Туман. Сказка любви

1

Мы переезжали дождливым августовским днём. Погода, так стойко державшаяся всю последнюю неделю, вдруг именно в этот день решила испортиться. Небо с утра заволокло тучами, но они ещё словно щадили нас и нашу мебель, которую грузчики, спустив на улицу, спешно грузили в машину. И только в тот момент, когда всё было завершено, с неба обрушился ливень.

– Как бы не подмокла там наша мебель, – сказала мама, – смотрю, щели в дверях большие, и вода в них так и хлещет.

– Да, с погодой не повезло, – отозвался Костя, мамин давнишний друг, вызвавшийся помочь нам с переездом.

Мы ехали следом за фургоном в его маленькой белой «Тойоте», мама – спереди, я – сзади. Одной рукой я придерживала горшок с геранью, который стоял у меня на коленях. Другой рукой – фикус в большом керамическом горшке, примостившийся рядом на сиденье.

Мы уезжали из своего района, ставшего для меня родным. Здесь прошло всё моё детство, я знала каждую тропинку, я любила свой район всей душой и считала его лучшим в городе. И, откликаясь на мою любовь и на мою грусть, которую я испытывала сейчас от расставанья с ним, он провожал меня обильными слезами. Но что поделаешь? Мама с отцом развелись и разменяли нашу квартиру. Отцу досталась комната в коммуналке в соседнем районе, а нам с мамой – небольшая двушка в почти ещё свежем высотном доме, но на краю города. Мне не очень-то хотелось сюда ехать: променять хороший район, близкий от центра, на какую-то окраину. Но, как ни странно, место мне понравилось. Здесь был неплохой двор, а из окон нашей будущей квартиры на двенадцатом этаже открывался прекрасный вид, обширная панорама, любоваться которою можно было бесконечно. Новый район – всё равно, что новый город, чужой и неизвестный, и таящий в себе много открытий.

И вот, наконец, фургон наш свернул с дороги и, заехав во двор, остановился возле дома. Дождь к этому времени уже прекратился, по крайней мере, тучи над нами почти рассеялись, и асфальт начал слегка подсыхать. Но нашу мебель, как и боялась мама, всё равно немного подмочило – на полу задней части фургона скопилась значительная лужа, вплотную подступающая к боковинам и полкам разобранных шкафов.

– Ничего, на месте высохнут, – успокоил маму Костя. Он активно помогал выгружать и поднимать на этаж мебель и вещи, и в результате весь процесс занял намного меньше времени, чем мы рассчитывали. Переезд – дело серьёзное, вот уж недаром говорят, в чём мне теперь лично пришлось убедиться.

И вот, занесены последние коробки, сумки и мешки. Мама расплатилась с работниками и закрыла дверь. Всё, мы переехали. Здравствуй, новая жизнь!

2

Конечно, дел предстояло немало. Разобрать все эти вещи – а их было такое количество! – та ещё работка. Думаю, на несколько дней точно хватит. Со сборкой же мебели проблем не возникало: у нас был Костя. Со временем, думала я, мама выйдет за него замуж, и он переселится к нам. Но мне тогда уже будет всё равно – в этом году я оканчиваю школу и уйду от них. Конечно, Костя парень неплохой, одного с мамой возраста – а ей недавно тридцать семь исполнилось, но он для меня такой же посторонний, как любой другой мужчина, он – не папа!

И ещё, относительно школы. Да, менять свою добрую, родную школу всего на один год совсем не хочется. Неизвестно ещё, чего ждать от новой. Но ездить в такую даль, раньше обычного подниматься и позже возвращаться – не думаю, что будет лучше. И я решила всё-таки забрать документы из своей школы и отдать их в местную, находящуюся, наверно, в пятиминутной близости от нашего дома.

Я посмотрела в окно: школу было хорошо сверху видно, кирпичное здание старой постройки, в окружении зелени, с большой спортивной площадкой, опоясанное высоким железным забором. За школой через дорогу виднелся посёлок частного сектора, примыкающий к лесу. А где-то сбоку вдали, выступая над лесом, небольшой кучкой высились дома, и дымили трубы какого-то завода.

Но больше всего моё внимание привлекал одиноко стоящий дом недалеко от школы. Он был довольно высокий, этажей шестнадцать, в два подъезда, и полностью отделанный снаружи. Издали даже казалось, что он жилой, хотя в это уже вечернее время ни одно окошко не светилось, да и сами оконные проёмы были без рам. Наверно, очередной долгострой, подумала я. Но возле дома кран не стоял, и никого не было видно. Это казалось мне очень странным. Дом как будто бросили, не доделав.

На другой день мы вместе с мамой поехали в мою, теперь уже бывшую, школу забирать документы.

Вопреки всем моим ожиданиям, я не испытывала в душе ничего. Не было у меня того щемящего чувства грусти от расставания со школой, какое, возможно, бывает у выпускников, навсегда прощающихся с ней. Может, оно придёт через год, когда я буду прощаться уже не просто со школой, а со школьными годами в целом? Я этого пока не знала.

Мы шли с мамой к автобусной остановке, чтобы уехать обратно, а мне казалось, что вышли мы просто погулять. И вон он, наш дом, и окна нашей квартиры на седьмом этаже, в которую мы сейчас непременно вернёмся. Но не вернёмся мы сюда уже никогда. От этой мысли мне стало по-настоящему немного грустно.

Мы снесли документы в мою новую школу, и мама поехала на работу. А я решила немного прогуляться по району. Прежде всего, мне очень хотелось поближе рассмотреть этот недостроенный дом. Меня всегда манило что-нибудь необычное и загадочное. А этот дом являл для меня загадку. Но издали он виделся мне в гораздо лучшем состоянии, чем оказалось вблизи. Он стоял посреди заросшего пустыря, явно никем уже давно не охранялся, и фасад его начал ветшать. Очевидно, он стоял в таком виде уже много лет, и это была обычная «заброшка».

Я постояла с минуту, глядя на дом, и тут заметила кошку. Она сидела на камне возле пустого дверного проёма, ведущего в подъезд. Проём находился высоко от земли – очевидно, к нему должны были вести ступеньки. Но крылечко отсутствовало, и вместо него к проёму поднимался от земли ветхий деревянный настил. Возле второго подъезда мосток вообще почти сгнил и провалился. Наверно, местные мальчишки любили сюда лазить. Всё было открыто, доступно, и, хоть ещё и сохранилась будка охранника, но и она стояла бесхозная и никому не нужная.

Кошка была абсолютно чёрная, выделялись только розовый нос и большие зелёные глаза. И она неотрывно смотрела на меня. Не знаю почему, но мне это не понравилось, и я взмахнула рукой, чтобы спугнуть кошку. Но она даже не пошевелилась. Я взмахнула ещё раз. И тут произошло неожиданное: кошка оскалила зубы, так, как если бы она была не маленькое домашнее животное, а настоящий хищный зверь. Я в испуге попятилась. Ничего себе! У дома-то, оказывается, всё же есть «охранник» – это дикая чёрная кошка!

Вечером приехал Костя, сходу занявшись сборкой стеллажей. Мы привезли с собой много книг, они покоились пока в коробках. Задачу расставить всё по местам я решила оставить себе на другой день. Пока он работал, я делилась впечатлениями, какие получила от прогулки, и рассказала про чёрную кошку.

– Не вздумай больше туда ходить, – сказала мама. – Не известно, что там может твориться.

Косте же мой рассказ показался забавным.

– Смотри, Янка, – шутливо предостерёг он, – ещё покусает тебя дикая чёрная кошка!

До начала учебного года оставались всего два дня, и их я всецело посвятила разбору вещей и наведению порядка. О новой школе я старалась не думать. Скоро и так всё сама увижу, и со всеми познакомлюсь.

Больше всего мне хотелось завести себе хорошую подругу. Пусть она будет одна, но такая, чтобы и поделиться можно было откровенным, и секрет поведать. Конечно, подруги у меня есть, но все они как будто в другой жизни остались, а общение по телефону или в социальных сетях – это дружба на расстоянии, и со временем она будет только угасать, я в этом уверена.

И ещё мне хотелось встретить парня. Как и любой девчонке, хотелось любви, взаимной, настоящей. Такой, как в книгах или в кино. О чём ещё может мечтать девчонка в свои семнадцать лет? Спроси хоть каждую из них – и все ответят одно и то же.

3

Утром 1 сентября я проснулась рано. Сон мой был беспокойный, а разбудил меня шум дождя, крупные капли звонко барабанили по железному карнизу. Под этот звук я всегда хорошо засыпала, сегодня же он лишил меня остатков сна. Я лежала с открытыми глазами, глядя в одну точку на пустой стене. После недавнего переезда наступал ещё один не менее значимый и волнующий день в моей жизни. Я ждала знакомства со своими будущими одноклассниками.

Когда я в восемь утра вышла на улицу, дождь ещё моросил. Но небо нисколько не прояснилось, затянутое, возможно надолго, густой серой пеленой. Торжественную линейку, обычно проходящую во всех школах на улице, перенесли в спортзал. Он был так плотно набит, что я не сразу сообразила, где же мне найти свой класс, ведь я здесь никого не знала. Но потом я увидела табличку с надписью «11 Б», которую классная руководительница высоко подняла над головой. Значит, мне туда.

Я прибилась к ребятам, никто на меня не обратил внимания. И только одна девчонка, стоящая рядом, толкнула меня локтем:

– Эй, ты случайно не ошиблась?

– Да вроде нет, – ответила я, поглядев ещё раз на табличку.

– Ты что, новенькая?

– Вроде того.

Девчонка устремила на меня взгляд, полный любопытства. Я тоже невольно стала разглядывать её. Она была худющая, с мелкими веснушками на носу и карими задорными глазами.

– А как тебя звать? – спросила она.

– Яна.

– А меня Рената.

– Красивое имя, – сказала я.

– У тебя тоже. Ты и сама красивая. Тебе об этом говорили?

– Только папа так говорил. Но это просто от любви ко мне.

– А я тебе и так говорю: ты красивая.

Я пожала плечами. Конечно, мне очень приятно, что кто-то так считает. Но сама в себе я видела кучу недостатков. Даже рыжий цвет своих волос я считала недостатком, хотя при желании их всегда можно было бы и покрасить. «Рыжим всегда везёт, – говорил папа. – Даже в песне так поётся».

– Со мной будешь сидеть, – сказала Рената. – Нам будет весело вместе, и мы подружимся.

– Идёт! – живо откликнулась я, невероятно радуясь тому, что так быстро нашла себе новую подругу.

Мы заняли первую парту возле окна. У меня было отличное зрение, я могла бы сидеть и на последней. Рената тоже на зрение не жаловалась.

– Просто я здесь сидела всегда, – сказала она. – Я раньше была очень вертлявая, и наша учительница в начальных классах специально посадила меня напротив своего стола, чтобы я поменьше вертелась. Ты ведь знаешь, как не любят сидеть за первой партой, все стремятся куда-нибудь подальше от учителя.

Я повернула голову, из-за плеча разглядывая своих новых одноклассников, пока они шумно рассаживались по местам.

– Послушай, кто это? – шепнула я Ренате.

Она даже не обернулась, сразу поняв, кого я имею в виду.

– Можешь даже не смотреть в его сторону, – равнодушно сказала она. – Ещё влюбишься ненароком, что потом делать будешь? Он ни на кого не обращает внимания, и на тебя не обратит. Они с Марком вообще очень странные.

– А как его звать?

– Альберт. Алик, значит.

– Алик, – повторила я. – Ничего себе.

Почему-то мне казалось, что у этого парня должно было быть совсем другое имя.

– Тот, что сидит рядом – Марк – его сводный брат. Он его старше на год, но в школу пошёл позже, наверно, чтобы в одном классе с ним быть. Они просто неразлучны, и почти ни с кем не общаются. В общем, сами по себе. У Марка ещё сестра старшая есть, в салоне красоты работает. Тоже очень странная. – Рената понизила голос почти до шёпота, как будто то, что она говорила, являлось тайной. – Говорят, у неё глаза светятся в темноте.

– Ты это серьёзно?

– Так говорят. Поэтому она, когда идёт вечером по улице, всегда надевает тёмные очки.

Мы с Ренатой недоверчиво переглянулись.

Но в этот момент прозвенел звонок, все окончательно заняли свои места, и классная руководительница Надежда Григорьевна представила меня ребятам. Вообще-то с некоторыми девчонками я уже успела познакомиться. Я поднялась со стула и обернулась к классу. Мои глаза, вопреки моей воле, сразу упали на него, притянутые, точно магнитом. Одного мгновения хватило, чтобы встретиться с ним взглядом. Я тут же поняла, что все в классе видели, как я посмотрела на него. Это было ужасно. Девчонки улыбались, прекрасно меня понимая.

Но, чёрт побери, как же он был красив! Светлые волосы и большие зелёные глаза, по которым, без сомненья, сходили с ума все девчонки. Но они смотрели холодно, словно лишённые каких-либо чувств. И всё же… Может, мне показалось? Как будто какая-то искорка внезапно промелькнула в них. Эмоция, похожая на удивление.

Марк, в отличие от Альберта, был темноволосый, и ниже ростом. Но тоже зелёные глаза его были более живые, и смотрели на меня с явным интересом. Он так же был очень симпатичный парень, и хотя они с Альбертом вовсе не выглядели братьями, но всё равно у них было что-то общее, какое-то неуловимое сходство, не ограничивавшееся одним лишь цветом глаз.

Два урока пролетели быстро, потом всех отпустили по домам.

Мы с Ренатой вышли из школы вместе. Рядом с ней я чувствовала себя защищённой: мне не надо было приспосабливаться к новому коллективу, искать себе подруг. Мы отлично подходили друг другу и по характеру, и по интересам. Не откладывая на другие дни, я сразу же пригласила её к себе в гости.

– Только не пугайся, – предупредила я, – у нас ещё небольшой бардак, не все коробки разобраны.

– Ничего, – весело отозвалась Рената, – я и не люблю идеальный порядок. Завтра пойдём ко мне, и ты в этом сама убедишься.

Войдя в квартиру, она тут же воскликнула:

– Ух ты, какой у вас вид из окна! А я живу на втором, и такой красоты не вижу.

Она встала возле окна, с интересом разглядывая открывавшуюся перед ней панораму.

– Ты когда-нибудь слышала об оборотнях? – вдруг спросила она.

– Об оборотнях? – удивлённо переспросила я. – Никогда не слышала. А разве они существуют?

– Существуют, – убеждённо сказала Рената. – Вон, видишь тот посёлок возле самого леса? В нём они точно живут, и, говорят, ещё где-то не очень далеко отсюда. По ночам в лесу за домами слышен вой волков, хотя днём их никто никогда не видел, потому что днём они в обличье людей. И ещё рассказывают, когда-то много лет назад в том лесу убили волчицу. А потом этого охотника нашли мёртвым, ему кто-то глотку перегрыз.

– Интересные у вас тут легенды ходят, – с улыбкой сказала я. – Мне это нравится.

– Между прочим, – продолжала Рената. – Марк с Аликом живут в этом посёлке. А Альберт усыновлённый в семье Марка, мать у него умерла, а отца и вовсе нет.

Я с любопытством взглянула на неё.

– Не хочешь ли ты сказать, что эти два красавчика ночью бегают по лесу в шкуре волков и воют на луну?

– Да кто их знает, – то ли в шутку, то ли всерьёз ответила Рената. – Ты ведь сама сегодня видела, какие они необычные, не такие, как все.

Я живо представила себе, как всё тело Альберта вместе с его одеждой обрастает шерстью, изящные кисти рук превращаются в мохнатые лапы с острыми когтями, а прекрасное лицо – в страшную звериную морду, и мне стало смешно. Разве такое возможно? И я решила больше не говорить об Альберте и сменить тему.

– А что это за недостроенный дом? – спросила я. Он интересовал меня больше всего, больше, чем все эти местные легенды об оборотнях.

– Заброшка, – сказала Рената. – И с ней тоже связаны тайны. Вот, послушай. Этот дом начали строить лет десять – двенадцать назад, я ещё маленькая была, и поначалу всё шло нормально. Стены возвели очень быстро, а потом всё остановилось. Говорили, застройщик обанкротился. Но и было здесь что-то странное. За эти несколько месяцев, что строился дом, здесь умерло пятеро рабочих – все они покончили с собой, без каких-либо причин. Следствие ничего не выявило, ни в одном из этих случаев, все они так и остались загадкой. А потом стройку заморозили. Но кран ещё долго стоял, и забор был, и охрана. А потом и забор снесли…

Рената прервала свой рассказ. Она задумчиво смотрела на дом, и лицо её было серьёзным. Но потом продолжила:

– Мы любили с ребятами туда лазить, бегали по всем этажам, забирались на самый верх. Мы ничего не боялись. А однажды, это было два года назад, одна девчонка из параллельного класса потерялась, отстав от других, а нашли её потом мёртвой. Никто не мог понять, что произошло. Она не разбивалась, не кончала с собой, никаких признаков насилия. Она была здоровой, весёлой девчонкой. Мыс ней дружили…

Закончив, Рената посмотрела на меня.

– Ты ведь любишь тайны? – спросила она. – Иначе, зачем бы тебе так интересоваться этим домом. На него уже давно никто внимания не обращает. Но мне всегда хотелось раскрыть его тайну. Там что-то происходит, однозначно, то, о чём никто не подозревает. И если ты не боишься…

– Попытаться раскрыть его тайну? Но как?

– Мы сходим с тобой туда и ещё раз хорошенько всё обойдём. Только сама не знаю, что там ещё можно найти, чего я не видела.

Вечером я стояла возле окна, наблюдая закат. Небо уже окончательно прояснилось, только вдали над горизонтом тянулись сизые облака, раскинувшиеся во всю ширь. Они рисовали в небе удивительный пейзаж, создавая иллюзию настоящего. И на фоне заходящего солнца поднималась высокая тёмная стена заброшенного дома, концентрируя на себе всё моё внимание. Одинокого дома, хранящего тайны.

4

В первое воскресенье месяца я решила съездить к папе.

Накануне я ему позвонила – так, на всякий случай, спросив разрешения.

– Солнышко, – отвечал папа, – а тебе разрешение не требуется. Приезжай, когда захочешь, можешь и на ночь остаться.

Конечно, оставаться на ночь я не собиралась, понимая, что вряд ли это будет теперь удобно. Но вот приезжать хотелось почаще.

Дом я нашла быстро. Это была обычная панельная девятиэтажка, какими застраивались когда-то многие районы города.

Я поднялась на четвёртый этаж и позвонила. Немного погодя дверь мне открыла незнакомая женщина – хозяйка одной из комнат. Следом за ней в коридор выбежали двое мальчишек лет пяти и шести, шлёпая босиком по голому полу. «Идите в комнату», – шикнула на них мать.

– Девушка, вы к кому?

– Я к папе, – немного обескураженно ответила я.

– А-а… – протянула она без малейшего интереса. – Проходите, только обувь снимайте, я только что пол помыла.

Я скинула с себя кроссовки и на цыпочках прошла к самой дальней, за поворотом длинного коридора, комнате – всего их в квартире было три. Постучала тихонько в дверь.

– Да, да, войдите!

Папу я буквально подняла с постели, у него был сонный вид.

– А я тебя жду, – извиняющимся тоном сказал он.

– Папуля, я вижу. Ну, как ты здесь?

– Да ничего. Привыкаю помаленьку. Ты же знаешь, в коммуналке я никогда не жил. Поживу немного, а там посмотрим.

– А кто у тебя здесь, напротив?

– Снимает одна молодая пара. Ссорятся всё время, думаю, что разбегутся. А так люди неплохие.

Я стояла посредине совсем небольшой комнаты, оглядывая скудную папину обстановку, и на глаза у меня набежали слёзы. Разве так он должен был жить?

– Да ты садись в кресло, не стой.

Кресло было совсем старенькое, местами обивка проносилась, и с неё свисали нитки. Наверно, здесь когда-то изрядно поработали когти собаки или кошки.

– От прежних хозяев осталось, – пояснил папа. – Кресло хорошее.

– Ты на работу не устроился? – спросила я.

– Звонил по одному номеру. Сказали, что перезвонят. Место начальника отдела.

– Папа, они не перезвонят.

– Почему ты так считаешь?

Я пожала плечами. Да, когда-то он и занимал должность начальника. Но теперь…

У папы была временная инвалидность после инфаркта, и он уже почти восемь месяцев сидел дома. И ещё… Мне нелегко было это осознавать: мой папа являлся тяжёлым алкоголиком, из-за чего с ним и развелась мама, устав бороться с его запойным пьянством. Уже восемь месяцев он не пил, и выглядел отлично, даже довольно молодо в свои сорок пять лет. Но я-то знаю, каким он бывает, когда начинает пить, так жёстко, что остановиться не может.

Но, несмотря ни на что, я всё равно верила в своего папу, я его очень любила и жалела.

– Скоро ещё Марина должна прийти, – сказал он. – Я вас познакомлю.

– Кто такая Марина?

– Одна прекрасная девушка. Да ты увидишь.

– Ясно, – со скрытым вздохом произнесла я. Его любовница. Ну, что ж, познакомлюсь с любовницей.

Но пока Марина не пришла, я решила кое о чём расспросить папу. Все эти загадочные истории, услышанные от Ренаты, никак не выходили у меня из головы, я думала о них каждый день. Может, в своё время об этом писали в газетах? Или просто слухи какие-то ходили? Ведь порой даже самый ничтожный слух может распространиться со скоростью ветра.

– Папа, знаешь, недалеко от нашего дома есть один недострой, – сказала я.

– Ничего удивительного, их много в городе.

– Говорят, он стоит в аномальной зоне.

– Все недостроенные дома стоят в аномальных зонах, – шутливо сказал папа, – иначе бы их давно достроили.

Я улыбнулась в ответ на шутку, которая показалась мне не очень удачной, но продолжала серьёзно:

– Там в течение полугода погибло несколько рабочих, а в позапрошлом году погибла девушка.

– Несчастные случаи нередки на производстве, на то она и существует, техника безопасности. А заброшенные строения в принципе опасны, туда лучше вообще не соваться. Ничего сверхъестественного в этом нет.

Что и говорить, голова у папы работала трезво, в ней не было места фантазиям. Но я решила попытать его ещё раз.

– А ты, может, слышал, – сказала я, – много лет назад в лесу в тех краях убили волка.

– В здешних лесах таких зверей нет, – уверенно ответил папа. – Сама подумай, кто бы тогда туда осмелился за грибами ходить? Вот лоси да косули встречаются. Я слышал, недавно на трассе насмерть сбили лосёнка.

В этот момент в дверь позвонили.

– Вот и Марина пришла, – оживился папа, вскакивая с кровати, на которой он сидел всё это время. – Пойду, открою.

Марина принесла с собой полный пакет продуктов. Хорошо, что о папе было кому позаботиться. Теперь, оставшись один, в этой убогой маленькой комнате, он напоминал мне большого брошенного ребёнка. Но у него, кроме меня, был ещё старший брат, и был отец – с ними он так же поддерживал контакт. И хотелось верить, что папа всё- таки не останется здесь надолго.

Марина была девушка немногословная. Может, она просто стеснялась меня. Но она мне понравилась. Я оставила ей свой номер телефона, чтобы, в случае чего, она всегда могла бы со мной связаться. И на этом, решив больше не задерживаться, я с ними попрощалась и со спокойным сердцем поехала домой.

5

Я пересказала Ренате всё, что услышала от папы.

– А что бы ты хотела? – сказала она. – Хорошо хоть, ты ещё не упомянула об оборотнях. Вот бы насмешила его! Легенды – это народное предание, тот же фольклор. Кто в него поверит? Сейчас не былые тёмные времена, мы живём в современном мире. Но легенды всё равно существуют, они никуда не делись. Пойдём-ка лучше ко мне, увидишь, что я вчера откопала.

Рената жила в старой панельной пятиэтажке. Из окон квартиры открывался вид на двор, окружённый такими же однотипными домами. Половину двора традиционно занимала парковка.

Одна из стен комнаты, принадлежащей Ренате, была целиком отдана под стеллажи. Такого количества книг в пределах одной квартиры я никогда в жизни не видела. Они теснились на полках во всю ширину стены от пола до потолка – целая библиотека. У нас дома тоже были книги – мы с мамой любили читать, но их было несравнимо меньше.

– Здесь много осталось ещё от моей бабушки, – сказала Рената. – Она умерла три года назад. Смотри, какую прекрасную книжку я нашла…

Она сняла с полки уже приготовленную для меня книгу. Книжка была очень старая, пятидесятых годов прошлого века издания, и называлась «История родного края».

– Смотри, здесь есть карты и фотографии. – Рената открыла нужную страницу, на которой уже была проложена закладка. – Вот, погляди: это то самое место, где мы с тобой сейчас находимся. Все эти дома построили в конце шестидесятых – начале семидесятых. И нашу школу тоже. Здесь раньше был большой посёлок частного сектора, и кладбище, которое к нему примыкало. Мне об этом кладбище ещё бабушка рассказывала. Оно было совсем старое и заброшенное, потому что хоронили уже давно на новом, в лесу по ту сторону от дороги. На его месте построили общежитие, которое потом сгорело. Эти руины ещё долго стояли, никому они не были нужны, пока сюда не пришёл этот незадачливый застройщик и не начал здесь строить свой злополучный дом.

– Ты что, хочешь сказать, что эта жуткая заброшка стоит как раз на месте старинного кладбища? – невольно воскликнула я.

– Да, именно это я и хочу сказать, – подтвердила Рената. – На месте кладбища и почти дотла сгоревшего общежития. Проклятое место. Ещё не передумала туда идти? Не боишься?

Я пожала плечами.

– Скорей всего, там нет ничего особенного, и привидения не летают.

– А ты бы хотела, чтобы они там водились?

– Это было бы гораздо интересней. Этакий дом с привидениями.

Рената с улыбкой посмотрела на меня.

– Знаешь, есть поговорка: бойся своих желаний, они сбываются. Может быть, привидения и окажут тебе такую услугу.

Мы решили посетить заброшенный дом в следующее воскресенье. Я никуда не поехала, день был свободный. Погода в это сентябрьское утро стояла ясная, хоть и довольно прохладная. Под ветровку я надела тёплый свитер. Наверняка среди этих каменных стен и пустых оконных проёмов, открытых ветрам, будет ещё холоднее, чем на улице.

Мы подошли к дому, и тут я опять заметила эту противную чёрную кошку. Она сидела всё на том же месте, как и в прошлый раз, не мигая глядя на нас своими большими зелёными глазами. Я поёжилась, так как мне показалось, что взгляд этот вполне осознанный, не такой, какой бывает у обычных кошек. Он мне что-то напомнил. Что-то, чего я не могла понять. Я остановилась, зная, что кошка эта, при всём её бездействии, довольно агрессивная.

– Ты чего? – спросила Рената. – Кошку испугалась?

– Я с ней уже сталкивалась, – сказала я. – Она дикая.

– Не думаю, что она опасна. – Рената протянула мне руку. – Просто уличная глупая кошка. Пошли.

Осторожно ступая по деревянному настилу, который скрипел и прогибался под нашими ногами, готовый проломиться, мы поднялись в подъезд.

Подъезд был обычный, с ещё старой планировкой – по четыре квартиры на этаже, сейчас такие дома уже не строят. Я задрала голову, поглядев в просвет между лестничными маршами – он убегал далеко вверх, пробуждая желание подняться. На всех этажах картина была одинаковая: горы строительного мусора, какого-то хлама, холодные «бетонные мешки» несостоявшихся квартир, разинувших на площадках свои пустые двери-проёмы. Всё дышало безнадёгой. Казалось, время здесь замерло, остановилось на той минуте, когда работы свернули и люди, всё побросав, ушли отсюда навсегда.

Мы поднимались всё выше по лестнице. И вдруг мой взгляд уловил что-то необычное в одной из квартир на третьем этаже. Это сразу привлекло моё внимание. В углу маленькой комнаты-спальни в воздухе висела слабая белёсая дымка, чего я нигде больше не видела.

– Рената, я сейчас тебя догоню, – крикнула я, шмыгнув в дверной проём квартиры и направляясь туда, где виднелась дымка. – Я на секунду.

– Что там такое? – без особого интереса откликнулась она.

– Так, ничего особенного.

Я приблизилась к дымке, постояла немного, а затем, как заворожённая, шагнула в неё. И вдруг увидела, как она начинает стремительно разрастаться, окутывать меня со всех сторон, становясь всё гуще с каждым мгновением. И вот я погрузилась в туман, уже настолько плотный, что вмиг потеряла ориентир, откуда пришла. Я бросилась назад, не понимая, что происходит, но уткнулась в сплошную стену.

– Яна, ты где там застряла? – услышала я глухой голос Ренаты. Как странно звучал он в пустом пространстве бетонных стен, где даже звук шагов отдавался эхом. Словно толстый слой ваты разделял нас.

– Рената, я здесь! – что есть силы, крикнула я, но и мой собственный голос увяз в тумане.

Вдруг прямо перед собой я различила слабые очертания чьей-то фигуры. Это была девушка.

– Рената, это ты? – возглас облегчения вырвался из моей груди, и я бросилась ей навстречу.

Но фигура не двигалась. Поняв, что это не Рената, я в ужасе попятилась назад, снова наткнувшись на стену.

И тут в нескольких шагах от себя я услышала знакомое рычание. Большие зелёные глаза, сверкая в тумане, надвигались на призрачную девушку, и она исчезла. А потом чёрная кошка прошмыгнула мимо моих ног и побежала прочь, явно побуждая меня следовать за ней. Это невероятно, но она указывала мне путь из тумана, выход из которого мне представлялся теперь невозможным. Но он оказался настолько простым, каким и был на самом деле, просто два шага вперёд – и ты снова «на воле», в этой маленькой пустой комнате, где не было совершенно ничего. Как в ней вообще можно было заблудиться? Даже в густом тумане.

Я выбежала на лестничную площадку вслед за кошкой – она тут же понеслась вниз по лестнице и скрылась из вида.

Рената дожидалась меня этажом выше.

– Ты чего там так долго делала? – спросила она. – Заблудилась там, что ли?

– Спустись сюда и загляни в эту квартиру, – позвала я. – Только, ради бога, не заходи.

– А чего там такое? – спустившись, Рената подошла к дверному проёму и заглянула внутрь пустого бетонного пространства, из которого мне только что посчастливилось выбраться.

– Видишь что-нибудь?

– Только голые стены.

– А ещё?

– Ну, ещё какая-то пыль в углу вон той комнаты стоит. Это ты её подняла?

Интересно, поверит ли мне Рената, если я расскажу ей? А может всё, что приключилось здесь со мной, было просто наваждение? Но ещё раз зайти в эту странную квартиру я бы уже не решилась никогда в жизни!

– Рената, пойдём отсюда, – сказала я, не ответив на её вопрос, – что-то мне расхотелось дальше идти.

– Да что случилось-то? А ну, рассказывай!

– Пойдём, на улице расскажу.

Мы вышли из дома. Я сразу заметила, что кошка, которую я ожидала вновь увидеть на своём месте, исчезла.

– Что я тебе расскажу, не поверишь, – торопливо заговорила я, ещё раз оглядываясь на пустой камень возле подъезда. Нет, кошка больше не появлялась.

– Очень даже поверю, – отозвалась Рената. – Здесь всего можно ожидать.

– Я видела привидение, там, в той квартире.

– Значит, тебе повезло. Многие бы мечтали увидеть привидение, но не каждому они показываются. Может, ты избранная?

– Смеёшься, – невесело произнесла я, мне было вовсе не до шуток. – Между прочим, это было очень страшно. И такой туман кругом, что даже стен не видно.

– Туман? Откуда ему там взяться?

– А откуда взяться привидению? Думаешь, оно мне почудилось?

Рената задумчиво посмотрела на меня.

– Мне, знаешь, что показалось странным? – сказала она. – Когда я тебе кричала, и ты мне ответила, твой голос… Он звучал неестественно, как будто шёл издалека, хотя ты была совсем близко.

– Твой голос звучал так же. Я с трудом его слышала.

– Это очень странно, – хмыкнув, проговорила Рената. – Там и в самом деле что-то происходит. Чертовщина какая-то. Но, боюсь, что нам этого никогда не узнать.

6

На другой день во время одной из перемен ко мне неожиданно подошёл Альберт.

– Пойдём со мной, – коротко произнёс он, – поговорим.

– О чём? – я сделала вид, что не очень-то этого хочу.

В его больших зелёных глазах мелькнула насмешка.

– Пойдём, узнаешь.

Он отвёл меня за угол длинного коридора, где никого не было.

– Никогда больше не ходите туда, – сказал он.

– Куда?

– Не притворяйся, что не понимаешь, о чём я говорю. В заброшенный дом. Вы вчера туда поднимались.

На секунду я словно отключилась, глядя на его лицо. Я впервые смотрела на него с такого близкого расстояния, видела его во всех мельчайших подробностях, даже маленькую родинку под нижней губой, которую на расстоянии было совсем не заметно. Я никогда не видела более прекрасное лицо, так мне казалось.

Альберт глядел на меня пристально, словно читая все мои мысли. Его красивые холодные глаза потеплели.

– А откуда ты знаешь, что мы туда ходили?

Он усмехнулся.

– Ты многое замечаешь. И если подумаешь хорошенько, то и это поймёшь.

– Альберт, я и не собираюсь больше, – сказала я, – одного раза хватило.

– Вот и хорошо.

Больше он ничего не сказал. Прозвенел звонок, и мы направились в класс. Я быстро шла впереди, а он, немного отстав, следовал за мной. У него были очень лёгкие, тихие шаги, напоминающие поступь кошки. Внезапно, не знаю отчего, голова моя закружилась, и я покачнулась. Он быстро подхватил меня – руки его оказались удивительно цепкими. И затем, развернув меня к себе, и всё ещё не отпуская, проговорил: «Лисёнок». Следующие пару секунд мы просто молча смотрели друг на друга. Я вновь будто забылась, пока кто-то вдруг больно не задел меня локтем, пробегая мимо по коридору. Это заставило меня опомниться.

В класс мы влетели, когда все уже сидели на местах.

– Опаздываем? – встретил нас учитель привычными словами. Их я слышала каждый день, но не в свой адрес. Я не любила опаздывать.

Мы с Альбертом переглянулись. Казалось, весь класс с любопытством смотрел на нас. Если бы я была сейчас с каким-нибудь другим парнем, никто бы, наверно, и внимание обратил. Но не с Альбертом, к которому в среде девчонок был особый, повышенный интерес.

– А вы хорошо вместе смотритесь, – с задорной улыбкой сказала Рената, когда я уселась за парту.

– Не иронизируй.

– Я серьёзно. Вы просто вылитая пара. Может, когда-нибудь и будете.

– Да ну тебя, – притворно нахмурив брови, отмахнулась я. – Лучше спроси, о чём мы сейчас разговаривали. Ни за что не догадаешься.

– В любви тебе признавался?

Я закатила глаза.

– Нет!

Учитель постучал указкой по столу в наш с Ренатой адрес.

– Ладно, потом всё расскажу, – быстро проговорила я, включаясь в тему урока. Настроение у меня было отличное, словно бы Альберт и в самом деле признался мне в любви. Он так смешно назвал меня лисёнком – как ласково называл меня в детстве папа за мой цвет волос. «Лисёнок ты мой», – говорил он, гладя рукой мои рыжие волосы, заплетённые в косички. Весь урок я пребывала в необычайной внутренней эйфории. Мне всё было мило, даже эти физические формулы, выводимые учителем мелом на доске, которые я всегда ненавидела. Я мысленно хранила прикосновение Альберта, не желая расставаться с ним, бесконечно воспроизводила его на своих руках, как если бы это ощущение было вновь реальным.

Обсудить же всё с Ренатой я решила только тогда, когда мы выйдем из школы и останемся одни.

Рената очень удивилась, когда я ей рассказала, что Альберт просил нас больше не ходить туда, в этот заброшенный дом.

– Может быть, он нас видел, – предположила она. – Как он узнал, что мы там были?

– Значит, видел. Неужели он тоже что-то знает? Ведь не просто так он вызвался поговорить со мной. И ещё… У меня всё из головы не выходит эта чёрная кошка, которая вывела меня из тумана и прогнала призрака. Как будто она понимала, что делала.

В общем, загадок у нас с Ренатой не поубавилось, а стало ещё больше.

И всё-таки, пересказав почти полностью свой недолгий разговор с Альбертом, я кое-что от Ренаты да утаила. Подсознание моё подсказывало, что слова эти предназначались лично для меня. И теперь я весь вечер, не переставая, думала о них. Я многое замечаю, сказал мне Альберт. Но что я замечала, а что нет? Я замечала, что они с Марком явно отличаются от других, и не только выразительной внешностью, но и своим характером, и поведением, и даже походкой – она у них была какая-то не как у всех. Летящая, что ли. Они оба хорошо учились, были спортивно развитыми, нравились девчонкам, и вполне могли бы быть лидерами в классе, но при этом не имели ни друзей, ни подруг, как будто отгородились от всех глухой стеной.

И ещё я замечала, что меня они каким-то образом выделяют среди других девчонок. Внешность моя была не самая примечательная, в классе были и поинтереснее девчонки, но выделяли они почему-то именно меня. Я не могла этого понять, но просто с ума сходила от этой мысли. Ещё бы! Заслужить хоть малейшего внимания самого красивого мальчика в школе – дорогого стоило. Я думала о нём постоянно, с первого дня, с первой секунды, как увидела. И сказать, что я просто влюбилась в него – значит, почти ничего не сказать. Я втрескалась в него по уши – звучало, конечно, грубовато, но это было именно так.

Так чего же я не замечала? Что словно бы лежало на поверхности, всё время было у меня перед глазами, а я так и не догадалась обратить на это внимания? И вдруг мне в голову пришла странная мысль: а вдруг эти двое необычных парней и эта умная чёрная кошка, сторожащая заброшенный дом, как-то связаны между собой? И Альберту известно всё, что происходит там, в этой ужасной квартире на третьем этаже. Иначе, какое бы ему было дело до нас? Ну, сходили мы туда ради любопытства, и что с того? Многие любят такие места. Да он в курсе всего, без сомненья, и было бы здорово, если бы когда-нибудь он сам мне рассказал обо всём, что знает.

7

На этой неделе пришёл тёплый циклон, установилась ясная, солнечная погода. В город снова вернулось лето.

Наш класс, не дожидаясь, когда вновь похолодает, решил воспользоваться быстротечными деньками бабьего лета и отправиться на пикник в эту субботу. До леса здесь рукой было подать.

Но, войдя в лес, мы ещё долго шли по тропинке, она убегала всё дальше, пока, наконец, не вывела нас к обширной просеке – по ту сторону от неё был совсем другой лес, в котором спряталась большая зелёная лужайка. Видимо, её неплохо знали местные жители, о чём свидетельствовали следы от костра и кое-какой мусор, оставленный под деревьями. И всё равно, местечко было чудесное. Его окружали берёзы вперемежку с редкими осинами, трепещущими на ветру своими маленькими бордовыми листочками.

Начались приготовления к пикнику. Одни отправились за хворостом для костра, другие занялись мангалом. Спустя какое-то время, когда всё было готово, класс как-то вмиг разбился на несколько небольших групп. Вокруг нас с Ренатой тоже образовалась компания – к нам примкнули ещё две подружки, Настя и Даша, и давний приятель Ренаты Славик. С ним она жила в одном доме, и в детстве они дружили. И хотя Славик теперь увлёкся какой-то другой девчонкой, которая, к слову, на него и внимания не обращала, дружеских отношений с Ренатой он не растерял, и иногда даже захаживал по привычке в гости, брал домой книги, среди которых были и редкие. Но Рената их всё равно давала, зная, что уж Славик-то их непременно вернёт, и бегать за ним, как бывало не раз с другими, кто брал читать у неё книги, ей не придётся.

Рядом с нашей небольшой компанией расположились Альберт с Марком. Они сидели молча и ничего не ели. Я повернула голову и тихонько позвала их присоединиться. Мне показалось, что Марк был не против, он подтолкнул Альберта локтем, но тот, бросив на меня быстрый взгляд, помотал головой. Не хочешь, подумала я, ну и не надо, продолжай скучать в том же духе.

– Мне не скучно, – неожиданно отозвался он, как будто прочитав мои мысли.

Даша с Настей, всё время, я заметила, поглядывавшие на Альберта украдкой, теперь уже в открытую уставились на него. Он продолжал смотреть на огонь костра, не обращая на них внимания. Бедные девчонки, как же тяжело находиться рядом с таким красавчиком, который тебя не замечает! В этом отношении мне было гораздо легче. Он меня… замечал.

В нашем разговоре, который мы вели впятером, наступила неловкая пауза. Все просто молча доедали свои шашлыки, тоже глядя на огонь, слушая, как потрескивает хворост. Пламя всегда завораживает, от созерцания его бывает трудно отвлечься.

– Чего приуныли? – заговорил, наконец, Славик, которому первому надоело молчание.

– Расскажи-ка лучше что-нибудь интересненькое, – попросила Настя, – а то что-то скучно стало.

– Это не проблема. Есть одна тема, интересней которой, по-моему, не найти. Все слышали местные легенды?

– Об оборотнях? Кто не слышал эти сказки? А ты что, в них веришь?

– Подожди, – жестом остановил её Славик. – Может, ты не всё ещё знаешь, что знаю я.

И в самом деле, легенды эти, о которых уже рассказывала мне Рената, неожиданно обросли новыми подробностями. В лесу, у костра, они приобретали уже совсем другую окраску, в них легче было поверить. Мне и самой теперь было о чём рассказать, добавив свою невыдуманную недавнюю историю ко всем прочим страшилкам, которые все так хорошо знают и любят слушать в детстве. Я больше ни в чём не сомневалась: да, такое вполне могло быть, и, возможно, было на самом деле.

– Все знают, что весь этот квартал, в котором находится наша школа, построен на месте частных домов, здесь был целый посёлок… Ну, так вот, – продолжал Славик. – Здесь обитал ещё один клан, более многочисленный, чем этот. Они жили в мире между собой, но каждый по своим законам. Никто не мог самовольно покинуть свой клан или перейти в другой, который и сейчас продолжает жить в тех домах по ту сторону от дороги, у леса. А дома другого клана снесли вместе со всем посёлком. У них здесь и кладбище своё было, очень древнее, его тоже убрали. Всем этим людям квартиры в районе дали, а оборотни – их здесь семей десять было, а может даже и больше – от квартир отказались и ушли отсюда.

– И где же они сейчас? – с улыбкой спросила Настя, явно не поверившая ни единому его слову.

– Да кто их знает, – пожал плечами Славик. – Где-то обустроились. Оборотни в больших домах не живут. Им нужны частные дома поближе к лесу.

– И откуда ты всё это знаешь? Сам придумал?

– Девчонки, а если бы всё это было правдой, – мечтательно произнесла Даша, подняв глаза к небу, – это же так романтично! Настёна, ты смогла бы влюбиться в оборотня?

– А они хоть симпатичные? – скривила личико Настя. – Может, страшные, как черти. Нет, Дашка, оборотень мне не подойдёт.

Непроизвольно я обернулась, бросив взгляд на Альберта. Он сидел, опустив голову. Конечно, он всё слышал, о чём рассказывал Славка. Причём, слушал он с напряжённым вниманием, костяшки его пальцев, сжатых в кулаки, побелели.

Славик быстро сообразил, какое направление приняла его излюбленная тема, и поднялся на ноги.

– Может, прогуляемся по лесу? – спросил он, вытаскивая из кармана ветровки сигарету. – Спина что-то совсем затекла.

– Угостишь? – заискивающе спросила Настя. – Дашка, будешь?

– Яна, – вдруг окликнул меня Альберт. Вздрогнув, я обернулась. – Останься.

Я махнула ребятам рукой, чтобы они шли без меня, а сама подошла к Альберту и присела возле него на корточки.

– Почему ты меня позвал?

– Я не хочу, чтобы ты гуляла с ними.

– Почему?

– Потому что ты сама хочешь остаться здесь.

Это была правда. Я хотела оставаться там, где рядом находился Альберт. Но всё же ответила наперекор ему:

– Нет, я хочу прогуляться. Я устала сидеть на одном месте.

– Тогда давай прогуляемся вместе, – неожиданно предложил он.

– Ну, давай, – безмерно удивившись, сказала я. – А Марк?

– Он посидит здесь.

Про Марка я спросила просто так. Думаю, что он бы и сам не пошёл – третий всегда лишний.

Поднявшись, я почувствовала на себе множество взглядов. Всё внимание теперь было обращено на нас с Альбертом.

– На нас все смотрят, – сказала я.

– Помаши им ручкой, – отозвался он. – Мне это безразлично. Вот когда на меня смотришь ты…

– Я что, так часто на тебя смотрю?

Альберт хмыкнул.

– Всё время.

– Я стараюсь на тебя не смотреть.

– Почему? Ведь я тебе нравлюсь.

Я почувствовала, как покраснела. Он говорил об этом прямо, нисколько не заботясь о моей реакции.

– Когда вы все так увлечённо уплетали эти ваши шашлыки, ты несколько раз оглянулась на меня, не понимая, почему мы с Марком ничего не едим. Ты даже подумала, не вегетарианцы ли мы. Это было очень смешно.

– Ты не любишь жареное мясо? – спросила я, про себя изумляясь, откуда ему известны мои мысли.

– Не будем об этом говорить, – оборвал меня Альберт.

Он поднял кверху голову: в синих лоскутках неба шумели высокие кроны берёз, играли блики на белых стволах. Лес, наполненный светом и дыханием осени, обступил нас со всех сторон, он шелестел пожухлой травой, хрустел сухими ветками у нас под ногами, и ронял на наши плечи и головы свои янтарные листья. Мы уходили всё дальше от поляны, от одноклассников, оставшись наедине с природой, и друг с другом.

– А мы с тобой не заблудимся? – спросила я.

– Со мной ты никогда не заблудишься, – сказал Альберт.

– Ты так хорошо знаешь этот лес?

– Конечно, ведь я вырос рядом с ним. Он для меня всё равно, что второй дом. А здесь просто небольшой березняк вдоль просеки. Там, дальше, идёт смешанный, а за ним снова хороший сосновый лес.

– Расскажи мне о своей семье, – попросила я.

– Мне кажется, ты уже слышала кое-что обо мне.

– Совсем немного.

– … Что у меня нет своих родителей, и воспитали меня совсем чужие люди. Марк мне сводный брат, мы выросли вместе. А мои настоящие родители… – Альберт помолчал. – Отца я никогда не видел. А вот мать свою помню, хоть мне ещё и четырёх лет не было, когда она погибла. Она была очень красивая. И у неё были такие же…

Альберт вдруг остановился, коснувшись рукой моих волос.

– … Такие же, как у тебя, длинные рыжие волосы.

Несколько секунд мы стояли, глядя в глаза друг другу.

– Я тебе напоминаю твою маму? – спросила я. Зачем я это спросила?

Он ничего не ответил, только, опустив голову, довольно холодно сказал:

– Пошли обратно. Нас зовут.

– Зовут? – рассеянно переспросила я. – Но я ничего не слышу.

– И тем не менее…

Сколько мы уже гуляли, я представить себе не могла. Наверно, очень долго. Время сейчас не имело никакого значения, оно перестало существовать.

Мы двинулись обратно. Скоро всё закончится, подумалось мне, и вряд ли когда-нибудь повторится снова. Мне стало очень грустно от этой мысли. А волосы я всё же перекрашу, решила я дерзко, не хочу никого напоминать.

– Мне всё равно, – сказал Альберт.

Я удивлённо посмотрела на него, воскликнув:

– Послушай, ты читаешь все мои мысли!

– Значит, не думай о всяких глупостях, – бросил он мне в ответ.

– Ах ты, бесцеремонный! – вскинула я брови в притворном возмущении. Я не могла понять, как он это делает, но меня это забавляло. – О чём хочу, о том и думаю.

Когда мы вышли на поляну, все уже ждали только нас, готовые уходить.

– Вы где были? – спросила Рената, с любопытством заглядывая в мои глаза. Напрасно я пыталась их отвести, чтобы скрыть их счастливый блеск. Не только глаза, но и всё моё лицо, я прекрасно ощущала это, излучали счастье. А его невозможно утаить. – Надежда Григорьевна вас потеряла. Чуть было на поиски не отправились.

– Это было бы очень глупо.

– Да, Марк даже засмеялся, когда кто-то предложил. А ты ведь знаешь, он крайне редко смеётся, как и Альберт.

– Никогда не слышала, – заметила я. – Мы просто гуляли по лесу и разговаривали.

– Даже не буду спрашивать, о чём. Мне кажется, ты ему просто нравишься.

– С чего ты взяла?

– Он тебе об этом не говорил? Тогда ещё скажет.

О, если бы я это услышала не от Ренаты, а от самого Альберта! Даже от Ренаты такие слова звучали волшебно.

Всю неделю потом я с нетерпением ждала, что Альберт со мной снова заговорит. Но никакого чуда не произошло. Он молчал, как и прежде, словно даже и не собирался обращать на меня внимания. Я тоже старалась, как могла, не смотреть в его сторону, только это у меня не очень хорошо получалось. Казалось, мы оба с ним играли в какую-то незнакомую, только нам одним понятную игру. В «гляделки» наоборот. Он притягивал мой взгляд, как магнитом, пред которым рушились все мои душевные стремления, пред которым я была бессильна. Куда бы я ни посмотрела, всё равно мои непослушные глаза в конце концов натыкались на него: на его красивые светлые волосы, на его высокую стройную фигуру, на длинные ноги в голубых джинсах и белых кроссовках. Мне хотелось смотреть на него, смотреть бесконечно! Чего я даже в малой степени не могла себе позволить. Нет, так нельзя, вконец измучившись, говорила я себе, так терять голову из-за какой-то смазливой внешности – это даже неприлично. На что другой мой внутренний голос, мой настоящий защитник отвечал, понимая меня и мои беззащитные чувства: а разве прилично быть таким красивым? Выходило так, что чем больше я сопротивлялась, тем неудержимей меня влекло к нему. Но что я могла поделать? Выбросить Альберта из головы, забыть всё – было выше моих сил.

8

В начале октября в школе начались приготовления к большому вечеру с красивым названием «Праздник золотой осени».

– Здесь его каждый год проводят, – сказала Рената, – это традиция. В сущности, ничего особенного: небольшая торжественная часть с выступлениями и чтением стихов про осень, а потом танцы. У нас и ансамбль свой есть.

В моей бывшей школе тоже проводились вечера, но, пожалуй, главным из них был новогодний праздник. Тогда в школу привозили настоящую, живую ёлку, и устанавливали её посреди актового зала.

– Здесь ёлку не привозят, – ответила мне Рената. – Просто украшают зал и сцену, всегда бывает очень красиво.

– Свой школьный ансамбль – это круто, – похвалила я. – А кто в нём играет?

– Ребята из параллельного одиннадцатого, их там четверо. Сама увидишь.

Передать невозможно, с каким нетерпением я ждала этого вечера. Я очень любила танцы, музыку, шумную толчею, всю эту праздничную атмосферу и единение с толпой, в которой просто не может быть скучно и одиноко. Но всё это теперь представлялось мне не главным. Главное – чтобы Альберт был здесь. Интересно, он хорошо танцует?

– Никогда не видела, чтобы Алик с Марком ходили на танцы, – сразу предупредила меня Рената, как только я попыталась о них заговорить. – Эти двое всегда только и могут, что скуку наводить.

– Ты думаешь, они и сейчас не придут? – не сумев скрыть разочарования, спросила я.

Рената с озорной улыбкой в глазах посмотрела на меня.

– Только если ради тебя.

– Ты по-прежнему думаешь, что я ему нравлюсь?

– Конечно. Он на тебя смотрит.

– Что-то я этого не замечала.

– Зато я замечаю. Говорю же тебе, смотрит. Украдкой. Он вообще очень странный.

– Когда я с ним разговаривала там, в лесу, мне так не показалось. Просто он особенный, и очень скрытный. Знаешь, он умеет мысли читать.

– Я этому не удивлюсь, – усмехнувшись, сказала Рената.

И вот настал этот долгожданный субботний вечер. С утра погода, как назло, испортилась, дул холодный ветер и моросил дождь. И если к пяти часам погода не наладится, подумала я, будет не очень хорошо. А вообще-то, на дворе уже стоял октябрь, в это время, бывало, что и снег выпадал. Что ни говори, а бабье лето давно закончилось.

Я долго не могла выбрать себе наряд, в котором собиралась провести праздничный вечер. У меня имелись несколько нарядных платьев, каждое из которых вполне годилось для такого мероприятия. Но, начав по очереди перебирать их, я поняла, что это не совсем так. Одно из них оказалось мне маловато – за год я существенно подросла, и назвать его подходящим было с большой натяжкой. Другое платье сидело отлично, но было слишком открытым – в нём бы неплохо пойти, например, в театр, а никак не на обычный школьный вечер. Следующее – наоборот, чересчур скромное, какое-то совсем неприметное. Платье «серой мышки». Нет, оно тоже не подходило. Перебрав все имеющиеся варианты, наконец я остановилась на одном из них. В этом нежно-голубом платье я танцевала на вечере в моей бывшей школе, его строгий покрой отлично подчёркивал достоинства моей фигуры.

На торжественную часть я опоздала. Когда я появилась в зале, танцы уже начались, и мне пришлось протискиваться сквозь толпу к ожидавшим меня девчонкам.

– Ну, я же тебе говорила, – встретила меня Рената неутешительными словами. – Он не пришёл.

Я беспомощно поводила глазами по залу, вдоль стен, украшенных стенгазетами и разноцветными листьями, вырезанными из бумаги, в бесплотной надежде увидеть того, кого здесь быть не могло. Но почему? Разве это настолько невозможно? «Алик, – мысленно позвала я, – приходи!» Как будто бы он мог меня услышать.

Славик, всё время тёршийся возле Ренаты, обратился ко мне:

– Может, потанцуем?

Я всегда знала, что ни один человек никогда не сможет заменить другого. И сейчас, когда я положила свои руки на плечи Славика, образовав с ним пару, осознание этого факта проявилось особенно остро.

Славка был маленького для парня роста – наши носы почти соприкасались, взгляд его голубеньких глаз то и дело невинно сползал на мою грудь. Мне это совсем не нравилось.

– Ты сегодня красивая, как никогда, – сказал он.

– Спасибо за комплимент, – я с тоской посмотрела куда-то вдаль поверх его головы, и вдруг… увидела Альберта. Он пробирался сквозь густую, медленно топчущуюся под музыку толпу прямо ко мне. Приблизившись, он схватил меня за руку.

– Извини, – процедил он сквозь зубы, обращаясь к Славику, даже не взглянув на него.

– Куда ты меня тащишь? – с ложным возмущением проговорила я, между тем, словно верная собачонка, следуя за ним без сопротивления.

– Ты ведь звала меня?

– Да, мысленно звала.

– Зачем?

– Альберт, но это было только один раз, всего несколько минут назад. Ты что, летел со скоростью кометы?

– Почти. Я быстро умею бегать.

– Я это уже замечала, – подтвердила я. – И всё же…

– Так зачем ты меня звала? – перебил Альберт, задавая всё тот же вопрос.

– Я хотела с тобой потанцевать, – пришлось мне признаться, уступая его настойчивости.

– Я не умею танцевать.

– Алик, это очень просто! – не удержавшись от изумления, воскликнула я. – Вот, смотри…

Я взяла его руки и положила на свою талию.

– Посмотри, как танцуют другие, и делай так же.

Мы стояли, глядя друг на друга, его ладони продолжали держать мою талию, мои – лежали на его предплечьях. Мы не двигались.

И вдруг он крепко обхватил меня руками и притянул к себе. Всего на одно мгновенье, но этого хватило, чтобы земле, то есть полу, на котором я так прочно стояла, улететь из-под моих ног, а миру, окружавшему нас, исчезнуть.

– У тебя так приятно пахнут волосы, – сказал Альберт.

– И чем они пахнут? – очнувшись от сладкого забытья, спросила я.

– Лесной травой, цветами на лужайке. Они чудесны.

– Тебе нравятся мои волосы?

– Да, очень нравятся, – сказал он. – Яна, здесь ужасно душно, давай уйдём отсюда.

Мы вышли из зала в коридор.

– Жалко, что я испортил тебе весь вечер, – вздохнув, проговорил Альберт.

– Нет, что ты! – горячо возразила я. – Ты его только украсил.

Он повернулся лицом к окну, долго стоял так, глядя на улицу. Там снова накрапывал дождь.

– Мы не должны с тобой встречаться, – вдруг сказал он. – Не спрашивай, почему. Я не могу тебе об этом рассказать.

Я прослушала его слова, как во сне, они были наполнены удивительным и простым смыслом, который едва доходил до меня, и только волшебное слово «встречаться» мелькнуло отчётливо и ясно, крепко уцепившись за моё сознание.

– О чём рассказать? – спросила я.

– Возможно, когда-нибудь ты это узнаешь.

– А если…

– Приду ли я, если ты снова меня позовёшь? – он усмехнулся, читая мои мысли. – Конечно, приду. А сейчас возвращайся в зал, танцуй и веселись, ты это любишь. И не скучай больше.

В зал я вернулась в отличном настроении и с небывалым душевным подъёмом. Рената это сразу заметила.

– Он всё-таки пришёл ради тебя.

– Да, но танцевать отказался. Представляешь, он вообще не умеет танцевать.

– Кто бы в этом сомневался, – саркастически произнесла Рената. – Зато разрушил вашу со Славиком пару. Разве так делается?

– Придётся мне теперь самой его пригласить, – я весело подмигнула Славке, готовая даже по-дружески расцеловать его, так мне было хорошо. – Ну, пошли, что ли? Теперь-то уж нам никто не помешает.

Дурачок, он так нежно меня обнял, прильнув своей щекой к моей, что мне стало неловко. Что он себе позволяет? Нет, надо всё-таки было надеть то самое, невзрачное платье. Для Славика бы и такое сошло. Альберт же на мой наряд, который я так долго выбирала ради него, даже внимания не обратил. Зато обратил его на мои волосы – они так вкусно пахли! Мы не должны встречаться, сказал он. А ведь мог и сказать иначе: «Не можем». А это совсем не одно и то же, если разобраться. Но почему? Почему я не должна встречаться с Альбертом?

– Давай встретимся в воскресенье, – между тем предложил Славик, – в кино сходим.

Господи, как же это просто! Подумать только.

– Ты мне нравишься, – сказал он.

– Правда?

– Я давно на тебя смотрю. Ты загадочная.

– Ты что, любишь загадки? – игриво спросила я. Моя душа после разговора с Альбертом всё ещё парила в облаках. И я подумала, что если я и вправду не могу с ним встречаться, то уж сходить в кино со Славиком, без всяких фантазий… В принципе, почему бы и нет?

9

В кино мы всё-таки не пошли. В последний момент я отговорила его, пока он ещё не купил билеты, пожалев тех денег, которые Славка наверняка выпросил у родителей, чтобы потратить на меня. И мне совсем не хотелось битых два часа сидеть с ним бок о бок в тёмном зале, где наверняка после его вчерашнего признания и моего опрометчивого легкомысленного поведения можно ожидать каких-то проявлений внимания с его стороны.

Я предложила ему погулять по скверу, что был недалеко от кинотеатра.

Ночью неожиданно выпал снег, и теперь он лежал тонким, ровным слоем на газонах сквера, клочками ваты на поредевшей листве деревьев и кустов, ослепляя глаза своей необычайной белизной. Первый снег был удивительно прекрасен, что безвозвратно забывалось на протяжении длинной зимы.

Я уселась на скамейку, смахнув с неё снег. Славик сел рядом, почти вплотную ко мне. Как это ни странно, но нам с ним почти не о чём было разговаривать. Где-нибудь в другой ситуации мы бы, наверно, нашли массу тем для разговора – ни он, ни я в интересах не были ограничены. Но сейчас разговор не клеился. Славик то и дело черпал рукой снег, потом мял его, пока не начинала течь вода, и он не превращался в маленький твёрдый шарик, а затем выбрасывал. Наконец, наигравшись, он как-то неловко, неожиданно меня обнял и прижал к себе. Так мы сидели некоторое время. По дорожке мимо нас проходили люди, мы были для них обычной парочкой, одной из тех, на которые никто не обращает внимания.

«Алик, всё было бы иначе, если бы вместо него был ты», – подумала я, решив всему этому недоразумению положить конец.

– Славка, ты хороший парень, – сказала я, – но мне нравится другой.

Его как-то передёрнуло, и он тут же отпустил свою руку. Искоса взглянул на меня растерянными глазами.

– Кто, этот истукан? Да чего вы все в нём нашли? Даже Ренатка – и та туда же.

– При чём тут Рената?

– Она тоже по нему давно сохнет.

– Разве? Она мне этого не говорила, – удивилась я.

– Она тебе и не скажет. Но я-то об этом знаю. Смотри-ка! – воскликнул вдруг Славик, мотнув головой в направлении, где начинался сквер. – А вот и он собственной персоной, идёт сюда. Просто поразительно! Как он узнал, что мы здесь? Ну ладно, Янка, оставляю вас наедине, а сам удаляюсь.

Славик так быстро вскочил на ноги, как если бы ему грозила опасность. И когда Альберт приблизился ко мне, его уже и след простыл.

– Ну, что мне с тобой делать? – со вздохом спросил он. – Пошли.

– Алик, и всё-таки объясни мне, я не понимаю… – проговорила я, так и не сумев до сих пор привыкнуть к его штучкам.

– Просто я проходил мимо и решил заглянуть сюда, посмотреть, не сидишь ли ты с ним здесь, на этой самой скамейке.

– Не обманывай, всё было совсем не так, – горячо возразила я. – Ты появился здесь почти сразу после того, как я подумала о тебе.

– Но ты постоянно думаешь обо мне. Разве не так?

– Послушай, – сказала я, – неужели мои мысли какие-то особенные, что доходят до тебя на расстоянии? Или мысли других людей ты тоже умеешь читать?

– Мысли других мне не интересны, – холодно ответил он.

Мы медленно шли по аллее сквера. Снег на дорожке подтаивал. Возможно, уже завтра от него не останется и следа. Не останется следа от всей этой хрупкой красоты, что окружала нас. И нас с Альбертом здесь больше не будет.

Неожиданно Альберт резко остановился.

Не знаю, откуда взялись эти двое высоких парней, но они обступили его внезапно – один встал спереди него, а другой сзади. Тот, что стоял напротив, смотрел на Альберта смеющимися зелёными глазами.

– Ну, привет, братишка, – сказал он. Его мягкий голос звучал вполне дружелюбно, хоть в нём и слышалась явная издёвка. – Ты сегодня один, без охраны?

– К чему такая предосторожность? – холодно сказал Альберт. – Я не собираюсь от вас убегать. Вы же видите, что я с девушкой.

– Со своей девушкой? – насмешливо переспросил парень. – Ну-ну…

Я стояла, молча наблюдая за сценой, разворачивавшейся у меня на глазах, и ничего не понимала. Мне всё это не очень-то нравилась. Кто эти парни и чего они хотят от Альберта? Но, как ни странно, отторжения я к ним не чувствовала, и даже смотрела на них с интересом. Оба они были очень хороши собой, с такими же светлыми, как у Альберта, волосами. Словно бы во всех текла одна кровь, у всех троих была одна порода.

– Думаю, ты о нас по-прежнему не забыл, – сказал тот, что стоял спереди – второй продолжал «караулить» сзади, не проронив за всё это время ни слова. – Братишка, что же ты так сторонишься нас? Мы не причиним тебе никакого вреда. Прибегай, не бойся.

– Я не боюсь, – всё так же холодно ответил Альберт. – С чего ты взял?

– Таскаешься везде с ним, как будто он сможет защитить тебя. Это наивно в твоём возрасте, тебе не кажется?

Я поняла, что речь шла о Марке.

– Ничто тебя не защитит, стоит лишь нам по-настоящему захотеть вразумить тебя. Брось глупить, ты ведь уже не маленький мальчик. И всё понимаешь.

– Есть один способ избавиться от вас, – проговорил Альберт, отводя глаза в сторону. Голос его утратил прежнюю холодность, и звучал не совсем уверенно.

– О да! – рассмеялся тот. – Способ прекрасный! Но не окажется ли у тебя «кишка тонка», вот в чём вопрос.

Альберт молчал.

– Ну, пока, Алик. Так ведь здесь тебя называют, – парень похлопал Альберта по плечу. Он был намного старше его – Альберт, хоть и выглядел вполне взросло, но рядом с ним казался совсем мальчишкой. – Не забывай, что мы знаем каждый твой шаг.

И они ушли. Со мной же парни даже не попрощались, как будто я была здесь пустым местом.

– Кто это? – проводив их глазами, наконец, спросила я.

– Это мои настоящие братья, двоюродные.

Альберт отвечал спокойно, его нисколько не смутило поведение братьев.

– Ты удивлена?

– Немного.

– Нет, ты очень удивлена. Я не хотел тебе ничего рассказывать. То, чего лучше бы тебе никогда не знать…

Он замолчал, в нерешительности и смятении взглянув на меня.

– Но что толку мне скрывать от тебя, ведь ты и сама всё понимаешь…

– Что я понимаю? – глядя в его глаза, растерянно проговорила я.

И вдруг какой-то комок подкатил к моему горлу, сдавив его так, что стало трудно дышать. Голова моя пошла кругом. От ужасного предчувствия того, что он собирался сказать, что мне надлежало услышать, меня охватила дурнота.

– Ты очарована моей внешностью, – внезапно резко заговорил Альберт, – но, увидев моих братьев, ты сразу догадалась, кто они, потому что поняла, что они ничем не хуже. Мы все такие, Яна, а нас много, ты даже представить себе не можешь…

С такой жёсткой, почти злобной интонацией в голосе он ещё никогда не говорил со мной, причиняя мне почти физическую боль.

– Наша внешняя красота – всего лишь компенсация за то, кем мы, в сущности, являемся. Так решила природа.

Я смотрела на него во все глаза, не в силах оторваться.

– Значит, всё это не легенды? – сдавленно проговорила я. Комок в моём горле стал ещё плотнее, лишив меня возможности свободно разговаривать.

– Только не говори мне, что ты не догадывалась об этом с самого начала. Что не видела во мне что-то такое, что отличает меня от других наших одноклассников.

– Замечала, конечно, – первый шок прошёл, и ко мне начинало возвращаться моё обычное самообладание. – Только мне и в голову не могло прийти, что ты…

– Говори, не бойся, – подбодрил меня Альберт.

– Что ты не совсем человек.

– Оборотень из местных легенд, над которыми все смеются?

– В это невозможно поверить.

– Почему? Разве ты сама не веришь?

Я молчала, по-прежнему не сводя с него глаз. Это было невероятно, но я ему верила. Но не разыгрывал ли он меня, видя мою доверчивость? И не сошла ли я с ума, признавшись себе, что верю ему?

Альберт усмехнулся. Он снова прочёл мои мысли – в этом я уж точно не сомневалась.

– Ты не разочаруешься во мне, если окажется, что я не разыгрываю тебя, и что всё, о чём я говорю – это правда? – спросил он, пытливо глядя на меня.

– Нет, никогда, – тихо ответила я. – Алик, расскажи мне о себе. О своей семье. Я хочу всё о тебе знать.

– О! Лучше всего об этом расскажет женщина, которая воспитала меня, моя приёмная мать. Сразу отвечу на твой вопрос, который ты держишь в голове. Да, все они тоже… необычные люди, но очень милые и приятные, и я тебя обязательно с ними познакомлю. Впрочем, с одним из них ты уже знакома.

– С Марком?

– Он мне, как родной брат.

– Алик, а твой отец? Ты в прошлый раз сказал, что никогда его не видел.

– Да, и ничего не знаю о нём. Одно только могу сказать: он обычный человек.

– Обычный человек? – изумилась я.

– Да, поэтому во мне наполовину кровь нормального человека, такая же, какая течёт в тебе.

– Алик, но это же отлично! – непроизвольно с энтузиазмом вырвалось у меня. Что ни говори, а мыслила я совершенно другими категориями, нежели он.

Альберт покачал головой.

– У нас это зовётся неполноценностью. И она не приносит мне ничего, кроме страданий.

– Неполноценностью? – я не очень понимала, о чём он говорит.

– Ты даже представить себе этого не можешь. – Альберт тяжело вздохнул. – Если бы ты знала, с каким трудом мне иногда даются эти превращения, которые так необходимы мне, как необходимы любому из нас. Когда тело охватывают судороги, настоящая ломка – она раздирает тебя изнутри, вынуждая с криком метаться по земле. Когда я готов содрать с себя эту ненавистную оболочку человека, в которой заключена моя вторая сущность, избавиться от неё навсегда… Или обрести свободу. Настоящую свободу человека, которой я лишён.

Альберт замолчал, переводя дыхание. Но потом вновь заговорил, уже более спокойно, и в голосе его я услышала обречённость.

– Я не принадлежу себе, Яна, не могу жить так, как я хочу, делать то, что хочу, даже любить тебя… Я принадлежу ей, своей родовой общине, которой принадлежат и мои двоюродные братья, и вынужден считаться с её законами.

Когда Альберт закончил, я обнаружила, что смотрю на него глазами, полными слёз.

– Иди ко мне, – тихо сказал он и притянул меня к себе. Я припала к его груди и заплакала. – Мы покончим со всем этим и уедем отсюда. Будем жить так, как живут все нормальные люди. И я буду любить тебя, как может любить только человек.

10

Я не стала ни о чём рассказывать Ренате. И дело вовсе не в том, что она бы мне не поверила. Поверила бы, конечно. Просто мы договорились с Альбертом, что это будет наша маленькая тайна. Да, у меня появилась тайна, и такая, о которой и вправду никому не расскажешь, если даже сильно этого захочешь. Можно так выразиться, страшная тайна. Парень, в которого я так безрассудно и пылко влюбилась, оказался оборотнем. Но это ровным счётом ничего не значило, а даже наоборот: осознание этого потрясающего факта словно бы внесло в мою любовь некую изюминку, изысканный аромат, наполнила её новым, таинственным смыслом. Всё, что раньше казалось сказкой, обернулось реальностью. Вся моя жизнь мгновенно и бесповоротно изменилась.

С этого дня мы стали с Альбертом неразлучны. Весь класс с изумлением наблюдал за нами. Девчонки смотрели с завистью, перешёптывались у нас за спиной. На больших переменах, когда все уходили в столовую обедать, или в буфет за вкусной школьной выпечкой, мы убегали куда-нибудь в укромное местечко и целовались. Мы целовались подолгу, пока не начинала кружиться голова, и возвращались в класс, точно пьяные. Хотя Альберт уверял, что никогда не пробовал вина и не знает, как выглядит опьянение. Мы разлучались только после уроков: он уходил домой вместе с Марком, а я – с Ренатой.

– Расскажи мне, наконец, что произошло? – спросила она. – Я ничего не понимаю. В воскресенье вы со Славиком собирались в кино, а уже в понедельник между тобой и Альбертом случилась такая любовь, что вся школа упала в обморок. Ты его заколдовала, что ли?

Я смеялась. Может, я и в самом деле слишком много о нём думала, не отпускала его мысленно ни на секунду, что так крепко привязала его к себе? А может, мне просто повезло? Ведь рыжим всегда везёт, как говорил мой папа.

Альберт, как и обещал, пригласил меня к себе в гости.