Шелест лепестков Надежды. Мы ещё встретимся

«Мы обязательно встретимся, ещё».

Внизу горных равнин, на мокром полиэтилене камней, скользнул ботинок. Спина собрала сырую грязь и насквозь промокла. Слава отряхнулся. С самого утра его не покидала тревожная мысль. Родители искали ему достойную супругу. Он ходил последние пару дней как в тумане, нередко запинаясь, задумчиво глядел в одну точку. Сегодня случится их встреча. Кто его избранница, Слава даже не мог и представить. А смысл представлять ту, что будет ему в тягость? По обычаям их семьи сватают будущих супругов, когда обоим исполнилось по семнадцать, но только идти по семейному пути они могли лишь после двадцати шести. Этот промежуток времени возлюбленные должны были провести в разлуке. Будущий супруг, повидав девушку, должен после построить дом, где и пробудет их начало, середина и конец жизни.

Юноша вскочил на порог, когда за окном избы скользнул чей-то силуэт. «Должно быть, матушка пирог стряпает к приходу девушки, вот и суетится», – подумал Слава.

Горячий, сладкий запах печи ударил в нос. На улице было и без этого жарко, а дом вполне мог получить звание «баня».

– Матушка, что ты делаешь? – задал вопрос Слава, уже зная на него ответ.

– Готовлю, мой дорогой, готовлю, – мать забежала за угол вместе с большим подносом.

Напротив двери стояла печка, она слегка дымилась. Стены были раскрашены узорами в виде животных, растений, что свободно передвигались по стене, они были как живые, резвились, танцевали. Мебель искусно завивалась по углам, а свежая краска на полу поблёскивала.

– К чему такая суета? – Слава заглянул за угол.

– Как к чему? Не каждый день сватаешь единственного сына! Сёстры твои уже давно простились, остался только ты, – лицо матери было красное, как пламя в печи, потные волосы скрывала косынка, а лёгкая кофточка подчёркивала полноту женщины.

– Но вдруг что-то пойдёт не так? Может, мы друг другу даже не понравимся?

Мать резко подняла взгляд на сына.

– И не думай! Это дочь знатного рода! Будет твоей – считай, все двери тебе открыты. На другой решишь свататься – не дам я своего благословения!

Благословение родителей сильно влияло на жизнь супругов, если один из родителей не дал своего благословения, то парочку будут проследовать неудачи и несчастья.

– Но, матушка…

– Будешь старшим перечить? Иди лучше отцу помоги, он опять свою резьбу по дереву выполняет, – женщина развернулась и пошагала в комнату.

За домиком на небольшом холме стоял сарай. На крышу падали лучи, они достигали самого пола и уходили под землю, обогревая собой почву.

Мужчина сидел на стуле, покачивался, он глядел на кусок древа, думая, что же на этот раз сотворить.

– Что, отец, решить не можете, что же сделать на этот раз?

– Соседка попросила сделать шкафчик, да такой, какой я ещё не делал.

– А ты?

– А я вспоминаю, какие я до этого делал.

– А зачем он ей? – Слава почесал затылок и уткнулся взглядом в бревно берёзы.

– Её дочь замуж выходит. Подарок, так сказать. Кстати, твоя ровесница. Ну ничего, скоро и мы тебя сосватаем.

– А не рано?

– В самый раз! Подай-ка мне резец, – мужчина указал на стол.

Слава же сглотнул слюну. Он немного подался вперёд.

На столе творился бардак. Будь здесь матушка, она бы непременно рассердилась на отца. Слава заметил инструмент. Ручка его была деревянной, а железный острый кончик смутил его.

– Вот, держи, – пробормотал он, протягивая отцу инструмент.

Батюшка покосился, покосился. В его сероватую бороду стекла капелька пота.

– Ну-ну! Отец – мастер по дереву, а его сын не может отличить нож для тыквы от резца. Стыдоба!

– Я плохо понимаю все эти инструменты. Они кажутся одинаковыми. Батюшка, ну не могу я. Видать, не моё это дело. Ты не вини себя, это я бездарен.

Отец вздохнул и принялся руками обдирать тонкую кору дерева.

В жарком летнем воздухе пахло пирогом, черёмухой и ванилью. Слава проглотил слюну. Он бы с радостью отобедал чего-нибудь, но начинать есть то, что приготовлено, при этом для гостей, без них как-то неприлично.

В сарай влетела мать. Она неровно дышала, перебирая руками.

– Ефим! Они приехали!

– Так ещё ж рано, – мужчина поднялся с места и уставился на жену.

Слава в последний раз попрощался с весёлой, бездельной, спокойной жизнью. Теперь он должен будет обеспечивать будущую семью, начиная с сегодняшнего дня. Отец вытянул руки, выступив вперёд.

– Ты приготовила стол?

Женщина пожала плечами. Её измазанный фартук бросался в глаза, по лбу скатилась капелька пота. Она громко шмыгнула носом.

– Что мы будем делать?

Ефим прошёлся по сараю туда и обратно. Он почесал бороду, слегка наклонив голову набок.

– Тише, женщина! Не кричи! Сюда их зови, сюда! Слава, а ты иди приведи себя в порядок.

Слава подпёр ладонью подбородок. Так он постоял ещё какое-то время, пока отец не повысил голос. Юноша развернулся и быстрым шагом направился прочь.

– Это что такое? – мать хлопнула в ладоши, когда Слава обернулся от неё, её лицо перекосилось, слабые морщинки стали ещё заметнее, красные щёки набухали ещё сильнее. – Что у тебя со спиной?!

– Какой спиной? – юноша почесал нос и отступил на шаг.

– Такой! – мать насильно развернула сына спиной к себе. – Вот такой! Ты где был? – она провела рукой по спине. Коричневая лёгкая рубашка на ощупь была матовой, сырой, по которой расплылось тёмное пятно. Ефим подошёл к сыну и жене.

– Не кричи, женщина! Пусть бежит переодеваться, пока время ещё есть, – Ефим протолкнул сына вперёд. – Иди, иди.

Слава забежал в дом через запасной вход. Летняя кухня была связана с домом, дверь была под лестницей, с края от гостиной.