Со слов очевидцев

Глава 1

Артём стоял у могилы, сутулясь от промозглого ветра. Небо затянуло серыми облаками, ни проблеска солнца – только гнетущая серая масса, тяжелая, как свинец. Земля под ногами промерзла, глухо хрустела под ногами гостей похорон. Они тихо толпились в отдалении, как бы отдавая ему место и время для прощания. Артём уставился на свежую насыпь земли, чувствуя, как сердце сжимается от смутного, почти чужого горя. Он знал, что должен испытывать большее – мать все-таки – но все, что наполняло его сейчас, было странным смешением пустоты и чего-то неуловимого, тревожного.

Родной город встречал его равнодушно. Артём не был здесь больше десяти лет, с того самого дня, когда закрыл за собой дверь дома детства и уехал навсегда, обещая себе больше никогда не возвращаться. Но вот он здесь. Стоит под нависшим небом, переминается с ноги на ногу, чувствуя, как холод пробирается под плотную ткань пальто, и смотрит на кусок земли, под которым навсегда исчезла единственная нить, связывающая его с этим местом.

Люди начали расходиться. Кто-то подошел, сдержанно похлопал его по плечу, что-то говорил – слова не долетали до сознания, поглощенные шумом ветра и собственных мыслей. Артём кивнул им, как полагается, развернулся и остался один.

Могила стояла среди старых, покрытых лишайником памятников, окруженная увядшей травой и голыми кустами. Окружающее пространство казалось размытым, будто вся эта сцена происходила за стеклом. Артём огляделся. На миг в его памяти вспыхнули картины из детства: он, маленький, бегает среди этих могил, играет в прятки, слышит чье-то далекое зовущее шепот. Нет, что-то другое – не шепот. Он напрягся, стараясь ухватить ускользающее воспоминание, но оно исчезло, оставив лишь смутное ощущение, что детство его было странным, куда более странным, чем он готов был себе признаться.

Погода становилась все холоднее, и Артём понял, что пора двигаться. Куда? Оставаться в отеле? Да, это было бы самым логичным решением. Но вдруг, неожиданно для себя, он ощутил непреодолимое желание вернуться в тот самый дом, в дом своего детства. Похоже, пришло время распутать узлы, завязанные годами молчания и забвения.

Дорога к дому лежала через старый парк. Артём шел, отстраненно глядя на деревья, тянувшие свои голые ветви к небу, как будто пытаясь ухватить что-то невидимое. Мимо проносились редкие прохожие – лица в серых шарфах, куртках, пальто. Никто не обращал на него внимания, словно он был просто еще одним привидением этого города.

Дом встретил его мрачной, скособоченной фигурой, вросшей в землю. Деревья сада, за долгие годы разросшиеся, теперь плотным кольцом окружали дом, будто взяли его в плен. Артём остановился перед калиткой, не решаясь войти. Что-то в этом доме было не так – он чувствовал это каждой клеточкой кожи. Казалось, что его наблюдают, что за ставнями прячется чье-то невидимое, но внимательное присутствие. Глупость, конечно. Дом – просто старый, оставленный без присмотра.

Он глубоко вздохнул и потянул на себя калитку. Она поддалась с неохотным скрипом, как будто просыпаясь после долгого сна. Артём прошел по усыпанной опавшими листьями дорожке и остановился перед дверью. Рука невольно замерла над дверной ручкой. Что-то глубоко внутри него противилось, кричало: "Не надо!" Он вспомнил, как в детстве эта дверь иногда "заедала", как он с отчаянной силой дергал ручку, пытаясь выйти наружу. Дергал, кричал и плакал, а дом словно впивался в него своими деревянными корнями, удерживая в своих стенах.

Сжав зубы, Артём повернул ручку. Дверь издала тяжелый вздох и распахнулась.

Внутри дом встретил его сырым запахом – смесью пыли, старой древесины и сырости. Артём шагнул внутрь, и половицы под ногами жалобно заскрипели, будто жалуясь на вторжение. Он медленно оглядел прихожую: всё на своих местах – старое зеркало в резной раме, комод, покрытый тонким слоем пыли, коврик, ставший тусклым от времени. Казалось, что ничего не изменилось, и от этого становилось как-то не по себе. Дом жил своей жизнью все эти годы, дожидаясь его возвращения.

Проходя мимо зеркала, Артём краем глаза заметил что-то странное. Он остановился и обернулся. Зеркало смотрело на него темной, глубокой поверхностью, отражая лишь расплывчатые очертания комнаты. Ему показалось, что в глубине стекла что-то шевельнулось. Он замер, вглядываясь в отражение, но ничего не увидел. Наверное, игра теней. Старые зеркала часто создают такие иллюзии, думал он, отворачиваясь и направляясь вглубь дома.

Его старая комната. Артём открыл дверь, ощущая, как воздух становится плотнее, как будто сопротивляется его движению. Всё на своих местах: письменный стол, книжный шкаф, кровать, укрытая выцветшим одеялом. Он подошел к шкафу, открыл дверцу – внутри, среди книжек и комиксов, обнаружил кучу старых вещей. Игрушки, рисунки, коробки с мелочами. Взгляд упал на небольшую тетрадь с потрепанным краем. Дневник.

Артём вытащил его, сел на кровать и, поколебавшись мгновение, открыл первую страницу. Неровные строчки детского почерка, рисунки на полях – смешные и жутковатые одновременно. Сначала записи казались обычными – рассказы о школьных днях, игры с друзьями, прогулки в саду. Но по мере листания страницы начинали заполняться странностями: "Сегодня кот сказал мне, что он – страж." Он усмехнулся – типичные детские фантазии. "В зеркале я видел тень. Похоже на меня, но оно было не я." Артём нахмурился, ощущая, как где-то внутри него поднимается легкая дрожь. "Мама сказала не трогать куклы в стене."

Он закрыл дневник, стиснув челюсти. Это просто глупости, детские выдумки. Но в голове все еще звучал тот странный шепот, и по спине пробежал холодок. Артём посмотрел на дверь, ведущую в коридор. За ней стояла тишина, но казалось, что дом прислушивается.

Он встал, бросил дневник на стол и вышел в коридор. Все вокруг замерло. Он почувствовал, как легкий сквозняк прошел по спине, хотя окна были закрыты. Дверь хлопнула за его спиной, и он вздрогнул. "Старая конструкция, покосившаяся со временем," – успокаивал он себя, но ощущение беспокойства никуда не уходило.

Артём сел на краю кровати и провел ладонью по выцветшему одеялу. В голове мелькнуло: сколько лет он здесь не был? Казалось, что прошла целая вечность, но, вглядываясь в каждый уголок комнаты, он отчетливо понимал: всё осталось на своих местах, словно кто-то тщательно хранил его детство в целости.

Окинув взглядом старую комнату, он заметил несколько коробок, сложенных у шкафа. Мать, похоже, долго не хотела выбрасывать его вещи. Артём вздохнул и встал, подойдя к одной из коробок. Смахнув с неё пыль, он начал разбирать содержимое. Старые рисунки, детские игрушки, несколько потёртых книг с пожелтевшими страницами. Все это вызывало смутное ощущение ностальгии, но ностальгии со странным привкусом тревоги.

Он открыл небольшую шкатулку, спрятанную в глубине коробки, и его взгляд наткнулся на знакомый предмет. Маленький резной амулет, вырезанный из дерева. Артём вспомнил, как мама давала ему этот амулет и говорила, что он оберегает от плохих снов. Странное ощущение заполнило его – в детстве он обожал этот амулет, а теперь, держа его в руке, почувствовал ледяной укол страха. "Просто глупости," – упрекнул он себя и бросил амулет обратно в шкатулку.

Под слоем детских рисунков Артём наткнулся на тетрадь, обернутую в тёмно-зелёный бархат. Он уже видел похожую – это была ещё одна его старая записная книжка. Дневник. На этот раз волнение ударило сильнее. Что же он мог забыть или вытеснить из памяти настолько, что почти ничего не помнил из этих записей? Он открыл дневник на середине и начал читать. Записи, как и раньше, были заполнены нелепыми детскими историями: игры во дворе, мысли о том, что бабушка могла разговаривать с духами, истории о том, как в саду слышались странные шорохи.

Но чем дальше он листал, тем меньше ему нравилось то, что он видел. Одна из записей почти закричала ему в лицо: "Сегодня ночью что-то ходило на чердаке. Я слышал шаги и тихий шепот. Мама сказала, что это просто ветер."

Он напрягся. Шаги на чердаке… Ему стало не по себе. Что-то во всей этой ситуации казалось смутно знакомым, но одновременно отталкивающим. Артём захлопнул дневник и бросил его в коробку. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ему нужно выйти, проветрить голову. Он поднялся и направился к двери, но, проходя мимо зеркала, снова почувствовал тот взгляд. Как будто кто-то стоял прямо за его спиной и смотрел в глубину его глаз через отражение.

Он остановился и, не поворачиваясь, посмотрел в зеркало. Всё было как прежде – его отражение, комната за ним. Но… что-то было не так. Как будто отражение жило своей жизнью, чуть отставая во времени, медленно вбирая в себя окружающую тьму комнаты. Артём моргнул, и отражение тоже, но это ощущение не пропадало. Он быстро отвернулся и вышел из комнаты.

На кухне стояла всё та же мебель: старые деревянные шкафы, выцветшая скатерть, ржавый чайник на плите. Артём решил приготовить себе чаю, чтобы успокоиться. Пока он наливал воду в чайник, ему пришла в голову странная мысль: что, если все его детские страхи были не просто фантазиями? Что, если за ними скрывалось что-то реальное, что-то, что он пытался забыть?

Он поджег плиту, услышав знакомый щелчок газовой горелки. Звук казался слишком громким в тишине пустого дома. Артём достал чашку и сел за стол, стараясь отогнать мысли. Тишина заполнила пространство, обволакивая его, и в этот момент он услышал это. Тихий, почти неуловимый шорох над головой. Он замер, сердце забилось быстрее. "Мыши, конечно же, мыши," – успокаивал он себя, но в глубине души понимал, что дело не в мышах.

Шум повторился, на этот раз более отчетливо. Как будто что-то мягко передвигалось по чердаку, шаркая по старым доскам. Артём сжал чашку, его дыхание участилось. Он закрыл глаза, пытаясь справиться с внезапным приступом паники. "Это старый дом," – твердил он себе, – "просто сквозняки, игра воображения." Но разум противился этим словам, отказываясь принимать их как истину.

Позже, сидя в гостиной, Артём решил, что нужно что-то делать. Он не мог просто сидеть и ждать, пока это чувство безумия накроет его с головой. Он взялся за разбор бумаг на письменном столе. Среди документов матери оказались несколько старых конвертов и письма. Большинство из них – обычные квитанции, поздравления с праздниками. Но одно письмо привлекло его внимание. Оно было старым, пожелтевшим, написанным на плотной бумаге. Письмо от бабушки.

"Лёша, помни, что зеркало в коридоре не простое. Не смотри в него ночью и никогда не оставляй в доме открытыми окна и двери после заката. Это важно, мальчик мой, важно для твоей безопасности и для сохранения покоя в доме. Мама знает, что делать, она тебя защитит, как защитила и меня…"

Сердце Артёма забилось так, что, казалось, он слышал его стук в ушах. Он откинулся на спинку кресла, чувствуя, как ледяной пот выступает на висках. Бабушка всегда была немного странной, помнил он, но разве это не выходит за рамки обычных странностей? Мелькнула мысль: что же они с матерью на самом деле делали здесь, в этом доме, все эти годы?

Он отложил письмо и прошелся по комнате, чувствуя, как напряжение сковывает его тело. Непривычная тяжесть витала в воздухе, что-то неуловимое, но настоящее, цеплялось за края его разума. Когда он подходил к двери в коридор, боковым зрением заметил движение. Он резко повернулся и увидел, как в глубине зеркала мелькнула тень.

Он замер. Дыхание остановилось. "Только бы не двигаться, только бы не двигаться," – внезапно мелькнуло в голове. Тень замерла, слившись с его отражением. Артём с трудом оторвал взгляд от зеркала и сделал шаг назад, в сторону кухни, стараясь не смотреть на эту жуткую глубину.

Дверь за его спиной тихо захлопнулась, и он обернулся. Пусто. Никого. Только тишина, давящая на уши.

Артём стоял на кухне, пытаясь прийти в себя. "Это просто сквозняк," – повторял он про себя, сжимая край стола побелевшими от напряжения пальцами. Но что-то внутри него противилось этой мысли, словно пытаясь докричаться до разума сквозь толстую завесу логики. В этот момент из чайника раздался громкий свист, заставивший его вздрогнуть. Артём схватил ручку и сдвинул чайник с плиты, заливая кипяток в чашку. Пар поднялся, обволакивая лицо теплым облаком. Он сел за стол и, обхватив чашку ладонями, попытался согреть замерзшие пальцы.

Он сидел неподвижно, не отводя взгляда от чашки с заваркой. Почему-то вид извивающихся листьев чая на дне напоминал что-то. Как в детстве, когда мать наливала ему чай и, шутя, пыталась прочитать его будущее по этим случайным узорам. Артём потянулся к чашке и вдруг заметил, как листья выстроились в нечто, напоминающее грубый контур фигуры – высокую, вытянутую, с размытыми чертами. "Просто совпадение," – прошептал он, пытаясь избавиться от нарастающего чувства тревоги. Но чашка в его руках почему-то вдруг потяжелела, как будто набирая в себя невидимую тяжесть.

"Артём, ты начинаешь сходить с ума," – упрекнул он себя и, отставив чашку, резко встал. Нужно отвлечься. Нужно чем-то занять руки и ум, пока остаток ночи не превратился в мучительное ожидание рассвета.

Он вышел из кухни и снова вернулся в свою комнату. Коробки с детскими вещами смотрели на него из угла, будто манили к себе. Он вздохнул и сел на пол, перебирая вещи. Наткнулся на старый пыльный альбом с фотографиями и, открыв его, начал листать страницы. Снимки были пожелтевшими, но всё ещё сохранили воспоминания из детства: вот он с друзьями на берегу пруда, вот они в саду под дубом, а вот странная фотография, которая вызвала у него легкую дрожь.

На фотографии он был совсем маленьким – стоял на крыльце дома с матерью. Артём вспомнил этот день: светило солнце, во дворе цвели цветы. Но в этот раз его внимание привлекло другое. В углу снимка, за плечом матери, что-то виднелось. Сначала он не мог понять, что именно, но по мере того, как всматривался, кровь стыла в жилах. Это была тень. Не от дерева и не от предметов во дворе, а просто тёмный силуэт, похожий на человеческую фигуру.

Артём моргнул и провёл пальцем по изображению. Конечно, это могло быть что угодно – пятно на плёнке, дефект фотоаппарата, но что-то в этой тени заставило его сердце забиться быстрее. Он перевернул страницу, но взгляд продолжал возвращаться к этой фотографии, словно магнит притягивал его к тому, что он пытался игнорировать. Мать в детстве всегда говорила, что фотографии могут запечатлеть то, что глаз не видит, что в кадре можно поймать самые настоящие призраки.

– Глупости, – пробормотал Артём, захлопывая альбом.

Прошло ещё несколько часов. Артём перенёс коробки в гостиную и принялся за разбор бумаг матери. Старые письма, квитанции, разлинованные списки покупок… и снова дневники. Их было несколько, и все в похожих бархатных обложках, как тот, что он нашёл в своей комнате. Артём положил одну из тетрадей на колени и открыл её, чувствуя, как в воздухе начинает сгущаться тревога.

Записи матери. Сначала они показались ему обычными – перечень дел, забота о доме, о сыне. Но чем дальше он читал, тем холоднее становилось в комнате. Его взгляд выхватил одну фразу: "Артём говорит, что в зеркале кто-то есть. Я велела ему не смотреть туда, пока не наступит утро." Сердце замерло на секунду. Он помнил эти разговоры. Он пытался рассказать матери о странностях в доме, но она всегда успокаивала его, мягко запрещая задавать лишние вопросы.

Следующая запись. "Сегодня ночью слышала шаги на чердаке. Надеюсь, это всего лишь старый дом скрипит." Артём всмотрелся в эти строки, стараясь уловить ту интонацию, с которой мать писала их. Её почерк становился всё более рваным, как будто страх вёл её руку. "Заперла зеркало в кладовой, слишком много теней в нём. Слишком много глаз."

Артём зажмурился, закрывая тетрадь, но слова всё ещё звучали в голове. Заперла зеркало. Он вспомнил большое старое зеркало в коридоре, которое не видел со дня приезда. Его же не было на своём месте. Он огляделся, лихорадочно вспоминая. Нет, точно, зеркало исчезло. Но куда оно делось?

Остаток дня прошёл в заторможенном поиске ответов. Артём то и дело ходил по дому, открывал шкафы, заглядывал в пустые комнаты, но зеркало так и не нашёл. Уже ближе к вечеру, разбирая последние ящики, он наткнулся на старый ключ с ржавым пятном на кольце. Чердак. "Только не чердак," – мелькнула мысль, но другого выхода не было.

Словно в ответ на его решение в доме вдруг стихли все звуки. Никаких шорохов, скрипов, даже ветер перестал шуметь за окнами. Артём стоял в середине коридора, держа ключ в руке, и ощущал, как дом будто замер в ожидании.

Чердак находился в дальнем конце коридора, за узкой лестницей. Он подошёл к ней, стиснув ключ, и на секунду замер. Что-то внутри кричало: "Не делай этого!" Но он уже сделал первый шаг. Скрип ступеней под его ногами раздался гулко, отдаваясь эхом в темноте над головой. С каждым шагом воздух становился тяжелее, холоднее, и когда он наконец достиг двери чердака, по коже пробежал мороз.

Артём вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Замок щёлкнул, и дверь медленно поддалась. Темнота разлилась перед ним, густая и липкая. Артём нащупал выключатель и щёлкнул им. Тусклый свет заливая пространство чердака, открыл перед ним старые коробки, мешки и… то, что он искал.

Зеркало стояло в дальнем углу, накрытое плотным серым покрывалом. Оно казалось странно высоким, будто тянулось к самому потолку. Артём медленно подошёл к нему, чувствуя, как внутри нарастает паника. Он протянул руку к покрывалу, на мгновение замер, а потом сорвал его одним рывком.

Зеркало смотрело на него своей чёрной бездной. В отражении – пыльный чердак, приглушённый свет лампочки, и он сам, стоящий напротив. Но снова что-то было не так. Его отражение слегка дрогнуло, как будто шевельнулось, и в глазах отразилась глубокая тьма. Артём отшатнулся, чувствуя, как сердце стучит в горле. Но взгляд снова притянулся к зеркалу.

И тут он увидел. За его спиной в зеркале медленно поднималась тень.

Артём не мог пошевелиться. Тень медленно поднималась за его спиной, становясь всё более явной в темной глубине зеркала. Её очертания были размытыми, неясными, но одно было очевидно – это не могло быть игрой света. Его тело одеревенело, дыхание перехватило, а мысли, казалось, разлетелись в стороны, оставив лишь одну – бежать.

Но ноги отказывались слушаться. Он видел, как тень приобретает форму человека, слишком высокую и тонкую, с вытянутыми руками и темным пятном вместо лица. В зеркале тень будто бы склонялась к нему, не касаясь, но уже угрожающе близко.

Сквозь оцепенение Артём наконец-то нашел в себе силы двигаться. Он рывком развернулся, тяжело дыша, и уставился в темноту чердака за своей спиной. Пусто. Никого, кроме него самого и старых коробок, покрытых пылью. Но почему-то от этого было не легче. Задержав дыхание, он медленно повернулся обратно к зеркалу.

Тень исчезла.

Только теперь он заметил, что в отражении его собственное лицо казалось бледным, почти безжизненным. Глаза расширены от ужаса, волосы слегка растрепаны. Он моргнул и тряхнул головой, стараясь прийти в себя. "Идиот, ты просто накручиваешь себя," – шептал он в попытке вернуть хоть какую-то стабильность.

Покрывало всё ещё лежало на полу рядом с зеркалом. Артём наклонился и схватил его, намереваясь вновь закрыть зеркальную поверхность. Но тут его взгляд уловил ещё кое-что. В самом углу зеркала, будто незначительный штрих – едва заметная царапина. Он остановился и наклонился ближе. Царапина была странной, зигзагообразной, напоминающей символ. Артём коснулся её пальцем, и на мгновение его пробило холодом, как от удара током. Он отдернул руку, застыл и вгляделся в символ, который показался ему смутно знакомым.

В его памяти вспыхнуло воспоминание: детство, мама говорит что-то о зеркале, велит не прикасаться к нему и не смотреть на эту отметку. "Они следят," – сказала она тогда, но он не придал значения её словам. Сейчас же, глядя на символ, он почувствовал, как волна дурноты накрывает его. Ему стало плохо, затошнило.

Он закрыл глаза и резко накрыл зеркало покрывалом. Достаточно на сегодня, больше никаких странностей. Артём выпрямился, втянул воздух и, чувствуя, как спина покрывается холодным потом, развернулся и пошёл к выходу. Лестница вниз показалась длиннее, чем была. С каждым шагом он ощущал, как тишина сжимает его, как невидимые руки тянутся к нему из темноты чердака. Когда он наконец достиг двери, то быстро её закрыл, щёлкнул замком и задвинул засов.

В гостиной он прислонился к стене, переводя дыхание. Сердце билось в груди, словно молоток, и звуки этого стука отдавались в ушах. "Это всё стресс," – сказал он себе, медленно направляясь к кухне. "Стресс, усталость и этот проклятый дом."

На кухне всё казалось нормальным. Даже чашка с заваркой стояла на месте, будто ожидая, когда он снова её поднимет. Артём наполнил её остатками уже остывшего чая и сделал глоток. Горький, чуть терпкий вкус на мгновение отрезвил его. Он огляделся по сторонам. Вроде бы ничего необычного – старая кухня, вытертые шкафы, тусклый свет из-под потолка. Только вот тишина давила на него, как свинцовая плита.

Он поднялся, взял со стола дневник матери и вернулся в гостиную. Приглушенный свет лампы слегка освещал пространство, создавая в комнате островок безопасности. Артём уселся в кресло, раскрыл дневник и начал читать дальше, в поисках хоть каких-то ответов.

"Лёша снова говорит о том, что видит тени в зеркале. Сегодня утром он сказал, что тень пыталась заговорить с ним. Я сказала ему, что всё это сны, но сама уже начинаю сомневаться. Этот дом… он всегда был странным, но раньше он не проявлял себя так явно."

Артём проглотил ком в горле и перевернул страницу. Чем больше он читал, тем сильнее становилось ощущение, что мать знала о том, что здесь происходит. "Они всегда наблюдают. Днём – молчат, ночью – шепчут. Нельзя слушать их. Нужно закрывать окна и двери перед заходом солнца."

Он замер на этих словах. Закрывать окна и двери перед закатом? Он поднял глаза и оглядел комнату. Окна были плотно закрыты, но почему-то ему показалось, что в углах комнаты что-то шевелится. Он отложил дневник и поднялся. Сердце снова начало колотиться, дыхание сбилось. Он подошёл к окну и коснулся занавесок. Мельком посмотрел наружу – сад тёмный, спокойный, но слишком густой и непроницаемый.

Он задвинул шторы и медленно отошёл от окна. Нужно собраться. Нужно думать, иначе он сойдёт с ума. "Это всего лишь старый дом," – твердил он себе снова и снова, но эти слова уже не приносили облегчения. Артём присел на край дивана, запустил руки в волосы и сжал голову. Внутри всё бурлило, мысли метались в поисках ответа.

Тихий шорох донёсся из коридора. Он замер, не дыша. Шорох повторился, медленный, словно кто-то осторожно передвигался, чтобы не быть услышанным. Артём поднял голову и уставился в темноту коридора. На его фоне выделялась лишь полоска света, пробивающаяся из приоткрытой двери его комнаты.

"Только не это," – прошептал он, чувствуя, как ледяные пальцы страха сжимают его сердце. Он медленно поднялся и шагнул к двери. Нельзя убегать. Нужно разобраться, иначе эта ночь сведёт его с ума окончательно.

Он вышел в коридор и нащупал выключатель. Щёлкнул – свет залил пространство. Пусто. Никого. Но на полу, у двери комнаты, лежал старый, выцветший от времени клочок бумаги. Артём наклонился и поднял его. Это был кусок его старого рисунка, который он делал ещё в детстве.

На рисунке изображен человек – высокий, худой, с тёмным пятном вместо лица. Артём вспомнил, как мать тогда отняла у него этот рисунок и спрятала. "Это плохой человек," – сказал он тогда матери, но больше ничего не помнил.

Сейчас этот рисунок вернулся к нему, словно послание из прошлого. Словно напоминание о том, что в этом доме прячется нечто, о чём он старался забыть всю жизнь.

Его взгляд медленно поднялся на дверь в комнату. Что бы ни происходило, всё сходилось к одному – к его воспоминаниям. К его детским страхам. Он должен найти правду. И он найдет её, даже если для этого придётся взглянуть в самое сердце своих кошмаров.

Завтра. Завтра он разберёт вещи на чердаке, перечитает дневники, вспомнит всё, что случилось в этом доме. А пока… пока ему нужно закрыться и пережить эту ночь.

Артём, дрожа, стоял в коридоре, держа в руках обрывок старого рисунка. Страх постепенно ослабевал, уступая место усталости. "Достаточно," – прошептал он сам себе. Слишком много событий за один день. Эмоции, воспоминания, этот чердак с зеркалом… Он почувствовал, что если не успокоится сейчас, то окончательно потеряет контроль над собой.

Он вернулся в гостиную, стараясь сосредоточиться на повседневных действиях, на чём-то простом. Решил закрыть все окна и двери, чтобы хотя бы попытаться почувствовать себя в безопасности. Медленно, с тяжёлым сердцем, он обошёл дом, опуская шторы, проверяя замки, слушая скрип старых петель. На кухне он взглянул на окно, выходящее в сад, и внезапно заметил, что ветки деревьев словно ближе, чем были днём, будто тянулись к стеклу.

Он замер, разглядывая тёмную листву, но ничего странного не увидел. Просто тени от деревьев. Тени, с которыми он жил всю свою жизнь в этом доме. Артём вздохнул и задвинул штору.

Вернувшись в гостиную, он зажёг старую настольную лампу, оставив в комнате только этот приглушённый свет. Дом погрузился в мягкую полутьму, и тревога понемногу ослабла, оставив лёгкое эхо где-то на грани сознания. Артём опустился в кресло и устало потер лицо руками.

Его взгляд снова упал на дневник матери, лежащий на столе. Желание прочитать его дальше было сильным, но он остановил себя. Всплывающие воспоминания, странности, звуки в доме – этого уже достаточно для одного дня. Сейчас ему нужно было просто отдышаться, взять паузу. Артём откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

Тишина вокруг словно подкралась ближе, обняла его. Он слышал своё дыхание, биение сердца, приглушённый шорох дома – обычные, успокаивающие звуки. Ему вдруг стало стыдно за свой страх, за те минуты паники, когда он стоял перед зеркалом на чердаке. Дом – старый, запущенный, и его состояние легко объяснить годами запустения и скопившимися воспоминаниями. Он уже начал улыбаться собственным глупым мыслям, как его взгляд упал на часы.

Часы на стене показывали почти полночь. Время текло незаметно. Он почувствовал усталость, накатывающую тяжелой волной. "Спать," – решил он, поднимаясь с кресла. Завтра будет новый день, и он сможет обдумать всё на свежую голову.

Он вошёл в свою комнату, не включая свет. Ночью она выглядела иначе – стены, как будто сжимающиеся внутрь, мебель, казалось, таилась в тенях, дожидаясь его. Артём сглотнул, ощущая, как страх вновь пробирается под кожу, но быстро отогнал его. Он подошёл к кровати, сбросил одежду на стул и сел на край матраса.

Сидя в темноте, он внезапно ощутил странный покой. Может, это усталость, а может, просто привыкание к тени, заполнившей комнату. Артём лёг, натянул одеяло до самого подбородка и закрыл глаза. Мысли метались, как перепуганные птицы, но постепенно замедлялись, смиряясь с наступающим сном.

Перед тем как провалиться в забытье, он услышал что-то. Лёгкий звук, словно шелест. Это было почти незаметно, словно вздох дома, или, может, ветка скребётся о стену снаружи. Артём открыл глаза, но в комнате всё оставалось по-прежнему – тихо и неподвижно. Он вздохнул, откинувшись на подушку.

– Всё в порядке, – прошептал он, закрывая глаза снова.

Он проснулся внезапно, ощутив, что в комнате стало светлее. Приподнявшись на локте, Артём огляделся. Сквозь щель в занавесках проникали слабые лучи рассвета, заливая пространство мягким светом. Тишина была абсолютной, но теперь она казалась естественной, умиротворяющей.

Он сел на кровати и зевнул, протирая глаза. В комнате всё было так же, как и прошлым вечером. На полу стояла коробка с его старыми вещами, на столе лежал дневник, а возле шкафа валялась та самая кукла, которую он нашёл в одной из коробок.

Артём встал, чувствуя, как тело ломит от усталости, но при этом с лёгким облегчением. Ночь прошла, и ничто не случилось. "Сон помог," – подумал он, подходя к окну и распахивая шторы. Солнечный свет залил комнату, прогоняя остатки ночных страхов.

Он глубоко вздохнул и улыбнулся. Сегодня он собирался разобраться с этим домом окончательно. Впереди ещё много работы, и у него будет время для размышлений. Но пока – утро, новый день, и это давало надежду на то, что всё окажется проще, чем ему казалось.

Артём подошёл к дневнику, взял его в руки и открыл на первой попавшейся странице. Внимание привлекли несколько слов, выделенных в центре листа: "Не верь тени." Внутри что-то сжалось, но он отмахнулся от этого ощущения. На сегодня достаточно кошмаров. Ему предстоит длинный день.

Он захлопнул дневник, вернул его на стол и, с чувством небольшой решимости, направился к двери. Теперь его задача – понять, что происходит. Медленно, шаг за шагом. Сегодня он узнает больше.

Глава 2

Артём проснулся от резкого, неприятного ощущения – будто кто-то провел холодной ладонью по его затылку. Он резко сел на кровати, хватаясь за голову. Ощущение исчезло, но чувство тревоги осталось. Комната наполнилась тусклым светом раннего утра, и всё выглядело так же, как прошлым вечером. Но в воздухе висело что-то неуловимое, будто кто-то или что-то наблюдало за ним. "Слишком много странностей," – подумал он, пытаясь успокоиться. Он глубоко вздохнул, встал и направился в гостиную.

Дом был странно тихим, даже шорохи и скрипы, которые доносились вчера, исчезли, словно враждебное присутствие временно отступило. Артём прошел в коридор, где на старом деревянном столике все ещё лежали вещи, которые он перебирал накануне: дневники, фотографии, старый альбом. Его взгляд привлекла запыленная шкатулка, которую он вчера заметил, но так и не открыл.

Он протянул руку, поднял крышку шкатулки, и перед ним оказались старые пожелтевшие письма. Почерк был узнаваемым – мать. Взяв одно из писем, он развернул его и начал читать. Письмо оказалось странным и тяжёлым на прочтение: "Лёша, берегись зеркал. Они помнят. Твоя бабушка всегда говорила, что зеркала – это окна, и не только наружу. Они впускают в дом то, что мы сами не хотим видеть."

Он замер, держа лист бумаги в руках, а по спине пробежала волна холода. Артём помнил бабушку – ее настороженное отношение к зеркалам, к закрытым шкатулкам и куклам, которые всегда были спрятаны по углам. Внезапно всё это приобрело пугающий смысл. Он положил письмо обратно в шкатулку, поднялся и направился к окну.

Глядя в сад, он вспомнил те игры, в которые они играли с бабушкой и матерью. Рисунки в песке, шепот в темных углах сада, ночные походы к старому дубу. "Как же я мог всё это забыть?" – подумал он, глядя на ствол дерева, простирающий свои ветви над двором, словно защищая дом от чего-то снаружи.

Оторвавшись от окна, он снова вернулся к шкатулке. На дне лежал странный предмет – старый, грубо вырезанный амулет в форме круга, обмотанный нитью. Артём взял его, и воспоминание вспыхнуло в голове: бабушка рассказывала ему в детстве, что амулет нужно держать при себе, чтобы дом "принял" его. Что значит "принял"? Он задумался, вертя амулет в руках. Что-то в этом предмете было знакомым, но одновременно отталкивающим.

В этот момент в доме что-то скрипнуло. Артём вздрогнул, обернувшись к двери. Скрип исходил со стороны чердака. "Опять чердак," – с раздражением подумал он, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Чердак всегда был местом его детских страхов, и сейчас он снова притягивал, обещая раскрыть что-то важное, но пугающее. Артём глубоко вздохнул и направился к лестнице.

Лестница на чердак была узкой и скрипучей. Артём шел медленно, каждый шаг отдавался гулким эхом в тишине дома. Поднявшись, он остановился перед дверью чердака, рука замерла на дверной ручке. "Ты должен разобраться с этим," – мысленно приказал себе и толкнул дверь.

На чердаке было темно и пыльно, но первые лучи света проникали через маленькое окно, разгоняя мрак. Он огляделся – старые коробки, покрытые пылью, поломанные стулья, и… зеркало. Зеркало стояло в углу, все еще покрытое серым покрывалом. Артём сдержал дрожь и направился к другой стороне чердака. Его взгляд упал на старый сундук, который раньше принадлежал бабушке. Он медленно открыл крышку и увидел куклы – старые, сшитые вручную, с пуговицами вместо глаз. Он помнил их, но смутно, как нечто из детских игр, в которых никогда не понимал смысла.

Он взял одну из кукол в руки, и в голове мелькнул образ: он, маленький, сидит с матерью на полу, а она шепчет над этой куклой какие-то слова. "Это оберег," – говорила она тогда. Теперь же, держа куклу, Артём ощутил лёгкий холодок. Почему он забыл об этом? И почему эти вещи снова так важны?

Внезапно он услышал тихий звук, похожий на шелест. Обернувшись, Артём взглянул на зеркало в углу. Покрывало слегка колыхнулось, как будто подул слабый ветер. Он замер, чувствуя, как в груди разливается ледяное ощущение. "Нет," – сказал себе Артём. "Сейчас не время." Он аккуратно положил куклу обратно в сундук и закрыл крышку.

Спускаясь с чердака, Артём крепко сжал в руках амулет. Ему казалось, что все эти предметы – куклы, дневники, шкатулки – как ключи к чему-то скрытому в этом доме. Ему нужно понять, что они означают и почему каждый из них вызывает такую тревогу.

Оказавшись в гостиной, Артём огляделся. Свет утра начал заливать комнату, прогоняя остатки ночных страхов. "Этот дом что-то скрывает," – прошептал он, глядя на окно, за которым раскинулся сад. "И я должен узнать, что это."

Он снова подошел к шкатулке, раздумывая. Сегодня он разберется с этими загадками. Нужно будет найти в доме ещё дневники, письма, предметы, что помогут сложить этот паззл. Может, там есть ответ, которого он так долго избегал. Задумчиво глядя на шкатулку и её содержимое, он не мог избавиться от чувства, что в этих вещах кроется что-то важное. Воспоминания о бабушке и матери становились всё более явными, словно вместе с этими вещами оживали давно забытые фрагменты его детства. Ощущение нереальности происходящего захватывало, но Артём понимал, что за каждым этим предметом скрывается нечто большее.

Положив амулет обратно в шкатулку и закрыл её крышку. Впереди ещё весь дом, и нужно было обойти каждый уголок, найти что-то, что сможет дать ответы. Он знал, что дневники матери могут содержать больше деталей, чем ему хотелось бы узнать, но больше медлить было нельзя. Артём отправился к старому книжному шкафу в конце коридора. Там, среди десятков пыльных книг, он нашёл ещё одну бархатную тетрадь, спрятанную за массивным томом энциклопедии.

На обложке тетради не было никаких отметок, но при открытии страниц Артём сразу узнал почерк матери. Он провёл пальцами по неровным линиям букв. Первые записи были относительно обыденными: заметки о повседневной жизни, списки дел, записи о погоде и саде. Но, перелистывая страницы, он наткнулся на нечто, заставившее его замереть.

"Сегодня ночью Артём проснулся и сказал, что видел 'человека' у окна. Он плакал, боялся. Я не знаю, что это было, но бабушка говорит, что он должен научиться 'закрывать глаза'. Она провела с ним обряд, дала ему амулет. Надеюсь, это поможет."

Артём сглотнул, ощущая, как по коже пробежали мурашки. Он не помнил, чтобы такое когда-либо происходило, но слова матери были конкретными и ясными. Ему стало не по себе от мысли, что, возможно, его детские страхи были не просто играми воображения. Он продолжил читать.

"Дом меняется ночью. Вчера слышала, как шепчет что-то за стенами. Бабушка сказала, что это 'отголоски прошлого'. Она учила меня, как их успокаивать, как запирать. Но я не уверена, что смогу. Артёму нельзя знать, что происходит на самом деле. Ему нужно расти без страха, иначе дом заберёт его."

Эти слова были словно удар. "Заберёт его?" – повторил про себя Артём, чувствуя, как внутри всё переворачивается. Он осознал, что мать и бабушка знали о какой-то угрозе, скрытой в этом доме. И они пытались его защитить. Он взглянул на амулет в шкатулке – маленький, потерявший свой блеск, но всё ещё тревожно знакомый.

Неожиданно он услышал глухой удар из-за стены. Артём замер, сердце заколотилось. Это было похоже на что-то тяжёлое, падающее на пол. Он повернул голову к стене, за которой находилась комната, когда-то принадлежавшая бабушке. Ему не хотелось туда идти, но инстинкт подталкивал его. "Ты должен это сделать," – сказал он себе.

Медленно, шаг за шагом, Артём направился к двери бабушкиной комнаты. В его детстве она была местом запретным. Мать всегда запрещала ему туда заходить, а бабушка сама предпочитала проводить время в одиночестве. Сейчас же это было место, окутанное тайной. Он открыл дверь, и комната встретила его запахом старины и лёгкой сырости.

Внутри стояла та самая мебель, которую он помнил: кровать с резными спинками, старый комод, зеркало в углу. На полу виднелись блеклые пятна от ковра, который когда-то здесь лежал. Артём огляделся, но ничего необычного не заметил. Только комод привлёк его внимание. На его поверхности стояла небольшая шкатулка, похожая на ту, что он нашёл в гостиной.

Он подошёл к комоду, чувствуя, как к горлу подкатывает волна беспокойства. В этой комнате было что-то неправильное, словно воздух пропитан чем-то, что жило здесь долгие годы. Артём медленно открыл шкатулку и увидел внутри несколько свёрнутых кусочков бумаги. Он развернул один и прочитал: "Не оставляй зеркало открытым, когда заходит солнце. Оно помнит и впускает." Подпись: бабушка.

Артём замер. Почему его бабушка оставила такие записки? Что означало "впускает"? Он посмотрел на зеркало в углу комнаты, на мгновение почувствовав его ледяное присутствие. На поверхности зеркала отражалась комната, и его собственный облик казался размытым, будто спрятанным за вуалью. Он отвернулся, закрывая шкатулку.

Выходя из комнаты, Артём вдруг услышал лёгкий, почти неуловимый шорох, исходящий из-за спины. Он резко обернулся, но в комнате ничего не изменилось. Всё так же тихо и спокойно. "Просто воображение," – попытался он себя убедить. "Просто старые вещи, вызывающие неприятные воспоминания."

Он закрыл дверь за собой и медленно пошёл по коридору обратно в гостиную. Дневник матери, куклы, амулет, зеркало… Всё складывалось в странную и пугающую картину, которую он ещё не мог до конца понять. Но он знал, что должен продолжить. Где-то в этом доме скрывались ответы на его вопросы, и он был готов их найти, каким бы страшным ни было это знание.

Артём вернулся в гостиную и сел на диван, держа в руках амулет. Он смотрел на него и думал о том, что его мать и бабушка пытались передать ему через эти вещи. Почему они верили, что дом хранит нечто зловещее? И как он сам связан с этим?

Он понял, что это лишь начало. Предстояло многое вспомнить и осознать. Но впервые за долгое время он ощутил в себе силу. Он больше не был ребёнком, прячущимся от теней в углах. Теперь он намерен разобраться, каким бы ужасом это ни обернулось.

Он сел на диван, сжимая в руках амулет. В голове вихрем проносились обрывки воспоминаний: детство, бабушкины обряды, шёпот матери по ночам. Казалось, сам воздух в доме становился тяжелее, впитывая тени прошлого. Всё это – куклы, зеркала, дневники – словно пыталось рассказать нечто важное, но каждый раз оставляло за собой недосказанность.

Шум где-то вдалеке прервал поток мыслей. Он поднялся, внимательно прислушиваясь. Звук исходил из кладовки. Тихий скрип, словно кто-то осторожно возился среди старых вещей. Сначала он решил было проигнорировать это, но внутренний голос настаивал – пора выяснить, что там происходит.

Половицы предательски скрипели под ногами, когда он медленно подошел к двери. В детстве эта кладовка всегда была для него местом таинственным и немного пугающим. Мать хранила там всякую всячину: старые книги, коробки с игрушками, посуду, и… что-то еще, то, что он всегда старался не замечать. Воспоминания об этом месте приносили лишь смутный холодок.

Дверь открылась, и в лицо ударил запах пыли и сырости. Свет из коридора едва проникал внутрь, выхватывая из темноты лишь часть того, что было спрятано в этой небольшой комнате. Он провел взглядом по полкам. Всё стояло на своих местах, как и прежде. Но взгляд упал на старую деревянную шкатулку, почти скрытую под грудами полотенец и тряпок. Та самая, которую он видел в руках у бабушки давным-давно.

Сначала он потянулся к ней неуверенно, но затем решил действовать быстрее, чтобы избежать собственных сомнений. Шкатулка была тяжелее, чем казалось. Когда он ее поднял, крышка чуть приоткрылась, и что-то блеснуло внутри. Он осторожно открыл ее полностью, обнаружив… небольшое круглое зеркало в резной рамке. Оно выглядело древним, будто бы его вырезали вручную много лет назад.

Зеркало как-то неестественно притягивало взгляд. Его поверхность была покрыта тонким слоем пыли, но даже сквозь него он мог видеть свое отражение. Непонятное ощущение накатывало волнами, заставляя остановиться и задуматься, что именно привлекает в этом предмете. Нечто за гранью привычного и понятного. Он хотел было коснуться его пальцами, но тут же отдернул руку. Что-то внутри него сопротивлялось, словно отталкивало от этого действия.

Поставив шкатулку обратно на полку, он закрыл дверь кладовки и обернулся. Дом погрузился в тихое напряжение, как будто следил за каждым его движением. Стены, кажется, даже сжимались, скрывая что-то важное в своих темных углах. Он ощутил взгляд за спиной, и это заставило его напрячься. Однако, обернувшись, не увидел ничего необычного – лишь пустая комната и оконное стекло, через которое проникал слабый свет утра.

Он понимал, что каждое действие, каждое прикосновение к этим вещам может пробудить что-то, что долгое время оставалось забытым. Этот дом, казалось, дышал памятью, живя своей жизнью вне времени и разума. Это место хранило в себе события, которые, возможно, стоило бы оставить в прошлом. Но теперь у него не было выбора.

На столе остался дневник, так и не дочитанный до конца. Он взял его, медленно перелистывая страницы, покрытые мелким почерком. Слова матери, записанные давным-давно, казались тревожным напоминанием о том, что было спрятано глубоко внутри него. "Не оставляй открытым зеркала," – говорили строки. "Смотри только на свет, и он тебя не тронет."

Он закрыл дневник, чувствуя, как внутри разрастается ощущение неизвестности. Слишком много вопросов, слишком мало ответов. Дом окружал его молчанием, приглушая любые звуки, словно пытаясь поглотить в своей тишине. Разбираться с этим нужно было шаг за шагом. Каждый предмет, каждый уголок этого места таил свои истории, и он должен был их раскрыть.

Он задумчиво сидел на диване, пытаясь осмыслить всё, что узнал за эти дни. Казалось бы, предметы, окружавшие его, хранили лишь память о детстве, но каждый из них таил в себе нечто большее, словно дом был готов раскрыть свои тайны, но делал это неохотно, будто опасаясь, что Артём сможет всё понять слишком быстро.

Ему нужно было развеяться. Идея провести больше времени в помещении вызывала чувство беспокойства, поэтому он решил выйти в сад. Воздух снаружи был свеж и влажен от утренней росы, и это помогло немного сбросить с себя тревожные мысли. Сад, окружавший дом, был запущен: высокие сорняки, почти полностью скрывавшие дорожку, заросшие кусты, которые тянули свои ветви в окна, как будто хотели проникнуть внутрь. Но среди всего этого хаоса было нечто странное: в глубине сада, у самого забора, росла старая яблоня. Её ветви ломились от плодов, хотя остальная растительность выглядела заброшенной и запущенной. Он остановился, глядя на дерево, и воспоминания вновь нахлынули.

Яблоня была одной из любимых бабушки. Она часто говорила, что дерево – это "страж" сада. Он стоял у него часами в детстве, глядя, как бабушка проводит какие-то странные манипуляции с ветками и корой. "Оно не пустит чужого," – говорила она. Теперь же, глядя на неё, он чувствовал какое-то странное беспокойство, будто дерево действительно было живым стражем, наблюдающим за каждым его движением. Он на мгновение коснулся коры, но тут же отдернул руку. Слишком холодная, словно дерево только что было под дождем.

Вернувшись к дому, он заметил на крыльце старую лейку, внутри которой валялись сухие листья и грязь. Мать всегда говорила ему, что растения в саду должны быть в порядке, чтобы в доме царил покой. Он решил наполнить лейку водой из колонки и полить растения. Пока он возился с водой, его внимание привлекла старая изгородь, за которой виднелся соседний участок.

Из-за кустов выглядывала голова соседа – пожилого мужчины, чьи волосы давно стали седыми, а лицо покрылось глубокими морщинами. Он остановился, пристально глядя на Артёма, словно оценивая. "Не часто здесь теперь кто-то ходит," – тихо заметил сосед, перегнувшись через забор. "Дом-то старый, многое видел."

"Наверное," – неуверенно ответил он, опуская взгляд в землю. Сосед казался не особенно разговорчивым, и от этого становилось только тревожнее.

"Ты только с деревом поосторожней," – продолжил тот, кивая в сторону яблони. "Оно тут не просто так. Зря к нему, близко подходишь."

От этих слов по спине прошел холодок. Он хотел было что-то спросить, но в этот момент сосед повернулся и медленно пошёл прочь, оставив его с ещё большим количеством вопросов. Артём нахмурился и вернулся в дом. Кажется, этот разговор лишь добавил ему сомнений.

Вернувшись внутрь, он ощутил, как дом встретил его знакомым запахом сырости и затхлости. Пребывание на улице на какое-то время позволило забыть об этом ощущении, но здесь оно возвращалось с новой силой. Надо было чем-то заняться, чтобы не дать воображению разыграться. Он решил продолжить разбор вещей матери.

На этот раз его привлек комод в гостиной, за которым она обычно хранила вещи, "не предназначенные для посторонних глаз," как она говорила. Он осторожно выдвинул ящик и обнаружил ещё один дневник, более старый и потрепанный. Первые страницы были заполнены рисунками, словно ребёнок рисовал простые, причудливые узоры: круги, линии, странные символы. Дальше начинались записи.

"Сегодня ночью слышала звуки, будто кто-то скребётся в стенах. Присмотрелась – в углу появилась тень, тёмная и бесформенная. Бабушка сказала, что это нормально. Что тени всегда были здесь, просто мы не замечаем их, пока не начинаем искать."

Пробежав глазами по странице, он почувствовал, как в груди поднимается тревога. Эти слова были странными, пугающими, словно писала их не его мать, а кто-то, кто жил в этом доме задолго до него. Он перевернул ещё несколько страниц, вглядываясь в записи. "Дом охраняет нас, но мы должны уважать его. Не беспокоить те места, которые закрыты для нас. Сегодня проводила ритуал с амулетом, чтобы успокоить его."

Он сжал дневник в руках, стараясь осознать прочитанное. Дом, ритуалы, амулеты – всё это казалось бессмыслицей, но вместе с тем находило отклик где-то в глубине его сознания. Воспоминания о детстве, которые он пытался забыть, всё больше обретали форму.

К вечеру дом снова погрузился в тишину. За окнами опускались сумерки, а свет лампы казался слишком слабым, чтобы прогнать тени, скапливавшиеся в углах. Ему нужно было сделать выбор: продолжать разбираться с тем, что обнаружил, или отложить всё до завтра. Но внутренний голос шептал, что откладывать уже нельзя. Сегодня он должен попытаться понять, что скрывается за этими дневниками и старым домом.

Он прошел в свою комнату, сел на кровать и раскрыл новый дневник. Листая страницы, он наткнулся на очередную запись: "Покрывало на зеркале – защита. Снять его можно только тогда, когда дом будет готов. Но кто узнает, когда это время наступит?"

Эти слова звучали в его голове, пока он медленно закрывал дневник. Зеркало на чердаке, покрытое пылью и тайной, всё это время ждало его. Он почувствовал, как внутри растёт непреодолимое желание вернуться туда и посмотреть в него. Но страх всё ещё сдерживал. Внезапно он понял, что сейчас, когда ночь опускается на дом, что-то меняется. Дом будто бы затаился, выжидая.

Он подошел к окну, глядя на сад, который погружался в темноту. Старое дерево в глубине сада едва различимо в этой мгле, но казалось, что его ветви тянутся к дому, как стражи на посту. "Завтра," – прошептал он. "Завтра я разберусь с этим."

Теперь он знал, что скрытые тайны должны быть найдены, и ответы где-то рядом. Эта ночь должна была стать его последним испытанием перед тем, как он сможет узнать правду о том, что хранят стены этого дома.

Тьма окутала сознание, и реальность растворилась, унося его в глубины забытых воспоминаний. Он оказался в своей детской комнате – той самой, которую оставил много лет назад. Всё выглядело как тогда: голубые обои, светлая деревянная кровать, полка с игрушками. Лунный свет проникал сквозь окно, рассыпаясь на полу блёстками, и в этом свете комната казалась застывшей во времени.

Он стоял в центре комнаты, ощущая её знакомую тишину. Но эта тишина была неестественной, будто бы кто-то намеренно удерживал звуки, не давая им проникнуть сюда. Казалось, даже собственное дыхание звучало приглушённо, с каким-то гулким эхом. Внезапно он почувствовал, что не один. По коже прошла дрожь.

Он повернулся к кровати и застыл. Под одеялом, аккуратно заправленным, что-то было. Большой, чёткий бугор, очертания которого вмиг оживили воспоминания, давно погребённые под тяжестью лет. Сердце в груди замерло, а затем вдруг стало колотиться с бешеной скоростью. Словно он снова стал маленьким и беззащитным, перед лицом чего-то непостижимого.

Он сделал шаг вперёд, чувствуя, как затвердевают ноги, словно земля сама тянет его к кровати. С каждым шагом в воздухе нарастало напряжение. Кровать казалась неподвижной, но внутри этого холма под одеялом что-то шевельнулось. Едва заметное движение, будто дыхание. Он замер, задыхаясь от страха, но внутренний голос велел продолжать. "Ты должен узнать," – шептал он себе, хотя и не верил этим словам.

Протянув руку к одеялу, он ощутил холод, исходящий от него, и это ощущение было настолько реальным, что голова закружилась. Рука медленно приближалась к краю одеяла, а во всем мире, казалось, повисло ожидание. Гулкая тишина давила на уши, и в какой-то момент ему показалось, что он слышит биение чьего-то сердца – не своего, а того, кто прячется под этим покрывалом.

Пальцы коснулись ткани, и та оказалась ледяной на ощупь, будто в ней запечатано дыхание зимы. Он сжал край и, задержав дыхание, приподнял одеяло. И в тот же миг его разорвало ощущение пустоты: под одеялом никого не было. Только серое, холодное пространство, словно завеса, поглощавшая всё живое. Он стоял, уставившись в эту пустоту, и чувствовал, как холод пробирается через пальцы, поднимается по руке и окутывает его всё тело.

И тут случилось то, чего он боялся больше всего. В этой пустоте что-то начало проявляться. Сначала неясные очертания, словно далекий призрак. Затем – фигура, напоминающая его самого. Её лицо было размыто, неразличимо, но глаза… В этих глазах был блеск, холодный и чужой, как лунный свет на замерзшей реке. Она медленно поднималась из одеяла, как будто выползала из подземного мира.

Он замер, не в силах пошевелиться, и вдруг услышал голос, исходящий из этой фигуры. Тихий, шепчущий, будто ветер в ночном саду. "Ты помнишь?" – шептало оно. "Ты оставил нас…" Этот шёпот проникал в самую глубину сознания, вызывая ледяной ужас и смутное осознание чего-то забытого, чего-то, от чего он всегда бежал.

Судорожно разжав пальцы, он отпустил одеяло. Оно упало, прикрывая фигуру, но уже не успокаивая его. Комната внезапно потемнела, словно луна, стоявшая за окном, погасла. Вокруг воцарился мрак, а затем появился новый звук – тихий, щелкающий, как ходьба по стеклу. Он обернулся и увидел, что со всех сторон стены комнаты начинают покрываться трещинами. Они расползались, как паутина, из которых лился густой чёрный туман.

Сквозь темноту он ощутил приближение чего-то – невидимого, но реального. Это "что-то" тянулось к нему, окутывало, и всё в комнате закружилось, смешиваясь в единое вихрящееся пятно. "Проснись!" – закричал он внутри себя, в попытке вырваться из сна.

Он открыл глаза, тяжело дыша. Комната снова была в темноте, но теперь – настоящей, реальной темноте. Утренние сумерки пробивались сквозь окно, заливая всё тусклым светом. Кровь шумела в ушах, сердце колотилось, словно после долгого бега. Он сел на кровати и огляделся. Всё было как обычно, но холодок сна всё ещё сковывал тело.

Он закрыл лицо руками и провел по ним пальцами, словно стараясь стереть этот кошмар. Но ощущение пустоты под одеялом, шепот, тени – всё это осталось в памяти, как часть чего-то, чего он боялся всю свою жизнь. Этот сон был не просто сном. Это было напоминанием о прошлом, которое тянулось к нему сквозь время.

Потянувшись, он долго лежал в темноте, глядя в потолок. Сердце постепенно успокаивалось, мысли выстраивались в непрерывный поток воспоминаний, словно дом продолжал напоминать о забытых моментах. Сон был жутким и реальным настолько, что ощущение холода и чужого взгляда всё ещё оставались с ним. Свет утра медленно наполнял комнату, придавая теням на стенах чёткие очертания.

Он перевёл взгляд к окну и вдруг заметил нечто странное. На подоконнике, под тусклым светом утра, тонкой полоской лежала соль. Он поднялся, подошел к окну и внимательно осмотрел. Белые крупинки были насыпаны аккуратной дорожкой вдоль всего подоконника, словно кто-то специально пытался преградить дорогу. Он прикоснулся к ним пальцем и почувствовал шершавость. Откуда здесь соль? Этого явно не было вчера. Или… было, но он просто не замечал?

Словно по щелчку, в памяти всплыло что-то из детства. Он вернулся в кровать, закрыл глаза и позволил воспоминаниям накатить.

Это было летом. В детстве они часто бегали по соседским дворам, из одного дома в другой, придумывая себе игры, чтобы скоротать длинные вечера. Тогда его сосед позвал его к себе, по секрету шепча что-то о «чудесах» и «фокусах». Обычная детская игра, но странная тревога, связанная с ней, заставила его сердце сейчас замереть.

Он вспомнил, как сосед тихонько прикрывал дверь, озираясь, будто боялся, что кто-то подслушивает. "Слышишь," – сказал тогда друг, – "Диман сам мне показал! Пошли, зырь!" Они прошли в прихожую, по обе стороны которой располагались комнаты. Сосед оглянулся и шёпотом добавил: "Говорят, если между двух дверей соль бросить, то можно что-то увидеть."

Он достал из кармана небольшой мешочек и, как заправский фокусник, с серьёзным видом насыпал в ладонь щепотку соли. "Смотри внимательно," – прошептал он. Потом размахнулся и метнул соль в коридор между двух комнат. На мгновение показалось, что что-то промелькнуло из одной комнаты в другую, как бы обтекая стены, оставляя за собой холодный след.

"Видал?" – шепнул друг, его глаза блестели от волнения и страха. Он не успел ничего ответить, как сосед снова взял щепотку соли и кинул её уже в открытую дверь ближайшей комнаты. Там, в углу, стоял старый шкаф. В тот же миг, как соль коснулась пола, дверь шкафа медленно приоткрылась с долгим скрипом, как будто кто-то нежно толкал её изнутри. А потом раздался резкий звук – в шкафу что-то упало. Подбежав к шкафу, они увидели гитару, и в этот момент одна из струн лопнула с громким щелчком.

"Прикинь!" – закричал друг, и они оба начали смеяться, как два идиота. "Ха-ха, полтергейст боится соли," – надрывались они, пытаясь заглушить тот страх, что шептал в глубине души. Тогда это казалось забавным, частью их глупых детских игр. Но сейчас, лежа в постели, он чувствовал, что тот момент был не просто игрой.

"Сейчас бы я в обморок упал от такого номера," – прошептал он себе под нос, чувствуя, как страх снова начинает просачиваться внутрь. Детские воспоминания постепенно обретали новый смысл, как будто дом пытался что-то рассказать, намекнуть.

Он взглянул на подоконник, где всё ещё лежала дорожка соли, и не мог понять, кто и зачем её насыпал. Дом будто снова напоминал ему о правилах, которые он когда-то знал. О ритуалах и "фокусах," которые они проводили в детстве, чтобы рассмешить друг друга, а на самом деле, возможно, защититься от чего-то, скрытого в этих стенах.

И хотя утро начиналось тихо, он уже знал, что спокойствие будет недолгим. Дом требовал своего внимания, и загадки, которые ему предстояло разгадать, ещё только начинали плести свою паутину.

Глава 3

Утро встречает его неожиданным спокойствием. Лежа в постели, он слушает тихий шелест деревьев за окном и на мгновение ощущает умиротворение. В доме царит тишина, но не та гнетущая, что обрушивается по ночам, а обыденная, словно он и впрямь вернулся в обычный день из своего детства. Казалось бы, всё должно вернуться к норме, но в глубине сознания поселилось что-то тревожное. Ночью ему снился странный сон, но сейчас он ускользал от памяти, оставляя лишь легкое ощущение холода на коже.

Он решает отвлечься. Взяв себя в руки, он поднимается с кровати и окидывает взглядом комнату. Простое решение – заняться уборкой. Разве это не способ привести в порядок не только дом, но и мысли? Он направляется в коридор, замечая, как свет, пробивающийся сквозь окна, образует пятна на полу. Доски скрипят под ногами, отдаваясь в гулкой тишине.

План на день прост: разобрать вещи, убрать пыль, заделать щели. Подходит к двери в коридоре, которая ночью неожиданно захлопывалась, хотя все окна были закрыты. Приглядевшись, он замечает, что одна из петель немного расшаталась. "Вот и причина," – думает он, доставая из ящика молоток и несколько гвоздей. Занимаясь делом, он старается игнорировать неприятное ощущение, что за ним кто-то наблюдает. "Всё в порядке," – твердит он себе, – "Это просто дом."

Забив последний гвоздь, он вытирает со лба пот и оглядывается. Проходя по дому, замечает мелкие трещины на полу. Они тянутся вдоль досок, уходя вглубь коридора. Решает, что и их надо заделать. Берет подметку, быстро проходит по комнатам, убирая пыль. Во время уборки взгляд падает на небольшой книжный шкаф в углу. В детстве это место было для него сокровищницей – здесь хранились книги, в которые ему редко позволяли заглядывать. Теперь же эти книги выглядят словно чужие, покрытые налётом времени.

В одном из ящиков шкафа он замечает старую книгу в плотной обложке. Сердце на мгновение замирает: он узнает её. Это та самая книга, которую мать часто держала у себя. Он помнит, как видел её в руках бабушки, когда та проводила свои странные ритуалы. "Настольная книга," – называла её бабушка. Он тянется за ней, и на пальцах остаётся слой пыли. Книга оказывается тяжёлой, холодной.

На мгновение его охватывает желание открыть её и пролистать, но что-то останавливает. Он отставляет её в сторону, чувствуя, как внутри разгорается странное волнение. "Сначала дела," – убеждает он себя, стараясь отвлечься.

Уборка продолжается, но теперь мысли постоянно возвращаются к той книге. Пока он замазывает трещины в полу, всё время перед глазами всплывает образ её обложки, старой и потрёпанной, с едва различимыми знаками. После завершения работы он всё же решается – возвращается в гостиную, садится на диван и берёт книгу в руки.

Перелистывая страницы, он видит зарисовки растений, описания трав и странные символы. Страница за страницей – рецепты, ритуалы, описания древних обрядов. Всё это одновременно завораживает и пугает. Вот параграф о защите дома, дальше – о вызове духов, о способах оберега. На миг он задумывается: возможно, мать и бабушка действительно знали что-то о доме, что скрыто от его понимания. "Бабкины сказки," – бормочет он себе, пытаясь отмахнуться от нарастающего в сознании чувства тревоги.

Но одна из страниц вызывает его особое внимание. Там он находит закладку. На этом развороте описан ритуал общения с "духами дома". Слова застывают перед глазами, и в голове вспыхивает знакомое чувство, словно дежавю. Этот текст будто бы уже был ему известен, но когда и как – он не помнит. Внезапно перед ним возникают размытые образы детства: мать, бабушка, и он сам, держит в руках какую-то чашу, шепчет что-то, повторяя за бабушкой.

Он захлопывает книгу, чувствуя, как его руки дрожат. Что бы ни происходило, это выходит за рамки его понимания. Ритуалы, обереги – всё это казалось глупостью, пока не оказалось связанным с его прошлым.

Он пытается отвлечься, но тревожные мысли не отпускают. Подходит к окну и смотрит в сад, укутанный густой листвой. Взгляд цепляется за старый дуб в дальнем углу сада. Сколько раз они с бабушкой ходили туда, совершали какие-то "игры". Сейчас эти воспоминания кажутся глупыми и наивными, но в глубине души шевелится неприятное предчувствие. Дневник, который он читал ранее, содержал записи об этих "играх". Может, это и была часть чего-то большего?

Его взгляд блуждает по саду и внезапно застывает на одном месте. Между деревьями мелькает что-то тёмное. Он всматривается и замечает бродячую собаку. Она смотрит прямо на него, в глазах – странное, почти человеческое выражение. Он чувствует, как по телу пробегает холодок. Пёс начинает лаять, будто пытается предупредить его о чём-то, а затем, резко развернувшись, убегает прочь, растворяясь в зелёной мгле.

Этот момент пробуждает в нём тревогу, острую и неприятную. Он старается рассмеяться над собой, мол, испугался собаки, но в душе растёт ощущение, что происходит что-то неладное. Он отворачивается от окна, глубоко вздыхая. Дом, сад, вещи – всё это словно обступает его со всех сторон, тянет вглубь воспоминаний и страхов.

Он уставился на старый дуб, и вдруг перед глазами промелькнуло что-то из детства. Образы начали складываться воедино, заставляя замереть в тишине комнаты. Тот самый дуб, огромный и величественный, был тогда для него не просто деревом. Место под ним всегда имело особое значение. Здесь они с матерью и бабушкой когда-то захоронили его первых животных.

"Барсик и Дика," – всплыло в памяти. Барсик был его первым котом – пушистый, бело-серый, с хитрым взглядом. Прожил свою кошачью жизнь ярко, но недолго. Потом появился Дик – преданный пёс, охранявший дом и сад. Они ушли из жизни в разное время, но под дубом обрели свой последний приют. Там, в прохладной тени, мать помогала ему сделать маленькие захоронения, тихо шепча что-то, держа его маленькую, испачканную землей руку.

После смерти Дика прошло около полугода. Он уже начал забывать о своём псе, когда однажды ночью проснулся внезапно, как от чьего-то прикосновения. Открыв глаза, он увидел их – Барсика и Дика. Собаки и кот сидели у его кровати и молча смотрели прямо на него. Их глаза были безжизненно спокойны, лишённые эмоций, и от этого в детской душе родился леденящий страх.

Он помнит, как тогда вцепился в одеяло, не смея пошевелиться, пока они просто сидели и смотрели, без звука, без движения. Сердце его стучало где-то в горле, а воздух вокруг густел, становясь тяжелым, словно на него опустилась невидимая завеса. Внутри билось желание закричать, но тело словно окаменело. Всё, что он мог – это смотреть в их глаза и ждать, когда они исчезнут.

Утром, едва рассвело, он бросился к матери, сбивчиво рассказывая о случившемся. Мать его выслушала, сдержанно кивнула, но в её глазах мелькнуло то самое странное выражение, которое он не мог тогда понять. "Просто держи конфетку в руках и помяни их у дуба," – сказала она, как будто это самое обычное дело. Он послушался, вышел к дереву, зажав в ладошке маленькую карамельку. Стоял молча, глядя на тёмную землю под ногами. Вроде бы после этого их больше и не видел.

Но вот что запомнилось особенно – следы. Однажды, проснувшись утром, они обнаружили следы лап на полу в зале. Откуда они взялись, никто не мог сказать. "Дверь, должно быть, забыли закрыть," – объяснила мать. "Какая-то собака зашла ночью, наследила и убежала." Тогда это казалось ему простым и разумным объяснением. Но сейчас, оглядываясь назад, он понимал, что слишком много было в этом странного. Следы уходили в никуда, теряясь у стены, словно в определённый момент того, кто оставил их, больше не существовало.

Он вдруг ощутил, как холод пробежал по спине. Образы из прошлого ворвались в его разум с пугающей ясностью. И снова этот дуб перед глазами, словно хранитель всего, что было скрыто от него долгие годы. Мать всегда относилась к дереву с каким-то странным благоговением, и сейчас это стало понятно. Это место, под которым они хоронили животных, казалось живым, наблюдающим, словно само дерево впитывало в себя те души, которых они провожали.

Он отвёл взгляд от дуба и повернулся к гостиной, пытаясь переключиться на что-то более обыденное. Однако каждый шаг по дому отзывался в нём эхо воспоминаний. Как будто сам дом затягивал его в свои стены, напоминая, что есть вещи, которые он слишком долго пытался забыть.

Собравшись с мыслями, он решил продолжить разбирать вещи. Ему необходимо было найти хоть что-то, что объяснит всё происходящее. Направился к комоду в гостиной – тёплое дерево, резные ручки ящиков, знакомые с детства. Взявшись за ручку, потянул ящик на себя. Он открылся со скрипом, словно притаился здесь десятилетиями, и его содержимое вдруг заиграло перед глазами старыми воспоминаниями.

Внутри лежали завёрнутые в белую ткань небольшие фигурки – куклы, сшитые из тряпок и трав. Эти куклы были настоящими талисманами его детства. Он помнил, как мать и бабушка сидели на кухне, сшивая их долгими вечерами, нашёптывая что-то и, казалось, придавая этим куклам неведомую силу. Они были не игрушками, а скорее оберегами, в которые никто не посвящал его, но присутствие которых ощущалось постоянно.

Доставая одну из кукол, он осмотрел её. Фигурка была грубой, сшитой из тёмной ткани, пуговицы вместо глаз придавали ей немного жутковатый вид. Он провёл пальцами по неровным швам и вдруг ощутил запах сушёных трав, едва уловимый, но узнаваемый.

"Куклы-хранители," – прошептал он, вспоминая, как бабушка называла их. "Сохраняют душу дома." Что это значило, он не понимал тогда и не понимал теперь. Но эти слова зазвучали в голове, пробуждая неясное беспокойство. Он отложил куклу, продолжая копаться в ящике.

Под слоем ткани обнаружилась старая книга, спрятанная в самом углу. Переплёт потемнел от времени, и страницы слегка пожелтели. Осторожно раскрыв её, он начал листать, и тут же взгляд его упал на едва различимые строки, написанные мелким, неровным почерком. Это были записи о ритуалах и знаках защиты. На одной из страниц нарисован круг, в центре которого изображены символы.

– "Круг хранит, не выпускает," – прочитал он вслух. Странное ощущение тревоги наполнило грудь, как будто он касался чего-то запретного. Переворачивая страницы, он заметил зарисовки трав и знаки, которые они выжигали на куклах. Слова становились всё более туманными и неясными, но их смысл угадывался: все это было частью некой системы оберегов, часть которых присутствовала в этом доме. Это не были просто куклы или амулеты – это были ключи к защите, созданной его матерью и бабушкой.

Он закрыл книгу, но её содержание продолжало жить в его голове. Кто они были – мать и бабушка? Что они знали о доме, чего он не знал? Казалось, что каждый предмет в доме подчинён некоему невидимому порядку, закону, о котором его никто не предупреждал.

Часы медленно ползли к вечеру. Он решил выйти на улицу, чтобы развеяться. Свежий воздух наполнил лёгкие, и стало чуть легче дышать. Сад встретил его своим тихим спокойствием. Казалось, будто ничего не изменилось за эти годы, только деревья стали выше, а тени – гуще. Под ногами хрустели сухие листья, и каждый шаг отзывался гулким эхом в голове.

Он прошёл по узкой тропинке к самому дубу, под сенью которого когда-то захоронены Барсик и Дик. Кора дерева была шероховатой на ощупь, тёмной, изрезанной глубокими трещинами. Он помнил, как ребёнком стоял здесь, держа в руках маленькую карамельку, а бабушка стояла рядом, тихо нашёптывая что-то древнее, будто заговор. Тогда он не понимал этих слов, но они запали в память, в самую глубину души, как и ощущение под ногами холодной земли, на которой они похоронили Барсика и Дика. Сейчас же этот дуб стоял перед ним, раскинув свои чёрные ветви, будто скрывая под собой все тайны прошлого.

Он медленно провёл рукой по шершавой коре. Дерево словно отозвалось, дрогнуло под его пальцами. От этого жеста по спине побежали мурашки, и он тут же отдёрнул руку. Тяжёлый, затхлый запах листьев заполнил воздух, и Артём ощутил, как в груди нарастает знакомое чувство тревоги.

Он отвёл взгляд от дерева и начал оглядываться по сторонам. В саду всё казалось привычным: заросшие кусты, сорная трава, дорожка, ведущая к старому дому. Но в этом обычном пейзаже что-то нарушало гармонию. Он уловил едва заметное движение в траве у подножия дуба. Сквозь густые ветки к нему словно пробивался шёпот, дуновение ветра, доносящее неясные звуки.

Резко развернувшись, он двинулся обратно к дому, стараясь не думать о странностях. Однако мысли его вновь потянулись к той старой книге, найденной в ящике комода. Книге, в которой было слишком много подробностей, чтобы считать их всего лишь сказками. Он шёл по узкой тропинке, чувствуя, как что-то невидимое тянется за ним, словно бы впитывая его шаги в тишину сада.

Вернувшись в дом, Артём закрыл за собой дверь, будто пытаясь отгородиться от происходящего снаружи. Он прошёл в гостиную, и взгляд снова упал на куклы, оставленные на столе. Они лежали безмолвно, но в их присутствии ощущалась какая-то тревожная энергия. Казалось, будто эти маленькие фигурки хранят в себе невысказанные истории.

Он сел на диван, взял одну из кукол в руки и внимательно осмотрел. Пуговицы вместо глаз смотрели прямо на него, а запах сушёных трав наполнял воздух вокруг, принося с собой воспоминания о бабушкиных обрядах. "Сохраняют душу дома," – звучало в голове. Но что это значит? Как дом может иметь душу?

Тяжёлое ощущение навалилось на него. Он знал, что эти куклы не просто символы. Они, как и дом, были частью чего-то большего, что матери и бабушке удалось скрывать долгие годы. Он отложил куклу и огляделся по сторонам. Комната постепенно темнела. Солнце опускалось за горизонтом, окрашивая стены в тёмные, глубокие цвета.

Нельзя было больше откладывать. Он должен найти ответы. Возможно, в тех книгах, которые он раньше избегал. В том, что мать и бабушка оставили ему, спрятав в этом доме, среди вещей, которые теперь окружали его, как невидимые обереги. В глубине души он чувствовал, что что-то начинается. И этот вечер станет отправной точкой.

Он поднялся и направился к тому самому книжному шкафу, откуда уже доставал одну книгу. Руки слегка дрожали, когда он потянулся к другому ящику. В нём стояли книги разных форматов, большей частью старые и потрёпанные. Он вытащил одну из них – тяжёлый том, обложка которого была украшена странными символами. Развернул, пролистал страницы. То, что он увидел, заставило его замереть.

На страницах были описаны ритуалы, символы, загадочные существа. Одно изображение особенно привлекло его внимание – круг, окружённый травами, в центре которого нарисована кукла. Под рисунком стоял короткий текст: "Поставьте в центр круга куклу-хранителя, чтобы пробудить дух дома."

Артём закрыл дневник и откинулся на спинку дивана. Ночь наступала быстро, затягивая комнаты дома густой тьмой. Он вдруг почувствовал, как вокруг начала сгущаться тишина, но это была не обычная тишина, а плотная, напряжённая, словно дом затаил дыхание.

В голове эхом раздавался голос бабушки: «Дом живёт, пока ты уважаешь его правила.» Какие правила? Чем дольше он оставался в этих стенах, тем меньше понимал, что происходит. Его мысли вновь потянулись к книге, спрятанной в комоде, к старым ритуалам и знакам защиты. Он чувствовал, что все эти вещи не случайны. Слишком много знаков и намёков окружало его, словно намекая, что дом стремится к чему-то большему.

Слегка дрожащими руками он поднял кружку с остывшим чаем, отпил глоток, пытаясь успокоиться. Откуда-то издалека донёсся приглушённый шорох, словно кто-то осторожно скользил по полу. Он затаил дыхание, стараясь прислушаться. Казалось, что дом начал дышать собственной жизнью. Шорох повторился, и он вдруг понял, что звук доносится из коридора.

Артём поставил кружку и встал. Нечто внутри подталкивало его проверить, что происходит. Но с каждым шагом в сторону коридора страх становился осязаемым, наполняя воздух вокруг липкой тревогой. Он выглянул из гостиной в коридор – там было темно, но в самом конце тускло мерцало отражение чего-то в стеклянной двери шкафа.

Он сделал ещё шаг, и вдруг всё вокруг застыло. На мгновение ему показалось, что время остановилось: ни шорохов, ни звуков дома, даже его собственное дыхание стало тихим и редким. Глаза устремились к зеркалу в конце коридора, и он ощутил, как в груди нарастает холод.

В тусклом свете лампы, пробивавшейся из гостиной, в отражении шкафа возникли очертания тени. Она была едва различима, как отблеск в грязном стекле, но он ясно увидел, как что-то промелькнуло за его спиной. Резко обернувшись, Артём увидел лишь пустую комнату. Ничего.

Сердце бешено заколотилось. Он снова посмотрел в зеркало – там ничего не было, только его собственное отражение, но теперь лицо в отражении выглядело странно размытым, словно покрытым тонкой плёнкой. Он чувствовал, что что-то в доме изменилось, что-то пробудилось.

Вернувшись в гостиную, он понял, что больше не может игнорировать происходящее. Дом настаивал на том, чтобы он узнал больше, и медлить уже не имело смысла. Он сел на диван и начал листать найденные книги, вглядываясь в рисунки и символы. На одной из страниц он заметил изображение круга, окружённого непонятными знаками, и куклу, установленную в центре.

"Круг хранит дух," – прочитал он. "Обереги защищают границу." Слова отзывались в его голове, напоминая ритуалы, которые проводили мать и бабушка. Дом был окружён этими знаками, как будто всё это время они создавали вокруг него защитную сеть. Но сейчас он чувствовал, что эта защита начала ослабевать. Он должен понять, что именно держит этот дом в равновесии.

С улицы донёсся тихий шорох, словно ветер качнул ветви деревьев. Он подошёл к окну и снова посмотрел на дуб. В темноте его ветви были едва видны, но ему почудилось, что что-то блеснуло у корней дерева. Маленькая точка света, как отражение чего-то металлического или стеклянного.

Артём смотрел на дуб, и что-то в его облике вызывало воспоминания. В памяти всплыла давно забытая история. Сколько раз в детстве они собирались у него дома… Друзья приносили колоду карт, старую помаду, и начинали говорить о вызове Пиковой дамы. Ему всегда было не по себе, но он никогда не показывал этого. А они рисовали на зеркале символы и шёпотом рассказывали страшные истории.

Однажды, когда мать уехала в город, а брат куда-то исчез, они решили попробовать всерьёз. В ту ночь дом казался особенно тихим и тёмным. Притащили зеркало, положили колоду на стол, и начали рисовать помадой. Только они сделали первые мазки, как вдруг сквозняк влетел в комнату и с хлопком захлопнул двери. Один раз, потом второй, и третий – как будто дом возмущался их присутствием.

Даже он вздрогнул тогда, а в комнате все замерли. Краска ещё не успела высохнуть на зеркале, а в доме уже раздавались странные звуки. Ребята переглянулись, смех оборвался. Они испуганно переговаривались, шепотом обсуждая, что это значит, но никто не решался продолжать. В итоге, они бросили зеркало и, едва сдерживая страх, разбежались по домам. На следующее утро он обнаружил, что на зеркале, оставленном в коридоре, помада расплылась, как кровь, растёкшаяся от невидимого удара.

Он ощутил знакомое тревожное чувство. Это был тот страх, который приходит, когда ты один в тёмном доме и не знаешь, что скрывается за следующим поворотом. Он оторвался от окна и, стараясь успокоиться, заставил себя сделать глубокий вдох. "Думай рационально," – сказал он себе. Это всего лишь старый дом, полный сквозняков и теней. Дневники, куклы, соль – всё это детали, которым можно найти объяснение. Но где-то в глубине сознания тлело сомнение. Слишком много совпадений, слишком много моментов, которые не укладываются в рамки обыденного.

Он медленно обошёл комнату, чувствуя, как половицы скрипят под ногами. Память вновь вернулась к книгам, что нашёл в шкафу. Они содержали нечто важное, что он пока не мог понять, но нутром ощущал – разгадка где-то рядом. Нужно было прочесть больше, узнать, что пытались защитить его мать и бабушка. Может, там есть ответы.

В гостиной на столе лежали дневники. Он подошёл и открыл один из них на случайной странице. Слова, написанные мелким, неровным почерком матери, смотрели на него, словно шептали свои тайны.

Ночь за окном становилась всё глубже. Артём чувствовал, как дом погружается в странную тишину, не похожую на дневную. Словно весь этот огромный скрипучий дом замер, поджидая его следующих действий. Он сидел на диване, вглядываясь в тени, отбрасываемые тусклым светом лампы. Внутри него назревало ощущение беспокойства, и он пытался найти, чем бы его заглушить.

Мысли вернулись к событиям дня. Это был странный день, полный каких-то намёков, обрывков воспоминаний и мистики. Но всё ли было таким уж мистическим? Память услужливо подсовывала образы из детства: как он с друзьями бегал по дому, как они с матерью прятались под одеялами во время грозы, как в детстве под дубом хоронили животных. Тогда ему казалось, что всё, что происходит здесь, – обычные шалости, забавные игры. Но сейчас эти образы воспринимались совсем иначе. Они начали складываться в нечто целое, в историю, которую он так долго пытался забыть.

"А ведь, по сути, всё объясняется просто," – подумал он, качая головой. Сквозняки, старые половицы, завывания ветра за окном. Да, дом был странным, но любой дом в одиночестве способен пугать. Человек остаётся наедине со своими мыслями, и разум сам заполняет пустоту всякими пугающими вещами.

Но вот что не давало ему покоя: ощущение чужого присутствия. Оно появилось не сегодня и даже не вчера, а словно всегда витало здесь. Возможно, он просто впитывал страхи из своего детства. Ночные скрипы и звуки в доме – разве это не были обычные для него явления? Вспомнились моменты, когда он сидел в тёмной комнате и слышал, как что-то скребётся за стеной. Тогда он был уверен, что это его воображение, но сейчас…

"А может, и сейчас это просто игра разума?" – подумал он и невольно провёл рукой по лбу, стирая холодный пот. Он начал вслушиваться в тишину вокруг. Каждый шорох, каждый тихий звук казался ему чем-то значимым. Разум услужливо рисовал картины того, что может скрываться в темноте.

"Сначала просто проверю окна," – решил он, чтобы хоть как-то занять себя и отвлечься от назойливых мыслей. Он подошёл к окну в гостиной и посмотрел на отражение в стекле. За окном дуб покачивался в такт ветру, и ветви его рисовали на стекле странные узоры. Внезапно он вспомнил тот вечер, когда мама уехала, а они с друзьями решили вызвать Пиковую даму. "Как же тогда все испугались," – пронеслось в голове, и он невольно усмехнулся. Только начали рисовать символы на зеркале, как сквозняк хлопнул дверью, и всё разлетелось к чёрту.

Он знал, что и сейчас можно объяснить многое. Старый дом, сквозняки, его собственные детские страхи. Но что-то грызло его изнутри. Может, это дом, его детство, незаконченные истории, от которых он так долго бежал? Он пытался рационализировать, уговаривал себя, что всё это глупости. Но почему-то внутри оставалось ощущение, что объяснения есть, но они пугают его больше, чем любые призраки.

И вдруг тишину нарушил странный, еле различимый шум из соседней комнаты. Он замер, прислушиваясь. Шорох усилился, будто кто-то тихонько пошаркивал в темноте. Сердце застучало быстрее, а в ушах звенело от напряжения. Потом он понял: это было радио. Старый приёмник, который бабушка всегда держала в углу спальни. Но откуда он включился?

Звук нарастал, превращаясь в тихое шипение, затем пронзительный хрип, и наконец в эфире появился голос. Слова были неразборчивыми, обрывочными, но одно вдруг стало кристально ясным: "Сегодня ты…"

Сердце остановилось. Артём застыл, глядя в темноту коридора. Казалось, что этот голос обращается к нему. Шипение раздалось вновь, приглушая остаток фразы, и радиоприёмник продолжал шуметь, словно что-то пыталось пробиться сквозь эфир. Он сидел неподвижно, не смея вздохнуть, всё внутри сжалось в тугой комок страха.

"Это просто радио," – говорил он себе, но ощущение жуткого холода просочилось в самые кости. Проверить. Нужно проверить, что там происходит. Он медлил, понимая, что идти туда, в тёмную комнату, совсем не хочется. Но чем дольше он сидел и слушал это шипение, тем сильнее разрастался ужас перед тем, что могло его там ждать.

Наконец в эфире пробилась слабая мелодия, музыка, которая заиграла с прерывистыми помехами. Это вывело его из ступора. Артём поднялся и, заставив себя сделать глубокий вдох, пошёл к двери. Он пытался убедить себя, что это просто случайное включение, старый приёмник, который давно пора выбросить. Но от этого страха, что пронзил его, он не мог избавиться.

Подойдя к двери спальни, он осторожно заглянул внутрь. Комната тонула в тени, и только из угла доносилось тихое потрескивание радиоприёмника. Он сделал шаг вперёд, и в этот момент звук резко оборвался, оставив комнату в зловещей тишине.

Артём застыл у порога спальни, всматриваясь в тёмный угол, откуда доносилось потрескивание радиоприёмника. Слабая мелодия смешивалась с помехами, создавая ощущение, будто эфир прорывался сквозь толщу времени и пространства. Он сделал ещё шаг вперёд, чувствуя, как воздух вокруг стал плотнее, и вдруг звук резко оборвался. В наступившей тишине что-то внутри комнаты громко грохнуло, заставив его вздрогнуть.

Он замер, стараясь не дышать. Сердце застучало в груди, в ушах звенело. Глаза медленно привыкали к темноте, и перед ним открылась картина: радиоприёмник лежал на полу, словно кто-то смахнул его с тумбочки. "Кто здесь?" – мелькнула в голове паническая мысль. Его взгляд метался по комнате, выискивая хоть какое-то движение.

Тяжело дыша, Артём подошёл к приёмнику, нагнулся и осторожно поднял его. Пыль, осевшая на корпусе, дрожала в лучах тусклого света. "Слишком старый и ветхий," – подумал он, пытаясь найти рациональное объяснение. Но ничего вокруг не выглядело тронутым или сдвинутым. Тогда почему он упал?

И тут что-то мелькнуло у его ног. Сердце застучало ещё быстрее. Он присмотрелся, и в свете лампы увидел, как вдоль плинтуса, быстро перебирая лапками, метнулась крыса. Артём застыл, наблюдая за её стремительным движением. Она исчезла в тени, но оставила за собой смутное ощущение беспокойства.

"Крыса…" – пробормотал он и невольно облегчённо выдохнул. Конечно, это всего лишь крыса. Она могла пробежать, задеть провод или полку, и приёмник упал. Он оглянулся на комнату, где сгущались тени. Спать. Нужно просто лечь спать и попытаться отогнать всё это из головы. "Завтра утром всё покажется глупым," – твердил он себе, хотя внутри знал, что утро ничего не изменит.

Медленно, почти крадучись, он вышел из спальни и направился к своей комнате. Рука сама потянулась к выключателю в коридоре, но на последней секунде он остановился. "Нет, свет пусть горит," – решил он. В его памяти всплыло ощущение, как в детстве он боялся оставаться в темноте, когда казалось, что что-то прячется за дверями. Сейчас ему было не легче, а оставлять дом в полной темноте… на это решимости не хватило.

Зайдя в свою комнату, Артём прикрыл дверь, но не стал её запирать. Свет от ночника мягко освещал помещение, вытесняя тени в самые дальние углы. Он быстро забрался под одеяло, ощущая, как холод медленно отступает, уступая место ощущению хоть какой-то защищённости. "Просто нужно заснуть," – шепнул он себе, закрывая глаза.

Но он всё ещё чувствовал настороженность дома. Свет от коридора проникал сквозь щель под дверью, отбрасывая тусклую полоску на пол. Артём повернулся на бок, лицом к стене, стараясь не думать о том, что могло бы притаиться снаружи. "Это всего лишь крыса," – повторял он себе, зарывшись головой в подушку. "Свет горит, всё в порядке. Завтра всё будет иначе."

И, медленно погружаясь в тревожный сон, он оставил в коридоре горящий свет, словно немой оберег от того, что таилось в темноте.