Решайся, а то опоздаешь

Счастье старости

Глава 1

– Бабушка, доброе утро! – внук вышел из комнаты мальчиков, сонно потирая глаза. – Ты что, уже вернулась с прогулки? А я-то размечтался, что встал сегодня раньше всех! Хотя с тобой я бы не рискнул тягаться. Ты же просыпаешься еще затемно.

Рослый, сильный двадцатилетний парень, изображая неуклюжего, сонного медвежонка, прошагал через кухню, обнял бабушку и чмокнул ее в щеку. Этот обычай, казалось, был в семье всегда. Ведь Вера не только дочерям дарила ласку и учила проявлять ее, но и сыновьям тоже. Поэтому снохи были благодарны матери, воспитавшей ласковых, добрых и заботливых мужчин.

Вот теперь и внуки, с первых шагов спешили к бабушке, чтобы поцеловать ее в щечку и получить от нее много поцелуев в щеки, в нос и в лобик. Внуки выросли, а потребность в этих самых «обнимашках» и поцелуях, не изменилась.

«Жила была девочка, – вспомнилось почему-то Вере, – но почему-то внуки называли ее бабушкой…».

Хотя Вера не чувствовала себя девочкой, да и не хотела. Каждый прожитый ею год дарил свой опыт и частичку чего-то, что в конце концов складывалось в внутреннюю цельность и зрелость.

– Чай будешь? – Степа заправил для себя кофеварку, но он знал, что бабушка не пьёт кофе, и поэтому налил воды в чайник.

– Да, я позавтракаю с тобой, – светло улыбнулась Вера. Ей казалось, что утренняя свежесть океана, тепло солнечных лучей и нежность прикосновения Божьего присутствия к ее душе во время молитвы, все еще ласкают душу. – А то с этой суетной жизнью, я вас очень редко вижу.

– Ну да, учёба, работа… Ничего не поделаешь. Надо жить и все начинать почти «с нуля», – развел руками парень. – Представляю каково нашим родителям. Мы – то все равно начинали бы. А им второй раз приходится «стартовать».

– Да, наверное, в Америке в основном работают эмигранты. Это им много надо. Местные уже спокойны, не напрягаются. У них есть дом и все необходимое. А на питание и одежду здесь много не надо, – Вера взяла в холодильнике йогурт и достала из пачки несколько сухариков. С возрастом организму для жизни требовалось все меньше пищи.

В то время как Степан пожарил себе омлет из трёх яиц, приготовил пару тостов и достал их холодильника колбасу. Он был молод и силён. Кроме того, в суете дня он не знал, когда сможет пообедать и сейчас завтракал «про запас».

– Ага. А нам слишком много надо, – улыбнулся Степан, теперь уже ничего не изображая, он передвигался по кухне лёгкой, пружинистой походкой, радуясь сильному спортивному телу «без жиринки».

Посещения ближайшего GYM (тренажерный зал) три вечера в неделю позволяло парню держать себя в отличной форме, несмотря на то, что в течении дня приходилось много времени проводить за учебниками.

– Конечно. Вам еще семью заводить, – согласилась женщина.

– Ой, бабушка, не напоминай. Я пока с этим совсем не намерен спешить. Мне и дома хорошо, с тобой и папой с мамой.

– Ох вы, баловни, – ласково улыбнулась Вера, проведя ладонью по щеке внука. – Вам трудно будет угодить. Ведь ласковых и заботливых людей в нашем мире не так легко найти.

– Вот я и буду не торопясь искать, может годам к тридцати и встречу, – игриво рассмеялся Стёпа.

– Ну, это уже «перебор»! – смеясь поддержала Вера, – родители тебя раньше «вытолкнут из гнезда, как ленивого птенца». Ты уже сейчас можешь семью содержать. Так что, не «филонь».

Так, перешучиваясь и общаясь внук с бабушкой сели за стол. В это время стали просыпаться остальные члены большой семьи. Каждый сам наливал себе кофе, чай, молоко или какао, в зависимости от предпочтений, доставал из холодильника то, что хотел сейчас поесть и присаживался к столу.

Добродушно-шутливый тон разговора легко подхватили и стали перешучиваться, придумывая, кто, где и когда будет искать себе жениха или невесту, и какими они должны быть.

– А вот Анечке нужен настоящий ковбой, – смеясь встретил Степа сонную младшую сестренку.

Аня зашла на просторную кухню, слыша голоса и смех братьев и сестер и еще не успела умыться. Услышав шутку, она проворчала:

– Сам ты, ковбой! Не собираюсь я «коровам хвосты крутить». Я на медсестру или врача пойду учиться после школы. – И ушла в ванную, умываться.

– А вот Оксане нужен утонченный аристократ, чтобы никогда не мог грубого слова сказать, а то она сразу плакать будет, – не унимался Стёпа.

– Сам ты плакса! – Оксана была готова обидеться.

– Стёп, даже шутя не нужно обижать, – напомнила Вера. И парень привычно послушался.

Он не мог объяснить, что именно в словах и голосе бабушки не позволяло ослушаться? Ведь ее голос всегда был тихим и ласковым. Но было в ней что-то, какой-то внутренний большой вес. Возможно он назвал бы своё желание послушаться большим уважением, которое всегда испытывал к бабушке. Но возможно и сознание ее правоты, но без упрёка, подвигло парня обратить внимание на то, что он нечаянно «перешел границу» и обидел старшую сестру. Он подошел к Оксане, обнял ее за плечи и улыбнулся:

– Не обижайся сестренка, ты вовсе не плакса, просто очень тонкая натура. С тобой нельзя грубо обращаться. Поэтому я и хочу, чтобы твой жених был чутким и мягким. А вот Анечка, она как резиновый мячик, «отпружинит» и не обратит внимания на резкость.

– Не правда! – Аня вновь показалась в дверях, – если я не показываю, что мне обидно, это совсем не значит, что меня можно как мячик пинать! И вообще «отдача замучает»!

– Во! Во! Я ж говорю, что ты у нас всегда можешь за себя постоять, – подключился Женя, мальчик, был старше Ани на два года и был предпоследним в семье.

– Ладно, не переживай, брат, я не только за себя, но и за тебя могу постоять, – напомнила Аня и рассмеялась, изобразив, что показывает мощные бицепсы. На самом деле все знали, что не в силе рук здесь дело, а в умении применить удивительно мощный эмоциональный напор, которому мало кто мог противостоять.

Вера давно позавтракала. Она ела очень немного в последнее время, но уходить в тишину своей комнаты не хотелось. Эта шумная ватага подросших детей скоро «упорхнёт», каждый по своим делам, и в доме опять будет тихо. А сейчас ей просто хотелось посмотреть на внуков, порадоваться общению с ними. И ей не надо было, чтобы кто-то обращался к ней, достаточно было видеть как дети общаются между собой.

Когда все уйдут из дома, она будет собирать вещи в стирку, а затем разносить высушенное бельё по комнатам. Ей нравилось стирать в автоматической машинке и сушить также в машине, стоявшей сверху на «стиралке». Блага цивилизации невольно напоминали, как она стирала все в тазу, руками в таёжной деревушке в ссылке. А потом «крутила» горы белья на стиральной машине «Алма-Ата», после которой нужно было отжимать простыни и пододеяльники вручную, и также полоскать или под холодной водой водопровода, или даже в горной речке в проруби зимой, если вдруг перемерзал водопровод. А с современной техникой стирка превратилась для нее в удовольствие. С этой работой она могла справляться даже в свои «под восемьдесят» и радоваться тому, что может не только обслуживать себя, но и приносить пользу семье дочери.

Вера жила недалеко от океана. Почти с первых дней, когда семья заселилась в этот дом, она каждое утро на рассвете ходила на прогулку, проходя до берега, дышала влажным воздухом, слушала шепот, а иногда и рокот волн. Ветер с тонким привкусом морской соли, ласкал шею, лицо, легко перебирал седые волосы. Чуть позже начиналась жара, южное солнце штата Флорида не позволяло находиться на воздухе днем. Но для Веры, прожившей большую часть своей жизни в более северной климатической зоне, лето здесь казалось очень длинным. Да и зима в этих местах была какая-то «не зимняя».

Когда Вера с семьей дочери приехала в эти места, они ждали зиму, но та все никак не приходила. Только летние платья пришлось сменить на легкие курточки или кофточки, да вместо босоножек носить туфли. Да и то вся эта одежда нужна была только если была необходимость долго оставаться на улице. Но так как общественного транспорта в этих местах почти не было, то машина с первых дней стала необходимостью. Благо, что можно было приобрести средство передвижения недорого.

Но утренние прогулки Вера проводила каждый день и только во время сильного дождя она оставалась дома. Женщине нравилось медленно шагать по тротуару, вдыхать прохладный воздух и подставлять лицо первым лучам восходящего солнца, пока они были еще теплыми и ласковыми, и молиться. Она всегда перечисляла перед Богом имена всех детей. И тех, кто жил рядом, и кто остался на другой стороне земного шара. Молилась она также о тех, кто был родным не по крови, а по духу и о тех, кто находился в трудных обстоятельствах.

Глава 2

Вера вышла замуж в двадцать шесть, и осталась вдовой, в пятьдесят два года. Семейная жизнь не была долгой, но после смерти мужа, Вера тоже «собралась домой». Дети заметили, что их мать стала как-то тихо и спокойно угасать. Дети все были уверены, что их мама обычно получает просимое от Бога. Она почти никогда не просила чего-то для себя. Вера искренне и от всего сердца жила для тех, кого любила. И попасть в число «ее любимчиков» было очень просто. Достаточно было реально нуждаться в поддержке и помощи. Женщина не поддавалась на манипуляции, но от сердца откликалась на реальную нужду всех, кто ее окружал. И сейчас дети вполне обоснованно решили, что их мама помолилась от ом, чтобы Господь забрал ее к себе, вслед за их отцом. Все восемь детей, оставшихся после смерти Ирины, ушедшей в вечность молодой, собрались в дом матери.

– Мам, слушай, нам кажется, что ты как-то не правильно себя ведёшь, – начала старшая дочь. – Ты явно за папой собралась.

– Ну да, вы уже взрослые, самостоятельные. Раньше я была нужна папе. А сейчас и мне домой пора, – тихо ответила Вера.

– Мам, мы специально собрались все вместе, чтобы уговорить тебя остаться, – возразил второй сын. – Получается, что мы остались без папы, а теперь ты тоже хочешь уйти от нас! Но у папы не было выбора. А у тебя есть, и это нечестно! Ты очень нужна нам! Что нам всем сделать, чтобы ты больше не просила у Бога забрать тебя?

– Ничего не нужно, – улыбнулась Вера, – я уже все поняла. Если я нужна вам, значит не буду больше молиться, чтобы Господь меня забрал домой.

– Мам, пока здесь твой дом. Мы понимаем, что ты не привыкла жить в одиночестве, и спорим, с кем ты будешь жить! Все хотят, чтобы ты жила с ними. Поэтому тебе выбирать. – Сообщила младшая из дочерей.

После разговора с детьми, Вера, словно ожила. Это произошло не сразу, но она иначе стала смотреть на жизнь. Будто перевела взгляд с вида "за гранью смерти", на задачи сегодняшнего дня. Женщина поверила в то, что нужна детям здесь и сейчас, несмотря на то,что они все уже взрослые и самостоятельные.

– Мам, не только маленьким детям нужна мама, но и взрослым тоже, и не меньше. – сказала ей старшая дочь. – Даже если мы не всё говорим тебе о своей жизни, ты можешь молиться о нас. Ты же понимаешь силу и власть осознанной молитвы. Если мы по неопытности и самоуверенности лезем в какие-то рискованные дела, ты можешь просить у Бога защиты для нас и разума, чтоб мы вовремя остановились. Никто не знает, будет ли твоя молитва настолько же эффективной после твоего перехода в вечность? А вдруг, наши слова, как и все остальное, станут.... – дочь задумалась, – ну, как воздух на большой высоте, более разреженными, не настолько плотными, а соответственно и не такими действенными?

– Я не знаю, – пожала плечами Вера.

– Ну вот и я тоже, – подхватила дочь. – Поэтому я верю, что каждый миг физической жизни стоит ценить, и держаться за него. Ведь получается, что дух, все более удаляясь от первоисточника (Творца), и все более уплотняясь, становится материей. И, выходит, что каждое действие и каждый наш шаг в материальном мире, если посмотреть в обратном направлении, отзывается как будто рупором в духовном мире. Из-за нашей неопытности и иногда глупости, мы делаем много ошибок. Ты больше прожила, и намного более осторожна в поступках и словах. И, если кто-то и может заступиться за весь наш род, то это ты.

Вера помолчала, слушая своего взрослого ребенка, и улыбнулась.

– Меня не нужно агитировать, я и так готова делать все, чтобы помочь вам, мои дети.

– Ты нужна не только нам, но и всем, кто тебя не напрасно называет своей мамой. Ты ведь – старейший духовный воин нашей семьи. Бог забрал папу. Он так решил. Но тебе пока "указаний свыше" не было. Так что мы очень надеемся, что ты не станешь проситься домой, а употребишь свое право на ответы от Бога на твои молитвы, в других направлениях. – Продолжала дочь. Затем она улыбнулась и закончила. – Ладно, мам, я это так, на всякий случай, на будущее, чтобы ты больше нас не пугала.

– Хорошо, не буду – снова улыбнулась Вера.

С тех пор много воды утекло. В том же году, когда ушел в вечность Саша, один из мужчин-соседей попробовал свататься к Вере, ведь она была совсем еще не старой, и очень интересной женщиной. Но Вера лишь рассмеялась в ответ:

– Прости, но я никогда не планирую об этом думать. У меня есть муж, и другого мне не нужно. У меня есть дети и внуки. Я не желаю другой жизни. Поищи себе достойную женщину. Не стоит тратить на меня свое время, – ответила она ухажёру.

Через несколько лет одна из старших дочерей с мужем собрались эмигрировать в Америку и средний сын попросил маму поехать с ними. Ведь тогда остальные дети тоже смогут выехать за рубеж. Вера не планировала переезжать. Но она привыкла жить не для себя, и всегда старалась делать все, чтобы ее детям жилось как можно лучше. Поэтому она ни слова не возразила, только спросив у дочери:

– Вы возьмете меня с собой?

– Мам! Конечно! С огромным удовольствием! – ответили супруги хором. – Ты с нами живёшь и будет правильно, если переедешь тоже с нами.

– Ура! Бабушка поедет с нами! – обрадовались внуки, услышав о намерениях Веры.

Так Вера, неожиданно для себя самой собралась эмигрировать в Америку. И Господь, видя желание женщины, жить для блага и радости близких, подарил ей тихую старость, в удивительно красивом месте. А создавать дружную атмосферу любви и дружбы в семье она умела сама, научив этому детей и внуков. Поэтому бывали дни, когда Вера забывала, в какой стране живет. Ведь атмосфера в доме благополучно перекочевала на новое место жительства, вместе с семьей.

Шли годы. Возраст и болезни все чаще напоминали о себе, и все же Вера отчетливо осознавала, что не только от детей и внуков, но также от многих, с кем в своей жизни ей приходилось беседовать по-душам, к ее сердцу, и к ее жизни тянется прочная нить. И Вера чувствовала желание и ответственность приносить их нужды в молитве к Богу. Она не только поверила, но и не раз видела, когда близкие молились о чем-то, очень ждали ответа от Бога на свою нужду, но небо почему-то молчало. Затем родные и друзья звонили ей с просьбой поддержать их в молитве. И, словно ее слова оказывались той самой "последней каплей", после которой люди получали просимое. Они звонили в скором времени и удивленно сообщали:

–Мама Вера, удивительно получилось, мы молились, ждали, и – ничего. А после вашей молитвы все произошло, спасибо вам!

– Мне-то за что? – удивлялась пожилая женщина, – что с моей старости да слабости возьмешь?

– А вот Господь, почему-то иначе думает, – отвечали близкие и друзья. – Он будто ждал, пока мы вас подключим к нашей просьбе.

– Вы не представляете, как меня это радует! – улыбалась Вера. – Неужели в своей немощи, я все еще нужна вам, сильным и взрослым?

– Мам Вера, очень нужна! – признавались люди.

– Удивительно! Раньше так не было… – Господь будто стал чаще давать мне то, что я у Него прошу, после того, как забрал мои силы и здоровье.

– Я думаю, Он делает это потому, что ты все свои немощи без ропота принимаешь, – заметила однажды дочь.

Однажды в гости к семье приехала женщина. Они с родителями эмигрировали много лет назад. Отец гостьи также был в возрасте, а мать умерла несколько лет назад. Видя живость ума Веры, гостья спросила:

– Как это у вас получается? Ваш разум будто не стареет, хотя я знаю, что у вас нет высшего образования. Мой отец в прошлом академик, но сейчас его разум угасает поразительно быстро. Врач сказала, что если он не освоит компьютер или не станет учиться чему-то новому, то в скором времени го ожидает деменция. А вы освоили компьютер?

– Ну, настолько, насколько он мне нужен, чтобы общаться по скайпу с детьми, оставшимися на родине, и чтобы слушать проповеди, да и вообще слушать служение в церкви. Я же теперь не могу выходить из дома, голова кружится. – ответила Вера.

– Да наша мама и нам не дает остановиться в развитии. Если мы несколько дней не говорим, что нового прочитали в Библии, что нового узнали о Боге, то она сразу тревожится, что наш духовный рост затормозится, – рассмеялся зять. – И то, что я уже много лет являюсь пастором нашей общины, ее лишь сильнее тревожит. Ведь если я не узнаю новое о Боге, как и чем я буду духовно кормить свою церковь. Наша мама категорически против "духовной жвачки", когда знакомые истины лишь пересказывают новыми словами. Так что она не только сама постоянно развивается, но и нам "застрять" не дает. Хорошо еще, что мы сами много лет назад стали читать вечерами Библию всей семьей. Поэтому все как-то естественно получается. Так что нашей маме деменция точно не грозит. Скорее это может случиться с кем-нибудь из нас. -

Зять с самой свадьбы называл мать жены "мамой" и не разделял между своей матерью и тещей, одинаково заботился об обеих.

С годами, когда сил становилось все меньше, Вера чаще нуждалась в заботе и помощи от семьи. И теперь становилось очень важным то, что она в свое время научила детей этой самой заботе. Пока дети росли и мужали, Вера учила их проявлять заботу к пожилым, маленьким и слабым, не задумываясь о себе. Ведь сама она была достаточно сильной, чтобы помогать многим. Но теперь пришло время пожинать плоды того, что женщина посеяла в жизни. И эти плоды радовали ее.

Ведь не зря говорят, что у нас есть возможность выбрать, что мы сеем в жизни. Но пожинать придется не то, что хотим, а то, что посеяли.

Вере было приятно встречать любовь, нежность и поддержку от всех, кто ее окружал. С одной стороны можно было грустить о том, что время жизни на земле подходит к концу и сил становится все меньше. Но с другой стороны – это было время жатвы, и подготовки к вечности. Плоды всего, что она посеяла в жизни, радовали женщину, и перед ней открывалась бесконечная перспектива счастья, гармонии, покоя и жизни в свете. Она вполне доверяла Небесному Отцу, что Он способен наполнить увлекательными событиями не только ее земную жизнь, но и целую вечность. Ведь в земной жизни Он ее не разочаровал.

Глава 3

Бог не часто баловал Свою дочь в земной школе. Бывало совсем не просто. Но ведь любящий Отец понимает важность обучения для будущего, и потому всего давал в меру. В трудностях поддерживал, давал передышки в испытаниях, радовал отдыхом и посылал время наслаждения покоем.

Жизнь Веры была полной, и она верила, что и с дальнейшим путём ее души Творец как всегда справится. Поэтому сейчас она не жалела ни о чем, принимая каждый день зрелости своей души с благодарностью.

Ей были понятны слова, которые не раз встречаются в Библии о различных людях, заканчивающих свой земной путь: "насыщенный днями".

Женщина не спешила в вечность, не ждала перехода, научившись ценить каждый шаг на земле. Ведь короткий миг, называемый "земной жизнью" неповторим, и стоит ценить каждую его минуту, понимая важность любого дела, совершенного на земле.

Теперь ее жизнь протекала медленно, обычно день был тихим и медленным, и лишь вечера выходных дней обычно всегда оглашались голосами гостей и пением молодых голосов. Внуки знали, что бабушка очень любила петь. А сейчас любит слушать молодое пение христианских гимнов.

Вере казалось, что она смотрит на свою жизнь из окна скорого поезда. Годы пролетают, словно придорожные столбы, отсчитывая километры пути. Не успев до конца насладиться радостью, она встречала боль. Но потом и боль проходила, оставив на губах привкус горькой морской соли. И, если бы она не знала с полной уверенностью, что поезд движется в сторону вечности, возможно ей стало бы страшно от того, что и без того быстро несущийся поезд, со временем лишь набирает скорость…

В течении дня не много происходило событий, но все же день, казалось, пролетал, словно одна минута.

Вечерами, когда семья садилась за стол и все брали в руки Библию, собираясь читать по паре стихов очередной ее книги, Вера смотрела на лица родных и думала: «Любопытно, почему, мы можем увидеть только глаза, и узнать человека, Тогда как видя все лицо, но с закрытыми глазами, не узнаем его? Может быть через глаза физического тела на мир смотрит наша душа?»

Недавно она услышала, мысль о том, что вечная душа, которую Творец посылает на землю, не просто опускается в тело, но одевается в него, словно в одежду. Постепенно характер, развивающийся в этой душе, проявляется через черты лица, поэтому с возрастом легче увидеть характер людей, ведь он пишется на лице. А потом материальная оболочка, как одежда стареет и изнашивается. И тогда душа уходит к своему Творцу и ждёт до времени, когда получит новое тело-одежду.

Глядя на детей и внуков, полностью увлеченных процессом проживания своего короткого времени на земле, Вера улыбалась. Она не жалела ни о чём в своей жизни. Ведь каждое событие имело смысл и продолжение. И даже те события, смысла которых она пока не понимала, все же нужны были. Вера верила в это. Ведь Бог не ошибается.

Сейчас женщина проходила время особенного счастья – она будто перед важной поездкой собирала все, что может пригодиться и «паковала чемоданы», предвкушая встречу с одной из своих дочерей, ушедшей так рано, с любимым мужем, с друзьями и близкими, кто закончил свой земной путь раньше.

Но даже сейчас, Вера не спешила вперед, не мечтала о том, что будет, вполне доверяя мудрости Творца. Она оглядывалась на сегодняшний день, стараясь понять, все ли добрые слова успела сказать сегодня? Всегда ли поддержала уставшие руки тех, кто оказался рядом, позволила ли сегодня своим близким также ощутить себя нужными на земле, помогая своей маме и бабушке?

Теперь время мерилось не годами или месяцами, а минутами и часами. Самой большой единицей измерения теперь был день. Когда дети, проживающие по всему миру, звонили, спрашивая, как она сегодня себя чувствует, Вера обычно отвечала коротко:

– Жива. Слава Богу!

Прошел еще один день. Минула еще одна вечность, состоящая из множества секунд, и за каждое мгновение жизни Вера была благодарна Творцу.

В моменты сильной физической слабости, когда сознание на несколько минут покидало пожилую женщину, ей казалось, что это уже конец. Но душа, словно вспомнив еще что-то, что не успела доделать в земной жизни, возвращалась вновь. Понимая, что когда-то она уже не сможет вернуться в тело, Вера сделала последнее наставление детям и внукам. На что старшая дочь напомнила:

– Мам, Иаков, после того, как оставил завещание всем своим двенадцати наследникам, прожил еще двадцать один год. Надеюсь, что и ты проживешь столько же.

Вера рассмеялась на пожелание дочери, ведь ее тело, словно изношенная одежда, все чаще давало сбои. И все же ей было приятно слышать, что дети не устали от нее, что желают ей долгой жизни. И пусть сейчас ей уже восемьдесят семь, не многие доживают до такого возраста. Долгие дни – все же особое благословение, пусть и не простое. Ведь в этом случае, человек достаточно долго ощущает себя старым. В своё время Саша, ее муж, не хотел долгой старости и Творец учёл его желание. И все же Вере, да и детям казалось, что он ушел слишком рано. Но кто есть человек, чтобы судить о действиях Бога?

«И все же я смогла получить особое счастье и благословение – сознательную зрелость» – думала Вера, ранним утром, глядя на кормушку для птиц за своим окном.

Внуки специально установили ее там, чтобы бабушка могла наблюдать за пташками, даже если слабость или болезнь заставят ее оставаться в постели. Рядом висела поилка для колибри со сладкой водичкой, и крошечные пташки, размером с бабочку, каждый день прилетали, радуя глаз.

Благодарное сердце всегда найдет причину для молитвы благодарности Творцу, для счастья и радости. Вера не думала о том, что ее счастье – это ее личный выбор. Она просто радовалась каждому дню, отмечая и запоминая лучшее в годах, месяцах, неделях, днях, минутах и секундах которые оставались ей на земле. Ее память, словно сосуд была наполнена добрыми воспоминаниями, которыми женщина ее наполнила.

А впереди ее ждала вечность с Тем, Кого она любила больше всех и всего в своей жизни, и Кому она посвятила все свои дни. К Творцу, который есть начало всего живого, и его продолжение. По Его Заповедям женщина старалась жить, Его любила как только умела и могла, к Нему навстречу поднимала глаза каждое утро, глядя в окно на небо. Ее жизнь была стремлением к любви, и впереди ее ожидал Источник этой бесконечной Любви!

Тайный папа

Предисловие.

– Как ты могла опозорить нашу семью?! – гневно кричал заведующий крупным оптовым складом, меряя свой кабинет быстрыми шагами, обращаясь к дочери, испуганно прижавшейся в углу мягкого дорогого дивана. – Да ты не только семью опозорила, но и весь наш род! У нас четыре поколения: раввины, праведники и большие люди в нашем народе, и вдруг такое! За что страдали наши отцы и мы, сохраняя Заповеди Торы?! Чтобы вот такая неразумная девчонка одним глупым поступком выбросила все это на помойку?! Незаконнорожденный ребенок, да еще и от гоя1! А ты куда смотрела? – обратился мужчина к жене, сидящей на диване рядом с дочерью с опущенной головой. – Это ты распустила детей, и они делают все, что захотят! И вот, полюбуйся! – он указал пальцем на старшую дочь, – принесла «в подоле». И что прикажете с этим делать? Если хоть кто-то узнает, мы лишимся всего, что у нас есть! Весь наш бизнес держится на кошерности2 и чистоте во всем. Кто поверит, что у нас кошерная продукция, если в доме творится такое! Все, что мы сейчас имеем, как материальное, так и уважение в обществе – все исчезнет! Лопнет как мыльный пузырь! Разве кто-то поверит мне, что я тщательно слежу за чистотой того, что мы поставляем нашей общине, если собственную дочь не научил правильному поведению? Да и твои родственники будут опозорены! Дочь раввина в четвертом поколении и вдруг не смогла научить своего ребенка Заповедям. Какой позор! – гневно взглянул он на жену. Затем перевел взгляд на дочь. – Ты можешь сказать, какой у тебя срок?

– Я не знаю. Но обычных… – поперхнулась девушка, – у меня давно не было.

– Я то думаю, почему это тебя вдруг «разнесло»! Но разве я мог предположить, что это не лишний вес, а позор всего нашего рода! – продолжал кричать мужчина. Затем он вдруг осёкся и вспомнил, что младшие дети могут услышать его крик через закрытую дверь кабинета приглушенным голосом закончил. – Я найду врача и мы прервём твою беременность!

– Папа! Как ты можешь! Ты же соблюдаешь Тору! За что убивать маленького ребенка? Что он тебе сделал? – побледнев, Софочка обняла живот, словно пытаясь защитить своего крошку от обезумевшего деда.

– Это не ребенок, а выродок! – поморщился мужчина.

«А все наши считают его праведником! Да какой же он праведник после этого! – поразилась девушка. – Он – убийца!» Но ничего произнести не решилась, глядя на своего отца расширенными от ужаса глазами. Она продолжала прикрывать свой чуть округлившийся живот руками, будто ее отец собирался ударить по нему. Но девушка знала, что он никогда не поднимет руку на нее. Но то, что она услышала в адрес ее ребенка поразило её. Теперь Софья поняла, почему некоторые знакомые очень осторожно относились к «праведности» ее отца. Некоторые считали, что для Мойши только видимость важна, что он не настолько искренен в своём желании жить праведно, каким хотел казаться.

София давно поняла, что носит под сердцем малыша, но дома молчала об этом, боясь родительского гнева. И все же, она и подумать не могла, что отец потребует сделать аборт! Девушка думала, что родители покричат, но потом все же согласятся на ее брак с Васей – бывшим одноклассником, в которого она влюбилась без памяти.

Узнав о будущем ребенке, Вася сначала испугался, но потом сказал, что не бросит любимую, и будет заботиться о малыше. Но его мать заявила, что не примет еврейскую сноху в дом, и если сын собирается жениться в свои неполные восемнадцать лет, то должен уходить из дома и жить самостоятельно. Понимая, что они с любимым сами еще дети, и испугавшись, что не справятся с воспитанием ребенка, Софья решилась сообщить своим родителям, надеясь, что они, пусть и поругают, но помогут вырастить малыша. Раньше она планировала просто сбежать из дома, чтобы родители не помешали их планам. Но когда узнала, что бежать им некуда, решилась сообщить своим о будущем ребенке. Но то, что она услышала, сильно испугало молоденькую будущую маму.

София уже сейчас очень любила своего крошку, и не могла согласиться потерять его. Она не знала, кто у нее будет, мальчик или девочка, но все равно любила крошечную жизнь внутри себя, как плод своей первой большой любви. Говорят, что чистота души женщины переживает ее первое падение. В жизни Софьи так и было. Несмотря на нарушение Заповеди, она не ощущала вины за это, потому что очень сильно любила.

Отец заставил ее пойти на приём к его знакомому доктору, и дочь не смогла противиться власти отца. Гинеколог очень обрадовала будущую мамочку, но вызвала сильный гнев ее отца.

– Беременность прерывать нельзя. Срок уже большой, – сказала она.

– Сколько? – уточнил бизнесмен.

– Семь месяцев. При таком сроке нередко рождаются жизнеспособные младенцы, – доктор была сдержана и строга.

– Как семь месяцев?! Поразился мужчина, – но у нее живота нет! Она только немного поправилась!

– Я и сама удивлена, – пожала плечами женщина. – Но такое бывает, особенно при первой беременности. Живота не видно почти до самых родов. У нас иногда молодые мамочки в джинсах на роды приезжают. Но, бывает, что живот вырастает быстро в последние пару месяцев. Поэтому нужно просто ждать и наблюдаться. Я поставлю ее на учёт.

Мойша попросил Софию выйти из кабинета, а сам остался побеседовать с врачом. Девушка не знала, о чем они говорили, но он вышел рассерженным, с решительным огнём в глазах.

Для девушки начался период кошмара. Месяц она оставалась под домашним арестом. Ей запрещали видеться не только с Васей, она вообще ни с кем не могла общаться. Даже младших братьев и сестер не впускали в ее комнату, потому что отец боялся, что дети узнают о беременности и кому-нибудь расскажут. Отец узнал, что София до сих пор никому не говорила о будущем малыше, и потребовал, чтобы все так и оставалось.

Девушку кормили всем, что на хотела, но лишили всякого общения и та плакала сутки напролет. Однажды ночью, возможно из-за всех нервных потрясений, у нее начались роды. София понимала, что ребенку еще рано появляться на свет, но отцу пришлось везти ее к той самой женщине – знакомой ее отца.

Роды были тяжелыми. София едва выжила. Доктор не раз причитала:

– Да что же это такое! Сама еще ребенок, а все туда же, детей заводить. Да у тебя организм еще совершенно не готов! Конечно, встречаются «скороспелки», которые и в пятнадцать рожают, но это не твой случай! Вот неразумная девчонка!

После родов София почти неделю не могла подняться с постели. И потом не один месяц не выходила из своей комнаты, впав в глубокую депрессию. Сообщение врача отняло последние силы и желание жить.

– Твой ребенок не выжил, мне жаль!

– Но как?! Я же слышала плач! – простонала молодая мать.

– Он прожил лишь несколько минут. Тебе бы самой выжить! – услышала она в ответ, теряя сознание.

Когда опасность для ее жизни миновала, София спросила у матери, посетившей ее в больнице:

– Это был мальчик или девочка?

– Дочь, те трави себе душу, – со слезами ответила женщина. – Зачем тебе это?

– Но я очень хочу знать! – не отступала она.

– Это был мальчик. Врачи сказали, что восьмимесячные мальчики очень редко выживают, – ответила женщина.

Услышав ответ, София замолчала и отвернулась к стенке. Больше она ничего не спрашивала.

Когда, наконец, молодая женщина оправилась и смогла выходить на улицу, она узнала, что Васю забрали в армию и он попал в «горячую точку». А через полгода в его дом привезли цинковый гроб.

Мать парня возненавидела Софию и ее родственников, считая, что назначение ее сына на службе не обошлось без вмешательства отца Софии. И молодая женщина не могла уверенно это опровергнуть. Теперь она точно знала, что ее отец способен на подобное. «Розовые очки детства» исчезли в тот вечер, когда она сообщила ему о своей беременности.

Через несколько лет Софию отдали замуж за крупного бизнесмена из ее народа, и ее родители остались довольны выбранной партией. Но для самой Софьи все потеряло смысл. Ее жизнь лишилась красок и теперь она жила словно робот, по необходимости, не зная, что еще может делать? И только рождение детей дало ей стимул дальше жить.

Глава 1

Виктор с Марией уже не один год брали на воспитание детей из детского дома. Они получили право открыть свой центр в виде исключения, как эксперимент. Семья брала «бегунов», которые ни в одном детском доме не приживались. Кого-то из своих пятнадцати приёмных детей они брали в детском доме, других в специальном интернате, куда определяли особо трудных подростков. Обычно Виктор сам выбирал тех, кто поступал к ним. Он беседовал с ребятами и потом принимал решение, возьмётся ли за воспитание этого ребенка? Мужчина не сообщал критерии, по которым выбирал мальчиков. Его жена согласилась с выбором мужа, но отказалась наравне с мужем участвовать в этом, поэтому «мальчишеский дом» был отдельным строением на их участке и она лишь изредка посещала его и иногда помогала. Ребятами занимался Виктор.

Мужчина был искренне верующим христианином и он верил, что сможет научить мальчиков жить самостоятельно и стать достойными людьми. Он выбирал не агрессивных, тех кто убегал из детских домов ища добра и тепла. Он учил их правильно общаться с различными людьми, закупать продукты и готовить, следить за чистотой в комнатах и общих помещениях. Когда подростки взрослели, они вместе беседовали, выбирали учебные заведения или работу, в зависимости от способностей и устремлений каждого.

Весь этот проект оплачивал крупный бизнесмен, и для властей было приятно, что за всю эту работу им не нужно платить, а с «беглецами» системе пока не удавалось справиться. Воспитанники посещали обычную школу района, в котором находился «мальчишеский дом».

К удивлению многих, эксперимент удался. Из «мальчишеского дома» ребята выходили изменившимися, более ответственными и самостоятельными. Они уже не попадали в места заключения, как предполагали их бывшие воспитатели. Раньше, на опыте многих лет за такими «беглецами» закрепилось прочное клеймо: «будущий зэк».

Глядя на взрослеющих ребят, определяющихся в жизни и рассуждающих почти как взрослые, некоторые члены комиссии отметили:

– У него получилось направить этих сложных подростков.

– Думаю, что мы можем отправлять желающих в этот дом. Хотя контроль нужен всегда! – согласился другой член комиссии.

Так Виктор получил официальное признание «работоспособности» своей идеи.

Сначала мужчина не сообщал проверяющим о том факт, что они с ребятами каждый вечер собирались для чтения Библии и молитвы. Мальчики не могли переносить никаких проповедей и лекций, поэтому их воспитатель рассказывал тему не больше чем за десять минут, после чего каждый из желающих рассказывал о том, как прошел его день, соблюдая то же условие – не больше десяти минут на одного. И ребятам очень нравилось это время общения в гостиной, в которой стояли только мягкие кресла и диваны, хотя некоторые предпочитали сидеть на полу, на мягком ковре, покрывающем весь пол.

Позже члены комиссии все же узнали об этих вечерах, но не возражали, видя, как благотворно влияют беседы на ребят.

Дима попал в «мальчишеский дом» после пятого побега из спец. интерната. Раньше он убегал из других учреждений и его воспитатели приняли решение отправить его в спец.интернат, надеясь, что стальные двери и решетки на окнах, удержат мальчика. Но Дима сбежал оттуда даже быстрее, чем из других мест. Когда Виктора пригласили для беседы с «трудным подростком», тот ожидал увидеть озлобленного закрытого «зверька», потому что, подавая его «дело», секретарь произнесла:

– По этому ребенку тюрьма плачет.

Но к своему удивлению Виктор увидел мальчика, мечтающего о нормальной жизни и добрых отношениях.

– Надеюсь, что ты понимаешь, что у тебя сейчас не богатый выбор, – сообщил Виктор в беседе. – Ты можешь поехать со мной. Я не буду тебя держать, ты сможешь жить как все нормальные люди, но тогда тебе нужно будет учиться жить полностью самостоятельно, и посещать школу. Или тебя ждет колония для несовершеннолетних. Ведь ты залез в магазин и украл.

– Но я же просто был голодным, и взял только чуть-чуть, чтобы пожрать, – буркнул мальчик, – я даже в запас ничего не захватил

– И все же ты взял еду без спроса и не заплатил за неё, это и называется воровством. Поэтому тебя сейчас готовят к переводу в колонию для несовершенно летних, – сообщил Виктор.

– А что у вас в этом «мальчишеском доме» тоже «старшаки» всех бьют? Вы тоже через них «воспитываете» младших? – напряженно поинтересовался Дима.

– Нет, у нас никто никого не бьёт. Но в наказание за серьезное непослушание ребята возвращаются сюда. Я не жду от ребят ничего, кроме того, что вам все равно потребуется для нормальной жизни. Да, могу сказать, что у нас строгие правила, но ты можешь поговорить со мной, и если сумеешь обосновать и доказать, что правило неверное, мы его изменим.

– Тогда я лучше с вами поеду, – решил Дима.

– Ты знаешь, почему у тебя фамилия «Зверев»? – вскользь поинтересовался мужчина, когда они ехали в «мальчишеский дом».

– Мне сказали, что я родился у какой-то женщины восточной национальности, а врач всех таких называла «зверями», вот и записала меня «Зверев». Я мечтаю как можно скорее избавится от этой фамилии!

– Знаешь, на самом деле не фамилия делает человека уважаемым, а наоборот. Ты можешь или пытаться избавиться от фамилии и сбегать от проблем, а можешь сделать свою фамилию достойной уважения, – Виктор произнес это негромко, глядя на дорогу, а но мальчик услышал и задумался.

Диме еще не исполнилось тринадцать, когда он попал в дом Виктора. Мальчик оказался удивительно способным. Он с большим рвением учился, «нагоняя» школьную программу, потому что в интернатах, где он учился раньше, обучение было рассчитано на плохую обучаемость. Преподаватели в школе уже привыкли к тому, что новенькие из «мальчишеского дома» в начале все приходят с отставанием иногда на два-три класса и с ними приходится заниматься дополнительно. Виктор всегда доплачивал за дополнительные занятия, поэтому учителя не возмущались. А напротив, с радостью встречали новичков.

Но через время становилось понятно, стоит ли пытаться «вытянуть» ученика на общий уровень или позволить ему просто хоть как-то окончить школу. Некоторые ребята не проявляли желания учиться и тогда их не заставляли заниматься больше, чем было необходимо.

Но Дима буквально «загорелся» учебой. Ему было трудно, но мальчик не пропускал ни одного занятия и выполнял все задания насколько мог тщательнее.

Скоро учителя заметили, что Дима проявляет особые способности к языкам и Виктор согласился оплатить еще больше часов по английскому языку, чтобы тот, в своё время, смог общаться в иностранцами или получить работу в международной компании.

У Виктора к этому времени появились ещё спонсоры из-за рубежа. Один американский миссионер узнал о проекте Виктора и предложил помогать тем ребятам, кто пожелает учиться.

– Мы можем оплачивать учебу тех, кто стремится к знаниям, – сказал Джерри. – И потом можем пригласить в Америку в летний молодёжный христианский лагерь того, кто освоит язык на достаточном уровне.

– Вы это серьёзно?! – обрадовался мужчина.

– Более чем, – улыбнулся миссионер. – Ведь для молодого человека, сумевшего подняться с уровня почти преступника до того, чтобы свободно общаться с людьми на другом языке – это огромное усилие и мы уверены, что оно должно вознаграждаться.

– Да! Вы подарили нашим ребятам почти нереальную мечту! – воскликнул воспитатель. – Да я и сам с радостью побывал за рубежом!

– Наши жертвователи считают, что взрослые сами должны заработать на путешествие, – улыбнулся Джерри. – А детям они готовы оплатить.

– Что ж, поспешу обрадовать ребят! – улыбнулся Виктор.

Когда Дима узнал, что возможна поездка, он не сразу поверил. Но один из старших ребят, Саша, который готовился к выпускному и также неплохо говорил по-английски, получил билет до Нью Йорка на целый месяц после окончания школы, и Дима увидел, что данное обещание – реальность. Мальчик с двойным усердием принялся учить список неправильных глаголов, который взял в школе на лето.

– А можно мне хотя бы один урок в неделю заниматься летом? – спросил он у Виктора.

– Я буду только рад, – ответил тот.

У Димы вновь глаза загорелись энтузиазмом. Он не часто делился с окружающими своими мечтами, но однажды признался Виктору:

– Я бы очень хотел повидать мир! А еще я хотел бы стать летчиком, командиром самолета.

– Я постараюсь помочь тебе всем, чем только смогу, – пообещал Виктор. – Но у меня нет денег, чтобы оплатить тебе такое. Но я верю в Бога, у которого бесконечные возможности. И, если ты готов «выложиться по полной», тогда шанс всегда есть. – Мужчина подумал, затем добавил. – Хотя должен тебя предупредить, что иногда Бог все же не даёт нашей мечте воплотиться точно так как мы просим. Но Он знает нас лучше, чем мы сами себя можем узнать. Поэтому Бог посылает нам то, что действительно является для нас самым лучшим, даже если мы мечтали о другом.

Дима подумал и в его глазах загорелся решительный огонёк:

– С тех пор как вы пригласили меня к вам, происходят странные вещи, о которых я раньше даже мечтать побоялся бы. Поэтому мне кажется, что я почти могу поверить, что Бог может дать мне не просто мою мечту, но что-то лучше, чем она. Поэтому я хочу научиться молиться как вы и доверять Ему.

Лексикон Димы, как и всех новичков, при поступлении к Виктору, был очень беден, загрязненным жаргонными и матерными словами. Но теперь речь его была чистой и довольно грамотной, и воспитатель невольно гордился успехами мальчика.

– Я рад! – спокойно ответил Виктор. – Но надеюсь, ты понял, что Бог не воспитывает нас бездельниками и Он хочет, чтобы мы до конца раскрывали свои таланты и трудились.

– Это я уже понял, – ответил Дима. – Если бы я не учил английский, то не понял бы, что у меня к нему есть способности. Хотя иногда мне кажется, что учительница сильно переоценивает мои возможности. Но я все равно готов работать сколько надо. Я очень хочу в этот лагерь!

– Ну вот и хорошо. Надеюсь, что до твоего выпускного это предложение останется в силе, – Виктор старался быть осторожным и не обещать ребятам то, чего не мог гарантировать.

Дима был счастлив, что смог воспользоваться приглашением спонсора, когда сдал выпускные экзамены в школе. Летом он впервые в жизни вошел в салон самолета. И первым городом, который он увидел после своего родного – был Нью Йорк, где его встретил провожатый из американской миссии, который отвез юношу в молодёжный лагерь, где отдыхали ребята со всего мира.

Вернулся Дима переполненным впечатлениями и совершенно изменившимся. Увидев Виктора, встречавшего своего воспитанника в аэропорту, паренек бросился ему на шею:

– Виктор! Вы подарили мне так много чудес, что я не устаю благодарить Бога за то, что тогда согласился поехать с вами! Страшно представить, что если бы я тогда отказался, то пошел бы в колонию! И я уверен, что дальше была бы только тюрьма. Наша встреча – реальное чудо Божие!

– И все же это был твой выбор, – напомнил Виктор. – И, если бы ты не трудился «выкладываясь по полной», тогда твоя жизнь не изменилась бы настолько кардинально. Поэтому я горжусь тобой! Ведь из всех ребят только вы с Сашей смогли пройти этот путь. Кстати, у нас есть и грустная новость, Витя, мой тёзка, сел в тюрьму.

– За что?! – поразился Дима. – Когда?

– Пока ты отдыхал в лагере и набирался впечатлений, он залез в магазин с дружками из интерната. И попались при продаже краденного. – Сообщил со вздохом Виктор. – Мне немало нервов помотали, за этот месяц, было три проверки подряд. Кто-то говорил, что я не справляюсь с вашим воспитанием. И кстати, спасибо тебе. Ты у меня оказался доказательством, что из нашего «мальчишеского дома» можно и другой опыт вынести. Ведь Саша уже три года как «выпустился» и живет взрослой жизнью.

– Ну конечно вы очень даже справляетесь! Я так счастлив и так вам благодарен! – вновь повысил голос Дима. – Но больше всего я благодарен Богу! Жаль Витьку! Неужели ему нормальная жизнь не по душе? А тем более с таким возможностями!

– Не всем труд по нутру… кто-то мечтает «проехать за чужой счёт». Вот и сидит в тюрьме. Но да ладно, хватит о грустном, – Виктор вновь посмотрел в лицо воспитанника, и подмигнул, – ты там случайно девушку себе не присмотрел? А то женишься, не успев окончить школу и умотаешь куда-нибудь на край света.

– Нет, что вы! Я учиться дальше хочу. Вы же сказали, что попробуете помочь. Вот и я хочу попробовать. – В голосе Димы появилось напряжение.

Он понимал, что у него, да и у воспитателя нет ни малейшей возможности для оплаты обучения, но он уже узнавал, что от авиакомпании есть подобные программы, хотя на них очень сложно попасть.

– Думаю, что ты уже знаешь, что до совершеннолетия никто тебя и тестировать не станет. Но заявку можно подавать за полгода до восемнадцати лет, так что скоро сможешь попытаться. – Сообщил Виктор, будучи уверен, что он не сказал парню ничего нового. И он не ошибся.

– Я уже просмотрел все и подумал, что будет лучше, если я попытаюсь устроиться в авиакомпанию и поработаю в ней до момента подачи заявки, – Дима, несмотря на долгий перелет и усталость, был собран и готов к действию.

– Притормози! – рассмеялся Виктор, – кажется это ты с дороги, и должен просить об отдыхе. Тебя до восемнадцати вряд ли на работу возьмут. Так что я предлагаю поступить в лётную академию у нас в стране, чтобы потом ты мог подать заявку как студент.

– Но мне необходимо на что-то жить! – напомнил Дима. – Да и откуда у меня деньги на учебу?

– Кажется ты решил меня перещеголять по практичности, – опять улыбнулся воспитатель.

– Но вы же сами говорили, что мужчина – священник семьи, и должен уметь отвечать не только за себя. Я это хорошо помню. А если я сейчас не начну, то к тому времени, когда женюсь, у меня не будет в этом опыта. – Убежденно продолжал Дима, в то время как Виктор стоял, и молча улыбался, глядя на парня.

В глазах Димы была усталость. Он почти не спал в дороге, но парень помнил о том, что никаких добрых перспектив без Виктора у него не было бы, и старался извлечь максимум полезного из тех возможностей, что для него представились.

– Ладно. Теперь тебе нужно просто поспать. Хоть ты и выпускник, я никому не отдал твою комнату. Живи дома пока не уедешь в лётную школу. – Сообщил он. – И, еще, я нашел для тебя спонсора. У тебя ведь прекрасные результаты на выпускных экзаменах.

Дима не ожидал от себя такой реакции, поэтому не смог сдержаться. На глазах парня выступили слёзы. Ведь Виктор сказал сразу несколько слов, которые запали в самую глубину души молодого человека. «Дома» и «пока не уедешь в лётную школу». Это означало, что у сироты, который никогда не знал своих родителей, и у которого никогда не было своей комнаты, здесь есть дом и своя комната. И еще, Виктор не сказал «если поедешь», но сказал «пока не уедешь». Значит он верит в силы его, Димы. Верит в его успех.

И кроме того, Виктор нашел для него спонсора, и теперь можно учиться дальше и стремиться к своей мечте! Последнее сообщение оказалось огромным «довеском», после которого парень не смог сдержать слёзы. Никто и никогда не делал для него и десятой части того добра, что он получил через Виктора прямо или косвенно.

Глава 2

В жизни парня Виктор оказался первым самым значимым человеком, которому тот рискнул поверить. Виктор никогда не называл ребят своими сыновьями, но заботился так, как не многие отцы умеют. Он был довольно строг к ним, но ребятам это было нужно.

Дима резко отвернулся, чтобы скрыть слёзы, считая их проявлением слабости. Виктор тоже не знал, как себя вести в подобном случае и поэтому сделал вид, что не заметил их. Но все же отметил, как расправились усталые плечи юноши и он зашагал к машине намного легче и бодрее.

Когда они уже ехали по улицам родного города, Виктор добавил:

– Я перенес тот чемодан, который ты собрал перед лагерем в верхнюю комнату.

Дима хорошо помнил, как тяжело было у него на сердце, когда он собирал тот чемодан. В его комнате стояло сразу два багажа: «грустный» и «счастливый». Грустным был тот, в который он складывал вещи, которые должны были пригодиться ему после возвращения. Ведь все ребята, кто заканчивал школу, должны были перебраться в общежитие, которое предоставляло государство всем сиротам. В «мальчишеском доме» жили только школьники. А в «веселый чемодан» Дима складывал вещи, которые нужны будут ему в поездке .

И сейчас Виктор говорил о том самом, «грустном» чемодане. Вместо переселения в общежитие Диме не только позволили продолжать жить «дома», но и отдали комнату, которую ему не придется делить ни с кем. Верхняя комната была маленькой и в ней вмещалась только одна кровать и стенной шкаф, рядом с большим окном, выходящим в сад но зато Дима будет иметь СВОЮ комнату! Об этой самой «верхней комнате» мечтали почти все мальчишки в доме. Не много было тех, кому комфортней было, когда кто-то еще спит с ним рядом на соседней кровати. Комната имела необычное расположение и форму. Она была на уровне почти третьего этажа, но кроны яблонь и груш сада раскачивались у самого окна.

Весной, стоило открыть окно, как комнату наполнял запах цветущих деревьев. А сейчас, ближе к концу лета, прямо из окна можно было сорвать с ветки сочное яблоко. Виктор сам рисовал план для этого дома, заказав инженеру только расчеты и чертежи по готовому предварительному плану. Он не собирался строить эту комнату, но затем заметил, что угол крыши над лестницей со второго этажа на первый, пустует, и придумал эту самую комнату. Поэтому стенной шкаф в ней имел необычную форму «срезанного угла». Но этого не было видно, пока не откроешь дверцу. Во всем остальном комната оказалась удивительно уютной. Пока мальчики не привыкли к самостоятельности, Виктор сам нередко ночевал в ней, поддерживая дисциплину.

На Диму вполне можно было положиться как на старшего и очень ответственного парня. Он давно вел себя как очень хороший, добрый взрослый, умеющий не только себя дисциплинировать, но и помогать другим.

Предоставляя жильё Диме, Виктор понимал, что делает добро не только теперь парню, но и себе. Ведь когда Дима будет дома, Виктор сможет спокойно отлучаться на любое время, и все будет так, словно воспитатель сам находится дома.

Помощница по кухне, тётя Зина, обняла парня как родного. Обычно ребята готовили еду и убирали за собой сами, но от женщины требовалось только иногда приготовить что-то праздничное и следить, чтобы в кухне также исполнялись простые правила.

Когда Дима, пообедав с Виктором на общей кухне, поднялся в свою комнату, он дал волю чувствам и встав у окна смотрел в сад, на синее небо в облаках, и молился, тихо вытирая слёзы. Теперь ему не нужно было изображать сильного мужчину.

Там, в международном лагере, Дима впервые рискнул назвать Бог своим ПАПОЙ. Раньше парень никогда бы не рискнул произнести это слово по отношению к Самому Богу. Но один из ребят, с которым юноша делил комнату, всегда называл Бога в молитве «ПАПОЙ» и Дима невольно завидовал ему. В беседе этот парень сказал:

– Я верю в то, что Бог дал нам частичку Своего Духа. Именно поэтому мы живы. И к тому же мы посвятили свою жизнь на служение Ему. Библия называет нас детьми Божьими3. А Иисуса называет нашим старшим Братом4. Почему же я не могу назвать Бога ПАПОЙ? Я же не забываю, настолько Он бесконечно Велик, и никогда не буду вести себя в молитве перед Ним «запанибрата». И все же, мне кажется, что Господь не против, что я называю Его ПАПОЙ. Если бы Он был против, тогда, наверное перестал бы отвечать на мои молитвы. Но Бог отвечает на них.

В один из дней Дима рискнул во время личной молитвы перед сном, произнести:

– Бог, Ты всегда казался мне недосягаемо-далёким и бесконечным. Но теперь я услышал, что могу по-другому обращаться к Тебе. Я даже представить себе боюсь, но Ты знаешь, как сильно мне хочется назвать Тебя ПАПОЙ! Надеюсь, что Ты не будешь сердиться на меня за это? Ведь у меня никого родных нет. Виктор, наверное самый родной из всех людей, хотя он не хочет, чтобы мы называли его отцом. Может быть Ты согласишься. Мне очень-очень хотелось бы называть кого-то «папа и мама». А в Библии сказано, что Ты и маму можешь заменить. Мне это очень, очень нужно! Хотя, с тех пор, как я про Тебя узнал, Ты и так заботишься обо мне, будто самые лучшие родители. Ты же знаешь моё сердце, а значит видишь как сильно я благодарен тебе за это!

С этого времени, сначала несмело и только в личной молитве, затем смелее и даже на общей молитве, вслух, Дима стал обращаться к Богу «ПАПА». Некоторые из взрослых сначала присматривались, не станет ли Дима вести себя не подобающе по отношению к Великому Богу? Но парень не перешел грани почтительности в Всевышнему и никто не стал «обличать» его, понимая, что сироте это нужно.

Многие из тех, кто наблюдал за Димой, поражались. Он не был похожим на бывшего беспризорника. Обычно печать «ненужности» ребенка, или «неблагополучности» родителей, бросивших ребенка, всегда оставалась на их лицах и в характере. Но Дима казался представителем хорошей семьи и только иногда проявлял несмелость, присущую брошенным детям. Он никогда не вел себя вызывающе, прикрывая свою боль, но и не показывал ее. Поэтому те, кто не был знаком с его биографией, не подозревали, что парень до подросткового возраста воспитывался в интернате.

Дима попросил Виктора и тот в своё время даже научил мальчика пользоваться не только ножом и вилкой, но и объяснил, как вести себя за столом с несколькими столовыми приборами. Диме очень нравилось красиво накрывать на стол и есть аккуратно, используя несколько приборов.

Позже, в лагере его пригласил в гости один из спонсоров всемирного христианского молодёжного движения. И Дима оказался в доме аристократов. Парень, не один год считавший, что может «не ударить в грязь лицом» за общим столом с важными людьми, понял, что ошибался. Хозяева дома не пытались унизить гостя. Они, напротив, постарались вести себя как можно проще, но все же после возвращения в лагерь, Дима отыскал в библиотеке книгу по сервировке стола и культуре приема пищи. Ему было очень неловко от того, что даже максимальное упрощенная сервировка оказалась для него сложной. Круглый сирота, прошедший не один детский дом, никогда не мог себе представить, что окажется в аристократическом обществе не как слуга, а в качестве гостя.

«Все-таки церковь делает почти невозможное! – поразился тогда Дима. – Она сводит вместе классы, которые никогда не могли бы соприкоснуться в обычной жизни».

После приезда парень еще не успел рассказать Виктору о том, что получил приглашение на «Правительственный завтрак» – ежегодное мероприятие, проводимое «Белым Домом» для молодых лидеров с самых различных частей света. И тот самый аристократ, в дом которого его пригласили на ужин, пообещал оплатить ему дорогу.

– Но ведь это мероприятие проходит всего три дня, а билет стоит так дорого! – поразился Дима, когда ему объяснили суть приглашения.

– Но ты получишь возможность познакомиться с людьми, которые могут помочь тебе получить хорошее образование и найти своё место в жизни, – объяснил мужчина. – На этом мероприятии на каждый приём пищи с вами за столом будет находиться кто-то из правительства или из бывших сенаторов. И у вас будет возможность получить спонсора для обучения в международных ВУЗах или колледжах. Поэтому до того, как поедешь на эту встречу, попытайся определиться, чего тебе хотелось бы, и для себя перечислить то, чего ты смог достичь до этого момента. Ленивых никто не любит, и спонсировать не станет. – Напомнил хозяин особняка, в котором Дима обязательно заблудился бы, если бы его не провожали. – Но я слышал о тебе много хорошего. Надеюсь, что ты и дальше будешь трудиться и делать добро.

По возвращении домой, когда Дима услышал, что Виктор нашел ему спонсора для обучения, Дима почему-то подумал про того самого аристократа. Но позже выяснилось, что Виктор не был с ним знаком и спонсор оказался с их родины.

Дима никак не мог понять, что происходит? Почему именно ему «на голову» вдруг «сваливаются» невозможные чудеса и подарки? Но Виктор на следующей вечерней встрече «опустил его на землю».

– Дима, не думай, что все, что сейчас с тобой происходит, это «подарки». Нет. Все это «авансы». Люди, которые собираются вложить в тебя какие-то средства, будут ожидать от тебя «отдачи». Прежде чем принимать подобные предложения, попытайся понять, готов ли ты оправдать возложенные на тебя надежды?

– А что я должен делать, если приму помощь спонсора? – уточнил Дима.

– Твои отметки по учебе не должны опускаться ниже восьмидесяти пяти процентов, – ответил Виктор.

– Это я и так стараюсь делать.

– Значит этот «подарок» можешь принимать, – спокойно подытожил воспитатель. Затем поинтересовался, – А чего ожидает от тебя Гэрри, если оплатит тебе полет на «Правительственный завтрак»?

– Не знаю… он говорил, что я смогу там найти спонсора для учебы, – задумчиво проговорил Дима.

– Попытайся выяснить более подробно. И тогда сможешь решить, нужен ли тебе тот билет? Когда выходишь на этот уровень, нужно ясно отдавать себе отчет в том, что каждое твое слово ты должен взвешивать и продумывать несколько раз. В этом обществе репутация стоит намного дороже денег. Я был бы рад, если бы ты познакомил меня с Гэрри. Тогда я еще кому-то из ребят смогу помочь.

– Да, Гэрри довольно много про вас расспрашивал, – сообщил Дима. – Я постарался расположить его к вам как только мог. Я помню, что вы учили, что самое лучшее приобретение – это люди. А я для вашего проекта не много могу сделать. Но если бы мы могли вместе съездить на то мероприятие, думаю, что вы смогли бы найти на нём еще хороших людей, кто захотел бы помочь ребятам, таким как я.

– Слушай, а ведь это хорошая мысль! – улыбнулся Виктор, – я об этом сразу не подумал. Надо будет развить эту мысль позже. Но обязательно узнай, чего в этом случае будет ожидать от тебя Гэрри. И тогда реши, готов ли ты принять предложение, да еще и меня с собой звать. Мне твои жертвы не нужны! Если не это, тогда Бог пошлет какую-нибудь другую возможность.

Положенные десять минут на один вопрос закончились. Виктор и Дима закончили обсуждение, и перешли к событиям в жизни других мальчиков. И все же, бывшие «интернатовцы» теперь смотрели на Диму совсем другими глазами. Они завидовали парню, но Виктор умышленно поговорил с Димой при всех. Разговор с ним воспитатель закончил фразой:

– Каждый из вас, приложив достаточно усилий и труда, может получить нечто особенное. Не обязательно возможность будет точно такой же, что у Димы. Но, думаю, что не хуже. Он пришел сюда почти с порога колонии и сделал свою жизнь сам. У вас те же шансы.

После этой вечерней встречи у некоторых ребят «загорелись глаза». Они тоже хотели получить свой уникальный шанс. Не каждому давался английский, как бы они ни старались. Но ребята верили воспитателю, что тот приложит все усилия и использует свои немалые связи для того, чтобы помочь трудолюбивым воспитанникам. Это место было их шансом на лучшую долю.

Глава 3

Прошло три года. Дима учился на авиационного инженера. К его огромному сожалению, на пилота он не смог поехать учиться, так как при прохождении медицинской комиссии его «забраковали». Оказалось, что у парня недостаточно крепкое сердце. Врачи обнаружили в нём шумы и поставили диагноз «пролапс митрального клапана».

Немного погоревав о том, что не всем мечтам в жизни суждено сбыться, Дима продолжил обучение, понимая, что летать теперь сможет только в отпуск, когда выйдет на работу. Его поездка на мероприятие в Вашингтон состоялась, но не принесла никаких ощутимых результатов для него. В то же время для Виктора она оказалась очень плодотворной. И Дима решил, что для него этого более чем достаточно. Ведь впечатлений у него осталось много и он смог хотя бы этим отблагодарить своего воспитателя и помочь «мальчишескому дому».

В гостиной дома для ребят по выходным стала собираться группа взрослых верующих, стали приходить для чтения Писания друзья Виктора и Марии, его жены. Подростки не часто заходили послушать обсуждение Библейских текстов вместе со взрослыми. Но Дима присоединился к новой группе.

Взрослые обычно приходили со своими детьми. Саша и еще несколько «выпускников» также стали посещать эту группу изучения Библии. Для повзрослевших ребят этот день казался более прочной связью с «мальчишеским домом», в котором многие из них получили свою «путевку в жизнь». Конечно, двери дома и сердца Виктора остались открытыми для выпускников, и они нередко приходили посоветоваться с бывшим воспитателем. Но теперь они могли приходить «планово» и общаться не только с Виктором, но и с его друзьями и их детьми.

Некоторые бывшие воспитанники детских домов стали посещать церковь, но некоторые так и не смогли влиться в жизнь общины. А эти встречи были для них привычнее и ближе и Виктор не настаивал на том, чтобы молодые люди ходили в церковь. Ведь этот серьезный вопрос каждый должен решать самостоятельно. И если они приходят послушать чтение Библии, это все же хорошо.

В этой группе Дима познакомился с многими молодыми людьми из близкого окружения Виктора и Марии. Однажды на обычную встречу пришла новая семья, ровесники хозяев дома, вместе со своими двумя взрослыми детьми. Лера и Марк некоторое время молча слушали, смотрели. Но потом стали участвовать со всеми в обсуждении различных тем.

С первой встречи все обратили внимание на то, что Дима и Лера явно приглянулись друг другу. Но парень вел себя более чем сдержано. Можно было сказать, что он сторонится Леры, но при этом нередко с огромным интересом поглядывает на нее. Лера открыто проявляла свое расположение к серьезному и очень обаятельному парню. Но трудно было сказать, как девушка относилась к новому знакомому, было ли это проявлением простого дружелюбия или чего-то больше?

Виктор также заметил, что Дима смотрит на Леру иначе, чем на других девушек и однажды вечером он позвал парня к себе в кабинет.

– Дим, а почему бы тебе не начать ухаживать за Лерой? – без вступления спросил он.

– Что вы! Посмотрите, кто я, и кто она?! Кому нужен сирота, без жилья, без роду и племени? У родителей Леры своя компания, влиятельные родственники и знакомые… – смутился молодой человек.

– А у тебя ясные «мозги», талант и трудолюбие. К тому же влиятельных знакомых тоже хватает, – не отступал Виктор. – Я же вижу, что она тебе нравится.

– Ага, а потом ее родители скажут, что я за ее наследством или квартирой охочусь, – Дима «встал в защитную позу».

– Так ты уже знаешь, что у Леры ест своя квартира? – усмехнулся Виктор. – Я не знал об этом.

– Я не знаю, зачем она мне об этом рассказала, – растерялся Дима.

– Да для того, чтобы привлечь тебя, разве не понятно? – усмехнулся воспитатель.

– Ага! Меня таким можно только отпугнуть, – нервно хохотнул парень. – Не переношу «альфонсов»!

– Я вижу, что Лере кажется, будто она недостойна тебя, вот и сказала про квартиру. Конечно, она сейчас живет с родителями, это они заранее позаботились о ее будущем. Но я знаю одно – что у них хорошая и дружная семья, и ты бы очень органично вписался в неё.

– Я так не могу! – Упрямо покачал Дима головой.

– Значит, ты считаешь, что не сможешь любить Леру так, как она этого достойна? – уточнил Виктор.

– Я люблю ее как только умею! – горячо возразил парень. – Я не могу дать ей больше ничего!

– Я могу с уверенностью сказать, что твоей зарплаты тебе на жизнь хватает уже сейчас, а когда ты окончишь учебу, она будет значительно больше. А жильё твое ей не нужно. Или ты хочешь чтобы она за какого-нибудь старика по расчету замуж вышла или за того, кто будет обманывать ее и жить с ней ради денег ее родителей, а не любить, – продолжат «давить» мужчина. – С каких это пор ты стал позволять деньгам управлять твоей жизнью?

– В смысле? – не понял Дима.

– Попытайся совсем забыть о том, что деньги существуют в мире и ответь мне, ты любишь Леру?

– Я же сказал, больше, чем кого-либо вы этом мире! – горячо ответил Дима.

– Тогда тебе решать, позволишь ли ты деньгам распоряжаться твоей жизнью? – тихо произнес Виктор и отвернулся к своему рабочему столу.

– А что скажет ее семья? – после долгой паузы задумчиво спросил юноша.

– А вот это мы с тобой не узнаем, если ты не попробуешь еще раз в своей жизни рискнуть, – ответил Виктор. – Когда-то ты рискнул и не пожалел. Что скажешь сейчас?

– Страшно… – глухо ответил Дима. – Если меня не примут – это будет очень больно… Лучше и не надеяться.

– А разве тогда не было страшно, когда я тебя позвал? – снова напомнил Виктор.

– Да, было… но не так. Мне же тогда почти нечего было терять. Хотя… сейчас ведь тоже. Больно будет в любом случае, – тяжело вздохнул парень.

Перед следующим общением, когда все спокойно пили чай или кофе, в зависимости от предпочтений, Дима предложил девушке погулять вечером после работы. Лера легко согласилась. Юноша видел, что ее родители не сочли эту прогулку чем-то неприличным или неприемлемым. Но еще не решался радоваться. Он словно ступал по тонкому льду.

Но к его огромному удивлению, не только Лера, но и ее родители не возражали против их дружбы. На встречу с девушкой Дима пришел с прекрасным букетом цветов, не оставляя девушке вариантов рассуждать о цели этого свидания. Он не хотел «играть в просто друзья», дав понять, что хотел бы стать больше чем другом.

Прошло время и Дима с Лерой сообщили близким, что хотели бы пожениться. Парень до сих пор боялся поверить, что все в его жизни происходит реально. Оглядываясь на своё детство, он никак не мог поверить, что подобное возможно. Однажды вечером, когда они с Виктором сидели за чашкой чая, Дима поделился своими переживаниями.

– У меня не возникает вопросов, почему все так изменилось? – произнес воспитатель. – Сначала ты жил в мире, который был для тебя чужим и чуждым. И тот путь не был твоим. Поэтому ты не мог найти себя, не видел цели, метался. Но потом ты нашел свой мир, и принял решение жить с Богом. А Бог творит то, что считает нужным. И не важно, что для нас это кажется чудом. Думаю, что с Его стороны это выглядит иначе. Чудо – это то, что люди соглашаются исполнить Его волю, идти Его путем и развиваться в том направлении, которое Бог для них предназначил.

В этот вечер Дима ушел от Виктора в глубокой задумчивости. Он действительно не знал, что назвать бОльшим чудом – стечение различных обстоятельств или то, что его сердце трепещет от радости всегда, когда он читает Писание? Ведь раньше ни одна книга не вызывала в нём подобных чувств.

Глава 4

София много лет жила спокойно, размеренно. Казалось, что ничто и никто не может вызвать в девушке настоящих эмоций. Ее мать иногда вздыхала, вспоминая, какой искренней, эмоциональной и веселой была их дочь до всего того, что с ней произошло.

Теперь казалось, что молодая женщина надела на лицо маску и могла гордиться тем, что морщинам на нём почти негде было возникать, так как оно не выражало никаких чувств.

Она оказалась хорошей женой и хозяйкой, заботливой мамой для четверых детей. Муж Софии был доволен своей женой, и Мойша считал, что все сложилось просто замечательно! Он был очень рад, что от всех удалось скрыть позор его дочери. И даже муж не стал выяснять ее прошлого. Еще до брака узнав, что у Софии он не первый, мужчина спокойно проговорил:

– У всех нас есть прошлое. Но ведь оно уже прошло? – Борис внимательно взглянул на невесту.

– Да, давно прошло, – спокойно ответила она, – его уже нет в живых.

– Значит и прошлое умерло вместе с ним, – произнес мужчина, и больше никогда не возвращался к этой теме.

Прошло много лет. Дети в семье выросли, и муж Софии сдержал слово, ни разу не вспомнив о ее прошлом. Но в один из дней на спокойном и ровном лице Софии даже Борис заметил потрясение. Он не представлял, что София может быть такой. Когда мужчина вошел в дом, вернувшись с работы, жена сидела за кухонным столом, уставившись в одну точку. Она была бледна как смерть.

– Милая, что с тобой?! – испугался Борис.

Женщина не могла произнести ни слова. Она лишь держала перед собой открытку и смотрела на нее расширенными от ужаса глазами. Затем, шепотом произнесла:

– Вася…

– Кто такой Вася?! Он обидел тебя? – не понял муж.

Он взял из рук жены открытку и заглянул в неё, прочитав:

– Приглашаем на наше бракосочетание. Дмитрий, Валерия Зверевы. – Затем снова обратился к жене. – Кто такой Вася, и как он связан с пригласительным на свадьбу?

– Дмитрий? Какой Дмитрий? – растеряно спросила София.

– Да вот, этот, будущий зять моего компаньона. Я так понимаю, что у него фамилия Зверев.

– Это же Вася! Невозможно перепутать! Какой еще Дмитрий? Но он же молодой, как Вася был… – до женщины начало доходить, что ее первая любовь, Василий, не смог остаться молодым, если бы не погиб тогда в «горячей точке».

– Так, объясни, кто такой Вася? – нахмурился мужчина и тут до него тоже дошло, – так это тот самый, твой первый… значит его Васей звали? А при чем здесь этот парень?

Не ответив ни слова, София медленно встала, словно вмиг постарела лет на двадцать, вошла в спальню и взяла свой телефон. Набрав номер отца, она не поздоровавшись спросила:

– Ты почему мне солгал, что мой сын умер?!

– Что ты говоришь?! – поразился Мойша, – разве я когда-то говорил, что Вениамин умер? Как ты можешь?! Он жив и здоров, играет у нас в детской, ты же сама разрешила ему пойти к нам, – ответил отец.

– Нет, мой первый сын, от Васи! – не отступала София.

– Ты что, совсем с ума сошла?! – Мойша побагровел. – Как ты смеешь обвинять меня после того, что я сделал для тебя! Я спас твою репутацию, да что там, я всю твою жизнь от развала спас! А вместо благодарности, ты меня обвиняешь! Я думал, что ты давно забыла свои бредни, а ты до сих пор мечтами живешь, да еще и меня за собой тащишь! Тогда тебе никто не солгал. Ребенок умер! Пора бы принять это за столько лет!

София нажала на кнопку «стоп» и упала в кресло, рыдая. Борис попытался успокоить жену, но она смогла немного успокоиться только после того, как выпила успокоительные капли. За следующие несколько дней София съездила в больницу, в которой родила своего первенца, попыталась поднять архивы, затем пыталась узнавать, не переводили ли в это время из больницы мальчика в дом малютки. Все поиски оказались безуспешными.

София вновь и вновь получала ответ, что ее ребенок умер в первые минуты жизни.

На свадьбу Леры и Димы женщина не смогла пойти, хотя как жена компаньона по бизнесу, была приглашена.

Каждый день, приезжая из больницы, София рыдала. Она вспоминала, сколько плакала, боясь потерять своего мальчика, как читала весь молитвенник подряд, посылая крошечному сердечку, бьющемуся под ее сердцем, все благословения мира, моля Всевышнего послать ее сыночку счастливую судьбу.

Сейчас женщина была уверена, что врач, к которой она обратилась за подтверждением, лжет, но не могла доказать. Встретившись с Димой и Лерой перед их свадьбой, София чуть не разрыдалась, глядя на то, как Дима двигается, как разговаривает. Она во всем видела жесты, мимику, реакции Василия, и даже тембр голоса заставил ее дрожать. Но отец возмущенно отвергал все её предположения, и никаких доказательств она не смогла найти.

Подойдя к молодому человеку, София произнесла:

– Кем бы ни была твоя мать, она дала жизнь хорошему человеку. Не знаю, почему ты носишь именно эту фамилию, но твои дети смогут произносить ее, высоко подняв голову.

Торопливо вручив подарок, женщина ушла и больше не появлялась в семье Зверевых.

Ей оставалось успокаивать себя тем, что Дима счастлив. Он получил добрую семью, женился на горячо любимой девушке, он умён, образован и добр. О парне можно было сказать, что его мать могла бы гордиться им. Но София ничем не могла доказать, что хоть сколько-то имеет отношение к появлению этого ребенка на свет. Поэтому она могла лишь искренне пожелать молодым счастья, независимо от того, чьи это дети. А Софье необходимо было отпустить мысли о своём первенце и сосредоточить своё внимание на воспитании остальных детей.

А Дима не раз вспоминал игру, в которую они играли в молодёжном лагере. Она называлась «тайный друг». В первые дни после заезда молодые люди писали свое имя и фамилию на бумажной полоске и опускали в шапку. Перемешав, все «вслепую» вынимали по одному имени. Затем в течении всего месяца они дарили маленькие подарки и оказывали различные знаки внимания тому, кого выбрали. Нужно было делать это так, чтобы получатель не знал, от кого приходят подарки.

– А у меня в жизни всегда был «тайный папа» – улыбался молодой человек. – И с Его возможностями Он преподносил мне подарки, какие ни один человек не в состоянии подарить. Я постараюсь быть хорошим отцом для своих детей, и помочь другим сиротам найти свой путь в жизни.

Дмитрий стал прекрасным специалистом и много лет помогал Виктору в его труде, явившись одним из спонсоров для ребят. Получив «спонсорское» образование, он продолжил прекрасную традицию, поддерживая тех, кто хотел трудиться.

Жажда рабства и чудо свободы

Глава 1

Нет рабства безнадёжнее, чем рабство тех рабов,

кто полагает себя свободным от оков»

И.В. Гёте

Лёня Столевский вырос в верующей семье, с детства ходил на служения и слышал о Боге. Он прекрасно знал почти все библейские истории, а позже, когда подрос, нередко в группах изучения Библии затевал почти что богословские рассуждения и дебаты. Но нередко присутствующие отмечали, что все его рассуждения касались отвлеченных от практической жизни тем. Вопросы были, или чисто теоретические, типа «а что было бы, если бы Адам и Ева не вкусили от дерева Познания добра и зла»? Или «далеко воздушно-духовные» нечто похожее на «сколько ангелов поместились бы на кончике иглы»?

И все разговоры о Библии были скорее для того, чтобы показать свои знания в этом вопросе, или желание «отвлечься» и порассуждать на темы, далекие от практики жизни. И все же он очень обижался, когда кто-то из присутствующих, или руководитель группы менял тему беседы.

– Вы считаете, что ваши вопросы важнее? – сердился он.

Вернувшись домой, Лёня фыркал:

– Сборище лицемеров! Да, конечно, проще всего «заткнуть неугодных» спросив: «А как твой вопрос связан с реальной жизнью? Какой урок мы могли бы извлечь из ответа на него. Да и сможем ли мы на него ответить?» Да у них просто «тяму не хватает», и лень почитать нужные книги!

Лёне очень нравилось заниматься «гимнастикой для ума», как он сам это называл. Он брал какое-то событие из Библии и представлял:

«А что было бы, если бы?»

– Давайте представим себе, что если бы, Адам и Ева не согласились бы вкусить от дерева познания добра и зла? – предлагал он в группе. В другой раз он предлагал, – А давайте представим, что бы произошло, если бы Иуда не предал Иисуса? – В третий раз, не успела группа начать разбор запланированного текста, как Лёня спросил: – Как вы думаете, Пётр стал бы «столпом церкви», если бы не прошёл через отречение от Христа и через покаяние?

Много раз таким образом Лёня срывал запланированный разбор Писания. Молодёжь увлекалась спорами и забывали о том, что до этого момента планировали читать. Затем руководитель группы сообразил, зачем парень предлагает все эти вопросы? Лёня получал максимум внимания, ведь все спорили с ним, и все обращались именно к нему. А во-вторых, никто не получал для себя никакой практически применимой информации и парень злорадствовал.

Лёня не был злым, но терпеть не мог, когда кто-то вёл его к цели, которую он сам не запланировал, а ещё хуже, когда он не понимал, что это за цель? Поэтому он решил сам тренироваться ставить цели, вести к ним других, и сделать это так, чтобы люди не поняли, как они оказались там, куда не планировали прийти. А так как юноша был еще слишком молод и неразумен, то его цели не отличались продуманностью.

– Лёня мог бы быть прекрасным лидером, если бы использовал свой дар разумно, – вздыхал пресвитер церкви, глядя на подростка. – Как жаль, что он использует его только для того, чтобы все ломать!

Родители пытались урезонить сына, но только сами попали в разряд «подпевал лицемеров» в его мысленном определении. Паренек не спорил с родителями, просто молча уходил, мечтая поскорее уехать из дома и начать самостоятельную жизнь. Но такой возможности пока не предоставлялось. Семья жила в большом городе и нереально было уехать в другой город, чтобы поступить учиться. Напротив, все будущие студенты съезжались из маленьких городков к ним, чтобы поступить в средние и высшие учебные заведения.

Парень поступил в техникум, но ему пришлось продолжать жить дома. Ведь городским студентам не предоставляли общежития.

Когда однажды отец ощутил от Лёни запах табака, он наказал сына, и на его возмущение, строго предупредил:

– Пока ты живёшь в нашем доме и находишься на нашем содержании, ты будешь соблюдать те правила, которые установили мы с мамой.

– Но мне уже есть восемнадцать! Я уже взрослый! – повысил голос сын.

– Ты живёшь в нашем доме и все, что имеешь, получаешь от нас. О какой «взрослости» ты рассуждаешь? Ты даже по дому помогаешь «через раз» и с постоянными спорами. О чём ты сейчас говоришь? Взрослый человек полностью заботится о себе сам, и содержит себя. – Строго напомнил отец.

– Но ведь ты сам не готовишь еду, так что, ты – недостаточно взрослый? – съязвил сын.

– Я зарабатываю для всей семьи и для мамы, она готовит пищу и заботится о доме. Дети также должны помогать. Знаешь, хочу напомнить тебе одно слово, которое в детстве ты знал очень хорошо, а сейчас мечтаешь забыть. Оно звучит как «взаимопомощь» и тоже относится к взрослому миру, – поддержал его тон Михаил Игнатьевич.

– Ну вот и съехали к обычной меркантильности, – гордо вскинул голову Лёня.

– Хорошо, пусть даже на этой грубой и скучной основе ты будешь делать то, что не захотел исполнить на нормальной, человеческой. Нормальная основа называется «уважение к родителям», но, вижу, что для тебя эти слова стали пустым звуком. Так что не я начал скатываться «в низшие слои». – Отец не поддавался на манипуляции сына, настаивая на исполнении правил дома.

Михаил Игнатьевич прекрасно понимал, что если старшему сыну позволить делать все, что он пожелает, то дальше, с младшими все покатится, «набирая обороты» как снежный ком. Поэтому он не позволил Лёне сломать установленные в доме рамки. И в общении со старшим сыном, он уже понял, что тот будет ломать и оспаривать любые запреты. Ведь те, что были менее важными, отец уже уступил, надеясь, что это остановит сына. Но теперь они с супругой оба увидели, что жажда разрушения у Лёни намного больше, чем попытка осознать свои границы. Ему никогда не будет достаточно. Сколько бы ни уступили родители, тот будет требовать ещё.

– Я не знаю, сын, что с тобой происходит? Ты просто семимильными шагами стремишься в пропасть греха, и рушишь свою жизнь. То, что ты делаешь, называется не «взрослостью», а «безрассудством». И подобное я никогда не позволю в нашем доме! – твёрдо закончил отец.

Родители видели, что происходит с сыном, и постоянно молились о нём со слезами.

В церкви же Лёня становился полной своей противоположностью. Прекрасно зная христианскую терминологию, он изображал «глубоко духовного брата», демонстрировал свои немалые познания в Библии, любил рассуждать о Писании. Родные только поражались. Иногда им казалось, что Лёня дома, и он же – в церкви – это совершенно разные люди. Но все попытки урезонить сына и брата встречали агрессивную защиту с его стороны.

Как только Лёня закончил учёбу в колледже, он попросился по распределению как можно дальше от родного города, мечтая получить свободу.

Летнее солнышко уже заставило потемнеть свежую листву, птицы вывели птенцов, когда Лёня собрался в дорогу. Перед ним проносились прекрасные перспективы успешной карьеры, уважения, прекрасных заработков и почёта. А самое главное – свободы от напоминаний о Боге, грехе и праведности. Он мечтал жить без Бога.

Во время учебы в техникуме парень имел множество бесед с родителями. Видя стремление парня к миру, его пытались предупредить о том, что бывает с человеком, если тот не сопротивляется своему грешному, разрушительному началу. Лёня спорил по поводу и без него. На все аргументы взрослых, у парня всегда находилось множество «контр аргументов». И не важно, были ли обоснованы его доводы? Лёне намного важнее было отстоять своё право на свободу, чем вести себя разумно. В его сознании постепенно сформировался какой-то «сборный» образ верующего взрослого, которому он доказывал, что сможет построить счастливую жизнь без Бога.

– Я прекрасно знаю, что десять Заповедей даны людям для того, чтобы им хорошо жилось на земле, – не раз говорил он. – И я не собираюсь их нарушать. Но в Заповедях не сказано «не пей, не кури». Это церковники уже сами добавили.

Поэтому первое, что сделал Лёня, перед тем, как сесть в поезд, чтобы ехать в город, куда сам попросился по распределению, это нашел минутку одиночества, когда провожающих не было рядом, купил сигареты и спички. Закурить при родителях, провожающих его на вокзал, он не решился, но как только поезд тронулся, закурил.

– Парень, ты что обалдел? – услышал он возмущенный возглас.

– Чего еще?! – недовольно повернул он лицо к говорящей.

– Кто в вагоне курит?! Ты правила хоть раз читал? – продолжала возмущаться женщина.

– Достали! И здесь! – проворчал Лёня, – я же в окно курю.

– Нам всем все равно воняет! Мужики курят в тамбуре, а ты что, особенный?! – продолжала возмущаться женщина, повышая голос с каждым словом. Сейчас она уже кричала.

– Ладно, замяли, – буркнул Лёня и ушел в тамбур.

– Кто тебя воспитывал?! – услышал он в спину.

– Уж точно не ты, – парень не желал оставаться проигравшим, но не рискнул говорить последние слова в купе. Соседка по купе не слышала его последнюю фразу.

В тамбуре спокойно стояли мужчины и курили. Они слышали часть перепалки, и последние слова Лёни тоже. Один из них попытался пристыдить парня, напомнив об уважении к старшим.

– И тут покоя не дают! – буркнул Лёня и ушел в соседний тамбур.

Он – то надеялся, что вне церкви никто не станет учить его жизни, но сейчас столкнулся с реальностью. Парень не задумывался о том, что пока жил в родительском доме, то и среди чужих людей поступал так, как был научен дома, но мечтал забыть всё, чему его учили дома. И сейчас ему предстояло проверять все свои установки.

Довольно скоро Лёня выяснил, что почти всё, чему его научили родители, придется соблюдать в самостоятельной жизни, и был разочарован. Но он также понял, что все окружающие относятся к нему хорошо и даже уважают его, когда он применяет правила, в которых вырос. Но почему-то это огорчило его. Ведь тогда приходилось признавать правоту родителей.

И все же, привычка заботиться о тех, кто жил рядом с ним, воспитанная с раннего детства, проявлялась везде. Лёня также любил преподносить сюрпризы, всегда заранее планировал их и предвкушал произведённый эффект. И обычно у него это хорошо получалось. Парень замечал кому и что нравится, и ему всегда удавалось получить тот самый эффект, которого он добивался – сияющие радостью глаза людей, получивших его сюрприз. И для неожиданных подарков ему нередко совсем не нужны были деньги. Он умел радовать людей простыми вещами. Но только тогда, когда хотел этого сам, не перенося слово «должен».

В дороге Лёня не рискнул пить алкоголь, помня о том, что у каждого человека на него своя реакция. Он никогда не употреблял его раньше, и не знал, как будет себя чувствовать, поэтому этот эксперимент решил отложить до лучших времен.

Парень знал, что нередко с людьми происходят серьезные беды, если они пьют в дороге. Он слышал немало случаев, когда мужчины теряли деньги, здоровье и даже жизнь, расслабившись в пути и перебрав алкоголя.

Ему сначала нужно было нормально начать работу, показать себя с лучшей стороны.

Когда парень появился на заводе, технолог, в подчинение которого он поступил, мужчина в возрасте, внимательно посмотрел на новичка.

– Надеюсь, ты к нам надолго, и что мужикам не удастся тебя споить. Судя по лицу, ты не злоупотребляешь алкоголем.

– А что с моим лицом? – не понял Лёня.

– Нормальное, чистое. Лицо здорового человека, – объяснил новый руководитель, – надеюсь, что таким оно и останется.

– Я уверен! – спокойно ответил Леонид.

– Если будет нужен совет, обращайся, я всегда готов помочь адаптироваться, – предложил Иван Иванович.

– Спасибо… – Лёня хотел добавить «сам справлюсь», но на всякий случай не сказал, понимая, что от этого человека здесь многое зависит.

Сказав: «Я уверен», он имел ввиду совсем не то же самое, о чем говорил технолог. Он считал, что сумеет сохранить меру во всем, и ничто не повлияет на его крепкое здоровье.

Понимая, что ступает «на зыбкую почву», Лёня купил пару банок пива в первую пятницу, после рабочего дня, и выпил одну в своей комнате в общежитии, которую ему выделил завод. Комната была на двоих, но Лёня жил в ней один. Ему, как помощнику технолога литейного цеха, и будущему важному специалисту, предоставили особые условия.

Парень решил не пить при людях, пока не выяснит, что это такое. Ведь дома он никогда не прикасался к спиртному и не знал, как оно повлияет.

Парню уже сообщили, что на заводе принято «обмывать» поступление на работу. Но пока ему удалось «отсрочить» это, объяснив, что до зарплаты нужно еще дожить.

Теперь, выпив пива в одиночку, он долго сидел, прислушиваясь к собственным ощущениям. Это позже Лёня выяснил, как презрительно относятся его товарищи по работе к тем, кто пьёт в одиночку. Но пока он не знал общепринятых рамок и понятий общества, в которое сбежал от своих, из церкви. Лёня наивно полагал, что в этом обществе не будет условностей.

Парень обнаружил, что довольно быстро пьянеет и запомнил, но это чувство ему понравилось.

Лёне казалось, что он – исследователь, познающий новый мир, и он наслаждался этим чувством, не подвергая ни малейшему сомнению то, что в любой момент может остановиться и прекратить любой свой эксперимент.

После первой зарплаты Лёня выяснил, что вряд ли его зарплаты хватит, если он напоит своих товарищей так, как они этого хотели. Но взрослые мужчины сами понимали, что новичок не сможет восполнить их жажду, и после первой и второй бутылки решили «добавить в складчину».

Лёню унесли из заводской бытовки, в общежитие «в состоянии недвижимости». И наутро парень решил, что никогда в жизни не прикоснется к алкоголю. От одной мысли о нём Лёню начинало мутить. Когда в понедельник он пришел на работу, мужики встретили его смехом.

– Привет, герой выходного дня!

– Ну ты пивун! – донеслось из другого конца цеха, – после пары рюмок свалился!

– Как можно травиться этой гадостью?! – передёрнул плечами Лёня.

Технолог кивнул парню, позвав его к себе в кабинет. Как только закрылась дверь, Иван Иванович покачал головой:

– Ты же утверждал, что останешься чистым… а сам пошел пить с работягами. Да кто же тебя после этого уважать будет? – С упрёком посмотрел он на своего помощника. – Ты мог «проставиться», если так уж хотелось «вписаться в коллектив». Но зачем же пить с ними? Ох, неразумная молодёжь! Заработать уважение и право руководить ими – очень трудно. Зато потерять авторитет можно на единственной общей попойке. А ты, не успев начать работать , уже опустился «ниже плинтуса».

– Но, я же хотел быть с ними «своим», – смутился Лёня.

– Молодой человек, – покачал головой руководитель, – превращаться в их собутыльника, это не значит стать другом. – К тому же, они никогда не будут относиться к тебе с уважением, если ты будешь пить с ними. А последствия того, что ты сделал в эту пятницу, будут «аукаться» тебе еще не один год.

– Вы серьёзно?! – не поверил Лёня.

– Вполне, – устало произнёс Иван Иванович. – Если бы ты выпил со мной, хотя я не пью совсем, или с директором, для рабочих это выглядело бы намного более понятным, и тебя продолжали бы уважать. Но не сейчас.

Лёня и без этого напоминания увидел, что теперь в цехе над ним смеются. Но исправить ничего не мог.

Постепенно молодой человек начинал понимать, что в новом обществе, куда он попал, не меньше условностей, чем там, где он раньше общался, только они другие.

И все же парень твёрдо решил научиться жить в новом мире как можно быстрее. Он стал внимательнее прислушиваться к советам непосредственного начальника.

Довольно скоро Лёня понял, что не привык жить один, и та радость, которую он в начале испытывал, оказавшись в одиночестве, скоро растворилась, оставив горечь оставленности и пустоты.

Не прошло и недели, как он снова купил себе пива. Теперь он понял, что с рабочими в бытовке не стоит пить, но новых друзей пока не приобрел и снова выпил в комнате один, твёрдо решив попытаться познакомиться с кем-нибудь не с завода, или по крайней мере из руководства, или студентов-практикантов.

«Для того, чтобы получать удовольствие, нужно знать меру» – решил парень.

Через время Лёня познакомился с молодыми людьми, с которыми смог подружиться. Но на их встречах всегда появлялось пиво. И парень выяснил, что в компании с друзьями ему всегда мало одной бутылки.

– В компании легче пьётся, – довольно улыбаясь, заметил он.

– Ну да, конечно! А в хорошей компании, так вообще…! – подтвердил один из новых друзей, кивнув на проходящих за окном симпатичных девушек.

– Ага! – обрадовался другой, – а давай позовём их.

– Эти не пойдут. Мы же не знакомы. Я лучше в следующий раз приглашу свою бывшую одноклассницу с подругами, – предложил первый.

Лёня с радостью согласился. Его новые друзья пили не много, и его это устраивало.

«Вот это – нормальная жизнь… – решил парень, – зачем крайности как у Ивана Ивановича, или еще хуже – у моих родителей.

Глава 2

Успех – это максимальное использование

способностей, которые у вас есть.

Зиг Зиглар,

Сначала Лёне казалось, что все идёт как нельзя лучше. Он, наконец, смог понять с кем и как нужно общаться, чтобы с ним считались на работе, завёл себе друзей, и даже нашел любимую женщину на которой решил жениться. Но он не хотел знакомить Лизу с родителями, стесняясь того, что они верующие.

Когда Лёня предложил Лизе расписаться, то сказал, что с родными не общается, и не хочет им сообщать о женитьбе.

– Но я хочу своим сообщить и свадьбу нормальную хочу, – огорчилась Лиза.

– Хорошо, давай сделаем, но только для твоих родных и наших общих друзей. Своих я не хочу приглашать, – Лёня был непреклонен.

– Неужели вы так рассорились, что даже на свадьбу не хочешь их позвать?! Поразилась Лиза.

– Я прошу тебя, больше не задавать вопросов о моей родне! – резко ответил он.

Больше девушка не спрашивала о его родственниках. Свадьбу отпраздновали скромно, но весело. Семейная жизнь началась в простой комнате заводского общежития, но Лиза надеялась, что это ненадолго. Ведь Лёне все прочили место технолога цеха, как только Иван Иванович уйдёт на пенсию. Да и в очередь на квартиру он уже записался. У парня были неплохие перспективы.

Вскоре Лиза забеременела, но даже о будущем ребенке Лёня не сообщил своим. Молодой мужчина вёл себя так, будто родных у него просто нет.

Родители и все близкие постоянно молились о нём, но Лёня слышать не хотел, ни о родных, ни о Боге. Он прекрасно понимал, что вся жизнь его родных связана с Богом и Библией и не получится общаться с семьёй, но не слышать о Боге. И поэтому его отказ от родни был связан не с обидами на них, а с нежеланием вспоминать о Боге и вере в Него. И поэтому, в те редкие моменты, когда Лиза спрашивала мужа о его семье, он честно говорил, что его семья не сделала ему ничего плохого, он просто не желает с ними общаться.

Но когда родилась малышка, Лиза не выдержала. Она случайно обнаружила в записной книжке мужа телефон его тёти и позвонив, узнала номер его родителей, сообщив им о рождении внучки. Молодая женщина сообщила, что у их сына все хорошо, что он работает технологом на заводе и скоро получит квартиру. В разговоре, женщина не могла сдержаться и спросила:

– Скажите, пожалуйста, что у вас произошло? Почему Лёня говорит, что вы не ссорились, но не хотел звонить вам?

– Мы – люди верующие. Мы верим в Бога. А наш сын решил отказаться от веры и от нас заодно, – со слезами ответила Зинаида Ивановна.

Лиза была очень удивлена. Она выросла в атеистическом обществе и, для нее было очень необычно, что кто-то верит в Бога. Но отказываться от семьи из-за их убеждений, ей казалось очень странным. В ее семье очень ценили родную кровь, и общались с троюродными и даже более дальними родственниками.

Мужу она решила ничего не говорить, но, находясь в отпуске по уходу за ребёнком, время от времени звонила к нему домой и сообщала новости. Она вполне представляла себе, что значит для матери, годами ничего не знать о сыне.

Бывало, что они с Зинаидой Ивановной достаточно долго говорили по телефону и Лиза спрашивала ее о Боге и о том, во что верит семья Лёни. Она хотела выяснить, что же именно заставило ее мужа отказаться от родни, и никак не могла это понять. Слушая о любви Бога к людям, Лиза поражалась, что от этого возможно отказаться. И все же она продолжала выспрашивать, пытаясь найти причину такого отторжения у Лёни.

Пока Леонид строил карьеру, искал возможности адаптироваться в новом обществе незнакомого города, он был настроен создавать и добиваться. Поэтому, несмотря на устойчивую тягу к табачным изделиям, в его жизни мало что изменилось. Затем он влюбился и во время беременности жены, из солидарности с ней, отказался от употребления спиртного. Тем более, что большого удовольствия он не испытал, через время отравившись алкоголем еще раз. Лёня ясно понял, что алкоголь не полезен для его организма, и только в очень небольших дозах вызывает приятные эмоции. Поэтому отказаться от его употребления для того, чтобы поддержать жену, было не сложно.

Но постепенно жизнь стала напоминать фразу из детского мультфильма: «Пони бегает по кругу». Леонид все чаще стал задумываться:

«А что дальше? Неужели все так и будет?»

Нередко в такие минуты он вспоминал детство и раннюю юность, споры о прочитанных книгах, или текстах из Библии. Эти беседы казались ему наполненными смыслом во сто раз превосходящим их общение с новыми друзьями. Тем более, что обычно друзья пили, а он оставался трезвым. Лёня не раз вспоминал фразу в бытовке, куда теперь он заходил только по работе:

– Ты меня уважаешь? – и этими словами рабочие заставляли друг друга обязательно выпить с ними.

Действительно, глядя трезвыми глазами на общение пьяных друзей, Лёня невольно терял к ним уважение. А других друзей у молодого мужчины не было. И он все сильнее уставал от обещания, данного по собственной воле, что не будет пить алкоголь ни в каком виде, если Лизе его нельзя.

И все же Леонид выдержал, и не нарушил своего обещания, до тех пор, пока жена кормила грудью. Но как только Лиза отняла дочку от груди и смогла позволить себе пригубить вино, Лёня, на радостях напился. Хотя в этот раз он не так быстро опьянел.

Наутро, когда Леонид чувствовал себя очень плохо, он вспомнил как один из рабочих часто говорил о том, что, если утром опохмелиться, тогда становится легче и он открыл бутылку с пивом.

– Лёнь, пожалуйста, не надо! – испугалась Лиза, – у нас в родне все знают, что «опохмел – первая ступень к алкоголизму».

– Ты что, издеваешься? – возмутился Леонид, – я два года из солидарности с тобой и глотка не сделал, а ты, с первой бутылки пива меня в алкоголики записываешь?! – Да ты – хуже моей матери!

– Твоя мать – прекрасный человек и очень любит тебя! – не выдержав, проговорилась Лиза.

– Так ты с ней общалась?! – поразился Лёня.

– Да, – растерялась жена и рассказала обо всем, кроме их бесед о Боге.

– Как ты могла?! – возмутился Лёня, – ты предала меня!

– Лёнь, это не правда, – расплакалась Лиза, – я же тоже мать, и у меня есть родители. Я подумала о том, как это страшно и больно, так долго ничего не знать о сыне. Я же сообщала только хорошее, чтобы успокоить их и порадовать. Они знают обо всех твоих успехах.

– Предательница! – крикнул Леонид и, хлопнув дверью, ушел из комнаты.

Он пошел в магазин, купил водки и, вернувшись во двор общежития, умышленно сел на скамейку с местными алкоголиками, зная, что этот столик во дворе, прекрасно виден из окон их комнаты.

Леонид не мог понять, почему так рассердился на жену? Ведь в глубине души он был даже благодарен ей за то, что та сообщила все хорошее, что произошло в его жизни. Ведь он так надеялся, что его родители как-нибудь узнают о том, что его жизнь удалась, несмотря на то, что он отказался от веры и родственников. И вот это случилось. Но все же Лёня очень сердился на Лизу, хотя и не мог понять, почему?

Где-то в глубине души у него был страх, что Лиза услышит весть о Боге и поверит в Него и тогда он вновь останется один против всей родни, к которой примкнет его жена. Но сейчас он не осознавал своего страха, ведь Лиза ни слова не сказала о том, что они говорили о чём-то другом, кроме его успехов и побед.

Прохлада субботнего утра последних дней весны скоро перешла в жаркий день. С непривычки Леонид быстро опьянел на жаре. Его собутыльники, не желая оставлять товарища на солнце, которое сегодня припекало по-летнему, приволокли его домой. В этом доме все прекрасно знали друг друга.

Лиза с ужасом смотрела на то, как двое местных алкашей затаскивают ее мужа и укладывают одетым на постель. Она знала, что уже в понедельник все его сотрудники будут знать об этом и понимала, что теперь ее муж не скоро сможет восстановить уважительное отношение к себе, если вообще сможет. Ведь первый раз после учебы, когда он напился при поступлении на работу, смогли оправдать неопытностью пацана, но сейчас все выглядело совсем иначе.

Молодая женщина не знала, что этот день оказался началом падения ее мужа и разрушения их жизни. Конечно, в ее родстве существовала та «пугалка», которую она озвучила мужу, но все знали, что это, хотя и серьёзное предостережение, все же, не приговор. Но с Леонидом всё оказалось намного страшнее всех семейных «страшилок».

В воскресение утром, он, конечно, уже не стал напиваться. Но к вечеру следующей пятницы заранее «серьезно пополнил запас» алкогольных напитков в комнате и до утра воскресения он пил.

Лиза не выдержала:

– Если ты еще раз повторишь нечто подобное – я уеду вместе с Леночкой к своим родителям. Я не хочу, чтобы наша дочь видела своего отца в таком состоянии! – сообщила она.

Лёня лишь молча хмуро выслушал предупреждение. Но на следующую пятницу вновь «закупился». Лиза исполнила обещание и уехала из дома. Так в жизни молодых супругов начался новый этап. Лиза пыталась убеждать, просить и умолять мужа, но каждую пятницу все повторялось. Теперь она постоянно стала проводить выходные в доме своих родителей.

С Леонидом пытался разговаривать отец Лизы и ее дядя, но молодой муж лишь твердил, что он «честно исполнил обещание и не прикасался к спиртному все время, пока Лизе было запрещено.

– Если Лизка хочет, может выпить со мной, тогда я не пойду во двор, – твердил он.

Но все, кроме самого Лёни понимали, что даже если жена станет спиваться вместе с мужем, это никак не поможет ему остановиться.

Молодой мужчина не замечал, как день за днём падает все глубже. Выросший в атмосфере абсолютной трезвости, Лёня был с детства научен тому, что Бог всегда приходит в «веянии тихого ветра» и знал, что самые верные решения и самая большая сила для жизни приходит в покое и тихой беседе. Теперь же, ему хотелось все громче кричать. Его перестали радовать мелочи, нервная система грубела с каждым днем и теперь для того, чтобы испытать радость, ему нужны были все более сильные возбудители.

Врачам давно известно, что, алкоголь, вызывая состояние эйфории, отходя, оставляет в крови яды, которые не исчезают больше двух недель. Но уже через неделю, он добавлял «свежую партию», поэтому перестал ощущать радость каждого дня, и не мог успокоиться без сильного воздействия. Мужчина становился все более эгоистичным и концентрировался на мимолётных ощущениях. Ему все сложнее было ставить отдалённые цели и достигать их. Сила его воли быстро угасала по мере того, как он спивался.

Скоро даже соседи стали качать головами вслед.

– Вроде хороший был мужик, на вид порядочный. Что же с ним случилось?

Лицо молодого человека уже давно не блистало свежестью. Неумеренное потребление алкоголя и никотина все явственнее оставляли свои следы на внешности мужчины. Но, если раньше только кожа на его лице стала темнее, то сейчас на нем все сильнее проявлялась одутловатость и отёчность алкоголика. Душу Леонида всё больше порабощало равнодушие ко всему и всем, кроме ощущения эйфории, от опьянения.

Довольно скоро выходных дней для него стало недостаточно. Он стал выпивать немного по вечерам после работы.

Лиза в растерянности смотрела на мужа. Она невольно винила себя в том, что с ним происходило, задавая себе мучительный вопрос:

«Что же я делала не так, что ему стало скучно со мной? Почему он потянулся к алкоголю? Ведь я так старалась, чтобы Лёне дома было хорошо! Мы же даже не ссорились, пока он сильно пить не начал. Это только сейчас он стал таким раздражительным, что слова не скажи, сразу кричать начинает. Но даже сейчас я стараюсь не сердить его. Мама же сказала, что злость вызывает в людях желание выпить, и я стараюсь не злить его».

Ответов на свои вопросы Лиза, как не старалась, не находила.

Она не выдержала и позвонила матери Леонида. Услышав горькую новость, женщина засобиралась:

– Дочка, дай мне ваш адрес, я попробую приехать и поговорить с ним. Может быть, он все же услышит меня?

– Да, хорошо. Потому что я уже не знаю что делать? – со стоном призналась Лиза. – Сначала я старалась нашим не говорить, сама хотела его остановить, а сейчас все наши родственники, кто надеялся хоть как-то повлиять, уже с ним поговорили. Но ничего не помогает, – заплакала она.

Глава 3

Сердце матери – глубокая бездна,

на дне которой ты всегда найдёшь прощение

Авраам Линкольн

Зинаида Ивановна появилась в комнате общежития неожиданно для Леонида, Лиза не сообщила мужу о своём звонке свекрови, и о ее намерении.

– Мама?! – растерялся Лёня, вернувшись домой с работы.

Затем он с укоризной посмотрел на жену, поняв, откуда его мать узнала адрес.

– Привет, сынок! – Мать поднялась к нему навстречу, не скрывая слез, и раскрыв объятья. – Как ты повзрослел! Сколько лет мы не виделись!

Детское чувство подтолкнуло Леонида навстречу матери, и тот обнял ее, спрятав лицо на ее плече. Лёня сам не ожидал от себя, но не смог сдержать слёз. Некоторое время они стояли молча, обнявшись и в комнате были слышны лишь тихие всхлипы. Зинаида Ивановна вдыхала новый, незнакомый запах, исходящий от сына. Он был уже «старым курильщиком» и изменился не только запах одежды, но и тела, и ей было непривычно ощущать его.

Лиза и сама не смогла сдержать слёз, тихо смахивая прозрачные капельки, стекающие по щекам.

Леночка удивленно смотрела на взрослую «тётеньку», с которой ее недавно познакомила мама, и сообщила, что это ее вторая бабушка. Тётенька привезла много подарков и игрушек, рассказала, что у Леночки есть еще дедушка, много дядей и тётей, которые ее очень любят и мечтают с ней познакомиться. А теперь малышка смотрела на папу, который почему-то обнимается с этой тётей.

Леночке шел третий год. Родители Лёни не раз порывались приехать, чтобы увидеть внучку, но сын возражал, а они не хотели навязываться. Но теперь Зинаида Ивановна приехала одна, понимая, что не простит себе, если не попытается остановить падение сына. Она заранее настроилась на агрессию и жёсткое отношение Лёни, но была очень рада, что тот встретил ее совсем иначе.

Мать и сын присели к столу, куда их пригласила Лиза. Леонид только сейчас понял, как сильно соскучился по своим родным и близким. Он расспрашивал о жизни и делах каждого в отдельности и Зинаида Ивановна с радостью отвечала на вопросы сына. У нее появилась надежда, что сейчас Лёня вдруг вспомнит юность, любовь родных и друзей и потянется сердцем к всему чистому и доброму. Но ее радость была недолгой.

После ужина Лёня привык курить, и сейчас, закончив есть, он сказал:

– Мам, я сейчас, – и вышел в подъезд.

Он не курил в доме, ведь в маленькой комнатке жили еще жена и дочь. Когда мужчина вышел, его мать вопросительно посмотрела на сноху. Она не знала, зачем ему потребовалось выходить?

– Лёня не курит дома, – спокойно прокомментировала Лиза.

– Ну да… – горько вздохнула мама, – вышел покурить.

Она никак не могла привыкнуть, что ее сын теперь совсем другой. Ей предстояло заново с ним знакомиться. Когда Лёня вернулся в комнату, он был уже совсем иным, будто дверь в его сердце захлопнулась. Очевидно, во время курения, он вспомнил, с каким осуждением его родные относятся к сигаретам и алкоголю и внутренне «встал в позу защиты». Его ожидания оказались верными. Мать не смогла сдержать горестного вздоха, когда он вернулся.

– Мам! Только не начинай! – сразу произнес он.

– Я ни слова не сказала, – напомнила мать.

– Но на твоём лице всё написано, – напомнил Леонид. – Вы все твердите, какие же курильщики грешники. И стоит кому-то из церкви закурить, его прямо сразу кидаются отлучать. А ведь человек, даже если и вредит, то только себе. А вот за злой язык, почему-то никто от церкви не отлучает. А сплетники разрушают не только свою жизнь, они сильно вредят тем, кто их окружает! И к тому же, про курево не написано в Библии, ведь в то время, когда она писалась, люди не курили. А вот про злой язык очень много написано. Почему же ваши братья не исполняют Писание, и не ставят на замечание и не отлучают сплетников?

– Сын, пожалуйста, не надо… – вздохнула Зинаида Ивановна. – Ты же знаешь, что каждый за себя даст отчет Богу. И ты не исправишь свою жизнь и не построишь ее, если будешь критиковать других людей. Они ответят каждый за себя. Я же тебе ничего не говорила. Я очень люблю тебя и скучаю. Не надо ставить других людей, какими бы они ни были, между нами. Их сейчас здесь нет.

– Может ты и права, – задумался Лёня, но через мгновение на его лице снова появилось раздражение и он добавил. – Но я же знаю, что ты разделяешь их взгляды. Разве я не прав? Ведь вы все, стоит заговорить о вашей жизни, будто на флаг выставляете: «Я не пью, не курю…» – будто это единственное, к чему призывает Библия. А когда эти ваши «праведники» «кидают» людей на деньги, или говорят про других всякие гадости, или бросают в трудный момент, это что, перестало считаться? Или, когда «носятся со своей праведностью как со списанной торбой», гордо превозносятся над нами, «грешниками». Да я среди неверующих больше добра увидел, чем в вашей церкви! Они хотя бы не «понтятся» своей праведностью, а общаются с людьми нормально.

Лиза смотрела на мужа и не узнавала его. В нем было столько желчи, гнева, обиды и даже ярости, что она не представляла, что муж на такое способен. Лёня даже пьяным никогда не был таким. Но для матери вся эта волна оказалась знакомой. Она лишь вздохнула и опустила голову, произнеся едва слышно, закрыв лицо руками:

– И тут Остапа понесло… Ты опять ничего не видишь и не слышишь…

Лиза молча смотрела на мужа, расширенными от удивления и страха глазами, Леночка прижалась к матери, со страхом глядя на лицо отца, пылающее гневом. Воспринимая мир только через себя, ребёнок невольно считал, что в чём-то виноват, если папа так кричит. Но Леонид не замечал дочь. Он спорил даже не с матерью, а с почти выдуманным религиозным оппонентом, с которым спорил в душе все это время. Лизе он ничего этого не рассказывал, потому что был уверен, что жена не поймёт, ведь для этого ей нужно было знать многое о церкви и общении верующих людей между собой.

Но теперь, глядя на мужа, Лиза понимала, откуда в нём временами вспыхивала агрессия и жажда что-то доказывать. Ведь внутри себя, он постоянно это делал. Вся его настоящая жизнь была словно доказательством кому-то своей правоты. Леонид вряд ли смог бы сказать, чего он сам хочет на самом деле, если убрать этот образ, и причину для спора из его сознания.

Мать Леонида тоже с болью смотрела на сына, и в этот момент ей стала понятна причина, почему, дети верующих родителей, если уходят в мир, то довольно быстро «скатываются». Ведь они живут не своей жизнью, а доказывают кому-то что-то. У них отказывает простое чувство самосохранения, и поэтому они ломают даже то, что защищает их жизнь от беды.

Зинаида Ивановна некоторое время смотрела и слушала гневную речь сына. Как взрослый человек, она понимала, что, хотя сын и обращается к ней, но причина его гнева не она, а его жажда сделать вопреки всему, чему его учили с детства, мечта сказать Богу и Заповедям своё «нет», даже если это будет опасно для его жизни.

«Где же мы с папой «передавили»? – с болью думала женщина, глядя на сына, – почему жизнь с Богом стала для тебя настолько чужой? Что же мы с папой сделали не так? Ведь для нас радостно служить Богу и жить по Его Слову. Почему мы не смогли донести до тебя это счастье?»

В то же время мать понимала, что у остальных детей не возникло отторжения, значит не только в родителях скрыта проблема. Но от этой мысли ей не становилось легче. Лёне она все равно сейчас не могла помочь.

Не важно, кто и в чём виноват. Вместо поиска виноватых, лучше потратить время и силы на то, чтобы найти выход из создавшейся ситуации. А Зинаида Ивановна сейчас не видела выхода, и не знала, чем помочь сыну. Ведь помогать можно только тому, кто сам что-то делает. А ее сын явно выбрал путь вниз, и никто из близких не мог принять решение за него. И все же, понимая, что больше сын не станет слушать, Зинаида Ивановна со слезами сказала:

– Сыночка, любимый, я умоляю тебя остановиться, пока не поздно! Ведь губительные привычки, как трясина затягивают медленно, но прочно. Остановись, пока это еще возможно! Пока ты еще не потерял свою жизнь!

– Мам, ты что, издеваешься? Ты чего меня хоронишь?! – рассердился Лёня. – Я просто живу, и хочу жить как все. Конечно, ты считаешь всех погибшими грешниками, – язвительно заметил он. – Но что ж, я предпочту присоединиться к ним в твоих глазах, просто стать таким как все.

– Сын, у тебя вряд ли получится быть как все. Ты разве не видишь, что даже твои неверующие родственники испугались за тебя, так быстро ты покатился вниз! – не выдержав проговорилась мама.

Лёня сердито взглянул на жену:

– Так это ты «волну гонишь»! Спасительница… – он вдруг выругался.

Никогда раньше он не ругался при матери, да и Лиза почти не слышала ругани от мужа. В этот самый момент Лиза поняла, что ее муж переступил следующую запретную черту внутри себя и у нее невольно защемило сердце в предчувствии чего-то недоброго.

Так как у сына не было места, где можно было бы остановиться, Зинаида Ивановна прожила несколько дней у своих верующих друзей, надеясь хоть чем-то повлиять на сына. Но все ее попытки ни к чему не привели.

Поговорив еще немного, попытавшись убедить сына понять и услышать своё сердце, чтобы осознать, чего же он на самом деле хочет, мать уехала домой со слезами на глазах. Лёня ничего не слушал и не желал задумываться. Со слезами, уезжая из города, Зинаида Ивановна оставила Лизе адрес церкви в их городе.

Лёня проводил мать, но если та пыталась хоть что-то сказать о Боге или просить остановиться в употреблении алкоголя, он сразу начинал кричать. И мать постаралась провести остаток времени только проявляя заботу и любовь к своему падающему ребёнку.

Глава 4

Если бы человек осознавал свои пороки

также ясно, как и свои достоинства,

зла на земле было бы гораздо меньше

Р. Шакир-Алиев

Вскоре после посещения матери, Леониду и Лизе, наконец выделили от завода квартиру. Семья была очень рада! Лиза очень надеялась на то, что мужу больше не с кем будет пить, и он прекратит проводить выходные за столом на улице со своими новыми дружками-алкоголиками. Но надеждам молодой женщины не суждено было сбыться. Дом строился от завода и многие знакомые Леонида, получили квартиры по соседству. Мужчина быстро нашел себе новых друзей для проведения выходных. Постепенно его даже перестало волновать, что на работе узнали о его «загулах» и стали относиться с меньшим уважением.

Но пока никто не знал о том, что вечерами Леонид пьёт дома. Ведь если бы до руководства дошла новость о том, что технолог является на работу с похмелья, у него были бы серьёзные неприятности. Поэтому Лёня научился пить в одиночку.

Не прошло и трёх лет как Лиза, не выдержав жизни с вечно пьяным или мечтающим опохмелиться мужем, ушла к своим родителям, забрав дочку. С этого дня мужчина «покатился вниз» еще быстрее. Наконец пришло время, когда ему предложили уволиться «по собственному желанию», пригрозив уволить по статье, если он не напишет заявления сам.

Еще до того, как Леонида попросили уволиться с работы, Лиза вернулась на завод в лабораторию, ведь они получили квартиру от предприятия. Ей нужно было продолжать работать, чтобы жильё не отняли. Но, так как она не могла жить вместе с мужем, то женщина подала на развод, чтобы вернуть себе право проживать в квартире.

Леонид, потеряв работу, лишился также и жилья. Если бы не вторая беременность Лизы, у нее могли бы отнять ту квартиру, в которой они с мужем жили, и выдать ей от завода жильё меньшего размера. Но когда Лиза предоставила справку о будущем малыше, руководство оставило ей квартиру. Но Леонид должен был искать себе новое место жительства.

Мужчина не мог оставаться без работы, ведь он должен был на что-то жить.

Лизе показалось, что кто-то заступился за нее «в высших сферах», ведь стоило ей получить разрешение остаться в квартире, как появилось сообщение о начале приватизации. Теперь она могла выкупить свою квартиру на акции, выданные всем сотрудникам на заводе, и больше никто не мог отнять у нее и детей кров над головой.

Понимая, что лишился всего из-за своего пристрастия к алкоголю, Леонид уже хотел бы бросить, но все иллюзии о том, что бросить пить будет также просто, как начать, рассыпались прахом. Он много раз бросал пить, и снова пускался в запой.

Мужчина стал занимать у знакомых деньги и потом, конечно же, не отдавал. Некоторое время Лиза отдавала за мужа долги, но после развода сказала:

– Мне нужно кормить ребенка и заботиться о будущем малыше. Я не отдаю больше долги этого проходимца!

Когда Лёня понял, что больше никто не будет отдавать его долги – к удивлению многих перестал занимать, зная, что в это трудное время и за небольшую сумму могут убить. А жить ему все еще хотелось.

Леонид уехал в другой город, подальше от знакомых и от семьи. После должности технолога и уважаемого человека, он смог устроиться только дворником. С одной стороны ему было стыдно менять свою жизнь настолько кардинально, с другой стороны его отъезд означал, что мужчина планирует и дальше пить. Он прекратил борьбу.

Теперь Леонид выходил на работу выпившим почти постоянно. Рано утром, он подметал свой участок, затем заходил в магазин за «стаканчиком». В местном маленьком магазинчике реально продавали водку стаканами – разовая герметичная упаковка в виде стакана. Это была самая дешевая водка и Леонид знал, что после нее будет болеть, но не мог отказаться, словно раб, склоняясь под гнетом рабовладельца, считал знакомые ступеньки магазина.

Если не было денег, мужчина сдавал собранные на улице бутылки, или шел к ближайшему ресторану и сидел там с протянутой рукой. В его душе было растоптано всё. Теперь даже не было стыдно за свой образ жизни, хотя жизнью он не мог это назвать.

Теперь он жил в «бытовке», в новообразованном КСК, где ему разрешили ночевать на кушетке кем-то подобранной на помойке. Раньше на эту кушетку дворники, если было необходимо, сбрасывали сумки. Теперь же на ней спал алкаш-дворник Лёня. На новом месте почти никто не знал его прошлого. Леонид стеснялся сообщать, кем он был до своего приезда в городок.

Родные Леонида не раз пытались найти его, но безуспешно. При развале СССР многие службы работали плохо, никто не знал кто и за что отвечает. Поэтому искать какого-то потерявшегося алкаша никто не желал. В лихие девяностые годы, многих схоронили даже неопознанными. Родные получали лишь стандартные ответы:

– Что вы хотите? Сейчас много людей теряются.

Наконец родственники прекратили поиски, решив, что Лёни, скорее всего, уже нет в живых. Эйфория алкоголя, обещавшая так много удовольствия, отняла у него всё. Но теперь Леонид не мог этому сопротивляться. Раньше парень отличался большой силой воли и не раз выигрывал спор в школе, когда нужно было продемонстрировать выдержку. Но теперь от прежней силы воли даже «ошмётков» не осталось. Впрочем, как и от самоуважения.

Теперь Лёня понял, что опасно делать лишь то, что приносит удовольствие, ведь в этом случае человек деградирует. Смена труда и радости даёт силу и позволяет достигать бОльшего в жизни. Он вспоминал, что с детства совершенствовался и развивался, когда получал новый опыт достижений, когда перешагивал порог своих возможностей. Но всё детство и юность Лёня думал, что это необходимая ступень молодости, и когда он добьётся результата, то можно будет расслабиться и делать только то, что нравится, что приносит удовольствие. Проведя немало времени на пути поиска наслаждений, он понял, что эта дорога ведет к полной деградации и гибели. Но сейчас ему казалось, что осознание пришло слишком поздно.

За время своего падения, у Леонида были моменты, когда он полностью бросал пить, «брался за ум» и сначала все шло не плохо. Но потом он замечал, что не может пройти мимо ошибок и просчетов людей. Его внимание всегда было обращено на человеческие недостатки. Замечая проступки людей, мужчина подсознательно ощущал себя лучше их. Ведь свои ошибки в это время он не замечал.

Из-за удовольствия, которое доставляло ощущение превозношения над теми, кого он критиковал, Леонид не замечал, что дух критики оставлял на сердце осадок раздражения и агрессии, который позже, скопившись, влек за собой новый запой. А, напившись, мужчина в точности повторял те ошибки и грехи, которые критиковал у окружающих. Ведь не напрасно замечено многими людьми:

Если мы смотрим в бездну, она притягивает нас. Рассматривая недостатки людей, Леонид пропитывался ими, и как только он расслаблялся – сразу повторял то же самое. Но если мы рассматриваем совершенство, оно также тянет нас к себе. Поэтому написано в Библии:

«Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет»5

Если человек желает раскрывать окружающим различные грани совершенства Творца, то он будет их разглядывать и изучать. А вглядываясь, и сам будет преображаться «от славы в славу, как от Господня Духа»6

Но Леониду хотелось смотреть только на ошибки и пороки людей, и он не запрещал себе делать это, не замечая, как разрушается всё сильнее. Постепенно, сначала эмоциональная часть его души была порабощена пристрастием, затем волевая и духовная. Леонид опустился на самое дно рабской зависимости, все еще убеждая себя, что не все потерянно и если он приложит немного усилия и воли, то бросит пить. Но в нём уже не осталось ни сил, ни воли. Все было продано «с молотка» за стакан водки, за дозу мимолетной, короткой эйфории. Но даже на дне тёмной ямы своего рабства, Леня не просил помощи у Бога, будто кто-то сильный заткнул ему рот. Мужчина пробовал молиться, произносил какие-то слова, но его сердце молчало, будто было парализованным. Физическое сердце все еще билось, но духовное остановилось. И «мёртвость» постепенно распространилась и на эмоции. Он почти ничего не ощущал, даже грубые воздействия казались «комариным укусом».

Раньше Лёня видел красоту природы, мог ясно ощутить и оценить легкий ветерок, почти незаметный порыв ветра мог вызвать его улыбку. Теперь же даже смену сезонов он отмечал только по тому, что нужно было делать, подметать мусор и листву, или убирать снег и скалывать лёд. Он двигался словно во сне или после мощного удара по голове.

Однажды, после получения зарплаты, Леонид выпил больше обычного и наутро не смог встать. Обычно к девяти часам утра, когда сотрудники КСК приходили на работу, он уже заканчивал уборку своего участка и, сняв рабочий халат, уходил искать себе пропитание и «чекушку» или бутылку пива. Но в этот раз он не смог подняться.

Когда пришел председатель КСК, он увидел дворника, лежащего в бессознательном состоянии и вызвал скорую помощь. Приехавшие врачи сначала не хотели забирать его, считая, что руководитель коммунальной службы пытается сдать им смертника, и не желали портить себе статистику. Но сотрудники КСК настояли, чтобы Леонида забрали в больницу.

В клинике алкоголику поставили капельницы, прочистили кровь от интоксикации, и он пришел в себя. Через несколько дней мужчину выписали, сообщив:

– Если бы ваши руководители еще на пару часов опоздали, никто не смог бы вам помочь. Подумайте, хотите ли вы умирать молодым? Неужели у вас нет никого, ради кого вам стоило бы жить?

– У меня двое маленьких детей, – едва слышно признался мужчина.

– Подумайте хотя бы о них. Сейчас очень трудные времена. Неужели вы не хотели бы помочь им вырасти, повзрослеть? – усталая женщина посмотрела в глаза Леониду, и тот вдруг вспомнил мать, ее глаза, полные слёз и мольбу: «Остановись, сынок, пока не поздно! Ты же знаешь, что Бог может тебе помочь. Прими Его помощь!»

Лёня опустил глаза и ничего не ответил доктору. Сейчас мысленно он перебирал всех, кого хотел бы увидеть, обнять и сердце вдруг сладко защемило. Больше всего на свете он хотел бы сейчас оказаться дома, среди родных и близких. И он решил рискнуть.

На остатки зарплаты, что он не успел пропить, купил билет в общий вагон до родного города. Зайдя к руководителю, он написал заявление об увольнении.

– Может подумаешь? Ты уверен, что хочешь уйти? – поинтересовался председатель.

Несмотря на то, что дворник всегда был «датым», он всё же хорошо выполнял свою работу. Да и то, что Леонид жил при КСК оказалось выгодным, ведь он всегда готов был подменить, если кто-то из дворников не выходил на работу, или сантехник не успевал по всем вызовам. Леонид не брался за сложные поломки, но кран в квартире мог поменять. Пришла осень с ее листопадами и председателю совсем не хотелось искать нового человека в это непростое время. Дворникам не нравилось вывозить каждое утро по несколько тележек листвы. Но отказать он тоже не видел причины.

– Понимаете, я сейчас в тупике, – признался мужчина. – Знаете ответ на загадку, что значит: «В глазах тоска, в зубах доска, а дверь на крючке»? Так вот это моё состояние. Оно точно такое же, как если бы я провалился в уличный туалет. Если не уеду, то в следующий раз меня уже не спасут.

– А у вас есть к кому ехать? – уточнил руководитель.

– У меня на самом деле большая семья, мать, отец, братья и сёстры. Есть жена и дети. Только я скатился. – Голос Леонида звучал глухо.

Председатель вдруг понял, что почти не знает своего сотрудника трезвым. И в этот миг ему вдруг показалось, что перед ним довольно разумный человек. Раньше ему не верилось, что дворник когда-то работал технологом на заводе. Председатель, при приёме нового сотрудника, подумал, что кто-то знакомый сделал «левую» запись в трудовую Леонида, потому что тот казался тогда заторможенным и отстранённым. Но только сейчас стало видно, каким он был прежде.

Глава 5

Возвращение домой – забавная штука:

знакомые картины, звуки, запахи…

единственное, что изменилось – ты сам.

Бенджамин Баттон

С вокзала Леонид пошел пешком. Денег не осталось даже на автобус. Но ему и не хотелось трястись в душном салоне. Солнышко еще согревало землю тёплыми лучами, после прохладной ночи это было особенно приятно. Лёгкий ветерок ласкал лицо и волосы. Мужчине казалось, что он вышел с долгой из тяжелой болезни, что он очень давно не видел красоты природы, не ощущал ласкового прикосновения ветерка. Впрочем, это так и было. Алкоголь, оставляя яд в крови, притуплял всё восприятие мира, огрублял нервную систему и душу, ее способность видеть и слышать оттенки и послевкусие.

Триединство человека неразрывно. Сложно сказать, где проходит грань между физической нервной системой и неосязаемой душой, на которую она влияет, а также между душой, с ее памятью, эмоциями, способностью мыслить абстрактно, и духом человека, способным принимать решения и повелевать душой и телом, пока он находится в здоровом состоянии.

Когда человек духовно и душевно здоров, дух руководит душой и телом, и жизнь человека в его руках. Но если «на трон» встает душа с ее переменчивостью и чувствительностью, тогда в жизни человека начинается хаос и нестабильность. У него уже не получается быть счастливым. Он то взлетает на вершину счастья, то опускается в депрессию, и не может удержаться нигде. Но хуже всего, когда человек отдаёт бразды правления телу и своим животным инстинктам, той своей части, которая изначально создана быть слугой и рабом. В этом случае сбываются слова мудрого Соломона:

«Неприлично…. рабу господство над князьями»7

Тогда человек нередко опускается намного ниже животного. Ведь у животных инстинкт самосохранения «прописан» на бессознательном уровне. А человеку он дан на уровне сознания. И люди имеют возможность пренебрегать им.

Шагая по тротуару, Леонид невольно вспоминал детство, юность, пока еще мог ощущать всю гамму жизни, и чувства еще не были притуплены. Сейчас в садах люди снимали последние яблоки, чтобы не потерять их под снегом. Желтые, зеленые, красные и бурые листья здесь еще держались на ветках, ожидая чуть более сильного ветра, чтобы сорваться вниз и укрыть землю своим разноцветным покрывалом.

Лёня вспомнил, как он любил в детстве срывать яблоки с самой верхушки дерева. Ведь только там они нередко становились наливными. В саду их семьи росла яблоня «лимонка» и ее плоды обладали удивительным свойством наливаться соком так, что сквозь желтую кожицу видны были косточки. Лёне нравилось ранним утром сорвать такое наливное яблоко и впиться зубами в его сочный бочок, наслаждаясь запахом и вкусом. Родители всегда относили самые крупные плоды из своего сада на праздник Жатвы в церковь, и в юности Лёне почему-то было жалко их отдавать. Хотя друзьям он всегда относил самые лучшие.

Мужчина, неожиданно для себя, вдруг на миг поднял глаза к небу, затем моментально опустил их к тротуару. Ему стало очень стыдно за всё, что он сделал с собой, своей жизнью и за то, что причинил много боли близким. Он понимал, что недостоин той высокой любви, о которой слышал так много в своей жизни. Но неожиданно он получил удар в лоб. Остановившись, поднял голову и увидел красивое наливное яблоко, свесившееся с чьего-то сада за забором, прямо над тротуаром.

«Надо же! И не сорвал никто! – невольно поразился мужчина. – Здесь же много народа проходит. И не позарился никто на такую красоту!».

Не сомневаясь, он сорвал плод, слегка обтёр об одежду и надкусил. Сейчас все ощущалось не так ясно, основные впечатления остались лишь в памяти. Но запах и вкус были те же самые. И в этот миг Лёня понял, почему никто не сорвал это яблоко, и для чего оно оказалось здесь. Горло сдавил спазм и он вновь осторожно поднял глаза к небу.

Бог напоминал своему заблудшему сыну, что продолжает любить его, и ждать возвращения не только в дом родителей. Что все еще зовёт на личное общение.

Но уже через секунду Леонид подавил невольное чувство, смахнул скупую слезу, с жадностью впившись зубами в сочную «хрусткость» неожиданного подарка. Ему не хотелось чувствовать себя виноватым, но и вернуть подарок он не мог. Лёня доел яблоко, глотая вместе с ним невольные слёзы. Полностью насладиться запахом и вкусом не получилось. А рядом с ним стоял Светлый Хранитель. Нежно шепча: