Трудно быть первыми

Глава 1

Дождь капал, капал с серого унылого неба на серо-зелёную землю, на листья, на траву, на голые руки и ноги Ары, на её лицо и на лице смешивался со слезами.

Ара даже не знала, что плачет. Весь трудный путь. С тех пор, как последний раз оглянулась на родное место. Удалось бросить быстрый беспомощный взгляд, хоть это было и рискованно.

Там, где всегда, сколько она помнит, ярко горели костры, стояли шалаши и бурлила жизнь, теперь лежали её соплеменники. Её родные и друзья. И эта картина временами закрывала собой хмурый ненастный день. И из-за этой картины дождь на щеках не переставал быть солёным.

Но никому не интересно, чего у неё на щеках больше: слёз или дождинок. Это не важно даже для неё.

Важно дойти. Важно не отстать. Важно донести маленькую сестричку.

Одежда вся пропиталась влагой, стала тяжёлой, противно колола тело и воняла. Шкура, которую ей выделила мать, давно облезла и продырявилась во многих местах. Но лучшие шкуры шли братьям и малышам, мать обещала и ей в скором времени что-нибудь посвежее дать. И вот не сдержала слово. И не сдержит никогда. Потому что нет больше у неё матери. И братьев нет.

Ара окинула взглядом впередиидущих. Там те, кто посильнее. Растянулись длинной лентой. В лесу они все не просматриваются, в лесу важно видеть впереди себя хотя бы несколько спин, а вот когда они выходят на луга, тут уже можно хоть приблизительно понять, сколько их теперь. Но по лугам идут недолго. Старейшина старается укрыть их.

Оглянулась назад. Жалкая маленькая кучка. Вот и всё, что осталось от их племени.

– Есть хотю, – шепнула чуть виновато Лу в самое ухо.

Ара повернула голову. Сестричка сидела на закорках. Худющая, цепкая, невесомая на коротких расстояниях, но не сейчас.

Лу внимательно заглянула в глаза Ары, словно пытаясь найти в них пищу.

Ещё бы не проголодаться. Идут без остановок прошедший день, всю ночь и новый день уже угасает. И всё, чем удалось перекусить, это лишь съедобные веточки и листья. А за ними наклоняться или тянуться вверх уже не было сил. Оставалось рвать на ходу лишь те, что росли прямо по пути и на уровне рук.

Ара не останавливаясь достала из-за пазухи несколько корешков аира, которые удалось найти, когда делали короткую остановку и передала их в жадную ручку Лу.

– Они грязные. Не спеши есть… Помой их под дождём… Почисти, – от усталости девушка едва шевелила губами.

– Я их зубками потисю, – оживилась Лу и грызанула добрую половину корешка.

Ара со вздохом остановилась. Всё. Ещё немного, и она просто упадёт.

– Давай ты пройдёшься.

Лу послушно сползла со спины сестры:

– А где мать?

– Нет больше матери.

– Её задавил медведь?

Глаза Лу с тревогой следили за сестрой, ожидая ответа. Недавно не стало отца – не одолел медведя, вот Лу и стало казаться, что медведь – главный источник всех бед.

– Нет, не медведь. Пришли чужие дяди. Злые.

Лу спала, когда в шалаш ворвалась Ара и схватила её. Поэтому ничего толком не увидела. И это хорошо.

– Пошли.

Пешком Лу ходила медленно.

– Держись, Ара. Не отставай.

Ара чуть повернула голову. Санк. Тянет своего приятеля Леку. У того что-то с ногой, прыгает на одной. Всё это время они шли за ней, то догоняя, то отставая, а вот теперь обогнали.

Уставший взгляд Ары задержался на их тёмных фигурах. Леке, конечно, ещё тяжелее, чем ей. Но не сдаётся, хотя и повис на Санке всем весом. Ара опустила голову. Трава, трава, цветы, ветки.

Поглядела на сестру. Съела уже весь аир. Волосы мокрыми прядями болтаются у лица. Смотрит вперёд, хлопая длинными, слипшимися ресницами. Рука холодная, крепко вцепилась в её руку.

– Как ты, Ара?

Кида. Идёт уточкой, тяжело переваливаясь из стороны в сторону. Живот выпирает из-под мокрой шкуры. В каждой руке по палке, так ей легче.

– Идём вот. А ты рожать не надумала?

– Только не сейчас. Очень рассчитываю, что ребёнок ещё немного потерпит.

– Хочешь, обопрись на мою руку.

– Нет, Ара. Пока ещё сама могу. Но чувствую, что недолго.

Кида ушла вперёд.

Ара сочувственно посмотрела вслед. Если роды начнутся сейчас, едва ли старейшина остановится ей помочь.

– Ара, посторонись.

Оглянулась. Так вот кто пыхтел ей в спину.

Бабка Фена тянула корову. Рогатая упрямая скотина остановилась, надёжно упершись всеми копытами в сыру землю и замотала головой, в попытке освободиться от пленившей её верёвки, а Фена беспомощно дёргала её и ругалась. Но вот корова, словно передумав, резво рванула вперёд, увлекая за собой и бабку. Ара едва успела отскочить с Лу в сторону. А Фена молодцевато побежала вслед за, теперь уже её тянувшей, коровой широкими размашистыми шагами.

«Я бы так не смогла, – удивилась Ара. – Я бы упала и пусть бы меня эта скотина тащила по мокрой траве».

На спине коровы лежал мальчуган, судорожно вцепившись руками и ногами в мокрую короткую шерсть. Сзади с хлыстом шла девочка постарше. Она-то своим хлыстом и придавала время от времени упрямой скотине ускорение.

– Мотка, ты там не сильно стегай её, – крикнула перепуганная бабка. – А то дух из меня весь вытряхнете.

Фена на всякий случай намотала ещё несколько узлов на руку. Теперь уж если корове и удастся сбежать, то только с рукой.

– Ба, да я не сильно. Только намахнулась, – круглые Моткины глаза выразили честность. Слишком выразительную и честную, чтобы быть настоящей.

Но бабка на неё уже не смотрела:

– Пошла, шалашовка. Брошу дуру, пусть тебя волки с медведями сожрут.

Корова вновь заупрямилась.

Мотка на этот раз чуть тронула скотину, и вся эта компания дробным шагом устремилась вперёд.

– Ты узе отдохнула, Ала? – девочка с надеждой заглянула в глаза старшей сестры.

– Да, залезай на спину.

Ара с трудом согнула дрожащие ноги. Лу ловко полезла, больно надавливая острыми коленями и локтями, вцепилась в шею.

– Потише, а то задушишь.

Лу ослабила хватку.

На секунду Аре показалось, что она не сможет выпрямить ноги. Выпрямила. Не сможет сделать первый шаг.

Вздохнула. Шагнула.

Глава 2

– Пока тут остановимся. Переночуем, а завтра будет видно, – передавала Саха слова старейшины всем вновь подходящим.

Тот велел располагаться на берегу, сам пошёл смотреть места вокруг.

Саха красивая женщина средних лет, загоревшая до смуглости. Волосы короткими пучками торчали вверх и в стороны, это она сама себя так обкромсала, чтобы не мешали. Сзади длинными прядями падали на спину. Сзади пусть растут, там не сильно мешают.

Остальные девушки и женщины посмотрели на причёску Сахи, ещё там, в племени, когда счастливо жили, не зная страшной беды, но повторить не рискнули. Саха хоть что себе натворит, всё равно красивая останется, остальные не такие везучие.

– Нет, не совсем здесь, – поднимала она падающих от усталости соплеменников. – Ещё чуть-чуть. Надо спуститься с высокого берега вниз к реке. Там хорошее место. Мы укрыты будет сзади. Там песок и ивы. Давайте-давайте, чуть-чуть осталось.

Рача прошёл, куда велели, крепко прижимая руки к бокам. Саха проводила взглядом его неестественно скованную фигуру. Он так всю дорогу шёл. Не ранен ли? Пошла следом.

Когда спустилась, увидела, что тот роет в песчаном склоне углубление, всё также неестественно прижимая руки к туловищу.

– Рача, тебе помочь?

– Да, – отстранился он.

Рача маленький, страшненький, неразговорчивый и нелюдимый. Но, если он что-то делает, лучше, по крайней мере, не мешать.

Саха схватила палку и стала расширять начатое Рачей, не совсем понимая, что из этого получится. Может, что-то типа шалаша. Вскоре и мужчины пришли помогать со своими палками. Песок хорошо поддавался.

– Хватит, – сказал Рача, и все отошли.

Стали смотреть, что же они сооружали.

Рача залез вглубь и стал вытаскивать спрятанные подмышками траву, мох, трутовики, деревяшки. Сухие.

Согнувшись в три погибели в тесном убежище, он принялся за привычное и знакомое дело – добычу огня.

Так вот почему он скукоженный шёл весь путь. Нашёл способ сохранить в ненастном дне чуточку сухого материала для огня.

Получится? Все смотрели с надеждой, забыв о других делах. Воздух сырой. И хоть дождь недавно закончился, но суше стало лишь чуть.

Задымилось. Все затаили дыхание, словно боясь потушить разгорающиеся искры. И тут длинный язык пламени выскочил и попытался лизнуть горбатый Рачин нос. Всё.

Усталость никуда не делась, но бодрое настроение немного задвинуло её глубже в ноги, руки, спину. Завтра она даст о себе знать, а сегодня есть дела поважнее.

Раз появился огонь, значит будет всё: и тепло, и еда, и уют.

И все, не мешкая, повернули создавать это самое тепло, и еду, и уют. Кто за что. Каждый выбирал себе то, что он лучше умел. Или шёл туда, где было меньше народу.

Мужчины пошли в лус за ветками. Ветки в изобилии росли и здесь же на берегу. Но, как бы не устали, ближайшие деревья надо поберечь.

Лок с Гёрой как всегда неразлучные. Всю жизнь вместе, с самого младенчества. Хоть и родились от разных матерей, но дружба связала их крепче крови.

Именно благодаря этим мальцам не все погибли тем страшным утром. Ребята охотились на птиц недалеко от селения и заметили чужих. Успели поднять тревогу.

Но сделать многого всё равно не удалось, слишком неравные были силы. Их племя мирное. Много детей и женщин. Было… Те же пришли убивать.

Теперь Лок и Гёра направились вверх по реке ловить рыбу. Руками. Больше нечем. Но ничего, не впервой.

Малышня со всех сторон тянула ветки к костру. Их много валялось на песке.

Рача уже вынес маленький огонёк из логова, в котором этот огонёк родился, выбрал место под высокими развесистыми ивами, и теперь этот огонёк рос, сначала неохотно съедая шипящие сырые палки, потом палки затрещали веселее.

Недалеко от огня мужчины начали сооружать укрытия из тех веток, что притащили из леса.

Саха собирала в кучу всё, что соплеменникам удалось захватить с собой. Каждый, спасаясь сам, старался спасти ещё что-нибудь. Что подворачивалось под скорую руку. И кое-какая посуда горкой притулилась недалеко от костра.

– Саха, дай горшок поболе, – протянула руку старая Фена. – Шалапутную подою. Мотка, держи её крепче.

Вскоре в глиняные стенки звонко забили белые струи. Будет у детей молоко.

Постепенно подходили самые отставшие. Самые слабые.

Последними пришли Наз с дедом. Наз – молодой и сильный юноша, весь путь помогал старику, они замыкали их маленький отряд.

– Все добрались? – спросила у него Саха.

– Все.

Женщина обвела взглядом своих соплеменников. Как много погибло. Как мало осталось. Как им дальше уцелеть? Если не получилось, когда они были большим племенем, то теперь… Но не время предаваться унынию.

– Наз, дай посмотрю твою руку.

– Да ничего, Саха, думаю, пройдёт. Стало лучше за нынешний день.

Но рука беспомощно болталась.

Темноволосая, темноглазая красавица Лайя бросила ревнивый взгляд на Саху. Что же она пристала к Назу? Пусть пристаёт к мужчинам постарше. А за его раненой рукой и она может поухаживать.

Но Наз уже повернул к мужчинам. На песчаном берегу быстро росло сооружение-шалаш. Одно на всех.

Глава 3

Темнота окружила новый стан плотной стеной. Люди едва успели приготовить всё необходимое для ночлега, и теперь лежали и сидели вокруг костра. Всё, кроме Наза. Ему первому выпало нести караул. Но ненадолго. Старейшина приказал мужчинам сменять друг друга лишь звёзды сделают свой шаг.

Глаза слипались. Но так приятно смотреть на пламя. Так тепло. От одежды из шкур поднимался пар. Спать хотелось страшно, но сбоку от костра на углях готовилась рыба. И её запах не давал до конца расслабиться.

– Ара, помоги мне, – попросила Саха.

Она раскладывала равные куски дымящейся вкусным ароматом рыбы на листья лопуха. Ара стала разносить.

Худые и мускулистые, молодые нежные и морщинистые узловатые руки принимали свою часть нынешнего ужина. Осторожно, чтобы не уронить.

Бабка Фена проглотила и не заметила. Поползла вглубь шалаша. Всё. Выдержала этот страшный переход. А ведь в её возрасте он был трудным вдвойне. А если вспомнить про непутёвую корову… Фена не успела додумать про корову, потому что её голова коснулась подстилки из листьев, и мысли тут же покинули её.

Маленькая Лу тоже не удержала тяжёлые веки, и глаза закрылись. Но пальцы знали своё дело и на ощупь оторвали горячий кусочек, а потом двинулись искать рот. Рот на всякий случай был открыт. Но когда пальцы донесли рыбу, Лу уже спала.

Мотка заметила бесхозный кусок, который терпеливо ждал у негостеприимного рта. Он что? Так и будет пропадать? Ну не хочешь есть, отдай другому, мысленно учила она благородству Лу.

Сама Мотка свою рыбу уже проглотила. Так же, как и бабка. Но в отличии от бабки не могла успокоиться. Живот требовал ещё. А где взять ещё? Вот Мотка и смотрела на зависший кусок.

Но Лу тут вздрогнула, чуть приоткрыла глаза, и обрадованные пальцы поспешили добраться до цели. Мотка отвернулась от жующей Лу.

Лок и Гёра лежали у костра, о чём-то тихонько переговаривались. Мотка недобро прищурила глаза. Небось, не всю рыбу принесли. Небось, наелись сырой. Надо было и ей не с коровой возиться, а в реку лезть. Теперь не было бы так пусто в брюхе.

Может, в горшке молоко осталось? Мотка поискала глазами посуду. В каком она теперь углу? Поползла к горшкам. Может, бабка забыла вымыть и какая-нибудь капелька сползёт? Пусто. Чисто. Стенки горшка мокро блеснули в свете огня. Ага, забудет бабка, жди.

А может у коровы что осталось? Или новое собралось?

Мотка захватила горшок и поползла в темноту…

– Скажу своё слово.

Старейшина произнёс негромко, и все перестали жевать, чтобы слышать. Слов утешения жаждали чуть сильнее, чем пищи для живота.

Седой благообразный старец обвёл тёмными глазами сидящих.

– Видно прогневали мы своего бога, и он стал на сторону чужаков. Но гнев его излился не до конца. И часть нашего племени жива. Сегодня оставим тех, кого больше не увидим, оставим свою прошлую жизнь. А завтра начнём новую. Не жалея, не горюя… Наши силы понадобятся нашему маленькому племени, не будем же их напрасно тратить на то, что ушло.

Словно в подтверждении этих слов раздался резкий стук, а следом девичий писк и шум. И через минуту из темноты появилась расстроенная Мотка. На лбу её наливалась багровая шишка, в руке она сжимала глиняный осколок.

Одним горшком стало меньше.

Старейшина хотел ещё что-то сказать, но мысли спутались. Хотя, обычно, его не так просто сбить с намеченного. Но испытания последних дней отразились и на нём. Он медленно встал и пошёл в шалаш.

– Саха, дай рыбу, я отнесу Назу его долю.

Лайе было досадно, что Саха заняла место хозяйки, и она вынуждена просить.

Но Саха не мешкая, передала последний кусок.

– Не уронишь в темноте? На высокий берег трудно вскарабкаться. Может, помочь?

– Не уроню, – не слишком ласково отозвалась Лайя, и Саха подивилась, за что её не любит эта девушка.

Глава 4

– Наз!

Лайя с трудом взобралась по отвесному склону, лишь одной рукой помогая себе. В другой бережно держала завёрнутый в широкий лист кусок рыбы. Но кое-как вскарабкалась и теперь оглянулась.

Ух, как красиво!

Там внизу казалось, что мир сдвинулся вплотную к их маленькой компании. С одной стороны отвесная песчаная стена, с другой – река беспрерывно несла свои воды. Свет от костра лишь едва освещал дальний берег.

А наверху совсем другая картина. С высокого обрывистого берега виделось, как земля раскинула свои просторы, залитая серебристым лунным светом и окутанная сизой пеной поднимающихся испарений. Блестящая лента реки убегала, извиваясь, к горизонту.

«А позади? Лес?» – попыталась вспомнить Лайя и обернулась.

Позади, совсем рядом, стояла мужская фигура.

– Наз?

– А-а, это ты, – в голосе юноши слышалось лёгкое разочарование, которое больно кольнуло Лайю.

«Кого он ждал? Саху? Может, Санка, тот должен его сменить? Но… не меня».

– Я принесла тебе поесть.

Лайе на самом деле хотелось, чтобы Наз её обнял. Хотелось почувствовать на своих плечах мужские руки.

– Это ты правильно сделала. Я благодарен тебе, – Наз взял свою долю и стал стоя есть, настороженно поглядывая по сторонам и больше не обращая никакого внимания на девушку.

Лайя почувствовала тоску. Возвращаться?

Нет. Шагнула в сторону леса. Сегодня такая сильная луна. И если очень попросить, она может подарить частичку своей силы.

– Лайя, – окликнул её Наз.

Девушка остановилась, но не оглянулась. Ждала, что он скажет. Сердце замерло от желания.

– Ты бы не ходила далеко. Места всё же незнакомые.

Не дождалась. Лайя продолжила путь.

– С кем ты разговаривал? – спросил подошедший Санк.

– С Лайей. Ты как? Силы ещё остались на караул?

– Не усну… А Лайя уже отправилась на свою охоту?

– Это у неё в крови. По-другому она, похоже, не может.

– Да уж… Меня едва ноги держат. А ведь мы все прошли один и тот же путь.

– Меня тоже. Я пошёл спать.

Глава 5

– Земля огромная, но дальше мы не пойдём. В ту сторону солнце заглядывает неохотно, и, значит, зимы будут суровые. Мы и так подошли к краю тепла. Сейчас это не чувствуется, но не будем забывать о будущих снегах и морозах.

Старейшина сидел перед своим маленьким племенем. Тишина была полной. Вчерашние невзгоды позади, а впереди новые трудности. Они не пугают. Но надо понимать, как действовать.

– Пока останемся здесь, но в лесу начнём строить зимовье. Сегодня надо найти подходящее место. Пойдут только мужчины. Женщины будут заниматься своими делами.

Старейшина посмотрел на Лока и Гёру:

– Вы останетесь с ними.

Те тут же повесили носы.

– Женщины сильные, и в храбрости не уступают нам, но их глаза обращены больше на детей и очаг. А между тем, здесь мы пришельцы, незнакомые ни с окрестным зверьём, ни с окрестными людьми, если они есть, конечно. Вчера по дороге никого не встретили, и я походил по округе – никаких следов не обнаружил. Но это не значит, что никого нет. Мы вообще беззащитны сейчас. Но тут надежда на нашего бога. Может, он не даст нам пропасть. Вы, Лок и Гёра, будете глазами и ушами племени в наше отсутствие. Задача трудная…

По мере продолжения речи старца, носы мальчишек поднимались, и глаза загорались решительностью.

– Хорошо, старейшина, – Лок кивнул головой. Глаза светлые, смотрят серьёзно, – будем служить там, где надо.

– Ни один зверь близ… – начал Гёра, но едва заметный тычок друга остановил пламенную речь.

Гёра чуть смутился. Действительно, от радости, что назначили глазами и ушами племени, его занесло чуток.

– Мы будем стараться, – поправил он себя.

– Тогда пора.

Все поднялись. Женщины стали расходиться по своим хозяйским делам, мужчины полезли по почти отвесной песчаной стене.

Гёра наблюдал.

– Давай придумаем приспособление, чтобы легче была карабкаться.

– Давай.

Уставились на обрыв. Высота немалая. Человек трёх можно поставить на плечи друг друга и ещё малого ребёнка.

Подошли. Поковыряли песок. Кое-где торчали корни растущих наверху деревьев.

– Может, в песке дырок наделать, чтобы ноги туда ставить?

– Давай попробуем.

Попробовали. Стало чуть легче, но не то. Песок осыпался сверху, заваливая дыры.

– Надо укрепить чем-нибудь.

А чем укрепить? Под руками ничего кроме палок и веток не было.

– Давай из веток сплетёт маленький… как шалашик, – Гёра задумчиво почесал кудлатую тёмную голову, пытаясь поймать идею. – Чтобы туда можно было сунуть ногу. Не всю, конечно, а только стопу. Небольшого размера нужен шалашик.

– Точно, – Лок идею уловил. – И мы этот шалашик вкопаем в стену вот здесь, другой выше, потом выше, и так до конца.

– Ага, – Гёра задумчиво вгляделся в отвес чуть прищуренными глазами, мысленно оценивая будущее приспособление. – А по краям шалашиков длинные палки вставим и поглубже вобьём в песок, чтобы крепче держались.

– Слушай, Гёра, а для рук можно сделать верёвки.

– Как это?

– Из лыка наделаем много верёвок, привяжем их к корням. Вон видишь, сколько их торчит без дела. А так, можно будет лезть – ноги в шалашики ставить, а руками за верёвку тянуться.

– Погнали тогда за ветками.

Вскоре работа закипела. Бабка Фена заинтересовалась, проходя взад-вперёд:

– Вы ещё для коровы что-нибудь придумайте. А то далеко с ней вон какой крюк делать.

Ребята растерянно переглянулись. Для коровы?

Но и бабку можно понять. Вчера нашла место, как спустить животное, но очень уж далеко от песчаной косы, на которой они приютились. Пришлось даже по колено в воде шмякать. Полоса выглядывала из воды как раз настолько, чтобы уместилось их племя. Больше такого подарка река не представила в обозримых пределах.

С утра тем же ходом бабка отправила корову обратно.

– Н… не знаем, как для коровы.

Фена вздохнула. Вот всегда так. Невезучая она какая-то. Или корова невезучая?

Пошла в шалаш.

– Ну как Лу? – спросила у Ары.

– Ой, совсем не знаю, – голос девушки звучал тоскливо.

Ночью загорелись щёчки у маленькой сестрички. А потом лоб, руки стали горячими. Заболела. И теперь уже просыпаться давно пора, а она всё спит.

– Ара, травка нужна особая. Лечебная. – Саха тоже всё утро просидела над девочкой. – Бабка учила меня немного. Травка такая… листья не зелёные, а как коричневато-красные. И цветочки беленькие, маленькие. Миряником бабка называла эту траву.

– Что-то припоминаю, – Ара встала. – Ты посмотришь за ней? – кивнула на Лу.

– Ну что ты говоришь? Конечно.

– Пойду тогда, поищу.

– Только, Ара, смотри осторожней. Может, кого-нибудь с собой бы взяла? Хоть Мотку?

– Нет. Я одна. Я бегом.

Первой новое приспособление испытала Ара. Взобралась легко и быстро.

Но ребят не поблагодарила. В своих горестных думках даже не заметила изменений.

Глава 6

Куда? Кажется, этот миряник она видела в лесу.

Лес рос неподалёку. Туда рано утром ушли мужчины, туда отправилась и Ара, внимательно глядя под ноги и по сторонам.

Лу болела не чаще, чем другие дети, но всегда с сильным жаром и бредом. Только вот, бред ли это был? Ара почувствовала, как вместе с воспоминаниями о последней болезни сестрёнки, её кожа покрылась мурашками.

Что она тогда говорила?

Ара остановилась. Надо вспомнить. Ей и тогда показались странными слова, а теперь…

Девушка попыталась воссоздать в памяти недавнюю картину. Ночь. Братья давно уже спали. Уставшая мать легла рядом и сразу же глубоко задышала. Ара осталась около сестры. Старая Раха наказала протирать тело девочки каким-то снадобьем. Вот Ара с матерью и сменяли друг друга.

В шалаше не сильно темно, свет от костра проникал через открытый полог и окрашивал оранжевыми бликами тёмные шкуры над головой, подстилку из сухой травы, лицо Лу.

От тишины и монотонных действий клонило в сон, и Ара изо всех сил боролась с дремотой. Нет, поняла вскоре, если не освежится, то попросту уснёт, и сестричка останется без лечения.

Вышла из жилища. Тишина. Все спят. Лишь у коста сидит Санк, следит за огнём.

Ара приветливо махнула ему рукой и ушла за освещённый круг.

Ночная роса уже упала на землю. Она-то Аре и нужна. Походила босыми ногами, вмиг сон ушёл, провела руками по траве, а потом ими же, мокрыми, по лицу. Всё, теперь уже не уснёт. Вернулась к сестре.

В шалаше за это короткое время почти ничего не изменилось, по-прежнему сонно дышали братья, по-прежнему мать лежала на боку, обнимая меньшого сына, но Лу…

Глаза её были широко открыты, взгляд направлен вверх, губы что-то шептали.

Ара сначала обрадовалась, подумала, что сестричка пришла в себя. Но сестричка не пришла в себя, и девушка скоро это поняла. Глаза её видели что-то иное, а не их потолок из звериных шкур. Не видели они и Ару, как не пыталась девушка обратить на себя её внимание.

Ара наклонила ухо к самым губам сестры, стараясь понять, что она шепчет без остановки, но разобрала лишь несколько слов:

– … злые лохматые волки… грызут… окружили… рыжие… нет спасения… мать уходи… уходи… не успеешь… братика жалко…

Вскоре Лу замолчала, закрыла глаза и уснула. А на утро встала как ни в чём не бывало. От недавней болезни не осталось и следа, сама же ничего не помнила. Даже то, что болела. Но она маленькая, может, просто не смогла объяснить или понять. Ара тоже выкинула из головы страшные слова, мало ли что в жару привидится, а чуть позже всё и началось.

И только сейчас Ара стала понимать. А не те ли лохматые волки напали на них? Толку от того, что они выглядели как люди. Ничего доброго и человеческого в них не было.

Рыжие. В волчьих шкурах на плечах. Большие и лохматые.

А ведь мать могла бы спастись, но побежала в шалаш за младшим сыном, за тем самым, которого обнимала и согревала ночами. И не успела. Они все не успели.

Знакомая тоска наполнила сердце. Но Ара усилием воли прогнала от себя воспоминания о тех, кого потеряла. Только не сейчас. Нельзя все силы отдавать тому, что ушло.

…А перед гибелью отца… Ара нахмурилась. Лу тогда тоже лежала в жару. И тоже что-то такое было. Сама Ара не слышала, но мать рассказывала. Что-то… про тёмную тучу, которая скрыла отца…

Тогда на её слова Ара совсем не обратила внимания, но теперь… Может быть, Лу и гибель отца видела в бреду?

Такое возможно? Или голова Ары одурманена бедами последних дней и уже совсем перестала соображать?

И теперь, вместо того, чтобы спешно искать лекарство для сестры, она стоит перед лесом, раскрывши рот, и вспоминает про минувшие болезни сестры, когда та лежит теперь совсем беспомощная.

Ара тряхнула головой, отгоняя мысли. Всё. Надо всё внимание направить только на траву.

Девушка ускорила шаг – ничего похожего на миряник. Ара побежала. Время идёт, а она с пустыми руками… Ничего.

Впереди показался довольно широкий лесной ручей. Это хорошо. Бегая без ориентира в незнакомом лесу, она рискует заблудиться, теперь же будет двигаться вдоль ручья, чтобы вдоль него же и вернуться. Шагнула в холодную воду. Потом побежала.

Сколько времени прошло? Ара поглядела на солнце. Далеко она забралась. Скоро день будет уходить, а она по-прежнему пустая. Ара почувствовал нервную дрожь нетерпения. Да что же так не везёт!

Вон он! Красно-коричневые невысокие заросли миряника росли на другом берегу. Девушка поспешила прейти. Но услышала странные звуки.

Ара остановилась. Что это?

Тук-тук-тук. Так бьётся сердце? Только где-то далеко-далеко. Девушка поглядела вдоль русла. Ничего не видать. Только лес, и ручей скрывается в зарослях.

Тук-тук-тук. Может, где-то там живёт бог? И это его сердце стучит?

Ара долго слушала, пытаясь понять звук. Потом опомнилась, кинулась рвать траву. И вскоре с охапками бежала назад.

Глава 7

Когда Ара спешно спускалась к своей стоянке, то где-то на задворках сознания ей смутно показалось, что сделала это особо быстро и ловко, но над причиной этому не задумалась. И вновь разочарованные Гёра и Лок проводили её хмурыми взглядами.

Неужели их сегодняшний труд такой незначительный и незаметный? Ладно, когда Ара бежала вверх – не поняла, тогда они только начали своё приспособление. Но потом целый день усовершенствовали конструкцию, и, возвращаясь с охапками какой-то травы, Ара не могла не заметить, что стало удобнее. Но – не заметила.

– Пойдём рыбу ловить.

– Может, гарпуны сначала сделаем?

– Пока их нормально сделаем, поздно будет. Давай гарпунами завтра займёмся, а сегодня так как-нибудь.

– Мотка уже, кажется, немного поймала.

Девочка тащила в шкуре добычу.

– Мотка, как сегодня улов?

– Нормально, – Мотка развернула шкуру.

– А-а, молодец. Но надо бы ещё.

– Конечно ещё надо.

Из шалаша послышался стон.

– Что там? – спросила у ребят перепуганно.

– Кида ребёнка рожает. Нас прогнали оттуда.

– Правда? – глаза Мотки загорелись любопытством. Вот так каждый раз, самое интересное происходит где-то и с кем-то, а не с ней. – Только идите выше по течению, я здесь уже всю распугала.

Мотка поспешно кинула рыбу бабке.

– Почистишь сама, ладно?

– А ты куда?

– Я… приморилась, пойду отдохну.

– В шалаш не ходи, – приказала бабка. И Мотка закривила губу.

– А Лу?

– С Лу сейчас Ара. Девка, вроде, пришла в себя.

– Пойду посмотрю на Лу, – сообразила Мотка и всё равно пронырнула в вожделенный шалаш.

В ближнем углу женщины окружили Киду. Туда и сунула сначала свой нос Мотка. Но Ара заметила её, позвала.

Мотка, выворачивая шею, пошла в дальний угол, где на подстилке сидела Лу.

– Посмотри за ней, – Ара кивнула на Лу. – Она проголодалась, со вчерашнего дня ничего не ела. Пойду что-нибудь принесу.

– Лад…но, – но Мотке Лу была сейчас совсем неинтересна, происходящее у женщин её занимало больше. Ара поняла.

– Пойдём, Лу, наружу, – взяла девочку на руки.

– Я сама нозками могу, – сообщила ей та.

– Знаю, что можешь. Я так. Мне хочется.

Лу благодарно обняла старшую сестру за шею тёплыми руками.

Прошли к костру. Фена ловко чистила рыбу одну за другой, вымазывала глиной и засыпала горячими углями. Горка готовой рыбы лежала на зелёных листьях лопуха в ожидании ужина.

– Я покормлю Лу? – спросила Ара.

Сегодня все остались без обеда. Мужчины как ушли с утра в лес, так пока не возвращались. А женщины не садились без них. Не то, чтобы это было запрещено, а как-то не принято. Как-то не лез кусок в горло, раз кто-то далеко работал голодный.

Но не дети.

– Бери, милая. Выздоровела? Хорошо. Теперь надо поесть, чтобы болезнь не вернулась. А ты куда бегала? – спросила бабка у Ары.

– Да за миряником ходила, еле отыскала, а он, похоже, не пригодился.

– Что ты. Не пригодился! Мы его сейчас насушим, и он будет под рукой на случай, коли кто заболеет. Мотка! А где она? У-у-у, шлёндра.

Бабка ловко подхватилась и с рыбиной в руке шмыгнула в шалаш.

– Лу, у тебя головка болит? – Ара с облегчением и некоторым удивлением смотрела на весёло жующую сестру. Вот опять также, словно и не лежала без сознания с пылающими щеками всего лишь некоторое время назад.

– Неа, – синие глазёнки широко раскрылись. – А у тебя?

– Тоже нет.

Но страх постепенно нашёл дорожку в сердце, вытесняя облегчение. Не будет ли вновь каких-либо бед? Ничего не понятно. Когда она недавно вернулась с миряником, Саха её встретила доброй вестью.

– Вроде прошло всё.

Женщина уступила место возле Лу.

– Если я буду нужна тебе, позови, – и Саха поспешила к Киде.

Нужна? Ара не знала, был ли в её отсутствие бред у сестры, и говорила ли она что-нибудь. Спросить у Сахи? Ара сомневалась. Не хотелось бы тревожить ещё и её. Тем более эти её страхи похожи на глупую выдумку её дурной головы. Но всё же надо спросить, только словно невзначай.

Вскоре бабка вывела Мотку из шалаша, проворно тыкая ей в спину рыбьей мордой.

– Ишь ты, притомилась она, отдохнуть захотела, – возмущённо ворчала она. – Иди-ка к нам, тута мы тебя и взбодрим, и дело по душе найдём. Видишь во, милая, травка? Насушить надо. Работа нетрудная, заодно отдохнёшь.

Мотка так тяжело нагнулась, с таким кряхтением выпрямлялась, так неспешно повернулась, что стало понятно – девку здесь совсем не жалеют, и она держится из последних сил.

– Ничего, ничего, – продолжила ворчать бабка. – Небось не надорвёшься, – но глаза тревожно глядели внучке вслед. Может, и вправду загоняли бедную?

Мотка знала бабкин характер, и потому шла медленно, чуть прихрамывая то на одну ногу, то на другую.

Фена держалась. Но когда Мотка схватилась рукой за поясницу, словно она у неё уже отваливается от непосильного труда, бабка вскочила:

– Ара, почисти рыбу, – и побежала к внучке.

Ара поглядела им вслед, слегка улыбнулась, потом взялась за рыбу. Лу сидела рядом, задавала вопросы:

– А у лыбки это глазик? А лыбка там плавала? А она кусается? А мне мозно её тистить?

Вскоре подошла Саха.

– Лу, – погладила Ара сестру по беленьким волосам, – иди-ка спроси у Мики, что он там делает.

Мика елозил голой попой по песку у самой воды.

Лу послушно побежала к мальчику:

– Мика, сто ты тут делаес?

– Ба-ба-ба-ба, – Митка ещё не умел разговаривать, но Лу его понимала и без слов.

– Одним мужчиной в нашем племени теперь стало больше, – объявила Саха, потягиваясь словно со сна.

Целый день из шалаша не выходила, спина, руки, ноги замлели.

– Хорошо, – улыбнулась Ара. – Как Кида?

– Спит. Думаю, у нас получилось.

В племени искусной лекаркой была старая Раха. Никто не был готов занять её место. Но пришлось спешно учиться.

– Когда Лу пришла в себя? – Ара решилась узнать про сестру.

Саха потянула рыбу за хвост, стала помогать чистить.

– Вскоре после твоего ухода она вдруг открыла глаза и сказала…

– Что?

– Я не запомнила точно. Что-то странное. «Они услышали ангела…». Или «они почуяли ангела…». И будут искать его. Или хотят найти. Это был бред. Меня Лу в тот момент не видела и не слышала. А потом закрыла глаза и заснула. И перед твоим приходом проснулась с виду здоровой.

– Я благодарна тебе, Саха, за твою доброту.

– Ну что ты. В нашем маленьком племени теперь по-другому нельзя… Иначе пропадём.

Глава 8

Первый день в новой жизни закончился. Вечером костёр освещал сидящих вокруг людей. Как за день они не устали, всё равно не спешили ложиться. Всем хотелось посидеть, поговорить, посмотреть друг на друга, словом, удостовериться, что они справились сегодня, а, значит, есть надежда, что справятся и впредь, со всею дальнейшей жизнью, сколько бы она не длилась.

Делились событиями.

– Мальчик – это хорошо, – радовались мужчины, бросая одобрительные взгляды на Киду, лежащую тут же у костра. Ара с Сахой помогли ей выйти к соплеменникам. У её груди сопел розоволицый младенец.

– Оно бы и девка была бы неплохо, – не совсем согласилась Фена.

– И, наверное, это хороший знак, что в первый же день наше племя пополнилось, – задумчиво произнесла Саха, глядя на родные лица.

Трудно привыкнуть к тому, что осталась такая горстка людей.

И печаль тихой тенью опустилась на сидящих…

Вела смущённо заёрзала. Саха ещё не знает, что их племя пополнилось не только младенцем. Никто не знает. И лучше им пока не говорить.

Ёжичек махонький пыхтел в кустах. Ну как его бросить в тех кустах одного? Пропадёт же. И Вела взяла его к себе, спрятала в самый дальний уголок шалаша. Там у неё уже лежали котята.

Но про котят племя знает, несла их в руках. Спасла. А кошка пропала. Ну ладно, хоть котята целы остались.

– Нашли место? – нарушила бабка установившееся на некоторое время молчание и первой перешла к делу. Она почти самая старая в племени, ей больше всех было жаль понапрасну тратить оставшуюся жизнь.

– Нашли, – неспешно ответил старейшина. – Пришлось походить немало, но есть доброе местечко. Там и начнём свой новый дом. Завтра Лека и дед останутся здесь. Надо инструмент какой-никакой готовить. Вот они и займутся.

Лека виновато вздохнул. Нога болела, и сегодня он доставил больше хлопот, чем пользы.

А дед – самый старый. Старше бабки. Сколько ему годов исполнилось, он не помнил, а другие не удосужились посчитать. Сам дед заявлял, что уже видел зим столько, сколько на ином дереве веток не бывает. Значит, много.

Под бойню тогда не попал по чистой случайности, на берегу, много ниже своего селения, долбили с Назом из дерева лодку, не слышали ничего.

Его-то потом Наз и тащил всю дорогу, несмотря на вопли: «Брось меня, дурень, мне всё равно где помирать».

Вот не помер. Но ходок из него был неважный. И теперь на слова старейшины он молча почесал седую лохматую голову. Хотел что-то возразить, но передумал. Не бывает пользы от стариков. Ушло его время. Знать, напрасно Наз мучился, его сюда тащил.

– Мы опять уйдём на целый день, – продолжил старейшина. – Лок и Гёра пойдут с нами, посмотрят дорогу, потом вернутся сюда. Они будут каждый полдень еду нам приносить, чтобы мы не бегали взад-вперёд – путь неблизкий. А то до вечера голодными быть тяжело.

Лок и Гёра кивнули, мол, поняли. Старейшина посмотрел на их чуть печальные лица, сдержал улыбку, лишь уголки губ чуть дрогнули.

– Это вы хорошо придумали с откосом, – старейшина сменил тему и указал на крутой берег.

И тут же раздался всеобщий гул одобрения. Заметили все. Понравилось всем. А вот поблагодарить никак не получалось. То ребят рядом не было, то другие дела выбивали из памяти благодарность.

Мальчики засмущались. Оно нехорошо, когда не видят твоего старания, но и когда крепко сильно заметили, тоже неловко.

– Ну… наверное, пора отдыхать.

Старейшина встал, поклонился женскому полукругу:

– Благодарю за пищу, – пошёл в шалаш.

Было уже поздно и почти все спали, когда старейшина почувствовал толчок в руку. Он приподнял голову – Ара.

– Чего тебе?

– Я сегодня брела вдоль лесного ручья. И слышала стук. Как сердце. Тук-тук… тук-тук… тук-тук. Только где-то далеко. Какое-то большое сердце. Может, там живёт бог?

Старейшина помолчал, подумал.

– На днях сходим, покажешь место…

– Слышал? – раздался шёпот в углу шалаша.

– Слышал.

Глава 9

На рассвете племя разбудил дикий вопль.

Все вскочили. Женщины кинулись к детям, мужчины приготовились отдать жизнь недёшево. Кида укрыла младенца своим телом. Все были готовы к новым неприятностям. Неужели передышка была такой короткой?

Оказалось – нет никакого нового нападения, вернее, может, и было, но только на Мотку.

Пока оглядывались по сторонам, пока выясняли, кто кричал и по какой причине, Мотка уже сидела вся виноватая и с большой скоростью строчила оправдания, нещадно преувеличивая свои впечатления:

– Дух… Дух земли приходил к нам. Серый, страшный, носатый. Фыркнул недовольно мне в лицо, я и проснулась. Открыла глаза, а он на меня смотрит. Глазами прямо в мои глаза…

– Где? Где он? – все понимали, что духа увидеть просто так не удастся, и он уже, скорее всего, спрятался, замаскировавшись в одну из теней, но всё же оглядывали шалаш.

– Вон он, – вновь завизжала Мотка, и Вела бросилась спасать своего ёжика, пока разгневанное племя не выплеснуло на него своё недовольство.

– Тьфу ты, – переводили дыхание перепуганные мужчины и женщины.

– Ты что? Духа от ёжика отличить не можешь? – завопила возмущённая бабка.

Мотка сконфуженно умолкла. Надо же, столько народу, а эта гадкая животина прибежала её будить. Не мог выбрать кого другого. Бабку, например.

Но постепенно общий гнев развернулся в сторону Велы. Та сидела на коленях посреди шалаша и прижимала к груди колючий клубок.

– Это ты его сюда притащила?

– Ну а кто ещё? Мало нам котят, теперь ещё ёжиков давайте разведём.

– А я-то думаю, куда она молоко с рыбой таскает.

– Глядите, кабы змеи не поползли. От Велы всего можно ожидать. В прошлом году медведя приволокла.

– То медвежонок был…

– Тихо! – угомонил соплеменников старейшина. – А ты, девка, выкидывай ежа вон. Нечего ему среди людей делать.

– А пропадёт? – заплакала Вела.

– Чего ему пропадать, здоровому такому? Цел будет.

– Она о ёжике переживает. А о нас кто будет переживать? – буркнула Мотка. Они с Велой ровесницы, но как-то не подружились.

Утро началось. Все, зевая, разбрелись по своим делам. Но нервная дрожь не сразу улеглась. Особенно долго дрожали руки у деда, даже онемели немного. Но он постарался скрыть это. Да скрывай – не скрывай, а старость – не радость, все это прекрасно понимают.

Ара поглядела на сестричку. Спит. Только на другой бок повернулась. Щёчки чуть тёплые, как и положено. Пусть спит. Рано ещё.

Девушка пошла умываться к реке. Забрела выше по течению, подальше от мужских глаз, решила искупаться. Вода казалась ледяной, но лишь сначала. Вскоре тело привыкло. Когда выбралась на берег, оно наполнилось внутренним жаром.

Посмотрела на свою одежду. Не хочется одевать. Не всякое животное носило бы на себе то, что ей приходится. Но ничего. Мужчины уйдут, она быстренько свяжет себе что-нибудь из листьев и веток, а накидку постирает. К вечеру высохнет, и будет она в чистых заячьих шкурах чувствовать себя гораздо лучше.

А вообще – беда с одеждой. И раньше выбор был небольшой, а теперь в чём были, когда на них напали, в том и остались.

Лучше уж не приглядываться и не принюхиваться. С трудом натянула. И вовремя. Наз. Подошёл, сел на песок. Молчит.

Ара вздохнула, села рядом, вытянула всё ещё мокрые ноги.

– Как ты?

Девушка пожала плечами. Что тут ответить?

– Трудно привыкнуть. Но я стараюсь.

– Хочется сделать что-нибудь для тебя.

– Ты и делаешь… Для всех. А, значит, и для меня.

Ара мельком взглянула на парня. Красивый. И так похож на своего брата, что сердце от тоски сжимается.

«Не подходи ко мне. Не напоминай мне о нём», – такие жестокие слова того и гляди вырвутся сами собой. Но разве это будет правильно? Разве справедливо? Не виноват Наз, что брат погиб, а он остался. И не надо ему знать, что Ара временами невольно думает, что лучше было бы наоборот.

Глава 10

Лайя резко остановилась. У реки сидели Ара и Наз, лишь какие-то кусты отделяли её от этой пары. Сердце болезненно заныло от ревности. Ей бы повернуться и уйти, чтобы не видеть, но сил не было. Так и стояла – наблюдала.

Молчат. Смотрят на текущую воду. И на эту тихую уединённость Лайе хотелось наслать громы и молнии.

Но она этого не может сделать. И девушка в бессилии сжала кулаки.

Но она может попросить у гневного духа неба, когда придёт время. Когда он нагонит чёрных туч в своей ярости, она обратиться к нему с жалобами.

Разве Ара не имела до недавнего времени жениха? Жениха, с которым была неразлучна многие годы? Жениха, который уже строил шалаш, чтобы в скором времени им объединиться в семью? Имела, это все знают. И что же теперь? Когда тот погиб, ей нового подавай? Быстро же она сменила возлюбленного.

Наз… С самого раннего детства ей предназначен. Так бабка говорила, а она понимала в таких вещах. Нет теперь бабки, но её предсказания Лайя не забыла. И бабке своей верила без сомнения.

Бабка Раха умела не только людей лечить, она видела силу травы, она общалась с духами. Лайла уговаривала бабку и её научить всему, та обещала, да только не успела. Видать, не сказали ей духи о том, что жизнь заканчивалась. А может, и сказали, да поздно было.

Вот Лайя и осталась без бабки. Вот и бродит под луной, пытаясь вымолить у духов себе силу. Но пока всё впустую. Не слышат её духи. А теперь ещё и Наза потерять? Подарить Аре, которой и так всё легко достаётся? Нет…

Мрачные мысли прервала Изя, девчушка, которая на этом свете прожила только шесть зим, и которую вытащила из бойни на своей спине Саха.

Она пропылила мимо Лайи, не обращая на неё внимания и запищала:

– Наз, иди, там тебя все зовут.

Наз поднялся и пошёл, не оглядываясь на Ару. Лайя ушла чуть в сторону, чтобы не встречаться с парнем. Боялась, что боль и ярость всё ещё отражаются на её лице.

Изя побежала следом за Назом.

– Я тебя искала-искала. Там уже собрались в лес идти, зимовье строить. А ты забыл? Тебя старейшина звал…

Лайя поглядела вслед. Наз идёт… как-то плавно, словно какое-то животное. Девушка не могла вспомнить, где она видела такую красивую и сильную поступь. Лайя смотрела, пока парень не скрылся, смутно чувствуя, как в душе переплетаются наслаждение и боль.

Потом повернулась к берегу. Ара по-прежнему сидела на песке. Поколебавшись, Лайя шагнула туда же.

– Сижу, обсыхаю, – Ара улыбнулась. – Побудь со мной.

Лайя молча села на место Наза. Потом почувствовала, что это слишком близко к Аре – отодвинулась.

– А хочешь – искупайся. Вода приятная.

– Не хочу. Я ночью купалась.

Ара пристально вгляделась в лицо Лайи, сказала серьёзно и чуть удивлённо:

– И как ты не боишься?

– Ты же помнишь мою бабку? Вот и я такой буду. Дай срок.

– Бабка Раха имела большую силу и власть. Без неё нам тяжело будет… Впрочем, как и без других.

– Ты имеешь в виду Аза? – Лайя видела, как боль исказила лицо Ары. И эта боль отозвалась в её сердце острой жалостью и тут же сменилась злорадством.

Лайя со вздохом опустила голову. Хотела Ару задеть, а ранила и себя заодно. Словно сердце у неё двойное, и страдает она от этого раздвоения.

Но Ара по своему поняла её вдох. Она покрыла своей ладонью руку Лайи. Та едва сдержалась, чтобы не выдернуть свою. Её будто обожгли языки пламени. Хотя ничего горячего не было. Прикосновение было лёгким и шершавым. И всё же неприятным.

– Мы выдержим, – сказала Ара.

Лайя ещё ниже опустила голову.

– Ой, – засмеялась вдруг Ара, – какие же мы с тобой чушки.

Лайя не поняла. Посмотрела на Ару. Выдернула свою руку – наконец, провела по щекам.

– Нет, с лицом у тебя всё в порядке. Я про одежду.

Лайя поглядела на засаленные плешивые шкуры. Тут они с Арой на равных.

– Давай сейчас сплетём что-нибудь из растений. Давай-давай, – вскочила, потянула Лайю за руку. – У нас вдвоём что-нибудь получится. Вот увидишь. Такую красоту наведём!

Глава 11

Санк никак не мог найти себе подходящую копалку. Был у него из дерева хороший сук – острый и широкий, да сломался. Вот в поисках подходящего орудия и побрёл куда глаза глядят. Хорошо бы найти каменистое место. Без подходящих камней, как без рук.

Оглянулся на своих товарищей, пока их не скрыли лесные заросли. Стучат дружно в землю, не жалея сил. Наз завертел головой, не увидя его рядом. Повернулся, увидел.

Санк не стал кричать, молча показал пустые руки. Наз понял, кивнул головой. Санк шагнул дальше, скрываясь среди деревьев.

Места здесь глухие, других племён поблизости, кажется, нет.

Старейшина сделал такой выбор. Решил начать новую жизнь далеко от других. Лишь с теми, кто остался в живых. Хотя некоторые, Лека например, считали, что лучше было бы прибиться к какому-нибудь племени. Но особо не настаивали. Все понимали, и Лека в том числе, что племя племени рознь. Есть мирные, как их было. Радушно принимали пришлых, растили детей, думали, что страшнее диких зверей и лесного пожара на свете никого и ничего не было. Оказалось, было. Другие люди.

Ни Санк, ни его соплеменники не могли понять, зачем они напали? Зачем убивали? Какой в этом смысл и польза?

Слышал Санк, говорили в их племени, рассказывали пришлые, что есть дикие люди. Глупые и жестокие. И вот с ними-то, наверное, и довелось им столкнуться.

Санк невольно сжал кулаки. Нельзя быть доверчивыми и открытыми. Теперь нельзя.

Вот и сейчас подходящие деревянные копалки находились, но Санк всё же решил поискать камни. Надо и об оружии подумать. Лук, стрелы, копья. Ничего теперь у них нет. И от этого становилось тревожно.

Дошёл до ручья, постоял в раздумье, куда повернуть. Решил вверх, против течения. Кто знает, может, недалеко исток. Может, подходящие валуны там лежат, его дожидаются.

Чтобы не тратить напрасно времени, побежал. Вдоль берега. Легко, получая удовольствие от своей молодости и силы.

Валуны заметил издали. Между деревьями мелькнули серые бока. Вроде, много. Санк смотрел не мигая, словно опасаясь – отведёт глаза, и они исчезнут. Боялся обмануться, вздохнул радостно, когда кусты закончились, и открылась приятная картины – лежат голубчики, греются одним боком на солнце, другой полощут в мелком ручье.

Санк призадумался. Как бы унести побольше за один раз? Надо подпоясать шкуру, да за пазуху наложить. А остальные в руках, сколько удержит.

Повернул к кустам, чтобы сорвать гибкую ветку и… замер.

Стон. Санк присел, оглянулся по сторонам. Тут он один, беззащитный. Бери голыми руками и убивай. Те мрази показали, как иногда бывает, и на что способны некоторые люди.

Никого. Послышалось? Ручей шумит… Мало ли в лесу шорохов и звуков. Но нет. Лучше перепроверить. Санк затаился и весь обратился в зрение и слух…

Стон. Опять. Протяжный, словно в забытьи. Или робкая просьба о помощи. Но никого не видать.

Медленно пошёл на звук. Вскоре понял, в чём дело. Яма. Выкопанная ловушка для зверя. Сколько раз он такие же сооружал. А здесь, у источника воды самое подходящее место.

Осторожно заглянул… Человек. Девушка.

– Эй, – окликнул.

Та вздрогнула, подняла голову. Лицо залито слезами. Увидела его, расширила в ужасе глаза.

– Не бойся, – Санк теперь мог прекрасно представить, как следует опасаться незнакомцев, поэтому постарался голосом показать свои добрые намерения.

Но девушка перепуганно заметалась в яме, не найдя никакого способа укрыться, забилась в угол.

– Да что же ты такая… – Санк выпрямился в полный рост, поднял руки… В руке камень, и когда только его успел схватить? Выбросил в сторону, показал пустые ладони.

– Не бойся, я помогу тебе выбраться. Давай руку, – Санк лёг на живот и потянулся к девушке… Не тут-то было. Она ещё глубже вжалась в какое-то угол.

Санк растерялся. В таких ситуациях ему не приходилось бывать.

Сел. Девушка смотрела диким зверьком. Слёзы, похоже, высохли, и от чистого беззащитного взгляда, которым она встретила Санка в первое мгновение, ничего не осталось.

– Я – Санк, – медленным спокойным тоном начал он, смутно понимая, что сидеть у этой ямы придётся долго, если девушка ему не поверит.

Задумался. Что дальше говорить? А… Всё, что на ум придёт.

– Наверное, я не самый лучший человек в нашем племени. Есть Наз. Вот его бы ты, наверное, не испугалась. Он у нас красавчик. И добрый. Ещё есть мой друг Лека. Ногу недавно повредил. А лекарки нет. Саха что-то пытается сделать. Саха – это девушка. Или женщина, не знаю, как правильно сказать. Женщина, конечно. У неё был муж, да только прожили они с ним мало. В лесу на них звери напали. Он закрыл её. Сам погиб. Она била зверей палкой. Волков. Те на неё внимания не обращают, огрызаются, но не трогают, а… Но эта печальная история. Саха с тех пор одна. Есть маленькая Лу. Не знаю, сколько зим она прожила на свете. Может, четыре. Она смешная. Наше племя маленькое, но детей в нём много. Есть Рача. Вот его бы ты, скорее всего испугалась, и – напрасно. Он у нас умный. Как шалаш построить, как рыбу загнать в ловушку или зверя, такое придумает, что остаётся только удивляться.

Покосился на девушку. Та нахмурилась, слушает, похоже.

– Я тебя не обижу. Я помогу тебе выбраться, а потом наберу камней и пойду своей дорогой. В нашем племени беда с оружием. Мы живём на берегу и там только песок. Вот я сюда и забрёл за камнями.

Девушка смотрела уже не так враждебно, но всё же не могла решиться. Санк мельком старался её рассмотреть.

Светловолосая, с большими серыми глазами. Красивая.

– Знаешь, ты не волнуйся. Я ведь могу позвать кого-нибудь из наших. Ару, например. Она не откажет. Ты её увидишь и поймёшь, что бояться не нужно. Правда, придётся подождать, пока я сбегаю за ней. Но если ты так меня страшишься, то мы так и сделаем. В этой яме я тебя не брошу.

Девушка поднялась, долго простояла в нерешительности, потом вытянула вверх левую руку. Судя по тому, как беспомощно прижимала к груди правую, ту она повредила. Поэтому не могла выбраться сама, понял Санк.

Парень снова лёг на живот. Двумя руками обхватил протянутую руку и легко вытащил девушку на поверхность.

Она ни на мгновение не задержалась рядом с Санком, сразу же побежала в сторону деревьев. Но Санк не возражал. Проводил взглядом высокую худенькую фигуру.

Перед тем, как скрыться в зарослях, она оглянулась. Замерла на мгновение, словно прощаясь. Или по-своему благодаря, побежала дальше. Красивая…

Глава 12

– О, еда прибыла, – радостно встретили Лока и Гёру мужчины, побросали палки и живо стали принимать из рук мальчиков свёртки.

– А вон и Санк, – обрадовались не меньше. – И тоже не с пустыми руками.

Санк вынырнул из лесных зарослей толстый, как медведь, набитый камнями под завязку. Пару больших валунов тащил подмышками.

– Где ты их нашёл? – мужчины положили свёртки с едой на траву, накинулись на камни, стали их вертеть, рассматривать со всех сторон, прикидывать, какой куда больше сгодится.

– Там, чуть подальше, ручей, – Санк махнул замлевшей рукой в сторону зарослей. – Широкий довольно-таки, но мелкий. А вверх по течению лежат камни. Много. Надо бы прямо сейчас сходить, ещё принести.

– Как там? Спокойно? – старейшина бросил пытливый взгляд.

– Да охотники видать захаживают. Яма на зверя есть. Недавно выкопанная. А так-то тихо вокруг.

– Сходите тогда… – старейшина поколебался, – Наз, Рача… А мы тут над камнями покумекаем. И Лок с Гёрой…

Огляделся, а не было уже рядом ни Лока, ни Гёры.

– Быстрее… вечером… надо быть… на месте.

– Ясное… дело, – слова приходилось чередовать с дыханием.

– Вот он…

Ручей. Ребята остановились, согнувшись пополам и тяжело дыша.

– Куда дальше?

Ара сказала, что биение божьего сердца слышала, когда собирала миряник вдоль ручья, но не известно, в какую сторону она забрела за этим миряником, вот теперь и оглядывались по сторонам в раздумье.

– Нам, скорее всего, туда, – указал Лок рукой вниз по течению.

– С чего ты так думаешь?

– А Санк побывал уже вверху. И ещё сказал, что там всё спокойно. Значит, нам в другую сторону.

– Погнали.

Берег был глинистый и пологий. Бежать по нему не трудно, хотя ноги временами скользили. Иногда встречные заросли сгоняли в прохладный ручей. Но продвигались ребята быстро. Часто останавливались и прислушивались… Ничего. Конечно, шума и шорохов хватало, но то привычный лесной шум. А божественное сердце не стучало.

Ара дальше, видать, заходила. И ребята продолжали бежать.

– Гёра, кажется, впереди лес редеет.

– Точно. Пошли медленней.

– Пошли. У меня всё-равно уже сил нет.

Лес впереди становился всё больше сквозным. Наконец, за оставшимися деревьями открылись солнечные просторы. Ребята спрятались за последние стволы, стали смотреть.

– Красивенько.

– Глянь-ка, на том холме… люди.

Ребята замолчали. Невдалеке виднелось селение, и оно впечатляло.

– Ты видел когда-нибудь такое?

– Не-а.

Множество круглых, ровных, островерхих шалашей выстроились на одинаковых расстояниях друг от друга. Возле каждого курились маленькие шалашики. Это в них, если зоркое зрение не подвело ввиду дальнего расстояния, прятался огонь.

Люди были одеты в светлые одежды.

– Что за шкуры на них?

– Понятия не имею. А хаты? Они в них живут?

– Ну, наверное. Глянь, что придумали для животных. Коликами загородили место.

– Ловко. И можно не боятся, что зверь задерёт.

– Ну, медведь небось эти колики повалит.

– Ага. А что это у них там растёт?

– Не знаю. Колоски, похоже.

– И как на одном месте столько выросло?

– Повезло. Теперь можно срывать и грызть… и ходить далеко не надо.

– Нет… тут не то что повезло… Они сами их посадили, – светлые глаза Лока расширились от внезапной догадки. – Помнишь, Рача говорил, что так попробует. И что-то там сажал… Прямо недалеко от наших старых шалашей. Ещё ругался, что дети всё затоптали.

– А-а, что-то да…

Глухой, но приятный стук прервал воспоминания. Ребята вздрогнули и чуть присели от неожиданности.

– Что это? – карие живые глаза Гёры заметались, пытаясь понять что происходит.

– Смотри… Собираются… Идут…

– К нам?

– Надо отходить подальше. А то заметят.

Вереница людей потянулась из селения. Проследив взглядом по протоптанной дороге, ребята догадались куда они направляются.

– Смотри, камни как навалены.

Недалеко от того места, где прятались мальчики, из камней были выложены замысловатые круги и столбы. Только теперь они поняли, что это не случайное нагромождение. Кто-то очень постарался, чтобы получилось красиво. А центральный, самый высокий, столб венчался страшненькой мордой.

– Может, ещё отойдём? – нахмурился Лок.

– Но только если чуть-чуть. А то сами ничего не увидим.

Вскоре народ подошёл к каменному сооружению. Впереди белый старец в широком очелье и длинной до пят одежде нёс на чуть вытянутых руках непонятные штуки. Разглядеть что это – было сложно.

Люди встали со всех сторон, не заходя внутрь каменного круга и дружно запели какую-то красивую песню. Мальчики не разобрали, о чём она. Потом старец вошёл в сооружение и положил свои штуки на камни в центре.

Вышел. И тут же раздался стук. Потом ещё и ещё. Ребята чуть не дёрнули в лес. Оказалось, мужик бьёт палкой в какую-то колоду. Звук был ровный, чистый и приятный. Все стояли и слушали: и народ, и красивый старец в белой шкуре, и Гёра с Локом.

– Вот это сердце слышала Ара, – догадался Гёра.

– Так это же не бог.

– Ну да. Это племя какое-то. И их непонятные дела.

Стук прекратился, и народ уже не такой красивой вереницей отправился обратно. На камнях остались штуки. Мальчики смотрели на удаляющихся людей и на оставленные вещи. Ну как тут уйти назад с пустыми руками?

Глава 13

– …И оправился солнечный заяц по звездной дорожке дальше. Видит, стоит хатка, кругом себя поворачивается. Он туда и запрыгнул. А в хатке той жила мышка…

Кида сидела под ивой, прислонившись спиной к тонкому стволу. Младенец мирно спал у груди, а вокруг собрались все малыши племени, слушали.

Мика смотрел почти не мигая, полуоткрыв рот. Чистая слюнка набухла на нижней губе, выросла и, не удержавшись на месте, плюхнулась на голый живот, где в пыльном слое пробили себе чистое русло её предшественницы, и проворно стекла в белый песок, там скрылась и навсегда пропала.

Но Мика не обращал внимания на потери своего организма. Он не отрываясь смотрел в рот рассказчицы. И напевные непонятные звуки, в сочетании с непрерывным движением губ, его завораживали. Веки тяжелели, и он уже не прочь был прислониться ко второй груди Киды. И Кида догадалась об этом, прервала сказку, устроила младенца на одну руку чуть вбок, второй притянула к себе Мику.

Тот, потревоженный, чуть вернувшийся из дрёмного мира, поморгал большими серыми глазёнками и с нового ракурса посмотрел в рот рассказчицы. Но было уже не так интересно. Близость переполненной материнской груди отвлекла его. Ну и что, что эта грудь не его матери? Такие нюансы ему не знакомы и не интересны. Тем более, что свою мать он уже несколько дней не мог найти. Он потянулся руками к нежной упругой округлости. Кида помогла ему.

Теперь Изя и Лу смотрели, чуть полуоткрыв рты. Сказка, конечно, хороша, но гораздо интересней наблюдать за тем, как женщина-мама кормит малышей.

Изя перевела взгляд на пучок травы, перевязанный в нескольких местах пучками поменьше. Это её ребёнок. Она прислонила его к своей груди – тоже стала кормить.

– И что там в той хатке? – резкий, чуть раздосадованный голос Мотки заставил всех вздрогнуть, а некоторых чуть подпрыгнуть на месте.

Она перетащила глину, из которой лепила кособокий горшок, специально поближе к Киде, чтобы тоже послушать. И вот теперь эта сказка застряла по непонятной причине и никак не могла сдвинуться с места.

– Ну кто так горшки лепит?

Бабка только что вернулась от коровы и теперь разливала молоко в разнокалиберную посуду. Начало сказки она не слышала, поэтому сочувствием к внучке не прониклась. А на горшок взглянула неодобрительно. Та промолчала. Горшок и вправду не получался. Мотка шмякнула его об землю, начала заново.

– Нате, девки, – бабка протянула Лу и Изе плошки до краёв наполненные молоком. – У-у, проголодался, – оценила аппетит Мики. – На во, этого молочка попей.

Но Мика ногой оттолкнул протянутую глиняную чашку.

– Ишь, ты, небось, не дурак. Ты его не очень-то. Он уже большой, может и другого чего поесть. А младенцу только твоё надо.

– Да ничего. У меня молока на двоих хватит.

– Ну смотри, – Фена нагнулась над малышом, разглядывая его. – Как же назовёшь?

– Вот думаю. Наверное, как отца.

– Лан, значит? Хорошее имя. Ланчик будет.

– Ланчик, – в один голос повторили Лу и Изя. Им тоже понравилось.

– Ба, а мне молока?

– Большая уже для молока, – бабка хотела отмахнуться, но тут же сомнение одолело. И Мотке хочется, ясное дело. А на смену сомнению пришла жалость. Ладно, чуть-чуть можно. Только тогда и Веле.

Плеснула старшим девкам.

– Вела, ты где?

Та выглянула из шалаша:

– Траву меняю. позавчерашняя сопрела, так я сухую. Так Саха велела.

– Молодец, – одобрила бабка. – На, молочка попей парного.

Вела взяла свою чашку, пошла с ней в кусты. Выгнали нынче с утра и котят, и ёжика из шалаша, и теперь весь день из кустов доносился жалобный писк.

– Во, дурка, – вздохнула бабка.

– Так что там в хатке? – Мотка вытерла обратной стороной ладони белые усы и постаралась направить мысли Киды куда следует. Она не понимала, как можно променять интересные придуманные приключения солнечного зайца на скучные разговоры о младенцах.

Но узнать продолжение не случилось. По склону проворно спускались Лок и Гёра. И в руках их явно что-то было.

Глава 14

– Что вы так долго? Помогали? – заинтересовалась бабка.

– Да не, – отвели чуть виноватые взгляды Лок и Гёра.

– Ба, они что-то принесли, – Мотка всегда побаивалась, что всё интересное пройдёт мимо неё.

Но бабка отвлеклась на спускающихся следом за ребятами женщин:

– Воё-ёй! Какие наши девки сегодня нарядные.

Ара прыснула со смеха. Они с Лайей и Сахой весь день были в лесу и на лугах, собирали съедобные растения на ужин и вот с полными руками вернулись. У Сахи на плечах красовалась всем знакомая потёртая шкура, а вот молоденькие девушки были одеты в нечто зелёное и лесное.

– Девки, не обижайтесь, но вам так не пристало показываться на глаза мужчинам.

Ара вновь засмеялась:

– Не покажемся. Мы свои шкуры постирали. И что сплели себе, в том и ходили весь день. Сейчас переоденемся. Шкуры высохли уже должно быть.

– Баб! Они что-то хоронют!

Мотка на этот раз завопила так, что услышали все. И уставились сначала на неё, потом, вслед за её взглядом, на ребят.

– Да ничего мы не хороним, – недовольно буркнул Гёра, но заведённые назад руки не подтверждали его слов.

– Мы же принесли… показать, – неуверенно добавил Лок и тоже замолчал.

Все заинтересовались такой таинственностью.

– Что там у вас? – спросила просто Саха. И Гёра, наконец, вытянул вперёд руки.

– Что это? – женщины заинтересованно склонили головы, дети полезли подмышками и между ногами в середину образовавшегося круга.

Белое, мягкое.

Стали щупать.

– Это шкура?

– Ага! Что это за зверь такой интересный? – спросила бабка с насмешкой. – Не-ет. Может, это кора?

– Такой коры не бывает. Это что-то другое.

– Где вы это взяли? – наконец опомнилась Саха и задала законный вопрос.

– В… лесу…

– Ох, не в лесу, – Саха прищурила глаза.

– Ну почти в лесу. Там племя какое-то было. Это они положили… почти в лесу.

– Спёрли? – с ужасом возопила бабка.

– Да не… Чего сразу спёрли? Просто взяли посмотреть…

– Ага! Как ещё старейшина посмотрит на ваше «посмотреть».

– Не… если что, мы можем отнести назад…

Но взгляды всех уже вновь перенеслись на непонятную вещь.

– Смотрите! – разглядела Ара. – здесь плетение. Как мы из веток плетёт. Только очень тонкое. Лайя, потяни одну… как её… веточку, я буду держать.

Лайя поняла. Долго пыталась непослушными пальцами ухватиться за краешек. Получилось.

– Тяни, тяни, – подбадривала её Ара, напряжённо следя за отошедшей штучкой и желая ей не оборваться. – Тя…ни, ти…ни…ти…

– Что за нити? – не поняла Саха. – Это нити? Ты знаешь, что это?

– Понятия не имею. Я говорила «тяни».

– «Нити», – оценили задумчиво новое слово.

Наконец Лайя вытащила. Тонкую, длинную, почти белую…

– Нить, – Саха глядела с улыбкой. – Из чего же она?

Стали щупать её все вместе и по очереди. Нить разлохматилась, стала похожа…

– Где-то я такое уже видела, – нахмурилась бабка.

– Шерсть! – ахнули. – Козья?

– Не… не разберу.

Новое открытие приятной дрожью пробежалось по телу. Они поняли. Они так же смогут.

– Сколько диких коз понапрасну по лесу бегает с клоками этих нитей, – покачала головой бабка.

– И сколько клоков этой шерсти можно по деревьям насобирать!

– Надо с бабкиной коровы попробовать наскрябать. Чего добру напрасно пропадать.

– А Гёра ещё что-то не показал! – Мотка не очень-то поняла про нити. Осталось надеяться, что больше поймёт про другое.

Гёра не стал дожидаться нового приглашения, протянул на всеобщее обозрение свою добычу.

– На этих… как вы там сказали? нитях лежало вот это, – пояснил.

В руках у Гёры было несколько колосков и большой жёлтый круг, похожий на серединку ромашки, только гораздо крупней. С одной стороны круг был общипан.

– Понюхайте, – протянул Гёра.

Все по очереди приложили носы, в том числе и свои, не совсем чистые, дети.

– Вкусно пахнет.

– Ба, а это они, наверное, отсюда съели кусок.

– Ну да, – засмущались ребята. – Мы только немного попробовали, чтобы понять, что это.

– И как?

– Вкусно, – тихо сказал Лок.

– Ничего вкусней я не пробовал, – добавил Гёра.

– Вкуснее малины? – удивилась Мотка.

– Ну-у, – затруднились с ответом ребята.– Это вкусно совсем по-другому. Наверное… даже… да.

– О-ой, – первой опомнилась бабка. – Сейчас же мужчины вернуться!

– А мы еду ещё не приготовили, – испугалась Ара.

А Саха уже бросилась к костру.

Ребята скромно положили свои находки на толстый, растущий почти горизонтально, ствол дерева.

– Пусть здесь пока полежит.

– Мотка, – завопила бабка, – беги скорей за чистой водой.

– Бегу, – нехотя пошла Мотка, бросая последний взгляд на кругляш, который был, если верить Локу и Гёре, вкуснее малины.

Глава 15

– Вела! Слазь-ка наверх, ты помоложе! – просили женщины девочку уже в который раз.

– Опять посмотреть?

– Ну да!

Женщины каждый вечер терпеливо ждали мужчин. Но сегодня – особый случай. Сегодня не терпится.

Наконец те пришли.

И вот, сидя за ужином вокруг костра, Саха рассказывала последние новости. И показывала.

Первую находку долго рассматривали, щупали, мяли, нюхали, словом, исследовали с разных сторон. Светлое полотно переходило по кругу и становилось всё темней.

– И как просто, оказывается, – удивлялись женщины. – Сами могли бы догадаться.

– Но как эти нити продевать? Лайя ведь еле-еле вытянула одну!

– Я, кажется, представляю… – Рача стал объяснять, как можно приспособиться сплетать тонкие нити в ткань, но никто не понял.

Он махнул рукой:

– Завтра с утра подумаю, покажу.

Взглянули на Рачу с уважением, но тут новая проблема озаботила:

– Где бы теперь коз наловить?

– Или по деревьям, что ли, собрать? После того, как звери начешутся? Следом ходить?

– Чего прямо следом ходить? – хмыкнул Лека. – Просто можно ходить и собирать. Она же долго висит, нас… дожидается.

– Там у них ещё животные загорожены, – робко подал свой голос Лок. Ребята опасались, что старейшина не одобрит вылазку. Но тот пока никак не оценил их приключение.

– Как это?

– Ну, колики забиты в землю по кругу, а коровы, козы, кто-то там ещё, в середине.

– А как же они эти колики не завалили?

– Не знаем.

– Не, ну это тоже можно сделать. Только вот стоит ли скотину держать в загородке. Не проще новых по лесам каждый раз ловить?

– Может, и проще. Но попробовать можно и в загородке. Вот Вела с ними возилась бы.

– И молоко детям было бы вольное.

– Это маленьких можно держать. Они добрые. А больших не удержим, – тихо сказала своё слово Вела.

– И то верно. Это надо с детёнышей начинать. Они тогда вырастают – и людей не боятся, послушными становятся. Как с нашей коровой получилось.

– Помните, Вела даже медведя выходила.

Помолчали, раздумывая.

– Эх, где тот медведь? Вот с кого шерсти надрали бы!

– Ну, а теперь, давайте попробуем другое, – Саха внесла в освещённый круг жёлтый кругляш. Нахмурилась, заметив, что отщипанное место увеличилось в размере.

«И кто это умудрился?» – бросила взгляд в сторону Мотки. Та сделала вид, что заинтересовалась звёздочкой над головой. Саха чуть прищурила глаза:

– Лок и Гёра пробовали эту штуку, сказали, что очень вкусно. А ты что скажешь, Мотка?

– Малина вкусней, – ляпнула, не подумав.

– Вот и мы сейчас проверим.

Саха разломала каждому по кусочку, засомневалась, давать ли Мотке, всё же дала. Каждый держал на ладони незнакомый продукт с некоторой опаской и любопытством. Дети уже жевали.

Рача пытался в свете костра рассмотреть свой.

– Осталось там хоть немного? – спросил у Сахи.

– Зачем?

– Чтобы попробовать понять его завтра, при свете дня.

Женщина не догадалась оставить.

– Саха, давай мой кусок отложим, – предложила Ара.

– А мой мы с тобой съедим на двоих, – обрадовалась Саха.

– Не надо. Мы уже ели, – Лок и Гёра вернули свои кусочки.

– Ну, пробуем! – скомандовала бабка, опасаясь, что так и будут делиться без конца.

Все послушно положили в рот. Замерли.

Вкус смутно-знакомый. И как будто даже не слишком вкусный. Но когда проглотили, поняли, что очень хочется ещё. Даже больше, чем малину.

– Я бы такое не прочь есть каждый день, – высказал Лека своё мнение, и с ним согласились все.

– Ну, теперь рассказывайте, как вы всё это добро добыли, – старейшина повернулся к ребятам.

Те знали, что про них не забудут. И вздохнув, начали рассказывать. И долго свет пламени освещал внимательные лица.

– …И вот они попели-попели свою песню, постучали палкой в колоду, а потом положили на камни этот кругляш с колосьями…

– Не, сначала положили нити, а потом уже кругляш…

– Ну да, и ушли к себе.

– Ну мы потихоньку и утянули.

– Им это всё равно было не нужно… наверное. Иначе не бросили бы просто так… на камнях.

– Да нет, – вздохнул старейшина. – Они и не бросили. Слыхал я про такое. Это они дар принесли своему богу.

У Лока с Гёрой округлились глаза. Утянуть у чужого бога его дары! За это можно получить по сопаткам.

– А зачем богу человеческие вещи? – удивился Наз. – Он же невидимый. Ему не нужна одежда. Он не ест нашу еду.

– Наз, так-то ты верно рассуждаешь. Богу, может, и не нужно. Только как людям по-другому оказать ему своё почтение?

Все задумались. Действительно, как?

– А вот мы так никогда не делали. Может, поэтому наш бог на нас разгневался? Может, поэтому мы такие тупые. И он нам не подсказал про нити, про кругляш. А этим подсказал, – задумался и дед.

– Вот что… Время позднее, пора ложиться… – старейшина промолчал, казалось, на этом он встанет и уйдёт в шалаш. Но, поколебавшись, продолжил, – и прогневался наш бог на нас, но и спас. И сегодня подсказал про нити и кругляш. Теперь и мы знаем. Но надо бы нам сходить в гости в то племя. А? Как думаете? Как только управимся с самыми необходимыми делами. Чуть станем свободнее – и пойдём. Только вот что – запомните – Лок и Гёра никогда там не были, ничего не приносили. Всё!

Старейшина обвёл внимательным взглядом всех по кругу. И все, встречая этот суровый взгляд, согласно кивали головой. Понимали.

Старейшина чуть задержался взглядом на лице Мотки, и та часто закивала головой, мол, очень-преочень хорошо даже поняла, не сомневайтесь.

– Завтра Рача пусть остаётся здесь, пробует сделать приспособление для нитей. Лок и Гёра ловят коз и добывают шерсть, Мотка с Велой тоже.

Старец встал, поклонился женской стороне круга:

– Благодарю за пищу.

Ушёл. Все разошлись следом. Лишь Рача остался у костра, но не столько смотрел за огнём, сколько, нахмурив брови что-то собирал и разбирал из палочек.

«Играется…» – подумала Изя, которой приспичило в туалет, и она пробегала мимо.

Глава 16

Саха пыталась сварить толчённые колоски, чтобы они получились хоть немного похожими на тот кругляш, что ели вчера. Не получалось. Если много было воды, варилась обычная похлёбка. Если воды добавляла меньше – получалась какая-то липкая масса, которую и есть опасно. В животе склеется всё, благодарности тогда не дождёшься. Если же воды было совсем мало, вскоре вся бурда начинала дымиться и откровенно вонять. Напрасно только кучу колосков извела. Почти весь запас, что вчера втроём с Лайей и Арой весь день собирали.

– Мотка, Вела, идите за колосками. Далеко только не уходите.

Раздосадованная Саха понимала, что со своими экспериментами рискует оставить мужчин без нормального обеда.

– Мы тоже пойдём, – Ара с сочувствием заглянула в Сахин горшок, потом перевела взгляд на её лицо, покрытое мелкими каплями пота.

Саха нервно сдула со лба мешающую прядь:

– Ага, – она не слушала.

– Пойдёшь, Лу? – Ара протянула руку к сестрёнке.

– Пойду, Ала. Сахе нузно много колосков. А затем она их мотит и выливает в летьку?

– Она в речку выливает их потому, что… – Ара покосилась на Саху, решила не продолжать. – Пойдём, я помогу тебе вскарабкаться наверх.

Сёстры полезли. Сначала Лу, крепко цепляясь за всё, что торчало и было в досягаемости. Ара снизу и по бокам её ловко подстраховывала.

– Ара, и корешки рогоза принеси. Побольше, – закричала вслед Саха, но было поздно. Сёстры уже скрылись на высоком берегу.

– Мотка, беги скорее. Догони Ару, скажи ей про рогоз. Что-то у меня сегодня всё наперекосяк.

Саха замесила последние толченные колоски. На этот раз воды добавила немного.

– Да и дрова почти все сожгла, – Саха поставила горшок с тестом на камень, побежала за ветками.

Мотка воровато оглянулась. Саха скрылась за ивами. Девочка стала заглядывать во все горшки и плошки, пытаясь угадать, что же такое Саха готовит весь день.

– Мотка, – завопила потерявшая терпение бабка, – тебе сказано было догнать Ару, а ты что глаззя вылупила в горшок и не шевелишься? Бегом наверх.

Мотка нехотя повернулась и зацепила ногой за горшок. Белая бурда с сердитым шипением вылилась на горячий камень.

Мотка снова оглянулась. Кида ходит по мелкой воде, рыбу ловит. Младенец лежит на шкуре под ивой, рядом Мика с Изей в песке возятся. Кида не видели.

Саха бегает под деревьями, сухие сучья собирает.

Бабка горшки лепит. Забраковала вчерашнюю работу Мотки. На неё уже не смотрит.

Дед с Лекой вдалеке камни оббивали. Те точно не видели.

Рача всю ночь и утро с деревяшками возился, тот вообще спиной к костру сидел.

Мотка больше не глазела по сторонам, а проворно взобралась наверх и побежала Ару догонять. А белое тесто на горячем камне медленно румянилось с нижней стороны.

Когда Саха вернулась с дровами, она ахнула, увидев свою стряпню размазанной по камню. Но потом прищурила глаза.

«Вот оно!» – Саха почувствовала, как от радости и нетерпения задрожали руки.

Она бросила у костра ветки и осторожно оторвала кусок получившейся лепёшки. Попробовала. Одна сторона приятно похрустывала на зубах, вторая была сырой.

«Перевернуть надо», – догадалась…

Вечером Саха угощала всех невиданным доселе лакомством.

– Батюшки, – ахала бабка, – да это же вкуснее мёда.

– Точно! Мёдом сверху намазать, будет вообще объеденье.

– Я всё утро лепила, лепила, – смеясь вспоминала Саха свои неудачи.

– И лепёху слепила, – помог ей закончить дед.

Мотка кусала губы в волнении. Не знала, признаться или нет в том, что лепёху эту почти она приготовила. А Саха – так, случайно рядом оказалась.

Не рискнула.

Все однозначно решили, что Сахина лепёха вкуснее, чем вчерашний кругляш.

– Не-е, я и кругляш попробую спечь. Я вроде, поняла, как это делается.

И лишь Лок и Гёра сидели ошеломлённые. Им что кругляш, что лепёха были сейчас вовсе не интересны. Потому что сегодня, чуть ранее, они, похоже, встретились с богом. Во всяком случае, они слышали его голос. И не только они.

Лу даже была с ним. С богом. И теперь оживлённо всем рассказывала о своём приключении, заедая слова вкусной лепёхой. Но никто, кроме мальчиков её не слушал. Ребята слушали, хотя и знали, что она пытается всем втолковать. Она им уже рассказала. Что смогла.

Глава 17 Этим же днём чуть ранее

Мотка еле догнала Ару.

– Саха просила, чтобы ты нарвала рогоза.

– Корешки?

– Ну да.

– Ладно, – Ара поглядела на Лу, – побудешь с Моткой?

Лу часто закивала головой.

– Вот умничка! Мотка погляди за ней, не хочу её тащить на болото.

Та чуть скривила губы. Вот уж повезло! Теперь таскайся с этим хвостом.

Но Лу уже схватила старшую подружку за большой палец.

– А куда мы пойдём?

– Колоски собирать для Сахи. Она сегодня не в себе.

– Ага! Саха сегодня не в себе. А как это?

– Видела, сколько в речку вылила похлёбок?

– Видела.

– Тогда чего спрашиваешь?

И Лу хмуро замолчала, пытаясь разобраться во взрослой логике.

– Глянь-ка, в кустах, вроде, Лок с Гёрой, – заинтересовалась Мотка.

– Да, они козу посли ловить.

– Что-то не видно козы. Лок! Гёра! Стойте! – закричала Мотка. Потом дёрнула Лу за руку. – Побежали к ребятам.

Побежали.

– Лок! Гёра! – чуть запыхались, пока догнали. – Ара сказала, чтобы вы за Лу посмотрели, – не моргнув глазом соврала Мотка.

– А ты что? – ребята глянули с подозрением.

– А мне скоро обед мужчинам нести.

– Ты понесёшь?

– Ага, – Мотка решила, что это всё же лучше, чем с Лу весь день возиться.

– Ладно. Только скажи Аре, что мы не скоро вернёмся.

– Скажу, – и Мотка вприпрыжку и налегке поскакала обратно на стоянку.

Ребята постояли чуть растерянные. Хотели коз попробовать поймать. А с Лу – какие козы?

– Лу, лезь на горбушку, – предложил Лок.

Девочка проворно и привычно забралась, обхватила шею руками.

– Давай хоть поищем их места, – предложил Гёра. – А завтра вернёмся за ними без Лу. Уже будем знать, куда идти.

Выхода другого всё равно не было.

– И по дороге будем шерсть выискивать, – всё же нашёл Гёра какую-никакую дополнительную пользу от сегодняшнего дня.

На этом порешили. Лу на верху была полностью согласна.

Так, поменяв нескольких спутников, девочка этим поздним утром оказалась с Гёрой и Локом, и направлялись они всё дальше в лес.

Удивительно, сколько оказывается шерсти навешано по стволам. И как только раньше не замечали? Хотя, замечали, но равнодушно проходили мимо.

Зверь линяет, трётся, чешется – в нужное время ходи и собирай. Вот втроём и собирали. И распихивали за три пазухи. Лу, сидя на спине Лока, тоже хватала на ходу.

– Мы эту селсть на себя будем лепить, чтобы не мёлзнуть? – по-своему поняла вчерашний разговор Лу и попробовала приспособить кусок к своей руке, но он тут же соскользнул. Девочка проводила его взглядом до земли. – Саха сто-нибудь плидумет.

– Вот – козье место! – тихо молвил Гёра и поднял руку, призывая остановиться.

Впереди путь преграждал неширокий овраг, заросший длинной лозой. Всюду виднелись сгрызенные ветви.

– Пойдёмте за теми кустами посидим, подождём.

Вернулись чуть назад. Гёра с Локом улеглись на траву, стали наблюдать сквозь просветы в листьях. Лу играла с цветком, время от времени поглядывая по сторонам.

– Лок! Не плисли? Не идут есё, Гёла?

Но козы не торопились. И время шло. Но лесная охота требует изрядного терпения. И оно у ребят было. А вот у Лу…

Девочка вдруг подняла голову и прислушалась. Глаза её странно расширились, лицо напряглось.

– Идут, – сказала она.

Ребята взглянули не понимая. Идут? Козы? Но как Лу это поняла? Взгляд её, хоть и напряжённый, направлен был в никуда. Ни трава, ни цветы её больше не занимали.

– Они смотрят на нас.

Ребятам стало жутко. Лу говорила не про коз. И Лу говорила иначе. Как взрослая.

– Они сзади.

Глава 18

Лу сидела неподвижно. Не сразу и ребята решились пошевелиться. А потом…

Начиная оглядываться, они словно меняли не сторону обзора, а мир в целом.

Много позже попытались поделиться впечатлениями, но слов не хватало. Хотя объяснения не очень были и нужны, потому что испытали, наверное, одно и то же.

Пока они оборачивались, привычные предметы расплывались, туманились, искажались, что-то новое мелькало перед глазами, живое и подвижное. Страха не было. Лишь лёгкое удивление и желание разобраться, что происходит. Да и то ненадолго.

Через минуту сознание почти ушло. Они лежали в траве, с чуть приоткрытыми глазами, и смутно видели, как высокая тень приблизилась к ним. Нагнулась, оценивая.

– Ты не перестарался? – послышался голос со стороны.

– Не должен. Может, только чуть-чуть.

Тень ушла немного в сторону.

– Да хрень, она совсем мелкая.

– Не напугай её, придурок.

– Пойдёшь с нами?

Всё. Темнота.

– Лок! Гёла! – тонкий голосок Лу безжалостно вонзался острыми шипами в блаженное забвение.

Мальчики с неохотой просыпались. Самая нега. Рано ещё ведь. И чего Лу вскочила ни свет, ни заря, да ещё других будит?

С трудом сели. Потёрли руками глаза. Где они?

Лес. Розовый закат теплится за деревьями. Овраг с лозой.

– Мы заснули, – хмуро удивился Лок.

– Похоже, что так.

– И весь день проспали?

– Вот так охотнички.

С облегчением поглядели на девочку. А ведь она могла потеряться, пока они дрыхли. Холодок коснулся сердец. Как бы поглядели в глаза Ары? В глаза людей своего племени.

– Лу, что же ты нас не разбудила? – Лок потёр ладонями виски. Голова раскалывалась.

– Я вас будила, будила, а вы всё не плосыпались.

– Поверить не могу, – Гёра встал, отряхиваясь. – Никогда такого не было. Ты, Лу, молодец, что никуда не уходила. С нами, дураками, сидела.

– Я не уходила. Я летела высоко-высоко. Вот там, – показала пальцами в небо. – С дядями. А потом мы залезли в ухо больсой собаки.

И воспоминания мгновенно ворвались в раскалывающиеся головы.

Лок и Гёра испуганно переглянулись.

– Надо возвращаться. Поздно. Лу, лезь на горбушку.

Но Лу не успела…

Если бы голоса послышались через минуту, никто бы их так и не услышал. Наверное, никогда.

«Криз, ты куда пропал? Эй, Криз»

«Я здесь. Чего орёшь?»

«А где твой пэмэушник?»

«Не могу найти».

Всё затихло. Кто говорил? Речь ясно слышалась тут же, но никого не было. Лишь небольшой гладкий камешек лежал на земле.

Первое желание бежать без оглядки быстро прошло. Как тут убежишь? А узнать, кто это невидимый только что разговаривал? Голоса были словно из камешка.

– Бог? – прошептал Гёра.

– Не знаю. Разве он разговаривает двумя голосами?

Чувствовалась какая-то нестыковка. Мальчики подошли к камешку, присели на корточки, рассматривая его и не решались взять в руки.

Но время поджимало. Пора было срочно возвращаться в племя, пока все не переполошились.

Гёра несмело коснулся пальцем и тут же отдёрнул руку.

– Что?

– Вроде, ничего.

Но на чёрном камне ярко загорелась зелёная стрелка.

– Это дядино, – пояснила Лу, и стало совсем непонятно.

Наконец Гёра сорвал лопух, осторожно, через широкий лист, взял камень.

– Погнали в племя. Там разберёмся. Солнце садится.

Побежали. Лок с Лу на закорках, и Гёра с непонятным камнем, который теперь молчал.

По дороге ребята слушали болтовню девочки. Лу подпрыгивала на спине, отчего голос её постоянно прерывался, но это не мешало ей щедро делиться впечатлениями. Правда от этих щедрот было мало проку.

По её словам выходило, что она с какими-то дядями летела высоко-высоко. Деревья были маленькие, и речка внизу извивалась, как блестящая змея. Потом они втроём влезли в ухо большой собаки… Всё.

– А что там в ухе?

– У-у-у, там… Класиво… У-у-у!

Лу затруднялась с объяснениями. Она не знала таких слов. Подумала немного:

– Там звёздочки светятся.

Не добегая до стоянки, Гёра сунул камешек под ветки в кусты.

– Потом сюда придём.

– Ага, когда все спать лягут.

– А то ещё заговорит при всём народе…

Глава 19

К счастью, племя не слишком разволновалось из-за их позднего возвращения. Мотка предупредила, что ребята походят по лесу, поищут коз. Но пару вопросов задали.

– Я есть хотю, – заявила Лу, и Ара решила, что ответы можно выслушать в другой раз. Вернулись целы и невредимы, и хорошо. Что тут особо спрашивать? Ясно, что делами занимались, а не баловством.

А тут и Саха со своими лепёхами вовремя отвлекла общее внимание, и ребята вздохнули с облегчением.

– Мы шерсти принесли, – буркнули они и стали выгружать свои запазухи.

– Я тозе принесла, – обрадовалась и Лу своей полезности.

И потом все уминали ужин за обе щеки, а Лок с Гёрой с тревогой прислушивались к Лу.

– Ала, у-у-у, высоко. Саха, у-у-у, делевья внизу маленькие, быстло-быстло убегают. А потом вода, вода, много-много воды. И собака больсая сидит, лапы слозила вот так. Мы в ухо к ней залезли…

Мальчики слышали уже эту историю, поэтому больше поглядывали по сторонам, что племя? Как они?

И удивлялись – а никак. Никто, кроме Ары, и не взглянул на Лу с интересом и любопытством. Напрасно она глазами, круглыми от впечатлений, заглядывала в другие глаза. Другие глаза равнодушно отворачивались. Деревья какие-то, собака. Внезапно Ара напряглась:

– Вы с волками сегодня случайно не встретились?

– Да нет, всё спокойно. Клоки шерсти встречались и волчьи, и… разные. А самих не видели.

Ара поглядела на сестричку долгим задумчивым взглядом.

– Ты видела собаку?

– Да, ушки толчком. Лапы как отсюда и до… – Лу поглядела по сторонам. – Вон, до того делева.

Это уже выходили очень большие лапы. Таких собак не бывает, и Ара потеряла интерес. Приснилось, наверное. Или придумывает. Не поймёшь.

А Сахе не терпелось попробовать новое дело. Пока все ели и делились событиями дня, женщина по-тихому щипала принесённую шерсть и скручивала нити.

– Получается, – в радостном изумлении шепнула сидящей рядом Киде и показала толстую, грубую, неровную, но… нить.

Яркое пламя освещало оживлённые лица, и Наз задумчиво оглядывал всех. Отошла боль, жизнь продолжается. Но как сохранить эту жизнь?

Парень не участвовал в мужских обсуждениях планов на завтрашний день, не восхвалял Сахины лепёхи, да и необычный вкус их заметил лишь мельком, не прислушивался к детскому лепету.

Взгляд его всё время возвращался к Аре. И не было сил обуздать этот своевольный взгляд. И не было никакого желания обуздывать. Это единственное, чего он ждал весь день. И копая яму для землянки до кровавых мозолей, он мечтал о вечере. О тех мгновениях, когда оранжевое пламя будет красить любимое лицо, а он украдкой им любоваться.

К сожалению, украдкой.

Аз. Брат и он полюбили одну. Такое возможно? Долгое время Наз думал, что да. Вот такая беда случилась с ним, любить и быть ненужным. Но потом он увидел Аза и Загу. И всё сразу встало на свои места. Просто жизнь запутала их на какое-то время. Ара была предназначена для него. Как и Аз для Заги. Вот поэтому брат так долго и тянул с шалашом для семьи. Он не мог решиться. Не мог сделать окончательный выбор. А, может, и не хотел делать выбор.

«Двое лучше, чем одна», – смеясь, признался он однажды. И этого Наз не мог простить брату.

Но его всё равно любил. Никогда не желал ему зла. А Ара так ничего и не поняла.

Когда старейшина пошёл в шалаш, Наз сразу же отправился следом.

– Надо поговорить.

– Что ты задумал?

– Хочу вернуться. Посмотреть, что там теперь. Не даёт покоя мысль, что может остаться кто-нибудь. Один. Живой, может, раненый. Беспомощный. Хочу убедиться. Заодно поглядеть, в какой стороне сейчас эти бешенные собаки. Я сильный. Я постараюсь скоро вернуться.

Старейшина долго думал, наконец вздохнул:

– Что ж, не буду тебя держать… Но поторопись. И не пропадай. Нам нужны крепкие мужчины.

Вскоре Наз вновь вернулся к костру и снова посмотрел на Ару. Теперь он старался запомнить каждую милую черту. И эти густые ресницы, чью длинную тень свет от костра укладывал на чистые нежные щёки. И мягкие губы. И светлые ясные глаза. Ара почувствовала, повернула голову. Взгляды встретились.

«Прощай», – мысленно сказал Наз.

Ара отвернулась.

Наз встал, пошёл под дальнюю иву. Здесь он спал предыдущую ночь. Тяжело ему быть рядом с девушкой, которая его не любит. Тяжело видеть, как равнодушный взгляд самых красивых глаз скользит мимо. Может, поэтому он бежит? Неужели он убегает?

Нет. Надо понять, куда ушли бешенные собаки. Пока на них не будет управы, он не может быть спокоен.

Рассвет застал Наза уже в пути.

Глава 20

– Ты что, заснул? – ощутимый толчок под рёбра вырвал Лока из дрёмы.

Мальчик сел, вспомнил.

– Да я так… Уже проснулся. Пошли.

Поползли на свет, стараясь ни на кого не наступить.

У костра сидел Лека. Ребята незаметно прошмыгнули мимо.

Уже на отвесной стене Гёра оглянулся, удивляясь, уж не заснул ли сторож на посту. Всё же не настолько они незаметные.

Нет, не заснул. Рисует что-то на песке. Ну пусть рисует. У него интересно получается. Человечки, звери.

Выбрались на высокий берег и побежали к знакомым кустам.

Ночь была светлая. Луна серебрила мокрую от росы траву. Босые ноги не сразу привыкли к её холоду. Но остатки сна вмиг улетучились.

– Здесь где-то, – Гёра порылся в кустах. – Вот он. Гляди, нет уже зелёной стрелочки.

– Может, она в темноте не видна?

Покрутили камень в руках, стараясь разглядеть в свете луны – загорелась. Да так ярко, что слегка позеленила наклонённые лица.

– Гляди, я его верчу, а стрелка тоже вертится, только отдельно от камня.

– Нет, она хоть и вертится, но всё время указывает в ту сторону, – Лок махнул рукой.

– Правда. Может, там живёт бог?

– Наверное. Да и не камень это.

– Ясно, что не камень. Камней таких не бывает. Это штука бога.

– Ты думаешь, он её потерял?

– Что ты? Разве может бог что-нибудь терять? Он её специально нам оставил.

– Для чего?

Задумались.

– Наверное, чтобы мы к нему пришли. И ещё он указал стрелкой дорогу, – Гёра испытующе заглянул в глаза друга. – Как думаешь, пойдём?

– Страшновато.

– Ещё бы. Но те, помнишь, у кого мы стянули нити и кругляш? Те со своим богом как-то же договорились. И теперь нам надо.

– Ну да. Неужто, пойдём?

– Надо бы… Только когда?

– А чего тянуть? Прямо с утра, – Лок решился.

– А долго идти?

– А я почём знаю? Сколько надо, столько и будем идти.

– Что с собой возьмём?

– Лук со стрелами хорошо бы взять. Да только один он пока на всё племя.

– Нет, последний забирать не будем. А вот нож и копьё возьмём. Дед быстро их делает. Наверное, не обидятся на нас.

– Только договоримся сразу, не сдаваться и не хныкать.

– Ну что мы маленькие что ли? Надо же для племени постараться. А то бешенные собаки растрепали нас. Совсем мало осталось.

– А как ты думаешь, вон тот, который нас вчера в лесу усыпил, и есть бог?

– Не знаю.

Помолчали. Идти в неизвестном направлении, может быть, много дней и ночей было не просто.

– Только я боюсь, что нас могут не отпустить. Скажут, опасно, маленькие ещё, – обнаружил Лок новое препятствие.

– Но и не предупредить нельзя. Будут искать.

– Может, Мотку попросим? Мы ей с утра скажем и пойдём, а она вечером пусть всем расскажет, куда мы делись.

Мотка самый ненадёжный человек.

– До вечера продержать язык за зубами сможет, наверное.

– Ага. Особенно если пообещать что-нибудь.

– Глянь… – вдруг хватил Гёра приятеля за руку.

По лугу, освещённая голубоватым светом луны, шла обнажённая девушка с длинными распущенными волосами.

– Лайя!

Ребята сконфуженно отвели глаза. Чуть-чуть. Но искоса всё же поглядывали, чтобы иметь представление, что происходит.

– Чего это она?

– По земле катается?

– По росе.

– Зачем?

– А я почём знаю. Бабка у неё кто была?

– Ведьма.

– Вот и Лайя хочет стать такой же.

– А ведьма – это кто с богом разговаривает?

– Не знаю. Лайя с луной разговаривала. Я слышал.

– Мне это не нравится.

– Ага. Дурь какая-то.

– Не-е, ну если ей луна отвечает, тогда…

– Да что-то не крепко помогает.

– А ты откуда знаешь?

– Ну смотри – Лайя чего хочет?

– Чего?

– Чтобы Наз с ней семью создал. А Наз на неё и не смотрит.

– Всё, в лес ушла. Пошли домой.

И тут камень мурлыкнул и сказал приятным женским голосом:

– Вставай, лежебока, тебя ждут великие дела!

И опять мурлыкнул.

От неожиданности ребята кувырнулись в траве не хуже Лайи. И едва сдержались, чтобы не рвануть сломя голову подальше от камня, от непонятного бога и от своей мечты договориться с ним.

Но выдержали. В наступившей тишине, ох, не сразу раздался чуть охрипший голос Лока:

– Это он нам сказал?

– Н-не знаю. А кому ещё? Только почему тётка какая-то?

– Да уж! Но надо идти. Раз сам приказал… Или приказала.

Утром людей в племени стало ещё меньше, но не все и не сразу об этом узнали.

Глава 21

– Значит, ушёл Наз… Пока мы спали.

Было ранее утро. Дети ещё не поднимались. Мужчины грелись у костра и доедали остатки вчерашнего ужина. Женщины, зевая, занимались кто чем. Негромкие слова старейшины прозвучали как гром среди ясного неба.

Стали озираться, ища Наза, словно старшему на этот раз не поверили.

Не поверили. Как же так? Куда ушёл? Быть того не может.

Лайя вся замерла, побледнела, глаза стали огромными.

– Кудай-то он ушёл? – наконец бабка не выдержала неопределённости.

Старец вздохнул, поднял седую голову, взглянул светлыми глазами на бабку, на других людей.

– Хочет дознаться, где сейчас бешенные собаки.

Прозвище для лютого племени приклеилось – не отдерёшь.

– Так он ненадолго? – в голосе бабки слышалось облегчение.

– Кто ж знает?

Старейшина не стал говорить о надежде Наза отыскать живых или раненых соплеменников. Слишком слабой была эта надежда. Лучше не дать ей разрастись.

Женщины замерли на какое-то время, обдумывая новость, потом продолжили заниматься своими утренними делами. Вот только чуть задумчивыми и тихими стали. Не привыкли свою тревогу выплёскивать на других.

А тревога переполнила сердца. Конечно, хотелось бы знать, как далеко от них бешенные собаки. Без этого нет настоящего спокойствия. Но… увидят ли они когда-нибудь Наза? Уж слишком опасной была его затея.

Вскоре мужчины ушли в лес. Лишь дед остался работать с камнями.

Бабка подоила корову, полезла сама в шалаш поить сонных детей.

«Пока парное. Самое полезное. Здоровее будут».

Стала по очереди будить.

– Ты попей, попей. А потом снова ложись, – приподнимала детские головки одну за другой.

И детские головки сначала пили молоко с закрытыми глазами, но по мере опустошения плошек, глаза открывались, и сон уходил.

– А мне? – Мотка не привыкла ждать, пока добро протопчет к ней дорогу, сама к нему спешила навстречу, заодно указывая путь. Так надёжней.

– Во! – округлила бабка глаза от возмущения. – То не разбудишь, охрипнешь, пока дозовёшься, а тут учуяла.

Но взглянула на лохматую, спросонья, рыжую Моткину голову, смягчилась:

– Пошли налью.

Повернула из шалаша.

Мотка не спешила. Успеет! Сидела, зевала, чесалась. Прогоняла ночную слабость.

– Слышь, Мотка! – Гёра и Лок подобрались к девочке с двух сторон.

– Чего? – Мотка нахмурилась.

С этими пострелами нужно держать ухо востро.

– Дело есть, – начал Лок. – Мы, вроде как нашли дорогу к нашему богу… вот хотим сходить.

– Но это, конечно, ещё не точно. И не совсем понятно. Но проверить нужно, – уточнил Гёра.

– Врёте!

– Мы хоть раз тебя обманывали?

– Пальцев на руках и ногах не хватит, если каждый раз закладывать, когда обманывали.

Гёра удивился: когда столько успели?

– Мы же тебе говорим, что и сами не знаем. Проверить надо. Где тут обман?

– Ладно… – подумала Мотка. – Ну так проверяйте. Я вам зачем?

– А вдруг мы надолго. Небось, не за один день вернёмся. Так ты вечером и скажи племени, что с нами, мол, всё в порядке. Волноваться не надо. Ушли к богу договариваться.

– А если правда?

– Что правда?

– А если вы его найдёте?

Лок и Гёра задумались. Ах, вот бы найти… Заговорили, перебивая друг друга:

– Тогда бы мы для племени попросили…

– Чтобы бешенные собаки больше с нами не встречались.

– И ещё что-нибудь…

Но Мотка вмиг придумала, что ещё:

– Мне тогда тоже попросите, – чуть смутилась, но всё же продолжила. – Пусть даст то, что самое есть вкусное на свете. Он же всё может?

Ребята задумались. Тут вещи серьёзные, а она про свой живот. Но делать нечего:

– Ладно…

– Тогда сделаю по-вашему, – согласилась и Мотка. И отправилась пить молоко.

– Лок, Гёра, – несмело окликнула сидящая сзади Изя.

Те оглянулись.

– И попросите ещё волшебную водичку. Чтобы выпить и не умирать.

Изя понимала, почему рядом больше нет её семьи.

– Ладно. Если, конечно, он не опешит от нашей наглости.

Через некоторое время Лок и Гёра выпросили у деда готовые копьё и нож и полезли по откосу наверх. Многие это заметили, но никому и в голову не пришло, что следующий раз увидят ребят не скоро. Если увидят. Каждый подумал, что мальчики опять идут искать коз.

– Постойте, – закричала вдруг Саха.

Стала скоро заворачивать в листья лопуха остатки рыбы и лепёхи, которые с утра уже напекла. Всё, что осталось съестного.

– Возьмите, ребята.

– Зачем же так много?

Саха нахмурилась. Действительно, зачем? Но потом махнула рукой:

– Мы тут себе сейчас что-нибудь сообразим поесть. А вы целый день будете бегать голодными. Берите!

Глава 22

– Ты куда? – Лека только что шёл рядом с другом, вместе обсуждали уход Наза, казалось, что целый день проведут бок-о-бок за работой, но Санк замолчал на полуслове и вильнул в сторону.

– Я дальше пойду. Посмотрю в той стороне жерди.

И вот так уже несколько дней. Всё в каких-то сторонах ищет материал для землянки, как будто под носом ничего подходящего нет. И, что совсем уже непонятно, – один.

Лека вчера хотел за ним увязаться, но Санк что-то пробормотал невразумительное:

– Ты давай там… вот старейшина вроде как звал…

И пока Лека оглядывался, не понимая, где старейшина и куда он его звал, самого приятеля и след простыл.

Сегодня Лека не стал даже навязываться. Понял уже, что Санк не рад его компании. Остановился и глядел вслед, пока тот не скрылся за кустами. Что это? И как понять? Тайна какая-то? Вздохнул.

– Ну-ка, ребятки, давайте это бревно сволокём, – послышался бодрый голос старейшины, и Лека поспешил на помощь.

Ребятки. А ребяток-то осталось – старейшина, он, Рача да Тип, коренастый добродушный мужичок. Вчетвером потащили бревно на свободное место, чтобы там от сучков и веток освободить.

– Куда Санк уже делся? – удивился Тип.

– Да жердей подходящий хотел в той стороне посмотреть, – Лека постарался, чтобы голос его прозвучал невозмутимо и естественно. Нечего лишние подозрения вызывать. Хватит и одного его – подозревающего.

А Санк уже спешил на свою полянку. И полянка эта своей стала два дня назад, когда на пеньке, оставшемся от того самого дерева, которое он накануне свалил, лежал кусок кремния. Здоровый, добрый.

Он его долго вертел в руках, разглядывая и удивляясь – откуда? Тогда не пришли в голову никакие догадки, но на следующий день захотелось вновь на пенёк поглядеть. Уж очень все обрадовались удачной находке Санка. Дед тут же принялся из него нож готовить.

А на следующее утро он ещё издали увидел, что пенёк занятый. И только подойдя ближе понял, что на этот раз лежит другой камень, нефрит.

И догадался тогда Санк, что это для него подарочек. Девушка, вызволенная из ямы благодарит.

Повертел в руках и этот камень. Повертелся на месте, выглядывая в разные стороны – никого не видать.

– Эй, – позвал. – Ты здесь?

Но в ответ лишь верхушки деревьев зашумели о своём, зелёном.

Захотелось и для неё что-нибудь положить. Вот только что? Мысленно оглядел себя с ног до головы. Вот это да! Жил-жил, а ничего не приобрёл. Гол, как кол. Но не стал печалиться.

«Погоди, – мысленно обратился к девушке, – уж я в должниках не долго ходить буду!»

Вот и стал на той поляне работать с новым усердием. И по сторонам не забывал поглядывать – не шелохнётся ли где куст подозрительно, не треснет ли сучок не к месту. Но всё было тихо.

А уж так захотелось в глаза той девушке заглянуть. Показались они тогда ему уж очень красивыми. Да недолго разглядывал. Хотелось бы уточнить.

Глава 23

Уша тихонько посмеивалась, наблюдая за Санком. Она вчера слышала, что так его называл хромающий юноша.

Санк… Красивое имя, подумалось Уше.

И сейчас этот Санк так смешно озирается и негромко зовёт – «Эй!»

Ишь, какой! Уша догадалась, что её ищет. И затихла.

А потом Санк уставился прямо на то дерево, за которым она стояла. Сердце испуганно забилось – неужели заметил? Время бежало, Уша и дышать перестала. Но Санк отвернулся, стал рубить тонкий ствол сосны каменным топором. Широкие плечи бугрились от напряжённых мышц, мужская неведомая сила в них так и ходила ходуном. Страшно! Но тело не широкое. Не такое, как у отца. И выше Санк намного. Стройнее!

«Ой, что это я?» – спохватилась Уша и отвела стыдливый взгляд.

А потом стала тихо отступать. Пора домой.

Домой. Жила Уша в глухом ельнике, в маленькой землянке, вместе с отцом и матерью. Вдали от других людей.

Тесно им втроём. Но отец редко бывал дома. С утра до ночи пропадал на охоте. Нравилось ему за зверем гоняться.

Летом хорошо, Уша и сама в землянку вползала, чтобы только переночевать, всё остальное время проводила вне.

Вползала. Вход узкий и низкий, лучше всего заходить внутрь на четвереньках. В детстве ловко получалось. Потом забираться стало сложней.

У повзрослевшей Уши появилось много вопросов. Вот только задавать их не спешила. Пыталась на некоторые найти ответы сама. И про свою родную землянку, кажется, догадалась. Берлога. Медвежья. Отец, наверное, медведя убил, и потом они и заняли его место.

Мать, правда, значительно расширила её, прокопала боковые углубления. Она и теперь всё что-то пыталась сделать. Вырыла отдельное место для дочери, устлала и завесила мягкими шкурами.

В центральной, самой большой части, там, где, по мнению Уши, лежал раньше бывший хозяин – медведь, мать устроила очаг. Вверху проделала отверстие для выхода дыма, внизу очаг обложила камнями. Они нагревались и хранили тепло долгими зимними вечерами. И Уша любила глядеть на переливающиеся угольки и слушать рассказы матери. Если, конечно, отца дома не было.

Отец к жилищу был почти равнодушен. Молча глядел на старания матери и, если одобрял новинку, – никак не реагировал. Если ему что-то не нравилось – вышвыривал вон.

Передвигаться внутри дома можно было только согнувшись в три погибели или на четвереньках. Так, сидя, они с матерью и готовили пищу.

Но как только снег сходил, и земля немного просыхала, перебирались наружу. Около землянки приспосабливали другой очаг. Здесь же и занимались своими немногочисленными и и неразнообразными делами.

Так и жили. Но Уша знала, что есть и другая жизнь. Мать ей маленькой часто рассказывала, а потом, когда Уша чуть подросла, и показывала. Издали.

Вдвоём они ходили на край, где заканчивался лес, и там Уша из кустов наблюдала за чужой жизнью. За людьми, одетыми в светлые одежды, за их занятиями, за их жилищами, в которые можно было входить, а не вползать.

– А почему мы не с ними? – как-то поинтересовалась Уша.

– Когда-нибудь я тебе расскажу. Может быть, – вздохнула мать.

Уша вгляделась в лицо матери. Теперь оно стало задумчивым и нежным. Она с грустью смотрела на чужую жизнь, на глазах заблестели слёзы.

«Какая она красивая», – с удивлением подумала Уша. Такой свою мать она видела всё реже.

– Ты раньше здесь жила? – догадалась девушка.

– Да… Смотри же, отцу не говори, – на всякий случай предостерегала дочь.

Но отцу Уша ничего не рассказывала. Он сам был молчуном и не любил, кода кто-то болтал рядом.

И где-то глубоко-глубоко внутри груди хранилось воспоминание горячее, как уголёк из очага.

Случилось это в один из первых дней ранней весны, когда, наконец, выбрались из тесной и тёмной землянки на свет. Маленькая Уша весь день носилась по полянке, выискивая жучков и бабочек, а вечером обрушила на отца свои впечатления.

Уша помнит, как отец сидел перед огнём, ел мясо. Но не может вспомнить, где в это время была мать. И спросить у неё не может. Девушка смутно понимала, что лучше не ворочать своими расспросами этот горячий камешек.

Уша с восторгом рассказывала отцу про первые белые цветочки, что выросли позади их жилища. Она всё щебетала, щебетала, не замечая, что отец уже давно нахмурил густые брови.

Внезапно он с рыком вскочил, бросился к ней, и мир перевернулся. Земля стала широко раскачиваться над её головой, а потом всё завертелось и побежало, так, что она долго не могла понять, что происходит.

Потом поняла. Отец в ярости схватил её за ноги и в бешенстве бегал по полянке, прицеливаясь, об какую сосну её треснуть. И мать.. Молча бросилась к отцу в ноги, мычанием вымаливая у него жизнь.

Долго перевёрнутый мир качался в неопределённости. А потом земля кинулась в голову, больно ударив её.

Так Уша очень чётко поняла, что её отец не очень любит разговаривать. И уже значительно позже догадалась, что он почти не умеет этого делать.

Глава 24

Наз старался особо не всматриваться в лица. Слишком поздно. Время и тепло сделали своё дело. Но похоронить следует. Хоть чуть прикопать. Подходящие инструменты нашёл, их много в беспорядке валялось около разрушенных шалашей. И копал, и перетаскивал тела своих бывших друзей и знакомых.

Постоял над матерью Ары. Кана ему всегда нравилась. Весёлая была. И его любила. Кана желала, чтобы её дочь строила семью с ним. Он это знал. Женщина сама как-то об этом намекнула, но только сердцу не прикажешь. А сердце Ары уже сделало свой выбор.

Целый день Наз занимался самым страшным делом, какое не мог себе даже представить. Не знал, что так будет больно. Так невыносимо больно.

Но вот больше никого не осталось. Нет и раненых, на что он надеялся. Не нашёл и тел Аза и Заги. Обыскал и обошёл всё селение. Потом расширил поиски, смотрел в окрестных кустах и на окраине леса. Нет нигде.

Конечно, это ничего не значило. Лесные звери могли не оставить тел. Но… в душе затеплилась надежда – а вдруг? Понимал, что вряд ли, что шансов мало, а надежда не угасала.

Но пора уже заняться другим делом.

Определить дальнейший путь бешенных собак было не слишком трудно. Уходя, они не прилагали усилий, чтобы не оставлять следы. И парень довольно быстро продвигался за ними.

На третий день Наз вышел ещё на одно разгромленное селение. Постоял… Потом начал искать среди убитых живых или раненых. Не нашёл. Закапывать? Но дымящийся костерок указывал, что всё произошло недавно, значит, бешенные уже недалеко. Значит, он их почти нагнал. Наз рванул было следом, но… Не по-людски оставлять так тела. Вернулся, стал вновь копать ямы, от злости забивая каменную мотыгу глубоко в землю.

Да кто они такие, эти бешенные псы? Откуда взялись на их головы?

Когда всё закончилось, опустился у ствола какого-то дерева. Долго сидел, не зная, хватит ли сил сегодня продолжить погоню. Увидел уцелевший горшок с варёным мясом. Почувствовал, как желудок заурчал, требуя внимания к себе. Потянулся к горшку. Стал жадно есть, стараясь не вспоминать тела, которые только что похоронил.

Поел. Мысленно поблагодарил тех, кто приготовил пищу. Хотя готовили не ему, но вот так получилось. Тяжело встал, захватил крепкий топор. Пригодится. Пошёл дальше.

Ужестало темнеть, когда понял, что бешенные собаки близко. Шум и неясные звуки заставили насторожиться и замедлить шаги. Теперь нужно быть особенно внимательным. Он не для того шёл за ними, чтобы погибнуть.

Вот между кустами засветился огонёк. На ночлег, значит, устроились. С удобствами.

Дошёл до поляны, стал наблюдать.

Бешенные только что, видать, завалили здоровенного медведя и теперь заняли его пещеру. На копья насадили мясо и жарили огромные куски. Женщин и детей мало. В основном, мужчины. Но и их не так уж много. Если бы племя Наза было больше подготовлено к нападению, они бы приняли бой. Это был бы, может, жестокий бой, но без таких ужасных последствий. Должно быть, мирные времена расслабили их. Мужчины потеряли бдительность и забыли о своей первостепенной задаче.

Только теперь Наз смог как следует разглядеть этих людей. Они отличались от всех, кого раньше доводилось встречать. Что-то в их облике было неприятное. Необычное. Лица некрасивые. Может, всё портил низкий маленький лоб. Или выпирающая верхняя челюсть. Фигуры приземистые, широкие.

Вдруг внимание Наза привлекла девичья фигурка. Она не из племени собак, мгновенно понял он. Она пленница. Сидела чуть в стороне и исподлобья наблюдала за пиршеством.

Бешенные не обращали на неё особого внимания, и девушка стала поглядывать по сторонам.

Сбежать хочет, понял Наз. И ещё понял, что не даст её в обиду, будет защищать до последнего, раз не случилось этого сделать для своих.

Но девушка медлила, выбирая момент. Понимала, что есть только один шанс, и он ничтожный.

«Ждёт, когда вовсе потемнеет», – подумал Наз. И мысленно одобрил такой план.

Но вот поднялся со своего места один из племени.

«Вожак», – понял Наз.

Шкуры его были чуть побогаче, чем у соплеменников, новые. Блеснули в свете костра, пока главный поворачивался. Из волос на голове торчали перья.

Вожак вразвалку подошёл к девушке, схватил за руку и рывком поднял.

«Доосторожничались», – с досадой подумал Наз, мысленно объединяя себя и девушку в замысле, и сжал топор.

Глава 25

Девушка, казалось, покорно пошла. Но перед входом в пещеру резко вырвала руку и помчалась в лес. К ближайшим от пещеры деревьям, в другую сторону от Наза.

Вожак разгневанно заревел, и тут же все мужчины племени вскочили, готовые броситься за девушкой.

Но вожак теперь уже недовольно рявкнул на своих соплеменников, и те, потоптавшись, неуверенно сели на места. Вожак не спешил. Он что-то демонстрировал своим собратьям. Время шло. Наз напряжённо наблюдал. Для девушки это хороший шанс. Но вот вожак ударил себя в грудь и побежал. Соплеменники заорали что-то одобрительное вслед.

И Наз понял, почему вожак не спешил. Его бег был невероятно быстрым и сильным, что… Назу показалось, что люди так передвигаться не могут.

Теперь ему тоже надо спешить. И он побежал, максимально сокращая путь через кусты и надеясь, что его всё же не заметили бешенные. Об осторожности думать приходилось в последнюю очередь.

К счастью, потревоженное племя всё ещё продолжали орать и бесноваться, по-видимому, напутствуя вдогонку своего главного, и по сторонам никто не глядел.

Наз забыл об усталости. В спускающихся сумерках ему казалось, что он мчится ничуть не медленнее вожака. Вот только девушка не настолько глупа, чтобы не поменять траекторию. И скрывшись в кустах от бешенных, наверняка рванула в другую сторону. В какую?

Наз чуть приостановился и огляделся. Следов не видать. Куда бы он побежал? – задал себе вопрос. Деревья, деревья, кусты. Но вот впереди расшумелись птицы. Туда.

Бежал долго, временами останавливаясь и прислушиваясь. Потревоженные звери и птицы теперь устраивали шум в разных сторонах, и он потерял представление о том, где может быть девушка. И где сейчас вожак.

Наз остановился вновь… Стоял долго, заставляя себя не нервничать и не суетиться. Если сейчас не определится, может быть, потом его помощь будет уже не нужна.

Вот показалось… Но огромным усилием воли заставил себя чуть задержаться… Вот, теперь, кажется, то.

Наз побежал дальше уже не останавливаясь и не перепроверяя. Всё, время стремительно убегало. Теперь – как повезло. Той девушке. Наз почувствовал острую жалость и ускорился насколько мог.

Выскочив из очередных кустов он заметил их. Бешеный тянул девушку. Она рвалась и металась в его руках, но силы были настолько неравны, что на мгновение он вспомнил непослушного котёнка в руках Велы.

Девушка боролась молча. И Наз понял, что ей некого звать, не на кого надеяться, её крики могли привлечь только врагов.

Но все эти размышления мелькнули настолько быстро, насколько хватило времени, чтобы бешенный увидел опасность, попытался прикрыться девушкой, но не успел, страшный удар каменным топором в лоб навсегда успокоил его. Наз с удовольствием отметил его тяжёлое падение и неподвижность.

Девушка взвизгнула, оказавшись на земле под могучей рукой бешенного, ужом вывернулась из-под неё и в панике поползла от Наза, не в силах встать. Наз понял, что у него есть только мгновение, чтобы успокоить девушку. Понял, что если она сейчас убежит, гнаться он уже не сможет. Но обдумать слова не было времени, они сами вырвались откуда-то изнутри:

– Не бойся, я свой.

И это «свой» измученная и перепуганная девушка услышала. Взгляд её перестал лихорадочно метаться и остановился на лице парня. Неизвестно, что она смогла разглядеть почти в темноте, но чуть успокоилась.

Наз наклонился над поверженным врагом. Всмотрелся в лицо, в фигуру. Протянул руку и сорвал с шеи шнурок.

Глава 26

– Куда они пошли? – не поняла Кида, так и застыла с горячим горшком в руках. Потом опомнилась, живо поставила его на камень.

– Так мне Мотка сказала, – в голосе Велы чувствовалась чуть виноватая нотка за то, что она сама толком не поняла. – Хвасталась, что они принесут ей самое вкусное, что существует на свете. Бог им даст.

Кида в недоумении смотрела на девочку, пока не заплакал Ланчик. Он-то и вывел мать из ступора.

Этим утром почти все женщины пошли за едой. Припасы оскудели настолько, что появился риск оставить мужчин голодными. А это было бы позором для женской половины, вот и вознамерились ни в коем случае не допустить его.

Даже бабка не пожелала остаться, заявив, что редкая молодка угонится за ней, если дело касается добычи съедобных корешков. И уж ещё более редкая молодка сможет заставить Мотку заниматься тем же.

На месте осталась Кида с детьми. И Вела за помощницу. Вот девочка и поделилась новостью.

– И ещё они принесут волшебную водичку, чтобы не умирать, – добавила свою порцию новостей Иза.

– Так значит, они пошли к тому племени, где в прошлый раз нашли нити и кругляш? – поняла Кида по-своему.

– Наверное, – Вела пожала плечами. Она рассказала всё, что знала.

– Ясно. – Кида нахмурилась. Это могло быть опасным. Напрасно старейшина не запретил ребятам туда возвращаться. – Надеюсь, что к ужину они вернутся.

И в душу закралась тревога. В этот раз всё может закончиться по-иному.

Но долго размышлять не пришлось.

– Вела, беги сюда помогать! – над обрывом показалась голова деда. Он ходил в лес испытывать новый лук со стрелами и вот, должно быть, вернулся не с пустыми руками.

Вела поспешила на помощь.

– Козлятки, – всплеснула руками.

На шее деда лежала дикая коза – новый лук не подвёл. А у ног бекали два маленьких ушастых козлёнка.

– Всю дорогу за мной бежали, – рассказал довольный дед. – Я и вспомнил, что собирались пробовать приручить. Вот, принимай новых подопечных. Хватит с котятами да ежами возиться.

– Как же хватит? – испугалась девочка. – Я и с котятами, и с козлятками смогу.

– Ну как знаешь, – легко согласился дед. – Давай-ка их спускать.

– Давай, дед. А как?

– Сейчас вместе кумекать будем.

Накумекали. И теперь малышня весь день во главе с Велой тянула к новым подопечным веточки и листочки. И те их шустро жевали. Лишь самые смятые Микины козлята браковали и не желали даже пробовать. Но Мика не особо переживал – сам их пробовал.

Кида не отходила от горшков. Понимала, что после умелицы Сахи главное – не сильно разочаровать соплеменников. Вот и поглядывала в варево, что получается.

– Вроде готово – сказала себе, задумчиво пробуя мягкие зёрнышки чумизы с мясом. – Эх, была – не была, – долила в горшок немного молока. – Вела, веди всех есть.

Малышня уже давно нагуляла аппетит и, услышав приглашение, заторопилась к огню.

Уселись вокруг широкого пня. Дед приспособил его, раз не нашлось поблизости больших камней. И этот пенёк для детей оказался очень удобным. Не слишком высоким, таким, что каждый мог дотянуться до содержимого горшка.

Кида сунула в хваткие ручонки небольшие глиняные плошки, чтобы удобнее было черпать, и трапеза началась.

Кида с чуть заметной улыбкой стала наблюдать.

Вот Вела тихонько откладывает кусочки мяса из своей плошки на лист лопуха.

«Котятам», – поняла Кида, но ничего не сказала.

Лу вертится во все стороны, ей всё интересно, и каша, и жук, ползущий по пню, и ворона, что каркнула неподалёку, но больше посматривает в сторону козлят.

– А у них выластут лозки? Да, Кида?

Иза ест аккуратно, не спешит, дожидается, пока другие зачерпнут, вперёд не лезет.

Мика черпает и черпает без остановки. И начерпал уже целый рот. Принёс очередную наполненную плошку, а сунуть некуда.

Кида усмехнулась, пошла помогать выкручиваться из ситуации. Уселась в кружок, посадила Мика на колени.

– Ну понравилась каша? Вкусно?

Дети глянули круглыми глазами. А как же? Всегда вкусно. По-другому не бывает.

После обеда Кида завернула самый большой горшок в старую шкуру, так и нести удобней – не обожжёшься, и каша не остынет, подошла к деду:

– Сходишь к мужчинам?

– А как же? – с готовностью вскочил, отложил в сторону камни и зубило. – Всё сделаю.

Кида чуть виновато отвела глаза. Негоже ей указывать. Но если сама пойдёт, детей придётся на деда оставлять. Вряд ли это ему больше понравится.

Пока раздумывала, дед уже взобрался наверх и скрылся из виноватых глаз.

Теперь самоё любимое. Кида уселась под деревом, прижала к груди маленького Лана, и сытые дети поползли к ней со всех сторон.

– Расскажи сказку…

– Ладно… Жила девочка. Вот один раз послала её мать в лес за ягодами. Шла она, шла и увидела на земле гнездо. А в нём яички. Одно жёлтое, как солнышко, другое белое, как луна, а третье красное, как раскалённый уголёк. Вот девочка и забрала эти яички, и домой принесла…

Огляделась Кида и замолчала. Спят все. Положили головки ей на колени и засопели. Видно, что там с яичками дальше было, досмотрят во сне.

Поглядела на Велу. Та городит какую-то городушку для козлят. Ветки, палки натащила, что-то соображает. Хотела встать – ей помочь, да жалко детей тревожить. Пусть поспят.

За хозяйскими хлопотами отвлеклась, а теперь, когда переделала всё самое срочное и чуть посидела в тишине, не сразу сообразила, что за печаль тяжелит сердце. Вспомнила. Лок с Гёрой.

Ну куда они пошли?

Вечером вернулись женщины, нагруженные дарами природы, чуть позже уставшие мужчины спустились с обрыва. А ребят всё не было.

Вот Кида и поведала тревожную новость.

Накинулись все на Мотку, стали допытываться, что да как. Да Мотка своё самое вкусное догадалась с ребятами обсудить, а куда они пошли – об этом не сообразила.

Так в тревоге и легли.

Ребят всё не было. И утром они не вернулись.

Глава 27

– Надо идти…

Невыспавшиеся и хмурые соплеменники еле дождались утра. Тревога за Лока и Гёру выгнала из более-менее согретого шалаша в прохладное, только что зародившееся утро.

И пока Саха гремела горшками, все уселись на свои, уже привычные места, и выжидательно смотрели на главного, что он скажет. Сказал.

– Искать что ли? – не поняла бабка. Никто не понял, куда идти.

– Что ты! Искать! Мир большой. На все стороны не пойдёшь. А я, так же, как и Кида, думаю, что они пошли в то племя, где нити и кругляш стянули. Больше в голову ничего не приходит. Вот туда нам и надо идти.

– А как же мы пойдём?

– Обдумал я всё. Теперь послушайте и рассудите. Надо идти с дружбой. Предложить нам особо нечего. Но добрыми соседями может стать. Пока… А там видно будет. Но и пользу какую-никакую принести можем. Предупредим о бешенных собаках. Пусть знают. Ну и, главное, про ребят разведаем.

– Может, подарок какой отнести? – ляпнула бабка, не подумав.

Ну какой подарок? Мысленно осмотрели себя и своё хозяйство… Да уж! Но постепенно взгляды всех остановились на блестящих, почти шикарных, шкурах старейшины. Как ему удалось сохранить свою самую лучшую одежду в таком виде – вопрос. Но ничего лучшего у них не было.

Старейшина уловил взгляды, может, даже прочитал в них не очень ясные и не совсем осознанные мысли и провел ладонью по меховой накидке. Блестящая шерсть отразила оранжевый занимающийся восход.

– Найдётся у нас что-нибудь ещё? Мне надеть? – спросил несколько неуверенно старейшина.

– Ну так найдём что-нибудь. Кто из нас останется дома, может и в чём зря посидеть, – так же неуверенно подал идею дед.

– Да! – встрепенулась бабка, – а кто пойдёт?

– Пойдёт… Я, Рача и Санк. Не решил насчёт женщин. Как вы думаете?

Задумались.

– Оно смотря с какой стороны посмотреть, – заявила бабка.

– Говори про свои стороны.

– Ну, к примеру, у тех же тоже женщины есть. Вот и наши с ними попробуют договориться… там, где мужчины не догадаются. А?

– А если это опасно? – Лека обвёл взглядом соплеменников.

Все опустили глаза, вновь задумались.

– А если это опасно для женщин, то и опасно для мужчин, – заявила твёрдо Саха.

– Поясни, – не понял старейшина. Никто не понял.

– Ну смотрите, – Саха попыталась и сама уловить неясную мысль, и до других её донести. – Если то племя отнесётся к нам враждебно, если они погубили ребят и погубят наших мужчин, то большой разницы нет, как нам тогда пропадать. Мы уже одни не выживем.

Посмотрела на хмурые лица и добавила:

– Будем осторожны и мудры. Будем надеяться, что нам повезёт. И верить, что наш бог не даст нам окончательно погибнуть.

– Ну… Тогда собирайтесь и Саха с… Арой. Скоро выходим.

Глава 28

К обеду вышли из леса, постояли на опушке, любуясь на чужие владения.

– Никогда такого не видел, – покачал головой Санк.

Женщины посмотрели на Санка, перевели взгляд на старейшину, что он скажет?

– Я слышал, что есть племена, которые в хозяйстве шагнули далеко от других. От таких, как мы. Вот теперь и самому довелось посмотреть.

Саха и Ара за всю свою жизнь из племени отлучались только на луга, леса и болота, и мыслилось им, что жизнь везде одинаковая. Оказывается, что нет.

– Ну что? Пошли. Вон, нас, кажется, уже приметили.

Когда подошли к первым шалашам, навстречу шагнул высокий старец в длинных белых одеждах, с посохом в руке. Седые волосы его мягко падали на плечи, лоб украшало широкое очелье.

Шагнул и остановился. Стал молча ждать гостей.

За его спиной выстроилась надёжная стена мужчин. Далее блестели любопытством детские глазёнки, и недобро поглядывали настороженные женщины.

Рача, Санк, Саха и Ара, не сговариваясь, остановились, давая возможность старейшине выйти вперёд.

«Эх, не надо было ему снимать свои богатые одежды», – запоздало поняла Ара.

Хоть старейшине и подобрали всё самое лучшее, что нашлось на чужих плечах, всё же затасканные шкуры не годились для него. Особенно сейчас. Ара почувствовала, как щёки загорелись. Взглянула украдкой на Саху и подивилась её спокойствию и достоинству.

«И как она так умеет?»

Постаралась придать своему лицу такое же выражение.

– Мир вам, здоровья и удачной охоты, – произнёс после долгой паузы старейшина.

– Что же привело вас к нам, добрые люди? – несмотря на приветливые слова, на лице хозяина не отразилась доброжелательность.

– Большая беда заставила нас искать новые места, чтобы начать жизнь заново. И вот остановились мы на берегу речки, недалеко отсюда, в полдня пути.

Старейшина махнул рукой на берег.

– Этой речки. Только выше по течению.

«Вот как, – удивилась Ара и с новым интересом кинула взгляд на берег. – Оказывается, это наша же река».

– Что за беда прогнала вас с обжитых мест?

– Наше племя, большое и мирное, в дружбе находилось со всеми народами по соседству. И это расслабило нас. Свирепые псы с человеческими обличьями и безжалостными сердцами напали. От некогда многочисленного племени в живых осталось совсем немного людей. И по большей части – женщины и дети. Вот нам и предстоит начать всё сначала. А пришли мы к вам предупредить об опасности.

Хозяин оглянулся на своих соплеменников. Чуть пренебрежительная усмешка тронула его губы и отразилась в глазах. Мужчины сзади постарались яснее показать презрение к незваным гостям и их предупреждениям. Хотя по-прежнему молчали.

Ара уже не смогла скрыть краску на щеках. Но стыд и неловкость прошли. Теперь неприязнь к этим высокомерным людям наполнила её сердце.

– Не стоило трудиться, – хозяин чуть задрал подбородок. – Мы всегда готовы постоять за себя.

– Хорошо, – старейшина кивнул головой, оценивая по достоинству такую позицию. – Мы пришли не только за этим. У нас пропали два мальчика, два отрока. Вот ищем их.

– У нас не было и нет чужих. Это всё?

– Да, это всё. Позвольте попрощаться.

– Прощайте!

Хозяин повернулся спиной к незваным и нежеланным гостям. Мгновением позже отвернулся от него и старейшина. Саха, Ара, Санк и Рача чуть помедлили. Они внимательно и твёрдо вгляделись в недоброжелательные лица. И в их взглядах читалось обещание отблагодарить когда-нибудь и за доброту, и за гостеприимство, и за унижение. Сполна. От души.

Назад долгое время шли молча.

– Эх, напрасно сходили! – не выдержал старейшина, первый прервал молчание.

– Ну, зато шкуры не отдали, – усмехнулся Санк.

– Хрен им, а не шкуры, – в устах старейшины ругательства услышать можно было крайне редко. Во всяком случае, Ара слышала впервые.

–У них добра и так валом. Обойдутся! – продолжил старейшина.

Испытанное унижение заставило его забыть о преклонных годах, и он широко шагал, стремясь скорее уйти от новых знакомцев.

– Ну почему напрасно?

Рача говорил редко. Но всегда его короткие и ёмкие речи слушались со вниманием. И сейчас все обратили к нему взгляды.

– По-моему, я понял, как у них сделаны очаги. Очень интересная штука. А шалаши видели? Я, правда, не знаю, как держится крыша, но можно попробовать. Колосья они сами выращивают. И нам пора. Не… мы не напрасно сходили.

– И что ещё ты успел рассмотреть? – в вопросе старейшины слышалось изумление.

– Ну, как делать приспособление для нитей я сам сообразил. У них такое же заметил. Ещё заграждение для скота…

– Ну ты даёшь! – старейшина даже остановился. Покачал головой. Все чуть усмехнулись. А потом Санк прыснул со смеху, и за ним расхохотались остальные.

– Понравилась мне она, отец! – заявил Пеша.

Это был высокий юноша с розовыми мягкими щеками и округлостями в неуместных для мужчин местах.

Маленькие глаза старейшины блеснули молниями. Но эти молнии заставляли дрожать других мужчин племени, на сына они не действовали. И всё же есть предел и отцовскому терпению.

– Ты опять за своё?

– Не, в этот раз не так. Девушка эта крепко красивая. Я хочу с ней семью создать.

– Ты ополоумел? Ты же берёшь Олу.

– Она некрасивая.

– Она дочь старейшины и моего друга. Наши племена станут ещё ближе и сильнее. Ты слышал, что говорили о диких людях эти пришельцы?

– Я двух жён мог бы взять. И Олу, и эту девушку.

– Оле это не понравится.

– Ну и что?

– Нет!

Недовольный Пеша вышел из высокой и богатой хижины. Самой лучшей среди других. Пошёл к реке.

«Ола! Ола! Кому нужна эта худющая палка с длинным и острым, как сучок, носом! И почему он должен отдуваться за всё племя. Пусть с ней строит семью кто-нибудь другой. А он…».

Пеша прищурил глаза. Чтобы ему такое придумать? Но в голову ничего не приходило. Долго хмурил лоб и дёргал от злости волосы. Но постепенно брови его разгладились, и в глазах зажёгся лукавый огонёк.

Глава 29

– Ба, ба-аб, – перепуганная Мотка кинулась к Фане подмышку, перепугав и её до полусмерти, – там кто-то пришёл.

– Где? – бабка чуть перевела дыхание и попыталась встать.

Но Мотка обхватила её руками:

– Не ходи! Пускай мужики.

– Да отпусти ты меня, дурная. Кто пришёл? Где пришёл?

Встревоженные люди кинулись наружу.

Несколько мгновений тянулось молчание, потом радостные крики донеслись и до Мотки, и до пленённой бабки.

– Нечто Лок с Гёрой вернулись?

– Не, там кто-то большой.

– Да пусти же меня! Во, вырастила медведицу на свою голову, что и не одолеть.

А снаружи радостные и возбуждённые возгласы продолжались, и Мотка, наконец, решилась рискнуть. Отпустила бабку и сама высунула нос из шалаша.

– Аз… И Зага!

Живые! И с виду не очень вредимые, они стояли на краю обрыва, смотрели на своих и улыбались.

Лека не выдержал, забрался вверх и первым обнял друга. А потом помог им спуститься.

Объятия грозили не закончиться, но победило любопытство:

– Как же вы? Спаслись? Как нас нашли?

– Живы? И ты, дед? Лу… а Ара?! Кида, ты родила?…

Вопросы сыпались со всех сторон, пока немного не успокоились, потом стали звучать и ответы.

– Ара жива. И ещё старейшина, Санк, Саха, Рача. Они ушли Лока с Гёрой искать…

– Нас же тогда не было с вами. Мы с Загой и не знали ничего. Когда вернулись в селение, там рыскали эти дикари. Там уже всё было кончено…

– Да, вот мы здесь остановились. Мало нас, конечно. Но что сделаешь?

– Кругом одни трупы. Мы из кустов наблюдали. Думали, что совсем одни остались…

– Ещё же Наз…

– Наз жив?

– Он решил вернуться, посмотреть, может, кто остался живой или раненый. Жаль, что вы не встретились…

– Не встретили его. Да там больше никого нет. Напрасно он пошёл.

– Как же нашли нас?

– Несколько дней выживали, не знали куда податься. А потом набрели на следы. Человеческие и коровьи тоже. Не знали, что ваши. Долго думали, что они означают. Решили пойти по ним, посмотреть. И вот…

– Это коровьи, небось, остались. Наши всё же легче, дождём тут же смылись.

– А сейчас дошли… Смотрим, глазам не верим – дед в костёр дрова подбрасывает. А потом слушаем – и ушам не верим, Мотка вопит дурным голосом.

– Голодные, небось. Пойдёмте, вот радость…

Глава 30

Поздно вечером уставшие путешественники вышли из леса и ещё издали увидели на берегу своих людей.

– Случилось что? – не выдержала Саха.

Маленькие детские фигурки Лу и Изи, заметив их, с воплями побежали навстречу. В воплях взволнованные женщины с облегчением уловили радостные нотки.

– Пришли! Пришли! – каждая из маленьких девочек стремилась первой, если не принести добрую весть, то хотя бы проорать.

– Это мы пришли? – улыбнулась Ара.

– Или ребята вернулись? – попытался догадаться Санк.

– Аз! Аз пришёл! – запыхавшаяся Иза была первой.

Путники остановились. Не могли поверить. Саха, словно невзначай, подхватила под руку побледневшую Ару. Та этого даже не заметила.

– Что ты говоришь? – переспросил удивлённый старейшина.

Но к ним уже подбежала и Лу. Обхватив руками старшую сестру, она подтвердила слова Изи.

– Ала, Аз присол с Загой.

Путники, опомнившись, тронулись дальше.

Но Ара, вскрикнув, вырвала руку и побежала. Словно и не было дневного напрасного перехода. Словно только что не падала от усталости. Она бежала, не замечая, как из глаз льются слёзы. На этот раз от счастья. От неожиданного, свалившегося, самого большого счастья на свете.

– Упадёт, – испугалась Саха.

Она поняла, что Ара сейчас не замечает ничего.

Саха поспешила следом. Почти побежала.

Оставшимся путникам не осталось ничего другого, как ускорить шаг.

Саха оказалась у края обрыва вовремя, чтобы заметить, как Ара стремительно спустилась вниз, как раскинув руки, словно птица крылья, побежала навстречу своему жениху… Как Аз, высокий и красивый, до этого сидел у огня, обнимая за плечи красивую девушку.

«Зага», – узнала Саха.

Аз, казалось, не слишком обрадовался встрече с любимой. Он даже вытянул вперёд руку, желая её остановить, но… передумал, тепло обнял и повернулся к Заге, словно приглашая Ару также обрадоваться и другой спасённой.

«Своей новой жене», – поняла Саха, и сердце её упало.

За ужином у костра вяло переговаривались. Новостей было много, но звучали они тягуче и монотонно, словно рассказчики выполняли повинность. Повинность никому особо не нужную, потому что и слушатели были рассеяны и невнимательны.

Одна Зага щебетала, живо интересуясь нынешним походом в чужое племя. Она расспрашивала и расспрашивала об увиденном. И Санк с Сахой по очереди отвечали, но делали это всё неохотнее. А Зага сменяла свои вопросы своими же рассказами о перенесённых скитаниях. И в этих скитаниях было немало забавного. Но никто не улыбался.

Зага и Аз сидели чуть отдельно на бревне, тесно прижавшись друг к другу, словно демонстрировали свою новые отношения. Может, Аз и пытался пару раз чуть отодвинуться, но Зага мгновенно устраняла образовавшиеся щели.

Кида сидела вся облепленная дремавшими детьми. Даже Лу на этот раз отстала от сестры и прижималась к Киденому тёплому боку. Глаза её с трудом открывались.

Ара ушла в шалаш. Сказала, что слишком утомил её сегодняшний поход. И разболелась голова.

Мотка глядела на Аза и на языке её вертелся вопрос. Она знала, что некоторые вопросы лучше не задавать. Но она также знала, что если сделать круглые наивные глаза, пару раз хлопнуть ресницами, то любой вопрос пройдёт. Спишется на детскую наивность. Для всех пройдёт, но бабка не спишет ни на детскую, ни на наивность. А бабка сидела рядом, поэтому Мотка поглядывала то на Аза, то на Загу и держала свой вопрос за зубами.

Саха порывалась в шалаш. К Аре. Но… Нужна ли она сейчас там? Может, Аре лучше самой попробовать разобраться в своей жизни? И Саха сдерживалась.

Наконец, старейшина встал, поблагодарил женщин за пищу и обратился к утраченным было и вновь обретённым соплеменникам:

– Прошу в наш шалаш.

– Нет, – ответил Аз, – мы уже облюбовали себе место под той ивой, – указал на дерево, под которым провёл последнюю ночь Наз. – Мы переночуем там.

– Что ж, дело ваше, – старейшина ушёл. Вернулся:

– Кида, возьми мои бывшие шкуры себе, укрывай ими детей. Мне они больше не нужны. Я уж в этих… – дёрнул плечами, показывая одежду, в которую его наряжали всем племенем.

– Хорошо, – Кида пошла укладывать детей на новое ложе.

Вскоре все разошлись, у костра остался дед, он сегодня смотрел за огнём, и Саха, засиделась, задумалась, запечалилась.

– Сдаётся мне, что с возвращением Аза не только радость вернулась, – тихо промолвила женщина.

– Ничего, – сказал дед, – жизнь… она всё расставит на свои места. И расставит правильно. Как надо.

Саха поглядела на деда, перевела взгляд на огонь. Яркие языки пламени лизали дрова, словно пробуя на вкус. Иногда сучки и ветки сердито трещали, будто не желали, чтобы их трогали горячими языками, и брызгали искрами. И искры поднимались высоко-высоко к звёздам. Но сил долететь даже до ближайших не было. И они сдаваясь, тихо гасли.

Глава 31

– Зага, хочешь, я тебе помогу?

Ара подошла к девушке. Та скребла челюстью какого-то небольшого животного свежую шкуру – удачная первая охота Аза на новом месте.

Может быть оттого, что голос Ары прозвучал неожиданно и сзади, Зага вздрогнула, оглянулась, и взгляд её в первые мгновения был недобрым. Но потом широкая улыбка осветила лицо девушки, и она мягко ответила:

– Нет, не надо. Я сама хорошо справляюсь.

И отвернулась.

Ара немного постояла над склонённой спиной и пошла дальше.

Они с Лайей пробовали сплетать нити в ткань. Рача объяснил как. И это оказалось несложно.

– Как ты так можешь? – не выдержала Лайя и почти с возмущением посмотрела на Ару.

– Ты про что?

– Про это! – Лайя кивнула головой в сторону Заги.

Вот уже несколько дней она наблюдала, как Ара пытается завязать дружбу с нынешней женой своего бывшего жениха.

– Тебя же обидели! А ты вертишься перед ней, как лисица перед курицей.

Это были злые слова и несправедливые. Лайя и сама это почувствовала, и пожалела тут же о них.

Но Ара не обиделась. Она нежно провела своей шершавой ладонью по руке Лайи. И та, с некоторым раздражением и облегчением догадалась, что та её опять неправильно поняла.

– Я и сама считала так же. Всю первую ночь после их возвращения я проревела. Едва сдержалась, чтобы не выскочить из шалаша и не убежать на край света.

Ара замолчала. Задумчивый взгляд её был устремлён далеко-далеко.

– А потом? – не выдержала Лайя.

– А потом? – Ара поглядела спокойно на Лайю. – А потом у меня где-то здесь, – Ара положила ладонь в центр груди, – словно кто-то вложил истину… которую я в своей обиде не разглядела. Словно кто-то посторонний и мудрый сказал: «Случилось чудо. Вернулся любимый дорогой человек. Он вернулся из той стороны, из которой редко кто возвращается. Почти никогда. И ты ревёшь, словно от горя, и ты хочешь убежать, словно от беды. Ты не рада?»… И я успокоилась. Ну и что, что он с другой? Я люблю его от этого не меньше. Он рядом, и мне этого довольно. А в том, что они с Загой теперь вместе, нет вины ни одного, ни другой. Они же думали, что остались одни в целом свете. Вот и утешали друг друга, как могли.

Ара вновь перевела взгляд в свою дальнюю даль.

Лайя отвернулась. Внутри смешались два чувства, настолько разные, что не могли мирно ужиться в одном сердце. И пинали, и вытесняли друг друга. Но сердце не выпускало их на свободу, так вдвоём они и беспокоили Лайю.

Одно из этих чувств – раздражение на такую непонятную и непохожую на других Ару. Конечно, в ней есть недостаток. Только Лайя его пока не может распознать. Но этот недостаток, как большой обман. И Ара просто всех обманывает, скрывая себя истинную, и выставляя напоказ сплошную доброту.

Другое… А вот другое чувство Лайя не желала рассматривать. И сама старалась запихнуть его поглубже, лишь оно начинало звучать в её сердце.

– Но ты права… Не стоит навязываться в подруги.

Ара посмотрела на свою работу. Получилось два довольно длинных и широких холста грубоватой вязки.

– Давай лучше подумаем, кому первому подарим наши одежды.

Лайя наклонила голову набок, пытаясь мысленно представить человека внутри их светлых полос.

– Это женщина?

– Да, давай начнём с женщин. Что-то я сомневаюсь, что мужчины с радостью обличаться в наши нити.

– Кида? Или Саха?

– Давай Фена. А? Вот уж кто не ожидает подвоха.

– Давай, – Лайя захихикала.

– Теперь это как-то надо соединить, – Ара задумчиво подняла одну полосу вверх, оглядывая её на просвет.

– Смотри, вот эти нити, что торчат, можно связать с нитями другой полосы.

– Точно, по этому краю и по этому. Здесь оставим место для головы.

– Здесь для рук.

Девушки с новым энтузиазмом принялись за дело, и очень скоро перед их восхищёнными взорами предстало нечто серовато-белое, длинное, лёгкое, летнее, мягкое и приятное на ощупь.

– Мотка, – позвала Ара. Та уж давно поглядывала на новую штуку. – Зови Фену.

– Ба! Ба! – догадалась девочка и побежала куда-то в кусты.

Через короткое время она тянула за руку чуть упирающуюся и растерянную бабку.

Ара и Лайя широкими улыбками встречали старую женщину. В вытянутых руках они с разных сторон держали первое в их племени платье. И от этих улыбок, и от этого непонятного наряда бабке ещё больше стало не по себе. Не дойдя нескольких шагов, она крепко упёрлась босыми ногами в песок, и дальше Мотка её уже не сдвинула.

– Фена, это – тебе! Давай примерять.

Вечером бабка долго не выходила к ужину, всё доила свою корову. Уже старейшина готовился встать, чтобы попрощаться с племенем до рассвета, да всё медлил, тяжёлая работа отозвалась усталостью и сковала тела, а бабка всё не шла.

И уж чего Фена точно не хотела, так это появиться в момент, когда появилась. Когда все замолчали, и отрешённо глядели в огонь, ожидая добрых пожеланий старейшины. А потом чей-то резкий вздох привлёк внимание одного, другого, и взгляды всех переместились от костра на удивительную фигуру в ночи. Бабкину фигуру. В длинном светлом одеянии и с повязкой из шкур на бёдрах.

Без повязки бабка наотрез отказалась носить эту страмоту.

«А во с повязкой ещё попробую, так и быть. Но посмотрю, что ещё скажут люди…»

Людям понравилось.

Глава 32

Точно идти по тому маршруту, на который указывала стрелка, не всегда удавалось, дорогу иногда преграждали небольшие и большие болота. Туда ребята не рисковали совать свои носы и прочие части тела. Приходилось двигаться в обход. Но потом старались вернуться на нужный путь.

Его конец не угадывался. Пришло подозрение, что идти придётся очень долго.

Но сколько бы не длилось это путешествие, назад дороги не было. Вернуться в племя ни с чем – это позор. Тогда лучше бы они никуда не уходили с самого начала.

Дорогу не помечали. Надеялись, раз бог ведёт их к себе, то и обратно тоже выведет.

Когда второй раз штука промурлыкала женским голосом свой призыв к подъёму, ребята испугались, может, лишь чуть меньше, чем в первый. Тут же подхватились, хотя было ещё рано, и пошли, как им велели.

Но это мурлыкание повторялось каждое утро, и оно им с каждым разом всё больше не нравилось. И дело не в том, что ими командовали, – это как раз нормально, значит, эта тётка лучше знает, когда им вставать. Хотя, могла бы чуть больше рассказать, куда их уводит. Но тут уж они ей не указчики.

Ребятам вскоре перестала нравиться сама эта тётка. Может потому, что они её и не знали вовсе, только голос слышали. Но она повторяла одни и те же слова одним и тем же тоном. И в этой одинаковости было что-то неестественное. Словно неживое.

– Чего она всегда такая радостная? – удивлялся Гёра, и в его голосе ясно слышалась досада.

– Сидеть в такой маленькой штуке и быть счастливой – это умудриться надо, – Лок попытался к тётке быть справедливым.

– Лучше сейчас об этот не говорить, – Гёра кивнул на штуку.

– Ты думаешь, она слышит?

Гёра поднёс ко рту штуку и спросил в неё:

– А долго нам идти?

Но тётка не отвечала.

– Тётя, а ты точно знаешь, где живёт бог?

И на это не было ответа.

– Обиделась? – чуть испугался Лок.

Женщины существа непредсказуемые, зависимость от них не всегда приводит к добру. Вот взять Мотку. Если бы она их вела по каким-нибудь дорогам, вряд ли бы они вообще куда-нибудь дошли. А тут эта непонятная тётка. И разговаривать с ними толком не хочет.

– Может, она, как дух, в эту коробку возвращается временами, а теперь где-то бродит?

Лок пожал плечами. В духах он разбирался ещё меньше, чем в женщинах. Потом всё же ответил:

– Ну, конечно, дух. Никакая настоящая тётка не влезла бы в эту штуку.

– Я знаю, что есть духи, которые от умерших людей остаются… Слушай, – Гёру осенило, – может, это кто-то из наших?

Лок задумался. Действительно, столько народа из их племени погибло. Наверняка они скитаются неподалёку. Но тут же возразил:

– Да ну, ни у кого не было… – схватил Гёру за руку, притянул к себе и продолжил в самое ухо, – такого противного голоса.

Гёра хмыкнул. Он был согласен.

И этот противный голос их стал будить каждое раннее утро.

Идти было нетрудно.

После бодрого подъёма не менее бодро шагали, пока солнце не начинало припекать взлохмаченные макушки, выискивая их сверху среди кудрявых деревьев. Дорога была нетяжела. В основном ныряла из одного леса в другой.

Легко шагалось по пружинистому многолетнему хвойному слою соснового бора. Значительнее тяжелее было пробираться сквозь заросли смешанных чащ. Но ребята упорно шли, и позади оставались и сосновые боры, и смешанные чащи, а впереди приветливо махали зелёными ветвями их новые собратья.

Потом делали длинный перерыв, во время которого успевали не только отдохнуть, но и поймать какую-никакую добычу, развести костёр и вкусно пообедать.

Часто приходилось менять обувку. Тут уж руки-крюки не могли смастерить что-нибудь надёжного. Но и босиком далеко не уйдёшь. Зато лес давал много материала. Бери – и мастери.

– Да-а! – тянул Гёра, оглядывая свою обувку.

– Да-а! – соглашался Лок.

– У деда бы глаза на лоб полезли.

– Ну так они и у меня лезут.

Глава 33

– Давай обойдём лучше, – в который раз предложил Наз, и в который раз Шима упрямо покачала головой.

– Я, может, в последний раз там побываю… Хочу… попрощаться.

Наз посмотрел на свою спутницу. Смелая. Это он понял, когда она отчаянно боролась за жизнь. Красивая. Длинные светлые волосы прямо спускались по спине. Голубые глаза с какими-то тёмными пятнышками. Словно в чистой воде рыбки плавают, – пришло неожиданное сравнение. Тёмные брови сейчас хмурятся – готовится к тяжёлой встрече. Встрече с местом, которое никогда не станет прежним. Таким, каким она его любила. И по протоптанным дорожкам никогда не будут ходить люди, которых она любила.

Наз порадовался, что тогда задержался и похоронил всех убитых и во втором селении. Теперь их тела не лежат беззащитные перед дикими зверями, и Шиме будет чуть легче.

Но как бы ей не было, она не жаловалась. Молча ходила между разрушенных шалашей, лишь слёзы беспрерывно стекали по щекам.

Отсюда они ушли не с пустыми руками. У каждого на спине висел лук, к поясу были привязаны стрелы, топоры, молотки и ножи – всё самое лучшее, что удалось найти на месте побоища.

Дальше Наз повёл девушку в обход своего селения. Видеть печальные остатки ещё одного разорённого племени ей ни к чему.

По дороге Наз рассказывал Шиме про своих людей. Тех, кто остался в живых. Так он готовил девушку к встрече. Жить она теперь будет с ними. Шиме все очень понравились. Особенно бабка, чему Наз был немного удивлён..

А идти осталось недолго. Назу дорога была уже знакома, и он прикинул, что дойдут уже на следующий день. Осталась одна ночёвка. И поздно вечером они стали готовиться к ней.

Пока парень разводил огонь, Шима потрошила птиц, которых настреляли по дороге. Потом девушка готовила ложе для себя и своего спутника, каждому по разные стороны костра, а Наз жарил мясо.

А потом они оба с аппетитом ели.

Недавние потрясения не убили дух девушки, она готова была к новым встречам. Но всё же, поглядывая на Наза, понимала, насколько ей хорошо с ним. Вдвоём.

Она вспомнила рассказы стариков о том, что сначала на земле было всего два человека – мужчина и женщина. Первые люди. И никогда не задумалась, как хорошо им было. А теперь задумалась.

А Наз размышлял о тех вестях, с которыми завтра придёт в племя.

Самое главное – бешенные собаки ушли. Они с Шимой следили за ними несколько дней. Сначала те долго искали своего вожака, но сделать этого не смогли – Наз и Шима позаботились.

Потом они долго выли и выплясывали необычные пляски. Потом выбрали нового и отправились дальше.

Дальше… Ох, как же Наз хотел, чтобы они никогда больше не вернулись в эти края. Но, даже если вернутся, их нужно достойно встретить. Так, как они заслуживают. И подготовку к встрече надо начинать сразу. Их маленькое племя должно быть надёжно защищено.

Наз потянулся к шее, снял шнурок. Каждый день он вертел в руках непонятный предмет и не мог понять, что это. Что такое он сорвал с шеи бешенного вожака.

Зуб? Больше всего это похоже на зуб. Вот только таких зубов он никогда не видел, да и вряд ли есть такие животные. Даже представить смешно. Но никаких других ассоциаций не возникало.

Предмет был розового чистого цвета, как вечерняя заря. Ковырнул пальцем – материал плотный, не крошится, хотя возникало ощущение, что стоит чуть поднажать, и этот «зуб» расколется.

Размером с маленький палец, и к тому же согнутый. И две дырки.

Вот такая памятка осталась от вожака.

Наз чувствовал, что у этой штуковины есть своя тайна. Важная. Вот и вертел тот зуб в руках, пытаясь разгадать её.

– Слышала, далеко-далеко есть океан. Это место, куда сливаются все реки. И воды там столько, что можно плыть много дней и всё равно не переплывёшь.

Наз с лёгкой улыбкой смотрел на Шиму, слушал.

В этом его походе он не нашёл никого из своего племени. Не нашёл тело брата и следов его. Но эта отважная девушка стоила того, чтобы за ней идти почти в логово собак.

– Ты слушаешь?

Шиме показалось, что, несмотря на внимательный взгляд, Наз её не слушает.

– Слушаю. И мне очень интересно, что в том океане.

– А в том океане живут огромные звери. Намного больше наших земных. Может, это зуб кого-нибудь из океанских зверей?

– Ну, судя по размеру зуба, не такой уж и большой его хозяин.

– Нет. Я просто хотела сказать, что наш мир такой великий, а мы знаем его лишь маленький кусочек. А ведь сколько неведомых существ в нём обитает.

Шима нервно оглянулась – напугала сама себя.

Но Наз не заметил этого. Он лёг на своё ложе, закинул руки за голову и вгляделся в звёздное небо.

– Да… Вот бы узнать этот мир чуть побольше.

Глава 34

– Постой! – Санк постарался, чтобы слова прозвучали мягко. Но и без этих стараний в его голосе смешались и нетерпеливые, и умоляющие нотки, о которых он даже не подозревал, так что напускная мягкость не особо и выделялась.

Девушка остановилась на значительном расстоянии, готовая дёрнуть, как лань, в любой момент.

– Я хочу подарить тебе… Посмотри… Я приготовил его тебе…

Санк не стал уточнять, что готовил не только он. Лека, сам не зная для кого и для чего, тоже немало помог.

Мягкий небесный камень он нашёл случайно, и сразу понял, что это бог его для него кинул. Санк и принял с благодарностью. А потом всё свободное время, и немного несвободного, он обтачивал его песчаником, шлифовал мелким песком и шерстью, пока не получилось маленькое гладкое синее яичко с белыми пятнышками разных размеров. Подарок уже был готов, когда пришла в голову идея украсить его чуть больше. Уж очень это яичко получилось похоже на кусочек неба с пушистыми облаками. Вот и надумал выцарапать с одной стороны луну, с другой солнце, чтобы приносило это яичко радость своей хозяйке и днём, и ночью.

Но сам не рискнул за это взяться. Страшно было испортить такую интересную вещь. А чувствовал, что испортит. Вот и обратился с просьбой к лучшему другу.

Лучший друг не стал задавать лишние вопросы, только уточняющие про местоположения небесных светил, и постарался так, что Санк понял, – это самое красивое из сделанного ими когда-либо.

Лека посоветовал продырявить тонкое отверстие и вставить шнурок. И начал это делать, но Санк чуть ревниво отобрал. Дальше он сам.

Скоро подарок был полностью готов. Осталось самое сложное – вручить его той, кому он предназначен.

Несколько дней ждал случая. Уходил на свою поляну. Вглядывался в просветы между деревьями. И вот, когда уже притупилось внимание, случайно оглянулся и заметил её.

Девушка стояла на краю поляны, готовая каждое мгновение скрыться в зелени.

Высокая, тонкая, с густыми длинными волосами. Она нервно переминалась с ноги на ногу.

– Иди сюда, – Санк не решался шагнуть навстречу.

И девушка пошла.

И только когда она была совсем близко, Санк заметил, насколько напряжённые и отчаянные её глаза.

«Чего она такая перепуганная?» – не в первый раз задал себе такой вопрос, но ответа, как обычно, не дождался.

– Вот, посмотри, – Санк протянул на открытой ладони свой подарок. – Это тебе.

Девушка несмело взяла тонкими длинными пальцами, стала с улыбкой смотреть, потом подняла глаза, и столько в них было радостных восторженных искр, что Санку стало совестно.

– Это можно повесить на шею.

Девушка повесила. Залюбовались оба. Красиво.

– Как тебя зовут?

– Уша.

Наконец он услышал её голос. Тихая нежная мелодия. Всю жизнь бы слушал.

– А меня Санк.

– Я знаю. Ты уже говорил.

– Я тебя ждал.

Девушка промолчала.

– Я тебя каждый день ждал. И каждый день буду ждать. Ты приходи.

– Ладно. Постараюсь.

– А где ты живёшь?

Напрасно спросил. Уша занервничала, стала оглядываться по сторонам.

– Мне пора.

Санк не стал задерживать. Молча смотрел, как скрылась худенькая фигура.

Глава 35

Несмотря на неодобрение Сахи, да и остальных в племени, Лайя почти каждую лунную ночь уходила. Бродила в светлой тишине, надеясь на чудо. Но луна не открывала ей свою тайну, и травы не шептали свои секреты. Сначала Лайя в отчаянии сильно досадовала, пыталась умолить ночное светило. Потом обращалась к луне с бранью. Но ясноликая и на брань безмятежно смотрела с высоты, и чуть улыбалась.

И Лайя устала от плача и обид. Всё чаще молча сидела и просто смотрела, а ночь незаметно открывала ей свою иную сторону. Ту, на которую Лайя не рассчитывала, потому как о её существовании и не подозревала до времени.

Кругом, куда не падал взгляд, был особый мир, наполненный волшебством.

Пушистые облака, как морозное дыхание огромного исполина, который пытается спрятать звёзды от человеческих глаз.

И представлялось Лайе, что это существо живёт в далёком краю. В большой белой берлоге. Большой белый зверь. Своим ледяным дыханием он покрыл окрестности льдом и снегом, и вот всё злится на небо за то, что оно недосягаемо.

А берёзы? Берёзы – это зачарованные девушки. Злая безобразная ведьма позавидовала тонкому красивому стану и превратила их в деревья. И вот теперь они шепчут, жалуются всем проходящим на злую судьбу, но никто не понимает. А Лайя, хоть и догадывается, но помочь ничем не может, лишь нежно проводит ладонью по гладким стволам, утешает сочувствием.

А однажды, когда луна коснулась полной щёкой тёмной ленты реки и бросила в её струи серебристую дорожку, Лайя долго смотрела, пока не сложились слова:

Лунная дорожка лежала на воде,

По ней шла девушка.

Она полоскала босые ноги в белых искрах,

И ей было щекотно.

Она смеялась.

Эти слова Лайе так понравились, что она повторяла их снова и снова, пока не выучила. А следующим днём захотела хоть с кем-нибудь поделиться. Увидев сидящую на почти горизонтальном стволе ивы Лу, она подошла к ней. Села рядом. Долго вместе смотрели на текучие воды.

– Лу, хочешь послушать?

– Хотю, – Лу редко от чего отказывалась.

– Лунная дорожка лежала на воде…

Лайя медленно произносила слова. Она чувствовала, что так надо, так правильно.

И Лу поняла. Она задумчиво повторила:

– По лунной долозке сла девуска… А она голая?

– Да, – Лайя не сомневалась. – Но у неё длинные волосы.

– А какие волосы?

– Цветом? – Лайя попыталась и днём мысленно увидеть ночную незнакомку. – Ночью тёмные.

– А днём?

– Днём синие… Нет, голубые.

– Она дух леки?

– Да, – выдохнула Лайя. – Точно. Она дух реки.

– А как её зовут?

Лайя долго сидела, молчала.

– Руса. Её зовут Руса.

Глава 36

– Мать, а тебе дарили подарки?

Уше нестерпимо хотелось поделиться своей радостью. Но она опасалась. И вот начала издалека. Во всяком случае, ей казалось, что издалека.

Кама резко мотнула головой, а потом замерла. Задумалась. Как же она это забыла?

Летний солнечный день. Река. Она – юная девушка, почти ещё ребёнок, стирает что-то на берегу. И белобрысый паренёк протягивает руку.

– На, это тебе.

Голос звучит грубовато и резко. Она намахивается тряпкой, думая защищаться. Но замечает красивое ожерелье из ракушек. Тряпка беспомощно повисает в воздухе, голос предательски дрожит:

– Это мне?

– Тебе.

Едва успевает взять, как паренёк отворачивается и скорым шагом уходит прочь.

Кама смотрит ему вслед, переводит взгляд на ожерелье. Ах, какое красивое!

Теперь не замечает, как лёгкая улыбка тронула губы.

– Да… Один раз.

– Кто?

– Тай… Когда он был совсем юным.

– Расскажи. Ты же обещала.

Кама задумалась. Да, обещала. Но страшно. Как дочь воспримет? Не будет страдать? Ну, если только чуть-чуть рассказать, самый краешек.

Они с Ушей сидели у ручья, перебирали и мыли только что собранные корешки. До вечера далеко, не скоро вернётся хмурый отец.

– Мы с Таем росли вместе, рядом. Смутно помню его в раннем детстве. У него брови такие хмурые были, серьёзные. А глаза серые. Красивые.

«Как у тебя», – неосторожные слова едва не сорвались с языка.

– Вот он мне и подарил ожерелье из ракушек. Мы тогда ещё маленькие были. Я почти забыла про это.

– А где оно сейчас?

– Не знаю…

– Ты не сохранила?

– Не сохранила…

– А потом?

– А потом мы выросли, – голос Камы звучал всё неохотней. Дальнейшее не хотелось вспоминать. – Отец был строгий. Твой дед, получается. Он старейшина племени, и в мужья мне присмотрел совсем другого.

– Моего отца? Яху?

– Нет… твоего отца тогда в моей жизни ещё не было… Потом появился.

Уша чувствовала, что речь матери, как обессиленный ручеёк – вот-вот иссякнет. Попыталась хоть что-нибудь вытянуть.

– Ты ничего не могла сделать?

– Мы с Таем однажды решились… бежать из племени.

– Не получилось? – догадалась Уша, и сердечко её заныло от горя.

– Не получилось…

Кама не зря столько времени пыталась это забыть. Потому что с такой болью невозможно жить. И теперь бессмысленно полоскала и полоскала корень рогоза в прозрачной воде, не замечая, что он давно уже чистый.

Уша догадалась каково матери. Она обхватила родное морщинистое, но всё ещё прекрасное, лицо ладонями, повернула к себе:

– Не плачь. Не надо, – а у самой слёзы забрызгали щёки.

С детства остро чувствовала страдания матери, лишь причина неясным мраком туманилась – не разглядишь. И всегда для неё это было самым тяжёлым.

Мать судорожно обняла её, уронив, наконец, в воду рогоз.

– Ты… ты единственное, что у меня есть. Остальное я потеряла… Как то ожерелье.

Глава 37

Аз оглядел свой шалаш. С тех пор, как они с Загой нашли своих, прошло всего несколько дней, а уже успели соорудить уютное местечко. Даже обложили медвежьими шкурами, отчего стало приятно и уединённо. Одна шкура лежала под ивой на песке, на ней они с Загой спали. И ещё две укрывали их с разных сторон.

Аз привычно отогнал смущающую его мысль, что это может быть неправильно. Никогда такого не было, чтобы всю добычу он тащил к себе.

Но, с другой стороны, он и жену никогда не имел. И свой семейный шалаш. Не могут же они с Загой жить у всех на виду. Племя должно понять. И потерпеть. Вот как устроятся с женой нормально, тогда он и о других будет заботиться.

Хотя, и сейчас заботится. Мясом-то он щедро поделился с племенем. Одним им с Загой столько ни за что не съесть.

Одна из шкур отгораживала их от остального племени. Вот из-за неё Кида случайно услышала то, что не предназначалось для посторонних ушей.

Кида знала, что Зага всё утро находилась в своём шалаше. И когда услышала голоса, то поняла, что и Аз вернулся. Он ей был нужен. Вот и пошла.

Около шалаша Аза чуть тлел второй костёр. Кида посмотрела на него долгим взглядом. Всё чаще эта пара по вечерам сидит отдельно. Здесь же что-то готовят себе.

Кида вздохнула. В последнее время всё идёт… как-то… Грустно, что ли? А потом услышала…

Голос Заги шипел от ярости:

– Ты опять на неё смотрел…

– И что? Что мне теперь на людей нельзя смотреть?

– На неё нельзя! – Зага чуть взвизгнула.

Кида остановилась, не решаясь окликнуть Аза. А потом:

– Ещё раз… И пожалеешь!

– Смотри, девка, сама не пожа…

– Я ей покажу, как чужих мужей завлекать…

Кида повернула. С тяжёлым сердцем пошла к себе. Всё гораздо хуже, чем ей только что казалось.

Дети играли в песке. Ланчик спал.

Кида взяла гарпун, шагнула в реку. Но внимание на рыбу переключить никак не получалось. Надо с кем-то поговорить.

Оглянулась по сторонам. Малолюдно сегодня, все разошлись по делам. Лишь дед сидел у огня, мастерил всем обувку.

Кида вышла из воды, пошла к старику.

– Или случилось что? Ты вроде как сама не своя? – дед, чуть прищурив глаза, поглядел на женщину. – Услыхала что?

Кида вскинула голову.

– А ты откуда узнал?

– Узнал. Тут не надо много умов иметь. Видел, как ты дёрнула от них, – дед кивнул в сторону увешанных шкур.

– Мне кажется, что Аре… Что Ара… Что ей надо быть осторожней.

– Во как… Давай-ка, девка, расскажи всё.

Кида рассказала. И с её слов не получилось того эффекта. Не получилось передать всю ненависть, что слышалась в словах молодой жены.

Но дед понял. Задумался.

– Надо смотреть в оба. Зага – девка горячая, с детства – огонь. Как бы, правда, чего не натворила.

– Может, ещё кого надо предупредить?

– Шепну я кой-кому из мужиков. А ты Сахе. Больше не надо пока. Может, всё образуется.

Кида поняла. Дело рискует закрутиться нешуточное. За такие угрозы можно и из племени вылететь. На все четыре стороны. Только вот угрозы ли это? Может, просто боль ревнивого сердца?

Долго сидели с дедом задумчивые. Дед, казалось, мирно плёл лапти. Кида ломала тонкие сухие ветки и подбрасывала в огонь.

– Ну-ка, давай свою ногу.

– Так ты мне уже сплёл!

– У вас с Арой, нога вроде одинаковая. Теперь ей плету.

Кида встала, послушно вложила тонкую ступню в основание подошвы.

– Понял, – отодвинул дед начатый лапоть. – У Мотки и то скоро ширше и длиннее станет.

– Нога?

– Да. Вы с Арой уж очень тонкие…

Дед не смог выразить свою мысль.

«Девки слишком хрупкие… Неужто в племени появился лиходей? Кабы не было беды…»

А за новыми богатыми шкурами молодые муж и жена яростно и жарко любили друг друга.

Глава 38

Вышли из леса.

– Видишь, впереди ивы? Там речка. Там наши. Дошли.

В сердце Шимы смешались облегчение и тревога.

Устала. Хочется отдохнуть. Но как её встретит чужое племя?

По рассказам Наза она их уже всех знала. Добрые люди. Но любящее сердце видит только хорошее. А сердце Наза любящее. Это Шима уже поняла.

– Пойдём? Не бойся, – подбодрил парень, и девушка улыбнулась в ответ.

Возвращались они не с пустыми руками. Весь день стреляли дичь.

Когда подошли к обрывистому берегу, замерли на несколько мгновений, рассматривая мирную картину внизу.

День догорал. Закат раскрасил розовым не только небо, реку, но, казалось, сам воздух. И немного людей у костра. Они мирно сидели тесным кружком и о чём-то переговаривались. Чуть в стороне был костёр поменьше. Наз с тревогой туда посмотрел. Это что-то новенькое. При нём костёр был только один. Но, может, это дети играют? Хотя фигуры темнеют там явно не детские.

Наз не спешил нарушать покой. Любовался мирной картиной. Поискал глазами Ару. Наклонила голову, рассматривает что-то в руках. Кида сидит, прислонившись спиной к стволу ивы. Как всегда, ей нужна опора, потому что на неё саму опирается куча мала и того меньше. Саха ходит по кругу, суёт что-то в руки. Опять, наверное, состряпала вкусняшку. Бабка… Или не бабка? В белой одежде. Непонятно. Пора.

– Эй! – чуть крикнул Наз.

Тут же головы дружно поднялись. Мгновение длилось молчание, а потом единый многоголосый выдох:

– Наз!

И все вскочили.

Наз понял, что сейчас самое время спускаться.

– Не спеши, – сказал Шиме, – смотри, как я.

И скользнул вниз.

Шима не спешила. Она сверху с улыбкой любовалась, как в её новом племени умеют радоваться, любить и встречать.

Но вот люди вокруг Наза расступились, образуя проход, и в него с криком влетел юноша. Наз оторопел. Не ожидал. Но юноша всё обнимал Наза, хлопал по плечам. И Наз… кажется поверил. Обнял крепко-крепко, так, словно, это был самый близкий его человек, и он его давно не видел.

Шима стояла наверху и пыталась разобраться в увиденном, понять кто есть кто. Но пока мало что понимала.

И девушка в общей суматохе не разглядела маленького невзрачного человека. Он стоял чуть в стороне, в общем веселье почти не принимал участия, а пристально смотрел на неё. И побледневшие губы его что-то неслышно шептали.

Глава 39

Этот вечер тянулся-тянулся, незаметно переваливаясь в ночь, а народ всё не расходился. И дальний костёр давно потух, но Аз даже не заметил. Зага улыбалась, она заметила, но что делать? Сегодня такой случай – надо потерпеть.

Два брата, чудом обретшие друг друга, сидели рядом, плечом к плечу.

С детства неразлучные, похожие, как две капли воды. Только одна капля чуть потемней, а другая чуть-чуть светлее. Всегда дружные, может, только в последнее время немного перестали понимать друг друга.

Рассказывали, рассказывали…

Шима сидела, слушала, украдкой наблюдала.

Вот женщина принесла ей похлёбку. Красивая. Не трудно догадаться – Саха. Принесла ещё что-то круглое, невероятно вкусное.

– Благодарю, наелась, – улыбнулась ей Шима.

Хватит, она и вправду не голодна.

Вот тонкая беловолосая девушка не сводит глаз с Наза. Ара? Нет, Ара сидит с маленькой сестрёнкой в обнимку. Смотрит задумчиво на огонь, и лёгкая мечтательная улыбка делает её красивое лицо невероятно нежным. Иногда, переводит взгляд на неё, улыбается и кивает ободряюще головой.

Вот бабка в чём-то белом. Шиме очень уж любопытно, что за одежду она на себя нацепила. Но разве спросишь? Завтра при свете дня попробует рассмотреть.

– А где ребята? – опомнился Наз.

Все враз замолчали.

– Ох! – начал дед. – И сами толком не знаем. Мотка, ну-ка, ещё расскажи.

– Ну-у, они сказали, что знают дорогу к богу и пошли к нему просить за племя.

– Куда? – не понял Наз.

Мотка подняла плечи до ушей, мол, без понятия.

– Больше ничего сами не знаем. Вот ждём. А что ещё делать? Нам неведомо даже, в какой стороне их дорога.

– Высоко-высоко летели, – опомнилась Лу, решила внести свою долю разъяснений в рассказ. – Там собака больсая. Уски толчком. Мы в ухо влезли.

Все посмотрели на девочку. Разные мысли вызвало её пояснение. Но озвучивать их никто не стал.

«Хорошая девчушка, – подумала Шима. – Выдумщица».

Лу с чувством выполненного долга вновь прижалась к тёплому боку сестры.

– Да-а, будем ждать, – подытожил дед.

Шима весь вечер ощущала на себе любопытные взгляды. Но смутное беспокойство ей доставил лишь один.

Человек сидел в тени. Она его толком не могла рассмотреть, но чувствовала его острое внимание. Ей становилось тревожно.

– Так как же вам удалось спастись? – покачал головой Наз, обращаясь к брату.

Это чудо какое-то. У него была смутная надежда, когда не нашёл тело, но…

– Да меня же тогда не было в селении, – Аз смущённо вильнул глазами в сторону Ары.

– Нас не было, – с улыбкой поправила Зага.

Повисла неловкая тишина. Все понимали, что лучше её как-то нарушить, закрасить какой-нибудь незначительной репликой, но в голове вдруг стало пусто.

– Я вас видела, – завертелась Мотка. Не утерпела. Заговорила торопливо, боясь, что бабка не даст закончить. – Вы за руки взялись и пошли в лес.

Глазами старательно захлопала, изображая наивность. Ну и что, что за руки держались? Они же с Велой тоже иногда так делают.

– Ещё целовались, – добавила невразумительно, закрывая лицо руками, словно в смущении, но сквозь растопыренные пальцы успела заметить ошеломлённые глаза.

Наконец-то сказала. В душе что-то пело и ликовало. А что? Разве она виновата, что парень от своей невесты в лес с другой ходит? Она и так столько времени молчала.

– Мотка, – белая бабкина фигура казалась высокой и устрашающей в темноте. – Пошли-ка спать. А то завтра тебе рано вставать.

– За…чем? – вставать рано Мотка не любила.

– Завтра расскажу.

Глава 40

– Ты не должна бояться. Никто тебя не обидит.

Но в глазах Уши плескались огоньки ужаса.

Санк почти сдался.

– Ну, хорошо. Пойдём издали посмотрим. Спрячемся за кустами, и я тебе расскажу про всех. Правда, в лесу сейчас одни мужчины. А они – самые страшные.

Увидев, как после этих слов у Уши глаза стали совсем круглыми, Санк не выдержал и засмеялся.

– Да я не про то, что они тебя как-то обидят. Я про то, что, если бы это были наши дети или женщины, ты бы не испугалась. А так-то – можешь не сомневаться, никто тебя даже пальцем не тронет.

Уша, вроде верила, но отчаянно боялась.

Санк уже знал, что кроме отца и матери, он – единственный знакомый для девушки. Каково это – не знать людей, он не представлял, понимал, что это неправильно, вот и пытался приобщить Ушу к обществу.

– Хорошо… но только издалека… из кустов, – согласилась наконец.

– Пошли.

Санк словно невзначай взял девушку за руку, и – вот чудо, на этот раз она не отдёрнула её.

Идти было недалеко, и всю дорогу Санк наслаждался нежным ласковым прикосновением. Эх, жалко, что недалеко.

Когда приблизились к поляне, на которой мужики заканчивали уже вторую землянку, шаги замедлили, и шли уже крадучись. Санку было не по себе, что он почти подглядывает за своим племенем, но ничего лучшего в голову не приходило.

– Видишь, старец с длинными белыми волосами?

– Да, – прошептала Уша.

– Это наш старейшина. Самый умный в племени.

Уша удивлённо посмотрела на Санка, на языке вертелся вопрос, но она промолчала. Ей казалось, что самый умный – Санк.

– А вон видишь тех, почти одинаковых? Бревно тащат? Это братья – Наз и Аз.

Уша закивала головой.

Внезапно Санку стало не по себе. Он замолчал. Уша не обратила на это особого внимания, она с любопытством рассматривала работающих, и не слышала, как сзади треснул сучок. Потом второй.

Санк оглянулся – ничего не видать. Заглянул за широкие стволы – и оторопел. Ледяная дрожь прокатилась по спину и голове, поднимая волосы дыбом. Собака бешенная.

Сзади и чуть в стороне стоял человек из племени бешенных собак, и так же, как и они, подглядывал за мужчинами. Санка и Ушу он, похоже, не заметил.

Парень тронул девушку за плечо, и когда та оглянулась, прижал палец к своим губам, наказывая молчать.

Уша перепуганно закивала, а потом посмотрела в сторону. Туда, куда глядел Санк.

Сердце заныло…

В следующее мгновение Санк вытянул из-за пояса топор и повернул к бешенному. Только бы не спугнуть раньше времени. И… упал. Ему показалось, что Уша намеренно зацепила его ногу. Но быть этого не может! Сучья затрещали, бешенный дёрнулся и неслышно скрылся в лесных зарослях.

Санк неловко поднялся и ломанулся следом, уже не скрывая своего присутствия, Уша побежала за ним.

Куда там! Выскочив из зарослей, Санк понял, что упустил собаку. Бежать наугад? Но сначала надо объяснить девушке, а то она окончательно испугается.

Санк обернулся, поджидая Ушу, а она уж тут. Схватила Санка за руку, повисла, не отпускает:

– Не надо! – голос умоляющий. – Не бей. Это отец мой

Санк оторопел.

Отец?

– Твой отец из племени бешенных собак?

Уша замотала головой с такой силой, что в глазах зарябило.

– Нет. Он не из племени. Он сам по себе.

– Но…

Бешенные, хоть и отличаются один от другого, но всё равно, их ни с кем не перепутаешь. Они особенные. И ненавистные.

Санк молча смотрел на Ушу, не зная, что дальше. Что сказать. Она, получается, дочь врага.

– Твой отец… Ну, не сам, но такие же, как он, убивали наших. Без жалости. Убивали беззащитных детей.

– Нет-нет. Не отец, – Уша плакала. – Отец добрый. Он не убивал.

Отца своего девушка любила. И очень сильно жалела. А теперь особенно.

Хорошо быть такому красивому, как Санк, как другие из его племени, за которыми она только что наблюдала. А отец?

Уша вспомнила его сгорбленную спину, заросшее лицо, хмурый взгляд. Если она его разлюбит, то что с ним будет? Он умрёт от горя.

– Пойду я, – тихо сказала Уша.

Санк не стал её задерживать. Ему самому надо было крепко подумать.

Он стоял и смотрел, как девушка уходит всё дальше. И по вздрагивающей спине догадался, что она всё ещё плачет.

Глава 41

Там, где высилась Микина песчаная горка, теперь висели тёмные шкуры. Лежала шкура и на самой Микиной горке, равняя её с остальным песком.

А она-то была не просто так. Горка возвышалась над зелёным блестящим жуком. Мика сам старательно его погрёб, чтобы он никуда не сбежал. И вот теперь перед мальчиком очередная жизненная загадка! Как добраться до красивого жука?

Каждое утро он ковылял на место, которое считал своим, надеясь, что шкуры, как появились нежданно-негаданно, так и исчезнут таким же макаром. А с его горкой случится обратный кульбит.

Но надежды не оправдывались, и ситуация всё больше осложнялась, потому что его стала неласково встречать чужая тётка, выныривая из тех самых шкур.

Вот и теперь, увидев его, она сощурила красивые глаза и остро посмотрела на него:

– Опять прётся! Ты скажи! Как мёдом ему здесь намазано.

Мика нерешительно остановился и стал смотреть, как из красивого рта вырывались некрасивые слова.

– Чего тебе надо?

Тётка воинственно уперлась руками в округлые бока.

Но Мика не знал, как объяснить про жука. И растерянно ковырял пальцем в носу в надежде, что тётка сама как-нибудь догадается.

– Ещё раз появишься, – не догадалась тётка, – получишь под сраку. А теперь ступай отсюда.

И тётка бесцеремонно повернула его спиной к своим шкурам, больно надавливая пальцами на плечо, и толкнула Мику в обратном направлении.

И Мика послушно поковылял обратно. В глазах его задрожали озёрца непролитых слёз, нос покраснел, а губы скривились. И он едва сдерживался, чтобы не зареветь от обиды на всю округу.

Но сильные добрые руки Сахи подхватили его и подняли высоко, как он любил. И прижали его крепко-крепко, как он ещё больше любил. А потом добрые глаза заглянули в его озёрца, шершавые ладони осушили их, и Мика судорожно со всхлипыванием вздохнул. И в этом вздохе слышалось облегчение, мол, жить дальше можно.

А потом Саха сунула в руку вкусную лепёху и наказала Изе за ним присмотреть.

– Пошли, пошли, Мика. Там Вела козляток кормит. Пошли ей поможем, – Иза потянула мальчика за собой, и тот на некоторое время забыл про своего зелёного блестящего жука.

– Стыдись, Зага, – тёмные глаза Сахи смотрели непривычно хмуро и недобро.

– Да что я? – заюлила девушка. – Пусть гуляет с детьми. Что он сюда лезет? Ещё обожжётся.

Но во взгляде Сахи ничего не дрогнуло. Не приняла она эти доводы.

– Да я его и не обижала. Сказала, чтобы он шёл гулять, – Зага и сама в это поверила. Ведь так оно и было. Почти. А про хваткие пальцы, что больно впились в детское плечо, кто узнает? Мика не расскажет, а, значит, можно считать, что ничего и не было.

– Неужели ты не оценила то, что вновь обрела своё племя? Неужели тебе больше понравилось бродить вдвоём?

Зага нахмурилась. Те дни она не любила вспоминать. Не понравились? Это не те слова. Было отчаяние, одиночество вдвоём. Казалось, в целом мире нет своего места. Своего дома.

Нет, она рада, конечно, что вновь нашлось племя. Но лучше, если бы можно было жить чуть-чуь отдельно. Племя само по себе, а они с Назом – в сторонке. Но сказать об этом Сахе было немыслимо. Она не поймёт.

– И ещё! Что за угрозы Аре? Не смей ей как-то вредить! – тёмный взгляд женщины колюче прошёлся по лицу Заги.

Та побледнела. Иногда она несдержанна. Неужели кто-то подслушивает?

– Да… да я… Сгоряча чего не скажешь?

Саха постояла несколько тягостных мгновений, потом повернулась, пошла к костру.

Зага спряталась в свой шалаш. Как глупо! Девушка от злости кусала губы! Как глупо так ляпать направо и налево. Пора взрослеть. Пора становиться осторожной!

Глава 42

– Что ты лисуес? – Лу уселась рядом с Лекой.

– Это олень. Видишь, как голову задрал? Тяжёлые рога назад тянут.

– Ага. Визу. А научи меня.

– Бери палочку, сейчас вместе будем кудесничать.

Лека расчистил место чуть подальше от своего оленя.

– Ну? Ещё одного оленя будем рисовать?

– Нет, – Лу задумалась. – Налисуй собаку.

– У которой уши торчком? – улыбнулся Лека.

Лу с таким изумлением уставилась на него, что тот едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

– Да-а, – протянула девочка, в