Ненавистный рыцарь на белом коне

Ненавистный рыцарь на белом коне

Синопсис.

В детстве с Фотинии пару раз случалось предвидеть будущее, но она не обращала на это особого внимания, до той роковой минуты, когда она совершенно случайно не расколдовывает окаменелого рыцаря. Тот утянул её за собой в мир, походивший на средневековье с замками и рыцарями, королями и холопами, охотниками на ведьм и лесными разбойниками. В награду за своё спасение рыцарь не стал её сжигать на костре и даже позволил доживать дни в собственном замке. Но, так как он посчитал её ведьмой, то решил держать при себе и следить за тем, чтобы она никому не причинила вреда. Фотиния, застрявшая в этом мире, напоминающим сказку, от которой хочется поскорее проснуться, не оставляет надежду вернуться обратно. При этом она не упускает возможности досаждать этому храброму рыцарю, который, по её мнению, до тошноты самоотвержен и до омерзения правдив.

Глава 1. Последний день в этом мире

У каждого человека есть своё особое место в мире, но не всем удаётся найти его.

Увесистые дождевые капли отбивали по карнизу неслаженный ритм. Под шум ливня я уснула, под него же и проснулась. Несмотря на то, что кровать в отеле была непривычно узкой и непривычно жёсткой, вставать жуть как не хотелось. Эх, второй день подряд утро в Лоо приветствовал гостей города проливным дождём. Я подошла к окну и взглянуло на небо – серо-голубые тучи не оставляли надежды на скорое окончание. Танька – моя подруга, бывшая сокурсница и компаньонка в этой поездке на Черноморское побережье – лениво потянулась и зевнула.

– Опять дождь, – вздохнула она, прислужившись к барабанной дроби капель о подоконник.

Было несколько обидно. До конца нашего отдыха оставалось всего ничего, а из-за дождя и купаться холодно, и тряпки не расстелешь. Поездка обошлась нам в относительно небольшую сумму, но три дождливых дня из десяти – это аж тридцать процентов оплаченного отдыха без погружения в солёные морские воды. Оставаться в номере был не вариант, хотя ради справедливости надо отметить, что оказался он вполне себе сносным.

– Поехали в Воронцовские пещеры, – зевнула Таня продолжая нежиться в постели.

Хм, я уже побывала в Азишской пещере. Для разнообразия очень даже неплохо, но это для разнообразия. Ещё одна пещера всего лишь аналогичный с небольшими вариациями природный подземный комплекс. Чего-то новенькое вряд ли увижу. Это как картины Айвазовского: довольно и одной-двух, чтобы получить представление о всей галерее.

– Фотя, едим! – Канючила Танька.

Фотя. Ненавижу когда меня так называют. На слух вроде клички поросёнка. На самом деле, полное имя – Фотиния (так и записано в паспорте) ещё куда ни шло. Но Фотя… Я поморщилась.

– Может придумаем что-нибудь пооригинальнее? Как насчёт дайвинга возле коралловых рифов? – предложила я.

– Раньше Воронцовские пещеры были дном древнего океана Тетис, – в качестве аргумента выдала подруга информацию из поисковика.

– Так и я о том же! Посмотришь морское дно воочию, через маску аквалангиста. Увидишь водоросли, крабов и коралловые рифы.

Таня не любила дайвинг, хотя у меня зародилось сомнение, что подруга просто боится глубины.

– Ладно, тогда сходим на дискотеку в «Морского ежа».

Сельские дискотеки ещё ужаснее очередной пещеры! Танька, хитрая шельма, знает, чем зацепить.

– Ну у ж нет. Воронцовские, так Воронцовские, – сдалась я.

Мы вышли через посадки на торговый пятачок. Я мысленно загадала желание, чтобы продавец туров развёл руками и, ссылаясь на какие-нибудь (всё равно какие) обстоятельства отказал нам в сомнительном счастье лицезрения пещеры. Желание не сбылось. Более того, продавец, при виде моей кислой мины, дабы сбыть-таки пропадающие билеты сделал нам скидку. Экскурсия носила пафосное название «Гномье царство».

Как только мы оплатили экскурсию и получили брошюру, дождь, конечно же, прекратился. К счастью времени окунуться вполне хватало, но весь день пробултыхаться уже не получится. Всмотрелась в фотографию глыбы известняка на пропускном билете и постаралась себя убедить в том, что действительно жажду побывать в гроте.

Радуясь выглянувшему солнышку, мы, захватив купальники и пляжные полотенца, поспешили на пляж. Ни тенистой тропинки, ни, хотя бы сносного тротуара, в Лоо не было. Наша гостиница располагалась на относительно близком расстоянии от пляжа, но не настолько близком, чтобы не надо было пересекать главную дорогу, и мы затормозили у светофора. Зелёными огоньками моргала цифра 99. Ещё минут пять проморгает, а потом начнётся обратный отсчёт. Рядом с нами топталась целая толпа гостей города. Стараясь избавиться от пробок из автомобилей, власти создали пробки из пешеходов. Какая-то женщина сзади наступила мне на пятку, а справа вплотную пристроился немолодой мужчина, обдавая щёку колбасным дыханием. Поняла, что ещё шесть минут так я не выдержу. Слева пролетел одинокий автомобиль, и главная дорога опустела. Я, потянув Таньку за рукав, шагнула вперёд.

– Куда?! Куда?! – Заволновалась какая-то низенькая полная дама, переживающая то ли за нас, то ли за соблюдение правил дорожного движения.

Не обращая внимание на негодование примерных граждан, мы быстрым шагом пересекли проезжую часть. Нашему дурному примеру последовала молодая пара и один седовласый мужчина.

Перед входом на пляж расположился небольшой южный базарчик, где торговали сувенирами, игрушками, купальными принадлежностями, пляжной одеждой и меховыми безрукавками. Перед отъездом обязательно куплю сувенир тёте. Ни мать, ни отца я не знала, с младенчества меня растила только тётя Марина. Когда мне было семь она вышла замуж и у неё родился свой ребёнок, но меня тётя не бросила. С её мужем и вредной младшей кузиной я не была в тёплых отношениях, но и не задиралась, а вот тётю Марину я любила как родную мать, коей её и считала. Ах как она гордилась, когда я поступила в аспирантуру! Даже прочитала все мои научные статьи, которые, как мне кажется, никто кроме рецензентов и редакторов так и не читал. Ну кроме тёти.

Мы прошли по мостику через размытое дождём болотце, от которого дурно пахло по простой наглядной причине: под ним пролегала сточная труба, рядом с которой купаться запрещалось. Да мы бы и не стали! По дороге мы миновали юного продавца безалкогольных напитков, чернокожую женщину, зазывающую нас присесть на пластмассовый стульчик и облагородить свои волосы африканскими косичками, пляжное кафе, из которого гудела танцевальная музыка конца девяностых и, наконец, добравшись до заветного пляжа разложили свои полотенца.

Я вылезла из шлёпанцев, скинула салатовое платье-сеточку, оставшись в сплошном чёрном купальнике с белыми вставками по бокам. У Таньки купальник был раздельный. Без высоты резиновой платформы, я сделалась заметно ниже своей подруги, а если быть точнее – на семь сантиметров. На моём фоне она выглядела чересчур долговязой, а я на её фоне – коротышкой, хотя статистически мой рост и считался средним. Ну и ладно, зато я была пофигуристей, да и нос мой рубильником не смотрелся.

В общем мы с Танькой разительно друг от друга отличались, но это не мешало нам быть добрыми подругами. Она была легка на подъём, смеялась над моими шутками и вела себя вполне разумно. С пустышкой я бы дружить не смогла. Кроме того, нас объединяло полнейшее отсутствие вредных привычек и того интимного опыта, который имела большая половина девиц нашего возраста. Таньке было двадцать пять. Мне – на пару лет меньше. Подруга не оставляла попыток завязать серьёзные отношения, но все они терпели фиаско. Меня же моё одиночество не тяготило. На протяжении последних лет я заводила знакомство со многими молодыми людьми. Чтобы не путаться (а я встречалась с несколькими одновременно, о чём они, конечно же, не подозревали) я записывала в блокнот их имена, время и место свиданий. Мне нравилось посещать за их счёт кафе и рестораны, ходить в кино и клубы, а с некоторыми – было приятно и просто пообщаться. Однако ни с одним дальше поцелуев у меня не зашло. Я не совсем понимала чего мне нужно, но твёрдо знала чего мне не нужно. Будь я мужчиной, меня вполне можно было обозвать жигало, но для девушки такое поведение было позволительно.

Я шагнула в море. Прохладная пена приятно покрыла мои щиколотки. Не останавливаясь, зашагала всё дальше и дальше в воду, оставляя позади барахтающихся ребятишек и их родителей. По началу вода казалась холодной, но я не тормозила, а наоборот, ускорялась и когда уровень моря достиг поясницы, плюхнулась в воду и поплыла. Моё тело плавно поднималось и опускалось. Чем глубже я заплывала, тем более пологими делались волны. Вскоре впереди меня не осталось ни одного человека. Почему-то большинство людей, как и моя подруга, испытывают страх перед глубиной. Я же воду просто обожаю, море с детства казалось мне волшебным чудом. Оно манило, притягивало и не отпускало. Обязательно перееду на черноморское побережье, когда накоплю достаточно денег!

Я легла на спину, заложив руки под голову как будто лежу на перине, а не на воде и любовалась пушистыми белыми хлопьями облаков. Пнула ногой буёк – пластмассовый шар, качающийся на волнах, повернулась животом устремилась к горизонту. Через минуту ощутила, как моей ляжки коснулось что-то более упругое, чем вода.

«Медуза», – догадалась я.

Повернула голову, чтобы её разглядеть: радиус зонтика, на котором красовался нежно-фиолетовый цветочек, составлял не больше семи сантиметров. Я провела пальцами рук по кисельным щупальцам. Медуза поспешила скрыться в глубине. Как же я любила этих морских тварей, находя каждую неповторимо красивой. По моему опыту, если дотронуться до краешка купола средней и крупной медузы с ярким рисунком, то можно ощутить небольшое жжение. Длилось это жжение пару минут не больше. Мне иногда даже нравилось касаться краешков их прозрачных зонтиков.

– Мужчина, вернитесь в зону купания, – донёсся с берега голос, усиленный рупором.

Хм, спасатель принял меня за мужчину. Наверно потому, что несколько метров я проплыла брассом, а мои собранные в хвост волосы, можно было принять за короткую стрижку.

Хмыкнув, поплыла дальше вглубь. Что сказать, характер у меня тот ещё. Мне хотелось подплыть к сидящей на волне чайки, а если повезёт – то и увидеть вдалеке стаю дельфинов. В прошлом году, отдыхая на море, я, по своему обыкновению, заплыла далеко от берега и увидела стремительно несущийся на меня серый плавник. О том, что в Чёрном море не водится опасных для человека видов акул, пришло мне в голову позже, а в этот момент возник кадр из фильма «Челюсти». Приблизившись ко мне, так, что при желании (коего в тот момент ещё не возникло) я могла дотронуться до гладкой серо-голубой кожи, дельфин, а это был именно дельфин, брызнул вверх фонтанчик, сделал вокруг меня кружок и уплыл восвояси.

– Мужчина, вернитесь в зону купания, – снова донеслось с берега.

Пришла к выводу, что всё-таки не хочу злить спасателя и вернулась к буйкам. Однажды меня уже возвращали на берег, усадив на моторную лодку. Мне понравилось. Но повторять поездку не хотелось.

– Медуза! Здесь медуза! – Раздался срывающийся на визг вопль справа от меня.

Я повернула голову. Голос принадлежал мужчине лет тридцати в очках для подводного плавания. Очевидно, он обращался ко мне, предупреждая об опасности. Я, конечно, проигнорировала. Отплыв от «храбреца» чуть подальше, чтобы тот чего доброго не решил завязать ненужное знакомство, я снова легла на спину. Волны Чёрного моря убаюкивали, ласкали кожу, успокаивали нервные клетки. Я закрыла глаза, чтобы не ослепнуть от яркого солнца и ощущала приятную безмятежность, чувство, которого буду долго после этого лишена.

Почти час я пробыла в море, но выходить страсть как не хотелось. Знала, что у пловцов при длительном пребывании в воде иногда сводит мышцы в ногах и тогда нужно ткнуть булавкой в икру. У Таньки к купальнику была приколота булавка. Но я считала эту меру предосторожности излишней. Что сказать, я очень любила море и искренне верила, что оно отвечает мне взаимностью. К тому же, случись со мной такая неприятность, я бы легла на воду и гребла к берегу руками.

В нескольких метрах от буйка на волнах качалась упитанная чайка. Несмотря на то, что чайки известны своим пристрастием выклёвывать глаза тонущим людям, моряки почитают этих птиц и считают их символом моря. Я их тоже люблю. Хотя, возможно, если бы я наблюдала картину поедания глаз у ещё живого человека, то изменила бы своё мнение.

К берегу подплыла неторопливым «лягушачьем» стилем. Танька обсыхала на берегу, штудируя брошюру предстоящей экскурсии.

– В систему Воронцовских пещер входят, собственно, Воронцовская, Лабиринтовая, Кабанья и Долгая. Общая их протяжённость более одиннадцати километров.

Большая Азихшская пещера, в которой я побывала, имела длину шестьсот сорок метров. Сделала вид, что мне интересно.

– В кабаньей пещере, вы увидите изваяние рыцаря, которого по преданию обратила в камень злая колдунья.

– Перед пещерами надо подкрепиться, – заявила я и мой живот громко с этим согласился.

– А когда мы вернёмся, будешь куда-нибудь устраиваться?

Хотела проигнорировать вопрос, отозвавшийся во мне неприятным комом воспоминаний (не отравляй мне отдых, подруга!), но Танька затормозила шаг и вопросительно на меня уставилась.

Я закончила школу, университет, заканчивала аспирантуру. Учиться у меня выходило просто замечательно, а вот с работой не задавалось. Я пробовала себя и в роли кассира-операциониста, и банковского служащего, и инженера производственных технологий. Начинала за здравие, как говорится, а потом выходило скверно, вернее – не выходило вовсе. На собеседованиях я отчего-то производила хорошее впечатление эдакого трудоголика и даже первые недели начальники восхищались моими стараниями, говорили, что всё схватываю на лету, а потом, видно мой энтузиазм заканчивался, и я начинала вредить. На меня злились и выставляли вон. Сколько раз я пробовала себя в профессиональной деятельности, столько раз повторялся этот незатейливый сценарий. Личных доходов, если этим чопорным словом можно назвать выплаты очным аспирантам, конечно же, не хватало, и я гирькой висела на шее тёти Марины.

Сценарий «Надоело учиться, пора жениться» мне тоже не улыбался. Замуж за те кандидатуры, которые меня окружали, мне хотелось ещё меньше, чем на очередную работу. Слишком много вокруг живых примеров неудачных союзов. Читая умные книжки поняла, что привязанность супругов длиться ровно столько, сколько необходимо для рождения ребёнка – не более двух лет. Затем раздражение накапливается, муж начинает пить, бить и гулять, а жена или перетерпливает, находя радость в каком-то занятии, или уходит из дома вместе с ребёнком. Моя планка для потенциального мужа была слишком высока. Никто из реальных людей её не выдерживал. А что я могла предложить взамен? Жену, которая не выносит любой формы тирании и не привыкла к домашним обязанностям прислуги, прачки, повара и посудомойки? Безальтернативный случай. Я напоминала себе торговца, который ещё не сориентировался в ценах и предлагает дешёвый товар по невероятно высокой стоимости.

– Может быть. Ещё не решила, – ответила я неопределённо.

Мы отобедали в кафе, расположенном недалеко от пляжа. Заказала компот, картофельное пюре и жаренные овощи. Продавец был из местных и несколько раз попросил уточнить заказ. Он не понимал как можно есть гарнир с гарниром (жареные овощи были у них в линии блюд гарниров). Ах, если бы мне знать, что это последняя трапеза в этом мире, я бы понабрала всего-всего, каждого кушанья, на которое хватило бы оставшихся денег, и ела бы до закрытия кафе или пока еда не начала бы проситься наружу. Но я не знала что меня ждёт. И, экономя деньги, отобедала гарниром с гарниром.

До номера мы добрались к шести часам и до вылазки в грот в запасе оставался ровно час. Принять душ, смыв с себя песок и мелкие камешки. Не без труда я расчесала запутанные волосы, сетуя на то, что по прибытии не наплела африканских косичек. Светло-русые волосы Таньки от воды завились и выглядели будто побывали в руках у профессионального стилиста. Не то что мои, цвет которых можно было обозначить как что-то промежуточное между средне- и тёмно русым. А ещё они были густыми и плохо расчёсывались. Цвет глаз такой же, по-собачьи карий. На некоторых фотографиях зрачки почему-то поднимались вверх, оставляя внизу полоску белка, хотя я смотрела прямо в объектив. Тётя говорит, что у меня взгляд с поволокой. А один рыжий индюк-сокурсник как-то обозвал мои глаза ведьмиными. Вот бы его отправить в средние века, я бы с удовольствием насладилась зрелищем сгорающей на костре его оранжевой шевелюры!

– Одевайся потеплее, в пещерах жутко зябко, – усмехнулась я, наблюдая как Танька напяливает мини юбку. Неужто надеется подцепить какого-нибудь гнома из «гномьего царства»?

– А ты что наденешь? – Спросила подруга.

Сама я надела легинсы и кофточку с рукавчиком по одной простой причине – это была самым тёплым, что имелось.

Мы вышли. На остановке нам составила компанию экскурсовод – яркая женщина с восточной внешностью, две молодые пары и женщина с мальчиком лет девяти. Подъехал автобус. Мы сели. На моё удивление он оказался почти заполненным такими же как мы, точнее как Танька, любителями «гномьего царства». Экскурсовод с профессиональным энтузиазмом принялась декларировать редкостные подземные красоты, коими нам вскоре посчастливится насладиться пока мы как-то уж очень резво мчались по серпантинной дороге (должно быть водитель отставал от графика), лихо пролетая на крутых поворотах. Таньке затошнило, и чтобы предотвратить ожидаемую неприятную неприятность пришлось с ней поделиться запасом сахарных петушков.

Вся поездка продлилась около получаса. И когда мы прибыли и спустились в «гномье царство» подруга добрыми выражениями оценила мой совет одеться потеплее – температура воздуха колебалась около отметки в двенадцать градусов по Цельсию.

Проходы между залами, по которым мы, туристы, передвигались были оборудованы специальной дорожкой и поручнями. Перед нами открылось зрелище подсвеченных разноцветными лампочками сталактитов (это те, что свешиваются сверху), сталагмитов (это те, что торчат снизу) и сталагматов (это – сросшиеся в одну колонну сталактиты и сталагмиты).

Помимо подсветки сумрак пещер то и дело озарялся вспышками фотоаппаратов и экранами мобильных телефонов. Экскурсовод чередовал рассказы красивых легенд с научными фактами. Мне запомнилась информация, касающаяся обнаружения древних останков диких животных и первобытных людей.

Танька пребывала в полном восхищении. А мной с того мгновения как только я вышла из автобуса овладело странное ощущение дежавю. Да, я уже бывала на экскурсии в пещере, но входя в каждый следующий зал Воронцовской системы, я наперёд знала или чувствовала где будет выступ, углубление, где именно расположен каждый сталактит и сталагмит. Эти мои ощущения никак не объяснялись научно, но такое со мной случалось и раньше. Однажды, когда мне было года четыре, у нас под окнами остановился крытый грузовик и я отчего-то была абсолютно уверена, что это грабители. Довольно-таки точно нарисовала машину на альбомном листе, включая буквенно-цифровый шифр госзнака. Спустя два часа к нам в дверь позвонил милиционер и сообщил, что соседей сверху обокрали. Он очень интересовался не могли бы мы хоть как-то описать приезжавший грузовик. Я отозвала тётю в сторону и показала ей свой рисунок, но она велела не вмешиваться.

«Старайся быть как все, никогда не показывай чужим способности», – шепнула она мне тогда и отчего-то эти её слова застряли в моём сознании. Подобных случаев «предвидения» было много, но я следовала совету тёти и старалась не отсвечивать.

– Обратите внимание на это каменное изваяние, – привлёк моё внимание голос экскурсовода. – По одной древней легенде жил когда-то славный рыцарь, что называется без страха и упрёка. Он защищал слабых и боролся со злодеями. В те далёкие времена в лесах водились ведьмы и колдуны. Вот однажды пришли к доброму рыцарю люди из деревень и стали просить его, чтобы избавил их от бедствия великого. Ведь ведьмы и колдуны сильно пакостили простым людям. Рыцарь тотчас вскочил на своего верного скакуна и помчался в лес. Но одна злая ведьма прикинулась заблудившейся старушкой и заманила его вот в эту самую пещеру. Когда герой осознал кто она такая, то решился положить конец злодеяниям вероломной женщины. Вот посмотрите, – экскурсовод указал на известняковую фигуру, – рыцарь будто замахнулся мечом. Но, как вы наверно уже догадались, ведьма заколдовала нашего героя раньше, чем тот сумел расправиться со злодейкой. И теперь, храбрый рыцарь навечно застыл в этом самом месте. Фотографироваться можно, но соблюдайте правила безопасности и не выходите за ограждения!

Выстроилась очередь желающих пофоткаться с этим человекоподобным сталагнатом. Немного подождав, экскурсовод повёл туристов в следующий зал.

– Сними-ка меня с рыцарем, – попросила Танька, сунув мне в руку свой смартфон.

Она подошла к застывшей глыбе и положила руку на то, что по идее было плечом. Я сделала несколько кадров, но в поисках хорошего ракурса и наплевав на правила безопасности отошла за ограждения и подскользнувшись оцарапала ногу. Чертыхнулась и вернула телефон подруге.

– Ты как? Сильно ударилась? – Сочувственно поинтересовалась Танька.

– До крови. Да не переживай так, всё нормально. Царапина.

– Бедненькая, жертва фотоискусства. Сама будешь с ним фоткаться?

И тут меня дёрнула нелёгкая: я захотела.

Но только стоило мне приблизится к этой глыбе известняка, как перед глазами разом всё помутнело, ноги начали подкашиваться, и я почувствовала, как проваливаюсь куда-то вглубь, туда где секунду назад была стена пещеры. Слышала крики Таньки, но какие-то приглушённые, будто издалека. А потом перестала слышать и чувствовать – я потеряла сознание.

Глава 2. Безумный рыцарь и его жуткий конь

Яркий свет слепил глаза и я долго не могла проморгаться и на какое-то мгновение даже решила, что ослепла. Но произошло совсем другое. Даже не знаю что хуже. Первым что я увидела, была лошадь белой масти, щиплющая травку. Лошадь, щиплющая травку! Я, конечно, решила, что у меня галлюцинации или я сплю. Тогда я резко закрыла и открыла глаза, но картинка не изменилась. Больно себя ущипнула, но по-прежнему продолжала видеть эту несчастную лошадь, которая жрала траву! И воздух был каким-то не таким: чистым, но прохладным. Чувствовалось градусов восемнадцать-двадцать, не больше, а в Лоо было 35. Приятно пахло травой и неприятно – лошадью. Тут я сообразила, что сама лежу на траве. Почему я лежу на траве? Подняла голову и огляделась. К своему ужасу я обнаружила кое-что похуже лошади – фигуру в железной рубашке, напоминающую древнюю кольчугу, на голове которого была железная маска, а сбоку висело длиннющее лезвие. Меня похитил маньяк-психопат!

От этой догадки я чуть не захлебнулась. Маньяк, заметив шевеления бросился на меня как Александр Матросов на амброзуру. Заговорил он со мной явно не на русском и не на каком-то другом известном мне языке (к слову, я свободно владела тремя), но почему-то я его понимала и оттого мне стало ещё более не по себе, если это только могло быть возможно.

– Отвечай презренная, что сотворила ты со мной! – Грозно взревел он точно бык и приставил к моему горлу острое лезвие меча. Меча!

– Пожалуйста не убивай, – залепетала я вне себя от страха. – У меня есть деньги, драгоценности, телефон. Забирай всё, только не тронь меня.

Маньяк с минуту постоял, будто над чем-то раздумывал, потом отодвинул забрало (оказывается на его железной шапке было забрало!). У него оказалось вполне человеческое лицо, которое при других обстоятельствах даже показалось бы мне симпатичным. Большие зелёно-голубые глаза под тёмно-коричневыми дугами бровей, прямой нос, чётко-очерченный рот и слегка раздвоенный подбородок. Даже недельная щетина смотрелось «к месту». Я как-то читала о том, что многие маньяки выглядят вполне себе сносно, даже слащаво. Недавно в Орле был громкий случай с одним маньячиной, который знакомился с девушками, приводил к себе домой, а там убивал, разделывал и жарил из внутренностей несчастных чебуреки, которыми торговал в переходе на Автовокзале! Жуть. Хорошо, что я покупала с рук пирожки исключительно начинённые джемом.

– Отвечай, что со мной было или я отсеку тебе голову! – Прогремел он и сразу перестал казаться мне симпатичным.

Я уже не сомневалась, что он был не в себе. Псих, не иначе. Постаралась взять себя в руки и начала играть по его правилам.

– Ты гулял в саду, – начала я, судорожно соображая, что буду говорить дальше, – сел на своего коня… – По виду психа я поняла, что «попала» и надо держаться именно этой линии. – Поехал сначала рысцой… потом перешёл на галоп… конь заржал и ты резко остановился… спрыгнул с коня и увидел… ветряные мельницы. Ты вытащил шпагу… ой-ой.. не шпагу, меч… и, не жалея живота своего, ринулся на врага….

– Какого врага? – Переспросил псих. По мере моего повествования его брови сдвигались, будто он пытался припомнить то, что я ему втираю.

– Ветряные мельницы… – неуверенно пояснила я и тут же об этом пожалела, так как его меч снова оказался в опасной близости от моей шеи. – Нет, нет, не мельницы, а тигр! Злой тигр!

Глаза психа ещё больше округлились, и он грубо схватил меня за шею.

– Не смей мне лгать, ведьма! – Заорал он мне на ухо.

– Да я тебя никогда раньше в глаза не видела! – Выпалила я, чуть не плача. – Зачем ты меня похитил? Что тебе от меня надо? Кто ты такой?

Псих разжал пальцы на моём горле и немного отступив представился:

– Брэнот изТьери, сын лорда Винсента изТьери, граф Макотский, рыцарь Ордена Чести, защитник правых и бич всех ведьм.

Опа. Тяжёлый случай. У психа конкретно не все дома. Из его имени я запомнила только «лорд» и «бич всех ведьм».

– А как я тут оказалась? Почему я связана? И вообще где я, господин граф, то есть лорд? – Засыпала я его вопросами: может хоть на один ответит.

– Брэнот изТьери, сын лорда Винсента изТьери, граф Макотский, рыцарь Ордена Чести, защитник правых и бич всех ведьм, – уточнил он вымышленный титул, ему явно доставляло удовольствие смаковать это мудреное звание. – Это я связал тебя, – сообщил он (и от его пояснения мне лучше не стало). – А находишься ты в землях его величества Георга седьмого, да продлит Господь его дни!

Мнда, спрашивать его о чём-то было бесполезно. А может это какая-то игра? Квест или типа того? Да, вот оно разумное объяснение! Где-то неподалёку ролевые игры в средневековья. А пацан вошёл в роль глухо. Что ж это многое объясняет.

– А я королева Мария Стюарт, – выпалила первое титулованное название что пришло мне в голову.

Тут же клинок его меча больно саданул мне по горлу. Из ссадины пошла кровь. Нет, это – не розыгрыш, это – натуральный псих! Причём вооружённый, а мои-то руки были связаны.

– Не смей мне лгать, ведьма! – Прогремел он.

– Урод! Что б тебя…

Я не успела договорить своё «пожелание», как тряпка туго перекрыла мне рот. Теперь ещё и кляп во рту… Я была полна отчаяния и жалости к самой себе. Боль порезанной шеи убеждала меня в том, что всё это происходит в действительности, и я не имела понятия как вернуться к нормальной скучной жизни.

– Я отвезу тебя в свой замок, где ты быстро сознаешься в своих преступлениях, гниющее отродье!

С этими словами он, как мешок закинул меня на круп лошади, той самой, что я заприметила, когда пришла в сознание. Мне стало страшно. По-настоящему страшно.

Псих запрыгнул в седло, так ловко, будто последнее время только этим и занимался, и лошадь тронулась. Сначала тихо, потом, быстрее и быстрее. Животом я ощущала её ходящий туда-сюда позвоночник. Вскоре эта новая боль отвлекла от боли в шее, но кровь, приливающая к голове неприятно отдавалась в висках.

Я изо всех сил боролась с отчаянием и призывала мой мозг работать быстрее. Попыталась сосредоточиться на происходящим. Тут моего указательного пальца коснулось что-то острое, что-то на железной рубахе – а ля кольчуги – этого психа. И тут меня осенило. Я приподняла запястья, так чтобы острого касалась связывающая руки верёвка. Всё остальное сделала сила трения. Псих сидел впереди, держа коня за поводья, и ничего не заметил. Освободив руки от остатков верёвки, я вынула изо рта кляп. Теперь оставалось ждать удобного момента, чтобы соскочить.

Такой момент настал. Вдалеке показалась какая-то группа людей и псих сбавил ход. Я возликовала, почуяв близкое спасение. Дождавшись пока лошадь рысцой подберётся как можно ближе к людям, я скувырнулась вниз и, хотя трава смягчила падение, больно ударилась левым бедром. Псих обнаружил мой маневр не сразу и это дало мне фору. Я кинулась навстречу людям. Услышав топот копыт, закричала во всё горло:

– Спасите! Вызовите полицию! Меня похитили!

Бежала петляя. Если псих вздумает в меня чем-то швырнуть или, того хуже, начнёт стрелять то так попасть ему будет сложнее.

Группа людей, у которых я искала спасения были одеты в серые платья по колено и такого же цвета подпоясанные штаны, в руках у каждого был инструмент, походивший на мотыгу. Завидев меня, они перестали ковырять землю и уставились как на седьмое чудо света.

– Помогите! Это псих! Он чуть не убил меня! – Кричала я во всё горло, хотя уже поравнялись с несколькими из пахарей (я решила, что это пахари, либо работники колхоза).

Тут один, тот, что стоял ко мне ближе прочих, заговорил, но обращался он не ко мне, а во рту у него не хватало доброй половины зубов.

– Тщивый владетель, мы дешь зело радые вашему возращению!

При этом все они выгнули свои спины, по-видимому, изображая поклон. Псих ответил им приветствием и спросил что-то о плодородии почвы. Точно не помню, так как не останавливаясь бежала дальше, не разбирая дороги. Потому что поняла: странные оборванцы за одно с психом. Я взобралась на холм и ноги сами собой подкосились, застыла, не веря собственным глазам. Я увидело то, что никак не могло быть обычными декорациями и вместе с тем никак не могло быть правдой. На километры раскинулись поля, напоминающие заброшенные колхозы, которые неровной дугой огибали сельские одноэтажные домишки, такие как я видела в поезде, когда проезжали мимо деревень, вдалеке возвышалась большая деревянная церковь с позолоченными куполами и наконечниками в форме креста, на значительном расстоянии друг от друга стояли обнесённые рвами мрачные каменные сооружения, походившие на тюрьмы или средневековые замки, впрочем, одно другому не мешало. Но больше всего меня поразили люди. Их были тысячи! Одни, как и те, мимо которых я пронеслась, ковырялись в земле мотыгами, другие вспахивали землю на лошадях, третьи чинно прогуливались, четвёртые пасли коз, свиней, овец… Ни одного транспортного средства кроме вьючных животных, ни одной электрической нити, ни какой телевизионной вышки, ни одной мигающей вывески, ни одного рекламного щита. Женщины в юбках до пят, мужчины в длинных рубахах с волосами по шею.

Сама не понимая, к кому именно обращаюсь я произнесла:

– Где я?

– Это – благородный город Базелон.

Ответили мне сзади. Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. За моей спиной стоял псих, рядом с ним сопела лошадь. Надо же я так оторопела от увиденного зрелища, что не услышала громыхание копыт!

Псих смотрел на меня как-то удивлённо-настороженно, изучающее.

– Какой сейчас год? – Спросила я, и только потом осознала почему это спросила. В фантастику вроде перемещений во времени я бы поверила в последнюю очередь.

Удивление на лице психа сделалось более выраженным.

– Семь тысяч пятьсот двадцать седьмой, – сказал он.

Неужели я попала в будущее?!

– От Рождества Христова? – С ужасом переспросила я.

– От сотворения мира. Разве где-то ведут отсчёт от Рождества Иисуса Христа? – Удивился псих.

«Везде, – мысленно ответила я ему».

И тут меня посетила ужасающая мысль. Вспомнила последние осознанные секунды в нормальном для меня мире: я ударилась о каменную пещеру. Должно быть веском. А эта жуткая белая лошадь? Такая же как в мультике «Ёжик в тумане», имеющий, по уверению критиков глубокий философский смысл, по которому белая лошадь – символ перехода из одного мира в другом. Возможно эти пахари – грешные души, приговорённые к вечному труду типа Сизифа. А этот …рыцарь-проводник (теперь он в моих мыслях не был психом) «поставлял» свежие души на Суд.

– Я умерла? – Спросила я рыцаря-проводника. – Когда это случилось? Обо мне… сожалели? Если можно, я бы хотела узнать, кто и как воспринял мою… кончину. (От жалости к себе мои глаза увлажнились). Что теперь будет с… с моей душой?

Проводник глядел на меня молча и озадаченно. Он снял шлем (то бишь железную шапку), высвободив копну русых сальных (видать мыться он не любил) волос, почти доходивших ему до плеч.

– С чего ты взяла, что умерла? – Спросил он.

Теперь настала моя очередь озадаченно на него уставиться. Я принялась вслух припоминать последние события в «нормальном» мире:

– Мы вошли в Воронцовские пещеры (он спросил кто это «мы», но я его не слышала), фотографировались с известняковыми сосульками… Я помню как стала рядом с одним сталагнатом (он спросил что такое сталагнат, я снова проигнорировала), а Танька меня фотографировала. Потом меня начало затягивать внутрь… Внутрь пещеры… Внутрь камня… Всё дело было в этой фигуре в форме застывшего рыцаря! Экскурсовод говорил, что какая-то ведьма обманом заманила его в пещеру и обратила в камень! Этот рыцарь – проклят! – Осенило меня. – Я дотронулась до проклятой вещи!

На рыцаря-проводника мои откровения произвели такое сильное впечатление, что он принялся расхаживать взад-вперёд, а потом скинул с себя железную рубаху (кольчугу). Воздух вокруг него засмердел по́том и плесенью. Он тоже решил поделиться своими всколыхнувшимися воспоминания и к несчастью для моего носа пристроился на траву прямо рядом со мной.

– Последнее, что я помню до того, как тебя увидел это тоже – пещера. Несколько дней я преследовал мерзкую ведьму Йохану, пока не загнал её медвежий грот. Там до меня донёсся плачь дитя. Но никакого ребёнка не была, мерзкая ведьма заморочила мой слух. Она вещала голосом малого ребёнка, просила оставить меч и следовать за ней вглубь пещеры. Меч я не оставил, но пошёл за ней. Помню ужас, охвативший меня, когда камень сомкнулся вокруг плоти, я кричал без голоса, бежал без движений. Ты, это была ты (я содрогнулась при мысли что он принял меня за ведьму, которая его замуровала заживо). Ты меня толкнула и камень начал расходиться! Ты освободила меня, дева!

Я с минуту стояла, не зная, как нужно реагировать. Первая мысль, которая меня посетила, это – облегчение. Он назвал меня девой. Это было гораздо лучше, чем ведьма. Может он передумал меня сжигать заживо или чего там он собирался. Потом до меня дошли слова «ты меня толкнула». Я толкнула известняковую скульптуру. Каменного рыцаря… Замурованного рыцаря… Я его спасла. Я его спасла?! Что же я наделала!

– А почему оказалась здесь я? – Мой язык заплетался, я приложила усилия, чтобы выговорить слова, а не завизжать на весь этот благородный Базилин, пёс его возьми.

– Я притянул тебя с собой, – ответил псих (для меня он снова стал психом).

И произнёс это так, будто объяснял, почему решил сегодня надеть именно зелёную рубашку, а не голубую.

– Зачем? – Прорычала я.

Скажи он, что в тот момент не владел собой или случайно ухватился за мою руку, боясь потерять равновесие, я бы проглотила. Может быть даже когда-нибудь простила его. Но он ответил, что сделал это вполне сознательно!

– Ты спасла меня. А не иначе как чарами это сделать было невозможно. Поэтому я решил, что ты ведьма. Я – доблестный рыцарь, охотник на ведьм, я не мог тебя оставить на воле.

Я медленно встала. Страх и жалость к себе сменился во мне волной жгучей ярости, и я с диким рыком набросилась на психа, царапая ему лицо и пиная ногами туда, докуда могла достать.

Но борьба шла недолго. Навалившись сверху он прижал мои руки к земле, хотя я продолжала отчаянно брыкаться, и не будь на нём железных штанов (которые, видимо прилагались к кольчуге), я бы отбила ему всякую надежду на потомство.

– Успокойся, женщина, я не желаю тебя покалечить, – произнёс псих, насилуя мой нос зловонным запахом рубашки.

Я перестала барахтаться и кивнула в надежде, что эта смердящая туша с меня слезет. Он поднялся. Я вскочила на ноги, отошла на несколько шагов и принялась отряхивать легинсы и тунику (надеюсь они не впитали запах психа).

– Род изТьери всегда оплачивает добром за добром, а злом за зло, – Пафосно заговорил тронутый, выставив вперёд ногу, обутую в сапог с удлинённым тонким носом. Я недобро сверкнула на него глазами. – Не забудется твоё благое дело, избавительница от проклятия и в память о том поселю тебя в родовом замке Тьери и пожалую пенсию в двести оньеров в год.

Меня передёрнуло.

– Лучше отвези меня к Воронцовским пещерам, там где… – я пыталась верно подобрать слова, – ты был замурован.

– Нет, дама Мария…

– Фотиния, – поправила я. – Нет, дама Фотиния.

Обычно я называлась незнакомцам Карина. Но после роковых событий, которые я до сих пор полностью не осмыслила, у меня не было желания называться как-то иначе, чем меня нарекла тётя. Наверно я просто боялась позабыть собственное имя.

Он изобразил неглубокий поклон.

– Красивое христианское имя.

– А ты, – я чуть было не назвала его Персевалем, но смогла припомнить кое-что из его многострочного именования. – Брэнот.

– Прошу вас, зовите меня лорд Макотский или Брэнот изТьери, рыцарь Ордена Чести, дама Фотиния. Буду премного благодарен.

Я, естественно, выбрала то, что короче.

– Лорд Макотский буду весьма признательна, если вы соблаговолите снова облачиться в вашу кольчугу, а то от вас жутко смердит-с, – подражая его пафосной речи произнесла я.

В начале моей просьбы Брэнот (которого я мысленно нарекла «Персеваль пахучий») удивился изысканности выражений, а потом усмехнулся (не думала, что такой чурбан вообще способен адекватно реагировать на юмор).

– Я был облачён в латы без дня неделю пока гонялся за ведьмой и могу только предположить, сколько ещё в них пробыл в злополучной пещере.

– Пока я не спасла тебя, – вставила я. Нужно чаще вворачивать ему мой «подвиг», пусть чувствует себя виноватым и обязанным.

Брэнот снова поклонился и натянул кольчугу. Воздух вокруг него чувствительно посвежел.

– Дама Фотиния, вы будете жить в моём родовом замке Тьери в Макте, но за крепостные стены не выйдете пока не убедите меня, что не причастны к ворожбе.

Мои глаза округлились я снова была готова на него наброситься.

– Я не ведьма! – Крикнула я, переходя на визг.

– Уверяю, вас, дама Фотиния я изучу все факты до мельчайшей детали и приму к сведению всё, что будет свидетельствовать в вашу пользу, но пока всё виденное мной говорит об обратном.

Я подбоченилась, «Персеваль пахучий» каждым словом выводил меня из себя.

– Что это «всё»?

– Ваш вид, для начала, – Брэнот оценивающе взглянул на мою тунику, едва доходящую до бёдер и кивнул на легинсы, – вы обряжены в мужское платье.

При других обстоятельствах я бы прыснула от смеха, но в этот момент смеяться мне хотелось меньше всего.

– Мужчины не ходят в платьях. По крайней мере в моём мире. Я одета в исключительно женскую одежду.

«Персеваль пахучий» задумался, очевидно пытаясь осознать мысль о другом, параллельном мире, где совсем другие нравы и понятия.

– Полагаю, ваши волосы не собраны и не покрыты по этой же причине? – Изрёк он после глубоких раздумий. Я кивнула. – А ведомство для вашего мира – обыденное занятие?

– Нет! – Вскипела я. – В моём мире не существует ведьм, есть только мошенники и прохиндяи, завлекающие наивных глупцов ложными беспочвенными обещаниями магических чудес!

И зачем я это сказала? Теперь он ухватится за то, что ведьмы есть и в моём, то есть, другом мире.

– И ты была именно такой ведьмой, – произнёс он интонацией следователя.

– Нет! Я – учёный. Величайший в моём мире!

Ну да. Малость приукрасила. Но кто без греха? К тому же, думаю никто не сможет ни доказать, ни опровергнуть достоверность моего заявления пока я пребывала в мире «Персеваля пахучего».

– Женщина – учёный?! – Чуть не подпрыгнул он.

– А здесь очевидно патриархат, – хмыкнула я.

– Ты – женщина, – не унимался Брэнот, – довольно молодая и красивая.

Я сделала реверанс в ответ на первый комплимент от этого странного психа-рыцаря.

– Очевидно, ты не замужняя и у тебя нет детей, – завершил он свою мысль.

Я напряглась, пытаясь понять его логику. Так-то он прав, но что здесь очевидного?

– Почему это очевидно?

– Для мужа требуется время, которого нет у женщины-учёного. (с этим я была, пожалуй, согласна). И, как известно, чем умнее жена, тем меньше способна она приносить потомство. Судя по всему, ты бесплодна.

– Какая чушь! – Возмутилась я. – Женщины в нашем роду весьма плодовиты!

Ну не сказать, что прям плодовиты. Но биологических проблем ни у меня, ни у тёти не было.

– Очевидно, они не так умны как вы, дама Фотиния.

То ли комплимент, то ли грубость. Я решила перевести тему.

– Так вы отведёте меня в пещеру?

– Нет, дама Фотиния. Надеюсь, вы не станете отрицать, что ведьмы используют чёрные зеркала. Как объясните наличие такового?

– Что? – Не поняла я.

Брэнот прошёл к лошади, открыл прикреплённую к седлу седельную сумку и вынул мою тряпичную сумочку, бирюзовую с бамбуковыми ручками, с которой я приехала на экскурсию. А чёрное зеркало – это… Мой смартфон! Возможно он был моим путём спасения. Только бы была связь… Я позвоню Таньке, потом наберу службу спасения. Или наоборот? Сначала: 112, потом – Танька. Мысли радостным вихрем заплясали у меня в голове. Брэнот протянул мне сумочку, которую я тут же выхватила у него из рук, открыла молнию и достала заветный телефон. Искоса заметила как округлились глаза у Брэнота когда я включила экран. И тут мои надежды начали гаснуть. Надпись «сеть не найдена» относилась к обеим симкартам. Ни одного малюсенького деленьица. Я находилась вне зоны доступа сети. Окончательно мои надежды растоптал «Персеваль пахучий», вернее разбил своим огроменным мечом, нанеся удар по новенькому смартфону. Под мои отчаянные крики вандал нанёс ещё несколько ударов. Экран последний раз сверкнул и погас навечно. Корпус вместе со всем содержимым разлетелся по влажной от утренней росы траве.

– Пятикантроп! – Закричала я. – Тупиковая ветвь эволюции! Вонючая горилла!

На последнее изречения он обернулся. Должно быть только слова «вонючая» и «горилла» были ему знакомы.

– Так как ты объяснишь чёрное зер…

– Это не чёрное зеркало, это мой телефон! – Перебила я его. – Телефон – это средство связи, по нему можно общаться на расстоянии с другими людьми. Это не зеркало, потому что в него не смотрятся, а по нему разговаривают! Это был мой телефон. Ты разбил очень дорогую вещь. Весь твой хренов Тьери не стоил и одного такого телефона.

Пятикантроп задумался. Информация привела в движение одинокую извилину в его мозгу.

– Я сожалею, дама Фотиния. Быть может когда вы мне больше расскажите о вашем мире, я изменю свои взгляды на… некоторые вещи.

Я фыркнула. Петикантроп засунул мою сумочку в свою седельную сумку и вопросительно на меня посмотрел. Я догадалась, что он прикидывает с какой стороной меня лучше забросить на лошадь.

– Я буду сидеть впереди, – опередила я его решение.

Лучше упираться в гриву коня, чем в затылок «Персеваля пахучего».

– У меня нет женского сиденья. Поедите, раздвинув ноги как мужчина?

Я его проигнорировала. Объяснять что-то Брэноту, всё равно, что учить шимпанзе грамматике: тварь сообразительная только с виду.

Он не без труда (полагаю из-за железного одеяния) вскарабкался на лошадь и протянул мне руку. Выхода у меня не было. Сбежать не получилось, да и бежать я собственно не знала куда. Ухватилась за его ладонь, вставила одну ногу в стремя, а вторую перекинула через загривок лошади. Брэнот ухватился за уздечку и лошадь тронулась.

Глава 3. Средневековый кошмар

За всю поездку Брэнот не проронил ни слова. Я под стать ему была молчаливо угрюма. Чувствовала себя пленницей, коей и являлась.

Мы ехали мимо пастбищ, полей, усеянных рожью, ветряных мельниц и амбаров, проехали по деревянному мосту через речку, в которой несколько женщин полоскали бельё и въехали в какое-то поселение. Среди бессистемно разбросанных домишек-близнецов я различила кýзнецу, часовню и трактир. По обочинам были врыты в землю факелы, которые, видимо, освещали дорогу в тёмное время суток. Посередине, обнесённая рвом с торчащими внизу копьями, возвышалась каменная пятиэтажная постройка – рыцарский замок. Завидев нас, люди бросали свои дела и бежали к дороге, чтобы поглазеть на меня и поклониться своему суверену, ну или феодалу, или крестьяновладельцу, кем там они ему приходились.

Когда мы приблизились к замку, Брэнот вытащил из седельной сумки рог и загудел в него так громко, что я всерьёз забеспокоилась об ушных перепонках. Через пару минут нам спустили мост и мы на него въехали, оказавшись за воротами. Там тоже было поселение. Те же однотипные деревянные постройки, только расставленные гораздо плотнее, несколько колодцев, тоже нечто вроде кузницы, часовни и трактира. Люди также подбегали к нам, выкрикивая приветствие Брэноту, тот им снисходительно отвечал и махал рукой. Наконец, мы подъехали к широким двухстворчатым воротам перед которыми стояли два стражника, вооружённые средневековыми мечами и охотничьими ножами, свисающими с внутренней стороны бедра.

– Ваше сиятельство, достопочтенный лорд изТьери, несказанно рады вашему возвращению! За время отсутствие вашего сиятельства никаких происшествий не случилось! – Громогласно доложил тот из них, что был постарше и имел длинные рыжие усы.

Оба стражника даже не пытаясь скрыть своего пристального интереса к отдельным частям тела моей скромной особы.

Брэнот спешился и протянул мне руку, коей я не воспользовалась. Спрыгнув с лошади, на несколько секунд ощутила боль в ступнях и коленях (всё-таки было высоковато), а ещё я долго ощущала под собой седло. Когда-то я мечтала днями скакать на лошадях, думала это так здорово. Как же я заблуждалась. К нам подбежал чумазый паренёк от которого несло конским навозом и увёл лошадь, как я полагаю, в конюшню. Рыцарь назвал паренька Филисом.

Подобно тому, как чумазый Филис ухватил коня под уздцы, Брэнот сжал мою левую руку чуть повыше локтя и повёл в замок. Здоровенное строение с каменной кладкой и деревянными балками. Башни, стрельбища, небольшие редкие полукруги оконцев. При прочих условиях массивное, величественное и готически мрачное строение вызвало бы у меня живейший интерес, но только не при нынешних обстоятельствах.

– Я живу один в воздержании и не держу много слуг, – бросил он. Фраза, очевидно, предназначалась мне.

Как только мы зашли за ворота, перед нами в линеечку выстроилось восемь человек (понятное дело, много не держит, всего-то навсего октет для обслуживания одного единственного козла!).

Шаг вперёд сделал самый старый и наиболее опрятно одетый.

– Лорд Макотский, сын почтенного графа Винсента изТьери, рыцарь Ордена Чести, ваши слуги бесконечно рады возвращению своего господина в добром здравии! – Объявил он.

– Благодарю, Дарек, – кивнул Брэнот.

Этот Дарек и ещё одна пожилая женщина смотрели на своего вернувшегося господина, остальные – не сводили любопытных глаз с меня.

– Это – дама Фотиния, – сказал Брэнот (при этом мне почему-то захотелось, чтобы к даме Фотинии он прибавил какой-нибудь титул или хотя бы род занятий, например: «величайшая учёная», но нет просто «дама Фотиния», как просто «Филис» и просто «Дарек»). – Она будет жить в правом крыле. Дама Веселина проводите даму Фотинию и, прошу вас, проследите за тем, чтобы она надела женское платье.

Та изобразила книксен и сделала пару шагов в глубь замка. Я, очевидно, должна была последовать за ней.

– Могу я забрать свою сумку? – Спросила я и мой голос прозвучал столь же непочтительно, как и форма обращения.

Пренебрежение к лорду изТьери вызвало неодобрительные взгляды прислуги. Сам же достопочтимый сосредоточено молчал.

– Могу я забрать свою сумку, лорд Макотский? – Повторила я, чтобы вывести Брэнота из ступора.

– Я сам вам принесу её, дама Фотиния, – ответил он наконец.

О, сам принесёт! Признаться, я опасалась более категоричного решения.

Что ж, я двинулась вслед за Веселиной. Кто только её так назвал! Хмурая худощавая женщина с тусклыми глазами больше походила на прокуратора или инспектора налоговой службы, чем на Веселину.

– Давно вы работаете на лорда Макотского? – Решилась я её разговорить.

– С рождения, – был ответ.

Голос Веселины отлично подходил к её внешнему образу, но никак не к имени.

– И часто он путешествует? – Продолжила тянуть нить общения.

– Я не обсуждаю дела господина с незнакомцами.

Я беззвучно её передразнила. Она шла впереди, а потому ничего не увидела. Мы поднялись вверх по винтовой лестнице, прошли немного подлинному коридору, освещаемому светом горящих факелов и вошли в комнату, размером эдак 15 квадратных метров, но с высоким (в раза два выше, чем в моей квартире) потолком. Внутри стояла кровать, напротив деревянная бадья, скамейка и два сундука. Пол был каменный. Комнату освещал солнечный свет, падающий через длинное арочное окно без стёкол. На стене было только два украшения – гобелен, изображающий сидящего на коне рыцаря и деревянный крест, расположенный над кроватью.

– Я принесу вам подобающую одежду, дама Фотиния, – пообещала Веселина перед тем, как уйти.

Не в силах более сдерживаться я рухнула кровать, уткнулась в меховое покрывало и разрыдалась. Слёзы ручьями вытекали из моих глаз, а я не могла, да и не хотела сдерживаться. Слышала, как за моей спиной кто-то шелестел одеждой (очевидно, Веселина), слышала неясные отзвуки чьих-то чужих голосов, но всё это было мне безразлично. Я не теряла надежду таким же чудесным образом, как и попала сюда, очутиться у себя дома или, по крайней мере в гостевом доме, комнату в котором снимали мы с Танькой. Или где-нибудь ещё, но в моём мире и моём времени.

С остатками кортизола ушли и последние силы. Не помню как провалилась в сон без сновидений, но проснувшись ощутила дикий холод. Было темно, однако я сразу поняла, что лежу на кровати этого треклятого замка. Тело моё укрывала какая-то тряпка. Я скинула её и приподняла голову. Вдруг рядом со мной раздался женский голос:

– Это я накрыла вас, чтобы вы не мёрзли.

Я села на кровать и уставилась на стоящую рядом девочку, лет четырнадцати. На скамье позади неё было скомканное тряпичное одеяло, должно быть, эта скамья служила ей лежанкой.

– Меня величают Малуша, – представилась девочка. – Граф Макотский определил меня вашей служкой, дама Фотиния.

У Малуши было острое как у лисички личико с вздёрнутым кверху носиком. Её любопытные глазки выражали живой интерес к моей персоне. Что ж, лучше, чем Веселина. По мне, любая была лучше, чем Веселина.

В моём горле пересохло, ужасно хотелось пить.

– Мне бы освежить горло, – попросила я.

Малуша протянула мне, стоявшую на одном из сундуков чашку с водой. Я сделала несколько жадных глотков. Никогда я ещё не пила простую воду с такой охотой.

– А кто такая Веселина? – Спросила я.

К моей удаче, Малуша оказалась весьма словоохотливой.

– Это наша старшая служанка. Её называют Веселина Прыткая, потому что она успевает делать дела да гонять всех служек и служанок.

– Весёлая игривая Веселина, – сострила я по своему обыкновению.

Неожиданно для меня Малуша хихикнула. Ну хоть один нормальный человек в этом ненормальном мире!

– А кто ещё находится в замке? – Спросила я в надежде на обстоятельное изложение, кое и получила.

– Старшего конюха зовут Часлап Плешивый, его жена на сносях. Первого ребёнка прибрал Господь, как только тот явился на свет. Часлап сильно переживает, как бы и со вторым чего худого не вышло. Я видала, как он часто бегал в Часовню, оставляя заместо себя на конюшне Филиса Однорукого. Конюхи, хоть и едят во дворе, но спят в замке.

– А почему Филис – однорукий. Я же видела какого-то Филиса, который увёл лошадь вашего господина или то был другой Филис?

– Нет, сам Филис обычный, неоднорукий, это отец его отца, который ходил в лесорубах с раннего детства случайно отсёк себе руку. Вот и пристало – однорукий да однорукий.

Я поняла что прозвища, это – своеобразные фамилии и необязательно характеризуют их носителя, к примеру, Плешивый Часлап вполне может оказаться владельцем пышной шевелюры.

– Повариху зовут Драгомира Толстая. И это ей очень подходит, потому что Драгомира и вправду жирная как рождественский гусь. Поговаривают она добрую половину хозяйских кушаний сама уплетает пока готовит. Её помощница – Голуба Вишенка. Мы часто с ней вместе ходили смотреть на гистрионов. Блюда разносит Ждан Нелюдивый, говорят его отец – разбойник и живёт в лесу. Господину прислуживает Вторуша Сиплый. Сам-то Вторуша не сиплый. И отец его – не сиплый. Не знаю откуда это привязалось. Ещё у нас есть две служки – Дарена Вздорная и Чернава Белая.

– А Чернава Белая – блондинка или брюнетка? Ну, волосы у неё чёрные или белые? – Поинтересовалась я.

– Рыжая! – Ответила Малуша и мы прыснули от смеха.

Я смеялась без радости, но на душе мне стало чуть легче.

– У нас в Базелоне не очень-то чествуют рыжих, и её батюшка понадеялся, что она почернеет или побелеет, потому и нарёк так мудрённо.

– А Дарек? Это – главный слуга?

Голос Малуши сделался чуть тише.

– Это наш Кастелян.

– А какая у него фамилия? Ну там Дарек Серый или Дарек Ворчливый?

– Да вы что, дама Фотиния, у Дарека нет прозвища. – Она перешла на доверительный шёпот. – Говорят, он – сын лорда Винсента изТьери.

Новость меня малость огорошила, насколько меня в том момент вообще могло что-то огорошить. Благородный рыцарь Брэнот держит в прислугах родного брата! Да ещё и старшего.

– А разве не старшие братья по праву наследуют титул и замок? – Спросила я (может в этом мире всё наоборот?).

– Конечно первый, но Дарек же… незаконнорожденный.

– А-а, дитя любви, – понимающе протянула я.

– Нет, какой там любви, – замотала головкой Малуша и произнесла ещё более тихим шёпотом, – граф Винсент взял мать Дарека силой, а после рождения ребёнка она утопилась. Но ходили слухи, что к её смерти причастен сам граф. Бедняжка, для неё уж лучше последнее, чтобы был шанс избегнуть вечных мук геены.

Малуша перекрестилась.

– И Дарека взяли в замок… – продолжила я.

– Только после смерти графа Винсента. Молодой лорд Брэнот взял Дарека, причём назначил самим кастеляном и запретил слугам упоминать его тогдашнее прозвище. До того наш кастелян ходил в учениках травника и называли его Дареком Байстрюком.

Хм, довольно великодушно. Наверно, папаша перед смертью признался будущему наследничку в своих грешках.

– А у Брэнота… – Я осеклась, – у графа Макотского есть ещё братья, сёстры?

– Нет. Говорят, за грех графа Господь покарал его жену бесплодием и сам Брэнот родился от второй жены лорда. Это её пятый ребёнок, все остальные появлялись на свет мёртвыми.

Я помолчала. Но даже, если бы Малуша поведала мне о том, что лорд Винсент сжёг деревню и умертвил всех её жителей, он бы всё равно не опустился в моих глазах ниже своего законнорожденного сына. С Брэнотом у меня были личные счёты… этот благородный гадёныш сломал мне жизнь.

Малуша с надеждой посмотрела на меня своими блестящими лисьими глазками в надежде что и я пущусь в откровения.

– Я приехала издалека и оказала вашему господину услугу, поэтому он оставил меня в замке на некоторое время, – удовлетворила я частичку её любопытства.

– А какую услугу, дама Фотиния? Граф сказал, вы теперь будете здесь жить. А издалека это откуда? Из Стихса? Их Фуэрты? Из Мабалы? А почему вы говорите так же как жители Базелона? – Закидала меня вопросами Малуша.

– Я из Лоо, – придумывала я на ходу. – Родители моих родителей когда-то жили в Базелоне. Графу я спасла жизнь, но как именно, он просил не распространяться. И нет, здесь я жить не буду.

Последовал град новых вопросов:

– А кто ваш батюшка? Он ещё жив? А вы замужем? Вы овдовели? А у вас есть дети? Вы их оставили в Лоо? А Лоо – это где? В Лясквиле?

Ну и тараторка! Я вздохнула и принялась сочинять. Когда врёшь, главная задача – запоминать, что именно.

– Лоо – это на юге. Нет, я не замужем и у меня нет детей. В Лоо не принято выходить замуж рано. Говорят, от ранних браков рождаются мертворожденные дети.

Глаза «лисички» округлились.

– А когда можно? – Спросила она.

– К годам эдак к тридцати, минимум к двадцати пяти.

– Да кто возьмёт такую старуху! – В сердцах воскликнула Малуша.

Мне было двадцать три. И в таком русле я как-то о себе не думала. Потом вспомнила Таньку, то, как она цеплялась за каждый призрачный шанс окольцевать хоть какого-нибудь мужчинку, втискивающегося в её невысокие рамки предпочтений.

– Я учёный, – перевела я тему. – Знаю множество научных трактатов, являюсь автором научных трудов…

– Вы умеете читать и писать! – Перебила меня Малуша.

Хм… бисер перед свиньями, что называется…

– Разумеется.

– И вам за это платят?

Вопрос. Что называется не в бровь, а в глаз… Нет, мне за это ни фига не платят. Я училась всю свою сознательную жизнь и приобрела обширные теоретические знания, которые ни шиша не стоят даже в моём мире, не то, что в этом…

– Там в Лоо меня очень за это ценили, – ответила я уклончиво, не уточняя за что конкретно и кто именно.

– Ах, если бы мне научиться писать и читать! – Мечтательно вздохнула Малуша.

– То что?

Есть место, где привечают учёных? Здесь это в ходу? Я могу как-то проявить себя? Стать полезной? Возвеличиться?

– Меня бы позвал замуж подмастерье оружейника. А может и сам оружейник! Он как-то сказал, что в его дело не мешает грамоте подучиться.

Мои призрачные мечты едва взлетев с разгона разбились о каменный пол замка Тьери…

– Зачем же оружейнику грамота? – Безразлично спросила я.

– Чтобы писать и читать, – ответила Малуша. Железнобетонный аргумент.

Я подошла к окну. Внизу раскинулся сад с виноградником и цветами. Напротив стояла сторожевая башня, из которой грозно взирал до зубов экипированный стражник.

– Вам нужно облачиться в платье, дама Фотиния.

Лисичка уставилась на мои легинсы, потом перевела взгляд на тунику, потом – снова на легинсы. Я пожала плечами. Мне было всё равно.

Малуша вытащила из сундука ворох платьев и положила на кровать. Все они предназначались мне.

– Можно выбрать любое? – Уточнила я.

Лисичка не понимающе на меня уставилась.

– Вы хотите сами выбрать сюрко?

Не дождавшись ответа, она вытащила из сундука ещё два платья. Я подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть одежду. Лён, лён, лён и лён. Два платье были невзрачны и очевидно предназначались для теплоты или типа того. Сюрко – это, как я поняла, верхнее платье. Три сюрко различались по цвету и ширине. Начинались они от шеи. Никаких тебе вольностей в виде декольте. Первое – широкое и голубо-серое, второе синее с высоким поясом и кругом на животе, третье – зелёное зауженное с пояском. Конечно, третье.

Я стянула легинсы, сняла свою слишком укороченную для того времени тунику. Малуша ахнула и отпрянула.

– Что такое? – Не поняла я.

– Жёлтое! – Пискнула лисичка.

Я оставалась в жёлтой стрейч футболке.

– И что?

– Это же цвет ненависти и измены!

Вот ещё. Я смерила взглядом одежду самой Малуши. На ней было длинное бесформенное платье коричневого цвета. Коричневое тоже можно было кое с чем сассоциировать! Но я не хотела потерять расположение этой девочки – единственной в новом и враждебном мире, с кем можно было нормально общаться.

– Жёлтый – цвет солнца, – парировала я. – В Лоо – было очень солнечно и жарко. Не то, что здесь.

Малуша задумчиво продолжила сравнение:

– А ещё – цвет сочных груш, какие растут у нас в саду и цвет пушистых садовых цветов, и цвет волос его светлости герцога Базилонского. А-а! А вдруг цвет волос герцога – знак измены!

Малуша прикрыла рукой источник своего неиссякаемого словесного потока.

– Так что мне надевать вначале?

Я решила не снимать футболку, неизвестно что будет, заметь она мой красный бюстгалтер.

– Камизу.

Она взяла в руки полотняную рубаху.

– Хм, а можно обойтись без камизы? На мне всё-таки футболка.

Малуша кивнула, свернула камизу и протянула мне белое платье с узкими рукавами.

– Надевайте котт.

Я повиновалась. Дальше на меня напялии зелёное сюрко. Пояс затянули потуже и занялись моими волосами. Я настояла на том, чтобы расчесаться самой. Ненавижу, когда кто-то дерёт мои волосы. Потом Малуша заплела мне косу и зацепила её на затылке, а на голову водрузила чепец.

– Вы такая хорошенькая! – Пискнула лисичка.

Зеркал не было. Я не могла оценить хорошенькая я или нет.

– А, где здесь туалет?

Малуша переспросила. Я поняла, что туалетов в замке не было.

– А как справить нужду? По-маленькому?

– Что? – Снова не поняла Малуша. – А, так вот, я поставила у кровати вашу ночную вазу.

Я скептически оглядела глиняный горшок и сглотнула.

– А чем… Ну есть бумага. Для того, чтобы…

– Я поставила глиняную миску для умывания.

Я кивнула и пристально посмотрела на Малушу в надежде, что она поймёт без слов чем я собираюсь заняться в ближайшее время и оставит меня. Но Малуша не поняла.

– Я собираюсь… С утра я обычно… Не могла бы ты выйти минут на пять. Я хожу на горшок в одиночестве.

Малуша пожала плечами и оставила меня. Наконец-то! Я подбежала к окну. А что если выпрыгнуть? Нет, слишком высоко, крепостная стена… Надо было придумать другой способ побега. Ладно. Я натянула легинсы обратно. Без штанов мне было как-то некомфортно. Потом надела свои кроссовки, кои обнаружила под кроватью – под длинными платьями всё равно обувь не видна. Теперь горшок… Им явно кто-то пользовался до меня. Я схватила камизу и закрыла ей краешек, на который собиралась садиться. Не знаю почему, но мне сделалось стыдно. Боялась, что в самый неподходящий момент дверь откроется и кто-нибудь заявится. К счастью, никто не вошёл. Мне не хотелось, чтобы мой горшок выливала девочка, с которой я разговорилась. Подошла к арочному окну и выплеснула вниз всё содержимое горшка. Налила в него воды, чтобы обмыть и снова вылила в сад. Кто-то вскрикнул…

Я отпрянула от окна, надеясь, что этот несчастный меня не вычислит. Послышались приглушённые угрозы и нечестивые ругательства. Голос был мужской. Но не Брэнота. К великому моему сожалению.

Прошло минут двадцать, но никто ко мне не заходил. Что ж. Тем лучше. Я вышла из комнаты. В коридоре было темно, несмотря на то, что горело несколько факелов. Я вспомнила, что после того как поднялась за Веселиной ещё шла по коридору. Однако проходов было два. Может быть имеется запасной выход и мне удастся выбраться из замка, чтобы добраться до злополучной пещеры? Что ж в любом случае разведать обстановку было не лишним. Я спустилась. Лестница не изгибалась и доходила до первого этажа, а потом, делая крюк опускалась ещё ниже. Внизу был погреб с бутылками вина, от которых исходил характерный аромат. Пошла вперёд по первому этажу, кроссовки ступали мягко и практически не издавали шума. Вскоре я услышала голоса и почувствовала запах чего-то съестного, но не вызывавшего аппетит. «Кухня» – догадалась я. Частота факелов возрастала и становилось всё светлее. Я бы так и шла дальше, если б не столкнулась с двигающимся ко мне с противоположной стороны мужчиной лет тридцати пяти- тридцати восьми, который держал на подносе жареную утку, украшенную мелкими зеленоватыми яблоками. Отдельные черты его лица были вполне даже ничего, но в совокупности… Однажды мне довелось наблюдать слипшихся после случки собак. Так вот, у кабеля было точно такое же туповато-растерянное выражение. Сходство усиливали и грустные карие глаза с полоской белка внизу. Ждан Нелюдивый, разносчик блюд, догадалась я. Хм, интересно, его отец и правда лесной разбойник?

– Вы Ждан? – Спросила я (надо ж было кому-то первому начать разговор, потому что разносчик стоял как вкопанный).

– Д-да, – ответил мужчина.

– А я – Фотиния, – представилась я, хотя он, наверняка, меня запомнил.

–Д-да.

Хм, может, он заикается?

– Вы несёте обед?

Я сказала «обед», хотя времени, судя по стоящему в зените солнцу, было около двенадцати. Поздно для завтрака и рано для обеда.

– Трапезу для его сиятельства.

Нет, оказывается, он не заикался. Но баритон у него был драматический.

– Дама Фотиния отобедает в своих покоях, – раздалось позади.

Голос Брэнота изТьери нельзя было спутать. От неожиданности я вздрогнула, а бедняга Ждан чуть было не выронил поднос.

Недождавшись окончания приветственной речи слуги, грубиян Брэнот изрёк:

– Я помню о вашей просьбе, дама Фотиния. Сегодня я верну вам ваше имущество.

Сэр рыцарь больше не был «Персевалем пахучим». Он вымылся и переоделся в длинную тунику, сходную с платьем, которое было на мне надето. Его волосы волнистыми кудрями спадали на лоб и плечи, а от тела исходил приятный аромат, напоминающий сандал.

Не желая вести с ним беседу, вместо ответа я сделала книксен (быстрый неглубокий реверанс, такой же как Веселина) и повернулась, чтобы вернуться в свои покои-темницу, но Брэнот окликнул меня, пришлось обернуться.

– Это платье принадлежало моей матушки. Оно вам к лицу.

Блеск! Я в одежде женщины, породившей это чудовище!

Глава 4. План побега

Я села на кровать, пытаясь привести мысли в порядок. Всё здесь походило на готическое средневековье. Может так оно и было? И я попала не в куда, а в когда? Итак, что я знала о средневековье?

Охота на ведьм: есть.

Замки и рыцари: есть.

Феодалы: есть.

Чума: надеюсь нет… Ненавижу неизлечимые болезни.

Блохи и вши… Я посмотрела вверх, на потолок. В древности над кроватями делали навесы, чтобы оградиться от кровососущих насекомых. А капроновые чулки изобрели ради того, чтобы блохи не могли удержаться на ногах. Кроме того был в ходу «блошиный мех».

Мои безрадужные размышления прервал шум приближающихся шагов. Дверь в комнату открылась и молодая девушка с круглым, как луна лицом поставила на пол чугунную миску.

– Ваша трапеза, дама Фотиния, – пояснила она и сразу же удалилась.

Голос у неё был неприятно поскрипывающим. И сама она мне сразу не понравилась. Поставить тарелку на пол как животному! Я посмотрела на содержимое «трапезы» – месиво, напоминающее пшеничную кашу в самом неприглядном её варианте. Ностальгически припомнила гарнир с гарниром, вспомнила жареную утку в яблоках на подносе у Ждана, и моя ненависть к Брэноту заиграла новыми красками.

Через пару минут забежала Малуша.

– Дама Фотиния, вы не захотели есть? – Покосилась девочка на тарелку с кашей.

Я брезгливо отпихнула её ногой.

– Ох, Голуба забыла прихватить хлеб! – Спохватилась Малуша.

Значит, круглолицая девушка с голосом скрипучей двери – это Голуба Вишенка. Сходство с Вишенкой ограничивалось формой лица.

– Так тебе тоже дали эту кашу? А что ели другие?

Малуша кивнула.

– Все слуги едят на кухне одинаковую пищу. В зале ест только его сиятельство и Дарек. Я как-то спросила Ждана, сидит ли Дарек на стуле как господин или на скамье. Ждан сказал, что на скамье.

– А повариха хорошо готовит?

– Сносно, – пожала плечами Малуша.

Я с сомнением посмотрела на содержимое чугунной миски. Сколько я протяну без еды? У меня сосало под ложечкой, но отведать месива я так и не решилась.

– Дама Фотиния, вы в надлежащем виде? – Раздался за дверью голос Брэнота.

– В бесформенном платье, если речь об этом, – отозвалась я, борясь с желанием ответить непечатным лексиконом.

Брэнот вошёл не один, с ним был Дарек. В руках у рыцаря была моя сумочка.

– Я не хотел скомпрометировать вашу честь, явившись к деве в покои, поэтому взял в свидетели Дарека.

Мне было всё равно, я смотрела на сумку. Хотя, после уничтожения мобильного телефона, там не осталось ничего ценного.

Сидела на кровати (проявить знак почтения, встав? Фи, и не подумаю!), Брэнот стал напротив, расставив ноги на ширину плеч и гордо вскинув голову. Всё же его «платье» было короче моего. По крайней мере из под него выглядывали чулки и кожаные туфли с удлинённым носом. Дарек стоял рядом с господином в более скромной позе и более скромной одежде. Малуша затаилась, отойдя ближе к окну.

– Прежде чем, я верну содержимое вашей сумы, объясните назначение некоторых ваших вещей, – произнёс рыцарь.

– Я помогу открыть, – потянулась было я к сумке, в страхе что он сломает замок или оторвёт бамбуковые ручки.

– Я уже справился, дама Фотиния.

Брэнот отстранил мою руку. Сумка была открыта. Я вспомнила, что сама расстегнула молнию, когда вынимала сотовый.

– Что это? – Он протянул мне пудреницу.

Пудреница была с зеркальцем. Как здесь относились к зеркалам? В замке ни одного зеркала. Лучше не рисковать.

– Это для рисования круглых предметов, – сказала я первое, что пришло в голову. – Я прикладываю камень к бумаге и обрисовываю контур.

Брэнот, казался, удовлетворился. Он вернул мне пудреницу и извлёк второй предмет.

– Это помада. Она придаёт губам привлекательность.

– Дама Фотиния ещё не замужем, – пояснил он Дареку, а потом обратился ко мне. – Такими вещами пользуются в Мабале, но здесь, в Базелоне принято считать, что лицо раскрашивают только ведьмы и блудницы.

– Там, откуда я родом, все женщины красят глаза и губы.

Брэнот понимающе кивнул и вынул розовый маркер.

– Тоже помада, – соврала я (ещё решит, что розовая краска добывается из крови невинных младенцев и уничтожит также, как мой несчастный телефон).

– Это?

В руках Брэнота возникла упаковка лейкопластырей.

– Средство от ссадин и порезов, – я прикоснулась к царапине на шее.

– Это?

Пластина ампицилина и пластина активированного угля – обязательные мои спутники в путешествиях.

– Лекарства против простуды и боли в желудке.

Дарек, бывший помощник травника, благоговейно взглянул на таблетки.

– Это? – он вытащил пачку чипсов.

– Еда, жаренный картофель со вкусом сыра.

Мой живот одобрительно булькнул. Перед тем как вернуть их мне, Брэнтон покрутил чипсы в руках.

– Это?

– Жевательный мармелад. Еда.

Лорд внимание осмотрел упаковку.

– Как их помещают внутрь?

– Склеивают упаковку.

– А это что?

Брэнот достал мою тушь для ресниц.

– Этим украшают глаза.

– Вам не нужно украшать глаза и губы тоже.

Я пожала плечами. Что он имел в виду? Что я и так хороша или что в их Базелоне так не принято?

– А это – речная ракушка?

– Морская, – уточнила я.

Эту большую лакированную ракушку я собиралась привезти домой как сувенир. А теперь она в руках у средневекового питекантропа.

– Из какого моря, дама Фотиния? – Решился подать голос Дарек.

– Должно быть из Изумрудного, – пришёл мне на выручку Брэнот. Я поняла, что в мою историю он слуг не посвящал.

Я кивнула.

– Это?

– Прокладки с крылышками.

На лице рыцаря и его слуги проступило удивление.

Я косо усмехнулась:

– Требуются в женские дни.

На лице Брэнота всё ещё непонимание. Дарек нагнулся к нему и что-то прошептал на ухо. Сэр рыцарь зарделся.

– А это, что за предмет?

Шариковая ручка.

– Моё перо.

– Дева – учёный, – пояснил Брэнот кастеляну, тот посмотрел на меня с недоверием, но подвергать сомнению слова господина не стал.

– Это?

Перцовый баллончик.

– Душистая вода для запаха.

Пусть остаётся в неведении, может и доведётся пырскнуть перцем в рожу его сиятельства.

– Это?

А вот это действительно духи.

– Тоже самое.

Брэнот принюхался. Лучше бы окропил себя предыдущим спрэйем из красно-золотого баллончика.

– Я чувствую запах свежей травы, душистых цветов и сдобных пшеничных булок.

О, да из него получился бы парфюмер, верхние нотки уловил почти безошибочно. Ещё из моей, вместительной, как мне начало казаться, сумочки были извлечены зубная щётка с пастой, чему я крайне обрадовалась, благо забыла выложить когда отправилась в злополучную пещеру (здесь, как узнала, обходились только тряпкой и золой), упаковка влажных салфеток и пара зубочисток, прихваченных из столовой. А вот последнюю вещь – блокнот, размером в половину формата А4, он отдавать не торопился.

– Полагаю, это ваш пергамент, дама Фотиния? Что за странные письмена здесь? Это вы написали?

Первые две странички были исписаны телефонными номерами и адресами гостиниц.

– Я подсчитывала количество фруктовых деревьев в моих садах.

Завираться, так завираться! Ну не объяснять же им что такое сотовый телефон. Ещё и на костёр отправят если не поймут.

При этих словах Дарек и Малуша взглянули на меня как-то уважительно, а Брэнот – с интересом.

– У вас, верно много плодоносных деревьев, – заметил сэр рыцарь.

Я пожала плечами. У нас в семье была дача, которую я ненавидела всей душой, но урожай там был хороший. Чтобы успокоить Брэнота, я вырвала исписанный лист и протянула Дареку, слуга взял бумагу и с интересом принялся её ощупывать.

Наконец, рыцарь вернул мне и саму сумку.

– Благодарю за разъяснение, дама Фотиния.

– Лорд Макотский, – дерзнула я, но при этом, скрепя сердце, постаралась быть любезной – позволяется ли мне выходить из замка?

Губы его сиятельства дрогнули в снисходительной улыбке – мой смиренный тон пришёлся ему по нраву.

– Можете гулять по саду сколько вам вздумается, дама Фотиния, но не покидайте крепостных стен.

Я чуть склонила голову – пусть считает меня послушной.

– Дама Фотиния! Дама Фотиния! – Подлетела ко мне Малуша как только мужчины нас оставили. – Можно взглянуть на ваши чудесные заморские причуды!

В моей голове созревал хитроумный план и лисичка играла в нём далеко не последнюю роль. Но надо было действовать осторожно.

Я высыпала содержимое бирюзовой сумочки на кровать.

– До чего прелестная сума! – Всплеснула руками Малуша.

Больше всего девочку заинтересовала тушь, помада, духи, а также – маркер и баллончик, кои она тоже приняла за предметы косметики.

– Дама Фотиния…а можно попробовать это чудо хоть разок….

– Лорд сказал, что девицам Базелона не престало разрисовывать лицо, мы же не в Мабале (с трудом припомнила название), а прогневать его сиятельство будет крайне досадно.

Я деланно вздохнула, а Малуша хитренько улыбнулась, сунула руку себе за шиворот, вынула что-то вроде платка и заткнула им щель в каменной стене, на которую я до этого момента не обращала внимания. Вот значит как! Система подслушивания и подглядования! Но несмотря на самодельную затычку подслушивать наш разговор со служкой всё ещё могли.

Чтобы расположить девчонку себе, нужно было бросить ей кусок посочнее. Я слегка подкрасила ей ресницы. Бледные волосики, окаймляющие глаза почернели, серо-зелёные зрачки сделались более выразительными. Затем – немного моего блеска для губ и девчушка стала выглядеть на пару лет старше.

– В замке нет зеркала, чтобы ты могла посмотреться?

– Нет, дама Фотиния, зеркала используют ведьмы в своих ритуалах!

А, значит, правильно, что я скрыла содержимое пудреницы.

– А разве в Базелоне имеются ведьмы?! – Я напустила на себя обеспокоенный вид, пусть думает, что мной овладел суеверный страх.

– Конечно! Но благодаря лорду Брэноту скоро ни одной не останется!

Это уж точно.

– А пещеры? Здесь в Макоте есть пещеры?

– Прямо за Макотским графством есть длиннющая пещера. Говорят, там обитают ведьмы! Днём они там прячутся от солнечного света, а ночью охотятся за некрещёнными младенцами.

– Малуша, а можешь мне нарисовать карту? – Взяла я быка за рога. – Ну, на всякий случай, чтобы я ненароком не забрела в эту страшную пещеру?

– Нет, – махнула рукой на мои надежды лисичка, – я там никогда не была и рисовать-то не умею. Но, – чуть подумав прибавила она, – Филис может.

– Филис однорукий? – Уточнила я.

Малуша кивнула. Одна моя часть хотела пойти к этому Филису, другая страстно желала чипсов с сыром. Я сделала над собой усилие и поддалась первой.

Сумку взяла с собой, неизвестно что пропадёт, пока меня не будет, к тому же там лежала ручка и блокнот, которые скоро понадобятся.

Малуша шла впереди, я – за ней. Когда мы проходили мимо окон кухни, не отскочи я вовремя, на меня бы обрушилась кастрюля помоев. Я отошла подальше от замка и посмотрела в окно. На меня без намёка на сожаление смотрели маленькие поросячьи глазки на объёмном шарообразном лице. Драгомира Толстая ухмылялась. Рядом с ней послышался смех Голубы. На несколько секунд меня обуяла ярость. Почему они не бояться, что я нажалуюсь их хозяину? Судя по каше, повариха из Драгомиры та ещё. Найти замену будет несложно. Надо же, собиралась вылить мне на голову помои! Тут мне вспомнилось, что пару часов назад я сама, пусть и нечаянно, но опрокинула содержимое горшка на какого-то несчастного. Мне снова сделалось перед ним стыдно.

Возле стен замка отдельными сегментами росли красные и белые розы, фиалки, маки, белые лилии и гладиолусы, напротив были посажены плодовые деревья, живыми арками украшали сад виноградные лозы. Чуть подальше искрился пруд с кувшинками, в котором мельтешили живые рыбки. И всё это принадлежало Брэноту. Мне вспомнились лица полевых работников. Наверно трудились с утра до ночи за краюшку ржаного хлеба, которая только и оставалась после оплаты неподъёмных податей. Богатые богатеют, а бедные беднеют…

Мы приблизились к деревянному двухэтажному зданию с соломенной крышей – конюшне лорда изТьери. Послышалось лошадиное ржание, а ноздри защекотал запах сена и навоза. Малуша прошмыгнула за деревянную дверь, я последовала за ней. Молодой и всё такой же чумазый как в нашу первую встречу Филис беседовал с рыжей веснушчатой девушкой. Увидев нас он обернулся.

– Малуша, – он на секунду запнулся, – чудесно выглядишь. Дама Фотиния, и вы здесь.

Рыжая девушка выбежала из конюшни, нарочно задев плечом Малушу.

– Чернава передала мне поручение господина, надо оседлать Вихря для его сиятельства, – пояснил Филис, не сводя глаз с Малуши (наверно пытался угадать причину её резкого преображения).

– Твои глаза, они стали больше! Как сотворила такое? И чего уста твои отливают яко радуга?

Малуша хитренько улыбнулась.

– Да ты Филис верно влюблённый, оттого тебе и кажутся мои глаза краше, а губы видятся радугой.

Конюх растерялся, на его щеках выступил румянец. Маленькая лисичка вполне себе владела мастерством кокетства. Наверно, мальчишка конюх был объектом соперничества Малуши и Чернавы, оттого последнюю и передёрнуло при виде нас.

– Филис, ты видел пещеру за Макотой рядом с диким лесом?

– Я даже зашёл внутрь не убоявшись царившего зла и опасностей.

Филис напустил на себя важный вид.

– Вы тоже красотка, – улыбнулся он мне. – Но давеча вы смотрелись вельми раскрасавицей и на коне сидели ноги врозь яко мужчина.

– Дама Фотиния жаждет дабы ты изобразил пещеру страшенную, – вновь обратила на себя внимание Малуша.

Я вынула из сумки блокнот и ручку.

– Вот, это замок изТьери, – я нарисовала маленький замок и обвела его в двойной круг, – а это – крепостная стена со рвом.

Филис минут десять вертел в руках блокнот и ручку, выражая своё восхищение чудными вещицами.

– Чернила уже внутри, а на конце ручки – маленький шарик, он крутится и ручка оставляет след на бумаге. Это – бумага, а не пергамент, она сделана из дерева, а не из свежевыделанной кожи, – ответила я на его вопросы.

– Дама Фотиния – учёный, – пояснила Малуша.

– Дева – учёный. – Мурлыкнул Филис и как бы невзначай коснулся тыльной стороны моей ладони.

Молокосос явно заигрывал со мной!

– Вот здесь заканчивается графство (Филис провёл неровную линию посередине блокнота), здесь два озера (на блокноте появились два кружка разного диаметра), тут начинается дикий лес (палочки справа), а тут (полукруг слева) – ведьмина пещера.

Ведьмина пещера… Знать, мне точно туда.

– Спасибо, Филис.

– Обождите, дама Фотиния, а как же поцелуй за услугу?

Я чмокнула его в чумазую щёку.

Малуша хмыкнула, Филис смущённо заулыбался.

Когда мы вышли из конюшни, нас окружила толпа зевак. Несмотря на то, что на мне уже была надета подобающая одежда (хоть зелёный цвет платья и выгодно контрастировал с нарядами других женщин, стоящих поблизости) в глазах толпы читалось нескрываемое любопытство. Надо было им что-то сказать.

– Здравствуйте, меня зовут Фотиния, я гощу в замке лорда Макотского.

Тишина. Толпа не расходилась. Один мальчик, лет пяти, хотел было ко мне подбежать, но женщина с тёмными, выбившимися из чепчика волосами, схватила его на руки и повернулась ко мне спиной, будто стараясь огородить ребёнка от опасности. Мальчик захныкал.

– Пойдёмте, – потянула меня за собой Малуша.

Толпа потеснилась, высвобождая нам «проход».

– Почему они смотрели на меня с таким удивлением? – Спросила я, когда мы вышли к саду.

– Вы для них чужая, а чужаков у нас не любят. Причём некоторые считают вас ведьмой.

Как-то так я и подумала.

– А граф часто охотиться на ведьм?

– Его сиятельство несколько раз вместе с другими рыцарями привозил тех, кого подозревали в ведомстве. Устраивали проверки. Нескольких сожгли на площади.

Я содрогнулась. Брэнот с другими такими же ненормальными пытал невинных, а потом сжигал их на костре. Малуша совсем не разделяла моего видения этой жуткой травли несчастных здешних женщин.

– Надеюсь, скоро всех ведьм отловят. Говорят, некоторые из них схоронились в диком лесу.

– Ведьм не бывает, – не выдержала я, и хотела было добавить «просто ваши господа пытаются перевести стрелки на каких-нибудь бедолаг, чтобы отвлечь людей от нищеты и болезней», но вовремя спохватилась.

Малуша остановилась и захлопала своими накрашенными ресницами.

– Дама Фотиния, вы что же не верите в ведьм? А кто же тогда творит колдовство?

– Никто, никакого колдовства не существует, – отрезала я.

Наверно я всё же кривила душой, иначе как объяснить то, что Брэнот окаменел, а я попала в другую чуждую мне реальность. Но это был единичный случай, исключение, которое лишь подтверждает правило.

– Разве в вашем Лоо совсем нет колдовства?

– Есть наука, – я ощутила себя в роли преподавателя на лекции у первокурсников. – Скажем, люди научились извлекать огонь путём трения камень о камень, а сейчас чем вы пользуетесь? Кресалом? А чтобы подумали первобытные люди, увидев они хорошо сшитую одежду из материи, а не из шкур животных?

– Что такое первобытные люди? – Сбила меня с мысли Малуша.

– Люди, которые жили много-много лет назад, наши предки.

– Адам и Ева?

Я поняла, что для просвещения рановато.

– А земля какую, по-твоему, имеет форму? – Уточнила я, чтобы понять на какой стадии развития научных представлений находятся эти средневековые люди.

– Земля круглая, – обиженно ответила лисичка.

О, ну хоть не стоит на четырёх слонах!

– Вообще-то эллипсоидная, то есть немного вытянутая из-за траектории вращения вокруг солнца, – уточнила я.

Малуша замотала головой.

– Нет, дама Фотиния, это солнце вращается вокруг земли! Так рассказывал преподобный.

Что ж, больше я на эту тему с Малушей не разговаривала, разделить судьбу Джордано Бруно мне не улыбалось.

Внимательно всматрелась в сторону ворот, где открывался подвесной мост. Стоит ли спросить у Малуши кто может покидать ворота замка или хватит и того, что она с Филисом в курсе моего интереса к ведьминой пещере? В том, что она обо всём «интересном» докладывала хозяину, я не сомневалась. Что ж, нужно будет собрать интеллект в кучку и придумать план побега, а также применить на лисичке метод информационно-психологического воздействия под названием «дезинформация».

– Дама Фотиния, время второй трапезы, пойдёмте в замок.

И что же будет у нас на вторую трапезу?

Снова месиво в чугунной миске, только более тёмного цвета. Но зато, Малуша раздобыла для меня пару овсяных хлебцов, последние и составили мою сегодняшнюю пищу. Чипсы и мармелад решила оставить на потом, на день чернее чёрного, когда вконец оголодаю. Ночь я провела в раздумьях, снова и снова обдумывая способ добраться до заветной пещеры. Замок был крепостью, выбраться из которого, на первый взгляд, не представлялось возможным. Я могла вылезти из окна и спуститься по связанным тряпкам. А что дальше? Мост опустили только тогда, когда подъехали мы с Брэнотом. Возможно его опустят снова, когда кто-то проедет. Малушу лучше об этом не спрашивать. Филис. Спрошу у мальчишки, покидает ли кто-нибудь стены замка.

Глава 5. Юная пассия лорда Макотского

– Тань, отстань, дай ещё минут десять. Ну хоть пять.

Я потянулась и приоткрыла заспанные глаза. А потом снова их закрыла. Я возвращалась в жуткую реальность, средневековый кошмар, из которого никак не могла выбраться.

– Дама Фотиния, я оставлю трапезу на сундуке.

Я снова прикрыла веки, желая «перезагрузиться» и открыть глаза уже в своём родном мире. Перезагрузка не удалась. Память о пережитом ужасе навалилась тут же, сопровождаясь эмоциональным фоном ужаса и паники.

Трапеза… Значит часов двенадцать.

Я уселась на кровати. Шея начала чесаться – сходила повреждённая от лезвия меча кожица. А ещё чесалось что-то на руке и ноге. Насекомые! Средневековые блохи! Ну и гадость! Надо продизенфицировать. Моя сумочка всё ещё со мной. Я опырскала укушенные места духами-спрейем. Взяла свою пудреницу (взгляд в стенное отверстие – платок Малуши на месте) и посмотрела на себя. На шее красная полоска. Волосы растрёпанные. Привела себя в порядок и натянула сюрко. Мысли о побеги теперь казались ещё менее реалистичны. Но сдаваться было нельзя, в этом мире мне не выжить – факт. Филис. Надо найти Филиса.

Я вышла из покоев и пошла к выходу тем путём, которым меня водила Малуша. По дороге я натолкнулась на Чернаву, которая спускалась на цокольный этаж, то есть – в подвал замка.

Не обращая внимание на застывших завидевших меня зевак, прошла в конюшню. Насчитала восемнадцать отдельных секций для лошадей, две из них пустовали, в других стойлах виднелись головы рыжих, серых, вороных и гнедых коняшек. Я сразу узнала лошадь белой масти, на которой меня привёз Брэнот. Неужто она паслась на поле всё-то время пока хозяин был замурован? Подошла к коричневой лошади с чёрной шевелюрой и погладила её морду. Густая грива животного была тщательно расчёсана, стойло недавно вычищено, конюхи своё дело знали.

– Чем обязан вашей милости? – Раздалось за моей спиной.

Обернувшись, я увидела средних лет мужчину, лысого как коленка. Как и на Филисе на нём была короткая грубо сшитая рубаха. Очевидно, он зашёл в конюшню с другой стороны. Должно быть, это – старший конюх, Часлап Плешивый и его «фамилия» подходила ему как никакая другая.

– Я ищу Филиса.

Часлап вызывающе посмотрел на меня, скрестив руки на груди.

– Вы – взрослая женщина, не портите мальца, не вводите во грех невинную душу.

– Что? – Не поняла я.

Часлап поковырял пальцем в носу и смачно сплюнул себе под ноги.

– Вишь как вырядились! Простоволосая с голыми руками, видать в науке соблазнения преуспели. Но здесь вам не Дом удовольствий и наш господин, уж не знаю зачем он вас допустил, не потерпит блудниц на Макотской земле.

Он говорил ровным неприятным голосом, но с каждым его словом гнев во мне разрастался всё сильнее. «Простоволосая с голыми руками»? Что это за законы шариата! Над моей кровать вроде как крест весит, а не шамаиль.

– Да как вы смеете так разговаривать с гостьей вашего господина! – Вскинула я голову.

Но осадить Часлапа не получилось.

– А-а прячетесь за господскую спину! Видать привычно укрываться за мужчинами!

Взбесил-таки, плешивая морда! Прошипев вслед нецензурное ругательство, о значении коего он, наверное, не знал, я вышла из конюшни, громко хлопнув дверью. Донеслось лошадиное ржание.

Надо было поскорее выбираться отсюда! Местные снова пялились на меня, но я на них больше не обращала внимание. Сидеть взаперти мне не хотелось, и я принялась бесцельно бродить по саду. Вдруг до моего слуха донёсся шум открывающихся ворот. Я подошла поближе (но настолько, чтобы моё любопытство не бросалось в глаза) к опускающемуся мосту. Через минуту по нём проехала колымага с навесным козырьком из красной материи, запряжённая парой вороных лошадей. Из замка вышел Брэнот в пурпурной тунике. Он подошёл к дверце приехавшего экипажа и стал на одно колено, подавая руку девице, по возрасту чуть старше Малуши, на которой было надето длинное в пол голубое платье, расшитое жемчугом, а светло-русые косы, собранные на затылке, были украшены драгоценными камнями. Брэнот повёл её в замок, за ними следовала полноватая женщина в зелёном сюрко без украшений и в чепце. Она тоже приехала в карете. Кучер остался сидеть на облучке. Должно быть, дамы приехали ненадолго. Может быть, стоит что-то предпринять когда снова поднимут мост? Нет, лучники сразу приложат меня на месте. Эх, хоть бы кто напал на этот замок, может тогда бы мне удалось улизнуть под шумок.

– Дама Фотиния, а я вас ищу! – Раздался голосок Малуши.

Я вздрогнула от неожиданности.

– А кто это приехал? – Спросила я служку.

Малуша расплылась в улыбке, будто только и ждала этого вопроса.

– Это – леди Милена, дочь графа изКляри, дама сердца нашего лорда Брэнота.

Во как, оживила его, вернула даме сердца, а он затащил меня в средневековый ад и держит как пленницу!

– Батюшка леди Милены, сначала собирался выдать её за герцога Базилонского, оттого и отказывал нашему лорду, но теперь, видно прислушался к мольбам леди Милены и назначил дату помолвки.

– Мольбам? – Переспросила я. – А разве герцог не лучшая партия, чем простой граф?

Малуша уставилась на меня, как будто я сказала несусветную глупость.

– Да, но ведь герцог Базилонский уже разменял пятый десяток и не славится добрым нравом, а наш граф Макотский молод и любезен.

Мнда уж, я потёрла рубец на шее.

– А почему леди Милена не носит чепца?

– Она же леди! Леди не обязательно укрывать голову на людях.

Недовольство и обида прорастали в моей душе всё глубже и глубже. До чего же мне хотелось поскорее убраться отсюда!

– А сюда часто кто-то приезжает?

– Леди Милена прибыла в графство впервые, а так, бывает в замке собираются рыцари Ордена чести, а ещё – гистрионы да купцы.

Я напрягла надчерепную мышцу.

– Малуша, а где здесь стирают одежду?

– По пятницам мы вывозим грязное бельё к речке.

Вот оно! Моё спасение! Я укроюсь в грязных тряпках.

– А кто стирает бельё? – Спросила я, стараясь придать голосу непринуждённость.

– Обычно Дарена и Чернава. Но один раз, когда Чернава болела, ездила я.

– Вас даже возят?

– Нас возил Филис, – блеснула глазками Малуша (наверно, Филис был завидным парнем для деревенских простушек).

– Малуша, мои вещи, ну в которых я приехала из Лоо, надо бы постирать. Я бы тоже съездила.

– Так зачем ехать? Просто сложите ваши вещи, а в пятницу их промоют.

Малуша сказала, что отнесёт вещи она, но я настояла (надо было узнать откуда именно забирают одежду) чтобы самой оставить одежду под предлогом нежелания злоупотреблять услужливостью девчушки. Лисичка согласилась. Перед тем как вернуться в замок я снова увидела Брэнота и Милену. Он склонил перед ней колено и лобызал тоненькую белую ручку. Я поморщилась.

Помещение, где хранят тряпки, как грязные (в корзине), так и чистые (на деревянных полках) оказалось рядом с задним выходом из замка. Очевидно, это было связано с необходимостью отгружать вещи в телегу. Пока Малуша зачарованно наблюдала из окна за господином и его дамой сердца, я, захватив тунику и свою сумочку (с которой теперь не расставалась) прошла в бельевую. На моё счастье там никого не оказалось, и я могла вдоволь осмотреться, так и не оставив свою одежду для помывки (после которой, я была уверена, она лучше не станет). Можно было спрятаться за шкафом или залезть в вместительный бельевой ящик. На верхней полке лежали чистенькие мужские (я уже их различала) камизы. Такие чистенькие свеженькие, у которых вся жизнь впереди, как и у меня была, пока ты, козлина её не изгадил.

Достала одну из рубах, самую нарядную, принадлежащую по-видимому господину, вынула розовый маркер и нарисовала спираль олицетворяющий чёрную дыру, в которой я оказалась. Вот здесь, в самом центре – поставила небольшой крестик. Ты изгадил мою жизнь, а я в состоянии лишь замарать твою тунику, мерзавец. Захотелось сделать нечто большее, например, поджечь к мохнатому лешему весь этот гадский замок.

– Веселина сказала, что когда лорд Брэнот и леди Милена обвенчаются я стану прислуживать госпоже, – мечтательно проворковала Малуша как только я вернулась в покои-тюрьму.

Чтобы это значило? Что Брэнот собирается меня отпустить или перевести из «гостей» в служки?

Глава 6. Совместная молитва

Вторник. До пятницы оставалось три дня.

Днём мне Малуша принесла тарелку с отварными бобами. Точнее, тарелку с двенадцатью отварными бобами и листом свежей петрушки. По мне, лучше, чем предыдущие месива. Перед сном я успешно истребила трёх прыгучих кровопийц, раздавив их ногтями больших пальцев, а потому наутро отметин от их укусов было меньше. Но всё же они были.

– Неужто коли приложиться ухом к ракушке можно услышать шум моря? – Спросила меня Малуша.

– А ты попробуй.

Я протянула ей морскую ракушку. Лисичка провела пальцем по гладкой лакированной поверхности и прислонила ракушку к уху. На её лице отобразилось детское ликование.

– Слышу! Слышу шум моря и стоны ветра! Это удивительно, дама Фотиния! Она просто восхитительна!

Да, конечно, я бы могла по доброте душевной одарить девочку, но решила сделать это чуть позже и с выгодой для себя.

После съеденных фасолин аппетит у меня только разыгрался и в ход пошли картофельные чипсы. Половину я «пожертвовала» Малуше. Девочка была в щенячьем восторге. Глутамат натрия и прочие усилители вкуса просто не могли не понравится.

– Когда я наберу побольше денег, то отправлюсь в Лоо и буду каждый день вкушать вот такое кушанье… – проворковала Малуша облизывая пальцы.

Я еле сдержала ухмылку.

– Малуша, я пойду в сад, немного прогуляюсь.

– Мне сопровождать вас, дама Фотиния?

– Не, не стоит.

Обитатели призамковой территории больше не таращились на меня как сами знаете кто на новые вороты. Кажется, они уже свыклись с моим присутствием. Я уселась на траву перед прудом с живыми рыбами. Чего в саду не хватало, так это – лавочек. Зато трава была высокая, мягкая и густая. Вандализм подстригания газонов вместе с захоронениями атомных отходов и чёрными дырами остался только в моём мире. На несколько секунд мне даже перехотелось возвращаться. Но только на несколько секунд. Я вытащила блокнот и внимательно осмотрела «план» Филиса. Он был жуть каким неточным, но суть местоположения пещеры я уловила. Посмотрела на замок изТьери снизу вверх – такой громоздкий и величественный. Ах какие бы кадры я могла сделать, не разбей Брэнот смартфон. У меня даже красок не было. Был только блокнот и ручка. Ну что ж, обозначу пропорции, а вернувшись, изображу во всём великолепии и повешу над кроватью. Для самоустрашения. Чтобы каждый день, глядя на него, радоваться тому что имею.

За рисованием я не заметила подошедшего со спины Филиса.

– Прелестная Фотиния, вы рисуете? – Толи спросил, то ли констратировал юноша.

«Прелестная Фотиния»! Что ещё себе вообразил этот малолетка!

– Доброго дня, – отозвалась я, не отрываясь от своего занятия.

– Очень похоже, – оценил он мой эскиз. – А портреты вы тоже рисуете? Можете нарисовать мой?

Я оторвалась от блокнота и взглянула на Филиса – тот умылся и, кажется, приоделся. Надо же. Важный день?

– Непременно, – пообещала я, хотя рисовать конюха, понятное дело, не собиралась.

Филис уселся со мной рядом.

– Вчера вы искали меня…

А, вот он почему здесь. Пусть не обольщается, я ему не Чернава и, к тому же, флирт с детишками не в моих правилах. Самому младшему моему кавалеру было девятнадцать, тогда он был младше меня на два года и это был нижний порог.

– Я хотела кое-что уточнить по карте, но уже во всём разобралась.

– А-а… – разочаровано протянул Филис.

Юноша попытался взять меня за руку. Пятнадцатилетний отрок пытался взять меня за руку! Я, конечно, тут же отдёрнула конечность и принялась дорисовывать башню.

– Дама Фотиния, – голос конюха стал тише и неуверенней, а я снова стала «дамой». – Тот поцелуй…

Поцелуй? Да я слегка чмокнула его в щёку, как чмокают услужливых детей.

– Филис, ты – совсем ребёнок, я тебе не гожусь.

Конюх поднялся на ноги и гордо выпятил грудь.

– Мне уже семнадцать зим. Мой брат – Генит Однорукий обвенчался в четырнадцать.

Пятнадцать, семнадцать, всё равно – мальчишка.

– Я старше тебя на пять лет. Тебе бы больше подошла Чернава или Малуша.

По выражению Филиса я поняла, что он уязвлён. Мне стало неловко. Не хотелось обижать его. Филис – милый мальчик и, не могу не сознаться, мне льстило его такое ко мне внимание.

Рисовать расхотелось. Я прошлась по саду, вдыхая манящий аромат цветов, и остановилась напротив вишни. Плоды были тёмно-красные, спелые. Сорвала один. Кисло-сладкий вкус сочной вишенки приятно обволакивал рот. Дабы порадовать вкусовые рецепторы взяла ещё, ещё и ещё и так увлеклась, что не заметила здоровенного детину, грубо схватившего меня за руку.

– Отпусти! – пискнула я, безрезультатно пытаясь высвободиться из клешни садовника (схватив меня, он поставил на землю лейку благодаря чему я и догадалась о роде его занятий).

– Воровка, отведу тебя к лорду, он велит тебя высечь, – пробубнил верзила густым басом.

К лорду? К Брэноту. Ну что ж, мне есть что ему сказать!

Садовник потащил меня в большую залу, освещённую четырьмя палладианскими окнами и шестью факелами. В центре на небольшой платформе возвышалось массивное деревянное кресло, на коем восседал лорд Брэнот изТьери. Рядом стоял престарелый Дарек. Над креслом висел герб – белый единорог на синем фоне.

– Ваше сиятельство, эта воровка поедала вишню из вашего сада, – изрыгнул здоровяк своим низким и крайне неприятным голосом.

Я посмотрела в глаза рыцарю, коего ненавидела всё больше и больше. А он, казалось, при виде меня растерялся.

– Отпустите даму Фотинию, Гостомысл, – повелел Брэнот.

Садовник нехотя отпустил мою руку. Я покрутила ей, пытаясь вернуть подвижность. Отошла от верзилы, сделав пару шагов по направлению к Брэноту. И меня, что называется, понесло.

– О, благородный и великодушный рыцарь Чести, жадный до каждой зелёной вишенки в своём саду! Набиваете брюхо жаренными утками, а гостей потчуете несъедобной жижей из грязных луж! Такой щедрый на благодарности, что не приведи кому…

– Закрой нечестивый рот! – Прогремел садовник и ринулся по направлению ко мне.

– Оставь нас, Гостомысл, – махнул ему рукой Брэнот. – Вам не по вкусу еда, дама Фотиния.

– Да кому эта еда, если то, что мне приносят можно так назвать, вообще по вкусу? Вы хоть раз сами-то это пробовали?

Садовник вынес из зала своё грузное тело. Брэнот встал со стула-трона и спустился к деревянной платформе, остановившись в нескольких шагах от меня. Дарек остался на месте, его внимательные глаза смотрели с любопытством.

– Что же ещё вам не по вкусу, дама Фотиния? – Спросил лорд.

– Зато короткое время пока мне приходится быть у вас, извиняюсь, в гостях, моё тело покрылось укусами блох.

Я подняла юбки до бедра, демонстрируя множественные красные точки.

– Дама Фотиния, прошу вас… – Запротестовал Брэнот стыдливо укрывая глаза ладонью. Дарек тоже отвёл взгляд.

Их поведение меня только подстегнуло. Я расстегнула платье и оголила плечо, пытаясь высунуть правую руку.

– Дама Фотиния, мы убеждены вашими доводами, довольно, – не вытерпел Брэнот, но всё же взглянул и даже задержал взгляд. Как, собственно, и его сводный брат.

– А ваши слуги донельзя неучтивые, – продолжала я.

– И Малуша? – Уточнил лорд.

Нет, «лисичка» и Филис – те немногие, чьё общество было приятно, а не обременительно.

– Я говорю о вашем садовнике, кухарках и старшем конюхе, – сузила я список неучтивых.

– Часлап донёс о вашем… – Брэнот подбирал слова, – ненадлежащем внешнем виде.

– Да мне поперёк горла ваши чепцы и длинные шторы, в которые меня завернули!

Чтобы придать весомость потоку моего возмущения, я сорвала со своей головы чепец и распустила волосы. В зеркало я себя, разумеется не видела, но чувствовала, как мои щёки горели и видок у меня, наверное, был тот ещё. Брэнот аж изменился в лице.

– Дама Фотиния, пожалуйста, вернитесь в покои, – выдавил он.

Противиться и выступать больше было не целесообразно, рыцарь мог позвать стражу.

По мере того, как гнев мой устаканивался, приходил страх. Вдруг этим своим выступлением я перечеркнула хоть и призрачный, но шанс обрести свободу, спрятавшись в кипе белья? Что я могла? Что я здесь вообще могла? У меня не было друзей, я не могла взывать к правосудию – правосудием был сам ненавистный лорд. Он мог заточить меня в своём подземелье и в качестве кормёжки приказать и вправду приносить грязь пока я не умру с голоду или просто не умру… Ах, мне бы вовремя сдержаться, поиграть в покорность. Я могла сослаться на своё незнание правил и вишни сошли бы с рук а теперь…

Малуши не было. Я была в комнате одна. Танька! Ну зачем только она затянула меня на экскурсию в эти треклятые пещеры! Здесь я, а она… Бедная Танька, что же она теперь делает? Вместо того, чтобы наслаждаться отдыхом сидит в полицейском отделении. Переживает ли она? Конечно переживает! В этот момент, когда я была непонятно в какой реальности и моя жизнь висела на волоске я жалела Таньку… А моя бедная тётя? Какого ей узнать, что я пропала без вести? Ни тела, ни могилы… Как дать им знать что я жива и скоро вернусь домой? Я заплакала, уткнувшись в ладони.

В своих умозаключениях в гносеологическом плане я склонялась к детерминизму. Всё не просто так. Всё имеет смысл. Наверно я заслуживала быть здесь. Я была человеком науки от пяток до кончиков волос, но временами случалось такое, что противоречило любому логическому объяснению. Я сделала то, что делают, когда пребывают в отчаянии и не видят выхода – я начала молиться. А вдруг? Молилась я неумело, сумбурно и делала это чуть ли не впервые. А когда закончила, то ощутила чьё-то присутствие и обернулась – в дверях стоял Брэнот.

– Я не посмел бы нарушить благочестивую молитву, но я не думал, что в такой час… – Извинение Брэнота, кои были не только в словах, но и голосе, вселило в меня надежду на возможность реализации своего плана побега.

Надо было воспользоваться моментом, чтобы всё исправить.

– Простите, лорд Макотский, – заговорила я, пытаясь вложить в интонацию видимость раскаяния, – я была не в себе, не знаю, что на меня нашло, простите меня если можете…

Я выдавила пару слёз. Мастерство слёзопускания открылось мне в юном возрасте. Для этого я как можно ниже опускала заднюю часть языка, образовывая в горле «воздушный ком», который, провоцируя рвотный рефлекс выдавливал слёзы. Эх, надо было попробовать себя на актёрском поприще, а не на научном, видать, было бы больше толку.

– Нет-нет, дама Фотиния. Вы смело указали мне на ошибки. Вы – моя гостья и я приложу усилия, чтобы пребывание ваше было не столь тягостным.

Внутренне я возликовала. Молитва помогла, хотя и не так как ожидалось. Шанс сбежать из замка снова мне улыбнулся.

– Я попробовал вторую трапезу для слуг, она и впрямь отвратительна, – продолжил Брэнот. – Драгомира уверила меня, что пища станет съедобнее. И я распорядился, чтобы вам соорудили полог от насекомых. А если вам так хочется, можете ходить внутри замка без чепца.

Надо же, сэра рыцаря проняло! Напустил на себя вид добренького. Эх, я уже сталкивалась с подобными лицемерами, изображающими из себя самаритян. Что ж, давай сэр рыцарь, проявляй великодушие. Хотя толика моей души даже была ему признательна. Очень мизерная толика.

– Позвольте мне тоже помолиться с вами.

Не дожидаясь моего согласия, которое он конечно бы получил, Брэнот стал на колени рядом со мной. От него больше не воняло, так что ничего против я не имела. На коленях мы простояли около полутора часа. Потом сэр рыцарь поднялся и помог встать мне (ноги, признаться, сильно затекли), потом чуть склонил голову (наверно, своеобразный рыцарский поклон незнатным особам) и удалился. Ко мне сразу вошла караулившая под дверью Малуша. Остаток дня она держалась со мной любезней, чем обычно, но при этом сдержанно и настороженно.

Глава 7. Постная трапеза

Среда. Два дня до пятницы.

Малуша снова «слушала» ракушку. Когда она спросила, есть ли у меня особые пожелания, я ответила, что не против была бы принять ванну. Малуша согласилась приготовить купание без особого энтузиазма. Требовалось нагреть и наносить десяток вёдер воды в деревянную бадью.

– Я тоже могу носить вёдра. Так будет быстрее, – пожалела я девочку.

Служка не сильно возражала. Чтобы принести воды пришлось пройти по коридору, спуститься по лестнице вниз, зайти в специально отведённый отсек, набрать воду, нагреть её на огне в другом отсеке и подняться обратно. На второй ходке я уже пожалела о своей филантропии. В конце концов, Малуша, по-видимому, привыкла, к тяжёлой (в самом прямом смысле) работе. А я – совсем другое дело и на следующее утро у меня наверняка заболит спина и будут ныть все мышцы. Что ж, зато я приму ванну.

На третьей (к счастью последней) ходке нам встретился невысокий мужчина в тёмно-серой тунике. При тёмных глазах у него были белёсые брови, что лишало взгляд выразительности. Зрачки неустанно вращались подолгу ни на чём не задерживаясь. Вздёрнутый нос, узкие губы, широковатые скулы. При росте метр шестьдесят длина его туфель была внушительных размеров. Если бы я вдруг перенеслась в мир сказочных существ (чему бы я уже, наверное, не так сильно удивилась, как раньше) со всякими там эльфами, гномами, троллями, то могла бы ручаться, что встретила хобитца.

– Тяжела нынче водица? – Усмехнулся тот, кого я окрестила хобитом.

– Прислуживай хозяину, Вторуша, а не слоняйся по замку без дела, – огрызнулась Малуша.

Ага, значит это – Вторуша сиплый, личный слуга Брэнота.

Наконец ванна была готова. Горячий пар наполнил комнату влажностью и теплом.

– У вас такая… чистая кожа, такая мягкая, как будто вы никогда не работали и вас ни разу не пороли, – удивлённо выпалила Малуша.

– А тебя пороли? – я внимательно посмотрела на девочку.

Да, руки у неё были в мозолях. Должно быть и на спине – следы от розг. Наверняка, здесь секли слуг розгами.

– Конечно. Мне плохо давалось Святое писание и батюшке приходилось изрядно стараться, чтобы наставить меня на путь Спасения.

Я посмотрела на неё с жалостью. Что ж каждой эпохе, а в моём случае, каждому миру, своё. Погрузившись в тёплую ванну и ощутив приятный аромат здешнего мыла, я на мгновение ощутила безмятежность, как ту, что чувствовала, плавая в Чёрном море. К реальности (если это можно было так назвать) меня вернул стук в дверь и возникший в дверном проёме Вторуша. Довольно неделикатно! Он же видел, что мы носим воду для купания.

– Что тебе? Нечем больше заняться, как глазеть на купающихся девиц! – Накинулась на него Малуша.

Между этими двумя определённо была искра.

Вторуша не обратил на её слова внимания. Он смотрел на меня, но не смущённо, а как-то с удивлением, даже с опаской.

– Лорд Макотский послал меня за дамой Фотинией. Его милость желает разделить с ней трапезу.

Теперь я уставилась на него с удивлением. Надо же, его сиятельство соблаговолило разделить со мной поздний завтрак (я решила, что буду называть принятые в здешнем мире два приёма пищи – поздним завтраком и ранним ужином). С чего это вдруг? Из каких это соображений? Хочет присмотреться ко мне? Тест на ведьму? А вдруг он подсунет мне жаренные лягушачьи лапки или голову гадюки? Может стоит спрятать под одежду газовый баллончик? Но разве поможет он против острых копий и стального лезвия меча. Что ж, до пятницы всего два дня. Нельзя его провоцировать, нельзя вызывать подозрений.

– Дама Фотиния, можно, я тоже искупаюсь после вас? – Прервала мои мысленные рассуждения Малуша.

Я кивнула. Пусть купается. Грязной воды не жалко.

В качестве верхнего сюрко решила надеть широкое голубо-серое платье. Как ни странно, цвет мне шёл, подчёркивая аристократичность черт моего лица (я это увидела, заглянув в пудреницу, когда Малуши не было поблизости). Всё ещё влажные после купания волосы я спрятала под чепец. Проводить меня в обеденную залу пришла Веселина Прыткая. Она держалась со мной так же немногословно, как и в первый раз.

Мы спустились на первый этаж, прошли по коридору, где я столкнулась с Жданом, и попали в просторную залу с горящим камином и множеством узких арочных окон без стёкол. В изголовье длинного дубового стола, за которым могли смело поместиться добрые семь десятков человек, восседал Брэнот в ярко синей тунике. Слева от него на скамье сидел Дарек. На столе стояли три тарелки, три ножа, три кубка и три чашки с водой.

– Дама Фотиния, ваше сиятельство, – возвестила Веселина.

Я сделала книксен. Мужчины встали.

– Благодарю, что почтили нас своим присутствием, дама Фотиния, прошу вас, – Брэнот указал на лавку справа от себя, напротив Дарека.

Третья тарелка с приборами предназначалась, по-видимому мне. Я закусила губу и заставила себя быть любезной.

– Благодарю вас, граф Макотский, лорд изТьери, рыцарь Ордена Чести.

По выражению Брэнота поняла что он приятно удивлён. Подошла к указанному месту, лорд и Дарек продолжали стоять. На секунду мне показалась что они ждут, когда я начну садиться чтобы выдернуть из под меня лавку или что-то типа того. Но нет. Я благополучно уселась. Мужчины опустились вслед за мной. Надо же, Брэнот вспомнил о хороших манерах!

– Дивно выглядите, дама Фотиния, – учтиво заметил лорд.

Нда, явно не так как когда я нарисовалась в приёмном зале. Сдержано его поблагодарила. Мне хотелось тотчас же спросить его о причине резкой ко мне благосклонности. Зачем он вообще позвал меня в этот зал? Но удержалась, подавив любопытство.

– Сегодня среда. Принято воздерживаться от пищи животного происхождения, – произнёс лорд.

– Аще кто епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец не постится в Святую Четыредесятницу пред Пасхою, или в среду, или пяток, кроме препятствия от немощи телесныя: да будет извержен. Аще же мирянин: да будет отлучен, – изрёк Дарек. Наверно что-то процитировал.

Я уставилась на чашу с водой. Ага, вот почему он сегодня решил «разделить со мной трапезу». Издевается, шельма. Что ж, главное не подавать вида. Я вспомнила о чипсах и мармеладе. Нет уж, твоё сиятельство, без еды я сегодня не останусь!

Но, как оказалась, задумка Брэнота была не в этом. Через минуту в залу вошёл Ждан с подносом еды и выглядел он как будто влез в одежду на пару размеров меньше и боялся лишний раз наклониться.

Заметив моё замешательство при виде слуги-разносчика, Брэнот наклонился ко мне и вполголоса пояснил:

– Кто-то нарисовал на одежде Ждана женскую грудь, пришлось одолжить рубаху Вторуши. Бедняга! Над ним постоянно издеваются. Пару дней назад окатили из окна нечистотами.

Женскую грудь! Окатили нечистотами! О нет! Прости меня, Ждан. Надеюсь, ты никогда не узнаешь, что это была я. Как же неловко. Я заставила себя взглянуть на слугу, ставившего передо мной тарелку с жаренными овощами. И снова он мне напомнил обиженного пса. Но стоп. Какую ещё грудь? Спираль с крестиком можно было принять за змею, водоворот или загипнотизированный глаз, но для изображения груди требуется по крайней мере два кружочка. Вспомнился старый анекдот про пациента, которому на всех картинках виделась пошлость и он сделал вывод, что психиатр, который показывает ему всякие кляксы – человек озабоченный. Похоже в здешней компании тоже есть люди озабоченные. Подозрительно покосилась на Брэнота, вспомнив реплику о воздержании.

– Спасибо, – произнесла я, когда жертва моего художества поставила передо мной блюдо.

Ждан ничего не ответил, но смутился. Наверное, ему редко говорят слова благодарности. Бедняга Ждан! Как же я перед тобой виновата.

– Дама, Фотиния, всё в порядке? Вы не едите такую пищу? – Спросил Брэнот.

Должно быть я раскраснелась и вид у меня стал настолько растерянным чтобы привлечь внимание ненавистного рыцаря.

– О, нет, жаренные овощи просто изумительны, – я постаралась придать голосу непосредственность. – Признаться, я мясо вообще почти не ем. Предпочитаю овощи.

Я не лгала. Жаренные овощи действительно выглядели весьма аппетитно.

– Рад, что угодил вам, – ответил Брэнот.

Слишком он сегодня любезен со мной. Что-то не так. Что-то определённо не так. Или так?

Дарек пробубнил благодарственную молитву и можно было приступать к еде. Я посмотрела на Брэнота, он накалывал куски овощей на нож и подносил ко рту. Я поступила также. Овощи были приготовлены на огне и в меру посолены. Куда лучше, чем стряпня для слуг и даже лучше, чем овощи в столовых Лоо. Хотелось пить. Но я не трогала чашу. Меня смущали пустые бокалы. Благодаря этой осторожности мне удалось не обнаружить невежества и не попасть впросак, а также не нахлебаться проточной воды. Я поняла это когда Брэнот окунул в свою чашу пальцы – она предназначалась для мытья рук. А наши бокалы Ждан наполнил красным вином. Признаться, я не любила спиртное. Никакое. Я могла пригубить или выпить немного, если того требовалось, но удовольствие мне это не доставляло. К моему удивлению, вино оказалось совсем не горьким, а сладким как свежевыдавленный виноградный сок и я опустошила бокал с большой охотой. Но всё-таки это было вино. В голову ударило, я постаралась изо всех сил держать себя в руках, чтобы не наделать глупостей, не выдать намерений раньше времени.

Брэнот принялся разглагольствовать о развитии Базелона и угрозе нападения со стороны Стихса. Я уставилась на него. Если бы не обстоятельство, сделавшее его моим заклятым врагом, я бы нашла его весьма обаятельным и, пожалуй, самым привлекательным из тех парней, с кем я встречалась (признаться половину я уже и не помнила, но не в этом суть). О чём это я! Этот тип испоганил мне жизнь, зато наладил свою собственную с высокородной малолеткой.

– Благодарю, что разделили с нами трапезу, дама Фотиния, – произнёс Брэнот, давая понять, мне пора.

Я встала, присела в реверансе, но переоценила свои возможности и не смогла совладать с собственными конечностями. Правая нога подвернулась и я рухнула бы навзничь, если бы сильные руки Брэнота изТьери не удержали меня. На мгновение его лицо оказалось так близко с моим, что я почувствовала как заливаюсь краской. На секунду меня обуяло новое для меня чувство – дикая ревность к леди Милене.

– Я не привыкла пить, – выдавила заплетающимся языком.

– Всё хорошо, дама Фотиния. Пойдёмте, я провожу вас, – отозвался Брэнот, приобняв меня за плечи.

Чувствовала на себе любопытные взгляды слуг. Что ж пусть смотрят, на то и глаза! Мы пришли в отведённые для меня покои быстрее, чем хотелось. Он пожелал мне хорошенько выспаться и ушёл, а я незамедлительно последовала столь ценному совету.

Вместе с вином из моей головы выветрилась и глупая симпатия к Брэноту. На сундуке рядом с кроватью стояла тарелка с жареными овощами и кружка с водой, накрытая куском пшеничного хлеба. Малуша пояснила откуда взялось кушанье.

– Приходил Вторуша по приказу его сиятельства, посмотрел, что вы ещё спите. Я предложила вас разбудить, но он сказал, что граф не велел и вот, Ждан принёс вторую трапезу.

Во как.

– А что было у тебя на вторую трапезу? – Спросила я служку.

– Бобы. И на первую и на вторую.

В голосе Малушу прозвучали нотки раздражения. Видно, бобы её прилично достали.

– Раздели со мной кушанье, – предложила я.

Девочка с радостью согласилась.

Было уже поздно. Солнце начинало садиться, но я только что выспалась и снова погрузиться в объятия Морфея не получалось. Чтобы занять себя, я решила сделать то, что умела лучше всего – посвятить время научным разглогольствованиям. И объектов для этого у меня было предостаточно. Взяла ручку и блокнот и начала писать.

В Воронцовских пещерах я прикоснулась к сталагмату в форме человека и он сработал как портал, перенеся меня в мир, напоминающий западный образец средневековья. Как это произошло? Почему я? Стохастическая случайность или детерминированность бытия?

Человек живёт в трёхмерном пространстве, но мир – многомерен. Что если в некоторых точках происходит диффузия двух или более миров? Они наслаиваются, проникают друг в друга. Время есть энтропия пространства. Что если в этом мире искажения пространства слабее, энтропия меньше и время течёт медленнее? Два мира с одним и тем же началом, с похожими истоками, но совсем разные. А может существовал только один мир, но произошло что-то, и он разломился надвое. Что-то серьёзное. Какая-то глобальная катастрофа. Но если так, почему они отличаются? Эффект бабочки или разное течение времени?

Поняв, что ничего не понимаю, отложила ручку. Мне хотелось разобраться в моём сверхъестественном путешествии, но вернуться домой хотелось ещё сильнее. Завтра – четверг. Впереди бессонная ночь. Надо набраться сил. Надо снова заставить себя уснуть.

Глава 8. Заступничество за Ждана и поцелуй с Филисом

Четверг. День до побега. Я проснулась посреди ночи и лежала с открытыми глазами, обдумывая детали плана. Внутри меня нарастало напряжение. Нужно сделать всё досконально точно, нет права на ошибку.

Наконец взошло солнце. Малуша всё ещё спала, свернувшись на лавке калачиком. А что если мне не удастся прошмыгнуть мимо неё? Я решила сэмитировать первую часть побега. Встала с кровати и приоткрыла дверь – та громко скрипнула. Почему же я не замечала этого раньше! Этот звук тут же разбудил лисичку, которая по-солдатски вскочила на ноги.

– Вы сегодня рано проснулись, дама Фотиния, – зевнула Малуша. – Ах да, вы, наверное, выспались днём, после первой трапезы.

Мне хотелось рвать на себе волосы. План висел на волоске. Малуша была приставлена ко мне не только как служка, она ещё и была сторожевым псом. Псом, для которого у меня не было сонных таблеток. Надо было что-то придумать. Немедленно. Ведь оставалось менее суток.

– У тебя чуткий сон, Малуша, – ответила я, с трудом скрывая досаду.

– Да. Матушка тоже говорит, что у меня хороший слух.

Матушка. Дом. Поверну разговор в русло семьи.

– Ты давно не видела семью, возишься тут со мной, даже ночевать приходится на лавке, а не в своей мягкой кровати.

– Не, дама Фотиния, дома у батюшки кровать ничуть не мягче. К тому же здесь нет мышей и почти нет клопов.

Мнда, аргумент. Что ж домой она не хочет.

– Вторуша пробрехался, что его сиятельство приказал подготовить доски для полога вашей кровати. Лорд Брэнот очень добр, – обрадовала меня девочка.

Ага, сейчас схожу на горшок от умиления.

– Малуша, если хочешь навести свою семью, то… Вот например, вечером, когда твоя помощь не требуется и до первой трапезы можешь сходить домой.

В глазах лисички разом промелькнуло непонимание, возмущение и обида.

– Хотите сказать, что недовольны мной?

– Нет-нет, – поспешила я её успокоить, – ты – единственный человек, с которым мне приятно общаться. Я просто думала, что тебе в тягость некоторые поручения. Например, приготовление ванны…

– Мне вовсе не в тягость. Я с детства привыкла трудиться. И надеюсь когда-нибудь стать личной служанкой леди Милены. Веселина мне это обещала, что мол коли я справлюсь с вами, то она обмолвиться лорду. Или, – Малуша замялась, – думаете когда лорд и леди обвенчаются она привезёт в замок свою служанку? Думаете, леди решит оставить при себе прежнюю служку?

Я пожала плечами. Откуда мне было знать.

– Малуша, а у вас нелорды и неледи никогда не веселятся. Ну, после работы? Может, есть какие-нибудь ночные заведения?

– Нет, дама Фотиния! – Замахала руками Малуша. – Здесь не Мабала, тут живут приличные благочестивые люди! Ночью ходят по улицам только воры, убийцы и прелюбодеи.

– Прелюбодеи?

– Некоторые непорядочные женщины влекомые похотью встречаются с такими же непорядочными мужчинами.

Вот оно. В моей голове обозначился новый план.

– И часто такое бывает?

– Иногда. Я слышала, – Малуша перешла на шёпот, – что, Вторуша Сиплый несколько раз ходил по ночам к непорядочным женщинам!

– Ах, вот негодник! А по нему и не скажешь, – съязвила я.

Малуша внимательно на меня посмотрела, и мы обе прыснули от смеха.

– А ещё, Драгомира и Голуба божились, что видели как Дарена Вздорная ночью встречалась с Дареком.

Опа. А это уже интересно.

– И чем они занимались?

– Известно чем, дама Фотиния! Честным людям незачем по ночам встречаться. А ведь Дарена – вдова. Вот срам-то!

Я почистила зубы и надела синее сюрко с высоким поясом и кругом на животе. В моих планах на сегодня была встреча с Филисом. Малуша должна будет поверить, что ночью он назначил мне свидание.

Только мы вышли из замка, как услышали дружный гогот. Неподалёку стояла группа слуг. Я сразу узнала Драгомиру, Голубу и Вторушу, остальные четверо, судя по экипировке, были стражниками. Мы с Малушей подошли ближе. Предметом их веселья были страдания Ждана Нелюдивого. Туника на нём была наполовину стянута, так что бедняга ничего не мог видеть. Хуже того, он лежал в грязной луже и как только пытался встать, то подскальзывался и падал навзничь под дружный гогот толпы. Малуша тоже захихикала. Ждан отполз подальше и сделал попытку подняться, но Вторуша с такой силы пнул его под зад, что несчастный отлетел на полметра и снова завалился. Раздался новый всплеск хохота.

Жалость и негодование переполнили меня. Я грубо расталкивая смеющихся протиснулась в толпу (никто, зная расположение ко мне его сиятельства, не посмел встать у меня на пути) и помогла Ждану опустить тунику и подняться. Взгляд у него был перепуганный, волосы всклокочены.

– Дама Фотиния, вы испачкали сюрко! – Крикнула мне Малуша, я не обратила на неё внимание.

– Вам нужно переодеться, Ждан, пойдёмте. А потом, если пожелаете, я угощу вас сладким воздушным мармеладом, каким в вашем Базелоне не торгуют.

Последнюю фразу я произнесла нарочито громко: пусть слышат и завидуют. Толпа замолчала и разошлась, кроме Малуши, разумеется.

– Пойдёмте, – обратилась я к Ждану, – вашу рубашку, наверняка можно отстирать и…

Я не договорила. Ждан быстрым шагом двинулся прочь.

– Что это с ним? – Не поняла я.

– Двойное унижение за одно утро: сначала – от них, – Малуша махнула на толпившихся в стороне задир, – а потом – от вас.

– От меня? – Не поняла я.

– Женщина низкого происхождения заступается за мужчину – что может быть унизительней.

Я хмыкнула себе под нос. Ничего, всего один день, и я больше не буду именоваться женщиной низкого происхождения. Надеюсь.

– Малуша, тебе совсем не обязательно сопровождать меня повсюду, можно приглядывать и издалека, так что если у тебя есть какие-то свои дела – не смею задерживать.

Слишком много слов для Малуши, ей потребовалось время, чтобы понять их смысл.

– Так значит, я могу вас подождать в замке? Только перед первой трапезой, смените сюрко, негоже в этаком виде сидеть перед его сиятельством.

Я кивнула. Буду мозолить глаза его сиятельству в чистом сюрко.

Наконец служка оставила меня одну. Я обошла стены замка, обнаружив за ними ещё одни крепостные стены. В подземелье замка наверняка есть темница. Надеюсь не попаду туда. Надеюсь всё удастся. Мурашки волнения близости задуманного побежали по моему телу. Нельзя подавать вида, нельзя, чтобы они догадались раньше времени.

для самоуспокоения направилась к пруду. Платье уже было запачкано, потому я просто уселась на землю. В воде плавали крупные рыбы с золотистой чешуёй, очевидно, предназначенные для господского стола. Жаль их. Никогда не любила рыбалку, не говоря об охоте. И вообще предпочитаю овощи и молочные блюда. Ну что ж, Ждан, знал бы ты отчего отказываешься! Я достала из сумочки пачку жевательного мармелада. На упаковке были изображены улыбающиеся облачка. Я часто уплетала жевательный мармелад, как жаль, что это может быть последним пакетиком мармелада в моей жизни если я только не смогу наладить его производство в Базелоне. Из груди вырвался нервный смешок – я не знала как наладить производство чего-то бы там ни было. Вздохнула, достала одну розово-белую мармеладинку и отправила её в рот. Вкусовые рецепторы отреагировали лениво, я не ощутила того вкусового наслаждения на которое рассчитывала. Вторую мармеладинку бросила в пруд, рыбы тут же подлетели и одна из них, похожая на карпа, проглотила сладость. Надо же, какие, оказывается, гурманы. Я бросила ещё одну.

– Дама Фотиния, – услышала я за спиной.

За своим занятием я даже не заметила подошедшего сзади Ждана. На нём была другая рубаха, чистая и по размеру.

Я не ответила, только махнула рукой, приглашая усесться рядом. Неожиданно для меня, он так и сделал.

– Милостивый граф Макотский одарили меня собственным шенсом.

Рубаха была относительно неплохо сшита и доходила ему до колен.

– Ждан, я не хотела оскорбить вас сегодня, просто не могла молча наблюдать.

– Что вы, дама Фотиния, просто… никто раньше не заступался за меня.

Последняя фраза далась разносчику с трудом. Я понимала, что он чувствовал себя неловко, даже более неловко, чем я в его присутствии.

– Держите, – я протянула ему пакетик мармелада.

Немного поколебавшись, он взял её. Встал, низко мне поклонился и снова сел на землю. Долго рассматривал упаковку, потом вынул одну, понюхал, повертел в руках и нерешительно сунул в рот. Тут же глаза его округлились и на губах заиграла блаженная улыбка. Я изо всех сдержалась, чтобы не рассмеяться – так нелепо выглядел в этот момент Ждан. Вернее сказать, более нелепо, чем обычно. Он снова вскочил, поклонился мне и уселся обратно.

– Это самое чудесное, дама Фотиния, что мне доводилось кушать.

– Рада, что вам пришлось по вкусу.

Нелюдивый Ждан с завидной скоростью отправил себе в рот все оставшиеся мармеладинки.

– Их делают в Лоо? – Спросил он.

Я встрепенулась от неожиданности.

– В месте, откуда вы родом, дама Фотиния, – пояснил он.

Ну, конечно, Малуша. Я сказала о Лоо Малуше. Теперь весь Базилон в курсе.

– Да, – кивнула я, – и, пожалуйста, Ждан зовите меня просто – Фотиния. В Лоо все обращаются друг другу просто по имени.

– Хорошо. Фотиния.

Ждан зарделся. Надеюсь он не вообразил себе ничего такого. В любом случае, если мой побег увенчается успехом, то больше я ни с кем здесь не встречусь.

Мы продолжали молча сидеть на берегу озера. Пару раз мне попадались кавалеры-молчуны, с которыми постоянно приходилось брать инициативу беседы в свои руки. Этот был из таких.

– Вы давно работаете на лорда Брэнота? – Спросила я.

– Когда матушка вышла замуж за Борина, тот выставил меня из хаты. К счастью покойный батюшка лорда взял меня на поруки.

Молчание. Может спросить его выходил ли он за крепостные стены или уточнить информацию о телеге с грязным бельём? Действительно ли возят полоскать в реке одежду утром по пятницам? Нет, не стоит, рискованно. Лорд, конечно, заинтересуется о чём это я, потенциальная ведьма, болтала со слугой.

– Красивый пруд, – решила я придерживаться нейтральной темы.

– Да, – последовал лаконичный ответ.

Снова молчание. Ждан Немногословный. Эта кличка подошла бы ему больше. Нелюдивый – как-то уж слишком. Он продолжал сидеть рядом со мной возле пруда и молчать. Что ж, «молчание – золото».

– Какие животные водятся в здешних лесах? – Не утерпела я.

Надо было о чём-то говорить, к тому же это информация будет полезной – моя дорога пролегала через лес.

– Олени, серые зайцы, кабаны, белки, куропатки, – принялся перечислять Ждан.

Он верно подумал, что я собиралась на охоту. (Кстати, всегда считала куропаток птицами). В шагах двадцати пяти от нас нарисовался Филис. Он стоял, скрестив руки, на груди и взирал на меня с воинствующе недовольным видом. Неужто малыш меня ревновал? Я упорно его игнорировала, стараясь не встречаться взглядом.

– А что насчёт хищников? – Улыбнулась я Ждану, видя краем глазом как побагровели щёки младшего конюха (да, мне это нравилось, каюсь, мне всегда нравилось разжигать ревность ухажёров).