Как я качал макуху

Глава 1. Проникновение на территорию противника

– Как скучно мы живем! – заявил как-то после уроков Маратик, – мы совсем теряем здоровый дух авантюризма! Мы совсем перестали навещать наших друзей из "школы поэтов". А ведь от этого у поэтов происходят печальные регрессионные явления в их творчестве. Их стихи становятся вялыми и квелыми, теряют необходимую мужскую твердость, а приобретают ненужную нежность и мягкость.

– Так какая проблема? Давай, прям счас и сходим, – живо откликнулся Гришка, – научим их поэзию любить, как надо! Качнем макуху! Ты, Костян, как? В деле? Втроем мы быстро поможем им найти рифму к слову "пакля"!

Я тогда не знал, да и сейчас толком не знаю, что означает это странное выражение "качать макуху". Подозреваю, что запустили в оборот его не слишком умные люди, вполне возможно, что члены местной легендарной банды "Дебилы".

Попросить Гришку растолковать смысл этого оборота я постеснялся. Скорее всего, он и сам толком не понимал, что несет. Просто ему нравилось звучание этой дебильной фразы. Но смысл я примерно понял. Речь шла о посещении чужой территории с целью унижения местных обитателей, возможно, с применением психологического давления или даже физической силы.

Мне это все решительно не нравилось. Не хотелось мне никого унижать и обижать, да еще и рисковать при этом своим здоровьем. Но в разговоре принимала участие Гузель и какой-то черт дернул меня сыграть роль смелого мужика.

– Можно сходить, пожалуй, – сказал я деланно равнодушным голосом, – я что-то в последнее время чувствую жуткий сенсорный голод. Каждый день похож на другой, как две капли воды. Надо как-то встряхнуться, развеяться.

– Ты действительно туда пойдешь? – удивилась Гузель, – тогда задержись на минутку. Я записку напишу. Передай ее Петьке Петуху. Если, конечно, найдешь его. Очень прошу, вы там пожестче с ним. Что-то он мне не нравится в последнее время.

Петух – персона известная даже за пределами своей школы с филологическим уклоном. Он не только умел сочинять неплохие стихи, но и в драках был неплох. Во всяком случае, ходили такие слухи.

Настроение у меня испортилось. На самом деле, никакого "сенсорного голода" у меня тогда не было и в помине. Наоборот, недавно произошло слишком много ярких событий, которые изрядно потрепали мне нервную систему.

Нашу школу посещал Вовка Воронин, учащийся ПТУ неподалеку. Он как раз в нашей школе занимался тем, что "качал макуху", причем почему-то именно по отношению к моей скромной персоне. Какое-то время я терпеливо сносил его издевательства. Но, однажды, нашла коса на камень. В один прекрасный день под влиянием и руководством Гузели, я нанес обидчику несколько неожиданных ударов в ответ, отправив Вовку в нокаут и в наш школьный медпункт. Вовка через несколько дней умер, чем сильно меня встревожил. Мне уже снилась тюрьма и следователь, который со смаком зачитывал статью "непредумышленное убийство".

Но обошлось. Следствие установило, что Вовка умер вовсе не от моих ударов, а от употребления ядовитого метанола, который перепутал с питьевым спиртом (этанолом).

Тогда я твердо понял, в этот раз мне повезло, в другой раз может и не повезти. И я старался по возможности избегать всяких ненужных мне конфликтов.

Но вот, как говорится, никогда такого не было, и вот – опять. Не я такой. Жизнь такая.

Наш боевой отряд отправился в соседнюю школу на поиски славы, подвигов и Петьки Петуха. Я надеялся, что все закончится хорошо. Раз у нас уроки закончились, то вполне возможно, они закончились и у филологов. И все они, вместе с Петухом, отправились по домам. Еще был хороший шанс на то, что бдительный охранник вообще нас не пропустит на территорию чужой школы.

Успокоив себя такими соображениями, я начал размышлять на тему, кто из нас троих больший идиот. Возможно, я. Мне это мероприятие ненужно, неинтересно, но и я почему-то в нем участвую. Кто я после этого? Дурак!

Покритиковав так немного себя, я перешел к личностям своих товарищей по боевому походу.

Про Гришку особо сказать нечего. Ничем интересным он сильно не увлекался. Телосложение имел среднее, а нрав веселый. Любил повеселиться, особенно поржать. Кстати, пожрать тоже был не дурак. По боевым характеристикам был Григорий, наверное, средним бойцом, но по наглости явно превосходил средний уровень. Веселье типа "качать макуху" было ему по душе. Другие удовольствия жизни Гриша ценил несильно, по крайней мере, виду не показывал.

Марата неслучайно звали ласково "Маратик". Был он роста огромного, почти два метра и вес имел где-то близкий к целому центнеру. Выражение лица у него стабильно было доброжелательное, но решительное. Кулаки имел огромные. Как-то поспорили, какой размер перчаток нужен Маратику. Никто не угадал. Все перчатки оказались малы. Такой размер еще просто не придумали. Никто не ожидал, что живет на свете парень с такими размерами ладоней. А что же ищет Маратик в стране далекой? Что кинул он в стране родной?

– Не люблю я поэтов, – вдруг заявил Маратик, как бы отвечая на мои мысли.

– Почему это? – удивился я.

– А что это они все время в рифму говорят? – пояснил поэтоненавистник, – раздражает это меня. Это несерьезно и вызывающе.

– Но это ты как-то слишком радикально, – осторожно возразил Гришка, – бывают очень интересные поэты с очень забавными стихами. Например, навскидку, Александр Иванов.

– Ладно, посмотрим, – ответил Маратик, – вот поймаем этого Петуха за яйца, послушаем, что за стихи он нам прокукарекает.