Позвони мне, позвони!
Позвони мне, позвони!
1
Кабинет директора Центра Крионики напоминал скорее помещение на межпланетном корабле, чем комнату руководителя медицинского учреждения. И хотя здесь не было огромных пультов с перемигивающимися точечными источниками светового излучения, чтобы не сказать архаичное – «лампочками», привычных по старым фантастическим фильмам, аскетичная, но очень эргономичная мебель в сочетании с огромным вогнутым телевизионным экраном, футуристического вида кофемашина на почти невидимом прозрачном столике, выполненном из неизвестного полимера, переносили нового посетителя в будущее. И только один предмет возвращал его даже не в настоящее, а почти на сто лет назад. Большой белый шкаф, очень винтажного вида, с блестящей металлической эмблемой на панели над дверцей, на которой отчетливо читались буквы «ХТЗ».
Взгляд Генриха Карловича, скользнув по обстановке кабинета, застыл на этих трех буквах. Он беззвучно пошевелил губами, как бы их проговаривая, и смутился.
– Денис Петрович, извините… Здравствуйте!
– Здравствуйте, чем обязан?, – хозяин помещения встал из-за стола и сделал шаг к визитеру.
– Генрих Карлович Тиссенбах, адвокат господина У… извините, Антипова, гость протянул руку для приветствия.
– Денис Петрович Уралов, директор.
– Очень приятно!
– Взаимно! Итак…
– Я представляю интересы господина Антипова, Антона Андреевича. Мы имеем честь предложить Вам расширить институт, открыв филиал в одной Европейской стране.
– Большое спасибо, но инвестиции не входили в наши финансовые планы.
– Вы не совсем правильно поняли, вкладывать средства не придется. Здание наполовину построено, вторая половина ожидает корректировку проекта, учитывающую Ваши нужды в специальном оборудовании, которое, разумеется, тоже будет оплачено. Одно условие – все должно заработать не позднее, чем через три месяца. Хотя бы одна установка. Остальное – на Ваше усмотрение. Думаю, пациенты не заставят себя долго ждать. Конечно, все можно было бы организовать и здесь, но некоторые юридические тонкости…
– Да, Вы не представляете, насколько это осложняет…
– Отчего же? Очень хорошо представляю, потому к Вам и пришел не с пустыми руками, и не чемоданом бесполезных радужных бумажек.
– Спасибо, я так понимаю, хотя бы одна установка…
– Да, Вы совершенно правильно уловили суть. Мой клиент неизлечимо болен. К тридцати годам он достиг немалого финансового успеха, не разбазаривая средства, как большинство его коллег, на глупости в виде яхт и роскошных автомобилей. Он вкладывал деньги в различные перспективные медицинские проекты, но, увы… Это не спасло его от «родового проклятия». Наследственная онкология. Печень. И гепатит с алкоголем здесь не причем. Его дед и отец прожили не намного больше, чем ему сейчас. Трансплантация тоже оказалась, увы, бессильна…
– Вы отдаете себе отчет, что наш метод не излечивает и не гарантирует этого в будущем?
– Да, конечно! Мы изучили все доступные материалы и решили, что это для Антона Андреевича последняя надежда. Но, если не затягивать время. Врачи дают ему от силы три месяца до появления метастазов. Хотя, конечно, это «гадание на кофейной гуще», кто может подсчитать сроки точно? Выбор страны тоже не случаен – там давно практикуется медицинская эвтаназия, так что…
– Я вас понял! Скажу честно, названная Вами цена несколько превышает тарифы на наши услуги…
– Пусть Вас это не смущает, господин Антипов сам предлагает такую форму оплаты, договор я оставлю для ознакомления. Но, пожалуйста, дайте ответ как можно скорее!
– Да я, практически, согласен. Но договор прочитать все же не помешает.
– Благодарю! Такой серьезный подход мне нравится. И, простите, можно задать один вопрос…
– Да, я Вас внимательно слушаю!
– Что за агрегат у Вас здесь стоит? Он несколько выпадает из общего стиля, уж извините за откровенность! И надпись на нем с детства ассоциируется с совсем другой техникой. В городе, где я вырос, так назывался…
– Тракторный завод! Да, именно там был выпущен в СССР первый бытовой холодильник, «ХТЗ-120». Не поверите – аж в 1937 году! Это страшный раритет! Он символизирует здесь связь прошлого и будущего. Ну, и криогенная тематика…
– Спасибо! У Вас получилось – «символизировать»! Жду Вашего звонка, до встречи!, – и мужчины обменялись прощальным рукопожатием.
2
В здании Swiss Omni Crionics, казавшимся полностью отлитым из стекла, царила приподнятая атмосфера. Интернациональный коллектив готовился к знаменательному событию – сегодня планировалось пробудить русского миллионера, проведшего в криогенном «сне» не одно десятилетие. Огромные панорамные окна, обладающие односторонней прозрачностью, отражали солнечные блики на водной глади Фирвальдштетского озера – сама природа, казалось, радовалась этому событию.
Пациент, на чьи деньги и был создан этот медицинский центр, не делал большой тайны ни из своей болезни, ни из методов ее преодоления. Надеясь на успех предприятия, он понимал, что всеобщего массового применения он вряд ли получит, хотя бы по экономическим соображениям, но удар по фатальности онкологии нанесет. Являясь фактическим владельцем компании, он подробно расписал все аспекты ее функционирования, включая степень открытости информации для масс. Над этим обширным документом трудилась целая команда юристов во главе с доверенным лицом – «доктором Тиссенбахом», как его здесь называли. В результате, баланс между строгим соблюдением буквы закона и биологической целесообразности, порой вступавшей с ней в противоречие, был соблюден. Скорее всего, у него на родине это было бы недостижимо. Не создавая излишней рекламы, к сегодняшнему событию были приглашены ведущие светила мировой медицины, как горячие сторонники криометодики, так и ярые противники. Большинство из них приняли приглашение, и сейчас томились в ожидании финала. Дискуссий, бесполезных до его свершения, не возникало, на кон было поставлено нечто большее, чем просто человеческая жизнь индивидуума, пусть и очень богатого. Ставкой было будущее медицины.
Надо сказать, что за это время в ней произошла настоящая революция. Регенеративная медицина все увереннее вытесняла традиционную терапию. Ученые, вдохновленные примером ящериц, отращивающих оторванные хвосты и других организмов, «попроще», успешно провели ряд экспериментов с участием человека. Враги глобального клонирования не находили аргументов для запрета воспроизведения отдельных органов. Оптимисты, вдохновленные успехами в осознании механизмов регенерации, заявляли, что могут вырастить заново абсолютно любой орган. Но у скептиков оставался последний довод – невозможность воссоздания головного мозга, по крайней мере, полностью, отдельные его области уже «сдались».
Но до полной победы над всеми недугами с помощью такого революционного подхода было пока еще далеко, несмотря на фантастический прогресс, поэтому крионика обещала страждущим реальную надежду на исцеление в недалеком будущем. Замедление патологических процессов, а то и полная их остановка до гарантированного излечения еще никогда не было так близко к реализации.
Процесс пробуждения продолжался уже около суток, время было тщательно рассчитано таким образом, чтобы завершающая фаза прошла под наблюдением собравшихся ученых. Большой экран конференц-зала транслировал изображение из стерильного бокса, где неподвижно лежал молодой мужчина от головы которого к приборной стойке шел изрядный пучок тончайших проводников, напоминавший непосвященным просто волосы. Аудитория наблюдала, затаив дыхание, но все равно, едва не пропустила момент, когда веки пациента дрогнули. Затем он медленно приоткрыл глаза и пошевелил пальцами. Зал разразился аплодисментами.
Денис Петрович, бессменный руководитель проекта, поднял руку в успокаивающем жесте.
– Уважаемые дамы и господа, мы присутствуем при историческом моменте, впервые человек, погруженный в крионический анабиоз, был успешно пробужден по истечении более двух десятилетий. Однако, давайте дождемся окончания процесса. Медицинские показатели пациента не вызывают у нас опасений, но, выводы о функционировании нервной системы необходимо сделать не только по результатам измерений.
– Извините, можно вопрос?, – поднял руку один из немногих журналистов, допущенных на мероприятие.
– Да, конечно, задавайте!
– Скажите пожалуйста, каков дальнейший план действий? Хотя бы коротко.
– Если вкратце, в первую очередь – реабилитационный комплекс по восстановлению мышечного тонуса, аналогичный применяемому в космонавтике, и подготовка к регенерационному процессу. Само собой – операция по резекции печени со временной постановкой на аппаратуру замещения функции.
– Благодарю! Желаю успеха!
Тем временем, человек на экране пошевелился и попытался приподняться, его поддержали, но сразу же мягко опустили обратно. Зал снова разразился овацией. Напряжение, не отпускавшее присутствующих, спало, стало шумно от тут и там возникающих бесед на одну и ту же тему.
– Как здорово, что все получилось, ну почему потеряно столько лет! Скольких можно было бы спасти…
– А все от так называемой «этики». Мы же с вами понимаем, что мертвого человека оживить абсолютно невозможно, а разрешение на «заморозку» давали исключительно кому? И вот впервые удалось обойти эти правила. Да, это не очень согласуется с законом, наверно, но зато каков результат!
3
Всеобщее приподнятое настроение, царящее в зале, не разделял, казалось, только один человек. Стройная элегантная дама в красном, слегка скрывающая лицо под вуалью немного старомодной черной шляпки, беспокойно теребила такую же черную сумочку, периодически доставая из нее кружевной платочек и промакивая глаза. Было очень трудно определить возраст женщины, на вид ей можно было дать и тридцать лет, и все пятьдесят. Вероятно, виной этому были элементы ее гардероба. Улучив момент, когда Уралов покинул трибуну, она подошла к нему и взяла под руку.
– Денис Петрович, скажите, когда я смогу увидеть Антона?
– Юлия Леонидовна, дорогая! Потерпите, пожалуйста, еще немного. По сравнению с тем, сколько Вы ждали…
– Я должна Вам признаться, как другу. Помните, я через десять лет после начала эксперимента исчезала на некоторое время?
– Помню, но Вы же звонили, мы разговаривали, поздравляли друг друга со всеми праздниками, только не виделись.
– Да, но тогда… Тогда я просто сломалась… Десять лет оказались для меня непосильным сроком.
– Ну что Вы! Ничего страшного не произошло, честно говоря, меня самого тогда посещали мрачные мысли, как будто я обманул Антона и пользуюсь его средствами для безбедной жизни и продвижения своих безумных изысканий. Но когда становилось совсем туго, перечитывал его «завещание», не люблю это слово, но он сам его так назвал, и продолжал делать все, чтобы сегодняшний день наступил.
– Мне он тоже оставил такую бумагу. Когда прочитала ее впервые, даже разозлилась на него – как можно было просить забыть его и устраивать свою жизнь? Но с годами боль притупилась и я встретила хорошего человека. Точнее, он встретил меня. Он был в курсе, кто я и обходился крайне деликатно, ни в коей мере ни на чем не настаивая. Но, в конце концов, я вышла за него замуж. Детей не завели, раз уж с Антоном мы этого не успели сделать, то мне казалось чем-то совсем кощунственным. А потом он… Он погиб в автокатастрофе…
– Наверно, поздно приносить свои соболезнования, но все равно…
– Спасибо! После этого я решила, что это знак судьбы и продолжила ждать чуда. Хотелось бы, чтобы Антоша простил мою слабость… Если… Если вообще меня вспомнит! Ведь может же такое случиться?
– Не буду внушать ложных надежд, как Вы понимаете, реакции мозга после такого длительного, хм… состояния, не изучены и предположить их развитие не может никто. Даже простые рефлексы почти непредсказуемы. Но то, что мы все видели на экране, внушает определенный оптимизм. Видите, я с Вами предельно откровенен.
– Благодарю Вас! И вообще за все, что Вы для него сделали. И раз уж пошел такой открытый разговор, скажите, я сильно изменилась за эти годы?
– Честно?
– Честно!
– Ну, раз так, скажу, как есть. Когда я увидел Вас впервые, мне подумалось: «ну что он нашел в этой девчонке?». Антон уже тогда был не по годам серьезным мужчиной, иначе и не достиг бы всего. А сейчас Вы ослепительная дама, более подходящая ему. Нет, нет, не возражайте! Я не мастер говорить комплименты, это, скорее, информация. Сам бы влюбился!, – последнюю фразу он проговорил в полголоса, не сдержавшись.
Юлия, наконец, улыбнулась и поцеловала его в щеку.
4
Все медицинские показатели Антона Антипова были в норме. Помимо привычной во времена начала «эксперимента» аппаратуры, присутствовали приборы, регистрирующие неврологическую картину организма. Времена «доктор, у меня болит где-то там!» безвозвратно прошли. Ученые смогли продетектировать и главное, расшифровать подавляющее большинство сигналов организма, от экстремальных, сигнализирующих об опасном воздействии окружающей среды, до ламинарных, дающих мозгу информацию о протекающих жизненных процессах. Огромное количество сверхчувствительных нано-антенн улавливало электромагнитные колебания в нервных волокнах, и после предварительной обработки квантовым компьютером, они поступали на привычные универсальные вычислительные устройства через специальный интерфейс. Такой метод оказался, как ни странно, проще и ожидаемо дешевле, чем предлагаемый «прогрессистами» переход на полностью квантовую технологию. По крайней мере, пока.
«Волосы», которые наблюдали на экране собравшиеся, и были теми проводниками, через которые поступала эта информация. В научном, и не только, мире, не утихали споры о том, можно ли таким образом читать мысли? Чисто технические аспекты проблемы комбинировались с этическим. На деле же, помимо диагностики, были достигнуты определенные успехи в ментальном управлении приборами, что сразу же было подхвачено военными, мгновенно переводившими эти достижения в категорию «совершенно секретно».
Предельная сосредоточенность всех сотрудников на своих участках ответственности, не давала им возможности рассуждать и опасаться за конечный результат. Этот вопрос мучил в большей степени Уралова и Юлию. И если Денис Петрович не мог себе позволить проявлять эмоции, то она сидела, сжав кулачки и едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
На дежурство в палате заступила следующая смена специалистов. Едва ли не основную роль здесь играл невропатолог. Все ждали очередного проявления жизненной активности пациента с замиранием сердца, и когда тот открыл глаза и тихо, но отчетливо произнес «Пить!», невольный вздох облегчения вырвался у всех присутствующих.
– Здравствуйте! С пробуждением! Добро пожаловать!
– Где я?..
– Вы в Swiss Omni Crionics, помните Дениса Петровича Уралова? Или кого-нибудь другого?
– Юля…
– Не волнуйтесь, она здесь и Вы скоро ее увидите.
– Скоро…
– Да-да, очень скоро, а пока, уж извините, нам нужно кое-что проверить.
– Проверяйте…
– Вы помните дату?
– Второе апреля две тысячи двадцать…, – пациент задумался и доктор поспешил его остановить.
– Хорошо, не нужно усилий, если трудно отвечать, не напрягайтесь!
– Спрашивайте еще!
– Как Вас зовут?
– Антон. Антон Андреевич Уткин.
– Сколько Вам лет?
– Тридцать один.
– Ладно, пока вопросов достаточно. Отдыхайте!
5
Генрих Карлович Тиссенбах без стука вошел в кабинет Уралова. Он мог себе это позволить, получив сообщение, лишенного всяческих признаков соблюдения этикета: «Зайдите ко мне, срочно!». Юрист не был штатным сотрудником Центра и пребывал в совершенно независимом статусе. Субординация на него не распространялась и вообще, он знал Дениса Петровича, как человека вежливого и воспитанного, поэтому несказанно удивился тону послания. «Не иначе, как что-то стряслось!», подумал он, переступая порог.
– Генрих Карлович, ради Бога, извините за бестактность, но я немного выбит из колеи.
– Денис Петрович, можете не извиняться, вероятно, у Вас были на то причины. Рассказывайте!
– Вы видели последние кадры из бокса?
– Да, Антон Андреевич очнулся и…
– И назвался Уткиным!
– Да, я слышал. Простите, это моя вина. Наверно, я должен был посвятить Вас в нашу маленькую тайну. Дело не в недоверии. Как Вы понимаете, я еще не получил новые распоряжения от своего клиента, – и он позволил себе улыбнуться в усы.
– Ну, скажете! Когда это случится, я смогу, наконец, нормально уснуть. Знаете ли, всю последнюю неделю меня мучает бессонница, наверно, это компенсация за сон Антона. Последние события меня немного успокоили, высшая нервная деятельность – это особая сфера, то, что он затруднился назвать год – нормально, а вот фамилия…
– Да, все мы переволновались. Особенно сейчас. Так вот, когда он принял это решение, лечь к Вам в клинику, попросил меня уладить все юридические вопросы. Вы же знаете, сколько рогаток существует вокруг крионики?
– Да, конечно. Но при чем здесь Уткин?
– Антипов – это фамилия по матери. Кстати, она ее не поменяла, когда выходила замуж. Мы подумали, что ему лучше лечь э-э… на «консервацию» под этим именем. Таким образом, решили оставить поле для некоторого «маневра», и может, в чем-то обезопасить Вас, в случае неудачи. Если помните, там еще было прописано разрешение на любое врачебное вмешательство в его тело, в том числе, хирургическое.
– Ясно! Конечно, помню. И знаете, совершенно понимаю такое недоверие. Меньше знаешь…
– Ну вот, сняли камень с моей совести! Спасибо!
– Да, а Юлия? Она в курсе?
– Удивительно, но нет. В ее сфере общения фамилия вообще не звучала, не было надобности в официозе. Антон и Антон…
– Понятно… Ну что, пойдемте ко всем?, – и директор крепко пожал своей внушительной пятерней хрупкую ладошку юриста, чем-то похожего на полковника Сандерса из KFC.
6
Бесконечный «день пробуждения Антона», как решила про себя называть его Юлия, благополучно завершился. Его погрузили в сон, но на этот раз вполне обычный, хоть и с помощью медикаментов. Все присутствовавшие при историческом окончании эксперимента разбрелись по своим отелям. Тиссенбах не смог отказать в приглашении Уралову и они прошли в его апартаменты, находящиеся в жилом корпусе для персонала здесь же, на территории Swiss Omni Crionics. Юлия, сославшись на усталость от волнений, направилась в свой гостевой номер в этом же здании. Тишина опустилась на живописное место на берегу, подсвечивая ночником луны спокойную гладь озера, отражавшую этот небесный «светильник» в окружении россыпи звездочек. Вокруг царило полное умиротворение.
Группа фигур в «хамелеонах» прокралась к воротам Центра, преодолев невысокий забор, и, распылив газ в караульном помещении, направилась к стеклянному корпусу. Костюмы повторяли картину, находящуюся по другую сторону тела так, что камеры слежения не позволяли среагировать на изменение «картинки». Радиус действия обычных емкостных датчиков был учтен пришельцами и благополучно обойден стороной. Двое технарей отключили все системы безопасности и бесшумно открыли ворота, вместе со шлагбаумом небольшому электрическому микроавтобусу, издававшему только легкий шорох мягкой резины по асфальту. Кузов был покрыт материалом, подобным костюмам, и виделся, как легкое колебание воздуха над нагретой поверхностью. Но в этой маскировке уже не было особой необходимости – приборы, обеспечивающие наблюдение за территорией, «уснули». Проникнув в здание, пришельцы, прекрасно ориентировавшиеся в его «лабиринтах», поспешили в палату, где находился Антон. Дежурный персонал, ослепленный внезапной ярчайшей вспышкой, подвергся воздействию усыпляющего газа через маски, приставленные диверсантами. Они решительно, но довольно бережно переложили пациента на мобильную койку и покатили ее на выход. Загрузив добычу в микроавтобус, все четверо присоединились к водителю и, захватив двух прикрывавших отход техников, так же бесшумно покинули двор Swiss Omni Crionics.
Спокойствие альпийской ночи не было нарушено больше ни чем…
7
Доктор Старке ожидал командира группы захвата скорее, из уважения к порядку. Результаты ночной вылазки были ему известны «из первых рук», если можно применить это выражение к трабанту – легкому персональному коптеру, сейчас мирно восседающему на спинке огромного вращающегося кресла хозяина, но готовому ринуться на его защиту. Системы, связанные с ним импульсным закодированным радиоканалом, непрерывно анализировали окружающую обстановку, даже в таком безопасном месте. Они практически не расставались, лишь вчерашней ночью маленький винтокрылый аппарат сопровождал отряд «невидимок», транслируя весь процесс на персональный планшет босса. Наблюдение было негласным, кроме функции контроля он страховал исполнителей в случае непредвиденных помех. Сверхлегкие графеновые детали и сверхновые экспериментальные нано-аккумуляторы в сочетании с бесшумными пропеллерами, имеющими безупречно просчитанную геометрию, позволяли дрону очень долго находиться в воздухе, оставаясь незамеченным даже для таких опытных бойцов.
Вошедший крупный мужчина появился в кабинете, как призрак – не скрипнув дверью и не издавая звука шагов, несмотря на отсутствие коврового покрытия на паркетном полу, по-военному вытянулся и скосил глаза на трабанта. Он давно хотел завести такую «игрушку», больше для оперативных целей, так как в охране не нуждался. Технические характеристики были ему знакомы и внушали уважение, особенно в сравнении с массовыми «гражданскими» моделями, да и военными, не сильно ушедшими вперед за двадцать лет. Гонорары за выполненную работу, не такие уж маленькие, все равно не позволяли совершить столь дорогостоящую покупку. Попытки включить ее стоимость в смету, при заключении очередного контракта, к успеху не приводили, ибо экономическая составляющая для его клиентов тоже была немаловажным фактором. Летучие спутники часто бывали эффективнее целой команды телохранителей, сверху видно, как известно, все, устранить опасность они были способны во многих случаях сами, но иногда искусственный интеллект базовой станции решал поручить это привычному живому сотруднику. Такое «разделение труда» было хоть и несколько громоздким, но вполне оправданным. На текущем техническом уровне, несмотря на невероятный прогресс, все еще было нереально оснастить летуна такими мощными «мозгами». Мультичастотный пакетный обмен данными с «землей» был достаточно помехоустойчив, а оптическая привязка к местности в сочетании с анализом координат стабильных источников электромагнитного излучения, которых было в избытке в современном мире, позволяла не полагаться постоянно на данные спутниковой геолокации. Задача была тоже довольно серьезная, но на это «ума» у беспилотника вполне хватало.
Без лишних церемоний и приветствий Старке указал вошедшему на удобное кресло.
– Присаживайтесь, полковник!
– Благодарю, доктор.
– Ну, как все прошло?, – вопрос прозвучал немного фальшиво.
– Штатно!, – полковник понимал, что босс знает все, но злился на то, что не мог определить источник утечки информации. За свою команду он ручался, но червячок сомнения все же подтачивал его уверенность.
– Ну и прекрасно! Как Вам «пациент»?
– Не в моих правилах задавать вопросы, тем более, лишние, но я спрошу – какого черта?
– Ну, во-первых, не Ваше дело! Во-вторых, нам нужен именно такой человек по медицинским показателям. И в-третьих, Вы хотели бы, чтобы эксперименты проводили на Ваших соотечественниках?
Старке слышал о националистических взглядах собеседника и решил сыграть на этом, чтобы прекратить ненужную дискуссию.
– Нет, конечно. Но Вы меня знаете, я предпочитаю не играть вслепую. Когда-нибудь это может обернуться гибелью моих людей, а я этого ой, как не люблю! Я полагал, что мой статус позволяет мне знать несколько больше…
– Конечно, конечно! Не буду Вам врать, что сейчас собирался все рассказать, а меня опередили. В общих чертах дело обстоит следующим образом: некая корпорация хочет провести эксперименты по совмещению функций живого организма и телекоммуникативного устройства. Дело очень перспективное и сулит не просто сверхприбыли, открытие нового рынка, причем монопольное. У меня есть сведения, из неофициальных источников, разумеется, что некоторые правительства напрямую в этом заинтересованы и готовы профинансировать разработки, оставаясь при этом в тени.
«Да, а я трабанта купить не могу!», – грустно подумал полковник, но вслух произнес:
– Понимаю, в военной сфере это мгновенная связь между бойцами, и не просто связь. В гражданской – тотальный полицейский контроль, но как заставить население это все пустить в свои организмы?
– Полагаю, пригодится коммерческий опыт компании и наработки их недавних конкурентов. Нужно просто сделать это модным и миллионы сами захотят такое с собой сделать. Да и некоторые удобства подобная технология все же предоставит пользователю. Вспомните бум смартфонов в свое время. Не все их приняли сразу. Это практически, то же самое, но на другом качественном уровне.
– Все так, но почему именно этот человек?, – он не был большим гуманистом, но предпочитал здоровых оппонентов, а не беспомощных пациентов.
– Тут все просто – на сегодняшний день он единственный, кто прошел специальную медицинскую подготовку, совпадающую с нашими задачами, правда, совсем с другими целями. Это вопрос не столько денег, сколько времени. Потом, как мы выяснили, он здесь не вполне легально, поэтому большого шума не будет. И в конце концов, он… русский.
Доктор умолчал еще об одном аспекте – некоторое время назад он тоже подвергался «заморозке», но не совсем удачно, внезапно ухудшившиеся показатели заставили медиков срочно прекратить процесс и вывести его из этого состояния. Результатом стала тотальная алопеция и… исчезновение онкологических симптомов. На что его мстительная натура «закрыла глаза», а вот облысения он простить лекарям не мог. В узких кругах за ним закрепилось прозвище «доктор Зло», что вполне соответствовало внешнему сходству с киноперсонажем и отвратительному характеру. В глаза его так никто не называл, что было еще хуже, прекратить это безобразие, сведя все к шутке, не представлялось возможным. Он получил возможность осуществить что-то вроде личной мести, пусть жертвой окажется совсем посторонний человек. Но это, как нельзя лучше, соответствовало его подленькой репутации.
8
Корпорация Akion, наконец, получила шанс отыграться за предыдущие коммерческие провалы. Их было мало, но на контрасте от успехов, обусловленных тонкой маркетинговой политикой и грамотным учетом человеческой психологии, они давали повод конкурентам, как действующим, так и сошедшим с коммуникационного рынка, ехидно потирать ладошки. А это было обидно. Крупные инвестиции, туманно обещанные некими серьезными сферами, были жизненно необходимы в сложившейся ситуации.
Руководство компании в большинстве понимало, что в обмен на вложение денег, они почти что «продают душу дьяволу». Превращение людей, по сути, в киборгов, поднимало множество вопросов морали, и не только в религиозной среде. Совесть несколько успокаивало то, что они должны будут самостоятельно принять это решение, даже захотеть стать «ходячими коммуникаторами», ну и, главное, перспективы монополии на рынке. Идея была не нова, но реализация требовала немалых ресурсов, в том числе и политической поддержки влиятельных структур. Все это появилось только сейчас, так же, как и некоторые передовые материалы и технологии.
Однако, нужно было с чего-то начинать. Точнее, с кого-то. В мире и так периодически поднимался визг о правах подопытных организмов. И если у мышек и обезьянок юристов пока не было, то у людишек – предостаточно. Проблема состояла в том, что здесь требовался только человек. Вопрос можно было бы еще как-то решить, завербовав добровольца, но лишь на медицинскую подготовку привлекалась уйма средств, что означало прохождение практически всего бюджета проекта мимо загребущих ручонок «эффективных менеджеров». А еще чисто техническая составляющая! Но главное – это требовало времени. Настолько непозволительно много, что его количество будет обратно пропорционально вероятности сохранить все в тайне.
Доверить столь важное и секретное дело приготовления к эксперименту решили конторе «доктора Зло». Это было вполне по их профилю и за конфиденциальность можно было не опасаться. Время шло, а задача пока пробуксовывала.
Но как иногда бывает, помог случай. Болтливость некоторых представителей младшего медицинского персонала предоставила пищу для размышлений аналитическому отделу организации, возглавляемой доктором Старке. Дежурно поразмыслив над свалившейся на них информацией, аналитики ясно увидели перспективу и доложили шефу. В срочном порядке в Swiss Omni Crionics был внедрен человек, добывший много полезных сведений. На руку играл объем и тип клинической подготовки пациента, полулегальное положение и… его гражданство. Дело оставалось за малым – заполучить такой полезный «объект». Но это стоило не так дорого.
9
Антон открыл глаза и сразу зажмурился. Свет показался нестерпимо ярким. Медсестра заметила это и прикрыла ему лицо белой тканью. «Спасибо!», – сказал он по-русски, не встретив понимания. Она покачала головой и отошла. Вместо нее появился пожилой мужчина в белоснежном халате с седой бородкой клинышком, в круглых очках и свисающим по плечам стетоскопом. «Доктор Айболит!», – подумал Антипов и улыбнулся. Он уже не жмурился и отвел покрывало рукой.
– Здравствуйте! Я доктор Фогель, буду Вас наблюдать, – произнес врач с немецким акцентом.
– Гутен таг! А Вы хорошо говорите по-русски!, – пациент улыбнулся.
– Спасибо! Надеюсь, у нас будет время по-боль-тать.
– Я Вас вчера, кажется, не видел. Впрочем, я мало что еще видел…
– Да, была не моя смена.
– А доктор Уралов? Он придет?
– Он занят. Думаю, позже.
– Жаль! Странно…
– Как Ви себья чувствуете?
– Хорошо, но некоторая тяжесть в руках.
– Это нормально, как у космонавтов.
– Понимаю…
– Ви сможете держать ручка? Нужно подписать согласование на лечение.
– Я же подписывал перед… перед сном.
– Прошло времья. Наши формальности требуют опьять подписать.
– Хорошо, думаю, смогу расписаться.
Как по волшебству в руках у доктора возникла планшетка с металлическим зажимом, который фиксировал несколько листов с мелко напечатанным текстом. Тут же на мягкой силиконовой пружинке болталась ручка. Он протянул ее пациенту и произнес:
– Я Вас не спешу. Прочитайте!
– Да чего уж там!, – Антон бегло просмотрел текст, который был на русском и на немецком, показавшийся несколько более объемным, и подписал каждый вариант.
– Благодарю Вам! Мы скоро увидимся, до свиданья!, – белый халат упорхнул, оставив после себя едва уловимую смесь запахов медикаментов и дорогого одеколона.
– Вернер, все в порядке, он подписал!, – выйдя из палаты доктор Фогель поспешил доложить о своих успехах.
– Отличная работа Отто, надеюсь, и в остальном будет так же оперативно.
– Да, будем надеяться. И на это тоже…
– Намек понял, не волнуйся! Лишних вопросов не задавал?
– Вообще ничего не спросил, только про вчерашнюю смену.
– Мы вовремя успели!
– Да, еще спрашивал про Уралова…
– Это уже хуже, но тоже поправимо. Скажем, что ему срочно понадобилось уехать в Россию по служебным делам. И только пробуждение его держало. А сейчас, когда все в порядке…
– Логично! Так и отвечу. А если спросит про персонал? Здесь никто не говорит по-русски.
– Ну, это же просто. Из экономии наняли местных, им не надо платить командировочные и проезд. Он бизнесмен, должен понять.
– Понял, жду дальнейших указаний!
Вместо ответа в трубке раздались короткие гудки.
10
Повторный настойчивый телефонный звонок, прозвучавший после автоматического отбоя, заставил протянуть руку к тумбочке и провести пальцем по экрану.
– Здравствуйте, Денис Петрович, у нас ЧП!
– Доб… Здравствуйте! Что случилось?
– Антипов пропал!
– Что значит – пропал?
– Его похитили!
– Еще лучше!
– Ночью неизвестные усыпили дежурную смену и вот…
– А куда смотрела Ваша охрана? Вы там что, все спали?, – Уралов повысил голос настолько, что разбудил в соседней комнате Тиссенбаха, показавшегося в дверном проеме, беспомощно протирая глаза.
– Их тоже… Усыпили…
– Понятно. Сейчас буду!
– Денис Петрович, что случилось?
– А-а-й… Антона украли. По крайней мере, так мой начальник охраны говорит.
– Ничего себе! Кому он мог понадобиться? Антон, конечно, человек не бедный…
– Да, но куда обратятся за выкупом?
– Не знаю пока, но мимо меня это не пройдет точно.
Снова зазвонил телефон.
– Да, что еще?
– Я пока не сообщал в полицию, но у меня там есть добрый приятель. Попрошу его неофициально…
– Хорошо! Но местные ребята такие «правильные», без инструкции не пукнут.
– Знаю, не проблема! Он мне кое-что должен.
– Действуй! Но если он не поможет… Придется заявлять.
– Но тогда всплывут подробности…, – он был в курсе юридических тонкостей.
– Они уже и так проявились. Главное – спасти человека! Не до репутации. И постарайся минимизировать утечку информации. Даже среди персонала.
Вышедший во время разговора, Генрих Карлович, по-военному быстро оделся и всем своим видом излучал готовность к действию, пока, правда, было совершенно не ясно к какому.
– Одну минуту! Сейчас. Я быстро…, – немного растеряно пробормотал Уралов.
– Хорошо, может пока сделать кофе? Нужно взбодриться.
– Уже взбодрились… Но кофе не помешает, это точно. На месте выпьем.
– Принято!
– Да, и если встретится Юлия – ни слова!
– Само собой!
В приемной их ожидала вчерашняя ночная смена медиков и пара охранников во главе с начальником. Они нестройно поздоровались и стояли, понурив головы. Денис Петрович отпер кабинет и пригласил всех войти. Секретарша еще не пришла, до начала рабочего дня оставалось больше часа. Кофе откладывался.
– Докладывайте!
– Мы были на посту, на мониторах было чисто и тут вдруг шипение…
– И странный запах, – добавил напарник.
– Проснулись, все отключено. Голова чугунная. Позвонили.
– Ясно!
– А у нас, помню яркую вспышку и… и все! Проснулись на полу. Пациента нет.
– Я лицом к стене как раз стояла. Вспыхнуло, повернулась, кажется, две черные тени. И провал… Потом отходняк, как после наркоза.
– Что на регистраторах камер? Однако, зря спрашиваю…
– Пусто. Потом отключение.
– Хотя бы время знаем!
– И что это дает?
– По дорожным камерам можно посмотреть, не могли они не засветиться. Предположительно, нужно искать микроавтобус, типа «скорой помощи».
– Ну да, с «мигалками»…, – ляпнул долговязый охранник и прикусил язык.
– Молчи, ты уже отличился! Я тебя…, – шикнул начальник.
– Спокойно! Никого наказывать не будем! По видимому, действовали серьезные профессионалы. Внезапно, дерзко, решительно. Но, конечно, это никуда не годится, что пациент пропал, будем искать! Все свободны!
Через пол-часа появилась секретарша. Она несказанно удивилась такому раннему появлению шефа, и зашла в кабинет, выяснить, не нужно ли что-нибудь?
– Доброе утро!
– Доброе!, – процедил адвокат сквозь зубы.
– Доброе-доброе, хотя, не то, чтобы очень… Сделайте, пожалуйста, нам с Генрихом Карловичем кофейку, да покрепче!
– А что случилось? Уж простите за любопытство!
– Потом, потом…
– Хорошо! Сейчас сварю…
Она вышла, и Уралов вопросительно посмотрел на Тиссенбаха.
– Ну, какие мысли?
– Думаю, выкуп не попросят. Это не какие-то гопники. Чувствуется серьезная подготовка. Они знали, за чем шли, точнее – за кем, и куда. Похоже, не обошлось без «внутреннего голоса». Здесь замешан кто-то очень непростой. Нужно понять, зачем им именно Антон? Да, и именно проснувшийся.
– Ну, с этим просто – кто его мог корректно «разбудить»? Только мы. А вот зачем он им?
– Вокруг этой вашей крионики и трансгуманизма и двадцать лет назад всякое крутилось…
– Как Вы сказали – трансгуманизма?
– Ну да.
– Нужно поднять инфу о всех текущих экспериментах. Особенно в Европе, не думаю, что его увезли далеко. Перелет – это определенный риск, никто не знает, как поведет себя организм после такого.
– Кто же признается…
– Есть косвенные признаки, нужно только правильно интерпретировать полученную информацию.
– Что ж… Вам, ученым, виднее!
В облаке восхитительных запахов кофе, вплыла секретарша с двумя чашечками на подносе. Тарелочка с маленькими шоколадками и печеньем дополняла сервировку.
– Спасибо, Вы нас спасли!, – улыбнулся директор.
– О-о, какой чудный аромат! Я бы такой не сварил! Благодарю!
– Я же говорил, что стоит подождать!
Хоть что-то приятное разбавило это тревожное утро.
11
Метод нейроанестезии был разработан около десяти лет назад, и хотя за это время претерпел значительный прогресс, занимал непозволительно много времени, по сравнению с привычным наркозом, который продолжал применяться в ургентных ситуациях. Но в этом случае его использование было вполне оправдано. Не то, чтобы спешить было некуда, но время вполне позволяло. Преимущество состояло в том, что никакая химия в процессе не присутствовала, значит, побочные эффекты сводились к минимуму, а уж аллергические реакции отсутствовали совершенно.
Голову Антона снова «украшала» копна проводников, от перемигивания различных индикаторов на приборных стойках, обступивших ложе со всех сторон, рябило в глазах. Это только в фантастических фильмах «про будущее» пациент лежал в прозрачной капсуле и над ним волшебным образом проходили медицинские манипуляции в нереально автоматическом режиме. Действительность была куда прозаичнее, хоть и разительно отличалась от привычной во времена погружения Антипова в криокамеру. Подключения ко всей этой технике заняли почти целый день. Он был в сознании и поначалу пытался запомнить и осмыслить комментарии доктора Фогеля, монотонно диктуемые им с легким немецким акцентом. Но быстро утомился и погрузился в сон, чем несколько облегчил задачу медикам.
Перед началом процедуры доктор еще раз зачитал соглашение о медицинском воздействии на организм господина Антипова, подтвержденном им на камеру. Пациент не задавал вопросов, сочтя это необходимыми формальностями. Он почти начал к ним привыкать.
Искусственный сон плавно стал заменять естественный, включились некоторые регенеративные процессы, запланированные в Центре Уралова, но слегка модифицированные. Скопировать материалы в Swiss Omni Crionics было задачей почти детской, по сравнению с операцией по ночной доставке пациента. Компетенция клиники, где он сейчас находился, позволяла полностью провести все лечебные мероприятия.
Как и все дополнительные действия, не упоминавшиеся в первоначальном списке. Роботизованые манипуляторы трудились, не покладая многошарнирных конечностей со множеством степеней свободы. Их работоспособность ограничивалась только возможностями операторов, которые пристально контролировали процесс. Задача замены печени на регенеративную была легкой разминкой, по сравнению с подключению к слуховым и зрительным нервам. Оказалось, что функцию преобразования речи проще было выполнить в «аналоговом» виде, вживив в костную ткань челюсти «микрофон». Чипы, обрабатывавшие информацию и транслировавшие ее в мозг, были функционально разделены, но были связаны с центральным процессором своеобразными последовательными интерфейсами. Было решено отказаться от фиксированного источника питания. Потребляемая мощность была невелика, но даже самый емкий современный энергетический элемент имел ограниченный срок службы, несопоставимый с продолжительностью жизни и требовал периодической замены. Поэтому было разработано устройство, вырабатывающее электроэнергию, непосредственно связанное с печенью. Что послужило дополнительным аргументом в выборе объекта эксперимента. Золотые проводники в нейтральной белковой изоляции, связывающие все узлы конструкции, не вызывали отторжения и были уложены с учетом всех возможных деформаций, так что их обрыв исключался.
В успехе предприятия никто не сомневался, но доктору Фогелю, как непосредственному исполнителю, досталась очень непростая задача – объяснить пациенту, почему у него вдруг появились некоторые сверхспособности и научиться ими пользоваться. Реакция была непредсказуема – от острого неприятия до восторга. Но кураторов проекта это беспокоило мало. Доктор Вернер Старке уже в мыслях представлял извещение об округлившимся счете в банке, нисколько не беспокоясь о моральном аспекте свершившегося акта трансгуманизма.
12
В большом панорамном окне Ураловского кабинета плескалось озеро. Чистейшие воды, питаемые альпийскими горными потоками, периодически бороздили небольшие суда, преимущественно перевозящие туристов. Они нисколько не портили умиротворяющую картину водной глади, скорее, делали ее живой, меняющейся, а от того совсем не скучной. Денис Петрович застыл в кресле напротив, созерцая идиллический вид и казался совершенно отрешенным от дел земных. Однако, это так могло показаться только непосвященному. Генрих Карлович, сидящий в пол-оборота и наблюдающий ту же картину, почти ощущал, как в директорской голове роятся мысли, выстраиваются в логические цепочки, анализируются и отбрасываются прочь. Его собственная первоначальная версия о похищении с целью выкупа, пока не находила фактической поддержки, медико-биологические соображения он справедливо оставил Уралову, а различные конспирологические выкладки были совершенно не в его природе. Он привык оперировать фактами, мотивами, пунктами законов. Сейчас юрист пытался отработать направление – «кому это выгодно?». Пейзаж способствовал размышлениям, но его живой темперамент не позволял сидеть в кресле неподвижно, он периодически неслышно постукивал подушечками пальцев по подлокотнику кресла.
Негромкий мелодичный вызов интеркома вывел мужчин из состояния созерцания.
– Да! Что там у Вас?, – немного недовольно проворчал директор.
– Денис Петрович, тут Юлия Леонидовна пришла…
– Пусть заходит. И да, сделайте, пожалуйста, три кофе, спросите только у нее, какой она предпочитает.
– Хорошо, конечно!
В кабинет грациозно вошла Юлия и мужчины дружно встали со своих мест.
– Здравствуйте, господа!
– Здравствуйте, Юлия Леонидовна!, – Тиссенбах галантно поцеловал даме ручку.
– Приветствую Вас!, – Уралов повторил поцелуй, но не так изящно, как коллега.
Она плавно опустилась в третье кресло, подвинутое хозяином кабинета, оказавшись при этом спиной к окну. «Ну и ладно!», – отогнал возникшую было мысль о перемене мест Денис Петрович.
– Как Антон? Я могу его увидеть?
– Э-э-э… Конечно! Но немного позже. Дело в том, что для предстоящей операции его перевели в специализированную клинику, где сейчас он находится в стерильном боксе, куда нет доступа даже мне.
– А в какую? Режим стерильности в конце концов закончится. Я очень хочу его видеть!
– Да, естественно. Но есть один нюанс. Вы же знаете, как с ним все не просто с точки зрения законности? Даже с фамилией пришлось манипулировать. Так что мы соблюдаем режим строгой секретности. Поймите нас правильно!, – Тиссенбах вдохновенно включился в процесс.
– Как только позволят коллеги, мы сразу заберем его обратно. Все условия для послеоперационного ухода у нас имеются.
– Хорошо, а примерно, сколько потребуется времени?
– Нельзя сказать точно, Вы же понимаете, случай нестандартный, думаю, неделя, не меньше.
– Так много?
– Поверьте, лучше настроиться на это, чем изводить себя напрасными волнениями из-за лишнего дня ожидания.
– Генрих Карлович, и Вы туда же!, – в кабинете повисло тяжелое молчание, прерванное появлением секретарши с обещанным кофе.
– Пожалуйста! Как просили. Сахар я не клала. Рекомендую местные шоколадки. Юлия Леонидовна, не волнуйтесь, они совсем не враги нашей фигуре!, – и она широко улыбнулась. Судя по ее силуэту это была чистая правда.
– А знаете что, у меня пересыхает «Мартель», жалко! Давайте по чуть-чуть!
– Мне, пожалуйста, добавьте в кофе.
– А я буду не скромен, мне и в кофе, и не только.
Уралов извлек из бара бутылку и пару бокалов, разлил всем, как просили, подумал, и плеснул себе тоже в кофе немного.