Дикарь

Глава 1

Новгородская область, деревня Придорожное,

2023 год

Раздался стук в дверь.

Громов перевернул картошку на сковороде и недовольно оглянулся.

– Семеныч, что ли?

Открывать он не спешил. Степан Семенович был местным пьяницей и часто захаживал к Владу. Просил деньги на водку. А спонсировать пьянство Громов не желал. Вел здоровый образ жизни сам и желал того же окружающим людям. Потому в их деревне все мужики считали Влада ненормальным трезвенником, а женщины – завидным женихом.

Опять настойчивый стук в дверь. Бросил взгляд в окно. Уже темнело. Перевернув снова картошку деревянной лопаткой и медленно отложив ее в сторону, Влад направился к двери.

– Если снова Семеныч, с лестницы спущу! Задрал! – буркнул зло Громов. Щелкнув замком, он распахнул дверь и недовольно выдал: – Слушай, Степан Семе…

Недовольный рык застрял у него в горле, так как на пороге стояла она.

Девушка.

Стройная, молоденькая, смазливая.

Блондинка в обтягивающих голубых джинсах. Короче, неместная девка, тут же сделал вывод Влад по ее умелому макияжу на глазах и белому обтягивающему боди. У них в деревне такие эффектные напомаженные девицы не водились, да и в ближайших селах тоже.

Она как-то странно смотрела на него, удивленно и настороженно.

– Здравствуйте, – быстро заявила девушка.

За ее спиной бешено лаял Шалопай, надрывая глотку. Явно недовольный удушливым цветочным запахом ее духов. Но пес не дерзал взобраться на крыльцо, как эта красногубая краля. Шалопай, помесь дикой дворняги и овчарки, знал, что дом Громова запретное место, потому и застыл в напряженной позе у крыльца.

– Ну? – выдал Влад кратко и грозно.

– Здравствуйте, – повторила она сбивчиво, опасливо оглядываясь на лающего пса. – Я бы хотела…

– Чего? – рыкнул он, опять проходясь по ней взглядом.

Точно городская фифа. С чемоданчиком на колесах, да еще и на высоченных каблуках. И как она умудрилась по их грязи пройти на этих туфлях?

– Вы умеете нормально говорить? – спросила она, нахмурившись.

– Нет! – хмыкнул Влад и, сделав шаг назад, захлопнул дверь перед ее носом.

Тут же створка сотряслась от настойчивого стука. Настырная.

– Че ей надо? – прошептал себе под нос Громов, не отходя от двери. – И, вообще, откуда она?

Красивая. С характером – и, похоже, вредным, сделал он очередной вывод.

– Уважаемый, откройте! – послышался ее настойчивый голосок снаружи.

Тяжело вздохнув, Влад все же распахнул дверь снова.

– Ну, говори, чего тебе? – уже более спокойно спросил он.

– Пожалуйста, не закрывайте дверь, – сбивчиво начала она тараторить. – Мне надо найти дом Миронова Олега. Он мой троюродный брат. Ваш дом первый со станции. Вы должны мне помочь найти его.

– На поезде приехала?

– Да, говорю же вам. Потому к вам и свернула. А эта собака увязалась со мной со станции, я боюсь ее. – И, обернувшись к лающему Шалопаю, девушка нервно выпалила: – Отстань, животное!

Но пес разразился новым потоком собачьих ругательств. Походу, эта блондинка с длинными волосами, собранными в хвост на макушке, Шалопаю не нравилась. Девушка как-то боязливо отгораживалась от собаки чемоданчиком.

Громов остановил свой взгляд на ее груди, чуть прищурился. Хорошая грудь, размер второй. Тонкая ткань боди отлично обрисовывала ее выпуклость. Отчего-то завис на ее груди. Опомнившись, он мотнул головой.

Мужик оказался немного не таким, как Анюта представляла себе хозяина деревенского дома.

Крепкий, плечистый, лет тридцати с небольшим. Загорелый, с густой темной щетиной. Одет только в свободные штаны, босой. Голую мускулистую грудь прикрывает верх хозяйственного передника. Глаза злые, но приятного кофейного оттенка. Руки сильные, жилистые. Взгляд цепкий и пронзительный. Точно не хилый пьяница или бездельник.

Дом тоже добротный, крепкий, под стать своему хозяину. Двухэтажный, из цельного бруса с красивыми резными ставнями. Видно, что хозяин с руками.

– Не знаю никакого Олега Миронова. В нашей деревне такой не живет, – отрезал Влад.

– Как же? – в недоумении округлила глаза фифа, опять опасливо косясь на собаку, которая продолжала надрываться.

– Замолкни, Шалопай! – цыкнул на пса Громов.

На удивление Ани, собака прекратила лаять и внимательно уставилась на мужчину. Тот дополнил свой приказ:

– Иди гуляй!

Тихо гавкнув последний раз на Анну, пес послушно засеменил к калитке и выбежал на проселочную дорогу, проходившую у ограды.

– Спасибо, – поблагодарила девушка, оборачиваясь к мужчине и заискивающе улыбаясь. – С детства боюсь собак.

– Потому они и чуют это.

– Вы подумайте хорошенько. Может, все же знаете моего брата? – попросила девушка. – Уже темнеет, и мне как-то страшно бродить по улицам в вашей деревне.

Вдруг в ноздри Влада влез запах чего-то горелого.

– Твою ж дивизию! Картофан! – прохрипел он и, сорвавшись с места, бросился обратно в дом.

Сняв сковороду с газовой плиты, Влад нецензурно выругался. Картошка с одного боку сгорела, со второго осталась сырой.

– Все из-за этой финтифлюшки! – цедил он сквозь зубы, выбрасывая испорченную картошку в ведро с ботвой для коз. – Приперлась на ночь глядя, фифа!

Походу, придется снова ужин готовить, а жрать хотелось сейчас. Целый день на медовой пасеке, даже хлеба не нюхал.

– Я все слышу! – раздался звонкий голос за его спиной. – И я не фифа.

– Я разве приглашал зайти? – прорычал зло Громов, стремительно оборачиваясь к девушке.

Она уже стояла посреди его большой комнаты, совмещенной с кухней, так и держа за вытянутую ручку чемоданчик на колесах.

Глава 2

Анечка оглядела его жилище. Волне добротный дом, на стенах однотонные обои, потолок беленый, вся нужная мебель вроде есть. И стол, и диванчик, и стулья со шкафом. Не евроремонт, конечно, и обстановка не дизайнерская, но вполне прилично и чисто. Что было удивительно. Ведь, как она поняла, этот неприветливый дикарь жил один, а мужчины, как знала Аня, те еще свинюшки.

«Как в двухзвездочной гостинице», – подумала она.

В дальнем углу стоял даже кухонный уголок с плитой и холодильником, где как раз хлопотал мужчина в этот момент.

Вполне можно переспать ночь или пару ночей в этом деревенском жилище. Только вот его хозяин смотрел на нее уж больно грозно и недовольно.

– Там дождь начался. Жалко вам, что ли? – попыталась давить Анюта на жалось. За окнами уже смеркалось, и на улицу идти снова совсем не хотелось. – Я немного пережду и дальше пойду.

– Жалко, – грубо ответил он и снова отвернулся у кухонному столу, уже себе под нос буркнул: – Не люблю незваных гостей.

– Я ведь не специально это.

Открыв ящик с картошкой, Громов достал три большие. Вымыл и начал чистить овощи снова, кидать шкурки в раковину. Косясь на девушку, которая присела на свой чемоданчик, заявил:

– Слушайте, девушка, я вас сюда не звал и не приглашал. Ввалились ко мне внаглую.

– Я не вваливалась, – обиженно ответила Аня, поджав губки. – Я только спросила, где найти брата.

– Я не бюро находок. Сказал, не знаю такого, – процедил он хмуро, оборачиваясь к ней, и, указав ножом на выход, добавил: – Так что давай иди дальше. Дверь вон там! И дождя там нет, не придумывай.

– Все же куда я пойду? – нахмурившись, заявила она. – Вы бы мне хотя бы путь указали, куда идти. Там темно, и еще эта собака злая где-то бегает. Я боюсь.

– Да… походу, не отстанешь, – выдохнул Влад, отворачиваясь.

Достал доску и начал яростно кромсать картофель на бруски. Параллельно врубил газ, поставив сковороду. Газ погас, и он снова зажег его. Присутствие этой блондинки за спиной нервировало Громова. Он даже слышал, как она дышала.

– Я присяду? – спросила она, и он услышал легкий стук ее каблучков по деревянному полу. Резко обернувшись он отметил одинокий чемодан посреди комнаты. Фифа уже уселась в его любимое кресло у камина. – Ноги гудят от каблуков этих. Почти километр прошагала.

– Адрес брата есть? Нормальный. Улица, дом. Или блондинки цифры не запоминают? – спросил Влад, высыпая картошку на горячую сковороду и чуть убавляя разбушевавшийся газ.

– Прекратите меня оскорблять, – попросила она тоном учительницы. – Не думала, что в этой деревне такие люди злые.

– Я один такой злой, не переживай, – хмыкнул он в ответ, вытаскивая шкурки из раковины, и, обернувшись, уточнил: – Так что, адрес какой?

– Улица Свободы, дом двадцать один.

– У нас в Придорожной нет такой улицы.

– Деревня Придорожная, вы сказали? – выпалила она удивленно. – Нет. Мне надо другую деревню. Торбино, Окуловский район.

– Окуловский район? – недоуменно спросил Влад, нахмурившись. – Так это от нас километров двести будет. Понял! Ты до какой станции ехала?

– До Торбино.

– Ага, а вышла на Торфяное. Надо было дальше ехать. Торбино гораздо дальше.

– Ужас… я что же, не на той станции вышла? – всплеснула она руками, нервно вскакивая на ноги. – Она так тихо объявила, что я услышала Торбино!

– А по времени в пути не судьба сориентироваться?

– Я подумала, что поезд просто быстро ехал и… – она удрученно хлопала глазами.

– Блондинка одним словом, – поморщился он.

– Что вы привязались к цвету моих волос? Весной я в каштановый красилась.

Эта фраза девушки вызвала на лице мужчины подобие ехидной улыбки.

– Я про характер твой говорю. Инфантильная блондинка.

– Вы грубиян и хам, – обидевшись, выпалила она, снова бухнувшись в кресло. – Как же быть? Сегодня я к брату не доберусь. А на улице ночь.

– Даже не думай! – прорычал Громов, обернувшись и угрожающе сверкая на нее глазами. Он уже понял, к чему она клонит. – У меня места нет. Я живу один.

– Всего лишь на ночь, завтра я…

– Нет!

Она опять поджала губы и чуть отвернулась от него. Они оба замолчали. Влад повернулся к картошке, помешивая ее и что-то недовольно бурча себе под нос. Аня же краем глаза посматривала на его широкую обнаженную спину, на пояснице которой кокетливо торчали красные завязочки от фартука. Мышц гора, да и руки накачанные. Такой точно, если ударит, голову пробьет.

Сглотнув, Анюта ощутила, что очень хочет пить. Но просить этого неприветливого хозяина опасалась. Надо было как-то наладить с ним знакомство.

– Если бы вы не были таким вредным, я бы приготовила вам ужин.

– Уже и на ужин намылилась? Забудь. – Он снова обернулся и приказным тоном сказал: – Выяснили, что не доехала. Так что давай шуруй на станцию и жди другой поезд.

– Другой поезд? Вы знаете, когда следующий?

– Если повезет – завтра. Но, скорее всего, через день ходят в нашу глухомань.

– Но уже темно. Мне что же, на станцию обратно идти? И там ночевать?

– Именно! Дверь прямо.

– А если машину найти? Может, меня кто отвезет до Торбино. У вас есть?

– Нет. А из местных только у пары человек есть авто. Но на ночь глядя тебя никто не повезет. Они бухие в хлам наверняка. Сегодня же пятница.

– Но тогда я могу переночевать у вас?

– Нет.

Он снова отвернулся. Но Анна даже не сдвинулась с места. Поджала губы и лихорадочно думала, как уломать этого несговорчивого мужика. Не хотела она в потемках блуждать по деревне с чемоданом и искать другой дом. Через минуту она елейным голосом произнесла:

– А я могла бы приготовить картошечку с грибами, вижу вон у вас есть в лукошке. В сметанном соусе. Еще салат зеленый очень вкусный.

– Слушай, девушка… – Он резко обернулся.

– Ну пожалуйста…

В этот момент незакрытая входная дверь открылась, и послышался призывный женский голос:

– Котик, это я…

Глава 3

Быстро повернув голову, Аня сначала увидела ногу. Точнее, женскую ногу в черном чулке, обвивающую сбоку деревянную приоткрытую створку. Тело владелицы конечности было за дверью. Потом так же появилась рука, поглаживающая дверь.

– Катерина, прекрати! – рявкнул в сторону двери Громов, продолжая заниматься картошкой.

– И чем это занят мой котик? – проворковала женщина и наконец вальяжно вплыла внутрь.

Полноватая гидроперитная блондинка в коротком синем платьице и на шпильках. Она прошла в комнату, чуть покачиваясь на каблуках.

– И вообще-то я занят! Стучать что, не судьба?

«О! Не одна я тут на каблуках хожу по этой грязище», – подумала про себя Аня и вдруг чихнула.

Блондинка, которая уже направилась к вожделенному телу мужчины, стоявшему у плиты, резко затормозила и повернула голову к камину. Ее сильно накрашенные черной подводкой глаза округлились сильнее, когда она разглядела в кресле Аню, которую явно не ожидала увидеть.

– Здрасьте, – кивнула Анечка и как можно приветливее улыбнулась.

На лице женщины отразилось сначала недоумение, а потом неприятное удивление. Прищуренным взглядом она оглядела Анюту с ног до головы. Тут же сделав вывод, что соперница гораздо моложе ее и красивее, Катерина разозлилась.

– Это что за выдра?! – вдруг взвизгнула женщина, указывая обличающим пальцем на Аню.

– Не твое дело, – огрызнулся Влад. – Я тебя не звал.

– Как это не звал? Сказал в прошлый вторник, что я могу зайти! – заверещала она, так и не спуская разъяренного взгляда со стройной девушки в сильно обтягивающей водолазке.

Отойдя от плиты, Громов подошел к Екатерине. Положил женщине руки на плечи и, поглаживая их ладонями, успокаивающим тоном сказал:

– Зашла, молодец. Теперь ступай домой, Екатерина Ивановна.

Он начал подталкивать ее к двери, неумолимо, но мягко.

– Ты что же, променял меня на эту тощую курицу? – громким зловещим шепотом выплюнула она ему в лицо обвинение. И в следующий миг со всей силы залепила ему пощечину. – Бабник!

Ее выпада Громов точно не ожидал. Потому, когда разъяренная Екатерина с недюжинной силой оттолкнула его в сторону и бросилась словно метеор к Ане, не сообразил, что происходит.

Налетев на Анечку, Екатерина ударила ее кулаком в лицо. Живя в деревне, женщина должна была уметь за себя постоять. И Екатерина постояла. Удар получился несильным, но очень болезненным. И Аня даже откинулась на спинку, закрывая руками лицо, и выкрикнула:

– Ты больная, что ли?!

Но Екатерина, уже войдя в раж, вцепилась в волосы Ани и начала орать:

– Это мой мужик, поняла, шалава?!

В следующий момент Екатерину схватил в охапку Громов и оттащил от девушки.

– Э-эй, – прорычал он Екатерине. – Прекрати! Ты чего это?!

Крепко удерживая Екатерину за талию, Влад почти насильно выволок ее за входную дверь и напоследок твердо сказал:

– Екатерина, иди домой. Я тебя звал не сегодня. В следующий раз приходи.

– А эту шалаву звал, значит?! – выкрикнула она.

Не дослушав ее дальнейшую матерную ругань, он закрыл перед ее носом дверь. Защелкнул замок. Екатерина начала сильно пинать дверь и громко требовать, чтобы ее впустили.

– Опять накатила вина, – буркнул Влад, вспомнив, как от Екатерины пахло спиртным, оттого она и вела себя так бесцеремонно.

Отчего она решила, что он ее мужик? Вот новость. Переспал с ней пару раз, так уже и вцепилась в него. Екатерина работала продавщицей в местном магазине. Сговорчивая, красивая тридцатилетняя баба в разводе. Даже в постели вроде ничего. Эти мысли промелькнули в голове Громова.

Он обернулся к непрошеной гостье и увидел, что та, задрав голову, прижимает руки к носу.

– У вас есть платок? – спросила, всхлипнув, Анюта.

– Разбила нос, – выдал он и, приподняв девушку за талию, направил к раковине. – Иди сюда, умойся. Вот полотенца одноразовые, оботрись, – оторвав от тубы, сунул ей пару штук в руку. – Сейчас лед достану.

Он полез в холодильник, доставая кусочки льда в ячейках. Послышался сильный стук в окно, и чуть заплетающийся голос Екатерины требовательно закричал:

– Открой, Громов! Я эту белобрысую все равно подкараулю и рожу ей расцарапаю!

Она начала бить кулаками по закрытому окну, создавая невообразимый шум. Уходить она, видимо, не собиралась.

Даже не обернувшись на истерику любовницы, Влад продолжал рыться в морозилке.

– Вот вроде, – произнес он, вытаскивая две ячейки со льдом.

Видя, что девушка уже умылась, он указал на табурет.

– Присядь, посмотрю, – велел он. Она послушно села, чуть задрав к нему голову. – Сильно саданула. Синяк будет. Но все равно приложи лед, чтобы не опухло сильно.

Быстро обернув ледяные коробочки одноразовыми полотенцами, Влад приложил их к носу Анюты, показывая, к какому месту лучше прижимать.

– Так посиди, голову чуть запрокинь. Больно? – спросил он.

Аня поразилась его мягкой интонации голоса. Разве этот грозный опасный мужик мог быть человечным? Она даже опешила на миг.

– Уже не больно. Только ото льда очень холодно.

Вдруг раздался звон бьющегося стекла. Аня ахнула от неожиданности.

Окно рассыпалось на куски. Большой камень, влетев в окно, прокатился по полу. Взбеленившись окончательно, Екатерина в бешенстве выбила стекло.

– Кобель! – закричала она.

– Ах ты дрянь! – процедил Влад угрожающе и бросился в другой конец комнаты.

Стремительно распахнув шкаф, он что-то достал оттуда.

Когда он повернулся, Аня увидела в его руках ружье.

Глава 4

Уже через минуту Громов высунулся в разбитое окно и, подняв ружье, выстрелил.

– Вы что?! Что вы делаете?! – закричала испуганно Аня и, забыв про свой травмированный нос, вскочила с места и кинулась в сторону мужчины. – Не стреляйте в нее!

Она повисла на его руке, видя в разбитое окно, что Екатерина, как можно быстрее ковыляя на каблуках, поспешила к калитке. Ее отборный мат отчетливо слышался на весь двор.

– В воздух стрелял! Эта бешеная дура по-другому не поймет, – прохрипел он, опуская ружье.

Отметив, что неадекватная женщина скрылась за поворотом дороги, Громов опустил ружье на пол, оперев его о стену, и начал осматривать раму.

– Выбила окно. Новое теперь вставлять. А у меня времени нет, дел невпроворот!

– Вы не расстраиваетесь, – попыталась успокоить его Аня, стоя рядом.

– Как же, – мрачно сказал он, осторожно вытягивая остатки битого стекла из рамы. Обернулся к ней и скомандовал: – Ты иди, садись на место, нос лечи. А то кровью все мне зальешь.

– Да, хорошо.

Присев на табурет, Аня быстро выключила газ под сковородой с картошкой, которая уже стала черной.

– Опять сгорела, – констатировала она.

– Твою ж дивизию! – выдал он разочарованно, скидывая стеклянные осколки в пластмассовое ведро.

Быстро подмел пол и выставил ведро в сени. Вернулся в комнату Громов смурной, поджимая губы. Подойдя к окну, еще раз осмотрел его.

– Вроде ночь теплая должна быть. Не замерзну. Завтра что-нибудь придумаю.

Подхватив ружье, Влад направился к шкафу.

– Вы ведь не думаете, что это я виновата во всем? – спросила Анна осторожно, вновь прижимая лед к носу.

– Я разве так сказал? – обернулся он к девушке, убирая ружье обратно в шкаф. – Екатерина всегда бешеная была.

– У вас есть разрешение на оружие? – спросила подозрительно Аня.

– А если нет? То что? Доложишь? – прищурился Громов, обернувшись к ней. И как-то кровожадно ухмыльнувшись, добавил: – Мужик с ружьем живет один на отшибе. Неуравновешенный, злой. Не боишься проситься на ночь?

Сглотнув, Анюта убрала от лица лед и тихо сказала:

– Вы, по крайней мере, не кусаетесь, как та собака. И дом у вас добротный. Отчего мне бояться?

Тут Громов рассмеялся. По-доброму и сухо. В его глазах зажглись даже игривые огоньки.

– Смелая ты. Пострадала, опять же. Ладно. Оставайся на ночь, – заявил он и, увидев, как радостно зажглись ее глаза, тут же выдал: – Но завтра чтоб шла покупала билет и туту! Уяснила?

– Да, – кивнула Аня, улыбаясь ему.

– Нос-то как?

– Вроде не болит.

Он наклонился к девушке и, осмотрев ее нос, сказал:

– Надо же, и синяка вроде нет.

– Прекрасно же, – снова улыбнулась она.

– Раз так, то ужин с тебя. Картоха опять пригорела. Принес нечистый эту озабоченную бабу, – бурчал он про Екатерину. – Походу, не пожру сегодня. Сейчас почищу новую.

– Хорошо. Я только руки помою и переоденусь, – согласилась довольно Анна.

– Идет, – ответил Влад и снова полез в ящик за картошкой. – Да, и грибы возьми, сейчас сметану из погреба достану. И салат там свой приготовь. Как обещала. Че там для него надо?

Аня быстро назвала ингредиенты для салата, и Громов проводил ее на второй этаж в одну из трех спален. Небольшую и солнечную.

– Тут располагайся. И спускайся. Туалет на улице, справа от дома.

– Благодарю, я быстро.

Он уже почти вышел из комнаты, но обернулся и спросил:

– Звать-то тебя как?

– Анна.

– Я Влад. Можно на ты.

– Хорошо, Владислав.

Влад уплетал за обе щеки приготовленный девушкой ужин. Так жадно, словно никогда не ел. Аня сидела рядом, ожидая его реакции.

– Ну, как получилось? – пытливо спросила она, не выдержав через пять минут, не сводя внимательного взгляда с мужчины.

– Вкусно, – пробубнил Громов с полным ртом, снова нанизывая на вилку картошку и заедая салатом.

Довольно улыбнувшись, Анюта, наконец, и сама приступила к еде. И правда картошечка с лесными грибами не то что с резиновыми шампиньонами из магазина. Да еще с лучком и специальным соусом, который только подчеркивал и делал вкус ярче. Ане и самой очень понравилось. Она с аппетитом успела съесть почти половину своей тарелки, когда Влад как будто опомнился и заявил:

– Ты это… Анна. Не думай, что, если накормила меня, так я уже добреньким стал.

– Я и не думала, – насупилась она.

Конечно, она ожидала, что угодит ему с ужином и он немного смягчится, не будет смотреть так грозно. Но, похоже, этого деревенского дикаря расположить к себе было не так просто.

– Думала, по глазам вижу. Накорми мужика, и он твой – эта теория на меня не действует. Я и сам умею готовить.

– Нет чтобы поблагодарить просто, начал опять колкости говорить.

– Спасибо, Ань. Но завтра твой поезд, и потому нечего меня умасливать и пытаться угодить. Завтраки там ужины всякие готовить стараться.

– Боишься, что привыкнешь ко мне? – улыбнулась она.

– Ты хотела сказать, к твоей готовке? Нет, Аня. Я мужчина серьезный, на первых встречных баб не западаю.

– И молодец, – огрызнулась она, вставая из-за стола и убирая свою тарелку, начала ее мыть.

Влад невольно смотрел на девушку у мойки, на ее спину в обтягивающем боди и на упругие ягодицы в голубых джинсах, и этот вид ему отчего-то нравился. После сытного ужина в его голову полезли мысли о том, что эта городская девица даже ничего так. Красивая и сексапильная. Вот с такой бы, наверное, хорошо вечерком после ужина и трудового дня забраться в постель.

Поймав себя на шальных мыслях относительно девушки, Громов почувствовал реакцию тела внизу живота и сбивчивое дыхание. Это его вмиг разозлило.

Не хотел он эту Аню! Нафиг ему сдалась эта городская фифа? Он мужик и может контролировать свои порывы и реакции организма! Несмотря на то что перед носом маячит вот эта!

Быстро поднявшись на ноги, Влад спросил:

– Помоешь мою тарелку? Благодарен буду.

– Помою, конечно, – ответила она по-доброму, оборачиваясь к нему. – И все здесь уберу.

– Тогда я спать, с ног валюсь. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Он направился к лестнице и чуть затормозил перед первой ступенью.

– Аня, там в ящике у мойки «Фумитокс», и пластины возьми. Ночью комарья много будет. Я-то привык, а ты точно спать не сможешь.

Глава 5

Проснулась Анюта, когда третьи петухи давно пропели. За окном уже брезжил рассвет, Аня взглянула на телефон. Почти шесть утра. В приоткрытое окно спальни вливался свежий бодрящий воздух.

– Пойдем, подруга, подою тебя, пойдем, – услышала она с улицы мужской голос.

Быстро поднявшись на ноги, девушка выглянула в окно. В этот момент на заднем дворе дома Влад выключил шланг, которым только что мыл белую лопоухую козу, и теперь тянул животное обратно в сарай. Когда мужчина с козой исчезли в небольшой хозяйственной постройке, Аня проворно начала стаскивать с себя пижаму.

– Времени мало, надо все успеть, – сказала Аня сама себе.

Еще вчера вечером она наметила план, что делать. А точнее, список действий, как завоевать расположение этого неприветливого смурного хозяина дома. Ей надо было во чтобы то ни стало остаться здесь, а потому придется потрудиться для этого. Она понимала, что ей будет нелегко, но была готова к этому.

На улице уже парило.

– Опять будет жара, – пролепетала она и начала быстро рыться в своем чемоданчике.

Надев легкую маечку и повязав ее на животе, натянула короткие голубые джинсовые шорты. Сунув ноги в летние кроссовки, поспешила прочь из дома, очень хотелось в туалет.

Быстро вышла наружу, немного затормозила на крыльце. Яркие лучи солнца ослепили ее, и Аня невольно зажмурилась. Ощущая утреннюю свежесть, она полной грудью вдохнула чистый деревенский воздух. В городе такого не почувствуешь, ну, только если где-нибудь в парке. До ее слуха доносились трели птиц, а на траве блестели капельки росы.

Девушка вышла во двор, быстро повернула за угол и удостоверилась, что Влад все еще в сарае. Осторожно ступая по деревянным доскам, чтобы не испачкать белые тряпичные кроссовки, направилась к отхожему месту.

Туалет был с другой стороны дома, там же и уличный умывальник, полный воды. Аня умылась и почистила зубы, предусмотрительно захватила с собой щетку и зубную пасту.

Быстро покончив с утренним моционом, направилась обратно в дом. По дороге заглянула в небольшое оконце сарая и отметила, что Влад сидит на старом табурете рядом с козой и доит ее в небольшое эмалированное ведро.

Вернулась по-тихому в дом, отметила, что Влад еще не готовит завтрак, – пока все складывалось удачно. Быстро пошла в комнату, где спала, проворно причесалась, сделав хвост на макушке. С такой прической было не так жарко.

Торопливо вернувшись в кухню, Аня заглянула в небольшой холодильник сбоку от окна, прошлась взглядом по продуктам, решая, из чего приготовить. Где лежали специи, лук и все остальное, она запомнила еще вчера.

Спустя двадцать минут сварганила пышный омлет и тосты с сыром и зеленью.

Когда в кухню вошел Влад с полным ведром парного козьего молока, на столе уже был накрыт завтрак с дымящимся омлетом. Красиво нарезанные помидоры и огурцы на тарелке, только что заваренный ароматный чай.

Окинув взглядом это утреннее пиршество, Громов поставил ведро с парным молоком на табурет и начал быстро споласкивать руки в умывальнике. Мужчина уселся за стол, еще раз оглядел накрытый стол. Все слишком красиво и пахнет обалденно.

«Готовить она умеет, это факт, – подумал он про себя. – И что она так пытается угодить? Что-то здесь нечисто».

– А салфетки нафига? – задал он вопрос, подняв брови. – У меня тут не ресторан. Я их достаю только по праздникам и для гостей.

– Поняла, учту, – улыбнулась девушка, так же грациозно присаживаясь за стол.

– Сейчас сходил на станцию. Сегодня нужного поезда нет, только завтра, – коротко бросил он, садясь за стол, а Аня облегченно выдохнула.

Он уже принялся с аппетитом поглощать омлет, отмечая, что он на вкус еще лучше, чем на вид. Горячие хлебцы с сыром тоже удались. Сама она не ела и смотрела на него, опять ожидая реакции. Потому он еще раз решил озвучить свою позицию относительно ее присутствия в доме, чтобы она не придумывала себе невесть что.

– Думаешь, если будешь меня кормить, то я поменяю решение? – спросил он, вперив нее тяжелый взгляд. – Дудки. Завтра утром твой поезд, и точка.

– Но я думала…

– Нечего думать. Я живу один, и это не обсуждается.

Аня поджала губы, начала пить чай, он был несладкий. Молча встала, подошла к шкафчику, открыла его‚ потянулась за сахарницей, которую забыла поставить на стол.

Невольно проследив за девушкой, Влад задержал взглядом на ее ягодицах в коротеньких шортах и стройных ногах. В этот момент Анюта наклонилась, поднимая с пола выпавший из шкафчика кулечек с травами. Он отчетливо увидел край ее упругих ягодиц, выглянувших из шортиков.

Чуть не подавился. Судорожно сглотнул кусок омлета, чувствуя, что эта картина чересчур возбуждающая, чтобы подавать такую на завтрак с утра пораньше. Зрелище было до того сексуальным, что его обдало жаром, а кровь прилила к низу живота.

У него мгновенно испортилось настроение. Явилась фифа городская! Нарушить его спокойную умиротворенную жизнь. Еще и в шортах развратных выхаживает перед ним.

– Мед достать? – спросила Аня, ставя на стол сахарницу и снова усаживаясь рядом с ним за стол.

– Не надо, – буркнул он, прожевав очередной кусок и окидывая ее взглядом.

Сверху на девушке тоже было что-то невозможно развратное. Розовая маечка до пояса, обтягивающая упругую грудь так, что отчетливо выделялись соски, ему даже показалось, что через тонкую ткань он видит их цвет.

– А что, другой одежды нет? – не выдержал Влад, хватаясь за чашку с чаем и залпом выпивая его.

Глава 6

– А что не так? Жарко же будет.

– Значит, другой одежды нет, понятно, – хмуро произнес он, переводя взгляд на окно.

На эту белобрысую смотреть было невыносимо. Свалилась на его голову. Специально, поди, так вырядилась, чтобы бесить его. Мельтешит своим сексапильным видом перед ним, а руками трогать нельзя. Нет, такого соседства он точно долго не выдержит. Но ничего, завтра эта городская вертихвостка отчалит на поезде, и у него вновь все будет спокойно и размеренно. Никаких этих похабных мыслей из-за баб в голубых шортах.

– Я могу помогать тебе с козой и в огороде, если нужно, – прервала Аня его хаотичные мысли.

Влад недоуменно посмотрел на нее.

– В смысле, помогать? – нахмурился он.

Еще не хватало, чтобы она тусовалась рядом с ним весь день. Никакого спокойствия точно не видать.

– Вот у тебя коза есть, ее доить надо и…

– У меня четыре козы.

– И курицы, я видела, много всех.

– Ну и курицы, – ответил он, не понимая, к чему она клонит. – Я сам и сыр, и творог делаю, на продажу. Потому коз и держу.

– Я про это и говорю. Тебе помощь нужна, Влад. Столько живности, да и по дому надо прибрать и приготовить. Я вполне бы могла помочь. И полоть я умею, у бабушки в деревне я полола.

– Ага, – оскалился он, ее слова позабавили его, едва он представил эту фифу с маникюром на прополке. – В огород выйдешь и на твой голый зад все слепни слетятся. Сидеть потом не сможешь.

– Я могу и джинсы надеть.

– Забудь. Ты здесь временно и завтра уезжаешь, – отрезал он хмуро.

– А если я не хочу уезжать? Можно мне все же остаться? Я правда помогать буду…

– Сказал же, нет, и хватит уже об этом, – ответил он недовольно, вставая из-за стола.

Рядом с ней было невыносимо сидеть, бросало в жар. Ее упругие полушария, выгладывавшие из маечки почти наполовину, так и манили сделать что-то непристойное. Мысль о том, что надо сходить в гости к Кате, снять накопившееся напряжение, тут же окрасилась в мрачные тона. Катерина после вчерашнего его на порог не пустит. И опять все из-за этой городской козы.

– Я по делам, после обеда буду, – добавил он, вставая из-за стола, и отнес грязную тарелку к раковине.

– Я помою, – с готовностью сказала Анюта, подходя к Громову и забирая тарелку из его рук.

– Спасибо.

Громов полез куда-то наверх, нашел большую чистую бутыль.

Аня мыла тарелку и косилась на Влада, отмечая, что в такие бутыли наливают самогон. Далее он начал копаться в сушилке рядом с девушкой, что-то искал.

– А ты сейчас куда? – спросила она, созерцая в сантиметре от себя его мощный волевой подбородок, покрытый густой короткой бородой, высокие скулы, прямой нос.

Упрямо сжатые губы. Было видно, что он волнуется, тарелки и чашки звенели под его рукой, пока он перебирал их.

– На пасеку, ульи проверить, – обжег ее взглядом и тут снова отвернулся к сушилке.

Но Аня успела заметить светло-голубой цвет его глаз. Красивый мужик, если бы не был таким грозным и мрачным.

Наконец, он нашел то, что искал. Небольшую воронку. Влад сунул ее в бутыль и велел:

– Ань, если не трудно, перелей молоко из ведра в бутыль, в холод убери. В погреб. Он вон там у стола. А то в холодильник не влезет.

– Уберу, – кивнула она, уже беря со стола свою тарелку. Она видела, что он прямо рвется побыстрее выйти из дома, наверняка чтобы слинять от нее, Ани. Но у нее был другой план. Оставлять его в покое она не собиралась. – А могу я с тобой на пасеку, пчел посмотреть?

– Зачем? – удивился Громов, уже натягивая на плечи легкую ветровку.

– Хочу посмотреть, как там все устроено. Я никогда вблизи не видела. Пожалуйста, Владислав. День такой хороший, я хочу окрестности посмотреть.

– И что ты привязалась как банный лист? У меня дел по горло. Уже семь доходит, некогда мне тебе окрестности показывать. Сказал, сиди дома.

Девушка уже выключила воду, домыв посуду, и начала проворно убирать со стола.

– Я быстро соберусь, не задержу тебя. И не надо мне ничего показывать, пока идем до пасеки, я и осмотрюсь. Дома скучно сидеть.

– Аня, я уже сказал, что пойду один.

– Жалко тебе, что ли, если я с тобой прогуляюсь? – продолжала она уже обиженно. – Я завтрак готовила, старалась, а ты ведешь себя как бирюк вредный!

– Я, значит, вредный, а ты полезная? – вспылил он, окатив ее злым взглядом. Он прекрасно понял, что она начала манипулировать им. Но решил все же уступить. – Ладно, пойдем. Тогда быстро прибери здесь. Молоко перелей. Надень что-нибудь закрытое, но легкое, а то слепни покусают. Я на улице буду ждать. Пока коз на лужайку отведу, привяжу.

– Спасибо большое, Влад! – воскликнула она довольно. – Я сейчас, быстро!

Она уже проворно вытерла со стола и взялась за небольшое ведро с молоком. В этот момент мужчина обернулся и подсказал:

– Аня, молоко через марлю лей. Там в шкафчике она лежит, а то дерьмо какое попадет еще.

Глава 7

Когда Аня вышла из домика в оранжевых джинсах, обтягивающей утренней маечке и легкой кофте, он критично осмотрел ее.

– Хорошо хоть кроссовки надела, – заметил он, а про себя добавил: «И штаны, а то лицезреть эти ее голые ноги и остальные выступающие прелести весь день не комильфо».

– Я же понимаю, тут бездорожье и все такое.

– Бездорожье, – передразнил он. – Умных видосов про деревню насмотрелась, что ли? Все гораздо прозаичнее. Грязь тут кругом и навоз. Под ноги смотри, не встань. Пойдем.

Она осторожно зашагала за ним по тропке, которая была очень даже чистой, притоптанной, сухой и ровной. Владислав тащил небольшой, но тяжелый рюкзак на спине, из которого торчали какие-то палки, и еще связку досок под соты. Ане дал нести небольшое пустое ведро.

Они быстро прошли пару дворов огородами и вышли в поле, полное цветущих и благоухающих васильков и ромашек. Впереди виднелся пролесок, за ним опять какое-то поле, уже с розовым клевером и фиолетовым иван-чаем.

Анюта во все глаза глядела вокруг, шла от Влада на расстоянии шагов десяти. Окружающие виды впечатлили ее.

– Никогда не думала, что за городом такая красота! Не хуже Таиланда.

– В Тае своя красота, у нас своя.

– Согласна. А здесь у вас красотища, я бы сказала, – добавила Аня.

– Чего это у нас? Это же и твоя страна, так что и у вас тоже.

– Так я в городе родилась и жила там всю жизнь. В дереве настоящей ни разу и не была.

– Это и видно. Краля городская, – уже пробурчал себе под нос Влад, быстро шагая впереди. – Разоделась как на вернисаж, ладно хоть каблуки не нацепила.

– Что ты там ворчишь, Владислав? Я все слышу.

– Слышишь и молодец, – обернулся к ней. – Могу и громче повторить. Каблуки свои вчерашние можешь в чемодан убрать, подальше. В деревне здесь, да и у брата, тебе они ни к чему будут!

– Тебя не спросила, сама разберусь, – сказала Аня, поравнявшись с ним.

Громов отчего-то остановился, спустил тяжелый рюкзак с плеч на траву и, присев на корточки, начал поправлять едва не выпавшие доски.

– Разбирайся, – хмыкнул он, поднимая глаза и проводя по ее телу взглядом. Эта просвечивающая майка просто бесила его. Ладно хоть лифчик сейчас надела, а не как за завтраком сосками на него светила. Он все же мужик, и желания у него тоже есть. Потому и сказал ей: – Только кофту застегни, а то покусают тебя слепни и комары за голые руки, сейчас лесом пойдем.

– Застегну, – кивнула она, застегивая кофту.

Но это не спасло положение. Летняя ажурная кофточка была такая же токая и обтягивающая. Довольно выпуклые упругие холмики все так же призывно торчали, и Влад глухо выдохнул. Надо срочно отправлять ее к брату. Такого секси-сожителя он долго не вынесет.

Выйдя на другую тропинку, они миновали пролесок и оказались на небольшом холме. С него открывался потрясающий вид на зеленеющие поля и небольшую голубую ленту речки. Анюта с воодушевлением фоткала пейзажи на телефон и старалась не отставать от Громова, который шел широким шагом.

В какой-то момент до ноздрей Влада долетел насыщенный цветочный аромат, и он точно шел не от полевых ромашек, росших под ногами. Мужчина чуть обернулся к девушке и, поморщив нос, спросил:

– От тебя, что ли, вонь эта?

Критично оглядел ее, дожидаясь, пока она догонит.

– Не от меня, конечно, – возмутилась Анна от его заявлений. – Я утром в душе на улице сполоснулась, и еще дезик у меня есть.

– Про духи говорю! – уточнил он и, когда ока оказалась рядом, принюхался и обвинительно выдал: – Точно от тебя! Зачем ты набрызгалась-то ими, да еще так сильно?

– А что такого?

– А то, что к пчелам я тебя не подпущу. Ты своей парфюмерной лавкой мне их всех перепугаешь!

– Это не вонь, вообще-то, а настоящие французские духи. Тысячу баксов стоят.

– Да похрен сколько. Пчелы не переносят таких резких запахов! – огрызнулся он. – Домой шуруй, обратно!

– Не пойду я домой, – накуксилась Аня. – Я не запомнила, куда идти.

– Почему-то я даже не удивлен, фифа ты натуральная, неприспособленная, – проворчал Громов, водружая рюкзак на широкое плечо. Снова пошел вперед.

– Ты мог бы хоть немного говорить со мной уважительно?

– Ладно, постараюсь, – хмуро улыбнулся он, стреляя на нее глазами. Девушка теперь шла рядом с ним, так как они следовали по широкой проселочной дороге. – Только я ведь правду сказал. Оставь тебя здесь в лесу или в поле – и не выберешься сама. Сгинешь, как швед под Полтавой или француз в сугробах.

– А это уже обидно слышать.

– Надо же. Еще и обидчивая, – хмыкнул Влад. – Ну, ты это, Ань, не принимай мои слова близко к сердцу. Я такой вредный мужик, что думаю, то и говорю.

– Уже заметила. Ведешь себя как настоящий невежливый дикарь.

– Ага, точно. Дикарь. Потому тебе надо как можно скорее уезжать, а то мало ли что. – Он так кровожадно и плотоядно оскалился, что девушка даже сглотнула.

– Не смешно совсем.

– Ладно, не переживай. До завтра я и помолчать могу. Завтра ты уедешь, и все будут хорошо. – Он довольно улыбнулся ей в лицо. – И у тебя, и у меня.

Вскоре они достигли возвышенного места. Пасека с десятью домиками для пчел стояла обособленно. Влад и Анюта приблизились к небольшому сараю для хозяйственного инвентаря. Рядом с ним стояла лавочка под раскидистой березой. Указав на нее рукой, Громов велел:

– Аня, ты здесь посиди, раз надушилась. Пока я тут все не сделаю. К ульям не приближайся. Пчел распугаешь. Поняла?

– Поняла, – вздохнула девушка удрученно. Осмотрела непрезентабельную лавочку. Вновь оглянулась на стоящие впереди разноцветные домики на высоких деревянных ножках. – Ворчишь и строишь меня, как дед старый.

– Ничего я не дед, не сто же мне лет.

– А сколько? Шестьдесят? – осведомилась она с ядовитой усмешкой, решив его подразнить.

– Острячка. Тридцать всего. Это борода старит.

– Ну да. Я так и поняла.

– А хоть бы и сто, что я оправдываюсь. Мне с тобой детей не крестить! – вспылил он и быстро отошел к хозяйственному сараю. Достал оттуда большую шляпу с сеткой и тихо забубнил себе под нос: – Еще курица городская будет мне мозги выносить. Свалилась мне на голову, ядрен корень!

– Чтобы крестить, сначала зачать надо. А с этим делом у тебя, видать, трудности.

Анне отчего-то захотелось позлить его. Надоел со своим недовольством и замечаниями. Она старалась наладить с ним отношения. И ужин, и завтрак приготовила. А он все недоволен.

– Что ты там сказала? – вытянул Громов шею из-за дверцы сарая, прекрасно рассылав ее слова.

Повернувшись к ней, он свел густые брови к переносице. Она что, реально считает, что он как мужик в постели ничего не может и не умеет? За такие заявы можно и по упругой заднице получить.

Глава 8

Аня отметила, что сильно он разозлился. Ей даже показалось, что из ноздрей у него пошел пар, как у разъяренного быка. Поняла, что переборщила со своей шуткой, и тут же поправилась:

– Я про то, что один ты живешь, Влад. Без жены, откуда же у тебя детки возьмутся?

– А! Ты про это. Так это дело наживное. – Он снова начал рыться в сарае.

– Не скажи‚ так можно и бобылем остаться.

– У меня с этим нет проблем. Катерина, эта та, которая вечера заходила, нормальная баба, с ней можно и детей заводить. Надежная она и хозяйка хорошая. Лариса, опять же, из теплиц тоже на меня слюни пускает. Так что если клич по деревне кинуть, то много кто со мной жить захочет вдолгую.

– А мне это зачем знать? – нахмурилась Аня, его бравада относительно деревенских женщин ее задела.