Полшага до Небес

– Я к океану! – крикнул Ди.

Пролетел возле стола, сцапал мимоходом бутерброд и бросился к двери, надеясь прошмыгнуть на улицу, пока мать не спохватилась.

– Дэймон! – строгий оклик, и мальчишка остановился, обречённо вздохнув.

Мать подошла, поправила Ди воротник пальто, застегнула верхнюю пуговицу. Взяла болтавшийся на шее респиратор и взглянула на индикатор уровня заряда батареи. Посмотрела в глаза укоризненно.

– Да помню, помню. Там больше чем на три часа, – заныл Ди: мир манил своими чудесами и новыми приключениями, и жаль было тратить хоть секунду на всякую скукоту.

– Через час…

– Ну ма-а-а…

– Через час ты должен быть дома, я серьёзно! И не шастай у границы: ты прекрасно знаешь…

Скукота. Всем известно, что находиться возле границы двухмильной зоны без мобильного блока конвертера запрещено, тем более – кататься на велосипеде. Пискун таким образом лишился глаза, наткнувшись на висевшую в воздухе букашку. Ну а кто ж ему, Дэймону, даст этот блок…

Не дослушав, Ди выскочил за дверь.

Он не собирался говорить матери, что поедет на велосипеде – иначе всё обернётся для него скандалом, нудным брожением возле дома и в итоге работой на ферме. Но пешком до океана – минут тридцать, если не бежать, экономить заряд батареи регенератора. Обратно, значит, столько же. И что там делать оставшийся жалкий клочок времени? Нет, по-серьёзному? Наслаждаться разглядыванием тыщу раз виденными ракушками? Разглядыванием – потому что взять нельзя. Нельзя – потому что без мобильного блока конвертера и полшага не сделать за границу анклава. Не сделать, потому что упрёшься носом в континуум. Упрёшься, потому что расширение двухмильной зоны запрещено. Запрещено, потому что больше пространства – меньше воздуха. Меньше воздуха, потому что… Уф-ф! Ску-ко-та!

Вот и на ферме скукота, и совсем не хочется оказаться там из-за такой ерунды, как велосипедная прогулка. Сколько уже прекрасных дней Ди потерял у гидропонных лотков, повторяя раз за разом одни и те же занудные действия: гидропоника – тот же кон-вей-ер, бесконечный и однообразный. Куда как интереснее ухаживать за кроликами: у них длинные, мягкие уши – ведёшь потихоньку рукой, а те всё не заканчиваются… Ещё кролики смешно шевелят усами и у них большие печальные глаза.

Мама говорит, что когда-то зверьков была всего пара. Теперь они занимают несколько больших ящиков. Ди пытался как-то пересчитать население одного – сбился со счёта.

«Вот странно: людей в посёлке всегда было много – мама, папа, дядя Рэй, дядя Айк, доктор Мэтью, семья Багси и малышки Айви (которая, кстати, родилась уже здесь, внутри континуума), семья Миранды Под-ви-и-здж… ну, просто Миранды Ви… уф-ф… ну и прочие семьи и пары, и ещё так, поодиночке, – почему тогда людей не становится всё больше, их же никто не ест?»

Ди остановился даже от такой нелепой и пугающей мысли! Но океан ждал, океан манил, и он поспешил запрятать совсем не нужную сейчас загадку поглубже. Некому тут есть людей – и точка! Не Затворнику же, действительно, заниматься подобными вещами? Ди видел этого типа однажды – мельком, в окошке изолятора… Такой, пожалуй, мог бы. Сердце замерло, как у почуявшего хищного зверя крольчонка…

«Ну нет, враки! – встряхнулся Ди. – Страшилки для малышей!»

Да и ответ-то на самом деле, может быть, совсем-совсем прост: так выходит потому, что люди ни капли не похожи на кроликов. И в глазах у них что-то другое…

Ди зашёл за угол, чтобы его не было видно из окна. Велосипед он поставил здесь загодя, ещё вчера вечером: папа говорит, планируй свои действия, а затем действуй без суеты. Озираясь, Ди устроил поудобнее спрятанный на груди под пальто бинокль (настоящий армейский, бесценный подарок дяди Айка!), кое-как перекинул ногу через раму, надавил на педаль и поехал, изо всех сил стараясь не дёргать руль.

Педали крутить тяжело: велосипед слишком большой, несмотря на опущенное до упора седло. По той же причине не удаётся толком держать равновесие. Папа прикрепил к заднему колесу ещё два вспомогательных – теперь над Ди все смеются, дразнят «коротышом». Ну и пусть. Ещё одна причина отправиться к океану без никого.

Вертикальные жёлтые полосы застывших в воздухе облачков-«ирокезов» хорошо заметны издалека, и того же цвета разметка тянется по земле – граница двухмильной зоны. Нечёткими полукругами отмечены редкие порталы. Ди нужен во-о-н тот…

Он подъехал, выбрался из-под завалившегося со звоном велосипеда и огляделся: вроде никого. Подышал из респиратора: запыхался! Достал из рюкзака садовый опрыскиватель, заряженный краской, взболтал хорошенько. Велосипед пусть валяется здесь же: дальше лучше не рисковать, идти пешком. Вспомнилась ослепившая Пискуна букашка… Бр-р! Ди ещё раз вдохнул из респиратора и вошёл под жёлтый полукруг.

Ди не знал, сколько их всего, этих порталов, – сколько тоннелей успели проложить вглубь континуума, пока не спохватились: воздуха просто не хватит, если продолжать и продолжать. Но этот, однако, успели довести до самого Камня. И не скажешь, по правде говоря, что находишься в тоннеле: никаких тебе стен – пологий берег, невысокие скалы и в отдалении океан. Только полосы краски висят сами по себе, похожие на согнутые в дугу жёлтые струи дыма.

Ди на ходу попрыскал по сторонам: аэрозоль осел – всё в порядке. Перестраховался, по большому счёту: идти по середине тропы не опаснее, чем гулять возле дома. Иное дело – велосипед: качнёт невзначай, вильнёт на ухабе… Ну, в лучшем-то случае просто ушибёшься о невидимую поверхность, но если в континууме во время проходки кроме молекул воздуха находились какие-нибудь более крупные объекты, вроде капли воды или мухи… Бр-р-р!

Ди остановился, повернулся и, выставив перед собой руку с опрыскивателем, осторожно шагнул в сторону от тропы… Немного ещё… Стоп. Он нажал на рычаг – ярко-жёлтая клякса зависла, впитываясь в кажущуюся пустоту и едва слышно шипя. Красота! Довольный, Ди вернулся на тропу и поскакал вприпрыжку, то пуская из опрыскивателя облачка краски, то прикладывая к лицу респиратор: если мать увидит большой расход – догадается, что Ди опять гонял «за флажки».

Лужа, лужа, лужа – брызги, брызги, брызги! Скользкие и прозрачные, маленькие озерца разлетались из-под ботинок каплями, падали и снова сливались вместе в жидкие зеркала. Лужи – это «размороженный» воздух континуума, оставшийся в тоннелях после их создания мобильным блоком конвертера, – так говорят в школе. Только этим воздухом нельзя дышать.

Дышать… Ди прижал респиратор к лицу и сделал вдох. Убрал и вдохнул ещё раз, сравнивая. Пахло вроде бы солью и ещё чем-то трудноопределимым… Должно быть, это настоящий запах океана. В жилых модулях пахнет совсем не так – там вовсю работают регенераторы. Вода и воздух циркулируют по кругу – в школе и об этом рассказывали, но Ди было не очень понятно. В старшем классе круговорот воздуха и воды изучают подробнее – может, тогда он что-нибудь поймёт.

«Разморозить» воздух относительно легко, а вот что-нибудь более плотное… м-м-м… например, воду… Но этим занимались раньше, в первое время после «Прыжка», а сейчас, как говорит папа, не до баловства: энергия ядра конвертера используется только для регенерации двух важнейших невосполнимых ресурсов, обеспечения фермы с оранжереей светом и теплом и работы необходимых электроприборов, – Большой импульс забрал всё, и те крупицы, что даёт теперь ядро, приходится экономить.