Сокровище шамана

Глава 1

Шаман стянул рубашку и бросил ее на камень перед входом в пещеру. Кожи коснулся по-осеннему прохладный августовский ветер, но лучше мерзнуть, чем заносить в обитель предков запах тревог и надежд множества людей, с которыми ему приходилось сегодня видеться и говорить.

Зеленая цепь холмов со скалистыми боками волновалась, травы клонились к земле, в расщелине особенно высокого и глубокого склона воздух насвистывал печальный мотив. Но стоило пройти внутрь, как на голову тяжелым пуховым одеялом падала тишина.

Шаман огляделся, заметив облако пыли и песка, поднятого его шагами, и ругнулся сквозь зубы, запоздало подумав, что у входа стоило еще и разуться. Но теперь повернуться к духам спиной – значит проявить неуважение. Пожалуй, его молчаливый уход оскорбит их гораздо сильнее, чем следы прорезиненных подошв на полу.

Незваный гость сел, привалившись к одной из неровных стен. Пещера выглядела самой обычной, сюда даже не возили туристов, здесь не бывали спелеологи и археологи. Никаких видимых следов пребывания древних людей в ней не осталось.

Апсах тас – старик-камень – стоял здесь, упираясь вершиной в низкий свод и подточенным годами основанием в бугристый пол. Не украшенный ни рисунками, ни надписями, ни лентами, он ничем не отличался от прочих камней и потому оставался известен лишь тем, кому следовало здесь быть. Духи любили бывать здесь, и любой, кто слышит, легко мог в этом убедиться.

Стоило только закрыть глаза, и пещера наполнялась множеством голосов. Нечетким шепотом, смехом, криками, детским плачем, и в этой какофонии постепенно выделялись несколько, обращенные, увы, не к нему.

– Новые наследницы, – проскрипел старческий голос, и по тембру нельзя было понять, принадлежал он мужчине или женщине. – Хочу увидеть старшую.

– Младшенькая милее, – отозвался второй, который звучал несколько моложе. – Потанцую с ней над ночной рекой в лунный час.

Шаман пытался вклиниться в разговор, заранее зная, что обречен на провал. Именно сейчас, среди духов собственных предков, он лишался голоса. Таково было его наказание за оплошность, совершенную прадедом его деда: Шаман мог даровать другим людям возможность говорить сквозь завесу между жизнью и смертью, но сам оставался безмолвен, и сколько бы ни кричал, его слова тонули в бесконечной дали, отделявшей его от предков. Подслушать их он мог только урывками, когда в завесе старого проклятья невзначай появлялась прореха.

Духи знали о его присутствии, смеялись, глядя как он сжимает кулаки от досады, но никогда не отвечали. Не имели права обратиться к нему – явно или тайно. Однако в этот раз старый голос содержал в себе тонкий намек.

– Эта старшая, конечно, ничего, когда-нибудь она поймет, но вот бы вернуть все как прежде, – старик крякнул так, будто его до сих пор, даже спустя пару столетий после смерти, донимали боли в спине, и затих.

– Молодому не по силам снова завладеть ими. Разве что… – дух загадочно замолчал, видимо, сочтя, что его советы стали слишком очевидны.

***

«Полякова Алиса Викторовна,

С прискорбием сообщаем вам, что ваша двоюродная тетушка Дягилева Сара Евгеньевна скончалась в среду, 17 мая 2016 года. Выражаем вам глубочайшие соболезнования.

Деньги, которые остались от суммы, любезно перечисленной вами на ее содержание, мы готовы направить на счет, который вы укажете.

С уважением,

Администрация санатория «Белая кость».

Я откинулась на спинку кресла, она мерзко скрипнула. Давно следовало бы поменять мебель в офисе, но все как-то не доходили руки. Да и сейчас мое спокойствие вряд ли могли нарушить неприятные звуки.

Итак, старая карга наконец отбыла в мир иной. Она третировала меня десяток лет, пока я жила в ее доме, и ровно столько же – после того, как мы с сестрой отправили ее в санаторий из-за болезни. Впрочем, в последнее время ее капризами занималась Маша, я только отправляла деньги. Не вижу в этом ничего предосудительного: мне ведь надо было когда-то зарабатывать на соляные ванны и витаминные уколы для карги, а как я могла бы это сделать, денно и нощно сидя у ее постели?

Может, это и неправильно, Машка обозвала бы меня черствой и утратившей всякое понятие о семье, но я радовалась тому, что пришел конец звонкам среди ночи, бессмысленным поездкам и разборкам с администрацией санатория. Сами по себе расходы на содержание тетушки меня волновали мало, гораздо больше неприятностей доставлял ее характер. Но теперь и расходы, и все связанные с ее странностями проблемы в прошлом. В честь такого горя съезжу, пожалуй, в отпуск. В Прагу? Или в Венецию? Хотя когда? Работы же так много.

Отстраненные рассуждения прервал хлопок двери.

– Алис, привет! – Наташа. ворвавшись без стука, процокала каблуками по полу и приобняла меня в качестве приветствия.

Ошеломленная ее напором, я чуть покачнулась и поспешила спуститься обратно в кресло. Подруга уселась напротив, забросив ногу на ногу.

– Хочешь кофе? – тут же предложила я, поспешно собирая со стола бумаги.

Наташа только отмахнулась.

– На обратном пути захвачу, у тебя сегодня бариста нормальный работает в кои-то веки, – улыбнулась она, покачивая носком черной лакированной туфли. – Все никак не найдешь замену тому лодырю?

Я вздохнула, пару раз щелкнула мышкой по экрану компьютера, проверяя, нет ли новых сообщений на почте, и снова повернулась к подруге.

– На ту зарплату, которую я могу предложить, толковые не соглашаются. Если повезет, к концу сентября придет какой-нибудь студент без опыта, у них там как раз выпускные экзамены закончатся.