Душевные заметки на полях диссертации

Посвящается Алине Б; Екатерине С; Леониду Д.

Спасибо за любовь, помощь и безграничную веру.

Предисловие

Сколько любопытных, чистосердечных и крайне мало относящихся к учебе заметок можно встретить на страницах научных работ? Чужих, своих – неважно. Как правило, написанные карандашом, стертые на половину, они хранят в себе столько душевных тайн. Чьи-то имена, строчки из песен, сердечки, портреты. Сейчас это кажется таким забавным и нелепым, но в ту волнующую студенческую пору, было так важно сохранить промелькнувшую мысль, призрачный образ, волнующую мелодию. Потом, приходилось стирать, ведь это важный документ. С ним еще экзамен сдавать. Но в моменте, во время скучной пары, нет ничего плохого, чтобы открыть первую попавшуюся страницу и вывести каллиграфичным шрифтом чье-то дорогое сердцу имя. Сборник рассказов «Душевные заметки на полях диссертаций» – это те самые истории, которые выросли из имен, рисунков, знаков, совсем не относящихся к теме научной работы. Эти истории вовсе не про образование, и уж точно не про науку. Они про студенческую любовь. Именно про то особенное чувство, что побуждает нас пережить всю палитру эмоций. Как правило, очень ярких, но не всегда счастливых. Студенческая любовь так непредсказуема и индивидуальна, что каждый вспоминает ее по-своему. Вот почему эти истории настолько разные. В каждой из них можно найти отголоски своего прошло. Улыбнуться, поддавшись ностальгии или искренне выдохнуть, поняв, что это уже далеко в прошлом. Но равнодушным остаться просто невозможно.

Проигрыш

Знаете, то чувство, когда сердце так сильно колотится, что, кажется, вот-вот и выпрыгнет из груди? Странное выражение… Сердце же не лягушка, разве ему свойственно прыгать? Да и преград много. Паутина мышц, подушка левого легкого, стройный ряд ребер и плотная ткань кожи, куда уж ему… Но, уверена, моему главному органу все нипочем. Кажется, вот-вот я услышу, как скрипнет дверь и… Закрываю глаза. Делаю рваный вдох. Это даже страшнее, чем выйти на итоговый чемпионат по спортивно-бальным танцам! Кто бы мог подумать, что я, девочка, которая всю свою жизнь танцевала в паре с мальчиками, испугаюсь остаться наедине с противоположным полом. Вот ведь идиотка! И почему я решила, что он зайдет? Может он уже вышел курить? Или вообще пошел спать? А если он придет с одногруппниками?! А я стою тут одна как дура! Пальцы сжимаются в кулаки. Боль от впившихся ноготков в мягкую плоть ладоней мгновенно приводит в чувство. Все нормально. Он придет. Придет один, а я… а я смогу. Да, смогу! Очередной вдох наполняет легкие приятной вечерней прохладой уходящего апреля. Господи, у меня так кружиться голова! И ноги такие ватные! Всему виной пара бокалов «Bosca». Я специально взяла себя под строгий контроль, последние тосты сознательно пропускала, хотя шампанское было таким вкусным! Но нет! Нельзя! Иначе, весь план, к которому я упорно готовилась целый месяц, как только узнала о предстоящей вечеринке, потерпит фиаско! Нет! Второго шанса у меня уже точно не будет. Лучше я решусь, чем буду жалеть, и ненавидеть себя за упущенную возможность. В моей природе не сдаваться без боя! На все свои чемпионаты я шла с осознанием, что могу проиграть. Каждая медаль, что весит у меня дома на стенде, была получена не из-за хороших данных, благосклонности судей или смышленого партнера, а лишь после того, как я перебарывала своих главных врагов – страх и неуверенность! О, ужас! Какая же я глупая! Нет, вы только посмотрите на меня! Еще полгода назад стала медалисткой Чемпионата и первенства России по танцевальному спорту среди Молодежи, а сейчас боюсь остаться наедине и начать флиртовать с парнем, который мне нравится!

Отворачиваюсь от окна и критически разглядываю себя в зеркале. Замазала ведь этот прыщик на носу тонной тонального крема, а его все равно видно! Уф! Пару шагов назад. Вглядываюсь в образ стоящий передо мной в нескольких прозрачных гладях. Вы знали, что в общежитиях, направленных на творческие специальности, есть комнаты звукозаписи, библиотека и даже танцевальный зал. Душ они отдельный не могли сделать для мальчиков и девочек, а вот выделить комнату для танцев – пожалуйста! Все для студентов. Слега поправляю румянец на щеках, забираю за ухо непослушные кудряшки, одергиваю юбку черного, как ночь, платья в паетках. Не слишком ли короткое? Видно мои пухлые ноги. Наверное, он не любит пухлые ноги. Да-да! То, что я танцор, это не значит, что я стройная как Светлана Захарова! Правильное питание, подсчет калорий – вы бы забыли об этом, если бы учуяли запах маминых пирогов с вишневым джемом! Это хорошо, что я уехала в другой город и порой денег на аппетитную шаурму не хватает. Я всегда любила вкусно покушать, хоть и терпеть не могла получать тумаки от тренера. Что ж… Брала харизмой и выразительностью. Хм… вроде бока немного меньше стали? А нет, показалось. Да, определенно надо худеть.

Скрип двери. Из груди чуть не вырывается сдавленный писк. Успеваю юркнуть к окну и принять образ Моны Лизы, что расслабленно любуется видом серых многоэтажек. В голове проносится идиотская мысль, что именно в хореографическом зале ужасно скрипучая дверь. Неужели все танцоры, настолько ленивые, что не могут об этом позаботиться? По ночам, заходя в зал, чтобы потешить себя сигаретой перед сном, мне приходится приложить неимоверное количество усилий, дабы не разбудить весь этаж… А между тем за спиной шаг… Второй… Ладонь рефлекторно ложиться на левую грудь. Отлично. По бешеному стуку где-то глубоко внутри понимаю, что сердце-таки превратилось в лягушку, и оно точно готово осилить все преграды…

– Ты здесь одна?

Его голос такой чарующий. Бархатный с хрипотцой. Пару лет назад я ездила на соревнования в Сочи. Я долго, с жадностью вслушивалась, как волны Черного моря набегают на плоские камушки… Его голос еще мелодичнее…

Оборачиваюсь. Читаю удивление в нетрезвых васильковых глазах напротив и тоже притворяюсь удивленной.

– Да… – И с чего это мой голос звучит так хрипло?! – Кхм-кхм, да. В моей пачке закончились сигареты.

– Почему не зашла к нам? Не попросила? – недоумевает он, – Все еще сидят.

Ждала тебя, Милый!

– Да я чего-то, – начинаю с усердием разглядывать паетки на подоле, – Одна решила вот… постоять… подышать… окно вот открыла…

– Тебе не плохо?

– Нет! Что ты! А… можно сигарету? – поднимаю смущенный взгляд.

– Нельзя девушкам курить,– замечает он и, не глядя, протягивает мне целую пачку. Осторожно вытягиваю одну. Исподтишка наблюдаю, как долгожданный силуэт, окутанный темнотой зала, подходит все ближе, замирает возле окна. Не глядя, с ленивой галантностью джентльмена, подает мне руку, помогая забраться на подоконник. От соприкосновения с кожей мягкой чужой ладони по телу бежит ток, да такой, что сигарета мгновенно вылетает из внезапно ослабевших пальцев в весеннюю тишину за окном.

– Сама только не выпади, – замечает он, усмехнувшись, и кивает головой в сторону пачки.

Щеки просто пылают. От стыда и… Чего-то еще. Чего-то, что мной пока неизведанно. Чего-то услышанного только по разговорам опытных подруг. Так не хочется его отпускать, продлить бы это мгновение, вдоволь насладившись моментом, но нельзя. У него прекрасные руки, точнее у него прекрасное тело. Спорим, при виде него даже Давид Микеланджело с болью бы спустился со своего пьедестала в Академии изящных искусств, уступив место истинному совершенству? Наверное, так и должен выглядеть настоящий танцор кафедры хореографического искусства. Все студенты-балетмейстеры очень красивы. Девочки стройные, как березки, у мальчишек идеальная выправка, словно у военных. Но он… он особенный. Вдыхаю. Легкие мгновенно наполняются сладостным дымом. Любуюсь открывшейся передо мной картиной. Прекрасный юноша замер возле меня, облокотившись локтями о подоконник. Из пухлых губ выходит тонкая струйка дыма. Стоит подвинуться на дюйм ближе и мое колено упрется в его плечо. Пытаюсь настроить зрительный контакт, впрочем, как всегда – безуспешно. Задумчивый взгляд гуляет по крышам домов. Плечи ежатся от ночного холода. Молчит. Да, он не особо охотен до разговоров. Что до меня, то мы ни разу не болтали с ним дольше пяти секунд. Все мои слова: «Привет. Как дела?» обрывались пустым: «Нормально». Вскоре я вовсе перестала пытаться завести бессмысленный диалог и просто любовалась им издалека. Смотрела на то, как он делает огромные прыжки, исполняет пируэты, растягивается. Когда он танцует, он особенно прекрасен. Лучший на своем курсе, или даже на кафедре! Один раз он исполнял Ганса в студенческом балете «Жизель». Весь спектакль я не могла оторвать глаз от главного героя, представляя себя на месте его возлюбленной. После представления, я, переборов страх, подбежала к премьеру и воскликнула:

– Это было великолепно!

Так странно. Он даже не заметил меня. Не увидел моих горящих глаз, радостной улыбки, красных от волнения щек. Вытерев пот с лица полотенцем, он почему-то рассеяно кинул мне его в руки и устало бросил: «Ага. Спасибо». Впрочем, я отвлеклась. То, что было на премьере «Жизель» там и останется. Это уже в прошлом. А сейчас он здесь, вот стоит и курит, прямо передо мной. Пол сигареты уже растворилось в ночном воздухе. Нужно спешить.

– Как тебе вечеринка? – осторожно начинаю я.

– Не особо.

– Почему? Сегодня же день танца. Наш праздник. Весело ведь! Я видела, как ты выступал сегодня! Исполнял партию из «Баядерки»? Восхищена, ах, как всегда! Ты великолепный танцор!

– Спасибо, приятно слышать.

– Я тоже сегодня танцевала… Вальс. Ты случайно не…

– Нет, не видел.

Не видел… Почему он не видел? Я ведь шла сразу за ним. Неужели он не остался в кулисе? Он бы мог… Да, ладно! Ерунда! Сейчас это неважно. Вот глупости! Впереди четыре курса с половиной. Еще насмотрится моих выступлений! Делаю глубокий вздох. Закрываю глаза. Представляю закат на море… Еще один вздох. Волна катится по гальке. Последние лучи солнца утопают в лазурной воде…

– Почему тебе не весело? – вновь спрашиваю я. Нет, сегодня точно не отступлюсь! Когда угодно, но только не сегодня.

– Потому что.

– Нет, ответь. Почему?

– Чему веселиться? Тому, что я отмечаю день танца в этой шараге? – на лбу появляется чуть заметная морщинка.

– Тебе здесь не нравится? Но ты же лучший…

– Лучший на курсе? Только потому, что не прошел в Академию Вагановой. Не хватило всего пары баллов… – резкий выдох такого тотального полного разочарования, что мне стало не по себе, – Наш институт – моя безысходность. Теперь мне точно не светит Мариинка или Большой.

Где-то в ночной тиши раздается пьяный смех. Кажется, наши пошли искать круглосуточный магазин… В комнате повисла тягучая, неприятная тишина. Наверное, мне стоило его поддержать, но что я могла ответить? Я ведь даже не думала, что он, главная звезда факультета, вовсе не рад своему положению…

– Ты вроде как в списке был первым на своей кафедре… Здорово же…

– Как и ты на своей? Счастлива?

– Этот институт был моей мечтой…

– А для меня провалом…

Усталый, рассеянный, пьяный взгляд продолжает изучать крыши соседних домов. Могу лишь строить догадки, что он там видел. Свои несбывшиеся мечты? Затаенную обиду? Несправедливость? От размышлений отвлекло звонкое оповещение. Правый карман широких мужских шорт блеснул экраном телефона.

– Не будешь читать?

– Нет, наверняка, это от бывшей.

– Ааааа… Ну да, бывшим не стоит отвечать. Я своего бывшего вообще в ЧС забросила!

Блефую. Мой бывший был несостоявшимся ухажером, которому я, сжалившись, дала шанс парочки свиданий и даже нескольких поцелуев. Бессердечно разорвала отношения вечером, а наутро уже и забыла о его существовании. Впрочем, неудивительно. Навязчивые мужчины всегда вызывали во мне лишь раздражение.

– Да-да, – устало отвечает он, так словно я надоедливый ребенок, преставший к взрослому с глупыми расспросами, вроде: «Почему небо голубое?»

 К несчастью бывшая была его настоящим и, в этом нет сомнений, будущим. Красная (так я мысленно прозвала ее за неестественный выкрашенный бордовый цвет волос) была весьма смышленой. Она училась на пару курсов старше нас. И что он в ней нашел? Ведьма, не иначе. Стоило Красной поманить пальцем, как он тут же бежал к ее ноге. А как только ей становилось скучно, девчонке ничего не стоило убрать руки возлюбленного со своей талии, захлопнуть дверь прямо перед его носом, громко высмеять его перед подругами. То ли он любил ее до безумия, то ли она была слишком хороша в постели, а может, просто вкусно готовила, но их обоих все устраивало, ведь он всегда возвращался. Это меня злило больше всего. Негоже ему склонять свою гордую голову к ее ногам. Я знала его всего лишь полгода, но он уже вызывал у меня немалое уважение, если бы не эта Красная… Как он может позволить себе такое обращение?! Немыслимо!

Слега помедлив, длинные мужские пальцы вновь тянутся за пачкой. Теплый огонек мимолетно осветил пленяющее лицо с острыми ярко выраженными скулами и тут же погрузил его в темноту. Может все дело в изобилии алкоголя, может в располагающей атмосфере, может в хронической студенческой усталости, но комната внезапно наполнилась его тихим голосом. Он поднес сигарету к губам, сделал глубокий жадный вдох и заговорил. Еле слышно, вдумчиво, совсем не глядя в мою сторону, словно он был один. Совершенно. Словно мой образ слился с окном, позволяя ему озвучить вслух потаенные мысли, которыми не принято делиться с малознакомыми людьми.