Память Крови

Дизайнер Ирина Анатольевна Коновальчикова

© Бай Айран, 2024

ISBN 978-5-0064-6798-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Память Крови

Пролог

Гибкий черный дракон с глухим звуком приземлился, разметав в разные стороны клубы сухой пыли. Его темная чешуя едва ли не сияла в лучах знойного летнего солнца. Он переливался, похожий на живую водную гладь. И смотреть на него казалось почти невозможным занятием. Коэл повернул аккуратную точеную голову в сторону замка, и его тонкий хвост недовольно дернулся.

– Тише, мальчик, Янро больше не будет тебя воспитывать, – хохотнул молодой человек, похлопав черного дракона по выгнувшейся шее. Невольно Коэл чихнул, чем еще больше развеселил своего Всадника. Иной обиженно сложил крылья и, чуть дернувшись в сторону, скинул мужчину со своей спины.

Всадник поднялся на ноги, обтряхивая штаны, и проклиная дракона на странном, шипящем языке. Прищурившись, он смотрел в сторону замка, который мужчина так не любил. Но долг звал его, и противиться Серебру он не мог – Золотых драконов пока еще в этом мире не появлялось.

Кудрявые золотистые волосы были собраны в высокий воинский хвост на затылке, хотя на висках и над ушами они были словно чем-то выжжены. На мускулистой руке вилась угольного цвета веревка. Изумрудные глаза горели решимостью и непоколебимостью. Что-то знакомое было в этом человеке, но морщины, прорезавшие лоб, рассыпавшиеся по линии губ, черные кончики пальцев правой руки делали его каким-то другим. Непохожим на Роупа.

Но это был он.

Роуп стоял и смотрел на ворота, возле которых переминались от скуки стражники. В проеме появилось несколько фигур. Всадник устало почесал затылок и попытался разглядеть людей, шедших к нему. Палящее солнце заставляло жмуриться.

Но вот ему удалось увидеть её.

– Эверин?

I Предупреждения

«Королева Эверин Страстная привела Дейстроу к победе над давним врагом. Красная страна пала, жители ее приняли власть нового короля, и отныне государство стало восьмым герцогством Великого Королевства и носило название Эвлэнд.

Король Силенс Скопдей решил, что не будет насильно заставлять людей менять привычный уклад жизни, и предложил им самим выбирать, какой путь подходит для них сейчас. Те, кто не мог отказаться от войны, были изгнаны, но таких оказалось немного. Словно смерть самой Монтэи освободила ее солдат от беспричинной жестокости, которой они славились на все семь герцогств Дейстроу. Они оказались самыми обычными мужчинами и женщинами, мечтавшими о спокойной жизни крестьян или рабочих. Лишь некоторые заявили о своем знатном происхождении, но и это король Силенс принял, за что в народе получил еще одно имя – Силенс Благородный.

В замок Дейст приходили все новые люди, заявляющие о том, что они готовы стать подданными великого короля, и их Силенс принимал тоже. Власть его все крепла, а влияние росло. Вскоре он получил славу справедливого и благородного короля, хоть и крепкого на руку и наказание. В его холодности и черствости люди винили смерть его молодой жены.

Королева Эверин Страстная умерла в родильной лихорадке, подарив трону двух близнецов-наследников. Сына король нарек Кэмот, а дочь Кэндэл, но этим младенцам еще предстояло вырасти и получить настоящие имена по традициям, которые передавались из поколения в поколение. Так когда-то принц Силенс получил имя Силенс Скопдей Могучий, которое носит и по сей день.

Ходят слухи, что король до сих пор не справился с потерей жены, но не стал следовать примеру своего отца, который в горе привел королевство в упадок. Напротив, Силенс возродил Дейстроу не только победой над Красной страной, но и тем, что Всадники Ветра стали признанными людьми на территории королевства. Теперь знания о магии Динео собирались по крупицам со всех уголков мира и возрождались, дети, обладающие способностями, отправлялись в деревни Динео, получали учителей и наставников. Теперь король часто обращается за советом к Кругу Волхов, но сейчас маги молчат, отчего-то обещая только мир и спокойствие. Ни слова не было сказано о детях, которых королева Эверин подарила своему мужу.

Судьба Кэмота и Кэндэл поддернута дымкой неизвестности.

А я до сих пор не научился смотреть в глаза ее дочери. Может, все потому что…»

Из личных записей королевского советника Хелла Беллса.

Я проснулся и мгновенно пожалел об этом. Тупая боль где-то в затылке и сухость, сковывающая мой рот и горло, напомнили мне о том, что вчера я впервые напился. Сквозь узкую щель меж закрытыми ставнями пробирался луч света, и он жег мои опухшие глаза и заставил пошевелиться, чтобы изменить положение головы на подушке. Лучше бы я этого не делал. Потому что затылок запылал еще более острой болью. Я вздохнул. Все равно придется встать. Солнце говорило о том, что уже утро, а значит, мне придется вылезти из объятий одеял и мягкой, пахнущей свежестью перины.

Перевернувшись лицом вниз, я упоительно вдыхал прохладный аромат чистого белья. Наверное, это один из положительных моментов моего незавидного положения. Но долго лениться в постели мне не позволят. Скоро придет дядя и вытащит меня из-под одеял. За пятки или колкими словами – каждый раз он выбирал для меня новый вид изощренной пытки. И, казалось, фантазия его не имеет пределов. Вот и сегодня, несмотря на то, что вчера был день Летнего Зноя, он придет и заставит меня пойти на тренировочный корт.

О, как я ненавидел эти утренние тренировки, но мой отец говорил, что мне надлежит учиться всему, что обязан знать настоящий принц. Мне хотелось воспротивиться и спросить, откуда ему это известно, но потом я понимал глупость своего положения. Мой кроль когда-то и сам был принцем, наследником трона. Но как я мог объяснить ему, что не испытываю восторга, держа в руках деревянный меч и выбивая пыль из своего дядюшки? К сожалению, отец даже слушать меня не хотел, видя во мне не только сына, но и воина. А воином быть я не хотел. Мне по вкусу были свитки и книги, магия, которая была во мне, но которой запрещали пользоваться. Отец боялся, что она погубит мою душу так же, как погубила мою мать.

Я вздохнул. Бесполезно спорить с отцом, если это касается моей погибшей матери. Это было больной темой. Можно сказать, просто катастрофически опасной. И когда я заикался о своем наследии, которое получил именно от королевы, отец становился темным, как грозовая туча, и воздухе зависала его тягучая Королевская магия. Если я продолжал стоять на своем, то стражники валились на пол, словно спелые яблоки с деревьев, ведь сила моего отца была расписана в песнях и легендах. Так что мне приходилось закрывать свой рот и ждать наиболее подходящего момента. Когда поблизости не было людей, чьей смерти я бы не желал.

Увы, разговор с отцом откладывался до лучших времен, а сейчас мне вновь предстоит притащиться на ненавистный корт и махать ненавистным мечом, воодушевляя своими неуклюжими успехами дядю. Он не упускал возможности ужалить меня своим острым языком, и я, привыкший к его наглому, вечно довольному лицу, уже устал отбиваться от саркастических шуточек и замечаний. Если я проигрывал ему, он злорадствовал, а если таки одерживал победу, то не обязательно отмечал, как он поддавался на этот раз. И так до бесконечности. Такой несносный наглец довел бы любого, но мое терпение пока выдерживало его атаки. Но я предчувствовал скорую бурю, и все же старался сохранять спокойствие. Быть может, именно этому он и пытался меня научить своим постоянным ядом? Я пожал плечами. И вновь пожалел об этом.

Такой боли голова моя еще не знала. И зачем мой отец в компании дядюшки выпивает по бочке вина каждый вечер? Я, конечно, преувеличиваю, но они любили этот напиток. А у меня от него миллионы кузниц работали в черепушке одновременно.

Он никогда не стучался. Так что когда дверь распахнулась, обдав мою влажную спину свежим воздухом, я попытался глубже зарыться в подушки, чтобы он меня не заметил и решил, что я уже ушел. Но провести этого плута мне не удавалось еще никогда, так что я лишь обреченно вздохнул, когда его длинные пальцы сомкнулись на моей щиколотке и дернули меня на себя.

Не зря возле моей кровати было застелено несколько ковров, один поверх другого. Перед глазами все кружилось, и я неуклюже мотал головой, пытаясь прийти в себя. Резкое пробуждение приятным ударом об пол – что еще мог приготовить для меня любимый дядюшка?

– Быстрее вставай и одевайся! – властно приказал он, опустив все эти глупости о «добром утре» и прочих признаках хоть какой-нибудь вежливости. Мой дядя не отличался ни утонченными манерами, ни благодушием, ни состраданием.– Сегодня нас ждет замечательнейшая прогулка. В седле.

Я закатил глаза, но одно меня порадовало.

– Не будет тренировки? – с надеждой спросил я, натягивая рубашку, которую дядя кинул мне прямо на голову. Тактичность тоже не была его коньком.

– Не будет. Сегодня есть дела поважнее. И завтра, скорее всего тоже.

Я буквально не верил своим ушам, потому что дядя никогда не радовался тому, что я пропускаю его каждодневные утренние уроки.

– Что?

– У тебя эль в ушах? – насмешливо спросил дядя, потирая руки и вглядываясь в распахнутое им самим окно.– Более важные дела ждут наследного принца.

Я неловко застыл, надевая на себя кожаные штаны по привычке. Ведь не будет тренировки? Вздохнув, я отправился на поиски своих сапог. Прошлым вечером в пьяном бреду я решил, что они отличное метательное приспособление, чтобы затушить свечи на столе. К счастью, я не поджег собственную комнату, иначе отец выпорол бы меня публично.

Дядя оценивающе посмотрел на меня. Я в очередной раз застыл под его пристальным взглядом светло-зеленых глаз. Год за годом ни глаза, ни взгляд этот не менялся, но менялось мое отношение к нему. Если я раньше боялся дядю потому, что он совершенно не старел, то теперь я благоговел перед ним, испытывая одновременно и страх, и ужас, и уважение, и любовь. Лет с шести он стал для меня почти целым миром, когда я наконец сумел понимать его фантастические истории, которые он любил рассказывать, посадив меня на колено. Так же делал и мой отец. После этого он начал действительно меня учить. Сначала письму, потом манерам, даже танцам, вот чего я терпеть не мог, так это учиться танцам у того, кого от этого занятия воротило. Когда мне исполнилось восемнадцать, меня стали учить военному делу. И день мой состоял из утренней тренировки на корте, а потом я превращался в мальчика на побегушках для любимого дяди. Ничего сверхъестественного, говорил мне он, все через это проходили. Но я мог только возмущаться и проклинать первые недели деревянный меч, от которого болели руки и спина.

Дверь распахнулась вновь и в комнату, похожий на летнюю грозу, вошел мой отец. Мне достался его суровый, осуждающий взгляд. Тут же стыд зажег мои щеки, и я покраснел. Какой позор! Я пытался причесать пальцами свои растрепанные волосы, которые были еще слишком коротки, чтобы я мог носить хвост воина. Да и не заслужил я еще этого, как говорил мой король. Теперь отец смотрел на дядюшку.

– Ты думаешь, он готов? – вкрадчиво спросил он, вновь не сводя своих проницательных серебристых глаз с моего лица. Я нервно вздохнул и пытался не шевелиться, чтобы не спугнуть его магию. Мне нравилось ощущение щекотания, когда отец стоял рядом и не контролировал свою магию, и она свободным ручьем текла вокруг него.– Он еще слишком мал, Хелл. И почти ничего не знает.

– Будет ему сорок лет, Силенс, и ты будешь рад прижать его к своей отцовской груди, – посмеиваясь, парировал дядя. Я еще никогда не видел, чтобы с отцом кто-то так фамильярно и нагло разговаривал. Но на то дядя Хелл и был советником короля, чтобы быть ему в какой-то степени наставником в вопросах двора и государства.– Мальчишка готов. Ты ведь готов, сопля?

Интересно, у меня когда-нибудь получится поставить этого напыщенного индюка на место, ведь если говорить о любви, то там и до ненависти недалеко. Но кулаки мои не сжимались, я лишь инстинктивно пытался нашарить где-то в себе магию, которая была присуща мне по рождению.

– Прекрати, Кэм, – резко одернул отец, почувствовавший это. – Придет время, и ты научишься тому, о чем так страстно мечтаешь…

Я недоумевал, но верил отцу.

– Страстно… – с какой-то грустью эхом повторил дядя, и глаза его вдруг наполнились печалью, которую я замечал в нем редко, но довольно часто, чтобы сделать вывод – это всегда касается моей матери.

– Хватит об этом. Вам пора, – зло прервал отец, смерив дядю Хелла ненавистным взглядом. Для меня это тоже было причиной для размышлений, но я никогда не мог понять этой тихой вражды между ними.

Застыв посреди комнаты перед мужчинами, я немного замешкался, не зная, что мне делать дальше. Дядя не говорил, куда мы собираемся, и стоит ли мне брать с собой этот отвратительный меч, который подарил отец в день моего рождения полгода назад. Или мы отправимся не так далеко, или напротив.

– Тебе не кажется, что он похож на испуганного оленя? – тихо, но достаточно, чтобы услышал я, весело спросил советник у короля. – Или на лося?

– Оставь, Хелл, ты своим ядом доведешь мальчишку, – улыбнулся отец.

Я улыбнулся тоже. Потому что знал, для моего короля не составляет труда проникнуть в мое сознание и понять, насколько я устал от саркастического яда своего дяди. Но в чем я был уверен, так в том, что отец никогда не предаст ни моего доверия, ни моих секретов, а мой дядя никогда не оставит свой действенный способ воспитания племянника. К счастью, на мою сестру это не распространялось.

– А Кэндэл с нами? – с надеждой спросил я, соскучившийся по компании сестры.

– У твоей сестры есть более интересные занятия, Кэм, и тебе надо привыкнуть, что теперь вы не всегда будете вместе, – строго заметил отец, который устал за последние месяцы от моей (не сомневаюсь, что и от ее по мне) тоски по сестре.

Раньше мы действительно были неразлучны. Совместные игры и шалости, познание собственных магий, которые позволяли нам разворачивать грандиозные пакости, даже рутинное обучение в компании Кэндэл было не так отвратительно. Я привык поверять своей сестре все, что меня беспокоило и получать пусть неуклюжие детские советы, но те, какие шли от самого сердца. Хотя мне порою и не надо было ничего говорить, она все понимала в молчании слов. Ведь мы были не просто брат и сестра, а близнецы, рожденные вместе. Нам всегда говорили, что наша мать отдала свою жизнь, чтобы дать ее нам, но я не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести. Я не мог сказать, как я к ней отношусь, ведь я ее никогда не знал и не видел. Мог ли я ее любить? Возможно. Ведь она умерла, рожая нас. Или ненавидеть? За то, что она все-таки не постаралась и не осталась с нами. Я не мог разобраться в своих чувствах и всегда недоумевал, когда сестра начинала говорить о матери, вспоминая восхищенные рассказы дядюшки или отца. Но от этого мы не становились дальше друг от друга. Только когда нам исполнилось по восемнадцать, король заявил, что нам предстоит долгий путь в два года, за которые нам предстоит стать настоящим принцем и принцессой.

Готовили нас обоих, потому что право наследования в Дейстроу передавалось по праву рождения, пол значения не имел. Но никто не мог засвидетельствовать, кто из нас родился первым. Отец и дядя были слишком увлечены моей матерью, а лекарь, принимавший роды, бесследно исчез, не оставив после себя никаких следов. В этом было нечто мистическое, но король предпочитал списывать все на глупое совпадение. Так что мы с Кэндэл обладали равными правами на трон, а значит, через два года я стану наследным принцем, а моя сестра наследной принцессой. Но я скептически полагал, что до этого времени надо было еще дожить, а пока мир готовил для меня нечто интересное, чем каждодневные прыжки с мечом и прислуживание горячо любимому дяде.

– Точнее сказать, никогда, – обиженно буркнул я, не в силах уже переживать постоянное одиночество из-за отсутствия сестры.

– Кэмот! – начал отец тоном, которого я всегда опасался в наших спорах с ним. На выручку мне пришел дядя.

– Ну все, Ленс, завелся. Отстань от ребенка. Неужели королю нечем заняться, коли как донимать долговязого мальчишку? Идем, Эмма, нам пора.

Я заскрежетал зубами, но поспешил кивнуть в знак прощания королю и выскользнуть вслед за дядей из комнаты. Я уже научился сдерживать свою ненависть и злость, но мне было нелегко сносить оскорбления Хелла. Все же на все требовалось терпение, которого год от года я в себе не находил.

Советник буквально несся по коридорам замка, и если бы я не был таким высоким, то вряд ли бы поспевал за ним, разве что только бегом. На пути нам встречались служанки, которые тут же миловидно вспыхивали и присаживались в реверансах, приветствуя дядю и меня. Как истинный джентльмен, дядя успевал раздавать теплые улыбки и добрые замечания каждому человеку. Видимо, не зря отец называл его «крысой, знающей вход в любую нору». Несколько грубая формулировка, но факт оставался фактом. Хелл Беллс являлся достоянием этого замка, и все слуги были верны ему не меньше, чем самому королю. Я восхищался его способностью запудрить мозги любому и обвести его вокруг пальца, потому что знал яд дяди не понаслышке. Он был далеко не милым и добродушным парнем-рубахой, а жестким тираном, знавшим свою истинную власть.

– Хватит копаться в своих мыслях, Эмма, ты не найдешь там разве что большую дымящуюся кучу ничего, – через плечо бросил дядя, его губы изогнулись в злорадной улыбке.– В такой маленькой голове просто не может быть больших мыслей, – заключил он, когда мы наконец-то вышли во двор Дейста.

Я огляделся, надеясь увидеть родное лицо сестры, но меня ждало разочарование. К нам шел капитан Коктон, как всегда улыбающийся и сияющий жаждой к жизни. Правда, я помнил его раздавленным и серым, но сейчас он выглядел лучше. Хотя я тоже иногда тихо ненавидел его за грубые удары длинной палкой, когда дяде казалось, что его истязаний надо мной мало, и ему необходима компания.

– Прекрасное утро, мой принц, милорд, – как всегда добро поприветствовал Коктон.– И обещает быть хороший день, – сказал он, прищурившись и глядя на солнце, которое пока еще грело, а не опаляло, но нам еще предстояло это ощутить на себе. Я поморщился. Мне не нравилась эта затея. Уж лучше привычная тренировка в несколько часов, а потом бег за дядей. Я не любил изменений, и с удовольствием провел бы этот день, сидя в кресле в замковой библиотеке и читая древние свитки, которые я успевал таскать из кабинета дяди. Он ни разу не замечал их отсутствия, а я пополнял свои знания о магии, которой обладал.

– Хватит киснуть, Эмма, – похлопал меня по плечу Хелл, наградив своей фирменной кошачьей улыбкой. Она меня пугала. Наверное, это очень странно иметь дядю, который год от года лишь хорошеет.

Коктона даже перекосило от такого обращения ко мне, но, видимо, он привык к общению моего дяди и отца, так что не стал даже делать замечания советнику. Это меня задело еще больше. Как можно быть и чувствовать себя принцем, когда тебя каждый день унижает собственный дядя? Я устал от этого и жаждал сбежать от них.

– Даже не думай об этом, Эмма. Я выпорю тебя. В конюшне. На радость грумам и мальчишкам, – пригрозил Хелл. Я тут же в уме посчитал лунные сутки и приуныл. Сейчас от дяди своих намерений и желаний не скрыть, два дня назад миновало полнолуние, и с каждым мгновением советник становился все более сильным и совершенным Волхвом.

– Бастард, хватит издеваться над мальчиком, – все же решил заметить Коктон, стянув с себя кожаные перчатки для верховой езды.

– Ты не поверишь, мой дорогой Ворн, я говорил эту фразу сегодня утром нашему королю, и он решил передать эту миссию мне, – весело заявил Беллс, уверенно направляясь к конюшне.

Я поморщился от запаха конского навоза и уныло плелся вслед за мужчинами, которые сцепились языками друг с другом, обсуждая какие-то дела государственной важности. Я любил это выражение, потому что оно легко объясняло мое непонимание того, о чем они говорили. Слишком часто я слышал такие слова, которые встречались в свитках – Динео, Всадники Ветра, чистая природа, Волхвы. Сначала я пытался разобраться в обрывках этих разговоров, но после бросил это бесполезное занятие, и нашел себе новую загадку. Почему капитан Коктон зовет дядю бастардом? Да и вообще, почему мы с сестрой привыкли называть нашего советника дядей? Как-то я пытался завести этот разговор с отцом, но он лишь промолчал. А советник сурово, но честно ответил: «Слишком рано. Потом». Что же, я не умел ждать, но с нетерпением ожидал, когда же наступит долгожданное «потом».

Мы проходили мимо стойла, где уже умирал старый черный конь. Его звали Шудо, говорили, что он был скакуном моей матери. Я вздохнул. Я не знал ее совершенно, но каждый день мне внушали любовь к ней. Сжавшись внутри до состояния полного напряжения, я постарался расслабиться, но сделать это в конюшне, где было так много людей и животных, я не мог. До нас донесся собачий лай, гончие жаждали отправиться на охоту, и когда Хелл проходил мимо, были готовы выпрыгнуть из собственных шкур, лишь бы дядя похвально погладил их по носу. Я не понимал охоты, это был неравный спорт, где на стороне одних были собаки, луки, арбалеты и лошади, а на стороне других только лапы и природное чутье. Ястребы мне тоже не нравились, так что птицы отвечали мне такими же холодными и бесстрастными взглядами, какими награждал их я сам. Хелл все распинался по поводу какого-то свитка, который он никак не мог найти. Я напряг слух, опасаясь, что это касается моих проделок, которые пока что оставались никем незамеченными. Интересно, какую пытку придумает для меня дядя, если узнает, что я натворил? По моей спине побежали мурашки.

– Это так важно? – спросил Коктон, а в это время его пальцы ловко пробежались по сбруе коня, которого оседлали для него. Капитан ловко запрыгнул в седло, так что мне лишь оставалось позавидовать его ловкости.

Хелл одобрительно кивнул мне, а сам похлопал по шее своего жеребца. Меченый брыкнулся, едва не ударив мощной головой своего хозяина, но советник лишь улыбнулся. Я пораженно глядел на шкуру коня, покрытую многочисленными шрамами. Жеребец неожиданно повернул свою лобастую голову и посмотрел прямо на меня. В глазах его было что-то, чего не найдешь в обычном взгляде животного.

– Ну, мой мальчик, он похож на оленя, но охотиться на него мы не будем, – заявил Хелл, устраиваясь на спине своего коня.– Пошевеливайся, Эмма, мы можем опоздать.

Вздохнув, я все-таки забрался на свою лошадь. Точнее на ту, которую мне выделил дядя. Я не бывал обычно в конюшне, предпочитая общество книг и размышлений, а не аромата навоза и звонких копыт. Отец удивленно говорил, что мама, обладающая Динео, души не чаяла в природе, а я от нее чураюсь. Хоть король никогда и не утверждал, что я обладаю магией, он всегда на это надеялся. И почему все было так сложно? Способности, так с шестнадцати лет, свобода так только с момента коронации. Свободы. О, как я жаждал ее, уставший от постоянных понуканий отца и дяди. Иногда я чувствовал себя не принцем, а забитой собачонкой, которая была забавной игрушкой при дворе. Но у меня была одна радость. Моя сестра. Которую у меня тоже безжалостно отобрали.

Мои пальцы сами собой гневно сжались на поводьях, и я очнулся, только когда получил ощутимый подзатыльник от дяди.

– Не спать, принцесса, мы еще даже не выехали, – одернул он и резво шлепнул моего коня по крупу. Тот мгновенно сорвался с места, а я едва не выпал из седла.

Мы выехали за пределы замка, и я с любопытством оглядывал окрестности, потому что из Дейста выезжал очень редко. Разве что спускался вместе с советником в портовый город, но от запаха моря меня мутило, а крики чаек буквально резали слух. Так что я не всегда был рад таким прогулкам. Но теперь нас окутывала тишина, навеянная зноем. Казалось, ни одно животное не считало разумным выбираться из своего убежища под палящий солнцепек. Мой дядя всегда отличался своеобразием, так что я не спорил, лишь молча понукая лошадь и понуро глядя в землю, ждал окончания этого уже бесконечного дня. Мне не нравились резкие перемены, и я привыкший к спокойному течению жизни, был не рад ехать по какой-то запыленной дороге неизвестно куда. Кто бы знал, как я мечтал, что пройдут эти два года, я стану наследным принцем и, наконец, получу возможность уехать из замка, освободиться из-под опеки отца и дяди. У трона останется еще один наследник. Им будет моя сестра. Так что корона от моего своенравного поступка совершенно не пострадает.

Это были лишь мечты маленького глупого мальчика. Я сомневался, что у меня хватит духа бросить отца. Потому что я видел, как он смотрит на сестру, и никогда бы не простил себе, если бы оставил его наедине с таким ужасным горем. Быть может, я не знал свою мать, но я знал, какую боль она оставила в сердцах тех, кто ее любил.

Казалось, дорога эта была бесконечной, я даже успел задремать, покачиваясь в седле как безвольный мешок с картошкой. Меня разбудил резкий окрик дяди и скрежет железа. Я удивленно смотрел на капитана Коктона, который обнажил свой меч.

– Успокойся, Ворн, они лишь вышли его проводить, – тихо сказал Хелл, кладя руку на предплечье капитана. Мужчина немного расслабился и вернул меч в ножны.– Я с ними поговорю. Мальчику необязательно… – советник замялся, оглянувшись на меня.

– Хорошо, бастард, делай, что нужно, – согласился капитан, мягко кивая дяде.

Я подвел лошадь к капитану, заинтересовано наблюдая за дядей, который мягко, словно кот, спрыгнул на землю. Казалось, он двигается совершенно бесшумно, но я понимал, что создается лишь такое впечатление. Хелл скрылся в высоких деревьях, в которых мужчины заметили какую-то опасность. Она оставалась для меня лишь шелестом крупных зеленых листьев. Волосы лезли в глаза и неприятно прилипали к лицу из-за пота. Солнце жарило наши спины, я думал, что вскоре меня можно будет подать к ужину.

– Куда он ушел? – не выдержал я, когда тишина дороги и леса стала просто невыносимой. Над дорогой вилась пыль, она зависла, словно кто-то огромный размешал кисель из жары и грязи и оставил все, как есть.

– Писать, – просто пожал плечами Коктон, продолжая с интересом разжевывать травинку, сорванную с края дороги.

Я заскрежетал зубами от недовольства. Неужели они думаю, что я настолько мал и глуп, и не понимаю очевидных фактов? В порыве ярости я спрыгнул с лошади и уверенно направился в сторону рощицы.

– Принц Кэмот, подождите, не стоит! – попытался остановить меня Коктон, но мне было плевать.– Вам туда нельзя! – надавил он напоследок на мою сознательность.

И плевать, что нельзя. Я слишком долго подчинялся.

– Я принц, и мне решать, куда я хочу идти и можно ли мне это делать, – зло бросил я за спину и больше не оборачивался, в страстном желании найти писающего Хелла и заставить его вернуться в седло.

Продираясь сквозь хлесткие ветки, которые оставляли на моем лице и голых руках красные следы, я тысячу раз проклял свою несдержанность и глупость, но вернуться к Коктону, значит, признать его правоту, а этого допустить я просто не мог. Моя упрямость вела меня через кусты. И как только Хелл прошел здесь, не примяв ни единой травники?

Увидев затылок Хелла, я набрал в грудь побольше воздуха, чтобы впервые в своей жизни отчитать наглого советника, но высвободившись из объятий кустов, так и застыл с полуоткрытым ртом и удивленным взглядом. Наверное, сейчас я действительно был похож на испуганного оленя.

Советник стоял впереди с обнаженным мечом в одной руке, а другая его рука была поднята вверх в предупреждающем жесте. Во всей его позе читалась угроза, почти вызов, что даже мне стало не по себе. Я посмотрел на тех, кто вызывал такой гнев в моем дяде. В лесу я насчитал с десяток человек. Кто-то из них был на вид безопасен – какие-то мудрецы в белых одеждах, а кто-то внушал мне истинный ужас. Здоровые громилы в кожаных жилетках с огромными тесаками. Возникла двусмысленная ситуация. Услышав за спиной хруст, дядя на миг обернулся, чтобы узреть причину шума. Стрелку хватило этого мгновения, и в ногу Хелла чуть выше колена с отвратительным свистящим звуком вошла стрела.

– Кэмот! – вместо ругательства, выплюнул дядя.– Встань сюда, – не оборачиваясь, он дернул подбородком по левую сторону от себя. Пока я с опаской добирался до Хелла, он, стиснув зубы, попытался вынуть стрелу.

– И не пытайся, – заявил один из громил, улыбаясь во все три своих прекрасных желтых зуба.– Хуже будет.

Хелл сверкнул на него гневным взглядом, от такого взгляда я бы предпочел спрятаться куда-нибудь в подземелья замка, но громила лишь расхохотался. Дядя вздохнул и обломал стрелу, чтобы она не так ужасно торчала из ноги. И как он мог продолжать стоять? Это же больно до безумия! Видимо, я еще много не знал о королевском советнике.

– Этот долговязый и есть принц? – хрипловато спросил другой бандит, скребя свою щетину коротким ножом.

– Закрой пасть, – зло отозвался Хелл, чего от него я совершенно не ожидал. Дядя придумывал для меня оскорбления с большей фантазией и энтузиазмом.

– Хелл, ты не обязан слушаться их, – вмешалась девушка в белом балахоне, дрожа в объятиях одного из верзил. Только сейчас я заметил, что остальные тоже угрожают оружием людям в белом.

Такая знакомая усмешка тронула губы Хелла.

– Я и не собирался, – глухо отозвался он. Глаза его пылали гневом.– Я не намерен попусту тратить время, вы, гадкое отродье! Предлагаю вам сложить оружие и подобру отправиться в сопровождении замечательного отряда стражников в королевскую тюрьму!

Главарь бандитов испуганно всплеснул руками и с интересом заглянул под куст возле себя и удивленно пожал плечами, ничего там не обнаружив.

– К счастью, я вижу перед собой лишь тощего мальчишку и не в меру наглого королевского советника, – хохотнул мужчина.– Утихомирьте этого болтуна, мальчики! – приказал он, махнув рукой куда-то в сторону деревьев.– Королевского отпрыска не трогать. Он нам нужен целым.

Я сглотнул, когда с деревьев попрыгали бандиты и нестройным полукругом обступили советника. Напряженно размышляя, каким образом можно позвать на помощь Коктона, я осознавал, что нам вдвоем никак не выстоять против такой толпы. Тем более я не умел держать в руках меч, как дядя не пытался вдолбить в меня эту науку. На поясе моем висел только нож. Пальцы уже легли на рукоять, когда дядя прервал мои действия:

– Оставь. Я разберусь, – уверенно заявил он и бросил мне веселую улыбку. В глазах его плясали искорки. И чему он так радовался?

Еще никогда я не был свидетелем драк. Поэтому невольно вздрогнул, когда двое из полукруга бросились на нас с разъяренно-визжащими криками и обнаженными мечами. Но мне предстояло быстро разочароваться в их отваге, потому что они попадали, словно подрубленные деревья, стоило моему дяде чуть шевельнуть пальцами левой руки. Головы их неестественно повернулись, и жуткий хруст стал окончанием безызвестных жизней. Я пораженно переводил взгляд то на советника, то на два трупа, валяющихся в траве.

– На войне как на войне, – просто пожал плечами Хелл, уже встречая следующего противника своим клинком.

Я и не подозревал, что владеть мечом – это действительно искусство. Создавалось впечатление, что дядя не дерется, а танцует вместе со своим клинком, создавая с ним единое неразделимое целое. Кончик его меча только что эффектно разрезал артерию на шее одного, но уже мгновенно парировал удар другого, выкручивая запястье и лишая равновесия. Вроде только что лезвие разрубило преступника от ключицы до живота, но уже вновь оно порхало над поляной, разбрызгивая в разные стороны гранатового цвета капли, похожие на драгоценные бусы.

Тошнота неуклонно подкатывала к моему горлу, я впервые видел такую бойню и мертвых людей, а дядя только кровожадно улыбался и продолжал свой смертельный танец. Вдруг он покачнулся, от тяжелого удара огромного кулака. По скуле его засочилась кровь. Я испуганно застыл, то сжимая, то разжимая пальцы на рукояти кинжала. Хелл только улыбнулся и бросился вперед, нырнув под руку здоровяка, вместе с тем с расчетом замахиваясь мечом по его ногам. Мужчина повалился, а дядя, перекатившись через большую тушу, эффектно прикончил его, вонзив меч в шею, точно в кадык.

Задыхаясь, он выпрямился, весь окровавленный, покрытый потом, но со злой решимостью в светло-зеленых глазах. Я был восхищен дядей, даже рот мой невольно слегка приоткрылся. Поляна была засыпана трупами. Два бандита зло смотрели на Хелла, один из них прижимал девушку к своему потному телу.

– Отпусти ее, – предупредил Хелл, обнажая зубы в яростном оскале. Я заметил кровь на его губах и испугался, но скорее не дядю, а того, на что он способен.

Со страхом бандит оттолкнул девушку в сторону, она мгновенно метнулась к Хеллу.

– Кончай их, – скомандовал Хелл неизвестно кому.

Первая стрела вошла в глазницу главаря бандитов, вторая вонзилась в шею второго. Мужчины с глухим звуком упали на траву.

Хелл улыбался.

– Отличная игра, Быстрая Лань, – хохотнул он, в приветствии обнимая девушку.

– От них так воняло. Я боялась, что не выдержу и сверну ему шею, – с нежной улыбкой отозвалась Быстрая Лань, обнимая Хелла в ответ. Объятие это было чересчур теплым, я недоверчиво поморщился.

Ощущая себя полным идиотом, я наблюдал за тем, как люди в белых одеждах растворяются в лесу, словно ничего ужасного не произошло, а из кустов появляется Коктон с луком, словно он там и был с самого начала. Я зло посмотрел на дядю, но тот делал вид, что я не существую.

– Тралана, ты как всегда импульсивна, – усмехнулся Хелл, принимая из ее рук кусок влажной ткани, возникший словно по волшебству. Я насупился еще больше, а дядя с неотразимой улыбкой продолжал вытирать свое лицо от крови. – Теперь ты понял, Кэмот?

Я даже вздрогнул от того, что он вспомнил обо мне. И не понимающе посмотрел на дядю. Это был спектакль? А где же занавес? И почему все актеры по-настоящему мертвы? Я молчал, не в силах найти объяснения происходящему. Спрашивать мне не хотелось.

Дядя поморщился, приложив руку на древко стрелы, все еще торчавшей из его ноги.

– Я помогу… – вмешалась девушка.

– Не стоит. Ее надо-то… только… выдернуть, – пытаясь нащупать пальцами наиболее выгодное положение, отозвался Хелл. Рука его резко дернулась вперед, он зашипел и с довольной улыбкой смотрел на окровавленный наконечник, который разодрал его ногу в мясо. Меня забила мелкая дрожь, я был не в силах вынести вида отвратительного темного мяса и крови на его штанах.

Хелл заметил мой полный отвращения взгляд и нахмурился.

– Будь мужчиной, Эмма, – поспешил заметить он.– Кровь и раны – это то, что видит мужчина на войне и не сходит с ума.

– Война нам не грозит, – возразил я, но тут же прикусил язык.

– Благодаря кому? – гневно спросил дядя. Я вновь молчал.– Вот. Ты испытываешь стыд, хотя и понятия не имеешь, что здесь творилось, когда ты был лишь…

Отчего-то дядя запнулся и с чувством искреннего стыда посмотрел на Быструю Лань. Ее серо-голубые глаза потемнели и наполнились слезами, она отвернулась, чтобы спрятать от нас свое несчастное, но при этом прекрасное лицо.

– Тралана, Волхвы посмотрели на наследника? – замявшись, попытался сменить тему разговора Хелл. Я впервые видел его смятение и отчего-то наслаждался положением дяди.

Девушка несколько раз глубоко выдохнула, пытаясь справиться со слезами, но повернуться к нам ей было тяжело. Я понимал это по дрожи в плечах, по бледным щекам, хоть кожа ее была белоснежной, как снег, я все равно отличил болезненный оттенок. Она была такой светлой, что я готов был наброситься на дядю за то, что он посмел задеть ее ранимые чувства.

– Да, спасибо тебе, Хелл. Но так ничего и не разъяснилось, признаться.

– Как это? – недовольно спросил дядя, наконец, закончив стирать кровь. Все равно на его лице остались бурые засохшие разводы. Я вспомнил, как легко и с каким удовольствием он убивал.

– Не при мальчике об этом говорить… – мягко начала Быстрая Лань.

– Я устал мириться с тем, что все меня считают ребенком, – посмел перебить я. Удивленно застыв, Хелл смотрел на меня, его брови приподнялись в недвусмысленном мимическом жесте.

Зато Коктон улыбался, и мне хотелось улыбаться вместе с ним. Хоть кто-то был рад моему бунту против действительности, которая меня совершенно не устраивала.

– Ты и есть ребенок, – скривился дядя, тут же теряя ко мне всякий интерес.– Хорошо, поговорим позже. Нам нужно ехать дальше.

– Но твоя нога…

– Не забывай, я человек тогда, когда полная луна над головой. Сейчас я не слабее тебя, – довольно ухмыльнулся королевский советник и повернулся в нашу с капитаном сторону.

Коктон виновато улыбнулся, но я не нуждался в его утешениях. И с уверенностью отправился в сторону дороги, где мы оставили своих лошадей. Во мне, как никогда прежде, пылала злость. Редко кому удавалось вывести меня из состояния равновесия, но дяде сегодня это удалось как никогда. Тем более я до сих пор не мог понять, был ли это спектакль или реальная стычка с бандитами. И что хотели увидеть во мне Волхвы, о которых я только слышал в пол уха. Да и зачем вообще им делать какие-то выводы о самом обычном мальчишке. Еще не скоро я прощу советнику нанесенное оскорбление. В конце концов, он должен знать свое место. Я обязан пресечь постоянные оскорбления, тычки и подзатыльники. В конце концов, я принц, а он всего лишь приближенный короля. Он мне нечета.

Со временем нашего пути, гнев мой поутих. И затылок дяди уже перестал вызывать приступы ненависти и ярости. Я устал на него злиться, и теперь уже без дела оглядывал поля, расстелившиеся по бокам дороге. Солнце клонилось к западу, и зной начал спадать. Немного расслабившись, наконец, я понял, что мы не возвращаемся в Дейст, а движемся к востоку от него, скорее, ближе к землям Фунтай. Но в географии, как и в ориентации в пространстве я был несилен.

Когда солнце совсем уже скрылось за горами, Хелл остановил Меченого неподалеку от ручья. Спешившись, он перекинулся парой слов с Коктоном и принялся разводить костер. По-прежнему дядя делал вид, что я невидимка. С трудом выбравшись из седла, я ощутил боль во всем теле, особенно в ногах, и устало вздохнув, легко предположив, что завтра меня ожидает не менее увлекательное путешествие. Я прохаживался туда-сюда вдоль дороги, пока меня не окликнул советник.

– Так и будешь там болтаться, как неприкаянное привидение? – саркастически заметил он.– Или ты не хочешь поужинать и лечь спать? Помоги Ворнингу расседлать лошадей. И стреножьте их, иначе завтра по утру придется проверить прочность собственных ног.

Он даже не посмотрел в мою сторону, продолжая с увлечением колдовать над котелком. В нем уже закипела вода, и потянуло приятным ароматом похлебки. Я сглотнул слюну, вспомнив, что советник не дал мне возможности позавтракать. Впрочем, я сомневался, что он сам ел. Хелл всегда говорил, что надо сначала делать, а потом отдыхать.

Мы с Коктоном закончили с лошадьми, капитан расстелил одеяла неподалеку от костра, чтобы было удобно сидеть. Стало прохладнее, но даже в одной рубахе я не мерз, прожарившийся за весь день на нещадном солнцепеке. Дядя с увлеченным лицом энтузиаста зашивал рану на колене и делал это так, словно чинил рубашку. Я мог только отвернуться в другую сторону, не вынося вида открытой раны и запекшейся крови. Когда же он закончил, мы получили свой ужин, и в нашей маленькой компании повисла тишина, заменяемая стуком деревянных ложек о чашки. Я поразился тому, сколько полезных вещей может поместиться в седельных сумках, но предпочитал свое восхищение оставлять при себе.

Тихо трещали ветки в костре, в воздух изредка выстреливали снопы искр, Коктон и дядюшка о чем-то тихо, но довольно эмоционально говорили. Я не прислушивался к их словам, пытаясь отыскать в самом себе тягу к природе. Но находил лишь тоску. Я знал, что где-то моя сестра сидит на кровати в замке и смотрит на стареющую луну и чувствует, как я скучаю по ней. Наша связь с Эл была почти феноменальна, пусть многие и говорили, что для близнецов такая близость нормальна и естественна. Было все равно, как ведут себя другие братья и сестра, важна была только Кэндэл и наша с ней дружба. Я вздохнул, вспоминая чудесные годы детства, когда нам позволяли расти вместе. Жаль, что его не отмотать назад. Пляшущий огонь меня зачаровывал, и я был готов уже уснуть, когда по моему плечу прошелся смачный удар.

Дядя широко улыбался, его светлые брови виновато приподнялись, словно брошенный им камень полетел в мою сторону абсолютно случайно. Я невольно скорчил рожу и обиженно отвернулся, и только потом понял, насколько глупо это выглядело. Но признавать ошибочность своего поступка не хотелось. Так что я молча глядел в ночь.

– Хватит тебе, Эмма, давай поболтаем. Когда еще ты окажешься у костра со своим любимым дядюшкой?

Я вспылил и вскочил с одеяла. Лениво приподняв голову, советник глядел на меня кошачьими глазами и улыбался.

– Ты мне даже не дядя! Почему я должен тебя слушаться?

– Ты сам знаешь ответ. Зачем спрашиваешь? – абсолютно серьезно отозвался Хелл несмотря на самодовольную улыбку на лице.

Успокоившись, я вернулся на свое место, но теперь повернулся к костру. Было интересно наблюдать за капитаном, который сосредоточено точил свой нож, хотя в остроте его оружия можно было не сомневаться. Я вспомнил два точных выстрела из лука и вздохнул, поняв, что мне никогда не повторить успехов Коктона. Я давно усвоил, что военное дело не для моих рук.

– Капитан, – на меня с интересом посмотрели аквамариновые глаза. Я вздрогнул. Когда-то я видел их совсем другими. Без рассыпавшейся сети вокруг глаз. А выжженные волосы не были такими длинными, и хвоста он не носил. И был вызывающе молод, но старше, чем я сейчас. Тряхнув головой, я отогнал навязчивые мысли.– А как давно вы знаете дядю?

Мужчины обменялись понимающими улыбками. Я напрягся.

– Чуть больше четырнадцати лет, мой принц, – спокойно ответил капитан, отложив в сторону свое занятие.– А почему вы интересуетесь?

– Вас никогда не смущало, что он не меняется? – прямо спросил я, заметив одобрение на лице советника. Я даже запнулся где-то в своих мыслях. Почему к какому-то капитану я обращаюсь так уважительно? Вздох. Я прекрасно знал почему. Все-таки меня воспитывал дядя Хелл, а он хоть и не отличался вежливостью, прекрасно знал, как вбить это в мою пустую голову.

– Поначалу я ему не верил. Но мой король верил. И моя королева. Так что я решил – отсутствие морщин на его лице не делает Хелла плохим человеком, – через некоторое время все-таки сказал Коктон, задумчиво глядя в костер.

В детстве меня это пугало. Но потом я тоже привык к тому, что дядя совершенно не стареет. И все же в этом таилась какая-то загадка, я был готов нащупать ее пальцами, но опасался реакции советника.

– Сколько тебе лет, дядя? – с опаской произнес я, даже не пытаясь смотреть на Хелла. Но я увидел улыбку Коктона.

– О, – восторженно протянул советник.– Наконец-то ты дорос до этого вопроса, Кэм. Я горжусь тобой, – улыбнулся советник.

Я не верил своим ушам. Дядюшка впервые говорил так тепло и уважительно со мной. Может, все-таки в этом какой-то подвох?

– Ты и вправду хочешь знать ответ?

– Да.

Моя уверенность отчего-то была непоколебима. Хелл улыбнулся.

– Не так много, как ты там себе придумал. Мне пятьдесят семь, – легко признался Хелл, как будто он всегда мог рассказать мне эту тайну, что тревожила меня вот уже несколько лет.

Все равно эта цифра заставила меня сухо поперхнуться, а Коктон с дядей дружно расхохотались, словно мой испуганный вид был лучшей шуткой в этом году. Слегка оправившись от первого удивления, я задумчиво потер затылок, в очередной раз проклиная эти длинные волосы.

– Если хочешь, можем их обрезать, – предложил дядя, проведя рукой по своей короткой стрижке. Он никогда не объяснял, почему не носит хвост воина, а я не задавал интересующих меня вопросов.– Все просто. Я всегда несу траур, обычно это объяснения отбивает всю охоту меня расспрашивать.

– Траур по кому? – осмелился я, ощущая, как где-то внутри меня пульсирует страх. И почему дядя вызывал во мне такое благоговение?

Тяжелый вздох не предвещал ничего хорошего. Советник поднялся с одеяла, дошел до кучи с хворостом, подбросил немного веток в костер, потер руки и пристально посмотрел мне в глаза.

– Сначала я почитал так память своей матери. Мне казалось, что времени слишком мало, которое отведено для скорби. Теперь я почитаю память твоей матери, Кэм. Ну, сказать честно… – дядя замялся, словно само воспоминание о королеве причиняло ему боль. – Мне кажется, всей моей жизни будет мало, чтобы почтить её память.

По мере того, как дядя говорил, я уже успел несколько раз пожалеть о заданном вопросе. Потому что я впервые видел в светло-зеленых глазах столько боли и скорби. На деле оказалось, что Хелл был таким же человеком, как и я, со своими достоинствами и недостатками, скелетами в шкафу и откровениями. Видимо, вечер у дорожного костра как-то раскрепощал людей в откровениях. Но отвечать взаимностью на честные ответы дяди я не намеревался. В своем обособленном мире гораздо приятнее быть открытым и откровенным, я привык доверять самому себе, и свои привычки менять не собирался.

– Впрочем, о твоей матери я намеревался поговорить позже, так что оставим эту тему, – поспешил заметить дядя, чем несколько меня удивил. Я постарался сохранить нейтральное выражение лица, но был до глубины души недоволен тем, что мне вновь придется слушать рассказы про мою давно умершую матушку.

– Лучше бы ты рассказал о битве под Бладсаном, бастард, – сказал Коктон, когда его пальцы вновь нашли точильный камень и нож.

– Я не был на этой битве, Ворн, и ты прекрасно это знаешь, – огрызнулся Хелл.

Губы капитана растянулись в довольной улыбке.

– А все потому, что ты…

– Почему он называет тебя бастард? – неожиданно вмешался я.

Мужчины удивленно посмотрели на меня, словно с ними заговорил камень.

– По-моему, все логично, мальчик, потому что я и есть бастард, – спокойно ответил Хелл, но я видел на его лице смятение.

– В Дейсте много бастардов. Да где их только нет, – продолжал настаивать я.– И среди слуг есть бастарды. Но я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь так к ним обращался, – выпалил я.– И чтобы они это терпели.

Коктон смотрел исподлобья, и в глазах его была тревога. Он еле заметно покачал мне головой, давая знак, чтобы я остановился. Но тем самым он еще больше распалил моё любопытство.

– Так к тебе обращается только капитан и мой отец. Когда никого нет рядом, – на выдохе, сказал я. Вдруг успокоившись, я не понимал своей острой реакции. Как будто что-то внутри меня уде знало ответ на вопрос, но не хотело, чтобы я получал его. Тряхнув головой, я в очередной раз отогнал навязчивые мысли.

– Значит, только этим людям и позволено так ко мне обращаться, – с надсадой в голосе произнес дядя.– Все, Кэм, тема закрыта, – резко отрезал он, когда я уже открыл рот, чтобы задать следующий наводящий вопрос.

В воздухе повисло непонятное напряжение, и он стал тугим, как вата. Я старался не шевелиться, обняв колени и устремив свой взгляд в костер. Вскоре вернулся дядя, который ушел к реке, чтобы смыть с себя дорожную пыль. Я молча отказался на его предложение сделать то же самое. Советник заметно повеселел и шел, насвистывая и закинув рубашку на плечо. Глаза его сверкали, как два светлых изумруда, как будто он купался не в воде, а в эле.

– Пора спать. Мы выходим на рассвете, юный принц, – торжественно заявил он, чем еще больше укрепил мое предположение в том, что он пьян.– Подбрось хвороста в огонь, Ворн.

Хелл растянулся на одеяле, я поспешил последовать его примеру, и уже устраивался на неудобной земле, когда случайно бросил взгляд в сторону дяди. По хребту у меня пробежались мурашки, когда я увидел шрам во всю его спину. Я даже не мог справиться со своим голосом, лишь пораженно глядел на мужчину, не в силах представить, какую боль он испытывал, получая этот шрам.

– Что? – недоуменно спросил Хелл, заметив мой взгляд.– Ворн, у меня на плече паук? – с усмешкой обратился он к капитану, все же повернув голову, чтобы осмотреть свою спину. Пожав плечами, дядя вновь обернулся ко мне.

– Твоя спина, – дрожащим голосом выговорил я.– Откуда этот шрам? Я никогда его не видел прежде.

– Ты не девица, чтобы разгуливать перед тобой голым, – хохотнул дядя, скрывая за смехом собственное смятение.– Это неприятная история, Кэм, таких сказок я не рассказывал тебе на ночь.

Я невольно улыбнулся, вспомнив, как он садил меня к себе на колено, а на другое мою сестру. И начинал придумывать фантастические истории.

– Ну, хоть одна правдивая история, – рискнул я, чтобы спровоцировать дядю на правду.

– Ты думаешь, что все мои рассказы – выдумки? – с улыбкой и удивлением спросил Хелл.

Я без промедления кивнул.

– О, жаль, – отозвался дядя и принялся кутаться в свое одеяло.

Когда он закрыл глаза, я разочарованно вздохнул, и последовал его примеру. Добиться чего-то от дяди, если он не хочет этого говорить, значит кидаться горохом в глухую стену. Никакого ответа не последует. К своим годам я уже успел это усвоить, хотя никогда еще наши отношения не позволяли мне в нем усомниться.

Меня клонило в сон. Я действительно устал. Не только от дня, проведенного в седле, но и от мыслей, которых сегодня было чересчур много.

– Спокойной ночи, Эл, – тихо сказал я и провалился в приятную темноту.

Проснулся я от ласкового удара под ребра носком сапога моего горячо любимого дядюшки. Но даже после такого пробуждения шевелиться не совершенно не хотелось, потому что я ощущал боль во всем теле. Не только из-за непривычки ездить верхом, но и из-за беспокойного сна на твердой и каменистой земле. Вздохнув, я все-таки сел, сонно потирая глаза и наблюдая за тем, как Коктон с улыбкой варит кашу на уже вновь разгоревшемся костре. Похоже, этим двоим было в радость удалиться из замка и пожить на чистом воздухе. Я не питал их энтузиазма, предпочитавший комфорт, спокойствие и стабильность. Но вынужденная подчиненность дядюшке, пока я официально являлся его пажом, не позволяла мне противиться его приказам. Даже самым удивительным и сумасшедшим приказам с его стороны.

– Добро утро, Эмма, ты как всегда любишь нежиться в постельке, – весело поприветствовал меня дядя.

– Утро добрым будет тогда, когда я проснусь, а ты будешь в другом королевстве, – буркнул я себе под нос, но Хелл все равно услышал, лишь ласково улыбнувшись мне в ответ.

Сухая каша комом застревала в горле, но я молча ел и не жаловался, мечтая о приятных и теплых булочках с молоком, которые обычно для меня приносили их кухни. Одного взгляда на довольного дядю было достаточно, чтобы понять, он чертовски рад тому, что я сейчас не в настроении. Мы быстро собрались и вновь отправились в путь, только теперь капитан и Хелл резво подгоняли лошадей.

– Мы и так вчера задержались. Король отпустил нас на два дня, нужно поспешить, – просто пояснил дядя, когда мы остановились на водопой для лошадей, и я наконец-то сумел задать этот вопрос. Пришлось только порадоваться тому, что скоро я буду дома.

После полудня наши лошади остановились на вершине холма, дорога от которого спускалась вниз к огромному поместью. Я знал это место. Резиденция герцогини Фунтай. Все-таки дядя решил привезти меня на историческую родину моей матери, чего я совершенно точно не хотел делать сам.

Солнце жгло мой затылок, и я больше не мог терпеть стоявшую жару, но приходилось молчать.

– Мы спустимся к герцогине? – обратился Коктон к бастарду.

– Нет, не думаю, что нам хватит времени, – отрезал Хелл и тронул пятками бока своего коня. Меченый послушно свернул с дороги и углубился в лес. Я недовольно закатил глаза, представив, что вновь придется терпеть хлесткие объятия веток.

Когда я добрался до своих спутников, они уже спешились, я поспешно последовал их примеру и привязал свою лошадку к дереву. Она недовольно дернула головой, я так же недовольно посмотрел на нее и отвернулся. Почему животные меня так не любят? Во всех свитках о магии, которой я должен обладать, говорилось, что я должен иметь крепкую связь с миром природы.

Я едва не врезался в дядю, который резко остановился прямо перед моим носом. Чертыхаясь, я обошел мужчину, не понимая его ступора, но сам тут же застыл, увидев камень, торчавший из земли. Он укрылся под сенью густых веток, в глубокой тени дремучего дубового леса. Плющ вился вокруг него, мох порос на соседних камнях, но этот гладкий кусок скалы сиял поразительной чистотой. Глубоко выдохнув, Хелл сделал неуверенный шаг вперед, казалось, что он пьян, но это читалось лишь в нестройной походке и чуть подрагивающих плечах. Я недоуменно посмотрел на Коктона, капитан лишь отрицательно покачал головой. В его чертах я тоже читал печаль, и сложившаяся ситуация определенно мне не нравилась.

Дядя опустился на колени возле камня и провел ладонью по гладкой поверхности. Под его прикосновением он словно ожил, зашевелился, задышал. Я пораженно двигался к Хеллу, не в силах скрыть своего восхищения перед способностями королевского советника. Но и сам Волхв дрожал, пальцы его легли на виски, потом он незаметно провел ими по глазам и его спина затряслась от глубокого вздоха.

– Здравствуй, – тихо, почти неразличимо прошептал советник, прижимаясь лбом к холодному камню.

– Что здесь происходит? – не выдержал я этой приторной скорби, которая была мне не близка и непонятна.

Такого недовольства на лице дяди я не видел еще никогда, но он сдержался.

– Здесь похоронена твоя мать.

– Похоронена? Разве ее не должны были сжечь по традиции?

Хелл молчал. Ко мне подошел капитан, смущенно улыбнувшись.

Несколько мгновений мы провели в угнетенном молчании, но прерывать эту тишину я никак не решался. Дядя поднялся на ноги и повернулся в мою сторону. Глаза его были будто вырезаны из камня, холодные, но хранившее в себе остатки боли и страданий, пережитых много лет назад.

– Я привел тебя сюда не для того, чтобы рассказать что-то новое о королеве, – при его словах я скривился и тут же получил порцию гнева, – хотя тебе, щенок, не помешало бы узнать о своей матери все, – зло выплюнул он, но почти сразу успокоился.– Мы с твоим отцом решили… Честно сказать, я настоял на том, чтобы ты наконец-то осознал, какой магией обладаешь. Тебя пора учить. И твой интерес к моим свиткам, конечно, хорош, но ты можешь ошибаться в своих суждениях.

Испуганный взгляд на дядю ничего не дал – я не понял, злиться ли он на то, что я воровал его документы, или наоборот доволен тем, что я желал чему-то учиться.

– Но что все это значит?

– Проблема в том, что обычно королевские отпрыски не имеют в родителях того, кто обладал бы Динео. Вам с сестрой повезло меньше. Или больше, я еще пока сам не знаю. И нам непонятно, что сейчас есть в твоей крови – Королевская магия или Динео.

У меня от волнения даже дыхание перехватило, я не верил своим ушам, но судя по выражению лица дяди, он не врал и говорил серьезно. Мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать сказанное.

– И зачем же тогда мы здесь? На ее могиле?

– Кто как не Эв… – дядя закашлялся.– Кто как не королева Эверин способен дать ответ на интересующий нас вопрос? – Я удивленно пожал плечами.

– Разве мертвые умеют разговаривать?

– О, как ты еще наивен, – вздохнул Хелл и поманил меня к себе пальцем, я легко подчинился, ведомый и любопытством, и нетерпением.

Его пальцы вновь легли на камень, дядя закрыл глаза, лицо его стало напряженным и сосредоточенным. Мужчина глубоко втянул в себя воздух, ноздри его расширились, я буквально кожей ощущал силу, которая вилась вокруг него. И был немало удивлен. Даже мой отец в гневе не излучал такой мощи, эта магия завораживала меня, будто гипнотизируя саму душу. Я часто задышал, не в силах выдерживать напор хлестких способностей Хелла.

– Успокойся, мальчик, я ведь не тебя зову, зачем ты отвечаешь? – удивленно, но тихо спросил дядя, приоткрыв один глаз.

Все исчезло, как только я осознал, что его магия ко мне совершенно не относится. Дядя вновь ушел в глубины своего сознания, оставив меня наедине со своей озадаченностью. Неужели Эл была права, когда говорила о незримом присутствии, будто в глубине наших душ находится некое существо…

– Дотронься до него, – улыбнувшись и открыв глаза, приказал дядя.

Я дрожал, когда тянулся рукой к камню. Кончики пальцев заледенели от волнения, и все внутри замерло, будто в ожидании страшного удара. Неужели еще пару мгновений и я, наконец, узнаю, кто я такой?

– Не смей к нему прикасаться, мальчишка! – громогласно прозвучало за спиной, а в следующую секунду мне показалось, что я научился летать. Ненадолго, невысоко и быстро.

Неведомая сила отшвырнула меня в сторону в мягкую траву, всего лишь выбив из легких весь воздух. Я лежал на спине и смотрел в пронзительно голубое небо, которое кружилось перед моим взглядом и словно насмехалось надо мной. Тяжело повернув голову, я увидел дядю, которому повезло меньше. Спиной он встретил на своем пути могучий дуб, от которого отлетели куски коры, когда хребет Хелла врезался в широкий ствол. Оглушенный мужчина сполз на землю, уронив голову на грудь.

Взглядом я пытался отыскать причину наших бед и почти сразу я увидел ее. Высокую, худую, как палка, бледную и седовласую. Женщина в белоснежном балахоне стояла поодаль от могильного камня, капюшон сполз с ее головы, а глаза метали молнии. Я не мог сказать, что он молода, хоть на ее лице не было даже признаков морщин, но и не решился бы сказать, что она юна, потому что тяжесть прожитых лет отражалась в ее топазовых глазах.

Хелл со стоном пошевелился, пальцы тут же метнулись к вискам, он потер их, издав болезненный стон. Вставать дядя не собирался, мучительно сморщившись при первой и неудачной попытке. В это же мгновение он заметил женщину в белом.

– Бинестра, какого Дарка! Ты решила поиграть? Так вот, спешу тебя расстроить, я не похож на мяч, которым можно кидаться, – почти импульсивно выплюнул дядя, злобно сжав кулаки, которые даже побелели от напряжения.

Женщина лишь презрительно вздернула подбородок, сделав еще один шаг к сверкающему камню. Ее топазовые глаза мертвецки блестели в лучах игривого сияющего солнца.

– Не тебе мне указывать, мальчишка, – также остро отозвалась она.– С такой же легкостью я могу сломать твой хребет.

– А я его срастить, – самонадеянно парировал Хелл, неуклюже пытаясь подняться. Его шатало, а бледное лицо ярче любых слов говорило о том, что боль он терпит невыносимую.

Я тоже решил сменить свое положение, тем более женщина отнеслась ко мне более милосердно, и я решил, что Хелл заслужил такое обращение. С удовольствием я бы повторил ее фокус, если бы только умел это. К сожалению, именно она не позволила узнать мне тайну происхождения магии в моей крови. Хотя дядя уже был не против. И я благодарен ему за это. Ждать еще два года до совершеннолетия я бы просто не сумел.

– Ты слишком амбициозен, сын Второго Волхва, но твои амбиции не уходят дальше замка Дейст, что меня разочаровывает.

– Мне плевать на твое мнение, Бинестра. Все равно, что дождевой червь решил бы советовать мне новый бордель, – харкнув на землю чем-то красным, не уступал ей в яде бастард.– Я бы все равно продолжил ходить в старый.

Бинестра тонко рассмеялась, и от ее смеха по моей коже побежали крупные мурашки. Эта женщина внушала мне истинный ужас, от которого все сжималось где-то в районе горла.

– В этом весь ты. Хотя пытаешься все прятать под маской высокомерия и льда, но это не так…

– Не тебе меня судить, Бинестра. Ты взглянула на меня и сказала – он никогда не станет Волхвом. А что теперь? – с нажимом требовал ответа Хелл, хотя ответить хотел он сам.– Теперь я могу показать тебе свою силу и мощь и размазать по этим деревьям…

Властным движением руки она остановила поток яростных угроз бастарда, казалось, этот спокойный жест утихомирил все страсти в мужчине. Он только стоял, сжав кулаки, и тяжело дышал, словно только что бежал наперегонки.

– Не стоит. Неважно, умру я или ты – мир потеряет отличного мага. Стоит ли растрачиваться на такие глупости?

С трудом, но Хелл позволил себе утвердительно кивнуть, принимая суждения Бинестры.

– Зачем ты помешала мальчику? – наконец, спросил он.

– Это было лишь предупреждение, Хелл. Не стоит этого делать. То, что ты узнаешь, тебе не понравится.

Недоумение не было искусной игрой на его лице, мой дядя действительно не понимал того, что говорила женщина.

– О чем ты, Бинестра? Я хотел показать ему магию, чтобы, наконец, учить его.

– Послушай меня, Хелл, – еще раз, но уже с нажимом повторила Бинестра.– Правда тебе не понравится.

– От того, что ты повторила собственные слова, мне яснее не стало, – огрызнулся дядя, сейчас больше похожий на маленького обиженного мальчика, чем на того сурового и требовательного даже к самому себе мужчину, каким я его знал.

Бинестра лишь покачала головой. Палец ее очертил круг в воздухе около могильного камня моей матери. В воздухе что-то затрещало, и на земле появилась огненная полоса, вспыхнувшая от одного щелчка длинных бледных пальцев. Огонь был небольшим, но я без труда понял, что теперь никто не сумеет подойти к этому сером камню, как бы не старался переступить через сияющий круг. Меня до краев наполнила нескончаемая обида на весь мир.

– Слова здесь излишни, бастард, – она вновь обратила свое внимание на дядю. Я вновь услышал это странное обращение и окончательно убедился в том, что должен узнать тайну происхождения королевского советника.– Ты знаешь наши законы. Ты знаешь, что Круг Волхов не вмешивается в течение жизни без особых на то причин. Мальчик не должен учиться магии и не должен узнать того, что причинит ему боль.

– Какую боль? – в недоумении вмешался я, ловя каждое слово женщины-Волхва.

Но она будто и не заметила моих слов.

– Твои выводы поспешны, ты сам еще мальчишка, а решился учить его? – продолжала Бинестра, не сводя почти бесцветных глаз с лица моего дяди.– Я надеюсь, ты когда-нибудь вернешься в Круг, чтобы закончить обучение. И приведешь с собой свое дитя, нуждающееся в наших знаниях, как и ты.

– Дитя? Да ты никак смеешься, Бинестра!

Волхв посмотрела на Хелла так, что даже у меня засосало под ложечкой. Все с таким же торжественным молчанием она развернулась и вскоре скрылась меж деревьев, белая, похожая на одинокий призрак неприкаянной души. Я вопросительно посмотрел на дядю. Тот был похож на рыбу, которая в первый раз попалась в рыбацкие сети, и я поспешил прикусить свой язык. А вот Коктон, видимо, не побоялся его гнева.

– У тебя есть ребенок, бастард? Еще один маленький бастард? – усмехнулся капитан, но тут же посерьезнел, увидев бледное лицо королевского советника.

– Возвращаемся в Дейст, – коротко и сухо сообщил он, с трудом поднимаясь обратно к вершине холма, где мы оставили лошадей.

Я шел за ним, наблюдая за шаткой походкой, и испытывал жалость. Но жалел я, скорее, не его, а себя. Я уехал из замка на два дня, и что получил взамен? Только таинственные речи неизвестной мне женщины, которая была больше похожа на какое-то мистическое существо, чем на человека.

– Хватит лелеять свои обиды, Эмма, – ядовито бросил мне Хелл. Я не обратил внимание на его привычное издевательство, потому что дядя пытался сорвать злость, которая не имела никакого отношения к моему поведению.– Бинестра заставила задуматься не только тебя.

– Так у тебя есть ребенок? – решил я ответить ему тем же.

Бастард резко натянул поводья, так что Меченый недовольно заржал от боли, когда недоуздок врезался в его губы. Прямая, жесткая спина не предвещала для меня ничего хорошего. Хелл медленно повернулся, чтобы я мог встретить взгляд его ледяных светло-зеленых глаз.

– Ты больше никогда не задашь мне этого вопроса иначе я…

– И что ты сделаешь? Мне? Принцу? – набравшись наглости, парировал я.

Лицо его озарилось веселой улыбкой.

– Вот и увидишь.

Оставшийся путь мы нещадно гнали лошадей, чтобы успеть вернутся в замок до полуночи. Это мешало мне продолжать делать вид, что я обижен. Приходилось изо всех сил держаться за седло, дабы не покатиться по пустынной пыльной дороге. Дядя будто специально проверял мою выносливость на прочность, совершенно точно знавший, что в моих руках гораздо меньше силы, чем в нем самом или капитане.

Мы уже были в окрестностях Дейста, когда над нашими головами закружили черные птицы. Запрокинув голову, дядя долго и пристально всматривался в них, пока, наконец, не пришел к какому-то выводу.

– Недобрый знак, – коротко пояснил он и жестко прошелся хлыстом по крупу Меченого. Кони бешено рванулись вперед.

Замок, на удивление, не спал. Всюду пылали факелы. Когда мы въехали во двор, то увидели людей, которые в панике седлали лошадей и проверяли оружие. Во всей этой буйной, волнующейся толпе я едва заметил отца. Спешно спрыгнув на землю, я змеей протиснулся к нему и схватил за рукав.

– Отец, что стряслось?

Лицо короля посетило облегчение, когда он увидел меня. Но почти тут же отец посерьезнел и тяжело сказал:

– Эл пропала!

II Параллели

«Рождение близнецов породило много споров между герцогами, которым было суждено присягнуть им в верности через восемнадцать лет. Еще никогда трон Предназначенных не имел двух наследников, обладающих абсолютно одинаковыми правами на корону и власть.

И пусть Кэмот и Кэндэл были лишь младенцами, над их судьбами нависла угроза. Выдвигалось множество предложений, одно из самых смелых разозлило короля настолько, что он готов был пойти на убийство. Но мне удалось уговорить Силенса быть сдержанным и понимающим. Герцоги были напуганы потому, что не хотели через несколько десятков лет и своим детям тяжелой судьбы. Ведь четыре монарха на троне предвещали бы нелегкие времена.

Король Силенс принял верное решение. Он подписал документ, в котором принцесса Кэндэл была обязана стать женой соседнего королевства, дабы укрепить власть Дейстроу и расширить его территории. Тогда как принц Кэмот получит в жены невесту по соблюдениям всех традиций, который до сих пор чтили в королевстве Дейстроу.

Это несколько успокоило герцогов, и они оставили свои споры до совершеннолетия наследников».

Из личных записей королевского советника Хелла Беллса.

Мне было душно, и я едва могла дышать, задыхаясь тугим, горячим воздухом. Тяжело перевернувшись на бок, я уперлась ребрами во что-то деревянное и поспешила вернуть себе прежнее положение. Темнота обступила меня вокруг, в носу щипало от пыли, а я не могла осознать, где я все-таки нахожусь.

Это случилось почти мгновенно. Я помнила, как сидела в своих покоях со служанкой Тэнни, она расчесывала мои волосы. Размышляя о том, где же сейчас Эм, которого я не видела вот уже несколько дней и знала, что он вчера покинул Дейст вместе с дядей, я понимала, как сильно скучаю по брату. Мне его очень не хватало, и каждый раз, обнаруживая, что его нет рядом, я погружалась в уныние. Те дни, когда мы были неразлучны, давно прошли, но это не означало, что я сама отпустила брата. Впрочем, и он тоже по мне скучал. Я ощущала его горечь и тоску всем своим сердцем, которое точно также болело и по нему.

– Не переживайте, моя леди, – ласково успокаивала меня Тэнни. Она была моей служанкой, но я чувствовала себя неловко перед этой молодой женщиной. Она была старше меня, поэтому я не понимала, почему отец назначил мне ее в слуги. Когда я была маленькой девчонкой, то со мной управлялась тетя Дикси. Но не так давно она вышла замуж и покинула Дейст, чтобы воспитывать собственных детей, которые должны были вскоре появиться на свет.

А потом все исчезло. И я оказалась в тесной темной норе, задыхаясь от пыли и не в силах пошевелиться. Мне разодрало щеку гвоздем, когда я впервые попыталась подняться, зато я убедилась в том, что в полный рост здесь не выпрямиться. Впрочем, нора эта была настолько тесной, что я боялась даже дышать, опасаясь обнаружить что-нибудь опаснее ржавого гвоздя. Но чем дольше я лежала, тем больше усиливался мой страх, ледяной змеей обвиваясь вокруг шеи.

Прислушиваясь, я не могла точно определить – голоса ли людей доносятся снаружи или это крики чаек. Мой слух не улучшил ситуацию ни в коем свете, и спустя несколько часов я решила, что надо что-то предпринимать. Где-то внутри меня билась тревога, но она принадлежала брату, а это значило, что он уже вернулся в Дейст и обнаружил мою пропажу. Единственная надежда была на Кэмота, он должен был меня найти, хотя я в этом немного сомневалась. Впрочем, в детстве мы блестяще справлялись с задачей найти друг друга, когда играли в прятки. Не думаю, что мое нынешнее положение чем-то отличается от тогдашних забав.

Пробираясь по норе, я уловила новый незнакомый запах. Так пахла мокрая собачья шерсть. Я невольно съежилась, не в силах представлять себе, куда же я все-таки попала. Когда-то дядя Хелл рассказывал мне, что моя мама попала в тело своего волка, поэтому первым делом я проверила, на месте ли мои руки, ноги, да и вообще человеческое воплощение. Успокоившись, я решила отбросить мысль о том, что унаследовала дар матери. И все же удовлетворить интерес о том, как я попала сюда, придется чуть позже, а пока необходимо отсюда выбраться.

Уперевшись лбом в дерево, я постучала рукой по доскам, и на мое удивление, они легко поддались, словно бы и ожидали моего прикосновения. Поток свежего воздуха приятной прохладой обжег мои щеки, и я, не сомневаясь ни минуты, рванулась вперед, обдирая кожу и волосы о старые доски и гвозди. Болезненно упав лицом вниз прямо на землю, я облегченно вздохнула. По крайней мере, теперь я не заперта в темной норе, что несколько улучшало мое положение. Когда я подняла голову от земли, то облегчение мое только усилилось, потому что вокруг себя я увидела знакомые стены замка. Я находилась где-то в районе амбаров и складов. Когда-то с братом мы играли здесь, но это было так давно, что я не решилась бы сказать, в какой стороне Дейст.

Я услышала напряженное дыхание и звук шагов, которые отдавались где-то в глубине моего тела. Человек бежал и явно спешил, я ощущала его тревогу и беспокойство, но траектория его движения была странной. Он метался то в одну сторону, то в другую, словно сам не понимал, куда ему надо. Тряхнув головой, я отогнала странные мысли, привыкшая исполнять просьбы отца, который запретил мне пользоваться магией.

– Эл! – восторженно закричал он, падая на колени возле меня и обдав мое лицо клубом сухой пыли. Я чихнула, но все равно ему улыбнулась.– Где ты была? Что случилось? Как ты? Ты цела?

– Успокойся, Эм, иначе я умру от переизбытка вопросов, – прервала я бесконечный взволнованный поток бреда Кэмота.

Его огромные янтарные глаза были полны страха и тревоги, смешанного с облегчением, которое он испытал, все-таки отыскав меня в лабиринте амбаров и складов. Я еще раз успокаивающе улыбнулась брату, и похлопала его по щеке, давая понять, что я в порядке. Брат всегда вызывал во мне нежность. Его неуклюжий вид, всегда немного испуганный взгляд, оттопыренные уши и голова, похожая на луковицу. В нем было что-то комичное, но при этом читалось и нечто величественное, которое впоследствии сделает его отличным королем. Я всегда дразнила его за слишком выраженные скулы и большие губы, но все равно любила его всем сердцем.

Кэм подал мне руку и рывком поднял меня на ноги, вновь заставив глядеть на него, задрав голову. Брат мой был высоким, но тощим, как будто весь его вес ушел в рост. Рослый, лопоухий с большими длинными руками он напоминал мне шута, который когда-то выступал в замке, когда был в Дейсте проездом. В брате не было той суровой мужественности, которую я видела в отце, его было смешно представить с мечом в руке, но с Кэмотом я всегда ощущала себя в безопасности. Даже с отцом я не чувствовала себя так комфортно, как с братом. Каким бы смешным он не был на вид, я знала, он храбр сердцем и силен духом.

– Отец поднял всю королевскую стражу, когда мы приехали, тебя уже искали несколько часов. А когда дядя узнал, что ты просто-напросто исчезла, он так кричал на короля, что я уже решил – завтра на рассвете будет казнь, и его вихрастая голова покатиться в корзину, – быстро заговорил брат, так волнуясь, что я едва могла понять слова.

– Помедленней, Эм, все-таки я из норы выползла.

– Норы? – усмехнулся брат, а его губы скривились в усмешке.

Я тыкнула его под ребра, он с обидой потер вспыхнувшую болью точку. Я вновь напряглась, отвергая свою магию, которая все крепла во мне, обретая силу. Мне это не нравилось, и я хотела поскорее это обсудить с отцом.

Я ничего не успела ответить, потому что мы вышли во двор, и на нас тут же налетели стражники, как будто мы не сумели бы самостоятельно добраться до крыльца. Видимо, отец был очень строг и груб, когда отдавал приказ о моих поисках. Нас едва ли не подхватили на руки и потащили в кабинет отца, на что Кэмот лишь устало закатил глаза, выражая тем самым все свое пренебрежение к грубым привычкам солдат короля. Я невольно заулыбалась, и тут же ощутила боль в глубокой царапине на щеке.

– Кэндэл! – едва не закричал отец и почти стрелой метнулся ко мне, стискивая в грубых объятиях. Пренебрежительным кивком он отпустил солдат и с благодарностью посмотрел на сына.– Кэм, это ты ее нашел?

– Она сама нашлась, – пожал плечами брат. Я всегда ощущала между ними какую-то напряженность и холодность, но никогда не могла отыскать ей какое-либо логическое объяснение. Я только надеялась на то, что Кэмот не ревнует меня к отцу, потому что я сама боялась признаваться в том, что завидую вниманию дяди к его персоне.

Отец еще крепче прижал меня к себе, я слышала, как быстро бьется его сердце. И понимала, как сильно он был напуган моим исчезновением. Я знала, что с каждым годом ему все сложнее смотреть мне в глаза, ведь я была так похожа на свою мать. Я иногда часами стояла в Сверкающем зале и смотрела на ее портрет, чтобы знать, насколько наши черты совпадают друг с другом. И чем старше я становилась, тем усиливалось наше сходство. Те же волосы цвета сосновой смолы, красивые черты лица, огромные глаза, аккуратный нос. Разве что глаза не отливали янтарем, а были светло-зелеными с желтыми прожилками. Но я знала, отец до сих пор не забыл свою жену и королеву, до сих пор любое упоминание о ней причиняет ему боль.

– Что случилось? Где ты была?

Я спешно рассказала отцу о случившемся, заметив, как с каждым сказанным словом вытягивается лицо брата. Только закончив, я увидела стоявшего у окна дядю, который внимательно слушал каждое мое слово и кивал сам себе, будто с чем-то мысленно соглашаясь. Он повернулся и посмотрел на меня. Я каждый раз трепетала, когда меня касался взглядом таинственных светло-зеленых глаз. В них таилась сила.

– Я же говорил тебе, Ленс, их пора учить. Твои дети…

– Знаю. – В голосе отца слышалось недовольство, но он был вынужден согласиться с дядей.

– Кэндэл, ты уверена, что там пахло собакой? – спросил Хелл, несколько удивив меня вопросом.

Я закрыла глаза, пытаясь мысленно воспроизвести свои воспоминания, и вот в ноздри отчетливо ударил запах мокрой собачьей шерсти.

– Видишь, она делает это почти на инстинктивном уровне, Ленс. Ее надо учить. И Эмму тоже, – с улыбкой сказал Хелл.

– Что я делаю?

Мне не понравился взгляд отца, которым он наградил советника. Во всем лице короля читалось недовольство, он явно не хотел, чтобы я и брат учились магии. От чего-то он опасался подпускать нас к этому таинству. Хотя сам являлся могущественным, по моему мнению, магом. Я слегка отпрянула от отца, и он увидел мою щеку. Его большой палец прошелся по глубокой царапине, и я ощутила легкое щекотание силы Королевской магии. Я всегда млела перед способностями короля.

– Сходи до миссис Хелзгуд, она обработает твою царапину. Я скажу Тэнни приготовить тебе ванну. – Король отошел к столу. – Оставьте нас.

– Но… – хотел возразить Кэмот, но отец резко его прервал.

– Никаких «но», Кэмот. Я должен обсудить произошедшее со своим советником! И решить, что будет дальше с Кэндэл. Это касается судьбы твоей сестры, неужели нельзя проявить терпение?

– А моя судьба тебя совершенно не интересует, – с обидой сказал Кэм. Лицо его побледнело, брат выглядел не только пристыженным, но и оскорбленным словами своего короля. Не дожидаясь ответа, он спешно вышел из кабинета отца.

Я не нашла слов, чтобы оправдать брата, и ускользнула вслед за ним.

Кэмот буквально летел по коридору, стремясь сбежать от обиды и боли, которую ему причинил отец. Я ощущала это не только сердцем и душой, которые давно были половиной моего брата, но и видела по сгорбленной спине и сутулым плечам. Я шла за ним до тех пор, пока не остановился. Он весь дрожал и, прижавшись лбом к стеклу, стал блуждать взглядом по внутреннему двору замка. Осторожно положив руку на его ладонь, я ощутила его облегчение.

– За что он так со мной, Эл? Он даже не спросил, чем закончилось мое путешествие.

– Дядя расскажет ему, Эм.

– Дядя… – горько повторил брат, зажмурившись, чтобы не дать себе слабину. Но я не посчитала бы это слабостью. Отец часто был жесток с Кэмотом, словно тот не оправдал его надежд, и за это стоит его осуждать. Я всегда купалась в отцовской любви, так что иногда не понимала их напряженных отношений.

Я стала проникаться братом и тут же поспешила отстраниться от него, поняв, наконец, что имел в виду дядя, говоря, что я занимаюсь магией почти инстинктивно. Интересно, как давно он это заметил? Я уже часто ловила на себе его оценивающие взгляды, когда я тянулась к чему-нибудь своей силой. Все-таки у королевского советника было много секретов, думаю, даже мы с братом не знаем и половины.

– Ладно, Эл, оставим это, – вдруг заявил брат, глубоко выдохнув и незаметно проведя рукой по глазам, чтобы стереть все-таки выступившие слезы обиды.– Идем к миссис Хелзгуд. Она поможет.

Я согласно кивнула, и брат, взяв меня за руку, пошел к покоям нашего лекаря. Мне не хотелось говорить, что такая царапина не стоит даже моего внимания, но брат всегда отчего-то с остервенением выполнял приказы нашего отца. Конечно, я понимала его злость и обиды, но с другой стороны я могла бы сказать, что ему надо быть немного мягче. Ведь это не отец, а он не желает прийти к пониманию. Кэм лишь говорил, что король хочет в нем видеть орудие, перчатку, но он хочет быть рукой. Я обычно оставляла эти споры, ведь они никогда еще не приводили ни к чему хорошему.

Бледная кожа его руки на темном фоне двери вызывала мурашки по моей спине, ведь брат был больше похож на призрака, чем на принца, который решил среди ночи получить помощь лекаря. Миссис Хелзгуд открыла почти сразу, словно уже давно ждала нашего появления.

– Миледи, милорд, – почтительно кивнула она, вопросительно глядя на нас.

– Посмотрите щеку Эл, миссис Хелзгуд, – не менее вежливым тоном попросил брат. Но я слышала в его голосе что-то еще. Я бы даже могла с уверенностью сказать, что это был мягкий приказ. Я верила, что когда-нибудь из Кэмота получится замечательный король. Не слишком жесткий, как отец, но более гибкий и рассудительный. Тот, кто слушает разум, а не свои страсти.

Лекарь тепло улыбнулась мне, пригласила войти и усадила меня на высокий деревянный стул у очага, чтобы было больше света. Ее мягкие пальцы пробежались по моей коже, она задумчиво нахмурилась и вышла в каморку, где хранились ее травы и мази. Я смотрела на брата, который уже нашел выход своему любопытству, пролистывая здоровенный альманах. Глаза его вспыхнули жизнью, он буквально получал удовольствие, скользя подушечками пальцев по желтым старинным страницам. В такие моменты я видела в брате такую силу, о которой не подозревал наш отец. Она была не в его умении держать меч или управляться с ним, сила Кэмота таилась в жадном на знания его гибком разуме. Он был готов впитывать все интересное, как сухая губка, и каждый раз Кэмоту было мало того, что ему предоставляли. Я иногда думала, может, он обладает Королевской магией? Ведь сила такого интеллекта могла стать поразительной в проявлении отцовских способностей.

Лекарь прижала к царапине тряпочку, пахнущую абрикосовым бренди, который так любил мой дядя. Потом она наложила на ранку какую-то мазь, но губы отчего-то ее были недовольно поджаты.

– Что-то не так, миссис Хелзгуд? Это же просто царапина.

– Я знаю, – согласно кивнула она.– Но лучше бы на нее посмотреть королевскому советнику. Я простой лекарь, а он лекарь, который может смотреть сквозь ткани. Однажды он очень помог, когда… – женщина запнулась.

Брат с интересом оторвался от альманаха.

– Когда?

– Ох, это было давно.

– И все же, – настаивала я.

Лекарь хотела бы отказать мне в моей просьбе, но она знала, что я принцесса, и при желании могу буквально приказать рассказать мне все, что она знает. Даже то, что принцессам знать не полагается.

– Хеллс Беллс увидел яд в крови нашего короля, природу которого я никогда не сумела бы обнаружить. Я пыталась помочь, но, увы, не знала как. Впрочем, и советник королевы… то есть, тогда он был ее советником. Даже он не сумел бы помочь, если бы… – она вновь замялась.– Если бы не ваша мать. Она спасла короля Силенса, едва ли не ценой собственной жизни. Продолжительное время королева была без сознания, и за ней ухаживал лишь Хелл. Его способности дали поразительные результаты – она встала. И оказалась самой здоровой женщиной во всем Королевстве. – Миссис Хелзгуд улыбнулась.– Ведь она выносила вас, и роды ее… Проходили тяжело. Ах, если бы я была в замке Бладсан, возможно, мне удалось бы избежать родильной лихорадки. Но королеве не повезло…

– Постойте, – прервал Кэм. Глаза его ошарашено блестели.– В замке Бладсан? Вы хотите сказать, что она пошла в битву на сносях?

Рука женщины испуганно метнулась ко рту, словно она могла бы вернуть сказанные слова обратно. Я тоже вопросительно смотрела на нее, как и брат, ведь мы никогда не слышали таких подробностей своего рождения. Дядя и отец говорили, что наша мать принесла Дейстроу победу, но когда вопрос заходил о подробностях, они лишь молчаливо уходили от ответа. Как, впрочем, и все слуги. Я проверяла это лично, хотя и знала, что моего брата не интересует судьба матери. Он почти ненавидел ее, но сам не понимал почему.

– Я не имею права говорить вам этого… Я и так сказала лишнего. Мой король…

– Это неизбежно, миссис Хелзгуд, – рассудительно заметил Кэм.– Рано или поздно мы узнаем всю правду. Почему вы не можете рассказать ее нам? Если вы боитесь гнева короля, то я спешу вас успокоить – никто не узнает об это разговоре, – заверил он ее, закрепив сказанное теплым и искренним взглядом янтарных глаз.

Женщина неуверенно прошлась по комнате, а потом вернулась к очагу, чтобы в последний раз обработать мою ранку. Губы ее были сжаты в тонкую линию, она была бледна, но все же мы ожидали, затаив дыхание, словно призраки прошлого могли бы изменить наше будущее.

– Я сама об этом узнала от советника, и не должна предавать доверие нашей многолетней дружбы с ним, – вздохнула она.– Но раз вы так просите, я считаю, вы заслуживаете знать героическую и вместе с тем трагичную историю судьбы вашей матери.

Кэм подошел ко мне, его рука легла сверху на мою ладонь, я с силой сжала его пальцы, пытаясь преодолеть взявшееся из пустоты волнение.

– Да, юный принц, вы правы, ваша матушка отправилась на войну, нося вас двоих под сердцем. Я вообще не понимаю, как ей удавалось скрывать беременность, но даже сам король не знал о том, что в будущем он станет отцом. Лишь один человек был посвящен в ее тайну, и это был ее советник. У них вообще были странные отношения, к которым мой король всегда ее ревновал. Это не удивительно, – с грустью сказала миссис Хелзгуд.– Ведь так никто не любил ее, как Хелл, – женщина осеклась, но мы с братом сделали вид, что давно знали об этом, хотя мне хотелось вскочить со стула. Такой силы было мое удивление. Пальцы Кэмота еще сильнее сжали мою ладонь.– Разве что еще сильнее ее любил ваш отец. Но об этом было бы много разговоров, если бы кто-нибудь еще, кроме них троих знал об этом. Думаю, устроив допрос капитану Коктону, вы узнаете много интересного. Он часто сопровождал королеву и ее советника в их дипломатических миссиях в другие герцогства.

– А откуда вам знать, что Хелл любил нашу мать? – несмело, чтобы не выдать нас, спросил Кэм. Мы хотели знать больше подробностей, но лекарь уже практически отошла от того, что так неосторожно высказала.

– Я знаю его чуть ли не с самого детства. Еще когда он хранил свое существование в тени. Никто в замке раньше и не подозревал о его существовании потому, что он прятался. То, что он не старел, раньше было почти феноменом, это теперь магия Волхов стала открытой, и люди могу обращаться к ним за помощью. Раньше ходили лишь слухи, и поразительная способность Хелла могла вызывать много разговоров. Тем более, что он сын Э… – Глаза миссис Хелзгуд пораженно расширились, она прикусила язык и резко отвернулась от нас.– Я сказала достаточно. Уходите.

Я переглянулась с Кэмом.

– Но…

– Пожалуйста, – она повернулась к нам, глаза ее наполнились слезами.– Пожалуйста.

Кэм кивнул, потянул меня за руку и вывел из покоев лекаря. Но я слышала лишь биение собственного сердца, которое буквально оглушало меня. Наш дядя любил маму? Что это могло значить. И слишком много вопросов оставалось теперь, я не хотела уходить от миссис Хелзгуд.

Брат буквально тащил меня, уходить мне совершенно не хотелось, и хоть мы уже были в другой части замка, я желала вернуться и расспросить лекаря обо всем. Но сознательность брата в который раз нас спасла. У моих покоев стоял дядя, и вид его не предвещал ничего хорошего. Хмурый взгляд светло-зеленых глаз заставил меня задрожать, и только близость Кэмота спасла меня от паники. Мой брат был половиной меня, и эта близость усиливалась, когда он держал меня за руку.

– Эмма! – с радостью приветствовал советник, заметив нас. Я ощутила раздражение брата, хотя его бесстрастное лицо не выдало ни единой его настоящей эмоции.– Ты припозднился. Завтра придется наверстать упущенное, моя дорогая принцесса. Хотя… – он задумчиво посмотрел в мою сторону.– Иди сюда, Эл. – Это был четкий приказ.

Я отстранилась от брата и сделала шаг вперед, вытянувшись перед дядей, словно я была солдатом. Советник принялся разглядывать мою ранку, будто обычный ржавый гвоздь мог на моем лице оставить не просто царапину. Я смотрела на него и не могла поверить в то, что узнала от лекаря. И мой дядя любил мою маму? Это даже звучало как-то странно. Я ни разу не замечала в нем скорби, боли или любви. Он был всегда язвительно ядовит, но прекрасен в своих танцах острого на шутки языка. Видимо, все самое настоящие сильные люди прячут глубоко внутри.

– Хватит на меня смотреть взглядом королевы, – пожурил меня дядя, погрозив пальцем, который скользнул по моей щеке.– Это Динео, бесспорно. Ты наткнулась на нору Алди. Эх, где же этот старый волк, – задумчиво говорил Хелл, будто нас с братом и вовсе не было рядом.

Я ощутила легкую щекотку, мужчина мне улыбнулся и опустил руки. На щеке не осталось и следа. Слегка обескураженная, я подумала, сколько же раз советник исцелял свою королеву, если для него это оказалось так просто и легко.

– Как твое колено, дядя? – неожиданно спросил Кэм, заставив нас с советником разомкнуть скрещенные взгляды. В его светло-зеленых, почти такого же цвета, что и мои, глазах светилось некое беспокойство.

Советник убрал руку с моего лица и расплылся в холодной, но ядовитой улыбке.

– Ты сам прекрасно знаешь ответ, – его брови вызывающе приподнялись.– Что ж, – вздохнул дядя, отходя от меня, – завтра у вас обоих будет трудный день. Я думаю тебе пора в постель, Эмма, – сладко обратился он к брату. На лице Кэмота не дрогнул ни один мускул, зато я ощущала, как бушует в его душе огонь ненависти. Все-таки дяде Хеллу не повезет, если когда-нибудь мой брат станет искусным бойцом.

Мысленным прикосновением я попыталась успокоить Кэма, но, видимо, последние сутки, проведенные исключительно в обществе королевского советника, лишили парня всякого терпения. Его губы дрогнули в гневной гримасе, уже были готовы сорваться жестокие слова, как дядя поднял палец, и этот спокойный жест мгновенно успокоил принца.

– Не стоит, мой дорогой друг, не стоит, – заметил Хелл.– Я ничуть не оскорблюсь тем, что ты хотел сейчас сказать, но заяви я твоему отцу, что ты в курсе давней маленькой истории… – В его голосе не было угрозы, простое предупреждение, которое подействовало на моего брата наилучшим образом.– Доброй ночи, принцесса, – он склонился к моей руке, запечатлел легкий поцелуй на прохладной коже.– И тебе, – коротко кивнул Кэмоту.

Шаги королевского советника гулко отдавались в тишине уже отошедшего ко сну замка. Я поймала взгляд брата и попыталась ему улыбнуться, но он только покачал головой, и вскоре я смотрела на еще одну удаляющуюся спину. Кэмот был чем-то подавлен, и все-таки делиться этим со мной он не захотел. Звук моего тяжелого вздоха оказался слишком громким, я вздрогнула, испугавшись сама себя, и тут же тряхнула головой, обвиняя в себя в глупой детской трусости.

Моя комната всегда действовала на меня успокаивающе. Когда-то давно я делила ее вместе с братом до того момента, пока мы не стали чересчур взрослыми, чтобы спать в одной постели. Я не могла не улыбнуться, вспоминая свое детство, хотя кто-то мог бы назвать его горьким. Маленькой девочкой я не совсем понимала всю тяжесть отсутствия матери, но чем старше становилась, тем больше размышляла о том, какой бы была моя жизнь, будь она со мной рядом. Эти мысли всегда были горькими, и я не разделяла позиции брата, который тихо ненавидел мать, которую никогда не знал. В этом и была причина его детской злости. Он считал, что она бросила нас, хоть мы почти с раннего детства знали о смерти королевы из-за родильной лихорадки. Кэм не понимал, что она отдала свою жизнь, чтобы даровать нам возможность жить самим. За это я любила ее еще больше, пусть и не всегда не понимала, откуда во мне берется такая странная любовь к человеку, которого я никогда в жизни не видела. Но все же иногда я словно ощущала нежную материнскую заботу, ее присутствие и легкое дыхание. Когда я сидела рядом со своим учителем, пока тот отвлекался на замену пера, я чувствовала на себе одобрительный взгляд. Когда я сбегала от своих нянек, чтобы забраться на крышу конюшни или покормить сладостями гончих собак отца, я слышала одобрительный смех смешанный с искренней тревогой. Ведь я могла упасть с этой самой крыши или получить неблагодарный укус непривыкших ко мне псов. Объяснить всего этого я не могла, как, впрочем, поделиться с братом интимными переживаниями, какими бы близкими мы не были друг другу. Кэмот ее ненавидел, я ее любила. И жажду узнать о ней все, что только возможно. Сегодня старая, как мир, миссис Хелзгуд приоткрыла завесу тайны. Теперь я хочу знать больше.

Тэнни заботливо приготовила мою постель, застелив ее свежим бельем. Я радостно заметила, что жестяная ванна полна горячей, еще парящей воды, а на белой скатерти величаво устроился пузатый чайник, распространяющий вокруг себя аромат моего любимого чая с вербеной. Служанка задремала в кресле, и я старалась ступать бесшумно, чтобы не разбудить ее, но бдительная Тэнни почти мгновенно открыла глаза, как только за мной с неразличимым звуком закрылась дверь.

– Моя леди! – радостно и с оживлением приветствовала она, порывисто дернувшись ко мне, но тут же опомнившись, она присела в реверансе, заменив им объятия, о которых подумала в первые секунды. – Вы…

– Я в порядке, Тэнни, – улыбнулась я, поспешно избавляясь от грязной и пахнущей норой одежды.– Надеюсь, завтра учителя дадут мне поблажку, – вздохнула я, опуская ногу в горячую воду. По поверхности пошли мелкие волны, которые разбивались о медного цвета борта ванны.

Тэнни отошла к комоду за свежей ночной рубашкой, и я в очередной раз задумалась, не влияю ли я на нее магией, тем самым отдавая приказы в мысленной, а не словесной форме. Но горячая вода лишила меня всяких мыслей, расслабив мышцы и наполнив тело приятной, тягучей теплотой.

– Боюсь, что нет, моя леди, – сочувственно произнесла Тэнни, раскладывая рубашку на кровати.– Милорд королевский советник пожелал вашего присутствия на завтрашнем занятии принца Кэмота.

– Когда? – удивилась я, разбрызгивая воду из ванной.

– На рассвете, моя леди, – странным тоном отозвалась служанка, словно я задала вопрос, который изначально имеет в себе ответ.

Я с ожесточением намыливала волосы, размышляя о том, как дядя может успевать несколько дел одновременно. Но потом поняла, что он уже ждал нас с братом возле моих покоев, так что ему ничего не стоило заранее предупредить Тэнни о своей просьбе. Или приказе? За столько лет я еще не научилась понимать, имеет ли Хелл такую же власть, как мой отец, или мне это только кажется.

– Боюсь, Кэм тоже не будет рад этому утреннему уроку, – угрюмо заявила я, погружаясь в воду с головой.

Вынырнув, я протянула руку за полотенцем, которое мне услужливо подала Тэнни. Влажные пряди волос разметались по плечам и спине, я спешно надела ночную рубашку и забралась под легкое одеяло, облегченно вздохнув.

– Его не было в замке несколько дней, – задумчиво произнесла Тэнни и тут же осеклась.

– Да, он путешествовал вместе с дядюшкой, – подтвердила я, вдруг замечая на лице служанки странную улыбку.

Тэнни была старше меня, но не настолько, чтобы я не смогла истолковать этот нежный взгляд, предназначенный моему брату, которого здесь не было. Служанка заметила мое внимание и залилась краской.

– О, Тэнни, – улыбнулась я.

– Миледи, – смущенно отозвалась девушка и присела в прощальном реверансе. Дверь глухо закрылась за ней.

Неужели она влюблена в моего брата?

Вопрос остался подвешенным в воздухе, потому что сон сейчас был для меня приоритетным занятием.

Я стала чуть больше понимать неприязнь брата к дяде, когда Тэнни настойчиво тормошила меня, не в силах разбудить незадолго до рассвета. Мои попытки отбиться от ее заботливых атак не увенчались успехом, и я со вздохом открыла глаза, сонно хлопая ресницами. Ставни были уже распахнуты, комната наполнилась свежим летним воздухом, делая ее чуть ли невесомой, свежей, похожей на весеннюю траву под солнышком. Служанка раздвинула балдахин, подвязывая его полы к столбикам моей кровати, а я недовольно наблюдала за ее действиями, хотя первые лучи солнца, пробивавшиеся в комнату и падающие на белоснежное постельное белье, заставили меня улыбнуться.

– Доброе утро, моя леди! – радостно приветствовала Тэнни, порхая по покоям, будто бабочка. Думаю, причиной этому была ее скорая встреча с моим братом. Я расплылась в более искренней улыбке, думая о том, что Кэмот был бы в восторге от перспективы испытать новые ощущения.– Вы так улыбаетесь… – смущенно начала она.

– Видимо, сказывается непривычно ранний подъем, – вздохом перебила я Тэнни, опуская ноги на прохладный пол. Ковры на лето были убраны, хранимые в специальных помещениях от нашествия моли. Пошевелив пальцами на ногах, я все-таки решила, что один раз не выспаться не так уж и страшно. Тем более, что дядя поднимает Кэма так каждый день, и как бы он не ворчал, брат слушается королевского советника. Эм хотел показать отцу, что из него может получиться настоящий принц и мужчина, как бы он не любил упражняться с мечом, брат старался. А король, увы, не часто это понимал.

Я только собиралась закончить завтрак и сменить ночную рубашку на что-нибудь более подходящий, когда вслед за настойчивым стуком в дверь голос пажа сообщил, что королевский советник просит меня поспешить и отправиться на тренировочный корт, не тратя время на то, чтобы искать принца в его покоях. Нахмурившись и быстро одеваясь, я думала о том, насколько же силен Хелл, если он сумел предугадать мои собственные действия, о которых я практически не задумывалась. Отец нам почти не разрешал что-либо узнавать о магии, но я успела усвоить, что она бывает трех видов – Динео, Королевская магия, магия Волхвов. Природа, сила мысли, их сочетание и практическое применение. И все они вели свое начало от магии Иных, которыми обладали Всадники Ветра. Ах, если бы король разрешил мне посетить одну из деревень…

Тэнни настойчиво дергала меня за рукав рубашки, которую сегодня я предпочла платью, и я согласно кивнула, следя за ней. Мысли о магии так часто занимали меня, что я боялась потеряться в тех дебрях знаний, которые когда-нибудь нам откроют. Ведь даже сейчас я путалась как в собственных способностях, так и в том, что иногда ощущала со стороны брата или дяди.

Солнце еще не поднялось, а на площадке было уже жарко, и я заметила, что советник и брат стоят в тени, о чем-то споря. Лицо Кэма гневно исказилось, когда он принялся что-то рьяно доказывать, но дядя лишь качал головой. Какое-то короткое слово вырывалось из принца, брови Хелла гневно и грозно сошлись на переносице. Его четкий и грозный ответ уже был слышен мне.

– Нет.

– Что случилось? – ненавязчиво вмешалась я, ускоряя шаг и сокращая расстояние до спорящих.

Когда дядя повернулся ко мне, в светлой зелени я заметила незнакомый мне доселе гнев. Он словно имел свою особенную силу и прожигал мне насквозь, я даже резко остановилась, заставив свою служанку неуклюже встретиться с моей спиной.

– Доброе утро, принцесса, – смягчившись, приветствовал меня Хелл.– Ничего особенного. Мы с Кэмотом обсуждали его успехи… Это не так важно.

Я кивнула и повернулась к брату, сделав шаг ему навстречу. Кэм порывисто меня обнял, и я обняла его в ответ, нежно поцеловав в щеку. Наша связь с ним не была похожа ни на что, даже если бы кто-то попросил меня описать это, я бы только молча пожала плечами. Иногда я могла поклясться, что слышу его мысли, но довольно часто я просто была не в силах достучаться до него. Раньше мы не умели скрывать друг от друга что-то, но чем старше мы становились, тем больше сложностей и секретов возникало. Это не нравилось нам обоим, но оба смиренно мирились с неприятными изменениями.

– Сегодня я представлю юному принцу моего… – Хелл задумался.– Скорее, нового помощника Кэма. Он будет помогать ему учиться искусству меча.– Во взгляде советника читалось смущение.– Видимо, я слишком жестко учу его, или консервативно. Кому как больше нравится, – отмахнулся дядя, выходя из тени навстречу пока еще ласковым солнечным лучам.

– Ты в порядке? – спросила я, когда Тэнни почтительно удалилась к месту, где в отдалении стояли скамьи для отдыхающих от тренировок или просто любопытных зевак.

Подбородок Кэма недовольно дернулся, на мгновение я залюбовалась его тонкими аристократическими чертами и впервые поняла интерес Тэнни. Пусть рубашки на плечах принца не трещали по швам, он не гарцевал мускулами и не был вызывающе красив с безупречной улыбкой, в нем были те особенные тихая привлекательность и гордая мужественность.

– Нет, – угрюмо отозвался он.– Меня будет учить…

– Мисс Фэйрлит! – радостно приветствовал кого-то за моей спиной дядя, заставив вздрогнуть от громкости его голоса.

Я сочувственно улыбнулась брату, но заметив в его глазах заинтересованное удивление, обернулась, чтобы увидеть новую наставницу Кэмота в военном искусстве.

Сначала я решила, что уже где-то видела ее в замке, но потом убедилась в том, что ошибалась. Если бы мне встретилась девушка такой красоты, я бы вряд ли смогла это забыть. Я никогда раньше не размышляла о том, какой должна быть женщина внешне. Видя портрет матери в Сверкающем зале, я лишь мечтала стать такой же привлекательной, как она, и не предполагала, что когда-нибудь встречу ту, чья внешность сумеет меня так поразить.

Новая наставница Кэмота выдавала собственную силу и уверенность не только завораживающей красотой, но и походкой, осанкой, взглядом. Взгляд этот словно проникал под кожу, хоть я была девушкой, я дрожала внутренне от него – от этого странного сочетания мягкого оттенка цвета дубовой коры, который в солнечных лучах превращался в спокойный малахит. Темные угловатые брови, похожие на четкий росчерк опытной руки художника лишь добавляли ее взгляду уверенности и некой остроты. Нежная смугловатая кожа, имеющая оливковые переходы, аккуратный, словно высеченный любящей рукой скульптора нос. И алый акцент пикантных выразительных губ. Довершением прекрасного лица был каскад темных густых волос, упругими волнами подпрыгивающий на ее плечах. Ее сочная красота была пронизана терпким темпераментом, я была в этом уверенна, иначе бы дядя никогда не доверил бы ей такое ответственное занятие, как обучение моего брата.

Незнакомку нельзя было перепутать с фрейлиной или служанкой, ее стройное и мускулистое тело как бы бросало вызов, как и смело висящий меч на бедре. Облаченная в коричневые кожаные штаны и легкую льняную рубашку, слегка перехваченную на поясе ремнем, к которому крепилась портупея ее клинка, она лишь подчеркивала изящность своей фигуры ловкой воительницы. В ней не было беспричинного тщеславия, но в легкой улыбке читалась уверенность человека, знающего себе цену. Выразительный взгляд без пренебрежения скользнул по мне, слегка зацепил брата и остановился на королевском советнике.

– Мастер Хелл, – почтительно склонила она голову. Приятный бархатистый голос. Что могло быть завершением столь сочной и притягательной красоты? – Принцесса Кэндэл, – более вежливое приветствие в мою сторону.– Милорд, – почти без интереса обращение к брату.

Я оглянулась на Кэма. Глаза его были серьезными, брови напряженно сдвинуты на переносице, но я заметила едва различимый румянец на почти не загоревших щеках.

На мгновение показалось, что Кэмот впал в ступор, но мой брат отличался той невозмутимой способностью, как легко скрывать свои истинные чувства. И появившееся смущение почти тут же сменилось недовольством, читающимся в скривившейся нижней губе. Он оценивающий взгляд на Фэйрлит, приветственный кивок и немой вопрос, обращенный кК Хеллу.

– Вам всем пора познакомиться, – радостно сообщил советник, слегка прихлопнув ладонями, когда свел руки вместе.– Это прекрасную и обворожительную девушку зовут мисс Фэйрлит Квествик.

– Можете звать меня просто Фэй, – мило улыбнулась девушка, чем сумела меня насторожить. В этой добром жесте таился какой-то неприятный подтекст, я пыталась уловить его в блеске каре-зеленых глаз, но так и не сумела. Магия внутри меня шевельнулась и опасливо потянулась к Фэй. Меня остановил предупреждающий жест дядюшки.

Я послушно закрылась, скрестив руки на груди, я теперь исподлобья наблюдала за новой знакомой.

– Она любезно согласилась учить многоуважаемого принца, – с издевкой продолжал советник, поворачивая голову то в сторону Кэма, то в сторону Фэйрлит. – Видимо, мои методы чересчур консервативны, либо наш…

– Достаточно, – властно вмешалась девушка.– Может, мы уже начнем? Хватит тратить время. Я, может, и молода, мастер Хелл, но вы сами попросили меня помочь. Стоит ли рассуждать о том, чего вы сделать не смогли?

Брови Хелла удивленно взметнулись вверх.

– Прости? Я не смог?

– Научить можно любого. При желании даже хряка, самый острый предмет из жизни которого – это его копыта, – нежно улыбнулась Фэй, обнажив в хищной улыбке ряд ровных красивых зубов.

Советник захохотал, запрокидывая голову.

– А мне нравится эта девочка, – заявил он, толкая Кэмота под ребра. Парень лишь поморщился и покачал головой.

Хелл похлопал брата по плечу и слегка толкнул вперед, понукая выйти на солнце навстречу Фэйрлит, которая задумчиво склонила голову и наблюдала за принцем. У Кэма в руках не было даже тренировочного меча и, судя по замешательству на его лице, он действительно не понимал, что от него хотели эти двое сумасшедших. Но Фэй лишь одобрительно поманила его пальцем к себе, как бы оценивая ситуацию. Пальцы ее легли на рукоять меча, который я заметила почти сразу же при ее появлении. Такое оружие могло стать гордостью в руке мастера, и я не сомневалась, что она таковым и являлась. Дядя усомнился в своих методах, попросив о ее помощи, значит, он высоко ценил таланты этой девушки. Я боялась, что он оценивал ее способности лишь через постель, но все же надеялась на благоразумие советника. Ведь она была от силы на пару лет старше нас.

– Думаю, вы были правы, мастер, ему подойдет тот меч, что вы показывали мне на днях. Несите его сюда, и я скажу, сумели ли вы его научить… хоть чему-нибудь, – покачав головой и остановив Кэма, идущего к ней, вынесла свой вердикт Фэй. Брат лишь пораженно приоткрыл рот, силясь понять, как все за пару минут она могла сделать столь молниеносные выводы. Дядя лишь согласился и удалился к постройке, где хранилось оружие. – Просто его походка выдает почти все… как на ладони, – пояснила Фэй, заметив мой подозрительный взгляд.– Он идет легко, думаю, из-за того, что он и сам легкий, да к тому же тонкий, как палка. Это можно использовать, хоть и кажется, что это слабость. Иногда ловкий и хлесткий противник куда изящнее владеет мечом, чем более массивный и грузный оппонент размахивает топором.

Хелл внимательно слушал Фэй, словно кивая каким-то своим мыслям. В руках он нес меч в ножнах. Очень старых ножнах. Видимо, это оружие давно не доставали, неужели он решил, что ржавый меч больше всего подходит принцу?

– Бери, – приказала Фэй. Кэм послушно положил пальцы на рукоять протянутого клинка и вытянул его из ножен. Тот заиграл бликами в солнечных лучах, поражая своим изяществом и простой. – Легкий, верно? – улыбнулась девушка, обнажая и свой меч.– Но ты должен это почувствовать.

– Но я… – запротестовал Кэмот, а Хелл тем временем послушно удалялся на безопасное расстояние.

– До первой крови?

– Крови? – успел удивиться Кэм, но тут же возмущенно крикнул: «Эй!». Девушка сделала широкий выпад в его сторону. Принца спасла реакция, выработанная в многочасовых тренировках с дядей.

Темные угловатые брови игриво приподнялись, Фэй гарцевала с клинком, как бы приглашая Кэмота станцевать с ней. Я озабоченно смотрела на происходящее, а дядюшка лишь веселился, улыбаясь во весь белозубый рот. Тэнни тоже разделяла мое беспокойство. Она взволнованно схватила меня за руку, даже не заметив такого фамильярного жеста. Но я лишь крепче сжала ее пальцы, переводя взгляд вновь на брата.

Кэмот перехватил рукоять меча, длинные пальцы крепко впились в металл, и он с незнакомой мне раньше улыбкой сделал шаг навстречу своей сопернице. Я всей кожей ощущала его волнение, ведь брат не хотел ударить в грязь лицом. «Проиграть девчонке!» – пульсировало в его мыслях. «Тогда я лично разрешу дяде называть меня принцессой Эммой!» – гневное обращение к самому себе. Хелл повернулся в мою сторону, с хитрым прищуром он коротко покачал головой, запрещая мне пользоваться магией. Я взволнованно вцепилась в руку Тэнни, в который раз удивляясь способностям королевского советника так легко и непринужденно улавливать мою магию. Словно мы были родственниками, даже более близкими, чем отец и дочь.

Я вздрогнула от металлического скрежета и сконцентрировала свое внимание тренировочном корте. Мой брат кружил вокруг Фэй, не подпуская ее для свободной атаки, но держа на том расстоянии, с которого он мог бы сделать широкий замах. Я была восхищена тем, как быстро Кэм сообразил использовать преимущество своего роста перед более низким противником. Девушка тоже улыбалась, только вряд ли проницательности принца, но что-то ее действительно радовало. Я скорее почувствовала, чем увидела уверенный шаг Кэмота навстречу Фэй, блеск лезвия его меча на несколько мгновений ослепил. До меня донеслось одобрительное хмыканье Хелла, а Кэм в это время проводил серию жестких атак, тесня противника и не позволяя ей атаковать самой. Я всегда слышала от брата то, что он ненавидит фехтование, а от дяди то, что «принцесса Эмма» бездарная ученица, но принц доказывал обратное. Он обладал совершенно недурными способностями, которые заподозрить в его тощей фигуре, пожалуй, не позволило бы еще его чересчур интеллектуальное выражение лица. Но его пальцы, ладонь и запястье словно стали продолжением рукояти меча, и клинок казался легким, будто перышко, порхая над песком тренировочной площадки.

Фэй ахнула. Острый кончик пронесся в опасной близости от ее шеи и эффектно распорол рубаху от центра ворота до нижних шнурков, почти обнажив вызывающе выделяющуюся округлую грудь. Голова девушки задумчиво склонилась вбок, губы хищно искривились, а она вместе с клинком волком прыгнула вперед, сбив с лица Кэмота самодовольную ухмылку. С глухим звуком, взметнув клубы пыли в воздух, принц упал на спину, его меч со свистом отлетел в сторону и теперь поблескивал в опасной дальности от вытянутых пальцев. Кэм отчаянно пытался дотянуться до рукояти, но следующим прыжком Фэй оседлала моего брата, как заправского жеребца, приставив острие своего клинка к выдающемуся вперед кадыку. Лезвие едва заметно поддалось вперед, заставив выступить на коже несколько капель крови. Они алыми бусинами блестели на белой подрагивающей шее.

– До крови, мой принц, – сладко сказала Фэй, наклонившись почти вплотную к лицу Кэмота. Его янтарные глаза испуганно метались из стороны в сторону, словно он не мог поймать взгляда своей новой наставницы, и это его сильно смущало.

– Эмма! – весело воскликнул королевский советник, громко аплодируя. Я думаю, это было слишком наиграно, да и не хватало актерской артистичности.– Ты дерешься почти как мужчина! Я удивлен! Мисс Фэй, вы потрясающий педагог, – хохотнул дядя.

Прежде чем Фэй встала на ноги, поднявшись с моего брата, я успела заметить, как пугливо метнулся его взгляд в образовавшиеся излишне откровенное декольте ее рубашки, и тут же вернулся на лицо девушки. И вновь подозрительный румянец на бледных и влажных щеках.

Фэйрлит оттряхнула штаны, вернула меч в ножны и спокойно направилась к дяде, оставив обескураженного Кэмота самостоятельно справляться со своим удивлением. Он тяжело сел, глядя ей вслед со странной улыбкой. Солнце подсвечивало его глаза, делая их похожими на два прозрачных драгоценных камня. В глубине плясали искорки, на губах – улыбка. Я пораженно заметила, что еще никогда раньше не смотрела на Кэмота, как на мужчину. Сейчас он уже не был похож на сопливого мальчика, весело игравшего со мной в детстве.

– Мастер Хелл, вы несправедливо строги к принцу, – заметила Фэй, когда мы с Тэнни приблизились к дяде одновременно с ней. Исключенным из нашего круга остался только Кэмот, который искал свое оружие на песке.– Идя сюда, я ожидала увидеть глупого мальчишку, которому и ложку в руке держать нет толку!

– Разве нет? – искренне удивился Хелл. Это звучало как-то по-детски. Подошедший Кэмот смерил его полным ярости взглядом, впервые дав слабину своему дивному самоконтролю.

Фэй тоже не осталась в стороне.

– Нет! – почти возмутилась она.– Я не имею привычки унижать своих учеников. Даже самых бесталанных! – продолжала девушка.– Но вы ошибались. Я увидела еще совсем юного молодого человека, еще не знающего полную силу собственного тела и рук, делающего кое-какие ошибки, но весьма способного как к обучению, так и к отличному будущему. Просто кто-то, – она повернулась к принцу, – настойчиво убеждает его в том, что он бездарен.

Настала очередь Хелла смущаться, в то время, как мы с Кэмотом пораженно открыли рты, невольно копируя жесты друг друга. А Фэйрлит довольно сложила руки на груди, ее шикарная бровь изогнулась, как бы задавая королевскому советнику вопрос.

– Я… просто…

– Бездарный учитель! – подсказала Фэйрлит, ядовито улыбнувшись.– Может… я и младше вас на несколько десятков лет, но одно знаю точно – к каждому человеку свой подход. – Многозначительное молчание не прервал никто, все мы с интересом смотрели на говорившую наставницу.– Я знаю принца от силы полчаса… И уже понимаю, каким образом его надо учить.

– Каким образом вы его будете учить, мисс Фэй.

– Я еще не давала своего согласия.

Теперь я совершенно ничего не понимала, захваченная словесной пикировкой Хелла и Фэй, которые будто забыли о нашем существовании. Еще большее недоумение я читала в глазах Кэмота, который сначала приободрился похвалой, но почему-то поник после слов бастарда о том, что Фэй все-таки будет его учить. Неужели он не рад тому, что у него появиться наставник, уважающий его успехи так же, как и неудачи? По-моему, Фэйрлит справится с этим гораздо лучше, чем Беллс.

Долгий задумчивый взгляд. Я буквально ощущала его на своей коже, но Фэй смотрела на Кэмота, взвешивая мысленно, стоило ли ей тратить время на то, чтобы научиться мальчишку тому, чему учиться он совершенно не желал. Легкий толчок под ребра заставил меня вынырнуть из потока чувств Кэмота и легких отголосков мыслей Фэй. Видимо, нас с братом связывали более тесные отношения, поэтому он был так легко открыт для моей магии.

– Нет, твой отец определенно должен начать вас учить, – шепотом обратился ко мне дядя. Я с надеждой кивнула, соглашаясь с замечательной мыслью бастарда, но понимая, что король вряд ли пойдет на это и не переступит через свои страхи.

Я подошла к брату, ободряюще взяла его за руку. Немного непривычными мне показались его шершавые пальцы, которые раньше были мягкими и лишь перепачканными в чернилах. Я подняла его ладонь ближе к лицу, чтобы действительно увидеть мозоли на мозолях от рукояти меча. Кэм удивленно посмотрел на меня, спрашивая взглядом в чем дело. Потом вновь повернулся в сторону Фэй, все еще хранившей молчание. Янтарные глаза вспыхнули огненным светом.

– Я согласна, – в это же мгновение кивнула Фэй.

– Поздравляю, Эмма, у тебя будет прекрасная… – Хелл поперхнулся каким-то словом, – наставница, – закончил он.

Девушка коротко улыбнулась, протянула руку Кэмоту. Принц застыл, размышляя, стоит ли ее пожать или вежливо поцеловать. Но Фэй сама выступила вперед, сжав свои пальцы чуть выше его локтя, Кэм инстинктивно сделал тоже самое.

– Когда он прошел ритуал инициации? – Вопрос Фэй застал Беллса врасплох.

– Он… он еще не проходил его.

– Не проходил? – недоверчиво повторила Фэйрлит, ее малахитовые глаза потемнели, став даже не карими, а почти черными.– И вы после всего этого глумитесь над мальчиком и называете его Эммой? – возмущенно выдохнула девушка.

Хелл лишь пожал плечами, словно пытаясь так объяснить свои поступки.

– Назначьте день его инициации, – твердо, без вопросительной интонации сказала Фэй.

– Это принципиально?

Фэй недовольно закатила глаза.

– Вы сами его проходили?

Утвердительный кивок.

– А ваш король?

– Конечно же! – словно это было прописной истиной, отозвался Хелл, хмурясь с каждым ее словом все больше.

– Тогда вы прекрасно знаете, что мальчика не следует учить искусству меча, если он еще не стал мужчиной. По-моему, проще истины не бывает! – В ее голосе слышало раздражение, смешанное со смущением, потому что когда она говорила, то посматривала на Кэмота, будто тот мог обидеться на привычное обращение «мальчик».

Но принц, привыкший слышать из уст Хелла затейливые и изощренные оскорбления, даже не заметил ее смущения, с интересом смотря на дядю. Мне тоже было любопытно, что такое инициация, и почему Эм еще её не прошел.

– Хорошо, мисс Фэйрлит, мы обсудим с королем этот вопрос. День будет назначен.

Утвердительный кивок и уверенная улыбка, эта девушка нравилась мне с каждым мгновением все больше, и я непроизвольно залюбовалась ее густыми темными волосами, которые упругими волнами лежали на плечах. Отдельные пряди иногда вспыхивали золотом в лучах жаркого утреннего солнца.

– Надеюсь увидеть вас завтра здесь к полудню, милорд, – обратилась она к Кэмоту, и не прощаясь, поспешила в сторону помещений для стражи и солдат. Я еще долго смотрела ей вслед, невольно завидуя легкой походке и соблазнительным бедрам, которые наверняка покачивались в такт сердцебиения мужчин, смотрящих на неё.

Такая наставница могла принести не только опыт, но и некоторые проблемы, но сейчас я решила не размышлять об этом, позволив просто искренне порадоваться за брата. Ему давно были необходимы какие-то изменения, и дядя любезно их предоставил, позволив Кэмоту получить шанс замечать в жизни не только унылые обязанности будущего кронпринца, но и то, что приносит удовольствие. Такая красивая и привлекательная девушка просто не могла не приносит удовольствия. Возникло неприятное чувство, что эта мысль принадлежит не мне, и я испуганно обернулась на королевского советника. Бастард улыбнулся, наградив своей фирменной язвительной усмешкой, и кивнул.

– Кэмот, можешь заполнить свой день сегодня самостоятельно? Мне необходимо поговорить с принцессой, – в форме приказа поинтересовался бастард, на что Кэм молчаливо согласился.– Отлично. Кэндэл, можешь подождать немного в кабинете? Я еще должен найти Коктона, иначе твой отец вздернет меня, не моргнув глазом, если я не доставлю его поручение капитану.