Возвращение Обломова. Круг жизни. Стихотворная драма по мотивам романа И.А.Гончарова «Обломов»

© А. И. Фефилов, 2024

ISBN 978-5-0064-7367-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Художник: Павел Клементьев

Особенности «перевода» прозаического романа в стихотворную драму

– Почему я обратился к стихотворно-драматической интерпретации романа И.А.Гончарова «Обломов»?

Во-первых, считаю, что чтение – это труд, а не развлечение! Труд этот предполагает достижение понимания того, что стоит за текстом, какая действительность и какие смыслы ей приписываются автором. Понимание зависит от жизненного опыта читателя и от его «начитанности» и интеллектуального кругозора.

Соответствует ли этим требованиям современный читатель? – Маловероятно. В большинстве случаев «начитанность» нового поколения читателей исчерпывается в лучшем случае «справочными» знаниями о классическом произведении – кто автор, что написал, кто главный герой, основные идеи произведения. Всю эту информацию можно без труда добыть в интернете, например, спросить АЛИСУ, и она вмиг озвучит вам интересующую вас проблему. В худшем случае мы сталкиваемся с очень занятыми людьми, которые литературой вообще не интересуются, или имеют другие, более приземлённые интересы, связанные с «хлебом насущным».

Во-вторых, как представитель старшего поколения, испытавший болезненный переход от «славного» социалистического прошлого к не менее «славному» капиталистическому настоящему, я вижу, что произошла переоценка ценностей во всех сферах жизни современного человека. В сфере художественное литературы наиболее пострадала в этом отношении классика. Её перестали читать, ошибочно полагая, что она не даёт человеку ровным счётом никаких ориентиров для успешного продвижения вперёд в современном обществе – не учит жить, не предлагает готовых рецептов для того, чтобы решить насущные проблемы. Меркантильный, прагматический подход нового поколения к окружающему миру, отодвинул на задворки художественную классику, в том числе и роман И.А.Гончарова «Обломов». Как в своё время номенклатурные коммунисты сделали идеологическим чучелом нашего земляка В.И.Ульянова-Ленина, не читая и не зная его трудов, так и пресные дидактики низвели литературного героя Обломова до идиота-ленивца, не утруждая себя углублённым прочтением одноименного романа И.А.Гончарова, руководствуясь известными штампами интерпретации.

В-третьих, как справедливо, отмечал Ю.И.Архипов (наш российский переводчик, публицист и литературовед), каждому новому поколению литературное произведение «поворачивается какой-то новой стороной». Для того чтобы такой «поворот» произошёл в сознании нашего молодого поколения, «натасканного» по литературе по системе ЕГЭ, возникла необходимость не просто снять с полки роман «Обломов» и освободить его от архаических наслоений и идеологической пыли, но и представить прозаический текст этого произведения в иной, более доступной и избирательно выгодной форме. Расставить смысловые акценты помогает, на мой взгляд, стихотворная, поэтическая форма подачи.

Только таким образом, по моему мнению, можно реанимировать, или оживить классику, чтобы привлечь читателя.

2.В чём различия прозаического романа и стихотворной драмы?

Здесь уместно вспомнить слова Л.Н.Толстого из статьи по искусству, в которой работа писателя-прозаика сравнивается с трудом пахаря, тяжело вспахивающего свою ниву. Поэт в этом сравнении тоже пахарь, который также пашет, но при этом ещё и приплясывает.

Толстовская метафора привлекательна и наводит на мысль, что поэт-пахарь относится к своей работе как к искусству, а не как к тяжкой повинности.

У меня несколько иной случай. Мой поэт-пахарь вспахивает не ниву. Он пашет по паханному. Или перепахивает заново. К тому же, он перепахивает выборочно. Иногда он пашет глубже, чем пахарь прозаик.

У него есть определенные преимущества. Он видит, где нива недостаточно (мелко) пропахана и где можно ещё поработать; какие места не нуждаются в перепашке, т.е. не требуют повторной обработки.

Л. Толстой должен был знать, почему пахарь приплясывает, идя за плугом. – «Приплясывать» приходиться тогда, когда плугом выворачивается очень большой пласт, который ложиться неровно, сваливаясь в борозду. Пахарю нужно его обойти или через него перепрыгнуть. Как правило, это необоснованно глубокая вспашка, при которой на поверхность выворачивается неплодородный слой почвы. Таким образом, прыжки пахаря – это не украшение процесса, а проявление неумения пахать. Конечно, приписывать полное отсутствие мастерства в пахатном деле поэту, было бы несправедливо. Такого рода перепахивание вспаханного – это искажение идей автора прозаического произведения.

Развивая толстовскую метафору пахаря, можно было бы сказать, в противовес выше сказанному, что пахарь-поэт, не портящий борозды, мелко пашет.

Абстрагируясь от русской пословицы, оставаясь в рамках выдвинутой метафоры, признаюсь, что мне иногда приходилось портить борозду, чтоб не показаться поверхностным подражателем авторского повествования. Пересказывать прозу стихами только ради перевода текста в иной жанр не имеет большой ценности.

Здесь следует заметить, что прозаический, высокохудожественный текст не вскрывает смыслы, предоставляя это делать читателю. Смыслы всегда скрыты от глаз, они не лежат на поверхности. Их нужно вычитывать. Таким должно быть отношение читателя к прозаическому тексту.

Поэтическая интерпретация прозаического текста, которую я предложил, основывается на том, чтобы не только подвести читателя к скрытому смыслу оригинала, но и обыграть этот смысл с разных сторон, в различной перспективе видения, сообразуясь с двумя (или даже тремя) временными срезами: 1) временем повествования; 2) повествуемым временем; 3) временем восприятия произведения. (временные срезы 1 и 2 могут совпадать).

При этом смысл прошлого должен вписываться в смысловую палитру настоящего. Если он там не находит соответствия, он не будет понят. Задача интерпретатора состоит не в том, чтобы отбросить этот смысл (кстати, его сначала нужно еще вычитать), а в том, чтобы освободить его от пыли и плесени прошлого, и отшлифовать в соответствующую форму, в моём случае – в поэтическую, стихотворную.

Поэтический слог помогает заострить внимание на многогранности смысла, на его разночтении, разностороннем толковании.

Следует заметить, что пахарь-поэт в большинстве случаев не перепахивает уже вспаханное. Он не выступает также в роли сеятеля. Чаще всего он выпахивает созревшие плоды, т.е. подготавливает условия для сбора урожая. Данную метафору можно конкретизировать. Он копает картофель с помощью плуга (сегодня – мотоблока). Поэт-копатель вырывает плоды (содержание) авторского труда на поверхность, на обозрение, приглашая современного читателя собрать и обработать их.

Перевод прозы в драматическое стихотворное произведение связан с другой не менее важной задачей – с переосмыслением содержания оригинала, а в некоторых случаях с его домысливанием.

Это касается прежде всего тех мест оригинала, которые автор оригинального произведения не обозначил должным образом, точнее – оставил без внимания.

С одной стороны, это субъективная инициатива интерпретатора. С другой – объективная неизбежность. Первое – это элемент творчества. Второе – действие лингвистической закономерности, благодаря которой любая языковая и речевая интерпретация – будь то внутриязыковое перефразирование, или межъязыковой перевод – влечёт за собой переиначивание содержания и смысловое изменение. В языке нет полных синонимов (совпадающих по значению слов), как и не существует полной межъязыковой эквивалентности. Соответственно в сознании разных людей одной национальности или культуры, как и в сознании разных национальностей не существует одинаковых понятий.

Интерпретатор всегда выступает в роли соавтора и в некоторой степени в роли самостоятельного автора. Он не только воспроизводит, но и производит. Роль интерпретатора сводится к минимуму, или вообще перестаёт иметь место, когда создаётся новое произведение по мотивам другого произведения. И, если даже, какое-то содержание пересказывается, старые мотивы источника обрастают новыми смыслами, добавляются новые сюжетные линии. В нашем случае, это вкраплённые в стихотворный текст встречи Обломова со своим создателем И.А.Гончаровым, их дискуссии о смысле жизни, об общественном труде, о любви к женщине и др. Это встречи И.А.Гончарова со своими современниками – писателями, критиками. Это развитие сюжетного и смыслового направления о начале и конце человеческой жизни – Обломов завершает круг своей земной жизни – умирает и снова необыкновенным образом возрождается.

Обломов в моей стихотворно-драматической интерпретации – не простой ленивец, валяющийся на диване и проживающий свои дни по принципу «Живи, пока живой».

– Лежание на диване для Обломова – это его крест, который он несёт на свою Голгофу во имя несбывшихся желаний.

– Лежание на диване – это протест Обломова против того суетного общества, в которое он не вписался и не принял в силу воспитания и условий жизни.

– Так называемая Обломовская лень – это следствие того, что он не желает быть рабом в этом обществе, не желает выполнять бессмысленную работу и зависеть от неё.

– Обломов мечтает о жизни, в которой бы присутствовала поэзия.

– Обломов знает, ЧТО в этой жизни не так, но он не может найти ответ на вопрос «КАК надо?».

– Обломова не удовлетворяет нацеленность жизни его современников только на накопление материальных благ; погоня за призрачным счастьем.

– Его не устраивает жизнь, в которой много мошенников и подлецов – «Нет ни одной руки, которая бы не дала упасть или позволила подняться»

– Он отвергает образование в том виде, в котором оно проводилось в его время, когда образованность стала самоцелью для того, чтобы можно было блеснуть умом в светском обществе.

– Обломов в моей интерпретации так и не поверил в светлое будущее человечества, в его высокое предназначение – «Пройдут столетия. Не канут в вечность рабские традиции и нравы. Останутся в крови и в голове! Вам не помогут ни мораль и ни уставы».

– Крепостническая, рабская кровь течёт в потомках Обломова.

Понять смысловые нюансы стихотворной драмы помогают иллюстрации художника Павла Клементьева.

Художник: Павел Клементьев

Вступление. ПРИСНИЛСЯ САМ СЕБЕ Я В ЭТОМ СТРАННОМ СНЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Действие первое. УДОБНЕЙ ДУМАТЬ ЛЁЖА, ЧТОБЫ МЫСЛЬ СОЗРЕЛА

Художник: Павел Клементьев

Действие второе. КАК СКУЧНО РАЗГОВАРИВАТЬ СО ВСЕМИ ОБО ВСЁМ

Действие третье. МОЙ ДРУГ БЕЗДАРНО ПРОЖИВЁТ СВОЙ ВЕК. И НЕ ПРОЯВИТСЯ В НЁМ ЧЕЛОВЕК!

Действие четвёртое. ПИСАТЬ НЕ ГОЛОВОЙ, А СЕРДЦЕМ

Действие пятое. ЗНАКОМЫХ МНОГО, А ДРУЗЕЙ – НИ ОДНОГО

Действие шестое. ОН ТЕОРЕТИК ВЗЯТОК И ЛУКАВСТВА

Художник: Павел Клементьев

Действие седьмое. МЫ РУССКИЕ ВСЁ ПОТИХОНЬКУ, НЕ СПЕША, ХОТЯ У ДЕЛ

Действие восьмое. УЧЕНИЕ ЗА НАКАЗАНИЕ СЧИТАЛ, НИСПОСЛАННОЕ НЕБОМ ЗА ГРЕХИ

Действие девятое. ЛАКЕЙ СО СТРАХОМ И С УПРЁКОМ. ДВУХ ЭПОХ ОБЛОМОК

Художник: Павел Клементьев

Действие десятое. ВОЗМОЖНО ЛИ ВЕСТИ ДЕЛÁ НАСКОКОМ? ТУТ НУЖНО ВЫСТРОИТЬ СЕРЬЁЗНЫЙ ПЛАН

Действие одиннадцатое. ВАМ ОБРАЗ ЖИЗНИ ИЗМЕНИТЬ ПРИДЁТСЯ

Действие двенадцатое. ТАК ТЫ СКАЗАЛ: НЕ ХУЖЕ НАС ДРУГИЕ. ПО КАКОМУ ПРАВУ?

Действие тринадцатое. ВСЁ НЕПРИЯТИЕ ИДЁТ ОТ НЕУМЕНИЯ ПОНЯТЬ