Юйко (не)ищет мужа

1

С громкой музыкой в ушах и взглядом на экран смартфона я торопливо неслась по улице. Меня приняли. Я поступила! Какое счастье, пусть и в далёком от дома и знакомых мест городе. Ай да я, ай да молодец. И обучение почти бесплатное, ну, сущие копейки!

Едва вступив в подростковый возраст, я мечтала вырваться из дома, подальше от пьющего отчима и вечно недовольной матери, прочь из полуживой хрущёвки, в которой у нас была однушка на четвёртом этаже. Увы, в школу я поступила поздно, да ещё по программе один-четыре, а без одиннадцати классов за спиной в хороший университет не примут. Поэтому пришлось сидеть в школе до восемнадцати лет, но это не помогло. Я еле набрала необходимые для аттестата баллы и никуда не поступила. Зато нашла работу, решив отложить университет до следующего, более успешного года.

Чуть ли не с высунутым языком я неслась по улицам, спеша успеть в приёмную. Вчера позвонили и сообщили, что не хватает копии снилса. Тогда я донести никак не успевала, да и теперь у меня оставалось не больше получаса до окончания приёмного времени. Стоит ли удивляться, что, увидав зелёного человечка на светофоре, я не стала смотреть по сторонам и выглядывать идиотов, решивших проскочить скорее?

Надо было поглядеть, потому как из-за этого голова после столкновения болела сильно, да ещё тошнило и покачивало как на волнах. И это притом, что глаза я распахнула, лёжа на спине в постели. Ну вот, теперь мне светит не учёба в педе, а больничная койка.

Щурясь от яркого света, я всматривалась вверх. Вместо потолка надо мной нависал деревянный полог, по сторонам которого струились полупрозрачные шторы. Матрас подо мной оказался твёрдым, словно на нём успела поспать не одна сотня пациенток. С трудом я повернула голову влево. За пологом во всю стену возвышалось круглое окно в деревянной раме, а за ним стелился такой густой туман, что выглядывать на улицу никакого смысла не было. Справа от меня находилась тумба, на ней в тончайшей фарфоровой вазе стояли высушенные цветы, а перед ними покоилась подложка под ароматическую палочку. Дымок от палочки извилистой струйкой поднимался к потолку, донося до меня лёгкий аромат сандала. Даже в сериалах таких палат не видела, я точно в больнице?

Попытавшись подняться на локтях, я замерла и застонала. Комната перед глазами закачалась, но я села и с удивлением отметила, что одежда на мне чужая. Под тонкой белоснежной простынёй я лежала то ли в платье с запахом, то ли в очень изысканном халате. Глядя на нежную шёлковую ткань небесного цвета, на расклешенные рукава и на широкий лазурный пояс, я ощутила себя косплейщицей. Похоже, никакая это не больница, а тайная комната извращенца, влюблённого в Азию. Линять надо, и как можно скорее!

Тихонько выползая из-под простыни, я босиком ступила на холодный деревянный пол. Удивительно, но нигде ничего не болело, кроме головы. В висках ужасно покалывало, будто не под машину попала, а весь прошлый день бухала.

Подивившись, закатала неудобные рукава, приподняла подол и осмотрела себя. Действительно, никаких синяков, даже ссадин не осталось, вот это чудеса. Убрала за плечи, свесившиеся иссиня-чёрные волосы. Замерла. Схватилась за удивительно прямую прядь и вытянула её вперёд.

– Этот извращенец меня покрасил? – ужаснулась, разглаживая явно не парик. – И выпрямил? Какого…

– Светлая госпожа, – старческий мужской голос прервал меня, – наконец, вы проснулись!

Я медленно выпрямилась и повернулась в сторону входа. На пороге стоял седовласый старец с длинной козлиной бородой. Белые волосы, явно не короткие, он собрал в пучок. Старикашка улыбался своими глазками полумесяцами, а кисти рук прятал в таких же широких рукавах, как у меня, только бежевого цвета. Он поклонился и шагнул в комнату. Я попятилась и упёрлась в кровать.

– Как вы чувствуете себя, моя госпожа? – старикашка вынул руки с длинными ногтями из рукавов и сделал пару крохотных шажков ко мне.

– Я? – каркнула в ответ и замерла. – Я? Я, я. Ла-ла-ла.

Глаза старика раскрылись, а брови приподнялись, но мне было не до того. Я распевалась, понимая и отмечая, что голос мой звучит сильно ниже привычного тона. Однако я помнила, что передо мной не просто старичок, а извращенец, утащивший меня в своё логово и принарядивший нас обоих на китайский манер, так что тихонько отходила от него к окну. Туман за ним рассеивался, сдуваемый ветром, а моему взору постепенно открывался небывалый вид.

Мы находились не в городе. Я вообще не понимала, где мы, и в ужасе развернулась всем телом к окну. Приложила ладони к холодному и твёрдому стеклу, прижалась лбом и громко выругалась.

Передо мною простирался бескрайний холмистый пейзаж. Мы при этом находились на какой-то горе, потому что поля и леса с синим отливом располагались сильно ниже. Я видела извилистую речку, чьи розовые воды шустро сбегали вниз. В небе же, среди проплывающих мимо окна облаков, заметила длинную, извилистую тушу, покрытую чешуёй. Летающий крокодил, напомнивший китайского дракона, зигзагами пронёсся куда-то вдаль, оставив за собой белёсую полосу подобно той, какие остаются после самолётов, но рваную и извилистую.

– Чем ты меня опоил? – севшим, чужим голосом спросила я, прилипая к окну пуще прежнего.

– Лунным чаем, светлая госпожа, – поклонился старикашка. – Вижу, он уже оказал своё действие.

– Оказал, – подтвердила я, буквально офигевая от того, как сильно меня глючило. – И где же мы?

– Где и всегда, светлая госпожа, – слегка замялся старикашка. – В Лазурном дворце Трёх равнин.

2

Оказалось, что старикашку звали Суй, а меня – Юйко. Только я с этим категорически не соглашалась, из-за чего меня связали в попытке отпоить поехавшую госпожу какими-то лечебными настоями. От них воняло протухшими грибами, а вкус отдалённо напоминал всем известное порошковое лекарство против поноса, разве только песка на зубах после него не оставалось.

Я брыкалась. Я рыдала. Я доказывала, что зовут меня Юлия Алексеевна Стрельцова, но в ответ получила чем-то вроде кадила по лбу.

– Духи, оставьте тело светлой госпожи! – вопил советник Суй, раскрасневшись и выпучив в гневе глаза. – Изыдите, демоны!

На обросший шишками лоб мне прилепили какую-то прямоугольную бумажку, а после насилу влитых в горло отваров я могла лишь извергать их обратно. Ни сопротивляться, ни объясняться сил не осталось.

– Ей точно полегчает? – заговорил новый голос, ранее мной неслышимый. Он звучал приятно, низко и очень взволнованно.

– Ей уже легчает, – уверенно заявил советник Суй, стараясь перекричать мои рвотные позывы. – Нечисть покидает светлую госпожу.

– Но как нечисть сумела пробраться во дворец? – приятный мужской голос раздваивался, а может, раздваивался весь мой мир.

– Как нам стало известно, в ваше отсутствие, первый генерал, кто-то опоил светлую госпожу ядом. В ослабленное тело и вселился злобный дух стрельца. Очень сильный дух, скажу я вам, ведь его не определили ни колокольчики супротив тёмной магии, ни противодемонические печати. Весьма злобный дух.

Я хотела сказать, что сам он злобный дух, но язык не слушался. Светлая комната пошла тёмными пятнами, постепенно растворяясь перед глазами. Я что-то неразборчиво бухтела, надеясь прогнать всех вон, и услышать, наконец, объяснения: что происходит, кто они, и где мы? И, самое важное, как мне вернуться домой?

– Я здесь, любовь моя, – вкрадчиво раздалось возле уха. – Клянусь Луной и Солнцем, я больше не покину тебя столь надолго.

Слёзы текли из моих глаз. Во рту остался кислый привкус желчи, а от неизвестного влюблённого пахло чем-то нежным и терпким одновременно. Мне так хотелось перебить неприятные ощущения во рту, что я потянулась на аромат и тепло их хозяина. Влажные губы коснулись моих, ничуть не гнушаясь отведать вовсе не сладость.

– Как я и говорил, – довольно раздался голос советника Суя. – Светлая госпожа Юйко приходит в себя и уже признала вас, первый генерал.

Больше я ничего не помнила, окончательно провалившись в темноту.

Темнота не была холодной или вязкой. Она вообще никакой не была. Просто темнота. Темнота и всё. Я протягивала руки, но ничего не касалась. Подносила пальцы к глазам, но не видела. Я слышала, что перед смертью в мозгу происходит выброс всех гормонов, которые только могут помочь человеку выжить. Мозг как никогда старается спастись и понять, что происходит. Одни вспоминают свою жизнь, заново переживая яркие моменты, ну а мне повезло переживать невероятные и чудные галлюцинации. И раз уж они, наконец, оставили меня, сменившись небытием, то я близка к смерти как никогда. Неужто узнаю, что там, за гранью? Увижу бабушку и дедушку? Встречу Пушистика, Жужу, Кляксу и других своих хомячков?

– Я не хочу! – завыла в пустоту. – Пожалуйста, Боженька, дай мне второй шанс. Я буду хорошей. Никогда не перейду на красный свет! И на зелёный обещаю ходить внимательно-внимательно, только не убивай. Не убивай меня, пожалуйста. Не убивай…

Я рыдала и хныкала. В горле поселился ком. Хотелось кашлять и свернуться в позу эмбриона.

– Никто не тронет тебя. Я не позволю, – раздалось тихое утешение где-то над ухом.

Сквозь темноту проскользнули первые лучики света. Я вновь лежала на твёрдой постели, окружённой пологом. Лежала на боку, свернувшись так сильно, как только могла, а со спины меня касался кто-то ещё. Он успокаивающе шептал мне на ухо, иногда целуя в шею. Голос звучал приятно и понятно, но я откуда-то знала, что говорил он не на русском.

Господь не понял меня. Я хотела вернуться к жизни, а он закинул обратно в азиатские галлюцинации. Закусив губу и нахмурившись, я не торопилась ни поворачиваться к мужчине, пристроившемуся за мной, ни отскакивать от него.

«Думай, Юлька, думай! – мысленно твердила себе. – Что делают в фильмах, чтобы прийти в себя?», на ум приходили лишь весьма болезненные способы резкого пробуждения, такие, как причинение боли вплоть до попытки умертвить себя в страшном сне. Вот только теперь, когда молчаливые послушники отпустили мои руки, а советник Суй не вливал через бамбуковую палочку «спасающий напиток», сон казался скорее приятным, нежели ужасным, поэтому я всё же обернулась и обомлела.

Со мной в одной постели лежал невероятной красоты мужчина, словно сошедший с экрана прямиком из исторической дорамы. Длинные чёрные волосы он собрал в тугой узел, обвязав серебристой лентой. Высокий лоб, широкие брови вразлёт и яркие, тёмно-васильковые глаза. По гладкому, тонкому носу мужчины мне захотелось пройтись подушечкой пальца, в полной уверенности, что на ощупь он приятный как бархат. Только губы мужчины, на мой вкус, были недостаточно пухлыми, тонкой улыбнувшейся линией расположившись над треугольным подбородком.

– И кто же ты, ангел? – выпалила я.

Мужчина нахмурился. На его лице отразилась боль, но не физическая.

– Советники предупреждали, – сказал он скорее себе, – что память ваша может подводить в первые дни, а может, и недели, светлая госпожа. Я Лань Сэчжень, сын Лань Фуяо. Ваш муж.

3

Я видела, с какой тоской и болью Сэчжень смотрит на меня, и искренне жалела мужчину. Он ещё не ведал, что потерял возлюбленную, потому в его взгляде проскальзывала нежность. Скоро она исчезнет, понимала я, как только Сэчжень поймёт, что перед ним не его Юйко, а чужая Юля.

Гадая о том, как вернуться домой, я решила для начала побольше выведать о месте, в котором оказалась. Сэчжень, обоснованно решила я, подходит для расспросов лучше советника Суя. Только подходить к познаниям следовало осторожно, чтоб новообразовавшийся муж вслед за советником не опоил меня противодемонической дрянью.

И так и сяк я прокручивала в голове вопросы, но не придумала ничего лучше, чем спросить в лоб:

– Что же со мной случилось, тебе рассказали?

– Служанка подлила яд в вечерний чай, так сказал советник Фэйту. Она призналась, что действовала по приказу Кэски, демона из Восточной пустыни. Служанку казнили немедля, – нахмурился Сэчжень.

– Ты казнил?

Он покачал головой и тихо ответил, что отсутствовал в столице в тот печальный день. После уточняющих вопросов я выяснила, что Сэчжень ездил на север, к границе империи, потому что там какие-то магические волнения, из-за чего нечисть частенько нападает на жителей. Местные заклинатели не справлялись, поэтому в помощь выступили воины Лазурного дворца.

– Получается, – задумчиво уточнила я, – вас послал император?

– Его Высочество император скончался десять лун назад, светлая госпожа, – упавшим голосом произнёс Сэчжень, – спустя луну после нашей с вами свадьбы.

Закусив губу, я обдумала услышанное. Император скончался, мне досталось тело его дочери. Юйко хлебнула яда, а следовательно, она тоже мертва. Вряд ли её закинуло в моё раздавленное автомобилем тело. Я вздохнула и нахмурилась. Если император умер, а его дочь хотели отравить, то это мог сделать тот, кто хочет себе престол! Демон Кэски, или кто-то ещё?

– А что с другими моими братьями и сёстрами?

– У вас их нет, – глаза Сэчженя сузились.

– А с императрицей как дела?

– Ваша мать мертва.

– Тоже год назад?

Сэчжень не ответил. Он с сомнением посмотрел на меня и извинился. Неторопливо вылез из постели и подошёл к аккуратно сложенной верхней одежде. Не отрывая внимательного взгляда от меня, засунул руку в широкий рукав, покопался. Спрятал руку по локоть, нахмурившись и высунув кончик языка. Заинтересовавшись, я приподнялась на локтях и вытянула шею. Только хотела спросить, что он там ищет, как получила ответ самым болезненным образом. С криком:

– Прошу меня простить! – Сэчжень со всей дури влепил мне по лбу прямоугольной бумажкой.

Я взвыла и схватилась за налившуюся шишку на месте едва сошедшей прежней. Слёзы потекли из глаз. Жмурясь и шипя, я каталась по постели, пока не отлепила дурацкую, исписанную непонятными письменами бумажку и даже после продолжила жать ладонью себе на лоб.

Вспомнила, что мама в детстве прикладывала холодную ложку к шишке и поискала глазами что-нибудь металлическое. Из металлического в комнате оказался лишь изогнутый меч новоявленного супруга. Нет, такую штуковину я к себе не поднесу.

– Вы не демон, – выдохнул Сэчжень и принялся в поклонах биться лбом о пол.

Я с трудом слышала извинения между оглушительными хлопками и завизжала на полоумного, чтоб прекратил устраивать детский сад. Тогда-то мне и удалось получить все необходимые ответы о жителях и месте, из которого я хотела выбраться.

Я узнала, что пусть мать и отец Юйко умерли, две его последующие жены – Мэн Яо и Ли Донгмей, выбранные из числа наложниц, живы. Каждая ныне живёт в родной провинции, а императорский гарем распущен. Часть наложниц, правда, осталась в числе слуг Лазурного дворца. Никто из женщин: ни наложницы, ни жёны – императору детей не родил. Сэчжень видел в этом горестные стечения обстоятельств, а я, насмотревшаяся в своё время бразильских и турецких сериалов – заговор и попытку свергнуть власть самым естественным образом, путём вырождения династии. Юйко ведь никто императрицей не признал, потому как без мужа-императора императрицы быть не могло, а её муж родом не из правящей династии, так что занимал место ниже жены. Он один из генералов императорской армии и верноподданный Юйко, но никак не император. Лишь её сын удостоится подобного титула, либо злостный захватчик земель, иначе местные законы не работали.

Скрежеща зубами, я молилась, чтобы Сэчжень не заметил, как встали дыбом волоски на моих руках и ногах. Местные женщины, что, не знают о бритвах? Вон, подбородок муженька какой гладкий, значит, бритвы тут есть.

– А чем ты бреешься? – отвлеклась я, желая избавиться от непривычного ощущения подмышками.

Сэчжень моргнул. Поняв же, что властвующая супруга не шутит, рассказал о специальном лезвии для бритья.

– Пусть мне принесут такое, а ещё подготовят ванну, – сначала гигиена, потом решение проблемы.

– Светлая госпожа, – замялся Сэчжень и покраснел. – Зачем вам?

– Вспотела, – решила я не юлить. Раз этот мужчина Юйкин муж, то вряд ли он не видел этого тела.

– Я о бритье, – совсем тихо уточнил несчастный. – Вы же не собираетесь побриться налысо и закрыться в храме Небес, чтобы избежать нового замужества?

4

Каждая новость оказывалась хлеще прошлой. И вот уже Сэчжень поведал о необходимости нам расстаться, ведь не может у одной жены быть двух мужей. Его семя оказалось безжизненным, раз за год отношений жена так и не понесла, а Юйко, вернее мне, занявшей её место, предстоит найти нового супруга, подходящего по статусу и по воспитанию, и по его способностям к созданию детей.

– Но ведь у императора было три жены!

– Император – мужчина, моя госпожа, а вы женщина, – лаконично заметил Сэчжень. – К тому же он женился на следующей, прежде разведясь с прошлой.

– А наложницы?

– Наложницы есть у большинства знатных мужчин.

– Пф-ф-ф, – закатила я глаза. – Кто это решает?

– Природа, – не растеряв серьёзности ответил он.

– Я про число мужей.

– Советники, – нахмурился Сэчжень.

Видно было, ему льстило нежелание госпожи отказаться от первого мужа, ведь он не знал, что мной двигала не любовь, а страх. Страх перед непонятным миром, разобраться в правилах которого помочь мог лишь он один.

Потому мы вместе отправились к советникам империи Трёх равнин, к трём старцам. С Суем я уже познакомилась, оставалось встретиться с его собратьями, имён которых спросить забыла, а мне никто и не пояснил. Должна же знать. Они ж с рождения знакомы. Только не мне, а Юйко.

– Её великолепие, наследница престола Трёх равнин, дитя великого императора Хуаньши, светлая госпожа Юйко Прекрасная, – представил меня служка, склонив голову так низко, что его чёрная косица сложилась улиточкой на каменном полу.

В широкой круглой комнате, по которой из-за открытых окон гулял прохладный ветер, на тонких циновках восседало три старца. Уже знакомый мне старикашка Суй неспешно прихлёбывал чай. Справа от него восседал высокий и худой, словно посох, старик с бородой тонкой и длинной настолько, что он перебросил её себе через плечо, чтоб не мешалась. У третьего за жиром почти не видно было глаз. Низкий, пухлый и с длинными мочками ушей, он о чём-то хихикал и поглаживал тонкие, маслянистые усики. Каждый удостоил меня склонённой головой и пожеланием долгих лет здравия. Сэчженю, зашедшему следом, они не кланялись, но пожелали успехов на пути самосовершенствования. Сэчжень в ответ сложил руки перед лицом так, что один его кулак прятался во втором, и низко склонился, приветствуя великих советников императорской семьи.

Мне они не понравились, потому я для начала прошлась к их низкому столику с чайником и сластями, плюхнулась на попу, согнув ноги в коленях и положив чуть вбок, а уже после поздоровалась со всеми разом.

– И вам не хворать, – я пробежалась взглядом по кушанью. – Давайте вернёмся к моему замужеству.

– Светлая госпожа не в духе, – смиренно заметил толстяк, но по лицу его расплылась улыбка, отчего глаза-щёлочки совсем потерялись.

– Мы посмотрели лучших воинов Трёх равнин и отобрали величайших из них, – учтиво проговорил посох-старикашка. – Большая часть уже прибыла для знакомства с вами, а когда прибудут остальные, то мы устроим смотрины, и вы выберете самого подходящего.

– Лань Сэчжень останется первым генералом. Никто не станет смещать его с этого поста после расторжения вашего брака, – проговорил советник Суй, а левый глаз его задёргался.

Я без труда поняла, что это уже обсуждалось и судя по реакции советников, Юйко выступала против нового брака. Взяв со стола рисовый шарик и покрутив его в длинных, тонких пальцах, я старательно улыбнулась и захлопала ресницами.

– Счастлива слышать, что подготовка идёт своим ходом, – проговорила медленно, тщательно обдумывая каждое слово. Уж очень мне не хотелось оказаться вновь заподозренной в одержимости, но получить желаемое. – Оказавшись на грани жизни и смерти, я поняла, как важно скорее родить наследника.

Советники шумно выдохнули и довольные принялись поддакивать светлой госпоже.

– Нельзя, чтобы наш могучий и великий род прервался столь глупо. Мне, безусловно, нужно скорее забеременеть и родить здоровенького мальчика.

Советники всё больше походили на китайских болванчиков, безостановочно кивая.

– Стоит стараться усерднее, – медленно проговорила я, внимательно оглядывая присутствующих. – Поэтому одного мужа может оказаться недостаточно, – и закинула рисовый шарик в рот.

Вкус, скажу я, странный. Холодный, слипшийся рис не оказался чем-то новым. Порой я не успевала подогреть уже готовую кашу и жевала прямо из кастрюльки, стоящей в холодильнике. Иногда угощалась роллами, но ни разу не ела рис одновременно безмолочный и очень сладкий. И пока я наслаждалась ягодно-медовым вкусом шарика, лица советников менялись так, словно каждый взял в рот по такому же, но пропитанному лимонным соком, рисовому комочку.

– Что вы хотите сказать, о прекрасная и мудрая, светлая госпожа? – первым дар речи обрёл улыбчивый толстяк.

Улыбнувшись шире него, я вместо ответа потянулась за вторым шариком и принялась медленно смаковать сладость, перекатывая во рту.

– Женщины выходят замуж лишь раз, – осторожно заметил посох-старикашка.

– И кто же это решает? – медленно спросила я, поочерёдно глядя на каждого. – Вы, о светлейшие умы Трёх равнин. Вот и подумайте хорошенько, чего вам хочется больше. Возможно, вы бы хотели поскорее увидеть юного императора, моего сына. Возможно, вы бы хотели, чтобы Кэски встал во главе империи, или кто похуже? – я говорила громко и чётко, медленно, но никому не позволяя перебить себя. – Мы с Сэчженем виделись не каждый день, а потому вполне возможно, что наших встреч было недостаточно, чтобы появился наследник. И если у меня будет не один, а два мужа, то шансы на рождение наследника увеличатся.

– Т-так не при-нято, – икая проговорил Суй.

– Тогда ищите себе новую наследницу, способную родить императора, – припечатала я, запихнув в рот новый рисовый шарик, последний из лежавших на столе. – У ваф такая ефть?

5

Выходить замуж я, конечно, не собиралась. Советники сказали, что до прибытия последнего претендента и начала смотрин у меня десять дней. За них я собиралась изучить какие-нибудь магические свитки и узнать заклинания, способные перенаправить меня домой. Желательно в момент минут за двадцать до последнего воспоминания из нормальной жизни, чтобы избежать неприятного столкновения.

Десять дней, чтобы выудить из Сэчженя всю необходимую мне информацию. Может, окажется, что в этом мире и порталы перехода имеются?

Скрывшись в своих покоях, я вглядывалась в круглое окно, величиной со стену. За ним плавали облака, порой захватывая мою башню в свои густые объятия, которые я приняла за туман в первый день. Как на ладони передо мной простирались равнины и холмы, поля и блестящие черепичными крышами домики. Ничто не предвещало беды, но и успехов не сулило.

В дверь постучали. На автомате я сказала:

– Войдите, – и даже не обернулась, проверить, кто там.

Я рассматривала владения Юйко и обнимала себя, словно так могла отгородиться от новой действительности.

Вокруг множества дворцовых построек и садов высилась каменная стена, за которую простолюдинам проход закрыт. Что-то подсказывало, что и мне через неё не перебраться. Возможно, то были отголоски школьных уроков истории, возможно, невероятная высота стены с кажущимся отсутствием ступенек с обеих сторон, возможно, воспоминания из одной-единственной дорамы, которую я успела посмотреть по настоянию Алёнки. Где она теперь, подруга детства, умотавшая в Питер при первой возможности?

– Всё ещё там, или ещё куда отправилась?

– Советники разошлись по государственным делам, дворцовая конница растянулась по периметру, а больше я не могу понять, о ком вы? – не смутился Сэчжень.

Вздохнув, я обернулась к нему. Мужчина стоял, расставив ноги на ширине плеч, а руки сложив за спиной. Осанка ровная, подбородок прямой. Он словно не с женой общался, а отчитывался перед военачальником. И я не знала, как будет лучше к нему подступиться. Он же слышал вчерашний разговор с советниками. Порадовался тогда, что Юйко от него не отказывается. Благо не пришёл ко мне той же ночью, зато заявился теперь.

– Чем займёмся? – склонила я голову, рассматривая и изучая мужа.

– Сыграем в го?

– Я это любила прежде?

– Нет, – улыбнулся Сэчжень, что сделало его лицо лишь краше. – Вы никак не могли освоить правил, и с детства проигрывали мне.

– Расскажи, – я сократила расстояние между нами. – Когда и как мы познакомились? Почему поженились?

Заключив мои локти в ладонях и подтянув чуть ближе Сэчжень, не без нежности, коснулся моего лба губами. Я прикрыла глаза, словно кошка, которую впервые за долгое время почесали за ушком. Вместе мы сели на край твёрдой постели, а ведь это царские хоромы, между прочим. На чём же спят слуги? Сэчжень взял мою руку в свои и принялся неторопливо массажировать, поочерёдно разминая каждый пальчик.

– Мы встретились в день нашей помолвки, – его горячие пальцы с силой и осторожностью разминали мой мизинец. – Вам было четыре, но уже тогда ваши глаза цвета сюньицао сводили с ума. Мне едва исполнилось десять. Во время отдыха императрицы с вами на природе к вашему шатру пробралась ядовитая змея. Я снёс ей голову, и тем спас вашу жизнь. И, так как я был сыном прежнего первого генерала, а наша семья испокон веков верно служила императорской, ваши родители наградили меня возможностью провести жизнь подле самого драгоценного сокровища Трёх равнин.

Ловкие пальцы Сэчженя переключились на безымянный, а я мысленно повторяла: «сюньицао», стараясь запомнить непривычное слово, и понять, что это за цвет такой. Зеркал в покоях не было, а потому я ещё не видела своего лица.

Сэчжень всё рассказывал о том, как они вместе росли, как Юйко заявляла, что никогда и ни за что не выйдет за него замуж и как рыдала, когда в семнадцать лет император впервые прикрикнул на единственную дочь, сообщив, что Юйко либо станет женой Лань Сэчженю, либо первому встречному мужчине. В тот же момент ей на глаза попался служка, чьё лицо покрывали прыщи, а спина и подмышки пропотели настолько, что одежда вымокла насквозь, а запах от несчастного расходился на несколько чжанов вокруг. Уж не знаю откуда, но не успела я уточнить, как поняла, что один чжан равнялся примерно трём привычным мне метрам.

– Сюньицао, – произнесла я, невольно перебив Сэчженя, но чуда не свершилось, а непонятное слово так и осталось загадкой.

Один день сменялся другим. Сэчжень приходил ко мне, когда светило солнце, но с закатом уходил, объясняя это тем, что лекарь строго-настрого велел светлой госпоже хорошо высыпаться и никак ей в этом не мешать. Я не противилась, хотя мысль о том, чтобы оказаться с Сэчженем наедине в качестве супругов, вызывала жар не только на щеках, но и пониже живота.

Благодаря запретам личного лекаря, покоев я почти не покидала, зато просила Сэчженя таскать мне местные свитки и книги. Он удивился и сказал, что раньше меня не интересовала ни история родных земель, ни её география.

– Всё меняется, – улыбнулась я и искренне порадовалась, заметив ответную радость в его глазах. – Вкусы и интересы тоже.

– Я заметил, светлая госпожа, – усмехнулся мужчина и подтянул ко мне блюдо со сладкими рисовыми шариками. – Так и ваша фигура скоро изменится.

– Разлюбишь? – я запихнула очередной шарик за щеку и всмотрелась в карту Трёх равнин, но не заметила на ней ничего, что напоминало бы портал, или какой-нибудь магический источник.

– Никогда, – с жаром пообещал Сэчжень и сглотнул, помедлил, отвернулся. – Простите за грубость, но такой вы мне нравитесь ещё больше, чем прежней.

– Это какой? – новый шарик спрятался в моём рту, порадовав медовой нежностью с примесью кисловатых ягод.

– Открытой, – покраснел Сэчжень, старательно отводя взгляд от лица возлюбленной.

Каждый день я изучала что-то новое, а Сэчжень помогал мне в этом. Каждый день я не без грусти убеждалась, что выбраться не так-то просто, а Сэчжень, не зная, что портило мне настроение, всячески пытался его улучшить. Так проходило изо дня в день, пока ко мне в покои не заглянул посох-старик, которого представили:

– Советник Вэй, прекрасная госпожа.

Старик медленно прошаркал в мои покои и склонил голову, соединив руки перед лицом тем же жестом, которым советников приветствовал Сэчжень.

– Последний претендент на ваше сердце прибыл, светлая госпожа, – неторопливо возвестил старик ровным тоном. – Завтра начнутся смотрины.

6

Десять дней пролетели слишком незаметно! Я успела ровным делом ничего, зато меня вот-вот замуж выдадут за не пойми кого.

Мотаясь из стороны в сторону, я лишь пугала служанок, набежавших в мои покои ни свет ни заря. Они носились следом, тщетно пытаясь усадить светлую госпожу на место, причесать, приодеть и накрасить, но я никак не унималась. Не могла.

– Позовите кто-нибудь первого генерала, – шепнула самая смелая девушка.

Никто её, конечно, не послушал. Все три девицы, пришедшие с ней, в страхе прижались спинами к входной двери. Она одна не отступала, уложив на обитый бархатом пуфик стопку переливающихся шёлковых одеяний.

– Светлая госпожа, – громко, но ласково позвала служанка. – Вы помните меня? Я Лия, ваша личная горничная.

– Не помню, – остановилась я и взглянула на неё.

Лия была невысокой, примерно на полголовы ниже меня. Волнистые волосы с красным отливом она собрала в два низких и объёмных пучка. Лицо её было треугольным, с ярко выраженными скулами, а тело худеньким, как у большинства местных девушек.

Услышав мой ответ, она не расстроилась и не удивилась.

– Нам необходимо подготовить вас к встрече с женихами. Пожалуйста, присядьте, светлая госпожа, – попросила Лия и указала на занятый одеждой пуфик.

Нехотя я решила, что деваться всё равно некуда, а потому села. Одна из служанок проворно вытянула из-под опускающейся попы кипу одежды. И понеслось.

Две девушки, вооружившись деревянными гребнями, принялись прочёсывать мои волосы. Лия шустро раскладывала передо мной украшения: заколки и гребешки на выбор. Четвёртая служанка разгладила руками принесённую одежду. Меня раздели, обмазали маслами с нежным ароматом макадамии и алое, а после неспешно нарядили в новое. Сначала шло нижнее платье из хлопка, белоснежное и приятное к телу, сверху шёлковое, расшитое тяжёлыми бисеринами. На ноги мне натянули белоснежные гольфы с раздвоенным носком, отделившим указательные пальчики от средних. Такая особенность была весьма удачной, ведь сандалии, которые я обула, держались на ноге благодаря ремешку, вбитому посередине носка. Затем мне собрали волосы в широкую, тяжёлую причёску, украшенную костяным гребнем. На лицо мне нанесли такое же масло, как и на тело, а когда оно впиталось, Лия взялась за белила, помаду на кисточке и уголёк для глаз и бровей.

– Хочу посмотреть, – потребовала я и, наконец-то, получила зеркало.

Две служанки держали его за специальные ручки на весу, подобно огромной, отполированной до блеска и отражения крышке от кастрюли. Зато я видела себя, чётко и красочно. Точёное лицо с широкими полукруглыми бровями, аккуратным слегка приплюснутым носиком и пухлыми губами в форме сердечка. Глаза мои, цвета сюньицао, поразили ярким лавандовым оттенком радужки.

– Так вот, ты какой, северный олень.

Едва меня принарядили, как отправили завтракать на свежий воздух. Я впервые ела за пределами стен, обдуваемая шаловливым ветром, ласкающим лодыжки и задувающим за ворот моего наряда. Соски затвердели на холоде, но в расшитых бисером одеждах никто помимо меня этого не замечал.

Мне устроили самый натуральный пикник, с пледом, разложенном на траве и корзинами, гружёными яствами. Отличие я нашла лишь одно, на обычном пикнике никто никому не прислуживает. У меня была служанка, которая держала широкий зонт, в надежде защитить госпожу от прямых солнечных лучей, ещё одна разрезала и подавала еду, а Лия сидела позади и рассказывала о мужчинах, которые по одному выходили на поклон.

– Это Вэй Бингвен, племянник советника Вэя, наместник Семи пядей. Он замечательный лучник, – тараторила Лия.

Я наблюдала за широколицым Бингвеном, слегка покачивающимся при ходьбе и согласно кивала: «Натуральный Пингвин».

За ним шли другие женихи. Почти все красавцы как на подбор. Высокие, стройные, благородные не только по рождению, но и внешне. Самые настоящие смотрины. Сиди, рисовые шарики лопай да выбирай, кого больше хочешь.

Один из них взглянул мне прямо в глаза и дерзко улыбнулся. Он был выше других претендентов. Высокие скулы, шальные глаза и улыбка. Кожа его удивительно светла, точно старинный фарфор из бабушкиного сервиза. Волосы мужчина собрал в высокий хвост, длиной до пояса, а лоб обрамляла лишь короткая чёлка, свисающая по бокам острыми уголками. Одет он был в чёрное одеяние, состоящее из длинного мужского платья с просторными рукавами, туго перевязанного широким поясом на талии, и едва выглядывающих из-под него брюк, заправленных в мягкие, кожаные полусапоги. Он сразу привлёк моё внимание, но я старательно возвращала себя из грёз в реальность. В непонятную, сказочную реальность.

Когда все женихи показались, а Лия тихонько назвала мне имя каждого (все их я позабыла почти сразу, ведь вместо того, чтобы слушать, пялилась на дерзкого красавца), передо мной неспешно вышел советник Вэй. Он поклонился и заговорил, обращаясь к каждому из женихов и всем сразу. Я моргнула и огляделась. Двое других советников стояли чуть справа от меня, а Сэчжень, в доспехах и при тонком, изогнутом мече, слева и чуть позади меня. Прекрасный момент, решила я, чтобы отсеять ненужных женихов, и встала.

– От имени императора мы благодарим вас за то, что явились в Лазурный дворец в этот чудесный день, – вещал советник Вэй ещё не зная, что госпожа больше не сидит, а уверенно идёт к нему.

Неспешно, ведь в красивом и богатом платье передвигаться не так-то просто. Расшитый подол утяжелял низ не только спасая от игривого ветра, но и замедляя меня. Лия молчком потрусила следом, не желая отставать от светлой госпожи. Советник Вэй благодарил женихов, а те всё с меньшим интересом слушали старца, во все глаза глядя на меня. Похоже, женщинам в этом мире не принято встревать в чужие разговоры, даже если они единственные наследницы местной империи.

– И я благодарю вас за визит, – перекричала я советника, отчего он взглянул на меня и замолчал. – Я рада приветствовать каждого из вас, о прославленные воины. И сразу хочу предупредить, что каждый, желающий жениться на мне, должен понимать, что не станет единственным!

– Светлая госпожа, – прошептал советник Вэй, – прошу, давайте не будем спешить.

– Лань Сэчжень, – не обратила я внимания на предупреждение, – мой первый и возлюбленный муж. И он останется им всегда. Кто из вас не готов стать вторым в моём гареме, прошу не отнимать зря времени.

На слове «гарем» мужские лица вытянулись, а советник Суй крякнул.

7

Быть храброй перед малознакомыми людьми несложно. Даже легче, чем перед хорошо знакомыми, кто видел твои неудачи и казусные ситуации. Да, дома я такой не была. Только перед Глебом храбрилась, и то недолго.

Парнишка он был скромный и тихий. Худенький, долговязый мальчишка в очках с широкими линзами жил этажом ниже, с бабушкой. Добрая старушка часто пускала меня к себе, когда пьяный отчим ругался с нетрезвой мамой. Пока они орали, поливая друг друга всеми возможными ругательствами, я попивала чай в гостях у бабушки Любы и делала домашку вместе с Глебом. Мы учились в одной школе, но в параллельных классах. Мне достался математический, а ему с уклоном в иностранные языки. Поэтому, в то время как я лучше понимала алгебру, он помогал с английским и попутно изучал французскую газету. Их учитель каждый месяц раздавал своим по развороту иностранной макулатуры. Изучали не все, но Глеб оказался добросовестным ботаником, лишь алгебру тянул едва-едва.

Ребята постарше смеялись над ним, а я защищала, пока над нами не начали подшучивать распевая:

– Тили тесто, жених да невеста!

До того позорного дня мы и домой не раз возвращались вместе.

– Здрасьте-мордасьте! – кричала я, заметив однокашника возле раздевалки.

Он краснел от кончиков ушей до бровей, но всегда смущённо здоровался в ответ, а после мы шли к нему. Мне нравились те дни, ведь бабушка Люба никогда не повышала голоса и не пила спиртного, а пирожки готовила – ну просто объедение!

Как же мне не хватало её пирожков, когда я съехала от родителей. Как же мне не хватало их теперь. С тоской я взглянула на опустевшее блюдо и поняла, что рисовых шариков тоже не хватило.

Подняв опечаленный взор от золотого блюда, я случайно встретилась взглядом с украдкой посмеивающимся Сэчженем. Вопросительно взглянула на мужа, а он одними губами произнёс: «гарем», возвращая меня в действительность и заставляя ощутить жар на щеках и ушах.

Икнув, я обернулась к недовольно бурчащим женихам. Взглянула на встревоженных советников и решила, что пялиться на довольного Сэчженя приятнее.

– Мне подходит! – выкрикнул дерзкий красавчик, на чьём лице отразилась задумчивость.

– Мне… Мне тоже! – чуть не заикался Пингвин.

– И мне, – присоединился к ним третий, шагнув вперёд и опустившись на колени. – Я готов делить светлую госпожу с другими мужьями, если она того желает.

Побоявшись, что и остальные захотят вступить в мой гарем, я ощутила, как ветер заскочил-таки под одеяние, вздыбив волосы на теле. Холод сковал меня, но рот сам собой раскрылся. Советник Вэй кашлянул в кулак и поспешил к остальным советникам.

– Подождите, – пискнула я, удостоверившись, что больше желающих устроить групповушку с царственной особой не найдётся.

Горло сжалось. Пробрало на кашель, но все уже обратили испытующие взоры на моё лицо.

– Помимо Сэчженя я выберу лишь одного мужа, достойного этого звания, – перепугано уточнила я скачущим голосом.

Необъяснимо, но факт: как отозвалось трое, так и уехало столько же.

Вечером Лия сообщила, что семеро из десяти претендентов решили попытать счастье и остались. Затем зашли советники и наперебой стали обсуждать, как стоит неугодных женихов отсеивать.

– Раз уж они согласны не быть единственными, – развеселился толстячок, – то не хотите ли вы, наша светлая госпожа, создать настоящий гарем и обзавестись большим числом мужей, чем двое?

Я аж нос чаем промыла. Советники своевременно сделали вид, что так и было задумано, а Лия подскочила ко мне с хлопковым платочком, протереть полившуюся из носа обратно в чашку жидкость.

– Нет, – я деловито промокнула ноздри, – спасибо. Собрать недельку из мужей я не планирую. Раз их осталось семеро, предлагаю с завтрашнего дня дать шанс каждому. Устроим по свиданию с каждым.

– Светлая госпожа! – гаркнул советник Суй, а правая его рука спряталась в широком бежевом рукаве, словно старикашка искал там новую бумажку супротив демонов.

– Спокойно, – я выставила раскрытую ладонь в его сторону. – Всё в пределах приличия. Вы же собирались устроить смотрины, но никто так и не показал, на что способен, не рассказал о себе. Я предлагаю для каждого выделить по дню, чтобы лучше познакомиться с женихами.

После споров и объяснений толстый советник и Вэй согласились с моим решением. Суй нервно теребил свою бороду и выпучил глаза, но повлиять на моё решение так и не сумел, а под конец наших споров в покои пришёл молчаливый и задумчивый Сэчжень.

Все, включая Лию, но не Сэчженя, удалились.

Я сидела на твёрдой постели и глядела на мужа. Он по стойке смирно оставался возле входной двери и смотрел в круглое окно, на закат. Закат, скажу я, в этом месте чудесный! Как и дома небо окрасилось в оттенки розового и оранжевого, неторопливо темнея у самой дальней точки от уходящего за горизонт солнца. Пушистые облака, где голубые, а где красные, неторопливо ползали по небу. Воды реки отражали розовый цвет. Лишь одно слишком уж выделялось и напоминало, что я в чуждом мире – летающий вдали дракон с крокодильей мордой.

– Ты что-то хотел мне сказать? – я первой нарушила молчание.

– Две недели прошло, как ты пришла в себя.

– И что же это значит? – я напряглась, ожидая новых обвинений в неюйкости моей особы.

– Запрет лекаря на близость больше не действует, – ласково улыбнулся муж, и плечи его расслабленно опустились.

Непринуждённой походкой он подошёл ко мне и опустился на колени перед постелью. Уголки моих губ невольно поползли вверх. От неожиданности, воодушевления и смущения, нахлынувших разом, я заржала как лошадь и даже пару раз хрюкнула. Спрятала лицо за ладонями, но дикий смех не прекращался, а хрюканье участилось. Боже, как стыдно! Уж какие казусы со мной происходили, а чтоб так позориться – никогда.

– Хоть смех остался прежним, – с нежностью проговорил влюблённый мужчина, схватив меня за руки, и развёл их в стороны.

От услышанного я икнула. Ржач остановился.

Не успела я придумать, как реагировать, а он уже приподнялся и накрыл мои губы своими, опрокидывая на заправленную постель.

8

Умелые руки быстро справились с широким поясом и без труда скинули верхнее, тяжёлое одеяние. Горячие губы осыпали ласковыми поцелуями шею и обнажившиеся ключицы. И пока Сэчжень поглаживал мою голову, попутно вытаскивая из волос многочисленные шпильки, я лихорадочно рассуждала о происходящем. С одной стороны, между ногами разлился такой жар, что я с радостью перевернула бы красавца на лопатки и уселась сверху, с другой же – всё происходящее казалось неправильным. Это он думает, что перед ним любимая, пусть и изменившаяся жена, но я то знала, что всё не так. Мы чужие друг другу, а не знакомые с детства. Так почему же я не оттолкнула Сэчженя, позволив ему раскрыть и нижние мои одежды?

Почему я послушно лежала на спине, в то время как шероховатые руки изучали мою грудь и обводили по кругу тёмные ареолы подушечками пальцев? Часть меня говорила, пора остановить мужчину, а левая нога согнулась в колене и погладила твёрдую, выпирающую сквозь свободного кроя штаны, часть мужского тела.

Сэчжень застонал и прикрыл глаза. Рот его раскрылся, а дыхание сбилось.

Я приподнялась на локтях и потянулась к его шее рукой. Провела ладонью по разгорячённой коже, царапнула напрягшуюся мужскую грудь, спустилась ниже к животу и обвела по кругу впалый пупок. Волос на теле Сэчженя почти не было, лишь над штанами начиналась тонкая, но яркая чёрная полоска из твёрдых и коротких волосков. Там мой палец и остановился. Я облизалась. Сэчжень понимающе хмыкнул и потянул свои штаны вниз. Напряжённый, толстый член выглянул наружу, стремясь вверх и чуть вправо. Не скажу, что он выглядел сказочно длинным, зато обхваты казались весьма ощутимыми. С нежностью я провела рукой по бархатистой коже увлажнившейся головки.

– А-а-а… К коням всё, – послала я вменяемую часть себя и стремительно избавилась от оставшихся одежд.

Разгорячённый Сэчжень с вожделением прижал меня к постели. Твёрдый матрас впился в лопатки, но между ног тоже кое-что впилось, и ради этого я готова была потерпеть. Или нет.

Я упёрлась ладонями в грудь мужа и с силой толкнула, заставляя перевернуться. Глаза его широко распахнулись, а я, довольная собой, перекинула ногу через Сэчженя и уселась сверху.

Потянулась к его кистям, ладонь к ладони, и сжала пальцы, ощутив почти электрическое покалывание. Закусила нижнюю губу, с удовольствием рассматривая мужское лицо. Упругая головка тыкалась в меня, но я держалась слегка на весу, не торопясь опускаться на член, хотя всё во мне сжималось от предвкушения.

– Скажи, что любишь меня.

– Всем сердцем, – выдохнул Сэчжень и сладко застонал.

Медленно, не выпуская его рук из захвата, я опустилась на него. Как и ожидалось, объёмы мужского достоинства ощущались столь сильно, что я прикрыла глаза. Соски занемели от волнующего напряжения, а под животом запульсировало.

Я задвигалась. Ело окутало жаром. Сэчжень тоже задвигался.

В несдерживаемой страсти мы несколько раз перевернулись. В какой-то момент муж решил, что ритм задавать его привилегия. Меня подмяли под себя. Схватили за бёдра и приподняли. Закрыв глаза и приоткрыв рот Сэчжень неистовствовал. Жар распалялся, стягиваясь тугими узлами, но я понимала, что таким темпом мужчина кончит первым, а мне оставалось совсем чуть-чуть.

– Не пойдёт! – полукрикнула, полупростонала я.

Ухватилась за плечи супруга и перевернула его под себя. Замедлила ритм, извиваясь влево и вправо.

Мужские пальцы до боли сжали ягодицы. Он сам приподнимал меня и резко опускал обратно. В глазах поплыло, а тело содрогнулось. Я попыталась отстраниться, он потянулся следом. Мы перевернулись в последний раз.

С грохотом и стонами повалились на пол. Что-то впилось в поясницу. Сэчжень вздрогнул всем телом. Я вскрикнула, обвив его и руками, и ногами. В глазах на мгновенье потемнело.

– Давно мне не было так хорошо, – призналась искренне, невольно вернувшись воспоминаниями к Глебу, но весьма заслуженно отдавая первое место Сэчженю.

Муж тяжело дышал и не торопился сползать. Я заёрзала.

– Скажи, это рисовые шарики или яд ещё не покинул твоей крови? – мурлыкнул Сэчжень мне в ухо.

От тёплого дуновения я застонала и невольно выгнула спину. Сжала определённые мышцы, а мужское достоинство покачнулось, наливаясь новой силой.

Мы радовали друг друга первую половину ночи, сонно раскинувшись в позе звёзд во вторую.

Под утро я продрогла и вцепилась в сопящего мужчину, надеясь согреться. Уткнулась лицом под мышкой, положила руку на твёрдую грудь и закинула ногу на его обнажённое тело. В такой позе, нагих и не укрытых нас застала Лия.

– Доброго утра, светлая госпожа, – служанка заходила вперёд спиной, а потому ещё не лицезрела смущающей картины. – Пора просыпаться и готовиться к первому свида… – она так и недоговорила, а одежды и косметика посыпались на пол.

Первый генерал Трёх равнин подскочил мгновенно. Лия с любопытством уставилась на сморщенный и покачивающийся орган. Я запищала, прячась за скользкой из-за шёлковой наволочки подушкой. Та всё время выскальзывала, оголяя то грудь, то бёдра.

Склонившись чуть ли не до пола, Лия зашаркала обратно за дверь.

– Прошу, позовите, когда можно будет войти, – смущённо пискнула со стороны коридора.

Вместо позволения она услышала лошадиный ржач с похрюкиваниями и мелодичный мужской смех. И, в то время как я могла лишь трястись от хохота, Сэчжень шустро оделся и наклонился ко мне. Чмокнул в лоб и попрощался.

– Увидимся вечером? – заулыбалась я, хотя скулы уже болели от долгого напряжения.

– Встретимся через неделю, – грустно поправил Сэчжень, – когда вы оставите лишь одного жениха, светлая госпожа.

Он ушёл, оставив в моей груди неприятное, сжимающееся чувство. Зато вернулась Лия, раскрасневшаяся и путающаяся в словах. Зато она не путалась в тканях и эфирных маслах, умело возвращая светлой госпоже царственный вид и смывая с неё остатки мужского аромата.

9

Меня умыли, переодели и накормили, а после отправили на первое неловкое свидание с мужчиной, чьë имя я никак не могла запомнить. Затем отправили на второе, а на третий день – на третье. Каждый день новый наряд: белоснежный, бирюзовый, а теперь, вот, коралловый. Длинное коралловое платье, как и прошлые, было расшито по подолу. Как я поняла, украшения прикрепляли не столько ради восхваления, сколько для борьбы с игривым ветром. Должно быть, всë дело в холмистой местности, но задувало знатно и ежедневно.

Итак, меня нарядили в кораллового цвета платье, украшенное цветочным узором по подолу. Волосы заплели в две косы и собрали ракушками по бокам.

– Кто сегодня? – спросила я перед выходом.

– Сегодня вы проведëте день с Вэй Бингвеном, – подсказала Лия, прислуживающая мне на каждом свидании.

Я устало выдохнула. Предложение устроить с каждым по свиданию казалось мне прекрасным способом отдалить ненужную свадьбу, но оказалось невыносимо скучным занятием. Первый жених показывал, какой он чудесный стрелок, рассказывал о своих походах и финансовом состоянии, и ни слова не спросил обо мне. Второй заигрывал и пытался распускать руки. Он рассказывал, что у него несколько отпрысков от наложниц. Полагаю, хотел доказать, что способен заделать малыша и мне, но звучал так противно, что я хотела отделаться от мужлана как можно скорее.

Сегодня меня ждал Пингвин, способный лучник и родственник советника Вэя. Я не ждала от третьего свидания ничего нового, полагая, что познала все возможные заигрывания в этом ужасном мире.

Ветер на холмах игрался с ветками деревьев и висящих на них колокольчиках. Тут и там слышался заливистый перезвон, а мы с Лией шли к уже знакомому мне месту пикника, в котором начиналось каждое моë свидание. Невысокий холмик, засаженный деревьями, похожими на сливу, встретил шелестом листвы и ароматом цветов. Я остановилась, прикрыла глаза и вдохнула полной грудью. Низ рëбер сдавило тугим поясом.

– Прошу прощения, что задержался, светлая госпожа, – поклонился запыхавшийся Пингвин.

Лицо его раскраснелось, а лоб покрылся капельками пота. Грудь мужчины медленно вздымалась в попытке отдышаться. За ним следовал мальчик-служка с длинной косицей. Он нëс лук и колчан со стрелами, и ещë какой-то набитый под завязку мешочек.

Я уселась перед заранее разложенным пледом с корзинками еды и попросила Лию наполнить мою чашу соком. Пингвин молча сел напротив и потянулся к лепëшке с бужениной. Некоторое время тишину прерывали лишь колокольчики на деревьях. Ветер старательно поддувал под плед, но слуги вбили его в землю с помощью деревянных колышков. Я радовалась тому, что никто не прерывал мой обед, но недолго. Спустя чудесные мгновенья тишины к нам подобрался ещë один служка, что-то шепнул Пингвину, и на пухлом лице зародилось подобие улыбки. Родственник советника старательно сдерживал уголки губ, стремящихся вверх.

– Драгоценная, светлая госпожа, позвольте продемонстрировать мои умения.

Я протяжно выдохнула и махнула рукой. Меня не прельщало смотреть около часа за стрельбой по мишеням, пока колчан не опустеет. Однако, стряхнув с подола крошки, я села ровнее и чинно сложила руки на коленях. Пингвин, покачнувшись, поднялся на ноги. Перекинул ремень колчана через плечо и подхватил лук. Я вздохнула и медленно прикрыла глаза. Зашелестели перья на стрелах. Звякнула тетива, и раздался краткий свист. Я открыла глаза и посмотрела на Пингвина, расставившего ноги на ширине плеч и потянувшегося за второй стрелой. Первая улетела с нашего холма на соседний и вонзилась в мишень, заранее поставленную там. Свистнула вторая и воткнулась в первую, но не остановилась, а распорола первую и достигла сердцевины мишени. При этом на первой стреле что-то развернулось и повисло.

– Принеси, – скомандовал Пингвин.

– Стой, – отменила я.

Озадаченный служка зыркал то на меня, то на жениха. Я улыбнулась и сказала, что мы сами дойдëм до мишени. Мне одинаково хотелось и размяться, и намекнуть Пингвину, что мужчина, не способный пройтись от одного холма до другого без одышки, мне в мужья не годится.

– Как пожелает светлая госпожа, – поклонился Пингвин, а левый уголок его губ дëрнулся.

Я шла первой, придерживая полы длинного платья, чтоб юбка не путалась в ногах. Деревянные сабо – не самая удобная обувь для склонов, но, благодаря скошенному ремешку, вбитому посередине носка, на ноге держались хорошо. Я радовалась прохладе и свежести. Со стороны реки приносило мелкие капельки. Колокольчики позвякивали в такт шагам, а вдали, на склоне холма, куда мы держали путь, я заметила несколько ланей. Животные преспокойно паслись, не обращая на нас никакого внимания. Я остановилась и залюбовалась грациозными животными.

– Хотите, я застрелю для вас, – Пингвин натянул тетиву.

– Не смей! Покажи лучше, что там за тряпочка болтается.

Шансы жениха стремительно таяли, и он это, похоже, понял. Сконфуженный и красный подобно варёному раку, Пингвин убрал стрелу обратно в колчан и поплёлся за мной, смешно покачиваясь из стороны в сторону.

– Что за странная походка? – перешла я черту приличия.

– Упал с лошади, – невесело выдохнул Пингвин. – Сломал обе ноги, сильно ударился головой. Лекари говорят – чудо, что я выжил.

– А вы что на это скажете? – мы добрались до мишеней, и теперь я видела, что на тряпочке что-то вышито.

– Что там, ваш портрет, – Пингвин зарделся сильнее прежнего. – Я сам его вышил.

– О-о, – только и смогла протянуть я, устремившись к картине.

На льняном полотне гладью красовалось нечто, отдалённо напоминавшее Юйко. Так, кажется, рисовали на средневековых китайских гравюрах. Только там рисунки делались тушью, а тут шёлковыми нитями. Не скажу, что рисунок мне понравился, но это же такой стиль, негоже обижать художника. Высокопоставленного художника негоже обижать вдвойне. Я нахмурилась.

– Не нравится, – заключил Пингвин.

Теперь пришла моя очередь сгорать со стыда. Отведя взгляд от греха подальше, я передала картину Лие и приказала повесить в моей спальне. И попросила морковку.

– У меня нету, – испугалась служанка.

– Тогда яблоко, – мой взор устремился на приближающуюся к нам лань.

Большие глаза животного смотрели на мои кисти, словно просили угощения. Разве я могла отказать?

Вместо яблока мне всучили горсть ягод. Обрадовавшись, я протянула ладошку с ними вперёд и тихонько подкралась к животному. Лань дёрнула ухом, вытянула мне навстречу шею и цапнула большими, квадратными зубами за рукав.

– Здрасьте-мордасьте, – рассмеялась я.

– Стрельцова? – выпучил глаза Пингвин.

10

Ох, а я то, как глаза выпучила! Ещё воздухом подавилась и закашлялась, чуть не сгибаясь пополам.

– Оставьте нас! – приказала слугам.

– Светлая госпожа, нельзя, чтобы вы оставались наедине не с мужем, – воззвала к моему разуму Лия.

– Мы и не одни. Вы спускаетесь с холма, а мы остаёмся у вас на виду. И чтоб не подслушивать!

– Вам нельзя касаться светлой госпожи, – грозно зыркнула на Пингвина Лия, прежде чем поклониться и удалиться вместе с мальчиком-служкой.

Кое-как приведя дыхание в норму, я дождалась, пока Лия и мальчик отойдут на достаточное расстояние, чтобы не сумели расслышать ничего помимо шелеста листвы и перезвона колокольчиков.

– Как ты назвал меня? – сузила глаза на Пингвина.

– Стрельцова, – чуть менее уверенно повторил он. – Юлька Стрельцова, с девяносто шестой.

У меня чуть челюсть не отпала. Откуда знает? Кто такой? Об этом я его и спросила. Пингвин посмотрел на меня взглядом брошенного щенка, не обиженного, но очень одинокого.

– Я Морковкин, – сказал он севшим голосом.

Я вновь покачнулась и плюхнулась на попу. Несмотря на ветер мне очень хотелось заполучить веер и помахать перед лицом. Я смотрела на пухлолицего Пингвина и старалась разглядеть в нём долговязого, застенчивого паренька в очках, но не могла. И так и сяк щурилась на переминающегося с ноги на ногу лучника. Этот пухлик моя первая влюблённость? Быть не может.

– Не-ет, – замахала я руками и встала. Отряхнула платье, поправила причёску и откашлялась. – Вы что-то путаете. Меня зовут Юйко.

– Ну, да. А меня Вэй Бингвен, – он понуро опустил плечи. – Уже десять лет как все называют так и не иначе, но раньше звали Глебом. А тебя как давно светлой госпожой величают?

– Две недели, – прохрипела я, захотев вдруг сбежать поскорее.

Мы безмолвно пялились друг на друга. Пингвин с сочувствием, я в ужасе. Наконец, я прохрипела:

– Воды.

Пингвин подал знак слугам, и ко мне воротилась Лия с наполненной чаркой. Прохлада заполнила рот. Я в два глотка осушила чарку и затребовала ещё. Должно быть, я напоминала верблюда на водопое, которому, чтобы напиться, необходимо не одно ведро. С радостью бы лила воду не только в себя, но и на себя.

Вытянув указательный палец вверх, я поглядела на Пингвина. Меня одолело замешательство. Я не знала, как лучше поступить. Лия, внимательно наблюдая за мной, восприняла состояние госпожи по-своему. Она вежливо склонилась перед Пингвином, извинилась и сообщила об окончании свидания.

– Вы узнаете о решении светлой госпожи на новой неделе, когда пройдут все свидания, а она остановит свой выбор на самом достойном.

– Хотите, я спрячу портрет, чтобы он не напоминал о сегодняшнем дне? – обратилась она ко мне, когда мы ушли на достаточное от жениха расстояние.

Я отрицательно мотнула головой.

Мне одновременно хотелось вернуться к свиданию с Пингвином и сделать перерыв от встреч с оставшимися женихами. Промаявшись полвечера в своих покоях, я позвала Лию. Девушка пришла почти мгновенно. Поклонилась и замерла в ожидании приказаний. Портрет она уже повесила на стене возле окна.

– Мне надо встретиться с Пингвином, – сказала я прямо.

– Но ваше свидание с Бингвеном завершено, – растерялась служанка. – Завтра вас ожидает встреча с Жу Цанем.

– Так, сегодня ещё не закончилось, – я махнула в сторону окна, за которым красовалось закатное небо.

Солнце, совсем недавно висевшее высоко-высоко, тонкой линией выглядывало из-за горизонта. Небо почти полностью окрасилось в чернильный, а кое-где уже прорезались первые капельки звёзд.

– Закончилось, – безапелляционно заключила Лия. – Скоро вам подадут ужин и согреют вечернюю ванну.

Я недовольно выпятила губы, но была проигнорирована. Вскоре мне подали полюбившиеся рисовые шарики, паровые булочки, знакомые мне под названием баньбао, и рамен, который здесь называли ламянь. Я с удовольствием вдыхала аромат лапши, смешанный со свининой, варëными яйцами и зеленью. Уплетала за обе щеки, не боясь чавкать и пить бульон прямо из тарелки. Ужин со сладкими шариками и сытными пирожками помог расслабиться и поднял настроение. В ванну я ложилась разморённая и довольная. Лия массировала голову и шею, а я придумывала, как устроить себе новое свидание с Пингвином. «На этот раз я буду готова и не струшу», – уверяла себя, мурлыкая от удовольствия.

– Так кто там у нас завтра? – поинтересовалась у Лии, пока она намазывала меня маслами перед сном.

– Жу Цань, – напомнила девушка будто без интереса, не отрываясь от дела. – Заклинатель из восточных земель. Семья у него не самая богатая. Они мало что имеют, но он с детства показывал себя способным и был отдан на обучение в храм Солнца, где самосовершенствовался в боевых и интеллектуальных искусствах, но от бороды отрëкся.

– Что ты хочешь сказать? – я обернулась к недовольно скривившейся Лие.

– Лишь учëный муж растит бороду. Каждый в храме Солнца обязан иметь еë, но у Жу Цаня бороды нет.

– И что же? Он не умеет читать и писать? – я усмехнулась, вспоминая, как много мужчин вокруг ходило гладко выбритыми, включая Сэчженя.

– Значит, он возлежал с женщинами. И в чëм тогда толк от его умений заклинателя? Кто постиг радость плотских утех, тот не станет бессмертным.

– И сына-императора тоже не заделает, – укорила я служанку. – Он хоть красив?

– Заносчив и невоспитан, – хмыкнула Лия, не поддержав моего настроения, но зарумянившись. – Если вы завтра пожелаете прервать свидание ещë раньше, нежели сегодня, никто вас не осудит, светлая госпожа.

11

Для заносчивого и невоспитанного жениха меня нарядили в платье, похожее то ли на японское кимоно, то ли на китайское ханьфу. Нечто среднее между двумя культурами было нежным на ощупь и тяжёлым. Нижний наряд из более плотного тёмно-синего полотна, а верхний из небесно-голубого, расшитого по подолу и рукавам птицами из золотых и серебряных нитей. Их глазки-камушки поблёскивали изумрудами. Волосы собрали в низкий хвост и перевязали атласной ярко-синей лентой. На губы нанесли нежную, розовую помаду, а брови с глазами подвели тем же образом, коим и всегда – чёрным косметическим угольком.

– Не слишком ли много стараний для неподходящего жениха? – спросила я Лию, осматривая себя в круглом зеркале.

– Советник Суй выбрал этот наряд для вас, ведь это цвета храма Солнца. Дань уважения к месту, где вырос великий советник Суй.

«Неплохо», – решила я, но никак этого не показала.

День стоял на удивление безветренный. Колокольчики лишь изредка позвякивали, качаясь на ветвях плодоносных деревьев. Я шла медленно, заметив, что Жу Цань уже ожидал меня на холме для пикников. Он вальяжно восседал прямо на траве, согнув левую ногу и вытянув правую. На левую ладонь мужчина опирался, тогда как в правой держал гроздь винограда, откусывая по одной ягодке. Его длинные волосы были собраны в низкий хвост, а чёлка уголками свисала на лоб.

Мужчина встретил меня простым кивком. Не встал на ноги и даже не сел ровно, продолжая отдыхать и поедать. Я уставилась на Жу Цаня как можно выразительнее.

– Светлая госпожа, что же вы стоите? Присаживайтесь, – указал он на место подле себя.

Пусть слова были грубы, но от его низкого голоса по моей спине пробежали мурашки удовольствия, а от пронизывающего дерзкого взгляда я ощутила жар на ушах и щеках, и внизу живота.

Лия чуть не захлебнулась от возмущения. Она громко запыхтела и раскрыла рот, чтобы что-то сказать грубияну, а я послушно уселась поближе к мужчине. Ветерок вернулся, поигрался с мужскими волосами и принёс мне прохладный древесно-водяной аромат с пряной смесью перца, кардамона и тонкой ноткой цедры.

– Расскажите же о себе, – попросила я, надеясь как можно дольше наслаждаться голосом Цаня.

– Вы в первый день не расслышали? – улыбнулся мужчина, демонстрируя белоснежные зубы.

– Ни слова.

Я смотрела ему в рот. Улыбка медленно гасла на притягательных губах. Дыхание Лии за спиной всё больше напоминало гудки паровоза. Так и не дождавшись от светлой госпожи ни смеха, ни заверений в том, что она пошутила, мужчина сглотнул и окончательно посерьёзнел. Кадык слегка дёрнулся.

– Я Жу Цань, – склонил мужчина голову.

– Сын? – подсказала я.

– Уж точно не дочь.

– Светлая госпожа спрашивает, чей ты сын, Жу Цань? – взвилась Лия на бедолагу.

– Я ребёнок четы Жунов, но они отреклись от меня. Скинули послушником в храм, так как и без меня имели не одного сына. Вам, правда, интересно послушать об этом, светлая госпожа?

– Чем ты занимался в храме? – мне стало неловко за прошлый вопрос.

– Учился.

Ответы Жу Цаня звучали столь кратко, что меня посетило устойчивое ощущение о желании мужчины поскорее отвертеться от свидания. Но для чего он тогда приехал, если не хотел жениться на Юйко?

– А какие умения вы хотели бы мне продемонстрировать? – померкшим голосом поинтересовалась я.

– Да никакие, – Жу Цань закинул в рот горсть винограда и прожевал. – Я вам не лошадь, чтобы гарцевать.

– Как мне тогда сделать выбор в твою пользу?

Его слова задевали. Нижняя губа слегка подрагивала, но я прикрыла её и подбородок ладонью, не желая показывать слабость.

– Если светлая госпожа хочет остановить выбор на простом заклинателе, никто ей не воспротивится. А вы хотите?

На этот раз не было ни дерзости, ни насмешки, лишь пронзительный взгляд узких, продолговатых глаз. Я потонула в его взгляде. Словно заворожённая подалась вперёд. Мне отчаянно захотелось сказать хоть что-то. На подсказку Лии я могла не надеяться, служанка громко пыхтела, не скрывая своего отношения к жениху. Я думала, но мысли путались, будто нити упавшего на пол клубка, закатившегося под ножку компьютерного кресла.

– Вкусные? – я ткнула пальцем в виноград в руке мужчины. – Хочу.

Казалось, в тот миг мир остановился, а Лия вот-вот разгорится праведным пламенем и погребёт нас вместе с собой и всей дворцовой территорией. Жу Цань, не медля ни секунды, отсоединил одну виноградинку и, держа её между указательным и средним пальцами, ткнул ягодкой мне в приоткрытый рот. Он не отпустил, а я не желала отступать. Попыталась куснуть непослушную ягоду. Виноградинка осталась в тёплой мужской руке. Я высунула кончик языка, задела им между сухих пальцев и повела вверх, подцепляя виноградину. Жу Цань не отводил взгляда от моего языка. Влажный кончик обхватил ягодку снизу и потянул на себя, попутно лизнув средний палец по направлению к ногтю.

Кадык Жу Цаня качнулся вниз и вверх. Лия со свистом вдохнула воздух.

– Вкусные, – заключила я, улыбаясь Жу Цаню.

12

Когда мы с Лией возвращались во дворец, служанка чуть не кипела. Я с жадностью наблюдала за ней, ведь казалось, что в любой момент из ушей девушки пойдёт пар. Ноздри её раздувались, а челюсти плотно сжались.

– Ну чем тебе так не понравился мой жених? – я попой пихнула служанку вбок.

– Такой как он недостоин светлой госпожи, – процедила Лия сквозь стиснутые зубы. – Он здесь никого не достоин.

Я покачала головой не соглашаясь. Видела, что не только на меня красавец Цань произвёл впечатление. Все девушки дворца любовались заклинателем из восточных земель. Только Лия негодовала.

Она выказывала неприязнь и к другим женихам, но ни с одним не посмела вести себя столь откровенно. Потому я сильно удивилась, когда наутро после последнего из свиданий заметила раскрасневшуюся Лию с заплаканным лицом, которая отчитывала Цаня. Понимая, что разговор у них сугубо личный, я подбиралась к парочке на цыпочках и пряталась за многочисленными колоннами, поддерживающими террасу одной из построек.

Убедившись, что осталась незамеченной, я подошла достаточно близко, чтобы расслышать, наконец, их разговор. Лия шипела подобно змее. Жу Цань скрестил руки на груди и слушал девушку со сведёнными над переносицей бровями. Разговор явно начался недавно, и теперь Лия требовала от мужчины ответа. Он молчал, будто находил её притязания надуманными.

– Тебе-то какая разница? – донёсся до меня голос Цаня. – Опять скажешь, что я и ступни светлой госпожи недостоин?

– Ступни? – взвилась Лия. – Ты недостоин и следа, оставленного мной.

– Твой мне и не нужен.

– Кто бы сомневался! У тебя же появилась возможность жениться на светлой госпоже, да, А-Цань? Зачем тебе невеста, ждущая свадьбы второй год? – вопросы полились на заклинателя как из рога изобилия.

Поражённо заткнув собственный рот руками, я наблюдала, как вышедшая из себя Лия стиснула руки в кулаки и обрушила их на Цаня. Она рыдала всё громче, а её слова становились неразборчивей, но лишь глупец не понял бы причины женской ярости. Жу Цань обманул Лию и замахнулся на дочь императора.

Я заторопилась скрыться и оставить их самих разбираться в своих проблемах. Однако, отойдя немного, остановилась и оглянулась. Лия закрывала лицо руками и вздрагивала. Жу Цань наблюдал за ней скучая. Неужто ещё один несчастный, случайно закинутый в этот мир? Вдруг её Жу Цань второй год как погиб?

– Да не-е, – отмахнулась я и для верности протёрла глаза, прежде чем ещё раз взглянуть на парочку. – Не может в одном мире быть сразу трёх переселенцев.

Смотавшись подальше от Лии и горе-жениха, я надеялась встретиться с Сэчженем, а вместо этого повстречала троих советников разом. Едва дверь-ширма отъехала в сторону, вместо пустой комнаты моему взору предстали трое старцев: Суй, Вэй и толстяк, чьего имени я не знала, или не помнила.

– Светлая госпожа возвратилась с прогулки, – улыбнулся толстяк и склонился предо мной. – Вы уже определились, с кем желаете продолжить императорский род?

Поперхнувшись воздухом, я сделала вид, что задумалась. На самом же деле придумывала отговорку. Меня и Сэчжень устраивает, и вообще, я тут задерживаться не планирую.

– Возможно, светлая госпожа пока не сделала выбора? – вдумчиво произнёс советник Вэй.

– Да, да, – с готовностью закивала я. – Одного свидания маловато. Мне бы хотелось повторно пообщаться с женихами.

– С которыми? – уточнил толстый советник.

Я моргнула. Понятненько, ещё одной недели мне не дадут. Думай, Юлька, думай.

– Я запомнила нескольких, – улыбнулась я так вежливо, как могла, надеясь, что хоть троих претендентов оставить позволят.

Загибая поочерёдно пальцы, я назвала Пингвина, что почему-то удивило обычно спокойного Вэя и повеселило третьего советника, затем назвала Жу Цаня, что вызвало одобрение у Суя и недовольство у третьего советника, а после назвала жениха, с которым ходила на свидание в последнюю очередь, Ли Сяошаня из северных земель. Не то, чтобы он мне как-то понравился, наоборот, тихий и спокойный воин казался совершенно не запоминающимся, просто, ему повезло быть последним, а потому я и имя его запомнила.

– Так тому и быть, – склонился советник Вэй в задумчивости. – Позвольте, светлая госпожа, запланировать ваши свидания с ними на новой луне.

– Конечно, конечно, – закивала я, глядя в окно.

Как назло, там проплывали густые, фиолетовые облака, и фазу луны за ними было не разглядеть.

Едва советники засобирались уходить, я спросила о Сэчжене.

– Первый генерал покинул столицу, – недовольно произнёс советник Суй. – Он вернётся, когда вы сделаете свой выбор, дабы никак не повлиять на ваше решение. Кстати, светлая госпожа, позвольте напомнить…

– Напоминайте, – перебила я, всё ещё вглядываясь в небеса сквозь облака.

– До вашей болезни мы хотели осмотреть дом ученья. Его давно не ремонтировали, а вы хотели сделать какое-то обновление, – сказал он неприязненно. – После болезни вы заинтересовались свитками из него, так может, осмотр и ремонт больше не нужны?

– Нужны, – настояла я. – Завтра же пойдём в этот ваш дом ученья.

Глаза советника Суя покраснели. Он явно пребывал в недовольстве из-за моего желания заглянуть в названный дом, но ничего с этим поделать не мог. Я понятия не имела, какой ремонт планировала Юйко, но надеялась выискать в доме ученья что-нибудь интересное, что могло бы помочь мне в будущем. Не зря же от так назывался.

И пусть Сэчжень находился далеко, засыпала я довольная, предвкушая скорое изучение местных учёных свитков.

13

Дом ученья походил на трёхъярусную пагоду с высоким шпилем. На каждом из четырёх углов тёмно-зелёных крыш висели золотые колокольчики, а бело-красные стены не позволяли разглядеть внутреннего убранства. Возле пагоды находилась неприметная глиняная постройка в два этажа. Она привлекла моё внимание, словно что-то, находящееся внутри, звало к себе. Я остановилась, но советник Суй кашлянул в кулак, привлекая моё внимание и требуя следовать за ним.

Внутри нас встретили занятые работники. Одни переписывали тексты, другие раскладывали бумаги по системе, напомнившей мне обычную городскую библиотеку. Множество бамбуковых стеллажей занимали почти всё пространство пагоды.

Пусть полки были подписаны, свитки на них покоились горками. Я ходила из ряда в ряд и разглядывала открывшееся взору достояние. Выискивала свитки и книги о магии. Для таких определили три стеллажа. Здесь хранились собрания и по медицине, и по истории, и по боевым искусствам, а чуть дальше искусства иного рода: музицирование, живопись, вышивка… Чего только ни нашлось в местной библиотеке. Картотеки, например, не имелось. Я также не нашла человека, который бы заведовал всей пагодой разом и смог бы направить меня к нужным стеллажам без предварительного поиска, зато знающий работник находился у каждого типа стеллажей, объединённых схожей тематикой. Однако, поднявшись на третий уровень, где хранились, так называемые, «маловажные» знания, я обнаружила всякое отсутствие системы.

– Что здесь? – уточнила я у советника Суя.

– Как я уже говорил вам, светлая госпожа, на верхнем этаже мы храним маловажные знания. Пустые книги.

Вопросительно глянув на советника, я не добилась от него пояснений и потому схватила первую попавшуюся книгу. Её покрывала жёлтая обложка.

– Вам не стоит это открывать, – советник Суй попытался остановить меня.

Поздно. Книгу я раскрыла и принялась читать. Удивительно, но местная письменность мной понималась без труда. Должно быть, тело сохранило больше умений души Юйко, чем я могла представить. Книжка оказалась сборником эротических рассказов. Отложив её, я потянулась к свитку и развернула его. С дешёвой бумаги на меня глядела обнажённая девушка, которая удовлетворяла себя с помощью игрушки. Её потеху изобразили в коротком комиксе на четыре картинки. Хмыкнув, я присмотрелась к характерной формы палочке, которую изображаемая пихала себе между бёдер. Отложила свиток и чинно сложила руки под грудью.

– Советник Суй, – начала я и задумалась.

– Мы выбросим все непотребства, – с жаром пообещал он.

Я покачала головой и дала понять, что до них мне дела нет. Пусть живут, так сказать.

– Я о другом. Ремонт дому учений необходим, но не грандиозный, не переживайте, советник. Я хочу, чтобы все книги и свитки рассортировали, даже такие, – обвела помещение третьего этажа взглядом. – Пусть также стеллажи с разными направлениями отделят друг от друга. И ещё кое-что, это не совсем про ремонт.

– Что пожелаете, светлая госпожа? – голос советника заметно повеселел.

– Необходимо нанять ещё одного работника, который сможет сориентировать всех желающих в доме учений. Ему нет необходимости разбираться в каждой сфере, просто знать, где какая находится.

Похоже, советник Суй ожидал от меня иных пожеланий. Во всяком случае мои замечания его радовали. Он кивал, как китайский болванчик, и поддакивал светлой госпоже.

На улицу мы вышли довольные собой, но не успели пройти и нескольких шагов, как я ощутила повторный зов.

– Что там? – спросила, глядя на постройку.

– Испорченные книги и свитки, копии которых уже хранятся в доме учения, а также неисправные изобретения и старинные артефакты, которым так и не нашлось применения.

– Туда нам тоже надо, – заявила я.

На тёмном и пыльном втором этаже глиняной постройки я перебирала старые предметы.

Взгляд упал на потрёпанный временем зонтик от солнца. Лавандового цвета бумага оказалась удивительно прочной, её лишь припорошило пылью из-за долгого бездействия. Несмотря на свой вид, зонтик как будто притягивал меня, словно просился прямо в руки.

Я подошла ближе, не задумываясь, коснулась изящной бамбуковой ручки и искренне пожалела изделие, про которое все позабыли. В тот же момент что-то тёплое и приятное проникло в руку, словно невидимая нить связала меня со старинным зонтиком. Я почувствовала, как будто кто-то тихо шепчет на ухо, но голос казался лишь призрачным шелестом, едва различимым.

Я отпрянула, испуганно взглянув на зонтик.

– Кто ты? – спросила, хотя знала, что он не мог ответить.

Подняв зонтик повторно, я поняла, что в этом предмете пряталось что-то особенное, что-то, что поможет мне в незнакомом мире. Лавандовый зонтик обещал стать мне верным спутником, раскрывающим тайные замыслы других людей.

– Что-то нашли, светлая госпожа? – ко мне поднялся советник Суй.

– Да, – улыбнулась я, раскрыв зонтик над головой. – Я намерена забрать его с собой, что скажете? Мне идёт, советник?

Советник Суй приветливо улыбнулся и склонился в поклоне. Он осыпал зонтик уймой комплиментов: и цвет его чудесно оттеняет мои глаза, и плотность бумаги способна защитить от всякого солнечного луча, но зонтик, неслышимый другими, дал мне понять, что советник Суй лишь притворяется, испытывая отвращение к старенькой, поблёкшей вещице.

– Мне он тоже очень понравился, – сказала я, всё больше радуясь своей находке.

14

На повторное свидание с Пингвином я планировала пойти вместе со своим новым зонтиком. Я выяснила, что лавандовую красоту привезли из восточных земель. Ох, что-то там нечистое творится, пусть нечисть и прёт с севера.

– Вам письмо от первого генерала, светлая госпожа, – сказала Лия ранним утром, когда закончила готовить меня к свиданию.

На белоснежной бумаге написано всего-то несколько строк. Сэчжень сообщал, что отправился к северным границам, разить нечисть. Он в шутливой манере обещал привезти для меня оберег из застенка храма Небес, в который заедет на обратном пути. Писал, что любит всем сердцем и поддержит, как бы сильно ни разросся мой личный гарем. Беспокоился только: хватит ли всем выбранным мужьям комнат в Запретном городе.

– Каков наглец, – скомкала я письмо и улыбнулась.

– Желаете написать ответ?

Быстро настрочив пару ласковых, я написала, что в подарок ожидаю лучшую из работ местных послушниц, и передала письмо для запечатывания и отправки. Сама же пошла на встречу с Пингвином.

На улице шёл сильный дождь, поэтому советниками было решено проводить вторую волну свиданий под крышей. Я шла крытыми террасами, вдыхая аромат озона и слушая быстрый стук капель по черепичной крыше. Лия не понимала, зачем в такую погоду госпоже понадобился бумажный зонтик, но я уверенно держала его в правой руке, покачивая во время ходьбы.

В какой-то момент терраса перешла в крытый мостик через реку. Я остановилась и подошла к невысоким деревянным перилам. Вгляделась в воду. Дно покрывал розоватый песочек, я кивнула, понимая наконец, откуда такой интересный оттенок воды. В реке туда-сюда сновали жирные карпы. Видно, что их подкармливали люди. Понаблюдав за рыбками, я пошла дальше, пока мы не достигли квадратной постройки, покоящейся на камнях, разложенных прямо в реке. Ступенчатая крыша с загнутыми кверху краями имела два уровня. Стены отсутствовали, лишь красные деревянные колонны по углам строения. Бумажные фонарики, закреплённые под крышей, горели приятным, жёлтым светом. По трём сторонам беседки находились невысокие глиняные перегородки, а внутри беседки покоился низкий столик и плоские подушки для сидения. Пингвин уже ожидал меня, любуясь дождливой природой.

Усевшись рядом с ним, я приказала Лие и другим слугам ожидать нас на мосту, внутрь не заходить. Они отошли так далеко, чтобы сквозь стену дождя суметь разглядеть нас. Я нахмурилась и, повернувшись к Пингвину, косилась краем глаз на Лию.

– Давай займёмся жарким сексом прямо сейчас.

Пингвин икнул, а Лия не подала и знака о том, что расслышала меня.

– Отлично, нас неслышно, – заключила я до того, как Пингвин успел прийти в себя. – Перейдём сразу к главному, Глеб.

– К сексу? – хрипло переспросил он.

Я скривилась.

– Ш-шучу, – нервно рассмеялся он заикаясь и сделал то движение, благодаря которому я окончательно поверила в то, что передо мной Морковкин Глеб.

Левой рукой мужчина коснулся виска, словно хотел поправить очки.

– Морковкин, – поёжилась я. – Но это невозможно! Ты… Сколько ты здесь?

– Десять лет.

– Нет! – я яростно замотала головой.

– Лия идёт.

Я выставила в сторону девушки раскрытую ладонь. Служанка остановилась, поклонилась и вернулась на прежнее место.

– Послушай внимательно. Если бы ты пробыл здесь десять лет, то попал в этот мир в восемь! А я созванивалась с тобой по видеосвязи в ноябре.

– Помню, – печально улыбнулся Пингвин. – И сколько же, по-твоему, прошло с того ноября?

– Ну, – я принялась тихонько подсчитывать, загибая пальцы. – Одиннадцать месяцев, если считать, как долго я здесь.

– А если не считать? – на его лице отразилась глубокая задумчивость.

– Десять.

Год за месяц.

Мы пришли к одинаковому выводу, из-за которого волоски на теле встали дыбом, а руки и ноги покрылись гусиной кожей. Я запустила пальцы в волосы и сжала, до боли натянув кожу на голове. Новое знание не обрадовало. Оно запутало и напугало. Я задрожала и не сразу расслышала, как Пингвин позвал меня:

– Юль, не всё так страшно, – произнёс он, когда я готова была это услышать. – За десять лет в Трёх равнинах я кое-что узнал, во многом разобрался.

– Если твоё кое-что не способно вернуть нас домой, то мне неинтересно! – в глазах защипало от слёз.

– Способно, – кивнул Пингвин. – Нас вернёт Нефритовый лотос.

Он сунул руку в широкий рукав и выудил из внутреннего кармашка свёрнутый лист. Разложил его на столик перед нами и накрыл текст ладонью.

– Это копия легенды, которую я взял в местном доме ученья, когда понял, что передо мной ты. Другую такую же я читал в доме ученья семьи Вэй, он меньше вашего, но тоже хранит множество полезных знаний.

– Руку убери! – не пожелала я слушать дальше и схватила записанную легенду.

На мягком и приятном на ощупь листе, украшенном изображением чудесного лотоса цвета нефрита, я прочла следующие слова:

Когда звёзды на небе светили ярче, а моря были глубже, когда мир был ещё юн и полон загадок, среди высоких гор Нефритового побережья впервые расцвёл магический цветок под названием Нефритовый лотос.

С тех пор он расцветал каждые 70 лет, наполняя окружающий мир изысканным ароматом и величественной красотой. Его лепестки светились, подобно небесному своду, и каждый, кто осмеливался подойти к нему, чувствовал мощь и магию, лежащую в его сердцевине.

Тот, кто смог дотронуться до сердца Нефритового лотоса в момент его расцвета, получил бы власть над временем и пространством. Цветок мог перенести пожелавшего, между самыми далёкими уголками мира: в небеса, где обитали древние драконы, боги и духи; в любой уголок земли, где проживали люди; и даже в тёмные просторы демонического мира, где царили хаос и зло. Мог цветок вместо этого исполнить самое заветное желание, как считали демоны.

Многие путники исколесили мир, стремясь дотронуться до сердца Нефритового лотоса, но лишь единицы смогли преодолеть все испытания: преодолеть озеро Драконов и взобраться на вершину скалы Небес. И каждый из них, воспользовавшись мощью цветка, становился героем своего времени, властелином миров и хранителем равновесия между силами добра и зла.

Конечно, порой за цветком гнались недостойные, но боги и духи не пускали их к Нефритовому лотосу, путая в бескрайних лабиринтах и сбрасывая в глубочайшие из ущелий.

– Конечно, тут есть несостыковки, – всё же попортил настроение Пингвин, – но такой цветок существует. Я нашёл упоминания о трёх местах, где его замечали прежде.

– Но нам предстоит прождать семьдесят лет? – уголки моих губ поползли вниз.

Вместо ответа Пингвин довольно заулыбался и закусил нижнюю губу, словно нетерпеливый ребёнок.

– Не томи, – надавила я на него.

– Следующий Нефритовый лотос зацветёт через год.

15

Звонкие капли стучали по крыше, оставляли круги на воде. Мы сидели в беседке. Я сжимала в руках лист с легендой о Нефритовом лотосе.

– С чего ты взял, что он поможет?

– В любую точку любого мира, так сказано. Он перемещает как внутри, так и между мирами, Юль.

– Юйко, – поправила я, ощутив фантомную резь в горле и вспомнив вкус настоя супротив демонических сущностей. – Называй меня так, или они решат, что мы одержимы.

Пингвин рассказывал о том, как впервые наткнулся на легенду, как отыскал другие упоминания данного лотоса, как ездил по местам, где жили люди, утверждавшие, что видели цветок своими глазами. Он говорил и говорил, а дождь стучал и стучал. Холодный ветер задувал в беседку. Мне хотелось закутаться в плед, но рядом не оказалось ничего подобного. Руки и ноги дрожали. От холода, конечно, не от услышанного. Я готовилась отбивать чечётку зубами и спрятала руки в расширяющихся рукавах.

– Мне надо всё обдумать, а ещё подготовиться к новому свиданию и к тому, как отдалить окончательный выбор, чтоб мы могли и дальше общаться.

– Зачем отдалять? – Пингвин свёл брови над переносицей. – Выбери меня, поженимся и вместе отправимся на поиски Нефритового лотоса.

Похоже, он полагал это отличной идеей. Я долго смотрела на него, буравила наисерьёзнейшим взглядом. Пингвин смутился, но смысла не понял.

– По-твоему, – мои зубы постукивали, – мне мало было дома?

– Ты могла уехать со мной, – осторожно произнёс он.

– С вами, – скривилась я.

– Со мной, – настоял Пингвин.

Я сжала челюсти. От напряжения заболели скулы. И что бы я делала в Питере? Это у Глеба была мечта, а у Алёнки план, не у меня. Я лишь хотела поступить на бюджет, ну или за дёшево, чтобы суметь и от родителей съехать, и образование получить. Меня никогда не тянуло в такую даль, чтоб обосноваться в Северной столице. Я не мечтала стать известным дизайнером, не планировала выучиться на архитектора, только покинуть отчий дом.

– Со мной, – повторил Пингвин. – Я не знал, что Алёнка поступала в тот же вуз.

– Зато она знала, в какой документы подал ты, – прошептала я отвернувшись.

Должно быть, дождь заглушил мои слова. Возможно, не позволил мне расслышать что-то из сказанного Пингвином. Мы молчали. Легенда оставалась в моих руках, пока мы сидели в беседке, осталась там же, когда я возвратилась в свои покои.

– Сделай ванну погорячее, – попросила я Лию, пока она помогала избавиться от заколок и лент в волосах.

Отмокая в ванне, я перечитывала легенду. Пингвин говорил о нестыковках, но я их не видела. Для меня весь текст звучал детской сказкой, не более. Закрыв глаза, я погрузилась под воду, затем вынырнула, стёрла капельки воды с лица и посмотрела в большущее круглое окно. Небо заволокло тучами, но я всё ещё могла разглядеть силуэты гор. Я перевела взгляд на убранство комнаты, на служанок, на своё белоснежное тело с тёмными сосками на небольших округлых грудях и с чёрным, курчавым треугольничком волос между ног. Я рассмеялась, ведь это тоже походило на сказку, но происходило отнюдь не на страницах книги, а в реальности.

– Лия, принеси мне карту империи, хочу посмотреть, далеко ли от нас Нефритовое побережье.

В то время, когда особам благородных кровей полагается спать, я изучала географическую карту и хмурилась. Света было предостаточно, Лия зажгла все светильники в комнате, но я щурилась. Мало того что текст был мелкий, так ещё и с легендой не сходился. Для того чтобы попасть на озеро Драконов, необходимо отправиться в Западную равнину, которая находилась к западу от Запретного города, тут всё в полном порядке. Затем легенда сообщала, что необходимо взобраться на скалу Небес, а она находилась среди скал Забвения, которые располагались возле Северной равнины. Вернее, скалы разделяли Западную равнину от Северной. Больше прочего, правда, меня смущало то, что по словам из легенды о Нефритовом лотосе всё это должно было находиться на Нефритовом побережье, а оно судя по карте, расположилось за Западной равниной, неподалёку от Диких земель.

– Ничего не понимаю, – нажала я себе на виски и поводила подушечками пальцев по кругу. – Это ж всё в разных местах.

– Вам нужна помощь, светлая госпожа? – присела возле меня Лия.

– Ты географию знаешь?

– Я могу привести вас к тому, кто знает. В доме ученья есть такой человек, но придётся подождать утра.

Я понимающе закивала и зевнула. Пора было собираться ко сну, а не закидывать вопросами знающего человека, но, оказавшись в постели и натянув одеяло до подбородка, я не заснула, а окликнула Лию:

– С кем завтрашнее свидание?

– С Жу Цанем, светлая госпожа, – недовольно пробормотала Лия.

16

На свидание с Жу Цанем я тоже взяла свой новый зонтик. Оделась, правда, теплее. Вместо носков, плотные гольфы, которые привязали под коленками кожаными ремешками. Наряд многослойный: нижнее платье, плиссированная юбка салатового цвета и бежевая кофта с запахом, а поверх бледно-зелëный халатик и широкий бежевый пояс.

Стоило мне подойти к беседке, как зонтик передал едва уловимый импульс в держащую его руку, словно пытался о чëм-то предупредить.

Жу Цань сидел расслабленно и созерцал воду в реке, или карпов. Жирные рыбки метались вокруг беседки, а мужчина крошил им хлебушек. Я села рядом. Ладонь, в которой сжимала ручку зонта, покалывало, будто баловалась пьезой от старой зажигалки. Жу Цань был поглощëн кормлением рыб, а я не знала, как начать разговор, и мы просто сидели молча какое-то время.

– Если светлая госпожа пожелала остановить выбор на мне, зачем приметила ещë двоих женихов? Надеетесь, что я начну борьбу? – он улыбнулся.

– Кто сказал, что я выбрала тебя?

Улыбка Жу Цаня стала шире. Он отложил остатки хлеба и отряхнул ладони друг о друга. Потянулся ко мне рукой, но остановился, так и не дотронувшись до щеки. Взгляд мужчины скользнул в сторону слуг, Цань явно вспомнил, что касаться светлой госпожи до свадьбы запрещено. Зато зонтик в моих руках чуть не завибрировал при приближении мужчины.

– Ты сама сказала, на прошлом свидании.

– Тогда я не знала о твоих чувствах к Лие, – сказала я, внимательно вглядываясь в лицо мужчины.

– А что, каждый ваш муж обязан проявлять симпатию и к служанке?

– Ну, ты-то проявляешь.

– Нисколько, – не изменился он в лице.

Бумажный зонтик в моих руках подтвердил, что Цань не врëт. Я нахмурилась. Точно же слышала, что Лия обвиняла его в ветренности.

– Прошла любовь, завяли помидоры?

Жу Цань склонил голову набок. Прядь длинных волос высвободилась из хвоста и затейливой завихрушкой упала на его грудь.

– Но раньше ты её любил? – я заглянула в непроницаемые узковатые глаза, обрамлённые длинными, густыми ресницами, хотя и желала больше разглядывать шею и показавшуюся из-за одежд яремную впадину.

– Никогда.

Зонтик дал сигнал, что и теперь Жу Цань не соврал. Я икнула. Закусила нижнюю губу. Всмотрелась в заклинателя.

– А жениться на ней зачем собирался? – спросила в лоб, обескураженная его честностью.

– И не думал, – пожал он плечами. – Я собрался сделать своей лишь одну женщину, свадьба на которой запрещает мужчине иметь всякую наложницу и продажную девку. Хочу жениться лишь на самой драгоценной невесте во всей империи.

– На ком же?

– На вас.

Приятное, вибрирующее тепло пронзило мою ладонь в знак согласия со словами заклинателя. Ещё одно тепло, иного характера, заставило меня сжать бёдра. Застигнутая врасплох проницательным взглядом, я стала оборачиваться в поиске поддержки то ли у безмолвных карпов, то ли у позвякивающих под дождём колокольчиков.

– Так расскажи мне о себе. Мой муж должен быть достойным, – наконец, выдала я и приосанилась.

Жу Цань прыснул и рассмеялся, запрокинув голову. Белоснежная шея мужчины показалась мне гладкой и беззащитной. Я заёрзала, сжала пальцы на ручке зонтика и запыхтела.

– Прошу простить меня, о светлая госпожа, – в интонацию мужчины вернулся оттенок сарказма. – Вы вышли замуж за своего слугу, а претендентов во вторые мужья выбрали один краше другого. Вэй Бингвен, племянник советника Вэя, единственный мужчина клана в своём поколении, но не самый завидный. У него есть земли и образование, но у кого из претендующих на звание вашего мужа их нет? Мать Вэй Бингвена – женщина из дома утех, выкупленная, но так и не ставшая женой. Ли Сяошань – настоящий хищник. Ходят слухи, что он потомок демонов с севера, самых ужасных, самых диких, самых коварных. И Жу Цань, – Жу Цань усмехнулся. – Пятый сын четы Жу, которому не положено никакого наследства. Всё, что он может дать вам, так это своё семя.

– И кто же будет лучшим кандидатом? – теперь улыбалась я.

Ожидала, что заклинатель назовёт себя, готовилась к тому, как зонтик его разоблачит. Я поглаживала нежную лавандовую бумагу, а уголки моих губ поднимались всё выше.

– Я, – без раздумий ответил Жу Цань.

Зонтик с ним согласился.

– Вэй любит книжки больше, чем что-либо иное. Ли алчен и станет искать власти, заняв место вашего мужа. Я награжу ваше нутро потомком, сильнее любого человека.

Зонтик с ним согласился.

– И никакой любви?

– Вам недостаточно любви первого генерала?

Я моргнула. Мне захотелось поскорее закончить свидание. Я встала, но зонтик словно попытался что-то передать, и села обратно.

– Скажи, – начала я, но так и не придумала, как продолжить.

– А если вы вовсе не хотите второго мужа, так выясните, почему у Хуаньши родилась лишь одна дочь, а у его дочери, здоровой и прекрасной, не выходит зачать от не менее здорового мужа?

– Что ты хочешь сказать? – я напряглась.

– Кто-то очень не хочет, чтобы императорский род продолжался, – Жу Цань заговорил серьёзно. – Не хотите ли вы посетить родину каждого из своих женихов, чтобы лучше познакомиться с нашими обычаями и на основе их выбрать супруга?

Я замялась, но Жу Цань не смутился. На его пухлых губах расцвела жестокая улыбка:

– Заодно навестили бы своих тётушек. Так ведь принято падчерице называть вторую и третью жену императора? Вы давно с ними не общались, возможно, соскучились?

Уж не знаю, для чего это было Жу Цаню, но мы с зонтиком согласились, что вариант отменный.

17

После слов Жу Цаня я сомневалась, стоит ли вообще повторно встречаться с третьим женихом. Ох, если б у меня не было зонтика, как было бы просто не поверить в предупреждения от заклинателя!

Но зонтик у меня был. Мой бумажный красавец стоял раскрытым подле постели. Я любовалась незатейливым цветочным узором на лиловой бумаге, который был виден лишь с внешней стороны. Мне отчаянно хотелось придумать зонтику имя, подозревая его не простым артефактом, но живым созданием.

– Сеня? Слишком просто. Может, Зуй, на местный манер? – я лежала на спине, свесив голову с постели и задрав ноги на одну из опорных балок для балдахина. – Знаю, я назову тебя Лава, потому что ты лавандовый.

Зонтик подавал один сигнал отказа за другим.

– А ты, вообще, девочка или мальчик? – продолжала я вслух.

Зонтик не отвечал. И тогда я вспомнила, каким словом Сэчжень назвал цвет моих глаз. Зонтик согласился.

– Сюньицао? – повторила я, перевернувшись на живот и подложив руки под голову.

В голове разлилось нечто приятное, явно согласное с именем. Я не понимала, что это и как происходит, но понимала, что помимо меня больше никто волнения от зонтика не ощущал. Я могла сколько угодно общаться с зонтиком, и никто бы никогда не узнал, что он мне отвечает.