Бегущая по Парижу

Глава 1

Париж в ноябре кажется задумчивым и немного уставшим. Яркие краски золотой осени сменяются проливным дождем и пронизывающим ветром, превращая город в бесконечную палитру серого. Сизое небо, графитовые крыши, мокрый асфальт и серебрящаяся в редких лучах солнца Сена почти сливаются с благородным камнем знаменитых парижских фасадов, прорезанных тонким кружевом кованых балконов. Париж будто замирает перед рождественской сказкой и, еле дыша, бережет силы, чтобы снова ожить в конце года.

В это время французы укутывают носы в шерстяные шарфы и спешат спрятаться в метро. Однако шумные террасы кафе по-прежнему полны в обед и во время ужина, когда жители Парижа уютно устраиваются друг напротив друга, забывая о наступивших холодах. Даже в плохую погоду туристы бродят с восхищенными лицами по оживленным улицам, не убирая фотоаппараты, потому что каждый уголок здесь дышит подернутой временем роскошью.

Кому-то по душе старинные резные двери с золотистыми ручками, кто-то восхищается причудливыми табличками в стиле ар-нуво у входа в метро, а для кого-то нет милее пестрых лавок букинистов; но все соглашаются, что сердце сладко замирает при виде Эйфелевой башни, сверкающей в темноте бриллиантовой крошкой. Именно это наблюдение за пунктуальной Железной Леди, переливающейся огнями в течение первых пяти минут каждого вечернего часа, помогло Рите осознать, что она опаздывает.

Кабинеты специалистов во Франции часто располагаются в обыкновенных квартирах: одна из комнат становится залом ожидания для клиентов, а в другой происходит прием. Рита прошла по узкому коридору и оказалась в просторном помещении с низким диваном, несколькими стульями и стеклянным столиком с брошюрами, напоминающими о важности посещения семейного психолога.

В одном из углов одиноко зеленел рододендрон, а бордовая штора, наполовину прикрывающая окно, вздрагивала от каждого порыва ноябрьского ветра. Зал был пуст, и от этого Рите казалось, что она в любую минуту может его покинуть, оставшись незамеченной, но внезапно раздался женский голос:

– Мадам Каро?

Посетительница кивнула и проследовала в кабинет.

– Извините за задержку. – Психолог приветливо улыбнулась и протянула руку.

– Да нет, что вы, я пришла всего минуту назад. – Рита неуверенно расположилась в глубоком кресле и расстегнула пальто. – Это я опоздала.

Психолог оказалась типичной француженкой: ее худощавая фигура и неопределенный возраст сразу вызывали восхищение; простые джинсы и широкую рубашку мужского стиля оттеняли несколько переплетенных друг с другом браслетов и элегантное колье на уровне расслабленно расстегнутой верхней пуговицы; короткие, слегка вьющиеся волосы были уложены с нарочитой небрежностью; но самое главное, глаза психолога светились лучезарной уверенностью в себе даже через стекла причудливых круглых очков.

– Я не знаю, с чего начать… Если честно, я очень-очень устала.

Рита увидела свое отражение в зеркале над элегантным камином: оно не имело ничего общего с той внутренней силой, которую она видела напротив себя.

– Это нормально. – Мадам Гару снова улыбнулась. – Вы недавно пережили развод.

– Я не испытываю каких-то особенных страданий по поводу бывшего мужа, я простила его и искренне рада, что нашла в себе силы и смогла принять это решение, но мои дети… – Рита начала теребить ремешок часов. – Мне кажется, они не заслужили таких последствий.

– Сколько им лет?

– Александре восемь, а Полю три. Когда я заканчиваю работу, забираю их из школы и возвращаюсь домой, то от меня самой как будто ничего не остается. Я стараюсь сконцентрироваться на том, чтобы дети разделись, помыли руки, поели, но чаще всего наше совместное время уходит на бесконечную и бессмысленную ссору.

– А где вы работаете?

– В университете, на факультете психологии. – Это «признание» рассмешило Риту. Ей показалось забавным то, что она, преподаватель психологических дисциплин, сама сейчас сидит в кресле и пытается воедино собрать разрозненные фрагменты своей катящейся под откос жизни.

– Могу представить ваш насыщенный ритм, и ведь вы вынуждены воспитывать детей в одиночку. Не нужно себя винить за решение о разводе. – Рите показалось, что в голосе психолога мелькнули насмешливые нотки. – Это непростой период, и то, как вы справляетесь с ним – единственный способ, доступный для вас на данный момент. Ваша семья живет далеко?

– Да, по-прежнему в России…

Молодая женщина была словно не в своей тарелке. Она впервые рассказывала незнакомому человеку о том, что происходит у нее на душе, и чувствовала себя обнаженной. Психолог продолжала что-то говорить, но ее слова застывали в воздухе, не доходя до адресата. За это время Рита успела перечислить в своей голове список покупок, мысленно обвела красным кружком дни, когда приглашены гости, и задумалась о том, как на самом деле стоило ответить на вопрос одного из студентов. На подходе уже замаячил план введения для научной статьи, но вдруг ее снова прервал настойчивый голос:

– Мадам Каро, вы меня слушаете? – Психолог поправила очки и открыла свой ежедневник. – Я предлагаю вам вести дневник.

– Не совсем поняла вас. Как в школе?

От удивления Рита даже забыла на какой из научных гипотез остановились ее мысли.

– Дневник для записи всех событий, произошедших с вами за день. Подобное упражнение поможет проанализировать ситуации, в которые вы систематически попадаете, и отследить возникающие при этом эмоции.

Мадам Гару сделала несколько пометок в ежедневнике и выжидающе посмотрела на свою клиентку.

– Но вы же понимаете, у меня совсем нет свободного времени. «Я здесь для того, чтобы его найти, а не придумать занятие, из-за которого я буду его терять!» – Рите очень хотелось добавить вторую фразу, но вместо этого она начала послушно кивать.

– Примите мое задание как терапию. Вам не нужно много размышлять. Пишите все, что приходит на ум. И совсем необязательно делиться заметками со мной или кем-то другим, напротив…

– Да, отличная идея, спасибо, и мне как раз пора уходить. Нужно отпустить няню до семи вечера, у нее важный экзамен завтра… – Рита подхватила рюкзак и устало улыбнулась. – Спасибо еще раз, я должна идти.

Выскочив из кабинета, она почувствовала себя ужасно виноватой. Не дождавшись лифта, начала спускаться по ступеням лихо закрученной винтовой лестницы, как сбежавшая с урока ученица, которая не захотела выполнить задание преподавателя. Затем вышла на улицу и вдохнула вечерний густой воздух Парижа. Закат догорал яркой охровой полосой, медленно переходящей в иссиня-черное беззвездное небо. Рита продрогла в ту же секунду. Ее каблуки стучали в обход ботанического сада, уже закрытого к этому часу.

Она соврала: сегодня няня оставалась с детьми до восьми вечера, и теперь нужно было придумать, куда себя деть. Возвращаться в университет не хотелось, идти одной в кафе – тоже, поэтому молодая женщина направилась к набережной и, запрыгнув на каменный парапет, подставила лицо накрапывающему мелкому дождю. Если бы случайный прохожий увидел ее в эту минуту, то решил бы, что она готова спрыгнуть вниз, но, к счастью, Рита не отличалась решительностью для слишком авантюрных поступков.

«Дневник так дневник». Она глубоко вздохнула и открыла заметки в телефоне.

Меня зовут Маргарита. Лучше Рита, но французам больше нравится называть меня по-своему: Марго. Через два месяца мне исполнится тридцать три года. Восемь из них я живу во Франции. Совсем недавно моя жизнь перевернулась с ног на голову: я развелась, пустившись в самостоятельное плавание с двумя детьми. И впервые почувствовала себя живой. Начинать с чистого листа всегда непросто. Особенно в чужой стране.

«Наверное, психолог имела в виду что-то другое, когда предложила мне вести дневник». Рита закусила губу и попробовала снять на телефон проплывающий мимо кораблик в ярких огнях. Сначала первый, затем второй. Берег напротив напоминал светящуюся неуклюжую гусеницу, которая куда-то спешит.

Марго испытывала смешанные чувства: с одной стороны, было одиноко сидеть на набережной ноябрьским вечером и прятать нос в воротник пальто, защищаясь от пронизывающего ветра, но с другой – ее грела мысль о том, что она уже ушла с работы и еще не вернулась к детям домой. Как будто привычный ежедневный ритуал дал трещину, через которую удавалось одним глазком посмотреть на новый необъятный мир.

Не все так плохо. Я живу в самом красивом городе мира. Могу любоваться небом. Прямо сейчас. И слушать, как бьется сердце Парижа. И чувствовать холодный камень под рукой.

Рита все больше наполнялась энергией, пока незнакомой, но определенно приятной. Она нашла в телефоне одну из своих недавних фотографий в Люксембургском саду, сделанных ее коллегой: высокая стройная женщина в красном пальто; копна рыжих вьющихся волос и большие грустные зеленые глаза. Пусть слишком худощавая и уставшая, но счастливо улыбающаяся. «Вот бы все дни были такими, как тот…» – с сожалением подумала Марго. Затем посмотрела на часы и направилась в сторону дома. Да, она пока не умеет любить каждый свой день. Но сегодня стук ее каблуков стал чуточку веселей.

Глава 2

Ночью Рита проснулась от неожиданного толчка в живот. «Кто пришел на этот раз?» Она зажмурила глаза и перевернулась на другой бок. Дочка мирно сопела над ее ухом и, кажется, не собиралась возвращаться в свою комнату.

– Александра, я больше так не могу, я не высыпаюсь, иди к себе.

Рита попыталась расшевелить дочку, но та затянула любимую фразу:

– Мамаааа, я хочу спать с тобоооой.

– Нет. Сколько раз я тебя просила не приходить ко мне на диван… – снова проваливаясь в сон, парировала Рита.

Парировать по ночам – та еще затея. Девочка убежала в свою комнату в слезах, но вскоре вернулась – Марго вновь услышала топот ее маленьких ног. Ей стало жалко дочку: «Если я не позволю Александре остаться со мной сейчас, она уснет только под утро и не выспится к школе». В итоге уставшая мама в очередной раз решила, что примет воспитательные меры «завтра», а пока сделает вид, что спит, дав возможность дочке устроиться рядом.

Уже через пару часов Рита окончательно проснулась, чтобы начать новый день. «Странно. Поль сегодня не пришел, – подумала она, массируя голову кончиками пальцев, – надеюсь, он не болен». Обычно Марго просыпалась, стиснутая с двух сторон детьми. Им не хватало времени, которое они проводили вместе с матерью, и поэтому Поль и Александра использовали каждый удобный момент, чтобы заполучить ее внимание.

Рита тоже по ним скучала и в глубине души даже была не против того, чтобы дети приходили к ней по ночам; ее беспокоило лишь одно – она совершенно не высыпалась из-за банальной нехватки места. Марго приходилось ютиться на небольшом раскладном диванчике в гостиной, потому что обе спальни она отдала детям. Но даже эта маленькая жертва не помогала ей обрести спокойный сон.

Чтобы хоть как-то размять затекшую спину и руки, Рита ежедневно выполняла комплекс упражнений: массаж головы, вакуум для живота, тряски, скрутки, простукивания… Затем она выпивала натощак стакан теплой воды, принимала витамины, полоскала рот кокосовым маслом и прописывала цели на день. Иногда ей даже удавалось прочитать несколько страниц любимого Набокова, но этот утренний ритуал возвращения в благостное состояние часто прерывали голоса проснувшихся детей.

Рите нравилось, что в ее жизни существовали определенные ритуалы. Казалось, они помогали ей обрести спокойствие и размеренность. Это был некий фундамент, на основе которого она создавала новую себя: собирала по крупицам полезные привычки, меняла стиль жизни и манеру общения с людьми. Главное, теперь она точно понимала, чего хочет. Или, по крайней мере, думала, что понимала.

Марго знала, что выглядит молодо и привлекательно. Порой людям сложно было даже поверить, что она – мать двоих детей и уже имеет опыт неудачного замужества. Начав жизнь после развода, Рита обрела физическую свободу, но, увы, все также оставалась морально зависимой от того, что происходит вокруг.

Иногда жизнь радовала ее счастливыми моментами, но чаще напоминала борьбу с ветряными мельницами, в которой любые старания разбивались об очередной неприятный разговор с родителями или ссору с детьми. Например, папа считал своим долгом привести все возможные аргументы против жизни во Франции, умело подчеркивая глупость упрямой позиции дочери. Особенно теперь, после развода, когда ее больше здесь ничего не держало. Конечно, в глубине души Рита понимала беспокойство родителей, но в этот действительно сложный период ей так хотелось поддержки от близких людей, а не бесконечных словесных поединков, которые она априори проигрывала.

Марго с трудом нарезала переспелое авокадо и, облизнув пальцы, добавила зеленую массу к одинокому кусочку копченого лосося. «Не слишком эстетично получилось», – расстроилась она. Неделю назад любительница новых знаний прочла у модного блогера, что красивый завтрак – залог успешного дня, и с тех пор пыталась превратить утренний набор продуктов в натюрморт эпохи возрождения.

Если бы французы увидели это произведение искусства, то точно бы не обошлись легким испугом. Вкушать авокадо с лососем по утрам? Да это же закуска, а не завтрак! Марго уже достаточно давно жила во Франции и знала, что здесь приемы пищи являются священным событием, поэтому их неписаные правила соблюдает каждый. Например, по утрам французы ограничиваются чашкой кофе. Иногда со свежей выпечкой из соседней булочной. А вот сыр, колбаса и уж тем более рыба попадают под запрет в силу своего соленого характера. Но Рита никогда не придерживалась таких правил. Еще со времен студенчества в Санкт-Петербурге завтрак был ее самой обильной трапезой, и даже восемь лет во Франции не смогли повлиять на эту привычку.

– Мамааааа… – творческие муки почитательницы инстаграмных завтраков прервал сын. Он медленно открыл дверь на кухню, нарушив тишину и спокойствие.

Мальчик сонно потирал глаза, но уверенно шел к маме, чтобы заключить ее в утренние объятия. Его русые волосы смешно топорщились, а босые ножки чуть слышно шлепали по ледяной плитке. Рита даже забыла про лосося:

– Поль, ну пожалуйста, надевай тапки! – Она пулей бросилась в детскую и тут же вернулась с пушистой парой тапочек в форме белых мишек. – Пол холодный. Садись завтракать.

Не допив кофе, Марго начала прописывать цели на день. Прямо за кухонным столом, под крики сына – ему не понравился цвет тарелки, в которой плавали подушечки с молоком. Рита уже была готова отбросить ручку и записную книжку, когда ей в голову вдруг пришла необычная идея: «А что, если я попробую расписать свой день так, будто смотрю на него со стороны?» Рита вывела жирным шрифтом в верху страницы слово «План» и добавила текущую дату, оставив свободное место для вчерашних заметок, сделанных в телефоне.

«Этот вторник ничем не примечателен», – с грустью подумала она. Спустя три минуты в дневнике уже красовались основные пункты.

1. Собрать детей и не забыть про себя.

2. Спуститься полным составом (со всеми вещами) с третьего этажа, умудрившись избежать драки и слез.

3. Проследить, чтобы Александра и Поль надели на себя каски, обязательные для передвижения на самокатах, и не снимали их по дороге.

4. Бежать до школы за детьми, рассекающими на колесах, и тормозить бесстрашных гонщиков перед светофорами.

5. Вернуться к дому, сесть на велосипед и проехать семь километров.

6. Рухнуть на рабочее место, как будто день уже закончился.

7. В двенадцать пойти на обед с коллегами. Слушать перезвон микроволновок, мило болтать и делиться новостями.

8. Провести занятия у студентов. Отпустить их с последней пары чуть раньше, чтобы успеть забрать детей из школы до семи вечера.

9. Подняться без потерь на третий этаж, умоляя Александру пронести хотя бы немного ее неподъемный рюкзак.

10. Приготовить ужин и всех накормить (кроме себя, естественно).

11. Выступить в качестве батута для нежелающих спать детей.

12. Прочитать сказку на ночь.

13. Подогреть молоко для Поля и сделать горячий шоколад для Александры.

14. Уложить спать Поля и уснуть с ним заодно.

15. Проснуться в полночь, найти Александру у себя в кровати, переложить ее обратно.

16. Окончательно потерять надежду на полноценный сон. Загрузить посудомойку, стиральную машину и приготовить себе обед на завтра.

17. Выпить чаю.

18. Бинго! Я готова к психологическим лекциям, практикам для саморазвития и медитациям.

– Марго, это гениально! – Андрэ, еле сдерживая смех, отложил в сторону ее записную книжку. – Разве реально выполнить все пункты за один день?

– Конечно. – Преподаватель хитро улыбнулась. – Я уже успешно добралась до седьмого.

Андрэ, высокий худощавый брюнет в маленьких круглых очках, был коллегой Риты. В какой-то степени она даже считала его другом. Это он первым поддержал ее в непростой период. Это он помогал ей искать новую квартиру и перевозить мебель. Это с ним Рита проводила большую часть свободного времени на работе. Шутила, жаловалась и выслушивала его истории в ответ. Андрэ казался ей таким же душевно одиноким, как и она сама.

Коллега встал, чтобы сварить кофе.

– Подожди. Давай я в этот раз. Покажи мне, как работает машина. – Рита подскочила к столику, где аккуратно стояли коробки с чаем и сахаром.

– Но ты же не пьешь кофе.

– Я просто стесняюсь спросить, как его приготовить.

Это признание стоило ей невероятных усилий. Выбившаяся из пучка непослушная прядь рыжих волос мерно поднималась в такт ее напряженному дыханию, а уютный зал, в котором коллеги обычно собирались на обеденные перерывы и кофе-паузы, вдруг сузился до крошечных размеров, словно сковывая по рукам и ногам.

– Ты серьезно? Но чаще всего машину запускает кто-то другой, и ты можешь пить уже готовый кофе… – Андрэ с удивлением взглянул на Риту и поправил очки.

– Представь: я допью последнюю чашку и мне придется готовить кофе для остальных, – начала оправдываться Марго, – и к тому же нужно постоянно всех спрашивать, не хотят ли они тоже кофе, раз уж я возьмусь его готовить…

Рита вдруг вспомнила себя пятилетней девочкой, которая не могла набраться смелости и протянуть согретую в ладошке монету продавцу, чтобы купить хлеба. Страх парализовывал ее, и слова застревали в горле. Такие ситуации происходили не только в общении со взрослыми, но и с детьми, когда маленькой Рите было проще сказать, что она не голодна, или даже из робости отказаться, когда подруга предлагала разделить лакомство.

– Господи, Марго, как же трудно быть тобой! Как ты живешь с этим миллионом мыслей в голове?! – Коллега чуть не уронил поставленную слишком близко к краю стола чашку, вернув Риту в реальность. Аккуратность не являлась самой сильной чертой Андрэ.

– Я знаю. Вот так трудно и живу. – Рита смущенно улыбнулась. – Ты готов мне показать, как работает эта чудо-машина?

Глава 3

По утрам попасть во французскую школу не так-то просто: во-первых, существует единственное окошко в десять минут, чтобы отправить свое чадо грызть гранит науки, а во-вторых, за высокий забор пускают только детей. Рита, как обычно, старалась выйти пораньше, чтобы наверняка успеть к открытию школы, и, как обычно, ее план с треском проваливался из-за нежелающего одеваться Поля и Александры, которая в последний момент возвращалась в квартиру, вспомнив, что забыла нечто важное.

Этим утром сильно похолодало. Рита закутала детей в самую теплую одежду, как будто на улице стоял мороз минус тридцать, а не французские ноябрьские плюс семь. Русская парижанка очень плохо переносила местные зимы из-за высокой влажности, которая каждый год заставляла ее мерзнуть до самых костей.

– Александра, подожди Поля!

Марго шла рядом с неспешно передвигающимся на самокате сыном, в то время как дочка уже давно укатила вперед.

К счастью, они успели до закрытия ворот школы. Эколь матернель1 и эколь примэр2 находились в соседних зданиях, поэтому Рита отводила обоих детей практически одновременно. По сравнению с прошлым годом, когда Поль ходил в ясли, это удобство было очевидным, но, с другой стороны, наличие двухнедельных школьных каникул каждые два месяца не слишком упрощало ситуацию. А если к ним добавить еще и частые забастовки работников системы образования, то становилось совершенно непонятно, как во Франции можно совмещать родительство и работу.

У входа в матернель, где всех ждала воспитательница, Поль получил от друга небольшой конверт, в верхнем углу которого взрослой рукой было выведено имя адресата.

– Здравствуйте! – Рядом с Марго тут же материализовался симпатичный мужчина. – Вы мама Поля?

– Здравствуйте! Да.

За годы жизни во Франции Рита привыкла демонстрировать максимальную вежливость и широко улыбаться даже при встрече с малознакомым человеком.

– Марк через месяц празднует день рождения, мы будем рады видеть Поля в гостях.

– Спасибо за приглашение, очень мило.

Марго все сильнее расплывалась в улыбке, а сама думала, как ей поскорее распрощаться с этим папашей и убежать на работу. К счастью, прозвенел звонок, и, рассыпавшись в пожеланиях хорошего дня, Рита быстренько улизнула.

Дорога к университету разворачивалась вдоль левого берега Сены. Марго была не самой уверенной велосипедисткой, но даже несмотря на некоторое количество падений, все равно пренебрегала каской. Ее верная «Мадам Пежо» каждое утро элегантно скользила по велосипедной дорожке вдоль ботанического сада, реставрирующегося Нотр-Дама де Пари, моста искусств, а затем и вовсе сменяла ветреную набережную на жужжащий, как улей, бульвар Сен-Жермен.

Сегодня Рита надела свою любимую кожаную куртку и новую юбку с пуговицами, застегивающимися спереди. Не самое лучшее решение для велосипеда. Еще залезая на «Мадам Пежо», Марго заметила, что две из них не выдержали ее спортивного настроя. «Ну не опаздывать же теперь из-за этого на работу!» – с иронией подумала она и продолжила путь, не обращая внимания на торчащие из увеличившегося разреза полупрозрачные черные колготки.

Где-то метров через сто, буквально у первого светофора, Рита затормозила, поставив ногу на тротуар. И еще одна пуговица предательски расстегнулась. «Только не это!» – Марго почувствовала себя абсолютно голой и поэтому начала быстрее крутить педали, повторяя, что ей по большому счету все равно… При этом Рита понимала, что самое страшное в данной ситуации – совсем потерять юбку в эпицентре сумасшедшего парижского движения. Как она сможет отправиться на поиски этого своенравного предмета своего гардероба в одних колготках? А если ветер подхватит легкую ткань и унесет в Сену на глазах у изумленных прохожих? В таком случае ей лучше продолжать ехать на велосипеде с непринужденным выражением лица, как будто ничего не произошло…

Конечно, она могла остановиться и застегнуть эти проклятые пуговицы, но тогда был велик риск опоздать – коварные светофоры то и дело и норовили переключить свет. Полы юбки радостно разлетались от резких порывов, холод обжигал колени, и Марго казалось, будто вся ее жизнь держится на одной единственной пуговице. Поворачивая к университету Декарта, она молилась о том, чтобы у входа не обнаружилось ни одного ее студента.

Очутившись на рабочем месте, мадам Каро потихоньку пришла в себя, а затем нашла минутку, чтобы открыть конверт с приглашением для Поля. На симпатичной карточке с огромным пиратом были указаны дата, время начала и конца, адрес и номер телефона. Ее дети уже не раз ходили на дни рождения своих друзей, поэтому Рита не удивилась приглашению, полученному за целый месяц. При этом ей до сих пор казалось невежливым уточнение о том, что мероприятие продлится ровно два или два с половиной часа, потому что в России принято отмечать праздник до последнего гостя.

Рядом с номером стояло имя: Грегуар. Рита подумала, что она уже где-то видела мужчину, отдавшего ей приглашение, но никаких ассоциаций, кроме школы, у нее не возникало. Она по-прежнему сложно сходилась с французами и по этой причине практически не общалась с другими родителями.

***

Студенты медленно наполняли класс. Такие разные и в то же время похожие друг на друга – в первую очередь тем, что они казались Рите бесконечно далекими. Молодая преподавательница чувствовала эту неоднозначную разницу в возрасте, осознавая, что для себя самой она еще чертовски молода, но для двадцатилетних студентов с цветными волосами, пирсингом и прочими атрибутами одежды начала двухтысячных мадам Каро, вероятно, выглядела как представительница другой планеты. Она смотрела в их по-детски наивные лица и понимала, сколько еще всего предстоит познать этим юным умам на порой непредсказуемом жизненном пути.

Рита раздала задания для промежуточного контроля, проверила студенческие карты, попросила убрать со столов пеналы и только потом дала ученикам старт. Теперь ее ближайшая задача на полтора часа – не позволить им списать. Во Франции со шпаргалками очень строго. Стоит попасться один раз, и на несколько лет можно забыть о праве сдавать экзамены. Местные студенты прекрасно знакомы с такой особенностью системы, поэтому даже не пытаются обмануть преподавателя. В классе стояла почти церковная тишина, прерываемая только шуршанием листков с заданиями, клацаньем калькуляторов и частыми покашливаниями будущих психологов.

Рита любила этот кабинет. За деревянной кафедрой на небольшом возвышении, в окружении редких, но еще зеленеющих растений, она представляла себя на месте своей бабушки – учительницы биологии. Та иногда брала ее с собой на работу. Маленькая Рита всегда сидела рядом, внимательно слушала объяснения и листала оставленный на столе учебник. Иногда ей даже позволялось смотреть контрольные работы, а когда девочка подросла, то и ставить драгоценной красной ручкой оценки, которые диктовала бабушка.

Удивительно, но сейчас перед ней сидят не ученики старшей школы, а студенты, и за окном не провинциальный российский городок, а Париж. Такие уютные и привычные мысли Риты вдруг нырнули в совершенно другое, будто бы восторженное русло. Сначала она даже не поняла, с чем связано столь приятное возбуждение, которое так явственно ощущалось в районе солнечного сплетения. «Неужели это все из-за утреннего приглашения на день рождения? И все-таки где же я встречала Грегуара?»

***

Рита опять сбегала с работы. Как назло, в день, когда у Поля было плавание, их няня заболела. Обычно по четвергам именно она забирала детей из школы и отводила их на занятия в кружки. К счастью, Марго договорилась с Андрэ, который смог взять ее студентов на пару по психологии развития. Следовало успеть в школу к четырем часам, и она на всех парах неслась вдоль Сены на велосипеде. После этого Риту с сыном ждал долгий путь на автобусе до бассейна, где проходили занятия.

Когда Поль уже был полностью экипирован шапочкой и очками для ныряния, он вдруг бросился в противоположном направлении от входа в бассейн и закричал:

– Марк, Марк!

«Только этого не хватало!» – Рита нахмурилась и побежала за сыном.

– Добрый вечер. – Знакомый голос заставил ее остановиться.

– Здравствуйте, Грегуар! Теперь я поняла, почему ваше лицо показалось мне знакомым… Ваш сын тоже ходит в бассейн. – Сердце Марго отчего-то стало биться чаще. – И еще раз спасибо за приглашение, Поль с удовольствием придет на день рождения.

– Обычно мама Марка отводит его на занятия, а когда не может, поручает это мне. Кажется, я здесь второй или третий раз…

Грегуар виновато улыбнулся, как будто извиняясь за то, что не может бывать чаще. Рите это показалось невероятно очаровательным.

– У меня такая же история… Поля отводит няня, но сегодня она заболела.

Марго все внимательнее вглядывалась в большие зеленые глаза Грегуара, на дне которых она словно искала нечто таинственное.

– Если вы не планируете никуда уходить, пока длится занятие, может быть, выпьем по чашечке кофе? Мне нужно только пять минут, чтобы переодеть Марка.

Рита и Грегуар расположились на отапливаемой террасе с видом на шумный парижский бульвар. Уже практически стемнело, и сине-фиолетовое небо было покрыто молочной дымкой то ли смога, то ли тумана.

– Вам точно не холодно? – Мужчина протянул плед.

– Нет, я люблю свежий воздух.

С Ритой происходило нечто странное: с одной стороны, ей было приятно, что она второй раз за день встретила папу одноклассника Поля – в этом сквозило что-то магически притягательное; а с другой – ей хотелось занырнуть поглубже в себя и не вылезать, пока он не скроется с горизонта.

– Кстати, я не спросил вашего имени…

– Марго, – немного волнуясь, ответила она. Даже такой простой диалог требовал от нее неимоверных усилий.

Нет, она отчаянно не понимала, что с ней происходит. Напротив сидел симпатичный блондин с непослушными кудрявыми прядями и обаятельным взглядом; спортивного телосложения; в черном пальто нараспашку, из-под которого выглядывал ворот нежно-голубой рубашки. Интересно, что в нем заставляет ее чувствовать себя подобно школьнице? Рита начала злиться и теребить краешек красного пальто. «Хорошо хоть сегодня утром успела помыть голову», – с облегчением подумала она.

Грегуар напоминал Рите Робин Гуда из ее детских фантазий. Кажется, во взрослом возрасте она даже и не смотрела этот фильм. «Наверное, дело в его глазах – таких добрых и располагающих…» Непонятно было, к чему именно они так располагали, но явно к чему-то хорошему.

– Марго! – радостно подхватил папа Марка, почесывая короткую бороду. – Так звали мою любимую бабушку.

– На самом деле не совсем так, меня зовут Маргарита, но я привыкла представляться более привычным для французов именем.

Она смутилась еще больше и, чтобы справиться с этим неприятным состоянием, мысленно дорисовала своему собеседнику робин-гудовскую шапочку с желтым пером. Рите нравилось находить сходства между своими знакомыми и персонажами из книг. Еще с детства она любила эту игру, представляя, что на самом деле общается с настоящим Шерлоком Холмсом, а не с соседом дядей Васей.

– Да, я слышу ваш небольшой акцент, но пока не понял, откуда вы. – Робин Гуд принял задумчивый вид. – Давайте угадаю: вы из Польши.

– Нет.

– Чехия.

– Нет.

Риту начала забавлять эта географическая викторина, хотя она уже играла в нее во Франции сотни раз.

– Пока не сдаюсь. Уверен, что вы из Восточной Европы, верно? – Грегуар хитро подмигнул и вместо кофе заказал пинту пива. – А вы что будете, Марго?

– Я возьму то же самое. – Рита совершенно не поняла, зачем она это сказала, потому что терпеть не могла пиво. – И да, я из России.

Время пролетело незаметно. Марго узнала, что несмотря на французское имя бабушки Грегуара, у нее были славянские корни; а сам он, конечно, большой поклонник русской классической литературы и музыки, как и многие французы.

Говорил в основном Грегуар, потому что Рита непросто шла на контакт, но она с радостью заметила, что искренне смеялась, и это стало настоящей победой в общении с посторонним мужчиной. «Хм, возможно, уже и не таким посторонним… И к тому же Робин Гудом!» Такая приятная ассоциация с благородным предводителем лесных разбойников делала Грегуара особенным в глазах Риты. Она отчего-то хотела ему довериться. Рассказать о своих проблемах, не чувствуя осуждения или хотя бы малейшей оценки, которая часто сквозила у друзей и знакомых в разговорах с ней.

Забрав Александру из продленки после бассейна, приготовив ужин и выполнив все привычные вечерние действия, она наконец удобно устроилась в кровати и взяла в руки дневник.

Долгое время, когда я была замужем, мужчины не замечали меня. Да и муж тоже… Я настолько забыла, что такое заинтересованный мужской взгляд, что сегодня мне стало не по себе. Хотя зачем я придумываю лишнее? Грегуар провел этот час со мной только потому, что ему было нечем заняться, он не привык отводить своего сына на тренировки по плаванию и выглядел таким же растерянным, как и я. И самое главное: во Франции я поверила в дружбу между мужчиной и женщиной. Так что повторяю себе еще раз: в том, что Грегуар пригласил меня в кафе, нет ничего необычного, и уж тем более он не испытывает ко мне какого-то особого интереса как к женщине.

Но сердце Риты говорило обратное.

Глава 4

– Мам, а мы точно останемся на все выходные у папы?

Поль крепко стиснул Ритину руку, пока они спешили к автобусной остановке.

– Конечно. Он ведь пообещал.

– Честно-честно?

Подбежала запыхавшаяся Александра с огромным рюкзаком на колесиках, который можно было тащить как чемодан – идеальное изобретение для французских школьников.

Марго вяло кивнула, провожая взглядом проезжающий мимо автобус. Она обладала многими суперспособностями, и одна из них – опаздывать на любой транспорт, прибегая именно в тот момент, когда поезд в метро или автобус уже исчезали из поля зрения. «Снова идти пешком». Рита глубоко вдохнула и поправила ремешок огромной сумки с детскими вещами, больно сдавливающий плечо.

– Мадам, подождите! – сзади неожиданно раздался чей-то голос.

Марго обернулась и увидела перед собой пожилую женщину, державшую в руках плюшевую собаку, любимицу Поля, с которой он никогда не расставался. Обнаружив пропажу, сын тут же спохватился:

– Моя дудууууу…

Именно так во Франции называют игрушки, которые дети всюду носят с собой и берут в кровать, когда ложатся спать. Очень нежно и мило: «Дуду».

– Держи, малыш, и больше не теряй.

Дама ласково улыбнулась, и вокруг ее лучезарных глаз собралась сеточка благородных морщин. Рита замерла в восхищении. Француженки в возрасте за пятьдесят вызывали у нее не только уважение, но и настоящий восторг. К тому же она еще не встречала настолько ухоженной и элегантной представительницы прекрасной половины человечества, хотя ей было уже около девяноста лет.

Случайную знакомую украшала идеально собранная прическа, легкий макияж, прозрачный лак на ногтях, длинный плащ правильного бежевого цвета и стильные туфли на небольшом каблучке. А какой добротой и спокойствием светилось ее лицо! Вот тебе и сухие эгоистичные парижане. Рита точно знала, что в ее любимом городе гораздо больше хороших людей, чем плохих, и жизнь частенько подкидывала доказательства, подтверждающие ее убеждения. Но может быть, ей просто везло?

Поль нетерпеливо дернул маму за руку, и маленькая процессия продолжила путь. К счастью, их старый дом находился в получасе ходьбы пешком. Такое расстояние – просто подарок для Парижа. На улицах уже развесили первые рождественские украшения, но Рита не замечала их в сосущей темноте, прорезаемой яркими вывесками. Она покорно повиновалась судьбе в виде не подождавшего их автобуса, смирившись с тем, что с детьми эти тридцать минут могли растянуться на целый час. Не нарушая тишины, Рита шла позади Поля и Александры, готовая, если что, разнять их, не дожидаясь кульминации драки.

– Привет, Гийом. – Марго споткнулась о порог двери и едва не угодила лбом в высокий ящик для обуви. – Когда ты, наконец, уберешь эту штуку?

– Я ждал от тебя более горячего приветствия. – Моложавый, но уже полностью седой мужчина в зеленом банном халате поспешил обнять налетевших на него детей. – Извини, я только после душа.

– Мы ужасно устали, опять опоздали на автобус и шли всю дорогу пешком. Это какое-то проклятие! – Марго сползла по стене, пристроившись на один из более низких ящиков.

Бывший муж брал к себе детей не слишком часто, потому что редко находился дома. Она уже привыкла к такому ритму, но каждый раз не могла поверить, что буквально через пару часов ее ждут абсолютная тишина и здоровый сон.

– Пройдешь? Поужинаем вместе. – Гийом отправился переодеваться в спальню.

– Нет, спасибо, я лучше сразу домой.

Рита уже потянулась к дверной ручке, как в коридор вбежал Поль в пижаме с супергероями:

– Мама, посмотри, какая у папы елка!

Гостья краешком глаза заглянула в зал:

– Еще только ноябрь, Гийом, ты серьезно?

В полумраке золотом сияла гирлянда, в теплом свете которой переливались серебристые и зеленые шары. Марго отметила, как сильно изменилась комната за год с момента ее переезда. В углу появилась высокая лампа, у стены – широкий письменный стол с аккуратно сложенными стопками бумаг. Диван теперь был укрыт мягким серым покрывалом, и даже купленная самой Ритой люстра показалась ей незнакомой. Новый интерьер не вызывал ностальгии, а скорее показывал, сколько всего произошло за последнее время. Он был чужим и родным одновременно, ровно так же, как и бывший муж.

– Оставайся, я купил столько раклета, что нам его никогда не съесть втроем. – Гийом вошел в зал с огромной кастрюлей отваренной картошки.

На столе уже красовалась раклетница, представляющая собой нагревающую поверхность с маленькими сковородками для плавления сыра под названием «раклет». Это блюдо французы едят исключительно зимой, собравшись вокруг стола в теплой компании за бокалом белого вина. В сковородку кладут сыр, он разогревается и в расплавленном состоянии выливается на отварной картофель. Дополняют такое вкусное сочетание мясная нарезка и корнишоны.

Рита окинула взглядом стол, потом бывшего мужа, и в ее животе предательски заурчало.

– Мама, ты же останешься с нами на ужин? – Теперь в комнату вошла Александра.

Вечер проходил прекрасно. Гийом расстелил рождественскую скатерть, зажег свечи, аккуратно разложил золотистые салфетки. Рита даже не успела моргнуть глазом, как на столе друг за другом появились тарелки, бокалы с вином и хамон. Она настолько привыкла все делать сама, что сцена с горящей елкой в ноябре, суетящимся вокруг бывшим мужем и внезапно успокоившимися детьми казалась ей сюрреалистичной. Вчерашняя хозяйка этого дома словно забыла, что привело их к разводу – о таком семейном вечере можно только мечтать.

Но, к сожалению, Рита быстро вернулась с небес на землю: Гийом запретил ей ехать с детьми в горы на зимних каникулах, чтобы кататься на лыжах, и не собирался выслушивать аргументы. Часто при подобных разговорах Рита чувствовала непробиваемую стену. Как будто ее личность, желания, интересы полностью отсутствовали для этого человека. За девять лет совместной жизни она настолько привыкла к игнорированию с его стороны, что сейчас до сих пор удивлялась искреннему интересу окружающих людей к своему внутреннему миру.

Нет, она определенно была несчастна замужем, но большую половину прожитых вместе лет боялась это признать. Наверное, ей просто не повезло. Рита выходила замуж еще молодой девочкой, слегка за двадцать, и не умела разбираться в людях. Не обратила внимания на сложные отношения мужа с семьей, его манеру говорить о других людях, бесконечные осуждения, оценки… Когда ты влюблен, легко закрывать глаза на все, что кажется неудобным, надеясь разобраться с этим багажом позже.

Перед десертом французы подают сыры: большую тарелку с несколькими сортами, сочетающую в себе калейдоскоп разных цветов, фактур и запахов. Каждый отрезает себе кусочек и передает тарелку дальше. Но в этот вечер Рита даже не смогла отведать любимого лакомства: то ли раклет был слишком плотным, то ли внезапно навалилась усталость от тяжелой недели и общения с Гийомом.

Марго с трудом дождалась окончания ужина, попрощалась с детьми, пожелав всем хороших выходных, и с тяжелым сердцем вышла на улицу. Лучший город земли продолжал жить своей жизнью, сигналя на перекрестках и задувая ветер в каждую узкую улочку. Она возвращалась домой вдоль набережной Сены, ведомая золотой верхушкой Эйфелевой башни, невероятно опустошенная, как и после каждой встречи с бывшим мужем, но сегодня в ее мыслях затаилось новое переживание.

Когда-то мы были счастливы. Ты помнишь наш первый поцелуй в саду Тюильри? Десять лет назад. Тогда тоже стоял ужасный холод. Резкий ветер путал мои волосы, а ты не переставал заботливо убирать пряди с лица. Мы пили обжигающий кофе, и я испачкала шоколадом то же красное пальто, что и сейчас на мне. Тогда мне казалось, что это пьяное счастье будет длиться вечно. В тот день, похоже, мы обошли весь Париж, ни разу не спустившись в метро. Ты всегда крепко держал меня за руку и надевал на меня капюшон при первых каплях дождя, называя своей «Petit Chaperon rouge»3.

В разводе Рита всегда винила только себя. Облако воспоминаний, внезапно накрывшее ее с головой, в очередной раз заставило задуматься о том, что они могли бы быть по-прежнему счастливы с Гийомом. Но внутренний голос почему-то говорил обратное.