Шершни

1

«Anti-Vespa»

Прикрыв глаза, я грелся под лучами августовского солнца. Плотный горячий воздух приятно наполнял грудь. Тепло ласкало кожу, заряжая радостной энергией. Я развел руки в стороны, открывая объятия, как бы говоря летнему зною: «Иди обниму». Мне хотелось пустить свет в себя, чтобы он остался внутри, когда закончится задание и придется вернуться.

– Чего встал?!

Крик над ухом перебил мысли, а толчок окончательно вывел из спокойного, почти медитативного состояния, в котором я всегда оказываюсь, попадая на свободу.

– Загружаемся и едем! Быстро!

Майор Бугров не станет повторять дважды. Он уже надел защитную экипировку, и теперь вынужден говорить через динамик на черном блестящем шлеме, что всегда его раздражает. А то, что раздражает Майора Бугрова, обычно становится проблемой для всех вокруг, а особенно для тех, кто ниже его по званию.

Нервный стук кулака по двери бронированного микроавтобуса выдавал нетерпение Майора. Когда дверь со щелчком открылась и отъехала в сторону, он запустил внутрь трех членов нашего отряда и в конце дал команду мне.

– Быстро, я сказал!

Я нехотя забрался внутрь на свое обычное место: одиночное сиденье у окна. Остальные кресла стояли парами в середине салона и смотрели в мою сторону. Неприятно быть у всех на виду, но это лучше, чем прижиматься всю дорогу к жесткому и холодному защитному костюму одного из моих товарищей. Майор сел в машину последним и нажал на рычаг, активирующий систему безопасности.

– Чтобы никто не додумался открыть окно в дороге, – сказал он, поднимая забрало шлема, чтобы я мог видеть его недружелюбный взгляд.

Медленно и с раздражающим лязгом на окна опустились черные заслоны, ворующие у меня великолепный вид солнца в зените над серым зданием военной базы. Я резко выдохнул, но больше ничем не выразил возмущения. Включился кондиционер, запуская в салон сухой, холодный и безжизненный воздух.

Я откинулся на спинку кресла. Мои спутники сидели прямо и неподвижно. Все в одинаковых, защитных костюмах, из-за которых я не мог определить кто есть кто. Шлем Майора оснастили подвижным забралом и динамиком на месте рта, но остальным подобные привилегии не полагались. Их шлемы сделали гладкими, черными, неотличимыми друг от друга, скрывающими любой намек на личность. «Это шлем солдата, а у солдата не должно быть лица», – так мне однажды ответил Генерал.

Я пожалел, что не выпросил у него книгу. В прошлый раз Генерал пообещал, что позволит мне захватить с собой на задание что-нибудь для развлечения, и снова соврал.

Краем глаза я заметил движение напротив. Из трех безликих костюмов один выделялся ритмичным подергиванием руки. Его сжатая в кулак ладонь подпрыгивала на колене. Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз, и ладонь раскрывалась с вытянутыми пальцами. Движения повторились, снова три покачивания, но на этот раз вытянулись только два пальца: указательный и средний. Третий раз – рука сильнее сжалась в кулак.

Я спрятал улыбку за кашлем, чтобы Майор не заметил мой смешок. У остальных лица скрывало матовое, черное стекло, но я-то костюм не носил. А Майор отличался одним отвратительным качеством – он ненавидел веселье и пресекал его самыми жестокими способами.

Я опустил руку, сжатую в кулак, и бросил мимолетный, как бы случайный, взгляд на Майора. Круглое, широкое лицо не поменяло сурового выражения, будто приклеенного к нему. Майор выпятил губы, что обычно означало, что он глубоко о чем-то задумался.

Я тряхнул три раза кулаком в такт костюму напротив. Я выбросил «бумагу», мой соперник – «ножницы». Один-ноль в его пользу. Раз, два, три. У меня снова «бумага», а у него снова «ножницы». Я резко втянул воздух ноздрями и снова притворился кашляющим. Раз, два, три. Я выбрал ту же тактику, но он снова меня раскусил.

В этот раз мне пришлось отвернуться, потому что даже притворная простуда не помогла бы скрыть выражение досады. Когда я смог выпрямиться на кресле с непроницаемым лицом, я заметил, что теперь подпрыгивают два кулака: моего соперника и костюма, сидящего справа от него. Игра становилась интереснее.

Так прошел час. Мы играли втроем. Я не был точно уверен, кому проигрываю, но точно знал, что занял последнее место в нашем маленьком дружественном соревновании. Сразу за мной был тот, кто все это начал, но он уступил со счетом двадцать шесть – тридцать один тому, кто сидел рядом с ним.

Время от времени я поглядывал на Майора. Он видел мое лицо, поэтому на мне лежала ответственная задача: делать самый скучающий вид из всех возможных – именно это Майор считал дисциплиной. Несколько раз мне показалось, что он заметил странное движение наших рук, и я тут же закашлялся, давая понять, что стоит прервать игру.

– У тебя что-то с горлом? – сощурился Майор. – Генерал меня об этом не предупреждал.

– Все в порядке, – я старался придать голосу вялость и даже немного похрипывать. – Просто кондиционер дует слишком сильно.

– Тогда терпи. Мы не на шашлыки едем.

Я кивнул. Надо бы поговорить с Генералом об этом Бугрове. Даже по меркам военных он слишком груб.

Мы приехали на место, и нас высадили из микроавтобуса у ржавого указателя: «д.Шершуны».

Майор тут же раздал указания:

– Рядовой идет с Локатором исследовать местность. Мы с Прытковым устанавливаем дроны. Немоляева идет в подготовленный штаб. Его координаты уже загружены на планшеты. Общий сбор через час. Если кто-то не явится – выходим на поиски. Все усвоили?

– Ага, – отозвался я.

Остальные ограничились кивками. Говорить в своих шлемах они все равно не могли. В армии считалось, что им достаточно слушать и кивать, чтобы обозначить, что они поняли приказ. Остальное – излишки.

– Локатор, – отдельно обратился ко мне Майор, – как всегда, если что-то хоть отдаленно чуешь, скидываешь данные на планшет. Понял?

– Я знаю.

– Не надо играть в героев и выяснять, что там, самим.

– Ага.

– Раз все ясно – тогда за дело!

Наша небольшая группа разошлась в разные стороны. Стоило остальным исчезнуть из виду, я тут же ударил кулаком по защитному костюму своего напарника и расхохотался.

– Признавайся, это ты победил Осипа или он тебя!

Рядовой Липский приложил палец к шлему, призывая меня к тишине.

– Брось ты! Майор далеко. Он нас не услышит. И если ты снимешь эту дурацкую штуку, мы сможем поболтать до общего сбора.

Рядовой покачал головой и показал по сторонам. Я цокнул языком и сказал:

– Подожди минутку.

Пришлось закрыть глаза и прислушаться. Мне никак не удавалось сосредоточиться на деле. Погода стояла отличная: теплая и солнечная. Ароматы флокс, облепихи, сливы и груш заряжали воздух спокойствием и радостью. Я не учуял ничего, кроме запаха лета и безмятежности природы.

– Никаких волн, Рядовой Липа, – доложил я, открывая глаза и вставая в кривую стойку. – Можешь снимать свою ерунду. Тут чисто.

Но Липа покачал головой, и дальше мы пошли в тишине. Я легко шел, мягко ступая по заросшей травой тропинке, а рядом тяжело топал Липа в неповоротливом костюме. Нас окружали заброшенные дома с облезшей краской, разбитыми окнами и некошеными участками. Время от времени я поворачивался к Липе и корчил ему рожи, но он ни разу не отреагировал на мое ребячество.

– А я знаю, почему ты его не снимаешь, – я решился на крайние меры по раззадориванию Липы. – Трусишь, что не справишься без всех этих примочек с парочкой жучков.

Рядовой раздраженно закивал головой, напоминая мне клюющего зерно петуха, будто говорил: «Да-да-да, болтай, что хочешь, но шлем я не сниму».

– Боишься, что я тебя не уберегу? Не учую врага, и ты не вернешься к Лерусику? А, Липа?

Он протянул ко мне руку, пытаясь схватить, но я легко отскочил в сторону.

– В своем костюмчике ты слишком неповоротлив, чтобы со мной тягаться. Интересно, что Лерусик сказала бы, узнай она, что такой здоровяк, как ты, не может урезонить такого дохляка, как я? Может, она решит не ждать тебя и станет моей девушкой? Как думаешь?

Этого Липа стерпеть не мог. Он набросился на меня с кулаками, но я отбежал на несколько метров и рассмеялся. В кармане завибрировало. Я достал планшет. Рядовой нажал кнопку на дисплее шлема. Майор с Осипом подключили первых дронов. Планшет быстро обновлял карту местности, показывая местоположение членов команды черными точками. Мы с Липой подождали, пока все данные обновятся. Я хмыкнул.

– Вот видишь. Ничего тут нет.

Липа постучал себя по шлему. Я вернул внимание на карту. Рядом с нами появилось три неопознанные белые точки.

– Это не они, – сказал я. – Веспин обозначило бы красным, а не белым. И я бы почувствовал их. Тут все тихо.

Рядовой достал из кобуры свой пистолет AV-578. Он встал в стойку, указал мне, чтобы я спрятался за ним, и медленно пошел в сторону точек. Я попытался прислушаться снова, но линия пустовала. Мы никогда раньше не находили настолько спокойного места.

– Слушай, опусти пушку, – я пошел рядом с Рядовым. – Я уверен, что тут ничего нет. Может, кошка или собака, а скорее мышь какая. Не будь параноиком…

Не успел я договорить, как из-за одного из домов прозвучал женский голос:

– Кто ты?

Липа будто ничего не услышал. И направил туда пистолет, только когда из высокой травы появились трое. Те самые неопознанные точки: грязные, в старой одежде, с диковатыми взглядами, но вполне человеческим видом.

– Это просто люди, – тихо сказал я Рядовому. – Опусти пистолет.

Но он остался неподвижен. Я цокнул языком, взял планшет и подошел впритык к неопознанным точкам. Я по очереди направлял на них камеру планшета: сначала на светловолосую девчушку с пухлыми щеками, потом на парня со шрамом на щеке, и последней просканировал женщину с красивыми янтарными глазами. Через тридцать секунд три белые точки на дисплее сменились зелеными, безопасными. Тогда Рядовой опустил пистолет и снял шлем.

Его красивое, молодое лицо казалось спокойным и невозмутимым, будто я не выводил его из себя последние полчаса.

– Здравствуйте, – вежливо сказал он. – Я Рядовой Липский из отряда «Anti-Vespa», согласно действующему протоколу AV-10, у меня есть полномочия потребовать ваши личные данные для обработки.

Люди смотрели на него дико, но без страха в глазах.

– Он спрашивает ваши имена. У вас есть имена? – перевел для них я.

Троица дружно покачала головами и переглянулась. Они будто понимали друг друга без слов и постоянно переговаривались одними только взглядами.

– То есть вы занимаете эту территорию незаконно? – Темные брови Рядового сошлись на переносице. – У вас есть специальное разрешение?

Троица игнорировала слова Липы. Девчушка смотрела себе под ноги, мужчина стоял спокойно, широко расправив плечи, словно ничего особенного не происходило, и мы досаждали ему не больше мух. Только женщина проявляла признаки живого интереса, но не к Липе, а ко мне. Янтарные глаза так и буравили меня, застыли на моем лице, словно она пыталась запомнить каждую его черту. Мне в ее взгляде виделось что-то доброе и мягкое. Наверное, так родители смотрят на детей, которых долго не видели. Мне захотелось протянуть к ней руку и коснуться ее лица.

Я умоляюще взглянул на Рядового, но он отвел взгляд. Троица стояла неподвижно. Они не собирались бежать или прятаться, как другие нелегалы. Вряд ли они вообще знали, что нарушают какой-то закон.

– Уведомляю вас о…

– Это просто напуганные люди, – перебил я Рядового. – Им и так живется несладко. Не порть им жизнь еще больше.

– …том, что вы подвергаете себя опасности, а вместе с этим и все наше сообщество. Нелегальная жизнь за пределами городов-поселений без разрешения и одобренных мер безопасности грозит заражением. Зараженные несут опасность не только себе, но и другим членам сообщества.

Рядовой говорил как робот, повторяя заученные слова.

– Да тут на много километров никого нет! – воззвал я к его здравому смыслу. – Я слушал. Ни одной Веспины поблизости.

– Веспины отличаются неконтролируемым и быстрым размножением. Они постоянно перемещаются по разным территориям, оставаясь незамеченными, портят защитные системы и могут поселиться, где угодно и когда угодно. Никто вне города-поселения не защищен.

– Да ты что? – Я закатил глаза. – Они живут тут уже много лет. Посмотри. Они же все взрослые и не понимают даже, что происходит. Отпусти их!

– Я не могу, – Рядовой посмотрел мне в глаза строго и жестко. – Их уже зафиксировали дроны. Если не я о них сообщу, это сделает Майор.

– А если…

Я не успел больше ничего сказать. Рядовой уже отправил данные об их местоположении, и мой планшет завибрировал, оповещая о близости нелегалов.

– Оставайтесь на месте. За вами уже выехала патрульная группа. Она определит ваше местонахождение, даже если вы попытаетесь скрыться.

Троица переглянулась между собой.

– Не переживайте, – мягче сказал Рядовой. – Вам помогут.

Он надел шлем, развернулся на пятках и зашагал прочь, а я стоял столбом и смотрел на незнакомых мне людей, а они смотрели на меня. Впереди их ждало болезненное исследование, принудительная вакцинация, сотни допросов и проверок, потом, вероятно, тюремный срок на пару лет, ведь они не смогут заплатить огромный штраф, и пожизненная отработка долга на каторге. И все потому, что им не повезло родиться там, где они родились.

– Простите нас, – сказал я и ушел, не дожидаясь ответа.

Вряд ли они смогли понять смысл моих слов, но он до них еще дойдет, когда до них доберутся военные. Сердце сжалось от обиды на Липу. Нас часто ставили в пару на заданиях, и обычно он прислушивался ко мне.

Я хотел сделать больше для этих людей. Вина придавила меня к земле, а в груди собралось неприятное чувство, будто там скопилась черная, густая слизь. Если бы я сейчас закрыл глаза, то снова увидел бы янтарный, внимательный взгляд. У меня не хватило бы сил выдержать его снова.

Мы молча дошли до конца единственной улицы и свернули с нее, чтобы обследовать деревню со стороны леса. Я все это время смотрел себе под ноги и пинал один и тот же камешек. Вибраций по-прежнему не было, хотя я и не особо прислушивался, потому что стоило напрячь слух – и мне казалось, я слышу приближающуюся машину патрульных, которая приехала за новыми жертвами системы.

– Ну чего ты дуешься?

Я и не заметил, как Липа снял шлем. Теперь он нес его под мышкой. Я не ответил.

– Ты знаешь правила, – не отступал он. – То, что ты не боишься Веспин, не значит, что никто не должен. Не все такие особенные, как ты.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но вместо этого ответил очень тихо:

– Ты прав.

– Я знаю, – невесело ответил Липа. – И мне от этого так же тяжко, как тебе.

Мы остановились и пожали друг другу руки в знак примирения. До общего сбора в штабе оставалось еще минут пятнадцать, а мы почти пришли.

– Тут точно чисто? – спросил Липа.

Он остановился на краю леса и достал электронную сигарету.

– Точно, – я фыркнул. – Тут даже ос нет. Вообще никого.

– И чем ты недоволен?

– Опять задание на день. Кино с дронов посмотрим и на базу.

– И хорошо бы. – Липа поднял взгляд к небу. – На базе спокойно.

– Ага, если ты не заперт в комнате с мягкими стенами, – буркнул я. – Я бы предпочел долгое задание. Чтобы хоть недельку погулять.

– Давай уже через месяц, когда я дембельнусь, – Липа хохотнул и выпустил белые клубы ароматного пара.

– Всего месяц остался? – Я вскинул бровь. – Лерусик почти дождалась?

Липа с улыбкой кивнул, и его рука интуитивно потянулась к груди. Я один знал, что там он носил кулон с фотографией своей возлюбленной Леры.

– А если бы ты не к нам пошел, а на обычную службу, сколько еще нужно было бы служить?

– Еще четыре года и семь месяцев. В прошлом году обязательную службу продлили до шести лет.

Я присвистнул. Они так быстро меняли правила, что я не успевал следить за ними. Да и Генерал нечасто рассказывал, что происходит за пределами моей палаты.

– Так тебе здорово повезло к нам попасть, – подытожил я.

– Если дрянь, что они мне вкололи, никаких побочек не даст, то точно повезло.

– Конечно не даст, – обиделся я. – Она же создана из моей крови. Почему ты так не доверяешь сыворотке? Генерал говорил, что после укола вы можете даже костюм не носить. Вас все равно не могут заразить.

– Но все еще могут ужалить, – парировал Липа. – Я слышал, что даже обычный шершень, если попадет в шею, может убить, а у Веспин еще и ядовитые жала, и они плотоядны. Про Зараженных и говорить не стану.

Я хмыкнул, но спорить не стал. Липа докурил, спрятал сигарету под костюм, надел шлем, и мы пошли к штабу. Меня одолевали смешанные чувства. Я был рад за ребят. Им было всего по восемнадцать, когда Липа попал в армейские списки. Они встречались два года и только начали думать о свадьбе, а тут такое. И вот почти прошло полтора года. Им осталось потерпеть всего месяц, и они снова будут вместе, свободные и счастливые.

С другой стороны, думая об их счастье, я не мог не думать о собственном одиночестве. Липа мой единственный друг за всю жизнь, но вряд ли он будет писать мне письма, когда получит свободу. У него в городе будет другая жизнь и другие друзья. Нормальные люди.

Штабом оказался старый, но крепкий кирпичный дом на опушке леса. Окна и двери укрепили металлическими пластинами, а дыры в фундаменте залатали особой смесью. Я поднес планшет к двери, и она с грохотом открылась. Мне снова показалось, что я слышу шорох колес по гравию. Я обернулся на дорогу, но она пустовала.

В доме нас встретила единственная комната с печкой, накрытой сейчас черным брезентом. На полу уже ждали пакеты с пятью спальными мешками и припасами. Основную часть комнаты занимали раскладные столы. Единственным освещением служили экраны компьютеров и напольные фонари.

Мы прибыли последними. Осип уже сидел в углу, склонил седую голову, потирая левую ногу. Она вся раскраснелась и опухла – выше колена ее сдавливал металлический, толстый браслет с мигающей зеленой лампочкой. Надя энергично стучала по клавиатуре, настраивая дроны в поисках сигнала, который ей никак не удавалось словить. На экране хорошо просматривалась вся деревня, но картинка из леса постоянно смазывалась и пропадала. Майор сидел с пультом управления в руках. Он поднимал глаза на экран и опускал их обратно на пульт, поправляя положение дронов, нажимал несколько кнопок и смачно ругался.

– Что у тебя? – окликнул он меня. – Доложить обстановку!

– Тут все чисто. – От этих слов к горлу подступил ком. Я увидел облегчение на лице Майора и представил, как завтра мы сядем в машину и уедем отсюда. Дрожащим голосом я добавил: – Но это только в деревне.

Липа так резко повернул голову, что я услышал, как хрустнула его шея. Щеки налились горячим стыдом. Я надеялся, что Липа поймет по моему лицу, что я просто хочу побыть с ним несколько лишних дней. Кто знает, будет ли еще в этом месяце у нас выезд? Вдруг это задание наш единственный шанс попрощаться.

– Объяснись! – рявкнул Майор и отвлекся от пульта, повернув ко мне настороженное лицо. Посмотрел мне в глаза. – Что значит только в деревне?

– Я не смог прослушать лес. Он слишком густой. Возможно, из-за этого вибрации слабые.

Майор медленно кивнул.

– Понял. Дроны тоже ничего не зафиксировали в лесу. Вообще ничего. Ни одной живой души, будто там даже зайцев нет, – сказал он не слишком весело и повернулся к Липе, который все еще буравил меня взглядом, явно недоумевая, кому я соврал: ему или Майору. – У тебя что? Я видел, ты подал рапорт о тараканах.

– Так точно. – Липа выпрямился. – Были обнаружены трое без фамилий, номеров и разрешения на пребывание. Я уведомил их о нарушении протокола, распорядился, чтобы они оставались на месте и передал их местонахождение по спутнику в ближайший пункт связи.

– Да, тут город недалеко есть. Они уже сообщили мне о выезде. Молодец.

Липа кивнул. Майор вернулся к пульту и бросил через плечо:

– Свободны. Оба.

Мы заняли места в углу рядом с Осипом и пожали ему руку.

– Здорова, – поздоровался Липа.

– Здоровей видали, – Осип хохотнул, но его смех перерос в приступ кашля. – Тараканов встретили?

Я отвернулся, а Липа ответил:

– Ага. Хорошо еще безобидных.

Я наблюдал за попытками Нади поменять настройки дронов. Она морщилась, от чего казалась еще дурнее, чем обычно. Ее простое, уже покрытое морщинами лицо исказилось от напряжения. Серые, бесцветные глаза перебегали от клавиш к экрану. Темные с сединой волосы Надя так крепко собрала на затылке, что линия роста волос раскраснелась. Она, словно почувствовав на себе мой взгляд, повернулась. Я кивнул ей в знак приветствия, но она с плохо скрываемым отвращением отвернулась.

– Мда, не повезло тебе сегодня, Рядовой, – протянул Осип и подмигнул. – В игре не повезло и в патруле.

– Я еще отыграюсь, – буркнул Липа.

– Только не сейчас, – вмешался я. – Майор быстро прикроет нашу лавочку, если увидит.

– Уж кому-кому, а тебе бояться стыдно, – Осип опустил штанину, скрывая браслет. – У тебя на плече вместо ангелочка Генерал сидит. Да и давай четно, терять тебе нечего.

Я поджал губы. Осип не привык следить за словами и всегда говорил правду. За эту черту мы с Липой быстро приняли его в нашу компанию, этой чертой он доводил Майора до бешенства и именно из-за этой черты бывал неожиданно груб.

Боковым зрением я заметил, как Липа снова потянулся к груди, но его пальцы наткнулись на костюм, и он будто вспомнил, что так и не переоделся. Липа снял костюм и остался в камуфляжных штанах и простой белой майке.

– А я вот что думаю, – сказал он, снова усаживаясь. – Пока мы живы – каждому есть что терять.

Осип одобрительно хмыкнул. Уголки губ, спрятанные в седой бороде, поползли вверх. Его и без того морщинистое лицо еще больше сморщилось от улыбки, но добрый и веселый взгляд чудом его преобразил. Он тихо сказал:

– Звучит прямо как тост.

Мы втроем улыбались, но старались скрыть довольные лица от Майора. Он в этот момент как раз поднял голову и сообщил:

– К штабу приближаются.

Надя, все еще в защитном костюме, вскочила с места, накинула на голову шлем и достала пистолет. Осип и Липа посмотрели на меня. Я прислушался на долю секунды и покачал головой.

– Небось тараканы это, – махнул рукой Осип.

Майор подошел вплотную к двери, когда в нее предупреждающе постучали два раза и открыли с улицы. Бугров отшатнулся и чуть не упал на задницу от такой неожиданности. Надя напряглась, словно пантера, готовая к прыжку. А Осип поднялся на ноги так быстро, будто это ему было девятнадцать, а Липе, который еле успел за ним, шестьдесят.

На пороге штаба стояло трое в темно-синей экипировке. На шлеме каждого поблескивала красная надпись: «Патрульный». Майор выпрямился, начальственно расправил плечи и приказал Наде опустить оружие. Они с патрульными обменялись сухими приветствиями по форме и только после этого заговорили как настоящие люди, а не роботы.

– Чем обязаны визиту? – деловито осведомился Майор.

– Ложный вызов от вас. – Один из патрульных поднял свой планшет и поднес его к лицу Майора. – Отправленные вами координаты и снимок трех точек, распознанных вами как незараженных и незарегистрированных граждан, не подтвердился.

– Как так? – вырвалось у меня.

Майор строго посмотрел на меня, но выговор делать не стал. Он объяснил патрульным:

– Локатор наш.

– Тот самый? – тут же спросил другой патрульный и уставился на меня невидимым через шлем взглядом.

– Отставить разговоры, – сухо приказал главный из них и продолжил: – Мы обыскали всю деревню и прилегающие лесные территории. Для очистки совести даже послали парочку своих дронов.

– И?

– И ничего не обнаружили.

– Вы хотите сказать, что мои бойцы выдумали нелегалов? Рядовой Липский, быстро сюда! Доложить по форме о результатах дозора во всех подробностях и сдать планшет, зафиксировавший нелегалов, на проверку.

Пока Липа рассказывал о произошедшем, я подал планшет.

– Почему распознавание проводил Локатор, а не уполномоченный на это Рядовой? – спросил тот, которого моя личность так заинтересовала.

– Не отвечай, – попытался остановить меня Майор, но злость уже достигла горла и, словно кислота прожигающая гортань, заставила меня заговорить.

– Потому что в случае обнаружение зараженных, мне не грозила бы опасность.

Майор тяжело выдохнул.

– Это еще почему? – продолжал допытываться патрульный, считывая информацию с моего планшета.

– Это не имеет отношения к делу! – Майора никто не слушал. Все трое патрульных повернули шлемы ко мне.

– Потому что они на меня не нападают и не могут меня заразить, – с вызовом ответил я, стойко принимая их скрытые черным стеклом взгляды.

– Локатор, тебе было приказано молчать, – снова попытался Майор.

– Да брось ты, Бугор, – за моей спиной вырос Осип. Несмотря на преклонный возраст, он остался крепким и очень сильным. – Пусть мальчик за себя ответит, раз патрулю так интересно. Заскучали, наверное, на службе, раз даже троих тараканов выследить не в состоянии. Поразвлечься сюда явились?

Поддержка Осипа придала мне уверенности. Я заглянул внутрь себя и позволил выйти на свет той части, которую обычно скрывал и подавлял.

Зрение распалось на тысячи крошечных кусочков, словно телеэкран разбили на мелкие осколки, разделив изображение на части. Общая картина обратилась в детали. Все лица я видел одновременно, не сосредотачивая внимание ни на ком конкретно. Майор покраснел от бессилия, словно на кожу нанесли красную глину вместо боевой раскраски, вокруг глаз вздулись пульсирующие вены. Надя отвернулась назад к компьютеру, но в ее позе не было ничего непринужденного: спина напряглась, а одна рука то и дело падала на кобуру. Липа сжимал кулаки, будто готовился к драке. А Осип буравил взглядом три непроницаемо черных шлема.

Я не видел лиц патрульных. Вместо их глаз с забрала шлема на меня смотрело собственное отражение. Мои человеческие глаза почернели и раздулись, словно два шара. Они стали глазами шершня. Три одинаковых патрульных застыли на месте. Моя уверенность от их ступора продолжала расти, и глаза все увеличивались в размере, сдерживаемые только человеческими костями и веками. Я втянул ноздрями воздух. Пряная злость Майора заглушала эмоции других членов нашей команды. Я ожидал почуять кислый смрад страха патрульных, но от них исходил только запах металла и пота. Один из них подал голос:

– Мы доложим о результатах выезда куда следует. А теперь уходим.

– Но… – пытался возразить другой.

– Я сказал: уходим. Майор Бугров, я так понимаю, ваш…Локатор находится под защитой Генерала. А мы его, должно быть…потревожили. Очень попросил бы вас оставить эту встречу в секрете от начальства.

– Только если ваши бойцы не станут о ней болтать. Если слух до Генерала дойдет не от меня, я буду вынужден предоставить ему полную информацию обо всех участниках.

– Конечно.

Они пожали друг другу руки, и патрульные ушли. Глаза заслезились, когда мир вернулся к обычной четкости и единению. Я зажмурился, а когда снова обрел зрение, увидел перед собой краснющее, перекошенное от ярости лицо Майора Бугрова.

– Тебе очень повезло, пацан, – медленно и вкрадчиво заговорил он, – что я не уполномочен наказывать тебя. Если бы ты был в моей власти, я бы вплотную занялся твоей дисциплиной и…

Майор ткнул меня пальцем в грудь, и в этот же момент его оттолкнула длинная рука. Осип вышел из-за моей спины и встал рядом.

– И что бы ты сделал, Бугор? Расскажи, нам всем интересно. Отправил бы его патрулировать без костюма? Или запер бы его на базе? Лишил бы контактов с внешним миром? Что ты можешь ему сделать?

Капилляры в глазах Майора полопались в ту секунду, когда Осип назвал его «Бугром». Все вены на его лице проявились четко, будто карта рек. Он заорал так громко, что изо рта вылетела слюна:

– Не твоего ума дело! Если я с ним не могу ничего сделать – не значит, что и на тебя управу не найду! Не забывай у кого пульт управления твоим браслетом, Прытков! В моей власти не только отправить тебя назад за решетку, где тебе самое место, но и перед этим устроить тебе веселое путешествие под названием: «медикаментозное обездвиживание»!

В подтверждение своих слов Майор достал из кармана маленький пульт с одной единственной красной кнопкой. Его руки дрожали, словно от нетерпения. Я испугался, как бы он случайно не активировал браслет.

– Уже не такой смелый? А, Прытков? Не тебе за него заступаться, жалкий ты уголовник!

Я перевел взгляд на Осипа. Ему будто бы и не было страшно. На губах играла легкая полуусмешка, словно он проверял Майора, прощупывал, как далеко сможет зайти и остался доволен результатом.

– Однажды, Майор, мы встретимся с тобой, когда твоя игрушка не сможет тебе помочь. Мне очень интересно будет услышать, что ты скажешь мне тогда.

С этими словами Осип вернулся в свой угол и разложил спальный мешок. Майор остался на месте с поднятой рукой, сжимающей пульт. Он тяжело дышал, раздулся, словно рыба-шар, и кожа его приобрела бордовый оттенок. Он медленно приходил в себя. Почему-то его ярость напомнила мне и мои превращения. Мне стало стыдно за свое поведение. Я тихо сказал:

– Извините.

И постелил свой спальный мешок рядом с Осипом. Липа последовал моему примеру. В штабе воцарилась убийственно напряженная тишина.

2

«Белая нить»

Я проснулся от жуткой головной боли. Так всегда бывает на утро после обращения, даже если оно короткое и контролируемое, как вчера. При малейшем движении виски взрывались от боли, свет, словно лезвие, резал глаза, а желудок скрутило узлом. Липа говорил, что так выглядит похмелье, но я мог принять его слова только на веру, ведь сам никогда не пробовал ничего крепче чая.

Я встал последним. Никто меня не разбудил. Майор так и не решил, стоит ли обследовать лес или лучше выйти в деревню на поиски вчерашних тараканов, или свернуть миссию и вызвать оперативную группу для более тщательного обследования деревни Шершуны. Он настолько задумался, что даже не наорал на Осипа и Липу, играющих в камень-ножницы-бумагу в углу.

– Кто проснулся?! – Осип ободряюще мне улыбнулся. – Мы думали, ты впал в кому.

– Доброе утро, – поздоровался я. – Мне кажется или сегодня кто-то выкрутил яркость мониторов на двести процентов?

Липа не ответил. Он сосредоточенно разглядывал свой кулак, готовый вот-вот лопнуть от напряженного планирования следующего хода в игре.

– Давай еще раз, – решительно обратился он к Осипу.

– Ох и любит этот парень проигрывать. Считай, Лок.

Я подсел ближе к ним и шепотом посчитал:

– Раз, два, три.

Липа выкинул ножницы, а Осип – камень. Липа стукнул кулаком по ладони, а я засмеялся громче, чем стоило.

– Так! – Майор поднялся со своего места и подошел к нам. – Вижу, вам нечем заняться. Как на счет старой доброй «Белой нити», чтобы понять, куда нам двигаться дальше?

– Только не это, – застонал Липа.

– Именно это, Рядовой Липский. Чтобы к обеду все было готово! Все усвоили?

– Да, – вяло пробурчали мы втроем.

– Я плохо слышу! – рявкнул Майор.

– Это не к нам, а к лору, – Осип выжидающе смотрел на Майора с озорной усмешкой на губах.

Бугров шумно втянул воздух ноздрями, но сдержался. Он указал пальцем на два черных чемодана.

– Кто со мной в лес? – Я обратил к Липе веселый, заговорщицкий взгляд, но он отвел глаза.

– Я бы хотел остаться в штабе и настроить сигнал за компьютером, – сказал он, избегая смотреть в мою сторону.

Я хотел скрыть досаду, но мне это не удалось. Я почувствовал, как изменилось мое лицо: уголки губ опустились вниз, а брови нахмурились. Я попытался придать себе не такой угрюмый вид, но Осип заметил мое разочарование.

– Придется тебе прогуляться со стариком, парень, – прохрипел он.

Липа, не глядя на меня, подошел к чемоданам и открыл нужный со встроенным монитором. Я пошел за ним.

– Не смотри на меня так, – перешел в защиту Липа, опережая мои вопросы.

– С каких пор ты заделался штабной крысой? Раньше ты обожал вылазки, – укоризненно начал я и добавил шепотом: – В этой местности даже Веспин нет. Пошли, развлечемся.

Но Липа покачал головой.

– Почему?

– Потому что мне остался всего месяц, – тихо, но четко ответил он. – Всего через месяц я буду дома. Я не хочу рисковать.

– Но ты все-таки снял шлем вчера и сам видел, что все тихо.

– Я сглупил вчера из-за этих тараканов, – обиженно буркнул Липа. – Я думал, раз тут все тихо, то мы сегодня вернемся на базу, но Майору ты говоришь не то, что мне. Кому из нас ты врешь? Ты провоцируешь меня, будто не понимаешь, насколько это для меня важно.

Он обхватил ладонью свой медальон. Лицо его посуровело. Никогда раньше я не видел в нем такой серьёзности и упертой глупости, как у истинного вояки. Я закатил глаза.

– Конечно. Вся твоя жизнь ради Лерусика. Все вертится вокруг нее.

Я специально не дал ему время ответить и вернулся в угол. По дороге бросил взгляд на Надю. Она тут же отвела глаза. Когда я смотрел на нее, она всегда отворачивалась и напрягалась, будто готовилась к нападению. А ведь Генерал предупреждал меня на ее счет, когда Надю только включили в группу.

– Разобрались? – спросил Осип, надевая защитный костюм.

– Нечего там разбираться, – буркнул я.

Я быстро переоделся в камуфляжную форму, упорно игнорируя людей в комнате. Уставился в одну точку на стене и сверлил ее взглядом. Мне казалось, все на меня смотрят и ждут, что я сорвусь.

– Ты так дырку на стене протрешь, – Осип похлопал меня по спине. – Пойдем.

Осип вызвался нести чемодан, но я схватил его раньше. Я знал, как нелегко Осипу даются прогулки с браслетом. Его местоположение постоянно отслеживали и, если Осип шел слишком быстро, отклонялся от забитого Майором маршрута или отходил далеко от штаба, браслет сдавливал его ногу так, что он начинал хромать. После вылазок нога напоминала вареную колбасу: она распухала, краснела, а иногда даже синела.

В этот раз он устал быстро, не успели мы зайти в лес. Мы оба знали, что Майор из вредности выстроил наш маршрут с такой точностью, чтобы Осип вдоволь поплатился за язвительные комментарии и в особенности за вчерашнюю выходку. Осип остановился, сел на траву, вытянув ногу, и сделал несколько глотков воды.

– Давай передохнем немного, – попросил он.

– Больно? – Я сел рядом с ним на сухую траву.

– Ерунда, – Осип отмахнулся. – Отдохнуть нужно. Только и всего.

Я вдохнул горячий воздух. Запах хвои пощекотал ноздри. Спиной я оперся о ствол дерева и поднял лицо к солнцу, выглядывающему сквозь кроны елей и сосен. Осип рядом тяжело дышал. Жаль, что лучшие моменты моей жизни на свободе всегда сопровождались страданиями других.

– Зря ты злишь Майора, – сказал я, не открывая глаз, чтобы не упустить момент блаженного наслаждения солнцем и свежим воздухом.

– А ты зря обижаешься на своего друга, – не остался в долгу Осип.

– Не обижаюсь я, – я отмахнулся от этой темы, как от назойливой мухи, но все равно мне показалось, что на долю секунды солнце вдруг потухло и его мягкий свет померк.

Осип хмыкнул. Открывая глаза, я злился на него за разрушенную радость. Осип не носил шлем, и я видел его потное лицо с отпечатком страдания. Он пытался потереть ногу, чтобы улучшить кровообращение, но едва ли что-то чувствовал под металлическим костюмом.

– Зачем тебе вообще костюм без шлема? – я попытался сменить тему и отвлечь его от боли. – Вы все привиты. Костюмы не нужны.

– Мне в этом шлеме дышать нечем, вот я его и не ношу. Но от жала зараженного костюм поможет больше прививки. То, что на тебя не нападают эти твари, не значит, что и остальных не тронут.

– Я ни разу не видел, чтобы они нападали первыми хоть на кого-то.

– В том то и дело, что не видел, – задумчиво протянул Осип. – Ты не видел, поэтому не понимаешь, какая это опасность для всех нас – такие вылазки. Ты каждый раз расстроен, когда мы возвращаемся на базу, а мы все рады, потому что сохранили жизни в невероятной опасности. Липский смелый парень. Он много раз доказывал это в разведке и стычках, в которых ты, между прочим, не участвуешь…

– Не потому, что не хочу! – перебил я с возмущением. – Мне запрещено…

– И все же, – настоял Осип. – Ты не видел потерь и не знаешь, за что мы тут боремся. Я не виню тебя в этом. Никто, кроме разве что Нади, не винит, но и ты не должен осуждать нас за наши страхи и слабости.

Я перебирал пальцами пожелтевшие иголки. Интересно, так себя чувствую дети, когда их учат родители?

– Я понимаю, – сказал я. – Просто трудно верить в опасность Веспин, когда не видишь от них настоящей агрессии. Я столько раз чувствовал их страх, когда мы нападали на ульи. Они не хотели умирать, и не хотели убивать – просто защищали свои дома.

Рука Осипа на ноге остановилась, словно сдалась растереть кожу под металлом. Он потянулся к карману за сигаретами, будто на секунду забыл, что у него давно нет карманов, а папиросы в армии запрещены.

– Ты знаешь, как я попал к вам в группу, а, Лок?

– Да.

Конечно, я знал, что Осипа освободили от заключения в тюрьме. Это все знали, благодаря Майору, который не то, что не пытался этот факт скрыть, а наоборот, стремился почаще напомнить Осипу о его прошлом.

– Я не про тюрьму, – Осип вытянул указательный и средний палец, будто представляя в них сигарету, которой в них быть не могло. – Ты знаешь, почему из всех заключенных заинтересовались именно мной, а не кем-то другим?

– Ну-у, – я замялся. – В общих чертах.

Генерал показывал мне дела всех моих «коллег», но упоминал, что им знать об этом необязательно.

– Не стесняйся, парень, – прохрипел Осип и закашлялся, а после добавил: – Я – могила.

– Я не слишком много знаю, – я пожал плечами. – Только то, что ты был осужден за массовое убийство.

– А почему я его совершил, ты знаешь?

– Было написано, что жертвы были заражены токсином, но эти показания не подтвердились.

– Ага, как же, – Осип хмыкнул. – Жаль, никто на суде не потрудился объяснить, почему все тела пропали, а мою деревню сожгли.

– Вместе с жителями? – ужаснулся я.

– А не было там уже никаких жителей. Я же всех убил.

По коже пробежали мурашки. Мысленно я сказал себе: «Это от ветра». Иногда я забывал, что Осип не просто наш старший, мудрый товарищ, который всегда становится на нашу защиту, дерзит Майору и грубовато, но беззлобно шутит. Я редко напоминал себе о том, что он жестокий убийца, а сам Осип никогда и ни с кем эту тему не обсуждал. До этого момента.