Седьмая Луна 11: Катаклизм

Глава 1

День десятый, до рассвета

– Расскажи поподробнее, – попросила протеже, проявляя нешуточный интерес пополам с беспокойством. – Что ты чувствовал в момент Вознесения? Как понял: вот оно?

– Попробуй тут подбери слова! – посетовал Альдред, глубоко призадумавшись.

Киафы не сходили с намеченного пути к шахтам, продвигаясь по Маленькой Бештии. Узкие улочки заграничного образца потеряли былой ореол уюта. Даже больше, чем когда район стал частью зелёной зоны, полной мусора и толп немытых людей.

О тех днях относительной безопасности мало что напоминало впредь.

Кругом валялись человеческие кости – беженцы, ставшие кормом для гулей, и упыри, не успевшие укрыться от внезапного дождя.

Разбросанные то там, то тут предметы быта.

Навсегда потухшие кострища.

Порванные или же вовсе рухнувшие палатки.

Детские игрушки.

На зданиях в округе также отпечатался тогдашний террор. Северную Стену подорвали изнутри. Обломки разбросало повсюду, ломая дома и муниципальные сооружения. Как будто дали мощный залп из требушетов.

Этого можно было бы избежать, обшей зодчие сооружение экранировавшими металлическими пластинами, которые бы не пропустили магию.

Но увы.

Кто мог подумать, что так произойдет?

Худо-бедных защитных печатей – и то не приложили.

Саргузы выглядели оттого мертвее, что в них чувствовалась жизнь, бившая ключом совсем недавно. Рано или поздно, природа возьмёт своё. Дожди и солнце превратят целые кварталы в развалины. Масштабы Города схлопнутся, и грядущие современники не будут в состоянии оценить в полной мере катастрофу, имевшую здесь место быть.

До тех пор ещё далеко. Свидетели гибели Саргуз пока остались. Но с каждым днем их становится всё меньше и меньше. А страсти вокруг локальной трагедии сходят на нет.

Беглецы миновали скверик, выстроившийся вокруг тысячелетней оливы. Тогда-то Флэй собрался с мыслями и заговорил, как есть:

– Я сначала не понял. А потом – как понял!

Ингрид прыснула смехом. Её позабавила риторика телохранителя.

– Хорошее начало, продолжай! – подбадривала она, хотя уже сейчас пространное заявление сказало ей кое-что о грядущем. Улыбка её стала смазанной в миг.

– За образом Драго скрывался сновидец. Не абы какой, но важно не это. Я нанёс ему последний удар и даже не подозревал, что он был фатальным…

– В смысле? – не понимала Бенеке.

– Наши сущности будто бы срезонировали в один момент. И маг… стал распадаться на частицы эфира. Я… я буквально вырывал из тела саму его душу, разрушал её безвозвратно. Собственноручно! Полил золотой свет. Не спорю, цвет отличается от обыкновенного сновидческого. Это ничего не значит. Его природа сама по себе – такое ни с чем не спутаешь!

– Чародей исчез, – продолжала блондинка логическую цепочку вслух. – А ты остался наедине с пробудившейся силой?

– Можно и так сказать, – пожал плечами Альдред. Перемахнул через обломки перевернутой телеги. Затем помог Ингрид перебраться, чтоб не поломала ноги. – Жилы ещё какое-то время горели золотым огнем. Потом всё стихло.

– А что… было дальше? – призадумалась Ингрид.

– Да ничего особенного. Совсем, – усмехался Флэй. – Какая-то сила появилась. Хорошо. Но я не в состоянии управлять ей. То, что ты наблюдала, получилось… как-то само. Я чувствовал это, как душевный порыв на изломе эмоций.

– Где-то я это уже слышала, – протянула блондинка гнусаво.

– То же самое. Мы ведь оба из отдела кураторов, так или иначе, – согласился Альдред. – Особенно опасны те чародеи, которые не ведают, что творят. Именно поэтому их нужно направлять, контролировать. По эту сторону Экватора для такого существует Инквизиция. В Дельмейском Деспотате – Храмы, учителя и прочая шушера.

Протеже поджала губы, стала жевать их, пытаясь воедино собрать ворох подсознательных рассуждений и выдать весомый тезис. Но для начала спросила:

– Сила Киафа есть. И сила Киафа велика. Но как с ней справиться? Как понять в одиночку? Научиться управлять?

– Хороший вопрос, – хмыкнул Альдред. – Я бы спросил А…

Он осёкся. Вспомнил – и вспомнил вовремя: распространяться о ситуативных связях с избранником Бога Смерти не стоит. Могут не так понять, а то и вовсе предать остракизму. И тогда кому легче станет?

–… кого-нибудь, – поправил себя Флэй. – Да только спрашивать некого.

– Вероятно, таким, как мы, требуется наставник, – предположила наконец Ингрид. – Опытный маг. Или, может, уже освоившийся Киаф. Но тот, кто довёл бы твои или мои способности до ума. Я считаю, это разумно.

– Сначала его ещё надо найти! – рассмеялся телохранитель. – В Культ Скорпиона дорога заказана. Мы нужны язычникам, но нужны скорее мёртвыми, чем живыми. В частности, ты. Так что этот вариант – сразу мимо. Где на Западе отыскать чародея незашоренного, да ещё и умелого, да ещё и понимающего… кто бы знал! Задачка…

– Не понимаю, – сетовала Бенеке. – Разве этой гарпии в красном так необходима моя смерть? Для неё, для всего мира – что это изменит?

– Абсолютно всё, – отвечал ей ангел-хранитель.

Решил тут быть предельно откровенен.

– Ладно, хорошо. Что, например? – будто бы злясь, прочеканила та слова.

– Беловолосая сука хочет убить тебя, потому что у вас общий предок. По той же логике, по которой я убил онейроманта-мимика и вознёсся к Богу Снов, – доложил Флэй.

Ингрид посмотрела на него в ужасе.

– Получается…

– Да. Если один Киаф убивает другого, своего родственника, Вознесение происходит на том же самом моменте. Я так это понял, – отвечал Альдред, уводя разговор от фигуры Актея, как мог. – Словом, давать повод Ведьме не стоит.

– Значит, чтобы добиться Вознесения, получить силу, мне нужно убить эту мегеру? Так, что ли? – уточнила Бенеке, чтобы укорениться в простом правиле Пантеона.

– Точно, – кивнул ей Альдред. – И всё же, на твоём месте я бы не торопился. Лучше, если оно произойдет поздно, нежели рано. Само собой. Неожиданно.

– Легко сказать, когда Вознесение уже за плечами, – фыркнула Ингрид, обижаясь. – И потом, если бы гарпии не стало, нам бы дышать было куда легче! Разве я не права?

– Да. Тысячу раз «да», – не отрицал телохранитель.

Тем не менее, все «да» разбивались об один маленький нюанс:

– Жизнь после Вознесения не меняется в ту же самую секунду. Что с этой силой делать, непонятно. И я даже рад, что не начал крушить всё подряд одной силой мысли с самого начала. Далеко до этого, я уверен, – и тем лучше. Это лишнее. Быть собой от начала и до конца привычнее.

– Готова поспорить, когда ты свыкнешься с этой силой, заговоришь иначе. И когда научишься расплющивать Материю об Абстракцию, станет ясно, что с ней делать. И приятно будет ей управлять, её чувствовать в себе. Знать, что никто тебя не остановит, не одолеет, – обрисовывала Ингрид, в первую очередь перенося ситуацию на свой случай.

Шутка ли, ей тоже не хватало силы. Как и Альдреду.

Бытьё её стало бы гораздо проще, если бы в монастыре Богиня Крови к ней прильнула. Подсознательно она ставила между могуществом и свободой знак «равно». Только вот всё познается в сравнении.

Едва ли сама Ингрид знала, что делала бы со своей свободой. Флэй подозревал, ничего особенного. Ничего великого. Ничего такого, что выходило бы за рамки прозаичного, примитивного сознания среднего индивида.

Телохранитель видел силу как ограждающую оболочку, способ добиться успеха в эскапизме. Он бережно относился к жизни других, покуда видел это возможным. И что тогда, что сейчас – он бы сделал всё, лишь бы избежать кровопролития.

Действительно, Флэй и Бенеке не такие уж и разные оказались на поверку. Отличия составляли едва уловимый минимум.

– Спорить не стану, – отозвался он спустя шагов десять. – Всему своё время, Ингрид, пойми. Богиня Крови с тобой воссоединится, так или иначе. Не об этом надо нам сейчас думать. Уходить нужно от побоища, а не увязать в нём еще глубже, как в болоте.

– Ты прав, Альдред, – смиренно отозвалась Ингрид, будто послушный, преданный щеночек. – Прости. Видимо, я… видимо, я просто слишком забегаю вперёд.

– Просто не торопись, – мягко наставлял Флэй, проявляя себя как старший брат. – Запомни только вот, что: Вознесения бояться не стоит. Да, в твоём случае оно наверняка будет жутким, и всё же. Во-вторых, чуда не произойдет в мгновение ока. И в-третьих, перемены в сновидениях – это обычное явление. У меня также.

– Какие такие сновидения? – нахмурилась Ингрид.

Маленькая Бештия осталась далеко позади. Окольными путями, куда группе Вальдеса не дали пройти орды зараженных, Альдред и Ингрид стали спускаться к окраинам саргузских самостроев.

Трущобы в преддверии рассвета выглядели особенно жутко.

Брусчатку сменил размытый грунт: почвы захлёбывались водой, напоминая по консистенции бурлящую, пастообразную кашу.

Обувь увязала в земле. Да и просто делать каждый новый шаг доставляло редкое отвращение. Создавалось такое впечатление, будто стало только хуже с прошлой пробежки до самостроев. Затяжной тропический ливень менял сам ландшафт местности, влек за собой сель. Кости поеденных бедняков скрыл слой свежей грязи. Но беглецы знали прекрасно: следы сытной жатвы никуда не делись.

– Хм. – Флэй помолчал немного, прежде чем отделить зерна от плевел. – Особенные. Когда спишь или теряешь сознание, тебя отбрасывает в твоё место силы. Туда, где ты остаешься наедине со своим небожителем. У меня это может быть одно, а у тебя – совсем другое.

– Ого! – восхищенно отозвалась Ингрид. Лицо её засияло, даже несмотря на тяжесть их передвижения к подножию гор. – Место силы, значит? Это любопытно. А какое у тебя? Расскажешь? Или это большой секрет?

– Если бы! – усмехнулся Альдред, вытягивая ботинок из грязи. С коркой земли на носке и подошвой, потерявшейся из виду, обувь уже не выглядела так шикарно. Самые обыкновенные мокроступы. – Секрета здесь нет. Заполярье летом.

Напоминая восторженную маленькую девочку, Ингрид попросила описать. Флэй улыбнулся снисходительно. Ужасы вокруг затирались, обтекая их, словно бурный ручей – выступившую из-под воды скалу. Он чувствовал умиротворение от таких бесед. Поэтому описал – в мельчайших подробностях. Чтобы перед глазами Бенеке предстала картина.

– Должно быть, это как вторая жизнь. Судя по твоим словам, там очень уютно! – рассуждала Ингрид.

– Честно говоря, так и не понял, – пожимал плечами Флэй. – Я побывал там всего один раз, и даже толком не посмотрел, что к чему. Скажу лишь, мне и правда гулять в снегах было гораздо приятнее, чем лежать на дыбе.

– Прости, Альдред. Не стоило это начинать, – мяукнула Ингрид, старавшаяся избегать щекотливых тем в беседах с телохранителем.

– Забудь. Это позади – и ладно. Всё обошлось – вот, что главное, – заверял тот.

Бенеке кивнула ему, поджимая губы невинно.

– Интересно, – протянула она. – Как будет выглядеть мой сон?

Ангел-хранитель рассмеялся незлобиво.

– Никто этого не знает лучше тебя! Место силы – что для тебя включает это понятие, Ингрид? Лично для тебя.

– Ты имеешь ввиду что-то сакральное? Как… священная роща? Или, может, религиозный памятник? Развалины старых построек? Священные места какие-то?

– Ну, наподобие, – не стал спорить Альдред. – Антураж, один вид которого дарит спокойствие тебе. Всё в таком духе. Для кого-то – это отчий дом. Царство льда и снега у меня. Как ты видишь это идеальное место?

– Точно не монастырь мой, – отозвалась блондинка.

Остановилась и закатила глаза, силясь вообразить себе тот самый райский уголок. В её голову лезли самые разные образы, но особенного, её, места на ум так и не пришло.

Девчушка сдалась:

– Ай, сложно!

– Ладно, ничего страшного тут нет, на самом деле, – отозвался Флэй. – Сдается мне, образ лежит на самом дне подсознания. И когда уж время придет, обязательно явит себя. Чем не приятная неожиданность?

– Возможно, Сон Киафа обо мне расскажет много того, чего я сама не знала! – подозревала Ингрид.

– Безусловно, – поддержал её телохранитель, ступая на траву, словно выходя на берег из глубокого брода. – Обо мне ледники выразились очень точно…

За временем Альдред и Ингрид не следили. Потому и не знали, как долго им пришлось добираться до трущоб. Так или иначе, дно саргузского общества встречало их более-менее радушно. Во многом благодаря смене погодных условий.

Тропический ливень сбавил свой напор до умеренного, вполне сносного дождя. Жиденькие, редкие капли, падали на Киафов медленно, совсем не докучая. Вместе с тем из-за туч внезапно стали пробиваться лучи солнца.

Небесное светило сработало как нож, вспоровший чернильный заслон в нескольких местах над Городом. Альдреду и Ингрид как раз повезло оказаться в районе светового пятна. Природное явление не казалось чем-то зловещим или неестественным – наоборот, оно дарило беглецам надежду.

Словно само мироздание прокладывало им путь прочь из Мёртвого Города.

Настроение заметно повысилось при виде утреннего света.

Ингрид смотрела на небо, на опаленные края туч. Она прошептала завороженно:

– Это так… необычно.

– Красиво. И правда, – согласился Альдред.

Ангел-хранитель мягко приобнял девчушку за предплечье, прижимая к себе. Довольная, та посмотрела на него снизу-вверх и расплылась в улыбке. Хлопала ресницами, убеждаясь в том, что худшее позади. Мимолетная, сладкая иллюзия.

– Пойдем, – призывал Флэй. – Отсюда мы доберемся до озера. Там уж обойдем Аранчио по краешку, добредем до шахтёрских поселений – и дело в шляпе.

– Хоть бы, хоть бы! – надеялась Ингрид. Она посетовала: – Скорее бы уже дошли. Есть хочется. Опять.

– Можем остановиться, как до воды дойдем. Там есть, где устроиться, я думаю, – предложил Альдред, выбиваясь вперёд.

– Было бы отлично, – отвечала протеже.

Киафы отошли чуть в сторонку. Устроились у колодца, чтобы отмыть обувь от налипших кусков грязи. Здесь они еще не проходили: группа Вальдеса спускалась в трущобы с противоположной стороны, но близко к тому. Дорога далее обещала быть гораздо лучше, пусть и недолго. Лачуги лачугами, а местные жители щебенки натаскали.

Гром и молнии не утихали на протяжении всего пути. Но именно сейчас рыдающие небеса грохотали особенно злобно, будто предупреждали о близившейся опасности.

Альдред и Ингрид остались глухи к предостережению природы: или не смогли, или не захотели вслушаться в рокот дождевого купола.

Они помыли ботинки, как смогли. Выдвинулись дальше по гравию. Мимо лачуг, в которых мирно дремали упыри. Дремали, дожидаясь кротко часа сладостной жатвы. Благо, томиться недолго было. Ведь всякая буря рано или поздно подходит к концу.

Даже в Эпоху Семи Лун.

Ландшафт в трущобах местами был холмист донельзя. Подобных ливней Саргузы ещё не переживали. Альдред понял это, взглянув на руины, оставленные самой природой.

Сели да оползни в предгорье буквально смешали с грязью самострои.

Неописуемый пейзаж: земляная река стащила лачуги с горок вниз, где те стукались об дома, стоявшие ниже.

Здания разбивались на кирпичи, стены отлипали друг от друга, крыши съезжали.

Хаос, как он есть. И другого пути, кроме как продираться через всю эту разруху, Киафы не имели. Альдред мотнул головой на руины и пошёл первым. Ингрид ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Телохранитель рассуждал недовольно:

– Сами улицы трещат по швам. Город – и все те, кто в нём еще остался – все летит в бездну. Лучше покинуть Саргузы до того, как их уничтожит природа.

– Осталось немного, – утешала его Ингрид, настроенная более положительно к их путешествию, уже порядком затянувшемуся.

– По крайней мере, оползни с селями уже своё отгремели, – хмыкнул ангел-хранитель, осторожно ступая на кусок кирпичной стены, торчавшей из земли. Помог подняться на плиту и протеже.

– Думаешь, это было не землетрясение? – нахмурилась Бенеке.

– Землетрясение? – напрягся Альдред и поглядел на неё исподлобья. – Какое такое землетрясение еще?

– Разве ты не слышал толчки? – осеклась Ингрид, вставая напротив него. – Там, в донжоне. Тряхнуло жаровни. Одна даже упала. Нет?

Телохранитель покачал головой, не спуская с девчушки глаз. Он смотрел сквозь неё, просто думал об услышанном.

– Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, – вспоминала блондинка. – Но я думаю, это землю тряхнуло. Слабо. По крайней мере, в районе донжона. А вот здесь мог произойти самый настоящий катаклизм.

– Чего не знаю, того не знаю. Возможно, меня тогда и в сознании-то не было, – отвечал угрюмо Альдред. Пожал плечами. – Это надо было видеть. Но я бы предпочел этого не видеть. Вообще.

– И то верно, – не стала спорить Ингрид.

– Пойдём дальше. – Альдред вскинул подбородок, указывая так в сторону озера. – Кто знает, как погода себя поведет.

Луч, будто свет маяка, отвело в сторону. Два путника вновь очутились во тьме.

Внимание их резко привлекло сияние в отрыве от солнечных лучей, что прорывали заслон туч. Ингрид выпучила глаза, пытаясь понять явление, представшее перед её взором. Зато ангел-хранитель прочёл ситуацию за долю секунды.

Флэй на всю жизнь запомнил ту заварушку в Дендрарии. В частности, солнечные сферы, которые искали людей и превращали их в пепел. Гелиомантия, заклятие, подсказанное магистрами из-за Экватора.

Маги здесь. Они напали на их след.

Без лишних расшаркиваний Альдред призвал протеже:

– Живо. В укрытие!

Глава 2

День десятый, позднее утро

Куда деваться, у Киафов особого выбора не имелось. Секунды шли на убыль. И тем не менее, время позволяло сориентироваться.

Альдред проявил инициативу мигом. Бегло огляделся по сторонам. Нашёл – есть, где затаиться. Схватил Ингрид немедленно за руку и потащил в сторону руин. Очередная поломанная лачуга, от которой осталось три несущих стены.

Идеальный бастион в нынешних реалиях.

Девчушка покорно последовала за телохранителем.

– Давай сюда, – велел он.

Пропустил блондинку вперёд. Когда она пролезла через окно, ангел-хранитель сунулся следом. Можно сказать, на последних секундах. Солнечные сферы с протяжным гудением шершня расходились в разные стороны, огибая препятствия. Приближались к тому месту, где Киафы стояли еще с полминуты назад.

Оказавшись в укрытии, Альдред припал к стене и взял в руки самострел. Вложил болт и натянул тетиву посредством рычага. Жестом велел Ингрид притихнуть. Скрывшись из виду, оба стали ждать, затаив дыхание, чем все обернется в дальнейшем.

– Не высовывайся. Маги где-то рядом, – заклинал протеже Флэй.

Та испуганно поглядела на него и кивнула еле заметно. Альдред увёл от неё глаза и стал просто вслушиваться в окружающие шумы. Будто зёрна от плевел, отделял дождевую аранжировку от басовитого и густого звучания сфер.

Эфирные скопления солнечной энергии, словно караульные собаки, прочесали место около внепланового укрытия Киафов. Так ничего и не нашли. Снопы звёздного огня стали расходиться в разные стороны, плавно огибая руины лачуги. Беглецам стоило бы выдохнуть, но нет. Ренегат напрягся еще больше.

Ему на ум пришла крамольная мысль: а ведь всякое заклинание определяется смыслом, которое в него вкладывает чародей. Там, в Дендрарии Флэя пытались поджарить, говоря без прикрас.

Но здесь… Альдред неплохо знал магов, поэтому дерзнул предположить, учтя все обстоятельства и погрешности: не затем использовали язычники гелиомантию.

Солнечный огонь служил им, будто гончая охотнику. Энергетические сферы должны были обнаружить их добычу, гнать в предполагаемую ловушку. Но Киафы оказались чуточку умнее и способнее, чем предполагает Культ Скорпиона.

Иоланте Ламбезис в пору было бы уже понять: Флэй – крепкий орешек. Легко найти, но сложно поймать. Насолить можно, а убить – проблематично. Если бы!

Настоятельница не оставляла попыток добраться до него. До них с Ингрид.

– Уплыли уже, – констатировала блондинка, понемногу успокаиваясь. Меньше всего ей хотелось окунаться из огня да в полымя. – Ну так что, можем идти?

Ангел-хранитель ответил не сразу. Он замешкался, и на то имелись определенные причины. Сначала ему просто показалось. Вроде как. Но уже через несколько секунд странные шорохи усилились. Последние сомнения отпали сами собой.

Маги – вот же они. Погнали скопления эфира вперёд, а сами шли следом и выглядывали, упустили энергетические гончие что-то или нет. Умно. Хитро. На войне все средства хороши. Впрочем, перехваливать соперников Альдред не собирался.

Зыркнул бегло на Ингрид и сказал, как отрезал:

– Ни звука!

Буквально крикнул шёпотом. Девчушка затихла, побоявшись испытывать судьбу. И тем не менее, лук, уже согнутый и тем самым приведенный в боевую готовность, держала близко.

Сам Флэй прекрасно знал, что творит. Он чуть приподнялся и одним глазком выглянул из-за окна убежища. Чувствовал себя при этом, как на ладони: даже в шкафу надёжнее прячешься, чем за хлипкой стенкой. Но это лирика. Главное было узнать, кто пожаловал.

Хорошо, если всего-навсего энные адепты Культа. Не то что бы Альдред их недооценивал, просто не воспринимал как неумолимую угрозу: всё познаётся в сравнении.

Совсем другое дело – Иоланта Ламбезис. Ведьма в Красном потеряла свою зверушку, и теперь легко могла смешаться с ватагой своих прихвостней.

Впереди Киаф Снов заметил порядка дюжины чародеев. Много, очень много, раз уж от брони из инквизиторского сплава пришлось отказаться: больше не на что особо и надеяться, кроме собственной смекалки с бойцовскими навыками. Лезть на них было себе дороже – что в одиночку, что вдвоём. Да и зачем? Если не верная смерть, так поимка.

Неважно совсем, что в большинстве своём эти маги были из оранжевых хламид. К тому же, истинные язычники среди них всё равно затесались.

Дельмейка в голубой мантии – самая обыкновенная по виду: ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса. Таких, как она, при Альдреде передохло с избытком. Кого-то на ту сторону он отправил и своими руками. Единственным отличием служил её пол.

Флэй на ней даже не заострил особого внимания. А вот второго Киаф Снов разглядывал с неподдельным любопытством. От него веяло злым духом.

Непонятной, но колоссальной силой, какой обладала Ведьма в Красном или та же Дора Казадеи. Даром что природа их мощи разнилась.

Судя по всему, дельмей этот слыл виртуозом – и не за красивые глаза.

Шифтер? Едва ли!

Таких, как теаполитанка, в Деспотате наверняка считали за второй сорт.

Одержимый? Уже ближе к правде, хотя держался он адекватнее многих вполне вменяемых чародеев.

Да и по ту сторону Экватора демоны сосуществовали с магами на птичьих правах. Раздрай – он только здесь, на Западе.

Стало быть, прирождённый маэстро. Мультиинструменталист от мира магии, одинаково способный к самым разным ветвям.

Странно, что чародеев подобной величины Пантеон обходил стороной. Вероятно, причина имелась, просто не была столь уж очевидна.

Язычник и выглядел чуточку иначе, нежели прочие магистры. Видимо, в Культе он был отнюдь не на последнем месте.

Чёрные одеяния его не являлись пресловутой мантией террористической организации. Более того, об однотонности не шло и речи. Ткань была расшита золотыми нитями. Присутствовали даже элементы из мягкой, лайковой кожи!

Конопляная туника. Хлопчатая роба. Табарда из кожи, сапоги с целым рядом ремешков. Массивный кушак – и блестящая пряжка из розового золота в форме головы пантеры. Вероятно, элемент фамильной геральдики. Он тоже носил латунную маску, но не половинчатую, как все прочие вплоть до Ламбезис, нет. Его лицо было сокрыто целиком.

– Потомственный сукин сын, способный, – резюмировал Альдред одними губами.

Голос использовать он посчитал чрезвычайно опасным.

Дельмей сошёл с нагромождения кирпичей и обломков черепицы. Встал на самом краю перед вязкой почвой. Свои сапоги пачкать отказался наотрез. Он взглянул на небосвод, затянутый посеревшими тучами. Затем произошло страшное.

Мановением руки он разорвал заслон и пустил в трущобы золотой свет небесного светила. Флэй и Бенеке стали щуриться. Адепт колдовал легко и просто, без лишнего складывания печатей. Стало быть, сильный маг. Излучение далёкой звезды мгновенно подсушило почву. Чуть ли трещины не пошли. Только тогда язычник стал идти дальше.

Проделанный фокус весьма впечатлил Альдреда. Лишний раз он убедился: шестому чувству можно и нужно доверять.

Оранжевые хламиды расползались по округе. Скорее уж имитировали бурную деятельность, нежели действительно кого-то искали. Их настоятель в чёрном не вёл и ухом. Для него они – просто пушечное мясо. Те, кто должен погибнуть ради целей Культа Скорпиона. Единственный ценный ум – дельмейский ум.

К безликому чародею подошла волшебница в голубой мантии.

Говорили они на своём языке.

Альдред чуть напряг слух, судорожно пытаясь четко распознать, о чем велась речь.

– Эфир не ошибается, – заявила та. – Киафы точно были здесь. Здесь и обрывается их след. Но где они теперь?

– Где – это вам и предстоит выяснить, магистр Лоллия, – сказали ей предельно отстранённо. – И побыстрее.

– Побыстрее? – Лоллия осеклась. – Магистр Бланд, неужто…

– Да. Инквизиторы тоже идут по следу. – Голос Бланда огрубел вмиг. – По пятам за нами. От самой площади. Уверенно.

– Кто? Неужели отродье из пробирки? – шёпотом выпытывала язычница.

– Не только. Идут брать Киафов, – нехотя отвечал заморский франт. – Они будут глотать за нами пыль. Этим я и займусь. А вы – продолжайте поиски.

Лоллия не горела желанием сталкиваться с мутантами породы Малатесты. Её вполне устраивало, что Бланд всё решил. Она закивала и откланялась раболепно, давая чародею в чёрном пространство для манёвра.

Тот взмахнул рукой и легким мановением пальцев разорвал Материю.

Буквально – взял и разорвал.

Сновидческий трюк. В пользу того говорила изумрудная аура, обозначавшая края действия заклятия.

Веки Альдреда дёрнулись: никогда не видел, чтобы маг тратил менее мгновения на чары. Тем более, разных ветвей. Даже среди язычников и целых дельмейских Храмов Бланд являлся самородком. Лучше с его породой в бою не сталкиваться.

Во всяком случае, пока.

За магом в черном показалось бесцветное пространство, отдалённо напоминавшее пейзажи Северо-Запада Саргуз. Картина менялась, будто была привязана к точке зрения другого существа, живого. По всей видимости, мага.

Бланд, прежде чем уйти, дал напутствие:

– С Культа поражений хватит, Лоллия. Не разочаруйте настоятельницу Ио. В последнее время она совсем разучилась прощать…

В ответе женщины язычник не нуждался. Сунулся в портал и исчез. Карман в Материи затянулся окончательно. Будто и не бывало.

Магистр Лоллия вздохнула тяжко. И, уподобляясь пожилой гарпии, рявкнула оранжевым хламидам по-илантийски:

– Шевелитесь! Без Киафов мы отсюда не уйдём! Отправитесь на корм кадаврам – проблемы ваши будут!

Язычница стала зондировать окрестности посредством псионики.

Благо, в другую сторону.

– Что за стервозная сука! – прошипел один из воспитанников Круга, проходя мимо укрытия Альдреда с Ингрид. Беглецов он так и не заметил.

Флэй бегло оглядел пространство. Чародеев становилось всё больше и больше. Встреча хотя бы с одним из них сулила большие проблемы.

Он затаился, выждал, пока их уголок просматриваемого периметра не опустеет от магов. Лишь тогда выдохнул и поглядел на Бенеке, приглашая всё обсудить.

– Мы в западне, да? – в отчаянии шептала Ингрид. Она мигом ушла в отрицание: – Этого не может быть. Столько всего позади. Нас не догонят. Ведь не догонят?..

– Успокойся, – только и сказал Альдред, прерывая поток её сознания. – До озера осталось немного. Там есть, где спрятаться от чародейских глаз. Придётся идти мимо них.

– Тогда… я расчищу нам путь, – неуверенно предложила Ингри.

Вытянула из колчана стрелу и собиралась уже приложить к луку, но Альдред её остановил, положив руку на мягкую девичью ладонь цвета снега.

– Нет. Убивать никого нельзя, – сказал телохранитель, как отрезал.

– Ка-а-ак?! – сокрушалась блондинка, пузыря глазки. – Их тут столько, не проскользнуть! Ты же видишь!

– Проскользнём. Без смальца проскользнём, – уверял Альдред. – Главное, ты за мной иди. Нога в ногу. Если хоть кто-нибудь из них умрёт, об этом узнают и другие. Сразу же. Они повязаны печатями – это как пить дать. Мы должны пройти так, будто нас и не было. Как призраки.

– Альдред… – нерешительно проронила девчушка. – Ты уверен?

– Я? Более чем! – бравировал Флэй, сам до конца не понимая, как быть. – А ты это чего? Сомневаешься во мне, что ли?

– Мне… мне просто страшно! – скуксилась Бенеке.

Киаф Снов тяжело вздохнул. Порой ему было так не просто иметь дело с людьми. Даже близкими, вроде Ингрид или сестры Кайи…

– Зря ты так. Мы легко обставим Культ. Я видел спуск в катакомбы недалеко. Доберемся дотуда, пройдём под этими злосчастными трущобами – и готово. Инквизиторы, маги – все, кто гонится за нами, позади останутся. Надо просто сделать это! – подбадривал её Флэй, проявляя себя, как наставник.

Телохранитель умел убеждать протеже. Скрепя сердце Ингрид кивнула ему и начала подниматься. Лук всё также держала наготове. Альдреду пришлось попросту смириться с этим. Он шутливо потрепал девчушку за щеку, радуясь её победе во внутренней борьбе.

– Идём. Тут недалеко. Никто и не заметит, – заключил ренегат.

– Я надеюсь, – мяукнула девчушка.

Её ангел-хранитель хмыкнул и покинул насиженное место гуськом. Дуя губы, Ингрид последовала за ним. То и дело боязливо оглядывалась по сторонам. Излишне суетилась, теребила оперение стрел. Альдред замечаний не делал девочке, раз уж она делала гораздо меньше шума, чем было опасно.

Путем блондинку он повёл не из лёгких. Им приходилось обходить адептов Культа змейкой. Благо, в округе имелось укрытий с избытком: печки, куски стен, телеги, тачки, бесхозные ящики с бочками. В одиночку Альдред бы уже растворился на горизонте, но мешкал. Чувствовал себя незадачливым папашей, ищущим с грудничком у сердца кормящую мать. Сплошь суета и неспособность что-либо поделать сверх возможного.

Мимо магов было никак не проскользнуть.

Киафы обходили каждого из них в опасной близости. По крайней мере, чародеи оказались достаточно заняты собой и бессмысленной болтовней о своих болях. Шутка ли, магистр Лоллия сама ничего не делала. Только раздувала ноздри и подгоняла адептов:

– Не волнует меня, что следы их здесь закругляются. Значит, они далеко не ушли. Ищем! Ищем!

– Я уже не раз пожалел обо всём, – ворчал чародей, которого огибали Киафы. – Надо было оставаться в Янтарной Башне. Там хотя бы кормили неплохо и особо не дрочили… Мы спали на перинах!

Альдред, слушая его, хмыкнул про себя: «Я сейчас расплачусь».

– И? Такова цена свободы. По крайней мере, ты еще жив. Значит, шанс имеешь, – отвечали ему угрюмо.

– Шанс? На что? Сдохнуть от меча инквизитора? Это сейчас гарантированно. Хотя кадавры меня пугают гораздо больше. Просто до усери…

– Если тебя устраивает участь обыкновенной дойной коровы в Круге, ладно, с тебя спрос невелик. Но лично мне такие люди противны, – высокопарно отозвался второй, зондируя руины поблизости. До них беглецы ещё не дошли, но обязательно успеют. – Из-за таких, как ты, Культ и терпит неудачи.

– Пошёл нахуй, – буркнул тот и вернулся к работе.

Разговор себя исчерпал моментально.

Ему так и не ответили. Только обладатель критического мышления отвернулся, Альдред и Ингрид проскочили за его спиной. Устроились в ожидании за телегой. Псионическое зондирование прекратилось, маг отошел, и тогда Киафы направились к развалинам. Залезли внутрь через окна. Далее дело оставалось за малым.

Большая часть чародеев оставалась позади. Но полоса препятствий на этом не заканчивалась. Ингрид лишь сейчас увидела провал в катакомбы, о котором упоминал Альдред. Просто дыра в натекшей с оползнем возвышенностью. Тем не менее, четко очерченная, словно зев реликтового чудовища.

Бенеке стало не по себе. Казалось, ветер зловещий обласкал ей щиколотки. Девочке сразу же расхотелось туда спускаться.

Но ведь Альдреду было виднее…

Они немного отдышались. Флэй изучал пространство. Было достаточно увидеть, что вдоль горки мусора пройдя, лоб в лоб они с магами не встретятся. Не придется раскидываться камешками, чтобы отвлечь зевак. Да и не нужно это. Любой подозрительный шумок – и слетятся туда, будто гнус.

Этого адепты и ждут. Сенсационной перемены в обстановке.

Уж больно тихой относительно хаоса вокруг.

Вдали в который раз прогремела молния. Но дальше, чем обычно. Кроме того, небеса заметно поубавили напор до противной мороси. Тот необходимый минимум, чтобы не дать упырям выбраться на улицы.

Стало быть, непогода мало-помалу уходила в сторону от Северных Саргуз. Это не могло не радовать. Летнего зноя как раз не хватало, чтобы подсушить почву в предгорьях. При условии, что солнце действительно выглянет. В противном случае, новая жатва и новые жертвы. Двум Киафам придётся с этим считаться, как ни крути.

– Пора, – пробормотал Альдред, вставая с груды битых кирпичей.

Задачка оказалась не из лёгких. Благо, шёл дождь, и пыль не липла. Липла грязь.

– Смотри внимательно под ноги. Не давай им повода загнать нас под землю. Катакомбы проходим пулей.

– Хорошо, – отозвалась Ингрид.

Она и сама понимала, откуда растут ноги у настояний Флэя. Всего один неверный шаг на горках битого кирпича – и всем станет ясно: Киафы тут. Но вступать в полемику было бессмысленно. Лучше сэкономить время и просто дойти.

Беглецы шли полубоком, то и дело хватаясь за обломки, торчавшие из груд грязи. Всё-таки не просто лазить по скалам из мусора. Особенно если учесть, что перебирать ногами приходилось вдумчиво. Иного выбора у Киафов не имелось, но от этого нелегче: если что-то имеет все шансы пойти не так, это обязательно случится. Закон подлости.

Девчушка была не при чем. Сама по себе лёгкая, и не таскала с собой столько обмундирования и припасов. Это Альдред загрузился весами, будто рыцарь на турнире в честь короля. За что и поплатился нежданно-негаданно. Его чуть не смыло вниз под собственной тяжестью.

Он еле успел ухватиться за верхний кирпичный обломок. Дорогой ценой. Ноги соскользнули всё равно, выдирая целые куски руин.

Те покатились вниз, стукаясь обо все углы на пути. Грохот стоял неимоверный. Альдред стиснул зубы от злости, не представляя себе даже, что был способен опростоволоситься настолько. Слишком уж к себе он строг был: нет-нет да ошибался, ибо человеку это свойственно. Флэй прекрасно понимал, чего им стоит ждать впредь. За неимением лучшего варианта смирился. Начал готовиться.

Мельком взглянул на Ингрид. Они обменялись кивками, давая друг другу понять: стоит готовиться к бою, а сразу за ним – к прорыву в катакомбы. Трагикомедия, но случилось, что случилось. Альдред оказался прав. Шум не мог пройти мимо ушей чародеев.

– Я что-то слышал! В этой стороне! Скорее сюда! – кричал остальным тот маг, что околачивался поблизости. Ладно, был бы он один. Ладно, Киафы бы видели его. Но нет. Что хуже, теперь стоило ожидать еще нескольких.

– Проклятье, – прошипел Флэй, чуть ли не скрипя зубами.

Хотелось тихо все сделать.

И больше Ингрид об этом пёкся. Сам же и подставил их обоих.

Никакими самокопаниями блондинка не страдала. Просто вытянула стрелу, приложила к плечу лука, стала медленно натягивать тетиву.

Раз боя не избежать, решила драться.

То же самое Альдред. Самострел был приведен в боевую готовность. Оставалось только пустить болт кому-нибудь промеж глаз.

– А ты уверен, что это не кадавры? – вопрошали оранжевые хламиды издалека.

Чародея не на шутку разозлило недоверие братьев по несчастью. Он почти дошёл до вершины горы мусора, когда крикнул за спину:

– Да я!..

Ему достаточно было сделать ещё парочку шагов. Тогда Флэй подтянулся бы и отправил ситуативного сыщика к праотцам. Но не срослось. Договорить оранжевая хламида просто не успел.

Раздался свист, отчетливо слышимый даже сквозь морось и переговоры адептов.

Со смачным чавканьем снаряд, больше похожий на увесистый гарпун от баллисты, пробил его торс насквозь. Чародей так и не упал: руна, испещрившая наконечник, не дала.

Он лопнул, будто пузырь, – оглушительно. Кровью забрызгал всё вокруг. На Киафов не попало ни капли.

За ответом, кто так лихо устранил мага, далеко ходить было не надо.

– Они здесь! Инквизиция! – кричали оранжевые хламиды, созывая остальных.

– Мочи ублюдков!

Врага адепты Культа заметили мигом. Сразу же вступили в бой, понимая: ревнители веры в живых не оставят их. Отовсюду буквально покатился преобразованный эфир. Снопы огня и кислоты, потоки криогенной энергии, цепные молнии, волны порчи, лучи губительного света с вышины небес, как меч злого языческого Бога.

Это война. Религиозная. Идеологическая. Бесчеловечная. Как она есть.

Преследователи из Корпуса отвечали Культу Скорпиона сообразно. Метали рунические снаряда. Рвались в бой, разрезая на составные части тела адептов. Кровь хлынула, как из дыры в пивном бочонке.

Ничего из этого ни Альдред, ни Ингрид не видели. Только слышали. Зато оба заметили свой шанс уйти из зоны боевых действий незамеченными. Флэй хлопнул Бенеке по плечу и сорвался с места, скатываясь по куче мусора вниз. Девчушка бросилась за ним.

Было сложно не поломать ноги, когда земля напоминает хумус, в котором утонула дробленая скорлупа макадамии, но иного пути Киафам не осталось.

Их ступни гнулись из стороны в сторону, но так или иначе, травм удалось избежать. Они добрались до входа в городские катакомбы, оставляя за собой свалку, разборки Корпуса и Культа.

Те, кто оставался на поверхности, даже не узнали, что они были там.

Но те, кто скрывался во тьме, сразу почувствовали: к ним пришли…

Глава 3

День десятый, до полудня

Тьма окутала Киафов. Они спустились по насыпи глубже под землю, толком перед собой ничего не видя. Лишь когда шумы боя на поверхности стали доноситься, будто из-под воды, беглецы остановились. Им обоим нужно было немного отдышаться.

– Кажется, они нас не заметили, – гадала девчушка, уперев руки в колени. Подняла голову и уточнила у ангела-хранителя: – Не заметили ведь?

– В таком случае за нами бы уже тянулся хвост, – буркнул Альдред, утирая пот со лба. – И те, и другие.

– Чудесно, – отметила блондинка, выдыхая с облегчением. – Куда пойдем дальше?

Известное дело, куда! Флэй бежал без оглядки, но постоянно сверялся со своим внутренним компасом. Он помнил, что озеро Аранчио лежало к северо-востоку.

По узеньким галереям, змеившимся под трущобами, они пробежали добрых пятьсот шагов напрямик. Таким образом, водоём лежал либо чисто справа, либо справа и одновременно сверху.

Значит, вот, как они должны идти. Благо, действительно имелся ход в ту сторону.

Расправив плечи, без лишних слов телохранитель показал на ближайший кишкообразный туннель. Ингрид кивнула, разогнулась и подобралась к нему вплотную.

Спокойнее всё же на душе, когда Флэй рядом. Предельно рядом.

Не по себе ей было находиться здесь, под землей. Клаустрофобией, которая иной раз нападала на Альдреда, она не страдала. Просто сознание рисовало ей то, чего на самом деле тут не было… или было? Или будет? Блондинка не хотела знать. Уж больно жутко.

– Глаза твои как? – полюбопытствовал Киаф Снов, – к темноте привыкли?

Дабы убедиться лишний раз, Бенеке огляделась по сторонам. Её слабо устраивало полное отсутствие освещения. И тем не менее, слепым котёнком себя не ощущала.

– Можно и так сказать. Но не дальше пяти шагов. Хорошо, если пяти…

– Хоть что-то, – хмыкнул Альдред. – Но на самом деле, видишь ты куда больше.

– А к чему ты это всё говоришь? – осведомилась Ингрид, потеряв нить.

– Здесь темно – это да. Но тьма не кромешная. Откуда-то с поверхности проникает солнечный свет. Через пробоины либо ходы, не знаю. Его отголоски расходятся по мраку и дают нам увидеть кое-что. Хороший знак, словом, – пояснил Флэй. – Мы как раз идем в том направлении.

Физика из-за скупых формулировок давалась Ингрид в учебке туговато. И тем не менее, суть сказанного она уловила. Слова телохранителя даже приободрили её. Она позволила себе лёгкий, мышиный смешок облегчения.

– Будь бдительна, – строго-настрого наказывал Альдред, проходя вперёд. – Под землей шуметь не менее опасно, чем снаружи.

– По какой причине? – увлеченная потоком собственных мыслей, не поняла та.

– Надеюсь, мы этого так и не узнаем, – многозначительно отвечал телохранитель, отдаляясь от Ингрид. Пришлось его догонять.

Тропический ливень порой приносил с собой и ожесточённый ветер, перерастая в шторм, но не здесь и сейчас. На поверхности установился полный штиль с моросью.

Полагаться на движение воздуха в катакомбах Киафы не могли: тот просто встал колом. Их единственным ориентиром оказался далёкий свет в конце бесконечных галерей.

К счастью, на всём протяжении тоннелей беглецы оставались одни среди пыльных стен. До поры, до времени.

Обстановка в какой-то момент сменилась будто по щелчку пальцев.

– Хм…

– Что-то не так? – осведомился ангел-хранитель.

– Сложно сказать, – пробубнила Бенеке. – Я что-то чувствую. Но что?..

– Если это то, о чем я думаю… – буркнул Флэй настороженно. До него пока не дошёл спектр ощущений, который одолевал протеже.

Девчушка ничего не поняла. Совсем. Не было её там, где Альдред прошёл версту битого стекла. Как мало кто в Мёртвом Городе, на эпидемии чумы он собаку съел.

И вот Киаф Снов различил сквозь устойчивый запах пыли дух Смерти тысяч.

Флэй мигом разуверился в адекватности спуска под землю. Но было поздно.

Куда разворачиваться?.. Некуда! И незачем.

По разумению Ингрид, она чувствовала сырость, которую воздух доносил с озера Аранчио. Девчушка напряглась, но не могла понять, почему ноздри ей щекочет солоноватость. Откуда, самое главное? Море лежало в приличном отдалении отсюда!

Навязчивая соленость воздуха – в носу, на языке. Некуда от неё деться было. Едкая, будто мелкие частички попадали на слизистую, царапая и раздражая её.

Вместе с тем постепенно нарастал зуд. Хотелось чихать, кашлять, пить, лишь бы избавиться от чувства дискомфорта. Но интуиция подсказывала Бенеке: это бесполезно. Блондинка могла лишь недовольно сопеть.

Катакомбы будто опрыскали чем-то. В каком-то смысле так и было: нектарная крошка, откалываясь от корневой друзы, улетала прочь и витала в воздухе, как пыль.

Таяла при попадании внутрь носоглотки, откуда уходила дальше в тело, степенно вызывая заражение. Кто знает, сколько надо так дышать, чтобы заработать чуму. И тем не менее, судьбу испытывать не стоило. Хотя глаз в темноте её не улавливал, она действительно была. Флэй не дал бы соврать.

Едва разобравшись, в чём дело, Альдред повернулся к Ингрид и встал на месте.

– Стой! – велел он ей, протягивая вперёд руку. – стой, стой, стой.

– Альдред, что происходит? – жалобно вопрошала девчушка, подчиняясь.

– Ничего не говори, – бросил ей Флэй, а сам полез в походную сумку.

Бенеке замолчала в миг. Даже не дышала, боясь: может, и это нельзя.

Им было нечего противопоставить эмиссии чёрного нектара.

Тем более, в замкнутом пространстве. Самый эффективный рассадники заразы – это подземелья и подвалы.

Но ангел-хранитель не мог бездействовать, беспокоясь исключительно за жизнь своей протеже. С ним и так было всё ясно: уже висит на крючке у Бога Смерти, как ни крути; захочет Пращур – и превратит его в гуля. Даже не спросит.

Хоть дыши, хоть не дыши. Терпи укусы упырей или избегай тесного контакта – всё одно. Если Актей Ламбезис вознамерится убить или подчинить своего друга, он это сделает, как только примет решение. Не позже и не раньше.

В то же время допустить подобной участи в случае с Ингрид было нельзя!

Чтоб хоть как-то обезопасить блондинку, Альдреду пришлось пожертвовать одной тряпкой, заготовленной на случай перевязки. Не жалко. Главное, чтоб впрок было, в чем даже сам Флэй был не уверен до конца. Телохранитель протянул кусок ткани Ингрид.

– Завяжи, как бандану. Прикрой рот и нос, чтоб воздух не поступал напрямую.

Девчушка выдохнула, раздосадованная, но сопротивляться не стала. Голубые глаза её заблестели в полумраке, обретя акцент при скрытии нижней половины лица.

Бенеке спросила недовольно:

– Так лучше?

– Однозначно, – лукавил Флэй непроизвольно. Скрепил заявление нелепой улыбкой. – Хотя бы не заразишься.

В понимании Ингрид ничего не изменилось в отношении воздуха. Вообще.

– Почему ты без маски? – задала протеже резонный вопрос.

– Мне уже без надобности. Я переболел. Иммунитет, считай, – отвечал Альдред, нарочно ничего не говоря ни про доктора Вана, ни про архонта. – Зараза и так со мной. Удалось её перебороть, усыпить. В таком духе…

– Но откуда такая уверенность? – засомневалась Ингрид.

– За эти десять дней произошло много чего. Только и всего, – пожимал плечами Флэй. Он подошёл к девчушке вплотную и мягко взял за руку. Блондинка растаяла. – Со мной всё будет в порядке. Побеспокойся о себе. И, пожалуйста, верь мне.

– Я и так! – скуксилась Ингрид.

Её слегка обижало, что Альдред сомневался в её способности к кооперации. Но в то же время она понимала: ангелу-хранителю приходилось нервничать за них обоих.

– Ладно. – Флэй кивнул протеже и взял в руки арбалет. – Ко мне поближе держись. Ведем себя тихо. На рожон не лезем. Я сам до конца не знаю, что там может быть.

– Поняла. – отвечала блондинка. Она привела в боевую готовность лук, повторяя за своим телохранителем.

Уже через сто с небольшим шагов перед взором Киафов предстал непосредственный источник эмиссии.

– Это ведь то, что я думаю? – осторожно полюбопытствовала Бенеке.

– Он самый. Не прикасайся. И держи ухо востро, – предупреждал телохранитель.

Чёрный нектар здесь рос не просто из тел случайных жертв, очутившихся в катакомбах по тем или иным причинам.

Друзы его облепляли стены. Ничего подобного Альдред и сам не видел. Находка вызывала больше вопросов, чем давала ответов. Как если бы гули, пережидавшие непогоду под землей, облепляли стены человеческим мясом. Объедками своими.

Возможно, так оно и было. А возможно, гули не столько ели человечину, сколько ферментировали её в подгнивших желудках, доводя до состояния пасты, и после срыгивали обратно, производя благодатную почву для роста губительных кристаллов.

Альдред в миг пожалел, куда завела его собственная дедукция. Ел ведь – и совсем недавно. Чуть было не стошнило под ноги. Удержал завтрак в себе еле-еле. Вовремя пришла мысль о том, что в таком случае бы в катакомбах стоял устойчивый запах гнили.

Как с задворок саргузских скотобоен!

Хотя сколько времени прошло с тех пор, как полез нектар?..

Нет! Ренегат знать этого не хотел. Достаточно самого факта наличия.

Здесь кристаллы росли гораздо хуже, чем из тел чумных больных напрямую. Не так много питательных веществ, как хотелось бы. Возможно, в естественной среде Недр Шумая так всё и выглядело. Альдреду не хватало компетенций определить. Тем не менее, судя по сведениям о белом нектаре, предположение похоже на правду.

Мелкие больно, зато многочисленные. Стены являли собой подобие драконьих спин с множеством шипов. Киафы могли здесь пройти. Вполне спокойно, если друг за дружкой. Но всё равно их обоих не покидало ощущение, будто они идут вдоль рядов с наточенными кольями. Дёрнешься не так – и насадишься ненароком.

Больше всего солевые образования напрягали блондинку. Она боялась напороться лицом – да так, что вытечет глаз. Или, что не легче, острые кристаллы взрежут ей ярёмную вену. Словом, Ингрид вжималась в себя, насколько это вообще возможно.

Ветошь нисколько не защищала девчушку от эмиссии зловредных солей. Чёрный нектар всё также чувствовался в воздухе. Но, как прежде, раздражающий запах она уже не замечала. Свыклась: капилляры сузились донельзя, если быть точнее. К тому же, беспокоила её больше именно опасная теснота вокруг.

По крайней мере, туннель немного погодя расширился, и Альдред с Ингрид поравнялись, не боясь напороться на друзы соли-антагониста. Ренегат не мог не воспользоваться случаем, чтобы вскрыть червоточину на теле Корпуса:

– Глянь, до чего дошло. Это всё благодаря Петефи.

– Благодаря Петефи? – переспросила Ингрид. Не сразу увидела связь.

– Надо ему было прибрать к рукам черный нектар!.. – Альдред сплюнул презрительно на пол. – Они ведь не понимали даже, с чем дело имеют…

Его не отпускала ненависть к фигуре отца Дьюлы.

– Он ведь не знал, во что это может вылиться по итогу, – нерешительно пробормотала Бенеке.

– Звучит, словно ты его оправдываешь, – хмыкнул ангел-хранитель.

– Я? Нет, но…

– Лучшее, что могли сделать инквизиторы в доках, – это вылить соль в море. Может, и не пришлось бы так мучиться, – рассуждал вслух ренегат. – Но бюрократия и здесь встала поперек горла. Любой чих требует разрешения. И вот, пожалуйста.

– Ты говоришь так, будто весь этот… кошмар… начался из-за одного Петефи, – заметила Ингрид. Вполне оправданно.

– Если бы, – хмыкнул телохранитель. – Он – самый обыкновенный продукт системы. Ничем не лучше остальной плеяды старичков-Верховных. Коллективно подписали Саргузам смертный приговор. Туда скотам и дорога.

– Какой ты добрый, Альдред! – прошептала Ингрид.

Гораздо громче, чем было бы приемлемо. Шикать на неё Флэй не стал, раз уж до сих пор им не повстречалось ни одной прямой угрозы.

Покуда позволяло время, он объяснился шутливо:

– А то ж! У меня была возможность нашего старого таракана спалить заживо, но я этого не сделал. Я оставил его в живых. Так что да, я вполне себе добрый.

Разумеется, о переломанных позвонках ренегат умолчал деликатно. Думалось ему, всё одно с Дьюлой Петефи они никогда не встретятся. И хотя Аштум не плоский, отсюда физически ещё никто не сбежал! Люди часто сталкивались лбами спустя годы.

Заявление телохранителя немало удивило Ингрид. Она охнула и переспросила:

– Как? Ты с ним виделся? Он жив?

– Жив, жив, – отвечал Альдред, вздыхая. – Неужто ты этому так рада?

– Нет, вовсе нет. Просто… его смерть вряд ли бы что-то скомпенсировала.

Флэй тихо, но от чистого сердца рассмеялся. Он резюмировал:

– Получается, мы и правда похожи с тобой. Как люди. Во всяком случае, ты меня понимаешь. Быть может, как мало кто в этом мире.

Бенеке ему не ответила, но смущенно увела глаза. Слишком темно было, да и маска скрывала лицо, иначе ангел-хранитель обязательно увидел бы её щеки, залившиеся краской. Разговор их себя исчерпал, однако новой темы не последовало. Киафов отвлекли.

Впереди раздался чей-то тихий скулёж. Едва он коснулся ушей незваных гостей, Альдред выставил руку перед Ингрид, не давая пройти. Чуть пригнулся. Блондинка – за ним. Флэй привел в боевую готовность арбалет и медленно пошёл на звук.

Тьма перед глазами медленно, но верно расступалась. И всё же, отыскать силуэт, издававший тихий плач, оказалось не так просто. Альдреду мешали отголоски, наполнявшие просторные залы в этой части катакомб. Не стоило забывать и о травмированном слухе: выстрел в колоколе из лупары, постоянные взрывы.

Всё это не полезно для нежных барабанных перепонок.

Лишь немногим позже Киаф Снов установил: тихий плач доносился буквально отовсюду, являя собой какофонию десятков голосов. Он испытал животный страх. Ибо догадывался, с кем придется столкнуться здесь: вспомнились разговоры с Цанци.

Говорят ведь, не буди лихо, пока оно тихо. И Флэй собирался было попросту лавировать между плаксами в темноте, мерно продвигаясь в сторону, откуда бил свет. Но не тут-то было. Киафам пришлось задержаться. Дезориентированные скулежом, беглецы вышли к стене, у которой стоял силуэт.

– Тише, – еле слышно сказал Альдред. К счастью, протеже услышала.

Может, ещё человек. А может, уже нет. Зараженный – это ясно, как день. Юноша раскачивал торс из стороны в сторону бездумно. Руки его повисли плетьми. Голос бедолага уже надорвал и потому просто гудел, исторгая звук из поврежденных связок.

Звучал он совсем не по возрасту. Напоминал скорее не до конца сформировавшегося полтергейста, который одномоментно прорвался из Абстракции в Материю. Словом, наводил непроизвольно ужас. И на Ингрид, и даже на Альдреда. Флэй наставил на него арбалет, гадая, опасен ли силуэт.

Спутница между тем оглядывалась по сторонам с луком наготове. Опасалась, что их могут окружить ожившие тени катакомб.

Внимание обоих Киафов привлёк едва уловимый стук. Это юноша при раскачке стукался об треснувшую стену. Альдред бесшумно сделал шаг вперёд. Зараженного теперь ему стало видно гораздо, гораздо лучше.

Из самой грудной клетки его, из туловища, из головы, обрамляя позвонки, росли чёрные друзы нектара. Кристаллы прорезали мешковатую, простолюдинскую одежку. Выходит, горожанин подхватил заразу где-то на улицах. А здесь прятался наравне с другими, когда зеленая зона потеряла свой цвет в ходе теракта.

Девчушка всё видела. Она не могла оторвать глаз, плененная ужасом – и в то же время странным, извращенным благоговением перед ликами эпидемии. Хотелось как-то свои чувства выразить, но блондинка будто потеряла дар речи от смятения.

Он мог стать гулем в ближайшее время. А мог и просто свалиться вниз, кристаллизовавшись, как те же трупы у госпиталя. Вносить коррективы в его участь Альдред не намеревался. Только сделал шаг в сторону, собираясь миновать бедолагу, остановился, перепуганный до полусмерти. Бенеке – то же самое.

Зараженный заверещал. Горько заревел, вопя:

– Я ж говорил тебе! Не лезь! Говорил! Говорил!

Глава 4

Слово это юноша повторял раз за разом. Раз за разом.

При этом он остервенело бился лбом об стену, едва ли что-то чувствуя. Каждый новый удар был сильнее предыдущего. В конце концов, парнишка своего добился: разбил свой череп. Едва ли добровольно. Скорее всего, наружу просились кристаллы.

Бедняга рухнул на спину, открывая взору Киафов своё лицо. Люминесцирующие зелёные глаза. Чёрный нектар, который и вправду прорастал сквозь кости черепа. Кровь потеряла былую яркость багрянца.

Видимо, кристаллам именно его лоб не давался. От этого зараженному становилось только больнее. Так и получилось, что получилось.

Шутка ли, несколько дней тому назад Киаф Снов мог закончить примерно также.

Альдред покачал головой неодобрительно.

Лишний раз вспомнил причины, по которым ненавидел архонта из Рамхиды, Пращура и их людоедский Божий Замысел. Какими бы плохими люди ни были по отдельности, в совокупности истребления не заслуживали. Так считал Флэй. Сейчас, видя новую гибель, укоренялся в убеждении.

– Чур меня! – пролепетала Ингрид, никак не ожидав такой кончины зараженного.

С телохранителя было довольно. Вдыхать миазмы чумного мертвеца он желанием не горел и девчушке травиться не давал. Отходя в сторону, буркнул:

– Давай-ка выбираться отсюда.

Блондинка не была против. Чем больше она здесь находилась, тем больше ей становилось страшно: настоящих ужасов чумы еще не видала. Летун, орды – это лишь верхушка айсберга. Прозаичный кошмар болезни – та самая гнилая сердцевина эпидемии.

Обойти ожившие тени… Проще сказать, чем сделать. Слишком поздно вскрылась неудобная правда: этот пятачок в катакомбах зараженными кишмя кишел…

– Их много. Очень много… – судорожно изрекла Ингрид, впадая в замешательство.

До сих пор Альдред не узнал главное. То, что его волновало больше всего…

Есть поблизости кадавры-людоеды или нет? Как бы там ни было, они все также не показывались. Это обстоятельство определило дальнейшее поведение Киафов на территории гулей. Флэй скомандовал:

– Продвигаемся вперёд. Если кто-то из них подойдет слишком близко, стреляй.

– Стрелять? Это плохая идея! – резюмировала Ингрид, ожидая орду упырей.

Шестое чувство и ей было не чуждо.

– Лучше всё равно не будет, – отозвался телохранитель. – Хуже, если они подойдут к тебе вплотную!

Он действительно не знал, как поступить иначе. При изучении ситуации в разрезе выводы напрашивались неутешительные: Киафы попали в гнездовье зараженных, тогда как за ними по пятам следуют одновременно Культ и Корпус. Хуже не придумаешь. Неудивительно, что холодный рассудок подводил бывшего репрессора.

– Ну же! – призывал Альдред, отдаляясь от Ингрид.

Уже через несколько шагов ангел-хранитель подал протеже пример. По кривой им дорогу намеревался перекрыть бездумный зараженный, сам не понимая, куда вообще идет. Чумной горожанин шептал без умолку:

– Хлеб где? Обещали. Хлеб обещали. Хлеб…

Схлопотал болт в лоб. Голова его дёрнулась. К переносице пополз ручеек черной крови. Бедолага рухнул на пыльный пол просторной залы и затих навсегда.

Открыв счёт без толики удовольствия, Флэй ринулся дальше. Попутно взводил самострел. Двигался рысцой. Ингрид ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

В общем и целом, Альдред и сам прекрасно занимался отстрелом безобидных, бездумных упырей. Они ложились, будто чурки, – чуть ли не внахлёст.

Конечно же, отпора не давали. Прочие на смерть подобных себе не реагировали.

Желая и самолично внести лепту в расчистку пути, Бенеке тоже стала стрелять. Но в дальних. Какой-либо необходимости в том не имелось. Флэй не возражал. Хотел ведь поглядеть, на что способна протеже.

Блондинка не разочаровала. Стрела за стрелой попадали точно в цель. Единственное, на произведение каждого выстрела она тратила непростительно много времени. Чуть меньше, чем Альдред со взведением арбалета. Не беда. Ангел-хранитель все равно не ждал многого от своей подопечной.

Далеко не все заражённые погибали тихой смертью. Некоторые из них, схлопотав снаряд, рушились на пол, как вдруг начиналась пугающая агония.

Жизнь покидала тела с невыносимыми, неописуемыми муками, причины которых оставались неясны. Едва ли виной тому были болты и стрелы.

Скорее уж, фатальное ранение запускало в организме процессы сродни молниеносной интоксикации со всеми вытекающими.

Крики стояли на всю залу.

Это не могло не иметь последствия в дальнейшем. Оно и аукнулось. Долго Киафам ждать не пришлось. По мере отстрела заражённых они дошли хорошо если до середины зала. Сразу затем им пришлось остановиться на месте. Резкий вопль заставил их обоих остолбенеть. Флэй – и тот ничего подобного прежде не слышал.

Помимо заражённых, которые на живых внимание почти не обращали, был еще кто-то. Более подвижный, более опасный, более умелый. Не то, что ожившие тени, бездумно сновавшие и бубнившие под нос небылицы.

Альдред быстренько взвёл арбалет и мановением руки подозвал Ингрид к себе. До сих пор их глаза не могли предоставить исчерпывающую видимость в катакомбах. Киафы не сразу заметили горбатые, но массивные фигуры, которые притащились в зал на вопли гибнувших зараженных. Флэй считал, уж лучше бы они оставались тут, безвестными.

Увы, фатум оказался сильнее.

Киафы заметили авангард целой группы упырей почти одновременно. Телохранитель пригляделся, и в его голове мгновенно созрела мысль: горячиться не стоит. Ингрид в силу недостатка опыта оказалась до жути суетливой. Взяла стрелу, начала тетиву натягивать, метя выстрелить гулю прямо в шею.

Так бы и случилось. Да только Альдред не дал. Он положил на стрелу ладонь и, приложив небольшое усилие, заставил девчушку опустить оружие. Бенеке и Флэй встретили взглядами. Ангел-хранитель приложил к губам указательный палец.

Мол, тс-с-с.

Протеже еле-еле сдюжила совладать со своим страхом. Не пикнула. Даже дышала беззвучно, маленькими тяжечками через нос. Взор свой обратила на зараженного. Упырь не дошёл до них шагов пятнадцать, будто потерял из виду. Другие стали разбредаться по залу, петляя между колоннами. Странно и оттого еще более страшно.

Оно и понятно…

Альдред знал о кадаврах гораздо больше, чем кто-либо в Западном Аштуме. Второй осведомленный после их создателя. Поэтому Флэй разглядывал новый подвид упыря с неподдельным интересом, на лету схватывая, как себя с ним вести.

Ему подобных ренегат уже видел на саргузских улицах. Верхушка черепа у таких гулей отсутствовала напрочь – вместо нее высился не то венец, не то корона из чёрных кристаллов. Сплошная друза. Более того, нектар вытеснял глаза, делая зараженного совершенно слепым. Хотя это нисколько не мешало двигаться в общем потоке орды.

Со здешними дела обстояли несколько иначе. Альбиносами не назовёшь их точно: кожа стала серая, матовая, будто жухлая. Заматеревшие кадавры. В пользу того говорили мышцы, которыми похвастать мог далеко не каждый атлет. К примеру, перед Альдредом и Ингридом остановился гуль на голову выше Флэя.

По меньшей мере, это настораживало. Видать, свежее мясо несло для носителей чумных миазмов непосредственную пользу. Гренделем такому зараженному не стать, однако в орде он занимал явно не последнее место. Нечто среднее. Уже не обычный гуль, но ещё не тощак. Альдреда смущало, почему они держались обособленной стайкой, притом что по отдельности совершенно терялись в полчищах других упырей на улицах.

У Флэя складывалось такое впечатление, что именно подземелья, куда толком не проникал дневной свет, являлись их основным местом охоты. В катакомбах здоровых людей почти не осталось. Так что, скорее всего, пропитание слепцы добывали образом, который Альдреду неизвестен. К счастью.

Безглазый амбал затих, задумчиво крутя из стороны в сторону мордой. По друзам черного нектара проходили едва заметные электрические импульсы. Тварь оскалилась, тихо рыча. С пожеванных губ стекали плотные и мутные слюни. Обнажились его зубы, напоминавшие оттенком голубую сталь.

Их сюда привёл шум, понимал Альдред. Более того, слепец его чуял, раз уж нос оставался на месте, и им упырь живенько пользовался. Но в его картине мира Киафы как будто находились в белом пятне. Пятне, пролить свет на которое обычные зараженные не могли за неимением мозгов в моменте. К условному разуму роя они присоединятся позже.

Гуль хотел увидеть незваных гостей. И он увидел.

Душа у Флэя и Бенеке ушла в пятки. Слепой упырь ни с того, ни с его завопил протяжно. На долю секунды Альдреду показалось, будто бы звук ударил его в грудь. Ему стало не по себе. Подсознательно ренегат понял, что только что произошло.

Ламбезис и не подумал бы придержать своих кадавров. Заметив Киафов, слепец направился стремительно к ним. Набирал скорость буквально с каждым шагом. Одновременно с тем прочие безглазые твари, как по команде, начали окружать ангела-хранителя и его протеже со всех сторон.

Стало быть, эхолокация. Прям как у нетопырей. Ренегат был должен догадаться. Но что толку, если верный вывод никак не спас бы ситуацию: слепцы уже взяли пару в кольцо. А от вожака стаи Флэя и Бенеке отделяли считанные шаги.

Альдред судорожно убирал самострел. Хотел было достать кацбальгер, пока не поздно. Крикнуть, призывая Ингрид к оружию. Та и сама всё поняла. Повесила за тетиву лук на себя через шею, стала выхватывать одноручный меч. Вдруг произошло нечто – явление, которого ни она, ни он никак не ждали.

Пространство перед глазами резко стало мутным, будто бы мыльным. Ясно видеть Альдред и Ингрид могли разве что нетопырей. Но сами слепцы – они стали останавливаться. Затем встали, как вкопанные.

Кто-то из них визжал, пытаясь эхолокацией засветить Киафов. Без толку. Звуковую волну они на себе так и не почувствовали. Вожак встал прямо перед Альдредом, но вёл себя так, будто перед ним добычи не было. Глухо зарычал. Стал принюхиваться. Ничего впредь не чуял, и оттого закипал. Злился оставшимися частичками человеческого разума.

Флэй не забывал: ему покровительствует Бог Снов. Небожитель спас избранника своего во второй раз. Он буквально заставил их с Ингрид исчезнуть, вырвав из Материи в Абстракцию. Киафы видели вокруг себя чистой воды Серость. Упыри, может, и чувствовали их дух, но физические оболочки нащупать не могли. Не было их потому что.

Бенеке проявила незаурядную сообразительность. Она тоже поняла природу аномалии. Заклинание онейромантии, либо что-то наподобие чар. До последнего молчала, боясь испортить всё, но продолжаться так не могло долго. Между тем нетопыри обступали их со всех сторон. Твари толпились бездумно, потеряв добычу в трех соснах.

– Они нас не видят, – констатировала Бенеке.

Можно подумать, это не так очевидно.

Раздосадованный, вожак нетопырей заверещал прямо в лицо Альдреда. Громко, аж звон в ушах установился. Флэй кривил лицо и смотрел в его пасть с подгнившими щеками, но целыми, окровавленными зубами. Когда слепец-переросток утихомирился, ангел-хранитель поддержал вывод протеже:

– И не слышат.

– Вовремя ты это сделал. Я даже ничего не успела заметить, – нервно смеясь, говорила Бенеке. Она вспотела, очутившись на волоске от неминуемой гибели.

Альдред, в свою очередь, не успел испугаться настолько. Был из тех, кто до последнего отказывается верить в свою смерть и в безысходность, принимать судьбу. Флэй сглотнул, опасаясь, что их выплюнет обратно в Материю. Врать не стал:

– Ничего я не делал.

– Как это? – осеклась блондинка.

– Само получилось.

– Зачем, зачем ты это сказал?.. – Ингрид побледнела тут же.

– Тише. Спокойствие. Только спокойствие. Мне надо подумать.

Ингрид смолкла за неимением иного выбора. Между тем Альдред проанализировал в мыслях, как ему повезло не отойти на ту сторону в очередной раз. На поверку удачей там не пахло. Силовой толчок и дематериализация в корне имели одну и ту же первопричину: резкое, одномоментное закипание крови по причине бури эмоций.

Подобное наблюдалось у людей, претерпевавшим состояние аффекта. Инстинкт самосохранения, как он есть.

Всем своим естеством Флэй хотел избавиться от Шатуна, не дать себя ударить. Раз – и сдул его, обдав потоком изумрудного эфира.

Так и здесь. Альдред самим подсознанием противился и думать, что их с Ингрид сожрёт стая гулей-нетопырей. Эфир, тёкший по его венам, вновь преобразовался и так уберег обоих Киафов от жестокой гибели.

– Думаешь, долго это ещё продлиться? – боязливо осведомилась блондинка.

– Знать не знаю, – сказал телохранитель.

– Охо-хо-хо-о-о… – канючила девчушка.

Флэй не отвлекся на её печали. Вместо этого трезво оценил своё состояние. Он выявил то, что до сих пор поддерживало действие божественной силы. Альдред назвал бы это предельной сосредоточенностью.

Ибо в моменте ренегат себя чувствовал так, будто участвовал в поединке, где на кону его жизнь. Чувство поддерживалось естественным образом: нетопыри ведь никуда не уходили. Стало быть, риск стать их обедом оставался висеть над головой Флэя острым клинком. Альдред физически не мог успокоиться при таком положении вещей.

Как только опасность исчерпает себя, прекратится и дематериализация.

Может, ренегат угадал в полном объеме. А может, напридумывал сам себе с три короба. Лишь время покажет. Как бы там ни было, Флэй был должен успокоить Бенеке:

– Ничего не произойдет, если мы сейчас же отсюда уберемся.

– Да, пожалуйста! – мяукнула Ингрид, словно только того и ждала.

Они с Альдредом принялись осторожно лавировать между нетопырями. Слепцы сновали туда-сюда, являя собой подвижные барьеры. Флэй побоялся проходить сквозь них, думая, что так чары прервутся, и охота гулей возобновится. Время в Серости протекало несколько иначе, чем в Материальном Мире, поэтому было сложно сказать, как долго Киафы пребывали в Абстракции.

Лично телохранитель мог сказать только одно: долго, безмерно долго. Нетопырей в катакомбах оказалось куда больше, чем предполагалось изначально. Ингрид насчитала порядка сотни, пока они с Альдредом прошли несколько залов напрямик.

Слепцы ещё немного погудели, раз потеряли добычу, но после стали тихо разбредаться кто куда. Терялись, примешиваясь к сновавшим, бубнящим заражённым.

Выдыхать с облегчением было рано. Киафы оказались не единственными незваными гостями, которые имели неосторожность спуститься в катакомбы. Поодаль Флэй заметил группу инквизиторов: персекутор из группы Коллеоне, которые вёл за собой семерых миротворцев. Нетопыри тоже их заметили, но скрылись, выжидая.

Значит, охота началась.

Из группы преследователей Флэй никого не знал, да и знать не хотел.

Альдред взял Ингрид за руку и насильно повёл за собой. Он сказал:

– Поторопимся.

Бенеке не сопротивлялась. Позади Киафы слышали переговоры инквизиторов.

– Зря мы сюда сунулись. Могли срезать и через канаву, – сетовал один.

– У тебя память, как у рыбки, ебло! – буркнул персекутор.

– Что не так? – возмутился миротворец.

– Тот мажок нас окатил метеоритным дождём. Слышишь? Метеоритным. Сука. Дождем. – взбешенно втолковывали ему. – Ладно, мы ушли. Но вот Руволо и Тези повезло меньше. В канаве нас накрыло бы тем паче.

– Недалеко тут. Быстро проскочим, – резюмировал второй миротворец, встав на сторону ликвидатора. – Где-то поблизости наши.

– Хорошо бы… – фыркнул тот и сплюнул на пыльный пол.

Их надежды канули в небытие одномоментно. Как только бойцы Корпуса услышали в глубине катакомб вопль нетопыря. Звуковая волна докатилась до них наверняка, давая прочим слепцам ясное представление о том, где добыча идёт, и в каком количестве. Ревнители веры остановились разом. Один озадачился боязливо:

– Это что еще за херня?..

Времени на подумать инквизиторам не дали. Нетопыри налетели на них отовсюду, выскакивая из-за хлипких колонн. Бойцы Корпуса закричали, переговариваясь между собой. Киафы не могли разобрать ни слова: слишком далеко отошли, да и в Серости звуки из Материи доносились искажённо.

Гули рвали инквизиторов на тряпки когтями. Жадно драли зубами, упиваясь теплой, здоровой кровью. Никакие латы не могли упасти людей от жестокой расправы. Упыри легко разламывали доспехи, раздирали кольчуги, вспарывали поддоспешники. Словом, запросто добирались до столь желанной, питательной плоти.

Кричали бойцы Корпуса недолго. Жатву нетопыри провели быстро. Набили животы мясом и разошлись кто куда, оставив посреди залы кучу металлолома и тряпок с разбитыми человеческими остовами.

Ничего из этого Киафы не видели и не слышали. Они были уже далеко. Петляли некоторое время по катакомбам, пока не отыскали насыпь, что вела прямиком наверх. К тому времени дематериализация уже спала, и Флэй с Бенеке шли, полагаясь исключительно на собственные силы.

Во всяком случае, кошмар под землей они пережили. Чудом только если.

Оба были рады выбраться на поверхность. Некогда противная, наскучившая морось казалась им животворящей росой, даровавшей очищение и небывалую свежесть. Идти дальше не спешили. Стояли на месте в попытке отдышаться и восстановить силы.

У Ингрид вернулось настроение. Скрепила облегчение шуткой:

– Надеюсь, в шахтах столько зараженных не будет.

– Если все беглецы туда ломанулись, они ещё как будут. Где еда, там и они.

– Вот спасибо. Утешил! – фыркнула Бенеке и покачала головой, улыбаясь.

– Обращайся, – усмехнулся Альдред, разгибаясь.

Флэй думал было оглядеться. Прицениться, сколько им отсюда до озера топать. Но едва он поглядел в сторону северо-востока, услышал голос. Голос, который бы предпочел больше никогда не слышать в своей жизни…

Глава 5

День десятый, полдень

– Повернитесь передом, – велели Киафам. – И не вздумайте сорваться с места.

Стрелять в персекуторов такой величины беглецы считали бессмысленным. Умереть – не умрёт, ранить – не ранят, а только разозлят. Раз уж попались нежданно-негаданно, стоило хотя бы сделать вид, что Корпус победил. Если, конечно, к ним не подлетят молодчики и не скрутят мигом, как преступную сволочь.

Рук поднимать не велели пока ещё – и ладно. Альдред развернулся и увидел в шагах эдак десяти укомплектованную, вооруженную до зубов группу мутантов.

И конечно же, во главе альбиносов стоял непосредственно Верховный Персекутор.

Бенеке поджала губы, проклиная про себя судьбу, что все эти мытарства пережила зря. Уже сдалась, бедняжка.

– Отец Энрико, – приветствовал главного трансчеловека Флэй. Он имел настроение шутить. – Запаздываете.

Юмор Альдреда был Малатесте чужд. Глава Священной Инквизиции понимал: с тех пор, как два Киафа потерялись из поля зрения Корпуса, могло произойти что угодно.

И наверняка произошло. Флэй никогда не отличался откровенной трусливостью, но здесь вёл себя даже развязнее обычного. Неспроста это.

– Выходит, уже обратился, – заключил отец Энрико, чуть щуря глаза.

Заслон туч над головой разошёлся вновь, заливая полуденным солнцем округу. Трущобы, главным образом. Часть золотого света отбросило на озеро Аранчио, позеленив слегка водную гладь. Киафов и инквизиторов тоже облило сиянием небесного светила. Стало жарко – почти невыносимо.

Флэя поймали с поличным. Но он даже не удивлялся: альбиносу было не отказать в прозорливости. Впрочем, Альдред подтверждать выводы мутанта также не собирался.

– Кто он? – Малатеста не мог не спросить.

У Ингрид взгляд никак не останавливался на ком-то одном. Она постоянно смотрела то на Верховного Персекутора, то на ангела-хранителя, то на мутантов с химеритом наперевес. Ей было очевидно: прямая конфронтация с «Медузой» Киафов ни к чему не приведет. Либо плен, либо смерть.

Блондинка отчаянно пыталась что-то придумать, но это оказалось не так просто. Уже пожалела, что решила выдвинуться к шахтам налегке.

Никто ж ведь знал, как всё по итогу обернется!

– А не всё ли равно? – парировал Альдред грубо.

Качался из стороны в сторону, расставляя ноги пошире. Так, при случае, будет удобнее вступать в бой с мутантами. Альбиносы не терпели промедления. Флэй уже имел горький опыт поединка с самым умелым из них. Сейчас их пять – и это в пять крат хуже.

Энрико правильно прочитал перемену в позе Киафа и поспешил прояснить:

– Зависит от того, как ты собираешься применить эту силу. Мне важно знать, будешь ты сотрудничать с Корпусом, или…

Он выдержал паузу. Вовремя довольно-таки. Смысл озвучивать очевидное был невелик: Священная Инквизиция никогда не принимала отказов. Либо Киафы встроены в Корпус, либо с Киафами Корпус не считается. Верховный Персекутор поступит по своему разумению. Но явно не в пользу Ингрид и Альдреда.

– Сотрудничать? С Вами? Что ты вообще под этим понимаешь? – сомневался ренегат, рисуясь и бравируя.

Тем не менее, он питал неподдельное любопытство. Ему хотелось увидеть, где зло меньшее, где большее, а где лежит среднее. Всё познается в сравнении; так, ему будет всяко проще принять окончательное решение, на какой путь вставать.

– Я не знаю, откуда тебе известно о Киафах, – начал отец Энрико, – но ты даже не догадываешься, какое бремя лежит на твоих плечах. Можешь кичиться и дальше, суть одна: хребет у тебя вряд ли выдержит божественную ношу.

Флэй прищурился, смутно представляя себе, о чем ведется речь.

Между тем альбинос продолжал:

– Способы её облегчить имеются. Вам двоим рано выписывать смертный приговор, ещё не всё потеряно. Главное, внять нашей Церкви. Нашей, я повторяю! Равновесный Мир можно спасти – вашими же руками, при этом вы совершенно не пострадаете. Приобретете много, ничего не потеряете. От этого все выиграют. Но мешкать нельзя!

– Ты-то сам хотя бы понимаешь, кому ты это предлагаешь? Отдаешь себе отчет, что ты предлагаешь? – выводил на полемику Альдред. – Ты думал о том, тебе ли вообще делать предложения от лица Церкви?

Верховный Персекутор совсем потерял нить, к чему подводил беглый Киаф. Он промолчал, тем самым предлагая Флэю высказаться поподробнее. Тот за словом в карман не лез: копил в себе досаду без возможности реализовать её крайне долго.

– Равновесный Мир… Деспотат… Хватит уже этой войны! Грызите друг другу глотки сколько влезет, мы погибать не обязаны за ваши или их идеалы! – заявил Альдред.

Особого эффекта слова на отца Энрико не произвели. Со счетов он Киафов не списывал: просто видел перед собой запутавшихся, уставших людей. Близятся разительные перемены в Западном Аштуме. Эти двое ничего еще не видели, а уже утомились. Иными словами, просто-напросто прибеднялись. Ларданская катастрофа – лишь первая нота в симфонии Хаоса. Ещё поймут, обязательно.

– Я понимаю тебя, отец Энрико. Прекрасно понимаю, – рассуждал Альдред, обращаясь к риторике себя прежнего – репрессора. – Нет у тебя иного выхода. Церковь – твой дом. Твоя мать-кормилица. За её пределами жизни тебе не будет. Пускай, не надо своё ярмо вешать на шеи другим! Мы-то – вполне себе люди. У нас есть шанс вести жизнь, какую захочется. В отрыве от ваших треклятых распрей!

Малатеста оказался не в силах сдержать свою инстинктивную улыбку. Он смотрел сквозь пальцы на попытку Флэя лишний раз напомнить, что транслюди выведены искусственно. Это не играло никакой роли для самого Энрико.

Смешным он находил самосознание и самоопределение Альдреда Флэя. Никакой он не человек, сколько бы ни бил себя пяткой грудь.

Ведь с тех самых пор, как отцовское семя зародило его в утробе матери, он собирался по крупицам как потенциальный сосуд Бога. Чётко не очерченный запас эфира. Его место рождения само по себе и изначальные условия жизни. Каждый аспект важен.

Пантеон – это сонм за гранью человеческого понимания. И небожители не дураки в отборе потенциальных кандидатов. Ренегат сколько угодно мог обманываться, ему на роду было написано принять в себя внеземную сущность. Это и вправду произошло, раз уж он осознанно или непроизвольно выполнил перечень условий, которые необходимы.

Некой твердой позиции мутант от Киафа и не ждал. Да, умом и сердцем тот оставался человеком – пока что – да только это не красило его. Наоборот, выставляло самым настоящим посмешищем. И всё же, отец Энрико дал ему скидку: у Альдреда весьма смутное представление об истинном положении вещей.

Глава Священной Инквизиции не мог не прояснить ситуацию. Однако для начала ему хотелось бы уточнить у смутьяна:

– Что тогда? Что ты намерен делать?

– Да ничего особенного! – крикнул ему в сердцах Альдред. – Просто жить! Убраться как можно дальше. От вас и вашей пустотелой Церкви…

Выпад в сторону религии Малатеста пропустил мимо ушей. Другие альбиносы проигнорировать не могли. Хмурились и встали плотнее к Верховному, готовя оружие. Энрико и сам дивился их сердобольности, но и не подумал бы утихомирить собратьев.

– От язычников. И всех тех, кто облизывается на вселенскую власть. Всех, кто объявляет свои права на этот… Поломанный Мир! – объявил Флэй.

И на сей раз первый среди персекуторов не услышал чего-то нового для себя. Наоборот, он вполне ожидал таких слов от новоявленного Киафа. Тем более, с инквизиторским прошлым. Отец Энрико поспешил расстроить юношу:

– У тебя не получится. Должно быть, уже и сам понял.

Ренегат нахмурился. Малатеста пояснил:

– Теперь всё более-менее встаёт на свои места. Я не знаю, как, но Культ Скорпиона узнал, что ты Киаф. Ещё какой! И с тех самых пор они преследовали тебя. А сейчас, когда Корпусу о тебе тоже стало известно, и мы идем по твою душу. К чему я всё это… ты серьезно? По-твоему, это всего лишь… временные неудобства?

Флэй хотел было открыть рот. Но отец Энрико не дал, тут же продолжив:

– Ничего подобного, Альдред. Впредь не будет тебе покоя. Ни по эту сторону от Экватора, ни по ту. Корпус или Культ – неважно, всех не перебьёшь. За тобой придут. А потом ещё и ещё. Продолжаться так будет долго – до тех самых пор, пока стороны конфликта не добьются своего от тебя. Или, на худой конец, не прихлопнут тебя. Это же ясно, как день! У тебя выбора-то немного, учти.

Ренегат посмотрел на него исподлобья.

– Прости, – втолковывал Малатеста. – Не можешь ты остаться в стороне. Какой бы там языческий Бог ни стоял за тобой, он уже выбрал тебя. Тут уж или, или – и так далее. Разумеется, если ты не намерен убить себя, здесь и сейчас. Это был бы лёгкий выход.

Киаф Снов не выстрелил себе под подбородок из арбалета. То же самое – Крови, не хотелось ей расставаться со своей жизнью так никчемно.

– Я так и думал. Не настолько уж вы и отчаялись, – резюмировал Верховный Персекутор, жутко улыбаясь. Высокомерие проявил, но как-то вкривь и вкось. – Поэтому я повторюсь. Альдред, Ингрид. Вам придется сделать свой выбор. Здесь и сейчас.

– Хрен редьки не слаще, – бросил ему Флэй.

– Ты послушай лучше, что на кону, – настаивал главный мутант. – Можно жить, как герой. Можно оказаться… просто пешкой. А можно сдохнуть, как собака.

– Пытаешься купить мой выбор? – оскалился Альдред.

Альбинос его проигнорировал. Было важнее обрисовать истину.

– С Церковью Равновесия вы станете этими самыми героями. Не рабами, но равными по влиянию и мощи самому понтифику. Мы поможем Вам, а Вы – поможете Равновесному Миру выстоять. И будете жить. Причём счастливо. Ингрид, Альдред, вы ведь родились в гармонисткой традиции, так защитите её от Зла. Надо только согласиться.

– Заманчиво звучит, конечно, – усмехнулся ренегат.

– Разве другим нечего предложить, чтоб привлечь двух Киафов? – осведомилась Ингрид из праздного интереса.

Она и так знала: тот же Культ Скорпиона не сулил ей ничего хорошего. По крайней мере, при Иоланте Ламбезис. Ведьма в Красном была единственной преградой для Бенеке на пути в объятия язычников.

– Уж меньше точно не предложат, – заявил Верховный Персекутор. – Может, столько же. Может, в разы больше. Но обманут. Это стоит понимать. Язычникам и иже с ними важны не вы сами. Важны Боги, которые обратили на вас внимание.

На мгновение Флэю показалось, будто Энрико Малатеста вскользь дал намёк на Пращура. Однако Альдред не мог быть уверен, знает мутант про Бога Смерти или нет. Решил, что в моменте это не важно.

– Будто здесь иначе, – хмыкнула Бенеке.

– Так что вы выберете? Альдред? Ингрид? Отстоять Власть Людей? Или поведетесь на четырежды перевранную Правду Богов? Ну? – Отец Энрико устал ждать.

Ему нужен был ответ сию же минуту. В идеале – положительный для Церкви.

Переговоры Киафов и инквизиторов привлекли внимание упырей в соседнем здании. Гули, спрятавшиеся в духовной семинарии на отшибе курортного посёлка, проснулись. Клекотали, с грустью дожидаясь, когда солнце уйдет, и пустит их веселиться под открытым небом. Благо, облачность на севере Саргуз ощутимо спала.

Альдред и Ингрид переглянулись в попытке понять друг друга без слов, условиться между собой мимически. Увы, дуэт их равноправным было не назвать.

Просто потому, что девчушке не доставало осведомленности, силы воли, чтобы выдвинуть замысел получше. Во всяком случае, хватало сознательности уступить. Иначе долго вместе они бы не продержались: коллектив не терпит больше, чем одного лидера.

Блондинка всецело доверяла свою жизнь и своё будущее Флэю. Видела ведь: он бережет их, как зеницу ока. И так – не прогадывала. На сей раз Ингрид не изменила намеченному курсу, передав инициативу Альдреду всецело.

Диалог с Малатестой даже если повлиял как-то на конечное мнение Флэя, то незначительно. На то имелись определенные причины.

С ним на подобные темы говорить было чересчур поздно – и в то же время рано.

Киафа в нём распознали несвоевременно, чтоб воспитать в сердце преданность догмам Церкви Равновесия.

В то же время за десять дней Эпохи Семи Лун произошло не так много катастроф, чтобы ренегат уверился: истинное Зло – Деспотат и всё, что с ним связано.

Так что на выходе Альдреду просто подкинули пищу для размышления в дальнейшем. Не более того. Здесь и сейчас Флэй твёрдо обозначил своё мнение, но при этом предельно опорочил священные понятия:

– Есть другие варианты? Как насчет Правды Людей? Или, я не знаю, Власти Богов? Нет? В таком случае выбирать мне не из чего!

– Я думал, ты умнее, Альдред… – вздыхал Малатеста. Стало ясно: конфронтация неизбежна. Так что дискарму альбинос выставил вперёд.

– Мы уходим, Энрико. И лучше с миром, нежели через ваши трупы, – бравировал Флэй, вытаскивая из-за спины фламберг. Стянул с пояса кресало.

Слова его обладали реальным весом, ибо Маяк Рауша являл собой значимый аргумент против самой природы мутантов. Поэтому альбиносы не спешили: космомантии плевать, кого превращать в звёздную пыль.

– Не могу я вас отпустить, Альдред. Сам ведь знаешь, – будто бы извинялся отец Энрико, выходя вперёд.

Прочие мутанты сразу подтянулись за ним.

– Либо так, либо никак, – заявил Верховный Персекутор.

– Либо так, либо никак, – согласился Альдред.

Он был готов к бою. И вот-вот бы чиркнул кресалом вдоль клинка фламберга. Так обозначалась точка невозврата для Киафов.

Без прикрас, Ингрид стало страшно – настолько, что собственные конечности не слушались, а в глотке застрял шершавый ком. Подсознательно блондинка взывала к Вселенскому Разуму, чтоб этой резни не произошло.

Шутка ли, мироздание услышало её. Сделало всё возможное.

Все перевернулось вверх дном в мгновение ока. Откуда-то со стороны свалки в мутантов швырнули молнию. Реакция не подвела альбиносов.

Персекуторы заблаговременно разбежались в разные стороны. Заряд тока просто раскрошил мостовую и оставил после себя заметную воронку. Будто скарабеи, транслюди стали собираться обратно в единый кулак.

Малатеста даже не утруждался приказами: его собратья подсознательно понимали, что нужно делать. Отец Энрико метнул взор туда, откуда по ним били. Увидел фигуру магистра Бланда – настоятеля в чёрной мантии. Вновь колдовал что-то. С собой язычник привёл целую ватагу чародеев. Они стали докучать, прям как жадный до крови гнус.

– Как не вовремя, – посетовал Верховный Персекутор.

Более того, смежную группу бойцов они где-то потеряли при первой стычке с чародеями. Вероятно, их уже просто не было в живых. Под началом Энрико оставалось только четыре бойца, на которых он мог положиться.

Их стрелок принялся натягивать рунный гарпун на высокий, в полтора человеческого роста лук. Отпустил. Снаряд похоронил трёх отступников. Их затянуло под битые кирпичи, перетерло в кашу и замуровало то, что осталось.

Энрико отвернулся и вздрогнул, увидев: Киафы уходят. И не просто уходят, а бросают вызов самой судьбе, идя на чистое самоубийство.

Альдред взял за руку Ингрид и потащил прямиком в духовную семинарию. Бенеке не сразу поняла, чем это им грозит, но когда поняла, взвизгнула, как маленькая девочка.

Должно быть, впервые за долгие годы Малатеста испытал нечто схожее с гневом. Оскалил зубы, будто пёс, и бросил бойцам:

– Плевать на магов. Не дайте уйти Киафам!

Мутанты тоже слышали гулей. Но не расценивали их как серьёзную угрозу для себя, поэтому без колебаний бросились тут же за Флэем и Бенеке.

Беглецы скрылись через главный вход: Альдред выбил двери с плеча. Отец Энрико полетел за ними след в след. В то же время альбиносы на это время не тратили, полезли через окна. Так, отвлекающий манёвр Культа Скорпиона себя исчерпал.

Магистр Бланд разорвал Материю и сменил дислокацию, пройдя через брешь. Позволил оранжевым хламидам вести преследование, как угодно. С ними так и так нянчилась именно Лоллия. У приближенного Иоланты же имелась идея получше.

Едва Киафы очутились в темном вестибюле духовной семинарии, отовсюду буквально стали доноситься вопли оголодавших гулей.

Бенеке взвизгнула:

– Альдред, ты с ума сошёл?!

– Доверься мне! – отозвался ренегат, всё также таща её за руку. – Вправо! Ну!

Сразу из просторного холла кинулись в коридор и побежали вдоль классов, где детей из трущоб учили грамоте, а кого-то – даже готовили в священники. В кабинетах царил сущий Хаос. Упыри, взрослые и дети, ломали двери, пытаясь прорваться наружу.

К счастью для беглецов, на первом этаже гулей оказалось в разы меньше, чем на втором, с заколоченными ставнями. Флэй и Бенеке имели все шансы проскочить.

– О нет! Нет, нет, нет! Сожрут ведь! – причитала девчушка.

– Зубы обломают! – буркнул Флэй, наращивая темп.

И всё же, в глубине души ренегат надеялся, что хотя бы в этот раз Актей Ламбезис любезно оттащит свою нечисть от «дорогого друга». Но откуда он мог знать наверняка? В конце концов, архонт уже давно с ним не связывался. Словом, риски имели место быть.

Про духовную семинарию Альдред ничего толком не знал. Зато по планировке, являвшейся вполне типичной для такого рода зданий, предполагал, как можно безнаказанно уйти.

Коридор бы кончился, рано или поздно, и вывел бы их к чёрному ходу. Оттуда они бы попали на солнце и спокойно ушли в сторону озера. Чем не выход?

Но это в представлении Флэя. А на деле всё оказалось несколько сложнее. Без препятствий не обошлось. Впереди Киафы увидели наспех сложенную баррикаду из лавочек и парт, являвшую собой непреодолимую стену.

Ковыряться в ней фламбергом времени не было. Альдред повёл протеже к окну. Замахнулся Маяком и ударил эфесом в стекло, разбивая то вдребезги.

Он велел Ингрид:

– Быстрее! Во внутренний двор!

Ингрид замялась. Долю секунды спустя всё же полезла первая. Прыгнула прямо в объятия солнечных лучей. Альдред глянул за себя. Низкорослые гули-дети, противно вереща, неслись целым табуном к ним по коридору. Либо игнорировали свет полудня, либо тот их просто не доставал. Словом, тварей было не остановить.

Ренегат выругался и полез во внутренний двор. Туда, на открытое пространство, где каменная кладка уже раскалилась от небесного светила, зараженные не полезут. Зенит прикрывал Киафам отход. Это Флэй подсуетился, чтобы сделать бегство предельно безопасным. Чародеям и инквизиторам повезло гораздо, гораздо меньше.

Оранжевые хламиды под четким руководством Лоллии пробили стену посредством литомантии. Залетели внутрь, будто стая крыс. Начали расползаться, совсем не думая о том, кто поджидал их здесь.

Едва упыри потерпели неудачу с Киафами, они развернулись. Первыми они увидели… магов. Моментально переключили своё внимание.

Никакие заклинания не могли удержать орду оголодавших, зараженных детей от жатвы. Кто-то превращался в пепел или гнилостный суп, другие распадались на осколки льда или разлетались кровавыми соплями по коридору. В целом, погоды это не делало.

Мелкие людоеды натолкнулись на чародеев, словно лавина. Валили на пол, поглощали и растворяли в себе, раздирая на мелкие кусочки.

Те, кто отдалился от основной группы, прожили не многим больше. Лоллия удирала со всех ног, но что толку?

Её уложили на лопатки. Вспарывая ненароком кожу, содрали одежду.

Зараженные питались ей, отдирая по солидному шматку с каждым укусом. Жрали без разбору всё: органы, мясо, втягивали в рот жилы, набивали жир за щеки, дробили кости и сосали оттуда мозг. Разве что канализацию человеческого организма не трогали особо, просто повредили.

Она вопила в ужасе, успев тысячу раз пожалеть, что сунулась в духовную семинарию. Кто ж знал, что тут очередной отряд магов свою Смерть встретит…

Кровь брызгала на лицо, на белки глаз. Голос её затихал. Магистр отошла в мир иной своевременно, испытав боль, которая ей и не снилась даже.

А вместе с Лоллией – и все подчиненные дельмейки.

Похоже, преследование со стороны Культа Скорпиона захлебнулось.

Но что там со Священной Инквизицией?..

Альбиносы бросились в погоню по левому коридору, сгруппировавшись в вестибюле. Запаздывали, но не намного: у них имелся вполне ощутимый шанс поймать Киафов. Темп набирали быстро, но всё пошло наперекосяк, едва они добрались до лестницы на второй этаж семинарии. На них стали сыпаться упыри. Буквально отовсюду.

Гули спрыгивали с лестницы. Ныряли вниз через пробоину в потолке. Выскакивали из кабинетов. Зараженные окружали мутантов, причем – весьма умело. Действовали слаженно – на зависть инквизиторским формированиям и уж тем более армейским.

Бойцам из «Медузы» ничего не оставалось, кроме как остановиться на половине пути. Мутанты пустили в ход химерит. Слишком поздно поняли: в духовную семинарию кадавры набились, будто селёдки в бочку. Конца и края им было не видать.

Персекуторы косили гулей, словно клевер, – с таким же задором. Разве что не подпевали. И зараженные падали, образуя горы гниющего мяса с той или иной степенью магогенной деформации.

Отец Энрико помогал своим собратьям, как мог, разбрызгивая по коридору чёрную кровь упырей. Но успех альбиносов оказался переменным.

Один из них оступился и чуть было не поскользнулся на крови. Согнулся в три погибели, подставляя шею. Всё равно, что красная тряпка для быка. Упыри от мала до велика накинулись на него и принялись пожирать заживо. Регенерация не поспевала скомпенсировать оторванные кусочки мяса. Мутант верещал, но недолго.

И его сожрали. Сожрали без особого труда. В Саргузах сразу стало на одного трансчеловека меньше.

Глухая оборона персекуторов была прорвана. Мутантов поглощала орда одного за другим. Повторять их участь Энрико Малатеста отказывался. Он вырвался из оцепления акробатическим трюком, одновременно с тем разрубая нескольких упырей. Едва ноги пола коснулись, бросился к окну. Буквально нырнул в него, под лучи солнца.

Ушёл. А вот прочие альбиносы разошлись по желудкам чумных семинаристов.

Вставая в полный рост, Верховный Персекутор видел: Киафы уходят. Утекают, словно вода сквозь пальцы. Альдред выбил с ноги дверь в северное крыло здания. Хитро воспользовался тем, что преследователи от обоих лагерей пошли на корм самой Смерти.

Флэй пустил Ингрид вперёд. Блондинка наткнулась на гуля в помещении, тут же, но не растерялась и отрубила ему голову хлёстким взмахом меча. Между тем её ангел-хранитель посмотрел за себя. Они встретились взглядами с Малатестой.

Красные глаза Энрико прямо-таки источали ненависть. И совсем неважно, что сам альбинос это не подозревал. Его раздосадовала потеря еще четверых бойцов «Медузы» – и снова всему виной Пращур. Стряхнув кровь с лезвия дискармы, Малатеста направился за Киафами. Отпускать их не собирался. Но обстоятельства оказались сильнее.

Альдред верно рассчитал у себя всё в голове. Вплоть до момента, когда солнце вновь должно было покинуть область около озера Аранчио – в частности, южную половину по самую духовную семинарию.

Киаф со спокойной душой развернулся и бросился догонять Ингрид. Оскалив зубы, Энрико побежал через весь внутренний двор. Не тут-то было.

Солнце по ходу времени и облаков сместилось на небосводе. Зенит перестал являться таковым. И тень от опорожненных туч накрыло духовную семинарию целиком.

Верховный Персекутор сразу же остановился, ненавидя всё и вся: понимал ведь, чем чревато продолжение пути. Упыри всем скопом повалились из всех окон и дверей к мутанту. Их будто совсем не заботило, что многим ничего не достанется.

Ещё никогда Смерть не дышала Энрико Малатесте прямо в лицо. Впервые в жизни он испытал нечто, сравнимое со страхом. Закричал непроизвольно. Поднял руку, продетую в перчатку-манипулятив. Изумрудная руна тут же загорелась на ладони: альбинос был не дурак, подготовил заранее заклятие для отхода.

Прислонил к земле. Вокруг него вырисовался энергетический круг. Онейромантия тут же стала работать. Гули приближались, чуть ли не соревнуясь между собой. Малатеста боязливо глядел по сторонам. Сердце его замерло. Казалось, это были самые длинные мгновения в его жизни. Хотя бы ожидание стоило испытанного ужаса.

Мгновение – и вспыхнул изумрудный факел. Энрико исчез. Покинул злосчастный внутренний двор духовной семинарии. Несолоно хлебавши, понеся чудовищные потери в масштабах Корпуса. Он вернулся к точке привязки с осознанием: потерпел поражение ни за что, ни про что. Впрочем, это только поджигало пятки попробовать снова.

Опять попытать счастья и схватить Киафов. Скомпенсировать свою неудачу. Но это потом, всё потом. На пока Священная Инквизиция провалилась.

Альдред и Ингрид пробежали северное крыло здания насквозь. Телохранитель с разбегу выбил двери плечом и вышел под солнечные лучи, где зараженные бы его уж точно не достали. Но насладиться удачным бегством не успел. В конце концов, побег не являлся таковым по итогу.

Ренегат наступил аккурат на псионическую руну. Он весь затрясся – да так, что не получалось и звука из горла исторгнуть. По его телу прокатился парализующий ток. Флэй рухнул набок и покатился по ступеням вниз. То же самое – Ингрид.

Никто ничего толком не успел понять.

Беглецы свалились прямо к ногам охотника, будто мешки. Сознание теряли медленно, но верно. Последнее, что слышал Альдред, – это голос магистра Бланда:

– Легче лёгкого…

Глава 6

День десятый, после полудня

Поломанный Мир окутала чернота. Один псионический удар – и Альдред утонул в ней. Вопросы пространства и времени перестали иметь значение. Сам он пролетел как будто мимо Серости, мимо Сна Киафа.

Для него настал миг полного вакуума. Что-то сродни превосходной смерти: ничего не чувствуешь, ничего не думаешь, и ничего не надо. Покой как он есть.

Только длилось его забвение чересчур долго. Ощутимо долго.

Глаза Флэя открылись невесть, когда. Зрение адаптировалось к окружающей темноте очень быстро. Стало понятно: преследователи затащили их с Ингрид в подземелье.

Подземелье, погребенное под пылью времён и грудой наслоившейся земли.

Таких по Саргузам наберётся немало – даже в отрыве от Клоаки с Катакомбами.

Однозначно, Вселенский Разум знал, где очутился Альдред Флэй. Да только Он, чем бы ни являлся в действительности, ни за что бы не снизошёл до Киафа Снов.

Судьба-злодейка склонна шутить искрометно. Единственное, мало кто понимает её.

Ренегат стал ближе к божественному, чем когда-либо, и отныне ему было не на кого пенять. Мог надеяться лишь на себя, но такие надежды впредь казались наивными даже ему самому.

Хотя бы потому, что Альдред ничего не мог сделать. Паралич, вызванный псионической руной, до сих пор не сошёл.

Его тело являло собой податливый кусок мяса. Живой труп.

Горе-избранный развалился в просторной тачке, которую катили по тёмному продолговатому коридору.

Вдоль зелёных мистических огней, так любимых в Дельмейском Деспотате.

О местонахождении Ингрид оставалось только гадать. Верить вопреки здравому смыслу, что девчушка ещё жива. Только к тому не имелось никаких предпосылок.

Флэй чувствовал себя мусором на выброс – мертвецом, которого скинут в братскую могилу и зароют. Но нет – конечно же, нет. Планы на него у Культа Скорпиона имелись далеко идущие. От него не отстанут, пока своё не получат.

Чародея, который заботливо катил его вперёд, Альдред не видел. Он был не в силах ни двигаться, ни уж тем более сопротивляться, ни даже просто заговорить. Ему только и оставалось, что оглядываться по сторонам. Вырывать из полумрака смежные помещения и размышлять над неполной картиной бытия.

Образы сменяли один другой – точно во рваном сне. По тому, что видел Флэй, создавалось впечатление, словно Киафов попросту вывезли за Экватор. Если бы.

В памяти бывалого репрессора всплывали давешние лекции, которые зачитывали будущим кураторам ежедневно. В них преподаватели растолковывали сущность магии.

Наставники разбирали до мельчайших деталей всякую Школу.

Известна им была и хрономантия. Настоящая редкость и тёмный лес для Церкви Равновесия. Больно мало материала для исследований.

То есть… живых ресурсов. И всё же, о ней лекторы также не забыли упомянуть.

У ученых при церковных дворах, будто орехи, раскалывались головы, когда речь заходила о магии времени. Слабо она поддавалась аналитике.

Всякий раз, когда они пытались осмыслить причудливые парадоксы, хрономиражи, прыжки между измерениями, мгновенную транспортацию предметов и прочие игры с «часами» и пространством.

Для них это было сродни выходкам полтергейста из Серости – незримого, неуловимого, непримиримого. Проще попробовать искоренить, чем обуздать.

Что инквизиторам удалось изучить по-настоящему хорошо, так это трансгрессию и кротовые норы, из неё вытекающие.

Образуя портал, чародей действительно разрывает пространственно-временной континуум. Однако его заклинания не настолько мощны и непредсказуемы, как порой ведут себя темпоральные аномалии, проникающие из Абстракции в Материю.

Хрономант ограничен строгим радиусом от места разрыва. Это природный предел для любого «часовщика», пускай имеет место погрешность.

Запредельного отрыва быть не может всё одно: трансгрессия давала удрать максимум на пять верст в сторону. Что важно, материализоваться на месте заранее готовой привязки.

Порой расстояние и в десять лиг преодолевалось по щелчку пальцев – конечно, если маг умелый. И всё равно, этого недостаточно, чтобы покинуть Мёртвый Город.

Так что Альдред и Ингрид оставались в Саргузах. Беглецов просто доставили в тайное убежище Культа.

Впрочем, это умозаключение нисколько не обнадёживало Флэя. Ведь с язычниками остался он практически один на один. И неизвестно, как избежать злого рока впредь.

Примерная локация стала более ясна, едва чародей выкатил Киафа в просторное помещение. По одним только стенам с потёртой античной мозаикой ренегат примерно догадался, где они.

Сам он не видел вживую изображенные тут сюжеты Нисхождения Пантеона к дельмеям, но был наслышан.

Значит, это достопримечательность Города, которую в упор не желают замечать.

Колония Линкея, разрушенная горцами Ларданов многие столетия назад. Ещё до воцарения Ликурга I Керавна.

Место, которое до сих пор считается проклятым, и неспроста. В руинах день ото дня по стенам свободно гуляют силуэты убитых жителей, будто бы нарисованные нагаром от факела. Их никак не убрать и самой сильной онейромантией.

Потому лакомый кусочек ларданской земли оставили бесхозным: опасно затевать нечто грандиозное на костях неупокоенных душ.

Уж маги себя здесь явно чувствовали, как рыба в воде. Судя по всему, фантомов они не тревожили, а забрались глубже. Гораздо глубже.

Освещения в подземелье даже самим адептам не хватало. Священные зеленые огни сменялись то и дело перманентными факелами, бившими прямо из стен под углом вверх. Руны пиромантии, забиравшие у чародеев не так уж и много эфира.

Мозаика не сопутствовала Альдреду постоянно. По мере спуска вниз интерьер становился куда более бедным. Стены, своды и потолки строители выполнили из песчаника, который уже трещал по швам. Целостность сооружения на ладан дышала, и в будущем оно обязательно раскрошилось бы само по себе.

Ибо время беспощадно даже к камню.

Факт оставался фактом: подземелье пережило саму Западную Дельмейскую Империю. С течением веков таких сооружений всё меньше. Какие-то рушатся под гнётом землетрясений и кислотных дождей, другие своевременно уходят под грунт, а третьи – сметает неумолимое Море.

Так что уничтожит это подземелье?

Новоявленное убежище Культа Скорпиона возвели в ходе грубой и долгой работы – неосторожными, истерзанными в кровь руками рабов.

Кривоватые каменные блоки. Наплевательски сложенные плиты со сколами.

Гуляющие квадратные колонны, державшие потолок, являли собой пласты, что скрепил воедино застывший цемент. Гением архитектурной мысли здесь и не пахло.

Напоминало это причудливое сооружение башенку из кусков небрежно нарезанного хлеба. Причем их склеило воедино сливочное масло, намазанное в избытке.

Вероятно, первые поселенцы торопились – и всё равно опоздали.

Первозданное назначение подземелья с течением веков прочесть уже не представлялось возможным.

Но по выдолбленным углублениям в стенах и осколкам саркофагов сама собой напрашивалась мысль, не далекая от истины. Тут, в сыром и холодном полумраке язычники хоронили своих братьев по вере. Явно не абы кого, а даровитых и почетных жителей Города. Для плебса же имелось вдоволь места в Катакомбах под Саргузами.

И действительно, здешняя крипта стала последним пристанищем для священнослужителей, обслуживавших языческие Храмы в новооткрытых Ларданах.

Громким дельмейским именам шли в довесок духовные саны – никого ниже диакона Альдред не увидел.

Сложно представить, с каким неудовольствием невольные горцы высекали на камне буквы омерзительного слуху языка захватчиков.

Вокруг Флэй не видел никого из Культа Скорпиона. Могло показаться, его несли в конечный пункт назначения козьими тропками, но нет. Киаф таки слышал отдалённые голоса, шелест всевозможных заклинаний, рык звероподобных реверсивных фантомов.

Будто вокруг развернулся полноценный военный лагерь очередного короля Запада.

Какофония жизни била здесь ключом. Её подавляли только сторонние шумы. Гул от проносившегося по подземелью ветра. Дефрагментировала ливневая вода, что стекала через дырявые стоки по камню. Надрывал писк пробегавших тут и там крыс.

Так посмотреть, это даже не убежище, а дырчатый тигенский сыр!

В любом случае, важно было другое. Именно отсюда в Янтарную Башню засылали смутьянов для саботажа и организации конечного восстания.

Долго и упорно, до победного.

Логики, присущей всякому человеку, и знания Города оказалось недостаточно, чтобы Альдред сумел осмыслить хотя бы приблизительное местоположение подземелья относительно спасительных гор. Колония занимала внушительное пространство.

К тому же, кураторам в Линкее делать было нечего. Это персекуторы захаживали сюда порой, чтобы уничтожить очередное чудовище и закрыть брешь раз в пару лет.

Словом, недостаточно деталей было у Флэя на руках, чтобы собрать мозаику.

Пыхтя от натуги, радикал в коралловой мантии осторожно уложил Альдреда на обрушившуюся каменную стелу – что удивительно, ровную относительно песчаника вокруг. Устал он носить пуды металла.

Впрочем, Флэй при всей сухощавости сам весил прилично.

Под испепеляющим взором Киафа террорист начал неумело стягивать с его туловища походную одежду. Долго, больше ковыряясь, чем добиваясь желаемого.

Тем не менее, защита и оружие полетели вниз, громыхая на всю усыпальницу.

Язычник вытянул из ножен трофейный кацбальгер. Сквозь лицевую латунную маску он с любопытством оглядел изящный клинок. В свете чародейских факелов увидел своё отражение на металле.

Ему хватило наглости убрать меч за пояс и тем самым присвоить себе.

У Альдреда в жизни собственности толком никогда не было. И потому он с удвоенной остервенелостью сверлил взглядом дельмея, попросту опешив.

– Тебе это больше не понадобится, – заявил радикал на родном языке. – А вот мне ещё может пригодиться. Как пить дать.

Он и не подумал бы, что Флэй понял его предельно чисто.

Важно было другое: заявление магистра ни о чем хорошем не говорило.

По всей видимости, планы настоятельницы Иоланты менялись день ото дня. И, чтобы ни затевала сестрица архонта, жить Альдреду тоже осталось недолго.

Такая перспектива привела его в бешенство, но он даже не мог её выразить подобающе из-за паралича.

Без конца ренегат ругался в своей голове последними площадными словами. Впредь был не в состоянии терпеть. Сохранять лицо, к чему его принуждала сестра Кайя.

Между тем костлявые пальцы с мелкими порезами на коже вцепились в мятый воротник сорочки. Террорист сипло вздохнул, испытующе глядя на Альдреда.

Тот понемногу отходил от заклинания. Вскинул бровь с вызовом, хотя про себя понятия не имел, зачем ещё стягивать с него рубаху.

Судя по всему, беловолосая Ведьма захочет перед тем, как расправиться с ним, сладко поиздеваться.

Пустить кровь, отодрать кожу с жиром от плоти, свежевать, пока не надоест.

Отплатить бывшему инквизитору той же монетой.

В голубых глазах Киафа застыл немой укор. Флэя злило, что чем меньше на нём оставалось защиты, тем призрачнее становился его шанс на выживание.

– Перестань смотреть на меня! – испуганно хрюкнул сердобольный магистр и рывком порвал совершенно новую рубаху в клочья.

Ему было неуютно выполнять свой долг: боялся избранника Бога Снов, как огня. Потому что приписывал ему силы, до которых дело еще даже не дошло. Так или иначе, страх его имел под собой основание.

На пыльный пол тут же полетели клочья пурпура, местами потемневшего от оставшейся влаги. Взору чародея открылись все шрамы, которые когда-либо получил Альдред. Губы скривились тут же.

Был не удивлен: многие Киафы гибнут, ни разу не повстречав своих Богов, и лишь к сильнейшим Пантеон тянет свои руки. Хотя выбор их не всегда оправдан с первого взгляда. Случай Флэя – вполне обыкновенный. Если забыть, кто потешался над ним и закаливал в горниле локальной катастрофы.

Слишком уж долго магистр стоял над беззащитным ренегатом. Тот начал подозревать страшное, отчего ему только больше хотелось вырваться. Но всё обошлось.

Перед собой дельмей видел в первую очередь проекцию Бога Снов, что возвратился в Материю из Абстракции.

Личность Альдреда Флэя – от души до плоти – нисколько не интересовала его. И при иных обстоятельствах он просто бы скормил ненавистного персекутора-смутьяна гнарлам, призванным из Серости.

Иммунитет ренегату дарил небожитель, затаившийся под его ребрами. С ним следовало обращаться осторожно. По возможности не трогать, не доставлять боль. Надо это было оставить людям знающим. Вроде Иоланты Ламбезис.

Магистр-носильщик выдохнул, утирая с щетинистого подбородка пот, и повернул голову за спину, рявкая:

– Орса!

Ему пришлось еще несколько раз повторить имя оранжевой хламиды, прежде чем горбатая черноволосая девчушка с крючковатым носом выпорхнула из темноты, бодро шевеля тощими руками.

Беглянка стеснительно отозвалась:

– Я здесь, Магистр! – Чернявка поклонилась ему виновато – и не без труда.

Альдред поглядел на Орсу краем глаза и признал в ней ученицу класса псиоников. Если бы парализованные мышцы лица позволили Флэю, он бы усмехнулся угрюмо.

Не упомнить уже, сколько знакомых лиц он умыл в крови. Едва ли он хотел того в глубине души. Собственное выживание того требовало. И так развивалась бессмысленная война идеологий и религий, поделивших между собой Аштум на Восток и Запад.

Пока есть интерес, кровь будет литься. Даже после того, как все, кого Флэю довелось узнать, падут. Включая его самого.

Чернявка встретилась лицом к лицу с бывшим репрессором, о котором, по крайней мере, слышала. Орсе стало не по себе, только она укоренилась в мысли, что стоит рядом с Киафом – существом, далеким от её понимания.

Будь воля девки, она предпочла бы посторониться избранника Бога Снов. Не судьба.

Любые лишние поползновения к речи она пресекла на корню. Самостоятельно. Ещё в Янтарной Башне из неё выбили общечеловеческую привычку задавать лишние вопросы. Говорить, что на уме. Всё одно – правда вскроется опосля, итогом.

– Со мной пойдёшь, – без лишних деталей пояснил коралловая мантия. Язычник вновь свалил тушу Альдреда на тачку, захрипел при этом и покатил дальше.

Менталистка спорить не стала. Покорно склонив голову, просто поплелась за своим новым идейным вдохновителем.

Края оранжевой хламиды шелестели об каменный пол. Некоторое время два отступника петляли по мрачным коридорам тянувшейся без конца крипты.

Чародеи миновали прочих радикалов, которые сбивались в мелкие группы и обсуждали произошедшее за день. Террористы провожали презрительными взглядами недвижимое, нелепое тело Флэя.

Их губителя. Их спасителя.

«Они здесь тренируются. Готовят. Едят. Спят. Давно обосновались. Прямо под носом у Священной Инквизиции!.. Дерьмо. Как эти болваны могли такое допустить?..» – сокрушался ренегат, лишний раз убедившись, насколько прогнил Корпус.

В рассудок тлетворным червём заползла крамольная мысль о том, что крах Янтарной Башни был предрешён с самого начала.

Он не мог поверить, что ревнители веры беспечно подпустили апостатов так близко к себе, причём – на всём протяжении Новых Королевств.

Единовременно.

«И что дальше-то? Что это будет за мир, где Церковь Равновесия канула в безвозвратное небытие?.. Дивный новый? Или поломанный никчемный?»

Очевидно одно: будет Хаос. Первый аккорд в симфонии конца времён.

Путь магистра и кроткой отступницы заканчивался внушительных размеров помещением. Тут язычники Западной Империи проводили свои кошмарные, богомерзкие ритуалы. Настолько чудовищные, что никакого упоминания о них в регламентированных летописях у историков не осталось: от греха подальше взяли и сожгли.

Хотя гармонисты сами не лучше. И всякое религиозное зло своё оборачивают либо в вынужденную меру, либо в догму, либо в дело, угодное самим Противоположностям.

Вдоль стен там и здесь расположились причудливые жертвенные алтари, напоминавшие кресты для распятия. Но эти были выполнены из искусно вытесанных костей, будто бы слоновьих, с хитрыми резными гравировками.

Так или иначе, Флэй не осязал заложенный в них смысл. Под некоторыми из крестов до сих пор валялись груды окаменевших человеческих останков.

Полом здесь служила поеденная ржавчиной сплошная решётка с широкими клетками. Свет пиромантских рун вырывал бурые горки запёкшейся крови, что стекала вниз через открытые пространства, – пища ненасытного Пантеона.

Старые Боги. Жестокие Боги.

«Да-да».

И за минувшие столетия кислая вонь разложения да солоноватый привкус чужой смерти не выветрились отсюда.

Если даже Противоположности приметили эту обитель зла, они предпочли закрыть на неё глаза. Только бы паства не спрашивала то, что не смогла бы осмыслить сама.

В самом конце жертвенного зала находилась уцелевшая, но покрытая пылью статуя, что выдавалась прямо из стены.

При виде неё Флэй почувствовал, как сердце его сжалось, подобно пуме, затаившейся за скалой и готовящейся к резкому прыжку.

Ни один из двух Миров, воспринимаемых гармонистами, не мог породить такое чудовище. Во всяком случае, ренегат придерживался такого убеждения.

Каменное изваяние стало настоящим испытанием для сознания Флэя: он просто-напросто не мог выстроить ассоциативный ряд с тем, что наблюдал здесь и сейчас.

В чуть сгорбившейся статуе Альдред обнаружил, на первый взгляд, немало общего с любым человеком из плоти и крови.

Те же самые присущие отдельно взятому индивиду черты лица, поросшего старческой бородой.

Гладкий лысый череп с пылевой перхотью.

Суровые глаза, что с презрением смотрели на несовершенства окружающего мира. Широкий приплюснутый нос.

Разинутая пасть с пламевидными зубами, как у тюленя, откуда высунулся раздвоенный язык.

Хилые тонкие руки приподняты над головой и угрожающе согнуты. Скрюченные пальцы с подточенными ногтями, которые больше напоминали когти.

Нагой гигант из песчаника стоял жилистыми ступнями врозь, в одной набедренной повязке. Спина его вросла в стену.

Казалось бы, ничего необычного. Просто очередной злобный божок на манер тех, которым посвящены мифы Древнего Востока.

Но спустя жалкую пару мгновений Альдред убедился: представший перед ним образ – не более чем обман зрения.

Игра света и тени. Именно поверхностный взгляд являл в каменном изваянии пугающие, но всё-таки человеческие черты.

При детальном же рассмотрении наконец-то вскрывалось его начало – не то звериное, не то внеземное.

Рифлёная кожа – то ли сегменты хитинового панциря, то ли жабры, а может – и вовсе зияющие раны. Затылок больше напоминал поперечный гребень.

Искажённые мышцы, не имеющие ничего общего с конституцией атлетически сложенного тела мужчины – об этом кричал каждый изгиб.

Глаза со зрачками, которые больше напоминали шестиконечные ассиметричные звёзды, пылали ненавистью.

Борода была соткана из ветвящейся кучи непонятных лент, которые были больше похожи на змей или червей, но никак не на волосы.

Тонкие губы представляли собой сочленение волдырей – напиравших друг на друга холмиков.

Всё это – лишь то немногое, что Флэю удалось приметить в его положении.

Если бы у него имелась возможность провести здесь больше времени, разглядеть статую со всех сторон, он бы вскрыл в ней ещё больше омерзительных и в то же время завораживающих подробностей.

Однако мировоззрения гармониста хватило бы ему только на одно: выявить в причудливом колоссе полёт больной мысли искусных языческих резчиков.

«Чем-то эта тварь мне напоминает внешний вид Богини Крови. Неужто все языческие боги так выглядят?.. Мой тоже? Или гораздо хуже?» – размышлял про себя ренегат.

Между тем язычник в коралловой мантии согнулся в три погибели. Попробовал стащить с тачки тело.

Культист положил Киафа прямиком на ржавую решётку, затем – подозвал мановением руки стеснительную горбунью к себе.

Чернявка приблизилась к нему, и тогда он проворчал:

– Его надо привязать к алтарю. Помоги поднять.

Хрупкая, покалеченная кифозом Орса являла собой не лучшую помощницу. И тем не менее, вдвоем им удалось вытянуть податливое тело Флэя вертикально.

Прислонить пойманную добычу к побуревшему от крови жертвеннику.

– Вот так… – бормотал магистр, держа ренегата за подмышки. – Псионические цепи. Крепи к стене. Поживее…

– Ага!.. – отозвалась менталистка, тут же всполошившись.

Оранжевая хламида взяла Альдреда за одну руку и уперла два пальца в стену. По её жилам заструился эфир, выходящая через кожу в Материальный Мир.

Из всякой тюрьмы есть способ убежать. Псионические цепи также ломаются.

Можно, если осторожно.

Но судьба не оставляла Альдреду сиюминутного шанса это сделать…

Глава 7

День десятый, до заката

В груди Альдреда пылал пожар негодования.

Он понимал, если бы не окружающие условия, ничего бы ему не стоило вырваться из вялых апостатских тисков.

Ренегат выждал бы лучший момент, вытянул бы потаённый кортик, а после – пробил обоим радикалам затылки. Быстро и эффективно, как подобает персекутору!

Всё, что ему было нужно, – это подвижность и пара секунд.

Но умозаключение Альдреда представляло собой не более, чем наваждение гнева, раздувавшее внутреннее пламя и кураж, за которым не стоял и мизер.

Безрассудство, не имеющее ничего общего ни с храбростью, ни с действительностью: мышцы не пришли бы в движение так скоро, самому же ему было до прежней ловкости рук ещё топать и топать.

Организм имел свойство истощаться, изнашиваться.

Будто задумчивый художник, бездельно орудующий кистью, горбунья протянула энергетическую верёвку от каменного блока до запястья Флэя.

И без того измученное лицо приобрело вид совершенно безобразный: вздувшиеся виски, скрежетавшие зубы, слезящиеся глаза, пунцовые рябые щёки.

Она была не из самых сильных псиоников, и каждое проявление силы давалось ей титаническим трудом. Особенно – без эфирной подачки.

Чернявка обвела тугим энергетическим шлейфом запястье. Тот потянул Альдреда на себя. Орса повторила заклинание на второй руке, и так ренегат повис мучеником на ментальных цепях, будто распятый мессия.

Голова опустилась вниз, к груди, ноги подкосились. Плечевые мышцы больно растягивались – казалось, вот-вот разорвутся.

Парализованный, Альдред не мог ни встать в полный рост, ни даже вскричать, как-либо распределить болевые ощущения на более «глухой» участок тела, только чтобы отвлечься. Без толку.

Раз уж псионическая руна по-прежнему функционировала, коралловая мантия позволил себе неслыханную дерзость. Своей грязной пятерней он помял бесчувственное лицо Альдреда и проронил с крокодиловым сожалением:

– Ну вот и всё. Отдохни, Киаф.

Магистр кивнул горбунье, и вместе они покинули зал жертвоприношений. Апостаты оставили ренегата в полном одиночестве, но от того ему было не легче.

Навязчивый смрад гиблого места действовал на нервы, порождал предвосхищение собственной смерти и портил кровь чувством полной безнадёги. Мысли занимала смерть – Ингрид и его собственная.

Как можно было дать себя поймать?! Да ещё так нелепо! Он ведь продумал всё до мелочей. На мелочи же и погорел.

Пленник часто засопел и несмотря на прохладу, царившую глубоко под землёй, стал обливаться семью потами: сердце бешено колотилось, кровь начала будто бы закипать.

Флэй пытался выстроить у себя в голове адекватный план побега – такой, при котором он сумел бы не просто убраться восвояси, но выжить по мере подъема на поверхность. Но увы.

 Ренегат не знал ровным счётом ничего о том месте, где находится.

«Проклятье! Если б только я смог хотя бы приподняться… Да я бы зубами выдрал кортик из наголенника! Рано или поздно. Тут и гимнастом быть не надо…

Разве это надёжные ментальные цепи? Как бы не так! Просто сопли! Инквизиторский сплав их мигом разрежет!..

Ну хорошо, каким-то чудом я смогу пошевелиться и даже высвободиться. Дальше-то что?.. Псионики меня не видят. Но ведь отступники повсюду! По-всю-ду!.. Элементалисты и прочая шелупонь. От всех в темноте не укроешься. Они ещё и тварей из Серости призвали! Набились, как селедки в бочку.

Один неверный шаг – и меня в порошок сотрут. Даже если мне удастся добраться до того места, где этот выродок с меня скарб содрал, из оружия пока лишь кортик.

Много с ним не навоюешь. Их слишком много.

Где выход? Кто бы знал! И что меня ждет на поверхности? Где она вообще – эта поверхность?!

Надо же было мне так вляпаться! Что же мне делать? Что?.. Дерьмо!..»

Из пучин размышлений, где зерна истины было не отделить от плевел паники, Флэя вырвало странное ощущение, которое охватило всё тело.

Он шевельнулся! Дёрнул туловищем!

Не веря, что конечности вновь слушаются, ренегат попробовал пошерудить пальцами. Хоть и нехотя, но фаланги отозвались на импульс.

Для Киафа Снов это был шанс, чтобы воплотить в жизнь план побега. Казалось бы…

Преждевременный триумф целиком вытеснил здравый смысл. И впредь никакие «но» не волновали его – искать Ингрид, бежать и только бежать!

Впрочем, радость оказалась преждевременной и мимолётной.

Тогда как Флэй пытался встать на ноги вопреки стону в лодыжках, из дверного проёма выплыл силуэт в красной мантии.

Слух взрезало шипение, доносившееся из навершия крикливого посоха. Настоятельница сняла с пленника заклятие и теперь наблюдала за его потугами.

Жалкое зрелище, но забавное.

На губах беловолосой чернокнижницы заиграла умилённая улыбка, присущая всем тем, кто находит в издевательствах над другими особое, запретное удовольствие.

Для игуменьи Флэй был всё равно, что муха, попавшая в паучьи сети. Тем самым столы перевернулись, ведь охотник стал жертвой. Так это видел Альдред.

Ведьма в Красном прошла в зал жертвоприношений, встречаемая потухшими глазами невольника. Ничего не говоря, предводительница радикалов поставила посох к стене и игриво продефилировала к Флэю.

Она спросила ренегата лукаво:

– Не по нраву кандалы, не так ли?..

– Да пошла ты нахер! – рыкнул Альдред, ощерившись, будто волк. – Ингрид где? Отвечай, тварь!

– Не буду, – твердо заявила сестрица Ио. – Ты лучше о себе подумай.

Ему было доподлинно известно, что, если Культ Скорпиона воплотит в жизнь задуманное злодеяние, живой та отсюда не выйдет. Не так давно стало ясно, что и Флэй может запросто погибнуть. Это слегка развязывало руки.

Узник позволил себе зубоскалить, чтоб ранить свою тюремщицу хотя бы так.

При виде игуменьи Альдред не питал ничего, кроме озлобленности: это она организовала мятеж в Янтарной Башне, круто повернув его жизнь. Косвенная вина, и всё же. Именно Иоланта жаждала пленить его для своих языческих кровожадных планов.

Ведьма в Красном уничтожила последних бойцов группы Вальдеса – Альдред был уверен в этом. Шагала по трупам, как по брёвнам.

С бойцами из «Феникса» он был знаком едва ли пару дней, но минувшие часы бок о бок растянулись будто бы на целый год, испытавший товарищество персекуторов на прочность. И на мгновение ренегату даже показалось, будто бы он с ними и вправду сдружился. Может, они бы даже приняли его правду.

Ио Ламбезис же – отняла у него «стаю» вполне вменяемых инквизиторов.

– Бедный мальчик… – с сожалением проронила дельмейка.

Язычница начала ходить вокруг да около, будто неприкаянная. В её голосе проклюнулось неподдельное сожаление, однако ренегат, будучи на пределе бессилия и гнева, слышал только издёвки.

– Всеми брошенный. Загнанный в угол, ты так дёшево принял на веру фальшивые догматы. Стал послушной собачкой на цепи у Церкви. Потом – у моего брата. Это ещё хуже! Да будет известно тебе, ты скован кандалами долга, который и выеденного яйца не стоит. А ведь ты подавал надежды и мог вспыхнуть светочем для узников Саргузского Круга. Но ты сделал всё, чтобы потухнуть. Тебя втоптали в пыль всеобщей лжи…

Флэю показалось, будто бы игуменья знает о нем куда больше, чем следует. Однако часть слов можно было легко применить ко многим другим людям с похожей судьбой.

Настоятельница хмыкнула, смакуя на языке своё умозаключение:

– Скажи, не надоело еще, что тебя постоянно водят за нос?..

– Да что ты такое несёшь? – на выдохе процедил сквозь зубы Альдред. Можно подумать, она не попробует сделать то же самое. – Бешеная сука!

Ренегат сжал кулаки в попытке сорваться с псионических цепей. Не поддавались. Его сновидческие силы спали.

Он недооценил Орсу: в отличии от многих новичков ей действительно удалось выполнить заклинание на сносном уровне. Одной физической силой тут не оберёшься.

Ведьма в Красном остановилась и поглядела на него секунд пять.

Беловолосая фурия осклабилась и подошла поближе, чуть наклонилась к узнику, дыша ему прямо в лицо. У Иоланты и впрямь сердце обливалось кровью.

Она прошептала:

– Как же ты не поймёшь… Я. – Игуменья показала на свою полную грудь. – Я к тебе со всей теплотой души протянула руку. В знак примирения. Дальнейшего сотрудничества. В надежде, что ты примешь мою добрую волю и займёшь положенное тебе место. Поверь мне, если бы ты сделал то же самое, нам бы не пришлось всё так усложнять…

– И смысл мне менять хозяев, если я презираю одинаково всех вас? Уж лучше одному! Ты думаешь, я продам тебе Ингрид? Есть понятия ценнее всего, что ты бы мне предложила. Ясно?

Ренегат испытал небывалый стыд за всё, что говорила игуменья. Ему даже показалось на мгновение, будто она потеряла связь с реальностью. Оно и неудивительно, если мятеж в Саргузах – первое серьезное задание Ио от базилевса.

Кто знает, что происходило с сестрой архонта, пока Флэй с ней не встречался.

Подсознательно Альдред ожидал, что его будут истязать в попытке добиться своего, а после – умертвят и выбросят за ненадобностью, как никчёмный хлам.

Именно так поступали инквизиторы друг с другом. То же самое он видел в Акрополе при допросе миротворцев.

Люди неспособны ценить друг друга. И на то есть причины. Да только все как одна и гроша не стоят ровным счетом. Зато как раздули…

Здесь же – по большей части, с ренегатом нянчились, чуть ли не пылинки сдували, как если бы он был сделан из золота или высечен из цельного алмаза.

Этим стоило воспользоваться. Или, по крайней мере, насладиться. В конце концов, синяки после заточения у канцеляров еще не прошли, сколько бы Нико над ними ни корпел с мазями.

Флэй посмотрел на игуменью исподлобья. Понемногу он начал успокаиваться.

Киафом Снов овладел внезапный наплыв любопытства. Ведьма в Красном чуть ли не уткнулась ему нос к носу, нагло нарушая личное пространство.

Альдред засопел и незаметно собрал в пересохшем рту немного слюны.

В следующий же миг он от всей души плюнул на Иоланту, в упор не слыша те деликатные намёки, что та давала ему.

Презрение Вознесенного потекло по щеке настоятельницы.

– Ничего ты от меня не дождёшься! – бросил ей Альдред, напоминая взбешённого зверя. – Корпус мне не друзья. Вы, Ламбезисы, – тоже. Оба!

Наверняка Актей это услышал, но вида не подал. Возможно, даже посмотрел на заявление сквозь пальцы: это ведь крик в сердцах, на волоске от смерти. После всего произошедшего Альдред попросту не может не быть его другом.

От неожиданности культистка дёрнулась, слегка испуганная.

Подалась назад.

А поняв, что произошло, беловолосая чародейка тут же сменилась в лице, улыбнулась и подцепила плевок осторожно, кончиком пальца.

Чародейка поглядела на пузырящийся сгусток слюны и проронила неловко, заливаясь немного краской:

– Ведь всё при тебе. И мощь, и жестокий нрав, и чувство справедливости, и кровожадность. Да, в твоих жилах буйствует кровь Бога… такой талант пропадает зря!

Ио закусила нижнюю губу клыком, испытывая душевные муки, которые Альдред ни за что бы не понял со своей колокольни умеренного грехопадения и западной морали.

– Как жаль, что ты отвергаешь мир, который тебе принадлежит. Что за негодный мальчишка!..

Вздохнув печально, беловолосая женщина жадно слизала слюну с указательного пальца и стала смаковать частичку узника во рту.

Словно так степенно приобщилась к нему. К его силе. Хотя бы на йоту.

Альдред был более полезен живым. Пока что.

Казалось, Ио испытывала небывалое удовольствие, прикоснувшись к себе подобному, но совершенному – даже так опосредованно.

Из-за латунной маски было не видать, но игуменья закатила глаза в неописуемой неге и замычала от возбуждения.

Ренегат наблюдал за её поведением с перекошенным лицом. От нахлынувшего замешательства челюсть у него отвисла.

Вскрывшийся фетиш Ведьмы в Красном застал его врасплох, однако он понял точно: первая среди магистров невменяема. Куда больше, чем показалось на первый взгляд.

А на данный момент – и вовсе не опасна, раз уж стерпела подобную дерзость и даже была благодарна.

«Ну и мерзость! Жуть, но… как всё это понимать?..»

Если бы только архонт объяснил доходчиво, что вообще происходит. Впрочем, правда и так лежала на поверхности. Но даже это не столь важно.

Флэя постигло озарение: ему представился шанс приоткрыть завесу тайны над тем, что являет собой Культ Скорпиона и негласная гонка Киафов.

Эти сведения пролили бы свет на вечную борьбу Церкви с незаконной магией; они принесли бы пользу Ингрид и Альдреду в дальнейшем. При условии, что конфликт не будет нивелирован расползанием эпидемии по Аштуму.

Вопрос о том, удастся ему самому хоть выжить или нет, оставался открытым. И пока что ренегат не хотел узнавать ответ.

– Что ты имеешь ввиду?.. – поинтересовался Флэй, глядя на игуменью искоса.

Первая среди магистров замерла на месте, пытаясь определиться, ослышалась она или нет. Иоланта не удовлетворилась одним только жалким плевком.

Ей хотелось вытянуть из Альдреда всё возможное, но любопытство со стороны заплутавшей души открыло в ней второе дыхание для агитации.

Беловолосая женщина утёрла губы стеснительно.

– Церковь Равновесия тебе не товарищи, не друзья и не братья. Для них ты будешь не больше, чем таран на дельмейские ворота. Как только, и если они добьются своих целей за Экватором, тебя убьют не раздумывая. Ведь гармонисты боятся Пантеона, боятся Киафов – а значит, и тебя, и подобных тебе. Твоя гибель – залог дальнейшего благоденствия для тех склизких тварей, которых на Западе зовут «Светом и Тьмой»…

Флэй выпучил глаза ошалело и пропустил через свои лёгкие поток слепой ярости.

Пускай он не назвал бы себя истинным верующим хоть когда-либо, к богохульству и святотатству всегда относился крайне болезненно. Лишь здравый смысл уберёг его от того, чтоб исторгнуть очередную порцию инквизиторской брани.

К тому же, Иоланта сказала явно больше, чем Альдред вообще ожидал. Он никогда бы не подумал, что природа Противоположностей, донельзя уютных и вполне человеческих образов, таковой совсем не являлась.

Если они и правда «склизкие твари», то…

– Ваши идолы – не те, за кого себя выдают. Это просто-напросто паразиты из Аида, пустившие свои жадные щупальца в людские умы. Существ их породы вы называете «демонами», – поясняла язычница, хотя сказанное казалось несусветным бредом сумасшедшего. – Всё, что тебе напели самодуры в сутанах, – ложь, пережёванная и переваренная по несколько раз.

Флэй скрипнул зубами, опешив от дерзкой речи Ведьмы в Красном. Но он подозревал: всё же, сейчас не время и не место, чтобы подтасовывать факты. Иоланта не врала, ибо ей это попросту незачем. Киафы ведь уже в её руках.

С Церковью Равновесия, так или иначе, Альдреду всё было понятно. Фальшь, какого дельмея ни спроси. Да что там, и представители прочих конфессий косились на гармонистов. Но никто не выступал открыто. Кроме сарацин с их космической расой.

Ифриты, по крайней мере, не скрывались, как Свет и Тьма. Стоило должное отдать.

– Предположим, – угрюмо пробормотал ренегат и тяжело задышал. Он взмок ещё сильнее и стал красный, как рак. – Предположим, что это так. Что насчет остальных религий? Насколько они реальны? Либо же все, какую ни возьми, пустотелы? Может, Вечный Огонь? Джинны, спустившиеся со звёзд?..

– Всё одно, – снисходительно улыбнулась Ио Ламбезис. – И Противоположности со своей ангельской ратью, и сущность, выдающая себя за Солнце, и тот, кто стоит за исчадиями космоса, одинаковы. Истинный бог? Он не один. Их много…

– Да только не все они дружны… – проворчал Альдред, хмуря брови. – Так ведь?

Архонт помпезно расставила руки в стороны.

– Боги на то и Боги! И что, что все они собраны в Пантеоне Дельмейской Империи? Богов очень много. И естественно, им бывает жутко тесно. Особенно двум первичным…

Иоланта прыснула смехом, поражённая тем, насколько элементарна и логична эта истина. Правда, стёртая тысячелетием невежества и порабощения умов на Западе.

Пленник слышал не тираду полоумной язычницы, но эхо давно минувших веков. Церковь Равновесия учила, что язычники поклонялись идолам на манер того, который находился в зале жертвоприношений. Очевидно, и этот был среди них.

Кто бы это мог быть? Уж явно не Бог Снов. И не Пращур. Тогда кто?..

Гармонисты считали, вымышленные боги были призваны оправдывать злодеяния, которые учиняли имперцы, подминая под себя свободные, но такие же невежественные народы давным-давно.

Благодаря мифологическим сущностям было гораздо проще упорядочивать все многообразие чародеев, которые только имели место в Аштуме. На образы не скупились.

Хотя ни одного изображения гармонисты не оставляли, если находили, – их разрушали до основания.

Чтобы стереть малейший намёк на то, что они вообще существовали. Вполне логичный ход, ведь новым идолам Запада были не нужны конкуренты.

Кто бы знал, что выглядят Старые Боги настолько же уродливо, насколько и каменное изваяние под Саргузами.

Кто бы знал, что на Западе найдутся безумцы, которые попытаются вернуть старый миропорядок и бессмысленную тиранию.

Ужас щекотал пятки Флэю.

Раз уж Дельмейский Деспотат готовился к теневой войне внутри Западного Аштума, за магами идеологию Империи по эту сторону Экватора примут рано или поздно и простые смертные.

Скорее уж добровольно, чем насильно: у каждого второго в родне есть чародей.

Не дар и не проклятие, но бремя.

«Целый материк заставили уверовать в небылицу. Правда страшна, да только людям хватит смелости её принять. Дальше будь что будет» – рассуждал про себя Альдред.

Как если бы Ведьма в Красном услышала поток его сознания, по длани её прошёл разряд тока…

Глава 8

Получается, до того, как освоить новые для себя Ветви, сестра архонта была элементалистом шторма.

«Громовержцем», как их называли между собой миротворцы, не вдававшиеся в сложные церковные термины.