По ту сторону закона. Кланы и группировки

Я окончил университет в 1965 году. В бытность мою студентом фильмы про якудза еще не были особо популярны. Среди фильмов, выпущенных киностудией «Тоэй» в 1963–1964 годах., есть «Театр человеческой жизни: Хисякяку» и «Игроки» с Цурута Кодзи в главной роли, «Японская рыцарская сказка», главную роль в которой исполнил Такакура Кэн, и другие фильмы, ставшие хитами, однако ни один из них я тогда, в момент выхода, не посмотрел. Не только фильмы о якудза – меня и сами-то якудза тогда совершенно не интересовали.

С якудза (в частности, с кланом Ямагути) я познакомился, когда стал работать в издательстве. В 1965 году я поступил на работу в издательство Asahi Geino (которое вскоре было реорганизовано в Tokuma Shoten), расположенное в Токио в районе Симбаси. Я пробовался и в другие издательства, но ни в одном из них я собеседование не прошел, только в Asahi Geino согласились меня взять. Помню, что меня определили в редакцию, и я стал ходить на работу где-то в марте, еще до начала моего официального трудоустройства.

Редакция располагалась в деревянном здании. В редакционной комнате на втором этаже был деревянный пол, и я подумал, что это штаб-квартира Shinko Printing – компании, связанной с Tokuma. Но возможно, они просто временно использовали старую гостиницу, выкупленную, чтобы построить на ее месте новое здание компании. Головной офис редакции должны были разместить на главной улице, в пока еще строящемся здании Daitoku Building.

В редакции мне поручили заниматься не корректурой или организационной работой, а журналистикой, и в первый же день отправили на пресс-конференцию певицы Тиёко Симакура. Не зная, что и как мне делать, я сходил в район Акасака на пресс-конференцию и вернулся, так и не сделав никаких записей.

Примерно в течение первого полугода я помогал старшему репортеру с интервью. Я встречался с людьми, задавал им вопросы, которые считал необходимыми, обобщал содержание разговорным языком и передавал старшему репортеру. А он в ночь перед сдачей рукописи (кажется, по понедельникам) садился и компилировал каждый раз статью объемом примерно в четыре страницы.

Даже мы, начинающие журналисты, были вовлечены в эту ночную работу. Около восьми часов вечера я заходил в одну из нескольких забегаловок около станции Симбаси, в которой подавали гюдон[1], и брал себе порцию. В то время у западного выхода со станции еще оставался деревянный «Новый рынок», сохранивший атмосферу послевоенного черного рынка. Когда сотрудники редакции выходили из забегаловки, они обычно покупали во фруктовой лавке недалеко от станции по одному мандарину и приносили их на работу, и ели их, когда уставали писать. Я последовал их примеру и купил несколько штук. Мандарины были кислыми, и сон как рукой снимало. Иногда вчетвером или впятером мы кипятили воду в кастрюле и ели лапшу быстрого приготовления.

Теперь, когда я вспоминаю об этом, то понимаю, что питались мы скудно. Но мне нравилась эта атмосфера летнего спортивного лагеря. Никакого стресса на работе я не испытывал. Я был спокойным одиноким человеком и жил со своими родителями в районе Такацу города Кавасаки. После работы я ходил в Синдзюку со своими коллегами выпить в Гёэнмаэ, Синдзюку Нитёмэ и Кабуки-тё[2], а когда мне было лень идти домой – пробирался в редакционную комнату для отдыха и спал там.

Первое интервью с Ямагути-гуми

В свой первый год в Asahi Entertainment я поехал в командировку в Кобе[3] с Ютакой Курихарой, репортером на год старше меня, и написал статью о клане Ямагути. Вероятно, это была первая статья Asahi Geino о Ямагути-гуми[4].

Курихара окончил университет Досися[5], занимался каратэ и играл на гитаре. Он любил Испанию, а статьи, которые он писал, были остроумными и интересными. Курихара покинул компанию после меня, переехал в Испанию и стал писать о ней под псевдонимом Акира Накамару. Умер в 2008 году.

Интервью в Кобе было довольно пустопорожним мероприятием: мы посетили штаб-квартиру полиции префектуры Хёго, где нам в общих чертах рассказали о клане Ямагути. Потом посетили ближайший полицейский участок и выслушали репортеров газет «Кобе Симбун» и «Хёго Симбун». Не думаю, что мне удалось поговорить с членами Ямагути-гуми или с кем-либо, имевшим отношение к клану. Это происходило примерно в то время, когда Кадзуо Таока, третий босс Ямагути-гуми, был госпитализирован в больницу «Кансай Росай» в Амагасаки с каким-то сердечно-сосудистым заболеванием.

Это интервью было моей первой работой, связанной с Ямагути-гуми. Но я не испытывал никаких особых эмоций и относился к этому довольно легкомысленно. Больше всего мне запомнилось то, как господин Курихара в Кобе снимал проститутку. После того, как он закончил и вышел из борделя, встал на обочине и помочился. Затем Курихара зажал крайнюю плоть на кончике своего пениса и поведал мне, что если как следует потерпеть, а потом обильно помочиться, то это поможет избежать венерических заболеваний.

На второй год моей работы компания решила начать издавать новый ежемесячный журнал TOWN. Главным редактором был назначен Масааки Сато, который ранее был заместителем главного редактора Asahi Geino. Обычно все его звали Сейко Сато, поэтому в дальнейшем я так и буду его называть. Сато выпустил ряд хитов: «Беседы с Ёсиюки Дзюнносукэ» (автор – Хидэо Нагабе), «Пятьдесят три ночные станции Новой Японии» (авторы – Акиёси Носака, Сюкуро Исидо, Рюхо Сайто, Тосихиро Танэмура и т. д.), а также работал над колонками таких писателей, как Сюдзи Тэраяма, Танака Комимаса, Тонояма Тайдзи и т. д.

Первоначально он работал в Kinema Jumpo. Будучи редактором, отвечал за писателей в жанре «новая японская литература». И, как говорят, завел ряд полезных знакомств (Итару Кимото, «Послевоенная история в журналах», серия Shincho Sensho).

Я ничего об этом не знал, поскольку был рядовым сотрудником, но думаю, что Ясуёси Токума, который являлся в то время президентом Tokuma Shoten и других компаний, вероятно, был очарован стилем работы Масааки Сато и поручил ему запустить новый журнал. Токума не был удовлетворен просто изданием журнала B-класса Asahi Geino и, должно быть, хотел ежемесячный журнал, который дал бы ему возможность выйти на уровень журналов A-класса. В то время раз в месяц в редакции Asahi Geino проходило собрание сотрудников, на котором Токума говорил минут 30–40, не давая никому слова вставить. И в этой своей речи он тоже упоминал о подобных вещах – о выходе на новый уровень и прочем в том же роде.

До этого я никогда толком не разговаривал с Сато, но летом 1966 года меня перевели из Asahi Geino в офис подготовки к запуску журнала TOWN. Это может прозвучать нескромно, но думаю, что в редакции меня высоко ценили как толкового молодого сотрудника, умеющего писать еженедельные журнальные статьи.

Заместителем главного редактора Сато был Кадзуо Курияма. В книге «Тридцать лет издательства Tokuma Shoten» говорится, что он присоединился к компании в 1964 году (за год до меня). Но выглядел он намного старше – вероятно, потому, что сутулился из-за грыжи межпозвоночного диска. Подробностей его биографии я не знаю.

Еще одним человеком, поступившим на службу в компанию и переведенным в редакцию нового журнала одновременно со мной, был Ю Киси (умер в 2018 году). Он окончил факультет искусств Киотского университета и был на год старше меня. Я тогда отвечал за сортировку материалов.

Мы с ним быстро подружились. Компания отправила нас, новых сотрудников, на вечерние курсы в Японскую школу редакторов в Канда Мисаки-тё, чтобы мы освоили базовые навыки корректуры. По пути на курсы и обратно мы с ним заходили куда-нибудь поесть или выпить.

Период подготовки журнала к запуску занял около полугода. Все это время сотрудники отдела, готовящего запуск, вяло занимались делами, не имеющими ничего общего с подготовкой или с работой. Главный редактор Сато долгое время гастролировал по разным странам, в том числе по США, Великобритании и Франции, якобы знакомясь с иностранными журналами.

Вернувшемуся из-за границы Сато очень понравилась книга Энценсбергера «Политика и преступность» (перевод Осаму Номуры, издательство «Собунся»), и он за счет фирмы закупил по экземпляру каждому сотруднику и велел всем прочитать. Я послушно прочитал и был поражен слогом переводчика. Меня особенно впечатлила «Чикагская баллада» – глава, посвященная Аль Капоне. Меня действительно впечатлило то, насколько хорошо был написан этот текст.

Первый номер журнала планировалось выпустить в январе 1967 года. Мне был поручен второй номер.

Гоити Тамаи, начинающий писатель, работавший в редакционном отделе журнала «Новая японская литература», должен был выступать в качестве автора, а я – работать с ним в качестве редактора, проводить интервью и писать статьи. Тамаи был добродушным человеком, он нисколько не задавался, хотя был старше и опытнее меня (позже он основал издательство «Содзюся» и стал его главным редактором; умер в 2015 году). Сато, вероятно, попросил Тамаи написать о Ямагути-гуми, и Тамаи согласился.

«Номер один в Японии. Политика и преступления Ямагути-гуми»

В 1966 году один из высших руководителей Ямагути-гуми, Киёси Ока, был арестован и оставил группировку. Как упоминалось выше, Кадзуо Таока из третьего поколения Ямагути-гуми годом ранее был госпитализирован из-за болезни сердца. В июне полиция префектуры Хёго создала «Штаб по расследованию случаев корпоративного насилия, осуществляемого руководителями обширной организованной преступной группировки Ямагути-гуми».

Я не думаю, что до того момента имя клана Ямагути было хорошо известно в регионе Канто. Время для репортажа в журнале TOWN было выбрано идеально, так как это было начало «Операции по уничтожению Ямагути-гуми», проводимой полицией префектуры Хёго.

Осенью 1966 года я отправился в командировку в Кобе, чтобы сопровождать Тамаи. Обосновавшись в небольшой гостинице недалеко от станции Санномия, мы ежедневно посещали полицию префектуры Хёго. Полицейские были очень отзывчивы, возможно, думая, что какой-нибудь журнал в Токио возьмет у них интервью и расскажет об их деятельности.

Они были очень расположены сотрудничать и щедро предоставляли нам любые материалы расследования, которые мы могли посчитать необходимыми. Сюда входила и информация о руководителях клана. Сейчас, когда с такой тщательностью относятся к сбору, хранению и обработке личных данных, такая просьба показалась бы немыслимой. Для того чтобы скопировать большое количество материалов, предоставленных полицией префектуры, я связался с редакционным отделом и вызвал себе в помощь Такаюки Сигэнага, редактора на год младше меня, и совместителя Хигаси Идэ.

Группировка Ямагути-гуми заправляла обработкой грузов на судах в порту Кобе. Полиция префектуры Хёго очень хотела знать, как там все устроено. Мы вернулись в Токио примерно через две недели и за это время успели встретиться и переговорить со всеми, с кем только можно. Нашими собеседниками становились руководители профсоюза грузчиков и сами грузчики, исследователи и газетные репортеры, полицейские, бизнесмены и писатели. А также люди, каким-либо образом связанные с кланом Ямагути, жены главарей других банд и прочие.

Редакционный отдел TOWN располагался в недавно построенном здании Daitoku Building, но разместили нас в съемной квартире в старом деревянном жилом комплексе на его задворках. Это называлось писательской квартирой. Туда переехал Тамаи, и я тоже оставался там ночевать и помогал ему. Тамаи написал рукопись, уложившись в срок, но главному редактору Масааки Сато рукопись не понравилась. Немного подумав, он поручил написать ее мне.

Когда я просмотрел рукопись Тамаи, то обнаружил, что она больше похожа на эссе и не содержит почти никаких данных, которые мы так долго собирали. Такой формат был бы уместным для отчета, но совершенно не годился для презентации той информации, которую мы с таким трудом добывали. А еще он упоминал в статье наши имена и хвалился, сколько утомительных интервью мы провели и как славно потрудились. Сато, вероятно, решил, что текст совершенно непригоден для печати.

Одним из столпов ежемесячного журнала TOWN был его «Документальный трек», в котором, как правило, публиковались одновременно 80 страниц плотного текста по 400 символов каждая. Это были длинные истории, немыслимые для традиционной печатной журналистики. Сато снял мне номер в отеле «Тоси Центр», расположенном по диагонали от здания штаб-квартиры Bungei Shunjū Building в Киои-тё[6], и поручил мне написать статью за восемь дней. Для меня это было впервые – жить в отеле, не выходя из номера, и работать круглыми сутками. Я нервничал, думая, что номер стоит очень дорого, и я не мог позволить себе тратить оплаченное время впустую. Прежде чем засесть за работу, я какое-то время обдумывал, как и в каком ключе буду писать.

Такаюки Сигэнага, пришедший в компанию в 1966 году, был определен в журнал TOWN. Как и Киси, он окончил Киотский университет и был человеком с уникальной чувствительностью и чувством юмора. Сигэнага советовал мне начать рукопись так: «Представь: вначале мы видим порт Кобе с высоты птичьего полета. Эта сцена даже может показаться слишком приторной. Затем бац! Мы внезапно переключаемся на текущее место. Разве это не круто?»

Я думал, что напишу логичный текст, похожий на перевод «Политики и преступности» Энценсбергера. Как только я определюсь со стилем письма, смогу детализировать свою точку зрения. И собранные данные автоматически окажутся в нужном месте.

В отеле я усердно работал восемь дней, выдавая на-гора по 10 страниц в день. Как раз тогда мы помолвились с моей нынешней женой. Она работала в страховой компании в Итигая и только один раз за то время, что я работал над статьей, зашла ко мне в гостиницу после работы.

Администратор был очень груб и позвонил мне, чтобы сказать, что этот номер – одноместный, поэтому два человека не могут там оставаться, и что женщину, которая пришла, следует выпроводить. Сейчас я бы его резко осадил или проигнорировал, но тогда был простодушен и наивен. У меня не было другого выбора, кроме как покинуть отель со своей девушкой и отправиться в отель для свиданий в Синдзюку.

Когда я передал рукопись Сато, он просмотрел ее и сказал: «Хорошо». Статья была опубликована в февральском выпуске TOWN (специальный новогодний выпуск). Теперь, когда я снова смотрю на оглавление февральского номера, я вижу эти громкие слова: «TOWN – это настоящая документалистика! Тридцать одна страница! Номер один в Японии. Политика и преступления Ямагути-гуми. Отдел специальных репортажей». В конце статьи указывалось, что в отдел специальных репортажей журнала входят Гоити Тамаи, Кэйдзо Симада (настоящее имя Ацуси Мидзогути), Такаюки Сигэнага и Хигаси Идэ.

Когда я переделывал рукопись Тамаи, то абсолютно ничего из нее не заимствовал. И даже не сказал Тамаи, что мне пришлось переписать ее по указанию главного редактора. Я чувствовал себя виноватым, но не мог набраться смелости сказать ему правду. Однако я подумал, что если имя Тамаи будет стоять первым в списке из четырех имен, то он меня простит. И эта мысль меня успокоила.

Два или три года спустя я столкнулся с Тамаи на одном мероприятии. Он вовсе не сердился на меня и похвалил ту мою статью в TOWN. У меня будто гора с плеч свалилась.

Статья в целом была хорошо принята. Норио Хатая, фотограф, работавший в редакционном отделе (в том числе он работал над «Nogo – Norio Hataya Photo Album» Сюдзи Тэраяма[7]), сказал: «В ней есть реализм».

Первая и последняя книга

TOWN просуществовал совсем недолго. Дело было в том, что главный редактор Масааки Сато поссорился с президентом Ясуёси Токума и был вынужден оставить TOWN после выхода второго номера. Возможно, Сато как-то объяснился или извинился перед редакцией, но мне об этом неизвестно. Возможно, это произошло, когда я был в командировке по редакционному заданию.

Так что для меня так и осталось загадкой, почему эти двое поссорились и почему Сато так легко бросил TOWN после выхода второго номера. В упоминавшейся книге Кимото «Послевоенная история в журналах» об этом сказано следующее: «Было напечатано 200 000 экземпляров первого номера журнала TOWN. Компания приняла решение о количестве экземпляров в расчете окупить издержки, но я думал, что 50 000 – более подходящее число», – говорит Сато. Вдобавок возникли «политические проблемы». Сильное давление на президента компании оказали источники в банке, которые заявили, что неподписанная пятистраничная манга за авторством Кадзуо Уэмуры «Падение Кавайко Саюри-чан» высмеивает премьер-министра Сато. Сато выразил протест и покинул журнал после выхода второго номера.

Так ли это было на самом деле? По крайней мере, не помню, чтобы тогда слышал разговоры об этом в редакции. Я предполагал, что Сато и Токума поссорились и разошлись, потому что журнал стоил слишком дорого и плохо продавался.

И на самом деле в журнале было много дорогостоящих проектов. Например, для первого выпуска актер Тайдзи Тонояма был отправлен в Соединенные Штаты, чтобы взять интервью у Хью Хефнера, главного редактора и президента Playboy; одновременно были опубликованы 230 новых страниц книги Акиёси Носака «Томурай Ситати», а Тэраяма Сюдзи вел колонку, где давал людям жизненные советы. А во втором выпуске журнал поручил Тонояме взять интервью у Генри Миллера и отправил фотографа Акихико Окамуру на Гавайи – такой это был роскошный журнал.

Вторым столпом TOWN был «визуализм», третьим – «интернационализм». Все страницы – фотонабор. Макет сделал популярный в то время Сэироку Ооцука.

В то время я понятия не имел, что Сато убедил нескольких сотрудников редакции присоединиться к нему и вместе покинуть компанию. Однако Ю Киси, Такаюки Сигэнага и Хироси Имаи покинули редакцию и несколько раз предлагали уйти и мне. Я планировал жениться в следующем году, поэтому стабильный доход был необходим. И это было главным аргументом моего сопротивления.

Помимо них, разбежались кто куда дизайнеры-фрилансеры, фотографы и редакторы.

После этого главным редактором TOWN стал Хироо Тотикубо, он обновил концепцию и надеялся на перезапуск, но в итоге жизнь журнала так и закончилась двумя выпусками. Выпуски с третьего по седьмой под редакторством Тотикубо даже отдаленно не напоминали TOWN. Неудивительно, что после седьмого выпуска журнал закрыли.

Я оставался в TOWN и после второго выпуска, но это был просто способ как-то свести концы с концами. После этого я вернулся в еженедельник Asahi Geino и еще полгода работал репортером, но, получив зимний бонус, ушел из Tokuma Shoten в январе 1968 года. Всего я проработал репортером в еженедельных и ежемесячных журналах два года и 10 месяцев.

После увольнения первым делом я решил не устраиваться снова на работу, а написать книгу на основе моей статьи «Номер один в Японии. Политика и преступления Ямагути-гуми», напечатанной во втором номере TOWN. Ю Киси, работавший в редакции TOWN, позже перешел в редакцию Sanichi Shobo. Когда я сказал ему, что хочу написать книгу, он ответил: «Я опубликую ее в Sanichi».

У меня была новая наводка, и я снова отправился в Кобе, на этот раз один. Мне тогда весьма помог президент одной строительной компании в центре города. Он был в хороших отношениях с могущественным боссом Ямагути-гуми, а также с ним считались и в полиции префектуры Хёго. Еще мне удалось взять интервью у руководителя компании Kobe Geinosha и заполучить материалы отчета полиции префектуры Хёго под названием «История уничтожения Ямагути-гуми».

Когда я начинал писать, то думал, что жизнь можно было бы назвать удавшейся, если бы мне удалось написать хотя бы одну книгу. Я любил книги до фанатизма, поэтому моей мечтой было хотя бы раз в жизни написать книгу под своим именем. Но если уж писать, то чтобы самому было не стыдно потом за конечный результат.

Мое решение было таковым – я не стану писать пустую бессмыслицу, не буду подхалимничать, не буду идти против своей совести. Я буду писать то, что считаю правдой, и не буду этого стесняться, и не буду слишком беспокоиться о том, что будет после того, как я закончу. Для меня это была моя первая и последняя книга. С решимостью человека, идущего в последний бой, не страшась противника, я приготовился к схватке.

С точки зрения стиля я подражал не столько упомянутой выше книге «Политика и преступность» Энценсбергера, сколько стилю его переводчика Осаму Номуры. Я хотел, чтобы мой стиль был резким и четким.

Я засел в доме своих родителей в округе Такацу города Кавасаки и трудился над рукописью каждый день. Выходы из дома ограничивались выпивкой с друзьями, деловыми встречами, ежемесячными визитами на биржу труда за пособием по безработице и свиданиями с невестой.

Свой псевдоним Ацуси Мидзогути я придумал после прочтения книги Тимпэи Нодзуэ «Определение судьбы по имени», выбрав иероглиф для имени с удачным с точки зрения нумерологии количеством черт. Ближайшей станцией к району Такацу, где находился родительский дом, была станция Мидзо-но-кути. Отсюда я взял фамилию.

Затаиться и залечь на дно

В мае 1968 года рукопись была закончена. Я помню, что был так счастлив, когда закончил писать «Кровь и борьбу», что поставил пластинку и пустился в пляс в своей комнате.

В самом начале послесловия к книге я написал следующее: «Пока еще рано убирать Ямагути-гуми на полку истории, еще слишком близко они находятся к нам. Однако книга пишется с позиции, что они уже никак не могут влиять на нашу жизнь.

Но в намерения автора не входит критика Ямагути-гуми. Это просто попытка взглянуть на якудза и организованную преступность с иной точки зрения, чем делает это мир литературы, фильмов или общественного мнения в газетах. Они не просто соседи, ведущие тот же образ жизни, что и мы, но и не самые отвратительные злодеи».

Под этим я подразумевал следующее: «Я не буду подхалимничать, но, пожалуйста, не думайте обо мне слишком плохо. Хотя якудза и находятся в процессе становления частью истории – они еще не стали ею, поэтому я призываю вас быть осторожными в своих действиях».

Кроме того, в данной книге описано мое отношение к якудза и организованной преступности, и, по моему мнению, это отношение сохранено и в последующих работах, связанных с Ямагути-гуми.

Книга была издана в издательстве Sanichi Shobo в августе того же года. Бывший главный редактор TOWN Масааки Сато написал на задней обложке книги следующие слова: «Чернявый, прыщавый, коренастый, однако не лишенный изысканности крепыш. Впервые представляю вам плоды настойчивого труда моего юного друга. Был когда-то на свете крайне недолговечный журнал под названием TOWN, в котором я по большей части бездельничал, и зародился там проект Ацуси Мидзогути, который наконец-то получил свое продолжение в этой книге. Таковы, видимо, законы войны. Я надеюсь, что эта книга заставит постыдиться шарлатанов-любителей научно-популярной литературы, модных левых интеллектуалов, прославляющих фильмы Toei о якудза, и даже псевдодокументалистов, маскирующих свои работы под телевизионные детективы. Действительно, он должен был это сделать. Сэйко Сато».

Со стороны Сато это была наивысшая похвала моей книге. Я не думаю, что те, кто покинул Tokuma Shoten, включая меня, Киси, Сигэнага и Имаи, с самого начала имели какое-либо желание костьми лечь ради Сато. Сато, может, и обладал проблесками здравого смысла, но у него был скверный характер и не очень высокие моральные качества. Я думаю, что в качестве главного редактора у него не было почти никакой власти. Киси и остальные, вероятно, ушли, потому что после увольнения Сато TOWN развалился, но при этом они, видимо, не хотели возвращаться в Asahi Geino. В то время еще было много людей, которые не особо держались за свое место, думая, что кругом полно работы.

Киси устроил вечеринку в честь выхода моей книги «Кровь и борьба» в ресторане в Суйдобаси, недалеко от здания Sanichi Shobo. На ней присутствовали Масао Мацуда (кинокритик), поэт Тэцуо Симидзу, Норио Хатая, Синдзи Судзуки (Синдзи Исии, впоследствии главный редактор Bessatsu Takarajima, президент Yosensha, умер в 2010 году), Такаюки Иэгами (редактор Sanichi Shobo, книжный рецензент, умер в 2018 году), а также покойный редактор Weekly Gendai Такаси Мурамацу. Сам Масааки Сато любезно взял на себя роль ведущего мероприятия.

Сразу после выхода книги журнал Heibon Punch (номер от 26 августа 1968 года) опубликовал на двухстраничном развороте статью о моей книге. Заголовок статьи гласил: «Человек, которого, возможно, убьют». Кажется, я давал журналу интервью, и в статье была моя фотография и что-то вроде комментария: «Автор – Ацуси Мидзогути, 26 лет. О своей профессии он говорит следующее: „Раньше я был журналистом-репортажником, но сейчас я безработный“. К сожалению, никакой дополнительной информации мы предоставить не можем, потому что в любой момент могут прийти мстить оставшиеся на свободе якудза, когда узнают о публикации этой книги. В настоящее время он сидит в своей квартире в Сэтагая, в Токио, и старается особо не болтать. Если угодно, он занялся темой якудза потому, что хотел получить гонорар за публикацию».

Да, с момента публикации книги я честно отвечал, что моя цель – деньги. Правдой является и то, что я пытался спрятаться от якудза, особенно от Ямагути-гуми, и автор статьи, заботясь о моей безопасности, намеренно указал неверную информацию, например, что квартира находится в районе Сэтагая. Хотя районы Такацу и Сэтагая в городе Кавасаки расположены по соседству, на разных берегах реки Тама, я никогда не снимал комнату в районе Сэтагая.

После окончания книги я, конечно, старался вести себя осторожно. Я ведь понятия не имел, чего можно ожидать от клана Ямагути и его членов. По этой причине я не писал ничего в журналах под своим именем (хотя мне никаких статей и не заказывали) и не появлялся на телевидении. Однажды какой-то телеканал в регионе Кансай через посредничество Sanichi Shobo пригласил меня поучаствовать в телевизионном шоу, но я не хотел показываться на телевидении, тем более в регионе Кансай, поэтому отказался. Я написал книгу и залег на дно.

Однако «Кровь и борьба» продавалась хорошо. У меня нет данных, какое количество экземпляров издательство Sanichi Shobo напечатало тогда, но книга продавалась по фиксированной цене в 350 иен. У Sanichi, вероятно, не было денег, поэтому они переводили мне гонорар по частям, по 100 000 иен каждый месяц, как ежемесячную зарплату. В то время молодая пара, особо не роскошествуя, вполне могла жить на 100 000 иен в месяц.

Примерно в то же время я арендовал часть земли, на которой стоял дом моих родителей, и построил небольшой дом на две комнаты с кухней. В октябре того же года в банкетном зале Shigaku Kaikan в Итигая состоялась наша свадьба. Свадьбу я оплатил, объяснив Sanichi ситуацию и попросив в порядке исключения выплатить мне гонорар вперед. Так что все это состоялось благодаря деньгам за книгу. После этого они продолжали выплачивать мне гонорар в рассрочку в течение четырех-пяти лет, так что я думаю, что общая сумма, вероятно, составила около 7 или 8 млн иен. Кстати, и по сей день «Кровь и борьба» все еще издается небольшим тиражом, но уже в другом издательстве под названием Kodansha, выдержав уже некоторое скромное количество переизданий. Хотя книга и не была бестселлером, она, безусловно, стала чрезвычайно долгоиграющим и хорошо продаваемым изданием.

Моей книгой зачитывались участники студенческого движения Дзэнкёто

Если подсчитать все мои доходы и расходы после публикации книги «Кровь и борьба», то вполне можно сказать, что тема Ямагути-гуми неплохо меня кормила. Иными словами, я зарабатывал себе на пропитание написанием материалов о клане Ямагути, и они мне ничего за это не сделали. Конечно, книги, особенно научно-популярные, помимо того что являются товаром, который можно покупать и продавать, обладают культурной ценностью. Например, книга может как принести человеку заслуженную славу, так и нанести ущерб его репутации; книга может вносить вклад в распространение правды, но может и нести социальное зло, распространяя среди читателей ложные сведения. И так далее. Да, это не физическая сила. Но не учитывать влияние «силы пера» нельзя.

Когда я говорю, что «клан Ямагути меня кормил», то абстрагируюсь от всего этого и просто подсчитываю доходы и расходы от коммерческой деятельности. В итоге я оказался в плюсе. Мне рассказывали, что один из влиятельных боссов Ямагути-гуми пришел в ярость, узнав, что я написал про него, что он «выращивает проституток и свиней», но никакого возмездия не последовало.

Кто покупал мою книгу? Судя по всему, в то время это были в основном молодые люди. В газете «Асахи Симбун» от 21 октября 1970 года в колонке «Осень Дзэнкёто» было напечатано следующее: «Кинотеатр в Синдзюку. Бывший участник студенческого движения Дзэнкёто во время перерыва в просмотре фильма о якудза читает книгу „Кровь и борьба“, в которой изображена банда Ямагути-гуми. „Мы проиграли. Мы не смогли сравниться с бандой Ямагути-гуми. Стыд и позор!“»

Видимо, участникам студенческого движения Дзэнкёто импонировало то, как в книге описана сплоченность якудза и то, как они следуют своим неписаным правилам. Книга пользовалась у них огромным успехом.

После того, как я закончил писать «Кровь и борьбу», я попросил Таку Мурамацу, который был редактором еженедельника Weekly Gendai издательства Kodansha, взять меня внештатным корреспондентом в Weekly Gendai, где проработал в течение примерно шести месяцев. Мурамацу был примерно на два года младше меня и в студенческие годы состоял там же, где и я, – в газетном кружке университета Васэда. Помню, что в то время в редакции Weekly Gendai работал Такафуми Каванабэ (позже он занял пост президента, а затем основал журнал Daily Gendai и был его главным редактором до самой своей смерти в 2015 году).

В другом отделе Weekly Gendai работал Масао Кояма. В школьные годы Кояма играл в футбол за ту же школу, в которой учился Каванабэ. Вероятно, они были одноклассниками. Кояма обратил на меня внимание, и меня попросили написать серию статей о Маршалле Маклюэне[8], хотя подобные статьи обычно пишут более опытные репортеры.

Примерно в то же время Гё Цуцуми, работавший в редакции Shukan Bunshun, спросил меня, не хочу ли я поработать у них репортером. Цуцуми приятельствовал с Такаюки Иноуэ из Sanichi Shobo. Наверное, услышав, как Иноуэ отзывается обо мне, Цуцуми решил пригласить меня поработать. Я отказался от его приглашения, прикинув, что у меня нет времени одновременно писать книгу и работать журналистом. Фактически работа внештатным корреспондентом в Weekly Gendai была всего лишь временным решением, пока я не определился со следующей темой.

В начале 1969 года я приступил к работе над историческим романом «Душа бунтовщика: Хэйхатиро Осио. Роман»[9]. Мне довелось прочитать поразившие меня «Мемуары об Адриане» Маргерит Юрсенар (перевод Тимако Тада, издательство «Хакусуйся»), и я захотел попробовать перенести этот удивительно сдержанный и спокойный стиль повествования в японскую биографическую прозу.

Дело было за малым: решить, чью же биографию написать. Я прошелся по истории периода Эдо, и у меня возникла идея описать историю Хэйхатиро Осио, который поднял восстание и в итоге сжег себя заживо в окружении полицейских. Итак, я ознакомился с биографией Осио, перечитал все записи о его речах и деяниях и понял, что мне совершенно не близка его философия – он был одержим духом ёмэйгаку[10]. Логика Осио казалась мне совершенно бессмысленной. Я даже думал бросить эту затею. Также мне была глубоко несимпатична личность Осио как человека.

Однако моя будущая книга – это художественное произведение. Я подумал, что могу позволить себе художественный вымысел, и продолжил работу, но все равно периодически хотелось все бросить. Я снял квартиру недалеко от своего дома и использовал ее как рабочее место, но когда я заходил в тупик и не мог дальше писать, то звал своих школьных друзей, и мы с ними пили и играли в маджонг. Моя жена все еще продолжала работать, поэтому друзья называли меня альфонсом.

В мае 1970 года Sanichi Shobo выпустило новое, дополненное новыми фактами издание моей книги «Кровь и борьба». Таким образом Sanichi, вероятно, пыталось стимулировать продажи.

Примерно в то же время я наконец закончил писать «Душу бунтовщика». Книга была издана в августе, также в Sanichi Shobo. Конечным результатом стал роман почти без диалогов. Редактирование осуществлял Киси.

Это была книга в переплете, ее прейскурантная цена составляла 680 иен. Несмотря на то, что работал я не слишком усердно, в общей сложности на написание книги у меня ушло около года и четырех месяцев. Общий гонорар составил около 400 000 иен. Для меня это стало шоком, потому что после моей первой книги «Кровь и борьба» я думал, что являюсь успешно продаваемым автором.

Однако писатель Кодзи Наката сказал мне: «Я рекомендовал вашего „Бунтаря“ на премию Наоки»[11]. Примерно в то же время Киси работал с Накатой в качестве редактора, публикуя все шесть томов его серии «Крутые», поэтому я тоже держался за Киси и увивался вокруг Накаты. По просьбе Накаты я однажды кропотливо, со словарем, перевел статью из американского журнала «История Мэрилин Монро» (Sanichi Shobo, 1974).

«Сока Гаккай, Дайсаку Икэда: Структура власти»

Поняв, что мне легче писать литературу категории нон-фикшн, чем романы, следующим делом, за которое я взялся, была книга о Сока Гаккай[12]. По случайному совпадению именно в 1970 году разгорелся скандал в связи с попытками Сока Гаккай и партии Комэйто заблокировать публикации, критиковавшие их. Я видел много критических статей в Akahata Shimbun и других газетах и примерно представлял, что главным виновником социального зла может быть Дайсаку Икэда, председатель Сока Гаккай.

Чтобы во всем разобраться, я решил отправиться в Национальную парламентскую библиотеку и изучить все номера газеты «Сэйкё Симбун» в хронологическом порядке, однако оказалось, что в архиве отсутствуют номера за первые несколько лет с начала выхода газеты.

Почему же этих номеров не было? Мне подумалось, что к этому приложило руку Сока Гаккай. Тут я вспомнил Масато Симидзу, религиозного комментатора из газеты «Новая религия». Он также был главным редактором «Новой религиозной газеты», которая регулярно издавалась Федерацией религиозных организаций Новой Японии. Когда я обратился к нему, то он сказал, что у него есть все выпуски «Сэйкё Симбун», но он не может мне их одолжить. Впрочем, можно в любое время прийти в редакцию Федерации и ознакомиться с ними, а он устроит так, чтобы я мог сделать копии.

Я почти каждый день ходил в Федерацию религиозных организаций, которая находилась на улице Яматэ-дори. Внимательно прочитав все выпуски «Сэйкё Симбун», я смог четко проследить, как формировалась основа власти председателя Дайсаку Икэда. Просто прочитав общедоступные материалы, я узнал имена руководителей, выступавших против Икэда, о которых ранее не сообщал ни один из обвинителей – Цугуо Исида, Тосимицу Рю и др.

Так в марте 1972 года я опубликовал в издательстве Sanichi Shobo, вновь под редакцией Киси, книгу «Дайсаку Икэда: Структура власти». Первоначальный план состоял в том, чтобы опубликовать мою работу в виде отдельной книги, но Киси сказал: «В последнее время у журнала Sanichi Shinsho не было ни одного хита. Я хотел бы напечатать твою книгу в Shinsho, чтобы немного подстегнуть продажи журнала», поэтому я согласился, но, возможно, это было неудачное решение. Переиздавать журнал, в отличие от книги, было сложно.

Кстати, в 1980 году бывший адвокат Сока Гаккай Масатомо Ямадзаки и бывший декан педагогического факультета Такаси Харасима восстали против правления Икэда, покинули организацию и открыто раскритиковали ее. Когда я в тот период встретил Масатомо Ямадзаки, он сказал следующее: «Помните, примерно в 1978 году был выпущен дополнительный тираж вашей книги „Дайсаку Икэда: Структура власти“? Я хотел использовать ее в качестве учебного материала, когда проводил учебную сессию с монахами, критиковавшими Нитирэн-сёсю. Это я договорился с Sanichi Shobo о ее переиздании».

Книга «Дайсаку Икэда: Структура власти» сейчас считается классической критикой Сока Гаккай, но продажи росли медленно. Как и говорил Масатомо Ямадзаки, на задней стороне обложки некоторых изданий моей книги того времени можно найти надпись «Опубликовано вторым тиражом 31 октября 1978 года». Однако я не знаю, насколько большим был этот второй тираж. Должно быть, это было около тысячи или самое большее двух тысяч экземпляров.

Несмотря на то, что моя первая книга «Кровь и борьба» продавалась долго, и я все еще периодически получал авторские отчисления, к этому времени сводить концы с концами становилось уже непросто. Моя жена была беременна, и уже скоро у нас должен был родиться ребенок. Поэтому я позвонил Масао Кояма из Weekly Gendai и спросил, нет ли у него для меня подработки на неполный рабочий день. Кояма сказал: «У меня есть знакомый по имени Митихико Имаи, из PR-отдела крупного рекламного агентства. Он раньше работал в газете „Хоккайдо Симбун“. Спроси у него, у них точно полно подработок. Я ему сейчас позвоню».

В то время штаб-квартира агентства располагалась в Канда Нисикитё. Когда я пришел на собеседование с Имаи, вместе с ним ко мне вышел менеджер по имени Ютака Тасиро. Между нами состоялся следующий разговор:

– Подработок нет. Однако мы можем предложить вам постоянную работу. У нас есть специальный контракт, по формату будет похоже на подработку, – сказал Тасиро.

– Тогда я бы хотел работать по специальному контракту.

– Сколько вы хотите в месяц?

– Около 200 000 иен.

– У нас еще не было прецедента, чтобы сотруднику по специальному контракту платили 200 000 иен в месяц. Почему бы в таком случае вам не стать штатным сотрудником? Ваша зарплата будет увеличиваться по мере выслуги лет и вскоре достигнет 200 000 иен.

Мне не нужно было проходить вступительные испытания, как для свежих выпускников без опыта работы, только проверку биографических данных. Я не собирался там долго проработать, поэтому было немного неловко их обманывать. Тем не менее я торжественно попросил принять меня в штат. Мне сказали, что работать я буду в информационной службе PR-отдела. После собеседования я отправился домой.

Раз уж я пишу научно-популярную литературу, то с информацией обращаться умею. Нет никаких причин беспокоиться. В свое время я долго не мог решиться уволиться из издательства Tokuma Shoten и в итоге сделал это в большей степени под влиянием моих товарищей по журналу TOWN. На самом деле я был бы не прочь еще немного побыть офисным работником, в глубине души думая, что у меня есть склонность к такой работе (хотя в действительности оказалось, что нет). Также мне было любопытно, что собой представляет корпорация, особенно такая крупная.

Перед тем как меня нанять, компания произвела проверку моих биографических данных. Но возможно, что сотрудник поленился это все сделать по правилам. И вместо того, чтобы поспрашивать соседей, неожиданно посетил дом моих родителей. Дома оказалась моя мать, и со словами: «Вот и правильно, что вы пришли ко мне, соседи бы вам все равно то же самое рассказали. Спрашивайте меня о чем угодно, я вам все скажу», поведала ему сплошь хорошие вещи.

Таким образом, я поступил на работу в эту компанию, не особо туда стремясь. Через три года после этого моя мать умерла от рака поджелудочной железы, и я позвонил своему начальнику и сказал, что беру выходной. Начальник спросил, по какой причине, но мне не хотелось рассказывать ему о смерти матери. Я только сказал, что иду на похороны. Начальник сказал, что отправит на похороны представителя компании, от чего мне все же удалось его отговорить. Однако внезапно оказалось, что на похороны решили поехать несколько моих товарищей по работе. Я почувствовал, что попался.

На дороге перед домом возложили несколько венков, и один из них был от райкома Коммунистической партии Японии. Моя мама была изрядной шутницей и любительницей привлечь внимание и уже в зрелом возрасте вступила в компартию. Маму очень веселила мысль о том, как удивятся соседи, когда на ее похороны пришлют огромный венок от Коммунистической партии. По этой причине еще при жизни она попросила районного руководителя партии: «Когда я умру, пожалуйста, пришлите на мои похороны венок с моим именем», завещала часть своего наследства в качестве пожертвования в пользу партии и еще отдельно заплатила за венок.

Коммунистическая партия не посылает венки на похороны каждого своего члена. В лучшем случае в официальной газете «Акахата» публикуется небольшой некролог. Но в случае с моей матерью, поскольку это было завещание, то райкому ничего не оставалось, как послать венок. Естественно, мои коллеги должны были увидеть венок, придя на похороны. Несмотря на мою просьбу воздержаться от посещения похорон, пришло человек пять-шесть с моей работы.

Как-то раз после того, как я уже вышел на работу, мне довелось выпивать со своими старшими коллегами. Зашла речь о том самом похоронном венке. Начальник посмеялся и сказал: «Тебе это чудом сошло с рук. Хорошо, что на похоронах не было никого из отдела кадров». К счастью, больше никто никогда эту тему не поднимал.

Хотя изначально эта компания мною рассматривалась в качестве временного места работы, в итоге там оказалось очень комфортно. И я проработал семь лет и три месяца. По счастливому совпадению в то время мой школьный товарищ открыл фирму в Синдзюку. Я арендовал у него помещение на ночное время, намереваясь использовать его для писательской работы, но в итоге так ничего и не написал. После целого дня в офисе у меня было ощущение, что на сегодня я уже достаточно потрудился, и писать мне уже не хотелось.

Какое-то время работа в компании казалась интересной. Безусловно, мне нравилась командная работа, я чувствовал себя членом волчьей стаи, загоняющей добычу. Однако работа рекламного агентства ориентирована на клиента. PR-отдел волнует исключительно реакция СМИ. Те, кто лавирует между интересами корпораций и потребителей, являются либо трудоспособными ворами, либо шпионами. Я не испытывал никакой гордости за свою работу.

В то время у меня был роман с коллегой по работе. Она хотела, чтобы я бросил жену. Я согласился с этим и даже какое-то время пытался уговорить жену найти работу, чтобы подготовить ее к самостоятельной жизни. Но задумавшись о том, кому я больше доверяю как человеку, жене или любовнице, я выбрал жену. Она была на три года младше меня, училась в той же средней школе, мы встретились после того, как оба начали работать, поженились после вполне стандартного конфетно-букетного периода. И у нас есть двое детей. Мне было трудно решиться на расставание.

Коллеге, видимо, надоела моя нерешительность, и она объявила, что расстается со мной. Я сказал: «Хорошо. Я уволюсь из компании, чтобы тебе не пришлось меня видеть каждый день». И тут она разрыдалась: «А что будет со мной, как мне тут оставаться?» Я тоже не смог сдержать слез. Должно быть, мы все еще любили друг друга. Думая об этом сейчас, я думаю, что я оставил ее ради писательства.

Жена узнала о моем служебном романе, расстроилась и на какое-то время уехала домой к родителям. А я почувствовал себя главным героем фильма «Человек в горящем доме»[13].

Когда я сказал жене, что ухожу из компании, она сказала: «Работа в компании делает тебя только хуже. Увольняйся».

Я снова решил стать фрилансером. Ведь и ко времени женитьбы у меня не было постоянной работы, и супруга совершенно не переживала насчет моих нестабильных доходов.

Ютака Тасиро, который некогда взял меня на работу, был в то время уже главой отдела. Я подошел к его столу и сказал:

– Вообще-то я бы хотел уволиться.

Я думал, что он будет меня удерживать, но Тасиро ответил:

– Это хорошо. Если увольняться, то до 40. Ты должен писать.

Я уволился в июне 1980 года. Это было незадолго до того, как мне исполнилось 38 лет.

Разнорабочий и тот зарабатывает больше

Я стал писателем-фрилансером во второй раз. Но хоть я и оставил двоих своих детей на попечение жены, становиться отцом, который не может позволить себе платить за школьные обеды своих детей, не хотел. Когда я подсчитал, сколько мне придется зарабатывать, чтобы прожить, то оказался в полной растерянности. Я твердо решил, что если не смогу зарабатывать деньги писательством, то буду браться за любую работу, даже физически тяжелую, но не доставлю финансовых затруднений своей семье.

И поскольку я стал полноценным фрилансером, то теперь пишу только под своим именем. Я решил, что не откажусь ни от одного заказа при условии, что на каждом тексте будет стоять мое имя. Писать для других не буду. И не буду больше изощряться в словесности, как раньше, а стану писать ясными и понятными предложениями, ровно так, как текст возникает в моей голове. Я понял, что если использовать сложные иероглифы и витиеватые выражения, то в конечном итоге это только оттолкнет читателей.

Беспокойство о том, что у меня будет мало работы, не оправдалось. В 1980 году, когда я покинул компанию, разгорелся скандал с Сока Гаккай. Как упоминалось ранее, Масатомо Ямадзаки, бывший юридическим советником Сока Гаккай, и Такаси Харасима, который был деканом педагогического факультета, покинули организацию и открыто восстали против Дайсаку Икэда. Еженедельные и ежемесячные журналы чуть ли не в каждом выпуске писали о проблемах Сока Гаккай.

И, как уже упоминалось выше, моему авторству принадлежала книга под названием «Дайсаку Икэда: Структура власти». Меня считали признанным специалистом в этой теме, и я стал одним из их регулярных авторов. Несмотря на то, что я избрал путь фрилансера, заказы самому себе искать не приходилось.

В июне 1981 года я дополнил «Дайсаку Икэда: Структура власти» и выпустил в издательстве Sanichi Shobo книгу под названием «Падший бог простых людей: История Дайсаку Икэда». Как и раньше, я печатался в Sanichi Shobo, хотя к тому времени Ю Киси уже ушел из издательства и стал внештатным редактором. Теперь моим редактором был его преемник Масами Масуда.

С сентября 1981 года я начал долгосрочную серию статей под названием «В поисках истоков гигантского культа» в журнале Weekly Post (серия выходила до мая 1983 года). Эту работу мне заказал Акихико Такэути из редакционного отдела, а с Такэути меня познакомил Исао Дан – писатель, выступавший против Сока Гаккай.

Что касается Ямагути-гуми, то в июле 1981 года от сердечной недостаточности умер третий босс Кадзуо Таока. Двумя годами ранее Национальное полицейское агентство с помощью внешних экспертов провело и опубликовало анализ доходов организованной преступной группировки. Общий объем финансирования изучался двумя методами, одним из которых было исследование образа жизни, проведенное Национальным научно-исследовательским институтом полиции. Годовой доход группировки составил 1,819 триллиона иен. Другая оценка по источникам финансирования составляет 1,376 триллиона иен. Годовой доход каждого члена группировки составлял примерно 9 780 000 иен, что в четыре раза превышало доход среднего офисного работника того времени.

В связи с этими событиями я получил заказ от журнала Monthly Gendai, издаваемого издательством Kodansha, и написал статью под названием «Управленческие ноу-хау конгломерата Ямагути-гуми», помещенную в ноябрьском номере 1981 года. Это была первая статья, которую я написал о Ямагути-гуми после возвращения к работе в качестве фрилансера.

С 1984 года внутри клана возникли разногласия по поводу того, кто же должен стать четвертым боссом Ямагути-гуми после смерти Таока.

В июне того же года новым, четвертым боссом и непосредственным руководителем Ямагути-гуми был объявлен бывший вакагасира[14] Ямагути-гуми, Масахиса Такэнака. Боссы, выступавшие против назначения Такэнака, собрались в офисе Мацумикай в районе Хигаси города Осака и созвали пресс-конференцию для осакских СМИ. Через неделю оппоненты Такэнака сформировали Итива-кай[15], противоборствующую группировку, председателем которой стал Хиро Ямамото, глава Ямахиро-гуми.

Было очевидно, что Ямагути-гуми и Итива-кай находятся в конфликте и сражаются, и, начиная с мая, я начал публиковать серию статей «Хроники Ямагути-гуми» в ежемесячном журнале Sou (всего до декабря того же года вышло семь статей).

Эта работа помогла мне упорядочить представления о том, как развивалась Ямагути-гуми после событий, описанных в книге «Кровь и борьба». Главный редактор Sou Хироюки Синода был моим знакомым со времен работы штатным сотрудником.

Беру интервью у боссов Ямагути-гуми

В январе следующего, 1985 года четвертый босс Ямагути-гуми, Масахиса Такэнака, внезапно подвергся нападению киллеров Итива-кай в лифтовом холле GS Heim Daini Esaka в городе Суита, в префектуре Осака. Сопровождавшие его в качестве охраны Кацумаса Накаяма, вакагасира, и Цутому Минами, руководитель группы Минами-гуми, выполнявший роль телохранителя, были застрелены на месте, а босс Такэнака скончался от полученных ран вечером следующего дня.

Из-за этого конфликт между Ямагути-гуми и Итива-кай еще больше обострился. Мой знакомый, редактор Sanichi Shobo, сказал: «В сёги[16], если король окружен, это означает проигрыш. То же самое и с якудза. Ямагути-гуми, потеряв своего босса, проиграли». Я так не думал, я считал, что Ямагути-гуми обязательно выиграет, но вслух этого не сказал.

С февраля я начал публиковать в Weekly Post серию статей под названием «Раскрывая темную сторону Японии» и почти каждую неделю ездил в Кансай, чтобы наблюдать за судебным процессом киллеров и брать интервью у руководителей Ямагути-гуми и Итива-кай. Моим редактором был Такааки Эбихара (впоследствии он стал главным редактором Weekly Post, директором Shogakukan; женат на телеведущей Кацу Кэйко). Со сбором материала в Осаке, Кобэ и окрестностях мне помогал спецкор журнала Post Кацуро Укаи.

Как оказалось, моя предыдущая книга «Кровь и борьба» создала мне хорошую репутацию среди якудза, и поэтому я уже не пытался скрывать свою личность и брал интервью у активных руководителей Ямагути-гуми и Итива-кай, представляясь своим полным именем.

Смена поколений в якудза происходит быстро, и большинство руководителей, которые фигурировали в «Крови и борьбе», либо умерли, либо передали эстафету своим преемникам. Иными словами, я стал человеком, который знал старших товарищей нынешних членов банды. Это неосознанно вызывало у них уважение ко мне.

Я познакомился со многими людьми: Дзёдзи Ода, Масару Такуми, Саидзо Кисимото, Кадзуо Наканиси и Ёсинори Ватанабэ из Ямагути-гуми; генеральный секретарь Митио Сасаки (Масасиро), постоянный советник Хидэо Сираками и председатель организационного комитета Сатору Китаяма из Итива-кай; Акира Исикава, глава банды Дайниппон Сэйгидан; вице-председатель Сумиёси-кай Ханада Масао; руководители Инагава-кай из Кисимото-гуми. Также среди моих новых знакомых были Масахару Сайто, начальник департамента полиции префектуры Коти; Тацуя Судзуки, бывший директор службы безопасности округа Кинки; сотрудники окружного полицейского управления города Кобе, а также бывший мэр Кобе Кадзуо Накаи; писатели Коити Иибоси и Такуро Судзуки, которые много знали о Ямагути-гуми.

В июне 1985 года я выпустил в издательстве Sanichi Shobo книгу под названием «Ямагути-гуми против Итива-кай», основанную на серии статей, написанных мной для журнала Sou.

Примерно в это же время ко мне обратился сотрудник редакции Monthly Playboy (если я правильно помню, его звали Гэнъити Ямамото) и предложил мне написать что-нибудь про якудза для их журнала.

Я подумал, что было бы неплохо написать о Масахиса Такэнака, четвертом боссе, которого только что застрелили, и отправился в Химедзи.

Когда я подошел к офису Такэнака-гуми в Дзюнисёмаэ-тё, находившемуся неподалеку от станции Химедзи, и фотографировал здание, внезапно на улицу высыпали члены Такэнака-гуми и окружили меня, и затащил меня внутрь со словами: «Эй, слышишь, ты, что это ты тут делаешь? Подозрительный тип! А ну-ка пойдем, поговорим!» Меня посадили за стол, и я рассказал им, что я пишу статью о Масахиса Такэнака для Monthly Playboy. Они осыпали меня бранью, сказав, что я сдурел, если решил, что они позволят мне написать о боссе якудза в журнале с голыми девицами. Но по их лицам я видел, что им просто скучно и эта ситуация их развлекает.

Один из них, по-видимому старший по рангу, позвонил куда-то, и меня отпустили, ничего мне не сделав. В офисе в тот день явно были одни лишь младшие члены банды, поэтому мне не удалось взять у них интервью, но я почувствовал, что они неплохие люди, и у меня сложилось о них хорошее впечатление.

Той ночью я прошелся по барам в Сиомати и послушал, какая молва ходит о клане Такэнака, а на следующий день пошел в полицейский участок Химедзи и поговорил с заместителем начальника полиции. Прежде всего он сказал, что не хочет ворошить прах покойника, однако потом продолжил: «На свете мало людей, столь же эгоцентричных и агрессивных, каким был Такэнака. Крайне подозрительный, он вечно искал ссоры с полицией». Таково было откровенное мнение полицейского.

По пути домой я заехал в Осаку, пообщался с боссами Ямагути-гуми и другими людьми, и по итогам написал статью «Деятельность Масахиса Такэнака, четвертого босса Ямагути-гуми», которая вышла в майском номере Monthly Playboy за 1985 год. Собирая материал для этой статьи, я заинтересовался биографией Масахиса Такэнака.

Примерно в то же время мне позвонил Мицуо Мацудзоно, который только что стал главным редактором еженедельного Asahi Geino. Он пришел в компанию в 1969 году и был на четыре года младше меня. В бытность мою штатным сотрудником он в Asahi Geino еще не работал, но после того, как я вернулся туда в качестве фрилансера, мне несколько раз довелось сотрудничать с ним.

Он предложил мне написать цикл статей, и у меня как раз была подходящая для этого идея. Мы встретились и поговорили за выпивкой. Он говорил, что хочет вывести журнал на новый, более высокий уровень, и для этого нужно было, чтобы я написал для них остросюжетный сериал. Мой замысел состоял в том, чтобы написать о жизни Масахиса Такэнака. Я рассчитывал провести тщательное расследование и написать то, что увлечет читателей Asahi Geino.

Я поинтересовался у Мацудзоно, сколько они мне заплатят за работу. Обычно я не спрашиваю издателей о таких вещах. Но ему я мог задать этот вопрос, потому что мы были хорошо знакомы. Я хотел выполнить свою работу как следует, поэтому было необходимо все тщательно оформить – и в плане бюрократии тоже. Мацудзоно сказал, что у журнала денег нет и платить они могут лишь столько-то за страницу, что было гораздо дешевле, чем в Weekly Post или Weekly Gendai. С этим ничего нельзя было поделать, так как тираж у журнала небольшой. Когда я попросил немного поднять плату, лицо Мацудзоно сморщилось, а в глазах показались слезы.

В итоге мы худо-бедно сошлись в цене и ударили по рукам. Я принялся за работу над проектом. Для начала при содействии Юкио Яманоути, юридического советника Ямагути-гуми, меня познакомили с младшим братом Масахиса Такэнака – Масаси Такэнака (советником Такэнака-гуми). Я надеялся добиться его расположения, но все пошло не так гладко, как я рассчитывал.

Жизнь руководителей Итива-кай без прикрас

Масахиса Такэнака, четвертый босс Ямагути-гуми, был убит Итива-кай в январе 1985 года, и конфликт между Ямагути-гуми и Итива-кай обострился. Самый младший брат убитого, Такэси Такэнака, возглавлял Такэнака-гуми в Окаяме, а после смерти Масахисы еще и присматривал за делами Такэнака-гуми в Химедзи, являясь, по сути, преемником брата. Однако полиция префектуры Окаяма оставила Такэси Такэнака на свободе, и конфронтация между группировками усилилась. Видя, что ситуация вот-вот обострится, в феврале 1985 года полиция арестовала Такэси по обвинению в организации спортивных ставок, и с тех пор его содержали под стражей, не выпуская на свободу.

Я продолжал собирать материал о конфликте между Ямагути-гуми и Итива-кай и встречаться с руководителями Итива-кай. При этом все никак не подворачивался удобный случай рассказать Масаси Такэнака о моем плане написания биографии его старшего брата. В конце августа того же года я отправился в китайский ресторан недалеко от станции Мотомати в Кобе, находившийся на первом этаже здания, в котором располагалась штаб-квартира Итива-кай, чтобы в формате неофициальной беседы обсудить с руководителями Итива-кай конфликт между кланами для своей статьи в Weekly Post.

Постоянный советник Итива-кай Хидэо Сираками (босс Сираками-гуми) уже дал свое неофициальное согласие на проведение дискуссии. В ресторане меня ждала женщина, супруга Сираками. Я много раз встречал ее в доме Сираками в центре Осаки. Это была молодая женщина, только что окончившая университет или колледж. Сираками родился в 1923 году (двенадцатый год эпохи Тайсё), и на тот момент ему было шестьдесят два года. Но хотя разница в возрасте между ним и его супругой составляла около 40 лет, она была очень преданной.

Около получаса она развлекала меня беседой. Наконец сверху, из штаб-квартиры Итива-кай, к нам спустился Сираками. Мы взяли такси и втроем поехали к дому Сатору Китаяма (председателя оргкомитета Итива-кай и руководителя группы Китаяма-гуми), который находился возле станции Син-Кобе. Сюда уже прибыл Митио Сасаки, генеральный секретарь Итива-кай (босс Сасаки-гуми). Все трое были значимыми руководителями Итива-кай.

И тут, совершенно внезапно, Сасаки выразил нежелание проводить обсуждение. Я много раз раньше встречался с ним, и думал, что знаю его темперамент. Однако у Сасаки была склонность все контролировать, и, видимо, его что-то насторожило, потому что он стал возражать против дискуссии.

В апреле того года Сасаки написал в Weekly Gendai заметку о том, что Ямагути-гуми включает в себя два элемента: традиционную ориентацию на насилие, а также просвещенность и ориентацию на интеллект – и что вдова Кадзуо Таока, Фумико, пошла против веяний времени и выбрала четвертым боссом Масахиса Такэнака, ориентированного на насилие. Пожалуй, можно сказать, что Сасаки был теоретиком Итива-кай. Возможно, он был против беседы потому, что не хотел лишний раз привлекать внимание, поскольку Сигэмаса Камода, вице-президент и председатель Итива-кай, в это время активно появлялся в средствах массовой информации, вызывая неоднозначную реакцию общественности.

У меня с самого начала не было больших ожиданий от этой встречи, поэтому я не стал настаивать, смирившись с тем, что командировка прошла впустую. И просто провел вечер за непринужденной беседой.

Сасаки высказал Сираками и его супруге, присутствовавшей при этом, все, что о них думал. Мол, он, Сасаки, насмотрелся на жен Сираками – а их было пять – и все предыдущие были молоды и красивы, а она самая среди них уродливая.

И Сираками, и его супруга слушали реплики Сасаки, не меняя выражения лиц, но я думаю, что внутри у них все кипело. Объективно говоря, супруга Сираками была вполне симпатичной молодой женщиной. Уродиной она совершенно точно не была.

В это время пришел сын Сатору Китаяма, студент третьего или четвертого курса университета, и сказал Сасаки: «Дядя, пожалуйста, найди мне работу». Я был удивлен, что нечто подобное могло происходить с влиятельными якудза. Хотя если вдуматься, то сыну крупного руководителя тоже надо искать работу по достижении совершеннолетия, в этом нет ничего особенного.

Далее я хотел бы описать без прикрас жизнь руководителей клана, какой мне довелось ее наблюдать. Это совершенно обычная жизнь, однако я не думаю, что такого рода истории хорошо известны широкой публике.

Супруги Сираками покинули дом Китаяма немного раньше остальных. Они сказали, что хотят остановиться в отеле, который недавно открылся неподалеку – мол, говорят, что это неплохой отель. Это был отель для свиданий, и название у него было что-то вроде «Голубой замок» или «Хрустальный замок». Сираками, несмотря на свой возраст, старался соответствовать своей молодой жене (однако, как я узнал позже, они в этот отель не пошли).

Я тоже попытался уйти, но Сасаки остановил меня и велел остаться. Изрядно выпивший, он встал и произнес шутливую речь, сказав что-то вроде: «Дамы и господа, я хотел бы предложить решение конфликта Ямагути-гуми и Итива-кай». Похоже, ему нравилось быть в центре внимания.

В конце концов я покинул дом Китаяма около часа ночи. Тогда я остановился в отеле Plaza в Осаке и хотел вернуться туда, но Сасаки пригласил меня в свой дом, который, как я помню, находился в Уодзаки, в районе Нада, в Кобе. Я несколько раз приходил туда брать у него интервью.

Мы с Сасаки сидели в просторной гостиной на втором этаже и выпивали, но тут он начал предъявлять мне претензии, суть которых была следующей: «Я познакомился с тобой раньше, поэтому не ходи к Сираками». Ты мне не будешь указывать, у кого мне следует брать интервью, а у кого нет, думал я, стараясь не обращать внимания на слова Сасаки. Из его дома я вышел уже в начале четвертого часа ночи.

Как раз в то время журнал Monthly Gendai заказал мне статью о строительстве международного аэропорта Кансай. В качестве строительной площадки для аэропорта была выбрана прибрежная зона Сэнсю. Возникло множество вопросов, например: где взять грунт, чтобы насыпать остров под аэропорт, где найти производителя бетона, как компенсировать убытки местным рыбакам и т. д. Естественно, в вопросе выбора земли участвовали также якудза и организация «Дова»[17].

Проснувшись около полудня в своем отеле, я начал звонить и договариваться о встречах. Я назначил встречу с Такэко Куцунуги, членом Палаты советников Коммунистической партии Японии, неоднократно поднимавшей в парламенте вопрос о строительстве нового аэропорта. Также я договорился о встречах с Лигой освобождения бураку и с Национальной федерацией освободительного движения бураку.

После этого я отправился с визитом к Сираками в его дом в центре Осаки, взяв в качестве сувенира гастрономический набор из отеля. Таким образом, проигнорировав просьбу Сасаки не общаться с Сираками, я в общих чертах узнал о том, какую роль играют якудза в строительстве международного аэропорта.

Вечером ко мне зашел Юкио Яманоути, юридический советник Ямагути-гуми, и мы с ним выпили и поболтали в баре отеля. В то время я хорошо ладил с Яманоути, и всякий раз, когда у нас была возможность, мы ходили куда-нибудь вместе поесть и выпить, даже если у нас не было особых дел. В этот раз угощал Яманоути.

На следующий день я отправился в Идзумисано, чтобы взять интервью у президента строительной компании, а затем отправился в Намба, чтобы поговорить с Дзёдзи Ода, одним из младших членов Ямагути-гуми. Ода сказал, что через 40 минут он отправляется в аэропорт и летит на Тайвань с пересадкой в Южной Корее (позже я узнал, что на самом деле Ода полетел в Гонолулу).

Странное происшествие в доме Митио Сасаки

Вечером удалось связаться с Сасаки, и около восьми часов я снова направился с визитом в его дом в Уодзаки, прихватив с собой набор деликатесов из отеля в качестве гостинца. В то время ходили слухи о сделке между Итива-кай и Ямагути-гуми, но, когда я попросил Сасаки рассказать об этом, он отказался, ответив: «Сейчас дело находится на деликатной стадии, поэтому я не могу ничего говорить».

Тогда я заговорил о ходящем в городе слухе, что Сасаки вместе с управляющим директором из Обаяси-гуми замешаны в махинациях с тендером на строительство аэропорта. Сасаки разозлился. «Опять ты об этом? Слышь ты, ублюдок, я тебя урою!» – кричал он на меня. Я опешил, но каким-то образом почувствовал веселость в его голосе, поэтому мне было не так страшно.

Не знаю, что творилось в голове у Сасаки, но он прямо при мне взял телефон, позвонил президенту одной компании и наорал на него. Я понятия не имел, какое отношение этот господин имел ко всей истории. Затем Сасаки позвонил другому управляющему директору, из Обаяси-гуми. После этого по непонятной мне причине он также позвонил менеджеру головного офиса Итива-кай Кацуми Мацумото (предводителю Мацуми-кай). Я никогда не встречался с главой компании Мацумото, но Сасаки внезапно сунул мне телефонную трубку и велел ответить Мацумото. Когда я взял трубку, Мацумото начал быстро говорить: «Ты пишешь обо мне, используя мое настоящее имя, как ты собираешься за это отвечать? Ты толком никакой информации не собрал, а выставляешь Ямагути-гуми в выгодном свете. Люди Итива-кай действуют по согласованию со штабом. Я главный, хватит писать свои выдумки, приходи, поговорим, я расскажу все как есть». Я ответил что-то вроде: «Да-да, понял, я вам позвоню в ближайшее время…», но в итоге так и не встретился с ним и интервью у него не взял.

Сасаки с видимым неудовольствием произнес: «Я даже не знаком с этим… из Обаяси-гуми, но все – и в Ямагути-гуми, и в Итива-кай – приписывают мне общение с ним на протяжении уже нескольких лет». «Ты-то зачем в это лезешь?» – спросил он. А через какое-то время почти крикнул: «Этот Сираками у меня еще получит!» Но я так и не понял, при чем здесь Сираками.

В этот момент зазвонил телефон, и к нему подошел молодой шестерка. Он сказал Сасаки, кто это. Тот взял трубку.

«У меня гости. Что ты сейчас делаешь? Пьешь? С кем ты? А, с таким-то… Не ожидал. Что говоришь, соскучился по мне? Ха-ха, ну так приходи, и друга с собой бери, не вопрос. Что принести? Да ничего не надо». Человек на другом конце провода, похоже, был пьян, и беседа была не очень связной. «Я заплачу за такси, так что приезжай, говорю тебе. А? Ну, тогда купи шоколада. Да любой пойдет. Давай уже!»

Я не знал, кто приедет, но, кажется, это был близкий друг Сасаки. Я думал, что когда гости прибудут, то я смогу откланяться и поехать домой.

Прибывший гость оказался полноватым человеком среднего роста. На нем были черные брюки и рубашка-поло, а волосы у него были маслянистые и какие-то неопрятные. На вид ему было около 40 лет.

– Что, ты один? – Сасаки посмотрел на стоявшего перед ним гостя. – А где этот?

– Он сказал, что пойдет домой. Сказал, что ему стыдно идти в дом босса пьяным, – ответил гость.

Время было около двенадцати часов ночи. Я встал и начал благодарить Сасаки за интервью. Но он остановил меня: «О чем это ты? Посиди еще». Кажется, он совершенно забыл о своей недавней вспышке гнева.

Молодой шестерка принес нам пива. Новый гость, похоже, был большим любителем выпить. Залпом опустошив свой бокал, он прикрикнул на парнишку, стоявшего рядом в ожидании: «Еще пива мне!» Тот с равнодушным видом наполнил протянутый бокал.

Однако гость расходился все больше и больше и вскоре, сняв штаны, остался в одном нижнем белье. Трусы с мелким рисунком выглядели неопрятно. Кажется, он разошелся не в меру. «Как же я люблю нашего босса. Хороший у нас босс, добрый. Два года я здесь не был. Такси обошлось мне в 7000 иен».

Мне было интересно, что же это за человек. Явно не член банды. И не журналист. Чем он занимается?

Видимо заметив мое замешательство, Сасаки спросил меня, когда мужчина отошел справить нужду: «Ну, что думаешь?» Когда я слегка наклонил голову, не зная что ответить, он сказал: «А вот», и, сложив большой и указательный палец в кольцо, приложил себе ко лбу. Я был потрясен. Это жест означал полицейского. Затем Сасаки пояснил, что это сержант одного из полицейских участков Осаки Минами. Но разве сержант – это не мелкая сошка, всего лишь на уровень выше, чем постовой? И полицейский такого ранга так нагло ведет себя перед Сасаки? Я был удивлен. Почему Сасаки не поставит на место этого сержанта?

Дом Сасаки представлял собой железобетонное здание. На втором этаже находилась жилая зона, и все комнаты располагались по периметру вокруг большого внутреннего сада. Гостиная также выходила в сад. Когда Сасаки хотел облегчиться, он открывал стеклянную дверь и мочился во двор. Его было полностью видно из гостиной.

Такие манеры удивляли, и неприятно. Но хозяин волен делать у себя дома все, что угодно. Однако гость-полицейский последовал примеру Сасаки – стоя в одних трусах, начал мочиться в сад. Каков нахал! Потом молодой шестерка полил водой это место, чтобы смыть запах мочи, но вонь все равно стояла невыносимая. Однако Сасаки его не остановил. Я не знал, какие отношения были между ними, но выглядело это крайне странно. Судя по адресу дома Сасаки и расположению его офиса, думал я, вполне вероятно, что дом находится в ведении полицейского управления префектуры Хёго. Что тут делает полицейский из префектуры Осаки? Кроме того, почему такая мелкая сошка ведет себя так, будто он здесь хозяин положения?

Более того, этот сержант еще и до меня начал докапываться. «Тебе сколько лет? Да ты, видать, моложе меня. Для человека важны ум, привязанность и любовь. Короче говоря, любовь – это женщина, любовь к женщине. Ты где остановился? А, и сегодня тоже будешь там ночевать? Откуда родом? Понятно… Ты где остановился?»

Он задавал одни и те же вопросы. И это начинало меня раздражать. Когда я посмотрел на часы, было уже три ночи. Подловив момент, я встал, попрощался и направился к двери, делая вид, что не слышу голоса Сасаки, останавливающего меня. Тогда молодой парнишка догнал меня в прихожей и сказал:

– Босс велит тебе остаться. Ты почему уходишь?

– Уже поздно, а мне завтра рано вставать, – ответил я, пытаясь подражать их интонациям кансайского диалекта.

– Только о себе и думаешь! Если ты сейчас уйдешь, босс меня отругает. Ты что, меня подставить хочешь?

Он с таким серьезным видом это сказал, что мне стало неловко. Я неохотно вернулся на свое место, но раздражение по отношению к сержанту не утихло. Мне налили, я выпил, и прошло, наверное, еще минут 10.

– Ты где остановился?

Опять тот же вопрос! Я вспылил. Периодически я не могу сдерживать себя – кровь приливает к голове, и я кричу на людей, не думая о последствиях. Каждый раз ругаю себя за это, но даже с возрастом ничего не меняется. В тот раз я закричал на него, забыв о присутствии Сасаки.

– Да какое твое дело, где я остановился! Что ты ко мне привязался, я тебя вообще не знаю! Да еще и в одних трусах тут сидишь в чужом доме! Что ты вообще себе позволяешь!

Сержант, казалось, был ошеломлен моим выпадом и ничего не ответил. Я воспользовался моментом.

– Прошу простить мне мою невоспитанность, – сказал я, вставая со своего места и кланяясь Сасаки. Сасаки попытался мне что-то сказать, затем кивнул и произнес:

– Ну ладно.

Я направился к входу. За мной проследовал тот же парнишка и быстро заговорил:

– Вы уж извините. На самом деле я даже не знаю, что он за человек. Я его первый раз вижу.

Позже Сасаки рассказал, что сержант остался в ту ночь в его доме, проспался и на следующий день около полудня уехал в Осаку.

Сираками и Сасаки продолжали свою деятельность в качестве руководителей Итива-кай. Однако в феврале 1987 года, когда начали появляться слухи о поражении и роспуске Итива-кай, Сираками был убит на острове Сайпан, куда он поехал отдохнуть. Тело застреленного Сираками обнаружили на берегу мыса Банзай. Поначалу не могли найти убийцу, но позже стало известно, что им был любовник молодой супруги Сираками. По слухам, его отыскали и арестовали. Я не знаю, правда это или нет, но если это правда, то как человек, знающий, насколько Сираками с супругой были близки, я не могу не испытывать смешанные эмоции.

В 1988 году Сасаки был приговорен к трем годам тюремного заключения за вымогательство и заключен в тюрьму Футю. К тому времени, когда он вышел из тюрьмы, Итива-кай распались. Опять же, не знаю, правда это или нет, но позже я услышал, что Сасаки умер в результате то ли самоубийства, то ли попытки двойного самоубийства вместе со своей любовницей. Теперь припоминаю, что, бывая в доме Сасаки, иногда проходил по коридору мимо комнаты, в которой была открыта раздвижная дверь. В темной комнате в японском стиле, куда не проникал солнечный свет, был разложен футон[18], а на нем сидела худая женщина, похожая на привидение. Я только мельком видел ее и так и не спросил, кто была эта женщина. Была ли это жена или любовница Сасаки? Была ли это больная, прикованная к постели? Похоже, отношения между якудза и женщинами не так просты, как кажется.

Мечта о гастролях Майкла Джексона в Японии

Переговоры между руководителями Итива-кай, о которых я упоминал в предыдущей главе, происходили в период с 29 августа по 2 сентября 1985 года. Два дня спустя после их окончания, четвертого сентября, произошел так называемый гавайский инцидент с Ямагути-гуми. Масаси Такэнака, младший брат четвертого босса Масахиса Такэнака, и Дзёдзи Ода, младший член клана Ямагути, с которых я хотел начать жизнеописание Масахиса Такэнака, отправились на Гавайи и были там арестованы американским Управлением по борьбе с наркотиками (Drug Enforcement Administration, DEA).

Четвертого сентября многие японские газеты со ссылкой на американские источники сообщали о «гавайском инциденте» следующее: «Ямагути-гуми закупала на Гавайях оружие, в том числе реактивные гранатометы и пулеметы. В результате спецоперации с подсадным агентом были арестованы три человека: Масаси Такэнака (48 лет), Дзёдзи Ода (настоящее имя Тоёхико Ито, 57 лет), бывший владелец ресторана в Гонконге Сэй Кадзита (49 лет). Их подозревают в попытке контрабанды ракет, торговле наркотиками и заговоре с целью совершения убийства. Эти трое пытались раздобыть три гранатомета, пять пулеметов и 100 пистолетов, чтобы прикончить председателя Итива-кай Ямамото Хироси в качестве мести за убитого лидера Ямагути-гуми. Такэнака и его товарищи связались с американской преступной группировкой на Гавайях, с мафиозным кланом „Семья Джона Ли“, на самом деле состоявшим из замаскированных агентов DEA, и попросили их найти человека, умеющего управляться с гранатометом, пообещав заплатить 50 000 долларов».

Такааки Эбихара, работавший в редакции Weekly Post, попросил меня вылететь на Гавайи. У меня не было возможности отказаться, потому что я писал для этого же журнала серию статей под названием «Раскрывая темную сторону Японии». Я собирал материал на Гавайях с 9 по 14 сентября и планировал отправить рукопись по факсу, который в то время становился популярным.

В день моего прибытия в Федеральном окружном суде Гавайев в Гонолулу состоялось слушание, на котором решалось, следует ли отпустить Масаси Такэнака, Дзёдзи Ода и Сэя Кадзита под залог, и если да, то каковы будут условия. Я вдруг обнаружил, что сижу в зале суда, совершенно не понимая, что там происходит. Это привело меня в замешательство. Однако среди представителей СМИ, приехавших из Японии, был знакомый мне газетный репортер, а консул Танака, прикомандированный из Национального полицейского управления и находившийся в Генеральном консульстве Японии в Гонолулу, оказался моим соседом. Мы с ним были знакомы, хоть и не очень близко. Так вот, эти двое любезно разъяснили мне сложившуюся ситуацию.

Масаси Такэнака, сидевший в кресле подсудимого, казалось, был в хорошем настроении, и когда я вошел в зал, он поднял руку и слегка кивнул мне. Дзёдзи Ода сидел в одной камере с Такэнака в общественном исправительном центре Оаху, но накануне у него пошла горлом кровь, и его госпитализировали в больницу Святого Франциска, поэтому на слушании он отсутствовал. По слухам, у него началось прободение язвы желудка. Такэнака и Ода было запрещено встречаться и разговаривать друг с другом. Защищать Масаси Такэнака в гавайском суде взялся Уинстон Мирикитани, опытный адвокат по уголовным делам и американец японского происхождения в третьем поколении. Некогда я брал у него интервью и могу засвидетельствовать, что он хорошо понимал положение якудза в японском обществе. Такэнака принял правильное решение, обратившись к Уинстону Мирикитани.

Обстоятельства, приведшие Такэнака в западню, были сложными и запутанными. Дело в том, что в Такэнака-гуми Масаси был скорее в статусе консультанта, что подразумевало некоторую независимость. Он почти не участвовал в делах группы, что давало ему возможность заниматься тем, что ему интересно. В результате у него появился удивительно широкий круг контактов в Китае, Гонконге и Тайване, а также множество знакомых – как в преступном мире, так и в обычном обществе. В конце концов, его старший брат был боссом Ямагути-гуми, поэтому у Масаси должно было быть достаточно рычагов воздействия на азиатскую мафию. Впоследствии он познакомил меня с некоторыми мафиозными фигурами, включая нескольких гонконгских мафиози, тайваньских якудза, Чэнь Чи-Ли из тайбэйского «Бамбукового союза»[19], бежавшего в Камбоджу, а также с тайваньской «Лигой Тиньдао», которая перебралась в Шанхай, спасаясь от преследования на родине.

Одним из интересов Такэнака был Майкл Джексон. О намерении Масаси Такэнака организовать в Японии гастроли Майкла Джексона стало известно Хиро Сасаки, секретному агенту Управления по борьбе с наркотиками США и профессиональному рестлеру[20], живущему на Гавайях. Масаси Такэнака и Хиро Сасаки встретились в Кобе в январе того же года. Хиро представился членом гавайского мафиозного клана Джона Ли и легко согласился помочь организовать выступление Майкла Джексона в Японии. Масаси Такэнака был в восторге и рассказал эту историю С., президенту косметической компании, работающей с Asahi Broadcasting. С. также был одержим идеей японских гастролей Майкла Джексона.

С. часто ездил на Гавайи и заплатил Хиро 12,5 млн иен в качестве аванса, но когда тот потребовал еще и залог в размере 125 млн иен, то С. сдался. Тогда Масаси Такэнака привлек к делу Y., осакского агента по недвижимости. Y. также был одним из тех, кто мечтал о выступлении Майкла Джексона в Японии.

В мае Хиро приехал к Такэнака в Химедзи и попросил часть залога в размере 50 млн иен, Y. заплатил. В мае Масаси Такэнака полетел на Гавайи, чтобы подписать базовый контракт на выступление Майкла Джексона (на сумму 400 млн иен), не зная, что это мошенничество. Затем Хиро пригласил Такэнака в отель «Ала Моана» в Гонолулу с целью заманить его в ловушку, расставленную Управлением по борьбе с наркотиками. Он показал ему помещение, наполненное пистолетами, пулеметами, ракетными установками и другим оружием, взятым в аренду у армии США. При этом Хиро записал на видео, как ничего не подозревающий Масаси Такэнака берет в руки оружие. После этого Хиро повез Масаси в Лос-Анджелес.

Позже босс Ямагути-гуми рассказывал: «Когда Масаси Такэнака вернулся в Японию, он сказал: „Мафия – вот это настоящая сила.“ У них три телохранителя с оружием (пистолетами) на борту самолета. И им даже не нужно проходить таможню. Якудза в Японии просто ничтожество по сравнению с ними».

Хиро тем временем продолжал вести свою сложную многоходовую игру, в которой переплетались выступление Майкла Джексона в Японии и попытка Ямагути-гуми ввезти в Японию оружие с Гавайев, что окончательно запутало судебный процесс, и в итоге окружной суд Гонолулу в апреле 1986 года полностью оправдал и Масаси Такэнака, и Дзёдзи Ода, и они вернулись домой, в Японию. Вероятно, эта заслуга принадлежала еще и адвокату Уинстону Мирикитани.

Масаси Такэнака: «И хорошее, и плохое»

В декабре 1986 года я наконец-то посетил дом Масаси Такэнака в Химедзи и попросил его о содействии в сборе материала о его старшем брате, четвертом боссе Масахиса Таканэка, для моей книги «Дневники Масахиса Такэнака».

В то время еще продолжался конфликт между группировками Ямагути и Итива-кай, и, вероятно, Масаси в его положении приходилось быть бдительным относительно возможных атак со стороны Итива-кай. Тем не менее он радушно принял меня в комнате с прозрачными окнами, никак не выражая беспокойства по поводу возможной внешней угрозы. Комната, хоть и была отделена от дороги садом, хорошо просматривалась, и казалось, что любой находившийся в ней был легкой мишенью.

Масаси был высоким и крепким мужчиной. В отличие от некоторых других якудза довольно высокого ранга, он разговаривал спокойно и неторопливо.

Я объяснил ему свою цель:

– Сначала я планирую опубликовать в еженедельном журнале Asahi Geino порядка 30 серий «Дневников Масахиса Такэнака», а после завершения цикла хочу собрать все серии в одну книгу. Я хотел бы возложить эту книгу в качестве подношения на могилу Масахиса Такэнака.

На это Масаси ответил:

– Понятно. Это дело хорошее. Я познакомлю вас с людьми, которые смогут рассказать вам о моем брате, и сам сделаю все, что в моих силах. С братом случалось много разных вещей: и драки, и нападения хулиганов. Возможно, есть вещи, которые было бы лучше скрыть. Но не только хорошее должно быть включено в книгу. Если не включить и стыдные моменты, она будет скучной и заурядной. Не стесняйтесь задавать вопросы.

После ухода от Масаси я позвонил Юкио Яманоути, адвокату-консультанту Ямагути-гуми. Он сказал, что ему только что звонил M. из Окаямы и сообщил, что босс Такэнака-гуми Такэси Такэнака занят, так что встретиться с ним сегодня не получится.

Мне, конечно, было бы удобнее встретиться с обоими братьями Такэнака в один день, потому что от Химедзи до Окаямы совсем близко. M. – это, кажется, был тот человек, которого босс Такэнака посылал в Гонолулу в качестве посредника помогать Масаси во время того судебного процесса на Гавайях. Он не был членом Такэнака-гуми, но его бизнес находился в сфере влияния банды. Я был с ним поверхностно знаком со времен Гонолулу.

Тем не менее я не мог доверять M. полностью. Казалось, что сквозь его заботу о боссе Такэнака просматривается стремление к собственной выгоде. После звонка адвокату Яманоути я сам позвонил Такэси Такэнака. Хотя я лично с ним еще не встречался, но предполагал, что ему уже известно о «Дневниках».

– Я сейчас нахожусь в Химэдзи. Я хотел бы сейчас приехать к вам в Окаяму, лично представиться и рассказать вам о «Дневниках», – сказал я.

На что Такэси Такэнака ответил:

– Ну, раз так – приезжайте. Я сегодня весь день дома.

На тот момент я не знал, какие были отношения между Масаси Такэнака, советником по семейным вопросам, и главой группировки Такэнака-гуми, Такэси, поэтому старался не сказать лишнего. Например, я не стал говорить, что я только что встречался с Масаси Такэнака и он пообещал, что Такэси поможет мне в моем исследовании. Братья жили в разных местах: Химедзи и Окаяма. Оба они были младшими братьями Масахиса, но боссом стал самый младший, Такэси. А Масаси был всего лишь советником. Я понятия не имел, какие у них взаимоотношения.

На станции Окаяма я взял такси и сказал водителю: «Отвезите меня к Такэнака-гуми». Водитель знал, куда меня везти, и молча доставил меня в штаб Такэнака-гуми. Вероятно, это место было хорошо известно таксистам.

Во внешней части здания, выходившей на дорогу, располагался офис, а в глубине находилась комната для приема гостей и жилая часть. Жилая часть была светлой, с небольшим японским садом, создававшим уют. Меня провели прямо в комнату с татами[21], которая, как я предположил, была кабинетом босса. Такэси сидел, скрестив ноги, перед большим низким столом.

Я в общих чертах объяснил ему замысел «Дневников» и сказал, что хотел бы опубликовать первую серию уже весной этого года.

Такэси хмыкнул: «Не знаю, разрешится ли к тому времени конфликт с Итива-кай… Ну, не так уж важно, когда начнут выходить статьи, главное, начинайте собирать материал». И добавил: «Не пишите только хорошее. Пишите о моем брате и хорошее, и плохое. Я хочу, чтобы читатели поверили, так что пишите без прикрас. И обо мне можете тоже писать все, как есть».

«Без прикрас», прозвучавшее из уст Такэси, можно было считать высшей похвалой. Его речь была намешана из диалектов Харима и Окаяма, и ее было сложно понимать. Однако его страстная манера речи и упорство, с которым он был готов повторять вам одно и то же, позволяли даже самому рассеянному слушателю понять, о чем он говорит. Говорил он хоть и отрывисто, но страстно и убедительно. К тому же говорил он о разумных вещах, полных здравого смысла.

Я заметил, что Такэси тоже сказал «хорошее и плохое», как Масаси, и это меня обрадовало. Похоже, при написании книги мне не придется лавировать, пытаясь никого не задеть.

Моя точка зрения заключается в том, что умершие якудза становятся в некотором смысле героями сказаний, поэтому допустимо немного приукрашивать их описание. Однако писать похвалы ныне здравствующим бандитам – это позор. Автор таким образом расписывается в своей трусости и лживости. Так как Масахиса Такэнака уже умер, то можно было бы немного приукрасить его образ. Но все же честное описание, несомненно, ценнее и для читателя, и для автора.

Позже, когда я продолжил свое исследование, мне пришло в голову следующее: ведь у братьев Такэнака нет привычки общаться лицом к лицу ежедневно. При этом они, кажется, не обмениваются информацией по телефону и не обсуждают свои мнения друг с другом. Тем не менее их точки зрения в общих чертах сходятся.

Удивительно, как братья приходят к таким похожим выводам? Забегая вперед, приведу в сокращенном виде слова, которые я написал в послесловии книги «Беснующийся лев. Жизнь четвертого босса Ямагути-гуми» в январе 1988 года: «Главной целью этой книги было показать четвертого босса Ямагути-гуми Масахиса Такэнака таким, какой он есть, включая и хорошее, и плохое. Не знаю, удалось ли мне донести до читателя его целостный образ. Я благодарен всем тем многим людям, которые мне помогали в процессе написания этой книги.

В особенности следует отметить младших братьев покойного, Такэси Такэнака и Масаси Такэнака, проявивших глубокое понимание и оказавших мне поддержку, что не всегда можно ожидать от родственников умершего. Независимо от того, каким был человек при жизни, после смерти его обычно склонны идеализировать. Однако я стремился говорить о Масахиса Такэнака откровенно, веря, что только правда способна трогать сердца людей.

Надеюсь, что мне в этой книге, в отличие от других книг такого жанра, удалось избежать нежелательной идеализации умершего. И если в ней показана хоть малая доля истинности человеческой натуры Масахиса Такэнака, то в этом заслуга его братьев. Я хотел бы выразить им мою бесконечную признательность и уважение».

Это не лесть, а мое искреннее мнение. Скорее всего, они уважали своего брата, Масахиса, и восхищались им, но в их отношениях скорее преобладал объективный мужской взгляд. Они без прикрас описывали смешные и нелепые ситуации, случавшиеся с Масахиса, такие как конфликты или интриги с женщинами, что добавило повествованию юмора и человечности.

Основная моя идея заключалась в том, чтобы не льстить Ямагути-гуми и братьям Такэнака, а писать о них нейтрально и объективно, что, как мне показалось, и стало ключом к успеху.

В тот день, когда я впервые пришел к Такэси Такэнака с визитом вежливости, он начал рассказывать о своем брате и, не останавливаясь, беседовал со мной три часа.

Первая встреча с Ёсинори Ватанабэ

В следующем, 1987 году, в январе, в отеле «Нью-Отани» в Токио проездом остановились глава штаба Ямагути-гуми Сайдзо Кисимото, тогдашний помощник заместителя главы Масару Такуми, и Ёсинори Ватанабэ, выбранный заместителем главы после того, как был убит босс Масахиса Такэнака. Главный редактор журнала Asahi Geino договорился с ними о встрече в лаунже[22] отеля и предложил мне пойти вместе с ним, чтобы засвидетельствовать им свое почтение и рассказать о «Дневниках». Я подумал, что это отличная возможность, и пошел вместе с ним.

Сотрудники и гости отеля, увидев якудза, наверняка удивились, почему здесь собрались такие высокопоставленные члены Ямагути-гуми. Но никто в полицию сообщать не стал, и в лаунже не было агентов. В те времена якудза все еще занимали определенное положение в обществе.

Пока мы беседовали, я понял, что Такуми стал контактным лицом по вопросам «Дневников» и активно помогал моей работе со своей стороны, в Ямагути-гуми. Он объяснял всем, что публикация «Дневников» поможет увековечить память босса Масахиса и будет хорошей рекламой для Ямагути-гуми.

И тут Сайдзо Кисимото сказал: «Писать о четвертом боссе наверняка будет непросто». Мне эти слова были не совсем понятны. Но как писателю, мне почувствовалось в этом человеке что-то интеллектуальное. Такуми производил впечатление мастера закулисных интриг, а Ватанабэ показался мне человеком несколько поверхностным и не слишком серьезным.

В конце января я посетил Фукуко, старшую сестру Масахиса Такэнака, в родовом поместье в Химедзи. Фукуко была старшей дочерью в семье Такэнака и в молодости работала медсестрой. Она была хранителем дома семьи Такэнака, и здесь, в Химедзи, находился домашний алтарь покойного босса Масахиса.

Дом в Химедзи изначально был родительским домом и находился недалеко от Фукасино. Мы сходили на кладбище Фукасино и помолились у могилы Масахиса. Это было кладбище Конгодзан Токусёдзи, представлявшее собой обширное пространство, залитое солнечными лучами.

Затем я взял интервью у президента компании K. в Акаси, Хёго, который с давних пор знал четвертого босса Ямагути-гуми. Также я поговорил с Сэйдзи Уно, боссом подразделения Ямагути-гуми в Акаси, с адвокатом Мидзута, который занимался делами Масахиса, и с владельцем маджонг-клуба K.O., которым Масахиса в молодости пользовался вместо офиса. После этого, остановившись в Кобе, я посетил старого знакомого (еще со времен журнала TOWN) Такаси Ёсинобу, работавшего теперь в газете Kobe Shinbun и к тому времени уже успевшего стать ее главным редактором (умер в 2017 году).

В этот день я остановился в Химедзи на ночлег. Вечером мне позвонил Мацудзоно и сообщил, что редактором «Дневников» был выбран Кадзуюки Нагацуна. Он пришел в компанию в 1973 году, на восемь лет позже меня (он был очень талантливым человеком и позже стал исполнительным директором издательства «Токума», но умер в 2007 году от пневмонии).

Следующий день я также провел в Химедзи. Первым делом, взяв с собой фотографа, я отправился в офис Такэнака-гуми, где, получив разрешение от советника, мы сделали фотографии всех внутренних помещений, включая второй этаж. В процессе работы к нам заглянул босс Такэси, приехавший из Окаямы, он достал старые фотоальбомы и подробно рассказал нам о каждом снимке. Фотограф, естественно, делал копии каждой фотографии. Босс Такэси был аккуратным человеком, и если он не знал, когда и где была сделана та или иная фотография, то звонил тем, кто был на фото рядом с Масахиса, выясняя время и место съемки. Он обладал впечатляющим организационным талантом и настойчивостью. Я был поражен. Босс Такэси был хорош в азартных играх и имел прекрасную память. Считалось, что самым сильным в азартных играх в семье был самый старший брат, Хидэо, умерший в молодости, затем шли Масаси и Такэси, а босс Масахиса был не очень в этом силен. Он играл только в маджонг.

На следующий день мы с фотографом отправились в Окаяму. Мацудзоно предложил начать серию статей с интервью с Такэси, лидером банды. Когда я предложил эту идею Такэси, он согласился. Интервью должен был проводить я.

В журнальном интервью обязательно должны быть и фотографии, но когда я начал настаивать на этом, Такэси сначала был немного не в восторге. Потом все-таки сдался, сказав, что в таком случае, прежде чем мы начнем, он примет ванну. После выхода из ванны Такэси аккуратно переоделся в костюм и пристегнул бриллиантовую булавку на галстук. Он даже надел часы, хотя не было понятно, будут ли они видны на фото. «Если уж фотографироваться, то пусть снимки будут качественные», – пояснил Такэси.

Во время интервью он мне подсказывал: «Вот этот вопрос лучше задайте по-другому», или «Если вы спросите об этом, то расскажу», и т. д. В общем, Такэси оказался удивительно аккуратным, дружелюбным и внимательным к деталям человеком.

В этот день мы сели в гостиной в полдень и окончили работу только в девять вечера. Мы провели вместе с Такэси практически девять часов без перерыва. Чем больше я слушал его, тем больше убеждался, что он здравомыслящий и умный человек. Босс Такэси реагировал на мои вопросы моментально.

Мики Андо, второй босс Такэнака-гуми, являющийся сейчас помощником шестого молодого босса Ямагути-гуми, в то время исполнял роль секретаря и помощника Такэси. В тот вечер он отвез меня на машине до отеля в Окаяме. По дороге он сказал мне, что написал завещание сроком на один год. В любой момент босс может отдать приказ, так что он готов ко всему. Что касается босса, то его Андо охарактеризовал как человека, прекрасно разбирающегося как в литературе, так и в искусстве ведения войны.

В апреле я написал первую часть серии «Дневников». Оставалось еще собрать кое-какой материал, но я собирался делать это время от времени, продолжая писать серию. Однако, поскольку каждый выпуск серии был связан с семьей Такэнака, необходимо было, чтобы кто-то ответственный, например, глава семьи Такэси или старший советник, проверял содержание. Я не мог печатать недостоверную информацию. В первый раз я зачитал рукопись вслух по телефону, и ее проверил босс Такэси. Однако по телефону это было делать утомительно и занимало очень много времени. Поэтому редакция оплатила покупку факса и установила его в офисе босса. Со второго раза я отправлял факсы боссу Такэси, но в основном исправлять ничего не приходилось.

Любимая женщина и Ютака Энацу

Примерно в это же время в Гиндзу приехал Масаси. Об этом мне сообщил Нагацуна из редакционного отдела, и я решил присоединиться к их встрече. В то время редакция водила своих клиентов в один и тот же клуб в Porsсhe Building на Гиндзе. Масаси приехал туда. Это был уже третий его бар за вечер.

Заметно было, что он привык обращаться с женщинами. В его манерах была легкость и небрежность, которая даже немного пугала. Нагацуна подарил Масаси перьевую ручку Pelikan. Однако в итоге Масаси оплатил не только выпивку, но и приватный танец для меня. Обхаживать его как гостя должны были мы, а в итоге вышло все наоборот.

Масаси сказал, что собирается в Роппонги[23], поэтому мы с Нагацуна его поблагодарили и попрощались с ним, а сами пошли выпить сётю[24] в небольшом ресторанчике в Синбаши и обсудить, как продвигаются дела. Я рассказал, что пишу сейчас первую статью о детстве Масахисы и все идет по плану.

Два дня спустя мы с Нагацуна отправились в бывшую резиденцию Таока в Синохарахонмати, в Кобе. Туда также приехали Такуми, Кисимото, вакагасира Ватанабэ, а чуть позже присоединился и адвокат Яманоути. После выхода в журнале Asahi Geino интервью с боссом Такэси Такэнака и редакционный отдел, и руководство Ямагути-гуми, должно быть, захотели, чтобы героем следующего интервью стал вакагасира Ватанабэ.

В то время начали ходить слухи, что Ёсинори Ватанабэ будет следующим боссом Ямагути-гуми. Такуми, Кисимото и Ватанабэ можно было назвать «командой Ватанабэ».

Было логично, что если интервью выйдет в Asahi Geino, то делать его буду я. Однако я не очень высоко ценил Ватанабэ, и как личность он мне был не очень интересен, поэтому мне было безразлично, решат ли они в итоге делать интервью или нет.

В конце концов Такуми сотоварищи решили, что интервью с Ватанабэ выпускать еще рано, и решили пока этого не делать. Редактор не особо расстроился, полагая, что сможет это сделать, когда придет время.

В конце апреля я поехал в Окаяму и встретился с К., живущей в храме Дайандзи, находящемся всего в двух станциях от станции Окаяма. Интервью с ней есть в приложении к «Дневникам».

Это была женщина, в которую некогда влюбился Масахиса Такэнака. Он бегал за ней по всему Химедзи, добиваясь ее, но безуспешно. Когда я познакомился с ней, то заметил, что она похожа на Дзюнко Тамура, хозяйку Junko Club на Гиндзе. Это была женщина с большими, слегка опущенными глазами, ямочками на щеках и красивыми белыми зубами, и, честно говоря, она была красивее Дзюнко Тамура.

К. была странным образом связана с Дзюнко Тамура. Дзюнко Тамура вышла замуж за актера Кодзи Вада в 1974 году. После того, как Вада умер от рака желудка в 1986 году, она начала встречаться с Ютака Энацу, успешным профессиональным бейсболистом, и в еженедельных журналах его высмеивали, говоря: «Энацу для Дзюнко – как вода для увядающего дерева».

Задолго до отношений с Дзюнко Тамура, еще во времена, когда Энацу играл в юношеской лиге, К. и Энацу несколько лет встречались и даже жили вместе. Так что К. и Дзюнко в некотором роде были связаны родственными отношениями через Энацу.

К. родилась в Окаяме и переехала в Химедзи, когда была подростком. Сначала она работала в кабаре Fukunaka Kadan в Уомати, затем перешла работать в японский ресторан Y, затем в клуб Е. Позже, став хозяйкой собственного клуба К в Химедзи, она несколько лет жила с Энацу, как уже было сказано выше. Затем К. рассталась с ним и вернулась в Окаяму, где опять открыла клуб К, и на момент, когда я брал у нее интервью, была безработной. Такова была ее биография.

Четвертый босс, Масахиса Такэнака, был связан с К. почти все это время, за исключением периода, когда она жила с Энацу. Впервые он встретил К. в Fukunaka Kadan, а также приходил к ней в клуб К в Окаяме. Примерно в 1966–1967 годах он был больше всего ею одержим.

Если говорить о возрасте, в котором они познакомились, то во времена работы в клубе Е в Химедзи К. было около 23 лет, а Масахиса – 32 года.

Сестрицу сбросили со счетов

Впрочем, у Масахиса Такэнака была гражданская жена по имени Киёми Накаяма (умерла в 2013 году). До вступления в организованную банду Такэнака был членом молодежной банды в Химедзи. Их шайка постоянно зависала в маджонг-клубе KO Mahjong в Хикаругэндзимаэ-тё, рядом со станцией Химедзи. В этот клуб часто приходила Киёми Накаяма. Я слышал, что она была любовницей директора местной то ли начальной, то ли средней школы, но не знаю, правда ли это. Киёми владела небольшим баром по соседству и, по словам хозяина маджонг-клуба, была «звонкой, как молодой побег бамбука, красоткой».

Однажды я беседовал с Хидэкадзу Цубота, который долгое время был младшим членом Такэнака-гуми. Он сказал: «Босс [Масахиса] с женщинами был довольно застенчив. Мы все думали, что он мог бы быть посмелей. Но вот такой он был, молчаливый. Не мог же он просить нас с ними разговаривать, тут уж ничего не поделаешь. Поэтому для нас было полной неожиданностью, когда он сошелся с Киёми Накаяма, мы не поняли, когда это произошло.

Однако у них не было детей. Говорят, что дети скрепляют брак, но чего нет, того нет. Босс Масахиса не женился на Киёми, так что официально в браке они не состояли».

Тёдзи Ядзима, один из руководителей непосредственно подчиненных Ямагути-гуми кланов, был родом из Имабари, префектура Эхимэ, и с ранних лет дружил с боссом Масахиса. Я брал у Ядзима интервью, и он сказал следующее: «Когда у якудза появляется женщина или ребенок, они становятся более осторожными, и их боевой дух снижается. Вот почему они всегда стараются выглядеть сурово и никогда не говорят, что у них есть жена и дети».

Однако в случае Масахиса Такэнака все было не так. У него не могло быть детей. Вся плодовитость в их роду досталась его родителям – у них было более десяти детей. Но присмотритесь к братьям и сестрам Масахиса. Большинство из них либо ушли из жизни в молодом возрасте, либо тоже не имеют детей. У Такэси есть ребенок, но всего один.

Причина, по которой Масахиса Такэнака официально не женился на Киёми Накаяма, заключалась в том, что им обоим было просто лень. Они не стали ни проводить церемонию, ни регистрировать свои отношения. Тут нет какой-то драматической истории.

Вероятно, это близко к правде. Сам Масахиса после того, как стал боссом, говорил в интервью Sunday Mainichi следующее: «Жена? Нет, я не женат. Хотя есть женщина, с которой я уже 20 лет в отношениях…» Само собой разумеется, что под этой «женщиной» имелась в виду Киёми Накаяма. В какой-то мере это правда – официально они не женаты, значит, жены у него нет.

Я познакомился с Киёми Накаяма осенью 1987 года, когда брал у нее интервью для «Дневников». Мне нужно было бы встретиться с ней раньше, но я при всем желании не мог этого сделать. Киёми была замешана в деле об уклонении от уплаты подоходного налога с участием босса Масахиса и долгое время скрывалась.

Я слышал, что она слегка простыла, поэтому принес ей корзину фруктов, когда отправился в Химедзи брать у нее интервью. Она пустила меня в дом и угостила приготовленными по поводу местного праздника суши. Это были открытые прессованные суши коносиро[25], и они были восхитительны. Затем мы пошли в маленький ресторанчик под названием «Асасинтэй» в Комидзосудзи, в который они часто ходили вместе с Масахиса, и съели комплексный обед с тонкацу.

Киёми говорила приглушенно, ее манеры были несколько сдержанны, и у меня не сложилось ощущения, что она весела и жизнерадостна. Что-то заставило меня почувствовать депрессию. Она произвела на меня несколько гнетущее впечатление.

Кажется, Киёми отсутствовала на поминках Масахиса. По официальной версии она скрывалась от властей в связи с налоговым расследованием, но, возможно, истинная причина была другой. Такэси рассказал мне следующее: по вечерам, когда они вместе с молодыми членами банды ходили в центр Химедзи выпить и молодые люди выходили на улицу отлить, Киёми выходила вместе с ними и делала то же самое. Такая это женщина. Ее на официальное мероприятие пустить – позора не оберешься.

Возможно, найдутся люди, которые удивятся – как это женщина может справлять малую нужду стоя. Однако некоторое время назад в некоторых регионах это было отнюдь не редкостью, особенно среди женщин определенного возраста. Мне в путешествиях по стране не раз доводилось видеть женщин, делающих так. Тем не менее это не отменяет того факта, что такое поведение считается неприличным, и ее семья наверняка хотела бы его скрыть от окружающих.

Частично из-за того, что мне рассказал Такэси, появление Киёми в книге было сведено к минимуму.

После того нашего разговора Киёми позвонила бывшему помощнику молодого босса Ямагути-гуми и близкому другу Масахиса, Тосиаки Хосода, и по телефону насмешливым тоном прокричала, что он лжец, что она его убьет. Я уже точно не помню, но возможно, с Киёми я связался именно при посредничестве Хосода. Потом он сказал мне: «С меня хватит, передай это боссу Такэси».

После того как Хосода ушел из Ямагути-гуми, он занялся бизнесом по утилизации промышленных отходов. Разумеется, у него я тоже брал интервью. Он был очень умным и рассудительным человеком, и, вероятно, самым крутым в Ямагути-гуми. Неудивительно, что он был лучшим другом босса Масахиса. Хосода и в бизнесе своем добился успеха, что нетипично для выходца из Ямагути-гуми. В 2019 году он перенес инсульт и в настоящее время проходит реабилитацию.

Я немедленно позвонил Такэси и рассказал ему про встречу с Киёми Накаяма и про инцидент между Киёми и Тосиаки Хосода. Такэси сказал: «Хорошо, пожалуйста, скажи Хосода, чтобы он не обращал на нее внимания».

Я не знал, почему так разозлилась Киёми, но, возможно, ей было горько от осознания того, что пока она была в бегах, наследие Масахиса и память о нем были уничтожены.

Четвертый босс. Вершина иерархии якудза и любовь

После смерти Масахиса Такэнака, четвертого босса Ямагути-гуми, Киёми Накаяма, его гражданская жена, должно быть, почувствовала, что ею пренебрегают.

Киёми была втянута в дело об уклонении от налогов и была в бегах еще до убийства Масахиса, поэтому не смогла присутствовать при его последних минутах и даже не была на похоронах. Должно быть, она чувствовала, что все участники Такэнака-гуми, включая Такэси, а также Ямагути-гуми, вели себя так, как будто ее не существовало, что, должно быть, усиливало ее одиночество и враждебность.

Вот почему она не приняла от руководства Ямагути-гуми 30 млн иен, которые принесли люди на похороны Масахиса, и не стала участвовать в распределении памятных вещей усопшего. Говорят, никто не ожидал обнаружить, что у босса было 80 галстуков.

Возможно, у нее были разногласия с братьями и сестрами семейства Такэнака по поводу раздела наследства. В довершение всего, Масахиса был застрелен в доме Н., которая жила в многоквартирном здании недалеко от станции Син-Осака. Собственно, она и была причиной его убийства. Не было никаких шансов, что Киёми будет хорошо относиться к Н.

Босс Тикамацу-гуми, Тикамацу Хироёси из Нагано, был одним из молодых членов Ямагути-гуми и, можно сказать, был близким помощником Масахиса и Такэси. Как и председатель Мэйсин-кай из Нагано, Хисаси Исикава, он принадлежал к «людям Такэнака». Вскоре после встречи с Киёми я поехал в Нагано, чтобы взять интервью у босса Тикамацу. Тогда-то он и показал мне несколько фотографий Масахиса и Н., сделанных, когда те ездили на Хоккайдо или куда-то вроде этого. Это были большие цветные снимки.

Я слышал, что Н. родилась в Тоттори в 1953 году, и почему-то представлял себе сельскую женщину. Окончив среднюю школу и потрудившись в одной компании, Н. начала работать в клубе в Тоттори, где, по-видимому, и встретила босса Масахиса, случайно туда зашедшего.

Однажды я спросил Такэси про Н. Но это произошло сразу после жестокого убийства Масахиса, и было видно, что босс Такэси был полон решимости защитить ее от бесцеремонного внимания средств массовой информации. Я так и не решился тогда попросить о встрече с Н. В итоге я с ней тогда не познакомился, не видел ни одного ее портрета и не узнал, чем она сейчас занимается.

Поэтому я очень удивился, когда Тикамацу показал мне несколько фотографий Н. Это была красивая женщина с бледным лицом и невероятно умным взглядом в солнцезащитных очках. Она производила впечатление миниатюрной и подвижной, и я был поражен, что такую красивую женщину мог увлечь босс якудза Масахиса.

Босс Масахиса также был в солнечных очках и легкой куртке, что делало его похожим на веселого городского парня. От образа провинциала, кричавшего на полицейского в Химедзи, не осталось и следа. Вероятно, эта поездка была незадолго до того, как он стал боссом Ямагути-гуми. Его подчиненные, должно быть, уговорили его съездить отдохнуть хоть раз напоследок – ведь после того, как он станет боссом, у него уже не будет такой свободы передвижений. Его доверенное лицо, босс Тикамацу, сопровождал его в поездке в качестве личного помощника.

Когда я увидел фото, то подумал, что босс Масахиса нашел такую женщину, ради которой и умереть не жалко. Но его трагедия заключалась в том, что он приобрел и женщину, и титул четвертого босса почти одновременно. Телохранители, неотступно следовавшие за ним, только мешали и раздражали его. Можно понять, что ему хотелось от них отвязаться.

В марте 1988 года я завершил историю Масахиса Такэнака, отдав в печать последнюю, 46-ю главу. К счастью, серия оказалась успешной, и тираж журнала постепенно рос, что не могло не радовать редакцию Asahi Geino. Не дожидаясь окончания серии, редакция опубликовала ее версию в виде отдельной книги в твердом переплете под названием «Беснующийся лев. Четвертый босс Ямагути-гуми». И книга также неплохо продавалась.

Кадзуюки Нагацуна из редакционного отдела и я отправились в Окаяму, а потом в Химедзи. И лично вручили по экземпляру книги боссу Такэси, Масаси, их старшей сестре Фукуко, а затем положили еще один экземпляр перед могилой босса Масахиса.

Все в Такэнака-гуми и в руководстве Ямагути-гуми были довольны публикацией книги.

История пятого босса Ватанабэ, рассказанная им самим

Биография Такэнака Масахиса оказалась настолько успешным проектом, что издательство вошло во вкус и стало уговаривать меня написать также историю Кэнъити Ямамото. Но я не был уверен, что мне стоит продолжать писать про якудза, потому что не считал себя профессиональным писателем, специализирующимся на этой теме.

Еще до выхода «Дневников» я при помощи Акира Тиба из издательства Kobunsha написал книгу «Сексуальные странники», которая сначала выходила по частям в журнале Houseki, а затем в 1982 году вышла отдельной книгой в издательстве Banseisha. С Тиба мы были ровесниками и учились в одном классе в старшей школе. Однако из-за болезни он умер рано, вскоре после выхода на пенсию.

В 1983 году у меня вышло две книги: «Дайсаку Икэда: амбиции королевства Сока», издательство Kioi Shobo, и «Саракин (ростовщики): империя потребительских кредитов. Takefuji, Promise, Lake, Acom», издательство Gendaishorin.

В 1984 году в издательстве Banseisha вышла моя книга «Новые тридцатые. Жены бумеров сейчас», а в 1986 году в сотрудничестве с Масао Асами из издательства Bungeishunju я начал писать серию об изобретениях Леонардо да Винчи. Асами позже занял одну из руководящих должностей в Bungeishunju, а после выхода на пенсию в 2009 году занялся изучением истории императорской семьи и системы дворянства и написал более десяти книг на эту тему.

В перечисленных книгах есть секс, Сока Гаккай, ростовщики, религиозные организации и картины, но нет организованных преступных группировок. Я хотел быть писателем, который пишет об обществе во всех его проявлениях. Тем не менее не стану отрицать, что постоянно освещал деятельность Ямагути-гуми и в целом писал про якудза куда чаще, чем про секты.

Сказывался многолетний опыт работы с материалом о Ямагути-гуми: я хорошо знал ключевые моменты, понимал, что с чем связано, поэтому мне было легко писать про них. Книги о Ямагути-гуми заняли свою нишу на рынке, и всегда находились читатели, которые эти книги покупали.

Немаловажный момент: наступало время, когда люди в целом все меньше и меньше покупали книжную продукцию, и работать в тематике, имеющей, несмотря ни на что, устойчивый спрос, было ценно само по себе. А поскольку я постоянно имел дело с Ямагути-гуми, то стал автором, которому читатели в некоторой степени доверяют. Примерно в то же время я подумывал о переезде, и мне нужны были деньги.

Вот поэтому после некоторых раздумий я все же решил взяться за биографию Кэнъити Ямамото. Оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, это была одна из причин того, что в 1990 году меня ударили ножом.

В декабре 1987 года я посетил штаб-квартиру Ямакэн-гуми в Ханакума-тё в городе Кобе и встретился с боссом Ёсинори Ватанабэ, якобы чтобы расспросить его еще о чем-то по поводу истории Масахиса для «Дневников». Большую часть информации я уже выяснил по телефону, так что можно сказать, что визит был в большей степени формальностью.

В офисе банды собралось 30 или 40 молодых людей. Меня провели в скромную маленькую комнату, где я смог поговорить с Ватанабэ с глазу на глаз. Я спросил его разрешения начать публиковать «Дневники Ямакэн» в журнале Asahi Geino примерно с марта следующего года. Он сказал, что не возражает, но я должен буду уговорить Масару Такуми, помощника вакагасира Ямагути-гуми, и Сайдзо Кисимото, впоследствии ставшего главным управляющим.

К чаю нам подали по два-три ломтика жареного сладкого картофеля. Это было необычно. Я знал, что Ватанабэ родом из Мибу-тё в префектуре Тотиги, и подумал, что деревенский стиль ему идет.

Тем временем Ватанабэ, похоже, сменил гнев на милость. Он начал рассказывать мне о своем детстве, и к тому моменту, когда пришло время откланиваться, прошло три часа двадцать минут. Я тогда подумал, что это хороший знак, что эта серия тоже хорошо пойдет. Однако если подумать, то целью моего интервью был Кэнъити Ямамото, начальник Ватанабэ. Сам Ватанабэ – не главный герой, а второстепенный персонаж, поэтому история его детства для книги не нужна.

На тот момент конфликт между Ямагути-гуми и Итива-кай длился уже три с половиной года и зашел в тупик, оставаясь неразрешенным. Однако еженедельные журналы, вечерние и спортивные газеты, аффилированные[26] с якудза, начали наперебой поздравлять Ёсинори Ватанабэ с назначением на должность пятого босса Ямагути-гуми. Этому способствовало несколько факторов. Во-первых, Ватанабэ, босс Ямакэн-гуми, после смерти босса Такэнака стал вакагасира в Ямагути-гуми. Во-вторых, Ямамото Кэндзи (первый босс Ямакэн-гуми) умер как раз в тот момент, когда собирался стать четвертым боссом Ямагути-гуми. К тому же Ватанабэ был фотогеничен для якудза: он был плотного телосложения, и лицо у него было волевое. Все это делало его наиболее вероятным кандидатом.

Наверняка все его приближенные, в том числе его помощник Масару Такуми, льстиво нашептывали ему, что он будет следующим боссом. Ватанабэ полностью уверился в этом и чувствовал себя главным героем событий. Поэтому наш с ним разговор неизбежно переходил на самого Ватанабэ, а не на Ямамото Кэнъити. Позже меня это стало раздражать, но в то время я об этом не задумывался, и мне все казалось прекрасным.

Впрочем, для прессы любое личное заявление Ватанабэ представляло ценность. Журналисты слетались на каждое его слово.

Однако я считал, что на роль босса Ямагути-гуми Ватанабэ не годится. Частично причиной этому было влияние Такэси Такэнака. Он считал, что боссом Ямагути-гуми должен стать человек, добившийся значимых результатов в борьбе с Итива-кай. С этой точки зрения заслуги Ямакэн-гуми, возглавляемой Ватанабэ, были невелики.

Возможно, Такуми посоветовал Ватанабэ особо не проявлять инициативу в конфликте, чтобы, чего доброго, не быть арестованным по подозрению в покушении на убийство – не видать ему тогда заветной должности. Недаром ведь говорят, что за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь.

Благодаря моим расследованиям я вообразил себе, что хорошо знаю внутреннюю кухню Ямагути-гуми. И полагал, что Ватанабэ уж точно не светит пост пятого главы клана.

«Героиня»: преступление и наказание Хидэко, супруги хозяина

В январе 1988 года я начал писать о Кэнъити Ямамото, также известном как Ямакэн. На этот раз я поехал в Кобе вместе с Кадзуюки Нагацуна, моим редактором. С разрешения Ватанабэ я поставил магнитофон на стол в офисе Ямакэн-гуми в Ханакуме и в общей сложности провел там пять часов (с часу дня до шести вечера), записывая интервью.

На следующий день Нагацуна вернулся в Токио, а я поехал в Осаку с Юкио Яманоути, юридическим советником Ямагути-гуми, в дом Такуми в Симаноути в центре Осаки. С пяти дня до восьми вечера мы просидели внизу, в мясном ресторанчике под названием «Сэрина», работая над интервью. Затем мы поднялись в квартиру Такуми. Я спросил разрешения воспользоваться уборной и был удивлен, увидев ванную комнату из розового мрамора. Пол в ванной был выложен мрамором в форме пирамиды, на вершине которой размещалась большая ванна. Мне тогда подумалось, что это напоминает интерьер отеля для свиданий. Но это, скорее, являлось демонстрацией финансовой мощи Такуми, которая превосходила все, что я о нем слышал.

В марте я брал интервью у Масао Мацусита, одного из боссов Ямакэн-гуми. Его семья изначально принадлежала к клану Гото и управляла бизнесом по перевозке грузов в порту Кобе. Он не был уроженцем Ямакэн-гуми и поэтому относился к группе не настолько ревностно, как остальные. Мацусита обладал хорошей памятью, с ним было интересно общаться. И он был единственным из Ямакэн-гуми, кто поддерживал отношения с Хидэко Ямамото, вдовой первого босса.

Как и в случае с «Дневниками Масахиса», нужно было, чтобы кто-то проверял информацию, изложенную в статьях. Сначала я обратился к Такуми, но он был слишком занят. И мне подумалось: а почему бы не попросить Мацусита?

На следующий день я был в Осаке, и во второй половине дня позвонил Мацусита. Он сказал мне, что сегодня вечером вдова Ямамото Кэнъити, Хидэко, заглянет к нему, поэтому я снова отправился в Кобэ, надеясь с ней познакомиться. Когда я приехал в его офис, выяснилось, что она приехала к ним домой. Это было неподалеку, поэтому я поехал в дом Мацусита и ждал, пока Хидэко выйдет, наговорившись с супругой Мацусита и другими домочадцами.

Госпожа Мацусита обладала живым умом и оказалась интересным собеседником. Как я вскоре узнал, Хидэко тоже была очень интересной собеседницей. Эти две женщины были очень похожи. У обеих в молодости был опыт работы в ночных клубах, обе они были не из тех, кто привлекает клиентов своей внешностью, а из тех, кто завоевывает популярность благодаря своим навыкам общения и манере поведения. Возможно, именно поэтому госпожа Мацусита и вдова Хидэко так хорошо ладили, и я подумал, что именно благодаря своей супруге Масао смог так долго поддерживать хорошие отношения с вдовой Хидэко.

К нам вышла вдова Хидэко и сразу начала что-то рассказывать, и мне почему-то на ум пришло слово «героиня». Она была стройной, среднего телосложения, речь у нее была четкая. У меня создалось впечатление, что в экстренной ситуации она сохраняет холодный ум и может рассуждать трезво и объективно.

Мы разговаривали уже какое-то время, как вдруг она спросила:

– Не могли бы вы отменить публикацию книги о моем покойном супруге? Мы с сыном сейчас не имеем никакого отношения к Ямакэн-гуми. Мой сын работает в компании, поэтому я беспокоюсь, что публикация книги ему навредит.

На что я ответил:

– Я позабочусь о том, чтобы это никак не сказалось на вашем сыне. Я даже не буду о нем упоминать в книге. Это я могу вам обещать. Однако я не могу отменить публикацию. И издательство, и руководство Ямагути-гуми очень ждут выхода книги.

Вдова Хидэко поднялась со своего места, пояснив, что ей нужно позвонить, и вышла. Вскоре она вернулась и сказала: «Я только что разговаривала с сыном по телефону. Я даю свое согласие на издание книги».

Когда она начала рассказывать, ее уже было невозможно остановить, и в тот день мы проговорили примерно до трех часов ночи.

По ходу интервью я заметил нечто странное. Сравнивая Ямакэн-гуми с Такэнака-гуми, я вдруг осознал, что в Ямакэн-гуми нет старых участников. И дело не в том, что они отбывают срок в тюрьме или умерли, – просто о них ничего неизвестно. Мне некого было расспросить о первых днях существования Ямакэн-гуми. В основном причиной исчезновения старых участников было изгнание и разрыв отношений с ними. У меня сложилось впечатление, что их всех просто выгоняли без разбора – настолько это было частым явлением.

Вдова Хидэко рассказала, как над ней издевались старые члены банды, когда она только стала женой Ямамото Кэнъити: «Только представьте себе, какой несчастной я себя чувствовала, когда что-то готовила на ужин, а мне говорили, что босс этого не любит. Кто угодно знал его лучше, чем я. Это было очень тяжело. Причем мужская подлость хуже, чем женская. Многие из них воспитаны в нездоровой среде, поэтому они спокойно совершают поступки, немыслимые с точки зрения здравого смысла. Я терпела 10 лет, не говоря ни слова. Но, придя к власти, я всему этому положила конец».

Под выражением «положить конец» подразумевалось, очевидно, изгнание из банды. Всем было известно, что Ямамото Кэнъити не смеет перечить своей жене. Влияние Хидэко распространялось даже на кадровые назначения в клане. Поговаривали даже, что в составе Ямакэн-гуми есть третья влиятельная группировка, Ямахидэ-гуми (с Хидэко Ямамото во главе).

Вот как об этом рассказывал Масао Мацусита: «Босс ни в чем не смел идти против госпожи Хидэко. Если речь касалась дел банды, то было достаточно одного его решительного окрика, однако в семейных делах он был покладистым, как кошка, и во всем соглашался с женой. Кошка и ее хозяйка, одним словом. По правде, никогда не видел босса, который позволяет жене так помыкать собой. Нас всех это ужасно раздражало».

Вдова Хидэко рассказывала, что именно она поставила Ёсинори Ватанабэ главой Ямакэн-гуми. Она высоко ценила то, что Ватанабэ взял вину на себя и отсидел вместо Ямамото Кэнъити срок за незаконное хранение оружия.

«Он выручил моего мужа, поэтому я решила, что помогу ему с карьерой, даже если мне придется злоупотребить своим положением. Вы же понимаете, что я не могу приказывать мужу? Но зато я знаю его слабые места. Мужчины, если уж говорить начистоту, не могут отказать женщине в постели. Помните историю про гейшу Хидэкома, которая могла влиять на политику? Не стоит недооценивать женщину. Я сделала его, Ватанабэ, вакагасира».

Однако эти ценные свидетельства мне не удалось использовать в книге. На то были разные причины. Например, потому, что это не имело прямого отношения к истории Кэнъити Ямамото. Однако дело еще и в том, что написанное проверял и утверждал Мацусита, и он бы такое не пропустил. Да и я не хотел использовать факты, которые могли бы обесценить книгу.

Я намеревался сохранить эти свидетельства и опубликовать их, когда найду подходящее время и возможность (что позже и сделал).

В то время Ямакэн-гуми имела репутацию воинственной группировки. Но, продолжая углубляться в их историю, я начал задаваться вопросом, так ли это на самом деле. Кэнъити Ямамото был безоговорочно предан Кадзуо Таока, третьему боссу Ямагути-гуми, но, как мне казалось, в остальных аспектах он не выдерживал никакой критики. Ямамото был крайне лоялен по отношению к своим союзникам, но чрезмерно враждебен по отношению к тем, кого он считал врагами, и я сомневался, хватит ли у него проницательности, чтобы быть лидером Ямагути-гуми. И у меня мелькнула мысль, что в управлении и кадровых вопросах клана царит беспорядок. Однако такие откровенные соображения нельзя было выкладывать в «Истории Кэнъити Ямамото».

В начале апреля 1988 года я написал первую главу биографии Кэнъити Ямамото. С тех пор я продолжал писать по главе каждую неделю. После завершения черновика первой главы я прочитал рукопись по телефону господам Ватанабэ и Мацусита, чтобы они утвердили текст. Это заняло очень много времени, поэтому далее я решил посылать рукопись на проверку Мацусита по факсу.

В середине года Мацусита организовал мой визит к вдове Хидэко. Я помню, что дом находился в районе Эсака в Осаке. Столовая в доме была спроектирована с вытяжкой над обеденным столом, потому что Кэнъити Ямамото был поклонником якинику[27]. Вдова Хидэко не позволяла членам группы Ямакэн приближаться к дому, и только Мацусита было позволено навещать ее. Возможно, старший сын был единственным ребенком. Когда он был студентом, то занимался каратэ и даже побеждал в соревнованиях. Но у него не было никаких склонностей к занятиям якудза, и в итоге он стал офисным работником в обычной компании.

Вдова Хидэко подала мне стейк из отличного мяса. Но соус по вкусу напоминал кетчуп и был не особенно вкусным.

Звонок от Ёсинори Ватанабэ

Журнальная серия была успешно завершена весной 1989 года, а в апреле должна была выйти книга «Лошадь, покорившая облака: Жизнь Кэнъити Ямамото, третьего молодого босса Ямагути-гуми», но незадолго до выхода книги (в конце марта) Ёсинори Ватанабэ начал говорить, что он против публикации книги. Что-то ему не понравилось.

Я был ошеломлен. Хотя Ватанабэ был весомой фигурой, главой бандитского клана Ямакэн-гуми, для меня, как для писателя, он оставался всего лишь одним из многих людей, с которыми я проводил интервью. Многие рассказчики, например, вдова Хидэко или Масао Мацусита, дали гораздо более ценные и интересные сведения, чем Ватанабэ. Да и вообще, обычно мои книги предназначены для широкого круга читателей, а не для Ямагути-гуми, Ямакэн-гуми или персонально для Ватанабэ.

У Ёсинори Ватанабэ вообще не было права приказывать мне отменить публикацию. Я пытался убедить редакцию, что мне не нужно его разрешение, но Нагацуна, редактор издательства Tokuma Shoten, был осторожным человеком. Он попросил тогдашнего помощника Ватанабэ, Масару Такуми, который поддерживал назначение Ватанабэ, помочь нам прийти к компромиссу.

Мы вместе с Нагацуна поехали в Осаку. В Осаке, в районе Накацу, был неприметный отель. Кажется, в подвале был японский ресторан, там мы и встретились с Ватанабэ и Такуми. Похоже, они только что закончили какую-то встречу, потому что там были и другие руководители группы, в том числе Сайдзо Кисимото и Кадзуо Маэда (помощник вакагасира Куросэй-кай). Пол в зале был застелен татами. Сев, я коротко поклонился Ватанабэ и сказал: «Спасибо вам за прошлый раз». Он слегка кивнул.

На этом, похоже, дело было исчерпано. С меня не потребовали никаких пояснений и не заставили ничего обещать относительно моих будущих слов или действий. Всего лишь несколько слов, сказанных Такуми, и Ватанабэ легко отозвал свое требование об отмене публикации. Я подумал, что если он изначально говорит какие-то неразумные вещи, а потом вот так просто берет свои слова обратно, то это недостойно взрослого человека.

Книга вышла в свет, как и планировалось. Сразу после этого мне домой позвонил Такуми. Ямакэн-гуми решила купить несколько тысяч экземпляров книги, поскольку речь шла об их покойном предшественнике. «Это крайне любезно с вашей стороны. Редактор очень обрадуется, когда я ему расскажу», – ответил я, не сказав, что мне и самому очень приятно. Учитывая предшествовавший инцидент, а также специфику книги в целом, я не рассчитывал, что они купят хотя бы несколько экземпляров.

И все равно я чувствовал, что мы с Ёсинори Ватанабэ не ладим. Годом ранее, в мае 1988 года, произошло вот что.

Мики Андо, председатель Андо-кай, связанный с Такэнака-гуми (в настоящее время помощник шестого вакагасира Ямагути-гуми), в районе Хигасинада города Кобе с подельниками, вооруженные ручными гранатами, напали на Хиротаку Ямамото, председателя Итива-кай, и на троих полицейских, которые его охраняли. В результате этого происшествия были ранены люди.

Даже организованные преступные группировки не стремятся специально убивать или ранить полицейских. Опасаясь жестокого возмездия со стороны полиции, они твердо придерживаются правила не трогать ее представителей.

Первоначально было неясно, кто и почему совершил нападение на резиденцию Хиротаку Ямамото. На следующий день Ёсинори Ватанабэ позвонил мне на работу в офис, который находился в районе Такаданобаба, в окрестностях Синдзюку. Таких звонков от Ватанабэ было несколько, и с его слов я смог получить приблизительное представление о том, что об этом деле думают в Ямагути-гуми.

Я был известен в первую очередь как автор «Дневников Ямамото Кэнъити», выходивших в еженедельном журнале Asahi Geino, но кроме этого я регулярно писал репортажи о противостоянии Ямагути-гуми и Итива-кай в еженедельниках Weekly Post, Weekly Gendai, Asahi Geino и в ежемесячном журнале Jitsuwa Jidai. Ватанабэ, конечно же, знал, кем я работаю, но, тем не менее, начал высказывать мне свое мнение по поводу произошедшего.

Например, когда я сказал, что полиция считает, что это дело рук Ямагути-гуми, Ватанабэ ответил:

– Это возмутительно. Это не мог быть кто-то из наших людей. Но мне надо собрать доказательства. Я три часа проверял всех, каждого члена банды. Ни один человек не подходит под описание. Это хорошо. На меня многие обижались, мол, мы-то своих ребят нормально воспитываем, они у нас на полицейских не нападают, – тут он усмехнулся. – Я им сказал, что пусть не обижаются, тут нет ничего личного.

– Если бы это сделал кто-то из Ямагути-гуми, это было бы очень плохо? – спросил я.

– Именно так. Я могу только предположить, что тот, кто это совершил, был под наркотиками. Будь у него хоть капля здравомыслия, он бы не сделал ничего подобного. В этом нет никакой выгоды, одни убытки, – ответил он.

Я изложил нашу с ним беседу в своем репортаже в формате «вопрос-ответ». Я не упоминал ни его имя, ни Ямакэн-гуми в целом, написав только, что информация была получена от одного членов руководства Ямагути-гуми. И напечатал статью, не спрашивая разрешения Ватанабэ.

Позже Ватанабэ меня раскритиковал. Я ответил, что принял меры предосторожности, что в статье нигде не упоминается ни его имя, ни название клана, и что невозможно узнать, кто именно говорит. Однако Ватанабэ сказал, что по манере речи понятно, что это он. «Если тебя это так беспокоит, то зачем тогда надо было мне звонить и самому все рассказывать?» – подумал я, хотя, конечно, вслух ничего не сказал.

Такэси Такэнака выступает против Ватанабэ

Вскоре выяснилось, что нападение на председателя Итива-кай Хиротаку Ямамото было совершено руководителями Такэнака-гуми. Мики Андо, зачинщик и исполнитель нападения, был в бегах. Помогал ему Тадамаса Гото, босс Гото-гуми – группировки, входившей в структуру Ямагути-гуми. Собственно, само нападение окончилось ничем – Хироси Ямамото не получил ни царапины. Однако за неделю до инцидента лидер группы Такэси Такэнака провел через посредника переговоры с Сигемаса Камода, вице-президентом Итива-кай, и приказал ему распустить группу, а самому ему покинуть мир якудза.

Таким образом (подобно тому, как с луковицы снимают слой за слоем, чтобы добраться до сердцевины) можно было добраться до Хироси Ямамото, находившегося в сердце Итива-кай. Почти сразу после переговоров Такэси Такэнака и Сигемаса Камода Кацуми Мацумото, исполняющего обязанности генерального секретаря Итива-кай, Такаси Фукуно (помощник главы) и Киёси Накамура (постоянный секретарь) распустили группу и ушли в отставку. К середине июля Итива-кай покинули Сабуро Мацуо, Сатору Китаяма, Сигэмаса Иси, Нараёси Сакаи, Сатору Окава, Кадзунори Котияма, Дзиро Асано, Сабуро Токуяма, Ёсинобу Ёсида, Масахиро Суэцугу и Сабуро Катаками.

В результате всем стало очевидно, какую острую враждебность испытывал Такэси Такэнака по отношению к Ямамото Хироси. Чтобы отомстить за жестоко убитых старшего брата Масахиса Такэнака и вакагасира Кацумаса Накаяма, он не остановился даже перед нападением на защищавших его полицейских.

После того как вышла моя статья «Интервью с высшим руководством Ямагути-гуми», основанная на телефонной беседе с Ёсинори Ватанабэ, мне на работу позвонил Такэси Такэнака: «„Высшее руководство“ в твоей статье – это Ватанабэ, так ведь? „Я могу только предположить, что тот, кто это сделал, был под наркотиками“ – он что, идиот? Разве можно так говорить, когда одного из твоих молодчиков только что взяли с наркотиками?»

Действительно, за два-три дня до этого телефонного разговора стало известно, что один из членов Ямакэн-гуми был арестован за торговлю метамфетамином. Вообще мне кажется, что в Ямакэн-гуми было много преступлений, связанных с метамфетамином.

Такэси поносил Ватанабэ последними словами, постоянно обзывая его «педиком» (хотя это было не так) и говоря, что тот ведет себя не по-мужски.

Такэси был добр и внимателен по отношению к окружающим, но когда дело касалось Хироси Ямамото и всего, что с ним связано, становился крайне упрямым: «Я не буду с ним ничего обсуждать, пока он не отрубит себе одну руку и не придет извиняться». Такэси оставался единственным из всей Ямагути-гуми, в целом склонявшейся к примирению с Итива-кай, кто настаивал на войне до победного конца. Когда я был в доме Такэнака в Окаяме, то слышал, как он говорит молодым членам клана: «Если понадобится, я куплю вам пулеметы, ракетные установки, вертолеты – все, что нужно. Не стесняйтесь, скажите мне».

Если бы полиция узнала об этом, его обвинили бы в пособничестве убийству, но Такэси, похоже, это не беспокоило.

В то время Такэси построил в своем не очень большом саду полноценный чайный домик и заявил, что собирается основать свой собственный стиль чайной церемонии. Возможно, он думал, что с помощью чая сможет обрести душевное спокойствие. Однако он не хотел гасить воинствующий дух в своем сердце. Не только японцам, но и почти всем людям на земле присуще убеждение, что месть – это дело благородное. Хотя Такэси был членом преступной организации, которая не соблюдает законы, руководство не признавало законным его желание отомстить за убитого брата и пыталось решить вопрос с Итива-кай политическим путем, задействовав Инагава-кай и Айдзу Котэцу-кай.

В феврале 1989 года Такэси был назначен одним из помощников вакагасира Ямагути-гуми, но даже в это время его постепенно подталкивали к тому, чтобы он отступился от мести.

Примерно в это же время я взял интервью у Тадамаса Гото, непосредственного члена Ямагути-гуми. Мы говорили о Сока Гаккай. По ходу беседы я спросил: «Каким человеком, по-вашему, является Такэси Такэнака?» Подумав немного, Гото ответил: «Такэси – выдающийся якудза, такие появляются раз в 50 или даже 100 лет. Однако Ямагути-гуми стала очень большой организацией, которой управляет политика. Боюсь, ему там нет подходящего места».

Гото занимался финансами и был хорошо известен в столичном регионе Токио как якудза, без колебаний прибегавший к насилию. Даже этот бандит с восхищением говорил о Такэси, что такие люди появляются раз в столетие… Интерес, с которым я выслушал его отзыв, был неподдельным.

Штаб-квартира клана Гото располагалась в городе Фудзиномия префектуры Сидзуока. В городе Фудзиномия находится главный храм Нитирэн Сёсю – Тайсэки-дзи, а Сока Гаккай в то время была светской организацией Нитирэн Сёсю[28]. Она имела глубокие связи с Фудзиномией и в силу своих интересов то присоединялась к Гото-гуми, то отделялась от нее. Именно поэтому я не раз брал интервью у Тадамаса Гото, когда собирал материал для книги про Сока Гаккай.

Сусуму Исии, Кодзо Мино, Синобу Цукаса

В процессе сбора материала для «Дневников Кэнъити Ямамото» Ёсинори Ватанабэ сказал мне: «Почему бы тебе не встретиться с братьями босса (Кэнъити Ямамото)?» По его наставлению я взял интервью у тогдашнего председателя Инагава-кай Сусуму Исии, у Кодзо Мино (умер в 2010 году) из Мино-гуми, из города Курэ, а также у Цукаса Синобу (в настоящее время шестой босс Ямагути-гуми), который был помощником вакагасира. Это люди такого ранга, с которыми даже репортеру, специализирующемуся на якудза, не так-то просто встретиться. Это правда, что я смог встретиться с ним только благодаря Ватанабэ, но я не был фанатом якудза, поэтому не испытывал в связи с этим большого трепета. Мне разрешили использовать в тексте «Дневников» по два-три слова из интервью с каждым из них, но я не могу сказать, что это был какой-то особо уникальный материал. По большей части я не услышал от больших боссов каких-либо откровенных комментариев.

Помню, я проговорил с Исии около двух с половиной часов в доме его любовницы в районе Тодороки округа Сэтагая (в доме было святилище, где бок о бок стояли три статуи то ли Инари, то ли каких-то других божеств), но он гораздо охотнее рассказывал про Ватанабэ, чем про Ямамото. «Ватанабэ – единственный достойный кандидат на пост пятого босса Ямагути-гуми», – заявил он. Такое заявление могло быть превратно истолковано как вмешательство во внутренние дела. Во время нашей беседы Исии упомянул, что хотел бы прочитать «Исторические записки» Сыма Цяня, но не смог найти книгу. На что я ответил, что часто вижу в магазинах эту книгу в японском переводе. Чуть позже я обратился к Нагацуна из издательства Tokuma Shoten с просьбой помочь и отправил Исии в подарок все тома «Исторических записок».

Я даже не фанат фильма «Битвы без чести и жалости». У меня было смутное ощущение, что причиной войны кланов якудза в Хиросиме был Кодзо Мино, который никак не мог принять окончательное решение, поэтому я не питал иллюзий на его счет. Я встретился с ним в городе Курэ при посредничестве второго босса Мино-гуми Исао Ябуути (третьего вице-председателя Ассоциации Кёсэй-кай), но опять-таки рассказы Мино не были слишком увлекательными и мало что мне дали. Он упорно говорил о войне кланов в Хиросиме. Даже когда я просил его отвлечься от хиросимской войны и поговорить о Ямамото Кэнъити, все равно он в конечном итоге, сам того не осознавая, возвращался к истории запутанных взаимоотношений в Хиросиме. Вскоре после возвращения в Токио я решил включить в следующую серию «Дневников Ямамото Кэнъити» его историю, и Мино замучил меня правками. Он был до остервенения придирчив к мелочам и очень навязчив и никогда не мог решить ничего с первого же раза.

Аналогичное впечатление у меня осталось и от Каору Огава (умер в 2009 году), крупного корпоративного рэкетира из Хиросимы. После того как интервью закончилось и мы распрощались, Огава позвонил мне: «Я сказал то-то, но имел в виду другое. Не поймите меня неправильно. Некоторые организации очень придирчиво относятся к тому, что о них пишут в прессе, поэтому будьте очень осторожны…» Он так переживал и суетился, что мне стало интересно – не может ли такое поведение быть типичным для жителей префектуры Хиросима? От рэкетира обычно такого не ожидаешь.

Синобу Цукаса тоже с гораздо бо’льшим интересом говорил о Ватанабэ, чем о Ямамото. Он был вежлив и производил впечатление здравомыслящего, но заурядного человека.

После интервью Мино приехал в Токио. Он сказал, что его восхитила написанная мной книга «Беснующийся лев» и что он хотел бы продолжить сотрудничать со мной. Мино угостил меня мясом на гриле и пригласил в корейский клуб. Однако это был единственный раз, когда я встречался с Исии, Мино и Цукаса, и это не расширило мою сеть контактов.

Претензии со стороны Инагава-кай

В марте 1989 года Хироси Ямамото уведомил полицейское управление Кобе Хигасинада о роспуске Итива-кай и о том, что сам он отходит от дел. В апреле Кадзуо Наканиси снял свою кандидатуру на пост главы Ямагути-гуми, и Ёсинори Ватанабэ был официально назначен пятым боссом клана. В мае Масару Такуми был неофициально назначен вакагасира. Такэси Такэнака отсутствовал на заседании исполнительного комитета.

Через месяц исполнительный комитет Ямагути-гуми перевез мемориальную табличку и буддийский алтарь четвертого босса Масахиса Такэнака в дом семейства Такэнака в Окаяме, объявив, что они больше не могут держать их в головном офисе. Это решение вызвало недоумение. Могло ли оно означать, что в главном штабе Ямагути-гуми больше не отдают дань уважения покойному предшественнику?

Примерно в это же время четыре группы, прежде непосредственно связанные с Ямагути-гуми (в их числе Такэнака-гуми), отделились от основной организации и стали независимыми. В июле Ямагути-гуми впервые устроили погром в офисе Такэнака-гуми в Окаяме. В августе был разгромлен офис Такэнака-гуми в Химедзи, что привело в смятение членов банды, и многие из них покинули группировку.

Члены группы Такэнака, с которыми я близко общался, также покинули группу, и я подумал: «Эти ребята нелояльны к своим начальникам. Они ничем не лучше обычных офисных работников». Якудза – это семья, в которой мужчина, приняв рюмку саке из рук своего господина и выпив ее, становится его сыном (хоть у него и есть настоящие родители). Такими должны быть настоящие якудза, но эти без зазрения совести покидают клан Такэнака только потому, что не могут свести концы с концами.

В марте 1990 года в Химедзи банда, связанная с Ямагути-гуми, вломилась в дом Киёми Накаяма, гражданской жены Масахиса Такэнака.

Сотрудники полиции префектуры Хёго были явно озадачены этим и заявили: «Жена предыдущего босса является для членов Ямагути-гуми такой же матерью, как босс – отцом. По законам якудза немыслимо поднять на нее руку», – сказали они в интервью газете Kobe Shimbun.

То, что делал пятый босс Ямагути-гуми – это не по-людски. Клан Такэнака – это та организация, из которой вышел четвертый глава Ямагути-гуми. Я считал, что если Такэси хотел покинуть Ямагути-гуми, то боссу следовало спокойно отпустить его. Возможно, инициатором всего вышеописанного был вакагасира Такуми Масару. Но как бы то ни было, Ямагути-гуми действовали точь-в-точь как уличная банда. В их поступках не было ни чувства долга, ни человечности, ни разумности. Они творили что-то невообразимое.

В июне 1989 года мне позвонил Ясуо Сакураи, главный редактор журнала Tokyo Sports, и предложил мне написать серию статей. За ужином в японском ресторане в Гинзе он рассказал мне подробности, и я согласился. Рабочее название серии звучало как «Пять поколений Ямагути-гуми: кровь и сила». Господин Сакураи сказал мне, что стоимость рукописи будет составлять 15 000 иен за один лист бумаги объемом 400 знаков, в серии будет три страницы, а всего серий – 150. Меня удивил необычно высокий гонорар. До сих пор мне никогда столько не платили. Незадолго до разговора с Сакураи я как раз переехал в новый дом, и эта серия статей в случае успешной реализации могла бы существенно поправить мое финансовое положение.

К тому моменту у меня было собрано очень много информации о Ямагути-гуми, так что недостатка в материалах для статьи не было. Вместо того чтобы писать о малоинтересных вещах типа назначения Ватанабэ на должность пятого главы клана, я захотел воспользоваться этой возможностью, чтобы написать о реальных событиях, о которых общественность еще не знала. В то время я думал, что никогда больше не буду писать о Ямагути-гуми. Я хотел уйти красиво.

Я никогда раньше не встречался с Сакураи, но на визитной карточке, которую он мне дал, наряду с Tokyo Sports были указаны Chukyo Sports, Osaka Sports и Kyushu Sports, и я понял, что он является редакционным директором всех этих изданий. Если это так, то Tokyo Sports можно считать практически общенациональной газетой. Кажется, она должна обладать большим влиянием. Конечно, я знал, что раньше газета принадлежала покойному Ёсио Кодама, крупному правому деятелю, и что председателем совета директоров был Татикава Цунэо, близкий соратник Кодама в то время. Я также смутно помнил, что Ясуо Сакураи был ветераном компании, а также работал комментатором в программе World Pro Wrestling на канале TV Asahi, выходившей в прямом эфире.

Серия начала выходить с 1 августа. На третьем выпуске неожиданно поступила претензия, причем не от Ямагути-гуми, а от Инагава-кай. Мне позвонил Сакураи и сказал: «Серия пошла хорошо. Благодаря ей растет популярность и других журналов холдинга. Правда, есть недовольные…» Именно так я и оказался на встрече с председателем Инагава-кай Идзуми Мори и его секретарем Кэнтаро Ояма в номере отеля New Otani.

При разговоре также присутствовали Цунэо Татикава и главный редактор Ясуо Сакураи. Мори и Ояма вдруг накинулись на меня: «Мидзогути, ты что, нас за дураков держишь? Ватанабэ из Ямагути-гуми не брат Инагава-кай!»

На церемонии принятия присяги Ёсинори Ватанабэ все важные роли исполнили представители клана Инагава: Сэйдзё Инагава был «хранителем», Сусуму Исии был «казначеем», Хирохиро Инагава был «помощником». Это создавало впечатление, что Ямагути-гуми признает главенство Инагава-кай, в отличие от эпохи предыдущего босса. Все знали, что через год Хирохиро Инагава сменит Сусуму Исии на посту председателя Инагава-кай, поэтому ходили слухи, что Ватанабэ и Хирохиро Инагава побратались.

Именно этот момент и не понравился Инагава-кай. В их представлении писатель может писать только о достоверных фактах, а не о слухах, наблюдениях или предположениях. Даже если автор предупреждает, что это всего лишь слух, все равно писать такое нельзя – таково было их мнение. Сакураи не проронил ни слова, а Татикава сказал: «Мидзогути впредь должен проверять свои рукописи у господина Мори».

Это было возмутительно, такое поведение недостойно председателя правления медиахолдинга. Мне было неприятно, что Инагава-кай на меня давят, но я сказал: «Речь идет не о том, чтобы я исправил рукопись или принес извинения. В следующей серии я напишу, что Инагава-кай отрицают факт того, что Ватанабэ и Инагава побратались. В будущем я никогда не буду об этом упоминать. Если же понадобится об этом что-то сказать, то я согласую формулировку с господином Мори». Я надеялся, что это решение устроит всех. К счастью, Мори и Ояма согласились. На самом деле мне казалось, что они подняли шум из-за ерунды.

Но позже, в 1990 году, Хирохиро Инагава стал третьим председателем Инагава-кай, а в 1996 году он и Ёсинори Ватанабэ провели церемонию братания и стали равными по рангу.

Босс Тикамацу расстроен сложившейся ситуацией

В сентябре я завершил обзор современной ситуации и перешел к разделу истории. Поскольку это была история довоенного Ямагути-гуми и Кадзуо Таока, третьего босса, мало кто мог предъявить претензии – так мне казалось. Я расслабился и думал, что Ямагути-гуми тоже успокоились, однако первый же исторический выпуск вызвал переполох.

В августовском выпуске я написал, что существует план вернуть Такэси Такэнака на должность заместителя главы клана. Вот как обстояло дело: когда непосредственный руководитель наганского крыла клана Хироёси Тикамацу предложил боссу Ватанабэ вернуть Такэси обратно в Ямагути-гуми, Ватанабэ ответил: «Да, хорошо. Придумайте, как это сделать». Так появился план по возвращению Такэси, разработанный Тикамацу и начальником генерального штаба Сайдзо Кисимото. Подумали, что будет недостаточно убедительным, если Тикамацу не будет играть никакой роли, и в итоге его решено было сделать помощником вакагасира. Однако этот план был сорван Такуми и его сторонниками. Поэтому Тикамацу попросил Кисимото освободить его от должности помощника вакагасира. Растроганный Кисимото ответил: «Брат, неужели ты хочешь оставить меня одного? Я тоже уйду вместе с тобой».

Я знаю, что это звучит сомнительно, но я слышал эту историю непосредственно от Тикамацу. Я описал произошедшее, не раскрывая источник, но в сентябре Кисимото позвонил Тикамацу и спросил его об этом. Тикамацу ответил ему, что ничего об этом не знает и что Мидзогути (то есть я), наверное, все выдумал. Затем Тикамацу позвонил мне и рассказал о случившемся. В его голосе слышалось беспокойство. Я ответил ему: «Для автора анонимность источника – это святое. Что бы ни случилось, я никому никогда не скажу, у кого брал интервью для написания этой статьи, никогда не назову ваше имя. Можете не сомневаться». И тут Тикамацу дрожащим голосом сказал: «Спасибо». Я никогда не слышал таких слов от непосредственного члена Ямагути-гуми. Мне невольно захотелось сказать ему: «Да ладно вам, возьмите себя в руки!»

Я рассказываю эту историю, потому что его уже нет в живых. Он был добродушным человеком, слишком честным для якудза. В конце того телефонного разговора Тикамацу сказал: «Вам, возможно, позвонит Ватанабэ и вызовет на допрос». Я подумал: как они могут вызвать меня на допрос, если я не член группировки? Такого не может быть. Хотя если вызовут, то это может быть любопытно.

После этого я впервые за долгое время позвонил главе клана Такэнака. Такэси сказал: «Такэнака-гуми лежит в руинах. Это позор. Однако вы не волнуйтесь. Года через два дела наладятся. Эти люди из Tokyo Sports решили, будто я попросил вас написать статью, и устроили мне разнос. Но меня это нисколько не беспокоит».

Я подбодрил его, сказав, что с Такэнака-гуми все будет в порядке – они не объявили о роспуске, не разбежались кто куда. Рано или поздно дела наладятся. Тем летом мне пришло письмо от Мики Андо (вероятно, он все еще был в бегах). По тону его письма мне показалось, что он хочет помочь Такэси.

В семьдесят пятой статье цикла я написал о том, что Ёсинори Ватанабэ дважды изгоняли из клана за время его пребывания в Ямакэн-гуми. На следующее утро мне домой позвонил Сакураи. Он сказал, что я могу писать о пятом боссе Ямагути-гуми, сколько захочу, без ограничений по объему. Я как раз добрался до середины цикла из оговоренных ста 50 серий, и хронологически снова подошел к современному положению дел в Ямагути-гуми. Я опасался, что опять могут возникнуть проблемы. Сакураи предвидел это и сказал, что редакция меня поддержит в случае чего. Было приятно это слышать.

В конце 1990 года Сакураи пригласил меня в ресторан на Гиндзе и угостил рыбой фугу. Он рассказал мне, что в то время, как тиражи всех других газет холдинга снижаются, у Tokyo Sports дела идут хорошо, поэтому цикл статей вполне можно продлить – до двухсот серий вместо изначально оговоренных 150, и что после завершения этой истории они хотели бы попросить меня написать еще одну. Я был очень воодушевлен.

«Отмените публикацию»

В марте Сакураи сказал, что «История пятого босса Ямагути-гуми» будет продлена до конца марта, до двухсот четырех выпусков, и он хотел бы, чтобы сразу после я начал писать «Биографию Такэси Такэнака» примерно из ста выпусков. Я согласился, но про себя подумал, что еще надо будет уговорить на это Такэси. Однако и в апреле «История пятого босса Ямагути-гуми» все еще продолжала выходить и в итоге завершилась только 6 мая, содержа в общей сложности 233 выпуска.

Что касается реакции Ямагути-гуми, то за время выхода серии мне дважды звонил домой Масару Такуми, вакагасира Ямагути-гуми. Его голос был спокоен. Вероятно, он считал, что исполнительный комитет Ямагути-гуми находится под его контролем. Он спросил, что это я такое, черт подери, пишу. Лихорадочно соображая, как бы мне потянуть время, я сказал, что у меня есть идея и я хотел бы встретиться с ним в ближайшее время и рассказать о ней.

Я решил, что если мне действительно придется встретиться с Такуми, то я наплету ему, что очевидно, Ватанабэ – это всего лишь марионетка, и что на самом деле Такуми должен стоять во главе, и своими репортажами я на самом деле пытаюсь ему помочь. Однако Такуми мне тогда не перезвонил, ну и я тоже не стал ему перезванивать.

В следующий раз, когда он мне позвонил, то сказал: «Я скоро буду в Токио, хотел бы с вами встретиться, поговорить о вашей серии», но за этим тоже ничего не последовало. Такуми был вакагасира, поэтому он был очень занятым человеком.

Когда в мае 1990 года я с облегчением закончил работу над циклом, в середине того же месяца мне позвонил Тадамаса Гото. Он сказал, что хочет срочно встретиться со мной, и я на ватных ногах пришел один в холл отеля Shinjuku Hilton. Я сказал жене, что позвоню ей после встречи с Гото, а если не позвоню до конца вечера, то пусть сообщит в полицию.

В холле отеля было много народа. Подумалось было, что в таком людном месте я в безопасности, но тут появились два молодых человека из клана Гото и сказали, что сейчас отвезут меня к боссу, и посадили в машину. Я подумал, что дела мои плохи, но разве у меня был вариант отказаться ехать с ними?

Мы проехали совсем немного, можно было даже не брать машину ради такого расстояния. Офис Гото-гуми находился на 13-м этаже жилого дома недалеко от полицейского участка Синдзюку. Гото ждал меня в дальней комнате. С тяжелым сердцем я сел напротив него.

Гото заговорил:

– Мои друзья из Ямагути-гуми недовольны вашим сериалом. Я вам не совсем чужой человек, но в Ямагути-гуми есть мятежники. Я не хочу, чтобы вы пострадали, и сам тоже хочу еще немного пожить. Когда вы в следующий раз будете писать о Ямагути-гуми, не могли бы вы показывать мне рукопись заранее?

В то время я уже готовил к выходу книгу «Пятое поколение Ямагути-гуми», основанную на цикле статей, опубликованном в журнале. Рукопись уже была почти готова. После выхода книги я не планировал больше писать о Ямагути-гуми. Я не хотел впоследствии иметь неприятности, поэтому решил рассказать о своих планах и честно ему ответил:

– Я могу показать вам рукопись, но она еще не готова. Это будет книга, собранная на основе уже изданной журнальной серии.

Гото произнес:

– Так не годится. Дайте мне посмотреть черновой вариант книги.

– Не знаю, будет ли у меня время показать его вам, – ответил я и задумался.

Если я покажу ему черновой вариант, то начнутся бесконечные правки: «Это не годится, исправьте то». В итоге все может настолько затянуться, что книга так и не выйдет. Я подумал, что мог бы сам исправить штук 20 самых резких выражений, показать ему варианты «до» и «после» внесения изменений, надеясь, что это его удовлетворит. Он вполне мог бы показать это исполнительному комитету Ямагути-гуми и поставить себе в заслугу, что он заставил меня переписать текст, подумал я самонадеянно.

– А вы не можете отменить публикацию? – спросил Гото.

– Я не могу этого сделать. Роторный пресс уже запущен, – соврал я.

Вряд ли при печати книг используют роторный пресс, как для газет, но в тот момент я был готов пойти на любую ложь, лишь бы выиграть время.

– Я постараюсь сделать все возможное, чтобы показать вам рукопись, – сказал я и встал, завершая разговор.

Когда я вышел на улицу, силы словно покинули меня. Мне предстояло решить невероятно сложную задачу. А пока я позвонил жене и сообщил, что закончил разговор с Гото.

Два дня спустя Гото позвонил мне из вагона синкансэна[29] «Токайдо» и сказал:

– Мне все равно, покажешь ты мне рукопись или нет, просто отмени публикацию. Я заплачу тебе гонорар за первое издание.

Его требование привело меня в бешенство.

– Если я приму ваше предложение, то стану посмешищем, и моя карьера писателя будет окончена. Так что об этом не может быть и речи, – сказал я и бросил трубку.

Это моя дурная привычка – когда я выхожу из себя, то совершенно не думаю о последствиях.

Книга вышла в издательстве Sanichi Shobo в июне, как и планировалось. Конечно, я рассказал редактору Sanichi Shobo о моих взаимоотношениях с Ямагути-гуми. Ю Киси к тому времени уже покинул Sanichi и стал внештатным редактором. Его преемником стал Масами Масуда, и я предупредил его, что Ямагути-гуми могут прийти и попытаться помешать выходу книги. Он ответил, что в таком случае редакция вызовет полицию, и надо предупредить их, что все разговоры будут записаны. Обычно такие предупреждения производят обратный эффект, однако Sanichi действительно прогрессивное издательство. Там не испытывали никакого трепета перед Ямагути-гуми и не боялись их.

После того, как я опубликовал книгу, я был готов к тому, что Ямагути-гуми попытается мне отомстить, но в то же время я думал, что у меня есть страховка на случай, если такое произойдет: книга будет хорошо продаваться, и правда о Ямагути-гуми и Ватанабэ станет известна общественности.

Надо сказать, что на почве страха и нервозности у меня некоторое время не прекращалась диарея.

За границу на фоне благоприятных отзывов

Когда босс Гото-гуми Тадамаса Гото позвонил мне, чтобы остановить публикацию «Пятого поколения Ямагути-гуми» и компенсировать мне гонорар за первый тираж, я взбесился и бросил трубку. Теперь, когда переговоры провалились, не было никаких сомнений в том, что Ямагути-гуми что-нибудь со мной сделают.

Чувствуя нарастающее напряжение, я задумался о том, что же могут сделать Ямагути-гуми. Я решил, что это, скорее всего, будет что-то «для галочки» – чтобы припугнуть меня. Они могут пострелять и разбить пару окон в моем офисе в Такаданобаба или в моем доме в Татикава, или проделать дыру в наружной стене. Никто из моих домашних или коллег не должен пострадать, только если дела не примут совсем плохой оборот.

Вопрос был в том, кто из Ямагути-гуми будет совершать нападение. Я с самого начала знал, что это будет не Гото-гуми. Это было бы слишком очевидно после произошедшего конфликта, и подозрение сразу бы пало на них. Клану Ямагути-гуми напрямую подчиняются около ста группировок. Ватанабэ может мобилизовать любую из них, и, скорее всего, это будет какая-то неприметная банда.

В глубине души я недостаточно серьезно относился к Ямагути-гуми и был уверен, что они не станут напрямую нападать на меня с холодным или огнестрельным оружием. А уж о нападении на мою семью не может быть и речи. Я почему-то верил (не имея на то особых оснований), что якудза не причинят вреда женщинам и детям.

Я сказал своей жене и детям, чтобы они не волновались, потому что якудза не нападут ни на кого, кроме меня. Однако я посоветовал им брать такси, если они будут возвращаться домой поздно вечером, и просить высаживать их прямо перед входом в дом.

Единственные меры, которые я предпринял, – это стал закрывать ворота дома, которые раньше оставались открытыми на ночь, поставил двойной замок на деревянную дверь, а также укоротил цепочку на входной двери.

После звонка Гото никаких прямых контактов со мной со стороны Ямагути-гуми не было. Лишь изредка кто-то звонил и молчал в трубку или говорил, что ошибся номером. Я спросил Масами Масуда из Sanichi Shobo, не связывались ли с ним Ямагути-гуми по поводу меня, но он ответил, что ничего такого не было. Если дело обстояло именно так, то получалось, что Ямагути-гуми вообще не собирались препятствовать выходу книги.

В общем, если бы я находился не в Японии, то мне не нужно было бы трепать себе нервы и принимать меры предосторожности. В том же году (в 1990-м) я получил заказ от ежемесячного журнала WEDGE на написание серии статей под названием «Бизнесмены мира». И вскоре я уже работал над статьями о Вашингтоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, а следующая часть должна была быть посвящена Сингапуру. После обсуждения с главным редактором журнала WEDGE Рэйко Мацумото было решено, что 6 июня я отправлюсь в Сингапур. Присутствовавший при этом советник Юкио Сасаки познакомил меня с местным руководителем Japan Airlines. Поскольку мне предстояло вести репортаж самостоятельно, то его помощь в поиске респондентов и переводчиков мне бы очень пригодилась. Я закончил интервью в Сингапуре и вернулся домой девятого июня.

Моя книга «Пятое поколение Ямагути-гуми» уже была в печати, оставалось только сделать переплет. 20 июня был готов пробный экземпляр. Первый тираж должен был составить 10 000 экземпляров, но, судя по всему, поступило много запросов от розничных книжных магазинов, и перед поступлением книги в продажу было принято решение о дополнительном тираже в 5000 экземпляров. В июне книга должна была появиться на прилавках книжных магазинов. Мы готовились к реакции со стороны Ямагути-гуми после их ознакомления с содержанием книги. Я подумал, что мне следует быть осторожным как никогда.

В этом году я непривычно много работал за границей. Редактор журнала Weekly Gendai издательства Kodansha Харуюки Като предложил мне написать цикл статей под названием «Приобретите дом за сумму, равную вашему доходу за три года! Революция на рынке недвижимости». Авторы были обозначены как «Ацуси Мидзогути и группа специальных корреспондентов журнала». Девятнадцатый, двадцатый и двадцать первый выпуски должны были быть посвящены земельной и градостроительной политике Западной Германии, поэтому с 28 июня по 8 июля наша группа ездила во Франкфурт, Берлин, Мюнхен, Бонн и Дюссельдорф для сбора материала.

В поездку мы отправились втроем: Харуюки Като, я и Йоко Шлютерманн, которая была замужем за немцем, жила в Германии и работала переводчиком. И, хотя у нас были некоторые трудности с пониманием немецкой земельной системы и градостроительной политики, это была довольно приятная поездка.

Пока я нахожусь за границей – Ямагути-гуми меня найти не должны. В то же время и сотрудники следственного управления, следившие за ситуацией, и сотрудники полицейского участка Татикава, охранявшие мой дом, могли вздохнуть спокойно. Я с радостью отправился в командировку в Германию. 30 июня, находясь в Берлине, я впервые после отъезда из Японии позвонил домой. Жена рассказала, что каждый день домой поступает много «ошибочных» звонков и дети напуганы. Я ничего не мог с этим поделать. Раз уж я решил опубликовать эту книгу, то теперь мне придется жить с этим страхом и этой болью.

Я вернулся домой 8 июля. С момента выхода книги прошло около десяти дней. На следующий день мне позвонил Масуда из Sanichi Shobo и сообщил, что они решили напечатать третий тираж в 5000 экземпляров. Итого общий тираж книги достиг отметки в 20 000 экземпляров. Книга была принята хорошо, и мои знакомые в целом положительно отзывались о ней, хваля объективность и добротность изложения материала.

После выхода книги я продолжал работать в Токио в обычном режиме и общаться с друзьями. Я старался много не пить и приходить домой пораньше, но бывали дни, когда я отступал от этого правила и иногда оставался ночевать в своем офисе в Такаданобаба.

Нападение

2 августа мне сообщили, что вышел пятый тираж книги. Таким образом, общий тираж составил 30 000 экземпляров.

Вечером 29 августа у меня должен был состояться деловой ужин с Акихико Такэути, редактором журнала SAPIO издательства Shogakukan (Такэути был главным редактором Weekly Post, затем – главным редактором SAPIO, после стал президентом Ассоциации сертификации культуры и истории Эдо, ушел на пенсию в 2002 году).

Такэути позвонил мне в 6:45 вечера, и мы договорились встретиться в «Лесном доме», ресторане якинику, недалеко от станции Такаданобаба, в начале восьмого.

Мой офис находился на третьем этаже небольшого многоквартирного дома в Такаданобаба. Окна выходили на двухполосную дорогу перед полицейским участком Тоцука. В 6:55 я выключил свет в своем кабинете (человек, наблюдавший за окнами офиса снаружи, по погасшему свету должен был понять, что я выхожу), запер комнату и спустился вниз. На первом этаже находился почтовый ящик. Я достал доставленную почту и собрался положить ее в сумку, которая висела у меня через плечо.

В этот момент я ощутил чье-то присутствие. Подняв взгляд, я увидел мужчину в светлом костюме, стоявшего перед входом. Ему было около 30, у него была спортивная прическа, густые брови и большие глаза. Рост около ста шестидесяти пяти сантиметров, немного полноватый. Он вошел в дверь с угрюмым выражением лица. Я подумал, что он идет в одну из квартир, поэтому посторонился, чтобы дать ему пройти.

Мужчина подошел ко мне и, не говоря ни слова, ударил меня правой рукой в левый бок. На левом боку у меня висела сумка. Наверное, поэтому его рука сместилась в сторону моей спины. На мгновение мне стало жарко, но боль была не сильнее, чем от простого удара. Наверное, лицо у меня было ошалевшее. Я все еще не понимал, что меня ударили ножом. Мужчина испытующе посмотрел на мое лицо, но больше не пытался ничего сделать.

На нетвердых ногах я сделал шаг в его сторону. И тут в глазах мужчины промелькнуло беспокойство. Возможно, он подумал, что я выгляжу так, как будто я не пострадал, и буду сопротивляться. До последних классов школы я занимался дзюдо, поэтому был крепче, да и крупнее него.

Мужчина выскочил через парадную дверь и побежал вверх по лестнице справа от здания. Этот путь вел к улице Васэда-дори. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я последовал за ним. Помню быстрые движения его убегающих ног – кажется, он был в парусиновых туфлях. Я чувствовал, что если бы мне удалось еще немного сократить дистанцию, то я смог бы схватить его и повалить на землю.

Но тут, очевидно, включился инстинкт самосохранения. Напротив входа в дом находится небольшой детский парк и там вполне мог притаиться кто-то из его товарищей. Если я догоню и схвачу нападавшего, сообщник наверняка поспешит на помощь, и мне придется иметь дело с ними обоими.

Возможно, я был слишком напуган, и даже не мог крикнуть, чтобы он остановился. Я просто молча бежал, и мужчина тоже бежал молча. Когда мы добежали до верхней ступеньки, он свернул налево в небольшой переулок. Это была дорога, ведущая сразу на улицу Мэйдзи-дори. Подумав, что мне за ним не угнаться, я свернул к подъезду жилого дома.

Дотронувшись правой рукой до левой подмышки, я затем вытянул руку перед собой и увидел кровь. Крови было немного. Я размышлял, стоит ли мне позвонить по номеру вызова экстренных служб, или лучше встретиться с Такэути в «Лесном доме» и попросить его вызвать мне скорую помощь. Я не мог заставлять Такэути ждать так долго. В итоге я вернулся на улицу и направился к ресторану.

Пока я шел, прижимая правой рукой рану на спине, я заметил, что количество крови увеличивается. На Васэда-дори, куда я вышел, людей стало больше. Большинство из них направлялось на станцию Такаданобаба. Я обернулся и спросил у женщины лет 30, шедшей прямо за мной:

– У меня по спине кровь течет?

– Да, очень много, – ответила она.

Понимая, что такими темпами до «Лесного дома» не доберусь, я зашел по дороге в магазин канцтоваров. В этом магазине, где я всегда оптом покупал тубусы, папки и другие канцелярские товары, меня знали. Я попросил у хозяина разрешения позвонить и набрал домашний номер. Взявшему трубку сыну я объяснил, что меня ударили ножом, и попросил его найти номер ресторана «Лесной дом», позвонить туда и попросить передать Такэути, что я не приду. Жены не было дома, она ушла на похороны к соседям. Хозяйка магазина дала мне полотенце, я придавил им рану и позвонил по номеру 119[30].

Скорая приехала очень быстро. После того, как медики расспросили о случившемся, я самостоятельно дошел до машины скорой помощи. Через какое-то время примчался полицейский из участка Тоцука и стал выяснять подробности, приметы нападавшего и во что тот был одет. Мне кажется, что полицейский продолжал задавать вопросы всю дорогу, пока мы ехали. Скорая помощь прибыла в больницу Токийского женского медицинского университета, находившуюся в Синдзюку в том же районе, где я работаю. Я сказал, что могу идти сам, но меня посадили в инвалидную коляску. Там уже находился другой полицейский. Он начал задавать те же вопросы. Это вызвало у меня раздражение, и я выпалил: «Я уже все рассказал. Почему вы по кругу спрашиваете меня одно и то же? Спросите у предыдущего полицейского!» В глазах полиции я, наверное, был не самым приятным потерпевшим.

В больнице мне разрезали рубашку и штаны ножницами, дали наркоз и наложили швы, после чего поместили в отделение интенсивной терапии. Рана была шириной пять и глубиной 10 сантиметров. Край лезвия задел верхнюю часть почки, но, к счастью, другие внутренние органы не пострадали. Однако я потерял много крови и чувствовал слабость. Но от переливания крови отказался, надеясь восстановиться с помощью диеты.

Меня продержали в реанимации шесть дней. Когда я находился там, мне казалось, что время течет бесконечно медленно. Один вопрос не давал мне покоя. Решил ли нападавший, что достиг своей цели, или же он предпримет новую попытку? Я думал, что первое более вероятно, однако теперь, после нападения, стал по-настоящему бояться Ямагути-гуми. Но став жертвой, я чувствовал еще кое-что, кроме страха. Моя социальная ответственность – не бояться их. Быть жертвой не очень почетно, но не высказаться – трусливо. Теперь, когда на меня напали, мой долг – поднять шумиху.

В реанимации не разрешалось курить. Я пробрался в соседнюю комнату, где была оборудована маленькая кухня для сотрудников, поискал там зажигалку для плиты или спички, но ничего не нашел. Я смирился с тем, что покурить мне не удастся. Я был так зол из-за своего ранения, что решил, раз уж такое дело, бросить курить. К слову сказать, я уже пытался бросить курить, продержался четыре месяца и снова сорвался. Забегая вперед, скажу, что на этот раз у меня получилось.

В отделение реанимации посетителей не пускают, но где-то на третий или четвертый день после ко мне пришел сотрудник четвертого следственного отдела столичного управления полиции – для дальнейшего расследования обстоятельств дела. Для меня было очевидно, кто был организатором нападения – Ямагути-гуми. Никто иной этого сделать не мог. «Я записал на диктофон некоторые угрозы со стороны Ямагути-гуми. Записи предоставлю. Просто прослушайте их, и вы сразу поймете, что это они совершили это преступление», – сказал я.

Я попросил жену передать полиции пленки. Полицейские прослушали запись, но, видимо, сочли ее недостаточным доказательством. Они пытались выяснить обо мне как можно больше. В итоге у меня создалось впечатление, что они сомневаются в том, что на меня действительно было совершено нападение. Это настолько разозлило меня, что я прямо в лицо спросил офицера полиции:

– Так вы думаете, что я сам себя ударил ножом?

На что он ответил:

– Нет, конечно. Я проверил, такую рану вы не могли нанести себе сами. На дорожке, по которой вы шли, зажимая рану, была найдена всего одна капля крови, которая показала люминоловую[31] реакцию. Однако странно, что, несмотря на оживленное время – около семи часов вечера, – не нашлось ни одного человека, который бы видел убегающего убийцу. Но несомненно, что вас кто-то ударил ножом. Впрочем, Ямагути-гуми могут оказаться не единственной группировкой, у которой есть на вас зуб. Мы должны действовать, рассмотрев другие возможные варианты.

Мне нечего скрывать, ничего постыдного я не совершал, думал я. Пусть допрашивают, сколько им будет угодно. Но меня злило то, что, несмотря на все имеющиеся косвенные улики, полиция не хотела обыскивать штаб-квартиру Ямагути-гуми. Подробно рассказав о случившемся, я твердо заявил, что добавить мне больше нечего.

На шестой день меня перевели из реанимации в отдельную палату. В тот же день ко мне пришли около 20 посетителей, которых до этого момента не пускали в больницу. Я встретился с каждым из них. Сигэру Хатакэяма, президент Sanichi Shobou, произнес странную речь, очевидно, призванную меня приободрить: «Нападение на автора – это редкость. Несмотря на то, что дом президента издательства Chuukouronsha подвергся нападению со стороны правых из-за публикации скандального романа „Необыкновенный сон“, автору, Ситиро Фукадзава, удалось спастись. Так что ваш случай, несомненно, войдет в историю японского издательского дела. Что касается нас, то наш долг – продавать книги и платить вам большие гонорары».

Двое полицейских из участка Тоцука дежурили перед дверью моей больничной палаты. Они действительно хорошо выполняли свою работу. Позже, уже после выписки, я узнал от знакомого репортера, что это дежурство было организовано благодаря моим коллегам-журналистам, часто работавшим со столичным полицейским управлением. Они устроили там пресс-конференцию и заявили: «Это происшествие выявило большую проблему – подавление свободы слова насилием. Столичному департаменту полиции необходимо серьезно этим заняться».

Я провел в отдельной палате всего одни сутки, и на следующий день меня уже выписали. Швы мне пока не сняли. Несмотря на то, что ранение было в спину, еще чувствовалось онемение в животе и странная вогнутость в боку.

Я быстро шел на поправку. Из больницы Токийского женского медицинского университета меня перевели в больницу в Татикава, недалеко от моего дома, и я ходил туда на реабилитационные процедуры. Возможно, им не очень хотелось держать у себя пациента, около которого шныряют полицейские.

Лейтенант Фудзимото из четвертого следственного отдела столичного департамента полиции и сержант из полицейского участка Тоцука подвезли меня до дома в Татикава на штатной машине департамента. Похоже, теперь эти двое занимались моим делом. Я хорошо поладил с лейтенантом Фудзимото и стал меньше раздражаться из-за бесконечных вопросов полицейских. И все же для меня оставалось загадкой, почему полиция не может разобраться с Ямагути-гуми.

В день моей выписки из больницы несколько изданий предложили мне интервью. Я решил согласиться на все. Конечно, все газеты сообщили о случившемся сразу после инцидента, но мне хотелось, чтобы эта история получила продолжение.

Я был возмущен нападением. Да и полиция – как и я сам – горела нетерпением, понимая, что если мы не будем бороться с Ямагути-гуми, то проиграем.

На вопросы журналистов я отвечал у себя дома, в Татикава, стараясь делать это откровенно. На следующее утро в газетах появилось мое заявление о том, что преступление совершили Ямагути-гуми. Кроме всего прочего, репортер из Asahi Shimbun, видимо решив, что одной газетной заметки будет недостаточно, передал мою историю редактору еженедельника Weekly Asahi. Тот сразу же позвонил мне и предложил написать мемуары. Я согласился, и журнал опубликовал их в следующем номере от 21 сентября под заголовком «Эксклюзивные мемуары подвергшегося нападению журналиста Ацуси Мидзогути: Моя война с Ямагути-гуми».

Однако, судя по всему, полиции мои действия не понравились. После публикации мемуаров лейтенант Фудзимото, который вел это дело, выразил мне свое недовольство. Он сказал: «В расследовании чрезвычайно важно, чтобы информация, которая может быть известна только преступнику и жертве, оставалась в секрете. В вашем случае не был найден даже нож, который использовался в качестве орудия преступления. У нас есть только два свидетеля, которые сказали, что видели подозрительного человека возле вашего офиса незадолго до происшествия, но этого недостаточно. Если мы поймаем убийцу и в ходе признательных показаний он сообщит что-то, что не могло быть известно общественности, то это может быть использовано в качестве доказательства и привести к обвинительному приговору в суде. Вы дали интервью, написали мемуары и сами выдали все секреты».

Мне пришлось принести извинения за свой поступок. Тем временем после нападения прошло уже две недели, а у полиции все еще не было описания преступника.

Лейтенант Фудзимото хотел знать все о моих дружеских связях, моих рабочих отношениях, о том, какие рестораны я часто посещаю, и даже о семейных финансах. И хотя на большинство вопросов я ответил честно и ничего не скрывал, никакого прогресса в расследовании пока достигнуто не было.

С другой стороны, я слышал, что таким было намерение высшего руководства столичного управления полиции. А от знакомого газетного репортера и по совместительству информатора Сюнсукэ Исихара (издатель Gendai Sangyou Jouhou, умер в 2001 году), получавшего сведения от управления общественной безопасности, я узнал следующее: «Мидзогути – член Коммунистической партии. Невозможно вести расследование, если он продолжит свободно общаться со средствами массовой информации. Разве можно нормально работать в таких условиях? Расследование зашло в тупик».

Тут нужно дать пояснение. Одна из газет, на которые я подписан, – Akahata Shimbun[32]. Я читал ее уже давно. Полагаю, что Коммунистическая партия – самая толковая из нынешних политических партий, и испытываю к ней определенное уважение. Однако я недостаточно серьезен и добросовестен, чтобы стать членом Коммунистической партии. В личной жизни я не пример для подражания. Мне показалось, что нехорошо называть такого человека как я членом компартии и оправдывать этим провал расследования.

Как человек, находившийся на периферии масс-медиа, я более оторван от мира, чем обычные люди. Поэтому, когда я услышал об «истинных намерениях» полиции, то воспринял это как вполне типичное для них высказывание, и не рассердился. Однако я чувствовал, что если не буду поднимать шум, то мне не спастись от преследования со стороны Ямагути-гуми. Поэтому я должен сам стать источником информации. Судья Верховного суда США Луис Д. Брандейс сказал: «Лучший способ убить микробов – подвергнуть их воздействию солнечного света» («Sunlight is the best disinfectant»). И я согласен с этим утверждением.

Полицейские говорят, что раскрытие тайн следствия мешает. Но если они все равно не могут подобраться к преступнику, то какой толк в этом запрете? Это просто глупое правило, которому все они следуют, не вникая. Если я буду покорно молчать, то в Ямагути-гуми подумают, что они правильно сделали, что ударили меня ножом для острастки.

Кто преступник?

За неделю до нападения, 22 августа, перед моим домом была припаркована подозрительная машина. Дом находится в районе, где у машин – номерные знаки района Тама, и я нечасто вижу номерные знаки района Синагава. В машине находились двое мужчин, которые держали в руках фотоаппараты и фотографировали мой дом. Моя жена заметила это и вышла на дорогу, чтобы посмотреть, что они делают. Ей очень хотелось спросить их, что они фотографируют, но не хватило смелости, и она просто походила вокруг машины и записала ее номер.

Женщина из соседнего дома тоже заметила машину, вышла на дорогу и сказала моей жене: «Номера с буквами WA – прокатная машина, да?» Жена такой детали не знала, и слова соседки только усилили ее подозрения.

Люди в машине, должно быть, были из Ямагути-гуми. Видимо, почувствовав опасность в поведении двух женщин, они дали задний ход и уехали. Им пришлось выезжать задом, потому что дорога перед домом тупиковая и выехать, проехав вперед, невозможно. Вечером того же дня мне на работу позвонил мужчина, говоривший на осакском диалекте, и спросил, офис ли это компании Shouwa Seiki и на месте ли директор. Думаю, они звонили, чтобы понять, где я нахожусь.

Я рассказал об этих фактах полиции и сообщил им номер машины, но они, похоже, не придали этому значения. Однако через несколько дней после моей выписки из больницы полицейские наконец-то сосредоточили свое внимание на этой арендованной машине. Видимо, они изучили уже все факты моей биографии и поняли, что никто, кроме Ямагути-гуми, угрожать мне не может.

Это они мне сообщили много дней спустя, заметив при этом, что вообще-то не обязаны меня об этом информировать.

Полиция нашла имя человека, арендовавшего машину, в бухгалтерской книге прокатной конторы. Это был сотрудник кредитного агентства из города Нагоя. Полицейские отправились в офис этой компании и «деликатно» убедили их сотрудничать. Как выяснилось, агентству поступил заказ на проверку моей кредитоспособности от некоего мужчины, до недавнего времени жившего в Нагое, а сейчас являвшегося членом Охара-гуми – группировки из округа Икуно в Осаке, напрямую подчинявшейся Ямагути-гуми. Это был босс Охара-гуми, Хиронобу Охара, позже ставший главой генерального штаба Ямагути-гуми (настоящее имя – Юн Кван Хи, умер в 2017 году). Охара-гуми стала новой бандой, непосредственно связанной с Такуми-гуми, когда Ёсинори Ватанабэ стал пятым главой Ямагути-гуми.

Мне казалось, что это почти прояснило картину нападения. Ватанабэ и исполнительный комитет клана загнали вакагасира Масару Такуми в угол. «Надо наказать Мидзогути. Это теперь твоя задача, не справишься – будешь отвечать». Отвечать за то, что изначально именно Такуми привел меня к Ватанабэ. Отвечать за то, что в моей книге есть слова одного из молодых членов Такуми-гуми, который сказал буквально следующее: «Наш босс (Такуми) дает указания Ямагути-гуми, да он, считай, и есть босс». Отвечать за то, что, когда Такуми позвонил мне и потребовал назвать имя человека, сказавшего это – я отказался это сделать.

Вот три причины, по которым, как я полагаю, Такуми назначили ответственным за то, чтобы разобраться со мной. Оставался вопрос: кого послать на дело? Вероятно, Такуми решил задействовать Охара, поскольку тот был перед ним в долгу и не мог отказать. Охара и отправил ко мне своих молодчиков.

Следователи из оперативного штаба, организованного в полицейском участке Тоцука, прилетели в Осаку, заняли наблюдательную позицию с видом на офис Охара-гуми в округе Икуно и тайно снимали на видео людей, входящих и выходящих из офиса. По всей видимости, они не стали обращаться за содействием к полиции префектуры Осака, опасаясь утечки информации.

Примерно в это же время я снова отправился за границу. Это было комфортнее и приятнее, чем оставаться в Токио. Однако мой врач предостерегал меня от полетов за границу, потому что от перепадов давления в самолетах могли разойтись швы. Я все же поехал, побывал в Амстердаме, Мадриде и Лондоне, собирая материал для очередного выпуска серии «Бизнесмены мира», вышедшего в журнале WEDGE 12 сентября.

Мне нельзя было поднимать тяжелые предметы, и необходимо было ежедневно дезинфицировать рану. По этой причине главный редактор WEDGE Мацумото дал мне в сопровождающие одного из своих сотрудников, Нобухиса Нагура. Нагура заботился обо всем во время поездки, включая погрузку и разгрузку багажа, дезинфекцию раны, а также ассистировал мне при проведении интервью. Более того, мне оплатили билеты в первый класс на всех перелетах. Мне было крайне неловко, что я, хоть и ненамеренно, заставил редакцию нести такие большие расходы.

Я вернулся в Японию 25 числа того же месяца. Вскоре после моего возвращения ко мне пришел лейтенант Фудзимото с альбомом фотографий и попросил меня взглянуть на них. В альбоме было около двухсот фотографий мужчин.

Лейтенант спросил:

– Среди них есть тот, кто ударил вас ножом?

Тогда я лишь на мгновение увидел лицо того человека на пороге квартиры, но мне казалось, что я его смутно помню. Я внимательно просмотрел альбом, и, указывая на две фотографии, сказал:

– Мне кажется, вот этот или вот этот.

Лицо лейтенанта сделалось задумчивым, но он ничего не сказал. Позже мне рассказали, что оба снимка, на которые я указал, были подложными. В качестве следственного эксперимента полицейские подмешали к фотографиям членов банды Охара несколько фотографий совершенно посторонних людей. Оба человека, на которых я указал, не имели никакого отношения к банде.

Дело зашло в тупик, никаких подвижек в расследовании не было, и в итоге оно было закрыто за истечением срока исковой давности. Я проиграл, Ямагути-гуми выиграли.

Жизнь и смерть в руках судьбы

После того как меня ранили, лейтенант Фудзимото, который вел мое дело, купил для меня в магазине полицейского участка специальную дубинку. Это была железная дубинка, которая раздвигалась на три части. В свою очередь, я пошел в оружейный магазин рядом со станцией Ниси-Ниппори и купил бронежилет. Жилет был двухслойным, так что даже если пуля попала бы в меня, она только сломала бы ребра и не повредила бы внутренние органы. Не самая дешевая покупка, надо сказать. Но когда я надел жилет, то оказалось, что он весьма тяжелый и в нем очень жарко. Я понял, что, к примеру, сесть в поезд и поехать куда-либо в жилете не получится.

Придется ходить без бронежилета. Если на меня снова нападут, то я, по крайней мере, смогу помахать дубинкой и разбить бандиту лоб. Я наивно думал, что в таком случае у бандита останется шрам, по которому его легко будет опознать и поймать.

А еще я думал, что, когда добропорядочный человек и бандит сталкиваются в ситуации «или ты, или тебя», то первый оказывается в заведомо невыгодном положении. Банда – это пирамидальная структура, в основании которой находятся тысячи молодых людей. Высшее руководство может командовать любым, как пешкой. Членов группировки так много, что постороннему человеку невозможно понять, кто является исполнителем. Поэтому риск быть пойманным практически отсутствует. В их руках все карты.

Они также в выигрышном положении с точки зрения обороны. Они передвигаются на автомобилях с пуленепробиваемыми стеклами. Рядом с ними сидят охранники, а спереди и сзади их автомобили сопровождают машины охраны.

При поездке на синкансэне вместе с боссом в вагоне едут семь-восемь членов банды и никого к нему не подпускают. При выходе из поезда члены банды выстраиваются у входа в две линии, и босс проходит между ними, как по коридору. Если на платформе ожидают нападающие, то у них нет ни единого шанса пробить эту оборону.

Охрана главаря банды, вероятно, даже лучше, чем охрана президента или председателя правления крупной компании, или даже премьер-министра или президента страны. Вокруг них ежедневно находится большое количество неоплачиваемого персонала, что позволяет всегда быть начеку.

В отличие от якудза, обычному человеку трудно нанять даже одного охранника, поскольку это связано с большими расходами. В случае бандитского нападения полиция выделит пару охранников, но в лучшем случае они лишь будут дежурить у входа в дом. Если вам нужно куда-то пойти или поехать, вам придется передвигаться в одиночку. Полиция – не охрана и не будет сопровождать вас повсюду, если у нее нет на то веских причин. И даже если вы куда-то отправитесь в сопровождении полицейского, то все равно будете чувствовать себя очень неуютно.

Бандиты имеют превосходство перед добропорядочными гражданами как в нападении, так и в обороне. Воспеваемый идеал якудза, главная честь для которого – умереть смертью, достойной мужчины, не соответствует действительности. Они трясутся над своей жизнью, как последние скряги над своим золотом. Поэтому, как мне кажется, противостояние бандитам требует от человека готовности попрощаться со своей жизнью и безопасностью. Чтобы изменить печальную действительность, необходимо научиться мыслить по-другому.

Да, в этом мире не существует понятия абсолютной безопасности. Просто идя по улице, вы можете попасть под колеса несущегося автомобиля и погибнуть. Жизнь не может протекать в условиях абсолютной безопасности. Если человек хочет стопроцентной безопасности, то ему остается только запереться в ядерном убежище. Но даже если это и позволит избежать физической опасности, то вполне может разрушить ваше здоровье и психику. Человечество каждый день живет бок о бок с опасностью. Когда меня ударили ножом, я стал в некотором роде фаталистом. Это наша судьба – жить и умирать. Это нужно принять.

После нападения я стал в некотором смысле жить настоящим днем. Мне продолжало казаться, что делать что-либо бесполезно, потому что завтра я могу умереть, и что как бы я ни старался, все равно ничего не получится. Это мое состояние не переросло в какое-то более серьезное расстройство, но некоторое время я не мог строить никаких планов на будущее.

Ребяческая ссора с Кёдзи Асакура

В ноябре 1990 года, через три месяца после нападения, мы с моими однокурсниками из бывшего газетного кружка университета Васэда собрались в Такаданобаба, чтобы выпить за мое чудесное спасение. Местом встречи мы выбрали идзакая[33] под названием «Умиками» на улице Васэда.

Газетный кружок – это всего лишь студенческий клуб, но в мое время, чтобы быть принятым в клуб, нужно было сдать письменный экзамен. Газетный кружок издает газету университета Васэда и журнал для абитуриентов, за счет чего покрывает расходы на свою деятельность. Нам даже оплачивали транспортные расходы, если мы ездили брать интервью для газеты. У нас бывали летние сборы и ужины один или два раза в год, расходы на которые тоже покрывала ассоциация.

Поступив в университет, я узнал, что в конце 1950-х годов Ассоциация газет университета Васэда контролировалась Мару Гакудо (Марксистским студенческим союзом). В 1963 году, когда я учился на третьем курсе, Мару Гакудо раскололась на реформистский и центристский блоки. Газетный клуб также раскололся на две фракции, и внутри группы начались конфликты.

Видимо, я хорошо справился с сочинением на вступительном экзамене, потому что на приветственном банкете для новых членов клуба ко мне подошел Синдзи Исии (прежняя фамилия Судзуки, на год старше меня, впоследствии великий редактор, основавший компанию Bessatsu Takarajima; c 1998 года директор издательства Yousensha; умер в 2010 году от рака пищевода) и спросил, не хочу ли я присоединиться к редакционному отделу первой полосы. Первая полоса была посвящена политике. Меня это не заинтересовало, потому что газета выглядела как марксистский журнал.

Я отказался, сказав, что предпочел бы поработать в разделе культуры на четвертой полосе. Мне было интереснее делать обзоры фильмов и книг. После раскола Исии вошел во фракцию реформистов и стал полноправным политическим лидером в объединении.

Из моих однокурсников, участников того газетного кружка, на встрече были Дзюнъитиро Куроки (прежняя фамилия Урусибара, впоследствии возглавил редакцию «Васэда» и женился на актрисе Тиэко Мацубара), Хироси Ямамото (репортер Asahi Shimbun, автор ставшего сенсационным репортажа о коррупционном деле 1988 года[34], впоследствии стал президентом Asahi Gakusei Shimbun, умер от болезни в 2013 году) и Масао Итагаки (репортер Mainichi Shimbun, руководитель производственного и редакционного бюро токийского головного офиса издательства), Ёсихару Имамура (агент по недвижимости), а также Кёдзи Асакура, учившийся на курс младше нас (настоящее имя Кэйдзи Осима, писатель-публицист, умер в 1998 году), и другие.

Здесь приведены имена тех, кто должен был прийти на встречу, и только Хироси Ямамото день в день сообщил, что не сможет появиться, так как был занят репортажем о храме Исэ.

На этой встрече я поссорился с Кёдзи Асакура. Он начал крайне грубо высказываться о моей книге «Пятое поколение Ямагути-гуми». Например: «Зачем ты вообще это написал?» и «Ты написал то, что не следовало писать». Я не мог не чувствовать раздражения, но поначалу попытался просто отмахнуться от него.

Я не читал ни одной книги Асакуры ни до, ни после. Знал, что он писал о криминальных историях, тэкия[35] и кавати-ондо[36], но у меня не было желания их читать. Даже во времена газетного кружка я почти не общался с ним. Он был любимчиком Синдзи Исии и его товарищей. Но, бросив университет, он занялся анархистской деятельностью в составе «Комитета прямого действия против войны во Вьетнаме» (Anti-Vietnam Committee), совершив в 1966 году нападения на предприятия Nittoku Metal Industries в Танаси, Токио, и Howa Industry в Киёсу, префектура Айти.

Позже он работал репортером в еженедельных журналах и стал писателем.

Я, Куроки, Итагаки и другие считались аполитичными людьми. Хироси Ямамото в то время был сторонником структурной реформы, и Синдзи Исии и другие, вероятно, относились к нему холодно. Когда я был студентом, Хироси Ямамото однажды пригласил меня присоединиться к реформистской группе. Имамура был членом центристской группы, и, вероятно, после того как его побили во время разгона демонстрации, он стал немного странно разговаривать.

Они не принимали особого участия в работе газетного кружка. А я в рамках своей деятельности в нем в течение одного семестра был главным редактором журнала для абитуриентов, завалив из-за этого курс немецкого языка.

Когда Асакура сказал: «Все читали твои книги», я ответил: «Я никогда не читал ни одной твоей книги, и не хочется». Естественно, его это задело, и он вспылил («Неудивительно, что тебя пырнули ножом») и добавил, что вообще-то он гораздо лучше пишет о якудза.

В итоге мы кричали друг на друга: «Придурок!» и «Сам ты придурок!», Асакура снял ботинок и ударил меня по голове. В ответ я крепко стукнул его по голове кулаком. Асакура был тщедушный, лысоватый, с мутноватыми глазами человек. У него явно не было шансов победить меня в драке.

Синдзи Исии и Масао Итагаки после идзакая «Умиками» пошли по домам. Оставшиеся четверо – Куроки, Имамура, Асакура и я – направились в ближайший бар под названием «Арль». Куроки, кажется, почти не пил, поскольку приехал на машине.

Затем Куроки повел нас в бар в Накано. Мы с Асакура время от времени продолжали оскорблять друг друга. Он подошел ко мне, размахивая бутылкой сётю и говоря: «Я убью тебя». Я закрыл голову руками, сказал: «Это опасно, стой!» и начал убегать от него, делая круги по комнате.

Потом мы решили пойти домой к Куроки. Я никогда раньше не был у него. Это был дом, где Куроки когда-то жил с Тиэко Мацубара, актрисой, не менее знаменитой, чем Саюри Ёсинага. Мы направились туда, где была припаркована машина Куроки. И пока шли, Асакура начал называть меня «врагом, с которым он не может делить этот мир». Я подошел к нему и спросил: «С каких это пор мы стали врагами, начиная с этого момента?» Асакура сказал: «Да, с этого момента!», поэтому я внезапно схватил его за воротник правой рукой, выставил вперед правую ногу и попытался сделать бросок через бедро. Он упал на спину. Я уже несколько десятилетий не практиковал дзюдо и был поражен тем, насколько хорошо мне удался прием.

Дорога, по которой мы шли, как раз заканчивалась и заворачивала в переулок. И почти одновременно с моим броском какая-то машина начала поворачивать налево. Если бы я применил прием мгновением раньше, то машина бы раздавила ноги упавшего Асакура.

Молодой человек, который был за рулем, выскочил из машины и закричал на меня: «Ты, ублюдок, опасно же!» Асакура лежал на земле лицом вверх и вопил: «Убей меня, убей меня!»

Любой бы удивился, если бы кто-то внезапно ударил вашу машину ногой. Куроки рассыпался в извинениях, я же просто сказал: «Простите». В итоге водитель не стал вызывать полицию и уехал.

Асакура не ударился головой, потому что я не выпускал его воротник при броске. Тем менее полет в воздухе, хоть и не принесший ему особого вреда, видимо, сумел остудить его воинственность.

После случившегося я сказал, что отправляюсь домой, вызвал такси и уехал. Позже Куроки рассказал мне по телефону, что Асакура остался ночевать у него и до поздней ночи играл на пианино в пустой комнате. У меня осталось неприятное ощущение, что я издевался над слабым человеком. С тех пор мы так и не общались. 20 лет спустя Асакура умер в одиночестве в своем доме, и я узнал о его смерти из газетной статьи.

Предложение от Сюсукэ Номура

Закон о борьбе с бандитизмом (закон о борьбе с организованной преступностью) был принят в мае 1991 года и вступил в силу в марте 1992 года. А в апреле 1991 года мне на работу позвонил Сюсукэ Номура, ультраправый деятель, и предложил подготовить об этом законе материал для журнала Houseki, издаваемого издательством Koubunsha.

Я знал о намерениях Номура еще до того, как он со мной связался, потому что мне позвонили сотрудник редакции и главный редактор журнала и попросили побеседовать с Номура. Оба раза я отказался, потому что не хотел с ним общаться, но Номура оказался очень настойчив. Когда он позвонил лично, мне ничего не оставалось, как отклонить предложение, сославшись на занятость.

Мои отношения с Номурой заключались в том, что мы обменивались кивками при встрече. Несколько лет назад, когда я попросил об интервью с Тадамаса Гото, главой Ямагути-гуми, мне позвонил Гото и сказал: «Сейчас я нахожусь в клубе S в Роппонги. Если вы приедете, я буду рад дать вам интервью». Я направился туда, но Гото был не один, его сопровождало человек 10. Одним из них был Номура. Я тогда подумал, что Номура, наверное, очень близок с Гото.

Номура, кажется, издал около десяти книг, но я не брал в руки ни одной. Номура – красавец-мужчина средних лет, однако я не фанат разглядывания фотографий меланхоличных красавцев. Его нарциссизм был физиологически отвратительным. Возможно, я слишком предвзят, но все же предпочел бы общаться с гангстерами и якудза, чем с ультраправыми.

Когда я отказывал Номура в проведении интервью, он говорил мне: «Вам выгоднее общаться со мной», «Мы оба не в том положении, чтобы рассчитывать прожить долгую и спокойную жизнь, так что вам лучше общаться со мной» и «Впредь вам стоит быть осторожнее».

Ничего особенного. Просто физическая угроза. Какая сволочь, подумал я, но ничего ему не стал на это отвечать, просто сказал, что никакой беседы не будет. Какой толк может выйти из разговора с Номура? Я думал, что это будет просто пустая трата времени.

Номура когда-то был сятэй[37] у Тацуо Дэгути, широко известного как Марокканский Тацу, руководителя Инагава-гуми (затем название сменилось на Инагава-кай). Позже он примкнул к ультраправым. Номура отбыл срок за поджог особняка Итиро Коно в 1963 году и нападение на Кэйданрэн[38] в 1977 году. В октябре 1993 года, через два с половиной года после нашего с ним телефонного разговора, застрелился после беседы с президентом газеты Asahi Shimbun Тоситада Накаэ в его офисе.

Как я немного отвел душу в развлекательном романе

Поскольку я открыто критиковал главного босса Ямагути-гуми Ёсинори Ватанабэ и руководство Ямагути-гуми в целом, было естественно, что никто в Ямагути-гуми не захочет давать мне интервью. Конечно, я знал об этом, когда публиковал «Пятое поколение Ямагути-гуми». Книга была продана тиражом около 100 000 экземпляров, но после этого я ушел с рынка книг о Ямагути-гуми.

К счастью, это было не единственным, что меня интересовало. Я и до того работал над многими другими темами, проблем с заказами не было, так что мой доход не сильно упал.

Однако я понимал, как все устроено в Ямагути-гуми, и когда в газетах попадались какие-то новости про них, мне было легко понять, какие движения там происходят. Также и Такэси Такэнака, босс Такэнака-гуми из Окаямы, отколовшейся от Ямагути-гуми, иногда звонил мне и рассказывал, что происходит в сердцевине группировки.

В мае 1991 года я получил неожиданное предложение. Рюдзо Сато, главный редактор журнала Kappa Novels издательства Kobunsha, предложил мне написать развлекательный роман о якудза и за прототип взять Ямагути-гуми. Так как это будет художественное произведение, то нет необходимости снова брать у них интервью. Я с удовольствием согласился.

На первой встрече Сато высказал пару пожеланий. Он сказал: «Я не хочу читать вашу рукопись, написанную от руки. Приносите мне печатный текст». Как раз тогда я начал использовать текстовый процессор Fujitsu Oasis и уже научился довольно быстро печатать, так что для меня это было легче легкого. Еще Сато добавил: «Kappa Novels – журнал, не рассчитанный на женскую аудиторию. Так что можете не заботиться о чувствах читательниц. Пишите на потребу мужской аудитории. Пусть в каждой главе будет какая-нибудь напряженная сцена».

Я никогда не писал художественных романов и не знал, что будет правильным, а что нет, поэтому с радостью согласился на то, что предложил Сато. «Напряженная сцена» – это, вероятно, сцена секса, как мне подумалось. Я не знал, получится ли такое написать, но еще чувствовал, что мне уже не терпится начать.

Идея родилась легко и непринужденно. В романе в качестве антагонистов я буду использовать вакагасира Ямагути-гуми Такуми Масару и босса Ёсинори Ватанабэ. Протагонистом же станет председатель Инагава-кай Сусуму Исии. В этой истории будут высмеиваться Такуми и Ватанабэ, а Сусуму Исии я отвел положительную роль, хотя и не чувствую себя в чем-то ему обязанным. Таков был мой коварный замысел. Думаю, можно простить человеку, которого ударили ножом в спину, желание высмеять своих врагов.

Крайним сроком сдачи рукописи стоял февраль 1992 года. Сначала дело не очень продвигалось, поскольку я впервые выдумывал историю «из головы», многолетний журналистский опыт здесь мне совсем не помогал. Лишь примерно в декабре 1991 года я основательно взялся за дело, и когда втянулся, то оказалось, что художественный текст идет легче, чем публицистика. Кажется, примерно в феврале 1992 года я отправил рукопись Сато, и он сказал мне: «Для начинающего в этой области у вас очень хорошо получается. Однако нужно больше напряженных сцен, добавьте еще пару». Я понимал, что являюсь новичком в этой сфере, поэтому с готовностью подчинялся указаниям и поправкам редактора, нисколько не обижаясь на критику.