Институтка. Уроки страсти

Глава 1. Амадин Гросс

– Он не получит меня! Только не он!

Повторяя это, как заклинание, Амадин Гросс брела по узкой улице. Дождь лил словно из ведра. Плащ давно промок, а в тяжелых ботинках хлюпала вода, но девушка не замечала этого. Злые слезы ручьем текли из глаз, смешиваясь с дождевыми каплями. Один балл! Всего один треклятый балл, который она недобрала перечеркнул четыре года учебы в Академии Магии.

Во время экзамена Амадин несколько раз все проверила и была уверена, что работа написана без ошибок. Но одного взгляда на список с отметками, вывешенного около дверей кафедры, было достаточно, чтобы понять: она провалилась. Не сдала на “отлично” и теперь, чтоб завершить обучение, Амадин должна оплатить последний год либо… либо лишиться магического дара. Таковы были условия договора для тех, кто получал стипендию.

Об этом в деканате ей виновато напомнила секретарь – сухопарая магичка в очках с толстыми линзами, которые делал ее похожей на стрекозу:

– Мне очень жаль, Амадин, но правило есть правило. Вам надлежит внести оплату за обучение…

Грудь сдавило, а в носу противно закололо. Девушка судорожно вздохнула и до крови прикусила губу, чтобы сдержаться. Истерика делу не поможет, да и секретарь не виновата, что у Амадин попросту не было таких денег.

Конечно, за годы учебы она смогла накопить немного. Рефераты, курсовые, магические опыты – с первого курса Амадин делала задания за нерадивых адептов. Благодаря этому у девушки появились сбережения, которые она рассчитывала использовать после получения диплома. Видимо, не судьба…

– Я могу посмотреть работу? – поинтересовалась она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Секретарь покачала головой:

– К сожалению, это запрещено.

– Понятно… – девушка судорожно вздохнула. – Скажите, а если… попросить рассрочку?

– Нет. Оплатить учебу надо полностью до начала учебного года. Максимум, что мы можем предложить – разбивку платежей, при условии, что часть суммы вы внесете сегодня.

– Конечно, – она ухватилась за соломинку.

– Тогда ознакомьтесь и подпишите.

На стол легли документы: обязательство об оплате и банковские векселя. Строчки перед глазами прыгали, и Амадин не стала в них вчитываться, а быстро подписала, словно опасаясь, что секретарь передумает. Та тяжело вздохнула и поправила очки.

– Не забудьте, что всю сумму вы должны внести до начала учебного года, – предупредила она. – После – списки на отчисление будут подписаны и направлены в инквизицию… в общем, вы сами все понимаете.

– Да. Конечно. Спасибо, – Амадин хватило сил выйти из кабинета, гордо подняв голову. Только завернув за угол, девушка разрыдалась.

Она получила отсрочку, но совершенно не знала, что делать дальше. Триста золотых – неподъемная сумма. Вряд ли она сможет за каникулы раздобыть их. И тогда ее лишат единственного, что ей было действительно дорого – магического дара.

В памяти всплыла покосившаяся от времени изба, грязь под ногами, кудахтанье кур, визг свиньи… Уставшая, вечно беременная мать, соседи, перешептывающиеся за спиной, и взгляд отчима: жадный, ненасытный, раздевающий догола, от которого хотелось спрятаться под лестницу. Только прятаться было нельзя.

Но Амадин все-таки совершила подобную глупость. Опасаясь очередной расправы за то, что не уследила за братом, и тот перемазался вареньем, девушка забежала в сарай. Отчим нашел ее там. Хрипло дыша прижал к стенке, навалился всем телом. Его колено оказалось между ног, вынуждая раздвинуть их. Тогда Амадин ударила магией. Ничего не умея, она просто била чистой силой да так, что отчим отлетел к противоположной стене, сломав при этом пару досок.

– Ты… ты… – просипел мужчина, корчась от боли. Амадин стояла, переводя растерянный взгляд с него на свои руки, которые все еще мерцали в полутьме сарая. Она знала, что у нее есть магический дар, но не догадывалась, что он настолько мощный.

– Да я тебя… – отчим попытался встать и тут же снова рухнул на землю. и замер, закатив глаза.

Амадин вздрогнула и выскользнула из сарая, стремглав кинувшись к единственному человеку, кто действительно мог защитить ее – сельскому храмовнику отцу Антуану.

– Я… я убила его! – выпалила она, вбегая в небольшую комнату, служившую старику кабинетом и одновременно учебным классом. К счастью для девушки. Сегодня занятий не было.

– Убила? Кого? – отец Антуан оторвал взгляд от манускрипта и сразу же нахмурился, заметив и растрёпанные волосы и порванную на плече рубаху. – Что произошло?

– Я… я… – Амадин закрыла лицо руками и расплакалась, перемежая всхлипы с обрывочными предложениями.

Тем не менее, храмовник все понял. Он встал и осторожно приобнял девушку, усадил в кресло, ободряюще поглаживая по плечам.

– Что теперь будет? – прошептала она, подняв залитое слезами лицо. – Что будет с мамой… детьми… и… со мной?

– Думаю, что ничего, – отец Антуан ободряюще улыбнулся. – Хоть у тебя и сильный дар, но убить чистой магией очень сложно.

– Но ведь…

– Твой отчим, скорее всего пьян. Он скоро проснется и я поговорю с ним. Что же касается тебя… – храмовник задумчиво покусал губу. – Думаю, скоро твоя жизнь измениться к лучшему.

– Спасибо, – прошептала девушка.

– Успокойся, – улыбнулся старик. – Давай выпьем чаю, мне как раз прислали из столицы новый сорт, а после я провожу тебя домой.

Как и предсказывал храмовник, отчим действительно был жив и относительно здоров. потирая ребра, он сидел на ступенях крыльца и перемежал стоны с ругательствами, мать суетилась вокруг, не зная, что сделать.

При виде Амадин в сопровождении храмовника, оба застыли, настороженно смотря на старика.

– Святой отец, – наконец робко начала мать. Тот кивнул:

– Нам надо поговорить… Амадин, ступай, займись делами.

Они скрылись в избе. Больше отчим к ней не лез.

А через неделю после полудня в деревню въехала грязная карета. Под перешептывания крестьян, экипаж остановился посередине улицы, и оттуда вышли трое. Двое мужчин и женщина.

Амадин украдкой наблюдала за ними. Больше всего изумляло то, с каким уважением оба мужчины относились к своей спутнице. Судя по тому, как оба обращались к ней, она была дипломированной магичкой. Магистр Хлоя Вессмайер.

При мысли о том, что эта женщина закончила Академию Магии, Амадин охватила зависть. Она не сомневалась, что тоже могла бы учиться… если бы у нее были на это деньги…

Тем временем чужаки, ничего не спрашивая у зевак, безошибочно направились к дому старосты. Увидев важных гостей, тот выскочил на порог и, низко кланяясь, позвал в избу. Заглянуть в окна было невозможно, и Амадин, как и всем остальным, пришлось уйти. Подхватив таз с грязным бельем, девушка направилась к речке.

Чуть позже старший сын старосты, выпучив глаза, слетел с обрыва, подскочил к ней на мостки и заикаясь сказал, что господа требуют ее к себе.

– С чего вдруг? – от изумления она даже выронила рубаху, которую полоскала.

– Кто ж их знает! Токмо имя твое назвали! Поторопись, не то отец гневаться будет, ты ж его знаешь!

Пришлось бросить белье и идти.

Сердце колотилось в груди, а на лбу выступил пот. На негнущихся ногах девушка перешагнула порог избы и замерла под изучающими взглядами незваных гостей.

– Эта? – поинтересовался один из магов.

– Она самая, господин! Динка, что стоишь? Кланяйся! – спохватился староста.

Амадин коротко кивнула в знак приветствия. Спину она гнуть не стала, вызывая недовольство хозяина дома. Он нахмурился, но возражать при высоких гостях не стал.

– Не похожа на крестьянку, – заметил второй маг, внимательно изучая тоненькую девичью фигуру, так отличающуюся от дородных крестьянских дочерей.

– Так она ж прижитая, кто там знает от кого, мож и от дворянчика какого, – староста скривился. – Под венец мамка ее шла, а пузо вперед нее, такое никакими покровами не скроешь.

Амадин почувствовала, как у нее пылает лицо. Больше всего задел не пренебрежительный тон, с которым рассказывали о ней, а переглядывания магов…

Она выпрямилась еще больше.

– Всяко лучше чем от богатого соседа! – процедила Амадин сквозь зубы, намекая на ходившие по деревне слухи о младшей дочери старосты. Настала его очередь багроветь от гнева.

– Ты это… язык-то прикуси! – рявкнул он. – А то батьке твоему скажу, неделю сесть не сможешь!

– Ты его сначала найди! – фыркнула Амадин. – Только настоящего! Глядишь и я спасибо скажу, когда он меня отсюда заберет!

Магичка, до этого момента молчаливо сидящая по центру стола, вздохнула.

– Всегда одно и то же! Могли бы послать кого-нибудь другого! – она поманила девушку рукой.

– Подойди ближе!

Амадин скривилась:

– Я не собака, чтоб по первому зову кидаться!

– Ах ты! – не выдержав, староста подскочил к строптивице. Замахнулся и замер, окутанный магической паутиной заклинания.

– Что… – Амадин с изумлением переводила взгляд с мерцающей паутины на женщину.

Та улыбнулась.

– Обладать магией – это прекрасно, не так ли? . Если, конечно, знаешь, как ей управлять!

Амадин криво усмехнулась.

– Поэтому вы здесь? – она не сводила взгляда с магички.

– Разумеется. Ты догадываешься, что тебя ждет?

– Вы лишите меня дара, – как она не старалась, в голосе слышалась горечь.

Амадин прекрасно понимала, что только пробудившаяся в ней магия останавливает отчима от решительных действий.

Она прикусила губу, обдумывая, что делать дальше. Наверное, придется простится с магией и бежать. Тайком выбраться на окраину деревни, шмыгнуть в лес, напрямую добраться до тракта и попроситься в первый же обоз.

– Только если ты не сдашь экзамен… да ты вообще слушаешь? – магичка хлопнула ладонью по столу.

– Ч-что? – Амадин моргнула.

– Девка, тебе оказана честь: учиться в столичной академии магии! – пробасил один из магов.

Тот, что сидел справа. Его товарищ только пожирал девушку глазами и то и дело облизывал пухлые губы. Амадин прищурилась:

– А что взамен?

– Взамен? – нахмурилась магичка.

– Обучение стоит немалых денег. У меня их нет. Вряд ли в академии будут учить просто так.

– Будут. Но взамен ты должна сдавать ежегодные экзамены на высший балл.

– И все?

– Если войдешь в пятерку лучших – получишь стипендию и продолжишь учиться. Нет – либо оплатишь обучение, либо… – женщина грустно усмехнулась. – Либо в оплату обучения пойдет твоя магия. Скорее всего, тебя ее лишат.

– Я согласна!

Если бы тогда она знала, к чему это всё приведет, разве согласилась бы так легко? Амадин попыталась смахнуть слезы, но только размазала их по щекам. Глаза наверняка опухли, а нос покраснел. Дура, какая же она была дура! Надо было сразу понять, что просто так ничего не бывает. Но тогда… Четыре года назад она считала, что это ее шанс. Шанс изменить судьбу, начать новую жизнь, может быть увидеть мир. Не убогую избу да курятник, а большие города, другие страны и чудесные места о которых она только читала в книгах, когда приходила к отцу Антуану. Теперь до вожделенного диплома оставалось два триместра. И идя на экзамен, Амадин не сомневалась, что сдаст, и вот… один балл!

Она в досаде саданула кулаком по стене, охнула и потрясла рукой. На ребре ладони выступили капли крови. Амадин слизнула их, солоноватый вкус разлился по языку. Жаль, кровь была ее, а не магистра Сайлуса. Того самого мага, который приехал к юной крестьянке и смотрел на нее похотливым взглядом.

Его назначили проректором, когда Амадин заканчивала третий курс. Благо, он у них ничего не вел, и назначение просто отложилось в памяти, как одно из рядовых событий. Но вот на четвертом… Магистр преподавал плетения вестников – небольших магических птиц, которые использовались для доставки сообщений между магами.

В первый учебный день увидев его в аудитории, девушка вздрогнула, но магистр не обратил на нее никакого внимания, и Амадин подумалось, что он забыл ту их встречу. Она ошиблась. Магистр Сайлус умел терпеливо ждать.

Незадолго до экзамена он вызвал девушку к себе в кабинет. Она вошла, стараясь скрыть внезапно охватившую ее дрожь.

– Магистр, мне сказали, вы хотите меня видеть.

Он оторвал взгляд от книги, которую якобы изучал и откинулся на спинку стула.

– Вы…

– Адептка Гросс, – она переминалась в дверях.

– Верно. Присаживайся, – он подождал, пока девушка займет указанный им стул и придвинул ей папку.

– Вот, держи.

Амадин потянулась было к шагреневой коже, но в последний момент отдернула руку:

– Что это?

– Ответы на экзаменационные вопросы. Тебе же нужен высший балл.

– Что? – от возмущения столь бесчестным предложением дыхание перехватило, и остальные слова замерли в груди.

Сайлус не заметил этого. Он медленно поднялся и обошел стол. Амадин настороженно следила за ним.

– Эта папка станет твоей, в обмен на… – пухлая рука легла на плечо.

– Да как… – Амадин вскочила и повернулась. – Как. Вы. Смеете? Я немедленно расскажу все ректору!

– И что видела экзаменационные ответы? – он криво улыбнулся.

– Я их не видела.

– Тебе никто не поверит. Твое слово против моего.

Амадин опустила голову. Магистр Сайлус кивнул:

– То-то же! Если станешь послушной, малышка, то легко сдашь экзамен.

– А если нет? – процедила она сквозь зубы.

– Тогда пеняй на себя!

Амадин рискнула. Отказала магистру и… провалилась.

В каникулы она много размышляла, пытаясь понять, где в ее работе могла закрасться ошибка. По всему выходило, что она все задания решила правильно, но почти не сомневалась, что ее работу тоже проверял магистр Сайлус.

Стоило вспомнить магистре, как на плечо опустился магический вестник. При мысли о том, что она уже никогда не научится их создавать, Амадин снова всхлипнула. Бледно-зеленая птичка тем временем ткнулась в руку, разворачиваясь в короткую записку.

"Мое щедрое предложение всё ещё в силе. Примешь и сможешь сохранить то, что тебе дорого. Буду ждать в салоне мадам Шуаз. В семь пополудни. Г.С."

Размазывая ладонью по щекам слезы и капли дождя, Амадин несколько раз перечитала записку, словно не сразу поняла ее смысл. Магический листок задымился и ярко вспыхнул, ладонь обожгло холодом. Опомнившись Амадин перевела взгляд на руку. Магическое сияние почти сразу пропало, а на запястье блеснуло плетение: охранная руна. «Офия». Имущество. Многообещающе. Девушка криво усмехнулась и огляделась, соображая, где находится. Бесцельно слоняясь весь день по улицам, она не слишком отдалилась от академических кварталов, хотя район был не самым приличным.

Дождь усилился. Мимо Амадин пробежала парочка: рабочий в грязном картузе и горничная в некогда белом переднике. Они поторопились укрыться в арке и, судя по звукам, решили заняться друг другом прямо там. Хлюпающая носом девушка их ничуть не смутила. Тем не менее, проходя мимо, Амадин предпочла отвернуться.

Узкий проход вывел ее на знакомую улицу. Несмотря на дождь, она казалось очень оживленной: прохожие спешили куда-то. экипажи грохотали колесами по мостовой, то и дело окатывая зазевавшихся пешеходов водой из луж.

– Газету, красивая леди? – мальчишка в безразмерной кепке укрывался под широким козырьком и размахивал свежим номером.

Амадин нащупала в кармане несколько монет мелких монет, но в последний момент покачала головой.

Ей не нужны были новости, зато срочно требовалось согреться и подумать. Мокрый от дождя плащ давил на плечи, юбка покрылась брызгами воды и грязи, башмаки и вовсе терли ноги через пропитавшиеся водой чулки. Стиснув зубы, девушка направилась в трактир, располагавшийся на соседней от Академии улице.

“Веселый адепт” – гласило название на вывеске. Все в округе прекрасно знали его. Место не дорогое, но кормили тут сносно, а главное, сытно. И все равно Амадин редко выбиралась из стен Академии, предпочитая тратить свободное время либо на учебу, либо на написание работ за других адептов.

Еще на первом курсе ее работы стали пользоваться успехом, поскольку она всегда соблюдала стиль заказчика и подлог невозможно было обнаружить. Полученных от этого денег хватало на скромную жизнь в столице, Амадин даже умудрилась накопить небольшую сумму, которая теперь перешла в казну Академии. Осталось добыть еще два раза по столько же.

Она вздохнула и переступила порог трактира. Днем зал был почти пуст. Только трое друзей за столиком в углу явно прогуливали лекцию, да две адептки у окна старательно переписывали конспект. Никто из них не удостоил Амадин и взглядом.

– Чего пожелаете? – грузная женщина в фартуке подошла, как только девушка села за стол поближе к очагу и сняла плащ.

– Чай с травами, – прикинула девушка свои возможности, – И бульон с гренками.

Через несколько минут и глотков горячего напитка ледяной ком в груди начал понемногу отпускать. Отчаянье испарилось, зато пришла решимость.

Амадин вкалывала все эти годы не для того, чтобы из-за нелепой случайности вернуться в родную деревню, еще и без дара. Она должна была стать дипломированным магом любой ценой. Это была ее заветная мечта!

А ради мечты можно пойти на многое. А потом, когда она станет магом, она отомстит. Одним глотком Амадин допила чай и поставила на стол кружку, словно заправский пьянчуга. Расплатившись, девушка вышла и огляделась в поисках извозчика. Черная потрепанная коляска подъехала почти сразу. Мокрая худая лошадь недовольно взглянула на Амадин, словно упрекая в том, что из-за таких, как она, бедным животным приходится работать в дождь. Возница сидел на козлах, нахохлившись, словно воробей:

– Куда вам? – просипел он, не выпуская изо рта изогнутую трубку.

– Рю де Тампль, пять, – девушка без запинки назвала адрес.

И тут же поняла свою ошибку. Мужичок, до этого момента смотревший на промокшую студентку с жалостью и сочувствием, смерил ее совсем другим, оценивающим взглядом. Но монетку принял.

– Садись… – сплюнул он сквозь зубы.

Девушка послушно забралась в потрепанную коляску. Понимая, куда едет пассажирка, кучер даже не стал слезать с козел, чтобы помочь. Экипаж со скрипом тронулся, Амадин откинулась на сидение, смотря поверх намокшего капюшона возницы невидящим взглядом.

Сердце тревожно билось, а ладони вспотели. Она догадывалась, что сделает с ней Сайлус и мысленно уговаривала себя вести благоразумно и покориться неизбежному. Ведь это – всего один раз, а потом… Слишком поглощенная своими переживаниями, она пропустила тот момент, когда экипаж остановился.

– Приехали! – хриплый голос возницы ворвался в мысли. Девушка тяжело вздохнула, решаясь, и вышла. Кучер подстегнул лошадь, колесо коляски попало в лужу. Амадин обдало очередной порцией воды и грязи, но она не обратила на это внимание, обреченно рассматривая особняк, выкрашенный в светло-серый цвет. Огромные окна были наглухо занавешены портьерами, которые надежно скрывали посетителей особняка от любопытствующих взглядов, но девушка, как и все в столице, прекрасно знала, что происходит внутри

Салон госпожи Шуаз был в столице заведением широко известным в Сен-Кантене и так же широко порицаемым. Прилюдно.

Обыватели судачили. Газеты писали заказные статьи для повышения нравственности населения, но двери особняка на стыке двух районов города были по прежнему открыты. Его посещали все: заезжие купцы, солидные горожане, маги, аристократы…

Каждый из них мог прийти и получить желаемое. “Девочки Шуаз” славились своим умением ублажить любого. В стенах Академии шушукались, что там иногда видели адепток старших курсов, но Амадин никогда не интересовалась слухами. И вот теперь она сама стоит у порога.

Девушка оглядела себя с горькой усмешкой. Вряд ли будущий любовник придет в восторг от ее вида. Мокрые волосы прилипли к лицу, плащ забрызган грязью, как и подол платья, а стоптанные ботинки были далеки от изящества

Еще одно платье, такое же форменное, и унылое, но хотя бы чистое лежало в шкафу в комнате девушки но ехать туда переодеваться не было ни сил, ни желания. К тому же время поджимало. Амадин мстительно прищурилась: что ж, господин магистр, вы знали, кого зовете! Теперь каждому из них придется потерпеть. Ей – то, что произойдет, а самому магистру – ее внешний вид.

Двери распахнулись едва девушка ступила на последнюю ступень крыльца особняка. На дождливую улицу плеснуло теплым светом, звуками клавесина и гулом голосов, сопровождающимся звонким наигранным смехом.

– Куда? – невысокий мужчина с кривым носом и плотно прижатым к лысой голове ушами перегородил дорогу. Вместо ответа Амадин продемонстрировала запястье, на котором переливалась руна.

– Мне назначено.

– Кто?

Не поняв, что конкретно имел ввиду охранник: кто она такая или же кто назначил встречу, девушка неопределенно пожала плечами. Где-то в глубине души Амадин надеялась, что ее погонят прочь, тем самым решив все за нее.

Охранник окинул цепким взглядом форменное платье, виднеющееся из-под плаща, потребовал еще раз продемонстрировать руну на запястье, затем сверился со списком. висевшим на стене, и отступил:

– Второй этаж, пятая дверь слева.

– Спасибо…

Вот и все. Обратного пути нет. Решительно выдохнув, Амадин переступила порог и сделала несколько шагов по направлению к лестнице.

– Стойте! Это никуда не годится! У нас приличный дом свиданий!

Голос заставил Амадин вздрогнуть. Она обернулась. За спиной стояла невысокая женщина. По всей видимости, она только что вышла из двери, которую не было заметно в полутьме коридора.

Амадин настороженно замерла, изучая владелицу особняка. В том, что перед ней – сама мадам Шуаз, девушка не сомневалась.

Светлые тщательно завиты волосы едва достигали плеч, глаза были густо подведены черным, бледные щеки украшал искусственный румянец, подчеркивающий высокие скулы. Но самое неприятное – взгляд. Холодный, оценивающий. Под ним Амадин сразу вспомнила стоимость своей одежды до последнего медяка.

В руке мадам держала длинный мундштук с папиросой. От табачного дыма Амадин закашлялась. Не обращая никакого внимания на это, женщина глубоко затянулась, выпустила несколько клубов сизоватого дыма.

– Я не могу допустить подобное у себя…

Девушка молча переминалась с ноги на ногу, не зная как поступить: уйти или проявить настойчивость. Будет достойной шуткой, если её не пустят даже в бордель.

– Мадам, у девушки личное приглашение от магистра Сайлуса, – вполголоса сообщил охранник.

– О, магистру нравятся институтки, как неожиданно! – усмехнулась мадам.

Амадин зло сверкнула глазами и собиралась сказать, что магистру больше всего нравится власть, но она не успела. Мадам Шуаз цепко схватила ее за руку:

– Кажется, я знаю, что можно сделать. Пойдем!

Она потянула девушку за собой вглубь коридора и втолкнула в одну из дверей:

– Сюда!

Амадин обвела комнату настороженным взглядом. Ни кресел, ни кушеток, зато огромное количество ширм и зеркал. Две девицы толпились у туалетного столика, делая вид, что рассматривают свои отражения. Платья на обоих были с таким вырезом, что непонятно, как они вообще держались, а не соскальзывали с груди. За одной из ширм кто-то то шелестел юбками.

– Девочки, поторопитесь! Клиенты не должны скучать! – мадам хлопнула в ладоши.

Девицы обернулись, ойкнули и поспешили выскользнуть из комнаты. Амадин проводила их мрачным взглядом, понимая, что вот-вот станет одной из них.

– Институтка, институтка, – хозяйка салона уже перебирала наряды, отвергая один за другим: – под это нужен корсет, под этот грудь побольше, слишком вычурно. Вот! Это будет прелестно!

Она обернулась к Амадин и раздраженно воскликнула:

– Почему ты до сих пор одета!? Переодевайся.

– Зачем? – Амадин окончательно растерялась. Одно дело остаться в своей одежде. пусть и мокрой. Другое дело – надеть вызывающий наряд, словно она желает соблазнить мерзкого магистра. Игнорируя ее растерянность, Мадам Шуаз всучила красный бархат:

– Надевай!

Тяжелый запах притираний, нафталина и пота ударил в нос заставив поморщиться.

– Но…

– Давай побыстрее, магистр не любит ждать!

Понимая, что выбора нет, Амадин начала расстегивать пуговички на своем платье. В эту минуту в дверь тихо стукнули:

– Мадам, его сиятельство прибыл!

– О, – отточенным движением женщина поправила пряди и бросила взгляд в зеркало.

– Мне надо идти. Как сменишь платье, пойдешь к лестнице. Второй этаж, пятый кабинет. Запомнила?

И она ускользнула прочь, из коридора донесся раздался ее нарочитый смех и грубоватый мужской голос.

Дверь захлопнулась и Амадин повернулась к зеркалу и, наконец, смогла рассмотреть, что ей вручили.

Потрепанное платье из винно-красного бархата с кружевом на лифе и некогда белыми кружевными манжетами действительно походило на форменное ученическое, но с первого взгляда на глубокий вырез становилось понятно, какие именно науки постигает на учебе его обладательница.

Но даже оно выглядело пристойнее, чем то в котором девушка пришла. И определенно было чище, но все равно чужое…

Украдкой оглядевшись, Амадин сотворила бытовое заклинание, чтоб очистить и высушить свою одежду. Конечно, поскольку она переступила порог этого дома добровольно и осознанно, ей стоило подчиниться приказам мадам Шуаз. Но девушка физически не могла заставить себя переодеться в наряд, явно сменивший на своем веку ни одну хозяйку. От унылой серой шерсти на мгновение повалил пар, песчинки и частицы грязи осыпались с подола, на истертый ковер. Убедившись, что выглядит пристойно, девушка отбросила бархатное платье на ближайший стул.

– Гросс? Амадин Гросс? – изумленный оклик застал ее обернуться.

– Шарлота Вайнберг?! – девушка с удивлением опознала знакомую адептку. – А я… ну…

Амадин растерянно замерла.

– Ой брось, всем нам хочется выбраться из нищеты, – Шарлота неприятно усмехнулась и вышла из-за ширмы, одетая в одни лишь чулки и короткую полупрозрачную сорочку, прижатую корсетом.

– Но… что ты тут делаешь? – выпалила Амадин.

– Полагаю, то же что и ты. Хотя, признаться, я даже поставила десяток полновесных тайлеров на то что ты сможешь получить диплом, не зарабатывая на жизнь тем, чем все мы.

– Все мы?

– О да. А ты не в курсе? – Шарлотта подошла к зеркалу, подкрасила губы ярко-алой помадой, чмокнула губами, распределяя пигмент, и снова обернулась. – Либо ты входишь в пятерку лучших. Либо – зарабатываешь на свое обучение здесь.

– Есть и третий вариант. – пробормотала Амадин.

– Отдать свои магические силы на дурацкие стержни для технических изобретений и катиться восвояси? Прекрасная альтернатива! И все равно при этом ты окажешься здесь. Только без магии, а так есть хотя бы шанс получить диплом и забыть обо всем! – Не закрывая тюбик помады колпачком, Шарлотта кинула его на трюмо, и он покатился, оставляя на лакированной поверхности алый след. – Как по мне, так проще раздвинуть ноги. Приятного, конечно, мало, но можно закрыть глаза и думать о дипломе.

– Неужели все так? – изумилась девушка.

– Из нищих – большинство. Здесь хорошо платят. Хотя первый раз, конечно, приходится с Сайлусом или кем-нибудь из его друзей. Так что – добро пожаловать в наши ряды, подруга! – Шарлотта подхватила тюбик помады, вручила Амадин и вышла, не озаботившись надеть что-либо поверх белья. В комнату снова ворвались музыка и смех из зала.

Девушка судорожно вздохнула. Хочет она или нет, но сейчас она должна стать частью этого мира. Смириться, потому что на кон поставлено очень многое. Перетерпеть, поскольку четыре года усилий стоят этого.

Амадин покрутила в руках помаду, мазнула, по губе, оставляя карминный след. Приложила к себе платье. Волосы окончательно растрепались и падали на лицо, девушке не сразу удалось откинуть их, чтобы посмотреть в зеркало. Там отразилась незнакомка: бледная кожа, лихорадочный румянец, заливший щеки и диковатый взгляд темных глаз.

Амадин внимательно рассматривала себя, удивляясь, какой крохотный шажок отделяет приличную девушку, что зарабатывает честным трудом, от шлюхи, продающей свое тело пусть даже ради перспективы в дальнейшем стать благопристойной дипломированной магичкой. Даже если эту ночь удастся скрыть от окружающих, все равно она сама будет знать, что продала себя. Горько усмехнувшись, Амадин отшвырнула потертый бархат прочь и вышла.

В коридоре не было ни мадам, ни охранника, да и Шарлотта уже ушла. Из-за закрытых дверей зала на первом этаже доносился грубый смех, перемежаемый визгами и играющей невпопад музыкой, словно кто-то никак не мог попасть по нужным клавишам.

– Еще шампанского! – требовательный голос перекрыл шум.

Опасаясь, что двери зала откроются, и ее увидят присутствующие, Амадин метнулась к лестнице. Держась за перила, она еще поколебалась, но часы пробили семь, и девушка, тяжело вздохнув, поставила ногу на ступеньку. В конце концов, это только один раз…

Двери уходили по коридору в обе стороны. Музыку тут было совсем не слышно. Наверняка, наложены магические чары. Проверять насколько они сильны, Амадин не рискнула.

Девушка вытерла вспотевшие ладони о подол отсчитала третью дверь влево и толкнула её. Комната была похожа на детскую. Ширма, небольшая кровать, россыпь солдатиков и лошадок – это сбило с толку. Амадин растерянно замерла, увидев женщину в еще более гротескной униформе, чем была предложена ей. Только чулки фартук и чепец. И короткий хлыст. Черная бархатка сдавливала шею, но не могла скрыть края уродливого шрама. Все вместе выглядело так, словно девице отрезали и потом снова пришили голову.

– Нянюшка, ну где же ты, – капризно раздалось из-за низкой софы и только тогда Амадин разглядела второго обитателя комнаты. – Я разбросал игрушки!

Голый мужчина обнаружился на полу, стоял он на четвереньках. И слепо вертел головой с завязанными глазами.

– Негодный мальчишка! – отозвалась женщина. Заметив случайную гостью она зло прищурилась и поманила, предлагая хлыст. Амадин вспыхнула и выскочила прочь, сопровождаемая издевательским смехом.

Кажется, мадам Шуаз говорила пятый кабинет? Наконец, разобравшись в нумерации, девушка подошла к искомой двери, открыла и переступила порог.

– Добрый вечер.

Эта комната была обставлена более привычно: трюмо, кресло, столик, на котором стояла полупустая бутыль, судя по цвету, с коньяком. И кровать. Огромная, с алым бархатным покрывалом и золоченым расписным изголовьем, она невольно притягивала взгляд. Длинные черные ленты, продетые в завитки резьбы, зловеще переливались при свете свечей.

– А, явилась! – фыркнул магистр Сайлус, наконец переключая внимание на себя. Облаченный в халат, он развалился в кресле. Твидовые штанины, не доходящие до щиколоток, подчеркивали худобу ног. Судя по запаху, витавшему в комнате, магистр уже хорошо приложился к бутылке.

– Трудно отказать, когда так настойчиво приглашают, – Амадин очень старалась говорить твердо, но голос дрожал.

– Поняла, в чем твое счастье? Тогда иди сюда, – магистр похлопал по подлокотнику.

– Не так быстро, – покачала головой девушка. – Мне нужны гарантии.

– Гарантии?

– Да, гарантии, что не отчислите меня.

С минуту они смотрели в глаза друг другу, потом магистр пожал плечами.

– Как дурой была, так ей и осталась! – он тяжело встал и, шатаясь направился к кровати. Толкнул неприметную дверь, вышел, но сразу же вернулся, демонстрируя Амадин вексель на триста золотых тайлеров, выписанный на ее имя .

– Он твой… ну после сегодняшней ночи, конечно.

– Конечно, – эхом отозвалась она. Мелькнула мысль выхватить вексель и сбежать, но магическая печать на документе сверкнула, давая понять, что документ защищен от грабителей.

– А теперь иди сюда.

Вексель небрежно полетел на трюмо.

Шаг. еще один. Магистр подошел вплотную, по-хозяйски окинул взглядом и, положив руку на талию, резко притянул к себе.

– Ну что, девочка, а ведь сколько лет ты была лучшей? – пухлые, лоснящиеся губы раздвинулись в улыбке.

Изо рта пахнуло, и Амадин затаила дыхание. Может нужно было пить не чай, а хорошенько набраться вином, тогда было бы не так противно? Телом она чувствовала его дряблый живот, и напряженное естество, упирающееся ей в бедро. Ладонь магистра скользнула с талии вниз, пальцы до боли сжали ягодицу.

– Какая ты… крепенькая! Давай, отличись сегодня и я похлопочу для тебя о дипломе с отличием…

Он гнусно захихикал. Амадин отчетливо осознала, что сейчас ее повалят на кровать, задерут юбки и …

– Нет! – она, и откуда только взялись силы, оттолкнула мужчину. – Я… я передумала!

– Чта-а? – Сайлус сделал вид, что не расслышал.

– Я…я передумала. Я не хочу, ничего не хочу…– она постаралась, чтобы голос звучал твердо, хотя руки подрагивали, а дыхание сбивалось.

– Да кто тебя спрашивать будет! – хмыкнул магистр. – Хотя… не хочешь, говоришь? Тогда на колени! Заодно и поймешь, зачем женщинам рот нужен!

Он развязал полы халата и начал расстегивать штаны.

Представив, что она сейчас должна будет делать, Амадин замутило. Воздух в комнате показался спертым.

– Простите, я… мне надо… – зажав рот рукой, она метнулась к выходу, замки не подавались, и она выбила их магией, сметая заодно хлипкие охранные чары. Воздух вокруг заискрил. Не обращая на это внимание, Амадин кинулась к выходу.

– Стой! – зычный голос магистра, усиленный магией, эхом запрыгал по коридору. – Остановите ее!

Вокруг трещали и рвались плетения. Внезапно стало слышно и то, что происходит в соседних номерах, и шум, доносящийся с первого этажа.

Встревоженный охранник показался на лестнице. При виде Амадин его глаза нехорошо сверкнули. Девушка отпрянула, машинально отбила парализующее заклинание, выпущенное из амулета, а потом, понимая что оказалась в западне, кинулась обратно. Чистым потоком магии отшвырнула магистра, как раз выскочившего из комнаты и понеслась по коридору дальше в надежде, что найдется хотя бы одна открытая дверь.

Она нашлась, вернее, распахнулась, едва не задев девушку по лицу.

– Что здесь…

Амадин не стала останавливаться, прошмыгнула под рукой полуодетого мужчины, в два прыжка перелетела комнату. Не обращая внимание на закладывающий уши визг женщины, лежавшей на кушетке, распахнула окно и прыгнула в темноту ночи. Плетения, позволяющие смягчить падение, они изучали на втором курсе, сотворить его не составило особого труда, поэтому девушка плавно спикировала на кусты, окружавшие особняк. Благо, ветви оказались без колючек.

– Держи ее! – раздавалось из распахнутых окон.

Девушка спешно выбралась из зарослей и кинулась прочь по улице, расталкивая удивленных прохожих.

Глава 2. Амадин Гросс

Странно, но погони не было. Амадин несколько раз сворачивала в подворотни, чтобы отдышаться и прислушивалась к шуму с улицы. Ничего. Никто не кинулся за ней в криком: “Держи преступницу!”, охранник не свистел, призывая жандармов, а возмущенные окрики прохожих, которых она расталкивала быстро утихли.

Постепенно паника улеглась, и к беглянке вернулась способность мыслить здраво. Пусть даже мадам Шуаз не подаст на нее в жандармерию за погром, возвращаться в общежитие Академии, и уж тем более приходить на занятия смысла не было. Магистр Сайлус, наверняка, поджидал ее там с приказом об отчислении и лишении дара.

Амадин представила себе презрительные взгляды преподавателей, перешептывания однокурсников за спиной, насмешки, брошенные в лицо, и тяжело вздохнула. Столько лет упорного труда и все зря. Девушка не представляла, как она сможет жить без магического дара. Это словно лишиться руки или ноги. Или жизни.

Амадин тяжело вздохнула, понимая, что ей оставалось только одно – бежать. Бежать из страны, осесть в каком-нибудь унылом городишке и жить по поддельным документам. Конечно, если она сможет их раздобыть. Ведь почти все деньги, что были у нее она уже внесла как задаток за обучение.

Амадин вышла из подворотни и двинулась вдоль улицы, гадая, стоит ли ей пытаться получить номер на каком-нибудь постоялом дворе или лучше не рисковать. Она уже почти решила ночевать в парке, когда ее окликнули.

– Амадин?! Амадин Гросс! Да погоди же!

Девушка обернулась и заметила хорошенькую молодую женщину, приветливо махавшую ей из модного ландо.

– Полетт? – она моментально вспомнила аристократку, учившуюся на курс старше. Полетт была не слишком умна, но богата, при этом обладала покладистым характером. Амадин часто писала для нее работы, пока отец Полетт не решил, что дешевле выдать дочь замуж, чем тратиться на обучение, которое все равно не давалось. Судя по виду бывшей соученицы, решение было правильным. Во всяком случае, одета она была элегантно, а коляска, запряженная парой серых рысаков, выглядела роскошной.

– Что ты здесь делаешь в такой час? – поинтересовалась соученица.

Амадин как можно более небрежно пожала плечами:

– Гуляю.

– В таком виде? – Полетт изумленно приподняла брови.

– Ну какой есть, – понимая, что вопрос задан не со зла, Амадин не стала огрызаться. Бывшая соученица покачала головой.

– Ты простудишься!

– Не беспокойся, я крепкая! – уверила девушка и чихнула.

Полетт покачала головой.

– Знаешь что, – решительно сказала она. – Я живу неподалеку. Если хочешь – поехали ко мне, ты сможешь обсохнуть и согреться.

Амадин хотела отказаться, но заметила подозрительно рассматривающего ее жандарма и передумала.

– Хорошо, – она проворно забралась в ландо, стараясь не задеть нарядно одетую подругу. Подождав, пока она устроится поудобнее, Полетт махнула рукой. Кучер недовольно нахмурился, но возразить не посмел.

Особняк действительно оказался совсем рядом. Ландо остановилось у крыльца. При виде белоснежных колонн, точь в точь напоминающих особняк Шуаз, Амадин вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки. Под ничего не значащую болтовню Полетт, они вошли внутрь.

Резкий запах табака ударил в нос, а глаза защипало от дыма. Хозяйка ахнула и замахала рукой, пытаясь разогнать сизые клубы.

– Жонас, что происходит? – поинтересовалась она у лакея, открывшего им дверь.

– Гости, мадам.

– Только этого нам не хватало! – Полетт как-то странно посмотрела на Амадин. – Прости…

– Нет, ничего, я понимаю, – та повернулась, намереваясь уйти, но подруга схватила ее за руку:

– Еще чего не хватало!

– Но… – Амадин нерешительно взглянула на дверь из-за которой доносились мужские голоса и смех.

– Это – гости моего мужа. Судя по всему, достойных дам там нет, значит, мы можем отправиться в мои комнаты.

Амадин прищурилась. Теперь она поняла, почему бывшая соученица так зазывала ее к себе. У нее самой явно не все радужно в семейной жизни, и случайная гостья – отговорка для самой Полетт, чтобы не общаться с мужем.

– Ну пожалуйста, – очень тихо добавила хозяйка дома, подтверждая подозрения.

– Ладно, но у меня с собой нет вещей, – созналась Амадин. – А платье, как ты видишь, насквозь промокло…

– Это не проблема, у меня много нарядов! Даже слишком много, – показалось, или в голосе Полетт слышалась горечь.

Стараясь не шуметь, чтобы не привлекать внимание мужчин, они прошли на второй этаж, где хозяйку ждала горничная. При виде Амадин, служанка поджала губы, но ничего не сказала.

– Николь, помогите моей подруге переодеться. – приказала Полетт.

– Да, мадам, – горничная повернулась к Амадин. – Где ваш багаж, мадемуазель?

– У меня его нет, – девушка невольно покраснела, понимая, что выглядит приживалкой.

Николь только приподняла брови, выражая изумление.

– Амадин не рассчитывала на нашу встречу, и ничего с собой не взяла. Она наденет мое платье, – Полетт повернулась к гостье и махнула рукой в сторону одной из дверей, – Все там. Выбирай!

На бесстрастном лице служанки не дрогнул ни дни мускул, но Амадин видела, как недовольно сверкнули ее глаза. Не желая обидеть хозяйку дома, девушка зашла в гардеробную.

Запах лаванды моментально ударил в нос. Не сдержавшись, Амадин чихнула.

– Осторожнее, мадемуазель! Здесь очень дорогие вещи, – всполошилась Николь, зашедшая следом.

– Да, конечно.

Стараясь не выдать своего восхищения при виде роскошных тканей, блестящей вышивки бисером и тонких кружев, девушка выбрала скромное темно-зеленое платье с белоснежным воротником и манжетами, чем заслужила одобрительное хмыканье горничной.

– Позвольте, я вам помогу, мадемуазель? – уважения в голосе Николь прибавилось.

– Спасибо, думаю, что я справлюсь.

Амадин дождалась, пока горничная выйдет и шумно выдохнула. Присутствие служанки и взгляд, буравящий спину, нервировали. Девушка сосчитала до десяти и только потом начала переодеваться.

– Но это платье было модным в конце позапрошлого сезона, – охнула Полетт, когда Амадин вышла из гардеробной. – Я тогда еще училась в академии!

– Я и сейчас там учусь, – напомнила девушка.– Так что мой выбор оправдан.

– Да. Конечно, эти дурацкие правила: адептка должна быть скромной! – весело рассмеялась Полетт, но Амадин уловила истерические нотки в голосе. Она кинула задумчивый взгляд на бывшую соученицу, гадая, что она имела ввиду, но та уже отвернулась, чтобы отдать распоряжения насчет ужина.

Странно, но пока они пили восхитительно вкусный чай и заедали сэндвичами, хозяйка дома то и дело смотрела на часы, а потом прислушивалась к гулу, доносившемуся с первого этажа.

– Полетт, мне, наверное, пора, – выдержав положенное для визита время, Амадин встала, но бывшая та схватила ее за руку.

– Послушай, не могла бы ты остаться у нас на ночь?

– Что?

– Уже поздно, думаю, будет лучше, если ты переночуешь у нас, – Полетт старательно делала вид, что любуется часами на каминной полке.

– Это из-за твоего мужа? – Амадин не стала бродить вокруг да около. – Ты не хочешь с ним спать?

В первый год, ощущая себя полной деревенщиной, Амадин помимо магии изучала учебники этикета, и знала, что по правилам хорошего тона в случае ночевки гостей супруги должны были оставаться каждый в своей спальне.

Полетт вздохнула:

– Я не должна тебе говорить, ты же не замужем…

– Если ты забыла, то я приехала из деревни и знаю, откуда берутся дети, – отмахнулась Амадин. – Так что? он тебе противен?

– Не знаю. Нет… или да… понимаешь, Тристан… он хочет наследника и очень часто приходит, а когда он пьян, то еще и… – Полетт прикрыла рот рукой и в испуге посмотрела на подругу.

Зябко передёрнулась, прекрасно понимая, что имеется в виду: судя по всему, муж Полетт удовлетворял свои потребности и не задумывался о том, чтобы доставить удовольствие супруге. А ведь Амадин и сама сегодня вечером была обречена на подобную участь.

– Так ты останешься? – Полетт умоляюще посмотрела на нее.

– Да, конечно, – кивнула девушка.

В конце концов, кровать здесь гораздо комфортнее, чем на постоялом дворе, и к тому же вряд ли подруга возьмет с нее плату за ночлег.

– Только мне надо встать рано утром, предупредила она Полетт. Та пожала плечами:

– Не проблема, я скажу слугам, чтобы они приготовили тебе завтрак.

Весь вечер они просидели, вспоминая время учебы. Общие друзья, преподаватели, старые шалости…

– А помнишь, когда нам только выдали форму? – Амадин усмехнулась. – Приезжие девушки вроде меня восхищались кроем и фасоном…

– А столичные ужасались качеству ткани и в тот же вечер побежали к портнихам заказать такое же, но из хорошей ткани, – усмехнулась Полетт.

– Точно, у тебя была лидейская шерсть! – Амадин вздохнула. – Мягкая как пух и теплая!

Подруга кивнула:

– А помнишь ты сделала мне доклад по теории магических плетений, а я его открыла только на занятии и то вверх ногами! Хорошо, что магистра Шурола в тот момент замещал Каллахан!

– Он тебе его зачел?

– Ты б знала, сколько отец платил за мою учебу! – Полетт подперла ладонью щеку. – Если бы не Тристан…

– Ты скучаешь по Академии?

Подруга молча отпила чая, глядя в окно и образ глупенькой, но красивой папиной дочки поблек, смазался.

– Знаешь, я может и не хватала звезд с неба, но мне нравилось учится, нравились шалости, нравились занятия магживописью.

– У тебя неплохо получалось, – вспомнила Амадин экспериментальный факультатив по зачарованию изображений, там создавали плетения, добиваясь того, чтобы картинки начинали двигаться. Развлечение, не более, но некоторым адептам нравилось заниматься этим.

– Тогда я понимала, что и зачем делаю. А сейчас – нет, – Полет заглянула в чашку и налила себе еще чая.

– Ну это достойное занятие для девушки высокой фамилии – выйти замуж и родить наследников, – без намека на веру в сказанное процитировала Амадин учебник.

– Да, мне всегда так говорили сначала няни, потом гувернантки. Достойно, прилично, положено, – и в голосе подруги прозвучала горечь. – И не важно…

– Что?

– Да какая разница, что? Все не важно! – она звонко хлопнула ладонью по столику, чашки звякнули. Полетт смутилась, но тут же взяла себя в руки.

– Извини, я не должна…

– Все в порядке, – уверила ее Амадин и тут же украдкой зевнула. – Ой, прости…

– Тебе же рано вставать! – всполошилась Полетт, – А я…

Она протянула руку к шелковому шнуру – системы оповещения для слуг.

– Мадам? – Николь снова появилась в комнате.

– Покажи моей подруге ее спальню и помогите подготовиться ко сну, – распорядилась хозяйка дома.

– Да, мадам. Прошу, – Николь сухо улыбнулась.

Амадин кивнула подруге и вышла. Горничная последовала за ней и сразу же обогнала, показывая дорогу к гостевой спальне.

– Прошу, мадемуазель, сюда… – Николь распахнула одну из дверей

“Тебе тут не место, у нас приличный дом!” – буквально кричал ее взгляд. Амадин хотела бы, чтобы горничная произнесла это вслух, но слишком хорошо вышколенная служанка молчала.

– Думаю, я справлюсь сама, ступай… те – последнее вырвалось само, и девушка смутилась.

Николь хмыкнула и с видом королевы удалилась, а Амадин подошла к окну и распахнула раму, вдыхая холодный ночной воздух.

Страхи в ней всколыхнулись с новой силой. Она не понимала, что предпримет Сайлус, но не сомневалась, что надо бежать из Сен-Кантена. Магистр злопамятен, и не остановиться ни перед чем, пока не получит реванш. А поскольку он – родственник министра образования, связей и возможностей у него хватит.

Мужской смех, прозвучавший совсем рядом заставил вздрогнуть. Где-то хлопнула дверь, запах табака ударил в нос. Амадин не сразу сообразила, что гости, развлекавшиеся в столовой, решили выйти на террасу.

– Герцог, вам опять везет! – раздался зычный голос. – Не даром говорят, рыжим счастье!

– Он не рыжий, – пьяным голосом протянул второй участник разговора. – Где ты видишь у него рыжие волосы?

В ответ раздался короткий смешок, от которого у Амадин по коже пробежали мурашки, а дыхание почему-то сбилось.

– И все равно он – хитрый лис!

– Лисам – счастье, – усмехнулся еще один.

Его проникновенный баритон заставил сердце колотится в груди сильнее. Амадин даже попыталась высунуться из окна, чтобы увидеть его обладателя, но вовремя опомнилась. Но закрывать раму не стала, поуютнее устроилась на подоконнике, прислонившись спиной к откосу, и прислушалась.

– Кстати, ваша светлость, прелестная Аморетт утверждает, что она дала вам отставку…

– Вот как? – снова этот баритон, от которого волоски на коже становятся дыбом. – Что ж… она не первая и не последняя.

Эти слова были встречены громким хохотом.

– Ты не потребуешь у нее удовлетворения?

– Она уже удовлетворила меня…неоднократно.

– И теперь на большее она не способна? – глумливо продолжал пьяный.

– Если есть желание – никому не возбраняется проверить, – судя по голосу, обладателю баритона не слишком нравилась тема разговора. – Если, конечно, хватит денег.

– Рейнард, ты не возражаешь, если я возьму ее под свое покровительство? – собеседник ничего не заметил, и Амадин с укором покачала головой: надо же быть таким самонадеянным.

– Тебе не хватает молодой жены? – вмешался третий.

– Она слишком чопорна… мне скучно.

Амадин нахмурилась. Хоть и не близкая подруга, Полетт не заслуживала такое отношение мужа. Хотя… если Тристан заведет любовницу, он меньше станет захаживать в спальню к жене, и та вздохнет спокойно.

– Вдобавок Полетт глупа и с ней совершенно не о чем говорить! – тем временем жаловался хозяин вечеринки.

– Вынужден тебя огорчить – вряд ли Аморетт поддержит философскую беседу! – усмехнулся Рейнард. – Ей ближе варьете.

– Тогда не понимаю, почему вы с ней расстались? – подхватил еще один.

– Мне наскучил репертуар. К тому же Аморетт начала посматривать в сторону галерки, а я не желаю делить свою любовницу даже с партером!

– Она изменяла? – спрашивающий пьяно захихикал. – Великому герцогу?

– Нет, до этого не дошло. Я почуял опасность раньше.

– Хитрый лис! – с уважением протянул Тристан. – Пойдемте, пропустим еще по рюмашке! Рейнард, ты с нами?

– Идите, я присоединюсь к вам позже.

Дверь снова хлопнула. Шаги на террасе сменились хрустом гравия. Похоже, обладатель баритона решил пройтись по саду.

Амадин покусала губы, пытаясь осмыслить услышанное. Если она правильно поняла, прогуливающийся в саду Рейнард был герцогом, и сейчас расстался с очередной любовницей. Вполне вероятно, он ищет замену, и почему бы ей…

Девушка бросила на себя взгляд в зеркало. От постоянного напряжения щеки впали, а под глазами залегли темные круги, но в темноте ночи этого не видно. Зато сами глаза казались больше. Темно-карие, опушенные черными ресницами, они лихорадочно сверкали от волнения.

Дрожащими пальцами Амадин расплела косу и тряхнула головой. Густые волосы водопадом заструились по спине, почти до ягодиц, скрывая угловатые плечи и выпирающие в разрезе ночной рубашки ключицы. Девушка поправила темные пряди и еще раз критически изучила свое отражение. Не красавица, конечно, но достаточно привлекательная. Правда, очень худая. С другой стороны, герцогу ведь не суп из нее варить…

“Опомнись! – возвопил внутреннийй голос. – Ты же сбежала от Сайлуса! И собираешься продать себя первому встречному?”

– Он – герцог, – ответила Амадин самой себе. – Наверняка, влиятелен и богат. И уж если продавать себя, то нужно сделать это как можно дороже…

Снова послышались шаги. Рей возвращался. Девушка вскарабкалась на подоконник, выдохнула, сотворила защитное плетение, чтобы не разбиться, и шагнула вниз.

Глава 3. Амадин Гросс

То ли Амадин в волнении перепутала слова заклинания, то ли вмешалась какая-то сила, но плетение расползлось, как плохая пряжа, и девушка рухнула на дорожку, охнув от боли, потому что острый гравий впился в бедро.

– Что за… – чарующий голос заставил поднять голову.

При виде того, кого друзья называли Рейнардом, глаза расширились, а во рту пересохло. Меньше всего она ожидала увидеть в ночном саду Великого инквизитора Рейнарда де Треви, герцога л’Армори, носящего звание Карающего меча королевства. О нем ходили дурные слухи. Близкий друг короля, надменный и гордый, он очень рано потерял родителей и был чужд милосердия. Поговаривали, что он заключил сделку с Темными богами, обменяв свое сердце на удачу во всех начинаниях.

Он стоял и с удивлением взирал на девицу буквально свалившуюся ему под ноги. Амадин даже пожалела, что не может провалиться сквозь землю. Растрепанная, в чужой ночной рубашке, которая при падении задралась выше колен, обнажая ноги, она показалась самой себе жалкой и беспомощной.

– Д-дорый вечер, – пролепетала она, но тут же вспомнила, что мужчины любят беспомощных женщин. Это придало сил, и девушка решительно продолжила. – Я… я согласна быть вашей любовницей!

– Что? – брови герцога поползли наверх. Он несколько раз моргнул, пытаясь осмыслить услышанное. – Быть моей… кем?

– Вашей любовницей, – Амадин поднялась и начала отряхивать рубашку. – Только недолго…

Зеленые глаза мужчины весело сверкнули. Он демонстративно огляделся:

– Прямо здесь?

– Мы можем пройти в дом, – с замиранием сердца предложила Амадин. – Там есть… спальни…

Когда она спешно обдумывала свой план, то не рассчитывала, что герцог может потребовать, чтобы она немедленно приступила к своим обязанностям.

– Т . только нам надо обговорить детали, – спешно добавила девушка.

– Какие детали? – подчеркнуто вежливо поинтересовался инквизитор. Судя по блеску глаз, он либо был изрядно пьян, либо эта игра доставляла ему удовольствие. Впрочем одно не исключало другое.

– Я становлюсь вашей любовницей, а взамен вы выплачиваете мне триста золотых тайлеров! Но деньги вперед! – это все, что пришло ей в голову.

От такой наглости Рейнард присвистнул.

– Триста тайлеров – внушительная сумма. Могу я поинтересоваться, зачем она вам?

– Оплатить обучение в Академии магии, – Амадин не видела причин утаивать правду.

– Оно стоит немного больше, – заметил собеседник.

– Остальная сумма уже внесена.

– Вот как? И на какой срок вы готовы заключить эту сделку?

– П-простите? – девушка нахмурилась.

– Вы сказали: “Ненадолго”. что под этим подразумевается?

– Н-не знаю, – растерялась Амадин.

Она ожидала, что герцог либо с радостью ухватится за ее предложение, либо откажет, и не была готова к словесной игре, тем более стоя в саду в одной полупрозрачной рубашке.

– Месяц? Два? Три? – допытывался инквизитор.

Судя по улыбке, разговор доставлял ему удовольствие. А что, если он – извращенец? Амадин вздрогнула и обхватила себя руками. Решаясь на свой дерзкий поступок, она не учла этот момент, но отступать было поздно. Да и некуда.

– Как вам будет угодно, ваша светлость, – она пожала плечами. – Срок для меня не столь важен. Но не более года – мне надо писать дипломную работу!

– Звучит почти логично, – кивнул герцог, внимательно рассматривая девушку.

Судя по запаху бренди, витающему в воздухе, он все-таки был изрядно пьян. Амадин пожалела, что решила сделать ему предложение ночью. Наверное, стоило дождаться утра и попытаться перехватить в столовой за завтраком. Хотя герцог ведь мог уйти до завтрака.

– И почему вы считаете, что я соглашусь на столь щедрое предложение? – наконец произнес он.

– Потому что в отличие от других, у меня есть два качества, которые вы вряд ли найдете у других кандидаток.

– Какие же?

– Верность и умение вести философскую беседу.

Несмотря на абсурдность ситуации Рейнард все-таки рассмеялся. Он подошел к девушке вплотную, приподнял голову за подбородок, изучая ее.

Определенно не в его вкусе, слишком худая и, о ужас, темноволосая, она неуловимо напоминала ему кого-то, того, кого он не мог и не хотел вспоминать. Возможно, в этом была виновата игра теней или же прозрачный батист, белым облаком окутывавший тонкую фигурку.

Инквизитор прищурился. Определенно, батист мешал сосредоточится, все время грозя соскользнуть с полукружий груди. Герцогу вдруг представилось, как он коснется их губами, ощущая солоноватый вкус кожи, как девушка выгнется в порыве страсти, шепча его имя…

– Так вы согласны? – упорствовала она.

Рейнард усмехнулся. Благодаря этой институтке, иначе он даже не знал, как назвать упертую девицу, вечер переставал быть обыденным и скучным.

– А вы настойчивы!

– И предельно серьёзна, – предупредила она. – Уверяю, я всегда выполняю договоренности! . не подскажете, что вас так веселит?

Для того, чтобы заглянуть мужчине в глаза, Амадин пришлось запрокинуть голову.

– Только звездное небо над головой, – с усмешкой отозвался инквизитор, смотря на тяжелые тучи, готовые снова пролиться дождем, – И моральный закон.

– Желаете обсудить гороскоп? или же поглумиться над категорическим императивом? – поинтересовалась девушка.

Герцог приподнял брови, выражая изумление. Надо же. И правда, философия этой милашке знакома. Он вдруг очень живо представил, как бы экзаменовал ее в спальне. В горле пересохло, а штаны стали вдруг очень тесными. Рейнард с шумом выдохнул и досчитал до тридцати, пытаясь обрести самоконтроль. Удалось. Во всяком случае, он смог мыслить связно. Странная реакция на незнакомку озадачивала, словно он попал под действие афродизиаков. Но ни в еде, ни в напитках, подаваемых за ужином, ничего не подмешивали. Это инквизитор знал точно, иначе охранные плетения, которые он тщательно навесил на себя, сработали бы. Тогда что?

Инквизитор снова взглянул на девушку. Хрупкая, почти воздушная, она ежилась и вздрагивала от каждого дуновения ветра, а тонкие пальцы, все еще удерживающие его за руку, были ледяными.

Только сейчас Рейнард сообразил, что она стоит почти обнаженная на холодном осеннем ветру, к тому же босая. Словно в подтверждение его мыслей, девушка, ежась, переступила с ноги на ногу и охнула, потому что мелкие крошки гравия впились в босые ступни.

– Кажется, наша встреча несколько затянулась, – инквизитор небрежно сотворил плетение от холодного ветра.

Магическая завеса, колыхаясь окутала их. сразу стало гораздо теплее. Во всяком случае, пар перестал вырываться из полуоткрытых губ незнакомки, а щеки чуть порозовели.

– Не кажется ли вам, что нам пора пожелать друг другу спокойной ночи и разойтись? – Продолжил герцог. Он ожидал, что девушка начнет кокетничать или же расплачется, сетуя на судьбу, и станет умолять о встрече, но она только тяжело вздохнула.

– Я так понимаю, это означает “нет” на мое предложение? – подчеркнуто спокойно поинтересовалась незнакомка.

– Именно, – инквизитор чуть наклонил голову. – Кстати, откуда вы свалились?

– Оттуда… – она махнула рукой,

Рейнард недоверчиво взглянул на собеседницу.

– Хотите сказать, вы выпрыгнули из окна второго этажа и ничего не повредили?

– Я использовала плетение, защищающее от повреждений во время падения, хотя оно странно сработало, – она словно объясняла очевидное.

– Неужели? – он вздернул бровь.

– Да, оно будто ударилось о что-то и рассыпалось…

Рейнард дернул уголком рта, и девушка ахнула:

– Только не говорите, что на вас магическая защита!

– Не скажу, – согласился герцог.

Темные глаза блеснули азартом:

– Но она есть?

– Несомненно.

Великому инквизитору никогда не нравился Тристан л’Эрме, поэтому, принимая приглашение, он заранее побеспокоился о защите. Разумеется, можно было вообще проигнорировать, Лайонель, его заместитель так и сделал, но Тристан иногда, сам того не понимая, снабжал инквизитора интересными сведениями, и не стоило открыто выказывать свое пренебрежение.

– А можно… – девушка тем временем протянула руку, явно намереваясь изучить магические плетения.

Рейнард спешно перехватил ее запястье.

– Не стоит! – подчеркнуто спокойно произнес он.

Институтка пожала плечами, вновь показавшись герцогу почти знакомой. Будь Рейнард трезвым, он с легкостью бы вспомнил, кого именно напоминает эта девица, но затуманенный алкоголем мозг отказывался соображать.

– Нет так нет, в таком случае, нам пора прощаться…, – она задумчиво взглянула на открытое окно второго этажа. – Скажите, у вас не найдется белил?

– За кого вы меня принимаете? – оскорбился герцог. – И вообще, зачем вам белила в такой час?

– Изображать призрака, конечно! – она улыбнулась и на щеках появились ямочки. – Мне же надо как-то пробраться в комнату!

– Думаю, туда вы отправитесь тем же путем, каким очутились здесь.

– Вряд ли я смогу взлететь, – девушка смущенно улыбнулась. – А карабкаться по стене…

– Стойте спокойно, – оборвал ее Рейнард.

Она замерла, с удивлением смотря на него широко раскрытыми глазами.

Инквизитор с удовольствием огладил фигурку девушки, накладывая плетение левитации. Сложное заклинание легло с первого раз. Незнакомка охнула, почувствовав, что отрывается от земли:

– Как вы это сделали?

Её восторг был настолько искренним, что Рейнард довольно хмыкнул.

– Главное – ничего не трогайте, иначе узлы распадутся! – строго предупредил он, подталкивая воспарившую девушку направляющим шлепком по крепкой попке.

Она медленно направилась к окну. Подол бесстыдно заколыхался, обнажая стройные ноги. Проводив ее долгим взглядом, герцог почти пожалел, что не влетел следом.

Великий инквизитор сглотнул и снова сосчитал, на это раз до пятидесяти. Когда он поднял взгляд, девушка уже исчезла из виду, хотя окно все еще было открыто, словно приглашая внутрь комнаты. Прекрасная уловка, и если бы институтка поумерила аппетит, он, возможно, согласился бы принять приглашение. С другой стороны, сделка, которую она предлагала, на первый взгляд была гораздо более честной и прозрачной, чем отношения с содержанкой. К тому же, цель, получение диплома, казалась очень благородной, хоть и не выдерживала никакой критики.

Поймав себя на мысли, что он всерьез раздумывает над предложением темноволосой девицы, герцог л'Армори усмехнулся. Пожалуй, он действительно слишком много выпил. Вполне вероятно, Тристан рассчитывал именно на это, когда во время карточной игры приказывал постоянно подливать бренди в бокалы. Что ж, еще один промах, Великого инквизитора так просто не опоить.

С этими мыслями герцог направился в дом. Тристан расположился в курительной комнате. Возлежа на низком диване, он запрокинув голову и пускал в потолок сизые кольца дыма. Второй участник попойки Абеляр лежал на ковре, подложив небольшую подушку под щеку и во сне бормотал о какой-то Элоизе.

– Быстро он, – герцог кивнул на спящего.

– Слабаком был, слабаком и остался, – Тристан выпустил еще один клуб дыма. Рейнард поморщился и потер переносицу, сдерживая чихание. Он не любил табак, едкий запах раздражал, заставляя задыхаться.

– Интересно, тебе обязательно заканчивать каждую попойку здесь? – герцог демонстративно обвел взглядом мозаичные стены. Несмотря ни на что, сама курительная ему нравилась. Наверное, стоило у себя сделать подобную. Правда, без сигар.

– Чем эта комната хуже остальных? – собеседник пожал плечами.

– Табачным дымом. Не переношу его.

– Это же курительная… – судя по голосу хозяина дома окончательно развезло.

– Верно, – Рейнард опустился на соседний диван, не сводя с него глаз с хозяина дома.

Его безразличие дома озадачивало. Тристан не из тех людей, кто будет выжидать, и если бы он подсунул девушку, то давно спросил бы напрямик. К тому же приятель никогда не принимал нестандартных решений, и зная, что герцога интересуют блондинки, и вряд ли остановил свой выбор на брюнетке. Брюнетка… снова мелькнула мысль, что девушка в саду неуловимо напоминала кого-то, но герцог не успел сообразить, кого именно.

– Будешь сидеть здесь всю ночь? – разозлившись на самого себя, он нарушил затянувшееся молчание.

– А что еще остается? – Тристан пьяно всхлипнул. – Полетт пригласила подругу. Та осталась на ночь. Совсем в академии распустились!

– А ты ее видел? – в голову закралось подозрение.

– Кого? Полетт?

– Нет. Подругу.

– Судя по тому, что рассказал лакей, она не в твоем вкусе: темноволосая и тощая.

– Верно, – подозрения рассеялись не до конца, но пытаться прояснить что-либо сейчас казалось бесполезным занятием.

Новый клуб дыма все-таки заставил Рейнарда закашляться. Понимая, что Тристан впал в состояние меланхолии, он пожелал другу спокойной ночи и отправился в родовой особняк, который так и не научился называть домом.

Глава 4. Амадин Гросс

Остаток ночи Амадин проворочалась в кровати, пытаясь понять, что ей делать дальше. Вернуться в Академию не представлялось возможным, а Полетт, наверняка, будет настаивать, чтобы подругу отвезли в экипаже к воротам учебного заведения.

Амадин понимала, что там в лучшем случае ее закроют в карцере до момента лишения дара, в худшем – отправят в тюрьму как преступницу. Был, конечно, еще один вариант: с повинной явиться в кабинет к магистру, покаяться, встать на колени и исполнить все, что он потребует, надеясь, что это будет всего один раз. Но даже от одной мысли об этом Амадин замутило.

Все-таки придется бежать. Но куда? Девушка задумалась, пытаясь просчитать возможные варианты.

Возвращаться домой не имело смысла, в Сен-Крю ее никто не ждет, да и если ее будут искать, то к родителям наведаются в первую очередь. Конечно, можно спрятаться у отца Бенедикта, но подставлять старика, который был к ней так добр, не хотелось. Самое логичное, что приходило на ум, – покинуть страну, но для этого надо было получить паспорт в жандармерии. Амадин не сомневалась, что разозленный магистр уже подал ее в розыск как опасную магическую преступницу.

Значит, оставалось только одно: уехать из Сен-Кантена куда-нибудь к морю, и затеряться в портовом городе. Что она там будет делать. Амадин не знала. Но в любом случае, в таких местах проще найти работу, а потом можно будет пробраться на корабль и уплыть за океан.

Словно в одобрение этого плана в комнате посветлело. Хотя, конечно, все объяснялось гораздо проще: ложась спать, Амадин не озадачилась, чтобы закрыть окно и задернуть шторы. Но теперь девушка сочла рассвет счастливым предзнаменованием. Она вздохнула и решительно откинула одеяло. Если слуги поднимутся, вряд ли удастся покинуть дом незамеченной. Сборы не заняли много времени, и вскоре девушка выскользнула из гостеприимного дома.

Утренний город был тих и сумрачен. Тучи так и не разошлись, но уже не грозили пролиться дождем сиюминутно, просто неслись по небу, гонимые осенними ветрами. Часы на городской ратуше пробили пять раз. Первый дилижанс, насколько помнила Амадин, отходил часом позже. От нечего делать она прошлась по улицам города, прощаясь. На глаза невольно наворачивались слезы, а душу охватывала тоска. За четыре года учебы девушка, поначалу шарахающаяся от вечно спешащих куда-то людей, привыкла к суете столицы и теперь понимала, что будет скучать по ней. Она тяжело вздохнула, вспомнив, как уезжала из родного дома.

Тогда тоже лил дождь. Сборы были стремительными, господа маги не желали оставаться в "этой дыре", гордо именуемой Сент-Крю, ни одной лишней минуты. Больше всего запомнился не злой взгляд отца, понимавшего, что он упускает, не зависть сводных братьев и сестер, хмуро наблюдавших за сборами, а холодное безразличие взгляд матери, явно довольной, что избавилась от каждодневного напоминания о своем грехе.

Соседи – слух о том, что прижитую Динку увозят маги облетела деревню быстрее стрижа – высыпали к ограде, но окликать, чтобы выведать все подробности побоялись. А сама она, до сих пор не верящая, что нежданная возможность сбежать из ставшего чужим и опасным дома – это не сон и не морок, в основном молчала. Быстро собрала нехитрый скарб. Котомка с бельем, единственным приличным платьем – тем что она носила в школу при храме, тяжелые грубые ботинки. Узел с едой ей сунула сердобольная жена старосты.

Обветшавший храм и построенную не так давно по приказу короля школу они проезжали выбираясь из деревни на тракт. И там единственный раз Амадин показала норов, попросил остановить экипаж.

– Поблагодарить богов можно и в столичном храме, – добродушно хмыкнул басовитый маг. Его имени Амадин не запомнила.

– Мне нужно попрощаться, – она кивнула на приземистое здание школы.

Маги переглянулись.

– Пусть идет, – магистр Хлоя открыла дверцу. – Но недолго!

– Спасибо! – девушка стремглав кинулась к зданию.

Отец Бенедикт был там. Сидел в своем кабинете, заваленном свитками и что-то писал, подслеповато щуря глаза.

– Я уезжаю, – с порога начала Амадин и замялась, не зная что сказать еще.

– Отец отпустил тебя на ярмарку? – оживился старик, отрываясь от своей работы и тяжело вставая навстречу девушке.

– От него дождешься, как же! – девушка махнула рукой. – Нет, святой отец, я совсем уезжаю, учиться. За мной приехали из Академии магии!

Последнюю фразу она выпалила, гордо выпятив почти плоскую грудь.

– Ох, всесильный создатель, свершилось! – отец Бенедикт сотворил священный круг, вознося краткое благодарение. – Я и не чаял, что так скоро.

– Так вы уже знаете? – она едва не обиделась, решив, что учитель даже не вышел ее проводить.

– Конечно знаю, я же и послал весточку о тебе нескольким старым друзьям, – он рассеянно оглядел кабинет. – Но не ожидал, что магистры академии прибудут так быстро…

– Правда? – девушка счастливо улыбнулась, – Они приехали сегодня, сказали я только должна буду учиться отлично. Тогда обучение будет за счет государства, так написано в договоре.

– Договор? – встревожился отец Бенедикт. – Ты подписала его?

– Да.

– Но… там же… – он встревоженно всматривался в лицо Амадин.

– Не волнуйтесь, я внимательно прочитала, – уверила она и замолчала, а потом вдруг всхлипнула. – Святой отец, мне страшно! Но оставаться здесь – еще страшнее!

Шагнув вперед, она уткнулась в плечо старого друга и учителя.

– Ну же, успокойся, – он неловко погладил её по волосам,. – Ты обязательно справишься. Я точно знаю, какая ты…

– Какая я?

– Сильная и упорная. у тебя все получится.

– Спасибо, – Амадин вытерла слезы.

– Ох, чуть не забыл, – он отстранил девушку, шагнул к тайнику к стене и вытащил оттуда глухо звякнувший мешочек. – Твоя семья, Всеединый создатель помилуй и образумь их, едва ли собрала тебя в дорогу. Поэтому держи вместе с моим благословением. Мне тут эти монеты ни к чему, а тебе на обустройство понадобятся.

– Но ведь это – целое состояние, – опешила девушка, с изумлением рассматривая тускло блестевшие серебряные кругляши. Она насчитала более двадцати тайлеров. У нее никогда не было столько денег сразу.

– Их не так уж и много. но на первое время хватит, – улыбнулся священник.

– Спасибо! – Она снова порывисто обняла учителя, шмыгая носом. – Мы ведь будем встречаться?

– Едва ли ты будешь приезжать на каникулы, да и меня могут назначить на другое место. Но мы можем вести переписку.

– Я обязательно буду писать!

– Счастливого пути, дочь моя!

Как ей сейчас не хватало совета старого учителя. Девушка поежилась, плаща оставшегося в увеселительном заведении мадам Шуаз было жалко. Потрепанный, тяжелый, но теплый он был жизненно необходим в эти промозглые осенние дни. Придется покупать новый. Амадин вздохнула, понимая, что поступила глупо, когда поспешила подписать вексель в счет оплаты. Не поторопись она, сейчас бы у нее были сбережения. Надо было уезжать сразу, а теперь, ни диплома, ни денег. Ругая себя за глупость, девушка поспешила к станции дилижансов.

Около небольшого здания, стоявшего на площади рядом с городскими конюшнями, уже вяло переговаривались конюхи. Где-то в глубине раздавался шум воды и бренчание железа, сопровождаемое лошадиным ржанием.

У крыльца под навесом терпеливо ожидали первые пассажиры. Рядом, скучала пара жандармов. Один лениво переговаривался с дежурным по станции, второй дремал, подпирая стену.

При виде стражей порядка, Амадин, шагнувшая было вперед, попятилась обратно в тень проулка, молясь всем богам, чтоб на одинокую не по погоде одетую девушку не обратили внимания. Вроде бы пронесло, но рисковать и покупать билет Амадин побоялась. пришлось уходить восвояси. Несколько минут она просто торопливо петляла по улочкам, боясь услышать оклик или топот сапог за спиной. Но погони не было. Похоже, что жандармы ее не заметили.

Свернув еще пару раз, девушка остановилась и прислонилась стене, пытаясь отдышаться. Мокрые от дождя камни древней кладки оставляли на рукаве платья грязные разводы, но Амадин едва заметила это. Она судорожно размышляла, как выбраться из города. Дилижансы, как и почтовые кареты отменялись. Даже если жандармы и ушли, все равно на выезде из города экипаж наверняка остановят, чтобы проверить пассажиров. Конечно, можно было бы попытаться выйти самой, но в такую погоду девушка без плаща вызывала подозрения, к тому же форменное платье просто кричало о принадлежности Амадин к Магической академии, а искать будут именно магичку. Да и вряд ли она сможет уйти далеко от столицы. Оставался еще один путь.

Новомодные локомотивы хоть и стоили дороже, но ехали быстрее, а проверять пассажиров до самой границы никто не спешил. Хорошенько все взвесив, Амадин отправилась на вокзал.

Идти пришлось прилично – он располагался на окраине города.

Гудки локомотивов, лязганье металла и галдеж на привокзальной площади стали слышны задолго до того, как показалось само здание. Двухэтажное, с огромными витражными окнами и куполом вместо крыши оно напоминало не то театр, не то перестроенный храм.

Быстро пройдя оживленную площадь, девушка нырнула в арочные двери, радостно скрываясь от утренней прохлады. Несмотря на ранний час, внутри здания во всю кипела жизнь: сновали грузчики, вертелись вездесущие мальчишки, мимо девушки степенно проходили богато одетые господа и дамы, то и дело раздавались громкие выкрики детей. Впрочем, взрослые их сразу одергивали. Какой-то малыш вырвался из рук няни и, пробежав половину зала, упал. Его громкий рев на некоторое время заглушил остальные звуки.

Амадин хотела обойти малыша, которого поднимала нянька, когда заметила жандармов. Стоя у лестницы. они лениво наблюдали за этой суетой, но никто из них не обратил внимание на скромно одетую девушку.

Беспрепятственно добравшись до окошка, где продавали билеты, Амадин замялась. Пассажиров было немного, и строгая дама, продававшая билеты, легко могла запомнить одинокую пассажирку и потом сообщить властям.

Амадин нерешительно отошла в сторону к мозаичному панно, растянувшемуся на всю стену. Задумчиво рассматривая схему железных дорог, девушка растеряно переминалась с ноги на ногу, не понимая, какое направление лучше выбрать. Лучше всего было бы уехать в Кнайтхофф, небольшое независимое герцогство на севере, где ценились маги. Но, к несчастью, дорога туда проходила неподалеку от родной деревни, а там ее будут искать в первую очередь. Вторая ветка шла в Аллемандию, тут был риск нарваться на таможенные патрули, проверявшие подорожные. Значит, остается единственный путь – на южное побережье.

Направление более чем популярное особенно сейчас, когда в столице зарядили дожди. Но и самое дорогое. Хотя, это может сыграть на руку. Те, кто ищут нищую адептку, в последнюю очередь будут думать о дорогих курортах. К тому же поездов в этом направлении ходило очень много.

Решившись, Амадин тяжело вздохнула и перешла к расписанию, висящему на противоположной стене. Сверилась с часами. Первый поезд уже ушел, но следующий, судя по всему, только что подали. Понимая, что медлить не стоит, девушка направилась к кассам. Правда в последний момент заколебалась, что если кассир запомнит ее и потом опишет властям?

Как назло, у касс никого не было. Понимая, что время идет, девушка собиралась было испытать судьбу и подойти сама, когда на ее счастье в зале показался невысокий господин в шляпе-котелке. Поколебавшись, девушка все-таки обратилась к нему:

– Простите…

– Что тебе? – он недовольно поморщился. Судя по всему, принял не то за побирушку, не то за проститутку. Впрочем, сейчас Амадин не было никакого дела до его мыслей.

– Я… не могли бы вы купить мне билет? – Амадин спешно протянула несколько монет.

Просьба оказалась ошибкой. Она поняла это как только слова сорвались с губ.

Брови мужчины медленно поползли вверх, а взгляд стал очень внимательным. Амадин вдруг вспомнила, что на ней нет плаща, и она одета в форменное платье Академии. И хотя значок она спорола в доме Полетт, мужчина, наверняка, решил, что она – сбежавшая из пансиона школьница.

– Конечно! – он кивнул. – Куда?

Отступать было поздно, это вызовет еще больше подозрений. Поэтому Амадин бросила еще один взгляд на карту железных дорог.

– В… Сен-Рикье! – она постаралась, чтобы мужчина заметил ее замешательство.

Сен-Рикье был ничем не хуже и не лучше других городов, а если мужчина и сообщит жандармам, те решат, что беглянка намеренно указала неверное направление.

– Да, конечно… – спешно согласился мужчина. – Только… подожди здесь, хорошо?

Он спешно покинул зал. Амадин прикусила губу. Все казалось еще хуже, чем она планировала. Наверняка, мужчина отправился сообщить жандармам о подозрительной особе. Если те ее схватят и начнут проверять…

Выбора не было. Девушка подбежала к кассам.

– Один билет. Третий класс, – выпалила она, кидая монеты на стойку.

– Куда? – худая носатая кассирша даже не подняла взгляд.

– В… Ле Гран Буа! – выпалила Амадин, первое, что пришло на ум.

Кассирша все-таки посмотрела на нее.

– Милочка, вы действительно считаете, что этих денег хватит? – иронично осведомилась она.

– А до куда хватит? – Амадин понимала, что план бежать не привлекая внимания с треском провалился.

– Максимум – до Заммеля

– Давайте!

– Что?

Понимая, что конспирация провалилась, и ее наверняка запомнили, Амадин истерично усмехнулась:

– Мне все равно куда ехать, это же очевидно.

– Да, – взгляд кассирши смягчился.

По всей видимости, она приняла суетящуюся без причины молоденькую девушку за горничную, бегущую от домогательств хозяина. Длинные узловатые пальцы подцепили картонку из стопки таких же, лежащих рядом, кассирша быстро пронумеровала ее и протянула девушке, одновременно смахивая деньги с прилавка:

– Вот. До Заммеля. Второй путь.

– Спасибо!

Зажав картонный билет в одной руке и подхватив юбки второй, Амадин кинулась к выходу, ведущему на перрон. Вовремя! Господин в котелке как раз возвращался в зал ожидания в сопровождении жандармов.

И впервые за все время Амадин повезло: как раз подошел утренний поезд, и сейчас поток пассажиров выплеснулся на перрон к носильщикам с тележками и встречающими. Девушка возблагодарила богов за счастливую возможность и смешалась с галдящей толпой.

Однако ей надо было попасть на соседний путь, где было относительно безлюдно, а где-то в недрах вокзала поджидали жандармы и бдительный господин.

Может, потеряв след подозрительной особы, они разошлись, однако Амадин все равно старалась держаться среди людей, пока толпа не начала редеть.

Неожиданной помощью стало многочисленное семейство, уже виденное ею. Они прошли к вагону второго класса и девушка проследовала с ними. Переждав шумные проводы перед самым отправлением она, воспользовавшись суматохой на перроне, юркнула следом. Увидев билет, седовласый кондуктор недовольно встопорщил усы и собирался было разразиться обличительной речью, но Амадин умоляюще посмотрела на него, и кондуктор как-то сдулся.

– Третий класс начинается через два вагона, – буркнул он.

– Спасибо! – девушка послушно направилась туда. Уже присев у окна, она украдкой взглянула на здание вокзала и вновь увидела недавнего господина в котелке, который все еще стоял в компании двух жандармов и озирался по сторонам, силясь найти подозрительную девицу. Амадин вздрогнула и поспешно отвернулась, молясь, чтобы поборник нравственности и порядка не заметил ее в пестрой толпе работяг и крестьян. Оглушительный гудок паровоза показался ей благословением небес.

Состав вздрогнул и тронулся, лязгая сочленениям вагонов и набирая скорость.

Амадин прижалась лбом к холодному стеклу, пытаясь отдышаться. Сердце колотилось, словно бешеное, а в ушах звенело.

Хоть она выбралась из города, но что делать дальше совершенно не знала.

Глава 5. Рейнард де Треви

Утро Рейнарда де Треви, герцога л’Армори, верховного инквизитора и Карающего меча королевства самым пошлым образом было омрачено похмельем. Голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. Проснувшись, Великий инквизитор долго лежал в кровати, задумчиво созерцая вышивку на балдахине, а заодно размышляя, что ему не показалось, и коньяк вчера был дешевым и некачественным. Выждав, когда комната перестала кружиться, он соизволил дернуть шелковый вышитый шнур у себя над головой.

Невозмутимый камердинер бесшумно вошел в спальню, неся поднос с похмельным зельем, а попросту рассолом, приправленным мятой и базиликом . Поставив его на край кровати, он замер, ожидая дальнейших распоряжений.

Рейнард в несколько глотков осушил кружку и опять откинулся на подушки, ожидая, когда напиток подействует. Как только в голове прояснилось, он подал знак слуге раздернуть шторы. Солнечный свет, хлынувший в спальню, показался возмутительно ярким.

– Который час, Гийом? – осведомился герцог, прикрывая глаза.

– Четверть десятого, монсеньор.

– Вот как? – Рейнард приподнял тяжелые веки и взглянул на часы. Словно в ответ, минутная стрелка вздрогнула, указывая на цифру три. В этот же момент ворота над циферблатом распахнулись, и оттуда выехала деревянная птица. Каркнула и снова скрылась в недрах механизма.

– Действительно, четверть… – герцог еще раз взглянул на циферблат. – Десятого…

– Да, монсеньор. Изволите завтрак в постель?

– Пожалуй.

Рейнард снова откинулся на подушки. Голова противно ныла, а к горлу подкатывала тошнота. Он нахмурился, пытаясь понять, как он напился до такого состояния, тем более в доме Тристана л’Эрме. Интересно, зачем вообще его пригласили?

В памяти всплыл вышитый батист, стройные ноги взлетающей вверх девушки, округлые ягодицы…

Тело напряглось, бурно реагируя на воспоминания о несостоявшейся ночи страсти. Рейнард недоуменно хмыкнул, удивляясь подобной реакции. В конце концов, он давно не мальчишка, чтобы возбуждаться при виде девушки в неглиже, но округлые ягодицы незнакомки будоражили воображение.

Герцог л’Армори шумно выдохнул и, решительно откинув одеяло, отправился в ванную комнату. Яркий блеск медных кранов заставил поморщится. Наполнять огромную мраморную чашу водой герцог не стал, просто включил душ, новомодное изобретение, и встал под тяжелые струи .

Прохладная вода привела в порядок мысли и усмирила тело. Кровь прилила к голове, заставляя вспомнить о делах насущных.

– Ваша светлость! Завтрак подан! – раздался голос слуги.

Рейнард по-звериному отряхнулся, разбрызгивая вокруг себя воду, и только потом обернул бедра мягкой тканью. В голове все еще шумело и он который раз проклял себя за то, что создавал магические плетения основательно набравшись – слишком уж болезненным получился откат. Девица и сама могла придумать, как вернуться в комнату. Например, использовать плетение отвода глаз, которому учат в академии магии. Хотя, если эта темноволосая особа училась так же, как и большинство знакомых ему дочерей аристократов, вряд ли знала хотя бы одно заклинание.

Этим можно объяснить ее желание продать себя в обмен на оплату обучения. Или же жена Тристана зная, что кто будет в гостях, вместе с подругой спланировали все, чтобы попытаться охмурить его. Рейнард скривился. Женщины не учли только одного: он давно не мальчишка. Герцог л’Армори никогда не шел ни у кого на поводу и всегда сам выбирал себе любовниц. И уж темноволосая девственница вряд ли могла рассчитывать на его благосклонность. В том, что любительница ночных прогулок в неглиже была девственницей, Рейнард не сомневался.

С этим, отринув мысли о соблазнительных ножках институтки, герцог л’Армори принялся за завтрак.

Часом позже он, тщательно выбритый и подтянутый, появился на крыльце. Карета, запряженная парой гнедых, уже стояла у ступеней.

Скупо кивнув на приветствие слуг, инквизитор сел в карету. Лакей захлопнул дверцу, кучер сразу же хлестнул вожжами, и пара гнедых двинулась вперед.

Желая еще несколько минут провести в тишине, Рейнард плотно задернул шторки и откинулся на подушки. Несмотря на новые рессоры, экипаж все-таки покачивало, и герцога снова замутило.

Он поморщился и тяжело вздохнул. Надо было все-таки отклонить приглашение. Но Тристан слишком сильно настаивал, поэтому Рейнард все-таки согласился прийти, надеясь понять, что на уме у приятеля. Увы, без толку. Вечер заполнили пустые разговоры и, судя по утреннему состоянию герцога, дешевый алкоголь.

– Приехали, ваша светлость, – пробасил кучер.

Рей вышел из кареты, но вместо того, чтобы подняться на крыльцо, подошел к лошадям, погладил бархатный нос одной из них. Гнедая задумчиво фыркнула.

– Как они, Леон? – поинтересовался инквизитор, вытирая руку платком.

– Да как видите, – кучер расплылся в улыбке. – Хорошая пара, ваша светлость, ноги сухие…

– Думаю, надо будет испытать их в деревне.

– Оно бы хорошо, только кто вас тогда сюда возить будет? – насмешливо отозвался кучер. – Я-то с коняшками уеду.

– Вообще-то я планировал поехать сам.

– Боюсь, что кобылы падут раньше, чем вы соизволите, ваша светлость! – непочтительно отозвался Леон. – Вы ж до службы сам не свой.

– Это временно.

В отличие от остальных слуг кучеру, служившему еще у отца герцога позволялось гораздо больше, чем остальным. Рею он напоминал ворчливого деда, которого у инквизитора не было. Поэтому одергивать Леона и делать замечания за дерзость его светлость не стал. Махнул рукой на прощание и направился на службу.

В здании инквизиции было шумно. Суетились служащие, перепрыгивая через ступеньку, носились мальчишки-курьеры – их брали, чтобы не тратить время и силы на магических вестников внутри здания, где-то рыдала женщина, не то потерпевшая, не то преступница. Кажущийся, незнакомому с деятельностью инквизиции человеку, хаос под внимательным взглядом распадался на осмысленные и понятные процессы. Заметив Великого инквизитора все засуетились еще больше, демонстрируя усердие.

– Доброе утро, монсеньор!

– Ваша светлость, доброе утро! – Звучало со всех сторон.

Рейнард цепким взглядом окинул свою вотчину и проследовал в кабинет. Никаких срочных дел требовавших его пристального внимания пока не было, он знал это наверняка, еще когда принимал приглашение Тристана. А появись внезапно что-то срочное, его не постеснялись бы выдернуть из постели.

Причем не только из своей. Рейнард хмыкнул, вспомнив, как два года тому назад, его люди упустив начальника из виду, попросту стучали в каждый дом с вопросом, не ночует ли здесь герцог. Скандал был страшный, и усердных служак от увольнения спасло лишь то, что его величество хохотал, как сумасшедший.

Сам герцог криво улыбался и хранил молчание, поскольку в ту ночь они кутили вместе с королем, и никому об этом знать не обязательно. После этого он нанял Валентина. Выпускник магической академии, еще на собеседовании привлек внимание герцога. Юноша разительно выделялся среди молодых аристократов, рассчитывающих получить это место по протекции.

В памяти промелькнуло их собеседование.

– Итак, чем вы отличаетесь от остальных соискателей? – к тому времени Рейнард устал просматривать личные дела кандидатов.

Он ожидал пространных речей о желании служить закону, чести и долге, как это было с остальными, но юноша только пожал плечами.

– Умением грамотно писать и готовностью работать двадцать четыре часа в сутки, – не задумываясь ответил он.

Инквизитор кивнул и захлопнул папку, документы в которой он так и не начал читать:

– Вы приняты.

Его неоднократно пытались отговорить от подобного решения. Виданное ли дело: секретарь Великого инквизитора и Карающего меча империи – простолюдин без регалий и званий, но Рейнард был непреклонен. И ни разу не пожалел о своем решение.

Валентин не обманул, он действительно обладал знаниями и работал на износ, поэтому Рейнард потребовал для секретаря личное дворянство, что автоматически означало повышение жалования.

На Валентине это никак не сказалось, разве что он стал работать еще усерднее, чтобы оправдать оказанное доверие.

Вот и сейчас, в застегнутом на все пуговицы черном мундире с серебряным шитьем, из-под воротника которого, точно ошейник, выглядывала белая полоска рубашки – дань памяти ордену храмовников, основавших инквизицию и называвших себя “псами Господними” – Валентин сидел за своим столом, разбирая утреннюю корреспонденцию., чтобы передать ее начальнику, когда тот придет. При виде входящего инквизитора Валентин спешно вскочил и вытянулся в струнку.

– Монсеньор. – старинное обращение, оставшееся с тех времен, когда инквизиция являлась государством в государстве, а власть Великого инквизитора была сильнее, чем власть короля. Времена прошли, а обращение осталось, и секретарь неизменно использовал его. Рейнард даже привык к этому.

– Валентин, доброе утро. Что у нас сегодня плохого?

Подобное приветствие стало традицией, еще с тех времен, когда разгневанные аристократы постоянно строчили жалобы на герцога л’Армори. Поняв бесполезность своих усилий, жалобщики затаились, а приветствие осталось.

– Пока что – без происшествий, – отрапортовал секретарь. – Будете просматривать почту?

Рейнард кивнул:

– Да. Скажи чтобы принесли две чашки кофе и заходи.

Еще одна традиция. которой оба неуклонно следовали.

– Да, монсеньор, – Валентин направился к дверям, отдать распоряжение дежурному, а герцог проследовал к себе в кабинет. Дверь оставил открытой, не сомневаясь, что кофе будет подан моментально.

Кофе действительно появился словно по волшебству, хотя почему словно, бытовые артефакты для оснащения кухни отдела герцог заказывал лично. Поднос опустился на столик у окна, чтоб не осквернять рабочий стол переживший не одно поколение начальников. Герцог наконец рухнул в кресло, вытянул ноги и с силой помассировал затылок, стремясь унять тупую боль, точно обруч сдавливающую голову. За закрытыми дверями было можно расслабиться, секретаря он смутить не опасался

– Тяжелый вечер? – участливо поинтересовался секретарь, разливая кофе и поглядывая на болезненно хмурящееся начальство.

– Да, – коротко отозвался Рейнард.

– Обезболить?

– Не стоит.

Валентин понятливо кивнул. Попытки излечить мигрень от несвоевременного колдовства были чреваты разрывом кровеносных сосудов. Секретарь не стал спрашивать, что заставило начальника применять магию, хорошенько перебрав, тот и сам расскажет, если сочтет нужным.

– Ладно, что на сегодня? – сделав несколько глотков, Рейнард отставил чашку.

Валентин послушно начал передавать документы на подпись.

– Окончание расследования о подделке магических артефактов, дело передается в суд, – перечислял он, протягивая папку. – Список о присвоении очередного звания по выслуге лет, список ежемесячных расходов…

Рейнард подхватывал очередную бумагу, небрежно вчитывался в строки и ставил в конце документа размашистую подпись. – Приказ академии об исключенных адептах…

– В этом году их стало больше. Наконец-то подняли стандарты?

– Оплату за обучение, – Валентин неодобрительно покачал головой, а Рейнард усмехнулся и откинулся на спинку кресла, вертя в руках перо.

– Я слышу в вашем голосе осуждение?

Секретарь пожал плечами.

– Вы же понимаете, ваша светлость, оплата и так была высока, а сейчас… – он обреченно махнул рукой.

– Договаривайте, – разрешил герцог.

– Вы не хуже меня знаете, сколько молодых и талантливых магов не закончат академию и будут вынуждены расстаться с даром.

– Стране нужны артефакты, если мы хотим идти в ногу с прогрессом.

– Да, но скоро их некому будет изготавливать. Уже произошло несколько случаев поломок, две были с жертвами.

– Считаете, это – диверсия? – насторожился Рейнард.

– Повышение оплаты за обучение? Несомненно!

– Поломки, болван!

– Скорее халатность магов и… – Валентин помолчал. – Низкий уровень знаний тех, кто изготавливал эти артефакты. Хотя все они закончили академию магии.

– Ясно… – Рейнард повертел в руках список и отложил в сторону. – Как вы думаете, Валентин, стоит ли инквизиции провести более тщательное расследование этих происшествий?

– Думаю, ваша светлость, это пошло бы на пользу всем.

– Кроме нас, – криво усмехнулся герцог, представляя какой шум поднимут его враги. Академия магии была неприкосновенна. Этакое государство в государстве. Одного этого достаточно, чтобы взяться за расследование., не говоря уже о том, что он с удовольствием припомнит некоторым преподавателям их издевки.

– Инквизиции тоже нужны сильные маги, – осторожно заметил секретарь, моментально уловив сомнение во взгляде начальника. – Можем обосновать проверку этим.

Рейнард согласно кивнул. Мысленно сразу же укорил себя в недостойной мелочной мести, но тут же великодушно простил себе эту слабость. В конце концов, он работает на благо родины, и личные отношения тут не при чем… Почти не при чем…

Заметив, что секретарь все еще стоит, ожидая распоряжений, герцог кивнул.

– Ты прав. Подготовь всё, что сейчас есть по Академии, а заодно статистику магических происшествий последних лет и… – он посмотрел на украшенный лепниной потолок, производя нехитрый расчет. – Список адепток третьего и четвертого курса.

– Адепток? – уточнил педантичный Валентин.

– Именно.

Не обращая больше внимание на секретаря, герцог притянул к себе папку и начал изучать документы.

Глава 6. Амадин Гросс

Вагон третьего класса не отличался ни убранством ни комфортом. Пассажиры выходили и заходили, втискивали корзины и кофры под жесткие лавки, дремали, сплетничали, резались в карты – словом вели себя привычно и безопасно, но Амадин все равно нервничала. Предчувствие опасности по мере удаления от столицы не оставляло ее. Забившись в угол. подальше от окон с которых нещадно дуло, девушка настороженно приглядывалась к каждому входящему.

Но время шло, поезд неторопливо но уверенно, набирал ход, приближал беглянку к побережью. Пассажиры если на девушку и поглядывали, то с праздным интересом, а не как подозрительный господин с вокзала, решивший поиграть в детектива.

Тучная дама, умостившись на лавке рядом, попыталась было разговорить соседку, но не слишком преуспела и переключилась на немолодого служащего напротив, любовно обнимающего саквояж. Обсуждение касалось цен на мясо, недавно введенных новых налогов и выросших цен. в разговор вмешались работяги, расположившиеся на соседней лавке, затем – две женщины, горничные, ехавшие на новое место службы. Они начали сетовать на низкое жалование, часть которого уходила на покупку форменного платья, служащий поддакивал, а соседка Амадин сочувственно охала. Шум в вагоне стоял невообразимый, но девушка скоро начала клевать носом – сказалась бессонная ночь.

Когда она проснулась день уже уверенно перевалил за середину. Поезд как раз подъезжал к станции.

– Блодетт! Стоим час! – проорал кондуктор, перекрикивая стук колес и вокзальный шум. Пассажиры загалдели и стали подниматься с мест, когда в вагон вошел жандарм с листком дешевой серой бумаги.

– Проверка! – мужчина пристально оглядел вагон, одернул форму и пошел вдоль рядов, то и дело наклоняясь то к одному то к другому и показывая листок. Судя по всему – рисунок преступника или преступницы. Амадин вжалась в сидение. Неужели, ее сейчас найдут? Закуют в кандалы и отправят обратно в столицу? От страха живот скрутило…Чем ближе подходил жандарм, тем больше девушка пыталась спрятаться за плечо сидящей рядом женщины.

Надо было сойти раньше и пересесть на дилижанс – промелькнула запоздалая мысль. Она закрыла глаза.

– Скажите, вы не встречали? .

Это раздалось совсем рядом над головой. Амадин вздрогнула. Зашуршала бумага, жандарм явно протягивал листовку с портретом преступника. Или преступницы.

– Не-а, – громогласно прогудела соседка, – Не видели. Аж от самой столицы едем, не видели.

– Прошу прощения – служба!

Капрал двинулся дальше, девушка открыла сначала один глаз, а потом, убедившись, что ее оставили в покое – второй.

– Совсем стыд потеряли, – пробурчала женщина. – Инквизиции на них нету!

Амадин не ответила. Она напряженно следила, как жандарм дошел до конца вагона и махнул рукой, позволяя выйти. Пассажиры недовольно повскакивали со своих мест и потянулись к дверям, намереваясь прогуляться по перрону. Девушка осталась на месте, выжидая, пока утихнет дрожь. Сердце колотилось где-то в горле, а перед глазами плясали темные мушки.

Постепенно в голове прояснилось, а дышать стало легче. Судя по всему, жандармы разыскивали не ее, значит, есть шанс добраться до побережья.

Амадин вздохнула. Она предпочла бы не выходить, но желудок протестующе простонал, напоминая о том, что она не завтракала. Пришлось, краснея, протискиваться мимо сочувственно глянувшей соседки, чтоб обменять пару последних медяков, глухо бренчавших в кармане, на какую-нибудь еду. На перроне оказалось ветрено, но гораздо свежее чем в вагоне. Амадин с наслаждение вдыхала воздух, пропахший мазутом и дымом.

Она прошлась по платформе, стараясь не привлекать внимания. Впрочем, в суете узловой станции, это не составило труда. Всюду сновали грузчики, вытаскивая с прицепной платформы громоздкие тюки. От головы состава фонило магией так, что сводило зубы: меняли стержень ходового артефакта. Простая работа почему-то вызвала огромный ажиотаж среди работников на станции.

Следить за ними Амадин не стала. Сверившись с часами на башне вокзала, она направилась ко входу, рядом с которым стояла торговка с корзиной снеди. Самой обычной, из той, что пользуется спросом у путешественников: еще пышущие жаром пирожки, завернутые в промасленную бумагу сэндвичи, пышные пончики, с белыми от сахарной пудры боками. Пончики оказались решающими. Амадин сглотнула и, точно завороженная, подошла поближе.

– Тебе чего, девонька? – торговка скользнула по ней цепким взглядом, до медяка оценивая одежду покупательницы.

– Да… вот… – монеты жалко звякнули в кулаке. Старуха хмыкнула:

– Из дома сбежала, или что?

– Или что, – подхватила Амадин. – Я это… горничной работаю. Младшей. Хозяйка на сносях, вот– вот разрешиться. Ну меня и отправили в имение – порядок навести, а господа позже приедут, что ребеночку городскую пыль глотать.

Она сама изумилась, что вот так, сходу придумала историю.

– И то верно, – женщина ничуть не удивилась услышанному. – А что хозяйка раньше не поехала. Небось, с целителем рожает?

– А как же!

– Эх, что за мода пошла, – посокрушалась торговка. – Раньше приличные дамы повитух звали, а сейчас – целитель!

Судя по тому, как старуха протянула последнее слово, целителей она не жаловала. Амадин пожала плечами. Желудок заурчал, и девушка смутилась

– Ой, что ж это я, заболталась, – спохватилась торговка. – Вот, бери, свеженькие!

Она сунула Амадин под нос булку, судя по потрескавшейся корке – вчерашнюю, но девушка не стала возражать: выглядела сдоба вполне прилично. А пахла вообще изумительно.

– А жандармы что здесь ходят? – поинтересовалась она, откусывая от хрустящего края.

– Да, вынюхивают… говорят – опасного преступника ищут .

В животе опять похолодело. Что, если опасный преступник – это она? Хотя прошел же жандарм мимо… Может, просто не признал? От этих мыслей корка жалобно хрустнула под пальцами, крошки посыпались к ногам и на них тут же налетели воробьи.

– А… кого?

– Кто ж его знает. сказывали: бумага из столицы пришла, с вестником.

Старуха подняла вверх указательный палец, подчеркивая важность события и неодобрительно покосилась на стоявших неподалеку стражей порядка. Они лениво рассматривали суетящихся пассажиров, перекидываясь между собой короткими фразами.

– С самого утра тут, – пожаловалась торговка, недовольно кривясь – Всех покупателей распугали, чтоб их!

– Они тоже люди подневольные, – вступилась Амадин, выдыхая. Если с самого утра, так может и не по ее душу . – Думаете, им в удовольствие всех допрашивать?

– Можа и так, – неожиданно согласилась торговка. И сунула в довесок пару румяных яблок. – А ты бери, бери деточка. Бледные вы столичные, заморенные.

Девушка поблагодарила, отошла к вагону, с хрустом вгрызаясь в сочный полосатый бочок.

– Барышня, – раздалось за спиной, – а вас-то я и не опрашивал.

Девушка обернулась, силясь проглотить ставшее колом яблочко. Перед ней возвышался жандарм со всё тем же листом и с интересом рассматривал ее. Она все же не удержалась и закашлялась, так что из глаз брызнули слезы.

– Простите, что напугал.

Кажется, страж порядка и сам не ожидал такой бурной реакции И теперь растерянно ждал пока девушка справится с кашлем. Амадин же передышка дала возможность рассмотреть собеседника. Молодой, не старше её самой. Соломенные вихры торчат из-под фуражки, а нос украшали веснушки. Глаза у жандарма были голубые, окруженные белесыми ресницами. Он несколько раз взмахнул ими, и смущенно потер нос. Похоже, что, ситуация была самому ему неприятна.

Амадин выдохнула и невольно улыбнулась, вызвав смущенный румянец на щеках у слуги закона. Это приободрило ее еще больше. Судя по поведению парня, хватать и арестовывать прямо тут ее похоже не планировали. Она прокашлялась и пожала плечами:

– Немного. Вы очень неожиданно под… подошли, – она зачем-то спешно убрала за спину надкусанное яблоко, словно ее застукали на месте преступления.

– Да я просто… – он сунул под нос девушки смятый листок. – Вот, может видели?

Она вздрогнула. Перед глазами все поплыло, и Амадин не сразу сообразила, что держится за руку молодого жандарма. Кажется, он что-то говорил ей.

– Простите, что?– выдавила девушка.

– Вы в порядке? может быть, позвать целителя?

– О, нет, нет, все прекрасно, – фальшиво уверила она.

– Точно? – настаивал жандарм. – Может быть, все-таки мне сбегать? Тут недалеко…

– Не стоит, но все равно – спасибо! – она ослепительно улыбнулась, чем окончательно смутила парня и поспешила вернуться в вагон, оттолкнув невысокого мальчишку в огромном картузе. Тот забористо ругнулся и погрозил кулаком, но сразу же встретился взглядом с жандармом, смутился и поспешил к зданию вокзала. Амадин проводила его взглядом и заметила, что он ловко выхватил кошелек у какого-то толстого господина. Конечно, следовало сообщить об этом, но она была уже в вагоне. Поэтому девушка предпочла молча занять свое место.

До отправления оставалось десяток минут, часть пассажиров уже втянулась обратно в нутро состава, занимая места. Амадин с сожалением отряхнула ладони от налипших крошек. Второе яблоко еще оставалось в кармане, но его лучше оставить на потом.

Она напоследок обернулась на вокзальное здание с облупившейся надписью “Блодетт”. Стражи порядка так и не покинули перрон, к флиртовавшему с ней жандарму подбежал напарник с еще одним листом. Сердце екнуло. Лицо жандарма вытянулось, он что-то спешно затараторил, указывая то на торговку у входа, то на поезд. Амадин сглотнула, понимая, что это наверняка по её душу. Все-таки Сайлус подал заявление, и повсюду разослали ориентировку.

Понимая, что оказалась в ловушке, девушка метнулась к выходу, но в вагон входили пассажиры, и выскочить на перрон с другой стороны вагона не удалось.

В окно она видела, как жандармы двинулись к поезду. Выбора не оставалось. Амадин вздохнула и сосредоточилась на заклинании. Миг, и искры сорвались с пальцев, упали на пол вагона, чтобы взметнуться под потолок густым белесым дымом, в воздухе пахнуло гарью.

– Пожа-а-ар! – затянул кто-то. Вопль сразу же подхватили остальные пассажиры. Они засуетились, каждый из них норовил скорее покинуть вагон. У дверей возникла давка. Кричали женщины, ругались мужчины, кондуктор выскочил один из первых и теперь бегал по перрону, причитая и пытаясь вызвать пожарных.

Дышать становилось все труднее.

– Выбейте окна! – предложил кто-то. Послышался звон стекла. Дым стал еще гуще, Амадин усмехнулась, плетение “дым без огня” – простейшая иллюзия, любой адепт первого курса знает, что чем больше воздуха, тем гуще дым. Но пассажиры третьего класса не были адептами академии магии. Даже если кто-то из них и слышал о подобном, вряд ли он стал бы сопоставлять факты. Паника охватывала людей все больше. те, кто не мог выскочить в двери, кинулся к разбитым окнам.

Клерк спрыгнул на перрон и упал. Судя по его стонам, он сломал ногу. Дородная дама хотела последовать его примеру, но застряла в окне и теперь оглушительно верещала.

Перепугавшись, пассажиры, оставшиеся в вагоне, хлынули к дверям. стремясь выбраться наружу, они попросту смели жандармов.

Амадин видела, как прижатые к стене, стражи порядка растерянно озираются, пытаясь понять, что им делать. Девушка не стала ждать, пока они опомнятся. Выскочив на перрон, она, развернулась и нырнула под сцепку вагонов, перебегая на другую сторону состава, а потом и еще одного, стоявшего на следующем пути . В спину полетел запоздалый свисток. Подобрав юбку понеслась вдоль состава, к густому кустарнику, росшему у забора.

– А это еще кто?

– Лови ее! Там разберемся!

Позади раздался тяжелый топот. В боку тут же закололо – все-таки не стоило совсем уж пренебрегать физическими упражнениями, просиживая в библиотеке – Амадин стиснула зубы и только прибавила ходу. Радуясь что на ней крепкие ботинки с толстой подошвой беглянка нырнула за первый же сарай и на бегу попыталась сплести матрицу для отвода глаз. Рискованно, но терять было уже нечего. Неожиданно заклинание легло как в учебной аудитории после упражнений на концентрацию. Она затаилась за какими-то ящиками, молясь всем богам, чтоб ее не заметили и стараясь не дышать как загнанная лошадь.

Мимо промчался тот самый молодой жандарм, где-то за сараем тоже прогрохотали кованные сапоги.

Некоторое время было тихо, погоня удалилась вглубь складов и Амадин рискнула выглянуть из укрытия, надеясь на защиту магического плетения, но его нити вдруг вспыхнули белым пламенем и растаяли в воздухе.

– Вот же она, – послышалось совсем рядом. – Сюда! Добегалась!

Застонав, девушка рванула прочь, уповая на то, что преследователи устали еще большее ее самой.

– Стой!

Она все-таки обернулась. Нога подломилась и Амадин, вскрикнув, упала. Последнее, что она увидела – яркую вспышку, окутывающую ее.

“Все-таки они применили парализующее заклинание,” – пронеслось в мозгу, прежде, чем ее поглотила тьма.

Амадин очнулась уже ночью. Она долго лежала, боясь пошевелиться и не понимая, почему тьма перед глазами не рассеивается. Пахло гниющей соломой и нечистотами, а где-то вдали слышались леденящие душу вопли. Наконец, луна, заглянув в зарешеченное окно, принесла с собой осознание того, что она находится в тюрьме. Амадин шевельнулась. Звякнуло железо.

Осмотрев себя, девушка обнаружила, что по рукам и ногам закована в кандалы. Уже предполагая ответ, она все-таки потянулась к шее и горько усмехнулась: так и есть, железный ошейник, означающий, что ее приравняли к особо опасным преступникам. Тем. кто совершает преступления при помощи магии.

Это объясняло и одиночную камеру, куда ее поместили. Девушка всхлипнула и села, обхватив колени руками. От страха ее мутило. Она не понимала, что с ней будет, и неопределенность пугала больше всего. в который раз она пожалела, что попросту не вернулась в академию. А можно было еще уступить Сайлусу… Ну подумаешь, всего одна ночь, не переломилась бы, как говаривала мама.

При мысли о родном доме сердце кольнуло. Глупо было вообще покидать деревню, надеясь на лучшее. Даже если ее и оставят в живых, то, наверняка, остаток дней она проведет за решеткой. Или на каторге.

От жалости к себе в носу противно защипало, а грудь сдавило. Амадин всхлипнула раз, другой.

– Эй, там. потише! – заорали за стенкой.

– Сам заткнись! – подхватили с другой стороны.

– Ах ты… – дальше последовал непередаваемый набор слов, от которого у Амадин полыхнули щеки.

Сквернослову ответили не менее вычурно.

– Эй, что здесь у вас?

Сразу стало тихо. Судя по бряцанью железа и скрипу смотровых окошек, тюремщик не поленился обойти камеры. Амадин съежилась еще больше и прикусила губу, стараясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

Окошко скрипнуло почти над головой, в камеру ворвался луч фонаря. Девушка зажмурилась, словно это могло ей помочь стать невидимой.

– Смотри у меня! – раздалось совсем рядом. – Я вас всех!

Окошко захлопнулось. Послышался звук шагов. Выждав, Амадин медленно подняла голову и открыла сначала один глаз, потом второй. В камере все было по-прежнему: почти полная луна все еще светила в зарешеченное окно. Осторожно, стараясь не греметь цепями, девушка придвинулась к окну и уставилась на желтый диск, пытаясь примириться со своей участью.

К утру похолодало. Обхватив колени руками и сжавшись на тюфяке, Амадин то и дело проваливалась в сон, но вскидывалась на каждый громкий звук: лязг решеток, ругань заключённых, окрики охраны.

Пару раз приносили еду, но девушка не смогла запихнуть в себя едва теплую жижу, отдаленно напоминающую кашу. Ее мутило, а мысли то и дело возвращались к событиям, с которых все началось.

Если б она знала, к чему приведет ее нежелание лечь под магистра Сайлуса, то отказала бы ему снова? Может, стоило потерпеть, но остаться в Академии, получить свой диплом и забыть о позоре.

Все женщины терпят: Полетт, мама, подружки в деревне…

Сидя на тюремных нарах Амадин не знала, что хуже: один разок отдаться спесивому мерзавцу, чтоб обрести свободу в будущем или всю жизнь ложиться с мужем, которого терпеть не можешь. Что бы выбрала Полетт если б ей предложили свободу в обмен на ночь с магистром Сайлусом?

А мама? Девушка вспомнила всегда горестно изогнутые губы и потухший взгляд матери, давно утратившей вкус к жизни. А ведь раньше она была красавицей. Амадин не знала кто ее отец, но, судя по силе дара, человек был явно не из простых.

Что мама выбрала бы, будь у нее такая возможность?

Может стоило быть покладистой? Амадин на мгновение представила, что магистр все таки завалил бы ее на постель или что он там планировал проделывать с ней стоящей на коленях. Выросшей в деревне девушке было прекрасно известно, что мужчина может делать с женщиной. Правда увиденное в доме Шуаз заставляло заподозрить, что ее знания были ограничены. В любом случае, изучение этой стороны жизни Амадин не планировала.

Даже краткой мысли о толстых губах магистра и его жадных прикосновениях хватило, чтоб тело передернулось от отвращения.

Нет, она все сделала правильно, только от осознания этого легче все равно не стало.

Осталось понять, чем это для нее обернется. Ведь терять ей уже нечего.

Глава 7. Рейнард де Треви

Рейнард отложил очередные документы и устало потер глаза. Часы, потраченные на изучение бумаг, которые вот уже неделю приносил ему Валентин, не прошли даром. От долгого сидения над бумагами шея затекла, а поясницу неприятно тянуло.

“Старею,” – подумал герцог л’Армори и криво усмехнулся: надо же, какие мысли. Хотя, скажи ему кто лет десять назад, что основная работа Карающего меча империи сводится к изучению бумаг, он хохотал бы в голос.

Но сейчас было не до смеха. Дело выходило неприглядным. Шутка про диверсию всё меньше походила на шутку.

Он прекрасно помнил причины, по которым король подписал указ о стипендиях в академии. Ослабление магического потенциала могло стать фатальным при угрозе нападения одного из соседей. Ни одно техническое средство, хоть их производилось все больше, не могло обеспечить должную защиту. Несколько веков назад аристократы, обладающие магическим даром считали за честь служить королю и отечеству, теперь же они часто ленились и не желали проходить полное обучение.

Именно тогда его величество и задумался о том, чтобы обучать бедняков, среди которых было немало бастардов. унаследовавших магический дар от именитых отцов и дедов. Так появился указ о стипендиях, вызвавший огромное количество дебатов как до, так и после его подписания.

– Придется выдержать бурю, но поверь, если мы хотим обеспечить страну магической защитой, то нам просто необходима свежая кровь, – объяснял другу его величество.

Больше всего возмущалась королева-мать. Слишком консервативная и чопорная, она не могла даже представить, чтобы аристократы обучались с простолюдинами. Ее мнение поддерживала часть дворянских родов. некоторые даже забрали своих отпрысков из академии, тем самым обеспечив необходимое количество мест для королевских стипендиатов. И вот теперь…

Рейнард лениво потянулся, прошелся по кабинету, а потом опять сел за стол, придвигая к себе бумаги и делая заметки на полях.

Поверхностное изучение статистики прошлых лет вызывало неприятный зуд в кончиках пальцев предвещавший большие проблемы.

Формально, придраться было не к чему: в последние годы в академии в разы увеличилось количество одаренных адептов, обучающихся по программе королевской стипендии, они принимались на основании силы дара и…

Рейнард еще раз сверился с выписками, которые делал. Большинство из адептов рано или поздно проваливались на экзаменах, не добирая несколько баллов. Оно и понятно: зачастую неподготовленные, не привыкшие к учебе одаренные юноши и девушки просто не могли справится с объемом задач. Странно было не это, а то, что некоторые из них так и остались в Академии, полностью оплатив обучение. Интересно, откуда они брали деньги?

В памяти всплыла вчерашняя институтка: “Я готова стать вашей любовницей… мне надо оплатить учебу…”

Допустим часть девушек, да и юношей (находятся же богатые вдовы) действительно зарабатывают на учебу таким образом. Возможно даже продают свою невинность на закрытых аукционах в публичных домах, но остальные? Слабо верится, что все поголовно оплачивают учебу своим телом. Значит, есть еще что-то?

Рейнард коротко свистнул, вызывая секретаря. Магическая связь сработала незамедлительно.

– Ваша светлость?

– Скажи, чтобы привели Амадин Гросс, мне необходимо допросить ее! – распорядился Карающий меч королевства.

Валентин смутился.

– Боюсь это невозможно.

– Вот как?

– Утром принесли документы из Академии. Девица не сдала экзамены на стипендиата, задолжала за учебу и сбежала. Подать ее в розыск?

Одним из достоинств секретаря была его феноменальная память. Молча отвечая на вопрос Рейнард кивнул и поморщился от очередной острой боли в затекших мышцах.

– Пожалуй, стоит пройтись, – заметил он, разминая плечи.

– Прошу прощения, ваша светлость… – Валентин виновато посмотрел на начальника.

Тот закатил глаза:

– Что еще?

– Сегодня утром привезли магических преступников. Судебное заседание для определения степени вины назначено на три часа.

Рейнард скрипнул зубами. Еще одна обязанность верховного инквизитора – председательствовать в магическом суде, следя за правильностью проведения процесса.

В какой-то момент он даже пожалел, что не родился в древние времена, когда подобных преступников сжигали на костре. Правда, после судебного заседания. Но тогда все было намного проще.

“А еще солнце ярче и трава зеленее,” – пронеслось в голове. Рейнард хмыкнул и обратился к секретарю:

– Хорошо. Приготовь мантию.

Валентин вышел, чтобы сразу вернуться, неся на вытянутых руках тонкий черный шелк, поверх которого лежала широкая золотая лента.

Все еще морщась от боли в спине, Рейнард облачился в мантию поверх черного мундира, надел на шею ленту. Выровнял концы, спускавшиеся почти до пола и распорядился:

– Запросишь потом протоколы заседаний.

– Разумеется, – всем своим видом секретарь показывал, что начальнику нет необходимости напоминать о его обязанностях.

Рейнард строго взглянул на него, дождался, пока помощник опустил голову, молчаливо признавая свою вину – в инквизиции нет места эмоциям, особенно гордыне – и вышел.

Суд располагался по соседству. Построенное в давние времена, здание недавно обновили и соединили с инквизицией посредством стеклянной галереи, очередного строительного новшества.

Чугунные кованые столбы, между которыми располагались огромные стекла, через них прохожие легко могли увидеть тех, кто ходил между зданиями. Это должно было символизировать прозрачность надзорной и судебной систем. Но прохожие редко разглядывали черные мантии, предпочитая отвести взгляд от новомодного перехода, от греха подальше,

По привычке бросив быстрый взгляд на улицу, Рей шагнул в стеклянный коридор, соединявший два здания. Ветер, словно обрадовавшись новой жертве дунул из щелей между стеклами, трепя черный шелк. Несколько капель дождя сорвались с потолка, упали на макушку, и герцогу оставалось только радоваться, что на нем нет белоснежного напудренного парика, которые упразднил его предшественник аккурат перед строительством галереи, словно знал, что рабочие плохо заделают щели в свинцовых рамах.

Шаги разносились гулким эхом, отдаваясь легкой болью в висках. Похоже, он опять перетрудился. Действительно, надо бы сходить к Дезире, пусть бывшая любовница и ныне лучшая сводня подыщет ему начинающую актрису, которой требуется покровитель. Светловолосую и умеющую делать массаж. При мысли о расслабляющем массаже Карающий меч королевства едва не застонал, но вовремя взял себя в руки. С безучастным лицом взглянул на жандармов на посту у входа – пережиток прошлого, когда инквизиторам приходилось идти по улице. Те вытянулись по стойке смирно, хотя казалось, куда уж больше вытягиваться, но все равно – старались. Рейнард кивнул им и вошел в здания суда.

Коридор украшали кариатиды. Полуголые пышногрудые женщины с завязанными глазами, призванные изображать торжество правосудия, они склонялись под тяжестью стен, словно суд под гнетом аргументов.

Рейнард поморщился собственному каламбуру и поспешил дальше.

– Рей, погоди! – окликнули его. Пришлось остановиться.

– Тристан?

Он не виделся с приятелем с того самого вечера.

– Я не видел тебя вчера у Жако, – тот подошел, протягивая руку.

– Был занят.

Как всегда, рукопожатие вышло вялым. После него инквизитору всегда хотелось украдкой вытереть пальцы.

– Жаль, играли по-крупному.

Рейнард еле заметно повел плечом. В отличие от собеседника, он не увлекался азартными играми, и посещал упомянутый карточный клуб только когда надо было скоротать длинный вечер. Тристан все стоял, загораживая путь.

– Что-то еще? – холодно осведомился герцог л'Армори. Тот помялся, а потом выпалил:

– Ты знаешь, что барон Летард в Сен-Кантене?

– Вот как? – Рейнард бросил задумчивый взгляд на невольного информатора.

– Да. Приехал с дочерью, – Тристан многозначительно замолчал.

Герцог Л’Армори снисходительно взглянул на друга:

– С Терезой или с Сесси?

– Со второй

Рейнард понимающе хмыкнул. Лет десять назад он, воспылав страстью к дочери посла красавице Сесилией, он натворил немало дел. Дошло даже до побега. К счастью юного герцога, они с невестой не уехали далеко. По приказу старого короля, их задержали у городской заставы.

– Даже так? Интересно… – протянул он.

– И это все, что ты можешь сказать? – изумился Тристан.

Рейнард нехорошо улыбнулся:

– А на что ты рассчитывал?

– Ну… – протянул собеседник.

– Хотел продать новость в газеты? – зло усмехнулся герцог. – Так и вижу заголовки “Века не властны…” или, нет, “Любовь сквозь время”

Собеседник явно смутился:

– Рей, я…

– Проигрался у Жако и решил таким образом поправить положение? – Карающий меч империи наступал, заставляя Тристана прижаться спиной к стеклянной стене. Несколько капель, сорвавшись с потолка, упали на дорогой костюм, оставляя на ткани уродливые кляксы.

– Рей, послушай…

– Непременно. Ты обязательно зайдешь ко мне в кабинет через два часа, и подробно, очень подробно, расскажешь о встрече с бароном, даже дашь письменные показания! А сейчас прости, я тороплюсь.

Толкнув непутевого сплетника плечом, он продолжил путь. Несмотря на кажущееся безразличие, в душе все кипело. И дело было не в чувствах к Сесилии, теперь Рейнард прекрасно понимал, что те отношения заранее были обречены на провал, но в воспоминаниях об унижении, которое он пережил.

Сесилия… темноволосая красавица с алебастрово-белой кожей и огромными серыми глазами. Они встретились на королевском балу, протанцевали положенные два танца и… проговорили весь вечер. Сесилия легко подхватывала его мысли и отвечала его же собственными словами. Идеальная спутница!

Рей усмехнулся. сейчас бы его насторожило подобное единение взглядов и мыслей, но тогда…

Он влюбился. Влюбился страстно и бесповоротно. Тайные встречи, зашифрованные послания…

Боги знают, сколько глупостей он натворил! Барон Летард наверняка потирал руки. Сейчас Рей был склонен считать, что король был прав, утверждая, что посол намеренно подсунул дочь юному герцогу.

Но десять лет тому назад Рейнард де Треви был слишком молод и слишком влюблен. Ради прекрасных глаз Сесилии, ради ее улыбки он готов был на все. Хорошо, один из лакеев заметил неладное и сдал молодого герцога его величеству.

Их задержали, и разразилась буря. Король был в ярости, требовал прекратить эти отношения, но Рейнард оставался непреклонен: он любил Сесилию Летард и готов был жениться на ней. О чем и заявил с гордо поднятой головой.

Тогда его величество на правах законного опекуна отправил незадачливого влюбленного под охраной в родовое имение.

Рей рвал и метал. Он планировал побег, когда ему принесли письма. Несколько десятков листов, исписанных изящным почерком Сильвии. В переписке с сестрой возлюбленная высмеивала юного герцога и готовилась прибрать к рукам все состояние л'Армори.

Он оцепенел. Подавив в себе первый порыв порвать гнусные бумаги на клочки, Рейнард тщательно проверил подлинность посланий, после чего известил его величество, что просит прощения за несдержанность и хотел бы вернуться ко двору.

Король возражать не стал, и вскоре герцог л’Армори прибыл в столицу. Имя коварной соблазнительницы никогда более не упоминали.

Чтобы хоть как-то искупить вину, Рейнард с радостью принял предложение служить в инквизиции. Слишком богатый, чтобы вестись на взятки и слишком несчастный, чтобы сочувствовать мольбам, он скоро стал одним из лучших. После смерти короля герцог л’Армори по настоятельной просьбе наследника возглавил ведомство, торжественно преклонив колено, чтобы принять звание Карающего меча империи.

Злые языки говаривали о чрезмерной протекции нового короля своему лучшему другу, но герцог так быстро и жестко пресек все сплетни, волной громких процессов, что о той чистке при дворе до сих пор вспоминали исключительно шепотом.

Он никогда не интересовался судьбой бывшей возлюбленной, но знал, что Сесилия составила вполне успешную партию на родине. И, кажется, успела овдоветь.

Странно было только то, что барон появился в Сен-Кантене именно сейчас. Более пятнадцати лет прослужив послом, он, насколько было известно, вышел на пенсию, уехал из страны и спокойно жил в своем имении. Впрочем, бывших шпионов не бывает…

Сделав себе мысленную пометку, дать нагоняй своим сотрудникам, что не известили, Рейнард вошел в комнату как раз в тот момент, когда судьи, облачившись в мантии намеревались пройти в зал заседаний. Это вызвало недоумение: Великий инквизитор не просто должен был присутствовать в магическом суде, но тщательно следить за исполнением закона. Заседание просто не могло начаться без него.

– Ваша светлость, – недовольно поджал губы маркиз Легран. Судя по подергивающемуся веку. старика опять мучил тик.

– Добрый день, – кивнул граф Маргери. Являясь отцом двух дочерей на выданье, он был гораздо любезнее своих коллег.

– Вы опоздали, – подытожил судья Баррингтон, промокая платком блестящую лысину.

Рейнард дернул уголком рта, прекрасно понимая, чем вызвано такое отношение. Хоть судьи были старше по возрасту и происходили из дворянских родов, они все равно стояли на ступень ниже, чем герцог л'Армори, как по происхождению, так и по должности.

Всех троих это раздражало.

– Неужели? – Рей с подчеркнутым вниманием взглянул на огромные напольные часы, стоящие в комнате. – Похоже. они спешат. Впрочем, если вам так не терпится, могли бы начать и без меня.

Наградой ему стали кислые мины, и он решил не останавливаться на достигнутом.

– Слушания предварительные, не более пятнадцати минут на дело, – сухо предупредил он, поправляя золотую ленту.

– Но… – попытался возразить один из судей, поскольку казна платила исключительно за часы работы.

– Этого времени вполне достаточно, – герцог л’Армори произнес это так, что никто не посмел спорить.

Недовольно переглядываясь, трое судей направились в зал заседаний. Рейнард вошел последним, скользнул глазами по заполненному народом залу и направился к возвышению позади судейских мест.

По всей видимости, предшественники Рея были низкорослыми и не обладали длинными конечностями, потому что места было катастрофически мало. Герцог уже представлял, как затекут ноги после двухчасового слушания. Хорошо хоть кресло заменили, и ему не придется ерзать, устраиваясь поудобнее на продавленном сидении.

Вздохнув, Великий инквизитор занял свое место, сверился со списком, услужливо протянутым регистратором и поморщился: дел оказалось десять, что означало мучений на полчаса больше.

Понимая, что все ждут только его, герцог махнул рукой, давая сигнал к началу заседания. Регистратор громко объявил номер дела, имя подсудимого и предъявленные обвинения.

Рейнард слушал вполуха. Дела были похожи одно на другое: мошенничество, воровство, подлог – все с использованием магии, и потому виновникам предстояло лишиться дара в пользу государства и отправиться в тюрьму.

К тому же ему не давали покоя слова Тристана о Сесилии. К чему вдруг барону приезжать вместе с дочерью в страну, которую когда-то покидали со скандалом? И почему люди самого Рейнарда упустили этот визит и не доложили вовремя?

Вопросов было больше, чем ответов. Насколько герцог помнил, бывший посол Аллемандии ничего не делал просто так, и его визит вызывал обеспокоенность. Тем более, что он приехал с Сесилией…

Ноги порядком затекли, а спину ломило, когда в сознание проник голос распорядителя:

– Рассматривается дело Амадин Гросс, – знакомое имя вывело его из состояния привычной дремоты. Рейнард вздрогнул, лениво повернул голову, и замер. На секунду ему показалось, что он увидел свою давнюю и давно забытую любовь. Тот же овал лица впалые щеки, длинные темные ресницы, скрывающие взгляд, но подсудимая вдруг вскинула голову и яростно сверкнула глазами, тем не менее не перестав быть знакомой Рейнарду: девица, которую он считал подосланной Тристаном, и которая готова была стать его любовницей за триста золотых…

Первый порыв перескочить через стойку, отделявшую его от остальных, схватить и вытрясти из нее всю правду, Рейнард отмел сразу. Слишком много свидетелей, да и не к чему проявлять излишнюю заинтересованность. Следовало сначала понять легенду, по которой несостоявшаяся любовница появилась на скамье подсудимых ровно тогда, когда он находился в зале суда.

Обвинения, зачитанные регистратором заставили герцога вздернуть бровь, а людей в зале зашуметь в предвкушении: диверсия в поезде, нападение на стражников, поджог и разрушение зданий Блодетта, сопротивление при аресте… Всемогущие боги, да эту девицу следовало не судить, а вербовать, одновременно уволив из инквизиции всех служащих!

– Подсудимая, вы признаете себя виновной? – судья Баррингтон строго взглянул на девушку поверх золотой оправы очков.

– Я? – она прикусила губу, пытаясь сдержать истерический смех.

Рейнард нахмурился. Судя по поведению, девица была на грани нервного срыва. Переигрывала? Или действительно боялась того, что происходило.

Судья недовольно покосился на часы.

– Кто же еще? – недовольно отозвался он – Именно вы находитесь на скамье подсудимых!

Смешки в зале сопровождали его слова.

– Разумеется! – снова вскинулась темноволосая магичка. – Но если я и виновна, то только в том, что училась, вместо того, чтобы подобно остальным ублажать таких, как вы!

Смешки стали громче, кто-то присвистнул, а Рейнард тихо хмыкнул. Девица попала в цель: судья был завсегдатаем дома мадам Шуаз, где к его услугам были самые хорошенькие и юные куртизанки. Впрочем, как и к услугам многих, кто сейчас присутствовал здесь.

Баррингтон побагровел.

– Тишина в зале! – он остервенело потряс колокольчик, призывая к порядку. – Амадин Гросс, упорствуя вы лишь усугубляете тяжесть наказания.

– Наказания? – девушка хмыкнула и многозначительно промурлыкала: – Ах, да, я и забыла: ваша честь обожает наказания!

Зрители в зале зашумели.

Рейнард хищно прищурился, удивляясь подобной информированности. Ему хорошо были известны слабости судьи Баррингтона, но откуда подсудимая знала об этом. Или ее фраза лишь совпадение? Игра слов? Заседание становилось все более интересным. Странно только, что девушка до сих пор не упомянула об их ночном разговоре. впрочем, отведенные на рассмотрение пятнадцать минут еще не истекли.

– Подсудимая проявляет неуважение к суду! – тем временем взвизгнул судья и застучал молотком. – Она понесет ответственность… за свои преступления.

– Ах, ответственность? – Девичий голос сорвался. – Значит вы все решили, и это заседание – фарс?

Возмущенный гул в зале усилился, девушку определенно поддерживали.

– Действительно, какое может быть наказание, если вина еще не доказана? – выкрикнул кто-то.

– Да что ее доказывать, вы на девицу посмотрите, разве могла она стражников того? – подхватил женский голос. судя по зычности торговки с рынка.

– Того может и могла, но не всех же сразу!

Последняя фраза вызвала смех. Зрители с галерки принялись бурно обсуждать предположения, что тощая девица на скамье подсудимых могла делать со стражами порядка, что они пострадали.

– Тишина! – судья Баррингтон опять схватился за молоток, но стук потонул в шуме голосов. – Тишина или я попрошу очистить зал суда!

Рейнард скривился, не сводя взгляда с девушки. Ее щеки полыхали, а кандалы, сковывавшие тонкие запястья искрили, еле сдерживая рвущуюся наружу магию. Странная реакция для той, кто совсем недавно предлагал себя в любовницы за триста золотых. Тем временем шум в зале стих, Баррингтону все-таки удалось призвать зрителей к порядку.

– Подсудимая Амадин Гросс, поскольку вы упорствуете и не удосужились предоставить суду доказательства своей невиновности, я считаю дальнейшие судебные разбирательства бессмысленными, и…

– Стоп! – Рейнард встал и теперь возвышался над всеми.

– Что? – охнул Баррингтон.

Зрители смолкли и затаили дыхание, прекрасно понимая, что на их глазах происходит событие, которого не случалось уже более ста лет: Великий инквизитор использовал право вето.

– Остановите процесс! – повторил герцог.

– Но ваша светлость…– пролепетал судебный распорядитель и замолчал, когда острый, как бритва взгляд инквизитора прошелся по нему.

– Вы хотите оспорить мои слова?

– Н– нет!

– В таком случае, судебное разбирательство отменяется для уточнения обстоятельств. Дело подсудимой передается в ведение инквизиции!

Глава 8. Амадин Гросс

Амадин плохо понимала, что происходит в зале суда. Отчаяние первых дней прошло, и теперь шальной бесшабашный кураж ударил в голову, словно хмель. Девушка понимала, что балансирует на грани срыва, магия клокотала внутри, а кандалы на каждую вспышку ярости вгрызались в запястья острой болью, но ей было уже все равно.

После ареста ее долго держали в тюрьме, и только на третий день девушку препроводили к следователю. Возможно, длительное содержание в камере без предъявления обвинений было сделано специально, чтобы деморализовать узницу, но тут жандармы просчитались. За это время Амадин, напротив, смирилась со своим положением и начала думать рационально. В любом случае просто так сдаваться она не собиралась.

Охранник ввел девушку в безликий кабинет и вышел, кандалы снимать не стал. По всей видимости, защитники правопорядка Блодетта не обладали магией и опасались заключенных, подобных Амадин.

За столом сидел тучный мужчина со скучным лицом. Бросив на девушку нехороший взгляд, он монотонно пробубнил обвинения и подсунул на подпись.

– Часовню тоже я? . – бегло пробежавшись по строчкам, Амадин приподняла брови, изумляясь сколько всего она успела натворить в провинциальном городке. Похоже, под ее арест местные власти решили списать все, что можно и даже то. что списать нельзя.

– А вы можете доказать обратное? – холодно поинтересовался толстяк.

– Мне кажется, доказывать должны вы, – заметила девушка. Она положила бумаги на стол.

– Милая моя, доказательства никому не нужны, – толстяк неприятно усмехнулся. – Ты – магическая преступница, которую поймали с поличным!

– Неужели?

– Именно так. Впрочем, если желаешь посотрудничать, я готов снять часть обвинений.

Толстяк откинулся на спинку стула и соединил толстые пальцы, напоминающие сосиски, постучал ими друг о друга. Амадин заметила короткие обгрызенные ногти и ее передернуло от омерзения. Еще один любитель воспользоваться своим положением. Ей определенно везет на таких.

– И в чем же заключается сотрудничество? – все-таки спросила она .

– А то ты не понимаешь? – недобро ухмыльнулся толстяк.

В голове зашумело, а запястья обожгло. Девушка не сразу заметила, что сжимает кулаки в бессильной ярости. Странно было только то, что этот следователь вообще соизволил пояснять что-то, а не повалил животом на стол, задрав юбку. Впрочем, в кабинете наверняка стояла стандартная магическая защита против насилия. Амадин слышала, что новый Великий инквизитор внедрял ее повсюду. Видимо, дошло и до Блодетта.

Понимание того, что толстяк ничего не сможет сделать, если она сама не позволит, заставило девушку вздернуть голову еще выше.

– Боюсь в вашем случае я вряд ли смогу помочь, – процедила она. – Не имею обыкновения оказывать подобные милости.

– Значит будете запираться и отказываетесь сотрудничать со следствием?

– Сотрудничать? – фыркнула Амадин. – Пока что я вижу только принуждение.

Стены загудели, а в углу мелькнула вспышка. Так и есть: защита. Девушка еле заметно выдохнула.

– Тише! – одернул ее толстяк, испуганно озираясь.

Амадин презрительно усмехнулась. Заметив это, следователь скрипнул зубами.

– Очень жаль, что вы отказались подписать признание. Доказательства неопровержимы. В ближайшее время вас переправят в столицу, – холодно процедил он.

– Не боитесь что я опять устрою страшную диверсию, положу полк доблестных жандармов и пожгу склады? – она опять подхватила протокол и махнула им, звеня цепями от кандалов.

Следователь поморщился и выдернул листок из ее руки.

– Спецвагон для перевозки преступников едва ли это позволит, – он позвонил в колокольчик, стоявший на столе, и приказал жандарму. – Уведите в камеру.

Больше Амадин никто не беспокоил. День сменялся днем, прошла уже неделя, и только тогда ее отправили в столицу.

Дорога запомнилась урывками. Спецвагон неожиданно приятно отличался от камеры и даже от жестких лавок третьего класса. Для разнообразия в нем было тепло. К тому же девушка, как особо опасная магическая преступница ехала одна в отсеке.

На этом плюсы ее положения заканчивались. На вокзале, выстроившись с остальными конвоируемыми, после того, что случилось с ней, Амадин опасалась называть этих людей преступниками, она долго ждала на вокзале. Плащ ей так и не отдали, и холодный ветер пробирал до костей. Один из арестованный, высокий широкоплечий мужчина с шрамом на левой щеке, хмуро шагнул, закрывая девушку от ветра. Она подняла голову:

– С-спасибо.

– Разговорчики! – тут же одернул ее конвоир. Амадин вздрогнула и поспешила опустить взгляд.

Наконец, их провели через боковой выход и посадили в тюремные кареты. Вернее было сказать – огромные ящики на колесах, окна которых были забраны мелкой решеткой. Амадин опять ехала одна.

Вопреки ожиданиям. ее отвезли не в женскую тюрьму, грозно возвышавшуюся на окраине столицы, а прямиком к зданию суда.

– Выходи! – дверца распахнулась.

Она неловко выбралась, щурясь после полутьмы кареты и заслужила еще один грозный окрик.

– Пошевеливайся!

Толчок в спину был такой, что девушка еле устояла на ногах. Кандалы противно звякнули, цепь ударила по бедру, Амадин зашипела от боли и получила еще один тычок:

– Поговори у меня тут!

Возражения готовы были слететь с языка, и девушка прикусила губу. За свое недолгое заключение, она уже уяснила, что злить тюремщиков не доведет до добра. Собравшись с силами, она последовала за конвоиром.

Амадин всегда считала, что тюрьма это такое холодное мрачное подземелье с крысами и клопами, и заключение в Блодетте не сильно изменило ее мнение. Но, видимо, отделение при столичном суде было образцово показательной тюрьмой. Во всяком случае в коридоре, по которому ее вели, было светло, тепло и неожиданно чисто.

Девушка ожидала, что ее отведут в камеру, но комната, куда ее втолкнули, мало походила на узилище. Большое окно, правда забранное решеткой, на которой сияли магические плетения, огромный стол, стоящий посередине, и куча каких-то непонятных приспособлений, металлических штанг, деревянного креста на стене и щипцов при виде которых у Амадин невольно напряглась.

Официально инквизиция вот уже более ста лет не применяла пытки по отношению к заключенным, но до девушки доходили слухи о допросах с пристрастием. Желудок скрутило от волнения, а ноги стали словно ватные. В ушах шумело, и она не сразу поняла, что конвоир обращается к ней.

– Ч-что?

– Раздевайся! – приказал он, снимая кандалы и лениво отходя к окну. Девушка затравленно отшатнулась.

– Нет!

– Да ладно, все равно придется, – он оглядел ладную фигурку, заметил сияние на пальцах и сразу предупредил. – Магия здесь не поможет, только усугубишь…

– Марти, вечно твои шуточки! – донеслось от дверей.

Дебелая дама в сером платье с нашивками на рукаве вошла в комнату и мотнула головой. Повинуясь ее молчаливому приказу, конвоир к удивлению Амадин снял с нее кандалы и вышел.

– А ты что стоишь, сказано же: раздевайся! – дама со вздохом подошла к железной палке, закрепленной на стене, оглянулась на Амадин и поправила перекладину. – Сюда стань!

– Зачем? – опешила девушка, массируя запястья.

– Замерять надо! И обувку сними, чтоб надежней было.

Амадин выдохнула. Раздевшись до рубашки, она послушно подошла к штанге, оказавшейся ростомером.

Крест использовался для измерения длины рук, а щипцы – окружности головы. Надзирательница измерила даже уши и нос девушки, скрупулезно занеся все данные в специальную карточку, лежащую на столе.

– Одевайся! – она мотнула головой в сторону свертка, который лежал на скамье у двери. По всей видимости, тюремщица принесла его с собой, а Амадин, слишком потрясенная увиденными приспособлениями, попросту не заметила.

Девушка послушно развернула сверток. Там оказались рубашка и платье, напоминавшее ее форменное, но из более грубой ткани и с буквами “МП” на спине.

– МП? – Амадин рискнула нарушить молчание.

– Магические преступления, – нехотя пояснила надзирательница, не отрывая взгляд от документов. – Сюда стань.

Быстро натянув на себя выданные вещи, Амадин медленно подошла к столу. Тюремщица еще раз окинула ее придирчивым взглядом, зачем-то расправила складки на платье и позвала охрану.

Амадин снова заковали в кандалы, провели по длинному коридору, и втолкнули в камеру. Она по привычке обвела взглядом серые стены. Окон не было. Небольшое помещение освещалось магическим светильником, который разгорался ярче при приближении тюремщиков. Дверь захлопнулась. Снаружи лязгнул засов.

Сев на нары, застланные дешевым но чистым бельем, Амадин отстраненно подумала, что это место приличнее доброй половины столичных ночлежек. И уж гораздо более безопасно. Во всяком случае для девушки. Мысленно поблагодарив всех, кто участвовал в разработке магической защиты заключенных от произвола тюремщиков, Амадин все-таки провалилась в сон.

Глава 9. Амадин Гросс

Девушке казалось, что она только закрыла глаза, когда зычный окрик вырвал ее из объятий сна:

– Подъем, завтрак!

Она нехотя встала. После переживаний последний дней в этой камере девушку не покидало чувство безопасности. Даже кандалы, до крови натирающие запястья не мешали.

Завтрак был вполне съедобный, но от нервов кусок в горло не лез, и протолкнув в себя пару ложек и запив их водой, девушка вернула посуду.

– Зря не ешь, до суда больше не перепадет, а там и вовсе как сложится, – вчерашняя надзирательница тем не менее забрала миску с рагу.

– А как может сложиться? – не выдержала Амадин.

– По-разному. Но в любом случае, магических не оправдывают.

В животе скрутило, а к горлу подкатила тошнота.

– А что, суд уже сегодня? – пролепетала девушка.

– Заседание предварительное. Обвинения зачитают, а потом отправят в женскую тюрьму, ждать основного заседания.

– И долго ждать?

– Месяца два так точно.

– Ясно, – кивнула Амадин. Когда на кону лишение дара, два месяца тюрьмы показались не такими уж и долгими.

Тюремщица вздохнула и поставила миску обратно:

– Вот. Не положено это, но… поешь все-таки.

– Спасибо, – тепло поблагодарила Амадин.

Надзирательница кивнула и вышла. Лязгнул засов. Амадин потянулась к миске, поставила ее на колени и обхватила ладонями.

Долго сидеть ей не пришлось. Вскоре засов лязгнул снова, за ней пришли.

– Поднимайтесь, – сегодняшний конвоир не был так бесцеремонен. Безразлично проверил кандалы на запястьях и вывел из камеры. – Лицом к стене.

Лязгнул засов, потом еще один.

– Пойдемте!

Не оглядываясь, тюремщик направился по безликому коридору. Девушка покорно поплелась следом.

Поначалу безликие стены и потолки постепенно обретали все больше архитектурных излишеств. Маленький зал, куда в итоге привели девушку, был полон жандармов. Присмотревшись, Амадин видела в углах мерцание магических нитей – охранные плетения. В любое другое время девушка с удовольствием исследовала бы узлы, но сейчас внутри нее все сжималось от страха. У стен располагались четыре статуи – полуголые женщины с завязанными глазами. Они безмолвно отворачивались от людей. По легенде Деус, верховный бог, искал благосклонности Темис, богини правосудия, но она каждый раз отказывалась, мотивируя тем, что не может смотреть на его величие. И тогда Деус завязал ей глаза. Поводов для отказа больше не было… Наверное, и Амадин следовало просто завязать глаза или зажмуриться…

– Сесть! – конвоир меж тем указал на жесткую скамью, закрепил кандалы специальной цепью, тянувшейся из-под пола и ушел.

Амадин заерзала, устраиваясь поудобнее. Минуты ожидания переросли в часы, а ее никто так и не окликнул. Тяжелее было оставаться на одном месте. Ноги и спина затекли, от неизвестности голова кружилась. К тому же очень хотелось по нужде, но из чувства стыда девушка не решалась окликнуть жандармов, стоящих у дверей. Приходилось терпеть.

Помимо нее приводили и других обвиняемых, чьи дела рассматривали сегодня. Больше она их не видела. Это было ожидаемо, и все равно душу охватывала тревога.

В ожидании неизбежного девушка вздохнула и попыталась подремать. Она откинулась на жесткую спинку скамьи и закрыла глаза, но сон все не шел.

В безумной круговерти событий последних лет: учебы, подработок, часов проведенных в библиотеке, редких вылазках в город с подругами – она иногда мечтала, что наступит момент и она позволит себе бездельничать целую неделю, а может и больше. И вот этот момент настал: делать было решительно нечего, и Амадин это совершенно не радовало. Она поерзала на скамье, вздохнула, запрокинула голову, желая подремать и замерла. При виде росписи на потолке дремота испарилась а глаза расширились.

Нет, девушка, конечно, знала древнее писание, отец Бенедикт уделял изучению немало времени, а она была прилежной ученицей, но она не думала, что это выглядит именно так.

По замыслу проектировщика там изображались сцены из канонических "кар Темных богов", дабы преступники вспоминали о заповедях, которые Всесильный создатель принес людям, и каялись.

К сожалению художник либо перестарался, либо не знал, где будут висеть его работы и обратился к древним мифам. Полуголые тела мужчин и женщин, сплетенные в порыве страсти, явно не вязались с торжественностью момента.

Особенно впечатляюще у мастера вышло усовестление падших. Женщины в почти отсутствующих одеяниях изгибались в позах далеких от покаянных под одобрительным взглядом Деуса, верховного бога. Он стоял, скрестив руки на груди и довольно посматривал в сторону бесстыдно раскорячившихся блудниц, а за его спиной виднелась все та же полуголая богиня с завязанными глазами.

Потолочная роспись достойно бы украсила дом мадам Шуаз, а не комнату суда, но, судя по тому, что и жандармы, и заключенные то и дело бросали на картину взгляды, с высоким искусством никто не желал расставаться.

Амадин хмыкнула. Интересно, на какие душеспасительные мысли должна была навести эта живопись?

– Амадин Гросс, – вызвали ее наконец.

Жандарм безошибочно направился к ней, открыл замок и дернул за цепь кандалов, заставляя ойкнуть от боли.

– Пошевеливайся! – он ткнул в спину. – Времени мало!

Амадин покорно поковыляла к дверям, морщась при каждом движении: от длительного сидения на жесткой скамье мышцы затекли и теперь их будто покалывали тысячи ледяных иголок.

– Рассматривается дело…

Остальное пронеслось мимо сознания. Девушка замерла на пороге, в ужасе смотря на толпу присутствовавших в зале. В глазах запестрило от красок, а гул оживленных голосов перекрыл голос судебного стряпчего. Конечно, Амадин должна была понять по убранству приемной, что это не будет маленькое камерное заседание, но действительность ошеломила.

Погруженная в свои переживания, девушка позабыла, что судебные заседания были для народа развлечением наподобие театра, только за посещение зала суда не надо было платить деньги.

Проезжие, зеваки, слуги, рыночные торговцы и студенты всевозможных заведений. Показалось, что в толпе мелькнула Шарлотта, та самая адептка, которая работала в салоне Шуаз. Впрочем, это действительно могло показаться.

А еще в зале присутствовали репортеры. Они занимали первые ряды, постоянно строча что-то в своих блокнотах. Один из них бросил на девушку цепкий взгляд и она попятилась, внезапно вспомнив, что на ней тюремная роба с нашитыми на спине буквами, гласящими, что она магическая преступница.

В сером тюремном платье и с кандалами на руках Амадин почувствовала себя ужасно. Не так она представляла себе будущее, покидая родную деревню.

Преступница стоящая перед судом. Что бы сказал отчим? А мама?

– Вперед! – ее толкнули к скамейке, огороженной полированными перилами. Место обвиняемого. Амадин послушно засеменила туда. Присела, стараясь не смотреть на зал, залитый неровным светом солнечных лучей, пробивавшихся через витражи на окнах.

Под ребрами нарастала муторная тяжесть, в голове шумело, а глаза то и дело застилала пелена. Где-то сбоку противно скрипел по бумаге грифель. Амадин обернулась и с удивлением заметила художника, который набрасывал портреты попавших на скамью подсудимых.

Девушка бы и дальше рассеянно озиралась. Но стук молотка заставил ее опомниться. Председательствующий судья объявил о начале слушания ее дела.

– Обвиняемая…

Амадин не обращала внимания, что он говорил, со все возрастающим изумлением рассматривая мужчину в темной мантии. Бесспорно, она видела его раньше, но не могла вспомнить где. Внезапно второй судья пробормотал что-то, председатель повернулся, и Амадин чуть не вскрикнула, вспомнив, где она имела сомнительное счастье лицезреть этого человека. Салон Шуаз!

Позабыв о своем положении, девушка уставилась на судью. Тот же разрез глаз, выпирающая вперед нижняя челюсть, нижняя губа толще верхней. Сомнений не оставалось – перед ней был любитель выпрашивать наказания у строгой нянюшки. Амадин даже пожалела, что тогда оказалась присоединиться и отхлестать его по рыхлому заду. Возможно, это уберегло бы ее от дальнейших неудач.

Какой-то человек с бокового стола тем временем зачитал обвинения. Похоже следователь из Блодетта, мстя за отказ, не постеснялся приукрасить и без того впечатляющие "подвиги".

Амадин заметила, что зрители притихли, а некоторые смотрят на нее с суеверным ужасом.

– …признаете себя виновной?

Вопрос отрезвил.

– Я?

Муторная тяжесть за грудиной нарастала, браслеты начали снова болезненно покалывать запястья, реагируя на бушующую внутри нее магию, но это уже не имело значения.

Судья похоже был склонен иронизировать и отпустил шутку по поводу ее места в зале. Попроси ее повторить сказанное, она едва ли смогла бы. Но общий презрительный тон и основную мысль уловила.

Виновна ли она? О да! Ей нечего терять:

– Разумеется! – Выпалила Амадин и добавила, перекрикивая толпу. – Но лишь в том, что прилежно училась в то время как другие…

Она понимала, что она на грани срыва, что ее несет, но остановиться уже не могла. Девушка всхлипнула, ее сразу же прервали.

– … усугубляете наказание… – донеслось до нее. Этот человечишка пытался урезонить ее грозя наказаниями? Перед глазами промелькнули сцены в доме Шуаз, и голос судьи грозящий ей тут в реальности наложился на поскуливание пресмыкающегося мужчины, умоляющего о порке.

– Наказание? – спросила она с самой издевательской интонацией. – Ах, да, я и забыла: ваша честь обожает наказания!

И она расхохоталась, взмахнув руками, чтоб удержаться на узкой скамье. Зал загалдел. Судья же от такого намека опасно побагровел и забарабанил молотком так, что рисковал сломать или его или проломить стол.

Амадин чувствовала себя готовой взорваться от гнева и обиды. Не самое умное дело – кидать оскорбления и обвинения судье, называя процесс фарсом, но остановится она уже не могла. Глаза снова застилала пелена, а от грохота пульса в ушах раскалывалась голова. Но остановиться и замолчать она уже была не способна.

Неожиданно ее эмоциональное выступление нашло отклик. Из зала посыпались выкрики и смешки. Судья всерьез рисковал остаться без молотка, но наконец смог призвать распоясавшихся зрителей к тишине.

Кажется сейчас всё и закончится.

Подсудимая Амадин Гросс, – прозвучало веское, – поскольку вы упорствуете и не удосужились предоставить суду доказательства своей невиновности…

– Стоп! – негромко произнес кто-то, и в огромном зале суда словно и правда все остановились. Замолкли зрители, на волос не долетел до стола молоток председателя, прекратился скрежет грифеля по бумаге, даже зажравшиеся на казенных харчах снулые мухи казалось замерли в полете.

Только сейчас Амадин заметила, что за судьями находится еще один человек. Великий инквизитор, призванный следить за правомерностью действий суда. Слишком взволнованная, Амадин забыла про эту древнюю традицию. А вот герцог л'Армори не забыл. И теперь стоял, возвышаясь над всеми.

– Остановите процесс! – потребовал он, медленно спускаясь в зал.

– Но ваша светлость…– подал голос судебный распорядитель. Герцог повернул голову и смерил наглеца тяжелым взглядом.

– Вы хотите оспорить мои слова?

– Н-нет!

Если кто-то еще хотел что-то сказать, то резко передумал.

– В таком случае, судебное разбирательство отменяется для уточнения обстоятельств. Дело подсудимой передается в ведение инквизиции!

Остальное происходило будто во сне. Мир сузился до единственной фигуры в черном, почти закрывшей свет от окна. Шаг, еще один. Инквизитор, не торопясь, спускался по ступеням. Черная мантия зловеще колыхалась в такт его шагам. Амадин нервно сглотнула. С чего вдруг в ночном саду она сочла герцога привлекательным мужчиной с чарующим голосом? Сейчас на нее надвигалась гроза. Или, скорее, смертельный ураган, готовый на своем пути сокрушить любое препятствие. Она вдруг вспомнила, что герцогу даровано звание Карающего меча королевства. И теперь этот меч приближался к ней.

Не в силах пошевелиться, Амадин беспомощно смотрела на Великого инквизитора, осознавая, что развязка близка.

Он подошел, небрежно оперся на перила и чуть подался вперед, внимательно вглядываясь в глаза девушки, которая продолжала стоять, с каким-то отчаянным вызовом глядя ему прямо в глаза.

– Уведите обвиняемую в камеру! – приказал распорядитель, растерянно пытаясь сообразить, что делать. Жандармы двинулись вперед. Судя по дернувшемуся уголку рта, герцогу это не понравилось.

– Обвиняемая идет со мной, – бросил он через плечо и, еще раз скользнув взглядом по хрупкой фигурке, приказал:– Снимите с нее кандалы.

– Ваша светлость, позвольте, обвиняемая может быть опасна…

– Опасна? Мне? – с издевкой переспросил герцог.

Служащий смутился:

– Простите, ваша светлость…

– Выполняйте, – инквизитор мотнул головой в сторону девушки и посторонился, давая возможность исполнить приказ.

– Сейчас, сейчас, – судебный секретарь подскочил и суетливо начал снимать браслеты, неловко дергая цепь и тревожа раны на запястьях, но в сравнении с болью от искавшей выхода с эмоциями магии это было сущей мелочью.

Служащий особенно сильно дернул за цепь и Амадин со свистом выдохнула сквозь зубы.

Герцог, все еще стоявший у перил, едва заметно улыбнулся и дотронулся до ее ладони, боль вгрызавшаяся в запястья все сильнее внезапно отступила.

И тяжелый пульсирующий узел гнева в животе развязался.

От облегчения Амадин чуть не рухнула обратно, но ее удержали.

– Шевелись, раз его светлость требует! – девушку бесцеремонно пихнули вперед, к герцогу. Показалось, или глава Великого Инквизитора гневно сверкнули.

– Поль. вам следует научиться быть более вежливыми с дамами, – подчеркнуто спокойно заметил он.

Служащий побледнел и вытянулся в струнку.

– Виноват, ваша светлость!

– Свободен! – процедил герцог. – И, господа, не забудьте передать протоколы сегодняшних заседаний моему секретарю!

Не дожидаясь ответа, он подхватил девушку под руку и повел к едва заметной дверце, через которую входили судьи.

– Куда это он ее тащит? – заволновался кто-то в зале.

– Дык это, на благонадёжность проверять! – глубокомысленно заметил какой-то мужик. – Проверит раз пять, да и отпустит!

Предположение было встречено смехом и улюлюканьем. кто-то на галерке начал возмущаться вседозволенностью властей, но его быстро вывели из зала.

Амадин ожидала, что ее отпустят, как только дверь за спинами захлопнется, но цепкие пальцы герцога продолжали до боли сжимать плечо.

Широким шагом инквизитор пересек судейскую и вышел через другую дверь, волоча девушку за собой. Ошеломленная всем случившимся с ней, она не возражала, послушно семенила следом. Удивленные взгляды и перешептывание за спиной заставляли выпрямиться и делать вид, словно ничего не случилось. Самообладание подвело, когда они подошли к стеклянной галерее, соединявшей здания. При одной мысли что ей придется пройти в тюремном платье на виду у всего города, ее замутило.

– Нет! – Амадин покачала головой.

– Что? – инквизитор впервые за все это время посмотрел на свою пленницу.

– Я… эти буквы… – дыхание перехватывало не то от быстрого шага, не то от волнения.

Странно, но герцог сразу все понял. Весело усмехнувшись, он повертел головой.

– А, Тристан! Ты все еще здесь?

Похолодев, Амадин смотрела, как муж подруги приближается к ним. Она низко опустила голову, надеясь, что мужчина не станет всматриваться в ее лицо.

– Где же еще я могу быть, ты сам сказал, дождаться тебя, – проворчал л’Эрме, подходя к ближе.

– Я сказал зайти часа через два, – поправил его герцог. – Впрочем, хорошо, что ты не ушел, дай свой сюртук!

– Что?

– Сюртук дай, – инквизитор требовательно протянул руку.

Ошеломленно моргая, муж Полетт послушно избавился от предмета гардероба и протянул приятелю. Тот спокойно накинул его на плечи девушки.

– Вперед! Тристан, зайдешь позже.

– Но… – тот недовольно покосился на Амадин. Вернее, на свой сюртук.

– Как раз и заберешь. Потом, – герцог снова подхватил девушку под руку и потянул за собой.

Глава 10. Рейнард де Треви и Амадин Гросс

Рейнард провел подсудимую прямиком в свой кабинет и кивком указал на стул.

– Присаживайтесь!

Она повиновалась, вцепившись в лацканы сюртука. От взгляда инквизитора не укрылось, что пальцы девушки побелели, а губы подрагивали. Она балансировала на грани истерики, и магия вот-вот готова была опять вырваться наружу.

– Валентин!

Верный секретарь моментально возник в кабинете.

– Монсеньор?

Пытаясь скрыть свое любопытство, он подчеркнуто смотрел поверх головы девушки.

– Кофе с коньяком!

– А… – секретарь все-таки взглянул на странную гостью в тюремном платье.

– Я буду коньяк, – снисходительно пояснил герцог. – Так что, ступайте за кофе. И поторопитесь!

– Да, ваша светлость, – смутился Валентин. Еще раз бросив взгляд на девушку, он вышел.

– З-зачем? – выдавила из себя Амадин.

От пережитого ее трясло, а магия опять начинала бесконтрольно рваться наружу.

Рейнард заметил это и снова коснулся узкой девичьей ладони, гася неминуемый выплеск. Одновременно с этим в голове промелькнула мысль, что дар у девицы слишком силен для простолюдинки, но это следовало отложить на потом.

– Зачем я распорядился принести вам кофе? – учтиво осведомился герцог.

– Нет! – почти выкрикнула девушка. – Зачем вы привели меня сюда? Что вам нужно? Решили получить все бесплатно?

Она сорвалась на визг. Инквизитор на миг закатил глаза. Больше всего на свете он не любил женские истерики, а судя по всему, спасенная им девица собиралась впасть именно в это состояние, заодно перебив все стекла в кабинете рвущейся наружу магией. Рейнард поморщился. Он ненавидел бить женщин, считая, что в девяносто девяти случаях из ста может одержать победу, не прибегая к силе. Эта девушка была исключением из правил. Магия в девице нарастала, стекла опасно задребезжали. Понимая, что действовать надо незамедлительно, герцог л'Армори, не колеблясь, хлестнул свою гостью по лицу.

– Прекратите! – это прозвучало резче, чем следовало.

От удара она осеклась, всхлипнула и приложила ладонь к щеке, на которой моментально проступило алое пятно:

– Да что вы…

– Позволяю? – подхватил герцог, подходя к столу и безошибочно находя в ящике нужный пузырек. Отмерив нужное количество капель, он разбавил маслянистую жидкость водой и протянул девушке:

– Выпейте!

– Что это? – она принюхалась, а потом недоверчиво взглянула на инквизитора.

– Успокаивающая настойка.

– Вы держите в столе успокаивающую настойку? – изумилась Амадин, позабыв об истерике.

Герцог смерил ее снисходительным взглядом:

– Разумеется. Думаете, вы – первая, кто теряет самообладание в этом кабинете?

– Не проще ли было просто заблокировать магию?

– Это затратно, к тому же, как видите, я легко справляюсь с ситуацией.

– Действительно, – пробормотала девушка, послушно делая несколько глотков. Язык обдало горечью, и она невольно скривилась.

– Так то лучше, – одобрительно кивнул инквизитор.

Он присел на край стола, не сводя глаз со своей не то гостьи, не то пленницы. Под этим пристальным взглядом девушка заерзала и обеими руками вцепилась в стакан, словно это могло защитить ее от хозяина кабинета.

– Вы не находите, что мы часто встречаемся? – скучающим тоном протянул герцог так, словно был на светском приеме, а не в кабинете с магической преступницей.

– Вряд ли встречи раз в неделю можно назвать частыми, – сухо заметила Амадин.

– А, так вы считали дни?

– Это было нетрудно,– она не стала говорить, что в тюрьме нечем больше заняться, но инквизитор догадался сам.

– Значит, вы попали в лапы наших доблестных стражей порядка сразу после нашей встречи? Интересно, что они вам вменили? Непристойное поведение? – он явно намекал на ее предложение в саду.

Амадин почувствовала, как лицо полыхнуло от стыда.

– В суде зачитывали обвинения, – сухо напомнила она.

– Я их не слушал, – отмахнулся герцог.

– Вот как? Вполне в вашем духе.

– Простите?

– Вы богаты, знатны и… мужчина! Потрясающий набор достоинств! Действительно, зачем вам слушать какие-то обвинения? – выпалила Амадин.

Герцог ошеломленно моргнул. По его представлениям девица, если она была заслана, должна была давить на жалость и обещать…

Он скользнул взглядом по худенькой фигурке. Серое тюремное платье сшитое не по размеру, болталось на ней, волосы, хоть и заплетенные в косу, были грязными, а огромные глаза лихорадочно блестели.

Что ж, возможно он недооценил коварство противника. Начни институтка соблазнять его в таком виде, Рейнард рассмеялся бы ей в лицо и отправил бы обратно в камеру, добавив к обвинениям именно непристойное поведение.

Герцог хищно прищурился, вступая в предложенную девицей игру:

– Интересно, а что по-вашему я должен был сделать ?

– Не знаю, – не выдержав, она первая опустила взгляд. – По крайней мере слушать обвинения, в тюрьму могли попасть и невиновные.

– Поэтому я всегда требую протоколы заседаний, – учтиво просвятил девушку Рейнард. – Там зафиксированы все слова, но нет эмоций.

– А… – только и выдохнула Амадин. – Тогда я… простите…

Секретарь, вошедший в кабинет прервал их беседу.

– Ваша светлость, как просили.

Он внес кофе и тарелку с огромным пирожным, украшенным взбитыми сливками.

– Это еще что? – Рейнард направился было к секретеру, где держал небольшой бар, но остановился, недоуменно рассматривая пирожное.

– Ну я подумал… девушки обычно любят сладкое… – смутился Валентин.

Герцог закатил глаза.

– Болван, а ты не подумал, что эта девушка несколько дней провела в тюрьме и, наверняка, не ела! – набросился он на секретаря.

– Но…

– Я все еще здесь, – вмешалась Амадин, которой стало жалко юношу.

– Это ненадолго,– мрачно пообещал инквизитор. – И я еще не решил, куда вас отправить. А вы, Валентин, если уж вздумали играть в благородного рыцаря, ступайте и принесите куриный бульон! Это – единственное, что не навредит гм… вашей протеже!

Покраснев, секретарь поставил чашку на стол и вышел, унося с собой злосчастное пирожное.

Амадин проводила шедевр кулинарного искусства тоскливым взглядом. После едва не случившегося срыва организм требовал экстренного восполнения ресурса, а от тюремного завтрака больше размазанного, чем съеденного лишь робкие воспоминания. К тому же такие пирожные продавались только в одной лавке, и Амадин, проходя мимо, всегда мечтала попробовать хотя бы одно. Видимо, не судьба. Она огорченно вздохнула.

– Вот, держите, – щедро плеснув коньяка в кофе, инквизитор подвинул ей чашку. Движение получилось резким, и напиток расплескался на блюдце.

Девушка нахмурилась. Пренебрежение, с которым к ней относился хозяин кабинета, злило. Впрочем, чего еще было ожидать от герцога л’Армори после их первой встречи?

– Не смотрите на меня так, – предостерег хозяин кабинета. Избавившись от мантии, он небрежно швырнул черный шелк на свободный стул, следом туда же полетела золотая лента. – Валентин быстро добудет более уместную пищу.

– Едва ли в тайной канцелярии найдется хоть одна живая курица, – от очередной мысли о еде живот у девушки предательски заурчал и сама она мучительно покраснела и уткнулась в чашку, не обращая внимания на то, что коричневые капли падают на подол.

– Нет, но по соседству находится ресторация Дианы Соул. У нее свои куры, козы и вполне достойная кухня.

– Достойная кого?

Это вырвалось непроизвольно. Амадин прикусила губу, досадуя, что так остро среагировала на обыденную фразу.

– Вас, конечно, – усмехнулся герцог, присаживаясь на свое место и с видимым наслаждением вытягивая ноги. – Я, знаете ли, обычно пропускаю обед.

– Следите за фигурой? – хмыкнула девушка.

Рейнард смерил ее снисходительным взглядом. Девица явно намеревалась задеть его этой фразой. Взъерошенная, бледная, в сером платье она почему-то напомнила ему воробья, буквально вчера он видел такого во время дождя. Нахохлившись, птица сидела под карнизом и внимательно следила за тем, что происходит вокруг.

Герцог моргнул, прогоняя наваждение. Вот только поэтических сравнений ему не хватало.

– Времени нет, – спокойно пояснил он.

Словно в подтверждение его слов в воздухе вдруг появился голубь. Выпорхнув из ниоткуда, он сделал круг по кабинету и приземлился на плечо инквизитора. Амадин затаила дыхание. Она много читала о магических вестниках первого уровня, которым маги пользовались для передачи секретных сообщений, но видела подобное плетение впервые.

Герцог тем временем протянул руку и снял с лапки магической птицы капсулу, в которой едва мерцал защитой тонкий листок. Прекрасно зная и адресата и содержание послания, Рейнард все же развернул письмо.

“Слухи о сегодняшнем происшествии достигли дворца. Что на тебя нашло? Жду рассказ из первых уст. К.”

Инквизитор усмехнулся и вытянул руку. Листок на ладони вспыхнул беловатым пламенем и рассыпался пеплом. Голубь на плече курлыкнул. Герцог погладил его по голове, не сводя взгляда с девушки. Ее глаза горели, а рот слегка приоткрылся.

Она с изумленным восторгом рассматривала вестника, явно борясь с желанием потрогать волшебную птицу. Её чувства были настолько искренни, что Рейнард, если бы создавал вестника сам, возможно, и позволил бы ей прикоснуться к сизому оперению, но в данном случае это означало бы раскрыть адресата, а это герцог л’Армори не имел права делать.

– Буду через час, – коротко проинформировал он голубя.

Птица вспорхнула с плеча и растаяла где-то в районе люстры.

Девушка проводила вестника взглядом, полным сожаления.

– Нашу беседу придется отложить, – резкий голос заставил ее снова повернуться к инквизитору.

– Надолго? – Амадин старалась казаться спокойной, но в голове все равно слышалась обреченность. Вряд ли ее отпустят, скорее, вернут обратно в камеру.

– Всего лишь до вечера. У меня дела, – герцог взглянул на огромные напольные часы, стоявшие у стены. стрелки на циферблате показывали без пяти минут пять. – К сожалению, они не терпят отлагательств, поэтому вы сейчас поедите и отправитесь домой.

– К себе? – изумилась она, не поверив своим ушам.

– Естественно ко мне, – отмахнулся он.

Но Амадин ответ не устроил.

– В качестве кого? – она отставила чашку и выпрямилась на стуле.

Этот момент уже знакомый Амадин секретарь внес и водрузил на низкий столик горшочек даже сквозь пергамент источавший аромат великолепного бульона и корзинку с ломтиками белого хлеба.

‐ Как просили, ваша светлость, – чуть запыхавшись произнес он. – И еще вот, протоколы… только что принесли из здания суда

Он положил на стол папки, которые до этого держал подмышкой. Рейнард заметил, что на верхней папке значится имя Амадин Гросс и усмехнулся.

– Валентин, сегодня ваша исполнительность превзошла все ожидания, – протянул он, внимательно наблюдая за секретарем.

Вместо того, чтобы поджать губы и выйти, мальчишка все еще топтался на месте, украдкой поглядывая на девушку, сидящую за столом. Инквизитор нахмурился.

Мысль, что к самым неподкупным его подчиненным можно подобраться через женщину показалась главе тайной канцелярии вдруг очень актуальной. Он даже украдкой сложил контур диагностических чар, способных показать приворот. Нити вспыхнули зеленым. Следовательно, Валентин чист. Тихий смешок сбоку заставил его снова переключить внимание на девицу. Судя по ее приподнятым бровям, она заметила и безошибочно угадала манипуляции инквизитора.

– Валентин, если вам нечего делать, советую заняться вечерней корреспонденцией! – рявкнул Рейнард, все-таки выплескивая свое раздражение.

Секретарь вздрогнул, пробормотал извинения и выскочил из кабинета. Герцог поморщился, он жестко карал тех, кто срывал свое раздражение на подчиненных, и вот сам допустил подобное. С другой стороны, Валентин сам был виноват: всегда безукоризненный, он вдруг размяк при виде худой темноволосой девицы. Рейнард вздохнул. Похоже, у него с секретарем было слишком много общего.

Старательно не обращая внимания на девушку, герцог сел за стол, подхватил нужную ему папку и погрузился в чтение.

Лишь спустя несколько минут он дошел до перечисления преступлений совершенных его … и поднял глаза, сообразив, что в кабинете не слышно звяканья приборов.

– Вы не едите? Уверяю, бульон не отравлен и гораздо вкуснее, пока горячий.

– Вы так и не сказали, чего мне будет стоить ваше… покровительство, – девушка сидела прямая как палка. То, как она произнесла последнее слово заставило герцога улыбнуться:

– Правды.

– Что? – ей показалось, что она ослышалась. Инквизитор смерил ее строгим взглядом.

– У вас будет достаточно времени, чтобы поразмыслить о вашем положении и к моему приходу рассказать мне правду. Иначе отправлю вас обратно в тюрьму, – последнюю фразу он произнес нарочито скучающим тоном.

– И как вы поймете насколько правдив мой рассказ? – изумилась Амадин.

Герцог пожал плечами:

– Уверяю вас, у меня есть свои методы! А теперь ешьте! Тот, кто прислал вестника не любит ждать!

Он произнес все таким тоном, что девушка не посмела возразить. Она послушно принялась за бульон, стараясь есть медленно, чтобы не выдать, насколько голодна.

– Прекрасно, – подытожил Рейнард, как только она покончила с едой.

Он небрежно отшвырнул папку и окликнул секретаря. Валентин моментально возник на пороге. Не знай Амадин о магическом вызове, решила бы, что юноша все это время простоял у дверей, подслушивая, что творилось в кабинете.

– Мой экипаж к крыльцу! – распорядился герцог. – И возьмите казенный, отвезите мадемуазель…

Он покосился на папку.

– Гросс, – подсказала Амадин, совершенно верно истолковав паузу.

– Мадемуазель Гросс на рю де Флери девятнадцать!

От Амадин не укрылось, как побледнел секретарь, когда его начальник произнес адрес.

– Но… – он даже попытался возразить, но герцог оборвал его взмахом руки

– Ваши возражения неуместны. И я тороплюсь.

Последнее заставило Валентина очнуться.

– Да, ваша светлость! – он коротко поклонился и выскочил из кабинета.

Глава 11. Амадин Гросс

Экипажи подали незамедлительно. Осоловевшая от сытной еды, успокаивающей настойки и коньяка, Амадин с трудом успевала за стремительным шагом герцога. Валентин, напротив, шел рядом с ней. Секретарь даже позаботился о том, чтобы накинуть на плечи девушки свой плащ, чтобы скрыть арестантское платье и позорные буквы на спине. Хотя именно в этом здании Амадин чувствовала себя невидимкой: никто даже не взглянул на нее. Наоборот, заметив высокое начальство, служащие старалась разойтись, дабы лишний раз не мозолить глаза.

Экипаж, куда Амадин села в сопровождении секретаря, мало отличался от тех, в каких она в последнее время путешествовала. Разве что сидения были затянуты потрескавшейся от времени коричневой кожей, а на узких окнах не было решеток.

Валентин занял место рядом, карета со скрипом тронулась, копыта коней застучали по брусчатке. Амадин устало откинулась на спинку и отвернулась к окну, за которым все еще лил дождь.

Девушка не успела задремать, как экипаж остановился. Валентин выскочил первым и протянул руку, помогая девушке выбраться из кареты. На секунду удержал ее пальцы, но сразу же отпустил.

– Прошу! – приказав кучеру подождать, он коснулся ладонью кованой ограды. Черный металл вспыхнул под пальцами. Тихо скрипнув, калитка распахнулась, открывая путь к небольшому двухэтажному дому, стоявшему в глубине сада.

Понимая, что бежать бесполезно, девушка шагнула на аллею. За спиной лязгнуло. Повернувшись, Амадин с удивлением увидела, что калитка закрыта, а Валентин так и остался стоять на улице.

– А… – она мотнула головой в сторону особняка. – Вы не…

– Простите, – сухо обронил юноша. – У меня много дел. Не бойтесь, как только вы прошли через калитку, охранные заклинания считали вашу ауру и дом вас впустит. Бежать отсюда не советую.

Амадин хотела возразить, что побег в нынешних обстоятельствах был бы несусветной глупостью, но экипаж уже тронулся.

Девушка проводила его взглядом, поежилась от капель дождя, падающих за шиворот, и, здраво рассудив, что смысла стоять на дорожке нет, направилась к дому.

Дверь распахнулась как только девушка поднялась на крыльцо. Вязь рун, вырезанная на дверном косяке на мгновение вспыхнула, считывая ауру незваной гостьи. Амадин ахнула и протянула руку, желая потрогать резьбу. Раздался хлопок. Показалось, что по ладони кто-то ударил. От боли на глазах выступили слезы:

– Ой!

Амадин потрясла ушибленной кистью, руны еще раз мигнули, словно насмехаясь, и пропали. Насупившись, девушка вошла внутрь. Ее сразу же окутало мягким теплом.

Амадин с любопытством огляделась. Просторный холл с огромными окнами, вдоль которых шла лестница на второй этаж. Два магических фонаря, подвешенных на медной цепи один за другим освещали помещение в ночное время. Высокие, в человеческий рост панели из мореного дерева покрывали стены, девушка вдруг поймала себя на мысли, что гадает, за какой из них может скрываться тайник и покачала головой, укоряя себя за излишний романтизм.

Поколебавшись, она оставила мокрый плащ на вешалке у дверей, а сама прошла в комнату на первом этаже. Судя по мебели, это помещение служило одновременно и столовой, и гостиной. В отличии от гостиной в доме Полетт, заставленной мебелью и витринами с разными безделушками, тут было просторно и по своему уютно.

Шестиугольный дубовый стол на котором возвышалась ваза с фруктами, два кресла у камина, кушетка у окна и массивный шкаф с дверцами, украшенными мозаикой, яркие птицы на ветках, – вот и вся мебель.

Осмотревшись, Амадин обнаружила в комнате еще одну дверь, ведущую на кухню. Тут было жарко, печь, натопленная утром, еще не остыла. И девушка не удержалась, прижалась к кирпичному боку сначала ладонями, а потом и лбом, наслаждаясь волнами обжигающего тепла, растекающегося по телу.

Простояв так, наверное, целую вечность, слишком уж часто она мерзла за последнее время, Амадин все-таки заставила себя отойти от печи. Хозяин дома говорил, что не станет задерживаться, и ей не хотелось, чтобы ее обнаружили на кухне. Тяжело вздохнув, девушка предпочла вернуться в гостиную.

Пламя в камине давно погасло и с растопкой пришлось повозиться. Благо, дрова не надо было таскать, их сложили в чугунной подставке рядом с камином. Амадин опасливо покосилась на очередную рунную вязь и принялась искать спички.

Разжечь огонь с их помощью удалось не сразу, девушка привыкла пользоваться магией, но сейчас не рискнула, опасаясь, что ее заклинания могут активировать защиту.

Учитывая, какие мощные чары были наложены на входную дверь, Амадин не удивилась, если бы оказалась обездвиженной до появления хозяина. А, уже понимая характер великого инквизитора, вряд ли он вежливо проигнорировал очередную глупость. В лучшем случае, осыпал бы ее градом насмешек. В худшем… Девушка вздохнула, не представляя, что же могло ее ждать в худшем случае. В любом случае, она не собиралась выслушивать насмешки от герцога.

Наконец дрова загорелись. Амадин удовлетворенно вздохнула и разогнулась. Потерев ноющую поясницу, она выглянула в окно, убедилась, что снаружи никого нет, а экипаж герцога не подъезжает к кованой ограде и решила продолжить осмотр дома, здраво рассудив, что защитные чары не позволят войти туда, куда не следует.

На первом этаже кроме кухни обнаружилась комната для прислуги, рядом с ней – кладовая полная нехитрых продуктов да новомодный холодильный ларь с несколькими отделениями, заполненный снедью. И погреб, но туда Амадин не стала заглядывать. Наверняка, там хранили вино, и вряд ли герцог л'Армори порадуется её любопытству.

Перед тем как подняться из гостиной по изгибающейся дубовой лестнице на второй этаж она постояла у ступеней, разглядывая медную цепь, на которой висели фонари и две двери прекрасно различимые снизу. Если на хозяйской спальне стоит защита, то сейчас она рискует в полной мере ощутить ее воздействие на себе.

Амадин украдкой вытерла потные ладони о грубую ткань платья. С удивлением взглянула на юбку. В череде событий, она и позабыла, что одета в арестантскую одежду!

Девушка еще раз взглянула на закрытые двери. Возможно, там есть что-то подходящее, чтобы сменить позорное платье.

Вздохнув, Амадин решительно направилась вверх. Фонари, висящие на цепи, вспыхивали по мере того, как она поднималась, словно ободряя. Девушка стиснула зубы. Подобные нововведения управлялись при помощи магических стержней. Нефритовые палочки накачивались магией, получаемой от преступников после вынесения приговора. Возможно, и саму Амадин ждет такая судьба. Злость придала решимости, и девушка по-хозяйски открыла первую дверь.

Молния не вспыхнула, небеса не разверзлись, более того, никакое заклинание не пронзило нарушительницу спокойствия дома.

За порогом обнаружилась спальня, большую часть которой занимала кровать. огромная, с четырьмя деревянными столбиками по бокам, но без обязательного балдахина. Присмотревшись, Амадин заметила, что к столбикам привязаны атласные ленты. Это вызвало недоумение, но девушка не стала гадать, для чего они предназначены. Больше ничего удивительного в спальне не обнаружилось.

Помимо кровати, накрытой стеганым покрывалом, обстановку дополняли пара шкафов и стол. И огромное окно выходящее на балкон, за которым сейчас шумел ветвями залитый дождем темный сад. Поколебавшись, Амадин зашла во вторую комнату.

Она была зеркальной копией предыдущей, разве что вместо стола тут было трюмо с зеркалом, да балкона не было. Слабый аромат духов свидетельствовал, что совсем недавно в спальня принадлежала женщине.

Поколебавшись, девушка распахнула дверцу шкафа. так и есть: тонкие сорочки, костюмы для прогулок, чулки. В углу висело даже два бальных платья. Не удержавшись, девушка протянула руку и потрогала тонкий шелк. Тяжело вздохнула, понимая, что носить такой вряд ли придется и решительно закрыла шкаф. В комнате была еще одна дверь. Осмелев, Амадин распахнула и ее. Магические светильники медленно зажглись, мозаичные стены загадочно замерцали золотом, и девушка не смогла сдержать изумленного возгласа:

– Вот это да!

Такое она видела только на гравюрах в книгах о южных странах.

Чего тут только не было! И отдельный камин, и инкрустированная перламутром этажерка уставленная сосудами с драгоценными притираниями и мягкие льняные отрезы, и мраморные раковины, почему-то две и обе с зеркалами, тут было даже окно, выходящее на тот же балкон и забранное ажурными ставнями.

роскошный туалетный стул был отгорожен ширмами, на шелке которых танцевали вышитые гладью серые журавли.

А в центре комнаты возвышалась ванна. Вернее было бы сказать бассейн, слишком уж огромной была чаша. Выложенная мозаикой, она вполне могла вместить двух-трех человек, а широкие бортики так и манили раскинуть руки, опершись спиной на стенку чаши.

– Что-то мне подсказывает, что хозяин этого дом не чужд водных процедур, – Амадин тщательно вымыла испачканные сажей руки, взглянула в висящее над раковиной зеркало в тяжелой раме и искренне ужаснулась.

Удивительно, что герцог вообще узнал ее в этой замарашке с серой кожей и невнятного цвета волосами, ведь в прошлую встречу он был изрядно пьян, а она выглядела куда приличнее и неприличнее одновременно.

От одного взгляда на платье и огромные буквы на сукне девушку передернуло. Она решительно начала стаскивать опостылевшую робу, а следом и далекое от свежести белье.

Раз уж герцог решил, что ей место в этом доме, то ему придется смириться с тем, что она воспользуется всем предоставленными удобствами.

Вода хлынула в каменную чашу с изрядным напором, стоило отвернуть медный вентиль крана.

– М-м-м, а герцог не чужд магического прогресса, – Амадин пробежалась пальцами по изящной вязи выточенной на камне, заставила воду потеплеть до едва терпимой температуры и пошла разбираться с притираниями.

Вместо привычных серых брусков с запахом дегтя, который не могли перебить никакие травяные отдушками, здешнее светлое мыло вкусно пахло цветами. Не привычной розой и лавандой, а скорее, мятой, полевой ромашкой, хмелем и еще чем-то, терпким, густым и душистым одновременно.

Амадин не стала ждать, пока ванна наполнится целиком. Желая побыстрее смыть с себя все, она осторожно ступила в горячую воду, опустилась на колени, а потом и растянулась на дне с блаженным стоном.

Запястья, ободранные кандалами тут же нещадно засаднили, заныли все синяки, полученные за последние дни. Измученное тело предательски потянуло в сон, но девушка встряхнулась и решительно намылила волосы, вымывая грязь и тюремный дух.

Смыла и намылила снова… и снова. А потом долго терла кожу жесткой мочалкой, словно сдирая с себя все чужие взгляды, прикосновения, тычки. Дольше всего не поддавалась предательская траурная кайма под обломанными ногтями.

Выбравшись из ванной девушка с тоской осмотрела казенную робу и решительно откинула ее. Еще раз обвела взглядом комнату, заметила халат, небрежно лежавший на одной из полок. Синий шелк и парчовый пояс просто кричали о принадлежности вещи хозяину дома.

Поколебавшись, девушка завернулась в него. Халат был настолько большой, что ей несколько раз пришлось подвернуть рукава, а пояс обмотать на талии два раза, и все равно золотистые кисти почти касались пола. Ткань еле ощутимо пахла чем-то свежим, точно лес после дождя.

– Надеюсь, на меня не рассердятся, – пробормотала Амадин.

Кровать в спальне так и манила прилечь, но девушка решительно направилась вниз. Прежде чем ложиться в постель, стоило прояснить с хозяином дома некоторые моменты и… попытаться продать себя подороже.

При мысли о том, что она может стать любовницей герцога, Амадин бросило в дрожь, а низ живота скрутило, но не от страха, а от волнения. Она глубоко вздохнула, пытаясь обрести ясность мысли, и направилась в гостиную.

Камин внизу почти прогорел, однако пара поленьев подброшенных на угли быстро занялись веселым ярким пламенем. Амадин подтащила кресло поближе к огню, завернулась в мягкий шерстяной плед, обнаруженный на кушетке. Томик стихов выскользнул из-под ткани, девушка подобрала его, усмехнулась и положила на место. После чего забралась в кресло, поджала голые ноги, моментально озябшие на узорном мраморном полу.

Дрова в камине мирно потрескивали, пламя плясало перед глазами, а тело после горячей воды и мыла охватила томная слабость. Глаза то и дело закрывались, и Амадин не заметила, как заснула.

Глава 12. Рейнард де Треви

Королевский дворец встретил Великого инквизитора изумленным гулом. Весть о выходке герцога в суде уже разлетелась по городу и придворные обсуждали ее, гадая, чем вызвано подобное поведение. Демонстративно не замечая удивленных взглядов, Рейнард прошел сквозь анфиладу комнат, сухо раскланиваясь со знакомыми и обрывая любые попытки завести разговор.

Лакей, дежуривший у приемной, бросив взгляд сурово сжатые губы Великого инквизитора торопливо распахнул двери. Королевский секретарь незамедлительно вскочил со своего места и поклонился:

– Ваша светлость!

– Докладывать не надо! – Рейнард махнул рукой в подобие приветствия и прошел в кабинет.

Его величество Карл V, читавший какой-то документ, поднял голову.

– Ты не заставил себя ждать, – в голосе монарха слышалась ирония.

– Когда было по-другому? – хмыкнул герцог, садясь напротив хозяина кабинета. – Особенно если я вижу магического вестника. Что за спешка?

– Хотел из первых уст узнать, что произошло в суде, – его величество отложил бумаги и внимательно посмотрел на друга.

– В сущности, ничего.

– Ничего? Рей, ты прервал судебный процесс и на глазах у всех вытащил какую-то девчонку со скамьи обвиняемых!

– Вот видишь, ты уже все знаешь. – подразнил инквизитор.

Король тяжело вздохнул:

– Я могу поинтересоваться, зачем ты это сделал?

Рейнард осклабился:

– Можешь.

– Но, как я понимаю, ты вряд ли посвятишь меня в причины своего идиотского поступка.

– Я могу складно наплести про интересы следствия и даже не совру.

– С равной вероятностью ты можешь сочинить, что влюбился с первого обвинения, – отмахнулся монарх. – Это едва ли умерит мое любопытство.

Рей вздохнул, вытащил из жилета сложенный листок и протянул его через стол. Его величество едва взглянул на таящийся внутри портрет и удивленно поднял брови:

– Сесси? Только не говори, что до сих пор хранишь ее портрет! Еще и у сердца. Мне казалось, что ты тогда получил мощное противоядие от ее чар, – Карл усмехнулся и снова взглянул на портрет: – Да и выглядит она тут не лучшим образом.

– Еще бы, неделя по тюрьмам.

Король вскинул брови:

– Сесилия Летард в тюрьме?

– Ее зовут Амадин. Амадин Гросс.

– Ну и имя, словно южная птичка, – проворчал король, внимательно рассматривая портрет.

– Что? – не понял Рейнард.

– Есть такие птицы. Похожи на воробьев, только оперение поярче. Ты не знал?

– Никогда не задумывался об этом, – инквизитор протянул руку и повертел портрет, внимательно вглядываясь в грифельные линии. – Интересно, с чего вдруг такое сходство?

– Самое простое: внебрачная дочь. Кто ее родители?

– Сесилии?

– Нет. Твоей девушки-птички, болван! – Карл встал и подошел к огромному глобусу, стоявшему в углу, плеснул из графина в бокалы янтарной жидкости и вернулся к столу:

– Держи.

– Спасибо, – Рейнард отсалютовал монарху, – твое здоровье!

Король усмехнулся и опорожнил бокал. Герцог, напротив, только пригубил, смакуя напиток.

– Истинный?

– Конечно.

Инквизитор кивнул и отставил бокал.

– У меня еще допрос, – пояснил он, заметив удивление друга. – Не хочу упустить детали.

– Когда тебе мешал хороший алкоголь? – фыркнул Карл. – Только вопросы становятся более тонкими и грамотными.

Рейнард дернул уголком рта, обозначая улыбку. Он встал, подошел к глобусу. подхватил графин и со стуком поставил на стол:

– Опять жена?

– Хуже, – король плеснул себе вторую порцию. – Кабинет министров. Почтенные мужи взывают к совести и настаивают на наследниках.

– Сочувствую.

Карл опрокинул в себя второй бокал, после чего коротко высказался, куда друг может идти со своим сочувствием. Направление, как и сами слова, герцог проигнорировал:

– Все так плохо?

– Еще хуже, чем ты думаешь.

Рейнард кивнул. Он каждый день благодарил высшие силы, которые избавили его от незавидной участи: выслушивать ежедневные нотации об обязанности подарить наследника. К Карлу судьба не была столь благосклонна. Несколько лет назад он, повинуясь воле отца, вынужден был жениться на алеманнской принцессе. Брак оказался бездетным. Хотя, это инквизитор знал точно, у Карла была внебрачная дочь, но не законные дети, которые могли наследовать престол.

– Вильгельмина ударилась в религию, – продолжал король. – Молебны, старцы, провидцы…

– Почему бы тебе не отправить ее в монастырь? – предложил Рейнард.

он внимательно следил за выражением лица друга, и от него не укрылась тень, набежавшая на лицо Карла.

– А мы готовы к разрыву дипломатических отношений? – горько осведомился король. – Или к возможной войне?

Рейнард вспомнил о стопке документов, лежащих у него на столе, и покачал головой:

– Мне нечем тебя порадовать, мой друг.

– И ты… – Карл снова плеснул себе в бокал. – Рей, я устал… ты просто не представляешь себе, как я устал…

Он вздохнул и одним глотком опорожнил бокал. – Впрочем… ты-то как раз знаешь…

– Да, и даю слово разобраться с этим, – герцог не любил пустых обещаний, но сейчас, видя состояние друга, готов был сделать все возможное. И невозможное.

– Мне нужно время, – попросил он.

– Сколько?

– Полгода. Максимум год, – Рейнард знал, что обещал почти невозможное, но ведь перед ним был его друг. А еще король. Правитель, которому нужен наследник.

Карл смерил его мрачным взглядом и снова плеснул в бокалы.

– И что потом?

– Я разберусь с возможными врагами… усилю Сен-Кантен, насколько это возможно. С женой будешь разбираться сам.

– Чудесная перспектива! – мрачно усмехнулся король, залпом допивая коньяк.

– Извини, другой не будет,– инквизитор покрутил бокал в руках и отставил. – Мне надо идти.

– Не останешься на ужин?

– У меня много дел. А теперь и катастрофически мало времени.

Кивнув другу, Рейнард вышел. Секретарь снова вскочил:

– Ваша светлость?

Привычный вопрос вызвал глухое раздражение. Дело было не в вопросе. и даже не в личности спрашивающего, поэтому Рейнард взял себя в руки.

– Его величество занят государственными делами, – сухо проинформировал он молодого человека. – Не беспокойте его, Шарль.

– Да, монсеньор. Всего доброго.

– И вам, – Рейнард вышел, обвел недобрым взглядом людей, толпившихся перед дверями в надежде на аудиенцию и устремился прочь, гадая, успеет ли королевский секретарь распорядиться, чтобы карету герцога подали ко входу. Это было их своеобразной игрой. Иногда Шарль все-таки успевал, но чаще инквизитору приходилось ждать несколько минут, стоя на ступенях, и тогда он по-мальчишески широко улыбался, вызывая удивленные взгляды королевской стражи,

Сейчас было не до смеха. Широким шагом инквизитор прошел галерею, вытянувшуюся вдоль всего восточного крыла. Три боковые двери вели из нее в бальный зал. Они все были закрыты, и Рейнард искренне надеялся, что никому из королевской семьи не придет в голову в ближайшее время устроить торжество.

Он уже достиг лестницы, когда его окликнули.

– Герцог л’Армори? Какая встреча!

Моментально узнав обладателя голоса, Рейнард медленно повернулся.

– Барон Летард, – он холодно кивнул. – Долго ждали?

– С чего вы решили? – щегольски разодетый старик подошел к герцогу. Руку протягивать не стал, прекрасно понимая, что вряд ли инквизитор пожмет ее.

– Вы не сказали “неожиданная”, – пояснил Рейнард, внимательно рассматривая отца бывшей возлюбленной. Барон потерял былой лоск, на некогда красивом лице все яснее отражались следы разгульной жизни, седые волосы поредели, и судя по скрипу, сопровождавшему каждое движение, обрюзгшую фигуру сковывал корсет.

– Да? Виноват. Ну что поделать – старею… – он широко улыбнулся, напомнив Рейнарду оскалившегося волка.

– Увы. Время играет против нас. Так зачем вы меня караулили?

– Фу, герцог, к чему так грубо? Я всего лишь хотел поприветствовать вас и лично вручить вам приглашение на наш вечер, – барон ловко извлек из внутреннего кармана сюртука конверт и протянул его Рейнарду.– Вот. Ничего торжественного, просто приветственный ужин. возможно, если наберется достаточно молодежи, то танцы…

Понимая, что отказ равносилен дипломатическому скандалу, Рейнард забрал конверт, небрежно согнул и спрятал в карман:

– У вас все?

– Почти, – собеседник еле заметно прищурился, его темные глаза сверкнули, напомнив герцогу о девушке, ждущей его в особняке на рю де Флери.

– Я слушаю.

– Позвольте мне с высоты моего жизненного опыта дать вам один совет, – барон выжидающе замолчал. Молчал и Рейнард, ожидая продолжения. Оно не замедлило последовать. – Никогда не вмешивайтесь в семейные дела других людей. Супруги помирятся, а вы останетесь крайним.

– Неужели? Как я понимаю, ваш совет заодно и предостережение?

– Ну что вы, просто искреннее беспокойство. Вы ведь едва не стали моим зятем.

– Да, я был склонен к глупым поступкам в юности.

– Я слышал, что с возрастом люди умнеют.

– Только слышали? – Рейнард изогнул бровь и усмехнулся. заметив злость, мелькнувшую во взгляде противника. – Что ж, если у вас все, барон, то я, пожалуй, пойду. Как вы догадываетесь, у меня слишком мало времени, чтобы я мог проводить его в праздных разговорах.

– Конечно, не смею задерживать. Надеюсь, вы все-таки найдете окно в своем напряженном расписании, чтобы посетить нас?

– Возможно.

– Сесилия будет рада вас видеть.

– Не сомневаюсь.

Кивнул на прощание, Рейнард сбежал по ступеням.

Карета уже ожидала у крыльца. Кучер недовольно взглянул на герцога и неспеша начал снимать попоны с коней.

– Надеюсь, ваша светлость не прикажет мчать во весь опор? – проворчал он, явно недовольный тем, что лошадей вывели из теплой конюшни и заставили мокнуть под дождем. – Кони застоялись.

Рейнард усмехнулся. Будь на месте кучера кто другой, герцог наказал бы его за дерзость, но старик Леон сажал юного Рейнарда в седло на первого пони, учил управлять экипажем, щедро раздавая тумаки, когда ученик совершал оплошность. К тому же, сколько герцог себя помнил, Леон всегда ратовал за животных больше, чем за людей.

– Нет, срочного ничего не предвидится. мы едем на рю де Флери, – уведомил он, садясь в карету и откидываясь на подушки.

Леон хмыкнул и неторопливо забрался на козлы. Экипаж тронулся. Выждав, пока они отъедут от дворца, герцог, наконец, достал конверт и открыл. Пахнуло розами. Рейнард поморщился. Сесилия любила опрыскивать письма розовой туалетной водой. Уже не сомневаясь, герцог помимо приглашения достал еще один лист, сложенный вчетверо. Письмо.

Рейнард развернул его и пробежался глазами по строчкам. Бывшая возлюбленная просила герцога л’Армори забыть о прошлом и выражала надежду увидеть его в числе своих гостей на приеме.

Подавив в себе порыв скомкать лист бумаги, Рейнард тщательно сложил послание и спрятал конверт. Не в привычках Великого инквизитора рвать бумаги, которые могут пригодиться. Хотя бы как образец почерка дочери дипломата.

Глава 13. Рейнард де Треви и Амадин Гросс

В окружающих королевскую резиденцию кварталах жизнь не прекращалась ни днем, ни ночью. Ярко светились окна домов, раскатывали экипажи, грохоча колесами по брусчатке мостовых, из многочисленных рестораций доносился шум и громкий смех, иногда сменяющийся эмоциональными выкриками, а по тротуарам фланировали щеголи.

Но стоило отъехать на несколько улиц и стало понятно, что время позднее. Тускло горевшие фонари выхватывали из темноты редких прохожих и встречные экипажи, а по земле полупрозрачной дымкой стелился туман.

Рейнард специально купил дом именно здесь – неподалеку от аристократического района и в то же время в тихой части города. Каждый особняк окружал небольшой сад, густая листва деревьев надежно скрывала то, что происходило внутри ограды. Здесь никому не было дело до соседей, хотя Рейнард то и дело встречал знакомые лица. Рю де Флери давно в народе прозвали “улицей любви” – слишком уж часто там селили любовниц.

– Приехали, ваша светлость, – пробасил кучер, останавливая гнедых.

– Да, – Рейнард взглянул на особняк, затаившийся в конце аллеи.

Небольшое двухэтажное здание из красного кирпича с белеными выступами и мелкой расстекловкой окон казалось сошедшим с полотен прошлого века. правда, в отличие от тех же полотен, воспевавших уют, света в особняке не было. Это заставило инквизитора сердито нахмуриться.

– Меня не жди, – бросил он, выпрыгивая из экипажа.

– Ночевки в родовом доме, стало быть, опять не в чести? – усмехнулся кучер.

Любой другой слуга за подобное получил бы сначала отповедь, а потом незамедлительный расчет, но не Леон.

– Не хочу, чтобы меня разыскивали со всякими светскими глупостями, – пояснил Рейнард, машинально потрепав по шее одну из лошадей. – Совсем мокрые. Следи, чтоб не простыли!

– Да уж разберусь, ваша светлость! – усмехнулся в усы кучер и хлопнул вожжами.

Герцог л'Армори перешагнул изрядную лужу на мостовой и положил руку на ограду. Охранные чары кольнули ладонь, принося отчет: происшествий не было, посетитель внутри.

Рейнард нахмурился. Странно, что свет не горит. Ловушек герцог не опасался, он лично зачаровывал дом, в том числе против чужой магии, но темнота в окнах настораживала.

Не обращая внимание на капли дождя, так и норовившие упасть на лицо, герцог прошел по аллее и поднялся на крыльцо. По привычке стукнул начищенным медным молотком и сразу же обругал себя: не стоило думать, что нынешняя девица подобно его предыдущей любовнице будет выпархивать навстречу в полупрозрачном неглиже. Хотя… память услужливо подкинула недавнюю встречу в саду: тонкая батистовая сорочка, не скрывавшая очертаний стройного тела. пышная грудь, округлые ягодицы.

Вряд ли у девицы, вытащенной им из тюремной камеры было кружевное белье. Насколько инквизитор помнил, казенные вещи, выдаваемые арестованным, отличались скромным кроем и дешевизной. Рейнард вдруг поймал себя на том что уже минут пять стоит перед дверью, ожидая непонятно чего. Он провел рукой по дверному косяку, открывая магические замки, и вошел внутрь. В доме царила абсолютная тишина, заставившая герцога насторожиться.

На всякий случай навесив на пальцы парочку боевых плетений, Рейнард почти бесшумно пересек холл, распахнул дверь и стремительно шагнул в комнату.

Тусклый свет от тлеющих углей едва разгонял ночную тьму, но и так было понятно. что в комнате никого нет. Наверное, девушка находилась на втором этаже.

При мысли о том, что она лежит в кровати, ожидая хозяина дома, Рейнард тяжело вздохнул. Разговор предстоял серьезный, и ему хотелось бы обойтись без фарса

Он подошел к камину и подкинул пару поленьев, оттягивая момент неизбежного театрального представления.

Шорох за спиной заставил подскочить на месте. Рейнард обернулся, выставив вперед руку, и сразу же негромко рассмеялся. Похоже, ему пора лечить нервы.

Девушка спала в кресле. Она свернулась калачиком, подобрав под себя ноги, и из-за высокой спинки герцог попросту ее не заметил.

Не желая тревожить гостью, Рейнард медленно опустился в соседнее кресло. В эту самую минуту дрова занялись, пламя в камине ярко вспыхнуло, освещая лицо спящей.

Всё таки она была похожа и не похожа на его давнее увлечение, сейчас он побоялся назвать это любовью. Правда, у Сесилии был чуть вздернутый нос, щеки казались более округлыми, а пухлые губы кривились в капризной улыбке. В остальном сходство было несомненным.

Пользуясь безмятежностью сна, Рейнард внимательно рассматривал девушку. Судя по влажным волосам, она все-таки обнаружила на втором этаже ванну и воспользовалась ей. Интересно, во что она переоделась. Почему-то герцог сомневался, что девушка предпочла остаться в арестантской одежде или казенном белье.

Он прищурился. В этот самый момент девушка заворочалась и из-под пледа, в который она куталась показалась узкая девичья стопа. Голая.

Великий инквизитор вдруг совершенно по мальчишески улыбнулся, наклонился и тихонько потянул висящий край ткани. Поначалу тот не сдвинулся, девушка завернулась на совесть.

Мягкая шерсть всё же понемногу сползала с плеча, но одежды так и не было видно. Он потянул чуть сильнее.

– Что вы делаете? – Амадин Гросс подскочила и уставилась на него широко распахнутыми глазами, полными изумления и паники.

Рейнард фыркнул. Надо же, попался, как мальчишка.

– Кое-что потерял, – он невозмутимо откинулся в своем кресле.

– Могу я поинтересоваться, что именно?

– Поинтересуйтесь.

– Не думаю, что вы мне ответите, – девушка выпрямилась в кресле.

Плед все-таки соскользнул, и герцог с удивлением заметил знакомый синий шелк.

– Умно,– он нарочито небрежно скользнул взглядом по хрупкой фигуре, задержавшись на ложбинке, виднеющейся между полами его халата. – Как я понимаю, под халатом ничего нет?

Ему доставило удовольствие наблюдать, что щеки девушки полыхнули румянцем. Она выпрямилась еще больше.

– Желаете убедиться? – Амадин гордо вздернула подбородок.

То, как к ней обращался инквизитор оскорбляло гораздо больше, чем похабные высказывания жандармов и следователя. Подобным тоном герцог давал понять, что она так и останется деревенской девкой.

Она судорожно вздохнула и до боли в пальцах стиснула подлокотники кресла.

– Поверю вам на слово, – отмахнулся герцог, совершенно не подозревая о буре, царящей в душе у собеседницы. – Кстати, позвольте полюбопытствовать, где ваша одежда?

– Понятия не имею, ее ведь забрали…

– Я имел ввиду то, в чем вы приехали.

– Ах, это. Если вы запамятовали, на мне было арестантское платье.

– Прекрасно помню, как и ваше дело. Кажется, вы в одиночку разгромили город, разрушили часовню, подожгли поезд и склады? Впечатляет.

– Все-таки часовню тоже я, – пробормотала Амадин.

– Вас это не удивляет?

– Следователь в Блодетте предупреждал о последствиях.

– Последствиях чего? – голос стал жестче.

Девушка горько усмехнулась:

– Отказа. Или вы думали, что развесив магические артефакты вы убережете арестованных от произвола на местах?

– А, все-таки артефакты работают? – инквизитор довольно улыбнулся.

– Разумеется, поэтому вместо того чтобы повалить меня на стол и задрать юбку, следователь предложил "посотрудничать", – Амадин не скрывала иронии.

– Судя по обвинениям, вы отказались? Или вам вменяли разрушения по всему королевству?

– Да какая вам в сущности разница! – взорвалась девушка. – Отказалась, согласилась. Вы же сами отвергли мое предложение!

Магия клокотала внутри, ища выход. Амадин вскочила и сразу же запуталась в полах халата. Она наверняка упала, не успей герцог подхватить ее.

– Тише, тише…

Одной рукой он осторожно прижал ее к себе, а второй поглаживал по спине успокаивая, точно норовистую лошадь. Волна тепла исходила от его пальцев, расходилась по телу. Амадин судорожно вздохнула и прикрыла глаза, наслаждаясь внезапно нахлынувшим ощущением безопасности.

– Может быть все-таки расскажете мне правду?

Слова, пробившиеся сквозь дымку иллюзорного спокойствия заставили вздрогнуть. Опомнившись, девушка с негодованием посмотрела на инквизитора.

– Вы применили ко мне магию? – голос срывался.

Амадин поняла что дрожит, не то от страха, не то от того, что находится в объятиях мужчины.

– Вы опять собирались впасть в истерику, а я не люблю женские слезы,– спокойно пояснил герцог, наконец, разжимая объятия и снова садясь в кресло. Вопиющее нарушение приличий… если бы он считал ее равной себе.

От унижения краска снова прилила к щекам.

Амадин с ненавистью посмотрела на хозяина дома:

– Что вы хотите узнать?

– Я уже говорил: правду. Кто вас послал?

– Куда? В Блодетт? – не поняла она.

– Ко мне. В саду у Тристана.

– Тристана? – она не сразу поняла, что речь идет о муже Полетт. – Ах, вы про это! Да в общем-то, никто…

Она пожала плечами и осторожно присела на край кресла. Инквизитор изогнул бровь:

– Неужели? И ваше предложение…

– Все еще в силе! – выпалила Амадин, подаваясь вперед и вглядываясь в лицо мужчины.

– Даже так? – он закинул ногу на ногу. – И что же вы готовы сделать за пятьсот золотых?

– Триста, – поправила его девушка.

– Думаете за меньшую сумму мои… гм аппетиты поумерятся? – Рейнард пропустил момент, когда разговор с девушкой свернул не туда.

– О нет, ваша светлость, вы в любом случае заставите меня отработать каждую монету! – с горечью отозвалась Амадин.

– Тогда почему вы настаиваете именно на этой сумме?

– Потому что я не хочу быть продажной девкой, неужели не понятно! – Амадин снова начала сердиться.

Герцог сплел пальцы и оперся на них подбородком.

– Странно. Вы утверждаете, что не продажны, но в тоже время готовы стать моей любовницей и именно за триста золотых. Почему именно эта сумма?

– Я… я провалила экзамен, и мне нечем заплатить за учебу, – девушка опустила голову. Странно, но признаваться в этом было также сложно, как пройти в арестантском платье по стеклянной галерее.

– Провалили? Насколько я помню ваше дело, вы его сдали.

– Я не добрала один балл. Один! – отчаяние нахлынуло с новой силой. – И лишилась стипендии. Вы же знаете правила…

– Просветите.

– Что?

– Я учился в Академии более десяти лет тому назад. С тех пор многое поменялось.

– Не думаю, – пробормотала Амадин, вспомнив разговор с Шарлоттой. – Во всяком случае магические отработки для девушек остались все те же.

Рейнард шумно выдохнул.

– Если вы, наконец изволите заметить, я – не девушка. И не уверен, что знаю правила магических отработок.

– Салон Шуаз! – мрачно бросила Амадин.

Рейнард едва удержался от того, чтобы присвистнуть.

– И что же девушки… делают в столь интересном месте?

– Зарабатывают на обучение. Именно это и предложил мне магистр Сайлус.

– И вы решили, что…

– Я согласилась, но потом… – она коротко пересказала события того злополучного дня. Инквизитор слушал, не перебивая.

– Почему вы не пошли писать жалобу? – поинтересовался он, когда девушка закончила.

– А это что-нибудь изменило бы? Адептка-недоучка, желающая отомстить преподавателю за провал на экзамене, еще и безродная…

– Что плавно переводит нас к следующему вопросу, – еле слышно пробормотал герцог и продолжил уже громче. – Кто ваши родители?

– А в деле не указано? – фыркнула девушка.

– Указано, как и то, что вы разрушили часовню, развалины которой мирно стоят вот уже лет триста. Так все же?

Амадин пожала плечами. В сущности какая разница, если она расскажет правду?

– Моя мать работала служанкой в Сен-Кантене… не мне вам рассказывать, что бывает, если юная красивая девушка попадает на глаза хозяину дома или его сыну. Когда результат стал слишком выдающимся, ее выдали замуж. Я родилась через четыре месяца после свадьбы. Вот и все.

Рейнард кивнул. Чутье подсказывало инквизитору, что она не лгала. Возможно ли, что кто-то просто использовал ее вслепую? Или же их встречи действительно были совпадением, прихотью судьбы?

Он с интересом рассматривал сидящую напротив него девушку. Она сидела с абсолютно ровной спиной и смотрела на огонь невидящим взглядом. Почувствовав, что инквизитор наблюдает за ней, Амадин подняла голову.

– Я не могу лишиться дара и вернуться в деревню, – прошептала она. – Я… я готова на все, только не это…

– Тем не менее, от Сайлуса вы сбежали, – мягко напомнил герцог, наклоняясь, чтобы подбросить поленьев в огонь.

– Да, – она опустила голову и закрыла лицо руками. – Что мне теперь делать?

Рейнард медленно откинулся на спинку кресла. Интересно. что будет, если он предложит девушке деньги? Вряд ли она возьмет их просто так. Да и обвинения… Если Карл узнает о его порыве, будет хохотать до слез. Он вздохнул, чувствуя себя очень старым и сентиментальным.

– Пожалуй я его приму.

– Что? – она снова распахнула глаза, уставившись на него со смесью испуга и надежды.

– Да, ваше предложение. Раз вы утверждаете, что оно до сих пор в силе…

Он встал и подошел к шкафу, достал из одного отделений писчие принадлежности и сел за стол. Несколько небрежный строк, и Рейнард повернулся к девушке, протягивая бумагу, на которой четким почерком был написан вексель ровно на триста золотых.

– Держите.

Он с интересом смотрел на реакцию девушки.

– Нет, – она нахмурилась, прикусила губу. – То есть да, но эти деньги… вы вносите их за мое обучение!

– Едва ли вашей репутации пойдет на пользу, появление в секретариате с любовником, – он усмехнулся. – Хотя для меня это, признаю, сама по себе идея хороша! Вексель вручите сами.

– Ладно, – она сосредоточенно кивнула. – Но тогда мы с вами заключим официальный договор.

– Как пожелаете, – Рейнард мотнул головой в сторону стола. – Все в вашем распоряжении.

Он с интересом наблюдал за тем, как девушка подобрала полы халата и с достоинством прошла к столу. Присев на стул, она обмакнула перо в чернильницу и старательно вывела "Договор" аккуратным ровным почерком.

Замерла в раздумье, прикусив губу.

– Любовник и любовница, далее именуемые прелюбодеи заключили соглашение об оплате года обучения в обмен на услуги интимного характера, – с усмешкой продекламировал инквизитор.

Она вспыхнула и тут же уверенно начала набрасывать суть соглашения строгим канцелярским языком, тоже проговаривая вслух:

– Амадин Гросс двадцати полных лет отроду и Рейнард де Треви герцог л'Армори… – Девушка оглянулась через плечо. – Сколько вам лет?

– Это несущественно, – отмахнулся инквизитор.

– Напротив, не укажи я возраст, кто-нибудь может решить, что вы несовершеннолетний!

Брови герцога поползли вверх:

– Вы собираетесь демонстрировать этот документ в суде?

– Нет, но…

– В таком случае обойдемся без формальностей. Уверяю, моих титулов и званий вполне достаточно.

– Ладно,– Амадин вздохнула. – Тогда продолжим. Герцог л'Армори… Заключили договор о нижеследующем…

– Вижу вы знакомы с делопроизводством.

– Я посещала факультатив письмоводительства, – ответила она не отвлекаясь от выписываемых букв.

– Весьма похвально. Полагаю, получили высший балл?

– Да. Итак, взамен оплаты года обучения в институте магических искусств вышеупомянутая девица Гросс состоять… оказывать…

Она сокрушенно опустила голову. Рей молча наблюдал, облокотившись на спинку стула.

– Кажется, я не способна это сформулировать, – признала она поражение.

– Исполнять волю герцога и подчиняться его приказам, – негромко подсказал инквизитор.

– Если они не угрожают жизни, здоровью и успешному окончанию учебы! Сроком на один год, – подытожила Амадин, не сводя глаз с герцога.

– Умница, – пробормотал он. – Подписывайте.

Девушка послушно обмакнула перо в чернила, но герцог покачал головой:

– Вы же знаете, чем подписывают подобные договора.

– К-кровью… – девушка запнулась. Игры закончились, и ей вдруг стало по настоящему страшно.

Рейнард подошел к шкафу и сразу же вернулся, держа в руках стилет.

Тонкий трехгранный клинок легко помещался в ладони и в то же время мог стать смертельным оружием в умелых руках. В том, что руки Карающего Меча королевства были умелыми, сомневаться не приходилось.

–– Дайте руку! – приказал инквизитор.

Нервно сглотнув, Амадин выставила ладонь. Зачарованно наблюдая как пламя пляшет на черненой стали, она пропустила момент, когда клинок скользнул по ладони, рассекая кожу. Острая боль пронзила руку. Девушка сдавленно охнула.

Капли крови упали на договор, сразу складываясь в привычную подпись. Рейнард проделал тоже самое со своей рукой, а потом достал платок и перевязал девушке запястье.

Его подпись была витиеватой, как и положено аристократу и Великому инквизитору. Миг, и бумага вспыхнула, в этот момент обе подписи сплелись, образуя руническую вязь.

– Подержите кисть вверх, – посоветовал инквизитор, пряча клинок обратно в рукав.

– Зачем?

Обычно магия надежно защищала своих носителей, заживляя порезы и отводя простуды. Но сейчас кровь и не думала останавливаться.

– Потому что я использовал родовой клинок, – и, видя, что девушка не понимает, он пояснил. – Он выкован очень давно с вплетением древней магии.

Не обращая больше внимания на девушку, инквизитор подхватил лист договора, бегло просмотрел и удовлетворенно покивал:

– Из вас вышел бы хороший письмоводитель. Даже без магии можно было бы найти работу в столице, а не возвращаться домой, раз уж вам так вам ненавистна сама мысль об этом.

Амадин замерла, стискивая халат у горла. Почему ей самой не приходил в голову такой вариант? Кажется, она настолько сосредоточилась на желании стать независимой магичкой, что сама отбросила все иные возможности устроить свою жизнь подальше от родной деревни. Да, она лишилась бы дара, но вернуться в дом, где ей не рады, ее никто б не заставил. Теперь было уже поздно думать об этом.

– Это всё? – она поежилась и поджала мерзнущие ноги.

– Да. Кстати, мой вам совет: обменяйте мой вексель на банковский – посоветовал он, протягивая девушке документы.

– Зачем?

– Так вам зададут меньше вопросов в Академии.

– Напротив, всем захочется узнать, как я получила такие деньги. – Амадин покачала головой. Она тщательно разгладила свой экземпляр договора. – И… что будем делать теперь?

Последний вопрос она произнесла с трудом.

– А вы как думаете?

Не то вздохнув, на то всхлипнув, она потянулась к поясу халата. Пальцы дрожали и узел не поддавался. Внезапно ее ладони сжали.

– Это – лишнее, – голос инквизитора звучал очень сухо.

– Что?

– В этой ситуации ни вы, ни я не получим удовольствия, так что предлагаю воспользоваться кроватью на втором этаже.

– Да, конечно…

Амадин послушно направилась наверх. на площадке она остановилась, нерешительно поглядывая на двери. Какую именно спальню предпочтет ее… любовник? повелитель? работодатель?

– Спокойной ночи! – донеслось снизу. Обернувшись, Амадин увидела, что герцог уже надел плащ и стоит на пороге.

– Я оставил бумаги на столе, – добавил он, открывая дверь. Снаружи повеяло холодом.

– А вы… – она осеклась, мучительно подбирая слова.

– Составлю ли я вам компанию? Вряд ли, – он покачал головой.

– А как же договор?

– Я дам вам знать, когда вы мне понадобитесь. А сейчас – идите и выспитесь. Можете пользоваться всем, что найдете в доме.

Амадин покачала головой:

– Мне бы не хотелось злоупотреблять вашим гостеприимством.

Герцог улыбнулся.

– Но вы же сами составили договор, – мягко напомнил он.

– Но… – она опустила голову. – Я… я бы предпочла остаться в Академии.

Рейнард вздохнул и бросил взгляд на часы:

– Уже поздно. Сегодня вам лучше переночевать здесь.

– А… а потом?

Герцог пожал плечами:

– Мне в общем-то все равно. Если хотите – оставайтесь в своей келье, мне все равно, – кивнув на прощание, он вышел.

Глава 14. Амадин Гросс

Амадин выдохнула и прислонилась лбом к прохладной стене. Напряжение, тугой пружиной сдавливающее все изнутри, пропало, а тело охватила предательская слабость. Конечно, следовало поразмыслить о странном поведении герцога, не захотевшего воспользоваться своим новым приобретением, но это можно было сделать и утром.

Девушка открыла первую попавшуюся дверь, на негнущихся ногах дошла до кровати. Рухнув на мягкую перину, Амадин закрыла глаза. Сон все не шел, а когда она, наконец, заснула, то провалилась в зыбкие объятия кошмара.

Она куда-то бежала. Ночью, под ледяным дождем, ноги промокли, а глаза застилала пелена. Её постоянно кто-то хватал за одежду, утягивая в вязкую тьму, и Амадин стоило больших трудов отбиться, чтобы бежать дальше. Наконец, когда она совсем отчаялась, перед ней вдруг возникла высокая фигура в черном:

– Обвиняемая идет со мной…

Проснулась Амадин еще более разбитая, чем накануне. С трудом поднявшись, она долго плескалась в ванной, пытаясь собраться с силами.

Непривычная роскошь, царившая вокруг подавляла, и ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы не упасть снова в предательски мягкую кровать.

Кутаясь в синий халат, она спустилась в гостиную. Там кто-то был. Прежде чем Амадин успела сообразить, что делать, невысокая полная женщина, разжигавшая в камине огонь, обернулась и сразу же сделала книксен.

– Мадемуазель…

– Доброе утро, – девушка смущенно поддернула ворот халата. – А вы…

– Лора, горничная и кухарка в этом доме. Желаете что-нибудь на завтрак?

– Я? Не знаю… – Амадин замялась, не зная, как ей вести себя с этой женщиной. С одной стороны, она была гостьей в доме, с другой… добропорядочная служанка по статусу всяко была выше падшей женщины, которой Амадин стала, подписав вчера договор.

Вспомнив о том, что бумаги остались вчера в этой комнате, девушка торопливо посмотрела на полированную поверхность. Что если Лора прочитала их?!

Но оказалось, герцог позаботился и об этом: на столе лежал пухлый конверт с выведенным на нем именем Амадин. Судя по едва заметному свечению, документы были запечатаны магией.

Девушка задумчиво подхватила конверт, не зная, восхищается ли она герцогом л’Армори или ненавидит его за предусмотрительность.

– Может быть, блинчики со взбитыми сливками и малиной? – тем временем продолжала Лора. – Или…

– Пожалуй, блинчиков будет достаточно, спасибо, – перебила ее Амадин, понимая, что служанка сейчас начнет перечислять все блюда, которые может приготовить.

– Прекрасно. Что-нибудь еще?

– Что?

– Чай. кофе, шампанское…

– Кофе, – Амадин вымученно улыбнулась и добавила. – Пожалуйста.

– Да, конечно, – Лора скрылась за дверью, ведущей на кухню. Девушка присела за стол и покрутила конверт.

Судя по всему, там лежали и договор, и вексель. Амадин тяжело вздохнула. Второй вексель за неделю. И оба стоили ей чести. Интересно, что подумала Лора, увидев ее в халате хозяина дома?

Впрочем, чего уж думать, все было слишком очевидно. Странно только, что служанка так дружелюбна. Хотя наверняка, герцог ей хорошо платит, и она не желает терять хлебное место. Размышления прервала все та же Лора. четко выверенными движениями, она постелила перед Амадин кружевную салфетку, на которую поставила тарелку с ароматными блинчиками. Рядом появилась хрустальная вазочка со свежей, роскошь в это время года, малиной, щедро заправленной взбитыми сливками.