Транссерфинг

Эта история началась на берегу таёжной реки Амга, в Якутии. С учётом моей личности, происшествие удивительное, невероятное. Хотя… По сравнению с тем, что было после этого… Я человек обычный, совсем не герой. Пожалуй, даже слишком осторожный. Не иду навстречу опасностям, а стараюсь их избегать. И чтобы я кинулся с ножом на медведя… Совсем это на меня не похоже. Но – там счёт шёл на секунды, и я не успел подумать, вообразить, что из этого получится. А, похоже, именно воображение делает меня трусоватым.

Как я там оказался? Ну, вот так я отдыхаю. Есть ведь те, кто любит по горам ходить или лазить по скалам. Другие на байдарках сплавляются, кто-то даже по порожистым горным речкам. Местные жители иногда спрашивают таких туристов: «Сколько вам платят за эту тяжёлую работу?» А им не платят, наоборот, они копят деньги, и тратят их и свой отпуск на то, чтобы тащить тяжеленный рюкзак, да ещё и в гору.

Чудаки? Так вот, я – ещё чудаковатее. Потому что я хожу в одиночку. Для многих в походе важна компания. Друзья, или люди противоположного пола. Да и безопаснее ходить группой. Если я заболею, никто мне не поможет. А ещё – в лесу бывает страшновато, особенно в сумерках или ночью. Не то, чтобы я боялся зверей, просто… Не знаю, чего. Мне бывает страшно, когда я один в тёмном лесу. Да, я не смельчак.

Ещё – в группе обязанности распределены. Есть дежурные, кто-то идёт за дровами, другой палатку ставит, третий лодку на берег вытаскивает, осматривает, иногда ремонтирует или подкачивает. А я – всё сам. Это несколько замедляет продвижение по маршруту. Но я и не спешу.

Поход сам по себе испытание, иногда тяжёлое, а одиночный – это ещё и испытание духа. Есть какие-то монахи отшельники, те подолгу в одиночестве живут. Так вот – оказаться надолго наедине с собой… Вроде, космонавтов тренируют в сурдокамерах. В общем, это непросто. Как-то всё переосмысливается. Суета отходит с переднего плана, и на её место заступает то, что у человека внутри. Какая-то изначальная суть. В общем, если отдых – это смена деятельности, то одиночный поход – это вообще погружение в другой мир.

А к этому походу, к Амге, я постепенно подходил. За годы у меня и опыт накопился, и снаряжение. Хорошая палатка, хороший спальник, хороший коврик из вспененного полиэтилена. Я его просто пенкой называю. Ну и Лодка. Она у меня уникальная, самоделка. Каркас от обычного тайменя, но дно и борта надувные. Много часов я их клеил, много раз испытывал и переделывал, и вот – если и не шедевр получился, то на мой вкус – удобный транспорт, близкий к идеальному для походов по сравнительно спокойным рекам, но удалённым от цивилизации. Например, вещей у меня – под пол-центнера. Это не считая самой Лодки. И она тащит меня и вещи легко, никакого перегруза.

Этот поход был длительный – 24 дня сплава. А ради одной-двух недель забираться в такую даль и не стоит. И он уже подходил к концу, оставалось два дня. Обычно я на воде сижу 45 минут. Ещё минута на выход из Лодки и наоборот, усаживание в неё, и 14 минут – отдых и разминка. Потому что на спину большая нагрузка.

До обеда четыре перехода, и после четыре. Иногда меньше, если дождь или ещё какие-то проблемы. Почти всё остальное время занимает готовка еды и другие бытовые дела. А вот рыбалка – не больше получаса. Здесь много рыбы, а съесть я могу ограниченное количество.

Я как раз вышел на берег после седьмого в этот день перехода. Ещё переход – и ночёвка. И вдруг услышал крик, человеческий. Совсем близко, метров десять ниже по течению, за кустами. И ещё какой-то звук. Это было рычание, но тогда я этого не понял. Я кинулся сквозь кусты, и выскочил прямо на них – медведя и человека, лежащего под ним на земле. Ну, не совсем лежащего, человек пытался бороться, но куда там.

У меня был нож на поясе, средних размеров, с остриём, которым удобно рыбе брюхо вспарывать. Его я и выхватил, и почему-то решил медведю горло перерезать. Но в последний момент передумал резать лезвием, а воткнул нож остриём. Потому что шерсть, и я боялся, что не перережу сразу. Хотел сначала воткнуть, а уж потом резать. Получилось только воткнуть. После этого медведь так рванулся, что я не удержал нож. Но и в ране нож не остался, выпал после первого же прыжка мишки.

Медведь мог продолжить драку, и наверняка легко бы нас убил. Но он предпочёл скрыться в лесу. Может быть и умер потом, я не знаю.

– Быстро в лодку. Встать сможешь?

У человека было сильно повреждено лицо, медведь когтями по нему провёл. Ещё правая рука была почти перекушена, но он быстро рванул за мной к Лодке, и уселся на вещи. А я столкнул Лодку, зачерпнув полный сапог воды, и быстро погрёб вниз и влево, на другой берег. Причалил к каменистой отмели.

– У меня есть аптечка, но там не много. У тебя что есть? Ты один или с группой?

– Я один. Ничего нет.

– Гм, интересно. А как ты сюда добрался?

– Это… может, сначала осмотрим раны и обработаем?

Я начал с его лица. Промыл его прямо в реке, а он лицо над водой держал. И подвывал от боли, а иногда поскуливал. Потом смазал раны подсолнечным маслом, я его много беру, рыбу жарить. И обмотал двумя стерильными бинтами. Он стал на мумию похож, только один глаз торчит, кончик носа и рот. Я бы и третьим бинтом обмотал, но у меня их всего три, а у него ещё рука повреждена. Это я ещё не знал, насколько.

Руку я долго не мог осмотреть, он орал от боли и дёргался. У меня ещё пол-литра спирта оставалось – споил ему половину, быстро разведя водой. Наконец, разрезал рукав его куртки вдоль, а затем и рубашку так же. Одна лучевая кость у него была просто перекушена, совсем, а другая, похоже, сломана. В общем, всё плохо, совсем. Всё-таки промыли мы с ним рану, сначала водой а потом спиртом, и я срубил молодую лиственницу, и примотал к его руке две палки последним бинтом.

– Тебя как звать-то?

– Дима.

– А я Виктор. В общем, так, Дима. Раны мы неплохо обработали, но они всё равно воспалятся. Пара дней, и у тебя температура поднимется. Всякий там гной появится, и не знаю, что ещё. Нам до посёлка Оннёс примерно 70 километров по кривой. Я собирался два дня до него идти. От него должна быть дорога, можно добраться до Якутска. Ну а там уже больница. В посёлке – в лучшем случае фельдшер с минимумом медикаментов. Я предлагаю плыть всю ночь. Нам до посёлка 10-12 часов на воде надо просидеть. Будем останавливаться только если уж совсем станет тяжело. Утром дойдём.

На самом деле мы добрались за 11,5 часов, и причалили в посёлке в половине шестого утра, на рассвете. Причём только дважды я на берег сходил, а он и вовсе ни разу. Я уже итак устал под вечер, но… Откуда-то взялись дополнительные силы, и я грёб и грёб. Да, вполсилы, а иначе бы не выдержал. К счастью, сиденье в Лодке я так сделал, чтобы можно было легко менять позу. То прямо сидеть, то почти ложиться на спину. Вот так и отдыхал, лёжа и гребя совсем уж слабо.

Вот эта ночь, этот долгий разговор с этим Димой, и перевернул мою жизнь.

– Вообще-то медведи на людей редко нападают.

– Угу. Сижу себе, рыбу чищу. Что-то услышал, обернулся – а он рядом стоит. Не успел ничего сообразить, как он…

– А, ну на запах рыбы мог выйти. Я когда потрошу рыбу, в воду захожу, меньше запаха, и на берегу ничего не остаётся.

– На рыбу он и не смотрел. Смотрел прямо на меня.

– У тебя выговор какой-то странный. Откуда ты?

– Издалека. Трудно объяснить.

– И куртка странная. Что за материал такой?

– Софтшел, так он называется.

– А самое непонятное – как ты сюда забрался? Дорог нет, можно вертолётом или по реке. Ты на чём?

– Не на вертолёте. И не по реке. Это трудно объяснить. А ты охотник? Умеешь убивать медведей?

– Нет. Если бы я подумал пару секунд, то попытался бы быстро уплыть на лодке. Шансов-то было немного. Повезло, что медведь убежал. Мне говорили, что надо брать ружьё, но я в таких местах бываю редко, в основном в европейской части сплавляюсь, но тоже на севере.

– Получается, мне повезло.

– Ага, и мне. Медведь мог нас обоих скушать.

Дима помолчал с минуту.

– Ты, значит, меня спас. Причём с большим риском для жизни.

– Получается так. Не успел испугаться, вот и…

– Ладно, я тебе расскажу. Как я сюда попал, ну и… Это не так просто. Только сначала ты мне расскажи об обстановке. Я буду спрашивать, а ты отвечай, ладно?

Он странные задавал вопросы. Какое-то время, часа полтора, я сильно подозревал, что он шпион. Но ведь даже шпион должен знать, что главный у нас – Леонид Ильич Брежнев, генеральный секретарь ЦК КПСС. А Дима даже не был уверен, что у нас СССР и вообще, советская власть. Но о семнадцатом годе и революции он знал. Ленина, Фрунзе и Чапаева он назвал, а не я.

Почему я почти три часа отвечал на странные вопросы этого странного типа? Не забывайте, мне предстояло 70 км за ночь пройти! А до этого за день я прошёл 35. Всего, значит, 105. Моя Лодка шире тайменя, не такая ходкая. А тут ещё и перегружена, глубоко сидит, сопротивление больше. Собственная скорость – 3-4 км/ч. Ещё течение, оно разное. Кое-где вообще его почти нет. В общем, даже с помощью течения Лодка идёт помедленнее, чем человек бежит даже трусцой. На лыжах идти, пожалуй, легче, чем на Лодке. Попробуйте пробежать 105 километров меньше, чем за сутки. Ноги отвалятся. В общем, тем, кто столько не проходил, трудно понять, что это такое.

Каждую секунду я берёг силы и в то же время заставлял себя продолжать работать. Ещё минуту, ещё. На то, чтобы спорить с Димой, сил не оставалось. Я просто отвечал. И потом ведь, ему тоже плохо. Рука почти откушена, больно, наверно. Пусть хоть разговоры его отвлекают.

Наконец, Дима закончил распросы.

– Ясно. Примерно понял я, где оказался. Чтобы явных проколов избегать, этого хватит, а потом я уйду, так же, как и пришёл.

– И как же?

– Это сложно. Видишь ли, я серфер. Ну или, официально, транссерфер.

И Дима замолчал.

– Это, кажется, на досках по волнам?

– Нет. Хотя, да, название от них пошло. Мы тоже как бы скользим, только вместо волн – миры. А доски никакой нет, только сам серфер.

Хотя то, что говорил Дима, было похоже на бред, я не сомневался, что он в сознании и полностью себя контролирует. Ну, не знаю, почему. Он, например, отлично понимал, что я говорю и реагировал как человек умный. Пожалуй, поумнее меня. Хотел наплести с три короба, чтобы отвлечь меня от подозрений? Вот это вероятнее. Но я в любом случае собирался отвезти его в Якутск, в больницу. А заявлять о нём в КГБ? Ну, у меня куча вещей с собой, мне надо в Москву с ними лететь. Не до поисков тех, кому можно сообщить. В больнице, поди, тоже заметят, что он странный. Вот пусть и сообщают. Дима, между тем, продолжил:

– Есть миры, где о транссерфинге знают, но у вас, похоже, нет?

– Я точно не знаю.

– В общем, миров много. Бесконечно много. Они как веер – соседние очень похожи, трудно отличить. И они ещё ветвятся, но бесконечность остаётся бесконечностью, так что даже нельзя однозначно сказать, что их больше становится. Но в каком-то смысле да, становится больше. Это неважно. Важно то, что между мирами можно перемещаться.

– У вас есть такие аппараты?

– Нет. Я же говорил – только человек, без доски.

– Любой человек? И я могу?

– И да и нет. В общем, да, любой человек может. Но большинство, 90%, не перемещаются, всю жизнь в одном мире проводят. Ещё 9% перемещаются на 1-2 мира.

– Наверно интересно, оказаться в другом мире?

– Нет. Соседние миры очень похожи. Мир ведь меняется каждую минуту, верно? Но человек не знает всех подробностей о всех землянах, о каждом деле и каждом уголке. Если человек соскользнул в соседний мир, ему кажется, что он всё так же живёт, как раньше. В среднем надо примерно на 60 миров отдалиться, чтобы хоть что-то заметить. Очень наблюдательный и любопытный человек может что-то заметить соскользнув на 30 миров. Кому-то и сотни не хватит. Таких людей, кто может заметно переместиться, на десятки миров, их довольно много, один из тысячи. Но настоящий серфинг – это перемещение на тысячи миров. И даже не это главное. Серфер перемещается сознательно, целенаправленно. Это трудно. Переместиться далеко может один из тридцати миллионов, а вот сознательно и быстро… И чтобы была ещё и возможность вернуться… Таких примерно один на миллиард. Естественно, при условии обучения. А если человек ничего не понимает, то… В общем, это надо уметь.