Убийство по переписке

Глава 1

Раскат грома ворвался в его сон, нарушив поток тревожных видений. Голову пронзила резкая боль. Зародившись где-то за ухом, она вмиг разлилась и сковала виски. Нэйтан Кроу с трудом оторвался от подушки, сел и прислушался к своим ощущениям.

День начался с грозы и проливного дождя: надеяться, что боль отпустит, не приходилось. В который раз надо было её принимать, не давая распространиться на всё тело, иначе она в два счёта лишит желания двигаться и думать. Но то, что не убивает сразу, оставляет свободу выбора. А значит, пора вставать и окунаться в ежедневные дела. От этого всегда становится легче.

Кроу поднялся и начал не спеша одеваться, находя опору в простых привычных движениях. Бросил взгляд в большое зеркало на стене и подошёл к окну.

На улице жизнь крутилась, как немое кино. Мальчишка-газетчик оседлал статую льва: укрылся от ливня под широким навесом. Две девушки шли под одним зонтом. Толкали друг друга в лужи и весело хохотали, когда не удавалось увернуться. Проходя мимо, обе с улыбкой посмотрели на Кроу. Он видел их не первый раз. Игривые птахи. Умеют радоваться жизни, во всём находят развлечение. Вот и сейчас, словно зарядились от недавней грозы, дождь стал для них очередной забавой.

Та, что пониже ростом, поднялась на носки и замахала рукой. Но Кроу отвернулся. Уж лучше оставаться в их мыслях грустным человеком без имени. О чём ещё можно подумать, увидев его сейчас? Серые глаза, взгляд которых то и дело застывает, углы рта, устремлённые вниз. Такое безрадостное выражение совсем не портило его лица, а вот широкая улыбка, напротив, искажала черты, делая их проще. Да и удерживать её было невероятно сложно.

Выйдя из спальни, Кроу остановился на верхней ступени лестницы. Голова болела ещё сильнее, но пока не кружилась. Он выждал секунду-другую и начал медленно спускаться, погружаясь в утренние звуки и запахи своего дома.

Из кухни на первом этаже долетал знакомый с детства дух корицы и шоколада. Звон посуды сливался в одну мелодию с голосом Алисы, которая в сотый раз объясняла малышке Эбби прописные истины. Та задорно спорила, встревая в её монолог. Эту парочку хлебом не корми, дай развлечься болтовнёй, а иногда – и не столь безобидными затеями. Взять хотя бы тот случай, когда они выкрасили стены столовой в невообразимый оттенок зелёного. Или посадили под окном гостиной изумительно цветущий, но, как оказалось, ядовитый куст. Подобным оплошностям они не придают значение, тем более что последствия можно исправить. Во всяком случае, так было до сих пор.

Кроу тихо вошёл на кухню и, не желая присоединяться к оживлённой беседе, сел на широкий подоконник.

Капли непрерывно сбегали по стеклу, дождь который день лил бесконечным потоком. Тоскливая мгла заволакивала Сидней, топила его в сизом полумраке. Боль вторила ей, окуривая мысли густым дурманом, монотонно стучала, усиливалась при малейшем движении. С этим постылым дуэтом не было никакого сладу – разве только смириться и думать о предстоящем дне.

Алиса вгляделась в лицо Нэйтана. Она считала его старшим братом, хотя, если говорить о родстве, он был её кузеном. И в тот год, когда Алиса появилась на свет, праздновал своё десятилетие. Но это ничуть не мешало им находить общий язык.

Слишком строгий к себе Нэйтан с удовольствием баловал других, особенно Алису и свою маленькую племянницу Эбби. Им отлично жилось втроём под одной крышей. Его же родная сестра Кэти – мать пятилетней Эбби – постоянно скиталась в поисках приключений и могла пропадать неделями, а то и месяцами. Всё это время воспитанием девочки занимались Алиса и Нэйтан. Он заменил малышке отца, о котором ничего не знал. От настойчивых просьб рассказать об этом человеке хоть что-нибудь Кэти мгновенно выходила из себя. Со временем все, кроме упорного Нэйтана, перестали её донимать.

– Нэт, тебе налить чаю? – спросила Алиса.

От её внимательных глаз не ускользнул его прилипший к окну взгляд и скулы, резко обозначенные на измученном лице. Опять эта проклятая головная боль! После контузии та не оставляла Нэйтана вот уже больше четырёх лет. Из-за неё он отказался от карьеры успешного адвоката и потерял работу в полиции, куда устроился, вернувшись с войны.

Но сдаваться Нэйтан Кроу не умел и яростно не желал учиться. Поэтому два года назад их дом стал детективным агентством, которое быстро приобрело известность как в Сиднее, так и за его пределами. Благодаря острому уму и связям в адвокатской среде, Нэйтан легко находил состоятельных клиентов: те позволяли безбедно существовать его небольшой семье. К тому же отец оставил ему приличное наследство. Сказать по правде, он мог и вовсе отойти от дел. Но для активного по натуре Нэйтана Кроу такой исход был равносилен смерти.

Не дождавшись ответа, Алиса заварила крепкий пуэр и добавила в него ложку мёда.

Эбби только сейчас заметила, что на кухне появился Нэйтан, и собралась кинуться к нему. Алиса перехватила её на лету. Маленькая непоседа нахохлилась, словно сердитая сойка.

– Какие у нас сегодня планы? – спросила Алиса, протягивая ему чай.

Нэйтан рассеянно взглянул на неё и обхватил кружку ладонями, но пить не спешил. Совсем недавно этот обжигающий напиток помогал ему прийти в себя. Но последнюю неделю – всё без толку. Коснувшись его длинных пальцев, Алиса окончательно расстроилась. Какие же они холодные! Даже горячая кружка их не согрела. Гроза была недолгой – всего-то пару раз громыхнуло, но ему хватило. А если спросить: «Как ты?», ответит: «Всё хорошо». Вечно у него всё хорошо! Словно живёт в доброй сказке. Вот только их мир абсолютно на неё не похож.

– Надо отправить письмо миссис Грей, – ответил Нэйтан, сделав большой глоток. – Думаю, мы сможем ей помочь. И закончить отчёт для Питерса. Скорее всего…

Хлопнула входная дверь. Кроу вздрогнул. Не такой уж и громкий звук показался ему оглушительным и напрочь выбил мысль из гудящей, как взбесившийся улей, головы.

В кухню ворвался Мел Догерти.

– Извините за опоздание!

Растрёпанный вид мальчишки не показался Кроу чем-то новым или исключительным. Мел редко опаздывал, часто забывал о приветствиях и был неудержимо деятельным, особенно по утрам.

Он рано остался без родителей и, бросив учёбу на юридическом факультете, в одиночку кормил семью из четырёх человек.

Найти работу, когда тебе шестнадцать лет, – задача не из простых. Мел долго её искал и очень боялся потерять. Поэтому, став помощником Нэйтана Кроу, делал всё возможное, лишь бы заслужить одобрение. И это ему вполне удавалось: пронырливый юнец быстро добывал сведения, умел втереться в доверие и всего за пару месяцев освоил слежку.

Алиса увлекла его в сторону:

– Мел, придержи коней, налей себе кофе.

Кроу прикрыл лицо ладонью. Если боль не пройдёт – а так оно и будет – резкий голос мальчишки станет подобием пытки. Надо его отослать. Всё равно куда, дело всегда найдётся.

Как только Мел уселся за стол, Эбби громко защебетала:

– Ты лохматый! Лохматый! Где твоя расчёска? Давай я тебя причешу.

В ушах у Кроу сначала зазвенело, а потом завыло, словно на кухню ворвалась вьюга. Он глубоко вдохнул и задержал дыхание. Пока не дышишь, звуки не главное.

– Давай-ка потише. – Алиса поставила перед Эбби чашку с горячим шоколадом. – Ты разве не видишь? Нэтти плохо.

Малышка взглянула на него, состроив жалостливое личико. Кроу улыбнулся ей. Вернее, очень надеялся, что это похоже на улыбку.

На этом череда громких звуков, врезавшихся в голову Кроу, не закончилась. Раздался звонок. Мел вскочил и вылетел из кухни.

Кроу не двинулся с места, но развернулся так, чтобы видеть, что происходит в прихожей.

Мел наскоро поправил перед зеркалом шевелюру и распахнул дверь. За ней стояла хрупкая женщина лет тридцати, она казалась исчезающе-прозрачной. Её тонкая бледная кожа сливалась с голубовато-серой одеждой. Волосы она убрала под шляпку: та плотно облегала и без того небольшую голову. Ни один локон или мало-мальский завиток не оживлял худенькое личико.

– Я Дороти Максвелл. Могу ли я поговорить с Нэйтаном Кроу? Пыталась до вас дозвониться, но никто не ответил.

Сбившись, она оцепенела с открытым ртом. Её голубые глаза стали похожи на глаза фарфоровой куклы: взгляд потерял осмысленность. Мел, в чьи обязанности входило снимать трубку, потупился.

Кроу, оставаясь незамеченным, внимательно разглядывал её. Очевидно, Дороти Максвелл не спала пару ночей, а то и больше, и неважно себя чувствовала. Ещё секунда – и она сбежит или упадёт в обморок. Мел попятился, пропуская её, и предложил раздеться. Но она наотрез отказалась. Стояла, зябко кутаясь, и озиралась по сторонам, как зверёк, которого за каждым углом поджидает опасность.

Кроу нехотя слез с подоконника и вышел в прихожую. Алиса последовала за ним, шепнув Эбби, чтобы она вела себя тихо.

– Доброе утро. Я – Нэйтан Кроу. Давайте пройдём в мой кабинет, и вы расскажете, что у вас случилось.

Дороти глянула на него и сделала шаг назад. Мел захлопнул дверь. И без того большие глаза гостьи стали огромными.

Алиса обняла её за плечи.

– Не бойтесь, он совсем не страшный.

Мел направился по коридору вглубь дома. Алиса подтолкнула Дороти, и та двинулась следом. Пыльный и невесомый аромат её духов с оттенками изюма и клевера смешался с угнетающим запахом какого-то лекарства. Кроу посмотрел ей в спину. Передвигалась она странно: едва заметно подпрыгивала, вздрагивая на каждом шагу.

В кабинете Кроу сел за стол, поверхность которого была практически пустой: на нём стояло только тяжёлое пресс-папье из чёрного обсидиана.

Мел усадил Дороти и занял своё рабочее место, готовый записывать её слова. Она пристроилась на самом краю большого кресла, её неловкая поза выдавала огромное напряжение. Кроу был уверен: это состояние овладело ей уже давно. Если так пойдёт и дальше, ничего хорошего не выйдет. Озвучивать свои мысли он не стал. Рассуждать об этом он, конечно, может. Но прежде чем давать советы, неплохо бы разобраться с самим собой. Если это ещё возможно.

– Что привело вас к нам? – мягко спросил он.

Пока Дороти думала, с чего начать, Алиса проскользнула в кабинет и устроилась на диване слева от стола Кроу. Оттуда она могла хорошо видеть лицо гостьи. Той никак не удавалось собраться с мыслями. Повисшее молчание уже через минуту стало невыносимым – это заставило её заговорить.

– Я узнала о вас от школьной подруги, – сказала она еле слышно. – Вы избавили её от шантажиста. Бриджит Роуз. Вы её помните?

Нэйтан Кроу кивнул.

Его невозмутимый вид действовал на клиентов ободряюще. Очевидно, и Дороти нашла в нём источник силы, своей у неё осталось совсем немного. Слабый голос зазвучал чуть громче:

– Полгода назад мы переехали в Сидней из Аделаиды. Моя мать купила здесь дом. Это был какой-то внезапный порыв, но нас всё устроило. Мы поселились в нём: мама, я и мой младший брат Сэмми. – Дороти перевела дыхание, не такие уж и длинные предложения давались ей с трудом. – Раньше в доме жили Гибсоны – отец с дочерью. О них я почти ничего не знаю. Они поспешно уехали, оставив много старой мебели и разных вещей.

Кроу сжал зубы, пытаясь хоть на несколько секунд унять стук и гудение в голове. Но боль не желала отступать: усиливалась порывами, охватывая всё тело. От этого мышцы напрягались до спазмов.

Всё, что он слышал, казалось ему пустым. Вероятно, – семейные дрязги или история любви с несчастливым концом. Он не занимается ни тем ни другим, придётся отказать. Но выслушать необходимо. То, как Дороти говорит и двигается, настораживало его.

– Около пяти месяцев назад, – продолжила она, коснувшись пальцами пересохших губ, – пришло письмо для Оливии Гибсон, дочери бывшего хозяина нашего дома. На конверте был прекрасный цветок – роза с опадающими лепестками. Знаю, я поступила плохо.

Замолчав, Дороти робко взглянула на Кроу. Он растянул губы. Это едва ли сошло за улыбку, но Алиса не раз говорила, что от такого простого действия выражение его лица становится мягче.

– Все иногда поступают плохо, – заметил он.

Дороти слабо улыбнулась и повела плечами. День, несмотря на дождь, был довольно тёплым, но по её телу пробегала дрожь. Переждав очередной приступ, она сказала:

– Куда уехали Гибсоны, мы не знаем. Брат хотел выкинуть письмо или отдать почтальону, чтобы тот отправил его по обратному адресу. Но я решила вскрыть и посмотреть: вдруг удастся понять, насколько оно важное. Считаете моё любопытство недопустимым?

Кроу пожал плечами. Ему нет никакого дела до морального облика других людей. Своих грехов хватает. Но Дороти вряд ли поняла его молчаливый ответ и, похоже, испугалась, что её не станут слушать. Она заговорила быстрее:

– Это оказалось любовное послание. Такое нежное, трепетное, такое печальное. Мужчина – его зовут Эдвард – писал, что не в силах пережить отказ. Он хотел заручиться согласием, что иногда сможет отправлять пару строк. И очень надеялся получать на них ответ.

Дороти взглянула на Алису. Та подбодрила её ласковой улыбкой, которая кому угодно придаст уверенности.

– Я хотела ему помочь, – продолжила Дороти, обращаясь к ней. – И мне в голову пришла, как тогда показалось, хорошая идея. Если он не настаивает на встрече, может, не так уж и важно, кто будет ему отвечать. И я ответила. Достаточно сдержанно. Разрешила писать, но упомянула, что не могу ничего обещать. Уже через неделю я получила второе письмо. В нём было столько счастья! Я не смогла не откликнуться, завязалась переписка, и мы полюбили друг друга.

Кроу хмыкнул и посмотрел на Алису. Ей не терпится узнать, чем закончится эта история, в отличие от него. Он вернул взгляд на Дороти. Её бледное лицо вспыхнуло от нахлынувших чувств. Но даже этот румянец нельзя было назвать здоровым: впалые щёки покрылись красными пятнами. Бесцельные движения завершали и без того странную картину, если не сказать пугающую. И всё же Кроу не видел интересного для себя дела или не мог увлечься чем-либо прямо сейчас.

Дороти беспомощно смотрела то на него, то на Алису.

– Продолжайте, – подтолкнул он, стараясь говорить как можно мягче.

Её голос задрожал:

– Всё было замечательно! Эдвард будто знал меня всю жизнь, так легко угадывал мои мысли и желания. Но я начала задумываться: не лучше ли признаться в обмане? Мне не хотелось врать. Я мечтала его увидеть, или хотя бы услышать голос. Но могла ли я не потерять его после такого? Он добивался встречи. Умолял. Требовал. А я никак не решалась. В последнем письме сквозило такое отчаяние, он понимал, что никогда не увидит меня. Надежды нет, жизнь пуста и бессмысленна. Я ответила резче, чем обычно, просила не торопить, запастись терпением. Наверное, он воспринял это как отказ. И всё закончилось… Найдите его, мистер Кроу!

Слёзы потекли по лицу Дороти, но она не стала их вытирать.

Алиса встрепенулась:

– Вы могли бы поехать к нему. Возможно, увидев вас, он бы не стал сердиться. Вы очень симпатичная.

– Я так и сделала. Здоровье меня подводит, долгие поездки мучительны. Но я отправилась в Мельбурн – оттуда приходили письма. Нашла улицу и дом, только мне никто не открыл. Из окна коттеджа напротив выглянула женщина и сказала, что не видела соседа уже полгода. Она смотрела так неодобрительно, мне пришлось уйти. Прошу вас, отыщите Эдварда!

Кроу не хотел с ней спорить, но всё же спросил:

– Теперь вы готовы столкнуться с последствиями обмана?

Дороти быстро закивала:

– Мне уже всё равно. Я хочу увидеть его хотя бы раз. Прежде чем…

Она запнулась. Кроу резко подался вперёд. Вспышка боли на несколько секунд лишила его зрения. Прикусив губу, он почувствовал во рту вкус крови.

– Прежде чем что?

– Это не важно. Мне необходимо знать, что с ним всё в порядке. Вы возьмётесь за это?

Какое-то время Кроу сидел неподвижно и молча смотрел на неё. И наконец принял решение:

– Мой помощник попробует что-нибудь узнать. Мы с вами свяжемся.

– Я готова заплатить, сколько потребуется. У меня есть деньги, бабушка оставила хорошее наследство.

Дороти принялась расстёгивать сумочку, замок не поддавался. Руки сильно дрожали, но она совладала с ними и достала чековую книжку.

Кроу встал, стараясь не делать резких движений.

– О деньгах поговорим, когда мистер Догерти добудет хоть какие-то сведения. Без этого я не могу назвать стоимость.

Не ответив на её слабый протест, он направился к двери.

Дороти проводила его растерянным взглядом.

– Хотите чаю или кофе? – предложила Алиса. – Пойдёмте на кухню, продолжим разговор там.

– Мне нужен адрес, с которого приходили письма. – Мел протянул Дороти блокнот и карандаш. – И ваш телефон.

Она долго выводила неровные буквы и, закончив, вскинула глаза.

– Мистер Кроу возьмётся за моё дело?

– Не знаю. Постараюсь что-нибудь раскопать.

Дороти смотрела на него, прижав худенькие руки к груди. Такого взгляда он выдержать не смог. Вернулся на своё место и стал рыться в ящиках стола, делая вид, что работы по горло.

Выпив чашку кофе, Дороти покинула дом Кроу. Алиса закрыла за ней дверь и вернулась на кухню. Ей захотелось побыть в одиночестве, привести в порядок мысли. Эбби играла наверху. Надолго её терпения не хватит, но пока всё тихо. Остальные разбрелись кто куда. Мел отправился на задание и до обеда не вернётся, а Нэйтан вышел на улицу в надежде, что свежий воздух ослабит его головную боль. Но вряд ли это случится. Похоже, на сегодня все дела отменяются.

Алиса вымыла чашки и расставила их в буфете, как на витрине, сгребла в кучу фантики от конфет. Эбби слопала не меньше пяти, и Мел немногим ей уступил. Алиса улыбнулась: все дети – сластёны, в вазе осталось всего две конфеты. Наверняка невкусные. Развернув одну из них, она запихнула её в рот и поморщилась. Так и есть. Взглянула на фантик – те самые, что она взяла на пробу.

Нехитрые дела по хозяйству вернули ей душевное равновесие, то заметно пошатнулось от состояния Нэйтана. Да и рассказ Дороти Максвелл не был весёлым. А уж её вид – само уныние! Неужто потеря любимого, с которым она никогда не встречалась, может так сказаться на жизненной силе и внешности? На бедняжку было страшно смотреть. Хотя чему удивляться – в этом мире возможно всё. Война, год как закончилась, но она как отрава: сводит и сводит людей с ума.

Топот на лестнице заставил Алису обернуться. Эбби вприпрыжку влетела на кухню, её тёмные кудряшки задорно подскакивали.

– Алиса, идём гулять! – потребовала она.

– Ты забыла, что через час у тебя урок музыки?

– Ой, ну Лисси, я совсем не хочу, – надулась Эбби.

– Придётся потерпеть.

– Это скучно! Я хочу гулять!

– Тебе полезно поскучать. – Алиса пригладила её волосы. – К тому же на улице льёт дождь.

– Нэтти гуляет! – возразила она, топнув ногой. – Опять без меня!

– Нэтти взрослый, и он ушёл по делам.

– Дурацкие дела!

Учительница музыки мисс Пикок появилась, как всегда, минута в минуту. Повесив чёрный дождевик на вешалку, она аккуратно расправила его рукава.

Эбби скорчила ей забавную рожицу. Мисс Пикок ответила строгим взглядом, не оценив её актёрский талант.

Алиса погрозила маленькой бунтарке пальцем.

– Будешь плохо себя вести, останешься целый день дома. А вот если постараешься и будешь умницей, ближе к вечеру возьмём зонтики и пойдём гулять.

Настроение Эбби немного улучшилось, но впереди её ждал скучный урок.

– Шуметь нельзя, – сказала Алиса, подумав, что Нэйтан скоро вернётся. Музыку юной пианистки его голова уж точно не выдержит.

– Значит, сегодня учим нотную грамоту, – заявила мисс Пикок тоном, не терпящим возражений, и бодро зашагала по коридору.

Малышка вздохнула и поплелась следом.

Алиса пошла за ними в гостиную, где стояло старинное пианино. Когда-то она сама училась играть на нём. Это нуднейшее из всех занятий и у неё не вызывало восторга. Тем более что, в отличие от Эбби и Нэйтана, музыкальным талантом она не блистала.

Пока мисс Пикок вынимала из папки ноты, малышка забралась на банкетку и принялась крутиться.

– Юная леди, будьте добры сесть прямо и повернуться к инструменту, – скомандовала мисс Пикок.

Эбби сердито глянула на неё, но подчинилась.

Забрав со столика журналы, Алиса отправилась на кухню. Там она налила себе большую чашку кофе и окунулась в мир роскошных нарядов и украшений. Ей нравились не только они, но и запах типографской краски. Листаешь страницу за страницей, и в памяти всплывает детство. Правда, в те времена она больше любила мастерить из них забавных зверей. Этому её научил Нэйтан. Три бумажных фигурки до сих пор стояли на полке около изголовья её кровати. Кенгуру и вомбата Алиса сделала сама. А попугая с большой головой и длинными крыльями нашла у себя на подушке в то утро, когда Нэйтан ушёл на войну.

Покончив с новинками моды, она развернула «Сидней морнинг геральд». Нэйтан оставил газету на подоконнике, рядом с недопитой кружкой чая. Бутерброд, который сделала для него Алиса, так и остался лежать на блюдце нетронутым. Она отодвинула его подальше: настроение и без того не лучшее. Хоть бы половину съел! Да что уж думать об этом? Есть Нэта всё равно не заставишь.

Алиса пробежалась взглядом по объявлениям, одно из них сразу бросилось ей в глаза.

Доктор Ада Гиллард, дипломированный врач и полевой хирург, открывшая практику в 1945 году, приглашает на приём бывших военных, которые страдают от последствий боевых травм. В том числе контузий и ампутаций.

Одним глотком допив кофе, Алиса пошла в кабинет Нэйтана. Там она устроилась за столом Мела, чтобы обзвонить троих знакомых.

Двое из них были мужьями её давних подруг и врачами общей практики. Оба заявили, что Ада Гиллард – лучший специалист в той области, которую она выбрала после войны. Алиса с удивлением слушала, как они восторженно отзываются о её успехах. Редко услышишь подобное о женщине из уст мужчин, если разговор идёт не о внешности. При этом каждый упомянул про её необычные методы. Те могут показаться странными, но Аде Гиллард всё простительно: на её счету немало вылеченных пациентов. Причём таких, за которых другие уже не берутся.

Третьим был доктор Джеймс Кеннет. От его услуг Нэйтан отказался в прошлом месяце. Об Аде Гиллард Кеннет высказался сдержанно, но отрицать её заслуг не стал. И на вопрос, стоит ли обратиться к ней, ответил утвердительно, хотя и без особого удовольствия. Оно и понятно: терять клиентов никто не хочет. Кеннет не был плохим врачом, дело своё знал на отлично. Прописывал большие дозы морфина и требовал снизить активность – это помогало унять боль. Но, следуя его советам, Нэйтан понял, что однажды просто не встанет с постели и не захочет жить. Тогда-то он и решил остаться наедине со своими проблемами. Только вот Алису это совершенно не устраивало.

Она взглянула на часы. Скоро придёт их домработница Грейс Хантер, Эбби с удовольствием побудет с ней. Расскажет о ненавистной музыке или добьётся своего – уговорит пойти гулять. Значит, время есть. Алиса быстро собралась, надев пальто из шёлкового фая и модную шляпку с перьями. Бросила взгляд на своё отражение в зеркале, улыбнулась ему и вышла за дверь.

Поймав такси, Алиса назвала адрес, указанный в объявлении. Ехать пришлось всего несколько кварталов.

Дом Ады Гиллард выгодно отличался от соседних зданий своим изысканным, стройным видом. К тому же в сочетании с его светлыми стенами их стены казались какими-то грязными и унылыми.

Алиса нажала на кнопку звонка и принялась рассматривать фигурки чудовищ: ими была украшена дверь. Некоторые из них походили на свирепых тигров, другие напоминали драконов.

Это занятие настолько её увлекло, что она подскочила от неожиданности, когда дверь распахнулась. На пороге стоял молодой человек восточной внешности.

– Добрый день! Я хотела бы видеть Аду Гиллард, – сказала Алиса, не дожидаясь, когда он заговорит.

– Добрый день! Вы записаны?

Суровый страж, охранявший врата в дом доктора, был не особо учтив. Но и грубым не назовёшь – скорее, сдержанным. Его строгий тон Алису ничуть не смутил.

– Я прочла объявление. – Она вынула из сумочки и протянула ему сложенную газету.

– Мисс Гиллард ведёт приём по записи. Вас записать?

– Не могу ли я поговорить с ней прямо сейчас?

Страж пожал плечами, но отказывать не стал.

– Подождите здесь, у мисс Гиллард – пациент.

Сев в указанное ей кресло, Алиса утонула в нём. Оно было восхитительно мягким и словно обнимало её. Главное теперь – не заснуть. Но не прошло и пяти минут, как сладкая дрёма одолела её. В ней Алиса провела не менее получаса, пока не очнулась, услышав шаги.

По лестнице вразвалочку шёл молодой мужчина. Да такой, что залюбуешься: глазища под густыми бровями, как у лесного кота, широкие плечи… Алиса охнула от ужаса, прижав ладонь ко рту. Под небрежно накинутым пиджаком пустые рукава рубашки были заправлены за пояс брюк. Но вопреки всему, держался лесной кот уверенно, балагуря на грани флирта со своей изящной спутницей.

На фоне коротких чёрных волос лицо Ады Гиллард казалось необыкновенно ярким и светлым. Его выражение было искренним, хотя во взгляде то и дело сквозило лукавство. Всё в ней – манера двигаться, жесты и голос – излучало особенную живость. А улыбка обладала такой силой, что, вероятно, одной только ей она могла развеивать мрак в душах израненных войной пациентов.

Весело попрощавшись с несчастным лесным котом, она обернулась к Алисе и протянула руку:

– Добрый день! Чем могу помочь?

Алиса с трудом выбралась из кресла, чтобы ответить на приветствие. И удивилась, насколько тёплой, даже горячей, оказалась ладонь Ады Гиллард.

– Добрый день! Я хотела бы получить консультацию. Моего брата… кузена, если быть точнее, после войны мучают сильные головные боли.

Ада Гиллард улыбнулась её словам:

– Пойдёмте со мной.

Поднявшись по лестнице, они оказались в просторном кабинете на втором этаже.

Чувство покоя охватило Алису, едва она переступила порог. Приглушённый полупрозрачными шторами свет не давал сгущаться полумраку. Светло-зелёную стену напротив окон украшал восточный рисунок: линии в нём перетекали одна в другую. В глубине комнаты стоял изогнутый полумесяцем стол. Перед ним такое же кресло, как то, что подарило Алисе приятное ожидание в холле.

Ада Гиллард села за стол и терпеливо ждала, когда Алиса закончит разглядывать её кабинет. Наверняка знала, какое он производит впечатление. Здесь ничего не говорило о том, что его хозяйка ведёт медицинскую практику. Разве только шкаф, за матовым стеклом которого виднелись какие-то флаконы. Да и сама Ада Гиллард совершенно не походила на врача. Светлое платье с длинными рукавами чудесно смотрелось на ней, но уж точно не было белым халатом.

Алиса опустилась в кресло, и её сомнения вмиг улетучились. Не всё ли равно, как выглядит этот кабинет и его хозяйка, раз уходить отсюда не хочется.

– Что стряслось с вашим братом? – спросила Ада Гиллард. Её голос прозвучал мягко, но от этого его сила никуда не делась.

– Его контузило.

– Давно?

– Четыре года назад. Но у него до сих пор страшно болит голова. И лучше не становится. Становится только хуже.

– Он заикается?

– Слава богу, нет!

– Видит галлюцинации?

– О таком он не скажет. Нэт не хочет, чтобы мы волновались.

– А ночные кошмары?

Алиса кивнула.

– Это сложно скрыть, он очень беспокойно спит. И ужасно плохо ест, его невозможно заставить.

– Алкоголь? Наркотики?

– Это не про него.

– Уверены?

– Ни разу не видела его сильно пьяным. А просто пьяным – давно. Ещё до войны. Но тогда поводов хватало.

– А сейчас их нет?

Алиса развела руками.

– Конечно, есть. Но он не пьёт, да и раньше пил редко.

– Он часто срывается? Бывает груб? С вами или с кем-то другим?

– Его раздражает буквально всё, я это вижу. Особенно громкие звуки. Но он держит себя в руках. Или уходит. Всё чаще уходит.

– Что он сейчас принимает?

– Ничего. От лекарств ему ещё хуже.

– А что принимал?

Алиса достала из сумочки рецепты доктора Кеннета и протянула их Аде Гиллард. Та пробежала по ним глазами и, немного помолчав, спросила:

– Почему ко мне пришли вы, а не он?

– Врачи ему не помогли. Нэт уже ни во что не верит. А я… – Алиса запнулась, вдохнула поглубже, чтобы голос не дрожал так сильно. – Я ужасно боюсь его потерять.

Ада Гиллард посмотрела в окно, думая о чём-то своём. Но быстро вернулась к разговору:

– Чем занимается ваш брат?

– До войны был адвокатом. Нэйтан Кроу. Может, вы о нём слышали?

– Звучит знакомо. А что сейчас?

– Придя с войны, он недолго работал в полиции.

– Работу нельзя бросать, она помогает держаться.

– Так и есть, – кивнула Алиса. – Теперь он частный детектив.

– Вот как! – улыбнулась мисс Гиллард. – Значит, не всё потеряно. Как часто у него бывают приступы?

– В лучшие времена – два-три раза в неделю. В худшие – непрерывно несколько дней. Сейчас ему совсем плохо, он тяжело переносит грозы.

– Неудивительно. Чего вы ожидаете от меня?

Алиса замялась на пару секунд и продолжила с ещё большей решимостью:

– Вы могли бы встретиться с ним, оценить его состояние. Мне сказали: вы творите чудеса! Да я и сама видела. Этот мужчина в холле, он такой… такой живой.

– Чудеса – это слишком, – усмехнулась Ада Гиллард. – Не мой профиль. Вам удастся привести его сюда?

– Нет. Он откажется.

– Тогда как мы поступим?

– А что если… Могу ли я пригласить вас на обед? Скажу ему, что вы моя новая подруга.

Ада Гиллард задумалась. Алиса не сводила с неё глаз: только бы она согласилась. Просить о таком – несусветная наглость, но других вариантов нет.

– Ну что ж, давайте попробуем, – наконец сказала мисс Гиллард.

Алиса облегчённо вздохнула.

– Спасибо! Сколько с меня за консультацию и ваш приезд к нам?

– Мои услуги бесплатны.

– Мы не бедные. Заплатим, сколько скажете.

– Они бесплатны для всех. Но надеюсь, обед будет вкусным, – улыбнулась Ада Гиллард и встала из-за стола.

– Это я обещаю! – просияла Алиса.

Глава 2

Любовь к порядку всегда была отличительной чертой Нэйтана Кроу. Но только после войны она стала такой болезненной: грязь и скверные запахи ухудшали его самочувствие. Поэтому в доме Кроу царила неизменная чистота, которая была заслугой Грейс Хантер.

На её далеко не хрупких плечах лежала не только уборка, но и готовка – и с тем и с другим Грейс Хантер справлялась играючи. Каждый, кому довелось обедать у Кроу, приходил в восторг от её супов. Да и все остальные её блюда были ничем не хуже. И только завтраки Алиса и Нэйтан готовили сами: их бесценная домработница не появлялась раньше двенадцати часов. Такой распорядок устраивал всех, особенно Нэйтана, чьё утро редко бывало добрым.

С приходом Грейс дом наполнялся громкими голосами и весёлой суетой, в которой охотно принимали участие Алиса и Эбби. Они без устали распевали песни, гремели посудой и хлопали дверьми. Это могло бы стать для Нэйтана тяжёлым испытанием. Но в те дни, когда его боль не отступала к полудню, вся компания превращалась в стаю осторожных мышей.

Грейс достала из духовки свой фирменный пирог. Его начинка напоминала малиновый глинтвейн с апельсиновыми корочками. А запах обладал гипнотической силой, которая затянула Мела на кухню, – ожидании кулинарного чуда он устроился на подоконнике. Отличное место! Через дверь прихожая как на ладони, никто не проскользнёт незамеченным.

Чтобы время текло быстрее, Мел развлекал Грейс историями из своего детства: та очень любила их слушать. Подначивала хитрыми вопросами и громко смеялась над каждой шуткой.

– Налей себе молока, – велела она.

Положив кусок пирога на тарелку, Грейс украсила его шапкой из взбитых сливок и кинула сверху горсть свежей малины.

Мел разломил его ложкой на три части и, запихнув в рот первую, прикрыл глаза. Давно заметил: так ощущения ярче. Ещё бы научиться есть медленней – смаковать, продлевая удовольствие. Опустошив тарелку, он выпросил у Грейс ещё кусок и отправился с ним в кабинет. Время поджимало. Кроу скоро вернётся, пристанет с расспросами: «Чем занимался? Всё ли сделано?»

В кабинете Мел плюхнулся в своё кресло. Раздвинул бумаги, освобождая место для пирога, поставил его и выбил барабанную дробь. Грядёт час испытаний!

На третьей минуте голод потребовал сдаться. Всё равно никто не увидит. Если бы кусок был первым, тем бы оно и закончилось. В надежде отвлечься Мел набрал номер Дороти Максвелл и отвернулся к стене. Пирог скрылся из виду, но запах никуда не делся – лез прямо в ноздри. Хоть нос затыкай! Но это уж совсем нечестно.

Гудок шёл за гудком, трубку никто не снимал. Стараясь думать только о деле, Мел прокрутил в голове разговор с Дэном Хогартом – инспектором полиции из Мельбурна. До войны, будучи адвокатом, Кроу не раз пересекался с ним. В судах их сталкивали лбами, но, несмотря на это, они сдружились. Догадаться почему, несложно. Отъявленных негодяев Кроу обходил стороной, а Хогарт не стремился упечь в тюрьму кого попало. С тех пор у них сложилась добрая традиция – оказывать друг другу услуги: то информацией поделятся, то проведут небольшое расследование.

Мел позвонил инспектору на прошлой неделе, чтобы узнать, куда испарился загадочный тип, с которым переписывалась Дороти. Хогарт быстро отыскал адресата. Всё складывалось как нельзя лучше, если бы не одно «но», – им оказался старик восьмидесяти трёх лет. Полгода назад он захворал и перебрался к сестре в Аделаиду.

Ещё вчера Мел считал это дело пустяковым, но теперь что-то явно не клеилось. Не мог же дед строчить любовные послания молодой леди? Или мог? Дороти ничего не говорила про возраст. Или даже не знала.

Загнав в тупик свою дедукцию, Мел взглянул на часы. Куда это босс запропастился? Много ли надо времени, чтобы забрать барыши за очередной успех? И всё благодаря стараниям достопочтенного сэра Догерти! Довольный собой, он крутанулся на кресле. Телефон полетел со стола. Мел подхватил его свободной рукой и вернул трубку к уху. Закрыл глаза и отодвинулся подальше от пирога. Главное – не смотреть. Выдержать ещё хотя бы минуту.

На десятом гудке скука одержала верх. Но Мел засчитал победу себе. Потянулся к пирогу и не успел повесить трубку, как в ней раздался щелчок, за ним последовал слабый девичий голос:

– Дом семьи Максвелл. Я вас слушаю.

– Добрый день! Могу ли я поговорить с мисс Дороти Максвелл?

– К сожалению, нет. Она… она… – Девушка запнулась и всхлипнула.

– Когда я могу перезвонить? У меня для неё – важная информация.

Ответом стала полная тишина: кто-то плотно прикрыл рукой трубку. Мел ёрзал от нетерпения, пока не услышал совсем другой женский голос. Да такой, что впору обращать людей в ледяные глыбы.

– Кто спрашивает?

– Эм… Давний приятель, мы долго не виделись. Я бы хотел… – Мел на ходу придумывал, как ему действовать. Уж точно нельзя выкладывать этой «снежной королеве» ни своего имени, ни цели звонка.

Но та, недослушав, отрезала:

– Дороти умерла.

Мел вскочил.

– Когда?!

– Вчера.

– Соболезную, – пробормотал он и бросил трубку на рычаги. Отпихнул телефон, как ядовитого паука. И, словно укушенный им, рухнул обратно в кресло.

Он просидел в оцепенении не меньше четверти часа, таким его и застал Кроу.

– Дороти Максвелл умерла, – выдавил из себя Мел, склонив голову.

Кроу совершенно не удивился, будто знал, чем всё обернётся. Сев за стол, он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и несколько минут оставался неподвижным. Могло показаться, что ему ни до чего нет дела. Но Мела таким не проведёшь – он видел: босс крепко сжал зубы, сцепил пальцы намертво. Аж костяшки побелели. Того и гляди всё бросит, поднимется к себе и не выйдет до утра. В лучшем случае. В худшем – запрётся на два-три дня. Алиса будет реветь, к ней присоединится Эбби, а Грейс станет их утешать. Потом они успокоятся, и дом затопит вязкое ожидание.

Но ничего подобного не случилось. Кроу встал.

– Собирайся. Живее! Едем к Максвеллам.

Мел вскочил и мигом оказался в прихожей. Вожделенный пирог так и остался лежать на столе.

Чёрный форд Нэйтана Кроу остановился напротив небольшого коттеджа, унылый вид которого слегка оживляли клумбы, разбитые под каждым окном. Цветы на них были посажены слишком густо, только самые сильные пробивались к свету. В их плотной тени безнадёжно чахли слабые собратья, но даже они упорно цеплялись за жизнь.

Мел взлетел по лестнице и ткнул пальцем в кнопку звонка. Хозяева не спешили встречать гостей. Но в доме явно кто-то был: одна из штор на окне шевельнулась.

Кроу позвонил ещё раз. Замок щёлкнул, и дверь медленно отворилась.

– Что надо? – спросил молодой человек лет двадцати.

Его подбородок и щёки покрывала редкая щетина, волосы были всклокочены, а одежда – помята, будто он спал, не снимая её.

– Вы Сэмюэл, брат Дороти Максвелл? – спросил Кроу.

Парень кивнул.

– С кем имею честь?

– Я частный детектив Нэйтан Кроу. Ваша сестра неделю назад обратилась ко мне за помощью.

– Она умерла! – Голос Сэма взлетел до крика. Он попытался захлопнуть дверь.

Кроу придержал её ногой.

– Я хотел бы задать несколько вопросов. Это прояснит ситуацию для меня. И, возможно, для вас.

Убедившись, что дверь не закрыть, Сэм распахнул её и скривил губы в горькой усмешке. Окинул Кроу взглядом и отвесил ему шутовской поклон.

– Как вам будет угодно, сир.

В гостиной он представил Нэйтана Кроу двум женщинам, сидевшим на диванах около стола. Одной из них была мать семейства Бренда Максвелл. Затянутая в строгое чёрное платье она казалась худой до костлявости, но это не лишало её силы – даже наоборот, придавало властности. Вторую Сэм назвал своей невестой. На вид Хлоя Ларкем была старше его лет на пять и формой лица напоминала породистую лошадь. Но для полного сходства ей не хватало утонченности.

Кроу вежливо склонил голову, Мел скопировал его движение.

Под вопросительным взглядом матери Сэм сгорбился и повторил всё, что услышал от Нэйтана Кроу.

Миссис Максвелл махнула рукой, предлагая им сеть.

– Хотите чаю?

Кроу кивнул и сел напротив неё. Мел шагнул к тому же дивану, но Сэм опередил его.

Мальчишка топтался на месте, выбирая меньшее из зол. Усесться рядом с грозной Брендой Максвелл у него не хватало духу, но и Хлоя сверлила его недобрым взглядом.

Кроу громко щёлкнул пальцами, – все уставились на него. Мел быстро примостился в углу дивана, на котором сидела Хлоя. Она язвительно хмыкнула, смерив его взглядом.

– Элли! – крикнула миссис Максвелл.

В комнату вошла горничная – девушка лет восемнадцати с заплаканными глазами и бледным лицом. Она передвигалась маленькими шагами, чуть ли не на цыпочках, и суетилась, словно делала всё в первый раз. Косынка, туго затянутая на голове, скрывала волосы, а худые руки в белых перчатках подрагивали.

Кроу не сводил с Элли глаз.

Одна из чашек упала на пол под ноги Сэму и разбилась.

– Простите, мэм, – пролепетала Элли.

– Растяпа! Оставь! – Миссис Максвелл выдернула чайник из её рук.

Хлоя хихикнула.

Сэм подобрал осколки и отдал их Элли.

– Спасибо, сэр, – произнесла она почти шёпотом и, не поднимая глаз, засеменила к двери.

– Зачем Доди приходила к вам? – спросил Сэм, как только горничная вышла из комнаты.

– Сначала я хочу знать, отчего она умерла, – сказал Кроу.

– Доди сильно болела, проблемы с почками. На днях стало совсем худо, и… – Сэму не хватило воздуха, чтобы закончить, он посмотрел на мать в поисках поддержки.

– Острая почечная недостаточность на фоне хронического нефрита, – сухо пояснила она. – Теперь ответьте на вопрос моего сына.

– Дороти хотела найти мужчину, с которым переписывалась последние месяцы.

На лице Бренды Максвелл вспыхнуло и тут же погасло какое-то сильное чувство. Глаза с напряжёнными веками перестали мигать. Она открыла рот, намереваясь что-то сказать, но тут же поджала губы.

Кроу перевёл взгляд на Сэма, а затем на его невесту. Никто из них не подал и виду, что понимает, о чём идёт речь: все ждали разъяснений.

– Мы ничего не знали об этом. Кто он? – прервал молчание Сэм.

Миссис Максвелл быстро кивнула, подтверждая слова сына.

– Мы только начали расследование, – уклонился Кроу.

– Она вам заплатила? Сколько? – вклинилась Хлоя. Её серые глаза сузились, стали совсем незаметными на вытянутом лице.

– Мы должны были встретиться на этой неделе. Обсудить стоимость и наши действия.

– Значит, вам не удалось ничего узнать? – Бренда Максвелл бросила цепкий взгляд на Кроу, а потом и на Мела. Мальчишка поёжился, но взял себя в руки и даже проявил мужество: нахально уставился на неё.

Кроу отрицательно покачал головой, собираясь закончить беседу, но его остановила трель дверного звонка.

Сэм пошёл открывать и вернулся с расстроенной молодой женщиной. Он представил её как подругу сестры Фиону Роулинс и, когда она села, рассказал ей, зачем к ним явился частный детектив.

Нэйтан Кроу дал ему договорить и обратился к Фионе:

– Вы знаете, с кем переписывалась Дороти?

Она замотала головой. Кроу ей не поверил. Неумелая ложь: поспешный ответ, спрятанные глаза.

– Что вы собираетесь делать дальше? – спросила Бренда Максвелл, глядя на Нэйтана Кроу в упор.

– Пока не решил.

Встав, он заметил, что Фиона украдкой рассматривает его, и повернулся к ней. Она потупилась и, закусив губу, кокетливо повела плечами.

Мел с трудом оторвал от неё взгляд.

Выйдя на улицу, они направились к машине, но сесть в неё не успели. Взволнованный голос Фионы Роулинс заставил их обернуться:

– Мистер Кроу! Подождите!

Она бежала вниз по ступеням, длинный шёлковый шарф развевался за её спиной.

– Поговорим в машине? – Кроу распахнул перед ней дверь.

Фиона подобрала подол чёрного платья и, усевшись, аккуратно расправила его на коленях. Мел проводил её восхищённым взглядом и нырнул на заднее сидение.

Кроу опустился рядом с ней. Нежный аромат, порхающий вокруг Фионы, мгновенно охватил его. В этом игривом запахе едва различалась магнолия, её легко побеждало сладкое манго, а вот задорный клементин ему почти не уступал. Да и сама Фиона была похожа на оба этих фрукта. Янтарный цвет её волос в полумраке салона стал темнее, но яркости не утратил. Она прекрасно знала, в чём сила её роскошных локонов, и всячески старалась привлечь к ним внимание.

Кроу обернулся, чтобы проверить, готов ли Мел записывать её слова. Но взгляд мальчишки прилип к затылку Фионы.

Она посмотрела на Кроу, но отвела глаза, стоило ему взглянуть на неё. И улыбнулась, явно не желая вызвать сомнений: он может разглядывать её, сколько захочет.

Фиона заговорила настолько тихо, что Кроу пришлось склониться к ней, иначе бы не разобрал ни слова.

– Я вас обманула, так вышло. Эти письма… Они были очень странными. Доди мне их показывала много раз и сказала, что ходила к вам.

Вскинув голову, Фиона поправила завиток на виске, хотя тот совершенно не нуждался в этом. Слёзы добавили её глазам блеска.

– Что вам показалось странным? – спросил Кроу.

– Эдвард – если это действительно его имя – писал какую-то чепуху. Прикидывался, что влюблён. Бросался напыщенными словами, как в плохом романе. А ещё почти в каждом письме был засушенный цветок, такие собирают в гербариях. Мерзкие, расплющенные лилии, гвоздики, розы и ещё другие. Их я даже не знаю.

– Где сейчас эти письма?

– В комнате Доди под кроватью есть тайник. Небольшая шкатулка с выдвижным ящичком. Она прикреплена снизу, ближе к изголовью. Дороти хранила письма Эдварда в ней, словно они какое-то сокровище, и часто их перечитывала. А эти ужасные цветы… Один из них она носила на шее в золотом кулоне с крышечкой. Доди была такой несчастной. Ей так хотелось любви!

Фиона всхлипнула. Кроу отвёл от неё взгляд, чтобы посмотреть на стройную брюнетку, переходившую улицу перед его машиной. Девушка замедлила шаг и улыбнулась. Он надеялся, что эта простая уловка зародит в голове Фионы иные мысли. И те помешают горю сломать плотину приличий. Женские слёзы – оружие, против которого ему редко удавалось устоять. Всё, чему он научился, – вовремя это останавливать.

Но с Фионой ничего не вышло, слёзы потекли по румяным щекам. Она вцепилась в рукав его плаща, потянула к себе. Уткнулась ему в плечо и принялась рыдать.

Кроу погладил её по голове. Случись такое до войны, и будь он тогда свободен, как сейчас, вечер этого дня они провели бы вместе. А затем и ночь. Фиона хочет ласки, утешений и даже большего. Скорей всего, большего – того, что такая, как она, когда-то так просто могла от него получить. Но сейчас он почти ничего не чувствовал. И даже ту малость, которая всё ещё теплилась где-то внутри, ему хотелось вышвырнуть из своего тела. Не связываться! Оттолкнуть! Но ничего подобного он не сделал и терпеливо ждал, когда Фиона успокоится.

Прошло несколько минут. Она затихла, но отпускать его не спешила и даже крепче прижалась к нему. Кроу приподнял её голову за подбородок, заглянул в глаза. Тушь потекла с длинных ресниц.

– Вам нельзя плакать. – Он развернул к ней зеркало.

– Я пойду! – Фиона резко толкнула дверцу, собираясь выйти. – Больше мне сказать нечего.

– Если вы что-то вспомните… – остановил её Кроу.

Она улыбнулась:

– Можете проводить меня. Подождите немного, я приведу себя в порядок.

– Сегодня не выйдет. Но, если можно, я позвоню, когда появятся вопросы.

– Как хотите! – Голос Фионы опять дрогнул.

Мел записал её телефон, и, как только она ушла, заметил:

– Мы могли бы её подвезти. Срочных дел у нас нет. А она такая…

– Найдутся, – отрезал Кроу и тронул машину с места.

Глава 3

Во вторник, когда к обеду ждали Аду Гиллард, Грейс Хантер пришла на два часа раньше обычного. Сначала она убедилась, что в доме идеально чисто – об этом они с Алисой позаботились ещё вчера. Затем отправилась на кухню, чтобы приготовить спагетти-болоньезе, сабайон с кусочками домашнего мармелада и свой лучший суп из свежих трюфелей.

Алиса давно привыкла во всём доверять Грейс. Поэтому сразу рассказала ей о том, кто такая Ада Гиллард, и о плане выдать её за подругу. Грейс с радостью поддержала его: ведь иначе Нэйтан и говорить не станет.

Когда он ушёл на войну, именно Грейс не позволяла Алисе и Кэти терять надежду, повторяя раз за разом: он обязательно вернётся. Вернётся и станет прежним. И не оставляла унынию шансов на победу – там, где за дело берётся Грейс Хантер, ему не место.

Она появилась в доме Кроу, когда Нэйтану шёл пятнадцатый год. Родители не справлялись с юным бунтарём: он делал всё по-своему. Но Грейс нашла к нему подход, а ведь простой задачей это не назовёшь даже сейчас. Упрямая, мятежная натура будущего адвоката, а затем и детектива уже в те годы давала о себе знать.

С тех пор он относился к Грейс Хантер с особой теплотой и даже наделил её исключительным правом отвешивать себе нравоучения. Его родная мать на это уже давно не решалась.

Эбби сердито смотрела на большие часы. Нэтти повесил их для неё. Но она опять забыла, как узнать время. Это слишком сложно! И скучно! Стрелки шевельнулись. Длинная наверх, короткая направо. Похоже на смешные рожки. Эбби растопырила пальцы и прижала их ко лбу. Теперь у неё такие же.

Дверной звонок запел весёлую песенку. Эбби спрыгнула со стула. Платье зацепилось. Затрещало, но не порвалось. Было бы жалко. Они выбирали его с Алисой всё утро. Оно красивое, как у принцессы, но костюм пирата лучше. Нэтти разрешил бы его надеть.

Эбби выбежала в прихожую и потянулась к замку. Но Алиса не дала его повернуть.

– Я говорила самой не открывать?

– Ну один разочек.

– Нет.

Алиса распахнула дверь.

– Мисс Гиллард, я так рада, что вы пришли!

Эбби спряталась за спиной Алисы. Высунула голову и тут же вспомнила: стесняются только малыши. Их называют малявками и дразнят. Она не такая! А мисс Гиллард совсем не страшная. Похожа на королеву из книжек. Они читали про неё с Нэтти. На картинках она в красивом платье, а сейчас в брюках. Наверное, ей тоже нравится быть пиратом. Тогда она капитан!

Мисс Гиллард отдала Алисе пальто и широко улыбнулась. Злые пираты так не умеют. Значит, она добрый пират! Эбби схватила её за руку и потащила в столовую.

Двадцать минут четвёртого, а Нэйтана всё нет. Алиса развернула часы на запястье вниз циферблатом, чтобы избежать соблазна то и дело смотреть на них. Неужели так сложно явиться вовремя, если обещал прийти? Хорошо ещё, Эбби спасла ситуацию – принялась болтать о пиратах. А мисс Гиллард охотно поддержала её, рассказав три истории из жизни лихих корсаров. О принцессе-пиратке Альвильде и знаменитой леди Килигру Эбби слушала с открытым ртом. Когда же очередь дошла до Мэри Рид – дочери морского капитана, которая в детстве переодевалась мальчиком, – восторгам малышки не было предела.

Надо признать, и Алису увлекли эти сказки, из-за них она не заметила появления Нэйтана. Если бы не Мел, тот бы ещё долго стоял в дверях, наблюдая за тем, что происходит в комнате. Никто бы его и не заметил. Но мальчишка всё испортил: влетел и мигом уселся за стол.

Эбби вскочила и с радостным криком бросилась к Нэйтану. Он поймал её и поднял на руки. Эбби крепко обхватила его за шею и что-то зашептала на ухо. Слушая малышку, Нэйтан неотрывно смотрел на Аду Гиллард, чем совершенно не смутил её. Она ответила ему тем же.

Алиса представила их друг другу, назвав её настоящее имя. Мисс Гиллард уверяла, что иначе нельзя.

Он осторожно опустил Эбби на пол и сел за стол. Его лицо было настолько серьёзным, что Алиса заподозрила близкий провал так тщательно подготовленной операции. Но отступать было поздно.

В следующую секунду дверь распахнулась. Грейс торжественно внесла суп из трюфелей, чудесный запах мгновенно заполнил комнату.

Алиса совсем не хотела, чтобы Нэйтан учинил мисс Гиллард допрос или выкинул ещё что-нибудь столь же неуместное. Не дав ему открыть рот, она завела разговор сначала о моде, а потом о театре. И в той и в другой теме Ада Гиллард оказалась очень интересным собеседником.

Всё это время Нэйтан молча ел суп и переглядывался с Эбби. Малышка без удержу кривлялась, строя из себя то злого пирата, то жеманную принцессу, лишь бы Нэйтан улыбнулся. Он покорно растягивал губы.

Её тарелка едва не оказалась на полу. Строго посмотрев на Эбби, Алиса вздрогнула от громкого звука – Нэйтан со скрежетом отодвинулся от стола.

Алиса схватила его за руку.

– Останься! Ты обещал!

Он взглянул на неё, а затем – на Аду Гиллард.

– И как долго будет продолжаться этот спектакль?

Алиса возмущённо развернулась к нему. Но опустила глаза, столкнувшись с насмешливым взглядом. От досады ей захотелось плакать.

– Я регулярно читаю газеты, – продолжил он. – У меня отличная память. Во всяком случае, пока. Ада Гиллард? Врач? Полевой хирург? Ампутации…

– И контузии, – закончила за него мисс Гиллард.

Мел подавился. Алиса ещё крепче вцепилась в руку Нэйтана, а Эбби с любопытством уставилась на него.

Грейс Хантер возникла на пороге весомым доводом и загородила собой проход. Нэйтан посмотрел на неё, а потом на всех остальных, переводя взгляд с одного на другого. И придвинулся обратно к столу.

– Продолжим нашу трапезу?

Алиса облегчённо вздохнула. Грейс убедилась, что никто никуда бежать не собирается, и плотно закрыла за собой дверь.

Вся эта сцена немало развеселила Аду Гиллард – улыбка не покидала её лица, а взгляд карих глаз не отрывался от Нэйтана. Алиса воспрянула духом. Неужели выходка Нэта не отбила у неё охоту его лечить? Может, ещё не всё потеряно? Хоть бы она согласилась! Правда, затем придётся уламывать его. Как же всё сложно!

Мисс Гиллард обратилась к нему:

– Вы любите театр?

Он промолчал.

– Нет? – усмехнулась она. – А как насчёт моды?.. Тоже – нет. Может, поговорим о контузиях?

Нэйтан ещё больше нахмурился и помотал головой.

– Опять не хотите? Что же вам предложить?

– У вас быстро закончились темы, – ухмыльнулся он.

– Ну почему же. Одна осталась. Обсудим ампутации?

– Моя голова ещё на месте.

– Это поправимо. – Мисс Гиллард улыбнулась ещё шире.

– И как же вы будете меня лечить?

– Хм… Дайте подумать… Например, как лечили мигрень римского императора Коммода. По методу Скрибония Ларга.

– Это как же?

– Положим вам на голову электрического ската и станем ждать, пока боль пройдёт.

– И что будет со скатом?

– Кем-то из вас придётся пожертвовать.

Обстановка за столом разрядилась. Алиса не могла поверить своей удаче – Ада Гиллард захватила всё внимание Нэйтана. И не только его: Мел с восхищением пялился на неё. И даже егоза Эбби, наконец, вела себя почти прилично – всего-то пару раз встряла в разговор взрослых.

Оставив их, Алиса выскользнула за дверь, чтобы найти Грейс на кухне.

– Как там дела, моя девочка? – спросила та.

Алиса обняла её и чмокнула в щёку.

– Думаю, у нас всё получилось. Теперь посмотрим, что скажет мисс Гиллард.

Обед подошёл к концу. Вылетев из-за стола, Эбби потащила Нэйтана за собой.

– Пойдём! Я покажу тебе новые книжки.

Проводив их взглядом, Ада Гиллард заметила:

– Они отлично ладят.

– Эбби очень любит его… Мисс Гиллард, как вы думаете, есть ли у нас шанс?

– Я могу называть тебя Алисой? Зови меня Адой.

– Хорошо. – Алиса смутилась, но продолжила задавать вопросы: – Вы сможете нам помочь? Возьмётесь его лечить?

– Возьмусь. Но многое будет зависеть от него.

– Боюсь, что с ним будет сложно. Вы же видели, какой он.

– Твой брат – умный и сильный человек.

– От этого ещё сложнее.

Ада широко улыбнулась:

– И весьма привлекательный мужчина.

– Для него это скорей проблема.

– Почему?

– Не могу о таком говорить, пусть он сам тебе расскажет. Что будем делать дальше?

– Сначала дождёмся его решения.

На следующий день с утра, когда все ещё спали, Алиса проскользнула в кабинет Нэйтана. Положила на середину его стола газету с объявлением Ады Гиллард и придавила его пресс-папье.

Зайдя в кабинет, Кроу посмотрел на Мела. Тот зарылся носом в свои записи – изучал их, словно манускрипт, хранящий множество тайн.

Мальчишка никогда не расставался с блокнотом, Кроу давно хотелось заглянуть в него. Во время совместных расследований, он не раз замечал: Мел не только записывает показания, но и что-то рисует.

Кроу прошёл мимо него, сел за стол и уткнулся взглядом в газету, лежавшую под пресс-папье.

Мел поднял голову.

– Это не я. Когда я пришёл, она уже была там. Что будем делать с Максвеллами?

Он распахнул папку: в ней лежали всего два листка. Один – с неровными строчками, написанными рукой Дороти, второй – с адресом сестры старика в Аделаиде.

– Что ты увидел в их доме? – спросил Кроу.

– Бренда Максвелл – жуткая грымза! – вынес безжалостный вердикт Мел. – Она пялилась на нас, будто хотела сожрать заживо. Была бы у меня такая мать, я бы, наверное, умер младенцем. От одной её улыбки. Если она, конечно, умеет улыбаться.

– А что насчёт остальных? – Кроу внутренне согласился с метким эпитетом, которым Мел наградил Бренду Максвелл, и ждал продолжения. Давно заметил: сравнения мальчишки нередко попадают в точку. Хотя он едва ли это осознаёт.

– Сэм – жалкий тип, – презрительно скривился Мел. – Он под каблуком у матери. Думаю, и невеста крутит им, как ей вздумается. Но он – единственный из них, кто по-настоящему расстроен смертью Дороти. Так ведь?

Кроу кивнул.

– Что скажешь о его невесте?

– Серая мышь! – отмахнулся Мел. – Никогда не понимал тех, кто женится на таких. Падкая на звонкую монету зануда. Возьми мы хотя бы пенс за нашу работу, она бы из шкуры вылезла, чтобы вытрясти из нас эти деньги.

– Верно. А Фиона?

– Фиона – другое дело! Я бы сам на ней женился. – Мел расплылся в мечтательной улыбке и грустно добавил: – Но она запала на вас.

– Так уж и запала? – Кроу нахмурился и выдернул газету из-под пресс-папье, смял её и бросил в мусорную корзину.

– Точно вам говорю! Неужели не заметили?

– Хватит об этом. Что думаешь о горничной?

– Обычная прислуга, не успел её толком разглядеть. Миссис Максвелл держит её в чёрном теле.

Кроу встал из-за стола и прошёлся по кабинету. Горничная не выходила у него из головы – уж больно напоминала Дороти. Те же неловкие движенья, дрожащие руки, та же странная походка.

– А что с ней не так? – заволновался Мел.

– Многое… Узнай-ка, на какой день назначены похороны Дороти. И позвони инспектору Райдеру. Спроси, открыто ли дело после её смерти.

Мел схватился за телефон. Уже через десять минут все сведенья были у него.

– Похороны назначены на послезавтра. Райдер сказал, что дело не открыто. Продолжительная болезнь, естественная смерть. Лечащий врач диагноз подтвердил. Но раз уж вы интересуетесь, ждёт вас у себя.

– Подождёт. Сначала выясним, есть ли у нас хоть что-нибудь, о чём стоит ему говорить.

Мел кивнул, всем своим видом демонстрируя готовность к решительным действиям.

– Разыщи бывшего хозяина дома Максвеллов, – продолжил Кроу. – Попробуй расспросить соседей. Может, кто-то знает, куда они уехали.

– Будет сделано!

Мальчишка сорвался с места, но Кроу остановил его:

– Узнай, кто стал наследником Дороти. Она упомянула о деньгах, которые оставила ей бабушка. И договорись о встрече с Фионой. Скажем, на субботу.

Получив указания, Мел бросился их выполнять. Его расторопность, как всегда, была выше всяких похвал.

Кроу остался один, но это длилось совсем недолго. Дверь распахнулась. В кабинет, как маленький ураган, влетела Эбби. Она крепко держала за лапу большого плюшевого медведя, волоча его за собой. Этого симпатягу Кроу подарил ей на Рождество.

– Идём кататься на каруселях! – потребовала она.

– Алиса сводит тебя, как только будет хорошая погода, – улыбнулся он.

– Я хочу с тобой!

Кроу промолчал.

Эбби забралась с ногами на кресло и принялась скакать.

– Хочу с тобой! Хочу с тобой! Хочу с тобой!

Кроу подошёл к ней, наблюдая за тем, как она взлетает и падает. Того и гляди придётся ловить эту стрекозу. Эбби прыгнула ему навстречу, он подхватил её. Она удобно устроилась на его руках, уткнулась в его лоб своим и повторила:

– Хочу с тобой!

Кроу молча вглядывался в озорные глазки. Эбби не любит сдаваться. В этом она так похожа на него.

– Нэтти, у тебя болит голова? – Она прижала тёплые ладошки к его вискам.

– Нет.

– Алиса сказала, что болит. Тётя доктор вылечит тебя, и мы пойдём на карусели. Да?

Кроу не выдержал такого напора.

– Да.

– Обещаешь?

– Да.

– Ура! – взвизгнула Эбби и как бы между прочим добавила: – Она красивая.

– Кто?

– Тётя доктор.

– Наверное.

– Ты в неё влюбился?

– Нет.

– Влюбился!

– Да нет же! – рассмеялся Кроу.

Эбби вырвалась из его рук и побежала из кабинета с криками:

– Лисси, он в неё влюбился!

Кроу поднял глаза к потолку, а когда опустил, встретился взглядом с Алисой.

– Ты позвонишь ей? – спросила она.

– Я подумаю.

Оставшись, наконец, в одиночестве, он сел за стол. В кресле напротив развалился медведь Эбби. Несколько минут Кроу в задумчивости смотрел на него: плюшевый зверь будто следил за ним хитрыми глазами-пуговицами. Он сразу стал её любимой игрушкой. С ним она спит в обнимку, делится всеми секретами, кормит его и даже водит гулять.

Кроу вынул из мусорной корзины газету, расправил её и набрал номер, указанный в объявлении.

В трубке раздался мужской голос:

– Приёмная Ады Гиллард.

– Добрый день. Я хотел бы записаться на приём.

– Добрый день. Какое время будет для вас удобным?

– Три часа, сегодня. Это возможно?

– Вряд ли. Обычно нужно записываться минимум за два дня. Но подождите, я уточню. Представьтесь, пожалуйста.

– Нэйтан Кроу.

Некоторое время на том конце провода было тихо, если не считать каких-то отдалённых звуков. Прислушиваясь к ним, Кроу ощущал, как его решимость слабеет. В этой затее Алисы нет смысла. Три предыдущих врача не помогли, и что может сделать, пусть даже очень хороший хирург, когда операция невозможна?

В трубке раздался всё тот же молодой голос:

– Мисс Гиллард будет ждать вас в пятнадцать тридцать. Вас устроит это время?

– Да.

Поблагодарив, Кроу опустил трубку на рычаги и вышел из кабинета. До назначенного времени оставалось чуть больше часа. Он хотел пройтись пешком. На ходу его размышления охотней складывались в логические цепочки. А ему было о чём подумать.

Дверь ему открыла сама Ада Гиллард.

Её длинное платье напоминало кимоно. Синяя ткань, из которой оно было сшито, едва уловимо меняла цвет, становясь то ярче, то темнее, стоило мисс Гиллард немного повернуться.

– Подождите здесь, я освобожусь через десять минут. – Она улыбнулась, поймав на себе его долгий взгляд, и ушла вверх по лестнице.

Кроу осмотрелся. В холле уютно и тихо, словно в приёмной дантиста. Похоже, мисс Гиллард боится, что пациенты разбегутся, не дождавшись встречи с ней. Что же она с ними делает? Да ещё в таком наряде.

Не найдя вешалки, Кроу положил шляпу и плащ на кресло, кинул сверху медицинскую карту. И пошёл бродить по холлу, разглядывая сначала картины на стенах, а затем двери, украшенные искусной резьбой. Дойдя до последней, он заметил тонкий луч – тот тянулся на уровне его груди вдоль всех дверей. Кроу присмотрелся и обнаружил ещё несколько, нижний – в паре дюймов от пола.

Прийти хоть к какому-то выводу он не успел. Где-то наверху грохнуло. Будто пинком открыли дверь.

Сделав несколько шагов по лестнице, Кроу остановился. Навстречу, заметно хромая, шёл тяжеловесный верзила, одну из ног которого явно заменял протез.

Кроу развернулся спиной к перилам. Как раз вовремя, чтобы не позволить верзиле впилиться в себя плечом. Места для прохода было достаточно, но тот почему-то вздумал идти на таран.

Следом за ним спускалась Ада Гиллард.

– Какой же вы непоседа, – усмехнулась она, взглянув на Кроу.

Верзила дошёл до двери, но выходить за неё не спешил.

– Завела себе новую игрушку? – процедил он сквозь зубы. – Мы ж для тебя лёгкая добыча. Но у этого, как посмотрю, руки-ноги на месте. Зачем тебе такой?

– Джек, ты переходишь границы, – прервала его мисс Гиллард. – Уходи.

– А если останусь?

Джек потянул её к себе.

Она оттолкнула.

– Не здесь и не сейчас.

– Назови место и время, – криво ухмыльнулся он.

– Нигде и никогда.

Джек перевёл тяжёлый взгляд на Кроу и двинулся на него. Мисс Гиллард преградила путь.

– Уходи немедленно.

Кроу спустился с лестницы. Такие, как этот Джек, быстро переходят от слов к делу. Хрупкая Ада Гиллард уж точно его не остановит. Отошла бы она в сторону. Кроу попытался сдвинуть её, но не тут-то было.

Джек окончательно взбесился:

– Защитник нашёлся! Чë пялишься?! Мнишь себя особенным? Думаешь, такой один?! Вали отсюда!

Он кинулся на Кроу. Попытался схватить за лацканы. Поймал воздух, качнулся, но устоял. Махнул кулаком, метя в лицо. Кроу уклонился, откинул Джека к дверям. Встал между ним и мисс Гиллард, но драться с калекой всё ещё не собирался.

– Я тебя достану, – ощерился Джек. – Не здесь, так в другом месте.

Дверь распахнулась. Китаец схватил Джека за воротник. Дёрнул к себе. Джек перелетел порог и приземлился на крыльцо, матерясь на чём свет стоит.

Захлопнув дверь, китаец окинул Кроу внимательным взглядом.

– Ченг, убедись, что Джек ушёл, – спокойно сказала мисс Гиллард. – Меня ни для кого нет, мистер Кроу последний.

Ченг кивнул и исчез так же быстро, как появился.

Мисс Гиллард с улыбкой взглянула на Кроу и взяла его медицинскую карту.

– Забудьте о Джеке. Идёмте.

Войдя в её кабинет, он встал на пороге. Рисунок на стене мгновенно притянул его внимание. Кроу рассматривал его не меньше минуты: рыбы на нём становились длинными листьями бамбука, те превращались в птиц и таяли в силуэте гор. Художник – мастер своего дела. На такое можно смотреть часами, постоянно находя что-то новое.

Не увидев ничего столь же интересного на потолке, Кроу бросил взгляд на кресло. Слишком мягкое, в нём будешь не сидеть, а лежать. Всё в её доме сбивает с толку. Вот и эта комната совершенно не похожа на медицинский кабинет. Как, впрочем, и мисс Гиллард – на врача.

Ада заметила, что Кроу не желает садиться, похоже, раздумывает: остаться или уйти.

– Садитесь, Нэт, – сказала она.

Назвав его по имени, Ада была готова к протесту. Но Кроу ограничился тем, что скользнул по ней непонятным взглядом и продолжил стоять у двери.

– Вам что-то не нравится? – Она приблизилась к нему.

В приглушённом свете его серые глаза потемнели.

Он собрался ответить. Но Ада вышла из кабинета и через минуту вернулась с обычным стулом. Поставила его вместо кресла. Кроу склонил голову в ироничном поклоне и, наконец, сел.

Какое-то время они провели в тишине. Ада смотрела на Кроу, он – на неё. Обычно неловкое молчание заставляло открыть рот даже самых замкнутых её пациентов. Но с этим бунтарём ничего не вышло.

– Как себя чувствуете? – спросила она, легко переступив через неудачный этап. Он детектив, да ещё и бывший адвокат – это придётся учитывать.

– Нормально, – ответил он.

– Вам удобно?

– Вполне.

Его лишённый выражения взгляд застыл на ней. Игра в «гляделки» затянулась.

Ада достала из ящика стола небольшой предмет, спрятав его в кулаке. Взмахнула рукой. Кроу чудом не свалился со стула. Но отклониться успел. И глянул, чем же таким она запустила в него.

Чёрный мячик из каучука подпрыгнул несколько раз и ударился о стену.

– Отличная реакция! – похвалила Ада. – Расскажите про свои приступы.

– Они иногда бывают.

– Как часто?

– Раз в неделю, иногда чаще.

– Что их вызывает?

– Громкие звуки.

– Только они?

– Не только.

– И как вы с этим справляетесь?

– По-разному.

– Вы не хотите говорить со мной. Почему?

– Я говорю.

Ада замолчала, обдумывая, в какую сторону двигаться дальше. Он закрылся – в этом нет ничего нового. Многие из её пациентов поступали также, убеждая себя, что иначе не выжить. С одними она справлялась быстро, другие не поддавались неделями, даже месяцами. Но были и такие, с которыми ничего не сделаешь, как ни старайся. Человек не хочет доверять и уходит: сначала от неё, а затем из жизни. Как выйдет с Кроу, она не знала, но отступать не собиралась.

Того, что он увидел в холле, лучше бы избежать. Отношения с Джеком надо было давно закончить. Он не её пациент и не имеет права мешать. Но он упёрся. Словно почувствовал, кто должен прийти, слишком хорошо её знает.

Отказать Кроу в приёме она не могла и перенести тоже. Он бы не стал ждать. Этот звонок – единственный. То, что он здесь, – уже чудо. Алиса права, с ним действительно будет сложно.

Ада попыталась объяснить:

– То, что вы видели в холле…

– Меня не касается. – Он скрестил на груди руки.

– Джек – не мой пациент, но дело даже не в этом.

Кроу прикрыл глаза и сжал губы – выслушает, но не поверит. Ада облокотилась на стол.

– Поговорим о вашей боли?

Он неохотно кивнул.

– Как вы её чувствуете?

– Что значит «как»?

– У вас начинает болеть голова, что потом?

– Потом она болит ещё сильнее.

– А если про неё забыть?

– Забыть?

– Если обратить внимание на другие части тела, как вы их ощущаете?

– Никак.

– Это не так. Всё тело реагирует на боль. Вы хмуритесь, поднимаете плечи, напрягаетесь. Верно?

Немного подумав, Кроу ответил:

– Верно.

– Дальше вы начинаете думать, – продолжила Ада. – О чём?

– О смерти.

– И что вы думаете о ней?

– Она бы многое решила.

– Вы готовы решать таким способом?

– Нет. Вы спросили, о чём я думаю. Во время приступов я ничего не решаю.

Ада одобрительно кивнула: такая разумность обнадёживает.

– Что ещё приходит вам в голову?

– Это никогда не закончится.

– И как вам это?

– Как есть.

– Вы мучаете себя. Вам больно от этих мыслей. От того, как реагирует ваш разум, а за ним и тело, на первичную боль. Для начала можно избавиться от этого.

– С помощью морфина? – Кроу вскинул глаза к потолку. – Одна доза – и я во втором круге… рая.

– Морфин снимает первичную боль. О ней мы поговорим потом. Но она только часть того, что вы чувствуете. Вас терзает не боль, а ваше отношение к ней.

Он замолчал. Наверняка задумался над её словами, но разрушить его баррикады непросто. Вряд ли удастся в ближайший месяц, а то и год.

– Пусть так, – сказал он. – Что дальше?

– Вы можете снизить боль как минимум вдвое, изменив её восприятие.

– Как?

– Есть несколько приёмов. Вот вам один: попробуйте найти часть тела, которая чувствует себя хорошо. Даже когда что-то сильно болит, она всегда есть. Сосредоточитесь на ней.

– Её нет.

– Не говорите ничего сейчас, попробуйте, когда придёт время.

Оставив Кроу наедине с мыслями, Ада открыла его медицинскую карту, полистала страницы. Не удивительно, что он больше не верит врачам. Написано много, читаешь и думаешь: пора хоронить. Зачем лечиться, если дела так плохи? Тем более что раз за разом всё без толку.

– Вы что-нибудь помните о том моменте, когда вас контузило? – спросила Ада, увидев, что Кроу готов продолжить.

Он закрыл глаза, опустил голову и наклонился вперёд.

– К чему вопрос? – Его голос прозвучал глухо.

Ада секунду-другую молча смотрела на него. Он ощетинился, отгородился, не скажет ни слова. Упрётся и не будет вспоминать или не помнит. Но к этому они ещё не раз вернутся, иначе лечения не выйдет.

– А какое дело вы сейчас ведёте? – спросила она.

Кроу поднял глаза. Ада легко прочла его мысли – те были написаны на лице. Он собирался закончить разговор и уйти, чтобы никогда не вернуться. Но за её вопрос зацепился.

Следующие десять минут она слушала рассказ о Дороти Максвелл.

– Как она выглядела, когда пришла к вам? – спросила Ада.

– Бледная, больная, запуганная.

– А её волосы?

– Никак.

– Она была лысой? – удивилась Ада.

– Она убрала их под шляпку и не снимала её. И верхнюю одежду тоже, ей было холодно.

– Вот как… А её руки вы видели?

– Они были в перчатках.

– Дрожали?

Кроу кивнул.

– И двигалась она как-то странно. Дёргалась, как будто идёт по углям.

– Когда похороны?

– Послезавтра.

– Вскрытие было?

– Нет. Её врач подтвердил естественную смерть, полиция дело не открыла.

– Хотела бы я взглянуть на неё. Можете устроить?

– Да.

– А если прямо сейчас?

– Могу и сейчас.

– Тогда поехали.

– А со мной вы закончили? – усмехнулся он. – Что показало вскрытие?

– Не спешите, мы только начали.

Ада подошла к настенному шкафу, вынула стеклянный флакон и протянула его Кроу.

– Принимайте по одной ложке два раз в день – утром и вечером.

– Что это? – Он повернул флакон в поисках этикетки, которой не было.

– Приворотное зелье.

Кроу замер с открытым ртом. Ада улыбнулась и легонько щёлкнула его по носу.

– Вам ничего не угрожает. У меня другие методы.

Он настороженно смотрел на неё, и она снова заметила, как потемнели его глаза.

Когда они вошли в морг, Ада обернулась, чтобы посмотреть на Кроу. Брови сведены, губы стиснуты, блуждающий в поисках опоры взгляд. Нетвёрдо стоит на ногах, но старается не подавать вида.

– Вам плохо? – спросила она.

Кроу не ответил и, обойдя её, двинулся вперёд по коридору.

Мужчина, ждавший их в прозекторской, выглядел как могучий титан. И вовсе не из-за роста, который был чуть выше среднего. Всё дело – в манере держаться. Он походил на гору: такую, что не сдвинешь даже при огромных усилиях.

– Стивен Райдер, – представил его Кроу, – инспектор полиции… И мой друг.

– Лучший друг! – возмутился Райдер. – А будешь и дальше на всех забивать, стану единственным.

Кроу повернулся к Аде и представил её:

– Мисс Гиллард, полевой хирург.

– Ого! – воскликнул Райдер. – Какими судьбами?

Она протянула руку.

– Зовите меня Адой. Я его врач.

Райдер схватил её ладонь огромной лапой.

– Смотритесь во сто раз лучше, чем все, кто лечил его до вас.

– Они просто не в твоём вкусе, – заметил Кроу.

– Можно подумать, в твоём, – парировал Райдер и спросил у него: – Вы вместе?

Кроу вопросительно вскинул брови.

– Ну, в смысле… – замялся инспектор, – могу ли я пригласить Аду на чашку кофе? Или чего покрепче.

– Вопрос не ко мне. Делай что хочешь. – Кроу безразлично отвернулся.

Ада проследила направление его взгляда. Вот же нашёл на что уставиться! На полке у дальней стены в прозрачных банках стояли экспонаты для студентов. Один их вид вызвал у него удушье.

– Давайте взглянем на Дороти, – предложила Ада, взяв Райдера под руку.

– Как скажете, мадам, – учтиво ответил он.

Тело Дороти было маленьким, как у подростка, и казалось эфемерным: словно, утратив жизнь, постепенно исчезало. На измученном лице застыло выражение грусти.

– Вот она, наша печальная принцесса, – тихо сказал Райдер.

Надев перчатки, Ада бережно дотронулась до головы Дороти, будто та ещё была жива. Её светлые, очень редкие волосы едва доставали до середины шеи.

Ада показала прядь, которая осталась в её пальцах.

– У неё выпадали волосы.

– У Максвеллов мы видели горничную, – сказал Кроу. – Она прятала волосы под косынкой.

– Как она выглядела?

– Дрожащие руки в перчатках, неуверенная походка, болезненный вид.

– Когда это было?

– Два дня назад.

Ада сдвинула простыню и, подняв тонкую руку Дороти, осмотрела её. Затем обернулась и поманила Кроу. Он сцепил пальцы до хруста, лишь бы не потерять контроль. Но подошёл.

Стив Райдер не стал дожидаться личного приглашения.

– Видите белые полосы на ногтях и эту сыпь? – сказала Ада. – Вот здесь и здесь.

– Что это значит? – спросил Кроу.

– Думаю, она отравлена.

– Чем?

– Скорей всего, таллием.

Райдер присвистнул:

– Вот это номер! Башку бы оторвать эскулапам. Столько времени потеряно. Пойду звонить своим, пусть открывают дело.

– Горничную нужно срочно в больницу, – сказала Ада. – Остальных домочадцев – к врачу. Медлить нельзя.

Стив Райдер кивнул.

– Скоро вернусь, дождитесь меня. – Взглянув на Кроу, он осторожно добавил: – Ты бы сел где-нибудь в коридоре.

– Займись своим делом, – огрызнулся тот.

Как только он вышел за дверь, Кроу перебрался к стене, встал, опираясь на неё спиной.

Ада подошла к нему и потянула за галстук, ослабляя узел.

– Нэт, вы так бледны. Скрывать, что вам плохо, – бессмысленно.

– А может, это свет? – ухмыльнулся он.

– А может, запах?

Кроу поморщился.

– Вы фантазёрка, мисс Гиллард.

– Меня зовут Ада. И я – врач, а вы – мой пациент. Вы сами на это согласились. Разве не так?

Он, помедлив, кивнул.

– Вы же были адвокатом, – продолжила она. – С врачами то же самое, скрывать от нас что-либо не имеет смысла.

Кроу промолчал. Ада расстегнула верхнюю пуговицу на его рубашке:

– Так вам будет легче, старайтесь дышать медленно. Вдох на четыре счёта и выдох тоже.

Не прошло и пяти минут, как его дыхание стало ровнее, он прикрыл глаза. Ада коснулась его шеи, но не успела сосчитать и двух ударов сердца. Кроу полоснул по ней взглядом. Ещё миг – и отстранится или даже оттолкнёт её.

– Не рискуйте! – быстро сказала она, чуть повысив голос. – Будьте осторожны. Наденьте перчатки, если что-то покажется вам подозрительным. Таллий проникает сквозь кожу, он очень ядовит. Это один из самых токсичных металлов.

Райдер появился в дверях и с досады развёл руками.

– Да ты, брат, слукавил!

Ада улыбнулась и отпустила галстук Кроу, который всё ещё держала в руке.

– Я пас! – рассмеялся Райдер. – Буду только рад, если наш бедолага найдёт себе кого-то. Может, хоть ты его образумишь.

Через пять минут они уже шагали к машине. Оказавшись на свежем воздухе, Кроу окончательно пришёл в себя.

– Завтра пересечёмся? – спросил Райдер. – Расскажешь, что да как.

– Пришлю Мела, – ответил Кроу.

– А самому не судьба? – Райдер невесело усмехнулся. – Ладно. Жду его с утра.

Глава 4

Ада настежь распахнула окно. Холодный воздух мгновенно заполнил кабинет. Несмотря на пасмурный день, её настроение было отличным. Она любила перемены. Встреча со строптивым детективом – одна из них. Куда это их заведёт, сказать сложно, и может статься так, что ничего хорошего не выйдет. Но это не повод избегать общения с ним. И дело не только в том, что ему нужна помощь.

Телефон на столе зазвенел, Ада сняла трубку.

– Мисс Гиллард?

Услышав его голос, Ада улыбнулась. Вот так и начинают верить в силу мыслей.

– Здравствуйте, Нэт.

– Вас ещё интересует моё расследование?

– Очень! Как оно продвигается?

– Медленно. Хотите ещё раз поучаствовать в нём?

– И что нам предстоит?

– Визит к врачу Дороти Максвелл. Мне интересно ваше мнение о нём.

– Когда поедем?

– Хотелось бы – завтра. Но если не сможете…

– Давайте сегодня? Или у вас другие планы?

– Чем быстрей, тем лучше. Во сколько за вами заехать?

– Через полчаса. Успеете?

– Успею.

Повесив трубку, она позвала Ченга.

– Позвони Картеру и Мэддисону. Извинись и перенеси встречу.

– Мэддисон устроит скандал. Что ему сказать?

– Скажи: «Это новое задание». Пусть тренирует выдержку до конца недели. Давно пора. Мы с ним об этом говорили, он не должен зависеть от меня.

– А Картер?

– Его запиши на ближайшие дни. Он идёт на поправку, стал гораздо лучше спать, благодаря твоим снадобьям.

– Не только им, – сдержанно улыбнулся Ченг.

Врач, лечивший Дороти Максвелл, жил и работал в левом крыле старого дома, напротив кабака с говорящим названием «Хмельной Оскар». Благодаря ему тихая днём улица на закате просыпалась и до самого утра бурлила в разгульном веселье.

Квартира доктора Олдриджа занимала весь второй этаж, а приёмная – первый. Всё в ней было начищено до блеска и ради пущей стерильности протёрто каким-то едким средством. От запаха хлора у Кроу закружилась голова. В надежде ослабить приступ он с минуту не дышал и старался сосредоточить внимание на остроносой даме средних лет. Это была мисс Деррик – старшая из двух медсестёр, работавших у Олдриджа.

Её резкий голос ударил Кроу по ушам:

– Вы записаны?

– Мне сказали: с острой болью можно без записи.

– Кто сказал? – Мисс Деррик окинула строгим взглядом сначала Кроу, а потом и мисс Гиллард.

Он прикрыл глаза и сжал зубы. Даже эта чёртова боль может иногда пригодиться. Главное – не дать ей захватить себя полностью.

Когда он качнулся, мисс Гиллард подхватила его под руку.

– Я сейчас же позову доктора, – забеспокоилась мисс Деррик.

Поняв, что перестарался, Кроу поспешил её успокоить:

– Всё не так серьёзно, обычная мигрень.

– Тогда подождите здесь, – мисс Деррик указала им на кожаный диван.

Убедившись, что пациент сел и не грохнется на пол посреди холла, она скрылась за дверью кабинета врача.

Кроу посмотрел на мисс Гиллард:

– Вы мешаете мне работать.

– Ваша игра уж больно похожа на правду.

– Вы сейчас не мой врач.

– И кто же я?

– Придумайте сами.

Мисс Деррик распахнула дверь кабинета и пригласила их войти.

Олдридж – лысоватый мужчина чуть старше пятидесяти – неловко поднялся, зацепив угол стола. Его взгляд забегал между Адой и Кроу. Белёсые глаза навыкат словно проткнули шилом, настолько неподвижными казались узкие зрачки.

– Что привело вас ко мне? – спросил он, скривив губы, и дважды дёрнул головой.

Кроу хотел ответить, но Ада его опередила:

– Моего младшего брата с детства мучают сильные головные боли.

Она погладила Кроу по голове и подтолкнула к креслу.

– Садись, малыш.

И бросив взгляд на его лицо, едва не рассмеялась. Распахнутые глаза, застенчивая улыбка. Милый мальчик! Сейчас и она бы поверила, что он младше её лет на семь. А то и на десять. Вот же плут!

Олдридж уставился на Кроу.

– Мы обращались ко многим врачам, – продолжила Ада. – Но всё без толку.

– И почему же выбрали меня?

– Нам рекомендовала вас Бренда Максвелл. Она подруга нашей матери.

– Максвелл? – Олдридж прищурился и нервно мигнул.

Ада на мгновение закусила губу и глянула на Кроу. Он и не думал спасать положение – в серых глазах мелькнула насмешка. Придётся выпутываться самой. Она собралась с мыслями и заговорила доверительным тоном:

– Мы знаем, что её дочь умерла. Но Дороти долго болела, спасти её было невозможно.

– Рад, что вы так считаете! – воскликнул Олдридж, подойдя к ней слишком близко.

Он ощупал её взглядом сверху донизу и протянул руку.

Пожав её с напускной готовностью, Ада отметила, какой холодной и липкой была его ладонь. На бледном лице Олдриджа расплылась перекошенная улыбка.

Аде захотелось достать платок и тщательно вытереть руки. Она опять посмотрела на Кроу. Тот основательно увлёкся, изображая наивного дурачка. Похоже, вовсе не собирается вступать в разговор.

Но Олдридж обратился к нему:

– Расскажите, что вы чувствуете?

Кроу выпалил сразу:

– Когда просыпаюсь, она болит. Тут! – Он ткнул себя пальцами в висок. – Сильно! – Затем стукнул ладонью по лбу. – И тут! Мама говорит: скоро пройдёт.

Проследив за его движениями, Олдридж спросил:

– Что принимаете?

Ада не сводила с Кроу глаз, заметив, что от лёгкого удара тот поморщился и на мгновенье сжал зубы.

Он захлопал ресницами и перевёл взгляд на неё.

– Какие-то таблетки.

Она перечислила несколько названий. Кроу наверняка знал каждое, но обладать такой памятью милому дурачку не положено.

Олдридж подёргал себя за ухо и сказал:

– Я выпишу новое лекарство, оно появилось совсем недавно. Будем надеяться, поможет.

Он протянул Кроу рецепт. Ада перехватила его, пробежалась взглядом по неровным буквам.

Кроу скосил глаза, пытаясь их рассмотреть. Но Ада быстро убрала рецепт в сумочку. И сделала вид, что смущена, переходя к истинной цели их визита:

– Извините за любопытство… Но наша мама очень переживает после смерти Доди. Для неё это личная трагедия, Доди была её крестницей. Отчего она умерла, мы так и не узнали. Расспросы неуместны, в семье такое горе. Не могли бы вы рассказать, что случилось?

– Не уверен, что имею право, – задумчиво ответил Олдридж, изучая её грудь.

Ада сложила руки в умоляющем жесте.

– Мой бедный брат любил Дороти, собирался на ней жениться. Неизвестность убивает его!

Кроу подался вперёд и опустил голову, скрывая улыбку. Олдридж глянул на него, почесал затылок, потом нос и наконец сжалился над несчастным влюблённым.

– Терминальная почечная недостаточность на фоне хронического нефрита.

Ада оживилась.

– Моя подруга тоже страдает от нефрита. Не могли бы вы ей что-нибудь прописать? Чем вы лечили Дороти? Может, есть какое-то новое лекарство?

– Сначала я должен осмотреть её.

– Она сейчас в Перте. Но их семейный врач открыт всему новому. Скажите, как оно называется. Я передам ей, и он примет решение.

Пожав плечами, Олдридж выписал ещё один рецепт. Ада забрала его, стараясь не коснуться влажных пальцев. Недобрый взгляд Кроу она оставила без внимания: взялся за роль простофили – играй до конца.

– Спасибо вам огромное, – проворковала она. – Мы, наверное, пойдём, не будем вас больше отвлекать. Вставай, милый. – Ада потянула Кроу за рукав. – Только осторожно, а то голова опять разболится.

– Пусть посидит в холле. – Олдридж подошёл к ней совсем близко. – Нам надо обсудить дальнейшее лечение вашего брата.

От учащённого и несвежего дыхания Олдриджа её передёрнуло.

– Я не могу оставить его одного, он такой беспомощный. Но мы ещё вернёмся.

Ада взяла Кроу за руку и повела к двери. Но, сделав неверный шаг, оступилась и уронила сумочку. Как раз у стеклянного шкафа с лекарствами. Поднимая её, она скользнула взглядом по наклейкам: ничего подозрительного, обычный набор терапевта.

Как только они ушли, Олдридж вернулся за стол. День с утра не заладился. Настроение скакало, как сумасшедшая обезьяна, резкие звуки заставляли вздрагивать. Но последние десять минут вернули его к жизни. Он думал исключительно о том, куда бы спровадить полоумного пациента и остаться наедине с его сестрой. Олдридж облизнул пересохшие губы: сладкая конфетка, с такой он не прочь переспать. Но пора и делом заняться. Олдридж дёрнул ящик стола, достал коробочку с пилюлями и задрожал от ярости. Сколько раз повторять мисс Деррик, нельзя принимать без записи?! Эта безмозглая курица опять ослушалась. Пора разобраться с ней. Уволить – и дело с концом!

Когда они отошли от дома настолько, что их не было видно из окон, Кроу обогнал Аду и встал на её пути.

– Отдайте рецепты.

– Так просто? Вы бросили меня на съедение мерзкому ловеласу.

– Роли назначали вы.

– Я предложила вам сыграть младшего брата, а не милого идиота.

– Вы отлично справились.

Ада довольно улыбнулась. Щёлкнула замком сумочки и достал один из рецептов. Кроу забрал его, но на этом не остановился.

– И второй.

– Второй вам не нужен.

– Решать мне.

Сделав шаг назад, Ада вынула рецепт. Кроу потянулся за ним, она спрятала руку за спину.

Серые глаза стали гораздо светлее. Ада ждала, пытаясь предугадать его действия. Давай же, тигр! Покажи зубы!

Кроу развернулся и пошёл обратно к дому. Она едва успела его догнать.

– Куда вы?

– Попрошу Олдриджа выписать новый рецепт.

– А куда делся этот? – Ада помахала листком перед его носом.

Кроу даже не попытался схватить.

– Скажу, что вы не только моя сестра, но и лечащий врач. Его предписание лучше вашего, вы разозлились и уничтожили рецепт.

– Решили внезапно поумнеть?

– Это уже неважно.

Ада смяла рецепт и запихнула его поглубже в карман пиджака Кроу.

– Знаете, что меня в этом радует? – спросила она.

– Что?

– Вы умеете не только врать.

– Когда я вам врал?

– У нас всё ещё впереди.

Он ухмыльнулся и, вытащив рецепт, расправил его. Название вряд ли о чём-то ему сказало. Скорей всего, он даже не смог прочесть каракули Олдриджа.

– И что это?

– Препарат на основе морфина. Кстати, не такой уж и новый. Будете принимать?

Кроу помотал головой, но рецепт не вернул. Ада не стала настаивать.

– Что скажете об Олдридже? – спросил он.

– В своём деле он разбирается. Судя по тому, какое лекарство выписал «моей подруге», да и вам тоже. И сам сидит на том, что так легко назначает.

– Почему так решили?

– Среди моих пациентов хватает наркоманов со стажем. Олдридж на них похож.

За десять минут до полуночи Кроу остановил форд под неоновой вывеской «Хмельного Оскара». С этого места был отлично виден подъезд, а также окна приёмной и квартиры Олдриджа, закрытые плотными шторами. Ворота, ведущие во двор, были не только не заперты, но и распахнуты гораздо шире, чем днём.

Фонари на крыльце и керосиновые лампы, расставленные на окнах кабака, согревали промозглую темноту мягким зазывающим светом. Каждый раз, как двери «Хмельного Оскара» открывались, до Кроу долетал густой запах сигаретного дыма, смешанный с ароматом тасманского перца. Музыкальный автомат играл без остановки. Бархатный голос Синатры обволакивал безмятежностью, но его то и дело заглушали пьяные возгласы и смех. Волшебство мгновенно исчезало, не успев ничего изменить.

Высокий худой забулдыга в потёртом костюме пересёк улицу и свернул на дорожку, ведущую к дому. Вдавил кнопку звонка и не отпускал, пока не открыли. Консьерж перекинулся с ним парой фраз и захлопнул дверь. Забулдыга пнул её, немного потоптался и ушёл ни с чем.

За ним подтянулись ещё двое. Они появились из дверей кабака и были одеты куда лучше первого. Консьерж с поклоном пустил их в дом, где они находились совсем недолго, и вышли в приподнятом настроении.

Так продолжалось всю ночь. Гостей «Хмельного Оскара» тянуло к дому Олдриджа, словно к источнику силы. Похоже, доктор-трудяга работает в ночную смену.

Раннее утро выгнало засидевшихся гуляк из кабака: они нетвёрдой походкой разбредались кто куда. Следующие два часа улица оставалась почти безлюдной.

Без пятнадцати девять появилась мисс Деррик. Она шла, чеканя шаг и высоко задрав подбородок. Утренние тени сделали её длинный нос ещё острее. Чего бы её ни ожидало, она готова дать отпор, подумал Кроу.

Его глаза начинали слипаться, четверть часа пролетела незаметно.

Угловатая шатенка лет двадцати вышла из трамвая и, двигаясь, как лунатик, поплелась вдоль домов. Её рассеянный взгляд скользил не останавливаясь, но за машину Кроу зацепился. Верней, не за неё саму, а за неоновые отблески на чёрной блестящей поверхности.

Вывеска издала треск и, мигнув, погасла. Шатенка мгновенно очнулась и рванула к подъезду с неожиданной скоростью. Поднимаясь по невысоким ступеням, она умудрилась дважды споткнуться. Кроу потерял к ней интерес. Наверняка вторая медсестра Олдриджа, опоздание не сулит ей ничего хорошего.

Перед машиной Кроу остановилось такси. Сэм Максвелл вылез из него и, кутаясь в непромокаемый плащ, направился к дому. Кроу не спускал глаз с его сутулой спины. Брат Дороти удивительно похож на сестру: энергия в его теле того и гляди иссякнет.

Консьерж поклонился ему, как постоянному гостю, и пропустил внутрь.

Сэм провёл у Олдриджа каких-то десять минут. Вышел на крыльцо, постоял, угрюмо глядя по сторонам. Медленно спустился и, шатаясь, побрёл к воротам, затем через дорогу перед машиной Кроу. Не удержался на ногах и опёрся на её капот. С трудом вернул себе равновесие, чтобы продолжить путь, и скрылся за дверями «Хмельного Оскара».

Зал был практически пуст. Официанты наводили порядок после ухода ночных гостей и разносили кофе тем, кто решил остаться. В воздухе стоял удушливый запах перегара и табачного дыма. Музыкальный автомат заполнял пространство безысходным блюзом.

Сэм устроился в одной из четырёх ниш. Попросил бутылку коньяка, и, как только она оказалась у него, перевернул её над бокалом. Коньяк полился через край. Сэм вытер лужу рукавом и какое-то время сидел неподвижно, словно пытался что-то разглядеть в тёмно-янтарной глубине. Его лицо застыло, став подобием посмертной маски, затем исказилось гримасой горя. Он пошарил в кармане. Достал пузырёк, вытряхнул на ладонь таблетки, кинул их в рот и запил коньяком.

Кроу сел напротив.

Сэм поднял мутные глаза и несколько секунд пытался осознать, кто перед ним.

– Вы?! – Он отпрянул. Рука, которая сжимала пузырёк, затряслась, Сэм спрятал её под стол. – Зачем вы таскаетесь за мной?

– Что это? – спросил Кроу.

– Не ваше дело! – Сэм попытался встать.

Кроу не дал ему этого сделать, отнял пузырёк и повторил вопрос:

– Что это?

– Лекарство от боли.

– И что у тебя болит?

– Всё!

– Сколько ты съел?

– Какая разница? Всё равно не поможет.

– Сколько?

– Три.

– Ты едешь со мной.

– Куда?

– К врачу или в полицию.

Сэм безразлично пожал плечами и, качаясь, встал.

– Ещё один кукловод по мою душу. Действуйте! Мне не привыкать.

Он помахал руками, изображая тряпичную марионетку. И вцепился в бутылку с намерением сделать ещё глоток.

Кроу вырвал её, вернул на стол.

– С тебя хватит. Идём.

В машине Сэм быстро отключился, предоставив Кроу возможность самому решать, куда его везти.

Ада спустилась в холл и встала на последней ступени лестницы.

Ченг и Кроу пытались усадить в кресло изрядно пьяного незнакомца. Тот что-то бормотал, дополняя невнятные слова вялыми жестами.

Она не спешила выдавать своё присутствие, но Кроу обернулся.

Ада медленно подошла к нему, не спуская взгляда с его лица.

– Нэт, я рада вас видеть в своём доме в любое время… дня и ночи. Но объясните, что здесь происходит?

Она развернула его к свету: глаза спокойные, тёмно-серые, зрачки – в норме. Но вид уставший. И эта лёгкая щетина – совсем не в его стиле.

– Где вы ночевали?

– В машине.

– Спали?

– Нет.

Она хотела задать ещё один вопрос, но передумала. С этим можно разобраться позже. Главное – он абсолютно трезв, в отличие от своего спутника. Тот растянулся в кресле, склонив голову на грудь, и дышал очень медленно. Могло показаться, что вовсе не дышит.

– Кто это? – спросила Ада.

– Брат Дороти, Сэм Максвелл.

– Что с ним? – она подняла голову Сэма за подбородок.

– Вышел от Олдриджа, глотал эти таблетки. – Кроу вынул из кармана пузырёк и повернул его наклейкой к ней. – И запивал коньяком.

Она встревоженно посмотрела на Сэма.

– Сколько он съел?

– Три.

– Давно?

– Двадцать минут назад.

Ада приложила пальцы к сонной артерии Сэма. Сердце билось ровно, но слабо, губы начинали синеть. Она потрясла его за плечо.

– Сэм… Сэм… Вы меня слышите?

Он даже не шелохнулся.

– Он может умереть, – сказала она. – Ченг, займись им.

Кроу собрался помочь, но Ада его остановила:

– Он справится.

– Может, отвезти его в больницу?

– Ченг приведёт его в порядок. Если что-то пойдёт не так, позовёт меня и доставит его в больницу. Идёмте со мной.

Они поднялись в её кабинет.

– Отдайте таблетки, – сказала Ада, закрыв дверь за спиной Кроу.

Он глянул на пузырёк, повертел его и спрятал в кулаке. Колеблется, подумала Ада. Понять бы почему. Если он пристрастился к морфину, дело значительно хуже: придётся плутать в его бесконечной лжи. А врать он умеет. С его упрямым характером это дорога в никуда.

Ада протянула руку.

– Ну же…

Кроу положил пузырёк на её ладонь.

– О чём так долго думали? – спросила она. – Не хотели с ними расставаться?

– Считаете меня наркоманом?

– Нет. Но могу и ошибаться.

– Что это за лекарство?

– Вам оно неизвестно?

Он отрицательно покачал головой.

– Ещё один препарат на основе морфина. Вы должны сказать мне, если будете его принимать. Я ваш врач. Будете?

– Нет.

Глава 5

Мел слонялся по дому без дела. Все задания выполнены, скука смертная, справляться с ней тяжелей всего. Босс всю ночь где-то пропадал, явился только к полудню и прямиком отправился спать. Раздавать поручения некому. Заглянув на кухню, Мел вызвался помочь Грейс. Та велела содрать чешую со здоровенной форели. Он ухватил рыбину за хвост, но скользкая гадина шмякнулась на пол. С картошкой тоже не вышло – с неё он срезает слишком много.

Не найдя другого занятия, Мел пристроился у барной стойки в гостиной и распахнул блокнот на странице, где набросал портрет Фионы. Окинул его свежим взглядом: добавил несколько штрихов, сделал ресницы длиннее и принялся за волосы. Он мог бы стать художником. Талант есть, ему не раз говорили, но все эти рисунки – детская забава. Деньгами уж точно не разживёшься. Разве что станешь великим и помрёшь в нищете.

Кроу вошёл в гостиную. Увидев его, Мел захлопнул блокнот и уронил карандаш. Тот закатился под барную стойку.

– Валяешь дурака? – спросил Кроу.

– Я всё сделал! – возмутился Мел, пытаясь дотянуться до карандаша, рука не пролезала.

– Что узнал? – Кроу приподнял стойку.

Мел схватил карандаш.

– Много всякого.

– Рассказывай.

– У Сэма куча долгов. Поговорил с букмекером, нашёл его офис на соседней улице. Парень – их постоянный клиент. Задолжал приличную сумму, отдавать не спешит.

– Он где-нибудь работает?

– Служил клерком. Месяц назад уволили за пьянство.

– Что ещё раскопал?

– Узнал про отца Дороти. Он не вернулся с войны, пропал без вести. Бывших жильцов тоже нашёл. Справился у торговки, её лавка напротив дома Максвеллов. Дочь Гибсона дружит с женой мясника, его магазин – на той же улице. Застал её дома, она дала адрес.

– С Фионой о встрече договорился?

– Да! Мы проговорили десять минут.

– Так долго? О чём?

– О вас, – буркнул Мел. – Пересказать?

Кроу помотал головой и нахмурился, скривив губы, будто его угостили какой-то гадостью.

– Она ждёт нас обоих, – добавил Мел чуть веселее. – В среду на следующей неделе. Раньше не сможет. Сначала – похороны Дороти, потом собирается к матери.

– Значит, успеем съездить в Мельбурн, надо разобраться с адресатом. Закажи билеты.

– Но это же старик. Вряд ли Дороти писал он.

– Если так рассуждать, и Дороти не та, кому писали. Хотя теперь есть сомнения.

– Какие?

– Её отравили таллием.

У Мела перехватило дыхание.

– Ого! А Райдер знает?

– Да.

– Значит, работаем вместе?

Кроу неохотно кивнул.

Поезд медленно тронулся и начал набирать скорость. Мел лёг, отвернувшись к стене. Всего через каких-то две минуты его дыхание стало едва заметным.

Кроу сидел напротив с книгой в руках. Ненавистный стук колёс выколачивал из него силы. Долбил и долбил, не давая справиться с болью. Пытаясь её унять, Кроу цеплялся взглядом за строки, но те расплывались – смысл прочитанного ускользал.

Свет ночника резал глаза. Позволив векам сомкнуться, Кроу погрузился в гудящую темноту. Мрачные образы заполняли её, поднимаясь из памяти. Гул стремительно нарастал, становился грохотом взрывов. Сквозь него пробивались вопли людей, их серые лица были измазаны землёй и кровью. Тех, что явились первыми, Кроу знал хорошо, помнил облик каждого до мелочей. Другие – совсем незнакомые – давили бесконечной виной. Лежали вдалеке, сливаясь в грязно-лиловое месиво.

Его трясло. Холод шёл изнутри, усиливался с каждым ударом сердца. Воздух наполнился вонью. Её никак не могло быть в купе, но она вызывала тошноту, делая дыхание мучительным.

Он мог распахнуть глаза, попытаться скинуть видение. Но продолжал покорно тонуть. И всего за миг до того, как оборвётся связь с реальностью, потянул себя обратно. Ринулся сквозь морок что было сил. Не чувствуя смысла, ни малейшего желания вернуться. Боль помогла ему – накатила девятым валом. Он открыл глаза, судорожно вдохнул. Мёртвые лица зависли в воздухе, но свет ночника поглощал их одно за другим.

В эту игру на грани безумия он играл не первый раз. Балансировал на краю внутренней пропасти, создавая иллюзию контроля. Какое-то время это работало. Но война упорно сочилась сквозь запруду, которую он возвёл на её пути. Пытаясь не замечать этого, Кроу отключал эмоции. Жизнь становилась мутной мелководной рекой с унылым течением. И всё же по ней можно плыть, пока не затянет трясина прошлого.

Он прижался затылком к стене в надежде хоть на секунду ослабить боль и вспомнил слова мисс Гиллард. Тогда, у неё на приёме, Кроу посчитал их странной идеей, какие осеняют врачей, когда вылечить пациента невозможно. Он слышал подобное не раз. Но никто ещё не говорил так уверенно, как мисс Гиллард. Почему бы не сделать то, что она предложила? Хуже точно не станет.

Найти часть тела, до которой не доставала боль, оказалось непросто. Но всё же такая была, и не одна. Пальцы рук почти не участвовали в общей симфонии, если не сжимать их настолько сильно.

Кроу разжал кулаки. Посмотрел на свои ладони, только сейчас осознав, насколько они ледяные. Увидел тёмные полосы – застарелые следы от ногтей. От злости на самого себя его окатило жаром. Продолжит так издеваться над своими руками, о музыке можно забыть! Это его добьёт. Зачем тогда тянуть?

Он сосредоточился на суставах, сгибая и разгибая их, – это захватило всё его внимание. Но боль в голове не сдавалась, хотя и стала немного слабее.

Кроу выключил свет и лёг. Провёл ладонью по стене, ощущая её прохладную гладкость. В темноте чувства острее. Вот только если закрыть глаза, можно опять провалиться. Но он всё-таки сомкнул их, не переставая думать о руках и музыке: та заиграла в голове, следуя движениям по-прежнему гибких пальцев. Кроу перебирал ими, едва касаясь груди.

Колёса стучали и стучали, вагон размеренно качался, минуты лениво текли, сливаясь в часы.

В три пятнадцать ночи поезд остановился на станции. Поспешный топот в коридоре прервал спокойный сон Мела. Какая-то злая мамаша ругалась, подгоняя дочь. Девчонка забыла в купе игрушку и разревелась.

Проводник шёпотом умолял обеих говорить потише.

Мел поднялся на локте, чтобы посмотреть в окно. Глянул на Кроу и резко сел. Он спит! Такого в их поездках ещё не бывало. Обычно уткнётся в книгу и читает всю ночь. Или сидит, окаменев от тёмных мыслей, пока те бродят по его лицу.

А тут нате вам – вытянулся, будто мертвец, руки сложил на груди. Даже плач девчонки его не разбудил. Напуганный своими мыслями, Мел прислушался. Вроде дышит… Точно дышит.

Колёса продолжили свой перестук. Мел лёг, уставился в темноту и стал размышлять, но от уютного звука его глаза слишком быстро слиплись.

Ранним утром Кроу и Мел вышли на перрон Спенсер-стрит. Мельбурн, как угрюмый старик, встретил их неприветливым холодом.

Но уже в следующий миг всё изменилось. Солнце полыхнуло на горизонте. Пробежалось лучами по стылой синеве, словно пианист по клавишам, решив сыграть что-то лёгкое и светлое. Сумрак встрепенулся разбуженной птицей и мгновенно исчез, оставив едва ощутимую тревогу.

От яркого света боль в голове Кроу взметнулась, но быстро утратила силу – стала вполне терпимой.

Мел долго ловил такси. Пока не поймал развалюху, за рулём которой гордо восседал юнец – на вид не больше восемнадцати. Кроу глянул на него с недоверием.

Тот ответил широкой улыбкой.

– Домчу за пятнадцать минут. Не сомневайтесь! Едете?

Кроу кивнул. Выбора нет, если только ждать первого трамвая или отправляться пешком. И то и другое займёт слишком много времени. Он сел на переднее сиденье. Мел устроился на заднем и потёр рукавом стекло – чище не стало, грязь в основном была снаружи.

– Вы у нас впервые? – спросил таксист. – Могу устроить экскурсию. За три часа покажу весь город. Много не возьму. Всего каких-то…

– Трогай! – оборвал его Кроу.

Несмотря на возраст, юнец оказался отличным водителем. Уже через четверть часа они стояли на крыльце дома, адрес которого оставила им Дороти Максвелл.

Нажав кнопку звонка, Кроу прислушался к тишине за дверью. Никто не открыл. Он перегнулся через перила и заглянул в окно. Обстановка полутёмной комнаты была скудной, на всех поверхностях толстым слоем лежала пыль.

Кроу натянул перчатки. Велел Мелу сделать то же самое и, пока мальчишка возился, разыскивая их по карманам, осмотрел раму. Та была очень старой: ткни посильнее – вылетит. Да и весь дом нуждался в срочном ремонте, иначе того и гляди развалится.

Заметив небольшую щель, Кроу достал нож из закреплённых на голени ножен и поднял щеколду.

Мел огляделся и с опаской посмотрел на соседний коттедж, о хозяйке которого упомянула Дороти. Кроу тоже глянул на его окна – занавески задёрнуты. Вокруг тишина: в эти ранние часы, похоже, все спят.

Он проскользнул в комнату и бесшумно спрыгнул на пол. Мел, пролезая следом, зацепил вазу – та с грохотом разлетелась на куски. Засохшие цветы усыпали пол серыми лепестками и листьями.

Мел схватился за голову и зашептал:

– Простите. Я её не заметил. – Он отпихнул осколки ногой, расчищая себе проход.

Кроу посмотрел на них, но говорить ничего не стал. Вряд ли кто-то услышал. Да и не сбегутся же соседи на единственный громкий звук.

В глубине комнаты он заметил секретер и, подойдя к нему, выдвинул все ящики. Там лежали пожелтевшие счета, старые газеты и ворох цветных открыток. Здесь же в беспорядке валялись фотографии. Кроу рассмотрел каждую: ни одного знакомого лица.

Следующие четыре часа они провели, обыскивая двухэтажный дом, в котором давно никто не жил. От затхлого, пропитанного сыростью воздуха Кроу задыхался. Мысли путались. Он приоткрыл несколько окон, но это почти не помогло.

В спальне на верхнем этаже они нашли связку коротких писем. Все – от сестры старика, и не малейшего упоминания о переписке с кем-то ещё.

Напротив широкой кровати висели два портрета красивой дамы. На первом ей было не больше тридцати, на втором – около шестидесяти. С годами её внешность сильно изменилась, но взгляд остался прежним: тот, на кого она смотрела, вызывал у неё более чем тёплые чувства. Да и художник вложил немало нежности в каждый мазок на обоих полотнах.

Осторожно сняв картины, Кроу осмотрел рамы. Внутри одной из них было спрятано письмо. Он развернул его и пробежался взглядом по строкам. Всего несколько слов, написанных женской рукой – и столько грусти.

Дорогой, моя болезнь зашла слишком далеко. Мы расстаёмся, но обязательно встретимся там, где всегда будем вместе.

Жду и люблю тебя,

твоя Элис.

Кроу отдал письмо Мелу. Тот прочёл его и, помрачнев, запихнул обратно в раму.

Кроме двери, ведущей на лестницу, в спальне было ещё две.

Открыв первую, Кроу обнаружил за ней ванную комнату с расколотой раковиной и ржавым унитазом. Отломанная лейка душа валялась на полу, из крана сонно капала вода.

Вторая дверь вела в студию с огромным мансардным окном и белыми стенами, из которых выступали римские пилястры. Мягкий утренний свет заливал её полностью, создавая ощущение античного величия. В углу стояли мольберты, вся комната утопала в полотнах.

Мел прошёлся вдоль них и потянул картину, угол которой выглядывал из-за трёх других. Поднялось облако едкой пыли. Кроу заткнул нос ладонью.

Мальчишка виновато посмотрел на него и развернул картину к окну.

– Ого!

Кроу взглянул на неё. Огромный ворон взмыл над спящими домами небольшого города, унося на крыльях темноволосую женщину. Её лицо сияло. Тёплый свет вырывался из холста, замедлял биение сердца. Дышать стало легче, воздух словно очистился. Настойчивый миндально-можжевеловый аромат возник из ниоткуда и не исчез, даже когда Кроу закрыл глаза.

Не желая поддаваться наваждению, он оставил Мела наедине с искусством и вернулся в гостиную. Поднял с пола едва распустившийся бутон – один из тех, что лежали в осколках вазы. Завернул его в обрывок газеты и убрал во внутренний карман пиджака.

Прошло не меньше двадцати минут. Забыв, что не стоит шуметь, Мел сбежал по лестнице.

– Старик – великий художник! А я даже имени его не слышал.

– Тише, – осадил его Кроу.

– Выходит, здесь пусто? – шёпотом спросил Мел.

– Не совсем.

– Вы чего-то нашли?

Кроу помотал головой.

– Что вы увидели? – Мел растерянно почесал затылок.

– Всё то же, что и ты.

Они выбрались на улицу тем же путём, каким и вошли. Стряхнули с себя пыль и отправились на поиски места, где в спокойной обстановке могли бы обсудить, куда им двигаться дальше. Небольшой ресторан при отеле недалеко от дома старика вполне подошёл для этих целей.

Мел уплетал третий сэндвич, запивая его молоком, четвёртый ждал своей очереди. Кроу ни разу не видел, чтобы мальчишку подвёл аппетит. Даже в то время, когда тоска по родителям занимала чуть ли не все его мысли, он ел за двоих.

Взяв со своей тарелки единственный сэндвич, Кроу вспомнил слова Грейс, брошенные ему в спину: «Не будешь жрать – сдохнешь!» С истиной не поспоришь. Но от еды ему становилось хуже: в горле что-то сжималось, начинало тошнить, и только крепкий чай гасил это чувство.

Допивая вторую чашку, он смотрел в окно. Улица полыхала слишком яркими болезненными цветами, как на картинах Ван Гога – до войны эти краски казались Кроу совсем другими. Может, поэтому, наблюдая за ними сейчас, он всё равно погружался в состояние, напоминавшее покой.

Беззаботные женские голоса долетали до его слуха, сливаясь со звенящим грохотом трамваев. Взглянув на деревья, он представил запах осенних листьев – их шелест всегда успокаивал его. Кроу любил Мельбурн. Не так сильно, как Сидней, но здесь с ним случалось немало хорошего. Их привозил сюда отец, когда хотел сбежать от матери, чтобы вдоволь напиться и не слышать её упрёков. Говорил, что ему необходимо побыть с детьми: вспомнить юность, отвлечься от забот. Безудержно врал, что это лечит его от пьянства, а значит, спасает семью. Устав возражать, мать неизменно отправляла с ними Грейс.

Едва сойдя с поезда, Алиса и Кэти тащили Нэта и Стива в Луна-парк. Каждый день, проведённый в Мельбурне, они катались с девчонками на каруселях и ели мороженое. А ближе к вечеру, оставляли их с Грейс в гостинице, чтобы вдвоём побродить по городу, обсуждая то, что волнует мальчишек. Или ездили на лошадях по окраинам и побережью залива.

Всё это время отец самозабвенно шатался по кабакам.

– Едем в Аделаиду? – спросил Мел, выдернув Кроу из созерцания городской жизни.

– Сначала заглянем на почту.

– Зачем?

– Письма могли пересылать на другой адрес.

– Заночуем здесь? Было бы здорово! Можно договориться с таксистом, посмотреть город.

– Сначала – почта, потом – всё остальное. – Кроу подозвал официантку.

Та подлетела к их столу, словно только этого и ждала.

– Хотите что-нибудь ещё? У нас отличные пироги: черничный и вишнёвый – лучшие. Принести?

Мел закивал. Но она не сводила глаз с Кроу.

Он отрицательно покачал головой.

– Спасибо. Может, в следующий раз. Далеко отсюда почта?

Она назвала адрес и улыбнулась.

– Возвращайтесь. По вечерам у нас живая музыка и танцы.

Почта ютилась в маленьком здании, зажатом между большими домами.

Внутри трое посетителей выстроились в очередь к одному окну. Во втором Кроу увидел девушку в тёмно-синем платье с белым накрахмаленным воротничком. Светлые волосы были аккуратно уложены, а маленький нос украшали изящные очки. Она перебирала письма и газеты. Раскладывала их по стопкам с таким серьёзным видом, словно решала вопросы жизни и смерти.

Кроу направился к ней.

– Босс, можно я, – остановил его Мел.

Кроу пропустил его вперёд и, чтобы не привлекать к себе внимание, подошёл к стойке с открытками ручной работы.

– Добрый день! – Мел широко улыбнулся, вздёрнув подбородок, и всей пятернёй откинул волосы со лба. Жест получился эффектный, но девушка не оценила.

– Чем могу помочь? – Она смерила его строгим взглядом.

– Я хотел бы задать вопрос, – произнёс Мел нараспев и, подмигнув, добавил: – Личного характера!

Кроу прикрыл лицо ладонью, не в силах сдержать улыбку. Мальчишка явно насмотрелся вестернов. Причём не лучших.

Девушка грозно уставилась на Мела.

– Что вы имеете в виду? – спросила она тоном разгневанного прокурора, который пока ещё держит себя в руках.

– Ну… Эм… – Мальчишка засуетился.

– Вы не видите? Я занята!

– Я только хотел спросить о письмах. Они приходили на адрес моего знакомого… в смысле деда… – затараторил Мел.

Она не позволила ему договорить. Её глаза распахнулись от возмущения.

– Мы не даём такой информации! Это запрещено!

– Но я всего лишь…

– Будете настаивать, вызову полицию, – отрезала она, потянувшись к телефону.

– Зачем полицию? – опешил Мел. – Чего я такого сделал?

Кроу подошёл ближе и проговорил мягким, слегка взволнованным голосом:

– Не могли бы вы помочь выбрать открытку для девушки? Она примерно вашего возраста. – Он прочитал её имя на бейдже. – Элизабет, Лизи… Я могу вас так называть?

Она развернулась к нему, готовая сокрушить взглядом очередного нахала. Но, встретившись с Кроу глазами, изменила намерения.

– Да… да… конечно. Вы сказали, для вашей девушки?

– Для моей сестры.

Лизи вышла в зал и встала рядом с Кроу, от его близости её нежные щёки раскраснелись. Закусив губу, она принялась перебирать открытки.

Он выхватил одну из них.

– Может быть, эта?

Молодая женщина, нарисованная на ней, прижимала к груди яркие кленовые листья, пытаясь их удержать. Игривый ветер уносил их за собой, срывая с её головы шляпку.

– Пожалуй, – ответила Лизи. – Это работа французского художника. Забыла его имя. Он очень талантлив! Его открытки быстро раскупают.

Кроу расплатился. Взяв деньги, она не стала их считать.

– Завтра привезут новую партию из Европы, ваша сестра будет от них в восторге. Я отложу для вас самые лучшие. – От его пристального взгляда Лизи запнулась. – Или вы хотите что-то ещё?

Он посмотрел на Мела: тот, понурившись, стоял рядом.

– Не могли бы вы ответить на вопрос моего друга? – Кроу положил руку ему на плечо.

Мел засиял, словно выиграл в лотерею не меньше миллиона. Кроу усмехнулся: он впервые назвал его другом и знал, что ему понравится. Настроение мальчишки так просто исправить.

– Значит, вам не нужна открытка? – Лизи поджала губы.

– Ну почему же. – Кроу вынул из кармана ручку и написал на обратной стороне: «Очаровательной Элизабет. Частный детектив Нэйтан Кроу, Сидней».

Взяв открытку, она опять покраснела. Кроу не дал ей опомниться.

– Мы расследуем жестокое убийство. Её звали Дороти Максвелл, она была совсем как вы. И умерла мучительной смертью. Нам необходима ваша помощь.

Лизи вскинула на него испуганные глаза.

– Чем я могу помочь?

– Она отправляла письма. Мы должны узнать, кто их получал.

– Хорошо, я посмотрю. Но, если найду, показать не смогу.

– Нам этого и не надо. – Кроу улыбнулся не только ей, но и своим мыслям: пока не надо.

Он назвал адрес. Лизи подошла к дальней стене, где стояли полки с деревянными ящиками. Выдвинула нижний и, перебрав письма, вернулась.

– Ничего нет.

– Возможно, они приходили раньше. Можете проверить, не было ли их за последние полгода?

Лизи кивнула и, достав книгу внушительных размеров, порылась в ней.

– Писем не было. Есть одна посылка, её никто не получил.

– Она у вас?

– Мы отправили её по обратному адресу.

– По какому?

Лизи покосилась на коллегу в соседнем окне: той было не до неё.

– Посылка пришла из Аделаиды. Давно, почти полгода назад.

Адрес, который назвала Лизи, они уже знали от инспектора Дэна Хогарта. Видимо, сестра старика отправила посылку ещё до того, как он надумал ехать к ней.

– А письма не могли доставить в другое место? – спросил Кроу.

– Нет. Все отправления приходят к нам.

Поблагодарив её за помощь, он повернулся, чтобы уйти. Но Лизи схватила его за рукав.

– Нэт, вы забыли написать телефон. Вдруг мне понадобится ваша помощь.

Кроу глянул на неё и нехотя взял открытку, добавил несколько цифр.

– Обращайтесь, если будут проблемы.

На улице Мел обогнал Кроу и пошёл перед ним спиной вперёд.

– Как вам это удаётся?

– Ты о чём?

– Женщины делают всё, что вы от них хотите! Вы, как заклинатель змей: говорите, говорите, говорите… а они слушают с открытым ртом. И ждут, что же вы попросите, чтобы сразу сделать.

– Не все и не всегда.

Мел отмахнулся:

– Что-то я не видел, чтобы хоть одна вас отшила. Хотел бы я этому научиться.

– Научиться чему? Отшивать меня?

– Да ладно! Вы меня поняли. Так как вы общаться с женщинами. Но это невозможно! – Он театрально вскинул глаза. – Это дар от бога. Суперсила! Вы избранный!

– Звучит бредово. – Кроу ухмыльнулся и тоже посмотрел в небо, щурясь от солнца.

– Вот скажите, что я делаю не так?

Кроу окинул мальчишку взглядом.

– Сам разберёшься, года через три-четыре. Всё у тебя получится. Хватит болтать, надо купить билеты на вечерний поезд.

– В Аделаиду?

– В Сидней.

– А как же старик-художник?

– Вряд ли он хоть что-то знает. Разберёмся с ним потом, если будет нужно.

Глава 6

Главной трудностью в своей работе Ада считала скрытность. Её пациенты, которые были в основном мужчинами, не хотели казаться слабыми. Она умела разговорить: помочь открыться даже самым стойким. Но это требовало времени, и зачастую немалого. Чтобы ускорить процесс, Ада искала рычаги – мелочи, подмеченные украдкой. Зная о них, она могла в нужный момент надавить и сдвинуть лежачий камень с места.

Уже в начале века американец Артур Гезелл нашёл решение для подобных проблем. Он использовал специальное зеркало, одна из сторон которого была прозрачной, а другая отражала, не давая увидеть, что происходит за ним. В распоряжении Артура был целый купол, Аде же хватало трёх зеркал. Самое большое из них висело на стене в холле, за которой находилась тёмная комната. Отсюда можно было видеть, что делают пациенты в ожидании, и управлять всем домом: запирать и отпирать любую дверь, включать сигнализацию и свет, поливать растения. И даже слышать малейшие звуки, в какой бы части дома те ни звучали.

Нэйтан Кроу приехал раньше назначенного времени. Ченг впустил его и присоединился к Аде в комнате за зеркалом.

Оставшись один, Кроу посмотрел на лестницу и подошёл к дверям. Скользнул вдоль них взглядом.

– Знает о лучах? – Лицо Ченга почти не изменилось, только брови чуть сдвинулись к переносице.

– Похоже на то, – ответила Ада. – Думаю, заметил в прошлый раз и видит, что сейчас их нет.

Кроу ещё раз глянул в сторону лестницы, затем осторожно повернул ручку ближайшей двери.

– Мне разобраться с ним? – спросил Ченг.

Ада посмотрела на пульт, чтобы убедиться, что все двери заперты.

– Не надо. Пусть развлекается.

Прежде чем выйти в холл, она дождалась, когда Кроу потеряет интерес к дверям. Он попытался открыть каждую и принялся бродить туда-сюда без всякой цели.

– Вы попробовали сделать то, о чём мы говорили в прошлый раз? – спросила Ада, зайдя вместе с Кроу в кабинет.

Он молча кивнул и сел на стул.

Ада подвинула ближе к нему мягкое кресло и устроилась в нём.

– И что из этого вышло?

– Не успел понять.

– Что помешало?

– Заснул.

– И как спалось?

Кроу пожал плечами.

– Лучше или хуже? – уточнила Ада.

– Наверное, лучше. В поездах я обычно совсем не сплю.

– Почему?

– Не спится.

– Что мешает? Разве стук колёс не успокаивает?

Он медленно помотал головой.

– Давайте поговорим о другом. Когда вы начнёте меня лечить?

– Я уже начала. – Ада поудобней улеглась в кресле и на пару секунд закрыла глаза. – Хотите узнать о других способах, как справляться с болью?

– Их много?

– Достаточно. Есть, например, такой – попробуйте её усилить.

– Зачем?

– Сможете усилить и ослабить сможете. Только не ждите результата сразу, он придёт постепенно. Сначала усильте её – с этим обычно справляются все. А потом отпустите, она ослабнет сама собой.

Кроу посмотрел на свои крепко сцепленные пальцы, а затем опять на Аду.

– Я одного не понимаю…

– Так спросите.

– Как вы лечите болезни? Разговорами? Непонятными зельями?

– Я их не лечу.

– Не лечите?

– Я лечу людей.

– И что это значит?

– Один и тот же недуг может протекать по-разному. У победителей раны заживают быстрее, чем у побеждённых. Ваше отношение к болезни меняет всё. К чему вы стремитесь? Покарать себя за что-то? Расправиться с самим собой? Или одолеть болезнь и вернуться к прежней жизни? Одно будет мешать другому.

– Говорите как психиатр.

– Именно так.

– Но вы же хирург?

– Я применяю всё, что доступно мне. То, что помогает в конкретном случае. Важен результат, а не методы. Методы я могу изучить.

– Мне не нужен психиатр.

– Я не психиатр. Это всего лишь методы.

– Они не помогут.

– Вы лишаете себя надежды, а меня шанса.

– Шанса на что?

– Победить недуг, помочь вам. Я врач, для меня это важно.

– Таких, как я, много. Выбирайте любого.

– Спасибо за разрешение, – улыбнулась она. – Я выбираю вас.

– Хватит!

– Скажите, в чём проблема? В том, что я говорю, как психиатр? Или в том, что я женщина?

Он резко встал и пошёл к двери.

Ада осталась сидеть, зная, что сейчас его ничто не остановит. Значит, пусть идёт.

Алиса не желала оставаться в неведении. И через несколько дней после второго визита Нэйтана к Аде позвонила ей. Та почти ничего не сказала: они только начали, выводы делать рано. Но на этом их разговор не закончился, Ада пригласила её в театр. Алиса согласилась сразу. Если они станут подругами – а ей хотелось на это надеяться – можно будет спрашивать о Нэйтане гораздо чаще. Ведь из него самого и слова не вытянешь.

Выйдя из театра «Энмор», они отправились в любимый ресторан Алисы – уютное место, где на диванах лежали подушки и целый день играла тихая музыка, а запах овсяного печенья напоминал о Рождестве.

На третий приём Нэйтан не пришёл. В чём причина, Ада говорить не стала, но объяснила, что это такой этап: его нужно преодолеть. Думая о её словах, Алиса уже несколько минут размешивала сахар.

– Помнишь, ты говорила, что его привлекательность для него проблема? – спросила Ада. – Почему так?

– Ну… – Алиса отпила кофе, размышляя, что можно ей сказать, а чего говорить не стоит. – Он не хочет отношений, неудачный опыт в прошлом.

– До войны или после?

– До. Он был женат. – Алиса подняла плечи, чувствуя, как холодеет спина.

– Всё было настолько плохо, что теперь он ненавидит всех женщин?

– Это не так.

– А как?

– Не думаю, что он кого-то ненавидит. Но и сближаться больше ни с кем не хочет. В чём-то он непробиваем, но если знать, куда целиться, его можно убить.

– Разве так не со всеми? У каждого есть больные точки.

– Наверное, со всеми. Я не знаю, как объяснить… То, что творилось с ним, когда он был женат… Это страшно. От одной мысли о том времени мне становится плохо. Но я не могу говорить за него. Он бы не хотел. Без этого ты не сможешь ему помочь?

– Смогу. Мы найдём на него управу. – Ада вывела на салфетке затейливый иероглиф. – Может, не так быстро, как хочется, но обязательно найдём.

– Думаешь?

– Уверена.

– Что будем делать?

– Начнём с самого простого – пригласи меня на ужин. Прошлый раз всё было восхитительно, только ради этого стоит повторить.

– Грейс умеет восхищать, – улыбнулась Алиса. – Вот пожалуюсь ей, пусть отругает его. Нельзя быть таким упрямым! Что будет с нами, если ему станет совсем плохо? Ладно, я – взрослая, а как же Эбби?

– Ему тяжело.

– И что теперь? Отказаться от жизни?

– Если будем давить, станет только хуже.

– Иногда мне хочется не давить, а удавить его! – взорвалась Алиса. – Вот как заставить его лечиться?

– Заставить не выйдет.

– Значит, полный провал?

– Нет. Но он должен сам захотеть.

Из их простой затеи ничего не вышло. Узнав, что Алиса опять собралась в театр, Нэйтан поинтересовался: «С кем?» Получил уклончивый ответ, сделал выводы и к ужину не явился.

Сев за стол, Алиса расстроено глянула на Грейс.

– Он сказал тебе, что придёт?

– Сказать он может что угодно, – проворчала та, – лишь бы отстали.

– Если обещал, то выполнит.

– Не обещал, но вертелся как уж на сковороде. Спросил, что я собираюсь готовить. Для него это как игра.

– Хорошо, если так, – заметила Ада. – Хоть какой-то интерес к жизни.

– Попробуй его обыграй, – буркнула Алиса. – Он хитрый, как чёрт.

– В следующий раз будем умнее.

– А во что вы играете? – спросила Эбби, наматывая на пальцы кудряшки.

– Наверное, в прятки, – усмехнулась Ада.

– И кто водит?

– Судя по всему – я.

– Нэтти умеет прятаться, – с видом знатока заявила Эбби. – Надо поплакать, и он вылезет.

– Я забыла, как это делается.

– Это просто!

– Научишь меня?

Эбби радостно кивнула. Сморщила личико и принялась тереть кулачками глаза, всхлипывая так горько, что Алиса не выдержала: