Приехал муж из командировки

© Д. Волкова, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава первая

– Кефир, фу!

Кто бы меня слушал… Да я сама себя не слышала! В ушах стоял какой-то дурацкий звон, ноги подгибались, сердце колотилось. А в голове только одна идиотская и неуместная мысль: «Да, я не Гай Юлий Цезарь!» Потому что он-то бы мог всё это вынести. Ну, то есть делать сразу несколько дел одновременно этот дядя умел. А я… А что я? Ну, попробуйте не уронить из рук таз с только что постиранным бельём, удержать другой рукой рвущегося в бой мейн-куна и при этом не хлопнуться в обморок. Никогда за мной такого желания – я про обморок! – не водилось, а сейчас очень хотелось. Зачем, спросите вы?

Так, обо всем по порядку.

Я пришла с работы в умеренно затраханном состоянии, которое смягчало только то, что сегодня пятница, и на выходных у меня нет – аллилуйя, в кои-то веки! – дежурства. Целых два дня выходных. Роскошь же? Роскошь! Но я по привычке стала шуршать по дому. А может, не по привычке, а чтобы уж сегодня всё переделать, а завтра – завтра, в субботу! – ничего не делать! Только спать, спать, спать… Потом валяться, валяться, валяться… Пока голод не припрёт. И только после этого встать и пойти в магазин. А то и совсем податься во все тяжкие – и заказать какую-нибудь доставку и вообще носа из дома не казать. Ради таких радужных перспектив стоило после трудового дня вечером в пятницу шуршать по дому, согласитесь? Вот я и шуршала. Загрузила стиральную машину форменной одеждой, перемыла посуду, пол тоже попался под горячую руку. Кефир предусмотрительно наблюдал за моей суетой с дивана, периодически неодобрительно потряхивая кисточками на ушах.

В общем, когда я, выгрузив в красный пластмассовый таз содержимое стиральной машины, состоящее преимущественно из моих рубашек, штанов и носков, вышла на балкон, дабы развесить белье – на улице догорал долгий июньский день.

И если бы только он! Прижавшись к стене дома, в лучах закатного солнца на моем балконе загорал какой-то нудист! Натурально нудист! Из одежды на парне были только смарт-часы и тату на груди. Самое ценное он прикрывал ладонями обеих рук и смотрел на меня совершенно ошалевшими глазами. А я – на него. И тут с низким утробным урчанием, от которого даже у меня волоски на руках дыбом встали, мимо моих ног протиснулся Кефир.

Ну, а дальше… Дальше я подумала про Гая Юлия. Потому что одной рукой я ловила таз с мокрым бельём, другой – тринадцатикилограммового мейн-куна, и при этом пыталась сохранить сознание, которое пока плохо справлялось с фактом наличия на нашем с сознанием и подсознанием балконе голого мужика и орало: «Маньяк! Насильник! Извращенец!»

Маньяк-насильник-извращенец при виде Кефира забился в угол балкона и явно из последних сил пытался мимикрировать – вмазался в стенку, практически вошел в нее, растворился и слился с облицовочной плиткой. Но рук при этом с паха не убирал, видимо, полагал, что Кефир в первую очередь вцепится именно туда. А я ничего не полагала, я бросила в другой угол балкона таз с бельём и попыталась уже двумя руками оттащить мейн-куна, который почуял соперника на своей территории.

Тишину нарушало только моё пыхтение, шипение Кефира и птички. Да-да, птички! Непонятно, какого чёрта на дереве рядом с домом вечером расчирикались пичуги? Наверное, они, в конце концов, и отвлекли внимание Кефира, и я сумела-таки вытолкать разъярённого кота за балконную дверь и закрыть ее.

Кефир тут же прыгнул в комнате на подоконник, уставился на меня ярко-желтыми глазами и осуждающе затряс кисточками на ушах. Ладно, с обиженным мейн-куном, который, по мнению моей маменьки, мне вместо мужа и только мужиков распугивает, я разберусь потом. У меня сейчас маньяк-насильник-извращенец на повестке дня первым пунктом!

Я толкнула ногой таз, выправляя его накренившееся положение, нервно заправила за ухо прядку волос и начала медленно оборачиваться. В душе я очень надеялась, что мне это всё… ну, просто показалось. На фоне трудового перенапряжения на работе. Или нюхнула нового стирального порошка с какими-то присадками, от которых любопытная побочка. Ну, или… этот… три-в-одном… мужичок смог окончательно раствориться в облицовочной настенной плитке. И вот я сейчас обернусь, а его там нет. Никого кроме меня нет на моем собственном балконе!

Я, затаив дыхание, обернулась. И шумно выдохнула. Голая и здоровенная – последнее я только сейчас заметила! – детина с моего балкона никуда не делась! Стоял, вжавшись в угол балкона, по-прежнему прикрывая свое добро ладонью с поблескивающими смарт-часами, и смотрел на меня.

Смотрел на меня знаете с каким выражением? Ну, вот из серии: «Чего стоим, кого ждем?» То есть как будто ждал, что я сейчас ему что-нибудь скажу. Как будто это я должна давать объяснения. Как будто это я оказалась нагишом на чужом балконе! Да со мной такое в принципе не могло произойти. А этот…

– Ты кто такой? – подбоченилась я.

– Поклонник.

– Чей?

– Твой.

Так. Либо меня держат за идиотку, либо он обкуренный.

– Если ты поклонник, то где цветы?

– Вот, – ткнул он себя в грудь.

Татуировка на его груди состояла из каких-то замысловатых орнаментов, которые можно при определенной доле фантазии принять за цветы. А можно – за носорога.

– Я сирень люблю, – упорствовала я. – Где сирень, поклонник?

Он робко шагнул вперед, мотнул головой в сторону перил балкона и спросил неуверенно:

– Там?

Внизу, под балконом, у меня действительно росли пышные кусты сирени. Но это же совершенно не то!

Нашему диалогу о сирени помешали звуки с соседнего балкона. Там хлопнула балконная дверь и громкий мужской жизнерадостный голос из-за бетонной перегородки прокричал, обращаясь ко мне:

– Леська, здарова!

Мы замерли оба. Мой голопузый поклонник снова вжался в стену, побивая все свои предыдущие рекорды по части врастания в вертикальные поверхности.

С соседнего балкона потянуло табачным дымом, и из-за перегородки снова послышался мужской энергичный голос:

– Леська, иди здороваться, я же слышал, что ты здесь!

Это Михаил, сосед. Мишка дальнобоит и часто отсутствует дома, чем без зазрения совести пользуется его жена. Так-так-так… Что-то смутно зашевелилось в моем контуженном внезапным появлением голого гостя мозгу. Но Миха не дал мне эту мысль додумать.

– Леська, иди ко мне, тьмокну! – Мишка навалился на перила, огромным плечом и бицепсом частично перетекая со своего балкона на мой.

А бицепс у Михи примерно такого же объема, как мое бедро. А то и два моих бедра, ибо мать-природа, а точнее, то ли мать, то ли природа бедрами меня обделили. Правда, маменька утверждает, что я за это должна сказать ей спасибо. А природа молчит.

Но, в общем, этот вот здоровенный бицепс теперь торчал с краю моего балкона. И на него с ужасом смотрел мой голопузый гость. Лицо его сейчас очень хорошо сливалось с бело-зеленой облицовочной плиткой. Чего так напугался Миху-то? Вроде и сам парень не мелкий, и мускулы, и плечи, и всё остальное присутствуют, насколько я могу судить. А я могу судить, потому как мне товар практически весь лицом представлен – за исключением некоторых незначительных и малоинтересных частей. В общем, гость мой незваный, он же поклонник без сирени, явно не хлюпик. Правда, у Мишани громадное просто всё – и ручищи, и плечи, и пузо. Вот пуза, кстати, у голопузика не водилось, вполне себе стройный парниша. Но и двадцатилетней школы жизни дальнобойщика у него за плечами явно не было.

Незнакомец еще раз метнул панический взгляд на Мишкины бицепсы, и тут у меня вдруг словно молния в голове сверкнула. И я поняла, как это чудо без перьев оказалось на моем балконе.

Ах ты, Юля-фигуля… Это я про Мишкину жену, если что.

– Ну, здорово, Мишка, коли не шутишь. – Я перегнулась через перила своего балкона, таким образом убрав из поля зрения незваного голыша, и увидела Мишку. Вроде как гостя собой прикрыла. – Ты чего же это – на сутки раньше прибыл, что ли?

– Ага. – Сосед с наслаждением затянулся сигаретой, выпустил струйку дыма. Дружески хлопнул меня по плечу, поумерив свой богатырский пыл, но вышло всё равно увесисто. – Гнал как сумасшедший. Юляшку свою напугал, дверь долго не открывала, поверить не могла, что это я. Спала уж. Ну, я ей, конечно, спать-то теперь не дам, – хохотнул Миха. – Почитай три недели дома не был. Соскучился по ласке женской. Сейчас перекурю – и на второй заход пойдем, – снова хохотнул Мишка.

– Михайло Александрович, курение плохо сочетается с кардионагрузками. – Я погрозила Михе пальцем.

– Не нуди, кудрявая! – отмахнулся Мишка. – Приходи завтра на чай, покалякаем. А то и по пивку дёрнем. А сегодня некогда, сама понимаешь, да и час уже поздний.

– Зайду, – пообещала я. – Покалякаем.

Последнее слово я произнесла со значением, сказала не только Михаилу, но и горе-любовнику, который сейчас дрожал за моей спиной.

Я вот даже и не знаю, чего в той ситуации, что сложилась в семейной жизни моих соседей, было больше: Мишкиной наивности или Юлькиной наглости. Но гуляла соседка Юля с размахом, даже особо и не скрывая свои похождения. «Кот из дому – мыши в пляс», – так, кажется, говорят про подобные ситуации. Видимо, рассчитывала, что никто про ее непотребное поведение Михе не расскажет.

Желающих просветить Михаила об облико аморале его супруги и правда особо не находилось, сдается мне, больше по причине Мишкиного взрывного характера. Вспыхивал Миха как порох. Правда, и отходил быстро. Но к тому моменту, как Миха отойдет, Юлькин очередной дружок мог уже запросто высчитать, какой у него теперь недокомплект зубов.

Помнится, Миха мне как-то в виде анекдота рассказывал, что ему де какая-то соседка-старушка, ну, знаете, из серии «сидящих на лавочке»: «Наркоманы! Проститутки!» – что-то пыталась про его Юляшу ненаглядную рассказать. Бабушку Мишка не стал пинком через дорогу переводить. У него в воспитании уважение к старшим прочно закрепили, он даже мою своеобразную маменьку приветствует не иначе как «Мое почтение, Елизавета Владимировна!» Но рыком он-таки старушку на скамейку обратно угнездил. И объяснил мне, что эти бабки вечно на таких молодых да красивых, как его Юляша, наговаривают. Так что по всему выходило, что причиной крепости данного странного брака было всё же Мишкино безоглядное к супруге доверие. А может, Михе рогов на башке не хватало для того, чтобы уравновесить пузо.

В общем, я теперь не сомневалась, что мой «поклонник» и Юлькин любовник – одно лицо. А вовсе не три-в-одном-маньяк-насильник-извращенец. Словом, скукота, никакой романтики и интриги.

Однако ясности, что мне с этим скучным неромантичным экземпляром делать, пока не было. Но для начала надо было это голое безобразие сделать не таким голым. Ну, и всё же завести в дом, хотя бы для того, чтобы вытолкать потом в дверь. Не с балкона же его спихивать? Да и сил мне не хватит. А вариант привлечь соседа – это уже и вовсе статьей УК РФ попахивает, ибо Мишка его зашибет, когда узнает правду. Но на этого нудиста мне пофиг, а Миху жалко. Мужик он хороший, и сосед тоже, всегда поможет, если дома.

Я наклонилась, порылась в тазу и выудила полотенце. Швырнула его гостю дорогому, он его довольно ловко одной рукой поймал на лету.

– Прикройся.

Он внимательно изучил бежевенькое вафельное полотенчико, которое украшали аппетитные булки и надпись «Хлеб – всему голова», и поинтересовался:

– А ничего другого нет?

Его, наверное, смутил размер, видно захотел обмотать вокруг бедер. А может, надпись не впечатлила, или бежевый цвет ему не идет, а может, то, что полотенце было влажным. Ишь ты, цаца какая капризная.

– Могу предложить тебе, Добби, носок. – Я и в самом деле достала из таза носок.

Гость балконный одарил меня мрачным взглядом и всё же прикрыл чресла полотенцем, тихонько вздохнув. Видимо, прикосновение влажного полотенца к орудию греха было не очень приятным. Между прочим, это мое любимое полотенце, мне его на работе на Восьмое марта подарили! Теперь снова стирать придётся.

Я нажала на ручку балконной двери. Соблазн потроллить гостя фразой «Только после вас!» был велик, но я сдержалась. Во-первых, этот тип запросто может подумать, что я хочу полюбоваться на его голую задницу, потому как туда полотенца не хватило. А во-вторых, если его запустить первым в квартиру, то полотенце ему не поможет. Ибо там на подоконнике уже встал в боевую стойку Кефир.

Кот, едва я открыла балконную дверь, тут же рыжей мохнатой молнией метнулся с подоконника, откуда вел наблюдение. И я неосознанно тут же дверь за собой и захлопнула. Посиди на балконе еще немножко, гостюшко, пока я кота в ванной запру. Только в тазу красном пластмассовом не копайся и на штаны мои рабочие не посягай.

Спустя примерно пять минут я балконную дверь снова открыла, и мой временный балконный жилец опасливо шагнул в квартиру.

Кефир, оскорбленный в своих лучших мейн-куньих чувствах, лишенный свободы передвижения, явно почуял, что на его территорию ступил чужак. Захватчик. Другой самец, в конце концов! И жутко и утробно завыл. Если вы никогда не слышали, как воет тринадцатикилограммовый мейн-кун, то поверьте, вам оно и не надо. Вой перемежался с таким же душераздирающим и угрожающим шипением. А еще дверераздирающим звуком шкрябанья – это Кефир пытался в царство свободы дорогу когтями проложить себе.

Чёрт! Сейчас всю филёнку издерёт. Одни убытки с этим гостем!

– Фу! – на пределе голосовых связок рявкнула я.

Кефир перестал шкрябать, но испустил вой, который перекрыл всё, что он издавал до этого.

– А у тебя там… дверь крепкая? – шепотом спросил горе-любовник.

– Покрепче твоих нервов! – огрызнулась я.

Он вздохнул, но промолчал. И я решила, что сейчас настал наиболее подходящий момент, чтобы высказать ему всё. И подбоченилась. Читать лекции о морали всегда удобнее именно в этой позе.

– Вот с такими звуками тебя в аду будут черти на сковородке жарить! – запустила пробный шар я.

Голопузик вытаращился на меня так, будто я стала выть и шипеть, как Кефир. Надо же! Оказывается, во мне пропадала проповедница.

– Да-да! – я даже подняла обвиняющий указательный палец. – За прелюбодеяние еще и не то полагается!

Гостюшко мой некоторое время всё так же ошарашенно смотрел на меня. Ну, хоть рот прикрыл, и на том спасибо. Поёрзал рукой, которой держал полотенце, очевидно, влажное полотенце наверняка доставляло ему дискомфорт. А мне этот факт доставлял, наоборот, удовольствие. Потому что нечего обманывать хорошего человека, соседа и мужика Миху!

– Слушай, дай мне какие-нибудь штаны. Пожалуйста, – наконец выдал он.

– Сейчас прямо! – Я только разогналась. – Голым отсюда пойдешь!

– Ты чего такая злая?

– А ты, козел, добрый! – рявкнула я. – Чужую жену шпилить в отсутствие мужа – это просто образец добродетели. Сейчас зарыдаю от умиления!

– Если что, я не знал, что она замужем! – ответно вдруг рявкнул мой гость.

Не в том я была состоянии, чтобы проигнорировать эти слова. Потому что они были слишком похожи на правду. Потому что это было вполне в духе Юли-фигули. Но я всё же уточнила на всякий случай.

– Правда, что ли?

– Правда. – Он тоже стал говорить спокойнее. – Если бы я знал, я бы с ней ни за что не поехал. На хрен мне такие приключения?

– Так ты что… Ты с ней раньше не был знаком?

– В клубе сегодня подцепил, – буркнул он.

– А кольцо обручальное на пальчике? – продолжала следствие я. Во мне, оказывается, не только проповедница, но и следователь пропадал. Впрочем, говорят, это врождённые женские умения.

– Не было у нее кольца! Что я, дурак, что ли? Или слепой?

– Да кто тебя знает! А что, и наличие мужских вещей в доме тебя не смутило? – продолжила допрос я, пытаясь нарисовать полную картину произошедшего.

– Ты думаешь, мне было до разглядывания интерьеров? – снова принялся огрызаться мой гость.

– Так страсть захватила? – съязвила я.

– Пьяный я был. Да и она… тоже.

– Да брось заливать! – возмутилась я.

Вид у Юлькиного любовника был, конечно, нелепый. Любой будет нелепым в одном вафельном полотенце и часах. Но при этом он был абсолютно вменяемым на вид. И речь четкая. На пьяного вообще не похож.

– Ты же трезвый.

– Знаешь, как отрезвляет, когда ты нагишом перелезаешь на высоте восьмого этажа с балкона на балкон! – пошел в наступление пришелец. И уронил полотенце.

Я в лучших киношных традициях закатила глаза, пока нудист «одевался». И мысленно задала себе вопрос: «Господи, ну почему мужик в срамном месте такой нелепый? Да черт с ним, что нелепый, зачем он там такой волосатый?»

– Слушай, ну дай ты мне какую-нибудь одежду. Очень тебя прошу. Надо же мне в чем-то… отсюда уйти, – услышала я и опустила взгляд, до того устремлённый в потолок.

Я смерила парня внимательным взглядом. Тон у него был примирительный и просительный. В голове у меня, конечно, мелькнула мысль предложить ему кружевные стринги – водилась у меня таких целая пара – на парадный путанский выгул. Но я уже понимала, что это будет зря. Ведь по всему выходило так, что сказал мой голопузый гость правду. И была во всей этой странной, неприятной и одновременно необъяснимым образом забавной ситуации одна-единственная виновница – Юлька. Гулящая баба моего соседа. А всё преступление парня, который прикрывался влажным вафельным полотенцем, состояло в том, что он напился в компании малознакомой бабы и поехал к ней. Так себе прегрешение, прямо скажем. Кто, как говорится, не бывал в подобной ситуации? Я лично не бывала, но отчетливо представить могу.

Кефир, словно почуяв мою слабину, предупредительно взвыл, но я уже приняла решение. И открыла дверцу шкафа.

Выбор был невелик. А как иначе? Я и мой гость были в абсолютно разных весовых категориях, и из моих вещей ему подошли бы разве что мои лосины для спорта. Лосины у меня имелись, а вот со спортом как-то не сложилось. Лосины были с приличным содержанием эластана, но и то я сомневалась, что Юлькин полюбовник сможет натянуть их на свои мощные бедра. А с верхней одеждой… Из верха я могла ему предложить только худи-оверсайз, но мне его стало, откровенно говоря, жалко. Худи было новое и оттого любимое, ибо с обновками в гардеробе у меня было скудно. Зато я вспомнила, что еще с прошлого года у меня в шкафу, где-то в самом низу, валяются вещи, в которых мне мой двоюродный брат Славка помогал делать косметический ремонт в моей скромной студии. Их-то я и выудила с нижней полки.

– А ты мне их вернешь? – спросила я.

– Конечно! – Голопузик смотрел на тряпки как на вожделенные шмотки.

– А как я могу тебе верить? – Во мне снова проснулся тролль.

Этому, наверно, способствовало очередное завывание Кефира. Гость мой непроизвольно нервно дернулся.

– Да верну я тебе их, верну!

– Мне нужны гарантии.

– Какие, интересно? – поинтересовался с издёвкой он. Наверное, приближение получения хоть какой-то одежды ослабило его самоконтроль. – У меня с собой ничего нет. Все мои вещи остались… там! Если у тебя есть идея, чем, кроме слов, я могу гарантировать тебе возврат твоих вещей – предложи.

Я молча посмотрела на его руку, которой он по-прежнему придерживал свою драпировку. Но меня интересовало не то, чтобы было спрятано под полотенцем, а то, что находилось на этой самой руке.

Гость, судя по его округлившимся глазам, сначала истолковал мой взгляд превратно. Хрен его знает, что в его резко протрезвевшей голове мелькнуло, может, он подумал, что я попрошу рассчитаться за вещи прямо сейчас и натурой. Но правильный ответ сообразил достаточно быстро. И резким движением расстегнул и отдал мне смарт-часы. При этом чуть снова не обронил полотенце.

– Ну вот, другое дело. – Я взяла часы. Навороченные и дорогие. Я протянула ему Славкину амуницию. – Вернёшь наряд – отдам часики.

Я отвернулась. Чужим голым мужиком в своей квартире я была уже сыта по горло. Обернулась я от лёгкого покашливания. А потом кашляла и икала от смеха уже я.

Славка ростом примерно как мой непрошеный гость. Но по габаритам раза в два меньше. Нетрудно вообразить, как смотрелись на Юлькином любовнике старенькие треники и выцветшая Славкина футболка. Особый шарм и шик моему гостю придавали разнообразные засохшие пятна от водоэмульсионной краски и клея.

– Это хорошие часы. Можно было за них что-то поприличнее предложить, – проворчал мой гость, поддёргивая штаны.

– Признаю, что у меня скудный ассортимент мужских вещей, – согласилась я. – Можешь пройти в соседнюю квартиру и забрать свои классные бебехи. А может, тебе сосед чего со своего плеча отвалит. Например, люлей.

Гость мрачно на меня зыркнул. Обретение какой-никакой, но одежонки явно прибавило ему уверенности и наглости. Мне стало как-то не по себе.

– А теперь исчезни. – Я направилась к входной двери. – Пока мой кот не выгрыз дырку в двери ванной. А потом в тебе.

Кефир, словно услышав, что о нем говорят, снова дал о себе знать – воем, шипением, шкрябаньем, которое сменилось каким-то довольным урчанием, будто он и в самом деле прогрыз дыру в двери. Я со всей силы пихнула гостюшку в грудь.

– Давай, давай, поживее!

Он, похоже, хотел что-то сказать, но, покосившись на содрогающуюся от мощных ударов дверь ванной, промолчал. Через пару секунд я захлопнула за ним входную дверь и привалилась к ней спиной и затылком. В голове почему-то вертелась только одна мысль: «Как же скучно я жила до сегодняшнего дня».

Я с облегчением вздохнула и переключила свои думы на то, чем мне теперь задобрить оскорбленного в своих лучших альфа-самцовых чувствах Кефира.

Сладостным планам поваляться в постели в субботу, пока не надоест, не суждено было сбыться. Разбудил меня звонок телефона. Я нашарила аппарат и произнесла в трубку голосом, в котором даже не маскировала желание убивать.

– Алло.

– Леська, всади мне! – отозвалась трубка бодрым Славкиным голосом.

Я вздохнула и села.

– Шо, опять?

– Опять! – жизнерадостно отозвался двоюродный брат.

– Какой-то ты слишком веселый для человека, которому надо всадить.

– Так меня же только прихватило! Я же ученый, я же запускать не стану. Ну, так чего? Я приеду? Ты же на работе?

– Дома, – зевнула я.

– Разбудил? Прости! – показушно запричитал Славка. – Я думал, ты работаешь.

– Не суетись, Славян. И приезжай. Спиртовые салфетки только не забудь, у меня кончились.

– Хорошо! Через час буду. Привезу тебе даров природы.

– Не надо! – резко и окончательно проснувшись, взмолилась я.

– Надо! – непререкаемым тоном отозвался Славка. – Должна же ты хоть чем-то питаться.

Я была не в том состоянии, чтобы продолжать дискуссию, зевнула в трубку: «До встречи» и поплелась в ванную.

Славка, конечно, бодрился, но я видела нездоровый наклон его спины. Опять прихватило у братика поясницу.

Брат мой двоюродный трудился экспедитором. Везет мне на водил, словом. Только, в отличие от соседа Михи, Славка имеет такую же тараканью породу, как и я. Мы с ним вообще похожи, несмотря на то, что двоюродные – моя мать и Славкин отец родные сестра и брат. Славка такой же тощий, как и я, только если я чуть выше среднего роста, то Славка – шпала. А еще у него такие же, как у меня, темные волосы, и тоже вьются – только этого не видно, потому как Славка всегда коротко стрижется. В комплект к темным волосам у нас обоих прилагаются светлые глаза – только у Славки они ярче и почти синие, а у меня так, бледно-голубая немочь.

– Ну, давай, оголяй дела свои скорбные. – Я прошла за братом в комнату.

Славка хмыкнул, но спорить не стал. Вывалил из пакета на стол шприцы, упаковку с лекарством и новокаином. Даже салфетки спиртовые принес, умница, не забыл.

Кефир заинтересованно запрыгнул на стул, понюхал лекарство, фыркнул и боднул Славку своей здоровенной башкой в бедро. Надо сказать, что Кефир никогда не воспринимал Славку как чужака. Правда, это не помешало ему в прошлом году, когда Славка помогал мне делать ремонт, пометить старенькие Славкины кроссовки. Но это, возможно, в знак протеста против того, что Славик припёр в дом Кефира всякие невкусно пахнущие банки.

– Укладывайся. Я пошла мыть руки.

Когда я вернулась из ванной, Славка уже разместился на сложенном диване, оголив пятую точку. Я оглядела тощую Славкину задницу и тут же вспомнила своего вчерашнего гостя. Не сдержавшись, я фыркнула.

– Чего ржешь? Будто первый раз мою жопу видишь.

– Потом расскажу. – Я отломила у ампулы головку и принялась набирать содержимое в шприц. – Давай, Славян, расслабь булки.

Славка вздохнул, но мудро промолчал.

– Ну, чего? Сразу убежишь или чаю попьешь? Я, честно сказать, еще не завтракала.

– Попью, раз пришел. Ты мне, опять же, что-то рассказать собиралась. Только, Лесь, пакет из прихожей сейчас принесу.

– Слава!

– Алёнка передала! – безапелляционно отрезал брат.

Между мной и моим двоюродным братом есть одно существенное отличие. Славка женат и имеет двоих детей, – мальчика и девочку. Жена его, Алёна, очень милая девушка. Только невероятно хозяйственная. Она из деревни, поэтому у Славки, который старше меня на два года, уже есть не только жена и двое детишек, но и дача! Вот дары природы с грядок мне как раз и привезли. Я обречённо смотрела на огромный жёлтый пакет, в котором теснились пупырчатые огурцы, салатная зелень, петрушка, укроп.

– И вот тут жимолости чуть-чуть, – Славка выгрузил на стол пластиковую банку из-под майонеза, почти полную лиловых продолговатых ягод. – Птицы половину сожрали, сволочи. Я пугало соорудил – чхать они на него хотели.

– Слава, ну куда же мне это всё… – Я беспомощно смотрела на натуральное богатство.

– А кто нам регулярно про важность клетчатки в рационе задвигает? – невозмутимо парировал брат. – А тут и клетчатка, и витамины. А вот это… – Славка выудил последний элемент из пакета. – Это к чаю.

На столе появились упаковка курабье и в пакетике сушки.

– Кто-то же должен тебя кормить, – завершил свой акт гуманитарной помощи брат. – А то ты же вечно все деньги непонятно на что спускаешь.

– Слава, не начинай!

– Я не начинаю. Я продолжаю.

– И не продолжай!

– Ладно, толку с тобой говорить. Тут даже батя мой бессилен. Давай чай пить. Что ты хотела мне рассказать?

Внимательно выслушав мою историю о вчерашних событиях, Славка неприлично заржал, похрюкивая.

– Ох, бедный мужик… – приговаривал он, вытирая рукавом футболки выступившие от смеха слезы.

– Ничего себе «бедный мужик»! С чужой бабой переспал бедняжка! Вот она – настоящая мужская солидарность!

– Ну, он же не виноват, если она, в самом деле, не сказала, что замужем. А ситуация – хуже не придумаешь! – Славка с шумом отхлебнул чай и продолжил развивать свою мысль: – Прикинь, голый – и на чужом балконе! Это ему повезло, что такая адекватная, как ты, попалась.

Я задумалась. По нынешним временам слово «адекватная» – это прямо о-го-го какой комплимент.

– Слав, скажи мне, почему вы, мужики, все одним местом думаете?

– Это каким же? – ухмыльнулся брат. Лекарство, скорее всего, уже подействовало, и Славка повеселел по-настоящему, а не напоказ.

– Тем самым, – огрызнулась я. И добавила ехидно: – Носитесь со своими яйцами, будто это великое чудо природы.

Славка к моей манере речи, бывшей следствием моего образования и работы, привык и даже бровью не повел, продолжал пить чай, деловито хрустя сушкой.

– Между прочим, птицы тоже несут яйца.

– Но только вы, мужики, делаете это с таким пафосом.

И Славка снова заржал и потянулся за новой сушкой.

– Расскажи, как у вас дела? Как ребятишки? – Я решила, что хватит уже «голую» тему развивать, будто других нет.

– Маленькая просит кота. А куда нам кота?

Кота им в самом деле некуда. Славка с женой крутились, как могли, чтобы обеспечивать малышей. Кот им сейчас и правда не вариант.

– Привози ко мне, пусть Кефира потискает.

Кефир мяукнул, словно то ли протестуя, то ли соглашаясь. Славка покосился на котяру, сидевшего на третьем табурете.

Я ласково посмотрела на Кефира.

– Ты же знаешь, что он детей ни за что не поцарапает. В самом крайнем случае вывернется и слиняет.

– Знаю, – кивнул брат. – Может, действительно привезу, раз приглашаешь.

– Только предупреди заранее. Чтобы я не на дежурстве была.

– Конечно.

Глава вторая

Славка уехал. А я послонялась по квартире, понимая, что снова валяться в постели мне уже не хочется. А значит, придется заниматься чем-нибудь общественно-полезным. Или бесполезным.

Я как раз закончила мыть посуду после нашего со Славкой чаепития, как снова раздался телефонный звонок. Я вытерла руки полотенцем, братом-близнецом того, которым прикрывал вчера чресла незваный гость, хмыкнула и взяла мобильник.

Так. У меня, похоже, намечается семейная суббота.

– Здравствуй, мама.

– Здравствуй, Лесечка. Ты на работе, дома?

– Дома.

– Ой, я тебя разбудила, наверное? Прости, пожалуйста.

Я покосилась на часы, вздохнула. Мы это всё проходили уже, и не раз.

– Как твои дела, мама? – Я решила лучше сразу перейти к сути вопроса. – Как здоровье?

– Ох, Лесечка, и не спрашивай.

Но я же уже спросила. Давай, мама, поскорее покончим с этим спектаклем. И я не особо вслушивалась в последовавший далее рассказ о том, что у дражайшей Елизаветы Владимировны что-то нашли в почках, что делали УЗИ и назначили страшно дорогое лечение. И я уже не стала повторять своих предыдущих ошибок. Не стала просить прислать мне снимок заключения УЗИ, чтобы показать нефрологу в нашей больнице. Не стала говорить, что узнаю, что можно сделать в этой ситуации в рамках программы обязательного медицинского страхования. Не стала предлагать организовать консультацию у другого доктора.

Всё это не нужно. Все болезни маменьки, которые у нее внезапно вспыхивали в совершенно хаотическом порядке, имели один-единственный генезис. И всё это сводилось к одному единственному вопросу.

– Сколько надо денег?

Вот мы и перешли к сути. Мне без промедления озвучили сумму. По-моему, за эти деньги можно купить новую почку.

– У меня столько нет.

– А сколько есть, Леся? – Голос маменьки стал совершенно деловой, уже без притворного оханья на тему здоровья.

Я прикинула остаток на карточке, грядущие обязательные траты и планируемые денежные поступления в виде ближайшего аванса.

– Половина.

– Это тоже подойдет.

Распрощались мы после этого быстро. А я сама, чтобы избежать дальнейших и неминуемых, если не переведу быстро деньги, напоминаний, открыла банковское приложение. Несколько быстрых тычков пальцем – и вот на моем остатке красуется совсем унылая цифра. Ничего, до аванса дотяну как-нибудь. Вон, Славка мне огурцов приволок. А может, и подработка какая-нибудь подвернётся.

В колено мне упёрся рыжей мохнатой башкой Кефир. Я наклонилась и потрепала кота по ушам. Не дрейфь, рыжий, твоего корма у меня еще на месяц запасено. Не помрешь с голоду.

Может возникнуть вопрос: откуда у такой стеснённой в денежных средствах девицы завёлся такой дорогой в содержании домашний питомец? А у Кефира на самом деле по документам и имя состоит из пяти или шести слов, и родословная, как у британской королевы. Мне на такого кота с моим текущим уровнем доходов и, главное, расходов, всю его жизнь горбатиться.

Но мне Кефирчик достался абсолютно бесплатно. Еще и с приданым в виде лотка и запаса корма на две недели.

А дело было так…

В отделении челюстно-лицевой хирургии, где я тружусь медицинской сестрой, новогодняя ночь – это ни хрена не пора чудес. Ночь с тридцать первого декабря на первое января – это время, когда разверзаются врата ада. И его обитатели начинают срочно раскраивать друг другу морды.

Я в новогодние праздники традиционно дежурила, ибо я страшно жадная до денег, как уже, наверное, понятно. Я, собственно говоря, последние года четыре встречаю Новый год на работе. Привыкла. Но в предпоследний Новый год даже меня, привыкшую, часам к трем ночи, мягко говоря, утомил бесконечный поток пьяных жертв драк и прочих дебошей. И тут «скорая» привезла хозяина Кефира.

Уже потом, на следующий день, он поведал мне историю своего явления в отделение челюстно-лицевой хирургии. Была она, надо сказать, нетривиальной. Даже для челюстно-лицевой. Николая – так звали хозяина Кефира – супруга аккурат под бой курантов одарила долгожданным наследником. И так он этому событию обрадовался, что, разумеется, нажрался в рекордно короткие сроки. После чего пошел на улицу делиться своей радостью с окружающими. Окружающих в новогоднюю ночь нашлось немало, а что и как не поделил Николай с кем-то на улице – об этом история умалчивает, а Николай не помнит. Но остался у него на долгую память о рождении сына перелом нижней челюсти со смещением. Об этом мне сам Николай во время посещения процедурного кабинета и рассказал – преимущественно мычанием и жестами, но к этому за годы работы в челюстно-лицевой я тоже привыкла и расшифровывать наловчилась.

Пока Николай отдыхал у нас в отделении, супругу с младенцем выписали домой. И там выяснилось, что у дитятки аллергия на кота. Николай принимал посильное участие в устройстве кота на новое место жительства, но желающих взять домой взрослого здоровенного мейн-куна что-то не находилось. Николай совсем приуныл – к коту он был явно привязан. Но вариантов по-прежнему не было, жена его заикнулась об усыплении – и под угрозой оказалось уже семейное счастье Николая, ибо эта идея ему ужасно не понравилась.

А я что? А я дура сердобольная, по Славкиному выражению. В общем, я поехала «посмотреть котика». А уехала с котиком. А как не уехать-то было? Я, правда, поначалу опешила. Я как-то оказалась не готова к тому, что кот окажется настолько огромным.

А он посмотрел на меня яркими желтыми глазами, подошел, боднул головой в колено, а потом отправился в прихожую, сел, повернул голову ко мне и громко и требовательно мяукнул. Это звучало как «Пошли домой!»

Всё-то он понимал. И что не нужен больше тут. И что его усыпить могут. И что я его единственная надежда.

Вы знаете, я ни разу не пожалела о том, что забрала злодея. Умнейший оказался кот. Правда, с характером. Ну так и у меня характер тоже не сахар.

Маменька моему приобретению была совершенно не рада. Еще бы, это же отток денежных средств, как она мне сразу же и сообщила. «Ты будешь только ему на еду работать!» – заявила она мне с порога. «Лучше коту на еду, чем тебе на ботокс», – могла бы сказать я. Но не сказала. Потому что это мы уже проходили.

Кефир платил маменьке глубокой взаимностью. Когда она приходила ко мне, ее обувь я всегда убирала в пакет, а потом в шкаф. Кефир вообще по какому-то одному ему ведомому принципу сортировал людей. Он весьма благосклонно относился к Михе и даже позволял тому чесать себе пузо. На руках у Мишани Кефир даже не смотрелся таким огромным. А вот на Юльку шипел, обнажая солидные клыки. К Славке и Славкиному семейству тоже относился вполне милостиво и даже позволял детям себя гладить.

А вот вчерашнего гостя едва не сожрал.

Ладно, хорош рассусоливать. Надо сесть, спланировать, что надо купить на остаток денег, потом погладить себе белые одежды на неделю – и можно лечь, поваляться и повтыкать глаза в какой-нибудь сериал. Что мне там Славка в прошлый раз советовал?

– Ну ты блин, Егор, даешь! – в который раз повторил Антон.

– Угу, – так же односложно отозвался я, убирая обратно в папку с важными документами Свидетельство о праве собственности на квартиру. Это хорошо, что оно у меня было в бумажном варианте. А то хрен знает, как бы я со службой спасения объяснялся. Адреналиновый всплеск постепенно отступал, оставляя тотальное опустошение. И смертельно захотелось спать. Тем более, ночь на дворе.

– Слушай, тебе бы сейчас бахнуть, – предложил Антоха. – Стресс снять.

– Спасибо, я сегодня уже бахнул. – Я не смог сдержать зевок. – Так бахнул, что на всю жизнь запомню. Вот так, похоже, люди и бросают пить.

– Точно! – хмыкнул Тоха. А потом встал. – Ладно, я тебя понял. Давай отдыхай, а я домой.

– Ага, – невпопад снова зевнул я и поплёлся за Тохой в прихожую. – Спасибо тебе за всё просто огромное. Я завтра всё… ну, там это… и деньги отдам, и всё расскажу.

– Ну, тогда до завтра, – Антон сам открыл дверь.

– До завтра.

Это «до завтра» еще стучало в моей голове, когда я медленно, едва переставляя ноги, шел к дивану. А потом я на него упал.

Завтра. Всё реально завтра. Сейчас я дома, на своем диване, целый и невредимый. А остальное реально подождет до завтра.

За спиной раздалось шипение, которое не посрамило бы и Кефира. Я стояла у двери своей квартиры и пыталась попасть ключом в замок, чтобы ее закрыть, чтобы сходить в магазин. Я даже невольно посмотрела себе под ноги в кроксах, не выскочил ли из квартиры мой проходимец, но нет. Тогда я обернулась.

– Ты чего шипишь? – спросила я у Юльки-звездюльки, которая высунулась из приоткрытой соседской двери.

Она с вороватым видом оглянулась, а потом поманила меня к себе пальцем. Честно сказать, такое обращение я не приветствовала, да и подходить к ней не очень-то хотелось. Но я всё же подошла. Наверное, потому, что вчера уже оказалась втянутой в интимные дела соседки, конечно, совершенно против своей воли.

– Ты вчера ничего не слышала? – прошептала, а, точнее, прошелестела соседка.

Я могла бы поупражняться в остроумии, но не стала этого делать. Общение с Юлей не доставляло мне ровным счетом никакого удовольствия и затягивать разговор мне не хотелось.

– В каком смысле «не слышала»? Что я должна была «слышать»? Если ты про своего хахаля, то он отсиживался у меня на балконе.

– Тише ты! – замахала на меня руками Юля. – А как он там оказался?

Я с интересом посмотрела на Юлю. Вот вроде не блондинка она, чтобы так тупить. Впрочем, кто ее знает, какого она натурального цвета, огненно-рыжие кудри имели явно приобретенный колор.

– А я знаю? Может, он у тебя Бэтмен! – огрызнулась я. А потом вздохнула и пояснила: – Перелез, очевидно.

– Голый? – Почему-то именно это обстоятельство больше всего заинтересовало Юлю.

– А ты ему одежонку какую-нибудь с собой дала? – Не язвить у меня всё же не получалось.

– А ты?

Нет, наглость и даже нахальство точно поперёд Юльки родились.

– Шмотки брата ему выдала, – нехотя отозвалась я. – Не голым же его было за дверь выставлять.

– Ты хоть денег ему с собой дала?

– Чего?! – Я даже поперхнулась от такого заявления.

– Ну, все же его вещи у меня остались. И одежда, и сотовый, и портмоне. Как он домой добрался?

Какая же сердобольная женщина, до слезы просто! Во мне срочно начал просыпаться Кефир в своем лучшем боевом настроении. Вот как вчера, например.

– Конечно, дала. И пирогов с собой в котомку положила. И жбан кваса. В лоб!

– Ты дура, что ли? – вытаращилась на меня Юля.

– Это ты дура! – ответно рявкнула я. – И курва первостатейная!

Юляша пошла красными пятнами, и было видно невооруженным глазом, как под рыжими кудрями рождаются такие слова, которые приличным девушкам знать не положено, но они их откуда-то знают. Впрочем, на приличных девушек мы с Юлькой дружно не тянули – просто по разным причинам.

Однако всё словесное богатство, что просилось наружу, так и осталось без дела. Юля шумно выдохнула, глянула на меня исподлобья.

– Михе скажешь?

– Сами разбирайтесь, – буркнула я.

Я и на самом деле не собиралась ничего рассказывать Михаилу. Толку-то. Только отношения с ним испорчу. Хотя… хотя как вспомню да подумаю… Праведный гнев во мне снова вскипел. Юля это поняла и заторопилась:

– Спасибо тебе, Лесь. Да, и еще… Можно, я у тебя пока вещи его оставлю? – И мне в руки так же торопливо сунули пакет. – Там одежда, обувь, телефон, портмоне. Я потом… потом найду его и отдам. Мне просто их дома держать вот вообще не с руки. У него, блин, телефон как пиликнул – я на месте подпрыгнула. Хорошо, Мишка в этот момент на балконе курил, я выключить успела. Так что… Возьми к себе. Ну, пока, на время.

– Ты совсем в край оборзела?

Но перед моим носом соседская дверь захлопнулась. А у моих ног остался стоять белый полиэтиленовый пакет с логотипом сети гипермаркетов.

Нет, сначала я, конечно, хотела позвонить в дверь и устроить скандал. А потом передумала. С большой долей вероятности вчерашний искатель приключений рано или поздно явится ко мне за своим имуществом в виде смарт-часов. Они же явно дорогущие. Ну, вот тогда и всё остальное заодно отдам, чего уж. Раз я во всё это вляпалась. К тому же меня вдруг неожиданно клюнула в темечко совесть. Или жалость. Я просто вспомнила Юлькин вопрос о том, как герой-любовник добирался без денег домой. А вот и правда – как? Вид у него в Славкиных шмотках был явно малопрезентабельный, больше ничего, кроме этих тряпок, на парне не было. Так он еще и босиком ушел – вдруг сообразила я. Нет, на дворе, конечно, не зима и даже не осень, но всё же… А я, гадюка, еще и часы забрала. А такими часами можно, наверное, и такси вызвать, и расплатиться. Вот дьявол… И зачем я их забрала? Можно подумать, Славкины старенькие футболка и треники представляли собой хоть какую-то ценность. Да гостю моему, может, еще и спасибо стоило сказать, если бы он в них ушел и не вернулся. А так…

Эх, Леся, Леся, вечно ты принимаешь неправильные решения.

Я со вздохом подхватила пакет и открыла свою дверь. В прихожей меня встретил радостный Кефир, который решил, что хозяйка уже из магазина вернулась. А хозяйка туда еще и не ходила.

Кефир принюхался к пакету и возмущённо тряхнул ушами.

– Да, я тоже не в восторге, – сказала я, пыхтя убирая пакет на верхнюю полку шкафа и плотно прикрывая дверцу. Суда по реакции Кефира, от него можно было ждать всего, и пакет от греха лучше убрать куда подальше и повыше. Мало ли… Портить вещи по настроению мой кот умел отлично.

– Всё, я ушла за покупками! – громко сказала я, запирая дверь. Ну а зачем заводить кота, если с ним нельзя поговорить?

Не успела я выйти из подъезда, как услышала:

– Привет.

Рядом со мной возник ну очень симпатичный парень. Из таких, на которых на улице и обернуться не зазорно. Вот всё в нем было как надо и как я люблю – высокий рост, плечи такие, знаете, на которые так и хочется головушку положить. И грудь такая широкая, чтобы к ней удобно было щекой прижиматься. В общем, весь такой высокий, ладный, спортивный, очень привлекательный. Лицо приятное – яркие темные глаза, крепкие скулы, крупные четко очерченные губы, упрямый подбородок, аккуратная стрижка, волосы темно-русые. Одет он был в нормальную светло-голубую футболку без оскорбительных надписей, темно-голубые джинсы без дыр, на ногах белые кроссовки. В общем, славный, я бы даже сказала, весьма милый и абсолютно адекватный на вид парень. Ну или, точнее, молодой мужчина. Кто ты, чудо, и почему говоришь мне «привет»?

– Привет, – отозвалась я на всякий случай.

В нашем только начавшемся разговоре наступила пауза. Я смотрела на него. Он смотрел на меня. Ну, ему было на что посмотреть, надо признаться. На мне были старые джинсы, неровно обрезанные где-то в районе ниже бёдер, футболка, которая давно пережила не только свою юность, но и зрелость, и веселенькие ярко-зеленые кроксы. А на голове я соорудила причёску под кодовым названием: «Дерево там такое!..» В том смысле, что со лба я стянула волосы резинкой, и на макушке у меня торчала веселенькая крошечная пальмочка из длинной чёлки. А остальные кудри вольно разметались в разные стороны.

Господи, ну почему?! Почему именно сейчас? Хотя, откровенно говоря, я не могла вспомнить, когда наряжалась так, чтобы вот такого красавца было не стыдно встретить. Так что какая, нахрен, разница, в каком я виде: наспех напялившая на себя первое попавшееся, чтобы дойти до магазина за хлебом и молоком, или затраханная ползу с работы. Всё едино не Версаль.

И я уже с некоторым раздражением посмотрела на темноглазого красавчика. Ну, чего тебе, человече? Подсказать какой-то адрес или что?

– Вы… ты меня не узнала? – вдруг спросил он.

Ничего себе постановочка вопроса! Если бы я его раньше видела – не забыла бы! Хотя… Может, это кто-то из пациентов? Человек в больнице и в своем привычном обличие может быть очень разным, за годы работы в челюстно-лицевой я это уяснила. Я присмотрелась к его лицу, особенно к нижней части, пытаясь найти следы знакомства с нашими хирургами. Ничего не обнаружила. Но что-то такое уже начало припоминаться. Ничего себе! Да быть не может!

– Ты? – ахнула я.

– Я, – скромно отозвался мой вчерашний голопузик.

– А я тебя в одежде не сразу узнала.

Он кашлянул, но ничего не сказал. Молчала и я, переваривая тот факт, что мое вчерашнее приключение-недоразумение оказалось очень привлекательным молодым мужчиной. Как это я вчера не заметила-то? Видимо, не до того было.

Наше взаимное молчание нарушило тарахтение двигателя. Нам пришлось посторониться, и на то место, где мы только что стояли и разговаривали, припарковалась машина.

Это была Мишкина «Нива». А вот из нее и сам Миха вылез.

– Леська, привет!

Я бросила взгляд на своего вчерашнего гостя. Хрен его пойми, кто он такой. Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке, но держался молодцом. Миху он, судя по всему, опознал по голосу.

– Здравствуй, Миша, – слегка скованно отозвалась я.

Я не представляла, как мне себя вести в подобной ситуации. Вот будто мне вчерашней комедии мало! Так еще и сегодня – продолжение ребуса! Вот передо мной стоят два мужика, которые оба шпилят одну и ту же бабу. Причем один об этом знает, а другой – нет. А мне что с этим делать прикажете?

Замершую беседу спас Миха.

– Леська, твой, что ли? – он с любопытством кивнул на… на этого безымянного типа.

Миха, твою мать! Ты хоть иногда думай что говоришь! Я открыла рот, но слов для ответа не нашла.

– Да, – вдруг услышала я со стороны.

Стоп! Маньяк-насильник-извращенец-тип-наставляющий-рога обнял меня за талию и прижал к себе. Я просто обомлела от такой наглости.

Так… Леся, кто тут только что мечтал о том, чтобы головушку положить на плечо или к груди щекой прижаться? Вот, приступай! Мечты сбываются. Причем, сука, молниеносно.

Меня по-прежнему мучил словесный запор. Зато Миху – нет.

– Ой, Леська у нас прямо солнце! – В Михином голосе внезапно прорезались интонации из серии «У вас товар, у нас купец». – Такая девчуля славная! И красавица, и добрая, поможет всегда по-соседски, ну, ты понимаешь? – Миха вдруг подмигнул моему свежеобретенному кавалеру. А затем Мишаня протянул ему руку. – Ты не подумай ничего такого, я Михаил, сосед. Женат к тому же, у меня своя красавица имеется.

После паузы, которую, наверное, заметила только я, мужчины обменялись рукопожатиями.

– Егор.

Ну вот, хоть имя узнала! Егор.

– Егорушка, пойдем домой, – наконец открыла я рот. – Я тебе сюрприз приготовила.

– Пойдем, – согласился «мой» Егорушка.

И, проявляя чудеса стойкости, даже не ойкнул, когда я со всей дури ущипнула его за задницу. Все потому, что ногти у меня короткие. А были бы длинные… Ну, дальше еще хлеще будет! Никто тебя не просил навязываться мне в друзья сердешные!

Мы дружно кивнули приветливо улыбающемуся Михе, который уже поднял капот у своей «Нивы», и вошли в подъезд.

Я сказала сквозь зубы:

– Если не уберешь руку с моей талии, я тебя ущипну не только за жопу.

Руку убрал. Понятливый.

Возмущённая таким безответственным поведением Михи и вовсе безобразным поведением назвавшего свое имя несостоявшегося маньяка-извращенца-насильника Егора, я начисто забыла про еще одного субъекта, простите, мужчину в моей жизни.

А когда я открыла дверь квартиры, он о себе тут же напомнил.

Кот и человек, замерев, уставились друг на друга. И я замерла. Мы так и замерли втроем у порога моей двери, словно какая-то замысловатая скульптурная композиция: двое и кот. Я, честно сказать, не знала, что сейчас делать и за что или кого хвататься. То ли заслонить собой Егора, то ли попытаться поймать в броске на жертву кота. Просто повторение вчерашней сцены, пластмассового таза с мокрым бельем не хватает!

Но сейчас стояла тишина. Птички не чирикали, я почти не дышала, Кефир не шипел. Стоял перед гостем и молча смотрел на него. Егор аж побледнел от напряжения, всё-таки зверь не маленький!

Неожиданно кот поднял свою когтистую лапищу и потрогал Егора за колено. Понятия не имею, чего хотел от Егора Кефир, но парень вдруг уперся в бедра ладонями и доверчиво наклонился к коту.

Я аж вздрогнула! Да он самоубийца! Сейчас останется без глаза, а мне что потом делать?

Кефир встал на задние лапы, и гость и кот оказались нос к носу – не мелкого телосложения мужчина и здоровенный рыжий мейн-кун.

Секунда – и Кефир отвесил Егору по щеке оплеуху. Хотя, может, это мне со страху показалось, что оплеуху? Возможно, просто тронул парня за лицо лапой. По крайней мере, Егор не отшатнулся и не издал никакого звука. А Кефир сказал басовитое: «МАУ», опустился на четыре лапы, повернулся к нам задом, дёрнул спиной и хвостом и не спеша отправился по своим делам.

Вот это что сейчас было?

Я обернулась к гостю. Егор уже разогнулся и смотрел на меня ошалело – он тоже не раскусил намерения кота.

– Это что сейчас было? – сиплым шепотом озвучил он мой вопрос.

– А я знаю? – нервно отозвалась я. – Это тебе приспичило с моим котом обнюхиваться!

– А… А как надо было правильно себя вести? Я в котах не очень разбираюсь…

А вот на этот вопрос ответа у меня не нашлось. Судя по тому, что на его лице не было даже малюсенькой царапины, да и вообще никаких следов того, что к нему прикасался здоровенный мейн-кун – линию поведения Егор выбрал правильную. Или это Кефир вдруг решил его… признать. С этим котом никогда нельзя знать заранее, что он учудит.

– Стой здесь! – отрезала я. – И жди.

Я прошла в комнату, взяла с полки часы, потом вернулась в прихожую и открыла стенной шкаф.

– Вон тот пакет с полки достань.

Егор без лишних вопросов послушно снял пакет и протянул мне.

– Это твое, – сказала я и подала ему часы. – И это тоже.

Егор сунул нос в пакет. А когда вытащил из него телефон, на его лице отразилась самая настоящая радость. Я, честно сказать, давно таких искренних эмоций не видела. Мне вдруг стало неловко. Ведь, по сути, человек попал в очень неприятную ситуацию. По вине Юли. Нет, его, конечно, никто не тащил к ней в квартиру на веревке, но ведь сейчас всеобщая свобода и свободные нравы. А Юлька о своем несвободном статусе скромно умолчала. В общем, в голове у меня понемногу начала завариваться какая-то непонятная каша. И Кефир его рвать на куски не стал, опять же…

– Спасибо тебе, Леся, огромное! – услышала я словно сквозь вату. – Вот, это вещи, которые ты мне давала. Всё в целости и сохранности.

Я кивнула рассеянно, забирая пакет. Я, кажется, только сейчас заметила, что Егор всё это время держал красивый подарочный пакет. Надо же, какой чести удостоились Славкины треники и футболка в пятнах краски.

– Не за что, – буркнула я и поставила пакет к стене. – Это вещи моего брата двоюродного, он мне в этом одеянии ремонт делал, – зачем-то посчитала нужным пояснить я.

– А… А откуда у тебя… мои вещи? – Егор показал мне свой телефон. Часы он уже застегнул на запястье.

– Юля отдала.

– Юля? – Он приподнял бровь. – Какая Юля? А-а… Юля. Ну да, она же Юля.

Твою мать. Ты наутро даже имя не помнишь?

– Слушай, а «Леся» – это как звучит полностью? – вдруг заинтересовался моим именем тип с ранним склерозом.

– Алеся. Кудесница леса.

– А я думал кудесница леса через «О». Олеся.

– Меня зарегистрировали через «А», – сказала я. – Папины белорусские корни дали о себе знать. Впрочем, маменька утверждает, что просто пьяный был, когда в ЗАГС ходил меня регистрировать.

– Понятно, – кашлянул Егор. – А у меня имя простое и без вариантов – Егор.

– Это я уж поняла, что Егор. Ты же мой парень. Внезапно.

Он вдруг улыбнулся. У него оказалась чертовски красивая улыбка. И взгляд такой… Юльку я вдруг сейчас поняла. И мне это не понравилось.

– Так, парень Егор, мы с тобой вроде бы все обменные процедуры завершили? – спросила я резко.

– Ну… да, – слегка растерянно отозвался он.

– Ну, тогда всё, прощай, не поминай лихом, как говорится.

Он смущённо, слегка исподлобья, посмотрел на меня.

– Алеся, я тебя чем-то обидел сейчас?

Мне категорически не понравилось, как мне понравилось то, как он назвал меня по имени. И тон… Какой-то… неравнодушный. А я давно отвыкла, что кому-то есть какое-то дело до того, что я чувствую.

– Ты вчера сказал, что ты мой поклонник, сегодня – что мой парень. Отсюда вопрос к поклоннику: где цветы, я спрашиваю, Егор, где они?

– Какие цветы? – опешил он.

– Я. Люблю. Сирень.

– Я принесу тебе сирень.

– Под дверью оставь. – Я развернула его за плечо и подтолкнула к двери, одновременно нажимая на ручку. – Всё, прощай. Мой кот может и передумать.

Мы с Антохой вошли в кафе и сели за столиком у окошка. Сделали заказ.

– Ну, рассказывай! – Антоха поёрзал на диванчике, устраиваясь удобнее. – Ты что, всерьез будешь только чай? Может, все-таки по вискарику?

– Серьезнее не бывает. – Я налил себе в чашку молочного улуна. – Вискарика я недавно уже попил! Как вспомню, так вздрогну!

– Ну, давай, – хохотнул Тоха, отпивая виски. – Я весь внимание. А то я как упомню, как ты у меня вчера на пороге нарисовался в образе бомжа… Короче, изливай душу.

– Да, вспомнить было что! Теперь даже не верилось, точнее, верилось, но с усилием, что всё это произошло со мной. Что вчера, ровно сутки назад, я стоял голый на чужом балконе. Анекдот! Хотя для меня это был настоящий триллер. Хотя вообще-то, как и положено в триллерах, начало ничего такого не предвещало. Ну, знаете, всё такое пасторальное: птички, цветочки, но при этом тебя не покидает ощущение притаившегося крендеца. Нельзя сказать, что я такой уж большой любитель позависать в клубах. Уже как бы и возраст в районе тридцатника, и положение, в том числе и материальное, не такое, чтобы спускать там ни на что деньги. Но вчера… Вчера… Что-то в душе накопилось. Токсины, наверное. Если ты в течение последнего года в режиме нон-стоп разгребаешь вал проблем, причем большей частью не своих, но это неважно, то в какой-то момент вдруг понимаешь одну простую вещь. А именно: что если в ближайшее время хотя бы на несколько часов ты не окажешься в особом состоянии: это когда ты ничего не решаешь, от тебя никто ничего не хочет и от тебя по большому счету ничего не зависит, то ты просто лопнешь. Исчезнешь. Испаришься. Лопаться я не хотел. Наскоро принял душ, побрился, переоделся из домашних шмоток, в которых я проводил львиную долю своего времени, во что-то более-менее приличное, проверил баланс на карте – небольшой загул я вполне мог себе позволить. Перед выходом даже парфюмом сбрызнулся – каким-то приличным, дорогим, из другой жизни – одна из бывших подружек подарила. Когда-то у меня и подружки были. Штуки три вроде бы. Нет, не одновременно, по очереди, конечно. Когда у парня есть деньги, у него рано или поздно заводится подружка. Зато сейчас живу прекрасно: ни денег, ни подружек. Но снять в клубе даму на один вечер я смогу. Дама оказалась с сюрпризом. Вот вообще не понимаю, чего я на нее клюнул? Сроду мне рыжие не нравились. Тем более крашеные. Тем более в такой яркий вульгарный цвет. Но, видимо, сработал принцип «от противного». Или просто мозг на яркое среагировал. И, самое главное, она сама ко мне подсела, и от нее фонило трансляцией на всех доступных диапазонах. Прямой такой трансляцией: «Мне сегодня нужен мужик». Ок, вот он я. Опять же, уговаривать не придется, всё пройдет просто. Ну и не уродина какая-то, ножки вполне стройные, правда, похоже, она чуток постарше меня, ей явно хорошо за тридцать. Да и пофиг. Милфа – это тренд. Мы закинулись тремя или четырьмя коктейлями и решили, что обязательная культурная программа исполнена – можно вызывать такси. В такси мы целовались, она меня лапала, я ее… Ну тоже лапал, да. Высаживая нас у дома, водитель сказал мне что-то нелестное. Надо было включить в оплату чаевые. А потом… Ну, что происходило в квартире, пока мы там были вдвоем – это не слишком интересно. Люди взрослые, все всё понимают. Самый цимес начался, когда я, с упаковкой презерватива в зубах, стаскивал с себя трусы. Успел, молодец, проворный. И в этот момент, как в старом бородатом анекдоте, точнее, в куче анекдотов, раздался звонок в дверь. Мы замерли. Звонок сменился стуком. А потом из-за двери послышался громкий мужской голос. А потом моя дама прошептала: «Муж… Он у меня дальнобойщик. Только завтра должен был из рейса вернуться…» Да-да, всё правильно, приехал муж из командировки. Правда, я вообще не в курсе был, что у рыжей есть муж! Паспорт не спросил, кольца на пальце не было.

– А дальше? – Антоха, кажется, забыл про свой вискарь.

А я долил себе чаю – в горле пересохло. И продолжил рассказ:

– А дальше у меня провал в памяти. Ты знаешь, видимо, слово «дальнобойщик» сработало – они же ребята не хрупкие, а суровые. И встречаться сейчас с ним – это точно к неприятностям, к гадалке не ходи. К моим неприятностям – это точно. А она меня давай пихать к балконной двери! Ну там вариантов-то особо и не было. Хотя, наверное, можно было в шкафу спрятаться и отсидеться. Или под кроватью, ага. Хрен знает, что в такой ситуации люди делают. Но рыжая меня почему-то пыталась на балкон вытолкать. Ну, я и подчинился. Жить-то хочется… В общем, как я перелезал на соседний балкон ни хрена не помню. Снизу зрелище, должно быть, открывалось просто шикарное. Но никто мне вроде «браво!» не кричал и даже не аплодировал – ни снизу, ни сверху, ни сбоку. Короче, перелез на соседний балкон, стою, пытаюсь отдышаться. Осознаю положение, в котором оказался. Я голый, на чужом балконе. Да, Хичкок отдыхает. Ситуация патовая. А потом балконная дверь медленно-медленно открылась. Ну, прямо как в фильме ужасов, точно. И на балкон вышел огромный котище. Хотя он больше на рысь похож. А за ним на балкон вышла хозяйка, белье повесить. Она-то и не дала коту в конечном итоге разодрать меня в клочья. «Мейн-кун» – так порода кошачья называется. Подобному зверю голого человека на куски разметать – раз мяукнуть. Если опустить все лишние детали, то дамочка оказалась в целом нормальная. Вменяемая. Поорала для порядка, но полицию вызывать не стала, вошла в мое положение и выдала мне кое-какие шмотки. Ага, те самые, в которых я к тебе явился. Только взамен забрала у меня часы. Ну, это единственное, что у меня можно было взять. А я был в таком охреневшем состоянии, что часы ей свои отдал. В итоге оказался в совершенно незнакомом районе, без копейки денег, в какой-то рванине, босой, без телефона и документов.

– Охренеть… – Антон вытаращил глаза. – Слушай, но задачка-то… Со звездочкой.

– Угу, – согласился я, подливая себе чаю. – Это мне еще повезло, что лето на дворе. Но, оказывается, в состоянии стресса у человека включаются какие-то скрытые в организме резервы. Я, короче, рванул за дом, там, судя по шуму, была проезжая часть. Так и оказалось. Стал голосовать. Голосовать, прикинь! Ты помнишь, в каком виде я к тебе вчера заявился? Хрен знает как, но я смог остановить машину. Не помню, что говорил и как добился своего. Но в итоге толстый узкоглазый парень довез меня до твоего дома, мы вместе с ним поднялись к тебе… Ты заплатил. Ну, а дальше ты знаешь. Ты же сам меня домой отвез, сам мастера вызвал и уговорил замок в двери открыть, не бесплатно, конечно. Я, конечно, ему потом документы на квартиру показал, успокоил.

– Знаю, – кивнул Антон. Вспомнил про виски, пригубил. – Слушай, я таких приключений… – Он не смог подобрать адекватного слова, покачал головой и снова приложился к бокалу.

– Теперь ты понимаешь, почему я не хочу вискарика? – Я указал на бокал в руках Тохи.

Он снова задумчиво кивнул, потом махом допил виски, подумал – и заказал еще. А я продолжил свою нескучную историю.

– А знаешь, что во всем этом самое забавное?

– Ну?

– Что вся эта комедия происходила в моем собственном доме.

– Чего?! – поперхнулся виски Антон. – В каком смысле?

– Ну, ты же помнишь, какой у меня дом здоровенный и длинный – почти в кольцо замыкается? А я сегодня утром выхожу на балкон покурить…

– Ты же бросил.

– Да вот после всего этого, думаю, лучше уж курить, чем… Ладно. Я, в общем, курю, смотрю на противоположную часть нашего дома… Ты же его конфигурацию помнишь? И вижу, представляешь, тот самый балкон. На котором я вчера… фестивалил. Мне даже показалось, что я и кота увидел мельком, но это, может, мне от удивления показалось.

– Обалдеть… – выдохнул Антон. – Слушай. А как ты родной дом не узнал-то? Ну, когда вы из клуба на хату приехали?

– Да ты думаешь, я по сторонам смотрел? Она меня всю дорогу за ширинку лапала, у меня кровь вся в другом месте, а мысли все только об одном: как бы поскорее до ее хаты добраться. А потом, когда я уже в чужих обносках вышел, я сразу же на улицу побежал, чтобы тачку поймать. И хрен знает… Тоже по сторонам не шибко смотрел, только на машины, которые мимо меня проносились. Ну и потом, я же в этом районе недавно живу. В общем, не знаю, как так вышло. Да и вообще, эти человейники все на одно… на один фасад. А так-то, если бы огляделся и сообразил, то мог вообще не голосовать. Правда, без тебя бы я в квартиру не попал. Спасибо тебе огромное. Денег я тебе закинул.

– Да ладно, чего ты, – отмахнулся Антон. – Ты бы мне тоже помог в такой ситуации. Хотя, конечно, не дай бог оказаться на твоем месте.

– Да, не советую повторять мой опыт. Ну да ладно, было и было.

– Ага, – согласился Антон. А потом вдруг решил сменить тему, видимо, сидеть с круглыми глазами ему надоело. – Слушай, Егор, пока помню. Никита буквально позавчера про тебя спрашивал. Очень хочет, чтобы ты к нам вернулся. Денег добавить не обещал, но каких-нибудь бонусов и ништяков поклялся для тебя выбить.

Я вздохнул. Это уже не первый разговор на подобную тему.

– Передай Никите спасибо, но я сейчас не могу.

– Но ты ему именно сейчас очень нужен.

– Я не единственный сеньор в городе.

– Егор, ну тебе еще не надоело в игрушки играть? Ты же взрослый мужик.

– Антон, не начинай. Ты прекрасно знаешь про мою ситуацию. Мне нужны деньги. Много. Срочно. Банки я грабить не умею.

– Можно же кредит взять.

– Столько, сколько надо, мне не дадут.

– Ох, блин, Юрий Алексеевич…

– Юрий Алексеевич не блин, а другое слово.

Тоха покачал бокалом, звякая кубиками льда.

– Слушай, а на этой теме… вот реально столько денег можно поднять? Как биткоин, блин.

– С биткоином, если ты не умеешь на халяву воровать электричество, всё не так очевидно, – хмыкнул я. – А это – реально тема.

– Но ты же сам говорил, что только для малолеток.

– Да, – опять вздохнул я. – Я для них старпёр. И я реально еле вывожу весь этот… даже не знаю что – цирк, зоопарк, детский сад. Моим всем по двадцать и меньше. Но зато я у них теперь за тренера – предыдущего они выгнали, потому что он хотел сильно много денег. А я хочу немного. Если возьмем первое место, то мне моих призовых за глаза хватит.

Тоха вздохнул. Со мной за компанию.

– Помню, как нас за это дома гнобили и в универе гоняли. А теперь люди на этом деньги зарабатывают, чемпионаты проводят. «Контра». Кто бы мог подумать.

– Не «Контра», а «Дота».

– Один хрен.

Я стояла, перекладывая пакет из одной руки в другую, и смотрела на свою дверь. Можно даже сказать – любовалась. За ручку двери был засунут букет. Эта сирень точно не была наломана с куста у подъезда. Это явно какая-то сортовая сирень, с крупными гроздьями образцово-показательного сиреневого – ну а какого еще! – цвета. А сам букет был перевит точно такого же цвета атласной ленточкой.

«Мой парень» Егор сдержал свое слово.

Пока я зависала над этим «знаком любви», хлопнула дверь лифтового холла, послышались тяжелые шаги и через пару секунд за моей спиной раздалось жизнерадостное:

– Ох, и балует тебя твой Егорка, Леська. Замуж не зовет пока?

Я обернулась и попыталась взглядом передать Михе, что он точно лезет не в свое дело.

Мишаня хохотнул, но тему педалировать не стал, видимо, вовремя спохватился, что ему может понадобиться моя профессиональная помощь, а уколов здоровенный брутальный Миха боялся, как ребенок и только мне доверял дырявить свою шкурку – по-соседски.

– Эх! – Он наклонился и понюхал сирень. – А как пахнет-то, как пахнет… Наломать своей Юляшке, что ли, тоже?

– Этот возьми. – Я головой мотнула в сторону букета. – И подари. – А что, так будет даже в каком-то смысле справедливо.

– Да ты чего, это же тебе твой подарил! – возмутился Михаил. А потом тоже указал кивком головы на букет. – Твое – вот и забирай. И не дури. Даже если поругались – цветы-то тут при чем?

И, одарив меня своей мудростью, сосед Миха принялся отпирать свою дверь. А я, вздохнув, взяла сирень и вошла в свою квартиру.

Кефир изобразил классический этюд из серии «Чокупила?», понюхал букет, чихнул – и удалился на кухню – ждать, когда его высочество – или какой у него там титул – покормят. Я последовала примеру Кефира и тоже понюхала букет. Пахла сирень умопомрачительно. Я невольно улыбнулась – класс!

Прав мудрый Миха – цветы ни в чем не виноваты.

Глава третья

На скамейке возле дома меня ждал сюрприз. Я остановился и улыбнулся. Сюрприз этот некоторым образом нарушал мои планы. В данный конкретный момент мне очень хотелось домой – побыть в тишине и покое. Но, видимо, это приятное времяпрепровождение придется отложить.

– Привет, пап.

– Здравствуй, Егорушка.

Егорушку, Егорика, Егорочку и прочее я на дух не выносил. Но отцу это объяснять бесполезно.

– Зайдешь?

– А чего же я тут на скамейке сижу и жду? Конечно, зайду.

Дома я, разумеется, как хороший сын и радушный хозяин, предложил чай. И мы сели этот чай пить.

– Егорик, скажи, я тебя сильно подвел?

Ой, бать, слушай, ну давай не начинай, а? Но вслух я сказал другое:

– Папа, мы же, вроде бы уже всё выяснили. – Я старался, пока еще старался, чтобы в голос не просачивалось раздражение.

– Ну, смотри, как ты живешь? – Отец обвел рукой мою скромную студию: кухонная зона, диван, рабочее кресло, компьютерный стол. – А ведь у тебя такая хорошая квартира была.

– Пап…

– Может, надо было и мою квартиру продать? Я бы как-нибудь перебился…

– Пап, твой клоповник стоит копейки! – всё же сорвался я. Как-то слишком быстро. Все-таки недавние приключения давали о себе знать.

Отец вздохнул, провел рукой по густым, с обильной проседью, кудрявым волосам.

– В этом, как ты выражаешься, клоповнике ты вырос, Егор.

– Пап, да я же не про то…

– И все-таки стоило продать мою жилплощадь. Что же ты один на себя такое взвалил.

– Папа, из нас двоих с математикой в ладах только я. Поверь, это бы ничего принципиально не поменяло. Там другие масштабы сумм.

– Егор, если я могу что-то сделать… Ты скажи.

Мне, конечно, очень захотелось сказать: «Всё, что мог – ты уже сделал». Но я сдержался.

– У меня всё под контролем. Я всё решу.

– Значит, я все-таки тебя сильно подвел…

– Пап, давай пить чай.

Я проводил отца, закрыл за ним дверь и вернулся в комнату. Покосился на компьютерный стол. Нет, сегодня я не готов к осмысленным действиям. Команду предупредил, что у меня форс-мажор и чтобы до завтра меня не дёргали.

Я устроился с ногами на диване, взял телефон. И отложил. Приход отца всё же всерьез выбил меня из нормального состояния. Хотя оно нормальным-то и не было – я всё еще не мог как следует оклематься после безумного балконного приключения. А тут еще батя сверху, вишенкой на торте.

Всякий раз, когда на меня начинало накатывать раздражение, что именно мне, стараниями моего батюшки, приходится сейчас разгребать черт знает что… Или вдруг посещали мысли, как же отец оторван от жизни, непрактичен и вообще… Слегка, а может, и не слегка не от мира сего… Тут я старался обуздать свои негативные эмоции одной индейской поговоркой. Она мне в свое время крепко запомнилась: «Прежде чем судить человека, походи год в его мокасинах». У бати моего мокасины специфические. Больше похожи на средневековый испанский сапожок.

Я встал и направился в прихожую. Там висело настенное зеркало. Я уставился на свое отражение. Я похож на отца. Не то чтобы прямо копия, но определенное и заметное сходство есть. Правда, я выше отца больше чем на голову и копна густых кудрей мне не досталась, волосы только слегка вьются. Отец очень любил находить во мне черты матери. Высокий рост – это в деда по материнской линии. Ярко выраженные математические способности и в целом технический склад ума – это от матери. Я же категорически не хотел никаких сравнений.

Как причудливо тасуется колода… Эту фразу я часто вспоминал, когда приходилось думать о своей семейной истории. «Мастер и Маргарита» – одна из немногих прочитанных мной художественных книг. Прочитанных именно осознанно, а не потому, что так надо для школьной программы. Мне кажется, там есть цитаты на все случаи жизни.

В случае со мной колоду тасовал вусмерть пьяный, а то и обдолбанный крупье. Иначе как объяснить мою жизнь?

Я снова завалился на диван. Мысли нахлынули – не отогнать.

Отец мой сирота. Детдомовский. Но эти слова не раскрывают всех, так сказать, нюансов. Его нашли в мусорном баке, в завязанном пакете, едва пищащего, с неотрезанной пуповиной. Сердобольная женщина, которая его обнаружила, чуть инфаркт не схватила. А врачи потом сказали, что младенец в рубашке родился. Ага, в полиэтиленовой.

Но, в общем, если бы его не обнаружили тогда, то спустя пару минут он бы умер – задохнулся. А если бы не задохнулся – так от кровопотери.

Я, честно говоря, не знаю, зачем все эти детали рассказали отцу, и кому пришла в голову эта светлая прекрасная идея – сообщать такие душераздирающие подробности ребенку. Но это правда. Отец мой, став постарше, пробрался в кабинет директора детского дома и тщательно изучил свое личное дело. Строки документов подтверждали версию с мусорным баком и всеми остальными деталями – в лучших традициях трэшевых репортажей из сводки городских криминальных или чрезвычайных происшествий. Женщину, родившую и выбросившую свою деточку на помойку, так и не нашли.

Поскольку находка случилась аккурат в День космонавтики, сотрудники Дома малютки решили, что самое подходящее имя для найдёныша – Юрий Алексеевич Гагарин. С чувством юмора были люди.

Так в мир пришел Юрий Алексеевич Гагарин. Мой папочка.

С великим тезкой у моего отца было мало общего. Разве что лицо. Речь не о фотографическом сходстве, конечно. Просто у отца такие же ясные глаза и обаятельная улыбка. Только улыбается он редко. Я вообще удивлен, что он не разучился улыбаться. О своей жизни в детском доме отец рассказывал мало. Он два раза сбегал. Думаю, это может заменить рассказ о жизни в приюте. Впрочем, я понимал. Даже в детстве понимал, что жизнь в детском доме вообще не сахар. Зато отец рассказывал о своих странствиях во время двух побегов из детского дома, о том, каких людей встречал. Я слушал и тихо фигел. Судя по его рассказам, время, которое он провел, шатаясь по лесам и полям, ночуя в стогах сена, побираясь у сердобольных деревенских жителей хлебом и молоком, было самым счастливым временем его детства. Пускался в бега он в теплое время года, а с наступлением первых осенних холодов его ловили. Или он позволял себя поймать, понимая, что в холодное время года на улице не выжить. С моим отцом ни в чем нельзя было быть уверенным точно.

Он показывал мне карандашные рисунки, сделанные по памяти. Он рисовал людей, которых встречал, и места, где бывал. Отец прекрасно рисует. Он вообще стопроцентный гуманитарий. Так же как я – стопроцентный технарь.

Я же говорю, колода перемешана со знанием дела. А еще она, похоже, крапленая. Потому что в какой-то момент обдолбанный крупье достал из рукава Аду. «Адочку», как называл ее отец. А я в особо черные моменты своей жизни говорил, что я – порождение Ада.

Я не знаю, а отец никогда не рассказывал, как они познакомились. Знаю только, что это произошло, когда отец выпускался из интерната. Отцу повезло: ему сразу дали квартиру, как сироте. Большая редкость, как я понимаю. По закону-то положено, а вот по факту обычно ставят в очередь на жилье. А доживают до конца этой очереди выпускники детских домов далеко не все. Редкая птица долетит до… Ну, в общем, понятно. Бате моему повезло – как раз в год его выпуска сдавали дом для сирот. Перерезали ленточку, торжественно вручили ключи ребятам.

Отец Ады был среди тех, кто перерезал ленточку и вручал ключи. То ли чиновник, то ли какой-то спонсор – я так толком и не понял. И дочь была зачем-то при нем. Там они и встретились – мой отец и Ада. Мальчик-сирота и дочка какого-то крутого дяди. Чем мальчик-сирота очаровал девочку, рожденную с золотой ложкой во рту – тайна, покрытая мраком. Подозреваю, что отец мне никогда ее не расскажет. А я, наверное, уже и не хочу знать. У меня и так нервная система в последнее время не слишком стабильная. Некоторые вещи лучше не знать, меньше знаешь – ну и так далее. Хотя, полагаю, не последнюю роль сыграла внешность отца. Дома у нас было несколько его юношеских фотографий, включая свадебные. Глядя на эти фотки, понимаешь, чем он брал юных леди. Копна черных кудрей, выразительные глаза, правильные черты лица. Красавчик!

В общем, случился классический мезальянс. Отец Ады, похоже, был слишком уверен в своей дочери. В том, что она умница-разумница и глупостей не совершит. И как-то упустил ситуацию. А потом – оп! И вот он я, прошу любить и жаловать. Ну, точнее, известие о том, что Ада беременна.

И влиятельному папе пришлось суетиться. Видимо, на аборт дочь уговорить не смог. Или сообщили ему, когда все сроки вышли. Многие детали этой истории мне неизвестны. А факты… Факты таковы. Влюбленные расписались – Ада и мой отец. Батю моего тут же «поступили» в институт – надо же было дать голодранцу какое-то образование. Купили квартиру. И зажили молодые. Недолго и, подозреваю, что не очень счастливо.

О последнем акте этой нелепой истории – слово «драма» язык не поворачивается сказать – отец мне поведал. Как-то крепко выпил – и рассказал. Вообще, батя мой почти не пил. И не умел. Но один раз что-то случилось, может быть, это была какая-то годовщина или памятная дата, или еще что-то, короче, он крепко приложился к бутылке. И сообщил мне, семнадцатилетнему дятлу, как так получилось, что из всей родни у меня только он – Юрий Алексеевич Гагарин. Космонавт без номера.

В общем, терпели в приличной семье безродного голодранца недолго. А потом, когда мне было года три, наверное, послали нас с батей на хрен. Именно так. Не только его, но и меня тоже. Отец передал почти дословно слова папаши Ады к дочери: «Ну, подумай сама, какой от этого идиота может быть сын? Такой же никчёмный дебил, как он сам! Тут генетика, Ада! Нормальных детей нормальные родители в мусорный бак не выбрасывают. Наверняка от алкашей приплод. Юра твой – генетическое отребье! Всё, подурила и хватит. Уезжаем».

Я не знаю, насколько точно отец передал слова своего тестя. Судя по тому, что отец повторял их раз за разом, точно, не меняя ни одного слова – наверное, да. Он их крепко запомнил.

И моя мать с моим дедом уехали. Далеко. За океан. Там у них дела, какой-то бизнес. А отец остался тут. Со мной.