Белый день
Все мы делаем выбор: быть со Светом или оставаться во Тьме. Каждый день, каждый час, каждую секунду.
Что бы делало твоё добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с неё исчезли тени?1
Выход из мрака
Они смеялись. Всем было смешно. Кроме неё. Ей хотелось плакать. Она не любила такой смех. Не искренний, мерзкий, обесценивающий и, самое главное, в нем чувствовалось злорадство. Вроде человек шутит, шутит над собой, всех смешит, но почему тогда ей хотелось плакать?
Она сидела, в кругу и не смеялась. Никто этого не замечал. Людям хотелось хлеба и зрелищ, хотелось, чтобы их смешили, даже ценой собственного достоинства. А она смотрела в пол, не смея никому посмотреть в глаза, вдруг над ней тоже начнут смеяться, когда увидят слезы в ее глазах. Но никто не заметил.
И вдруг, что-то случилось. Все смолкли, как по мановению волшебной палочки. И раздался вой. Шутница, которая всех смешила, громко заревела, как маленькая девочка, не смотря на свой почтенный возраст. И начался процесс выздоровления.
Мир менялся. Мария это почувствовала давно. Но теперь эти изменения докатились и до них.
Как-то резко изменилось их селение, почернели дома. Всё больше встречались на пути задумчивые и угрюмые люди. Даже праздник осени был каким-то темным, бедным, дождливым. И Татьяна Буланова пела своим протяжным плачущим голосом грустные песни о курящем и молчаливом бойфренде, несчастной любви, предательстве и детей, растущих без отца. И Мария, в который раз отмечала, как тоскливо звучат эти песни. Но они были очень популярны, потому что синхронизировались с состоянием народа.
«Особенно, когда идешь по грязи, под мелким моросящим дождиком, изо рта пар и еще, эти заунывные и протяжные песни», – думала Мария, идя со школы, обходя огромные лужи, которые образовывались с космической скоростью на глинистой почве. Тротуары давно не чинили, они были деревянные, полусгнившие и идти по ним было опасно, так как от них осталось одно название.
И теперь, глядя на них, она почему-то, вспомнила, как пошла в первый класс, красивая, нарядная, с букетом георгинов. Тогда светило осеннее прохладное солнце. А эти тротуары только отремонтировали, и за ночь они покрылись инеем, потому что ночью были заморозки. И Мария шла, радостная и довольная, что, наконец-то, закончился этот противный детский сад, и теперь началась школа.
Сейчас она смотрела с тоской, как всё развалилось, как растерянные родители, молодежь не знали, что делать. А она просто училась, мечтая о другой жизни. Моросящий дождь вернул Марию в реальность, потому что куртка, которая досталась от старшей сестры (а той от маминой сестры), изрядно промокла. И пока Мария пыталась не утонуть в грязи, обходя каждую лужу, дождь начал усиливаться, изо рта пошел пар, от холода.
В животе заурчало от голода, а дома, кроме овощей ничего не было. Мука, сахар кончились. Но было детское питание, которое выдавали каждый день на молочной кухне, для младшего брата, который едва научился сидеть.
«Глядишь, и мне что-нибудь перепадет, пока его кормить мама будет» – мечтала Мария. А перед глазами возникла картинка-воспоминание, как раньше папа с мамой покупали коробками печенье и конфеты, а на праздники были обязательно, торты из столовой леспромхоза, которые пахли газировкой и еще чем-то незабываемо вкусным, а еще зефир, который Мария на дух не переносила. Это было тогда, когда страна ещё не развалилась. Когда быть октябренком и пионером было почетно, И отличницами. И скромницами. И плести косы. И носить красивые платья.
«Сейчас бы хоть маленький кусочек того зефира» – мечтательно думала Мария, сглатывая слюну. Теперь жалела, что так привередничала.
Но теперь все поменялось. Большая страна канула в лета. Теперь Мария больше молчала обо всём: об учебе, о домашней работе, о помощи родителям, потому что слово «труд» стало ругательным словом. Таких теперь высмеивали и называли лохами. А у девчонок, чем длиннее накрашенные когти, выше челка и юбка, больше тонального крема и помады на лице, тем почетнее они становились. И высокомернее.
Идеалы и ценности стали рушиться. Вместе со страной.
Два разных мира.
Она смотрела на веселые лица высокопоставленных чиновников, артистов, здесь были писатели, ученые. Она рассматривала роскошные залы, столы, которые ломились от еды, и не было аппетита.
«Красиво, дорого, бохато» – цену всему она знала и ценила многое, но сейчас перед глазами стояли они, которые смотрели на неё голодными глазами, когда она забирала сумки с провизией, выходя из магазина. Тогда она повернулась к ним, они приготовились бежать, привыкшие к ругани.
Но она их остановила и сунула все эти сумки им в руки, а потом сказала, чтоб убегали домой, а то в полицию позвонит. Они не заставили себя ждать и через секунду их след простыл. А она пошла домой без сумок, налегке. Пить кофе.
Мария была в группе. С ней считались. Просто, когда никто не мог ответить на вопрос, у неё всегда был ответ. Ну и подруга в ней души не чаяла и частенько звала с собой, отвлекая от приключений в Африке, космосе или в Средневековом дворце. Но она никогда не говорила, что ей не интересно с ними. Она просто терпела, витая в облаках. Совсем, как ученики на уроках.
– Ты знаешь, что Катька с Сашкой дружит, четыре раза её на танец позвал? – внезапно кто-то спросил Марию.
– Да откуда она знает? Она же не ходит на дискач! – кто-то хмыкнул.
И Мария почувствовала какую-то надменность, исходящую от группы и решила промолчать:
«Пусть думают, что хотят!» – ей больше хотелось получить ответ на вопрос: куда делись ее конфеты, которые она копила весь год? На черный день!
А они пропали. Мария решила, что их кто-то просто слопал. И дома родные просто посмеялись над ней, что всё зря. Сама не ела, копила, и в итоге ПОТЕРЯЛИСЬ!
«Мыши съели!» – констатировал папа, осматривая тайник Марии.
Мнимые ценности
Что для Вас означают деньги?
«Фея, – улыбнулась она сама себе и своему образу, удивившись, что ничего негативного в образе нет, – она легкая, красивая, с волшебной палочкой»
Представьте себя рядом…
«Я маленькая, как таракан…Дюймовочка. А она огромная, добрая, властная и очень красивая»
Ваши действия.
«Она поворачивается ко мне, подставляет мне ладошку, и я захожу к ней на ладонь»
Её действия.
«Я ей очень интересна. Она меня внимательно рассматривает и ее лицо загадочно. Я боюсь, что она меня уничтожит, как злая колдунья», – при этих словах, она почувствовала, как ей стало страшно.
Мария трудилась наравне с родителями, помогая во всем, пока ее одноклассницы растили когти, красили их, красились сами и ходили на дискотеки и, похвалялись друг перед другом жизнью, которой на самом деле не было. Пиарились одним словом. А Мария, переделав все домашние дела, читала книги, рассматривала журналы «Космо» и, насмотревшись, доставала косметику пробовала краситься также, но чтобы это было практически не заметно. Изучала бренды, марки, читала много литературы, ранее запрещенной и цензурированной. И мечтала. Мечтала вырваться из этого убожества. Глядя на эти журналы, ей казалось, что она живет скучной и серой жизнью.
А когда видела перекрашенных сверстниц, безвкусно одетых, но по моде, становилось еще тоскливее. И темы для общения были соответствующие: сплетни, деньги, шмотки, тачки, кроссовки. И никому не было интересно: существует ли паломнический путь до Сантьяго де Компостело? Почему наша такая богатая ресурсами страна вдруг самая бедная и стала относиться к странам третьего мира? Почему в новых учебниках по истории, из фонда Сороса, две строчки про Сталинградскую битву и Курскую дугу, а из победителей исключен СССР?
Когда Мария делилась своими умозаключениями, у всех становились скучные глаза, и на лице было написано: «отвали»
Поэтому Мария стала больше находиться с животными: кошка с котятами, собака, корова с телятами. С ними было веселее, и они выслушивали все ее умозаключения.
«Они хотя бы настоящие, не пиарятся и не притворяются крутыми» – хмыкала Мария про себя, вспоминая чванливых сверстников.
А со сверстниками ходила и помалкивала, а в свободное время читала «Катрин»2 и «Приключения Печенюшкина»3, рассматривала картинки дворцов и картинных галерей теперь уже Санкт-Петеребурга, мечтая увидеть их своими глазами. И очень хотелось посетить Испанию, Италию, увидеть метро, посетить показы всемирно известных кутюрье и полетать на самолете. Но об этом молчала. Даже дома, понимая, что мечтать не вредно. А реальность отличалась от мечты на тысячу процентов.
Ручейки истоков.
Не всё измеряется материальным, но многое измеряется нашим отношением к материальному.
Она смотрела на солнце и думала о том, что он его уже не увидит. Никогда. Всё, к чему стремилась душа, стало в один миг никчемным, тусклым и неважным. Один день, один миг, перевернул всю жизнь. Оставив, то, что было ценно в прошлом.
«Ну и что дают тебе твои «отлично»? Часто слышала она от других, ну и куда девать твой ум? Надо уметь продавать себя и делать то что людям хочется, а хочется им… Всё продается и все покупается, у каждого есть своя цена. Если не согласился, значит просто мало дали».
А в тот день она поняла, что у человека нет цены.
Есть у мертвого, бездушного, бессовестного.
А у живого, настоящего, любящего человека нет цены. Он бесценен. Он приходит сюда бесплатно и уходит также. НО это у человека. Настоящего.
А у тела есть цена.