Спуск

Пролог

Со стороны церкви св. Николая в Апхилле им открывался несравненный вид на Уэстон-сьюпер-Мар и прилегающую береговую линию. Поодаль располагался мыс Брин-Даун, а чуть ближе вырисовывалась церковь в Апхилле и устье реки Экс. Прямо внизу, под крутым обрывом, располагалась, как называли ее местные, верфь мертвых лодок.

Эми Карлайл плотнее завернулась в легкий плащ. За последний час дневное тепло спало, и маленький костер не мог согреть ее. Она провела несколько ночей в съемной комнате, ожидая вестей от Джея, и вот наконец получила сообщение.

Сидевшая на сухой траве церковного кладбища Эми покосилась на Джея, стараясь не выдать себя. Он был старше остальных и чувствовал себя явно более уверенно. Его длинному худощавому телу была присуща непринужденная грация танцора. Он сидел по другую сторону от костра, обнимая Клэр. Само по себе это не означало, что Клэр выберут сегодня ночью, но, судя по событиям последних месяцев, настал ее черед. Мысль эта принесла с собой смесь ревности и облегчения. Время Эми еще придет, но, сидя над городом, сияющим огнями, над морским приливом, она начала сомневаться в себе. Замешательство длилось считаные секунды. Ей оказалось достаточно вспомнить о комнате, отчего-то всегда холодной, несмотря на стоявшую последние несколько дней жару, и о том, почему она здесь вообще, чтобы принять решение вернуться.

Присматриваясь к Джею, она поймала на себе взгляд Меган. Меган была в группе новенькой, и при свете огня она казалась невозможно юной. Эми улыбнулась ей, и Меган подошла и села рядом.

– Рада, что ты здесь, – сказала Меган.

Джей нашел Меган шесть недель назад. На последней встрече он попросил Эми приглядеть за ней – как поступал со всеми новыми женщинами – и с тех пор они регулярно общались в закрытой онлайн-группе. Меган было под тридцать, в Бристоле она ночевала на улицах. Она сказала Эми, что Джей подыскал ей место, но, поскольку встречаться помимо собраний группы запрещалось, не сказала, где именно. «Я рада, что ты тоже здесь», – сказала Эми, когда Меган придвинулась поближе; от ее кожи тяжело пахло потом и дезодорантом.

– Надеюсь, он выберет меня, – сказала Меган.

– Возможно, тебе придется проявить терпение.

Меган положила голову на плечо Эми. В прошлом Эми не приняла бы подобной навязчивости, но сейчас ей нравилось – тело Меган было легким, как воздух. Джей встал и принялся обходить группу, предлагая всем чашки с чаем, который вскипятил на костре.

Чай назывался аяхуаска. Джей впервые дал ей чаю в ту первую ночь в Кьюстоке, когда она спала на пляже. Тогда она была беспечна, терять ей было, в общем, нечего. Доза оказалась небольшой, но при помощи Джея она пережила что-то такое, что казалось ей немыслимым. Придя в себя, она подумала, что отсутствовала несколько часов, хотя на самом деле прошли считаные минуты.

– Видишь? – сказал Джей, и тут же все стало немного понятнее.

Джей пристроился между Эми и Меган.

– Рад, что вы так поладили, – сказал он, улыбаясь и протягивая им чай.

Эми так много хотелось сказать, но она молча взяла напиток и ответила лишь неловкой улыбкой.

По указанию Джея они все выпили остывающий чай. Аяхуаска содержала изменяющий сознание наркотик диметилтриптамин, и, хотя Джей дал им маленькую дозу, Эми скоро почувствовала его воздействие. Ее обдало теплом, тело завибрировало. Она закрыла глаза – еще здесь, но уже далеко, и в сознании замелькали геометрические фигуры. Это, конечно, не то же самое, что принять полную дозу ДМТ, лишь взгляд за край, и несколько минут спустя ей захотелось большего. Она видела то же желание у других членов группы – Меган пристально смотрела на нее, приходящую в себя, широко раскрытыми глазами цвета ореха.

Джей встал, и группа притихла. Эми и любила, и ненавидела такие моменты, когда члены группы один за другим объясняли, зачем они здесь. Было больно слышать все эти истории, но с чаем все же полегче. Когда настала ее очередь, она рассказала о себе без стеснения, радуясь, что Меган сидит рядом.

– Эйдан был прекрасным малышом. Знаете, они иногда они бывают уродливы. Понимаю, звучит ужасно, но это правда. Некоторые младенцы, прямо скажем, не блещут красотой. Такие сморщенные и скрюченные, будто плохо сформировались. Но Эйдан был другой. Он был совершенен с того момента, когда я впервые взяла его на руки. У него была копна рыжих волос, такой славный хохолок. И когда я взяла его, он посмотрел прямо на меня, и я была уверена – он знает, кто я такая. Это трудно толком объяснить, хотя теперь, благодаря Джею, я понимаю лучше, но тогда он словно мог видеть меня насквозь. Это не кажется полным бредом?

Группа ответила, что нет, разумеется, нет, и Эми почувствовала, как Меган протянула к ней руку.

– Ну, я тогда ощущала это именно так. Он видел меня насквозь, и я была не против. Это связало нас навсегда. И хотя я знала, что он не сможет вспомнить этот момент, меня немного утешало, уж это у меня никому не отнять.

Они забрали его позже в тот же день. Это было частью сделки. Я не могла предложить ему ни деньги, ни дом, ни семью. Они были милой парой, и я не виню их в случившемся. У них не могло быть своих детей, но им так хотелось подарить любовь кому-нибудь. Я не сказала им, что назвала его Эйданом, а они и не спросили.

Плакала ли я, когда его забрали? Разумеется, да. Но я знала, что между нами есть эта связь. Он видел меня, а я видела его. Теперь он был моей частью, которую никто и никогда у меня не отнимет.

Джей приобнял ее, и она прислонилась к нему. Он знал, что сейчас будет, и она была признательна за поддержку. Первый раз, когда она говорила перед группой, он сказал ей, что нет необходимости продолжать, но она справилась с собой и вот теперь была готова повторить.

– Больше я его не видела. Я знала, где он живет, но, если бы увидела его, меня бы это уничтожило. И это было бы нечестно по отношению к нему и его новым родителям. – Эми помолчала, во рту у нее пересохло. Она глубоко вздохнула и продолжила: – Узнала я по чистой случайности. Можете себе представить? – Слезы щипали ее холодную кожу. – Я прочла в «Меркьюри» в разделе некрологов. Если бы я не решила отправиться в тот день в библиотеку, то никогда бы не узнала. Так и думала бы, что он жив.

Меган рядом с ней вздрогнула.

– Все хорошо, Меган. Маленький Эйдан умер незадолго до своего четвертого дня рождения. У него был порок сердца, о котором я не знала. Родители сделали для него все возможное, я точно знаю.

Эми сжала руку Меган, Джей крепче обнял ее.

– Разумеется, я была совершенно раздавлена. Не имело значения, что я не видела его с самого первого дня. Он был моим сыном и всегда им будет.

Я совершила ошибку – решила поговорить с его родителями. Мать в особенности не могла меня понять. Она была поглощена горем, теперь я понимаю, но, когда она сказала мне, что Финли – так они назвали маленького Эйдана – не мой сын, это был удар прямо в сердце.

По правде говоря, я была не в лучшем состоянии, когда узнала это. Я уже пила и употребляла. Жизнь моя была полное дерьмо, пока я не встретила Джея.

По группе снова пробежал одобрительный шепот, Джей обнял ее еще крепче.

– Я уже задумывалась о самоубийстве, но не хватило духу. Я отчасти думала, что это будет предательством по отношению к Эйдану, но это трусость говорила во мне.

Эми снова умолкла и посмотрела на Меган, которая, пусть и слышала уже эту историю, была в слезах.

– Признаюсь, я сомневалась, когда Джей предложил мне ДМТ. К тому времени я перепробовала практически все и не верила его словам. Как я ошибалась!

Раздался дружный смех.

– Я хочу поблагодарить Джея за то, что он показал – что-то ждет нас впереди, Эйдан не потерян. Я встречала его, когда бывала там, и мне не терпится воссоединиться с ним. Понимаете, он клеймил мою душу в тот самый миг, когда взглянул на меня, и я знаю, просто знаю, что он ждет меня там.

Несколько секунд спустя, когда группа переварила услышанное, Джей отпустил ее и подвинулся к Клэр.

Клэр улыбнулась.

– Я готова.

Джей обнял ее.

Эми прежде несколько раз говорила с этой женщиной. Ей было за тридцать, последние лет десять она моталась по хостелам. За спиной ее развевались прямые черные волосы, и, когда она улыбнулась Джею, стало видно, что у нее отсутствует несколько зубов.

– Это твой выбор, – сказал Джей успокаивающим голосом, звук утонул в далеком рокоте моря.

– Я готова, – сказала Клэр, и Эми видела по ее глазам и беззубой улыбке, что она говорит правду.

Глава первая

Инспектор Луиза Блэкуэлл припарковала машину и побежала к школе, но тут же наткнулась на толстые металлические ворота. Эмили ждала ее в школьном кабинете, выглядывая из окна, словно арестантка. Одинокая учительница нахмурилась, провожая Луизу в здание.

– Луиза Блэкуэлл, тетя Эмили. Простите, что так долго добиралась – от самого Уэстона. – Луиза посмотрела на Эмили, сидевшую на стуле, скрестив руки и ноги. Племянница не ответила ей улыбкой. Она была совсем понурая, словно вот-вот расплачется.

– Уверена, завтра вам опять позвонят из школы, – сказала учительница, придерживая дверь. – До свидания, Эмили, увидимся завтра.

Эмили побрела к выходу.

– Привет, дорогая, – сказала Луиза. – Прости, что заставила так долго ждать. Пойдем поедим где-нибудь?

Эмили раскачивалась на носках, уставившись на свои туфли.

– Где папочка?

Луиза присела на корточки и посмотрела ей в глаза. Ей звонили в участок. Сорок минут назад ее брат Пол не забрал дочь из школы. Она позвонила родителям, которые жили неподалеку, но услышала автоответчик, и пришлось ехать по трассе М-5 из Уэстона. Эмили держалась молодцом, но глаза у нее покраснели, и по левой щеке скатилась одинокая слеза. Луиза хотела было соврать, но Эмили не заслуживала подобного.

– Уверена, он в порядке, просто не смог вовремя приехать.

– Он снова пьяный?

Луиза прижала девочку к себе, в отчаянии от этого вопроса, удивительного в устах пятилетнего ребенка.

– Уверена, он в порядке, милая.

Девочка дрожала у нее в руках, и в который раз Луиза пожалела, что не может защитить ее по-настоящему от всего, что произошло за ее короткую жизнь.

Пол уже так поступал. Мать Эмили, Диана, умерла два года назад от агрессивного рака. Все удивились, как быстро это произошло, и, разумеется, для Пола удар оказался наиболее тяжелым. Впрочем, пьянство начало выходить из-под контроля лишь год назад, и последние полгода Луиза еще думала, что он справился, но три недели назад все началось снова, в годовщину смерти Дианы.

Луиза винила себя в том, что все зашло настолько далеко, но это не избавляло брата от ответственности. Она хотела найти его, высказать все, что думает о его поведении, но с ней была Эмили.

В машине она снова позвонила родителям.

– Привет, Лу, – сказала мать, – прости, нас с папой не было дома, вот только получили сообщение.

Луиза прикусила язык, чтобы не спросить, почему у них были выключены мобильники.

– Эмили со мной. Мы едем обедать.

– Привет, Эмили.

– Привет, бабуль.

Луиза выехала на обочину, чтобы можно было поговорить без громкой связи. Она вышла и аккуратно прикрыла дверь.

– Тебе нужно поговорить с Полом.

– Папа уже едет.

– Так не может продолжаться, мама, – тихо сказала Луиза, пытаясь не заплакать.

– Знаю, дорогая, знаю. Когда поедите, привози Эмили к нам. У меня есть кое-что из ее школьной одежды, и она пока может пожить у нас.

Вечно они находили временное решение проблемы с Полом. Он отвергал любые предложения помощи и отрицал, что с ним что-то не так. Он был верным мужем, и Луиза никогда не видела его таким счастливым, когда он жил с Дианой. Он обожал новорожденную Эмили, и, хотя после смерти жены не перестал ее любить, присутствие дочери словно напоминало ему о женщине, которую он потерял. Луиза была уверена, что он никогда не причинит Эмили вред преднамеренно, но он не понимал, что уже вредит ей.

Луиза отвела племянницу в «Пиццу экспресс». Она не торопила девочку, давала ей поесть спокойно в тишине. Отец прислал ей сообщение – он нашел Пола в квартире. Тот был в отключке, но уже пришел в себя. Луиза сказала Эмили, что с папой все хорошо, и девочка чуть улыбнулась, нитка расплавленного сыра свисала у нее изо рта. А что еще могла Луиза сказать? Ребенок, конечно, спросил, не пьян ли отец, но она была слишком мала, чтобы объяснять ей, что отцу нужна помощь, что он ведет себя так лишь из-за того, что случилось с ее матерью. Она и так слишком многое пережила. Луизе снова отчаянно захотелось схватить девочку и увезти подальше от всего этого.

Луиза не стала брать десерт, Эмили съела сандей с мороженым.

– Сегодня переночуешь у бабушки. Ладно?

Эмили кивнула.

– Папа болен, да?

Луиза не знала, о чем она – просто об отцовском похмелье или его психическом состоянии в целом, но уточнять не стала.

– С ним все будет хорошо, но тебе пока лучше побыть там. У бабушки здорово, правда?

– А ты тоже останешься? – спросила Эмили с надеждой; она выглядела счастливой впервые с того момента, когда Луиза забрала ее из школы.

В доме родителей Эмили бросилась к бабушке. Мать Луизы посмотрела на дочь, крепко прижимая девочку к себе. Глаза у нее были сонные.

– Папа там, внутри.

Отец Луизы расхаживал по гостиной. Крепкий, сильный мужчина под семьдесят, Дэнни Блэкуэлл был самым милым человеком, которого она знала. Она обожала его в детстве, чем, возможно, навредила своим будущим попыткам строить отношения. Она еще не встречала мужчину, способного сравниться с ним, пусть и знала, что это не вполне честное сравнение, что это, возможно, способ защититься, не дать себе всецело привязаться к кому-то еще.

Луиза редко видела отца рассерженным, но сейчас это было очевидно.

– И что он там?

Отец остановился. Он не заметил, как она приехала, и сейчас на миг смутился.

– Я не смог добиться от него ни одного разумного слова. От него несло выпивкой. Бормотал что-то про клуб утренних встреч по вторникам в местном пабе, на столе стояла полупустая бутылка виски. Я затащил его в ванну с холодной водой – без толку. Знаю, Луиза, ему нелегко, но он жалкий, эгоистичный ублюдок. Как он вообще мог так поступить с Эмили?

– Знаю, папа. Знаю.

– Что я могу сделать? Я не знаю, чем могу помочь.

Ее отец тяжело опустился на диван, отчаянным усилием пытаясь сдержаться.

– Деда!

Эмили вбежала в комнату.

Отец Луизы вытер глаза, когда Эмили подбежала к нему.

– Золотко мое, – сказал он, протягивая руки, чтобы обнять внучку.

Луиза вернулась на кухню и поставила чайник.

– Думаю, будет неуместно предлагать что-то покрепче, – сказала ее мать, поднимая бровь.

– Мама, – Луиза помотала головой. Ее мать обладала мрачноватым чувством юмора и обычно первая разряжала сложную обстановку.

Они пили чай вместе, улыбаясь тому, как Эмили играет с дедом, и избегая обсуждать случившееся.

– Что там на побережье?

– Наконец-то стало теплее.

– Интересные дела есть?

Она спросила лишь из вежливости. Она всегда поддерживала решение Луизы служить в полиции и гордилась ею, но на самом деле не хотела знать подробности, сталкиваться с реальностью работы Луизы.

– Мне скоро возвращаться, но нам надо обсудить то, что случилось сегодня. Знаешь, что работники школы вправе обратиться к соцслужбам? Представь, если они сейчас отправятся к Полу? Эмили могут забрать, мам.

Луизу одолевали эмоции, она поражалась, как ее брат умудрился натворить дел, даже не присутствуя лично.

Мать улыбнулась. Ее как будто ничто не трогало, но Луиза знала, что она несет на себе бремя всего, что случилось с ее семьей. В последние недели жизни Дианы и после она держалась лучше всех. Она годами не давала семье распасться, пока Пол проваливался в алкоголизм. Луиза редко признавала это, но ей повезло иметь таких родителей и брать с них пример.

– Мы с отцом обсуждали это все и решили, что присмотрим за Эмили несколько месяцев, во время летних каникул.

Она говорила так, будто ожидала, что Луиза станет спорить.

– С Полом уже говорили?

– Пока нет.

– Не думаю, что он согласится, мам.

– У него не будет выбора. Ты сама сказала, рано или поздно соцслужбы займутся им, и даже твой брат не такой дурак, чтобы рискнуть потерять Эмили. – Мать потянулась к ней, взяла за руку. – Слушай, я не то хотела сказать. Твой брат не глуп, вовсе нет, но сейчас он не сможет справиться сам. Я поговорю с ним и объясню, что это для его же блага. Надеюсь, это и будет тот самый целительный пинок под зад. Мы уже говорили ему, что поможем, и повторим это завтра. – Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. – Он убивает себя, Лу. Твой старший братишка убивает себя, и мы должны ему помочь.

– Ох, мама, – сказала Луиза, обнимая мать. Ей стало не по себе от того, какая та легкая; от шеи знакомо пахло лавандой.

Мать смутилась и осторожно отстранила ее.

– Ты смо…

– Я сделаю все возможное, мам. Я постараюсь проводить здесь все выходные и смогу помогать по вечерам.

– Да что ты себе вообразила? – с улыбкой спросила мать. – Думаешь, мы с отцом что ни ночь вечеринку закатываем?

– А разве нет? – Луиза притворилась удивленной.

– Спасибо за предложение, мы будем обращаться к тебе. Когда понадобится, но я хотела попросить тебя поговорить с Полом. Не сегодня, но в течение ближайших нескольких дней. Скажи ему, что поддерживаешь наше решение, и попытайся убедить его принять помощь.

Луиза сомневалась, что брат будет это все слушать, но все равно согласилась.

– Хорошо, – сказала мать, сжимая ее руки, будто теперь-то на белом свете все хорошо. – А теперь езжай, у тебя наверняка куча работы, а мне нужно уложить в постель маленькую леди.

Глава вторая

На обратном пути в Уэстон Луиза почти все время думала о Поле и Эмили. Она вспоминала день, когда Пол и Диана объявили, что у Дианы рак. Небольшие изменения, которые вдруг стали заметны в том, как держалась и двигалась невестка, – словно постарела. Тем не менее быстрое ухудшение состояния Дианы за последующие недели стало для всех потрясением. В следующий раз Луиза увидела ее уже на больничной койке, угасающую на глазах. Они говорили об Эмили. Диана благодарила Луизу за то, какую роль та играет в жизни ее дочери, Луиза давала ненужные обещания, что позаботится о ребенке. Тогда Луиза и увидела впервые, что Пол изменился: взгляд стал жестче, появились дерзость и отчаяние, от которого он так и не оправился.

Изменения эти были малоприятны, но вовсе не внезапны. Луиза уже видела подобное раньше. В детстве Пол был добрым и заботливым старшим братом, и, хотя они периодически ссорились, как бывает у детей в одной семье, в целом отлично ладили. Иногда, как бы ни обидно было это признавать, Пол оказывался лучшим из ее друзей. Ей неизменно становилось грустно при мысли о том, как эта дружба постепенно сошла на нет. Вроде и неизбежная часть взросления, но ей все еще было больно вспоминать, как Пол стал подростком и в конце концов отдалился от нее.

Строго говоря, началось все именно тогда. Ему было, должно быть, лет пятнадцать-шестнадцать, когда он начал пить. Поначалу родители Луизы не слишком беспокоились – ну, подумаешь, подросток пьет дешевый сидр в парке по соседству, – но Луизе изменения в нем были ненавистны. Он стал мрачным и замкнутым, тусил в школе с какой-то новой компанией, а если и говорил с ней, то коротко и нетерпеливо. Маленькая Луиза чувствовала себя виноватой, будто это она стала причиной того, как он переменился.

Лишь когда у Пола появились более неоднозначные привычки, родители стали разделять ее беспокойство. Один злосчастный выходной, последний, который Пол провел с ними, никогда не упоминали на семейных встречах. Они были в Корнуолле, когда отец Луизы нашел спиды в карманах Пола. Она никогда не видела, чтобы отец настолько выходил из себя. Пол только что весьма скверно сдал на аттестат, и после внезапной находки обстановка была настолько тягостная, что они все поехали домой в тот же день.

Несколько недель спустя Пол уехал в политехнический университет. Он обнял Луизу на прощание, но их отношения уже безвозвратно изменились. В универе брат фактически три года закатывал вечеринки и продолжал в том же духе, когда бросил учебу и устроился на бесперспективную работу в телемагазин.

Вероятно, он бы и жил так, если бы не Диана. Он изменился в одночасье – меньше выпивки, никаких наркотиков. Луиза видела, как возвращается добрый и любящий мальчик, каким когда-то был Пол. Это было замечательно, и к моменту рождения Эмили Луиза давно перестала переживать за него.

Луиза надеялась, что Эмили даст Полу силы жить после смерти Дианы, но, возможно, недооценила влияние жены на него. Он пытался, она точно это знала, но без Дианы ничто уже не могло помешать ему вернуться к старым привычкам.

Луиза съехала с шоссе, миновала поток машин, покидающих прибрежный городок, – туристы и местные, целый день жарившиеся на солнце. Симона, офис-менеджер полицейского участка, приняла тот звонок из школы и, вне всякого сомнения, делилась своим мнением насчет того, почему Луизе пришлось уехать в такой спешке, а Луиза не имела ни малейшего желания испытать на себе вопросительные взгляды и слушать колкие замечания.

Она уже прожила в Уэстоне больше двух лет, но умудрялась держать свою частную жизнь – ее жалкие крохи – в тайне от коллег. То, что ей пришлось переехать в прибрежный городок, было секретом Полишинеля. Прежде она работала в MIT, большом отделе расследований в Портисхеде. После расследования, в ходе которого она застрелила безоружного человека – пусть и серийного убийцу по имени Макс Уолтон – ей предложили уволиться по собственному желанию. В то время она была не в силах скрыть негодование, и это отчасти мешало ей влиться в коллектив. За семь месяцев, прошедших с момента удачного раскрытия убийства, ситуация улучшилась, но Луиза все еще была аутсайдером в маленькой группе полицейских Уэстона.

В своем маленьком бунгало в Уорле, на окраине Уэстона, Луиза в одиночестве обедала перед телевизором. Жуя какое-то непонятное бурое мясо, она покосилась в окно, занимавшее половину стены в гостиной. Восемь месяцев назад стену кремового цвета сплошь покрывали фотографии. Не самое приятное зрелище (в конце концов, это были по большей части снимки жертв жестокого убийцы, прозванного в прессе «Убийцей пенсионеров»), они тем не менее наполняли Луизу мрачной решимостью. С того времени ее работа инспектором уголовного розыска была такой же унылой, как и сам городок. Последним ее успехом был арест торговцев марихуаной в Бурнвилле – дело, за которое она бы и браться не стала в свою бытность в MIT.

Она поставила тарелку в посудомойку, которую запускала в лучшем случае раз в неделю, и отправилась в постель. По привычке перед сном проверила телефон, почти ожидая нежеланное сообщение от бывшего коллеги из Бристоля. Она попыталась уснуть, но мысли вновь и вновь возвращались к брату и племяннице.

Пол запил не сразу после смерти Дианы. Какое-то время он вел себя нормально. Луиза тогда восхищалась им, тем, как он оберегал Эмили, едва понимавшую, что вообще происходит. Потом однажды в воскресенье он не явился на семейный обед. Луиза поехала к нему и нашла его спящим на диване, рядом стояла бутылка из-под водки, а Эмили сидела в кресле и смотрела телевизор. Нужно было принять меры еще тогда, незамедлительно помочь ему, но они запустили проблему. Теперь Луиза переживала, что ничего уже сделать нельзя.

Она внезапно проснулась в полшестого. Пытаться снова уснуть было бесполезно. Она поставила вариться кофе, приняла душ, переоделась в полубессознательном состоянии. Когда она наконец-то смогла отхлебнуть кофе, запищал телефон. «Бойся своих желаний», – пробормотала она, читая сообщение.

Двадцать минут спустя Луиза припарковалась в гавани Апхилла, хотя «гавань», конечно, преувеличение. Место это, по идее, было связано с морем, но лишь во время прилива через извилистые притоки реки Экс. Так-то здесь обычно просто сваливали старые лодки. Дряхлые суденышки боролись за место в грязи над уровнем моря – Луиза сомневалась, что хоть одно из них когда-нибудь еще спустят на воду.

Луиза последовала за полицейскими к отгороженной площадке у подножья отвесной скалы, где стояла белая палатка, – к месту преступления. Над ними руины церкви святого Николая блестели на солнце, словно вид с открытки.

Тело молодой женщины нашел этим утром владелец приморского кафе, когда отправился пройтись перед открытием заведения. Сначала Джайлс Лоусон решил, что предмет у подножья скалы – мешок с мусором. Лишь подойдя ближе, он понял, что это искалеченное мертвое тело.

Все это он рассказал Луизе у палатки криминалистов, в которой коронеры и патологоанатом Стивен Демпси рассматривали труп. В глазах владельца кафе стояли слезы, когда он вспоминал, как обнаружил тело. «Раньше никогда не видел мертвых», – сказал он.

Луиза посочувствовала ему – когда она сама впервые увидела труп на работе, ее вырвало. Она рассказала бы ему, если бы знала, что это поможет. Вместо этого она сдала свидетеля одному из полицейских в форме и надела белую блузу, прежде чем войти в палатку.

В замкнутом пространстве Луиза подавила приступ клаустрофобии и приблизилась к изувеченному телу. Женщина упала лицом вниз. Ее уже сфотографировали, и место преступления сняли на видео, а теперь она лежала на спине, и было видно, что осталось от ее лица. Луиза горячо задышала в защитную маску, подавляя тошноту. Сотрудники фотографировали кровавое месиво лица, вспышка освещала палатку, словно останавливая время.

– Мэм, мы тут вот что нашли. – Криминалист протянул ей кошелек в полиэтиленовом пакете. – Имя узнали по страховому полису, а удостоверения личности с фото не было. – Он покосился на раздавленное лицо женщины, словно подразумевая, что от фотокарточки толку все равно мало.

– Как ее зовут?

Сотрудник не отрывал взгляда от женщины, словно пытаясь что-то понять.

– Клэр Смедли, мэм.

– Спасибо.

В тот момент, как бы она обычно ни жаловалась на унылую и нудную работу, Луизе больше всего на свете хотелось сбежать из палатки, подальше от бедняги, лежащей у ее ног. Запах и давящая атмосфера пробудили столько плохих воспоминаний, что обернуться и сбежать было бы совсем нетрудно. Но она опустилась на колени рядом с патологоанатомом.

Демпси был в маске, но она поняла, что он улыбается, по расходящимся от глаз морщинкам. В начале своей жизни в Уэстоне Луиза провела с ним ночь. Она делала ошибки и похуже, но больше всего жалела, что это повредило их профессиональным отношениям, пусть Демпси и притворялся, что все нормально.

– Вот, кажись, еще одна прыгунья, – сказал Демпси вместо приветствия.

Луиза не знала, испытывать ей облегчение или замешательство. Полтора месяца назад двадцативосьмилетняя Виктория Уоррингтон упала со скалы в Брин-Дауне. Виктория жила в обшарпанной съемной квартире в высотке в Олдмиксоне. Вердикт коронера еще не пришел, но все указывало на самоубийство. В маленьком приморском городке самоубийства не редкость, но способ и сходство между двумя женщинами озадачивали.

– Следов борьбы нет?

– Пока, по крайней мере, не вижу. Падая, она выставила правую руку вперед, прикрывая лицо. Следов самообороны не видно, но точнее узнаем позже.

– Нужен как можно скорее отчет токсиколога, – сказала Луиза.

– Ладно.

Демпси замялся, будто хотел что-то ей сказать, потом снова занялся трупом.

У палатки Луизу остановил детектив Томас Аирленд.

– Почему задержался? – спросила она.

Утро стояло жаркое, и после палатки на воздухе стало не особенно легче.

Томас усмехнулся, и она отвела глаза, ругая себя за такую эмоциональную реакцию. Из всех коллег он более других подходил под определение «друг», и в минуты слабости она признавалась себе в мыслях о том, как их отношения могут выйти за рамки профессиональных. В прошлом подобные мысли были просто фантазиями, но после года ссор Томас с женой решили подать на развод. Это ничего не изменило бы между Томасом и Луизой, и она решила, что все происходит только у нее в голове, но то и дело ловила его многозначительные взгляды. Да что толку? Томас был у нее в подчинении, и она не собиралась заводить роман с мужчиной на грани развода. И потом, полицейский участок Уэстона, да и весь городок, если на то дело пошло, не место для тайн. Луизе и так было нелегко вписаться, не хватало еще прослыть начальником, который спит с подчиненными.

– Имя у нас есть, – сказала она, пряча смущение под растерянным взглядом Томаса.

– Хочешь, чтобы я проверил?

Луиза хотела лично выяснить все про эту молодую женщину, но протянула Томасу пакет с документами Клэр.

– Дай знать, когда найдешь ее родных. Я бы хотела присутствовать.

Томас повернулся и зашагал прочь, и Луиза велела себе собраться. Она дала ему пять минут и покинула парковку пешком. Еще и девяти утра не было, но солнце уже высоко стояло в безоблачном небе. В такие дни она любила Уэстон, пусть они и выпадали редко. Свет преображал городок, не подчеркивал его недостатки, но каким-то образом скрывал их, преображая окрестные виды. Даже воздух был какой-то другой, запах далекого моря скорее притягивал, чем отвращал.

Луиза зашла за угол и принялась подниматься по крутому склону холма к руинам церкви. Она с удивлением заметила несколько коров в поле у входа. Она запыхалась, колени казались свинцовыми. «Когда это я успела растерять форму?» – подумала она и обещала себе, что снова начнет бегать в свободное время.

Отсюда было видно справа побережье Уэстон-сьюпер-Мара, оба пирса – Большой и старый полуразрушенный пирс Бирнбек, выступавшие из грязи там, куда к вечеру доберется прилив. Еще дальше из мутного моря торчала груда камней, известная как Крутой холм. Теперь всякий раз, видя этот островок, Луиза вспоминала события, развернувшиеся здесь в прошлом году, когда она искала убийцу по прозвищу «Убийца пенсионеров». Она рассеянно коснулась шрама на предплечье, который навсегда связал ее с этим местом.

Вместо палатки криминалисты отгородили участок у края скалы, рядом с церковной стеной, обращенной в сторону Брин-Дауна и грязного устья реки Экс. Здесь все еще шла работа, но одна из сотрудниц вышла за пределы полосатой ленты, чтобы поговорить с ней. Она подняла маску, и Луиза узнала Дженис Саттон, с которой много раз работала в Бристоле.

– Ну и жара! Ты-то как, Луиза? Не видела тебя с той жуткой прошлогодней истории.

– Рада видеть тебя, Дженис. Думала, ты тут больше не появляешься.

– Ты же знаешь – куда надо, туда и поеду. Не уверена, что на данный момент могу многое тебе рассказать. Земля такая сухая, что следов почти не видно. – Она покосилась на пучок травы, растущей практически на голом песке и засохшей грязи. – Видишь, тут был костер, – добавила она, показывая на кучку обгорелых веток. – Думаю, вчера ночью. Мы изучаем этот участок – ну, как обычно.

– Следы борьбы есть?

Дженис пожала плечами, словно ей и в голову не приходило, что это не самоубийство.

– Пока невозможно определить. Крови точно не нашли.

Дженис показала на человека в полной форме криминалиста, стоящего на краю скалы.

– Судя по всему, упала она оттуда. Пока туда лучше не ходи, – добавила она, глядя на ботинки Луизы.

– А мог быть несчастный случай?

– Думаю, да. Как видишь, там обрыв. Вероятно, Демпси сможет сказать больше. В темноте, может статься, пьяная была, упала – вот и несчастный случай.

Луиза почесала в затылке, не зная, что тут хуже – прыгнуть по доброй воле или упасть случайно.

Глава третья

Эми закончила мыть пол в кафе, перед тем как уйти на весь день. Кит, владелец кафе, нахмурился, протягивая ей небольшую долю чаевых в коричневом конверте, словно делал ей одолжение. Он крепко держал конверт, когда она потянулась за ним.

– Не потрать все сразу, – сказал он, явно наслаждаясь ее реакцией.

Эми опустила глаза, и Кит ослабил хватку. Она не была злым человеком, но в этот момент желала лишь дурного своему тучному боссу, который водил взглядом по ее телу, пока она снимала жуткий бордовый рабочий передник.

– Не опаздывай завтра, – предупредил он, облизывая толстые потрескавшиеся губы.

Эми ушла молча, и на улице, на солнце, настроение ее сразу улучшилось. Была середина дня, и она прогулялась от грязной кафешки Кита до Гроув-парк. Дома ее никто не ждал, лишь сырые серые стены съемной комнаты. Она прошла мимо театра в конце улицы и кинула пятьдесят пенсов в потрескавшуюся миску бездомного с собакой.

Парк был великолепен. Она шла мимо аккуратных клумб, чуть вверх по склону, через лесок. Эми почти поверила, что это – ее жизнь. Она представила себе маленький частный домик на вершине холма над единственным знакомым ей городком. Как просто и радостно было бы каждое утро переходить дорогу и входить в эту чудесную зеленую страну, пусть и на время. Это не решило бы всех проблем, но точно было бы лучше, чем сейчас.

На вершине холма она присела на парковую скамейку под возмущенный вздох уже сидевшего там пенсионера. Эми пожалела, что не захватила с собой книгу. Она смотрела на город. Море подошло близко, отражение безоблачного неба скрывало его обычный бурый цвет. Она проследила взглядом береговую линию, но не смогла найти место, где была вчера. Воспоминание напомнило ее печалью. Клэр обняла всех на прощание, перед тем как Джей вколол ей полную дозу ДМТ. Группа смотрела, оберегала ее, пока она была там, в другом месте, и рука в руке с Джеем она подошла к обрыву, там выпустила руку Джея и пошла дальше.

Она была рада за другую женщину, но в этот момент решила не смотреть. Аяхуаска все еще гнала кровь по жилам, но она отвернулась, когда Клэр сделала последний прыжок, и принялась напевать себе под нос, чтобы не слышать, как далеко внизу с глухим звуком упало тело Клэр. Она обернулась, услышав, как затаила дыхание вся группа. Джей посмотрел за край скалы и сказал, что Клэр совершила переход, – и она почувствовала руку Меган в своей, все обнимались и целовались, восхваляя жизнь Клэр и ее переход в новое место, где она в безопасности и счастлива.

До знакомства с Джеем ей и в голову не приходило, что покончить с собой может быть хорошо. Да, у нее и раньше были такие побуждения, но лишь как проявление желания избавиться от печали. Теперь она была уверена, что это скорее начало, чем конец. Прежде она не попадалась на уловки религии и засомневалась, когда Джей впервые предложил ей попробовать ДМТ. Однако то, что он ей показал, превзошло самые смелые фантазии. Она не только видела, но и буквально ощутила более широкую Вселенную. Конечно, это звучало грубо, но она была довольна, что Клэр покончила с собой, что она перешла на иной уровень существования. Она сама надеялась однажды там оказаться.

Она жалела, что не спросила у Меган адрес или телефон. Теперь вот хотелось с ней увидеться, пусть это и запрещено. Их общение ограничивалось онлайн-группой. Джею было лучше знать, и Эми уважала его волю, но все равно хотела повидаться с Меган и поделиться странным чувством опустошенности, охватившим ее после вчерашних событий.

Она вздохнула, поднялась и пошла вдоль дороги на Бристоль к себе в Милтон, думая, нашли ли уже тело Клэр.

Все тот же пыльный затхлый воздух коснулся ее ноздрей, когда она открыла входную дверь дома. Запах навсегда въелся в ковер и посеревшие обои, ободранные, словно кожа, обгоревшая на солнце. Квартирка Эми представляла собой, по сути, практически одну комнату, дополненную все же собственной ванной и маленькой кухней. Она знала в лицо большинство жильцов, хоть толком и не общалась с ними. Каждый держался сам по себе, погруженный в свою тайную жизнь, они лишь обменивались неизбежными кивками и приветствиями.

Из небольшого холодильника, занимавшего полкухни, Эми достала яйца и немного овощей для омлета. Она нагрела воды в сковороде, заменявшей чайник, и кинула туда яйца, лук и помидоры. Получившаяся масса напоминала скорее яйца всмятку, чем омлет, но она сытно пообедала на работе – единственное преимущество работы на этого урода.

Она сидела с тарелкой на коленях и смотрела с ноутбука клипы на Ютубе. Она не могла сконцентрироваться, мысли блуждали. Она не знала, испытывала по отношению к Клэр жалость или зависть, и эта неопределенность пугала.

Когда она только познакомилась с Джеем, все казалось таким понятным. Она рассеянно потерла левое запястье там, где он коснулся ее в первую ночь. Это не казалось вторжением, ощущение его кожи и добрые слова успокоили ее, как ничто прежде. Она не верила в любовь с первого взгляда, но между ними была связь, какую она прежде сочла бы невозможной. Он говорил с ней, не сводя с нее темных глаз, и казалось, что они знакомы всю жизнь. Ей толком не пришлось объяснять, через что она прошла – отсутствующий отец, мать-наркоманка, годы, проведенные в различных приютах, где с ней обращались так, что жизнь в одиночку казалась недостижимой мечтой, была ее единственной целью. А когда она рассказала ему про Эйдана, он слушал внимательно и не осуждал, лишь сострадал.

Джей знал ее лучше, чем она сама. Он слушал и понимал, и те несколько драгоценных дней, что они провели вместе в последующие месяцы, были лучшими в жизни Эми.

Она больше не оказывалась с ним наедине – с этим пришлось смириться. У него была слишком важная миссия. Она видела, как он магически влияет на других, и гордилась, что он помогает столь многим, даже если это отнимало время, которое они могли бы провести вместе.

Это могла быть ее последняя ночь – Клэр присоединилась к группе всего пару месяцев назад, и, хотя ей этого все еще хотелось, она невольно отвела взгляд, когда Клэр спрыгнула с обрыва. Она поймала в тот момент взгляд Джея и испугалась, что расстроила его, но тут он украдкой улыбнулся ей. Один простой жест – и мир вновь обрел смысл. Она не сомневалась в нем, просто отстранилась от физиологии – то, как хрустнули кости, когда Клэр упала, кровь и краткий миг боли перед уходом в иную реальность.

Яйца, пусть и щедро посыпанные солью и перцем, были безвкусные. Она заставляла себя глотать, будто ей было больше нечем перекусить. Как ей хотелось еще того чаю, который Джей дал ей вчера вечером. Это была, конечно, не полная доза, которую получила Клэр, – Эми такое удовольствие выпало лишь раз – но она все равно подействовала. С подачи Джея она научилась расшифровывать послания наркотика: взаимосвязь различных реальностей, обещание иного, чего-то лучшего. Вчера она почувствовала себя частью большой Вселенной, существования, выходящего за пределы убогой комнатушки, и ей снова хотелось этого.

Выключив Ютуб, она принялась возиться с регистрацией в чате. Джей принял меры предосторожности, чтобы их разговор оставался без свидетелей, но возни было столько, что порой ей становилось все равно.

Десять минут спустя, перескакивая с одного IP-адреса на другой (а вайфай был тут не сильно лучше старомодной связи через модем), она добралась до закрытой группы. Ей стало тепло при виде зеленого значка рядом с аватаркой Меган – и три точки означали, что та печатает сообщение.

Привет, дорогая, я ждала, когда ты выйдешь в Сеть. Ты в порядке?

Эми закрыла глаза и погрузилась в кресло. Удивительно, но в этот момент она чувствовала себя так, словно Меган сидела в той же комнате. Она ответила, другие присоединились к разговору. Они говорили на условном языке, которому их научил Джей, и не упоминали, где были вчера и что видели. Эми хотела поговорить с Меган наедине, но была согласна делить ее со всей группой. Каждый на свой лад согласился с тем, что произошло, и вот это ощущение общности очень помогало.

Лишь пролистав список участников, она заметила, что имя Клэр уже удалили.

Глава четвертая

За последний год Луиза бог весть сколько времени провела в церквях, но в разрушенной церкви святого Николая на скале прежде никогда не бывала. Она заглянула в запертые ворота и туда, где когда-то была крыша, и тут к ней подошел мужчина, одетый как священник, со связкой ключей.

– Тристан Ривз, – представился он. – Священник Церкви на холме, отвечаю за это прекрасное строение. Мне сказали, что меня кто-то спрашивает.

Викарий был бледен, рука, держащая ключи, тряслась. Луиза объяснила, что случилось накануне ночью. Он был высокий, в очках, и говорил с красивым, трудноопределимым акцентом, выдававшим в нем приезжего.

– Сколько ей было?

Голос его дрожал.

Луиза представила кучу мяса и костей, которую они нашли у подножья утеса.

– Тридцать с чем-то. Мы думаем, что ее звали Клэр Смедли. Она, случайно, не была вашей прихожанкой?

– Не думаю. У вас есть ее фото? Понимаете ли, мы тут больше не проводим службы.

Луиза прочла объявление на доске, хотя и по отсутствию крыши все было понятно.

– Я вам добуду, как только мы уточним идентификацию. Так что, тут много туристов бывает?

– Да. Ну как же, место красивое, и церковь довольно старая. Мы иногда открываем ворота, чтобы можно было посмотреть интерьер.

– Мы считаем, что вчера тут разжигали костер, за церковью. Вам об этом ничего не известно?

– Иногда тут бывает молодежь, прячется от любопытных глаз. После них часто приходится прибираться. Сплошь банки из-под выпивки и бутылки, вот это вот все, но я тут бываю не чаще раза в неделю. У нас есть служащий, который проверяет все по выходным, и, если хотите, я могу дать вам его контакты.

Луиза записала контакты и поблагодарила священника. Криминалисты закончили работу на месте преступления, и Дженис впустила ее за ленту. Луиза побаивалась высоты и осторожно забралась на высокий камень, отделяющий церковное кладбище от обрыва. Там была поросшая травой площадка – метрах в шести-семи от края. Она присела на землю, радуясь, что Дженис рядом с ней, и заглянула за край. Обрыв был совершенно отвесный, внизу стояла белая палатка криминалистов.

Луиза вернулась к стене и перебралась обратно, ей стало легче по другую сторону барьера. Она попыталась представить, как нужно отчаяться, чтобы шагнуть за край – эти несколько шагов потребовали бы невероятной отваги, – но знала, что нет смысла пытаться представить все с точки зрения прыгающего. Если ты не находишься на грани – от каких-то событий, депрессии или похожего заболевания, невозможно вообразить, что происходит в голове того, кто готов сам лишить себя жизни.

Не то чтобы у Луизы не было подобного опыта. Будучи полицейским-стажером, она работала в Клифтоне близ Бристоля. Одна из местных достопримечательностей – Клифтонский подвесной мост над рекой Эйвон. Создавалось ощущение, что ее каждый день вызывают к шедевру Изамбара Брюнеля – то попробовать отговорить желающего прыгнуть вниз, то помочь с тем, кто уже упал. Часто это была отчаянная мольба о внимании, о хоть каком-то человеческом участии. Луиза считала своим большим достижением, что спасла несколько прыгунов с моста и организовала для них последующую помощь. У каждого была своя история: утрата любимого человека, вышедшая из-под контроля аддикция, неизлечимая болезнь, одолевающая депрессия.

Параллели с Полом были очевидны, и Луиза тревожно вздрогнула, представляя, что такое может случиться с ее братом. Это были не просто фантазии. Болезнь Пола не сводилась к алкоголизму. Вполне понятно, что смерть Дианы изменила его. Ему пытались помочь, но воспоминания пожирали его. Алкоголь стал побочным продуктом отчаяния, но смерть жены запустила болезнь, уничтожавшую его изнутри. Луизе было страшно это признать, но да, она вполне могла представить, что он в состоянии покончить с собой.

Из Апхилла Луиза отправилась в новый штаб через центр города. Такие дни напоминали ей о семейных поездках в Уэстон времен ее детства. Лишь много позже Уэстон перестал ассоциироваться у нее с солнечным светом. Она ехала, довольная, с Полом на заднем сиденье от Бристоля. Они устраивали пикники на пляже, гуляли по пирсу, а иногда им разрешали сходить в «Тропикану» – бассейн под открытым небом, который теперь уже не работал. Было грустно вспоминать того Пола – бледного беззаботного мальчишку, которого больше нет. И все же, как бы она ни хотела избавиться от боли, приходилось думать об Эмили. Она хотела схватить брата за шиворот и велеть ему собраться, но, как доказала женщина, лежащая в белой палатке, жизнь редко настолько проста. Пятнадцать минут спустя она добралась до участка. Специально построенное серое здание располагалось в унылой промзоне Уорла. Сюда удобнее добираться, но ей не хватало старого здания на Уинтерстоук-роуд в нескольких сотнях метров от побережья. Новое помещение создавало ощущение изоляции и было настолько невыразительным, что Луизе казалось – оно могло находиться в принципе где угодно.

Тихое жужжание кондиционера приветствовало ее в отделе уголовного розыска на втором этаже. Новые офисы, пусть и бездушные, были лучше оборудованы, и она не то чтобы скучала по запаху старого здания – там пахло немытым телом и подогретой едой, такое вряд ли забудешь.

Она остановилась у рабочего стола Томаса и спросила, что нового. Она только сейчас заметила, что он выглядел уставшим, под глазами темные круги. Он уже просил, чтобы его не расспрашивали, как там продвигается развод, но Луиза чувствовала, что вроде как подводит его, будто ее собственные сложные чувства не дают ей по-настоящему его поддержать. К счастью, он заговорил и тем спас положение.

– Нам подтвердили имя и адрес самоубийцы. Клэр Смедли. У нее квартира в Кьюстоке. В детстве осиротела, жила как придется – то в приюте, то нет. У меня есть адрес приемных родителей, но она ушла от них в тринадцать лет.

Луиза взяла у него адрес.

– Все нормально, Томас? Что-то ты осунулся.

– Просто немного устал. Живу у родителей, пока… ну, ты знаешь. Снова, блин, чувствую себя подростком.

– А Ноа?

Это был четырехлетний сын Томаса.

– Хорошо. Толком не понимает, что происходит. Я все равно через день навещаю его, так что все хорошо.

Голос Томаса звучал, как будто на самом деле – ничего хорошего.

– Я здесь, если захочешь поговорить, – сказала Луиза. Ей страшно не нравилась неуместность этих слов.

– Спасибо, Луиза, я это очень ценю. Тебе составить компанию?

Должно быть, она выглядела совсем ошарашенно, потому что он добавил:

– Адрес. Дом Клэр Смедли.

– Да. Было бы неплохо.

Они сидели в дружелюбном молчании, пока Луиза вела машину по старому шоссе в Кьюсток. Ей нравилась эта скрытая часть Уэстона, узкие змеящиеся дороги и одиноко стоящие дома. Это было похоже на путешествие в прошлое, и при любой возможности она ездила в центр города именно так. В небольшой деревеньке она свернула на Сэнд-Бей[1]. Как было ясно из названия, это была приморская местность, выходившая на то же побережье, что и ее более блистательный сосед. Луизе больше нравилось здесь. Берег выглядел не так кричаще, здесь было тише, даже несмотря на пляж и виды, которые, по мнению Луизы, были красивее, чем в Уэстоне.

Луиза очень старалась сосредоточиться на деле, но мысли снова возвращались к Эмили. Она обозвала себя истеричкой, но, увидев тело Клэр у подножья скалы, лишь стала сильнее беспокоиться за племянницу.

Как и Клэр, Эмили сейчас была в каком-то смысле сиротой. К счастью, у нее все равно была любящая семья, но слишком легко представить ее на месте Клэр. Она все еще мало знала о жизни Клэр, но была практически уверена, что утрата родителей в юном возрасте так или иначе поспособствовала ситуации, в которой самоубийство казалось единственным выходом. Было нетрудно представить, как Эмили пойдет по тому же пути, если они не будут осторожны.

– Эй, ты тут? – сказал Томас.

Луиза глубоко вздохнула.

– Прости, отвлеклась.

Клэр жила на самом побережье, в конце проулка над шиномонтажной мастерской. Человек в голубой спецовке прервал работу, увидев, как Луиза и Томас вышли из машины. Он подошел к ним, вытирая грязные руки о грудь.

– Детектив Айрленд? – спросил он Томаса с сильным западным акцентом.

– Мистер Эпплби, спасибо, что встретили нас.

– Но я же тут живу, не?

Невысокий коренастый человек с обтянутым спецовкой брюшком, он соответствовал своей фамилии[2]. Он был владельцем сдававшихся внаем квартир над гаражом. Томас заранее связался с ним и рассказал, что случилось с Клэр.

– Это моя коллега, детектив Блэкуэлл. Будьте добры, покажите нам квартиру Клэр.

Эпплби что-то буркнул, рассматривая Луизу, но не глядя ей в глаза.

– Ладно, – пробормотал он и вернулся к гаражу.

Внутри на гидравлическом домкрате опасно завис побитый «фиат пунто». Он был без колес, насквозь проржавел, Луиза усомнилась, что он когда-нибудь вообще поедет.

– Славная тачка, если хотите знать, – сказал Эпплби, снимая ключи с ржавого крючка. – Сюда. – Он открыл боковую дверь, ведущую на полутемную лестницу.

– Сколько здесь квартир? – спросил Томас, пока они поднимались. Луизе было худо от запаха мочи и никотина.

– Четыре, но сдается только три. Сейчас вообще две, кажись. Больше возни, чем прибыли. Вот. – Эпплби открыл дверь, покрытую облупившейся краской. – В каком оно тут состоянии – я ни при чем.

Луизе стало холодно, едва она переступила порог. Холод окутывал комнату, хотя через темные занавески пробивался яркий солнечный свет. Назвать это место квартирой было в высшей степени преувеличением. Это была комната с узкой односпальной кроватью и дешевым пластиковым столом, на котором стояли чайник и тостер.

– Здесь не полагается готовить, – сказал Эпплби, когда Луиза пробежала пальцами по жирной столешнице.

– А где она готовила?

– Есть общая кухня.

– И, надо полагать, общий санузел?

Эпплби уловил презрение в ее голосе и проигнорировал ее. Луиза, открыв окно, впустила в комнату свежий воздух. «Никто не должен так жить», – подумала она. Похоже, у Клэр не было личных вещей, кроме кое-какой одежды в комоде и на полу.

Томас наклонился рядом с кроватью.

– Вот кабель. Для ноутбука.

Луиза посмотрела на Эпплби, не в силах скрыть обвиняющий взгляд.

– Вы тут бывали в последнее время, мистер Эпплби?

– Нет, – сказал Эпплби несколько подчеркнуто.

– И если мы тут проведем обыск, то не найдем ноутбук Клэр?

– Вы вообще о чем? Вот он позвонил мне два часа как, и я с тех пор все в гараже работал. Я сюда без надобности не хожу.

Луиза легко могла в это поверить.

– В этом ноуте могут быть важные улики. Если вы знаете, где он, сейчас самое время сказать нам.

– Понятия не имею. Видел ее за ноутом – такая древняя махина, небось еще в восьмидесятые сделан. Даже если бы у меня возникла такая мысль – эта развалюха ничего не стоит.

Луиза сорвала одеяло с кровати. Все в комнате было покрыто слоем пыли.

– Телефон у нее был?

– У меня есть ее номер, так что, думаю, да.

– На теле никакого телефона не нашли. А Интернет? У вас он есть?

– За небольшую плату. Общий пароль от вай-фая.

– Как щедро. А теперь подробности, пожалуйста.

– Какие? Мне пора работать.

– Девушка погибла, мистер Эпплби, – сказала Луиза.

– С какого ж хрена мне знать? Я-то тут при чем, и кто заплатит ее гребаную ренту?

У Луизы мороз прошел по коже. Она посмотрела на Томаса, и тот покачал головой.

– Спасибо, мистер Эпплби, – сказала она, – вы нам очень помогли.

Глава пятая

Детектив Робертсон вызвал Луизу к себе в кабинет, едва она вернулась. Начальника переезд в новое здание радовал примерно так же, как и Луизу. Кабинет у него был вполовину прежнего, окна выходили на серый асфальт парковки. Как и она, Робертсон был аутсайдер. Родом из Глазго, он сохранил характерное произношение, пусть и прожил полжизни к югу от границы[3].

– Эта девушка, Клэр Смедли, – мы подтвердили ее самоубийство? – спросил он, когда Луиза села напротив.

– Пока все указывает на это, но мы смогли поговорить только с одним человеком, знавшим ее лично. Рядом с церковью есть следы небольшого сборища прошлой ночью. Погасший костер, пустые бутылки.

– Тогда, может, все же несчастный случай? – Робертсона эта мысль порадовала, но тут он вспомнил, что речь идет о жизни молодой женщины. – Может, там сидела компания, она упала, а все испугались и убежали?

– Мы проходим через все обычные процедуры, чтобы выяснить, кто там был. К сожалению, у церкви нет камер, хотя видеосъемку из гавани мы изучаем.

Робертсон откинулся в кресле и кивнул сам себе, словно прикидывая, какова вероятность несчастного случая.

– Не заметили сходства с делом Виктории Уоррингтон? – спросила Луиза.

Робертсон перестал раскачиваться, будто она прикрикнула на него.

– Не хотелось бы, чтобы это оказалось очередное самоубийство, Луиза.

– Не уверена, что это мы решаем, Иен.

Она тут же пожалела о неуместном комментарии.

– Ну, вы же знаете, что пресса сделает с этой информацией?

– Что-нибудь присочинит на ровном месте?

– Да не в этом дело. Городок еще не пришел в себя от этого психопата Симмонса.

Робертсон имел в виду убийцу по кличке «Убийца пенсионеров».

– Не думаю, что городок уж прямо страдает. Судя по тому, что я слышала, жилье активно бронируют, да здесь никогда не было столько народу.

– Вы не хуже меня знаете, что это лишь видимость. Зимой мы несколько недель не вылезали из новостей, и это пробудило любопытство паршивцев с вуайеристскими наклонностями. Пройдет лето – и все вернется в норму. Я о местных говорю. Тех, кто прошел через все это дерьмо. Не надо недооценивать психологический эффект, который подобное происшествие может оказать на сообщество вроде нашего.

– Хватит читать мне нотации, Йен, – раздраженно сказала Луиза. Из них двоих она значительно больше имела дело с насильственными преступлениями и их последствиями. Но он был в чем-то прав. Она заметила, что городок немного переменился, трудно даже понять, в чем именно. Здесь стало тише, особенно ночью, словно население все еще чего-то опасалось. Робертсон был прав: меньше всего им нужна еще одна трагедия, типа связанных друг с другом самоубийств.

Это было непохоже на ее работу в Бристоле. Подвесной мост давно облюбовали самоубийцы – малоприятный момент, связывающий его с подобными местами по всему миру. Печально – да, но там подобные происшествия были ожидаемы. Суицид был трагической реальностью, достаточно привычной, чтобы принять ее без лишней помпы, и инциденты на мосту толком не появлялись в новостях.

Однако если смерть Клэр – это все же самоубийство, тогда сходство с судьбой Виктории встревожит городок, будь то совпадение или нет.

– Понимаю вашу озабоченность, Иен, но если Клэр покончила с собой, нам придется с этим разбираться. Да, смерть двух молодых женщин, упавших с большой высоты, может стать ужасным совпадением, но мы можем постараться не делать из этого драму, – сказала Луиза, сама не веря себе.

– Но записки пока вроде нет?

К этому времени расследование смерти Виктории уже свернули. В доме, где, кроме нее, жили еще шестеро обитателей Олдмиксона, нашли записку. Она просила прощения, что не предупредила соседей, и просила их не беспокоиться, поскольку она отправляется в лучшее место.

Именно поэтому, выйдя из квартиры Клэр, Луиза велела оцепить дом, и команда полицейских в форме, к великому неудовольствию Эпплби, обыскала каждый дюйм. Она слышала, как один полицейский сказал, что это уже перебор, и этот офицер услышал ее личное мнение по данному поводу, отчего изрядно смутился. Луиза хотела, чтобы жизнь Клэр имела хоть какой-то смысл, и для начала нужно было найти записку.

– Если записка есть, мы ее найдем, – сказала она.

Холодная атмосфера открытого офиса не способствовала рабочему настрою. В MIT сотрудник ее ранга не занимался подобными происшествиями напрямую, и даже сейчас она думала, что, возможно, тратит на это слишком много времени. Несмотря на беспокойство Робертсона, смерть Клэр могла оказаться просто несчастным случаем. Ничто не указывало на связь двух смертей, кроме возраста жертв и способа, – и что тогда она так с этим носится?

Быстрый взгляд на дела, которыми она на тот момент занималась, дал ответ: мелкие кражи в Уинскомбе, наркоторговец, которого заметили рядом со средней школой, тяжкие телесные повреждения в ночном клубе в центре (да и то дело уже передали в Королевскую прокурорскую службу). Луизе хотелось большего. Хуже – когда-то оно у нее было, да вот отобрали.

Сорок минут спустя Луиза вышла из офиса и пошла по крутому берегу Брин-Дауна. Показались облачка, Луиза шагала на гору, преодолевая сопротивление ветра. Над головой кружили чайки. Они двигались, словно подхваченные воздушным течением, поднимаясь и опускаясь, а крылья будто оставались неподвижными.

Поднявшись на вершину, Луиза отдышалась. Брин-Даун был самой близкой к Крутому Холму частью суши, и с места, где она стояла, остров было видно лучше всего. Она посмотрела через залив – кусок скалы, который она в последний раз посетила в прошлом году, был связан с дурными воспоминаниями. Пронзительный крик прервал ее размышления: чайка ринулась к мальчишке, державшему бутерброд. Мальчик закричал – и от испуга, и от восторга, будто это была игра – а его мать отогнала птицу. Луиза улыбнулась матери, и та закатила глаза, давая понять, что парнишка виноват не меньше чайки.

В двадцати ярдах от них находилось место, где покончила с собой Виктория Уоррингтон. Именно оттуда, откуда она спрыгнула, мужчину средних лет в шортах и футболке тянул ротвейлер. Собака была совершенно счастлива – виляла хвостом, вывалив язык, а хозяин пытался удержать ее. Поводок натянулся до предела, шлепанцы мужчины скользили по траве – эти двое веселились, не представляя, какая трагедия произошла здесь несколько недель назад.

Луиза посмотрела вниз на острые камни – обрыв куда круче, чем в Апхилле. Два места было трудно сравнить. Знала ли Виктория, что ждет ее в темноте – острые скользкие камни, которые практически отрежут ей голову? Смерть наступила мгновенно, но Луиза задалась вопросом, как и в Апхилле, испытала ли Виктория на долю секунды невообразимую боль, когда упала на скалы.

Еще час – и тело вообще не нашли бы. Пожилая пара обнаружила труп во время утренней прогулки и позвонила в полицию, прежде чем его унесло бы в море. Соответственно, у криминалистов практически не было возможности изучить место – вода смыла все следы, едва они забрали тело.

А потом все было просто. В квартире Виктории нашли предсмертную записку – еще одна молодая девушка, столкнувшаяся с тем, что не готова была принять.

Луиза сама не знала, зачем пришла сюда, но посетить это место сегодня казалось правильным, наподобие дани уважения. Она была на похоронах Виктории и пришла в ужас от того, что кроме нее, работников кладбища и чиновников, никто не явился. Это была не ее работа – ну невозможно же постоянно думать о тех, с кем ей приходилось иметь дело каждый день. Так или иначе, она видела столько смертей, что, если помнить о них всегда, она просто не смогла бы работать. Но ей было горько, что память о Виктории сотрется, едва ее тело попадет в крематорий, – и, похоже, память о Клэр Смедли постигнет та же участь.

Луиза отвернулась, а то ей уже начало мерещиться разное: изломанное тело Виктории на скалах, потом Эмили в такой же ситуации. Она поспешила вниз по каменной тропке. Отдышавшись, она взяла в кафе стаканчик кофе с собой. Пол позвонил, когда она шла через парковку. Она не брала трубку, пока не дошла до машины, и ответила, прислонившись к дверце со стороны водителя.

– Пол.

– Это ты предложила маме с папой забрать Эмили? – спросил он вместо приветствия.

Луизе захотелось повесить трубку. Говорить с ним, когда он в таком состоянии, без толку, впрочем, она была так взволнована, что спор оказался бы к месту.

– Мы могли отправить ее ночевать на улице, если тебе от этого станет легче.

– Не неси чушь. Они не имели права ее забирать.

– Да ты хоть слышишь себя, Пол? Ты так напился, что не забрал дочь из школы. Жутко напился.

Отец поехал к тебе, но так и не смог привести тебя в чувство. Это-то ты хоть понимаешь?

Ответа не последовало, и она хотела было завершить звонок, когда Пол вдруг сказал:

– Я совершил ошибку.

Луиза поставила кофе на крышу машины. Парковка выходила на грязную лужу, которой в данный момент был Бристольский пролив. Порой было сложно поверить, что море может доходить до самого заграждения.

– Ошибку? – прошипела она. – Бывают, знаешь ли, ошибки, а бывает проклятая безответственность. Ты хоть понимаешь, что при желании я могла бы задействовать соцслужбы? Странно, что школа еще этим не занялась.

– Да пошли они.

– Боже, ты что, пьян?

– Нет.

– Пол, тебе пора браться за ум. Если не ради себя, то ради дочери. Ты же ее потеряешь, Пол. – Луиза помолчала, не хотелось упоминать его жену – а то при упоминании ее имени брат тут же замыкался в себе. – Думаешь, этого бы хотелось Диане?

– Не надо, – нетвердо сказал Пол.

– Три года прошло. Я не говорю, что ты должен перестать скорбеть, Пол, но нужно привести свою жизнь в порядок ради Эмили. Мы можем помочь, главное, чтобы ты сам хотел принять помощь.

– Это была просто ошибка, Лу.

Луиза потерла лоб.

– И сколько ошибок тебе нужно, Пол?

– Этого больше не повторится.

Луиза не верила ни единому слову брата.

– Нет, Пол, тебе нужна помощь.

– Мне, блин, не нужны советчики, Лу. Они, блин, сами не знают, о чем говорят.

– Мы найдем тебе самую лучшую помощь. Я же говорила. Просто позволь нам помочь тебе.

– Сегодня заберу Эмили обратно.

Луиза отвернулась от телефона и стиснула зубы.

– Слушай, Пол, даже не пытайся ее забрать. Никто не запрещает тебе видеться с ней, но будет лучше, если она пока останется у мамы с папой.

– Я ее заберу.

– Пол, если ты попытаешься это сделать, я обращусь к властям. Понимаешь?

Он не слышал ничего.

– Ты так поступишь с родным братом?

– Я сделаю это, чтобы защитить Эмили.

– Тогда пошла к черту, сестрица.

Луиза повесила трубку. Она в какой-то мере понимала его поведение – он подсел, причем очень давно, и пережил трагедию, которая по многим ударила бы весьма тяжело – но почему он не может подумать об Эмили? Только этого сейчас не хватало.

Уезжая, она попыталась снова думать о расследовании. Так легко забыть Клэр Смедли. Она уже чувствовала, как все пошло своим чередом. Да, это трагедия, но порой случаются ужасные вещи. Что до расследования как такового, Луизе больше нет необходимости участвовать в нем. Отчет коронеpa предсказуем, и скоро Клэр станет статистикой, просто одной из тех, кто ежегодно кончает собой в Великобритании.

Но Луиза не могла оставить это так. Она вспомнила обшарпанную комнату, где жила Клэр, и тут всплыло то, что бессознательно не давало ей покоя весь день.

Нужно снова нанести визит владельцу квартиры.

Глава шестая

Центр города стоял в пробках. На исходе дня машины, припаркованные на пляже (причудливая местная вольность), по одной покидали пандус. Луиза ехала вдоль берега. Еще не настал вечер, но группы гуляющих уже готовились как следует оторваться ночью. Несколько парней без рубашек прошли по променаду, распевая песни и передавая друг другу большую пластиковую емкость с буроватой жидкостью. Они остановились, когда компания девиц в кислотно-розовом пересекла дорогу. Буквально через несколько мгновений начались неприличные реплики, и Луизу рассмешило выражение лиц парней, когда девушки быстро их уделали. Луизе стало не по себе при мысли о том, как могла бы развернуться та же ситуация несколько часов спустя, когда мужики осмелеют.

Справа от нее была «Калимера», греческий ресторан, в который она раньше заходила каждое утро перед работой. Она скучала по этому тихому месту, где можно было выпить кофе рано утром, глядя на пустынное побережье. Ей не хватало даже суровости Джорджины, хозяйки ресторана, которая обращалась с ней, явно сдерживая враждебность. Луиза никак не могла оправдать свои ежедневные заходы в ресторан с тех пор, как участок переехал, и все же было нужно найти подходящую альтернативу. Возможно, если завтра она выйдет на полчаса пораньше, получится забежать ненадолго.

Машины все еще еле ползли, когда она направилась в сторону гавани. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на скалу вдалеке, потирая зажившую рану на предплечье, оставшуюся после последнего визита туда. В ту ночь она пустилась в путь с этого самого места у озера. Она все еще ощущала вкус соленой воды, чувствовала кожей холод, когда лодка неслась сквозь темноту. Все произошло словно вчера, и она поняла, что всегда будет ассоциировать эту часть города с событиями той ночи.

Она не одна ехала из города по этой дороге, любуясь пейзажем. Платная дорога мимо пирса Бирнбек, или старого пирса, как его называли местные, медленно ползла – туристы возвращались к своим фургонам и съемным домикам на берегу, чтобы переночевать. Луиза подумала о предсмертной записке Виктории, о том, что на ее похороны никто не пришел. Летом Уэстон – сущий проходной двор, население меняется чуть ли не каждую неделю, а зимой он пустеет. Луизе он напомнил ночной клуб, в котором на исходе ночи выключили свет: иллюзорный мир огней разрушила мрачная реальность. Лето прошло, и Уэстон стал таким ночным клубом – холодным, обшарпанным, и веселые туристы разъехались. Так легко понять, насколько тяжело было Виктории и Клэр в подобном окружении. Они жили на окраине, куда не заглядывают туристы летом и где местные не показываются зимой.

Луиза свернула в сторону пляжа, и тут же заревел клаксон. Шофер бурно размахивал руками, съезжая в сторону платной дороги, в машине у него было полно детей. Луиза не обратила на него внимания и поехала дальше к месту жительства покойной Клэр Смедли.

Эпплби находился на улице, он возился с машиной, работники в спецовках уже разошлись. Он был в майке – надо полагать, когда-то белой. Но она была так выпачкана в грязи и масле, что сказать с уверенностью не представлялось возможным.

– Опять вы?

Эпплби вытер руки тряпкой, еще более грязной, чем его майка. Он усмехнулся, и Луизе это показалось неприятным. Она представила, что думала о нем Клэр, которой приходилось каждый раз идти через гараж, возвращаясь домой.

Луиза подалась вперед. Эпплби тяжело дышал, лоб был покрыт потом. Она подозревала, что утром он солгал, и теперь ее подозрение перешло в уверенность. Она решила сама сыграть на полуправде.

– Сегодня утром из комнаты Клэр кое-что пропало.

– Да что вы говорите? – Эпплби снова вытер руки тряпкой. – Вашим коллегам так не показалось. Они обыскали ее квартиру дюйм за дюймом.

В этот момент Луиза была готова его арестовать. Она знала, что он сделал, но решила пойти более простым путем.

– Мы полагаем, смерть Клэр может стать частью серьезного расследования. Любое ваше сотрудничество с нами будет очень ценно.

– Не понимаю, о чем вы, – сказал Эпплби, энергично вытирая руки, словно в попытке избавиться от улик.

– Допустим, к примеру, что Клэр оставила вам кое-что на хранение, а потом ушла. Вы могли и позабыть об этом, мистер Эпплби, ничего страшного. Может, ноутбук?

Эпплби вытер лоб грязной тряпкой, щурясь на солнце. Луиза увидела, как он лихорадочно соображает и наконец приходит к выводу, что ему дали шанс.

– Вот теперь, когда вы сказали, я вспомнил. Она и правда мне кое-что оставила, я собирался позвонить вам, когда закончу с машиной. Ну и денек, совсем позабыл в суматохе.

– Понимаю.

Луиза скрестила руки на груди.

Она прошла вслед за ним вовнутрь, и он достал ноутбук из кладовки.

– Положите его на верстак, – сказала Луиза, больше не изображая добросердечие. Она надела перчатки и положила ноутбук в защитный контейнер. – А еще что-нибудь было? Может, записка?

Эпплби помотал головой, и по страху в его глазах она поняла, что на этот раз он говорит правду.

В отделе уголовного розыска было пусто, лишь детектив Грег Фаррелл возился с ноутбуком, и фосфоресцирующий свет отбрасывал блики на его прилизанные волосы. Фаррелл был восходящей звездой отделения, молодой, честолюбивый, и, хотя Луиза и восхищалась его энергичностью, они иногда конфликтовали, когда его тщеславие оказывалось сильнее целеустремленности. В некотором смысле они были родственные души. Никому из них не хотелось застрять в Уэстоне. Фаррелл хотел большего и прилагал к этому усилия, Луиза же хотела вернуться к тому, что у нее отняли.

– Эй, босс, не заметил, что ты пришла, – сказал Фаррелл, поднимая глаза от экрана, когда Луиза села за рабочий стол.

– Что-то ты допоздна засиделся.

Фаррелл усмехнулся. Раньше этот жест раздражал ее. Скорее ухмылка, чем улыбка, и ей всегда казалось, что он пытается таким образом ее задеть, но теперь стало понятно, что он просто вообще такой.

– Эти кражи со взломом в Уорлбери. Нужно собрать воедино показания свидетелей. Не то чтобы прямо сверхинтересное расследование, но что поделать. А ты над чем работаешь?

– Самоубийство в Апхилле.

Фаррелл нахмурился, но глаза его все еще светились.

– Таня Эллиот вот сегодня спрашивала. Сказала, позвонит тебе.

Таня Эллиот была местная знаменитость, журналистка. После истории с «Убийцей пенсионеров» она сделала себе имя, продавая репортажи по всей стране. На данный момент она работала в «Бристоль Пост», но ситуацию в городке отслеживала.

– Я пропустила звонок от нее. И пускай, сейчас не до того.

Луиза достала из ящика стола защитные перчатки.

Как и говорил Эпплби, ноутбук Клэр Смедли напоминал здоровенный кирпич. Луиза хотела осмотреть его в первом приближении, прежде чем отослать в компьютерный отдел в Портисхеде на следующий день. Машина зажужжала, когда она нажала кнопку, вентилятор явно был перегружен. Фаррелл покосился в сторону источника шума и вернулся к работе.

На экране были десятки иконок. Луиза удивилась, обнаружив ссылку на MySpace – она-то думала, эта соцсеть больше не существовала. Она кликнула на иконку – электронный адрес и пароль Клэр вводились автоматически. В профиле обнаружилась разве что фотография Большого пирса десятилетней давности. Луиза поискала в более популярных соцсетях, но не нашла там профилей этой женщины. Технари, возможно, будут более результативны в своих поисках, и, если в ноутбуке что-то есть, они это обнаружат.

Машина нагревалась, вентилятор завывал, будто внутри что-то сломалось. Луиза не хотела сломать машину и была готова закрыть ее, когда вдруг заметила иконку текстового редактора. Не пришлось долго скроллить, чтобы обнаружить то, что она искала. Файл был ровно один, и назывался он просто: «Прощайте».

Глава седьмая

Эми провела следующие три часа, переключаясь туда-сюда между групповым чатом, Ютубом и бесплатными телеканалами на ноутбуке. Ее немного утешало, что чат открыт. Все равно как ты не совсем в одиночестве. Каждое новое сообщение высвечивалось внизу экрана, пока она смотрела комедийную передачу. Вообще говоря, для этого обычно нужно платить, но ее никто не проверял – а если что, она прикинется, что не в курсе, и будет надеяться, что отсутствие у нее телевизора – хорошее оправдание.

Сообщения приходили о чем угодно. Кто-то из членов группы был склонен вещать банальности. Было много общих мест про бессмысленность жизни и про то, что же там, по другую сторону. По большей части стандартная чушь, которую можно услышать от человека под наркотой, и Эми полагала, что в таком состоянии и находится почти вся группа. И все же, как и она, они все пережили нечто, что позволяло забыть об их болтовне под кайфом – Джей собрал их.

Джей открылся ей в течение нескольких недель. Ко времени второй или третьей встречи она знала, что их отношения в чем-то необычны. Да, разумеется, он ей нравился – но могло ли быть иначе? Такой архетипический высокий смуглый незнакомец, воплощение ее фантазий. Она хотела быть с ним с того момента, когда впервые его увидела, но он каким-то образом был по ту сторону физического. Тогда, да и сейчас, она была готова принадлежать ему, но, хотя они иной раз держались за руки и обнимались, Джей к ней не подкатывал. Она понимала, что уклончивость – часть его притягательности, и именно поэтому так желала его, но этим все отнюдь не ограничивалось. Она прежде не встречала никого подобного. Он знал то, чего не знали другие. Он путешествовал по миру и видел то, что она могла лишь мечтать увидеть.

В свое время он рассказал ей, как побывал в тропических лесах Перу и как это изменило его жизнь. Поначалу она не понимала, когда он вспоминал о времени, проведенном среди аборигенов, и когда он рассказал о том, как впервые попробовал наркотик, казалось, в жизни ничего хуже быть не может.

– Мне придется рассказать тебе все, чтобы ты поняла, – сказал он, прежде чем сообщить ей, как он провел следующую ночь, когда ему было видение.

Кому угодно другому она бы не поверила. В свое время она достаточно баловалась наркотой и пережила достаточно трипов, чтобы опознать другого нарика, но эмоции в его голосе заставили ее слушать. Она раньше слышала о ДМТ, но ни разу не пробовала, и вообще разве только иногда позволяла себе косяк. Она слышала подобные истории об откровениях, но они ее не привлекали. Но то, как говорил Джей, заставляло все выглядеть иначе, как будто это могло изменить всю жизнь. Он рассказал ей об иных мирах, в которых побывал, о своей теперь несокрушимой уверенности, что за пределами этого мира их что-то ждет.

– И я могу это тебе доказать, – сказал он, и она поверила.

Она была уже готова выключить ноут, когда на экране всплыло сообщение от Меган. Разговор тянулся уже с полчаса, обсуждали любимые времена года, и она благополучно все игнорировала, только сказала, что лично она больше всего любит весну. Она подождала, не ответит ли Меган, но та написала комментарий лишь сейчас:

Лично мне нравится лето. Больше всего люблю долгие прогулки в парке летним утром. Свет в парке Эшкомб – это нечто, не увидев, не поверишь.

У Эми забилось сердце. До парка Эшкомб от ее дома было меньше полумили. Меган исподволь обращалась к ней? Джей постоянно напоминал им о запрете встречаться офлайн, особенно после «перехода» Клэр. Он редко присутствовал в чатах, но они знали, что он наблюдает. Со стороны Меган это был рисковый поступок, но уже четверо сказали, как они любят летнее утро, даже не думая о возможности зашифрованного послания. Эми не ответила, не стала рисковать – вдруг кто-то догадается, что она поняла намек. Вместо этого она пожелала всем доброй ночи и разлогинилась. На следующий день на работу только после обеда. Что может быть лучше, чем провести утро в парке Эшкомб?

Эми проснулась в шесть утра. Голова болела. Она плохо спала, все думала о том, как увидеться с Меган, и сама не знала, отчего эта мысль так волнует ее. Вообще говоря, они были едва знакомы. Может, дело было просто в возможности поговорить с кем-то, кроме Кита и одних и тех же посетителей, которых она каждый день видела в кафе.

Позавтракав черствым тостом и чаем, она вышла из дома навстречу утреннему солнцу. Уже давно у нее не было такого ощущения предвкушения – за все то время, что прошло с ее последней встречи с Джеем, впервые казалось, что перед ней открываются бесчисленные возможности. По ночам, когда их созывали, предвкушать было некогда – их предупреждали в лучшем случае за день, и тело было настолько наполнено адреналином, что она не могла в полной мере оценить ситуацию. Теперь она наслаждалась этим ощущением, идя по Милтон-роуд в сторону парка. В последний раз она была там в детстве, когда с другими ребятами прогуливала школу, всякий раз меняя маршрут, можно подумать, их кто-то мог хватиться.

Эми шла по длинному газону, где раньше было поле для мини-гольфа. Она улыбнулась при виде детской площадки – вспомнила, каким она была угрюмым подростком. В кошмарной бурой школьной форме она сидела на качелях с другими прогульщиками и курила сигарету за сигаретой, редко вдыхая дым и думая, что выглядит круче некуда. Теперь она сидела на тех же качелях одна, без сигарет, в старых трениках и просторной футболке, и ждала того, кто, возможно, и не придет в парк этим утром.

Ветви деревьев над головой заслоняли солнце. Эми обхватила себя руками, ей было зябко. Она жалела, что так мало общалась с Меган в чате с вечера. Парк огромный, и, если комментарий содержал зашифрованное послание, не факт, что они найдут друг друга. Показался мальчишка на велосипеде, при виде Эми он остановился и уставился на нее, словно на призрак. Он был слишком мал, чтобы представлять собой угрозу, но ей не понравилось, как он посмотрел словно сквозь нее.

Под его взглядом Эми сошла с качелей, в желудке ощущалось знакомое напряжение. Она постаралась не броситься бежать, но паника охватила ее, и, глядя в землю, она врезалась в другого человека, который, надо полагать, все это время стоял у нее за спиной.

Глава восьмая

Луизе не понадобилось много времени, чтобы заметить сходство между двумя записками. Каждая рассказывала печальную историю трагической жизни, но не это привлекло ее внимание. В глаза бросался повтор двух строк в обоих письмах:

Она помнила такие строчки в записке Виктории. Тогда они показались ей странными, не стыкующимися с основным текстом, да и теперь выглядели диссонансом. Прошлой ночью особо ничего не удалось сделать, и Луиза распечатала записку Клэр и поместила ноут в сейф, чтобы передать компьютерщикам. Она узнала вторую строчку про «смерть – не конец», это было название песни Боба Дилана. Она скачала текст песни вчера вечером, и это было первое, что она увидела с утра, пробудившись от тревожного сна об изломанных телах Виктории и Клэр.

Когда она приняла душ и позавтракала, было еще только полседьмого. Мистер Торнтон, ее молчаливый сосед, ждал снаружи. Пожилой мужчина почему-то выносил мусор именно тогда, когда Луиза выходила из дома. Она думала, что он одинок, но на любую ее попытку заговорить он давал односложный ответ. Она, однако, не оставляла попыток.

– Какая сегодня погода хорошая, а?

Ей самой стало неловко от такой банальщины.

– Слишком жарко, – сказал Торнтон и скрылся за дверью.

– Понимаю, – сказала Луиза и села в машину. Для нее все выглядело иначе. Она любила такую погоду, меняющую не только городок, но и его обитателей. Это была иллюзия, но из тех, которым приятно поддаться.

Она выехала из Уорла по платной дороге, миновала поворот на Сэнд-Бей и место жительства Клэр Смедли. Записка лежала на сиденье рядом с ней. Было так странно думать о надежде, заключавшейся в последних словах. Ее усталое воображение подкинуло видение записки, на этот раз подписанной Эмили.

До встречи с Робертсоном оставалось полтора часа, и она припарковалась на побережье и прошла к «Калимере». Она не была в греческом ресторане с момента переезда участка, и хозяйка, Джорджина, встретила ее не то чтобы тепло. Рослая статная женщина опустила голову в знак приветствия, сведя темные брови и сощурив глаза.

– Рада вас видеть, Джорджина.

– Кофе?

Луиза улыбнулась. За первый год посещения ресторана она даже не узнала имя владелицы. Со временем между ними установилось своего рода взаимопонимание. Луиза приняла ее загадочное поведение и решила извиниться за долгое отсутствие.

– Думаете, я открываю заведение рано лишь в надежде, что вы объявитесь?

На тяжелом лице Джорджины показался некий намек на улыбку.

Луиза окинула взглядом пустые стулья.

– Обещаю, постараюсь заглядывать почаще.

Джорджина отвернулась от нее и варила кофе.

Она принесла горячий напиток пять минут спустя и, к удивлению Луизы, села рядом.

– Почему вы так рано открываетесь? Я раньше никогда не спрашивала.

– Не могу спать дольше трех-четырех часов. Прихожу сюда спозаранку и берусь за работу. Так почему бы не открыться? Вы не единственный наш клиент.

Это не прозвучало враждебно, и Луиза была рада ее обществу. Когда она только переехала в Уэстон, «Калимера» была ее прибежищем. Иногда она думала, что вообще выжила в городке лишь благодаря этим тридцати минутам тихого размышления перед работой.

– И как там этот ваш красавчик коллега?

Джорджина не отличалась разговорчивостью, но хорошо чувствовала людей. Она заметила, что Луизу влечет к Томасу, когда та сама еще этого не поняла.

– Разводится.

Джорджина лукаво покосилась на нее, но промолчала. Она когда-то ходила в школу вместе с Томасом и знала его с детства. Не то чтобы Луиза собиралась с ней это обсуждать. Томас был в запретном списке и, по идее, надолго. И так все слишком усложнилось.

Она подумала о сынишке Томаса и вспомнила, что обещала вечером навестить Эмили. Вчера у нее не хватило времени заехать к маме, и она беспокоилась, как там Эмили без отца.

– Пора мне, – сказала она, допивая кофе.

– Надеюсь увидеть вас до конца года, – сказала Джорджина безо всякого выражения.

Когда Луиза вышла из ресторана, первая волна туристов уже направлялась к пляжу. Прогноз погоды обещал очередной жаркий день, и машины уже тянулись к побережью. Луизу охватила ностальгия по детству, полному надежд. Ей не хватало брата, каким он был тогда, его энтузиазма и неистощимой энергии. Она была в ужасе от того, что с ним стало, а еще больше – от того, как он отреагировал на эти события. Еще мрачнее она становилась от мыслей о Клэр Смедли. Солнце словно высветило обратившиеся в ничто надежды девушки, и Луизе только сильнее хотелось узнать, что погнало ее навстречу смерти.

Луиза влилась в поток едущих в сторону Бристоля – ей нужно было на станцию на Локинг-роуд, в викторианское здание, блестящее на солнце, а потом в Уорл. Когда она заехала на привокзальную парковку, пульс ее участился: она узнала мужчину за рулем новенького «мерседеса». Он говорил по телефону и не заметил ее. Она припарковалась, проклиная зачастивший пульс, и подождала, пока он не уедет.

Это был детектив Финч, в настоящее время – ведущий сотрудник MIT, детектив из Портисхеда. Они работали вместе, когда Луизе отказали в повышении после убийства ею безоружного человека, Макса Уолтона, виновного в убийстве десятерых ни в чем не повинных людей. Финч сказал тогда Луизе, что Уолтон вооружен, а во время слушаний отрицал это. Луиза так и не простила ему эту ложь, и после ее переезда в Уэстон их отношения только ухудшились. Создавалось ощущение, что обвинение против Луизы и его собственное повышение дали ему свободу быть тем, кем он являлся по сути. Следующие полтора года он добивался отставки Луизы. Он присылал ей анонимки чуть ли не ежедневно и попробовал вмешаться в последнее крупное дело.

В участке было тихо, словно все готовились к последствиям визита Финча. Когда она вошла, то явственно почувствовала в воздухе запах его лосьона после бритья. Глаза защипало.

– Привет, Луиза, – сказала менеджер Симона.

Луиза проигнорировала ее смешок и направилась прямиком в кабинет Робертсона. Робертсон поднял руку, когда она вошла без стука, словно предупреждая ее желание заговорить.

– Что он здесь делал?

– Кто?

– Не прикидывайтесь, Йен. Вы, блин, отлично знаете кто. Я просто видела Финча на парковке. Это и есть причина, по которой нам было не увидеться до полдевятого?

– Сядьте, Луиза. Разумеется, нет. Финч заглянул, да. Я и пригласил его пораньше в надежде, что вы разминетесь. Думал, все эти игры уже в прошлом, Луиза.

Луиза расширила глаза. Робертсон был в курсе и в целом очень ее поддерживал, так что его замечание удивило ее.

– Он пытался подставить меня и получить повышение вместо меня, Иен, – сказала она, не веря своим ушам.

– Вам придется угомониться. Сколько там времени прошло, три года?

– Я никогда не угомонюсь, Иен. Полагаю, вы это понимаете.

Робертсон прикусил губу, качая головой.

– Вам придется привыкнуть, что вы с ним будете то и дело сталкиваться. Думаете, у меня тут нет врагов? На прошлой неделе ездил вот на совещание в Эйвонмут и, будь у меня пушка, с радостью пристрелил бы человек пятнадцать-двадцать. – Робертсон умолк, задумавшись. – И не пожалел бы.

Луиза откинулась в кресле. Робертсон умел разрядить обстановку, ей стало полегче.

– И все же зачем он приезжал?

Она еще не рассказала Робертсону про записку Клэр Смедли, так что появление Финча явно с этим не связано.

Робертсон заерзал, словно правда была неприятной.

– Он хочет одолжить Фаррелла.

– Одолжить?

– У них пара сотрудниц в декрете, и тут наметилось дело, связанное с организованной преступностью. Думаю, ему будет полезно.

– Финчу или Фарреллу?

– Сейчас у нас нет особой запарки, и Фаррелл хорошо показал себя.

Луизе было нечем возразить. Она не хотела его терять, но согласилась, что Фарреллу такой опыт будет полезен.

– Возможно, он не вернется, понимаете?

– С чего бы ему все бросать? – Робертсон развел руками. – И потом, вы же вроде ко мне пришли?

Луиза не стала спорить, хотя была уверена, что Финч манипулирует ими. В бристольском отделении можно было найти надежную замену из числа своих, и у Финча вовсе не было прямой необходимости забирать кого-то из ее команды. У Финча точно вовсе не было совести. Ему оказалось мало разрушить ее карьеру. Его бесило, что она все еще на плаву, что здесь, в Уэстоне, она хорошо справляется. Согласно своей извращенной логике, он не остановится, пока она не уйдет из полиции… если вообще остановится. Стараясь забыть о Финче, она показала Робертсону распечатку предсмертной записки Клэр Смедли, и детектив побледнел, когда Луиза подчеркнула текстовыделителем строки, такие же, как в записке Виктории Уоррингтон.

– А это не может быть совпадением? Нет, я не шучу, но разве «смерть – еще не конец» прежде никогда не появлялось в записках самоубийц?

– Я не утверждаю, что нет. – Луиза не разделяла уверенности начальника. – Но нужно все же рассмотреть возможность, что это не совпадение.

– А что-то указывает на то, что они были знакомы?

– Пока ничего, но мы еще не все изучили. Нужно бы поднять ранг до «серьезного преступления».

– Думаете, не самоубийство?

– Я ничего не утверждаю. Но, что бы это ни было, боюсь, это не последняя смерть, которую нам придется расследовать.

Глава девятая

Эми поборола легкое головокружение и обернулась посмотреть, кто же стоит за спиной. Она уже оказывалась в подобной ситуации, в детстве слишком много раз приходилось уступать нежеланным знакам внимания. Она замкнулась в себе и тут услышала голос:

– Эми?

Она открыла глаза и с огромным облегчением увидела Меган. Эми обхватила ее руками и почувствовала, как та напряглась от неожиданности, потом расслабилась, обнимая ее в ответ. Отстраняясь, Эми осознала, что плачет.

– Эми, что стряслось? – обеспокоенно спросила Меган.

Это должно было ее утешить, но тревога Меган лишь заставила ее чувствовать себя еще хуже. Ее затрясло от рыданий.

Вдалеке парнишка укатил на велике вверх по холму. Сейчас казалось, что воспринимать его как угрозу просто смешно.

– Прости, Меган, я немного на взводе.

– Ничего, милая. Я тоже. После того, что случилось с Клэр…

Предполагалось, что они не смеют обсуждать деятельность группы за пределами форума или нечастых встреч, впрочем, считалось, что они и вовсе не должны видеться друг с другом. Разумеется, Меган была права. Как бы она ни верила в Джея, вполне понятно, что смерть подруги тяжело ударила по ней. Она испытывала то же самое по поводу Виктории. Была так рада за нее, даже завидовала, но все же уже не первую неделю ее снедала меланхолия. Это хотя бы объясняло, почему она так издергана.

– Поверить не могу, что ты здесь, – сказала она, будто Меган и не упоминала вчерашние события.

– Ты поняла мое сообщение, – улыбнулась Меган. Радость делала ее моложе, и это в свою очередь заставило улыбнуться Эми.

– Я не была уверена, что это сообщение для меня, но вот пришла.

– Знаю, нам вроде как нельзя видеться, но мне нужно было побыть с кем-то. Чат, конечно, хорошо, но иногда мне одиноко. Понимаешь, о чем я?

Эми положила руку на плечо Меган, чувствуя твердую кость и стесняясь недавнего проявления эмоций.

– Джею не обязательно знать. Покуда мы осторожны, большого вреда не будет.

Они вместе поднялись на холм, и Эми шагала так легко, как ей уже давно не доводилось. В парке еще было безлюдно, и на какое-то время он стал их собственным садом. Меган побежала, ее худое тело буквально поглощало расстояние, длинные волосы развевались за спиной, она смеялась на бегу. Эми последовала за ней, сама невольно перейдя на бег. Вместе они добежали до самой высокой точки парка. К этому моменту Эми уже запыхалась. Она уперлась в колени, пытаясь отдышаться, легкие разрывало, но улыбка не сходила с лица.

Они пошли по дороге на Бристоль. Меган предложила ей сигарету. Они сами не знали куда направляются, и Эми нравилось просто идти без цели.

– Думаешь, Джей прочел мое сообщение? – спросила Меган, когда они подошли к автобусной остановке. Отсюда было видно Бристольский залив и море грязи, блестевшее на солнце.

Джей редко что-то комментировал на форуме, но был вездесущ. Во время собрания, на котором Виктория совершила переход, он упрекнул троих членов за обсуждение ДМТ в мессенджере. В тот момент исчез милый любящий человек, которого они знали, и его окружила тьма, какой они прежде не замечали, так что все притихли, а тех троих ощутимо трясло. Темнота проявилась на мгновение, и потом Джей снова благожелательно улыбнулся, напоминая о рисках.

– Они не поймут, – сказал он группе. – Они попытаются нас остановить. Нам нужно быть осторожными, особенно в ближайшие недели и месяцы.

Эми боялась снова увидеть эту его сторону, но не озвучивала свои опасения.

– Пока мы никому не расскажем, все будет в порядке, – сказала она Меган.

Они прошли по парку в город. Это было рискованно, но Эми никогда не встречала Джея в центре. Она не знала, где он живет, но создавалось впечатление, что далеко отсюда, за пределами городка. Он приезжал на собрания на старом фургоне – как-то раз она была внутри, но остаться он ее ни разу не пригласил.

Они прошли по мосту в Найтстоуне, соединявшему залив с гаванью. Во время прилива морская вода заливала перешеек, и даже сейчас она плескалась у скал по обе стороны дороги. Они остановились и вгляделись в горизонт, словно бросая вызов приливу.

– Я видела его с Клэр, – сказала Меган, все еще глядя на море и острова – Плоский Холм и Крутой Холм, поднимающиеся из бурой воды.

– Кого?

– Джея.

У Эми похолодело в животе.

– О чем это ты, Меган?

– Он был с ней той ночью, когда, ну, знаешь…

– Мы все были.

– Я пришла раньше всех. Они приехали вместе на его машине. Они держались за руки.

Смешно ревновать к умершей, но Эми почувствовала знакомую боль.

– Она знала, что пришло ее время, – сказала Меган, откликаясь на ее реакцию.

– Ты-то откуда знаешь?

– Говорила с Лизой. Она сказала, что Виктория перед смертью провела ночь с Джеем.

Эми вдохнула морской воздух. На дорожке рядом с ними две чайки дрались за какую-то еду. Слова Меган причинили ей боль, но она приняла их. Она расслышала боль в голосе подруги и разглядела ревность на ее лице. Остальные члены группы любили поговорить друг с другом. Временами Эми чувствовала себя этакой квочкой. Она была самая старшая и думала, уж не поэтому ли Джей ее еще не выбрал.

– Так хорошо, что мы все нашли друг друга, Меган. Скоро придет наше время. Нужно быть терпеливыми.

Это вроде бы успокоило Меган, с лица ее исчезла тревога, взгляд упал на воду и понемногу возвращался к тропинке. Вместе они побежали назад, прочь от прилива, крича от радости.

Эми снова запыхалась. Она обняла Меган на прощание.

– Мне пора на работу.

Она заметила, какая Меган хрупкая.

– Увидимся завтра? В парке?

– После обеда. В три – подойдет?

– Увидимся, – сказала Меган.

Глава десятая

После обеда Луиза поговорила с Фарреллом. Он был на утреннем совещании по поводу Клэр Смедли и Виктории Уоррингтон, но она ему не давала поручений относительно этого дела. Они сидели в одном из помещений для допросов, Фаррелл – напротив, будто подозреваемый.

– Ну что, уезжаешь от нас в большой город?

Фаррелл как-то сник, под глазами появились морщинки, волосы напоминали солому, но знакомая усмешка была на месте.

– Типа того. Слушай, Луиза, хочу, чтобы ты знала: я не просил, чтобы меня перевели. Ко мне подошел Финч. Он запомнил мое участие в деле «Убийцы пенсионеров». Ну, я и подумал, понимаешь, это же MIT.

– Кончай трепаться, Грег, – мягко сказала Луиза, успокаивая молодого детектива. – Для тебя это хорошая возможность. Я просто хотела поговорить с тобой, пока ты не уехал. Возможностью, как эта, пренебрегать просто нельзя. Жалко, конечно, если ты не вернешься, но, если тебе это на пользу, никто в участке не станет тебе препятствовать.

– Спасибо, босс, мне очень важно это услышать.

Луиза замялась. Фаррелл знал, как она работала в MIT и как из-за оговора Финча ее перевели в Уэстон. Она хотела предупредить его насчет Финча, но чтобы это не выглядело как сведение личных счетов. Наверняка Фаррелл будет тесно взаимодействовать с Финчем по работе, и ей не хотелось, чтобы Финч знал, как он ее достал.

– Ну, что тебе сказать, Грег, – береги себя.

– Понимаю, босс.

Фаррелл сощурился.

Когда-то они коротко обсудили, что случилось с Луизой во время работы с Финчем, и Фаррелл сам видел, что Финч может сделать с командой во время расследования.

– Просто смотри, кому ты доверяешь.

– Мэм, – сказал Фаррелл ей вслед.

Луиза повторно открыла расследование смерти Виктории Уоррингтон. Теперь ее рассматривали как подозрительную, вместе с гибелью Клэр Смедли. Выделили отдельное помещение рядом с отделом уголовного розыска. Весь день прошел в изучении обстоятельств жизни обеих женщин, но пока не было установлено, что они знали друг друга. Сдававшего Клэр квартиру мистера Эпплби вызвали на допрос, как и хозяина квартиры Виктории. Расследование зашло в тупик, и Луиза видела – часть сотрудников вовсе не убеждена в его необходимости. Единственная зацепка – две записки, а одинаковые строчки могли оказаться простым совпадением.

Телефон зазвонил, когда она вернулась к рабочему столу. Это была ее мать. Луиза уже написала ей сообщение, поняв, что задержится на работе допоздна.

– Привет, мам. Прости, сегодня не смогу повидать Эмили.

– Привет, Лу. Не волнуйся, она поймет. Я не поэтому звоню. Ты занята?

– Всегда, но поговорить смогу. Что случилось? – Мать умолкла, и Луиза подумала, что причина звонка – Пол. – Что он натворил?

– Пытался вчера забрать Эмили из школы. Твой папа был там, и они, ну, поругались.

– Боже, я совсем недавно с ним поговорила. И что потом?

– Твой папа яснее ясного сказал ему, что Эмили едет с ним.

– А она?

Мать снова помолчала.

– Поехала, но, боюсь, сегодня ситуация повторится.

– Бога ради, мама, что ж ты вчера мне не сказала?

– Не хотела тебя беспокоить.

Луиза мысленно засмеялась. Лучший способ ее побеспокоить – это сказать сейчас, когда она не сможет помочь.

– Я сегодня туда не смогу, мам, завал по работе.

– Ну, я же и не прошу. – В голосе матери чувствовалось нетерпение.

– Тогда в чем дело?

– Не знаю. Так ты поговорила с Полом?

– Да.

– И что он?

– Бурчит, упирается. Пол есть Пол.

– И что нам делать, Лу?

Луиза сжала телефон.

– Слушай, в выходной я приеду. Постараюсь побыть с Эмили, чтобы ты передохнула, и придумаем, как быть дальше.

– Ладно, дорогая, так и сделаем.

– Хорошо, мам. Пока.

Луиза запустила пальцы в волосы, кожа головы пересохла и чесалась. Она даже не представляла, какой тут план можно придумать. Разрешить ситуацию мог лишь Пол, но он уперся и планомерно уничтожал себя и свою семью. Может, столкновение с папой встряхнет его, заставит задуматься, как близок он к тому, чтобы потерять Эмили. А может, уже поздно.

Луиза оглядела офис, беспокоясь, что коллеги могли услышать разговор. Ей не хотелось тащить свою личную жизнь на работу и выслушивать обвинения, что она недостаточно собрана.

На ноутбуке она загрузила фото Клэр Смедли и Виктории Уоррингтон. Глядя на изображения женщин, она невольно представляла себе их в возрасте Эмили. Проигрывала в голове всевозможные сценарии, которые привели их от счастливого детства к самоубийству. Мать Эмили умерла, отец ее эгоистичный алкоголик. Не нужно слишком уж напрягать воображение, чтобы представить, что ее племянница повторит участь этих двух несчастных.

Луиза закрыла ноутбук, как никогда полная решимости выяснить обстоятельства смерти Клэр и Виктории, словно понимание причины трагедии каким-то образом могло уберечь Эмили в будущем.

Глава одиннадцатая

Четверо мужчин в кричащего цвета шортах и майках-алкоголичках преследовали Эми с тех самых пор, как приехали сюда утром. В воздухе пахло алкоголем, когда она накрывала завтрак.

– Спасибо, киска, – сказал один из них, бритоголовый здоровяк, с сильным акцентом Блэк-Кантри[4], приобнимая Эмили за талию.

Эми выскользнула и покосилась на Кита, который стоял за прилавком и, улыбаясь, наблюдал за происходящим.

– Не думал, что здесь еще водятся такие стесняшки.

Эми привыкла к подобным инцидентам. Кафе буквально притягивало таких мужчин, словно чувствовавших в Ките родственную душу. Когда Эми вернулась сварить кофе для дядьки, в одиночестве курившего на террасе, Кит подошел к компании парней. Вместо упрека он, похоже, сказал что-то смешное, и Эми, проходя мимо, услышала отголоски хохота.

– Да взбодрись, крошка, ничего не случится, – сказал бритоголовый.

– При таком отношении – разумеется, нет, – заметил Кит и снова вызвал смех у аудитории.

Эми остановилась у дверей. Ей понадобилось собрать всю волю в кулак, чтобы не развернуться и не выплеснуть кофе в лицо начальнику. Скоро придет время, и она так и сделает, но пока ей была нужна работа, и она открыла дверь и поставила кофе на столик, причем посетитель проигнорировал ее, будто кофе появился прямо из воздуха.

Кит остановил ее в подсобке два часа спустя, когда она уже собиралась уходить.

– Этот парень был в чем-то прав, – сказал он. Как всегда, Кит стоял слишком близко. Пот и грязь покрывали его тело, изо рта пахло растворимым кофе и сэндвичами с яйцом. Эми выдохнула ртом, комната словно уменьшилась в размерах. – Тебе бы и правда быть повеселее.

С чего это мужчины решили, что можно отпускать подобные комментарии? Она выслушивала подобное всю жизнь, с раннего детства – мужчины велели ей улыбаться, сидеть прямо, вести себя прилично. Она бы высказала Киту все, что думает о его понятиях и о его мерзких дружках, но пока что более всего беспокоилась из-за тесноты и того, что жирная туша Кита перекрыла выход.

– Кажется, у меня есть то, что поможет тебе взбодриться, – сказал Кит, подходя ближе, так что Эми увидела потную шерсть у него на груди под поварским фартуком.

Ну вот, и это она тоже слышала сто раз.

– Я иду домой, Кит. Оплата готова?

Кит задышал глубже. Он не ответил, просто раскачивался на месте, словно погруженный во внутренний монолог.

– Там, на прилавке.

Он не двинулся с места.

Эми пришлось протискиваться мимо него. Она была готова поклясться, что он пускает слюни, но не хотела вглядываться в его лицо и заспешила прочь. Подхватив коричневый конверт, она покинула кафе и уже боялась туда возвращаться.

Никогда в жизни она так не радовалась прохладному ветерку с моря. Она не стала плакать из-за Кита, лишь вышла переулками к морю и гавани. Ей хотелось увидеться с Меган, но та нашла себе временную подработку на турбазе в Брин-Даун. С того утра в парке Эшкомб они виделись довольно часто. Было так непривычно, что с кем-то можно поделиться, она сама удивилась, как ей не хватает сейчас Меган.

У рукотворного озера она разулась и помыла ноги в бурой морской воде. Суббота обычно считалась пересменком, но отдыхающих было полно. Дети строили замки из песка, родители грелись на солнце, курили и пялились в телефоны.

Вид счастливых детей напомнил ей об Эйдане. Теперь он был бы уже подростком, и она представляла, как он играет с другими детьми на песке. Эми легла, в волосы и за шиворот попал песок, солнце нагревало кожу. Джей был первым, кому она рассказала об Эйдане за долгие годы, и именно он помог ей разделить боль с группой. Она думала – а когда будет следующая такая возможность?

Пока что ей было неплохо и среди отдыхающих. Она пошла и купила себе мороженое – куда дешевле в супермаркете, чем на самом берегу в киосках – и вернулась на набережную, пока оно не растаяло. Ее рассмешил вид полной дамы в бикини на водных лыжах, лавировавшей среди лодок. Казалось, это небезопасно: трос, тащивший ее, мог легко оборваться, а она проносилась прямехонько мимо рыбачьих и гребных лодок, но женщина беззаботно предавалась отдыху. Эми позавидовала ей: жаль, она сама не могла ничем заняться столь же самозабвенно и позабыть обо всем. Она едва не выронила мороженое от смеха, когда трос ослабел, и женщина рухнула в море головой вперед, но ее тут же спас, все так же улыбающуюся, водитель катера.

Доев мороженое, Эми перешла дорогу и спустилась по вытесанным в камне ступеням к пляжу. Она сняла туфли, в которые уже попал песок, и пошла по пляжу к Большому пирсу. Запах моря пробудил в ней самые разные воспоминания. Она вспомнила, как приходила сюда в детстве – плескалась в море, как-то раз даже прокатилась на ослике, но детство у нее было не такое уж и безоблачное, и трудно поверить, чтобы она была здесь счастлива. Но морская вода заставляла ее испытывать некое подобие счастья.

Недавнее воспоминание о столкновении с четырьмя туристами и Китом словно погасло, и она пошла вдоль берега. То и дело вода касалась ее ног, и она давала пальцам погрузиться в холод. Жаль, что Меган не было рядом. Эми представила, как та плещется в волнах, больше всего ей хотелось видеть подругу рядом, смеющуюся.

У пирса стайка чаек дралась за добычу. Эми приблизилась, ей вдруг стало холодно до мурашек. Добычей чаек оказались остатки голубя, чьи тусклые потрепанные перья только и давали понять, кто это. Едва она отошла, чайки вернулись, еще более шумные – у них отобрали добычу.

Эми выбежала на другую сторону, радуясь, что вернулась на солнце, подальше от темной стороны пирса.

Она вышла на набережную. Ей не хотелось в первый же день растратить жалкую получку, но вход на пирс стоил всего фунт, и она могла оттуда насладиться зрелищем – мерцанием огней, гудением игровых автоматов, беспокойной энергией детишек. Лишь подойдя к кромке воды, она остановилась и опустилась на корточки, будто совершила что-то противозаконное.

Там, у входа на пирс, стоял Джей. И он был не один.

Глава двенадцатая

У Луизы на посту детектива не было выходных. В принципе, она могла иногда не выходить на работу, но реальность вечно вносила свои коррективы. Даже теперь, доехав от Уорла до дома родителей в Бристоле, то есть совсем недалеко, она испытывала вину за то, что покинула участок. Последние два дня она по большей части занималась делом о самоубийствах и все больше заходила в тупик. Пока очень мало что связывало Викторию и Клэр. Обе уроженки Уэст-Кантри[5], они, однако, ходили в разные школы и выросли в разных семьях. Клэр жила в детдоме с тринадцати лет, а Виктория – с матерью, пока та не умерла, когда Виктории было девятнадцать. Они внимательно изучили места, где жили жертвы, но пока что сходство обнаружили лишь в предсмертных записках. Даже отчеты токсикологов не помогли – общим были лишь следы марихуаны у обеих в крови. Луиза запросила дальнейшее исследование, но результаты должны были прийти не раньше чем через неделю.

Она поехала по трассе А-370, которая ей нравилась больше, чем монотонная М-5 – сплошь повороты мимо маленьких деревушек, отделяющих Уэстон от большого города.

Эмили ждала ее. Заезжая во двор родителей, Луиза увидела лицо племянницы, та стояла, прижавшись к окну гостиной, и, когда она вышла из машины, Эмили уже выбегала из входной двери. Луиза присела на корточки, и племянница обхватила ее, словно заранее не желая отпускать обратно. Эмили еще не научилась толком выражать эмоции словами, но то, как крепко и как надолго она ее обняла, сказало Луизе все, что нужно было знать о чувствах ребенка.

– Давай пойдем в дом.

Луиза осторожно отцепила от себя девочку.

– Бабуля блинчики жарит, – сказала Эмили, прыгая по коридору.

– Да? А меня в детстве не угощали блинчиками.

– Вкусное – внукам, а не детям, – сказала Эмили. Ее этот факт явно радовал, но Луиза заметила нелицеприятное замечание о родительстве, которое малый возраст племянницы заставил звучать еще жестче.

В доме ее мать переворачивала блинчики на плите, а отец пил кофе и читал субботние газеты. Она поцеловала обоих в щеку и, испытывая что-то вроде ностальгии, села за кухонный стол.

– Как ты, милая? – спросил отец, откладывая газету.

– Устала.

– Ты слишком много работаешь.

– Кто бы говорил.

– Ну вот, – сказала ее мать, ставя на стол панкейки, – налетайте.

Отец потер руки.

– Дай-ка мне кленовый сироп, Эмили.

За разговором никто не упоминал отсутствующего члена семьи. Предполагалось, что Пол возьмет Эмили погулять после обеда, и Луиза надеялась, что к тому времени у него пройдет похмелье.

Эмоции племянницы было так легко прочесть. Улыбка появлялась и исчезала на ее лице, пока она ела добавку блинчиков, словно в голове царил хаос. Луиза была не уверена, что простит брата, который заставил ее пережить такое.

– Давай-ка переодевайся, – сказала она, когда они закончили с едой. – Хочешь, пойдем в парк?

Эмили просияла и умчалась наверх.

– Когда вы в последний раз говорили с Полом? – спросила Луиза, едва та удалилась на достаточное расстояние.

– Вчера, – сказала ее мать.

– И что он?

– Был, судя по голосу, не в лучшей форме, но сегодня обещал прийти вовремя.

Луиза загрузила посудомойку, заметила усталость в глазах матери при свете солнца.

– Он еще что-то сказал по поводу того, что Эмили живет здесь?

– Спросил, когда сможет ее забрать. Сказал, что поругался с тобой по телефону.

– А вы что сказали?

– Что поговорим с ним, когда он приедет.

Отец налил себе еще кофе.

– Не уверена, что просто разговоров будет достаточно, – сказала Луиза.

– А что ты предлагаешь? – спросила мать.

– Нужно, чтобы он понял: это серьезно.

Мать опустилась на стул, тихонько кряхтя.

– Он передал нам, что ты сказала.

– А что вы хотели, чтобы я ему ответила?

Луизе самой не нравилось, что она говорит, будто оправдываясь.

– Даже если бы Эмили могла жить с нами постоянно, подумай, как это может повлиять на нее. Все равно что потерять обоих родителей.

– Мам, не думаю, что до этого дойдет, но Пол должен понимать – это не исключено. На него может подействовать лишь страх потерять Эмили. Мы ему можем помочь, но лишь если он сам того захочет. Если угроза потерять Эмили может заставить его действовать – значит, мы ее применим.

– Я не хочу без папы.

Луиза мысленно выругалась, когда на кухне показалась грустная Эмили.

– Подслушивать нехорошо, – сказала ее мать.

– Не хочу без папы, – повторила Эмили, чуть не плача.

Отец Луизы подхватил девочку и прижал к себе, она расплакалась.

– Никто не хочет, чтобы ты уезжала от папы, – сказал он, и у него у самого покраснели глаза.

– Прости, Эмили, – сказала Луиза, подходя к племяннице. – Ты же знаешь, папа сейчас не в порядке.

– Он скучает по маме, – сказала девочка, всхлипывая.

– Знаю, милая, мы все скучаем. Мы хотим помочь твоему папе справиться – всей семьей. Так что, пойдем в парк?

Эмили нахмурилась, поцеловала деда и схватила куртку в коридоре.

– А ты сможешь остаться, чтобы мы могли поговорить с Полом все вместе? – спросила мать тихо, чтобы Эмили не услышала.

Луиза отвернулась.

– Мне пора возвращаться, мам. Я и так не имела права уезжать.

– Так выходной же.

– Знаю. Возможно, стоило попросить отгул, но через час мне пора.

– Ладно. Понимаю.

Впрочем, язык тела ее матери противоречил словам.

В парке в конце дороги Луиза сама играла в детстве, ей вспомнилось, как они играли там вместе с Полом, и это счастливое воспоминание тут же испортило другое: годы спустя он же, с друзьями, пьет и курит, велит ей идти домой и этим причиняет боль.

Эмили все еще была не в духе, когда они прошли в сторону теннисных кортов.

– Может, на качели?

Племянница нахмурилась, будто услышала глупейший вопрос, и Луизе в этот момент было легко представить, каким подростком Эмили однажды станет. Она подняла руки.

– Ладно, просто предложение.

– Неудачное, – сказала Эмили с ноткой юмора.

– Тогда чем ты хочешь заняться?

– Можем просто погулять.

Такой хорошей идеи Луиза давно не слышала.

Должно быть, они обошли парк раза четыре, прежде чем отправиться домой, причем последние два круга Эмили держала ее за руку. Они шли практически молча, наслаждаясь тишиной в воздухе и просто тем, что были вместе.

Когда они вернулись к дому родителей, Эмили остановилась и посмотрела на нее. В глазах ее была такая печаль, что Луиза невольно отвернулась.

– Что такое, милая?

Эмили помолчала сосредоточенно.

– А ты все еще любишь папу?

– Конечно, глупышка, разумеется, да. – Луиза присела на корточки и обняла девочку. – Все любят твоего папу. И как раз поэтому мы хотим, чтобы он снова был в порядке.

Луиза осталась дома столько, сколько могла. У нее было вечернее совещание с техспецом из Портисхеда, на которое нельзя опаздывать, но было так тяжело покидать Эмили, даже под присмотром родителей. Девочка смотрела на нее так грустно, что Луиза хотела бросить все и остаться с ней. Из пробки на шоссе А-369 она хотела было позвонить Полу, но поняла, что не вынесет еще одной ссоры. Придется надеяться, что он поступит правильно, а она сделает все возможное, чтобы так оно и было.

Глава тринадцатая

Отдел полиции Эйвона и Сомерсета располагался в специально построенном здании в Портисхеде на окраине Бристоля. Оно напоминало новый участок в Уэстоне, только более старый и побольше. Один из техспецов, с которыми Луиза прежде работала, Саймон Коулсон, оказал ей любезность и согласился ускорить обследование ноутбука Клэр. Он закончил работу накануне ночью и предложил встретиться после обеда.

Луиза ненавидела возвращаться сюда. Все приятные воспоминания, связанные с этим местом, были уничтожены делом Уолтона и его печальным исходом. Она отказывалась робеть перед Финчем: если он окажется там – пускай, они типа члены одной команды, но все равно испытала облегчение, дойдя до отдела ИТ и не встретив никого знакомого.

– Приношу дары, – сказала она Коулсону, как всегда, прячущемуся за монитором. Она поставила кофе и положила круассаны, и он поднял голову, пусть и не сразу.

– Луиза, рад вас видеть.

Он не без труда посмотрел ей в глаза.

У Коулсона была бледная кожа человека, проводящего слишком много времени перед светящимся экраном. Белки его глаз покраснели, и Луизе стало интересно, а часто ли вообще он выходит на улицу.

– Я тоже рада, Саймон. Похоже, погодка не та, какая вам по нутру.

На улице ярко светило солнце.

– Ну, вы же знаете – пока я тут, что мне до погоды?

Она отчасти завидовала его одержимости. Он буквально жил работой и точно просиживал бы за компом, даже если бы ему за это не платили. При желании он мог быть общителен, обладал суховатым чувством юмора и не боялся говорить открыто, но Луиза была уверена, что жизнь его почти полностью посвящена работе. Возможно, именно поэтому он сейчас и сидел за работой – впрочем, как и она: иронию ситуации нельзя было не оценить.

– Ну, и что тут у вас есть для меня?

Она откусила от круассана.

Лицо Коулсона переменилось так заметно, что Луиза невольно улыбнулась. Его словно включили – в глазах появились жизнь и любопытство, и он вытащил два ноутбука из ящика стола.

– Старые машины. Вот эту забрали из дома Виктории Уоррингтон. – Он протянул ей технику в защитном пакете. – Одинаковые. Я удивился тому, что нашел – и, надо признать, я не нашел почти ничего.

Энтузиазм мешал ему говорить по делу.

– И что вы нашли, Саймон?

– А, да, простите. Вот. – Он показал скриншоты на своем ноутбуке. – Пришлось копнуть глубоко, чтобы обнаружить это. Ловко было спрятано. Видите ли, пользователь вводит IP-адрес в строку поиска, чтобы получить доступ к странице, но программа автоматически уничтожает адрес в истории страницы и в самой системе. Это похоже на доступ к так называемому дарк вебу, но сложнее, особенно для такой допотопной техники.

– И куда они пытались зайти?

– В том-то и дело, что не знаю. Есть история поиска, все как обычно – соцсети, порнушка и так далее, но я не могу определить, когда использовалась эта прога и использовалась ли в принципе.

– Есть идеи?

– Говорю же, какой-то гребаный дарк веб. Возможно, пользователь заходил на спрятанный сайт, через который мог связываться с другими пользователями. Может, что-то продавал или покупал.

– И вы это нашли на обоих ноутбуках?

– Да, совершенно одинаковые программы.

– Может, совпадение?

– В MIT есть отдел, который занимается такими случаями, возможно, они помогут. Я передам им ноутбуки. Я уже написал им, чтобы выяснить, не сталкивались ли они раньше с таким софтом, он новый и пока не внесен в базу данных.

– Спасибо, Саймон. Как собираетесь провести остаток выходного?

– Возможно, останусь тут поработать. А вы?

Луиза пожала плечами.

– Примерно так же.

И тут в кабинет вошел детектив Финч.

Прежде чем обернуться, она почувствовала запах его лосьона после бритья, тот самый, цитрусовый. Ей стало худо при мысли, что когда-то ей нравился этот запах.

– Луиза, какой сюрприз. Мне сказали, что ты вернулась на прежнюю делянку, – сказал Финч, подчеркивая слово «прежняя»: можно подумать, Луиза забыла, что она тут больше не работает.

Луиза поборола прилив адреналина. Коулсон снова скрылся за монитором и старался не бросаться в глаза.

– А я как раз уходила.

– Я тебя провожу, – улыбнулся Финч.

Было стыдно думать, что когда-то ей нравилась эта улыбка, а теперь хотелось содрать ее с его лица. К чести Коулсона, он поднял глаза, чтобы удостовериться, что Луизу устраивает предложение Финча.

– Спасибо за помощь, Саймон, – сказала она и кивнула. Финч открыл перед ней дверь.

Уже не впервые Луизе стало интересно, не поставил ли Финч на ее телефон какой-то прибор слежения. Когда она была одна, он посылал ей анонимные сообщения, обычно перед сном – и вот, пожалуйста, явился лично. Это уже отдавало паранойей, и ей было невыносимо, что Финч довел ее до такого. Она не заговорила с ним, просто шагала по извилистым коридорам, и больше всего на свете ей хотелось убраться отсюда как можно скорее.

– Ваш человек тут отлично справляется, – сказал Финч, все еще улыбаясь.

– Фаррелл хороший сотрудник.

– Я бы сказал, лучший в вашем отделе.

Коридоры казались уже, чем Луизе помнилось, и даже в таком сравнительно безопасном месте, как полицейский участок, ей было не по себе наедине с Финчем. Не то чтобы он пугал ее, но она беспокоилась о том, что будет делать, если придется терпеть его близость еще какое-то время. По выражению его лица было ясно – Финч это понимает. Он хотел, чтобы она совершила ошибку, сказала или сделала что-то, что заставит ее выглядеть непрофессионально, но она не намеревалась доставить ему подобное удовольствие.

– Что тебе было нужно от Коулсона?

Его явно разочаровывало отсутствие у нее сколько-нибудь заметной реакции.

– Сам-то как думаешь? Он же айтишник, вот и подумай.

– А конкретно?

– Вот иди и спроси его сам, Тимоти, – уверена, стоит мне уйти, как ты это тут же сделаешь.

Финч поморщился при звуке своего полного имени.

– Не знал, что мы имеем обыкновение что-то скрывать друг от друга, Луиза.

– Ты много чего не знаешь, Тим. Полагаю, все по-прежнему.

Луиза направилась через стеклянные двери на парковку.

– Увидимся, – крикнул Финч ей вслед.

Луиза не дрогнула под его возмущенным взглядом, открыла дверцу машины и села, глубоко выдохнув, хотя на самом деле хотелось заорать.

Больше всего на свете ей хотелось вернуться в Бристоль коротким путем и провести остаток дня с Эмили и родителями. Ей было жаль одиночку-фанатика Саймона, но сходство с ее собственной жизнью было слишком очевидно. Почти весь ее отдел наслаждался отдыхом, а она, как и Коулсон, работала в выходной. В MIT было ровно так же, но иногда она спрашивала себя, зачем тратит столько сил в ущерб всему остальному. Она не могла отрицать, что все еще хочет оправдаться и показать себя в деле. Отступать тяжело, но конфликт с Финчем подорвал ее уверенность в себе. С ней, конечно, поступили нечестно, но в итоге на нее с подозрением смотрели и в штабе, и в Уэстоне. Не будет преувеличением сказать, что многих бы порадовала ее отставка. Такой легкий выбор. У нее были ценные навыки, которые могли пригодиться в другом месте, и ей уже предлагали работу с приличным окладом и более щадящим графиком. Но она не даст никому указывать себе – столько сил вложила, чтобы подняться, и, хотя ее нынешнее положение было далеко от идеала, она все еще видела разницу, и если это будет означать одиночество и неоплачиваемые сверхурочные – что ж, так тому и быть.

Коулсон обещал прислать ей по электронной почте всю обнаруженную информацию, и она направилась обратно в Уэстон. Она совершенно правильно перевела смерти Виктории и Клэр в разряд подозрительных, но правота отнюдь не приносила ей покоя. Проще всего было предположить, что они нашли друг друга на каком-то форуме для самоубийц. Луиза видела такие группы, иногда вполне открытые, когда работала в Клифтоне. Сначала они казались ей странными, такие непонятные темные места, где люди обсуждают, как бы покончить с жизнью. Но чем дольше она листала обсуждения, тем более банальными они казались. Просто обычные люди, переживающие ненормальный период своей жизни. В таких сообществах порицалась критика, напротив, почти всегда оказывалась моральная поддержка. Никто никого не побуждал расстаться с жизнью, и неизменно присутствовали ссылки на ресурсы, где можно было проконсультироваться и получить помощь. Луиза думала, что подобные ресурсы спасали каждый год не одну сотню жизней.

Теперь, узнав об одинаковых программах в обоих ноутбуках, она была убеждена, что в ближайшие недели станет ясно, что же связывало двух женщин. Ужасно, что они в конце концов приняли такое решение, но немного утешало, что до этого они могли хотя бы обсудить друг с другом свой выбор.

Пока что Луизу больше всего интересовало, общались ли они с единомышленниками. Мысль о дальнейших самоубийствах не давала покоя, и Луиза мысленно вернулась к ситуации с Эмили.

Рациональная часть ума говорила ей, что она неизбежно будет сравнивать детство погибших и то, что сейчас происходит с Эмили, но ей было неприятно, как переплелись ее частная жизнь и работа. Выражение лица Эмили, когда девочка спросила, любит ли она еще Пола, не давала покоя и влияла на то, с какой позиции она рассматривала дело. Мозг словно вышел из-под контроля, и мысль о том, как повзрослевшая Эмили может подписаться на сайт для самоубийц и поделиться своим отчаянием с незнакомцами в Сети, не оставляла ее всю дорогу.

Жара обессилила ее, и Луиза обрадовалась, что не встретила мистера Торнтона, когда подъехала к дому, – на сегодня с нее точно хватит светских бесед. Она налила себе воды и села в гостиной бунгало, глядя на крошечный садик. Со стороны других домиков не доносилось ни звука. Это был настоящий квартал пенсионеров – во всем, кроме названия. Луиза представила целую улицу стариков, торчащих у себя дома, прямо как она сейчас. Ей нравилось, как тут спокойно, но было страшно состариться раньше срока. До переезда в Уэстон она жила в квартире рядом с Клифтон-Уилидж в Бристоле, среди шумных баров и ресторанов. Это бунгало отличалось так сильно, будто она переехала в другую страну, а не на какие-то двадцать миль.

Эта мысль побудила ее к работе. Она достала фотографии Виктории Уоррингтон и Клэр Смедли и приколола их на пустую доску на стене гостиной. Внизу она добавила распечатки их предсмертных записок. Она провела вертикальную разделительную линию и написала внизу «программа». Возможно, она уделяла этому делу слишком много внимания, но ей хотелось, чтобы эти две жизни обрели какой-то смысл. Учитывая то, что происходило сейчас с ней самой, это казалось даже важнее, чем прежде. Кроме записок и условий проживания, она знала о жертвах так мало. Пока что единственным человеком, знакомым с Клэр лично, был хозяин квартиры, Эпплби. Луизе не хотелось думать, что это вообще единственный ее знакомый. На месте смерти девушки нашли остатки костра, и там явно были другие люди в момент, когда ее жизнь закончилась. Луизе было нужно их найти и придать смысл жизни Клэр.