Тайна старой мельницы

Глава 1 Приближение бала

В графском поместье Грейсонов царила атмосфера трепетного ожидания, словно само время затаило дыхание в предвкушении грандиозного события. Величественный бал, устроенный королём в честь дня рождения принца-регента, стал предметом обсуждения в каждом уголке Англии – от шумных улиц Лондона до спокойных провинциальных деревень.

Каждая леди, сидящая за вязанием или утопающая в страницах модных журналов, с нетерпением ожидала, как её дочь завоюет сердца самых желанных кавалеров, облечённых титулами и состоянием. Для матерей это был шанс, чтобы укрепить родственные связи и поправить финансовое положение, в то время как для дочерей предстояло доказать свою красоту и благовидные манеры в бесконечных танцах, завораживающих взгляды знатных мужчин.

Елизавета была одной из тех юных леди, кому предстояло впервые появиться на великосветском балу. Ей было всего семнадцать, а её юное сердце уже переполнялось томительным предвкушением. Грезы о блеске танцевальных залов, изящных движениях под чарующие звуки музыки и бесконечной веренице комплиментов заставляли её взгляд сиять. Она погружалась в мечты о том, как ступит в сверкающий зал, окружённая восхищёнными взглядами, как на её плечах заиграет ткань ослепительного платья, специально сшитого для этого момента.

Елизавета представляла, как её облик станет предметом восхищения, как внимание мужчин, благородных и галантных, будет устремлено лишь на неё одну, словно она – звезда этого великого события. И среди этих грёз скрывалась одна, самая сокровенная мечта: возможно, она встретит свою судьбу, ту таинственную фигуру, что будет суждена ей небесами.

Она стояла у окна своей светлой комнаты, задумчиво глядя на сад, который под осенним солнцем утопал в золотистых оттенках. Природа, казалось, дышала размеренно и спокойно, совсем не отражая того вихря эмоций, который терзал душу Елизаветы.

– Лиззи, дорогая! – раздался из холла голос матери, звучащий тепло и чуть торжественно. Елизавета тут же обернулась, её сердце замерло.

– Платье почти готово, – продолжала мать. – Ты должна его примерить.

Она вошла в комнату с сияющим лицом, её глаза блестели так, словно она сама готовилась впервые появится на балу. В руках она держала аккуратно сложенные отрезы тончайшей ткани, ленты и украшения для платья, которое вскоре должно было предстать перед Елизаветой во всей своей красе. Казалось, её предвкушение было ничуть не меньше, чем у дочери. Она размышляла о выгодных партиях и том, как удачно Елизавета будет смотреться среди знатных гостей.

– Мама, ты думаешь, что я всем понравлюсь? – тихо спросила Елизавета, её голос дрожал от волнения, несмотря на попытки казаться спокойной.

Мать остановилась, её взгляд смягчился, как будто она заметила это внутреннее беспокойство дочери.

– Конечно, милая, – произнесла она с уверенностью, с которой только любящая мать могла говорить в такие моменты. – Ты будешь самой очаровательной среди всех. Кто устоит перед твоей красотой и грацией?

Елизавета не могла сдержать улыбки, которая невольно заиграла на её лице. С самого детства её воображение пленяли образы бальных залов, озарённых множеством свечей, и танцующих пар, кружащихся под чарующие мелодии. Она представляла, как мужчины с изысканными манерами будут склоняться перед ней, приглашая на танец, как её платье будет скользить по блестящему паркету под восхищённые взгляды, полные зависти и любопытства.

Всё это казалось настоящей сказкой, и теперь она стояла на пороге этой волшебной жизни. Ещё немного – и она окажется в центре этого праздника, где каждый танец будет подобен шагу в новую, неизведанную главу её жизни.

Мысли Елизаветы прервала неожиданная весть.

– Ах, как я могла забыть! – воскликнула мать, взмахнув руками, словно внезапно вспомнив что-то важное. – К нам едет Себастьян. Мой троюродный кузен. Он останется у нас до бала. Ты была совсем крохой, когда он здесь был последний раз.

– Себастьян? – переспросила Елизавета, её взгляд слегка затуманился в попытке вспомнить этого родственника. Но в памяти не всплывало ни одной картинки, связанной с ним. – Нет, не помню…

Мать с лёгкой улыбкой продолжила, поправляя складки платья на дочери:

– Он уже взрослый мужчина, 27 лет, превосходный возраст. – Она рассмеялась, – Себастьян всегда был таким милым и заботливым. Думаю, вам будет о чём поговорить.

– Мама, а почему он раньше к нам не приезжал? – спросила Елизавета, с любопытством приподняв брови.

Мать слегка пожала плечами и, улыбаясь, ответила:

– Его родители отправили Себастьяна учиться в Париж, – сказала она, как будто это объясняло всё. – В этом великолепном городе он получил образование, которое можно было бы лишь пожелать каждому молодому человеку. Себастьян всегда отличался умом и талантом, и Париж только подчеркнул это.

Она на мгновение замолчала, потом добавила с лёгким вздохом:

– Но теперь он вернулся в родную страну. Его отец серьёзно болен, и кто-то должен взять на себя управление делами семьи. Это нелёгкое бремя для Себастьяна, но я уверена, что он справится.

Елизавета кивнула, и её воображение уже начало рисовать образ Себастьяна – загадочного, образованного мужчины, который теперь возвращался из Парижа, чтобы взять на себя ответственность за дела семьи.

– Лиззи, – внезапно прервала её размышления мать, голос её стал чуть более серьёзным, – прежде чем ты отправишься на бал, мне нужно поговорить с тобой о некоторых важных вещах.

Елизавета обернулась, её глаза наполнились любопытством.

– Мама, о чём ты? – спросила она, заметив перемену в тоне родительницы.

– Ты должна помнить, что на таком мероприятии, как бал, каждое твоё слово и действие будут под пристальным вниманием, – наставительно продолжила мать, её голос звучал мягко, но с оттенком серьёзности. Она склонилась ближе, словно пытаясь донести нечто особенное. – Важно вести себя с достоинством и грацией, – её руки, как всегда, заботливо поправляли на платье дочери невидимые складки. – Не забывай о манерах – всегда отвечай вежливо, даже если кто-то окажется не слишком любезным.

Елизавета кивнула, с жадным вниманием впитывая каждое слово, ощущая, как важность предстоящего события начинает давить на неё своей значимостью.

Мать продолжала, её голос был теперь спокойнее, но не менее решительным:

– Когда тебя пригласят на танец, не стесняйся, принимай приглашение с лёгкой, сдержанной улыбкой. Но не забывай, как важно поддерживать беседу. Даже если речь пойдёт о погоде или о новом спектакле, всегда старайся оставаться любезной. Эти светские разговоры помогут скрыть истинные эмоции, если это понадобится. Но самое главное, – её глаза сверкнули проницательностью, – не позволяй слишком сильно увлекаться разговорами. Оставь немного загадки. Мужчины любят, когда не всё раскрыто сразу.

– Я постараюсь, мама, – ответила Елизавета, чувствуя, как трепетное волнение всё сильнее охватывает её.

– И не забывай о танцах, – добавила мать с лёгким восхищением в голосе, её глаза блестели гордостью. – Танцы будут в центре внимания. Если ты блеснёшь своей лёгкостью и грацией, ты сможешь привлечь не только старых знакомых, но и тех, кто ещё не знает тебя. Ты будешь истинным украшением бала.

Елизавета вновь кивнула, её мысли унеслись в будущее, где она, как в сказке, кружится в такт музыке с молодыми кавалерами.

– Главное, не бойся ошибиться, – добавила мать, ласково глядя на дочь. – Волнение – это нормально. Если вдруг споткнёшься или запутаешься в своих юбках, просто улыбнись и продолжай. Уверенность и умение выходить из неловких ситуаций только подчеркнут твою истинную грацию.

Эти слова словно сняли последние остатки тревоги с души Елизаветы. Страх перед предстоящим балом начал отступать, уступая место новому чувству – восторгу, предвкушению того, что ждёт её впереди. С каждым словом матери она ощущала себя всё более уверенной, как будто внутри неё расцветал новый источник силы.

– Я сделаю всё, чтобы этот бал стал незабываемым, – произнесла она твёрдо, её голос звучал с решимостью, которой она прежде в себе не замечала. Сердце забилось быстрее, наполняясь радостью и сладким волнением.

Внезапно в дверь раздался настойчивый стук.

– Мириам, Лиззи, вы там? – донёсся глубокий и знакомый голос Ричарда, её отца.

– Да, Ричард, подожди минутку, и сможешь увидеть свою дочь, – ответила мать с тёплой улыбкой, бросив быстрый взгляд на портних, которые трудились над последними штрихами на платье.

Портнихи, словно ловкие мотыльки, продолжали порхать вокруг Елизаветы, ловко поправляя складки и завязывая шнурки, стремясь завершить свою работу перед тем, как день окончательно уступит ночи. Елизавета стояла перед зеркалом, излучая нежную грацию, и, глядя на своё отражение, чувствовала лёгкое восхищение – теперь она по-настоящему была готова к своему первому выходу в свет.

– Мама, пусть папа зайдёт и оценит моё платье, – взволнованно произнесла она, не отрывая взгляда от своего отражения.

– Конечно, дорогая, – с улыбкой ответила мать, её глаза светились гордостью.

Она подошла к двери и с лёгким движением распахнула её, впуская мужа в комнату.

– Ричард, входи. Лиззи хочет, чтобы ты лично оценил её новое платье, – сказала мать с лёгкой усмешкой, отступая в сторону, чтобы дать мужу войти.

Ричард переступил порог и замер, его взгляд сразу же упал на Елизавету. На мгновение он словно потерял дар речи. Его дочь стояла перед ним, как воплощение утончённости, её платье нежно обнимало фигуру, подчёркивая свежесть и красоту юности. В её осанке чувствовалась не только грация, но и новая, взрослая уверенность.

– Ну что скажешь, папочка? – с мягкой улыбкой спросила Елизавета, слегка крутясь, чтобы показать наряд во всей его красе.

Ричард, всё ещё не веря своим глазам, шагнул ближе и, наконец, произнёс:

– Лиззи, ты выглядишь… потрясающе. Я и представить не мог, что ты так повзрослела.

– О, папочка, даже если бы меня окутали в занавески, ты всё равно сказал бы, что я самая красивая! – засмеялась Елизавета, её звонкий смех разнёсся по комнате, словно серебряный колокольчик, отзываясь теплом в сердцах её родителей.

Ричард улыбнулся в ответ, его глаза сияли нежностью, когда он смотрел на дочь.

– Возможно, и сказал бы, – признался он с лёгким прищуром, смягчая голос. – Но поверь мне, сегодня ты действительно прекрасна, и это не просто отцовская гордость.

Елизавета с улыбкой подошла ближе, осторожно приподняв подол платья, чтобы не запутаться в пышных юбках. Каждый её шаг был полон грации и лёгкости, словно она уже чувствовала себя королевой бала, к которому готовилась всю жизнь.

– Я рада, что тебе нравится, – сказала Елизавета, улыбаясь, но в её глазах читалось волнение. – Этот бал для меня значит так много…

– Лиззи, я хотел с тобой серьёзно поговорить насчёт этого бала, – произнёс Ричард, и его голос стал чуть строже, хотя мягкость в глазах не исчезла.

– Да, папочка, я слушаю, – ответила Елизавета, чувствуя, что разговор принимает важный оборот.

– На балу будет много состоятельных семей, – продолжил он. – Я хочу, чтобы ты обратила внимание на двух молодых людей. Сын лорда Уэстфорда, Генри, – очень перспективный молодой человек. Его семья богата, а сам он умен и образован.

Елизавета кивнула, уже представляя себе безупречного Генри, который, безусловно, будет весь вечер окружён дамами, обменивающимися восхищёнными взглядами в его сторону.

– А также, – продолжил Ричард, немного помедлив, – сын герцога Блэкстоуна, Эдвард. Он недавно вернулся в Лондон и считается одним из самых завидных женихов.

Слова отца эхом раздались в её сознании, и Елизавета слушала, стараясь не показывать своего внутреннего смущения. Мысли о браке казались ей ещё слишком далёкими, но она знала, что отец серьёзен в своих намерениях. Образ Эдварда, полон аристократического шарма, появлялся в её воображении, и это вызывало у неё странное волнение.

– Я понимаю, папа, – мягко ответила Елизавета, стараясь скрыть трепет в голосе. – Я постараюсь быть внимательной и учтивой.

Ричард положил руку на плечо дочери, его ласковый взгляд вселял в неё уверенность.

– Я не сомневаюсь в тебе, Лиззи. Ты достойна лучшего, и я лишь хочу, чтобы ты сделала правильный выбор.

Мириам вдруг спохватилась, вскинув руку к губам, прерывая разговор.

– О, Ричард, ты не забыл, что завтра приезжает Себастьян, мой троюродный кузен?

– Об этом проказнике я никогда не забуду, – усмехнулся Ричард, поднимая брови и вспоминая о смелом, неугомонном юноше.

Мириам рассмеялась, её глаза засветились живостью давно прошедших дней, и эта вспышка радости озарила её лицо.

– Мамочка, папочка, – с лёгкой улыбкой вмешалась Елизавета, её любопытство вспыхнуло мгновенно, как пламя от искры. – Вы, кажется, говорите о чём-то забавном. Расскажите, что произошло?

Мать прищурилась, словно уносясь в воспоминания, и начала рассказывать, её голос был полон умиления и лёгкого недоумения от проделок кузена.

– Тебе тогда было всего четыре года, Лиззи, – начала Мириам, покачивая головой, как будто не веря, что такое вообще могло случиться. – А Себастьяну – четырнадцать. Он был мальчишкой с безудержной фантазией и страстью к шалостям. В один из тех летних дней он решил, что самое интересное – это… отвязать всех лошадей в нашей конюшне!

– Всех! – подтвердил Ричард, разводя руки так широко, будто охватывал целый мир, напоминая о масштабе того хаоса. – Лошади разгуливали по всему поместью, словно они внезапно обрели свободу. Слуги метались по двору, крича и размахивая руками, пытаясь вернуть животных на место, но в этом беспорядке было больше смеха, чем ужаса.

Елизавета смеялась вместе с родителями, не в силах представить себе этого таинственного кузена в роли виновника подобного беспорядка.

– Себастьян? – недоверчиво повторила она, её голос дрожал от сдерживаемого смеха. – Мне сложно поверить, что он мог устроить такой беспорядок.

– Да, именно он, – подтвердила Мириам с мягкой улыбкой, словно вновь переживая тот день. – Сколько я помню Себастьяна, он всегда был сорванцом, с неугомонным духом приключений. Весь день мы провели в поисках лошадей, а он, как будто ни в чём не бывало, с серьёзным видом помогал нам, словно это вовсе не он устроил этот переполох.

Ричард тихо рассмеялся, глаза его светились весёлыми воспоминаниями.

– И, конечно, после этого мы устроили ему серьёзный разговор, – добавил он, прищурившись, словно вновь представляя себе ту сцену. – Но мне кажется, он не воспринял это всерьёз. Я до сих пор помню, как он, стоя перед нами, пытался скрыть свою улыбку, его губы слегка подрагивали, а в глазах плясали озорные огоньки. Как ни пытайся его ругать, в нём всегда было что-то, что заставляло нас сдерживать собственные улыбки.

Елизавета представила себе картину: подросток с бесстрашной улыбкой, который не боялся последствий своих шалостей, но оставался таким обаятельным, что никто не мог на него по-настоящему сердиться.

– Одну лошадь мы так и не нашли, – вдруг спохватился Ричард, приподняв брови, словно внезапно осознав упущенную деталь.

– Да, я уже и забыла об этом, – задумчиво отозвалась Мириам, её брови слегка нахмурились, как будто давно забытое воспоминание вновь всплыло на поверхность. – Столько лет прошло с тех пор… – Она сделала паузу, а затем продолжила с лёгким сожалением в голосе: – После того случая Себастьян больше у нас не появлялся, но он всегда писал. Каждое его письмо было полно добрых слов и тёплых воспоминаний, он никогда не забывал нашу семью, каким бы занятым ни был.

Елизавета слушала с интересом, перед её глазами начал вырисовываться образ Себастьяна – юноши, чья натура была полна свободолюбия и беспечности, но в то же время привязанного к семье, что добавляло ему некой загадочной глубины.

– Он хоть и был сорванцом, но умным не по годам, – добавил Ричард, на его лице читалась лёгкая улыбка, уносящая его в воспоминания о тех днях.

– Это правда, – подтвердила Мириам, её взгляд смягчился, когда она вспомнила юного Себастьяна.

Елизавета ловила каждое слово родителей, словно пыталась представить того, кого не могла припомнить. Себастьян становился для неё всё более интересной фигурой – не просто родственником, но и человеком с историей, тайной, которую ей хотелось раскрыть.

Мириам, заметив, что разговор немного затянулся, перевела взгляд на дочь и сказала:

– Ну что ж, думаю, с примеркой пора заканчивать. Время ужинать. А ещё сегодня нужно лечь спать пораньше, чтобы завтра успеть подготовиться к приезду нашего гостя.

Глава 2 Скромная улыбка Елизаветы

Утро было наполнено не просто суетой – в доме царила настоящая лихорадка подготовки. Воздух был напоен запахом полировки, смешанным с ароматом роз из сада, которые разместили в вазах по всему дому. Казалось, каждая мелочь была тщательно продумана и исполнена.

Елизавета с лёгким удивлением наблюдала, как дом преображается. Родители действительно придавали приезду Себастьяна огромное значение. Она никогда раньше не видела, чтобы отец и мать так тщательно готовились к визиту кого-либо. Это добавляло гостю не только важности, но и загадочности.

– Как будто сам король решил заглянуть к нам в гости, – прошептала она себе под нос, слегка улыбнувшись, когда заметила, как один из слуг спешно натягивал новый гобелен на стену в коридоре.

Волнение, как лёгкий ветерок, окутывало Елизавету, добавляя ей уверенности и притягательности. Каждый миг приближения к встрече с Себастьяном наполнял её ожиданием. Она продолжала наблюдать за родителями, находя в их лицах отражение той же радости, которая наполняла её собственное сердце.

– Они так любят Себастьяна, – подумала она, глядя, как Мириам, с лёгкой улыбкой на губах, отдает последние распоряжения поварам. Нельзя было не заметить, как мать, словно дирижёр, ведёт симфонию приготовления, которая развертывалась вокруг них.

Елизавета отметила, как атмосфера ожидания проникает в её душу, словно мягкий солнечный свет, наполняя её радостью и трепетом. Волнение взмывало в ней, как лёгкий ветерок, заставляя сердце биться чаще. Хотя воспоминания о Себастьяне были размытыми, рассказанные родителями истории рисовали перед ней портрет смелого, умного юноши с неотразимым обаянием, которому не было равных.

В этот момент в дверь тихо постучали, и в комнату вошла горничная, склонив голову в почтительном поклоне.

– Доброе утро, мисс. Я пришла помочь вам подготовиться к завтраку, – произнесла она мягким голосом, словно стремясь внести ещё больше тепла в этот прекрасный утренний момент.

Елизавета кивнула, всё ещё задумчиво погружённая в свои мысли о Себастьяне. Горничная ловко и быстро помогла ей выбрать утренний наряд, заботливо поправив ленты и складки на платье.

Лиззи взглянула на своё отражение в зеркале. Нежно-голубое муслиновое платье, которое она выбрала, выглядело элегантно, но просто, как и требовала мода того времени. Тонкое кружево аккуратно украшало высокий воротник и длинные рукава, добавляя наряду лёгкую утончённость. Платье плотно облегало под грудью, подчёркивая её стройную фигуру, а свободная юбка струилась вниз мягкими складками, создавая образ одновременно скромный и грациозный.

Елизавета чувствовала себя почти волшебно в этом наряде, как будто он был создан специально для неё.

– Прекрасно, мисс, – мягко сказала горничная, поправляя последние детали.

Елизавета провела рукой по ткани, ощущая её нежную текстуру, и, довольная своим выбором, кивнула. Сегодня ей предстояло особенное утро – ожидание Себастьяна наполняло её трепетным волнением, и она хотела выглядеть достойно, даже если это всего лишь завтрак.

Внезапный шум во дворе заставил Елизавету вздрогнуть. Сердце её забилось быстрее, словно предчувствуя что-то значительное. Она подбежала к окну, едва осознавая собственные движения, и затаила дыхание. Перед её взором предстал элегантный фаэтон, запряжённый парадными лошадьми, чёрными, как ночь, с горделиво поднятыми головами. Слуги мгновенно засуетились, готовясь встретить долгожданного гостя.

Елизавета не могла оторвать глаз от фаэтона, из которого легко и уверенно спрыгнул высокий мужчина. Его тёмное дорожное пальто ниспадало широкими складками, и каждый его шаг был пронизан благородством и достоинством. У него была выправка военного, а лёгкая уверенность в движениях выдавала в нём человека, привыкшего повелевать. Взгляд Елизаветы невольно следовал за ним, и в груди её что-то защемило.

– Это Себастьян, – прошептала она, чувствуя, как волнение пронзило её сердце.

Елизавета не могла оторвать глаз от мужчины во дворе. Его облик совершенно не соответствовал её прежним представлениям. В его лице не было и следа того весёлого сорванца, о котором с такой нежностью вспоминали родители. Взрослый, серьёзный, с выражением спокойной уверенности, он выглядел как человек, на чьих плечах лежит не одна обязанность, а вся жизнь его окружена важными решениями. Ветер нежно трепал его тёмные волосы, подчёркивая благородные черты и придавая всему его облику неуловимую привлекательность.

– Мисс Елизавета, – раздался голос горничной, вырывая её из мечтательного созерцания. – Нам пора спускаться. Мистер Делавер уже прибыл.

Елизавета медленно спускалась по величественной лестнице, сердце её билось чуть быстрее обычного, когда она увидела Себастьяна, входящего в парадные двери. Стоило ей увидеть его ближе, как все мысли, будто застыли, и она невольно остановилась, не в силах сделать шаг. Он был поразительно красив – даже более, чем она осмеливалась себе представить.

Его высокий рост придавал ему вид некой аристократической величественности, словно он нес в себе всю уверенность мира. Тёмный фрак сидел на нём безупречно, подчёркивая его стройную, мускулистую фигуру и каждый шаг был исполнен лёгкой грации, которую можно увидеть лишь у истинного джентльмена. Тёмные волосы, слегка растрёпанные после поездки, с лёгкостью ложились на его лоб, придавая ему одновременно строгий и непринуждённый вид.

Но больше всего Елизавету поразили его глаза – глубокие, серые, излучающие одновременно уверенность и доброту. В них светилось что-то, что заставляло чувствовать себя в безопасности, и она уловила ту незримую теплоту, что исходила от его улыбки – улыбки, тёплой и располагающей, словно он инстинктивно знал, как произвести самое приятное впечатление. Её дыхание перехватило, и она вдруг поняла, что уже не может отвести от него взгляда.

– Себастьян, дорогой! – произнес с энтузиазмом Ричард, быстро подойдя к нему и протянув руку. – Мы рады тебя приветствовать!

Себастьян, с лёгкостью и изяществом, поклонился и ответил:

– Граф, моё почтение.

– Ой, Себастьян, прекрати паясничать! Называй меня просто Ричард. Я думал, ты изменился за эти годы! – весело произнес Ричард, его голос наполнился смехом, искренним и беззаботным.

Себастьян поддержал его смех, и они обменялись крепкими объятиями.

Затем Себастьян перевёл свой взгляд на Мириам, которая, с нежной улыбкой, наблюдала за их встречей. Она выглядела столь же элегантной, как и всегда, а в её глазах сверкали искорки радости, когда она произнесла:

– Добро пожаловать, Себастьян! Как приятно видеть тебя снова.

– Кузина, ты совсем не изменилась за эти годы. Ты стала ещё красивее. Сразу видно, что муж о тебе хорошо заботится, – произнес Себастьян, его голос был полон искреннего восхищения, а глаза сверкали, как звёзды в ясную ночь.

– Себастьян, ты всегда умел понравиться людям, – рассмеялась Мириам, её лицо озарилось радостью, словно весеннее утро, когда солнце начинает светить. В её улыбке отражалась та лёгкость и тепло, которые она щедро раздавала окружающим.

Елизавета, стоя немного в стороне, с интересом наблюдала за этой сценой. В душе её росло чувство радости от того, что она стала частью этого трогательного момента.

Себастьян, кажется, излучал какую-то особую ауру, которая привлекала людей к нему, словно магниты. Его обаяние окутывало пространство вокруг, и Елизавета заметила, как его присутствие наполняло дом атмосферой дружбы и гармонии.

– А где же маленькая Лиззи? – вдруг спросил Себастьян. Внезапно все взгляды устремились в её сторону, и Елизавета почувствовала, как горячие румянцы заливают её щеки от неловкости, словно она вдруг оказалась в центре внимания.

– Доченька, спускайся к нам, ты что, стесняешься? – спросила Мириам, её голос был полон мягкости и тепла, а улыбка обещала только поддержку и понимание.

Елизавета, ободренная материнским призывом, грациозно спустилась по ступенькам, её лёгкое платье струилось за ней, как облако. Она подошла поближе и, в знак уважения, присела в реверансе, стараясь воссоздать тот образ, который ей всегда внушали родители.

– Доброе утро, дядя Себастьян, – с лёгким колебанием произнесла Елизавета, стараясь придать голосу уверенности.

– Я не могу поверить, – воскликнул Себастьян с искренней улыбкой, в его глазах заиграли тёплые огоньки. – Неужели это та самая маленькая Лиззи превратилась в такую красавицу? – Его слова были пропитаны восхищением, и, заметив её смущение, он добавил, смеясь: – И прошу тебя, никаких «дядюшек». Называй меня просто Себастьян или Тиан – как тебе будет угодно.

Елизавета, ещё больше покраснев, но стараясь сохранить спокойствие, кивнула.

– Хорошо, Тиан, – ответила она сдержанно, хотя внутренне её сердце трепетало. – Родители часто рассказывали о тебе.

В её устах его имя прозвучало с такой нежностью, что Себастьян невольно задержал дыхание.

– Надеюсь, в их рассказах я не выглядел слишком уж неуклюжим, – подшутил он, бросив быстрый взгляд на Ричарда и Мириам. – Хотя, зная твоего отца, он наверняка вспомнил все мои детские проказы.

Себастьян мягко улыбнулся, в его глазах вспыхнули искорки веселья, словно он поддразнивал её, но в то же время его взгляд был полон тепла и доброты.

– Уверен, тебе уже рассказали ту самую историю про конюшню, – с лёгкой насмешкой сказал он.

Елизавета, смущённо, слегка кивнула.

– Да, я уже слышала об этом приключении, – призналась она, едва сдерживая смех. – Но, думаю, в твоём исполнении эта история прозвучала бы ещё забавнее.

Елизавета улыбнулась, чувствуя, как напряжение между ними постепенно исчезает, уступая место дружескому теплу.

– Кстати, Ричард, у меня есть для тебя подарок, вернее, возвращаю долг, – произнёс Себастьян, его глаза сверкали шутливым огнём. Лёгкий налёт загадочности окутывал его слова, словно обещая нечто необыкновенное.

– Долг? – с удивлением переспросил Ричард, приподняв брови и внимательно изучая кузена.

– Идёмте со мной во двор, – с игривой улыбкой произнёс Себастьян, привлекая к себе внимание всех присутствующих. Его энтузиазм был заразителен, и глаза собравшихся заискрились от любопытства.

Когда они вышли, Себастьян остановился, обернувшись к Ричарду с улыбкой, играющей на губах.

– Ричард, помнишь, когда я выпустил лошадей? Одну так и не нашли, – напомнил он, в голосе его слышался лёгкий налёт шутливого смеха.

– Конечно, помню, – ответил Ричард, улыбка расползлась по его лицу. – Она была любимой лошадью моего отца, и потеря её навсегда осталась в нашей памяти.

– Так вот, я возвращаю долг, – произнёс Себастьян с гордостью, его жест указывал на красивого жеребца, стоявшего в тени, словно в ожидании своего часа. – Это арабский скакун. Я купил его для тебя.

Свет солнца блестел на гладкой шерсти лошади, подчеркивая её изящные линии и мускулатуру. Жеребец, с гордой головой и умными глазами, казался олицетворением грации и силы. Вокруг собравшиеся замерли в восхищении, а сердце Ричарда наполнилось благодарностью и нежностью.

– Ты не только вернул долг, но и преподнёс мне несомненно ценное сокровище, – произнёс Ричард, подходя ближе к жеребцу и мягко поглаживая его шею, словно желая установить между ними связь, основанную на доверии. – Спасибо, Себастьян.

– Лиззи, тебе нравится? – спросила мама, наблюдая за реакцией дочери с доброй улыбкой на губах.

– Да, это животное выглядит просто великолепно! – воскликнула Елизавета, её глаза светились от восторга, словно две яркие звезды на утреннем небе.

– Я подарю его тебе, – сказал отец, гордо улыбаясь, его голос наполнялся теплотой и гордостью за семейное наследие.

– Спасибо, папочка! – с воодушевлением произнесла Елизавета, не в силах скрыть своей радости. Сердце её трепетало от счастья, и она, казалось, уже представляла, как будет выезжать на этом благородном скакуне, ощущая ветер в волосах и свободу под ногами.

– А теперь все возвращаемся в дом, – сказала Мириам, с нежностью глядя на кузена, который, несмотря на свою жизнерадостность, действительно выглядел уставшим после долгого пути. – Себастьян устал с дороги и, конечно же, голоден. У нас будет ещё много времени обо всём поговорить.

Все согласились, и они направились в столовую, где уже был накрыт роскошный стол. Ароматы изысканных блюд щекотали ноздри, создавая атмосферу уюта и праздничности, как будто каждый элемент был тщательно продуман для создания идеального мгновения.

Себастьян расположился рядом с Елизаветой, и сама его близость наполняла её сердце трепетом. Каждое его движение, каждое искреннее слово словно резонировали в её душе, вызывая вихрь эмоций, который затмевал всё вокруг. Волнение, которое охватило её, словно волшебная палочка, мгновенно лишило аппетита, и Елизавета почувствовала, как внутри неё нарастает буря чувств, которую она с трудом пыталась укротить.

Она глубоко вздохнула, осознав, что нельзя позволить эмоциям взять верх. Набрав побольше воздуха, она старалась сосредоточиться на разговоре, который разгорался вокруг неё.

Себастьян увлечённо рассказывал о своих приключениях в Париже, его голос звучал приятно и уверенно, наполняя комнату атмосферой живого интереса и радости. Елизавета внимательно слушала, стараясь не упустить ни одной детали, впитывая каждое слово, словно они были частью волшебного повествования. Её сердце трепетало при каждом взгляде, брошенном Себастьяном в её сторону, но с течением времени, по мере завершения завтрака, она начала обретать спокойствие.

Она смогла взять себя в руки и расслабиться, не так остро ощущая волнение от близости Себастьяна. Её мысли стали более ясными, и, хотя волнение всё ещё пылало где-то глубоко внутри, она уже могла с лёгкостью участвовать в разговоре.

– Тиан, – начала Мириам с любопытной улыбкой, подводя всех к интригующей теме, – какие планы ты строишь на этот бал? Ты приехал найти себе жену?

Себастьян слегка улыбнулся, но в его глазах мелькнула тень грусти, которая не могла остаться незамеченной. Елизавета почувствовала, как в комнате нависла тишина, когда он заговорил.

– Отец плохо себя чувствует, – произнёс он с тяжёлым вздохом. – Врачи не дают гарантии на его выздоровление, но надежда всё же есть. Он хочет, чтобы я женился и взял на себя управление делами семьи полностью. Даже если он поправится, былой прыти у него уже не будет.

Мириам, как будто ощутив его боль, отвела взгляд, и в её голосе послышалась нежная грусть.

– Я каждый день молюсь за здоровье дядюшки Федерико и не теряю надежды, что он поправится, – произнесла она, и её сердце наполнилось теплом и заботой о близком человеке. – Тиан, я могла бы тебе посоветовать присмотреться к нескольким достойным девушкам.

– Если они такие же красивые, как Лиззи, то я согласен, – улыбнулся Себастьян, бросив на Елизавету озорной взгляд, который словно обжигал её изнутри.

Елизавета, услышав его слова, густо покраснела, и её щеки вспыхнули как розы в рассветном свете. "Неужели он считает меня красивой?" – эта мысль стремительно пронеслась у неё в голове, и сердце тут же забилось быстрее, словно стараясь вырваться из груди.

– Себастьян, прекрати смущать мою дочь, – весело сказал Ричард, глядя на Елизавету с отеческой теплотой. – Она ещё юная девушка.

Но в этот момент Елизавета уже не могла думать ни о чём другом, кроме слов Себастьяна, которые затронули её сердце глубже, чем она могла ожидать. Она сидела, словно заколдованная, всматриваясь в его лицо, которое освещалось мягким светом утреннего солнца.

Глава 3 Тени осеннего сада

После завтрака Мириам с любезной улыбкой провела Себастьяна в его комнату, находившуюся этажом выше комнаты Елизаветы. Это помещение впечатляло своей утончённой элегантностью и уютом. Стены были обтянуты мягкими шелковыми обоями нежного кремового оттенка, изящно украшенными золотистым узором, что придавало комнате атмосферу тепла и изысканности.

В центре находилась роскошная кровать с резным изголовьем, выполненным в традиционном георгианском стиле. Над ней располагался балдахин из богатого бархата бордового цвета, ниспадающий до пола и создающий ощущение уединения и спокойствия.

Себастьян, войдя в эту прекрасную обитель, почувствовал, как её атмосфера наполняет его дух уютом и благородством. Здесь, вдали от забот и тревог, он мог на мгновение забыть о тяжёлых обязанностях, возложенных на него.

– Отдыхай, дорогой кузен, а позже мы прогуляемся по поместью, – весело заметила Мириам, её смех словно наполнял комнату светом. – Уверена, тебе захочется вспомнить о своих прежних шалостях.

– Спасибо, Мириам, за такой тёплый приём, – ответил Себастьян, его благодарная улыбка была искренней. – Честно говоря, когда я собирался к вам, немного побаивался Ричарда. Он был так зол тогда за тот инцидент с конюшней…

– О, Тиан, не говори глупостей! – мягко усмехнулась Мириам, её глаза сверкали игривым задором. – Он всегда любил тебя как младшего брата. Да и злился всего лишь день. Вскоре он забыл о том инциденте и только смеялся, вспоминая тебя.

Тем временем Елизавета направилась в свою художественную студию, тихо наслаждаясь спокойствием утреннего дома. Это уединённое место, созданное с любовью и заботой её отца, стало для неё настоящим убежищем для творчества. Комната излучала свет и простор – высокие потолки и большие окна, через которые мягкий солнечный свет струился в помещение, наполняя его теплотой и вдохновением. Окна выходили на живописный сад, который в разные времена года одаривал её новыми идеями: весной распускались яркие цветы, лето приносило буйную зелень деревьев, осенью листья, словно огненные языки, образовывали багряный ковёр, а зимой лишь лёгкий снегопад нарушал тишину, создавая атмосферу умиротворения и покоя. Елизавета часто терялась в своих мыслях, позволяя природе говорить с ней через краски и холст, и в такие моменты её сердце наполнялось чувством свободы и радости.

Но сегодня даже прекрасный вид за окном, который обычно дарил Елизавете покой и вдохновение, совершенно не привлекал её. Все мысли и чувства были захвачены образом Себастьяна.

Его красивые черты лица – резкие, но в то же время утончённые – вновь и вновь возникали перед её глазами, как призрак, который отказывался исчезнуть. Серьёзный взгляд, лёгкая усмешка, то, как он наклонял голову, внимая рассказам, – все эти моменты запечатлелись в её памяти так ярко, что ей казалось, будто он стоит перед ней, полон жизни и очарования.

Неосознанно её руки начали выводить на бумаге его силуэт, его лицо. Линии становились всё более уверенными, словно сама её душа стремилась запечатлеть этот образ.

Елизавета сосредоточенно творила, когда тихий скрип двери нарушил её уединение. Она вздрогнула, сердце сбилось с привычного ритма, и, не успев даже обернуться, услышала знакомый голос Себастьяна:

– Извини, не хотел тебя напугать.

Он стоял на пороге, слегка наклонив голову, и с лёгкой улыбкой наблюдал за её смятением. В его взгляде читалось искреннее любопытство. Елизавета, мгновенно приходя в себя, поспешно спрятала рисунок за спину, но было уже поздно – его внимательный взгляд успел зацепиться за очертания на холсте.

– Кого ты рисуешь? – спросил он с игривой ноткой в голосе, его слова звучали как лёгкая музыка, проникающая в самую глубину её души. – Судя по тому, как ты спрятала холст, это явно кто-то важный.

Елизавета почувствовала, как жар подступает к щекам. Она опустила глаза, стараясь скрыть своё смущение, и, собравшись с духом, пробормотала:

– Никого… Просто упражняюсь.

Себастьян усмехнулся, его улыбка была полна игривости, а глаза, блестящие задором, не оставляли Елизавету равнодушной. Он сделал шаг вперёд, и, хотя его интерес был очевиден, он не стал заглядывать за холст.

– Удивительно, как ты краснеешь, когда «просто упражняешься», – заметил он с лёгким смешком.

Елизавета заставила себя улыбнуться, хотя внутри неё всё металось, и она чувствовала, что ещё мгновение – и тайна будет раскрыта. Но, похоже, Себастьян уловил её смятение и не стал настаивать, чтобы выяснить, кого именно она запечатлела на холсте. Словно прочитав её мысли, он деликатно сменил тему, предоставляя ей возможность вздохнуть с облегчением.

– Хватит сегодня кистей и красок. Погода за окном просто чудесная, – произнёс он, его голос наполнялся энтузиазмом. – Я собирался прогуляться в саду. Ты не хочешь присоединиться?

Он протянул ей руку с привычной непринуждённостью, как старый друг, и Елизавета, всё ещё немного смущённая, кивнула в ответ. Сердце её продолжало биться в быстром ритме, но мысль о том, что они проведут это время вместе, была столь заманчивой, что она не могла отказать себе в этом удовольствии.

Когда они вышли в сад, осеннее солнце мягко светило, заливая всё вокруг тёплыми лучами, которые играли на багряных и золотистых листьях. Елизавета не могла не восхититься тем, как природа щедро одарила их цветами осени. Этот момент казался идеальным, но внезапные слова Себастьяна заставили её сердце забиться сильнее.

– Елизавета, – начал он, бросив на неё проницательный взгляд. – Я позвал тебя на прогулку не просто так. Мне нужно кое-что обсудить.

Словно молния тревога пронзила её. В горле пересохло, и она застыла, пытаясь понять, что именно он собирается сказать.

– Твоя мама, – продолжил он с лёгкой улыбкой, – предложила мне обратиться к ней, чтобы узнать о девушках из хороших семей. Она уже строит планы, как сваха, выбирает и сопоставляет, но я знаю, что она смотрит на всё это по-матерински, заботливо.

Себастьян сделал паузу, словно выбирая слова, его взгляд стал более серьёзным.

– А ты… ты знаешь этих девушек с другой стороны. Вы встречаетесь на занятиях по вокалу, рисованию, танцам. Ты видишь их настоящими, когда они не стремятся произвести впечатление. Ты знаешь о них гораздо больше, чем Мириам. На кого бы ты посоветовала мне обратить внимание?

Елизавета почувствовала, как мир вокруг неё словно расплылся. Его просьба обрушилась на неё, как ледяная волна. Он просит её помочь выбрать себе невесту… Её губы чуть приоткрылись, но слова застряли в горле. Каждое имя, которое возникало в её голове, казалось предательством по отношению к себе.

– Я… – она попыталась собрать мысли, но Себастьян не заметил её замешательства, ожидая её ответа с лёгким любопытством.

– Неужели нет достойных девушек среди твоих знакомых? – Себастьян посмотрел на Елизавету с улыбкой, не подозревая о буре, которая разгоралась внутри неё.

Елизавета почувствовала, как сердце болезненно сжалось, но, заставив себя сохранять спокойствие, она отвела взгляд в сторону. Осенний пейзаж вокруг них казался теперь тусклым, и даже багряные листья не могли вернуть ей прежнего настроения.

– Есть, конечно, – начала она, пытаясь выдавить из себя беззаботный тон. – Мэри Томсон, например. Она очень весёлая и всегда имела успех у мужчин. Или Вирджиния Морис… – продолжала Елизавета, несмотря на то, что каждое имя, которое она произносила, казалось ей ножом в сердце. – Она очень красивая и талантливая. К ним точно можешь присмотреться.

Себастьян кивнул, явно довольный её ответом, но в душе Елизаветы закипела горечь. Она испытывала непреодолимое желание, чтобы он обратил внимание на неё, а не на тех девушек, о которых говорила. Каждое слово, произнесённое о других, давалось ей с трудом, словно она разрывала своё сердце на части, скрывая волнение и растерянность.

– Ты уже готова к балу? – его голос мягко вывел Елизавету из мрачных раздумий.

– Да, вчера была окончательная примерка, – произнесла она, стараясь скрыть волну нервозности, накатившую на неё.

– А у меня костюм ещё даже не заказан, – произнёс он с невозмутимым выражением лица, словно это была всего лишь мелочь.

– Нет, ты шутишь! – удивлённо воскликнула Елизавета, не веря своим ушам. – Через неделю бал, все портные города уже загружены работой. Никто не возьмётся сшить тебе костюм!

Себастьян засмеялся, явно не придавая ситуации большого значения:

– Тогда я что-то одолжу у твоего отца, – сказал он с лукавой улыбкой, игриво приподняв бровь.

Елизавета почувствовала, как внутри неё нарастает волнение. Неужели он так безответственно относится к предстоящему балу? Это событие, которое собирало всех, и которое стало бы настоящим испытанием для него.

– Это вовсе не смешно, – возразила она, её голос звучал серьёзно, хотя она пыталась сохранить спокойствие. – Быстро идём к маме, она что-то придумает в этой ситуации.

– Но… – попытался было возразить Себастьян, увидев, что Елизавета не шутит, но вовремя остановился, поняв, что она настроена решительно.

Елизавета, не дожидаясь его ответа, быстро развернулась и направилась к дому, а Себастьян, с лёгкой усмешкой последовал за ней. Наблюдая за её решимостью, он чувствовал, что, несмотря на её серьёзный тон, в этом есть что-то трогательное и пленительное. Её стремление взять на себя ответственность привлекало его, и он не мог не восхищаться её энергией.

Когда они вошли в дом, Елизавета быстро забежала внутрь, преодолевая длинный коридор с волнением.

– Мама, у нас катастрофа! – воскликнула она, её голос резонировал в каждом углу, словно тревожный сигнал, раздающийся во время шторма.

Мириам, спускаясь с лестницы со второго этажа, сразу заметила серьёзное выражение на лице дочери и следовавшего за ней Себастьяна. На её материнском лице отразилось беспокойство.

– Лиззи, что случилось? – спросила она, всматриваясь в их лица, полные напряжения и ожидания.

– Мама, у Себастьяна нет костюма на бал! – воскликнула Елизавета, в её голосе звучала паника. – Он не сделал заказ вовремя, и это катастрофа! Что нам делать?

Мириам, сохранявшая спокойствие, опустила взгляд на Себастьяна, который, казалось, слегка смущён, но всё же старался выглядеть невозмутимо.

– Дочка, успокойся, – произнесла Мириам с мягким выражением на лице, прижав руку к груди, словно пытаясь успокоить не только Елизавету, но и собственные тревожные мысли. – Я немедленно отправлю слугу по всем ателье города. Кто-то, несомненно, возьмётся сшить ему костюм. Времени мало, но всё можно успеть.

Она обернулась к Себастьяну, и в её взгляде возникло осуждение.

– Себастьян, ты всегда был таким ответственным. Что случилось на этот раз? – её голос звучал мягко, но в нём читалось явное разочарование.

Себастьян вздохнул, и его виноватый взгляд встретился с глазами кузины.

– Мириам, я только что вернулся из Парижа, – произнес он, в его голосе звучала нотка искреннего сожаления. – Отец болен, и все дела легли на мои плечи. Я просто не успел. Именно поэтому я и приехал пораньше к вам, чтобы успеть сшить костюм.

Мириам, услышав его объяснение, смягчилась, и в её взгляде появилось понимание. Она кивнула, хотя строгий укор всё ещё блестел в её глазах, словно невидимый груз ожидания.

– Хорошо, – наконец произнесла она, собравшись с мыслями. – Мы справимся с этим.

Елизавета выдохнула с облегчением, словно тяжёлый камень упал с её сердца. Мама всегда умела находить выход из любой, казалось бы, безнадёжной ситуации, и в такие моменты ей особенно хотелось быть похожей на неё. Мириам действовала спокойно и уверенно, словно любая трудность – это просто вопрос времени и правильных решений. Елизавета восхищалась её выдержкой и силой духа, мечтая, что когда-нибудь сможет так же ловко управляться с неожиданными проблемами.

– Спасибо, мама, – тихо произнесла она, чувствуя, как напряжение постепенно покидает её тело. В этот миг её материнская поддержка казалась ей не только опорой, но и вдохновением, указывающим путь к собственным силам.

Мириам только тепло улыбнулась в ответ, её взгляд был полон материнской нежности и понимания. Себастьян смотрел на Елизавету, и его сердце неожиданно согрелось нежным теплом. Никто прежде не проявлял к нему такую искреннюю заботу, как она. В её глазах он видел не просто тревогу из-за отсутствия костюма, но и что-то гораздо более глубокое, что заставляло его ощущать себя важным и необходимым.

Как приятно осознавать, что ты кому-то небезразличен, что твои дела вызывают искреннюю заботу. Однако Себастьян даже не догадывался, насколько глубоко Елизавета была к нему привязана. Её чувства, скрытые за заботой и дружескими жестами, оставались для него настоящей тайной. Он видел в ней лишь маленькую племянницу, и мысли о том, что её сердце уже давно принадлежит ему, не возникали у него в голове.

Глава 4 За пределами родства

Ближе к вечеру слуга принёс хорошие новости: портной Джек Симпсон, только что завершивший свой последний заказ, был готов взяться за костюм Себастьяна. Мириам решила дождаться ужина, чтобы объявить эту весточку всей семье. Она знала, что в атмосфере трапезы это известие прозвучит особенно приятно, смягчив напряжённый день.

Когда все собрались за столом, горящие свечи создавали уютную атмосферу, а за окнами медленно опускался осенний сумрак, окрашивая мир в нежные оттенки серого и золотого. Мириам дождалась, пока подали первые блюда, и, обратившись к Себастьяну с лёгкой улыбкой, произнесла:

– У меня для тебя отличные новости, Себастьян, – произнесла Мириам, её голос был полон радости. – Джек Симпсон, один из лучших портных города, согласился сшить твой костюм. Ты можешь быть спокоен – к балу ты будешь выглядеть безупречно.

Елизавета мельком взглянула на Себастьяна, ловя его реакцию. В этот момент её сердце наполнилось теплом от осознания того, что всё разрешилось благополучно.

– Мириам, ты не могла бы поехать со мной? – спросил Себастьян, глядя на свою кузину с надеждой. Его голос звучал искренне, в нём чувствовалось волнение. – Я не слишком силён в местной моде, особенно после столь долгого отсутствия, и мне нужна твоя помощь.

Мириам слегка улыбнулась, но покачала головой, и в её глазах мелькнула тень разочарования.

– Кузен, у меня перед балом много дел, – ответила она, чувствуя тяжесть ответственности, что давила на её плечи. – Нужно успеть всё подготовить, и это всё лежит на мне.

В этот момент Ричард, её муж, нежно приобнял жену за плечи, придавая ей уверенности, и с любовью произнёс:

– Ты наш ангел-хранитель и лучшая жена в мире.

Мириам зарделась от смущения, едва заметно опустив глаза, но на её губах всё равно играла тёплая улыбка, излучающая заботу и нежность.

– Но Лиззи свободна и могла бы помочь тебе, – продолжила она, поднимая взгляд на Себастьяна с искренним вниманием. – У неё безупречный вкус. Её платье было сшито по её личным требованиям, и оно просто ослепительное. Да ты и сам вскоре это увидишь.

Себастьян, почувствовав мягкое тепло в голосе кузины, повернулся к Елизавете с лёгкой улыбкой. Приподняв бровь, он излучал неподдельный интерес.

– Я даже не сомневаюсь, что Лиззи талантлива, – произнёс он, и в его голосе звучала искренность, подчеркивающая важность этого момента. – Я видел в студии её картины – они просто потрясающие.

Елизавета почувствовала, как лёгкий румянец окрасил её щеки. Внезапное внимание к её талантам и похвала Себастьяна заставили её смутиться, и она опустила глаза, пытаясь скрыть своё волнение. Однако в душе разливалась тёплая волна радости от его слов, словно солнечный свет пробивался сквозь облака.

– Доченька, ты не против завтра сопроводить Себастьяна к портному? – спросила Мириам, её голос звучал мягко, но в нём ощущалась нотка ожидания.

– Нет, мамочка, я с удовольствием помогу, – ответила Елизавета и улыбка осветила её лицо. – Тем более я давно не была в городе.

– Хорошо, – кивнула мать, и её выражение лица смягчилось, – но возьми с собой горничную. Хоть вы и родственники, вам двоим не пристало ходить по городу наедине. Начнутся пересуды.

– Конечно, мама, – с послушной улыбкой ответила Елизавета. – Я так и сделаю.

Однако, когда ночь опустила свой тихий покров, и дом погрузился в глубокий сон, Елизавета всё никак не могла уснуть. Лёжа в своей постели, она размышляла о предстоящей поездке в город. Мысли её неумолимо возвращались к Себастьяну. В её воображении складывались образы разных тканей, и каждый раз она мысленно примеряла их на его стройную фигуру.

«Темно-синий, – думала она, приподняв голову на подушке, – он добавил бы ему ещё больше благородства, подчёркивая серьёзность и элегантность. Но, может быть, бордовый? Этот цвет, такой глубокий и насыщенный, придаст Себастьяну нотку смелости и страсти. А графитовый серый? Он был бы совершенным отражением его загадочности, так гармонируя с его серыми глазами…»

Его глаза, такие глубокие и выразительные, словно ожили в её памяти. Казалось, они пристально смотрят на неё, проникая в самое сердце, заставляя его биться быстрее. Она понимала, что это лишь игра воображения, но каждый раз, когда перед её мысленным взором появлялось лицо Себастьяна, её сердце ускоряло свой ритм.

«Это просто мысли о костюме, ничего более», – убеждала она себя снова и снова, но, несмотря на все усилия, знала: дело совсем не в костюме. Елизавета чувствовала, как в её душе зарождается нечто большее, но ещё не смела признать это вслух.

Ночь прошла в тревожных снах, где Себастьян был всегда рядом, но оставался таким далёким. Проснувшись с первыми лучами солнца, Елизавета уже ждала горничную, чтобы начать готовиться к поездке.

"Что это со мной?" – думала Лиззи, чувствуя лёгкую тревогу. – "Я никогда не нервничала в присутствии мужчин, но с Себастьяном всё по-другому. Я не могу спать, постоянно думаю о нашей поездке в город. Почему? Мы же просто родственники. Почему я так реагирую на его комплименты? Он относится ко мне как к племяннице, не более. Так почему моё сердце так встревожилось, когда он попросил порекомендовать ему достойную девушку?"

В этот тихий утренний час в дверь раздался лёгкий стук, прерывая ее раздумья. Елизавета медленно подняла взгляд.

– Мисс Лиззи, вы уже не спите? – с едва заметным поклоном произнесла вошедшая горничная, Нинель. Её голос был мягок, словно шелк, с оттенком заботливой настойчивости.

– Нет, Нинель, – откликнулась Елизавета. – Помоги мне умыться и одеться.

– Конечно, мисс, – ответила Нинель с уважительной кротостью. – Какое платье пожелаете сегодня надеть?

Елизавета на мгновение задумалась, взгляд её рассеянно скользнул по комнате.

– После завтрака мы с Себастьяном отправляемся в город, – сказала она, наконец приняв решение. – Ты поедешь с нами. Нужно подобрать платье для выхода.

Нинель с готовностью кивнула, открывая шкаф с нарядами.

– Может, вам подойдёт светло-серое с атласными вставками? Оно идеально для прогулки в город – элегантное, но не слишком броское.

– Да, серое платье будет как раз кстати.

В доме ещё все спали, когда Елизавета была уже полностью одета. Тихо ступая по коридорам, чтобы никого не разбудить, она направилась в свою художественную студию. Туда, где всегда находила утешение в искусстве. Но сегодня у неё была особая цель – ей не терпелось снова приняться рисовать Себастьяна.

Войдя в студию, Елизавета подошла к большому окну, которое выходило в сад, залитый золотыми и багряными красками осени. Однако её внимание было сосредоточено совсем не на пейзаже. В голове рождался образ Себастьяна: его спокойное, уверенное лицо, глубокие серые глаза.

Она быстро принялась за дело. Время летело незаметно. Каждое движение кисти, каждое мазок краски делали образ Себастьяна всё более явным и живым на холсте. Елизавета рисовала, не замечая, как свет за окном постепенно становился ярче, а солнце поднималось всё выше.

Елизавета закончила писать портрет и, отступив на шаг, не могла налюбоваться своим творением. Каждый штрих передавал черты Себастьяна – его спокойный взгляд, благородный профиль, мягкость улыбки. Картина казалась ей настолько живой, что на миг ей показалось, что он сам смотрит на неё с холста.

Она дала краскам немного времени подсохнуть, но, осознав, что Себастьян мог вновь неожиданно войти, Елизавета в спешке спрятала портрет между другими рисунками. Сердце колотилось, как будто её застали за чем-то запретным. Мысль о том, что Себастьян может увидеть себя на её холсте и догадаться о её чувствах, заставила её пунцово покраснеть.

"Что бы он подумал?" – мысленно повторяла она, ощущая волну смущения.

В дверь постучала горничная.

– Мисс Елизавета, уже все спустились к завтраку, ждут только вас.

– Иду, Нинель, – ответила она и быстро привела себя в порядок.

Спускаясь по лестнице, Елизавета пыталась собраться с мыслями. Когда она вошла в столовую, все взгляды устремились на неё, но её волновал только один – взгляд Себастьяна. Его серые глаза встретились с её, и Елизавета почувствовала, как бабочки запорхали в животе. Она глубоко вздохнула и, сжав руки в кулаки, старалась унять нервную дрожь.

– Лиззи, ты у нас такая красивая! – восхищённо воскликнул отец, гордо глядя на дочь.

– Спасибо, папочка, – ответила Елизавета, с улыбкой отведя взгляд. – Ведь на тебя похожа, – засмеялась она, стараясь скрыть за смехом своё волнение.

– Лиззи, ты думала, какой костюм мог бы мне подойти? – спросил Себастьян, его голос звучал уверенно и непринуждённо. – Чтобы заполучить самую красивую девушку на балу, я должен выглядеть безупречно.

Этот вопрос болезненно кольнул в сердце Елизаветы, но она сохраняла стойкость, словно уроки матери о том, как контролировать свои чувства, действительно помогали. Никто, даже на мгновение, не заметил, как ей стало не по себе.

– Да, конечно, Тиан, – ответила она, стараясь сохранить спокойствие в голосе. – Я уже знаю, что тебе подойдёт. Но сначала мне нужно будет посмотреть ткани у портного, а потом я расскажу тебе свои идеи. Если они тебе понравятся, то портной сможет воплотить их в жизнь.

– Нам всем уже интересно, что из этого получится, – восхищённо сказала Мириам, с улыбкой глядя на Елизавету.

– Я надену всё, что придумает Лиззи, – с весёлым смехом ответил Себастьян, смотря на неё. – Теперь моя судьба в твоих руках, племянница.

Все за столом весело засмеялись, и это мгновение подняло настроение. Елизавета почувствовала, как тепло разливается в её сердце, но в то же время на её лице появилось лёгкое смущение.

– Лиззи, а ты уже обсуждала с родителями кандидатов в мужья? – вдруг спросил Себастьян, бросив на неё любопытный взгляд.

– Папа предложил, на кого стоит обратить внимание, но нужно, чтобы и я им понравилась, – смущённо ответила Елизавета, опустив глаза.

– Лиззи, ты очень красивая девушка! Откуда столько неуверенности в себе? Если бы мы не были родственниками, я бы сам женился на тебе, – весело заметил Себастьян.

У Елизаветы дар речи пропал. Её щеки покрылись густым румянцем, и она не могла найти слов в ответ.

– Прости, Лиззи, что смутил тебя, – продолжил Себастьян, заметив её смущение. – Я хотел сказать, что ты очень красивая и достойная девушка. Любой мужчина будет счастлив стать твоим мужем. Я не хотел тебя смущать.

Мириам начала обсуждать предстоящие дела на день но Елизавета ее даже не соышала. В ее голове словно звучал колокольчик: "Если бы мы не были родственниками, я бы сам женился на тебе." Да, они действительно родственники, но достаточно далекие, чтобы это не вызывало осуждения. Однако в её сердце нарастала тревога: "Он просто видит во мне малышку Лиззи", – думала она, погружаясь в собственные размышления.

Глава 5: Неожиданное Осознание

После завтрака они направились к портному Джеку Симпсону, чьё ателье славилось своими изысканными тканями и безупречными нарядами. Карета плавно остановилась у скромного, но элегантного фасада магазина. Себастьян, проявляя привычную заботу, протянул руку Елизавете, помогая ей спуститься с подножки. Лёгкий ветерок коснулся её щёк, когда она встала на землю, сдерживая дружелюбную улыбку.

У дверей их уже ждал Джек Симпсон, вежливо склоняя голову в приветствии.

– Мистер Симпсон, добрый день! – весело прозвенел голос Елизаветы, её радость была заметна в каждом слове.

– Мисс Елизавета, честь для меня приветствовать вас, – ответил Джек, слегка поклонившись, его манеры были безупречны, а взгляд приветлив и учтив.

– Я привезла вам своего троюродного дядю, и у меня только надежда на ваши золотые руки. Он только вернулся в Англию и не имел возможности заранее подготовиться к балу. Вы нам поможете?

– Конечно, мис Елизавета, – ответил портной с улыбкой. – Я знаю, что вы уже придумали фасон и цвета, не так ли?

– Конечно, мистер Симпсон, – подтвердила Елизавета, чувствуя, как внутри неё разгорается уверенность.

– Все барышни города завидуют вашему безупречному вкусу, – сказал портной, и Елизавета почувствовала, как её щёки слегка зарумянились от похвалы.

– Познакомьтесь, это Себастьян Делавер, – с лёгкой, почти неуловимой гордостью в голосе представила Елизавета, слегка повернувшись к своему спутнику.

Джек тут же поклонился ещё глубже, демонстрируя свою учтивость.

– Рад приветствовать вас, мистер Делавер, – произнёс он с почтением. – Надеюсь, что смогу оправдать ваше доверие.

Елизавета, с блеском в глазах, легко засмеялась.

– Тиан, не слушай его, – сказала она, бросив на портного игривый взгляд. – Это лучший портной Лондона!

Себастьян, скрестив руки на груди, с тихой улыбкой наблюдал за их беседой. Внимание к Елизавете со стороны окружающих вызывало в нём особое удовольствие. Её уважали, её любили, и это было видно в каждом слове, в каждом взгляде, который она получала.

– Прошу вас, проходите, – любезно пригласил портной, отступив на шаг в сторону и указывая на вход.

Они вошли в ателье, и сразу бросалось в глаза, как всё вокруг свидетельствовало о процветании дела. Богатая обивка кресел, резные полки и столы, уставленные рулонами тканей всех возможных оттенков и фактур, создавали ощущение уюта и достатка.

Елизавета, очарованная разнообразием материалов, едва сдерживала своё любопытство.

– Мистер Симпсон, могу я взглянуть на ткани? – спросила она, в её голосе звучало лёгкое волнение.

– Безусловно, милая мисс, – ответил Джек с учтивостью, невольно улыбаясь её интересу.

Мистер Симпсон перевел взгляд на гостя.

– Не желаете ли отведать чашечку чая, пока мисс Елизавета будет выбирать ткани? – учтиво обратился Джек к Себастьяну, предлагая ему немного отдохнуть.

– Это было бы весьма любезно с вашей стороны, – согласился Себастьян, чувствуя, как уютная атмосфера ателье постепенно его расслабляет. Он присел на мягкий стул у небольшого столика, изящно накрытого для гостей, и с лёгкой улыбкой наблюдал, как Елизавета с явным увлечением перебирает ткани, скользя пальцами по бархату и шёлку. Каждый её выбор, каждая деталь вызывала в нём любопытство – он невольно представлял, какой изысканный наряд получится в итоге, и как он будет в нём выглядеть.

– Ну что, мисс, вы уже определились, из каких тканей и какого фасона будет костюм для мистера Делавера? – с почтением поинтересовался Джек, наблюдая за её выбором.

– Да, мистер Симпсон, – с лёгкой улыбкой ответила Елизавета, едва сдерживая своё воодушевление. В её руках лежали отобранные ткани, будто уже воплощённые в мыслях в идеальный наряд. – Я уже представляю, каким должен быть костюм.

Она плавно развернула перед портным ткань, словно раскрывая ему свой замысел.

– Для комзола Себастьяна я выбрала глубокий тёмно-синий бархат, – начала она, её голос наполнился мягким восхищением. – Этот цвет будет чудесно подчёркивать его серые глаза, а сам бархат добавит образу благородства и элегантности, которые столь ему подходят.

Себастьян, услышав её слова, тихо улыбнулся, чувствуя, как тепло разливается по его сердцу от того, с какой заботой и вниманием она подошла к выбору.

Елизавета провела рукой по мягкой ткани, словно уже видя перед собой готовый костюм.

– Камзол должен быть украшен изящной вышивкой серебряными нитями, – задумчиво проговорила она, её глаза загорелись идеей. – Я сама нарисую вам особенный узор, чтобы придать наряду утончённости. Пуговицы, без сомнения, должны быть из серебра – они прекрасно завершат образ.

Она на мгновение остановилась, представляя, как блеск металла оттенит глубокий синий бархат.

– А шейный платок я бы выбрала белоснежный, – продолжила Елизавета, в её голосе звучала уверенность. – Лёгкий, воздушный, чтобы добавить образу свежести, но в то же время он будет замечательно контрастировать с насыщенностью бархата.

Портной с уважением слушал её предложения, восхищённый её вкусом, а Себастьян, наблюдая за ней, не мог не улыбаться, поражённый тем, с какой любовью она подходила к каждому, казалось бы, незначительному элементу.

Елизавета подняла взгляд на Себастьяна, продолжая описывать костюм:

– В общем фасоне я вижу строгую классику, но с лёгкими элементами современности. Брюки должны быть тёмно-серыми, близкими к серебристому оттенку, чтобы создать гармонию с вышивкой и пуговицами. Туфли – непременно чёрные, лакированные, с изящными пряжками.

Она на мгновение замолчала, словно проверяя, всё ли учтено, и добавила:

– Костюм будет подчеркивать его фигуру, не будучи вычурным, но при этом сразу бросаться в глаза.

Себастьян, с лёгкой улыбкой на губах, повернулся к портному.

– Как вы полагаете, буду ли я выглядеть достойно в таком костюме? – поинтересовался он, в его голосе звучала нотка шутливого сомнения.

Мистер Симпсон, с уважением поклонившись, ответил с уверенной учтивостью:

– Сэр, вы будете выглядеть не просто достойно, но и уникально. Могу вас заверить, что ни один из гостей бала не осмелится соперничать с вами по изяществу. Мисс Елизавета обладает безупречным вкусом, и её выбор гарантирует вам успех.

Елизавета смущённо улыбнулась, но её глаза сияли от похвалы. Себастьян бросил на неё благодарный взгляд, осознавая, с какой внимательностью она отнеслась к каждой детали.

– Спасибо, милая племянница, – произнёс он, с нарочитой игривостью в голосе. – Благодаря тебе все дамы будут смотреть только на меня.

Елизавета почувствовала, как что-то болезненно сжалось внутри. Его слова, произнесённые с таким легкомыслием, вдруг заставили её ощутить досаду, скрытую за маской невозмутимости. Однако она быстро взяла себя в руки, подавив неприятные чувства. Взгляд её остался спокойным, улыбка на лице неподдельно вежливой, но внутри она почувствовала горечь.

Зоркий глаз мистера Симпсона, привыкший замечать мельчайшие детали, не упустил её мимолётного смущения. Он лишь слегка улыбнулся в усы, мысленно отметив, что для Елизаветы Себастьян явно значил больше, чем просто дядя.

– Теперь, мисс Елизавета, – с лёгким поклоном произнёс портной, – оставайтесь здесь, вы можете разглядывать ткани или выпить чаю, пока я заберу вашего дядюшку на примерку.

Во время примерки Себастьян размышлял о костюме, который так тщательно описала Елизавета. Он был впечатлён её выбором тканей и фасона, но что-то другое не давало ему покоя. Её слова вновь и вновь прокручивались у него в голове, как будто он упустил нечто важное. И вдруг его словно обдало холодной водой: она сказала, что костюм подойдёт к его серым глазам. Она запомнила цвет его глаз.

Себастьян остановился на мгновение, осознав, что этот, казалось бы, незначительный комментарий имел куда большее значение, чем он сначала подумал. Это не была просто любезность или дежурный комплимент – она обратила внимание на него с необычной, почти трогательной заботой.

Когда примерка была завершена, Себастьян предложил Елизавете прогуляться по парку, и она с удовольствием согласилась. Они неспешно шли по аллее, покрытой осенними листьями, и мягкий свет закатного солнца отражался в её золотистых локонах.

– Елизавета, – начал Себастьян, его голос был мягким и задумчивым. – Ты меня действительно удивила сегодня. Каждый день ты открываешься для меня с новой стороны. Но самое приятное – это твоя забота.

Он сделал паузу, словно собирался с мыслями, прежде чем продолжить:

– Меня рано отослали на учёбу во Францию, и я там жил один. Да, у меня были друзья, потом девушки, но никто никогда не проявлял такой заботы обо мне. В вашем доме я почувствовал себя нужным и значимым. Спасибо тебе за это.

Елизавета, чувствуя, как её сердце готово выскочить из груди, тихо ответила:

– Ты всегда будешь важен для нас, Себастьян. Для всех нас…

Она старалась, чтобы её голос не дрожал, скрывая то, что действительно хотела сказать: как сильно он важен для неё одной.

– Меня ещё поразил одно обстоятельство, – продолжил Себастьян, пристально глядя на неё. – Ты запомнила цвет моих глаз.

Елизавета почувствовала, как её щеки вспыхнули, но она быстро нашлась:

– Я ведь художница, Себастьян. Я подмечаю такие вещи, – сказала она, стараясь скрыть смущение. Затем, резко повернувшись к нему спиной, она решительно задала вопрос:

– А ты… помнишь цвет моих глаз?

Себастьян, удивленный её неожиданным вопросом, на мгновение задумался, но его ответ прозвучал уверенно:

– Конечно, помню, – он сделал шаг ближе, его голос стал мягче. – Они тёмно-изумрудные, а когда ты смеёшься, становятся светлее.

Елизавета замерла, чувствуя, как её щеки заливает румянец. Его слова прозвучали с такой теплотой и вниманием, что она на миг почувствовала себя полностью раскрытой перед ним, словно все её тайные чувства были давно им разгаданы.

– Лиззи, когда я последний раз был в вашем доме, мне было четырнадцать лет, и Мириам просила меня поиграть с тобой. Я выводил тебя в сад, и мы весело бегали, словно ни о чём не беспокоясь. Ты была такой милой, с этими огромными темно-изумрудными глазами, полными жизни и беззаботности. Когда я вернулся сейчас, ты выросла и сильно изменилась, – продолжал Себастьян, его голос наполнился теплом. – Но, взглянув в твои глаза, я мгновенно понял, что передо мной стоит моя маленькая племянница Лиззи.

– Жаль, что я этого не помню, – с грустью произнесла Елизавета, её глаза потускнели от воспоминаний, которые не были ей известны.

В этот момент к ним ближе подошла горничная Нинель, которая все это время следовала за ними на расстоянии, уважительно сохраняя тишину.

– Мисс Елизавета, карета готова. Пора возвращаться домой, – сказала она, склонив голову, как того требовал этикет.

Елизавета почувствовала облегчение, смешанное с разочарованием. Она не знала, как бы дальше развивался их разговор, и, возможно, сейчас было лучше закончить его.

– Спасибо, Нинель, – ответила Елизавета, обращаясь к Себастьяну с лёгкой улыбкой. – Нам, пожалуй, действительно пора.

Он помог ей забраться в карету, и, когда она устроилась на сиденье, то не могла не заметить, как заботливо он закрыл дверцу. Дорога домой проходила в полной тишине, лишь иногда нарушаемой стуком колес по мостовой.

Елизавета погрузилась в глубокие размышления. Она понимала, что, увы, была права: Себастьян не видел в ней женщину, способную на страсть и чувства. В его глазах она оставалась той самой маленькой девочкой с изумрудными глазами, бегавшей по саду, беззаботно смеющейся и не ведающей о настоящей жизни. Сердце её наполнилось горечью. Как бы она хотела изменить его представление о себе, раскрыть ему свои истинные чувства и показать, что она уже давно не та наивная девочка, а самостоятельная девушка, способная на глубокие чувства и эмоции.

Себастьян также погружён был в свои размышления о Лиззи, однако его мысли текли в ином направлении. Он был поражён тем, насколько она была многогранна. С ней было легко и приятно разговаривать на любые темы; она была не только талантливой, но и начитанной. Воспитание, которое она получила, было безупречным, и она совершенно не походила на тех богатых барышень, чьи души были пусты, как сосуды.

Он пришёл к осознанию, что его женой могла бы стать лишь та девушка, что была бы похожа на Лиззи.

Глава 6: Тайные мысли

На следующий день, после тихого и неторопливого завтрака, Елизавета направилась в свою студию. В комнате царила привычная тишина, и лишь новый холст ждал её прикосновения кисти. Но её мысли уже давно были заняты только одним образом – образом Себастьяна, который не покидал её разум. Каждый его жест, каждая тень на его лице теперь становились её вдохновением.

Она уже приготовилась начать работу, когда раздался неожиданный стук в дверь. Елизавета в мгновение ока спрятала набросок, словно её застали за чем-то непозволительным. Но было поздно – Себастьян уже вошёл. Он остановился на пороге, сдерживая улыбку, глядя на её смущённое лицо.

– Кого ты там постоянно рисуешь? – спросил он с лёгким любопытством, подходя ближе. – И почему так торопишься спрятать? Может, это портрет юноши, который тебе нравится?

Елизавета отвела взгляд, чувствуя, как сердце забилось быстрее. Её щёки слегка порозовели, и она попыталась найти подходящий ответ, но мысли путались в голове, и каждое слово Себастьяна звучало, как вызов её чувствам, которые она так старательно скрывала.

– Это личные рисунки, – ответила Елизавета с лёгкой улыбкой, стараясь скрыть свои чувства. Она попыталась сохранить непринуждённость, но её голос выдал лёгкую неуверенность, которую Себастьян сразу уловил.

Он слегка наклонился ближе, будто стремясь разглядеть за её словами что-то большее, чем она готова была раскрыть.

– Я знаю одно место в поместье, о котором, полагаю, твои родители никогда не упоминали, – произнёс он с загадочной улыбкой, взгляд его искрился лукавством. – Может, они даже забыли о нём. Хочешь, покажу?

Елизавета, слегка смущённая его неожиданным предложением, вскинула на него взгляд. Его близость и эта загадка разожгли в ней любопытство.

– Конечно! Я люблю приключения, – воскликнула Елизавета, её глаза засверкали от предвкушения. Себастьян, уловив её неподдельный энтузиазм, одобрительно кивнул и, с лёгкой улыбкой, направился к двери, подавая знак следовать за ним.

Они вышли на улицу, и лёгкий ветерок нежно коснулся их лиц. Себастьян уверенно вёл её по извилистой дорожке, которая вела в обход основного здания поместья.

– Я нашёл эту тайную комнату, когда бывал здесь в юности, – начал он с лёгким смехом. – Мне было скучно, и я решил устроить себе приключение, исследуя каждый уголок вашего великолепного дома. К счастью, твои родители никогда не запрещали мне бродить по поместью.

Елизавета с любопытством смотрела на него, пытаясь представить, каким он был в те времена – беззаботным мальчишкой, жадно ищущим скрытые сокровища поместья.

Они оказались на заднем дворе дома, скрытом от посторонних глаз густыми деревьями и каменными стенами. Себастьян остановился у одной из стен, внимательно осмотрел её и, сосредоточенно прищурившись, нажал на едва заметный камень. В тот же момент раздался низкий, скрежещущий звук, и дверь, скрытая в каменной кладке, начала медленно отворяться, активируя старые механизмы.

Елизавета застыла на месте, её глаза расширились от удивления. Она не могла поверить, что перед ней открывается нечто таинственное, давно забытое. Когда дверь полностью раскрылась, Себастьян с лёгкой улыбкой кивнул, приглашая её следовать за ним.

– Тиан, мне страшно, – прошептала она, чувствуя, как её охватывает волна неуверенности и волнение перед тем, что ждёт их внутри.

Себастьян повернулся к ней, его глаза излучали тепло и спокойствие.

– Не бойся, Лиззи, – сказал он мягким, успокаивающим тоном. – Ты же со мной. Я был здесь много раз и, как видишь, всё ещё цел и невредим.

Его слова немного ослабили её страх, и Елизавета, сделав глубокий вдох, шагнула за ним вглубь тёмного, загадочного пространства.

Елизавету сразу встретил запах сырости и холодного воздуха, который явно не знал солнечного света уже многие годы. Узкий коридор, казалось, тянулся бесконечно, и каждый шаг отзывался глухим эхом. С каждым мгновением её сердце начинало стучать всё быстрее, наполняясь непонятным волнением.

И вдруг, в полумраке, Елизавета заметила какое-то движение в углу. Её дыхание сбилось, и, не успев осознать, она закричала, отступая назад. В тот же миг Себастьян оказался рядом, обняв её за плечи и крепко поддерживая.

– Что тебя так напугало? – мягко спросил он, стараясь успокоить её своим ровным и уверенным голосом.

– Там… там в углу что-то шевелится, – прошептала она, дрожа и прижимаясь к нему. Страх сковал её, и в этот момент она чувствовала себя полностью беспомощной, находя утешение только в его крепких объятиях.

– Это всего лишь мышь. Ты что, никогда их не видела? – с лёгким смехом отозвался Себастьян, стараясь смягчить напряжённость момента.

– Видела, – тихо призналась Елизавета, – но в этом сыром и узком коридоре это выглядело зловеще.

Она наконец осознала, что всё это время крепко прижималась к его груди. Внезапно смутившись, Елизавета отстранилась и почувствовала, как её щеки начинают пылать румянцем.

– Прости, Тиан, я очень испугалась, – смущённо произнесла она, избегая его взгляда.

– Всё в порядке, Лиззи, – мягко ответил Себастьян, скрывая за спокойной улыбкой смятение, которое внезапно охватило его. Хотя его голос оставался невозмутимым, он не мог не осознавать, как сильно её близость взволновала его.

Себастьян быстро отогнал навязчивые мысли и, вернув себе привычную уверенность, пригласил Лиззи следовать за ним. Они продолжили путь по коридору, пока не вошли в просторную комнату, где сквозь высокие окна струился мягкий солнечный свет, озаряя пыльные стены. По обеим сторонам комнаты висели картины, многие из которых были почти скрыты под слоем времени.

– Чьи это картины? – спросила Лиззи с явным интересом, шагнув, чтобы рассмотреть поближе. Её взгляд скользил по портретам и пейзажам, полным глубины и эмоций.

– Это работы твоей прабабушки, – с гордостью произнёс Себастьян, внимательно наблюдая за её реакцией. – Ты унаследовала её дар.

Елизавета с трудом верила, что её родители никогда не упоминали о столь важных семейных реликвиях. Она подошла ближе, с увлечением разглядывая картины, словно пыталась прочесть истории, скрытые в их мазках.

– А ты знаешь, кто изображён на этих портретах? – спросила она, не отрывая глаз от полотен.

Себастьян на мгновение задумался, затем указал на одну из картин, где была изображена женщина с мягким, но решительным взглядом, утончённые черты лица подчёркивали её аристократическое происхождение.

– Вот эта, – произнёс он, – и есть твоя прабабушка. Ты на неё очень похожа, Лиззи.

Елизавета остановилась перед портретом, её взгляд стал глубже, как будто она вглядывалась в саму себя через время.

Себастьян тихо улыбнулся, заметив, с каким восхищением Лиззи смотрела на портреты предков. Он подошёл к картине с изображением мужчины с непоколебимым взглядом и гордо приподнятой головой.

– Это твой прадедушка, – произнёс он с уважением. – Сила и решимость читаются в каждом его движении, даже здесь, на портрете.

Лиззи, вглядываясь в его лицо, словно пыталась представить, как он жил, что его окружало и что делало таким твёрдым.

– Он кажется таким величественным, – сказала она задумчиво. – Наверное, мог бы поведать удивительные истории, будь он с нами.

Затем её взгляд упал на портрет в дальнем углу, и Лиззи, широко улыбнувшись, радостно воскликнула:

– А это моя бабушка! Какая же она была красавицей в молодости! – засмеялась она. – Даже не верится, что это она.

В её смехе чувствовалась любовь и нежность к семье, и Себастьян заметил, как в этот момент она стала ещё ближе к своим корням.

Елизавета шагнула ближе к картинам, её пальцы слегка касались рам, а глаза горели восторгом. Она бережно перебирала одно полотно за другим, будто открывая сокровища, которые были спрятаны годами. Каждая картина становилась для неё частью тайны, скрытой от неё самой, частью истории её семьи, которую она ещё не знала, но так жаждала постичь.

– Как же так! – с изумлением произнесла она. – Почему мои родители никогда не упоминали о том, что у нас есть такие сокровища?

Себастьян, молча стоя рядом, с лёгкой улыбкой наблюдал за тем, как её сердце наполняется гордостью за собственное наследие. В её радости он видел не только удивление, но и глубокую связь с предками, которая теперь раскрывалась перед ней во всей своей полноте.

– Спасибо тебе, Тиан, что привёл меня сюда, – произнесла Елизавета, её голос наполнился искренней благодарностью, а глаза сверкали от восторга. – Я непременно попрошу отца, чтобы картины перенесли в мою студию. Они должны быть на видном месте, а не пылиться в забытой комнате.

Она обернулась к Себастьяну, полная решимости.

– Эти произведения искусства должны вдохновлять, а не оставаться забытыми. Я хочу, чтобы их красота напоминала мне о моём наследии и служила источником вдохновения для моих собственных работ.

Себастьян улыбнулся, глядя на неё, полную энтузиазма и решимости. Его сердце наполнилось теплом от мысли, что она так трепетно относится к своему наследию.

– Это замечательная идея, Лиззи, – произнёс он, кивая. – Твои работы только выиграют от такого окружения. Уверен, что, глядя на картины, ты сможешь уловить их дух и передать в своём творчестве.

Себастьян наблюдал за её неподдельным восхищением и чувствовал, как гордость за её страсть к искусству наполняет его сердце.

– Тиан, а что это за дверь? – внезапно спросила Елизавета, указывая на массивную дверь в углу комнаты.

– Это вход в основную часть дома, – ответил он, слегка улыбнувшись. – Когда-то это была потайная комната с выходом на случай необходимости скрыться.

– Как интересно! – воскликнула она, с восторгом глядя на старую дверь. – Столько лет здесь прожила и даже не догадывалась о её существовании

После того как они выбрались наружу, Елизавета продолжала делиться своими впечатлениями от находки Себастьяна. Он с удивлением наблюдал за ней, осознавая, что она обладает даром передавать свои эмоции окружающим. Ранее эту комнату он воспринимал лишь как возможность для приключений, но теперь, благодаря Елизавете, он увидел в ней нечто гораздо большее – наследие их рода. Она так высоко ценила семью и всё, что с ней связано, что это пробудило в нём чувство гордости за их предков.

Они шли по тенистым аллеям сада. Елизавета, пребывая под впечатлением от их недавнего открытия, задумчиво молчала, но вскоре её любопытство взяло верх.

– Тиан, – сказала она мягко, обратив на него блестящие глаза, – расскажи мне о Париже. Какой он? Чем ты занимался там всё это время?

Себастьян остановился на мгновение, словно вновь погружаясь в воспоминания, и затем, улыбнувшись, ответил, его голос был наполнен особой теплотой:

– Париж… – протянул он с ноткой задумчивости. – Это город, в котором каждый уголок дышит искусством и жизнью. Каждый день приносил новые открытия, как в архитектуре, так и в людях. Всё вокруг кажется сотканным из музыки и света. Там витает неуловимый дух, который невозможно забыть. Париж заставляет сердце биться быстрее, дарит ощущение полной свободы, неограниченных возможностей.

Он взглянул на Елизавету с особенным выражением в глазах, как будто хотел передать ей всю ту магию, что когда-то испытал сам.

– Я изучал там архитектуру, посещал выставки и мастерские, – продолжал он. – И каждый день мне казалось, что город открывает передо мной свои бесконечные тайны. Улицы, площади, люди – всё в Париже напоминает танец, непрерывный и чарующий. Ты бы полюбила его, Лиззи. Париж полон таких, как ты, – тех, кто видит красоту во всём и ищет вдохновение в малейших деталях.

Елизавета, заворожённая его рассказом, на мгновение замерла. Её воображение рисовало картины улиц, наполненных мелодиями, и она словно видела в его глазах те самые парижские улочки, которыми бродил Себастьян, мечтала оказаться там, рядом с ним.

– Как же я хотела бы увидеть это своими глазами, – прошептала она, тихо, почти неосознанно, и её слова растворились в вечернем воздухе сада.

Себастьян кивнул, радуясь её энтузиазму, и его лицо озарила лёгкая улыбка.

– Ты обязательно должна это сделать, Лиззи, – сказал он с воодушевлением. – Париж – это как глоток свежего воздуха для художника. Я уверен, что, вдохновившись этим городом, ты откроешь в себе новые грани таланта. Твоя страсть к искусству уже сейчас восхищает, а в таком месте, как Париж, ты сможешь достичь небывалых высот.

Елизавета, чувствуя, как его слова зажигают в ней ещё большую решимость, тихо кивнула, её глаза блестели от задумчивости и мечты.

– Надеюсь, что так и будет, – произнесла она с решительностью, которой даже сама немного удивилась. Париж теперь казался ей чем-то недосягаемо прекрасным, но в то же время возможным, как далёкая, но манящая звезда.

Они продолжали шагать по саду, обсуждая искусство и мечты о будущем. Время словно исчезло, поглощённое их беседой, и только тихий звон колокольчика, доносившийся из дома, напомнил им о том, что настало время обеда.

– Вот где вы, мис Елизавета! – раздался громкий голос горничной Нинель, нарушая волшебство их момента. – Родители вас обыскались. Обед накрыт. Прошу, возвращайтесь с мистером Себастьяном в дом.

Елизавета, немного смутившись от неожиданного вмешательства, взглянула на Себастьяна. Её сердце слегка сжалось от сожаления, что их разговор прервался.

– Пожалуй, нам стоит идти, – произнесла она, стараясь скрыть свою досаду под лёгкой улыбкой.

– Да, конечно, – согласился Себастьян, его голос был полон доброжелательности, хотя в глубине души он тоже ощущал, что не готов покинуть это мгновение.

Когда они вошли в дом, в воздухе уже витал аппетитный аромат приготовленных блюд, который манил их, словно нежный шёпот домашнего уюта. Елизавета почувствовала, как её живот заурчал от голода.

Во время трапезы, когда разговоры за столом оживленно витали вокруг, в зал вошёл слуга, посланный портным Джеком. Он, слегка наклонившись, объявил:

– Простите за беспокойство, но мистер Симпсон просит мистера Делавера прибыть к нему для срочной примерки.

Мириам, подняв взгляд от своего блюда, с восторгом произнесла:

– О, Тиан, тебе невероятно повезло, что мистер Симпсон оказался свободен! Его костюмы просто великолепны.

Себастьян, с улыбкой, полной скрытого тепла, взглянул на Мириам:

– Могу вас заверить, что будете поражены, увидев, какой костюм Лиззи создала для меня. Ваше воспитание дало миру поистине необыкновенную дочь.

– Себастян, как приятно это слышать, – с радостью откликнулся Ричард, в уголках его губ заиграла улыбка.

Затем Себастьян, словно под влиянием весёлого порыва, поднял бокал и, шутливо обведя взглядом присутствующих, продолжил с непринуждённой лёгкостью:

– Если в этом городе существует хотя бы одна девушка, хоть немного похожая на Лиззи, я готов жениться на ней без колебаний!

Его слова прозвучали с такой непринуждённой игривостью, что на лицах всех присутствующих появились улыбки. Елизавета, хотя и пыталась сохранить внешнее спокойствие, почувствовала, как жар слегка тронул её щеки.

– Не волнуйся, дорогой кузен, – с улыбкой произнесла Мириам, – мы обязательно найдем тебе достойную девушку.

– Да, – поддержал её Ричард, – в нашем кругу есть немало прекрасных дам, и я уверен, что одна из них сможет заполучить твоё сердце.

Елизавета опустила глаза, стараясь скрыть растерянность от их разговоров. Предстоящий бал больше не вызывал в ней трепетных чувств. Вместо радостного волнения её охватило смятение, когда она думала о том, как Себастьян на балу будет искать подходящую пару. Это ощущение стало невыносимым, и Лиззи пыталась отвлечься, слушая, как родители продолжали весело обсуждать наряды и танцы, но мысли о Себастьяне не оставляли её.

Глава 7: Незримая нить

После обеда, когда Себастьян отправился к портному, Елизавета, с несколько взволнованным видом, подошла к родителям. Она замедлила шаги у кресла матери, затем, собравшись с мыслями, обратилась к ним:

– Мама, папа, – её голос звучал твёрдо, хотя в глазах мелькнуло волнение, – сегодня Тиан показал мне одну старую комнату. Там хранятся картины, написанные моей прабабушкой. Я не могла поверить, что такое наследие нашей семьи оставлено пылиться в заброшенной комнате. Эти картины достойны лучшего – они должны быть приведены в порядок и развешаны по поместью, чтобы мы все могли гордиться ими.

Её голос дрогнул, но она продолжила уверенно:

– Это не просто картины, это часть нашей истории, нашего рода. Я прошу вашего разрешения заняться этим.

Мириам и Ричард переглянулись, удивлённые открытием дочери.

– Картины прабабушки? – переспросила мать, – Я и забыла, что они у нас остались. Конечно, доченька, если ты хочешь их восстановить и повесить, это будет замечательно. Они заслуживают того, чтобы их увидели.

– Ты права, Лиззи, – добавил Ричард, – Это наша семейная история. Если бы не ты, возможно, мы бы так и оставили их в запустении.

Елизавета улыбнулась, довольная их поддержкой.

– Спасибо, папа. Я хочу, чтобы картины сегодня же перенесли в мою студию, – сказала Елизавета с решимостью. – Я осмотрю их, приведу в порядок, а потом мы вместе решим, как лучше разместить их в доме.

– Разумеется, Лиззи, – ответил Ричард с одобрением. – Я распоряжусь, чтобы слуги перенесли картины в твою студию сегодня же.

– Ты молодец, доченька, – добавила Мириам, – Это будет прекрасный способ напомнить всем о нашей семье. Прабабушка была талантливой художницей, и ты унаследовала её дар.

Остаток дня Елизавета провела в задумчивом и кропотливом уходе за семейными картинами, словно оживляя каждое полотно своим нежным прикосновением. Она с вниманием наблюдала за слугами, которые, едва касаясь рам, переносили произведения её прабабушки в студию. Родители наблюдали за ней с тихим восхищением.

– Лиззи так быстро повзрослела, – с легкой грустью в голосе сказала Мириам, глядя на дочь.

– Время летит, неумолимо, – согласился Ричард, улыбнувшись. – Мы уже подумываем о том, чтобы найти ей достойного жениха.

– Я хочу, чтобы наша девочка была по-настоящему счастлива, так же, как мы с тобой, – взволнованно произнесла Мириам, повернувшись к мужу. – Ричард, пообещай мне, что ты не будешь настаивать на каком-то определённом кандидате. Нам не нужно укреплять наше положение, мы обеспечены. Лиззи заслуживает выйти замуж по любви.

– Обещаю, дорогая, – ответил Ричард, обняв её.

В этот момент во дворе раздался стук колес.

– Себастьян вернулся, – с облегчением и улыбкой заметила Мириам. – Успел к ужину.

Себастьян вошёл в дом и сразу заметил, с какой неутомимой энергией Елизавета распоряжалась слугами. Они под её чётким руководством переносили картины из одной комнаты в другую. "Она, без сомнения, станет превосходной хозяйкой дома", – подумал он с гордостью, наблюдая за её серьёзностью и вниманием к деталям. Ему было приятно осознавать, что его племянница проявляет такой талант в делах, требующих усердия и чуткости.

– Елизавета, на сегодня довольно, – строго сказал Ричард. – Пора ужинать.

– Конечно, папочка, – ответила она с лёгкой улыбкой. – Мы, кстати, уже закончили. Завтра я примусь за реставрацию картин, и они обретут вторую жизнь.

Ричард с одобрением посмотрел на дочь, не скрывая гордости за её увлечённость и трудолюбие.

За ужином все разговоры вновь кружились вокруг предстоящего королевского бала.

– Тиан, успевает портной сшить костюм? – с улыбкой обратилась Мириам к Себастьяну, скользнув по нему внимательным взглядом.

– Мистер Симпсон уверяет, что всё будет готово вовремя, – отозвался Себастьян с невозмутимым спокойствием.

– И ты доволен тем, что увидел на примерке? – продолжила Мириам с непритворным интересом.

– Если костюм выйдет нелепым, я всем скажу, что его придумала Елизавета, – ответил он, со смехом бросив хитрый взгляд в сторону племянницы.

– Кузен, ты не меняешься, – засмеялась Мириам, покачав головой.

Елизавета застыла в колебаниях, не зная, как ей реагировать на поддразнивание Себастьяна: обидеться или же присоединиться к всеобщему веселью. Взгляд её скользнул к нему, и в глазах промелькнула лёгкая задумчивость. Она, наконец, решилась задать вопрос:

– А если твой костюм произведёт фурор, что ты скажешь тогда? – её голос прозвучал мягко, с лёгкой тенью улыбки.

Себастьян, не раздумывая ни на миг, с той же искрящейся улыбкой ответил:

– Скажу, что кому-то несказанно повезёт с такой женой, как ты. – Подмигнув ей с той лёгкой дерзостью, что была ему присуща, он безмятежно вернулся к трапезе, оставив её сердце в сладком смятении.

Ужин проходил в непринуждённой, уютной атмосфере, как это бывало в семейных кругах. Легкие шутки перемежались с рассказами о повседневных заботах, а звучание приборов и тихий треск камина лишь добавляли ощущение уюта. Елизавета старалась скрыть свои чувства за улыбкой, в то время как Себастьян, казалось, наслаждался обществом семьи, изредка бросая на неё тёплый взгляд.

На следующий день, едва проснувшись, Елизавета поспешила в свою студию. Мысли о картинах не давали ей покоя, и она с нетерпением ждала начала работы. Перебирая одну за другой, она тщательно осматривала каждую из них. Некоторые, к её радости, сохранились в превосходном состоянии и не нуждались в реставрации. Эти полотна она аккуратно отставила в сторону, размышляя, где они могли бы занять своё место в доме. Решение предстояло важное, ведь картины её прабабушки должны были достойно украшать их семейное поместье.

Себастьян, как уже вошло у него в привычку, постучал в дверь, прежде чем войти.

– Ты уже с самого утра за работой? – с лёгкой улыбкой спросил он, наблюдая за её сосредоточенным видом.

– Да, мне не терпелось заняться картинами, – ответила Елизавета, её глаза светились неподдельным энтузиазмом. – Спасибо тебе, что открыл для меня эти сокровища.

Себастьян на мгновение замешкался, любуясь её увлечённостью, затем, словно опомнившись, предложил:

– Может, после завтрака прогуляемся верхом?

– Это прекрасная идея, – с радостью поддержала его Елизавета.

Они вместе спустились к завтраку, и, когда Елизавета вошла в комнату, Мириам и Ричард обменялись взглядами. За эти дни Себастьян и Елизавета сблизились, проводя много времени вместе. Она расцвела, и это было заметно: её глаза светились радостью, а на губах играла лёгкая улыбка.

– Надеюсь, эта дружба не перерастёт во что-то большее, – тихо произнёс Ричард, внимательно наблюдая за улыбающимися Себастьяном и Елизаветой. Его взгляд был насторожен, словно он пытался предугадать, что кроется за их лёгкостью.

– Милый, они лишь дальние родственники, и подобное вовсе не осуждается, – ответила Мириам, ласково улыбаясь. – Себастьян – человек благородный и весьма ответственный. Мне кажется, что он был бы достойным выбором для нашей дочери.

Ричард посмотрел на жену с лёгким удивлением, но промолчал. Он сам дал слово не вмешиваться в выбор Елизаветы, доверяя её суждению. Однако внутри него пробудилось беспокойство. Мысли о том, как быстро могут измениться отношения, как легко дружба, такая невинная и беззаботная на первый взгляд, может обернуться чем-то более глубоким и серьёзным, не давали ему покоя.

После завтрака Елизавета поспешно переоделась для конной прогулки, выбрав лёгкое, но изящное платье, подходящее для активного времяпрепровождения. Надев удобные ботинки и забрав шляпку, чтобы укрыться от яркого солнца, она мельком взглянула в зеркало. Её лицо светилось радостью, а глаза искрились от предвкушения.

Когда она вышла на улицу, Себастьян уже ждал у конюшни, подводя двух лошадей. Увидев её, он приветливо улыбнулся, и Елизавета почувствовала, как её сердце дрогнуло в груди.

– Готова к приключениям? – спросил он, подавая ей поводья с лёгкой насмешкой в голосе.

– Всегда готова, – с улыбкой ответила она, беря поводья и ощущая, как счастье наполняет её до краёв.

Елизавета и Себастьян покинули поместье, направляясь по извилистой дорожке, окружённой зелёными полями, которые мягко колыхались под лёгким ветерком. Солнце ярко светило, заливая всё вокруг золотистым светом, придавая осеннему пейзажу ещё больше тепла. В воздухе витал свежий аромат опадающих листьев, наполняя их прогулку особым очарованием.

Когда они добрались до старой мельницы, её величественные деревянные конструкции, обвитые виноградной лозой, предстали перед ними, сохраняя воспоминания о прошлом. Остановившись, Себастьян оглядел здание и с улыбкой произнёс:

– Эта мельница сохранила свой шарм, несмотря на годы и перемены.

Елизавета, с восторгом разглядывая мельницу, не могла сдержать восхищения. Солнечные лучи пробивались сквозь трещины в деревянных стенах, создавая волшебные световые блики на старых каменных полах, словно сами лучи стремились запечатлеть эту красоту.

– Давай зайдём внутрь, – предложила она Себастьяну, её голос звенел в тишине, полон нетерпения и любопытства.

Когда они переступили порог, мельница встретила их прохладой и умиротворяющим спокойствием. Запах старого дерева и незабвенной истории окутывал их, напоминая о вечности, хранящейся в этих стенах.

Вдохновлённая атмосферой, Елизавета быстро достала из сумки блокнот и начала делать наброски мельницы и окружающего пейзажа. Каждый штрих был полон живости, её рука уверенно водила по странице, передавая не только образы, но и свои чувства. Себастьян стоял рядом, восхищаясь её талантом и вниманием к деталям, его сердце наполнялось гордостью за ту девушку, что могла уловить суть природы так изящно.

– Эта мельница – настоящий кладезь вдохновения, – произнёс Себастьян, глядя на её сосредоточенное лицо, полное увлечения.

– Да, и я уверена, что здесь скрыто много интересных историй, – ответила Елизавета, погружённая в свой рисунок, её пальцы с ловкостью касались бумаги.

Проведя время в исследовании этого загадочного места, они решили покинуть мельницу, но в самый неподходящий момент Елизавета споткнулась о старую половицу. В тот миг, когда она уже была близка к падению, крепкие руки подхватили её. Себастьян мгновенно схватил её и удержал в своих объятиях, спасая от падения.

Сердце Елизаветы забилось быстрее, когда она ощутила его тепло и силу. Взгляд Себастьяна был полон тревоги, но также и мягкой заботы.

– Осторожно, – прошептал он, его голос звучал низко и уверенно.

Она встретила его взгляд, и в этом мгновении времени, казалось, всё вокруг исчезло. Чувство близости окутывало их, и она не могла не заметить, как его глаза светятся в мягком свете, проникающем в мельницу.

Елизавета чувствовала его тепло, его уверенность, и в её сердце разразилось бурное волнение. Себастьян, в свою очередь, ощущал, как внутри него что то всколыхнулось, пробуждая новое чувство. Ее губы манили его, и в глазах Себастьяна вспыхнуло нечто большее, чем просто волнение – потемневшие от желания, они отражали внутреннюю борьбу. «О чем я думаю?» – резко отдернул себя он.

Елизавета тоже осознала, в какой ситуации они оказались, и быстро отстранилась, стараясь скрыть смущение. Её сердце колотилось в груди, словно желая вырваться на свободу.

– Спасибо, – тихо произнесла она, не решаясь поднять взгляд, ощущая, как её щеки заливает лёгкий румянец.

– Не за что, – ответил Себастьян, стараясь скрыть свои эмоции.

– Нам, наверное, уже пора идти, – произнесла она, пытаясь вернуть себя в привычный порядок вещей, в уклад, который был так комфортен и знаком.

– Да, пожалуй, – согласился Себастьян, хотя в его голосе звучала неуверенность. Он ещё долго не мог избавиться от ощущения её тепла, от того мгновения, которое повисло между ними, как неразрывная нить, связывающая их души.

Глава 8 На грани эмоций

После обеда Елизавета закрылась в своей студии, стремясь найти утешение в искусстве. Картины стали её спасением, единственным способом отвлечься от навязчивых мыслей о Себастьяне. Она сосредоточилась на деталях – поправляла рамки, осторожно подкрашивала уголки старинных полотен. Но чем больше она углублялась в работу, тем сильнее её мысли возвращались к тому моменту на старой мельнице.

Елизавета пыталась подавить всплывающие в сознании образы: Себастьян, стоящий так близко, его тёплые руки, удерживающие её от падения, их взгляды, встретившиеся на мгновение. Этот момент продолжал тревожить её сердце, заставляя вновь и вновь прокручивать его в голове.

Себастьян, сославшись на дела в городе, направился в клуб джентльменов, его шаги были полны решимости, хотя сердце металось в груди. Мысли его были смущены, и он понимал, что ему необходимо развеяться после утренних событий, оставив за спиной тепло и смятение, вызванные встречей с Елизаветой. Образ её не покидал его: манящие губы и блеск глаз, полные невидимой тайны, пробудили в нём желания, о которых он никогда не осмеливался мечтать.

В ту минуту, когда он держал её в своих объятиях, она перестала быть просто младшей племянницей, превратившись в женщину, способную вызвать у него бурю чувств. "Что со мной происходит?" – думал Себастьян, тщетно пытаясь привести мысли в порядок.

Себастьян вошел в клуб джентльменов, как всегда, чувствуя лёгкое расслабление от этой уютной атмосферы. В воздухе витал тонкий запах табака и дерева, смешанный с ароматом кофе и бренди. Просторные залы были обставлены дорогой мебелью: массивные кожаные кресла, дубовые столы, тяжелые шторы приглушали свет, создавая интимную обстановку для бесед и размышлений.

В одном из углов, у камина, сидела группа джентльменов, увлечённая партией в карты. Их низкие голоса почти растворялись в общем фоновом шуме. Кто-то обсуждал последние новости из Лондона, кто-то рассказывал забавные истории из охоты. В другом углу был бильярдный стол, вокруг которого стояли трое мужчин в тёмных костюмах, обсуждая партию и свои дальнейшие ходы.

Себастьяна встретили с уважительными кивками, некоторые из членов клуба, увидев его, остановили беседу и подошли поприветствовать. Он со всеми был знаком, хотя бы поверхностно. Лорд Сандерс, пожилой джентльмен с великолепной седой бородой, пожал его руку, спросив, как прошла поездка в Лондон. Другой, мистер Браун, бывший военный, пригласил его присоединиться к беседе о предстоящей охоте.

Себастьян ответил доброжелательно, но мысли его витали в другом. Он чувствовал себя слегка отчуждённым от окружающего общества, словно тело его присутствовало здесь, а разум оставался где-то в том моменте, когда он держал Елизавету в своих объятиях.

Его внимание привлекла группа молодых людей, стоявших возле одного из окон. Они увлечённо обсуждали предстоящий королевский бал. В центре разговора, как и ожидалось, были девушки, которые в этом году выходят в свет.

– Говорят, мисс Беннет – истинная красавица, – с восхищением произнёс один из молодых джентльменов, отпивая глоток бренди. – Её отец – влиятельный человек, а её приданое заставит любого заинтересоваться.

– Приданое, конечно, хорошо, но меня больше волнует, чтобы девушка могла поддержать беседу, – возразил другой. – Мисс Хоторн, говорят, весьма образована и умна.

Себастьян, сидя за столом, вдруг насторожился, уловив знакомое имя в разговоре. Внутри него что-то болезненно сжалось, но внешне он оставался невозмутимым, лишь слегка наклонив голову.

– Говорят, жемчужиной этого года будет Елизавета Грейсон. Я планирую приударить за ней, – с нахальной усмешкой произнес один из молодых людей, его голос звучал слишком высокомерно для тех, кто, как Себастьян, по-настоящему ценил эту девушку.

– Генри, даже не мечтай, – с презрением ответил второй, его смех был полон легкомысленности и зависти. – Я тоже собираюсь бороться за её внимание.

– Эдвард, ты проиграешь. Против моего обаяния устоять невозможно, – с самоуверенной ухмылкой произнес Генри.

Себастьян, укрытый в тени, наблюдал за этим легкомысленным разговором, однако в его душе бушевал ураган. Как они могут так бесцеремонно обсуждать его маленькую Лиззи, словно она – не более чем приз для их игр? Мысли о безразличии, с которым эти джентльмены говорили о ней, наполняли его сердце гневом, и вскоре он не смог сдержаться.

Собрав всю свою решимость, Себастьян встал из своего угла и подошёл к группе, словно из сумерек.

– Извините, джентльмены, – произнёс он, и его голос был холоден как зима, – но, похоже, вы забыли, что Елизавета – не предмет для спора. Она – умная и талантливая молодая леди, и, возможно, стоит относиться к ней с должным уважением.

Молодые люди удивлённо уставились на Себастьяна, и в воздухе повисло мгновение неловкости. Генри, не сбавляя своей самодовольной улыбки, ответил:

– О, мистер Делавер! Мы просто обсуждаем её, как и положено делать перед балом. Она ведь действительно очень привлекательна.

– Привлекательна? – переспросил Себастьян, сжимая кулаки так, что белые костяшки выдавались из-под кожи. – Это не даёт вам права обсуждать её так, как будто она – трофей.

Напряжённая атмосфера окутала комнату, как дым от затухающего огня, и некоторые присутствующие начали перешёптываться, глядя на Себастьяна с любопытством и легким испугом. Эдвард, заметив агрессию в голосе дяди Елизаветы, попытался сгладить остроту момента, его лицо выразило беспокойство.

– Мы не имели в виду ничего плохого, просто шутим, – подхватил Генри, как будто его слова могли разрядить нарастающее напряжение.

– Шутите? – Себастьян не удержался от сарказма, его голос звучал как раскат грома.

– Надеюсь, на балу вы будете вести себя подобающе, иначе я не ручаюсь за последствия.

Сказав это, он развернулся и вышел из клуба, оставив группу в замешательстве, как будто всё происходящее стало мимолётным видением. Себастьян понимал, что эта ситуация беспокоит его больше, чем он хотел признать.

На свежем воздухе, в окружении вечерней тишины, Себастьян глубоко вдохнул, стараясь успокоить свои мысли. Раздражение постепенно сменялось непониманием. Он был зол, но не мог точно понять, что именно его так взволновало. Разговоры молодых людей о Елизавете казались ему поверхностными и неуважительными, словно они обсуждали не девушку, а предмет, который можно использовать и оставить позади.

Но, разумеется, это было естественно – девушки выходят в свет, и мужчины хотят за ними ухаживать. Это ведь обычная вещь, почему же он так остро на это реагирует?

Он встряхнул головой, стараясь отбросить лишние мысли. "Лиззи всего лишь ребёнок", – убеждал себя Себастьян. Но в то же время понимал, что Елизавета уже давно выросла, и её обаяние невозможно не заметить. Её ждёт множество поклонников, но почему это должно его волновать?

Себастьян продолжал идти по улице, пытаясь разобраться в себе. Ему казалось, что он просто защищает племянницу, не более. Но каждый раз, когда он представлял, как эти юнцы будут кружить вокруг неё, в нём просыпалось чувство, которое он ещё не мог точно описать.

Елизавета до самого ужина провела в своей студии. Она так увлеклась картинами, что волнения и смущения отступили. Каждое произведение искусства, которое она бережно реставрировала, возвращало её в мир творчества и вдохновения. Она сосредоточилась на мелких деталях: восстанавливала потертые углы рамок, очищала холсты от пыли и следов времени.

Горничная Нинель тихо постучала в двери, её голос, как нежный шёпот, прервал тихую тишину комнаты.

– Мис Елизавета, пора спускаться на ужин. Мистер Делавер уже вернулся из города, и все ожидают вас в столовой.

Услышав имя Себастьяна, Елизавета замерла. Все утренние эмоции вновь нахлынули на неё, напоминая о том мгновении, когда они оказались так близко друг к другу.

"Держись, Елизавета, ты была отличницей на уроках по управлению эмоциями," – сказала она себе, стараясь справиться с внутренним волнением. Подняв подбородок, она направилась в столовую.

С каждым шагом её сердце стучало всё громче, а дыхание становилось всё более поверхностным. Она старалась не смотреть на Себастьяна, и, к её облегчению, он тоже отводил взгляд. За столом царила напряжённая тишина, лишь звуки столовых приборов прерывали её мысли.

Ужин проходил в сдержанной атмосфере. Мириам и Ричард обменивались многозначительными взглядами, но не решались задать вопросы.

Впервые Елизавете хотелось, чтобы ужин закончился как можно скорее. Каждая минута тянулась, словно вечность, и, наконец, когда этот момент наступил, она выдохнула с облегчением. Быстро поднявшись из-за стола, она направилась в свою комнату, не смея оглянуться.