Любовь с первой серии

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Переводчик: Лайма Комягина

Редактор: Диляра Абубакирова

Издатель: Лана Богомаз

Генеральный продюсер: Сатеник Анастасян

Главный редактор: Анастасия Дьяченко

Заместитель главного редактора: Анастасия Маркелова

Арт-директор: Дарья Щемелинина

Руководитель проекта: Диляра Абубакирова

Дизайн обложки и макета: Дарья Щемелинина

Верстка: Анна Тарасова

Корректоры: Наталия Шевченко, Диана Коденко

Иллюстрация на обложке: Lucie Louxor

Леттеринг: Владимир Аносов

В книге упоминаются социальные сети Instagram и/или Facebook – продукты компании Meta Platforms Inc., деятельность которой по реализации соответствующих продуктов на территории Российской Федерации запрещена как экстремистская.

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© 2020 by Alexis Daria Published by arrangement with Avon, an imprint of HarperCollins Publishers. Иллюстрация на обложке © Lucie Louxor, 2024

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2024

Посвящается моим собственным Примам[1] -пушкам, которые вдохновили меня на эту книгу. И Рите Морено[2], которая освещала путь.

Светлой памяти Тары Ли (22 апреля 1988 – 12 октября 2019)

Глава 1

Это слово таращилось на Жасмин ярко-желтыми буквами, а прямо над ним была размещена фотография ее лица. Буквы были, разумеется, заглавными, а в подзаголовке уточнялось: «Эксклюзивные детали унизительного расставания звезды мыльных опер Жасмин Лин и плейбоя и рок-звезды Макинтайра».

– Кто это сюда повесил? – спросила Жасмин, хлопнув рукой по надписи, будто это могло заставить ее исчезнуть, будто всю эту позорную ситуацию было так просто скрыть.

Ей постоянно – то в супермаркетах вроде «Таргета»[3], то в аэропортах – попадались на глаза журналы с изображением ее лица, однако Жасмин думала, что хотя бы на кухне бабушки в Бронксе будет в безопасности. Но нет, проклятая обложка была прилеплена к холодильнику магнитами в виде сковороды с паэльей и пуэрто-риканского флага.

– Мы попросили абуэлу[4] ее снять, но она сказала, что это хорошая фотография, – произнесла у нее за спиной кузина Ава.

– Porque[5] это правда хорошая фотография! – Голос стоявшей у раковины абуэлы Эсперансы был полон негодования. Она вытерла руки полотенцем и подошла к Жасмин.

– Хорошая фотография? – Жасмин ткнула в нее пальцем. – Я похожа на испуганную лань, у которой перед глазами промелькнули все пережитые расставания.

– ¿Que qué?[6] Нет… Ты выглядишь прекрасно, хотя тебе действительно нужно больше увлажнять кожу. – Абуэла похлопала Жасмин по щеке.

Жасмин проигнорировала замечание бабушки насчет ее ухода за кожей и внимательнее присмотрелась к обложке журнала. Фотограф сделал снимок в редкий для Лос-Анджелеса дождливый день, когда Жасмин выходила из салона после коррекции бровей. Заголовок «БРОШЕНКА!» в сочетании с фото, на котором у нее был затуманенный взгляд и распушившиеся волосы, заставлял подумать, что Макинтайр ушел от нее, потому что она выглядела ужасно, или что она выглядела ужасно, потому что Макинтайр ушел от нее. В любом случае фото было неудачным и невероятно унизительным.

И выставлено на всеобщее обозрение в газетных киосках и на холодильниках.

– Радуйся, что на холодильник повесили твое свежее фото, – подала голос ее другая кузина, Мишель, стоявшая у кофейника, и наигранно поежилась. – Мое висит здесь с десятого класса, когда у меня еще были брекеты и челка.

– Это тоже хорошая фотография, – возразила Эсперанса.

Холодильник пестрел детскими фото двенадцати внуков Эсперансы и Вилли Родригесов – хотя сейчас они все уже были взрослыми, – прикрепленными собранной за целую жизнь коллекцией магнитов со всего мира. Все внуки появились на свет в результате межрасовых браков, и Жасмин часто думала, что многообразие оттенков кожи на этом холодильнике можно было бы с легкостью использовать в качестве палитры тональных кремов.

И Жасмин, и Ава, и Мишель были брюнетками, но на этом их сходство заканчивалось. Мишель от отца-итальянца достались светло-карие глаза, теплый бежевый оттенок кожи и прямые волосы. У Жасмин была золотисто-коричневая кожа, темно-карие глаза и густые волнистые волосы, которые она обычно выпрямляла перед съемками. Ава, чья мать родилась на Барбадосе, была выше их, со смуглой от природы кожей и зеленовато-карими глазами. После недавнего развода она сделала стрижку, и теперь ее темные кудри едва доставали до плеч.

Но различия во внешности девушек не имели значения. Они были семьей.

Жасмин бросила последний уничижительный взгляд на обложку, но не решилась ее сорвать. Даже в тридцать лет она до сих пор боялась вызвать гнев бабушки.

– Забудь про фото. Ven acá, nena[7]. – Абуэла раскрыла руки и заключила Жасмин в объятия.

Та погрузилась в них, вдыхая сладкий аромат ванили и пудры для лица. Она слишком давно не проводила время в гостях у Эсперансы, женщины, которая так много для нее значила. Бабушка заметно постарела, и ее волосы теперь были седыми, но красной помаде и короткому каре она не изменяла. «Если ты не красишь губы и не носишь сережки, то ты практически голая», – говорила Эсперанса. Настоящее значение этих слов Жасмин поняла, только когда повзрослела. Все это было броней, защищавшей ее бабушку от мира, который так и норовил обесценить ее красоту и ум, выставив ее более глупой и посредственной. Она следила за внешним видом, чтобы окружающие воспринимали ее всерьез.

Из-за плеча бабушки Жасмин вновь бросила взгляд на журнальную обложку, которая будто дразнила ее.

«Больше никогда», – пообещала она себе. Больше никогда она не даст повода желтой прессе изучать ее жизнь под микроскопом. Жасмин Лин Родригес по горло сыта отношениями. Она отстранилась от бабушки, занявшей место Авы у плиты, и подошла к Мишель, которая раздавала кузинам кружки с дымящимся кофе. Глубоко вдохнув аромат Café Bustelo вперемешку с приправой Sazón, которой всегда пахло в доме, Жасмин быстро отпила горький черный кофе, жалея, что это не вино.

Мишель кивнула в сторону двери:

– В подвал?

– В подвал, – согласилась Жасмин.

Девушки взяли кружки и спустились вниз.

Отремонтированный подвал давно служил им укрытием, убежищем от остальных родственников, в котором они могли обсудить свои надежды, мечты и тупых парней. Макинтайр определенно попадал в последнюю категорию, хотя Жасмин не хотела больше его обсуждать. Если бы она могла стереть его из памяти, то так бы и сделала. Нет, она бы предпочла стереть его из памяти всех остальных. Тогда он больше не был бы знаменитым и никому не было бы дела до того, что она с ним встречалась.

– Напомни, где ты остановилась? – спросила Мишель, когда они уселись на старом диване. Давным-давно он стоял наверху, накрытый клеенкой, но когда все двенадцать внуков выросли, то клеенку сняли, а диван отправили в подвал.

Жасмин отпила еще кофе.

– «СкринФликс» разместил меня в «Хаттон Корте». Это один из отелей, в которых живут подолгу.

«СкринФликс», главный стриминговый сервис в стране, предложил Жасмин главную роль в ремейке La patrona Carmen[8] венесуэльской теленовеллы[9] из 1990-х. Видя популярность таких американских ремейков, как «Дурнушка Бетти», «Девственница Джейн» и «Королева юга», «СкринФликс» сообразил, что к чему: теленовеллы гарантировали успех.

Для Жасмин, которая сделала себе имя, снимаясь в англоязычных мыльных операх и получила номинацию на дневную премию «Эмми», главная роль в сериале «СкринФликса» могла стать прорывом. Если бы он стал успешным, Жасмин могла бы сняться в других проектах «СкринФликса», или даже в кабельном шоу с большим бюджетом, или какой-нибудь телепрограмме в прайм-тайм[10].

Мишель вскинула брови.

– У-у, нехило.

Жасмин пожала плечами.

– Ага, но он в Мидтауне[11].

– Восточном или западном? – спросила Ава.

– Восточном.

Мишель сморщила нос.

– Фу. Там ничего нет.

– Не то слово. Еще бы чуть восточнее – и я бы буквально спала посреди магистрали ФДР[12].

Но не все было так плохо. «СкринФликс» заключил контракт с гостиничной компанией, и ее агент договорилась о том, чтобы Жасмин расположили в одноместном номере с видом на Ист-Ривер[13]. И, поскольку до студии «СкринФликса» было всего несколько минут езды по мосту Куинсборо, следующие три месяца она будет жить в «Хаттон Корте».

Ава и Мишель покосились друг на друга. Жасмин подождала секунду и сдалась:

– Что? Что такое?

– Жас. – Мишель посмотрела ей прямо в глаза. – Просто переезжай домой.

Жасмин вжалась в диван. Она знала, что это произойдет. Каждый раз, когда она возвращалась в Нью-Йорк в гости к родным или по работе, кузины запускали кампанию, чтобы убедить ее переехать обратно. У них была небольшая разница в возрасте, они постоянно присутствовали в жизни друг друга и были по-настоящему близки. Уж точно ближе, чем Жасмин со своей родной сестрой Джиллиан.

Жасмин сделала вдох, готовясь поспорить, но Ава опередила ее, не дав ей произнести ни слова:

– Выслушай нас. В Нью-Йорке снимают кучу сериалов, и ты будешь рядом с нами.

– И со всеми остальными родственниками. – Жасмин покачала головой. – Спасибо, не надо.

Мишель пожала плечами:

– Детали.

– Мы это уже обсуждали. Остальные мыльные оперы снимают в Лос-Анджелесе, и там много других возможностей. Я не могу оттуда уехать. – Как бы сильно ей этого ни хотелось. – И в любом случае у меня есть план.

Мишель нахмурилась.

– Рассказывай.

– Обожаю хорошие планы. – Ава поставила кружку. – Мы тебя слушаем.

– «План главной актрисы».

Мишель нахмурилась.

– Что это такое?

– Маршрут, необходимый для достижения своих карьерных целей. – Жасмин указала пальцем на потолок, напоминая им о фотографии на холодильнике. – Пункт первый: главная актриса не попадает на обложки желтой прессы.

– Это же неправда, – перебила ее Мишель. – Взгляни на Дженнифер Энистон. Бедняжку пихали на журнальные обложки по любому выдуманному поводу.

Верно. Жасмин не хотела стать следующей любимицей газет, хоть и не отказалась бы пойти по стопам миз[14] Энистон в плане карьеры.

– Ты можешь мыслить более позитивно? – благожелательно спросила Ава. – Например, наоборот: какие действия предпринимает главная актриса?

Ава была в своем репертуаре, но ведь она права. Как и Мишель.

– Ладно. – Жасмин вырвала листок из блокнота, лежавшего на кофейном столике. По краям были нарисованы пляжные принадлежности – сандалии, зонт от солнца, детская пластмассовая лопатка и ведерко, – а наверху вычурная курсивная надпись гласила: «Эсперанса». – Что мне придумать вместо этого?

– Как насчет: «Главная актриса попадает на обложки журналов только по хорошим поводам»? – предложила Ава.

– Немного громоздко, – пробормотала Жасмин, но записала фразу маленькой ручкой, прикрепленной к блокноту.

– Какой второй пункт? – спросила Мишель.

С пылающими щеками Жасмин промямлила:

– Пункт второй: для счастья главной актрисе не нужен мужчина.

Ее кузины снова переглянулись, как делали всегда, когда разговор заходил о личной жизни Жасмин.

– Как насчет: «Главная актриса чувствует себя полноценной и счастливой в одиночестве»? – мягко спросила Ава.

Жасмин сомневалась в том, что это возможно, но, поскольку план должен был помочь ей не отвлекаться на отношения, она записала и эту фразу.

– Какой третий пункт? – поинтересовалась Ава.

Черт. Зачем она вообще упомянула этот дурацкий план? Жасмин принялась лихорадочно размышлять.

– Эм, главная актриса воспринимает свою карьеру всерьез.

Мишель закатила глаза.

– Ты только что это придумала.

– Ладно. – Жасмин бросила ручку на стол. – Пункт третий: главная актриса не сидит дома, оплакивая свои расставания.

Ава погладила Жасмин по плечу, а Мишель взяла ручку и принялась что-то писать. Закончив, пододвинула лист к Жасмин.

Главная актриса – крутая королева, которая ведет себя как jefa[15].

– Я чуть не написала «королева-босс», но это была бы тавтология, – объяснила Мишель.

Жасмин слегка улыбнулась и сквозь подбирающиеся слезы проговорила:

– Спасибо.

Несколько секунд они молча пили кофе, а потом Ава поставила кружку, положила руки на колени и тихо спросила:

– Не хочешь об этом поговорить?

Спрашивать о Макинтайре прямым текстом она не собиралась. Аву отличали такт и терпение, что делало ее прекрасной учительницей. Мишель, которая из консультантки по маркетингу в крупной корпорации переквалифицировалась в графического дизайнера-фрилансера, меньше любила ходить вокруг да около, но следовала примеру Авы, когда это казалось ей логичным.

– Вы же видели прессу и знаете суть. – Жасмин глубоко вздохнула. – Очевидно, что мы с Макинтайром больше не встречаемся.

– Мы знаем, что это не вся история, – сказала Ава в тот же момент, когда Мишель произнесла:

– Он все равно был идиотом.

Но тут зазвонил телефон Жасмин. Спасена звонком[16]. Меньше всего ей сейчас хотелось пересказывать, какую боль и унижение ей доставила публичная измена рок-звезды.

– Это мой агент, – пробормотала Жасмин и ответила на звонок: – Привет, Райли.

– Привет, Жасмин, – раздался бодрый голос Райли Чен. Та была молодой и дружелюбной, но, когда приходило время сделок, впивалась в переговоры со свирепостью питбуля, превратившей ее в восходящую звезду агентства. – Ты нормально добралась до Нью-Йорка?

– Да. Оставила багаж в отеле и приехала в гости к родным.

– Тогда не буду отвлекать. Я звоню, потому что подумала, что ты еще не видела мое письмо, а я знаю, что ты не любишь сюрпризы.

В животе Жасмин зашевелился ужас. Теперь-то что? Понимая, что кузины наблюдают за ней с нескрываемым интересом, Жасмин не выдала никаких эмоций.

– Да, я не проверяла почту.

– Там ничего важного, – быстро ответила Райли, будто услышав настороженность в голосе своей клиентки. – Просто сменился актер, играющий твоего возлюбленного.

– Вот как? – Вообще-то это было важно. В Лос-Анджелесе она уже принимала участие в читках на совместимость с мужчиной, с которым, по предположениям Жасмин, ее ждал экранный поцелуй.

Райли продолжила:

– Предыдущий кандидат сломал ногу в Аспене.

– Черт. Катаясь на лыжах? Сейчас же июнь. – И они ведь уже подписали контракт – он не должен был подвергать себя опасности, занимаясь экстремальным видом спорта. По крайней мере не за пару дней до начала съемок.

– Ну… Не совсем. – Райли понизила голос. – Судя по всему, он с кем-то там встречался и споткнулся, выходя из машины. Кажется, он не хотел, чтобы его заметили.

Жасмин нахмурилась.

– Откуда ты знаешь?

– Кто-то заснял это все на телефон и продал видео «Базз Уикли».

Жасмин простонала. Журнал «Базз Уикли» растрезвонил всем историю про Макинтайра и прославил ее на всю страну. «Но повод был не самый хороший», – подумала она, вспоминая первый пункт «Плана главной актрисы».

– Знаю, – сказала Райли. – Мы ненавидим «Базз Уикли». Но я посмотрела видео: он сделал пируэт, а потом съехал по ступенькам. Их было всего три, зато кирпичных. Он сломал ногу и ободрал лицо.

– Ой, какой ужас.

– Не надо его сильно жалеть. Потом к нему подбежала девушка в бикини, и оказалось, что ей всего девятнадцать, а ему почти сорок.

Жасмин сжала пальцами переносицу. В Голливуде постоянно происходили скандалы. Хотелось бы думать, что такой инцидент затмит ее собственный, но она в этом сомневалась. Макинтайр был слишком знаменит.

А теперь, из-за связи с ним, и она.

Райли продолжала:

– Короче говоря, он в пролете, а у тебя в «Начальнице Кармен» новый коллега.

Да, перемены серьезные.

– Ты не знаешь, у нас будут совместные читки сценария – или уже все решено?

– Все решено, – сострадательно ответила Райли. – Продюсеры не хотят откладывать съемки, и он заканчивает пилот[17], так что для проверок на совместимость нет времени.

– Кто он?

На секунду связь прервалась.

– …штон Суарес.

Жасмин моргнула.

– Стоп, ты сказала Эштон Суарес?

Ава и Мишель, сидевшие по бокам от нее, округлили глаза.

– Да, – подтвердила Райли. – Ты о нем слышала?

– Эм… Да. – Черт побери. Конечно слышала. Ее бабушка вот уже почти десять лет смотрела все теленовеллы с его участием – Эштон Суарес был ее любимой звездой теленовелл. Эсперанса с ума сойдет, когда узнает.

– А, хорошо, так будет проще представить вас друг другу. Вы встретитесь на читке. Ладно, я тебя отпускаю. Приятно провести время с семьей!

Жасмин пробормотала Райли: «Пока!» – и медленно положила телефон на стол. Она очень сглупила, произнеся это имя в присутствии кузин. Истерика через три, два…

Мишель, округлив карие глаза, впилась пальцами в запястье Жасмин.

– Эштон. Суарес, – повторила она. – Эштон, мать его, Суарес…

– Он el león dorado![18] – завизжала Ава.

Мишель откинула голову, прижала тыльную сторону ладони ко лбу и драматичным тоном произнесла:

– И el matador![19]

– El hombre seductor![20]

– El duque de amor![21]

– Знаю-знаю, – прервала их Жасмин. Этот актер снялся в двадцати испаноязычных мыльных операх, и если бы ее кузины решили перечислить их все, то они бы просидели тут до ночи.

– Больше всего мне понравилась теленовелла, в которой он сыграл Золотого Льва, – задумчиво произнесла Ава. – Это был гибрид «Крестного отца» и «Индианы Джонса».

– А мне понравилась историческая, в которой он играл шерифа. – Мишель картинно обмахнулась рукой. – Он выглядел по-щегольски в той форме.

– Так, хва… – начала было Жасмин, но Ава ее перебила:

– Он недавно сыграл злодея, борода ему идет! Но, по-моему, его слишком быстро убили.

– Ава! – Мишель в ужасе раскрыла рот. – Спойлеры!

Ава пожала плечами, совершенно не испытывая стыда.

– Если бы ты больше времени проводила с абуэлой, то была бы в курсе.

Пока они обсуждали лучшие роли Эштона, Жасмин обдумывала новость. Эштон Суарес был звездой теленовелл, и Жасмин, несмотря на то что недостаточно хорошо знала испанский, чтобы понимать их полностью, множество раз видела его по телевизору у Эсперансы. Он был привлекательным мужчиной, хоть на экране иногда и переигрывал.

Но Жасмин и сама этим грешила. Ее роль в «Гламур-команде», новой мыльной опере о модельном агентстве, требовала от нее такого уровня мелодраматизма, что даже ее абуэле, обожающей теленовеллы, это казалось слегка нелепым. Однако героиня Жасмин – восставшая из мертвых трофейная жена[22] Корделия – приковала к себе всеобщее внимание. Поклонникам сериала очень понравился ее запретный роман с Кином, модным фотографом, пристрастившимся к азартным играм. Корделия навсегда заняла особое место в сердце Жасмин: этот персонаж подарил ей номинацию на дневную премию «Эмми», а теперь и роль Кармен.

И неважно, что она свободно не владела испанским. Произношение у нее было идеальное, даже несмотря на плохие разговорные навыки. В последний раз, когда она попыталась посплетничать с бабушкой по-испански, Эсперанса пожаловалась, что Жасмин делает больно ее ушам.

Ее младший брат Джереми, узнав, что для этой роли Жасмин придется говорить по-испански, стал дразнить ее, но быстро умолк, когда она напомнила ему, что он знает язык еще хуже. Испанский был родным языком отца Жасмин, но ее мать – наполовину пуэрториканка, наполовину филиппинка – едва знала испанский и тагальский[23], поэтому дома они в основном общались на английском. Работа над этим сериалом должна была стать для Жасмин ускоренным погружением в языковую среду, и она надеялась, что справится с задачей.

Мишель подняла руку, врываясь в ее мысли:

– Погоди. У меня идея.

Жасмин простонала. Идеи Мишель часто были гениальными, но так же часто доставляли их троице неприятности. Например, однажды в будний вечер они поехали на концерт в Нью-Джерси, а потом опоздали на последний автобус. Им пришлось позвонить своему старшему кузену Сэмми, чтобы он отвез их домой. Его молчание дорого им обошлось.

– Я хочу ее услышать, – сказала Ава.

Разумеется. Пособница. Жасмин состроила ей гримасу.

– А я нет.

Но когда у Мишель появлялась идея, ее было не остановить.

– Скоро бабушке исполнится восемьдесят лет. Если ты сможешь привести к ней на вечеринку Эштона Суареса, абуэла будет вне себя от счастья. Она приготовит тебе столько pasteles[24], что хватит до конца жизни.

Жасмин закусила губу и не нашлась, что возразить. Это стало бы для ее бабушки событием не только года, но и целого десятилетия.

– И если ты его приведешь, то я избавлю тебя от обязанностей по планированию вечеринки, – добавила Ава.

– Я и не знала, что у меня есть такие обязанности.

– Конечно есть. Они у всех есть.

– А Тони? Он ведь в Лондоне.

Ава пожала плечами.

– Не волнуйся. Я найду ему какое-нибудь задание. Все кузены и кузины должны помогать.

Как часто Жасмин слышала эти слова? Она по жизни, сколько себя помнила, руководствовалась девизом «Все должны помогать» – и этот принцип существовал в семье еще до ее рождения. Несмотря на ссоры и мелкие перебранки, когда нужна была помощь, Родригесы объединялись. А юбилей Эсперансы должен был стать событием, которое родственники будут обсуждать еще долгие годы.

Как раз поэтому и не стоило включать в него неизвестный элемент. Но ради абуэлы Жасмин была готова сделать почти все что угодно. В том числе обратиться к новому коллеге с неловкой просьбой.

Возможно, Ава и Мишель правы. Возможно, пришло время переехать обратно.

У них над головами скрипнул потолок, а затем послышались приближающиеся к лестнице размеренные шаги.

– Никому не говорите, – прошипела Жасмин. – Я с ним даже еще не познакомилась. Он может оказаться полным мудаком. – Как многие парни из индустрии развлечений. Например, Макинтайр.

– Поговаривают, что он немного самовлюбленный, – задумчиво произнесла Ава. – Но профессионал. С ним легко работать.

– Не вздумай из-за этого его не пригласить. – Мишель хлопнула рукой Жасмин по плечу и, вскинув брови, посмотрела на нее, как бы говоря: «Ты обязана придумать, как привести этого парня на вечеринку».

Жасмин отмахнулась от нее.

Дверь в подвал открылась, и послышались шаги на лестнице. Когда показался их кузен Сэмми, Жасмин быстро убрала свой «План главной актрисы» в карман джинсов. Она была не в настроении выслушивать его насмешки.

– Чего тебе, Сэмми? – крикнула Мишель.

– Так-так, это же Bochinche Brujas[25]. – Он размашисто зашагал к ним.

Жасмин закатила глаза. Сэмми использовал это старое, набившее оскомину прозвище как минимум пятнадцать лет, но оно никому не казалось смешным. Особенно потому, что они были не самыми большими сплетницами в семье.

Сэмми широко улыбнулся.

– Знаешь, из-за тебя я проиграл спор.

Жасмин не нравилось, какой оборот принимает разговор.

– Ты о чем?

– Я думал, что вас с Макинтайром хватит хотя бы на три месяца, но тебе обязательно нужно было присоединиться к cестринству одиноких дам, да? – Он указал на девушек, сидящих на диване.

Мишель и Ава с криками прогнали Сэмми, а Жасмин простонала и закрыла лицо руками. Она что, всерьез раздумывала над тем, чтобы переехать сюда? Нужно забыть об этом. Она забронирует обратный рейс в Лос-Анджелес, как только закончатся съемки.

Глава 2

Лифт звякнул, его двери со свистом раскрылись, и Эштон Суарес впервые вошел в офис «СкринФликса» в Мидтауне.

Это было просторное и модно обставленное помещение: стеклянные стены, кожаные кресла, много растений. Повсюду встречался логотип «СкринФликса», выполненный в оранжевом и темно-сером цветах, и мелькали постеры популярных сериалов, производством которых занимался стриминг, вроде «Тайных дел детектива Яна», «Шоубиза», «Тусим ночь напролет» и «Мечтателей». Широкие окна выходили на большой газон Брайант-парка.

Эштон долгое время сотрудничал только с одной компанией. И место съемок теленовелл в Майами стало для него настолько привычным, что он уже почти не обращал внимания на окружающую обстановку. А теперь – хотя съемки должны были проходить не здесь, студия «СкринФликса» располагалась в Куинсе, – он остановился, чтобы рассмотреть офис.

И подбодрить себя.

Соберись, pendejo[26]. Ты же этого хотел.

Эштон всегда волновался перед первой встречей с новым кастом[27], и тот факт, что этот сериал мог спасти или разрушить его карьеру, лишь усиливал нервозность. «СкринФликс» – совершенно другой уровень.

Он услышал слова ассистента, сказанные приветливо и с улыбкой:

– Здравствуйте, господин Суарес. Нас зовут Скай. Мы отведем вас в переговорную.

У Скай были коротко стриженные каштановые волосы, фарфоровая кожа, значок с надписью «они/их» на лацкане персикового льняного пиджака и планшет под мышкой.

– Спасибо. – Чтобы не грызть ногти, Эштон засунул руки в карманы. Ему нужно было чем-то их занять. – Не знаете, где я могу налить себе кофе?

– Сначала мы отведем вас в комнату отдыха, – сказали Скай, жестом приглашая Эштона последовать за собой. – Вы можете посидеть там до начала читки.

Следуя за ассистентом, он прокручивал в голове описание сериала, которое ему накануне прислал продюсер. И, хотя он прочел этот текст много раз, вспоминая его, чувствовал себя более подготовленным и контролирующим ситуацию. К тому же так он мог думать о чем-то еще, кроме падения своей карьеры.

Сюжет «Начальницы Кармен» крутился вокруг личной жизни и карьеры Кармен Серрано, менеджера по связям с общественностью. Она работала в фирме, специализирующейся на мероприятиях для посещавших Нью-Йорк испаноязычных звезд. Эштону предстояло сыграть Виктора Вегу, знаменитого певца. Изначально Виктор был одним из клиентов Кармен. Но сценаристы внесли большую поправку – теперь ему выпала роль бывшего мужа Кармен.

Бывший муж и новый возлюбленный – два совершенно разных типа отношений. Их персонажей уже связывала определенная близость, эмоциональный багаж и подспудное сексуальное влечение. Сериал зависел от развития возобновившегося романа между Кармен и Виктором. А Эштон не только не присутствовал на читке сценария вместе со своей коллегой Жасмин Лин, но даже еще не был с ней знаком. Да, он десятки раз играл романтического героя, однако актрис Майами он знал хорошо и чувствовал себя с ними комфортно. Жасмин же была для него загадкой.

Ставки еще никогда не были так высоки. В мире теленовелл Эштон прославился после звездной роли в La maldición del león dorado[28]. И до недавнего времени статус знаменитости придавал ему уверенности. Затем в El fuego de amor[29] ему выпал шанс сыграть злодея, и, хотя он с удовольствием вышел из привычного амплуа мачо-героев, сценаристы поместили его в любовный треугольник и убили. То есть его персонажа. Но он все равно был шокирован и расстроен таким поворотом событий. В сериале он погиб и уступил героиню актеру, исполнявшему вторую главную мужскую роль, – Фернандо Варгасу, чилийцу, на десять лет его младше.

С тех пор как пять лет назад Эштон сыграл el león dorado, он всегда держался до финальной серии. Несмотря на то что в его персонажей стреляли, их ранили ножами и сталкивали с обрывов, они всегда выживали, а иногда их даже ждал счастливый финал. Теперь эта полоса закончилась, и он боялся узнать, что это означает для его карьеры.

Его агент поговорил со сценаристами и продюсерами и предложил им разные варианты, позволявшие оставить Эштона в сериале. Он мог сыграть злого близнеца или воскреснуть из мертвых – подошло бы любое проверенное клише. Но все тщетно. Продюсеры не видели проблемы в том, что он не появится в нескольких последних сериях, ведь, по их мнению, его смерть – лучшее завершение истории. Чего он так переживает?

А переживал Эштон потому, что ему было почти сорок и он пятнадцать лет впустую проработал в теленовеллах, надеясь, что они помогут ему подняться на вершину успеха. Он ждал шанса проявить себя, но вместо этого его преждевременно убрали из сериала.

Он до сих пор не знал, разозлил ли он кого-то из начальства или зрители просто устали от него. После выхода серии в соцсетях немного повозмущались, но тогда было уже поздно. А он тем временем снялся лишь в паре пилотных серий, которые вряд ли получат продолжение.

Поэтому, когда Эштону позвонили по поводу «Начальницы Кармен», он сразу согласился. В последнюю минуту боги кастинга заменили им исполнителя главной роли благодаря видеопрослушиванию, которое случайно отправил его агент. Хотя это был ремейк теленовеллы, «СкринФликс» должен был представить Эштона более широкой публике и, как он надеялся, сделать его следующим Хавьером Бардемом[30].

Но на задворках сознания маячила тревога: вдруг это его последний шанс? Если это не сработает, что ему останется?

Carajo[31]. Вот тебе и «не думай об этом». Эштон выглядел хладнокровно и спокойно, следуя за Скай через офис открытой планировки мимо стеклянных кабинетов и столов с компьютерами, за которыми кипела работа. Никто на него даже не взглянул – скорее всего, они привыкли к тому, что мимо постоянно проходят актеры, – но он все равно чувствовал себя обнаженным.

Но внутри у него нарастала паника: он с трудом пытался не думать о всевозможных вариантах провала.

Скай остановились перед открытой дверью и эффектно взмахнули рукой.

– Ваш кофе ожидает вас.

После этих слов ассистента Эштон взял себя в руки и улыбнулся, выразив благодарность.

К комнате отдыха присоединялась кухонька, где стояли три разные кофемашины. Хотя часы только недавно пробили восемь утра, последний раз Эштон пил кофе более трех часов назад и точно не отказался бы от еще одной порции. И поскольку он волновался, то решил поддаться своей любви к сладкому и выбрал из корзинки капсулу со вкусом французской ванили.

Вставив ее в кофемашину, Эштон взглянул на часы на запястье. Через двадцать минут они с Жасмин познакомятся на читке. Глупо было так сильно нервничать. Она играла в мыльных операх с изнурительным графиком, напоминавшим съемки теленовелл, в ходе которых иногда снимали по серии в день. Это означало, что ее наверняка отличали ответственное отношение к работе и высокий профессионализм – черты, которые он мог оценить в партнерше по экрану. Он изо всех сил постарается быть очаровательным и произвести положительное первое впечатление. Все будет хорошо.

Правда, было одно «но».

Получив эту роль, Эштон погуглил Жасмин, надеясь увидеть привычные ссылки: страницу в Википедии с портретным снимком и датой рождения, список ролей на IMDb[32], ее страницы в соцсетях и, возможно, несколько видео на Ютубе. Вместо этого он с удивлением обнаружил среди первых результатов недавние новостные статьи о ее расставании с каким-то музыкантом, о котором Эштон никогда не слышал и которого всегда называли только по фамилии.

Макинтайр, долговязый парень с сальными волосами, татуировками и гитарой, славился своим бунтарством и тихим, проникновенным пением. Увидев фото этого парня, Эштон сразу же подумал: «Постригись, черт возьми», – и заволновался, не означает ли это, что он стареет. Еще Эштон задумался о том, что же Жасмин нашла в Макинтайре, и отругал себя. Нечего было о таком размышлять или осуждать ее.

Пресса упивалась этой историей. И пусть Эштон сочувствовал Жасмин, он не хотел, чтобы его втянули в развернувшийся вокруг нее СМИ-цирк. Он и так с трудом скрывал свою личную жизнь от латиноамериканских журналистов, и ему нужно было проявлять особую осторожность: не делать и не говорить ничего, что бы дало англоязычным газетам повод обратить на него внимание. Зачастую для слухов достаточно совместного проекта, а Жасмин выглядела сногсшибательно – из-за одного этого они становились идеальными кандидатами для сплетен о закулисном романе. Здесь не было ее вины – люди часто на пустом месте ищут, к чему бы прицепиться. Сказать по правде, у Эштона не хватало времени на отношения, закулисные или какие-либо другие. Но представителям прессы наплевать на правду – им нужно поднять продажи и увеличить пользовательскую активность. Вне работы Эштону стоило держаться от Жасмин подальше.

Он наполнил чашку сладким кофе и добавил еще сахара и сливок. Учитывая, сколько энергии он тратил на тренировки и как следил за своей диетой, приготовление кофе именно таким полюбившимся ему способом оставалось одной из его немногих слабостей. Закончив, Эштон уже собирался пойти отыскать свою новую коллегу и представиться, но, отступив от стола, он почувствовал у себя под ногой не линолеум, а нечто другое. И тут же у него за спиной раздался пронзительный визг. Удивленно обернувшись, Эштон столкнулся с кем-то лицом к лицу.

Затем послышались всплеск и грохот. Запах кофе усилился. Эштон в ужасе уставился на девушку в белой блузке и светло-розовых брюках, которые теперь были испачканы пенистыми коричневыми пятнами. На полу вокруг ее туфель валялись кубики льда.

Вылить кофе на кого бы то ни было – не лучшее начало первого рабочего дня, но перед Эштоном стояла не просто какая-то девушка, а Жасмин Лин, его новая коллега. Она была потрясающе красива – ее золотистая кожа сияла на фоне белой мокрой блузки, которая липла к талии и груди, – но сейчас у Жасмин был такой вид, словно она хотела убить его. Она сурово нахмурила темные брови и стиснула зубы, приоткрыв пухлые губы. Беспокойство, с которым Эштон боролся все утро, окончательно овладело им, и у него вырвалось:

– Эм, hola[33]. – Пытаясь пошутить, он указал на полупустой стаканчик у Жасмин в руке: – Supongo que no te ibas a beber eso[34].

Она так и смотрела на него, раскрыв от изумления рот, и в животе у Эштона что-то ухнуло. Вот тебе и положительное первое впечатление.

Глава 3

От сочетания ледяного кофе, внезапно прозвучавшего испанского и впечатляющей внешности Эштона у Жасмин пропал дар речи. Когда мужчина врезался в нее, со стаканчика колд-брю слетела бракованная крышка, и теперь ее шелковая блузка, пропитанная холодным кофе, липла к телу.

Эштон. Она любовалась им с удовольствием, с которым пьешь дымящийся капучино в холодный день, и внутри нее разливалось тепло, несмотря на эту неожиданную ледяную ванну. Темные кудрявые волосы, щетина, смуглая кожа и сексуальные темно-карие глаза. В жизни он казался еще более высоким и привлекательным, точно гигантская планета, которая заманивала Жасмин на свою орбиту.

Она почувствовала необъяснимое притяжение к нему, но в этом и заключалась магия телевидения: при просмотре сериалов невольно начинаешь чувствовать связь с незнакомыми тебе людьми на экране. Возникает желание сопереживать тщательно прописанным персонажам, любить их или неистово ненавидеть.

И вот он стоял перед ней собственной персоной, в реальности еще горячее, чем на экране. Золотой Лев. По настоянию Мишель Жасмин посмотрела несколько серий и увидела, как мастерски Эштон приковывает к себе внимание зрителей.

Он находился так близко, что ее сердце забилось быстрее, но она сосредоточилась на его словах.

Поскольку Жасмин пока не хотела признавать, что не владеет испанским идеально, она разобрала все слова, прокрутила их у себя в голове и перевела по отдельности.

Hola. Эти первые глубокие, текучие слоги его приветствия заставили ее трепетать.

Supongo que no te ibas a beber eso.

Стоп, это что, сарказм? Или он серьезно? Черт, она не могла понять.

На всякий случай Жасмин прищурилась.

– Это была типа шутка?

Эштон вскинул брови, будто удивившись, что она ответила по-английски. Жасмин к этому уже привыкла.

– Э… Да. Шутка. Но, как вижу, несмешная. – В его английском слышался акцент, а низкий голос стал мягче. Он взял со стола несколько бумажных салфеток и протянул ей. – Я Эштон Суарес.

– Я знаю, кто ты. Моя бабушка тебя просто обожает. – Боже, она серьезно это сказала? Жасмин промокнула блузку салфетками, но толку от этого было мало. И хотя она не знала наверняка, но практически была уверена, что белый шелк стал прозрачным. Жасмин попыталась оттянуть мокрую ткань так, чтобы она не облегала кожу, но та лишь шлепнулась обратно ей на грудь. Зашибись.

– Я оплачу химчистку. – На лице Эштона читалось раскаяние, а тревога в его глазах и вовсе придавала ему юный, мальчишеский вид.

– Не стоит. Вещи вряд ли удастся спасти. – Это прозвучало стервознее, чем хотелось бы, поэтому она добавила: – В любом случае это всего лишь одежда.

«Всего лишь одежда», которую она два часа выбирала вместе с кузинами. Она сдержала вздох. Жасмин не желала заставлять его чувствовать себя виноватым, но, черт, все случилось так не вовремя.

– Прости, что наступил тебе на ногу, – торопливо произнес Эштон, будто только вспомнил об извинениях. – И за это столкновение. И за твой разлитый кофе.

Жасмин пожала плечами и печально улыбнулась.

– Это просто случайность. Но кофе мне бы не помешал.

Он поднял свою чашку.

– Не хочешь мой?

Он из нее уже пил? Неважно. Скоро она будет с ним целоваться. И было бы грубо отказаться от его предложения.

– Да, спасибо.

Их пальцы соприкоснулись, и у нее едва не вырвался прерывистый вздох. Пытаясь скрыть нарастающее смущение, она быстро поднесла чашку к губам. Сделала глоток. И поперхнулась.

– Господи, сколько сахара ты туда положил?

Он поморщился.

– Много?

Жасмин отдала ему чашку.

– Спасибо, но, думаю, на сегодня кофе хватит. – Она указала на свою блузку, и он проследил взглядом за этим жестом. Черт, она привлекла его внимание к ткани, ставшей прозрачной и облепившей ее тело. Замечательно.

Казалось, Эштону потребовались неимоверные усилия, чтобы оторвать взгляд от ее груди и снова посмотреть ей в глаза. Его лицо оставалось непроницаемым, но по движению кадыка Жасмин заметила, как он сглотнул.

Ее кожа запылала от стыда и, черт побери, влечения. Она совсем не так представляла себе их первую встречу. Нужно поскорее отсюда уйти.

Жасмин махнула рукой в сторону двери.

– Я… я пойду переоденусь.

Она понятия не имела во что.

Он кивнул.

– Claro[35].

– Эм, пока. – Жасмин вылетела из комнаты отдыха и, прихрамывая, направилась в туалет.

Взглянув на телефон, она поняла, что до читки осталось меньше десяти минут. А вся ее одежда была перепачкана суперкрепким кофе с кокосовым молоком. Жасмин не хотелось опаздывать в первый же день, поэтому она поймала ассистентку со светлыми волосами до плеч и нервно приподнятыми бровями.

– Здравствуйте. Я Жасмин Лин. А вас как зовут?

– Пенни. – Розовощекая девушка побледнела, с ужасом оглядев испачканные вещи Жасмин.

– Как видите, у меня проблемы. – Жасмин сунула всю наличку, которая была у нее в кошельке – целых тридцать четыре бакса, – Пенни в руку. – Вы не могли бы, пожалуйста, сбегать в ближайший магазин и купить мне что-нибудь, чтобы переодеться? Мне нужен новый наряд.

Пенни нахмурила светлые брови.

– Какой наряд?

– Какой найдете за пять минут. – Жасмин указала на дверь туалета. – Я буду там. Постараюсь отстирать пятна.

Пенни кивнула и убежала, а Жасмин приоткрыла дверь в уборную и заглянула внутрь. У раковины стояла ухоженная темнокожая женщина в возрасте. На ней был явно сшитый на заказ серый костюм и узорчатый головной платок. Она с удивлением взглянула на Жасмин и ее одежду, а затем указала большим пальцем на свободную кабинку.

– В этой есть отдельная раковина, – сказала она. – Кажется, она вам пригодится.

Жасмин горячо ее отблагодарила и заперлась в кабинке. Сняв липкую одежду, она намочила ткань холодной водой.

Ей не хотелось этого признавать, но она с радостью отвлеклась на инцидент с кофе. Ей легче было справиться с внезапной вспышкой паники из-за того, что ее облили ледяной жидкостью, чем со столь же внезапно возникшим желанием, которое она почувствовала при встрече с Эштоном, поэтому она сосредоточилась на испорченной одежде. Благодаря этому из головы Жасмин вылетел как Макинтайр с его дурацкими проникновенными зелеными глазами, так и отчаяние, не покидавшее ее с тех пор, как она увидела на обложке журнала фото бывшего, целующего другую на отдыхе в Мексике.

Эштон явно пришел в ужас из-за пролитого кофе, и его реакция была искренней и в каком-то смысле даже милой, но Жасмин не следовало поддаваться чарам своего коллеги. Хотя это было в ее репертуаре. Потрясающе скандальное расставание – хотя ситуация с Макинтайром была даже более скандальной, чем обычно, – после которого она по уши влюблялась в очередного эмоционально недоступного мужчину. Она забывала о бывшем, начинала отношения со следующим, они расставались – и опять все по новой.

Но только не сейчас, ну уж нет. Теперь она была главной актрисой. «Начальница Кармен» стала для Жасмин большим шагом вперед, и никакая неуместная симпатия уж точно не помешает ей на пути к успеху. Несмотря на всю сексуальность ее коллеги.

Оставшись в комнате отдыха один, Эштон собрал с пола кубики льда, рухнул на стул и провел рукой по лицу. Что ж, это, черт возьми, была катастрофа. Он никогда не забудет, как ушла, пошатываясь, Жасмин – в мокрой блузке и с отдавленной ногой. А она всегда будет считать его человеком, испортившим ей первый день на работе.

Эштон отпил кофе, который ему вернула Жасмин, хотя был так напряжен, что, возможно, кофеин и сахар были ни к чему. При следующей встрече он рассыплется в извинениях. Он найдет способ загладить вину… соблюдая дистанцию. Вероятно, когда-нибудь им даже удастся над этим посмеяться. Было бы идеально, если бы этот момент наступил до начала читки, но на это можно было только надеяться.

Так или иначе, он испортил ее наряд и должен попытаться исправить ситуацию.

Но сначала… Эштон закрыл дверь комнаты отдыха и вытащил телефон, чтобы пообщаться по фейстайму с отцом в Пуэрто-Рико.

Прозвучала пара гудков, а затем на экране появилось смуглое морщинистое лицо Игнасио Суареса.

– Hola, mijo[36].

Эти слова, торопливо произнесенные грохочущим баритоном, Эштон слышал от отца каждый день, и они заставили его улыбнуться.

– Hola, Pa. ¿Cómo estás?[37]

Он прослушал, как отец оттарабанил отчет о здоровье абуэлито[38] Гаса и абуэлиты Биби. Мать Эштона умерла десять лет назад, но у него были бабушка и дедушка по отцовской линии, которые всегда играли большую роль в его жизни. Им было уже за восемьдесят, и их благополучие очень заботило его и мотивировало работать.

На экране появилась еще одна мотивация, при виде растрепанных волос и больших карих глаз которой сердце у Эштона забилось чаще.

– ¿Es mi papá?[39] – спросил писклявый голосок, и Эштон рассмеялся.

– Sí, mijo, es tu papá[40], – ответил он.

Игнасио на экране отодвинулся, чтобы уступить место восьмилетнему сыну Эштона, Ядиелю.

Эштон внимательно выслушал рассказ про последний сериал, который Ядиель посмотрел («Юные титаны, вперед!»), видеоигру, на которой он был помешан («Майнкрафт»), и комикс, который он сейчас читал («Человек-паук»). Большую часть из сказанного Эштон не понял и уже не в первый раз пожалел, что не может быть рядом с сыном, чтобы они вместе проводили время за этими занятиями.

Наконец Ядиель спросил:

– Папи[41], когда ты вернешься в Пуэрто-Рико?

– Еще не скоро, Яди. – У него не было ответа получше. Ядиель жил с Игнасио и los bisabuelos[42] в Умакао[43], а Эштон – большую часть года в Майами. Когда Яди только родился, он жил с ним в Майами. А после Инцидента отправился к Игнасио, и Эштон продал их частный дом, переехав в многоэтажку.

Пока Ядиель был помладше, Эштон часто приезжал к сыну в Пуэрто-Рико. Когда Яди начал учиться в частной школе, карьера Эштона пошла в гору, и у него не осталось возможности каждые выходные тратить на перелеты из Майами в Сан-Хуан[44] по два с половиной часа – и это только в один конец.

После разрушительного урагана «Мария» Эштон был вынужден временно перевезти семью в Майами: несмотря на то что пуэрториканцы имели двойное гражданство, правительство отказалось предоставлять им какую-либо помощь. Ему нравилось, что родные жили рядом с ним и он мог каждый день видеть Ядиеля. Но Эштон не переставал думать о том, что случилось с Ядиелем, когда мальчик жил в Майами. Как только школу сына снова открыли, семья Эштона вернулась в Пуэрто-Рико.

Эштон безгранично скучал по нему, но для мальчика безопаснее было расти на острове, вдали от хаоса индустрии развлечений. Эштон с удовольствием провел бы лето с Ядиелем в Пуэрто-Рико, но ему нужно было оплачивать счета, а теперь, когда он отвечал за четыре поколения своей семьи, количество расходов возросло, особенно после ремонта семейного ресторана, который обслуживал вполовину меньше посетителей, чем раньше.

– На съемках было что-нибудь забавное? – спросил Ядиель. Ему нравилось слушать закулисные истории «с работы папи».

– Ну, еще только первый день, но… да, кое-что произошло.

Ядиель округлил глаза, когда Эштон рассказал ему о том, как пролил кофе на Жасмин. Чтобы развлечь сына, Эштон жестикулировал, сопровождал все это забавными звуками и притворялся полным идиотом. Под конец Ядиель уже хохотал, и у Эштона поднялось настроение. Ему нравилось смешить сына. Возможно, когда-нибудь у него появится шанс чаще сниматься в комедиях.

В дверь постучали.

– Эштон? Ты там?

О нет. Именно из-за Ядиеля Эштон скрывал свою личную жизнь. Он хотел, чтобы у сына по возможности было нормальное детство, даже если это означало, что их встречи станут редкими. В начале карьеры Эштон пережил несколько тревожных эпизодов с фанатами – он никогда не забудет ужас, который испытал, услышав звук разбитого стекла в детской, – и поэтому прилагал все усилия, чтобы обезопасить Ядиеля и не дать никому о нем узнать.

Эштон послал в камеру воздушный поцелуй и шепотом произнес:

– Ciao, mi amor[45].

– Пока, папи.

Завершив звонок, Эштон крикнул:

– Pase, – и на всякий случай повторил по-английски: – Заходите.

В комнату заглянула Маркита Арройо, шоураннер и тоже Boricua[46], – высокая светлокожая женщина с копной тугих кудрей. Ее лицо было озарено сияющей улыбкой.

– Привет. Мы хотим тебя кое с кем познакомить перед началом читки.

Эштон допил кофе и отставил чашку. Шоу начинается.

Жасмин стояла в пустой женской уборной в нижнем белье, пытаясь не снимая высушить лифчик под сушилкой для рук, когда снаружи в дверь постучали – и послышался голос:

– Эй? Я принесла одежду.

– Я здесь! – Жасмин быстро заскочила в кабинку и осторожно выглянула из нее.

Пенни вошла в уборную и протянула ей полиэтиленовый пакет с надписью «Я ♥ Нью-Йорк».

– Надеюсь, это вам подойдет, – неуверенно произнесла ассистентка. – Выбор был небольшой – вы не поверите, сколько сто́ят вещи в магазине для туристов.

Жасмин прижала покупки к груди и отошла вглубь кабинки.

– Я уверена, подойдет. Большое спасибо!

Раскрыв пакет, Жасмин замерла. Черт, возможно, стоило хотя бы в общих чертах описать, какой наряд она хотела получить.

Нейлоновые спортивные шорты по крайней мере были черными и без логотипов. Короче, чем хотелось бы, но иногда на работе ей приходилось надевать и не такое. Шорты еще можно было как-то обыграть.

Но футболку…

Жасмин развернула обновку и уставилась на нее. Футболка цвета фуксии с черной оторочкой, капюшоном и белой надписью «NYС» на груди. Да, она была аляповатой, но чего еще ожидать от вещей из сувенирного магазина. Жасмин волновало скорее то, что футболка выглядела маленькой, очень маленькой.

Жасмин присмотрелась к этикеткам и вздохнула. Средний размер… детской линейки. Обе вещи продавались со скидкой, но все равно обошлись в тридцать три с лишним доллара. Судя по всему, теперь за тридцать четыре доллара почти ничего не купишь.

Жасмин выглянула из кабинки, но Пенни уже ушла. Возможно, испугавшись, что ей откусят голову или предложат обменяться одеждой. Если подумать, это была бы неплохая альтернатива. Но сейчас поздно что-то менять.

Она посмотрела на свою насквозь мокрую блузку, покрытую бледными коричневыми пятнами, а затем на часы. У нее совсем не осталось времени.

Жасмин едва смогла влезть в футболку, которая сидела на ней как кроп-топ. Материал был плотным, но тянущимся. Особенно сильно футболка тянула в плечах, зато не просвечивала на груди, как белая шелковая блузка. Жасмин засунула мокрую одежду в пакет, вышла из кабинки и увидела себя в зеркале в полный рост.

Детская футболка, спортивные шорты, черные туфли на каблуке и сверкающие золотые украшения – кто-то наверняка так одевается, но явно не актриса первого плана. Скорее Спорти Спайс[47]