Повесть о железном человеке

Повесть

о железном

человеке

Илья Казаков

Эту книгу я посвящаю своим боевым товарищам: Александру «Малышу» Харченко и Артёму «Бороде» Ткаченко, которые погибли в тот роковой день 7 февраля 2023 года.

Царствие Небесное, братья мои. Вы навсегда в моём сердце!

Казаков Илья Юрьевич – ветеран боевых действий, инвалид войны* первой группы, лейтенант в отставке.

В 2017 году, после окончания университета, прошёл срочную службу в Специальном подразделении антитеррора Севастопольского гарнизона, отдельном подразделении морской пехоты, роте охраны штаба Черноморского флота.

В октябре 2022 года, после теракта на Крымском мосту, принял решение отправиться в зону проведения Специальной военной операции для защиты Республики Крым и Российской Федерации от украинских террористических образований. В составе своего подразделения проходил службу на южном направлении. 7 февраля 2023 года, в ходе обследования местности, наступил на противопехотную выпрыгивающую мину кругового поражения ОЗМ 72. В результате взрыва потерял обе ноги на уровне бёдер и двух товарищей.

Был экстренно доставлен в госпиталь города Севастополь, а после перевезён бортом в Главный Клинический Военный Госпиталь имени Бурденко в городе Москве. Прошёл медицинскую реабилитацию и протезирование. Женат, воспитывает дочь.

Эта книга – история его войны*, история его новой жизни. И напоминание всем, что сильными не рождаются, сильными – становятся!

Шесть лет назад я завершил срочную службу, положил свой чёрный берет на полку и закрыл эту страницу жизни под названием «армия», а сегодня уезжаю «за ленточку». Никогда и не подумал бы, что воинская повинность снова меня коснётся. Тем более, при таких обстоятельствах.

Время сейчас такое: странное, сложное, противоречивое. Время решений и поступков.

Своё решение я принял. Я не уехал в сентябре 2022 года после объявления частичной мобилизации, потому что здесь мой дом, моя семья, моя Родина. И 6 лет назад я давал присягу защищать её.

Точек зрения много: кто-то воюет с неонацистами, кто-то борется против диктатора, кто-то зарабатывает деньги, а кто-то просто наблюдает за передвижением фигур на этой глобальной шахматной доске.

Я не могу просто наблюдать, у меня своя правда: я хочу, чтобы моя семья, мои дети не бросали всё и не бежали из страны; я не хочу больше читать о прилётах, диверсиях и работе ПВО на территории Крыма и России; я не хочу менять флаг и переобуваться.

Я крымчанин и эта война* – это моя боль. И да, меня волнует эта тема гораздо больше, чем многих жителей материка. Как минимум потому, что это всё происходит рядом со мной, рядом с моим домом.

Нет страха смерти, нет ненависти к противнику, и ярость благородная не вскипает, как волна, но есть твёрдая уверенность в верности решения и своей правде.

Хочешь мира, готовься к войне*. Это было актуально в Древнем Риме, актуально и сейчас.

Часть 1. СВОими глазами

Дождливое декабрьское утро. Туман мягко укрывает подножия гор, а солнце предпринимает пока тщетные попытки осветить этот мир своим теплом. Ничего не предвещает беды, но потухшие взгляды родных заставляют сердце сжиматься. Я уезжаю на войну*. Как в фильмах и книгах, только наяву и со мной.

В детстве я мечтал быть разведчиком: зачитываясь рассказами и биографиями, представлял, как, подобно героям книг, я в тылу противника выполняю задания – хожу по лезвию ножа. Потом я вырос и пошёл в армию. И не просто в армию, а в морскую пехоту. Чёрный берет, бесконечная гордость и эго размером с Эверест! Казалось, что круче нас только Всевышний. Да и то, ненамного.

После – мирное течение гражданской жизни, а армия осталась тёплым воспоминанием о весело проведённом годе. Но порой в моей шальной голове рождались задорные мысли: а не сгонять ли в Сирию? А не поехать ли на Донбасс военным фотографом? И вот спустя 6 лет я снова в армии. И не просто в армии, а на войне*. Как говорит моя супруга: притянул своими мыслями такую реальность.

А война* – это не срочная служба, где самое страшное, что может с тобой случиться – толкнёшь сотку в упоре лёжа или присядешь раз 200. Тут ценой ошибки может стать твоя жизнь и жизнь боевых товарищей. Такая вот история.

Мчим в неизвестность в пыльном кузове КАМАЗа; мелкий декабрьский дождь вихрем залетает сквозь порванный тент, ветер обжигает лицо. Настроение у всех разное: кто-то смеётся, некоторые уходят в мысли и задумчиво курят, третьи – мирно спят. И для каждого эта война* своя. А какая она будет и чем закончится – только время покажет.

В голове рой мыслей. Есть и страх, и переживания за свою семью. А что, если я вдруг не вернусь? Кто позаботится о моей супруге? Как переживут родители мою гибель? А может и не стоило ехать? Страшные мысли, но стараюсь о них не думать. И спать не могу. И от сигарет воротит уже.

Помню, как принял это решение. Буквально одним днём: словно осенило – я должен поехать на войну*, у меня нет другого выбора, я должен помочь в этом благом деле, я должен защитить свою Родину. Хотя к решению этому я шёл некоторое время.

О желании моём никто не знал. Я не хотел никого посвящать с свои мысли и переживания. Молча выносил его, осуществил и уже поставил родных перед фактом: дорогие мои, я поеду воевать. Ну или как-то так.

Сложнее всего было супруге. Она не могла понять, зачем и ради чего я туда иду? Отчего или кого я бегу? Спросила только: «я смогу тебя уговорить не идти?». Я ответил, что нет. И она приняла моё решение. Мудрая женщина!

Родителям было проще. Хотя нет, проще было только отцу, потому что он и сам хотел поехать, и взгляды все эти поддерживает и разделяет. В его глазах я видел безграничную поддержку, гордость, но и страх. Хотя он старался это не показывать. Мужчина ведь.

Тяжело было маме. Видимо, её материнское сердце чувствовало, что конец этой истории будет печальным, но бодрилась и старалась улыбаться и поддерживать.

Сейчас, когда у меня уже есть свой ребёнок, я понимаю, насколько ей было тяжело принять моё решение. Насколько ей было тяжело видеть своего сына в госпитале с торчащими из горла трубками. Насколько ей тяжело было осознавать, что её ребёнок – инвалид первой группы.

А тут тихо. Не так я себе это представлял. Моё подсознание рисовало горящие танки, воронки размером с лунные кратеры и засыпанные гильзами поля. Ну как в фильмах же. А тут иначе всё. Хотя мы ещё и на линии фронта. Но бесконечные блокпосты, сгоревшие автомобили на обочинах, поваленный лес напоминают о том, что мирная жизнь закончилась «за ленточкой».

Вечером ужин: тушёная картошка с бараниной, приготовленная на костре, зубчик чеснока, свежий домашний хлеб. Начало неплохое, но лучше не привыкать. И, конечно, разговоры. О передовой, о сражениях, о потерях, о жесткости противника, о мужестве наших ребят. Страшные разговоры, от которых стынет кровь в жилах. И приходит понимание, что попал ты, братец, в совсем другую историю.

Здесь не армия, здесь – война*. И порядки тут другие. Для человека, прошедшего срочную службу, с её постоянными построениями, докладами, уставами и прочей ерундой – здесь рай. Всё проще и по-настоящему. Другая степень общения и понимания, другой уклад жизни и иная субординация. И даже юмор другой: жёсткий и честный, хлёсткий и маскулинный. Оголённый, как нерв. Без цензуры и без купюр. А без юмора тут никак. Отсутствие юмора порождает страх, страх влечёт за собой панику, а паника – хуже и опаснее противника.

Ехали часов 7. Ну как ехали – тряслись в кузове военного КАМАЗа, в надежде, что не погибнем до приезда на фронт. Тяжёлая дорога, но то ли ещё будет. Темнеет и с наступлением темноты теряется полностью ориентация в пространстве: где едем, что нас ждёт? Не понятно. Ничего не понятно.

Привезли на поляну. Грязь, слякоть, туман. Погода крайне неприятная. Выгружаемся в темпе вальса и сразу строимся. Где чьи вещи уже совершенно неважно – потом разберёмся. Сейчас главное – встать в шеренгу и провести перекличку. Как на срочке прям, ну очень знакомо.

Называют фамилию, боец отзывается и ему сразу называют в каком он подразделении числится. Самое интересное, что эта информация у нас была ещё в части, но сейчас всё меняется. Ну что ж, это начальники, им виднее.

Командир, который ехал с нами, оказался не нашим полководцем, и после поляны он уехал дальше. Тоже интересный поворот. В какой-то момент мы даже почувствовали себя брошенными детьми в ночном и холодном поле. Сиротки.

После переклички пятнадцать человек отсеялись и со своими вещами удалились в лесополосу, в которой были обустроены блиндажи. Очень надеюсь, что со своими вещами. Наш отряд из семи человек остался на месте. Стоим, ждём. Чего ждём? Никто к нам не подходит. А людей на поляне всё меньше и меньше. Хорошее начало.

Ну ладно, присаживаемся на свои рюкзаки, закуриваем и ждём с моря погоды. Сквозь кромешную темноту и молочный туман пробиваются фары. Через несколько минут доносится звук мотора. Ну, надеюсь, что это точно по нашу душу!

Видавший жизнь фольцваген амарок, с белым, нарисованным баллончиком, скрипичным ключом на капоте, останавливается перед нами в огромной луже грязи. Три бравых воина в неуставном камуфляже без знаков отличия выходят из авто. К нам подходит один, считает нас и молча уходит. Через несколько минут появляется снова и говорит, что мы едем дальше на том же КАМАЗе. Здорово!

В полной темноте, холоде и всё так же неудобно едем к нашему пункту назначения. Мокрые насквозь от тумана и льющейся сквозь дырявый тент воды, периодически бьёмся головой о металлические части кузова нашего транспортного средства. Кроме злости никаких эмоций уже нет. Хочется есть и спать. Хотя нет, хочется жрать.

Минут через десять добрались. С виду – административное здание: несколько этажей, крытый навес, ворота. А это лучше, чем промозглая поляна. Свезло так свезло! Нас встречают ребята. Атмосфера весьма простая и приятная. Доброжелательная, я бы сказал.

Краткий инструктаж и приветственная речь, и вот мы уже со своими пожитками плетёмся на второй этаж, где нам выделена комната для сна. Комната 3 на 3 метра с четырьмя, потрёпанными жизнью, матрасами на полу. А нас семь человек. Ну нормально! Не зря я взял каремат и спальный мешок: походное прошлое дало о себе знать и очень пригодилось.

Только расстелились – команда «построение на первом этаже». Ощущение, будто действительно снова вернулся на срочную службу. Ну да ладно. Как говорится: нас качать, что небо красить!

Собираемся в коридоре первого этажа. Со всех щелей выползают заспанные солдатики. Нормальная у них тут служба! Коридор бывшего здания ГАИ явно не предназначен для тридцати человек: стоим по обеим сторонам, а в некоторых местах и в два ряда. Тусклый свет и тяжёлый запах сигаретного дыма, создают неповторимую атмосферу. Появляется наш командир – Феникс. Молоденький мальчик, лет двадцати двух, но с довольно серьёзным и уверенным взглядом. Нарочито монотонным голосом, периодически затягиваясь дымом сигареты, он представляется и доводит правила проживания и особенности несения службы. Феникс – лейтенант, 4 месяца назад закончивший училище и направленный на СВО. Он уже освоился в коллективе, хотя видно, как ему сложно управлять сорокалетними мужиками, которые прошли не одну войну*. Сразу же происходит знакомство: Граф, Сутенёр, Блестящий, Краснодар, Горец, Рыжий. В голове каша из позывных. У меня-то всегда были проблемы с запоминанием большого количества новых имён, а тут их почти три десятка. Ну ладно, со временем запомню. Служить нам ещё долго вместе. А служба нам предстоит интересная. Сразу спрашивают, какие позывные у вновь прибывших, то есть – нас. Ну а что, а я, значит, буду «морпехом». Не зря ведь я один в чёрном берете стою.

В двух словах – служба караульная: 2 раза в сутки выходим в смену на дорогу и проверяем все проезжающие автомобили. Как гаишники, одним словом. А линия боевого соприкосновения в 70 километрах от нас. То есть мы не просто в тылу, а в очень глубоком тылу. Но чтобы мы не расслаблялись, нам поведали о диверсионно-разведывательных группах (ДРГ), которых в этих краях в избытке.

Да, не такую войну* я себе представлял, не такую. Мне караулов хватило на срочной службе: я охранял штаб Черноморского флота, был и часовым, и разводящим, знаю наизусть устав караульной службы, но думал, что больше в эту историю я не попаду. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Ну значит так нужно.

На этой позитивной ноте планёрка окончена, можно и поужинать. А на ужин: тушёная картошка с бараниной, приготовленная на костре, зубчик чеснока, свежий домашний хлеб.

Начинаю привыкать. Даже нравятся некоторые моменты. Здесь всё по-честному, без мишуры. Это какой-то свой особый и захватывающий мир. Он другой, и даёт тебе такие эмоции, которые в мирной жизни получить сложно.

Близость смерти заставляет ярче ощущать жизнь. Сильнее любишь и скучаешь по семье, сильнее радуешься новому дню, проще относишься к материальным благам и вещам. А смерть тут близко. И пусть до линии фронта несколько десятков километров, но старуха бродит рядом: она в минах на полях, она в багажниках проезжающих машин, она в шуршании листвы в лесу. Осознавая это, становишься внимательнее и собраннее.

Замечаешь то, чего раньше не видел. Слух становится гораздо тоньше. Оказывается, не так уж тут и тихо. Постоянно слышны раскаты артиллерии, выходы и прилёты, начинаешь отличать звук АК от ПК, АГС от РПГ.

Новости о прилётах в соседних городах бодрят лучше, чем ристретто. Понимаешь, что в любой момент может и на нашей улице настать праздник, и заиграет музыка, которую мы уже не услышим. Понимаешь, что личные вещи не имеют того значения, которое ты им раньше придавал, и если нужно будет оперативно передислоцироваться в любую из сторон, то возьмёшь с собой только самое необходимое. Происходит очищение. Словно с луковицы снимают шелуху: слой за слоем, пока она не станет девственно-чистой.

Первое моё дежурство. Ночь. В смене три человека: самый опытный и матёрый и два молодых. За старшего у нас «Малыш». Позывной он свой получил от боевых товарищей, когда элегантно залезал в водительский люк БТРа. Мужчина лет сорока пяти, необъятных размеров, но с чистым, добрым сердцем и железными принципами. Располагает к себе с первых минут общения. Ко мне он особенно сильно проникся, узнав, что я из Алушты родом, как и он. Сразу стало гораздо больше тем для общения, начали находить общих знакомых. Вообще, это неописуемо-приятное чувство: встретить земляка далеко от дома!

Второй – совсем молоденький парнишка, после срочной службы подписавший контракт. Тем не менее уже успел повидать войну*, был в гуще событий и, вероятно, поэтому много молчит. Я встречал таких ребят позже. Молчат они не просто так. Боль, обида, злость в их сердце от потерь боевых товарищей, которые там становятся настоящими братьями.

На дворе декабрь. Декабрь совсем не крымский. Холодно. Смена три часа. Ночью движения практически нет – комендантский час. Только изредка проезжают военные автомобили. Поэтому можно сидеть на лавочке. Минут сорок и начинаешь дико замерзать. Встаёшь. Переваливаешься с ноги на ногу, чтобы стало теплее. На некоторое время помогает, но холод уже пробрался до костей сквозь все слои одежды, поэтому дело худо. Начинаешь ходить по дороге в надежде согреться.

Наш блокпост устроен так же, как и остальные пункты пропуска и досмотра: два препятствия из бетонных блоков и между ними зигзагообразный проезд для одного автомобиля. Бетонные блоки расположены на расстоянии метров пятидесяти друг от друга – это и есть наша зона ответственности. Ходишь между ними, как собачка в вольере, и смотришь в темноту, вслушиваешься в звенящую тишину.

Замёрз неимоверно. Смотришь на часы – полтора часа прошло, значит ещё столько же до смены. Если, конечно, она не проспит, что тоже порой бывает.

Вдалеке мелькнули фары. Через пару минут огни начинают приближаться в нашу сторону. Ну хорошо, сейчас проверим. Я, как самый молодой по сроку службы и желающий познать все тонкости этого дела, выхожу на середину дороги между бетонных блоков. В руке у меня чёрно-белая палочка, как у инспекторов дорожного движения. Поднимаю её вверх и водитель, видя свет палочки, замедляется до полной остановки.

Оружие снято с предохранителя, патрон дослан в патронник, палец возле спускового крючка. И это не просто бравада – в тентованном кузове КАМАЗа могут быть любые пассажиры, в том числе и нежелательные для нас. Готовность вступить в бой она между строк. Ты в состоянии перманентной бдительности.

Я подхожу к водителю, а мои боевые товарищи, как львы, окружающие жертву, обходят КАМАЗ со всех сторон. Пока я проверяю необходимый документ для передвижения в ночное время суток у водителя, Малыш фонарём просвечивает кузов. Всё в порядке, можно ехать. Обмениваемся с водителем пожеланиями спокойной ночи и смены, и КАМАЗ, с мощным урчанием могучего дизельного двигателя, удаляется в темноту. Через пару минут надо мной снова иссиня-чёрное небо и тотальная тишина, изредка прерывающаяся воем собак вдалеке. А может и волк воет, кто его разберёт. И снова этот собачий холод, пробирающий до костей.

И опять бродишь по дороге с автоматом наперевес и думаешь, что этот автомобиль мог быть последним в твоей жизни. Ну а что вы думали? Это война* и тут опасность действительно везде. Вот, например, буквально за три дня до нашего приезда, на этом блокпосте другая смена заметила подозрительный автомобиль: УАЗ буханка. Могли бы и не заметить, если бы перед сменой не изучили ориентировку от разведки. Но они изучили и, соответственно, подали сигнал для остановки автомобиля. Когда стало понятно, что автомобиль останавливаться не собирается, то открыли огонь. Итог: пять уничтоженных вражеских разведчиков, которые под видом медиков, но с большим количеством взрывчатки, пытались прорваться к населённому пункту. Что было бы потом, думаю рассказывать не нужно: истории, как русские оккупанты взорвали автомобиль в центре города! Ну или другие сказки пропаганды противника.

В такие моменты осознаёшь ответственность своей службы. Да, я не на передовой, но и в тылу могу помочь. Это придаёт сил.

Первые 40 лет детства у мужчины самые сложные. Независимо от условий обитания, окружающей обстановки, времени года и суток – мальчики остаются мальчиками. Пошёл дождь? Отлично, тогда на БТРе едем на броне – так же круче! Рыть окоп? Да не вопрос. А давайте ещё и Дракона прикопаем по пояс, чтоб не командовал много. А если нечего делать, то разберу-ка я автомат в сотый раз, просто посмотреть, всё ли там в порядке. И лучше с закрытыми глазами, чтоб вообще идеально было. Оно-то абсолютно не нужно в реальной жизни, но весело и круто.

Мальчики остаются мальчиками независимо от возраста. Это скорее мироощущение. Ощущение жизни и жажда приключений. И как только ты потерял интерес к игрушкам, как только треск выстрелов и запах пороха на руках или пролетающий над головой "калибр" не вызывает восторга и огня внутри – ты стал старым. А старым на войне* тяжело. Да и везде тяжело.

Мальчишеский задор, холодная голова и багаж эмпирического опыта – главные составляющие мужчины. И не важно, на войне* он или в гражданской жизни, занимающийся любимым делом. Пока в тебе есть огонь – ты живёшь, ты любишь, ты растёшь. Угасает огонь, тот самый внутренний мальчишка, и старость тебя разъедает, как ржавчина металл.

Ощущение того, что я не в армии, в её классическом понимании, пришло уже на второй день, когда не последовало команды «подъём». Можно спать до 7 утра, можно до 7:30, а можно даже до 8! Те, кто служил, понимает, какая это фантастика!

После пробуждения лениво идёшь на улицу, чтобы умыться. Ух, морозный воздух! Бодрит лучше кофе. На крыльце мужики курят. От них узнаю свежие новости: днём в сменах остаётся шесть человек, а остальные едут копать окопы. Ну что, интересное начало дня!

БТР распахнул свои аппарели, и в десанте исчезают бойцы один за одним. Я принял твёрдое решение, что поеду на броне. Я на срочке БТР видел только на учениях, поэтому мне ну очень интересно! Старшие товарищи пытались мне сказать, что может быть холодно, но разве человек, твёрдо решивший что-либо сделать, слушает советы? Вот и я не послушал.

Следующие 20 минут пути мне забыть будет сложно. Ледяной ветер за считаные секунды проник под 4 слоя одежды. Ночная смена мне уже кажется раем, потому что сейчас я познал, что такое ад! Пацанам в десанте тепло и хорошо, а я окоченевшими в перчатках руками хватаюсь за металлическую ручку, в надежде не быть сорванным порывом ветра. Слёзы на щеках превращаются в ледяные наросты, слюни во рту начинают замерзать. Но блин, как же мягко едет БТР! Не то что КАМАЗ, на котором мы прибыли из Крыма.

Приехали. Спасибо, что живой. Короткий инструктаж и сразу начинаем копать. Лопата звенит об промёрзший за ночь грунт. Сколько нам копать? Отсюда и до обеда. Другого ответа и не ожидали. Чернозём закончился через двадцать сантиметров, а дальше пошла классическая крымская глина, с которой я очень хорошо знаком. Тут лопата уже не нужна. Тут выход кирки и лома.

Тяжело идёт работа. Глина жёсткая, сухая и промёрзшая. Практически не поддаётся даже кирке. Работаем без особого энтузиазма по принципу: 5 копаем, 15 отдыхаем. Тут такое прокатывает. Эх, если бы я тогда знал, как быстро копается под аккомпанемент прилётов и висящих в небе квадрокоптеров. Но это всё ждёт меня позже. Пока мы в глубоком тылу и роем какие-то, на мой взгляд, бессмысленные окопы. Какую-то десятую линию обороны.

Феникс не обманул, копали действительно до обеда. Просто потом пошёл дождь, и вся эта затея стала выглядеть как минимум глупо. Дождь спас мою нервную систему.

А какое удовольствие было возвращаться на броне под дождём! Ух! Это сложно описать без употребления нецензурной лексики, поэтому просто промолчу.

И можно было бы и дальше жаловаться и роптать на несправедливую жизнь, но у нас на базе есть банька! Да, настоящая банька, которую пацаны сделали своими мастеровыми руками. И вот сидишь на полоке, греешь озябшие косточки, подливаешь водичку на камни и понимаешь, что жизнь-то не такая уж и плохая штука!

Ночь. Чистое зимнее небо рассыпается мириадами созвездий, а изредка падающие звёзды дают надежду, что самые заветные желания обязательно исполнятся. Небосвод сияющий, как бесконечная диадема, но темнота кромешная.

Тихо. Но тишина эта не успокаивает, а, напротив – настораживает и бодрит. Вслушиваешься в шелест звёзд, вглядываешься в бездну темноты и невольно ждёшь. Ждёшь не то чуда, не то восхода солнца, не то начала серьёзных движений. Лучше уж так, чем это томительное и жуткое ожидание.

Тиха украинская ночь, но сон не идёт. Ночничок всегда рядом. С ним во мраке веселее. Вон собачка по полю побежала, вот птичка на ветке дремлет, неподалёку вспыхнул уголёк сигареты, освещая зелёным заревом десятки метров вокруг. Минздрав предупреждает, что курить вредно: если не рак лёгких добьёт, то ДРГ противника, которых в этих краях как собак нерезаных. Тихо.

Обстановка накладывает свой отпечаток на быт, мысли, разговоры. Всё реже и реже слышишь своё имя, а позывной становится привычным. Появляются темы, которые нельзя обсуждать ни с кем, кроме определённого круга лиц, возникают мысли, которые гонишь из головы прочь. И всё больше молчишь. Ночью вообще говорить не хочется и все это понимают. Ночью только мысли, звёзды и ночничок. И ожидание. Не то чуда, не то…

Вводные на ночную смену взбодрили лучше энергетика и эспрессо: в нашем районе замечена ДРГ противника в составе четырёх человек. К сожалению, больше данных никаких нет. ДРГ может быть замаскирована под «заблудившихся» гражданских, которые сами на тебя выйдут, а могут быть и серьёзными спецами, которые подойдут вплотную, а ты даже не будешь об этом знать. Ночник из рук не выпускаем, каждый смотрит по десять минут, потому что глаза начинают дико болеть, если больше. Эх, был бы ещё тепловизор, вот жизнь-то была! Но имеем то, что имеем.

Отдал прибор ночного видения Малышу, присел на лавочку и прихожу в себя, хотя мысли все о диверсантах. Вдали показались огоньки. Нет, это не машина, это что-то другое. Ждём. Через пару минут становится ясно, что движется колонна техники. Считаю: примерно 13 машин. Хотя, может и больше. Ветерок дует в их сторону, поэтому звука моторов не слышно, но чувствуется вибрация земли. Пусть пока не сильная, но она увеличивается с приближением колонны.

Выхожу на дорогу, поднимаю палочку, и ведущая машина останавливается. За ней останавливаются и все остальные. 15. 15 огромных машин. Первый автомобиль – «Тигр», в котором сидят руководящие офицеры. Подхожу к ним, они показывают документы на всю колонну. Проверяю и вопросов у меня не возникает – всё в полном порядке. Желаю им хорошего пути и колонна трогается. Я никогда в жизни не видел такой мощи: семь ЗРК С-400. Просто огромных размеров. На их фоне и «Тигры», и два «Тайфуна» выглядят совсем уж по-детски. Земля трясётся, вибрация идёт по всему телу, а я с открытым ртом, как мальчишка, провожаю их взглядом. Поражает! Настоящая мощь! Это тяжело описать словами, но сердце замирает и по-особому вибрирует душа при виде военной техники. Эдакая смесь мощи, брутальности и страха.

Колонна скрылась из виду, а я сижу и думаю: ну не просто такое скопление ПВО едет в сторону линии фронта. Наверное, что-то намечается, о чём мы пока не знаем. Эх, тоже хочется ворваться в какую-нибудь историю.

Шоу начинается. Мирное течение военной жизни прервала команда на сбор: едем на передок. Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Понятно, что ничего не понятно, но узнав направление, ситуация проясняется: будет горячо.

Здорово, что я ни разу не ходил в бой – как раз не знаю даже, что с собой брать. Как совместить еду, одежду, спальник с расчётом на две недели жизни в полях и полный боекомплект? И ладно, что эта история весит за сорок килограмм, но ведь главное, чтобы с этим добром было удобно воевать. Но пока тяжело с этим просто ходить. Задачка.

Мнение бывалых товарищей разнится: кто-то везёт с собой спальник и каремат, потому что отдыхать нужно, а кто-то не берёт даже каску, потому что уверены, что если прилетит, то голова вместе с каской оторвётся. Интересное мнение. Что ж, буду полагаться на внутренний голос интуиции и эмпирический походный опыт.

Состояние странное. Гремучая смесь меланхоличного спокойствия и жгучего азарта. Чёрт возьми, как же интересно! Очень странно, что нет страха. Видимо, мозгом ещё не до конца осознаётся вся степень серьёзности предстоящей ситуации. Впрочем, ещё не вечер.

Ну вот и всё. Вещи собраны, оружие заряжено. Грузимся на БТР. Ноги и плечи выходят из чата. Рановато. Впереди ещё два часа дороги. Внутренний мальчишка ликует: грядёт новое испытание. Внутренний мужчина, у которого дома семья, погружается в тяжёлые мысли. Кто-то рядом закуривает.

"С Богом, мужики! Возвращайтесь!" – крики, уже ставших близкими, сослуживцев, которые остаются на базе.

Ну что ж, с Богом!

Едем на передовую! Здорово! Не этого ли мы все ждали. Но немного страшно. Чувства схожие с теми, которые я испытывал неделю назад в кузове КАМАЗа, когда ехал сюда. И ведь даже не за себя страшно, а за семью.

Подготовка заняла около часа: собрать вещи, снарядить 10 магазинов патронами, закрепить на разгрузке гранаты, проверить аптечки. Ну всё, можно ехать. Но нет, пока особо никто не собирается выдвигаться. А время уже близится к обеду. Ну что ж, можно и перекусить на дорожку.

Вечереет. Мы ещё на базе. Классно! Мне очень нравится такая организация: подорвать в 8 утра и мариновать целый день. Но опять смирение берёт своё. Что ж, подождём.

Поужинали. Вздремнули часок на вещах. Ну что, едем? Пока нет. Ладно.

В душе уже утверждается мысль, что вот-вот дадут команду «отбой». Эх, нужно было баньку растопить: на улице совсем не лето.

«По машинам!». Громогласная команда оживляет военнослужащих. Словно сонные мухи все собираются во внутреннем дворе у БТРов, каждый занимает своё место в транспорте. В десанте сидеть не очень удобно: обилие выступающих металлических деталей так и норовят вонзиться в голову или глаз, поэтому лучше надеть каску. Да и места, так-то, маловато, а ехать несколько часов до передовой.

Вибрация от работающего мотора БТРа пробирает до костей. Или это волнение. Но скорее всего – совокупность этих факторов. Нет, не страшно. Волнительно и очень интересно.

Перед глазами супруга. Столько хочется ей рассказать, стольким поделиться. Сказать, как скучаю по ней и как её не хватает. Но связи хватает на одну смску: «Маленькая, всё хорошо. Мы поехали. Будет связь – напишу. Люблю».

«С Богом, мужики! Возвращайтесь!» – крики, уже ставших близкими, сослуживцев, которые остаются на базе.

Ну что ж, с Богом!

Ледяной и звенящий ночной воздух пронизан опасностью. Липкая и плотная эта опасность окутывает тебя, проникает в каждую клеточку. Становится душно. Да, тут совсем не так, как на базе. Не было страха? Так вот же он! Но страх этот правильный и нужный. Не боится только идиот. Страх помогает выжить. Губит трусость.

Так чисто я ещё никогда не слышал, так ясно я ещё никогда не видел. Особенно в темноте. Нужно привыкнуть к обстановке, ибо сейчас мы словно слепые котята, которых выкинули из коробки в жестокий мир.

Акклиматизация проходит под плотную работу артиллерии. Воистину бог войны*. Через некоторое время понимаешь, что арта не только наша. Противник тоже работает. Работает плотно. Работает по нам, по нашим позициям. Страшно! Сердце отбивает свой бешеный ритм и ощущаешь его даже в кончиках пальцев. Чего не ощущаешь, так это брони, боекомплекта и рюкзака – ты невесом.

Передовая. Сколько историй я слышал о ней на базе от ребят, которые пробыли тут больше полугода. Сколько мнений, сколько мифов, сколько жути. Но сейчас я сам здесь, и сейчас моё впечатление формируется ежесекундно. Голова свежая, мысли трезвые, чувства обострены, пульс за 120 ударов в минуту. Нормально, можно работать. Рация не умолкает ни на секунду. В этом диком водовороте информации нужно успевать улавливать нужные тебе приказы и слушать соседей, чтоб не попасть под огонь своих. Да и для понимания обстановки полезно слушать всех. Противник разбросал лепестки в таком-то квадрате. Спасибо, будем знать. В небе «птички». Понял, принял и побежал в укрытие. И чего нам не сиделось на базе? Там тоже война*, но хоть дроны на голову гранаты не кидают.

Арта набирает обороты. Где-то невдалеке подключилась реактивная артиллерия: «Град» работает так, что дух захватывает. Страшная сила.

К грохоту привыкаешь быстро. Уши уже не закладывает и вздрагивать перестал. Всё не так уж и плохо. И это не может не радовать.

Теперь я понял, почему нас привезли ночью: чтобы мы сами ничего не поняли и испугались ещё больше. Ладно, это все шутки. Для конспирации, естественно. Но страшно до жути просто. Безлунная ночь, абсолютная темнота, вспышки от прилётов и грохот. Перманентный грохот. Пусть это всё и в километре от нас, но страшно, будто падает рядом. Да, к такому жизнь нас не готовила.

Сквозь темноту постепенно приходит понимание, что мы в неком населённом пункте. Со всеми своими пожитками заселились в дом. Как в «Простоквашино»: дом свободен, живите кто хотите. Холодно в доме, но есть печка и дрова во дворе. Значит будем жить!

Дачный двухэтажный домик из фанеры и картона, с дико крутой и узкой лестницей на второй этаж. Но тут нам предстоит прожить несколько дней, пока не перебросят ещё ближе к линии боевого соприкосновения. Хотя мы и сейчас на первой линии, но по факту в трёх километрах от противника, поэтому относительно спокойно.

В селе вроде как ещё остались местные жители, следовательно, противник не так часто бьёт по домам, что нам, конечно, на руку. Поэтому и печку можно растопить: пока дом прогреется до такого состояния, чтобы светиться в тепловизор, нас тут уже не будет.

Вообще, дом – это очень комфортное жильё, хоть и гораздо менее безопасное в сравнении с блиндажом. Но чтобы дом был более комфортным и безопасным, нужно организовать свет и сделать светомаскировку окон. Первые окна очень сложно маскировать – всё падает, ничего не получается, щели огромные. Хрень какая-то, одним словом. Но чем дальше, тем сильнее прокачивается это умение, и кажется, что нет ничего проще, чем замаскировать окна.

Начались самые классные, как мне тогда казалось, дни службы: постоянный сон, обилие горячей еды и посиделки на кухне. Это ли не счастье. А ещё интернет пробивается и можно писать жене и родным. И это прекрасно!

Устал лежать – спустился на первый этаж, открыл сухпаёк, достал еды, разогрел на печке. Ну красота же! Так служить можно. Хотя внутри, конечно, совесть гложет: пацаны в окопах холодных сидят, без еды и воды, а мы тут жируем.

Через 2 дня такой жизни мне стало основательно скучно. Я, блин, на войну* приехал, а не на кровати лежать! Из дома выйти нельзя – «птички» летают. Просто тупое сидение в четырёх стенах. С таким успехом я мог и на базе быть и в караулы ходить. Всяко больше экшена. А здесь из экшена только «дежурства» на дверях: сидишь на кухне с заряженным оружием и готовностью открыть огонь по входной двери, если кто-то полезет без пароля. 2 часа в сутки и только ночью. Если так пройдут все две недели нашей командировки, то я тут точно с ума сойду.

Когда мы ехали на передовую, то вводные были следующими: наша группа из тридцати человек прибывает на две недели, выполняет поставленную задачу и убывает снова на базу. А нас, соответственно, меняют мужики, которые остались на базе. Железобетонный план. Жаль, что гладко было на бумаге, да забыли про овраги. На третий день нашей командировки получаем информацию, что теперь и оставшиеся в тылу бойцы подтягиваются на передок. И на наш пост заезжает другое подразделение, поэтому вещи свои мы тоже должны забрать. А это как бы меняет дело: ладно у меня рюкзак со всеми вещами с собой, а у пацанов на базе осталось по несколько сумок вещей. Да, и я там оставил свою палатку, которую взял в надежде, что придётся жить где-то в лесополосе. Но всё же одна палатка не сравнится с сумкой непосильно нажитого скарба.

Ситуация меняется на глазах, поэтому реагировать тоже нужно молниеносно. Экстренно собирается группа из семи человек, которые сгоняют на базу и помогут собрать и загрузить вещи в БТР. Ну конечно же я вызвался поехать. Всяко лучше, чем сидеть в четырёх стенах. Хоть какое-то разнообразие.

Утром четвёртого дня, с оружием в руках, выдвигаемся на место сбора группы. В селе мы заняли два дома и на «рабочку» отправились по три человека из каждого жилища во главе с Фениксом. Такая вот гоп-компания.

Туманное декабрьское утро. Сыро и неуютно. Грузимся в КАМАЗ. Всё классно, но лавок в кузове нет, поэтому ехать придётся на корточках. Прекрасная перспектива: 70 километров трястись в кузове без возможности присесть. В памяти ещё свежи воспоминания утомительной дороги «за ленточку». И зачем я вписался? Мог бы сейчас в тепле сидеть. Да хотя ладно, так интереснее ведь.

Водитель у нас оказался лихим: так быстро на КАМАЗе я ещё не ездил. Кстати, и ям на скорости гораздо меньше, как оказалось, хотя трясёт всё равно знатно. Сил сидеть на корточках уже нет, поэтому все сидят просто на полу, периодически получая в зубы прикладом своего же автомата.

Напротив меня сидит парнишка. Примерно мой ровесник. Я его до этого не видел, поскольку он приехал к нам с «поляны». Но лицо его притягивает к себе взгляд: оно выделяется на фоне остальных: кислых и понурых. Он сидит с легкой ухмылкой и всем видом показывает, что плевать ему на все эти трудности и плохую погоду. Мне нравится такой настрой!

Ясное дело, что война* и комфорт – понятия из разных вселенных, но тем не менее, чем лучше обустроишь свое временное место дислокации, тем качественнее будет отдых, который жизненно необходим.

Краеугольный камень комфорта и уюта – тепло. Хуже всего – ночевать в окопе. А на дворе, на минуточку, декабрь. Да и как ночевать – нести дежурство: тихо сидеть на одном месте, как снайпер, слушать тишину и смотреть темноту. Спать – харам. Сидя на одном месте, даже при небольшом минусе, промерзаешь до костей примерно за два часа. Поэтому правильные 4 слоя одежды и резиновые сапоги с меховым чулком – делают своё дело. С ними промерзаешь полностью за 3 часа. Главное, находясь на ночном дежурстве в окопе – не пить. Те, кто бухает – кончают плохо. При любых раскладах: либо замёрзнут, потому что согревающий эффект от алкоголя весьма скоротечен, либо ДРГ противника вырежут.

Все варианты жизни помимо окопа – истинный рай. Для меня открытием стал блиндаж. Он же землянка, он же бунгало, он же берлога. Классная вещь. Надёжная, как швейцарские часы. Особенно, если есть буржуйка. Сидишь под землёй, подкидываешь дровишки и ощущаешь себя в полной безопасности и лет так на 80 в прошлом.

Но самый кайф – это заброшенный дом. Завесили окна, затопили печку, зажгли свечи – романтика и уют. На печке закипает чайник и разогреваются тефтельки из сухого пайка. Красота! Можно снять броню и ходить в тапочках. Благодать!

Из минусов: в дом всегда может прилететь. В любую минуту. Потому что на передовой, любое строение – отличная мишень. Поэтому тефтельки особенно вкусные – всегда как последние. И при любой свободной минутке нужно есть и спать: потом возможности может и не быть. Проснулся, поел и обратно в тёплый спальник. Отдыхай, пока есть возможность. Ведь уже через час, по команде, ты можешь за пять минут собрать рюкзак со своими скромными пожитками: спальным мешком да комплектом белья; накинуть броню, взять боекомплект и оружие, и побежать, покинув этот уютный и гостеприимный дом, в холодную неизвестность.

Наших вещей на базе уже не было – пацаны всё собрали и уехали на поляну. Значит едем к ним.

Поляна! С неё начался мой путь «за ленточкой», здесь я ощущал себя брошенным и ненужным щенком, когда все ушли и оставили нас в холоде и темноте. За эти две недели тут не многое изменилось, вот только грязи стало больше в разы. Настоящая распутица и болото.

Но поляна оказалась не так проста, как могло показаться на первый взгляд: это целый городок со своей кухней, блиндажами и баней. Просто всё грамотно замаскировано и кажется, что здесь обычное неприметное поле и лесополоса.

Как и бывает в армии – планируем одно, а выходит иначе. Думали, что заберём вещи и к вечеру будем на передке, но планы изменились: транспорта нет, да и никто не готов, поэтому едем завтра. И почему я уже ничему не удивляюсь?

Но везде нужно искать свои плюсы: зато у нас есть возможность сходить в соседнее село в магазин, можно сходить в баньку, ну и лично для меня – переночевать в блиндаже.

Село, куда мы отправились в магазин, произвело неизгладимое впечатление. Ощущение, будто время вернулось лет на 25 назад, мне 6 лет и я у бабушки в деревне: по дорогам ходят гуси и коровы, а из машин только практически мёртвые москвичи и жигули. Страшно. Я думал, что таких сёл уже нет. Я объездил весь Крым, я много ездил по Краснодарскому краю, но такого уныния и тлена не видел уже давно. Конечно, такие населённые пункты при желании можно найти и в России. Свинья, как говорится, везде грязь найдёт. Но здесь дело в количестве этих мест. Если в нашей стране их буквально пару процентов, то на Украине – подавляющее большинство. И даже областные центры там выглядят также грустно и печально.

Искренне жалко людей, которые там живут. И злости у них нет на нас солдатиков, напротив, смотрят на нас с нескрываемой надеждой, что мы что-то изменим и они будут жить достойно.

Утро началось не с кофе. Сбор. Готовность 5 малых. Ешь ты, спишь – неважно, бросил всё и побежал экипироваться. Смотал спальник, накинул броню, сверху разгрузку с полным боекомплектом, балаклаву, каску, на спину рюкзак, автомат на одно плечо, РШГ на другое. Ох, как тяжело. Но разве проблемы индейца волнуют вождя? Бегом на транспорт.

Куда едем? Никто не знает. Наконец-то весело. Ехали минут 30 до новых позиций. Ой, действительно весело. Окопы, огневые точки, противник в пятистах метрах, в небе висят «глаза». Да, оказывается до этого мы были в детском лагере, а не на передовой. Потому что вот она. Ласкаво просимо. Времени на обустройство быта – минимум, на установление взаимодействия с соседними подразделениями – минимум. Стрельба отовсюду: в семистах метрах по флангу работает пулемёт, с другой стороны – хлёсткие автоматные очереди. Откуда-то из-за спины включается реактивная артиллерия, да так, что чувствуешь дрожь каждой клеточки. Вот это замес. Блин, так всё спокойно было, зачем сейчас эта движуха нам?

Через час начало утихать. Здорово, я даже не успел поседеть. Ну что ж, самое время съесть конфетку. Вторую за сегодня. Серьёзный рацион для ведения боевых действий. Эх, где те сытые времена!

К вечеру всё стало спокойно. Только «птички» противника беспокоят периодически. Но это не критично. Ну и редкие автоматные очереди где-то рядом. В полночь нужно идти на пост. Хотел поспать часок, но Морфей не пришёл. Мешают эти автоматные очереди. Всё-таки пока некомфортно.

Ночь. Снова звёздное небо, снова тишина. Но другая. Более плотная и тяжёлая. Оружие снято с предохранителя, патрон в патроннике. Глаза болят от тепловизора, но без него никак. Малейший шорох в лесу или движение в тепляке – открываешь огонь. Такие инструкции. Стоять 3 часа. На улице устойчивый минус. Вспоминаю с улыбкой срочку и караулы. Как хорошо было: просто и спокойно. Но я благодарен этой школе: мне сейчас в десятки раз легче.

Три ночи, смена окончена. Без происшествий. Слава Богу. Тут я сам себе и часовой, и разводящий. Сменился, согрелся чаем и спать. И даже редкие автоматные очереди не помеха. Значит привыкаю. Посмотрим, что будет завтра. Но уже понятно, что наконец-то весело.

Камыш. Бескрайнее море камыша. Никогда я столько не видел. Проблема в том, что по этому камышу проходит наш передний край. За камышом – противник. Но его не видно. Слышно только иногда. И когда ночью камыш начинает хрустеть, то страх пронизывает насквозь. Липкий и животный страх. Мы-то ребята не из робкого десятка, но в такие моменты реально страшно. И ведь не видно ничего ни в тепляк, ни в ночник.

Где мы находимся – мне не известно. GPS включать нельзя: противник засекает активность устройств и прилетает практически сразу. Снова чувствую себя слепым котёнком.

После экстренных сборов и передислокации на новое место несения службы, наш состав снова изменился. «Но теперь уже точно как по штатке» – примерно такой ответ я получил от командира. Я только запомнил все позывные, а теперь больше половина новых пацанов. Благо Феникс с нами и ещё трое тех, с кем начиналась моя служба. Ну что ж, будем знакомиться.

Следующий день начинается с обустройства нашего временного пристанища: нужно найти одеяла для маскировки окон и газовый баллон, чтобы разогревать пищу, да и просто прогреть, остывший за несколько месяцев, дом.

Выдвигаемся в посёлок. Со мной трое: Салам, Губа, Малыш. Все примерно моего возраста. Все пацаны для меня новые, но служат дольше меня: уже успели побывать в передрягах. Малыш не тот, с которым я ходил на смену, этот из Ставрополя. Саня. Невысокий и коренастый парень. Простой и добрый. На такого можно положиться, как на себя самого. Салам – чеченец. Истинный мусульманин: правоверный и серьезный. Но сердце у него светлое. И Губа. С Губой мы уже встречались – это тот парень из КАМАЗа, за которого не раз цеплялся мой взгляд.

Бывает такое, что нутром чувствуешь – гнилой человек, не пойду с ним в разведку. А бывает и напротив: особо без слов, а просто интуитивно чувствуешь, что пацаны надёжные. С ними можно и в огонь, и в воду. Это я и почувствовал. Почувствовал, что могу на них положиться. Почувствовал, что они мои боевые братья. С ними и в огонь, и в воду готов. Наверное, именно в этот момент зародилась наша дружба, невидимая связь. С тех пор мы всегда держались вместе. Жили в одной комнате, на смены ходили вместе. Просто потому что были уверенны друг в друге и чувствовали дружеское плечо.

Самое страшное, что может произойти с человеком на войне* – потеря радости к жизни. Находясь в постоянной атмосфере страха, за одним столом со смертью, можно легко перестать ощущать тот жизненный огонь, ту энергию, которая движет человеком, которая делает жизнь яркой и счастливой. Ловишь эту пессимистичную апатию и всё, пиши пропало: в душе прорастает зерно фатализма и безысходности, поступки становятся глупыми и безрассудными, которые опасны не только для тебя, но и для твоих боевых товарищей.

Опустились руки, пропал свет в конце тоннеля, все кругом олухи, а ты один полководец; вылезаешь из окопа, наплевав на здравый смысл, технику безопасности и приказы командования, закуриваешь в порыве отчаяния и злости на весь белый свет. Закуриваешь и на позиции прилёт. Здравия желаю, товарищи солдаты и матросы. Ну ладно ты – идиот отчаянный, но пацаны в чем виноваты? Мамкин фаталист.

А радостей вокруг много. Напротив, в атмосфере опасности и тотального аскетизма радостями становятся те вещи, которые в мирной жизни не вызвали даже бы толики внимания. Половинка сникерса на троих – прекрасно! А если с горячим кофе, то вообще волшебство! А доширак-то какой вкусный после суток голода! Воистину пища богов! Появилась связь и можно отправить забытую всеми текстовую СМСку домой – чудесно! Есть интернет и можно зайти в телеграмм – не, ну Вселенная точно на нашей стороне! Сухие ноги и чистые носки – кайф. Полевая баня – потрясающая роскошь. Полностью снаряженные магазины – счастье. Сон – истинное счастье! Почитать в тишине книгу или поиграть в шахматы – бесценно. Затишье после работы арты – благодать! Чистые зубы – Боже, я люблю эту жизнь!

Радостей на войне* столько, что только успевай наслаждаться всеми. И несмотря на тотальную близость смерти, жизнь тут играет всеми красками!

До Нового года остался один день. Я всегда любил праздновать его в интересных местах, не дома. Но я и подумать не мог, что свой 2023 я встречу в окопе на передовой. Нужно быть аккуратнее со своими желаниями. Они имеют свойство сбываться.

Днём общался с женой. Она показывала шикарную наряженную ёлочку и свой, пусть ещё небольшой, животик. Да, о том, что она в положении, я узнал уже в тот момент, когда заднюю давать не было возможности: сначала сам пришёл в военкомат, а потом «ой, у меня семейные обстоятельства, извините». Да и честно, мне так хотелось прикоснуться к этому действию – хоть немножко, но побывать на войне*. Я же мальчик в душе. Поэтому и контракт подписал на три месяца в надежде, что повоюю немного и домой к жене. В принципе, всё так и вышло. Нужно быть аккуратнее с желаниями – они имеют свойство сбываться.

Глубокая ночь. Лунная и совсем безветренная. Морозец колючий жжёт щёки. Натягиваю балаклаву по самые глаза – так хоть немного, но теплее. Теперь в ночные караулы мы по одному не ходим, только с напарником, поэтому сидим с Губой в окопе, по очереди осматриваем границу камыша, курим и общаемся за нашу солдатскую жизнь.

Губа не стал убегать из страны, когда объявили мобилизацию. Призвали – пошёл. Уважаю таких людей! Хотя и ребёнок есть, и работа хорошая. Да и планов на жизнь в избытке. Мог соскочить в любой момент, но нет, сидит со мной в окопе. Толковый парень. Всего 35 лет ему, но эмпирический опыт за плечами огромный.

2:30 на часах. До конца смены ещё 30 минут. Рук уже практически не чувствуем, несмотря на тёплые перчатки. Оглушительную тишину прервал хлопок и протяжный шелест. Это ствольная артиллерия начала свою грязную работу. Артиллерия противника. Издалека работают: выход снаряда еле слышен даже в такой, близкой к абсолютной, тишине. И кладут далеко в наш тыл. А мы с Губой считаем секунды от выхода до прилёта, чтобы понять примерное расстояние. Ну а чем ещё заниматься в такое позднее время? «Километров девять» – утверждает Губа. «Ну, может и девять» – соглашаюсь с ним я. Хотя какая разница: если прилетит по нам, то мало не покажется никому. И этот Новый год запомнится всем, кроме нас.

Сегодня ночью Новый год! Новый 2023 год. Что он нам принесёт – неизвестно никому. Ну, только Богу, конечно. Но ожидания от него у меня самые радостные. Как минимум потому, что в будущем году я стану отцом.

Ну а какой Новый год без ёлочки? Ёлочка ведь должна быть, традиции никто не отменял даже на войне*. Ну и стол праздничный тоже не помешало бы организовать.

Вернулся со смены и сразу пошли с Малышом искать ёлку в поселке. Нам большая не нужна: так, чисто символически, чтобы запах праздника появился в доме. Но что-то пошло не по плану, и в итоге двухметровое дерево упёрлось в потолок нашего временного жилища. Но зато как-то сразу и настроение новогоднее появилось. Украсили свою ёлочку мы в духе времени и согласно обстановке: запалами от гранат и медалями с красными лентами. Вышло весьма лаконично, но очень стильно и строго – по-военному.

А после, с Малышом и Саламом занялись организацией праздничного ужина: кто-то чистил картошку, кто-то резал импровизированный походный оливье, и на какое-то время все абсолютно забыли, что за окном всё так же война* и этот день может стать всё так же последним для нас.

В 12 часов все, кроме смены на посту, собрались за праздничным столом. Феникс сказал короткий, но правильный тост: «Чтобы победа наступила в этом году и все были живы и здоровы». Все выпили по глотку из командирской фляги какой-то дикой настойки, которую он берёг на торжественный случай, и с чувством настоящего праздника и счастья пошли отдыхать: смену-то никто не отменял.

Рутина. Она есть везде: и в гражданской жизни, и, как оказалось, на войне*. Активные боевые действия на нашем направлении временно прекратились. Славяне не очень любят напрягаться в праздники. Противостояние перешло латентную фазу: ленивый пинг-понг артиллерии и редкие визиты ДРГ. Скука. Два раза в сутки дежурство на посту, а в остальное время ходишь и маешься: книжку почитал, ленту в телефоне полистал, поел, поспал. Санаторий, а не война*.

Сидим ночью с боевым товарищем на посту. Слушаем камыш, потому что не видно ничего даже в тепляк и ночник. «Губа, а давай гранату в камыш бросим и постреляем немного? Доложим, что возможно засекли ДРГ». Он улыбается, но осторожничает. Эх, суету навести охота!

Суета началась сама на следующий день: к нам едет ревизор! Проверка на передовую? Второго января? Вы серьёзно?! Но нет, это не шутка, реально едут. Не то, что бы мы не любили генералов, но тут они как бы вообще не кстати: придётся траву красить и гильзы собирать. И тут включается русская смекалка: поднимается птичка и начинается корректировка целей для арты. Каждую минуту новые координаты, которые арта начинает отрабатывать. Противник в ответ начинает работать активнее по нам. Вот тебе и суета. Генералы решили в этот день не ехать. Решение верное. Железобетонный план.

Дневная смена, сижу на посту. Слушаю выходы и прилёты. Наши и противника. Считаю секунды, вычисляю расстояние – пытаюсь себя хоть чем-то занять.

Очередной выход. Раз, два, три, четыре, пять… Свист усиливается и приходит максимально чёткое ощущение, что летит в мою сторону. Старшие товарищи рассказывали, что когда будет лететь тебя, то нутром почувствуешь. Кажется чувствую, но это не точно. Страха особо нет. Есть ещё пара секунд дойти до укрытия. Слышу, как снаряд проходит надо мной и ложится в метрах шестисот дальше. Е2 мимо. Второй выход. Раз, два, три, четыре… А вот это точно в меня! Жопой чувствую! Прыжок тигра и я уже на земле в огневой точке – самом безопасном месте при обстреле. Страшно! Жуть, как страшно! Свист дикий. Прилёт. В метрах 100 на 12 часов. Земля дрожит, на голову сыплется песок, листья, остатки камыша. Неохота больше суеты, пока достаточно.

Мораль: не стоит гневить Бога. Лучше отдыхать пока отдыхается.

Заметил интересную особенность: плотность событий здесь гораздо выше, чем в гражданской жизни. За прошедшие два дня мы встретили Новый год, переехали в новый дом, обустроили 100 метров окопов и огневых позиций. Радует, что глины здесь нет, а только жёлтый речной песочек. Копается легко и непринуждённо. Из минусов – два штыка лопаты и вода, ну и стены окопа обваливаются. Но это не беда: при помощи досок и гроздей можно сделать настил на полу и укрепить стены. Бешеной собаке семь вёрст не крюк, как говорится.

Что ещё радует, так это соседи. Ребята весёлые. Порой даже излишне весёлые.

Первый день. Приехали на позиции. Спешка. Быстро десантировались из транспорта, взяли весь свой нехитрый скарб и бегом в укрытие. Небо вроде чистое, значит можно добежать до определённого дома. Метров 300 до него. Рюкзак весит тонну, а ещё РШГ в руке и автомат в другой. Бежим через какие-то огороды, через дыры в заборах. Спецназ, блин. Земля рыхлая, ноги вязнут, будто и не было тут морозов. Добежали. Зашли в дом, теперь в относительной безопасности. Пот льёт ручьём по спине, сердце бешено стучит где-то в горле, в глазах темнеет. Хороший марш-бросок вышел. Сейчас перекурим и нужно маскировать окна – начинает темнеть. Поднимаю глаза и вижу, как по нашему огороду весьма уверенной, но в то же время осторожной походкой, движется боец. С автоматом. В чёрной робе без опознавательных знаков. И это точно не из нашего подразделения.

Сложно описать всю гамму эмоций и мыслей, промелькнувших в секунду в моей голове! Вот он! Враг сам на меня идёт! В секунду тело пронизывают миллионы иголок – жгучий страх пробирается в каждую клетку организма. Нужно действовать. А что делать? Валить его? А если это наш? Или подождать пока зайдёт в дом? А вдруг он положит всех нас? А боец тем временем приближается и до нашей двери остается метров 20.

Патрон всегда в патроннике – правило, написанное кровью. Уверенным, молниеносным и уже автоматическим жестом снимаю оружие с предохранителя и вылетаю на улицу. «С*ка, лежать, нах*й, оружие в сторону» – выпаливаю я, сам удивляясь своей решительности. Удивился не только я, но и мой визави: опешивший взгляд давал понять, что он явно не ожидал такого приёма. И явно не меня ожидал увидеть. «Братишка, я «призрак». Мы соседи ваши. Тут до вас «восьмидесятка» стояла, я к ним шёл» говорит боец. Я выдыхаю, но оружие с него не убираю. Мало ли что у него в голове. В голове опять калейдоскоп мыслей: откуда он знает, кто до нас тут стоял? А если диверсант? Почему выглядит как оборванец? Ещё и позывной какой-то странный?

Призрак стоит в десяти метрах от меня на слегка согнутых коленях. Руки на уровне головы, автомат висит за спиной. Немая пауза, смотрим друг другу в глаза. Мой палец на спусковом крючке и я полон решительности при малейшем шорохе открыть огонь. Призрак это понимает и приседает ещё ниже. Плавно и без лишних движений. «Братишка, я свой. Я призрак. Меня тут все знают». «А я тебя не знаю!» – хотелось мне ему ответить, но в этот момент за спиной слышу голос Феникса. Блин, а ты вовремя, командир!

Призрак оказался выходцем из ЧВК, который после ранения не смог вернуться в строй к своим, но зато помогает в роли инструктора в добровольческом батальоне. Тоже морпех, как и я, но с Тихоокеанского флота. Проще перечислить, где он не воевал. Серьёзный мужик, но от нашей встречи он остался под огромным впечатлением. Позже, за сигареткой, он признался, что в какой-то момент попрощался с жизнью уже: «вижу красный осколок на чёрном берете, автомат направленный на меня и дикий взгляд. Ну всё, понимаю, приплыли». Я тоже не стал скрывать, что чуть сознание от волнения не потерял, когда его увидел. Но и то, что было желание его завалить, тоже скрывать не стал.

Так и началось наше взаимодействие с соседями. А после этого случая я стал у них желанным гостем и принимал участие во всех обсуждениях взаимодействий между нашими подразделениями. Безмерно был этому рад: хочется поспать после дежурства, а тут призрак тащит куда-то, чтобы показать, как заминировал тропы в камыш.

Очередной день сурка: я с Губой снова в дозоре. Не сказать, что мы расслабились, но энтузиазм в несении службы слегка поутих: реже встаём, чтобы осмотреть в тепляк камыш, да и просто как-то устали от постоянного напряжения. Сидим просто и говорим за жизнь. Обстановка спокойная – зачем её нагнетать? Тиха украинская ночь.

В установленное время делаю отчёт по рации Фениксу, что у нас без происшествий. Откладываю радейку, достаю сигаретку и закуриваю. Ноги начинают затекать, поэтому закидываю их на табуретку, стоящую передо мной, а спиной облокачиваюсь на стену окопа. Хорошо! И плевать на этот мороз. Губа откладывает телефон и закуривает тоже. «Блин, так спокойно, хоть бы не уснуть» – не успел договорить он, как на правом фланге раздаётся дикий треск пулемётной очереди. В метрах 150 от нашего поста!

Грохот гулким эхом разлетается по всему посёлку и окопам. Из камыша взлетают аисты, шумно рассекая воздух своими огромными крыльями. Я от неожиданности вскакиваю с лавки, ударяясь головой об торчащую доску. Губа роняет сигарету. Походу началось! А на правом фланге к стрелкотне пулемёта добавляются несколько более хлёстких автоматных очередей.

Никогда такого не было и вот опять. Война* чтоли началась? Но в этот момент совсем не до смеха. Хватаю рацию и ору: «Призрак, я Морпех, что у вас там происходит?!». Тишина. Я повторяю свой запрос, но уже в более мужском варианте. «Морпех, братик, я призрак. У нас плановая тут. Всё хорошо, не переживайте, родные.» Не, ну молодцы пацаны! Спасибо, что предупредили, мы теперь не переживаем. Сейчас пульс в норму придет и вообще хорошо всё будет. Естественно, все свои мысли я высказал призраку в эфир. В мужском варианте, конечно. Призрак клятвенно пообещал, что будет отныне предупреждать. Ну а у нас с Губой фраза «братик, у нас плановая» плотно вошла в обиход.

Вот такие у нас соседи. Весёлые! С такими соседями и враги не нужны.

Научился ставить растяжки. Навык очень полезный, но кроме войны* абсолютно нигде не нужный. Зато действие весьма захватывающее. Сложно с чем-то сравнить эти ощущения. Наверное, только с русской рулеткой. По сути, ты готовишь смерть другому, смертельно рискуя сам. Своего рода шахматы, где можно поставить мат самому себе. Настоящая мужская развлекалочка.

Всё очень просто. Нужна граната и кусок лески. У гранаты действие простое: разжал усики, выдернул кольцо, отпустил скобу и бросил. 3 секунды и запал разрывает гранату. Гранаты есть разные. У некоторых радиус поражения осколками 5 метров, у некоторых, как гласят легенды, до 200 метров. Называется такая граната – Ф1. Она же «лимонка» в народе. Красивая, тяжёлая и опасная.

А суть растяжки ещё проще. Нужно сделать так, чтобы противник сам выдернул кольцо и активировал гранату. В теории, особенно понимая матчасть, всё очень просто, но на практике ручки дрожат, поскольку одно неверное движение и можно «задвухсотить» самого себя. И вряд ли куда ты успеешь убежать. Особенно от Ф1.

Нашёл подходящее место, разжал усики и выдернул кольцо – граната взведена. Одной рукой крепко прижимаю скобу, чтобы не жахнула, а второй и зубами – выравниваю усики, чтобы снова вставить их в обратно в УЗРГМ. Ошалеть как удобно. Выровнял. Вставил. Здорово, кольцо практически выпадает само. То, что мне и нужно. Один уже накрывает стол в Вальхалле, а я начинаю вязать леску к кольцу. Готово. Дальше вяжу гранату проволокой к дереву или кусту. Вяжу, а она трясётся и кольцо так и норовит выйти из чата. В первый раз у меня пот на лбу и ладошках проступил. Как и во второй. Да и в третий, что уж тут греха таить. Ну всё, висит. А на десерт: леской, привязанной к кольцу, нужно создать натяжение и привязать к противоположному дереву, чтоб перегородить ею тропу. Ничего сложного. Но чем сильнее натягиваешь леску, тем больше шансов, что кольцо выскочит и заиграет музыка, которую я не услышу. Безумно весело. Концентрация внимания запредельная. Ни одного лишнего движения, ни одной лишней мысли. Только ты, леска и кольцо. Натянул. Выдохнул. Замаскировал. Можно идти дальше. Главное – ставить в обратном направлении, чтобы не возвращаться через свои же растяжки, как сделал я. Никогда не чувствовал себя таким идиотом.

Закипающий на плите чайник, создаёт настроение на грядущий день: сейчас сделаю кофе и жизнь сразу наладится. На дворе январь, но днём ещё тепло: светит яркое солнце и температура около пяти градусов выше ноля. Жить можно! Чем-то даже похоже на родную крымскую зиму, но пейзажи здесь совсем не крымские. Перекошенные заборы, убогие дачные домики, сделанные из фанеры, участки, покрытые пожухлой травой – всё это нагоняет неописуемую тоску и тлен. Радует только одно: большая часть домов целые – артиллерия противника ещё не успела пристреляться по этим местам. Но местных жителей всё равно давно уже нет.

На пост идти в полдень – времени ещё вагон. Хотя время здесь идёт очень быстро. Только удобно уселся в старом, побитом молью, кресле – залетает Феникс: «мужики, собираемся, мы переезжаем на другие позиции».

Сказать, что это меня удивило? Вообще нет. Мы к переездам давно привыкли. К цыганскому кочевому образу жизни. Все свои скромные пожитки носим с собой и всегда готовы сорваться на новое место и к новым приключениям.

Через час подъезжают два военных УРАЛа с открытым кузовом. Класс, поедем с ветерком! Со всех щелей к точке сбора выползают солдатики. Я даже и не думал, что нас тут так много. А чего ещё больше, так это вещей – гора рюкзаков приближается к высоте Эльбруса. Я уже очень сомневаюсь, что мы все с вещами сможем загрузиться в 2 машины. В принципе, так и вышло. Поездка получилась в стиле «в тесноте, да не в обиде». Я бы еще добавил «и всем неудобно». Пока грузили тяжеленный генератор – разлили из бака бензин. Всё бы ничего, но разлили его на наши вещи. Вонища дикая. А когда все дружно закурили, то в голове начали появляться шальные картинки, как наш УРАЛ взлетает на воздух. Какая была бы нелепая смерть.

Дорога заняла без малого минут сорок. Очень интересно, кстати, ехать днём – взгляду открываются блокпосты, сгоревшая техника, руины домов. И чем ближе мы приближаемся к нашим новым позициям, тем руин больше.

Заезжаем в новое село. Тут уже гораздо богаче: все дома каменные, заборы высокие. Сразу видно – жила украинская элита. Наш УРАЛ останавливается возле одного из домов, и мы неспешно начинаем десантироваться. Из дома вылетает Фат и начинает нас торопить. Матом торопить. Неожиданно! Ну да ладно, ускоримся, мы парни простые.

За 5 малых освободили кузов УРАЛа от наших вещей, затащили все во двор и толпой сели на крылечке.

«Морпех, ты?» слышу знакомый голос за спиной. Оборачиваюсь, и лицо расплывается в искренней и радостной улыбке: «Здорова, Лис! Сколько лет, сколько зим!»

С Лисом мы познакомились ещё в Перевальном, вместе готовились к отправке, но в последний момент попали в разные роты. С тех пор и не виделись. Очень приятная встреча, хоть и не сказать, что мы были закадычными друзьями. Видимо, это и есть боевое братство.

Лис меня ввёл в курс дела: рассказал, в каком доме теплее, где есть баня, где минные поля и где можно ловить рыбу. Да, наши новые позиции прямо на берегу Днепра! Ну круто. Лёд ещё не встал, поэтому можно и порыбачить. Рыбалочку я уважаю с детства – дед привил любовь к удочке.

Прощаемся с Лисом и подхожу к своим пацанам. Пока мы осматривали новые владения, им кто-то сказал не светиться на открытой местности, поэтому все 20 человек кучно стоят в проходе между домом и гаражом – в каменном мешке площадью 4 квадратных метра. У кого-то отжали модные сигареты с кнопкой и все коптят небо. Малыш угощает меня этой сигареткой, а я начинаю свой рассказ о месте, куда мы попали. Моё занимательное повествование прерывает мерзкий и протяжный свист. Миномёт. Свист явно в нашу сторону и всё усиливается. По мере приближения у пацанов меняются лица. С диким треском снаряд ложится в метрах 50 в теплицу. У меня перехватило дух. Очень неприятное чувство, скажу вам. Словно дыхание смерти в затылок. Да, я до этого не раз уже слышал взрывы и прилёты, но не так же близко. Секунд 20 и второй свист ещё сильнее и ближе. Ложится примерно в этот же район. Страшно! Ох, как страшно! Мы уже и не рады, что приехали из нашей славной деревни сюда. Там так спокойно было, а тут прямо как на войне*. Только Губа спокойно докуривает и по его лицу видно, что человека вообще не возбуждают эти прилёты. Самурайское спокойствие. «Не очкуй, морячок, это ещё далеко. Нас задеть не должно» – полушёпотом говорит он мне, приободряя.

Как выяснилось позже – нас засекла «птичка» противника и сразу начали насыпать артиллерией и миномётами по нашему квадрату. Да уж, решение ехать днём было гениальным!

«Нет атеистов в окопах». Наверное, каждый из нас слышал это, уже ставшее крылатым, выражение. Даже те, кто далёк от войны*. Но здесь, под свистом снарядов, об этом задумываешься чаще. Вера и война* переплетены между собой довольно сильно. Без веры здесь тяжело. Вера она разная, и это не только про религию. Вера в победу. Вера в то, что вернёшься домой. Вера в знаки. Вера даже в то, что в мирной жизни порой кажется смешным: различного рода обереги и амулеты. Когда рядом ложатся снаряды, когда осколки бьются о каску, то атеизм как ветром сдувает.

Начался обстрел. Миномёт 120 мм и ствольная артиллерия. Жёсткая работа. Мы уже вроде и привыкли к такому, но когда совсем рядом, то страшно, как в первый раз. Очень страшно.

Забежали впятером в блиндаж, сели на землю, ждём. Ждём и смеёмся, потому что когда действительно страшно, то становится невыносимо смешно. Видимо, нервная система так защищает рассудок. Шуточки как на подбор: про 12 миллионов, про «обстановка 200», про мусорные пакеты – всякая чернуха, одним словом.

Сидим впятером: христианин, мусульманин, язычник, атеист и я со своей верой в реинкарнацию и карму. Состав анекдотичный прямо-таки. Подъехало время шуток про религию: «вот сейчас жахнет в наш блиндаж и сразу будет понятно, чей бог надёжнее».

Выход. Отсчитываем 9 секунд, свист уже совсем рядом. Приход в метрах пятидесяти от нас. Земля дрожит, осколки с землёй бьются о крышу блиндажа. «Так, мужики, чей Бог спас?». Язычник отвечает: "На крыше песок и брёвна – это мать-природа нас спасла. Ну и руны мои, набитые на руке". Базару ноль, как говорится, согласны. Обстрел закончится, можно будет жертву принести в дар Перуну. За помощь, так сказать, от братвы. И тут из темноты раздаётся тихий голос атеиста: "Мужики, это камень магический нас спас! Я тут 5 штук себе по карманам разложил. Вот и нас как раз пятеро». «Ахиллес, блин, ты же не веришь в это? Быстро ты переобулся!» Ух, снаряды животворящие – вон как веру укрепляют!

Ну что ж, камень так камень, спорить тут сложно. В инструкции указано, что он даёт обладателю незаметность (соскальзывание внимания). Возьму-ка себе тоже. Может на начальство подействует: командиры перестанут замечать и заставлять работать. Вот тогда точно уверую в его силу.

Атмосфера и обстановка на новых позициях ввели нас в тонус буквально с первых дней. Тут уже не расслабишься. Противник кошмарит практически постоянно: если не миномётом, то ствольной артиллерией, а если не артой, так танком. Танк – это вообще лютое зло! И дело даже не в разрушениях от его работы, а в скорости снаряда. А она молниеносная – 1.7 км/с, и расстояние даже в пять километров покрывается мгновенно: выход и через три секунды прилёт. И прилёт страшной силы. Истошный и надрывный визг снаряда пробирает до мурашек. Страшно становится только от одного звука. А каменные дома складываются, как карточные домики.

Служба здесь у нас незамысловатая: есть пост и на нём мы несём круглосуточный дозор. Разница лишь в том, что пост наш у самой воды – протоки, по которой может приплыть противник на лодке. Это вносит некую остроту и азарт в несение караульной службы и сильно добавляет бдительности.

Противник хоть и немного дальше от нас, но ощущение войны* здесь гораздо ярче. Не знаю, с чем это связано. Может быть с постоянными попытками ДРГ прорваться к нашим позициям, может быть из-за «птичек», которые без устали кружат над нами, а может быть из-за перманентных обстрелов.

Пост тоже интересный: металлический гараж, который бравые солдатики наполовину закопали в землю, а вторую половину и крышу заложили мешками с песком. Ну ладно, мешки с песком это уже мы принесли, чтоб хоть как-то обезопасить своё нахождение в нём. Сказать, что это очень помогло, не могу. Всё равно очень страшно, когда рядом приходы, но психологически в нём, конечно, стало спокойнее.

А ночью сидишь в этом гараже, бдишь и слушаешь, как в воде что-то происходит: птицы, рыба или выдры какие-то шарятся. Стрёмно до жути просто.

Вспоминаю свои караулы на срочке. Тогда казалось, что наша служба максимально серьёзная и боевая: мы охраняем целый штаб флота и целого адмирала – командующего флотом. Бдительно и бодро, как говорится. Тысячи ежедневных проверок, какие-то журналы и постовые ведомости с записями проверяющих лиц. Масса бюрократической писанины, а итог один: то часовой закемарит на посту, то доклад забудет вовремя сделать. И сразу все в караульном помещении на изжоге – тревога, часовой-поросёнок уснул. Сейчас это так смешно, а тогда казалось очень серьёзно.