Убери луну

Kristan Higgins

Pack up the Moon

Печатается с разрешения литературных агентств Jane Rotrosen Agency LLC и Andrew Nurnberg.

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Kristan Higgins, 2021

Школа перевода В. Баканова, 2023

© Издание на русском языке AST Publishers, 2024

Эта книга посвящается Шарлин Маршалл.

Воительнице. Наставнице. Задире

Я не смогла бы написать эту книгу без любезности, юмора и щедрости Шарлин Маршалл, которая поделилась со мной своим опытом борьбы с ИЛФ. Спасибо, Шар. Мы даже еще не встречались лично, но уже стали друзьями.

У меня самая лучшая и невероятно веселая команда в Беркли. Спасибо Клэр Зайон, чудесному жизнерадостному редактору. При создании этой книги ты стала для меня товарищем по команде (и плакала, услышав мою идею, давая понять, что я на правильном пути). Крейгу Берку, Жанне-Мари Хадсон, Эрин Гэллоуэй, Даниэль Кейр, Бриджит О'Тул, Джин Ю, Энтони Рамондо и всем сотрудникам редакции, отдела продаж, дизайнерам и маркетологам, которые проделывают фантастическую работу, распространяя мои книги по всему миру… спасибо. Работать с вами – настоящее счастье.

Моему агенту Марии Карвайнис и ее стойкой команде – Элизабет Коппс, Марте Гусман и Роуз Фрил. Вы лучшие в своем деле и всегда готовы поддержать меня и направить.

Как всегда, я вовсю пользовалась информацией, доступной в клинике Мейо, Фонде борьбы с легочным фиброзом, Американской ассоциации пульманологов и содержащейся в сотнях статей об этом сложном заболевании. Спасибо Питеру, Софи и Ричарду, что поделились своими историями о нейроразнообразии и расстройствах аутистического спектра. Также благодарю «Autism Speaks» за огромное количество предлагаемой информации. Ответственность за любые ошибки лежит на мне.

Личная благодарность Джен, которая подбадривала меня, а также Джосс, Стейси, Карен и Хантли. Кване Джексон, Сонали Дев, Сьюзен Элизабет Филлипс, Робин Карр, Джейми Беку, Сио Аксельрод, Кеннеди Райан, Дине Гист, Нане Мэлоун, Нэнси Робардс Томпсон, Мари Боствик… Список можно продолжать бесконечно. Боже, мне в самом деле несказанно повезло. Особая благодарность Лакетт Р. Холмс, магистру искусств, за ее блестящий курс «Критический взгляд».

Хилари Хиггинс Мюррей, дражайшей подруге и лучшему человеку, с которым можно быть рядом во время зомби-апокалипсиса или пандемии. Спасибо, что стала для меня идеальной сестрой.

Спасибо моему мужу, Теренсу Кинану, за… ну, вообще-то, за все. Моим прекрасным, веселым, умным детям. Вы – мои самые любимые люди на земле. Мне только и нужно, что сидеть на крыльце вместе со всеми вами (включая и тебя, Майк).

Спасибо милой собаке Уиллоу, которая была рядом со мной последние десять лет, составляла компанию во время работы и каждый день заставляла улыбаться. Увидимся на Мосту Радуги, милая девочка.

Наконец, спасибо вам, читатели. Благодарю, что уделили мне время.

1

Лорен

Милый папа!

Я умираю. Муж скоро овдовеет. Этот год в моей жизни стал самым замечательным.

Впрочем, что в этом удивительного?

В последние несколько недель… месяцев… я ощущала перемены. Помнишь, как мы все вместе полетели в Калифорнию, а оттуда вернулись домой на машине? Кажется, мне тогда было десять. Пусть предстояло проехать еще сотни миль, но я чувствовала, что мы двигаемся к Восточному побережью и с каждым оставшимся позади участком дороги дом становится ближе. Я словно ощущала его, зная, что он рядом.

Сейчас происходит то же самое.

Но мне некогда об этом размышлять, я слишком занята и, следуя совету Реда из «Побега из Шоушенка» – занимайся жизнью или занимайся смертью, – выбираю первый вариант.

Люди по-разному переносят смертельный диагноз. Пап, я решила прокатиться на нем, как на скакуне. Не стану утверждать, что болезнь – величайшее событие в моей жизни, я ведь не идиотка. И все же этот недуг, несомненно, составляет важную часть моего существования… И теперь больше, чем когда-либо, я люблю жизнь.

Пап, благодаря этим письмам ты даже после смерти не исчез из моей жизни. Тебя нет уже восемь лет, но я всегда ощущала твое присутствие. И то же самое я хочу сделать для Джоша. Я составила план и только что закончила претворять его в жизнь. Вполне уместно, ведь сегодня третья годовщина нашей свадьбы. Вряд ли нам суждено отметить вместе четвертую, так что хочется устроить мужу замечательный, полный смеха день. Пусть он почувствует, что моя любовь к нему так же велика, как расстояние до луны и обратно.

Мы очень счастливы, и не важно, что нас ждет и как скоро все закончится.

Конечно, из-за этого легко залиться слезами и даже запаниковать. Но, оглядываясь вокруг, я вижу все, что у меня есть, и эта радость… отодвигает прочее на задний план. Я не шучу. В жизни не чувствовала себя более счастливой.

Спасибо за все, папочка. Скоро увидимся.

Лорен.

2

Джошуа

В день третьей годовщины свадьбы Джошуа Парк ехал домой в Провиденс, штат Род-Айленд, из Бостона, где встречался с представителями компании, производящей медицинское оборудование. Он продал им свою разработку и, радуясь, что больше не придется торчать среди кучи людей, торопился домой, к жене.

Остановившись у цветочного киоска, Джошуа забрал свой заказ – три дюжины белых роз. Отличное дополнение к уже купленным в любимом магазине жены и тщательно спрятанным дома шоколадным конфетам, к которым прилагались часы с кожаным ремешком, синяя шелковая пижама и две открытки – одна нежная, другая забавная. Да, к подобным событиям он готовился всерьез.

Отперев дверь в квартиру, Джошуа вошел в темную прихожую – вдоль стены вытянулся целый ряд свечей. Пол был усыпан розовыми лепестками. Надо же. Очевидно, не он один посетил цветочный киоск. На диване, растянувшись на спине, спала их собака по кличке Пебблз.

– Твоих лап дело? – спросил он псину. Пебблз, не открывая глаз, завиляла хвостом.

Джош разулся и скинул пальто, мокрое от тающего снега. Отогнав от себя беспокойные мысли о том, что жена выходила из дома в такую сырую погоду, он прижал к груди огромный букет и медленно двинулся по коридору в спальню. Джош наслаждался моментом, предвкушая долгожданную встречу. Сквозь приоткрытую дверь он заметил, что в комнате еще больше свечей. Толкнул створку, и при виде Лорен на кровати губы сами собой медленно растянулись в улыбке.

Жена лежала на животе, совершенно голая, лишь с красной лентой, завязанной бантом вокруг талии. Она подперла руками подбородок и согнула ноги в коленях, едва не касаясь пятками прелестной попки.

– С Днем святого Валентина, – хрипло проговорила Лорен.

– С годовщиной, – отозвался Джош и прислонился к дверному косяку, любуясь женой (само слово до сих пор вызывало у него трепет), ее кремовой кожей, мерцающей в свете свечей, и рассыпавшимися по плечам темно-рыжими волосами.

– Угадай, что я для тебя приготовила, – предложила она.

– Понятия не имею.

– Начинается со слова «сексуальный» и заканчивается словом «день».

– Как раз то, что нужно. – Он ослабил галстук. – Ты не слишком устала?

– А что, похоже? Или я больше смахиваю на девушку, которую ждет незабываемый оргазм?

– Явно последнее, – рассмеялся Джош и подошел к кровати. Опустившись на колени, приник к губам жены, вложив в поцелуй всю любовь, благодарность, страсть и живущее в сердце счастье. – Привкус шоколада, – чуть отстранившись, заметил он. – И не стыдно?

– Сам виноват. Зачем оставил меня наедине с солеными карамельками «Фрэн»? Легко было догадаться, что произойдет.

– Я ведь их спрятал.

– В коробке из-под обуви в чемодане на верхней полке шкафа? Я тебя умоляю. Да ты просто дилетант.

– А у тебя нюх как у ищейки.

– Да-да, вали все на меня, – рассмеялась Лорен. – Ладно, разворачивай подарок и займись любовью с женой.

– Слушаюсь, мэм, – протянул он и скользнул ладонями по шелковистой коже.

Господи, как же Джош наслаждался супружеской жизнью. Он обожал Лорен, любил эту комнату и кровать. Здорово, что жена так подготовилась: зажгла свечи, разбросала лепестки роз, а потом разделась и повязала красную ленточку. От ее кожи пахло гелем для душа с нотками миндаля и апельсина, ногти на ногах были выкрашены красным лаком. И все ради него.

– Я самый счастливый парень в мире, – прошептал Джош, уткнувшись ей в шею.

– Аналогично. Только самая счастливая женщина, – со смехом отозвалась Лорен.

Во время следующего поцелуя оба уже улыбались.

«Любовь» была для них не просто словом. Она пронизывала всю их жизнь, укутывая в мягкое, теплое одеяло взаимного обожания. И сейчас, в этот вечер, ничто иное не имело значения. Они ощущали себя недосягаемыми, драгоценными, бессмертными. Джош знал: он будет любить жену всю оставшуюся жизнь – и ничуть не сомневался, что и ее чувства не угаснут до самой смерти.

Сколько бы ни отмерила им судьба.

3

Джошуа

Наверное, странно искать жену на ее собственных похоронах.

И все же Джош искал. Оглядывался в поисках Лорен, ожидая, что с минуты на минуту она войдет и научит его правильно вести себя во время службы и общаться со всеми этими людьми. Подскажет, куда девать руки и как отвечать на объятия.

Уж она-то точно знала. Лорен разбиралась в людях и умела приспосабливаться к окружающей действительности. Прошлым вечером на собственных поминках она бы нашла что сказать, когда ее друзья со слезами на глазах брали его за руку и сжимали в объятиях, заставляя потеть и чувствовать себя скованно и неуютно. Типичная проблема. Джош не терпел толпы. И хотел обнимать лишь свою умершую жену.

Сегодня она подсказала бы, что надеть. Впрочем, он и так облачился в свой единственный костюм – тот самый, в котором делал Лорен предложение, а три года назад надевал на свадьбу. Но разве прилично появиться на похоронах жены в свадебном костюме? Может, стоило выбрать другой галстук? Вдруг ее сестре и матери не понравится, как он выглядит?

Скамья казалась твердой, как гранит. Джош ненавидел деревянные стулья, лавки и прочие неудобные предметы мебели.

Донна, мать Лорен, всхлипнула, и звук эхом разнесся по церкви. Именно здесь Джош когда-то венчался с женой. Наверное, будь у них дети, в этих стенах прошли бы и крестины. Сам Джош практически не верил в Бога, но, пожелай Лорен сделать церковь частью их жизни, не стал бы возражать.

Вот только она умерла.

Четыре дня назад. С момента ее смерти прошло уже сто двенадцать часов и двадцать три минуты, плюс-минус несколько секунд. Самый долгий период в его жизни. Хотя такое чувство, что все случилось пару мгновений назад.

Сестра Лорен, Джен, произносила траурную речь. И, похоже, отыскала нужные слова, поскольку собравшиеся то плакали, то смеялись. Сам он не мог ничего разобрать. Джош уставился на собственные руки. Когда на свадьбе Лорен надела ему на палец обручальное кольцо, он не мог отвести от него взгляда. С ним рука выглядела цельной. Простой золотой ободок имел огромное значение, существенно меняя его статус, превращая холостого мужчину в мужа.

Но теперь все кончено. Джош овдовел. Инженер-биомедик с кучей дипломов, известный специалист в области медицинских технологий, оказался совершенно бесполезным. У него было два года и один месяц на поиски лекарства от идиопатического легочного фиброза – заболевания, которое медленно заполняет легкие рубцовой тканью и перекрывает здоровые участки, затрудняя дыхание. Джош не справился. Конечно, задача была не из легких, иначе кто-нибудь давно бы нашел решение. Но существующие на рынке устройства предназначались лишь для подачи воздуха в легкие, работы грудных мышц или удаления слизи. У Лорен же возникли другие проблемы.

Джош с ними не разобрался, не сумел создать подходящее устройство или отыскать существующее средство, проходящее испытания и способное уничтожить эти чертовы рубцы и волокна. Он пытался спасти жену с того самого дня, как ей поставили диагноз. Не просто замедлить течение болезни, с чем успешно справлялись принимаемые ею лекарства, плюс два экспериментальных препарата, китайские травы, народная медицина и органическая диета без красного мяса. Нет, Джош старался найти – или создать – нечто, способное полностью ее излечить и восстановить организм, чтобы удержать жену рядом с собой.

Однако ничего не вышло.

На алтаре стоял большой снимок Лорен, сделанный в Париже незадолго до Рождества в первый год их супружеской жизни – еще до того, как ей поставили страшный диагноз. Откинув с лица рыжие волосы, жена весело, с любовью улыбалась ему с фотографии. Даже сейчас, глядя на изображение, он удивлялся, что сумел на ней жениться, поскольку явно считал себя недостойным Лорен.

При первой встрече Джош ее оскорбил.

Но, слава богу, получил второй шанс. Хотя и сомневался, что Бог вообще существует. Ведь тогда Лорен все еще была бы жива. Черт, да кому пришло в голову забрать ее в двадцать восемь лет? Милосердному Господу? Да ну, бросьте.

Не верилось, что она ушла навсегда. Происходящее скорее походило на одну из детских шуточек, что так любила Лорен. Порой она пряталась в душевой кабинке и выскакивала на Джоша, когда он чистил зубы, так что сейчас вполне могла провернуть величайший трюк в своей жизни – выпрыгнуть из-за алтаря с криком: «Бу-у-у! Ты чего, малыш, я просто пошутила!» – а после рассмеяться, обнять его и сообщить, что последние несколько лет были просто проверкой и никакой болезни не существовало.

Впрочем, ее ведь уже кремировали.

Кажется, Джен сказала все, что хотела. Отойдя от алтаря, она спустилась по ступеням и застыла прямо перед Джошем.

– Спасибо, Джен, – пробормотал он деревянным голосом.

Сидевшая рядом мать ткнула его локтем в бок, и Джош поднялся со скамьи и обнял свояченицу. Теперь уже бывшую? Что за несправедливость! Ему нравилась Джен и ее муж Дариус, не говоря уж о паре их ребятишек. Джош даже почти полюбил тещу, Донну, которая, несмотря на неудачное начало их отношений, впоследствии – когда стало известно о скорой смерти Лорен – проявила себя с лучшей стороны.

Теперь его жена превратилась в пепел, лежащий в мешочке внутри металлического контейнера. Скоро из Калифорнии прибудет специальная бамбуковая урна, и тогда Джош соединит ее останки с органической почвенной смесью и посадит туда дерево. Из Лорен получится отличный кизил. Ведь кладбища, по словам его жены, несмотря на всю красоту, наносят вред экологии. К тому же кто не хотел бы стать деревом? Все лучше, чем просто разлагаться в земле.

Подумав об этом, Джош словно бы вновь услышал ее голос.

Собравшиеся потянулись к выходу. Джош застыл у дверей церкви. Мама подошла и взяла его под руку.

– Держись, милый, – шепнула она. Он кивнул в ответ.

К алтарю приблизились Бен и Суми Ким, лучшие друзья и соседи его матери, и встали перед фотографией Лорен. Бен поклонился в пояс, после опустился на колени и прижался лбом к каменному полу, потом поднялся на ноги и снова поклонился. Суми рядом с ним тихонько всхлипывала.

В этом жесте ощущалось столько душевной боли и почтения, что Джош на несколько секунд прикрыл глаза. Лорен любила Кимов, по сути, ставших для Джоша вторыми родителями; Бен практически заменил ему отца. Конечно же, Лорен их любила, как и многих других. И люди отвечали ей взаимностью.

Супруги Ким обняли Джоша, а он застыл, совершенно беспомощный перед лицом потери, рядом с тремя вырастившими его взрослыми.

Сейчас ему никто не мог помочь.

– Ты справишься, сынок, – проговорил Бен, глядя Джошу в глаза. – Знаю, ты в это не веришь, но все будет хорошо.

Джош кивнул. Бен не привык лгать.

– Ты не один, Джош, – кивнул в ответ Бен и стиснул его плечи.

Ну да, милое утешение. И все же он был один. Жена умерла.

– Может, пойдем? – предложил Бен. Как и мать, умудренный опытом сосед умел ненавязчиво направлять Джоша, когда тот терялся в ситуациях, предполагающих общение с людьми. Хотя у Лорен получалось лучше.

По телу прокатилась болезненная волна паники. Что теперь делать без Лорен?

– Пойдем, милый, – вступила в разговор мама.

И правда, что? Ответа не было.

– Ладно, – согласился Джош, хотя уходить из церкви прямо сейчас и заканчивать церемонию вовсе не хотелось.

После службы состоялся поминальный обед. Зал просто утопал в цветах, хотя вместо них Лорен явно предпочла бы пожертвования в пользу центра «Надежда», ее любимого места в родном Провиденсе. Сейчас здесь собрались все коллеги жены из архитектурной фирмы «Перл Черчвелл Харрис», где она работала дизайнером общественных интерьеров. Замечательный начальник Лорен, Брюс, плакал так, словно потерял собственную дочь. Джош заметил Сантино и Луизу, которые ходили вместе с его женой на прогулки, чтобы поддерживать объем легких, и даже чертову Лори Канторе, еще два года назад порывавшуюся занять кабинет Лорен. И эта стервятница посмела заявиться на похороны? Вот бы схватить ее за тощую руку и выволочь на улицу. Но не стоило привлекать к ней всеобщее внимание. В конце концов, это ведь похороны Лорен.

Попрощаться с ней пришли многие друзья: Асма из общественного центра; Сара, лучшая подруга детства; Мара из Род-Айлендской школы дизайна; Жуткая Шарлотта, одинокая женщина, их соседка со второго этажа, которая – Джош почти не сомневался – флиртовала с ним с самого момента знакомства, невзирая на наличие жены. Сюда пришли те, кто знал Лорен с детства, учился с ней в школе или колледже, в том числе учителя и даже директор из ее начальной школы.

А некоторые, прочитав некролог, появились, чтобы просто поддержать Джоша. Не совсем друзья… он не слишком-то умел заводить дружбу. Его ближайшей подругой стала Лорен. И сейчас Джош, несмотря на доброе отношение ее родных, ощущал себя лишь оторванной от тела жены фантомной конечностью.

К нему подошла невысокая полная женщина с вьющимися волосами стального цвета.

– Сожалею о твоей потере, – проговорила она. Голос казался знакомым.

Джош искоса бросил взгляд на мать, но та только пожала плечами.

– Э-э… как вы познакомились с Лорен? – поинтересовался он.

– Никак. Я Куки Голдберг, твоя помощница на удаленке.

– О, точно… Что ж, привет.

Куки жила в Нью-Йорке на Лонг-Айленде. Прежде они никогда не встречались лично, хотя довольно часто общались в «Зуме» и «Скайпе».

– Ну да… Черт, Джошуа, у меня просто сердце разрывается от жалости. – Скрипучий голос Куки дрогнул. Казалось, она сама не ожидала от себя подобных слов. – Ладно, я пойду, мне еще домой добираться. Звони, если что-нибудь понадобится. – Она развернулась и ушла.

– Она твоя помощница, а ты ее даже не узнал? У тебя ведь всего один сотрудник, Джош, – осторожно попеняла ему мать.

– Я привык видеть ее в другой обстановке, – пробормотал он, опускаясь на стул.

Джош не помнил, ел ли что-нибудь. Дариус, муж Джен, забыв, что тот не пьет, принес бокал вина. А потом ему дали подержать Октавию.

Эта малышка по-прежнему считается его племянницей? Ведь Джош – вдовец ее покойной тети. Сможет ли он и дальше по праву общаться с ней и Себастьяном? Останется для них дядей Джошем?

В свои четыре года Себастьян уже достаточно вырос, чтобы понимать – тетя Лорен больше не вернется, и безутешно рыдал, несмотря на все попытки Дариуса успокоить сына. Джош ему завидовал. Он тоже хотел бы отбросить сдержанность и запросто расплакаться, выплескивая наружу ужас и боль.

– Позвони, если что-то понадобится, – предложила Жуткая Шарлотта, глядя на него странными бледно-голубыми глазами, и протянула листок бумаги. Вероятно, с номером телефона.

Она подалась вперед, чтобы его обнять, а Джош в этот момент вытянул вперед руку. Дурацкая ситуация. Будь здесь Лорен, она смогла бы что-то придумать, перевести все в шутку, а то получилось неловко. Шарлотта в ответ приподняла бровь. И как это понимать? Джош взял протянутый листок и, сунув его в карман, вернулся на место, однако клочок бумаги не давал покоя, вызывая мысли о предательстве. Вытащив листок из кармана, Джош скомкал его и бросил под стол, мысленно прося прощения у тех, кто будет здесь убираться. Ему сразу представилось, как уборщики бормочут себе под нос: «Что за люди! Мусорят повсюду, как животные».

Джош тут же залез под стол и принялся искать бумажный комок.

– Что ты творишь? – зашипела мать.

– Стефани, – услышал он женский голос. – Мне безумно жаль! Такая прелестная девушка… Э-э, а где Джошуа?

Бумажный комок укатился довольно далеко, быстро не достанешь. Потянувшись за ним, Джош опрокинул свой стул. Наконец, сжав бумажку в кулаке, он выпрямился, вернул стул на место и поздоровался с подругой матери.

– Джошуа, ты ведь помнишь Нину? Из лаборатории.

Мать тридцать лет проработала в лаборатории Род-Айлендской больницы, но эту женщину он совсем не помнил.

– Да, – солгал Джош, пожимая ей руку.

– Соболезную твоей утрате, дорогой, – сказала Нина и притянула его к себе, чтобы обнять. Джош вздрогнул.

– Спасибо.

Он постоял так еще с минуту, а после развернулся и зашагал в сторону туалета, чтобы выбросить бумажку. Не нужен ему ни номер Жуткой Шарлотты, ни чей-либо еще. Лучше бы Лорен осталась жива.

Посмотревшись в зеркало, Джош едва узнал свое лицо и даже поднял руку, желая убедиться, что там в самом деле его отражение. Наверняка это просто сон. Клочок бумаги под столом, все эти люди, которых Джош совсем не знал… Может, дальше он поймет, что оказался голым, а после проснется в постели рядом с женой? Прижмет ее к себе, вдохнет аромат волос, а она улыбнется, не открывая глаз.

Однако туалет никуда не исчез, а в зеркале по-прежнему маячило его лицо.

Выйдя в коридор, Джош увидел поджидавшую его Сару, лучшую подругу Лорен.

– Ты как?

– Не особо.

– Я тоже. – Глядя на него влажными от слез глазами, она сжала ладонь Джоша. – Это какой-то кошмар.

– Ага.

– Ты что-нибудь ел?

– Да, – отозвался он, хотя на самом деле не помнил.

Сара проводила его обратно к столику.

К нему обращались люди, некоторые плакали. Джош не отрывал взгляда от столешницы. Наверное, он что-то им отвечал. Хотя какая разница?

Немного позже Дариус отвез его домой. Квартира Джоша находилась в здании старой фабрики, некогда переделанной в жилое строение.

– Мне подняться с тобой, приятель? – спросил Дариус, припарковав машину на стоянке.

– Нет, не нужно. Я хочу… хочу побыть один.

– Понимаю. Слушай, Джош, если что-то нужно, я рядом. В любое время дня и ночи. Мы женились на сестрах и теперь навеки стали семьей. Братьями.

Вряд ли высокого темнокожего Дариуса можно было бы принять за брата Джоша, однако эта мысль грела душу.

– Спасибо, Дариус, – кивнул он.

– Все это… настоящий отстой, приятель. – Голос Дариуса дрогнул. – Мне очень жаль. Она была… такой красоткой.

– Да.

– Завтра спишемся. Постарайся немного поспать.

– Ладно. Спасибо.

Джош поднялся по лестнице, чувствуя, что ноги будто налились свинцом. Последние шесть дней он провел в доме матери, радуясь знакомому с детства уюту, привычным запахам и мебели. Мама Лорен, имевшая склонность к драматизму, с удовольствием общалась со спокойной Стефани, понимала ее преданность единственному ребенку и восхищалась тем, что та вырастила сына в одиночку. Для его матери Лорен стала не просто невесткой, а скорее дочерью, которой у Стефани никогда не было.

Теперь этому пришел конец.

Боже, о многом придется говорить в прошедшем времени.

Отперев дверь квартиры, Джош вошел внутрь. Он не был здесь с тех пор, как Лорен положили в больницу… Когда это случилось? Шесть дней назад? Восемь? Прошла целая жизнь.

Его встретили мягкие островки зажженных ламп, приглушенный свет ночника возле кресла для чтения. Здесь явно кто-то побывал – и навел в квартире идеальный порядок. На диване лежали взбитые подушки, купленные Лорен. Точно посередине кухонной столешницы стоял непристойно жизнерадостный букет желтых тюльпанов. Одеяла, которыми накрывалась вечно мерзнущая Лорен, были сложены, одно из них висело на спинке дивана.

Стояла тишина. Бестолковая австралийская овчарка Пебблз с момента госпитализации Лорен жила у Джен; Джош забыл ее забрать. Ну да ладно, еще один день погоды не сделает.

Он прошел в спальню. Медицинские принадлежности Лорен – домашний кислородный баллончик, перкуссионный жилет – исчезли без следа. Джош смутно вспомнил, что в качестве благотворительного жеста сам согласился отдать их нуждающимся или вроде того. На ночном столике пусто: ни пузырьков с таблетками, ни ментоловой мази.

Идиопатический легочный фиброз. Двенадцать роковых слогов. Болезнь, от которой нет лекарства. Обычно недуг поражает пожилых людей, но порой посягает и на молодых, оставляя несчастным от трех до пяти лет жизни.

На долю Лорен выпал минимальный срок.

Кровать оказалась идеально застелена. Точно так же ее обычно заправляла Лорен – пока даже столь незначительные действия не стали забирать у нее слишком много сил. Джош дотошно за ней повторял, но ни разу не добился такого же результата, а жена только улыбалась в ответ. Даже милые бесполезные подушечки в цветочек были на месте.

Словно Лорен по-прежнему находилась здесь.

Заглянув в шкаф с одеждой, Джош достал первые попавшиеся джинсы и толстовку с логотипом Массачусетского технологического института и тут же переоделся. Потом прошел в кухню, вытащил из вазы тюльпаны и выбросил в мусорное ведро. Вылив воду, туда же отправил и вазу. Подхватил снятый костюм, рубашку, носки и даже трусы и поднялся в примыкавший к квартире сад на крыше. В кои-то веки Джош и не вспомнил о том, как сильно ненавидит высоту. Сейчас ему требовался глоток холодного влажного воздуха.

С одного из столбиков окружавшей сад железной ограды за ним наблюдала чайка, легкий ветерок ерошил ее перья.

Джош включил все горелки газового гриля на полную мощность и сжег наряд, в котором присутствовал на похоронах жены. Когда одежда превратилась в пепел, он еще долго стоял рядом, не обращая внимания на падающий снег.

4

Лорен

Милый папа!

Как дела в Великом Запределье? Прошу, скажи, что умеешь летать. Если мне не достанется способность подниматься в воздух, я сильно расстроюсь. Еще мне бы хотелось научиться спасать людей. Ну, ты ведь видел репортажи, когда счастливчики заявляли: «И как только этот грузовик меня не задел! Я думал, мне конец». Надеюсь, именно этим мы с тобой и займемся. Будет круто!

В общем, мы вернулись с полуострова Кейп-Код. В межсезонье там довольно тихо, а еще холодно и слегка тоскливо. Не слишком весело гулять по пляжу, когда ветер так и норовит тебя сдуть. Это чересчур утомительно, хотя все же захватывающе.

Папа, Себастьяну исполнилось четыре! Мы с Джошем подарили ему самый большущий грузовик из всех, что продавались в магазине. Малыш пришел в восторг, ведь игрушка бибикает и издает кучу скрежещущих звуков. Октавии шесть месяцев. У нее уже выросли два милых крошечных зубика, при этом острых, словно бритва. А слюней она пускает столько, что вполне могла бы избавить пару маленьких стран от засухи. Честно говоря, я и не представляла, что у человека бывает столько слюней.

У мамы все в порядке, хотя она жутко грустит и не понимает жизненного принципа «держать хвост пистолетом». Кстати, хочу тебя порадовать: мы ужинаем вместе каждый вторник, только вдвоем, поскольку… ну, чтобы маме было о чем вспоминать.

После летнего отдыха на Кейп-Коде мне стало хуже. Не критично, но… теперь ИЛФ в самом деле стал реальностью. Я постоянно пользуюсь кислородным баллончиком и почти каждый день на работе бесстыдно дремлю после обеда в кабинете, который выделил мне Брюс. Часто я тружусь из дома и все же стараюсь не расслабляться, чтобы, как ты и учил, оставить после себя след. Однако я две недели провалялась с простудой, пять дней провела в больнице с очередным коллапсом легких и слабо выраженной пневмонией. Ладно хоть на этот раз обошлось без интубации. Вы с мамой явно сэкономили на моих легких, грош им цена. Надо было брать модель Усэйна Болта[1].

Когда я лежала в больнице, доктор Беннет упомянула о пересадке легких. У Джоша чуть не случился сердечный приступ. Он тут же вышел из палаты, а когда вернулся, целый час молчал. Если новости не радуют, муж как будто закрывается.

Папа, дело в том, что после пересадки легких включается новый отсчет. Это как сдерживающие греков триста спартанцев. В победу этих выдающихся, храбрых воинов веришь всем сердцем, вот только они терпят поражение. Отчего-то легкие воспринимают пересадку хуже, чем прочие органы, и речь не идет об излечении. На сайте клиники Мейо, где я черпаю медицинскую информацию, сообщается: «В некоторых случаях люди с пересаженными легкими живут десять и более лет, однако лишь половина пациентов спустя пять лет после такой операции остается в живых».

Так что, получив новые легкие, я с вероятностью 50 % смогу протянуть лет пять. Не слишком радужная перспектива. Страшно подумать, что это может оказаться еще не самым худшим вариантом.

Сейчас я уже ощущаю разницу. Джош разбирается в показателях: скорость воздушного потока, объем легких, пульсовая оксиметрия, легочная диффузия, он замечает мою усталость и отлично обо мне заботится. Однако я избегаю разговоров вроде: «Милый, как прошли переговоры с Сингапуром? Кстати, сегодня у меня опять проблемы с дыханием». Джош одержим поиском лекарства, и это вроде как помогает ему верить, что существует способ все исправить. В моем представлении «фиброзная ткань», как зовет ее доктор Беннет, похожа на спутанный клубок воздушной пряжи, розовый, словно пепто-бисмол[2]. Но где крошечный экскаватор, способный проникнуть туда, выгрести все лишнее и вернуть моим легким первоначальный вид? Или микроскопический огнемет, который может выжечь болезнь, не повредив при этом здоровые ткани?

Прошедшие весна и лето принесли мне много радости. На Кейп-Коде я чувствовала себя лучше, так что проводила много времени с друзьями или просто смотрела на бескрайнюю водную гладь. Отчего-то близость океана позволяет взглянуть на собственную жизнь под другим углом. И дарит надежду.

Не хочу думать о болезни, но она ежедневно напоминает о себе. Благодаря легочной терапии я научилась кое-каким приемам: задержать воздух в легких, потом выдохнуть и повторить снова. А еще почаще мысленно представлять здоровые розовые воздушные мешочки, которые расширяются и сжимаются. Однако мне все труднее справляться с мелочами. Порой даже душ сильно утомляет, а прогулки в обеденный перерыв с Сантино и Луизой становятся все короче. Знаю, это глупо, и все же не могу отделаться от смущения: мне только двадцать восемь, а я устаю, сделав всего один кружок вокруг квартала.

По большей части силы приходится тратить дозированно – например, после душа и бритья ног требуется двадцатиминутный отдых. Встречи с Себастьяном и Октавией выматывают по полной, а значит, перед походом в гости сперва нужно вздремнуть, и по возвращении домой тоже, да и на следующий день я, скорее всего, буду не в форме. Посещение туалета на работе тоже требует особого подхода. До него примерно тридцать шагов, и если долго терпеть, а после двигаться в спешке, то дыхание вернется в норму лишь минут через десять.

Держать Октавию становится все труднее – дрожат руки, но я не в силах совсем от этого отказаться. Во время чтения Себастьяну приходится, глядя на страницу книги, планировать время следующего вдоха, ведь малыш расстраивается, если мне не хватает воздуха. Папочка, он очень умный. Понимает, что я болею, и чуть что – сразу пугается и начинает плакать, мой сладкий. Ужасное зрелище, поэтому рядом с ним я держусь изо всех сил. Себастьян – настоящий ангел, хотя порой и ведет себя как маленький дьяволенок. Папа, ты бы его просто обожал! Я вот точно не могу перед ним устоять. Безумно люблю и его, и Октавию.

Итак, жизнь меняется и уже не будет прежней. В этом вся «прелесть» ИЛФ – с каждым новым рубцом легкие работают все хуже, и этот процесс необратим. Дрянная перспектива, но нет смысла попусту тратить время на горечь. Боже, ей здесь точно не место! Всякий раз, когда становится страшно, я просто смотрю на Джоша или думаю, как же здорово, что мы нашли друг друга. Сентиментальная глупость? Возможно. Хотя Джош твердо верит, что ему повезло. Он обожает меня, чтит, холит и лелеет, как обещал в день свадьбы.

Что ж, мне пора. Люблю тебя, папа. Присмотри за мной, ладно? Рада, что ты там. Не думай, что я не любила своих бабушек и дедушек (передай им от меня привет). Просто ты мой отец, и я знаю, что, когда придет время, смогу на тебя положиться.

С любовью, Лорен.

Умница Пебблз научилась приносить пульт от телевизора. Всякий раз, как Лорен лежала на диване, псина шелковистым клубком коричнево-белого меха сворачивалась рядом, грея ее вечно холодные ноги.

– И как мы раньше жили без этой собаки? – спросила Лорен.

– В те времена, когда я был любовью всей твоей жизни? – с усмешкой отозвался готовивший ужин Джош.

– А был ли? Или я просто ждала Пебблз? – заявила она, и он рассмеялся.

Поглаживая собаку по голове, Лорен подумала, что задача рассмешить мужа смахивала на завоевание медали на Олимпийских играх. Его разум ученого не слишком сочетался с юмором, поэтому его смех и редкие шутки очень радовали Лорен.

– Верно, Пебблз? – прошептала она. – Стоит освежить запас острот, дорогуша.

– Пока мы не сели за стол, – проговорил Джош, выключая плиту, – хочу тебе кое-что подарить.

– Ура! Лошадь?

– Э-э… нет, но вообще-то на нем тоже можно кататься. Забавная вещица.

Джош скрылся в кабинете и миг спустя появился, везя за собой… электроскутер для инвалидов.

В горле тут же встал ком.

«Только не плачь! Не плачь! Не плачь!» – твердила она про себя, сжав руки в кулаки. Ну какая в нем нужда? Ведь ей нет и тридцати! Лучше бы он купил чертову лошадь. Или мотоцикл.

Джош улыбался, однако в его темных глазах Лорен заметила отсвет печали. Он и сам понимал, что подарок ужасный, но без него не обойтись.

Прекрасный умный ход, ведь благодаря скутеру им обоим станет намного проще.

И Лорен широко, искренне улыбнулась.

– Чертовски сексуальный скутер, – заметила она.

– Надеюсь, ты будешь ездить на нем в кожаной одежде?

– Конечно! В красной коже.

Поднявшись с дивана, Лорен обошла инвалидный скутер кругом. Как ни странно, выглядел он первоклассно и казался вполне изящным, спереди даже слегка походил на мотоцикл. Джош явно пытался свести унизительность происходящего к минимуму.

Лорен накрыла волна любви к мужу, на глазах выступили слезы. Даже не пытаясь их скрывать, она поцеловала Джоша в шею, а после обняла.

– Мне нравится. Назову его Годзиллой, ведь каждому байку нужно имя. Давай-ка его опробуем.

Лорен забралась на скутер, нажала на кнопку и рассмеялась, когда транспортное средство дернулось вперед.

– Здорово! – заявила она, нарезая небольшие круги по гостиной, пока Пебблз с лаем прыгала рядом. – Милый, это забавно! Попробуй сам.

Джош не стал отказываться. Он вырулил в коридор, где попытался развернуться, но застрял, и оба хохотали до слез.

С тех пор прогулки сделались немного легче. Простота передвижения перевешивала реальную потребность в скутере. Как-то вечером в гости заглянула Сара, украсила спинку сиденья сердечками и подарила клаксон, чтобы пугать невнимательных прохожих.

Лорен с Джошем принялись исследовать Провиденс в поисках хороших дорожек – и отыскали бульвар Блэкстоун с усыпанными гравием тропинками, Ботанический центр в парке Роджера Уильямса, парк Индиа-пойнт и симпатичный кампус колледжа Провиденс. Несмотря на скутер и кислородный баллончик, на улице Лорен меньше ощущала себя инвалидом. Ей всегда нравился холодный воздух, да и дышать им было легче, а Годзилла подарил возможность проводить больше времени вне дома, и это была победа.

Лорен нравилось мчаться вперед на предельной скорости, а после, развернувшись, возвращаться к Джошу или Джен с детьми и призывать их поторопиться. Себастьян любил кататься у нее на коленях. С чего вообще Лорен взяла, что скутер равноценен признанию поражения? Благодаря Годзилле она стала выглядеть еще круче в глазах племянника, а большего и не требовалось.

Как-то вечером Лорен, одетая в розовое шерстяное пальто, шарф, шапку и перчатки, в компании Джоша каталась по бульвару Блэкстоун. Они разглядывали рождественские украшения и любовались великолепными домами, когда к ним подбежала знакомая девушка со светлыми волосами, собранными в конский хвост.

– Привет, Сара! – воскликнула Лорен.

– Привет! Как дела? – остановившись, поинтересовалась подруга.

– Отлично! А ты в хорошей форме, – заметила Лорен. Сара в обтягивающем черном спортивном костюме походила на Женщину-кошку.

– Как поживает Годзилла? – улыбнулась подруга.

– Потрясающе. Хочешь прокатиться?

– Да!

– Вперед. Я с радостью немного пройдусь. – Лорен слезла с сиденья и достала из корзины Годзиллы портативный кислородный баллончик.

– Увидимся позже, неудачники! – помахала им рукой Сара и на полной скорости рванула вперед. – Потрясающе! – крикнула она через плечо.

– Теперь мы можем прогуляться как нормальные люди, – заметила Лорен, взяв Джоша за руку.

– Нормальных людей переоценивают, – отозвался он. – Но это здорово.

Прошло много времени с тех пор, как они в последний раз бесцельно бродили по городу, держась за руки. Стоял чудесный осенний вечер. Под ногами шуршали листья, в прохладном воздухе разливался запах дыма от горящих очагов.

– Мне нравится этот дом, – произнес Джош, останавливаясь перед большим особняком в викторианском стиле.

В окнах горел свет, двор уже со вкусом украсили к грядущим праздникам и аккуратно обвили несколько деревьев гирляндами из белых фонариков. Этот уютный, роскошный, гостеприимный дом словно сошел с рождественской открытки. И все же Лорен подозревала, что муж остановился, просто чтобы устроить ей передышку, и была за это благодарна. «Осторожно, не спеша, наполняй легкие, насколько сможешь».

– А нам с тобой какой нужен дом? – спросила она.

– Что-то вроде этого вполне подойдет.

– В городе?

– Где захочешь, милая.

В голове со скоростью колибри промелькнула мысль, что ей не суждено дожить до покупки дома.

– Этот мне нравится, – отозвалась она. – Или тот кирпичный по соседству. Очень внушительный, под стать моему гениальному мужу.

– Согласен, он большой. В этом доме можно завести десяток детей.

– Десяток? Мужской подход к делу. Наверное, нескольких все же придется усыновить.

– Меня это устроит. – Джош поцеловал жену, ощущая, как идеально совпадают их губы, и Лорен крепко его обняла.

– Ну хватит, голубки, – раздался голос Сары. – А то я начну ревновать.

– Может, поужинаем где-нибудь втроем? – предложила Лорен. – И руки прочь от Годзиллы. Если сломаешь, я тебя прибью. К тому же он по мне скучает. – Сегодня вечером она сильно устала, но домой пока не хотелось.

Поменявшись местами, они направились в ирландский бар «У Деклана» на Хоуп-стрит. Муж и подруга шагали впереди в сгущающейся темноте, и Лорен вдруг подумала, что, возможно, когда-нибудь Сара станет держать Джоша за руку и выйдет за него замуж. Хорошо бы во второй раз он взял в жены милую, умную, заботливую женщину, знакомую с Лорен, которая поймет, что первая супруга навсегда останется в его сердце.

Ну что за мысли? Она закатила глаза и заставила Годзиллу ехать немного быстрее. «Не сегодня, сатана. Не сегодня».

5

Джошуа

После похорон жены потянулась вереница ничем не примечательных дней, и Джошуа Парк, обладатель степени бакалавра в области промышленной инженерии (с отличием), магистра по биомедицинскому дизайну (аналогично) и доктора в сфере проектирования оборудования, смотрел телевизор. Не привычное телешоу «Лучший пекарь Британии» или сериал «Звездный путь», а кулинарные программы, от участников которых требовалось быстренько сбегать в продуктовый магазин и приготовить блюдо из арбуза и гремучей змеи. Или документалки о древних битвах, золотоискателях с Аляски и разборе вещей в домах людей, страдающих патологическим накопительством. От них клонило в сон, чего он, собственно, и добивался, поэтому с радостью приветствовал охватившее его оцепенение. Все отлично, так и надо.

Переходя из крайности в крайность, Джош то с жадностью поглощал пищу, то вообще ничего не ел. Он мог за один присест прикончить целую пиццу, а потом следующие двенадцать часов бороться с тошнотой, либо целыми днями, сливавшимися в размытые пятна, не брать в рот ни крошки, замечая ход времени лишь по дате на экране телефона. Приходилось заводить будильник с напоминанием покормить Пебблз, чтобы собака не умерла с голоду. О собственном питании он особо не волновался. До знакомства с Лорен Джош тоже был крайне неорганизованным и ел лишь ради того, чтобы не протянуть ноги, не получая от пищи никакого удовольствия. Когда они начали встречаться, Лорен из-за этого ужасно бесилась и уже к третьему свиданию взялась приводить его быт в порядок. Пора бы ей опять этим заняться. Пусть возвращается и приступает к работе.

Окинув взглядом гостиную, Джош пришел в ужас от царившего вокруг беспорядка. Лорен бы это не понравилось. Она была очень аккуратной и расстроилась бы, увидев квартиру в таком состоянии. Пришлось взяться за уборку. Лишь сорок пять минут спустя он понял, что убирается ради нее. На случай, если жена вернется домой.

Когда ему звонили, Джош говорил, что неплохо держится и со всем справляется, а сам, как и Пебблз, продолжал поглядывать на дверь. Несчастная псина не понимала, что хозяйка больше не придет. Обычно собака спала вместе с ними, однако Джош никак не мог заставить себя ночевать в кровати, которую прежде делил с женой. Поэтому теперь они с Пебблз заняли комнату для гостей.

Работать Джошу не хотелось, он перестал интересоваться происходящим в стране и в мире. Выключил компьютеры и настроил автоматический ответ на входящие электронные письма, сообщая всем, что в связи со смертью близкого родственника берет небольшой отпуск.

Джен и Дариус с детьми пришли на следующий день после похорон, чтобы отдать ему Пебблз. Маленький Себастьян принялся бегать по квартире, открывать двери и заглядывать в шкафы и под диван.

– Где тетя? – настойчиво спрашивал он. – Прячется? Она ведь не умерла! Не может быть! – И Себастьян с криками принялся биться в истерике.

Джош прекрасно понимал чувства малыша. Дариус, извинившись, увел детей на улицу.

Оказалось, что горевать в одиночестве легче, чем в обществе других людей. Джош мучился от жгучей боли, заставлявшей сгибаться пополам и прикрывать голову руками, словно защищаясь от удара. Однако при виде Джен, всхлипывающей в полотенце в ванной или нюхающей любимый свитер Лорен, сердце просто разлеталось на части, как кусок стекла. Глядя на дрожащие губы Донны, которая, словно разом постарев на двадцать лет, поглаживала фотографию дочери, Джош будто разрывался изнутри. Его собственная мать с опухшим от постоянного плача лицом протирала кухонную столешницу, пытаясь скрыть слезы. Бен молча сжимал его плечо, а сам отводил повлажневшие глаза от их свадебной фотографии – в тот день он был шафером.

Да, одиночество его определенно устраивало. Когда поблизости не было ни родственников Лорен, ни его собственных родных, ее смерть казалась менее реальной, и Джош, сидя вечером на диване с Пебблз при выключенном свете, вполне мог притвориться, что жена вот-вот вернется домой.

Это утомляло, точно плавание в горячей черной смоле. Джош беспокоился за Донну и Джен, прежде уже потерявших Дэйва, любимого отца Лорен. Тревожился о собственной матери, которая поначалу переживала, что ее мальчик никогда не найдет себе пару, и так обрадовалась, когда он встретил Лорен, а теперь скорбела вместе с тридцатилетним сыном-вдовцом. Волновался за Пебблз – вдруг собака умрет от тоски? Страшился собственной смерти, где не будет ничего: ни Великого Запределья, ни загробной жизни, ни воссоединения, а потом думал – может, все-таки стоит рискнуть?

Как бы то ни было, его жизнь кончена.

Джош резко просыпался по ночам и тянулся к краю кровати, чтобы проверить, нормально ли дышит Лорен, и лишь потом осознавал, что в этом нет смысла – она мертва. По утрам ставил чайник, чтобы заварить ей чай, а как-то ночью, забыв о случившемся, даже позвал ее из коридора. Порой, пробуждаясь от сна, Джош задавался вопросом, не приснился ли ему этот брак.

Умерла. Само слово звучало жестко и безжизненно, отдавало мрачностью и холодом.

С тех пор как Лорен поставили диагноз, забота о ней занимала все его время. Да, Джош успел закончить разработку медицинского изделия и продал его «Джонсон энд Джонсон», но по большей части только пытался ее спасти. Прочитал все научные статьи об ИЛФ, беседовал с врачами, фондами, пациентами и исследователями в области фармакологии, тратя на отчаянные поиски приемлемых результатов по несколько часов в день.

А после окружал жену заботой: готовил еду, хлопотал по хозяйству, получал лекарства по рецептам, спорил со страховой компанией, возил ее на бесчисленные приемы к врачам и гулял с ней по городу, проводил дыхательную терапию, следил за уровнем кислорода в крови. А когда от лекарств у Лорен началась сильнейшая диарея, поддерживал на унитазе, поскольку из-за слабости она не могла сидеть самостоятельно. Последние полгода Джош почти ежедневно помогал ей принимать душ, следил, чтобы жена вовремя пила лекарства, хорошо питалась, достаточно спала, а в баллончике всегда хватало кислорода. А еще развлекал ее, любил и делал счастливой.

Он скучал по этим временам и согласился бы отрезать себе руку, чтобы вернуться в прошлое.

Сейчас Джош ощущал себя абсолютно потерянным. Мужа Лорен больше не существовало, от него осталась лишь тень.

Он выходил из квартиры только ради Пебблз, а порой, когда сил на общение с внешним миром не хватало, водил псину на крышу и позволял гадить там. Они с Лорен провели наверху немало приятных вечеров; жена обычно сидела ближе к краю, Джош – в центре, поскольку не любил высоту, и сейчас он с горечью наблюдал, как столь памятное место превращалось в собачий туалет, однако на большее был просто не способен. Чайка – та самая, что наблюдала за сжиганием одежды после похорон, – по-прежнему торчала здесь, и во взгляде птицы чудилось осуждение. Какая жалость. Но ведь сейчас зима и жутко холодно. Или уже пришла весна? Кто знает. Да и какая разница.

Вскоре прислали биоурну, а с ней почву, добавки, саженец. Неужели он сам все это заказал? Впрочем, наверное – ведь Лорен добавила нужную страницу в закладки на его ноутбуке. Окинув взглядом столешницу с присланным набором, он посмотрел на прах жены и взялся за дело.

Лорен любила растения. В горшках на крыше выращивала травы и цветы и даже купила подвесные корзины для дома, арендованного на полуострове Кейп-Код. В квартире растения были повсюду, и Джош между делом вспомнил, что неплохо бы их полить. Огляделся вокруг. Нет, слишком поздно. Похоже, все засохли.

Следуя инструкциям, он смешал прах жены с почвой и добавкой, присланными вместе с урной, и поймал себя на мысли, что почти доволен результатом. Потом представил, как в комнату входит Лорен.

«Что ты делаешь, милый?»

«Сажаю твое дерево».

«О, здорово! Только постарайся не повредить корни».

– Как скажешь, детка, – ответил он вслух, и Пебблз повернула к нему голову.

Только бы растение не погибло – иначе останется только покончить с собой.

Ощутив внезапный приступ паники, Джош включил ноутбук и заказал прибор, чтобы отслеживать влажность почвы, уровень рН, освещенность, содержание азота, фосфора, калия, а после прочитал, в каких условиях лучше растут кизиловые деревья. Больше всего для саженца подходила спальня.

Значит, придется все-таки туда зайти.

Джош не стал сопротивляться, однако не задержался внутри ни на миг дольше необходимого, а затем уснул на диване, надеясь увидеть во сне жену.

Лорен часто снилась ему после смерти. В одном из снов он, вернувшись домой, застал ее за уборкой на кухне. «Я совсем ненадолго, – заявила она. – Боже, ну и беспорядок!» В другой раз Джош увидел жену в доме ее матери, где она собиралась подняться на чердак. «Лорен!» – позвал он, входя в комнату, и супруга со смехом бросилась в его объятия.

Самый страшный сон почти полностью повторял последние часы ее жизни, проведенные в больнице, о которых Джош запретил себе вспоминать. Однако во сне Лорен села на кровати и проговорила: «Мне уже лучше. А ты как?»

Проснувшись, он ощущал боль в груди, словно от удара бейсбольной битой. Что за жестокость? Зачем Господь посылает ему такие сны? Джоша воспитывали как христианина-лютеранина, и хотя он не слишком верил в Бога, сейчас был готов винить всех и вся и не отказался бы пнуть Творца по яйцам. «Вот уж спасибо. Так и знал, что тебя не существует».

Джен ежедневно присылала сообщения. Лишь ее одну Джош хоть как-то терпел, и только потому, что Лорен сильно любила сестру. Раз в четыре дня звонил Дариус, спрашивал, не хочет ли приятель выбраться из квартиры, и предлагал составить компанию. Донна оставляла слезливые сообщения на автоответчике, и он покорно ей перезванивал, пока Джен в конце концов не попросила мать на время оставить его в покое. Теща очень расстроилась, а у Джоша просто не хватало сил беспокоиться о ее чувствах.

Когда волосы стали липкими, он залез под душ, однако даже не понимал, холодная или горячая льется вода. К чему все это? Ах да, гигиена. Шампунь и гель для душа Лорен по-прежнему стояли на полке. Джош снял колпачок и вдохнул запах. Боль от потери нахлынула с новой силой, и он повалился на пол душевой кабины, громко и неудержимо рыдая. Измученный, выжатый как лимон, Джош так и заснул под душем, очнувшись, лишь когда вода стала ледяной. Лорен пришла бы в ужас, увидев его в таком состоянии. Ну и ладно. Пусть она войдет и скажет: «Господи, Джош, что ты творишь? Милый, хватит вести себя как неудачник!» Жена часто повторяла эти слова, но всегда в шутку, с любовью.

Как-то раз Джош поймал себя на том, что рассматривает фотографии в рамках, развешанные женой по всей квартире. Их свадьба; отдых на Гавайях; канун Нового года, когда они устроили здесь настоящую вечеринку – первую в его жизни. Вот Лорен держит Себастьяна на плечах, или вот она с матерью мальчика на ее дне рождения, а здесь – с родными на свадьбе. А тут они вдвоем – в Париже, на Карибах, в больнице с Октавией на руках, с только что появившейся в их жизни Пебблз.

Знать, что ему не по силам остановить ее болезнь, – это одно, а верить в это – совсем другое. Разве Джош не закончил с отличием Род-Айлендскую школу дизайна и Брауновский университет? Не получил докторскую степень в Массачусетском технологическом институте? Черт, да за последние десять лет он продал девять патентов на медицинские изделия, пять из которых уже поступили на рынок! Настоящий гений, у которого главная цель в жизни – быть мужем Лорен и ее защищать, но Джош не справился.

«Наверное, стоит поесть», – подумал он, отводя взгляд от очередной фотографии, однако вместо этого лег на диван и уснул.

Лорен шла далеко впереди него по пляжу. Они явно были на Кейп-Коде, но из океана выпрыгивали длинноносые дельфины, которые водятся на Гавайях. Лорен бросилась вперед, чтобы получше их рассмотреть, а Джош, постоянно увязая в песке, никак не мог ее догнать. Волны у кромки берега ритмично разбивались о камни. Длинный розовый сарафан Лорен почти затерялся вдали, а тихое постукивание все нарастало, сменяясь шумом, грохотом, лаем…

Он резко проснулся. Под аккомпанемент лая Пебблз кто-то барабанил в дверь.

– Тихо! – прикрикнул Джош на собаку и, когда она послушно замолчала, ощутил себя жестоким и безжалостным тираном.

Стук внезапно прекратился.

– Джош, это Сара, – донеслось из-за двери.

Вот черт! Видеть никого не хотелось, особенно подругу жены, так и пышущую здоровьем. Почему не на ее долю выпало…

– Джош, это важно, – не сдавалась она.

Он заставил себя встать с дивана и запутался ногами в одеяле.

– Э-э… я сейчас не готов принимать гостей, – сказал он через дверь, не узнавая собственный голос.

– Знаю. И все же открой дверь.

– Может, лучше зайдешь… э-э… на следующей неделе?

– Нет.

Он привалился к двери и провел рукой по лицу.

– Джошуа, – не отставала Сара, – открой, или я позвоню в девять-один-один. Пусть проверят, как ты там. – Она работала в социальной службе, так что вряд ли это была шутка. – Джош, я звонила тебе чуть ли не каждый день, но ты ни разу не ответил. Пожалуйста, открой дверь. Последний месяц не только ты один страдал.

Господи, с момента смерти Лорен прошел месяц? А кажется, что лет десять. Или всего тридцать секунд.

Он открыл дверь. Сара вздрогнула, потом обняла его. Джош похлопал ее по плечу, желая вырваться из объятий.

– От тебя ужасно пахнет, – заметила она, крепче прижимая его к себе.

– Извини, – буркнул он, поспешно отступая.

Сара вошла в квартиру и наклонилась, чтобы погладить Пебблз.

– Привет, милашка! Я по тебе скучала!

Псина в ответ радостно завиляла хвостом, и Джошу стало обидно. Это ведь собака Лорен. Так почему кто-то другой гладит Пебблз и называет милашкой?

Он и сам понимал, что ведет себя глупо.

Выпрямившись, Сара вытерла глаза и огляделась.

– Боже мой.

Задернутые шторы не пропускали в комнату лучи солнца, повсюду валялись картонные упаковки – пустые и с остатками еды. Из-под кофейного столика торчала коробка от пиццы с отгрызенным углом. Наверное, ее стащила Пебблз. Неужто совсем оголодала?

– Что ж. – Сара уперла руки в бока. – Слушай… может, сходишь в душ? А я пока немного приберусь и открою окна, чтобы проветрить.

– Я собирался вздремнуть.

– Ступай в душ.

Он хотел было что-то возразить, но не нашел в себе сил спорить и поплелся в ванную.

Когда их впервые представили друг другу, Сара не слишком-то ему понравилась. Они с Лорен дружили с начальных классов, но вряд ли сумели бы поладить, если бы познакомились уже взрослыми. По крайней мере, так казалось Джошу. Было в Саре что-то такое, некая едва уловимая обида на Лорен, сверкавшая, точно осколок стекла на песке. Джош ее сразу увидел и замечал всякий раз, как они собирались вместе, во время помолвки и даже на свадьбе. И пусть в тот день Сара вела себя подобающим образом, она однозначно завидовала Лорен.

Да и кто бы удержался? Его жена всегда была ярчайшей звездой на небосклоне.

Однако, узнав о диагнозе, Сара превратилась в идеальную подругу для Лорен и даже стала помогать Джошу.

Он залез под душ и вяло намылился, потом натянул относительно чистую одежду и вышел в гостиную. Сара явно чувствовала себя как дома: раздвинув шторы, она распахнула окна, выбросила все коробки, а теперь с помощью странной маленькой швабры принялась собирать с пола собачью шерсть. Сара точно знала, где что лежит, и это раздражало.

Впрочем, надо признать, собачьей шерсти оказалось много. Сняв со швабры насадку, Сара стряхнула собранный мусор в ведро и ловко вернула ее на место.

– Что за важное дело, Сара? – поинтересовался Джош, усаживаясь на диван, и вдруг заметил, как та вытирает глаза. Ну да, она все же потеряла лучшую подругу. Стоило быть немного добрее. Хотя бы в память о Лорен. – Рад тебя видеть, – солгал он.

Глубоко вздохнув, Сара опустилась в кресло напротив. Пебблз, поскуливая, села рядом с гостьей, и Джош ощутил себя виноватым.

– Во-первых, собака немного растолстела, – начала она.

– Да, я… наверное, ее перекармливаю.

– Или ей стоит чаще бывать на улице.

Не поднимая взгляда, Джош кивнул. Пебблз в самом деле заслуживала лучшего отношения.

– Тяжело находиться здесь без нее, – добавила Сара дрогнувшим голосом.

– Да. – Он пытался придумать, что еще сказать. – Как дела?

– Дерьмово. Одиночество и горечь меня убивают. Ну, ты и сам знаешь.

– Точно.

Собрав длинные светлые волосы на одну сторону, Сара перекинула их через плечо. Такое чувство, что блондинки боготворят собственные локоны и всегда привлекают к ним внимание. Правда, смотрятся они и в самом деле красиво. А вот у Лорен были густые и блестящие темно-рыжие пряди. Джош не знал, как правильно назвать их цвет. Каштановые? Бордовые? Красноватые, как шерсть ирландского сеттера? Всяко интереснее, чем белокурые. По крайней мере для него.

Кончиками пальцев Сара вытерла вновь выступившие слезы, и Джош, взяв со столика коробку бумажных салфеток, протянул ей.

– Спасибо. – Она промокнула глаза и высморкалась, а после сунула салфетку в сумку. – Тут такое дело, Джош, – вновь заговорила Сара. – Лорен просила кое-что для тебя сделать.

Что именно? Убирать в доме? Стать его лучшим другом? Нет уж, спасибо. Ему от Сары ничего не нужно. Не дай бог еще решит, что должна перебраться к нему или взять на себя готовку… а то и предложит родить ему ребенка. Господи, да что вообще происходит?

Сара достала из сумки конверт с надписью «Джошу, № 1». Сердце тут же болезненно сжалось – он узнал почерк жены.

– Как понимаешь, это от нее, – продолжила Сара. – Так что я просто оставлю тебе этот конверт и уйду. Понятия не имею, что внутри, но она сказала, что все объяснит. Я всего лишь посыльный. – Она снова смахнула с глаз слезы. – Ну… до скорого.

– Да, конечно. Спасибо, – пробормотал Джош, не отрывая взгляда от конверта. Руки внезапно задрожали.

– Почаще выводи Пебблз на прогулку, – посоветовала Сара и вышла из квартиры, закрыв за собой входную дверь. Вскоре на лестнице раздался стук каблучков.

Наверное, не стоило вскрывать письмо прямо сейчас. Лучше сберечь на потом и немного перевести дух. Однако Джош все же разорвал конверт. И тут же мысленно велел себе не торопиться.

«Притормози, ведь больше ты от нее никогда ничего не получишь. Спешка здесь ни к чему».

Отличный совет, надо бы прислушаться. Он медленно, сосредоточенно вдохнул, как обычно делала Лорен, а после с шумом выдохнул. Потом уделил пару секунд прыгающей рядом Пебблз, погладил ее по голове, пощупал шелковистые уши.

Ну что, время пришло? Или еще подождать? Терпение на исходе. Джошу отчаянно хотелось мысленно услышать ее голос. Глаза зажгло от подступающих слез.

Что ж, ладно. Он прочитает письмо прямо сейчас. Вот бы еще унять дрожь в руках.

Джош развернул листок, и при виде почерка Лорен в груди что-то кольнуло.

Здравствуй, милый Джош!

У тебя все хорошо? Поверь, я безумно сожалею о собственной смерти, но ты наверняка и так это знаешь. Надеюсь, кончина была достойной и я не рассталась с жизнью, сидя в туалете.

Люблю тебя. Я уже это говорила? Ну конечно. И все же – я тебя обожаю.

Что ж, перейдем к делу. Думаю, мне осталось уже недолго. Хочется верить, что я ошибаюсь и ты читаешь это письмо в девяносто семь лет, хотя вряд ли. Не забывай: я продержалась, сколько смогла, и наслаждалась каждым проведенным с тобой днем.

Мне плохо лишь от одной мысли, что ты пытаешься пережить первый год после моей смерти, а меня нет рядом, чтобы помочь. Сам знаешь, как я люблю командовать, поэтому оставляю тебе двенадцать писем – по одному на каждый месяц первого года. В них будут задания – я ведь обожаю составлять списки дел. Письма станет приносить Сара.

Джош закрыл глаза и мысленно возблагодарил Лорен. Он будет получать от нее весточки, она его не бросила. В каком-то смысле жена все еще оставалась рядом. На миг прижав письмо к груди, Джош склонил голову, а после вытер глаза рукавом и продолжил читать.

Надеюсь, эти письма не собьют тебя с толку. Ты не обязан их читать. Возможно, я зря все это затеяла.

– Вовсе нет, – тут же возразил Джош. – Ничуть.

Можешь просто выбрасывать все письма или попросить Сару их сжечь, как тебе будет угодно. Однако, полагаю, ты все же прочтешь. Думаю – и надеюсь, мой милый, – они тебе помогут. Признаюсь, я всегда ощущала вину за свою болезнь. Не только из-за того, что мне не удалось прожить долгую жизнь, но и потому, что в скором времени придется тебя оставить. И все же в последние месяцы, когда писала эти письма, меня не покидало чувство, что я по-прежнему могу о тебе позаботиться, пусть и единственным доступным мне способом. И от этого я счастлива, малыш, потому что безумно тебя люблю.

Так вот, в каждом письме для тебя есть поручение, и ты обязан его выполнить, ведь я (кхм) трагически рассталась с жизнью и наблюдаю за тобой из ВЗ.

ВЗ. Великое Запределье. Их обычная шутка.

Джош улыбнулся, всей душой надеясь, что Лорен в самом деле наблюдает. От этого становилось не так одиноко.

Кстати, я пишу это письмо во внутреннем дворике великолепного отеля на Теркс и Кайкос, а ты еще спишь в номере. И храпишь так, что даже здесь слышно. Очень возбуждающе! Не знаю, как ты умудряешься, но минут через пятнадцать получишь награду. Это самый лучший отпуск. Спасибо, милый, что наполнил мою жизнь прекрасными моментами.

Впрочем, ладно, давай вернемся к настоящему. К текущему моменту твоей жизни.

Прошел всего месяц, и я не стану сильно давить, поскольку ты, скорее всего, еще не пришел в себя. Если у тебя все же появилась новая жена, ничего не хочу знать. Однако полагаю, что ты, немытый и небритый, обитаешь в заросшей грязью квартире и смахиваешь сейчас на девятиклассника, отращивающего жалкую бороденку.

– Угадала, – заметил Джош.

Ну что, ты здесь? Готов? Отлично!

Сходи за продуктами!!!

И не надо возмущаться. Могу предположить, что увядшие овощи в нижнем ящике уже превращаются в зеленую слизь, молоко по консистенции напоминает творог, а заплесневелые остатки еды и мясные нарезки воняют грязными носками. В холодильнике всего полно, но ты ничего не ешь. После моей смерти ты почти не выходил из дома. Так что вперед! Прими душ! Побрейся, почисти зубы и сходи в магазин за продуктами. Хватит поглощать еду из картонных коробок, стоя над раковиной. Не веди себя как неудачник!

Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю.

Ты справишься. Точнее, тебе придется. Как сказал однажды великий Морган Фримен, занимайся жизнью или занимайся смертью.

С любовью, Лорен.

– Только не надо приплетать сюда «Побег из Шоушенка», – заметил Джош и рассмеялся грубым, незнакомым смехом.

И вскочил с дивана в приподнятом настроении. Жена дала ему поручение, и нужно его выполнить. Как там на улице? Ах да, тепло, ведь Сара открыла окна. Сегодня суббота? Может, пройтись с Пебблз до фермерского рынка? Где же телефон? Нужно взглянуть на дату.

Первым делом Джош залез в холодильник. На глаза тут же попалось комковатое, мерзкое на вид молоко, да и вообще все молочные продукты дожили свой век. Толстые ломтики индейки нещадно воняли. В коробках с заказанной едой и в пластиковых контейнерах, принесенных Суми Ким, лежало нечто засохшее и непонятное. Через пару минут мусорный мешок был набит под завязку.

Овощи, как и предсказывала Лорен, выглядели не лучше. Их покупали еще при жизни жены, ведь употребление листовой зелени вроде как укрепляло иммунную систему.

– Убирайтесь к черту, – заявил Джош склизкому шпинату и размякшим цукини.

В шкафу он заметил большой контейнер с куркумой, якобы очень полезной для здоровья. Рядом лежали витамины и китайские пищевые добавки. Обнадеживающая ложь.

Они не спасли Лорен, поэтому дружно отправились в мусорное ведро. Обманщики. Лжепророки. Шарлатанские снадобья. Настроение вновь скатилось ниже нуля.

Нет-нет, не время киснуть. Лорен ведь написала письмо, дала задание. А после будут еще, целая дюжина. Жена оставила великолепный, удивительный подарок. Не стоит все омрачать мыслями о ее смерти.

Она по-прежнему здесь, в этом письме.

Спустя десять минут Джош вышел из дома, держа Пебблз на поводке. Оказалось, сегодня не суббота, а только вторник, так что фермерский рынок отменялся. Ну и ладно, значит, он доедет до «Стоп энд шоп», любимого супермаркета Лорен. «Алди» ставил ее в тупик, а «Хол фудс» она и вовсе терпеть не могла.

Сперва Джош решил прогуляться с собакой – Пебблз не помешает немного размяться. Потом они вместе прокатятся до магазина. Псина обожала ездить на машине.

Пройдя немного по улице, он свернул в парк. Пебблз радостно трусила рядом. Ярко светило солнце, и было довольно тепло – градусов пятьдесят[3]. Вокруг сновали люди. Возможно, в нем узнавали парня с бело-коричневой собакой, жена которого повсюду ходит с кислородным баллончиком. Может, даже окликали его или здоровались. Джош был слишком взбудоражен и ничего не замечал.

«Занимайся жизнью или занимайся смертью». Ха, это их шутка.

Вскоре они вернулись на парковку многоквартирного дома.

– Ну что, прокатимся до магазина? – спросил он собаку.

Пебблз разразилась звуками, почти напоминающими человеческую речь, навострила ушки и завиляла пушистым хвостом.

– Ну поехали.

Джош открыл дверцу машины, и собака запрыгнула внутрь. Он завел мотор и немного опустил стекла, чтобы псина высунула голову наружу. Стоял прекрасный день, теплый и солнечный. На деревьях чуть краснели набухающие почки. Ну да, все верно, на дворе уже весна.

Припарковавшись возле «Стоп энд шоп», Джош поднял окна, оставив Пебблз лишь узкую щелку – пусть дышит свежим воздухом, но не лезет облизывать прохожих. Взяв на входе тележку, он торопливо зашагал по магазину, минуя проход за проходом. Руккола, брокколи, капуста, помидоры, стручки гороха, красный и желтый перец, апельсины, имбирь, чеснок. Готовый завтрак в виде колечек из овсяных хлопьев – вроде питательный. Арахисовое масло – отлично подходит к чему угодно. Паста – почему бы и нет? Хлеб. Лосось – полезный, к тому же Лорен очень его любила. Куриные грудки. Бумажные полотенца и очень мягкие салфетки, которые нравились жене. Чистящее средство, чтобы им с Лорен не беспокоиться о заразных микробах…

Впрочем, насчет микробов все не так однозначно. К тому же «их» больше не существовало, окончательно и бесповоротно. Теперь он совершал покупки лишь для себя одного. От этой мысли закружилась голова.

– Извините. Прошу прощения, сэр, можно пройти?

Джош моргнул. Похоже, он застыл посреди прохода и кто-то пытался его обойти.

– Да, простите.

Обернувшись, он увидел женщину с малышом, сидящим в передней части тележки. Еще один ребенок постарше, лет пяти, устроился прямо внутри среди продуктов.

И тут он впервые осознал: ему никогда не стать отцом, по крайней мере, для детей Лорен. Джош всегда надеялся, что ИЛФ отступит и жена проживет еще не один десяток лет, а возможность завести детей станет вполне реальной. Всякое могло случиться, ведь ей было всего двадцать восемь. Полно времени, чтобы найти чудодейственное средство, способное остановить развитие болезни или даже полностью ее вылечить.

Однако время вышло, и мечта о детях канула в Лету. На свет никогда не появится существо с генами Лорен. Джошу не суждено увидеть ее улыбку на детском личике, услышать такой же, как у нее, смех.

Малыш в тележке взглянул на него и заплакал.

– Простите, – повторил Джош и сдвинулся в сторону.

Зачем он сюда пришел? Нужно возвращаться домой, но сперва каким-то образом разложить продукты по пакетам, оплатить покупки и добраться до машины. Он ведь за рулем?

– Привет, Джош, – послышался мягкий голос.

Перед ним стояла Иоланда, их любимая сотрудница супермаркета, которая всегда носила серьги с собственным именем. Лорен часто болтала с ней о детях и даже помнила, в каких классах учатся отпрыски Иоланды и каким спортом занимаются. Как ей это удавалось? Откуда Лорен вообще узнала, что у Иоланды есть дети? Впрочем, люди часто разговаривали с его женой, доверяли ей. С ним все было иначе. Он походил на кусок фанеры, она же – на розу. И второе имя ей дали соответствующее. Лорен Роза Карлайл Парк.

Иоланда склонила голову, коснувшись плеча именной серьгой.

– Ты в порядке?

– Она умерла, – сообщил Джош.

– Ох, иди сюда, – выдохнула Иоланда и раскрыла объятия. Напрягшись всем телом, Джош опустил голову ей на плечо, стараясь не расплакаться. – Мне так жаль. Она была милейшим созданием. – Он поспешил выпрямиться, пока окончательно не расклеился, и кивнул. – Давай я тебе помогу. Пойдем.

Он двинулся следом за Иоландой, которая открыла кассу и принялась пробивать покупки.

Джош вдруг вспомнил, что не захватил сумки для продуктов – они остались лежать на заднем сиденье машины. Однако сходить за ними сейчас было все равно что пробежать марафон.

Джош стоял, глядя в пол, пока Иоланда раскладывала покупки по пакетам.

– С тебя сто пятьдесят девять долларов двадцать три цента.

– Что, прости?

– Нужно заплатить. Бумажник с собой?

Джош понятия не имел.

– Э-э… кажется, нет, – пробормотал он, ощупав задний карман. Он был готов отключиться, как будто его штепсель только что выдернули из розетки.

Иоланда печально улыбнулась.

– Ладно, я тебя выручу, Джош. Вернешь в следующий раз. Береги себя.

– Спасибо, – прошептал он.

Добравшись до дома, Джош засунул пакеты в холодильник, налил Пебблз воды и пошел в комнату для гостей, полностью одетый забрался в кровать и накрылся одеялом, страстно желая вновь увидеть во сне жену.

6

Лорен

Милый папа!

С моего прошлого письма много всего произошло.

В марте мы с Джошем вернулись с Карибов, и в апреле, сразу после рождения Октавии, я вновь слегла с пневмонией. Откуда только что взялось, в наш-то век чистоты. Мы с Джошем, к примеру, до сих пор все протираем старыми добрыми влажными салфетками «Клорокс». Тем не менее через два дня после возвращения у меня появился озноб и поднялась температура. Уровень кислорода в крови сильно упал, мы позвонили доктору Беннет, и она велела ехать в больницу.

Пришлось проводить интубацию. Малоприятная процедура, терпеть ее не могу, меня пичкают снотворным, из-за чего я теряю драгоценное время. Да и Джош, Джен и все остальные лишний раз тревожатся. Я упустила четыре дня, зато мы победили пневмонию.

Мне прописали «Офев» – одно из немногих лекарств, вроде бы замедляющих развитие ИЛФ. Уже два года я ем только органическую пищу, завариваю китайские травы и делаю упражнения, и все же, по словам доктора Беннет, функциональные тесты легких «оставляют желать лучшего». Звучит пугающе. К тому же из-за побочного эффекта лекарств я похудела… Началась диарея, сравнимая разве что с ветхозаветным гневом Божьим. Не слишком приятная тема, но с кем мне еще поделиться? Потом доктор Беннет добавила еще одно лекарство. От него слегка кружится голова, но потеря веса прекратилась. А ингаляционные стероиды, с которыми немного легче дышится, вызывают бессонницу.

И всякий раз, когда работоспособность легких немного снижается – это необратимо. ИЛФ – жадная зараза.

Лучшая в мире свекровь Стефани подарила мне гималайскую соляную лампу, которая вроде бы помогает при дыхании. Сейчас любые средства хороши. А еще мама Джоша превозносит целебные свойства ментоловой мази «Викс ВапоРаб». Надо признать, средство и впрямь чудесное, и запах мне нравится. Стефани велела натирать этой мазью ноги на ночь. Миссис Ким ее поддержала, так что должно сработать – она ведь медсестра и вырастила четверых детей, а стало быть, в этом разбирается.

Сон на плоской поверхности не идет мне на пользу, так что порой приходится ночевать в кресле с откидной спинкой. Но как же тяжко вдали от Джоша! И он (кто же еще) нашел выход – отыскал специальную клиновидную подушку, чтобы я с удобством спала в постели.

Папа, я так его люблю. Джош – лучший муж на свете. Заботливый, забавный, добрый, чуткий, безумно красивый (пусть это не обязательное качество, но я не имею ничего против его скул скандинавского божества и улыбки с загнутыми вверх уголками губ, от которой возбуждаются даже яичники. Ладно, прости, это лишние подробности). Мне просто хочется, чтобы ты понял, какой он. Лучший в мире. С ним я – в самых надежных руках.

На работе все хорошо. Я начала продумывать внутренний дизайн крыла детской библиотеки. Увлекательнее занятия не придумаешь. Все коллеги со мной очень любезны. Сантино и Луиза во время обеда водят меня на прогулки, а Брюс не ограничивает мое рабочее время жесткими рамками. Кстати, как тебе такое – Лори Канторе, единственная дрянная девчонка в нашей фирме, позарилась «в будущем» на мой кабинет и уже два раза выпрашивала его у Брюса! Нет, ты представляешь? А я ей прямо заявила: «Уж прости, Лори, я все еще жива». Брюс – лучший босс на свете – на день отправил ее домой и велел прикусить язык или искать другую работу. Терпеть ее не могу. До болезни я еще пыталась искать в ней некие положительные качества, но теперь махнула рукой. Эта стерва не заслуживает оправдания. Как-нибудь вечером нужно взять банку с ее любимой диетической колой и разлить на полу возле ее стола. Как ни отмывай, ноги вечно будут липнуть.

Ну да ладно, вернемся к болезни. Мой властный пульмонолог доктор Беннет посоветовала временно держаться подальше от отелей и аэропортов. А это полный отстой, ведь путешествия позволяют хоть ненадолго забыть о недуге. И Джошу тоже – по крайней мере, на какое-то время. Он одержим идеей найти лекарство. Оно и понятно – на его месте я бы повела себя точно так же. И все-таки Джошу нужно хоть иногда отвлекаться от своих изысканий. Иначе я окончательно стану чувствовать себя больной, хотя мне намного больше нравится роль его жены.

Так вот, во время путешествий Джош забывает о попытках изобрести микроскопический пожиратель волокон, способный проникнуть внутрь легких, и перестает обзванивать все исследовательские медицинские центры мира, чтобы обсудить испытания лекарств. Мы становимся просто счастливыми супругами, которые внимательно относятся к своему здоровью. Нам даже пришла в голову мысль проехаться по национальным паркам: посетить Зайон, Йеллоустоун и, может, Денали – конечно, если чистый холодный воздух пойдет легким на пользу.

Но доктор Беннет посоветовала пока с этим не спешить.

И догадайся, что придумал Джош? Снял на несколько месяцев безумно красивый дом на полуострове Кейп-Код! В нем пять спален, так что мы в любой момент можем пригласить Джен и Дариуса с детьми! А еще есть большая кухня, застекленная веранда и три террасы. Сам дом стоит на утесе, откуда открывается вид на океан. Конечно, под натиском сильного зимнего шторма он может и не выдержать, но на данный момент идеально нам подходит. Кто бы мог подумать, что мне однажды повезет жить в доме на берегу океана? Мы поедем туда на следующей неделе. Я уже считаю дни.

В общем, папа, твой зять прекрасно справляется со своими обязанностями.

С любовью, Лорен.

Поселившись в доме на Кейп-Коде, Лорен влюбилась не только в великолепные пейзажи, но и – в очередной раз – в собственного мужа. А еще наслаждалась возможностью находиться в этом месте.

Они приехали сюда в первые выходные июня и, устроившись на террасе, держались за руки и смотрели на океан. Пебблз радостно прыгала рядом, точно крошечный щенок. День выдался ясным и солнечным, мирным и в то же время богатым на впечатления. Дул порывистый ветер, тихо рокотали волны, на деревьях щебетали птицы. Воздух пропах сиренью, солью и сосновыми иголками; разлитый по бутылочкам, этот аромат мог бы стать отличным антидепрессантом.

– Здесь мы больше на себя похожи, – заметила Лорен.

– Что ты имеешь в виду? – повернулся к ней Джош, и на черных волосах заиграли солнечные блики. Благодаря оливковой коже, унаследованной от неизвестного отца, он загорал в считаные минуты.

– Ну… здесь нет плановых приемов у врача. И на столешнице не громоздится почта…

– Громоздится, миссис Парк?

– Так вы неряха, доктор Парк.

– Я исправился. Электрический ошейник отлично сработал.

Фыркнув, Лорен сжала его руку.

– Ты ведь понял, о чем я. Привычная жизнь со встречами и обязательствами осталась дома. Здесь только мы и Пебблз. И никакого расписания. – Подавшись вперед, она нежно поцеловала Джоша. – Спасибо. Мне нравится.

– Знаю, запрет на путешествия тебя сильно расстроил.

– Ну, здесь тоже хорошо. Даже лучше. – И пусть мысль, что ей больше не придется путешествовать, причиняла боль, глубокая синева Атлантического океана и прекрасное небо над головой смягчали удар. – К чему тратить время на тоску о том, чего нет? Ведь здесь и сейчас есть этот дом, ты, Джен с детьми и милая мисс Пебблз.

– Занимайся жизнью или занимайся смертью.

– Не приплетай сюда «Побег из Шоушенка», – рассмеялась Лорен.

– Ты точно справишься? – в тот же вечер за ужином поинтересовался Джош.

Завтра ему предстояло лететь на встречу в Сакраменто, чему Лорен даже немного обрадовалась. Со дня свадьбы они практически не расставались, разве что каждую осень Джош уезжал на трехдневную конференцию, посвященную медицинскому оборудованию, а Лорен порой выбиралась на выходные в Вермонт в компании Джен. И сейчас ей хотелось побыть одной, в этом прекрасном доме на берегу моря; проснуться от заглянувших в окно солнечных лучей, а после потягивать кофе и рассматривать облака в компании Пебблз.

– Мне было бы намного спокойней, останься с тобой Джен. Или твоя мама.

– Нет уж, спасибо. – Лорен в ответ скорчила гримасу. – У Джен на руках новорожденный ребенок. Мама же при взгляде на меня начнет заливаться слезами и причитать, как все это тяжело. Малыш, со мной все будет хорошо. Я уже позвонила в пожарную службу и объяснила, где именно находится дом, так что в случае чего они смогут быстро приехать. В среду прибудет Сара, а в пятницу ты и сам вернешься. Успокойся.

– Даже не собираюсь.

Лорен с улыбкой поднялась со стула.

– Тогда пойдем в спальню, красавчик, и я тебе помогу. А после приберусь на кухне.

– Ты сегодня победила по всем фронтам.

Для Лорен объятия Джоша всегда были лучшим местом в мире. И сейчас, оказавшись в его руках, она уткнулась носом ему в шею и вдохнула приятный запах, скользнула руками по стройной спине, ощущая, как под ладонями перекатываются мышцы. Джош поцеловал ее, медленно и жарко, и Лорен почувствовала, как все в ней откликается на его ласку, от поднявшихся волосков на затылке до тянущего томления внизу живота.

Между ними по-прежнему существовали страсть, влечение, привязанность, вожделение… и любовь, которая окутывала обоих золотым светом и, казалось, ограждала от внешнего мира.

На следующий день после отъезда Джоша Лорен наслаждалась домом, бродила из комнаты в комнату, в изумлении глядя на океан. Пебблз, явно перенявшая черты австралийских предков, некогда пасших овец, не отставала от нее ни на шаг. Часа в три пополудни они прилегли вздремнуть. После пробуждения Лорен обнаружила, что уровень кислорода в крови сильно упал. Пришлось доставать канюлю и кислородный баллончик. Устроившись с Пебблз на террасе, она накинула на плечи одеяло и, потягивая вино, слушала шум океана.

Диагноз ей поставили полтора года назад, хотя казалось, минуло больше времени. Впрочем, оглядываясь назад, Лорен понимала, что ИЛФ пустил в ней корни намного раньше, чем доктор Беннет дала ему название. Насколько она помнила, впервые одышки без видимых причин начались в двадцать три года, стало быть, ее болезнь почти перешагнула пятилетний рубеж.

Большинство пациентов с ИЛФ жили от трех до пяти лет, но молодой и в остальном здоровой Лорен хотелось верить, что ей отпущен еще не один год, ведь она неукоснительно выполняла предписания врача, занималась йогой и медитациями, не забывала о физических и дыхательных упражнениях, здоровом питании и китайских травах. Они с Джошем смогут приезжать в этот дом каждое лето, хотя бы на несколько недель, а еще отпраздновать здесь ее тридцатый и сороковой дни рождения. На форуме ИЛФ Лорен подружилась с другой молодой женщиной, Шарлин, которая недавно уехала в Австралию и там плавала с дельфинами возле Большого Барьерного рифа. Вот так-то!

Вынырнув из воздушного потока, на столбик террасы опустилась чайка. Пебблз склонила голову набок, но не залаяла.

Лорен нравились эти очаровательные создания. И почему люди называли их небесными крысами? Такое прозвище больше подошло бы голубям. Нет, чайки – поразительные существа. Они парят в воздухе, ныряют, умеют ловить рыбу и качаться на волнах, а еще выглядят такими спокойными и бесстрашными. Если бы пришлось выбирать себе Патронуса, как в «Гарри Поттере», эта птица была бы в списке Лорен в первых рядах. Вдруг в Великом Запределье ей позволят на день превратиться в чайку?

Лишь когда на голову Пебблз упала слеза, Лорен осознала, что плачет. Сороковой день рождения? Кого она обманывает?

Но, может… удастся дожить хотя бы до тридцати?

Лорен всегда любила свою работу – и с каждым днем все больше, хотя в последнее время чаще трудилась удаленно. Сейчас ей поручили два проекта. Первый, пусть и довольно простой, приносил массу удовлетворения. Ей предстояло создать смотровую площадку на крошечном клочке земли на Колледж-хилл, который только что приобрели городские власти Провиденса. С небольшого круга диаметром в тридцать футов открывался прекрасный вид на купол Капитолия и крыши домов исторических кварталов. Лорен хотела поставить здесь пару скамеек и создать круговой лабиринт для созерцания с каменной конструкцией в центре, который станет притягивать людей к маленькому парку. Другой проект, только что переданный в работу Великим и Благодетельным Брюсом, был несколько сложнее: новое крыло библиотеки в центре города. Лорен ждала данные по предназначению будущих помещений, чтобы приступить к разработке дизайна.

Ей хотелось оставить свой след. Услышав от отца такой совет, семнадцатилетняя Лорен задумалась, чему посвятить себя во взрослой жизни.

«Кем бы ты ни стала, работай с душой, чтобы оставить след, – сказал тогда отец, накрывая ее руку своей. – Если будешь барменом, то нужно создавать лучшие напитки и располагать к себе людей, чтобы они чувствовали себя как дома. Если парикмахером, то пусть каждый клиент останется довольным».

«А модельеру следует создавать одежду, в которой люди почувствуют себя счастливыми и уверенными», – продолжила Лорен.

«Именно так, малышка».

Отец так и не узнал, что она сменила специальность. После его смерти Лорен решила выбрать занятие, которое принесет пользу не только отдельным клиентам, но и обществу в целом. Жаль, ему не суждено увидеть ее воплощенные в жизнь проекты.

Однако их было немало, и вдобавок к ним Лорен предстояло осуществить и другие.

– Перед сном нам предстоит пройти долгий путь, – поделилась она с виляющей хвостом Пебблз. – И я ничуть не преувеличиваю. – В конечном счете, все зависит от настроя.

Прекрасное спокойное лето тянулось бесконечными шелковыми лентами, один день плавно сменялся другим. Джош тоже мог работать где угодно, так что всегда находился рядом с женой. Впрочем, порой Лорен просила мужа вернуться на ночь в Провиденс: ему нужно было предоставить личное пространство. А еще дать возможность выпустить пар с боксерской грушей и повидаться с Беном Кимом, который понимал парня, как никто другой. Лорен знала – ему это необходимо, хотя Джош ни за что бы не признался.

В июле Джен взяла двухмесячный отпуск и, к большому удовольствию Лорен, надолго приехала вместе с детьми. Джош катал малышей на спине и водил гулять по берегу, пока сестры сидели на пляже. Когда появлялся Дариус, они, уложив Себастьяна и Октавию в кровать, допоздна засиживались за ужином, смеялись и рассказывали истории. Порой, после долгих уговоров, приезжала мама Лорен.

– Не хочу мешать, – объясняла она. – Ну, девочки, зачем я здесь нужна?

Ну и ладно. Вскоре сил на уговоры не осталось. Не всем легко сорваться с места и куда-то поехать, и Лорен решила не тратить время, умоляя маму… побыть матерью. Донна не слишком утруждалась воспитанием детей, этим занимался отец, а он, к сожалению, умер.

Их часто навещали Сара и Стефани. Кимы в июле провели на полуострове целую неделю и пообещали приехать снова – места в доме было предостаточно. Болезнь Лорен уже стала частью их жизни, и это сильно помогало.

«Пока не легла, принеси мне другой баллончик», – могла попросить она, и Сара шла за кислородом, а после с профессиональной ловкостью присоединяла шланг.

Стефани, некогда мечтавшая учиться на врача, протягивала Лорен ингалятор еще до того, как та ощущала в нем потребность.

Как-то раз, не желая идти играть в мини-гольф, они со свекровью остались одни, и Стефани рассказала, что к ней в очередной раз пристали с вопросом, не усыновила ли она Джоша.

– Он похож на обоих родителей, – пояснила Стеф. – Но чтобы разглядеть мои черты, нужно присмотреться повнимательнее.

– Ты любила отца Джоша? – поинтересовалась Лорен.

– Этого негодяя? Нет, – ответила свекровь, глядя на нее красивыми голубыми глазами. – Просто мимолетная интрижка.

– А ты пыталась его найти? Рассказать о Джоше?

– Да, пыталась, – помолчав с минуту, призналась Стеф. – Мы тогда еще были студентами. Он уехал на летние курсы и обещал вернуться до рождения ребенка. С тех пор я о нем не слышала. А электронного адреса, на который слала письма, больше не существовало. – Стеф сделала глоток воды. Как и сын, она не употребляла алкоголь. – После рождения Джоша я бросила все попытки с ним связаться. Захотел бы – нашел, мои контакты не поменялись.

– Вот ведь бесхребетный сопляк, – заметила Лорен и мысленно представила юношу, который бросил свою беременную подружку и просто сбежал.

– Вот-вот. Нам и без него хорошо.

– А Джош о нем когда-нибудь спрашивал?

– Раньше да, частенько, – вздохнула Стефани. – А я не знала, как все объяснить, и поэтому просто говорила, что семьи бывают всех форм и размеров. Ну, что-то в этом роде. Бен с Суми нам помогали. Бен мастерил все поделки для школы, которые обычно делают отцы.

– Я его обожаю, – призналась Лорен.

– Да. Думаю, Джошу нравилось, когда его видели вместе с Беном и спрашивали, не кореец ли он.

– А кем был его биологический отец? – Судя по внешности Джоша, вариантов хватало: латиноамериканец, азиат, араб или даже цыган…

– Честно говоря, мы не касались этой темы. Наши отношения длились всего пять недель. Помню только, что он приехал со Среднего Запада. – Если Стефани и знала больше, то не желала делиться. – С фактами не поспоришь, – продолжила она. – Отец бросил Джошуа еще до рождения, и это явно сказалось на его характере высокоэффективного супергения с синдромом Аспергера, расстройством аутистического спектра, нейроразнообразием или как там сегодня это называется. Термины быстро меняются. Ну да ладно, не хочешь перекусить? Я умираю с голоду. Будешь сыр на гриле? Я в этом спец. – Разговор явно подошел к концу.

– Спасибо, Стеф. С удовольствием.

Свекровь в самом деле готовила лучшие бутерброды на гриле, добавляя в них по меньшей мере три вида сыра, хотя в остальном была неважной кухаркой.

Похлопав невестку по плечу, Стеф отправилась на кухню, а Лорен открыла блокнот.

Они с Джошем почти ежедневно ездили на берег залива любоваться закатом, позволяя при этом Пебблз плавать и плескаться, обнюхивать (и валять по песку) тушки рыб, птиц или крабов. В доме на первом этаже оказалась очень удобная просторная ванная комната, в которой и купали собаку. Джош намыливал ее шампунем и поливал водой, а после избалованную псину сушили феном, так что очаровательная Пебблз с гладкой, шелковистой шерстью могла беспрепятственно спать на их кровати.

На Кейп-Коде у Лорен вошло в привычку просыпаться ни свет ни заря. Позволяя Джошу поспать подольше, сама она на цыпочках подкрадывалась к окну и любовалась восходом солнца, после чего, как всегда, готовила кофе. Лорен занималась этим с детства: вставала раньше всех и отмеряла нужное количество порошка, а потом отец, появляясь на кухне, всякий раз с довольным видом заявлял: «Кто это у нас такой заботливый? Спасибо, милая Лорен! Ты самая чудесная девочка на свете!»

Она мучительно скучала по отцу, по родительской заботе и утешению, которые обычно достаются дочерям. Лорен все чаще задумывалась о моменте его смерти: ощутил ли он ее приближение? Какими были его мысли перед кончиной? Хотелось надеяться, что не о жуткой боли.

Себе она пообещала: напоследок сказать что-нибудь глубокомысленное.

Сейчас она ощущала себя ближе к отцу. Как оказалось, у них есть и еще кое-что общее: ей тоже суждено умереть молодой. Лорен предпочитала знать заранее. Конечно, от перспективы попасть под колеса автобуса никто не застрахован, и все же, будучи любительницей планирования, она выбрала бы пасть жертвой ИЛФ, чем принять ту же смерть, что и отец.

Между тем на Кейп-Коде Лорен еще больше полюбила жизнь. Может, помог восторг перед океаном, соленый воздух, или это ИЛФ временно ослабил хватку, но она чувствовала себя хорошо и даже вроде бы стала сильнее. Каждый день на террасе осторожно занималась йогой, наполняла легкие, представляя, что воздух раздвигает волокна и заполняет все доступное пространство, а порой по ночам обходилась без кислорода. Лорен знала, что от легочного фиброза нет лекарства, но вдруг… может быть… течение болезни замедлилось?

Налетавшая порой гроза приводила ее в восхищение.

«Ты видел?» – спрашивала она при каждой вспышке молнии, даже если Джош сидел рядом.

В ясные ночи над головой ярко светили звезды, а иногда в отдалении слышался вой койотов или тявканье лисы.

«Подходящее место для смерти, – невольно думала Лорен. – Было бы здорово увидеть напоследок такую красоту».

Как-то в конце августа Лорен вновь отправила Джоша домой, чтобы провести выходные в женской компании. На Кейп-Код, преодолев чудовищный поток машин на шестом шоссе, вместе с Сарой и Джен на пять дней приехали Асма из центра «Надежда», Мара из Род-Айлендской школы дизайна и Луиза с работы. Лорен, желая немного побыть с подругами, убедила Джоша перебраться на это время в Провиденс, клятвенно пообещав, что в случае приступа Джен немедленно ему позвонит. Принарядившись и накрасившись, женщины поехали в Провинстаун, где в ресторанчике с видом на залив ели лобстеров, пили изысканный мартини и рассказывали неприличные истории о прошлой любви и неудачных свиданиях. А после смотрели шоу трансвеститов и хохотали до слез, так что Лорен пришлось увеличить подачу кислорода. Но оно того стоило.

Уже позже, глядя на чудесных подруг, Лорен думала, как ей повезло. Она будет по ним скучать. Или нет? Может, в Великом Запределье предусмотрены запасные планы для духов, желающих проведать друзей?

Лорен тут же напомнила себе, что ей, возможно, удастся прожить еще несколько лет. Лет!

«А меня в любой момент может сбить автобус», – часто говорили люди в попытке выразить сочувствие, когда слышали о ее недуге, но никто из них не знал, что готовит будущее. Ну, не считая несчастных водителей этих самых автобусов. Так что лучше жить настоящим, чем стенать и заламывать руки, размышляя о будущем. И Лорен не собиралась тратить чудесное лето на мысли о болезни.

7

Лорен

Милый папочка!

У тебя появилась внучка! Самое прелестное создание во всей вселенной по имени Октавия Лорен. Да ты и сам, вероятно, знаешь, ведь готова поклясться, что чувствовала рядом с ней твое присутствие.

Папочка, малышке не исполнилось и десяти минут, а я уже держала ее на руках… вдыхала запах, слушала тихое кряхтение и писк. Я сказала, что люблю ее, а она открыла глаза, посмотрела прямо на меня… и будто бы приоткрыла все тайны вселенной. Казалось, эта крошечная девочка (восемь фунтов, пять унций[4] – не такая уж и кроха) говорила, что все будет хорошо, несмотря ни на что. Мы просто смотрели друг на друга, и я в жизни не ощущала себя более мудрой или совершенной.

Затем все-таки пришлось вернуть малышку Джен, которая отлично справилась с ее рождением. Эта девочка потрясающая, папа. Удивительная.

Потом из комнаты ожидания пришли Джош с Себастьяном. Себастьян вбежал в палату с плюшевым кроликом в руках и сразу заявил: «Привет, сестренка! Ты такая милая!» А затем расплакался от избытка чувств, поцеловал малышку в лоб и сказал, что любит ее. Тут уж разревелись все.

Вскоре появилась мама и в кои-то веки не стала сетовать, как ей грустно, что тебя нет рядом. Напротив, она сияла от счастья, а когда узнала от Джен имя малышки, то сказала: «Как красиво! Чудесное имя!» – и обняла меня.

Палату переполняла всеобщая любовь. Ты тоже наверняка это почувствовал.

Позже в тот же день мы с Джошем забрали к себе на ночь Себастьяна, чтобы Джен смогла отдохнуть, и он рассмеялся, увидев, что Пебблз улеглась спать на его кровати. А Джен – ну, ты же ее знаешь – уже через два дня встала на ноги и принялась всем вокруг рассказывать про кровь и болезненное мочеиспускание.

Папа, я так счастлива. Наблюдать за рождением Октавии было настоящим чудом. Да-да, знаю, дети рождаются каждый день. И все равно – это чудо.

Поздравляю, папочка! Хорошенько позаботься о маленькой внучке и ее старшем брате. Люблю тебя!

Лорен.

– Не думай, что это из-за твоей болезни, – заявила Джен две недели спустя. – Мне всегда хотелось дать дочери второе имя Лорен.

И превратила тетушку в няньку. Джен хотела принять душ и вздремнуть; Дариус с Себастьяном ушли в библиотеку и собирались пообедать в «Ньюпорт кримери». Пришлось звать Лорен, которая ничуть не возражала.

Малышка Октавия крутилась, плакала и пачкала подгузники (разве можно после этого прежними глазами смотреть на тыквенный пирог?). Усадив ее в коляску, Лорен взяла девочку на прогулку – пусть подышит свежим воздухом и получит витамин D. Неторопливые шаги тети малышку ничуть не раздражали, Октавия лишь тихо кряхтела и похрюкивала, словно очаровательный крошечный поросенок.

– Поздравляю, – заметила какая-то женщина со скамейки в парке.

– Спасибо, – с улыбкой отозвалась Лорен. – Это моя племянница.

Вернувшись домой, она дала малышке бутылочку и в очередной раз сменила подгузник, а после села в кресло и, приподняв сведенные вместе ноги, положила девочку к себе на колени. И заглянула в ее необычные глаза, такие большие и мудрые, словно малышка все понимала.

Вскоре Октавия зевнула, и образцовая тетушка не удержалась от радостной улыбки. Когда малышка заерзала на коленях, Лорен положила ее к себе на плечо и, тихо мурлыча что-то под нос, погладила по спинке. Минут через пять девочка затихла, и добровольная няня, переложив ее на сгиб руки, принялась любоваться прелестными ресничками, шелковистыми бровками, бледно-коричневой кожей – почти того же оттенка, что у Себастьяна, – милыми каштановыми волосиками и прекраснейшим ротиком на свете.

Вскоре по щеке покатилась соленая капля. Лорен сама не заметила, как расплакалась. Она не издавала ни звука, но слезы текли не переставая.

Лорен вдруг с болезненной уверенностью ощутила, что более близкого общения с детьми у нее не будет. Ей самой не суждено стать матерью и пережить счастливый миг, выпавший на долю Джен и Дариуса в родильной палате, не дано увидеть у ребенка глаза как у Джошуа или свои уши.

Слезы не прекращались, и грудь начала подрагивать. Лорен всхлипнула, закашлялась и, не желая будить ребенка, с усилием поднялась с кресла. Уложив малютку в колыбельку, ушла в кухню, чтобы вдоволь поплакать, уткнувшись в кухонное полотенце. Она вскоре умрет и никогда не станет матерью, а Себастьян с Октавией, возможно, ее даже не вспомнят. Ей многого будет не хватать. Придется бросить любимую сестренку Джен и ее прекрасных малышей, маму, Джоша… Боже, Джош! При мысли о нем с Лорен словно содрали кожу и бросили испуганную, стенающую женщину в бездну отчаяния, потому что, твою мать, ей суждено умереть!

Вскоре рядом оказалась Джен и крепко ее обняла. Потеряв остатки самообладания, Лорен прижалась к сестре и зарыдала в голос. Джен, не в силах сдержаться, начала всхлипывать – она ведь все понимала. Цепляясь друг за друга, сестры долго плакали, пока не иссякли слезы.

Все это время малышка сладко спала.

Глядя на сестру с покрытой пятнами кожей и покрасневшими глазами и носом, Лорен чуть усмехнулась.

– Ты пока присядь, – предложила Джен, вытирая глаза рукавом. – А я приготовлю тебе ведьминское зелье.

Сама она вернулась в кухню и заварила чай из китайских трав: корня астрагала и сырых ягод лимонника, которые держала специально для Лорен. Джен была замечательной сестрой.

Когда она вновь появилась в гостиной, все еще икающая Лорен пробормотала слова извинения.

– Да прекрати уже! – воскликнула Джен, сжимая ее руку.

Какое-то время они молчали, слушая дыхание Октавии, потом Джен предложила:

– Давай как-нибудь вечером сходим в кино.

Когда Лорен, еще будучи странным подростком, носила комбинезоны, футболки-топы и береты и слишком коротко стригла челку, Джен великодушно закрывала глаза на ее наряды и водила сестренку в кино. Что одна, что в компании крутых подруг, она всегда покупала для Лорен попкорн и конфеты с арахисовой пастой.

– Ладно, – дрогнувшим голосом согласилась Лорен.

– И что я буду без тебя делать, – прикрыв рот рукой, проговорила Джен.

– Хорошо, что я умру первой. Мне не придется жить без тебя, – заявила Лорен. – Клянусь богом, так лучше.

– Ну, кто знает. Вдруг меня собьет автобус?

И обе рассмеялись, странным, нелепым неудержимым смехом, а после, держась за руки, пили чудной на вкус чай. Вскоре появились Дариус с Себастьяном. Малыш подбежал к Лорен и наградил ее слюнявым поцелуем, и все вновь стало хорошо.

Однако забыть о том, что Лорен умрет молодой, не удавалось. Если повезет, она еще увидит, как Себастьян пойдет в школу, но водительские права он точно будет получать уже без нее. Ей не суждено помогать Октавии с выбором лифчика и выслушивать ее рассказы о друзьях, разглядывать фотографии племянников с выпускного вечера и обсуждать с ними поступление в колледж.

Лорен лишь надеялась, что сможет увидеть все это вместе с отцом из Великого Запределья.

«Прошу, папочка, пусть нам суждено быть вместе. Мы это точно заслужили. И хорошо бы на денек превратиться в дельфина. Не подведи меня, Великое Запределье».

Перед уходом Лорен вновь взяла на руки Октавию, вдохнула запах волос, поцеловала в невероятно мягкую щечку.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

В ответ малышку вырвало грудным молоком на волосы тети. Как ни странно, Лорен это помогло. Она мысленно велела себе прийти в норму.

И перестала себя жалеть. Когда часы ведут обратный отсчет, нельзя чувсивовать себя неудачницей и размышлять о том, чему не суждено сбыться. На это просто нет времени.

8

Джошуа

Милый Джошуа!

Мне нравится писать твое имя. Признаюсь как на духу: у меня вошло в привычку выводить его на бумаге сразу после нашего первого свидания. Каллиграфическим почерком. Ну не глупо ли?

Как ты поживаешь? Надеюсь, у тебя нет проблем со сном. Я же знаю, что бывает, если ты сильно нервничаешь. Попробуй послушать перед сном расслабляющую музыку или пожевать жвачку с каннабидиолом – мне помогало. В крайнем случае прими бенадрил. Я о тебе беспокоюсь.

Что же до меня – бьюсь об заклад, я сплю отлично… не в безмолвном царстве рыб, но, может, среди дельфинов? Потрясающая картина. Представь, что я на плоту в ласковом лазурном океане, где нет ни акул, ни прочих кусачих тварей. Дремлю, покачиваясь на волнах, а надо мной прыгают детеныши дельфинов. Может, я и сама стала одним из них. В общем, за меня не волнуйся. Великое Запределье (с вероятностью 99,999 процентов) – фантастическое место.

Ты часто бываешь на свежем воздухе? Водишь Пебблз гулять или бегать? Следи за ее здоровьем, не перекармливай. И передай, что я ее люблю. Скажи – она была лучшей собакой на свете, и мне жаль, что пришлось вот так уйти. Не сомневаюсь, Пебблз по-прежнему милейшая из всех собак. (Сейчас, пока я пишу это письмо, она сидит рядом со мной на кровати и, стоит лишь заплакать, тут же забирается на колени, кладет лапы мне на плечи и слизывает слезы. Хочется верить, что Пебблз меня утешает, но наверняка ей просто нравится соленый вкус.)

Надеюсь, с покупкой продуктов ты справился. Привет от меня Иоланде. Впрочем, если ты скажешь: «Моя покойная жена шлет тебе наилучшие пожелания!» – прозвучит странно. Лучше не надо.

Милый, в этом месяце твое задание – пригласить кого-нибудь на ужин. Знаю, эта затея тебе не по душе, но нужно ведь время от времени есть в обществе людей, а не только одной Пебблз. Пусть квартира наполнится жизнью и, может, даже смехом.

Пригласи мою сестру и Дариуса, маму (или не стоит), твою маму и, может быть, Сару. Приготовь для них ужин. Обнимайтесь, говорите обо мне. Поплачь, если нужно, но позволь им прийти в наш дом и стать частью твоей жизни. Не закрывайся от них, они тебя любят.

Или, если хочешь, позови тех, кто не слишком хорошо тебя знает, но с кем приятно общаться. Адвоката по твоим патентам – не помню, как ее зовут, но она очень милая девушка. Кого-нибудь из твоих преподавателей из Род-Айлендской школы дизайна. Жуткую Шарлотту со второго этажа, которая при каждой встрече раздевает тебя взглядом. (Шучу! Не приглашай эту женщину в мой дом!)

На самом деле не важно, кого ты решишь позвать. Прости, что поставила тебя в такое положение, Джош, но не забывай: я всегда рядом, живу в твоем сердце, и для меня нет лучше места на свете.

Надеюсь, ты немного пришел в себя, принимаешь душ, ешь и, возможно, даже работаешь. Порой греешься на солнышке. Не знаю, в какое время года я умерла, но наслаждайся солнцем, даже если сейчас зима.

Я тебя очень люблю, всем сердцем, печенью, поджелудочной железой, желудком, почками и даже паршивыми легкими.

А теперь возьми телефон и позвони близким. Не веди себя как неудачник. Люблю тебя.

Лорен.

Жена не ошиблась: эта затея пришлась ему не по душе.

Но получать от нее весточки было здорово. Первое письмо Джош перечитывал столько раз, что выучил наизусть. Зная, что всего посланий будет двенадцать, он заказал высококачественную шкатулку с нейтральным рН, изготовленную вручную мастером из Луизианы. Корпус из тигрового клена был обшит специальной тканью, чтобы письма не выцвели со временем.

Джош вновь перечитал послание Лорен. Казалось, он слышал ее голос, все такой же любимый, пусть и становившийся с течением времени хриплым от кашля и интубаций. Почти ощущал запах ее кожи… слабый цветочный аромат геля для душа, любимые ею цитрусовые духи, легкие нотки ментола от мази, которая, как клялась жена, помогала дышать.

«Будь со мной, – закрыв глаза, позвал Джош. – Приди ко мне, милая».

Пусть он не верил в Бога, зато верил в Лорен. Джош представил, как солнечный свет играет на темно-рыжих волосах, окрашивая их в дюжину различных оттенков коричневого, красного и золотого, мысленно нарисовал розовые губы, темные ресницы, глаза цвета виски и вырывающийся изо рта громкий смех.

Именно этот смех в течение последних нескольких месяцев постоянно вызывал у Лорен кашель. Пагубный, зловредный звук, заставлявший ее морщиться от боли.

Вздохнув, Джош открыл глаза. Он по-прежнему был один, лишь держал в руках маленькую частичку жены, наполненную ее словами, чувством юмора и любовью, сияющей в каждой букве.

В последний месяц он, как мог, старался следовать ее наставлениям. Брился по необходимости, ставил напоминание на телефон, что надо принять душ. Долго гулял с Пебблз по кладбищу Суон-Пойнт или возил ее в государственный парк Колт в Бристоле, где они бегали вдвоем, не рискуя встретить знакомых. Джош стал чаще выносить мусор и старался не спать в обед больше часа. На утро заводил будильник, чтобы не проваляться весь день, и заставлял себя есть.

Он стремился показать ей, что справится. И, следуя наставлениям жены, словно выполнял некое испытание, наградой за которое стала бы воскресшая Лорен. Джош понимал, что письма лишь подпитывали эту идею, и как-то поймал себя на мысли: «Когда в апреле я поговорю с Лорен…» А однажды даже подумал, что ему не терпится рассказать жене о ее письме.

Горе тяжелым мрачным одеялом прибивало к земле, затрудняя даже самые простые действия. Конечно, до встречи с Лорен Джош тоже был одиночкой, но по собственному выбору. Теперь же казалось, будто солнце упало с небосвода и мир превратился в серую пустошь. В парке или на улице он отворачивался от влюбленных парочек, а дома не утруждал себя общением с людьми, даже когда на телефоне накопилось сто восемьдесят три непрочитанных сообщения, а в электронном почтовом ящике – шестьсот двадцать четыре письма. Ведь все они были не от Лорен.

Словно по сигналу, зазвонил телефон, и на экране высветилось имя «Донна».

– Нет, – буркнул Джош, внезапно разозлившись на нежданное вторжение, и, сбросив вызов, швырнул телефон в кресло напротив. – Поговори с кем-нибудь другим.

Пусть даже в последнюю неделю жизни Лорен – и особенно в тот роковой день, о котором нет сил вспоминать, – теща взяла себя в руки, большую часть болезни дочери она вела себя как заноза в заднице, всплескивала руками и тревожилась о том, как она, Донна, с этим справится, рассказывала всем, что ей грустно и нет сил ни есть, ни спать, ни смеяться. Теща потратила два года на жалость к себе, хотя могла бы предложить поддержку и утешение родной дочери. Джош понимал, что невозможно оценить степень горя потерявшего ребенка родителя, да и скорбь у всех проявляется по-разному, но Донна, прости господи, всегда была зациклена только на себе. Лучше уж вернуться к заданию из письма Лорен.

Итак, жена хотела, чтобы Джош пригласил кого-нибудь к себе на ужин. Что ж, он исполнит ее желание. И позовет хорошо знакомых людей – Джен с Дариусом и, наверное, Сару.

Взяв в руки телефон, он послал им сообщения. Все согласились. Уже хорошо.

У Джоша было мало близких людей, лишь пара друзей, учившихся вместе с ним в колледже. Питер, с которым он познакомился в Род-Айлендской школе дизайна, сейчас жил в Калифорнии и занимался исследованиями в Стэнфордском университете. Кюн, однокурсник из Массачусетского технологического института, работал в компании по производству медицинского оборудования в Лондоне. Оба были шаферами на их с Лорен свадьбе, но в последний раз Джош видел Питера пару лет назад на конференции в Сан-Франциско еще до того, как жене поставили диагноз.

Ближайший друг детства Тим переехал, когда они с Джошем пошли в среднюю школу, и с тех пор они встречались всего несколько раз. Тим был знаком с Лорен, но не смог приехать на свадьбу.

После ее смерти все трое прислали сообщения и открытки с соболезнованиями. Однако жили они далеко, не знали подробностей болезни, не видели, как Лорен слабела и теряла вес, а ее кожа, когда падал уровень кислорода, становилась сперва белой, а после – слегка синеватой. В каком-то смысле он радовался, что в их воспоминаниях она навсегда останется довольной и полной жизни. Пусть лучше помнят ее такой. И его – счастливым человеком.

Свояк Дариус пытался подружиться с Джошем, но они сильно друг от друга отличались. Спокойный, добродушный Дариус, бывший футболист Университета Северной Каролины, занимал руководящий пост в крупной рекламной фирме. Он был учтив, хорошо одевался и никогда не лез за словом в карман, готовый высказаться на любую тему. В противоположность Джошу, который до сих пор не отличал сестер Кардашьян и на большинстве светских мероприятий чувствовал себя потерянным.

Только рядом с Лорен он был уверен в себе, ведь она считала мужа самым интересным человеком на свете. И пусть другие думали иначе, лишь мнение жены имело значение.

Сестры и их мужья отлично проводили время вчетвером и много смеялись – пока Лорен не узнала о диагнозе. Ну и после тоже, но уже меньше. Они вместе ужинали, отмечали праздники, отдыхали на Кейп-Коде.

Однако теперь все изменилось. Оставшись единственной половинкой от «Лорен и Джоша», он ощущал зуд на коже, мозг казался пустой коробкой из-под обуви, а тело словно тонуло в смоле.

От мелькнувшей в голове мысли Джош чертыхнулся. Если они будут ужинать вчетвером, то может показаться, будто за столом собрались… две пары. Джен и Дариус, Сара и Джош. А на это он был решительно не согласен.

Никоим образом нельзя создавать видимость, что Сара его интересует. Наверное, так никто и не подумает, но все же от варианта «два плюс два» в груди что-то сжалось.

Сара часто с кем-то встречалась, но ни один из ее кавалеров надолго не задержался. Лорен обычно говорила, что подруга не разбирается в мужчинах, поскольку ее отец был придурком. Может, и так, но… Сара не раз замечала, что Лорен подавай в мужья только самых лучших. И если вдруг она решит, что он хоть как-то намекнул…

Вряд ли, конечно, Сара примет ужин за свидание, но на всякий случай Джош решил подстраховаться. Без помощи Лорен он не слишком разбирался в чтении мимики, жестов, флюидов и языка тела вообще. Взяв телефон, Джош отправил Саре еще одно сообщение.

Можешь на субботний ужин привести кого-нибудь с собой. Друга, парня, Асму. Кого угодно.

Это ведь сработает, верно?

Телефон запищал почти сразу.

Ты уверен? Вдруг выйдет как-то странно.

Нет, ничуть.

Ладно. И кого мне привести?

Парня. Друга. Кого угодно.

Возникла небольшая пауза. Три точки прыгали по экрану – Сара что-то писала.

Хорошо. Приглашу парня, с которым встречаюсь, его зовут Кен. Это будет наше второе свидание. Хотя ты ведь понимаешь, что это слово не слишком уместно для субботнего ужина? Скорее уж вторая встреча.

Джош не понимал и не собирался вникать, поэтому быстро ответил:

Конечно. Увидимся в семь.

Затем отключил телефон и бросил его рядом на диван, чем вызвал лай Пебблз.

– Нужно подумать, чем накормить гостей, – протянул Джош, и собака завиляла хвостом.

Что он готовил прежде и с чем сумеет справиться без особого труда? Может, жареную курицу с острым красным соусом, которую делала миссис Ким? За те два года, когда Джош слишком повзрослел, чтобы ходить в группу продленного дня, но оставлять его дома одного было рановато, соседка научила мальчика готовить.

Блюдо довольно простое: нужно лишь сварить рис и поджарить овощи. Готовится быстро, да и Лорен оно нравилось.

Когда они еще только встречались, Джош как-то раз приготовил курицу специально для нее в надежде произвести впечатление. И это сработало.

– Значит, готовим дакганджон, Пебблз, – заключил он. – Не могу отказать тебе в просьбе.

В субботу утром Джош отправился за продуктами, прихватив конверт с деньгами для Иоланды, поскольку с прошлого раза так и не успел вернуть ей долг. На этот раз он надел наушники, чтобы никого не слышать, и старался ни на кого не смотреть. Взял курицу, корейский красный перец и кочхуджан[5], так как не помнил, остались ли запасы в кухонных шкафчиках, а проверить перед выходом из дома не догадался. В овощном отделе прихватил свежий имбирь и головку чеснока.

Готовя для Лорен здоровую пищу, Джош отточил кулинарные навыки. Сам он, будучи холостяком, чаще заказывал еду на дом, перекусывал где-нибудь по дороге или заходил на ужин к матери или миссис Ким. Но после свадьбы пришлось вновь вернуться на кухню, а узнав о болезни жены, стараться еще сильнее. С Лорен было просто – она любила готовить, если находила в себе силы, и ела все, кроме телятины и ягненка.

– Как можно есть малышей? – заявляла она. – А если бы другое существо решило полакомиться нашими детьми?

Их несуществующими детьми.

Сердце сжалось, и Джош потер грудь.

«Перестань, – мысленно велел он себе. – Сосредоточься на деле».

В детские годы, когда у Джоша портилось настроение, мама заставляла его снова и снова повторять одну фразу, чтобы отвлечься и направить мысли в другую сторону. «Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел». Это предложение, в котором встречались все буквы алфавита, Джош повторял вслух и раскладывал на части, в то же время приводя в порядок мысли и преодолевая эмоциональный срыв.

Иногда помогало.

«Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел. Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый еж их съел», – принялся мысленно твердить Джош.

Стало немного легче.

Для острого цыпленка нужен рис. Он взял рис? А курицу? Мог бы купить и еще. Овощи? Брокколи подойдет. Но сколько брать? Четыре соцветия? Десять? Сколько придет человек? Брокколи ведь сжимается во время готовки? В итоге он взял восемь.

Джош помедлил возле цветочного отдела. К приходу гостей Лорен всегда покупала свежие цветы. Хотя нет, сегодня же не праздник и не вечеринка, а просто встреча с родственниками и лучшей подругой жены. Как часть траура. Ведь все они пытались справиться с горем и жить дальше.

Вот только Джош не хотел смотреть в будущее.

Ноги вдруг будто завязли в густой смоле, и он увеличил громкость подкаста в наушниках, затем пробил покупки на кассе самообслуживания, чтобы ни с кем не разговаривать. Но стоило приехать домой, как в вестибюле на него набросилась Жуткая Шарлотта.

– О, продукты! Решил приготовить ужин? Могу составить компанию, – предложила она и, несмотря на невысокий рост, мгновенно преградила Джошу путь к лестнице.

– Да, ужин. Нет, обойдусь без компании.

– Заходи ко мне, выпьем вина, поболтаем. Говорят, я очень хорошо умею слушать.

– Я не пью.

– Не важно. – Прислонившись к дверному проему, Шарлотта окинула его взглядом с головы до ног. – Тебе нужен друг.

– У меня есть собака. Извини, мне пора, – бросил Джош и прошел мимо нее.

Разобрав пакеты с продуктами, он вывел Пебблз на прогулку (через заднюю дверь, чтобы вновь не столкнуться с Шарлоттой), а вернувшись домой, принял душ и занялся готовкой под музыку Принса, чтобы не чувствовать себя таким уж одиноким.

«Не думай ни о чем. Просто готовь».

С Лорен было намного веселее. В такие вечера переполненный энергией воздух искрился предвкушением, а в комнате звучал смех и постоянные указания: «Милый, подай вон ту вазу. Достань посуду из посудомойки. Джош, можешь порезать курицу?» Рядом с Лорен он чувствовал себя более раскованным, умелым и веселым, был собой и не умирал изнутри.

Джош на миг застыл с ножом над брокколи и уставился на столешницу.

Если не накручивать себя, представляется совсем другая картина. Можно вообразить, что жена сейчас просто принимает душ. А после будет целую вечность сушить волосы и по меньшей мере дважды переодеваться. И краситься, поскольку любит макияж. Еще немного, и он услышит, как она шумит в комнате и что-то напевает себе под нос…

– Милая! – позвал Джош – просто на всякий случай.

Ответа, само собой, не последовало, и он продолжил усердно резать брокколи. Если откромсать себе кончик пальца, то вполне можно избежать этого ужина.

Но Лорен попросила позвать друзей, так что он справится. Возможно, пришло время начать пить.

Ровно в семь раздался звонок в дверь, и Джош пошел открывать. На пороге с печальными лицами застыли Джен, Дариус и Сара с другом.

– Привет, – поздоровался он, и Джен расплакалась.

Протиснувшись мимо, Пебблз направилась прямиком к ней. Джен опустилась на колени и, всхлипывая, обняла собаку.

На миг воцарилась тишина.

– Э-э… может, войдете? – наконец предложил Джош.

– Хорошая мысль, – поддержал Дариус. – Как дела, братишка? – Он обнял Джоша, а после добавил, положив руку на плечо жены: – Мы принесли вино.

Вот черт. А у него-то ни капли спиртного.

– Хорошо, – пробормотал он. – Спасибо.

– Мы тоже принесли, – заговорила Сара. – Кен, познакомься с Джошуа Парком. Джош, а это Кен Бикман.

Худой, долговязый Кен оказался даже выше Дариуса. Белокожий, со светлыми желтоватыми волосами, он слегка походил на цаплю, но выглядел довольно дружелюбно. Сняв с плеча большую сумку, он поставил ее на пол и крепко пожал двумя ладонями руку Джоша.

– Джошуа, соболезную по поводу супруги. Спасибо за приглашение. У тебя чудесная квартира.

– Приятно… познакомиться. Привет, Сара.

В платье, с макияжем и красной помадой на губах она выглядела лучше, чем обычно.

Поднявшись, Джен крепко его обняла.

– Прости, – прошептала она.

– Все хорошо. Правда. – Он обнял ее в ответ. Джен была одной из немногих, чьи объятия не вызывали у него дискомфорта.

Вскоре все неторопливо прошли в гостиную.

– Милая, давай я налью тебе вина, – предложил Дариус и, стремясь помочь, начал заглядывать в ящики в поисках штопора.

Последний раз им пользовались… ну, на День святого Валентина. В годовщину их свадьбы. Девять недель назад. Точнее, девять недель и два дня.

Не верилось, что жена мертва, ведь еще 14 февраля они занимались любовью при свечах. Как могла жизнь настолько измениться?

– Пахнет просто обалденно, – заметил Кен. – Что на ужин?

Джош моргнул, возвращаясь к реальности.

– Э-э… острый цыпленок по-корейски. Приправленный моими слезами. – Никто не засмеялся – гости не поняли, шутит ли он. И Джош решил, что ляпнул что-то не то.

– Ты любишь готовить? – поинтересовался Кен.

– Ну-у… да, люблю. Мне нравится готовить. Присаживайтесь.

Наверное, стоило приготовить какие-нибудь закуски или хотя бы подать сыр и крекеры. А есть сыр? Вряд ли.

Все пятеро застыли посреди гостиной, не глядя друг на друга. Сара вытирала глаза.

– Может, включить музыку? – предложил Дариус.

– Конечно. Отличная мысль. – Ему стоило и самому догадаться.

– Можно я… э-э… пройдусь по квартире? – срывающимся голосом спросила Джен.

– Конечно, – согласился Джош. – Пройдись. – Он повторял слова, словно попугай. Но что еще можно сказать?

– Джош, может, организовать какие-нибудь закуски? – предложила Сара.

– Да, будет здорово. Спасибо.

– Я займусь, – вызвалась она. – Поможешь мне, Кен?

– Само собой! – Он один выглядел веселым и жизнерадостным.

– Пойдем со мной, – прошептала Джен Джошу.

После смерти Лорен она заходила сюда лишь однажды, и теперь на глаза Джоша наворачивались слезы. Взяв Джен за руку, он провел ее в кабинет рядом с гостиной, где на столе и стенах красовались фотографии Лорен. Ее лицо, глядящее со всех сторон, напоминало о потерянной любви и счастье.

– Ну как ты? – спросила Джен.

– Ужасно.

– Я тоже. Джош, она оставила мне письмо. – Глаза Джен наполнились слезами, и Джоша кольнуло чувство вины. Стоило быть к ней добрее, ведь сестра Лорен тоже пережила потерю. – Прекрасное письмо. Я вставила его в рамку. – Ее лицо исказилось от боли.

Джош снова ее обнял.

– Я так по ней скучаю, – прошептала Джен. – Все порываюсь набрать ее номер. Нет сил удалить его из телефона, понимаешь?

– Конечно.

– Ну еще бы. Прости, – вздохнула Джен и, достав салфетку из коробки на столе, громко высморкалась.

– Как твоя мама? – поинтересовался Джош.

– О, так ты не в курсе? У нее все отлично, – с горечью бросила Джен. – Конечно, она подавлена, но теперь нашла в жизни новый смысл. Ежедневно ходит в группу поддержки – для нее это сродни новой религии. И еще, Джош, она познакомилась с мужчиной. На прошлой неделе они вместе пили кофе.

– Ух ты.

– Вот-вот.

– Наверное… это хорошо.

Лорен после смерти отца всегда уговаривала мать завести новых друзей или ходить на свидания. Донна же никогда не стремилась к переменам, но… кажется, сейчас созрела. Может, она пошла на это ради Лорен? Если так, что ж, довольно мило с ее стороны.

– А ты как к этому относишься? – поинтересовался Джош.

– Мне все равно, лишь бы она наконец успокоилась или как-то отвлеклась. Теперь хотя бы не названивает мне по семь раз на дню, как после… – Джен прерывисто вздохнула. – Не мне ее судить. Я сама схожу с ума лишь при мысли, что кто-нибудь из детей заболеет. Так что если все это помогает маме держаться, то пожалуйста, верно?

– Точно.

Джен вновь вытерла глаза.

– Ты хороший парень, Джош. – В самом деле? Сейчас ему трудно было в это поверить. – Могу я взглянуть… на дерево? – Джен громко сглотнула.

– Да, конечно.

Выйдя из кабинета, они миновали гостиную и прошли по коридору к спальне. Пебблз от них не отставала. Джош застыл перед дверью, но спустя пару секунд все же ее открыл.

Он приходил сюда раз в три дня – проверял дерево и всякий раз проводил внутри секунд тридцать пять, сорок. Или даже меньше, если удавалось.

Но сейчас, глядя на пустую, нетронутую спальню, Джош вспомнил, как Джен часто заходила к Лорен и ложилась рядом с ней на кровать. Они всегда смеялись, а порой старшая сестра красила младшей ногти на ногах.

Подойдя к дереву возле окна, Джен нежно погладила лист.

– Ох, Лорен… – задыхаясь, пробормотала она и вновь ударилась в слезы.

Джош обнял ее за плечи. Оба не сводили глаз с дерева. Что у них осталось от Лорен? Лишь немного земли и тощее деревце, похожее на палку с семью листьями.

«Скажи что-нибудь, – мысленно велел себе Джош. – Ради бога, придумай нечто приятное».

– Джен, ты была для нее героем, – выдал он и, кажется, чудесным образом угадал. Свояченица крепко его обняла, сотрясаясь от слез.

– Как мне теперь называться? – пробормотала она. – С пяти лет я была сестрой, но второй сестры больше нет. И кто я теперь? – Джен разрыдалась в голос.

Пройдет ли когда-нибудь эта скорбь? Смогут ли они – те, кто любил Лорен, – рано или поздно вновь обрести счастье? Сейчас это казалось невозможным.

В комнату просунул голову Дариус.

– Милая моя, – проговорил он, и Джош передал Джен в руки мужа.

Наверное, сейчас лучше уйти, пусть даже это его спальня. Пебблз развалилась на кровати. Ну и черт с ней. Но самому ему стоит убраться, пока не сломался.

Джош закрылся в туалете и пару раз глубоко вдохнул. Этот вечер больше не повторится, нужно лишь найти в себе силы справиться. Однако хрупкое самообладание уже дало трещину.

«Не веди себя как неудачник», – велел голос Лорен.

Джош кивнул, плеснул водой в лицо и взглянул на себя в зеркало. Оттуда смотрело одинокое лицо, если таковое вообще существовало. Лорен всегда говорила, что он красивый парень, да и прочие женщины часто искали его внимания или провожали взглядами (первое доказательство – Жуткая Шарлотта). Твердые скулы и широко посаженные глаза Джошу явно достались от матери, только были не голубыми, а карими. Наверное, как у отца, которого он никогда не видел.

Немного придя в себя, Джош вернулся на кухню. Сара отыскала немного хумуса и сейчас резала морковь и сельдерей. Не слишком изысканно, но в целом неплохо. Кен, облокотившись на столешницу, раскладывал овощи по тарелкам.

Вот черт. Придется поддерживать разговор.

– Где ты работаешь, Кен? – спросил Джош.

– В компании по производству пищевых добавок, в отделе продаж.

– Круто. Э-э… а как вы познакомились с Сарой?

– В интернете. Верно, детка?

– Немного рановато для «детки», – мягко укорила Сара.

– Прости! – тут же воскликнул Кен. – Я слегка забегаю вперед. Но ведь она великолепна! Джош, не подскажешь, во сколько тебе обошлась эта квартира? Я подыскиваю новое жилье.

– Ну-у… прошло уже несколько лет. Тогда рынок был другим, – ответил Джош; он терпеть не мог разговоры о деньгах.

– Я тебя понял. Может, полмиллиона?

– Вроде того.

– В этом доме есть еще свободные квартиры?

«Господи, только не вздумай сюда переехать», – мысленно взмолился Джош. Ему ни с кем не хотелось общаться. Хватало и Жуткой Шарлотты.

– Большинство квартир здесь с одной или двумя спальнями. Нам досталась единственная с тремя. Но я работаю из дома, так что в одной из спален – мой офис.

Точнее, кабинет, как называла его Лорен. По ее словам, так звучало круче. И там они не раз занимались сексом.

Неужели память не обманывала и Джош с Лорен на самом деле были очень счастливы? Существуют ли вообще настолько идеальные пары?

Очнувшись от мыслей, он вдруг понял, что пропустил часть разговора.

– Прости, что?

– Все нормально, Джош, нет проблем. Понимаю, ты еще скорбишь. Это нелегко. Требуется время. – Кен сделал глоток вина.

– Ты тоже кого-то потерял? – поинтересовалась Сара, отрываясь от нарезки овощей. У Джоша в голове мелькнул тот же вопрос.

– Нет-нет. До сих пор мне везло. Я просто… ну, говорят, я умею проявлять сострадание. Признаюсь, Сара отчасти зацепила меня рассказами о Лорен. Она много говорила о своей подруге. Видно, что они были очень близки. Это так… трогательно. – Кен улыбнулся Саре, пославшей ему ответную улыбку, и снова повернулся к хозяину дома: – А ты кем работаешь, Джош?

– Я инженер-биомедик, – сообщил он.

Сара достала из кухонного ящика сервировочную ложку. Она явно знала, где что находится, и чувствовала себя как дома. Джош ощутил легкое раздражение, хотя и понимал: она ориентировалась на кухне, поскольку много раз помогала им по хозяйству. И все же несправедливо, что умереть пришлось Лорен. Почему именно ей? Он был готов сию минуту вонзить нож в сердце Саре, если бы это помогло вернуть жену.

– Круто, – выдал Кен, и Джош не понял, к чему это сказано.

– Он себя недооценивает, – с улыбкой отозвалась Сара. – Джош в некотором смысле важная персона. Сколько патентов ты продал, двенадцать? И пять изделий уже поступили в продажу?

– Девять патентов, – уточнил он. – И пять продаются.

– Значит, дельце довольно прибыльное, да, Джош?

Зачем Кен так часто называл его по имени? Может, просто показалось? Или обычные люди так запоминают имена новых знакомых?

– Конечно. Ну, пока что да. Так… мне нужно еще закончить с ужином.

Остаться в квартире наедине с собой он сможет лишь через несколько часов. А это целая вечность.

Джош вытащил кастрюлю для риса, налил в нее воды и поставил на плиту.

«Какая трудная задача, Лорен, – подумал он. – Хотел бы я иметь возможность позвонить тебе и рассказать, что затея была провальная. Но ведь ты поступила очень грубо – взяла и умерла».

При воспоминании о последних часах ее жизни к горлу подкатил ком. Нет, больше ни за что не стоит думать об этом. Никогда. А еще лучше просто забыть тот день.

От этой мысли стало чуточку легче. Гораздо приятнее представлять ее улыбку, смех, глаза, веснушки.

«Я скучаю по тебе. Очень-очень».

К счастью, Дариус и Джен вернулись из спальни и теперь сидели с Кеном в гостиной. Кен расспрашивал Дариуса о работе, интересовался, много ли они с женой путешествуют и где живут. Непривычно было видеть в доме незнакомца, однако разговор походил на некий фоновый шум. Слава богу, никто и ни о чем не спрашивал сейчас Джоша. Сара накрывала на стол. Джен устроилась на диване с Пебблз и смотрела в окно, время от времени вытирая слезы.

Джош поджарил курицу, немного ее подсушил, а затем поставил разогревать уже приготовленную глазурь. Вот черт, он ведь хотел подняться на крышу и приготовить брокколи на гриле! Да ну, слишком много хлопот. К тому же гриль наверняка нужно помыть, ведь в прошлый раз Джош сжигал на нем свою одежду. Брокколи можно приготовить и на пару.

Все, кроме Джоша, уже немного выпили, и Дариус зашел на кухню открыть еще одну бутылку вина, потом вернулся в гостиную.

«Странно, что ты вообще не пьешь, – как-то сказала ему Лорен. – Большинство людей хотя бы пробовало алкоголь».

«Не вижу смысла», – ответил тогда он.

Эту тему они обсуждали во время второго свидания. Чуть нахмурившись, Лорен смотрела на него как на интересную загадку и слегка улыбалась краешками губ. Джош улыбнулся в ответ и ощутил, как его к ней влечет. Более того, возникло странное чувство, будто рядом с ней ему самое место и им суждено идти по жизни бок о бок. Словно отношения с обычной кокетливой студенткой, которую он повстречал еще несколько лет назад, превратились в нечто… большее, став глубже и осознаннее.

А может, Джош и сам наконец сошел с проторенного пути? В университете он не позволял себе особо развлекаться. Джош задался целью изменить мир к лучшему и стать кем-то значимым, так что, невзирая на отца, даже не пожелавшего узнать его имя, посвятил себя работе. На остальное просто не было времени.

Но в тот вечер, глядя в прекрасные глаза цвета коньяка или виски и чувствуя, что уже принадлежит ей, он решил, что вполне способен найти в своей жизни место для Лорен.

Из воспоминаний Джоша вырвал резкий запах.

Вот черт! Глазурь начала подгорать. Он сдернул сковороду с конфорки и помахал в воздухе полотенцем, разгоняя дым, чтобы не сработал датчик. Сара вскочила с дивана и бросилась помогать, но тщетно. В ознаменование провала кухню наполнил пронзительный писк. Дариус и Кен распахнули окна, Джен открыла дверь. Пебблз принялась бегать кругами, лая в ответ на неприятный звук.

Наконец, спустя целую вечность все стихло. У Джоша звенело в ушах. Глазурь почернела, но все еще оставалась жидкой.

– Ничего страшного, – успокоила Сара. – Немного уголька не помешает. Серьезно, пахнет даже лучше.

– Спасибо, Сара, – пробормотал он и подумал, что подруга Лорен, в сущности, неплохой человек.

– Держись, приятель, – шепнула она. – Мы надолго не задержимся.

Джош удивленно взглянул на нее. Сара словно прочла его мысли.

– Настолько заметно?

– Ага.

– Прости. Кстати, Кен – хороший парень.

– Да, и очень… активный. Ну, не в том смысле. Хотя кто знает. Я не проверяла. Мы еще не… Ладно, я лучше помолчу.

Джош почти улыбнулся.

– Может, пригласишь всех к столу? – предложил он, и Сара кивнула.

Джош выложил курицу на блюдо с рисом и полил сверху почерневшим соусом, излишки которого потекли через край, потом добавил семена кунжута. Лорен очень любила это блюдо.

Да чтоб тебя! Брокколи еще на плите! Он резко развернулся и обнаружил явно переваренные тусклые комочки уродливого зеленого цвета. Нажал на один вилкой, и брокколи превратилась в кашицу.

Позади раздался грохот и звон бьющейся посуды.

– Пебблз! – воскликнула Джен.

Да-да, псина благополучно подъедала с пола дакганджонг, с жадностью заглатывая кусочки курицы.

– Пебблз! Нельзя! – крикнул Джош. В ответ собака лишь вильнула хвостом и продолжила поглощать их ужин.

– Плохая собака, – заявил Дариус, и его низкий голос напугал Пебблз. Обернувшись, она схватила последний кусочек и убежала в коридор, оставляя за собой следы из риса и подливки. Мордочка и лапы перепачкались темно-красным соусом, словно псина только что съела детеныша антилопы.

А ведь эта дрянь еще и липкая… Дверь в спальню открыта? Само собой. Что за черт! Если Пебблз испачкает комнату Лорен, виноват будет лишь он один. Джош рванул следом за собакой, а когда догнал, та вовсю терлась мордочкой о любимый Лорен пушистый белый ковер. На белоснежном одеяле темнели красновато-черные отпечатки лап. Комната теперь походила на место преступления.

– Пебблз! – во весь голос завопил он. – Плохая девочка!

Псина склонила голову, и у Джоша сжалось сердце. Это ведь собака Лорен, ее подруга.

– Прости, – вздохнул он, закрывая дверь, чтобы Пебблз не перепачкала остальные комнаты. – Ты очень красивая. Хорошая девочка. – Собака завиляла хвостом, затем ее вырвало. – Ох, милая… Ну прости.

Пебблз подошла ближе, и Джош погладил ее по липкой голове. Затем взял из ванной несколько полотенец и вытер собаку, насколько смог, а после закрыл в комнате для гостей. Уборкой он займется, когда все уйдут.

С тяжелым вздохом Джош вернулся на кухню. Сара оттирала пятно пригоревшего соуса с края столешницы.

– Кен, достань из-под раковины моющее средство, – попросила она.

Дариус разговаривал по телефону, а Джен просто стояла рядом и наблюдала.

Разбившееся блюдо подарил им на свадьбу начальник Лорен. Кажется, привез из Италии.

– Ну, тут еще много осталось, – заметил Кен, глядя на осколки тарелки. – Нам всем хватит.

– Даже не вздумай, – возразила Джен с бокалом вина в руке. – Эту курицу только что ела собака, а еще там осколки разбитого фарфора, да и вообще все это лежит на полу, по которому мы ходили в обуви. Так что… нет, Кен, мы это есть не будем.

– Да понятно, – пробормотал Кен. – Просто… жаль, что так вышло, вот и все. Джош, приятель, ты так старался.

– Может, мы пойдем? – предложила Джен.

«Да, уходите», – мысленно согласился Джош. Но тогда, если он хочет выполнить задание Лорен, придется вновь приглашать всех на ужин в другой вечер. Раз жена решила, что так надо, Джош последует ее указаниям.

– Пожалуйста, останьтесь, – попросил он. – Хоть ненадолго. Я что-нибудь закажу.

Джош бросил взгляд на Сару. Та кивнула в ответ. Он не рассказывал ей о содержимом писем Лорен, но, возможно, жена сама все объяснила подруге? Как бы то ни было, сейчас все собрались здесь, и надо, черт возьми, придерживаться плана.

– Я этим займусь, – вызвался Дариус, доставая телефон. – Все согласны на пиццу?

– Чем быстрее, тем лучше, – кивнула Джен.

Сорок минут спустя, когда Джош, безуспешно пытаясь вести разговор, прибрался на кухне, а Кен отчаялся склеить разбитое блюдо, доставили пиццу. Хозяин дома в изнеможении опустился на стул и сделал глоток воды.

Пицца оказалась ужасной, и все жевали с мрачным видом. Джен почесала руку. Она раскраснелась, но продолжала пить вино. Да и кто бы взялся ее осуждать? Сара предложила приготовить салат, только вот у Джоша не нашлось зелени, а все овощи ушли на закуску. Он выложил на тарелку переваренную брокколи. Дариус, попробовав кусочек, сразу поморщился.

Кто-то заговорил про чемпионат по бейсболу: «Сокс» уже проиграли две трети матчей. Обычная история.

– Знаете, что забавно? – заговорил Кен, и Джош чуть не подпрыгнул на месте. – На самом деле меня зовут Кеноби. Родители с ума сходят по «Звездным войнам».

– Ну, это скорее проклятие, – отозвалась Джен, и Дариус потихоньку отодвинул ее бокал в сторону. – А твой брат, случайно, не Дарт Вейдер?

– Нет. Зато сестру назвали Леей.

– Тогда ты должен быть Люком, – не унималась Джен.

– Люком звали нашего пса. Он давно умер.

В комнате повисло неловкое молчание.

– «Звездные войны» – отличный фильм, – начал Джош.

– Помоги мне, Оби-Ван Кеноби, – поддержала Сара. – Ты моя единственная надежда.

– Я помогу, – ухмыльнулся Кен(оби). – Непременно, Сара. И остальным тоже. Джен, Дариусу, Джошу. Раз уж мы почти закончили с ужином, я хочу вам кое-что показать.

– Серьезно? – поинтересовалась Сара.

– Конечно! Пойдемте в гостиную.

Кен встал со стула, подошел к стоящей возле двери сумке и вытащил ноутбук.

– Нам пора идти, – возразила Джен. – Дома ждут дети, которых не зовут в честь персонажей «Звездных войн». Но, может, в следующий раз? А, Дариус? Малыш Лэндо Калриссиан? Или Кайло Рен?

– Ладно, милая, придержи коней, – отозвался Дариус, пытаясь скрыть смех. – Мы можем еще немного посидеть.

– Верно, – громким шепотом согласилась Джен. – Нельзя же оставлять Джоша одного с этим чудаком.

Джош взглянул на нее с благодарностью.

– Это ненадолго, – сообщил Оби-Ван Кеноби. – Вам точно понравится.

Неужели он хочет показать видео с кошками? Джош вопросительно взглянул на Сару, но та лишь поморщилась и пожала плечами.

– Итак, вы, вероятно, думаете: «Что может для нас сделать Кен?»

– Научить пользоваться суперсилой? – предположила Джен, а после фыркнула и рассмеялась.

– Так и будет, обещаю. – Кен ничуть не смутился. – Итак, дело вот в чем. Дариус, братишка…

– Не-а. Я тебе не братишка, – возразил Дариус.

– Да, конечно, только не волнуйся. Дариус, судя по виду, ты много тренируешься, верно? Говоришь, играл в футбол в Университете Северной Каролины? Потрясающая команда, бра… э-э… приятель! Может, в последнее время ты чувствуешь усталость?

– Нет, – отозвался Дариус. – Не особенно.

– Кен, думаю, сейчас не время, – вмешалась Сара. – Что бы ты ни собирался сделать, сейчас явно неподходящий момент.

– Как я уже сказал, эти пять минут изменят вашу жизнь. – Кен коснулся клавиатуры, и на экране возник логотип. Пульсирующие буквы складывались в слово «ВитаКетоМаксо», на заднем фоне тренировались очень подтянутые люди – катались на велосипеде, поднимали штанги, бегали, прыгали в высоту.

– «ВитаКетоМаксо» – это не просто белковый коктейль, – ровным тоном добавил Кен.

– Прекрати, – бросила Сара, стиснув зубы. Джош догадался, что она в ярости, и с интересом отметил, что ее лицо пошло красными пятнами.

– Это образ жизни, – заявил Кен и нажал кнопку. Картинка сменилась, на экране появились подтянутые люди, которые пили какую-то жидкость из зеленых бутылок.

– Господи Иисусе, ты пытаешься нам что-то продать? – воскликнула Джен, когда и до нее наконец дошло, что происходит. – Да пошел ты на хрен. – Она с силой почесала руку, а затем допила остатки вина и протянула свой бокал Дариусу: – Милый, принеси еще немного.

– Детка, может, на сегодня хватит?

– Нет, детка, не хватит.

– В таком случае да, моя королева. – Поднявшись, Дариус взял бутылку.

– Наверное, вы думаете, что я пытаюсь что-то прорекламировать, – как ни в чем не бывало продолжил Кен. – Но это не так. Я лишь пытаюсь подарить новый взгляд на мир.

– Как с палубы «Звезды Смерти»? – поинтересовалась Джен. – Оби-Ван, ты собираешься взорвать нашу планету?

– Кстати, настоящий Оби-Ван Кеноби никогда бы этого не сделал, – заметил Джош. В юные годы «Звездные войны» играли в его жизни большую роль, а в важных вопросах он не терпел неточностей.

– Боже, Кен, ты хочешь впарить нам питательные напитки? – вмешалась Сара.

Охваченный пылкой страстью, Кен даже слегка порозовел.

– Ты что, детка, это не просто напиток!

– Кажется, мы договорились пока без «детки».

– Знаешь, почему мы сегодня здесь, Оби-Ван? – подала голос Джен. – Потому что умерла моя сестра, жена Джошуа. И у нас траур. Ясно тебе, придурок?

Честно говоря, Джошу в каком-то смысле даже понравилась его презентация. Все лучше, чем думать об одиночестве.

Тем временем на экране компьютера люди кувыркались на лугу.

– Продолжай, Кен, – попросил он и поймал на себе встревоженный взгляд Сары.

– Спасибо, Джошуа, приятель! Это образ жизни, шанс, которого вы все так ждали. Возможность построить новую великолепную жизнь.

– Руки чешутся, – пожаловалась Джен. – Неужели только у меня?

– Может, нам пора? – отозвался Дариус. – Ты немного раскраснелась.

– Я уже сказала: мы не оставим Джоша наедине с этим уродом! – рявкнула Джен. – Он слишком вежлив, чтобы вышвырнуть засранца за дверь. Прости, Сара, но тебе лучше увести своего кавалера.

Сара попыталась захлопнуть ноутбук, но Кен резко отдернул его в сторону.

– Кен, – твердо начала она. – Ты ставишь меня в неловкое положение. Ну, себя в первую очередь, но и меня заодно.

– Детка! Просто послушай. Порой люди называют «ВитаКетоМаксо» финансовой пирамидой, но на самом деле здесь все устроено совсем по-другому. – Снова нажав на кнопку, он вывел на экран схему финансовой пирамиды. – Видишь, я буду твоим агентом, а ты начнешь продавать… ну, точнее, давать друзьям шанс на лучшую жизнь. Часть вырученных денег вернется ко мне для реинвестирования…

– Знаешь, милый, – заговорила вдруг Джен. – Думаю, ты прав. – Она вытянула руки, покрытые красными пятнами. – Кажется, это крапивница. Черт. Наверное, аллергическая реакция. Что было в пицце?

– Ты все это пробовала уже тысячу раз. Ничего нового, – ответил Дариус.

– Где ты ее заказал?

– В том сомнительном заведении в конце квартала.

Джен откинула голову на спинку дивана.

– У тебя ведь есть шприц с адреналином? – спросил Дариус, глянув на Джоша. – Мало ли что.

– Да, и бенадрил тоже, – кивнул Джош.

Лорен принимала так много лекарств, что доктор решила на всякий случай – вдруг начнется аллергия – выписать ей рецепт на покупку «ЭпиПен», шприца с эпинефрином, чтобы избежать лишних проблем с дыханием.

Кен, судя по всему, воспринял происходящее как отличный повод продолжить:

– Как здорово, что ты заговорила о пищевой аллергии, Джен… Можно я буду называть тебя Дженни?

– Нельзя.

Джош ощутил, что где-то внутри зарождается желание рассмеяться.

– Итак, Джен, если ты начнешь пить «ВитаКетоМаксо», то навсегда забудешь о крапивнице. И больше никогда в жизни не столкнешься с аллергией. Известно, что «ВитаКетоМаксо» излечивает все виды пищевой аллергии и устраняет необходимость в вакцинах.

– О господи, – простонала Сара, закрывая глаза.

– Это научно доказано? – поинтересовался Джош. – Назови три надежных источника.

Кен даже не запнулся.

– Доказано, что люди, употребляющие «ВитаКетоМаксо», живут дольше и не имеют проблем со здоровьем. – Широко распахнув голубые глаза, он серьезно взглянул на Джоша. – Честно говоря, полагаю, если бы твоя жена принимала «ВитаКетоМаксо», она бы не…

Джош даже не заметил, как вскочил с дивана и, схватив Оби-Ван Кеноби за длинную костлявую шею, потащил парня к двери. Глаза заволокло красной пеленой.

– Убирайся на хрен из моего дома! – Он открыл дверь и вытолкал гостя наружу.

Вернувшись в гостиную, Джош засунул ноутбук в компьютерную сумку Кена, вышвырнул ее вслед за хозяином и захлопнул дверь.

«Вступив в бой с… Вступив в бой с шипящими змеями… Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел».

Краснота перед глазами постепенно пропадала. Сердце бешено колотилось в груди.

Оставшиеся трое гостей хранили молчание.

– Прости, мне очень жаль, – наконец заговорила Сара. – Я и представить не могла…

– У меня точно крапивница, – заметила Джен.

– Наверное, слишком много красного вина, милая, – предположил Дариус.

– Бенадрил в ванной, – сообщил Джош и обвел взглядом комнату. – Ну, как настроение? Если, конечно, не считать съеденный собакой ужин, крапивницу Джен, дерьмовую пиццу и рекламную кампанию.

Дариус рассмеялся в ответ. Потом смех подхватила Джен, а после и Сара. Джош и забыл, что порой способен кого-то насмешить.

Пару мгновений спустя он все же выдавил из себя улыбку, а потом даже рассмеялся. Из-за недостатка практики звук вышел хриплым.

И все-таки Джош смеялся – впервые с момента смерти Лорен.

9

Лорен

Милый папа!

К несчастью, я подхватила пневмонию и снова попала в больницу. И, как назло, перед второй годовщиной свадьбы. В этот раз всего на три дня, но уже знаю в лицо весь персонал отделения.

Скажу по собственному опыту: болеть на самом деле скучно. Надоедает жить с недугом, постоянно обсуждать болезнь и вообще о ней что-то слышать, хотя все вокруг любят задавать вопросы.

«Ты слишком хорошенькая для этого отделения! – заявил медбрат, который вез меня на рентген грудной клетки. – Что с тобой, милая?»

Пришлось рассказать ему, как и всем прочим. Я ведь многое знаю об изучении идиопатического легочного фиброза, его развитии и методах лечения. Могу пересказать все даже во сне.

Я встречаю и других больных. Большинство из них старше. Наверное, при виде меня они чувствуют некое удовлетворение. «Бедняжка, ей нет еще и тридцати! Мне-то хотя бы восемьдесят!»

А хуже всего – больные дети. Пап, если бы я могла, то без раздумий пожертвовала бы им оставшееся у меня время.

Прости, что сегодня ною. Просто плохое настроение.

Скучаю по тебе, папа.

Лорен.

– Нам нужен отпуск, – заявила Лорен колючим, несдержанным тоном. Она все еще нервничала из-за того, что пришлось снова лечь в больницу. – Может, рванем в тропики, где тепло, раз уж в годовщину ничего не вышло?

– Давай вновь поедем на Гавайи, – предложил Джош. – И снимем тот же дом.

Теперь медовый месяц казался безумно далеким. Беззаботная пора, когда Лорен считала, что ингалятор решит все ее проблемы со здоровьем. Они обсуждали имена будущих детей, учились нырять с аквалангом и планировали вернуться на Кауаи на двадцать пятую годовщину, чтобы повторить брачные клятвы.

Такое прекрасное место не хотелось портить болезнью.

– Лучше выберем что-нибудь другое, – весело проговорила Лорен. – Может, Карибы? Я там не бывала. И лететь намного меньше.

– Твое желание – закон, милая.

Джош сжал ее руку, и Лорен в ответ стиснула его ладонь. Как же ей чертовски повезло.

«Молодец, – почти слышала она голос отца. – Моя девочка».

Поездка на Гавайи отличалась от отдыха на Теркс и Кайкос наличием кислородного баллончика. На Гавайях их считали великолепной парой в разгар медового месяца; здесь за глаза называли «теми несчастными супругами». Их повсюду встречали чужие взгляды и чересчур добрые лица, а иногда появление Лорен у кого-то даже вызывало слезы. Такая молодая и привлекательная! Какой ужас! Кошмар! И тому подобное.

Джош выбрал потрясающий гостиничный комплекс с вымощенными камнем дорожками и тропическими садами, на территории которого находились спа-салон и пятизвездочные рестораны. Небо казалось невероятно синим, а в прозрачной бирюзовой воде можно было издалека разглядеть черепаху. Их поселили в коттедже, где вдобавок к гостиной и крытой веранде имелась спальня с огромной кроватью. И перво-наперво они ее опробовали – само собой, речь шла не о дневном отдыхе.

Потом медленно гуляли по пляжу, и ветер развевал длинный розовый сарафан Лорен. На голову пришлось надеть большую соломенную шляпу, ведь солнце для рыжих – настоящее проклятие. Баллончик с кислородом был при ней, в кожаной сумке, но если сильно не приглядываться, канюлю в носу можно не заметить.

И Лорен тоже на время забыла о ней, наслаждаясь мягким песком и жарким солнцем, ощущая руку мужа в своей руке и легкое прикосновение длинных сережек к плечам, слушая пение птиц и размышляя, что завтра стоит заняться подводным плаванием.

Вечером Джош и Лорен ужинали в одном из ресторанов на территории комплекса, на огромной террасе, утопающей в цветах и залитой светом множества свечей. Они выбрали столик с видом на сад и океан, не обращая внимания на сочувственно-ободряющие взгляды, словно говорящие: «Молодец, ешь, даже если ты больна! Храбрая девочка!»

Джош и Лорен как раз покончили с закусками, когда к столику подошел официант.

– Кое-кто из гостей хочет заплатить за ваш ужин, – пробормотал он.

Лорен с Джошем обменялись озадаченными взглядами, потом заметили сдержанно машущих им пожилых супругов.

– Нет, – отрезал Джош.

– Очень любезно с их стороны, но нет, спасибо, – проговорила Лорен.

– Они настаивают.

– Это очень милый жест, но не надо. – Лорен с вежливой улыбкой посмотрела на супругов и покачала головой.

– Они просили передать, что не примут отрицательный ответ, – поморщился официант.

– Пусть тогда пожертвуют деньги обществу ветеранов или направят на спасение детей, – предложила Лорен.

– Они сказали, что вы очень храбрая…

– Нет! – рявкнул Джош, вскакивая на ноги. – Я сам, черт возьми, в состоянии заплатить за ужин жены! – Он повернулся лицом к потрясенным супругам. – Заберите свою жалость и засуньте себе в задницу!

– Милый! – позвала его Лорен, вставая со стула.

– Нет. Не лезьте не в свое дело! – твердо припечатал он. – Нам не нужны ваши деньги. Мы не из фонда «Загадай желание»!

– Сэр, – обратился к нему официант. – Пожалуйста, простите.

– Вы здесь ни при чем, – ответила Лорен, кладя руку на плечо мужа. – Джошуа, милый, сядь.

– Нет! Хватит смотреть на нас как на животных в зоопарке, ясно? Мы пришли сюда поужинать и просто побыть вдвоем!

Джош гневался крайне редко и сейчас был сам на себя не похож. У Лорен болезненно заныло сердце. Нужно держать себя в руках, иначе она просто расплачется и точно не поможет делу.

– Можно отменить остальную часть нашего заказа? – спросила она, заметив, что все посетители не сводят с них глаз.

Официант кивнул и поспешил исчезнуть.

– Джош, – позвала Лорен. – Ну же, пойдем.

От ярости он словно оцепенел, но все же позволил взять себя за руку. Они направились обратно в номер. Пытаясь приноровиться к его широким шагам, Лорен уже через десять ярдов ощутила, что задыхается.

– Ну все, хватит, – резко бросила она. – Можно помедленнее? Мне за тобой не угнаться.

Джош замер как вкопанный.

– Какое право они имели…

– Джош, перестань! Эти люди всего лишь хотели сделать нам приятное.

– Мне все равно.

Он разозлился вовсе не из-за их предложения. Муж бесился сейчас из-за ее болезни. Потому что жизнь несправедлива. А он никогда не умел справляться с гневом. Ярость сбивала его с толку, ставила в тупик, разъедала изнутри.

– Малыш, иди прогуляйся или побегай, ладно? Знаю, ты расстроен. Просто… сожги это чувство дотла. Я зайду в бар, перекушу, потом почитаю. Увидимся, когда ты… с этим справишься.

– Хорошо.

Он зашагал прочь, а Лорен вернулась в ресторан, извинилась перед официантом и оставила ему большие чаевые. Потом направилась к бару, где обессиленно опустилась за столик, стараясь отдышаться и изо всех сил сдерживая слезы.

Она не злилась на мужа, скорее за него переживала. Эти люди, выделив их из толпы, задели Джоша за живое. Он же хотел, чтобы на них смотрели как на обычных влюбленных, наслаждающихся обществом друг друга, а вовсе не как на пару, чьи часы сочтены и супругу суждено остаться одному.

Как его оставить? Чем помочь своему прекрасному мужу-одиночке? Что с ним будет? Джош признался, что Лорен стала его первой любовью. «И единственной», – заявил он тогда. Но ведь через год, три или десять ему суждено остаться вдовцом. Быть одиноким по собственному выбору – это одно. Но ее смерть… способна его погубить. Уничтожить человека, которого Лорен любила больше всех на свете.

Она вернулась в пустой номер и приготовилась ко сну. Ей не хватало Пебблз, сестры, Джоша. В стеклянной крыше над кроватью виднелось бескрайнее, усеянное звездами небо. По щекам покатились слезы, падая на подушку.

Однако тело нуждалось во сне, а огромная кровать с прохладными белыми простынями так и манила отдохнуть, и через несколько минут Лорен заснула.

Ее разбудил укладывающийся в постель Джош. Он заключил жену в объятия и поцеловал в лоб.

– Прости, – прошептал он.

– Все в порядке.

– Я послал этой паре цветы, – признался Джош. – И подарочный сертификат в спа-салон.

Лорен с улыбкой уткнулась ему в грудь.

– Ты извинился?

– Да, в записке.

– Ты отличный парень, Джошуа Парк, – заметила Лорен и поцеловала мужа.

– Я идиот.

– Нет. Ты просто расстроился.

– Я люблю тебя, – хрипло проговорил он.

– Знаю, милый. Знаю.

В эту безлунную ночь ярко горевшие на небе звезды словно напутствовали их, и Лорен поцеловала Джоша уже более страстно. Охваченная внезапным желанием, она принялась стягивать с него футболку. Ее прекрасный Джош. Он взял лицо жены в ладони и поцеловал в ответ. Сегодня вечером они любили как никогда, отчаянно нуждаясь и дополняя друг друга. Сердца бились в унисон, губы жадно соединялись в поцелуе, тела сплетались на широкой постели.

Когда Джош заснул, вымотанный непривычной яростью и занятиями любовью, Лорен вдруг поняла, что нужно делать. Как присматривать за Джошем, когда ее уже не станет.

Стараясь двигаться как можно тише, она выскользнула из кровати и нашла блокнот.

В этой поездке Лорен запланировала несколько развлечений: поплавать с маской и трубкой в прозрачной воде, покататься на лошади, поспать в гамаке, натянутом между двумя деревьями, посмотреть порно. Кстати, в их номере «каналы для взрослых» как раз входили в кабельный пакет. Прежде Лорен никогда не смотрела подобные фильмы. «Клитти-клитти бип-бип» выглядел многообещающе, пусть добивал одним своим названием.

Джош все устроил. Он попросил повесить гамак в ведущем к пляжу маленьком садике, выбрав место в тени. Поставил рядом вазу с букетом тропических цветов, принес бутылку шампанского.

– Моя королева, – объявил он. – Тебя ждет сон на пляже.

– О, потрясающе! Мечта сбылась, – выдохнула Лорен.

Она забралась в гамак, а Джош разместил рядом кислородный баллончик и отрегулировал канюлю. Потом укрыл жену, легко замерзавшую даже в жару, мягким одеялом, сам же устроился поблизости на лужайке, глядя на нежно-голубой океан. Лорен протянула руку и погладила его по блестевшим на солнце волосам.

– Не представляла, что кто-то способен любить меня так сильно, как ты, – заметила она.

Джош взглянул на траву, а когда вновь поднял голову, в темных глазах блестели слезы.

– Со мной то же самое, – прошептал он. – Но кто знает? Вдруг я умру первым. Попаду под автобус.

– Лучше смотри в оба, неудачник. Ты нужен миру. К тому же вдруг, когда ты овдовеешь, Бейонсе будет свободна.

– Лучше провести час с тобой, чем миллион дней с Бейонсе.

– Да ладно, врунишка. Я бы без раздумий выбрала Бейонсе. – Лорен провела пальцем по очаровательному уху мужа. – Ты женат на женщине, страдающей неизлечимой болезнью. Наша жизнь – трагедия.

– Теперь, заговорив об этом, ты и сама похожа на неудачницу.

– Ну и ладно, – фыркнула Лорен. – Что было на той открытке от Противной Деби? «Не стоит считать дни, лучше сделать каждый из них значимым».

– Меня только что стошнило.

– Я все слышала. Давай не будем говорить о смерти. Сегодня прекрасный день. Прости, что я расчувствовалась. Не знаю, что со мной.

– Тяжелое заболевание легких, – подсказал Джош.

– А, точно. Я и забыла.

Он поднял на нее полные слез глаза.

– Я люблю тебя всем сердцем, Лорен Парк.

– Я люблю тебя всей поджелудочной железой.

– Я люблю тебя обеими почками, – продолжил Джош с легкой улыбкой.

– Я люблю тебя всей печенью, а это очень важный орган.

– Ложись спать, жена. Позже у меня есть на тебя планы, связанные с некой волшебной машинкой, способной вызывать оргазм.

– О боже мой.

Лорен так и уснула с улыбкой, а когда проснулась, они пошли в номер, разделись, легли на большую кровать и включили порно. На экране появился курьер почтовой службы, стучащий в дверь квартиры. Ему открыла женщина в красных стрингах – на сосках блестящие накладки, в руках веник.

– Надо же! – воскликнула Лорен. – Я тоже занимаюсь уборкой в таком виде.

– И что особенного в этих почтальонах? – поинтересовался Джош. – Кстати, их начальство в курсе, чем работники занимаются целыми днями? И где обещанная волшебная машинка?

Они продержались еще четыре минуты, а после расхохотались так, что смотреть дальше стало просто невозможно. Однако и это сослужило свою службу. Отсмеявшись, супруги занялись любовью, нежно и неторопливо, с улыбками и смехом.

В предпоследний вечер перед отъездом они сидели на диване во внутреннем дворике. Джош обнимал Лорен, прижавшуюся спиной к его груди, а перед ними в кремово-оранжевых облаках тонуло солнце. Когда дневное светило скрылось за океаном, вода стала сине-зеленой, облака выцвели до пурпурно-розовых, а после и вовсе посерели. Волны с шумом набегали на берег, неподалеку перекликались цапли, кулики и пеликаны, а на небе одна за другой загорались звезды, становясь все ярче по мере того, как небосвод окрашивался в цвет индиго.

Будь у нее возможность выбрать, где умереть, Лорен предпочла бы это место. Всего один тихий последний вздох, а после пустота.

К сожалению, шансы были невелики. Насмотревшись разных видео и документальных фильмов, Лорен понимала: умирать от недостатка кислорода вовсе не красиво.

Выпрямившись, она поплотнее закуталась в одеяло.

– Джош, нам нужно поговорить.

– О чем? – спросил он, лицо его застыло, словно маска. Муж явно понял, о чем речь.

– О всяком. – Лорен подавила кашель и сглотнула. – Касательно конца жизни.

– Еще слишком рано об этом думать. – Джош склонил голову.

– Ну ты же явно думаешь, иначе не разозлился бы так в тот вечер. И все из-за меня. Лучше всего поговорить сейчас, чтобы снять с себя эту тяжесть, и тогда завтра мы сможем и дальше спокойно наслаждаться отпуском. Я хочу снова поплавать.

Лорен кашлянула, чтобы прогнать подступивший к горлу ком. Меньше всего ей сейчас нужна мешающая дышать слизь. Она сделала легкий вдох, как на йоге, и постаралась расслабить мышцы шеи и горла. И все же ощутила, как от подступающих слез защипало глаза.

– Пожалуйста, Джош. Давай с этим покончим.

Он отвел взгляд. Неподалеку защебетала ночная птица, потом снова воцарилась тишина.

– Хорошо, – ровным, невыразительным голосом согласился Джош. – Продолжай.

У Лорен защемило сердце, будто в грудь кто-то неуклонно вгонял тупой нож.

– Ладно, я тут немного подумала… Знаю, до этого, наверное, еще далеко, но на всякий случай… – И замолчала, подавляя рыдания.

Джош принялся изучать ее руки, которые сжимал в своих ладонях. Бриллиант в обручальном кольце мерцал, словно звезда.

День, когда он сделал ей предложение, выдался безумно счастливым. Такое чувство, что прошли уже десятки лет и все это было в другой жизни. Которой еще не коснулась болезнь.

Лорен сделала осторожный вдох, насколько смогла глубокий.

– Я хочу, чтобы в самом конце остались лишь мы вдвоем. Ни мамы, ни Джен, только ты и я.

Джош кивнул и сглотнул; у него-то горло работало отлично. Он сильнее стиснул руки жены.

– Если возможно, я хотела бы со всеми попрощаться. Ну… сказать, что мое время пришло… пока я еще смогу разговаривать и все такое.

Джош кивнул, потом наклонился вперед и положил голову на их соединенные руки. Конечно же, он плакал. А как иначе? Лорен и сама не смогла удержаться от слез.

– И не нужно крайних мер, – прошептала она. – Если наступит конец, то… так тому и быть. Не желаю быть телом, в котором еще несколько дней жизнь поддерживают приборы. Лучше я уйду… сама по себе. Да, будут лекарства и прочее, но я хочу иметь возможность на тебя смотреть.

Джош кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Руки у Лорен намокли от его слез.

Будь у нее выбор, она в любой день и час предпочла бы жизнь мужа своей. Если из них двоих кому-то суждено умереть, то лучше пусть она отправится в мир иной, потому что для этого мира Джош был истинным даром. Всем на свете.

Наклонившись вперед, Лорен опустила голову на голову мужа, и они сложились вместе, словно оригами. Высвободив руку, она погладила Джоша по темным волосам. Как же сильно Лорен его любила!

– Ты закончила? – хрипло поинтересовался он.

– Ну, еще пара моментов. – Лорен выпрямилась. – Не хочу умирать дома.

– Почему? – Он поднял на нее взгляд.

– Чтобы ты не запомнил меня мертвой в нашей постели, на кухонном полу или… ну, не знаю. На унитазе.

С губ Джоша сорвался полусмех-полувсхлип.

– Ладно. Никакой смерти в туалете. Если ты все-таки отдашь концы на унитазе, я перенесу тебя в другое место и буду всем лгать, чтобы сохранить твое достоинство.

– Вот-вот, и я об этом. – Несмотря на дрожащие губы, Лорен выдавила улыбку. – И я хочу пышные похороны, где все будут рыдать и смеяться. Вкусная еда, хорошая музыка, но не церковная. Лучше Бейонсе и Бруно. Вживую, если возможно.

Джош рассмеялся, всеми силами стремясь показать ей свою любовь – ведь она не вынесет, если он сломается.

– Что-нибудь еще?

– Да. Прощальное слово от Джен, затем речи на поминках от всех желающих. Еще я хочу, чтобы меня кремировали и поместили в горшок с землей, откуда потом вырастет дерево. Для этого есть специальные урны.

Джош поцеловал жене руки, потом взглянул на нее полными слез глазами и попытался улыбнуться.

– А если дерево погибнет? Представь, как дерьмово мне от этого будет.

– Просто поливай меня дважды в неделю и выставляй на солнце. Не так уж сложно, Джошуа. Не веди себя как неудачник.

– А ты знаешь, что можно превратить прах любимого человека в драгоценности?

– Ага, вообще жуть. Кто бы стал такое носить? Нет, я хочу быть деревом. Только не позволяй Пебблз на меня мочиться.

Джош притянул Лорен к себе и крепко сжал в объятиях. Отрегулировав канюлю, она стиснула его в ответ, удерживая изо всех сил.

– Люблю тебя, – прошептал Джош. – Я самый счастливый мужчина на свете, потому что женился на тебе.

Лорен знала, что он говорил искренне.

– Скажи, что без меня с тобой все будет в порядке.

– Не будет.

Она не стала возражать, и Джош долгое время молчал. Тишину нарушал лишь шелест бьющихся о берег океанских волн.

– Я буду благодарен за каждый день, прожитый в роли твоего мужа, – наконец хрипло прошептал он.

Лорен чуть повернулась, еще крепче прижимаясь к Джошу. Пусть по большей части они всеми силами сдерживали слезы, иногда нужно было поплакать. Даже если казалось, что из груди вырывали живое, бьющееся сердце, а кашель мешал нормально дышать, и приходилось увеличивать подачу кислорода. Слезы впитывались в одежду, увлажняли волосы и кожу, но это было не страшно. Всем суждено умереть. Просто смерть Лорен казалась чуть более определенной, чем у большинства людей.

К тому же теперь у нее появился новый проект, не связанный с дизайном общественных пространств. Наверное, отец горячо бы его одобрил.

Нужно ведь планировать свое будущее. Даже если ей самой не суждено его увидеть.

10

Джошуа

Почему он не выслушал пятое мнение? После диагноза Лорен они стали наблюдаться у доктора Беннет из Род-Айлендской больницы, потом обратились в Массачусетскую больницу общего профиля и Центр женского здоровья в Бостоне, а позже в клинику Мейо. Все пульмонологи согласились, что и сами стали бы следовать плану лечения, предложенному доктором Беннет.

Теперь уже всем ясно, что из этого получилось.

Стоило отвезти жену в Йельский университет в Нью-Хейвене. И в Пресвитерианскую клинику Нью-Йорка. В Национальный еврейский медицинский центр в Денвере. В Калифорнийский университет в Сан-Франциско. В Кливлендскую клинику. Черт, где-то же должны лечить лучше.

Ранее в тот же день – точнее, вчера – Джош пытался поработать, но уведомление, появившееся в ленте новостей о легочном фиброзе, выбило из колеи. В нем сообщалось, что в планах новое испытание препарата и ведущий исследователь работает в Йеле.

Им стоило туда поехать, продолжать поиски. Тогда Лорен вполне могла бы быть сейчас с ним, и, возможно, даже чувствовала себя лучше. Джош придвинулся бы к ней поближе, обнял, коснулся губами плеча. Сонная жена с улыбкой повернулась бы к нему и поцеловала, а он просунул руку ей под рубашку и ощутил теплый изгиб груди.

Джош взлохматил пальцами волосы и сжал голову. Как же пережить эту ночь? Можно позвонить Джен, но… черт, нет, уже слишком поздно. Заглянуть на найденный форум поддержки для молодых вдов и вдовцов? В группу на сабреддите?[6]

Ну нет. С него достаточно боли.

Надо связаться с техподдержкой «Эппл».

Лучше так, чем разрыдаться, выбежать на улицу или спуститься в спортзал на первом этаже и побить боксерскую грушу, ведь в прошлый раз туда (в три часа ночи) заявилась Жуткая Шарлотта в очень скудном наряде, чтобы позаниматься йогой.

Так что пусть будет «Эппл». Джош купил расширенную гарантию, и пришло время окупить инвестиции.

Он набрал номер 1-800-MY-APPLE, который помнил еще с тех времен, когда ноутбук зависал во время обновления системы. В прошлый раз они мучились целую вечность, но парень на том конце провода оказался невероятно терпеливым.

Джош нажал нужные кнопки и произнес требуемые слова:

– Компьютер. «Макбук эйр». Программное обеспечение не обновляется.

И наконец услышал человеческий голос:

– Здравствуйте, это Рори. С кем я говорю?

– Джошуа.

– Продиктуйте ваш номер телефона на случай, если нас разъединят, – попросил Рори, и Джош не стал спорить, а после объяснил несуществующую проблему. – Не беспокойтесь, – бодро объявил специалист. – Давайте выполним перезагрузку в безопасном режиме и посмотрим, что будет.

– Отлично, – согласился Джош.

Рори давал указания, Джош делал вид, что их исполняет.

– Это может занять некоторое время, – предупредил Рори.

– Без проблем. – Неужели собеседник решил повесить трубку? – Э-э… а вы останетесь на линии, пока все не заработает?

– Да, безусловно.

Пару минут в трубке царило дружелюбное молчание.

– Как погода за окном? – нарушил тишину Рори.

– Прекрасная, – заявил Джош, даже не представляя, что творится сейчас на улице.

– А где вы живете?

– Гавайи. Кауаи, – солгал Джош.

– Ух ты, вот повезло! И как там?

На Гавайях сейчас часов семь вечера. Джош представил, как солнце начинает опускаться за горизонт. Он сидит на веранде, а Лорен приносит ему стакан ледяной воды с веточкой мяты и устраивается рядом с бокалом розового вина.

– Отлично. Гавайи есть Гавайи. Наш дом… он стоит на утесе. Недавно шел дождь, но сейчас все замечательно. Скоро уже закат. – Заход солнца на острове был потрясающим зрелищем, лучше любого фильма.

– Здорово.

– О да. Живется здесь прекрасно.

– Кауаи ведь маленький остров? – уточнил Рори.

– Один из самых маленьких. Его называют островом-садом, потому что часто идут дожди и очень буйная растительность. Здесь снимали одну из частей «Парка Юрского периода».

– О, круто. Вы там родились?

– Да.

Как и все, кто побывал на Гавайях, они с Лорен мечтали когда-нибудь туда перебраться. Но ей хотелось растить детей в окружении родных, так что переезд стоило отложить. А вот когда дети, к примеру, поступят в колледж, они с Лорен будут еще достаточно молоды, чтобы заниматься подводным плаванием, серфингом и ходить в походы.

Ну да, ну да.

Воображение рисовало такие четкие картины, что Джош почти ощущал запах тропических цветов. Он носил бы гавайские рубашки, а их дети выучили бы язык и внесли свой вклад в развитие этой земли. Лорен смогла бы немного загореть. Она обустраивала бы парки, помогала сохранять культурные достопримечательности Гавайев и…

– Если я вдруг соберусь на Гавайи, какие острова посоветуете посмотреть? – прервал его мысли Рори.

– Ну, во-первых, Кауаи, – проговорил Джош. – Там великолепная природа и самый красивый в мире пляж в заливе Ханалей. Моя жена любит кататься на волнах и говорит, что лучше места не найти. – Он не солгал: Лорен и впрямь так считала. – Мауи – тоже сказочный остров. Прекрасные отели и рестораны, а еще национальный парк Халеакала. Оттуда стоит посмотреть закат. Только лучше прихватить куртку, вечером холодает. А ради вулканов отправляйтесь на Большой остров.

Если бы не вышло с биоинженерией, он вполне мог бы стать экскурсоводом. Этот, другой, Джош был довольно разговорчивым и многое знал.

Болтая с Рори по телефону, мистер Парк из серого Род-Айленда легко уступил место Джошу, живущему на Гавайях, который ходил на рыбалку и знал шеф-повара, способного меньше чем за час приготовить роллы из свежей рыбы. Этот парень был общительным, не то что застенчивый вдовец, сидящий сейчас в темноте и сочиняющий историю собственной жизни. И он, черт возьми, точно не лишился недавно жены.

– А вы где живете, Рори? – поинтересовался он.

– В Монтане. Здесь тоже очень красиво, но совсем по-другому.

– Рядом с горами?

– Точно.

– А в Йеллоустоун выбираетесь?

– О да, я люблю этот парк, особенно долину Хейден.

Джош и Лорен планировали туда съездить. Боже, теперь этому не суждено случиться.

– Мы с женой хотим туда выбраться, – проговорил Джош, сглатывая подступивший к горлу ком. – Может, летом.

– Лучше дождитесь сентября. Меньше туристов.

– Заметано, – согласился Джош. – Там ведь водятся бизоны?

– Само собой. Здоровые, прямо с грузовик.

Джош живо мог представить эту поездку. Увидев поблизости таких животных, Лорен закричала бы. Хотя нет, она вела бы себя храбро. Интересно, а волка там можно встретить? Жена любила волков.

В трубке вновь повисло дружеское молчание.

– Как дела с загрузкой? Почти готово? – спросил Рори.

– Э-э… да! Кажется, все наладилось. – Черт, придется все-таки повесить трубку. Они и так уже разговаривают час и тринадцать минут. – Большое спасибо, Рори.

– Обращайтесь. Вам придет запрос на электронную почту с просьбой оценить эффективность решения проблемы. Если у вас остались еще какие-то вопросы…

– Нет-нет. Все в порядке. Э-э… спасибо.

«Спасибо, что поговорил со мной посреди ночи и позволил мне ненадолго стать кем-то другим. Благодарю за работу в ночную смену. Хорошо, что ты никогда не узнаешь, как много я потерял».

Когда пришел запрос, Джош поставил Рори высшие оценки по всем пунктам.

11

Джошуа

Когда уходит из жизни кто-то молодой, кажется, что замирает весь мир. По крайней мере тот, в котором живешь.

Перво-наперво рядом появляются потрясенные родные и знакомые и толпятся вокруг, скорбя о потере. Общее горе объединяет людей. Никто не знает, как жить дальше и двигаться вперед, да и не хочет. «Останови часы…»[7], – как говорится в стихотворении.

И время, кажется, в самом деле останавливает ход. В этом маленьком мирке больше невозможно счастье. Ничто не будет прежним, да и не должно – ведь ее смерть разрушила привычный мир.

Почти сразу начинаются телефонные звонки, распоряжения, задания: ты пойдешь в похоронное бюро, ее сестра договорится в церкви, а еще кто-то там закажет цветы. Слава богу, сделать нужно много всего, ведь мозг пока не в силах осознать, что произошло, и стоит остановиться лишь на миг, как можно непроизвольно взорваться подобно бокалу, который разлетается на части от пения на высоких нотах. Когда кто-то подает еду и стакан воды, перекусываешь прямо на ходу. От постоянных сообщений и звонков телефон почти не умолкает, одни приходят, другие уходят, и снова раздается стук в дверь.

Потом собираешь фотографии и делаешь коллажи в «Пауэр Пойнт», чтобы запустить презентацию во время поминального обеда, по ее просьбе составляешь плейлист, выбираешь прощальные слова, заказываешь еду. В течение недели или двух мир еще полон подробностями смерти. Родные тянутся друг к другу, друзья убиты горем, коллеги не в силах думать о работе, ее врач звонит, чтобы узнать, как ты, и даже медсестры приходят на похороны.

На короткое время из-за ее смерти вокруг тебя вращается множество жизней.

А потом… они растекаются. Нужно заботиться о детях, убираться дома, готовить еду. У коллег по-прежнему есть работа, у друзей – собственная жизнь.

Замершие на время часы вновь возобновляют ход.

Спустя два месяца и неделю после смерти Лорен для Джоша наступил первый день, когда никто не звонил, не присылал сообщения и электронные письма, не заезжал навестить. Ни Джен, ни Донна, ни Сара или Бен, ни его мать, ни Дариус, ни Великий и Благодетельный Брюс, ни какой-нибудь бывший одноклассник, только что услышавший новость.

Впервые никто не придал значения его вдовству.

И это казалось почти оскорбительным. А еще свидетельствовало лучше всяких слов, что мир приспосабливался к отсутствию Лорен. Конечно, Донна и Джен вспоминали ее каждый день и никогда не забудут, но у Джен есть муж и двое детей, а у Донны – живая дочь и внуки. К тому же обе работали и не сидели в четырех стенах. Его собственная мать руководила целой больничной лабораторией, общалась с Суми и Беном почти как с родными, посещала четыре книжных клуба и состояла волонтером при церкви. Но, наверное, она нашла бы время позвонить единственному ребенку и узнать, как дела?

«Написала бы хоть пару слов, а, мам?»

Нет, ни хрена.

Ощущая себя мучеником, Джош ждал весь день, молча бесился, ненавидел себя и всех остальных. Он вывел собаку на прогулку, на улице не обменявшись ни с кем ни словом, а когда вернулся, начал проверять телефон каждые десять минут, потом каждые пять, затем перезапустил на случай сбоя.

По-прежнему ничего.

Конечно, он мог бы и сам кому-нибудь позвонить. Стоило лишь попросить, и Бен сходил бы с ним прогуляться в Ботанический центр или съездил в Бостон. Все лучше, чем нелепо и бессмысленно злиться. Однако Джош воспринимал происходящее как испытание – и для них, и для себя.

Которое все дружно провалили.

К 20:37 он их всех возненавидел.

Ярость закрадывалась в голову словно болезнь. Вскоре перед глазами возникнет красная пелена.

Впервые это случилось в шесть лет, когда школьный хулиган Сэм, самый большой и сильный в классе, швырнул через всю столовую очки Кейтлин, девочки с особыми потребностями, с которой дружил Джош. Опомнился он лишь в кабинете директора, где стоял рядом с матерью в испачканной кровью рубашке и с подбитым глазом. Оказалось, Сэм ударил его по лицу, а Джош в ответ разбил Сэму губу. Обоих мальчиков отстранили от занятий на неделю, но Стефани в тот же день повела его есть мороженое. А когда Джош вернулся в школу, Кейтлин вручила ему открытку со словами, старательно написанными печатными буквами: «Спасибо, что за меня заступился».

В другой раз ему было десять. У матери началась очень сильная аллергия на перец, и ее срочно забрали на «Скорой» в больницу с анафилаксией. Как рассказали после Кимы, к моменту их прихода Джош вел себя как дикое животное. Бен не мог с ним управиться, пришлось позвать еще одного соседа. Лишь совместными усилиями двое мужчин смогли внести мальчика в дом и удерживать, пока он не пришел в себя.

Несколько дней спустя, после разговора с педиатром, мать рассказала Джошу, что подобные случаи не редкость для людей с синдромом Аспергера, как это тогда называлось. Главное – научиться справляться с приступами, отвлекаться на что-то другое. Еще в детстве мама велела ему повторять фразу: «Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел».

– В ней есть все буквы алфавита, – сказала она тогда. – Думай об этом, Джош. Пересчитывай буквы.

С тех пор эта фраза стала его мантрой, и когда перед глазами начинала появляться краснота, Джош повторял: «Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел. Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел».

Тогда же Бен научил его боксу, точнее, различным типам ударов, используемых при борьбе. Джош никогда не бил людей, но удары по боксерской груше снимали напряжение.

В 20:42 пелена начала застилать глаза. Но еще не поздно было ее остановить и свести на нет.

Спустившись в вечно пустой тренажерный зал на первом этаже, Джош принялся расправляться с боксерской грушей.

Голыми руками. Тяжело дыша, он колотил кулаками по жесткой коже, но растекающейся по рукам боли от ударов было недостаточно. Сильнее. Еще сильнее. Вскоре сопровождающее удары шипение сменилось возгласами: «Ха! Ха!» По телу струился пот. Выдохи превратились в слова: «Нет. Нет. Нет. Нет», а после в мерзкие, непристойные ругательства, от которых он должен был сгореть со стыда. Но нет, Джош не стыдился. Он поддался ярости.

Почему же она умерла? Как так вышло, твою мать? Эта идиотская отсталая система здравоохранения облажалась ко всем чертям. Врачи ни хрена не смогли ей помочь. Тупые уроды. Гребаные идиоты. Вот дерьмо! Черт. Черт. Черт!

Его яростные крики эхом отражались от стен, костяшки пальцев уже кровоточили, кулаки скользили по заляпанной кровью коже боксерской груши. Ну и ладно, пусть так. Лучше боль, чем бессмысленная, гнетущая пустота.

Наконец Джош отступил, шатаясь от усталости. По голому торсу струился пот, руки словно побывали в мясорубке. Нетвердо стоя на ногах, он схватил полотенце и вытерся.

И заметил в дверном проеме улыбающуюся Жуткую Шарлотту с бледно-голубыми, слишком широко расставленными глазами.

– Хочешь чего-нибудь выпить, Джош?

– Господи, нет, – буркнул он, достал дезинфицирующие салфетки и протер боксерскую грушу, отстраненно отметив, что поранил костяшки пальцев.

– Тогда в другой раз.

– Нет. Никогда.

– Увидимся.

А еще говорят, что это он не умеет считывать чужие сигналы.

Боксерская груша сделала свое дело. Джош так устал, что даже на третий этаж пришлось подниматься на лифте. Он принял душ – руки саднило от горячей воды, – потом вошел в супружескую спальню и закрыл дверь, чтобы не пускать Пебблз, иначе собака за несколько минут разворошила бы всю кровать.

На прошлой неделе Джош просыпался, уже осознавая, что жены больше нет, не тянулся к ней на другую сторону постели, и от этого сердце ныло лишь сильнее. Всего два месяца и одна неделя потребовались мышцам и инстинктам, чтобы привыкнуть к новой реальности. Глупое тело признало, что браку пришел конец и тянуться больше не к кому.

Джош перестал посреди ночи проверять ее сторону кровати, прекратил гадать, проснулась ли она, больше не звал жену по имени, не смотрел на часы, чтобы понять, не пора ли принимать лекарства, идти гулять или делать дыхательные упражнения. Когда он осознал, что уже не достает по привычке для ужина две тарелки, то стал намеренно ставить на стол второй прибор, ведь смириться с отсутствием жены было хуже, чем забыть о ее смерти.

Лорен умерла, и этот факт казался еще ужаснее, чем мысли о том, в какой из комнат она может находиться. Нелепо даже думать, что к такому можно привыкнуть.

Да еще этот день, первое мая. Ровно четыре года назад он сделал ей предложение. Опустился на одно колено среди осыпающихся лепестков дикой яблони и попросил Лорен Розу Карлайл стать его женой.

Джош подошел к комоду жены и открыл шкатулку с драгоценностями, куда, кажется, убрал ее кольца со свадьбы и помолвки. Сам этот момент в памяти почти не сохранился, но кольца лежали на месте. Наверное, однажды он подарит их Октавии. Или Себастьяну, для будущей жены. Или выбросит в чертов океан на пляже Кейп-Кода, где они с женой провели множество прекрасных дней и ночей. А может, набив карманы камнями потяжелее, сам войдет в океан с кольцами в руке и тоже расстанется с жизнью, если его сожрет проплывающая мимо большая белая акула.