Тайна туфельки цвета фуксии

Нашли тело – будет дело

Туман стелился над сонной гладью Волги, накрывая провинциальный городок Энск влажным серым покрывалом. Утро в Энске наступало медленно, с едва слышного всплеска волны, лижущей старый речной причал. Время здесь текло, как сама матушка Волга – размеренно, без спешки. Люди знали друг друга, и обсуждение последних новостей на местном рынке или в маленьких магазинчиках с собственными мини-пекарнями было неотъемлемой частью жизни.

Да, в этом месте слухи распространялись быстрее, чем прилив, а самым больши́м скандалом за последний год стала неудачная химическая завивка местной худосочной королевы красоты Ляли Лещовой, после которой победительница конкурса “Мисс Энск” стала похожа на сердитого кудрявого пуделя, а прозвище "Лещ", преследовавшее её со школьных лет, с того дня ушло в небытие и сменилось на "Лялька-пудель".

Жители пребывали в уверенности, что живут они в самом скучном месте России. Здесь не было ни скандалов, ни громких преступлений – по крайней мере, до последнего времени.

Именно в этом тихом местечке жила Софья Васильевна Волкова. Бывшая учительница литературы, она давно привыкла к спокойной, монотонной жизни, в которой её самым больши́м преступлением было забыть вынести мусор или испортить варенье. Она привычно подсмеивалась по этому поводу и над собой, и над соседями: конечно, когда ты столько лет учишь школьников Чехову, ирония становится твоим верным спутником. И правда, каждый день был как нелепо поставленная пьеса: соседка тётя Валя, у которой хроническая гипертония, но с раннего утра она кричит, словно оперный тенор, что её "давит", и требует, чтобы Софья сходила за хлебом; местные подростки, вечно соревнующиеся в прыжках с гаражей, приходят к ней с синяками за советом, как бы так убедить родителей, что упали они в библиотеке, а вовсе не с крыш. Да, она три года на пенсии, но по-прежнему слыла “классным руководителем” всех школьников Энска, и даже уже повзрослевшие бывшие её ученики всё ещё порой заходили к ней за советом. Впрочем, чаще всего она слышала от них жалобы на жизнь: бесконечные истории о бытовых проблемах и бестолковом начальстве.

Софья Васильевна жила в Энске уже тридцать пять лет, распределилась сюда после окончания педагогического института. Каждый день был похож на предыдущий: прогулки вдоль Волги, походы на рынок, разговоры с соседками, знающими всё про всех. Но она не жаловалась на отсутствие приключений, хотя в последние три года скука прочно поселилась в её доме. Редкие встречи с бывшими коллегами только усиливали ощущение, что жизнь – это абсурдный фарс, который она уже давно просчитала. Но Софья понимала, что это всего лишь оболочка, и иногда в бывшей учительнице вспыхивали искры прежней тайной от всех страсти к детективным романам и расследованиям.

Но 21 сентября спокойная жизнь в Энске закончилась и забурлила ключом. События волной растеклись по городу, с головой захлестнув его. Так что же случилось тем утром?

Нашли тело. Тело нашли на рассвете, прямо на парковке у новенького элитного жилого комплекса «Волжские просторы», воздвигнутого с размахом на набережной, словно вызов старинной архитектуре города. Комплекс состоял из семи двухэтажных пентхаузов. Пентхаузы в Энске?! Насмешка архитекторов! Квартиру в этом комплексе мог позволить себе только человек со связями, капиталом в банке или в наволочке подушки, ну или с внезапным наследством от богатой заграничной тётушки.

Первые вспышки полицейских мигалок заметили рыбаки, бредущие к лодкам, а когда солнце, наконец, прорвало туман и город окончательно проснулся, уже каждая собака чуяла: произошло убийство. И волна слухов всколыхнула провинциальный Энск.

Ну, если не убийство, то что-то очень похожее на него. София Волкова пока не была в курсе деталей происшествия. Но полицейские машины, промчавшиеся под её балконом, не могли не заинтересовать. Она узнала о находке тела, сидя, как всегда, за утренним чаем на балконе своей двушки. Софья предпочитала крепкий чёрный “Бета-Чай” – не какую-то там ароматизированную маслами фальшивку “Седой Граф” – и пролистывала вчерашнюю газету с неразгаданным ещё кроссвордом. Софья привыкла к распорядку дня. За свои 60 лет она к нему приучила не только себя, но и сотни учеников: Софья Васильевна преподавала русский язык и литературу в местной школе до тех пор, пока не ушла на заслуженную пенсию. Сейчас её утро начиналось с кроссвордов – таких же сложных и запутанных, как нестандартные задания, которые она придумывала когда-то для своих учеников. Но на этот раз разгадка ускользала, и, как только она услышала шум полицейских машин, буквы совсем перестали складываться в слова. А сосед с этажа выше, свесившись через свой балкон, как дробью из ружья коротко выстрелил Софье в макушку: «Труп на набережной».

– Труп на набережной, – пробормотала она себе под нос, отбросив ручку, – да ещё и на парковке у "Волжских просторов”… скорее всего, убийство!

«Пусть этим занимаются полицейские», – она попыталась снова сосредоточиться на двенадцатибуквенном слове, начинающимся на "М" и означающим «обманщик». Конечно, сосредоточиться трудно, когда такое случилось буквально у тебя под боком.

И она засобиралась. Нет, вмешиваться в действия полицейских в планы не входило, она же не следователь. Но… вышла на пенсию, и что? Сидеть дома, сложив ручки? Что делать, если туман, скользящий по Волге, непреодолимо тянул к месту событий, как будто сам труп звал её: «София, это похлеще кроссворда с трудным словом из двенадцати букв. Обещаю тебе всплеск адреналина». А любопытство женщины никто не отменял, да и адреналин, как и экстаз с оргазмом, остались только в воспоминаниях. Она вздохнула, отложила газету, поправила на носу очки и направилась к вешалке. В свои 60 лет она явно не считалась самой решительной жительницей Энска – вовсе нет. Её жизнь давно ограничивалась чтением Достоевского и Толстого, как когда-то в классах, заполненных взбудораженными подростками. В криминальных сценах она не разбиралась, но слыла знатоком человеческих душ. И вот она уже натягивает плащ, как будто всегда была готова к такому моменту.

В тумане она шла по улочкам старого Энска, знакомым и родным, но теперь казалось, что в них проснулось что-то новое, скрытое, а потому манящее. Новый комплекс резко выделялся среди старинных фасадов Энска, как свежий шрам на старом теле. Его огромные витражные окна блестели в утреннем свете, и казалось, что громоздкое сооружение в форме семиглавого дракона пытается доминировать над городом. Энчане не любили такие новшества, но “Волжские просторы” привлекали внимание – и сегодня это место стало центром событий.

Последнее убийство в Энске произошло полтора года назад и то оказалось делом из разряда «бытовухи», быстро замятом. Но теперь? Тело на парковке у самого престижного здания в городе. Это совершенно другое дело! И по правде говоря, Софию это заинтриговало.

У элитного комплекса собралась толпа. Люди гудели, как пчёлы в улье, шёпотом переговаривались. Центром внимания было тело – девушка, лежащая на холодном асфальте, без одежды. Единственная вещь на ней, бросающаяся в глаза – малиново-сиреневая туфля на левой ноге. «Это же чистый Carol, – иронично подумала Софья, вспомнив книги Льюиса Кэрролла, – туфля цвета фуксии!»

Собравшиеся обсуждали происшествие с таким жаром, словно каждый был свидетелем или участником событий. Одни говорили, что это убийство, другие считали – несчастный случай.

У ограждённой зоны Софья заметила молодого следователя: Саша Данилин, её бывший ученик, тогда в школьные годы его самым непростительным преступлением считалось невыполнение домашнего задания. Он стоял в стороне с блокнотом и выглядел растерянным. Был он не то чтобы некомпетентен, но пока ещё недостаточно искушён в тонкостях расследования. Саша в последнее время часто обращался к Софье Васильевне за советами, понимая, что она знает о типажах и характерах людей больше, чем многие опытные следователи.

«Милый мальчик, – подумала она с лёгкой улыбкой, – но голова его, наверное, больше в облаках, чем в протоколах».

– Софья Васильевна? – Данилин посмотрел на неё, удивлённо хлопая глазами. – А вы… здесь? Я имею в виду, вы же не…

Он почесал затылок, явно смущённый.

– И что? Я же не на Марсе живу, Саша, – пожала плечами его бывшая учительница, – мне что, нельзя пройтись по родному городу?

«Молодец, что вообще заметил меня в этой толпе» – подумала Cофья, и её взгляд устремился к сцене позади следователя.

– Саша, мне всегда было интересно, что не вписывается в картину. И я, поверь, пойму что.

Парень явно не знал, как вести себя дальше с бывшей училкой. Отогнать её подальше к толпе зевак? Но Софья Васильевна всё ещё непоколебимый авторитет для него.

Тело оградили металлическими столбиками с привязанной верёвкой к ним. Полицейские и люди в штатском ходили взад-вперёд с блокнотами, но никто не спешил. Да и куда спешить? Вот тело, вот дело – спеши не спеши, но труп так и останется холодным трупом, а убийцу ведь на месте преступления за руку уже не поймаешь. Энск не то место, где работали слаженно и быстро: всё здесь тянулось медленно, как течение мутной в этот сезон воды Волги. Софья подошла ближе, насколько возможно, и заинтересованно рассматривала тело.

И вот он – труп, раскинувшийся на холодном асфальте, конечности изогнуты в неестественной позе, как у выброшенной с балкона куклы. Молодая женщина, лет двадцати пяти, с белокурыми волосами, прилипшими к её бледной коже. Но самое странное – это одежда. Точнее, её отсутствие. На женщине ничего не было, кроме одной туфли на высоком каблуке, и туфля выглядела дорого́й, явно не местной областной фабрики или китайской подделкой под Carol. Вторая туфля отсутствовала, как и отсутствовали какой-либо смысл или логика в происшедшем.

– Туристка? – задумчиво пробормотала Софья. – В туфле цвета фуксии на парковке в Энске? Она что, заблудилась по пути в ночной клуб, которого у нас в городке нет?

Саша покраснел, как на экзамене, пытаясь найти что-то в своих записях.

– Мы… э-э… думаем, возможно, она приехала из Москвы. Её нашёл местный житель – утренний бегун. У нас же многие московские художники-пенсионеры и актёришки в отставке скупили домишки под свои студии и дачи.

Софья подняла бровь.

– И она, двадцатилетняя "пенсионерка", видимо, тоже бегала в одной туфле на шпильке? Голая?

Данилов закашлялся. Его уши начали краснеть.

– Ну, не знаю, Софья Васильевна… Мы проверяем. Разбираемся. Может, её сюда кто-то привёз.

– Привёз да бросил, – пробормотала она, вглядываясь в лицо женщины. – А туфля осталась… Одна туфля. Ну, что же, Саша, иногда жизнь подкидывает неразгаданные загадки. Но у меня есть ощущение, что в этой истории всё не так просто. И это не случайность.

Следователь взглянул на неё озадаченно, но ничего не сказал.

Она сдержала вздох и присела на корточки в нескольких метрах от тела, внимательно изучая мелкие детали: руки, сжатые в кулаки, слабовыраженные следы на запястьях, не то от браслетов, не то от дамских часиков, запечённая кровь на волосах, отсутствие каких-либо личных вещей поблизости. Всё это казалось… неправильным. И всё же самым абсурдным здесь оставалась эта туфля – яркое, ослепительное пятно в сером утре города.

– Ну что же, полагаю, вторая туфля должна скоро появиться, – задумчиво произнесла Софья, поднимаясь с корточек. – В переносном смысле, конечно. Ножками туфля сама не притопает, и тебе, Саша, придётся потрудиться.

Следователь уставился на неё, явно не понимая. Софья покачала головой.

– Туфля, Александр. Это подсказка. Вернее, её цвет. Хотя уверена, вы со временем до этого и сами дойдёте.

– Цвет? Да какая разница какой у туфли цвет?

«Да уж! – усмехнулась Софья, – а Саша так и остался тем среднестатистическим школьником, который пальцем об палец не ударит, если от него этого не требует учитель. Умом и сообразительностью Саша не блистал. Уж лучше бы пошёл в профессионально-технический лицей, а не на юридический факультет вуза!»

Софья отошла, но щекочущее нервы предчувствие не покидало её. Эта странная смерть – всё это не случайно. И хотя она уже давно не учитель, а тем более не следователь, внутри неё прорастало зерно уверенности, что именно ей предстоит распутать эту историю. В конце концов, кто, как не она, умеет разбираться в сложных и запутанных текстах жизни? Что здесь сложного? Она ведь провела годы, филигранно анализируя Достоевского, борясь с подростковыми кризисами и вытягивая сочинения из самых упрямых учеников. Разве убийство – это не просто ещё одна загадка? Разве нет? Кто у нас душезнатец? Конечно, она – Софья Васильевна!

Софья шла домой по утреннему Энску, погружённая в мысли. События сегодняшнего дня не отпускали её. Обычно после всего увиденного, любой нормальный человек пошёл бы домой, сварил себе борща, может быть, налил напёрсток водочки, как микстуру для успокоения и постарался бы забыть эту тягостную мрачную картину. Но Софья никогда не считала себя "нормальной", а слово "забыть" – вообще не входило в её лексикон.

Туфля цвета фуксии. Фуксия, растущая у Софьи на балконе и радующая её невероятно изумительными бутонами, похожими на танцовщиц в пышных юбочках, вертящихся на тонких ножках в пируэтах… как это символично! Девушка, вероятно, тоже была таким цветком или…танцовщицей. Софья до сих пор видела туфлю перед глазами. Всё в этом деле было неправильным, начиная с этой нелепой обуви. В Энске, на Волге, двадцатисантиметровые шпильки?! Это было всё равно, что увидеть космонавта на корове или ту же землячку Валентину Терешкову на метле. Противоестественно! Зачем Терешковой метла в Энске? Она у нас в Президиумах восседает. И вся эта неправильность раздражала Софью, как допущенная опечатка в тексте.

Софья пересекала центральную улицу, когда в кармане плаща задребезжал телефон. Высветился незнакомый номер. Она ответила с подозрением, ожидая очередного маркетолога, который снова предложит ей заменить окна на пластиковые. Как будто её деревянные уже не служили верой и правдой больше тридцати лет.

– Алло? – строго произнесла она.

– Это Софья Васильевна Волкова? – голос был мужской, сухой, и звучал так, как будто его обладатель никогда не слышал о таких вещах, как радость или, не дай бог, смех.

Хотя… а с чего бы голосу радоваться? Или быть вкрадчивым? Это же не интим по телефону.

– Это кто? – Софья прищурилась, будто могла сквозь телефонную связь разглядеть собеседника.

– Подполковник Лобанов. Мне сказали, вы были на месте преступления сегодня утром.

Софья замерла на месте. Конечно, Лобанов! Ходили слухи, что он один из немногих, кто мог вызвать к себе уважение даже у самых отпетых областных криминальных элементов. В его присутствии люди становились прямо, а их совесть – чистой. Или, по крайней мере, они начинали притворяться, что она у них есть.

– Привет, подполковник, – ответила она так, как будто звонил старый друг, с которым Софья не общалась пару лет, потому что он слишком зануден для нормальных встреч. – Да, была.

– И, я слышал, вы что-то расследуете.

– Ну, «расследуете» – это громко сказано, – Софья усмехнулась. – Просто наблюдаю. У вас там такой бардак, что хоть кто-то должен помочь вам навести порядок.

В трубке повисло молчание, такое, от которого даже туман над Волгой мог бы показаться весёлым и беззаботным.

– Итак, Софья Васильевна, – Лобанов говорил медленно, явно сдерживая раздражение, – мы не нуждаемся в любительских расследованиях. Прошу вас, оставьте это дело нам.

– Ну конечно, конечно, – отозвалась она с очевидным сарказмом. – Оставлю вам. А потом окажется, что это случайная смерть, и дело закроют. Одна туфля цвета фуксии! Подполковник, это подсказка! Разве вы не видите?

Лобанов вздохнул так, что на том конце линии, вероятно, задул иллюзорную свечу.

– Я вижу лишь женщину в одной туфле на парковке. Остальное – дело экспертов. Пожалуйста, Софья Васильевна, больше не вмешивайтесь.

Софья кивнула, хотя Лобанов этого не мог увидеть. Она знала одно: как только кто-то просит её «не вмешиваться», это гарантированно означает, что пора вмешиваться как следует.

Вернувшись домой, Софья всё же сварила борщ. Но мысли об убийстве не давали ей покоя, даже когда аппетитный запах лаврового листа и свёклы разлился по кухне. Почему туфля такого цвета? Почему только одна? И почему это произошло именно в «Волжских просторах», где проживали выскочки из области и чиновники с непонятными доходами?

Она заварила чашку крепкого чая и открыла компьютер. Интернет был для неё своего рода окном в мир – конечно, если считать миром местный форум «Голоса Приславля». Там обсуждали всё – от новых рельсов трамвайной линии до того, чей кот громче орёт по ночам.

Софья уже собиралась начать свой поиск, как в дверь позвонили. Она чуть не уронила чашку.

– Кто это может быть в такую рань? Время-то ещё только часов десять, – пробормотала она, подходя к двери.

В этом районе неожиданные визиты случались редко, да и знакомых у неё было не так много: после смерти мужа Софья любила уединение, и шумные компании были ей не по нутру. Она никогда не страдала от одиночества, а наоборот ценила своё личное неприкосновенное пространство.

Когда Софья открыла дверь, на пороге стоял тот, кого она ожидала меньше всего – виделись-то всего час назад.

Перед ней вытянулся в струнку следователь Данилин, тот самый, который на утреннем месте преступления был таким растерянным, как будто это было его первое расследование.

– Саша? – удивлённо спросила она, сдерживая улыбку.

– Софья Васильевна, – Данилин покраснел, как будто снова сидел на школьном экзамене. – Я тут подумал… Может, вы правы насчёт этого дела. Что-то здесь не так. И… ну, раз вы в этом разбираетесь…

– Я? Разбираюсь? – Софья приподняла бровь. – Саша, я тридцать лет объясняла детям, почему Пушкин – это не просто «усталый гений», а “Мёртвые души“ Гоголя – это не про призраки и трупы, а всего лишь про хитрого бюрократа. Но детективные дела, Саша, я никогда не вела.

– Но вы ведь всё равно собираетесь, – пробормотал Данилин, переминаясь с ноги на ногу. – И мне кажется, что нам не помешает ваша помощь. Зная ваш аналитический ум, я даже и не сомневаюсь, что вы уже запустили свой потрясающий мозговой аппарат.

Софья, уже собиралась ответить со свойственным ей сарказмом, но комплимент Саши ей понравился, и она сдержалась. Что же, он прав. Конечно, она подумывала расследовать это дело, и, конечно, она не остановится.

– Ладно, – вздохнула Софья, словно соглашаясь на что-то совершенно неприличное. – Заходи, Саша. Мы с тобой поразмыслим, с чего начать. У тебя хоть второй туфли всё ещё нет?

Данилин заулыбался, и Софья увидела на его лице ту наивную мальчишескую смелость, которую когда-то воспитывала у своих учеников. Это было лучшее её достижение за долгие годы преподавания – помочь молодым людям поверить в себя, даже если они были чуть глуповаты.

Но сегодня ей предстояло разобраться с делом, которое не было ни школьным сочинением, ни домашним заданием по математике с двумя неизвестными, ни кроссвордом.