Рита

Эту девушку с лучистыми глазами Анатолий Петрович заметил сразу. Было в ней что-то такое, что заставляло далеко не юное уже сердце Анатолия Петровича, биться сильнее. Однако, разница в возрасте между ними была столь катастрофичной, что Анатолий Петрович лишь насмешливо хмыкнул, поймав однажды на себе заинтересованный взгляд своей новой сотрудницы.

Девушку звали Рита; она недавно приехала в этот город вместе с мужем, которому предложили здесь работу и неплохой соцпакет. В силу разных обстоятельств, люди стали гораздо чаще переезжать с места на место в поисках лучшей жизни. Поколение, массово и бесплатно получившее от государства жилье в собственность, постепенно уходило, а их квадратные метры перемещались в сферу рыночного обращения. Поэтому современная молодёжь сейчас редко имела собственное жильё иначе, чем взятое в ипотеку, что тоже далеко не всем было по карману. Вот и оживилась, как называли это социологи, внутренняя миграция, ищущих работу со служебным жильём.

В отличие от Риты, Анатолий Петрович прожил в этом городе почти всю жизнь, за исключением лет учёбы в институте. И вернувшись с молодой женой в «родные Пенаты», более никуда уже отсюда не уезжал, не считая отпусков, конечно. Он как раз и принадлежал к тому самому уходящему поколению, которое успело ухватить от рассыпающейся страны свою долю в виде дармовой квартиры.

Муж Риты был специалистом в малопонятной для Анатолия Петровича IT-области, и устроился на работу где-то в городской администрации. Сама же Рита была медсестрой в той же самой больнице, где работал и Анатолий Петрович в значимой должности заведующего отделением.

Личная жизнь Риты выглядела вполне удавшейся и счастливой; двое детей, внимательный муж, часто встречавший или провожавший жену.

При встрече и прощании они непременно целовались на виду у всех, и трогательно держались за руки.

Семья Анатолия Петровича также была внешне совершенно благополучной и даже респектабельной. Хорошие должности, солидный трудовой стаж, материальный достаток, заботливые дети, которым Анатолий Петрович с супругой смогли дать приличное образование, внуки, уважение в своих трудовых коллективах и в местном обществе в целом. И, разумеется, многочисленные друзья и связи, приобретенные в течение жизни, позволяющие решать почти все житейские проблемы.

Вот так это выглядело со стороны. Но это было лишь оболочка, скрывающая истинную пустоту его жизни. Брак Анатолия Петровича давно был мёртв.

Нет, никаких скандалов, ругани или, тем паче, физического насилия. Они с женой, всё-таки, были культурными и цивилизованными людьми. Не было взаимного игнорирования, злости или ненависти; было равнодушие.

Супруги разговаривали друг с другом мало, и практически всегда лишь на бытовые темы. Совместный выход в кино периодически случался, но после Анатолий Петрович никогда не обсуждал с женой увиденное, так же, как они не обсуждали и не спорили, как когда-то, о прочитанных книгах, услышанных или прочитанных новостях. Даже одну и ту же передачу по телевизору они теперь смотрели отдельно каждый в своей комнате. А о телесном аспекте брака оба супруга забыли данным давно.

У них больше не было потребности в этой близости.

Анатолий Петрович иногда, смотря на жену, пытался, и никак не мог вспомнить, что же так привлекло его тогда в той молоденькой сокурснице, что он целых два года старательно ухаживал за ней, буквально уламывая связать свою жизнь с ним. Он смотрел на немногие фотографии тех времён, и в его душе не было ностальгии узнавания. Уйдя с головой в работу, а затем и в преодоление бытовых трудностей, связанных с рождением детей, они с женой и сами не заметили, как в какой-то момент утратили то, что прежде делало их самыми близкими людьми на свете. Просто однажды они проснулись в одной постели совершенно чужими людьми, которым больше не хотелось ни общаться, ни проводить вместе время. И даже спать вместе им было теперь некомфортно. А потому Анатолий Петрович перебрался в бывшую гостиную, превратив её в свой кабинет-спальню. И теперь они с женой не всегда даже замечали, что кто-то из них уже лёг спать, чтобы пожелать традиционно спокойной ночи.

Никаких случайных объятий, никаких поцелуев при встрече или прощании; вежливо-равнодушное «доброе утро» или «привет» – вот, порой и всё их общение за день. Как они смогли так легко и глупо упустить, самое главное, как понимал теперь Анатолий Петрович, в своей жизни? И сколько бы он об этом не думал, ответа на этот вопрос не было.

Почему они не расстались?

Ну так они же не стали врагами, а детей было нужно поднимать. К детям Анатолий Петрович относился, возможно, и без большой любви, но очень ответственно. И не мог допустить значительного ухудшения их жизни из-за каких-то своих рефлексий. Ну прошла любовь, бывает. Не они первые – не они последние. А семья у них в целом хорошая; деньги на сторону не уходят, свар и драк нет – дети не должны страдать. А любовь – не главное в семейной жизни.

Ну а позже развод уже утратил всякий смысл; новую семью, поставь он себе такую цель, создать было ещё возможно, а вот обрести в ней желаемые отношения – уже вряд ли. В одну реку, как говорится, дважды войти нельзя. А в реку времени – тем более. Люди меняются, и вернуть молодость не получится, как ни пытайся.

Подразделение больницы, которым руководил Анатолий Петрович, официально называлось «отделение интенсивной терапии, анестезиологии и реанимациями». Работа в нём предъявляла к персоналу особые требования, и случайные люди в отделении не задерживались. Материальная компенсация за более тяжёлые условия труда в сравнении с другими отделениями, была относительно невелика, а потому здесь всегда были вакансии.