Изгои академии Ёсано

Копирование, тиражирование и распространение материалов, содержащихся в книге, допускается только с письменного разрешения правообладателей.

© Юки А., текст, 2024

© Бабакина И., иллюстрации, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

1

В комнату сквозь неплотно прикрытые шторы пробивалось утреннее солнце. Кэйтаси, одетый в черный классический костюм, сидел на кровати. Его пальцы торопливо отбивали ритм на коленке. Он проснулся рано, ведь сегодня решится его судьба. Он шел к этому дню долгих три месяца.

Слева от кровати на письменном столе мерно тикали часы: было почти семь. Еще слишком рано, чтобы спуститься в гостиную, но уже поздно вздремнуть или заняться своими делами. Кэйтаси встал и подошел к окну. Во внутреннем дворе царило оживление, сятэй[1] таскали ящики в ангар, руководил работой сятэйгасира[2]. Наверное, поедут на очередное дело. Кэйтаси взъерошил черные волосы и заскрежетал зубами. Отец не посвящал его в дела клана, но вскоре все изменится. После собрания.

По традиции собрание проводили в главном доме около десяти утра. Собирался весь клан, и отец выслушивал доклады или принимал новых членов в семью через ритуал сакадзукигото[3]. Сам Кэйтаси никогда на собрании не был и лишь догадывался, как оно проходило, и вот ему представился шанс – лично все увидеть. Скоро оябун[4] перед всеми объявит преемника. Его. Отец обещал, что примет Кэйтаси в клан Ёсимура-кай, если он поступит в академию Ёсано и достигнет первого дана в каратэ кёкусинкай[5]. И вчера пришло письмо из школы о зачислении в класс «1–2». Жаль, что не в элитный, но там учатся выдающиеся спортсмены, а у Кэйтаси нет наград и кубков, ведь он нигде не выступал. Зачем ему тупые соревнования, когда в будущем он хочет возглавить клан? Сейчас ему достаточно того, что отец признает его и даст доступ к ресурсам семьи. Потому что у него есть цель.

Кэйтаси отвернулся от окна, прошел мимо стола и телевизора во всю стену, пнул ногой игровую приставку и остановился возле массивного шкафа. Он низко поклонился и только после этого открыл дверцы. Там вместо одежды находился семейный алтарь, на специальной полочке стояла фотография мамы, слева от нее – благовония суги-сэнко[6], а справа букет гвоздик. Молодая Ёсимура Марико[7] застыла с теплой улыбкой, темно-русые волосы ниспадали на кимоно с карпами кои, а ясные голубые глаза, такие же, как у Кэйтаси, лучились энергией. Именно такой он и запомнил маму: доброй и смелой, она сражалась с болезнью, но погибла от руки какого-то уличного отребья. Его так и не нашли. Отец и его заместитель вакагасира[8] Иноуэ перерыли весь Токио, но убийца растворился, будто дух. А потом отец сдался. Но не Кэйтаси. Он обязательно найдет ёкаево отродье, раз полиция и клан бессильны. И для этого нужны ресурсы семьи.

Кэйтаси чиркнул зажигалкой и осторожно воскурил благовония. Запах ладана перемешался с ароматом гвоздик. Цветы возвращали его в детство. Мама часто приносила домой большие букеты, поэтому жгучий аромат преследовал Кэйтаси каждое утро. Он медленно опустился перед алтарем и сложил руки в молитвенном жесте. Мысли не хотели успокаиваться, они мчались быстрее синкансэна. Кэйтаси глубоко вздохнул, чтобы обрести гармонию. Не помогло. Так хотелось рассказать маме, как его гонял на татами вакагасира Иноуэ, как много задавали репетиторы, чтобы он сдал экзамены в старшую школу Ёсано. Ни к чему ворошить прошлое, когда все уже позади.

– Мама, сегодня отец признает меня, и я смогу за тебя отомстить. – Кэйтаси сжал кулаки, руки немного дрожали. – Я использую могущество клана Ёсимура-кай и найду убийцу. Он заплатит жизнью за жизнь. Я обещаю.

Мама, конечно, не ответила, но Кэйтаси почувствовал легкое прикосновение к щеке, а потом откуда-то взявшийся ветер взъерошил иссиня-черные волосы – совсем как в детстве. Она услышала его. Этого достаточно.

Он встал и поклонился, а затем открыл соседнюю дверцу и взял красный шарф: мама купила его в честь поступления в начальную школу. Но в детстве Кэйтаси его не носил: слишком длинный и громоздкий для шестилетнего ребенка. Теперь эта вещь – единственная, что связывала его с мамой. Кэйтаси привычным движением обернул шарф вокруг шеи и вышел из комнаты.

В узком и темном коридоре к нему подошла Сиори, дочь вакагасиры Иноуэ, она тоже надела классический костюм: пиджак, рубашку и брюки. Кэйтаси никогда не видел, чтобы Сиори ходила в платье или юбке, и это логично. Когда живешь в клановом доме среди якудза, то лучше вести себя как мужчина. И Сиори в этом преуспела, хотя это и лишнее: ее никто не тронет, из-за ее отца – второго человека в клане после оябуна. Один кёдай[9] попытался склонить ее к близости, а потом исчез. Его так и не нашли. Иногда люди испаряются, подобно утреннему туману в полдень, или растворяются в сети улочек, как убийца мамы.

– Доброе утро, Ёсимура-сан[10]. В главном доме все собрались. – Сиори поклонилась.

Кэйтаси кивнул и пошел к выходу мимо кабинета отца и столовой. В прихожей гэнкан[11] он переобулся в мокасины черного цвета, хотя больше любил удобные кроссовки. Однако в них не подобает присутствовать на собрании клана, если не хочешь проявить неуважение к оябуну. Поэтому Кэйтаси надел неудобный костюм и следовал всем правилам.

Он вышел в клановый двор.

Айко еще с зимних каникул ждала, чтобы подписать книгу любимого автора – Нагацуки Таппэя – о приключениях Субару в альтернативном мире. На другую встречу она не попадет, мама не отпустит. Ведь завтра начнется обучение в академии Ёсано и закончится ее размеренная жизнь. В этой школе будущих чемпионов Айко должна вернуться в кюдо[12] и стать одной из них. Поэтому у нее нет времени на посторонние вещи, об этом часто твердила мама. Однако на встречу с писателем все же отпустила. Сегодня – идеальное время, чтобы поставить автограф в книге, которая вернула Айко к жизни после событий прошлого года.

На Зимнем турнире по кюдо Айко умолчала, что повредила руку, и вышла к мишеням мато с командой. Она не могла поступить иначе, ведь в зале сидела мама и наблюдала за ней. Айко много тренировалась ради этого дня, поэтому хотела стрелять с остальными и победить. Но в последний момент руку свело судорогой, и Айко выронила лук юми[13], за что ее дисквалифицировали. Друзья из клуба не поддержали, а отвернулись и вычеркнули из своей жизни. В больнице, куда Айко отвезли сразу, ей запретили стрелять, пока рука полностью не восстановится, и мир потерял все краски. Каждый день Айко падала все глубже и глубже во тьму отчаяния, пока не встретила Сатоку. Та открыла для нее волшебный мир книг, пригласила в литературный клуб и дала силы жить дальше.

Сладостное возбуждение разливалось по телу. Айко мечтательно зажмурилась и потянулась на кровати, но осторожно, чтобы не помять одежду: темно-синюю юбку и белую футболку, в которой пойдет на встречу с писателем. На страницу раскрытой книги ложились концы огненно-красных кос, которые Айко убрала за спину, чтобы не мешали читать. Солнечный луч упал на страницу и заскользил по столбцам кандзи[14]. С улицы доносился гул машин и крики детворы, но Айко слышала их приглушенно, как будто они звучали из иной реальности. Там она стояла в магазине и протягивала книгу Нагацуки-сэнсэю для заветного автографа.

Телефон завибрировал и вырвал Айко из мечтательной неги. Она улыбнулась мыслям и потянулась к нему. Сообщение в приложении LINE[15]:

Сатока: «Ай-тян[16], ты где? Я жду возле двери».

Этот день и правда настал, а не приснился. Айко быстро набрала ответ:

Айко: «Извини, Са-тян, зачиталась. Подожди 5 минут».

Сатока: «В твоем стиле, Ай-тян. Поторопись!»

Наверное, подруга сейчас морщит лоб и озирается по сторонам. Сатока ненавидела очереди, поэтому всегда приходила раньше, а сейчас любое промедление может растянуть ожидание на пару кварталов. Лучше не задерживаться, тем более уже десять часов, а встреча назначена на двенадцать. Айко закрыла книгу – ее она возьмет с собой – и встала с кровати. Чем ближе мероприятие, тем сильнее трепетало сердце, а душа стремилась вырваться из этого бренного тела.

Снова завибрировал телефон. Айко положила его в карман юбки, которая расходилась волнами вниз от талии, и вместе с книгой подошла к широкому шкафу цвета темного ореха. Рядом лежал миниатюрный черный рюкзак с брелоком-котенком Дзи-Дзи[17]. Она подняла его и накинула на плечо. Кажется, теперь она готова. И все же не удержалась и стряхнула невидимые пылинки с футболки с изображением героев франшизы – Субару и Эмилии, – и заправила за ухо прядь, выбившуюся из косички. Все это время в кармане настойчиво вибрировал телефон.

Кажется, у Сатоки заканчивается терпение, и Айко поспешила к ней. Она подобно ветру слетела по лестнице и в прихожей гэнкан надела черные туфли на низком каблуке. Когда Айко открыла дверь, ее встретила улыбающаяся Сатока. Подруга тоже нарядилась для встречи с писателем. Ей очень шел длинный бледно-голубой джинсовый сарафан с россыпью звезд, она даже надела любимые разноцветные браслеты, а книга, наверное, лежала в маленькой черной сумочке в тон ее коротким волосам.

– Айко, куда собралась? – раздался мягкий голос мамы.

Сатока наклонила голову вправо и показала на часы. Да, им нужно поторопиться, если они не хотят застрять в очереди до вечера. Айко обернулась. Мама стояла возле лестницы в темно-коричневых брюках и бордовой рубашке, алая помада на губах подчеркивала черное каре, что идеально обрамляло лицо. Наверное, к маме скоро придет очередной клиент на консультацию по личностному росту. Порой она проводит их даже за ужином по видеосвязи.

Айко кивнула маме:

– Я и Са-тян поедем в «Кинокуния»[18] в Синдзюку. Книжный фестиваль уже начался. Нам пора, не хочу опоздать на встречу с Нагацуки-сэнсэем.

Мама ответила не сразу, и Айко застыла в напряженном ожидании, она чувствовала на себе взгляд Сатоки. Наконец-то мама подошла к Айко и положила руку ей на плечо.

– Айко, нужно забрать юми из мастерской, – вкрадчиво сказала она. – Сегодня последний день, а у меня назначена важная встреча.

Айко непроизвольно сжалась и дернулась в сторону, как будто обожглась, но мама удержала ее за плечо, ногти впились в футболку.

– Я не могу отменить встречу, Айко.

Глаза защипало от обиды, она закусила губу и прижала книгу к груди, как будто та поможет ей.

– Я могу сходить туда после мероприятия?

Конечно нельзя, ведь мастерская работает до четырех. Мама покачала головой:

– В обычной ситуации я бы забрала юми завтра, пока ты на церемонии поступления, но увы, Симоскэ-сэнсэй уезжает на Международную конференцию и пробудет там неделю. Поэтому нужно забрать сегодня.

Айко хотела возразить, но слова застряли в горле, а глаза предательски заволокло слезами. Она безвольно опустила руки, грудь сдавили невидимые путы, так что ей стало тяжело дышать. Сатока будет злиться, ведь Айко снова нарушит данное слово, опять выберет кюдо вместо подруги. Мама не примет отказа, а подруга не поймет. Щупальца отчаяния снова потянулись к Айко, как после трагедии на Зимнем турнире.

Больше всего Мицуо любил сидеть в комнате наедине с ноутбуком. Его пальцы ритмично бегали по клавиатуре, а на экране из пустоты возникали столбцы кандзи, обрастая смыслами и образами. Из наушников звучала негромкая джазовая музыка. Мицуо сидел прямо и не двигался, полностью отдаваясь процессу. Казалось, что он даже не дышал.

В дверь постучали несколько раз. Мицуо остановился, пальцы замерли над клавиатурой и слегка задрожали от напряжения. Часы на экране монитора намекали, что его время вышло. Мицуо сохранил документ и встал из-за стола, немного помедлил и бросил взгляд на шкаф у дальней стены. Если пришла мама, то он уже не успеет переодеться из серых штанов и футболки в черный классический костюм, а потому обреченно вздохнул и побрел открывать дверь. К его облегчению на пороге стояла сестренка Касуми в юкате[19] небесно-голубого цвета с карпами кои, черные волосы собраны в сложную композицию и украшены цветами сакуры и заколками.

– Мицуо-нисан[20], мама зовет тебя к гостям.

Он кивнул вместо ответа, и сестра, довольно улыбаясь, скрылась в коридоре. Мама впервые разрешила ей встречать гостей, и Касуми не терпелось покрасоваться в новой юкате. Мицуо же изнывал от желания писать, однако нельзя заставлять маму ждать. Тем более в такой день: внизу собрались гости, чтобы поздравить его с поступлением в элитный класс академии Ёсано. Банкет – лишняя трата времени и денег, ведь члены семьи Фукада всегда учились среди лучших. Мицуо не сделал ничего особенного: просто учился да тренировался. Возможно, ему отведено место в этом классе уже с рождения.

Мицуо подошел к шкафу и вытащил заранее приготовленный костюм, а туда отправил домашнюю одежду, затем расчесал вьющиеся, густые, черные как смоль волосы. Они все равно торчали в разные стороны. Бросив это неблагодарное дело, он покинул комнату и пошел по узкому коридору. Мицуо чувствовал на себе взгляды членов семьи с фотографий на стенах. Они словно шептали, что он предатель и лжец, потому что общается с дядей Тайко, хотя мама запретила. Но Мицуо все равно приходил к нему в художественную галерею, ведь дядя понимал его боли и мечты. Дядя не смеялся над Мицуо, когда он рассказал, что пишет рассказы. Напротив, Тайко поддержал его, а вот семья точно никогда не поймет, а мама еще и выгонит из дома. Ведь она постоянно твердит, что дядя – неудачник, что ушел из спорта в художники. Но Мицуо всегда восхищался им за смелость идти собственным путем и порой мечтал заявить маме о своем желании стать писателем. Вот только духу не хватало сказать об этом вслух.

Мицуо спустился в гостиную, которая утопала в солнечном свете. Вдоль стен тянулись столы, там бокалы возвышались над разнообразными закусками в глубоких мисках, с ними соседствовали пузатые бутылки с вином или шампанским и графины с апельсиновым соком для юных гостей. Здесь уже собралось много людей, между ними грациозно скользила мама в черном вечернем платье и белой накидке на плечах, ее темно-русые волосы элегантно уложены в высокую прическу. Мицуо наблюдал, как мама общается с гостями, а воображение уже рисовало картины:

«Король закатил грандиозный прием, чего и ждали от Западного королевства. Королева улыбнулась про себя. Большинство гостей собрались под крышей замка, чтобы обсудить союзы и построить очередные интриги. Когда шпионы соберут информацию, король будет готов к Собранию четырех королевств. Им придется считаться с Западным королевством и выполнить…»

Кто-то из гостей поздоровался с Мицуо, и мысль оборвалась. Он запоздало поклонился тучному мужчине с лысиной и бокалом игристого. Кажется, это будет самый долгий вечер в его жизни. Мама не даст уйти пораньше или отсидеться в стороне, ведь этот вечер в его честь. Гости стремились поздравить Мицуо или заговорить с ним, и он машинально улыбался и вежливо отказывался от разговора, который мог перейти в долгую беседу.

Около двери крутилась довольная Касуми. Когда раздался звонок, она буквально подскочила на месте и поспешила открыть дверь. На пороге стоял невысокий пожилой человек в сером костюме, а рядом с ним высокий кучерявый юноша – в голубом. Мицуо сразу узнал мужчину: Ваки Кандзи – известный спортивный комментатор и друг семьи. Он учился с отцом, они вместе начинали карьеру и одновременно достигли вершин – каждый в своем деле. Поэтому Ваки частый гость в их доме, а вот молодого человека Мицуо видел впервые.

– Здравствуй, Касуми-тян. Давно не виделись, ты выросла в красавицу. Подскажи, где хозяйка дома?

Сестра потупила взгляд от смущения, но все же совладала с собой:

– Мама там, – она указала рукой в сторону гостей. – Сейчас ее позову.

Касуми юрко проскользнула между грузным мужчиной и элегантной женщиной: так рыбки в реке огибают камни и коряги. Мицуо проводил ее взглядом.

Наверное, сестре еще рано встречать гостей, но старшие члены семьи не будут этим заниматься. Брат Дэйти уже работал и жил отдельно, сестра Юи училась на втором курсе университета Васэда и готовилась к марафону Хаконэ Экидэн[21], а брат Кодзи перешел в выпускной класс академии Ёсано и много тренировался, чтобы войти в национальную сборную по бейсболу. Если он не пройдет квалификацию, то ему откажут. Слава семьи Фукада не поможет, ведь правила едины для всех и в команду попадут самые лучшие.

Неожиданно в дальнее окно, что выходило на летнюю веранду, Мицуо увидел, как у калитки припарковалась знакомая серебристая «Хонда». Сердце забилось, а мысли заметались в сознании как пойманные в банку цикады. По дорожке к дому шел Тайко в бордовом костюме, в правой руке он держал сверток в подарочной упаковке. Неужели дядя приехал ради него? Мицуо поспешил к нему, обогнул группу мужчин и едва не столкнулся с женщиной в красном платье с внушительным декольте, которая наградила его холодным взглядом. Он торопливо извинился и повернул к летней веранде. Тайко специально приехал к заднему двору, чтобы мама не увидела. Нельзя, чтобы его усилия обратились золотой монетой, брошенной кошке!

Клановый двор утопал в утренних лучах, мартовский ветер играл с кустами азалий вдоль дорожек, по которым носились сятэй с картонными коробками. Они переносили их из ангара в черный фургон. Молодые люди курили под раскидистым кленом. Лентяи пользовались тем, что рядом не было сятэйгасира. Кажется, это шанс узнать, что затевалось. Он жестом остановил щуплого юношу в белоснежном спортивном костюме. Тот замер с ящиком в руках, и его лицо побледнело, как будто перед ним явился дух умершего.

– Ёсимура-сан, вам чем-то помочь? – его голос подрагивал, как и руки: того и гляди уронит ящик.

В клане многие боялись Кэйтаси – единственного сына грозного оябуна. Недалекие сятэй приписывали ему качества отца: холодную жестокость, огромную силу и непоколебимый авторитет. Но старшие братья кёдай и вакасю[22] не признали Кэйтаси, ведь он не входил в клан, но жил с оябуном. Отец спрятал его и маму в квартире в Нэрима, а после ее смерти отправил Кэйтаси к ближайшим родственникам на окраину Киото. Дядя и тётя бросили его, оставив записку:

«Извини, Кэйтаси-кун, мы не можем больше воспитывать тебя. Свяжись с Иноуэ Тосан, он отвезет к отцу».

Кэйтаси выбросил записку, перебил посуду, разорвал тонкие перегородки сёдзи[23], сорвал картины со стен, а затем спалил дом. Но даже, неистовое пламя не смогло усмирить его ярость. Поэтому он ушел в лес, где жил его друг – старик Тагосима в лохмотьях вместо кимоно. В его хижине Кэйтаси пил маття и слушал древние легенды о ёкаях и ками. Мама часто рассказывала ему перед сном истории о потустороннем. В детстве Кэйтаси казалось, что он видел странных людей в белых одеяниях или яркие огоньки в ночной мгле. Здесь, в лесах Киото, он познакомился с Тагосимой, однако дядя и тетя не верили Кэйтаси, они считали, что лес полон неупокоенных душ, что нашли здесь смерть.

– Тебя уже ждут, Кэйтаси-кун. Проживи достойную жизнь и не пытайся меня найти. – Внезапно старик коснулся лба Кэйтаси холодными пальцами.

В глазах потемнело, как будто Кэйтаси стало дурно, и вот он уже стоит возле сгоревшего дома, не помня, как тут оказался. Может, сам вернулся, но только забыл из-за обиды, туманившей разум. У обочины стояла машина, из которой вышел Иноуэ и забрал его в клановый особняк Ёсимура-кай, где Кэйтаси встретили враждебно.

Вскоре он заставит их признать его, но сначала получит больше информации о делах клана, чтобы показать отцу свою заинтересованность. Кэйтаси сложил руки на груди, придавая себе грозный вид, и обратился к сятэй:

– Куда вы грузите ящики?

Юноша не ответил, но и Кэйтаси не сдавался, он подошел еще ближе и прошептал:

– Отвечайте, не испытывайте мое терпение. Иначе с вами потолкует Сиори-кун[24].

Угроза возымела действие, и юноша пролепетал:

– Ночью убили оябуна Танимура-гуми, и вакагасира Иноуэ приказал собрать отряд.

Кэйтаси наклонил голову и цокнул языком, взвешивая слова юноши. Конечно, и раньше пытались убить оябунов из Великой шестерки, но безуспешно. У них лучшая охрана, они неприступны, как боги в Небесных чертогах. И теперь один из них мертв. Кэйтаси отступил в сторону и посмотрел на главный дом Ёсимура-кай. Мимо пронесся сятэй и скрылся в ангаре. Надо спешить на собрание, может, отец прояснит ситуацию.

Кэйтаси прошел мимо пруда с карпами кои, между одноярусными пагодами и открытой верандой. Около главного дома, построенного еще в период Эдо[25], уже собрался весь клан, и ему пришлось пробираться через плотные ряды сятэй и кёдай, им по статусу не положено быть на собрании, в отличие от него – кровного сына оябуна. Кэйтаси проигнорировал завистливые взгляды членов клана и скрылся в доме, где быстро миновал тесный коридор и вышел в просторную комнату без мебели. Сквозь плотно закрытые двери сёдзи мягко рассеивался солнечный свет.

Отец любил период Эдо и проводил собрания в традициях тех времен: держал всех на расстоянии, как на аудиенции у сёгуна[26], как будто боялся нападения. И сегодня это особенно бросалось в глаза, учитывая события в клане Танимура-гуми. У дальней стены, на постаменте из красного дерева пустовало место оябуна. Чуть выше на стене висел клановый герб: на отвесной скале орел сжимал в когтях змею, его крылья простирались в обе стороны – показывая всем защиту оябуна и быструю расправу над врагами и предателями.

В главном зале постепенно собирались члены клана в строгих костюмах. Некоторые уже сидели перед постаментом на полу, устеленному плетеными татами. Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату вошел отец в белоснежном деловом костюме, что олицетворял чистоту и справедливость. За ним следовал вакагасира Иноуэ, словно тень оябуна. Его серые пустые глаза заставляли дрожать врагов клана, а черный костюм подчеркивал смертельную бледность лица. Якудза засуетились и сели на татами перед постаментом. Кэйтаси заметил на себе тяжелый взгляд отца и поспешил сесть на специальное место, слева от членов клана, там находились важные гости, не входящие в семью.

В зале мгновенно установилась тишина. Отец неспешно дошел до постамента, опираясь на трость с набалдашником в виде дракона, поднялся по ступеням и повернулся к собравшимся. Он обвел их долгим взглядом, будто пытался залезть к ним в душу. Враги поговаривали, что отец мог читать мысли. Иначе как ему удалось заключить столько выгодных сделок?

– Ветер сменил направление, нас ждут перемены. Они уже начались. Вчера убили оябуна Танимура-гуми, и клан захлестнула война. Мы должны держаться вместе, как семья! Небеса видят, еще рано назначать преемника, но меня вынуждает Великий Альянс. Сегодня я назову того, кто достоин возглавить семью в будущем.

Кэйтаси нервно сглотнул и приготовился. Сейчас отец назовет его, но оябун медлил.

– Согласно Кодексу чести Ёсимура-кай, прежде чем назвать своего преемника, я должен спросить: есть ли среди вас тот, кто считает себя достойным?

Тишина давила на плечи Кэйтаси, он сжал руки на коленях и стиснул зубы. Присутствующие молчали, никто не выдвинул своего человека: все знали, что это место достанется кровному сыну оябуна. Кэйтаси улыбнулся про себя и немного расслабился: сейчас отец выполнит свое обещание. И тут его пронзило ощущение опасности. Кто-то шел к залу совещаний, и от его агрессивной ауры по спине побежали мурашки. С каждой секундой давление возрастало и впивалось в Кэйтаси острыми иглами, казалось, будто этот кто-то пришел за ним. Чутье редко подводило его.

Оябун тем временем снова заговорил:

– Если нет желающих, то я называю своим преемником…

Не успел отец закончить фразу, как дверь с грохотом распахнулась. На пороге стоял высокий крепкий юноша в черном костюме, его коротко стриженные красные волосы блеснули огнем в лучах солнца, что заглядывали в комнату через раздвижные двери сёдзи. Рядом стоял менее приметный юноша в таком же костюме, его черные волосы были собраны в хвост, глаза бегали по залу от одного человека к другому.

– Кто ты такой? – обратился отец к незнакомцу.

Тот хищно улыбнулся и медленно приблизился к постаменту, игнорируя членов клана и проговорил мягким баритоном:

– Меня зовут Симидзу Рэйдзи, моя мать – младшая сестра Ёсимуры Марико. Согласно пятой статье Кодекса чести Ёсимура-кай, я заявляю свои права на место оябуна. Давно не виделись, дядюшка.

Вагасира Иноуэ что-то шепнул отцу, и тот не прогнал наглеца. К тому же кузен откуда-то узнал про собрание, выходит, кто-то привел его сюда. Кэйтаси посмотрел на Симидзу, и тот ухмыльнулся в ответ, словно прочитал его мысли. Нельзя позволить чужаку из ниоткуда стать преемником отца!

Мицуо открыл дверь и вышел на летнюю веранду. В тени ветвистой сакуры плавно опускались нежно-розовые лепестки на дорожку из белой плитки, на газон, на длинный стол на веранде с плетеными креслами по бокам. В одном из них сидел дядя Тайко. Он закрыл глаза, на коленях лежал подарок, правая рука сжимала тлеющую сигарету. Мицуо почувствовал знакомый запах сухой травы с нотами карамели. Он давно не видел, как дядя курил, и не хотел его тревожить, но время поджимало. Кто-то из домочадцев мог зайти, или гость решит проветриться. Поэтому Мицуо осторожно позвал:

– Дядя, ты слышишь меня?

Тот сразу открыл глаза, виновато улыбнулся и бросил сигарету, а затем придавил окурок ботинком. Мицуо внутренне содрогнулся. Мама точно придет в ярость, если узнает об этом. Все домочадцы знали, как она любила порядок и рьяно поддерживала его во всем доме. Дядя, кажется, подумал о том же, в его зеленых глазах появился озорной блеск, а потом взгляд наполнился теплом:

– Давно не виделись, Мицуо.

Мицуо кивнул и подошел к дяде Тайко, который встал ему навстречу. Они обнялись. Мгновенно в нос ударил запах табака, перемешавшийся с масляными красками и растворителем – такой знакомый и родной. Мицуо не хватало дяди, пока он готовился к поступлению в Ёсано. Он не мог как раньше приходить к нему в художественную галерею после тренировки, потому что мама бы заметила его отсутствие. Дядя потрепал Мицуо по кудрявой макушке и ответил на немой вопрос:

– Я тоже скучал. – Он протянул сверток, что все это время держал в руках. – Поздравляю с поступлением в Ёсано!

Не успел Мицуо взять подарок, как услышал голос мамы, она искала его. Он вздрогнул, а дядя отстранил племянника в тень сакуры, а сам вышел вперед. В то же мгновение открылась дверь на веранду и к ним вышла мама.

– Мицуо, ты где? – Она осеклась, когда увидела Тайко и ее лицо превратилось в застывшую маску театра Но[27]: презрение и ненависть заострили ее черты. – Тайко, подлец! Как ты мог заявиться сюда, особенно в такой день! Убирайся из моего дома!

Мама выплеснула слова, как воду на раскаленные камни в бане сэнто[28]. Мицуо показалось, что даже воздух немного нагрелся от напряжения между ними, хотя в конце марта еще довольно прохладно. Из своего укрытия он увидел, что дядя подошел к маме, и она сложила руки на груди.

– Мицуо поступил в академию Ёсано, а ты не пригласила меня.

Вместо ответа мама указала рукой на выход:

– Тебе здесь не рады, убирайся и никогда не появляйся.

Тайко тяжело вздохнул:

– Столько лет прошло, а ты не меняешься. Не хочешь дать мне шанс?

Сердце Мицуо бешено забилось: неужели они наконец-то помирятся? Он давно задавался вопросом, что между ними произошло, но боялся спросить маму, да и дядя всегда переводил тему. Мама смерила Тайко таким холодным взглядом, что невольно Мицуо отступил еще дальше в тень дерева, а руки и спина покрылись мурашками. Казалось, что мама хотела стереть дядю одним взглядом из ткани бытия.

– Дать тебе шанс? – мама растягивала слова, как палач, что зачитывал смертный приговор, давая жертве передышку перед неизбежным. – Исключено! Пока ты не повзрослеешь и не научишься держать обещания, Тайко. Ты сам все прекрасно понимаешь. Уходи!

Между ними и правда что-то произошло. И все же мама неправа. Дядя сохранил секрет Мицуо.

– Твоя взяла, Сумика. – Тайко поднял руки вверх. – Больше ты меня не увидишь. Завтра я уезжаю в Осаку. Приходи, если захочешь попрощаться.

Бывай!

Дядя развернулся и пошел по дорожке к припаркованной «Хонде», мама провожала его взглядом, будто Тайко может вернуться. Мицуо наблюдал из своего укрытия и видел, как дядя сел в машину и отъехал от дома. Мама снова позвала Мицуо, но он не вышел к ней, только не сейчас, когда мысли роились в сознании, наскакивая друг на друга. Почему дядя ничего не сказал? Зачем приходил? И можно ли его остановить? Последний вопрос отделился от остальных и вспыхнул подобно огоньку, еще слабому и нерешительному, но загоревшемуся надеждой в душе Мицуо. Он дождался, пока мама вернется к гостям, и выбежал из тени сакуры к выходу. Оставалось надеяться, что дядя не уехал, ведь он знает, что Мицуо все слышал и у него обязательно возникнут вопросы. Он должен остановить Тайко.

2

Такси остановилось возле низкого деревянного забора, за его стенами высился традиционный японский дом с покатой черепичной крышей с загнутыми коньками. Второй этаж скрывала густая листва кленов, а окна на первом были закрыты деревянными ставнями. Айко расплатилась с водителем десятийеновой купюрой и вышла из машины. За потертой временем оградой располагалась мастерская Симоскэ. Через открытые ворота просматривался внутренний двор. Несколько деревянных строений утопали в кленах, а между ними пролегла белая дорожка из гальки. Айко всегда ощущала трепет, когда входила сюда. Казалось, время здесь остановилось еще в период Эдо, когда семья Симоскэ открыла дело. Они пережили и сёгунат, и период Мэйдзи,[29] бережно храня секрет изготовления лука юми, и стали признанными мастерами.

Конечно, улица изменилась, дороги покрылись асфальтом, рядом выросли многоэтажки, и открылся шумный комбини[30] 7-Eleven. Мимо проезжали машины, а не рикши. Но мастерская Симоскэ гармонично вписалась в окружающую действительность, так прошлое рука об руку шло с настоящим, а многовековые деревья и старинные здания следили за сменой эпох.

Айко прошла во внутренний двор, где кипела жизнь. Слева от входа беззаботно бегали дети между древними бонсаями на высоких подставках и фигурами животных из вечнозеленых азалий. Поодаль, в тени кленов, беседовали взрослые в кимоно телесных цветов. Из японского дома, бывшего теперь магазином, вышли серьезные мужчины с бумажными пакетами в руках и длинными чехлами за спиной. Айко не успела пройти дальше, как в кармане завибрировал телефон. Она открыла мессенджер:

Сатока: «Ай-тян, ты где? Издательство обещало подписать все книги. Я жду тебя».

Айко поблагодарила Небеса, что мероприятие еще не закончилось, очередь ожидаемо растянулась на пару кварталов. Пусть у Нагацуки-сэнсэя хватит сил, чтобы подписать ее экземпляр. Она быстро напечатала ответ:

Айко: «Я на месте, сейчас быстро заберу юми и обратно».

Она вернула телефон в карман и поспешила мимо бонсая и магазина, свернула к миниатюрному домику в глубине сада. В прошлом здесь жил основатель рода Симоскэ еще с периода Муромати[31], когда Токио был небольшим поселением. Дом уцелел после Второй мировой войны, и вокруг него выросли остальные строения, неся в себе память об ушедшей эпохе. Клены окружали хибару со всех сторон, их ветви бережно огибали строение и защищали от ветров и дождей, как духи-защитники. Айко задержала дыхание, любуясь открывшимся видом. Жаль, что Сатоки нет рядом, ей бы понравилось. Айко вынула телефон, чтобы сделать фотографию, но передумала. Такую красоту нельзя передать камерой, только запечатлеть ощущение в памяти. И вернуться сюда уже осенью, когда листья кленов окрасятся в красный цвет.

Айко подошла к дому, сняла обувь и прошла внутрь:

– Извините за вторжение, Симоскэ-сэнсэй.

Ответом ей была тишина. Мастер не встречал ее, как в прошлый раз, когда она забирала юми после ремонта. Неужели мама не предупредила Симоскэ о встрече? Айко поежилась и осторожно пошла по гладкому паркету, миновала пустующую подставку для обуви и висевший на стене свиток с кандзи. Стоит поискать мастера в кюдодзё[32], иначе она опоздает на книжный фестиваль в Кинокуния.

Мицуо выскочил из дома через белоснежную калитку и огляделся: слева пустая улица с одинаковыми домами за высокими каменными заборами, справа по дороге ехала грузовая машина. Она загораживала обзор, и Мицуо молил Небеса, что увидит дядю, когда та проедет. Но липкий страх все равно залез в душу и сковал тело. Когда машина проехала, Мицуо заметил серебристую «Хонду», к капоту прислонился Тайко.

Сердце Мицуо учащенно забилось, и он быстро перешел улицу. Мысль о том, что дядя ждал его, разливалась уютной негой по телу, однако новость об Осаке окрашивала это чувство в серые тона. Тайко встретил его широкой улыбкой и затушил окурок в миниатюрной пепельнице, что привычно стояла на капоте, когда дядя курил. Сзади с ревом пронеслась гоночная машина. Тайко встал и кивнул в сторону дома Фукады, но Мицуо покачал головой. Даже если мама ищет его, то не бросит гостей. Сейчас у них есть время, а потом он что-нибудь придумает, как всегда, когда тайком сбегал к Тайко в мастерскую.

– Поговорим? – Дядя открыл дверь и сел на место водителя.

Мицуо бросил взгляд на дом, как будто оттуда в любой момент выйдет мама или сестренка Касуми. чтобы вернуть его домой.

– Угу. – Он обошел машину, а сердце бешено стучало.

Возможно, у них времени еще меньше, чем кажется. Поэтому нужно скорее отговорить дядю от поездки в Осаку. Мицуо сел рядом с ним, но слова не шли, а мысли хаотично метались в сознании. Тайко тоже молчал и сжимал в руках подарок, который еще не отдал Мицуо.

Напряженная тишина опустилась между ними, она легла на плечи и вдавливала в мягкое кожаное кресло. Мицуо тянул время. Ему не хотелось отпускать дядю, хотя тому будет лучше в другом месте, как и самому Мицуо. Вот бы оказаться подальше от дома, в котором нужно притворяться другим, а не быть собой. Когда-нибудь он наберется достаточно смелости и уйдет из семьи, освободится от оков, как птицы улетают в бескрайнее небо. Однажды так и произойдет, но сейчас Мицуо полностью зависит от родителей. Его не возьмут на работу без их разрешения, а идти в сомнительные заведения ему не хотелось.

Все изменится, когда он окончит старшую школу и поступит в университет. Там можно подумать о свободной жизни, может даже исполнить мечту – написать роман. Но это не сейчас, а в будущем. Сестра Юи рассказывала, что учеба в университете Васэда в разы легче, чем в академии Ёсано.

Неожиданно дядя развернулся к Мицуо и протянул подарок:

– Поздравлю с поступлением в академию Ёсано! Найди там друзей!

Мицуо взял сверток, а внутренний голос нашептывал, что это прощальный подарок, но он прогнал его и разорвал обертку. Внутри оказалась небольшая записная книжка. На мягкой кожаной обложке выгравирована эмблема издательства KADOKAWA, а сбоку красовалась фирменная ручка. Идеальный подарок для ученика элитной академии. Прощальный подарок.

Нужно что-то сказать, остановить дядю. Для этого Мицуо сбежал с банкета. Но важные слова не находились, и он выпалил первое, что пришло в голову:

– Почему уезжаешь, дядя Тайко?

Мужчина не ответил, а посмотрел на дорогу, по тротуару шла старушка с белоснежным лабрадором, мимо проехал мальчик на велосипеде. Мицуо показалось, что минуты растянулись в часы, но дядя все же заговорил, так и не повернувшись к нему:

– Мне предложили стать учителем в небольшой академии искусств. И я хочу использовать этот шанс.

«Уехать из города и все забыть», – Мицуо мысленно продолжил речь дяди и закусил губу.

Для Тайко это хороший шанс начать жизнь с чистого листа, вдалеке от мамы и прошлого. Но Мицуо не мог его отпустить, хотя бы нужно попробовать его остановить. Сознание подсказало верные слова, обнажая чувства:

«Не уезжай! Не бросай меня. Я и дальше хочу приходить к тебе в мастерскую, где ты выслушаешь меня».

Их обязательно нужно сказать, донести до дяди, пока не стало слишком поздно. Но что, если этого будет мало, что, если старая вражда сильнее привязанности, сильнее дружбы, что зародилась между ними. Мицуо замешкался и выпалил на одном дыхании то, что терзало его уже давно:

– Ты уезжаешь из-за мамы? Почему вы поссорились?

Мицуо поджал губы и уже пожалел, что спросил лишнее, что переступил черту: нельзя обсуждать прошлое! Сердце глухо вторило ускорившемуся пульсу. Дядя молча отвернулся к безликим домам, по тротуару прошла женщина с полным пакетом, рядом с ней бегала малышня. Мицуо сжал руку, ногти впились в ладонь. Кажется, он сам подтолкнул дядю к переезду в Осаку.

В зале совещаний Ёсимура-кай установилась тишина, ее нарушал гомон, доносившийся с улицы. Члены клана смотрели на оябуна и ждали его реакции. Но отец молчал, и Кэйтаси его понимал. Если Симидзу Рэйдзи и правда тот, за кого себя выдает, то он имел право войти в семью. Однако зачем ему это?

Семья Симидзу, куда ушла младшая сестра мамы, никогда их не навещала, они даже не пришли на похороны. И теперь кузен заявился в столь важный день и претендует на место оябуна в будущем. Кэйтаси заскрежетал зубами и хрустнул костяшками пальцев. Волна ярости прошла по телу, и он тряхнул головой, сбрасывая ее. Нельзя позволять гневу туманить разум, особенно сегодня.

Рэйдзи вальяжно прошел мимо членов клана и сел рядом с Кэйтаси. Приятель кузена куда-то исчез, за ним проследит Сиори, чтобы чужак не шлялся по территории клана.

Наконец-то оябун поднял руку вверх и заговорил:

– Симидзу-кун, ты очень удивил меня своим визитом. Как поживают твои родители?

Кузен встал и поклонился отцу:

– В добром здравии, оябун. Благодаря вашей помощи.

От голоса Рэйдзи сводило зубы, он даже не пытался скрыть лицемерие. И зачем отец с ним разговаривает?

Оябун махнул рукой, и кузен сел на место, слегка задев плечом Кэйтаси. К его горлу подкатила тошнота. Если он пересядет или отодвинется, то выкажет неуважение к оябуну. Приходилось терпеть кузена ради мамы.

Отец обвел присутствующих острым взглядом, способным резать без катаны, и спросил:

– Кто готов поручиться за Симидзу Рэйдзи?

Настал момент истины. Кэйтаси не нужна поддержка, он кровный сын оябуна, а вот Рэйдзи всего лишь кузен. По сути, чужак, которому нельзя доверять. Неожиданно из середины ряда поднялся мужчина и поклонился отцу. Рэйдзи довольно улыбнулся, как будто уже победил. Мужчина выпрямился и заговорил:

– Разрешите обратиться, оябун. Меня зовут Одзи Аота, вакагасира в семье Торияма-гуми.

Кэйтаси слышал об этом клане, они давно входили в Ёсимура-кай, отец высоко ценил их оябуна. Как Рэйдзи умудрился заручиться их поддержкой? Отец потер подбородок и кивнул. Тогда Одзи Аота поспешно заговорил:

– Семья Торияма-гуми поручается за Симидзу Рэйдзи-кун. Он присоединился к нам полгода назад и безукоризненно выполняет любые поручения, чтит традиции. К тому же способный малый: обучался искусству кэндзюцу[33] у мастера в Восточном Икэбукуро. Когда Симидзу-кун попросил взять его на собрание, то оябун Торияма-гуми дал согласие. Мы хотим, чтобы клан Ёсимура-кай оказался в надежных руках.

Рэйдзи хмыкнул и посмотрел на Кэйтаси, в его карих глазах с кровавым оттенком заплясали задорные огоньки. Если кузен самозванец, то клан Торияма-гуми хочет укрепить свое влияние в Ёсимура-кай, поставив своего претендента на место оябуна, а потом забрать власть в свои руки. Но Кэйтаси это мало заботило, он хотел воспользоваться ресурсами клана, чтобы найти убийцу мамы. И лживый кузен ему мешал.

Кэйтаси наклонился к Рэйдзи и процедил:

– Откуда ты взялся? Мама о тебе не рассказывала.

Кузен широко улыбнулся, подобно нэкомата[34], который задумал подлость, и засунул руку во внутренний карман. Оттуда он вытащил фотографию, на которой Кэйтаси узнал маму в голубом платье. Она держала за руку маленького мальчика с короткими красными волосами, карими глазами и озорным взглядом. Наглая улыбка – точь-в-точь как у Рэйдзи. Кэйтаси не верил своим глазам, но с горечью признал, что на фотографии и правда его мама.

Кузен бережно убрал фотографию, как свой трофей, и равнодушно бросил:

– Соболезную вашей утрате, но это место достанется мне. Я давно стремился попасть в клан Ёсимура-кай, а сынку оябуна все легко достается.

Кэйтаси сжал зубы и подавил желание забрать фотографию у кузена. Его бесил и кузен, и сама необходимость оправдываться перед ним, поэтому Кэйтаси сложил руки на груди и отвернулся:

– Ты ничего про меня не знаешь!

Кузен ничего не ответил, а оябун встал и обратился ко всем:

– Я услышал тебя, Одзи Аота-кун. Пусть клан решит: признать Симидзу Рэйдзи-кун кандидатом или нет. Принесите бумагу и ящик.

Спустя мгновение в зал для совещаний вошли два сятэй в белоснежных спортивных костюмах. Один нес прозрачный ящик, а другой – листы и ручку. Они подходили к каждому члену клана, и те писали ответ на листе и складывали его в контейнер. Те, кто сидели рядом, тактично отворачивались в сторону, чтобы поддержать таинство голосования. Оябун ценил честность и благородство членов клана, несмотря на противозаконность их деятельности. Клан Ёсимура-кай вырос из древнего самурайского рода, члены которого стали ронинами[35], поэтому здесь чтили кодекс бусидо. Он же лег в основу Кодекса чести и добродетели, что составили около полувека назад.

Если большинство проголосует против Симидзу Рэйдзи, то Кэйтаси и беспокоится не о чем, но сомнения уже вгрызались в плоть и терзали ее. Ему оставалось ждать и просить Небеса, чтобы кузена вышвырнули из кланового особняка.

Тем временем сятэй уже обошли всех присутствующих и подошли с ящиком к вакагасире Иноуэ Тосану. Он взял ящик и отпустил юношей.

Напряженная тишина растягивалась в секунды, а те в минуты. Кэйтаси не сводил взгляда с помоста, где Иноуэ считал голоса, записывая результаты на отдельном листе. Отец безмолвно наблюдал за всеми, он даже не взглянул в сторону претендентов. Сейчас ни Кэйтаси, ни Рэйдзи не имели ценности для клана, пока не стали его частью. Они находились здесь лишь из-за родства с оябуном.

Прозрачный ящик опустел, и вакагасира Иноуэ встал с листом в руках. Кэйтаси следил за тем, как тот идет к отцу, и проклинал Небеса за медлительность. Нервозность сковала Кэйтаси, он закусил губу, чтобы не сорваться с места и не узнать результаты голосования. Наконец Иноуэ отдал лист отцу, и он долго изучал его, хмуря брови.

Через пару минут, показавшихся Кэйтаси бесконечно долгими, отец вернул листок и объявил результаты:

– Большинством голосов Симидзу Рэйдзи признается кандидатом на место оябуна, согласно Уставу клана.

Айко шла по мастерской, миновала несколько комнат с открытыми перегородками сёдзи и не встретила ни слуг, ни помощников мастера. За ней подобно тени следовала вязкая тишина, она давила на тело, как тревога за фестиваль, куда Айко хотела успеть. Только в кюдодзё она нашла Симоскэ. Он в черном кимоно и с повязкой на голове склонился перед мужчиной в сером деловом костюме. Тот стоял возле стола и отчитывал мастера. Незнакомец говорил тихо, поэтому Айко не могла их услышать.

Она замерла на пороге и не знала, как ей поступить: то ли незаметно уйти, то ли вмешаться в разговор и забрать лук. Ведь за этим она и пришла сюда. Мужчины и так скоро ее заметят, здесь негде спрятаться. Кюдодзё представляло собой просторную комнату в шесть татами. Слева от стола находилась пустая стойка для юми и компактный шкаф со стрелами, а справа, у дальней стены, раскрытые двери сёдзи открывали три мишени мато вдалеке. Когда-то стрелы Айко попадали точно в белый круг в центре, но чаще ниже, в черные и белые, что исходили от него по очереди.

По обе стороны от кюдодзё росли клены, что скрывали его от посторонних, а клиенты мастерской могли спокойно выпустить стрелы, чтобы проверить качество товара. Иногда Симоскэ тоже стрелял. Айко до сих пор помнила трепетное чувство, когда впервые увидела, как он взял юми, немного вытянутый кверху, его гладкая поверхность бликовала в лучах утреннего солнца. Мастер медленно завел стрелу за ухо и выпустил в цель. Безмятежную тишину нарушил легкий звук цурунэ[36], в который Айко влюбилась.

Мужчина в деловом костюме тем временем все более распалялся. Теперь даже Айко его услышала. Он требовал компенсацию за испорченный лук, что заказала его дочь. Мастер Симоскэ низко поклонился и заверил, что пришлет новый лук в кратчайшие сроки. Но мужчина продолжал его отчитывать, и Айко зашла в кюдодзё, не в силах выносить несправедливость. Может, та девушка не ухаживала за юми, и он пришел в негодность – все знают, что в мастерской Симоскэ самый лучший товар. Мужчина сразу обернулся и смерил Айко недовольным взглядом.

– У вас есть неделя, – бросил он мастеру. – Иначе я обращусь в Комиссию.

После мужчина прошел мимо нее и скрылся в доме, постепенно стихли его шаги. Мастер Симоскэ выпрямился и извинился перед Айко:

– Такэда-сан, спасибо, что пришли. Я сейчас принесу ваш заказ.

Он засуетился и вышел во двор, Айко осталась в кюдодзё. Через открытые двери лился солнечный свет, напоминая о былом. Раньше Айко всегда приходила сюда вместе с мамой, но после инцидента на Зимнем турнире она стала больше работать, и даже лук заказала сама, хотя прежде они все делали вместе. Пусть Летний турнир вернет улыбку мамы. Айко смахнула непрошеные слезы. Она поступила в академию Ёсано, чтобы вернуться в кюдо.

Наконец-то вернулся мастер Симоскэ и вручил ей юми в чехле. Айко поблагодарила и отказалась от проверки, чем заслужила его неодобрительный взгляд. Пусть так, чем опоздать на встречу.

Айко пронеслась по дорожке мимо бонсая и свернула к магазину, где чуть не столкнулась с малышом в синем комбинезоне, но вовремя уклонилась. Она проскользнула между фигур из азалий, затем толкнула дверцу ворот и замерла возле них.

На улице в сторону мастерской шла Ука Мику в короткой джинсовой юбке и футболке с радугой. Бывшая одноклассница из средней школы Минамотори смеялась в окружении приятельниц. Айко хотела скрыться, но не смогла пошевелиться, ноги как будто приросли к дорожке, сердце металось в груди, как загнанный в клетку зверь. Казалось, еще вчера они вместе тренировались и стремились к победе на Зимнем турнире.

Одноклассница тоже заметила Айко и пошла в ее сторону. Прошлое, от которого она бежала, слишком быстро настигло ее. Мику и смерила Айко долгим оценивающим взглядом, в карих глазах загорелся недобрый огонек:

– Неужели это Такэда-сан. Что ты забыла в мастерской? Разве ты не бросила кюдо?

Холодные слова одноклассницы вскрывали незатянувшиеся раны, которые еще кровоточили. Айко отвернулась, не в силах выдержать такой прямой и открытый взгляд, который забирался прямо в душу. Одна из приятельниц Мику язвительно заметила:

– Ха! Да Симоскэ-сэнсэй прогнал ее. Все читали ту статью в «Нихон Спорт».

Да что эта девушка знала о ней? Только Мику помнила, как они готовились к соревнованию, не щадя друг друга, как стремились к победе. Но одноклассница молчала, и обида поднялась в душе Айко, что-то внутри щелкнуло, словно переключатель. Айко вскинула голову и возразила:

– Ошибаешься! – Она сжала лямку чехла, как будто это даст ей смелости. – Симоскэ-сэнсэй сделал для меня юми. И я…

Слова застряли в горле, а руки вспотели под лямкой чехла, он стал будто тяжелее и оттягивал плечо. По трассе пронеслась машина, по тротуару прошли двое мужчин в черных костюмах: один пил кофе из стаканчика, а другой разговаривал по телефону.

Приятельница Мику фыркнула, остальные девушки как по команде захихикали. Айко сжала свободную руку. Нельзя поймать ветер в сети, как и начать жизнь с чистого листа, пока живешь прошлым. Его нужно отбросить и разрешить себе жить дальше. Айко взглянула на самодовольную девицу и выпалила:

– Я поступила в академию Ёсано, чтобы вернуться в кюдо.

Об этом Айко мечтала еще с января, пока готовилась к вступительным экзаменам. И никто ей не помешает, тем более Мику, которая теперь в прошлом. Одноклассница скривила губы в горькой усмешке и взглянула на Айко. Когда их глаза встретились, то кожа покрылась мурашками. Мику заправила прядь черных волос за ухо и медленно произнесла:

– Я тоже поступила в академию Ёсано, Такэда-сан, и не позволю тебе снова все испортить. Поэтому ты не вернешься в кюдо.

Мику прошла через дверцу и задела Айко плечом. Одноклассница скрылась в мастерской Симоскэ, за ней последовали ее приятельницы. Айко не обращала на них внимания, в голове звучали слова Мику:

«Ты не вернешься в кюдо».

Словно в тумане Айко села в свободное такси, но голос одноклассницы преследовал и там:

«Не позволю тебе все испортить!»

Машина плавно тронулся с места и увезла Айко прочь от мастерской. Она прижалась лбом к холодному стеклу, в голове продолжали звучать слова Мику, как треск цикад за окном. Даже поток машин не мог их заглушить. Мир для Айко снова потерял все краски.

«Симидзу Рэйдзи признается кандидатом». Слова отца эхом раздались в голове Кэйтаси.

К нему нагнулся Рэйдзи и самодовольно улыбнулся:

– Я победил, дорогой кузен.

В комнате стало жарко, Кэйтаси расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, но та все равно стягивала грудь, от напряжения дрожали кончики пальцев.

С помоста поднялся отец, он сжимал трость, руки покоились на голове дракона.

– Сложилась непростая ситуация, я не могу назначить Симидзу-кун своим преемником, ведь он не мой сын, но я принимаю выбор клана. Поэтому хочу испытать кандидатов, чтобы проверить их качества и подготовку. Только самый достойный в будущем займет мое место. Собрание окончено, о дате испытания вам сообщит Иноуэ-сан.

Кузен первый встал и толкнул плечом Кэйтаси, а затем прошептал:

– Я легко одолею такого слабака. Большинство решило, что я достоин. Они в тебя не верят.

«Симидзу Рэйди-кун признается кандидатом».

Слова отца все еще крутились в голове, отчего кровь бурлила от ярости. «Испытать кандидатов… Проверить их качества и подготовку… Докажи, что ты достоин, Кэйтаси».

Отец с такой неохотой согласился принять его в клан до наступления совершеннолетия, что мог и сам пригласить Рэйдзи – чтобы проверить Кэйтаси. Это многое объясняло: и внезапное появление кузена, и его самоуверенность. Кэйтаси заскрежетал зубами и подавил желание подойти к отцу и потребовать ответы. Время прошло. Настал его черед действовать.

В Кодексе чести и добродетели упоминается поединок чести – нанори – восходящий к периоду Камакура[37], когда самурай представлялся и выбирал противника, достойного себе. Не хотелось признавать Рэйдзи равным, но Кэйтаси готов пойти на это, чтобы доказать отцу и клану, что они ошибаются. Он встал и обратился к оябуну:

– Разрешите говорить. – Кэйтаси устремил взгляд на постамент.

Отец посмотрел в его сторону. С близкого расстояния Кэйтаси разглядел седину на висках, морщины на лбу и тяжелый взгляд карих глаз. Отец всегда был таким или руководство кланом измотало его?

– Разрешаю, – устало произнес отец.

Кэйтаси глубоко вздохнул, нашел глазами кузена и заявил:

– Я, Ёсимура Кэйтаси, сын оябуна Ёсимура-кай, вызываю на поединок чести Симидзу Рэйдзи-сан.

Кузен усмехнулся и подошел ближе, в его глазах застыла суровая решимость, он поклонился и занял боевую стойку. Кэйтаси хрустнул костяшками пальцев и тоже приготовился.

– Очистить место для поединка, – прогремел голос отца.

Члены клана засуетились и отошли в сторону, образовав небольшой круг, в его центр зашли Кэйтаси и Рэйдзи, встали напротив друг друга и одновременно поклонились.

Кэйтаси не сводил взгляда с кузена, как и тот с него. В зале для совещаний установилась напряженная тишина, даже воздух стал тяжелым. Члены клана окружили их плотным кольцом, кто-то улыбался, предвкушая драку, некоторые разочарованно качали головой, большинство молча наблюдали. Кэйтаси отбросил сомнения, ему нужна лишь победа, и бросился на кузена.

Рэйдзи уклонился от удара в скулу и ответил ногой в живот. Кэйтаси не успел заблокировать атаку и упал на колено. В то же мгновение нога кузена устремилась к нему, и он откатился в сторону, бережно защищая красный шарф. Кэйтаси сделал подножку, и кузен запнулся и рухнул рядом как срубленное дерево. Кэйтаси подскочил к Рэйдзи и замахнулся. Внезапно в руке кузена блеснуло лезвие, Кэйтаси скривился в усмешке и двинул ему в нос. Рэйдзи быстро стер кровь и замахнулся ножом, но Кэйтаси уклонился, и лезвие задело лишь пустоту. Кузен неожиданно вскочил и повалил Кэйтаси на жесткий татами. Нож куда-то исчез, словно его и не было. Кэйтаси схватил его за грудки и ударил головой в лоб. Рэйдзи не остался в долгу и пнул его коленом в живот. Они сплелись на полу в клубок ярости и обиды.

– Довольно! – Отец прервал затянувшийся поединок.

Члены клана растащили Кэйтаси и Рэйдзи по углам, оттуда они и сверлили друг друга гневными взглядами. Оябун уже сошел с помоста и направился в их сторону, во взгляде недовольство, перемешанное с беспокойством. Он остановился между ними, как Небесный судья.

– Какая нынче вспыльчивая молодежь. – Отец покачал головой. – Я не хотел называть преемника, видно же, что вы оба не готовы. Но в свете последних событий, после убийства двух оябунов, чьи кланы погрязли в распрях, Великий Альянс обязал все кланы выбрать преемника.

Отец посмотрел сначала на Кэйтаси, а потом на Рэйдзи. Члены клана молчали, большинство склонили головы и уставились в пол.

– Что же мне с вами делать? Решено! – Отец положил вторую руку на трость. – Насколько мне известно, Симидзу-кун тоже учится в академии Ёсано, поэтому ваше испытание будет таким: кто принесет мне Небесную Звезду Ёсано, тот и станет моим преемником.

Кузен скривился, на щеке осталась кровь, а в глазах застыла упрямая решимость. Он не отступит так просто, впрочем, Кэйтаси тоже не собирался сдаваться. Он не позволит Рэйдзи победить!

После долгого молчания дядя Тайко тяжело вздохнул:

– Извини, Мицуо, я не могу тебе рассказать. – Он сжал кожаный чехол руля. – Дело не в тебе, правда. Я обещал отцу, что буду молчать, пока Сумика не согласится поговорить. Но сегодня я снова проиграл.

Тайко повернулся к Мицуо, и у того заныло в груди от тяжелого взгляда. Казалось, дядя сейчас скажет что-то важное или объявит, что он тяжело болен. Множество вероятностей пронеслись в голове Мицуо.

Спустя мгновение, Тайко продолжил:

– В юности ты думаешь, что тебе все дозволено и ты свободен, подобно ветру. Но это иллюзия. Мы совершили много ошибок, которые медленно отравляют нашу жизнь. Мицуо, тебе пора задуматься о будущем. В Ёсано придется много тренироваться, чтобы соответствовать ожиданиям родителей, поэтому ты не сможешь писать, как раньше. Ты до сих пор не рассказал маме о своем увлечении, да и книги прячешь в шкафу. Подумай об этом.

Дядя всегда поддерживал Мицуо и не заставлял выбирать между кэндо[38] и писательством. Первому он отдал девять лет жизни, а писательство выросло из школьных сочинений и эссе. Но этого мало. Все чаще Мицуо переполняли идеи, а голоса мешали сосредоточиться на тренировках. И тогда он их записывал, но чувствовал, что короткая форма не может вместить его чувства и выразить невысказанное. Мицуо в очередной раз задумывался о романе, на который так и не решился. Ведь ему придется отнять время у тренировок. Желание стать лучшим в кэндо, которое вбивали в него с детства, мешало писать. Неужели дядя испытывал такие же чувства? Возможно. Правда, Тайко куда смелее, раз смог уйти из спорта и последовал за мечтой.

В кармане завибрировал телефон, но Мицуо не ответил, сейчас не время возвращаться домой. Мама еще немного подождет. Он сжал ладонью колено и попытался найти те слова, которые остановят дядю. Мицуо сложил руки перед собой и выпалил:

– Пожалуйста, не уезжай. – Он опустил взгляд и продолжил: – Я попрошу маму с тобой поговорить, вы обсудите прошлое и помиритесь!

Дядя молчал, и Мицуо осторожно взглянул на него. Тайко смотрел куда-то вдаль, и тягостное напряжение пролегло между ними. Затем дядя перевел взгляд на Мицуо и вымученно ему улыбнулся. Мицуо стиснул зубы и сжал руки, по спине пробежали мурашки. Неужели дядя решил отказаться от него и затеряться на просторах страны?

– У меня есть идея. – Дядя взял телефон и что-то начал искать в интернете. – Я не могу доказать Сумике, что изменился, она не послушает меня. Но вместе мы сможем ее убедить.

Вскоре дядя показал Мицуо сайт, где рассказывали о конкурсе для молодых авторов от газеты «Ёмиури Симбун». Кажется, он слышал о нем по телевизору.

– Я сам виноват, что сестра думает, что творчество – лишь мимолетное увлечение, а не серьезная работа. Художников уважают, а писателям вручают Нобелевскую премию, но сестре это не важно. Для нее только командная работа достойна уважения, а самовлюбленные художники лишь зря тратят время, их мазня ничего не даст миру.

Дядя замолчал и положил телефон на переднюю панель машины. В кармане Мицуо снова раздалась вибрация, но он не замечал этого, даже забыл как дышать, боялся испортить момент. Впервые Тайко с ним так открыт. Дядя улыбнулся и потрепал Мицуо по волосам:

– Давай покажем Сумике, что писатели и художники тоже достойны уважения. Ты напишешь роман на конкурс до конца июня, а я нарисую иллюстрации. Если мы попадем в шорт-лист, то жюри сделает рецензию на книгу, ее напечатают в журнале – это и будет нашим козырем. Я не могу отказаться от работы прямо сейчас, у меня испытательный срок до конца триместра.

Мицуо закусил губу, он не хотел писать роман прямо сейчас, да еще и без подготовки. Нельзя же написать роман за такой короткий срок! Но если он откажется, то потеряет дядю навсегда. Мицуо посмотрел на Тайко и решился:

– Я попробую! Я напишу роман и принесу маме рецензию.

Дядя кивнул:

– Я обещаю нарисовать потрясающие иллюстрации. Сумика будет удивлена.

Дядя протянул руку, и они соединили обещание клятвой на мизинцах, как в детстве, когда Мицуо просил Тайко не рассказывать маме о том, что он приходит в его мастерскую после тренировок. Она до сих пор думает, что Мицуо гулял с друзьями, которых у него нет.

Когда телефон снова зазвонил, то Мицуо извинился перед дядей и принял вызов от мамы:

– Мицуо, я не знаю, где ты пропадаешь, но немедленно возвращайся домой.

Долгие гудки раздались в ответ. Мама не дала даже слова вставить, значит, она очень разозлилась. И дядя это понял:

– Тебе пора, Мицуо. Не забывай мне писать.

Мицуо взял записную книжку и вышел из машины. На улице он попрощался с дядей:

– Если я сдержу обещание, то ты приедешь на Летний фестиваль в академию Ёсано?

Дядя кивнул ему в ответ и завел машину. Она плавно отъехала от обочины и унеслась вдаль. Мицуо открыл телефон, нашел сайт конкурса и подал заявку.

3

Тору остановился перед воротами академии Ёсано и вздохнул. Здесь уже собралась большая толпа: юноши и девушки в темно-зеленой школьной форме – наверное, первогодки. Он мог избежать этого, если бы не проспал. Хотя после вчерашнего еще повезло, что пришел вовремя, а не ближе к обеду.

К воротам прислонился старшеклассник, на правом рукаве темно-зеленого пиджака красная повязка – знак отличия члена дисциплинарного комитета, – а в руках черный планшет. Видать, его назначили проверять первогодок: они не могут зайти в школу без пропуска, который получат на церемонии поступления. В академии Ёсано строгие правила, даже родителей пускают только на церемонию поступления и на Летний фестиваль.

Девушки явно нервничали, многие одергивали короткие юбки или теребили рукава пиджаков, другие перевязывали зеленую ленточку на белоснежной рубашке. Юноши, напротив, смотрели с вызовом, кто-то засунул руки в карманы брюк, а некоторые и вовсе пришли без пиджаков.

Тору поправил роговые очки на переносице и поморщился. Он ненавидел церемонию поступления. От одной мысли, что в Ёсано соберутся ученики, их родители, а журналисты будут снимать происходящее, свело пустой желудок, а в висках застучало. Тянущая боль, что мучила с утра, лишь усилилась. Он зевнул, снял очки и потер глаза.

В кармане темно-коричневого пиджака завибрировал телефон. Может, это Сигэмори? Тору отбросил эту мысль. Станет она ему писать! Их отношения не продвинулись дальше коротких разговоров около кофемашины в учительской. Ему пришло сообщение в LINE:

Ю: «Ты как? Живой?»

И как его совесть не мучает? Сам же потащил в тот бар в районе Гиндза[39]. Хотя Тору отказывался, потому что завтра начинался учебный год. Но Юки сказал, что все будет путем. Тору замутило от воспоминаний о ночных приключениях. Он глубоко вздохнул, поправил очки и написал в чат:

Тору: «А сам как думаешь?»

Ю: «То-кун, не злись. Завалишься в библиотеку и там отоспишься».

Друг хорошо знал Тору: тот и собирался так сделать, но прежде отметится в школьном терминале, иначе не засчитают рабочий день. Такую систему ввели несколько лет назад, и он не сразу к ней привык.

В приложении пришло новое сообщение. И что Юки еще надо?

Ю: «Чо вспомнил-то! То-кун, а ты сделал тот свой отчет? Вчера только о нем и говорил».

Воспоминания прошедшего дня мучительно возвращались. Тору и правда хотел подготовить доклад для собрания, даже прикинул книги для заказа и тематические стенды в библиотеке, выбрал, на какие семинары пойдет. Это самая скучная часть его работы: выслушивать многочасовой бубнеж о проблемах современного поколения. Но Тору тянул с докладом до последнего, теперь нужно закончить работу, пока заместитель Унаяма не узнала об этом. Тору сглотнул и представил, как отчитывается перед этой ужасной женщиной, и убрал телефон.

Кажется, учеников прибавилось, от их галдежа голова налилась свинцом. Вход загораживала толпа первокурсников, многие в нетерпении переступали с ноги на ногу. Тору подошел к дежурному сбоку, достал из плечевой сумки пропуск и показал его:

– Оцука Тору, библиотекарь академии Ёсано, пропустите меня.

Позади раздалось недовольное ворчание учеников, многие бросали на Тору сердитые взгляды, никто не хотел пропускать без очереди. Старшеклассник застыл, разглядывая карточку сотрудника, как будто не верил тому, что там написано. Спустя целую вечность юноша скомандовал:

– Эй, первогодки! Расступитесь, дайте пройти сотруднику академии Ёсано!

Ученики освободили вход, и Тору скрылся в парке при школе. Дежурный даже не понял, кого пропустил. Это повторяется каждый год. Никто так и не запомнил Тору, хотя он работал в академии Ёсано уже пять лет. Да и с чего бы ученикам его знать, за них всю работу выполняют старосты: забирают учебники и сдают их в конце года.

– Видала его одежду? Он из технического персонала. Всех не упомнишь. – Голос дежурного догнал Тору.

Парк при академии Ёсано встретил его приятной свежестью. Асфальтированные дорожки петляли вдоль высоких массивных кленов, их кроны так крепко сплелись между собой, что создавали полумрак. Изредка сквозь них проходили солнечные лучи и оставляли следы на лавочках, потухших уличных фонарях и черных мусорных баках, что стояли по бокам аллеи.

Долгожданная тишина помогала сосредоточиться, а шумные ученики не мешали думать. Тору открыл школьное приложение и начал вбивать названия книг. У него будут проблемы, если Унаяма узнает, что он не сделал работу во время.

Кэйтаси вместе с Сиори зашел в спортивный зал академии Ёсано. Около входа столпились ученики: одни оглядывались по сторонам, другие сбились в группы и что-то бурно обсуждали. Какая-то девица с неестественным загаром и ярким макияжем позировала на камеру. Кэйтаси прошел мимо них, помогая себе локтями. Недалекие ученики привлекали внимание журналистов как обезьяны в клетке.

Места для зрителей поднимались снизу вверх, как трибуны на стадионе, в проходах стояли операторы и снимали происходящее, а иногда журналистов, которые что-то рассказывали на камеру. Последние были повсюду: не только около входа, но на игровом поле и возле сцены по левую сторону от него.

Кэйтаси заприметил пустующий ряд и направился туда сквозь толпу учеников между операторами. Не успел он занять свободное место, как рядом показалась белобрысая голова Като Су. Друг улыбнулся и с размаху плюхнулся рядом.

– Занятная эта школа. – Он закинул руки за голову. – Ты знал, что она построена на костях?

Кэйтаси вскинул бровь. Друг слишком много смотрел аниме и уже путал реальность с выдумкой. Мимо прошли юноши, они громко обсуждали бейсбол. Като не стал дожидаться ответа, а наклонился ближе и заговорщически прошептал:

– Раньше здесь был крупный дом престарелых с парком и бассейном, но все сгорело во Второй мировой войне. Атака была внезапная – никто не выжил. Это место долго пустовало, а потом основатель Великого Альянса кланов якудза вложил деньги в строительство школы, так и появилась академия, поэтому все кланы отправляют сюда учиться своих детей.

Об этом не писали в буклетах, что принесла Сиори для Кэйтаси, даже на сайте школы об этом умалчивали. Но Като не унимался:

– Поговаривают, что души неупокоенных до сих пор бродят по территории школы.

Кэйтаси ребром ладони стукнул друга по голове и засмеялся:

– Ты аниме пересмотрел, когда уже возьмешься за ум?

Като насупился и отвернулся, а Кэйтаси лишь покачал головой. Чего это он такой чувствительный в последнее время, совсем на него не похоже. Не успел Кэйтаси поддеть друга, как заметил кузена Рэйдзи. Он подошел к какому-то ученику и что-то шепнул тому на ухо. Около них стоял Кавамори – приятель кузена, что приходил на собрание. Неужели они что-то замышляют? Лучше быть настороже.

Като рассказывал про другие кланы, что учились в академии, но Кэйтаси его уже не слушал. Он зашел в школьное приложение, перешел в раздел «Обсуждения», где отыскал информацию про Небесную Звезду Ёсано:

«Небесная Звезда Ёсано – высшая степень отличия, которая вручается лучшему ученику первого курса в конце года.

Для получения Звезды нужно собрать небесные осколки – знаки отличия, которые дают за результаты экзаменов, за клубные и рейтинговые баллы, а также за активное участие в школьной жизни. Подробнее в разделе “Школьная деятельность”».

Пусть кузен налаживает связи с другими кланами, только это ему не поможет собрать осколки. Для якудза важно сохранить лицо, они могут обещать помочь, но когда дело доходит до личной выгоды, то забываются мнимые обещания. Только союзы, скрепленные клановой печатью и церемонией тэути-сакадзуки, являются нерушимыми, ведь Небесные владыки благословляют его. Но Кэйтаси не нужна помощь ни других якудза, ни Богов. Он создаст будущее сам.

Мицуо шел по коридору академии Ёсано в толпе первогодок. Ему пришлось не только высидеть долгую церемонию поступления, но и дождаться, когда остальные пойдут в класс. Он не мог первым покинуть спортзал и тем бросить тень на семью. Ему и так досталось вчера от мамы.

Когда Мицуо вернулся домой, то его встретил брат Кодзи, он известил, что теперь они будут жить в одной комнате: мама договорилась с Администрацией Ёсано. Брат похлопал Мицуо по плечу и заверил:

– Ты в надежных руках, Мицуо. Я позабочусь о тебе.

От этих слов стало не по себе. Неужели брат знает, что он виделся с дядей? Или это мама попросила Кодзи присмотреть за ним после того, как встретила Тайко на летней веранде. Она, наверное, догадалась, куда Мицуо пропал, хотя ничего об этом не сказала: ни вчера за ужином, ни сегодня за завтраком.

Мицуо смог избавиться от опеки брата только возле спортзала, но все равно дождался, когда выйдут остальные. Ему постоянно казалось, что за ним наблюдают: мама с лоджии для родителей или брат со зрительских мест. Это чувство преследовало его даже в коридоре и исчезло, когда он зашел в класс «1–1». Там уже начали собираться одноклассники – сплошь знакомые лица с дежурными улыбками. Большинство Мицуо встречал на банкетах и званых ужинах. Многие изучали его холодным и расчетливым взглядом, чтобы понять, кто он: конкурент или потенциальный друг, с которым можно общаться и не бояться удара в спину. Любой спортсмен опасается, что его подставят перед важным матчем.

Одноклассники здоровались с Мицуо, и он отвечал им, а сам мечтал сесть за парту и проверить почту: вдруг ему написали из издательства. Они, скорее всего, отклонили заявку. Тогда договор с дядей терял смысл. Мицуо отругал себя за излишнее беспокойство. Он сел за парту в середине ряда. Около нее появился юноша: светлые волосы убраны прозрачным ободком, в одном ухе несколько сережек, а бездонные темно-карие глаза изучали Мицуо. Юноша поднял руку и представился:

– Меня зовут Янаки Тосиаки, я буду твоим соседом.

Янаки дружелюбно улыбнулся, но Мицуо чувствовал опасность, исходящую от него. Мицуо сглотнул и собирался встать, как Янаки замахал рукой:

– Брось эти формальности. Кодзи-сан о тебе рассказывал. Давай дружить.

Выходит, сосед знает брата и, скорее всего, подошел к Мицуо по его просьбе. Янаки сел и неожиданно начал рассказывать про себя, но больше про брата, как он восхищается Кодзи, как счастлив с ним подружиться. Мицуо подавил стон: только фаната брата ему не хватало.

В класс вошла молодая женщина в темно-синем костюме – пиджаке и юбке до колен, – длинные каштановые волосы струились по плечам и блестели под лучами полуденного солнца.

– Прошу всех занять свои места. – Ее голос разливался по классу, как песня ручья в горах.

Одноклассники заняли места, юноши переговаривались между собой, а девушки презрительно, будто хором, хмыкнули. Учительница прошла мимо кафедры и замерла около стола. Она обвела класс ясными голубыми глазами и представилась:

– Меня зовут Сигэмори Аяка, я ваш классный руководитель и учительница математики.

Мицуо заметил, что у Сигэмори прямой и смелый взгляд, она держалась с достоинством, учитывая колкие взгляды девушек и похотливые – юношей. Учительница посмотрела в планшет и снова на класс:

– Кажется, все здесь. Академия Ёсано похожа на лабиринт, но вы быстро освоитесь. Давайте начнем традиционное представление. Есть желающие?

С первой парты взметнулась рука:

– Разрешите, Сигэмори-сэнсэй.

Добровольцем вызвалась Кабасима Юрика – представитель первогодок. Она встала и обвела класс выразительными карими глазами, элегантно заправила прядь длинных черных волос за ухо и улыбнулась:

– Меня зовут Кабасима Юрика, я занимаюсь теннисом, люблю ходить по магазинам и кататься на лодке. Рассчитываю на вашу поддержку.

Когда она села на место, то появились другие желающие: девушки и даже юноши – все хотели рассказать о себе. Тогда учительница попросила представляться по очереди: с первого ряда. Кабасима дала толчок, которого все ждали. Вскоре очередь дошла и до Мицуо, он встал и коротко представился:

– Меня зовут Фукада Мицуо, я изучаю кэндо. Надеюсь, мы поладим.

Кто-то разочарованно вздохнул, но Мицуо уже вернулся за парту. Не мог он рассказать о своей любви к литературе или о том, что пишет книгу и подал заявку на конкурс для молодых авторов. А нести чепуху про сериалы, компьютерные игры или утренние пробежки, как это делали другие, он не хотел. Ведь придется развивать легенду. Пусть лучше считают, что он скучный.

На парте завибрировал мобильный телефон, на экране выскочило уведомление электронной почты. У Мицуо бешено забилось сердце, кажется, пришло письмо от организаторов конкурса. Он едва сдержался, чтобы не открыть его сразу. Традиционное представление подошло к концу, и Сигэмори начала рассказывать про нововведения в академии Ёсано.

В этом году отменили свободное посещение, и по новым правилам ученики должны быть на уроках, если у них нет тренировок, а за пропуски будут вычитаться рейтинговые баллы. Самые злостные нарушители попадут в кабинет заместителя директора Унаямы Сакуры. Мицуо помнил, как брат Кодзи хвалился, что мог уходить с уроков, когда захотел.

По классу пробежало возмущение от первых парт к последним. Кажется, времена полной свободы остались в прошлом, теперь академия Ёсано не отличалась от государственной школы и даже превосходила ее по строгости правил.

Сигэмори подняла руку, призывая к тишине, и продолжила:

– Чтобы перейти в следующий триместр, вам нужно сдать экзамены, пройти квалификацию в клубе и набрать минимальное количество рейтинговых баллов. Напоминаю, что кураторы клубов не только дают баллы, но и отнимают их, если будете тренироваться вполсилы. Информацию об успеваемости и количестве рейтинговых баллов можно узнать в школьном приложении, логин вам ранее присылали на электронную почту. Если вы потеряли его, то обратитесь к заместителю директора Унаяме-сан.

Пока класс обсуждал услышанное, Мицуо осторожно открыл почту, еще большее ожидание невыносимо – и сжал телефон в руках. Организаторы приняли его заявку и даже пожелали удачи. Теперь ему нужно загрузить первую главу в течение двух недель, а у него еще даже план не готов.

Пока Тору старательно вбивал иероглифы в таблицу, его обогнала группа юношей в школьной форме. Они обсуждали баскетбол. Впереди раздался задорный женский смех.

Ему захотелось оказаться в библиотеке, погрузиться в тишину и уединение, чтобы никто не мешал закончить скучный доклад и наконец-то выспаться. Хотя раньше, еще прошлой жизни, он наивно мечтал о другом, когда пришел в академию Ёсано. Тору хотел рассказывать про книги и думал, что ученики будут приходить к нему. Он быстро понял, что они интересуются только спортом и пришли сюда, чтобы стать лучшими. И Тору больше не пытался. Так даже лучше.

«Оцука-сэнсэй, посоветуйте книгу для чтения», – прозвучал в голове давно забытый голос.

Тору застыл на месте, в сознание вторглись позабытые воспоминания, они прорвали стену, что он воздвигал долгие годы. В просторной библиотеке сидели ученики, они обсуждали прочитанную книгу, а он стоял рядом с кружкой дымящегося кофе. Громкие джазовые мотивы входящего звонка вернули его в действительность. Тору машинально ответил, и знакомый властный голос заместителя директора подобно лезвию вошел под кожу.

– Доброе утро Оцука-сан.

Он сглотнул, и комок сомнений застрял в горле. Тору приказал себе успокоиться. Возможно, Унаяма еще не проверяла рабочую почту, ведь она занята на церемонии поступления.

– Доброе утро, Унаяма-сан, – Тору старался говорить непринужденно и молил Небеса, чтобы заместитель забыла про доклад.

Унаяма заговорила после короткого молчания:

– Оцука-сан, надеюсь, вы не забыли, что весь персонал академии должен быть на церемонии.

Тору тихо выдохнул и поблагодарил Небеса, у него еще есть время доделать работу.

– Конечно, Унаяма-сан, – вкрадчиво ответил он. – Я как раз и шел туда.

Его перебила заместитель директора:

– Поторопитесь, Оцука-сан.

Длинные гудки эхом отдались в голове, и невидимые молоточки застучали в висках. Нужно срочно доделать доклад, и раз до библиотеки он не успеет дойти, то лучше осесть в столовой. Утром там варят просто божественный кофе.

Дорожка резко вильнула в сторону, и показалась школа. Главный корпус возвышался над теннисным кортом, площадкой для бейсбола и другими строениями, как гора над поселением в долине. Академия Ёсано завораживала многочисленными спортивными корпусами да табличками-указателями, без которых можно легко потеряться на ее территории.

Тору сжал телефон в руках и решительно пошел к воротам – это самый короткий путь до Главного корпуса, что раскинулся прямо за ними. Несколько учеников бросили на него хмурые взгляды, даже журналистка обратила внимание, но сразу потеряла интерес. Тору скрылся на территории школы и без происшествий добрался до столовой.

Просторное помещение утопало в солнечном свете, что проходил через широкие панорамные окна. Большую часть столовой захватили пустые столы. Тору подошел к автомату слева от двери, выбрал в меню кофе и оплатил. Спустя минуту ожидания забрал бодрящий напиток на линии раздачи и сел за стол возле окна. В тишине столовой Тору вернулся к докладу. Когда он напечатал последний иероглиф, то улыбнулся.

– Оцука-сан, что вы здесь делаете? – строгий голос Унаямы пригвоздил на месте.

Тору вздрогнул и случайно нажал кнопку «Отправить», не успев все как следует проверить. К столу стремительно приближалась заместитель директора в темно-синем костюме, короткая юбка-карандаш доходила до колен, а пиджак подчеркивал стройную фигуру. Черные, идеально прямые волосы Унаямы разметались по плечам, придавая ей и без того грозный вид, который сулили лишь неприятности.

Мысли Тору хаотично закружились, но, как назло, ни одной дельной идеи так и не пришло. Да и как можно оправдать то, что он пропустил церемонию поступления, нельзя же честно признаться в том, что не успел отправить вовремя доклад.

Унаяма остановилась возле стола, и Тору тут же вскочил с места. Заместитель директора сложила руки на груди и смерила его долгим взглядом, который так и говорил: «Как можно было принять на работу такого нерасторопного идиота?»

– Следуйте за мной, Оцука-сан. И не отставайте, я не хочу искать вас по всей школе.

Унаяма развернулась и стремительно пошла в сторону выхода. Тору сглотнул ком в горле и поспешил за ней. Когда он устроился на работу в академию Ёсано, то сразу уяснил два негласных правила: всегда отмечайся в школьном терминале и не переходи дорогу заместителю директора. И, кажется, сейчас он нарушил последнее.

4

Медицинский блок академии Ёсано находился в западном крыле на втором этаже, куда Айко пришла через систему открытых переходов. Красивая табличка возле двери говорила, что она на месте, и объясняла, что нужно сделать, прежде чем войти. Поэтому Айко сначала постучала три раза, а затем толкнула дверь. Внутри оказалась светлая приемная: стойка администрации у дальней стены, справа от нее кулер, а по бокам находилось дверей, возле каждой белоснежная софа. Тихо гудел кондиционер, даря прохладу.

Миловидная девушка за стойкой посмотрела на Айко и улыбнулась:

– Такэда Айко-сан, пройдите, пожалуйста, в кабинет номер семь. Игути-сэнсэй уже ожидает вас.

Айко поблагодарила ее и зашла в указанный кабинет. Она попала в небольшую светлую комнату с бледно-салатовыми стенами и белоснежными полом и потолком, подобно раннему снегу. В интерьер идеально вписывалась мебель: софа слева от двери и стол напротив окна. За ним сидел Игути в белом медицинском халате и просматривал бумаги, изредка что-то записывая в блокнот. Его черные волосы были уложены назад, висков уже коснулась седина. Врач оторвался от записей и предложил Айко сесть на кушетку, что она и сделала, невольно подавшись вперед. Сегодня она узнает: можно ли вернуться в кюдо, или еще продолжать восстановительную терапию.

Игути отложил бумаги и перешел сразу к делу:

– Пришли результаты исследований. Айко-тян, поздравляю! Ты можешь заниматься кюдо.

Она улыбнулась и едва сдержалась, чтобы не закричать от радости. Изнурительные месяцы восстановительной терапии оказались позади, теперь ее ждет светлое будущее, она сможет выступить на турнире и победить. Но перед взором появился образ Мику, разбивая идеальную картину вдребезги. Неужели бывшая одноклассница и правда воплотит свои угрозы? Айко понимала ее обиду, но то уже в прошлом, сделанного не воротишь, поэтому нужно жить дальше.

Тем временем врач снова заговорил:

– Чтобы снова стрелять из лука, тебе нужно постепенно увеличивать нагрузку. Начнем с трех тренировок в неделю. Возьми направление в женский клуб кюдо.

Айко вскочила с места, поспешно взяла документ и попрощалась с Игути. Она покинула медицинский блок, снова прошла по сети переходов и вышла на школьный двор.

Полуденное солнце улыбалось ей, оно проводило ее к зданию женского клуба кюдо, перед которым собралась толпа учениц. Многие обсуждали занятия, Президента студсовета и предстоящий отбор в клуб. Айко окинула взглядом толпу девушек и закусила губу. Страх проскользнул в душу и сковал ее.

Если так много желающих, то Айко вряд ли возьмут. Ей не пройти отбор: ее стрелы больше не попадают в цель. Айко сжала правую руку. Сомнения вгрызались в тело так, что не хватало воздуха. Она не прикасалась к луку всего три месяца, а казалось, что целую вечность. И сейчас, когда цель так близка, Айко не могла сделать шаг вперед.

Некоторые девушки смотрели в ее сторону и перешептывались. Воспоминания о средней школе накрыли Айко. Когда она получила травму на Зимнем турнире, а ее команда заняла второе место, то вся школа обсуждала это. Может, кто-то из девушек тоже был на турнире и узнал ее?

Айко с трудом отбросила сомнения и поспешила внутрь здания мимо учениц. Там она нашла тренера в черном кимоно: невысокого мужчину средних лет с добрыми голубыми глазами и темными волосами – и протянула ему направление. Он его сосредоточено изучил, а затем улыбнулся:

– Такэда-сан, меня зовут Комаганэ Усабуро. Я знаю о твоей ситуации, поэтому сделаю все, чтобы ты попала на Летний турнир. Можешь рассчитывать на меня. Иди в кюдодзё к остальным.

Тренер указал ей в конец коридора, откуда доносились приглушенные голоса. Айко поблагодарила Комаганэ и пошла туда. Всю дорогу ей не давали покоя те девушки возле здания.

«Есть ли отбор в клуб кюдо или туда берут всех желающих?»

Ей хотелось задать этот вопрос Комаганэ, но Айко боялась узнать ответ. Что, если тренер решит проверить ее и выгонит из клуба в случае провала. Айко так давно мечтала вернуться в кюдо, что не хотела думать о таких вещах. Может, в клуб автоматически принимали всех, кто уже занимался или имел награды, а остальные проходили отбор? Эта мысль давала Айко надежду, что ей место в клубе.

Она достигла кюдодзё и замерла не в силах сделать шаг. По телу пробежали мурашки, но Айко ударила себя по щекам и приказала собраться. Мама очень много работала, чтобы она поступила в академию Ёсано и вернулась в кюдо. Поэтому нельзя сдаваться только из-за страха промазать по цели снова или того, что Мику помешает ей. Да и как она это сделает?

После церемонии поступления Кэйтаси отсидел долгий классный час, его вел Модзи Эйдзи, апатичный мужчина с тихим, как шелест листвы, голосом. Им достался странный учитель: небрежный вид, рукава рубашки закатаны до локтей, черные волосы собраны в хвост. Классный руководитель сообщил мало информации: ходите на уроки и тренировки, тогда без проблем перейдете в следующий триместр, кто много прогуливает, то попадет в кабинет Унаямы, а там и отчислят.

Едва прозвенел звонок, Кэйтаси вместе с Сиори покинули класс. В широком и пустом коридоре гулял ветер, он играл с кремовыми занавесками, из настежь распахнутого окна доносились обрывки фраз и задиристый смех. Улица манила свободой, которой так не хватало на уроке. Тело Кэйтаси ныло от неудобной позы, а рубашка натерла шею. Кажется, уроки будут настоящим испытанием, особенно с таким учителем. Лучше бы уроки проводил Онидзука[40], он не только бывший босодзоку[41], но и обладает высоким чувством справедливости.

– Пошли в клуб каратэ, – бросил Кэйтаси Сиори, которая шла рядом.

На школьном дворе старшеклассники проворно тащили парты в центр и расставляли их прямоугольником. Чуть в стороне оживленно переговаривались первогодки. Высокий белокурый юноша раздавал листовки баскетбольного клуба, а пухленькая девушка выставила возле парты стенд теннисного клуба.

Сиори свернула налево, и Кэйтаси последовал за ней вдоль однотипных додзё с узкими окнами и свежевыкрашенным фасадом, как на школьном буклете. От зданий веяло наигранным величием, а школа была пустой, словно без души. Еще на церемонии поступления Кэйтаси понял, что не чувствует ее ауру. Хотя он ощущал ее и в клановом особняке, и в буддийском храме. Като ошибается, даже неупокоенные души покинули это место.

Наконец-то показалось здание, где разместился клуб каратэ. Около входа толпились юноши, они шумели, как машины на эстакаде, и оглядывались по сторонам. Кэйтаси не улыбалась перспектива ждать, пока все желающие попадут внутрь, поэтому он начал пробираться через толпу под недовольное ворчание учеников. Внутри он подошел к парте слева от входа, за которой сидел рослый юноша в белоснежной кэйкоги[42], его короткие волосы были идеально уложены назад. Кэйтаси положил бланк о вступлении в клуб. Юноша взял листок и долго его изучал, а затем покачал головой:

– Извиняй, Ёсимура-кун, все места заняты. Может, тебя возьмут в другой клуб.

Негодование поднималось в глубине души и пронеслось по всему телу, выходя на кончиках пальцев. Кэйтаси сжал руку и подавил желание схватить ученика за кэйкоги и вытрясти правду. Очевидно же, что еще идет набор в клуб, но ему почему-то отказали. Будущему оябуну клана не пристало опускаться до уровня обывателей. Кэйтаси резко отвернулся и бросил ученику:

– Для меня мал ваш клуб! – И покинул здание.

На улице мгновенно расступились ученики, они, скорее всего, слышали их разговор. Внутри Кэйтаси нарастала досада и просила выхода. Они прошли несколько метров, Сиори свернула на дорожку, а Кэйтаси замер около информационного стенда. Там изображалась вся школа со списком зданий, додзё и хозяйственных построек.

«Катись в бездну Ёми[43]!» – Он ударил кулаком по стеклу, боль отозвалась в костяшках.

Кэйтаси глубоко вздохнул и прикоснулся рукой к красному шарфу, повязанному вокруг шеи: мягкий и теплый, он дарил тепло, словно мама незримо всегда рядом. Нельзя сдаваться только потому, что отказали в одном месте! В элитной спортивной академии еще много клубов. Кэйтаси открыл школьное приложение и нашел список, оттуда выбрал несколько вариантов.

Но и там ситуация повторилась. Кэйтаси старательно выстоял в очереди, но стоило ему положить анкету на стол клуба, как ему показывали на дверь. Снова и снова. В клубе кэндо и вовсе заявили, что принимают только тех, кто изучал это искусство с шести лет. У Кэйтаси закончилось терпение в клубе айкидо, где ему ожидаемо отказали, дескать места уже закончились, хотя около здания еще стояли ученики и никуда не собирались уходить.

Эта ситуация выглядела подозрительно, но у Кэйтаси были связаны руки, ведь у клубов есть право отказать ученику во вступлении без объяснений. Но то один клуб, а ему отказали во всех. И это уже не казалось случайностью.

Когда закончился классный час, Мицуо быстро собрал вещи и устремился к выходу, ему не терпелось вернуться к роману, в голове бродили мысли, они наплывали друг на друга, а кончики пальцев зудели от напряжения. Кто-то окликнул его, но Мицуо сделал вид, что не услышал.

Он сбежал по лестнице на первый этаж и остановился возле гэтабако[44]. Шкафы с несколькими отсеками занимали половину фойе. Мицуо потянулся, открыл верхний ящик, туда поставил школьную обувь, поспешно влез в кроссовки и выскочил на улицу. Там уже вовсю шла подготовка к неделе наборов в школьные клубы. Старшеклассники расставляли парты и вывешивали объявления. Мицуо заметил не только спортивные клубы – баскетбольный, футбольный, легкой атлетики, – но и боевых искусств, и даже специфические, например, керлинга или пинг-понга. Видимо, в школе можно найти любой клуб, кроме художественных. Мицуо миновал школьный двор и поспешил в общежитие. Его уже приняли в клуб кэдо, а вот план романа никто за него не напишет.

На пути ему встречались юноши и девушки. Кто-то шел в сторону общежития, другие сворачивали к додзё и присоединялись к другим ученикам. Мимо пронесся юноша в школьной форме и красным шарфом вокруг шеи, от него исходила агрессивная аура, как от противника на турнире. За ним следовала девушка: пепельные волосы опускались до плеч, на лице застывшая маска, как у фарфоровой куклы, так что нельзя прочитать ее эмоции. Мицуо невольно залюбовался ею и едва не влетел в группу юношей в баскетбольной форме. Он извинился и свернул к общежитию.

Мицуо поздоровался с комендантом Мацумото и поднялся на третий этаж. Длинный пустой коридор тянулся в обе стороны и терялся в лучах солнца, окна и двери отбрасывали тени, как сомнения омрачали жизнь Мицуо. Он подошел к двери с номером «305» и разблокировал ее картой ученика.

Внутри его встретила тишина, брат не вышел из общей комнаты навстречу, возможно, еще не вернулся. Мицуо пересек узкий коридор и вышел в спальню – небольшое помещение около восьми татами[45]. Справа от двери стояла двухъярусная кровать, рядом – чемоданы. Он еще разберет вещи, а сейчас нужно заняться планом романа.

Мицуо сел за стол напротив кровати и вытащил из школьной сумки записную книжку, подаренную дядей. Идея, что пришла к нему в коридоре школы, начинала обретать форму на бумаге. Иероглифы стремительно заполняли страницу за страницей. Постепенно Мицуо вошел в азарт и утратил связь с реальностью. Гомон с улицы, доносившийся со стороны балкона, звучал приглушенно, как за толщей воды.

– О, Мицуо, ты уже вернулся, – голос брата вырвал из потока.

Мицуо вздрогнул и машинально закрыл записную книжку. В дверном проходе стоял Кодзи и хищно улыбался. Когда он прошел внутрь, то за ним показался юноша с кошачьими глазами и пирсингом в губе, многочисленные браслеты на руках звенели в такт его шагам. Мицуо сразу узнал Президента студсовета – Ватанабэ Рёта.

Старшеклассник осмотрел комнату, словно инспектор из комиссии, а затем остановил взгляд на Мицуо:

– Фукада-кун, чем так занят, что даже не слышал, как мы вошли?

Мицуо не обязан отчитываться перед студсоветом, но и промолчать не мог. Иначе проявит неуважение к старшему, поэтому быстро выпалил:

– Ватанабэ-сан, я составляю индивидуальный план тренировок. Хочу завтра показать тренеру.

Кодзи пожал плечами и сел перед телевизором, достал из тумбочки игровую приставку, Ватанабэ улыбнулся и приблизился к Мицуо. Интуиция забила тревогу, он крепче сжал записную книжку. Президент студсовета вытащил из кармана пиджака связку ключей причудливой геометрической формы: круг, квадрат и треугольник.

Мицуо уже видел такой у сестры Юи, когда она училась в Ёсано. Она хвалилась, что с его помощью можно входить и выходить из школы в любое время через служебный вход. Ватанабэ положил связку ключей на стол перед Мицуо и подвинул их к нему:

– Жду от тебя успехов, ведь ты элита академии Ёсано. Не разочаруй меня.

После Ватанабэ присоединился к брату, а Мицуо достал телефон и написал дяде Тайко: «Можно, я позвоню?»

Вместо ответа завибрировал телефон. Мицуо извинился и вышел из комнаты общежития.

– Привет, Мицуо. Уже обосновался в Ёсано? – раздался голос дяди Тайко.

Мицуо прошел в конец коридора и ответил возле окна:

– Немного.

Дядя рассказал про академию искусств, про маленькую комнату, где ему придется жить во время испытательного срока, а также про мастерскую, где он может рисовать в свободное время.

– Нашу заявку приняли, я тоже получил письмо. Поздравляю, Мицуо. Расскажи о своей идее, чтобы я мог сделать наброски.

В тишине коридора Мицуо поделился с дядей задумкой, совсем как в средней школе, и с каждым словом в нем росла уверенность: он не отступит, пока дядя верит в него.

Айко решительно вошла в кюдодзё, и сердце пропустило удар от вида мишеней мато и девушек в форме и с луками в руках. Ее как будто отбросило назад в среднюю школу, когда она с радостью бежала на тренировки. Тепло разлилось по телу, а мурашки покалывали на кончиках пальцев. Из толпы выступила Мику и смерила Айко холодным взглядом. И вмиг идеальная картина рассыпалась на множество осколков, больно ранив душу.

«От прошлого не убежишь», – говорили глаза Мику.

«Убирайся отсюда!» – читалось в легкой ухмылке.

Однако Айко подошла к остальным. Она пришла сюда тренироваться, а не ворошить былое. Не успела Айко поздороваться с членами клуба, как в кюдодзё вошел тренер. Он обвел всех взглядом и хлопнул в ладоши, призывая к тишине:

– Добро пожаловать в женский клуб кюдо академии Ёсано. Вы самые лучшие первогодки, и сегодня я проверю, так ли вы хороши.

По толпе прошелся трепетный шепот, Айко облегченно вздохнула: ее приняли из-за прошлых наград, а не из-за направления от врача Игути. Тренер Комаганэ продолжал раздавать указания:

– Разбейтесь на пять команд и по очереди стреляйте. Мой помощник Ямада будет записывать результаты. Не торопитесь и постарайтесь поразить все цели. Такэда-сан, будешь тренироваться отдельно.

Мику злорадно улыбнулась, а несколько девушек зашептались. Тренер Комаганэ подошел к Айко с луком в руках и попросил следовать за ним. Они прошли мимо девушек, что ждали своей очереди, мимо помощника Ямады, который записывал результаты в журнал. Легкий звук цурунэ ласкал ухо Айко, когда стрела попадала в цель. Тренер остановился около последней мишени, что стояла особняком от всех и протянул юми:

– Просто стреляй, не думай, о том, как получается, красивый ли выстрел. Твоя задача – выпускать стрелы.

Комаганэ вернулся к помощнику Ямаде. Айко глубоко вздохнула, отвела правую ногу назад и развернула тело влево, затем подняла лук левой рукой, а свободной – вставила стрелу, затем медленно натянула тетиву, уводя правую руку за ухо. В голове застучало, а во рту пересохло, рука вспотела, отчего стрела соскользнула и воткнулась в песок перед мишенью.

Айко закусила губу и повторила те же движения, но стрела не поразила цель.

«Успокойся и соберись! – приказала она себе. – Пора доказать Мику, что она ошибается!»

Айко глубоко вздохнула и снова подняла юми, в этот раз она осторожно выпустила стрелу, но та все равно попала в песок вместо мишени. Айко раз за разом пыталась поразить цель, однако не выходило.

Кто-то прошептал:

– Почему она с нами?

Едкие слова залезали в голову и мешали сосредоточиться.

Айко игнорировала их, однако рука уже плохо слушалась, как будто ее сковали невидимые тиски.

– Да у нее явно боязнь мишени! И куда только смотрел Комаганэ-сэнсэй? – бросила девушка рядом с Айко.

Хотелось закрыть уши руками, а лучше все бросить и сбежать, пойти на уроки вместо тренировки. Эти девушки все врут! Нет у нее боязни мишени, иначе Игути бы ей сказал. Айко травмировала руку на Зимнем турнире и поэтому проходила восстановительную терапию. Многие кюдока боятся, что им поставят диагноз «боязнь мишени», ведь его очень сложно вылечить. Почему тренер не отругает этих лгуний?

Айко повернулась и увидела, что он стоял возле Ямады и что-то с ним обсуждал. Выходит, он оставил ее одну, хотя обещал помочь. От обиды у Айко защипало глаза, а руки опустились. Она отошла от мишени и села возле стены. И на это Комаганэ ничего не сказал, как будто Айко не существовало.

Когда тренировка закончилась, девушки поставили юми в стойку и покинули кюдодзё, но Айко продолжала сидеть на матах татами. К ней обратился тренер:

– Айко, не задерживайся, если есть уроки после обеда.

Она поблагодарила его, а когда он ушел, то решительно встала. Нельзя возвращаться в школу, пока не попробует еще раз. Без посторонних. Игути сказал, что рука восстановилась, что Айко может вернуться в кюдо, вот только не получалось стрелять, как раньше. Неужели у нее и правда боязнь мишени? Неправда! Это все из-за Мику, без нее получится попасть в цель. Айко подошла к мишени мато, подняла лук юми и выпустила стрелу, та снова воткнулась в песок.

«Тебе здесь не место!» – звучал в голове голос Мику.

Айко отмахнулась от него и снова выстрелила, и опять не попала. Слезы щипали глаза и падали на щеку, на форму кюдо.

«Ты не вернешься в кюдо!» – настойчиво стучала мысль, сковывая движения.

Айко ребром ладони вытерла слезы и вновь подняла юми. Она должна попасть и доказать себе, что вылечилась. Но в последний момент травмированная рука предательски задрожала: стрела соскользнула с тетивы и упала на татами.

«Убирайся, предательница!» – глумилась Мику над ней.

Правую руку свело судорогой, и Айко почувствовала, как кромешная тьма подступает к ней, как после Зимнего турнира. Она услышала голоса: они смеялись над ней, шептали уничижительные слова. Айко отбросила юми, словно он обжигал кожу. Он мягко упал на татами и дальним краем задел столик около стены, где стояла красивая статуэтка кюдока[46]. Хрупкая фигурка девушки переливалась в лучах полуденного солнца. И вот она качнулась и рухнула на столешницу с тихим хрустом.

Айко зажала рот, чтобы подавить вскрик, но он все равно сорвался с губ. На татами отлетела часть миниатюрного лука. На мгновение Айко показалось, что это лежит она, а ее стрелы больше не смогут поразить цель, как у хрустальной девушки.

– Айко, почему ты еще здесь? – раздался голос тренера Комаганэ.

Она повернулась на звук, в глазах застыли слезы. Тренер посмотрел на Айко, затем на лук юми и статуэтку на татами. Он сразу догадался в чем дело, об этом говорил его серьезный вид. Комаганэ остановился перед Айко и покачал головой:

– Айко, ты поступила в Ёсано, чтобы вернуться в кюдо, а не в больницу. – Он смерил ее строгим взглядом карих глаз. – Я запрещаю тебе тренироваться самостоятельно, а за порчу школьного имущества ты отстранена от занятий на две недели.

Айко слушала тренера и не могла пошевелиться, она даже не дышала. Почему он разозлился, ведь она хотела как лучше, хотела быстрее вернуться в команду. Комаганэ мягко улыбнулся:

– Отдохни сегодня и не ходи на уроки. Я выдам тебе освобождение на один день.

Айко поклонилась тренеру и выскочила из кюдодзё, едва сдерживая слезы. Ей не хватало воздуха, поэтому она быстро переоделась в школьную форму и выбежала на улицу. Прохлада не приносила облегчения, над Айко нависали двухэтажные здания клубов, норовя раздавить ее, а далекий смех учеников отзывался эхом в голове. Все уже знают, что она предательница. Айко побрела к выходу из академии, прошла через школьный терминал и миновала парк. Улицы района Нэрима приняли ее в свои объятия.

Когда Кэйтаси и Сиори подходили к общежитию, солнце уже низко опустилось. Здания додзё отбрасывали длинные тени, они стелились по газону и вызывали ощущение смутной тревоги, словно в них кто-то притаился, а может, неизвестный спрятался в кустах азалий или камелий, что росли вдоль дорожек. Не хватало еще увидеть юрэй[47] из рассказа Като.

Школьное общежитие состояло из нескольких многоэтажек из красного кирпича. Оно возвышалось над решетчатым забором, за которым девушки и юноши играли в волейбол. Между зданиями бегали ученики в черных шортах и белых футболках. От их усердия сводило зубы, и Кэйтаси скривился в усмешке.

Неожиданно с территории общежития вышли Рэйдзи с Кавамори в компании учеников. Они весело переговаривались и шутливо толкались. Кузен остановился перед Кэйтаси и усмехнулся:

– Давно не виделись!

Кэйтаси вместо ответа пошел к воротам, за ним следовала Сиори. Однако свита кузена перекрыла дорогу, юноши ощетинились, готовые применить силу, если потребуется. Кто-то напрашивается на драку, и Кэйтаси хрустнул костяшками пальцев – тогда они ее получат. Рядом встала Сиори, готовая в любую минуту ринуться в бой, как и Кавамори, что надел кастет на руку. Из-за свиты вышел кузен, он лучился самодовольством:

– Уже сдался, Ёсимура-кун? Тебе не попасть в клуб, ведь ученики поддерживают меня, а ты один. Сначала я заберу Небесную Звезду Ёсано, а потом – твой клан.

Кэйтаси сорвался с места и схватил кузена за пиджак. Они встретились взглядами: в карих с красным отблеском он увидел свои ярко-голубые. Атмосфера накалилась до предела, стало душно, а воздух как будто пропитался озоном. Казалось, что сейчас ударит молния.

– Не важно, кто за тобой стоит. Ты еще не победил, Симидзу-кун!

Кузен усмехнулся:

– Ошибаешься, Ёсимура-кун. Спроси себя: «Почему оябун не отказал мне, хотя мог это сделать?» Ответ очевиден: его сын слишком слаб, чтобы стать во главе клана.

Снова тупые провокации, как на собрании клана, но Кэйтаси не повелся на них, ведь за драку на территории школы лишают небесных осколков. И кузен, очевидно, знал об этом. Он просто играл с Кэйтаси, специально его провоцировал.

– Сиори, за мной.

Кэйтаси отпустил Рэйдзи, а не врезал по его самодовольной роже, а затем прошел на территорию общежития, растолкав нерасторопную свиту кузена. Ученики элитной академии куда-то подевались, наверное, испугались, что будет драка. Кэйтаси остановился только перед мужским корпусом и повернулся к Сиори:

– Свяжись с Накато-сан, пусть найдет компромат на клуб каратэ. Им придется меня взять.

Сиори мгновенно ответила:

– Принято.

Она скрылась внутри женского общежития. Кэйтаси проводил ее взглядом. Если кузен играет нечестно, то и ему можно.

5

Мицуо последним покинул кэндодзё. В пустой раздевалке шкафчики жались друг к другу, как пассажиры синкансэна в час пик, а стены давили, и ему казалось, что он задыхается. А может, тому виной стойкий запах пота, с которым не справлялось открытое окно.

С улицы доносились голоса учеников, и Мицуо хотелось к ним, вдохнуть полной грудью и ощутить свободу. С тех пор как он поступил в академию Ёсано, об этом оставалось только мечтать, как и о том, чтобы писать в уединенном месте. Сейчас Мицуо скучал по собственной комнате, где сочинял истории, а также по дяде. Хотя Тайко мог написать ему, но виртуальное пространство не заменит уютную мастерскую, куда Мицуо сбегал после уроков. Но теперь у него нет своего места.

Мимо шкафчиков прошли старшеклассники, они поздоровались с Мицуо и скрылись в соседнем проеме. Скоро начнется тренировка у сэмпаев[48], поэтому он торопливо снял куртку кэндоги и штаны хакама, затем аккуратно убрал их в шкафчик. Не успел Мицуо переодеться в школьную форму, как к нему подошел Президент клуба Катагири Рэй:

– Нам повезло, что ты с нами, Фукада-кун. – Он похлопал Мицуо по плечу. – Давай вместе победим на Летнем турнире! Увидимся завтра!

Катагири заметил кого-то впереди и ушел, а Мицуо закусил губу. Любой клуб будет рад семье Фукада – они как породистые лошади в загоне. Его всегда преследовала эта известность, даже в кэндодзё, куда он ходил в средней школе. Тренер всегда выделял его среди других, поэтому за спиной Мицуо часто шептались. Кто-то открыто бросал ему вызов, из которого он выходил победителем, чем увеличивал дистанцию с ребятами. Вот и сейчас в Ёсано от семьи Фукада ждут великолепных успехов, когда ему хотелось стать обычным учеником, чтобы дописать книгу.

Мицуо закрыл шкафчик и вышел на улицу. Соседние здания отбрасывали длинные тени. Около клуба стояла компания ребят. Высокий юноша с веснушками и рыжей копной волос помахал ему, и Мицуо подошел к ним.

– Погнали до столовки вместе, Фукада-кун! После тренировки всегда хочется перекусить.

Щуплый парень в очках толкнул рыжего в бок:

– И как в тебя помещается столько еды?

Приятель толкнул в ответ. Мицуо еще не успел со всеми познакомится, но ребята общались с ним, словно они уже дружат. Его сердце пропустило один удар, а дыхание сбилось: наконец-то у него появились друзья из клуба. И Мицуо почти согласился с предложением, как вспомнил: ему нужно загрузить главу до конца недели, а у него даже план не дописан.

«Ты не сможешь и писать, и тренироваться, как сейчас», – напомнил дядя, но Мицуо не хотел с этим соглашаться.

Приятели из клуба кэндо смотрели на Мицуо в ожидании. Желание пойти с ними боролось со стремлением писать при любой возможности. И сегодня благоприятный день: брат на вечерней тренировке. Мицуо это узнал еще утром через школьный терминал. Поэтому он может дописать главу, но придется отказать ребятам. А ведь он так хотел с ними подружиться, чтобы не остаться одному, как в средней школе. Но сейчас нужно писать.

Мицуо покачал головой, а ребята помрачнели, кто-то завис в телефоне, потеряв к нему интерес:

– Извините, ребята. Меня ждет старшая сестра. Я обещал с ней встретиться.

Юноши переглянулись и одобрительно закивали, хотя некоторые были явно недовольны, что их променяли на звездного члена семьи.

– Увидимся завтра, Фукада-кун!

Они помахали ему, и шумная компания пошла в сторону школьной столовой. Мицуо смотрел им вслед. Одна его часть хотела пойти с ними и обсуждать сериалы, а может, просто болтать; а другая – написать роман. В таких противоречивых мыслях он и дошел до общежития и поднялся в комнату на третьем этаже.

Мицуо быстро разулся, поставил школьную сумку на тумбочку около входа и прошел в комнату через узкий коридор. Тишина заполняла его сознание, и не хотелось включать свет, чтобы не разрушить возникшее ощущение свободы, как будто он не в школе, а в совершенно ином месте. Поэтому Мицуо в школьной форме и с ноутбуком в руках забрался на второй этаж двухъярусной кровати.

Его пальцы ловко забегали по клавиатуре, они тосковали по клавишам, по ощущению высвобождения идей, когда те обретают форму на бумаге. Целый день они крутились в сознании Мицуо, мешали сосредоточиться на уроках и отвлекали на тренировке. И теперь он выпускал их на свободу, и на чистом листе возникали кандзи, пока еще разрозненные слова, ускользающие образы. Но позже Мицуо их свяжет в единую картину, по крайней мере, так выходило с рассказами, возможно, удастся и с романом.

С каждой новой строчкой очередная сцена или образ возникали в сознании, и Мицуо их старательно записывал. Пальцы ускоряли темп, они едва успевали за разогнавшимся воображением. Неожиданно в комнате включился свет, но Мицуо не сразу понял, кто это сделал, поэтому еще печатал.

– О, ты тут! – Голос брата разрушил иллюзию свободы. – Какая удача! А я уж думал, что придется тебя искать.

На квартал Икэбукуро опускались вечерние сумерки. Город преобразился в свете неоновых вывесок ночных клубов и караоке-баров, из ближайших раздавалась ритмичная музыка, а девушка в костюме зайчика раздавала листовки. Кэйтаси уверенно прошел мимо, она даже не заметила его в темно-зеленой школьной форме, что сливалась с вечерними сумерками, только красный шарф выделял его из толпы.

Сегодня все казалось каким-то чужим, не получалось раствориться в ночном городе, как раньше. Далекий рев машин на эстакаде буднично переплетался с полицейскими мигалками, но не уносил мысли прочь, не вытеснял кузена из головы. Кэйтаси засунул руки в карманы штанов и пнул стеклянную бутылку на тротуаре. Она стремительно покатилась и разлетелась на осколки, ударившись о мусорный бак.

Также разбились надежды Кэйтаси вступить в клуб, чтобы получить Небесную Звезду Ёсано. Кузен впереди на пару шагов. И как ему удалось перетянуть на свою сторону тех учеников? Кажется, семья Симидзу не такая богатая. Хотя Кэйтаси не так много знал про них. Только то, что туда ушла младшая сестра мамы.

Но мамы больше нет, поэтому никто не расскажет про Симидзу. Ее убили в этом районе, но преступника так и не нашли. Кэйтаси не успокоится, пока не поймает сволочь. Он отнял у него добрую и заботливую маму. Иногда она снится ему, но с каждым разом ее образ тускнеет, как фотография на солнце.

Кэйтаси повел плечами и закутался в красный шарф: он не только дарил тепло, но и всегда помогал успокоиться. В переулке властвовал полумрак. Редкие фонари не разгоняли вечернюю мглу, как прогулка не избавляла от тревог за будущее. Если Кэйтаси уступит Рэйдзи, то не сможет найти убийцу мамы. Кузен не даст ему использовать влияние семьи в личных целях. Поэтому Кэйтаси обязан его обойти. Для этого он обратился к информатору. Наката сообщил, что нашел любопытную информацию о Президенте клуба каратэ. У каждого есть секреты, даже у элитного ученика Цуруя Кодзи.

Темные здания с пустыми окнами провожали Кэйтаси отстраненным взглядом. Ему не встречались ни прохожие, ни зеваки – все знали, что опасно шататься в переулках Икэбукуро. Здесь решали дела якудза или бизнесмены избавлялись от конкурентов. Луна не только преображала город, но и обнажала людские страхи и пороки, хотя днем горожане притворяются безупречно чистыми. Для Кэйтаси эти улицы стали домом.

После возвращения из Киото в клановый особняк он много времени проводил в Икэбукуро. В новой школе не заладились отношения с одноклассниками, все сторонились Кэйтаси: из-за вспыльчивого характера и постоянных драк. Он не мог перестать злиться на дядю и тетю, на отца, а потому выплескивал ярость на окружающих. Потом Кэйтаси стали досаждать учителя со своими нравоучениями, и он перестал ходить в школу. Отец не настаивал и даже нанял репетиторов, чтобы не опозориться на следующем собрании оябунов. Он заговорил про академию Ёсано, когда Кэйтаси решил войти клан, и вынудил его туда поступить.

Кэйтаси свернул в узкий переулок, прошел мимо заполненных мусорных баков, бросил сто йен бродяге возле них.

– Приятного вечера, молодой человек. – Мужчина поймал монету в ладони. – Передавайте благодарности оябуну Ёсимура-кай.

Кэйтаси приложил палец к губам и прошел дальше. Его хорошо знали в этих местах: одни – как сына оябуна, другие – как частого гостя в квартале. Отцу не понравится, что он снова здесь был, главное – не влезать в неприятности, а просто забрать данные у информатора Накато. В кармане куртки завибрировал телефон, Кэйтаси его достал. На экране высветилось: «Като Су» – Кэйтаси сбросил вызов, но тот раздался снова, поэтому пришлось ответить:

– Кэй-кун выручай! – задорный голос друга оглушил. – Тут есть одно дельце, без тебя не справимся.

Като всегда звонил без предупреждения, как будто Кэйтаси не занят. Ему нельзя задерживаться, иначе Накато уйдет, информатор любил пунктуальность. Поэтому Кэйтаси постарался закончить разговор.

– Извиняй, сейчас занят. – Кэйтаси почти нажал на кнопку сброса, как почувствовал толчок, а следом негромкий вскрик.

Кэйтаси отодвинул телефон от уха и прислушался, однако звук не повторился. Лишь вдалеке ревели машины, да приглушенно звучала музыка из караоке-бара. И сквозь вечернюю суматоху он снова почувствовал толчки – легкую пульсацию города: она проходила через него, как в прошлый раз. Тогда они с Като нарвались на банду хулиганов. Сначала Кэйтаси почувствовал едва заметный всплеск силы, как будто что-то звало его, а когда пришел на зов, то увидел, как бандиты грабят ювелирный. Вот и сейчас в одной точке пульсировала энергия города.

Тем временем из телефонной трубки доносился возбужденный голос Като. Он даже не заметил, что его не слушают. Когда Кэйтаси снова приложил телефон к уху, то услышал:

– Поможешь, Кэй-кун? Тебе всего-то нужно подстраховать меня, пока я выполняю задание Общества Полной Луны.

Эта банда недавно появилась на районе и уже активно набирала участников. Не удивительно, что Като к ним потянулся, хочет успеть занять выгодное положение, ему не стать оябуном в клане, там всем заведуют старшие братья. Однако Кэйтаси не интересовало Общество, его ждал информатор Накато.

– Если так рвешься в банду, Като-кун, то сам выполни задание.

Он закончил разговор и снова почувствовал вибрацию: мощную и агрессивную, она буквально сбивала его с ног. А затем раздался женский крик:

– Не трогайте меня!

Отчаяние неизвестной девушки поглотила уличная суматоха. Кажется, она попала в беду, совсем как мама в прошлом. Ярость заклокотала внутри Кэйтаси, и он побежал в сторону звука, полагаясь только на ощущения. Он не мог оставить незнакомку в беде, иначе он осквернит память мамы и нарушит обещание, данное в день ее смерти: «Прости мама, что не защитил тебя. Я не брошу в беде того, кто слабее меня!»

Мицуо оторвался от ноутбука. Комната тонула в полумраке. Возле кровати брат Кодзи переодевался из школьной формы в джинсы и свободную толстовку. Неужели он вернулся раньше? Или это время пролетело стремительно, как полет сокола?

– Мицуо, чего расселся? Переодевайся, мы идем на вечеринку студсовета. Ты приглашен.

В сознании тут же возник образ Президента студсовета: наглого Ватанабэ, который раньше руководил клубом кэндо. Идти на вечеринку не хотелось, наверное, она похожа на банкеты, что проводили дома, – пустая трата времени, которого и так мало. Но Мицуо не мог отказаться, иначе оскорбит Ватанабэ, поэтому сохранил документ, выключил ноутбук и тоже переоделся в черные джинсы и футболку в тон.

Вечеринка студсовета проходила в заброшенном додзё в западной части академии Ёсано. Ходили слухи, что здание сгорело, и даже погибли несколько учеников, поэтому здесь больше не занимались, но это не мешало устраивать тайные вечеринки. Брат уверенно прошел по каменной дорожке мимо кустов азалий и скрылся в здании. Мицуо тяжело вздохнул и последовал за ним, хотя мысль сбежать маячила на задворках сознания. Она притягательно манила, нашептывала перспективы, однако сулила проблемы, и Мицуо от нее отказался.

Внутри было темно, но в дальнем конце горел свет. Мицуо миновал коридор с обшарпанными стенами, прошел мимо пустой раздевалки, часть шкафчиков обуглились и покрылись сажей и граффити, другие – отсутствовали, и вместо них осталась зияющая пустота. Мицуо поежился, как будто в пространстве кто-то скрывался. В голову невольно лезли мысли про юрэй, а то и онрё[49], что бродил здесь после ужасной трагедии. Мицуо поспешил выйти на свет, чтобы не оставаться одному в пугающей темноте заброшенного додзё.

Небольшую комнату освещали несколько аккумуляторных прожекторов, такие часто использовали на концертах. На вечеринку собралась разномастная толпа учеников: от первогодок до выпускников. Вдоль стен тянулись школьные парты, на них стояли пиалы с чипсами нори и орешками, а также упаковки пива «Асахи» и «Кирин». Последнее часто пили отец и старший брат Дэйти, когда приезжал домой. Из динамиков звучала задорная музыка.

Ученики академии Ёсано разбились на компании по два-три человека и весело что-то обсуждали. Кодзи присоединился к одной из них. В дальнем углу на кожаном диване сидел Президент студсовета Ватанабэ Рёта в белой рубашке и темных брюках, с обеих сторон к нему льнули девушки в обтягивающих платьях ярких цветов, они мило улыбались ему, и он обнимал то одну, то другую. Многие ученики бросали в их сторону завистливые взгляды, но Мицуо стало грустно: этим девушкам явно нравился Президент студсовета, но кто нравился ему? Когда Мицуо подошел ближе, Ватанабэ его заметил.

– Приветы, Мицуо. Добро пожаловать на мою вечеринку. Располагайся и чувствуй себя как дома.

Мицуо сдержано поблагодарил его и отыскал укромное место в дальней части комнаты. Хвала Небесам, кто-то купил апельсиновый сок, и он налил его в пластиковый стакан. Вечеринка все больше напоминала банкеты, куда его таскали родители: притворная вежливость, фальшивые улыбки и светские темы. Ученики академии Ёсано играли во взрослых, а у Мицуо разболелась голова, и не хватало воздуха.

Казалось, что стены комнаты раздавят его, а звонкий смех разрывал сознание на множество осколков и усиливал головную боль. Пальцы Мицуо изнывали от желания писать, и он пожалел, что не взял с собой записную книжку. Хотя писать в темноте – плохая идея, да и кто-нибудь мог подсмотреть и раскрыть Мицуо. Из-за этого страха он никогда не записывал идеи на банкете, предпочитая сбегать с них. Получится ли улизнуть отсюда? Возможно, когда наберется еще больше людей, он затеряется среди них и вернется в общежитие. Никто и не вспомнит о нем.

Постепенно в заброшенное додзё стали прибывать новые ученики, некоторые приходили в обнимку с девушками.

– Эй, зацените, что я увидел на днях! – хохотнул юноша неподалеку. – Кто-то решил открыть литературный клуб в академии.

Мицуо вздрогнул, как молнией пораженный, и медленно повернулся в сторону ребят. Может, ему это лишь послышалось, однако высокий рыжий парень держал в руках помятый плакат. Остальные тыкали в него пальцами и смеялись, как будто увидели какой-то мем в интернете.

– Я сорвал его в фойе. Эй, Рёта-кун, кажется, в твоей школе появились сорняки.

Президент студсовета поднял взгляд на юношу с плакатом, и в его кошачьих глазах вспыхнула неприязнь, как будто объявление оскорбляет лично его.

– Сомневаюсь, что найдутся желающие, – бросил Ватанабэ и вернулся к девушкам.

Мицуо подошел чуть ближе и смог прочитать часть фразы. Похоже, литературный клуб собирался в школьной библиотеке. Странно, что он не догадался туда заглянуть сразу после церемонии поступления. Академия Ёсано захватила его, она просто не давала передохнуть: тренировки, уроки, а теперь и вечеринка. Рыжий юноша щелкнул зажигалкой и поджег плакат. Ребята обступили его, громко улюлюкая. Огонь быстро поглощал бумагу. Мицуо завороженно смотрел на это зрелище, когда пламя опасно приблизилось к пальцам юноши, то он разжал их и придавил плакат ногой. Ребята вернулись к партам, где взяли новое пиво, и вечер вернулся в привычное русло.

Однако Мицуо не мог успокоить сильно бьющееся сердце – оказывается, в Ёсано есть литературный клуб. Он мечтал туда пойти еще в средней школе, однако не мог пропустить тренировки. Но в академии он может посещать и то и другое или хотя бы посмотреть. Вряд ли его примут в клуб.

– Прекрати дергаться, стерва. Иначе я тебя убью! – прошипел бритоголовый хулиган в желтом спортивном костюме и ножом срезал пуговицу на рубашке.

Волна ужаса накрыла Айко, а паника затопила сознание. Она не могла отвести взгляд от острого оружия, не могла говорить, потому что бандит зажал ей рот шершавой ладонью. Почему это происходит с ней? Когда Айко убежала из школы, то машинально приехала в любимый книжный в Икэбукуро и долго блуждала между рядами. Уже вечерело, когда она собралась домой, но за ней увязались подозрительные мужчины, они настойчиво звали в караоке-бар, там в уединенной кабинке идеальное место для домогательств. Айко свернула от них в переулок, но встретила бандитов. От них сбежать уже не вышло.

Бритоголовый наклонился к ней, ее обдало его дыханием – смесью сигарет и алкоголя. Похотливый взгляд мужчины скользил по ее телу. По щекам Айко текли слезы обиды, а пустота обволакивала ее. Она здесь совершенно одна, даже звезды на чернильном небе скрылись в отсветах фонарей и окон. Люди, живущие здесь, не представляли, что происходило у них на заднем дворе, поэтому ей не помогут. Айко закрыла глаза и попросила Небеса хотя бы остаться в живых.

– Что такие третьесортные бандиты забыли в моем районе? – Низкий мужской голос вырвал Айко со дна мрачных мыслей.

– Канай отсюда, пока не наваляли! – зарычал хулиган, продолжая нависать над ней.

Она замерла, сердце гулко стучало в груди, в ладони впивались мелкие камни на асфальте. Неужели ее спасут? Вряд ли. Сейчас случайный прохожий уйдет, возможно, позвонит в полицию, но для нее уже будет поздно. Неожиданно бритоголовый закричал, Айко почувствовала, как ослабла его хватка. Тогда она осторожно открыла глаза. Неудавшийся насильник выпрямился, он держался рукой за щеку, а из носа лилась кровь на подбородок и желтый спортивный костюм.

– Ну чо, придурок, сам напросился!

Не успел хулиган напасть, как из мрака вытянулась рука и схватила его за куртку. Незнакомец ударил его головой в лоб, а затем ребром ладони треснул по сонной артерии на шее. Хулиган сразу обмяк, а на пиджак Айко упал красный шарф. Она взглянула на спасителя и воскликнула от удивления. Возле нее стоял одноклассник Ёсимура Кэйтаси и держал за одежду обмякшего мужчину.

– Эй, Хару, ты чего копаешься?! Тащи девку сюда.

Ёсимура отбросил хулигана и шагнул в переулок, он даже не взглянул на Айко. Ее мысли путались, а сознание отказывалось воспринимать увиденное. Она села на асфальт. Происходящее, казалось еще более нереальным, словно она попала в аниме или дораму. В тупике одноклассник ударом ноги отправил хулигана в сторону мусорных баков и сразу блокировал направленный в его сторону нож и выбил его. Оставшийся бандит взревел, когда Ёсимура сломал ему руку: во всяком случае, та безвольно болталась. Кто же он такой? Или в академии Ёсано все ученики такие? Около мусорного бака поднялся юноша, и Айко хотела предупредить об опасности, но Ёсимура ловко ушел в сторону и пнул нападавшего в спину.

Когда битва – или избиение уличных бандитов – закончилась, из тупика вернулся одноклассник и замер возле Айко. Его красный шарф немного запылился, но сам Ёсимура выглядел целым и невредимым. Он подал ей руку.

– Тебя не учили, что нельзя бродить одной по переулкам Икэбукуро, Такэда-сан?

В его ярко-голубых глазах отражалось ее испуганное лицо. Айко отвернулась от Ёсимуры, щеки запылали от стыда. Сейчас она осознала, как опрометчиво бросилась в переулок, но размышлять об этом не хотелось, лучше забыть, как страшный сон. Поэтому она молча ухватилась за предложенную руку и встала. Одноклассник тут же протянул ей пиджак.

– Возьми, Такэда-сан. Он тебе явно нужнее, чем мне. – Он отвернулся, и тут Айко посмотрела на себя.

Пиджак лишился всех пуговиц, а рубашка – трех верхних, так что открывала грудь. Айко сразу надела пиджак и застегнула его. Он еще хранил тепло Ёсимуры, и легкие невольно втянули терпкий запах мужского одеколона. Если Сатока узнает об этом, то назовет ее легкомысленной, однако бродить полуголой по улице опасно для жизни.

– Спасибо, Ёсимура-кун. Но что ты тут делаешь?

Вместо ответа одноклассник поднял перочинный нож поверженного хулигана, а затем вышел из переулка, поэтому Айко пришлось его догонять.

Они молча вышли на главную улицу, а потом Ёсимура внезапно взял ее за руку, отчего Айко вспыхнула, а сердце забилось чаще.

– Пусть остальные думают, что мы вместе, – ответил он, не оборачиваясь.

Айко не возразила, а лишь крепче сжала его руку. Он уверенно лавировал в толпе, а красный шарф развевался в такт шагам. Иногда в их сторону бросали взгляды молодые люди, но никто не подходил, словно они боялись Ёсимуру. И так, без происшествий, они подошли к станции Икэбукуро. И только около входа он отпустил руку Айко.

– Надеюсь, ты не потеряла кошелек? – поинтересовался он и едва улыбнулся.

Мимо спешили прохожие. Холодный ветер играл с волосами и немного охладил разгоряченную кожу. Айко проверила карманы своего пиджака и достала кошелек с розовым кроликом. Хулиганов явно не интересовали деньги, а может, они хотели забрать их потом.

– Без проблем. Я вернусь в общежитие. – Айко отвернулась, а затем тихо добавила: – Спасибо, Ёсимура-кун.

Он не ответил, и она повернулась к нему. Одноклассник уткнулся в телефон и, кажется, не слышал ее. Айко сжала в руках кошек.

«Бесчувственный дурак!» – Она развернулась и пошла в сторону метро.

– Эй, Такэда-сан! – Его слова догнали Айко около входа в подземку. – В школу не пускают после десяти, но тебя встретит Сиори-тян. Она поможет.

Айко замерла и невольно обернулась. Ёсимура разговаривал по телефону и удалялся от метро. И только один вопрос не давал ей покоя: «Кто такой Ёсимура Кэйтаси?» Спортсмен или янки[50]? А может, якудза? Хотя на плохого человека он не похож.

6

На следующий день Мицуо думал только о плакате литературного клуба. Даже на уроке математики, что проводила их классный руководитель Сигэмори, не мог сосредоточиться на объяснениях учительницы. За соседней партой сидел Янаки и постоянно смотрел в его сторону. Возможно, он тоже был на вечеринке студсовета и видел, как Мицуо оттуда ушел.

Когда Сигэмори закончила урок, класс не разошелся. К ее столу подошли несколько учеников, и Янаки вместе с ними. Они наперебой задавали вопросы, словно волны, набегающие одна на другую. Сигэмори терпеливо отвечала им, некоторые девушки бросали в ее сторону враждебные взгляды.

Мицуо собрал вещи и покинул класс. Он легко затерялся в толпе других учеников. Коридор наполнился взрывами смеха, насущными проблемами и слабым табачным запахом, который растворился в толпе. С потоком учеников Мицуо спустился в фойе, переобулся и вышел на школьный двор. Ему хотелось наведаться в библиотеку на четвертом этаже, но приходилось идти в клуб кэндо.

Впервые Мицуо подгонял время, ему не терпелось уйти с тренировки. Он представил, как поднимется на четвертый этаж и посмотрит на литературный клуб, а может, даже вступит туда. Из-за разыгравшегося воображения Мицуо замешкался и пропустил удар противника. Тренер сделал им замечание, а члены клуба удивленно посмотрели в их сторону. Ведь члены семьи Фукада не ошибаются и уж точно не ходят в литературный клуб.

Поэтому Мицуо отбросил лишние мысли и сосредоточился на тренировке, еще не хватало, чтобы его оставили в кэндодзё после занятий. К тому же если он будет плохо заниматься, то у него отнимут рейтинговые баллы, и об этом узнают родители. Нельзя давать маме повод для беспокойства, иначе она станет контролировать Мицуо, как это было в начальной школе, когда он задержался в мастерской дяди, но сказал, что заигрался с друзьями.

Вторая часть тренировки прошла без происшествий, и тренер отпустил всех вовремя. Мицуо быстро переоделся и вышел из клуба. Его снова ждали ребята, ему помахал долговязый Сихохиро:

– Фукада-кун, пойдешь в Тамагояки?

И снова его позвали ребята из клуба, однако он не мог согласиться. Только не сегодня. Слова застряли в горле, а школьная сумка резко потяжелела, оттягивая плечо. Мицуо медлил, как будто это поможет отсрочить неизбежное. Если он откажется сегодня, то разрушит их дружбу. Но даже так, ему нужно в библиотеку, чтобы проверить существование литературного клуба.

Ребята смотрели на Мицуо и явно ждали ответа, а он сжал лямку школьной сумки и отступил к зданию клуба кэндо.

– Извините, ребята, у меня есть дела. Может, в следующий раз.

На лицах ребята отразилось удивление, которое сменилось разочарованием.

«Как ты мог отказаться?» – повисло между ними невысказанное.

Мицуо молча отвернулся от ребят и направился в сторону Главного корпуса. Ему навстречу шли ученики академии в небольших компаниях, они весело обсуждали тренировку, выбирали, какой фильм посмотреть. И Мицуо мог быть среди них, если бы не отказался. Возможно, еще не поздно вернуться, тогда придется и на вечеринки студсовета приходить. Если Мицуо будет прохлаждаться в свободное время, то не успеет написать книгу, и тогда дядя никогда не вернется. Ему нужно уединенное место, где он может писать, и литературный клуб идеально подходит.

По ступенькам Главного корпуса Мицуо влетел на одном дыхании, стремительно переобулся и задержался возле стенда школьных клубов справа от лестницы. Он бегло просмотрел список, нашел клуб по сквошу, конному спорту и даже по гребле, но ни одного художественного или музыкального. Осталось проверить библиотеку. Мицуо поднялся на второй этаж, затем уверенно свернул в западное крыло. Академия Ёсано – лабиринт из коридоров, переходов, соединяющих несколько корпусов. Здесь легко заблудиться, как в парке аттракционов Ёмиури Лэнд, где сестренка Касуми отстала, а потом они долго ее искали. Так же в школе легко попасть в одно и тоже место, но разными путями, если хорошо знаешь карту.

Мицуо взбежал на третий этаж, и у него сбилось дыхание от предвкушения. Он не мог перестать улыбаться, когда думал о литературном клубе. Неожиданно к лестнице подошел Президент студсовета Ватанабэ Рёта и Вице-президент Мацусигэ Нобу. Ватанабэ небрежно расстегнул пиджак, а множество браслетов зазвенели, когда он взмахнул рукой:

– Фукада-кун, вот это встреча.

Стоящий рядом Мацусигэ походил на образцового ученика: пиджак застегнут, ни браслетов, ни пирсинга в губе, черные волосы идеально уложены назад – он сложил руки на груди, а его темно-карие глаза внимательно изучали Мицуо, читали его как раскрытую книгу.

– Здравствуйте, Ватанабэ-сан, Мацусигэ-сан. – Мицуо поклонился и замер в нерешительности.

Интуиция кричала об опасности, он понимал, что ему лучше уйти, особенно после того, как он сбежал с вечеринки студсовета. Ватанабэ подошел ближе, от него исходила опасная аура, словно от хищника, преследующего жертву. Мицуо сглотнул и поежился. Вчера Президент студсовета выглядел куда дружелюбнее.

– Почему ушел с вечеринки, Фукада-кун?

Айко с пакетом в руках поднялась на второй этаж. Вместо пиджака ей пришлось надеть вязаный жилет темно-зеленого цвета. Ведь на починку испорченной вещи уйдет некоторое время. Айко уже заказала пуговицы с гербом школы у завхоза через школьное приложение.

В коридоре гудели ученики, кто-то обсуждал начало тренировок, девушки фотографировались на фоне окна. Айко огляделась по сторонам, но не увидела Ёсимуру Кэйтаси. Некоторые ученики бросали на Айко взгляды, наверное, посчитали ее странной, потому что жилет надевали обычно зимой. Но лучше выглядеть странной, чем идти в одной рубашке и быть незащищенной. Тело еще помнило прикосновение лезвия и похотливый взгляд бритоголового хулигана.

Чтобы спрятаться от любопытных взглядов, Айко зашла в класс «1–2», но и там не оказалось ни Ёсимуры, ни Иноуэ. Девушка всегда была возле одноклассника, а вчера и вовсе помогла пройти на территорию школы через служебный вход. Айко хотела расспросить, откуда у нее ключ, но не стала. Кто знает, сколько секретов у этих двоих.

Когда Айко подошла к своей парте, то одноклассницы зашептались. Она сразу их узнала, они были вчера в кюдодзё. Наверное, уже весь класс знает об отстранении. События средней школы повторятся: разговоры за спиной, игнор, пустота – и все из-за Мику. Та решила, что Айко не место в клубе, и она, поддавшись эмоциям, тренировалась больше положенного. В сознании всплыл переулок Икэбукуро и грубые прикосновения бандита. Воспоминания мурашками разбежались по коже, а нож словно срезал пуговицу за пуговицей. Сейчас вместо них булавки, их не видно за жилетом. Если бы не Ёсимура, то ее тело могли найти в переулке.

Со школьным звонком в класс вошли Ёсимура и Иноуэ, а вслед за ними учитель. Айко пришлось отложить возвращение пиджака до перемены. Но и после ее постигла неудача – одноклассник куда-то стремительно вышел вместе с Иноуэ. Они снова вернулись к началу следующего урока, за что получили выговор от учителя классической литературы Цутикадо. Айко пообещала себе, что вернет пиджак после уроков.

Когда прозвенел звонок, Айко сложила канцтовары в пенал, убрала учебники и тетради в школьную сумку, но не смогла поймать неуловимого одноклассника. Ёсимура вышел из класса через задние двери, когда учитель диктовал домашнее задание. Айко вскочила из-за парты и выбежала в коридор, но ни Ёсимуры, ни Иноуэ там уже не было. И когда они успели спуститься вниз?

«Придется отдать пиджак Иноуэ-сан в женском корпусе». – с такими мыслями Айко подошла к лестнице и замерла в нерешительности.

Возле перил стояла Мику и смотрела ролик на телефоне, из динамика раздавались ритмичные мотивы, рядом стояли две ученицы из параллельного класса.

– Такэда-сан отстранили от занятий, так мне сказал Комаганэ-сэнсэй. – Мику убрала телефон в карман пиджака и самодовольно улыбнулась, она даже не заметила Айко неподалеку.

В ответ закивала Маруяма, одновременно что-то печатая на телефоне:

– Ха! Так ей и надо.

Она убрала телефон и положила руку на плечо Мику:

– Эй, Ми-тян, а давай сделаем так, чтобы она не вернулась, пусть лучше Юко-тян ходит в клуб вместо нее. Калекам здесь не место.

Ядовитые слова проникали под кожу и впивались в тело Айко. О чем говорила Маруяма? Неожиданно Мику повернулась в сторону Айко. И она отступила в коридор. Похоже, теперь ее заметили.

– Такэда-сан, ты подслушивала?

Айко вздрогнула от голоса Мику и развернулась. Если они ее не поймают, то не придется отвечать. Айко быстро шла по коридору, ей вторили чужие шаги. Она свернула в коридор и побежала по сети открытых переходов, затем поднялась на третий этаж. Сердце бешено стучало, отдаваясь в висках, лоб покрылся испариной. За спиной нарастал гул шагов и женских голосов, это Мику и ее приятельницы следовали за ней по пятам. Айко снова нырнула в крытый переход и поднялась на четвертый этаж. Щеки горели от обиды, глаза щипало от слез. Если ее догонят, то продолжат унижать, а то и распустят слухи, что она подслушивает чужие разговоры.

Айко влетела на четвертый этаж. Он тонул в полумраке, вдаль уходили кабинеты без табличек. Вдалеке слышался смех Мику и Маруямы. Неужели это конец? Айко подбежала к первой двери и подергала за ручку – закрыто, к следующей – тоже. И вот удача! Соседняя дверь открылась с легким скрипом.

Внутри оказалось небольшое светлое помещение. Напротив двери располагалась стойка библиотекаря, а справа несколько парт в два ряда – негде спрятаться. Айко добежала до книжных стеллажей и не успела скрыться, как открылась дверь.

– Ты уверена, что она тут? – Маруяма оглядывалась по сторонам. – Это же библиотека. Пошли отсюда. Я слышала, что библиотекарь подглядывает за ученицами.

За стойкой раздался шум и ворчание:

– Кто здесь?

Показалась темно-русая голова, на нос съехали очки в коричневой роговой оправе. Маруяма вскрикнула и выбежала из библиотеки. Мику последовала за ней. Айко выждала время и вышла из укрытия.

Мужчина снова скрылся за стойкой библиотекаря. Айко осторожно прошла мимо парт, чтобы не потревожить его. Пожалуй, с нее хватит сомнительных личностей. Возле двери висел плакат, где приглашали вступить в литературный клуб старшей академии Ёсано. Айко протерла глаза, но объявление не исчезло, напротив, всколыхнуло давно ушедшие деньки, когда она и Сатока проводили время в книжном клубе. Неужели это правда? Или чья-то шутка?

И только у одного человека был ответ. Айко подошла к стойке библиотекаря и перегнулась через нее:

– Извините, вы принимаете в литературный клуб?

Мужчина вздрогнул и посмотрел на нее карими глазами, на лице отразился спектр эмоций: от удивления до обреченности.

– Если ты потерялась, то в конце коридора есть указатель.

Что с ним не так? Почему он не принимает ее в клуб? Айко не успела ответить, как снова открылась дверь. Внутрь зашел Ёсимура Кэйтаси. Их взгляды встретились. Айко почувствовала, как запылали щеки, а сердце рухнуло вниз живота. Следом за одноклассником прошла Иноуэ Сиори. Ёсимура подошел к стойке библиотекаря и положил два бланка о вступлении в клуб:

– Оцука-сан, вы берете нас в клуб.

Последние слова прозвучали угрозой, библиотекарь простонал, но бланки забрал.

Мицуо не сводил взгляда с Президента студсовета. Тот явно ждал ответа на свой вопрос. Вот только чем объяснить уход с вечеринки, куда его пригласил лично Ватанабэ Рёта, и не раскрыть свой секрет? Молчание затягивалось и выглядело подозрительным. Вдалеке звучали возбужденные крики, да глухой стук мяча о напольное покрытие. Мицуо горько вздохнул и чуть не выложил всю правду, как ему все же пришла идея.

– Извините, Ватанабэ-сан. – Он низко поклонился. – Мне нужно было сдать реферат по классической литературе.

Когда он выпрямился, то увидел, как Ватанабэ сотрясается от смеха, но Вице-президент, напротив, был напряжен.

– Извини, не смог удержаться. – Президент студсовета успокоился и провел рукой по волосам, браслеты мелодично звенели. – Не относись к учебе так серьезно, а то будешь один, как Нобу-кун. В академии Ёсано важны только тренировки. Я думал, что родители тебе об этом рассказали.

Они постоянно твердили о важности тренировок еще с малых лет, но Мицуо нравилось учиться, да и в жизни есть не только спорт. Этому его научил дядя Тайко, об этом говорила учительница Сигэмори на классному часу. И Мицуо повторил за ней:

– Академия Ёсано – еще и школа, Ватанабэ-сан, поэтому важно учиться. Кто знает, как сложится жизнь дальше.

Мицуо показалось, как по лицу Вице-президента Мацусигэ проскользнула тень, и он даже отвернулся. Ватанабэ снова рассмеялся, его звонкий голос глухо отдавался эхом по коридору. Он подошел к Мицуо и положил ему руку на плечо.

– Видимо, тебе нужно время, чтобы привыкнуть к академии, Фукада-кун. Жду тебя на следующей вечеринке.

На этих словах Президент студсовета сжал плечо, от сильной хватки Мицуо поморщился.

– Спасибо за приглашение, Ватанабэ-сан. – Он поклонился старшеклассникам.

Ватанабэ и Мацусигэ уже спускались по лестнице, когда Мицуо прижался к стене в полумраке. В очередной раз у него не хватило смелости отказаться от предложения.

«Оставил себе лазейку, если с литературным клубом не получится?» – глумилось над ним подсознание.

«Неправда!» – Мицуо выпрямился и пошел вдоль кабинетов.

Он просто боялся, что ему там не место. Наконец-то Мицуо заметил золотую вывеску, где черными буквами выгравировано: «Библиотека академии Ёсано». В груди глухо стучало сердце, отдаваясь на висках. Мицуо в нерешительности переступал с ноги на ногу.

«Лучше уйти отсюда, – шептало подсознание. – Оставайся в привычном мире, ты элита академии Ёсано».

За дверью библиотеки раздались громкие голоса: грозный мужской и звонкий женский – похоже, они спорили. Может, сейчас не лучшее время, но Мицуо покачал головой – нельзя постоянно убегать – и решительно толкнул дверь.

Его ослепил яркий солнечный свет, а когда глаза привыкли, Мицуо увидел учеников. Около стойки библиотекаря стоял высокий юноша, вокруг шеи повязан красный шарф. Он сложил руки на груди и сверлил взглядом девушку с ярко-огненными волосами, те, казалось, горели в полуденном солнце. От этих двоих исходила одинаковая агрессивная аура, неожиданно они синхронно повернулись к Мицуо. Первым среагировал юноша:

– Потерялся или неприятностей ищешь? – Он хрустнул костяшками пальцев.

Девушка тут же осадила его:

– Так нельзя, Ёсимура-кун! Ты же Вице-президент клуба! – Она повернулась к Мицуо. – Извини. Мы тут немного заняты. Чем могу помочь?

Девушка приветливо улыбнулась и убрала прядь волос за ухо, в ее зеленых глазах плескался неподдельный интерес. И Мицуо поддался ему, поверил, что тут его место. Слова сами слетели с губ, хотя нужно было представиться:

– Я хочу… – Голос предательски дрогнул. – Вступить в литературный клуб.

В библиотеке повисла неловкая пауза. Мицуо уже пожалел о том, что сюда пришел. Сейчас они посмеются над ним, а ему придется искать другое укромное место, да только его нет. Территория школы опутала сетью Президента студсовета, да и брата Кодзи знает каждый ученик. Мицуо не скрыться от их зорких глаз.

Девушка широко улыбнулась, повернулась к стойке библиотекаря, затем протянула Мицуо пустой бланк для вступления в клуб:

– Меня зовут Такэда Айко, класс «1–2». Я Президент литературного клуба. Надеюсь, мы поладим!

Мицуо взял документ и поспешно поклонился:

– Меня зовут Фукада Мицуо, класс «1–1».

Такэда тихо ойкнула и смущенно улыбнулась:

– Так ты из той самой семьи, Фукада-сан?

– Да, но…

Он не успел договорить, как Ёсимура хмыкнул:

– Ха! Я думал, что элиту заботит лишь спорт, награды и прочая ерунда. А ты еще и книжки читаешь, Фукада-кун?

«А также их пишу», – мысленно добавил Мицуо.

Куда бы он ни пошел, слава семьи Фукада следовала за ним. Обида окрасила радость в серые тона. Ему хотелось к себе обычного отношения, поэтому он достал ручку из школьной сумки и быстро заполнил бланк. Его приняла Такэда и посмотрела на стойку библиотекаря:

– Смотрите, Оцука-сан, у нас уже четыре участника. Я отнесу анкеты.

Такэда стремительно покинула класс, а мрачный юноша последовал за ней. Кажется, что-то незримое связывало их.

– Как записывается твое имя? – Безэмоциональный голос обратился к нему.

Мицуо повернулся и увидел девушку с пепельными волосами и серыми глазами. Она смотрела в упор, а Мицуо не мог пошевелиться. Чутье, развитое на тренировках, вопило об опасности.

«Ронин занес катану над головой. На режущей кромке отражались закатные лучи, и небо окрасилось в нежные цвета спелого персика. Как эта девка его нашла? Мужчина этого не знал, но был уверен, что его история подошла к завершению, когда это произошло…»

Внезапная мысль пронзила Мицуо, рука машинально полезла в школьную сумку и легко отыскала записную книжку дяди. Незнакомка наклонила голову вправо, и он одернул себя и поспешил ответить:

– Фукада – как заоблачное поле, а Мицуо – как яркий человек.

Девушка кивнула, и ее пальцы застучали по клавиатуре ноутбука, потом она неожиданно произнесла:

– Есть место казначея. Согласен?

Мицуо вздохнул. Эта девушка говорила загадками и даже не представилась, как и Ёсимура.

Из-за стойки библиотекаря раздалась громкая музыка – пятая симфония Бетховена затопила комнату. Оттуда выскочил мужчина со взлохмаченными темно-русыми волосами, в помятом темно-коричневом костюме. Он схватил телефон, поправил очки в роговой оправе и заходил рядом со стойкой:

– Как же не вовремя!

Мужчина сбросил звонок и вышел из кабинета.

– Он наш куратор – Оцука Тору, здешний библиотекарь, – сказала девушка. – А меня зовут Иноуэ Сиори.

Она сразу вернулась к ноутбуку, а Мицуо не покидало ощущение опасности, что исходило от девушки. Литературный клуб выглядел иначе, чем показывали в аниме, зато он мог стать тем уеденным место, где никто не помешает писать.

7

Академия Ёсано – элитная школа со спортивным уклоном, где ученики больше тренируются, чем учатся, не ходят в школьной форме, безнаказанно прогуливают уроки. Такой ее застал Тору, когда устроился сюда на работу. Однако сказки закончились. В этом году отменили свободное посещение.

Администрация школы решилась на это, чтобы пройти государственную проверку на соответствие учебного процесса общеобразовательным стандартам. Об этом рассказывала заместитель директора Унаяма Сакура в конференц-зале после церемонии поступления. Вначале Тору внимательно ее слушал, но бессонная ночь сморила его, и он проспал часть собрания, а когда проснулся, то Унаяма попросила его остаться. Головная боль вернулась с новой силой, а в сознании роились мрачные мысли: «Все, доигрался! Неужели уволят?»

Когда вышел последний учитель, то заместитель директора предложила – а скорее приказала – Тору открыть литературный клуб. Лучше бы сразу уволила. Пальцы покрылись холодными мурашками, словно кто-то впустил в помещение зимний ветер. Тору едва не сел на край стола, но все же сдержался. Сердце глухо стучало в груди, отдаваясь болью в висках. Три года назад, он пообещал себе, что больше не свяжется с детьми.

– Понимаете, Унаяма-сан, – осторожно начал Тору. – Ученики академии хотят стать чемпионами…

– Довольно, Оцука-сан. – Заместитель директора подняла руку. – Согласно Уставу академии, технический персонал обязан принимать активное участие в школьной жизни, а не только книги выдавать.

Заместитель директора упустила целый пласт другой работы, но Тору возражать не стал.

– Я закрывала глаза на ваши опоздания и отгулы, но всему есть предел, Оцука-сан. – Унаяма подошла к нему, и он почувствовал ее обжигающее дыхание. – Или вы станете ассистентом куратора в спортивном клубе, или откроете литературный. Либо. Я. Вас. Уволю.

Тору не улыбалась безрадостная перспектива искать новую работу, когда рынок труда перенасыщен, особенно в его сфере. Ему светила работа в книжном магазине либо в комбини. Поэтому он развесил по школе объявления о наборе в литературный клуб, а также подал заявку в студсовет. Ватанабэ Рёта скривился, когда принимал бланк. Паршивец пользуется тем, что он племянник директора, и думает, что ему все позволено.

А потом в библиотеку пришла Такэда, а за ней Ёсимура и Иноуэ и даже элитный ученик Фукада – как мотыльки слетались на свет фонаря. В одно мгновение у них появилось четыре человека, хотя Тору не рассчитывал и на одного. Он хотел доказать Унаяме, что создание клуба – ошибка, но откуда-то взялись эти первогодки. И ему нужно было их отговорить, а себя избавить от проблем, но все мысли заняты другим – визитом в родной дом. Уже несколько дней ему названивала мама и просила навестить отца, она писала ему в LINE. И сегодня, когда Такэда и Ёсимура ушли в комнату студсовета, Тору сдался и пообещал зайти после работы.

Айко с анкетами в руках сбежала по ступенькам на первый этаж, прошла через два перехода и вышла к административному корпусу в восточной части школы. Она замерла возле комнаты студсовета, сбоку висела небольшая инструкция, как правильно заходить туда: сначала постучать, потом открыть дверь, представиться и назвать цель визита.

Рядом встал Ёсимура, хотя Айко не звала его с собой. Кажется, он никого не слушает и делает то, что хочет. Вот и сейчас он сложил руки на груди и сверлил дверь суровым взглядом, как будто они собрались на войну. Айко так и не отдала ему пиджак, хотя еще вчера его постирала – сразу, как вернулась в общежитие. Ей до сих казалось нереальным то, что произошло в переулке Икэбукуро: бандит, что чуть не надругался над ней, и Ёсимура – что спас. Айко хотела расспросить его, почему он там оказался, но смелости не хватило. Да и одноклассник, наверное, не ответит, а может, начнет расспрашивать, зачем она туда пошла. Ей не хотелось признаваться в том, что она забрела туда по случайности и по глупости чуть не лишилась чести, а то и жизни.

– Нам сюда? – Он указал на дверь. – Так чего медлим? Давай покончим с этим!

Ёсимура пнул ногой дверь в нарушение школьного устава и прошел внутрь. Айко со вздохом последовала за ним.

– Извините за вторжение. Меня зовут Такэда Айко, класс «1–2», я принесла клубные анкеты.

Студсовет занимал просторную комнату, солнечный свет скользил по книжным шкафам справа от входа, по кожаному дивану – слева. В центре комнаты находился стол для переговоров, он тянулся от двери и заканчивался у дальней стены столом из благородного японского кедра. За ним сидел юноша в школьной форме, он разбирал бумаги и, казалось, не слышал Айко.

Ёсимура обогнул длинный стол размашистым шагом и остановился перед юношей:

– Эй, ты тут за главного? – рявкнул одноклассник.

Айко присоединилась к нему с анкетами в руках. Она сразу узнала Ватанабэ Рёту – Президента студсовета. Юноша отложил бумаги в сторону и соединил руки перед собой в замок. Многочисленные браслеты позвякивали в такт его движениям.

– Я Ватанабэ Рёта. Готов выслушать вас.

Айко впервые увидела его вблизи, в классе постоянно обсуждали Президента студсовета. У него даже был собственный фан-клуб. На церемонии поступления старшеклассник вел себя вызывающе: отказался произносить речь, восхвалял школу и предложил отчисляться всем, кто несерьезно относится к делу.

Ватанабэ явно обожал академию и считал ее особенной. Хотя для Айко это просто школа с куда большими возможностями и чуть строже муниципальных.

Вперед подался Ёсимура, но Айко остановила его, слегка потянув за край пиджака. Не хватало испортить отношения со студсоветом, они и так ворвались в кабинет без предупреждения. Одноклассник явно не любил переговоры, а все решал угрозами или шантажом, словно он якудза. Эта мысль настойчиво крутилась в голове Айко со вчерашнего дня, когда Ёсимура легко разделался с теми бандитами. Тогда она не решилась спросить об этом напрямую, а сейчас боялась, что одноклассник разозлится и уйдет из клуба, а им и так не хватало еще одного человека. Не стоит отказываться от помощи, даже такой специфической.

Айко подошла к столу и разложила перед Ватанабэ четыре заявления о вступлении в литературный клуб. Старшеклассник мельком взглянул на них и снова посмотрел на Айко.

– Что это значит? – процедил он сквозь зубы.

От такой враждебности Айко опешила, но сжала руки в кулак и заявила:

– Примите наши бланки, Ватанабэ-сан. Мы присоединяемся к литературному клубу.

Президент студсовета взял заявления и просмотрел одно за другим, он прищурился, когда взял последнее – Фукада Мицуо, – и провел рукой по идеально уложенным черным волосам:

– Сорняки уже в огороде. – Он сжал бланк, и тот превратился в комок. – У вас не получится сохранить клуб. Бросьте эту бесполезную затею и возвращайтесь на тренировки!

Ёсимура отстранил Айко и уперся руками в гладкую лакированную поверхность.

– Не вам это решать, Ва-та-на-бэ-сан. – Айко поежилась от ледяного тона одноклассника. – Школьным уставом разрешено создавать не спортивные клубы. Поэтому принимайте бланки!

В голосе Ёсимуры прозвучали стальные нотки, а руки сжались в кулаки, еще секунда – и он бросится в драку. Айко поспешила вмешаться:

– Ватанабэ-сан, мы не просим одобрения, просто возьмите заявления. Наш куратор – Оцука-сан – уже подал заявку.

Президент студсовета разжал руку, и смятый бланк упал на стол, а затем сложил руки на груди.

– Будь по-вашему. Вряд ли вы найдете пятого участника. К тому же, кроме куратора, вам нужна еще и клубная комната.

– У нас она будет, – заверила его Айко.

Она поклонилась Ватанабэ и легонько потянула за рукав пиджака Ёсимуру, но тот кланяться отказался и вышел из комнаты. Айко поспешила за ним.

В коридоре у нее завибрировал мобильный телефон, на дисплее высветилось: «Мама». Айко закусила губу, она хотела скрыть от мамы, что ее отстранили от тренировок. Может, ей рассказал тренер Комагагэ или врач Игути. Скорее, последний: они с мамой неплохо ладили со времен восстановительной терапии.

Ёсимура замер рядом с Айко, она вздохнула и приняла вызов:

– Да, мама…

В трубке раздался недовольный мамин голос:

– Жду тебя возле входа, Айко.

Мама положила трубку, кажется, она разозлилась. Айко сжала телефон и обратилась к однокласснику:

– Ёсимура-кун, вернись в клуб. У меня появилось срочное дело.

Тору вышел на станции Китасиногава поздно вечером, ему встречались редкие прохожие, они сворачивали в темные переулки, оставляя после себя тишину. Она усиливала внутреннее напряжение, а тяжелые мысли бурлили, как сукияки в котле набэ. Когда-то Тору любил родные места за размеренность и неспешность, а потому долго привыкал к шумному Икэбукуро и развеселой Гинзе. Он сбежал из дома после выпускного и больше не возвращался сюда.

Через пару кварталов показался родительский дом – двухэтажное строение за каменным забором, на окнах висели занавески цвета морской волны. Казалось, что время остановилось, а он никуда не уходил. Занавески дернулись, и в окне показалась мама, словно почувствовала его присутствие. Она посмотрела на Тору, и он понял, что теперь ему не сбежать.

В прихожей ничего не изменилось, он снял обувь и прошел мимо напольного зеркала и низкой тумбочки со стационарным телефоном. Родители не спешили избавляться от прошлого. Тору показалось, что он чувствует присутствие дедушки, а его последние слова отголосками прошлого прозвучали в голове:

«Ну-ну, Тору. Не получилось один раз, то получится в другой. Я верю, что однажды твои слова достигнут многих людей».

Раньше Тору сочинял истории, но это приносило ему больше страданий, чем радости. Его всегда поддерживал дедушка, он же принял его выбор – стать библиотекарем. А вот отец не смирился, он попытался отговорить Тору, но больше беспокоился о своей репутации. К старшей школе коллеги родителей знали, что их сын – подающий надежды писатель. Но Тору не оправдал доверие: не поступил на филологию, отказался работать в редакции отца – перечеркнул свое будущее. Так и с академией Ёсано не задалось. Когда Тору открыл книжный клуб, то заявил об этом отцу по телефону. Но ученики элитной школы перестали приходить в библиотеку, и клуб пришлось закрыть. Это стало очередным позором Тору, поэтому он не рассказал ничего отцу.

Навстречу вышла мама в домашнем кимоно цвета хаки, ее черные волосы были затянуты в строгий пучок на затылке, минимум косметики и никаких излишеств. Даже дома она не позволяла себе вольностей.

– С возвращением, Тору, – тихо проговорила она и слегка повела плечами.

Он сжал лямку сумки и не ответил привычное: «Я дома» – как в юности, потому что не собирался возвращаться. Только не сейчас, пока кровь закипала при одном воспоминании об отце.

Мама не дождалась ответа и указала рукой на гостиную:

– Отец ждет тебя.

И вернулась на кухню, а Тору проводил ее взглядом. Они никогда не были дружной семьей, но все же он наделся на более теплый прием. Возможно, уже нельзя восстановить то, что разрушилось десять лет назад. Может, отец позвал Тору, чтобы снова унизить, а не поговорить. Но он больше не ребенок, и ему есть что ответить строгому главе дома. Тору решительно миновал узкий коридор, оставил позади кухню и лестницу, ведущую в комнаты – его и родителей, – и зашел в гостиную.

Маленькое, но уютное помещение тоже ничуть не изменилось со школы. В дальней части старенький телевизор с кинескопом, с обеих сторон тянулись высокие стеллажи с отцовскими книгами и пластинками, а также с мамиными нотными тетрадями. Напротив входа стоял большой кожаный диван, где лежал отец. Он смотрел перед собой, как будто ничего не замечал. Инсульт оставил на нем свой отпечаток: рано поседевшие волосы, хотя отцу едва исполнилось пятьдесят лет, лоб и уголки рта изрезали морщины, словно потрескавшаяся земля без влаги. В карих глазах пролегла усталость.

– Тору, это ты? – Отец медленно сел. – Иди сюда.

Тору подавил желание сбежать, медленно подошел к дивану и опустился его край.

– Вы хотели меня видеть, отец? – сказал невпопад Тору, хотя нужно было спросить о самочувствии.

Отец тяжело вздохнул, сжал на коленях руки, они немного дрожали:

– Продолжаешь тратить свою молодость в той школе?

Отец тоже не спрашивал о его делах, а сразу надавил на старую мозоль, в его глазах читалось: «Все также позоришь меня?»

Тору отвернулся и буркнул:

– Я не собираюсь увольняться, отец. И это не обсуждается! – последние слова он произнес с нажимом, в надежде достучаться до отца.

Опять повисла пауза, как с мамой. Родители не собирались отступать. Этот замкнутый круг обид и разочарований уже не разорвать.

– Переходи ко мне в редакцию. Еще не поздно вернуться к текстам, Тору.

Слова отца эхом звучали в голове, а руки покрылись испариной. Тору отказался от писательства, что медленно отравляло его каждый день. На поиски нужных слов уходили недели, но все казалось пустым. Его истории не стоили того, чтобы их читали. Мысли о сюжете и героях постоянно крутились в голове и мешали жить свободно. Только чтение дарило ему радость.

– Нет! – Тору вскочил с дивана. – Я не вернусь!

Отец не сводил с него взгляда, в нем застыла просьба, он сложил руки на груди, а затем вздохнул:

– Тидзуё верила в тебя, а ты все такой же слабовольный трус и бежишь от себя.

Отец всегда его так называл, вот только Тору уже вырос и сам решает, что ему делать.

– Ошибаешься! В академии открылся литературный клуб. Приходи на Летний фестиваль и увидишь, что я уже не тот слабак.

Слова слетели с губ Тору, прежде чем он осознал это. Отец удивлено изогнул бровь и усмехнулся.

– В прошлый раз ты говорил про книжный клуб. Что с ним случилось?

Тору сжал лямку сумки, а щеки запылали от стыда. Отец ничего не забыл.

– Его распустили. Но…

Отец тяжело встал с дивана и подошел к Тору:

– Упрямый, весь в мать. Я буду ждать Летний фестиваль.

Впервые отец его поддержал, а не унизил. Сможет ли клуб продержаться до Летнего фестиваля? Эти ребята наиграются и уйдут, как это уже случилось однажды.

Возле школьного терминала Айко ждала мама в черном деловом костюме и с миниатюрным темным клатчем. Айко приложила к дисплею терминала карточку ученика. Она остановилась возле мамы.

– Что-то случилось?

Вместо ответа мама взяла Айко за руку и тепло улыбнулась, совсем как в детстве. Тогда они часто гуляли вместе после тренировок и обсуждали предстоящие соревнования, но инцидент на Зимнем турнире забрал у Айко заботливую и добрую маму. Она стала больше работать и не обсуждала кюдо с Айко. Неужели академия Ёсано вернет мамину улыбку?

– Пообедаешь со мной?

Пусть мама говорила спокойно, но сильно сжимала руку. Их ждал непростой разговор. Айко кивнула, но страх уже заполз в душу. Так хотелось вернуться в комнату, спрятаться там от гнева мамы, прямо как в детстве. Мама повела ее прочь от школы. Спустя время они остановились возле рамменной неподалеку от школы.

В маленьком уютном заведении пахло мисо-пастой, зеленым чаем, к этому примешивался слабый запах табака. Айко не заметила в зале курящих, зато увидела нескольких учеников академии Ёсано за последними столиками, остальные посетители – офисные клерки.

Мама заняла столик неподалеку от выхода и заказала рамен у подошедшего официанта. Айко ерзала на жестком стуле и теребила край белоснежной салфетки. Юноша записал заказ, поклонился и ушел, а мама сложила руки на груди:

– Почему тебя отстранили от занятий?

Под ее строгим взглядом Айко хотелось стать невидимкой. Отпираться бесполезно, иначе навлечешь еще больший гнев, поэтому она ответила, старательно подбирая слова:

– Это чистая случайность, я нечаянно разбила статуэтку.

Мама покачала головой:

– Глупости! Ты нарушила указания Игути-сан и тренировалась одна, хотя он разработал для тебя индивидуальную программу. Мы так старались, чтобы ты поступила в элитную академию Ёсано. Не подведи меня!

Горькая обида всколыхнулась внутри Айко. Почему в случившимся мама винит только ее? Врач Игути сказал, что рука восстановилась, и Айко может вернуться в кюдо. Она просто хотела стрелять как раньше, вместе со всеми, но тренер Комаганэ не разрешил. К тому же Мику явно настроила команду против Айко, они ее не примут. Стоит ли маме об этом рассказать? Поверит ли она ей? Айко собрала волю в кулак, сжала край салфетки:

– Мама, знаешь…

Не успела Айко договорить, как у мамы зазвонил телефон. Она сразу ответила:

– Да, это я. Скоро буду.

Их время вышло, сейчас мама уйдет на работу. Айко сжала руки на коленях и выпалила на одном дыхании:

– Я боюсь, что у меня не получится.

К столу подошел официант и поставил перед Айко объемную тарелку. Легкий пряный аромат щекотал нос. Желудок одобрительно заурчал при виде еды. Мама посмотрела на часы.

– Просто следуй указаниям тренера, и все получится. На Летнем турнире ты докажешь, как они ошибались. Я верю в тебя.

Мама снова заговорила о чемпионском титуле, совсем как в средней школе. Тогда ее не волновали сомнения Айко, как и сейчас. Она не сможет победить на турнире, пока ее не примет команда, ведь кюдо не любит одиночек.

У мамы снова зазвонил телефон, она ответила коротко: «Сейчас приеду», – и обратилась к Айко:

– Пообещай мне, что будешь стараться. – Ее голос звучал вкрадчиво, как разговаривают с маленьким ребенком. – Тебе выпал шанс, так используй его!

Мама улыбнулась, в ее зеленых глазах плескалась уверенность. Айко захотелось упасть в них, завладеть хотя бы частичкой непоколебимой решимости для себя. Теплая улыбка вселяла надежду, что все может получиться, надо лишь приложить усилия. Айко тихо ответила:

– Я буду стараться.

В тарелке безнадежно остывал рамен, разбухшая лапша выглядела неаппетитно. Мама встала и положила на стол тысячейеновую купюру. С нее на Айко смотрели озеро Мотомосу и гора Фудзи.

– Я уже опаздываю на встречу. – Мама взяла клатч. – Приезжай на выходные.

Она ничего себе не заказала, потому что не собиралась с Айко обедать, а только выдать указания. Когда мама вышла на улицу, Айко встала с места, извинилась перед хозяином заведения и покинула раменную.

Прохладный ветер ласкал лицо, мимо проходили одинокие прохожие, две подружки обсуждали сериал, совсем как они с Сатокой. Подруга, наверное, еще злилась, ведь Айко не успела на автограф-сессию Нагацуки Таппэя. Когда она приехала к книжному магазину, писатель уже садился в машину, окруженный толпой, а Сатока куда-то исчезла. С тех пор они не разговаривали.

Айко открыла мессенджер LINE и написала подруге:

«Привет. Знаешь, в Ёсано есть литературный клуб, и я туда вступила. Кажется, он чем-то не нравится студсовету, но я хочу доказать, что он ошибается. Но не знаю, что сделать. Ты поможешь?»

Айко убрала телефон и побрела обратно в школу. Только Сатока может ей помочь, ведь она возглавляла книжный клуб в средней школе Минамотори.

8

У Мицуо выдалась тяжелая неделя. Он тренировался, делал уроки и дописывал главу. Хотя литературный клуб и стал уединенным местом, но Мицуо так и не рассказал, остальным, для чего вступил туда. Сначала из-за неловкости, что его высмеют, он соврал, что пишет реферат. Ему поверили, ведь он учился в элитном классе. Потом из-за страха, что его возненавидят и выгонят, он решил молчать.

Они мало походили на клуб и, казалось, держались вместе только благодаря Такэде. Она часто приходила в библиотеку, спорила с куратором Оцукой о книгах и постоянно твердила, что они станут одной командой. Мицуо верил ей, но дела в литературном клубе шли не очень гладко. Иноуэ отстранено заполняла журнал и практически ни с кем не разговаривала, кроме Ёсимуры. Библиотекарь постоянно ворчал на потерянное поколение, пил много кофе и часто спал на рабочем месте. И как его только не уволили? Впрочем, они и сами не долго продержатся, если не найдут еще одного участника. Его поисками занялся Ёсимура, он часто где-то пропадал, однако к ним пока никто не пришел. Возможно, ученики боялись Вице-президента с хмурым лицом и агрессивной аурой.

С такими безрадостными мыслями Мицуо собирался в библиотеку: сегодня их ждала грандиозная генеральная уборка, так ее назвала Такэда. Он переоделся в зеленый спортивный костюм с гербом академии Ёсано: над горой Фудзи восходило красное солнце, а слева от нее взымал вверх карп – затем поспешил в школу.

Около Главного корпуса у Мицуо завибрировал телефон, на электронную почту пришла весточка от дяди. Мицуо открыл письмо, в нем Тайко извинился, что долго не отвечал из-за работы, и в качестве извинения прислал эскизы для книги. Мицуо открыл вложение и несколько минут разглядывал грубые штрихи и нечеткие контуры будущих иллюстраций. Дяде хватило одной идеи, общего сбивчивого объяснения, чтобы сделать эскизы. Телефон слегка подрагивал в руках, а желудок скрутило в спазме. Иллюстрации и правда существуют. Это не сон. Тайко уже начал работу, поэтому Мицуо тоже следует постараться. Он подавил желание позвонить дяде, не стоит мешать ему отдыхать после тяжелой рабочей недели, поэтому написал короткое:

«Спасибо».

Затем поспешил в Главный корпус, сегодня он не станет отсиживаться в стороне. Когда Мицуо решительно вошел в фойе, то увидел около лестницы Ёсимуру в спортивном костюме, а рядом с ним белобрысого юношу в белой футболке и черных джинсах. Мицуо застыл, чутье подсказывало ему, что ребятам лучше не мешать, поэтому он затаился в проходе между шкафчиками-гэтабако. Подслушивать нехорошо, но другого не оставалось. Незнакомец сложил руки на груди:

– Тебе повезло, Кё-кун, ты был в маске, а я нет. И меня выследили те типы, чьи тачки ты разбил.

Ёсимура резко вскинул руку, схватил юношу за футболку и прошипел:

– Като-кун, ты забыл, что я пришел туда по твоей просьбе и вытащил тебя с ёкаева склада? Дружеский совет: завязывай с Обществом Полной Луны.

Тот, кого назвали Като, сбросил руку Ёсимуры и покачал головой:

– Слышал, нашли еще убитого. Великий Альянс сдает позиции. Пора выбрать правильную сторону.

Ёсимура не ответил, а развернулся в сторону Мицуо. Он поспешил отвести взгляд, но поздно: и так ясно, что он все слышал.

– Като-кун, обсудим потом. У меня дела.

Като пожал плечами и вышел на улицу. Мицуо переобулся, а в голове крутилось услышанное. Выходит, Ёсимура связан с якудза. Все знают, что Великий Альянс контролирует преступность в регионе Канто, с ним сотрудничают полиция и чиновники. Мицуо иначе представлял себе якудза: грозные мужчины с коротким вакидзаси или длинным сирайся – а теперь выясняется, что туда берут его ровесников. От этих мыслей по спине прошли мурашки.

Не успел Мицуо поставить уличную обувь в отсек шкафчика, как рядом оказался Ёсимура. Он молча прижал его к дверцам ящиков. В ясных голубых глазах плескалась ярость, и Мицуо решил, что его дни сочтены, жаль, что не получилось дописать книгу.

Ёсимура еще сильнее вдавил Мицуо в шкафчик и склонился над ухом:

– Ты ничего не слышал, Фукада-кун. Ни слова Такэда-сан!

Мицуо кивнул, и Ёсимура его отпустил. В молчании они поднялись на четвертый этаж.

Айко открыла электронным ключом дверь библиотеки. Утреннее солнце затопило помещение, парты и книжные стеллажи отбрасывали тени на паркет, апрельский ветер играл с занавесками. Айко вздохнула полной грудью и медленно выдохнула. Теплое чувство разливалось в груди, и казалось – здесь и сейчас, – что все страхи ушли. Ну и пусть Мику хочет изжить ее из клуба. Ну и пусть у них самый апатичный в мире куратор. Он доверил ей ключ от библиотеки. Значит, не так безнадежен.

Не успела Айко поставить школьную сумку на ближайшую парту, как снова открылась дверь. В библиотеку ввалились злой Ёсимура и притихший Фукада.

– Фукада-кун, шевелись! – рявкнул Ёсимура.

Айко покачала головой и вздохнула. Кажется, им нужно больше времени, чтобы стать одной командой. Она подошла к ребятам:

– Утречка! – Она указала на подсобное помещение. – Давайте поторопимся!

Ёсимура прошел мимо Фукады, задев его плечом, а затем скрылся в подсобке.

– Не обращай внимания! – сказала Айко. – Пусть Ёсимура-кун грубый, но зато надежный.

Фукада кивнул и зашел в подсобное помещение, вслед за ним прошла Иноуэ, возникшая словно из воздуха. Айко не видела, когда она появилась в библиотеке.

Будущая клубная комната нагоняла тоску. Справа от двери и напротив стояли книжные стеллажи с пыльными полками. Айко чихнула от застоявшегося воздуха. Слева от входа находился небольшой диван с подушкой и одеялом, а напротив – столик с электрическим чайником и микроволновой печью. Неужели куратор Оцука использовал эту комнату как спальню? Кажется, это запрещено Уставом школы.

Иноуэ подошла к дальней стене и дернула за штору, та со скрежетом рухнула на пол. Яркий луч солнца ворвался в подсобное помещение. Теперь стало видно, что не только полки требовали уборки, но и пол: бумаги перемешивались с пылью, под стол закатилась пивная бутылка. Видимо, комнату давно не использовали.

– Так, ребята. – Айко хлопнула в ладоши. – Фукада-кун, возьмешь стеллажи возле двери, Ёсимура-кун, собери мусор. Несколько мешков есть в ведре. Мы с Иноуэ-сан займемся остальными стеллажами.

Литературный клуб принялся за работу. Фукада молча протирал книги, иногда листал некоторые из них, но потом ставил на место. Айко подошла к соседнему стеллажу. Неподалеку Ёсимура собирал бумагу и бутылки в мусорный пакет, иногда проклинал того, кто довел помещение до такого состояния. Неожиданно у него завибрировал телефон. Он вынул его из кармана спортивной куртки и резко встал, так что едва не столкнулся с Айко. Она заметила, как одноклассник изменился в лице, а в глазах появился стальной блеск.

– Сиори-тян, закончишь с уборкой, а после возвращайся в особняк.

Девушка безэмоционально подтвердила:

– Как прикажете, Ёсимура-сан.

Неужели что-то случилось? Не успела Айко спросить об этом, как Ёсимура убрал телефон и вышел из подсобного помещения. Ребята молча переглянулись и Айко бросилась за ним:

– Постой, Ёсимура-кун, а как же уборка?

Кэйтаси выскочил из подсобного помещения, ему след кричала Такэда, однако он не слышал ее. В сознании крутилось сообщение от вакагасиры Иноуэ:

«Оябуна ранили. Неизвестного уже ищут. Жди. За тобой приеду. Иноуэ».

Около парт его догнала одноклассница и схватила за рукав:

– Подожди, Ёсимура-кун! Объясни, что происходит!

Кэйтаси вырвал руку из ее хватки, так что ткань с треском натянулась. Такэда не последовала за ним, поэтому он выскочил в коридор. Чувство вины перед ней затмевали переживания за отца.

Его ранили в офисе Великого Альянса, ведь они всегда проводили собрание оябунов в первую субботу апреля. Чем и воспользовался неизвестный, а потом скрылся, обойдя полицейские патрули и клановые отряды.

«Слышал, нашли еще убитого. Великий Альянс сдает позиции. Пора выбрать правильную сторону».

Неужели какая-то банда может противостоять Альянсу? Ненависть закипала внутри Кэйтаси, заставляя его двигаться. Он пронесся по лестнице на первый этаж и остановился лишь у гэтабако. Он пнул по нижнему, и тупая боль запульсировала в ноге. Почему нужно ждать, пока вакагасира Иноуэ его заберет? Что, если отцу станет хуже? Пусть врачи вовремя окажут помощь и не позволят ему умереть, как дали маме.

«Если отец умрет, то ты станешь оябуном!» – мысль пронеслась в голове, как взмах клинка.

Школьный двор пустовал, только у терминала спал охранник. Похоже, что ученики разъехались по домам, а в школе остались только фанатичные спортсмены или те, кому некуда податься. Академию Ёсано плотным кольцом окружали клены, они надежно скрывали школу от посторонних глаз, там же могли притаиться те типы, что выследили Като. Кэйтаси поежился. Пусть он предусмотрительно надел лисью маску – вот только скрывался не от бандитов, а от гнева отца, – но все же нехорошее предчувствие расползлось холодными мурашками по спине.

Общество Полной Луны дало Като невыполнимое задание, вот он и попался. Друг не смог бы выбраться с того склада – это Кэйтаси сразу понял, когда пришел на место. Он заглянул внутрь через небольшое окно, десяток верзил с оружием окружили Като и его банду. Десять против пятерых – дерьмовый расклад. Поэтому Кэйтаси туда не сунулся, но и медлить было нельзя. Сначала он скрыл лицо лисьей маской, что купил в лотке. Там были и другие, но Кэйтаси почувствовал, что нужно взять именно эту, словно она манила его к себе. Он огляделся по сторонам и заметил неподалеку белоснежную «Хонду» и красный «Лексус» LC500. План мгновенно выстроился в голове. Кэйтаси поднял железяку, что валялась в куче мусора, и подошел к машинам. Громкий лязг и звон разбитого стекла переплетались с ревом сигнализации. Кэйтаси с арматурой в руках нырнул в тень здания около склада. Быстро подтянулся на его крышу, затем импровизированным оружием разбил окно и ввалился на склад.

Кэйтаси подскочил к Като и перерезал веревки перочинным ножом, что позаимствовал у неудавшегося насильника. Бандиты уже выбежали на улицу и что-то кричали про погубленные машины. Ребята выбрались со склада через окно, но Като замешкался. Обратно вернулся мужик с татуировками на руках и шее. Кэйтаси удивленно наклонил голову – Общество послало друга к якудза – и шикнул на него:

– Придурок! Он убьет тебя!

Като сложил руки перед собой в знак просьбы:

– Это у него нужно забрать конверт для Общества Луны.

Кэйтаси молча вытолкал друга на улицу через окно и последовал за ним. В спину им сыпались проклятья. Ребята тем временем выбрались со склада и растворились на узких переулках Икэбукуро. И теперь Като ищет кто-то из них. Он сам виноват, что не подумал о безопасности, а вот Кэйтаси вряд ли те бандиты найдут.

Он спустился по лестнице Главного корпуса академии Ёсано и увидел справа от здания стенд с объявлениями. Там среди прочих листовок висел плакат литературного клуба, верхний край отклеился, закрывая содержание. Наверное, его разместила Такэда, перед тем как прийти в библиотеку. Да только напрасно, теперь никто не прочитает объявление, а им нужен пятый участник, иначе клуб закроют. Кэйтаси остановился возле плаката и достал из кармана пачку лейкопластырей – старая привычка с тех времен, когда он жил у родственников под Киото – и приклеил верхние края плаката. Внезапно Кэйтаси ощутил мощный толчок, он эхом разносился по телу. Снова. И еще. Невидимая пульсация сотрясала территорию школы, словно кто-то взывал к нему, как тогда в квартале Икэбукуро.

«Человечек попал в беду… Ай-яй-яй!»

Шепот звучал прямо в голове, а тело било в ознобе, мощные толчки буквально подталкивали Кэйтаси в сторону аллеи додзё.

«Слабый… Жалкий… Глупый человек!»

Голос затих, но голову сжали невидимые тиски, так что Кэйтаси не мог ни о чем думать, кроме толчков. Ему нужно ждать вакагасиру, однако нельзя оставить человека в беде. Тогда он случайно нашел Такэду, может, и в элитной академии кому-то требовалась помощь. Кэйтаси сжал виски пальцами и побрел в сторону аллеи додзё. Если это не ёкаевая галлюцинация, то лучше разобраться с этим поскорее.

После того, как Ёсимура их бросил, в подсобку вернулась возбужденная Такэда, она принялась яростно сметать пыль с книжных полок. Иноуэ убрала оставшийся мусор, она не выглядела недовольной или расстроенной, что ее оставили одну.

Мицуо украдкой следил за Иноуэ, но всегда отводил взгляд, когда она смотрела на него, нет, в его сторону. Вряд ли такая красивая девушка заинтересуется им. В средней школе он не пользовался популярностью, да что там, с ним даже не разговаривали, считали заносчивым богатеем. Он мог их переубедить, но не стал, все равно не получилось бы зависать у игровых автоматов или ходить в пиццерию. Все свободное время от тренировок он проводил в дядиной галерее, где наблюдал за его работой или сочинял первые рассказы. Уже тогда Мицуо понял, что ему не хочется обсуждать со сверстниками аниме или спортивные передачи. Его тянуло к дяде Тайко и к таинственному миру искусства, поэтому Мицуо все дальше отдалялся от одноклассников. Возможно, они избегали его, так как чувствовали в нем чужака. Теперь он нашел свое место.

Мицуо вытер капли пота со лба и сел на диван. Они успели навести порядок в клубной комнате всего лишь за два часа. Теперь Президент студсовета не найдет к чему придраться. Правда, им не хватало стола, за которым они будут собираться и куда можно поставить ноутбук. Около дивана остановилась Такэда.

Она довольно улыбалась, ее волосы отливали огнем в лучах солнца, а глаза горели азартом. Мицуо хотел спросить, почему она вступила в клуб, ведь в ее школьном профиле указано, что она занимается кюдо. Кажется, у их Президента есть свои секреты.

– Хорошая работа, Иноуэ-сан, Фукада-кун. – Она поднял вверх большой палец. – У меня встреча. Не забудьте отнести инвентарь к завхозу.

Мицуо только и успел кивнуть, как Такэда покинула подсобное помещение, а чуть позже хлопнула дверь. Иноуэ молча собирала разбросанные тряпки и швабры, и Мицуо поспешил ей помочь. Отчего-то рядом с ней он чувствовал себя неловко, щеки горели, а предметы падали из рук. Наверное, потому что он раньше не оставался с девушками наедине. В кэндодзё, куда он ходил в средней школе, занимались только юноши. Наверное, нужно что-то сказать, но слова потерялись, а мысли мотало, как тренировочный клинок синай[51] в неопытных руках. Поэтому Мицуо быстро собрал в пустое ведро тряпки и швабры и выскочил из подсобного помещения.

За окном солнце спряталось за высокими зданиями додзё, а парты отбрасывали длинные тени. Вслед за ним вышла Иноуэ, она молча прошла мимо парт и скрылась в коридоре. Вместе они спустились на первый этаж, переобулись и вышли на школьный двор. Возле терминала спал охранник. Он склонил голову к груди, а на коленях лежала тонкая книжка.

Иноуэ уже свернула на узкую дорожку, петляющую мимо двухэтажных додзё и теннисного корта, поэтому Мицуо пришлось ее догонять. С обоих сторон их окружали здания молчаливыми истуканами, шум ветра доносился из парка, где-то мерно капала вода. Мицуо сжал ручку ведра и посмотрел на Иноуэ. Она быстро шла, а ее сосредоточенный взгляд устремлялся вперед. Слова так и просились, и он неловко обратился к ней:

– Иноуэ-сан, а ты изучаешь кэндзюцу?

Она резко остановилась и посмотрела на него, серые глаза, казалось, видели его насквозь, так что руки вспотели под ручкой ведра.

– Зачем тебе? – прямой вопрос, как взмах катаны.

Мицуо удивился такой реакции, ведь он просто спросил, но попал на допрос. Пришлось срочно искать оправдание, но получилось выдавить из себя:

– Ну, как бы… Так написано в вашем профиле, Иноуэ-сан.

«Поздравляю! Теперь она знает, что ты заходил в ее профиль», – издевалось подсознание, и Мицуо не знал куда себя деть, щеки горели от позора.

Легкий ветер не мог остудить возбужденное тело, как и унести сумбур мыслей, что метались в уголках сознания. Мицуо пытался найти тему для разговора, но воображение взяло неожиданный отгул. Иноуэ молча пошла дальше, а затем внезапно заговорила:

– Не стоит лезть в чужие дела, Фукада-сан.

Мицуо проглотил слова, которые хотел сказать. Ему ясно дали понять, что он перешел черту, хотя ничего такого не сделал. Все же Иноуэ и Ёсимура странно себя вели.

Вдалеке показалось здание с хозяйственными постройками. Внутри их встретил узкий коридор с безликими дверями, в конце горел свет. Туда и пошли Мицуо с Иноуэ. За дверью сидела завхоз в темно-коричневом комбинезоне, больше подходящим садовнику. Женщина склонила голову над журналом на столе.

– Извините, мы принесли инвентарь, – позвал ее Мицуо.

Завхоз подняла голову, ярко-голубые глаза внимательно их изучали, морщинки прорезали широкий лоб и собрались в складки возле губ. Женщина улыбнулась, от нее веяло теплом, словно от уютного котацу[52], за которым собиралась семья в Рождество.

– Поставьте сюда, ребятки! – Она показала в дальний угол, где уже стояли другие ведра и швабры.

Мицуо забрал у Иноуэ ведро и отнес его к остальному инвентарю. Ему не хотелось встречаться с девушкой взглядом, хотелось вообще забыть все нелепости, что он наговорил. И почему он не мог молча дойти?

Когда Мицуо вернулся, то Иноуэ уже ушла. Завхоз отметила что-то в журнале:

– Берегите вашего куратора, ребятки.

Мицуо не понял, отчего женщина переживала за Оцуку, он ведь даже им не помогал, а только ворчал. Однако спорить с завхозом не стал, а лишь попрощался и вышел из здания.

Возле мужского общежития стоял брат Кодзи. Сердце Мицуо пропустило удар. Холодок пробежался по спине и ухнул вниз живота, его сразу скрутило: жди беды. Брат сразу его заметил и подошел к нему, а затем смерил взглядом.

– Где тебя носило, Мицуо? – Коджи сложил руки на груди, серо-голубые глаза следили за ним.

Мицуо засунул руки в карман спортивной куртки и ответил уверенным голосом:

– Встречался с друзьями.

Брат удивленно поднял бровь и усмехнулся:

– Наверное, уже слышал, что к нам приезжают тетушки с Хоккайдо, и хотел сбежать из дома? Не выйдет, они хотят тебя видеть.

Мицуо простонал, теперь не получится писать в общежитии, мама не даст пропустить семейный ужин. Придется найти время между уроками и усиленными тренировками. Тренер обещал увеличить нагрузку, чтобы клуб подготовился к районным соревнованиям Нэрима. Команда рассчитывает на Мицуо.

Кэйтаси шел мимо додзё, полагаясь лишь на внутренние ощущения. Толчки то увеличивались, то затухали, в сознании переплетались таинственные голоса, они то смеялись над неизвестным учеником, то просили его спасти. Кэйтаси прошел мимо додзё тхэквондо, свернул к хозяйственным постройкам и услышал уже человеческие голоса. Он притаился за мусорными баками и разглядел около строительных лесов группу учеников: одни в спортивных костюмах с гербом академии Ёсано, другие в джинсах и нелепых футболках – они явно кого-то обступили. Среди них выделялся высокий юноша в черной футболке и красных джинсах, с короткой черной стрижкой под ежик. Он пнул неизвестного, и тот вскрикнул. Когда главарь отошел, Кэйтаси увидел жертву. Ученик выглядел неважно: белоснежная футболка в грязных разводах, на губе застыла кровь, взлохмаченные светлые волосы и прилипли ко лбу.

– Прекратите! – прошептал юноша и сжался в позе эмбриона.

Главарь махнул рукой, и его приятели синхронно начали пинать жертву. Юноша лишь скулил и звал на помощь. Да только его никто не слышал. Кажется, незадачливый юноша связался с якудза.

Главарь опустился рядом с учеником:

– Утида-кун, в конце недели мне нужен мой реферат по литературе. Да такой, чтобы Цутикадо-сэнсэй поставил высшую оценку.

Утида поднялся на локти:

– Невозможно, Горо-сан! Мне нужно больше времени и больше источников.

Бугай ударил юношу кастетом по носу, потекла тонкая струя крови.

– Так найди их, кретин! У тебя срок – неделя, или тебя не узнает родная мать.

Горо встал и махнул приятелям, те поспешили за ним, однако каждый пнул Утиду напоследок. Он так и остался лежать на земле. Кэйтаси огляделся по сторонам и вышел из укрытия.

– Да ты влип, приятель. – Он опустился рядом. – Якудза всегда добиваются своего.

Утида вздрогнул, кое-как встал и отошел подальше, его испуганный взгляд сменился настороженным. Кэйтаси тоже поднялся, засунул руки в карман и бросил бывшей жертве с усмешкой:

– Приходи в библиотеку на четвертом этаже. Если вступишь в литературный клуб, то я договорюсь с якудза. Если не выберешься из колодца, то не узнаешь про океан.

Утида заморгал и ничего не ответил. Кэйтаси отвернулся и поспешил к терминалу. Если старшеклассник боится якудза, то придет в библиотеку. Осталось узнать, что с отцом.

9

Классный руководитель Модзи Эйдзи монотонно рассказывал про буржуазную революцию во Франции, отчего половина класса клевала носом. Айко старательно записывала в тетрадь факты и даты, но не могла сдержать улыбку, что так и рвалась наружу.

В субботу, когда литературный клуб убрал подсобное помещение, она встретилась подругой. Сатока все-таки обиделась из-за испорченного книжного фестиваля, но книгу все равно подписала у Нагацуки-сэнсэя и отдала ее Айко. Она, чтобы порадовать подругу, купила ее любимое мороженое в уютном кафе в Синдзюку, где они проговорили до самого вечера. Айко поделилась опасениями насчет Мику. Сатока выглядела встревоженной и предложила рассказать об этом учителям, на что Айко покачала головой. Если Мику узнает об этом, то все станет еще хуже.

– Не позволяй Ука-сан с тобой так обращаться. Прошлое уже не изменить, но тебе пора двигаться в будущее.

Айко пообещала поговорить с бывшей одноклассницей, чтобы разрешить их противоречия. Затем они обсуждали литературный клуб, Айко посетовала, что не знает, что ей делать, на что подруга с умным видом заметила:

– Клуб должен приносить пользу школе, как и каждый человек – обществу, поэтому Президент клуба или Вице-президент должны продумывать клубную деятельность. Хотя просто читать книгу с чаем – прекрасное занятие. Помнишь, как мы делали стенгазету или выпускали сборник статей и рассказов? Все это часть клубной деятельности. Вы тоже можете это попробовать.

Айко не могла представить членов клуба – грозного Ёсимуру, молчаливую Иноуэ, элитного ученика Фукаду – за стенгазетой или сборником статей. Она вступила в клуб под влиянием эмоций и даже не задумывалась о том, зачем туда пришли остальные. Что, если они так и не станут одной командой? Что, если у них не получится быть полезными школе? Тогда Президент студсовета с удовольствием закроет их клуб, он ведь уже говорил об этом в прошлый раз. Айко запретила себе терять надежду, они еще покажут Ватанабэ, на что способен литературный клуб.

Теперь у них есть клубная комната, пусть там не так уютно без стола или чайного сервиза, но здесь они будут собираться после уроков. Вот только придет ли туда Ёсимура после вчерашнего. Айко украдкой посмотрела на последнюю парту, за которой одноклассник конспектировал урок. Ёсимура порой хмурил брови, а его красный шарф едва касался пола. Неожиданно он поднял голову, их взгляды встретились, и Айко поспешила отвернуться. Сердце бешено стучало, а щеки горели.

– На этом все. – Модзи положил мел на полочку. – Задание найдете в школьном приложении. Все свободны.

С первой парты встала староста Насэко Риса и скомандовала:

– Встать! Поклон!

Одноклассники, и Айко вместе с ними, поднялись с места и синхронно поклонились, затем хором произнесли: «Учитель, благодарим вас!» Модзи вышел из класса, и все пришло в движение.

Одноклассники выходили в коридор, некоторые сбивались в группы и обсуждали последние новости, а девушки сплетничали о старшеклассниках, например, о Ватанабэ или семье Фукады. Оказывается, его старший брат – капитан бейсбольной команды – выпускался в этом году. Им повезло, что Фукада вступил к ним в клуб. Правда, пока он лишь сидел за ноутбуком и делал рефераты. Может, в элитном классе много задавали? Айко тряхнула головой, прогоняя сомнения, в субботу они собрались и вместе убрали клубную комнату, значит, они смогут подружиться.

Не успела Айко сложить учебники, как к ее парте подошел Ёсимура. Он довольно улыбался, а в голубых глазах плясали задорные огоньки. Сейчас одноклассник похож на обычного парня, а не на опасного якудза, что в одиночку победил уличных бандитов. Хотя в тот момент он выглядел потрясающе. Айко прогнала внезапное воспоминание. Тем временем Ёсимура сел на край парты.

– Сегодня в клуб придет последний участник.

Он сложил руки на груди, явно гордясь тем, что нашел его сам. И когда Ёсимура успел встретиться с ним? Это как-то связано с тем, что он внезапно ушел? Он мог бы им сказать. Айко сложила учебники и похлопала его по плечу:

– Хорошая работа, Ёсимура-кун. – Она отвернулась от него. – Жаль, что сегодня не смогу прийти. У меня тренировка в клубе.

Одноклассник молча вышел из класса. Неужели обиделся? Вслед за ним прошла Иноуэ, она пожелала Айко удачи.

Комната литературного клуба выглядела сносно после уборки. Туда на большой перемене Кэйтаси и Фукада принесли стол и два стула, которые им выдала завхоз Фукумуро. Но даже после этого комната все еще нагоняла тоску. Кэйтаси чувствовал себя неуютно здесь, его окружали книжные стеллажи, что занимали большую часть помещения. От них веяло древностью: ни манги, ни ранобэ – только скучная классика. Да и чего ожидать от библиотеки? Куратор Оцука явно застрял в прошлом веке и постоянно ворчит как старик.