Отель «Китовый райк»

Приветствую тебя, мой дорогой читатель.

Представляю тебе финал серии «Миссия: Дилетант».

Эта немного сказочная история с тайными обществами и артефактами подошла к концу.

Надеюсь, эта книга понравится тебе так же, как и предыдущие приключения Зинки.

Помни, мои книги написаны для отдыха, устраивайся поудобнее и погружайся в историю.

Имена, факты, исторические события и даже отель-глэмпинг «Китовый райк» – все это фантазия автора и любые совпадения случайны.

Боба пришел к своему сейду у озера и уселся рядом, как маленькие дети садятся возле родителя – поговорить. Он обязательно раз в месяц приходил к этому камню – это было его место силы, его Иерусалим, его личная Мекка.

Сооружения из камней, сложенные таким образом, что на достаточно небольших камнях громоздятся огромные валуны, можно встретить на всем Кольском полуострове, да и не только, но здесь, на берегу Сейдозера, они особенные.

Саамы, проживавшие на этой территории веками, верили, что сайво, то есть потусторонняя копия нашего мира, находится под двойным дном этого озера. Боба был согласен с ними, но, в отличие от них, он знал название этого мира – Гиперборея.

Северная страна – место обитания великого народа гипербореев. Появляющаяся в легендах и рассказах, а от того кажущаяся сказочной. Обывателям легче думать о ней как о выдуманной стране, где жили такие же сказочные люди, умеющие использовать свой мозг на сто процентов, люди, которые не знали слова «зависть» и не понимали, как можно искренне мечтать о деньгах, ведь это всего лишь инструмент для создания удобства. Где один человек в зависимости от потребностей мог менять свой статус – от председателя до земледельца. Где в ранг самых уважаемых и почитаемых людей возведены учителя и врачи, потому как гиперборейцы считали приближенными к богу именно их, ведь они создают человека. Сказка, выдумка – и никого не смущает тот факт, что об этой, казалось бы, нереальной стране имеются упоминания в легендах самых разных народов. Северные люди, которые могут больше остальных, умные и более технологичные, чем другие, которые знают тайну происхождения мира и хранят ее, были известны и в Китае, и в Египте, и многих других древнейших цивилизациях.

Конечно, Боба верил в легенду о том, что все сейды особенные. Местные жители считают, что в них живут души уходящих в море моряков, но Боба точно знал, что это только половина правды. Сейды разные: есть совершенно пустые, просто камни, из которых душа ушла обратно к своему хозяину, и этот временный дом стал ей попросту не нужен. Но есть и другие, наполненные, глубокие, когда Боба прикасался к таким, то становилось страшно и хорошо одновременно. Были же и вовсе невозможные, такие как «старик» и «старуха», вот к ним Боба не мог даже прикоснуться, потому как они затягивали в себя, и он от страха отводил руку от камня, словно боялся обжечь душу. Отводил потому, что не понимал, что его ждет там, внутри, он боялся этих знаний, боялся сойти с ума от них и не добиться исполнения своего самого заветного желания.

Ну и конечно же, это были не души простых моряков, глупая история для умного народа. Здесь всегда проживали люди, чувствующие природу интуитивно, однозначно принимая аномальность этого места. Им нужно было как-то объяснить происхождение странных камней и странное ощущение при приближении к сейдам, вот и придумали сказку про моряков. Ведь, чтоб тебе поверили, достаточно сказать половину правды. Так же поступили и в случае с сейдами. В этих камнях, пусть и не во всех, действительно были заперты души, но не простых людей, а старейшин рода гиперборейцев. И вот эту правду уже не следовало произносить вслух, даже в виде легенд, чтоб даже знающий не понял, но она все равно нет-нет да всплывала в разных источниках.

В самой древней и самой продвинутой цивилизации за всю историю человечества таким образом решили сохранить души основателей рода для того, чтоб не повторить судьбу Атлантиды.

Когда-то это были два великих народа, две великие цивилизации, но Атлантида перестала существовать, не оставив после себя даже руин, лишь легкое напоминание в виде легенды. Именно тогда старейшины Гипербореи пришли к такому решению. Части души самых выдающихся гиперборейцев были заключены в этих камнях. Теперь любой из правителей этой древней цивилизации мог прийти и получить мудрость предков напрямую от них. Все это Боба узнал от своего крестного, тот рассказывал, что подслушал эту легенду у старого саама, чей род проживал на Сейдозере испокон веков и хранил ключ от Гипербореи.

Услышав эту версию, Боба тут же поверил в нее. Поверил потому, что сам чувствовал именно так, потому что Боба это просто знал откуда-то. В его душе эти знания хранились как истина. К его разочарованию, старый саам, про которого рассказывал крестный, к тому времени, когда Боба услышал легенду, уже умер, и поговорить с ним не удалось. Также у старого шамана саама не осталось никого, чтоб расспросить об этом подробнее, его род просто закончился на этом старике, обрекая на медленное разрушение не только тайну, но и дом на Сейдозере, стоящий в одиночестве.

Новость эту Боба воспринял как огромное несчастье, потому что такие знания были недоступны простым смертным, они видели лишь камни. Только немногочисленные саамские шаманы, что еще ходили по этой земле, немного чувствовали аномальность сеймов, но, как и Боба, боялись этого знания и просто отождествляли их со своими богами, преклоняясь перед ними. А вот тот саам, к которому Боба не успел, знал больше, он не боялся этих знаний, он получал их, а самое главное – старый шаман, возможно, единственный владел тайной, где находится вход в Гиперборею. Боба был уверен, что он и есть хранитель ключа и мечтал быть его последователем, но не успел.

Ведь он знал, что тоже являлся избранным, его отец был шаманом и нашел маленького мальчика на этом камне. Со слов отца, на вид Бобе тогда было лет пять.

Позже отец рассказал ему, что как ни искал, как ни кричал, так и не обнаружил в тот день людей где-то поблизости. Что было в принципе не удивительно, ведь, чтоб добраться до этого камня, необходимо идти пешком несколько часов через перевал. Отец не понимал, откуда на камне мог взяться ребенок, и решил, что Бобу ему послали духи. Жена его в то время вновь, уже в который раз, потеряла родное дитя, не сумев выносить, и переживала огромное горе. Отцу подумалось, что Боба вернет ее к жизни, что он был послан им, чтоб наладить в семье спокойствие.

Но чуда не случилось. Когда мужчина принес в дом ребенка, душа женщины почему-то не откликнулась, хотя отец рассказывал, что она очень старалась. Не без помощи добрых людей они оформили все документы и стали вроде бы неплохо жить, но…

Через полгода после той странной находки жена сошла с ума. Просто перестала реагировать на реальность, уйдя полностью в себя. И вот тогда Боба, молчавший до этого времени, вдруг заговорил. Плохо, конечно, коверкая слова, но сразу предложениями, что даже напугало старого шамана, ведь он уже решил, что мальчишка немой.

– Не плачь, – сказал он тогда отцу, – она просто не вернулась из другого мира. Тело ее живо, а душа так и осталась там. Ей там хорошо, – добавил маленький мальчик и грустно улыбнулся.

– Почему? – спросил ошеломленно отец, не зная, что сейчас самое страшное – жена, которая была жива, но лежала, словно мертвая, или маленький Боба, заговоривший пугающими, одному ему понятными истинами.

– Потому что не захотела, – спокойно ответил ему Боба и осторожно погладил бороду отца.

– Разве так можно?

– Можно, – кивнул Боба. – Человек так устроен, если чего-то очень захотеть, то все можно. А она очень хотела.

Про этот разговор и сейд, на котором его нашел отец, Боба узнал только в семнадцать лет. Он, конечно, ничего не помнил, и такие новости стали для юноши шоком.

– Ты врешь! – кричал на отца подросток. – Это все вранье, этого не может быть!

– Я очень хотел, чтоб ты этого никогда не узнал, – вздохнул отец. Он был шаманом по призванию души, периодически тайно уходил в лес, в горы, в тайгу, в тундру – куда душа позовет. В другое же время он казался обычным человеком, работал пекарем на хлебокомбинате. – Я очень старался, чтоб ты вырос обыкновенным мальчиком, таким, как все.

Отец словно бы извинялся перед Бобой, и мальчику наконец стало его жаль.

– Ты знаешь, сынок, дети знают об устройстве мира больше, чем взрослые. Но после социум и быт перечеркивают все знания, с которыми душа приходит в него. Так же получилось и с тобой, и я даже был рад этому, поверь, потому что знаю точно, дар – это самоотречение. Человек, наделенный им, уже не может просто жить как остальные. Его жизнь превращается в ежедневную борьбу добра со злом.

– Что изменилось? – спросил Боба, перестав кричать и теперь стараясь услышать и понять отца.

– Я ухожу, – пожал он плечами, – в другой мир. Уже скоро.

– Глупости! – опять закричал Боба. Слишком много оказалось для него страшной информации, и он просто не мог с этим справиться.

– Мне духи сказали, да я и сам это чувствую, – ответил отец спокойно. – И вот сейчас, на пороге миров я понял… нет, скорее почувствовал, а может быть, мне это нашептали, не знаю. Я осознал, что просто обязан все тебе рассказать, а ты уж потом сам решай, по какому пути тебе идти.

Боба поверил ему, как только прикоснулся к своему камню. Все встало на свои места, и каждое сказанное отцом слово получило, нет, не подтверждение, уверенность в том, что это истина. А это куда важнее.

Отца не стало спустя три года. Все это время они ходили по лесам и озерам, и он очень увлеченно рассказывал легенды края, о спрятанной где-то тут Гиперборее и ее жителях, лучших людях без подлости и корысти, без желания иметь все и без чувства зависти, возможно самого страшного на земле.

– Зависть, – говорил отец, – это скорбь о чужой радости. Гиперборейцы просто не понимают, каково это – страдать о счастье другого, этого нет в их генетическом коде. Именно поэтому им даны иные, более продвинутые знания. Мы, люди, пока это не пройдем самостоятельно, не сможем даже приблизиться к истине.

Нет, конечно, отец говорил обо всем как о реальных событиях и фактах, но Боба не мог этого сначала принять и, чтоб не обижать родителя, называл все это сказками. Пока не прикоснулся в первый раз к своему камню, тому самому, на котором нашел его отец. И вот тогда то, что он называл легендами, соединилось с тем, что он почувствовал при соприкосновении, и Боба понял, что теперь хочет узнать больше. Теперь он хотел найти вход в эту чудесную Гиперборею.

Истории и правда захватили Бобу, он стал посещать краеведческий музей в Мурманске и даже записался в команду геологов, изучавших край. Путешествуя с ними по всему Кольскому полуострову, Боба встречался с такими людьми и получал такие знания, которые полностью изменили его или, возможно, наоборот, вернули к истокам. Чтоб быть необходимым геологам и каждый раз попадать к ним в команду, он выучился на повара, и теперь уже они зазывали его в экспедиции.

После смерти отца вдруг появился человек, который рассказал, что был дружен с ним и даже крестил Бобу, но потом жизнь забросила его на другой конец огромной страны и они потеряли друг друга из вида. Сейчас же крестный вернулся на родину и, узнав трагическую новость о смерти друга, отыскал крестника. Он помогал Бобе советами и даже пытался деньгами, но тот всегда отказывался. Молодого человека мало интересовало материальное, а денег, заработанных в ресторане, вполне хватало на жизнь. Самое главное, крестный, как и отец, верил в Гиперборею и помогал Бобе искать туда вход. Он полностью в этом заменил ему отца и стал наставником и учителем.

И вот Бобе исполнилось двадцать шесть лет, он работает поваром в приличном ресторане Мурманска, а также подрабатывает преподавателем в местном кулинарном колледже, но каждое лето все равно ходит с геологами в походы, беря отпуск на работе почти на три месяца. Хозяин заведения прощает Бобе такое поведение, считая его юродивым, ну еще и потому, что другого такого повара за такую зарплату найти будет затруднительно. На летние же каникулы Бобу подменяют его ученики – студенты местного кулинарного колледжа. Делают они это из благодарности к своему педагогу и ради подработки на каникулах, что выходит хозяину еще дешевле.

Но этим летом все будет по-другому. У Бобы даже вспотели ладони, как только он подумал об этом. У него появится шанс встретиться с человеком, который знает, где вход в Гиперборею. Ему пообещал это крестный, и он ждал.

Он взглянул на телефон, тот по-прежнему молчал, но это не огорчало Бобу. Он на сто процентов верил этому человеку, он точно знал, что очень скоро телефон зазвонит, потому что так сказал крестный.

Глава 1

Счастливые люди – плохие советчики, они смотрят на проблемы других сквозь призму своего счастья.

Савелий Сергеевич Штольц, глава тайного общества «Северное сияние». Записки на полях

– Ну вот и все, – Зина выдохнула и отложила в сторону папку, которая теперь отправится на полку доживать свой век, утопая в пыли.

В детективном агентстве «Дилетант» хоть и шли в ногу со временем, осваивая новые программы и возможности, но и блюли традиции, которые завела Зина, дублируя все в бумажном варианте.

– Зина, можно я отпуск возьму? – осторожно спросил Алексей на их обязательном совещании после очередного дела, когда все рабочие вопросы были закрыты.

В свои сорок два года Алексей Кропоткин светился счастьем и даже немного помолодел. В его жизни теперь был любимый сын – Александр Первый двух с половиной лет, чудесная жена Матильда и, самое главное, доченька, которая появилась на свет месяц назад. Малышку назвали в честь Зины, и теперь у директора детективного агентства «Дилетант» Зинаиды Звягинцевой появилась крестная дочь.

– Хорошо, – немного подумав, ответила ему Зина. – Пока в заказах у нас тишина, мы с Эндрю справимся вдвоем. Будем отсматривать присланные заявки, но оставайся, пожалуйста, на связи. Если вдруг появится дело, придется выйти на работу.

– Справедливо, – согласился Алексей, поглядывая на часы. – Хочу Моте немного помочь, Александр хоть и большой уже, но все же с двоими ей сложно.

Вспомнив о Моте и чудесных детишках, Зинка непроизвольно улыбнулась.

– Да беги уже, – сказала она ему, немного завидуя.

– Зин, я тоже пойду? – как всегда неуверенно спросил Эндрю. Он тоже сидел как на иголках все совещание. – Мы с Викой в театр собрались.

– И ты беги, – ответила ему Зина. – Вике от меня привет.

– Обязательно, – пообещал Эндрю, выскакивая за дверь даже раньше Алексея.

– Когда они уже поженятся? – бросил тот ему вслед.

– А зачем? – Зина пожала плечами. – Им и так хорошо.

– Ты знаешь мою историю, Зин, я живой пример того, что это просто необходимо. Семья начинается с обязательств. Обязательств супругов друг перед другом, затем перед ребенком. Но как ни странно, именно эти самые пресловутые обязательства, если, конечно, они двухсторонние, делают тебя по-настоящему счастливым. Когда ты не просто чувствуешь ответственность за любимого человека, но и ощущаешь ее на себе, называя это заботой. Только создав свою семью, я почувствовал то, за что все так любят жизнь, – цену собственной и чужой жизни, которая образует счастье.

Алексей говорил неуверенно, словно бы сомневался, что Зина способна его понять.

– Ты действительно очень сильно изменился с того момента, как я впервые увидела тебя в нотариальной конторе пять лет назад, – заметила Зина, грустно улыбнувшись, точно вернувшись в прошлое.

– Ты тоже изменилась, – серьезно ответил ей Алексей, и Зина, все еще улыбаясь, уточнила:

– В худшую сторону?

– Честно – не знаю. Вроде бы все хорошо, ты стала сильной женщиной, на удивление талантливым руководителем…

– На удивление! – усмехнулась Зина, все еще пытаясь перевести разговор в шутку.

– Ну да. Если честно, не верил я в тебя, каюсь. Пять лет назад мне казалось, что молодая испуганная девчонка, защищающаяся от мира, с веснушками и зелеными глазами, не способна управлять детективным агентством, тем более таким сложным, как это, но ты справилась. Не просто справилась, – продолжал Алексей, явно еще не сказавший того, что хотел донести до Зины. – Ты руководишь настолько профессионально, точно училась этому годами.

– В этом ты прав. Мне иногда кажется, что дед всю жизнь готовил меня именно к этому, просто я об этом не подозревала, – признала Зина, перестав наконец улыбаться.

Дед.

Эндрю, Алексей и даже лучший эмпат в истории агентства «Дилетант» и одновременно единственная подруга Зины Мотя не знали о той записке, которую Зина нашла в ручке зонта, и по-прежнему считали деда умершим. Зина же перестала ходить на кладбище, да и вообще, хотя прошел целый год с того момента, когда она узнала, что дед жив, пока не понимала, как ей относиться к этой новости. Обрадоваться? Но ведь он бросил, обманул ее, а Зина верила ему, причем так, как не верит никому теперь и, возможно, не поверит впредь.

Обидеться? Это как-то по-детски. Да и на кого обижаться? Даже признав себя живым, дед по-прежнему оставался лишь призрачным воспоминанием. Принять? Тоже не совсем понятно, что именно: что он жив или то, что он ей не родной. Но как принять это просто так, на веру, не зная при этом, кто она сама, кто ее родители, как она попала к деду?

– Я не думаю, Зина, – продолжил Алексей и вернул ее в реальность, выдернув из пучины мыслей и воспоминаний. Сейчас стало понятно, что он давно готовил этот разговор и просто ждал удобного момента, который, как ему показалось, наступил. – Так вот, я не думаю, что Савелий Сергеевич Штольц, твой дед, хотел бы, чтоб ты жила только работой.

– Иди, Алексей, домой, тебя ждут Матильда, Александр Первый и Зинаида Вторая. Не трать время на душевные разговоры, если мне они понадобятся, я позвоню Моте и получу массу положительных эмоций. Тебе очень повезло с женой, лучшего эмпата наше агентство еще не видело. – Зина сказала это с улыбкой, но очень настойчиво, чтоб донести до коллеги, что она не намерена выслушивать его советы.

Алексей за пять лет неплохо изучил Зину и спорить не стал, он как-то обреченно махнул рукой и вышел из аппаратной, словно понял, что проиграл в словесной дуэли.

Зина села на рабочее место Эндрю, заполненное различной техникой, и, положив ноги на стол, как она любила делать, пока никто не видит, заглянула в тайное окно, выходящее в гостиную. Еще при планировке офиса под кодовым названием «Изба», придуманным из-за его формы, Зина запланировала это потайное окно. Со стороны аппаратной это было обычное окно с датчиками, чтобы все происходящее в гостиной было не только видно, но и слышно. Со стороны же гостиной висел современный телевизор, который невозможно было включить. Это не раз выручало при подборе новых Дилетантов или выборе очередной миссии, когда надо было понаблюдать за человеком со стороны.

За пять лет работы агентство действительно очень выросло от системы подбора команды непрофессионалов, которые смогут расследовать любое преступление, до сложнейших компьютерных программ, которые не только определяют Дилетантов, но и ищут их в социальных сетях по определенным алгоритмам, а также предлагают стратегию первых действий, что всегда было самым сложным.

Алексей немного лукавил, говоря, что создание агентства – это достижение Зины. Нет, конечно, это был успех всей команды, которая состояла из самых первых Дилетантов. Вместе с Зиной, как она сейчас уже понимала по липовому завещанию деда, они поехали во Владивосток – Алексей Кропоткин, блестящий логик, гениальный айтишник Эндрю Шишкин и лучший эмпат за всю историю агентства Матильда, в девичестве Портнягина, а ныне Кропоткина.

Как же давно и в то же время недавно это было. Прошло пять лет, и столько событий произошло за это время, изменив и Зину, и людей вокруг нее, но, с другой стороны, она почему-то по-прежнему чувствовала себя маленькой девочкой, скучающей по единственной родной душе – деду. Хотя, как выяснилось год назад, не родному по крови, но, несмотря на это, все же единственно близкому. И потому ни обижаться, ни злиться она на него не могла. На самом деле Зина была рада тому, что он жив, и даже обида за то, что дед ее бросил, не могла перекрыть эту ее радость.

Углубившись в мысли, которые она вот уже год не могла привести в порядок, Зина не сразу заметила движение в гостиной. Человек вошел и сел за стол, который стоял в центре комнаты, и хоть припозднившийся посетитель словно бы намеренно устроился спиной к телевизору, Зина узнала бы его из тысячи похожих спин, и сердце тут же учащенно застучало.

Мимоходом взглянув на себя в зеркало, она, стараясь унять сбившееся дыхание, направилась в гостиную, тут же начиная злиться на себя за такую реакцию. Зина не любила моменты, когда она теряла над собой контроль. Их было немного, но чаще всего они случались, когда рядом присутствовал этот человек.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Зинаида, чем, конечно же, сразу оголила перед посетителем свое волнение, и за это разозлилась на себя еще больше.

– Привет! – ответил ей Тимур, улыбаясь самой очаровательной из своих улыбок, и она поняла, что он пьян. – Вот, проездом в Москве, и так захотелось тебя увидеть, прям до жути, аж чесотка началась. Но решиться никак не мог, поэтому пришлось даже напиться.

– Ну так почесался бы, и все, зачем было печень мучить, – возразила Зина как можно спокойнее.

– Вот вроде ты изменилась и той наивной девушки, читающей стихи морю, уже нет, но я по-прежнему чувствую мурашки на коже, когда тебя вижу. Скажи, почему? – усмехнулся как-то безвольно Тимур, и Зина в душе завыла от бессилия.

«Что происходит, почему все так? – пронеслось у нее в голове. – Прошло уже три года, как мы расстались, а я по-прежнему вздрагиваю при его появлении».

Вслух же она сказала совсем другое:

– Тимур, мы все с тобой решили еще на Ольхоне. Вернее, ты решил, а я согласилась.

– Но ведь мы можем быть просто друзьями? – спросил Тимур и подошел к Зинке так близко, что она почувствовала его дыхание, и очень захотелось не сопротивляться, а поддаться порыву и поцеловать его, но тут зазвонил телефон Тимура, испортив всю магию момента.

– Это чушь, – припечатала она, стряхнув с себя наваждение. – Люди, однажды любившие друг друга, не могут быть друзьями.

– Почему? – отозвался Тимур, не вынимая из кармана телефон.

– Потому что они уже предали все свои клятвы и обещания, предали тысячи сказанных друг другу «люблю». Как после этого они могут доверять, когда уже видели в глазах другого предательство?

– Но ведь когда-то ближе друг друга для нас никого не было, – напомнил Тимур. – Разве вот так, просто по взмаху руки, можно стать чужими?

– Самые настоящие чужие – это те, кто когда-то был самым близким своим. Нет уже Тимура и Зины, нет их, они навсегда остались там доедать знаменитый шашлык на дороге у моря, здесь сейчас стоят совершенно другие люди. Да возьми ты уже, наконец, трубку! – Зина слегка оттолкнула от себя Тимура, потому что ей по-прежнему было очень трудно себя сдерживать.

На светящемся дисплее телефона, который Тимур все же достал из кармана куртки, она увидела семейное фото. Он, блондинка Ксения, которую Зина видела два года назад на Ольхоне, и маленький ребенок у нее на руках.

Сердце ухнуло и свалилось куда-то в желудок, перечеркнув все призрачные мечты, которые витали вокруг, стараясь обмануть Зинку и заставляя поверить, что все еще возможно, что все еще может быть.

– У меня дочь, – словно оправдываясь, пояснил Тимур, поняв, что Зина увидела заставку телефона.

– Поздравляю, – сказала она сухо. – Где дверь, ты знаешь. И перестань уже сюда приходить, пытаться доказать самому себе, что ты все сделал правильно. Так это или нет, сейчас уже все равно. Перекресток, на котором мы разошлись, далеко позади, и назад пути нет. Просто прими как факт.

– Я люблю тебя, – просто и оттого очень искренне произнес Тимур и посмотрел Зине прямо в глаза.

Тут она поняла, что он вовсе не пьян и это всего лишь оправдание, а еще Зина прочла в его взгляде, что он действительно верит в собственные слова о чувствах.

– Знаешь, если ты сел не в тот поезд, необходимо выйти на первой же остановке, – сказала Зина мягко, словно жалея этого когда-то родного ей человека. – Ведь чем дальше ты проедешь не туда, тем выше стоимость возвращения. И это, Тимур, касается не только поездов. Ты заехал так далеко, что оплатить обратный билет сам уже не сможешь. Цену твоей ошибки будут оплачивать и жена, и дочь, и я, а это уже нечестно.

До дома Зина добиралась часа два. Оставив свою машину у «Избы», она села в полупустой трамвай и уставилась в окно. Сейчас нельзя было сразу домой, следовало побыть среди людей, чтобы почувствовать, что она еще жива. Легче всего это сделать в общественном транспорте, среди спешащих пассажиров и их мыслей, которые при желании можно с легкостью прочитать на лицах уставших после трудового дня людей. Именно среди них легче всего было почувствовать жизнь здесь и сейчас, и ее трагедия уже не казалась такой масштабной и всепоглощающей.

Сегодня Алексей попытался дать ей совет, не понимая, что просто не в состоянии этого сделать. Как там говорит пословица: сытый голодному не товарищ. Вот и тут так же: счастливый семьянин неудачнику на данном поприще не советчик, потому что не понимает его и смотрит на проблему через розовое стекло своего счастья.

Зине тоже хотелось сказать Тимуру «люблю», очень хотелось, но лишь чувство порядочности и стойкое понимание, что это ни к чему хорошему не приведет, не позволило ей этого сделать.

Надо срочно влюбиться, срочно.

Пообещав себе именно так и поступить, как только достойный претендент появится на горизонте, Зина вышла на своей остановке и уже несколько веселее зашагала к дому.

Просторный подъезд встретил Зину прохладой и запахом старости. Этот запах невозможно вытравить, хоть сто раз перекрась стены. Старея, здания, вещи, люди начинают пахнуть особенным образом, и этого не исправить ни духами, ни ремонтами. Это запах увядания, запах ухода.

Зина могла позволить себе купить новую квартиру. Так поступили все члены агентства «Дилетант», но в ее случае дело было не в деньгах. Именно эта квартира являлась единственным материальным свидетельством Зининого существования. После смерти деда все в ее жизни полетело кувырком, и девушка открывала для себя все новые факты своей, как оказалось, непростой биографии. Сначала встреча на Ольхоне с матерью, которая категорически отказалась ее признавать. Потом найденный Эндрю в недрах интернета факт, что супруги Звягинцевы погибли в Африке, когда Зине было всего пять лет, и непонимание, кого тогда она обнимала раз в год, когда родители приезжали в отпуск, терзали душу. Затем все вообще перевернулось: Зина встретила отца, и вот тот оказался более разговорчив, чем мать, и подтвердил ее догадки, что люди, который Зина считала родными, вовсе не ее родители, а только играли роль по просьбе деда. Ну и вишенка на торте – красный зонт-трость, тот, что пылился на антресоли и в ручке которого она нашла записку от деда. Перечитав ее миллион раз, Зина помнила каждое слово наизусть.

Привет, друг мой Зинка. Надеюсь, ты уже поняла, что особенная. Но я не спешу поздравлять тебя с этим. Потому как тебе, как и когда-то твоим настоящим родителям, предстоит служить нашему неспокойному миру, нашей великой стране и Богу.

Организация, в которой состояли твои родители, выдающиеся люди, в которой состою и я, призывает своих дочерей и сыновей внезапно. Именно поэтому так неожиданно исчезли из твоей жизни мать и отец, а потом оставил тебя я. Призовет когда-нибудь она и тебя, и тогда, невзирая ни на какие личные обстоятельства, ты должна будешь встать в строй. Потому что есть что-то большее, чем жизнь одного человека, – это существование всего человечества. А пока живи так, словно каждый день может стать последним. Люби, плачь, смейся и неси людям справедливость. И главное, знай, Зинка, я против грусти.

Надеюсь, свидимся,

Савелий Сергеевич Штольц.

Пусть я не дед тебе по крови, но бесконечно любящий тебя старый человек.

С момента обнаружения этой записки жизнь Зины разделилась на до и после. Нет, не так, как после постановочной смерти деда. Ее жизнь рухнула именно когда Зина прочла эту записку. Разрушилась последняя константа в ее жизни – дед. Даже когда она думала, что он мертв, – существовали воспоминания о нем, об их совместной, такой родной и дорогой для Зины жизни, а сейчас и этого не стало, словно вся ее прежняя жизнь была постановкой.

И вот теперь старая квартира, в которой Зина выросла, служила доказательством, что ей не показалось и ее жизнь до двадцати одного года все-таки реальна. Был дед, были чаепития, вечерние занятия на кухне и очень много душевных разговоров, когда она сидела в огромном кресле в рабочем кабинете деда.

Поэтому сейчас ни о какой продаже квартиры и покупке новой речи не могло и быть. Квартира была больше чем просто квартира.

Открыв на автомате дверь, Зина бросила ключи на тумбочку и хотела уже надеть тапочки, как замерла от ужаса: на стойке для обуви не оказалось тапок деда. Они стояли тут уже пять лет, и это было законом. С них даже не вытиралась пыль. Они стояли немного неровно, именно так, как он поставил их, когда вышел из квартиры перед тем, как исчезнуть, и никто не нарушал этот порядок. Да и нарушить-то его было некому, Зина жила одна и гостей не жаловала. Она даже не могла вспомнить, когда кто-то был у нее последний раз. Из потока мыслей сформировался единственно верный вывод, и она громко сказала:

– Привет, Савелий Сергеевич. Какими судьбами?

Из кабинета вышел дед. Он сильно постарел и похудел. Пять лет сказались на немолодом уже человеке очень сильно, и сердце у Зины сжалось от жалости к нему.

– Ты можешь по-прежнему называть меня дедом, – предложил он, улыбаясь, как обычно, одними глазами.

– А тебя на том свете, смотрю, совсем не кормили, – выпалила Зина первое, что пришло ей в голову.

– Знаешь, Зинка, я против грусти, – ответил ей Савелий Сергеевич и как-то виновато подмигнул.

Глава 2

Иногда мельком произнесенная фраза не только переворачивает жизнь одного человека, но и меняет ход истории. Мелочей не существует в принципе. Более того, к мелочам стоит присматриваться даже более тщательно.

Савелий Сергеевич Штольц, глава тайного общества «Северное сияние». Записки на полях

– Владимир Леопольдович, – услышал он, как его вновь, десятый раз за последние полчаса, окликнула помощница.

Алина Николаевна была девушка ответственная, но немного странная. Случалось, останавливалась как вкопанная и смотрела в одну точку, не реагируя на внешние раздражители, чем очень пугала людей и, в частности, своего шефа. В такие моменты казалось, что она вообще не здесь, а где-то очень далеко, ушла, оставив свое тело, как блондинка машину, – плохо припарковав. Бывали и другие странности: Алина Николаевна вдруг начинала креститься и шептать что-то нечленораздельное, причем, насколько он мог понимать, это были не молитвы, и это, надо сказать, смотрелось пугающе в исполнении еще молодой женщины. Она не дружила ни с кем на территории отеля, а на ухаживания противоположного пола, будь то гость или коллега, всегда реагировала жестким отказом, при этом, как прочитал он в анкете, Алина Николаевна никогда не была замужем и, судя по ее реакции на мужчин, даже не собиралась. В целом она вела себя странно для девушки тридцати лет, довольно приятной внешности, но не критично.

Помощница досталась Владимиру Леопольдовичу по наследству от предыдущего управляющего отелем, она очень трепетно относилась к своим обязанностям, и потому Владимир Леопольдович тянул с ее увольнением, уговаривая себя пожалеть юродивую. Особенно теперь, когда их отель становился площадкой для проведения международной конференции по экологической безопасности планеты. Хозяин отеля выиграл данный тендер полгода назад, и сейчас все усиленно готовились к событию глобального масштаба.

Столь пафосное название мероприятия пугало и накладывало огромную ответственность. Гостиница, где он уже вот как три месяца работал управляющим, была не просто пятизвездочным отелем. «Китовый райк» являлся экологичным глэмпингом со всеми удобствами. Это был единственный пятизвездочный отель среди дикой природы в русском Заполярье. Здесь словно бы начинался мир, ну или заканчивался, это уж кому как хотелось думать. Его номера, ресторан, конференц-зал и даже небольшой крытый бассейн – все располагалось в сферах разного размера. По дорожкам ездили мини-электрокары, на них передвигался персонал, перевозился багаж, а также патрулировала территорию охрана. Такие же автомобили прилагались к каждой сфере-номеру для личного пользования отдыхающих. На них было удобно передвигаться по территории отеля – летом не жарко, работал кондиционер, зимой не холодно, соответственно, обогревала печка, а также оказывались не страшны ветра, которые частенько приходили на побережье. В отеле все было экологически чистым: и мебель, и все материалы, и даже мини-автомобили. Из вредного для «зеленых» оставили только интернет. Как-то хозяин предпринял попытку и его отключить, но гости воспротивились – повестка повесткой, но даже экологи привыкли к комфорту. Слаб человек и лоялен к своим маленьким слабостям. Мобильные здесь почти не ловили, и потому вай-фай был просто необходим. Ну не могут уже современные люди без него, как ни крути.

Небольшие сферы-номера походили на прозрачные клошеры – купола, которые используют для защиты блюд в хороших ресторанах. Данная задумка очень нравилась Владимиру Леопольдовичу, особенно из-за местонахождения глэмпинга. Хоть он пришел работать в отель управляющим всего три месяца назад, в марте этого года, но все же успел насладиться чудом под названием северное сияние. Это зрелище просто невозможно было описать словами.

Владимир Леопольдович родился на юге России и потому раньше только в учебниках по географии да в научных фильмах мог лицезреть данное явление, но лишь здесь он понял, что все это ерунда. Никакое видео, а тем более фото не могут передать великолепия северного сияния. Он даже не мог дать этому феномену определение. Более всего ему подходило слово «чудо». Конечно, старожил отеля водитель Ленька с удовольствием рассказывал ошеломленному этим волшебством Владимиру Леопольдовичу, что самое красивое северное сияние зимой, когда полярная ночь на сорок два дня укрывает Кольский полуостров своей чернотой.

Северное сияние в этих краях можно было увидеть с конца августа и по апрель, а потому насладиться Владимиру Леопольдовичу им пока вдоволь не удалось – наступил полярный день. Но сферы-номера были устроены не только для любования северным сиянием, но и для полярного дня. Их предусмотрительно оборудовали блэкаут-шторами, которые закрывались нажатием одной кнопки, делая полярный день ночью.

Сферы были прекрасны еще и тем, что располагались прямо на берегу Баренцева моря в Варяжском заливе, выходящем на Малую Волоковую губу, которая, к слову, практически не замерзает, находясь под влиянием теплого Нордкапского течения – одной из веток Гольфстрима. Поэтому можно было любоваться морем, северным сиянием, звездами, не выходя из своего номера, в шикарном кресле с бокалом вина или чашкой фирменного чая с морошкой. Совсем ленивые могли это делать даже из своей постели.

А еще к их берегам периодически приплывали киты. Владимир Леопольдович уже ездил на прогулку, которую называют «китовой рыбалкой». У их отеля был и свой причал, и свои самые современные суда, на которых устраивали гостям такие прогулки. Конечно, никто на китов не охотился и их не ловил, это была фигура речи. Китов искали просто для того, чтоб посмотреть на этих великолепных животных. Покоренный северным сиянием, Владимир Леопольдович даже не предполагал, что может отдать первое место по зрелищности чему-то другому, но ему пришлось это сделать после морской прогулки. На той рыбалке им повезло, как сказали моряки, клюнуло. Миграция китов в Баренцевом море до сих пор не изучена, и нет стопроцентной вероятности встретиться с этими красавцами, но эхолот засек движение, и началась охота. Владимир Леопольдович, конечно же, ожидал чего-то грандиозного, но, когда малый полосатик тонн так под десять, считающийся в семействе китов самым маленьким, выпрыгнул из воды на всю длину своего туловища, совершил невероятный кульбит в воздухе и вошел обратно в воду, сердце чуть не разорвалось от восторга. Великолепие этого действа невозможно было передать словами, только увидеть и принять. Так сказать, запечатлеть глазами и душой. Это было настолько впечатляюще, что позже Владимир Леопольдович даже не верил собственным воспоминаниям, сомневаясь, неужели это произошло с ним, неужели он это видел своими глазами.

Видимо, именно из-за всей этой невероятной красоты экологи и выбрали их отель для не нужных на самом деле никому разглагольствований о спасении природы, которые никогда ни к чему не приводят. Здесь, на краю земли, в шести часах езды на внедорожниках от Мурманска, без нормальной связи и стабильного интернета, это чувствовалось как нельзя остро. Все, что говорили и предлагали ученые-экологи, было лишь шумом в ушах. Природа неподвластна человечеству, и если уж она захочет уничтожить его, то никакие конференции уже не помогут.

– Владимир Леопольдович, – помощница Алина, устав кричать, вошла в кабинет, – ну надо что-то делать. У нас через неделю заезжает почти сотня туристов одновременно, это полная загруженность отеля, такое событие, такая ответственность, а шеф-повар сбежала!

– Как?

– Молча, – уточнила помощница, – прихватив с собой набор ножей.

– Как сбежала? – переспросил управляющий отелем. – У нас тут что, Москва, можно сесть на любой вид транспорта и отправиться в желаемую точку на планете незамедлительно? Или она пешком с узелком за спиной по тундре ушла, как ежик в тумане?

– Так она же с ножами, – повторила его помощница, не понимая его сарказма, и развела руками, словно бы удивляясь, что ее начальник ничего не понял.

Владимир Леопольдович поставил напротив имени помощницы еще один минус – плохое чувство юмора. Для него, человека, родившегося на юге, это было одной из самых важных черт в человеке.

– Вы думаете, тот факт, что шеф-повар ушла с ножами, должен мне все объяснить? – спросил Владимир Леопольдович, почесав свою козью бородку, которую он отрастил исключительно для солидности. Ему казалось, что должность обязывает, да и подчиненные, хоть их и немного, станут более уважительно относиться к двадцатисемилетнему начальнику. – Тогда прошу пояснить и мне вашу логику, пока же она мне недоступна, и я немного комплексую.

– Она поехала ножи точить, – произнесла помощница четко, будто разговаривая с маленьким ребенком, – она так делает раз в месяц. Они какие-то там особенные, вот наш Ленька ее и повез. Сначала все было как обычно…

Ленькой звали шестидесятилетнего водителя при отеле. Несмотря на возраст и уменьшительно-ласкательное имя, лучшего спеца было не найти. Он умел вести внедорожник так, что казалось, ты едешь по асфальту, а не по проселочной дороге в тундре. Однажды Ленька заболел и прислал себе на замену сына, здоровенного детину лет сорока, и вот тогда все гости отеля и персонал смогли оценить талант Леньки сполна. Сынуля водил все тот же внедорожник так, что людей выворачивало уже на полпути, вытряхивая внутренние органы.

Телефон Владимира Леопольдовича пискнул, высветив новое сообщение. Продолжая одним ухом слушать историю о бегстве поварихи, мужчина разблокировал телефон и зашел в мессенджер. Сообщение пришло с номера, который молчал уже три месяца.

Улыбка непроизвольно растянулась на его лице, делая его в глазах помощницы глупым. Он так не улыбался уже давно, потому как запретил себе казаться несерьезным, и вот не сдержался. Наконец его мучения закончатся.

– …как думаете? – завершила вопросом свой рассказ Алина Николаевна, а Владимир понял, что не слышал, о чем она говорила последние пять минут. Все его мысли крутились вокруг долгожданного сообщения.

– Я думаю, – начал Владимир Леопольдович, подбирая слова для того, чтоб избавиться побыстрей от помощницы и обдумать план такого долгожданного события, – что вы во всем правы. Идите и действуйте немедленно.

Довольная помощница выскочила из кабинета, а Владимир даже не заметил ее внезапно загоревшихся глаз.

Оставшись же одна, Алина Николаевна быстро набрала номер, который знала наизусть, и едва услышав: «Слушаю», гордо произнесла:

– В «Китовый райк» срочно требуется повар.

Глава 3

Люди с родными более жестоки, чем с чужими. На родных накричать легко, даже сделать замечание чужим – проблема. Просто факт.

Савелий Сергеевич Штольц, глава тайного общества «Северное сияние». Записки на полях

– Это было как минимум жестоко, – сказала Зина, по-прежнему не глядя деду в глаза.

Сейчас они сидели на кухне и пили чай, который дед заварил в пузатом чайничке, пока ждал Зинку. Он вообще двигался по квартире уверенно, словно только вчера вышел за хлебом, и не было этих пяти лет его мнимой смерти, как не было Зинкиных слез и одиночества.

– Почему у тебя в холодильнике нет молока? – не отвечая на ее претензию, спросил Савелий Сергеевич беззаботно, но по нарочито веселому тону было понятно, что на самом деле он волнуется.

– А я больше не пью чай с молоком, – просто ответила Зина. – Уже год как не пью. С тех пор как узнала, что тот, кто научил меня пить чай с молоком, предатель.

Сейчас взглянув ему прямо в глаза, она как на быстрой перемотке увидела их общее прошлое, то, как он учил ее кататься на велосипеде, как пугался, когда она болела, и сидел часами у ее постели, постоянно ставя градусник. Их спонтанные путешествия и постоянные беседы и рассуждения на не по годам философские темы. Все их разговоры Зинка считала простым развлечением и лишь позже поняла, что это были психологические тесты и задания, которые он на ней проверял.

– За что? – спросила она, вынырнув из воспоминаний, как из омута. Дыхание сбилось, и слезы, как ни старалась сдержать их Зина, все же потекли.

Хотелось спросить что-то еще, возмутиться, топнуть ногой, закричать, но не хватало воздуха. Тот почему-то очень дозированно поступал в грудь, и Зина, переводя дыхание, как выныривающий пловец, хватала его всей грудью громко и тяжело. От бессилия и невозможности справиться с эмоциями Зинаида вскочила и выбежала в коридор. С ней случилась самая настоящая истерика, какая может быть только от обиды. Именно обида сейчас сжимала ее грудь, не давая дышать, именно обида обильно поливала ее щеки соленой водой. Это была обида на деда, которую Зина носила в себе весь последний год. Подспудно она ждала этой встречи, и ночами, пялясь в потолок, представляла себе ее в мелких подробностях. В мечтах она видела себя сильной и даже надменной, но в реальности не справилась, не смогла. Видимо, притаившаяся внутри горечь оказалась сильнее Зинки и не дала сохранить лицо.

Вдруг на глаза попался зонт-трость, висевший на вешалке. Инородный предмет для этого дома. Это был не тот простой зонт, с которым раньше ходил дед. Тот был похож на Зинкин, с такой же красивой резной ручкой, только черного цвета. Сейчас же на вешалке висел предмет, который как минимум должен выставляться в музеях. По сути, это был зонт, но и его ручка из белой кости, и высокое основание являлись произведениями искусства; сам же он даже в сложенном положении переливался разными цветами, повторяя оттенки северного сияния.

Как ни странно, но именно вид этого зонта успокоил Зину и позволил вернуться в состояние, когда она могла себя контролировать. Чем-то неуловимо хорошим и родным повеяло от него. Зинка не могла понять, чем, но чувствовала это очень четко.

– Ты узнала его? – спросил дед. Он стоял в проеме двери, ведущей на кухню, и грустно наблюдал за девушкой.

– Нет, – ответила Зина честно, – но он вызывает в душе щемящее чувство счастья. Так бывает, когда ты вспоминаешь счастливые моменты из детства.

– Потому что где-то глубоко в подсознании он для тебя связан с твоими родителями. С твоими настоящими родителями, – осторожно уточнил Савелий Сергеевич.

– Расскажи, – попросила Зина.

– Твоя мама стала самой молодой главой тайного общества «Северное сияние» – а все потому, что она была особенной. Это ее зонт. Ты видела его с раннего детства, и потому он для тебя ассоциируется с чем-то родным. Я не вправе все тебе раскрыть, потому что ты не действующий член организации и будешь ли им, пока неизвестно, так что прости. Могу сказать только одно: и твоя мама, и твой папа были для меня как дети. Я любил их безмерно. Когда они погибли, я упросил совет позволить мне отойти от дел, чтоб заняться твоим воспитанием. Мне разрешили, но у нас была договоренность – мне пришлось вернуться, когда ты достигла совершеннолетия. Когда тебе исполнилось восемнадцать, а они не вспомнили обо мне, я тихо радовался. Но потом, как во всякой структуре, случилась реорганизация, и одна из сторон, вспомнив обо мне, выдвинула меня на должность главы «Северного сияния». Я не мог отказать, потому что под вопросом оказалось само существование организации. Революции – это всегда плохо, всегда разрушительно, и если их не погасить вовремя, то можно уничтожить все под корень. Перемены должны входить в жизнь с помощью нововведений и прогресса, усовершенствования законов, иначе ничего хорошего не получится. Рассказать тебе я не имел права, но и уйти так, словно бы я уехал на работу, тоже не мог.

– Тогда почему ты сейчас здесь? – спросила Зина спокойно, словно бы и не было никакой истерики. Конечно, у нее осталась масса вопросов. Что это за организация? Как выглядели мама и папа? Как они погибли и почему? И так далее, но она спросила то, на что дед ей сможет ответить точно, не юля и не подбирая слова, а значит честно.

– Я знал, что гены – это очень важно, и ты действительно становишься очень похожа на нее, – усмехнулся он.

– Просто я хорошо помню, как ты меня учил. Если тебе нужны ответы, задавай правильные вопросы. Спрашивать без системы – только терять время и погружаться в ложь, перемешанную с правдой, где последней может быть очень маленький процент. Ты хороший учитель, Савелий Сергеевич.

– Я не могу ответить тебе на все вопросы, прости. Мной и так сказано слишком много, могу лишь дать тебе вот эту книженцию. – Дед протянул Зине потрепанную книжку размером с ладонь. – Это первое издание записок основоположника тайного общества «Северное сияние», когда оно только выступило в независимом статусе. Здесь тезисно изложена суть и задачи организации, а еще ведется разговор о человеке и человечестве. Первое издание, датировано 1899 годом, написан текст, естественно, еще раньше.

Зина взяла в руки книгу. Она действительно была сильно потерта, но название все же читалось.

– Философский трактат? – спросила удивленно Зина. – Автор Отто Коцебу? Русский мореплаватель и ученик Ивана Федоровича Крузенштерна? Серьезно? Не верю! Ты как-то подсунул мне книгу о русских мореплавателях-первооткрывателях, и я прочла о них все. Нигде не упоминалось, что Отто, который с пятнадцати лет в экспедициях, писал философские трактаты. Понятно, что в экспедицию к великому уже тогда Крузенштерну он попал по блату, его мачеха была родной сестрой путешественника, но Отто не посрамил учителя и позже, уже во время своих экспедиций, открыл, если не ошибаюсь, триста девяносто девять островов. Этот человек был не философом, а деятелем. Даже на пенсии, когда не мог уже выходить в море по состоянию здоровья и занялся сельским хозяйством, сделал свое угодье эталоном для других. Как-то не сходится. Или это не его труд, а кто-то просто подписался его именем?

– Ну, мы все же тайная организация, – усмехнулся Савелий Сергеевич, вновь уйдя от ответа. – Пойми, Зинка, ты сейчас знаешь в разы больше многих посвященных, потому что… – не закончив фразу, дед вновь замолчал.

Зина перелистнула несколько страниц и увидела заметки на полях, написанные почерком деда. Этот почерк она бы узнала из тысячи похожих. Дед, заметив немой вопрос, смущенно пояснил:

– Молодой был, пытался поспорить и найти свою истину. Я был уверен, что умнее, чем основоположники. – Он грустно усмехнулся. – Тогда мне казалось, что автор пишет пафосно и путано и я смог бы лучше, но сейчас бы уже книгу портить не стал. Сейчас я понял, что ближе всего к Сократу, который сказал: «Я знаю, что ничего не знаю».

В словах деда Зина почувствовала нечто большее, чем было сказано. Словно бы какая-то болезненная история скрывалась за этой безобидной фразой. Но задавать вопросы она не стала.

– Повторюсь: зачем ты здесь? – Зина закрыла подарок.

– У меня к тебе дело, – сказал дед, перестав улыбаться. – Мне нужны ты и твои Дилетанты. По возможности, инкогнито. Ты должна будешь подстраховать меня, но так, чтоб никто об этом не знал. Легенды и внедрение я обеспечу. Ты, Зина, должна стать моим тайным планом Б, поэтому…

– Ты создал «Дилетантов» специально для меня, – перебила его Зина.

Она сейчас выдала одну из сотен версий, которую долгими ночами обдумывала, пытаясь разложить свою прошлую жизнь на детали.

– Эту систему придумала твоя мама, – ответил дед немного смущенно. – Она как-то поделилась ею со мной, показав все расчеты. Когда мы с тобой уходили в обычный мир, тебе на тот момент было пять лет, я нашел эти записи, зашитые в плюшевого мишку, которого ты не выпускала из рук. Конечно, я дополнил их и немного доработал, но идея принадлежит не мне. Я не знаю, не спрашивай, почему записи оказались там, может быть, твоя мама предполагала, что может погибнуть, и хотела оставить тебе своеобразное наследство, а может быть, прятала свое изобретение от кого-то. Сейчас этого уже не узнать. Сначала меня, правда, как я и рассказывал, надоумил мой друг, предложив открыть детективное агентство, так, для денег, когда есть было нечего. Когда получилось в первый раз, я потихоньку, чтобы не светиться, стал брать дела. Не много, раз в месяц, нам с тобой на жизнь. Конечно, я понимал, что однажды мне придется оставить все это тебе, и с детства готовил тебя к самостоятельной жизни, совершенствуя программу в меру своих небольших способностей. Надо сказать, ты достойная дочь своей матери и сделала за время работы больше для системы «Дилетант», чем я за пятнадцать лет.

Было видно, что сейчас он гордится ею, как родители гордятся своими детьми.

– Не думал, что мне самому однажды понадобятся твои услуги.

– А теперь давай только о деле и без сантиментов, – сказала Зина, выдохнув, и пошла в кабинет, который вот уже пять лет как стал ее. Сев по-хозяйски за стол, она взяла блокнот, ручку и уже без тени смущения и обиды спросила: – Какая задача?

– Как всегда, – развел руками дед, – спасти человечество.

– В свете последних событий, мне кажется, самая большая угроза для человечества – это само человечество, – заметила Зина грустно.

– Соглашусь, но это вечная проблема, но всегда обязательно должен соблюдаться определенный баланс добра и зла, где добра должно быть немного больше.

– Почему?

– Потому что как ни прискорбно, но оно слабее. Кардинально же все меняется, когда в руках одного появляется оружие, которого нет ни у кого другого, и вот тогда происходит перекос в соотношении сил и появляется реальный риск уничтожения цивилизации. А в нынешней ситуации, когда мир и так стоит на цыпочках у края пропасти, это может послужить мощнейшим катализатором. На самом деле, деятельность всех организаций вроде нашей должна быть направлена именно на соблюдение баланса добра и зла в мире. Но человек слаб, и иногда те, кто возглавляют такие сообщества, поддаются искушению и начинают мечтать единолично править миром. Человеческий фактор, его никто не отменял. Конечно, продуманы многие пороги, мешающие этому, – собрания, принятия решений в несколько этапов, причем исключительно большинством, и еще очень много тонкостей, о которых я не вправе тебе рассказывать… Но как говаривал мой учитель: «Самый страшный враг – это предавший соратник. Потому что он знает то же, что и ты, а ты при этом до последнего не знаешь, что ему нельзя верить». Мне кажется, что именно поэтому основатели такой модели мира и создали несколько равноправных тайных обществ, чтоб предотвратить этот пресловутый человеческий фактор, ведь именно он на истоках человечества и погубил Спасителя.

– Ты так говоришь, словно бы рассказываешь про отделения «Почты России», которые на каждом углу стоят, – усмехнулась Зина.

– Конечно, нет. Одни общества сменяли другие, и история их тянется из глубины веков. Если брать относительно недавнее время, то можно назвать тамплиеров, потом их сменили масоны, а вот этим продолжателям уже показалось мало просто держать баланс, они решили править этим самым миром и, чтобы делать это было удобнее, придумали еще два филиала – один в России, другой в Китае. Но, как это случается, филиалы со временем перестали быть таковыми и стали самостоятельными организациями, контролирующими каждая свой регион. Конечно, сейчас возникает много новых – «зелени», как мы их называем, которые претендуют на свое место в этой нише, но это пустое, у них ничего не получится, так, поиграются, и все. Кстати, твой псевдоотец сейчас возглавляет одну из них. Его с позором выгнали из «Северного сияния» за несоблюдение кодекса чести организации, а он, недолго думая нашел «зеленых» и, проведя несколько удачных операций, устроил там революцию и возглавил «Золотое крыльцо». Глупец!

– И одну его успешную операцию, на Алтае, я, скорее всего, наблюдала, – сказала Зина. – А почему у них ничего не получится? – спросила она, вспомнив, как псевдоотец ловко увел Тиару у них из-под носа.

– Потому что у «зеленых» нет главного, того, что и делает нашу организацию действительно сильной.

– Чего? – Зина боялась спугнуть откровенность деда, но тот почувствовал это и тут же прекратил свои рассуждения.

– А вот этого я тебе сказать не могу.

– Как попадают в ваше общество? – поинтересовалась Зина.

– Есть два пути, – ответил дед, немного подумав. – Первый по праву рождения, как в нее попала твоя мать и можешь попасть ты. Ее предки, все до единого, были посвященными, начиная с первого собрания «Северного сияния». Ну и, соответственно, ты тоже, если согласишься, когда тебе предложат. Но есть и новички – эти люди проходят сложнейший отбор. Они должны обладать каким-то уникальным талантом или сверхъестественными способностями, а может быть, незаурядным умом, способным предложить нетривиальное решение, но самое главное – они должны думать о людях, о судьбе человечества.

– Очень пафосно. А если просто либо деньгами, либо связями? – добавила Зина, и дед, ничего не ответив, усмехнулся.

Зину не отпускало чувство, что это опять вранье. Не все, конечно, как учил дед, смешанное с правдой, но вранья однозначно больше. Ей очень хотелось фыркнуть, но она сдержалась.

– Глупо все как-то, – пожала плечами Зина. – Словно взрослые люди играют в какие-то придуманные ими игры. Не поверю, что абсолютно все и конкретно ты веришь в то, что вы проводники Бога на земле. Вы обычные люди, с огромными деньгами, которые от скуки хотят поиграть в тайное общество. – Она увидела, что дед хотел возразить, и не дала ему сказать: – Давай лучше о деле, что на этот раз грозит бедному человечеству, какое такое оружие появилось и почему так вдруг? Оно что, не разрабатывалось?

– Это климатическое оружие. – Деду тоже, видимо, не очень нравился их разговор, который все больше уводил его в дебри лжи, и он с нескрываемым облегчением перешел к делу. – И вот такого, поверь, не было еще ни у кого и никогда. А насчет «вдруг»… Запомни, Зинка, все великие открытия на земле происходят случайно, но люди забывают, что случай – это псевдоним Бога. Антибиотики, вазелин, инсулин, кардиостимулятор и многое другое – все это были, как считают даже их изобретатели, ошибки, которые привели к чудесным открытиям. Однако, конечно, во всем этом присутствует рука Бога, которая направляет своих сыновей помочь человечеству, а этой конечностью Создателя обычно служим мы, члены тайных организаций, когда приходит время для определенных открытий. Заплесневевший хлеб, появившийся на рабочем столе Флеминга, – это желание облегчить жизнь человеку. Антибиотики были просто необходимы для того, чтоб максимально сохранить истребленное войнами население. Чего не скажешь о том, что мы с тобой должны сейчас найти. Данное изобретение протянул человечеству дьявол.

– О господи, и он тоже в деле? – хмыкнула Зина, но, посмотрев на деда, перестала улыбаться.

– Как же без него, – пожал плечами тот, – без него никак. Баланс добра и зла.

– Давай все же как-нибудь без библейских персонажей обойдемся, будем основываться только на фактах. Я не верю во все эти сказки. Мы с тобой сейчас примем за аксиому то, что можно подтвердить материально. Есть некая организация, в которой состоят люди, которые хотят предотвратить мировую проблему, будь то терроризм, экологическая катастрофа или войны, все, и никаких божьих рук и дьявольских знаний, – припечатала Зина, а затем добавила: – Если, конечно, ты хочешь, чтоб Дилетанты тебе действительно помогли.

– Ну что ж… – Дед улыбнулся одними глазами, как умел только он, и перешел к изложению сути дела: – Я постараюсь, но помни: без библейских персонажей здесь точно не обошлось. Итак, не знаю, слышала ли ты историю, как в 1952 году в одну секунду исчез с лица земли город Северо-Курильск, находившийся на острове Парамушир.

– Что-то читала, – неуверенно кивнула Зина, тут же начав искать информацию в интернете. – Вот, написано, что, по некоторым данным, трагедия унесла около десяти тысяч человеческих жизней, хотя сразу после нее сообщалось только о двух.

– До 1993 года информация об этом происшествии была по большей части засекречена. Не любили в Союзе рассказывать о таких трагедиях и человеческих потерях, тем более после страшной войны. А тут мирная жизнь, мирный город и такое…

– «Пятого ноября 1952 года в Тихом океане случилось мощное землетрясение магнитудой восемь целых две десятых балла по шкале Рихтера, – зачитала Зина с экрана своего смартфона. – Из-за землетрясения возникло цунами высотой десять – восемнадцать метров. Город просто смыло в океан со всеми его жителями и строениями. Вторая, более сильная волна не оставила шансов никому. От небольшого городка уцелела лишь входная арка стадиона как символ того, что как бы человек ни пытался, природа может только играть в поддавки с ним, а истинной силы над ней он не имеет».

– Ты еще можешь найти фото выброшенного на берег огромного синего кита, которого принесла вторая волна, – подсказал дед. – Впечатляющее, я тебе скажу, зрелище.

– Страшная трагедия, – подытожила Зина, – но при чем тут она?

– При том, что не просто так Советы молчали о ней и старались, чтоб информация не распространилась, особенно по миру. Конечно, жалели психику людей, но не это главное. В погибшем городке стояли военные части.

– Так и есть, – подтвердила Зина. – Здесь об этом тоже написано.

– Но не о том, что это были не простые части, а засекреченные лаборатории. В одной из них как раз и случился накануне прорыв в науке, там была изобретена капля.

– Капля?

– Да, ей даже дали название: «Слеза Сталина», – сказал дед и усмехнулся. – Сама понимаешь, эпоха, культ личности и все в таком духе. Она и правда имела форму капли, оставалась стационарна и не смешивалась ни с чем, а при соприкосновении с водой растворялась в ней и вызывала немыслимую реакцию. Она не испарялась и не растекалась при любых условиях.

– В чем ее секрет? – заинтересовалась Зина.

– Не буду тебя утомлять деталями, но десять капель, запущенных в капсуле в облако, начинают процесс тропического ливня, а в море – шторм.

– Цунами – последствие того, что она попала в море? – спросила Зина.

– Было такое предположение, что проводимый в лаборатории эксперимент вышел из-под контроля, но доказательств этой теории не нашлось, потому что спросить было попросту не у кого. Все сотрудники данной лаборатории, а также все военнослужащие этой части погибли, исчезли и результаты эксперимента вместе с образцами и записями. Не осталось ничего. Даже маломальской копии, потому что открытие было сделано накануне и, конечно же, никто не думал умирать, только готовился официальный отчет в Москву с образцами и документами.

– Откуда тогда такая уверенность, что она все-таки существовала, эта капля? Что все это не плод чьей-то фантазии?

– Эту военную часть и, соответственно, лабораторию буквально накануне посещало высшее руководство, которому и было продемонстрировано данное изобретение во всей красе. Поэтому советское правительство долго отходило от шока: вот же, климатическое оружие было в руках и исчезло.

– Искали?

– Не то слово. Песок на пляже через сито просеивали в желании найти хоть бумажку из записей, загнали туда несколько рот солдат.

– И ничего?

– Абсолютно, – ответил дед.

– Я думаю, сейчас будет какое-нибудь «но», – предположила Зина.

– Не совсем, в том страшном пятьдесят втором никакого «но» не случилось, восстановить процесс изготовления капли никто так и не смог, хотя и пытались. Продолжение случилось внезапно год назад. В сети вдруг появилось видео, где некто бросает каплю в ведро, а из него появляется смерч, столб воды, уходящий в небо. Конечно, это мог быть монтаж, и, возможно, спецслужбы, которые отслеживают контент, не обратили бы на него никакого внимания, если бы не геолокация. Ролик оказался снят на одном из Курильских островов. Нет, это был не Парамушир – этот остров намного меньше, и постоянно там никто не проживает, но он находился на пути той самой волны, что смыла Северо-Курильск. У наших доблестных чекистов все сложилось еще и потому, что в это время на острове могли находиться две группы – это ученые из НИИ экологии Южно-Сахалинска и студенты-выпускники университета экологии и природопользования того же города. Одни там проходили преддипломную практику, исследовали состояние воды, другие должны были следить за миграцией китов, это одно из направлений работы этого института. У обеих групп все разрешения и согласования имелись, но, по официальной информации, они уже должны были покинуть остров. Оказалось, произошли непредвиденные обстоятельства в виде шторма, и небольшая группа ученых осталась на острове еще на несколько дней, пока погода не нормализовалась. К тому времени, когда все это всплыло, ученые-экологи оказались уже доставлены в Южно-Сахалинск.

– Даже не стану спрашивать, откуда ты все это знаешь, – усмехнулась Зина.

– Это был бы пустой вопрос, – прокомментировал ее выпад дед.

– Значит, оружие вернулось?

– Оружие – нет, оно, словно мираж, показалось и вновь исчезло. Ученые уверяли, что совершенно случайно нашли каплю на листьях лопуха, растущего возле станции наблюдений на острове, после шторма. Один из них пошел прогуляться, когда затихла стихия и обратил на нее внимание на странную, большую каплю росы. Это был как я понял компетентный и очень въедливый человек, он сразу понял, что с этой росой что-то не так. Ему стала подозрительна статичная форма, большой размер и ненатуральный оттенок. Из любопытства ну и по причине того, что они были заперты на том острове и скучали он решил разглядеть ее в микроскоп. Капля поразила его своей структурой и к исследованию подключились остальные. Она не смешивались ни с чем, даже с водой, странно на нее влияя. По их словам, первый раз капля случайно упала в стакан с водой и вызвала эффект выплеснутого ведра воды. Далее было ведро, именно этот эксперимент сняла молодая студентка, случайно оказавшаяся в компании ученых, отбившись от своих, и выложила видео в сеть. В оправдание ученые рассказали немного глупую историю, в которую трудно поверить, но в то же время выдумать-то такое сложно. Мол, они не могли поделить находку и положили в один из трех одинаковых пластиковых контейнеров, как в игре наперстки покрутили и разобрали контейнеры, не зная, кому достанется капля, но на Большой земле все открыли пустые контейнеры. Куда делась капля – никто не знает, сами же они предположили, что она испарилась благодаря высокой температуре в контейнере. Насколько я понял, в конторе им поверили, но это все чушь, данная капля, не может испариться. Естественно, был обыск, естественно, детектор и уйма допросов не только ученых, но и команды того самого катера, на котором они возвращались, и бедной студентки, оказавшейся совсем ни при чем, но по итогу ничего так и не нашли.

– То есть ты предполагаешь, что капля все же у кого-то из ученых, они обошли детектор и все допросы, смогли спрятать ее так, что даже спецслужбы не сумели найти? Просто агенты ноль-ноль семь, не иначе. И при всей серьезности наших спецслужб и какой-то суперспособности ученых ты хочешь, чтоб Дилетанты просто пришли и нашли эту каплю?

– Совершенно верно, – согласился дед, – на то вы и Дилетанты.

– Но чем страшна одна-единственная капля?

– Своим секретом – она делится на самом деле, но только с помощью чистого этилового спирта, – ответил дед. – Если она у кого-то из ученных, данное открытие рано или поздно произойдет, и тогда можно будет сделать тысячу, миллион таких капель, даже не разгадав ее происхождения. И вот тогда это может стать настоящим оружием. Органы, отработав ребят, потеряли к ним интерес, решив, как и ты, не суперагенты же они, на самом деле, чтоб полиграф обмануть и так уверенно врать. Мы же продолжали за этой группой приглядывать, отрабатывали их знакомства, чтобы исключить передачу капли в недружественные, да что там, в любые иные государства. В городе это сделать было нетрудно, Южно-Сахалинск не самый популярный среди наших туристов город, а иностранных – тем более. Не поверили мы, что ученые, настоящие ученые, дали бы этому открытию, прорыву в науке так глупо потеряться.

– Что же случилось сейчас? – спросила Зина.

– Международная конференция по экологии, на которую так удачно едут именно три этих ученых.

– Ты говорил о четверых, была еще студентка? – уточнила Зина.

– Это молодая девчонка, которая, в отличие от остальных, не понимает даже сути находки. Навряд ли она смогла бы пройти допросы и особенно детектор. Именно она совершила глупость, выложив видео в интернет, ни один понимающий человек так бы не поступил. Да и, насколько я знаю, она не едет на конференцию.

– С чего ты вообще взял, что, если даже капля существует, кто-то попытается ее продать? Это же ученые, скорее всего, они хотят изучить это чудо, понять и наконец воссоздать. А не отдали, потому что побоялись, что у них ее заберут. Может, и не будет никакого торга, – предположила Зина.

– Будет, – отозвался дед спокойно. – Полгода назад кто-то написал в даркнете на доске объявлений, есть там такая, о продаже климатического оружия. Сообщение было таким: «Продаю климатическое оружие – каплю, если вы понимаете, о чем я, на губе в конце мая будет проведен аукцион».

– Вот как? – удивилась Зина. – У меня сразу несколько вопросов. Первый: с чего вы взяли, что это ученые? Второй: что такое губа? И третий: почему продавец был уверен, что кто-то поймет суть и не воспримет объявление как чей-то бред или шутку.

– Ну, первый вопрос глупый. На нас работают очень хорошие айтишники, и мы установили на всех доступных этим людям компьютерах и даже смартфонах что-то типа маячка, и когда они входят в интернет, то мы видим, куда именно.

– Так вы знаете, кто выложил объявление? – уточнила Зина.

– К сожалению, нет, объявление было написано с компьютера, установленного в НИИ, доступ к нему имеют все трое ученых. Если бы компьютеры в институте были более продвинутые, мы бы подключились к камере и знали, кто именно сидел за экраном в это время, но там стоят динозавры, недоступные для подключения. Губа и конец мая – это указание места и времени. В министерстве экологии как раз в этот момент было определено время и место международной экологической конференции о миграции китов, так вот отель «Китовый райк», где она будет проходить, как раз смотрит на Малую Волоковую губу. Двое из троих ученых, находящихся на подозрении, будут на этой конференции. Они – самые титулованные специалисты в нашей стране по миграции и сохранению популяции китов. Ну а третье… Ты даже не представляешь, сколько людей, компьютерщиков и аналитиков разных стран, а также таких обществ, как наше, круглосуточно дежурят в сети, выискивая что-то подозрительное и обрабатывая информацию. Как говорится, знающий поймет.

– А вы точно тайное общество, или вас можно вызвать по объявлению? – решила пошутить Зина, но поняла, что деду это не понравилось. Она решила больше не ерничать. – Ученые действуют вместе или кто-то один?

– Мы этого не знаем, – развел дед руками. – Вот еще что, из странного, на почту к Борису Бортко последние полгода, как раз после появления того объявления, стали приходить письма с угрозами.

– На электронную? – уточнила Зина.

– Нет, на обычную, – ответил дед. – Ее мы тоже проверяли. Это были простые конверты, подписанные от руки, но коряво, скорее всего левой рукой. Там ничего особенного, сплошь угрозы. «Ты ответишь», «месть близко», «за все надо платить» и так далее. Ни отпечатков пальцев, ни ДНК на них мы не обнаружили.

– Человеку-то потом эти письма вернули? А то его пугают, а он и не в курсе, – не удержалась опять Зина.

– Вернули и даже проследили за реакцией. Первое письмо его озадачило, а последующие он просто выкидывал в урну прямо в подъезде, я тебе их фото скину. Вдруг пригодится.

– Не знаю, как-то всего тут намешано, словно специально, – рассуждала она, разглядывая свои записи.

– Я посмотрел заявки на участие, – продолжил дед, словно не услышав. – Там будут китайцы, англичане, индусы, американцы и турки.

– То есть у нас есть конкуренты, – усмехнулась Зина. – У китайцев наверняка денег как у дурака фантиков? Боишься, что можете проиграть?

– И это тоже, – коротко ответил он, и Зина видела, что дед недоговаривает. – Но еще больше боюсь, что кто-то станет вести нечестную игру.

– Значит, ты хочешь, чтоб мы создали группу Дилетантов и проследили за подозреваемыми?

– Я бы сказал, подстраховали меня, – поправил ее дед. – Но лучшим результатом, конечно же, стало бы то стечение обстоятельств, когда ты отдала бы каплю мне, и она не досталась бы больше никому.

– Никому?

– Абсолютно, даже другим представителям «Северного сияния». Это слишком страшное оружие и слишком желанное, которое может смутить душу любого, даже самого просветленного человека, – произнес дед с сожалением.

– Еще недавно ты говорил о членах вашего тайного общества как о святых людях, а сейчас боишься, что капля попадет к кому-то из твоих избранных? Повторюсь, по-моему, вы просто кружок богатеньких буратино, которым под видом спасения человечества захотелось потешить свое эго и поиграть в управление миром. И никакие вы не святые, а возможно, еще более корыстные, чем мы, простые смертные.

– Ты не понимаешь, – вздохнул дед и на этот раз даже не рассердился на Зину за столь резкое высказывание. – Искушение слишком велико и может смутить всякого.

– А тебя? – спросила Зина, но дед не ответил, лишь улыбнулся одними глазами так, как умел только он.

Глава 4

Нельзя доводить людей до безразличия, они оттуда уже не вернутся.

Савелий Сергеевич Штольц, глава тайного общества «Северное сияние». Записки на полях

Это точно была не ее жизнь. Анна Крапивина проживала, да что там, уже доживала не свою – чужую жизнь, хотя и повесила ее, надо сказать, на себя самостоятельно.

Маленькая Анюта была веселым ребенком, способным заставить улыбнуться любого взрослого. Розовые щечки, мелкие завитки на голове и огромные смеющиеся глаза. Девочка нравилась абсолютно всем – воспитателям, учителям, продавцам в магазине, пока не поняла, что она некрасивая.

Это понимание пришло резко, как удар под дых. Она услышала разговор мальчишек, нет, не подслушала, а именно услышала, потому как они даже не скрывались. Молодые люди делили меж собой, кого будут приглашать на танец на школьной дискотеке. И вот когда все красивые девочки класса были ими распределены, парни начали шутить, что остальные могут танцевать с Анькой. Тон их был настолько насмешлив и брезглив, что она сначала впала в ступор, а потом потеряла сознание. Очнулась Аня на кушетке в школьном медпункте. Вокруг стояли встревоженные фельдшер, классная руководительница и даже директор школы.

– Я некрасивая, – было первое, что произнесла Аня, когда очнулась.

– Ну слава богу, – вздохнул старый фельдшер. – Она в порядке.

Когда Анюта вышла из кабинета, ее жизнь изменилась. В зеркало теперь смотрела крупная девочка с большими щеками и узкими глазками-щелками, а нелепые завитушки стали самой большой проблемой. Каждый день, стоя перед зеркалом, она спрашивала себя: «Как могло произойти, что я не замечала всего этого уродства раньше?»

Изменения потянули за собой различные проблемы, Анна закрылась и перестала улыбаться.

Спасение пришло в одиннадцатом классе, когда к ним школу пришел новенький. Это был очень красивый мальчик с модной челкой набок и очаровательной улыбкой парня из американских фильмов. Вокруг него сразу стала виться толпа девчонок, и даже мальчишки старались заслужить его дружбу. Анюта лишь ходила и вздыхала, поглядывая в его сторону, и еще больше погружалась в свое несчастье. Ей в голову даже начали приходить мысли о суициде, но она все же отбрасывала их, потому что очень любила родителей и не могла поступить с ними жестоко. Жить только ради родителей – что хуже можно придумать для подростка? И вот когда ее жизненная сила уже почти иссякла, на ее орбите появился он – Боря, лучший мальчик школы.

– Привет, – сказал он беззаботно, присев на лавочку рядом.

В спортзале школы шел новогодний бал, и, как и подобает старшеклассникам, это была дискотека. Аня же сидела тихо и мечтала, чтобы все это побыстрее закончилось. Совсем не идти был не вариант, потому как родители потом замучили бы вопросами, а хуже того, пошли бы к классной разбираться, почему их ребенок не посещает общественные мероприятия. Анна уже все это испытала и потому научилась не попадать в лишние неприятности.

Так же искусно Аня Крапивина научилась уходить в свою скорлупу и не слышать окружающий мир. В спортзале играла музыка, но девушка сидела в тишине. Поэтому вдвойне странно было услышать это такое простое и безобидное «привет». Как его привет смог пробиться через толстые стены созданного ею кокона? Это было так неожиданно, что Аня не успела подготовиться.

– Привет, – ответила она ему на автомате и к тому же глупо улыбнулась, чего не позволяла себе уже давно.

– Пойдем потанцуем? – предложил он и протянул ей руку.

Только сейчас Аня заметила, что играет медленная композиция. Ничего не говоря, девушка протянула ему свою и, как ей показалось, немного неуклюже встала с лавки. Но Боря не обратил на это внимания и, выведя ее в центр спортивного зала, закружил в танце. На самом деле, они стояли, топчась на одном месте, но Ане Крапивиной казалось, что мир вокруг них кружится с бешеной скоростью. Именно тогда, на новогодней дискотеке в школьном спортзале, она поняла, что можно быть счастливой в этой жизни. Можно, но только рядом с ним.

И вот уже более двадцати пяти лет она как хвостик таскается по жизни за красивым мальчиком Борей, стараясь урвать частичку своего счастья, а он милосердно ей это позволяет.

Учась в школе, Аня планировала стать программистом, работать с числами и алгоритмами, но Боря пошел поступать на специальность «экология и природопользование», и Анна без колебаний отправилась за ним. В универе они тоже учились в одной группе все пять лет, возможно, поэтому учеба, пролетев как один день, сблизила ее с Борисом еще больше. Тот видел в Ане всех – секретаря, помощницу и единомышленника, который никогда не предаст, а она – возможность быть счастливой. Поэтому и дальше по жизни они пошли вместе. Там же, в институте, к ним прибился и Максим. Хотя сейчас, по прошествии времени, Анне казалось, что это Боря взял его в их команду, увидев потенциал в скромном молодом человеке, с которым никто не общался. У Бориса был один несомненный талант – он умел разглядеть умного человека и сделать его своим слугой.

Экспедиции, конференции, кафедры, гранты – везде Анна и Максим, как верные Санчо Панса, сопровождали своего кумира. Уже никто и не удивлялся их трио, а напротив, если где-то они появлялись поодиночке, это вызывало резонанс. Бортко равно Крапивина и Правдин – так считалось в среде экологов. Они уже давно не просто Борис, Анна и Максим, им по сорок четыре года, они имеют ученые степени, их имена на слуху в тесном кругу экологов, но Анна до сих пор лишь бледная тень своего любимого красивого мальчика, а Максим – некрасивый друг лучшего в универе парня.

Даже когда Анна забеременела, то не было и мысли уйти в декрет, как же любимый без помощи и поддержки? Поэтому родив она тут же вышла на работу оставив сына на попечение бабушки, за что очень сильно сейчас себя ругала.

Надо сказать, Аня, не питавшая вначале надежд на большее, а сразу согласившаяся на дружбу, после школы похорошела. Даже просто находясь рядом со своим кумиром, надо было выглядеть подобающе, чтоб не компрометировать его своим уродством. Девушка похудела, стала посещать спортзал и разных косметологов. Анке, как называл ее Боря еще со школы, мужчины начали говорить комплименты, но она им не верила. Из зеркала на нее по-прежнему смотрела некрасивая старшеклассница с ужасными, непослушными завитками волос.

Анна периодически ревновала своего обожаемого Борю, когда он заводил романы и особенно когда собирался в очередной раз жениться. Между своими влюбленностями он вспоминал про подругу, но никаких обещаний не давал и не оправдывался, когда вновь уходил от нее в очередной брак. К сорока четырем годам у него уже числилось три бывших официальных супруги и даже почти наметившаяся будущая. Молоденькая девчонка, только после университета, годившаяся ему в дочери, тут же околдовала замдиректора по научной работе и заведующего ведущей лабораторией изучения моря Бориса Бортко. Анке бы ревновать, но ей вдруг стало все равно.

Сейчас Аня не знала, что именно послужило ее прозрению – возраст или молодая коллега, а может быть их недавний разговор, когда Борис кричал и даже переходил на оскорбления, а она лишь тихо умоляла его помочь, но именно сейчас что-то для нее закончилось. Она пока не понимала насколько, но ощущала в себе очень сильные перемены.

– Значит, так, – завершил свою речь Борис, подводя финал очередной летучке, – на экологическую конференцию едут: я как руководитель группы, Максим, он будет выступать, и Милочка, пусть набирается опыта и как переводчик в том числе.

Все с сожалением посмотрели на Анну. Это было не впервой, но почему-то именно сейчас ей стала неприятна жалость коллег. Все эти Милочки периодически приходили и уходили, а Аня являлась константой, и потому ей было плевать на любые взгляды, но сейчас в ней что-то действительно сломалось.

– Но как же так, – громко и излишне нервно сказал Максим. Он начинал вместе с Борей и Аней, а потому знал все и даже больше об их отношениях и профессиональных заслугах каждого. – Это работа в первую очередь Анны Николаевны, я иду в ней лишь как соавтор. Именно она должна ехать в Мурманск. Кольский полуостров – это ее тема, а тем более киты.

Надо сказать, не только Анна похорошела с годами, Максим из сухощавого ботаника превратился в представительного мужчину с ранней сединой, но почему-то, как и Аня, так и не смог устроиться в жизни. Словно Борис перекрыл им обоим кислород и запретил быть счастливыми.

– Ты же знаешь, что лучше воспринимаются мужчины, – отмахнулся Борис, даже не поняв, о чем говорит коллега. – Я уверен, Анна Николаевна не против. Все, тема закрыта.

– Мы должны поехать туда вдвоем, – продолжил ее защитник, не собираясь сдаваться. В другое время Аня была бы ему очень благодарна, но сейчас ей стало тошно от того, что кто-то, унижаясь, отстаивает то, что и так по закону принадлежит ей. Будто она немощная.

– Ты предлагаешь мне остаться? – железным голосом спросил Боря у Макса, и Аня поняла, что Борис уже рассердился, он не любил, когда ему перечили. Конечно, Максим был свой человек и на него так просто не сорвешься, но сейчас Борис был готов уже и к этому.

– Я предлагаю оставить в Южно-Сахалинске Людмилу. Простите, забыл, как ее по отчеству, – сказал Максим как можно спокойнее и перешел этим все допустимые границы, установленные Борей с подчиненными. Никому нельзя было подвергать сомнению выбор начальника, особенно если это касалось очередной Милочки.

Наивысший накал ситуации придавало то, что за этим сейчас наблюдали тридцать человек, которые очень хотели закричать: «Акела промахнулся».

У Бориса желваки заходили так, что он не справлялся с ними, и лицо исказила отвратительная гримаса. Анна и представить себе раньше не могла, что идеальное лицо ее Бореньки может быть настолько отвратительным, и поняла, что это конец. Конец ее иллюзиям и придуманной ею самой жизни. Внутри стало пусто, и в то же время она почувствовала свободу, которую до этого никогда не ощущала. В голове всплыло стихотворение, которое она недавно прочитала на одном форуме и заучила, видимо, очень оно ее затронуло, ковырнуло по живому:

– Не стоит ругаться, Максим, – произнесла она как можно мягче.

Нет, Анне кровь из носу надо было поехать на Кольский. Она не могла предать человека, который спас ее сына, и должна была выполнить его последнюю просьбу. Анна Николаевна Крапивина даже подстраховалась, чтоб это случилось наверняка, предполагая такое решение Бориса, но сейчас очень хотелось позлить его, и она не удержалась:

– Я все равно увольняюсь, – чересчур радостно улыбаясь, заявила она. – Заявление уже лежит на столе, я как раз сегодня хотела отнести его в отдел кадров. Так что все нормально, пусть едет Людмила – я, простите, тоже забыла, как отчество нашего нового сотрудника, – и учится, набирается опыта, а также делится своим. Мне почему-то кажется, что в некотором роде она уже профессионал. Молодым везде у нас дорога, – сказала она и надменно усмехнулась.

Так она не вела себя никогда, более того, Анна даже не знала, что способна на такое. Мысль, что в ней действительно что-то сломалось, теперь прочно засела в голове, как условие задачи, которое просто невозможно уже изменить.