Индийская «Книга мертвых». Исследование мрачного ада, лучезарного рая и путей в страны богов и умерших

Посвящается моим родителям, моим бабушкам и дедушкам, моим прабабушкам и прадедушкам, всем моим предкам вместе и каждому предку в отдельности

Предисловие научного редактора

Как и в книге «Индийские мифы», автор использует в тексте довольно много санскритских слов, при этом он не всегда последователен в выборе способа их написания. Вне зависимости от того, как то или иное слово представлено в оригинале, мы руководствовались следующими принципами.

В соответствии с традицией, сформировавшейся в отечественных исследованиях по индийской мифологии, все имена собственные и другие санскритские слова стоят в словарной форме. При этом, поскольку сведения об индийской мифологии основываются на древних текстах, мы следовали именно санскритскому звучанию слов, иногда отличающемуся от современного. Исключения составляют «Хануман», «йог», «апсара», «упанишада», «карма», «Будда», «лингам» и «санскрит»; именно в таком написании они известны широкому кругу читателей. Также по традиции санскритские слова мужского рода, заканчивающиеся на «а» («асура», «нага», «прета» и др.), изменяются как русское слово «папа» за исключением родительного падежа множественного числа («много пап», но «много асуров»).

Слово brāhmana (брахмана) в санскрите может означать и разновидность текстов, и представителя одной из четырех варн (сословий) Древней Индии. Следуя современной индологической традиции, во втором случае мы использовали вариант «брахман», а не «брамин», как было принято в XIX – начале XX веков.

Божество на санскрите называется словом «дева». Поскольку автор принципиально не использует курсив для выделения индийских слов, было принято решение передать его как «дэва», чтобы не путать богов и девушек.

В большинстве случаев при передаче звукосочетания «aya» не используется «й» («Рамаяна»). Исключение составляют слова, которые уже вошли в научный оборот в другом написании, такие как «майя», «лайя» и т. п.

Долгота гласного никак не обозначается.

Слогообразующий «р», произношение которого разнится от региона к региону, передается как «ри», за исключением самостоятельно употребляющегося слова «питар» (предок), которое в индологической литературе встречается обычно именно в таком написании. В сложных словах мы придерживались написания «питри», например, «Питри-лока» (мир предков).

В книге активно используется термин Vedic, который обозначает и «относящийся к эпохе вед», и «находящийся в традиции, восходящей к ведам». Мы отказались от бытующего в литературе перевода «ведический», поскольку в научной индологии он считается устаревшим и, кроме того, может ввести читателя в заблуждение из-за многозначности.

Поскольку автор уделяет большое внимание происхождению, составу, значениям и взаимному родству санскритских слов, в большинстве случаев для частей сложных слов мы сохранили авторское написание через дефис, отчасти вопреки сложившейся традиции.

Предисловие автора

В сезон индийских муссонов – между десятидневным праздником Ганеши (Ганеша утсава), божества с головой слона, которое устраняет различные препятствия, и девятидневным праздником Богини-Матери Дурги (наваратри) – индуисты соблюдают питри-пакшу, то есть в течение двух недель («пакша» на санскрите означает двухнедельный период лунного цикла) воздают почести своим предкам (питарам). Это темная половина лунного месяца, в темной половине года. С ней наступает время кормить мертвых. По всей Индии мужчины, исповедующие индуизм, встают возле водоемов лицом на юг и кладут рисовые шарики (пинда), смешанные с семенами черного кунжута, на большие листья банана. Они поливают эти пинды водой особым способом, известным как «тарпана», через большой палец правой руки, вытянутой подальше от туловища. Потом рис скармливают воронам. Все владельцы магазинов знают, что в этот период торговля будет очень вялой. Действительно, многие индуистские семьи в это время избегают покупать не только машины или дома, но даже и новую одежду. Не заключаются никакие контракты. Не празднуются свадьбы. Подобная осторожность и нежелание что-либо делать интересны тем, что раскрывают двойственное отношение индуистов к мертвым. С одной стороны предков почитают – их нужно кормить. А с другой, все, что связано со смертью, считается нечистым и не предвещающим ничего хорошего.

Пинда-дана, ритуал кормления предков

Конечно, не все индуисты соблюдают эти обычаи и ритуалы. Индуизм разнообразен, динамичен и сложен. Но доминирующее в нем понимание смерти пришло к нам из Прета-кальпы в «Гаруда-пуране», которая была написана тысячу лет назад и которую до сих пор читают во время погребальных церемоний. Ритуал шраддхи, включающий в себя подношение пинды предкам, восходит к «Грихья-сутрам»[1], которым более двух с половиной тысяч лет, что указывает на примечательную преемственность данной традиции. Слово «питар», обозначающее предков, появляется в «Ригведе», старейшем священном писании тексте в индуизме.

Хотя практика подношения еды и подарков умершим встречается во многих культурах, индуистские обычаи уникальны, поскольку основаны на метафизике нового рождения или возрождения, а не вечной загробной жизни. Индуисты верят, что ничто не вечно, даже смерть. Мертвые в конце концов возвращаются в мир живых, чтобы отдать неоплаченные долги. Жизнь нужна, чтобы освобождаться от бремени долгов, к которым относится и кормление мертвых само по себе. Те, кто жив, обязаны мертвым своей жизнью и связанными с ней возможностями и привилегиями. Мертвые же зависят от живых, которые должны облегчить их возвращение в мир и поддерживать вращение колеса жизни.

Концепция вечного возвращения закладывается в сознание индуистов через ритуалы и истории. В ведийские времена после яджны алтарь сжигали (что перекликается с обрядом похорон), а затем восстанавливали его из новых кирпичей. Сегодня праздники в честь Ганеши и Дурги отмечаются в течение десяти дней и девяти ночей, чтобы напомнить нам о десяти лунных и девяти солнечных месяцах беременности. После праздника глиняные фигурки божеств бросают в водоемы так же, как прах умерших. Таким образом, даже боги не вечны и преходящи. Они уйдут в этом году, но вернутся в следующем, воспроизводя мотив повторяющейся смерти (пунар-мритью) и возрождения (пунар-джанма), упомянутых в упанишадах.

Погружение праха и костей умершего в реку в надежде на его последующее новое рождение и освобождение

В храме Джаганнатха в городе Пури в Одише божество воплощено в ярко раскрашенной фигуре из дерева, ткани и смолы. Примерно через каждые десять лет оно становится слишком старым, и ему необходимо освободиться от своего тела. В ходе секретного ритуала жрец с завязанными глазами переносит «душу» божества из одного тайного вместилища в другое. Затем старое тело хоронят, а новое, готовое снова испытывать ежедневные, ежемесячные и годовые ритуальные циклы, устанавливают в храме во время торжественной церемонии.

Висарджана – погружение в воду глиняных изображений божеств после церемониального поклонения

Еще одной отличительной особенностью восприятия смерти в индуистском мировоззрении является ее связь с чем-то нечистым. Если движение по часовой стрелке соотносится с богами, то движение против часовой стрелки связано с предками. Посетившим крематорий запрещается входить в дом, пока они не совершат омовение. Те, кто из поколения в поколение занимался подготовкой и обслуживанием погребальных костров, считались неприкасаемыми. Именно эта концепция неприкасаемости некоторых людей придала окончательный вид ныне незаконной кастовой иерархии. Для женщин дела обстояли не лучше: считалось, что к женщинам во время «критических дней» и к вдовам притронулась смерть, и поэтому их изолировали от общества.

Также на протяжении веков считалось, что места, где сжигают тела, неблагоприятны и притягивают могучие магические и сверхъестественные силы – здесь боги принимают устрашающие формы – такие как Бхайрава и Чамунда – и бродят в компании призраков и собак. Во многих местных традициях похожие на шаманов жрецы, одетые в пышные яркие одежды, впадают в транс во время публичных ритуалов и вызывают призраков предков (бхута), чтобы получить советы и благословения для живых. В тантрических преданиях считается, что колдуны могут порабощать злых духов (ветала) при помощи тайных ритуалов (шава-садхана), в которых в качестве магических предметов используются плоть, кости и череп мертвеца. Чтобы это предотвратить, следовало позволить брахманам выполнить ведийские ритуалы, связанные со смертью: полностью уничтожить труп, разбив даже его горящий череп, чтобы дать умершему возможность отправиться в страну мертвых, после чего его следовало регулярно кормить до тех пор, пока не придет время возрождения.

Шива в образе свирепого Бхайравы, несущего труп Сати или Вишваксены (Канкала-мурти), череп Брахмы или Дакши (Капалика-мурти), просящего подаяние со своей собакой (Бхикшатана-мурти)

Концепция перерождения в индуизме имеет много общего с соответствующими идеями других религий индийского происхождения – такими как буддизм и джайнизм. В большинстве других частей мира подобные мифы провозглашают, что человеку дана единственная жизнь (в этом мире), за которой следует вечная загробная жизнь. Даже в Индии есть общины лингаятов и необуддистов, которые не верят в концепцию перерождения. Когда вы убеждены, что живете только один раз, ваши нынешние тело и жизнь приобретают особую ценность. Такое отношение увековечивается в гробницах и надгробиях, которых как раз избегают ортодоксальные индуисты, желая, чтобы мертвые уходили, а не оставались с ними.

Можно узнать очень многое об индуистской культуре, изучая ее ритуалы, связанные со смертью. Именно для этого и были написаны все одиннадцать глав этой книги. Почему одиннадцать? Это отсылка к тому, что жрецов, исполняющих обряд кормления умерших, всегда нечетное число, в отличие от жрецов, участвующих в ритуале кормления богов.

Данная работа носит скорее ознакомительный, а не академический характер. Вы не найдете здесь никаких рассуждений или подробных ссылок и цитат, но в конце книги приводится список литературы для тех, кто хочет узнать больше. Я полностью осознаю, что существует множество источников информации о погребальных ритуалах, что обряды могут отличаться для разных регионов и даже небольших общин, а также иметь множество интерпретаций. Эта книга представляет собой упрощенную и доступную выжимку из огромного массива текстов. Моя цель состоит не в том, чтобы установить окончательную истину, а в том, чтобы познакомиться с бесчисленными проявлениями индуизма, оценить их и пополнить свой кругозор новыми идеями. Как и в случае с другими моими книгами, читайте дальше, помня о следующем:

• В бесконечных мифах кроется вечная истина.
• Кто узрит ее целиком?
• У Варуны есть тысяча глаз,
• У Индры – сотня[2],
• А у тебя и у меня – лишь два.

Глава 1. Путешествие умершего

Когда в доме, в котором люди придерживаются индуистских традиций, кто-то умирает, читают раздел «Гаруда-пураны», называемый Прета-кальпа или Прета-кханда, в котором описывается путешествие преты, то есть духа, после того, как он покинул тело. В этих текстах объясняется необходимость сложных ритуалов. Прежде чем мы узнаем больше об этом путешествии, нам следует познакомиться со странствиями Гаруды, небесного орла, благодаря которым он смог принести знания о загробной жизни в мир людей.

В эпоху вед, расцвет которой в долине Ганга случился примерно три тысячи лет назад, Гаруда был известен как Супарна и олицетворял собой мантры, которые, подобно соколам, поднимались ввысь и приносили людям милость небесных богов. К пураническим временам, то есть около полутора тысяч лет назад, Гаруда преобразился в могучего орла, сына риши Кашьяпы и его жены Винаты. Царь всех птиц и вахана (то есть ездовое существо для божества) бога Вишну, который защищает мир и поддерживает в нем баланс, Гаруда был страшным врагом нагов (змееподобных существ). Это предание распространилось даже в юго-восточной Азии.

В пуранах[3] Брахму называют Творцом мира и прародителем (пита-маха) всех живых существ (джива). Именно из его мыслей вышел Кашьяпа, чьи многочисленные жены в свою очередь породили все разнообразие живых существ, населяющих землю. Так сестры Кадру и Вината сделали его отцом змей и птиц. Кадру и Вината были соперницами. Кадру попросила дать ей столько детей, сколько сможет уместиться на земле и небе. Вината просила только двоих, но хотела, чтобы их сияние давало свет земле, небу и пространству между ними. Кадру отложила миллионы яиц и стала матерью нагов. Вината же снесла всего два яйца.

Наги – змееподобные божества

Опасаясь, что дети Винаты превратят ее собственных детей в рабов, Кадру уговорила сестру разбить одно из двух яиц и проверить, что находится внутри. В результате на свет появился уродец, который ускользнул от всех и явил себя в виде подернутого дымкой сумеречного неба. У этого ребенка не было выраженных гениталий, поэтому он персонифицируется и как мужчина Аруна, и как женщина Ушас. Стало понятно, что в яйцах сокрыты сияющие солнцеподобные дети. Причем, второй будет еще более могущественным.

Обеспокоенная этим Кадру обхитрила Винату. Она предложила сестре узнать, какого цвета хвост Уччайшраваса. Уччайшравас был небесным конем, который каждый день уходил за горизонт. Вината сказала, что он белый. Кадру настаивала на том, что он черный, и поставила свою свободу на кон в этом споре. Вината приняла вызов, но проиграла: Кадру пошла на хитрость и заставила своих детей, змей, уцепиться за хвост Уччайшраваса, из-за чего он издалека стал казаться черным. Так Вината стала рабыней Кадру, а ее ребенок – Гаруда – родился в рабстве.

Наги, цепляющиеся за хвост Уччайшраваса – летающего коня

Они могли получить свободу лишь в обмен на амриту – нектар бессмертия, который ревностно охраняли лучезарные дэвы, живущие в Сварге – раю, расположенном за пределами небесных миров. Индра, царь дэвов, отказывался делиться своим сокровищем с кем-либо, особенно со своими сводными братьями асурами. Он мог дать что-либо только в обмен: например, если вы подарите ему хвалебный гимн и нальете сомы – напитка, который подносили божествам во время ведийского ритуала (яджны). Гаруда на своих могучих крыльях прорвался в Сваргу. С помощью смертоносных когтей и острого клюва он одолел дэвов и захватил горшок с амритой. Гаруда мог бы и сам выпить нектар, но он не пожелал того, что ему не принадлежало. Этим поступком он заработал уважение богов, а также пунью – положительную карму.

Гаруда отдал горшок с амритой нагам и тем самым добился освобождения матери. Он также посоветовал нагам омыться в Ганге, прежде чем вкусить нектар. Но дэвы, воспользовавшись отсутствием нагов, забрали горшок с амритой и вернули его в Сваргу. Гаруда им не препятствовал, так как больше не принадлежал нагам. Наги в свое время хитростью поработили Винату и поэтому не могли винить его в хитрости. В благодарность за возвращение амриты, дэвы предложили Гаруде выбрать любой дар, какой он пожелает. Он попросил, чтобы ему было позволено убивать нагов без какого-либо возмездия. На что дэвы ответили, что это возможно только в том случае, если змеи станут его естественной пищей. Насилие, совершенное с целью добычи еды и утоления голода, не влияет негативно на карму и не является папой[4]. Так змеи стали естественной пищей орлов.

Змеи в страхе бежали в Паталу – подземное царство, лишенное солнечного света. Они освещали его с помощью нага-мани – драгоценных змеиных камней, которые появляются на капюшонах очень старых змей. Чем старше змея, тем больше капюшонов у нее могло быть, и на каждом из них со временем могли появиться эти драгоценные камни. Змеиный камень обладал регенерирующей силой, известной как сандживани. Эта сила просочилась в траву куша[5], на которой стоял горшок с амритой. Поэтому трава куша вырастает снова после того, как ее срывают. И именно поэтому она является неотъемлемой частью ритуалов. Змеи, ползающие по этой траве, также получили способность к регенерации – они могли сбрасывать старую кожу и заменять ее свежей, новой.

Гаруда, поедающий нагов

Отец Гаруды, Кашьяпа, повелел сыну съесть гигантскую черепаху и слона, сражающихся друг с другом. Гаруду также попросили придержать ветку дерева, чтобы висящие на ней вверх ногами валакхильи, карлики-мудрецы размером с большой палец, не попадали вниз. Гаруда тогда стал размышлять о цели всех этих заданий. «Пойди и спроси Вишну», – ответил ему Кашьяпа.

Вишну был младшим братом Индры, царя дэвов. В отличие от Индры, он не жаждал наслаждений, сокрытых в Сварге. Он возлежал в молочном океане на кольцах тысячеголового наги по имени Ади Ананта Шеша. «Ади Ананта Шеша» означает «изначальный, бесконечный, остающийся», что подразумевает время, которое существует «до, повсюду и после». Этот нага был очень старым, о чем свидетельствовали его бесконечные капюшоны и драгоценные камни, прорастающие на каждом из них. В отличие от других нагов, Ади Ананта Шеша не одобрял вражду своей матери с ее сестрой. Таким отношением он снискал себе любовь Вишну, который осуждал также и соперничество между дэвами и асурами. Дэвы и асуры были детьми Кашьяпы. Их матери, Адити и Дити, были сестрами, как и Кадру с Винатой.

Гаруда со слоном, черепахой и валакхильями

Вишну сказал, что ответит на вопросы Гаруды, если тот согласится оставить в прошлом свой гнев на нагов, будет служить Вишну ездовым животным и возить его по всему миру. Жаждущий знания Гаруда согласился на это предложение. Вот так ему открылась высшая мудрость.

Гаруда узнал, как создаются половины времени, в одну из которых день поедает ночь, а в другую – ночь поедает день, орел ест змею, а змея ест орла, когда лето поедает зиму, а зима поедает лето. Всех пожирателей в конце концов съедают. Тот, кто потребляет пищу, в конечном итоге сам станет пищей. Хищник становится добычей, а жертва становится хищником. И те, и другие необходимы для продолжения жизни. Дэвы теряют Сваргу из-за асуров, но в конце концов возвращают ее. Все победы непостоянны, все поражения временны. Каждый ищет амриту, или вечную жизнь. Каждый получает сандживани, шанс возродиться.

Вишну показал Гаруде мир, полный ссорящихся братьев и сестер, которые все являются внуками Брахмы и детьми Кашьяпы: дэвы и асуры, Гаруда и наги, слон и черепаха. В идеале слон и черепаха должны служить опорой земли. Но, сражаясь друг с другом, они создают нестабильность и беспокойство. Так и люди попусту растрачивают свои жизни, воюя за территории, устанавливая иерархию. Один борется за успех, за получение желаемого. Другой борется за справедливость – стремится получить то, в чем ему было отказано. Оба чувствуют себя в своем праве и предполагают, что природа принадлежит только одному из них. Тогда как она не принадлежит ни тому, ни другому. Все живые существа, включая человека, – это всего лишь еда, которую рано или поздно съедят те, кто голоден.

Но из такого существования есть выход. Об этом говорят карлики-мудрецы валахильи, висящие вверх ногами – как летучие мыши, как гусеницы внутри куколок, готовые превратиться в бабочек.

Когда-то давным-давно Индра потешался над крошечными валахильями: ведь даже собравшись вместе они едва смогли бы поднять веточку. Мудрецы сказали, что Индра встретит равного себе в облике орла по имени Гаруда. И хотя Гаруда будет даже сильнее Индры, он также будет мудрее его. Он одолеет Индру, но не будет стремиться занять его место. Он будет держать в руках горшок с амритой, но не будет пить из него. Он будет искать мудрость, а не богатство или власть. Именно стремление к знанию привело Гаруду к Вишну.

Гаруда поклоняется Вишну, сидящему на кольцах космического змея Ади Ананта Шеши

Черепаха и слоны, образующие основу, фундамент, на котором стоит земля

Вишну открыл ему, что после смерти умершие висят вверх ногами над бездонной пропастью, жаждая получить еще один шанс на воплощение, чтобы провести свою новую жизнь в занятиях йогой и вырваться из цикла перерождений. Но как только они обретают желаемое, так сразу забывают об этой благородной цели. Они попадают под влияние чувств (индрия), а их ум (манас) находится в ловушке заблуждений (майя). Движимые честолюбием и стремлением к справедливости, они становятся теми самыми враждующими братьями и сестрами, оказавшись, таким образом, в ловушке вечно вращающегося колеса жизни и смерти (сансары). Потратив новую жизнь впустую, ведя себя подобно глупым слону и черепахе, они снова умирают и повисают вниз головой.

Вишну верхом на Гаруде

Откуда Вишну знал обо всем этом? Он был свидетелем бесконечного творения и бесконечного разрушения несметного количества миров, наполненных бесчисленными формами жизни. В ведах Вишну предстает как Пуруша, чьи бесчисленные конечности и глаза охватывают весь космос.

Гаруда поделился всем, что узнал, со своим отцом Кашьяпой, который, в свою очередь, передал эти знания Бхригу – мудрецу, странствующему по трем мирам, от которого они перешли к Васиштхе – гуру Солнечной династии. Тот в свою очередь открыл их Парашаре – гуру Лунной династии, который передал их Вьясе – создателю ведийских гимнов. Тот поведал их сказителю Ромахаршане, который рассказал о них мудрецам в лесу Наймиша, после чего эти знания стали известны под названием «Гаруда-пурана».

Бессмертная душа, называемая «Пуруша» в «Ригведа-самхите»[6], «Праджапати» в брахманах и «Атман» в упанишадах, является центральным понятием в концепциях смерти. Индуисты делят мир на две части: смертную, которую мы непосредственно ощущаем, и бессмертную, о существовании которой мы догадываемся. Возвращаемся ли мы в эту жизнь снова и снова, как растения, возрождающиеся из собственных семян? Останемся ли в вечной загробной жизни? Точный ответ на эти вопросы мы никогда не получим. Точно так же, как концепция бесконечности (ананта) помогает решать математические задачи, вера в бессмертную душу помогает людям жить лучшей, более полноценной жизнью, принимая неизбежность смерти без парализующего страха.

Бессмертная душа, атман, окутана смертной плотью – деха. Таким образом, она обитает во плоти и становится дехин, то есть телесной. Смерть называется «деханта», поскольку это конец (анта) плоти (деха), а не души. Атман остается жить после смерти тела. В момент рождения атман надевает на себя новую оболочку, как мы надеваем на себя новую одежду; в момент смерти атман сбрасывает с себя старое тело, как старую одежду. Так говорится в «Бхагавадгите»[7].

При жизни плоть ощущает различные эмоции и привязанности – например такие, как голод и страх, ревность и гнев, разочарование и месть. В отличие от животных, которые забывают о голоде, когда их желудок полон, люди о нем помнят. Как пиявки, они цепляются за свои воспоминания и душевные травмы, которые покрывают атман подобно пыли, скрывающей под собой кристалл и затмевающей его блеск. Память о том, что есть спокойствие и блаженство (ананда) бессмертного (сада) сознания (читта), отодвигается на второй план честолюбием, устремлениями, жаждой справедливости и честности. Честолюбие – это желание иметь больше, чем есть у наших братьев и сестер. Справедливость – это желание иметь хотя бы то, что есть у наших братьев и сестер. Мы чувствуем себя одинокими, отделенными от других и разъединенными с ними. В людях мы видим возможности или угрозу. Личность стремится справиться с угрозами и использовать возможности. «Я» хочет жить за счет других. Конечное хочет овладеть бесконечным. Ограниченное хочет контролировать безграничное. Смертный хочет властвовать над бессмертным. Такое разделение, разъединение джива-атмана и парама-атмана[8] превращает дехина в прету или в призрак. Запертые в этом мире, неспособные переродиться, преты становятся призраками (бхута). Но они могут отправиться в страну Ямы[9], перейти в разряд предков (питаров) и ждать возрождения при условии, что живые родственники выполнят надлежащие похоронные ритуалы, прописанные в «Гаруда-пуране».

«Гаруда-пурана»

«Гаруда-пурана» приняла свою окончательную форму, вероятно, примерно в Х в. н. э. Она содержит в себе пласты концепций более ранних времен. Поздние редакции также содержат много более поздних идей. Ритуалы восходят к Грихья-сутрам V в. до н. э. Концепции освобождения можно проследить еще в упанишадах, датируемых V в. до н. э. В более ранних текстах, таких как брахманы и Шраута-сутры, упоминаются подношения пинды питарам. Рассказы о мрачном аде, лучезарном рае, о путях, ведущих нас в страну богов и страну мертвых, разбросаны по всей ведийской литературе. Описания ада можно найти в «Манусмрити»[10] и многих пуранах, таких как «Маркандея-пурана» и «Вамана-пурана», датируемых V в. н. э. Устрашающие образы путешествия мертвых ярко прорисованы в тантрических и фольклорных произведениях начиная с VIII в. Это все перекликается и с «Тибетской книгой мертвых» («Бардо Тхёдол») XIV в., содержащей видения мастера ваджраяны[11] Падмасамбхавы. В ней описывается состояние между смертью и возрождением, подобное камням, по которым можно перебраться с одного берега реки на другой – метафора, встречающаяся также и в ведийской литературе.

«Гаруда-пурана» – это вишнуистская[12] книга, но и в шиваистских[13] текстах Бхайрава[14] делится схожими идеями с любопытствующей богиней Чамундой[15]. Из «Бхагавата-пураны» мы узнаем, как Вишну в образе Кришны отправился в царство мертвых (известное как Яма-лока), которым правил Яма, и вернул дух сына своего гуру и духи своих старших братьев, чтобы доставить радость родителям, скучавшим по своим умершим детям. То, что Вишну рассказал об этом Гаруде, остается самым популярным из дошедших до нас текстов.

Путешествие умершего согласно индуистской мифологии

Приведенное далее повествование о путешествии преты в основном, но не полностью, основано на «Гаруда-пуране». Знакомясь с ним, имейте в виду, что духовные идеи с гендерной точки зрения нейтральны, но для их передачи традиционные писания использовали гендерный язык, символы и метафоры, соответствовавшие материальной реальности. Таким образом, понятия «прета» и «питар» выступают как слова мужского рода, предков обоих полов могут называть «праотцами», а бабушек и дедушек совместно для краткости называют «деды» или «прадеды». Мы постарались, насколько это возможно, использовать гендерно-нейтральный язык.

Путешествие состоит из четырех этапов (фаз) и имеет четыре пункта назначения. Эти четыре этапа таковы: выход из тела, блуждание вокруг тела, путешествие в Яма-локу длиной в год и, наконец, собственно пребывание в Яма-локе, также известной как Питри-лока. Четыре пункта назначения: ад (Нарака), рай (Сварга), высшие небеса и, в конечном итоге, утроба (йони) – как перерождение, как выход из Питри-локи.

Фаза № 1: выход из тела

Даже старые, больные люди и люди с инвалидностью, будучи уже неспособными самостоятельно есть и переваривать пищу, двигаться и говорить, на пороге смерти все равно будут бороться за жизнь. Большинство из них бросают вызов приближающимся посланникам Ямы, ужасным яма-дутам, которые предстают перед ними уродливыми, мрачными, обнаженными существами с красными глазами, острыми когтями и скрежещущими зубами, с удавками и розгами в руках.

Глаза старого человека тускнеют, его горло полно слизи, оно издает звуки, похожие на треск колотушки в руках смерти. Умирающий уже не может общаться с окружающими его родственниками. Когда чувства угасают, а ум немеет, посланники Ямы выдергивают прету из тела. Умирающий чувствует укусы сотен скорпионов, его рот полон слюны, а горло – пены, его сердце бешено колотится. Тело опорожняется, когда прета размером с большой палец покидает его. Прета с тоской смотрит на оставленную плоть, в то время как его утаскивают прочь.

Прета легче покидает безжизненное тело, когда то предают огню (агни) во время кремации (мукха-агни), а соответствующие ведийские гимны (антьешти) призваны уговорить Агни[16] сжечь плоть бережно. При этом горящий череп раскалывают палкой в области брахмарандры – отверстия в его верхней части.

Яма-дута извлекает прету из головы мертвого тела

Фаза № 2: блуждание вокруг тела

Прета ощущает себя потерянным, когда лишается своего места обитания. Поэтому, покинув тело, он блуждает, слоняется вокруг трупа, а после кремации остается недалеко от этого места. Яма-дуты ловят прету, словно зверя, и бьют его, если он противится, так же, как это делают охотники.

Сопротивляющегося прету тянут в обитель Ямы, как осужденного каторжника; тащат волоком, если он не может идти самостоятельно; подгоняют и подстегивают; терзают описаниями множества адов, где его ожидают пытки. Одолеваемый жаждой и голодом, он идет по дороге в обитель смерти сквозь горящие леса, мучимый палящим солнцем и обдуваемый обжигающими ветрами, лишенный крова и воды, по пылающему пути, навстречу темноте и мрачности царства Ямы.

Дерево баньян и камешки, остающиеся после кремации, являются прибежищами для новых претов

В момент смерти зажигают лампаду, давая заблудшему прете надежду на то, что он не забыт. Временное тело, созданное в процессе нава-шраддхи через десять дней после кремации, позволяет ему вкушать подношения во время своего путешествия, которое займет целый год.

Именно воспоминания (смара) и стремления (кама) вызывают страдания. Птицы и животные не сталкиваются с травматическими переживаниями, поскольку ничего не помнят и не желают. Мудрые люди, которые не зацикливаются на воспоминаниях, тоже не испытывают страданий.

Те, кто избежал когтей яма-дуты, остаются на месте кремации в виде призраков (бхута), висящих вверх ногами подобно воздушным корням баньянового дерева, излюбленного прибежища духов. Старые, всеми оставленные призраки превращаются в пишачей и мучают претов, покинувших мир живых позднее. Тех же, кому особенно не повезло, захватывают колдуны и превращают в рабов (ветала).

Только что лишенный материальной оболочки прета имеет крошечное тело (ативахика), состоящее из пространства, воздуха и тепла. Но ему нужно временное тело, которое сможет получать и усваивать пищу во время долгого путешествия к Яма-локе. Ритуал нава-шраддха, состоящий из десяти частей в соответствии с десятью лунными месяцами беременности, предназначен для того, чтобы дать новому прете это временное тело.

Фаза № 3: путешествие длиной в год

Те, кому повезло, шествуют по дороге богов. Большинство же идет в страну мертвых по пути, полному страданий и несчастий: там нет ни тени деревьев, ни плодоносящих растений; там множество палящих солнц, порывы холодного ветра бьют как железные кнуты; это дорога, полная шипов, жалящих скорпионов; там пылает огонь; там обитают неистовые тигры и собаки, голодные совы, норовящие больно клюнуть; там кусают комары; там надо пробираться по полным пиявок трясинам; там темные колодцы, горячие пески, холмы тлеющих углей, кровавые ливни, громы и молнии, озера гноя и крови, кишащие крокодилами экскременты; там клубы дыма и пламени; там кружат в небе стервятники, а ямы на дорогах полны ядовитых змей и грызунов.

На этом пути нечестивцев, которые никогда не ценили и не соблюдали дхарму[17], тащат и тянут за нос, уши или спину веревками, цепями и крюками. В то же время их клюют вороны и избивают посланники Ямы. Несчастные исторгают из себя кровь, которую их заставляют пить. Они идут, скорбя и воя из-за того, что попусту растратили человеческую жизнь, игнорируя дхарму.

Вот некоторые из грехов при жизни: не быть щедрым, не делать подарков, не поклоняться богам, не уважать мудрецов, не совершать паломничества, не помогать людям, не открывать для других людей благоприятные возможности, не рыть колодцы и не создавать резервуары для воды, не подавать пищу и не преподносить коров в качестве дара, не прислушиваться к урокам вед, шастр и пуран, не уважать старших, не хранить верность супругу, не поститься и не соблюдать воздержание.

Мучения и истязания по дороге к царству мертвых

В своем долгом путешествии прета проходит через многие города и останавливается в них. В каждом его захватывают воспоминания и осознание упущенных возможностей. Он сожалеет о потере семьи, друзей, поместий и титулов. В любом месте он может отдохнуть, поесть риса и воды, которые принесли ему в дар живые родственники. Приспешники Ямы мучают его за то, что он попусту растратил свою человеческую жизнь, и издеваются над ним, если родственники не обеспечили ему пропитание в путешествии.

На шестом месяце прета должен пересечь ужасную реку Вайтарани, которая отделяет землю мертвых от мира живых. По обоим берегам этой широкой реки находятся груды черепов, костей и зловонной плоти; ее воды полны крови и гноя. Если прета при жизни подарил корову, он имеет право пересечь реку на лодке. В противном случае приспешники Ямы, летающие над рекой, протащат его по воде за губу, проткнутую крюком.