Мутация разума.

Cassiopeia_Alien

МУТАЦИЯ РАЗУМА.

Оne day like this we'll never be the same

Like ghosts in the snow

Like ghosts in the sun*

"The World is Ugly"

My Chemical Romance.

Глава 1. Неуправляемый.

Толкнув дверь Общего Зала, Милош раздражённо направился в переход, соединяющий два независимых корпуса.

– Подожди!

Тяжелые створки едва успели захлопнуться, как их тут же потревожила ещё одна рука.

– Эй, ну подожди же…

Каменный сводчатый коридор выходил в окружающий сад двумя рядами высоких куполообразных окон. Сквозь них, на потертые серые плиты падал нарезанный на порции пыльный солнечный свет и, пропитывая зачатки дневной суматохи, устало ложился под ноги сухими озерами. Остановившись на краю очередного пятна, Милош круто развернулся и, чуть не столкнувшись с преследователем, издал возмущенный переадресованный рык:

– Я не ребёнок!

– Никто и не говорит, что ты ребёнок!

– Разве? – парень одернул белую куртку, – Что они сейчас сказали? При всех! Мне снова нельзя перейти в практикующую ступень! Они мне не доверяют…

– Мышонок…

– Почему вам всем можно тренироваться, осваивать врождённые способности, становиться могущественными, а я… Чёрт возьми! Они считают меня слабым, но я так и останусь слабым, если меня не начнут тренировать! – Милош направился к окну и, заглушая эмоции скованной позой, нервно облокотился о его подоконник, – Я не могу больше здесь находиться. Это бессмысленно.

Не найдя пригодных для утешения слов, Джаспер деликатно приблизился к другу. Они были одеты в одинаковые универсальные костюмы, состоящие из белых плотных брюк, широких футболок и курток из кожезаменителя с красными нашивками. Они были одного возраста, примерно одного телосложения, учились в одном классе и даже жили на одном этаже почти в соседних комнатах, но на этом всё отведённое для них сходство и заканчивалось. Джаспер ещё теснее пододвинулся к любимому и, опустив подбородок ему на плечо, солидарно разделил тоскливые чувства.

– Совет держит меня за няню, – произнёс Милош, – Стоит кому-нибудь расклеиться, так я нужен, а нет – сиди в библиотеке.

– Может они не знают, что с тобой делать? – предположил Джаспер и, накрыв ладонью холодные пальцы, попытался хоть немного разбавить негативный осадок, – Может им трудно подобрать для тебя…эм…ну…курс…упражнений?

– Столько лет? – парень строго посмотрел в светло-карие глаза, – Тогда им вообще не стоило меня брать!

Пронзив Милоша в самое сердце, реальность избавилась от лживых иллюзий. Она обнажила свой истинный облик и, искромсав наивные фантазии, прожгла сознание парня раскалённым отчаянием. Ведь он хотел стать блистательным… Он хотел испытать на себе восхищение… Ему было необходимо увидеть, как другие признают его значимость… Как хвалят его уникальность… Ведь он особенный. По-настоящему особенный. Он исключительный!.. Но вместо вихря ликующих возгласов парень получал лишь сухие отговорки и, задыхаясь под кипой сомнений, презирал и себя, и врождённый непрошенный дар.

– Ну вот… Теперь ты расстроился, – угадав настроение друга, Милош интуитивно прижался к знакомому крепкому телу, – Не расстраивайся. То, что я сказал, не имеет к тебе никакого отношения. Помощь остальным – это работа, которую я должен выполнять, чтобы делать хоть что-нибудь. А с тобой… Ой, нет, – курсант виновато обнял собеседника, – Так ещё хуже. Не сердись на меня, ладно? – прикоснувшись к затылку любимого, парень оставил на щеке поцелуй.

– Мышонок, я не сержусь…

Исходящее от Джаспера тепло примирительно окутало Милоша. Будто не замечая ни куртку, ни футболку, оно с лёгкостью проникало сквозь толстую ткань и, постепенно концентрируясь под её защитой, неспеша наполняло собой тело курсанта. Оно баюкало. Оно усыпляло. И, погружая Милоша в неприступную заботу, отгоняло неприятные мысли за проведенную руками черту.

– …честно-честно.

– Если ты забыл… – Милош снова взглянул на напарника, – …то мне лучше известно, сердишься ты или нет, – потухнув лепестками сырого фейерверка, в зелёных глазах остановилась безысходность, – Наверное, моя способность просто незначительна…

– Глупости, – фыркнул Джаспер, – Никто из тех, кому ты вскрывал головы, так не считает. И ты так не считай. Моя способность вообще неуправляема, и? Никто же не воспринимает это как минус.

– Они просто не успевают, – улыбнулся Милош.

– Спасибо, – хмыкнул парень и, вернув курсанта под своё покровительство, жадно обхватил его обеими руками, – По-твоему, я настолько монстр?

– Совсем нет. И кстати, ты уже опаздываешь. Совет сказал, что первая тренировка начнётся сразу после собрания… Джай опять ругаться будет…

– И что? – Джаспер запустил пальцы в красные волосы, – Он всегда ругается.

Заслонив Милоша от прохладного ветра, парень осторожно облакотился на каменную стену. Здесь, в лучах обновленного весеннего солнца, в окружении едва проснувшихся запахов, ему больше ничего и не требовалось. Ни способностей, ни тренировок, ни заданий, ни академии, в которой Джаспер провёл подавляющую часть своей жизни. Он был одним из первых. Потому что его не надо было искать. Мальчик-пироман, который поджигает все, к чему прикасается. О нём даже писали в газетах. Горящие игрушки в детском саду… Горящая трава во дворе… Горящая детская комната… Наверное, родители почувствовали огромное облегчение, когда его забрали в специализированное учреждение. Хотя, мама плакала…

Где-то в коридоре хлопнула дверь. Резкий звук встряхнул воздух и, разлетевшись осколками по смежным помещениям, затерялся на подступах к подвальным лабораториям.

– Милош! – мгновение тишины треснуло под натиском быстрых шагов, – Так, вы опять за своё?

Джаспер приоткрыл один глаз и, не утаивая от гостя презрительной скуки, посмотрел на преподавателя. Силуэт мистера Темрича напоминал принципиальную соринку, которая нагло забилась под нижнее веко. Вызывая внутри приступы гнетущей аппатии, пожилой мужчина умел безвозвратно испортить то, что никак от него не зависело, и, предубежденно полагаясь лишь на чёрный костюм, отказывался признавать существование любого постороннего мнения. Высохшее с годами лицо покрывали тонкие, подвижные морщины, передающие эмоцию с удвоенным старанием; дряблый кончик его загнутого носа нависал над бордовыми губами и, никогда не оставляя их без должного внимания, подробно инспектировал каждую реплику; редеющие волосы были коротко подстриженны и зачесанны назад; а в светлых глазах, защищённых от мира выпуклыми линзами, находилась целая толпа давно подкупленных зрачков. По крайней мере, Джаспер в этом ни капли не сомневался.

– Завидуете?

Милош разомкнул неуместные объятия и, смущённо потупившись, отстранился от друга.

– Избавь меня от своих комментариев, – брезгливо ответил мистер Темрич, – Милош, не мог бы ты вернуться в Общий Зал. Совет хочет с тобой поговорить, – вспомнив о дополнении по умолчанию, мужчина безразлично посмотрел на второго подопечного, – Разумеется, тет-а-тет.

Молодые люди переглянулись.

– Они не будут долго ждать, – поторопил курсанта учитель, – А кое-кто давно не получал выговор и позволил себе забыть про пунктуальность?

Отпустив руку любимого, Джаспер нехотя покинул их уютное гнёздышко:

– То, что вы воспринимаете нас, как детей… – парень снисходительно посмотрел на преподавателя, – …не делает нас детьми.

– Что? – переспросил мистер Темрич.

– Я сказал, то, что вы воспринимаете нас, как детей, не делает нас детьми, – Джаспер приподнял одну бровь и, не получив от мужчины никакого ответа, услужливо пояснил, – Просто это очень вредно, видеть вместо реального, то, что было бы удобнее. Подумайте об этом на досуге, если, конечно, сможете выделить в своём ужасно рабочем графике такое необходимое время для отдыха.

Не поворачиваясь к учителю спиной, парень принялся медленно отступать к соседней развилке. На его лице, распаляя очаги кипящего нетерпения, играла довольная ухмылка победителя, а голова, отщитывая шаги короткими кивками, задавала такт никому не известной мелодии. Мистер Темрич не должен упускать из памяти ни одну произошедшую стычку, и для этого любое представление необходимо доводить до красивого обстоятельного финала. Когда взлетевшая вверх линия злобы плавно опускается вниз и, грациозно коснувшись горизонтальной оси, превращается в лютую затвердевшую ненависть. Джаспер воевал с преподавателем с раннего детства и к двадцати годам успел возвести хобби в ранг настоящего искусства. Ему ничего не стоило загнать неповоротливого надсмотрщика в логический тупик, окатить его холодной водой во время важной речи, или явиться в тревожный старческий сон в виде назойливого ночного кошмара. Остальные считали Джаспера тихим лидером. Парень не спорил с ними, но предпочитал не вдаваться в подробности, ведь секрет фокуса был допримитивного прост.

Мистер Темрич не умел защищаться. Да, мужчина мог съязвить корявый ответ, посадить нахала в карцер, или методично мстить оппоненту испорченной успеваемостью, но всё это напоминало конфети, летящее мимо спящего крокодила. Снаряды же Джаспера били не по учителю, а по человеку, который был простоват, заносчив и явно находился в неподходящем для него коллективе – приём легкий в объяснении и сложный в практическом использовании.

Напомнив Милошу про неотложное дело, мистер Темрич последовал за курсантом.

***

Не желая терять время и петлять по запутанным коридорам академии, Джаспер вернулся в игровую. В этой комнате воспитанники отдыхали от учёбы. Сейчас она была пуста, зато через неё можно было быстро попасть в тренировочный комплекс. Поднявшись по боковой металлической лестнице, парень остановился перед дверью и, введя в кодовый замок четырёхзначный пароль, вышел на балкончик. Внизу, на специально огороженной площадке разминались курсанты. Незаметив среди знакомых фигур пушистое афро инструктора, Джаспер снял куртку, бросил её на перила и, громко спустившись по ступенькам, как ни в чём не бывало присоединился к товарищам.

– Мистер Мерит! – парень виновато обернулся на оклик, – Если меня не видно, это не значит, что меня нет.

– Извините за опоздание. Совет…

– Это не важно, – инструктор вышел из подсобного помещения и, закрыв за собой дверь, поравнялся с подопечным, – Всем стоп! – бело-красные ряды замерли и с любопытством переглянулись, – Мистер Мерит, без лишних слов, упор лёжа.

Не имея права отказаться, парень опустился на тонкие маты и приступил к упражнению.

– Кто сообщит мне время… – продолжил мистер Рýнако, – …которое отведено для прибытия курсантов на тренировочную площадку после условного сигнала?

– Восемь минут и сорок секунд, сэр, – ответил услужливый баритон.

– Почему распорядителями было выбрано именно это время?

– Потому что его достаточно для того… – Джаспер не прекращал отжиматься и не мог видеть рьяного отличника, – …чтобы добраться из любой части академии в ангар… – но характерные интонации над его головой стойко совпадали с голосом Нэри, – …и полностью подготовить к вылету корабль.

– Хорошо, – Джай поддёрнул светлые брюки и, присев на корточки возле опоздавшего, спросил, – Есть какие-нибудь возражения?

– Да, – Джаспер выпрямил руки, – Этим кораблём никто не пользовался уже целую вечность. Вдруг он успел заржаветь, и чтобы вывести аппарат из состояния покоя восьми минут может не хватить.

– Может, – качнув головой, согласился инструктор, – Только это неподтверждённая информация.

Джаспер снова согнул локти:

– Но её существование вполне вероятно, а значит ею нельзя пренебрегать. Ваши слова.

Мышцы начинали уставать и, будто теряя свою эластичность, перекладывали нагрузку на суставы и кости. Но парень не собирался сдаваться так быстро. Увеличивая амплитуду между движениями, он выкраивал для себя секунды на отдых и, наращивая количество сделанных отжиманий, ждал, когда Джай передумает и прекратит экзекуцию.

– А какова вероятность того, что вы, мистер Мерит, придёте сегодня к финишу первым, особенно, если начнёте задание позже друзей?

– Мой ответ целиком зависит от ваших предпочтений, – заметил Джаспер и, расставив руки немного пошире, упростил наказание, – Пятьдесят процентов, если вы приверженец случая. Шестьдесят четыре – если у вас имеется ко мне небольшая благосклонность. Семьдесят восемь… – курсант отдышался, – …если остальные меня подождут.

Взвесив сказанное, инструктор медленно выпрямился и, ещё чуть-чуть понаблюдав за воспитанником, отрезал:

– Хватит, – парень с радостью встал на колени, – Начнём! – Джай направился к пульту управления и, прикоснувшись к сенсорным экранам, сказал, – На этот раз цель такая – вам необходимо пройти обновленную полосу препятствий, не умереть, не покалечиться и не растерять по пути вверенную вам команду. Финиш, как всегда, на том конце площадки.

Комбинация кнопок привела в движение потайные механизмы, и по скрадывающей пространство стене пробежала чёткая ровная трещина.

– Победителем считается команда, участники которой в полном составе добрались до флажка. Причём, не только добрались, но и дотронулись до него…

Под аккомпанимент искусственного гула в тесном разломе появился кусочек мраморного покрытия. Упираясь в бетонную стену, он ненамеренно искажал перспективу площадки и, словно складывая её пополам, казался коротеньким мостиком между двумя противоположными сторонами. Курсанты заглянули в образовавшийся просвет. Продолжая расходиться, массивные стены занимали специальные пустоты по бокам и, позволяя трещине расправить свои плечи, поселяли в кадетах лёгкое недоумение. Потому что за тяжёлыми воротами находилось привычное круглое поле со стеклянным куполом над ним…

И ни одного обещанного снаряда.

– Играть будем группами по пять человек, – Джай переключил какой-то рычаг и, вернув автоматические панели на место, убрал напоминание о подвижной стене, – Рене!

– Да? – отозвалась хрупкая девушка с короткими светлыми волосами.

– Ты возглавляешь первую команду, – взяв в руки планшет, мужчина сверился с заранее сформированным списком, – Хэмиш, Шелли, Катра и Ант – займите свои позиции возле стартовой черты. Нэри, в твоей юрисдикции вторая группа. Дора, Винни, Кристин и мистер Мерит – вы знаете, что делать.

Подойдя к красной полосе, Джаспер осмотрелся. Кто бы что ни говорил, а Джай умел поддерживать в тонусе и тело, и разум своих подопечных. Безразличный ко всему, сосредоточенный только на выполнении прямых обязательств, он относился к любому заданию так, как к чему-то невыносимо простому и, распространяя среди курсантов особую ауру, заставлял их поверить, что всё действительно не так уж и сложно. Две секунды, и ты готов начинать; ещё мгновение, и, будь добр, пробеги следующие три километра, перепрыгни озеро, выживи в чане со змеями и убей сидящего за углом клоуна. Джаспер не знал, где ему в реальной жизни могут пригодится подобные навыки, но он никогда не испытывал на тренировках хотя бы незначительного намёка на скуку. Сама площадка, скрытые камеры под ней, полые по всему периметру стены и прозрачный потолок были вотчиной мистера Рýнако, и Джай не упускал ни единой возможности что-нибудь в ней поменять. Постоянно модифицируя сошедшие с его чертежей механизмы, инструктор превращал независимый комплекс в осязаемый уровень для видео игры и, давно изучив своих подопечных, перефразировал развитие врожденных способностей в состязание между людьми и инженерной смекалкой.

– Тебе придётся заслужить своё имя обратно, – шепнул Джасперу подошедший к линии Винни.

– Он завтра уже про всё забудет.

– Заметил флажок? – парень добавил к последнему слову такие же длинные и тощие кавычки, как и его поджарое тело.

– Нет, – Джаспер взглянул на бетонное кольцо, – Где ты откапал…

Не дослушав вопрос до конца, Винни указал на стену напротив. Вверху, с правой стороны, почти на стыке бетона и стекла прятался крошечный стилизованный флаг. Нарисованый от руки фломастером.

– Да он над нами издевается! – воскликнул Джаспер и, обернувшись назад, увидел, как инструктор равнодушно набирает очередную команду.

– До тебя только дошло?

Вдоль стартовой линии вытянулась третья группа игроков. Обсуждая что-то вполголоса, они то и дело обращались к своему капитану и, внимательно выслушивая предложения девушки, напоминали мобильный отряд муравьёв-альбиносов.

– Эй, Нэш! – позвал будущего соперника Винни, – Слышишь что-нибудь?

Веснусчатый парень с крупной головой нехотя посмотрел на одноклассника и неопределённо поджал губы.

– Нэ-эш, ну не будь жадиной, – настаивал Винни, – Не будь жадиной и дай подсказку, а то твои затычки скоро прорастут внутрь ушных раковин… И тебя оштрафуют… И исключат… И отправят работать на кухню.

Понимая, что курсант от него так легко не отстанет, Нэш всё-таки дотронулся до ушей и, отстегнув крепления слуховых аппаратов, снял оба устройства. Плотный поток неприкрытого звука резко ударил по барабанным перепонкам. Больше не имея никаких ограничений, он охватывал парня, как толща воды, и, свирепствуя внутри ушных каналов, рождал в подсознании миллионы картинок. Беспрерывные вдохи и выдохи. Скрипящий на подошвах песок. Шелест ткани. Клацанье кнопок. Щелчки шестерёнок. Сглатывание слюны. Биение сердец, умноженное на пульс. Взмахи ресниц. Тяжесть здания. Искры заключённого в провода электричества. Перестукивание заколок на волосах Доры. И голоса… Сначала низкие, едва различимые, берущие свой исток в подвалах груди. Затем, более громкие, но всё ещё аморфные, обдающие гортань колючими вспышками. И наконец, хлёсткие, своенравные, упругие, бездумно отпущенные десятками ртов и игриво подхваченные каскадами эха… Снова надев аппараты, парень недовольно уставился на Винни.

– И? – поторопил одноклассника Джаспер.

– Ничего, – буркнул Нэш и, поправив чувствительный регулятор, туманно заметил, – Внизу что-то ждёт. Оно полностью выключенно.

– Бобби, – продолжал распределение Джай, – Бери себе Уильяма, Скотта и Дилана…

– У меня людей меньше всех, так не честно, – смуглый парень обиженно указал на остальных капитанов.

– Сначала оцени по достоинству тех, кто тебе достался, и только потом устраивай скандал, – мужчина напомнил воспитаннику о красной полосе, но Бобби упрямо не сдвинулся с места, – Послушай, вы поровну на пять не делитесь… Никогда не делились, и чтобы сбалансировать состав, я отдал тебе самых сильных игроков.

– Что в Уильяме сильного? – прошипел Бобби, враждебно напирая на инструктора.

– Не физически сильных, – одернул курсанта Джай, – Я, конечно, предпочитаю элемент неожиданности, но ты сейчас договоришься до того… – мистер Рунако пригрозил подопечному пальцем, на кончике которого сверкнула короткая молния, – …что первым столкнешься с миссией. Причём, в одиночку.

Не найдя другого выхода, парень раздражённо направился к стартовой линии и, проигнорировав собственную команду, вклинился в ряды соперников:

– А нас ведь по документам двадцать, – бросил Бобби Джасперу.

– Что ты хочешь сказать?

– Да так… Пришла в голову мысль…

– Господи, Бобби, – Шелли устало закатила глаза, – Тебе обязательно перечить?

– Да, дорогая, обязательно, – парень ехидно улыбнулся и, опять став серьёзным, добавил, – Не могу молчать, когда вокруг сплошная ложь и подтасовки.

– Шелли, – окликнув подругу, Кристин деликатно увела её в сторону, – Оставь, пусть сами разбираются.

– Какая ложь? О чём ты? – Нэри перехватил инициативу и, не дав Джасперу ответить, на всякий случай оттеснил его за спину.

– О небольшом недоразумении, – пояснил Бобби.

– О каком?

– Прекратить! – воздух между Бобби и Нэри с треском надорвал электрический разряд, – Никаких споров и драк на территории академии! – Джай сурово направился к ученикам и, выведя агрессора из толпы, лично проводил его к четвёртой команде, – Неужели испытывать чужое терпение настолько занимательно? – прошептал инструктор, – Если да, то держи свои наклонности при себе. По крайней мере до выпуска.

Делая густое афро ещё более пушистым, в волосах мистера Рунако зарождалось электричество. Объединяя кончики синими волнами, оно издавало какое-то странное, полуосознанное гудение и, концентрируясь в глянцево шоколадных глазах, давало понять, что его напрасно не включили в расчёты.

– Мы не растим из вас ярых соперников, – Джай взял себя в руки и усмирил электричество, – Я требую от вас качественной, слаженной работы. Запомните, и на тренировках, и в реальной жизни, у вас есть только вы сами и ваши напарники. Больше положиться вам не на кого, а значит, вы должны дорожить хорошими отношениями друг с другом, вы меня поняли? – мужчина вернулся к пульту управления и, нажав на мигающее зелёное окошко, запустил механизм, – Чем бы сегодняшнее задание ни казалось – это всего лишь игра. Не перетаскивайте соперничество из игры в реальную жизнь.

Копируя дрожь невидимых процессов, плиты под ногами курсантов неприятно завибрировали. Отступив назад, молодые люди недоумённо переглянулись и, не зная, чего ожидать, сосредоточились на происходящих изменениях. Светлый пол разбился на зоны. Каждая вторая плита, следуя шахматному порядку, плавно ушла под соседний сегмент и, приподняв его на пару сантиметров, открыла глубокий прямоугольный колодец. Послышалось дробное жужжание. Совершая обороты вокруг собственной оси, на месте провалов стали появляться цилиндрические снаряды и, стремительно увеличиваясь в высоту, достигали максимально возможного уровня. А потом замирали. И чинно образуя ступенчатые вершины, превращали равнину в бамбуковый лес.

Эти снаряды походили на мачты неправильного корабля, или на разбросанные оргáнные трубы. Стальные, начищенные… В них не было ни единого изъяна, и, блистая на солнце надёжным кардоном, цилиндры будто сами составляли элитный отряд. Но так или иначе, воспитанникам предстояло выйти сухими из воды или бегло освоить достаточно странный музыкальный инструмент. Плиты у дальней стены провалились и, исчезнув в огромной образовавшейся яме, оставили о себе лишь досадные воспоминания. В центре площадки вспыхнул огненный столб. Ощетинившись острыми железными конусами, цилиндры пламенно ухмыльнулись курсантам и, добавив к настилу фрагменты переходов, пригласили противников ступить на площадку. Тренировочный комплекс напряжённо затих.

Как капитан третьей команды, Бриджит осторожно перешагнула через линию старта.

Мгновенно выследив врага, крайний снаряд выстрелил в девушку заточенной боеголовкой и, не задев цель по чистой случайности, подтянул к себе закреплённое цепью оружие. Бриджит растерянно вернулась к друзьям.

– Нужна стратегия.

– Что у нас есть? – спросил Нэри и, пытаясь высчитать удачное соотношение сил, представил свою группу на территории цилиндров.

– Я могу попробовать подняться на вершину снаряда и, перепрыгивая с одного на другое…

– Хорошо, Дора, я буду держать это в уме, – взгляд парня остановился на длинных волосах, снова выкрашенных хозяйкой в малиновый цвет, – Но ничего не мешает соседнему цилиндру сбить тебя с ног, – Дора согласно качнула головой.

– Есть ли у этих штуковин слепая зона? – спросил Джаспер, – Время, за которое они перезаряжаются.

– Не должно быть, – ответила Кристин.

– Да, если они рассчитаны на убийство, – уточнил парень и, намекая на возможную лазейку, произнёс, – Но цилиндры слушаются Джая…

– Мы бы могли их отключить, – предложил Винни, – Ну, не совсем мы, но Уильям смог бы. Точно.

– А что, если не все из истуканов умеют плеваться?

– Нужно чтобы кто-то это проверил.

– А чем располагают другие? – спросила Дора, незаметно оглядываясь на команды противников.

– Неправильный метод, – отозвался Нэри, – Других сейчас нет. Только мы.

– Кто-нибудь понял, как цилиндры включаются? – опять заговорил Джаспер, – Реагируют на движение?

Кристин посмотрела в сторону инструктора, который, сидя за пультом управления, расслабленно читал какой-то журнал.

– Наверное да, – ответила девушка.

– Значит, мы можем, действительно можем, спровоцировать ложный запуск систем.

– Как? – не понял Нэри и, ещё раз взглянув на цилиндры, по-прежнему не нашёл ничего подходящего.

– На площадку рвётся огонь, – напомнил Джаспер, – Что может быть лучше?

Команда солидарно отступила от красной черты и, предоставив напарнику пространство для манёвра, сгрудилать чуть поодаль. Джаспер прислушался к шёпоту в темени. Позволив характерному чувству стать более ярким, парень отвел одну руку назад, а вторую выпрямил так, будто собирался сбалансировать ею подачу мяча. Температура тела резко поднялась. Желая влюбиться в своё же присутствие, языки пламени ласково облизнули кончики пальцев и, поманив к себе посторонний огонь, приготовились подчинить его воле курсанта…

Но Джаспер опоздал.

Разгадав идею соперников, Рене мгновенно сорвалась с места и, опередив парня на долю секунды, запечатала источник пробкой из льда.

– Догоняйте, неудачники! – на скользкий ковёр приземлилась серая капля, – Не буду же я вызывать для вас такси! – маслянистая жидкость приобрела облик Хэмиша и, помахав на прощанье рукой, растеклась ртутной лужицей по мраморным плитам.

– Чёрт возьми! – воскликнул Дилан, – Он же так ничего не весит!

Наслаждаясь нетронутой паузой, блестящая змейка проворно огибала снаряд за снарядом и, оставляя напарников далеко позади, уверенно приближалась к зияющей яме.

– Та-ак, теперь моя очередь, – Дора сняла обувь и заколола волосы, – Винни, давай за мной!

Взяв разбег, девушка с силой оттолкнулась от площадки и, увеличив инерцию о верхушку цилиндра, приступила к метаморфозам. Её конечности немного удлинились, а гибкие стопы плавно превратились в дополнительные кисти. Густо покрывая белоснежную кожу, на оголённых руках проступила короткая светлая шерсть и, пряча под собой человеческую натуру, заполнила всё тело. Ладони быстро потемнели и по грубости приблизились к перчаткам. Новый прикус обозначил небольшие клыки. Напряжённо зависнув над розовой макушкой, за спиной Доры расправился хвост и, упруго вплетаясь в нюансы движения, подтвердил принадлежность курсанта к отряду приматов.

Острый конус заметил подходящую цель.

На лету сделав сальто, девушка грациозно ушла от опасности и, зажав цепь продолжением позвоночника, выдернула оружие из слепого гнезда. И опустилась на четыре лапы. В центр оледеневшей поверхности.

– Она же не знает, что нужно искать! – Винни несколько раз подпрыгнул на месте, проверяя готовность суставов, – Пожелайте мне удачи.

– Будь ты проклят, – усмехнулся Нэри и, проследив за долгим прыжком подопечного, обратился к Кристин, – Твоя очередь покинуть статичный балласт…

– Немного рановато, – не отставая от конкурентов, четвёртая команда ринулась в бой, – Мне не за что зацепиться.

Будто накручивая атмомферу на шестерёнки, стальные щупальца отсекали от пространства куски и, хаотично смешиваясь со вспышками тел, захламляли тренировочный комплекс металлическим лязгом. А курсанты продолжали присоединяться к заданию. Доверяя своей интуиции, они слаженно отвечали на выпады снарядов и, хватая боеголовки голыми руками, безжалостно уничтожали сотворённое куратором детище. Другого варианта никто не нашёл.

Цилиндры же, подчиняясь специальной компьютерной программе, нападали на людей с удивительной гармонией. Они не задевали друг друга атаками; не загромождали цепями лазейки для конусов; не обращали внимание на чьё-либо преимущество и, постепенно расставаясь с припасами, не стремились привести тренировку в состояние бреда. Их миссия заключалась в испытании курсантов на манёвренность, но те, в свою очередь, склонялись к главенству мышечной силы. Кто не мог ею похвастаться, дожидался удобного момента за стартовой чертой. Кто был просто знаком с этой особой, останавливал боеголовки и, фиксируя тросы, подзывал к себе тех, кто по праву считался её лучшим последователем. А трое из кадетов, под прикрытием Доры и Винни, быстро перемещались между снарядами и, лишая противника оборонной способности, заканчивали нехитрое рутинное дело. Они должны были бороться за собственные команды, но Джаспер, Дилан и Бриджит, следуя необъяснимой старой привычке, напрочь забыли о рамках задания.

Всё сильнее погружаясь в игру, курсанты оказывались в особой разновидности транса и, даже не догадываясь об этом, словно бы образовывали единый организм. Девятнадцать голов одновременно поворачивались на эхо нового запуска, тридцать восемь рук взаимодействовали с полосой препятствий так, будто могли сами отвечать за решения, а бережно склеенные фрагменты воспоминаний создавали полную картину событий. Теперь для курсантов не существовало ничего потаённого. Каждый знал то, что видели другие. Каждый мог делиться идеями, не открывая для этого рта. Каждый являлся необходимой деталью в чёткой реализации плана. И каждый был обречен незаметить присутствия специфичной уловки.

Джаспер опустил раскалённые ладони на звено и, размягчив материал, порвал железо, как хлебную корку. Выбросив испорченные половинки, парень перенёс особое ощущение к груди и, сомневаясь, стоит ли полностью усыплять свою силу, огляделся. Над его головой, опутав повреждённые снаряды лианой, пролетела Кристин. Дилан и Ант разбирались с цилиндрами на противоположной стороне. Скотт и Орвилл расчищали заваленный металлоломом проход и, обмениваясь с Хэмишем неясными фразами, наверно предлагали ему что-то авантюрное. Ловко пройдя половину задания, курсанты приближались к ожидаемой развязке.

Джаспер стоял в отдалении от всех и, наблюдая за друзьями, расслабленно выравнивал тяжёлое дыхание. Внутри него, затрагивая каждую клеточку организма, постепенно зарождался незапятнанный агонией свет. Никакого жара, только тихое ласковое тепло, которое бы с радостью посвятило себя человечеству. Находясь в окружении разрухи, парень неожиданно ощутил, как по его телу струится признательность и, перебегая взглядом от напарника к напарнику, понял, что утопает в ранее неоформленных волнах любви. Джаспер словно искупался в золотистом прозрении, а выйдя из ванны, забыл подобрать полотенцем медовые излишки. Разве он прежде не замечал, что другие курсанты – его братья и сёстры? Или всё это время от парня ускользала очевидность их ценности? Сколько лет Джаспер знает своих одноклассников? Сколько дней и ночей они провели в академии в тесной компани, но лишь сейчас, завершив с друзьями очередное упражнение, парень будто бы впервые осознал свой долг перед ними.

Уловив за спиной какое-то движение, курсант обернулся. Неуклюже перебираясь через цепи, к нему направлялся изрядно потрёпанный Бобби и, зажимая ладонью рассечённое плечо, безуспешно пытался остановить кровотечение. Штанина на его левой ноге была разорвана до колена и болталась затравленным шлейфом на уровне икр; на локте другой руки расплывался синяк; футболка пестрела рваными дырами и, оголяя участки загорелого торса, сохраняла покрой из оставшихся сил; одну из бровей пересекала свежая царапина.

– Что с тобой? – Джаспер оглянулся на курсантов в далеке, – Кто-нибудь ещё пострадал?

– Нет, – не желая вызывать у противника жалость, Бобби огрызнулся, – Меня зажало между цилиндрами и стеной, а тебе какое дело?

– Может проводить тебя в медпункт?

– Не хочу, – отмахнулся курсант и, посмотрев на Джаспера, напомнил, – Мы ведь с тобой не закончили…

– Не закончили с чем? – почему-то подумав про недавний инцидент, Джаспер машинально отстранился от Бобби, – Послушай, нет смысла продолжать тот дурацкий разговор. Не надо.

– Значит, ты понял, о чем он пойдёт?

– Нет, просто ты явно нарываешься на неприятности.

– О-о, – Бобби запрокинул голову назад и, медленно вернув её в прежнее положение, иронично ухмыльнулся, – И это я нарываюсь на неприятности… Неужели, ты так и не заметил, что нарывание на неприятности – наша основная задача? И разве тебя не задевает тот факт, что кому-то разрешают отсиживаться в стороне, пока тебе угрожает опасность, а? – парень ударил собеседника по плечу окровавленной ладонью.

– Нам никакая опасность не грозит.

– Разве? А что будет после тренировок? Только не говори, что ты об этом не задумывался. Ведь задумывался? Ведь задумывался, а? – вложив в движение всю свою ненависть, Бобби опять толкнул одноклассника.

– Прекрати, – Джаспер сделал шаг назад.

– Только в том случае, если ты мне расскажешь, чем твой дружок заслужил у Совета такую примечательную неприкосновенность.

– Нет у Милоша никакой неприкосновенности.

– Обманывай дальше, – Бобби сплюнул и, требуя от парня другого ответа, пихнул его в грудь, – Маменькин сынок, за которым бегает табун нянюшек? – Джаспер отбил очередную атаку, – А может быть папенькин? А может он, вообще, следит за нами, а потом докладывает "начальству"? Некий тайный агент…

– Прекрати.

– Своеобразная чёрная лошадка, а? Маленький комнатный пони?! А ты спроси у своего ублюдка, чем он на самом деле здесь занимается? Для чего он нужен? Почему Совет держит его при себе?! Спроси! – Бобби схватил противника за грудки, но Джаспер без труда освободился, – Да чего от тебя ждать! – продолжал наступать на одноклассника курсант, – Ты же зомбированный. Он всех вас зомбирует! На этих дурацких сеансах терапии… Он же лезет к вам в головы не ради вас, а ради себя. Да у нас вся академия под этим говнюком ходит, и всех всё устраивает! Задай этой твари один единственный вопрос…

От всепоглощающей любви не осталось и следа. Мгновенно выбросив руки вперёд, Джаспер схватил соперника за горло и, перелив пламя в цепкие пальцы, начал душить. Жертва отчаянно дёрнулась, в надежде спастить из смертельных объятий. Кто-то где-то вскрикнул, но так отдаленно, будто парень выдумал для себя этот звук. Из-под плотно прижатых ладоней засочилась липкая бурая жидкость и, падая сочными каплями вниз, густо забрызгала белые кеды. А в голове Джаспера плясала лишь ярость. Закрашивая сознание рыжим атлáсом, она будто бы заключала курсанта в тески и, вставая барьером между ним и окружающим миром, заражала реальность семенами безумия.

Ведь с участием гнева Джаспер мог творить.

Кому было необходимо то спокойствие, которое теперь напоминало промокшую бумажку? Кому были необходимы те чувства, которые людская враждебность раздавила минуту назад? Кому была необходима учтивая мягкость, если при виде неё кто-нибудь обязательно окаменееет в оскале? Другое дело – являться властелином изумительной злобы. Выпустить из плена запретные мысли и, превратив их в летальное оружие**…

Шея Бобби обдала парня холодом. Отдёрнув руки, Джаспер недоверчиво придержал наваждение и, больше чутьём, чем глазами, увидел замеревшую напротив Рене. Неинтересный капитан рухнул на пол. Кто-то потенциальный утащил его тело подальше от испачканных плит. Лёд и пламя остались один на один.

– Всем вернуться! Быстро!

Сконцентрировав влагу из воздуха, девушка погрузила запястья курсанта в холодные оковы и, взглянув на напарника, встретила помутневший от одержимости взор.

– Так лучше, – произнесла Рене, – А теперь…

– Рене!

– А теперь, приди в себя и немедленно покинь тренировочный комплекс.

– Рене! Я приказываю, – положив валик под голову Бобби, инструктор немедленно бросился к курсанту, – Рене, прямо сейчас, уйди из зоны поражения.

– Ты должен здраво оценить свои действия и очнуться, – строгий голос взволнованно дрогнул, – Приди в себя. Я настаиваю.

– Рене! – Джай схватил девушку за талию и, игнорируя протесты, насильно потащил её к пульту управления.

– Ты не понимаешь! Нельзя это прощать! – Рене попыталась вырваться, – Он не прекратит! Он никогда не прекратит так беситься, пока не поймёт… Пока не осознает…

…Выпустить из плена запретные мысли и, превратив их в летальное оружие, раз и навсегда провозгласить независимость. Личную. Непоколебимую. Восхитительную. Взорвавшись, как от шашки динамита, ледяные оковы разлетелись на куски и, пав ниц перед истинной силой, тут же растаяли. Руки Джаспера покраснели и наполнились жаром и, словно бы приближаясь к структуре железа, начали источать мощный режущий свет. По коже, перепрыгивая с волоска на волосок, пробежало оранжевое рваное пламя. Следом за свечением, площадку наполнил пугающий гул.

Нажав на экстренную кнопку, инструктор активировал защитный механизм и, отрезав подопечных от опасности, вывел перед пультом управления стену из стекла. Стоило барьеру занять своё место, как прозрачный купол ощетинился выдвижными оросителями. Используя воду со специальной добавкой, он обрушил на парня тропический ливень…

Но ничего не изменилось.

Ледяная пробка покрылась изъянами. Выломав преграду из трубы, под своды тренировочного комплекса взметнулся столб огня и, с презрением игнорируя лёгкую морось, поглотил все снаряды. Пламя вгрызалось в прочную материю, как хищник вгрызается в тёплую тушу. Коверкая и кромсая стальное покрытие, оно подбиралось к сердцевине устройств и, пьянея от процесса, жадно утоляло свои голод и жажду. Это был триумф уничтожения. Триумф тотального уничтожения, рождённого из фейерверка сил и энергии. Каждый очерняющий декорации всполох кормился неисякаемой волей курсанта. Каждый ревущий выдох огня выплёскивался из окутанной жаром груди. Каждый завиток первобытного танца детально отражался в человеческом разуме и, заглушая все инстинктивные страхи, приказывал Джасперу забыть про себя.

Джай виновато взглянул на подопечных.

– Ты подбросил ему цистерну, полную топлива? – спросил полушепотом Джастин.

– Топливо давно сгорело. Его было не много.

– А он сам? – Шелли кивнула на рыжие джунгли, – Он сам не пострадает?

– Не должен.

– Мы здесь заперты? – уточнила Бриджит.

– Нет… Совсем нет, – инструктор потеснил притихших курсантов и, подойдя к противоположной стене, быстро разблокировал дополнительный выход, – Этот тоннель ведёт наружу, но за пределы здания, – пояснил Джай, – Он герметичен и максимально упрощён, так что вы не заблудитесь.

– А ты?

– Не перебивай, – оценив освещённый светодиодами рукав, мужчина задумчиво посмотрел на воспитанников, – Короче, поступим так. Несколько человек пойдут вперёд и позовут на помощь медсестёр и врачей. В это время, мы соорудим носилки и отправим следом группу из десяти человек – две смены насильщиков и два помощника. Остальные обеспечат им преимущество в десять минут, чтобы не образовалась давка, и тоже эвакуируются. А я не пойду… – подвёл итог Джай и, давая понять, что возражения здесь неуместны, немного смягчился, – И попрошу Рене поступить аналогично.

– В качестве наказания? – откликнулась девушка.

– В качестве подстраховки, – курсант смущённо опустила глаза, – Но одного ассистента мне будет недостаточно, – продолжил инструктор, возвращаясь к панелям управления, – Кому-то придётся найти Милоша и привести его сюда. Вы же знаете, по-другому эту бурю не выключить.

*One day like this we'll never be the same / Like ghosts in the snow / Like ghosts in the sun – Однажды, в такой же день, как этот, мы уже никогда не будем прежними / Как тени на снегу / Как тени на солнце. (Строчки из песни).

**Летальное оружие – оружие, предназначенное для уничтожения живой силы противника. К таким видам вооружений относят: холодное и огнестрельное оружие, предназначенное для поражения противника в ближнем бою; ядерное, химическое, зажигательное и бактериологическое оружие, предназначенное для массового поражения. (Оружие нелетального действия – это оружие, которое при обычном применении не должно приводить к гибели или тяжёлым телесным повреждениям у тех, против кого оно направлено. Основная цель использования такого оружия – нейтрализация, а не поражение противника, ущерб здоровью и физическому состоянию людей при этом должен быть сведён к минимуму. Травматическое оружие, светошумовые боеприпасы, водомёты и т.д.)

Глава 2. Новоиспеченный.

Не позволяя солнечному свету пробиться сквозь тяжёлые портьеры, тени Общего Зала прятали по карманам заложенный планировкой простор.

Укутывая войлоком высокие трибуны, они недоумённо смотрели на свидетелей и, притворяясь рассеянными, делали вид, что многоярусных сидений никогда здесь и не было. Темнота стирала с лица старого паркета широкую сцену и, озираясь по сторонам, продолжала настаивать, что не имеет к пропаже никакого отношения. Складки полумрака поглощали предметы… Из толстых перекрытий, упростив огромный мир до кляксы искусственного освещения, исчезли любые напоминания о строгости. Гнёт высоких потолков измельчился и, просеявшись сквозь пальцы, придал помещению схожесть с пещерой… Шпалеры* на стенах переродились в отвестные скалы… Огромная эмблема академии затерялась в искусственных сумерках, и такая интерпретация Общего Зала нравилась Милошу гораздо больше привычного образа. В подобной компании парень бы с радостью провёл неопределённое количество времени. Завернувшись в изоляцию, будто в старенький плед, он бы наконец-то избавился от назойливых мыслей и, украв для себя выходной, занялся бы медитацией.

Но сейчас Милош был не один.

На краю светового пятна стояло несколько фигур. Терпеливо ожидая курсанта, трое мужчин и две женщины в чёрном внимательно наблюдали за подопечным и, теряя в сумраке человеческие черты, походили на идолов. Их лица замерли в выражении скуки. Руки у каждого были сцеплены в замок и находились примерно на уровне желудка. Почти не тревожа воздух дыханием, члены совета словно пребывали в некой облéгченной версии спячки… И поймав себя на этой мысли, Милош поёжился.

– Господа, – мистер Темрич учтиво кивнул работодателям, – Милош, – парень также удостоился наклона головы, – Вынужден вас оставить… Увы, накопилось много дел, – преподаватель размеренно поправил очки.

– Не смеем вас задерживать, – произнесла центральная фигура и, дождавшись, когда где-то во мраке захлопнется дверь, спросила, – Милош, как ты отнесёшься к тому, если мы предложим тебе повышение?

Директор академии, являясь образцом строгого, но справедливого лидера, не любил ни помпезные речи, ни долгие вступления. Тратить время на бесполезные ворохи слов ему было не по душе. Даже больше, мистер Мортимер ненавидел, когда разговор превращался в выдохшуюся жвачку, и, предпочитая все вопросы решать чётко и быстро, к этому же приучал своих сотрудников и воспитанников. Ко всему прочему, уставшее с возрастом лицо мистера Мортимера, его звучный, будто выкованный голос, и предпочитаемый крой делового костюма неизменно располагали к конструктивному диалогу.

– Что я получу взамен?

– Тесное сотрудничество.

– Очень расплывчатое понятие, – став слишком навязчивой, магическая таинственность Общего Зала мгновенно покоробилась и развалилась на куски.

– Наступили такие времена, когда Совет не может обойтись без твоих особых умений.

– Но я же толком ни на что не способен, – Милош сделал шаг в сторону и, словно пытаясь оттолкнуть неизбежное, виновато добавил, – Совсем ни на что.

– Мы не поручим тебе ничего трудного или непонятного. Все, о чём мы имеем право тебя попросить, ты с успехом выполняешь каждый день. Главное – не сомневаться в себе, помнишь?

В другой обстановке, мисс Сильвия Галлагер дополнила бы реплику тёплой улыбкой и универсальным пожатием руки. Проводя с курсантами по несколько часов каждый день, распорядитель старалась казаться для воспитанников понимающим другом, но проблема заключалась лишь в том, что сознание женщины упорно приравнивало понятие "казаться" к глаголу "быть", а быть штатному психологу хотелось среди руководящих постов. Близость к власти выпрямляла её спину, придавала прыгучей походке весомость и, разглаживая от природы непослушные волосы, незаметно перекраивала саму сущность мисс Галлагер. Ступень повыше загоняла призраков прошлого в шкаф и, защёлкивая на нём тяжёлый замок, помогала Сильвии поверить в своё предназначение… Поверить, разумеется, под чужим присмотром и безапелляционно.

– Но я всё равно в недоумении, – признался Милош, – Что именно вы от меня хотите?

– Помощи, – ответил мистер Мортимер.

– В чём?

– Так случилось… – коротко кашлянув, снова заговорила мисс Галлагер, – …что у нашей академии появились небольшие проблемы по части связи с внешним миром.

– О чём-то глобальном говорить пока рано, – поспешил поправить Сильвию мистер Суссекс, – Безопасность заведения до сих пор находиться в моих руках, и с ней всё в порядке, но есть одна вещь, которую сканеры определить не могут.

– Мы боимся диверсии, – подытожил сказанное директор и, не вдаваясь в подробности, объяснил, – Конкуренты наших спонсоров хотят подорвать репутацию академии. Это не новость, на заре проекта они уже пытались сделать нечто подобное, но тогда им крупно неповезло – многие клеветники оказались за решёткой. В этот же раз ситуация изменилась. "Меддлинг Корп" сейчас заняты внутренними проблемами, и им некогда переживать о нашем благотворительном проекте, – взяв паузу, мистер Мортимер внимательно посмотрел на подопечного, – Поэтому бороться за жизнь академии нам придётся собственными силами.

– У вас столько бойцов, – произнёс Милош, – А вы выбрали меня?

– Бойцы тут не помогут, – лицо миссис Мортимер будто бы впитало в себя бледность освещения, – К нашим стенам не подгонят танки, на нас не обрушат ядерную бомбу, и никто не отправит отряд спецназа пройти по водостокам внутрь академии. Всё дело в проверках…

– Нас часто проверяют какие-нибудь службы.

Возле членов совета, заставляя Милоша тоже испытывать беспокойство, кружились процарапанные волны тревоги. Проникая в мысли курсанта, они вспугивали с мест самые потаённые и мрачные страхи и, расшатывая что-то внутри, заполняли промежутки между ударами сердца разбавленной паникой.

– Да, – подтвердил слова курсанта мистер Суссекс, – Все, кому не лень, присылают к нам свои делегации едва ли не каждый месяц, но теперь мы не знаем, кого впустим через главные ворота.

– Мы боимся шпионов.

– Пойми, – директор поджал губы и, подбирая более подходящую формулировку, немного помолчал, – Нам скрывать нечего. Спонсоры прекрасно осведомлены о том, чем мы здесь занимаемся. В центральном офисе хранятся все отчёты, которые мы туда отправляем, и кто угодно может ознакомиться с содержанием документов, но где гарантия, что нас не подставят? Кто может поручиться, что среди "проверяющих" не окажется проплаченного журналиста, который одной статьёй утопит нас в позоре?

– Мне очень жаль, что всё так усложнилось, – ответил парень, не зная, что ещё можно сказать, – И я бы хотел вам помочь…

– Ты справишься, – перебила курсанта мисс Галлагер, – Нам нужны будут только намёки, некие опознавательные значки, поясняющие кто из гостей есть кто, а тебе проникнуть в память другого человека ничего не стоит.

– Но не могу же я настойчиво трогать незнакомых людей! – возмутился Милош, – К тому же, те, с кем я обычно работаю, позволяют мне провести операцию…

– Не беспокойся. Создание комфортной обстановки для тебя будет нашей основной задачей, – заверил парня мистер Мортимер, – Если, разумеется, ты согласишься.

– Я думаю… – вступил в разговор руководитель медицинского отделения, – Нам стоит ненадолго прерваться и сообщить новому члену совета самую важную вещь.

Крупная фигура мистера Мейера выступала из темноты угловатыми очертаниями обветренного утёса. Навязывая обстановке дополнительный элемент, она казалась слишком огромной для освещённого пространства и, будто бы похлопывая парня по спине, отбрасывала на Милоша причудливую тень.

– Что? – курсант растерянно посмотрел на директора.

– Милош, не могу сказать, что нам пришлось долго спорить или выбирать, – распорядители одобрительно переглянулись, – В какой-то степени мы всегда знали, что ты пополнишь наши ряды.

– Но… Но почему?..

– А что в этом странного? – спросил мистер Мортимер, слегка улыбнувшись, – Ты не похож на прочих воспитанников. У тебя другой образ мышления, другие приоритеты, и даже поведение у тебя отличается… Вы все выросли под нашей опекой, и кому, если не нам, точно знать, что у вас за душой? На что вы способны. Для нас каждый подопечный – открытая книга, и мы убеждены, что не разочаруемся, пригласив тебя в новую семью. Больше никаких часов в библиотеке, больше никаких присматриваний за собратьями, больше никакой изолированности от действия. Тебя ждёт совершенно новая жизнь. Настоящая жизнь, наполненная событиями… Разве ты не мечтал о чём-то подобном?

– Честно… – ошеломление Милоша перешло в дурноту.

– У нас приготовлен для тебя сюрприз.

Мисс Галлагер достала из кармана пиджака чёрную коробочку для ювелирных изделий. Открыв крышечку, женщина развернула футляр содержимым к курсанту и, посмотрев ему в лицо, приготовилась увидеть восторженную реакцию. В её руках блёклый дымчатый свет матово отразился от металла с инкрустацией и, показав подарок во всей его роскоши, предъявил Милошу запонки.

– Эмблема нашей академии, – гордо произнесла миссис Мортимер.

Взяв презент, парень безразлично взглянул на двух белых павлинов. Отвернувшись друг от друга, птицы будто замерли на середине движения и, имитируя танец, сомкнули над головами перья расправленых крыльев. Их силуэты были идеальны. Изгибы шей плавно переходили в узкие плечи; крылья и хвосты, раскрытые вопреки законам аэродинамики, образовывали почти замкнутую, немного вытянутую окружность; а на головах, соблюдая очерченные формой границы, находились украшенные рубинами султаны**. Красные камни заменяли павлинам глаза и, кое-где проскальзывая в хвостовом оперении, рассыпáлись по платине сотнями бликов… Словно искры от костра. Или последняя вспышка закатного солнца.

И это завораживало.

Все обещанные Советом перспективы подкупали Милоша исполнением когда-то намеченной цели. Пару минут назад, она была далека и забыта, но сейчас, став наконец такой щедрой на улыбки, встречала курсанта с распростёртыми объятиями. Только Милош больше не грезил о ней. Он давно повзрослел и, окончательно расставшись с чужими иллюзиями, создал своё представление о будущем. К тому же… Откровенно нервозная поспешность распорядителей заставляла кадета лишний раз сомневаться… Поэтому, захлопнув коробочку, Милош всё-таки решил ответить отказом.

– По-моему, это стоит расценивать, как твёрдое согласие, – произнесла миссис Мортимер, – Твоя комната на нашем этаже будет готова через пару дней. Завтра к тебе приедет портной, чтобы снять мерки для костюма, а запонки… Выбери сам, носить их сейчас или подождать до инициации.

– И-инициации?

– Да, устроим небольшой праздничный ужин и объявим всем об изменениях, а теперь… – завершая разговор по-военному сухо, мистер Суссекс добавил, – Ты свободен.

– На какое число намечена первая проверка?

– Пока не известно, – миссис Мортимер подошла к подопечному и, коснувшись его плеч, деликатно направила парня в сторону выхода.

– А я правда могу рассказать остальным?

– Знаешь… Наверное, не стоит портить элемент неожиданности. Ничего подобного прежде в стенах академии не случалось… Сам понимаешь, – женщина открыла тяжёлую дверь, – Нужно подготовить для новости почву.

– Последний вопрос…

– Достаточно на сегодня вопросов, – ласково сказала миссис Мортимер и, пресекая любые возражения, добавила, – В твоей голове сейчас столько всего сумбурного… И я тебя понимаю, такие новости слышишь не каждый день.

– Да, но…

– У Совета ещё много работы, – заметила женщина.

– Да, разумеется… – Милош переступил через порог, – Хорошего дня…

Закрыв за воспитанником створку, миссис Мортимер повернула в замочной скважине ключ.

– Прекрасно, – парень провёл ладонью по лбу, – Просто прекрасно.

Сунув подарок в карман, Милош постоял под дверьми Общего Зала и, безуспешно пытаясь подавить в себе ярость, услышал своё имя.

– Милош! Подожди!

– Вы уже освободились? – парень с поддельным спокойствием обернулся на оклик.

– Скажешь тоже… Мы только начали, – ответили в голос Нэри и Скотт и, подбежав к однокласснику, схватили его за руки.

***

Стальные стены однообразного коридора отражали усиленные полом шаги. Раздрабливая звуки в трёхмерное эхо, они будто бы консервировали поднятый шум и, выстраиваясь в нескончаемую череду, были слишком похожи, чтобы соревноваться друг с другом в изысках. Одинаковые белые бардюры, одинаковые ленты крошечных ламп, одинаковые системы вентиляции, расположенные в одних и тех же местах… Такая стабильность утомляла глаза, и Милошу начинало казаться, что их небольшая компания заблудилась. Причём так удачно, насколько вообще можно сбиться с дороги, двигаясь по коридору без разветвлений. Оставив позади очередной переход, напарники молча переглянулись и чуть сбавили скорость.

– Возвращаться сложнее, чем выходить, – заметил Скотт.

– Обычная иллюзия из-за количества, – откликнулся Нэри и, поясняя для Милоша, сказал, – Прошлый раз нас было шестеро.

– Нет, – Скотт снял куртку и туго повязал её на бёдрах, – Здесь что-то ещё… Мне одному жарко?

Не ощущая ничего подозрительного, Нэри потрогал металлические стены:

– Абсолютно обычные…

– Получается, что всё дело в воздухе, – произнёс Скотт, – Если системы вентиляции проходят через логово Джая, значит их давно заблокировали. Узкое пространство, закрытые двери, высокая температура снаружи… Хотя, даже при таких условиях, воздух должен был отяжелеть через несколько часов…

– Перестань, – Нэри многозначитально покосился на Милоша.

– Всё в порядке, – откликнулся красноволосый и, поравнявшись со Скоттом, осторожно произнёс, – Можешь нам не верить, но здесь действительно не душно, – курсант неопределённо качнул головой, продолжая осматривать герметичные стыки, – А вообще… – Милош пожал плечами, – Если хочешь, давай я успокою твою пирофобию…

Пули – не единственная гадкая вещь, которая может в тебя попасть. Имея самую прочную на свете кожу, Скотт, вопреки ожиданиям, никогда не чувствовал себя защищённым и, испытывая больше опасений, чем обычные люди, постоянно боролся с приступами внутренней слабости. Часы тренировок благотворно влияли только на физическую силу. Медицинские препараты помогали лишь привыкнуть к особому телу и, немного упрощая взаимодействие с ним, словно бы нарочно подчёркивали неуязвимость курсанта. Но это было снаружи. Увеличивая плотность в ответ на угрозу, кожный покров мгновенно становился неприступным барьером. Да, он заботился о парне, как покорный слуга, не подпуская к хозяину ни боль, ни страдания, но это было снаружи, а внутри… А внутри Скотт оставался таким же мальчишкой, каким был всегда – трусливым и неуверенным – и, не зная, откуда взять в себе стойкость, мечтал, чтобы похожая броня проросла ему и в душу.

– Не надо, – отозвался парень, грубее, чем расчитывал, – Я справлюсь.

– Хорошо, – Милош указал на куртку, – Но её лучше надеть. Она прикроет спину и создаст ощущение безопасности, а чувство тепла – это просто адреналин. Ты напуган, и тело готовится действовать.

– Зачем специально идти туда, где тебе страшно? – спросил Нэри, пока Скотт без энтузиазма облачался в экипировку.

– Чтобы перестать бояться, – буркнул парень.

– И это работает? То есть, когда ты постоянно сталкиваешься со своим страхом, то некий вмещающий его сосуд переполняется, взрывается, и страх пропадает? По-моему, все происходит немного не так…

– Не знаю, может быть, – Скотт вздохнул и, застегнув молнию, как-то обречённо посмотрел на напарников, – Это дурацкий страх, я в курсе… И он так меня напрягает. Причём, ладно бы я боялся собак, высоты или змей, но огонь… Он будто бы имеет надо мной власть… Подавляет меня. И я не понимаю почему…

– А ты что скажешь?

– Ничего, – ответил Милош, – Я думал над тем, откуда берётся страх, но ответа не нашёл. С одной стороны, что может быть проще? Определи момент, когда фобия появилась, осознай его, пересмотри и живи спокойно, но… Проблемы начинаются ещё на первом пункте. Возьмём ту же собаку, – коридор снова пошёл вверх, сглаживая перепад между разными уровнями, – Допустим, в детстве, или когда-нибудь, на тебя напал большой пёс. Расцарапал или укусил. Естественно, ты об этом помнишь, естественно у тебя остался неприятный осадок, но этот осадок включает в себя не только страх перед животным. Например, во время нападения была зимняя ночь. Значит, кроме собак, пострадавший начнёт бояться темноты, одиночества, холода, снега и громких звуков, но испытывать дискомфорт в окружении перечисленных вещей он будет неосознанно. Страх перед животным устранить не трудно. Друзья-собаководы, работа в приюте, группы реабилитации, главное – чтобы у человека было желание вылечиться. С сопутствующими факторами все намного сложнее. Они не так очевидны и не так логичны, и часто бывшая жертва не понимает, почему в определённых обстоятельствах на неё вдруг накатывает слабость… – красноволосый взглянул на напарников и, заметив по их лицам, что он опять отдаляется от темы, произнёс, – Ну, как-то так.

– Немного сумбурно… – признался Скотт, – И что? С этим ничего нельзя сделать?

– Нужно очень много времени.

Задумчиво посмотрев себе под ноги, Скотт немного помолчал.

– Знаете, – произнёс парень, – Мне всегда казалось, что человек должен сам справляться с собственными страхами. Лично. После этих слов, меня всегда принимаются убеждать в обратном, но те, кто так поступают, не правы. Я давно понял, что страхи многообразны. Некоторые из них поддаются огласке, другие – специально для этой огласки придумываются, но есть один тип, который озвучить невозможно. Такие страхи напоминают драконов. Невидимых драконов. Или паранойю, – стараясь развеять гнетущую мрачность, курсант усмехнулся, но как-то неумело, – И их должен побеждать рыцарь… Ведь только он знает, где прячутся драконы…

– А как найти этого рыцаря? – спросил Нэри.

– Хозяин страха и есть рыцарь, – заметил Скотт, интонацией выделяя очевидное, – Больше того, только он и может им быть.

Коридор изогнулся под углом и, отмерив последний участок пути, оборвался проёмом открытого люка.

– Неужели, – обогнав напарников, Милош взволнованно вошёл в тренировочный комплекс, – Насколько все плохо? – но один взгляд на жаропрочное стекло дал исчерпывающий ответ.

– Оно перестало выдерживать, – Рене сидела перед пультом управления, подобрав под себя ноги и вытянув руки навстречу заслону, – И мне пришлось его заморозить, – вместо тонкой прозрачной перегородки, кабинет инструктора теперь защищала ледяная стена, – Не стоит тебе там появляться, – Рене добавила к шершавой поверхности ещё один слой, – Он всё равно когда-нибудь прекратит.

– Что его разозлило?

– Мы не знаем, – признался Джай и, взяв со стола огнеупорные перчатки, предложил их воспитаннику, – Тебе это пригодится, если не передумаешь.

– Я не могу передумать, – Милош рассеянно принял элемент амуниции, – И Джаспер не остановится. Сейчас он, как звезда… И испускает такое количество энергии, что вполне может заменить собой солнце для какой-нибудь карликовой планеты.

– Но ты всё равно хочешь туда войти? – Скотт недоверчиво посмотрел на товарища.

– Вы зря усугубляете. В этом нет ничего плохого, – возразил Милош и, отложив перчатки на полку, сглотнул набежавшую от волнения слюну, – Джаспер обещал, что его огонь меня не тронет, и я не имею причин ему не доверять.

– Не хочешь же ты сказать, что пламя будет тебя слушаться? – Рене удивлённо повернулась к напарнику.

– Нет… Не совсем так.

– Перчатки, – не отступая от правил безопасности, Джай снова попытался уберечь подопечного.

– Они будут мешать.

– Но…

– Джай, успокойся, – Рене покинула место инструктора и, заглянув за панель управления, сказала, – Там жерло вулкана. И если ты действительно хочешь поговорить о защите, то предложи ему скафандр. Посмотри, – девушка указала на свободное пространство между металлической стенкой и спасительным барьером, – Ещё чуть-чуть, и я заморожу все твои системы. Ждать действительно больше нельзя.

– Сделаешь для меня в этом айсберге брешь? – попросил Милош.

– Конечно.

Представив, как незаметные трещины сливаются в разлом, девушка выбрала в стене изо льда подходящее место. Сконцентрировав желание на кончике пальца, Рене прочертила ногтем по мутному покрытию и, соединив линию с горячим сознанием, приказала кристаллам воды мгновенно разбиться. Холодная толща пропустила в кабинет оглушительный рёв маниакального движения. Почуяв залежи свежего воздуха, огненные щупальца облепили края короткой расщелины и, стремительно заполнив её рыжим атлáсом, попытались прорваться сквозь узкую брешь. Они искали пищу, и Рене, в одиночку сталкиваясь с неудержимой агрессией, начинала казаться себе бесполезной… Словно накопленная пламенем ярость рухнула на неё унизительной шуткой и, сжимая девушку в кулаке, выкачивала из неё всю жизненную энергию. Переступив через талую воду, Рене добавила к разлому вертикальную трещину. Затем, завершив сходство рисунка с силуэтом двери, девушка прижала ладони к потеющей поверхности и, немного на неё надавив, извлекла из излишка неповоротливый звук. Скотт оглянулся на эвакуационный коридор и, не желая испытывать свои нервы на прочность, медленно отошёл от багрянного контура.

– Нэри, мне нужна твоя помощь.

Плоские лужи мгновенно ощитинились и стали удобными для опоры уступами. Поравнявшись с Рене, парень запустил руки в холодную жидкость и, приложив немного силы, ощутил податливость мокрого блока.

– А теперь, толкай, – приказала курсант, – Резко!

Выйдя за пределы стены, фрагмент ледника тут же оплыл, осунулся и, хлынув в тренировочный комплекс, ненадолго затушил близлежащее пламя.

– По-моему, это было красиво, – под звук нестройных аплодисментов Рене стряхнула с ладоней капли, – Хочешь, я пойду с тобой?

– Не надо, – ответил Милош и, застегнув белую куртку, подошёл к выходу из кабинета, – Мне кажется, стоит восстановить герметичность, – над головой парня, создавая и сразу уничтожая хаотичный узор, закручивалась тесная арка взбесившегося пламени.

Его привезли в академию именно для этого. Чтобы взять под контроль слишком буйного курсанта, и у Милоша получилось собрать воедино предложенную Советом головоломку. Достаточно необычную головоломку. Другим воспитанникам академия давала гарантию безопасности. Во внешнем мире тебя могли унижать, над тобой могли смеяться, тебя могли считать уродом, но оказавшись на расстоянии от обычных людей, ты получал шанс на нормальную жизнь. Вместе со своей уникальностью. Такое убежище было необходимо для Хэмиша, Доры, Кристин, Орвилла… По большей части, в нём нуждались все собранные под одной крышей дети, но Милош умудрился выбиться и из этой разношерстной компании. О его способности никто из посторонних не знал.

Парень даже сам о ней не догадывался.

Вытесняя воздух наэлектризованным запахом, жидкий металл заковывал тренировочный комплекс в кипящие латы. Превращая площадку в непроходимый лабиринт, он со всех сторон стекался к Милошу и, вязко бурля в белоснежном оскале, подкармливал пламя прямо с ладоней. Парень осмотрелся вокруг и без колебаний направился к источнику бури.

Однажды классу, в котором учился Милош, предложили пройти психологический тест. Отменив урок по математике, учительница раздала подопечным одинаковые бланки заданий и, выставив на таймере время, поторопила воспитанников. Вопросы на листе оказались несложными. Сдав работу раньше других, Милош очень быстро выкинул из головы незначительное отступление от учебного плана, но через пару дней его вызвали к директору. Прежде Милош выговоров никогда не получал. Пройдя следом за секретарём в кабинет, мальчик увидел перед собой незнакомую улыбчивую женщину. Сначала, она спросила, как его зовут, сколько ему лет, где и кем работают родители, а потом обратила внимание на руки Милоша. Никто не мог заподозрить в них какую-нибудь странность. Обычные ладони, покрытые контрастным переплетением вен и капилляров, но парень знал, что в них пряталось кое-что ещё… И женщина тоже об этом догадывалась.

Заменяя кровь на реакцию распада, поток пламени жадно пожирал своего же хозяина. Грубо вторгаясь в человеческое тело, стихия выворачивала на изнанку каждый миллиметр, каждую клетку белкового организма и, не собираясь останавливаться, переделывала на собственный вкус всё то, что было Милошу дорого. От фигуры Джаспера почти ничего не осталось. Его рост увеличился, руки утончились, шея стала более гибкой, а лицо… А лицо исчезло под лакированной маской огня, но парень по-прежнему был там. Осторожно выбирая дорогу, Милош приблизился к негасимому факелу и, встав напротив Джаспера, приготовился к нему прикоснуться.

Умение парня доставляло ему настоящее удовольствие и, одновременно с этим, мучило Милоша постоянными болями. Находясь в его ладонях почти с самого рождения, редкая способность казалась хрупким осколком чего-то огромного и, присутствуя в руках неуловимым напряжением, постоянно напоминала курсанту о себе. Она была словно дополнительным человеком, некой сущностью, которой, по какой-то причине, не позволили развиться в отдельную личность… Но навязчивый квартирант не мечтал о побеге. "Нечто" курсанта не желало расставаться с напарником, ведь уникальный тандем существовал на неподдельной и многолетней симпатии. Лишь сознание Милоша могло обеспечить своенравную силу идеальной средой обитания. Только оно было достаточно гибким и стойким, чтобы выдерживать многократные слияния с посторонними рассудками, и только покалывания в ладонях, соединяющие закаулки души с геометрией тёрхмерного тела, позволяли Милошу ощутить себя значимым. Погрузив правую руку в огонь, кадет представил, что чувствует не пламя, а мягкие волосы.

– Поговори со мной…

Дотронувшись пальцами до Джаспера, парень крепко стиснул зубы и, превозмогая боль, сосредоточился. Линии на руке пронзило характерное чувство. Плотно прижав ладонь к уху любимого, Милош настроился на нужную волну и, стараясь игнорировать ожог, повторил свою просьбу. Мысленно. Но Джаспер оставался неприступен. Жжение будто рассеченной лезвием плоти уговаривало человека выйти из тени. Приманивая к себе крупицы сознания, оно пыталось отыскать того Джаспера, который умел быть добрым, забавным, немного неуклюжим… Оно хотело напомнить парню о его повседневных делах, о том, что он обожал, что ценил и что моментально вспыхивало под действием высоких температур, но никто не отзывался.

Милош больше не мог выносить многоградусный жар. Разорвав ментальную связь, парень отдёрнул повреждённую руку и, стерев со щёк слёзы и пот, провёл по лбу друга кровавой ладонью.

И это был экстренный выход.

Пойманное в тесную камеру пламя тут же исчезло. Кипящие озёра металла освобождёно притихли и, став ядовитой припаркой для избитого комплекса, постепенно теряли свой жгучий оттенок. Рыжее сияние впиталось обратно в кости курсанта, а к самому Джасперу, напрочь забыв о бушующем пекле, вернулся привычный человеческий облик…

Но отключенное Милошем сознание сильно опаздывало.

– Держу! – схватив друга за обугленный ремень, парень притянул его к себе и заботливо опустился вместе с ним на колени.

*Шпалеры – стенной односторонний безворсовый ковёр с сюжетной или орнаментальной композицией.

**Султан – украшение на головном уборе в виде вертикального перьевого или волосяного пучка. Был распространён на шляпах, киверах и касках в большинстве европейских армий первой половины XIX века.

Глава 3. Землетрясение.

Почувствовав запах больничной палаты, Джаспер рефлекторно поёжился и, ощущая под ребрами знакомую пустоту, разомкнул слегка опухшие от приступа веки.

– Привет.

– Привет…

Тонкое одеяло опутывало тело жёсткими складками. Над головой, протянувшись вдоль металлической узкой кровати, тихо жужжала люминесцентная лампа и, лениво перемигиваясь с припылённой соседкой, разгоняла проникающие сквозь окно сумерки.

– Где врач?

Милош кивнул на незапертую дверь и, положив левую руку на простынь, нежно прикоснулся к ладони любимого. Он сидел напротив Джаспера уже несколько часов. Всматриваясь в неспешное угасание дня и прислушиваясь к сдержанным разговорам медицинского персонала. Люди в белых халатах приходили и уходили, приносили с собой капельницы и замеряли частоту пульса, а парень продолжал напряжённо наблюдать и, не имея возможности что-либо сделать, казался ещё одним предметом скудной мебелировки.

– Ты как? – заглянув в чайные глаза, Милош аккуратно разместил правый локоть на спинке по-ковбойски развёрнутого стула, – Хочешь, я принесу воды?

Джаспер отрицательно мотнул головой и, нерешаясь задать тот самый вопрос, слабо дотронулся до пальцев напарника… Так робко, словно Милош мог его ненавидеть.

– Всё в порядке, – красноволосый погладил широкое запястье, – Тебе совсем необязательно сейчас это слышать.

– Но мне нужно… – прошептал курсант, избегая смотреть в глаза собеседнику, – Очень нужно…

– За полчаса огонь уничтожил всё, на что Джай потратил месяц работы, – произнёс Милош и, не желая рассказывать другу о Бобби, подробно остановился на материальных убытках, – Расплавились снаряды, подключённые к ним системы, автоматические механизмы… Даже стены пострадали.

– А он? – красноволосый запнулся, – Он что, умер?

– Нет-нет, – торопливо успокоив любимого, Милош не позволил пациенту подняться с постели, – У Бобби ожог третьей степени. Он в реанимации, его ввели в искусственную кому.

Джаспер разбито лёг на бок и, обняв руку напарника, как плюшевую игрушку, затих. В нём что-то оборвалось. Надрезав важные линии связи, пламя будто бы уничтожило часть его эго и, вылизав яростью мысли и чувства, оставило внутри безразмерную пропасть. Чёрную. Идеально обработанную. Каждый сделанный вдох казался призраком прошлых событий, каждая новая секунда давила на парня горьким раскаянием и, лишь констатируя неприятные факты, совершенно не помогала справиться с ними.

– Там же трохея… И голосовые связки… – Джаспер спрятал в подушку лицо, – Как он вообще жив остался?

– Рене успела вовремя. Милый…

Не собираясь отзываться, курсант натянул покрывало на голову и, сжавшись в комок, прошептал что-то неразборчивое. Он хотел исчезнуть. Уменьшиться до такой степени, чтобы человеческий глаз не различал его присутствия, а затем раствориться. Да, раствориться и исчезнуть. И больше не быть отвратительным. Больше не вызывать у друзей настороженность, больше не являться причиной беспорядков и больше ни минуты не играть роль чудовища. В чём он провинился? За что ему выпало это проклятие? Ведь Джаспер не хочет быть плохим. Он не хочет и никогда не хотел причинять людям боль, но день за днём, раз за разом, его руки, его характер разрушают построенные трезвым сознанием планы.

– Я не специально… – наволочка впитала горячее дыхание, – Я совсем, совсем, совсем не специально…

– Я знаю, – встав со стула, Милош присел около Джаспера на корточки, – Я знаю, – освободив здоровую руку, парень отогнул шерстяное одеяло и, прижавшись щекой к дрожащей спине, попытался хоть немного успокоить напарника, – Тебя никто ни в чём не винит. Это была случайность. Несчастное стечение обстоятельств и только.

– Случайность? Случайность? – Джаспер рывком отстранился от любимого, – И когда именно произошла эта "случайность"?! Когда я родился? Когда во мне проснулось…то, что проснулось? Или когда у меня появился ты? Тот идиот, который вечно старается убедить и меня, и окружающих в том, что я нормальный. А я ненормальный. Ненормальный, ясно?! – карие глаза полоснули обидой, – Мне нельзя находиться рядом с людьми. Мне нужно существовать в лесу, отшельником. Я монстр. Монстр. Монстр! Как бы ты не верил в обратное, – не желая разговаривать, Джаспер откинулся на жёсткий матрас и отвернулся от друга.

– Я не идиот, – Милош осторожно сел на кровать, – Я дурак, да, но не идиот. А ты не монстр.

– Замолчи.

– Нет, не монстр, – настояв на своём, парень оглядел полупустую палату, – Слишком удобно кому-то считать себя чудовищем. Можно делать что угодно, не опираясь на прошлое и не думая о будущем, но это не ты. Никто не становится монстром от того, что он в чём-то в непохож на других. Никто не становится монстром от особенностей развития. От своей силы, от своей слабости, от своего темперамента – без разницы.

– Но именно такие считаются монстрами.

– Ты клеймишь себя монстром сам! – воскликнул Милош и, стараясь пробиться сквозь упрямость напарника, заметил, – У тебя есть сила, своенравная сила, и этого отрицать нельзя. Ты не можешь про неё забыть, ты не можешь её спрятать, ты не можешь её выкинуть. Вы – единое целое. Но ты имеешь полное право её проклинать. Да, поливай свою способность грязью сколько влезет, презирай себя, своё поведение, свою жизнь, ненавидь всё подряд, однако легче от этого не станет. Ты просто убедишь себя в том, что твой дар – это врождённое уродство, тесная клетка, и слишком много упустишь. Ты обычный человек. Ты самый… Ты максимально обычный человек, Джаспер. Ты осознанно не сделал ничего, за что бы был обязан понести наказание, честно. Когда люди зляться, они в принципе не ведут себя обдуманно. Они крушат технику, мебель, отношения… С подобной точки зрения, ты совсем, как они, – красноволосый ласково прикоснулся к курсанту, – Знаешь, где правда обитают чудовища?

– В шкафу?

– Почти, – скользнув под рукав больничной пижамы, пальцы Милоша нежно погладили предплечье Джаспера, – Они гнездятся во внутренней слепоте. Когда человек приучает себя не замечать что-либо. А ты достаточно откровен с самим собой и поэтому в состоянии выбирать каким тебе быть – наладить отношения с разрушительным компаньом или превратиться в заложника.

– Он такой сильный…

– Недостаточно. Вспомни, пару лет назад всё было намного, намного ужасней.

– Но сегодня…

– Сегодняшний приступ закончился, – Милош спрятал перевязанную кисть, – А то, что теснится у тебя в груди, надо взять на заметку. В качестве сдерживающего механизма.

– Дуешься на меня?

– Только чуть-чуть.

Теряя краски под воздействием Милоша, эмоции Джаспера постепенно успокаивались и, прекращая разрывать курсанта на куски, становились неотъемлимой частью его личной действительности. И их не могло стереть время. Они были ему не подвластны. Весь гнев, неприязнь и сожаления Джаспера теперь принадлежали реальным событиям и, громоздясь в человеческой памяти, создавали тот опыт, который парень иметь не хотел.

– Не используй свою силу против себя.

– Стараюсь, – откликнулся Джаспер, – И всё-таки, зря ты меня останавливаешь… Мне нужно уйти, – неоконченная когда-то беседа намекнула о себе и, проникнув в палату без предварительного стука, свернулась калачиком на коленях у Милоша.

– Не смей сбегать, – произнёс красноволосый, – Не смей сбегать без меня.

– А смысл мне это без тебя делать? – спросил Джаспер, перевернувшись на спину, – Кто будет убеждать потенциальную королевскую семью в том, что я их пропавший в младенчестве сын? Ты же моя карманная ведьма.

– Угу, своеобразное приложение в телефоне, – парень поднялся с кровати и, освобождая место для ног пациента, опять опустился на алюминиевый стул, – Вообще-то, я говорил серьёзно.

– Я тоже.

– Я не считаю, что у тебя не получится обжиться за пределами академии, – пояснил Милош, – Но спонтанные решения повлекут за собой только препятствия. Потеряв кого-то, Совет сделает его жизнь невыносимой. Они заявят о тебе в полицию, свяжутся с военными, умножат поиски на деньги, и удавшийся побег станет вечным. Постоянная охота, постоянные переезды, постоянные опасения…

– Но это тюрьма.

– Я знаю.

– Даже если изначально академия такой не задумывалась, то с годами, переполненное гнездо, надоевшее гнездо непременно становится гарротой*… – произнёс Джаспер, разглядывая бирюзовый кафель на стенах, – И я не понимаю, почему мне приходится тебя уговаривать.

– Кроме нас есть ещё люди, – ответил Милош.

– К чёрту их.

Красноволосый посмотрел на обшитое мраком окно и, понимая, что не может согласиться с напарником, немного помедлил. До прагматичного эгоизма любимого ему было ещё далеко. Парень не мог так же резко, как Джаспер, разорвать все контакты с товарищами и, оставив их под крылом недомолвок, спокойно заниматься своими делами. Такая уловка походила на подлость, и Милош боялся её совершить. Он боялся отречься от напарников, а потом узнать, что они оказались в беде. Он боялся всё бросить на произвол обстоятельств, а затем услышать, что в исследовательском центре произошло нечто страшное. Он боялся осуждения. Он боялся сожалеть спустя время о том, что отсутствовал в академии в самый ответственный и решающий момент… А ещё он чуть-чуть боялся внешнего мира. Боялся, что не справится с жизнью без чьей-либо помощи. И этот страх, избивая идеи курсанта дубинкой, то и дело выступал на поверхность сознания.

– Я не хочу принимать любое решение, – снова заговорил красноволосый, – Мне нужен его правильный аналог.

– Какой? Совет никогда не позволит нам стать самостоятельными. Им банально не выгодно.

– Уверен?

– Абсолютно, – приподняв подушку, Джаспер облакотился на спинку кровати, – Кстати, зачем они тебя вызывали? Снова просили "отнестись к ним с пониманием" и "принять сложившуюся ситуацию"?

– Нет, – Милош залез здоровой рукой в противоположный карман, – Вот.

– Что это? – парень протянул Джасперу чёрную коробочку, – Мышонок, только не говори, что ты зовёшь меня замуж, – но стоило курсанту открыть бархатную крышечку, как он тут же стал серьёзным, – У них же у всех такие, – прошептал Джаспер, не веря собственным глазам, – Причём они не просто похожи… – парень вытащил запонку и, внимательно её рассмотрев, взглянул на любимого, – Это ведь не украшение. Распорядители пользуются запонками в качестве идентификатора, чтобы попадать в те части академи, которые для воспитанников под запретом… Значит ли… – Милош пожал плечами, – Я ведь угадал? – Джаспер радостно подался к напарнику, – Разрешишь тебя поздравить?

– Наверное, – произнёс красноволосый, – Я пока ещё сам не понял хвастаться мне или…

– Или?.. Подожди, – Джаспер откинул одеяло и, пересев на край кровати, опустил босые ноги на холодный линолеум, – Но это же потрясающе. Старшие наконец-то приобрели себе мозги и без переворота вводят обновления. Наши руководители эволюционируют, что тебя смущает?

– Я не знаю, – повторил парень, – Но они приняли меня с условием.

– В смысле?

– Совет сказал, что я буду обязан работать на них. Используя свою способность… Но что именно от меня требуется, я так и не понял. Совершенно. Я даже передать диалог не могу. В голове словно ничего не осталось. Но больше всего меня пугает другое… Я ведь легко могу не справиться. Я не знаю, чего от меня ждут и… Я ведь ничего не умею. Точнее, я умею производить только базовое вмешательство, а об ином лишь догадываюсь. Причём этого они не понимают… Кажется Совет в целом хочет от меня одних действий. Чтобы я выполнял их приказы и не задерживал конвейер.

– А ты говорил, ничего не осталось, – положив запонку в футляр, Джаспер возвратил подарок любимому, – Мышонок, любое умение нарабатывается. Вообще, это ты должен говорить нечно подобное, но врожденная способность – только вид рекомендации, и раз уж ты решил её не игнорировать… Короче, мышонок, ты можешь тренировать себя сам.

– Звучит элементарно, а практика…

– И практика будет несложной, ты знаешь, мой мозг всегда в твоём распоряжении. Когда они дадут первое задание?

– Мне не сообщили.

– Тогда приступим к занятиям завтра, ближе к вечеру, согласен? – не заметив в напарнике никакого энтузиазма, Джаспер переспросил, – Мышонок, а ты точно всё мне рассказал? – Милош потупился, – Я больше ничего во время срыва не испортил?

– Я просто не думаю, что это хорошая идея.

– Почему?

Курсант насторожился. Милош явно что-то не договаривал и, желая оставить свою тайну нетронутой, ужасно походил на провинившегося ребёнка.

– Мышонок… – от невыносимой догадки у Джаспера перехватило дыхание, – Покажи вторую руку.

– Зачем? С ней всё в порядке.

– Да? Ты доставал коробочку из правого кармана левой рукой.

– Это просто…

– Покажи вторую руку.

– Я не…

– Покажи! – рывком поднявшись с койки, парень заглянул за спасительный стул и, увидев промелькнувшие в воздухе повязки, разбито поник, – Чёрт!.. – Джаспер отстранился и запустил пальцы в волосы, – Чёрт!..

Добавить было нечего. Он опять это сделал. Он опять навредил дорогому человеку. Навредил серьёзно, и теперь, как бы Джаспер ни хотел всё исправить, он вновь оказался абсолютно бессилен.

– Покажи, – курсант осторожно прикоснулся к напарнику и поднял его руку, – Не надо прятать.

Толстая варежка из бинтов, образуя некое подобие колыбели, педантично оберегала повреждённую конечность. И с такой медсестрой спорить было напрасно. О её объективной правоте напоминала каждая вспышка заточенной боли, каждый искусственно приобретённый рефлекс. Не давая Милошу право выбора, повязка предъявляла курсанту одни лишь запреты и, отныне корректируя под себя его жизнь, холодно бросала в плену ситуации. Без масок, без запасных выходов, без туза в рукаве, и убедить кого-то в ином положении дел было, увы, невозможно. Едва дотрагиваясь до шершавой материи, Джаспер попытался ослабить узлы на запястье.

– Не надо, – парень деликатно отстранился от друга, – Её наложили пару часов назад, и я не хотел бы ничего менять.

– Очень больно?

– Скорее всего. Мне дали препарат, – Милош посмотрел на бинт так, словно под ним находилось что-то инородное, – Сейчас ладонь как бы спит.

– Я буду завязывать тебе шнурки…

– Обойдёшься.

– И застёгивать пуговицы…

– Мне это не нужно.

– Но…

– Я в порядке.

– Нет, не в порядке. Не в порядке! – присев на постель, Джаспер опёрся о колени локтями, – Я же… – его голос дрогнул, – Я же покалечил тебя… Может ты выздоровеешь через месяц, а может на это потребуется год, а может ты вообще никогда не поправишься! Ты хоть немного представляешь, как это опасно? Как опасно выключать меня таким способом? Ты же можешь остаться без руки, не справиться с болевым шоком, впасть в кому или задохнуться тяжёлыми парами, я же… – курсант запнулся и, словно боясь произнести очевидное, шёпотом добавил, – Я же убью тебя… Достаточно, – бросил Джаспер, – Это не должно продолжаться. Это больше не должно продолжаться, я не желаю твоей помощи настолько высокой ценой.

– Но сам ты пока не справляешься.

– Я знаю! Знаю… – стиснув кулаки, парень нахмурился, – Но есть же ещё вариант. Он не нравится ни тебе, ни инструкторам, я помню, но тот препарат… Он действительно работает. Его составили специально для меня и, если принимать эту жидкость постоянно, побочные эффекты не будут проявляться так ярко. Прекрати постоянно быть на моей стороне. Я виноват во всех своих приступах. Только я. И только я… Ты меня слышишь? – Джаспер посмотрел в лицо собеседнику, – Только я обязан отвечать за последствия.

– Глупый, – наклонившись к напарнику вместе со стулом, Милош прижался ко лбу Джаспера собственным лбом, – Как я могу позволить тебе добровольно травиться?

– Лучше это, чем причинять тебе вред. Сколько уже было ожогов? Десятки? – курсант закрыл глаза и, желая передать Милошу все свои чувства, на мгновение замер в их особом единении, – Нет ни одного слова, ни одного действия, которым я мог бы всё это загладить.

– Я не виню тебя.

– Зато я справляюсь за двоих, – Джаспер прикоснулся к подбородку любимого, – Я понимаю тебя, правда. Если бы наши способности были зеркальны, я бы позволял тебе делать со мной всё, что только вздумается. Совершенно всё… – Милош улыбнулся, – Но ты не умеешь заботиться о себе.

– Не стоит меня опекать.

– Разве? А вот и нет, ты не обойдёшься без няни. Ты растратишь себя на поддержание спокойной обстановки в академии и исчезнешь. Как облако. И поэтому ты обязан к кому-то прислушиваться. Поэтому кто-то должен тебе запрещать. Запрещать быть собой, запрещать откладывать себя на потом, запрещать думать о других, как о более важных, ведь тебе не нужно заслуживать здесь какое-то особое место, мышонок… Забота о себе – это не вид преступления.

– Сюда кто-то идёт…

– Уходишь от темы? Я ничего не слышал.

– Я не вру, просто ты невнимательный, – будто растягивая последние мгновения, Милош ещё теснее прижался к любимому, – Не понимаю, как люди умудряются так раскованно себя вести, так естественно… Просто брать и делать. Наверное, во мне что-то отсутствует… Какой-то важный вид лёгкости или наглости, который отвечает за жизнеспособность…

– Как дела, светлячок!

– Ой, кажется мы не вовремя, – в дверях общей палаты застыла вторая волна посетителей, – Ну… мы пойдём?

– Стойте, – ударив ножками стула по полу, Милош уступил пациента друзьям, – Мне всё равно уже пора. Надо забрать лекарство, – пояснил он напарнику и, не сумев спрятать покрасневшие щёки, протиснулся в коридор.

– До завтра… – произнёс Джаспер, – И никакой я вам не светлячок! – эмоции парня, сделав резкое сальто назад, грубо вонзились в ухмылки товарищей, – Задница у меня не светится.

– Ещё как светится, – Нэри обогнул сердитого курсанта и, не спрашивая у того разрешения, с ногами забрался на больничную койку, – Винни, скажи, что, когда наш Джаспер начинает гореть, у него светится не только задница.

– Безусловно. К тому же, это стихийное бедствие затрагивает и ближайшие населённые пункты, – заглянув в прикроватную тумбочку, Винни заметил, – А что, гостинцев нет?

– Ну вы же их не принесли, – Джаспер выдернул из-под Нэри подушку.

– Фу, какой ты злобный, – Ант поставил стул как положенно и, слегка поддёрнув белые брюки, занял освободившееся место, – Принести гостинцы все могут, а вот съесть их за тебя…

– Заткнись, – пациент невольно улыбнулся.

– Сам заткнись, – ответил Ант и осмотрелся – А тут ничего так… Даже симпатично…

***

В комнате отдыха, плохо маскируя общую подавленность, звучала приглушённая нейтральная музыка. Равномерно растекаясь по пространству, она словно бы играла только для предметов и, не в силах затронуть сердца одноклассников, уплывала сквозь открытое окно в усталое небо. Дора расчесала кудрявые волосы и, присев на пуфик перед трюмо, смешала в пиале красящий крем и белёсую жидкость.

– Ты обновляла цвет три дня назад, – произнёс Нэш, повиснув на спинке полукруглого дивана, – Неужели тебе надоел кислотно-розовый?

– Нет, он вполне интересный, – девушка набрала немного массы на кисточку и, вытянув прядь, густо покрыла её голубоватой субстанцией.

– Тогда зачем ты опять воняешь тут аммиаком?

– Затем… – взяв с дамского столика полоску фольги, Дора аккуратно обернула ей локон, – …чтобы добавить в свой образ немного разнообразия, а если тебе не нравится запах, можешь перебраться поближе к окну. К тому же, аммиака в моей краске нет.

– А вдруг меня продует? – проворчал Нэш, но собрав журналы по робототехнике, всё-таки пересел, – И вообще, ты правда веришь, что твой предыдущий стиль успел нам всем примелькаться?

Сбегая от постоянного контроля распорядителей, воспитанники академии проводили свободные от учёбы часы в их собственной игровой. Здесь к услугам курсантов были предоставленны определённые финансовые ресурсы, ограниченные просторы интернета и несимметричное помещение, которое не понадобилось при заселении. Быстро, просто, а главное так директор и его приближённые могли сгладить для подопечных постоянное пребывание вне дома. Находясь в комнате отдыха, каждый из воспританников чувствовал себя по-другому. В классах, в столовой, у полосы препятствий и даже за дверьми одинаковых спален они всегда оставались солдатами. Там обитали ненасытные будни, требующие от учеников всё новых и новых побед, но захламленная, сумбурная, легкомысленная игровая принимала в себя не курсантов. Яркие плакаты, аркадные автоматы, пёстрые книжные полки не видели в кадетах оружие. Из года в год, их выбирали, покупали, расставляли и развешивали не столбики цифр или сухие аббревиатуры. Они принадлежали чему-то бóльшему. Чему-то настолько сильному и блестящему, что оно превращало штампованные предметы в неповторимые диковинки; чему-то настолько редкому и удивительному, что оно трансформировало заурядную комнату в секретное убежище; чему-то настолько по-детски наивному, что ему не составляло особого труда видеть в хаосе единую безупречную гармонию; и чему-то настолько неуверенному, что его отпечатки намертво впитывались в безликие стены.

– Нет. Я вообще о вас не думаю, – Дора освежила следующую прядь, – По крайней мере, когда покупаю краску.

– Это заметно.

– Да ладно тебе придираться, – сказала Бриджит, сидящая на подоконнике, – Ее волосы – это её волосы, пусть делает с ними, что хочет.

– Так часто контактировать с химией глупо, – парень надел очки для чтения.

– Это не глупость, умник, – Дора недовольно посмотрела на Нэша, – А бунт и чувство стиля. Ярко-малиновый и тёмно-синий будут выгодно друг друга подчёркивать, а чуть позже к ним я добавлю локон салатового цвета и локон голубого.

– Бунт? – отвернувшись от ночного пейзажа, Бриджит уточнила, – У нас нет строгого дресс-кода, против чего тебе так бунтовать?

– Против устоев закостенелого общества, – Дора сняла перепачканные краской перчатки, – Против материнских убеждений, другими словами. Пока я жила с ней, она вечно твердила: "Нет, леди так не выглядят", "Нет, девочке полагается одеваться скромно, но со вкусом", "Нет, если ты будешь это носить, тебя никогда не позовут на свидание"… – девушка выставила на будильнике таймер и, посмотрев на себя в зеркало, спросила, – Разве плохо выглядеть так, как хочется выглядеть именно тебе, и так, как комфортно именно тебе? Почему кто-то вправе решать за других, какой образ они будут создавать в головах у людей? Своим внешним видом я несу информацию, и если эта информация диссонирует с моими мыслями, с моим характером, я чувствую себя в тупике… Причём в тупике, освещённом софитом! Все словно смотрят исключительно на меня и прекрасно понимают, что мне неуютно… А это унижает.

– Никто из нас не собирается тебя осуждать, – откликнулась Шелли.

– Я знаю, я просто… – Дора рассеянно прикоснулась к трюмо, – Неужели родителям так сложно понять? Просто понять, а не выстраивать на разговорах с нами абсурдные иллюзии?.. Но как бы то ни было я уже совершеннолетняя, – курсант подмигнула своему отражению, – По всем стандартам совершеннолетняя, а значит, когда я вернусь домой, мать больше не сможет меня контролировать.

– Неважно, что ты сейчас себе представляешь, – накручивая на палец край собственной футболки, Шелли удручённо констатировала факт, – В реальности ваша с ней встреча пройдёт по-иному…

– Да, и это ни капельки не мешает мне воображать.

На экране телевизора, стоящего напротив центра дивана, рыцарь бежал по подвесному мосту. Повинуясь сигналам и решениям Хэмиша, аватар из игры стремительно приближался к разрушенной башне и, минуя одну деревянную плашку за другой, готовился встретить финального монстра. Бронированный дракон спикировал вниз. Ударив широким хвостом по канатам, он с лёгкостью разорвал их сплетения и, преградив искателю путь, взметнул в воздух щепки разбитого перехода. Воин лишился опоры под ногами. Пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться, рыцарь в прыжке потянулся к спасению… Но промахнулся.

– Может стоит игнорировать мост? – спросил Катра, – Я серьёзно, ты каждый раз выбираешь комбинацию с мостом и каждый раз тонешь. Попробуй вплавь.

– Если бы игра предусматривала обходные тропы, я бы, разумеется, ими воспользовался, – отказавшись от новой попытки, Хэмиш положил джойстик на стол, – А вообще, забавно…

– Что забавно?

– Мы так давно не видели родных, но я не помню, чтобы кто-нибудь реально скучал по домашним, – парень усмехнулся, – Если задуматься, то выходит, что дом нам особо и не нужен. Да и мы ему как-то не нужны. Стоит только вернуться к нашим семьям, и тут же всплывёт на поверхность, что мы им чужие. Мы для них подозрительны, неестественны… Мы целую вечность прожили отдельно! Они ничего не знают о нас, мы ничего не знаем о них… Мы посторонние.

– Заткнись, понял? – сорвавшись с места, Дилан угрожающе завис над курсантом, – Если у тебя нет никаких чувств, если ты ни о ком не скучаешь и никого не любишь, это не значит, что и нам наплевать на родных. Ты не имеешь права говорить за всех, понял? Не имеешь.

– Успокойтесь, – Джастин и Мередит синхронно вклинились между кадетами, – На сегодня драк и споров достаточно, – обычные слова, произнесённые одновременно двумя голосами, по-особенному завладели вниманием парней, – Хэмиш всего лишь поделился своими соображениями, – глаза негритянки пристально всмотрелись Дилану в лицо, – Он не собирался издеваться над тобой или над кем-нибудь из нас.

– В следующий раз подумай прежде, чем что-нибудь сказать, – резонируя в головах одноклассников, реплики совершенно непохожих близнецов мягко заглаживали неуместную неприязнь, – Есть вещи, которым лучше никогда не слетать с языка, – пепельный блондин, безупречно копируя позу напарицы, вглядывался в Хэмиша, – Ты ведь не веришь в то, что произнёс. Ты прекрасно знаешь, что это неправда.

– Да… – Дилан виновато отстранился от Мередит, чьи глаза затянула белёсая пелена, – Не обязательно было использовать способность, я и так понимаю, что погорячился. Извини, Хэмиш…

– Ты тоже меня извини, – получив желаемый результат, Джастин сморгнул сероватую плёнку, – Нет, ребят… – Хэмиш сдаваясь поднял руки, – …как хотите, но ваш дар самый пугающий из всех, что у нас есть.

– Так намного быстрее, – в голос ответили Джастин и Мередит и, пожав плечами, вернулись за стол.

– Бобби рассказывал нам о семье, – бросил Катра, – Мне и Орвиллу… Был сочельник, нам не спалось… Сначала мы обсуждали то, как днём украшали Общий Зал, а потом он заговорил о доме… О своих родителях, о тёте, о двоюродных братьях, о собаке… И было так тепло…

– Бедный Бобби, – от голоса Шелли по спинам воспитанников пробежали мурашки, – Рене собиралась его навестить… Она ушла в медицинское крыло несколько часов назад и не вернулась до сих пор…

Дверь в комнату отдыха, будто бы реагируя на фразу воспитанницы, тихонько приоткрылась.

– Ну, наконец-то! – воскликнула Кристин и, машинально подавшись навстречу вошедшему, добавила, – Хоть какие-то новости.

– А каких новостей вы ждёте? – Милош озадаченно посмотрел на товарищей, – Всё стабильно плохо. Бобби под круглосуточным наблюдением… Он не присмерти, но в очень тяжелом состоянии.

– А Джаспер? Он… – Шелли замялась, – Он в порядке?

– Да, если Нэри дополнительно не покалечит его в приступе радости, то уже завтра утром Джаспер будет в строю.

– Ты как? – Орвилл указал на забинтованную кисть.

– Могло быть хуже, – туманно ответил Милош, – Намного, намного хуже, но…

Не дав курсанту договорить до конца, в игровую ворвался оглушительный грохот. Свет тотчас погас. Музыка смолкла. Следуя правилам, воспитанники мгновенно повскакивали на ноги и, не обращая внимания на сейсмические толчки, приготовились действовать. Неустойчивые предметы рухнули на пол. В темноте раздались хлопки битого стекла. Прошив академию ломаной линией, нарастающий гул превратился в подобие эпилептических конвульсий и, сотрясая здание снова и снова, словно бы желал повалить его навзничь.

– Что будем делать?!

Заставив предметы дребезжать в унисон, отголоски вибраций резонировали в стенах. Каждое перекрытие, каждый стык, каждый угол рисковали растрескаться под натиском бедствия и, едва выдерживая нагрузку, издавали особый металлический скрежет. Ни на что не похожий… Пугающий сильнее, чем неизвестность до этого. Но тут в звуках что-то изменилось. Будто бы замешкавшись, невидимый противник раскололся пополам и, ничего не объясняя, стал постепенно рассеиваться. Одна его часть ушла курсантам под ноги, плотно тромбуясь в подвальные этажи; другая – вязко разлилась по окрестному парку. Изживая себя, землетрясение плавно покидало академию и, позволяя людям вздохнуть с облегчением, без следа растворялось в смешанном грунте. Нэш переключил слуховые аппараты:

– Все целы?

– Да…

– Вполне.

– Я-то уж точно.

– Попробуй зажечь свет, – кто-то неуклюже пробрался к стене и пару раз щёлкнул выключателем.

– Электричества нет… Наверное, его отлючила аварийная система.

– Что за… Эй ребят, посмотрите на это!

Курсанты недоумённо обернулись на оклик. Разбавляя липкий осязаемый мрак, в комнату отдыха струилось свечение. Подкрашивая предметы в изумрудно зелёный, оно постепенно заполняло игровую и, напоминая плотную пыльную взвесь, просачивалось даже в самые потаённые уголки. Кадеты осторожно приблизились к окну. Его большой полукруглый проём выходил в изолированный внутренний дворик и, разбираясь в случившемся не лучше воспитанников, открывал их обзору привычную поляну с единственным деревом.

И поляна нестерпимо сияла зелёным.

*Гарро́та (исп. garrote, dar garrote "закручивание, затягивание") – инструмент для удушения человека. Имеется ввиду орудие казни.

Глава 4. Резонанс.

Склонившись над компьютером, фоновое жужжание работающей техники отсекало любые посторонние мысли. Это было не трудно. Будто укутывая лабораторию войлоком, оно приглушало отвлекающие звуки и, размеренно двигаясь из секции в секцию, плодотворно влияло на старания сотрудников.

Но так было в будни.

Сейчас же, в стеклянной обители находился лишь руководитель медицинского отделения и, довольствуясь одиночным шумом процессора, заканчивал подготовку квартального отчёта. В дверь постучали. Войдя в лабораторию, миссис Мортимер поднялась на небольшое возвышение по прозрачным ступеням и, поравнявшись с мужчиной, положила перед ним скоросшиватель:

– Ты делал запрос по этим документам, – женщина отошла немного в сторону и облакотилась о столешницу, – Надо было принести их раньше…

– Ничего страшного, – мистер Мейер взглянул на содержимое папки и, убрав её в ящик, предложил коллеге сесть, – Я не торопился с ними. К тому же, очередные нововведения вносят коррективы в деятельность всей академии…

– Ну, да, – игнорируя отодвинутый стул, женщина бесцельно прошлась вдоль полукруглого подиума, – Последнее время Льюис так напряжён… – Мэри вздохнула, – Иногда мне кажется, что он сходит с ума. Только никому не говори.

– Не скажу, – усмехнулся мистер Мейер, – Но Льюису и правда стоит сбавить обороты. Не все такие лошади, как он… Способные трудиться без обеда и отдыха.

– Он всегда был фанатиком. Гениальным фанатиком, а нам простым смертным остаётся либо приспосабливаться, либо не мешать, – миссис Мортимер прикоснулась к туго завитым волосам и, словно повернув внутри какой-то рычаг, заметно смягчилась, – Но моего мужа стоит простить. Мы выходим на следующий уровень, а без толчка на надрыве подобное невозможно.

– Да, кстати… – немного откашлявшись, мужчина грузно откинулся на спинку офисного кресла, – На счёт следующего уровня… Тебе не кажется, что Льюис перестраховывается? Он чересчур усложняет и без того специфичную процедуру…

– О чём ты?

– Сама знаешь. Нам нужно думать о спонсорах, о конкурентах, о том, что говорили государственные представители, а он вместо этого просит нас заниматься… слежкой. Банальной, бессмысленной слежкой. Чего мы не знаем о курсантах? Зачем наблюдать за каждым их действием, записывать эту информацию и обрабатывать её? Зачем нам их среднее психологическое, если им жить здесь осталось всего-то ничего? Да, соглашусь, нам необходимы подробные результаты успешного эксперимента, но разве Сильвия ими уже не обладает? А тот другой?.. Я не жалуюсь, не пойми меня неправильно, я просто не понимаю, к чему вся валакита. Она обходится слишком дорого. На неё тратится уйма времени, сил и финансов, и если Льюис из-за своей дотошности… – мистер Мейер осёкся и продолжил по-другому, – Ты же в курсе во сколько центру обошлись дополнительные камеры…

– В курсе, – Мэри опустилась в кресло напротив и, положив ногу на ногу, снисходительно посмотрела мужчине в глаза, – Гарольд, ты такой наивный! Неужели ты думаешь, что Льюис не просчитывает каждый свой шаг? Если бы мой муж был легкомысленным и импульсивным, то наша академия… Да что там академия, даже "Меддлинг Корп" бы разорились, как фирма-однодневка! Но Льюис не такой. Он учёный и бизнесмен, и в его сознании эти два понятия неразделимы. Как учёный, Льюис не в состоянии отказаться от тех возможностей, которые он видит перед собой, но как бизнесмен – тщательно следит, чтобы исследовательская фантазия придерживалась финансовых границ.

– Ты говоришь со мной так, будто я журналист. Много слов, а смысла ноль.

– Не обижайся, – миссис Мортимер примирительно улыбнулась, – Курсанты всего лишь способ для нашего центра попасть из точки "А" в точку "Б", и вся, как ты выразился, слежка нам очень пригодится.

– Для чего?

– Нам нужна их совместимость с другими конфигурациями, а в нынешних условиях мы никак её не спрогнозируем. Материала до сих пор недостаточно.

– Об этом я не думал… – признался мистер Мейер и, побарабанив пальцами по подлокотнику, спросил, – Но мы ведь не собирались идти на поводу у спонсоров и менять…

– А мы и не собираемся, – поспешила заверить коллегу миссис Мортимер, – Но Льюис сказал, что риск ошибиться всё ещё высок. Мы же не знаем, что получим после рекодировки, а должны бы знать.

– Провести бы побольше тестов.

– Времени нет, – развернув своё кресло к столешнице, Мэри кивнула на компьютер, – Покажешь, чем занимаются воспитанники?

– Конечно, – закрыв отчёт, мистер Мейер вывел на экран прямые трансляции из разных уголков академии, – По расписанию они должны быть в столовой… Вот, – один клик по правильной кнопке, и из десятков синих изображений выбралось подходящее, – Только приступили к еде.

***

Поставив перед Милошем поднос с его завтраком, Джаспер опять направился к буфету.

– Я сегодня осмотрю нашу лужайку, – Нэри взял солонку с хромированной подставки, – Кто со мной?

– Ты уверен, что в этом есть смысл? – спросила Кристин и, положив сыр на бутерброд, пожала плечами, – Если бы вчера произошло что-то серьёзное, нам бы уже сообщили. Запретили бы выходить из комнат… Или ограничили бы наши передвижения по академии… Или объявили бы тревогу… По-моему, Совет вообще ничего не заметил.

– Не заметил? – Винни поперхнулся кукурузными хлопьями, – Серьёзно? У меня в спальне трещина в окне через всё стекло!

– И не только у тебя, – откликнулась Дора.

– Не хочешь же ты сказать, что вчерашнее шоу было общей галлюцинацией? – Кристин отрицательно покачала головой, – Я думаю… – продолжал Винни, немного погодя, – …что Совет молчит потому, что они и есть причина землетрясения. Неизвестно, что они делали вечером, и мы этого вообще никогда не узнаем. В их распоряжении была целая ночь – все улики давно убраны.

Начищенная до блеска столовая могла разместить в себе гораздо больше посетителей, чем ежедневно принимала в действительности. Даже в самые загруженные часы, когда толпа голодных воспитанников шумно врывалась в её двери, столовая продолжала казаться заброшенной и, попадая в ловушку из собственных размеров, воспринималась неуютным полузабытым помещением. Десятки алюминиевых столов тонули в ненужности; лишние стулья, ни разу не использованные по прямому назначению, берегли заводскую покраску до лучших времён; стопки подносов стояли у прилавка раздачи на подобие китайской стены из красного пластика; а лишние приборы, составленные в высокие керамические вазы, напоминали декоративные букеты из нержавеющей стали. Светлая столовая со своими огромными панорамными окнами и высоким потолком будто бы была рассчитана на вырост… Впрочем, курсанты единодушно полагали, что на вырост была выстроена и вся академия вцелом.

Джаспер вернулся к друзьям и, сев возле Милоша, разрезал порцию сосисок на толстые кусочки.

– Всё равно я схожу на лужайку, – произнёс Нэри, обильно подсаливая овсянную кашу, – Свободного времени у нас хоть отбавляй…

– Я тебе не запрещаю, – откликнулся Винни, – Только и лужайку посолить не забудь.

– Что? – подняв глаза, Нэри недоумённо наткнулся на хитрый взгляд друга, – Отвяжись, – курсант поставил солонку на место и, не желая реагировать на старую шутку, сказал, – То, что я чувствую вкусы хуже других, не повод для насмешек.

– Да я же не смеюсь над тобой, – подтянув коленку к груди, Винни простодушно посмотрел на товарища, – Я всего лишь думал, что все глубоководные рыбы должны быть хищниками, а ты отдаёшь предпочтение злаковым…

– Я не имею ни малейшего отношения к рыбам, – парировал Нэри и взялся за ложку, – Если тебе без этого не живётся спокойно, то считай меня батискафом. Учитывая мой дар, это будет более корректно.

– Мышонок… – наклонившись к любимому, Джаспер с досадой взглянул на нетронутый завтрак, – Тебе что-нибудь снилось? Ты кажешься напуганным.

– Нет, да и кошмаров у меня не было уже несколько месяцев. Это ощущение появляется без причины, – Милош взял стакан с чаем и, едва смочив губы, сразу поморщился, – Стоит проснуться, и я уже паникую. Но это пройдёт. Через пару часов.

– Прошлый раз твоя паника закончилась массовыми выговорами, помнишь?

– Нет, не помню, и это было давно, – Милош отвернулся от напарника и сделал вид, что его интересует комичная перебранка между Винни и Нэри.

– Точнее, два месяца назад, – произнёс Джаспер, – И если бы кое-кто не игнорировал слишком уж совпадающие совпадения, он бы сейчас на меня не дулся. Мышонок?

– Предсказания хороши, когда их можно чётко сформулировать, – ответил Милош, наблюдая за одноклассниками, – Но если это всего лишь неопределённое ощущение, которое никак нельзя использовать, то о нём лучше забыть.

– Понял. Кстати… Я тут подумал, – повертев в руках вилку, Джаспер виновато покосился на бинты, – Может не стоит отказываться от практики, а попробовать делать тоже самое, но левой рукой?

– Левой рукой нельзя.

– Почему?

Милош многозначительно посмотрел на напарника и, встав из-за стола, дал понять, что в столовой отвечать ему не будет. Он с детства был замкнутым. Застёгнутым на все пуговицы, как любила подчёркивать мисс Галлагер. И делиться своими слабостями навиду у одноклассников парень не собирался. Они были не теми людьми, с которыми бы Милош ощущал себя комфортно, и характеры воспитанников здесь особой роли не играли. Просто так сложилось. Просто так сложилось, что выслушать другого для Милоша всегда было проще, чем говорить самому. Парень не хотел обременять одноклассников своим существованием, не хотел ничего у них просить и ничего от них получать, поэтому и разговоры с кадетами по душам в его планы не входили.

– Ты закончил?

Джаспер подобрал с тарелки остатки еды и, кивнув на поднос своего друга, спросил:

– Ты точно не голоден?

– Абсолютно. Я предупредил, что есть не буду, поэтому наводи порядок, и идём.

Частная академия состояла из огромного количества комнат, связанных коридорами, как сетью капилляров. Сбивая с толку новичков и гостей, она могла заставить их петлять по территории на протяжении суток и, едва ли отличаясь от лабиринта, поддавалась лишь тем, кто провёл в её компании несколько лет. Курсанты поднялись по лестнице. Не договариваясь о пункте назначения, они свернули в коридор и, пройдя вдоль декоративных панелей из пластика, направились в восточное крыло.

– Я не знаю конкретных причин, – осторожно произнёс красноволосый, – Но мне кажется, что пользоваться левой рукой для вмешательства нельзя.

– Только кажется?

– Глупо звучит? – Джаспер отрицательно мотнул головой, – Это напоминает негласное правило, – продолжал Милош, спрятав здоровую руку в карман, – Некое табу… Никто не предупреждал меня о последствиях, и я никогда не пробовал провести операцию левой рукой, но, по-моему, такое лучше не делать. Ни с кем из живых.

– Интуиция?

– Она самая.

– Хорошо, а ты уверен, что тебе вообще необходимо прикасаться к человеку для того, чтобы активировать способность?

– Разумеется, – Милош консервативно взглянул на напарника.

– А я думаю, что ты ошибаешься, – заметил Джаспер, слегка улыбнувшись, – Когда ты проникаешь в мои воспоминания, я не чувствую твою руку. Я вообще не ощущаю физический мир, он будто бы пропадает.

– Но как без прикосновения я соберу себя в кучу?

– Мы потренируемся, – ответил парень, – Я всю ночь пытался что-то придумать и ничего лучше не нашёл. Нам надо попробовать войти в резонанс на расстоянии, обойтись без прикосновения и посмотреть, что получится.

– Ты не понимаешь…

– Сильно болит? – резко остановившись, Джаспер пристально взглянул на напарика.

– Я жаловаться не буду…

– Я не прошу тебя жаловаться, я прошу тебя ответить, – Милош отвёл глаза в сторону и недовольно поджал губы, – Чем тебе хуже, тем сильнее ты от всех отдаляешься, даже от меня, – парень сделал шаг навстречу и, потянув любимого за куртку, привлёк его к себе, – Расскажи мне, что ты чувствуешь.

– Зачем, ты и так это можешь представить.

– Я хочу тебя выслушать.

– Нечего выслушивать, – Милош повёл плечами, надеясь заверить напарника в том, что тот зря беспокоится, – Не могу я расклеиваться, не с утра, да и что это даст? Мне легче от этого не станет, и рука быстрее не заживёт…

– Ты не железный, – возразил курсант, целуя Милоша в щёку, – Если ты позволишь окружающим относиться к тебе с жалостью и заботой, то тебе же самому станет проще проявлять эти чувства.

– Но я должен быть железным. Я хочу быть железным. Собственные слабости меня уничтожают…

– А чужие злят, я помню, – закончил за любимого Джаспер, – Но ты слишком строгий. По отношению ко всему на свете ты слишком, слишком строгий. Нужно хотя бы иногда расслабляться. Насколько бы ты ни был серьёзным, у тебя всё равно не получится заставить мир измениться и стать идеальным. И себя ты тоже не переделаешь.

– Иногда я расслабляюсь… – произнёс Милош, позволяя напарнику обнять себя крепче, – Иногда…

– И это явление такое же редкое, как парад планет, – Джаспер поцеловал любимого в губы, – Ты мой упрямый хомячок.

– А вот на это я уж точно отзываться не буду, – Милош осторожно отстранился от друга и, подойдя к библиотеке, подставил нашивку на куртке под сканер замка.

Внутри двери что-то щёлкнуло. Потянув створку на себя, Милош по привычке шагнул в темноту и, нащупав выключатель, заставил громоздкие круглые люстры одновременно вспыхнуть. Библиотека состояла из нескольких зон. Впереди, как бы отодвигая стеллажи от входа в хранилище, располагалось комфортное рабочее пространство с письменными столами и удобными стульями; дальше, занимая практически всё помещение, шло множество рядов металлических полок, а за ними, вытянувшись вдоль противоположной стены, находились ящики с обширной картатекой.

И Милош был здесь единственным хозяином.

Оказавшись непригодным для силовых тренировок, парень случайно наткнулся на едва сформированную библиотеку и, проведя в ней целый день, понял, чем именно он хочет заниматься. Расставлять книги… Систематезировать их… Вносить в каталоги… Молчаливо контактировать с мыслями сотен незнакомых людей и при этом совершенно не пользоваться даром! Мечта, да и только… К тому же, в библиотеке никогда не было ажиотажа. Специализированная литература, классические произведения и редкие публикации не интересовали воспитанников, а учителя или инструкторы, если и появлялись в обители Милоша, то никогда не доставляли смотрителю особых проблем.

Заметив на одном из столов беспорядок, парень недовольно приблизился к вороху книг. Рядом с неопрятными стопками, практически теряясь среди тетрадей и прочих бумажек, лежала адресованная Милошу записка:

"Не убирай их! – крупные буквы радостно выпрыгнули навстречу курсанту, стоило ему развернуть сообщение, – Книги мне ещё пригодятся, и заранее спасибо. Кристин."

– Мы же мутанты, верно?

– Верно.

Джаспер сел на пол по-турецки и, посмотрев снизу вверх на любимого, спросил:

– Как ты думаешь, что в нас мутировало?

– Тело или разум? – Милош бросил записку в корзину для бумаг и расположился напротив напарника.

– Да, и почему? Мне интересно, что привело к моим самовозгораниям, правда. И я знаю, что Совет разделяет моё любопытство. Они обещали разобраться в нашей природе, выяснить причину мутаций, чтобы подобные сбои больше не случались, но знаешь… – парень откинулся назад, оперевшись ладонями о лакированный паркет, – Я не уверен, что местные учёные действительно работают над чем-то подобным. Разгадка нашего феномена не может быть сложной настолько, чтобы искать её годами, а нас изучают практически четверть человеческой жизни.

– Ты не знаешь, что происходит в лабораториях.

– Да, но я задаю вопросы, а на них не отвечают, и ещё это землетрясение… – Джаспер озадаченно покачал головой и, немного помолчав, произнёс, – В библиотеке установлены камеры?

– Да, я видел несколько. Они немного не такие, как в остальной академи… Как-будто бы старше. А зачем тебе?

– Они пишут звук?

– Не знаю, но если ли бы их выбирал я, то запись была бы немой. Здесь слишком большая территория, чтобы легко обрабатывать речь, к тому же, в библиотеке не принято разговаривать, – наклонившись вперёд, Милош подозрительно посмотрел на товарища, – Что ты задумал?

– Одну маленькую шалость, – Джаспер повторил позу любимого, – Но для начала скажу, что я не вижу ничего плохого в предложении Совета. Во-первых, ты наконец-то получишь возможность проявить инициативу. Помнишь же сколько всего мы обсуждали? И социализацию курсантов, и личную свободу, и даже способы бытового применения способностей. Во-вторых, тебя в кой-то веке оценили по достоинству. Я серьёзно. Если кто и достоин командовать нами, так это ты…

– Перестань, – Милош перевёл взгляд на стеллажи, – Сам же говорил, что я слишком осторожный. Кроме того, у меня отсутствует управленческий опыт.

– Осторожность – плюс, а не минус, к тому же, опытом никто не обладает заранее. Я знаю, что ты знаешь, что ты справишься. Ну и в-третьих… – прочистив горло, Джаспер скороговоркой закончил, – …в качестве члена совета тебе будет проще воровать для меня информацию.

– Что? – Милош невольно рассмеялся, – Какую информацию?

– Которую скрывает Совет. Результаты исследований наших особенностей или что-то в этом роде.

– Ты правда думаешь, что они существуют?

– А почему нет?

– Джаспер, – красноволосый вздохнул и, как бы пересиливая внутренний барьер, убрал чёлку за ухо, – Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я смогу ответить на все твои вопросы, – произнёс Милош, – Я не отказываюсь помогать, но… А вдруг этих ответов не существует? Ты же сам сказал, что скорее всего нас исследуют ради исследований, а не ради ответов…

– Да, сказал, но я не застрахован от ошибок. У всех исследований должен быть какой-то финал…

– Я не люблю загадки.

– А это не загадка, – парировал Джаспер, – Совет нам что-то не договаривает, и я хочу знать, что именно. Это детективное расследование.

– А детективы – ненавижу.

– Мышонок…

– Ладно, – не желая ругаться, красноволосый сменил тон, – Какой ответ тебя устроит? Ты в курсе, что я считаю, что наши мутации начались с разума. Разум изменился, научился по-другому взаимодействовать с элементарными частицами и постепенно скорректировал под себя тело. Но если я не прав, то какая причина из вне заставила тебя выдерживать высокие температуры? Способов повлиять на разум я не нашёл, а все растиражированные методы по созданию сверхлюдей чересчур фантастичны. И не в смысле "недосягаемы". В книгах и комиксах им приписывают те эффекты, которые невозможно получить в реальной жизни. Популярная культура создаёт огромный информационный пузырь, дающий правдоподобный ответ на поставленный вопрос. Правдоподобный, но не настоящий. Она убеждает верить в выдумку даже учёных!

– Ты зря отрицаешь этот пузырь, – возразил Джаспер, – Что плохого в облучении, тóке, химии или скачкообразном подстроении под окружающую среду?

– Все плохо. Радиация неконтролируемый процесс. Она скорее убьет, чем создаст. В лучшем случае человек получит лучевую болезнь и проживёт ещё два-три дня после процедуры.

– А если человек её поглотит? Без обычных последствий.

– Это будет означать, что у такого человека уже была способность сводить на нет влияние радиации. Он не научится пробивать кулаком стены. Он не будет уметь останавливать время. Он просто выживет. Потому, что окажется сильнее других организмов.

– Уверен?

– Ты хочешь это проверить? – застыв на мгновение, напарники дружно рассмеялись.

– Хорошо, а препарат? – настаивал Джаспер, – Какая-нибудь таблетка, способная выявить скрытый потенциал? Давно ведь известно, что человек намного сильнее, чем люди привыкли о себе думать.

– Скрытый потенциал к трансформации физического тела? Например, в жидкость, как это делает Хэмиш? Ты серьёзно? – Милош скептически взглянул на любимого и, выдержав паузу, продолжал, – Если предположить существование такого потенциала, то тогда получается, что сверхспособностями обладают все люди без исключений. Должны обладать.

– Может так и есть, мы же как-то родились, – заметил курсант.

– Может, но действие препарата не будет долговечным. Рано или поздно химикат покинет организм, и что дальше? Кроме всего прочего, подобный препарат начнёт стремительно изнашивать тело. И ещё, если все люди обладают предрасположенностью к сверхспособностям, то откуда взялась эта предрасположенность? Что повлияло на нулевого пациента*?

– И снова тупик?

– И снова тупик.

– Но Совет считает, что наше появление спровоцировала именно радиация, – подперев рукой голову, Джаспер задумчиво покосился на геометричный рисунок на полу, – От того оружия, которым правительство сбило метеорит.

– И ты им веришь?

– Нет, я бы предпочёл химию. Что-то вроде популярного стирального порошка.

– Такой бы порошок никогда бы не разрешили продавать, – ответил Милош.

– Знаю, но верить в порошок лучше, чем не верить ни во что. Правда, вариант с ударом тока более эпичный. Как в "Франкенштейне"**. И да, ты уже говорил, что бить людей током – это всего лишь вид пытки.

– Нет гарантии, что собранные здесь учёные нашли хоть что-нибудь, – красноволосый пожал плечами и, как бы завершая тупиковую беседу, спросил, – А вдруг… нам вовсе и не нужно знать первопричину?

– Разве? Я в этом не уверен. Кстати, если ты покопаешься у распорядителей в памяти, то…

– Нет, – прервав друга, Милош испуганно бросил, – Ни за что. Ни в коем случае. Это мерзко. Это мерзко, и я не буду читать их воспоминания.

– Но это самый лёгкий способ добыть информацию.

– Нет! – парень встал на ноги и, отвернувшись от напарника, бесцельно направился к ближайшему столу, – У меня нет для этого ни способностей, ни свободного времени, ни желания.

– Но способности у тебя есть! – воскликнул Джаспер, – Ты сильный, ты потрясающе сильный! И время у нас есть. У нас полно времени для тренировок, и когда мы закончим…

– Моим даром лучше не пользоваться.

– Что? Нет, нет не лучше, с чего ты это взял? Твой дар – это и есть ты, – Джаспер тоже поднялся, но остался на месте – Разве у тебя не появляется теснение в груди, когда ты пару дней не активируешь способность? Разве тебе не будет пусто без неё?

– Я всегда ощущаю теснение в груди, и пусто мне как раз из-за наличия сил. Не надо, – Джаспер хотел что-то сказать, но Милош нетерпеливо остановил его жестом, – Всё в порядке, я просто… Просто мой дар меня не слушается, – красноволосый опять расположился на полу.

– Это пройдёт, – заверил друга Джаспер, – Всё дело в практике. Здесь и сейчас тебе нечего бояться. Если у тебя не получится, тебя никто не отругает. Если ты решишь остановить тренировку, тебе никто не возразит. Считай это развлечением. Убийством времени…

– А если не получится?

– Мы попробуем снова.

– А если и потом не будет прогресса?

– Мы попробуем ещё раз, – курсант опустился перед Милошем на колени и, взяв его лицо в свои ладони, ободряюще посмотрел в тёмно-зелёные глаза, – Мы будем пробовать столько раз, сколько потребуется для хорошего результата. А он будет. Я обещаю. Ты научишься не использовать руки для установления контакта. Ты научишься легко высвобождать свою силу и превратишь её в некое подобие хлыста. Поддатливого хлыста, который будет хотеть подчиняться тебе. Ты же самый могущественный из двух поколений курсантов! Самый могущественный… – Джаспер немного помолчал, – Так возьми же наконец то, что тебе принадлежит. И не позволяй мне себя обжигать.

– В ожогах нет ничего страшного, обычная травма, – откликнулся Милош.

– Они отвратительны, милый.

Сев на небольшом расстоянии от друга, Джаспер снял куртку и, аккуратно положив её рядом с собой, произнёс:

– Есть одно воспоминание. До него мы ещё не доходили, а значит ты не сможешь воспользоваться уже проторенными тропками. В какой-то степени, это абсолютно бесполезный момент. Он не имеет никакого отношения ни к моей агрессии, ни к обиде на родителей…

– То самое? – парень коротко кивнул, – Ты точно уверен, что нам стоит это трогать?

– А почему нет?

– Всё дело в возрасте, – подсказал Милош, – Ребёнок и взрослый по-разному относятся к одним и тем же событиям. Это неотъемлемая часть взросления, построенная на самоанализе и на анализе поведения окружающих людей, но, когда воспоминания затрагиваю я, я как бы откатываю твоё развитие обратно, к заводским настройкам. Ты снова станешь маленьким и погрузишься в те события так, словно они происходят прямо здесь и сейчас. Как в сновидении.

– Не беспокойся, – Джаспер расслабился и приготовился к процедуре, – Сновидения не длятся всю ночь… Думаю, и с этим я как-нибудь справлюсь.

– Ладно. Закрой глаза.

Замедлив дыхание, Милош сосредоточился на очаге головной боли. Постепенно отстраняясь от физического мира, парень будто бы легонько оттолкнулся от себя и, покинув тело на три четверти, удержал в воображении двоякое ощущение и плоти, и духа. Милош прислушался. Не зная, что делать дальше, парень остановился на условном распутье и, ожидая подсказки, напомнил, почему-то, самому себе охотника.

Он вот-вот должен был появится. Едва заметный толчок – мимолётный и невесомый, – но именно он бы и объяснил красноволосому в чём дело… Что от него требуется… Милош прикрыл веки и оказался в темноте.

И с ним рядом был кто-то ещё.

Этот кто-то стоял за спиной и, наблюдая за Милошем, не проявлял к объекту слежки никакого любопытства. От него шло скорее недовольство, вызванное нерасторопностью и нерешительностью курсанта, и ощущая эти эмоции, как мерцающий фон, парень обернулся. Сущность стояла ближе, чем Милош предполагал. Машинально отпрянув, парень попытался её рассмотреть, но вежливое знакомство в планы двойника совершенно не входило. Проведя слишком много времени в заточении, сущность стремительно рванулась навстречу и, пройдя сквозь курсанта, оставила на коже неприятное ощущение. Будто Милоша оцарапала сотня иголок.

Парень вздрогнул и очнулся.

Несмотря на резкое пробуждение, его способность оставалась активной. Больше того, она будто бы пропитала собой тело Милоша и, позволив курсанту свободнее обращаться с потоками энергии, выжидательно замерла. Короткий импульс пробежал от Милоша к Джасперу. Соединив напарников серебряной нитью, он остановился по середине лба пациента и, словно бы надрезав костную ткань, выпустил наружу голубоватое свечение. В правой руке Милоша, заглушая боль от ожога и чувство дискомфорта от жёсткой повязки, появилось ощущение, что парень что-то сжимает. Какую-то ленту, туго натянутую и абсолютно неподвижную… Нет, ни одну. Лент было три. Две из них – практически прозрачные и с трудом различимые – принадлежали Милошу, а другая, новая… Парень тоже знал её хорошо, знал изнутри… Если бы Милош скользнул взглядом вниз, то он бы ничего в своей руке не увидел. Для физического мира она была пуста, а мир нематериальный, поддаваясь воздействию не лучше толстой резины, требовал от парня всей его концентрации.

Голубоватый поток уходил в высоту. Сосредоточившись на нём, Милош попытался развернуть подсознание Джаспера и, уложив его по ленте, впустить в своё "я". По губам красноволосого побежало что-то мокрое. Что-то очень мокрое и неприятно липкое… Парень настойчивее повторил свой приказ, но свечение сопротивлялось. Оно гудело и урчало, не соглашаясь принимать нужную для Милоша форму, а курсант начинал нервничать. Опять и опять его воля отскакивала от подсознания Джаспера, как тупая стрела! Уставшее тело ныло, а в ушах, заменяя бледный отзвук от работающих кондиционеров, что-то пульсировало.

– Эй, ребят! Чем занимаетесь? – неожиданный возглас разбил концентрацию, ударив по Милошу грубой реальностью.

Сдавлено вскрикнув, парень машинально отвернулся от пришельца и, оперевшись рукой о пол, попытался унять лавинообразную дурноту. Его лихорадило, как при простуде. Кости болели, слух подводил, перед открытыми глазами стоял густой мрак, а на здоровую кисть падали какие-то тёплые капли. Тело и разум будто бы проскакивали мимо друг друга и, испытывая что-то вроде внутренней невесомости, не могли объединиться.

– …ать, – покалечнные звуки бессвязно пробивались сквозь ватную пелену, – Взять. Свой. Идиотский. Кулак. И. По. Сту. Чать! Прошлый раз вломились. Теперь здесь… Ещё раз так сделашь, я тебя в окно выкину, – продолжал Джаспер, стараясь игнорировать сильное головокружение, – Ты меня понял? Ответь, ты меня понял?

Переводя взгляд с одного напарника на другого, Нэри виновато взъерошил короткие волосы.

– Что тебе нужно? – библиотека постепенно переставала вращаться, – Мы не так давно виделись, что за это время могло произойти? Что за это время ты мог натворить? – Джаспер осторожно приблизился к Милошу и, опустившись на корточки, погладил любимого по согнутой спине, – Я не слышу ответа. Мышонок… – интонации парня изменились, – Ты как?

Не улавливая смысл вопроса, Милош иступленно закрыл и снова открыл ослеплённые глаза. Калейдоскоп цветных бесформенных пятен немного рассеялся и, облепив видимое изображение по краю, стал затухать. Напоминая лужу вишнёвого сока, на глянцевом паркете отрешённо темнело озерцо крови.

– Ох, милый… – Джаспер достал из кармана платок.

– Чёрт…

– Ничего страшного, – парень бережно вытер испачканные губы, – Так даже лучше. Лучше, чтобы она вышла наружу, чем… – Джаспер не договорил и, устроив Милоша поудобнее, принялся стирать с подбородка багровые следы, – У нас что-нибудь получилось?

– Я… Я не знаю…

– Ничего страшного, сейчас всё пройдёт. Тебе надо отдохнуть. Голова не кружится? – Милош забывчиво проигнорировал реплику, – Ладно. Нэри, я так и не услышал ответа.

– Эм… – собираясь с мыслями, парень прочистил окаменевшее горло, – Я кое-что нашёл. На той поляне. И вы должны это увидеть, – Нэри сделал паузу, – Ну, правда должны.

– По-сту-чать. Знаешь, что самое обидное? – Джаспер недовольно посмотрел на одноклассника, – Что всем всегда кажется, будто в таком огромном здании, как наша академия, очень одиноко. Словно здесь можно целыми сутками бродить по комнатам и не встретить ни одного живого человека. Как в каком-нибудь пост-апокалипсисе. И знаешь, что? Это правда. Но только в том случае, если этих людей ищешь ты. Если им вдруг понадобилось найти тебя… – парень встал на ноги и, нервно комкая грязный платок, заявил, – Ты и в могиле от них не спрячешься.

– Слушай, – Нэри вздохнул, – Я не знал, что всё так закончится, ясно? Я просто… Я просто думал, что… Что… – все более-менее весомые оправдания куда-то подевались, – Чем вы занимались-то?..

– По-сту-чать, – Джаспер помог Милошу подняться и, бережно поддерживая напарника за локоть, всё-таки спросил, – Что ты нашёл?

– Это проще показать.

– В данном случае, проще послушать, – произнёс красноволосый.

– Может сначала заглянем в медпункт? – предложил Нэри, нерешаясь торопить друзей и настаивать на немедленном возвращении в игровую.

– Они не помогут, – Милош посмотрел на испачканные рукава, перевязь и футболку, – Но я пойду переоденусь.

***

Занимая всю поверхность журнального столика, на расстеленной бумаге лежали странные обугленые картофелины. Склонившись над находкой, курсанты почти касались друг друга головами и, вдыхая незнакомый щекочущий запах, сохраняли молчание. Желание дотронуться до клубней ни у кого не возникало. На вид они были слишком хрупкими и, вызывая у зрителей лёгкую брезгливость, походили на свалку хитиновых панцирей.

– Катышки, – подытожил Катра, – Обычные земляные катышки. По-твоему, это смешно? – парень возмущённо покосился на Нэри.

– Земля так не пахнет, – возразил сидящий в стороне Ант.

– А что тогда пахнет? – спросил Катра и, откинувшись на диванные подушки, размял затёкшую шею.

– Камни. Примитивные жареные камни, – пояснил парень, – Ну… – тонкая бровь снисходительно изогнулась, – Чуть-чуть пережаренные.

– Я тоже, не сразу конечно, но подумал о камнях, – положив один из образцов к себе на ладонь, Нэри продолжил, – Посмотрите на форму. У всех находок она разная, не штампованная, но при этом в них есть что-то общее. Они словно бы отшлифованны… Очень долгим и мерным движением. Измените цвет, структуру и вес катышков, и вы получите…

– Когда ты в последний раз нюхал жареные камни? – перебил напарника Катра.

– Чтобы узнать запах, мне не обязательно сталкиваться с ним прежде. Это камни, – настоял на своём Ант, – Даже после обработки они все ещё пахнут породой.

– Спасибо, что даёшь мне закончить, – проворчал Нэри.

– Пожалуйста, – съязвил Катра и, закинув ногу на ногу, обратился к рассудку, – Вы же понимаете, что не существует таких условий, при которых камни могут приобрести подобный вид.

– То, что не существует, можно создать, – парировала Рене, – Ант, ты сказал, что камни поджарили… Определишь по запаху, как долго и какой температурой воздействовали на пароду?

– Нет, я ничего особенного не ощущаю, только лёгкий аромат сухих, чуть нагретых камней… Я назвал их жареными из-за внешнего вида.

– Камни будто переписали на молекулярном уровне… – в полголоса заметила Кристин.

– Они явно изменились из-за вчерашнего вечернего шоу, и если бы мы знали, что это было… – Рене озадаченно вздохнула, пожимая плечами, – А газон и дерево невредимы…

– Остаточная энергия? – предположил Джаспер.

– Говорю же, кроме камней ничего не пострадало, выгляни в окно, – девушка указала на привычный пейзаж, – Простое излучение повредило бы и растения, и здание.

– Я бы не стал отметать идею Джаспера, – Нэри вернул клубень обратно на стол и, оттряхнув руки от чёрного крошева, добавил, – Да, сейчас с травой и деревом всё в порядке, но только сейчас. Зелень на лужайке вялая. Такое ощущение, что она скоро пожухнет, а земля… На ощупь она больше похожа на пыль.

– Какой-то эксперимент вышел из-под контроля, системы безопасности дали сбой и наружу вырвался шлак. На мой взгляд, вполне правдоподобно, – откликнулся Хэмиш.

– Камни крепче травы и деревьев, – напомнила Кристин.

– Может быть излучение имело определённую частоту? Какой-нибудь фон опасный для камней?

– Бред чистой воды.

– Я всего лишь накидываю варианты.

– Выходит, прямо под нашими ногами расположена очень опасная лаборатория? – сказала Шелли, чувствуя неотвратимое приближение паники.

– Нечему удивляться, – произнёс Скотт, – Лаборатории исследовательского центра находятся под всей территорией академии. Они всегда у нас под ногами.

– Но это не обычная лаборатория, – не унималась Шелли и, оглядев напарников в поисках поддержки, заметила, – Излучение прошло в критической близости от наших комнат. Если оно так разрушительно влияет на камни, то что и говорить о бетоне, арматуре и белковых формах жизни?! Излучению ничего не мешает уничтожить нас во сне!..

– Ты зря себя накручиваешь, – Джаспер попытался успокоить напарницу, – Совет точно знает, куда выходят излишки.

– Теперь точно знает, – уточнил Хэмиш.

– Если в лаборатории что-то сломалось, то Совет обязательно это починит, – сказала Рене, – Жилые помещения обязаны быть защищены от утечек. Раньше ведь такого не происходило.

– Давайте наведаемся вниз и узнаем, что там произошло, – наткнувшись на скалы примерного поведения, идея Винни обречённо утонула в тишине, – Фу, какие все правильные, – прокомментировал парень реакцию друзей, – Давайте лучше посмотрим на моё предложение с другой стороны. Итак, что мы имеем? Ориентирование по академии мы бы сдали на "пять", – Винни поднял раскрытую ладонь и загнул один палец, – Некоторые лаборатории мы уже посещали, и, судя по ним, подземные комнаты и коридоры в точности повторяют наземную часть здания, – второй палец прикоснулся к ладони, – Где взять фонари мы знаем. Во сколько Совет запирается на своих этажах – тоже. С магнитными замками, без особых затруднений, справится Уильям, а командовать операцией буду я, – разжав кулак, парень торжествующе взглянул на одноклассников, – По-моему, все предельно просто… А вам всего лишь остаётся признать, что вы трусите.

– Да, все просто, – к всеобщему удивлению согласилась Рене, – Кроме двух пунктов. Первое, как именно ты справишься с камерами, и второе, если бы Уильям мог легко обмануть установленные Советом замки́, мы бы давно уже устраивали шумные прогулки по заповедным частям академии.

Винни разочарованно сник, а Джаспер заговорщически встретился с Милошем глазами. Его посетило до дерзости очевидное решение, и надеясь, что любимый разделяет его идеи, Джаспер не заметил как произнёс:

– Я открою замки. Я согласен с Винни. Совет ничего никогда нам не расскажет, тем более они ни за что не признаются в собственном промахе, поэтому ответы на вопросы нам придётся искать самостоятельно, а замки я открою.

– Как?! Их нельзя расплавлять! – воскликнула Рене.

– А я не собираюсь, – парень повернулся к однокласснице и, дав понять, что свои секреты он раскрывать не намерен, спросил, – Уилл, камеры и правда представляют проблему?

– Я не знаю, я ни разу не пробовал к ним подключиться, но думаю, что справлюсь. Мне просто нужно время.

– Хорошо.

– Но…

– Ну что? Кто за? – половина воспитанников выразила согласие, – Отправляемся завтра ночью, пока объявлены выходные и в академии нет посторонних. Детали процесса обсудим ближе к вечеру, а сейчас, прошу нас извинить, – встав с дивана, Джаспер аккуратно протиснулся мимо друзей и, позвав Милоша за собой, оставил Рене в густом замешательстве.

*Нулевой пациент – первый заразившийся пациент в популяции эпидемиологического исследования. Нулевой пациент может указывать на источник заболевания, возможные пути распространения, а также являться резервуаром болезни между вспышками заболевания.

**"Франкенштейн" – имеется ввиду фильм Джеймса Уэйла (1931 г.), в котором учёный Генри Франкенштейн оживляет созданного в его лаборатории монстра при помощи тока высокого напряжения.

Глава 5. Шаг за шагом.

Бледные круглые пятна от света фонариков в слепую нащупывали очертания коридора. Хаотично двигаясь по стенам и полу, они выхватывали из тьмы сероватые бетонные поверхности и, словно щекоча спящую академию, не давали ей полноценно погрузиться в забытьё. Фонарик одного из курсантов осветил впереди очередную развилку. По команде прижавшись к стене, воспитанники выключили источники света и, замерев в ожидании, попытались отдышаться. Джаспер достал из-за пояса рацию.

– Теперь куда? – зажав кнопку связи, парень тихо окликнул штурмана.

– Момент, – белый шум перекрыл голос Уильяма, – Когда я скажу, бегите направо и не задерживайтесь. У вас будет секундная заминка, пока я переключу следующие камеры на демонстрацию записи, а предыдущие снова верну в строй.

" …– Хочешь посмотреть мою новую комнату?..

Неся картонную коробку с личными вещами, Джаспер неторопливо поднялся за Милошем на этажи распорядителей. В отличие от территории курсантов, владения Совета совершенно не походили на казармы. Они скорее представляли собой филиал дорогого и популярного отеля и, немного шокируя непривычной изысканностью, тонко намекали, что чужим здесь не место. Песочного цвета обои грамотно сочетались с чёрными предметами декора и бронзовыми бра; узкий и длинный ковёр деликатно приглушал шаги посетителей и, шифруя звуки в геометричный рисунок, уходил далеко в глубину академии; схожие по тематике и палитре картины, то ли сделанные из пластика, то ли распечатанные на глянцевой бумаге, привлекали внимание зрителей лишь на долю секунды, а необыкновенная тишина и отсутствие людей почему-то вызывали ощущение, что за тобой наблюдают. Пройдя вдоль ниш с тёплой подсветкой и живыми цветами, Милош повернул налево и, отыскав среди идентичных дверей подходящую, потянул за её ручку.

– Как ты здесь ориентируешься? – Джаспер переступил через порог и опустил коробку на пол.

– Пока – никак, – вздохнул Милош, – Чтобы не заблудиться, я оставил дверь приоткрытой…"

– Сейчас!

Курсанты сорвались с места. Друг за другом покинув укрытие, они быстро миновали поворот и, уложившись в минимальное количество времени, опять прижались спинами к шершавой поверхности.

– Все в порядке, вас не видно, – сообщил друзьям Уилл.

– Хорошо, – Джаспер включил фонарик и повёл команду дальше по коридору, – Что теперь?

– Прямо, потом будет поворот налево и до упора, – штурман астматично усмехнулся, – Не представляю, что вы будете мне за это должны… Я же нарушаю не только правила самой академии, но и обычный уголовный кодекс.

– Не переживай, – Хэмиш завладел средством связи и, почесав русую щетину, напомнил Уиллу о себе, – Если то, что мы делаем, не приносит тебе удовольствия, можешь смело идти спать…

– И оставить для службы охраны праздничный пирог в виде пятерых сбрендивших курсантов? Я, конечно, похож на фею-крестную, но не до такой степени, – отозвался парень, – Не засоряй линию. Лучше опиши мне что видишь.

Вместе с Джаспером в экспедиции участвовало одиннадцать человек. Двое – Нэш и Дора – патрулировали парадный вход на этажи Совета. Ещё двое – Скотт и Дилан – отвечали за лестницы, ведущие к лабораториям в западном крыле здания. Джастин (с небольшой помощью Уилла) взял на себя контроль системы безопасности, а сам компьютерный мозг играюче занимался заметанием следов. Это была подпольная часть операции. Та же её составляющая, что непосредственно рисковала собой, ограничивалась пятью добровольцами.

– Коридор… – принялся вяло перечислять Хэмиш, – Стены… Пол… Рене… – луч света прихотливо выхватил из темноты девичье лицо, – Кстати, ты так и не объяснила, зачем пошла вместе с нами. Ты же была против?

– Лишний дозор никогда не повредит, – сухо ответила Рене, – К тому же, если кого-то действительно интересует моё мнение, я и сейчас против, но… – вздохнув с ноткой сожаления, девушка на мгновение ослепила курсанта светом собственного фонарика, – Уж лучше я буду бодрствовать здесь, где мои умения могут пригодиться, чем наверху в спальнях, просто так переводя дефицитные нервы.

"…Комната члена Совета больше напоминала полноценную квартиру. Переходя из секции в секцию, Джаспер словно переплывал из одной чашки топленого молока в другую и, не считая светлую гамму красивой, всё-таки испытывал щемящую грусть.

Потому, что он хотел бы жить в подобной квартире.

Примеряя на себя безликий интерьер, Джаспер представлял, как будет по утрам просыпаться в поднятой на подиум кровати, чистить зубы перед круглым зеркалом в белой рифлёной раме, ставить чайник на плиту в воображаемой кухне и, проверив перед выходом наличие в кармане ключей, отправляться на важную и серьёзную работу.

Как настоящий взрослый.

Осознание собственного возраста, в который раз ударило по Джасперу гранитной плитой. Люди за пределами академии с усмешкой назвали бы его ребёнком-переростком. Совет, отправляя парня на какое-нибудь опасное задание, обязательно прочёл бы целую лекцию о его силе, незаменимости и самостоятельности, но, по правде говоря, Джаспер только сейчас догадался, что означает последнее слово.

Всем всегда твердят, что взросление наступает после какого-то определенного возраста, словно конкретное количество цифр на торте играет решающую роль в становлении человека. Этому уделяется столько внимания, столько шумихи, столько понимающих взглядов… Лживых понимающих взглядов. Джаспер, как никто другой, был тесно знаком с бесконечной чередой однотипных дней рождения. Каждый год каждого курсанта Совет многословно убеждал в том, что теперь-то их подопечный наконец-то повзрослел, а значит отныне и впредь ему гарантированны полная свобода действий и уважительное равенство между двумя академическими уровнями, но на самом деле заверения старших ни к чему не приводили. Проходил очередной праздничный вечер, отряд горничных безразлично выкидывал потускневшие при свете солнца конфети, распакованные подарки занимали места на полках и в ящиках, а вчерашний именинник снова оказывался в некой точке отсчёта.

Ведь взросление обязано быть выгодным…

И Джаспер смертельно от этого устал.

Его запястья до боли натерли старые оковы, угнетающие любые ростки самостоятельности; его шею тянули к земле заблуждения окружающих, не желающих меняться ради новых поколений; его мысли пылали огнём, не доступным для очевидных ошибок предшественников, а скопившаяся в глазах несправедливость требовала смыть себя бурным восстанием. Джаспер испытывал болезненную неприязнь к окружающему двуличию. Одна и та же среда считала абсолютно нормальным и подгонять взросление детей, и тут же жёстко его тормозить. "Ты уже взрослый, поэтому веди себя так-то и так-то…"; "Ты уже взрослый, поэтому сделай это и это…"; "Но никогда ни при каких обстоятельствах не семей поступать по-своему без нашего разрешения…"

Для "родителей" из академии самостоятельность существовала в виде аморфного бога. Подопечным разрешалось о нём знать, подопечным разрешалось уважительно к нему относиться, но верить в него, одержимо дышать его учением и догмами запрещалось каждому под страхом смертной казни.

И Джаспер не хотел жить в таком мире.

– Тебе не понравился номер?

– Нет… Совсем нет… Очень даже наоборот, – спрятав глаза от вошедшего в кабинет Милоша, парень сделал вид, что разглядывает выдавленный на обоях рисунок, – Хорошее место…"

Длинный коридор упёрся в запертую дверь.

– Ту-упи-ик, – на распев прокомментировал Винни, – Ну, что? Кто хвастался ключами от всех дверей? Кажется, сейчас самое время произвести на нас впечатление.

Бронированное полотно выглядело мощным, неприступным монолитом. С правого бока, там, где обычно располагается замочная скважина, у двери находилась выпуклая стальная пластина с симметричными прорезями. Не заметив на ней никаких дополнительных кнопок, Джаспер вернул себе рацию и, ещё раз взгляув на устройство, позвал проводника:

– Сканер спит. Ты не можешь его активировать?

– Не знаю, сейчас посмотрим… – из динамика послышался звук набираемых символов, затем – тишина, несколько щелчков тембром повыше, снова характерное шуршание клавиатуры и, наконец, голос Уильяма, – Нет. Замки полностью автономны и мне к ним не подключиться. Другими словами, сканер должен проснуться сам.

– Сейчас проверим, – зажав фонарик под мышкой, Джаспер извлёк из кармана бархатную чёрную коробочку.

– Что это? – удивился Винни.

Ни слова не говоря, парень показал содержимое одноклассникам.

– Откуда это у тебя? – испуганно спросила Рене, – Ты, что? Воруешь у Совета?!

" … – Тебе нельзя с нами.

– Почему? – Милош достал из тумбочки подаренные запонки.

– Если что-то пойдёт не по плану, ты себя скомпрометируешь, а так… – Джаспер принял и надёжно спрятал футляр с драгоценностями, – Ты вседа можешь сказать, что тебя обокрали. Я все продумал…"

– Так нельзя, – пробормотал Нэри, – Джаспер, я, конечно, все понимаю.... Нет, – парень решительно покачал головой, – Я ничего не понимаю, и так нельзя. А если пропажу обнаружат?

– Спроси лучше, когда пропажу обнаружат? – заметила Рене и, отступив от напарников, с негодованием воскликнула, – Да ты же банально подставляешь нас всех!

– А так мы мало подставляемся? – произнёс Джаспер, – Нам нужен был выход? Я нашёл выход.

– Что угодно можно этими словами обосновать, – фыркнула девушка, – Как ты вообще смог что-то подобное провернуть? Как ты додумался до этого?!

Не обращая внимания на напарницу, Джаспер взял одну из запонок. Рассеянный свет от нескольких фонариков слабо блеснул в осколках рубина. Поднеся украшение к пластине, парень провёл им из стороны в сторону и, заставив слепые прорези вспыхнуть, довольно усмехнулся.

– Я просто вор. Что в этом такого? – парень прижал изображение павлина к округлой выемке в центре сканера, – Вообще-то я думал, что вы хотя бы немного оцените мою врожденную находчивость, – замóк тихо зажужжал и сменил подсветку на светло-зелёный.

– Я оценил, – пожав плечами, заверил товарища Винни, – Просто мне не нравится, что такой способ придумал не я, и… Если честно… Я все ещё не понимаю, как ты это сделал.

– Всему своё время, – Джаспер легонько толкнул ожившую дверь, – Уилл, мы идём?

– Момент…

" …Псевдокожаная обивка дивана немного прогнулась, принимая на себя вес двоих человек. Обняв Джаспера за талию, Милош прижался щекой к его груди и, зажмурив глаза, аккуратно разместил обожжённую руку между собой и любимым.

– Как твоя паника?

– Живёт, – сказал красноволосый, – Она как туча, которая никак не разродится ливнем, – парень расстроенно фыркнул, – Странное чувство, кстати. Я будто одновременно и ощущаю, и отбрасываю наползающую сверху тень. Раздражает…

– И ничего конкретного? – погладив плечи напарника, Джаспер коротко поцеловав его в макушку,

– И никогда ничего конкретного. Мне кажется, что что-то грядёт… Что-то вроде разлома… Раскол литосферных плит… Горящее небо… Молниевидные трещины…

– Но ты ведь не стал видеть будущее?

– Нет, – Милош улыбнулся, – Это больше моральное проявление, чем физическое. Скорее, выбор конкретной стороны, а не смерть во время апокалипсиса.

– Думаешь, Бобби устроит бунт из-за меня? Ну…когда выйдет из медицинского отделения.

– Не знаю, но он способен, – опустив руку пониже, Джаспер ещё крепче прижал к себе друга, – Улавливаемое напряжение не идёт от кого-то конкретного, оно просто есть. В самом воздухе, – продолжал Милош, – Кроме того… – Джаспер прикоснулся к бедру своего парня и, подтянув его поближе, пересадил красноволосого к себе на колени, – Я точно знаю, на что это будет похоже, – Милош обнял любимого за шею, – Словно бы я сам выкрасил события в отрицательный цвет. Словно бы я сам их придумал… И от этого… – парень болезненно нахмурился, – …Я не могу поверить в то, что испытываю. Ничто не мешает мне накручивать себя без реальных причин, но если весь этот кошмар, вся эта тревога – обычные фантазии, то почему я не могу их остановить?.."

– Джаспер… Джаспер… Джаспер!

Испуганно вздрогнув, парень недоуменно посмотрел на друзей.

– Ты чего? Уильям подтвердил, что можно идти, – Винни махнул в сторону входа, – Или с замком нужно сделать что-то ещё?

– Нет… Нет, я просто… Не важно, – убрав запонки обратно в коробочку, Джаспер торопливо шагнул в темноту.

– Если бы мы находились в каком-нибудь другом месте, я бы подумал, что впереди нас ожидает логово маньяка-убийцы или призрак чьей-то расчленённой бабушки, – ободряюще произнёс Хэмиш, – Может стоило взять с собой распятие?

– Есть разговор, – поравнявшись с Джаспером, Нэри немного оттеснил его от группы.

– Как думаете, что мы обнаружим в этой лаборатории? – голос Винни хвастливо перелетел через лужицы света.

– Главное, чтобы не мистера Мейера или мистера Темрича, а то у меня неминуемо случится сердечный приступ, – ответил Хэмиш, – Страшнее этих двух гаргулий сложно что-то представить.

– Я тебя слушаю, – произнёс Джаспер и, взглянув на напарника, заметил, что Нэри чем-то обеспокоен.

– В общем, не знаю насколько то, что я хочу сказать, имеет значение, – парень взял паузу, – К тому же, я правда до сих пор не понимаю, чем вы с Милошем занимались с утра в библиотеке…

– Ты снова об этом?! – закатив глаза, Джаспер измученно выдохнул, – Всё, Нэри, забыли сегодняшний инцидент. Прошло и прошло.

– Дело в другом. Понимаешь, ты ведь правильно сказал, что в академии невозможно кого-то найти, если ты заранее не в курсе, где искать, – оставляя парней позади, команда двинулась вниз по коридору скоплением шума и белёсого света, – Да, Милош отвечает за библиотеку, но он не находится в ней двадцать четыре часа. Кроме того, сейчас выходные, и погода на улице хорошая…

– Ближе к сути, – бросил курсант.

– Короче, – Нэри стиснул фонарик и, словно срывая с царапины пластырь, сказал, – Я хотел вас найти. С утра в игровой были почти все, а вы исчезли, никому ничего не сообщив… Сначала я спустился в холл, проверил классные комнаты, выглянул в сад, а потом… – парень почесал переносицу, – Внутри моей головы будто бы образовался некий компас, осязаемый ориентир, убеждающий меня зайти в библиотеку. Понимаешь? Я не мог сопротивляться. Меня магнитом тянуло в восточное крыло, я должен был там появиться. Скажу глупость, но в тот момент я чувствовал себя надрессированным псом, которому отдали чёткий приказ, а если бы я ослушался… – Нэри эмоционально осёкся, – То погиб бы сам, либо пострадал бы кто-то, кем я безумно дорожу.

– Ого.

– Ага, кстати, стоило мне вас потревожить, как ощущение испарилось.

– Мы не собирались вызывать тебя, как некого духа, – заверил напарника Джаспер, – Но это и правда очень странно…

– Ребя-ят! – Рене окликнула товарищей, – Мы нашли, идите сюда!

Новая дверь была шире предыдущей и состояла из пары одинаковых створок. Подбежав к одноклассникам, Джаспер немедленно выхватил рацию и, сунув фонарик в руки Рене, произнёс:

– Уилл? – пустой канал связи прошепилявил что-то непонятное, – Мы на месте?

– Да и… Внутри нет камер, – предупредил штурман, – Сейчас ночь, так что вряд ли там кто-нибудь есть, но помочь мне больше нечем.

– Ничего страшного, – заверил напарника Джаспер, – Ты нам понадобишься на обратном пути…

Замóк этой двери располагался на стыке металлических створок. Он был такой же безжизненный, как и предыдущий, и так же представлял собой выпуклую пластину с разрезами. Положив ладонь на его спинку, девушка задумчиво прикусила губу.

– Сделаешь? – Джаспер протянул ей коробочку.

– Нет, – Рене уступила напарнику место, – Слишком всё быстро и гладко, а это не может не вызывать подозрения. Вот скажи мне, зачем так трястись над безопасностью лабораторий, запирать их, запрещать нам к ним приближаться, если взломать всю систему защиты проще простого? Достаточно заполучить один-единственный ключ!..

– Может мы идём в недостаточно секретное место? – предположил Нэри, наблюдая за осторожными движениями Джаспера.

– А может непреступность систем безопасности миф? – откликнулся Хэмиш.

Двери лаборатории открылись и, пропустив в помещение лучик фонарика, разъехались в стороны. Винни опасливо переступил через порог. На удивление небольшая лаборатория состояла из двух секций. В первой, то и дело попадая в световые островки, находились ряды одинаковых компьютеров. Все они были обесточены и, матово поблёскивая под прицелом фонарика, стояли на длинных столах с глубокими ящиками. Хэмиш нашёл на стене выключатель и щёлкнул по нему. Убрав ручные источники света, курсанты переглянулись и, ни слова не говоря, подошли к перегородке. Она была прозрачной, и за ней находилась вторая часть комнаты. Странная часть. На полу, то ли загораживая бетон, то ли полностью заменяя перекрытие, лежала мелкая металлическая сетка. Напротив кадетов, нарушая гладкость полукруглой стены, располагалась закрытая дверь без ручки и замка. Потолок у изолятора отсутствовал, и на его месте, едва не касаясь переплетений решётки, спускалась труба. Стальная и блестящая. Она напоминала детскую пирамидку, сложенную из похожих, но уменьшающихся элементов; а по эту сторону перегородки, отражаясь в хромированном наконечнике луча, стоял пульт управления с непонятной клавиатурой.

– Лазер? – произнёс тихо Винни.

– Мы видели последствия его работы. Наверное, – ответила Рене и, скрестив руки на груди, посмотрела на Джаспера, – Где ты взял запонки?

– Это не важно, – повторил парень, – Рене, что бы ты сейчас не думала, всё было не так, как тебе кажется. Да, если замки записывают информацию о том, кто и когда их открывал, мы достаточно сильно рискуем, но в остальном… Всё было сделано идеально. Я клянусь, – забрав у Винни фотоаппарат, Джаспер сделал снимок герметичного пространства, – Скоро ты поймёшь, как запонки оказались у меня. Потом… Это своего рода сюрприз.

– Избавь меня от подобных сюрпризов.

Хэмиш недовольно постучал по стеклу:

– Загародка вплотную подогнанна к стенам, – произнёс парень, – У меня не получится просочиться в следующий отсек… Жалко, что Уилл не пошёл с нами, он бы точно сумел запустить и компьютеры, и луч.

– Я так не думаю, – ответил Нэри и указал на идентичные замочные скважины, расположенные в разных местах на панеле управления, – Для активации пульта требуются не только технические навыки. Вообще, с таким количеством предосторожностей отсюда должны запускать по меньшей мере ракеты с ядерными боеголовками… Да и зачем тебе доступ к компьютерам? Начнёшь проверять, как это работает, и нас точно поймают.

– Но нам ведь нужно узнать для чего используют луч?

– Я как раз занимаюсь этой проблемой, – отозвался Винни, пристально разглядывая запертый ящик, – Вот ответь мне… – парень ткнул в собеседника какой-то тонкой металлической палочкой, – …зачем здесь так много мест для хранения, закрытых на замок?

– Я думала, там спрятаны процессоры, – ответила Рене.

– Да, в некоторых – безусловно, а в остальных? Ящиков больше, чем компьютеров, к тому же, обрати внимание на высоту! Не во все из них влезет процессор.

– К чему ты ведёшь? – произнёс Джаспер.

– К тому, что тут работают учёные, а учёные не могут не записывать каждый свой шаг…

– …И они должны где-то хранить заполненную отчетами макулатуру, – продолжила девушка, правильно уловив ход мыслей напарника, – Но разве сведения об экспериментах не лучше переводить в электронный вариант?

– Когда как, – пожал плечами Винни, – Бумага, конечно, горит, но файл с компьютера удалить намного проще. Я не утверждаю, что здесь сто процентов найдётся что-нибудь ценное, но надо проверить.

– Винни! Ты гений.

– Наконец-то заметили, – уши парня покраснели и немного нагрелись.

– И ты пытаешься взломать замок?

– Ага.

– А ещё отмычки есть?

– Да сколько угодно, – запустив руку в карман, Винни вытащил оттуда десяток стальных палочек, – Только не оставляете снаружи царапины.

– И давно ты умеешь ими пользоваться? – Рене взяла инструмент и, присев на корточки возле напарника, осмотрела непонятную вещицу с крючком на конце.

– Я не умею, – неожиданно ответил Винни, – В смысле я только читал об этом. В кино с замками так легко справляются, что я решил обойтись без практики… Но пока мне нечем похвастаться. Кстати, вот… – парень протянул Рене ещё одну палочку, изогнутую на конце под прямым углом, – …Возьми это тоже. Отмычка состоит из двух приспособлений.

– И что мне с ними теперь делать?

– Повторять за мной.

– О-о, мы здесь застряли надолго, – Хэмиш развернул к себе офисное кресло, – Может не будем ничего вскрывать, а просто пойдём обратно? Мы увидели то, что хотели увидеть.

– Лучше помоги нам, – ответила Рене, бросив на одноклассника испытующий взгляд.

– Кропотливая работа – это не моё, – парень сел на стул, – Да и руки у меня слишком крупные, чтобы орудовать отмычками…

– Это не так уж и трудно, – попытался убедить напарника Винни, – Короткий алгоритм, – он посмотрел на Рене и, понимая, что кроме девушки его никто не поддержит, кивнул на изогнутую палочку, – Это натяжитель, – прокомментировал Винни, – Считай, ровное ребро любого ключа, – парень ввёл отмычку в верхнюю часть замочной скважины, придерживая её за изогнутый хвостик, – Им нужно уловить в какую сторону открывается замок и совсем немного туда повернуть. А крючок… – курсант взял другую отмычку, – …играет роль ребристой стороны любого ключа. Им нужно нащупать штифты, – Винни запустил вторую отмычку чуть ниже натяжителя, – Находишь крючком штифт и толкаешь его до упора. Он должен застрять внизу. Если штифт поддается слишком легко и вываливается обратно, надо сильнее подкрутить цилиндр замка натяжителем, если поддаётся с трудом – вернуть цилиндр на несколько миллиметров назад. Поняла? Всё правда несложно.

– Нет, Винни… – вздохнула Рене, взглянув на замочную скважину так, будто из неё выползали личинки, – …это трудно. И долго. Я, конечно, попробую, но если за пару минут мы не сдвинемся с места…

– Я уже нащупал штифты, – откликнулся парень, – Осталось повернуть…

Долгожданный щелчок хлопнул по воздуху смущённой пощёчиной. Только Винни не имел к этому звуку никакого отношения. Недоумённо обернувшись, парень и девушка увидели Хэмиша, который со скучающим видом открывал дверцу одного из шкафов.

– Я подумал, так будет быстрее, – курсант поднял вверх руку, демонстрируя на месте указательного пальца серебристую субстанцию, – Скопировать форму ключей оказалось раз плюнуть.

– Ладно, уговорил, – ответил Винни и поднялся с коленей, – Я всё-таки поделюсь с тобой собственной славой.

– И мы должны прочитать все найденные документы и запомнить их наизусть? – уточнил Нэри.

– Нет, что ты, я их сфотографирую, – ответил Джаспер и, подойдя к открытому шкафчику, взял с полки первую попавшуюся папку, – Красная, в плотной обложке, крайняя справа… – пояснил он друзьям, – Всё, что мы достанем, необходимо вернуть вточности на свои же места.

– Я прослежу за этим, – Рене протянула Винни отмычки и направилась к ящику, – А вы чего застыли? Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим. Винни, помоги Джасперу. Нэри, прежде чем забрать что-нибудь с полки, покажи это мне…

– Есть, мэм! – Нэри шутливо отдал честь.

– Только разбираться со всеми снимками после ты сам будешь, – настоял Хэмиш, заполняя следующую замочную скважину изменённой фалангой.

***

Лифт пропускал мимо этаж за этажом. Меняя свой цвет с прозрачного на жёлтый, цифры над дверцами отмеряли пройденные кабиной участки и, словно передавая друг другу эстафету, намекали, что пассажирам предстоит не самое короткое путешествие. Милош опустил глаза и мельком взглянул на неудобную повязку. Сменив форму курсанта на классический костюм, парень почувствовал себя как-то по-особенному. Дорогая чёрная ткань, идеальный фасон, рубашка тон в тон, галстук с белой подкладкой, запонки, туфли… Милош будто получил именно то, что предназначалось для него с сотворения мира – своё истинное амплуа – и, очистившись от ненужной громоздкой шелухи, ощутил себя увереннее.

Он даже посчитал, что стал привлекательным… А это было необычно, впрочем, как и всё, что теперь происходило с новым членом совета…

– А тот человек…

– Тише-тише, – перебила Милоша мисс Галлагер, – У тебя будет возможность задать все вопросы непосредственно мистеру Селестеру.

…Первые личные апартаменты, первая зарплата, первый выезд за пределы академии спустя последние три года… Каждое крошечное событие словно бы оживляло воспитанника изнутри и, смягчая подавленный депрессивный характер, напоминало о том, что не так уж всё плохо. Что дела умеют идти хорошо.

Оповестив холл о прибытии, лифт плавно раскрыл металлические створки. Перед Милошем появилась полукруглая зала, чем-то похожая на приёмную в академии. У дальней стены, как бы уравновешивая изгиб планировки, стоял стол секретаря. Он начинался у выхода одного из коридоров и заканчивался у входа в другой и, расширяясь у противоложного края, имел форму капли. Возле секретаря стоял какой-то мужчина. Протягивая женщине раскрытый скоросшеватель, он недовольно указывал на бумаги внутри и, озадачивая коллегу, пытался ей что-то объяснить. Едва взглянув на гостей, секретарь вернулась к изучению документов.

– Нам сюда, – мисс Галлагер жестом указала направо, – Надеюсь, мы не опоздали.

На предпоследнем этаже небоскрёба царил необыкновенный для рабочего дня ажиотаж. В негативном контексте. Раздражённые сотрудники то и дело хлопали дверьми, либо покидая, либо возвращаясь в многочисленные кабинеты; говорили по телефонам; переносили с места на место безликие папки и, не обращая внимания ни на Милоша, ни на мисс Галлагер, казались готовыми проклясть всё на свете.

– В эту сторону, – подсказала распорядитель.

Милош направился к светло-серой двери и, потянув за её ручку, пропустил женщину вперёд. В большой переговорной, отделанной панелями из тёмного дерева, их ждал человек. Он сидел за длинным столом и, положив руки перед собой на какие-то бумаги, абсолютно не желал поприветствовать вошедших. Бывший курсант и мисс Галлагер заняли места напротив мужчины.

– Мистер Селестер… – очевидная суровость собеседника будто совершенно не беспокоила психолога, – …познакомьтесь, это Милош, вам именно о нём рассказывали. Милош, – женщина пристально посмотрела на воспитанника, – Это мистер Селестер.

– Приятно познакомиться, – откликнулся парень.

– Перейдём сразу к делу, – голос мужчины оказался неожиданно низким и, удивив собеседника, отозвался в его ушах гулом проехавшего мимо грузовика, – Ты умеешь читать мысли?

– Это не совсем точная формулировка, – заметил Милош.

Мистер Селестер был высокого роста, крупного телосложения и, обладая лицом настоящего прагматика, походил на профессора, препарирующего труп.

– Я читаю воспоминания.

– И как это происходит?

– Я мысленно налаживаю контакт с подсознанием другого человека и как бы пускаю его эго в своё.

– И за процедурой не следуют никакие побочные эффекты? Слияние личностей, фантомные воспоминания, потеря памяти? – глаза мистера Селестера испытующе следили за парнем.

– Нет, я отпускаю постороннее сознание так же легко, как и принимаю, в том же самом состоянии, если от меня не требуется лечение. У человека сохраняется опыт о моём вмешательстве, а в остальном… – Милош пожал плечами.

– И ты можешь прочесть воспоминания любого человека? Вне зависимости от национальности, возраста и пола?

– Да. Если у меня будет достаточно времени.

Откашлявшись в кулак, мужчина пододвинул к бывшему курсанту заготовленные документы.

– Достаточно – это сколько? – мистер Селестер откинулся на спинку офисного кресла, – Ты можешь прямо сейчас провернуть свой фокус на мне или на мисс Галлагер?

– Это никакой не фокус, – ответил Милош и, едва взглянув на бумаги, добавил, – Для человека, с которым я ни разу не проводил слияние, первая процедура займёт три дня. Примерно. К тому же, вмешательство без согласия пациента пройдёт труднее, а значит незнакомый человек сначала должен привыкнуть ко мне.

– Как много нюансов.

– Я работаю с психикой, а это подразумевает под собой очень много нюансов. А вы, собственно, кто?

– Я представляю правительство.

– И это всё? – не ожидая от Милоша колкостей, мисс Галлагер удивлённо посмотрела на подопечного.

– У тебя достаточно информации, чтобы выполнить работу. Тебе объяснили, что требуется?

– В общих чертах. Я должен добыть какую-то информацию из какого-то человека. А имеет ли моя миссия хотя бы косвенное отношение к ажиотажу в небоскрёбе?

– Нет, – мистер Селестер покачал головой и, сцепив руки в замóк, пояснил, – Беготня за дверью – часть самостоятельной жизни "Меддлинг Корп", фирма просто предоставила нам место для встречи. Что касается человека, чью память тебе предстоит прочитать… Это преступник.

– Он в коме?

– Нет, просмотри его личное дело, – мужчина кивнул на документы, – Разумеется, там не всё… Только общие сведения…

Милош взял бумаги и, пробежав глазами содержание страниц, не нашёл в них ничего занимательного. Родился… Вырос… Работал журналистом… Тогда-то примкнул к такой-то террористической группировке, ответственной за кибератаки на государственные базы данных. Вернувшись к первой странице, парень ещё раз посмотрел на фотографию преступника. Мужчина выглядел, как среднестатистический офисный работник, измотанный недосыпом и рутинным трудом. Худощавый, с чёрными волосами, отпущенными до плеч, и греческим носом…

– Я могу оставить личное дело себе? – спросил парень.

– Не думаю, что это как-то поможет, – мистер Селестер указал на столешницу, и Милош послушно отложил скоросшеватель, – Следствие в тупике. После того, как оперативная группа вышла на базу террористов и, в ходе не очень удачной спецоперации, повязала одного из них, остальные участники шайки словно растворились. Ни единого намёка на их присутствие в интернете, ни единой зацепки в реальном мире. Товарищи нашего заключённого тщательно скрылись.

– Может стоило обратиться к Уиллу? – предложил Милош.

– А кто такой Уилл?

– Это другой воспитанник академии, – откликнулась мисс Галлагер, слегка улыбнувшись, – Он настоящий компьютерный гений, но на его работу потребуется больше часов, а если я всё правильно поняла, то…

– Да, сроки поджимают, – договорил за женщину мистер Селестер, – Любое расследование финансируется из государственного бюджета, а это дело остаётся открытым на протяжении пяти лет… В итоге, отделу по борьбе с киберпреступностью назначили дедлайн*.

– Сколько у меня времени?

– Не больше двух недель. Нам нужны имена его сообщников (может быть клички), нам нужно знать, где они прячутся… Может быть у группировки существует какой-нибудь экстренный код, по которому все её члены должны собраться в одном конкретном месте, понимаешь? – Милош согласился, – Внешность сообщников, отличительные черты… Коротко говоря, нам необходимо хоть что-нибудь, что подтолкнуло бы расследование.

– А обычный допрос не дал совсем ничего?

– Именно. Заключённый не идёт на контакт.

– Вы точно уверены, что сообщники существуют? Если речь идёт о киберпреступлениях, то их может совершать и один человек. Помощники зачастую не нужны, – произнёс красноволосый.

– Да, я знаю, но стиль работы одиночки отличается от того, как действуют группы. Кстати, хотел уточнить, есть ли какие-нибудь факторы, которые могут осложнить или ускорить процедуру?

Милош сконфузился и, ощутив повязку на руке чугунной перчаткой, немного помедлил. Ведь она никуда не исчезла… Перебинтованная травмированная кисть, которая с самого начала разговора безвольно лежала у него на колене… И двух недель для полного восстановления ей было недостаточно.

– Нет, – ответил Милош.

– Хорошо, – подытожил мистер Селестер, – Но есть ещё кое-что, о чём ты должен помнить, – мужчина взял документы со стола и, свернув их в свободную трубочку, продолжил, – Так как раскрытие этого дела имеет государственную важность, к работе полиции подключились и военные. Армия тоже пострадала от действий террористической группировки, кроме того она требует, чтобы виновных в утечке информации отдали именно под военный трибунал. Ни согласия, ни отказа по этому поводу военные пока не получили, поэтому часть допросов проводили не следователи, – мистер Селестер помолчал, – А дознания в армии имеют характерную специфику.

– Хотите сказать, его пытали?

– Да, а так как ты будешь соприкасаться со всеми воспоминаниями заключённого…

– Но пытки ведь запрещены, – сердце Милоша от волнения забилось быстрее, – И по отношению к заключённым, и по отношению к пленным.

– Да, разумеется, поэтому если наткнёшься на что-то подобное, тебе надо держать язык за зубами. Заключённый считается врагом государства.

*Дедлайн – крайний срок выполнения задачи или работы.

Глава 6. Слишком медленно, слишком предсказуемо.

Аплодисменты накрыли Милоша бурной волной неиссякаемого восторга. Оживляя Общий Зал и выплёскиваясь на сцену, они суетились вокруг парня, похлопывали его по плечам и, заставляя кровь приливать к щекам и груди, срывались на свист. Милош не ожидал такой тёплой реакции. Смущённо улыбаясь, парень стоял рядом с мистером Мортимером и, чувствуя себя доморощенной знаменитостью, смотрел на одноклассников. Воспитанники академии располагались на трибуне, заранее поставленной напротив подмостков.

– Ну, тише, тише, – подняв правую руку, мистер Мортимер добродушно рассмеялся, – Хорошо, что вы так друг друга поддерживаете, и у вас будет достаточно времени, чтобы отпраздновать назначение. Например, сегодня после занятий, – по красно-белым рядам пробежал одобрительный ропот, – Скажем… На праздничной вечеринке, – гул стал громче и, как бы выманивая у директора следующую фразу, ненадолго подутих, – Которая продлится до самого утра! – вызвав очередной шквал аваций, мистер Мортимер позволил подопечному вернуться к друзьям.

– Нельзя было предупредить?! – Винни радостно повис на шее Милоша, – То же мне, конспираторы…

– То есть, ты теперь наш начальник? – спросил Орвилл, освобождая дорогу новому члену совета.

– Поздравляю! Поздравляю! Поздравляю! – Мередит обхватила парня за талию, – Это так здорово! Просто слов нет!

– Я никому ничего не скажу, – шепнула Рене, проходящему мимо товарищу.

– Слушай, может у тебя получиться подкинуть нам наличных на карманные расходы?

– Нэш!

– А что такого? – парень невозмутимо скрестил руки на груди, – У вас попросить надбавку смелости никогда не хватит.

– Минуточку внимания! – куранты замолчали и обратились к стоящей на сцене миссис Мортимер, – Как уже было сказано директором, всему своё время, и на повестке дня у нас имеется ещё несколько не менее важных вопросов. Первым делом хочу сообщить, что состояние кадета Роберта Закари стабильно тяжёлое, но вы можете его навещать. С двух до пяти, группами по два-три человека. Врачи пока не считают нужным выводить Бобби из искусственной комы, но, когда он очнётся, ему будет приятно увидеть в палате украшения и открытки, – Джаспер втянул голову в плечи, желая провалиться, – Следующее… – продолжала миссис Мортимер, – …Так как проводимые в стенах академии исследования выходят на новый уровень, нам необходимо провести дополнительные тесты, – взяв предложенный мистером Мейером планшет, женщина снова взглянула на воспитанников.

– Можно вопрос? – откликнулся Джастин.

– Да, конечно.

– Вы ведь не собираетесь нас вылечивать?

– Разумеется, нет. Откуда такие мысли? – миссис Мортимер ласково улыбнулась, – Мы всего лишь изучаем ваш феномен, и процедуры, которые вы пройдёте в ближайшие дни не будут отличаться от тех процедур, которые вы проходили перед зачислением. Итак, до небольшого отступления я хотела сказать, что сегодня мы возьмём у вас кровь на анализ, поэтому завтрак откладывается до десяти часов. Кристин, подойди ко мне, пожалуйста.

Передав девушке планшет, миссис Мортимер коротко объяснила, как пользоваться списком, и, закончив собрание, добавила:

– В одиннадцать часов приходите на восточную лужайку. Вас будет ждать там мисс Галлагер.

– Давай эту штуку мне, – спустившись с трибуны, Скотт размашистым шагом направился к Кристин, – Иглы всё равно меня не берут, так что займусь организационным процессом, ты ведь не против? – девушка отрицательно мотнула головой, – Вот и замечательно, – парень пролистал столбики имён, аккуратно внесённые под номера лабораторий, – Стоп. А я-то что здесь делаю?

– Эй… – колено Джаспера мягко боднуло колено бывшего курсанта и, напомнив Милошу о напарнике, задержалось на месте, – Ты какой-то слишком спокойный. Неужели перестал бояться шприцов?

– Я не пойду с вами, – сказал красноволосый, – Я больше не кадет и белую форму ношу в последний раз и то по предложению мисс Галлагер. Вчера я подписал договор.

– Оу…

– Ты мне скажи, как я могу сдавать кровь, если у меня даже порезаться не получается! – Скотт непримиримо отстаивал свои неуязвимые права, и его голос, долетая до собеседников на последнем ряду, бесспроса перемешивался с их разговором, – И что мне делать на приёме? Зайти, посидеть в кабинете и уйти?!

– Тогда… До вечера? – интонация Джаспера вопросительно вытянулась вверх.

– Угу, – посмотрев на свою обувь, Милош немного помолчал, – Завтра я окончательно перееду на этажи Совета.

– Ну, да. Это логично, – Джаспер поджал губы, – Выходит, сегодня твой последний день?

– Отчасти, и мне уже надо идти… Исполнять свои обязанности.

– Разумеется.

Милош встал на ноги и, попрощавшись с одноклассниками, направился к двери около сцены, за которой недавно исчезли распорядители. Будто застыв на распутье, Джаспер продолжал смотреть вслед своему другу и даже тогда, когда его задумчивое наблюдение превратилось в остекленевшую привязанность к несуществующей точке, не решался отвернуться. Это было глупо. Испытывать радость и гордость от происходящих изменений и, одновременно с этим, ненавидеть нарушение заведённого порядка. Это было глупо. Кто-то сел рядом и, отстукивая по трибуне раздражающий ритм, произнёс:

– Не грусти, – Катра пожал плечами, – Он теперь птица другого полёта.

– Отстань, – буркнул Джаспер… – Мне это не нужно, – …и, сбежав вниз по ступеням, присоединился к товарищам.

***

Ветер взъерошил волосы Дилана длинными теплыми пальцами. Выйдя на просторное мраморное крыльцо, парень жадно вдохнул свежий воздух и, наполнив лёгкие запахом весны, невольно поёжился. Солоноватый аромат влажного грунта и молодой зелени будто бы окутал его тело изнутри. От каменной площадки, упираясь в широкую асфальтированную дорожку, спускались ступени и, белея на солнце, провожали курсантов за пределы академии. Парадный вход в учреждение располагался напротив массивных ворот, впаянных в высокую бетонную стену. Справа от крыльца, едва скрываясь за кустами и молодыми деревьями, находилась парковочная площадка, слева начинался разбитый по периметру парк.

Услышав голоса одноклассников, Дилан повернулся к открытой двери и, встретив Кристин, произнёс:

– Все в сборе?

– Да, – девушка начала спускаться по лестнице, – Кстати, а я тебе уже рассказыала, как Скотт сдал анализы?

– Нет, – парень отправился следом.

– Никогда не угадаешь, – Кристин вытащила из-под воротника куртки волосы и, взглянув на товарища, добавила, – Лаборанты надрезали ему слизистую на щеке, – Дилан поморщился, – Не глубоко. Всего лишь царапина, правда позавтракать у него не получилось.

– К чему такие меры? – курсант сошёл на тропинку, – Ему же всегда разрешали не делать прививки и не сдавать кровь…

– Именно поэтому, – Кристин сбавила шаг и, пропуская вперёд других одноклассников, тихонько продолжила, – Скотт же не болел никакими серьёзными болезнями, потому что мы ими не болели, и потому что мы не контактируем с окружающим миром, а если вдруг что-нибудь случится… Лично я думаю, что его внешняя неуязвимость скорее дефект, чем способность.

– Мы все скорее дефекты, чем способности.

– Немного обидно, не правда ли? – ответила девушка, – И почему всё должно быть именно так?.. Я говорю о наших силах. Если у тебя получается находить баланс между плюсами и минусами своего дара, то тогда ты можешь планировать будущее и думать об успехах, провалах, да и о нормальной жизни в целом, но если нет… Не знаю… – Кристин подняла голову и посмотрела на полуголые ветки деревьев, – Сегодня я опять проснулась в джунглях. Эти руки… – гневно нахмурившись, девушка засунула кисти поглубже в карманы, – Когда я сплю, они меня не слушаются и начинают расти, причём с удвоенной скоростью. Если я пропущу будильник и проведу без сознания лишние пару часов, то рискую оказаться погребенной под тяжестью своих же лиан! И это невыносимо… Я едва не задушила этим утром Бриджит! Она успела разбудить меня до того, как в комнате закончилось место, но…

– Ты ни в чём не виновата, – Дилан приобнял напарницу за плечи.

– А кто виноват?

– Никто.

– Те таблетки, которые для меня готовят, совсем не помогают. От них только тошнит.

Парковая дорожка петляла между подстриженными газонами, декоративными камнями и крепкими, высокими деревьями. Распадаясь на множество тропинок поменьше, она пронизывала всю территорию академии и, снова сходясь у отключённого фонтана, напоминала причудливые контуры витражной мозаики. Мисс Галлагер выбрала для встречи овальную поляну под раскидистым дубом. Сидя на мягком бесформенном кресле, женщина как бы замыкала кольцо из одинаковых бледно-сиреневых пуфов и, наблюдая за неторопливым приближением курсантов, держала на коленях резиновый мяч.

– Нет, нет, нет… Только не это, – Винни с притворным испугом вцепился в Рене, – Только не говорите, что нам придётся возвращаться за своими дневниками. Неужели с прошлой групповой терапии прошёл ровно месяц?!

– Нет, не прошёл, – Рене высвободила руку из пальцев напарника, – Может, это что-нибудь внеплановое?

– Я сбегаю за дневниками, если вам всем лень, – предложил Джастин, вопросительно взглянув на товарищей, – Не понимаю, что плохого в обычных разговорах…

– Я пойду с тобой, – откликнулась Мередит.

– Стабильно не разделяю ваших общих восторгов, – ответил Винни пепельному блондину, – Мисс Галлагер – психолог. Она никогда не ведёт "просто разговоров". Каждый её вопрос – это тест, каждый наш ответ – мост к нашим душам, а я не люблю незванных гостей. И дневники… Помните, как раньше нам говорили, что их надо вести ради улучшения почерка? Нет, я не готов открываться всем подряд, и ещё сильнее я не готов узнать, что во мне что-то не так, и что это что-то кому-то не нравится.

– По-моему, ты все усложняешь, – возразила Мередит, – Когда человек замыкается в себе, он начинает смотреть на мир с ложной уверенностью, что его никто не понимает и никогда не сможет понять. Что все его мысли и чувства – это исключительный и уникальный опыт, который до него никто не приобретал. Что его эмоции никому не нужны, и что их никто не в состоянии разделить. Но это иллюзия. Доверяя же друг другу свой внутренний мир, мы доказываем, что между нами нет особой разницы. Что мы все живые, что мы все умеем злиться, расстраиваться, переживать, что у всех нас есть проблемы, которые можно решить с небольшой помощью друзей… Такие разговоры стирают границы и делают нас более понятными для окружающих.

– Угу, вот только насильно заставлять людей читать личные дневники – варварство, – настаивал Винни, – А желание самому прочитать кому-нибудь свой личный дневник – вид эксгибиционизма.

– Ты просто недружелюбный, – откликнулась Шелли, переходя с тропинки на газон.

– Я недружелюбный?! – кадеты направилась следом за девушкой, – Я просто не хочу дружить со взрослыми. В конце концов, здоровый уровень замкнутости никому не повредит. Замкнут для одних людей, значит открыт для других. Замкнут для всех, значит открыт для себя.

– Ну и чего ты разорался? – откликнулся Джаспер, подталкивая товарища к креслам-мешкам, – Ты ведь даже не ведёшь никакой личный дневник.

– Да, я так… – Винни почесал косматый затылок, – Я просто о вас беспокоюсь.

– Ага, конечно, – Мередит усмехнулась, – Если бы все научились всем доверять, современное общество стало бы лучше.

– Если бы за всех могла думать одна голова… – парировал Винни, занимая место рядом с напарницей, – К тому же, доверие, как сиамский близнец, неотделимо от чувства долга и чувства ответственности. Только посмотри, – парень кивнул в сторону одноклассников, которые постепенно рассаживались по кругу, – Точь-в-точь белые мышки для опытов. Надеюсь, меня за участие в "праздной беседе" хотя бы накормят сыром.

Мисс Галлагер поприветствовала подопечных и, переложив мячик из одной руки в другую, спросила:

– У кого какие впечатления накопились за прошедшую неделю?

За годы работы мисс Галлагер выучила курсантов наизусть. Присматривая за их взрослением, корректируя его и создавая для воспитанников комфортные условия, женщина стала свидетелем удивительных перемен. Из группы сложных детей её подопечные превратились в умных, рассудительных, в меру любопытных молодых людей с хорошими манерами и, вопреки всем забытым опасениям, ни в чём не уступали ровестникам из вне. Они их даже превосходили, и сверхспособности здесь были не при чём.

– Сумбурные, – пожав плечами, ответила Шелли, – Мы словно катались на опасных горках. То вниз, то вверх, то вниз головой.

– Я не фанат подобных развлечений, – заметила Рене, – Не люблю постоянно находиться в тонусе.

– А, по-моему, было вполне интересно, – Катра завёл руки за голову и, сцепив смуглые пальцы в замóк, сделал из них некое подобие подголовника, – Хоть какое-то оживление. Мы же всё-таки живём не в заповеднике

– Что ты имеешь ввиду? – спросила мисс Галлагер.

– Черезмерную опеку, – откликнулся парень, – Думаю, многие согласятся, что мы в академии окружены толстой синтепоновой подушкой.

– Но это не делает опасность более привлекательной, – Рене убрала за ухо платиновую прядь.

– Да, но отсутствие даже самых незначительных событий очень утомляет.

– Ты просто подвержен скуке, – произнёс Орвилл.

– И имею на это полное право.

– А что скажешь ты? – женщина участливо посмотрела на Джаспера.

– Я? – парень сорвал травинку и, смяв в кулаке тёмно-зелёный листочек, бросил его под ноги, – Что не стоит долго на чём-нибудь задерживаться. Вообще ни на чём.

– Почему?

– Потому, что меньше времени уйдёт в никуда.

– Он у нас сегодня меланхоличный, – сказала Бриджит.

– Ну, хорошо, – поджав губы, мисс Галлагер сменила тему разговора, – Тогда давайте обсудим будущее. Что вы ждёте от следующей недели?

– Падение обступившей академию стены, – поделился мыслями Джаспер.

– Какой стены? – не догадалась психолог.

– На мой вкус, несколько километров бетонного ограждения в два с половиной метра толщиной трудно назвать обычным забором, – продолжал курсант, вызвав у Катры одобрительную усмешку, – И я хочу, чтобы она рухнула. Смысл её существования, увы, не оправдался. Никто на нас так и не напал, да и вряд ли когда-нибудь нападёт. В свою очередь и мы не собираемся брать внешний мир штурмом… Так что эту стену необходимо снести. Хотя бы для спасения общей картинки, а то вид портит.

– Исключено, – лёгкий порыв ветра подхватил сухие слова психоаналитика, – Стена обеспечивает необходимую приватность. К тому же, она…

– Не даёт нам свободы передвижения, – закончил за женщину Джаспер, – Всё в порядке, не надо так переживать. Я не собираюсь скандалить и отправлять к Бобби соседа. Меня просто удивляет количество тем, о которых нельзя упоминать. Разве плохо признать, что нас держат взаперти? Что по сравнению с обычными людьми мы ужасно наивны и безопытны? Что из-за всей этой изоляции мы за пределами академии пропадём, как домашние питомцы в дикой природе? Вы беседуете с нами с чёткой периодичностью, но за всё это время, за всё время нашего пребывания здесь, вы ни разу не затронули только одно – наше реальное будущее!

Курсанты притихли и, ожидая ответную реакцию мисс Галлагер, переводили напряжённые взгляды с товарища на учителя. Сотканные из войлока тени опутывали землю тончайшими кружевами. Лучи солнца пропитывали воздух и, будто подчёркивая предметы золотистой окантовкой, распространяли по лужайке комфортное тепло. В небе, напоминая след от случайного прикосновения, висело бледное одинокое облачко, и такая идиллия совершенно не подходила для серьёзного разговора.

– Есть такие вещи… – распорядитель сделала паузу, – …как такт, обычаи и правила. Мы не выпускаем вас за пределы академии не потому, что вы не заслужили нашего доверия. Его не заслужил окружающий мир. Люди будут жестоки к вам.

– Почему?

– Вы другие, – ответила мисс Галлагер, – Вы не привыкли к большому скоплению людей, к шуму, к плохому воздуху, к общению с незнакомыми. В городах за стеной течёт опасная, грубая жизнь…

– И что? Предлагаете нам провести в академии вечность? Разве мы не готовы к самостоятельной жизни?

– К ней никого не готовят, – отрезала женщина и, дав понять, что вопрос закрыт, тут же предложила, – Давайте сыграем в ассоциации. Правила вы знаете: я задаю слово, тот, кто получает мячик, озвучивает первое, что пришло в голову. Начнём, думаю… – выбирая адресата, мисс Галлагер покрутила снаряд между ладонями, – Оранжевый! – мячик стремительно пролетел по диагонали и попал в руки Рене.

– Абрикос, – снаряд вернулся к мисс Галлагер.

– Кристин, синий.

– Шторы.

– Хэмиш, синий.

– Море.

– Винни, мороз.

– Холод.

– Хорошо, – женщина продолжила педантичный обстрел, обратившись к другой половине аудитории, – Чувство.

– Ненависть.

– Забота.

– Равенство.

– Усердие.

– Время.

– Синий?

– Нет ответа, – Джаспер перекинул мячик в соседние руки.

– Ромашки, – Орвилл отправил сняряд распорядителю, – Не получается этот цвет, – заметил вполголоса парень.

– Бой.

– Агрессия.

– Агрессия.

– Миссия, – Ант едва не выронил мяч.

– Радость?

– Бег.

– Усталость.

– Сон.

– Правда, – курсант увернулся от снаряда и, заставив мячик докатиться до кустов на соседней лужайке, презрительно фыркнул, – Джаспер… – мисс Галлагер нахмурилась, – …ты не можешь игнорировать происходящее. Мы играем все вместе, понимаешь? И каждый вносит в процесс свой вклад.

– Тогда пойду поищу его, – парень замялся… – Мячик, а не вклад, – …и, поднявшись с кресла, направился к низкой живой изгороди.

Ноги Джаспера сами несли его подальше от доверительного круга. Чувствуя спиной, что продолжает привлекать к себе внимание, парень осмотрел ближайшие кусты и, заметив под одним из них снаряд, опустился на корточки. Мячик лежал прямо перед Джаспером. Он не запутался в ветвях и не улетел в труднодоступную середину куста, но парень медлил. Джаспер не хотел возвращаться. Он ощущал неописуемую усталость, но какую-то нетелесную. С его мышцами и органами всё было в порядке, парень выспался и утром не занимался никакой физической активностью, но в его груди будто бы разрядилась потайная батарейка. Джаспер не хотел никого видеть. Не хотел ни с кем разговаривать. В нём что-то сломалось или заболело, а парень не мог догадаться, что именно. Ему требовался отдых. Отдых от себя… Отдых от себя, своих мыслей и страхов.

Джаспер поднял мяч и услышал шум работающего двигателя. Посмотрев в сторону источника звука, парень увидел военный фургон. Машина была далеко. Периодически скрываясь за деревьями, она направлялась к той части академии, в которой находился служебный вход на кухню. Джаспер выпрямился и, спрятав мячик в карман, прошёл вдоль живой изгороди. Теперь он мог лучше разглядеть происходящее. Первое впечатление его не подвело: к академии и правда приближалась бронированная техника – массивная машина камуфляжной расцветки, лишённая боковых окон и имеющая слишком угловатые контуры. Плавно войдя в поворот, она остановилась перед ничем непримечательной дверью и, выпустив из кабины двоих человек, слегка покачнулась. Водитель и его помощник, одетые по-военному, обошли фургон и, открыв задние дверцы, вытащили наружу третьего человека.

Он был связан. Его руки и ноги соединяла сложная система натянутых цепей. На голове, не позволяя никому узнать заключённого, находился объёмный мешок из непроницаемой ткани. Ткнув неизвестного в спину, тюремщики повели его ко входу на кухню и, изчезнув за дверью, оставили о себе неправдоподобное воспоминание.

***

Милош сидел на верхней ступене металлической лестницы. Спрятавшись ото всех, парень рассеянно наблюдал за весельем в комнате отдыха и, не желая присоединяться к одноклассникам, мечтал о постели. Но уходить с вечеринки раньше остальных было дурным тоном. Особенно с вечеринки, организованной в твою честь. Стрелки часов давно перевалили за двенадцать. Выиграв очередной раунд в настольной игре, Нэри победоносно гикнул и, напялив на себя пластмассовую корону, присоединился к о чём-то беседующим Анту и Шелли.

– А я тебя нашёл, – Джаспер стоял у лестницы, облакотившись на перила.

– А я и не прятался.

Поднявшись по ступенькам, курсант присел рядом с Милошем и, прижавшись плечом к плечу своего парня, произнёс:

– Дурацкий день.

– Не то слово.

– Ты звонил брату?

– Да, но говорил не с ним…

– А с кем?

– Там не очень большой выбор, – ответил красноволосый и, проведя рукой по глазам, пояснил, – Я не учёл разницу во времени. Опять. Ну и они обедали, а тут мой звонок… Она уговорила Марка отдать ей телефон…

– И?

– И не сказать, что она была оригинальной, – парень вздохнул.

– Хочешь поделиться?

– Не знаю… Наверное, нет. Зачем повторять за другими их глупости?

– Потому, что эти глупости мучают тебя, – Джаспер погладил Милоша по предплечью, как бы подталкивая любимого к продолжению разговора, – Выпусти их, не сдерживай в себе.

– Мозг пополам раскалывается, – сказал красноволосый, – Я больше не могу общаться со взрослыми, ни с кем из взрослых. Почему-то их возраст делает их потребности, желания и мнения важнее моих, но от наличия морщин все эти потребности, желания и мнения не становятся разумнее и правильнее.

– Что тебе наговорила твоя мать?

– Много всего, – бросил Милош, – Ей не нравится, что я до сих пор нахожусь в академии.

– Но ты же ни в чём не виноват! – возразил Джаспер, обнимая напарника за талию, – Это всё распорядители, и, если твою мать что-то не устраивает, она должна обращаться к ним. У тебя ведь нет никакой власти.

– Она не хочет контактировать с Советом, – сухо отрезал бывший курсант, – И в то, что я ей говорю, она не верит. Знаешь… – парень сделал паузу и, будто с трудом подбирая слова, продолжил чуть тише, – Очень давно в своей голове она создала некий образ мира вокруг. Всё, что выходит за рамки этого образа, она отрицает… – Милош посмотрел на кадетов внизу, – …Вплоть до моих эмоций и до моего взросления. По её мнению, всё вокруг должно находиться в некой константе… А если что-то меняется… – уявимо взглянув на любимого, парень добавил, – Она считает меня врагом. Вот так. В своей конструкции мира она заклеймила меня врагом. Она верит, что я враг, при этом, от родительских обязательств она не отказывается. Пока я делаю, говорю и делаю вид, что чувствую то, что мне позволено говорить, делать и чувствовать – я её любимый старший сын, но стоит мне потерять концентрацию, запутаться или обстоятельствам сложиться таким образом, чтобы в моём привычном образе что-то пошатнулось, – я сразу перевоплощаюсь в предателя.

– Ты рассказал о назначении?

– Да. Они недавно купили новую машину в кредит, и я предложил часть своей зарплаты отдавать на его погашение. Ведь мне не нужно тратиться ни на жильё, ни на еду, ни на одежду… А она не поверила. По её мнению, я либо шатаюсь где-то в сомнительной компании, либо… Это совсем уж бред, – убрав со лба волосы, Милош всё-таки сказал, – Либо я веду роскошную жизнь под крылом Совета и всячески вместе с ними над ней насмехаюсь.

– Не звони больше домой, – в приказном тоне откликнулся Джаспер, – Если ей когда-нибудь хватит мозгов понять, что она сама же тебя от себя оттолкнула, пусть потом живёт с сожалением и раскаянием; а если нет… – парень пожал плечами, – …пусть воображает о тебе всё, что хочет. Тебе же об этом знать не обязательно.

– Я так не могу, это будет неправильно.

– Можешь, – настаивал Джаспер, мерно поглаживая напарника по спине, – Она тебя использует. Для неё ты кукла, а не живой человек. Она хочет, чтобы ты поскорее вернулся домой? Хорошо, а зачем тогда тебя вообще отправляли в академию? Она хочет, чтобы ты находился рядом с ней? Хорошо, вот только она забывает, что жизни под боком у родителей для детей не существует! Она пожирает тебя…

– Я знаю.

– Что такого особенного ты можешь ей дать?

– Я хочу помочь. Я… – Милош тяжело выдохнул, – Я хочу там как бы всё закончить, чтобы она отпустила меня, понимаешь?

– О, милый, она никогда тебя не отпустит! Она – тиран, и тиранит тебя с самого рождения!

– Я не знаю, что делать, – бывший курсант уязвимо покачал головой, – С одной стороны – есть то, что правильно; с другой – то, что хочу я; с третьей – то, что хотят от меня… И я не знаю, как помирить это. Как найти между этими крайностями компромисс.

– Так не ищи его! – воскликнул Джаспер, чувствуя, что его аргументы снова останутся без малейшего внимания, – Прими одну сторону и следуй ей. Ты хочешь вернуться домой?

– Нет.

– Ты скучаешь по родителям? Скучаешь по матери?

– Нет. Я её ненавижу… Или нет?.. Я не знаю… – Милош стушевался и, оперев здоровую руку на колено, поддержал ею голову, – Тембр её голоса причиняет мне боль. Физическую. Её слова буквально простреливают меня! Я плохой, я знаю, что я плохой, но я не могу играть по её правилам! Я не могу быть таким членом семьи, каким меня хотят видеть. Они ничего мне для этого не дали. Я всегда был сам по себе, и меня такая позиция устраивает! А во время разговоров с ней, я ощущаю, как меня превращают в родителя моих же родителей, при этом отбирая право голоса! Я не знаю, что это…

– Не звони больше домой, – повторил Джаспер.

– Не могу! – упорствовал Милош, – Я должен, понимаешь? Должен! Я член семьи, а значит я должен делить все их трудности! Вне зависимости от того, что мать мыслит шаблонами, что она стирает мою индивидуальность, что она не знает и не понимает меня, а мой отец – последняя тряпка. Я член семьи, а значит мне от них никогда не отвязаться, никогда! Я должен быть с ними, я должен делать что-нибудь для них, а не торчать здесь!

Парень издал звук, похожий на всхлип, но в следующее мгновение Милош говорил уже с прежней запальчивостью.

– Просто я всегда упускаю единственно верные моменты для принятия правильных решений, для важных действий; и я постоянно чувствую себя виноватым.

– Мышонок, ты слишком много на себя берёшь, – Джаспер притянул к себе Милоша и поцеловал его в висок, – Какие единственно верные моменты? Какие решения?

– Это сложно передать.

– Знаешь, твоя же собственная семья тебя не заслуживает.

– У тебя предвзятое мнение, – заметил Милош, устраиваясь поудобнее.

– Нашёл, чем удивить, – откликнулся Джаспер, – И кроме того, ты должен прислушиваться только ко мне.

Кто-то выключил музыку и, заменив сборник Орвилла на что-то лирическое, объявил время танцев.

– Я патологически не способен на правильные решения, – произнёс красноволосый, – Лучше бы взамен чтения мыслей я обладал бы сто процентной удачливостью. А то так… – парень поджал губы, – Всегда у всех под ногами, никогда на своём месте… Знаешь, а ведь мать придирается не только ко мне. От неё и отцу, и брату достаётся. По крайней мере, доставалось, пока я с ними жил, но не думаю, что сейчас всё стало по-другому.

– Сильно ругались?

– Ругается в основном она, а все остальные (и я в том числе) предпочитают молчать потому, что на любую ответную реплику, мать неизбежно заходится в истерике. Не семья, а настоящий вулкан… Будто бы родителей насильно поженили.

– Почему они не разведутся?

– Бедные не разводятся, – ответил Милош, прижимаясь к груди Джаспера, – Разводятся только богатые.

– Так вы же средний класс, – напомнил курсант.

– А делить при разводе всё равно нечего. К тому же, раньше мы были именно бедными, я рассказывал, так что теперь… Если чувств уже не осталось, они скорее всего держатся за зарплату друг друга, за тот дом, который могут вдвоём содержать, за определённую уверенность в будущем…

– Не хотел бы я себе такой жизни, но им наверно виднее.

– Мысль о том, что старшее поколение знает, что делает – обыкновенное суеверие.

– А мои родители скорее всего развелись, – произнёс Джаспер и, перебирая складки на пиджаке своего друга, добавил, – По крайней мере, мне так кажется.

– Переживаешь из-за них?

– Нет, просто иногда любопытно становится… Как они живут, есть ли у них ещё дети… Можно было бы их поискать, но имён я не помню, да и сейчас есть дела поважнее.

– Это какие? – Милош поднял голову, – Ты прочитал те документы из лаборатории?

– Нет. Лень. Я даже фотографии не распечатал. Как только представлю, сколько скучных часов мне предстоит с ними провозиться, так сразу руки опускаются. Я имел ввиду другое, – заглянув Милошу в глаза, парень спросил, – Как думаешь, почему Совет официально разрешил нам отпраздновать твоё назначение?

– Не понял, а что в этом странного?

– Все неустановленые праздники мы обычно у распорядителей выпрашиваем, и нам никогда не разрешают их затягивать на ночь. Мистер Мортимер любит повторять, что отдых в тёмное время суток ничто не заменит, а тут? Шумная гулянка наряду с проведением новых исследований?

– Совет выделил нам следующее утро для того, чтобы выспаться, – возразил красноволосый.

– Ага, выделил на сон самые продуктивные часы. Ты сколько сегодня проработал?

– Обычный день, закончил в четыре.

– Хочешь спать?

– Вообще-то, да, – признался Милош.

– Ты ничего плохого не подумай, – продолжал Джаспер, опустив руки к себе на колени, – Я не против праздника, мы бы и сами его организовали без подсказки Совета, но собрались бы вечером, может быть в твоём номере, посидели бы немножко и разошлись бы где-нибудь в одиннадцать…

– Намекаешь на то, что распорядители специально отправили нас праздновать ночью? Но зачем? Не проще было бы нас просто разогнать по постелям?

– Нет, не проще, – парень вытянул ноги, давая им передохнуть, – Спальни курсантов находятся без присмотра после того, как Бриджит уговорила Совет убрать из коридора видеонаблюдение. Как раз возле комнат проходит пожарная лестница, которую никогда не запирают… Говорю же, мы бы всё равно устроили вечеринку, и если бы мистер Мортимер сам о ней не заговорил, то этой ночью мы бы шатались везде, где нам только заблагорассудится. С игровой же дела обстоят совершенно иначе. Выход из неё в академию находится под круглосуточным наблюдением так же, как и выход из неё в наши спальни…

– Я кажется знаю, в чём дело, – вопреки ожиданиям Джаспера, Милош сконфузился, – Сегодня в академию должны привезти заключённого. Совет попросили посодействовать с его допросом, и, собственно, этим мне и предстоит заниматься.

– Его доставили днём.

– Что?

– Я видел, как сегодня военные привезли кого-то в цепях и с мешком на голове. Всё произошло очень быстро и без особого конвоя.

– Тогда…

– Тогда получается, что есть что-то ещё, – стоял на своём Джаспер, – Совету почему-то необходимо, чтобы мы провели эту ночь здесь.

– А ты не преувеличиваешь? – возразил Милош, не понимая, что же так сильно беспокоит его друга, – Дай старшим заниматься тем, чем они хотят, к тому же, я не думаю, что Совет участвует в чём-нибудь странном. И если ты забыл, то выходов из игровой три. В академию, в наши комнаты… в ваши комнаты, – поправился парень, – И на тренировочную площадку. Да, сам комплекс после пожара сильно пострадал, там ничего не осталось, тем более камер, но двери работают… – в глазах Джаспера зажёгся бунтарский огонёк, – Я зря это сказал, правда?

– Совсем не зря, – курсант поднялся со ступеньки и, подойдя к двери у себя за спиной, ввёл в кодовый замóк комбинацию из цифр, – Пойдём, погуляем? – герметичная створка послушно ожила.

– Прямо сейчас?

– Ну, да, – Джаспер заглянул в едко пахнущую темноту, – Мне всё это не нравится. Луч, лаборатория, твоё отрицаемое предчувствие, поведение Совета… Пойдём, просто погуляем? – парень повернулся к собеседнику и, с трогательной мольбой предложив ему руку, добавил, – Хотя бы потому, что я не могу сидеть на месте.

Глава 7. Разговор об одном.

Напарники вышли на чудом сохранившуюся площадку, от которой прежде спускалась удобная лестница. Автоматические замки тихо щёлкнули и, отрезав тренировочный комплекс от комнаты отдыха, погрузили воспитанников академии в непроглядную тьму. Будто высосав из помещения все звуки, толстая дверь слилась со стеной и, намекая, что незадачливым гостям теперь отсюда не выбраться, затерялась во мраке. Между ладонями Джаспера вспыхнуло пламя. В неверном свете, ещё только набирающем силу, Милош осмотрелся по сторонам, но смог разглядеть лишь дистрофичные силуэты покарёженных перил.

– Я пойду впереди.

Удерживая на руке огненный шар, Джаспер осторожно проверил устойчивость первой ступени. От лестницы практически ничего не осталось. Ввинченные в стену металлические плашки напоминали хрупкий, оплавленный воск и, не внушая парням особого доверия, резко поблёскивали рыжими отсветами. Нижние ступени отсутствовали. Верхние… Каждый новый выступ верхних ступеней был короче и ýже предыдущего и, всё теснее и теснее прижимаясь к почерневшей стене, увеличивал риски сорваться и покалечиться. Джаспер спрыгнул на ровную площадку и, отступив немного в сторону, подстраховал своего друга.

– Не торопись, – крепкие пальцы схватили Милоша за локоть, – Здесь почему-то скользко.

Пламенная сфера скачкообразно увеличилась в диаметре и, оторвавшись от ладони, уплыла вверх. Тренировочный комплекс был жалким. Выкрашивая оранжевым наросты и впадины, огонь будто бы заново вылепливал извращённый ландшафт (во второй раз) и, плавно скользя вдоль разрухи и копоти, издавал едва различимое, безразличное урчание. Здесь было некомфортно. Разлитый по площадке металл покрывал испорченный мрамор непроницаемым ковром. Этот же материал, залепив омертвевшие ямы для снарядов, кое-где бугрился странными выступами и, протягиваясь по полу безобразными складками, незаметно подкрадывался к ногам посетителей. Бетонные стены облачились в траурный камуфляж; стеклянный купол темнел над головами напарников, и простор ночного неба был тут не причём.

– И что теперь?

– Если запасные выходы не откроются, мы здесь заперты, – ответил Милош.

Улучшая обзор, Джаспер добавил к одинокому огненному шарику несколько клонов.

– Ни разу не видел, чтобы Джай пользовался или хотя бы стоял возле аварийных дверей, – произнёс парень, – Наверное, они все убраны под панели, и мы их никогда не найдём…

– Мало в тебе оптимизма для лидера восстания, – Милош пожал губы и, придирчиво что-то разыскивая, повертел головой, – Аварийные выходы должны быть на виду… И иметь соответствующие подписи…

– Ровно до тех пор, пока эти подписи не уничтожит какой-нибудь катаклизм, – сказал Джаспер.

– Вспомнил! – воскликнул красноволосый, – На схеме эвакуации был отмечен выход прямо за рабочим местом инструктора.

– Да?

– Да. Мне так кажется. Пойдём, проверим.

Новый пламенный светлячок обогнал Милоша и, держась на небольшом расстоянии от людей, вскользь осветил закуток преподавателя. Сохранившаяся часть жаропрочного стекла стояла в луже и была покрыта мелкими трещинами, точно старой паутиной.

– Сколько же денег и сил понадобится на восстановление… – подумал вслух Джаспер.

– Нисколько, это невозможно починить, – обойдя очередное металлическое изваяние, Милош продолжил, – Наверное, тренировочный комплекс переделают под что-нибудь другое, а площадку перенесут…

Курсант вздохнул и, остановившись рядом с напарником, оценивающе посмотрел на слой сажи на стене. Чёрная ниточка, чуть более тёмная, чем окружающее пространство, явно намекала на наличие двери. Не найдя ручки на привычном для неё месте, Милош ощупал грязную створку и, отыскав небольшое овальное углубление, запустил в него пальцы.

– Помочь? – спросил Джаспер.

– Не понимаю, как ей пользоваться, – парень толкнул дверь от себя, но она не поддалась, – А может… – дёрнув створку в сторону, Милош загнал её в нишу, – Ну, вот.

В тренировочный комплекс хлынул искусственный свет. Взглянув на свою руку, парень увидел, что она густо покрыта копотью, и, растерев между пальцами плотное вещество, переступил через порог.

– Мы тут намусорили, – бывший курсант кивнул на чёрные крупицы, равномерно разлетевшиеся по глянцевому полу.

– Настоящие конспираторы, – усмехнулся Джаспер.

– Что будем делать?

– Давай пройдёмся по холлу.

– Там же десятки камер! – запачкав край пиджака, Милош вытащил из кармана белоснежный платок.

– В академии везде камеры, – парировал Джаспер и, подойдя к однокласснику, мягко забрал у него отутюженную ткань, – Не сопротивляйся, – парень попытался привести пальцы Милоша в порядок, – С забинтованной кистью у тебя всё равно ничего не получится, – платок быстро почернел, но рука не стала чище.

– Оставь, нужна вода, – Милош неловко отстранился, – Так значит холл? Ты уверен?

– Да, – убрав в карман грязный платок, Джаспер погасил огни на тренировочной площадке и прикрыл за собой дверь, – А куда же ещё?

Гигантский организм из комнат, классов, кабинетов и лабораторий никогда не засыпал крепким сном. Будто соединяя в себе две противоречивые крайности, академия предпочитала всегда быть начеку и, то ли выслеживая какую-то жертву (то ли самой являясь выслеживаемой), позволяла себе по ночам лишь беспокойно дремать. Но раньше курсанты об этом не догадывались. Выйдя в ярко освещённую центральную часть академии, напарники перешли поближе к окнам и, держась в тени прямоугольных несущих колонн, немного сбавили шаг. Холл представлял собой большое свободное пространство неопределённой геометрической формы. Протянувшись вдоль фасада исследовательского центра, пустая и от этого казавшаяся прохладной анфилада была словно бы сложена из цветного стекла и, сочетая в себе синие и белые оттенки, подчёркивала солидность данной организации. Напротив главного входа располагались две зеркально схожие лестницы. Одна – вела на территорию Совета, и Джаспер знал, что за её поворотом находится массивная заблокированная дверь; вторая же – поднималась сквозь всё учреждение и, связывая различные уровни академической жизни, была доступна как преподавателям, распорядителям и иструкторам, так и их ученикам. Между лестницами находилось два лифта. Ещё по две пары элеваторов были вынесены соответственно к западному и восточному коридорам, но, чтобы ими пользоваться требовалось разрешение.

– Слушай… – Джаспер почесал переносицу, – А почему здесь горит свет?

– Не знаю, может так принято.

– Не дешёвое удовольствие, к тому же…

– Будте внимательны! – знакомый женский голос, слегка изменённый непривычной акустикой, полоснул по пустоте, – Осторожнее, прошу вас, осторожнее!

Напарники несговариваясь подскочили к колоннам и, прижавшись к ним спинами, притихли.

– Бережнее! – слова мисс Галлагер доносились из коридора по правую руку от парней, – Это очень ценный груз!

– Выходит, ты везунчик, – прошептал Милош, выглядывая из-за угла.

– Угу, – буркнул Джаспер, – Только от этого почему-то не радостно.

Из коридора, пересыпая ночное спокойствие шуршанием колёс, появилась платформа. Неся на себе несколько цилиндров разного диаметра, она медленно въехала в холл и, чуть-чуть развернувшись, грузно заскользила по натёртому покрытию. Одетые в спецодежду люди шли рядом с платформой и, подстраховывая транспортировку деталей, время от времени проверяли натяжение фиксирующих тросов. Милош недоумённо посмотрел на напарника. В проёме показалась вторая платформа. В этот раз, на плоском квадратном "подносе" стояли сероватые глубокие ящики, а поверх них, равномерно выступая за пределы платформы, располагалась полукруглая металлическая сетка. Следом за техникой и рабочими из коридора появился мистер Суссекс. Держа в руках пульт управления, он отошёл немного в сторону и, переключив какие-то рычаги, затормозил третью переноску. К нему поспешила мисс Галлагер.

– Там сложный поворот, – откликнулся мужчина, – Будем двигаться постепенно.

Будто отреагировав на реплику распорядителя, вторая платформа тоже остановилась. Джаспер дождался удачного момента и, никем не замеченный, перебежал в укрытие к Милошу.

– Я не знаю, что это? – шепнул красноволосый, – Какое-то оборудование?

– Да, – присев на корточки, Джаспер несколько секунд понаблюдал за мистером Суссексом, – Это начинка из той лаборатории, в которую мы влезли.

– Серьёзно?

– Да, те цилиндры… Ты обратил внимание на их бока? – Милош отрицательно качнул головой, – Там были датчики. Это составные части лазерного луча. Я хорошо его запомнил.

Первая платформа ушла в соседний коридор и, неторопливо скрывшись из вида, словно бы потащила вторую переноску за собой на буксире.

– И чем они занимаются? – спросил Милош.

– Бегут с тонущего корабля, – Джаспер горько усмехнулся и, оперевшись кулаком об угол колонны, закусил нижнюю губу, – Они переносят её! – прошипел парень, – Всю целиком, понимаешь?

– Нет, не понимаю.

– Они хотят её спрятать!

– А по-моему, ты всё преувеличиваешь, – сказал Милош, косясь на третью платформу с панелью управления, – Вдруг лабораторию переносят не из-за вашей ночной вылазки, а из-за выброса энергии?

– Ночью?

– Ну да, людей меньше, коридоры свободнее.

– Не знаю… А вечеринка?

– Банальное совпадение, – четвёртая платформа тоже несла на себе ящики, – Мне предложили работу до всплеска, возможно, что и вечеринка была спланирована заранее.

– Разумно, конечно… – гнев Джаспера подутих, – Совет спрашивал тебя про запонки?

– Ещё нет.

– И ты ничего подозрительного от них не слышал?

– Я никогда не дорасту до директорских секретов, – Милош дотронулся до подарка и, рассеянно погладив выпуклую инкрустацию, взглядом проводил распорядителей из холла.

А вереница платформ будто бы и не собиралась заканчиваться. Ящики, провода, процессоры, какие-то установки… Бывший курсант даже и не думал, что для организации лаборатории столько всего требуется.

– Ты говорил, что в тот раз вы осмотрели помещение целиком? – обратился к Джасперу Милош.

– Всё, что смогли.

– И ты не собирался возвращаться в лабораторию… Я имею ввиду, что нет смысла её прятать, если вы уже там побывали.

– Наверное… – Джаспер помедлил, – Зря я уговорил тебя на вылазку, – произнёс парень, обернувшись к Милошу через плечо, – Ответов не прибавилось, зато головной боли…

– Я думаю, всё намного проще, чем кажется, – откликнулся красноволосый, – Но нам надо как-то выбираться отсюда. Транспортировка может затянуться на всю ночь, а сидеть здесь слишком рискованно.

– Согласен, но вернуться в игровую пока не получится. Чтобы попасть в неё с парадного входа, придётся сделать крюк и пройти прямо по тому коридору, из которого выезжают платформы. И к тебе не поднимешься, – продолжал парень, наблюдая за очередной группой рабочих, – Совету лучше не знать, что мы видели их.

Ещё одна платформа покинула холл и, унеся на себе непонятные ёмкости, освободила пространство для следующей партии. Но новая платформа почему-то не появилась. Точнее, она показалась в проёме на долю секунды, затем сдала назад и, нарушив заведённый мистером Суссексом порядок, образовала затор.

– А я и правда везунчик, – прошептал Джаспер, – Давай к классным комнатам. Только тихо.

Милош кивнул и, пропустив вперёд напарника, перебежал к коридору по левую руку.

***

Холодный кафель больно ударил в грудь и в висок. Едва не порвав единственную рубашку, надзиратель грубо потянул за воротник и, подняв заключённого на ноги, впихнул его в камеру. Здесь было теплее, и сквозь надетый на голову мешок пробивались излишки искусственного света. Развернув мужчину к стене, охранник снял с него цепи и, заменив их на обычные наручники, повалил подопечного на стул. Рядом с заключённым хлопнула дверь.

– Буянит? – раздался мужской голос, а следом за ним – энергичные шаги.

– Нет, сэр. Он вообще ни на что не реагирует, – что-то плоское и плотное ударилось о горизонтальную поверхность, – Вас оставить на едине?

– Нет, я здесь, чтобы проконтролировать подготовку, – шаги обошли камеру, будто прорисовывая вокруг заключённого магический круг.

– Сэр, они уже прибыли.

В комнате появилось ещё двое посетителей. Первый из них обозначил своё присутствие сильным ароматом женских духов; второй же – будто вырос из-под земли прямо напротив заключённого и, царапнув по бетону ножками стула, занял его так, словно пришёл не в допросную, а на решающий экзамен.

– Охрана будет дежурить снаружи, поэтому, если вдруг что-нибудь случиться… – мужчина не стал договаривать фразу, – В общем, дерзай. Он полностью в твоём распоряжении.

– Не забудь про результат.

Женщина и проверяющий покинули камеру. Кто-то запер дверь. Сорвав мешок с головы заключённого, надзиратель скрылся в смежном помещении и, оставив посетителя и пленного наедине, повернул в замке ключ. Перед мужчиной сидел парень лет двадцати-двадцати пяти. Обычный, ничем не примечательный стажёр, одетый в чёрный костюм и заглушающий подростковые комплексы ярким цветом волос. В нём не чувствовалось сноровки. Парень держался ровно – несильно переживая из-за обстановки, но и не думая расслабляться, правда в его взгляде, бесстрастно изучающем собеседника, отсутствовала профессиональная небрежность. Наверное, он раньше ни разу не взаимодействовал с пленными… А может, происходящее так и не пришлось ему по душе.

На столе между заключённым и дознавателем лежала тонкая папка.

Парень не интересовался её содержимым и, сохраняя неподвижность, будто бы не знал с чего начать. А заключённый понимал, что находится не в лучшей своей форме. Отсутствие доступа к воде, бессонные ночи, часы допросов, кулаки надзирателей… Всё это не прошло для пленного даром. Заплывший глаз напоминал огромную бородавку, созревшую на стволе старой сливы; вывихнутое и вправленное плечо саднило тупой, нимеющей болью; кислый запах, идущий от тела, мужчина чувствовал сам, а о природе пятен на уставшей одежде не хотелось и задумываться.

– Мы можем просидеть в молчании несколько суток, – глаза парня строго посмотрели на заключённого.

– Меня это не волнует, – слова хрипло вырвались из одеревеневшего горла, – Час здесь, два часа там… – мужчина поморщился от боли, – …Для обречённого на смерть нет большой разницы.

– Но вы в силах в любой момент остановить издевательства.

– "Вы"? – мужчина усмехнулся и, тут же ощутив сопротивление рёбер, зашёлся в сухом кашле, – "Вы"… Сначала лóвите, допрашиваете, пытаете, а потом, как спасательный круг, бросаете перемирие… Так действуют абьюзеры*, мальчик.

– Я не "мальчик".

– Если я понимаю, что скоро умру, это не означает, что вы победили. Это вообще ничего не означает.

– Как вас зовут?

– У тебя есть эта информация.

– Я не читал дело, – парень качнул головой, указывая на папку, – Сперва, я хочу услышать то, как передадите события вы. У террористов всегда есть чёткая цель и понятные предпосылки.

– У террористов? – мужчина удивлённо вскинул брови, – У террористов? Надо же, не думал, что мои инквизиторы в отчаянии. Заставить ребёнка вести переговоры…

– Я не ребёнок.

– Нет, ты ребёнок, – заключённый попытался откинуться на спинку, но быстро передумал, – Пока для тебя фильтруют новости, ты ребёнок. Пока тебе рассказывают сказки, ты ребёнок. Пока все вокруг считают, что ты до чего-то недорос, ты ребёнок. Ну? – он с вызовом посмотрел на дознавателя, – Они сказали, что Санта-Клаус не существует потому, что я его убил? Или меня зовут Хвост, и я заключил сделку с Вол-де-Мортом? Ну же, не стесняйся, я хочу посмеяться.

– Вам не обязательно переходить к обороне. К тому же, мы можем сжать весь диалог, все прошедшие месяцы в несколько минут, – парень пододвинулся поближе к столу, – Я прочту ваши воспоминания. У меня пока нет возможности сделать это принудительно, но если вы разрешите мне кое-что увидеть…

– Ты наивен до отвратительности, – пленник оскалился, показав дыру на месте выбитого зуба, – Неужели ты думаешь, что мне просто лень открыть рот и ответить на ваши вопросы? Я терплю издевательства не из-за упрямства. Я защищаю людей и не позволю какому-то желторотику ковыряться в моей памяти. Хочешь добыть информацию? Оказаться результативным? Применяй силу, добровольно я эту черту не пересеку, – пленник отвел глаза в сторону, оставив Милоша в одиночку выкручиваться из ситуации.

Парень шумно выдохнул. Не понимая, что же с ним не так, Милош в который раз ощутил себя беспомощным и, не зная, что делать дальше, закусил нижнюю губу. Подвёл. Не справился. Надо было говорить по-другому. И другое. И не так… Не справился… Забинтованные пальцы стало покалывать. Слегка стиснув травмированную кисть, парень попробовал избавиться от неприятных ощущений.

– А ты один из тех детей? – Милош не ответил, – О вас мог бы говорить весь мир… Даже вижу эти заголовки: "Новое чудо природы!", "Когда комиксы становятся явью!", "Невиданный прорыв в эволюции!", "Настоящие супергерои готовы прийти на помощь!"… Никогда не задумывался, почему этого нет?

– Мы не герои, – положив на колено горячую руку, парень ослабил узел на запястье.

– Именно. Героями ещё нужно стать. Ими никто не рождается, – пленный опять взглянул на дознавателя.

– Люди под вашим крылом будут считать вас героем.

– Думаешь, нашёл зацепку? Некую ниточку, за которую стоит потянуть, и я разговорюсь, как на сеансе психотерапевта? – самодовольно хмыкнув, мужчина кивнул на волосы Милоша, – Они ведь не от природы такие?

– Нет, я родился с ними.

– А брови коричневые.

– Так только кажется, из-за освещения. Они тёмно-бордовые.

– Правда? Наклонись поближе, – парень привстал из-за стола и, выполнив просьбу, на мгновение всмотрелся в голубой глаз заключённого, – На-адо же… – протянул мужчина, – Как интересно… – Милош вернулся на место, – А с рукой что?

– Несчастный случай.

– Тут так заботятся о безопасности… Какой несчастный случай мог произойти в стенах академии, если для них здесь не существует условий?

– Любой, – спрятав бинты под столешницей, бывший курсант произнёс, – Обычные тренировки включают в себя большое количество травмоопасного оборудования. Также никто не застрахован от межличностных конфликтов. Ну и про внимательность забывать не стоит… Нас не укутывают в подушки для передвижения по зданию.