Твое исключительное право

Глава 1

– Проклятье! – брошенное с ненавистью ругательство, словно остро наточенный нож, рассекло воздух над моей головой, заставив меня вздрогнуть. Незнакомый голос был полон ярости, от которой все внутри меня сжалось; холодный страх скользнул по позвоночнику, и казалось, что сама тишина вокруг затрещала под напором лютой злобы, накрывая меня ледяным, тревожным предчувствием…

Пульсирующая боль в висках и подкатывающая к горлу тошнота с каждой секундой становились все сильнее, делая окружающий мир размытым и неважным. Малейшее движение усиливало боль, и я с трудом боролась с желанием просто закрыть глаза и позволить себе упасть в темноту…

– Дрянь! – снова с ненавистью бросили, обдав мое лицо отвратительным смрадом. Липкий тошнотворный запах окутал меня плотной, удушающей волной, заставив невольно задержать дыхание и инстинктивно отпрянуть. Но кто-то с силой дернул меня за ворот – раздался треск разрываемой ткани, а следом больно сжали мою грудь.

Широко распахнув глаза, едва не задохнувшись от охватившего меня ужаса, я попыталась сбросить с себя чудовище. Но тут же по щеке хлестнула оглушительная пощёчина – от боли и неожиданности я на мгновение потеряла ориентацию. Кожа на месте удара вспыхнула огнём, в ушах зазвенело, словно мир вокруг стал тише. Но вязкий туман в голове наконец рассеялся, и, резко подавшись вперёд, я вцепилась зубами в ненавистную руку.

– Ааа, гадина! – взвизгнул монстр и снова со злостью ударил меня по лицу, сквозь зубы процедив: – Не дергайся, тварь.

Вкус крови во рту и крик боли насильника придали мне сил. Я стала яростно вырываться, отбиваться и дёргаться, как одержимая, пытаясь освободиться от чудовища, которое оседлало меня и с маниакальной настойчивостью рвало на мне одежду. И мне почти удалось сбросить с себя этого мерзкого, тучного мужчину, но адская боль пронзила затылок, перед глазами поплыло, а к горлу вновь подступила тошнота…

– Мсье Пол, к вам мсье…

– Пол! Что ты творишь! – возмущённый крик словно сквозь вату донёсся до моего затуманенного сознания. Через мгновение невыносимая тяжесть исчезла с моего тела, кто-то заботливо подхватил меня под руки и поднял, – какого проклятия ты делаешь?!

– Она упала, я просто хотел помочь…

– Нет, он хотел меня… – заплетающимся языком произнесла, цепляясь за очередного незнакомца. Мои мысли путались, я едва держалась на ногах, пытаясь понять, где я и что случилось, но перед глазами всё плыло, и реальность становилась всё более чужой и ужасающей.

– Мадам, нужно позвать лекаря… позвольте, я отведу вас в ваши покои.

– Нет! – резко выкрикнула я, ещё сильнее сжав руку своего спасителя, и с трудом сфокусировав взгляд, огляделась.

Всё вокруг было чужим – неузнаваемые стены, странные предметы, даже запахи были новыми и незнакомыми. Я пыталась найти хоть какую-то зацепку, чтобы понять, где я нахожусь, но чем больше смотрела, тем сильнее нарастало чувство тревоги. Паника охватила меня – дыхание сбилось, мысли лихорадочно метались в поисках разумного объяснения происходящему. Страх подступал к горлу, а по телу разливался холодный озноб.

– И все же, мадам Ричардсон, вам необходимо подняться к себе, – настоял мужчина, слегка потянув меня к лестнице.

– Нет… нет… – затравленно просипела, испуганно отпрянув от незнакомца. Мои руки вдруг задрожали, губы в одно мгновение пересохли, и я едва сдержала рвущиеся наружу слёзы.

Порывисто осмотревшись, взглядом найдя дверь, я, не скрывая болезненных стонов, проковыляла к выходу, игнорируя обеспокоенный голос «спасителя», и буквально вывалилась в холл. Чтобы тут же испуганно шарахнуться от замершего у стены старика в странной одежде, который смотрел на меня с состраданием и жалостью. Настороженно поглядывая на мужчину, я обошла его по широкой дуге, быстро стащила с вешалки чей-то плащ, морщась и всхлипывая от боли, накинула его себе на плечи и наконец выбралась из проклятого дома, а через мгновение потрясенно оцепенела…

Здесь все было… другим… Дома, построенные из серого камня, теснились по обе стороны улиц и нависали так близко, что их верхушки почти касались друг друга. По мощенной камнем дороге, скрипя деревянными колесами, катились кареты. Лошади шли не спеша, их копыта гулко стучали по камням, иногда они фыркали, выпуская пар в прохладный воздух. Возницы в тёмных накидках крепко держали поводья, умело направляя коней сквозь плотный поток людей в необычных нарядах.

Женщины в старинных платьях, их длинные юбки собирали с мостовой пыль и грязь. Дети, одетые в забавные штанишки и курточки, держась за руки матерей, с сожалением поглядывали на стеклянную витрину кондитерской лавки, в которой была выставлена разнообразная выпечка и прочие сладости. Мужчины в шерстяных пальто и высоких шляпах шли быстрым шагом, почти у каждого в руках была трость или свернутая в трубочку газета.

Вечер становился всё прохладнее, но улица оставалась оживлённой и полной звуков. Откуда-то из-за угла слышался громкий крик торговца, предлагавшего свежеиспечённый хлеб, издали долетал звон церковных колоколов. Воздух был сырым, пахло дымом и прелым деревом, иногда от проезжающих мимо меня повозок доносился запах навоза. На улице было сумеречно, газовые фонари тускло освещали дорогу, их жёлтый свет отбрасывал причудливые тени на каменные стены домов.

Ошеломленно осматриваясь, надеясь найти хоть что-то знакомое в этом странном месте, я то и дело наталкивалась взглядом на старинные наряды, на здания, которым, казалось, было уже не меньше сотни лет, и на экипажи, неторопливо проезжающие по каменной дороге. Я вдруг осознала, что не знаю, куда идти, кого звать на помощь и что делать дальше. Ощущение полной беспомощности парализовало меня, словно я оказалась в ловушке, из которой не было выхода.

– Мадам Ричардсон, вернитесь в дом!

Испуганно вздрогнув от резкого звука скрипнувших несмазанных дверных петель и громкого окрика за спиной, я, торопливо подняв капюшон, чтобы защититься от промозглого ветра и дождя, быстро направилась в сторону башни. Подол моего платья цеплялся за неровные булыжники, его край промок и путался под ногами, но я продолжала идти, украдкой оглядываясь на людей, чья жизнь казалась такой обыденной и спокойной…

Глава 2

Улицы казались бесконечными лабиринтами, где каждый поворот был одновременно спасением и ловушкой. Тени домов тянулись вдоль дороги, жадно хватая меня за ноги, пугая жуткими видениями. Ночь уже вступила в свои права, улицы, освещенные лишь тусклым светом газовых фонарей, давно опустели. Моё дыхание сбилось, сердце гулко стучало в ушах, заглушая всё в округе, а я все не могла избавиться от ощущения, что кто-то за мной следит и что за каждым углом скрывается опасность. Ноги дрожали от напряжения и усталости, но я не останавливалась, одержимо ища выход из странного города.

Скитаясь по узким улочкам, шарахаясь от редких прохожих, я беспрестанно думала о том, как я здесь очутилась и как вообще такое возможно… еще вчера я с подругой сидела в уютном кафе и пила вкусный и ароматный чай, планируя поездку в горы. Вернувшись в квартиру, скинула на диван необходимые для похода вещи, выпила лекарство от головной боли, которая последние два месяца стала моей неотъемлемой спутницей, позвонила соседке, попросив ее на выходных полить цветы, и после душа легла в постель…

И сейчас все происходящее казалось кошмарным сном, однако пульсирующая боль в затылке, глухой стук каблуков о мостовую, эхом разносившийся по пустынным улицам, капли непрекращающегося дождя и холод, пробирающий до костей, были ужасно реальными.

Не знаю, сколько прошло времени с момента, как я покинула жуткий дом, без отдыха слоняясь по старому городу. Мое тело все же не выдержало нагрузки, и я едва не рухнула на тротуар, в последний момент успев опереться о стену какого-то здания. Капюшон от резкого рывка сбился в сторону, открывая мое лицо, сейчас же отразившееся в стеклянной витрине…

– Кто ты? – одними губами прошептала, потрясенно взирая на незнакомку, что сейчас, повторяя за мной, дрожащими руками коснулась своих разбитых губ. Тёмные волосы мягкими волнами обрамляли её лицо. Светлая до бледности кожа, будто солнце никогда не касалось её лица. И глаза – глубокие, карие, почти чёрные, сейчас они смотрели недоверчиво и изучающе.

– Как… – просипела, вглядываясь в миловидное, испуганное личико незнакомки, и словно отвечая на мой вопрос, воспоминания, подобно цветку потянувшемуся к солнцу, медленно передо мной раскрылись. Обрывки, изрядно поблекшие и разрозненные, неторопливо сменяя друг друга, создавали странные образы и видения. Каждая деталь прошлого всплывала перед глазами так ярко, что казалось, будто я заново переживала всё это – звуки, запахи и эмоции…

Обессиленно опустившись прямо на мокрый тротуар, плотно закутавшись в теплый, но уже сырой плащ, спрятавшись под капюшоном, я раз за разом прокручивала теперь свою жизнь.

Эмилия Андерсон, сирота из обедневшего и знатного рода двадцати лет, воспитанная в пансионе. Вся ее жизнь с самого рождения заключалась в труде и молитвах до тех пор, пока ее не купил муж. Старый, отвратительный тип, решивший скрасить свои последние годы жизни молоденькой и послушной женой. Конечно, в этом мире рабства не было, но директриса пансиона знала, как убедить неопытную девушку согласиться на такой брак. К огромному облегчению Эмилии этот кошмар длился всего две недели, и, став вдовой, девушка мечтала поскорее покинуть дом и устроиться компаньонкой к благочестивой старушке. Но она не учла того, что пасынок будет под стать своему папаше и, узнав, что мачеха желает уйти, он попросту запрет ее в отчем доме. Нет, Пол не прикасался к ней, убеждал, запугивал, задаривал подношениями, но девушка, впервые вдохнув глоток мнимой свободы, не хотела больше связывать себя с этой семьей. И сегодня ей все же удалось выбраться из своей комфортной темницы, а вот сбежать – нет… Пол Ричардсон вернулся раньше обычного и был очень зол. Застав сбегающую по лестнице девушку, он разъярился и остервенело на нее набросился…

– Здесь ты не найдешь себе клиента, зря сидишь, – прервал мои тягостные воспоминания хриплый голос, а вскоре мой взгляд уперся в носки отполированных до блеска ботинок.

– Да пошел ты! – зло огрызнулась я, вскинув голову, и с вызовом уставилась на мужчину, всю свою вспыхнувшую ненависть к насильнику, его папаше и директрисе пансиона направив на незнакомца, – иди куда шел!

– Кхм… держи. За твоей спиной вполне приличная гостиница, сними номер и отдохни, – насмешливо проговорил мужчина, чье лицо оставалось в тени, и небрежно бросив к моим ногам монеты, он продолжил свой путь и вскоре неторопливо завернул в переулок.

Я же так и не сдвинулась с места, продолжая сидеть, подпирая спиной холодную стену, лишь подняла лицо к ночному небу, чувствуя, как слезы, смешиваясь с каплями дождя, медленно стекали по моим щекам. Только, наверное, спустя час, выплакав боль утраты, я почувствовала небольшое облегчение, словно крепкие тиски чуть ослабли, однако они все же не спешили отпускать мою душу из своих ледяных оков…

– Хм… какой щедрый, – насмешливо хмыкнула, собирая с тротуара монеты. Стиснув зубы до скрежета, я с трудом поднялась и шаркающей походкой, кутаясь в плащ, направилась к двери, над которой висела позолоченная вывеска с надписью «Отель»…

– Мадемуазель? – заговорил портье, стоило мне только пройти в просторный холл, погруженный в полумрак.

– Мадам, – поправила мужчину, который смотрел на меня, не скрывая брезгливости и презрения, – сколько стоит снять номер на сутки в вашей гостинице?

– Девятнадцать сол, – ответил портье, тотчас теряя ко мне интерес, уверенный, что таких денег у меня нет.

– Номер на сутки, – бросила на стол монету и, быстро сделав в уме нехитрый расчет, надменно проговорила, – сол оставь себе на чай.

– Благодарю, госпожа, – тут же раболепно промолвил портье, буквально выскакивая из-за стойки, – позвольте, я провожу вас в лучший номер… ваш багаж?

– Остался в карете, я надолго здесь не задержусь, – небрежно отмахнулась, продолжая прятать свое лицо под капюшоном.

– Как прикажете, госпожа, – почтительно склонил голову мужчина и, стараясь вперед меня не вырываться, повел меня к лестнице.

Остатки своих сил я потратила на то, чтобы держать спину прямой, а шаг делать твердым. Поэтому едва я прошла в номер, взмахом руки отпустив излишне лебезившего портье и заперев дверь, на ходу скинула с себя тяжелый, мокрый плащ и, не раздеваясь, как была, в разорванном и отсыревшим платье, словно подкошенная рухнула на кровать и тут же отключилась, погрузившись в тревожный сон…

Глава 3

Проснувшись, я не сразу поняла, где нахожусь, и в замешательстве оглядела незнакомую обстановку, пытаясь собраться с мыслями и вспомнить, как сюда попала. Медленно приходя в себя после жуткого сна, я пыталась уловить видения, мелькающие перед глазами будто в ускоренной перемотке. Но те ускользали, словно песок сквозь пальцы, оставляя лишь смутные образы и обрывки событий, которые я тщетно пыталась собрать воедино.

Но стоило мне чуть приподняться, как прострелившая затылок адская боль в одно мгновение вернула меня в реальность, сокрушительной волной обрушив на меня воспоминания вчерашнего дня. Глухо простонав и в отчаянии стукнув кулаком по постели, я вновь закрыла глаза и часто задышала, пытаясь унять неистово забившееся сердце.

Только спустя полчаса я нашла в себе силы подняться с кровати, ощущая, как каждая мышца отдает тянущей болью, шаркающей походкой подошла к окну и раздвинула шторы.

За окном был серый и безликий мир. Затянутое облаками небо, лужи, в которых отражались такие же серый и мрачные дома. Редкие прохожие, прячущиеся от дождя под зонтами. Отдаленные голоса, цокот копыт, скрип колес и звон церковных колоколов, призывающий к началу молитвы – все было чужим и пугающим. Задернув тяжелые портьеры, отгораживаясь от внешнего мира, как будто это было возможно, я, отвернувшись от окна, вновь осмотрела номер.

Комната была маленькой, но неожиданно уютной. Ее стены были обшиты тёмным деревом и украшены пестрыми обоями, слегка выцветшими от времени. В центре разместили массивную кровать с высоким изголовьем, на которой был расстелен старый плед и лежали четыре тощих подушки. На маленькой тумбочке рядом с кроватью стояла лампа и кувшин с водой. Небольшой камин с пустующей полкой над ним, рядом кресло с потрёпанной бархатной обивкой. На полу лежал ковёр с замысловатым узором, немного выцветший, но всё ещё сохраняющий былую роскошь. В номере было прохладно, и я чувствовала, как лёгкий сквозняк пробирается сквозь старые окна, несмотря на плотно задёрнутые шторы.

Осторожно, не делая резких движений, я прошла к еще одной двери и, слегка потянув за ручку, вскоре очутилась в ванной комнате.

Крохотное помещение с высокими потолками, стены которого тоже были обшиты деревянными панелями. Пол выложен плиткой с незатейливым рисунком. Небольшое окно, украшенное кружевной занавеской. Узкая полка с расставленными на ней флаконами и стеклянными баночками. Рядом массивная чугунная ванна на резных ножках. Большое зеркало в позолоченной раме висело над мраморным умывальником, на котором лежали аккуратно сложенные полотенца.

Проведя рукой по холодной поверхности ванны, почувствовав гладкость металла, я повернула вентиль, затем второй и, дождавшись, когда из крана потечет горячая вода, принялась неспешно раздеваться…

Смыть запекшуюся кровь с волос на затылке удалось не сразу, рану стало пощипывать, а шишка, казалось, увеличилась вдвое. Многочисленные гематомы и ссадины на теле стали наливаться синевой, а сбитый мизинец на левой ноге опух и покраснел. Но несмотря на боль, я жестким куском ткани остервенело стирала со своей кожи следы прикосновений отвратительного ублюдка.

После, закутавшись в слегка влажный халат, с омерзением посмотрев на платье, подняла его за разорванный край и волоком потянула в спальню. Там, забравшись с ногами на кровать, с помощью зубов и ругательств отпорола крепко пришитый изнутри к поясу платья потайной карман, куда предусмотрительная Эмилия спрятала свои документы, пять фарлов и два кольца – свадебный подарок покойного мужа…

От отрешенного созерцания моих скромных запасов и тягостных дум о том, как мне дальше быть, меня отвлек тихий стук в дверь и женский голос:

– Госпожа… ваш завтрак.

– Иду, – отозвалась, нехотя сползая с кровати, чувствуя себя ужасно разбитой и обессиленной. Сейчас мне хотелось просто лежать и ничего не делать, но урчание в животе становилось все громче, а всплывшее в голове воспоминание услужливо сообщило, что Эмилия поужинать так и не успела.

– Госпожа, – почтительно склонила голову девушка, стоило мне только распахнуть дверь, – ваш завтрак.

– Он включен в стоимость оплаты за номер? – уточнила, беглым взглядом осмотрев тележку, на которой стоял пузатый чайник, кружка, столовые приборы, пара тарелок и большое блюдо, накрытое крышкой.

– Да, госпожа, – ответила горничная и, покосившись на платье и сорочку, сваленные в кучу на полу, добавила, – также в гостинице есть прачечная, и за два рунье вам почистят одежду.

– Рядом с гостиницей есть магазин с готовой одеждой?

– Да, госпожа.

– Сколько будет стоит новое платье из такой же ткани? – спросила, внимательно наблюдая за девушкой, надеясь, что та не станет меня обманывать.

К моему сожалению, Эмилия не имела представления о реальной жизни, проведя большую её часть в стенах закрытого пансиона. Она имела смутное представление о цене на хлеб и прочие продукты, а стоимость ткани и готовой одежды ей была неизвестна…

– Это шерсть, госпожа, хорошая шерсть… пятнадцать сол, – ответила девушка, прежде подняв платье с пола.

– Хорошо, держи, здесь один фарл, купишь для меня похожее платье и нижнюю сорочку, сдачу можешь оставить себе, – проговорила, вручив горничной монету, что бросил мне под ноги незнакомец, – а это выкинь или забери себе.

– Как прикажете, госпожа, – проговорила горничная, крепко стиснув в кулаке монету с отчеканенным на ней профилем Карла Второго, и пятясь двинулась к выходу. Глядя на вскоре закрывшуюся дверь, я подумала, что девушка может и не вернуться, но надеть платье, в котором душа Эми покинула это мир, я больше не смогла бы …

Глава 4

Мои опасения не подтвердились, и спустя два часа горничная все же принесла для меня платье, сорочку и даже шерстяные чулки, с виноватой улыбкой сообщив, что пришлось немного подождать, пока подрубят длинный подол.

Платье оказалось даже лучше того, что было, глубокого темно-синего цвета и идеально сидело по фигуре, несмотря на плотную ткань. Оно закрывало щиколотки, как того требовала мода, и имело высокий воротник, аккуратно обрамлявший мою шею. Свободные рукава ближе к запястьям слегка сужались, заканчиваясь небольшими манжетами с пуговицами. На груди платье также украшал ряд пуговиц, а нижняя его часть слегка расширялась, позволяя свободно двигаться. Простота шерсти прекрасно сочеталась с изысканностью кроя, делая платье одновременно практичным и элегантным.

Марша, так звали горничную, заметив, что я довольна ее выбором, приободрилась и тут же предложила мне помочь облачиться. Она же собрала мои волосы в незатейливую прическу, прежде беспрестанно причитая, смазывая рану и шишку на моем затылке какой-то мазью, взятой у неведомой мне Джуди. Также девушка между делом рассказала, как добраться до стоянки почтовых дилижансов, и посоветовала разменять фарлы на солы, иначе сдачу мне извозчики не вернут…

– Госпожа, вы еще ужин оплатили, ресторан на первом этаже гостиницы, к семи обычно постояльцы спускаются, – проговорила Марша, забирая мой мокрый и грязный плащ на чистку, взамен выдав мне оставленную кем-то теплую накидку.

– Кхм… Марша, а сколько стоят здесь номера? – поинтересовалась, заподозрив портье в обмане.

– От семи сол до девятнадцати, госпожа, – проговорила девушка, беглым взглядом окинув мой номер, – ваш девятнадцать, самый лучший.

– А за семь есть свободные номера?

– Да, госпожа, в это время года в Марвич гости не едут, только летом.

– Ясно, – усмехнулась я, удостоверившись в своих догадках, и благодарно улыбнувшись горничной, направилась к двери.

Но, увы, вчерашнего портье у стойки уже не было, а сменивший его молодой и учтивый парнишка оказался столь любезен, что предложил мне воспользоваться гостиничным транспортом, который спустя полчаса тряски по ухабистой дороге доставил меня к нужному месту…

Крики извозчиков, лязг колёс о брусчатку и громкий говор людей, торопливо покупавших билеты или прощавшихся со своими близкими, смешались в жуткую какофонию звуков, буквально оглушив меня, стоило только оказаться на шумной площади. Рассеянно осмотревшись, теряясь в этом многообразии экипажей, карет и кэбов, я в первую очередь поспешила к торговцам. Там я расспросила словоохотливую даму, продававшую булочки, где стоят кэбы, направляющиеся в столицу, и в благодарность за подробный ответ купила сладкую сдобу и заодно разменяла фарл. А после решительно двинулась к экипажу, на стене которого был изображен герб – два пересекающихся почтовых рожка, символ скорости и надёжности…

– Пять сол, мадемуазель, только харч свой и комнаты в постоялом дворе сами оплачиваете, – ответил мужчина, один из немногих, кто сегодня выезжал в Элшимор, столицу страны Лостар.

– Мадам, – исправила извозчика, подумав, что к замужней женщине, путешествующей в одиночестве, уважения будет гораздо больше, – сколько дней мы будем в дороге?

– Шесть дней, мадам, только выезжаю я обычно к вечеру, чтобы уже к ночи быть у Старой Марты. От Марты до постоялого двора Эмона десять часов по лесной дороге. Ежели утром, как Барни, выехать, можно не поспеть. А ночевать в лесу завсегда было опасным делом.

– А за комнаты в постоялом дворе сколько берут? – спросила, подсчитывая в уме предстоящие траты.

– Сол или полтора, но вам, поди, такие не подойдут, – проговорил мужчина, тут же добавив, – за два можно хорошую комнатку взять.

– Ясно, во сколько выезжаете?

– В восемь обычно, но ежели надо, подожду.

– Билет в кассе купить можно?

– Так я сам вам карточку выдам, – обрадованно улыбнулся извозчик, доставая из-за пазухи маленькую книжицу, – Бирном меня кличут, мадам. Вы не извольте беспокоиться, у нас компания серьезная, мы в ратуше лицензию получили и за каждую бумажку ответ держим.

– Хорошо, – невольно улыбнулась деловому тону извозчика, забирая свой билет, взамен ссыпав в раскрытую ладонь пять сол.

– Вы, мадам, харчи тут на площади не берите, торговцы больно дорого берут. На рынок идите, что у пустого колодца, там завсегда дешевле было, – прошептал Бирн, лукаво мне подмигнув, и тут же громко продолжил, – я здесь вас буду ждать, в восемь, как условились.

Отвечать ему не стала и, лишь коротко кивнув, поспешила в указанном направлении. Времени осталось всего несколько часов, а сделать предстояло еще довольно-таки много: купить продукты в дорогу, еще не помешало бы приобрести нижнее белье, шерстяные чулки и теплое одеяло – кто знает, что меня ожидает в дороге. Еще хотелось бы успеть на ужин в гостинице, раз я за него заплатила, забрать у Марши свой плащ и освободить номер…

– Госпожа, мазь в сумку положите, за три дня от раны и следа не останется, – смущенно улыбаясь, проговорила Марша, помогая упаковывать в новенькую дорожную сумку мой скромный скарб, – ключи от номера я сама Джо отнесу, а вы в ресторан ступайте, поди, и не обедали сегодня.

– Спасибо тебе, Марша, – промолвила и, поддавшись порыву, крепко обняла враз стушевавшуюся девушку.

– Вы, госпожа, берегите себя… – тотчас шмыгнула носом Марша и, подхватив корзину с бельем, первой выскочила из номера. Я тоже не стала более задерживаться и, забросив на плечо сумку, устремилась в ресторан, есть и правда хотелось с каждой минутой все сильнее.

Зал ресторана восхищал своей стариной роскошью. Тяжёлые бархатные портьеры на окнах, украшенные золотистой бахромой, пропускали лишь мягкий, приглушённый свет уличных фонарей. В зале мерцали свечи – их пламя отражалось в отполированных до блеска столах и больших зеркалах, создавая тёплую, немного загадочную атмосферу. Воздух был напоён тонким ароматом мяты, табака и свежеприготовленных блюд. Повсюду слышался тихий шёпот разговоров, перебиваемый мелодичным звоном фарфоровой посуды и серебряных приборов.

Учтивый официант в строгом чёрном фраке по моей просьбе проводил меня к дальнему столику и с безукоризненной вежливостью предложил меню. Через десять минут, вдохнув густой аромат жареного мяса и свежей зелени, я приступила к трапезе. Однако время поджимало, и насладиться невероятно вкусным ужином в приятной обстановке мне в полной мере не удалось. Быстро проглотив нежнейший стейк с запечёнными овощами и залпом осушив бокал с ягодным морсом, я торопливо направилась к выходу. Но не дойдя до двери всего пару шагов, я вдруг почувствовала, как кто-то резко дёрнул меня за руку, так что я едва удержалась на ногах, а знакомый до боли голос злобно прошипел:

– Вот ты где, тварь! Думала, я тебя не найду?

– Надеялась, что больше мы никогда не встретимся, – с усмешкой бросила, но кто знал, каких трудов мне стоило сохранять непринуждённую улыбку на своем лице и в ужасе не отпрянуть от чудовища.

– Ты сейчас же… – но договорить ублюдку я не позволила. Рывком подавшись к мужчине, я выхватила из рук его приятеля нож и со всей силы воткнула его в стол, всего в паре миллиметров от пальцев испуганно взвизгнувшего «пасынка», сквозь зубы процедив:

– Еще раз ко мне прикоснешься, я тебя убью.

И, не обращая внимания на воцарившуюся в зале гнетущую тишину, расправив плечи до хруста, я неспешно направилась к выходу, убедившись в правильности принятого мной решения. Необходимо срочно покинуть провинциальный городок Марвич и держаться как можно подальше от семейки Ричардсон…