Катя

Пролог

Охрана пропускает на территорию дома, никто не остановил, не узнал, к кому еду. Входя в квартиру Кирилла, я спросила об этом.

– Я дал номер твоего авто, у тебя беспрепятственный допуск. Сказал, что ты моя девушка. Привет, Катя. Иди сюда, – Кир принимается расстёгивать на мне куртку.

– Привет. Я не пойму, Кир, что за ультиматум такой? Если не поедешь, то я…

– Я просто соскучился, мой ёжик.

Демидов перебивает меня, вешает куртку в шкаф, потом обнимает и утыкается носом в шею.

– Как же я соскучился, ты просто не представляешь. Вот, решил позвать тебя на свидание.

– Хороший способ позвать на свидание. А меня ты спросил, хочу я или нет? – говорю я нервно.

Кирилл тут же хватает меня за шею и припечатывает спиной к дверце шкафа. Он держит не сильно, я даже ни грамма не задыхаюсь, но становится жутко от этого действия и того взгляда, которым он на меня смотрит.

– Всё ещё сохнешь по моему брату, да?! Что мне сделать, чтобы ты его забыла, Катя?! Может быть, его смазливую рожу изуродовать, а?! – кричит Кирилл.

– При чём тут твой брат? – спрашиваю тихо.

Меня начинает крупно трясти от страха, как пойманную в силки птицу. В глазах Демидова плещется ничем не прикрытая чёрная ревность, мне становится страшно до икоты. Это то, о чём говорил папа? Пожалуйста, только не это.

– На том скрине, который показывал прихвостень Свята, виден номер телефона. Любовное СМС послала моему брату ты, Катя. Я просто не стал тогда говорить об этом, думал, что после этого скандала со Святом у тебя откроются глаза, и ты наконец-то заметишь меня, – Кирилл говорит тихо.

Его рука всё ещё на моём горле, дышать по-прежнему не мешает, но внушает панику. Неожиданно Кир сжимает другую руку в кулак, и рядом с моим ухом раздаётся удар. Дерево трещит так, что мне кажется, оно вот-вот треснет.

– Почему не я, Катя?! Почему он?! – снова орёт Кирилл.

В следующую секунду парень наклоняется и буквально впивается в мои губы. Это нельзя назвать поцелуем. Это ни фига не нежно. Кир сминает губы до боли, нажимает на щёки пальцами, заставляя открыть рот, а потом врывается в него языком. Такое впечатление, что он хочет подчинить меня себе, заявляя с позиции силы, что я должна принадлежать только ему.

Руки забираются под свитер, принимаются шарить по моему телу. Я пытаюсь оттолкнуть Кирилла, паника затапливает разум всё больше.

– Не надо, пожалуйста. Кир, пожалуйста, – умоляю я, пытаясь отбиться.

Силы явно неравны, я не могу его оттолкнуть. Мой голос переходит на жалобный, испуганный фальцет. Кир неожиданно сползает по мне, становится на колени и обнимает мои ноги.

– Прости, прости, прости. Я не хотел тебя напугать. Не хотел, слышишь? Я люблю тебя, Катя, и меня просто выбивает, когда ты думаешь о нём, – умоляюще говорит Кирилл, прижимаясь щекой к моему животу. Свитер и рубашка задрались, и он беспрепятственно целует кожу в районе пупка.

Мне нужно бежать, но я не могу, чувствую себя мотыльком, приклеенным к паутине. Тело продолжает трясти, но уже мелкой дрожью, как при лихорадке. Ноги холодит дорогой паркет, сняла ботинки, а тапки так и не успела надеть.

– Я поеду домой, – говорю дрожащим голосом.

– Фига с два, – рыкает Кирилл.

Демидов поднимается, хватает меня на руки и несёт. Он как-то говорил, что тягал штангу в качалке, поэтому мой вес даётся ему легко.

– Поставь меня. Я хочу домой, Кир, – говорю я.

Кирилл меня не слушает, поднимается по лестнице. Я боюсь сопротивляться – так и разбиться недолго, скатившись кубарем вниз. Демидов, в свою очередь, старается как можно быстрее, преодолеть расстояние до конечной цели. Он пинком распахивает двери своей спальни, потом бросает меня на матрас.

Я отползаю к изголовью кровати, затем в сторону. Единственное желание – ринуться прочь, схватить вещи в прихожей и дать дёру. Мне не дают. Демидов падает рядом и хватает в охапку, начинаю брыкаться руками и ногами.

– Нет, Кир. Нет, – скулю жалобно.

– Тихо. Успокойся. Не трону, обещаю. Успокойся, Катя. Только нелюдь будет насиловать человека, которого любит. Всё хорошо, слышишь? Всё хорошо. Я рядом с тобой. Я всегда буду рядом. Ты мой воздух, Катя, и так будет всегда. С этого дня будешь приезжать ко мне, когда я скажу.

– Зачем? – спрашиваю его, пытаясь успокоиться.

– Будешь ко мне привыкать. Я сегодня опять из-за тебя с батей поцапался. Этот придурок узнал, что мы продолжаем общаться. Я сказал ему, что если он будет нам мешать, то больше мне не отец. Никто и никогда не встанет между нами. И советую тебе забыть Адельберга. В твоей жизни будет только один мужчина – я.

– В жизни Кати будет только один мужчина – ты, Кир, – говорю я тихо.

Мне страшно до одури, но я обнимаю его и утыкаюсь носом во впадинку между ключицами. Я знаю, что нисколько не вру, жизнь девушки Кати скоро закончится, а вот в судьбе Николь никогда не будет Кира. Нужно только немного потерпеть. Возможно, притвориться, что мне хорошо с ним. Потом я уеду, а после смены документов, стану жить рядом с отцом.

Глава 1

Снова эти сны. Реальность из детства приходит и душит, заставляет плакать. Мне уже двадцать лет. Подруга рассказывала, что ей эротические сны снятся, разумеется, у неё же парень есть. Я не могу этим похвастать, меня часто посещают воспоминания из детства.

Открываю глаза, пытаюсь унять саднящую боль в груди. Хочется в туалет, но вставать лень. Поднимаюсь и шлёпаю по дорогущему паркету на первый этаж. На втором тоже есть уборная, но я ещё хочу зайти на кухню попить воды, в горле пересохло и по языку будто наждачной бумагой прошлись. Только бы не заболеть, мамаша поедом сожрёт, нужно институт посещать, а не валяться дома.

Свет включается по мере движения. Коричневые обои, которые так любит мама, бесят своей мрачностью. Высокая лестница манит скатиться с неё, как с горки, но я в который раз сдерживаю себя и чинно спускаюсь на первый этаж.

В холле полумрак, зажглась только одна лампа на стене, освещая мне путь по тёмно-серому мрамору. Из кухни тянет сигаретным дымом, мать опять встала, чтобы посмолить. Обычно она делает это, не всегда открывая окно. Мы едим в столовой, а на то, что слуги дышат табачной вонью, ей наплевать.

Моя подруга тоже курит. Она говорит, что если ей плохо, то становится лучше. Я не думаю, что мне станет легче, у меня стойкое отвращение к сигаретному дыму. Девушка должна быть женственной и пахнуть приятно. Насколько я помню себя, от матери всегда несло табачиной, как от мужика. Она и по характеру такая же, строгая, непримиримая, если что, сразу хваталась за ремень.

Захожу в уборную, морщусь, глядя на себя в зеркало. Меня не назовёшь куколкой, крупный нос, пухлые щёчки, глаза разного цвета. Противно до жути, хочется блевать от вида собственного лица. Как же всё достало.

Плетусь на кухню. Мать действительно сидит за столом и курит. На синей клеёнчатой скатерти стоит набитая окурками пепельница. В руках мамы какие-то бумаги, она по-мужицки переносит сигарету в уголок губ, не вынимая её изо рта, и говорит:

– С добрым утром, дочка.

Это её «дочка» с некоторых пор произносится с особым нажимом. Я улыбаюсь в ответ, хотя внутри всё закипает от несправедливости: она красивая, а я…

– Доброе утро, мам. Дедушка просил не курить в доме, – мягко напоминаю ей.

– Дед валяется в своей комнате уже полгода и не ходит по дому. Я занимаюсь всем, ещё и претензии от вас получаю. Не ложись спать, полчаса осталось до будильника. Отвезу тебя в институт.

– Хорошо, – пожимаю плечами и плетусь назад в уборную, чтобы умыться.

Мама всегда такая: сказала как отрезала. Она заместитель на фирме, а с некоторых пор директор. Дедушку разбил паралич полгода назад. Единственное, что он сейчас может – лежать на кровати, шевелить руками и разговаривать. Бразды правления семейным делом приняла мама, взялась за всё своей железной хваткой.

Бабуля в прошлом году умерла от рака. Отца я не знаю. Как недавно призналась мать, она родила меня для себя, ей мужики рядом не нужны, чтобы командовали тут. Хотя любовников у неё было полно, они надолго не задерживались, как только надоедал один, она сразу заводила другого. Таскала их домой, не стесняясь ни меня, ни родителей. Впрочем, дедушка и бабушка махнули рукой, родила внучку и хорошо.

Открываю шкаф-купе. Как же здорово, что появилась одежда унисекс. Можно не париться по поводу внешнего вида. Хотя у меня есть вещи, которые носят только женщины, вечерние платья и юбки с блузками, всё чтобы мама была довольна.

Я рано поняла, что с ней лучше не спорить ещё тогда, в шесть лет. За истерику с красивыми туфельками мне досталось дома. Я отхватила ремня и сквозь слёзы доказывала, что я имею право сама выбирать себе одежду.

С того момента я поняла, что нужно затаиться. Будет только хуже, если я начну что-то доказывать. Взрослым можно всё, а значит, и мне нужно вырасти. Ну, выросла и что? Мне двадцать лет, а авторитарность мамаши никуда не делась. Я до сих пор для неё дочка Катенька, которой можно помыкать как хочешь. В школе училась на отлично, лишь бы мама не ругала. В институт поступила по её указке. Разумеется, на финансовый факультет: фирма деда достанется мне когда-нибудь.

Вспомнила, что в школе всегда поднимали на смех и издевались, несмотря на то, что я из богатой семьи. Плевали в спину во дворе школы и орали: «Смотрите, разноглазая пошла. У неё один глаз от собаки, а другой от кота. Катька, может, ты страшный оборотень, а?»

В институте стало полегче, даже друзья появилась, но косые взгляды так и шмыгали по моему телу. Неприятно, как будто хотят раздеть и убедиться, насколько сладко будет переспать с разноглазой.

Натянула шмотки и нехотя вылезла из комнаты, мама уже ждала на первом этаже. Как всегда, при параде. Чёрный костюм, состоящий из юбки-карандаша и пиджака, белоснежная блузка, туфли на высоком каблуке. На лице – лёгкий макияж, причёска – волосок к волоску. Маме сорок три, но выглядит она гораздо моложе своих лет. Слава косметологам и пластическим хирургам. В незнакомом обществе нас вообще принимают за сестёр.

– Опять оделась как попало. Можно и платье надеть. Я тебе зачем их покупала? Чёлку с глаза убери, ослепнешь, – раздражённо сказала родительница, пахнув на меня ароматом табака и мятного леденца.

Как с ней мужики целуются? Я бы не выдержала, если бы ко мне полез парень вот с таким запахом изо рта. Хотя деньги тут решают многое.

Мы вышли на улицу. Третье сентября, на удивление тепло, как летом. Деревья шелестят листьями, и только местами кроны красиво оделись в золото. Когда-нибудь я надену подобное платье в пол и буду ходить по городу, как королева осени.

Охранник услужливо открыл нам заднюю дверь и сел за руль. Я обернулась и увидела, как медсестра в комнате деда открывает окна.

– Кать, давай быстрее. У меня деловая встреча с утра, – недовольно буркнула мать.

Я забралась в салон, села рядом с ней и вздохнула. Машина тронулась с места.

– У тебя, когда экзамен в ГИБДД?

– Завтра.

– Теорию ты сдала. Будем надеяться, что и практику сдашь. Постарайся, не подведи меня. Соколовы по жизни были лидерами, а ты размазнёй родилась. Хоть здесь не оплошай. Получишь права – и в выходные куплю тебе машину.

– Я постараюсь, мам, обещаю.

Да, в её глазах я всегда была размазнёй. На углублённое изучение математики идти не хотела. Упросила деда купить мне скрипку и отдать в музыкальную школу. Мать махнула рукой, тщетно пытаясь затащить в другой кружок. По её мнению, я занималась ерундой, посещая школу современного танца и пиликая на скрипочке.

Машину водить у меня получилось. Инструктор сказал, что сдам с первого раза. Ну, хоть в чём-то мать не подведу.

Глава 2

Институт встречает привычным шумом. Одногруппники скупо здороваются. Здесь все в курсе, что я девушка из богатой семьи, но даже местные мажоры не спешат принимать в свою компанию. Знакомая история, такая же, как и в школе.

– Привет, солнце, – ко мне подбегает подруга Иришка. – Слушай, меня позвали на вечеринку, нужно завтра купить платье. Ты поможешь мне выбрать?

Иришка хватает меня за локоть и преданно заглядывает в глаза.

– Привет. Прости, я после учёбы экзамен на вождение сдаю. Если получу права, мама в выходной мне машину купит, – виновато говорю я, хотя с чего собственно.

– Ва-а, какой класс! Покатаешь потом? Покатаешь? – неугомонная подруга подпрыгивает на месте.

– Покатаю, – улыбаюсь я.

Она ещё раз подпрыгивает и целует меня в щёку. Её розовые кудри щекотно проезжаются по носу. Я сдерживаю чих и вижу, как по проходу к нам несётся Юрик, с которым я тоже подружилась.

– Привет, девчата. Вы слышали, Полев заболел? Говорят, на последнюю пару с лекцией аспирант придёт.

Мы здороваемся с парнем почти хором. Ирка хихикает и уносится прочь, заявляя, что ей срочно надо отойти.

– Вот же вертихвостка, – смеюсь я тихо.

– Мне она нравится, – с какой-то грустью говорит Юра.

– Если хочешь замутить с ней – флаг в руки. Ирка хорошая, вы с ней единственные, кто со мной тут общается.

– Я знаю, что она месяц назад с парнем рассталась, но примет ли она мои ухаживания, – недовольно дует губы друг.

– Юра, скажу тебе по секрету, Ирка любит высоких парней, как ты. Говорю же: флаг в руки и с песнями на амбразуру. Вернее, на её аппетитную грудь. Идём, сейчас лекция начнётся. Мой тебе совет, если хочешь её, перестань игнорить.

Мы с другом садимся в первом ряду, со мной приземляется Иришка. Я рада, что хоть кто-то согласился со мной дружить, в школе я вечно была одна.

Лекции проходят, как обычно. Я, по складу ума, математик, и поэтому учёба даётся легко. Другое дело, что я предпочла бы заняться не экономикой, а музыкой, но маму в своё время было не переспорить.

На перемене плетусь в другой кабинет, коридор встречает еле уловимым запахом краски. Строители задержались с ремонтом, и стены докрашивали тридцать первого августа. Приятный глазу бежевый цвет тут оправдан, всё же студенты уже не подростки, и намеренно пачкать их не будут, это же самый элитный институт города.

Захожу в аудиторию, одногруппники шумят, обсуждают вечеринку в субботу. У Кирилла Демидова день рождения. Он сын одного из местных олигархов и широким жестом приглашает всех на вечеринку.

– Соколова! В восемь часов вечера субботы в «Пчёлке». Ты приглашена. Не придёшь – обижусь, – кричит он мне.

Я зависаю, открыв рот. Учусь тут два года, и никто меня, кроме друзей, никуда не звал. Что это вдруг с Киром? Какая заразная муха его укусила? А если от меня потом ответка потребуется, я же не переживу. Мой день рождения в октябре, мама даже деньги даст на праздник, но я не хочу. Два года меня игнорили, а я их на свой день рождения звать должна?

Присаживаюсь рядом с Юркой. С другой стороны на лавку падает Ирка и тут же берёт под руку, прижимаясь ко мне боком.

– Что с Киром случилось? Даже меня позвал. Не переживай, я за всех заплачу, вы только придите. Говорит, обижусь, – затараторила Ирка. – Я в пятницу на днюху к подруге иду. Если ещё в субботу к Киру, то я труп.

– Меньше пей и не будет больна, – хохотнул Юрик, намеренно исказив окончания слова. – А вообще, я бы наживать неприятности не стал и пошёл. Демидов злопамятный, как чёрт. Я иду, чего бы не повеселиться на халяву.

Я понимала: лучше согласиться. Слышала, Демидов просто сказал громко: приходите все. А кого-то, как меня, позвал лично, упомянув, что в случае неявки обидится. Козёл.

Последняя лекция подкралась незаметно. Мы с друзьями по привычке сели в первый ряд. Раньше у меня было плохое зрение, я носила очки, только этим летом мне сделали лазерную коррекцию.

Двери хлопнули. Я посмотрела на парня, входящего в аудиторию. Внутри всё задрожало и где-то в животе появилось томление. Как же он хорош собой, высокий, подтянутый, правильные черты лица, чёрные как смоль волосы. В бежевом костюме, белой рубашке и галстуке он выглядел настоящим аристократом из девятнадцатого века. Парень поднялся на сцену, и я залипла на его лицо. На вид ему было двадцать шесть лет и, судя по телосложению, парень занимался спортом, этого даже пиджак не скрывал.

– Доброе утро, студенты. Меня зовут Святозар Францевич Адельберг. Можно просто Святозар, поскольку я аспирант, а не преподаватель. Меня попросили прочитать лекцию взамен заболевшего профессора Полева. Я не буду с вами знакомиться, сразу начну лекцию. Надеюсь, что профессор быстро поправится.

У парня был сильный, красивый тембр голоса, с едва заметной хрипотцой. Когда он говорил, по коже пробегали приятные мурашки, а в животе резвился пресловутый рой бабочек. Какой же это нереальный человек, он словно зашёл к нам из параллельного мира, где существует волшебство. Я слушала его с открытым ртом, боясь даже громко дышать. Сердце отстукивало ритмы латины, то затихая, то бросаясь в бой. На душе чёрным облаком назревала горечь. Она зарождалась где-то внутри тела и оседала в горле, мешая дышать. Этот мужчина никогда не полюбит такую, как я, – сломанную куклу, девушку, по прихоти злого рока родившуюся с изъяном. Вокруг полно нормальных людей, красивых женщин с их грацией и неоспоримой привлекательностью. Кто-то даже в серых мышках находил своё счастье, но на меня всегда смотрели с насмешкой.

Глава 3

Вечер проходит, как обычно, я прячусь в своей комнате, делая вид, что усиленно занимаюсь. Вдруг раздаётся крик. Что случилось? Несусь на первый этаж. Оказывается, скандал в комнате деда. Я хотела ворваться в его спальню, но, услышав своё имя, притулилась к стене рядом с открытой дверью.

– Ты с ума сошёл, папа! – орала мама. – Восемь миллионов Катьке отписал! Зачем ты вызвал нотариуса без моего ведома?!

– Да, я завещал Кате эти деньги. Ты вообще фирму целиком получаешь. Тебе мало? Возможно, внучка захочет открыть свой бизнес, – тихим, но грозным голосом парирует дедушка.

– Папа, ну зачем ты так? Я люблю свою дочь и не борюсь с ней за наследство. Она будет работать со мной на фирме, а потом я подпишу завещание на неё, больше всё равно некому оставить дела. Сейчас ты ей даёшь эти деньги, а она всё профукает. Да, возможно, откроет бизнес, но прогорит. У меня свободной наличности только пять миллионов, остальные деньги в деле. Если что, мне стройку из-за неё приостанавливать? Вызовем нотариуса, и ты перепишешь завещание.

– Ты уже и хоронишь меня, да?! – кричит дедушка, но тут же закашливается. – Пошла вон отсюда. Фиг тебе, а не новое завещание. Будешь настаивать – я его перепишу, только в этом случае ты получишь дырку от бублика. Всё отдам внучке – и счета, и фирму. Привыкла гнобить её, будто не сама родила ни любви, ни ласки. Уйди, видеть тебя не хочу.

Я залетаю на цыпочках в уборную и слышу топот ног, мать уходит из комнаты деда. Он оставил мне наследство, а она недовольна. Разумеется, приятнее всего держать меня под своим каблучком, командовать, указывать, говорить, что я никчёмная.

Слёзы наворачиваются на глаза. Быстро умываюсь, останавливая их. «Соколовы не плачут» – так всегда повторяла мама с тех пор, как мне исполнилось семь лет. Если что-то было не так, и я начинала реветь, она грубо одёргивала: «Чего нюни распустила, ты Соколова или кто? Тебе не стыдно вообще, а?»

Мне было ни капельки не стыдно, наоборот, обида душила. Девочек так не обижают, а меня гнобили везде, даже дома.

 Ещё мне хотелось бантики, как у красавицы класса Юльки. Помню линейку на первое сентября, её катал старшеклассник на плече, а она звенела колокольчиком и улыбалась. Шикарные банты украшали косы, а красивое платьице привлекало взгляд и вызывало зависть. Я хотела себе это платье, и бантики, и туфельки, и даже косички. Вместо красивого наряда, на меня напялили классический костюм для женщин, только в сильно уменьшенном варианте, а волосы украсила серебряная заколка с фианитами. Мама стояла рядом, улыбалась, говорила, что я среди девочек самая красивая. Ещё бы, только на меня умудрились напялить наряд от известного европейского модельера.

Снова плещу на лицо водой и хриплю, накатывает фантомное удушье. Нервы совсем ни к чёрту, я так устала от всего, теперь ещё и любимый дедушка масла в огонь подлил. Мать никогда не позволит, чтобы я далеко ушла от её юбки, так и будет помыкать мной, пока не помрёт.

Успокаиваю себя и выхожу в холл. Плетусь в комнату деда, тот смотрит телевизор, поворачивает голову на мои шаги.

– Как ты, дедушка? – спрашиваю ласково.

– Вот только ты приходишь и сразу интересуешься самочувствием, а не завещанием, – усмехается он.

– Не хорони себя, ты ещё поправишься.

– Так я и не хороню. Это врачи мне много уже не дают. Не будем о грустном.

Я сажусь на стул, потом наклоняюсь и, обняв старика, кладу голову ему на плечо.

– Вот всегда ты такая: ласковая, заботливая. И чего тебе с матерью так не повезло? – нежным тоном произносит дед.

– Мама, наверное, очень мальчика хотела, а родилась я.

– Мама много чего хочет. Правильно я сделал, что не переписал на неё фирму при жизни. Составил завещание, ты получишь восемь миллионов. Можешь не создавать бизнес, но купи квартиру и уезжай из этого дома. Наташа с каждым годом становится всё жёстче, ты не сможешь с ней долго, а твой муж и вовсе не уживётся с такой тёщей.

– Спасибо, дедушка, ты лучший, – я поднялась и чмокнула деда в щёку.

– Выключи эту балаболку, устал, спать лягу.

Только дедушка всегда называл телевизор балаболкой. Бабушка всё время смеялась над этим словом. Дед слёг после её смерти, любил так, что не выдержал потери. Мне бы хотелось такой же любви.

Я выключила телевизор, пожелала спокойной ночи и ушла к себе. Было тоскливо на душе. Дед сказал о муже. Нужна ли я кому-то такая? Возможно, кто-то позарится на деньги, но за глаза будет обзывать уродиной.

***

Сегодня читать лекцию снова пришёл красавчик – аспирант. Я смотрела на него восторженными глазами и чувствовала томление в груди. Разумеется, я не подойду к нему после лекции, мне есть что ему сказать, но, как ни странно, и нечего говорить. Не признаваться же, что он мне нравится?

– Подруга, ты чего так на него пялишься? – шепнул на ухо Юрка.

– Не пялюсь, а внимательно слушаю, не мешай, – отмахнулась я.

Это так заметно, что я на нём залипла? А что поделать, если так?

Лекция закончилась. Святозар уходил из аудитории, попрощавшись с нами. Стало так тоскливо, будто солнце внезапно скрылось за тучами, и начался ливень. Раскисать нельзя, мне ещё экзамен по вождению сдавать. С первого раза не получится – мать устроит словесную взбучку. Порой мне кажется, что я для неё не дочь, а мячик, который можно попинать, когда паршивое настроение. Когда у меня будет ребёнок, я стану любить его всем сердцем.

***

Сотрудник ГИБДД, принимавший экзамен, оказался невредным. Специально не заваливал. Я взяла себя в руки и постаралась, сдала с первого раза, и мне подписали экзамен.

– Можете подать заявление и прикрепить все справки через портал госуслуг. Права делают неделю, – объяснил капитан.

Я поблагодарила его. Окинула взглядом коренастую фигуру мужчины и счастливая пошла вызывать такси.

Домой впорхнула, словно бабочка. Первым делом похвасталась деду, тот искренне за меня порадовался. Потом я пошла в кабинет матери, постучала и только после разрешения предстала перед её очами.

– Мам, я сдала. Требую свою машину.

– Хоть какой-то с тебя толк, – буркнула она, отрывая взгляд от ноутбука. – Сначала купим что-то бюджетное. Разобьёшь – не жалко будет.

Разумеется, меня никто не спросил, чего хочу я. Мать, как всегда, решила-постановила, а я должна подчиниться. Неожиданно на её столе разразился трелью телефон. Мама взяла его и начала кричать, не стесняясь меня.

– Ты там чем думаешь, Лёня?! У нас сдача всех коммуникаций на носу! Не успели?! Я тебе не успею! Выводи людей на вечерние смены, работайте до одиннадцати вечера! Не будет сделано в срок – я тебя уволю, Лёня, так и знай! А мне плевать, что ты со мной спишь! Сегодня ты мой любовник, а завтра – на помойке харчи собираешь! Я всё сказала! – мать бросила трубку и глянула на меня. – Чего уши развесила, иди уже!

Я захлопнула рот и пошла к себе. Такая мама была не всегда, она и ласковая бывала, читала сказки в детстве на ночь. Эти дни можно по пальцам пересчитать. Иногда я думаю: зачем она меня родила, чтобы была?

Упала на кровать, заложив руки за голову. Завтра снова в институт, а там будет Святозар – мечта любой женщины.

Глава 4

Ночью мне приснился Святозар. Мой первый эротический сон и именно с ним. Мужчина целует мою грудь, мнёт её руками, а я шепчу его имя на выдохе.

Просыпаюсь и чувствую, как ноет внизу живота, я возбудилась. Чёрт, что с этим делать? Я прикасаюсь к себе рукой, трогаю возбуждённую промежность. Фу, как противно. Хватаю телефон с прикроватной тумбы.

– Ты обалдела, Кать, ночь на дворе? – сонно отвечает на вызов подруга.

– Ир, что ты делаешь, когда возбудилась? – тараторю я.

– Тебе сейчас технику онанизма описать или видео прислать на эту тему? Кать, хорош прикалываться.

– Я не о самоудовлетворении. Другие способы есть?

– Засунь своё тело под холодную воду. Парня себе заведи уже, – было слышно, как Ира смачно зевнула, а потом отклонила вызов.

Пока разговаривала с подругой, возбуждение спало, но неприятные ощущения в теле остались. Вот, значит, что можно сделать: засунуть себя под холодную воду. Буду иметь в виду.

Я задумалась: это очень странно, что у меня такой случай впервые. Мне скоро двадцать один год, и я боюсь секса, не знаю, как буду обнажаться перед мужчиной.

Осталось немного подождать и можно обратиться к врачу, чтобы спросить об этом, лишь бы мать о моих планах не узнала.

***

Несусь на лекции, как лошадь на скачках. Безбожно опаздываю и у самой аудитории натыкаюсь на Святозара. Краснею от стыда, будто он сейчас в моих глазах увидит мой сон с ним.

– Здравствуйте, – мямлю невнятно.

– Здравствуйте, – отзывается он и пропускает меня вперёд в открытые двери.

Сажусь, как всегда, возле друзей, быстро здороваюсь с ними, а взгляд приковывает аспирант, поднявшийся на сцену.

– Приветствую всех студентов. Профессора в понедельник выпишут с больничного, и поэтому я сегодня у вас в последний раз. Готовимся записывать лекцию, – говорит Святозар.

Я готова стонать в голос. Вероятность, что мы с ним ещё где-то пересечёмся, ничтожно мала. Институт большой, аспиранты учатся в дальнем крыле. Если Святозар ходит в столовую, как я, то вот там ещё можно встретиться.

На большой перемене я убедилась, что ходит. Увидела его сидящим за одним из столиков. Он был с друзьями и улыбался, что-то рассказывая. Неожиданно к нему подошёл Демидов. Они перекинулись парой фраз, и Кирилл ушёл к себе. Они знакомы? Хотя что я, местные богачи часто таскают своих взрослых детей на светские мероприятия. Это меня мама никуда не берёт. То, что Адельберг богат, видно сразу, такие шмотки, как у него, обычному парню даже на распродаже не купить.

Пялюсь на него, как влюблённая девчонка, Святозар перехватывает мой взгляд своим, и я стыдливо отворачиваюсь.

– Кать, а ты, случаем, не запала на этого аспиранта? – осторожно спрашивает Юрка.

– Иди ты. Ещё раз так скажешь, обижусь, – делаю я гневный вид.

– Всё нормально, подруга, я даже рад буду, если ты с кем-то встречаться станешь, – шепчет он.

– Спасибо, конечно, но это не то, о чём ты думаешь, – кривлюсь я в ответ.

За ужимками и бравадой я пытаюсь спрятать боль. Как хочется хоть с кем-то поделиться своей проблемой, может, тогда станет легче. Хоть на самую малость, но легче, если кто-то попытается меня понять. С такой внешностью как у меня, судьба быть только изгоем, а не любимой девушкой красавчика.

После лекций выхожу во двор института. Юрка и Ира утаскивают меня в закуток за зданием, где обычно курят студенты. Ненавижу сигареты, но друзья курят, и мне приходится мириться с этим.

Стою, подпирая спиной стену. Юра что-то лопочет, время от времени делая затяжки. Неожиданно к нам подходят несколько парней. Юрку грубо от меня отталкивают.

– Ну что, шалава, поговорим? – ехидно спрашивает один из парней, беря меня за грудки. – Ещё раз на Адельберга свои бесстыжие зенки вылупишь, я в них горящие бычки вставлю.

Я узнаю аспирантов, что сидели в столовой со Святозаром. Вот же я попала.

– Ребят, отстаньте от неё. Она вовсе не такая, – пытается защитить меня друг.

– Пошёл вон, – один из парней грубо толкает Юрку, и тот падает на землю.

Ира не вмешивается, отбегает трусливо в сторону.

– Не такая, говоришь? Да весь институт знает, что ты с мужиками за бабло спишь.

Я пыталась трепыхаться, отцепить от себя чужие руки, но противник был сильнее.

– Чего ты с ней церемонишься, Славка, врежь, чтобы в следующий раз неповадно было, – говорит кто-то.

Юрка встаёт с земли и пытается помочь мне, лезет в драку. Меня роняют на траву, падаю и скручиваюсь в защитную форму. Их четверо, а нас двое, потому что Ирка убежала.

Неожиданно кто-то закрыл меня собой, навалившись сверху.

– Кир, уйди! – орёт тот, что держал меня за грудки.

– Так избейте и меня вместе с ней, или слабо?! – крикнул Демидов.

Парни сплюнули на землю и ушли. Меня трясёт. «Девочек же не бьют. Девочек не бьют», – звенит в голове.

Демидов помогает мне встать, смотрит хмурым взглядом.

– Как ты? Вдохни поглубже. Не больно? В машину садитесь, довезу до дома.

– Они не били, скорее попугать хотели, – говорю я.

Оказывается, на заднем дворе припаркована машина Кирилла. Именно поэтому он очутился здесь. Но почему помог? Это совсем не в стиле Демидова.

– Спасибо за помощь, Кирилл, – говорю я, пытаясь унять надвигающиеся слёзы.

На самом деле у меня и не болит ничего. Лицо не тронули. Успели только пару раз пнуть по рукам и ногам, и то не сильно. Возможно, если бы Кирилл не помог, то парни вошли бы в раж и начали пинать со всей дури. Сегодня мне повезло, а были дни, когда избивали сильнее.

– Ира меня увидела и позвала на помощь. Отблагодаришь, если на день рождения придёшь. Подарка не надо, – улыбается Кир, а потом идёт к машине.

Мы с Юркой заползаем на заднее сидение. Я отворачиваюсь к окну. Разговаривать не хочется. Мне обидно до слёз. Всё так несправедливо. Если ты не такая, как все, то позор общества. Почему так? Кому какое дело, кто я и что.

Юрка живёт в городе, поэтому его высаживаем первым. Я благодарю друга за поддержку, и он уходит домой.

– Кать, может, пересядешь на переднее сидение? – оборачивается Кирилл.

– Прости, я вызову такси и поеду на нём. Спасибо за помощь.

Пытаюсь выйти, но Демидов блокирует дверь.

– Сиди, отвезу. Хочется подольше покататься по городу, – говорит он, заводя мотор. – Я слышал, ты на права сдала?

– Да, скоро получу их. Завтра поедем с мамой выбирать машину, – говорю тихо.

– Здорово. Какую хочешь?

– Не знаю, мне, в общем-то, всё равно. На месте решу, – пожимаю плечами.

На самом деле не всё равно, но мама купит и не спросит меня. Она же будет деньги тратить. Я только после восемнадцати отвоевала право самой покупать себе вещи. До этого в магазин со мной таскалась мать и брала только то, что, по её мнению, будет мне к лицу. Если бабушка и дедушка говорили, что внучке нужно привыкать к самостоятельности, она отвечала: «У неё ещё грудь до самостоятельности не доросла». И вот вроде не матом сказала, но я понимала, о чём она, и было жутко обидно.

Наконец-то машина остановилась у моего дома. Демидов обернулся и как-то странно на меня глянул. Я решилась спросить.

– Кир, они меня шлюхой обозвали. За что?

– Ты ничего не помнишь, наверное. Твоя подруга на днях затащила тебя на вечеринку в общагу.

– Это я помню. Она уговорила меня сходить на пару часов после занятий. Все пили вино, а я сок. Потом Ирка с парнем куда-то ушла и дальше я проснулась на кровати, подруга сказала, что нужно идти домой. Голова болела, но ведь я не пила, – смущённо ответила я.

– Я тоже пришёл в общагу, но позже вас. Перепутал комнату и зашёл в соседнюю. Ты лежала на кровати голая и слабо сопротивлялась. Тебя лапали трое парней, четвёртый в стороне стоял. Я всех выгнал и закрыл тебя на ключ, тот торчал в замке. Потом нашёл Ирку. Я не знал, что тогда делали фотографии. Они расползлись по всему институту. Парни писали, что ты дала всем одновременно и взяла за это деньги.

Прикрыла рот рукой, было до ужаса стыдно. Что мне подлили в сок? Я этого даже не помню.

– Кто были эти гады?

– Ребята с соседнего факультета. Они тоже были на той гулянке. Ничего, пару дней посидят в комнате, залижут синяки. Кстати, они сказали, что настоящего изнасилования не было.

– Спасибо, Кирилл.

Я попрощалась и вышла, потом помчалась домой, сглатывая слёзы. За что так со мной? Что я им сделала?

Глава 5

Я стою на улице, меня, маленькую, держит за руку какой-то мужчина. Мама напротив нас с разъярённым лицом.

– Ты зачем ей куклу купил?! – орёт мать.

– Что в этом такого, Наташа? Катюша попросила куклу, я отец, имею право дарить, – виновато говорит мужчина.

– Нам от тебя ничего не надо! Пошёл вон отсюда!

Мама вырывает у меня из рук куклу и кидает в мусорку неподалёку. Я начинаю реветь. Мужчина пытается защитить меня. Обнимает ласково и успокаивает. Мама хватает за руку, вырывает из тёплых объятий.

– Харе ныть, Соколовы не ноют. Замолкни, дебилки кусок! Не ребёнок, а размазня! Какой папаша, такая и дочка, – оба умственно отсталые! – орёт мама, и мне прилетает затрещина.

– Ты совсем охренела, ребёнка бить! – к ней подлетает мужчина.

Мама тычет пальцем в его грудь и говорит грозным ледяным голосом:

– Ну, ты, донор спермы, ещё раз к моей дочери подойдёшь – и я тебя посажу. Найду, за что и посажу. Я воспитаю из этой размазни настоящую львицу, и советчики, вроде тебя, мне не нужны.

Мать тянет меня за руку к машине.

– Папа! Пап! – ору я и просыпаюсь.

Значит, у меня был отец, просто я его почти не помню. Где он сейчас? Почему мы больше не общались?

Сворачиваюсь калачиком и реву. Всё так несправедливо! Если верить сну, папа меня по-настоящему любил. А я не могу не верить сну, потому что в памяти всплывает мой выпускной бал в детском саду. Я вижу папу, бегу к нему, но он быстро уходит. Мама возвращает меня назад и говорит, что там никого не было.

Пытаюсь уснуть, и мне это удаётся, а утром я с трудом выхожу завтракать. Придётся сидеть с матерью за одним столом. Ненавижу её, ненавижу!

***

– Мам, я сегодня иду на день рождения, – говорю я за завтраком.

– Хорошо, дам тебе пятьсот рублей, – отвечает мать, не отрывая взгляда от планшета.

– Мам, ты чего? – спрашиваю недоумённо.

Мама поднимает голову и смотрит на меня прищуром серых глаз.

– Я не намерена отваливать деньги твоей нищей подружке, ей и пятьсот рублей за счастье.

Я начинаю внутренне закипать, пробую говорить как можно спокойнее. Всё равно голос срывается на визгливый фальцет.

– Мама, у Иры день рождения уже был. Меня пригласил в клуб Кирилл Демидов. Сын владельца корпорации «Демгруп». Как ты себе представляешь, я прихожу и говорю: вот подарок – пятьсот рублей? И вообще, мне карманные нужны. Деньги закончились.

Родительница кривится недовольно и выдаёт грозно:

– Не визжи?! Переведу на карту пять тысяч – подарок и десять – карманные. Мне, между прочим, сегодня машину покупать. И вообще, я бы Демидову ни гроша не дала. Наши семьи давно враждуют. Раз обещала прийти, то ничего не поделаешь. Больше с Демидовым не общайся, голову откручу.

Вот всегда она такая, жадная до денег. Слово «скупердяйка» – даже не про неё, тут прямо маниакальная скупость.

Мама всегда одевала меня в брендовые шмотки. В школу подвозила. Забирал – мамин водитель. Мне выдавалось минимум денег в месяц на школьные обеды, ну и тысяча на всякий случай. Одноклассники могли бегать по кафешкам, приглашать друзей. Надо мной всё время ржали. Матери было всё равно, она говорила, что все деньги потом достанутся мне, а сейчас я должна научиться отвечать на злые слова в свой адрес.

О да, сама она оскорблять не стеснялась ни меня, ни подчинённых. Держала всех в ежовых рукавицах. Что-то не так и сразу затрещину – это мне, а подчинённым летел отборный мат. Если работник ходил в любовниках, то пощёчина – плёвое дело.

Меня всё время удивляло, как мужики с ней связываются? Она никого не содержала. Подарок на день рождения, Новый год и двадцать третье февраля и то недорогой. И тем не менее к ней липли, возможно, из-за красоты.

Я привыкла жить скромно. Не торчала вечерами в клубах. По сути, мне большие карманные деньги ни к чему, скоро окончу институт и начну зарабатывать сама.

Утыкаюсь в тарелку с овсянкой. Каша застревает в горле, но я должна её есть. Соколовы же не вредничают, едят всё подряд, если нет аллергии, разумеется.

Сразу после завтрака едем в салон автомобилей. Мама выбрала самый лучший, где продают разные модели и марки. Я бы и на б/у согласилась, лишь бы мне купили то, что хочу.

Проходим по рядам шикарных и не очень тачек. Мама слушает консультанта вполуха, потому что быстро движется к только ей понятной цели. Я залипаю на небольшой красной машинке. Такая красивая, прямо вау, не могу оторвать глаз.

– Мам, а давай купим эту?

– Ты мне ещё «Жук» купить предложи? Хотя их вроде уже не выпускают. Или выпускают? Неважно. У тебя должна быть тачка представительского класса. Да, на первое время не особо дорогая. Ты же права только получила. Идём.

Я плетусь за ней, и в итоге она меня приводит к огромной чёрной тачке. Серьёзно? Вот это мне? Нервно сглатываю вязкую слюну и говорю решительно:

– Мам, мне не нравится, это слишком громоздко. Я хотела себе маленькую машину.

– Зато не слишком дорого и солидно. Ну не для большого предпринимателя, как я, конечно, но для тебя вполне себе пойдёт. Лет через пять продадим и купим подороже. Что-нибудь из «Волько».

– Остановили выбор на этой машине? На кого записывать будем? – улыбаясь, спрашивает консультант.

– На меня, конечно, – заявляет мама.

– А я, значит, просто так свой паспорт брала, чтобы в руках лишний раз подержать?! Мне скоро двадцать один год, я взрослая! – ору возмущённо.

Как же она меня достала, я для неё до сих пор девчонка, которой можно управлять и помыкать.

– Ой, у тебя стальные нотки в голосе прорезались? – удивлённо спрашивает она. – Ладно, оформляйте на дочь. Не забудь заказать номера и на учёт её поставить. Захотелось самостоятельности – делай всё сама.

– Сегодня суббота. ПТС будет только в понедельник, ближе к вечеру. Машину выдадим в среду утром. У нас есть опция за небольшую плату. Если подождёте до четверга, то поставим на учёт машину сами, прикрутим номера. Останется только сесть за руль и больше никаких проблем, – расшаркивается перед нами парень в чёрном костюме.

– Хорошо, оформляйте с опцией. Всё равно права раньше четверга не получим, – отвечает мама, будто делает одолжение.

Нас усаживают за журнальный столик, приносят напитки на выбор. Мама заказала кофе, я сок. Спрашивают: нужна ли праздничная выдача машины. Я отказываюсь от праздника. Какое торжество, когда тебе купили то, что ты не хочешь? Да, многие сейчас скажут: радуйся, не все имеют возможность машины покупать. Я же готова скулить от досады. Ничего, потом продам, девушке ни к чему такая громадина.

Глава 6

Вхожу в клуб «Пчёлка», который находится в центре города. В гардеробе сдаю лёгкую куртку. Сегодня на входе пускают ограниченное число людей, но я сказала, что приглашена к Демидову и меня не стали задерживать. Когда появилась в зале, то поняла почему, одна наша компания – уже целая толпа.

Почти у самого танцпола соединили несколько столов и диванов. Все одногруппники уже пришли. Кто побогаче оделись так, что обзавидуешься. Бедные студенты напялили свои самые лучшие шмотки. Кажется, на день рождения Демидова наступило перемирие, и даже золотые детки никого не доставали. Вообще, я тоже считаюсь из золотой молодёжи, но не причисляю себя к ней.

Увидела Иришку в шикарном синем платье. С ней рядом Юрка в джинсах и рубашке из такой же ткани. Подойдя к столу, поздоровалась со всеми. Мне ответил гомон голосов.

– Кирилл, с днём рождения. Желаю тебе здоровья и счастья.

Я протянула чёрную коробочку. Кирилл поблагодарил и тут же открыл подарок. Внутри коробки лежал искусно сделанный серебряный брелок «Клык волка».

– Вау, Кать, в первый раз такое вижу. Тут настоящий клык?

– Мастер говорит, что да.

– Спасибо, будет моим талисманом, – улыбнулся Кир. – Присаживайся.

Иринка подвинулась, и получилось так, что я села напротив Кирилла. Мне сразу хотели налить виски, но я попросила вина. Витя Вежин хотел пошутить на эту тему и уже что-то начал говорить, но Кир пресёк его речь строгим взглядом. Что это с ним, если он даже своему другу не дал поприкалываться надо мной? Какая пчела Демидова за задницу укусила?

Кстати, о пчёлах, они свисали над танцполом в виде причудливых стробоскопов. Стены клуба были стилизованы под медовые соты. Стол и диваны нежно-коричневого цвета. Вот только музыка играла не клубная. Вернее сказать, она звучала и на танцплощадках, но меня тогда ещё в проекте не было. Зарубежные танцевальные хиты восьмидесятых и девяностых – моя любимая музыка, моя стихия.

Все стали выпивать, я пригубила из своего бокала. Кирилл сказал, что так не делается. За именинника нужно выпить до дна, хотя бы один раз. Выпила и принялась закусывать, я быстро пьянею, лучше быть осторожной.

Ребята шутили, травили анекдоты, смеялись. Потом Марина стала рассказывать забавный случай на море в Турции. Я перевела взгляд на Кира. Парень не слушал рассказчицу, он смотрел на меня. Казалось, что он расстёгивает взглядом, мою белую обтягивающую блузку. Она была тонкой, и под ней угадывался бюстгальтер. Я понимала, как это выглядит, припёрлась в таком прикиде, который почти не скрывал изгибы тела. Чёрные кожаные штаны сидели в облипочку. Серебристый ремень, с крупной застёжкой в виде тигра из сверкающих страз, завершал образ.

Кир продолжал пялиться на меня, показалось, что его глаза даже сверкнули в полумраке. Стало неуютно, и я поёжилась. Вот чего он на меня так смотрит? Что ему надо?

– Ребят, а кто хочет танцевать. Идëмте, чего мы сидим? – я набралась смелости.

– Ещё по одной и рванём! Только чур все пьют до дна, а то обижусь! – крикнул Кирилл.

Снова зазвенели бокалы, звучали поздравления. Я выпила своё вино и первая встала, чтобы уйти. Нужно потанцевать и вывести из тела алкоголь.

Ребята потянулись за мной. Мы целой толпой ворвались туда, где уже веселился народ. Никого не смущало, что играет не клубняк. Наоборот, эта музыка придавала какой-то новизны.

Я принялась танцевать, уж это я умею почти как профи. Ребята несколько секунд стояли с открытыми ртами. Кирилл приподнял брови, словно хищник следил за каждым моим движением. Музыка сменилась, я узнала знакомую мелодию. Обожаю группу «Саваж».

Алкоголь кружил голову, мне было плевать, как на меня смотрят и что думают. Кирилл снова позвал всех к столу. Я крутанулась вокруг себя и пошла за ними.

– Ребят, а давайте в игру сыграем? Нас как раз чётное количество. Я написал на листках имена гостей: тут парни, а в этом бокале девушки. Тянем по очереди, если кого-то выбрали, тот уже не берёт бумажку. Танцевать обязательно, – предложил Кир.

Все были навеселе и согласились. Кирилл взял два пузатых бокала, которые стояли в стенной нише-соте. В них оказались скрученные бумажки. Демидов предлагал гостям выбрать.

– Бля, Кир, ты прикалываешься? Я не стану с Валькой отплясывать, – возмущённо сказал Димка.

– Уговор есть уговор. Все согласились на условия, – захохотал Кир.

Ребята смеялись. Я нервничала всё больше, меня ещё никто не выбрал. Почти все бумажки разобраны, и никому ещё не достался Демидов. Наконец-то бокалы опустели.

– Прости, Кать, я не вписал тебя. Ты же опоздала, и я думал, ты вообще не придёшь. Поэтому тебе положено танцевать с именинником.

– Раз для меня бумажки нет, то это не считается, – улыбнулась я.

– Хорош, Катя. Ты лучше всех, что ли? Я вон Вальку обнимать буду, а завтра мне её парень может по роже вломить, – теперь уже смеялся Димка.

– Да ладно, это же игра, – подбодрил Кирилл.

– Ага, ты нам ещё в бутылочку на раздевание предложи прямо в клубе поиграть? – сказала я, сдерживая раздражение.

Демидов усмехнулся и предложил выпить. И почему мне кажется, что он всё подстроил специально. А может, я себя действительно накручиваю? Пофиг, нужно выпить.

Диджей объявил медленную композицию. Все потянулись на танцпол. Зазвучала красивая итальянская песня про любовь. Кир подошёл ко мне вплотную и сказал тихо:

– Ты боишься, что ли? Давай я буду вести, а ты следуй за мной.

Эти слова задели меня за живое. Я положила ему руки на плечи и нервно сглотнула. Он обхватил ладонями мою талию. Мы закружились в танце на так называемом пионерском расстоянии, но вдруг я почувствовала, что он прижимает меня к себе.

– Как тебе удалось сделать так, чтобы сменили музыку в клубе? – спросила я, лишь бы что-то сказать.

– Это клуб моего дяди с маминой стороны. Я выбирал музыку для тебя, Катя, знал, что ты её любишь, – дыхание Кира обожгло ухо.

– Я тут при чём? Это твой день рождения. Прости, мне нужно в уборную.

Я хотела уйти от взглядов, которые кидали на нас, одногруппники. Кир творил что-то невообразимое, он прижимался ко мне вплотную, будто мы тут одни. Что он творит вообще? Он упал с дуба и повредился мозгами?

– Идём, я провожу. На втором этаже есть отдельные уборные для персонала. Там очереди нет. Ребятам я уже рассказал, где это. Мне разрешили гостей туда пускать.

Кир пошёл вперёд, а я за ним. Стоять в очереди в сортир не хотелось. Мы поднялись на второй этаж. Дошли до коридора, у которого стоял охранник. Тот мельком глянул в нашу сторону и ничего не сказал. Кир показал мне женский сортир, и я поспешила скрыться там, потом забежала в кабинку.

Когда вышла помыть руки, Кир стоял у мойки. Никого больше не было, я сполоснула руки и поспешила уйти. Кирилл ринулся за мной.

– Идём, я покажу, что подарили ребята, – Демидов взял меня за руку и потащил по коридору.

– Кир, куда… – начала я, но он уже запихнул меня в комнату.

Тут стоял стол, несколько стульев с высокой спинкой и диван. На столе действительно лежали коробочки, обёрнутые в блестящую бумагу.

Я несколько раз моргнула, не понимая, что мы тут делаем. Сердце застучало сильнее. Сзади послышался щелчок. Я обернулась и увидела, что Кир закрывает дверь на защёлку.

– Ты зачем? – голос испуганно дрогнул.

Кирилл подошёл и обнял меня.

– Кать, ну чего ты такая пугливая, а? Пришла, принесла подарок. Я бы предпочёл получить другое в качестве презента.

– Чт-то? – заикнулась я.

– Тебя. Я тебя хочу, Катя. С первого дня, как увидел, ты мне просто башку снесла. Ты просто нереальная.

Кирилл залез под мою блузку, принялся гладить спину.

– Кир, стой, остановись. Не надо, Кир, – начала умолять я.

– Кать, пожалуйста, Катя. Ты же в свои годы уже не девственница.

Кир стал целовать мою шею, я пыталась отбиться. Он схватил меня в охапку, донёс до дивана, кинул на него и навалился на меня. Мои губы обожгли чужие. Я никогда ни с кем не целовалась. Противно не было, но и возбуждения никакого. Наоборот, накатила паника, когда он принялся расстёгивать блузку.

– Кир, остановись, пожалуйста. Кир, пожалуйста, я не хочу, – заскулила я.

– Что, предпочитаешь мне кого-то другого? Может твой дружок Юрик не просто друг, а? – ревнивым голосом сказал Кирилл.

– Не сходи с ума, ему Ира нравится! – в отчаянии крикнула я.

– Всё равно будешь моей! Моя, ясно?! Или я нехорош для такой, как ты?!

Он будто взбесился. Почти кричал, снова полез целоваться. Я пыталась спихнуть с себя его тушку. Из глаз брызнули слёзы. Вот и всё, сейчас тебя тупо изнасилуют. Кирилл был выше меня почти на голову и сильнее. Я молотила кулаками по его груди.

– Пожалуйста, не надо, – всхлипнула, когда он оторвался от моих губ.

Только сейчас парень заметил, что я плачу.

– Кать, прости меня, прости. Я дурак. Я ублюдок. Я больше не буду, пока ты не захочешь. Посиди тут, приди в себя и спускайся.

Наконец-то он слез с меня и ринулся на выход. Я заревела в голос, застёгивая одежду. Было так противно и стыдно, а ещё страшно. Меня только что чуть не поимели. Неожиданно дверь распахнулась, и вошёл Святозар. Он тут откуда? Я застыла, глотая слёзы и всхлипывая. Святозар подбежал ко мне, присел на корточки, погладил по щеке.

– Тише, успокойся, всё хорошо. Я прибью братца. Не думал, что он до насилия опустится. Он же… Блядь.

– Ничего не было.

– Точно?

– Ничего не было, мы просто повздорили.

– Верю. А кофточка у тебя неправильно застёгнута просто так? – спросил Святозар.

Мне было стыдно. Я хотела провалиться в тартары, лишь бы не видеть сейчас сочувствующие глаза человека, который мне нравился как мужчина. Это же надо было так опозориться перед ним?

– Честно, не нужно никого бить. Между нами ничего не было. А вы правда братья?

– Двоюродные. Это клуб моего отца. Идём, я тебя провожу.

– Я хочу домой.

– Хорошо, выведу чёрным ходом и вызову такси.

Святозар повёл меня к лестнице для персонала. Попросил подождать у кухни, а сам пошёл в гардероб за моей курткой. Когда он вернулся, то объявил, что такси подъедет через пять минут.

Мы вышли на улицу и стали ждать. Святозар не отходил от меня.

– Вы можете идти, спасибо за помощь, – промямлила я.

– Ну, конечно. Хочешь, чтобы на твою аппетитную грудь кто-то ещё покусился? Ты ещё так оделась…

– По-блядски? – спросила, глядя себе под ноги.

– Для клуба нормально. Вот только на тебе эти шмотки выглядят так, будто ты хочешь сказать: выеби меня. Прости за откровенность. Надеюсь, вы помиритесь с Киром. На самом деле он парень неплохой. Иди, твоё такси подъехало.

Я села в машину на заднее сиденье, назвала адрес и прикрыла глаза. Слегка потряхивало от произошедшего. Что теперь будет? Мать узнает и придушит. Господи, ну почему всё так сложно?

Глава 7

Я приехала домой, расплатилась за такси и вышла из машины. У дверей особняка стояла мать и курила. Её очередной мужик был рядом, тоже курил и смотрел на неё, как преданная собачонка. Это почему-то ужасно бесило.

– О, нагулялась уже? Быстро. Я думала, тебя как минимум до утра не будет. Выпивка, парни, трахтибидох в какой-то гостинице. Ты бы хоть раз мужика домой привела, дочка, я же не запрещаю.

– Спасибо, как-нибудь сама разберусь, – вежливо выпалила я, заходя в дом.

На самом деле хотелось крикнуть: а не пошла бы нах со своими советами. Да, знаю, посылать собственную мать нехорошо, но она меня реально достала. Ещё и этот Демидов сегодня. В понедельник весь институт будет знать, что все танцевали в шутку и только Кирилл прижимался ко мне.

– Катя, в понедельник я записала тебя на медосмотр в клинику, – не успела снять туфли, как в холл вошла мать.

– Зачем? Я проходила перед автошколой, – удивилась я.

– За надом. Для получения прав пару врачей. Я оплатила тебе полный осмотр со всеми анализами. Даже генетические тесты заказала. Хочу знать, что мои внуки не будут иметь каких-то тяжёлых заболеваний. Мало ли какая родня у твоего папаши была.

– Ты же мне так и не сказала, кто мой отец. Я плохо его помню.

– И не надо помнить. Только уголовников в жизни моей дочери не хватало, – фыркнула мать.

Я подскочила к ней и крикнула гневно:

– Чего же ты тогда меня родила от уголовника?!

– Он сел уже после твоего рождения, мне наплевать на него. Не забудь, в понедельник в три часа дня тебя ждут в клинике, – строгим тоном сказала мама.

– Я не пойду. Я здорова, и мне эти медосмотры на хрен не сдались, – процедила я сквозь зубы.

– Поговори со смой ещё раз таким тоном, и будешь вместо бензина в свою машину мочу заливать! Ни копейки карманных не дам! – в щёку прилетела звонкая пощёчина.

Я схватилась за щёку и ринулась прочь. Вот она так всегда, может унизить при посторонних. А ничего, что я уже взрослая? Валить надо из этого дома и как можно скорее, только вот дедушку оставлять одного жалко.

Забежала в ванную, быстро разделась и зашла в душ. Горячие струи воды почти обожгли кожу. Хотелось смыть с себя следы чужих рук и нареветься вдоволь. По щекам потекли слёзы. Как же всё несправедливо в этой жизни. Как плохо. Я не хочу так. Не хочу.

***

В понедельник сижу на лекциях как на иголках. Всё время чувствую, что Кирилл сверлит меня взглядом. Он несколько раз пытался подойти на перемене, но я его игнорировала, уходя к друзьям.

И вот он застал меня на первом этаже, бесцеремонно запихнул под лестницу.

– Кать, прости меня, я тогда выпил… Чёрт, знаю, что это не оправдание. Я всё равно не должен был действовать так грубо. Просто мне показалось, что ты уже была с мужчиной и согласишься. Кать, давай начнём встречаться. Обещаю, я не стану приставать, пока ты сама не захочешь, – оправдывался он умоляющим тоном.

– Мы можем быть просто друзьями, Кирилл. Мать сказала, наши семьи давно в контрах. Вряд ли твои одобрят нашу связь, моя мамаша точно нет, – решительно заявила я.

– Хорошо, пусть так, лишь бы быть рядом с тобой.

– Идём. О нас и так сплетни пошли, – сказала я строго.

К удивлению, Кирилл больше ни на чём не настаивал. Вышел из кабинки, а я следом. Хорошо, хоть нас не застукали. На этот раз пронесло.

Пришлось пропустить последнюю лекцию, чтобы вовремя приехать в клинику. Я имела право не подчиниться матери, но у меня есть свои причины сходить на медосмотр. В этой частной больнице врачи не относились ко всему формально, как в какой-то бесплатной поликлинике.

Я взяла свою карточку и лист с номерами кабинетов. Потом ходила от двери к двери. Каждый врач тщательно осматривал и ощупывал, если было необходимо. Экспресс-анализы сделали за пять минут. Те, что посложнее, придётся ждать несколько дней.

Наконец-то я захожу в кабинет с надписью «Гинеколог». Со своего кресла на меня смотрят пристальные глаза женщины средних лет. Ёжусь у порога и только потом подхожу к врачу.

– Здравствуйте. Я на медосмотр, – говорю тихо.

– Здравствуйте. Присаживайтесь.

Доктор берёт у меня карточку, смотрит результаты анализов, задаёт стандартные вопросы о цикле.

– С каких лет половой жизнью живёте?

– Я ещё ни разу, – смущаясь, отвечаю я и начинаю теребить ручку сумочки.

– Анализы в норме. Какие-то жалобы есть? – вежливо говорит врач.

Я вздрагиваю от чего-то и решаюсь сказать правду.

– Я боюсь секса. Мне стыдно раздеваться перед мужчиной, почти до паники доходит.

– Вам с этим к психологу-сексологу нужно. Алла Юрьевна опытный врач. Вот направление. А на кресло я вас не потащу, ложитесь на кушетку, сделаем УЗИ.

Я подчинилась. Врач взяла мазок, потом стала водить прибором по животу. Хмурилась так, что я начала волноваться.

– Вы у гинеколога, когда последний раз были? – спросила она.

– В одиннадцатом классе на медосмотр возили прямо из школы. Там УЗИ не делали, мазок взяли на кушетке.

Женщина подложила мне толстую подушку под ягодицы и всё же заглянула во влагалище, потом покачала головой.

– Вы не девственница. К тому же у вас повреждение матки. Сожалею, но детей вы иметь не сможете. Единственный выход, взять вашу яйцеклетку и оплодотворённую подсадить суррогатной маме.

– Как это? Я ни с кем не спала. Не может быть? – я была в полном шоке.

– Я так полагаю, травма старая, возможно, из детства. Иногда наша память блокирует самые неприятные моменты жизни. Из-за давнего изнасилования может быть страх секса. Алла Юрьевна вам поможет, – с сочувствием говорит врач.

Вскоре мне отдали медкарту, я поспешила на выход. Записалась на приём к психологу, решив заплатить из своих карманных. Слёзы готовы были хлынуть из глаз, сдерживать себя было трудно. Я никогда не смогу родить, а на самом деле мечтаю иметь ребёнка. Почему я не помню того, что с кем-то успела переспать?

Дома я сказала, что за один день всё сделать нереально. Мама пофыркала и отстала. Я знала, что владеет клиникой её школьная подруга и результаты медосмотра ей доложат в подробностях. Хорошо, что эта тётка неделю назад улетела отдыхать в тёплые края. Я успею хоть как-то себя настроить на разговор. Впрочем, будет грандиозный скандал, это я уже знаю.

У матери вообще много связей в разных сферах. С кем-то она дружит, кому-то просто заносит пухлые конверты, чтобы подписать всякие разрешения. Мать хваткая, как настоящий бультерьер, если нужно, она тебе руки по локоть оттяпает, но добьётся своего. Шутка ли, встать у руля огромной строительной компании и не прогореть.

***

На следующий день после лекций возвращаюсь в клинику. Народ сюда ходит исключительно с достатком, поэтому очень легко попасть к врачу. Нет такой толкучки, как в бесплатной поликлинике.

У кабинета психолога-сексолога никого нет. Сажусь на диванчик, обитый кожзамом. Руки почему-то начинают трястись. Меня подташнивает. Страшно вываливать свои сокровенные тайны постороннему, но я должна это сделать. Говорю себе мысленно, что всё будет хорошо, и робко захожу в кабинет. За столом сидит женщина лет сорока. Симпатичная. Волосы, крашенные в какой-то дикий рыжий цвет, но, как ни странно, ей это даже идёт.

Мы здороваемся. Она смотрит карточку. Потом предлагает присесть в кресло с откинутой назад спинкой. Удобно, но я бы предпочла оказаться не здесь.

Женщина садится в обычное кресло рядом, в её руках диктофон.

– Я должна предупредить, что будет вестись запись, никто её не услышит кроме меня. Расскажите о своей проблеме, Екатерина?

Я нервно сглатываю и начинаю вываливать правду.

– Не знаю почему, но не могу сблизиться с мужчиной. Раздеться стыдно до паники. О сексе вообще речи нет. Я даже сама себя удовлетворить боюсь.

– А если подумать, вам хочется секса?

– Конечно, мне эротические сны начали сниться, – говорю я и прикрываю глаза.

– Часто наши страхи идут из детства, мы многое забываем, но я постараюсь найти то, почему у вас случилась такое, говорит врач.

Мы принимаемся беседовать. Женщина задаёт вопросы, заходит издалека. Я расслабляюсь, начинаю доверять ей, рассказываю о деспотичной матери, и на душе становится легче. Понимаю, что на второй сеанс приду без страха и неловкости.

Глава 8

Захожу в комнату дедушки, здороваюсь и ласково обнимаю его. Он совсем плох, и в последние несколько дней медсестра не уходит вечерами домой, а дежурит около него постоянно. Женщина тяжело вздыхает и удаляется. Я осматриваю комнату, хочется орать от несправедливости.

Мать сделала всё, лишь бы самой не выносить из-под него судно. Поставила в спальне кресло-кровать, прибавила медсестре зарплату. Даже когда Галина не оставалась на вечер и ночь, она ничего не делала, за дедом ухаживала я. Мне нетрудно, это же самый родной человек на свете.

– Закрой дверь и сядь на кровать, – хрипит дедушка.

Я быстро исполняю просьбу.

– Мама куда-то уехала, – говорю расслабленно.

– А ты уверена, что мать не подрядила Гальку шпионить за нами? – усмехается дед.

Я ложусь на бок с самого края кровати и обнимаю старика. Лежать на его плече так уютно. Он пахнет тем самым родным ароматом, который я помню с детства, даже запах лекарств и болезни не до конца его перебил.

– Кать, я передумал насчёт фирмы. Перепишу завещание на тебя. Фиг ей, а не бизнес. Я слышал, как она на тебя орала накануне. Разве мы с бабушкой так её воспитывали? Заласкали, залюбили, но всё равно вырастили монстра.

Я раздумываю, но всего несколько секунд. Потом заявляю решительно:

– Ничего не нужно менять, дедушка. Я же неглупая. Она начнёт судиться со мной за наследство, а это не очень хорошо для фирмы. Хочешь, я скажу правду? Только ты не обижайся.

– Я не обижусь. Говори, Катя, – подбодрил дед.

– Я не смогу руководить такой махиной, едва окончив институт. Я и на экономический факультет поступать не стала бы. Мать заставила. Учусь хорошо только потому, что в школе замечательные оценки были. На самом деле я мечтала быть учителем музыки по классу скрипка.

– Хочешь сказать, что ты не справишься и угробишь бизнес? – взволнованно спросил дедушка.

– Возможно, всё будет хорошо, но дело не только в этом. Я хочу уехать из этого города, подальше от мамы. Она мне здесь нормальной жизни не даст. Смотри, я получила сегодня сообщение в ВК. Этот человек пишет, что мой отец и хотел бы встретиться. Он живёт в другом городе.

– Покажи. Там фотографии есть?

Я показываю дедушке фото со страницы Михаила Александровича Ростоцкого. Дед внимательно изучает его лицо и улыбается.

– Мишка Ростоцкий. Постарел, но я сразу его узнал. Отец твой, да. Твоя мама с ним в одном институте училась. Гуляли они вместе. Когда последний курс заканчивали, то напились где-то на вечеринке. Как водится, в состоянии опьянения часто забываешь о предохранении. Вот и твоя мама заявила нам, что беременна, и решила рожать.

– А почему они не поженились? – спросила я.

– Мы были не против, в то время наша семья не была богата. Официально нет, на самом деле уже в перестройку, будучи директором завода, я держал подпольный цех по производству товаров. В девяностые предприятие уплыло из рук, но я скопил немало золота. Прадедушка твой, первый секретарь области, тоже наворовал под шумок.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – удивилась я, вставая.

Села на кровати и взяла морщинистую ладонь деда в свои руки.

– Теперь чего скрывать? Посадят меня за это, что ли? – усмехнулся он. – Так вот. Уже в то время Наташа считала себя элитой. Одевалась лучше всех, ходила в импортных вещах. Мишка был сыном дворников-алкашей. Сам не пил, окончил институт. Красивый, как Аполлон. Девки за ним стаями бегали. Наталья заявила, что он ей не нужен, она родит для себя и замуж вообще не собирается. Не хочет, чтобы кто-то ею командовал. Вот такая история. Я не рассказывал, потому что ты была маленькой, а теперь можно.

– Я напишу ему. Попробую пообщаться. Я его плохо помню, но те воспоминания, что сохранились, очень хорошие, – заявила я решительно.

– Хорошо. Ты и вправду хочешь уехать, Катя? Насовсем?

– Да. Мне тяжело рядом с матерью. Она мне жизни не даст. Поэтому пусть завещание будет в таком виде, как есть.

– Тогда слушай внимательно. Пойдёшь в комнату, где мы с бабушкой раньше спали. Там висит картина, нарисованная ею. Тебе нужно немного отогнуть заднюю крышку. Забери облигацию. Когда-то бабушке достался дом в наследство. Она смогла его продать по выгодной цене и положила деньги в банк под проценты. За десять лет должно было накопиться порядочно. Облигация на предъявителя. Спрячь и матери не показывай. Она позабыла об этом, вот пусть и дальше не помнит. Иди, пока её нет.

– Спасибо, дедушка, ты лучший. Я люблю тебя.

Я чмокнула деда в щёку, подорвалась с места и убежала. Пока мать не пришла, нужно спрятать всё у себя.

Как и говорил дедушка, в картине была спрятана облигация известного банка и договор. Бабуля положила два миллиона под шесть процентов годовых. Это же сколько там денег накопилось? Спрятала ценную бумагу у себя в комнате. Теперь у меня есть, на какие деньги купить жильё в другом городе. Уеду, и пусть подавится своим бизнесом.

***

Четверг наступил незаметно. Я должна была ехать забирать машину. Неожиданно Демидов начал напрашиваться пойти со мной куда-нибудь. Мы стояли во дворе института, друзья ушли на остановку, а я ждала такси. Поразмышляв немного, решила, что взять Кирилла с собой – отличный вариант.

– Если на такси со мной поедешь, то можно прогуляться вместе. Мне машину из салона забирать. Сначала за удостоверением заедем, его уже сделали. Ты же давно за рулём, подстрахуешь меня. Я свои права не купила, сдала экзамен как полагается, но всё равно выезжать в первый раз самой страхово.

– Мне тоже было не по себе в первый день. Потом быстро привык. Поехали. Я оставлю свою тачку здесь. Завтра на лекции на такси прокачусь, – улыбнулся Кирилл.

Мы сели на заднее сидение, подъехавшей к нам машины. Демидов расплатился за поездку сам. Решил за мной поухаживать? А меня он спросил, надо мне или нет?

Мысли с Кирилла быстро перескочили в другое русло. Я ответила отцу, но тот мне так и не написал. Передумал общаться? Пожалел, что нашёл меня в социальной сети? Как он узнал, что это я, кроме отчества, у меня ничего нет от него. Я даже похожа больше на маму.

Отец жил в одном из крупнейших городов России. Судя по фото, у него семья и двое детей. Мои сестра и брат. Я хотела бы с ними познакомиться. Только вот примут ли они меня? Телефон пиликнул сообщением, я посмотрела на экран. Оказывается, мне пришло письмо в ВК именно от отца.

«Привет, дочь. Прости, что не ответил сразу. Дела закрутили. Завтра буду в твоём городе. Как устроюсь в гостинице, напишу тебе. Если захочешь, мы можем встретиться».

«Обязательно встретимся, папа. Я хочу с тобой поговорить», – быстро написала я.

Мы подъехали к многофункциональному центру. Чтобы получить права, я записалась к определённому времени. Долго ждать не пришлось. Вскоре уже и машину в салоне забирали.

– Вот это ты монстра себе выбрала! – удивился Кирилл.

– Это не я. Мать. Я хотела что-то поменьше, но мою маман не переспоришь. Раз она оплачивает покупку, значит, выбирает тоже она. Потом продам и куплю что-то другое. Сейчас можно и на этом поездить, – улыбаюсь я.

Какой бы ни был автомобиль, но это моя первая серьёзная собственность, не считая доли в доме, которая тоже немаленькая. Когда бабушка уже болела, подписала дарственную на меня.

Машину вывезли во двор и отдали ключи. Бензина немного, нужно ещё на заправку. Сажусь за руль, трогаю его пальцами и улыбаюсь.

– Пристёгивайся и поехали, – на переднее сидение запрыгивает Кирилл.

Действительно, пора в путь. Пристёгиваюсь и плавно трогаюсь с места. Аккуратно выезжаю в ворота, а потом на дорогу. Осторожно прибавляю скорость. Ура, всё получилось!

– Хорошо едешь. Честно, я думал, будет хуже, – говорит Кирилл.

– Я тоже так думала, – отвечаю, счастливо улыбаясь.

– Не хочешь отметить покупку?

– Собиралась завтра после занятий в кафе сходить. Если тебя устроит компания Юрки и Иришки, то приглашаю. Мы же вроде друзья.

– Почему вроде? – спрашивает Кир недовольно. – Я видел гравировку на брелоке. «К» от «К». Предпочёл бы, чтобы там было написано «К плюс К равняется Л». Если ты боишься свою мать, мы можем встречаться тайно.

– Да, с этим сейчас сложно. Мамаша заявила, чтобы я с тобой всякое общение прекратила, – говорю я спокойно.

– Я подожду, Катя. Я терпеливый.

И вот что сказать ему на это? Между нами ничего не может быть. Я уеду, возможно, уже скоро, переведусь в другой институт.

Припарковалась у заправки, залила бензин, и тут в кармане заверещал мобильный.

– Екатерина Михайловна, вашему дедушке совсем плохо. Приезжайте срочно. Я скорую помощь вызвала, – тараторит в трубку Галя.

У меня начинают трястись руки. Я чуть не роняю телефон.

– Что? – спрашивает Кирилл.

– Деду совсем худо, – говорю я дрожащими губами.

– Так, я за руль. До твоего дома немного осталось. Сейчас на предельной скорости доедем, – решительно заявляет Кир.

Я бегу на пассажирское сидение, сажусь и едва успеваю пристегнуться, как машина отъезжает с заправки.

Глава 9

Уже подъезжая к дому, вдалеке услышала визг скорой помощи. Этот звук врезался в уши и буквально оглушил. Кирилл остановился не у ворот, а у чуть дальше. Я выскочила из салона, ринулась в калитку, а затем побежала в дом.

Не сняв верхней одежды, бегу по холлу к комнате деда. Двери распахнуты. Он лежит бледный, губы синие, еле дышит.

– Дедушка, потерпи, там скорая едет. Потери, пожалуйста, – подбегаю и хватаю его за руку.

Старик едва сжимает мою ладонь слабеющими пальцами.

– Поздно. Бабушка меня уже ждёт. Обещай, что сделаешь то, о чём мечтаешь.

– Обещаю, дедушка.

– Я спокоен. Будь счас… – совсем слабым голосом говорит дед, и его речь обрывается на полуслове.

Медсестра приводит врача, но уже поздно. Минута. Какая-то минута. Хотя я не уверена, что если бы помощь приехала раньше, это помогло бы.

Врач констатирует смерть, советует вызвать полицию и труповозку.

– Полицию зачем? – всхлипываю я.

– Чтобы зафиксировать, что смерть не криминальная, – говорит молодая женщина.

– Она не криминальная. Я квалифицированная медсестра и ухаживаю за Иваном Романовичем полгода. Всё это время он прикован к постели.

Женщина садится за стол, заполняет какие-то бумаги. Потом отдаёт нам и уходит, её провожает сиделка. Я сижу у кровати деда прямо на полу и реву. Мутным взглядом вижу Кирилла, притулившегося к стене.

Галя возвращается, что-то говорит о соболезновании, а я её почти не слушаю.

– Мать знает?! Почему её здесь нет?! – ору я.

– Я позвонила ей раньше, чем вам. Она сказала, у неё важная встреча с поставщиком, как сможет, так и приедет, – отвечает Галя таким тоном, будто это она виновата, что мать не приехала.

– Серьёзно?! У неё отец умирает, а она только о бизнесе думает?!

Я вскакиваю, хватаю пластмассовую утку, каким-то образом оказавшуюся у ног, потом кидаю её в стену. Из глаз льются слёзы, готова орать от несправедливости. Я хотела сегодня остаться дома, но мать буквально погнала в институт. Пропускать лекции нельзя, машину забирать нужно. Я вообще не могу себе представить, что должно произойти, чтобы она посидела на одном месте и не бежала куда-то.

Если мама легко болела, то всё равно мчалась на работу. Однажды свалилась с температурой тридцать девять градусов и ворчала, что вынуждена лежать в постели. Ей было всё равно что, придя в офис, она будет заражать своим гриппом других людей. Всех, кто из её фирмы уходил на больничный, она презирала. Какая тебе премия по итогам месяца, если ты неделю на работу не ходил и плевать, что по уважительной причине.

Есть ли у неё вообще какие-то чувства, кроме жажды обогащения? Вот и сейчас встреча с партнёром по бизнесу важнее родного отца. Меня трясёт от такой несправедливости. Кирилл подходит и обнимает меня.

– Я сочувствую, Катя. Ты очень любила дедушку. Успокойся. У тебя сейчас настоящая истерика начнётся, – ласково говорит он.

Меня корёжат и ломают его слова, никто и никогда не любил меня как дедушка и бабушка. Только дед перед смертью сказал, чтобы я исполнила свою мечту и смотрел так, будто давно обо всём догадался, но молчал. Дед всегда читал меня как открытую книгу. Теперь так больно, что он ушёл и не с кем больше поговорить по душам.

– Ты прав, Кирилл, нужно собраться и вызвать кого-то, кто забрал бы его.

Отстраняюсь от парня и подхожу к кровати. Глажу руку дедушки. Галя закрывает ему глаза и накрывает простынёю.