Любовь дракона
Глава 1
– Еще не прилетели? – Недовольный мужской голос звучал будто сквозь вату.
Голова у Любы гудела, словно по ней долго били чем-то тяжелым. Сознание как в тумане отметило, что ее куда-то ведут под руки.
«Что прилетело? Странно… почему не на каталке? От наркоза в этот раз ощущения не такие».
– Эти чудовища заставляют себя ждать! Возмутительно, – прозвучал чуть позади стервозный по интонации, но очень мелодичный женский голос. – Как будто это нужно только нам! Делают из нас жалких просителей, мерзкие твари.
– Помолчи, Заендэль! – Ледяной голос, которым можно было заморозить небольшую речушку, раздался над самым ухом едва переставляющей ноги женщины. Идти что-то мешало, сковывая движения. – Возможно, они где-то рядом. Главное – сделать все быстро. Надеюсь, этой шиниари им хватит надолго. Подходящих дев становится все меньше. Скоро некого будет отдавать на обмен.
«Да что, в конце концов, происходит?»
Открыв глаза, Люба пыталась проморгаться и понять хоть что-нибудь. Зрение, как и слух, выдавало непонятную картину, совершенно не соответствующую последним воспоминаниям женщины. Какая-то зеленоватая полупрозрачная ткань в несколько слоев закрывала лицо и обзор. Сквозь нее пробивались солнечные лучи и угадывались предметы, крайне далекие от ставшей уже привычной обстановки больничного стационара. Скалы, кусты, широкая река с заросшим берегом вдалеке. Любу вели на каменистую площадку с кривой статуей сбоку. А может, и не статуей. Просто необычным большим камнем, источенным ветром.
При попытке Любы дернуться и остановиться что-то зазвенело, а предплечье больно сдавили сильные и жесткие, как клещи, пальцы.
– Не вовремя она очнулась. Заендэль, повесь где-нибудь под волосами артефакт оцепенения. Магию применить нельзя, почуют. Эти твари очень подозрительные. Разбираться не будут, что за чары. Спалят все, и снова война. Давай быстрее! Почти пришли, дотащим волоком, – приказал мужчина с холодным голосом.
Кто-то ловко подхватил сзади накрывавшие Любу тряпки, и к шее прикоснулись тонкие женские пальчики, прикрепляя на затылке к волосам непонятную легкую штучку.
«Волосы? У меня есть волосы? Откуда?» – почему-то именно за эту мысль зацепилась женщина.
Артефакты, магия, война. Все это прошло мимо чем-то задурманенного вялого сознания. Как-то наличие волос больше всего шокировало Любу. После стольких операций и химиотерапий у нее не должно было быть даже ресниц!
А потом раздался громовой рык и хоровой выдох ее сопровождающих:
– Прилетел… один!
И покрывало, взметнувшееся на короткий миг от мощного потока воздуха, показало Любе такую картинку, что все предыдущее отошло на второй план.
Из эмоций остались только ужас, восхищение и осознание футуристической нереальности происходящего.
В паре десятков метров перед ней приземлился гигантский темно-красный, почти черный, дракон.
– Один… один… один, – раздалось опять едва слышно, словно от ветерка зашелестела листва в округе.
Конечно, один. Старший сын повелителя драконов не нуждался в сопровождении. Эндерк сам взвалил на себя это бремя, когда жребий выпал не ему. И никому не позволил с ним лететь. Ему надо было все обдумать. Он давно привык к одиночеству, ставшему его проклятием практически с рождения.
Мощные крылья со свистом вспарывали воздух, а потом замирали, когда огромный дракон с чешуей цвета запекшейся крови планировал в воздушных потоках.
Зоркие глаза могучего зверя, вынырнувшего из облаков, сразу разглядели внизу на обрывистом скалистом уступе, нависавшем над горной речкой, несколько крошечных фигурок, которые вышли из густого зеленого леса.
Сложив крылья, дракон спикировал к каменистой площадке, громко рявкнув, чтобы ушастые недомерки, суетившиеся внизу, сообразили, что уже не одни.
Когти со скрипом вонзились в скальную породу, кроша камни, а расправленные крылья, захлопавшие при приземлении для погашения скорости и выхода из виража, создали такой воздушный поток, что чуть не сдули многослойное светло-зеленое ритуальное покрывало с той, за которой он прилетел.
Подхваченная ветром ткань на миг взметнулась в воздух. Этого было достаточно, чтобы Эндерк заметил тонкие, как нити, серебристые цепочки, сковывающие руки и ноги стройной миниатюрной девушки с золотистыми волосами и огромными, полными ужаса глазами.
Впрочем, там был не только страх, но и еще что-то непонятное. Что-то такое, чего не могло быть во взгляде юной эльфийской девы из высшего рода, которую с детства готовили к священному ритуалу сохранения рас. Ритуалу обмена эльфийки на живое пламя дракона, дабы не иссякло тепло в лесах длинноухих и природа по-прежнему откликалась на их магию, щедро даря свои плоды.
– Приветствую тебя, крылатый! – От группки эльфов выступил вперед высокий сухощавый мужчина с бледными, словно выцветшими, зелеными глазами и надменным выражением лица. – Я главный советник повелителя нашего народа Финдуильнаэля Цветущий Лисохвост и уполномочен им совершить ритуальный обмен. Юная дева-шиниари, кровная родня владыки эльфийских лесов, предлагается в дар в знак мирных отношений между нашими расами.
Мозг Любы, пытаясь осознать, что перед ней настоящий живой дракон, как-то пропустил мимо эту тираду. Дурацкое имя главного товарища эльфа вызвало внутри ненормальную волну веселости. Вероятно, оцепенение от артефакта было неполным, а адреналин от странностей, происходящих вокруг, выплеснулся в виде легкого потряхивания и хихиканья про себя.
– Я, представитель своего клана, – воздух завибрировал от мощного голоса с рыкающими нотами, который шел от крылатого зверя, – в знак мирных намерений в качестве ответного дара зажигаю живой огонь на алтаре создательниц. Пусть будет вечный мир и процветание на всех благословенных ими землях.
А потом ящер дыхнул пламенем, и замеченная ранее Любой скала осветилась. Сплетенные то ли в борьбе, то ли в объятиях две тонкие женские каменные фигуры вспыхнули, словно хворост. Багровое пламя побежало, обрисовывая каждый изгиб, выточенный искусным резчиком, а потом, ярко вспыхнув, собралось в ослепительную точку и замерло. На сомкнутых ковшиком руках двух дев лежал, пульсируя, будто живое сердце, алый кристалл размером с куриное яйцо.
Главный советник, имя которого так и осталось для Любы тайной, словно коршун кинулся к вожделенному предмету, а за ним порысила вся его ушастая делегация.
Женщина с удивлением поняла, что осталась стоять на площадке совершенно одна. Больше эльфов она не интересовала, и никто ее не держал.
Зато огромного дракона, видимо, наоборот. Чешуйчатый зверь шагнул вперед и наклонил к ней голову, принюхиваясь, словно раздумывая, сожрать сейчас или как-нибудь потом.
Пасть чудовища с огромными зубами была настолько близко, что Люба ощутила запах его дыхания.
«Гвоздика с корицей?» – мелькнула сквозь панику удивленная мысль. Ноги держать хозяйку отказались. Коленки согнулись, словно ватные, и женщина осела в траву, под своими тряпками маскируясь под холмик из эльфийского текстиля.
Говорящая зверюга с крыльями фыркнула что-то вроде «не обманули, кровное родство, хоть и дальнее, есть» и сгребла Любу лапой вместе с камнями, землей и клочками росшей на ней травы.
А потом, словно паруса, захлопали крылья. Дракон взлетел. Его не интересовали оставшиеся у алтарной статуи эльфы. Свою миссию он выполнил.
То, что пережила Любовь в лапе летящего монстра, сложно передать словами.
Паника накатывала волнами, заставляя сердце колотиться вспугнутой птицей. Вниз постоянно сыпались кусочки земли, мелкие камешки и травинки. Страшно было, что когти разожмутся, еще страшнее думать, куда и зачем этот дракон ее тащит.
В кружащейся от высоты голове внезапно откуда-то появился веселенький и противно гнусавенький голосок, авторитетно заявивший, что не иначе как в гнездо волокут ее бренное тельце.
«Как есть обесчестит тебя окаянный, а потом, может, и сожрет!» – хихикала Шиза, как будто Любе только поехавшей кукушки для полного счастья и не хватало.
«Это, наверное, глюки от наркоза, – внезапно пришла спасительная идея. – Точно! Такое бывает!»
«Жди! Не дождешься, – обиделась Шиза, перестав хихикать. – Никакие я не глюки. Сама меня выпросила, а теперь обзывается».
Уточнить у странного внутреннего голоса, кто он и у кого, а главное, зачем она его выпросила, женщина не успела. Дракон камнем упал вниз и разжал держащую ее лапу.
Орала Люба громко, от души, вот только про себя. Хотя связки саднили так, словно были сорваны по-настоящему. Видимо, гадские эльфы навесили на нее не только артефакт оцепенения. Шиза, развлекаясь, визжала вместе с ней.
У самой земли Любу подхватило воздушным потоком и поставило на ноги.
Неизвестно откуда взявшийся темноволосый мужчина перекинул невольную экстремалку через плечо и понес куда-то, нимало не заботясь об удобстве такого способа передвижения.
«Повар драконий, не иначе», – радостно захихикала Шиза, но быстро заткнулась.
Здоровяк носильщик вдруг заговорил. И по мере его монолога бедная женщина совсем утратила хоть какое-то понимание происходящего.
Ее занесли в дом. Поставили на пол в большой светлой комнате. Сдернули осточертевшие зеленые тряпки и каким-то хитрым жестом сорвали с рук и ног серебристые цепочки, опутавшие ее как кандалы. Артефакты, на которые не поскупились ушастые менялы, посыпались переспелыми грушами, распадаясь в пыль, едва касались пола.
Сердитые темные глаза оглядели Любу с головы до ног. Впрочем, и сама она сейчас очень хорошо рассмотрела мужчину, равнодушно заявившего ей:
– Располагайся. Дом в полном твоем распоряжении. Завтра зайду, скажешь, что тебе еще нужно.
Он был, несомненно, красив. Ей всегда нравился такой типаж – с волевым подбородком, серьезным взглядом и широким разворотом плеч. Встреть она его в той, своей прошлой жизни, наверное, потеряла бы голову.
Но сейчас, с высоты прожитых лет и болезненного опыта, позволить себе такую роскошь Люба не собиралась.
Активизировавшаяся в голове Шиза вопила, что ей выпал уникальный шанс прожить жизнь заново. В прямом смысле заново.
В памяти неожиданно разрозненными кусками стали всплывать воспоминания.
Какой-то шуточный, как казалось тогда, договор с двумя похожими как две капли воды молоденькими смешливыми медсестричками.
Девчонки, желая подбодрить ее, несли всякую фэнтези-чушь, предлагая представить, что она начнет жизнь заново в молодом и вполне здоровом теле, хоть и с некоторыми странными особенностями организма. К которым, без сомнения, сумеет со временем приспособиться.
Похоже, все это было не шуткой. И другой мир, и новое тело, и новая жизнь.
Так что без раздумий бросать это все к ногам мужчины, пусть и потрясающе притягательного, было вопиющей глупостью, совершать которую Люба не собиралась.
Тем более этот индивидуум мужского пола при всех своих достоинствах обладал, как оказалось, парочкой крупных недостатков.
Во-первых, он был драконом. Той самой огромной огнедышащей ящерицей, про которых на Земле написано множество книг и которая притащила ее от эльфов.
А во-вторых, ко всему прочему он, как выяснилось, теперь являлся Любиным мужем. Точнее, мужем даже не самой Любы, а ее нового тела.
Предыдущая хозяйка худосочного вместилища предпочла отойти в мир иной, чтобы только не стать супругой дракона, хотя ее готовили к этому чуть ли не полжизни. Насколько сильна была вражда и нетерпимость между расами, настолько по воле богинь они сейчас не могли существовать друг без друга.
Впрочем, и в первоначальной вражде виноваты были боги. Точнее, те самые богини этого мира, его создатели.
Сестры-близнецы Элтифа и Дирайя.
Впрочем, юные по меркам создателей девы-творцы в итоге надеялись все исправить, тем более что совет богов оставил им лишь одну последнюю попытку.
Сейчас шанс на спасение мира и двух рас в Любином лице растерянно смотрел на дверь, закрывшуюся за широкой спиной ушедшего мужчины. Старшего сына повелителя драконов, Эндерка Каменное Сердце.
Глава 2
Люба растерянно огляделась вокруг, подмечая некоторые странности в интерьере. Скандинавский стиль с простыми лаконичными линиями, камнем и деревом местами нелепо соседствовал с искусно вышитыми шелком пухлыми диванными подушками с кружевными оборочками, тяжелыми бархатными шторами и декоративными напольными вазами из полупрозрачного фарфора, расписанными цветочным узором.
– Зеркало!
Над крошечным резным комодом с гнутыми ножками и выпуклыми передними стенками ящичков висело небольшое овальное зеркало в простой металлической раме.
То, что она не в своем теле, Люба понимала, и ей очень хотелось увидеть, какая она теперь.
Она неуверенно шагнула в сторону желанного предмета и с опаской уставилась на свое отражение.
Глаза девушки в зеркале, и так довольно большие, округлились и стали еще больше, а губы скептически скривились. Рука невольно потянулась пощупать волосы, затем – острые кончики эльфийских ушек.
«Да уж. – Люба опустила глаза ниже, пытаясь оценить фигуру. – Неудивительно, что этот драконистый мужик сбежал. Видимо, нормальный. Это не телосложение даже, а теловычитание сплошное. Только извращенец какой-нибудь позарится. Похоже, девчушку не кормили совсем. Всего и хорошего-то, что глаза и волосы, – порассуждала она отстраненно сама с собой. – Ну, может, еще молодость».
– Ты только посмотри на нее! – Внезапный взрыв возмущения за спиной заставил ее резко развернуться. – Ей еще и не нравится. Ты лучше вспомни, как выглядела, когда мы тебя нашли.
Ошарашенная Любовь вытаращилась на двух совершенно одинаковых, смутно припоминаемых особ в белых халатиках медсестер. Потом прямо на ее глазах буквально за пару секунд форменная одежда медперсонала-близняшек расплылась туманом, трансформируясь в совершенно разные, непохожие друг на друга наряды.
– Что, вспомнила? – несколько высокомерно и слегка ехидно поинтересовались они, создав себе из воздуха удобные кресла и уютно в них устроившись. То, что их собеседница стоит, молоденьких на вид девчушек совсем не беспокоило.
Любу, надо сказать, тоже. Ее словно по голове шарахнуло накатившими яркими картинами из прошлой жизни. Она не просто вспомнила, а ВСПОМНИЛА и даже осознала. Похоже, с ней и правда произошло что-то необычное, как пишут в книгах, то, что давало возможность изменить свою судьбу и стать счастливой, а не так, как прежде.
Ее звали Любовь Юрьева, и еще совсем недавно она была обычным земным человеком. Среднестатистической, ничем особо не примечательной женщиной. И судьба у нее была обычная, бабья, незавидная. Муж сначала детей не хотел, а когда захотел, уже было поздно. Тогда казалось, что все образуется, ведь не так уж и молоды и уже двадцать лет прожили вместе.
Зря казалось. Беда не приходит одна.
Страшный диагноз, тяжелое лечение. Люба почти поселилась в стационаре, а вернувшись как-то ненадолго домой, обнаружила пустую квартиру с короткой запиской на кухонном столе.
«Встретил другую. Подал на развод. На квартиру не претендую. Олег»
Так женщина осталась одна.
Ни мужа, ни детей. Маму похоронила лет пять назад. Люба у нее была поздним ребенком.
Больница почти заменила дом, а соседи по палате, такие же товарищи по несчастью, – родных и близких. Даже свои юбилейные пятьдесят она встретила в палате под неловкие поздравления врачей.
И ведь несмотря ни на что, жила, боролась. Хоть и понимала временами, что не для чего и не для кого. Никому не нужна она была. Ни больная, ни здоровая.
И как она тогда выглядела, Люба тоже невольно вспомнила. Лысое, высохшее, сморщенное существо, похожее на безухую кошку породы сфинкс, только на двух ногах и одетое во фланелевый больничный халат с печатями.
В чем-то эти неизвестные нагловато-высокомерные девицы даже правы. Сейчас она здорова, молода и даже симпатична, к тому же и муж имеется. Правда, суровый какой-то и явно не сильно довольный их супружескими узами.
«А ты бы и выяснила, в чем тут дело. Тем более тут вон аж два источника ценной информации! – оживилась в голове молчавшая до этого Шиза. – Только думай, что спрашивать! Богини, они такие. Не справочное бюро. На все подряд не ответят. Спрашивай лишь то, чего точно не знаешь. Остальное вспомнишь как-нибудь сама».
– Богини?! – невольно вырвалось вслух придушенным писком из новоиспеченной попаданки.
Шиза умолкла, а незваные гостьи синхронно и снисходительно улыбнулись.
– А ты думала кто? – немного резко фыркнула сестричка в кожаной, подбитой мехом жилетке и длинной красной домотканой юбке с узором из рун по подолу. Волосы у нее были заплетены в простую косу, а на желто-зеленые пронзительные глаза падала небрежная косая челка.
– Видимо, она совсем не думала… – хихикнула вторая.
Сейчас сестры уже не были похожи друг на друга как две капли воды. Вторая сестра предпочитала более дорогие ткани, изящную вышивку шелковыми нитями, а еще сложную прическу из локонов и переплетения тоненьких косичек, закрепленных ажурным обручем с искрящимися мелкими кристаллами на завитках кованых узоров.
– Она и сейчас не думает. Как будто мы тут вечно будем торчать! – вспылила любительница этно-стиля. – Задавай свои вопросы побыстрее! Мы ответим и уйдем наконец. Сил прорву жрет нахождение в этих телах. А до ритуала у нас их и так не много.
Почему-то такое отношение Любу задело. Подумалось вдруг, что не просто так, по-видимому, эти две лжемедсестрички ее обхаживали. Она ведь не думала даже ни о чем подобном, ни в какие другие миры не стремилась и в магию не особо-то верила.
– Вопросы, говорите? – с вызовом, насколько это было возможно в тщедушном эльфячьем теле, подбоченилась она. – А и задам! Представьтесь-ка для начала, красавицы. Хоть вы и богини, но манеры и вежливость никто не отменял! Это не я к вам заявилась, а вы ко мне пришли. К тому же по всему выходит, что я вам здесь зачем-то понадобилась. Вот и расскажите, зачем и что тут происходит. Эльфы какие-то, драконы. Еще и замуж выдали без спросу…
– Ишь как заговорила, – плавно поднялась из моментально испарившегося кресла поклонница роскоши. Ленивый взмах рукой – и Люба лишь чудом увернулась от прилетевшей сверху толстенной книги в потертом кожаном переплете. – Здесь ответы на большинство твоих вопросов. Меня зовут Элтифа, и мне лично ты не нравишься. Хотя должна признать: с таким характером, может быть, у тебя и есть шанс выжить.
– Я Дирайя, – продолжая сидеть в кресле, разулыбалась, в отличие от своей близняшки, вторая сестра. – На твои предыдущие вопросы Элфи ответила. В книге наша история и история нашего мира. Она и правда многое тебе прояснит. У тебя есть один вопрос, на который тебе отвечу я, а потом мы встретимся только после ритуала. Если он сработает, конечно.
Первой мыслью Любы было спросить про ритуал, но потом она сообразила, что узнает про него и так. Ведь завтра обещал зайти так называемый муж. Хоть что-то он ей объяснит, а может, и в книге что-нибудь про это написано.
«Про меня, про меня спроси», – в голове неожиданно опять активизировалась Шиза.
«Зачем? У меня всего один вопрос. Стану я его тратить на раздвоение личности», – попыталась справиться женщина с непонятным очень самостоятельным безобразием в голове.
«Дура! Память быстрее вернется! – Судя по всему, наглый глюк не планировал оставить Любу в покое. – А то себя потеряешь. Вспоминай давай, ты ведь потому меня и выпросила. Только эти свиристелки косорукие хоть и богини, но, похоже, неумехи еще те. Хотя они предупреждали, конечно… Да спроси же! Видишь, они терпение теряют».
Сестрички-небожительницы и правда уже заметно нервничали, хмурились, переглядываясь, и словно к чему-то прислушивались.
Все это было непонятно, но рождало в Любе необъяснимую тревогу. И так как в голову все равно больше ничего не приходило, она решила, что узнать про Шизу не так уж плохо.
«Хоть объяснят, спятила я или все же не совсем», – оправдала она для себя такое решение.
– Что за голос говорит со мной у меня в голове? Сказал, что я его сама попросила. У вас попросила? – поинтересовалась она у богинь с некоторой опаской, боясь, что они сочтут ее чокнутой.
Девушки в ответ на вопрос дружно фыркнули и снова переглянулись.
– Я думала, она про дракона спросит. Почему именно он взял ее в жены, хотя ненавидит эльфов, – пожав плечами, скривилась та, что с косичкой. – Ведь это их проклятие сделало его таким!
– А я рассчитывала, что поинтересуется, почему именно ее, точнее Милюбэль, отдали драконам. – Вторая сестра с насмешкой окинула взглядом растерявшуюся девушку. – Но мы обещали ответить лишь на один вопрос.
Близняшки, ехидно улыбаясь, начали растворяться в воздухе.
– Ты обозвала эту штуку «ИИ» и сказала, что он должен помогать тебе и советовать. Даже потребовала, кстати! Это было твое условие: самообучающийся собеседник и друг. Напоминалка и запоминалка. Живой компьютер в голове.
Отвечая про Шизу, сестрички как-то шустро навострили лыжи, испаряясь, чтобы выдать как можно меньше ценных сведений.
– Но мы на то и боги, чтобы все сделать по-своему. Раз обучается, сама и учи! Память у этой штуковины в твоей голове лучше твоей собственной. Специально нашли в одном из миров микросимбионта. Пришлось пару разработок его творцу отдать в обмен. Удачи вам обоим, и помни: твоя жизнь и счастье зависят только от тебя! Не подведи себя и нас, Миэле.
Люба как стояла, так и села на пол, в ужасе начав ощупывать голову.
– Это что выходит? Мне в мозги какого-то червяка пихнули? Мамочки! Уж лучше бы я и правда с ума сошла!
Глава 3
Рефлексировала Любовь недолго. Когда ты какое-то время болеешь так, что тебе на кладбище каждый день прогулы ставят, то поневоле начинаешь любить жизнь во всех ее проявлениях.
Ну и оптимизма никто не отменял, а искать во всем хоть что-нибудь хорошее уже давно стало любимой Любиной фишечкой.
С пола она встала – хоть коврик и мягкий, но на кой он нужен, если есть диван, – и принялась размышлять.
– Так! Что мы имеем? – разговаривала она сама с собой вслух в тайной надежде, что Шиза как-то снова даст о себе знать. – Отделим, пожалуй, мух от котлеточек! Да?
Но существо в ее мозгах, видимо, было маленьким, но очень гордым. Оно продолжало молчать, решив бойкотировать Любу, и не совсем было понятно, надолго или нет. Женщине только и оставалось, что бубнить себе под нос вопросы и отвечать на них самой.
– В плюсе – я жива и вроде как даже здорова. Если не считать общей недокормленности этой ушастой тушки. Опять же можно пока есть все, что захочешь, практически мечта.
Перед глазами сразу замелькали подносики с пирожными и тортиками, косяками полетели румяные, зажаренные до золотисто-коричневой корочки птички, заплясали в обнимку с шоколадом сдобные, ароматные, с пылу с жару пирожки. И венцом всего по центру воображаемого изобилия высился запотевший трехлитровый стеклянный кувшин с ее любимым клубничным компотом.
Живот жалобно заурчал, напоминая, что времени прошло вагон, а питаться ей ни ушастые соплеменники не предлагали, ни его драконье мрачнейшество не озаботился.
– Похоже, мой типа муж решил, что с такими формами мне полагается зернышко в день? Да и то, похоже, не каждый, – с неудовольствием покидая мягкое сиденье удобного диванчика, ворчала Люба. – Или меня в жертву, как козу, прирежут? Ритуал, а потом встреча с богинями… Не дамся! Хотя опять нелогично: зачем дом выделил и велел список составить того, что мне надо?..
Раздумывая обо всех странностях и отложив мысли об остальном на потом, когда решится самая насущная на данный момент проблема, она направилась на поиски еды.
– Что-то же должно тут быть? Вроде кухни, столовой, буфетной или еще чего?
«Еще чего» было много.
Нижний этаж, кроме полутемной прихожей и большой гостиной, порадовал парой кладовок. В одной грудой лежали мешки с непонятным содержимым, не определяемым на ощупь. Там было темно и страшновато. А в другой имелось небольшое окошко, и в его тусклом свете – на улице уже вечерело – Люба рассмотрела вешалки с плащами, валяющиеся в углу сапоги, несколько сундуков и пару рулонов, похожих на ковры.
– Занятно… Странный какой-то набор барахла. – Она звучно чихнула и почесала нос. – Надо потом рассмотреть поподробнее. Но в мешках вряд ли еда! А значит, это мне сейчас неинтересно.
Большая добротная лестница на второй этаж с деревянными перилами и удобными ступеньками выглядела перспективно, но не настолько, чтобы искать там кухню. Все же такие помещения на верхних этажах не размещали.
– Ага! Вот ты где! – Заметив справа от лестницы неприметную дверь в стене, Юрьева дернула на себя ручку и разулыбалась. – Если есть кухня, то должна быть и еда. А значит, я ее найду!
Почти счастливая от предвкушения скорого пиршества и в попытках заглушить весьма немелодичные звуки голодного желудка, она, напевая, с маниакальностью и скрупулезностью напавшего на след сыщика принялась обшаривать сундуки, шкафы и ящички на предмет продовольственных запасов.
– И что тут у нас? Тра-ля-ля, пум-пум-пум, – мурлыкая себе под нос, заглянула Люба в большой шкаф. – Котелки и сковородки. Замечательно, но несъедобно! А вот там? – Она распахнула дверцы массивного резного буфета. – Миски, тарелки, горшки и кружки. Бяда-а-а. Есть из чего есть, но нечего есть. Ни фига не перезимуем! Так и помрем почем зря, голодаючи. Запасов-то во мне самой – одни ухи как у ослика, да и те обезжиренные. Грустно, однако.
Но голод не тетка, и Люба продолжала свои поиски, правда становясь мрачнее с каждым открытым, но оказавшимся бесполезным предметом мебели.
Как обычно и бывает в таких случаях, что-то интересное она обнаружила совершенно случайно. Просто-напросто, пробегая мимо печки, запнулась за складку домотканого цветного половичка, спихнула его в сторону по гладким доскам пола и обнаружила спрятанную дверку люка в подпол.
– Ага! Вот там-то точно должно быть что-нибудь съедобное! – обрадовалась Юрьева находке. – Что там еще-то хранить, кроме продуктов?
Как оказалось, много чего, только на первый взгляд на съедобное это было не очень похоже. Да и на второй взгляд тоже.
– Это что же тут за лаборатория сумасшедшей ведьмы? – Спустившаяся в этот подпол по расшатанным скрипучим ступеням Любовь ошарашенно рассматривала то, что смогла разглядеть в свете небольшого квадратика открытого люка. – Кто и чем тут занимался? И запах неаппетитный, гадость какая…
– Вот и мне хотелось бы знать чем! – прорычало над ее головой, и единственный источник света заслонила огромная темная фигура с горящими красными глазами. – И как ты, попавшая сюда в первый раз, нашла то, о чем никто из здесь бывавших даже не догадывался?!
Люба взвизгнула и съежилась в комочек, прикрыв голову руками, словно пыталась спрятаться и избежать побоев.
Она будто кожей внезапно ощутила сердитое недовольство страшного неизвестного, сменившееся недоумением, а потом леденящей яростью.
Огромные руки подхватили ее и вытащили из погреба. Громко хлопнула закрывшаяся крышка, а жуткий человек вдруг принялся с рычанием сдирать с нее одежду.
Вот тут она уже заорала во все горло и начала отбиваться, кусаться и царапаться, при этом зажмурившись, потому что боялась смотреть на накинувшегося на нее красноглазого монстра. Обнаженная кожа, лишившаяся одежды, ощутила холод, Любу пару раз тряхнули как котенка, а чем-то знакомый голос зло и холодно прокричал прямо в чувствительное эльфячье ухо:
– Успокойся, дура! Ничего я тебе не сделаю! Хотя как муж имею на все полное право.
Любовь Михайловна приоткрыла один глаз, увидела уже знакомое лицо притащившего ее драконистого брюнета, сжала кулаки и, не обращая внимания на свою практически наготу из-за его варварских действий, замолотила тощими ручонками по мускулистой груди в домотканой серой рубашке с вышивкой.
– Сволочь! Зачем так пугать?! Я чуть заикой не стала! Поседела, наверное, вся! Страшный, рычит, глаза красные, да еще и одежду рвет! Тоже мне муж! Как есть сволочь настоящая и абьюзер!
Из глаз хлынули слезы, видимо, как ни пыталась она быть оптимисткой и разобраться, как теперь жить в этом мире, нежданное нападение ее доконало. Стержень воли треснул, и Любовь превратилась в обычную слабую женщину, сломавшуюся под гнетом навалившихся перемен и обстоятельств.
Впрочем, с таким же успехом Люба могла попытаться постучать по столу или стене, разве что свежеиспеченный гадский муженек был чуть помягче и она кулаки об него не ободрала.
Хмурый дракон моментально перехватил одной ладонью обе ее кисти, зажав как в тисках.
– Прекрати, сказал! И не советую использовать свою эльфийскую магию мне во вред. У меня хорошие амулеты, и твое «азбюзар» бесполезно. Лучше береги силы для ритуала. Чем больше завтра отдашь, тем дольше я тебя не побеспокою, – рявкнул он и для острастки тряхнул еще раз так, что у Любы только зубы клацнули. Хорошо, язык не прикусила.
Девушка обмякла в схвативших ее руках, а по нежному личику из огромных серых глаз потекли сверкающие слезы.
Эндерк был в полном раздрае, не зная, что думать. Прибежал он сюда, почуяв дрогнувшие нити защитной сети драконьего поселения. Ощущения кричали, что где-то здесь таится зло, опасное для его народа.
Увидев ушастую в подполе, где, судя по запаху, варили яды и где фонило мерзкой магией хаоса, он озверел настолько, что грубо выволок девчонку наружу и остервенело, несмотря на сопротивление, содрал платье, пытаясь отыскать печать хаоситов. Эти твари пришлого бога всегда клеймили своих приспешников.
Клейма на тощем эльфийском недоразумении не было, зато он с гневом и незаметно прокравшейся в душу жалостью заметил на бледной худенькой спине розоватые, почти зажившие рубцы, синяки от чьих-то пальцев на плече и ссадину на лодыжке.
На пару секунд ярость опять вспыхнула в сознании, но уже не на девчонку. Судя по всему, его жена, являющаяся кровной родней эльфийского владыки, до встречи с ним сидела на цепи, прикованная за ногу, как сторожевая собака. Девчонку били и, возможно, морили голодом. У его народа это считалось преступлением.
«Может, эти ушастые мрази пытались ей внушить, что мы с ней так будем обращаться? – пришла в голову горькая мысль. – Тренировали терпеть? Рассказывали, как кровожадны и жестоки драконы?..»
Эндерк пытался успокоить ее как мог. Донести до сознания испуганной девушки, что это он. Донес. Эльфийка распахнула глаза, в которых разгорелось гневное пламя, и замолотила по его груди кулачонками. Потом вместе с руганью выкрикнула что-то непонятное, похоже магическое, тут же убив в нем зародыш жалости к нежеланной, навязанной богами жене.
– Как ты нашла это место? – Он оттолкнул ее и швырнул девушке сорванную со стола скатерть. Эльфийское платье невесты он располосовал на мелкие лоскуты, оставив ей только нагрудную повязку и коротенькие штопаные эльфячьи панталончики, едва прикрывающие тощую, на его взгляд цыплячью, задницу этого недоразумения. – Знала? Искала специально? Признавайся!
Эндерк не ожидал, что бледная и зареванная эльфийка с упавшими на лицо всклокоченными золотистыми волосами, завернувшись в скатерть, вдруг обожжет его взглядом и яростно и храбро выкрикнет прямо в лицо:
– Да жрать я хотела! Понятно? Сам небось сытый. А меня чего кормить? Может, сдохну на вашем ритуале, да и ладно. Глядишь, за другой слетаешь, крылья есть…
Она шмыгнула носом и попыталась тыльной стороной ладошки утереть предательские слезы, опять хлынувшие из глаз.
– Я еду искала и за половик запнулась. А там люк с кольцом. В подпол же еду складывают, ну я и… – соизволила буркнуть под нос объяснения, увидев, что дракон стоит как пыльным мешком пришибленный. – В шкафах-то, кроме посуды, нет ничего. Или вы продукты не в кухне храните?
А потом был тайфун. Ураган по имени Эндерк. Дракон поедом ел себя и ругал как мог, впрочем не показывая виду. Это же надо, чуть не заморить голодом главный источник их будущего благоденствия.
Любу сначала потащили к рукомойнику и самолично умыли, точнее, больше вымочили холоднющей водой. Потом муженек усадил ее на диван и рысью умчался куда-то наверх. Громко ругаясь, чем-то гремел над головой, а потом скатился по лестнице, таща в руках ворох разноцветных тряпок, при ближайшем рассмотрении оказавшихся платьями, юбками, блузками и прочими предметами женского гардероба.
Видимо, выволок из шкафа все, что в ручищи поместилось, и принес.
– Вот. Выбери, что наденешь. Сейчас еще обувь принесу, – заявил он, вывалив на ковер перед Любой свою добычу. – Главное, чтобы приличное! Не забывай, что ты замужняя, хотя…
Он окинул взглядом замершую на диване хрупкую большеглазую фигурку.
– Да просто надень что подойдет. Поясом подвяжем, а верх хоть вон шалью прикроем. – Из кучи был извлечен большой платок потрясающего светло-бирюзового цвета с тончайшей серебристой вышивкой из мелких цветов и бабочек по всему полотну. – После ритуала куплю… Точнее, закажем пошить тебе нормальный гардероб. Лучше бы наш, конечно, вечера тут бывают холодные. Дожди моряна приносит. Ну или ваше, если угодно, тоже пошьют…
В глазах мужчины мелькнуло пренебрежительное выражение, показывающее все, что он думает об эльфийской манере одеваться.
– Я обувь искать, а ты давай… раз голодная. Есть тебя поведу. Да и оставаться здесь нельзя, пока зараза в подполе не уничтожена. Придется сжечь. Собрать старейшин и выжечь дотла.
Как-то не готова была наша Любаша к таким кардинальным мерам.
Это выходит, дали ей домик с обстановкой, а теперь сожгут? И не факт, что новый выделят. Еда – это прекрасно, но вопрос недвижимости землянку-попаданку весьма волновал.
– А где я буду жить? – полетел вопрос в спину уже опять поднимающегося по лестнице Эндерка.
Мужчина обернулся, на миг задумавшись, а потом, словно что-то для себя решив, тряхнул головой, отчего темные пряди длинной нестриженой челки упали на глаза.
– В казарме пока выделю покои. Там безопасно, да и под присмотром будешь. – И, уже пропав из виду, ехидно и громко добавил со второго этажа: – Сытая!
«Походу, своего домика у меня теперь не будет, печалька. Надо хоть книгу забрать, а то спалят и ничего не узнаю. – Люба поворошила ногой разноцветные тряпки и взяла в руки тяжеленький талмуд. – Эй, Шиза, может, перестанешь дуться? Ну некомфортно мне как-то было узнать… Вот представь, что у тебя в мозгу засядет маленький эльф или дракон. Тебе понравится?»
В голове что-то едва слышно забурчало, а потом уже знакомый голосок посоветовал: «Давай вон ту юбку тащи. Да одевайся скорее, не при драконе же вещички натягивать. Срамота, хоть он и муж. Все же вы не настоящая пара, а значит, поворачивайся быстрее. Глядишь, он, пока лютовал, и не рассмотрел ничего. А книге вон жми на знак да пихай за пазуху. Там у тебя все равно пусто…»
Голосок ехидно захихикал.
Люба послушно выудила плотную коричневую юбку с завязками на поясе, отыскала большеватую, но зато закрытую под горло полотняную светло-голубую рубашку. Прижала к себе уменьшившуюся до размера блокнотика книгу, а потом взяла и обвязалась платком крест-накрест через грудь, обмотав концы вокруг талии и завязав узелочек.
В зеркале отразилась сиротка Марыся. Юбка колоколом до пят, из объемных рукавов торчат худые запястья, и этот платочек, словно мама зимой пальтишко на ватине подвязала, чтобы не продуло. На груди чуть встопорщилось из-за книги, но едва заметно. Как и сказала Шиза, нет там ничего. Уж больно худосочная эльфа была.
Спустившийся с сапожками в руках дракон только бровями дернул, ругнувшись сквозь зубы. В платье с корсажем, юбкой с подъюбниками и прочими ухищрениями ушастая выглядела хоть и худой, но вполне взрослой молодой женщиной. А сейчас…
Эндерк злился. Хитрые травоеды, похоже, всучили ему ребенка вместо нормальной жены, а значит, она нескоро войдет в полную силу и ритуал даст очень скудный результат. Это плохо, зиму ожидают суровую. А еще в поселении три роженицы. В последнее время и одна редкость. Без эльфийской силы могут и не разрешиться как должно. Беда тогда будет, и большое горе.
Зато драконье пламя остроухие получили сполна. Эндерк был одним из сильнейших в драконьем племени и отдал не жалеючи.
– Сколько тебе весен? – задал он вопрос с замиранием сердца, вглядываясь в юное личико и подмечая чуть округлившиеся от испуга глаза.
«Пятьдесят две», – подсказала Шиза в голове, шокировав Любу. Это был ее настоящий возраст, а никак не возраст девчушки, в чьем теле она оказалась.
«Говори давай! – Шиза в мозгу взвыла сиреной. – Видишь, он что-то подозревает. У эльфов пятьдесят – возраст совершеннолетия!»
Услышав ответ, Эндерк выдохнул, слегка успокоившись, и, дождавшись, когда девушка обуется, вывел ее из дома.
Сейчас у Любы оказалась прекрасная возможность рассмотреть драконье поселение во всей красе. В полете было не до того, особенно когда приземлялись, а потом ее закинули в дом, таща на плече, что тоже не способствовало разглядыванию пейзажей.
Симпатичные домики в стиле викингов, частично из камня, частично из дерева. Улицы широченные, видимо в расчете на драконий оборот. Вдалеке каменный замок с двумя башенками.
Дракон подождал, пока она оглядится, и дернул за руку.
– Пошли. Нам туда.
Он указал в противоположную от замка сторону, где на отшибе стояло большое приземистое каменное строение, огороженное высоким забором. Сквозь распахнутые настежь ворота виднелось крыльцо и пара окон второго этажа над ним.
– Заодно своим воям представлю, чтобы не пришибли мимоходом, – ведя Любу за руку, вскользь бросил дракон.
Заметив высунувшегося из ворот белобрысого, похожего на глазастый одуванчик паренька, он закричал:
– Эй, малый!
Люба едва успевала семенить за широким шагом дракона и не путаться при этом в юбке.
– Сзывай всех в едовую да повару скажи еды подать для леди Милюбэль.
Подросток аж подскочил, раззявив от удивления рот, и, словно волки за ним гнались, припустил к крыльцу, сверкая босыми, черными от земли пятками.
Весть разнеслась по здоровенной казарме как лесной пожар, и, когда муж ввел эльфийку в ту самую едовую, помещение оказалось переполненным.
Посреди большого зала стоял добротный деревянный стол с придвинутым к нему креслом. Кто-то заботливый положил на сиденье потертую подушку в беленой наволочке из холстины, а вокруг за длинными столами на скамьях сидели здоровые плечистые мужики. Очень много. И все как один дружно повернулись к вошедшим и молча уставились на девушку.
«И как ты тут есть собираешься?» – философски сочувственно поинтересовалась Шиза.
Глава 4
За стол Любу провели, на стул усадили.
Сам драконище встал за спиной и, положив ей руку на плечо, произнес маленький спич на тему «эта эльфийка – залог нашего благоденствия, завтра ритуал, и бла-бла-бла…».
О самом ритуале Любе понятнее не стало, да и лапища на плече, словно гантель килограмма на полтора, мешала сидеть ровно.
А еще пристальные взгляды.
Равнодушные и внимательные, с искрой неприязни и насмешливые. Не было только одного, чего она, увидев толпу мужиков, слегка опасалась. Ни один из них не смотрел на нее как на женщину. Не было той самой оценивающей заинтересованности, мужского внимания, которое заставляет поправлять прическу и одежду, одновременно поднимая самооценку.
«Это, думаю, и хорошо, – стараясь не скособочиваться под властной дланью муженька, мысленно порадовалась Люба. – И женщин тут не наблюдается. Может, тоже неплохо. Вряд ли местные красотки в восторге, что я у них такого мужика увела. Наверняка ведь кто-нибудь из драконих на него виды имел?»
«Дракониц! – поправила ее Шиза. – На этот счет не скажу, но у них, судя по одежде, мода другая, да и каноны красоты точно не эльфийские. Ты, скорее всего, в них не вписываешься. А насчет того, что дам здесь нет, я бы поспорила! Как минимум одна имеется, и непонятно, кормить она тебя собирается или прибьет сейчас подносиком. Уж очень выражение лица у тетки странное».
К столу, за которым сидела Люба, по проходу двигалась высокая женщина в возрасте, плавно покачивая крутыми бедрами. Серебрившиеся сединой когда-то черные волосы были заплетены в косу и уложены венком вокруг головы. Длинная темная юбка с пышными складками и оборчатый передник с вышивкой делали ее талию зрительно узкой, а «мадам сижу» широкой, насколько возможно.
«Моя попа в эту талию раза полтора вместится», – неожиданно взгрустнула Любовь Михайловна, заметив, как парочка воев с серебристыми прядями на висках ожгли заинтересованными взглядами проплывшие мимо сочные формы.
«Ты, вообще-то, уже замужняя дама, – напомнила Шиза, – но такие объемы тебе не светят. Да! Ты смотри, что она тебе тащит… Хи-хи. За козу тебя держат, не иначе!»
Червяк в мозгах, претендующий на гордое звание магического интеллекта-помощника, гнусавенько захихикал, почти всхлипывая от веселого восторга и собственного остроумия, а Люба пригорюнилась.
«Уж лучше бы она меня прибила этим подносом. Было бы гуманнее».
Деревянное круглое блюдо размером с тележное колесо в полных руках роскошной драконицы было похоже на овощной прилавок.
В тарелках и мисках пучками и порезанные горками громоздились сырые и тушеные овощи, травы и прочая флора этого мира. Присутствовали даже подозрительные ярко-голубенькие грибочки в количестве трех штук, блестя глянцевыми шляпками в зеленоватую крапинку.
Когда корпулентная мадам бухнула перед Любой эти дары лесов, полей и огородов, Эндерк наконец убрал с ее плеча руку и коротко бросил:
– Ешь, потом Гертруда отведет тебя в мою комнату. Я пока переберусь в общую для командного состава. – И он ушел к небольшому столику в углу между окном и очагом с кованой решеткой.
Гертруда сложила руки на сдобной, обтянутой белоснежной блузкой груди и уставилась на замершую испуганным сусликом Любу.
– Давай жуй, эльфийка. У меня еще полно работы, некогда тут за тобой присматривать, – не особо приветливо буркнула она. – Все свежее, мытое, не отравленное. Мы договор соблюдаем! Да и дочка моя должна скоро разрешиться от бремени, так что зла я тебе не желаю. Пока…
Драконица сделала многозначительную паузу и дернула красивыми, ровными, на Руси бы сказали – соболиными бровями.
– Надеюсь, ты проведешь ритуал как надо. А не то жизнь твоя, и так не сильно приятная, как мне кажется, станет очень непростой.
В голосе кухонной тетки читалась почти незавуалированная угроза.
«Ого, как у них все серьезно! Это от меня, что ли, рождаемость зависит?» – озадачилась Любовь Михайловна и машинально сунула в рот пару травинок лежащей на ближайшей тарелке зелени.
Мандражировать по поводу пристального внимания к ее трапезе целой кучи драконов женщина не собиралась. Когда так есть хочется, то не до психологических рефлексий.
– Тьфу, дрянь какая! Мяса у них, что ли, нет? Сожрали или мне жалеют?! – Рот свело от горечи, он наполнился вязкой слюной, и Люба расплевалась, не сразу сообразив, что громко высказалась вслух.
В помещении сгустилась и повисла в воздухе гнетущая тишина, в которой отчетливо слышалось жужжание летающей под потолком одинокой мухи да стук Любиного сердца.
– Мяса? Мяса эльфийке? – на всю едовую громко удивилась Гертруда, наклонилась над ней и вгляделась, словно пыталась просветить рентгеном. – Неужели ушастые начали есть мясо? Или ты полукровка и нас обманули?
Она обернулась на торопливо идущего обратно к столу жены Эндерка.
– Не обманули. Она чистокровная эльфийка и кровная родственница владыки, – отмел все подозрения дракон. – Хочет мяса – принеси. Хотя и для меня это новость… Не слышал до сих пор, чтобы остроухие его ели.
– А я неправильная эльфийка, – буркнула себе под нос Люба, голодными глазами глядя, как сидящий у двери в кухню вой подскочил и притащил оттуда тарелку. На ней лежал здоровенный стейк, полупридавленный жареной аппетитной ножкой неизвестной крупной птицы. Видно, дракон наспех только что оторвал ее от всей тушки.
Вилку, кстати, ей принести не догадались, а ложка в тушеных овощах для такой еды не подходила.
Поэтому Любовь Михайловна, наплевав на приличия, да и с тайным желанием еще больше шокировать недоверчиво смотрящих в ее сторону драконов, сцапала с тарелки птичью лапу и вгрызлась в сочное, брызнувшее соком мясо, не обращая внимания на текущий по пальцам жир.
Птичка была вкусная, кожица зажарена до хруста. Стейк тоже не подкачал. Видимо, чешуйчатые крылатые монстры знали толк в приготовлении мясных деликатесов.
Наевшись, Люба сыто развалилась на стуле. Она еще раздумывала, облизать пальцы или не стоит демонстрировать уж совсем вопиющее отсутствие воспитания, когда ей всучили полотенчико с орнаментом.
– Наелась? Или еще чего принести? Нет? – В голосе Гертруды звучали едва заметные нотки если не уважения, то чего-то вроде признания.
На довольный и благодарный кивок Любови Михайловны драконица лишь хмыкнула и позвала ее за собой:
– В мыльную пошли, а потом в комнаты. Мне там еще перестилать все.
Пока Гертруда вела сытую и уже благодушно-оптимистично настроенную попаданку по освещенным странными факелами коридорам, она пыталась выведать, почему эльфийка ест мясо, ведь эльфам его вроде как нельзя.
«Скажи: в эльфийских лесах нельзя, а тут можно, – посоветовала Шиза. – С драконами жить… Ну, сама понимаешь! Тем более если зимы здесь суровые, то жирка бы тебе подкопить не мешало».
В этом Люба со своим симбионтом была согласна. И не только в плане подкопить жирка для тепла. Отсутствие положенных каждой нормальной женщине даже минимальных изгибов и округлостей ее напрягало.
До своей болезни там, на Земле, Любушка была довольно фигуристой женщиной с вполне аппетитными формами, и модельные косточки ушастого нового тельца ей совсем не нравились.
«Ага! – уловила ее настроение Шиза. – Твоему дракону они тоже не по вкусу. Похоже, дамы здесь крепкие, костлявость не в чести».
Пока мыла руки, Люба пересказала Гертруде придуманное симбионтом объяснение. Потом попаданка в свою очередь попробовала разузнать про связь ритуала и беременности дракониц. Но тут нашла коса на камень.
Ее сопровождающую эти расспросы почему-то разозлили.
Гертруда рыкнула, схватила Любу за руку и вихрем потащила ее дальше. Ворвалась в просторную комнату и пихнула Любовь Михайловну в кресло у камина. Сама же проскользнула во вторую дверь, чем-то там прошуршала, выскочила оттуда с охапкой мятого постельного белья и молча, не глядя в сторону эльфийки, покинула апартаменты.
«Чего это она?» – с недоумением спросила Люба у Шизы.
«А я почем знаю? – Шиза была озадачена не меньше. – У тебя вон книжка есть. Может, там что найдешь про драконов и их рождаемость. Может, это эльфы виноваты?»
Люба развязала платок и, вытащив блузку из пояса юбки, выудила уменьшенную книгу.
«Ты лучше в спальню топай. Не дай бог, кто припрется, а книжки-то у тебя с собой не было раньше», – предостерегла ее Шиза.
И хоть, по мнению Любы, муженек мог и в спальню заявиться, если припечет, совета она послушалась.
После сытной еды полежать на кровати с книгой было просто шикарно.
Еще и Шиза, видимо следя за ее чтением в мыслях, вставляла свои комментарии.
Смысл всего в пухлом томике сводился к тому, что богини-близняшки получили от остального сообщества божественных сущностей этот мир в подарок. Сначала все шло неплохо. Каждая создала свою расу и развлекалась как могла, но потом девчушки поссорились, и вот тут-то все и началось.
Богини были, по сути, еще подростками, только отметившими первое божественное становление, и, как водится у не выросшей из песочницы детворы, принялись с энтузиазмом ломать игрушки друг друга.
В мир пришла война. И не просто война, а война на истребление. Причем сами Элтифа и Дирайя уже не помнили причину ссоры, но горели от пламени драконов эльфийские леса, а от проклятий обездоленных эльфов в чревах матерей замирали, так и не увидев свет, нерожденные драконята. Так что и правда эльфы виноваты были, и еще как!
Опомнились две малолетние, по меркам небожителей, дурочки лишь тогда, когда в мир, взломав защиту, пришли хаоситы, служители неизвестного бога, попытавшегося захватить их творение. На вопли о помощи к высшим и старшим ответ был суров и расплывчат.
«Будет мир – защита будет стоять. А продолжится война – пусть победитель заберет то, что останется».
Сестры поняли, что если не принять меры, то вскоре не будет у них ни мира, ни паствы, а соответственно, и сил. Так и замрут на этом этапе развития, попав в вестники или оракулы к тем, кто был умнее. Посовещались и решили привязать расы друг к другу. Вроде все сделали правильно. Драконам теперь нужна была эльфийская дева, чтобы их поля плодоносили и драконята рождались здоровыми. Эльфам – живой огонь дракона, помещенный в амулет, чтобы на их землях царило вечное лето и зима не вымораживала, уничтожая не привыкшие к стуже зеленые леса.
Чужой бог, к их счастью, сам не смог спуститься в мир, но его приспешники все же умудрялись просачиваться через трещины в защите. Не было согласия между расами. Лишь обмен, для того чтобы выжить.
«И при чем тут ты? – гнусавенько пропела в голове Шиза, вторя Любиным мыслям. – Они что, всерьез думают, что ты помиришь ушастых и рептилий до целований в десны?»
«Даже не знаю, но… – Любовь перелистнула одну из последних страничек и уставилась на аккуратно выполненный рисунок. – Вот это поворотик! Это, получается, помесь, что ли?»
С книжного листа на нее смотрел ушастый эльфийский ребенок с полосочками чешуи на висках, узким вертикальным зрачком и драконьими крыльями за спиной.
«Смотри, там еще написано про это чудо-юдо».
Пока Любовь Михайловна изучала картинку и пыталась понять, мальчик это или девочка, Шиза успела прочитать под рисунком небольшой кусочек текста.
«Дитя двух рас от той, что не они,
Объединит всех, стали чтоб одним.
Расколет камень нежность и любовь.
Проклятие очистит девы кровь».
«Прикольные стишки. – Червякастый ИИ хихикнул. – Просто пятый класс, первые чувства. Не иначе, наши богиньки сочиняли. Даже без "моркови" в рифме обошлись. На коленочке скропали пророчество».
«Прямо-таки пророчество?» – усомнилась Люба, но внутри у нее похолодело.
«Конечно! И ты сюда шикарно вписываешься, – хмыкнула Шиза. – Родишь своей ящерице ушастого драконыша, а потом тебя прирежут, чтобы кровью снять проклятие с этого мира и залатать дырки, в которые ползут хаоситы. Наверное, завтра на алтаре при всем честном драконятнике твой муженек с тобой детей делать начнет. Эй… эй, не падай в обморок! Я же шучу-у-у!»
Может, Шиза и прикололась, но Люба-то помнила, что ритуал уже завтра и никто ничего про него ей говорить не желает. А в свете того, что они с Шизой узнали из книги, ей реально стало страшновато.
Не готова она была как-то при всем честном народе! Да и рожать не готова от крокодила с крыльями, еще и со смертельным исходом. Она же молодая и здоровая. Ей жить хочется! И рожать, но от любимого…
«Наверное, должен быть другой способ! А еще надо узнать, что там за ритуал. Его же проводили, и не раз». Засуетившись, она вскочила с кровати, собираясь бежать из комнаты и найти какого-нибудь, хоть самого завалящего, дракона и потребовать с него объяснения.
«То-то и видно, что проводили. Дитенка-то с ушами все нет, а девы эльфячьи тю-тю куда-то… – меланхолично мурлыкнула зевающая Шиза. – Глупая ты. У эльфов и драконов детей общих быть не может! Расы разные. Разве что снизойдет на них божественная любовь. А это невозможно, поскольку инстинкта самосохранения никто не отменял. Себя все больше любят и жертвовать ради другого, да еще врага… Лучше выспись, а то пройдет все плохо и Гертруда из тебя холодца наварит. Завтра все узнаешь».
Закрались у Любы подозрения, что противный симбионт о чем-то умалчивает, но гнусный червяк в голове засопел, а потом и вовсе демонстративно захрапел.
Она еще посомневалась, присев обратно на застеленную свежим бельем большую деревянную кровать, а потом насторожилась. В смежной комнате ее чуткие эльфийские уши уловили какое-то шуршание. Словно некто скребся во входную дверь.
Любовь Михайловна выглянула из спальни. Потом прокралась к дверям, прислушалась и все же рискнула высунуться наружу.
За дверью мялся тот самый одуванистый паренек лет тринадцати по земным меркам, неловко переминаясь босыми ногами на некрашеных половицах.
– Тетя эльфийка, – сияющие небесной синевой глаза смотрели с надеждой и настороженностью, – вы же не злая? Да? Моя мамка не помрет, рожая сестренку?
Глава 5
Кройтек парнем оказался неплохим, разговорчивым и смышленым. На ритуале он не был ни разу, но слухами, как говорится, земля полнится.
А еще пацан помнил предыдущую хозяйку доставшегося Любе домика, который собирались спалить из-за найденной в подполе лаборатории.
– Сожгли ее, – простодушно хлопая глазами, ответил он на вопрос, куда подевалась предшественница.
Шиза в голове испуганно икнула, а Любовь Михайловна похолодела.
– Так она все равно злая была, вы же совсем другая! Я же вижу, – поторопился Кройтек успокоить женщину. – Она только деньги на заморские товары тратила. А еще она, вместо того чтобы ежегодный ритуал провести, мужа своего Свенольда рядом с алтарем хаоситским отравленным кинжалом заколола, – доверительно рассказывал он, понизив голос до жуткого шепота. – Я сам слышал, как тетка Мейра говорила Петреку Кривому, что кровищей весь алтарь в поле залило и земля там мертвой стала. Кровь-то драконья с отравой была, и богини, видать, разгневались. Свенольд обернулся, но не помогло. Кровью истек, а жену свою подлую сжег пламенем. Не успела убежать, гадина. Хотя была при ней, сказывают, какая-то магическая штуковина. Тогда ведь несколько наших женщин мертвых детей родили и сами едва выжили.
Голубые, как небо, чистые глаза-блюдца доверчиво разглядывали Любу.
– Ты же не такая? Папка говорил, что все эльфы подлые и жадные. – Драконеныш, снова вспомнив про мать, разнервничался и перешел на «ты», сдвинув белесые брови и пристально всматриваясь в Любино лицо. – Ведь наш Эндерк не привел бы тогда тебя в казарму. Да? Никто своих эльфийских жен по жребию никуда не водил. Все только в дом тот, специально для них построенный. Я даже бегал у старших спрашивал! А значит, ты точно не такая!
Люба, усваивая информацию и поражаясь логике детского мышления, озадаченно хмурилась и не знала, что и ответить. По крайней мере, ей стала хоть как-то понятна слепая ярость муженька, обнаружившего ее в подозрительном подвале.
«И как вовсе-то на месте не прибил? – удивлялась Шиза в голове. – Что там эта находка для шпиона про жребий ляпнула?»
Женщину история со жребием тоже заинтересовала.
Кройтек про него знал и отвечал охотно. Парень вообще был открытый, немного по-детски наивный и доверчивый, хотя иногда поражал странной логикой философских рассуждений.
Так Любовь Михайловна узнала, что не Эндерку выпало быть ее мужем, а его младшему брату Ровдагу. Только Ровдаг уже поднимался в полет единения сердец и готовился сделать предложение той, с кем в унисон пели от ветра его крылья, вспарывая воздушные потоки среди облаков. Но стать женихом и собираться – это не одно и то же. Нет помолвки – тяни жребий. Таков закон.
– Ну он и вытянул! – Пацан, сидя на стуле, изобразил на круглом лице ужас и отчаяние. – Только старый Ворт и слова не успел сказать, как Эндерк выхватил у брата руну, а та возьми и загорись! Богиня наша знак подала, не иначе. Одобрила. Вам ведь, эльфам, вроде муж-то и без надобности. – Он с вопросительным любопытством уставился на девушку. – А почему? У нас девки как заневестятся, так только о парнях и говорят. Или потому, что у нас ухи не такие?
Видимо, в силу возраста Кройтека уже интересовали такие деликатные вопросы, может, даже на какую девчонку парень заглядывался с мыслями о будущем. О том, когда вырастет и ему разрешат лететь на священную гору, где боги объединяют сердца детей неба. К остроухой хрупкой девушке он успел проникнуться. Та его не выгнала, разговаривает по-простому, так отчего бы и не спросить о том, чего остальные взрослые никогда не упоминают.
Любу интересовало совсем другое:
– А Эндерк? Почему он забрал жребий? Он же, наверное, тоже летал в такой полет? Неужели ему не нашлась девушка?
Пацан, ожидая ответ, отвлекся от задумчивого рассматривания Любиных ушей и ощупывания своих для сравнения и вскинул на нее удивленные глаза.
– Так он же проклятый с рождения! В его роду всегда рождается дракон с каменным сердцем. Он не может лететь к священной горе. Там, в небе, сердце не выдержит и разобьется на куски от песни ветра в крыльях. Эндерк не найдет себе нормальную жену. Ни одна драконица не выйдет за него замуж, лишившись возможности иметь детей. Только любовь дарит радость продолжения рода. Таков завет богов.
Слова Кройтека в конце прозвучали так, словно он много раз их слышал и за кем-то повторил. А потом этот беспардонный «одуванчик» неожиданно выпалил:
– А тебе Эндерк нравится?
Люба, которая на мгновение ушла в себя, обдумывая услышанное, ответила машинально, не сразу сообразив, кому и что она говорит:
– Симпатичный так-то, еще бы вел себя нормально…
Привело женщину в чувство только ехидное хихиканье и комментарий Шизы: «От ду-ура! Вляпалась ты теперь по самые уши! Завтра весь драконячий поселок знать будет, что ты на муженька чешуйчатого запала! Вот у местных кумушек праздничек будет, языками перемалывать…»
Но словечко не птичка, а Кройтек его не пропустил, поскольку разулыбался довольно.
– Вот! Значит, не выйдет ничего у Михасевой дочки. Она с дитенком вдовая осталась и всем в уши пела, что раз сын есть, то рано или поздно Эндерк на ней женится. Больше не на ком, – передразнил он тоненьким голоском, – ведь не может будущий повелитель быть холостым. Эндерк ей и не нужен, Брельха в повелительницы хочет. А он хороший! Лучший вой. Знаешь, как его все уважают! – горячо нахваливал паренек Любиного мужа. Видимо, тот был его кумиром, а жадная дочка неведомого Михася добрых чувств у него не вызывала.
– Ты ведь не отдашь его Брельхе? Ну, раз он тебе нравится? А? – допытывался пацан, нимало не заботясь, что о таких вещах как-то не особенно принято говорить с едва знакомыми драконами, да еще и в таком юном возрасте.
Шиза в голове хихикала и советовала сказать «отдам», чтобы посмотреть на реакцию обнаглевшего в своем панибратстве «одуванчика».
Люба, которой суровый дракон действительно чисто внешне был симпатичен, задумалась.
– Знаешь, мне повелительницей, конечно, быть неохота. Но вот мужем просто так раскидываться я тоже не собираюсь. Обойдется эта ваша Брехуниха, или как там ее.
– Так эльфийка и не может повелительницей стать, – отмахнулся Кройтек. – Просто женой будешь. Повелительница, она мужу ровня. Надо драконицей быть или чтобы боги сердца объединили. У Эндерка-то каменное, а ты и вовсе эльфийка. До горы не полетишь без крыльев.
Подросток так увлекся философскими рассуждениями на тему межвидового брака и того, что может выйти из союза эльфийки с драконом, что даже забыл о первоначальной цели своего визита, как, впрочем, и Люба.
Грохот в дверь, заставивший их вздрогнуть и потерять нить разговора, напугал обоих.
Из коридора раздались спорящие голоса, тяжелый топот бегущих ног, а потом дверь распахнулась и в комнату ввалился угрюмый мужик с заплаканной светловолосой беременной женщиной. По большим голубым глазам Любовь Михайловна сразу догадалась, что это, вероятно, мама Кройтека, а поддерживающий ее под локоть суровый вой, скорее всего, его отец.
Вслед за ними вошел Эндерк и окинул взглядом сидевшего на стуле у окошка подростка и тоненькую фигурку жены, утонувшую в большом кресле, зябко закутавшись в плед. Затем он хмуро спросил:
– И кто мне объяснит, что тут происходит?
Кройтек, который еще пару минут назад рассуждал весьма здраво и по-взрослому, моментально превратился в напуганное малое дите. Вид матери быстро напомнил парню, что он к эльфийке не поболтать пришел, а заглянул на минутку по делу. Кто же знал, что ушастая тетка окажется нормальной и вести себя будет по-простому, словно старшая сестра, которая и объяснит, и пожурит, и подзатыльник, если что, отвесит в воспитательных целях. Совсем не такая, как про эльфов говорят, а даже лучше некоторых дракониц. Той же Брельхи!
Отец парня что-то негромко буркнул жене и шагнул к сыну. Дракон ухватил отпрыска за шкирку так, что рубаха затрещала, а сам Кройтек испуганно побледнел настолько, что пятнышки веснушек на носу исчезли.
– Не извольте беспокоиться, командор, я с ним разберусь. Взял моду нос совать куда не просят, неслух! Мать до слез довел…
Мужик кивнул жене следовать за ним и потащил пацана к выходу, бросив недобрый взгляд на эльфийку.
Кройтек в его руках ухитрился извернуться и полупридушенно из-за скрученного ворота рубахи просипеть:
– Ты обещала, обещала…
Семейство скрылось за входной дверью, а муж прошел через комнату к Любиному креслу и встал, возвышаясь над ней. Сложив руки на груди, дракон буравил девушку взглядом.
– И что же ты обещала, Милюбэль? А главное – что попросила взамен? – Холодный подозрительный взгляд и злые рычащие ноты в голосе неожиданно рассердили Любу.
– Он просил, чтобы его мать благополучно родила, – спокойным и не менее холодным тоном ответила она, вскинув голову и посмотрев Эндерку в глаза. – Кройтек очень любит родителей. Я обещала сделать все, что в моих силах, и сдержу обещание. А взамен…
Она заметила, как сжались кулаки ее мужа и вздулась вена на шее, когда он стиснул челюсти.
– Я ничего не просила взамен. Добро не разменная монетка. Или его делают, не ожидая ничего, просто так. Или это не добро. – Она чуть насмешливо смотрела, как его зрачки удивленно расширились. – Кройтек – единственный из вас, кто разглядел во мне хорошее и просто пришел. Без угроз и запугиваний. Попросил, объяснил как мог, когда все молчали. Дети ни в чем не виноваты, и наказывать их за ошибки предков – это неправильно. Не знаю, что ожидает меня на вашем ритуале… – она внимательно наблюдала за реакцией дракона, – но я сделаю все, что в моих силах.
Эндерк с недоверием разглядывал эту хрупкую девчушку с острыми ушками и, похоже, стальным характером. Если ранее ее вид иногда вызывал жалость, то сейчас в сыне повелителя драконов где-то глубоко в душе появилось чувство, похожее на уважение.
– Посмотрим. – Он отвернулся, чтобы не выдать своих эмоций, и направился к двери, бросив через плечо: – Тебе стоит отдохнуть. Вставать придется до рассвета. Я поставлю воев у дверей, чтобы тебя не побеспокоили больше.