Хозяйка Дьявола

1. Покупка

Не так-то много в тихом Нью-Биллингтоне и его окрестностях проживало людей, чей кошелёк позволял бы присутствовать на этом аукционе. Большого зала в ратуше не понадобилось, хватило совсем скромной комнатки, вмещающей четыре ряда обитых бордовым велюром стульев, невысокую полукруглую сцену для презентации товаров и блестящую от лака трибуну, с которой пухлый мужчинка с моноклем в глазу монотонно вещал:

– Продолжаем распродажу имущества почившего барона Глашера… Следующий лот, статуэтка индийской богини Кали, предположительно тринадцатый век. Бронза с золотым напылением, вес пять с половиной фунтов, высота – три хэнда, начальная цена – три тысячи фунтов стерлингов…

Сандра скучающе зевнула, едва успев прикрыть рот ладошкой в белой атласной перчатке. Дождаться нужного ей лота оказалось не так-то просто: торги шли медленно и лениво, а в душном помещении от парения разномастных парфюмов и табачного дыма уже кружилась голова. На стульях восседали такие же уставшие лорды в строгих костюмах, то и дело прикладывающиеся к трубкам или достающие часы из карманов на полных жучиных брюшках. Их леди, радующиеся возможности выгулять в свете пошитые по жестокой французской моде «хромые юбки» всех возможных оттенков, небрежно обмахивались веерами и сплетничали вполголоса с соседками. Их вычурные цветастые шляпы с огромными полями сильно мешали обзору, поэтому все лица Сандра разглядела и узнала далеко не сразу. И даже вздрогнула, когда компаньонка Полли склонилась к её уху и зашептала так жарко, что заболталась в мочке длинная бриллиантовая серьга:

– Он здесь! В первом ряду, и кажется, не один…

Сандра проследовала за её взглядом и не без горечи подтвердила: залихватски закинувший ногу на ногу рыжеватый джентльмен в кофейно-коричневом пиджаке действительно Рори Делавер. Вот уж кого ей точно не хотелось увидеть сегодня, тем более под ручку с нежной юной особой в розовом платье с летящими рукавами-крылышками.

– Отпустил бородку. Ему не к лицу, сразу накинуло лет пятнадцать, – фыркнула Сандра, про себя добавив:

«Зато всё так же падок на блондинок».

Она туго сглотнула, спешно переключая внимание на молоток аукционера, пока Рори не поймал её за изучением его новой пассии, о которой, как ни больно признавать, не могла бы сказать ничего дурного. Девушка была идеально мила и хороша собой, с этой скромной причёской и розой в золотых волосах, всего на тон темнее оттенка самой графини Де Росс. И где только красотка умудрилась вырастить цветы в середине зимы?

– А она уж слишком сладкая, – заботливо подхватила пышка-болтушка Полли, не упуская возможности перетереть косточки бывшему жениху подруги. – Прямо зубы сводит. На лбу написано: готова рожать десять маленьких Делаверов и лизать пятки смердящему старикану-графу.

Сандра заставила себя улыбнуться уголком ярко-малиновых губ: попытка поднять ей настроение не удалась, но за неё стоило быть признательной. Именно ультиматум отца Рори расстроил их помолвку полтора года назад. А также полное нежелание молодой леди Де Росс мириться с патриархальным укладом семьи жениха. Она бы не смогла жить после такого лицемерия: продолжать регулярно писать в местную газету «Нью Ворлд» революционные статьи в защиту прав женщин, а самой пресмыкаться перед авторитарным свёкром и смиренно отдать всё унаследованное от отца состояние в распоряжение мужа.

Да уж, за принципиальность ей приходилось платить пугающе часто.

Аукцион продолжался, и грустные воспоминания Сандра заглушила парой глотков шампанского, которое любезно пронёс мимо рядов официант. Холодная жидкость хорошо впиталась стянутым спазмом обиды нутром. Полли продолжала то и дело нашёптывать на ухо, как отвратительна спутница Рори, но толком слушать её не получалось из-за стука молотка по трибуне и собственных печальных мыслей.

Например, о том, что вообще-то, Де Россы и Делаверы равны в титулах и богатстве. И это Рори мог бы оставить семью и положение ради неё, пойти против отца… Если бы впрямь любил, а не изображал интерес. Если бы она была для него не просто выгодной невестой, а необходимой сердцу. Если бы хоть один из его мокрых поцелуев был настоящим. Или хотя бы та бездарно потраченная ими обоими дождливая летняя ночь.

– Что мы тут забыли? – вдруг вздохнула Полли и последовала примеру подруги, пригубив шампанское. – Неужели тебе нужно что-то из барахла этого скряги?

– Да брось, По. Я тут только из-за Торнадо, и готова выложить за этого жеребца любую сумму, – пояснила Сандра и вздохнула, когда аукционер за трибуной огласил покупателем нового лота – гигантского портрета короля Георга – её соседа, вдовца лорда Тилоуша.

Она была уверена, что давно положивший глаз и на её конюшни, и на саму наследницу знаменитого рода заводчиков лошадей дражайший соседушка тоже пришёл за лучшим скакуном города. Да что города, потомственный арабский иссиня-чёрный жеребец успел прославиться до самого Лондона своим небывалым успехом на скачках. Лучшее, что было у барона Глашера в имуществе и что так сильно хотелось заполучить. Ах, если бы Торнадо вошёл в табун Де Росс да в идеале осеменил бы парочку её породистых лошадок! Это моментально взвинтило бы ценность потомства до небес. Да и поучаствовать в забеге с таким конём было бы не лишним для преумножения богатств графини и стало бы отличным шансом доказать всем ханжам, что она достойна своего имени и титула. Достойна покойного отца.

Но Торнадо не стал следующим лотом. Вместо него из-за деревянной ширмы на сцену вальяжно ступил рослый, смуглый мужчина с такими беспорядочными иглами торчащими чёрными волосами, словно их криво обрубали топором. На широких плечах болталась грубая холщовая рубаха до самых колен, сильно похожая на мешок с дырой для головы и рук, коих не могла прикрыть, и развитые мышцы под бронзовой кожей моментально привлекли внимание всех местных кумушек, смущённо захихикавших в платочки. Густые брови на лице незнакомца росли под таким острым углом, что оно казалось бесконечно хмурым и злым, хотя и не кривилось. Блёклые серые глаза лишь мельком пробежались по рядам, но этого хватило, чтобы уловить источаемое ими презрение к окружающим. Как будто перед ним не люди, а пустые болванчики, которым так и хотелось поотрывать головы.

– Лот тридцать восемь, трудоспособный раб, – не колеблясь, объявил аукционер и тем же безразличным тембром зачитал текст с бумажки в руках: – Возраст двадцать пять лет, несовместимых с работой увечий не имеет, родственников тоже. Известен успехами на арене, что подтверждают отметины на спине… кхм, продемонстрируйте, будьте любезны, – обратился он к рабу, оторвав взгляд от листка.

Тот едва заметно дёрнулся, на давно небритых скулах заиграли желваки тщательно маскируемого раздражения. Но всё же стянул рубаху и неспешно, будто нехотя, повернулся к зрителям спиной, покрытой чёрными полосами татуировок. Просто палочки, набитые под углом от плеч, боков и поясницы к позвоночнику, перечёркнутыми рядами. Как если бы кто-то считал дни в невидимом календаре, стремящемся к центру спины. Палочек было много, и раб вдруг сам огласил низким, тяжёлым голосом, в котором ясно ощущалась простуженная хрипотца:

– Каждая черта – человеческая жизнь, которую я забрал.

Его слова произвели ошеломляющий эффект. Лорды заметно оживились, некоторые уже лихорадочно листали чековые книжки, прикидывая оставшиеся средства. Перекрывая возникший возбуждённый шёпоток, аукционер довёл ажиотаж до предела, объявив:

– Контракт раба бессрочный. Ограничений эксплуатации нет, требования только по стандарту. Начальная цена – сто тысяч фунтов стерлингов.

И пока покупатели наперебой принялись нагонять ценник, брови Сандры медленно ползли вверх. Подписать бессрочный контракт в таком молодом возрасте, да ещё и не добавив хоть каких-то особых требований… Этот мужчина или отчаявшийся, или сумасшедший. Продал себя с потрохами.

Рабство в Европе давно никого не смущало: оно существовало с древности, а сейчас просто было подведено к нормам морали и ценности человеческой жизни. Любой совершеннолетний мог подписать контракт с будущим хозяином, и действовать вне этой бумаги никто не имел права, вплоть до ответственности перед законом. Прописывалось всё досконально: срок действия, доступные варианты эксплуатации, особые требования. По стандарту хозяин был обязан обеспечить рабу кров, достаточное питание и одежду по сезону. Уже это толкало сотни бедняков продавать свои жизни. С согласия хозяина обычно добавлялись пункты о запрете на телесные наказания и умерщвление, для женщин – на сексуальные или репродуктивные услуги. Рабство всегда было куда выгоднее наёмного труда: рабу не надо постоянно платить, не нужно соблюдать никаких его прав, которые предусматривали обычные трудовые отношения. Его можно заставлять работать сутками, можно приказать что угодно, и это делало спрос на рабов колоссальным. Как и предложение. А уж сколько нечистых на руку господ обманывало безграмотных бездомных бедолаг с улиц, подсовывая вот такие варварские контракты!

Но, как говорится, перо сильнее меча. Подписался на бессрочный контракт – будешь носить ошейник, пока хозяин тебя не отпустит. Разорвать контракт со стороны раба было невозможно, если не оговорён срок его действия. И если хозяину за нарушение условий судья мог впаять штраф или даже тюремное заключение, то самих рабов без особых разбирательств пожизненно отправляли в угольные шахты.

Торги за гладиатора шли активно, но после двухста тысяч понемногу затухли. Всё-таки не каждый способен был выкинуть разом настолько круглую сумму. Сандра потягивала шампанское, не без любопытства наблюдая за рабом на сцене. Тот уже оделся, и казалось, скучающе ждал своей участи, сложив руки на мощной груди. По сути, для тех, кого это интересовало, он и был таким же удачным вложением, как Торнадо для Сандры. Отличный боец, который мог принести господину солидный куш за особо счастливый вечерок.

И вот, когда цена дошла до двухста тридцати тысяч, вдруг с первого ряда раздался до боли знакомый бархатный баритон:

– Двести пятьдесят.

На поднятую руку Рори, сжимающую рукоять трости, разом посмотрели десятки пар глаз, включая саму леди Де Росс. Она замерла с открытым ртом, пытаясь понять, когда это бывший успел заинтересоваться смертельными боями. Не он ли совсем недавно отзывался о драках за жизнь с осуждением? Или просто лгал невесте, с пяти лет не выносящей вида крови?

– Смотри-ка, Делаверу скучно живётся без тебя. Решил разбавить будни экстримом, – хохотнула Полли, прокомментировав происходящее.

Ставку уже перебили, а Сандра лихорадочно кусала губы, съедая помаду, и всё сильнее сжимала ножку опустевшего бокала. Сказать, что в душе пылала обида на то, как её бросили накануне свадьбы, да ещё и через полгода после похорон отца, – не сказать ничего. Она так долго и яростно придумывала планы мести, что сейчас не ожидала настолько лёгкой возможности. И потому, как только Рори снова поднял цену, без раздумий вскинула руку:

– Двести восемьдесят.

Теперь уже все смотрели лишь на неё, хрупкую блондинку в круглых очках со стянутыми в пучок волосами. Непростительное для высшего общества сиреневое платье-пиджак с атласными лацканами уже выделяло её среди настоящих леди, а уж то, что она вступила в торги, вызвало сальную шуточку у господина в соседнем ряду:

– Милейшая, женщине не пристало торговаться за раба. Он боец и убийца, а не ублажитель одиноких дам.

– Назовите мне хоть один закон, запрещающий графине иметь раба. А если нет, то заткните рот, лорд Зелман, или одинокой дамой станет ваша вдова, когда я разорю вас до нитки на панталонах, а вы с горя пустите себе пулю в рот.

Сандра даже не задумывалась, произнося угрозу вслух. Её с детства бесили эти ограничения, и сейчас по одному покрасневшему от ярости лицу Зелмана она поняла: теперь заполучить раба – дело принципа и чести. Какую великолепную статью она напишет про этот день, когда доселе невиданная для женщины покупка случится вопреки всему!

Нормы негласные, а не узаконенные – то, что можно нарушать без последствий.

– Ваше хамство…

– Итак, двести восемьдесят, ставка принята, – перебил возмущённое шипение Зелмана аукционер, почти улыбнувшись гордо вздёрнувшей треугольный подбородок Сандре. – Кто больше?

– Двести девяносто, – не сдавался Рори, не поворачивая головы на задние ряды. Интересно, он хоть смотрел, с кем вёл торг?

– Триста, – упрямо перебила Сандра, хотя сумма становилась уже просто феноменальной. Даже за Торнадо она планировала отдать в разы меньше. Да что там, за эти деньги можно прикупить хороший такой табун из молодняка на обучение скачкам или отстроить новые конюшни.

И кажется, гнаться за этой цифрой не мог уже никто. Лорды вздыхали и убирали чековые книжки, их дамы с любопытством посматривали то на раба, то на юную графиню, вступившую в мужскую схватку. Аукционер взял обратный отсчёт, всё выше поднимая деревянный молоток, а Сандра, затаив дыхание, наблюдала за Рори. Как тот потёр новенькую бородку, как с прищуром смерил недовольным взглядом раба, как шепнул что-то миленькой спутнице, и та осторожно обернулась, столкнувшись взором с соперницей.

Сандре пришлось буквально заковать все бушующие под рёбрами эмоции в цепи, чтобы подарить девчушке самую широкую и обаятельную из улыбок, выученных с младенчества. Лживая показушность с абсолютным льдом в аквамариново-голубой радужке.

– Продано графине Александре Де Росс за триста тысяч фунтов стерлингов! – торжественно объявил аукционер, так громко стукнув молотком, что у Сандры заныло в висках. – Ваше имя будет вписано в его контракт после оплаты. Наличные, золото, чековая книжка?

2. Деон

В родной Стормхолл Сандра вернулась затемно, уже хорошенько отрезвев от спонтанного порыва. А потому успела обругать себя на все лады за несдержанность и глупое расточительство. Торнадо на торгах так и не появился, зато за ней теперь плёлся по заснеженной дорожке абсолютно ненужный раб, а внутренний карман песцовой накидки буквально прожигал его контракт.

«Триста тысяч… Триста! Отца бы хватил удар!» – только и вертелось в голове графини, а пустой желудок проедало тошнотворным стыдом.

Она обещала умирающему от долгой болезни отцу быть разумной в своих тратах. Да и не была склонна проматывать заработанное поколениями предков наследие зря. Конечно, как и любой любящей ухаживать за собой девушке, ей порой сложно было не скупить всю новую коллекцию Пуаре1 разом, но чтобы спустить триста тысяч на уязвление самолюбия бывшего… сплошной стыд.

К нему добавлялась и толика вины: с чёрного беззвёздного неба хлопьями валил щедрый декабрьский снег, а её внезапный подопечный всё так же был одет лишь в тонкие штаны и холщовую рубаху без рукавов, хоть и не жаловался, да и вовсе не сказал пока ни слова. И всё же Сандра спешила, поднимаясь по высоким каменным ступеням крыльца, где ей уже открывала двустворчатые дубовые двери Нэнни:

– Матерь Божья, Санни, что же так долго! Уже ночь на дворе!

– Прости, сама не думала, что всё так затянется. – Сандра мимоходом чмокнула её в испещренную морщинами щеку и нырнула в тепло и мягкий свет электрических ламп родного семейного гнезда. – Торнадо не было на аукционе! Всё абсолютно зря!

– А я знала, что его прикарманит сам мэр Уинслоу до официальной распродажи имущества барона, – фыркнула Нэнни и отступила на полшага назад, впуская продрогшего раба и вопросительно поднимая седые брови: – Кхм, позволь узнать, кто этот…

Сандра сняла шляпу и принялась стряхивать с неё снег прямо на паркет, лишь бы спрятать глаза от укора няни. Да, неловко называть кого-либо няней, если самой уже стукнуло двадцать два, и всё же привычку побороть сложно. На самом деле, в глубине души Нэнни занимала место матери, которой графиня не смогла узнать. Та умерла от родильной горячки, и в поисках кормилицы отец наткнулся на Нэн, чей новорождённый сын не выдержал тягот её нищенской жизни. Так и сошлось: поначалу Нэнни стала кормилицей и няней для малышки, с возрастом – первым советником и другом. В какой-то момент она даже подписала с почившим графом рабский контракт, который был её гарантом: она так сильно привязалась к подопечной, что относилась к Санни как к дочери и не пережила бы увольнения. Контракт и по сей день хранился у неё самой, и уйти Нэнни вольна в любой момент, но вряд ли этого пожелает.

Сейчас она официально считалась управляющей Стормхолла, и эта роль опытной старушке шла необыкновенно. Как и строгое чёрное платье с белым кружевным воротником, подчёркивающее женственность ещё не до конца скрючившегося от преклонных лет тела.

Сверкнув медово-карими глазами в свете висящей в холле хрустальной люстры, Нэнни поджала губы, наблюдая, как смиренно встал со сложенными за спиной руками раб, без малейшей толики интереса оглядывающий богатый интерьер и висящие на обитых красным деревом стенах пейзажи. С его блестящих от влаги чёрных волос капала вода и щедро стекала ему за шиворот, но тот этого словно и не замечал. Даже не дрожал от холода этой неожиданно сурово начавшейся зимы.

– Это… моя случайная покупка, – нехотя признала Сандра, боясь лишний раз смотреть на свою ошибку. – Хотела досадить Рори, только и всего.

– Ох, пресвятая Дева Мария, – простонала Нэнни, закатив глаза к потолку. – Детка, ты же собиралась купить жеребца! А привела мужчину? Твоя гордость порой граничит с дуростью.

– Нэнни, давай ты отчитаешь меня завтра, – графиня потупила взгляд и почувствовала себя неловко, потому как обсуждать всё это на виду у постороннего отчаянно не хотелось. Как и называть цену этой самой дурости. – Он явно замёрз и наверняка голоден. Сделай одолжение, распорядись приготовить для него горячую ванну и подбери какую-нибудь приличную одежду. И накорми. А потом пусть приходит в мой кабинет, нужно разобраться с его контрактом как можно скорее.

Посчитав свой долг хозяйки выполненным, Сандра уже было направилась к лестнице, на ходу стягивая перчатки, и Нэнни лишь недовольно прокряхтела:

– А ты сама собираешься поесть? Талула испекла твой любимый тыквенный пирог.

– Пусть подадут в кабинет.

Через полчаса, переодевшись в свободное шерстяное платье, Сандра уже сидела за любимым дубовым письменным столом отца и читала контракт. В просторном кабинете приятно пахло бергамотом из дымящейся чашки, рядом с которой остывал нетронутый пирог. Расписанный несколько десятилетий назад потолок запечатлел трёх маститых коней, несущихся по лугу навстречу закату, роль которого выполняла круглая люстра. За занавешанным тяжёлыми портьерами окном по-прежнему хлопьями валил снег, и с неразведённым камином было довольно прохладно, что заставляло хозяйку плотнее кутаться в невесомую пушистую шаль.

– С ума сойти, – поцокала она языком, убедившись, что аукционер не соврал: контракт и впрямь был варварским.

Кроме как крова, еды и одежды от хозяина не требовалось ничего. Никаких запретов – хоть руби раба на куски или прикажи зарезать себя самому. Помня, как выглядела подобная бумага для Нэнни (пять листов, плотно испещрённых текстом всех возможных нюансов), Сандра передёргивалась от каждой строчки, коих было до преступного мало. Зато приложение оказалось внушительным: оно содержало любезный список всех бойцов, которые пали на арене от руки Дьявола. Псевдоним также был прописан в самом верху, игнорируя настоящее имя, которое так и не нашлось на пожелтевшей от времени бумаге.

Во рту пересохло, когда Сандра дошла аж до шестнадцатого имени в списке. Лишь сейчас осознав, какую ужасающую машину для причинения боли притащила в свой дом, она действительно испугалась. Идея позвать раба в кабинет и не озаботиться при этом охраной показалась глупой: а вдруг он давно устал от такой жизни и сейчас будет рад стащить контракт, дать ей чем-нибудь по затылку да сбежать в эту глухую снежную ночь?

Дрогнувшей рукой Сандра спешно сунула документ в ящик стола и закрыла его на ключ, который тут же спрятала под тяжёлое пресс-папье в виде бронзового коня. Взяв чашку с остывающим чаем и блюдце, хотела было отпить, но в дверь настойчиво постучали. Фарфор звонко брякнул в аристократично тонких пальцах, чай едва не пролился на колени. С раздражением отставив чашку, графиня откинулась на стуле, поправила очки на остром носу и приняла как можно более независимый, гордый и властный вид.

Лишь бы только этот жутковатый посетитель не догадался, что с рабами ей толком не приходилось иметь дела.

– Войдите, – звенящим от напряжения тоном приказала Сандра, и дверь открылась, впуская под тёплый жёлтый свет настенных бра чёрную тень.

Именно такая ассоциация возникла первой, ведь несмотря на атлетичное телосложение, раб ступал бесшумно и легко, непринуждённо засунув руки в карманы. Не пытался склонить голову с зачёсанными назад, мокрыми после ванны волосами, а напротив – окинул просторный кабинет совершенно ленивым, скучающим взглядом. Стоило отдать Нэнни должное – она успела привести раба в достойный вид, вручив ему старые брюки, ботинки, подтяжки и синюю рубашку покойного графа. Правда, вряд ли эту дорогую одежду когда-либо носили настолько небрежно: закатав рукава по локоть и открыв вид на выступающие жилы предплечий, не потрудившись застегнуть добрых три верхних пуговицы и оставив подтяжки болтаться до колен.

– Что ж, думаю, нам нужно познакомиться, – строго обозначила Сандра, силясь только не дрожать голосом от пристального внимания раба, теперь обращённого лишь на неё. Не к месту вспомнилось презрение, с каким тот смотрел на лордов и леди в торговом зале. Словно, если бы у него был под рукой заряженный револьвер, перестрелял бы их всех как мишени в тире. – В контракте не указано вашего имени. Как мне к вам обращаться?

– Обращаться ко мне стоит лишь в одном случае: когда надо посчитать кому-нибудь кости, – насмешливо поднял хищную треугольную бровь раб, смерив графиню снисходительным взглядом по-прежнему едких дымчато-серых глаз. – А у такой миленькой пташки явно нет яиц, чтобы заявляться на бой. Прекрасно наслышан об этой обители нижних юбок и её писклявой хозяюшке.

Сандра нервно сглотнула: её несколько кукольное светлое личико часто воспринимали слишком детским и оттого не верили в предельную серьёзность характера. То ли от очевидной издёвки, то ли от хрипотцы низкого тембра, у неё пробежал холодок между лопатками. Раб явно был не из робких и не собирался выслуживаться перед новой госпожой, а ставить себя перед кем-либо самой ей ещё не доводилось. Обычно, зная её положение и титул, все и так были рады услужить.

– Ваши так называемые бои – дикий пережиток прошлого, – фыркнула она, тщательно маскируя налёт страха за бравадой. – Совершенно неэстетичная забава для мужланов. Разве не радует, что больше этим не придётся заниматься?

– Если бы меня заботила эта ваша эстетичность, я бы не стал абсолютным чемпионом. Дьяволом арены. Зато тебя, пташка, всё это показушное дерьмо заботит настолько, что ты готова выкинуть триста тысяч, лишь бы только нассать в тапки какому-то рыжему чмырю, – откровенно нагло, криво оскалившись, раб склонил набок голову, как если бы ждал реакции на такой выпад.

И пропустить уже второе хамство мимо ушей графиня не позволила. Медленно поднявшись со стула, Сандра скрипнула зубами от вспыхнувшей под рёбрами злости. Сжав ладони в кулаки, завела руки за спину и гордо вышла из-за стола, смерив раба уничижительным взглядом из-под очков.

– Какая отвратительная наглость, – процедила она, встав в шаге напротив него и запоздало осознав, что ростом едва доставала ему макушкой до плеча. Нос защекотал лёгкий аромат шалфея. – Дерзость и глупость. Хамить тому, в чьих руках твоя жизнь, крайне недальновидно.

– Недальновидно это было бы, если бы у меня появился настоящий хозяин, а не писклявая птаха, – не дрогнув ни единой мышцей лица, всё так же издевательски протянул раб, и Сандра сцепила кулаки ещё крепче.

А дальше пришлось откровенно блефовать.

– Писклявая птаха прямо сейчас может приказать выпороть тебя, как нашкодившего щенка, – она надеялась, что угроза вышла веской и достаточно настоящей. Ведь на деле в Стормхолле и некому было поручить подобное.

Похоже, раб это понял сразу, продолжая откровенно насмехаться.

– Да ну? И зачем же нам посредники, возьми кнут в свои изнеженные ручонки. Оба получим массу новых впечатлений, – одарив её оценивающе-пошлым интересом, он обличительно прищурился: – Не пытайся меня запугать. Я вижу разницу между тем, кто готов причинять боль, и тем, кто просто зазря сотрясает воздух. И если до тебя всё-таки дошло, что сработаться нам не вариант, давай к делу. Мне нужна моя арена, и ничего больше. Так что завтра с утречка резво подберёшь юбки и побежишь продавать меня тому, кто понимает отличие бемгишей2 от танто3.

Не такого разговора Сандра ожидала и не подобных ультиматумов. Даже слегка онемела от шока: как вообще можно хотеть вернуться в адское пекло, где приходилось драться за жизнь?! Правда, доля резона в словах раба точно была: избавиться от паршивца и вернуть себе потраченные деньги ей бы не повредило. Но хватило мимолётно представить, каким хохотом разразятся напыщенные лорды с сегодняшнего аукциона, когда узнают, что раб продан на следующий же день, и она упрямо вздёрнула подбородок.

– Заканчивай хамить мне и пытаться указывать, – повысила она тон, как можно более строго сверкнув глазами. – Я не собираюсь тебя продавать и не буду выгонять на арену…

– Ну и дура. Я бы за пару боёв вернул тебе все потраченные на меня деньги.

– И не смей меня перебивать! – Сандра чувствовала, как краснело от напряжения её лицо, но всё же пришлось напомнить рабу главную угрозу: – Ты будешь служить так, как мне будет угодно. Или я пойду с твоим контрактом не на невольничий рынок, а к судье. Ты прав, я сама не стану мараться об твою грязную шкуру. Тебя просто выбросят догнивать дни в угольной шахте, великий и непобедимый Дьявол. Готов навсегда попрощаться с солнцем?

Чего она точно не могла предвидеть – что вместо покаяния раб неуловимым движением метнётся вперёд и резко схватит её за горло. Безупречно быстро найдёт большим пальцем точку бешено затрепетавшего пульса и так перекроет дыхание, что подкосятся колени. Она и пикнуть не успела, не то, что отклониться, и смогла только безуспешно вцепиться ногтями в каменно твёрдую грубую руку, пытаясь разжать стальную хватку. Очки свалились с носа и звякнули, разбившись об пол.

– Смелая пташка, – прошипел раб, нависнув над ней и уничтожая почерневшим от ярости взглядом, пока Сандра судорожно пыталась поймать воздух ртом, становясь пунцовой от ужаса и беспомощности перед этой звериной силой. – Что ты там пропищала про шахты? Так вот назови мне хоть один повод не свернуть эту нежную шейку прямо сейчас. Забрать контракт и…

– И… нико…гда больше… не вер…нуться на ар…рену, – через жуткое, болезненное усилие прохрипела Сандра.

Хватка раба дрогнула, чуть сузился ненормально затопивший серую радужку зрачок. Лёгкой слабины хватило, чтобы графиня смогла вывернуться из его руки и отклониться назад, едва не упав грудью на стол. Уперев кулаки в столешницу, она отчаянно закашлялась, пытаясь восстановить баланс в лёгких. По щекам текли слёзы, горло саднило, а чувствительная кожа шеи, знавшая лишь мягкость дорогих тканей, горела огнём.

– Вот тут ты права, пташка, – как будто не замечая её страха и боли, вздохнул раб. – В бегах я не смогу быть тем, кем должен. На смертельные бои можно выходить только рабам под эгидой хозяина. Так что давай искать золотую середину между нашими «хочу».

Сандра лихорадочно соображала, пока её дыхание приходило в норму. Осторожно коснувшись явно припухшей шеи, она стиснула зубы от злости и развернулась лицом к рабу, на этот раз твёрдо решив поставить его на место. Ведь его слабость всё-таки удалось нащупать, как и выход из кошмарной ситуации, в которую сама себя загнала.

Впервые пожалела, что не держала на службе какого-нибудь дуболома, который прямо сейчас перебил бы хаму пару костей. Так что играть осталось лишь теми картами, которые доступны.

– А теперь слушай сюда, ублюдок, – выплюнула она севшим, хриплым голосом. – Ты больше никогда не посмеешь распускать руки. Будешь вести себя как положено рабу, выполнять все мои приказы. Без хамства и споров. И тогда я не только забуду про то, что ты сделал сейчас, как посмел угрожать хозяйке… но и найду тебе такого владельца, который даст больше, чем арена захолустного Нью-Биллингтона. Я продам тебя в Лондон, где ты сможешь драться с кучей новых соперников и самоутверждаться сколько душе угодно.

– Что ж, звучит неплохо. Это уже попахивает сделкой, так? – помедлив пару секунд, нехотя признал раб и отступил на два шага назад.

Сандра едва не выдала своё торжество победной улыбкой, но удержалась и продолжила как можно более официально:

– Да. Сделка. Поработаешь на меня, пока не найду покупателя в Лондоне.

С удовлетворённым вздохом графиня осознала, что теперь разговор поменял позиции. Приосанившись, она неспешно вернулась за стол, как будто желала подчеркнуть, кто здесь главный, а на самом деле для банальной безопасности. Находиться на расстоянии вытянутой руки рядом с рабом-убийцей, плевавшем на неприкосновенность аристократки, совсем не хотелось.

– Сколько мне придётся ждать? – нахмурившись, поинтересовался раб, с явным неудовольствием на хмуром лице наблюдая за восстановлением позиций госпожи и подчинённого.

– Не в моих интересах затягивать и держать в доме такого безумца, который прямо-таки рвётся кромсать людей. В течение месяца я решу вопрос.

«Месяца вполне хватит, чтобы лорды забыли об аукционе и перестали ждать Дьявола на боях. Тогда можно будет от него избавиться», – справедливо рассудила Сандра. Это действительно был компромисс.

– Пока что мне нужно дать тебе работу. С лошадьми умеешь управляться? – наигранно буднично спросила она, демонстративно взяв чашку и отпив остывший чай, едва не вставший поперёк саднящего горла.

– Я тебе не конюх, – презрительно скривился раб, сложив мощные руки на груди. – И если месяц буду заниматься всякой чушью, быстро потеряю форму.

Сандра задумчиво прищурилась: по хорошо поставленной, не свойственной простолюдинам и тем более рабам речи чувствовалось, что он грамотен и наверняка умел читать. Но вряд ли этот довольно странный факт поможет ей найти ему применение, безопасное для неё самой.

– Плевать я хотела на твою форму, – фыркнула она как можно более небрежно. – Передай Нэн, что ты наш новый подсобный рабочий. Будешь выполнять все её поручения, таскать тяжести, чистить от снега дорожки, топить камины и колоть дрова. Жить отправишься на конюшни. Я собиралась дать тебе комнату для слуг, но после твоего хамства и попыток меня придушить не собираюсь спать с тобой под одной крышей. Хватит и сеновала, сдобренного амбре от навоза.

Не без удовольствия Сандра смотрела, как едва заметно играли желваки на небритых скулах раба, как очевидно скрипнули его зубы. Раз уж не могла допустить в своём доме кровавой расправы, так хоть задавить морально. Что ж, на место его поставить точно получилось, хоть он и попытался снова задеть её гордость:

– Купить сраного истопника за триста тысяч – ты и впрямь не блещешь мозгами…

– Никаких «ты», – жёстко отрезала Сандра, звонко поставив чашку на блюдце. – Прояви уважение к своей хозяйке, если хочешь дождаться ответной услуги. Или дождёшься того, что тебя привяжут за шею к хвосту моей лучшей лошади на пару дней. И будут кормить её на убой.

Судя по загоревшимся чёрным углям в глазах раба, тот мысленно расчленял её на кусочки, но графиня выдержала долгий ненавидящий взгляд, не поколебавшись и не мигнув первой. Пауза вышла долгой, нагревая воздух в прохладном кабинете. Наконец, раб нехотя выдавил:

– Как скаже…те, госпожа, – почтительное слово у него вышло с яркой издевательской окраской, особенно когда он едва заметно ухмыльнулся: – Ровно месяц. А потом мне терять будет нечего, и поверьте, я знаю добрую дюжину способов прикончить вас так, чтобы на меня не пало подозрение.

– Пошёл вон, – только и процедила Сандра, всё-таки дрогнув от страха перед этой угрозой.

Такие, как он, точно не пускали обещаний на ветер. И если ей не подвернётся удача и хороший покупатель, будет непросто защититься от собственного раба.

Тот уже направлялся к двери, когда графиня опомнилась от бегающих по коже мурашек и кинула вдогонку:

– Назови себя. Хочу знать твоё настоящее имя.

– Это просьба или приказ? – вдруг решил уточнить раб, взявшись за резную ручку и оглянувшись на хозяйку через плечо. – Просьбы я вправе не выполнять.

– Приказ.

– Деон, – буркнул раб и резко распахнул дверь. – Меня зовут Деон, пташка.

Сандра не успела напомнить ему правила субординации – он уже ушёл, оставив в кабинете лишь лёгкий аромат шалфея и мыла. И только после этого графиня смогла с шумным выдохом откинуться на стуле, дрожа всем телом.

3. Право

Несмотря на тревожную ночь, это утро началось с небывалого вдохновения. Не потрудившись даже умыться, Сандра прямо с постели метнулась к письменному столу и принялась бойко выстукивать на печатной машинке переполнявшие голову мысли. Обо всём: о вчерашнем аукционе и осуждении лордами её покупки, о стереотипном мышлении старой аристократии и даже о дикости такого явления как арена. Язвительные комментарии сыпались из-под тонких пальцев со скоростью «Томми-гана»4 в руках бывалого итальянского мафиози.

В затянутое морозными узорами окно напротив стола уже вовсю светило солнце, когда в дверь постучали, заставив Сандру оторваться от листа и наконец-то моргнуть. Вчера во время стычки с Деоном её очки разбились, и теперь пришлось для работы с текстом нацепить старые, с меньшими диоптриями, так что зрение уже порядком мутнело. Она не нуждалась в линзах постоянно и сносно видела окружающий мир в быту, однако носила их для чтения и письма, а иногда и для важного вида, как вчера на торгах.

– Войдите, – рассеянно пробормотала Сандра, снимая очки и стирая слезинки в уголках глаз.

– Милая, ты так и не спустилась к завтраку, – проворковала Нэнни, протискиваясь в спальню с щедро нагруженным подносом. Громко и укоризненно вздохнула, увидев растрёпанную и не потрудившуюся причесаться воспитанницу за работой. – Ну, конечно. Так и думала, что ты уже вовсю поносишь этих старых скряг.

Она со стуком поставила поднос на край стола, и Сандре пришлось чуть подвинуть машинку. Приятный аромат свежесваренного кофе и тостов с сыром мгновенно разбудил аппетит и напомнил, что вчера до тыквенного пирога дело не дошло. Графиня улыбнулась няне в намерении поблагодарить и тут же наткнулась на полный ужаса взгляд, направленный на её открывшееся виду горло:

– Санни! Это… что ещё такое?! Боже мой!

Не замечая лёгкого замешательства подопечной, Нэнни приподняла её голову за подбородок, поворачивая на свет довольно заметные синеватые пятна в форме пальцев. Жизненный опыт и проведённые на улицах годы мгновенно отразились пониманием в глазах старушки, тут же сменившись неверием.

– Быть того не может… Неужели тебя так хватал этот наглый раб?

Сандра стушевалась и неловко отодвинулась от рук няни, втянув шею поглубже в ворот атласного халата. Она и сама считала своей слабостью то, что произошло вчера, но ещё и признаваться перед названой матерью казалось стыдным. Неуклюже пробормотала:

– Ничего страшного. Это просто была минута… недопонимания.

– Недопонимания?! – ахнула та и разразилась возмущёнными возгласами: – Да я ему сейчас живо всыплю плетей! Будет у меня весь день языком вылизывать печные трубы и ночные горшки! Лапать аристократку, хозяйку! Совсем страх потерял!

«А неплохие идеи, как показать ублюдку, кто тут главный», – мелькнуло в голове у Сандры, и поставив мысленную галочку, она поспешила успокоить няню.

– Тише, тише, – графиня мягко взяла её сморщенные сухие руки в свои и сжала костлявые пальцы. – Нэнни, всё правда в порядке. Я поставила его на место, не надо вмешиваться со своими мерами наказания.

– Наказания, – недовольно буркнула няня, но было видно, что спокойный тон графини и её жест доверия вызвал желанный прилив нежности. – Безмозглый мужлан. Да пусть радуется, что я не сочла это неуважение к тебе Правом.

Сандра лишь закатила глаза и потянулась к долгожданным тостам, подчиняясь урчанию в животе. Конечно, Нэн преувеличивала. На возникновение Права это мелкое недоразумение не тянуло совсем.

Далеко не во всех развитых странах продолжал действовать этот судебный прецедент, но в Англии пока что закон Права работал исправно, как бы его ни пытались отменить гуманисты в парламенте. Главным образом он легализовал убийство – в строго определённых случаях. Такими являлись непосредственная защита своей жизни и имущества, а также жизней и здоровья близких людей. Вторым дающим Право моментом было публичное оскорбление чести и достоинства – это позволяло вызвать обидчика на дуэль и даровало каждой стороне возможность разрешить конфликт без последствий в виде тюрьмы и каторги. Ну и третий вариант – письменная воля самого погибшего. Например, такой документ составляли обе стороны перед выходом на смертельный бой на арене, снимая с победителя ответственность за смерть проигравшего. Иногда эту бумагу подписывали умирающие от тяжких болезней, чтобы врач мог как можно быстрее закончить мучения пациента.

Конечно, закон Права порождал множество спорных ситуаций, которые обычно разрешались уже в суде. Что считать достаточным для оскорбления, действительно ли обидчик угрожал жизни и здоровью кого-либо, давал ли размер кражи Право убить грабителя на месте… Так или иначе, но по мелочам Право не возникало, зато хорошо помогало сохранять порядок в обществе. Уж точно заставляло людей думать, что и кому они говорили и готовы ли принять смерть, если сами шли на причинение боли другим. Преступность благодаря закону Права не росла уже долгие десятилетия.

И, безусловно, в каждом отдельном случае всегда имели вес титулы и статусы сторон. Что для лорда оскорбление, дающее Право вызова на дуэль, то для обычного работяги ничего не стоящая чушь, которую суд не примет во внимание.

– Хватит бурчать, – проглотив первый кусочек тоста, Сандра краешком губ улыбнулась няне, которая даже наливая кофе в мизерную фарфоровую чашечку продолжала недовольно бубнить. – Как кстати устроился наш новенький? Проводила его до конюшен?

– Жаль, что не плюнула в его завтрак, – сурово поджала губы Нэнни. – Он, честно сказать, дурной какой-то. С утра набивает сеном мешки – не пойму, для лежанки что ли?

– Это не для постели, – мгновенно поняла Сандра и чуть не поперхнулась. – Это груши для битья.

Деон не собирался терять форму и всерьёз планировал покорять лондонскую арену – новости неутешительные. Что ж, ему всё равно не место в мирном Стормхолле, существующем за счёт разведения лошадей. Чем скорее этот садист исчезнет отсюда, тем лучше для всех.

– Час от часу не легче, – вздохнула Нэнни. – И на кой чёрт бы он нам сдался… Продай его – и дело с концом. Истопника можно и нанять по-человечески. Мне эта горилла не нужна и даром.

– Обязательно продам, как только подвернётся покупатель, – пообещала Сандра и не без гордости кивнула на лист в печатной машинке. – Лучше оцени, как звучит. «Ущемление женщины в праве покупки раба заранее ставит её в проигрышное положение относительно хозяйств, которые ведёт мужчина. Почему же считается унизительным для женщины купить раба-мужчину, но при этом мужчины вполне покупают на невольничьем рынке рабынь и заключают порой ужасающие контракты с женщинами, у которых нет выбора – только проданная свобода или голодная смерть?».

Она довольно вздёрнула подбородок – ей очень нравилось, как подобные фразы звучали вслух, трогая за живое сердобольных читательниц. Но Нэнни лишь с грустной улыбкой погладила её по пушистым волнам белокурых волос, раскиданным по плечам.

– Хорошо. Ты всегда обладала буйной фантазией и умела сочинять…

– Это не сочинения и не выдумки! – оскорбившись, надула щёки Сандра. – Чистая правда! Вот увидишь, неравнодушные леди напишут в редакцию десятки ответных писем с поддержкой!

– Для тебя и для них всё это – просто хорошо сложенные вместе слова, – пространно заметила Нэнни и мотнула головой, словно сбрасывая воспоминания о собственной тяжёлой участи до прихода в Стормхолл. – Ешь, пока не остыло. Ты обещала мне сегодня пройтись по расходным книгам.

Живо сообразив, что во время учёта вскроется сумма вчерашнего чека за Деона, Сандра заняла рот остатками тоста. Её превосходного образования хватало, чтобы вот уже два года успешно вести дела отца и обеспечить небольшой рост доходов за счёт введения в табун новых пород из Персии. Мода на экзотику и восточные мотивы играла роль даже в одежде, а покупателей буквально магнитило на всё арабское, включая кровь их новых лошадей. Настроения общества Сандра улавливала довольно талантливо.

В дверь снова постучали, на этот раз робко и тихо.

– Да? – обернулась графиня, позволив заглянуть в спальню одной из служанок в белом переднике.

– Миледи, к вам пожаловал лорд Тилоуш. Просит принять, – прозвенела та, почтительно склонив голову.

– Сейчас спущусь, – нехотя протянула Сандра и как только дверь закрылась, жалобно взглянула на няню: – И что этому плешивому опять от меня нужно? Неужели я в прошлый раз выразилась недостаточно ясно?

– Может, он не теряет надежды на ваш брак? – неуверенно предположила Нэнни.

Тихонько чертыхаясь, графиня поднялась со стула и прихватила с подноса блюдце и чашечку с кофе. Не потрудившись запахнуть расшитый серебряными перьями молочный халат, грациозно направилась к выходу, на что няня укоризненно покряхтела, но не посмела возражать. Всё-таки прошло то время, когда она могла указывать ей, в каком виде прилично встречать гостей. А Сандра преследовала лишь одну цель – всеми силами показать непрошенному визитёру, насколько он невовремя, и как раздражали его периодические набеги в надежде взять штурмом соседскую крепость.

Уж точно, ни выходить замуж за немолодого лорда, ни терять фамилию, ни растить двух его сыновей от первого брака графиня не собиралась и под страхом смерти.

Намеренно неспешно, на ходу прикладываясь к чашечке в руках, Сандра спустилась по полированной деревянной лестнице красного дерева на первый этаж. Из-за лёгкости одежды ей пришлось обратить внимание на царившую в поместье прохладу. Помимо каминов Стормхолл отапливался через котельную, и похоже, сегодня ещё никто не спешил разводить огонь.

В большой, выполненной в серо-голубых тонах гостиной казалось чуть теплее из-за играющих на ореховом паркете солнечных лучей. Шкура огромного белого медведя на полу перед камином переливалась серебром от этого света и напоминала снежный бархан. В дальнем углу уютно примостилось старое белое пианино. На изящном синем диванчике с резной спинкой уже ждал нежеланный гость, нагло сложив ноги на подставку и потягивая предложенный прислугой чай. Его залысины блестели не меньше, чем лаковые туфли, одетые не по сезону – даже до соседней резиденции лорд Тилоуш предпочёл ехать, а не идти пешком.

– Доброго утра, милорд, – как можно более заспанным тоном поприветствовала Сандра и села в кресло напротив дивана, сложив ногу на ногу.

– О, миледи, доброго и вам. – Тилоуш было растянул жабьи губы в сладкой улыбке, которая тут же угасла, как только он увидел Сандру. – Простите… видимо, я слишком рано? Разбудил вас?

– Что вы, всегда рада принять старых приятелей отца, – следуя приличиям внешне, графиня всё-таки подчеркнула главное: более, чем отцовским другом, она соседа не воспримет никогда.

Улыбка Тилоуша стала совсем уж натянутой – среди аристократии всегда умели читать между строк. Пробежавшись беглым взглядом маленьких, близко посаженных глаз по открытой шее графини и её непричёсанным волосам, беспокойным водопадом спадающим до самой груди, он всё-таки заметил:

– Что же за недоразумение обезобразило вашу кожу? Синяки на таком месте…

– Неудачный эксперимент с французскими кремами. Так некрасиво окрасили шею, просто ужас! – картинно пожаловалась Сандра и пригубила кофе. – Не обращайте внимания, милорд, не смущайте меня ещё сильнее. Лучше скажите, чем обязана такому раннему визиту.

Тилоуш поджал губы – судя по сомнительному прищуру, в отговорку не поверил ни капли. Но в следующий же миг на одутловатое лицо вновь легла маска добродетельного участия:

– Ах, милая Александра… Вчера я, как вы возможно помните, тоже был на аукционе. Поверьте, достаточно многие поняли, что вы приобрели того раба лишь чтобы унизить молодого Делавера. Конечно, накануне своей свадьбы он не мог позволить себе таких трат. И вы были великолепны, истинно так – великолепны в своей праведной мести!

Глоток кофе горечью встрял поперёк горла, и Сандре стоило чудовищного труда сохранять мнимое безразличие. Плешивый соседушка знал, на что давить – конечно, он был в курсе всех сердечных дел леди Де Росс ещё при жизни её отца. А ещё знал её характер, и что для начала надо хорошенько польстить и показать уважение к выказываемой ею в обществе позиции независимости от власти мужчин.

– Я здесь, чтобы помочь вам разобраться с последствиями, только и всего, – продолжал елейно улыбаться Тилоуш, так увлёкшись своей речью, что отставил чашку на кофейный столик. – Такая невинная особа наверняка не представляет, с кем теперь придётся иметь дело…

– Если вы про то, что купленный мною раб умеет и любит убивать людей – уж поверьте, я разобралась без вас, – не удержалась от едкости Сандра. Отческий тон соседа ей нравился всё меньше.

– Ах, даже слышать от вас такое страшно, – всплеснул он руками и словно несмышлённому дитятке пояснил: – Где вы, самый нежный цветок в саду Говарда Де Росса, упокой Господь его душу… и где эта грязная, кровавая помойка, именуемая ареной. Поверьте, даже я никогда не сую туда нос без особой нужды. Но ради вас, ради памяти моего старого друга – готов взять на себя это бремя.

Он смиренно склонил голову, будто действительно считал большим одолжением то, что собирался предложить. И хоть Сандра уже осознала суть, всё же очень хотела услышать подтверждение всем написанным в своей статье словам – что женщину не воспринимали всерьёз ни как конкурента, способного вести дела, ни как хозяйку.

– Что же вы именуете под «бременем», милорд?

– Вашего раба, разумеется! Конечно, вам было необходимо дать эту оплеуху Делаверу, я всё понимаю, он действительно нанёс нестерпимое оскорбление вашему роду. Но теперь, ради вашей же безопасности, позвольте забрать этого раба. Я готов выставлять его на арене от своего имени, а заработанную им прибыль делить с вами… так и быть, в соотношении двадцать к восьмидесяти…

Сандра держалась как могла, но всё-таки прыснула со смеху – страдальческий тон Тилоуша был невыносим. Едва не пролив на себя остатки кофе, она убрала чашку на столик и засмеялась уже в голос. Даже уточнять не пришлось, что двадцать процентов соседушка явно предлагал ей, так сказать, с барского плеча.

– Что же смешного…

– Вы себя слышите, милорд? – всё ещё посмеиваясь, выдавила Сандра со снисходительной улыбкой. – Я потратила на этого раба триста тысяч. А вы мне предлагаете не только рисковать его дорогостоящей шкурой, но и иметь с этого жалкие крохи. Да если уж я действительно решу, что его место на арене, он будет приносить доход только мне.

– Вы не понимаете, о чём вообще ведёте разговор, миледи! – в порыве чувств Тилоуш вскочил с дивана и разом растерял всю лесть, выплёвывая резкие фразы: – Женщина не может выдвинуть бойца на арену! Это не приемлемо, и к тому же… вы понятия не имеете, как этих бойцов готовят! У вас ни тренировочного поля, ни оружия, ни навыка! Александра, вы же потомственная… как это выразиться-то в женском роде… конезаводчица. И имеете представление, как долго и трудно натаскивают на забеги лошадей. Так вот этот раб – считайте, что редкий арабский жеребец с золотыми подковами, только попавший вместо опытного наездника к… к…

– Договаривайте, милорд, – стальным тоном приказала Сандра, потому как Тилоуш запнулся и начал медленно краснеть. И всё же прошипел:

– К несмышлённому ребёнку, который даже не заберётся в седло. Да он и слушаться вас не станет! Поднимет на смех при первом же приказе!

Выпалив наконец, что у него явно накипело, лорд замолчал, тяжело дыша и смотря на графиню с жалостливым снисхождением.

Она терпела, как могла. Скрипя зубами и желая от души двинуть ему между ног, Сандра нарисовала на лице прилично-ледяное выражение, но внутри клокотало от злости. Порыв доказать очередному ханже, что она способна выживать без чужих носов в своих делах затмил даже то, как напряжённо графиня относилась к насилию – не без причины. Медленно, грациозно встав с кресла, она подошла к камину, взяла с полки колокольчик и позвонила. Не прошло и минуты, как в гостиную заглянула сама Нэнни, тут же получившая холодный, спокойный приказ:

– Приведи Деона.

Няня кивнула и шустро умчалась, не задавая лишних вопросов. А Сандра развернулась к лорду Тилоушу и покрепче запахнула халат.

– Хорошо, что эти оскорбления в мой адрес не слышал отец, – тихо проговорила она. – Что несмотря на всю лесть, на самом деле вы считаете меня неспособной справиться с каким-то жалким рабом. Что уж и говорить про весь Стормхолл…

– Вы прекрасно знаете, что я думаю, – устало вздохнул Тилоуш и достал из нагрудного кармана пиджака цветастый платок, чтобы вытереть испарину с покатого лба. – И знаете, что ваш отец не был бы против слияния наших хозяйств в одно. Это простой… рационализм. Я бы занялся вашими делами, а вы – как и положено истинной леди – сменой нарядов, организацией пышных приёмов и воспитанием детей.

– Ваших детей, – с нажимом уточнила Сандра. – Рождённых под вашей фамилией и не имеющих никакого отношения к моему роду.

– Александра… вы же понимаете, что вашего рода уже нет. Как и Рори Делавер, ни один аристократ не согласится отречься от титула ради того, чтобы вы могли продолжить фамилию Де Росс. А если, уж простите, вы не научились рожать наследников без участия мужчины, то пора признать – я предлагаю вам самый безболезненный вариант. Мы с семьёй даже готовы после свадьбы оставить Бевернор и переехать в Стормхолл…

Сандра едва не взвыла от таких слов. В груди уже просто клокотало и хотелось рычать от бессилия. От того, что вынуждена выслушивать подобное и что на самом деле так наверняка думал весь высший свет. В их глазах всё, что ей осталось – ждать милости от какого-нибудь лорда, который позволит ей доживать денёчки под его крылом.

Словно нет поколений предков за плечами, нет знака качества – «лошадь от Де Росс». Нет и её, последней в роду – или она настолько ничего не значила, ведь рождена без отростка между ног.

От стучащей молотками в затылок ярости Сандру выдернул лишь звук тяжёлых шагов, показавшийся нарочито громким. В гостиную неспешно вошёл Деон, на этот раз – возможно, по настоянию умницы Нэнни – выглядящий чуть опрятнее, чем вчера. По крайней мере, он не скалился, не совал руки в карманы и потрудился застегнуть рубашку до конца.

– Деон? – строго, как можно более властно позвала Сандра, и он выжидательно поднял голову. В глубине серых глаз мелькнула смешинка и самая капелька любопытства.

– Вы что-то хотели? – Деон коротко взглянул на лорда Тилоуша, который стоял со сложенными руками и наблюдал за ним с презрительно скорчившейся миной. И тут – к счастью – Деон догадался изобразить смирение, стереть с лица выражение недовольного разбуженного кота и добавить: – Госпожа желала меня видеть.

– Да, – гордо выдохнула Сандра, мысленно радуясь его сообразительности. – Этот господин проявил ко мне неуважение. Я хочу, чтобы ты преподал ему урок.

– Боже мой, Александра, ну к чему эта демонстрация, – возвёл глаза к потолку Тилоуш, но графиню уже было не остановить.

– Спусти его с лестницы, Деон. Так, чтобы у него больше никогда не возникло желания вернуться в мой дом.

Спокойствие арктического льда во взоре и голосе – кажется, это и дало самый нужный эффект. Зрительный контакт с Деоном был не дольше пары секунд, коротко приподнялись в удивлении его треугольные брови, а затем губы растянулись в многообещающей довольной улыбке хищника. Ни о чём не спрашивая, он молча двинулся вперёд. Лорд Тилоуш замер в неверии, и когда до него рабу осталось полшага, всё-таки заверещал:

– Александра! Позвольте, это уже ни в какие…

– Ни в какие ворота – ваши оскорбительные предложения в мой адрес, милорд, – прошипела Сандра, с удовлетворением наблюдая, как Деон резко заломил лорду руки за спину, вызвав громкий крик боли. – И для вас я леди Де Росс.

– А ну прекратите! Пусти, грязный пёс!

Тилоуш всё продолжал орать уже вовсе непечатные ругательства, а Деон без малейшего усилия нагнул его в позу шахматного коня и потащил к выходу. Захват рук был настолько стальным, что лорд не мог и дёрнуться, а слабые попытки это сделать вызывали жалобный вой.

Как только они скрылись из виду, направившись в холл, Сандра с облегчением облокотилась о каминную полку. Плечи тряслись от напряжения. Она до последнего не надеялась, что Деон выполнит приказ, но теперь была ему благодарна. Может быть, вчера они всё-таки расставили правильные точки над i. И теперь он согласен служить должным образом хотя бы для посторонних глаз. Сам же говорил – к нему нужно обращаться, когда захочется поломать чьи-то косточки. Вот уж точно не ожидала от себя подобных желаний, но терпеть речи о кончине своего рода не осталось сил.

От входных дверей доносилось эхо криков Тилоуша, доставляющих несоизмеримое наслаждение ушам графини. Если бы была одета чуть теплее, точно бы пошла сама посмотреть, как вконец обнаглевшего соседа отправят считать ступени на крыльце. Устало причесав пальцами локоны, Сандра уже было собралась вернуться в спальню и привести себя в порядок, как вдруг в гостиную влетела бледная как смерть Нэнни и заголосила:

– Санни! Скорее! Он же его убьёт!

Секундный ступор непонимания и взмокшие ладошки. А сообразив, о чём речь, графиня ахнула и полетела на зов, уже не заботясь о тонкости халата. Прямо в тапочках выскочив за двери и едва не поскользнувшись на обледеневшем камне, Сандра замерла в ужасе, наблюдая за кошмарной сценой.

Лорд Тилоуш валялся внизу на подъездной дороге и отчаянно харкал кровью, обагряя пушистый снег. Всё, что он мог – скорчившись калачом, защищать внутренности, по которым щедро прилетали удары от тяжёлого ботинка. Деон даже не запыхался, избивая лорда так технично и монотонно, будто пинал мешок соломы. Идеальный костюм Тилоуша уже был похож на лохмотья, лицо обезобразили ссадины, а правый глаз заплыл в кровоподтёке.

Алое, с металлическим ароматом, этот багрянец на коже… Тошнотворный позыв подкатил к горлу вместе с пыльным детским воспоминанием, которое ни за что не хотелось бы пережить снова – но каждый раз при виде крови оно упрямо возрождалось из пепла времени.

Хруст. По идеальному аристократическому профилю отца прилетает мозолистый кулак, и из его носа потоком льёт на халат кровь. Стон боли.

– Говори, где сейф, высокородная ты жопа. Или следующий удар сломает тебе что-то очень нужное, – хрипит бас одного из бугаёв в чёрном плаще, которые ворвались этой ночью в Стормхолл.

– Папа… папочка, – хнычет полусонная Сандра, дёргаясь в грубых лапах, сжимающих плечи. Соль на языке и запах железа.

– Не смотри, Санни, не смотри! – гнусаво лопочет отец и охает от нового удара в живот. Изо рта у него вылетает яркий кровавый сгусток.

– Я чё, тихо сказал?! – снова грохочет грабитель. – Или мне лучше взяться за эту мелкую соплю?! Где сейф, тварина…

Вместо ответа отец каким-то чудом разгибается и вдруг швыряет в лицо бандиту, удерживающему его рыдающую пятилетнюю дочь, увесистую пепельницу.

– Сандра, беги! Беги, детка!

Графиня резко втянула морозный воздух, обжёгший лёгкие. Только это и помогло удержаться от прилюдного очищения желудка. С той самой ночи, когда отца чуть не убили у неё на глазах, вид крови был для неё невыносим.

– А ну, прекрати! – в отчаянии закричала Сандра, останавливая новый удар.

Деон вскинул голову, смотря на неё снизу вверх. В его взгляде было откровенное недоумение. Перекрывая стоны Тилоуша, он громко, с явным вызовом провозгласил:

– Я выполняю приказ. Спустить с лестницы, наказать за оскорбление. Разве вы не в Праве выпотрошить это тело?

– Нет! Немедленно перестань!

Безразлично пожав плечами, Деон отошёл на шаг от жертвы и неприлично сплюнул в снег. А потом всё-таки ехидно усмехнулся:

– Значит, я тебя переоценил, пташка.

Возведя взгляд к серому зимнему небу и дрожа от холода, Сандра на миг зажмурилась. Боже, за что ей всё это? Почему она вынуждена снова проживать этот кошмар просто из-за идиотизма какого-то раба?

Туго сглотнув и усиленно не смотря на багровые пятна, окрасившие снег, она как можно твёрже повелела:

– Нэнни, позови кучера лорда Тилоуша и пару наших парней из конюшен. Пусть сопроводят его в Бевернор. А ты, – графиня с чистым бешенством взглянула на ухмыляющегося Деона, который словно и не понял, почему она так недовольна. – А ты – в мой кабинет. Сейчас же.

4. Арифметика

Пришлось потратить минут пятнадцать, чтобы переодеться в плотное креповое платье, наскоро убрать в пучок волосы и умыться. Сандра интуитивно понимала, что разговор впереди максимально жёсткий, и потому не хотелось выглядеть жалкой или несобранной. Но эта крохотная пауза успела утихомирить бурю в груди – ужас перед тем, как воспринял Деон её приказ, смешивался с чувством вины перед едва не убитым на месте лордом Тилоушем. Как только тот придёт в себя, наверняка предстоит неловко извиняться за такое грубое превышение рабом его полномочий.

«С чего этот кретин вообще решил, что я отдала приказ на смертельную расправу?!» – без конца вертелось в гудящем затылке Сандры, пока она летела по коридору к кабинету.

И ответ на этот вопрос точно плавал где-то очень близко. Потому как удивление Деона, когда она остановила его, было слишком искренним. Как будто у пса вырвали из пасти честно заслуженную лакомую косточку. Нет, это не глупая попытка побесить хозяйку. Он и впрямь услышал в её приказе что-то, ведомое ему одному.

Резко дёрнув дверь, Сандра вихрем понеслась к окну и расправила шторы, запустив яркий солнечный луч – темноту она не переносила не меньше, чем кровь. Лишь после этого оглянулась в поисках отправленного сюда раба и застыла, увидев его развалившемся на её стуле, да ещё и нагло сложившем ноги на стол. В руках он вертел письменное перо, уже запачкавшее большой палец в чернилах.

– Мне казалось, вчера мы пришли к пониманию, – прошипела Сандра, от нервов прикусив изнутри щеку. – Вон из-за моего стола, Деон. Это приказ.

Он лениво задрал бровь и лишь снисходительно скривил узкие губы. Смерил её оценивающим, долгим взглядом с головы до пят и разочарованно протянул:

– В халате вы мне нравились больше… госпожа.

Не реагируя на его очевидную попытку вывести её на эмоции, Сандра не мигая ждала выполнения своей воли. Помедлив ещё пару секунд, Деон всё-таки нехотя поднялся и отошёл к стеллажу с книгами. По-прежнему не выпуская из руки перо, он провёл его кончиком по ближайшей полке, смахнув залежавшуюся пыль с полированного дерева.

– Никакого порядка. Вместо того, чтобы играть в стерву, уж лучше бы занялась муштрой прислуги, пташка. Тебе не идут надутые щёки.

– Хватит наглеть, – процедила Сандра сквозь зубы, смотря как он прошёлся пальцем по корешкам её книг. – Всего один вопрос, и я требую честного ответа. Почему ты вдруг решил, что я приказала убить Тилоуша? Его надо было просто спустить с лестницы и всё! А не превращать в отбивную!

– Так потрудись в следующий раз уточнить, – откровенно скучающе вздохнул Деон, явно не мучаясь совестью по поводу устроенного побоища. – Потому что оскорбление аристократа вполне попадает под закон Права. И когда ты говоришь «накажи его так, чтобы забыл сюда дорогу», я понимаю это предельно прямо. Трупы не ходят.

У Сандры между лопаток сбежала ледяная змейка, дрожью уползшая к коленям. Этот ненормальный говорил о смерти так буднично, как если бы его попросили заварить чай. И лёгкая пульсация в висках всё же привела правильную мысль, которую не получилось ухватить сразу.

Восемнадцать имён значилось в приложении к контракту. А столько ли чёрточек у Дьявола на спине?

Едва не шатнувшись от внезапного понимания, Сандра обхватила себя за плечи в слепой попытке защититься и глухо приказала:

– Раздевайся.

– Вот так сразу, без прелюдии? – сипло усмехнулся Деон, но его взгляд на графиню оставался презрительно-едким, без тени настоящей улыбки. – Не то, чтобы ты меня удивила сейчас, но давай я хотя бы принесу вина для разогрева?

– Откуда столько пошлости? – сморщила Сандра нос, даже передёрнувшись от подобных намёков. – Только не говори, что старый барон продавал тебя богатеньким клушам, как кобеля на случку.

Она хотела просто его уязвить. И точно не ожидала, что Деон безразлично пожмёт плечами:

– Только когда я и сам был не прочь, а клуша могла похвастать хорошей фигурой. Разве ты сама меня не за этим купила? Я ещё на аукционе понял, что у одинокой молодой графини зудит между…

Договорить Сандра не позволила. Такого масштаба хамство она выносить не могла, злость разъела все мысли, а от возмущения онемел язык. В два шага преодолев разделявшее их расстояние, она замахнулась для смачной оплеухи по этому хмурому лицу.

Деон остановил её руку буквально в дюйме от своей щеки. Реакция была безупречной, а почерневший взгляд пылал откровенным бешенством. Он с силой сжал тонкое запястье графини, и она попыталась было вырваться, но только тихонько проскулила от боли. Грубые, шершавые мужские пальцы оказались твёрже железа.

– Вот это ты точно зря, пташка, – практически прорычал Деон и вдруг заломил обе руки ей за спину. Резко развернул её и без жалости впечатал грудью в стеллаж, выбив воздух из лёгких. Секундный шок мгновенно сменился паникой: слишком ярко было воспоминание о едва выжившем после подобного захвата Тилоуше.

– Пусти! – заверещала Сандра, брыкаясь в неумолимой хватке и чувствуя, как быстро немели запястья.

Ужас осознания ситуации колкой волной окатил до самых пяток. Сведёные плечи окутала давящая боль, горло стянуло. По щеке скатилась злая слеза полного бессилия, беспомощности перед тренированым мощным телом Деона. К бёдрам под плотным подолом платья придвинулось нечто горячее и твёрдое, а нежную кожу у самого уха опалило жаркое дыхание с тонкой нотой шалфея.

– Заруби себе на своём хорошеньком носике, милая, – с хрипловатой яростью прошипел Деон, словно вскинувшаяся кобра. – Все, кто причиняет мне боль, заканчивают очень плохо. Ты явно не захочешь быть в этом списке.

Сандра слепо дёрнулась в намерении отстраниться от источаемой им опасности хоть немного, но вместо этого ещё ближе подалась ягодицей к его паху и нервно сглотнула. Приличия вылетали из резко ставшей душной комнаты слишком быстро, как и все адекватные мысли из головы. Пульс бешено долбил в кончиках пальцев, по шее сбежала стайка мурашек. Осела в животе, став неожиданно сладким покалыванием, что испугало даже сильнее разбуженного монстра за спиной.

Потому что страшно абсолютно потерять контроль. Страшно приятно.

И будто уловив эту волну, Деон перехватил её запястья в правую руку, а левую, всё ещё державшую перо, поднял выше. Мягким кончиком пера коснулся жемчужной серьги графини, и она вздрогнула всем телом. Закусила губу, чтобы отвлечься, не думать о том, что на уме у чокнутого Дьявола… Не позволить так сильно и часто вздыматься груди, неприятно вдавленной в полку, когда перо щекотно проскользнуло от мочки уха вдоль шеи и остановилось у выпирающей косточки ключицы – будто в раздумьях, стоило ли идти ещё дальше. Ниже, в ямку декольте.

– Отпусти немедленно, – севшим голосом пролепетала Сандра, окаменев от собственной неправильной реакции. От того, как давил окутавший сзади жар.

– Это просьба или приказ?

Хриплый вопрос – выдох в шею, обдав огнём и оцарапав щетиной кожу. Забыв про боль и неудобство, Сандра зажмурилась, пытаясь привести себя в чувство, но предательская дрожь всё равно прошла от плеч по рукам, что не мог не ощутить Деон.

– Приказ, – упрямо выдавила Сандра, и его хватка тут же разжалась.

– Всегда уточняй, пташка. Потому что твоё тело говорит иное, хоть ты у нас аристократичная невинность, – усмехнулся Деон, отстранившись и позволив задыхающейся злостью графине развернуться к нему лицом.

– Не обольщайся. Ты просто застал меня врасплох, – наигранно небрежно фыркнула Сандра, разминая ноющие запястья. И чтобы только стереть довольную, победную ухмылочку раба, вскинула голову и добавила: – И нет, ты не первый мужчина, который пытался меня коснуться. Но будешь первым, кого за это кастрируют.

Деон закатил глаза, однако она успела заметить в них азартный блеск – похоже, её признание, что она не совсем невинная девица, лишь раззадорило, а не охладило пыл. Набравшись смелости, Сандра упёрлась пальцами в его грудь и оттолкнула от себя как можно более презрительно. Раб даже не шатнулся, но отступил сам, освободив ей дорогу к столу.

– Итак, я всё ещё жду, – нарисовав небрежное ледяное спокойствие на мордашке, Сандра подавила царящую во рту сухость и грациозно уселась на стул.

– Чего? Продолжения? – усмехнулся Деон, встав напротив стола и откинув на него перо. – Только если по исключительному приказу. Такое себе удовольствие, поиметь фригидную стерву.

Кажется, к его хамству у графини уже появлялся иммунитет. Или постоянно злиться не осталось сил, да и не было в её довольно спокойной натуре столько яда. Устало вздохнув, Сандра проигнорировала выпад и заправила за ухо выбившуюся из пучка волнистую прядку.

– Жду, когда ты снимешь рубаху. И поверь, никакой… похабщины у меня не было и в мыслях.

– Ой ли?

– Уж поверь, если мне нужен будет любовник, я выберу кого-то поблагороднее, чем жалкий раб, стремящийся провести ночь под задницей у лошади, – холодно улыбнулась Сандра на его хитрый прищур. – Покажи мне свою спину. Сейчас же.

Деон поморщился, в раздражении мотнул головой. В серой радужке буквально вертелись все возможные грязные шуточки, которые он мог бы сказать. Но под немигающим, неприступно-морозным взглядом арктических голубых глаз графини он всё-таки стянул рубашку и бросил её прямо на пол. Неспешно повернулся, предоставляя шанс разглядеть как следует татуировки. И всё же она успела задержать внимание на белёсых длинных отметинах на его прессе и груди, от которой тянулась к поясу брюк дорожка жёстких волос.

Что ж, при его послужном списке было бы странно не иметь шрамов от поверженных соперников.

Пожалев, что не взяла очки, Сандра сощурилась, считая чёрные полоски. Одинаковые, явно руки одного мастера, ровные рядочки на развитых мускулистых плечах и поджарых боках. Поймав себя на том, что дважды сбилась со счёта, неизбежно отвлекаясь на словно заточённую под этой смуглой кожей животную силу, она прочистила горло и сосредоточилась.

– Двадцать пять, – благоговейным шёпотом констатировала Сандра, закончив с непростой арифметикой чужих жизней. – Одевайся, Деон. И потрудись объяснить, откуда тут лишние семь полос.

– У меня нет ничего лишнего, – неожиданно резко отсёк он, нагнувшись за рубашкой. – На торгах я говорил, что означают эти полосы.

Она не хотела и мысленно костерила себя за несдержанность, но всё же не смогла не следить за его пальцами, неспешно застёгивающими пуговицы. Эти сильные бойцовские плечи буквально молили о касаниях – проверить, насколько они твёрдые, насколько гладкая и тёплая кожа…

Да, у неё слишком давно не было мужчины. И томящее, тягучее ощущение внизу живота тому прямое подтверждение.

– Ты забыл, что я видела твой контракт? – подняла бровь Сандра, пряча свой интерес за налётом приличий. – Восемнадцать убитых на арене. Я умею считать. Итак, кто эти семеро? Нелегальные убийства или по Праву?

– А ты, кажется, забыла закон о рабстве, пташка. Меняя хозяина, раб обязан молчать о делах предыдущего. Ему нельзя приказать предать прошлого владельца. Так что прости, милая, но в красках рассказывать тебе, кого я убивал вне арены, мне запрещено законом.

Вот тут Сандре возразить было нечего, и торжествующая вспышка в глазах Деона это подтверждала. Распускание языка действительно могло ему стоить очень дорого, даже несмотря на то, что барон мёртв. Признав поражение, графиня откинулась на стуле и обиженно надулась, лихорадочно выискивая лазейку в патовой партии.

Что ж, одно она могла сказать точно – Деон не бросался громкими фразами, когда обещал убить её, если она не выполнит свою часть сделки.

– Хорошо, можешь молчать о том, кого приказывал убивать барон Глашер. Но запомни, что бы тебе ни казалось, я приказов на убийство не отдам никогда, – жёстко отрезала Сандра, нисколько не сомневаясь в правдивости заявления. – Да, я могу попросить ударить кого-то, если доведут до крайности. Но убивать, калечить…

– А если это твоя жизнь будет в опасности? – прервал её речь Деон, подавшись вперёд и уперев кулаки в стол.

Она невольно вздрогнула и задержала дыхание – мыльный шалфей снова зачесал нос, а желание спрятаться от этого хищника сковало конечности. Хотеть коснуться и при этом бояться до комка в желудке – дикая смесь в бурлящей крови.

– Моей жизни ничего не грозило все мои двадцать два года. Вряд ли что-то изменится сейчас, если, конечно, ты не имеешь в виду себя самого.

Взгляды схлестнулись, как звонкие клинки гладиаторов посреди поединка. Расплавленная серебряная амальгама и чистый голубой озёрный лёд, и никто не собирался моргать первым. Кулаки Деона так сильно вжались в столешницу, что раздался жалобный скрип дерева.

– Если уж я решу тебя убить, то тебе вряд ли что-то поможет, – криво ухмыльнувшись, он выпрямился и с совершенно неискренним смирением спросил: – Это всё, о чём ты хотела поговорить?

Сандра на мгновение задумалась, потёрла саднящие запястья. На самом деле, вопросов к нему была уйма, но какой задать первым? Наверное, тот, который больше всего свербел на языке.

– Двадцать пять человеческих жизней, – она даже поёжилась, представив эту гору тел. – Как ты вообще спишь? Неужели тебя не мучает…

– Почему что-то должно мучить меня? – с нажимом на последнее слово хмыкнул Деон, не поведя и бровью. – Если речь про тех, кто выходит на арену – они знают, против кого встают и на какой поединок соглашаются. На арене три вида боя: до первой крови, что характерно при использовании огнестрельного оружия. До нокаута – это для рукопашки. И до смерти. Сама понимаешь, где самые высокие ставки и где больше зрителей. Тот, кто становится моим соперником, даёт мне Право себя убить. И кстати, на смертельный бой рабы выходят только с письменного согласия, такой приказ хозяин не может отдать – это равно приказу перерезать себе вены и попадает почти под каждый контракт…

– Но не твой, – уточнила Сандра. – Почему твой контракт настолько грубый? Как ты вообще подписал это? Тебя вынудили?

– Никто меня не принуждал. Я обязан барону всем, и бумага просто закрепляла этот факт. Что он был вправе мной распоряжаться, потому что я так захотел.

Окончательно запутавшись, графиня напряжённо покусала губу. Она ждала какой-то слезливой истории, что-то про несчастное детство или умирающих родителей, но что раб сам захотел отдать свободу… В точности, как Нэнни. Неужели его связывали с покойным Глашером подобные отношения? Одна она могла сказать точно: судя по пусть и грубой, но очень грамотно поставленной речи, её раб обучен не только колкостям. А бывший хозяин явно не стремился ставить его на положенную ему позицию и разрешал слишком многое.

– Ну, хорошо, – кивнула Сандра, решив, что подробностей ей точно не дождаться. – А эти семеро, убитые вне арены? Что скажешь про них, кто тебе дал Право?

– Повторюсь – почему это должно заботить меня, если я выполняю приказы господина? – не наигранно, а действительно безразлично мотнул головой Деон. – Даже в глазах закона я не несу никакой ответственности, потому что являюсь… ножом в чужих руках. Никто не отправляет на виселицу оружие, а не преступника. Оружие не мучается совестью. И ржавеет, если им не пользоваться. – Он устало почесал шею и протянул: – Теперь всё? Твоё любопытство удовлетворено, я могу идти?

– Иди. И растопи как следует печь в котельной, пока мы все тут не простудились.

Деон направился к выходу, и Сандра приготовилась вдохнуть в облегчении – в его присутствии дышать свободно не получалось совсем. Уж точно не после таких странных объяснений, только породивших новое недоумение. Но у самой двери раб вдруг притормозил, обернулся и окинул её таким многообещающим взглядом, что под рёбрами снова бешено заколотило сердце.

– Всего один момент, пташка, – как бы мимоходом решил уточнить он, не скрывая интереса к её скромному декольте. – Если ты будешь смотреть на меня, как голодная кошка на горячий обед, боюсь, у меня просто не останется выхода, кроме как тебя накормить.

Сандра открыла рот от возмущения, краснота залила лицо до самой шеи. А паршивец уже спешно выскочил за дверь, не оставив возможности парировать удар.

Опытный боец никогда не даёт шанса отыграться. Но всегда есть надежда на новый раунд.

5. Круассаны

Если среди мужчин высшего света Сандра могла найти только снисхождение и жалость по отношению к её непростому положению, то среди женщин «Леди А» пользовалась большой популярностью. Псевдоним посоветовал взять редактор «Нью Ворлд» во время первой публикации её статьи два года назад – подразумевалось, что истинное имя автора останется тайной. На деле же количество ушей, до которых долетел этот секрет через работников той же газеты и просто зевак с улицы, видевших графиню у дверей редакции, уже невозможно было сосчитать. И псевдоним стал смешной формальностью.

Но Сандре нравилось это внимание общественности к своей персоне и революционным идеям, которые пыталась двигать в массы. Она пребывала в твёрдой уверенности, что именно огласка проблем – первый шаг на пути к их решению. И потому исправно отвечала на все письма читательниц и приглашения на ужины, неустанно гоняя кучера по поместьям аристократок.

Но файф-о-клок5 по четвергам оставался неизменной традицией только для лучшей подруги Полли. С ней и её мужем Джоном Трентоном Сандра была знакома с раннего детства, когда тех привозили в Стормхолл покататься на лошадях. И как бы плотно ни был забит график, на эту чашечку чая время нашлось бы всегда. Даже лёгкая простуда, явно подхваченная после бега нагишом по холодному крыльцу, не стала помехой для сегодняшнего визита.

В гостиной скромного особняка Трентонов был как всегда щедро накрыт столик – трёхэтажная ваза с воздушными шоколадными пирожными, свежайшие круассаны и эклеры с крем-брюле. Попробовав по кусочку от каждого лакомства, Сандра уже чувствовала, как стала теснее в районе талии клетчатая юбка с высокой посадкой. Но Полли только начала перекус, уничтожая одно угощение за другим.

– … Вот и не знаешь, кому верить, Санни, – успевала она вздохнуть между жевками. – Мне так советовали этого врача, мы с Джоном два дня провели в дороге до Уэльса и обратно! А всё, что я получила – рекомендацию сбросить пару фунтов!

– Хамство, – кивнула Сандра, с готовностью поддерживая подругу в её возмущениях. – Даже Нэнни всегда говорит, что широкие бёдра олицетворяют женское здоровье. И что если я когда-нибудь захочу стать матерью, мне придётся сильно постараться.

Она печально вздохнула: в обществе её субтильная фигура совсем не считалась привлекательной – скорее, болезненно утончённой и по-детски миниатюрной. Другое дело Полли с её округлыми плечами и пышным бюстом – эталон красоты и женственности. Но почему-то забеременеть у неё со свадьбы так и не получилось, хотя прошло уже больше года.

– Ох, милая, не расстраивайся, – участливо улыбнулась Полли и пододвинула подруге этажерку с вкусностями. – Налегай на сладкое, и дело быстро пойдёт на лад. Клянусь, лучшее, что я когда-либо приобрела – эта француженка с золотыми руками. У неё дар Божий к пекарскому делу, не иначе.

– Как кстати вы нашли с ней общий язык? Ты ведь не первая её хозяйка, – осторожно поинтересовалась Сандра, всё-таки взяв один из воздушных эклеров с посыпкой из белых лепестков миндаля. Правда, из-за небольшого насморка аппетита не было совсем, да и вкусы ощущались притуплённо.

– Именно потому, что я не первая – проще некуда. Она в рабском статусе лет пятнадцать и прекрасно знает своё место и положение. Я даже предложила ей свободу, перейти в простые наёмники, но она категорически против – слишком высок риск остаться на улице, без работы и средств к существованию. А как твои дела с тем жутким рабом? – оживилась Полли, хитро сощурив оливковые глаза. – Ух, как вспомню перекошенную рожу Делавера и его зазнобы, так душа поёт!

Сандра замялась и заняла рот эклером. Врать отчаянно не хотелось, но и признаваться, насколько плохо получалось управлять Деоном, не позволяла гордость. Какая из неё графиня, если не может приструнить даже того, чья жизнь в её полной власти?

– Он… непростой тип, – нехотя выдавила она, проглотив показавшийся горьковатым крем. – Сдаётся, на арене ему давно отбили и мозги, и чувство самосохранения, потому что он вообще плевал на субординацию и ведёт себя так, словно это меня ему всучили, а не наоборот.

Вместо ожидаемого соболезнования или хотя бы удивления Полли вдруг понимающе кивнула, качнув бронзовыми кудряшками.

– Ну, приличий от него ждать не приходится. Не знаю, в курсе ли ты, но Джон стал интересоваться ареной… Там крутятся слишком большие деньги, чтобы пройти мимо. Так вот, этот твой Дьявол – местная легенда, – понизив голос до заговорщицкого шёпотка, Полли чуть наклонилась вперёд, буквально расстреливая новой информацией: – Говорят, старый барон выращивал его с пелёнок именно для боёв. Нанимал для него мастеров из Азии и Египта, иными словами – дотошно создавал настоящую машину. Так вот к шестнадцати годам, к своему первому поединку, этот раб был уже настолько натаскан, что завалил соперника в нокаут в первом раунде. Ну а когда ему исполнилось восемнадцать, и он получил доступ к дракам на смерть… уф, вот там все и оценили, как правильно тренировать гладиатора.

Сандра жадно впитывала подробности, которые ни за что бы не узнала от самого Деона. Чай остыл, а эклер давно растаял в пальцах, но она с участившимся пульсом представляла себе жизнь своего внезапного подчинённого до дня аукциона. И наконец-то кое-что осознала:

– Так он был для Глашера раскормленной курочкой, несущей золотые яйца. Наверняка не один раз вернул ему все потраченные на его обучение средства. И барон не ставил его на рабскую позицию, наоборот, холил и лелеял своего бесценного чемпиона. Вот, почему тот не умеет общаться с господином и ведёт себя так, словно ему всё можно.

– Что ты имеешь ввиду? – подняла тонкие брови Полли и ахнула: – Боже мой, так вот, откуда синяки на шее и запястьях! Санни, детка, это ведь совсем не шутки. Ну, приструнила ты Делавара, да и чёрт бы с ним. А теперь пора подумать головой – зачем тебе сдался этот маньяк? Он кроме драк ничего не умеет. И, видимо, жуткий хам, не чурающийся рукоприкладства. Избавься от этого мешка с дерьмом, пока не завоняло на весь Стормхолл.

– Да я и не против избавиться, но меня смущают затраченные триста тысяч. Нужно найти покупателя, и желательно подальше от Нью-Биллингтона, который готов хотя бы отбить эту сумму… а в идеале дать больше. Моя репутация дерзкой «Леди А» просто не выдержит, если пройдёт слух о том, как я быстро перепродала раба.

Полли задумчиво пожевала очередной круассан, которые поглощала по ходу разговора даже не глядя. Откинувшись в мягком кресле, она тяжело вздохнула и неуверенно предложила:

– Ну… я могу поговорить с Джоном. Он всё-таки сейчас вращается в кругах, близких к аренам разных городов. О Дьяволе наслышаны многие, так что есть шанс найти покупателя.

– Ох, По, я буду бесконечно благодарна тебе и Джону, если вы поможете выпутаться из этого всего с наименьшими потерями! – горячо заверила Сандра, на что круглые щёки подруги смущённо порозовели:

– Да брось, Санни. Затем и нужны друзья. Кстати, хотела спросить: тебе тоже приходило приглашение в церковь от отца Бернарда?

– Понятия не имею: у меня почта завалена письмами, – безразлично пожала плечами графиня. – Ты же знаешь, после смерти папы мне некогда таскаться на другой конец города каждое воскресенье.

– Ну да, да… Просто этот падре такой навязчивый… Да и ну его – лучше расскажи, ты уже заказала платье к Рождеству…?

Завершив файф-о-клок через пятнадцать минут пустой болтовни, они расцеловали друг друга и направились к выходу. У самых дверей их нагнала одна из служанок леди Трентон и вручила Сандре увесистую корзинку, доверху наполненную выпечкой и прикрытую клетчатой скатертью:

– От нашей новой кухарки, миледи.

Графиня закатила глаза, но Полли с большим энтузиазмом подхватила порыв прислуги:

– Бери-бери! Эта француженка гениальна, пусть Нэнни тоже оценит её таланты!

Отказаться было неловко, так что, поблагодарив за угощение и набросив песцовую накидку, Сандра выходила из особняка друзей не с пустыми руками. Снаружи её ожидала повозка с кучером – стариком Жаком, который служил ещё отцу и то и дело просился на покой. К сожалению, замены ему пока не нашлось, да и давно пора бы пересесть с лошадиной упряжки на современные механизированные кэбы. Один из таких граф Де Росс приобрёл незадолго до своей болезни, но сам не успел толком покататься, а найти на такую сложную технику шофёра в их провинции Сандра не надеялась. И железный аппарат продолжал пылиться в сарае под брезентом до лучших времён.

Шмыгнув раздражающе текущим носом, графиня забралась в повозку и поставила на колени тёплую корзинку. Лошадь резво помчала вдоль закопчённых улиц в ближайшее предместье города, где располагалась резиденция Де Росс. Над Нью-Биллингтоном привычно витал удушливый смог от промышленного квартала. Несмотря на холода, по тесным узким улочкам суетливо бегали прохожие: важные джентльмены в шерстяных пальто, кутающиеся в шали леди, мальчик-газетчик в тонком берете. Парочка чумазых цыганят играли с тощим рыжим щенком у дверей мясной лавки, наверняка надеясь втихую стащить ароматных колбасок. Старик-аптекарь торговал средствами от всех болезней прямо с лотка на плечах. Работяги ещё были на сталелитейном заводе, коптящем небо вдали, а их женщины спешили принести с рынка продуктов и приготовить ужины…

Город пыхтел жизнью, пока Сандра смотрела на него невидящим взглядом из окошка повозки и пробовала соединить услышанное от подруги с тем неуправляемым бойцом, который попался ей в руки.

Стало ясно, откуда в нём столько дерзости и желания вернуться на арену – да он половину жизни готовился к ней, а вторую половину успешно ловил лавры непобедимого короля. Впервые с момента покупки мелькнула мысль, что его и впрямь стоило пустить на бой, хотя бы тот, что до первой крови или нокаута. Это бы здорово повлияло на её репутацию, да и вернуло бы хоть часть затрат.

Но смотреть, как два человека избивают друг друга, или того хуже – стреляют… Нет, на такое Сандра не подписывалась. Она ведь не смогла бы вынести подобных сцен, не оплевав всё вокруг содержимым желудка. Не так уж она нуждалась в финансах, тем более, Полли и Джон могли бы и впрямь помочь с её делом.

В декабре темнело очень рано: через арку высоких кованых ворот Стормхолла повозка проехала уже с первыми закатными лучами, краснотой играющими на снегу. Прокатив по тщательно расчищенной подъездной дороге к самому крыльцу, кучер остановился, и Сандра с облегчением выбралась на землю. Не очень она любила такой способ передвижения – если уж лошади, то верхом и галопом. Будучи в седле с самых ранних лет, она виртуозно управлялась с обожаемой Искоркой, лучшей кобылицей своего табуна, не раз выступавшей на бегах с большим успехом.

– Доброго вечера госпоже, – раздался за спиной хрипловатый голос, от которого графиня вздрогнула всем телом.

Обернувшись, она увидела идущего по тропинке от амбара Деона. Плечи его покрывала небрежно расстёгнутая потёртая дублёная куртка, а в руках он нёс два больших ведра с углём. Прикрыть голову шапкой он не потрудился, а подрумянившееся от холода лицо было покрыто чёрными мазками угольной пыли.

Сандра едва сдержалась от довольной ухмылки. Похоже, Нэнни гоняла раба в хвост и гриву – наверняка и подъездную дорогу чистил он. Поудобнее перехватив корзинку, графиня неспешно вышла ему навстречу.

– Неужели пара ночей на сеновале тебя научили вежливости?

Деон выдохнул облачко морозного пара и поставил на землю вёдра, после чего смерил её снисходительным взглядом по-прежнему едких серых глаз.

– Скорее, забочусь о своём теле, которому ещё вступать в поединки. Твоя вредная старушенция уже сутки даёт мне только хлеб и воду. Мы с ней заключили бартер: нормальная мясная еда и возможность тренироваться в амбаре, если я выполняю её указания и не хамлю тебе. Мамочка заступилась за своего птенца, – криво усмехнулся он, грязной ладонью без рукавиц пригладив торчащие дыбом волосы.

Сандра нахмурилась и прикусила губу. Стало стыдно, что сама не догадалась до такого элементарного решения проблемы, и находчивая Нэнни всё взяла на себя. Действительно, раз уж Деона так волновала его физическая форма, достаточно пригрозить её испортить плохим питанием. И никакого насилия.

– Рада, что у тебя встают на место мозги, – сухо улыбнулась она одними губами, без налёта эмоций. – Не застуди их, пока ходишь без шапки и рукавиц.

Сандра уже было развернулась в намерении уйти в тепло поместья, как вдруг Деон шагнул к ней ближе и остановил, ухватившись за её предплечье.

– Заботишься о моём здоровье, милая? Какая прелесть.

– Пусти, – прошипела графиня, на удивление без сопротивления вывернувшись из его пальцев. На белоснежной накидке остались чёрные полосы от грязных рук, а от резкого движения выпал из корзинки один из пышных круассанов, лежавших сверху. – Что за наглость, вечно пытаться меня облапать!

Полыхнув предупреждающим голубым пламенем во взгляде, она спешно отскочила подальше от источающего тепло и запах шалфея раба. Который внезапно свёл вместе и без того хмурые брови и двинулся за ней, напряжённо пробормотав:

– Странно… Что у тебя в корзине?

– Боже мой, да какая разница! – выпалила Сандра, с холодной дрожью возрождённого страха пятясь от него назад. – Просто пирожные от подруги, на сладкое потянуло?

– Сладости? – Деон в недоумении сузил глаза и разом посерьёзнел, растеряв насмешливый настрой: – А ну, дай сюда. Живо!

– А тебе не кажется, что ты снова нарушаешь границы? Не смей мне…

Договорить не вышло. Продолжая ступать спиной вперёд, она не заметила ледяной осколок, попавший под ботинок. И поскользнулась, с паническим писком полетев на землю.

Зажмурилась в ожидании смачного удара, которого не последовало. Сильные руки уверенно обвили талию, лицо обдало жаром мужского дыхания. Несчастная корзинка со стуком откатилась в сторону, в груди кувыркнулось бешено застучавшее сердце. Машинально уцепившись за любезно подставленные крепкие плечи, Сандра безуспешно попыталась вдохнуть. Распахнув веки, она встретилась взглядом с Деоном, который замер, продолжая удерживать её на весу словно в танце.

В животе сладко потянуло от ощущения твёрдости горячих пальцев на своём теле. Дымчатый водоворот потемневшей радужки раба манил, не давая моргнуть или хотя бы отстраниться. Словно весь переливающийся снежными кристалликами мир разом схлопнулся, сжался до этой блестящей искры глаз напротив. Во рту пересохло, и получилось только глухо прошептать:

– Спаси…бо.

– Смотри, куда идёшь, пташка, – выдохнул Деон и отпустил графиню, позволив ей встать прямо. – И от кого берёшь подарки. Говоришь, подруга? Хороши же твои дружочки.

Словно не замечая неловкого ступора хозяйки, он отошёл к перевёрнутой корзинке. Присев перед ней на корточки, взял один из круассанов и разломил, а затем с сомнением понюхал начинку.

– Сраные дилетанты, – презрительно фыркнув, Деон брезгливо отбросил выпечку на снег и вытер ладони об измазанные угольной пылью штаны. – Ну эта дрянь с миндалём же, насыпь ты цианид – и ни одна собака…

– Т-ты вообще о чём? – заикнулась Сандра, с трудом отмерев и в полном непонимании следя за его действиями.

– О том, что мышьяк в тёплую выпечку мог положить только очень тупой убийца. При нагревании этот яд даёт запах чеснока. Не знаю, как можно было не заметить, что сладости им провоняли. Оглянись, пташка: кто-то очень хотел, чтобы ты сегодня повесила крылышки.

Потеряв дар речи, графиня повернулась, посмотрев, куда он указывал. И едва подавила крик. Круассан, упавший из корзинки первым, уже успели поклевать слетевшиеся голодные голуби. Двое из которых лежали навзничь с закинутыми кверху лапками и слабо дёргались в предсмертных судорогах.

Чёртов насморк сегодня чуть не стоил графине Де Росс жизни.

6. Недоразумение

Широкие, хорошо освещённые коридоры ведут её к правому крылу Стормхолла. Сандра бежит со всех ног, не оглядываясь и слыша за спиной мужскую ругань вперемешку с оглушающим топотом. Маленькое сердечко уже готовится выскочить из сдавленной ужасом груди.

Укрытие. Спрятаться, исчезнуть. Папа защитил её как мог, но теперь она сама за себя. В боку колет болезненными иглами, когда ей удаётся скрыться за новым поворотом и вжаться плечиками в холодную стену. Отдышаться, хотя бы чуть-чуть.

– Где эта маленькая сучка?! – раненым быком ревёт один из грабителей, заставляя пот градом катиться со лба, а разметавшиеся вихры липнуть к шее.

Сандра жмурится, мечтая только найти такой уголок, где её не найдут и не сделают больно. И словно сам Господь слышит жаркое отчаяние ребёнка, послав в голову картинку со старым дубовым шкафом из библиотеки. Совсем рядом, только через арку просочиться…

– Раз, два, три, четыре, пять, – нараспев тянет грабитель, и под его грузными шагами жалобно скрипит половица. Кошмарно близко, до панической слезинки и дрожащего подбородка. – Я иду искать, малышка.

Так уж повелось, что именно в библиотеке Стормхолла Сандра чувствовала себя безопаснее всего. Просторная, круглая комната на третьем этаже с покрытым старой облупленной фреской купольным потолком и стойким ароматом лежалого пергамента – зато только сюда не существовало других входов и выходов, а единственный просматривался с любого ракурса. Хоть с облюбованного для чтения подоконника, хоть с продавленных кресел, хоть с уютных бархатных диванчиков, на которых щедро разбросаны крохотные подушки.

А вот дубового шкафа тут не было давно. С тех пор как заело проржавевший замок, вынудив пятилетнюю девочку больше суток сидеть в кромешной тьме, забившись в уголок и боясь даже пискнуть от страха. И пусть тот испуганный ребёнок вырос, сейчас Сандра казалась себе не менее беспомощной. Она и не притронулась к принесённому Нэнни чаю с ромашкой и напряжённо сгорбилась на диване в ожидании. За окном уже упорно сгущалась беззвёздная ночь.

Лучшее, что можно сделать, если твоя жизнь в опасности – вызвать полисменов. Именно они когда-то спасли семью Де Росс от вторжения бандитов, так что в защитников правопорядка Сандра верила всем сердцем.

– Это явно какое-то недоразумение, – в который раз пробормотала Нэнни, слепо поглаживая подопечную по сведённым от нервов лопаткам. – Полиция во всём разберётся, вот увидишь.

– Надеюсь. Я даже не могу представить, чтобы Полли…

Сандра задохнулась от одной мысли – нет, лучшая подруга, знакомая с детства, никак не могла подстроить это несостоявшееся отравление. Да и если вспомнить – дать ей с собой угощение не было идеей Полли, это инициатива прислуги.

– А ты… – Нэнни чуть поколебалась, сухонькая ладонь на спине Сандры на мгновение сжалась в кулак. – Милая, а ты не думала, что она могла узнать про то, как Джон бегал за тобой? А получив отказ, переключился на неё. Может, она приревновала?

– Бог с тобой, Нэнни! – ахнула графиня, вздрогнув до самых онемевших пальцев на ногах. – Это когда было? Мы же были совсем дети! Да кто вообще помнит такие юношеские глупости… И вообще, это полный бред – столько времени продолжать дружбу, чтобы потом попытаться меня отравить, да ещё и так топорно. Годами притворяться…?

Она выпаливала все эти разумные аргументы вслух как можно твёрже, будто так они станут весомее. И всё же неприятный дымный осадок на душе продолжал коптить голову сомнениями.

Не дав ей погрузиться в ещё более мрачные раздумья, в распахнутые двустворчатые двери библиотеки вошёл полисмен. Статный, худощавый мужчина средних лет с аккуратными чёрными усиками и в традиционной форме: пробковый шлем с гербовой кокардой в комплекте с покрывающей мундир зимней шерстяной шинелью.

– Проходите, констебль, – засуетилась Нэнни, указав ему на ближайшее кресло. – Удалось что-то выяснить? Допросили прислугу леди Трентон?

– Благодарю, мэм, – с вежливой отстранённостью кивнул полисмен и сел, сохраняя идеально прямую спину. Помедлив, он всё же снял шлем и поставил его на предплечье. – Да, наши люди уже проверили содержимое той корзины – выпечка действительно содержит сильную дозу мышьяка. Однако спешу заверить, что всё это не более, чем случайность.

– Случайность? – громкий удивлённый возглас от дверей заставил Сандру поднять голову и встретиться взглядом с Деоном, который стоял в проёме, лениво опираясь о косяк, и наблюдал за происходящим с чрезвычайным скепсисом. – Хороша же случайность – несчастным птичкам хватило пары крошек отравы, чтобы издохнуть за минуту. А человеку и лизнуть это дерьмо было бы достаточно для очень, очень гадостной смерти.

– Считаете меня некомпетентным, мистер… простите, не знаю, кто вы? – недобро прищурился полисмен, оглянувшись на раба.

– Он – никто, просто рабочий, – поспешила сгладить неловкость Сандра и включиться в разговор с максимальной серьёзностью. – Так почему вы пришли к выводу, что это несчастный случай? А если бы я или кто-то ещё отравился?

– Мисс Де Росс, поверьте…

– Обращаясь к графине, будьте добры использовать слова «ваше сиятельство» или хотя бы «миледи», – вдруг пробухтела Нэнни, на что полисмен едва заметно скривил губы.

– Простите, я не очень разбираюсь в этих аристократических тонкостях. Мне казалось, все титулы уже лет сто как не имеют под собой почвы из земельных наделов и просто переходят по наследству вычурной приставкой к фамилии. Или я не прав, и акта покойной королевы Виктории не было6?

– Нэн, да пусть обращается ко мне как хочет, – одёрнула няню Сандра, пока полисмен окончательно не оскорбился в лучших чувствах и не ушёл без объяснений. – Констебль, продолжайте.

– Что ж, мы с коллегами тщательно допросили всю прислугу четы Трентон, а также их самих, – сухо отчитался полисмен и свободной от шлема рукой пригладил усы. – Леди порывалась после ехать за нами сюда, но мы её отговорили от ночных прогулок.

Сандра поёжилась и твёрдо решила с самого утра, как только заработает линия, отзвониться подруге – похоже, Полли себе места не находила. Конечно же, она не пыталась её отравить, это действительно никчёмная мысль.

– Леди Трентон признала, что уже несколько лет ежедневно пьёт в косметических целях мышьяк7, – губы полисмена дрогнули, словно он сдерживал едкий смешок. – Пузырёк с ним стоял на кухне, и прислуга добавляла хозяйке сей препарат каждое утро в рекомендованной аптекарем дозировке. А новая кухарка не разобралась и, судя по всему, перепутала мышьяк с дрожжами.

– Большего бреда в жизни не слышал, – снова встрял Деон со своим комментарием, теперь уже смотря на констебля с открытой неприязнью. – Вы в глаза видели чистый мышьяк? Он серый, и не похож на прессованные дрожжи по консистенции. А ядрёная доза говорит об одном – добавляли нарочно, щедро и с чётким намерением. С прицелом на жертву.

– Мы ведь ели выпечку у Полли, – подхватила Сандра его доводы, которые звучали куда более здраво слепой отговорки «перепутали банки». – Если бы кухарка добавила отраву при замешивании теста, то это вскрылось бы ещё днём во время чая. Вряд ли она готовила несколько партий, в одну из которых пихнула яд, а в другую нет…

– Послушайте, миледи, – проигнорировав Деона, с подчёркнутым нажимом на обращение ответил констебль. – Мы говорили с каждым в особняке Трентонов. Кухарка у неё едва лопочет по-английски, но когда мы показали ей пустой пузырёк из-под мышьяка – покивала и подтвердила, что добавляла его в еду. Конечно, хозяйка её накажет за слепоту, но это точно не то дело, за которое следует сажать в тюрьму. Досадное недоразумение. Главное, что никто не пострадал.

– Ага, то есть, если бы пришлось вывозить из Стормхолла хладный труп аристократки – вы бы активнее шевелили жо…

– Деон! – успела остановить его от грубости в адрес представителя правопорядка Сандра, и тот недовольно сложил руки на груди. Его яростный взгляд и заигравшие на скулах желваки обещали полисмену суровые мучения перед смертью. – Простите, констебль. Выходит, дело закрыто?

– Его и не пришлось открывать, – чересчур довольно улыбнулся полисмен и даже позволил себе снисходительное замечание: – Просто женщинам стоит помнить, что они прекрасны от природы. И не держать ядов на кухне. Блеск в глазах и привлекательный цвет лица достигаются и без таких устаревших и опасных методов.

Дав графине подписать пару бумаг, полисмен откланялся и спешно ушёл. Нэнни побежала проводить его к выходу, а Сандра устало откинулась на спинку дивана и сжала пальцами переносицу. В то, как всё произошедшее вывернулось для глаз типичного мужчины, не верилось до сих пор. Свалить попытку убийства на косметические повадки одной дамы и неуклюжую халатность другой… очень удобно для того, кто не хотел получить нераскрытое дело перед самым Рождеством.

А может, и зря она так отреагировала? Может, констебль прав, и стайка дохлых голубей перед Стормхоллом – не более чем недоразумение?

– Вот же ленивая шелудивая псина. Нет тела – нет и дела, – вдруг раздалось у окна, и Сандра спешно подняла голову.

Точно. Она уже и забыла о присутствии Деона. А тот с прищуром наблюдал в окно за отъезжающим экипажем полисмена и задумчиво жевал кончик где-то добытой спички.

– Ты ещё тут? – удивилась графиня его внезапному неравнодушию. – А, наверное, ждёшь награды за моё спасение… И чего же изволит душа Дьявола?

Он медленно развернулся к ней и одарил пронизывающим взглядом, словно облизавшем вдоль шеи и до закованной в бежевую блузу груди. По светлой коже Сандры пробежали неуютные мурашки, и она невольно прикусила щеку изнутри. Умел же этот паршивец без единого слова заставить ёрзать на месте.

– Вряд ли ты можешь исполнить то, чего я правда желаю. – С хитрой ухмылочкой заметил Деон. – И если это не предложение вернуться на арену…

– Нет. Даже не думай.

– Тогда горячей ванны и сытного ужина будет достаточно, – разочарованно вздохнул он и подошёл к одному из диванчиков, а затем нагло растянулся на нём спиной, свесив ноги через подлокотник.

Сандра было хотела отчитать его за порчу мебели – всё-таки всклокоченные волосы раба ещё были полны угольной пыли, хотя руки и лицо он отмыть успел, как и снять рабочую куртку. Но прикусила язык. Не сегодня, сегодня ему хотелось простить своеволие. Если бы не его нюх и познания в области ядов – она наверняка бы успела съесть кусочек отравы сама или угостить Нэнни. Та в силу возраста и проведённой в ужасающей нищете большей части жизни вообще практически не различала запахов.

– Откуда ты знал, как распознать мышьяк? – со скребнувшим изнутри подозрением спросила Сандра, поднявшись и расправив юбку.

– Ответь на свой бессмысленный вопрос сама, – растянувшись с закинутыми за голову руками, Деон по-кошачьи зевнул и добавил: – Удиви меня смекалкой, пташка.

По сути не сказав ничего стоящего, он уже подтвердил все самые неприятные предположения. Защищающимся жестом обняв себя за плечи, графиня медленно подошла ближе к нему и окинула напряжённым взглядом мощное тело. Выходит, оружие у него не только то, что на виду.

– Сколько из семи убито с помощью ядов?

– Всего два, – легко признался Деон, не моргнув и не выдав ни единой нотки раскаяния в тоне. – Не очень люблю это дело – крысиный и сучий метод. Но иногда самый подходящий: заметь, если бы ты сегодня окочурилась, этот же констебль живенько списал бы всё на несчастный случай. Я бы даже подумал, что у убийцы есть мозги, но выбор яда… класть мышьяк в горячую выпечку с миндалём, где был бы незаметен простой цианид… нет, это сделал абсолютный профан, ничего не понимающий в том, что пытался натворить.

Сандра задумчиво нахмурилась, стараясь не выдать, насколько сильно разделяла эти рассуждения. Деон продолжал смотреть только в потолок и жевать спичку, рассматривая старую фреску – естественно, с очередным табуном лошадей на выгуле. И невольно демонстрировал графине резкость скул и выступающий кадык. А ещё чёрные разводы на шее, уходящие за ворот незастёгнутой на три верхних пуговицы рубахи. Торопился отмыть хотя бы руки, чтобы успеть проследить за действиями полисменов… любопытно, почему.

С чего это ему так сильно не плевать на происходящее?

– Значит, ты не веришь, что это недоразумение, – подытожила Сандра с тяжёлым вздохом. – А я не верю, что Полли и Джон могли быть в этом замешаны. Мы друзья детства, я им полностью доверяю.

Деон моргнул и перевёл взгляд на её лицо, усменувшись уголком рта:

– Глупая пташка. Их могли подговорить, заплатить им или прислуге. Человек человеку – волк. А кто считает иначе, тот сам отдаёт свой зад в чужие руки.

– Сказал раб, отдавший зад хозяину в полное пользование, – презрительно фыркнула Сандра.

– Это совсем другое, – вдруг чуть жёстче отсёк Деон и под пронзающим вниманием арктических глаз над собой нехотя признался: – Барон Глашер… впрочем, для меня он был Аарон. Он дал мне всё – имя, лучших учителей, кров, стол и своё исключительное расположение. Славу и силу. При том, что я был никто, грязный щенок из глухих трущоб. Единственное, что я мог дать в ответ – свою вечную преданность, и я её отдал. До сих пор об этом не жалею.

– Даже после того, как тебя приравняли к остальному его хламу и выставили на торги, словно вещь? – задрала бровь Сандра, удивившись и обрадовавшись внезапной откровенности.

– Это случилось по ошибке. Всё имущество Аарона должен был наследовать его единственный сын. Но этот сукин сын…

– Знаю. Проигрался в карты в пух и прах, и не факт, что его невозможные долги покрыла распродажа наследства. Я следила за новостями: мне нужен был Торнадо, жеребец Глашера.

– Твоя соплеподбиралка верно мыслит: коня сразу умыкнул мэр Уинслоу.

Сандра невольно улыбнулась – впервые они говорили нормально, без попыток уязвить. Ещё и стоять над ним оказалось приятно: теперь её недостаток роста не заметен, а позиция выше виделась правильной. Ещё бы раб не развалился на дорогущей обивке в грязной одежде так нагло, и было бы совсем чудесно.

– Выглядишь слишком довольной для той, кого пытались убить, – хмыкнул Деон на её реакцию.

– А ты выглядишь слишком заинтересованным этим покушением для того, кто меня ненавидит. Разве тебя не обрадует, если меня прикончат? – невинно протянула Сандра, козырнув лучшим из сегодняшних тузов.

На долю секунды в его дымчатых глазах мелькнуло недоумение, тут же сменившись искрой решимости. Он вдруг приподнялся и совершенно непредсказуемым рывком с силой обхватил руками талию Сандры.

– Эй! – ахнула она, ногтями процарапав по его жилистым предплечьям, но не сумев остановить. – Да что это… Кончай уже с этими дикими повадками!

Но Деон решительно притянул её к себе и через сопротивление усадил на свои колени, словно не замечая, как она извивалась, пытаясь вырваться из хватки. Его пропотевшее после работы тело пахло мускусом и шалфеем, и казалось раскалённым железным стулом для той, кто всегда соблюдала приличия.

Или почти всегда.

– Ненавижу? – прошептал Деон ей на ухо, и волна дрожи облизнула каждый позвонок онемевшей от страха графини. – Думаешь, я тебя ненавижу, пташка?

Она сцепила зубы от злости и на пробу дёрнулась снова, но давящая хватка на талии не ослабла нисколько. Только новой боли не хватало. Оставив мелькнувшую было идею выцарапать хаму глаза, Сандра раздражённо кивнула:

– Ещё бы. Судя по всему, день, когда ты не оставляешь на мне синяков, прожит зря. Может, ты так помечаешь будущую жертву? Не хочешь моей смерти, чтобы убить самому и поставить драгоценную палочку на спине?

Она даже передёрнулась в холодном ужасе, представив это. Ледяная испарина выступила бисеринками на лбу. Сердце пойманной бабочкой трепыхалось под рёбрами, требуя всё больше воздуха. А его совсем перестало хватать, полностью заменив кислород терпким ароматом мужского тела.

– Или я помечаю тебя для чего-то другого, – хриплый выдох в шею послал по коже мириады мурашек, ушедших в низ живота. – Но ненавидеть? Слишком сильное чувство. Мне просто на тебя плевать, ваше сиятельство.

Он отпустил её так же неожиданно, как схватил, и Сандра живо вскочила с его коленей, тяжело дыша от потрясения и внезапной обиды. В последние его слова не хотелось верить совсем – этого не могло быть. Иначе зачем постоянно её лапать, как неандертальцу из пещеры?

– Если бы тебе правда было плевать, ты бы не бегал за полисменами и не строил бы тут теорий, – гордо вздёрнув подбородок, заметила Сандра, обличая его в очевидном интересе.

Но Деон лишь устало закатил глаза и пояснил, продолжая играть спичкой во рту.

– Подумай хорошенько, пташка: если ты слишком рано подохнешь, мне снова прямой путь на торги, ведь у тебя нет наследников. Только на этот раз всё затянется в разы, пока власть имущие, сестрицы милосердия и жадный до чужих земель архиепископ Хинсли распилят твоё состояние. А учитывая грубость моего контракта… Что если меня купит какая-нибудь скотина, любящая человечинку? Маньяк, озабоченная вдовушка с раскалённой кочергой? Как бы мне ни было тошно это признавать, но ты – мой шанс на билет в жизнь. На арену, где я снова могу быть королём. И потому мне очень не хочется, чтобы ты откинула копытца… хотя бы пока не продашь меня в Лондон хорошему хозяину, как и обещала.

Закончив эту внезапно длинную речь, Деон поднялся с дивана, выплюнул прямо на пол изжёванную спичку и нарвался на полный недоумения взгляд Сандры.

– Не понимаю. Ты признаёшь, что я твой счастливый билет. Что после торгов ты мог попасть в куда более худшие условия, где про арену бы только видел сны. И всё равно ведёшь себя со мной так по-хамски. Да ты мне должен лизать пятки, и честно скажу, если бы так было с первого дня, я бы через какое-то время предложила тебе не арену, а свободу.

– Устал я сегодня… на улице ночь, а твоя нянька меня совсем загоняла, – проигнорировав и её, и повисшие в воздухе вопросы, Деон прошёл мимо графини в сторону дверей, мимоходом обронив: – Пташка, я веду себя так, как позволяешь ты сама. Больше того – как ты сама хочешь. Но пока себе не признаёшься. Свобода же закроет для меня смертельные бои, а лизать пятки я не стану точно… Ведь тебя заводит совсем иное.

Его многозначительные намёки ещё звенели в ушах и отдавали глухими ударами в висок, а раб уже вышел из библиотеки, оставив Сандру одну. Задыхаться от его самонадеянности и придумывать планы мести для следующего дня.

– Заводит? – севшим голосом пробормотала она в пустоту, наконец-то отмерев и в шоке похлопав глазами. – Да много чести!

Она шумно выдохнула, наконец-то очищая лёгкие от въевшегося в них запаха мужчины. Казалось, он осел даже на одежде, которую тут же захотелось снять и сжечь ко всем чертям.

В чём она точно не призналась бы никогда и никому – что и в свою единственную ночь греха не испытала ничего, кроме стыда, боли и дискомфорта. Ничего, лежащего рядом со словом «заводит».

7. Жестянка

Едва дождавшись утра и приличного для приёма гостей часа, Сандра наскоро собралась и направилась к выходу. К сожалению, телефонистка так и не смогла дать связь с поместьем Трентонов, а прояснить ситуацию с Полли хотелось как можно быстрее, чтобы больше не мучиться никакими сомнениями. Которые, как ни стыдно, всё-таки продолжали этой ночью мутить рассудок и не дали толком выспаться.

Спускаясь по лестнице, Сандра успела отметить, насколько теплее стало в родных стенах. Вместо испачканной накидки сегодня она была вынуждена поверх лилового платья прямого кроя надеть норковое манто, и теперь заканчивающийся ниже колен подол мешал при ходьбе. С тоской вспоминалось лето и возможность рядиться в брюки для верховой езды, хотя и это многими дамами высшего света считалось неэтичным. Конечно, дурацкие «хромые юбки», в которых невозможно было сделать нормальный шаг, куда приличнее.

С невесёлыми мыслями о жестокой моде Сандра вышла на крыльцо и с наслаждением втянула морозный воздух. Замерла, потому как на подъездной дороге её ожидал сюрприз: вместо запряженной повозки напротив входных дверей гордо блестел бордовым кузовом и стеклянной панорамой кабины отцовский механизированный кэб. По сравнению с обычным экипажем он казался нелепой железной коробочкой на слишком маленьких колёсах, прикрытых изогнутыми крыльями и соседствующими с близко посаженными круглыми глазами-фарами.

Графиня ещё не успела до конца поверить, что кто-то смог завести сложную технику, как из-за руля вышел Деон, хрустнув подошвами по снегу. Солнечные лучи играли в его торчащих в хаосе чёрных вихрах, а взгляд был полон довольства собой. Но куда больше Сандру смутило ладное, до боли знакомое серое пальто на широких плечах. Оно явно было ему чуть узко, и потому не застёгивалось на пуговицы, оставаясь болтаться как попало и открывать вид на синюю рубашку, графитовый жилет и брюки. Бесспорно, смотрелось всё это вместе, да на столь мускулистой фигуре, просто идеально. Немного небрежно, немного бунтарски…

Как ни за что бы не стал носить отец, всегда щепетильно следивший за внешним видом.

– Г-где мой кучер? – только и удалось выдавить Сандре, медленно спускаясь по ступеням.

– Отправил отдыхать, – как само собой разумеющееся, объявил Деон и вальяжно облокотился на дверцу машины. – Грешно гонять старика, когда в сарае пылится такой агрегат. Настоящая «Жестянка Лиззи»8, да ещё в бордовом цвете! Ты в курсе, что их уже два года как выпускают только в чёрном кузове? Эта красотка не с конвейера, как была у Аарона, она собрана вручную.

Сандра в лёгком недоумении следила за его воодушевлением, не зная, как реагировать. То ли отругать, что взялся указывать её подчинённым, то ли порадоваться факту – наконец-то автомобилю нашёлся шофёр. На всякий случай уточнила:

– Так выходит, ты умеешь водить?

– Нет, вытолкал её из сарая голыми руками, – съязвил Деон, закатив глаза, и кивнул на заднее сиденье. – Залезай уже. Я ведь правильно понял, ты собралась к своей подружке-отравительнице?

Сандра замялась, в сомнении перебирая подмерзающими ногами по снегу. Нет, выглядел Деон вполне способным сладить с техникой, но пускать его за руль – фактически доверить свою жизнь. Скорость, с которой ездили механизмы, значительно превышала лошадиную, а значит и риск для пассажиров. И уж точно, любое происшествие на дороге назовут «недоразумением»…

– С чего бы это ты такой услужливый? Неужели Нэнни обещала стейк на ужин, если ты меня будешь сопровождать? – осторожно поинтересовалась Сандра, зябко кутаясь в манто и стараясь не сильно заглядываться на вечно хмурое лицо раба.

– Кажется, вчера я предельно прямо рассказал все свои мотивы, – не моргнув, ответил Деон, даже казалось бы скучающе протянув: – Пташка, мне не выгодна твоя смерть. А ещё мне очевидно, что кому-то она нужна, так что будь добра, закрой свой возмущающийся ротик, сядь в кабину и доверься моему опыту. Я часто выполнял роль охраны для Аарона, особенно когда он шатался по злачным местам. Если я сам буду следить, чтобы тебя никто не кокнул вперёд меня, нам обоим будет спокойней.

Сандра протестующе запыхтела, особенно на словах про «закрой ротик», но покрепче сжала челюсть и не стала возражать вслух. Только шагнула вперёд, к любезно распахнутой для неё дверце автомобиля, недовольно пробормотав:

– Боец арены, охранник, шофёр, профессиональный убийца… Ты случаем на досуге барону не успевал чистить сапоги и печь пироги?

– Нет, только вывозить лишние трупы и сбрасывать в Трент9.

В ступоре приоткрыв рот, Сандра посмотрела на ухмыляющееся лицо Деона, пытаясь понять, серьёзно он, или это такие мрачные шутки. Но дымчатые глаза оставались предельно спокойны и абсолютно нечитаемы. Вздрогнув, графиня тяжело сглотнула и подобрала манто, чтобы поставить ногу на ступеньку и забраться в кабину. Однако текучий норковый мех выскальзывал из онемевших от страха пальцев, и после двух неудачных попыток Деон шумно выдохнул облачком пара: