Книголюбы
Книголюбы
Детская секция библиотеки была отделена от основного зала ультрапрочным звуконепроницаемым стеклом. Все страницы книг здесь были жестко заламинированы. Полсотни гавриков бешено скакали по разноцветному покрытию, швырялись мячами и огромными мягкими кубиками, лупили друг друга надувными «колбасами» и подушками, висели на кольцах, как на лианах, лазили по турникам, раскачивались на канатах и всячески наслаждались жизнью. Лишь малая часть детей сидела в уголке в шумоподавляющих наушниках и читала. Периодически смирным детям прилетал в голову надувной снаряд. В общем, чистой воды зоопарк.
В глаза мне бросилась одна девочка лет двенадцати. Хотя нет, младше, иначе ее пустили бы в основной зал. Худенькая, сутуловатая, с темными кудрявыми волосами, забранными в хвост, в синем комбинезоне с блестками. Девочка тоскливо стояла у стекла и с завистью (как мне показалось) смотрела на тишь и благодать во взрослой секции: массивные псевдодеревянные столы с зелеными лампами под старину, сдержанный колорит, полумрак, толстые книги без картинок, с шуршащими страницами и несравненным запахом.
Я прошла по зеленой ковровой дорожке к кафедре библиотекаря. Старушка строго взглянула на меня. Я покраснела, напрягла все душевные силы. Вряд ли получится, но все же?
– Здравствуйте. «Капитал», пожалуйста.
Неумолимая старушка отчеканила:
– Эта книга относится к категории «50+». Ваш идлет.
Я вздохнула и протянула правую руку. Идлет на запястье пиликнул. Сорок восемь.
– Не могу вам ее выдать. Можете ознакомиться с подборкой книг для вашей категории вот на этом стенде.
«Но сорок восемь – это же почти пятьдесят, – бурчала я под нос, пролистывая каталог на экране. – Так и состариться захочется!»
Библия входила в категорию «90+». Когда я пару лет назад пробовала выпросить ее полистать хотя бы в читальном зале, библиотекарь возмутилась: «Милочка, вам и названия такие знать рано!» Может, все же пойти на философский или богословский факультет? Но даже там, наверное, изучают только адаптированные издания или избранные фрагменты.
Библиотека в Игле № 66 хорошая, современная, я сюда часто наведываюсь. Зная мои предпочтения, система предлагает мне новинки о лингвистике и педагогике, классические романы на французском и английском, аудиоспектакли, современную отечественную прозу и много, много фантастики. Каждую неделю выходят сотни книг. В одной только Игле № 66 наберется не меньше дюжины хороших писателей, и их новинки мне советуют прочесть в первую очередь.
На восемьдесят восьмом этаже (ровно на сорок этажей ниже меня) живет Дорофей Пискарев, классный фантаст, у которого смешались реализм, мистика, выдумка, юмор и много чего еще. У него как раз вышел небольшой сборничек, о котором на днях он говорил в интервью. Я решила поддержать «соседа», провела оплату и отправила книгу на принтер. Отлично, есть пара минут на кафетерий.
В кафетерий я пришла не вовремя: туда как раз примчалась на перекус орава детей из-за ультрапрочного стекла. В такие моменты я не жалею, что дала подписку о неразмножении. Сжавшись в своем уголке и нервно постукивая ложечкой о край чашки, я смотрела на выплеснувшееся из детской секции безумие. Нынешние родители, похоже, их вообще не воспитывают! Бумажные стаканчики и одноразовые приборы стали снарядами, салфетки – материалом для оригами, крошки сыпались на пол градом, напитки разливались по столам липкими лужами. На весь этот хаос я взирала с таким ужасом, будто мне за ними убирать.
– Извините, можно здесь сесть? – вежливо рявкнул кто-то над ухом, перекрывая гвалт.
Я обернулась. Это была та самая грустная девочка. Я кивнула и съежилась еще больше, словно она атаман этих разбойников. К моему счастью (и к счастью заведующей кафетерием), большая часть детей вскоре лавиной выкатилась обратно в детскую секцию. Грустная девочка осталась. Она тыкала ложкой кремовую розочку на пирожном, будто сладостями ее кормили трижды в день, а овощи давали только по праздникам.
– Что грустишь? – не выдержала я.
В наступившей тишине показалось, что слова откликнулись эхом.
– Мне одиннадцать. А последнюю часть «Гарри Поттера» можно читать только в двенадцать.
«Хо-хо, кто-то тоже любит классику!» – подумала я.
– А еще в детской секции невозможно читать. Все время шум, и наушники не помогают. И кто-нибудь обязательно стукнет колбасой по голове. И вообще…
Девочка шмыгнула носом. Почему-то вспомнилось, как в юности, перед тем как устроиться на полную ставку на филологическом, я была репетитором. Как водили ко мне вот такую милую, умненькую, печальную девочку готовиться к экзаменам.
– В кафетерий библиотечные книги выносить нельзя, во взрослый зал меня не пускают. А еще мама и отчим сказали, что я люблю книжки, а значит, отлично и бесплатно проведу время в библиотеке. Запихнули меня сюда, а сами сбежали на танцульки…
Девочка чуть не плакала. А у меня внутри клокотало нечто, чего мне явно недодали в детстве.
– Как тебя зовут?
– Яра.
– А меня Марта. Яра, у вас в детской секции есть ножницы и клей?
Она недоверчиво посмотрела на меня: спохватилась, что с незнакомыми тетеньками лучше бы не общаться.
– Есть, – неуверенно сказала девочка.
– Вынеси мне их, пожалуйста.
Она послушно принесла, что я просила.
– А теперь подожди меня здесь. Ешь свое пирожное медленно-медленно, хорошо?
Чувствуя себя совратительницей малолетних, я подошла к электронному терминалу подальше от кафедры библиотекаря. Отправила в печать шестую и седьмую части «Гарри Поттера». Через несколько минут забрала из лотка еще теплые толстенькие книжки и тонкий сборник Пискарева. Пошла с книгами в туалет. Ни один датчик не пикнул: ведь эти книги я оплатила и могу идти с ними, куда захочу.
Не хуже киношного шпиона взялась за дело: срезала обложки с обеих частей гепталогии и на последний том приклеила обложку предпоследнего. Не идеально, но никто присматриваться не будет. Лишнюю книгу и обложку отправила в утилизатор. Вернулась к девочке, чувствуя себя преступницей («Административное правонарушение! А пиво подросткам тоже купишь?»). Протянула ей книгу.
– Вот, Яра, держи.
– Но я же эту читала…
– Ты загляни внутрь, – поторопила я, нервно катая клей-карандаш по столу.
Девочка заглянула. Прочитала несколько строк. Подняла на меня сияющие карие глаза и крепко прижала книгу к груди.
– Спасибо! – прошептала она. – Теперь я даже хочу, чтобы мама подольше задержалась на танцульках!
– Не за что. Эта книга оплачена, так что ее можно читать в кафетерии. Да, не забудь занести ножницы и клей обратно.
– Не забуду, – заверила девочка.
Но она явно забыла и о канцпринадлежностях, и обо мне, и о родителях, и вообще обо всем на свете. Ухмыльнувшись, как и положено совратителям, я прихватила свой томик Дорофея Пискарева и направилась к экспресс-лифтам. Кажется, я знаю решение проблемы с «Капиталом» и Библией. Надо просто задружиться с дерзкой и сострадательной старушкой.
Эля ждала меня на стопятидесятом этаже, в зоне ЗОЖа. Мы с ней давнишние подружки. Когда-то Эля тоже давала подписку о неразмножении, но шесть лет назад вышла замуж и нарушила эту подписку. А потом нарушила снова. Теперь она себя называет матерью-рецидивисткой.
– Ну где ты ходишь? – притворно возмутилась подруга. – У меня ровно три часа на болтовню и стройность.
Болтовня у нас всегда на первом месте, понятно.
Полчаса мы прилежно пыхтели на гимнастических ковриках, пытаясь повторить экзерсисы видеоинструктора. После того, как нудисты отвоевали себе право нудить в спортзалах, мы стали ходить сюда в купальниках. Хорошо, что хоть использование дезодорантов осталось обязательным. Мы пробились сквозь потные голые толпы в другой зал, позанимались какое-то время порознь, а потом сумели захватить два соседних велотренажера. Тут началась болтовня по-крупному. Все секреты и подробности последней недели мы обсудили дотошно, как детективы разбирают обстоятельства запутанного убийства. Что-то у меня все мысли о правонарушениях.
– Ты знаешь, я ведь тоже теперь преступница! – сообщила я.
– Добро пожаловать в наш клуб, – рассмеялась Эля. Посетители фитнес-центра на соседних тренажерах навострили уши. – И в чем же твой проступок? Покайся, грешница!
– Дала одиннадцатилетней девочке прочитать книгу «12+».
– Накладываю на тебя епитимью. Молись и кайся, и неделю без мороженого!
Окружающие вернули уши в исходное положение.
– Мартышка, – нежно обратилась ко мне подруга, – пора тебе замуж.
– Да хватит уже…
– Это тебе хватит чужих детей совращать, своих иметь надо!
– Отличный план, только маленькой детальки не хватает. Мужа.
Эля напыжилась, преодолевая последний километр. Потом победно вскинула руки и велела:
– В душ. Душевные разговоры – в душевой.
Естественно, она и там не отстала. Элька зудеть может бесконечно. По профессии она стоматолог.
– А я говорю, замуж и детей, – заявила она сквозь шум воды. – Мужа нет потому, что ты себя неправильно настраиваешь. Ты его даже не ищешь, хотя в глубине души, наверное, надеешься, что явится принц.
Я отнекивалась и брызгалась, но подруга слишком хорошо меня знает.
– Так вот, надо ждать не принца, а нормального, хорошего мужика. И деятельно ждать. Ждать там, где он может тебе встретиться. Заниматься чем-то интересным, чтобы тебя легко было заметить среди толпы. Выглядишь ты хорошо, тут нареканий нет. Но где ты проводишь свое свободное время? В галереях? В библиотеках? Какой нормальный мужик туда заглянет?
Она побулькала горлом и сплюнула.
– А что, мне с пивасом на матчи ходить? – возмутилась я. – К командным видам спорта я равнодушна.
– Дело в принципе. Можно сходить разок для интереса. Возьми меня, если одна боишься. Но у одной больше шансов на знакомство. Не хочешь на матч – придумай другое, ты же умная женщина!