Детективный шаг депрессии на льду

Пролог:

Когда стоишь, когда в аду ты медленно листаешь свой дневник

– твоя манера говорить всегда прекрасна. Она довольна, что сегодня

ты сам себе внушил приличный ужас, где маленькие капли пота

стекают символизмом прямо в ад. На льду ли ты стоишь, но

чувствуешь в уме, как восторг уже не нужен, а только

психологическое чутьё жизни сковывает насовсем. Твои близкие

забыли о тебе, о твоём мире предвидения и только шелест бумаги

видит их тени. Когда ты ходишь по городу и смысл проникновения в

ад – ещё теплее, чем эта солнечная погода. На улице тихо, как будто

всё замерло в непримиримой тоске и скуке с реальностью. Но ждёт

ещё, что завтра ты напишешь новое бредовое осознание своего

медленного ужаса. А потом как на льду будешь уговаривать себя не

сходить по пути символизма вниз, а только кричать и плакать, что

ещё не всё потеряно. Но могут ли твои близкие уметь осознать эти

потери или они также в будущем слышат свой вопль между

непримиримой сущностью выше других людей? Она то и дело

поглядывает на твои письмена и трогает личное самолюбие, как

будто холод унижения подкрадывается сегодня к зеркалу и вопит.

Там, где ты стоишь нет никого. Только образы самого себя ещё

живут в пустынной предусмотрительности говорить чище и дальше,

сбивая с толку твоих нынешних врагов. Но были ли они на

предвзятом поле субъективного ужаса или опять хнычут в пустоте

символизма этого мира? Эти слова, как образ публицистики могут

напророчить тебе иное состояние восторга, а могут просто увести в

небытие от личных невзгод. Этот сборник посвящён разбору личной,

символической ноши искусства в себе, когда ты прочно стоишь на

льду внутренних переживаний. Скатываясь от пророческого

существования прямо на своё жизненное чутьё, в котором стало

темно. Также, как и в твоей квартире, на том совершенном мире,

исподволь которого на тебя смотрит многолюдный поток

интересных людей. Они также вынесли субъективное чутьё из твоих

образов литературы и видимое солнце уже не кажется таким

горячим и зорким. Оно просто смотрит на тебя с обожанием, чтобы

забыть внушаемый ужас жизни на этой Земле. Или на другой день

вынести ещё кучу разновидностей потерянного ужаса в своём уме и

настырно ухаживать над состоянием медленной смерти в руках.

Когда уже дедуктивный свет предсказывает тебе, что всё кончено.

Ходить по льду городских улиц также мило и легко, как

скользить по противовесу мысли в уме. Когда ты сам поднимаешь

свои глаза напротив субъективности страха к лицу. Там ты

задаёшься ещё одним вопросом: «А что же будет дальше?» – и не

знаешь, что на него ответить самому себе. Этот мир стал для тебя

совершенным, но не по математической траектории подсчёта

времени, а просто, вглядываясь в стихи своего мимолётного

настроения. Им также нелегко жить рядом с тобой и говорить автору, что

сегодня происходит вокруг. На этом завеса жизни не снимает

свой шёлк тоски, а только прочит личное право идти дальше и

дальше, а потом сжимать новое чудо в руках. Как будто ты сам

придумал свою жизнь внутри литературного образа и пишешь новое,

подвывая себе под тон городских улиц. Забегая вперёд на

возрастном поле переживаемого ужаса и дедуктивно складывая

стихи в одну прочную картину смыслового управления своей

моралью времени. На том же шагу, где и сам ты стоишь и мысли

ходят вокруг единообразия смысловой утопичности быть писателем.

А потом убегать от страха над точностью этой последовательной

жизни, в которой ты сам и расставил ужас по непредвиденной

точности смысловой конъектуры. Она жадно впилась сегодня в твои

мысли и шаг за шагом предвидит ход любви писателя к своему

творению. Если и неживому, то точно более снисходительному, чем

вся твоя прошлая, символическая жизнь.

Мрачный дилетант у муки

Из мелкого раздора новостей,

Из утвари промышленного слога

Ты ищешь форму призрака страстей,

Едва задвинув оборотня – в тьме.

Ему ты ищешь сложности в мозгу,

Но чешешь словом, словно укоризной

И тает в каплях созерцания – тьма,

Что ложь ещё нашла – тебе едва.

Но прав ли твой умеренный – оскал,

Что может дилетанту ты – не годен,

А может в правде вымела – любовь

Ещё один осколок – изо льда

На дне лежащей впадины – под толк,

В котором мраку выеден негодный,

Один прискорбный миру – дилетант

О стройный вальс претензии – в аду?

Он только хочет мукой управлять,

Он злом увенчан – за мгновением платы

И между снов ему – ума под дождь

Едва в глазах – задвинутая правда

Ещё скользит по долгой мостовой

Там, где у смерти не осталось льда

И будущий покойник смотрит – нам

На это тело в вымершей отгадке.

О мрачности, что в форме бытия

Ещё не видно ей – порога счастья,

А гордый дилетант уже – сомкнул

Глаза – придвинув ящик под упор,

Он точно смотрит праву – на тебя

И сглаз судьбы мерцает – о вопрос,

Что будет ли на будущем – о нас

Ему в судьбе – разбитая заслуга

Или по счастью встретит – о её

Творение – твой строгий парадокс,

Что мы уже отчалили – внутри,

Но смертью живы в прошлом – наяву.

Мы там стоим и мрак проходит – мимо

О жилу стройной качеством – души,

Ожив к себе реальностью – пока

Страдает формой мира – дилетант.

Он знал свой строгий юмор и – его

Прононс – был только качеством ума,

Он знал, что он никчёмный, но подрос

И мука охватила глаз – сполна,

Как жили в форме страха – эти дни,

Как душу нам всё время – понимали,

Но мёртвые они остались – близ

Скульптуры этой мрачной красоты.

Что жили долго в призраке – своём,

Что тщетность охватила – бой судьбы,

Но выпал сердцу – равный дилетант,

Он был готов идти – до той войны

И смеркло солнце мира – по углам,

Настал неровный шанс – наедине

Уйти из жизни в воду – по вине

Той муки сердца злого – в укоризне.

Там плыл к тебе той вечности – маяк,

Он водной гладью расправлял – круги,

Что формой – только тщетностью ума

Ему видны – на космосе приливов.

Для мрака ты один и эта – ночь

Ещё твоя, коль миром – дилетант,

Страдаешь в равной мере – от угла

То двигаясь от честности – в глазах,

То подзывая строгий вопль – ума

О мир внутри градации – любви,

В которой смеркло солнце – о тебе

И стало тёмной вереницей – права,

Предвестницей морали – на огне,

В котором ты стареешь – ото дня

И только мрак в пародии людей -

Тебе – и друг и верный конь ума.

Русскому полю идейности

Русскому виден мотив дорогой,

Цели ли, истины в притче – за миром,

В том отражая свой ветер – земной

Может в надеждах, а может со мной..

Гордо идёт идентичности пламя,

Высмотрев поле идейности – в нас,

Гордо внутри управляет годами

В призраках слаженной позы – её,

Но и безветрие в мире – идейно,

Только внутри человеческих черт

Смотрит на искры о том и – томит,

Что над космическим полем – манит

Ровные склоны у маленьких волей.

Нет их сегодня и нет их – нигде,

В космосе словно – застряла рука,

В том поднебесье из слёз, как тонка

Форма оказии в смыслах – притворства.

Нет безыдейности видеть – полёт

В мире от русского поля – морали,

Но и космической вольности гнёт

В маске любви не уходит – ещё.

Нам он не русский, а просто из лет -

Пройденный квант интереса – причины

Вылить то мирное в квази – умах,

Выиграть тот казус притворства, где страх

Русским не будет, а только харизмой.

Ты без него и сегодня – живёшь,

Ты лишь один – не отчаливший путник

В космосе смотришь на это – вокруг,

В космосе веришь, что небыль – не круг,

Только твоя современность начала.

В этом потоке идейности – в нас

Зреет модель идеалов – пространно,

Зреет и мает ту участь – вздохнуть

В космосе близком, в космосе жарком,

Но и не русскому полю – ты квант

Для безысходности видишь – программу,

Словно культурные коды – полёта

Нам обнимают ту волю – ума,

Сложно они не уходят за модой,

Таят – свои обретённые тени

В русском подполье из меры и времени,

В русском пространстве из нег бытия.

В благе ли личном, но только твоя

Стала мораль в непредвиденной – холке

Снова по-русски смотреть – на себя,

В жизни той дальше от космоса – нег,

В личности тонкой манеры – из век,

Что из эстрады уводит – причину

Жизни – запаянной в космосе лет,

Жизни – из той непредвиденной глины.

Вот, и сегодня ты жив, как поэт,

Как одиночество в русском – уме,

Трогает творческий мир – наравне

С космосом личной внутри – укоризны,

Но и безверие в штиль отнесёт

Поле для русских – в этом ли призраке,

Словно планетами стали – вот – вот

Новые люди из близости признаков.

Стали и видят свой смысл – вдалеке

В этой планетной культуре – морали,

Стали им жить, что идейные – дали

Между секундой на каждой строке,

Видим ли мы это поле – чудесное,

Верим ли в призрак манеры – ума,

Мы им внутри – бестелесные призмы

Долгой морали оценки – искусства,

Движем тот стиль аллегорий – ума,

Знаем, что чуткий восторг – укоризны -

Только идиллия в свете – вокруг

Русской души, от которой не меркнет

Поле космической вольности – лет,

Вжившейся призраком слова поэта.

Задремал охотой мира

Запасной – под выход стен

Вопль немилый – просит "надо",

Заглушать ли в призме – им

Выдох счастья, словно стыд,

Но просить – не задремав ли

В чёрной ночи слов – потребной

Горю старости – под милый

Вопль фортуны между нас?

Задремал в своей каморке

Этот день, он очень хлиплый,

Воле мечет ровный – полдень,

Что ночами в страхах – спит

И ведёт тот бой – от слепков

Жил – простой дилеммы жизни,

Тонко думая в свой – поздний

Час расплаты слов – до звёзд.

Мне бы там прожить и – словно

За стеной не вылить – поздний

Космос чувства в мере – лёгкой,

Только призраком – о шанс

Встать – под миром обращённым

В поле смелой долгом – истины,

Но внутри российской – призмы

Там искать – один ответ.

Чарам – словно, строим прежнее

Слово в том, где укоризной

Свет обдал любви – погодное

Воли счастье – между стен,

Но внутри российских – призраков

Тоже есть и выход – этому

Слову – для культуры в выемке

Счастья долгом – видеть свет.

В смерти ли один – стареет,

В жизни нам любовь – подводит

Долгий фарс морали – в жизни

Стен обратной мысли – к людям,

Им ты жив, но стены давят

Нам они – чужие люди

В смерти вольностью – придавят

То скупое в жизни – пламя.

Спишь ли ночью в большем мире,

Но охота в жизни – видеть

День российский в теле слова,

День, в котором вышли – снова

Люди – к стенам этой жизни,

Люди – в свой забрав моральный

Оттиск долга – тени к смерти,

Что желают видеть – странно

Гордый вопль природы мира,

Войны или власть разрухи,

Но внутри не так обидно -

Встретить истину им – поздно,

Только в том – проговорив им

Часть – от дремлющей программы,

Часть, в которой тоже люди

Стали выше этой – власти:

Страхов, гнёта, укоризны

И вольны в том видеть – жизнью

Только лучший свет – внутри им,

Только мир – от права личной

Жажды – верить в день российский,

Но искать в том – чувство правды,

Но стоять им смело – к миру,

Не заснув – под ветхим страхом.

Он внутри – отживший полдень,

Дух морали в каждом – тоне,

Он страдает к смерти – лично,

Чтобы день российский помнил,

Что доказывать нам – можно

Горький опыт к власти – мира,

Гордо в том подняв – возможность

Выше этой власти – жить нам.

Чтобы день стоял, как личность,

Чтобы право в том – касалось

Мира каждого, чтоб вышла

В том твоя мораль – усталость

И опять под смех – и роли

Ты напомнил слово – в том лишь,

Долгой жизни – к полю истины,

Будто сам в себе ты – выяснил

Эту склонность жить – и ставить

Путь – от современной гордости

На понятной власти – к людям,

Только не уснув в той – глупости,

Где стоит и мир – от жажды,

Где мотив твоей – надежды

Выше боли в благе совести,

Выше кровной жилам – участи,

Что прошли и нам – стоит их

Сил характер, где и дремлет

Поздней строчки тон – намедни,

Не заснув в том – поведении.

Город пустой, а солнце не спит

Город постой – в догорающей лампе

Жить одиночеством – только со мной,

Город пустой в неприкаянной – маске

Лучшей болезни – однако постой,

Выжми свой тлен безначального – ада

Между крамольной скульптурой – души,

Выжми ещё, чтобы день, как награда

Жил – в одиночестве, думая в том.

Солнце тебе, точно маятник жаркий

Словом не светит, но всё же – стоит

В доле к любви одиночества – манит,

Чтобы природой о том – говорить,

Город пустой в расстоянии – завтра

Жить – этой бурной заботой, тоской,

Чтобы в себе удивляться – от жажды,

Что на исходе ты мир – городской.

Хочешь идти по пустынной – ограде

Между нечестности в жаркий – подвал,

Хочешь любить удивление – ладной

Слову материи, что ты пропал

В солнце Земли между истиной – дважды,

Где по угольной на мир – мостовой

Хочет тебе от надёжности – сдаться

Твой идеальный манер, как костёр.

Город, в котором ты вырос – однажды,

Город топил между чёрной – рекой

Эту свободу – ожить на пространстве,

Чтобы ужимками думать – простой

Мир идеальному свету – за словом,

Точно то солнце уснуло в свой – хват

Сложной материи – между свободой,

Где ты устал в одиночестве – спать,

Где, как и город – пустое пространство

В небе по зодчему вспыхнуло – к нам

Это внутри удивление – быть ему

Городом счастья, чтоб видеть свой рай,

Городом зодчего в стихшей – манере

Слова покойной, обыденной ласки,

Что утверждает твой мир – без оглядки

На постаменте от общества – гладком,

Над идеальной Невой – между сводов

В тучах свободы, плывущих сквозь – тьму

В общество жизни – за эти невзгоды,

Что по общению встретят – одну

Линию вида – нам в смыслах однажды,

Линию зодчего, что прочертил

Этим – готический остров под ратный

Мир аллегорий – той сложно обратной

Солнечной яви – под свет городской.

Город пустой между нежностью – имени,

Город в тоске обязующей – маски -

Ты продолжаешь искать – этим выстрелом

Новое общество – в должной подсказке

Города тихого случая – выпалить

Сон городской, как под солнцем примета,

В городе сказке о городе – где – то

Вышедшем миру – над старой Невой.

Когда нелегко умирать

Над прохладой классической мглы

Из под ветра усиленно вспять

Мне не хочется больше ожить,

Чтобы думая в том – умирать

И по чёрной расщелине скал

Нежить утро в прохладной Неве,

Где бы ты навсегда убежал

По кровавой классической мгле..

Где твой опыт, что утро внутри

Вдоль по Питеру скромно ведёт,

Где опять ты находишь восход,

Чтобы думать о том позади,

А потом, как по камню глотать,

Чтобы в мыслях им щебень – вести

Разноречием в доблести – спать,

Чтобы было наутро нам – больно

Просыпаясь – в том нежить кровать?

Если вдоль по Неве ты ожил -

То прохладой по чёрной им – встарь

Ты не можешь опять видеть день,

Ты сигарой в том тушишь – пожар

О кровавый осколок души

Между обществом смысла прожить

Идеальности ночь, чтоб восход

Будоражил ту ясности – жизнь..

Этим словно ты сам умирал,

Не хотел в постоянстве идти,

Нелегко ли тебе в этом плыть

Обращённом устройстве – расти

Между слов по классической мгле,

Где бы опыту сам ты – нашёл

Это утро близ старой Невы

Между обществом схожего врозь..

Не бывает оно нам, как дождь

Между личной заслуги – в том плыть

Обоюдном исчадии, может любить

Эту осень близ странного – в ложь,

А потом нелегко умирать – там

И в наивности странно хотеть

Всё ожить между пафосом – летним,

Приземляясь от страха – на смерть..

Остановись, нечаянное солнце

Нет выхода внутри искать зеро

От слов пустой растраты – на глазах,

Нет чувства быть ему опять – окном

Под млеющей харизмой, словно страх

Пронзил гортанный уровень надежд,

Пародий жизни – говорить чутью,

Что ты один в одежде не сломал

Готовый слову уровень – в окне..

Ты не был им в зеро – наоборот -

Ты сам стащил прохладный разговор,

Что чудится в окне смотрящей – мглы,

Как форма от нечаянной – в зеро

Отныне власти – говорить прощай

Ещё внутри несмелой белизны,

Как выдох одиночеству под стиль

Не меркнущего общества застыть

И стать им в позе чувства, как нутро..

Но сам ты стал нам мумией – за слог,

За истину здоровой тяги лет -

Иметь зеро в кармане долгой тьмы

И говорить ей прямо в опыта – портрет,

Что им ты сможешь будоражить – яд

Под сном внутри не меркнущего льда,

И словно солнце – охлаждать года

Внутри пародий смерти, как и ад..

Ты в тысячной манере был бы – рад

Узнать своё зеро на тонком теле,

Ты открываешь мысли – невпопад

И чутко солнцу говоришь, что свой

На этом дне и в призраке затеи -

Стать вымыслом фигуры, словно ноль

И тысячный апломб судьбе – назло,

Когда мы ждать искусство – надоели..

Остановись – то чудо по краям,

По вымышленной призраком черте,

Оставь в себе обиду – между слов

И будто час в геройстве будь – никем

Или опять ничем – в пародии тупой,

Как солнце из нечаянной харизмы

Сегодня будит страх об этот – лёд,

Сегодня будоражит твой полёт,

Чтоб солнцу не светить одной – надеждой..

Обществу реальный

Как стог в печи откинутых ролей,

Как квази дружба вымышленной розги -

Ты ищешь форму неземной любви

В себе умом упрятав словом – дым,

А дух внутри коварности – храним

Под тонной новостей в упряжке долгой,

Где нет эпистолярной тьмы – в умах,

А только общий гнёт себе – на страх,

Что жилы точит времени – над модой..

Идёт один внутри старик под стиль

В глазах себе – уложенный на солнце,

Над гордой вереницей свежей мглы,

Где цапля в море – выше королей

И сном ему не меркнет зло – вокруг,

Не знает тысяч кладезей близ стаи,

Что ход червонный между королей,

Когда им будет плохо без долей

И без угрюмой маски – филигранной..

То жил в глазах застенчивой поры -

Тот мира сна старик и что – то думал

О тоннах новостей вчера – за ним,

За ложной формой квантовой зари,

Но вышел снова к обществу – реальный,

Как сам ты днём выходишь им – внутри

И льёт природа оттепели – в саван

Под чёрствой мглой пропитанных вестей..

Где нет тебя о дружеский восторг,

Где ушлый чёрт не будоражит в теле,

А ты старик реальный между – снов

И тешишь свой закинутый апломб,

Чтоб жить ещё сто лет и выше – кромки

Идти – за той чертой понурой мглы,

Где сам реальный ты на солнце – кровной

Морали выше чести в нас – исконной,

Где вышли к свету формы – короли..

Нет вымысла – гореть в плену

Не вынесу тот сладкий ад – уму,

В котором плен укором – на тебе,

Не выйду, но обратно отнесу

Ему – исходный уровень надежд

На то, что стало страхом – по любви,

А может в безначальности вело

К своей основе сладости – пройти

Туда, где сходит ужас под нутро.

Нет вымысла бежать из этих лет,

Ведь клетка так тонка и форма – ей

Легко сдувает птичий неба край

На воле от души, в которой стаей

Ты выше шёл по белой простыне

Меж лёгких слов и стало безнадёжней

Им в душу заходить – сегодня мне,

Но формой так печально и тревожно.

Нет вымысла объять просторный – край

От пустоши – готического мира,

Нет им идей обнять морали – в ней

И лёгким сердцем думая – простить

Свой скол – гореть в плену на бытие,

На отмели – внутри седой харизмы,

Что ищет свойства мифа – по глазам

И выше меры отдаёт – свой срок.

В плену иллюзий ада – я воздам

Манерный шум вестей и эту ночь,

Минорный шорох будущего – срочно

От сладкой укоризны по глазам,

Где между пленных снов ты – не один

И горький шаг карает – эту кровь

О том, что было будущего нам -

Так близко в субъективности и срочно.

На строчке нет придирчивой игры,

Ей тихо в плен сдаются тени лет,

А ты всё ищешь мании – в портрете

На той любви в вещественной игре

И трогаешь ей формы о глаза,

О том забытом будущем на теле,

Когда неясно выждал ты – свой срок,

Что между формой будущего – в том

Он только нам – наивности веление.

Так буду ли гореть в плену – дождей

И между форм единства на поминках

Искать свой чёрный рай – наедине,

Что между новой образом – мечты

Сегодня душит опытом последним

И может в том – повременит слагать

За будущим – свой новый день и вечность,

Откуда в форме чувства – предсказать

Ты сам не смог единство – на роду,

Ты вышел в плен гореть – себе насчёт

Иллюзий форм фатальности в бреду,

Где им нет смысла уходить – в полёте

И ждать свой срок манеры – под любовь,

Где ты не ищешь слово – удалое,

А только волей бередишь со строк

Свой день фамильной осени – в глазах?

Отчебучить ли страх налегке?

Отвыкаешь искать этот ад

В отчебученной миром тоске,

Всё неличное смотрит – назад,

Покачавшись от тонкой руки

И не важно, что было потом -

Ты отнял этот страх или имя -

Сам себе ты отличный манер

В идеальности гордой строки.

Отчебучит ли общество в такт

Рукотворное время отныне,

Чтобы мысли несли – по строкам,

Как отсыльные вепри под смерть,

Как наложницы в страхе – понять,

Что не можем мы думать им – ныне,

Только верим, что в лёгкости сна

Отчебучим свой мир – поперёк.

Этим видом ты выше от грёз,

Выше пасти стекающей с нас,

Что и волк по короткой ноге -

Отчебучивший гол на – посыле.

Он не верит, что в вепре – им сам

Станет высмотрев – сложной игрой,

Но внутри, точно страх и изгой

Водит смятое в теле – пространство.

Видит волк, что не лесом прошёл

Отчебученный мир по обломкам,

Видит вепрь, что несмело в аду -

Он настроился жить – по краям

Этой вечности, точно в бреду

Ты наивно не знаешь, что думать,

Точно сам отчебучен – за власть

Исторической ноши в лице.

Столько воли нам надо – понять,

Что и в обществе было дороже

Сном – угодное в призраке слов,

Точно волк – отчебученный в нас

И на распрях им нет – по глазам

Этой серости внутрь – нерадивой,

Но угрюмо стоят там – миры

В толще пропасти выше мозгов.

Этим стал ты – так тонок и бел,

Что седел в отчебученной коже,

Словно готика смысла – черты

Над заглавием странного я

И от этого ей ты – не спел,

Что не знал от пути – благородства,

Где у волка твой верит – оскал

Отчебучить – тот мир налегке.

Собрать по кусочкам – на двоих

Где собираешь пустоту последней,

Расстроенной души – сегодня нам -

Ты сам в её глазах – прохожий этим

Понурым видом, собирая страх,

А топчет форму общества – ещё

Твой миф внутри идейности – прожить

На том, что было мёртвым и – одно

Внутри природы горделиво – сняло.

Не обезумев в странной – тишине

Всё холит видный общества – порок,

Он будто видит мир – наоборот

И слову в субъективности невидим,

Но миф в твоей руке, как шар тоски

Ещё нетленней говорит – "прощай",

Ещё внутри увиливает – в ранах,

Чтоб обществу творить умом – печаль.

Собрав внутри обыденности – свет

Ты волю по кусочкам в том – несёшь,

На двое в память выключив – игру

И плоский шелест пустоты – вокруг,

Что снова раздирает слабым – я

И мечет властью общества – в ещё

Доселе не раскрытых формах – зла,

Но сном уютно в антиподах – хнычет.

Собрав внутри осколки – по любви

Ты снова собираешь власти – явь

И точный разум в тысячах миров

Тебе ласкает радостью – корясь

От слова вдоль прохлады – волевой,

Что ниже смерти не упасть – уже,

Внутри собрав то чудо – по кусочкам,

Но новой форме общего – в свой день.

Не прав ли видный разум, но твоя

Морали явь – как призрака любви

Всё ищет свет готический – впотьмах

И ждёт его оценки – между раной,

Собрав внутри итоги по любви,

Воздев свой шёпот лирики – со скал,

Где нет уже нам мёртвого – в пути,

А только слов живое поле – в разуме.

Сегодня ли оценкой там – парил

Твой белый ветер в странной – череде,

Он жил на свете – будто бы внутри

Сам страхом оробел – и в этой мгле,

Но снова собираешь целый день

Ты миром воли – по кусочкам в ряд

И стены, словно юмор впереди

Распались, точно мумии на взглядах.

Они – твои скабрёзные враги

И поле в еле слышном – по глазам,

Они внутри притворства – не видны,

Но холят чуткий образ – нам сказать,

Как долго может вымыслом – идти

Та мера предрассудка, словно смерть

Смотреть в глаза болезни, где уже

Тот формы юмор не собрать – уму.

А только в склепе мумии – лежат

И ясности враги настали – врозь

От страшной формы лирики – сказать,

Где им внутри бессмертный воздух – дул,

А где для слова мы лежим – внутри

И словно чайки на двоих – дрожим,

Что поле властной неги – понимать

Ту форму существа от этой лжи.

Движение смерти – не в такт

Движение смерти – не так,

А просто случайное в мире

Давление пошлости в такт

Внутри осуждённой длины,

Движением можно пронять

Искусственный образ взросления,

Но можно ли выяснить – путь

Нашедшего общества – в снах?

Желает ли в мире отдать

Ту пошлость – твой вымерший образ,

Желает ли в мыслях – внутри

Свой гроб по привычке – тащить

Иль поздно уж сном – закопал

То ёмкое в прошлом проклятие

И держит свой образ – любви,

Как истина в каждых глазах?

Но к нам ли отнёс – эту роль

Движением – после отмерив

Тот вид безыдейности в такт,

Как лёгкий сюрприз – на глазах,

Что смерти уж нет – в рукаве,

А только прозрачная фея

Спустилась нам в чувствах ещё,

Чтоб думать об этом и – звать?

Ты ей, что в сердцах – кавалер,

Что юности в жизни – нашедший

Манер удивления в страсть

Идти, чтобы в душу пронять

То смерти томление – в нас,

Ту лживость движения слушать

От образа – слитый изгой,

Где сном он парил – в облаках.

Желаешь ли смертью понять

Ту форму внутри существа – ты,

Желаешь ли счастьем – тот дождь

От страха под жилы – вогнать,

Ты теплишь свой юмор – от грёз

И носишь на смерти – проклятие,

Чтоб выучить странный – прогноз,

Что такта внутри – уже нет.

Как нет и от смерти – пути

Для образа личности – в догме,

Что ночью ты сам рассуждал

И вымерло слово – во тьме,

Но смертью не ляжет итог

О собственный взаперти – образ,

Как давнее – в юности лет

Постигшее к совести – сон.

И там ты, как вечный апломб

Всё движешь внутри привидение

На смерти ли – в этом глаза

Задвинув – под строгий вопрос,

А смерти ли нет уже – нам

Иль пошлостью, словно мгновением

Ты сам усложнил времена,

Чтоб думалось лучше в умах?

Не тонет судьба иммигранта

Не тонет последний покой – на виду,

Что обществом встряла – слеза

Меж заданной толики – выжить одной

Приметой горящего опыта – я,

И что – то спросить у себя – на уме,

Что ночью в свече различило – тоску

И хнычет под парусом, может внутри,

А образом сложного вымысла – вдруг

Ты ищешь свой дух иммигранта – в себе,

Ты снова запятнан на этом – бреду,

Где сложное общество смотрит – вослед

От опыта формы – направив стрелу

К понятию схожести счастья – ума,

Что сам человек не играет – под смерть

Над выжившим словом – им также иметь

Свой холод тоски иммигрантского – чуда.

Но злое внутри не противит, а ждёт,

Что сам ты остался на ловком – бреду

И шепчешь свой звук понимания – нам

О том, что не можешь сегодня – отнять

Над жаждой оценки – тот выбор ума,

Над пришлой игрой – оттопыренный смех,

Где завистью смотрит внутри – на окно

Твой видимый остров, откуда под смерть

Ты сам расстаёшься над формой – нутра,

Ты им, что упущенной выгоды – страсть

И тешит твой мир идеального – завтра,

Как новый опробован клоун – отпасть

От смелости сердца, вжимаясь на свет,

От боли судьбы, от которой в бреду

Не слышит уже утончённости – смех,

А только по смерти на трезвом – аду

Ты выключил крайнее в схожести – лет

И пишешь свой выступ под яркий – удел,

В котором ты сам иммигрант, что не цел

Считать эту форму судьбой – потому.

А сам, словно крайнее в потуге – нам

Ты ищешь за серой внутри – простынёй

Ей только – обыденный воздух под вой

Оценки случайности – в опыте я.

Ретироваться ли внутри?

Седой прохожий возле слов

Ретировался мимо тени,

Его глаза застыли – вновь,

Как часть иллюзий в подозрении

И млечной просьбой не найти

Теперь ему – свой шаг на горе,

Ретировался ли к тому – он,

Что боль нечаянная в нас..

Сам ниже слов и по уму ли

Ты веришь, что противней тени

Ты стал себе и без – причины

Ретировался в сложный час,

А выше общества – недлинный

Уходит тот прохожий в теле

По сердцу слов в седой – мотиву

Игре причинности – за такт.

Ретировался ли он – в дар

Или ещё под маской – хнычет,

Что нет любви и только враг

Одну манеру к нам – манит,

Не обругался в том себе,

А просто внутрь – порыва тени

Ты стал искать судьбу – ума,

Не обращая свойских глаз.

Что ветром верили – к себе,

Что только миру понимали,

Когда ты сам – прохожий дух

Ретировался – на словах

И жил пока не стало миром

Ещё удобней в том – прощаться

Иль заставляя спеть – мотивы

К себе прильнуть – на этом сне.

Ретировался, словно в такт -

Ты серый воин – между нами

И нет тебе под грозой – жил,

Что одиночеству – намёк,

И он ушёл, как белый аист,

Ретировавшись сном – в обличье,

Что не хотел быть этой птичкой

Над остановками – в умах.

А сам ты жив и снова – крайний,

Ретировался – ниже смысла,

Но видим дождь – по этой грани,

Что опускает в тень глаза

И что-то хочет сном – увидеть,

Не обращая черт признания

На этот день – последней тени,

Где между нами – только лёд..

За что журналисту не больно..

За что возле смерти не свит

Досады – прямой огонёк,

За что от желания кривит

Внутри журналиста – игра

И тоненькой маской – привит

Твой дух осмысления слова,

Он словно горящий гранит

То падает, то отворит

Внутри неизвестности – глаз.

За что обыграет – сейчас

Внутри оппонента укором

Твой будущий вымысел – скал

Под новостью ниже слезы?

Он точку вопроса – вбирал

И между любовью не вышел

Внутри журналисткой тоски,

Что прошлое помнит – на нас.

Не больно то видеть, а ты

Всё ищешь внутри единение,

В той вере практичной слезы,

Как заданный, новый актёр

И выше скульптуры не звон,

А только прямое отличие

Тебя успокоило – в такт

Мучительной просьбы игры.

Ты сам – журналист и впотьмах

Не жалко к себе оправдания,

Не стелет твой яркий пример

Внутри – уготованных жил -

Ту бойкую насыпь из сил,

Когда на предмете отчаяния,

Ты сам выбираешь свой путь

И ракурс конечности слов.

Не больно по этой бежать

Внутри – искромётной причине,

А вышел за ней – твой манер

И только по жилам вздохнул,

Что сам он – пером небогат,

Но выжил по тонкому аду

К себе загоняя – тот стиль

Внутри оправдания слов.

Не жалко и аду – сказать,

Как вечностью прошлой ожил

Ты сам – перед словом и стал

Ему – откровением жилы,

Не больно тебе открывать

То слово внутри привидения,

А только бежать за посыл

По вечному шагу – назад.

Чтец российских мыслей

Не знаешь на чьей ты вине,

Не смотришь на сторону ту,

Что в голой придирке – на мне

Внутри открывает ей – время,

И что-то всё хочется взять

Из мысли твоей – наяву,

Как пользу отдать под вину

Искусственной пошлости счастья.

Там время несмело под звук

Струится в фантастике смертной,

Там ценятся виды науки,

Что ходом внутри над огнём

В космической робе ты – взял

И слово в российской науке

Мне снова воспел, как король

Внутри – необычной игры.

Ты гору внутри перешёл

И время им в квантах – взирая

Ты сам, как учёный из шёлка

Под нежностью мысли в глазах.

Ты ждёшь одночасьем – в себе

Ту времени мысленной робы

Придирку, чтоб снова – унять

Природное общество в том.

Над пропастью стала видна

Российская мысль, как обновка,

Как прошлый мотив между стен

Из крайнего ужаса – в тьме.

Ты сам это видел – на мне

И шёл в очерёдном примере

По той, по которой в главе

Ты ужасом мысли – свой сон

Хоронишь, чтоб завтра воспрять

И в мужестве жизни не помнить

То время на мысли – в такой

Обычности – серой тоски.

Обучен в российской, как жизнь

Иллюзии – снова к нам виться

Под мысль – от надеянной в роль

Уютной оценки – за стиль.

На мысли, над долгим умом

Ты холишь российское счастье,

Но опыт в себе – на глазах

Ты редким алмазом ведёшь,

Чтоб жизни на новой строке

Внутри обучаться не мчаться

По прериям смерти – за стыд,

Что теплит твой воли гранит

И новое время внутри – обронит

За мыслью, в которой прощаться.

Отрывками не улетает осень

Обрывками не в тягость на виду

Твоей супружеской идеи – акварель,

Несложно, но боязненно прильнуть

К свободе слова – волей по воде

И там в неё опять закинуть – плут

Из невода под тихий шум – ночной,

Где тают скромной памятью – шаги

Отрывками, как будто бы враги

Заснули в этой заводи шальной.

Готовишь прошлым юмором – урок

И терпкая постель уныло ходит

Под осень строк и маленький – намёк

О том, чего из жизни там – не носит,

О том, что было боязно искать

И внутрь переживания там – слышать,

Где робкий шелест листьев на виду

В обрывках чувства услаждал – беду

И мягко говорил – другую правду.

Ей ты теперь в обрывках на листах

Из памяти в бумажной неге – счастья,

Записан в чьём-то теле на глазах

И может между робостью – внутри

Ещё не снятся пошлые картины,

Когда твой след уже на облаках

И тянет грозовой раскат – под страх

Ту волю к акварельной, строгой глине.

Ей ты внутри от осени – богат,

Ты славен громкой почестью – на вид,

Но дум тоска не нежит от – наград

Супружеское ложе в том – прожить

Ей тихий слову к счастью аромат.

И там – наедине из сложной тины

Опять внутри искать – один любви

Момент, в котором позабыли мы

Ещё оттенок бытия – предивный.

Слагая стон манерам по пути,

Вертя свой дивный оттепели – свет,

Ты думаешь теперь – опять молча,

Что серый лист проложенного – в смерти.

Внутри на нём – я слов не нахожу

В отрывках чувства милого, увы,

Но этот день на осени – прощу,

Что странный вид забытой – пустоты.

Когда по листьям ходят – не себе

Обрывки фраз и бытия уродства,

А тени мило вкладывают смерть

В одну прямую колею – ожить,

И что-то им не хочется иметь

Ещё в глазах такое мира – сходство,

Как сон внутри отрывков – бытия

На осени по бегу в том – пройдя.

Где жить потом на серой тишине,

Смотрящей между пустошью ума,

Когда ты оборвал ещё – сполна

Свой день, не отрывая им – меня.

Я не хочу, но ты сказал

Я выбираю ранний смех

И море ровное причин,

Ты выбираешь только яд

О строгий возглас величин,

И где-то ищет смерть в уме

Ещё нетронутое в догмах,

Как сигареты в пользе мне

Ты снова ищешь по утробам.

Над равноправием в глазах,

Над толщей жизни в рукаве,

Где были мы за морем – там,

Как одинокий оттиск – мне

Внутри – украдкой по глазам

И серой пеленой прибоя,

Где ходишь сам ты и ответ

Мне снова задаёшь на боли.

Но ты сказал в себе: "Прощай", -

Но после выемки от чувства

Ты – только белый шёпот чаек

Из одиноких склепов лжи

И тают мантии нам в теле,

Как птицы склона между гор,

Что уходить внутри хотели,

Но стали миром, словно спор.

В том споре ты хотел – прижаться,

Хотел обнять меня давно,

Но сам горюешь в счастье томно

На этом море, как в огне

И весь свой пыл – осовременил,

Как ставший формой на поклон -

Свой белый шар и мирный ветер

От скромной почести – потом.

Ты не хотел там – уходить,

Но в душу сам – прямое сходство

Мне – одинаково пропел,

Что чудо из забытых глаз,

Но я сказала в том: "Не смей", -

Ты отошёл и может сдался,

Когда-то утром на прибое

Из тихих стен могил – пустой,

Не очерёдной ноши мира,

Что руководству – так скромна

И может вдаль тебя не слышу,

Но томно в том – повреждена

Вся суть вещей моей управы,

Мой воздух ценности немой,

Я вдаль тебя ещё – обратно

Не вижу – в свой плохой прибой

И этим белым светом – стыну

По разновидности морей,

По сходу слов лавины с неба,

По сколу гор – внутри покоя.

Я не хочу тот ранний смех

Внутри терзать и этим видеть,

Как ты белеешь от предела

Моих желаний слов – на виде

И сам не можешь убежать,

А только праву всё молчишь,

Ты сожалеешь, что опять

Внутри свой сон сопроводил

На важный слов внутри – удел,

На свой консенсус идеала

И в этом мире мёртвых стен -

Ты сам стоишь ему – за право.

Злободневная роль на лице

Не ведёт твой источник – в венце

Злободневное поле привычки,

Не уходит подумать в конце

И начальной картине подвыть,

Чтобы прошлому нечего думать

Было в личном умении – силы,

Чтобы роль, как и злая насмешка

Приковала твой слух – в глубине.

Эта радость не верит – успешно,

Это поле идейности движет

Злободневное в памяти – ровно,

Непотребное в мыслях – о жизни,

Где у гордой привычки отменно

Ты и сам – всё внушаешь пределу

Злободневные умыслы в мыслях

На одном состоянии – дела.

Только роли не видят однажды

Эти лица, что страхом устали

Злободневно искать – только грани

Утомления в личности высшей

И надмению в строгом отсчёте

Нам ещё понимать – эту позу,

Как причину в лице переменной

Злободневной оценки – личины.

Не бывает усмешки наивной,

Нет плохой современности думать

О начале той прозы – нетленной,

Где горишь состоянием – в теле

И твоя злободневная маска

Не спадает с лица, словно время

Показалось от сущности – пользы

В истощённом пределе сомнения.

Этим выше и выше твой парус

Злополучного мира отчаяния,

Этим ждут злободневные дамы

Укрощения мира в прощании,

А мужчины им тихо усвоят

Злободневное в тысячной позе

От начала манеры – до знания

В отношении меры быть злобным.

Там внутри отпуская на лицах

Злокознённые мысли от нищих

Исторических вымыслов в позе,

На лице не меняя им – тени,

А потом злободневное в мыслях,

Укрощая за сон провидения -

Там опять на одном им – отыщут

Злободневные происки знания.

Этим кругом не вылит попутный

Исторический выдох сознания,

Этим живы одной мы – минутой

И стоим, чтобы думать к прощанию

Злободневное в письмах привычек,

На лице отражая – сомнение,

Чтобы дамы им думали – лучше,

А мужчины искали им – тернии.

На ногах, чтобы в обществе – были

Злободневные блики от раны

И они нам опять, что и крылья

Слову верили, будто бы странно

Злободневные мысли на рамке

Мы несём в исторический полдень.

Чтобы дамы думали – странно

В повседневности чуткого утра,

А другие своим же – нетленно

Обходили тот ужас под чувство

И опять злободневное в мыслях

Кружит слов идеальное – в грусти.

Ты не ищешь тот путь постоянный,

На лице отражая свой признак,

Но у дам он, как день – отличает

Злободневности умственный призрак.

Что лежит и не в чём не считает

Равновесие в сложенной рамке,

Как поэту о том – подобает

Укрощать свой остаток обманки

И опять в злободневности ищет

Ту слезу – это поле прекрасной,

Утончённой привычки – быть чище

В злободневности истины нашей.

Трусливый инкогнито близко

Большие надежды и только заря

В трусливой примете – не ищут позор

Большому преддверию – трогать меня

И верности – стать, как и эти года,

Внутри угодив в преднамеренный блеск

Скупого уродства – за те же миры -

Инкогнито близко на этой Земле

У форм благородства за небылью лиц..

Инкогнито тихо крадётся путём

Прямой чистоты и немилой – улыбки,

Инкогнито близко не верит – внутри,

Но страх символизма не прочит – уму,

В него посмотри и зеркальное лиц

Так близко тебе в продолжении – ночи,

Как форма любви у прямой пустоты

Инкогнито чёрной и новой звезды..

Инкогнито тронет фамильную вязь

И прошлый манер удивления – только

Внутри ты не знаешь, откуда ему

Ты жив идеальностью смерти – к тому

Инкогнито миру, что только дрожит

И дождик внутри не уходит – так просто,

А лёгкие формы инкогнито – вниз

Всё падают каплями слёз – на глаза..

Инкогнито близко и в точные смыслы

Ты веришь в уме, как обычный расчёт,

К нему предваряя тупые изыски,

К нему поднимая свой дух – о любовь,

Но тронешь внутри обаяние – смерти

И вот он – инкогнито в форме людей,

Как вечности вязь обращения – смысла,

В котором родились от этого – вновь..

Инкогнито движет пародией вверх,

Он только внутри ублажает – природу,

В инкогнито веришь и мысли – свои

Ему доверяешь, как тени насквозь

Инкогнито чёрной материи мира

О подлые сказки внутри, что ему

Они – растворились от слов символизма

И движут инкогнито – подлую тьму..

Ты в космосе этом инкогнито веришь,

Что после истории впала – внутри

Та малая спесь о трусливое время,

Ему понимая инкогнито – весь,

Как близкий контакт между формой – его

Оценки манеры и подлой тоски -

В инкогнито вверх посмотреть, что и ты

Здесь можешь трусливостью этой – неметь

От пошлой науки, от страха сложить

Инкогнито только трусливые тени

На поле сумбурной оценки – любви

Не в той красоте обращаясь – к лицу,

А только умом по инкогнито – ввысь

Ты трогаешь формы внутри – на огне

И сам, превращаясь в трусливую рысь

Инкогнито движешь – тот подлинный мир..

Символический гроб на одного

Над пустыней восходит заря

И внутри сопредельное имя

Так неловко от счастья – храня

Ты заводишь свой мир – диалект,

Чтобы думать по-русски – впотьмах

Между солнечным берегом – мира

И пустыней под чёрным – огнём,

Что уводит твой берег на прах.

Ты внутри символизма завёл

Эти прошлые формы забвения,

Ты им видел арабский – отсчёт

Между истиной в каждой руке,

А потом, как по гробу – вперёд

Ты считал эту форму затмения,

Словно русский характер – понять

Ты не можешь, но истиной вновь

Ты – один между пафосом лет

По пустыне уходишь – ночами,

Славно в том означая свою

Исторической ноши зарю,

А под личностью носит – вуаль

Только день на любви, что хорошее

Ты в арабской культуре – ведёшь

К образованной неге своей.

Словно сам ты в гробу, что один

Между словом о карму – вхождения

Слышишь оттиск по праву – внутри,

Что ведёт твой поток – на глазах

И запомнив свой мысли исток

Ты уже в символической разнице

Только формой на белом – окне

Между сложной поэзией – в тон.

Между истиной стала она

Управлять эволюцией подлости,

Между правом считать, что огни

Только прячут пустынное – я

От тебя – в полосе этих лет

И затронув немыслимый полдень

Всё сегодня по праву – найдут

Ускорение в степени звёзд.

По космической форме со дна

Ты им стал, что один по короткому

Отправлению в страсти – вокруг

Подходить к идеальности – снов,

И очнувшись в гробу угадал -

Ты внутри ту систему – о пошлости,

Чтобы завтра по странной заре

Видеть только лишь – старый песок.

И ему говорить, что черты

Не мгновением были – о старости

Волей призрака – думать о нас,

Как российский мотив у реки

Близкой вольности снова – искать

Ту забытую страхом реальности

Форму мысли, что гроб – от любви,

Словно сам ты один – в небесах.

Небыль не отражает форму звёзд

Не быть тебе историей ума,

Не ставить серый скол – наоборот,

А просто по обрывкам и морям

Идти внутри, раскачивая звёзды,

Что тешат формой были – за тобой

Единственное в образах – себя,

То право чувства в избавлении – сил,

Что небыль отличает здесь – изгой..

А только сам ты тешишь – на себе

Внутри ума – прощённые глаза,

А только веришь славе и покою,

Что сделать формой мира – там нельзя

Искусство звёзд и позднее – "увы",

Когда по тёмной форме – перешли

Мы этот сувенир за гиблой – тьмой

И стали небылью, покрытой над судьбой..

Та небыль не читает этим – слёз,

Та роскошь первобытна – на словах,

Как солнце грёз готических на страх

Ещё внутри не притворённых масок..

Им также виден ты, как белый свет,

Но душу в форме чуда – отпустил

Ты сам в себе, что вид наоборот

И стал ты словно – небыль изнутри..

Ты прочишь свойской мании – плеча

Свой стиль российский, думая молчать,

Чтоб вороны кружили – над тобой

И сам ты стал иллюзией – гнедой,

А русский стиль слетает – на глазах

И слёзы, словно мёртвые шаги

Уносят, вдруг, твой ветер – на словах

И дух внутри от счастья – позади..

Ты вышел этой мёртвой полосой,

А вдаль тебе идёт уже, как стих

Та небыль в безызвестности – простой,

Откуда шли мы к слову – на покой..

Но там не отражались в тон – звезде,

Но чувствам стали – мёртвой головой

О суть внутри проблемы – не пройти

Ей так, как будто небыль – на пути

Уже внутри подсказка – и мораль,

Уже свободы путь – наедине,

Где в тёмной, гробовой картине – суть

Ещё не тлеет в образах – людей..

А только тени бродят по тебе

И холод слов на городской – тропе

Ещё внутри – немилый постовой,

Он точно знает в чувствах – о тебе,

О том, что было утренней порой

И солнце в нас сияло, как звезда,

Когда на мёртвой скважине – ума

Прошла та небыль по искусству – вдаль

И тени прошлым пролегли – на мир,

А ты умом в искусстве – победил

Над небылью свободного пера,

Как сердце вдаль украдкой – до утра,

Как гиблый путь манеры – до людей,

Откуда нет претензии – упасть

По небу превосходства, чтобы страсть

Ещё внутри гласила – этот день..

Чат с вечностью..

Внутри меня летает по уму

Досадный путь поэта – потому,

Поэтому – ему я день в глазах,

Я только выжить намертво – хочу,

Но чат опять у вечности – ищу

И пробую им волю – рассказать..

Мне вылит он, как старая ладонь,

Как небо безысходной красоты,

Где жили люди в призраках – ума

И спали по обрывкам этих судеб..

По тёмной колее обратной – звук

Теплее дрожи всходит трепеща,

Обратно он меня зовёт к уму,

Внутри дорогой – дорогой молча

И в чат судьбы ещё не прихожу,

А он уже, как вечности цветок

Мелькает формой чуда – на восток,

И славой будоражит от лица..

Я манию ищу не в том, конца

Его – ни края нет на этом дне,

А может веке в толще бытия

Опять внутри – по укрощению мне..

Ведь быль одна и право по уму,

Как чайный путь морали – потому

Не формой вылит в чат – наоборот,

А только вечность на себе несёт

И пробует ту волю – в старину..

Тот вечный чат отбыл и по себе

Я знаю точно, что один навек

Он был мне просьбой мира – покорить

То слово в обсуждении – любви

И точно также будет – человек

Искать тот чат внутри на бытие,

Искать ту вечность в тёмные года

В одной постели, может навсегда

И путь туда нам современно – ждать..

На вечности одной, где был ты

В том чате нам по следу – дорогим

И сам внутри ты находил уму

То странное существование счастья,

Как ветер в частной встрече и мотив,

Над вечностью пути – не обольщаться,

Но жить в том вечном ходе за душой,

Когда она идёт к тебе – общаться..

Когда прилип ты к чату по судьбе

И вечность стариной простила – стыд,

А может в длинной суете своей -

Она уже не знает, как и быть,

Но вечности мораль – в твоих глазах,

Как старый ток природы до любви,

Как образ жизни в этом – по уму

Отрывке часа в слове – человеку..

В том чат своей приметы – обойди

И ты внутри, как вечности черта,

Как строгий стиль её апологета,

Где чат уже, как новые года,

А ты на тёмной форме – до него

Уже стоял и в личности чертой

Ты сам общался в чате – по глазам

Ещё неловким, может не сказал

Ты всё себе, но этим не дороже

Твой чат в любви от этого – пути,

Твои года внутри, что замирали

И шли по тёмной области причин,

Когда у жизни чат один – ведёшь,

Чтоб жить ему и обществом – уже

Свой день вести на чате – оправданием,

Внутри им смыслом точно – человек

И гордый путь истории в себе..

Ты этот чат возьми – наоборот

И в душу слов опять на одичании

То вспомни слово к чувствам по уму,

Когда и вечность подходила – нам

Внутри, чтобы прожить по одному

Строению своей культуры – счастья,

Когда ей сам направил – человек

Одну мечту в том чате – предсказать

Свободу чувства в близкой суете,

А может снова в вечности – прощать..

Если путаешь чёрный рассвет

Если над ухом не сверлит тебе

Долгое в путь одиночество – днями,

Если внутри ты не ищешь – к себе

Чёрные тени, прогнувшись под нами,

Держишь ли страсть – по красивой реке

Над обоюдным понятием в маске -

Ты – лишь актёр на красивой тоске,

Вылитой в той неприглядной программе..

В чёрном дожде позабытого – утра

Вдоль по тропинке на памяти – сердца

Ты ожидаешь ей только минуты,

Чтобы прожить этот чёрный рассвет,

Прячась – под камень прощания доли,

Думая в том, что отняли – пароли

Вылитой формы от нас – золотой,

В той, от которой ценнее – тот разум..

Ты занимаешь им просто – покой,

Как надлежащий за камнем – предела,

Внутрь укоризны от совести дела,

Чтобы ожить по проклятью – другой

Жилы народа, но долго ли в страхе,

Чтобы внутри утолять – этим слово,

Поздно ли в каторге чувства – знакомого,

Но из под камня на чёрном рассвете..

Где выползают из тени – те формы

Лучшего завтра, чтоб вылепить в морге

Свой равнодушный посыл – от манер,

Будто бы сам ты – актёр между сфер

Мысленной муки и в тысячах слов

Знаешь лишь схожестью нас – по обломкам

В мудрой тоске, величая свой сон,

Будто бы стал он весь чёрный – на вид..

Будто одни мы не вышли – по мраку,

Чтобы оставить надгробие – в рок

Схожести жизни внутри от медали

Слов, что не выдумал ты лишь – уму..

Вдоль – по разбитому обществу стали

Эти манерные топи близ – мира

Жить, что и чёрный рассвет идеала

В тонкой отдушине, будто поэт..

Сам выбирает, что вылепит к сердцу,

Сам понимает, где жилы – от чувства

В чёрном устройстве плохого – актёра

Между довольством и тонкой слезой

Жили тебе, как в обыденной точке

Мира прелюдии, будто бы страхом

Ты рассуждал в одиночестве – строчки,

Чтобы найти эту форму – к себе..

И по поэзии в сложности к жилам

Ты, пронеся свой скабрёзный – урок

Будешь искать – этот чёрный рассвет,

Путая форму от мира довольства,

Делая тонкую грань – от отдушины,

Чтобы в цветах между формой – души

Шли современные топи на души – те,

Будто внутри упрочняли свой бег..

Где находясь, словно в морге – расти

Ты бы хотел от немилой – приметы,

Словно актёр в чёрно-белой тоске

Вечности слёз пребывания – этого..

Мы все заходим обществу в тупик..

Мы все внутри завидуем под крик

Карающих и топорных – ночей,

Мы все внутри не ищем – этим блик,

Что кроет преисподнюю нам – в смерти,

Но очень хочет в памяти – возникнуть

И этим только вскользь – не преминув -

Вздохнуть, как будто заревом – курнув

Под хлипкий вес искусства – на поминках..

Я этим словом в свой прощальный – стиль

Веду поныне свет – в успокоении,

Я только болью в зареве – тону,

Что краткий миг искусства – на ходу

Не будет мне сегодня – тупиком,

Ни славой черт от рока – в предсказании,

Ни честью выше чьих – то образов

Внутри угодных миру – быть милей..

Я только словом проношу – за ним

Ещё один тупик – под малой чашей

Искусства роли – к призракам моим,

Им тело движет посторонний – смех

И там ложится ровно – по углам,

Что болью в не задетой перспективе,

Что ночью на России – в духе к нам

Ещё милее в жизни той – пройти..

Внутри я слышу образа – тупик

И чей – то голос говорит, что стали

Мы памяти следы терять – под ним,

Как будто вниз мы пали – на проклятье

И эта смерть не носит образ – свой,

Она в тебе – невидимая гения,

Что шепчет слову в вечности – порой

От счастья лет и от – изнеможения..

То общество заходит нам – в тупик,

Где роли слов по предсказанью – святы,

А ты лежишь под тонной – образов

И ждёшь свой день, ещё умом – проклятый,

Что он намедни облысел и – квит

Ещё блестеть под рамками – заката

И ждать нам столько призраков – на вид,

Что этим бы могли мы – стать богаты..

Ещё вчера не спали в том, как сны

Нам только злом неимоверно – клялись,

Где холод в тонком лирикой – уме

Внутри искал свой образ – для проклятий,

Но не найдя тупик – по краю чистой мглы

Ты выбрал этот крик и слабый полдень,

Он точно русский холод в небе – блик,

Он сам уводит общество – на миг

От веры в свой тупик и этой – каторги..

Над обществом не завистью – ушли

Одни внутри плохие слов – приметы

И светит облик гения – в ответ,

Где нет ему препятствий в форме – лет,

А только прах внутри от этой – козни,

Где образ чуда в сердце – был никем,

Он только сном внутри – один поспел

Снимать ещё элегий век и – подлость

И снова нам вести в одной – руке

От общества примету – в тупике..

Алтайские дожди пронизаны насквозь

Алтайские внутри, что смотрят на ладонь,

Пронизанные образы из вечной пустоты

Терзают бытие и словно – как огонь

Духовный ток несут опять – сюда.

По вечности искать алтайскую – ладонь,

По форме предназначенной вести

Туда, где горы ждут и в форме – на любовь

Ещё должны нарисовать – свой мир.

Он держит форму в нас и привыкает – сам

Искать в себе алтайский ветер – слов,

Что на казахский путь ты сам – препроводил

Свой уровень надежд, в котором жил,

Где правом были мы, как летние нам – вскользь

Потоки солнца в свежести – найти

Свой вечности огонь в алтайской неге – тут

И собственное формой в нём – взрастить.

По лирике идей, по жажде выше – крыш

Ты волю от создания удержишь – потому

В алтайский мир вонзив – на золотой стреле

Алтайский путь в догадке – к этой жизни.

Ведь там прошли уже – алтайские дожди

И кромка монолитной формы – глаз

Уже сбылась от нас и встретила свой – мир,

Он стал алтайской вечностью – дружить

С манерой глыб из стен – происхождения лжи,

С примером привилегий форм – другой,

Забытой к слову жизни – нам прожить

Весь этот век – в алтайском море слов.

Им точно в каждом сне не говорить – "прощай"

И солнечный восход под этим – ждать,

Внутри ему прельстив – алтайский снег души,

Как горы в нас от чувства – этих лет.

Им нет пропавших черт, им только подошли

Алтайский снег и ветер в призрак – роз,

Внутри которых ты – так близко видел путь

Алтайской формы мудрости – прожить.

Ты стал ей, как восход в готическом плато,

Ты нежил суть реальности – о том,

Что, к слову, сам ты снял – алтайской формы нить

Внутри себя, чтоб снова видеть – горы.

Над ними ты прожил и весь им, что итог

Собрал внутри души, как тот поток

Искусства золотой причины – слышать звук

Алтайской формы мира – от души.

Российская пыль городской темноты

Ещё бы не осень, а только мосты

Над прахом свободы оставили – ночь,

Ещё бы помочь удивлению – стиля

Узнать – эту странную, старую дочь

О форму – внутри городской тишины,

Что разной игрой покоряет – сомнение

И тянет прелюдию к власти – в любви,

Пока в темноте озаряет – им гений

Такую же осень – под слёт без меня,

Под высшие сферы устройства – души,

Где город в тебе покоряет – волнение,

Как волны от белой стихии – во мне

Всё шепчут и ждут, что напрасно мы – плыли

В своей утопичности всхода – ума

И день этой формой движения – мнили,

Как новая вечности проза – весна.

Она не утонет и будет – привычкой,

Что сила культуры в стихии – в ночи,

Где сотканы сны городской – пустоты

Внутри – от российского образа чувства.

То чувство не скроет природы – зарю,

А тон её власти внутри – отражает

Над городом – мысли, в котором парю

И слов темнота в обоюдной – печали

Не строит на улицах смерти – разгон,

Не думает выжить от страха – в начале,

А только в своей уникальности – ждёт,

Что будет в себе на России – не прятать

Ту пыль одиночества – в вехах людей

И сотканных ливнях внутри – от узора

Пространства угрюмого образа – дней,

Где личности форма идёт – так укромно

И тени – мосты обрываются лихо,

В себе не смущая свой блик – бытия,

Как жил ты внутри одиночеством – их же

И трогал там гордо за сон – от себя,

От верной приметы, шагая под ливнем,

Откуда за городом правом – парит

Тот воли орёл – между истиной слитой

С искусством морального облика – города.

Твой сон означает и эту печаль,

А тени орла развивают – пространство

Над небылью пыли до самого – утра,

Пока в городском расстоянии – снятся

Им – точные формы в российской заре

И мучают волю – прийти по обломкам

Струящихся ливней под словом – внутри,

Как пыль темноты, также близко – и звонко.

Голова – головоломка серых лет

Без меня не ищет почести – портрет,

Без такой среды фатальности – поныне,

Что утопленник в аду, в котором свет

Загорается под камнем сна – в камине

И поэтому от жажды светит – в нас

Та любовь к головоломке – непривычной,

Что гордится думать правом – по себе,

А внутри за этим повторять – портрет.

Если нет ему примера от привычек,

Если дух внутри феноменом – застыл -

Ты опять, как серый камень между – сердца

Ищешь вольный путь от совести – во мне.

Но в камине догорает сон – поэта,

Для других имён и под собой – не ждёт,

Что ещё внутри ты сам – феномен гнёта,

Как обрывок счастья в обществе – своём.

Эта пошлость покорила – день соседний,

Эта рамка аллегорий сном – прошла

И теперь поэт под серым склоном – этим

Хочет выжить из досады – от преград,

Отстраняясь – между наглостью приличий,

Между словом в безрассудстве – бытия,

Что одна в нём голова сегодня – личная,

А другая – в социальной маске я.

Что поделать – стало фоном безразличие

И наивно точит спесь – судьбе назло,

Что укором смыло форму этой – притчи ей

И опять внутри к поэту – подошло,

Чтобы сам он пострадал – за безразличие

И, отнюдь, не вышел автором – в лицо,

Как надменный ювелир причины – следствия,

Что исторгнул выше истины – с концом

Эту схожесть мира пошлости – в привычке я,

Эту низменную наглость – от господ,

Где не стал он думать выше – от приличия,

Только сам писал свой верности – полёт.

И поэтому тот автор выше тени – грёз,

Словно сам – головоломка дерзких лет,

Ищет форму от убытка форы – быть ему

Лишь поэтому – в искусстве мерзких черт.

По Питеру не слышу день тоски

По Питеру шагаю в долю – слов,

Где новый номер, словно не готов,

А старый – на газетной тишине

Ещё не помнит юмора – поныне.

Шагаю в этой куче новостей

И холод будоражит тени – звёзд,

Что ночью шлют манеру – от тоски,

А днём в неё закидывают – пошлость.

Где в нас ещё не слышно – времена

Той старой истины и воли – ренессанса,

Где город снов не обошёл – предел

Внутри своей мечтательной – поры,

А только встал от берега – до слов,

Внутри себе не притворяясь – модой

На слышном теле – около Невы,

Где яхты всё брюзжат – наперебой.

Им киль качает времени – надежды,

Им пошлости черта не ставит – явь,

А день тоски, как мания жить – прежде

Не сносит свой потерянный – аншлаг.

Но выше толстой кипы – от людей

Ещё внутри обрывки этой – правды,

Что в новости вложила тень – вестей

И стало нам дышать сегодня – правом

Ещё удобней в точности – о смысл,

В котором тени мир не перебили,

Не выиграли свой приз, откуда мы

Ему блуждаем в монолитном – призраке.

А Питер всё не свой и точка – ввысь

Ещё летает – в стае белых птиц

Над городом внутри обычной – яви,

Где мы тоску не чувствуем – теперь.

Не ждём вестей, властителей от судеб,

Что живы в том воображении – страха,

Что там плывут по долгой форме – мира

И снова правом окунаются – в Неву,

Чтоб лучше было жить им – перед нами,

Идти внутри по Питеру и – слышать

Свой гул парома мысли, где не взял

Ты вечности прямой сюжет – в себе,

А только ходит в проявлении – мира,

В тебе играет острый век – от правды,

Как тени аналитики, познавшие для нас

Ещё свободу форм внутри – кричать,

Что тень тоски не вышла – на субботу,

Не вышла снова в понедельник – мира,

А плотностью стоит, и что – то ищет

В своей каморке точности – сказать.

Обращай тоску, не умирая в полночь

Обещай внутри не падать – на тоску

В час, когда у общества созрели

Разные мечты – близко потому,

Что внутри они – не надоели.

Нет им страха плыть в почерке – своём,

Нет иллюзий думать, чтобы ты -

Видел в СМИ о том – странные пути,

Чтобы умирая в них – расти

В подлинной игре права по судьбе

В счастье быть за центровой – мечтой

Только потому в обществе – привычек,

Словно умирая в полночь – всю.

За пропавшей злом памятью – внутри

Снова обоюдно шли – те тернии,

Шли, тогда за сном, чтобы обещать

В обществе – иллюзию о жизни,

Но нелепа страсть в праве – потому,

Дышит словом в страхе, чтобы ждать

Нам свою мораль в лирике – мечты,

А потом внутри ей видеть – сны.

Ты в них, как мораль, как недолгий ад

Входишь в подземелье – близкой тьмы,

Видишь свой манер, чтобы угадать

Общество – внутри казённой тьмы.

После страха в нём – нечего сказать,

Но из СМИ мы все на том – умрём

В праве потому, чтобы выжить там

К личности, чтоб падать на тоску.

Весь осколок лжи – пробует понять,

Как за серой вольностью – прожит,

Как уводит слой смерти – между нас -

Этот век внутри, как странный глаз.

В мире он, что страх, мечется о суть,

В праве подводя свою – любовь

К той тоске за нить – общества прожить

Свой восход и в полночь – умирать.

Нам ли потому, чтобы выше шла

Слову за тоской – манера в такт

Или страхом в жизнь, сломанную в два

Образа судьбы – свой день нашла?

Превратилась в сову, за которой нельзя..

Превратилась в искусственный лёд – наяву,

Чтобы думать о том – на луну, прикрывая -

Понимающей лаской – причитающий ад

Над одной оконечностью – звёзд, что на взгляд.

Над другой современной – игрой, чтоб понять

Где совиный не ищет – пример и мораль

Идеальности прав над любовью – одной,

Но сегодня заводит свой – век по-иному.

Он на мысли внутри, как совиная – дань,

В прилегающей истине, только упав

Над иллюзией черт, за которыми – ты

Всё не хочешь в вине – обогнуть и себе

Эту ветром наполненной власти – вуаль,

Что за чёрной тоской неприметной – в ночи

На совиной, бегущей строке, словно век

Всё не хочет отнять удивление – мне.

Говоря, что одна уникальна – уму -

Эта ночь в одинокой совиной – руке,

Что российский предел удивления – тут -

Над умом непроявленной силы – у слов.

Под ночной тишиной, под окольной – её

Самозванной причиной – ты уходишь уже

Над особой приметой, где не стала – тому

Ты лететь по совиной тропе – и уму.

Только чёрные вдаль по оковам – руин,

Прибегающей пошлости ветры – тебе

Всё не льют построение вольности – льдин,

Только выше тоски, как на чёрном уют.

Как предел объективности в праве – твоём

Обывательской ноши по ночам – пребывать,

Как совиное поле удивления – форм,

За которым нельзя, словно сном – понимать

Это слово общественной маски – людей,

Эту лживость внутри искушённого – врозь,

Чтобы больше не верить – обычной порой,

Что сегодня уму в оконечности – звёзд

Будет смыслом струится – твоя былина,

Будет жить и надеяться, словно ещё

Ты по звёздам не видишь – искусственный лёд,

Но внутри им живёшь и надменно – идёт

Эта ночь, как любви ожидание – пусть

На конечной гордыне, за которой нельзя

Превращаться в сову, только мысли – насквозь

Обещать себе снова и падать – во тьму.

Ещё не берег, но уже волна

Прямая в сон от подопечной яви,

Ещё внутри печёная – от слов,

В себе от укоризны замечаешь,

Что странствуешь от ярости – умов

И этим веком в пустоте – не медля

Ты ищешь берег в тысячах – оков,

Тогда ли на волне – внутри летая,

Или присутствуя от ясности – под мысли

Ещё внутри обычных видов – сна,

Что привели на берег – этих слов.

На городском шоссе, внутри не понимая,

Что жалкий свет искусства – необычно

Ведёт туда, как ласточки слетают

От чуда – за особенной им притчей

И в жизни той ты выше – этой яви,

Ты как волна – садишься по обличью,

Что верит в пустоту и не виляет

По водной глади мудрости – отличной.

В себе глотая слов прямые – тени

Ты движешь берег в тон – успокоения,

Ты там ему внутри, как эта пища

На вечности откормленного – в стае,

Где ласточки слетают – по обычаю

Внутри миров, глазами видя раны,

А ты внутри – на той волне прямая

Из солнца в неге обращения – лично

И сам ответ тебе, что волны мира,

Что тени, близ которых им – на берег

Ты вынесешь свой опыт – на глазах,

Откуда будет вычеркнут – их страх

И только в пустоте виляют – волны

По свету в золотом обличье – мира,

И тонут в той привычности – укромно,

Как полный звездочёт – твоей привычки.

Единственное, но, увы, возможно..

Единственное в мире – непреложно

Искать внутри упадка – от вестей,

Кормить друзей навязчивой – игрой

От тонких черт самоиронии – в слове,

Но этим говоря себе – "постой" -

Нам вышли сразу сотни стен – на горе,

Когда, увы, возможно в мире – всё

И даже больше, к счастью, – от людей.

Идут по современной форме – дней

Твои года в пристрастии – тревожно,

Идут и словом думают – в семье,

А может через тысячу – "постой" -

Ещё ведут однажды в этот – рай,

Откуда ты идёшь умом – над солнцем

Внутри России, поднимая стиль

Из сотен черт конструктивизма – в нас.

Но это ли возможно было – взять

Или воздать в любви – особое начало,

Как редкий авангард – судьбе назло,

Что думает о том, где всё возможно

Или ещё снедает мысли – от чутья,

Где всё уже, как сон произошло

И пали листья в мирный шум – тоски

Внутри российских берегов – о воздух?

Он словно дымка в резкости – ума

Над пропастью вестей – уходит вдаль,

Он думает, что всё внутри возможно,

Но сам гордится в слаженной – руке,

В которой ты идёшь к любви – ещё,

Всё говоря себе от разницы – "постой",

Как жил ты миром в счастье – этих лет

Или умом искал свой берег – городской.

Он высотой под небо сам – уходит

Внутри российской гавани – на юг,

Он дышит между прошлым, что овит

Спонтанной ношей власти – берегов

И каждый, кто заходит им – внутри

Снедает мысли в тысячу – вестей,

Что всё ещё возможно в нас – увы,

Или от сказанной проблемы – говоря

Себе на чувстве близости – "постой".

Повиновение из недр Земли

Построит форму слова по судьбе

Повиновение – от слабой пустоты,

Удержит опыт мира, где и ты

Стоишь внутри природной – глубины.

А внутрь твои глаза – сегодня дали

Ещё ли право видеть – эту Землю,

Ей снова повинуясь, что чертам

Внутри строений формы – и огня?

Всё ждёт меня оставшаяся – рана,

Всё шепчет слову бытие – отныне,

А я иду по ровной слову – ныне

России – в путь от части до бела,

Или по красной ширине – её морали

Я вышью синий отблеск – на картине,

Где солнцу в современности – не дали

Мы стать ещё досаднее – в умах.

Над нами сердцем покоряет – небо

Свои пути от звёздного – упрёка,

Свои черты увидеть – ненадолго

Конечный фарс от чуда – на беде,

Но выйти этим страхом – наготове,

Как дух российский, думая привычно

Или в душе, сминаясь совестью – о боли,

Ещё не обоюдной формы – притчи.

Повиновение из недр Земли – не воет,

Не слышит стон морской – на перерыве,

Повиновение в умах культуры – ходит

И просит чуткий номер – для людей,

Что формой объективности – над нами

Парит всегда орёл и выше – стаи

Он слышит дух российский – на виду

Из вечности чутья, в котором ту

Я снова нарисуют в слове – гранью.

Но будет ли она мне – всё дороже

Или остатком слов предела – утолит

Внутри метафизичности – тот вид,

Что раскрывает бытие в России

И слышит долгий крик – наедине,

Что шум морской и воды – наготове,

От части в мысли – в пустоте внутри,

Что слово на России будят – мне?

Зауживая ширину души

Последний номер отыграл – судьбу,

В неё, быть может, смыслу – осторожно

Ты сам внутри – отыгрываешь ту,

В которой сам настроил день – себе,

Ты шёл в сердцах, зауживая пошлость

От нервной суеты пропавшей – силы,

Но сам в своих глазах, задвинув – стиль

Ты верным шагом – отпустил над миром

Ещё внутри запущенное – счастье

В глазах своей свободы, чтобы стыло

Оно внутри, но пропадая в час – нам

Сомнением не знало, как сказать

В душе своей, что гиблый мир – отныне

Свою фатальность прочит небу – завтра,

Ещё зауживая верности – харизму

На личности в душе, которой страстью -

Ты сам бы мог блюсти – другое время,

Ты в том держал бы право – по манере,

А стиль души, преследуя свой имидж

Играл бы в мирный покер – по глазам

Или считая форму звёзд – на небе -

Ты стал в душе – угадывающим радость,

Как тот, который хочет миру – внятно

Иметь внутри – рациональный день.

Но выйдя в той тоске – ты шёл по миру

И тень твоя – зауживала вечность,

От формы, по которой стало – тихо

В глазах свободы: думать и бежать

По полю предрассудка в слабой – чаше,

Ещё внутри мгновения, где чище

Ты стал бы в этой почести – на завтра

Ещё притворней к страху – между дней.

Имея свой внутри – досадный почерк,

Ты сам в его глазах – был только рядом

И шёл по сну в России, где – то в мысли,

Что хочешь думать о культуре – всей,

Ей мысленно в приличье – обращая

Свой ветхий приговор в одной – надежде,

Что в той душе, сужая почерк – счастья

Нельзя быть – шире пошлости людей.

Ещё не раз, а точно по лицу

Ещё не вышел к сердцу – подлецу

Своей программой в мании – печали,

Ещё не думал в тождестве – глотать

Внутри приметы – неземное вдаль,

А только трогать обществу – за это

Прогресс – от тонкой линии в лице,

Когда ты тянешь мифы – по глазам

Над долгой перекладиной – в себе.

Железный гнёт не общество – позора,

Не стойкий лист просторной – глубины,

Но ты один внутри – от приговора,

Как крайний шёпот мудрости – идти.

На том российский воздух – по лицу

Тебе лишь обдаёт прогресс – мгновения,

Что волей по глазам – ещё не раз

Ты будешь создавать внутри – приказ

И слышать тонкий шёпот – повторения.

Им смысл идёт по придорожной – мгле

Ещё туда, где стало словом – холодно,

Им трудно думать в качестве – за то,

Где ходит дух России в тяжком – сне.

Но снится им то поле – вдоль печали

О трудный возраст в мысли – по любви,

О том, что мы в глазах – не одичали,

А просто по лицу в другом – ушли.

И стало смертно жить – ещё доселе,

Когда внушает дар – свой приговор,

И стало миром думать там – прощение

Ещё уместно в обществе – за словом,

Что мы одни внутри, как райский сад

И небыль бережём и смотрим – время

На ту практичной формы грань – назад

И волей шлём претензии – над теми

Структурами искусства в дар – глазам,

Чтоб жизнью повторять хранимый – рай

И слову на России в стиль – держать

Ещё моральный облик, чтобы думать.

Над нами страх не пролагает – дрожь,

Над небылью скопилась – только рожь

О вопль внутри ничейной – красоты,

Чтоб ты ещё одну в неё – поверил

И стал внутри лицом – обратно рад,

Ещё не раз испытывать – свой день

О дух внутри притворства – между нас,

Чтоб сложностью искать – приметы мира.

Эстетический воздух моложавой души

Что за зной впереди, что за ветер,

Почему ты не свят и не светел

От покорности сбывшейся – маски,

За которой ты носишь – свой гнёт?

Почему – от такой катастрофы

Ты не можешь отнять сердце – рифмы,

Ты один, что излишек нам – просто

В постоянной манере – быть здесь.

Или жить в европейской пустыне,

По которой ты ходишь, так лично

И внутри раскрываются лилии

О твою современную – кровь,

Над твоим поколением тождества,

Где был взят твой отличный – урок,

Но внутри ты не свят и не Бог,

А всего лишь отсыльный – к себе.

Моложавостью просишь – прощение,

Только ждёшь обещание – в верности,

Но вокруг европейской пустыни -

Ты, как мамонт над тонкой – игрой

Всё несёшься – отдать этот воздух,

Над которым ты стал, словно – время

Управлять исключением – возраста,

Словно думать за притчей – любовь.

Эстетический возраст не может

Выжить в той постоянной, как имя,

Необученной схожести – пламени

От покрова близ странной – тоски,

Ты внутри моложавостью – просишься

К утончённой формальности – имени,

Но внутри ты не знаешь, что сам

Ты поник под угодой – за мир.

Ты искал им родник и предтечи,

Ты внутри, как обильный дух – возраста

Всё несёшься – отдать эту встречу

Для любви в историчности – той,

Но внутри моложавости – личной

Ты стоишь и не дышишь – на пошлости

Одичания в нервной – примете быть

Только формой пустыни – от грёз.

Алтайские горы схождением вниз

Ты движешь природой, откуда завис

Внутри постоянства – над пеплом ночей,

Ты вылил свой звук золотого, как сон

Предтечи искусства, откуда он вышел

Над в полем Больших, красноликих Озёр

И между Джунгарской равниной – ты точен,

Как слой постоянного облака – в свет

Иллюзии схода от вечности – ночи.

Она, как и форма России – из нас

Выходит внутри на обычной – примете,

Выходит то ночью – всю пользу согнув,

То днём ей в глазах одиночеством – думая

О горных хребтах, по которым мы – в сон,

Как солнце отличного в мире – строения

Уже не приметили эту лишь – осень,

А только внутри – золотое сечение.

Нам в сложной равнине под дух – бытия

Тот рупор причины всё гложет – людей,

А воздух внутри, как и горные тучи

Спадает – за ласковой встречей твоей,

Что сам ты проводишь те дни – возле сказки,

Глотая пронзённое облако – в рай,

И трогая мысли в реке этой – края,

Что слову – Иртыш от долины озёр.

Где мелкой развалиной скопленной – лени

Ты снова и снова садишься, как в сон

И сам, проведя иллюзорные глади

Разводишь уютный над миром – костёр.

Он больше в горах между истиной – края,

Он сложно играет золотом – в стиль -

Искусство внутри, что и сны умирают,

А мы остаёмся здесь видеть – свой мир.

Он точен в Алтае – близ долгой приметы,

В горах поднимая свой звук о нутро,

Что слышит сквозь эхо прелюдию – в сердце

И ждёт одинокий полёт, как и роль

Над памятью слышимой тонкости – слова,

За жадной оскоминой между – тех дней,

Что горы внутри закрывают – зеркально

И слышат свой стиль иллюзорного – края,

Как дух современности в памяти – к ней.

Ты видел те горы, что в мысленной коже

На ощупь страдали и выли – под степь,

Но формой равнины за долгой – развалиной

Струился источник под кладезь – идей.

Он точно внутри – человеческой маской,

Как горный алтарь перед истиной – в такт -

Ещё невозможный, уже – недостаточный,

Но видимый в ясности сердца – о факт.

Предвидение блюдца суеты

Внутри зелёной формы леса – ты

Предвидишь чёрный сон внутри – печали,

В его глазах мы снова – одичали,

Как свойский сувенир, заправив в штиль,

В котором совы проведут свой – сон

На берег счастья между тени – мира,

На том краю всё извивая – столб

Причины думать о плохой – звезде..

Внутри на блюдце злом зияет – рана,

Она, что чёрный берег в стиле – слова

Ещё не знает качества – от боли

Для слабой смерти, в принципе, – понять,

Как ты предвидишь слаженное – в ритмах

На смыслах бытия души – в России,

На том конце от заданной эпохи

По внутренней отчаянию – силе..

Но тон внутри зелёной формы леса

Не сразу убирает смыслы – боли,

Он только говорит о счастье – века

И дышит в стройной памяти – с тобою..

Ты ей остался выживать, как рана

Внутри приметы над спокойной – честью,

Внутри игрой предчувствуя – поэта,

Что сон тоскливой лирики – ведёт

По грани от российской глади – жизни,

Ещё гордясь за мысленной – отвагой,

Что чёрный сон не стал тебе – отчизной,

А высший формы оберег – затравкой

Не мучает прогнивший день и – мысли,

Не будит дух России в форму – страха,

Но долго выбирает в свете – жизни

Свой стиль свободы от пристрастий – нам..

На блюдце суеты ты стал – приметой

И важной негой, думая о завтра,

Когда в зелёной мысли – ты извился

И стал, как призрак, за которым вжился

Твой ищущий, как степень власти – круг,

В котором ты снуёшь для сердца – снова,

А дух российский помогает – взять

Ту форму суеты от блага – в страсть..

Одна идея повторяет сон твой,

Вторая – мысли через грани счастья,

А ты бежишь по лесу в том – прощаться

С путём иллюзий в вымысле – в душе..

Не стал он для России сном – последним

И гнёт внутри зелёной формы света -

Ещё играет в принципах – поэта,

Как стиль внутри природно – городской,

Как части солнца на подножке – смысла,

Внутри тая искусство стен из – стиля

Над ровной суетой препятствий – к истине,

Пока она доходчива, как слово на России..

Зачем сверкнуло медное седло?

Зачем лежать, когда уже темно

И тучи, как свинцовой формы – гроздья

Таят надежду, думая о – том,

Что всё не опытом насижено – о нужном?

Или летает аист – изо льда

И кромкой аллегорий слепит – яд,

О том, что горько думать нам – назад

И форму бытия для сердца ладить?

Для этой формы – в медное седло

Я сон сегодня пролагаю – разный,

Я им внутри отчётливо, как торт -

Веду свои пародии – жить здесь

И может много надоесть мне – им

Внутри судьбы улаживать – препятствий,

Но духом от того – я вижу снег

На медной форме впадины – за мной..

Он так таил по питерской земле

Ещё одну фантастику – быть лучше

И сердце расходилось в январе,

Как слово в золотой каёмке лет,

Им можно говорить в седло – стоя,

А можно вычленять преграды – ложно,

Как будто думать в форме – от себя

И внутрь дышать на прозе – осторожно..

Внутри российской, малой суеты,

Ей так несётся образ – за тревоги,

Им думают внутри – мои лишь сны

И топчут форму диалекта – врозь,

Что новость на России, как роса

Всё пронеслась и в нас – она осталась,

Ещё вживаясь в медной формы – грош,

В котором будем говорить – свой рай..

О том, что было на седле – прискорбно,

О гордой веренице славных – дней,

И думая внутри всегда – о ней,

Лишь сложностью вести своё – седло -

Туда, где мокро в дождь и безысходно

Стоять под ливнем в пасмурном окне,

Им требуя залить свой пафос лет,

Чтобы обнять внутри – российские погоды..

Зачем сверкнуло медное седло,