Тайна летнего лагеря

Плейлист

мина – По тротуарам

Максим Свобода – ЯТНЛ

baur karbon – бесконечность

baur karbon – во сне наяву

Вишневый Закат – Танцы под луной

Вишневый Закат – Полпути

Братья Грим – Солнце мое

Маяковский – Слабые

ЛАПКА – Может быть

Даниил Ким – Моменты

love – Polontayn

TRITIA – Просто так

Глава 1

Наташа

– Не понимаю, зачем тебе ехать в этот лагерь? – недоумевала мама, стоя у меня над душой, пока я собирала чемодан. – Раньше, когда смена стоила копейки, ты ни в какую туда не хотела, а теперь, когда цена выросла в три раза, ты вдруг горишь желанием туда поехать.

– Если дело в деньгах, то я тебе все компенсирую. Все равно хотела в августе найти подработку. – Я аккуратно сложила несколько футболок, джинсовые шорты и юбку.

– Возьми штаны, говорят, в середине июля похолодает, – нравоучительно заметила мама.

– Кто говорит? – вздохнула я.

Мама мой вопрос проигнорировала. Подойдя к комоду, она выдвинула нижний ящик, порылась в нем и выудила мои джинсы.

– Деньги не мои, а отцовы, так что не в них дело. – Мама положила в чемодан джинсы и скептически уставилась на купальник. – Серьезно? Будешь купаться в том болоте?

Под словом «болото» она имела ввиду пруд, расположенный между лагерем и деревней. Каждое лето там купалось много людей, в том числе мои друзья детства Максим и Глеб. Я же всегда брезговала заходить в мутную воду с водорослями и вечно квакающими лягушками.

Однако сейчас на сайте лагеря «Юность», который за последние пару лет раскрутился так, что путевки туда разбирали уже зимой, красовалось фото довольно чистого пруда и красивого пляжа с современным оборудованием. Да и мой брат, Илья, который подрабатывал там вожатым, признался, что вода стала намного чище.

– Почему бы и нет? – пожала плечами я. – Там теперь чисто.

– Скажу Илье, чтобы глаз с тебя не спускал, – пробормотала мама, скрестив на груди руки.

– Мне уже семнадцать, забыла?

– Забудешь тут. – Фыркнув, мама села на краешек кровати и, поковыряв ногтем с французским маникюром ручку чемодана, произнесла:

– Точно не хочешь остаться?

– Мы уже заплатили за путевку.

– Илья сказал, что пока ты не зарегистрировалась, деньги можно вернуть. Для него это не проблема.

– Нет, я все решила. Еду. – Вздохнув, я тоже села на кровать. – Там прошло мое детство, мам. Хочу провести свое последнее спокойное лето в месте, которое делало меня счастливой, и потом, со спокойной душой окунуться с головой в учебу, готовиться к ЕГЭ и поступлению.

– Но бабушка там уже не живет, да и Максима там не будет.

Как раз из-за последнего я так и рвалась в лагерь.

Весь июнь я то и дело видела Максима со своей бывшей лучшей подругой Лерой. Когда бы я не вышла из дома, они встречались мне на пути, держась за руки и увлеченно общаясь друг с другом. Мне приходилось либо делать вид, что я их не заметила, либо переходить на другую сторону улицы.

Максим бросил меня в начале весны, после двух месяцев отношений, и почти сразу же начал встречаться с Лерой. Прошло четыре месяца, а мне все еще было больно. Мой парень и по совместительству друг детства и моя лучшая подруга вонзили мне нож в спину, и теперь, видя их вместе, мне становилось дурно.

Почему близкие люди предают меня? Сначала Глеб, а затем Лера и Максим. Может, мне вообще противопоказано заводить друзей? И парней тоже…

– Смена длится чуть меньше месяца. Ты не заметишь, как я вернусь. – Я постаралась, чтобы моя улыбка выглядела искренней и бодрой. Кажется, получилось.

Мама тоже улыбнулась, заправила мне за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос, и, вздохнув, сказала:

– Хорошо. Раз ты так хочешь, то я больше отговаривать тебя не буду.

Уперев руки в бедра, она встала с кровати и направилась к выходу из моей комнаты. В дверях мама остановилась и заговорщицки произнесла:

– Кстати, знаешь, кого я видела сегодня в магазине?

– Без понятия.

Серые глаза мамы заблестели.

– Ирину Райскую! Представляешь?!

– Ого, – пролепетала я, чувствуя недоброе.

– Я сначала подумала, что это не она, – продолжила тараторить мама. – Ну знаешь, она же последние два года жила в Италии. Но она подошла ко мне, улыбнулась и поздоровалась. Сказала, что приехала всего на месяц, навестить сестру и племянников. И Глеб тоже здесь. Если бы ты не уезжала, то вы могли бы встретиться.

– Какая жалость, – наигранно произнесла я.

Несмотря на то, что Райский, как и Максим, был моим другом детства, видеть его мне не хотелось точно так же, как и Макса. Глеб был моей первой любовью, и мне казалось, что наши чувства взаимны, но потом он решил уехать в Италию и оборвать со мной все связи.

Мама ушла на кухню, готовить ужин, а я подошла к шкафу и принялась выбирать платья, которые возьму с собой в лагерь. Из головы не выходили мамины слова о том, что Глеб вернулся. Интересно, как сильно он изменился? Все такой же тощий и очкастый тихоня?

– Блин, почему тебя это интересует?! – отругала я себя. – Забыла, как он с тобой поступил?

«С тобой и с Максимом», – исправил меня мой внутренний голос.

Я провела ладонью по хлопковой ткани голубого сарафана, вспоминая день, когда наша дружба дала огромную трещину. 23 мая 2009 года…

– В каком смысле уезжаешь? Куда? – воскликнул Максим Снегов, вскочив с лавочки.

Он, я и Глеб сидели во дворе моего дома. Был поздний вечер. Прохладный ветерок обдувал кожу. Пахло черемухой и дезодорантом Максима.

Когда Райский позвонил мне и попросил о поздней встрече, я подумала, что он хочет увидеться наедине. Вчера мы с ним ходили гулять без Максима, и Глеб взял меня за руку и сказал, что дружба со мной его уже не устраивает. Всю ночь я не могла уснуть, а днем с нетерпением ждала его звонка.

Мысль о том, что сегодня он меня поцелует, сводила меня с ума, пока я мчалась к нему на встречу. Однако, когда я увидела Макса, радость сменилась на тревогу.

– В Италию. После развода мама хочет вернуться к родителям. – Глеб поправил сползшие очки. У него вечно расшатывались душки, и очки съезжали на кончик носа. Долгое время меня это забавляло, а потом стало нравиться. Как и сам Глеб.

– Но ты же можешь остаться с отцом, – подала голос я.

– После его измены я вряд ли смогу с ним жить как ни в чем не бывало. Да и бросать маму не хочу.

– Они спросили, с кем ты хочешь остаться? Или все решили за тебя? – Я очень хотела, чтобы он ответил, что все решили за него. Так я пойму, почему он нас бросает. Ведь что может сделать пятнадцатилетний подросток, когда рушится его семья? Лишь стоять в стороне и с замиранием сердца ожидать решения родителей.

– Я сам выбрал поехать с мамой. – Глеб даже не стал юлить. Прямолинейный и честный, как всегда. Даже тошно.

– Значит, в этом году никакого лагеря не будет? – В голосе Макса сквозила надежда.

Глеб отрицательно качнул головой. Очки снова съехали на кончик его носа.

– И нас тоже уже не будет? – тихо спросила я, вложив в слово «нас» двойной смысл. Нас, как троих лучших друзей. Нас, как меня и Глеба.

Райский снял очки и посмотрел на меня своими теплыми светло-карими глазами.

– Нет, – хрипло произнес он.

– Ясно…

– Но ведь мы можем созваниваться! – не унимался Макс.

– Ты хоть представляешь, сколько будет стоить минута нашего общения? – грустно усмехнулся Глеб.

– Какая разница, сколько! У меня богатые родители! К тому же, есть соцсети!

– Я в них не зарегистрирован, – ответил зануда Райский.

– Так вот и повод появился, чтобы это сделать! – наседал на него Макс.

Невесело рассмеявшись, Глеб надел очки, встал с лавки и, сунув руки в карманы темных джинсов, сказал:

– Обещаю, что буду писать и звонить. Как бы дорого это не было.

– Лжец! – произнесла я сквозь сжатые зубы. – Ты ни разу с нами не связался. Предатель!

Сорвав с вешалки сарафан, я скомкала его и кинула в чемодан.

Целых два года Райский не давал о себе знать, а тут вдруг приехал в наш маленький городок, чтобы мозолить мне и Максу глаза!

В прочем, только Максу. Я-то завтра утром уже буду в лагере «Юность», ностальгировать и заводить новые знакомства. И никаких Максимов, Глебов и Лер. Только я, мой братишка и место, которое делало меня счастливой каждое лето моей жизни.

Глава 2

Максим

От громкого плача близнецов болела голова. Вздохнув, я вставил наушники и включил музыку. Три песни спустя появилось какое-то шипение, и правый наушник стал играть тише. Еще через две песни он полностью отказал, и крики сестёр снова проникли в мою бедную голову.

– Черт, – выдохнул я.

Кинув бесполезные наушники на пол, я включил телевизор и значительно прибавил громкость. Плачь стал почти неслышен.

– Макс, ты глухой?! – В мою комнату ворвался отец. Видок у него был тот еще: волосы взлохмачены, под красными глазами залегли синяки.

– Твои дети орут без остановки, – пожаловался я. – У меня больше нет сил это терпеть.

– Наушники тебе в помощь! – рявкнул отец и захлопнул дверь.

Выключив телевизор, я откинул пульт в сторону, упал лицом на кровать и накрыл голову подушкой.

Не помогло.

Ира и Кира кричали так, что проснулся бы даже мертвый. Бедная мама, которая находилась в эпицентре этого кошмара. И зачем только ей захотелось снова родить?

Покосившись на валяющиеся на полу наушники, я нехотя встал с кровати. Надо было купить новые, иначе я сойду с ума. А еще беруши.

Маму выписали из роддома всего неделю назад, а у меня уже глаз дергался от напряжения, и голова не переставала болеть. И я еще молчу о своем сне, которого почти нет. Даже не представляю, какого сейчас маме и папе. Им даже с няней живется тяжко.

На пути в торговый центр я написал друзьям. Только двое из восьми согласились составить мне компанию. Остальные были не в городе.

Везет, блин.

Если бы не близнецы, я бы уже нежился на одном на морском пляже где-нибудь заграницей. Когда эти малявки вырастут, я им тоже устрою те еще обломы.

С Киром и Ромкой мы встретились в уличном кафе. Взяли холодный лимонад, бургеры с картошкой фри и уселись за столик под широким зонтом.

– Хочу на о-о-отдых, – простонал я, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги.

Официантка, что проходила мимо, споткнулась о мои длинные конечности и чуть не упала. Благо, я вовремя схватил ее за руку.

– Извини, – улыбнулся я. – Цела?

Щеки девушки порозовели. Она смущенно улыбнулась и кивнула. Темноволосая и голубоглазая, с пухлыми алыми губами. Похожа на Наташу, но лишь немного. С Наташей еще никто не сравнится.

– Понравилась? – раздался над ухом голос Ромки.

Мысленный образ Наташи улетучился. Я снова видел перед собой рожи своих друзей.

– Нет.

– Врешь. Ты на нее так откровенно пялился.

– У него Лера есть. – Кир пихнул Ромку локтем в бок.

– Одно другому не мешает.

Телефон в моем кармане сообщил о входящем сообщении. Я достал его и взглянул на экран. Лера написала пресловутое «привет».

Помянешь черта…

Разговаривать с ней, а тем более встречаться, совсем не хотелось. С другой стороны, если я ей не отвечу, она начнет названивать, а говорить с ней по телефону намного хуже, чем общаться по СМС.

– Слышали, что Райский приехал из Италии? – между тем спросил Кир.

Мои пальцы, печатающие сообщение Лере, замерли над экраном телефона.

– Глеб вернулся? – хрипло спросил я.

– На месяц, – кивнул Кир. – Приехал к тете вместе с мамой.

– Ясно. – Я снова уткнулся в телефон и принялся печатать сообщение.

Глеб был моим лучшим другом. До того, как свалил в Италию и оборвал со мной и Наташей все связи. И вот, спустя два года, он снова здесь.

– Странно, что ты не знал об этом, – заметил Ромка, шумно всасывая через трубочку остатки лимонада. – Вы же были не разлей вода.

– Были – ключевое слово, – буркнул я.

Года полтора назад я бы обрадовался приезду Райского, непременно бы встретился с ним и спросил, почему он не связывался с нами. Но прошло два года, и мне стало уже плевать. Ни видеть, ни слышать того, кто вот так просто перечеркнул нашу дружбу, я не хотел.

– Все в разъездах, а вы чего в городе кукуете? – решил сменить тему я. – У вас же в семьях нет пополнения вроде бы.

– Да ну тебя, – отмахнулся Ромка. – Я послезавтра с дядей улетаю в Египет.

– Везе-е-ет, – протянул я. – А ты, Кир?

Друг откусил здоровенный кусок от бургера, закинул в рот несколько штук картошки фри и, прожевав все это, ответил:

– А я завтра в лагерь уезжаю.

– Какой? – заинтересовался я, который до недавнего времени каждое лето проводил в лагере.

– «Юность». Знаешь такой? В тридцати километрах от города, у деревни «Дубки».

– Знаю…

Как же не знать. Пять счастливых лет подряд я, Наташа и Глеб проводили лето в тех чудесный местах. Мы были таким и счастливыми, такими веселыми. Думали, что наша дружба будет вечной, но Глеб все испортил. Из-за него наши отношения дали первую трещину, а добил нашу дружбу я.

– Обязательно играть в эти детские игры? – пробубнил я.

Мне хотелось быть рядом с Наташей весь ее семнадцатый день рождения, а не носиться по новому дому ее бабушки, чтобы найти укромное место и спрятаться.

– Будет весело! – объявила Лера и кокетливо мне улыбнулась.

Ее повышенное внимание ко мне раздражало. Неужели не видно, что я хочу быть с Наташей?

Три дня назад я признался ей в своих чувствах, и она обещала дать мне ответ после ее дня рождения. Она мне не писала и не звонила, и я решил, что она откажет мне, но сегодня Наташа так лучезарно улыбалась мне и смотрела на меня совсем иначе, с интересом и нежностью. Переполненный надеждой, я не отходил от нее весь праздник, ожидая ответа.

Но вот Лере и Кристине приспичило играть в прятки.

Как дети, блин!

– Чур, я вожу! – вызвалась Наташа, и я тихо взвыл.

Если бы она не была водящей, я бы спрятался вместе с ней…

– Идем? – Лера подхватила меня под локоть и потянула к выходу из комнаты.

– Куда ты меня ведешь? – спросил я, с тоской глядя на невероятно красивую Наташу, которая отвернулась к стене и принялась громко считать.

– Я видела в комнате Раисы Сергеевны большой платяной шкаф, – заговорщицки произнесла Лера.

– Не хочу я с тобой в шкаф лезть! – запротестовал я.

– Да тихо ты! А то другие услышат и опередят нас. Место для пряток идеальное.

Мы прошли через гостиную, приоткрыли дверь в комнату Наташиной бабушки и замерли, увидев там двоих людей. Оба оживленно что-то обсуждали и даже не заметили, как мы чуть не вошли в комнату.

– Это Наташины мама и дядя? – прошептал я, прислонившись к стене гостиной.

Лера кивнула.

– Кажется, они обсуждают что-то важное. Подождем, пока они выйдут, и спрячемся.

– К этому моменту Натка уже пойдёт искать, – недовольно заметила Лера.

Я ничего ей не ответил. Мне было плевать на прятки. Я хотел снова стоять радом с Наташей, а значит, мне надо было, чтобы она поскорее нашла меня.

– Мне кажется, что тянуть больше нельзя! – раздалось из комнаты Наташиной бабушки. – Лучше Наташа узнает все от тебя, чем от кого-то стороннего.

– Я не хочу рушить жизнь моей дочери, – твердо произнесла тетя Юля.

– Она добрая и умная девочка. Знание того, что Паша не ее отец не разрушит ее жизнь.

– Тс-с! – зашипела на брата тетя Юля. – Говори тише, если нас услышат…

– Ничего не поняла, – тихо сказала Лера, удивленно глядя на меня. – Дядя Паша не родной папа Натки?

– Похоже на то, – озадаченно шепнул я.

Что за чертовщина?

– Я больше не могу смотреть на то, как ты врешь своей дочери и своему мужу. – Тон дяди Кости стал жестким.

– Правда убьёт обоих! Как ты этого не понимаешь?!

– Ты знаешь, как я ненавижу ложь, Юля! Именно поэтому я не общаюсь с нашим отцом, который более десяти лет тайно жил на две семьи.

– Это разные вещи… – Мне показалось, что тетя Юля заплакала.

Некоторое время мы ничего не слышали, кроме всхлипов Наташиной мамы, а затем дядя Костя в сердцах произнес:

– Ой, да делай ты, что хочешь! Только потом не приходи ко мне плакаться!

– Прячемся! – скомандовал я, услышав шаги.

Мы с Лерой шмыгнули к стоящему рядом дивану с широкой спинкой и укрылись за ним как раз в тот момент, когда из комнаты выскочил дядя Костя. Чуть погодя появилась тетя Юля.

– Вот это поворот! – произнесла Лера. На губах у нее почему-то играла довольная улыбка.

Тогда я не понял, что так ее порадовало. Осознал лишь потом, когда Лера пришла требовать, чтобы я бросил Наташу, с которой встречался уже два месяца, иначе она расскажет ей правду о ее происхождении.

Разумеется, я не мог допустить, чтобы счастливая и беззаботная жизнь моей девушки была разрушена. Тайна тети Юли должна оставаться тайной.

– Мы планировали поехать в лагерь с братом, но он недавно завел подружку, так что слился, гаденыш. – Кир допил свой лимонад и потряс стаканчиком со льдом.

Звук дребезжащего льда вырвал меня из воспоминаний.

– Говоришь, тебе не с кем ехать? – спросил я.

– Ага. Без Лешки мне там будет скучно.

– А я могу поехать? – Слова сорвались с моих губ прежде, чем я обдумал ситуацию.

Кир поставил стакан со льдом на стол и удивленно посмотрел на меня.

– Серьезно? Поедешь завтра со мной?

– Ну да.

Почему бы и нет? Отдохну от плачущих близнецов и нервных родителей, вспомню счастливые деньки, оторвусь по полной в последнее беззаботное лето. Через год ЕГЭ, поступление. Я, конечно, никогда не был прилежным учеником, но забить на все это не мог. Пока не предоставлю родителям диплом о высшем образовании, не смогу стать финансово независимым.

– Зашибись! – воскликнул Ромка. – Ух, мы там зажжем! Найдем девочек и…

Его восторженную речь прервал мой зазвонивший телефон. На экране отображалось «Лера».

– Черт, я же так и не отправил ей сообщение… – пробормотал я и, сосчитав до трех, принял вызов.

– Ты где? Почему не отвечаешь? – затараторила Лера.

– С друзьями в кафе. Телефон на беззвучном стоял.

– Учеба закончилась месяц назад, зачем ставить беззвучный? – тоном следователя на допросе произнесла Лера.

– Затем, что у меня дома мелкие сестры, которые редко спят и без конца вопят! – повысил голос я.

Как же хотелось послать эту курицу куда подальше, но я не мог. Цена спокойной жизни Наташи – это моя неспокойная жизнь. Если меня не сведут с ума мои сестры, то это сделает Лера, я уверен.

– Поняла, не ори. – Голос девушки стал мягче. – Что делаешь завтра? Может, сходим в кино?

– Я завтра уезжаю на месяц. – С каким удовольствием я произнес эти слова, кто бы знал!

– Куда?! – От удивления у Леры даже осип голос.

– В лагерь.

– С кем?!

– С Киром. Извини, мне надо собираться. Потом поговорим.

В трубке послышался визг, но я не стал вслушиваться и отключился.

– Жёстко ты с ней. – Кир переглянулся с Ромкой и оба усмехнулись.

– Как заслуживает. – Я убрал телефон и спросил: – Во сколько завтра отъезд?

Глава 3

Глеб

Я открыл глаза и уставился в потолок. Совсем другой потолок, не тот, к которому я привык. Дома, на Сицилии, он был белым с точечными светильниками, а здесь неровный, с пожелтевшими пенопластовыми плитками.

Вчера был день рождения моей тети, на котором не было ни одного знакомого лица. Я не был в России всего три года, а почему-то кажется, что все десять. Однако я не могу сказать, что скучал по родине. Скорее даже наоборот. За эти три года я перестал считать эту страну своим домом.

В первые дни после приезда я гулял по району, в котором жил четырнадцать лет. За три года не поменялось практически ничего. Разве что теперь я ходил по этим улицам один, без своих друзей детства. С каждым шагом я все больше окунался в прошлое. Почти все места напоминали мне о том, как мы гуляли поздними вечерами с Максом.

А сколько же в России Наташ! Почему я раньше этого не замечал? Почти на каждом шагу я слышал это имя, на которое странным образом реагировало мое сердце.

В Италии я постепенно начал забывать своих русских друзей, но здесь воспоминания вскружили мою голову. Я даже представить себе не мог, как скучал по тем, кто забыл про меня.

Они думали, что своим отъездом я их предал. Что за глупость? Можно подумать, у меня был выбор! После развода с отцом, мама сильно сдала. Она нуждалась во мне, в моей поддержке. Разве мог я закрыть глаза на ее состояние и остаться с отцом? Но мои лучшие друзья меня не поняли или просто не захотели понимать.

Мы обменялись адресами электронной почты, я ждал, что друзья напишут мне, но они молчали. Скорее всего, они просто решили вычеркнуть меня из своей жизни.

Сначала мне было обидно, а потом я смирился, что наши пути навсегда разошлись. Но вот я вернулся, воспоминания накрыли меня с головой, и я понял, что не выдержу здесь больше ни дня. Мне срочно требовалась смена обстановки, и в одну бессонную ночь я вспомнил о месте, в котором я был как никогда счастлив.

Сегодня я уезжаю в лагерь «Юность». Подальше от знакомых до боли улиц, на которых я мог в любой момент столкнуться с Максом или Наташей. А в лагере их уж точно не будет – они его переросли.

После завтрака мама вызвала мне такси, так как оказалось, что я опоздал на автобус от лагеря.

Таксист, радушного вида пузатый мужичок с проседью, оказался очень болтливым. Я не был настроен на разговор, поэтому прикинулся, что не знаю русского языка. Однако даже это не смутило болтливого мужика. Он несколько секунд посокрушался над тем, что я его «не понимаю» и принялся рассказывать о тех нескольких иностранцах, которых ему доводилось подвозить.

– В Дубки едешь? – спросил таксист, кажется, решив, что за это время я уже выучил русский язык. – Там в соседнем лесу призрак появился.

– Призрак? – заинтригованно спросил я по-русски.

Таксист ошалело взглянул на меня через зеркало заднего вида, а затем громко рассмеялся.

– Быстро учишься!

– Так что насчет призрака? – с нетерпением в голосе произнес я.

– Люди стали замечать высокую фигуру в белом. Говорят, кто-то покойника с того света призвал, вот он теперь и бродит по лесу, грибников пугает.

– Уверен, что это обычный человек – любитель выживания в дикой местности.

– Может, и так, да только всякие странные вещи начали происходить с его появлением, – продолжил рассказывать таксист. – В огородах стали пропадать овощи и ягоды. А у одной бабки даже курица исчезла.

– Так может дикие звери, – лениво заметил я, теряя интерес к байке таксиста.

– Ага, какие дикие звери будут от огурцов горькие жопки отплевывать?

– Ну а кто тогда? – усмехнулся я. – Призрак? Так он же бестелесный.

– Не призрак, а колдун! – Таксист поднял вверх указательный палец, на мгновение отвлекшись от дороги. – Грибники в лесу нашли алтарь, на котором лежала окровавленная голова курицы. Той самой, что у бабки пропала!

Я поймал в зеркале взгляд таксиста. Мужик ждал, что я удивлюсь или испугаюсь, но меня все еще его байка не впечатляла.

– Ну и что?

Недовольный моей реакцией, таксист жутковато добавил:

– Алтарь весь был в крови. Местные бабки уверены: привидение колдун вызывал с того света. Теперь он по лесу шастает и то стонет, то воет. А в последнее время добавились еще и глухие стуки по ночам. В деревне уже свет до самого утра не выключают. И детей с сумерками домой загоняют.

Я не выдержал и рассмеялся.

– Что, не веришь? – сощурил взгляд таксист.

– Пока своим глазами не увижу, не поверю. – Я воткнул наушники, показав тем самым, что разговор окончен.

До лагеря оставалось всего каких-то двенадцать минут, за которые я успел послушать ровно три трека на моем плеере и вспомнить о том, как я и Макс познакомились с Наташей.

Это был наш первый год в лагере «Юность». До этого мы проводили начало лета только в школьном лагере, где нас заставляли, как детсадовцев, спать после обеда. Здесь же ничего подобного не было. Правда, отбой был после девяти вечера, но нас это не останавливало.

В первые дни нашего с Максом пребывания в лагере мы нашли дыру в заборе, разросшимся боярышником. Через эту лазейку наши вожатые бегали на свидания в местную деревню, а мы – за малиной.

В одном близлежащем огороде была такая крупная и сладкая малина, что мы с Максом женились бы на ней, если бы были старше и ягода была бы девушкой.

При каждой вылазке мы наедались этой малины до отвала. Максим предлагал сменить огород, чтобы нас не поймали, но променять эту малину на какую-то другую было выше моих сил. И все шло хорошо до того самого дня, когда нас все-таки спалили, причем не кто иной, как Наташа.

Оказалось, огород с прекрасной малиной принадлежал ее бабушке и дедушке, с которыми она проводила каждое лето.

– Так вот кто ворует мою малину! – раздалось позади нас в момент, когда наши с Максом рты были полны ягод.

Первой же мыслью было бежать. Однако голос показался мне странным: будто кто-то маленький пытался говорить нарочито грубо и громко.

Слегка повернув голову, я краем глаза увидел в тусклом свети лампы на заборе щуплую девчонку с двумя хвостиками. Спрятав руки за спиной и расставив ноги как американский полковник, она пыталась казаться взрослой и смелой. Из-за спины девчонки выглядывал кусок палки.

Макс тоже рассмотрел девчонку и, беспечно ухмыльнувшись, развернулся и нагло поинтересовался:

– Ну и что ты нам сделаешь?

«Например, позовет взрослых, идиот!», – подумал я, сетуя, что не успел сказать другу, чтобы он вел себя осмотрительно. Даже с мелкой девчонкой.

– Прострелю вам бошки! – Девчонка перестала нарочно понижать голос, да и ей это уже не требовалось, ведь за спиной у нее была вовсе не палка, как нам показалось, а ружье, дуло которого теперь смотрело на нас с Максом. – Руки вверх подняли! Hände hoch, bastarde!

– Это она на немецком шпарит? – испуганно шепнул мне Макс, послушно поднимая руки.

– Угу, – кивнул я, проделывая то же самое и не сводя взгляда с жуткой девчонки.

– Фашистка какая-то…

– А теперь срыгнули всю малину, быстро! Schnell! – Снова перешла на бас девчонка.

– Да как мы это сделаем? – крикнул Макс.

– Так же легко, как жрали! – было ему ответом.

– Погоди, погоди… – осторожно произнес я. – Может, договоримся? Мы заплатим за твою малину. Ну или принесем тебе что-то, что ты хочешь.

Девчонка, склонив голову на бок, задумалась. Затем опустила ружье и жутковато улыбнулась. От этой ее улыбки у меня по спине пробежал холодок.

Ох, кажется, напрасно я добавил последнее…

– Принесите мне свисток, с которым не расстается кладбищенский сторож Герасим!

У нас с Максом так челюсти и отвисли, но говорящая на немецком девчонка с ружьем напугала нас настолько, что поход на кладбище уже не был пугающим. С горем пополам мы добыли ей этот свисток, и она великодушно нас пощадила. Даже сказала, что ее зовут Наташей и посетовала, что в деревне ей скучно – местные дети не очень-то горят желанием общаться с приезжей.

И тут я второй раз ляпнул то, о чем не подумал:

– Может, тогда будешь общаться с нами?

И вот я уже стоял у ворот того самого места, по которому, как оказалось, я соскучился всей душой.

После регистрации меня зачислили в отряд старшеков, вожатым которого оказался брат Наташи – Илья Романов. А я-то думал, что не увижу здесь ни одного знакомого лица. В прочем, Илья, кажется, меня не узнал, что было только мне на руку.

Пока ждали остальных ребят, ко мне подошли двое с кривыми рожами и попросили сигарет.

– Не курю и вам не советую, – ответил я так, будто мне было не семнадцать, а все сорок.

Парни косо на меня посмотрели, но ничего не сказали, потому что вожатый был рядом. Чувствую, что вскоре мое нравоучение выйдет мне боком.

– Ребята, попрошу вас не расходиться! Скоро начнется приветственная церемония! – хорошо поставленным командным голосом произнес Илья.

Ни ждать церемонию, ни смотреть ее мне, разумеется, не хотелось, однако правила есть правила.

Попинав кусочек мела, который неожиданно оказался под моей ногой, и уже изрядно устав от ожидания на палящем солнце, я запрокинул голову и начал переваливаться с пятки на носок. В очередной раз покачнувшись, я увидел в воротах знакомые силуэты. Мое сердце пропустило удар. Резко перестав качаться, я вылупился в сторону центральных ворот. Оттуда ко мне приближались два когда-то самых близких мне человека: Наташа и Максим.

Глава 4

Наташа

Никаких Максимов, Глебов и Лер? Так я, кажется, думала, когда собиралась в лагерь? Еще никогда я так не ошибалась…

Вот они, Максим и Глеб. Один стоит через шесть человек справа от меня, а второй подобрался ближе – слева через две девушки. И как только они здесь оказались? Ладно, Макс, – решил, может, вспомнить детство. Но Глеб вообще в Италии живет и приехал в Россию ненадолго погостить у тети. Какого лешего его в лагерь-то понесло?!

От столь ужасного стечения обстоятельств хотелось выть. Последнее беззаботное лето по всей видимости пойдет коту под хвост! Хорошо еще, что Леры нигде не видно. Тогда было бы настоящее комбо!

– Здравствуйте, дорогие детишечки! – довольно жутковато поприветствовал прибывших на летнюю смену ребят маленький и лысенький мужичок в больших квадратных очках. – Меня зовут Савоськин Макар Аронович. Я – директор лагеря.

Сзади послышались тихие смешки.

– Макароныч, – произнес кто-то сквозь сдерживаемый смех.

Тут я тоже чуть не рассмеялась – сдержалась лишь потому, что стояла в первом ряду на глазах у всего персонала лагеря.

Дальше последовала скучная и затянутая речь Макароныча. Затем слово передали Петру Ивановичу Метелкину – завхозу, похожему на директора как две капли воды, только без очков. Немного картавя, он рассказал нам о правилах лагеря, – что можно делать, а что нельзя, – и обозначил часы отбоя для разных возрастных категорий. Нам, как самым старшим, разрешено было колобродить до десяти вечера. После же все должны были лежать в своих кроватях. Слово «свои» Метелкин даже выделил голосом и обвел многозначительным взглядом старших ребят.

После Метелкина к микрофону подошла миниатюрная девушка с очень милой внешностью. Она тепло улыбнулась и представилась Марьей Петровной Метелкиной, медсестрой. Услышав ее фамилию и отчество, ребята зашушукались.

– Дочка Метелкина походу.

– Красивая, – восхитился кто-то из парней. – Совсем на него не похожа.

– Да ничего в ней красивого нет, – послышался девчачий голос. – На крысу похожа.

Я закатила глаза и тихо вздохнула, предвидя наперед, как половина парней будут пускать слюни на медсестру, а половина девчонок злиться на нее.

В ожидании конца церемонии я принялась рассматривать своего брата, который, в свою очередь, с интересом поглядывал на хорошенькую медсестру. Поймав его взгляд, я улыбнулась уголком губ и скосила взгляд на Метелкину. Илья закатил глаза и отвернулся.

В поисках новой цели для рассматривания мой блуждающий взгляд вдруг встретился с до боли знакомыми светло-карими глазами Райского. Как ни банально, но мое сердце пропустило удар. Мы с Глебом смотрели друг на друга недолго, но я смогла разглядеть в его взгляде тоску.

Неужели он скучал по мне?..

Нет, быть такого не может! Если бы скучал, то обязательно бы связался. В глазах Глеба Райского вовсе не тоска, а скука. Ему так же скучно на церемонии, как и всем ребятам.

– А теперь торжественное поднятие флагов! – объявил директор, своим громким голосом, прервав наш с Глебом зрительный контакт.

Райский отвернулся первым, сосредоточив свое внимание на двух ребят, которые подошли к государственному флагу и флагу лагеря. Заиграл гимн России, и я невольно выпрямилась. Хотелось посмотреть на Глеба еще раз, но я была для этого слишком гордой.

По команде директора ребята – парень и девушка моего возраста – принялись поднимать флаги.

– На этом приветственная церемония завершена! – радостно произнес Макароныч, когда флаги уже развивались на вершине флагштоков. – Подойдите, пожалуйста, к своим вожатым. Они расскажут о вашем распорядке дня на сегодня.

Вокруг все загалдели и засуетились. Я принялась искать глазами Илью, но около меня мельтешило столько людей, что у меня вдруг закружилась голова.

Схватившись за висок, я прикрыла глаза, чтобы справиться с возникшим головокружением. Меня сильно толкнули, и я, пошатнувшись, чуть было не упала. Благо, кто-то придержал меня за плечи.

– Спасибо, – пролепетала я и обернулась.

– Не за что, – пожал широкими плечами Максим.

Залипнув на его фигуру, я подивилась тому, как быстро он превратился из обычного парня в игрока в регби. Наверное, для своей девушки старается, держит форму. Лерке Беловой ведь всегда нравились качки.

– Как дела? – робко спросил он, стараясь не встречаться со мной взглядом.

– Илью не видел? – проигнорировала я его глупый вопрос.

Макс моргнул и начал озираться по сторонам.

– Вон он, у футбольных ворот стоит.

Я посмотрела в сторону, куда показывал палец Макса. Вокруг Ильи уже собралось несколько ребят из моего отряда, и брат что-то оживленно им рассказывал. Я молча направилась к ним.

– Наташ, подожди! – крикнул Макс мне в спину.

Я проигнорировала его и ускорила шаг.

– Наташ! – не унимался Максим.

– Да что тебе надо? – я резко обернулась и уперла руки в бока.

Парень притормозил и оторопело взглянул на меня.

– Мы в одном отряде просто… – тихо произнес он, указав на Илью и ребят, которые вовсю пялились на нас.

– А-а-а, – протянула я, чувствуя, что краснею. – Понятно…

Ну вот, в первый же день отличилась. Теперь ребята будут считать меня неуравновешенной.

В молчании мы с Максом дошли до Ильи. Я скромно поздоровалась со всеми и встала ближе к брату. Снегов, зараза такая, занял место рядом со мной.

– Так, нас уже тринадцать. Ждем еще двоих, – объявил брат. – А, нет, уже одного!

Я проследила за взглядом брата, и увидела идущего к нам Глеба. Ну, зашибись! И этот тоже в моем отряде! За что мне такое наказание?!

Макс тоже увидел Райского и нервно закряхтел. Я же сделала вид, что сильно заинтересована носками своих белых кроссовок, к которым прилипла мокрая трава.

– Сейчас еще одного дождемся, и я расскажу про ваше расписание и провожу в корпус, – пообещал Илья.

– А уже нельзя начать рассказывать? – спросил коренастый паренек с веснушками – один из друзей Макса. Кажется, его зовут Кирилл.

– Точно! – поддакнула темноволосая девушка с фиолетовыми прядями и темным макияжем. – Семеро одного не ждут.

– Есть правила, которым надо следовать. – Высокий и тощий парень с жиденькими светлыми волосами и огромными круглыми очками шмыгнул носом и, достав платок в клеточку, громко высморкался.

Девушка с фиолетовыми прядями брезгливо поморщилась.

– Валентин прав, – кивнул Илья, посмотрев на наручные часы. – Надо следовать правилам.

Друг Макса фыркнул.

Почти все вожатые уже дождались ребят и разошлись по лагерю. Остались только мы и еще одна девушка с длинными светлыми косами аж до колен.

Пока мы терпеливо ждали последнего члена нашего отряда, я раздумывала, стоит ли мне остаться в лагере или все же лучше свалить отсюда из-за Райского и Снегова.

Я хотела провести последнее лето детства в атмосфере, где меня не будут донимать призраки прошлого. Выбрала именно лагерь, потому что никогда не была здесь – в отличие от ребят, я всегда обитала за его пределами, в Дубках, – и вот на тебе! по закону подлости эти двое здесь, чтобы мешать мне спокойно отдыхать.

– Ну и чего вы тут стоите и молчите? Неужели меня ждете? – раздалось поблизости от нас.

Внутри у меня все похолодело от страха.

Этот голос я узнаю из тысячи похожих. Нет, из миллиона.

Голос моей бывшей лучшей подруги. Голос той, на которую меня променял Максим. Голос Леры Беловой.

***

– Значит так: я с тобой в одной комнате жить не хочу и не буду! – Лера сидела на краю письменного стола у окна и вульгарно жевала жвачку.

Меньше всего я хотела видеть эту особу, да к тому же еще и быть ее соседкой по комнате. Да что за невезение такое!

– Можно подумать, я этого хочу, – пробормотала я, стеля постельное белье. – Но Илья ясно дал понять, что либо мы спим на отведенных нам местах, либо в коридоре под фикусом.

После распределения многие начали возмущаться. В особенности Снегов и Райский, которых, к их ужасу, тоже поселили вместе. А подруг Леры вообще запихнули в трехместный блок с девочкой, у которой, по слухам завсегдатаев этого лагеря, перманентные вши. Однако Илья никому не разрешил поменяться местами.

Хотя, даже если бы и разрешил, Лера бы ушла к подругам, а ко мне подселили бы вшивую. Даже не знаю, что лучше: буквально вшивая соседка или фигурально.

– Нет, ну это ни в какие ворота! – вскрикнула Лера и тут же закашлялась, чуть не подавившись жвачкой.

– Не злись, это бесполезно. Лучше переходи сразу к последней стадии принятия неизбежного, – посоветовала я.

– Че?

– Ничего. – Закончив с постелью, я взглянула на сумку и подумала, что, наверное, не стоит ее разбирать. Сегодня вечером я пойду к брату и скажу, что возвращаюсь домой. Не хочу провести свое последнее беззаботное лето в этом гадюшнике.

– А твой брат взятки берет? – в голосе Леры уже не было злости, спрашивала она с надеждой.

– Не знаю.

– Может, ему коньяк подарить?

– А у тебя он есть? – удивленно посмотрела я на Леру.

– Не-а, только энергетики. Но это не проблема, достанем, – махнула рукой с длинными розовыми ногтями Белова.

Я окинула ее взглядом с ног до головы. Яркий и безвкусный макияж, блестящая бижутерия, облегающий топик, короткая джинсовая юбка и босоножки на высоком каблуке. Она думает, что лагерь – это дискотека?

– Ты зачем вообще сюда приехала? – задала я мучающий меня вопрос.

– А ты? – Белова прищурила накрашенные голубыми тенями глаза.

– Отдыхать. От таких, как ты.

– Ну вот и я тоже приехала отдыхать.

– Не ври. Я тебя знаю. Ты ненавидишь лагеря и общаги. – Я скрестила на груди руки, вперив в Леру требовательный взгляд.

Когда мы еще были лучшими подругами, наши родители любили вместе отдыхать на море. Леру же вымораживало жить в одном номере с родителями. Она вообще была социопатом, когда дело касалось проживания. Только со мной, почему-то, могла спокойно ночевать в одной комнате. В остальных же случаях она просто не могла уснуть.

Закатив глаза к потолку, Лера вытащила жвачку изо рта и прилепила ее под столешницу. Мне оставалось лишь молча подивиться такому свинству.

– Ну, да, ты права. Я приехала из-за Макса. Побоялась, что он тут загуляет.

Упоминание Снегова кольнуло мое сердце тупой иголкой для вышивания. Как ни пыталась я забыть его предательство, он все еще бередило меня.

– Поэтому мне нельзя отсюда уезжать, – продолжила Лера, теребя бахрому на топике. – И в коридоре у фикуса я спать не собираюсь! – Она отлепилась от стола и принялась стремительно застилать свою постель. – Так что если не нравится, можешь валить сама под этот долбаный фикус, уяснила?

– Да уж, уяснила, – усмехнулась я.

Так Валерия Белова меньше чем за десять минут прошла все пять стадий принятия неизбежного. А вот я остановилась на первой – отрицании, и дальше двигаться не собиралась.

Спустя некоторое время к Лере пришли подруги – почти точные ее копии, за исключением разве что лиц и роста.

– Блин, а тут прикольно, – тягучим голосом произнесла самая низкая из трех – Ксюха. Она сидела на моей кровати и, закинув ногу на ногу, то и дело надувала пузырь из жвачки. – Не считая нашей мерзкой соседки Соньки. Мне кажется, я уже увидела у нее вшу!

– Бр-р-р, – вздрогнули Лера и Юлька.

Меня никто из них не замечал, будто я тут была мебелью.

– А вы знали, что в этом заезде девушек меньше, чем парней, и на втором этаже даже не хватило комнат? – заговорщицким тоном заговорила Юлька. – И поэтому на наш этаж подселили двоих парней!

– Если один из них не Макс, то мне не интересно, – отмахнулась от подруги Белова.

Ксюха с Юлькой противно заржали, и первая радостно объявила:

– Один из них как раз Максим!

Лера уставилась на подругу горящим взглядом. Я же тяжело вздохнула. Под боком Лера, на одном этаже Максим с Глебом. Да что я плохого сделала?!

– Вот это хорошая новость, – хищно улыбнулась Белова, потирая руки как навозная муха свои лапки.

– А второй – такой красивый! – мечтательно произнесла Юлька. – Глеб, кажется. Жаль, что наша комната от их далеко. Зато ваша близко, прямо через холл.

– Ну, зашибись! – невольно вырвалось у меня.

Все трое повернули свои белобрысые головы в мою сторону. Их порядком удивило мое присутствие.

– Значит, я буду там частым гостем, – довольно произнесла Лера.

Сил моих терпеть Белову и ее свиту больше не было. Определенно мне надо отсюда валить. И как можно скорее!

Я вышла из комнаты с твердым намерением отыскать Илью и серьезно поговорить с ним. Всего лишь несколько часов я провела в этом лагере, а меня уже тошнит и не хватает воздуха.

Засмотревшись на злосчастный фикус, я вдруг врезалась в кого-то, кто сильно пах кофе. Потирая ушибленный лоб, я подняла глаза и увидела перед собой Райского. Он тоже потирал ушибленное место – щеку – и сжимал в руках пустую кружку, где, судя по всему, раньше был кофе. И когда только успел выпить? А главное, где?

– Извини, я тебя не заметил, – пробормотал Глеб. – Засмотрелся на фикус.

– Лучше под ним, чем делить комнату со Снеговым? – понимающе ухмыльнулась я.

– Ага. – Райский улыбнулся краешком губ, и мое сердце почему-то екнуло.

Так, стоп! Почему я вообще с ним разговариваю?! Он бросил нас и решил не поддерживать связь. Так почему от его кривой улыбки у меня сердце шалит?!

Ничего не говоря, я обогнула Райского и направилась к лестнице.

– Ната! – окликнул меня Глеб, и мои ноги сами остановились. А голова сама повернулась на его голос. Вот же гадство!

– Че? – сымитировала я тон Беловой.

– Тебя с Лерой поселили?

– Да, и что?

– Просто. Сочувствую. Фикус в твоем распоряжении, если что. Я уступаю.

– Спасибо, не надо. Завтра меня тут уже не будет. – Сказав это, я отвернулась и в два раза быстрее зашагала прочь от Райского.

– Жаль, – еле слышно произнес он. Или же мне это просто послышалось.

Спустившись с лестницы так быстро, что чуть не заплелись ноги, я вышла из своего жилого корпуса номер три и, отдышавшись, огляделась по сторонам в поисках Ильи.

Он упоминал, что после заселения отправится в административное здание оформить какие-то документы. Вот только где это здание?

Пройдя мимо второго и первого жилых корпусов, я заметила стенд с планом лагеря, рядом с которым стояла темноволосая девушка с каре и внимательно изучала его.

– Привет, – поздоровалась я, подойдя к стенду.

Девушка испуганно вздрогнула и посмотрела на меня через изящные очки с тонкой красной оправой. Мне она показалась милой, но взгляд ее карих глаз был немного затравленным.

– Привет, – едва слышно произнесла она.

– Я Наташа, – представилась я. Не понятно, зачем, ведь я планировала уехать отсюда и не заводить никаких знакомств.

– Соня.

– О, ты из нашего отряда, да? – вспомнила я «вшивую» соседку Лериных подруг.

Девушка кивнула.

– Что ищешь?

– Медпункт.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила я.

Соня молча показала мне содранный локоть.

– Это соседки тебя так? – невольно вырвалось у меня.

Округлив глаза, Соня усиленно замотала головой.

– Я сама упала, когда стелила постель. Наступила на край пододеяльника и… – Девушка вздохнула. – Я просто жутко неловкая.

– Да ладно, с кем не бывает. – Я пробежала взглядом по плану и нашла медпункт. – Смотри, он в административном здании, а мне как раз туда надо. Пошли вместе?

Соня робко кивнула и, прижимая к себе локоть, пошла за мной.

По пути она не проронила ни слова. Я же пыталась рассмотреть в ее чистых и блестящих волосах хоть одну вшу, но ничего так и не увидела.

Административное здание располагалось рядом со столовой и являло собой двухэтажную усадьбу, сохранившуюся с дореволюционных времен. Здание было тщательно отреставрировано и гордо возвышалось над всеми остальными современными постройками, которые своей архитектурой были максимально к нему приближены. По ослепительно белым стенам стелились заросли дикого винограда, а под окнами цвели розовые и бордовые пионы.

Внутри было довольно мрачно и пахло сыростью и старыми книгами. Просторные залы с высокими потолками, увы, не были так же хорошо отреставрированы, как внешняя часть здания. Мы с Соней прошли по коридору и уперлись в двери, одна из которых вела к директору лагеря Макаронычу, а вторая – в медпункт.

Соня толкнула дверь в медпункт и, ойкнув, отпрянула в сторону. Двое людей, стоящих очень близко друг к другу, резко отступили на шаг назад. Медсестра Марья с красными щеками поправила выбившуюся из пучка прядь волос. Мой брат хмуро уставился на меня.

– Стучать не учили?

– Это не кабинет директора. У нас тут травма. Примите? – Я многозначительно посмотрела на медсестру.

Та села за стол и нервно кивнула.

– Сонь, заходи. – Взяв девушку за здоровый локоть, я провела ее внутрь и усадил на кушетку. – У нее локоть содран. Обработать надо.

Медсестра угукнула и потянулась за перекисью и бинтами. Щеки у нее все еще были розовыми.

– Пойдем со мной, – сказал Илья, коснувшись моего запястья.

Мы вышли из медкабинета, прошлись по коридору и зашли в крайнюю дверь без таблички.

– То, что ты видела… – начал было он, хмуро глядя на меня, – … было вовсе не тем, о чем ты могла подумать.

– А чем же? – поинтересовалась я, склонив голову на бок.

– У Марьи в волосах был жучок. Я помог ей его снять.

– И из-за этого она вся покраснела, – усмехнулась я.

– Она покраснела? – удивленно воскликнул брат.

– А то ты не заметил.

Илья как-то странно улыбнулся и на его щеках тоже заиграл легкий румянец. Меня это крайне развеселило.

– Она тебе нравится? – предположила я.

Брат смущенно кивнул. Было странно видеть его таким. Обычно уверенный и четкий, Илья никогда не демонстрировал стеснение и робость. По крайней мере, при мне.

– Значит, наклевывается служебный роман, – расплылась я в коварной ухмылке.

– Нет! – мотнул головой брат и рассеянно почесал затылок. – Или да… Я не знаю… Мы же на работе, тут всюду дети… Лучше не стоит, наверное.

– Ну, решать тебе. – Вздохнув я решительно произнесла то, что изначально хотела ему сказать: – Отправь меня завтра домой, пожалуйста.

Лицо Ильи вытянулось от удивления.

– С чего вдруг? Ты же так сюда хотела.

– Перехотела.

– Это из-за Беловой?

– И не только.

Брат издал понимающее «а-а-а».

– Да-да, – подтвердила я его мысли. – Трое нежелательных личностей, которые отираются рядом, не испортят мой спокойных отдых, и я буду злая, как фашист.

– Не знаю, Наташ. Предки столько денег в эту путевку вбухали, хотели тебя порадовать. Ты же в курсе, как у них сейчас туго с деньгами. А они считай последнее на тебя потратили.

– Разве еще нельзя вернуть сумму? – с надеждой спросила я. – Хоть половину.

Илья отрицательно качнул головой. Я тяжело вздохнула.

После папиного сокращения дела у нас шли туго. Папа старался зарабатывать то там, то тут, но заработок был нестабильным, и порой он месяцами не мог найти подработку. А мама еще как-то умудрялась откладывать деньги со своей небольшой зарплаты. Спасибо еще Илье, что не бросил нас и помогал финансово, хоть уже и жил отдельно.

Как я буду смотреть им в глаза, когда вернусь завтра домой с жалким оправданием? Мама, папа, мне жаль ваших денег, но я не могу там оставаться из-за бывших друзей, которых не хочу видеть? Может, Лера бы с легкостью могла так поступить, но только не я.

– Ладно, я тебя поняла, – пробормотала я, глядя на коричневый дощатый пол, покрытый лаком. – Смена длится меньше месяца. Как-нибудь справлюсь.

Илья хохотнул и взлохматил мне волосы своей здоровой пятерней.

– Если что, я постелю тебе под фикусом, сестренка.

– Ага, благодарю.

Вернувшись в свою комнату, чтобы грустно разобрать сумку, я потеряла дар речи от увиденного. На моей постели, не разувшись, валялась Ксюха и ела чипсы. На письменном столе сидела с энергетиком в руках Юлька, а на своей постели развалилась Лера. Все трое были поглощены своими телефонами, из которых то и дело раздавался сигнал уведомления «Аськи».

Я понимаю, что сегодня свободный день, но это же не повод провести его в чужой комнате!

– А ну брысь с моей кровати! – возмущенно крикнула я.

Все трое оторвались от телефонов и с презрением уставились на меня.

– Да пошла ты! – ответила мне Ксюха, и снова уткнулась в телефон.

Юлька с Лерой противно заржали.

Так, Наташа, спокойно! Думай о родителях! Ты же не хочешь их расстроить, верно? Пусть считают, что мне тут хорошо, и что их деньги не потрачены даром.

– Хоть обувь сними, – спокойно попросила я Ксюху, но она даже не взглянула на меня, продолжая переписываться в «Аське» и глупо хихикать.

Вздохнув, я принялась разбирать сумку. Ну, они хотя бы молчат. Это уже радость.

Однако минут через пять Лера вытащила из сумки CD-плеер, положила наушники в граненый стакан и включила музыку. Из стакана приглушенно, но довольно четко заиграла «Красавица» Фактора-2.

Я закатила глаза и тихо выругалась. Когда все трое начали фальшиво подпевать, мне стало невыносимо и я, бросив наполовину разобранную сумку, вылетела из комнаты.

В потрёпанном кресле у фикуса сидел Глеб с книгой. Наши взгляды встретились и я, помедлив, спросила:

– Что, уже переехал?

Райский робко улыбнулся.

– Почти.

– Особо не рассчитывай на это место. Оно скоро может мне понадобиться.

– Ты же уезжаешь. Или что-то изменилось?

– Изменилось, – вздохнула я и, чтобы не поддаться чарам Райского, поспешила к выходу.

Мне хотелось уйти подальше от своей комнаты, жилых корпусов и вообще всего этого лагеря. Хотелось в Дубки, погулять по пыльным улочкам, пугая кур и уток, качаться на широких качелях, на которых умещалось сразу трое…

Внезапно я вспомнила про дыру в заборе за кустом боярышника, о которой мне рассказывали Макс и Глеб. Кажется, она находилась у заброшенного жилого комплекса где-то в самом конце лагеря.

Бродя вдоль забора, я высматривала заветный куст и здание, которое было похоже на заброшенное. Спустя минут десять я нашла подобное и, пройдя чуть дальше, обнаружила и разросшийся куст боярышника. Правда, протиснуться к нему было тяжело – вокруг росла крапива и бушевали здоровенные лопухи.

Разведя в сторону несколько веток боярышника, я радостно улыбнулась. Вот она, дырочка. Никуда не делась спустя столько лет. Правда, заросла основательно, но ничего, это поправимо. Надо только найти палку и…

Спустя минут двадцать борьбы с растительностью, я уже стояла по ту сторону лагеря. Голые ноги и руки были в крапивных ожогах и царапинах, но, несмотря на это, я была счастлива. Меня ждала моя родная деревня и любимые качели.

Глава 5

Максим

– Нет, ну это вообще нечестно! – возмущенно произнес Кир, с завистью глядя на моего соседа по комнате.

– Я с тобой согласен, – буркнул Глеб, расстегнув спортивную сумку и достав оттуда банку кофе неизвестной мне марки. Наверняка из Италии.

– Давай вожатому взятку дадим, чтобы он нас вместе поселил! – предложил Кир, который никак не мог смириться с тем, что мы с ним не в одной комнате.

– Илья не возьмет взятку, – расстроил я его еще больше, краем глаза продолжая наблюдать за невозмутимым Райским. Его, кажется, ничего в этой ситуации не смущало.

Кир картинно вздохнул и упал на мою кровать.

– Друзья должны жить в одной комнате, что за фигня?

Я не успел ответить другу, потому что дверь в нашу комнату открылась, и на пороге появился наш вожатый.

– Костров! – гаркнул Илья, сверля взглядом развалившегося на моей кровати Кирилла. – А ну марш в свою комнату! Пожалуетесь друг другу на несправедливость, когда разберете вещи и изучите план мероприятий!

Кир нехотя поднялся и, бормоча что-то себе под нос, вышел из комнаты вместе с Ильей. В помещении сразу же воцарилась давящая тишина. Лишь шуршала сумка Райского, из которой он доставал свои вещи.

– Ну и какого фига ты здесь? – задал я вопрос, который мучал меня всю церемонию открытия.

Райский провел пальцем по полке над кроватью, внимательно осмотрел его и хмыкнул.

– У меня к тебе такой же вопрос.

– Я первый спросил. Отвечай. – Надменная морда Глеба раздражала. Я едва сдерживался, чтобы по ней не ударить.

Наташкин брат по ходу специально поселил нас в одной комнате, чтобы мы помирились, только вот хрена с два мы помиримся. Скорее, поубиваем тут друг друга.

– Так чего ты вдруг прилетел из своей солнечной Италии в нашу угрюмую страну? Да еще и в лагерь приехал.

Подумав немного, Глеб открыл рот, чтобы ответить, но вдруг дверь комнаты распахнулась и на пороге появилась Лера.

– Привет, мальчики! – прощебетала она с широкой улыбкой.

– Вот черт, – пробормотал я.

Когда я увидел ее в лагере, мне аж поплохело. Даже присутствие Наташи и Глеба не выбило меня из колеи так сильно, как наличие тут Беловой. И как она только пронюхала, в каком именно лагере я буду? Неужели, мои родители разболтали?

– Надо же, какое совпадение, да, Максим? – продолжила чирикать Лера, подойдя ко мне. – Ты сказал, что поедешь в лагерь, но я и не думала, что в тот же, что и я! – Она изобразила удивление и положила ладонь мне на плечо. – Видимо, это судьба.

– Я бы сказал, злой рок, – буркнул я, скинув руку Беловой со своего плеча.

– Почему-у? – капризно протянула Лера.

– Потому что. Поговорим позже, окей?

Я развернул Белову к выходу и подтолкнул ее в спину.

– Но… – пролепетала девушка, вовсе не горя желанием уходить.

– Потом, Лера, потом, – повторил я, подведя ее к двери. – И стучись, пожалуйста, перед тем, как войти.

– Ты что, стесняешься меня? – Белова игриво подмигнула.

– Вообще-то я здесь не один.

Выглянув из-за моего плеча, Лера оценивающе посмотрела на Глеба и помахала ему рукой.

– Привет, я Лера – девушка Макса. – Они с Глебом были знакомы шапочно. Лера перевелась в нашу школу после того, как он уехал, чтобы поддержать Наташу, с которой когда-то была не разлей вода.

– Ясно, – сухо ответил ей Райский.

Белова надула губки и, переведя взгляд на меня, шепнула:

– Я постараюсь выселить Наташку как можно скорее, и тогда ты сможешь приходить ко мне.

– Не трогай ее, – прошипел я, пристально глядя в глаза Беловой. – Если узнаю, что ты ее донимаешь, перестану с тобой разговаривать.

Лера сузила глаза и, копируя мой тон, произнесла едва слышно:

– Тогда я расскажу ей тайну про ее любимого папочку!

Вот так всегда. Стоит нам начать препираться, Лера сразу же напоминает мне о тайне, которую она хранит, пока я с ней встречаюсь. И самое мерзкое во всем этом то, что я ничего не могу сделать. Ни рассказать все Натке, ни порвать с Лерой. И это бессилие меня убивает.

– Я тебя понял, а теперь вали, – пробормотал я, со всей силы сжав кулаки, в которых сосредоточилась вся моя злость на себя, на Леру и на ситуацию в целом.

– Пока! – Лера хихикнула и, быстро поцеловав меня в щеку, выскочила за дверь.

Я же так и остался стоять на месте, пытаясь успокоиться.

– И вот на ее ты променял Наташу? – раздался за спиной тихий голос Райского.

Черт, а ведь я только начал успокаиваться!

– А ты променял нас на Италию, – парировал я, повернувшись к нему.

– Я этого не хотел.

– Ага, как же! – Злость с новой силой нахлынула на меня, затмевая сознание. – И вообще, не лезь в мои дела. Ты мне не друг!

– Но когда-то я им был. – Райский уже разобрал сумку и теперь сидел на кровати с открытой книгой в руках, глядя на меня своим пристальным холодным взглядом. Ни один мускул не дрогнул на его лице, и голос оставался спокойным и ровным. Меня же всего трясло от эмоций.

– Ты перестал им быть, когда свалил в Италию и решил похерить наши отношения! – взорвался я. – Если ты захотел поехать в лагерь, чтобы все исправить, то даже не надейся на это! Я не из тех, кто прощает предательства!

Захлопнув книгу, Глеб встал с кровати.

– Тебе надо остыть. Я почитаю в другом месте. – Подойдя к двери, он повернулся ко мне и добавил: – И для сведения: я правда не знал, что вы с Натой тут будете. Если бы знал, ни за что бы не сунулся сюда.

– Так проваливай отсюда! Не порть нам отдых! – крикнул я, борясь с желанием запустить в этого придурка что-то тяжелое.

– Я подумаю.

Как только Райский закрыл за собой дверь, я сразу же упал на кровать и тихо застонал, прикрыв глаза рукой. Этот тип меня страшно бесит, но в одном он оказался прав – мне действительно надо успокоиться.

Некоторое время я так и лежал, не шевелясь. Старался ни о чем не думать, сосредоточившись на своем дыхании. Постепенно эмоции стихли, и мое дыхание стало ровным и спокойным, вот только тревожные мысли снова вернулись.

Резко поднявшись, я уставился в окно, выходящее на спортивную площадку, где парни играли в футбол.

Илья сказал, что сегодня у нас свободный день, а завтра мы начнем жить по лагерному расписанию. Начнутся конкурсы, походы, концерты и всякие спортивно-развлекательные игры. В сознании всплыли обрывки тех лагерных дней, когда мы с Глебом сбегали в деревню к Натке. Интересно, как там Дубки? Все еще стоят?

Поддавшись порыву, я вышел из комнаты, миновал коридор и, покинув корпус, направился к месту, где была дырка в заборе.

– Небось ее уже там нет, – пробормотал я себе под нос, завидев издалека заброшенный корпус.

Однако, вопреки своим мыслям, я заметил протоптанную дорожку к боярышнику и расчищенный проход к дыре, которая все еще была на месте.

– Вот это да! – восхищенно произнес я, осторожно обходя оставшуюся крапиву. – Дыра все еще пользуется популярностью.

Плохо помня дорогу к деревне, я прошел чуть вперед и долго всматривался вдаль, стараясь разглядеть очертания крыш деревенских домов.

Внезапно я заметил, что вдалеке из низины поднимался слабый дымок. Ну конечно! Я и забыл, что лагерь находится на значительном возвышении, да еще и в сосновом лесу. Дубки же были внизу, и поэтому отсюда их было тяжело заметить.

Пройдя еще немного вперед, я наконец смог разглядеть деревенские дома. Невероятная эйфория охватила меня, и я устремился к цели, значительно ускорив шаг.

Место, в котором мы втором проводили чуть ли ни каждый вечер, почти не изменилось. Разве что выросла пара-тройка новых домов, да заросло несколько полей, на которых местные сажали картошку.

По улицам, квохча, бродили куры. Пахло свежескошенной травой, прудом, что находился поблизости, и дорожной пылью. Я вытянул длинную травинку с мохнатым кончиком и сунул ее в рот.

Пока я бродил по улицам, мне не встретился ни один житель, однако их голоса я слышал за высокими глухими заборами.

– А вот и еще одно отличие, – заметил я, рассматривая очередной глухой забор.

Раньше ограждения в Дубках были низкие и хлипкие, через них было видно все, что за ними находится. Жители переговаривались с соседями, здоровались с прохожими и хвастались своими цветами или урожаем. Однако сейчас все будто разом стали какими-то социопатами.

У Наткиного дома я остановился, вспоминая, как мы познакомились.

– Интересно, малина у них все еще есть? – произнес я, глядя на забор, который, в отличие от остальных, состоял из проволоки, позволяя рассмотреть все, что было во дворе.

Я шагнул чуть ближе, чтобы лучше рассмотреть то место, где росла малина, но тут из приоткрытой калитки выбежало нечто белое и пушистое и принялось лаять на меня.

Вздрогнув, я отошел от забора и, показав собаке язык, сунул руки в карманы и побрел дальше. Однако псинку мой уход не устроил. Она побежала за мной вдоль забора, лая так, что ей начали вторить другие собаки в деревне.

– Вот же дура мелкая, – буркнул я и, ускорив шаг, поспешил в сторону, где заканчивались жилые дома и начинался лес.

Еще издалека я услышал знакомый скрип качелей, которые так любила Натка. Перед моими глазами тут же встало воспоминание о том, как она качается: светлые косички взлетают в разные стороны, Натка заливисто смеется, одной рукой держась за качели, а второй придерживая развивающийся на ветру подол нежно-голубого платья.

Мне вдруг страшно захотелось покачаться на этих качелях, но они, кажется, были уже кем-то заняты.

Обойдя высокий бурьян, я осторожно шагнул к качелям и застыл на месте, пораженный увиденным.

На качелях, закрыв глаза и слушая музыку в наушниках, качалась Натка. Позади нее, привалившись к толстому стволу яблони, стоял Райский и смотрел на девушку печальным взглядом.

То, что мы втроем, не сговариваясь, забрели в одно место и в одно время – было настоящим чудом. Или судьбой?

Мне хотелось, чтобы этот волшебный момент не заканчивался. Обида на Глеба внезапно испарилась, уступив место щемящей тоске по нашей дружбе, по тем беззаботным временам, когда мы не думали о будущем.

Не знаю, сколько бы я так простоял, глядя на своих бывших друзей и вспоминая прекрасные времена, проведенные с ними. Возможно, еще несколько минут у меня бы было, однако их меня лишило противное белое существо, которое тихо подкралось сзади и укусило меня за ногу так, что я не смог сдержать громкого крика.

– Ай, блин! – заорал я так, что вздрогнула даже Натка в наушниках.

Она остановила качели и одним резким движением выдернула наушники. От яблони отлепился Глеб и испуганно закрутил головой. Пара секунд, и он увидел меня. Его лицо вытянулось, и он открыл было рот, но его опередила Натка. Она возникла прямо передо мной, такая же устрашающая, как и в ту ночь, когда мы воровали у нее малину.

– Снегов! Какого лешего ты тут орешь на всю ивановскую?!

Глава 6

Глеб

Кажется, из нас троих я был единственным, кто обрадовался нашей внезапной встречи. Наташа почти не смотрела на меня, а если и смотрела, то с презрением. Макс же сначала меня игнорировал, а затем принялся злиться и кричать.

Впервые за день мне захотелось психануть и свалить из лагеря. Собственно, веской причины быть тут у меня больше не было, ведь Наташа сказала, что не задержится здесь.

Чтобы успокоиться, я вышел из нашей комнаты – надо будет позже «поблагодарить» Илью за столь «приятное» соседство – и устроился в кресле рядом с фикусом. Выводить Снегова своим присутствием не стоило, он реагировал на меня как бык на красную тряпку.

Сосредоточится на учебнике по юриспруденции, который я прихватил с собой, никак не получалось. Мысли крутились вокруг Наташи и Макса, их лица то и дело мелькали перед моим мысленным взором. Обида, которая жила со мной все эти три года, неожиданно притупилась, когда я увидел лица друзей.

Черт возьми, как же, оказывается, я по ним скучал! И как хотел снова стать их другом. Хотел вернуть чуть ли не братские отношения с Максом и те новые чувства, которые проросли из нашей с Наташей дружбы.

Я как сейчас помню момент, когда понял, что влюбился в нее.

Нам было по четырнадцать. В последний день августа мы шли из школы, где репетировали Первое сентября. Максим никак не мог запомнить танцевальные движения, поэтому его оставили еще на час, а нас с Наташей отпустили.

– Думаешь, у него получится? – спросила Наташа, протянув мне купленное только что мороженое в вафельном стаканчике. Себе же она взяла «Лакомку».

– Сомневаюсь. – Я разодрал упаковку и с наслаждением откусил большой кусок от мороженого. Зубы сразу же свело от холода, и я зажмурился в ожидании, когда пройдет это неприятное чувство.

– Обычно проблемы с организацией всегда у нашего класса, но на этот раз оплошали вы. – Наташа осторожно откусила толстый слой шоколада и лизнула само мороженое.

– Наверное, потому что заболела наша классная, – пожал плечами я.

Елена Викторовна была не только классным руководителем нашего 8А, но и организатором всех школьных мероприятий. В отличие от 8Б, где училась Наташа, мы постоянно где-то участвовали и выступали. Из-за этого нас снимали с уроков, переносили нам контрольные, да и вообще много чего прощали. За это «бэшки» нас недолюбливали и завидовали черной завистью.

– Приятно видеть, что без Елены Викторовны вы такие же простые смертные, как и мы, – хохотнула Наташа.

Возвращаться домой в последний день каникул совсем не хотелось, поэтому мы решили подождать Макса во дворе рядом с его домом.

Мы сели на лавочку и принялись есть мороженое и играть в слова.

– М-м-м, корица! Тебе снова на букву «а», – довольно произнесла Наташа. Ее мороженое подтаяло и превратилось в месиво из сливок и шоколада. Она едва удерживала его в оставшейся упаковке, то и дело облизывая стекающие по ней капли.

– Алименты!

Наташа сморщила носик.

– Из тебя одни юридические слова выскакивают. Так не интересно!

– Ну я же хочу стать прокурором.

– Видимо, чересчур сильно хочешь, – пробормотала Наташа и попыталась доесть остатки мороженого так, чтобы не испачкаться.

Когда она подняла на меня свое лицо, я как будто бы увидел Наташу впервые. Лучи солнца осветили ее голубые глаза, которые от этого стали похожи на кристально чистые воды озера Байкал. Словно в замедленной съемке Наташа улыбнулась и моргнула. На ее носу виднелся шоколадный след от мороженного. Моя рука сама по себе потянулась к ее лицу. Пальцы легко коснулись носа Наташи и стерли шоколад. От этого простого жеста мое сердце словно пропустило удар, а затем забилось как ненормальное.

Улыбка Наташи в миг исчезла. Она, не моргая, смотрела на меня озадаченным взглядом.

– Шоколад, – пояснил я, отведя от нее смущенный взгляд. – Ты как свинка.

Разумеется, я не считал ее свинкой. В тот миг мне показалось, что Наташа – самое красивое создание в мире. Но не признаваться же ей в этом…

От воспоминаний меня отвлекло неожиданное появление той, о которой я думал. Наташа выглядела расстроенной и попросила меня не рассчитывать на место у фикуса, потому что, скорее всего, сама сюда переедет. Похоже, она передумала уезжать, а значит, я тоже.

Захлопнув учебник и оставив его на кресле, я отправился на прогулку. Лелея тайное желание покинуть лагерь, я слонялся вдоль забора, постоянно оглядываясь. Как только вокруг не оказалось ни души, я схватился за прутья и не без труда перелез через высокое ограждение. Уже значительно позже, подходя к Дубкам, я вспомнил про дырку в заборе у боярышника. Скорее всего, ее уже заделали, но проверить все же стоило – это пощадило бы мои ладони, расцарапанные ржавчиной.

Обогнув деревню, я направился к качелям, на которых мы втроем любили раньше сидеть и грызть семечки. Проходя мимо леса, я невольно остановился и всмотрелся в его сумеречную глубь. Сразу же вспомнилась байка таксиста про нечисть, которая там обитает.

Внезапно я услышал скрип качелей. Сознание стремительно нарисовало картину качающейся на них Наташи. Бросив последний взгляд на лес, я направился к качелям, на которых в действительности качалась Наташа!

Боясь спугнуть ее, я спрятался за стволом яблони и принялся наблюдать за девушкой. Закрыв глаза, она слушала музыку в наушниках. Из кармана джинсов торчал маленький белый плеер. Какой же взрослой стала Наташа. И красивой. Никого красивее я еще не встречал ни в Италии, ни здесь, в России.

Может быть, зря я тогда…

– Ай, блин!

Оглушительный крик вырвал меня из размышлений. Отлипнув от дерева, я принялся озираться по сторонам, ища его источник, и, найдя, раскрыл рот от удивления.

На меня, выпучив глаза, смотрел Макс. К нему решительно шла Наташа, но он видел только меня. Пока что.

– Снегов! Какого лешего ты тут орешь на всю ивановскую?!

Макс хотел было что-то ей ответить, как его лицо вдруг исказила гримаса боли, за которой последовал новый крик.

– Отцепите от меня эту дрянь! – завопил Снегов, тряся ногой, к которой прилип белый пушистый пес.

Сорвавшись с места, я кинулся к Максу и, схватив пса, попытался отодрать его от ноги парня. Вернее, от его штанины. Пес жалобно скулил, но пасть не развевать не думал. Тогда я пощекотал его живот и пес, издав звук, похожий одновременно на чих и кашель, выпустил штанину Макса. Вырвавшись из моих рук, он ринулся в кусты.

– Как нога? – Наташа уже не выглядела такой суровой, как несколько минут назад. Она обеспокоенно смотрела на ногу Макса.

Морщась, Снегов сел на землю и, вытянув поврежденную ногу, осторожно закатал штанину. На лодыжке было несколько маленьких следов от зубов, которые слегка кровили.

– Жить буду, – хрипло произнес Макс, поправляя штанину.

Я протянул ему руку. Снегов некоторое время хмуро смотрел на нее, а затем, фыркнув, ухватился и поднялся.

– И чего эта болонка на меня взъелась?

– Это не болонка, а померанский шпиц, – поправила его Наташа.

– Да хоть забугорная бронтозябра! Чего я ей сделал-то?

– Может, дразнил? – предположил я, поглядывая на дрожащие кусты, в которых скрылся пес.

– Да не… – Макс вдруг замолк на полуслове и тоже посмотрел на кусты. – Ладно, фиг с ней. – Снегов перевел взгляд на меня и буркнул: – А ты тут чего забыл?

– Видимо то же, что и ты, – усмехнулся я, стрельнув взглядом в Наташу. Мне почему-то казалось, что Макс тоже наблюдал за девушкой, только с другой стороны.

– Блин, да вы издеваетесь! – вдруг взвыла Наташа, схватившись за голову.

Мы с Максом обеспокоенно уставились на нее.

– Ты в порядке? – осторожно поинтересовался я.

– Нет, блин, не в порядке! Зачем вы сюда приехали, а? – Наташа жалостливо на нас посмотрела. – Я хотела отдохнуть перед учебой в месте, где не будет никого из моего прошлого. Но вот вы оба здесь, да еще и притащили за собой Белову!

– Никого я не…

– Она сама притащилась, – перебил меня Макс. – Поверь, я тоже хотел отдохнуть подальше от… – Он замялся, глядя то на меня, то на Наташу. Затем, неопределенно махнув, продолжил: – От всего этого.

Смерив Снегова взглядом, который уже не был злым, а скорее растерянным, Наташа посмотрела на меня.

– Что? – с подозрением произнес я.

– Твоя очередь объясняться, какого рожна ты тут делаешь, – пояснил за Наташу Макс.

– Да примерно по той же причине, что и вы. Мама приехала к тете, мне стало скучно, и я решил вдруг вспомнить детство.

– Детство он вспомнить захотел, – передразнил меня Макс.

Вздохнув, он направился к качелям, но дойти до них так и не смог. Из кустов выскочил злополучный шпиц и снова покусился на ногу Макса, однако Наташа лишила пса такого удовольствия. Вовремя схватив шпица, она отошла от Макса и крепко прижала вырывающийся белый комок к груди. Пес протестующе тявкнул, затем понюхал Наташу и затих.

– Ну и как же тебя зовут, пушистое белое облачко? – засюсюкала девушка.

Пес высунул язык и лизнул ее нос. Наташа рефлекторно отстранилась, а потом весело рассмеялась. Поняв, что его действие одобрили, пес снова лизнул Наташин нос.

– Надо бы его отнести хозяевам. – Не отводя с пса глаз, девушка подошла к качелям и села на них.

Мы с Максом, переглянувшись, заняли места рядом с Наташей.

– Раньше качели были шире, вам так не кажется? – Широкоплечему Максу было тесновато.

– Раньше и майонез другой был. Да, пушистик? – Наташа снова принялась ворковать над псом, щедро одаривая его своим вниманием.

– Просто мы выросли, – заметил я, елозя на шершавом деревянном сиденье. Мне было завидно, что какой-то шпиц, покусавший Макса, получает больше внимания от Наташи, чем я и Снегов вместе взятые.

– Да и лес, кажется, раньше не был таким жутким… – пробормотал Макс, глядя на темнеющие впереди деревья.

– Не был, – согласился я.

– Похож на Запретный лес из Гарри Поттера, – сказала Наташа. Она, наконец, оторвалась от пса, и тоже смотрела вперед, на темнеющие стволы деревьев.

– А мы на Рона, Гарри и Гермиону, – хохотнул Снегов.

– Чур я – Гарри! – объявил я.

– Эй! Я не хочу быть рыжим болваном! – возмутился Макс.

– Так ты и есть болван, только не рыжий, – заметила Наташа.

Я не смог сдержать смех. Согнулся пополам и захохотал.

Вскоре ко мне присоединились еще два смеха: раскатистый и басистый Макса и тоненький и мелодичный Наташи. Мы долго смеялись над ее шуткой, утирая проступившие на газах слезы, а потом резко замолкли и уставились вдаль.

– Я скучал… – вдруг произнес Макс. Тихо, словно боялся спугнуть поменявшуюся вокруг нас атмосферу.

– Я тоже, – немного погодя, сказал я. Так же тихо.

Затаив дыхание, я ждал, что скажет Наташа.

Она почесала шпица за ухом, вздохнула и едва слышно пробормотала:

– И я.

Глава 7

Наташа

– Если ты скучал, – обратилась я к Глебу, – то почему, после переезда не связался с нами? Почему решил вот так все оборвать?

Этот вопрос мучал меня уже два года. Как бы я ни старалась убедить себя в том, что мне уже плевать на Глеба, и что его предательство больше меня не волнует, вопрос все равно сорвался с моего языка.

– Да, – согласился со мной Максим. – Какого хрена ты игнорил нас?

Глеб опустил глаза в пол и принялся шаркать мыском кроссовка по земле. Видимо, говорить на эту тему ему было нелегко.

– Просто так вышло, – тяжело вздохнув, произнес Райский. – Не поверите, но я каждый раз пытался написать вам, но не знал, с чего начать. К тому же, вы постоянно выкладывали фотки со своими новыми знакомыми, и я решил, что я вам больше не нужен.

– Ты дурак? – гаркнул Макс. – Вроде всегда умным казался, а такую хрень сморозил.

– Ну, по вашим фоткам все было ясно: я бы вам помешал, – пробормотал Глеб.

Вот тут я уже не выдержала. Резко вскочив с места, да так, что шпиц удивлённо всхрюкнул на моих руках, я возмутительно произнесла:

– Чего тебе ясно? Да как ты мог до такого додуматься? Знаешь, как мы ждали от тебя вестей? И как нам было обидно, что ты не пишешь!

Райский внимательно посмотрел на меня и, сузив глаза, медленно спросил:

– Если вы так ждали моих сообщений, то почему тогда сами не написали?

Макс хотел было что-то сказать, но так и замер с открытым ртом. Мне тоже в голову никаких оправданий не приходило. Глеб ждал нашего ответа. Не дождавшись его, он самодовольно заметил:

– Вот видите, не один я такой плохой.

– Мы думали, что не нужны тебе, раз ты молчишь, – признал Максим.

– Один-один, согласны? – усмехнулся Глеб.

Мы с Максом смущённо кивнула.

– Ну что, забыли? – Снегов с ухмылкой посмотрел на меня и Глеба.

– Забыли, – в один голос ответили мы.

Между нами повисла напряжённая тишина.

– И что дальше? – через некоторое время нарушил молчание Глеб.

– Надо найти хозяина собаки, – сказал Макс.

Оба парня посмотрели на меня.

– Вы думаете, раз у меня тут бабушка с дедушкой жили, то я всех знаю? – возмутительно произнесла я

Ребята уверенно кивнули. Я закатила глаза, а затем скомандовала:

– Ладно, пошли!

Я действительно знала в Дубках почти всех, несмотря на то, что пару лет назад бабушка с дедушкой продали здесь дом и полностью обосновались в городской квартире – увы, с возрастом им стало трудно ухаживать за большой дачной территорией.

Пройдя по извилистой проселочной дороге мимо ничейных участков, заросших бурьяном, мы вышли к центральной деревенской улочке. Было тихо и безлюдно, однако яркий свет в окнах каждого дома говорил о том, что в деревне все еще довольно много жителей.

– Мне кажется, он неместный, – заметила я, рассматривая шпица. – Местные декоративных собак не держат.

– Скорее всего, – согласился со мной Глеб.

Он поправил стильные и наверняка дорогие очки, которые вовсе в этом не нуждались. В отличие от тех, что он носил раньше, эти сидели ровно и не только подчеркивали красивые черты его лица, но еще и не скрывали приятный карамельный оттенок глаз парня.

Невольно я засмотрелась на Глеба, вниманием которого в данный момент полностью завладел шпиц, и почувствовала, как сердце забилось быстрее.

Он что, все еще мне нравится?..

– Смотрите!

От громкого возгласа Макса я вздрогнула и сразу же пришла в себя. Нечаянно сдавила собаку, и та, выскочив из моих рук, прыгнула к Глебу. Райский чудом удержал шпица, который хвостом едва не сбил с него очки.

– Ты чего так кричишь? – шикнула я на Снегова.

– Ой, сорян. – Макс виновато поглядел на нас с Глебом.

Шпиц успокоился и, положив лапки на плечи Райского, высунул язык и радостно задышал.

– Чего ты хотел сказать? – спросил Глеб, снова поправив очки.

– Смотрите! – на несколько тонов тише сказал Снегов, качнув головой вправо. – У Васьки Тулупова крыша совсем обвалилась!

Три пары глаз одновременно посмотрели направо. Старый дом, заросший крапивой с человеческий рост, и правда был без крыши. Вернее, по бокам крыша все еще держалась, а середина провалилась. На легком вечернем ветерке трепетал целлофан, который, по всей видимости, должен был защищать хозяев дома от протечек.

– Мда, – произнесла я, не сводя взгляда с крыши. – Зато робот-пылесос у них там есть, огромная плазма и кофемашина с капсулами…

– А ты откуда знаешь? – спросил Макс.

– Мы с бабушкой к ним ходили, когда дом продавали. Хотели им предложить, даже скидку сделали, но Васька с женой отказались – денег не было.

– Странные ребята, – заметил Глеб.

– Угу.

В одном из окон дома-без-крыши горел свет. Я невольно перевела взгляд туда и тут же испуганно ойкнула – из окна на меня со злым прищуром глядела жена Васьки, чье сложное имя деревенские никак не могли запомнить, поэтому называли ее Тулупихой.

– Блин! – тут же выдавил Макс.

– Пошли отсюда, – пробормотал Глеб.

Мы поспешили убраться подальше от дома-без-крыши и злобного взгляда его хозяйки.

– Вы тоже ее видели? – спросила я на ходу.

Оба парня угукнули.

– Она на ведьму похожа, – сказал Макс. Вид у него был напуганный.

– Жуть, – огласился с ним Глеб. Он вообще, кажется, даже побледнел. Видимо, вспомнил, как эта женщина много лет назад пыталась наложить на него проклятие, когда он сорвал у нее пару слив, свисающих через забор.

Борясь с неловкостью от зрительного контакта с жутковатой Тулупихой, мы быстрым шагом миновали еще два дома, во дворах которых стояли большие конуры, и подошли к небольшому кирпичному домику, утопающему в разноцветных розовых кустах.

– Тетя Люда знает обо всем, что происходит в Дубках, – пояснила я, подойдя к калитке. – Она должна быть в курсе, чья это собака.

Не успела я толкнуть калитку, как из дома уже выскочила тетя Люда. Запахнув на груди персикового цвета платок, она поспешила к нам.

– Наташенька! Какими судьбами тут, да еще и так поздно?

– Здравствуйте, – улыбнулась я.

Парни за мной тоже вежливо поздоровались. Тетя Люда с подозрением осмотрела каждого.

– А что за ребята с тобой? – поинтересовалась бывшая соседка, не сводя с парней подозрительного взгляда.

– Максим и Глеб. Вы их разве не узнали?

Тетя Люда снова внимательно просканировала ребят. Задержавшись на Глебе, она ахнула и заулыбалась.

– Ну конечно, твои верные рыцари! Какие большие и возмужавшие! Признавайся, кто из них украл твое сердце?!

– Те-е-еть Люд, – простонала я, закатив глаза.

Знала бы она, в каких мы отношениях были с этими рыцарями последние два года… Но об этом распространяться я не планировала.

– Мы сегодня приехали в лагерь, – встрял в разговор Глеб, тактично переводя его в другое русло. – Вышли прогуляться по знакомым местам и нашли собачку. – Парень для наглядности приподнял шпица, и тот звонко тявкнул. – Не знаете, чей он?

В глазах тети Люды блеснуло узнавание.

– Как же, знаю! – закивала она. – Наших новых соседей собака. Тех, что у твоих бабушки с дедушкой, Наташ, дом купили.

Я нахмурилась, припоминая новых хозяев нашего дома. Кажется, это была средних лет супружеская пара из столицы.

– Он у них постоянно убегает, и Марта потом по всей деревне его ищет, – недовольно заметила тетя Люда. – Причем эта зараза мелкая любит в чужих огородах ямки рыть!

По тому, как бывшая соседка смотрела на шпица, было понятно, что этот малыш явно вырыл в ее огороде ни одну яму.

– Ладно, мы тогда к ним пойдем. Спасибо за информацию. – Мне хотелось поскорее уйти от этой старой сплетницы.

– Вы поосторожней тут. – Тетя Люда воровато огляделась и, плотнее закутавшись в платок, будто на улице было прохладно, продолжила громким шёпотом: – Нынче в деревне небезопасно: сначала убийство произошло, а теперь в лесу злой дух появился.

– Злой дух? – переспросил удивленный Максим.

Я нахмурилась.

– Убийство?

Тетя Люда кивнула.

– Сергей, охотник, убил бабу Катю, за которой долгое время ухаживал.

Вот этому повороту я удивилась больше, чем появившемуся в лесу злому духу.

– Да быть такого не может! – воскликнула я. – Я дядю Сережу с детства знаю. Он хоть и охотник, но очень добрый и заботливый человек.

– Так мы все его хорошо знали, – развела руками тетя Люда. – Однако, видимо, не до конца! Задушил несчастную старушку подушкой. Доказательства неоспоримые, за ним даже наряд милиции приехал, – пожилая женщина воздела к небу указательный палец. – Только он от них сбежал. Теперь тут менты постоянно околачиваются, всех допрашивают и за всеми наблюдают. Особенно за домом Сергея.

– Ну и ну, – пробормотал Макс. Он тоже знал Сергея, пусть и не так хорошо, как я.

– А какой смысл ему было баб Катю убивать, раз она ему хотела не только землю с домом отдать, но и какие-то свои сбережения? – поинтересовалась я у тети Люды. Ее сплетням я не доверяла даже на пятьдесят процентов.

– Потому что не помирала долго – вот тебе и смысл! – фыркнула бывшая соседка.

– Больше вопросов не имею, – буркнула я, прекрасно понимая, что эта женщина уже уверовала в виновность Сергея и будет топить его до самого конца.

– А вот я имею. – Глеб шагнул ближе к тете Люде и спросил: – А что там про злого духа?

У женщины загорелись глаза – видимо, это была ее любимая тема.

– В последнее время из лесу раздаются странные звуки, – начала она рассказ голосом, которым вожатые рассказывают страшилки у костра. – Охотники несколько раз во мраке видели силуэт в белом саване, а еще алтарь в крови – явно жертвенник! Страшные дела у нас начали происходить. Уверена, это нас прокляла ведьма Глашка. Ее рук дело, как пить дать!

– Ведьма Глашка? – переспросил Глеб. – Не Тулупиха?

– Да ладно тебе, – махнула рукой бывшая соседка. – Тулупиха только и может что злобно смотреть и проклятия тебе в спину шептать безобидные. А вот Глашка – настоящая ведьма. Она мне давеча ячмень заговорила, так он мгновенно прошел!

– Ладно, мы поняли: по темноте не ходить, в лес нос не совать, – сделала вывод я, все еще желая уйти от соседки как можно скорее. – Спасибо за предостережение, мы пошли. До свидания!

– До свидания, до свидания, – закивала тетя Люда.

Я быстрым шагом направилась к своему бывшему дому, украдкой поглядывая, идут ли за мной ребята.

– Мне таксист такую же дичь наплел про этого духа, – заметил Глеб, поравнявшись со мной. – Видимо, они тут люто в него уверовали.

– Да берд это полный, – подал голос Снегов. – Раздули тут страшилку для детишек.

– Злой дух – бред, согласна. Эта история не стоит никакого внимания, – сказала я, уверенно шагая по родной дороге, поросшей подорожником и клевером. – А вот убийство…

– Говоришь так, будто хочешь его расследовать. – Глеб бросил на меня подозрительный взгляд.

– Почему бы и нет, – пожала я плечами. – Мне жалко Сергея и его семью. Я почему-то уверена, что его оболгали.

– Нэнси Дрю наша, – по-доброму усмехнулся Максим.

Пыльная дорога с полосой зелени посередине раздваивалась у деревенского магазина, который был уже закрыт. Ноги сами свернули направо, помня дорогу до дома, в котором я раньше жила с бабушкой и дедушкой каждое лето своего детства.

В траве приятно стрекотали кузнечики, а за спиной парни обменивались шуточками, Максим – глупыми, а Глеб – остроумными. Меня накрыло волной ностальгии, и казалось, что нам вовсе не по семнадцать лет, а максимум по двенадцать. Что между нами не было никаких размолвок, и что бабушка с дедушкой не продавали дом.