Эльфами не становятся

ГЛАВА 1

Голубь вырвался из рук мальчика и взмыл ввысь. Ребёнок заплакал от неожиданности и отчаяния. Остальные дети, толпившиеся вокруг с такими же белыми голубями в руках, окружили незадачливого товарища, гомоном и вздохами выражая своё сочувствие.

– Тихо, не шумите! Лучше держите крепче! – прикрикнул мужчина в тёмно-бордовых шароварах, ярко-лимонной блузе и фиолетовом камзоле. Это был наставник Дорн – главный смотритель Высшей школы магии королевства Феррии, а перед ним стояли воспитанники подготовительного класса. Лучшим из младших учеников сегодня, в день коронации принца Эарлана и его супруги Олоримэ, была оказана честь выпустить голубей, когда новые король и королева выйдут на балкон дворца приветствовать народ.

Сквозь узорчатую ограду дети и их наставник могли видеть недлинный внутренний двор и даже тяжелые бордовые шторы в высоких окнах центрального холла. От остальных зрителей воспитанников школы отделял переносной заборчик. Предосторожность была не тщетной: на площади, вымощенной широким светло-серым камнем, толпа начала собираться с самого утра, и все старались занять места поближе. Не будь заборчика, детей бы задавили и вжали в ворота. Многие жители Феррии специально приехали в Триасвенд, чтобы увидеть коронацию и столичные торжества, посвященные ей. Те, кто видел столицу впервые, поражались величию королевского дворца. Мощный и высокий, словно стремящийся в небо, замок из редкого камня песочно-бежевого цвета казался и непоколебимым, и вместе с тем возвышенным, утончённым.

Мальчик, лишившийся голубя, по-прежнему всхлипывая и размазывая слёзы по щекам, следил за полётом свободолюбивой птицы.

– Ну-ну, не плачь, не плачь! Ты ведь всё равно увидишь короля и королеву – ближе, чем кто бы ни было! Мы стоим у самой ограды. Кому ещё так повезло! – наставник неумело пытался утешить своего подопечного. Начальствование над огромной школой приучило его быть строгим и взыскательным и редко позволяло проявить на работе ласку и нежность, поэтому сейчас он чувствовал себя крайне неловко, не зная, как унять слёзы ребёнка.

То, что они прибудут сюда заранее, оговаривалось, но вот то, что белоснежных беркальских торкутов доставят за час до предполагаемого выхода королевской четы, было неожиданно и совершенно некстати. Однако, высказав смотрителю королевского птичника своё недовольство, наставник Дорн всё-таки принял решение раздать голубей детям и устроить им внеочередную практику. Заклинание, нагоняющее на птиц сон, было простым и совершенно безвредным для пернатых. Кроме того, в начинающейся жаре погожего весеннего дня – а шёл уже двенадцатый декадон1 весны – для птиц, да и для самих юных волшебников это было спасением: сонная магия охлаждала воздух вокруг.

– Ну-ка, проверьте все свои заклинания! Может, у кого-то ещё магия ослабла и нужно возобновить чары? – наставник, оставивший бесплодную попытку утешить ребенка, обратил внимание на остальных подопечных, чтоб хотя бы не допустить повторения ситуации. Дети забормотали слова обращения к своей стихии – они ещё были слишком малы, чтобы уметь призывать её мысленно – артефакты, хранящие магию, едва заметно заблестели, свидетельствуя о волшебном отклике их покровителя.

– Смотрите, он полетел во дворец! – воскликнул вдруг мальчик, указывая на своего голубя. Все оглянулись и стали вглядываться в небо, ослепительно чистое и блестящее от ярко-желтого солнца. И правда, птица устремилась к боковой башне, заприметив там открытое окно.

Опустившись на подоконник, голубь склонил голову набок, выражая свое восхищение обитательницей комнаты – прекрасной девушкой с огромными серыми крыльями, раскрытыми за спиной. Точно почувствовав своё родство с ней – ведь оба они были крылаты – голубь раскрыл и свои крылья и призывно курлыкнул.

– Ваше высочество, смотрите, голубь! – воскликнула горничная, зашнуровывавшая атласный лиф праздничного платья своей госпожи. Эльфийка – а это была именно она, потому что в мире Тоукси только этот чудесный народ имеет крылья – повернулась к окошку, и лицо её озарила улыбка. Она протянула руку, сказав:

– Ты прилетел пожелать мне доброго дня?

Голубь сорвался с подоконника и тут же приземлился на протянутую ладонь, раскрыл свой белоснежный широкий хвост, как у павлина, желая показать себя во всей красе. Эльфийка нежно рассмеялась, отводя свободной рукой выбившийся кудрявый локон за вытянутое заострённое ухо.

– Из королевского птичника красавец, – сказала она, сразу узнав редкую породу.

– Ваше высочество, всё готово, – произнесла горничная, отходя немного от принцессы, чтобы ещё раз осмотреть её наряд.

– Благодарю, Лорьетта, – кивнула эльфийка, и её прекрасные крылья сложились, почти спрятавшись за спиной. Теперь во время одевания она всегда раскрывала их, чтобы горничной было удобнее застёгивать платье. Лорьетте, недавно сменившей прежнюю горничную, эльфийские крылья были ещё в новинку. Старая служанка давно привыкла к особенности госпожи. Кто не привыкнет за сто пятьдесят лет! – а именно столько прошло с тех пор, как эльфийка Олоримэ вошла в королевский дворец в качестве супруги принца Эарлана. Верная горничная провела бок о бок с принцессой достаточно много времени, чтобы хорошо узнать эльфов и их уклад. Однако даже за столько лет знакомства перед самым уходом на заслуженный отдых феррийке было трудно поверить, глядя в зеркало на себя и стоящую рядом принцессу, что Олоримэ даже старше неё на десять лет. Эльфийке было уже сто семьдесят пять, но выглядела она точно так же, как в тот день, когда впервые вошла в королевский замок.

По-прежнему держа голубя на руке, Олоримэ неспешно приблизилась к окну – зашуршали оборки пышной атласной юбкой нежно голубого цвета, заиграли на свету бриллианты в диадеме, солнечные лучи запутались в ярко-рыжих кудрях. Осторожно выглянув из-за шторы, эльфийка увидела, что площадь уже заполонил народ, а у самой ограды недалеко от ворот жалась группка детей, держащих в руках белых голубей. Ей вспомнились многочисленные отчётные листы, приносимые на одобрение распорядителем церемоний – на одном из таких был пункт «Дети выпускают беркальских торкутов в честь новой королевской четы». Распорядитель посчитал, что это будет красиво и трогательно. Да и юным феррийцам память об этом событии останется на всю жизнь.

– Так вот ты откуда, – тихо произнесла она, глядя на птицу в своих руках. – Спасибо за приветствие, но тебе надо вернуться. Ты ещё порадуешь нас своей красотой, но позже.

С этими словами она призвала свою стихию, обратившись к ней на эльфийском. Лорьетта заворожённо застыла, с восторгом глядя, как вокруг принцессы взвился ветер, и голубоватые проблески ипостаси Воздуха мягко подтолкнули птицу, словно задавая ей направление, по которому голубь послушно полетел. Олоримэ улыбнулась про себя: она освоила вторую ипостась своей магии совсем недавно, и теперь старалась чаще призывать именно Воздух, чтобы получше узнать и почувствовать его. И каждый раз радовалась, когда ей казалось, что он откликался быстрее и охотнее, чем за день до этого.

Голубь приземлился в руки мальчику – единственному стоявшему в толпе без птицы – и даже из своего окна Олоримэ могла видеть, как тот запрыгал от радости, получив его назад. Эльфийка радостно улыбнулась, стихия улеглась и ветер пропал, снова оставив комнату млеть в нарастающем мареве тёплого дня.

Магия волшебников Феррии отличалась от эльфийской. Волшебники колдовали с помощью магии, заключенной в артефактах, а их заклинания сразу изменяли реальность без видимого действия волшебства. Эльфы же призывали Огонь, Воздух, Воду или Землю, и уже призванная ипостась исполняла задуманное. Лорьетта, как и всякая феррийка, знала из курса магии об этих различиях, но всё равно видеть такое вживую было для неё сродни чуду.

– Благодарю, Лорьетта, ты можешь идти, – заметив, что горничная всё ещё здесь, снова обратилась к ней Олоримэ.

– Простите, ваше высочество, я замешкалась… Хорошего вам дня! – горничная смущенно присела в реверансе и поспешила покинуть покои.

Оставшись одна, принцесса вдруг начала ощущать несвойственное ей и потому неприятное волнение, холодным камнем лежащее где-то в глубине под сердцем. Она раскрыла крылья, отгоняя неясную тревогу – ей не место в такой ответственный день. Всё идёт точно по церемониалу, минута в минуту. Волноваться не о чем.

С прикроватного пуфика с мурлыканьем спрыгнул пушистый серый кот и, подойдя к хозяйке, забрался на стул перед туалетным столиком, чтобы подлезть под руку эльфийки. Она улыбнулась, гладя его смешную голову с прижатыми ушами.

– И ты пришёл меня поддержать, Масси!

Когда кот, отдав дань почтения, удалился, Олоримэ снова повернулась к окну. Крылья затрепетали, окатывая её сознание радостью от солнечного дня и желанием, почти перерастающим в требование немедленно оказаться под солнцем высоко в небе. «Подождите, милые, не сейчас. Мы полетаем вечером, а пока надо уважить гостей», – подумала девушка, глядя вниз на площадь.

Стоило ей только вспомнить о гостях, как толпа на площади заволновалась, отступая в стороны – к воротам дворца потянулись нарядные кареты. Ворота медленно и помпезно раскрылись, кареты распределились по двору, из них стали выходить пышно разодетые почётные гости – представители древнейших аристократических родов Феррии, послы союзных стран. Скоро должен прибыть и Повелитель эльфийской страны. В его свите будут её родители и её предназначенные подруги. Согласно церемониалу никому из чужестранцев не позволялось видеть будущую королеву в день коронации до церемонии, даже если это были члены её семьи или те, с кем она связана узами предназначенной дружбы.

Олоримэ улыбнулась, вспоминая о последних. «Этикет этикетом, однако никакой церемониал не выгонит их из моей головы и не лишит меня возможности в любой момент посмотреть на мир их глазами2!»

Сто шестьдесят лет назад церемонная Олоримэ, лёгкая и независимая Э́велис и серьёзная ясновидящая Та́рья осознали родство своих магий. Тогда у них и появилась возможность творить совместное волшебство. Но, кроме этого, почти сразу после первой встречи между эльфийками установилась постоянная мысленная связь. Так предназначенная дружба распространила на всех дар ясновидения Тарьи. Постепенно неразборчивый фон чужих мыслей стал привычен для девушек. Эльфийки не подслушивали друг друга, но при желании поделиться чем-либо могли сделать это беспрепятственно.

«У тебя в городе потрясающая красота!» – прозвучал в голове оживлённый голос Эвелис, и, посмотрев сквозь глаза подруги, Олоримэ увидела украшенные цветами и флагами улицы Феррийской столицы. Карета с Повелителем и его свитой подъезжала к главной площади. «И правда, потрясающе!» – с удовольствием согласилась Олоримэ. В последний декадон перед церемонией принцесса была так занята, что даже на обычные прогулочные выезды за дворцовую ограду времени не нашлось. А между тем Триасвенд преобразился: каждый квартал, каждый дом считал своим долгом вывесить полотнища с цветами царствующего дома – красным и золотым. Декораторы установили арки в честь важных исторических событий Феррии, да и весна вносила свою лепту: пышно распустились яблони, жасмины и сирень.

Из своего окна Олоримэ видела, как оживились горожане с появлением эльфийского поезда. Они вытягивали головы и подымались на цыпочки, силясь рассмотреть хоть что-то. Неудивительно: изысканная внешность редких гостей из Танмере всегда очаровывала представителей других народов. Да что там внешность! У эльфов были крылья, чудесные крылья, напоминающие лебяжьи, но самых разных цветов!.. Это стоило увидеть хотя бы раз в жизни – так считал всякий ферриец. А тут сразу столько – четыре открытые кареты с крылатыми гостями неспешно пересекали площадь. Эвелис и Тарья ехали вместе с Повелителем и его семьей, как члены Совета. Взглядом Эвелис Олоримэ видела и сидевшую рядом с той ясновидящую, чьи длинные белоснежные волосы, обычно заплетённые в косы, сейчас были распущены и ярким серебристым проблеском выделялись на фоне сложенных крыльев тёмно-зелёного цвета.

Увидев город глазами своей подруги, Олоримэ почувствовала, как волнение отступило. «Спасибо!» – поблагодарила она. От ледяного камня в груди не осталось и следа.

Толпа на площади заволновалась сильнее, в криках стоявших сзади всё чаще слышались пожелания долгих лет императорскому дому. «Калипсо едет?» – предположила Олоримэ. «Точно, она», – подтвердила Эвелис, снова повернувшись, чтобы открыть подруге другой вид. На площадь выехала ещё одна карета, где жизнерадостная голубоглазая золотоволосая девушка, махая тонкой рукой, приветствовала народ чуть более эмоционально, чем того требовал этикет. Её спутник – сосредоточенный мужчина – словно уравновешивал образ красавицы. Его внешность была менее яркой, а настроение более спокойным: он почти не улыбался, хотя и выглядел вполне благожелательно, как и полагается мужу сестры будущего короля.

– Пора, ваше высочество! – В комнату постучались, и из-за двери раздался голос камердинера.

Олоримэ прикрыла глаза, возвращая себе собственное зрение. Действительно, пора. Она ещё раз придирчиво оглядела себя в зеркале и вышла в коридор через тяжелые двери, услужливо распахнутые слугами.

…«Его высочество наследный принц Эарлан и её высочество Олоримэ…» – звучал в голове эхом голос церемониймейстера, пока девушка, опираясь на руку супруга, шла по длинному залу вдоль ряда гостей, склонявшихся перед ними в почтительном поклоне. На широком помосте, где стояли сейчас три трона, уже ждала королева-мать Виорена. Олоримэ, вдруг снова ощутив лёгкое волнение, краем глаза взглянула на Эарлана. Тот поймал её взгляд и едва заметно ободряюще улыбнулся.

Казавшаяся такой длинной, белая ковровая дорожка закончилась внезапно, приведя Олоримэ и Эарлана на помост. Эльфийка взглянула на неприметную дверь в боковой стене. Там находилось главное сокровище народа волшебников – полусущность, именуемая Кристаллом Силы3. Войти в хранилище могли только члены королевской семьи и придворная ясновидящая и только по особым случаям – тогда правящий король или королева произносили заклинание-договор. Если полусущность считала повод действительно стоящим, хранилище впускало просящих. Коронация была одним из тех событий, ради которого дверь открывалась всегда.

У входа в хранилище уже стояла ясновидящая. Королева-мать медленно подошла к двери, положила руку на тонкую металлическую ручку и мысленно обратилась к полусущности словами заклинания, которое Олоримэ знала наизусть: «Я – старшая рода Дигери, по завету с Создателем, взываю к светлой стихии, данной Им нам в помощь. Мне нужен совет, мне нужно твое последнее слово. Мне нужен совет, дай мне своё последнее слово. Мне нужен совет, скажи мне своё последнее слово! Обещаю следовать ему и не перечить. Обещаю исполнить твою волю. Обещаю быть верной свету. Всё, исходящее от тебя, во благо!»

Замо́к едва слышно щёлкнул, дверь подалась вперёд, и императрица оглянулась на сына и невестку. Эарлан и Олоримэ подошли. Виорена приоткрыла дверь, пропустила их и только потом ступила в холодок комнаты сама. За ней последовала придворная ясновидящая. Потом вошли сестра наследника Калипсо и её супруг Ивлин.

В комнате был свежий, но словно иномирный воздух, в котором не ощущалось дыхания обычной жизни – так редко сюда заходили живущие. В центре небольшого помещения бил столб света, в глубине которого парил голубой кристалл – именно он был средоточием воли Создателя. Он наделял наследника новой волшебной силой – в дополнение к его собственной – и мудростью, которая позволяла распорядиться полученной магией должным образом.

Ясновидящая подошла к наследнику, и Эарлан передал ей свой магический артефакт – формальный носитель магии. Через мгновение он минует незримую преграду и коснётся кристалла.

Олоримэ прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Должна ли она как-то почувствовать перемену своего положения? Сосредоточенная на своих мыслях, она не сразу поняла, что церемония не завершилась. Мгновение давно миновало, но артефакт Эарлана к волшебному кристаллу не притронулся. Эльфийка удивленно взглянула на ясновидящую, держащую кольцо её мужа в вытянутой руке. Оно не могло пройти сквозь световую стену. Словно та являлась для него настоящей стеной, хотя не должна была!.. Только артефакт наследника может миновать эту преграду! Это естественная защита, дарованная Создателем королевскому дому волшебников, чтобы никто из самозванцев не смог свергнуть истинную власть и сделать себя королем!

– Что это значит, Линфия? – встревоженно спросила Виорена у ясновидящей.

Та, с изумлением до этого смотревшая на световой столб, быстро повернула голову к императрице и прошептала:

– Кристалл Силы не принимает его высочества Эарлана как наследника!.. Он не считает его будущим королем!

– Но как такое возможно?! – в одну секунду в сознании Олоримэ пронеслись сотни вариантов объяснения, но ясновидящая продолжила, не дав ей остановиться на каком-то из них:

– Артефакт говорит, что Эарлан не тот, кто продолжит род. Он не самой сильной крови. Наследником и будущим королем может быть только первенец.

Олоримэ быстро обернулась на сестру Эарлана, которая стояла, бледнее смерти, вцепившись в руку Ивлина.

– Её высочество Калипсо родилась первой. Она опередила Эарлана на десять минут. Она – дитя сильнейшей крови и единственно возможная наследница.

– Нет, это какая-то ошибка!.. – Калипсо отрицательно помотала головой. – Я не хочу и никогда не хотела!..

«О Создатель, что же вы будете делать? Ведь её к этому не готовили!» – раздался в голове Олоримэ встревоженный возглас Тарьи. Мысли на почве удивления всходили быстро, почти разом, точно семена после дождя. Не в силах совладать с ними, Олоримэ вдруг начала смеяться. Не так, как обычно, изящно и негромко, а взахлёб, безудержно. Эарлан удивлённо обернулся. Он ожидал от неё любой реакции, но только не смеха…

***

– Ты полночи опять не спала? – возглас, заставший меня в кровати, заставил резко приподняться на локтях и заозираться в поисках его источника. От нежданного звонка спамеров утром и то не так подскакиваешь!

– Мам, ну, зачем так пугать, – жалобно протянула я. В тот же момент подал голос будильник. Потянувшись к смартфону, я внезапно наткнулась на ноутбук. Тут сон окончательно прошёл. Да я же ночью заснула, не дописав эпизод! Всего на чуть-чуть прилегла на подушку обдумать диалог между героями – и на тебе, уже утро!

– А затем, что ночью надо спать, а не книжки писать! – с этим категоричным ответом в комнате зажёгся свет.

Я села, торопливо откинув одеяло, и постучала по тачпаду своего Lenovo. Старичок неохотно мигнул экраном, вскрякнул, недовольно просыпаясь – точь-в-точь, как его хозяйка! – так же лениво и неохотно зашумели в корпусе вентиляторы.

– С ноутбуком в кровати уже с утра лежит, слыханное ли дело! – мама прошла в середину комнаты и повторила свой вопрос иначе: – Во сколько заснула, спрашиваю?

– Да всего-то до полпервого посидела, – рассеянно откликнулась я, торопливо вбивая пароль. На дисплее отобразился открытый вордовский документ. Я быстро пробежала глазами по странице и облегчённо выдохнула – всё было на месте, последний абзац заканчивался тем, что ко дворцу съезжались гости, а Олоримэ из окна наблюдала их приближение, отправив голубя обратно к мальчику. Как раз на её мысленном разговоре с подругами я и прилегла. А вот продолжение истории увидела уже во сне… Эх, записать бы всё прямо сейчас! Такой поворот приснился! Я прикрыла глаза и снова ясно и чётко – хотя, увы не яснее, чем хотела бы лицезреть унылую реальность – увидела светлые стены дворца, высокие стрельчатые окна, наполненный солнечным светом зал, радостные лица гостей, шуршащий подол нарядного платья, в котором я (то есть, там я была не я, а эльфийка Олоримэ) шла по ковровой дорожке вместе со своим возлюбленным Эарланом…

– До полпервого, говоришь… А ну-ка, покажи документ! – и снова меня выдернули из волшебного мира. Я с досадой вернулась в реальность, огляделась и поняла, что надо реагировать и достаточно быстро.

– Не покажу! – я отползла от края кровати к стенке, ввела в документе несколько случайных символов и сохранила, после чего с победоносной улыбкой посмотрела на маму. Та вздохнула:

– Обманываешь, да?

Я знала, что она хотела проверить – время последнего сохранения. И, если бы я сейчас его не обновила, оно показало бы около четырех утра.

– Придётся поверить мне на слово, – с невинным видом развела я руками.

– Одиннадцатый класс! Об экзаменах надо думать, а не об эльфах. Они за тебя ЕГЭ не напишут!

– Им бы вообще не пришлось его писать, – возразила я и вздохнула, снова вспоминая, как всего пару минут назад во сне шла по ковровой дорожке в главном зале дворца Феррии в образе эльфийки Олоримэ. И тут как обухом по голове – экзамены, одиннадцатый класс.

– Однако ты не эльф и тебе придётся!

Вот это-то и печально.

– И если ты хочешь и дальше иметь возможность пропадать в своих фантазиях, тебе нужно получить достойную профессию и устроиться на работу! Потому что у безработных нет ни ноутбука, ни возможности сочинять сказки!..

Как же это всё уныло и беспросветно.

– Иди завтракать, а то в школу опоздаешь.

Настроение окончательно испортилось. Я вылезла из кровати, положила ноутбук на стол и незаметно погладила его по крышке, благодаря за хорошую работу. Тут же нарисовался кот Гречка и сунулся под руку, требуя и себе положенной ласки.

– Вот только ты меня и понимаешь! – улыбнулась я, слушая его довольное мурлыканье. – Я и тебя в книжку взяла! У меня-Олоримэ есть кот, и спит он на шёлковых подушках, и ест самую свежую перепелиную печёнку, а не дешевый CatChao… Нравится тебе такая перспектива?

Кот тёрся мордой о руку, подставляя для почёсывания то пушистую щёку, то шею – но выглядело это так, как будто он кивал головой, подтверждая, мол, нравится, нравится!..

Из кухни тем временем донёсся запах подогреваемых котлет вперемешку с голосами мамы и бабушки. «Блин, и бабушка уже проснулась… – с лёгкой досадой подумала я. – Сейчас сговорятся и нападут на меня вдвоём с нравоучениями!»

На кухню я вышла как команчи на тропу войны – с готовностью до последнего отстаивать свои литературные интересы. Но расчехлять аргументы и доводы, как ни странно, не пришлось. Завтрак прошёл спокойно. Бабушка не упрекала – может, мама не стала ей жаловаться? Сама мама тоже больше не поднимала тему.

Я сидела за столом, уже дожевывая последнюю котлету, когда вдруг на водоотлив подоконника сел голубь. Я даже жевать перестала. Точно, как в моей книге! Правда, голубь был не белый, а вполне себе обыкновенный, сизый. Но они никогда не прилетали на окно, всегда ютились под крышей! Так и захотелось открыть окно, протянуть руку и сказать: «Ты прилетел пожелать мне доброго дня?» Но вместо этого я спросила у бабушки:

– Насыплем ему хлебных крошек!

– Вот ещё, нечего привечать всяких заразных птиц! Принесёт птичий грипп, вот будешь знать! – проворчала та.

Я сделала большой глоток чая, запивая своё возмущение, и поглядела на голубя. Он сидел вполоборота почти неподвижно. «Птичий грипп! – горько подумалось мне. – У Олоримэ бы небось и мысли такой не возникло. Да и нет в её мире никакого птичьего гриппа. И птицы чуткие и умные и вполне себе могут понимать эльфов. Может быть, и я бы так могла приручить его прилетать, да где ж тут, когда тебе про птичий грипп будут постоянно напоминать!»

Я совсем размечталась, представляя, как голубь прилетает ко мне каждое утро, чтобы «пожелать доброго дня» (на самом деле за хлебными крошками, чего уже там) и как я хотя бы на мгновение тешусь мыслью, что и здесь мне доступно такое естественное общение с природой, как у чудесных эльфов, когда вдруг голубь слетел с подоконника, как-то тяжко и грузно взмахнул крыльями, и прямо на стекло шлёпнулась белая лепёшка. Меня как обухом по голове ударили.

– Вот тебе, пожалуйста. Оставил подарочек. А ты ему хлебные крошки хотела! – вздохнула бабушка.

Тьфу. Что за напасть с самого утра. Как ни поднимайся к сказочным высям, всё вокруг норовит сдёрнуть в реальность! Торопливо я допила чай, схватила собранный заранее рюкзак и, попрощавшись, выскочила за дверь.

– Смотри не усни на первом уроке! – крикнула вдогонку мама.

Но я уже бежала вниз по ступенькам, привычным движением распутывая наушники. Уж кто-кто, а музыка никогда не даст разрушиться сказке. Стоит только услышать завораживающую мелодию и – мысль сама летит и рисует вокруг чудесный мир. Выскочив из подъезда, я окунулась в яркий поток света – солнце было уже над соседними домами, кончался апрель, светало всё раньше. Увидев рассвет, я радостно зажмурилась. Настроение стремительно улучшалось.

– Неостановима! – ворвался в уши завораживающий голос Sia. «То, что нужно!» – удовлетворённо улыбнулась я. По дороге в школу как раз есть время подумать над сценой, прерванной внезапным пробуждением. На чём там закончилось? На том, что королевой должна стать Калипсо? Но почему? Эх, совсем чуть-чуть не досмотрела! Ответ почти произнесла ясновидящая Линфия – но на этом месте я и проснулась. Скорее бы забраться в троллейбус и сесть, чтобы никто не толкал и не мешал думать над книгой.

Едва опустившись на сиденье, я закрыла глаза и тут же увидела широкий двор перед высоким готическим замком из камня песочно-бежевого цвета, не мрачно-серого, средневекового, а скорее воздушного, но не лишенного мощи.

Да, именно так я представляла себе королевский двор Феррии. Вот манерная императрица Виорена, благодаря многолетней выдержке сдерживающая своё недоумение, вот Олоримэ, которая готовилась сменить её на посту королевы… Она тоже вполне может владеть собой, но сейчас слишком удивлена, к тому же вокруг только близкие люди – логично, что эльфийка не выдерживает и решается облегчить своё недоумение смехом… И всё-таки чем же объяснить эту ситуацию? Почему королева и наследник не знали о том, что трон должен наследовать первенец?..

– …Следующая остановка – Депо, – прорвался сквозь наушники злорадный голос автоинформатора.

– Как это – Депо? – Но за окном действительно показалась конечная остановка, и все пассажиры потянулись к выходу из троллейбуса. Вышла и я, растерянно разглядев наконец номер на боку.

– «Тройка»!.. М-да, Зоя, спать тебе надо больше… Цифры перепутала! – «Тройка», коварно прикинувшаяся «пятеркой», увезла меня совсем в другую сторону: теперь, чтобы попасть в школу, надо проехать четыре остановки до возврата к исходной точке и ещё четыре уже в нужном направлении до площади.

– Как некстати перепутала! – с досадой повторила я и топнула ногой.

«Перепутала… перепутала… перепутала…» – на разные лады зазвучало в голове. И тут меня осенило – вот же оно, то самое слово, которое готовилось сорваться с губ ясновидящией Линфии!

***

– Что это за закон такой, что наследовать должен только старший ребёнок? – обратился к матери Эарлан.

– Ты знала об этом? – этот вопрос задала Калипсо, всё ещё стоявшая у входа и не решавшаяся подойти ближе к Кристаллу Силы.

Виорена растерянно оглядела детей.

– Так было всегда. Всегда трон наследовал только старший ребёнок королевской семьи. Но я не знала, что это единственно возможный вариант!

– Как же можно было не знать? – тихо проговорил Эарлан.

– Ничего странного, ваше высочество, – вступила в разговор ясновидящая Линфия. – Члены королевской семьи и не должны знать об этом. Излишние знания обременяют.

– Э́то вы называете излишними знаниями? – Олоримэ, уже переставшая смеяться, с удивлением вскинула брови.

– Да, ваше высочество, – повернулась к ней Линфия. – Отсутствие этого знания ни на что не влияет. Предки вашего супруга Эарлана, основатели рода Дигери, заключили со светлой стихией договор, по которому они доверили Создателю выбор наследника. Это было Его условием – отдавать престол только перворожденному ребенку. Потому что именно Создатель решает, кто рождается и в какое время, и Он посылает нужного стране наследника, отмечая его неоспоримую нужность первородством… Вы не можете этого изменить – так к чему тогда знать об этом законе? Это знание опасно. Подумайте, что могло бы случиться, если бы им вдруг овладели враги вашей династии? Сколько покушений на жизнь наследника могло бы произойти!.. Убить наследника – дело непростое, и, если враг хочет навредить нашему государству, вряд ли он станет тратить силы на организацию такого покушения, когда в семье есть другие дети. Что толку – убьёт старшего, его место займет другой. Так будет мыслить враг, не знающий о правиле единственного наследника. Представьте, что будет, если кто-то об этом узнает! Ведь смерть старшего – конец династии.

– Если бы мы знали, мы могли бы больше его беречь… – прошептала Виорена.

– И заберечь до смерти! – Линфия покачала головой. – Я слишком хорошо знаю, на что способны родители, желающие оградить чадо от всех зол. Вряд ли в условиях такой опеки наследник мог бы вырасти самостоятельным и сильным королем. К тому же от судьбы, как вам известно, всё равно не уйти! Раз Создатель дал ему родиться первым – он приведёт его к трону…

– Но ведь для тебя этот закон не новость? – спросила тогда Калипсо.

– Придворные ясновидящие всегда передавали друг другу эту тайну. Мне рассказала об этом предшественница, поручившая хранить секрет и оберегать наследника, – склонила голову Линфия.

– Но почему же тогда сейчас?.. – Калипсо не выдержала и сделала два шага вперёд, но потом снова остановилась, всё ещё держась за руку Ивлина, как за спасительный оберег.

– Никогда ещё в королевской семье не рождалась двойня! Когда вы родились, ваше высочество, ясновидящей была другая волшебница. Её не было в комнате во время родов. Она пришла позже и лишь тогда с удивлением узнала, что наследников двое. Она спрашивала у повитухи, кто был первым, а та отвечала, что первенец – мальчик. Или повитуха хотела выслужиться, рассказав приятную новость, ведь в народе бытует поверье о том, что первенец мужского пола к добру, или же она просто… перепутала. Захлопоталась и забыла, кто родился первым! Она ведь не была посвящена в тайну и не понимала, насколько важно быть уверенным в том, кто является старшим… Всё это время я и моя предшественница считали, что старший ребёнок – Эарлан. И лишь сейчас, обратившись к полусущности, я осознала свою ошибку.

ГЛАВА 2

Я перекинула рюкзак через плечо и вышла из школы. Тяжелая дверь бухнула за спиной, закрываясь, а я зажмурилась и даже прикрыла лицо рукой, так резко брызнул в глаза солнечный свет.

– Не погода, а сумасшествие какое-то, а? – посреди этого солнечного света возник вдруг голос моей подруги Нии. Я открыла глаза и увидела её саму, сияющую в ореоле великолепного летнего полудня, невесть как забредшего в середину апреля. Впрочем, глядя на девушку, трудно было понять, что именно освещает школьный двор: солнце или всё-таки её роскошные волосы. Они лениво стекали по плечам, точно белое расплавленное золото. Однако обладательница этого великолепия не спешила их подобрать: пусть, мол, текут себе, раз им так хочется; солнце скроется – снова станут обычными локонами. Время от времени она поводила плечом или поправляла сумку специально для того, чтобы очередной золотой ручеёк проторил себе наиболее красивый путь по тёмно-синей кожаной куртке.

– Сумасшествие. Похоже, градусов двадцать, не меньше! – Я сняла куртку и, после нескольких безуспешных попыток засунуть её в рюкзак, повязала на поясе.

– Ты в курсе, что в такую погоду идти домой – преступление? – спросила тогда Ния.

«О да! – сказала я сама в себе. – В такую погоду это и правда преступление. В такую погоду только и можно сидеть на качелях и пребывать мыслями в другом мире».

– Нет, я хотела пойти в парк, – честно сказала я и, угадав недовольную гримасу, готовую вот-вот занять место на лице подруги, выложила всё как на духу: – Я не спала почти всю ночь. А потом заснула и мне стало сниться продолжение. У меня идёт, понимаешь, идёт! Мне просто необходимо сейчас закончить этот эпизод! – «Особенно после того, когда утром, благодаря ошибке с автобусом, вывелось такое удачное объяснение…»

– Ладно, пошли. У меня сейчас тоже спокойное настроение, посижу с тобой на соседних качелях, – согласно кивнула Ния.

– Только не отвлекай! – предупредила я.

– «Зоя» и «зануда» не зря начинаются с одной буквы! Иногда я начинаю жалеть, что дала тебе тогда прочитать «Синюю птицу» Самойловой, – подруга закатила глаза.

И мы пошли в парк, где стояли самые лучшие в мире качели, на которых я придумала уже так много приключений для своих героев.

Ния думала, что я начала писать после прочтения книги, которую она мне посоветовала. Было это в седьмом классе. Ния открыла для себя книжную серию фэнтези, а первый прочитанный в этой серии роман Елены Самойловой – «Синюю птицу» – тут же притащила мне, чтобы было с кем обсудить. Я прочитала за день и «заболела» этой книгой и её волшебным миром. Реальность стала мне не просто не мила, а тошнотворна…

Честно сказать, она не была мне мила и прежде: год назад из семьи окончательно ушёл отец. До этого несколько лет в отношениях родителей тянулась безобразная неопределённость – теперь всё стало однозначно. Но тоскливая обстановка дома, грустное лицо мамы, тяжелое сочувствие бабушки, бедность, внезапно свалившаяся на нас с уходом отца – всё это изрядно вылущило, обесцветило мои будни. И вот тут ко мне в руки порхнула «Синяя птица». И когда я начала читать, на меня обрушился такой невероятный мир – цветной и яркий, полный магии, приключений, любви!.. Говорят, что книги скрашивают существование. Но в моём случае контрастность цвета между реальностью и вымыслом была так велика, что вместо радости от прикосновения к чудесной истории я ощутила горечь. Горечь от того, что где-то – пусть даже всего лишь в фантазии писателя – есть такой удивительный мир, а у меня в это время протекает такая обыденная, обыкновенная, пустая жизнь.

Тогда я полюбила качели. Я приходила в парк, отгораживалась от окружающей среды наушниками и проводила часы, устремляясь раз за разом в небо. Я воображала себя главной героиней книги, но чем больше фантазировала, тем тоскливее мне становилось от того, что это невоплотимо и навсегда останется только фантазией. И не просто фантазией – чужой фантазией, плодом воображения автора.

И вот тут я увидела выход. Да, невозможно попасть в другую реальность – сколько ни читай про попаданцев, всё это всего лишь выдумки, как бы мне ни хотелось верить в обратное!.. Но можно придумать свою историю. Свой волшебный мир и героев. И тогда это уже будет не чужая фантазия, а собственная. Это может притупить тоску. После этого я стала представлять на качелях не чужих героев прочитанных книг, а собственных, и их приключения происходили в мире, который выдумала я сама. И жить стало веселее, дышать – легче. Если вдруг на меня сваливались невзгоды, всегда можно было утешиться тем, что у меня есть собственный волшебный уголок, где я почти всесильна… Ну, по крайней мере, достаточно сильна для того, чтобы разобраться с мелочами, расстраивающими меня в обычном мире.

Так что отчасти Ния была права – моя первая история легла на бумагу после того, как я переболела «Синей птицей». Но я чувствовала, что прочитанная книга стала всего лишь последней каплей для того, чтобы начать писать. Любовь к сказке жила во мне всегда. Просто раньше жизнь и так была похожа на сказку, особенно в детстве —воображай что хочешь, играй по своим правилам, а мир вокруг дружелюбен и радостен. А когда папа ушёл, сказка внезапно закончилась. И мир стал недружелюбным, словно обнажил всё серое и страшное, что я не замечала до этого.

–…Эй, мечтательница, иди садись, пока не опередили! – окликнула меня Ния. Я взглянула вперед и увидела, что три качели из четырех уже заняты. Благодарно кивнув подруге, поспешила занять последнее свободное место. Ния же села на скамейку и достала книгу.

Забравшись на качели, я стала торопливо распутывать наушники и одновременно с этим листать плейлист «На качелях», выбирая, что станет фоном для моей фантазии. Я всегда сочиняла под музыку – нужная мелодия помогала ярче представить воображаемый эпизод. Сегодня хотелось чего-то спокойного, старинного, вечного. Например, чего-нибудь из барокко… Плейлист остановился на треке с названием Zefiro torna4. «Вот, Монтеверди как раз подойдет!» – удовлетворённо улыбнулась я, нажимая на воспроизведение. Наушники заглушили окружающий мир, медленно, радостно, точно брызги фонтана, заблестела музыка, и вместо городского парка вокруг меня развернулась Феррия.

***

… – И лишь сейчас, обратившись к полусущности, я осознала свою ошибку…

Калипсо в ужасе прикрыла глаза, слушая Линфию. В одночасье всё пошло прахом: все мечты, все планы на будущее!.. Она беспомощно оглянулась на Ивлина и нашла в его серых глазах всё то же спокойное и уверенное выражением, с каким тот ехал по площади. Ивлин едва заметно улыбнулся и ободряюще сжал её руку.

– Не бойся, я буду с тобой. Вместе мы справимся, – одними губами прошептал он ей.

Калипсо глубоко вздохнула. Ивлин, конечно, эльфиол, представитель самой старшей расы – расы первосозданных, от которых родились все остальные народы, но… ведь это ответственность за целое государство, а он, похоже, совсем не обеспокоен!.. А впрочем, поживи-ка три тысячи лет, посмотри-ка сверху со своего города, парящего в облаках, на то, что происходит в разных странах – станешь тут спокойным как скала.

Рядом с ним стало вдруг спокойнее и самой принцессе. В самом деле – она ведь не осталась внезапно одна. Вся семья рядом: Ивлин, мама, брат – все поддержат и помогут…

Но – о Создатель, как же много всего придется освоить!..

Ясновидящая тем временем произнесла, обращаясь к Виорене:

– Ваше величество, тайна должна остаться тайной для всех остальных. Надо объяснить народу произошедшее, не упоминая закон о первенцах.

Калипсо, услышав это, вынырнула из своих мыслей, посмотрела на брата и ахнула – только тут до неё дошла вся неловкость положения. Не объявлять же в самом деле, что наследнику вдруг пришло в голову отказаться от престола прямо на коронации!..

Вдруг Олоримэ, которая после своей внезапной вспышки смеха стояла в совершенном оцепенении, словно пребывая далеко в своих мыслях, воскликнула:

– Новая кровь – будущий наследник! Калипсо замужем за эльфиолом. Эльфиолы – первосозданные, старший народ, куда более сильный, чем эльфы и волшебники. Это знают все! Его кровь и его магия передастся и его ребенку. Следующий наследник рода благодаря этому будет сильнее. И эта сила передастся дальше уже его ребенку. Кристалл Силы выбрал Калипсо для того, чтобы влить в династию новую кровь более могущественных первосозданных. – Она улыбнулась, взглянув на Калипсо, потом с воодушевлением обернулась к Эарлану: – Это никак не очернит тебя в глазах народа. Просто ты полюбил меня, а Калипсо связала свою жизнь с Ивлином. Это не делает никого из вас хуже или лучше.

Ивлин впервые за сегодняшний день улыбнулся, одобрительно глядя на эльфийку.

– Неплохо, – смущенно хмыкнула Калипсо, пытаясь шуткой согнать с лиц родных хмурую сосредоточенность: – Тогда в глазах народа ошибка Эарлана – если это вообще можно назвать ошибкой – будет заключаться только в том, что он помелочился: ему следовало жениться на эльфиолке, а не на эльфийке!

Брат благодарно улыбнулся ей на попытку снять со всех серьёзность и оцепенение и с готовностью отреагировал:

– Если такова цена трона, пропади он пропадом! Я от своего решения никогда не откажусь!

Ясновидящая подошла к принцессе и протянула руку.

– Ваш артефакт, ваше высочество, – произнесла она.

Девушка выдохнула и, сняв с шеи подвеску, переложила её в ладонь Линфии. Потом чуть подалась назад, прижимаясь спиной к Ивлину, и снова напомнила себе, что не останется с новым положением вещей один на один. Ясновидящая подошла к световому столбу, окружающему Кристалл Силы, и поднесла к нему артефакт Калипсо. Подвеска прошла сквозь стену из волшебной энергии, словно её там не было. На мгновение световой столб засиял ярко-ярко, но тут же снова погас. Артефакт принцессы, наполнившись новой силой, плавно подлетел к своей владелице. Впрочем, теперь она была уже не принцессой, а новой королевой Феррии.

***

Я открыла глаза, на этот раз не зажмурившись от солнечного света, и перевела торжествующий взгляд на подругу. Ния полчаса назад дождалась своей очереди на качели и теперь взлетала рядом со мной. Заметив мой довольный вид, она улыбнулась:

– Я так понимаю, улов удачный? Много идей нахватала в небе?

Не зная, какими словами лучше выразить моё удовлетворение от придуманного эпизода, я просто энергично закивала.

– Судя по тому, как ты хитро смотришь, в моей книжной судьбе произошли серьёзные изменения? – проницательно заметила подруга.

Представлять себя волшебным существом в волшебном мире и не «взять» в свои приключения подругу? Особенно если именно она была моей проводницей в мир фэнтези! Несправедливо – ведь без неё и сказки бы не было. Так я решила сразу, едва только начала придумывать сюжет своей книги. Раз уж я поселялась в этой истории в образе главной героини, эльфийки Олоримэ, утончённой красавицы, которую жизнь наградила и необыкновенной предназначенной дружбой, и любовью заморского принца, то и подруга должна была стать не менее значимым персонажем. Место ей нашлось без труда: почти сразу мне стало понятно, что Ния – это сестра принца Эарлана. В противовес брату (а по совместительству моему книжному возлюбленному) она – своенравная, весёлая, ломающая рамки, не желающая для себя трона. А для большей колоритности картины я сделала их двойняшками.

Имя «Калипсо» Ния выбрала себе сама. Я пыталась примерять ей другие, но ничего не приживалось. Подруга обладала каким-то удивительным авторитетом в назывании: все прозвища, придуманные ею, принимались окружающими без возражений. Так было и с её настоящим именем. Обычно Евгению сокращают до варианта «Женя», но Ния отказалась от привычной версии и решила зваться иначе. И когда она озвучила новый уменьшительный вариант своего имени, все, с кем она общалась, сразу стали его использовать – и родители, и одноклассники, и даже учителя.

Я тоже хотела бы зваться как-нибудь поинтереснее. В начальной школе осознание того, что у меня такое простое имя, доводило порой до слёз. Став старше, я оставила эти глупости. Зоя так Зоя. Придумать необычное сокращение, как ловко провернула это Ния, было в моём случае невозможно: куда ещё сокращать имя, которое и так состоит из трёх букв? Зато я отыгралась на своём волшебном мире: долго перебирала слоги, пока, наконец, однажды утром не проснулась с этим сочетанием – О-ло-ри-мэ. Видимо, оно пришло мне во сне.

– Ну, так что там поменялось в судьбе Калипсо? – снова нетерпеливо позвала Ния.

Я сползла с качели. Земля отказывалась держать меня после полутора часов болтания ногами в воздухе.

– Эарлана собирались короновать. Уже гости собрались на церемонию. А тут выяснился интересный закон. Который гласит, что занять трон может только старший ребенок в семье, – произнесла я короткими фразами, с каждым шагом восстанавливая равновесие.

– Так они же – то есть, мы с ним – двойняшки, – хмыкнула Ния.

– А что, двойняшки, по-твоему, одновременно из утробы матери вылезают? Там тоже есть старший! Точнее, старшая. Ты оказалась первенцем в семье. Значит, и трон должна занять ты.

Ния скептически приподняла бровь.

– А зачем тебе это? Что, самой на троне сидеть уже расхотелось? Ты же специально для Олоримэ принца придумала, чтоб королевой стать.

– И вовсе даже не ради этого! Так случайно получилось! – я обиженно надулась. – Я, то есть, Олоримэ, вовсе даже не претендовала на принца. Я себе изначально вообще другого возлюбленного задумывала, но так по сюжету само вырулило.

– Ну, хорошо, так и сидела бы себе на троне, принимала бы иностранных послов, – благодушно усмехнулась Ния. – Это же как раз твоё. Тебя ж хлебом не корми – дай повести светскую беседу с соблюдением всех правил этикета. И чтоб платье было наканифолено.

– Накрахмалено, – поправила я, холодно взглянув на подругу. Та прыснула.

Она никак не могла забыть наряд, который я смастерила для прошлого новогоднего маскарада в школе. Платье, разумеется, было в эльфийском стиле: длинное и с длинными рукавами, которые чуть расширялись книзу. Это было вечернее платье моей двоюродной сестры, которое она вместе с другими не очень поношенными вещами любезно отдала мне. Так как в деньгах мы были ограничены, её помощь с одеждой пришлась очень кстати. Подол этого платья тоже расширялся, и, чтобы внизу он был именно широким и держал форму, мамина знакомая швея предложила пришить к кромке ткани регилин и жёстко накрахмалить нижнюю юбку. Что мама и сделала. Костюм, на мой взгляд, смотрелся изумительно. Ние он тоже понравился, но она категорически не соглашалась с крахмалом и регилином – жесткая форма подола казалась ей старомодной; она считала, что более современно платье будет выглядеть, если подол ниспадает мягкими волнами и…

«И путается у меня между ног!» – гневно воскликнула я тогда ей в ответ и даже не стала слушать остальные доводы. Выглядеть современно для этого мира мне не хотелось.

– Да-да, накрахмалено, – махнула рукой Ния. – Так почему ты отказалась от этого?

Я пожала плечами и задумалась – такой поворот мне приснился, а кто знает, что руководит подсознанием, в какие дебри оно залезает и откуда вытаскивает на свет те или иные выводы. Но ход показался мне очень удачным и интересным. А главное – логично завершающим историю Олоримэ. До этого всё шло слишком радостно и хорошо – и предназначенную дружбу обрела, и проблемы-то все решила, и за принца замуж вышла… а тут облом – королевой не станет. Не все лавры собрала, хоть чему-то читатель в конце удивится.

– Так само вышло. А ты что, думаешь, это не классный финт ушами?

Мы уже вышли из парка и почти дотопали до троллейбусной остановки.

– Да нет, с точки зрения неожиданности хорошо, – откликнулась Ния.

– И потом, мне кажется, будь это реально ты – ты бы справилась с ролью королевы! – с энтузиазмом добавила я, удивляясь странно равнодушной реакции – сделала её королевой сказочной страны, а она как будто и не рада.

– Не дай Бог! – сказала подруга таким серьёзным тоном, что я удивилась ещё больше. – Мне б со своей жизнью справиться, экзамены сдать да на бюджет поступить.

– Ну, книжная ты думала примерно то же самое, – улыбнулась я. – Но пришлось принимать реальность.

Дойдя до остановки, я осознала, что изрядно устала и проголодалась. «Только бы не пришлось долго ждать!» – подумалось тогда. И, словно услышав мои мысли, нужный номер подъехал, едва мы успели присесть на скамейку. «Экая удача, не то, что с утра!» – радостно подумала я, когда мы заскочили в полупустой троллейбус и плюхнулись на сиденья. Двери с шипением закрылись, и парк в окошке покачнулся и плавно выскользнул из поля зрения.

ГЛАВА 3

Прошло четыре декадона. Короткое лето приближалось к своему экватору. В этом году оно было особенно знойным и душным.

Приехав жить в Феррию, Олоримэ не сразу привыкла к климату своей новой страны, которая, казалось, ни в чем не знала меры. Лето было гораздо жарче, чем в эльфийских землях, а зима и вовсе стала испытанием. В родной Танмере зиму не выделяли в отдельное время. Последние шесть декадонов года эльфы называли завершающей песней осени. Эти дни никак не отличались от других осенних дней: всё та же безлиственность и туманность. Поэтому у эльфов считалось, что в четырёхсотдневном году времени всего три: четырнадцать декадонов длится весна, восемь декадонов – лето, и восемнадцать – осень. В Феррии же зима была полноценным четвертым временем года, даром, что самым коротким. Почти все шесть декадонов земля набиралась сил под слоем снега. Танмере видела снег лишь однажды – сто пятьдесят лет назад перед великой битвой.

«Как всё-таки хорошо, что лето короткое!» – вздохнула Олоримэ, глядя из своего окна во двор, на котором в полуденный час не было ни одной живой души. – Весна и осень здесь куда приятнее!»

Её кот Масси растянулся на узкой тахте, покрытой легкой драпировочной шалью, и всем своим видом демонстрировал полное единомыслие с хозяйкой. В такие жаркие дни его почти не было видно, он прятался в прохладных местах, стараясь лишними движениями не шевелить тяжелый воздух.

Олоримэ погладила кота, вышла из комнаты и направилась в кабинет Эарлана. Пока ещё он активно участвовал в жизни замка, постоянно находясь рядом с Калипсо и объясняя ей то, с чем сам имел дело последние десятилетия, готовясь занять престол. Обычно братья короля становились смотрителями крупных областей, применяя свой дипломатический талант на благо государства. Эарлан думал, что сестра не захочет отпустить его так скоро, но вскоре после коронации Калипсо сама вызвала его на откровенный разговор. Стараясь не обидеть его, волшебница сказала, что не почувствует до конца свою самостоятельность и ответственность, если несостоявшийся наследник останется в столице. Народ слишком долго жил с мыслью, что Эарлан сменит своего отца. Пока феррийцы видят его во дворце, они будут думать, что решения по-прежнему принимает он, а не Калипсо.

– Со мной рядом Ивлин и мать, я справлюсь! – сказала она Эарлану, когда тот стал заверять её, что нисколько не оспаривает власть новой королевы, а лишь беспокоится за неё и не хочет, чтобы сестра чувствовала себя одинокой и оставленной.

Эарлан был рад такому повороту. Несмотря на то, что после коронации Калипсо народ Феррии принял их объяснение, принц всё равно чувствовал направленное на него внимание и хотел скрыться от него, по крайней мере, на какое-то время, пока всё не забудется. Только одно добавляло едва заметную горечь в его душу: всю жизнь он прожил с мыслью, что сможет принести большую пользу своей стране и народу, когда настанет время. Теперь же это внезапное отстранение от престола выбило его из колеи. Он и не думал оспаривать волю Создателя, не завидовал сестре. Он лишь жалел о том, что его мечта совершить для страны что-то такое хорошее, за что его будут благодарить и вспоминать потомки спустя столетия, останется неисполненной. Чтобы хоть на толику приблизить к себе тень этой мечты, он намеревался выбрать самую неразвитую область страны, которая больше всего нуждалась в смотрителе. Что толку ехать в большой центр, где и так уже всё налажено – гораздо больше пользы он принесёт в отдалённой провинции, до которой все улучшения всегда доходили в последнюю очередь или не доходили вовсе. Тогда Эарлан вспомнил о приграничном Даллене и его окрестностях, где, будучи юношей, три года проходил военную подготовку. Город был небольшой и отдалённый, поэтому никогда братья короля не выбирали его в качестве резиденции.

Олоримэ шла по коридору, когда из-за поворота торопливо вышел приближённый слуга Эарлана, Динар, который был так рассеян (или, наоборот, сосредоточен на своих мыслях), что увидел эльфийку уже тогда, когда чуть не налетел на неё.

– Прошу прощения, ваше высочество! – тут же отпрянул волшебник.

– Что-то случилось, Динар? – встревоженно вгляделась в его лицо Олоримэ.

– Да, кое-что произошло, но поводов для беспокойства нет. Однако это должен узнать его высочество и… её величество, разумеется.

Олоримэ нахмурилась, когда ферриец замялся прежде, чем упомянуть Калипсо в числе тех, кто должен узнать о случившемся.

– В таком случае, вам следует сначала пройти в покои её величества, а потом уже сообщать моему супругу, – произнесла эльфийка. – А пока вы будете докладывать королеве, я сообщу Эарлану о том, что вы хотите его видеть.

Динар покорно склонил голову и посторонился, пропуская девушку пройти дальше по коридору к двери кабинета Эарлана, куда она изначально направлялась. Волшебник проводил её взглядом и, торопливо развернувшись, быстро зашагал в противоположную сторону.

– Динар прибыл во дворец с какой-то вестью, – с порога сказала Олоримэ, когда вошла в кабинет супруга. – Хотел было идти доложить тебе, но я развернула его и отправила к Калипсо. Иначе это никуда не годится! Прошло уже четыре декадона, пора бы привыкнуть к тому, что страной правит она!

– Верно! – кивнул Эарлан. Он встал из-за стола, подошёл к эльфийке и, осторожно обхватив ладонями её лицо, прошептал: – Я рад тебя видеть!..

Когда через несколько мгновений Олоримэ мягко отстранилась, прервав поцелуй, чтобы перевести дыхание, Эарлан оценивающе взглянул на дверь за её спиной и, решившись, произнёс:

– Всё-таки интересно, что он хотел рассказать. Пойдем к Калипсо, не дожидаясь, пока Динар придёт в мой кабинет. Это не будет нарушением регламента. А ему не придётся пересказывать несколько раз.

Когда камердинер у двери в приёмную королевы сообщил Калипсо о пришедших и открыл перед ними дверь, Динар только начал излагать своё дело, и Олоримэ и Эарлан услышали обрывок первой фразы рассказа:

– …в горной цепи, по которой проходит граница между нами и эльфийской страной, открылся естественный портал, чего никогда не случалось в наших землях!

«Естественный портал?..» – удивлённо повторила про себя Олоримэ.

– Когда открылся? – спросила Калипсо, выходя из-за стола.

– Пять дней назад.

– Это прекрасно! Теперь у нас будет естественное сообщение с землями, где есть такие же естественные порталы!..

– Это ещё не всё, ваше величество. Портал, видимо, не такой, как другие… Неизвестно, куда по нему можно попасть. Вид, который в нём отражается, не похож на наш мир!

ГЛАВА 4

Маршрутка, высадившая нас на конечной остановке у высоких сопок, обдала напоследок облаком выхлопных газов и укатила обратно в город. Я отошла туда, где уже не чувствовался отравляющий запах цивилизации, раскинула руки, закрыла глаза и вдохнула полной грудью, на вдохе почти неслышно произнеся:

– Как же здесь хорошо!..

Ния поравнялась со мной и оглядела место, куда мы приехали. «Сухотино́». Она бывала здесь и раньше – трудно в нашем городе найти человека, который не ездил бы сюда на шашлыки – но не так часто, как я. И не так основательно и дотошно, как я.

Двадцать минут на маршрутке от центра города – и вот уже встречает человека первозданная природа. Слева река, Ингода, справа почти сразу отвесно начинаются холмы, или как их называют здесь – сопки.

Чаще всего те, кто приезжают сюда, располагаются внизу, вдоль реки: кто-то хочет порыбачить, кто-то – развести костёр и посидеть у него с веселой компанией. Из всех любителей жареного мяса только треть, пожалуй, поднимается на первый холм, который возвышается справа от реки. А уж до того, чтобы пойти вглубь леса, который начинался на первой сопке и вёл дальше к следующим холмам, и подавно додумывались немногие. Я была как раз одной из тех, кто любил ходить по сопкам.

Впервые я попала сюда, когда мне было семь. Тогда с нами ещё был папа. В этом «походе на горы» компанию нам составила знакомая семья с детьми – девочка у них была на год младше меня, а мальчик на два старше. Помню, как мы – дети – радостно гомонили, предвкушая веселый день, полный беготни по лесу и приключений…

…Я оглянулась на Нию, которая в свою очередь выжидательно смотрела на меня. Она уже слышала историю про четырехчасовой переход по сопкам и несколько раз грозилась напроситься в компанию и заставить меня его повторить.

Для повтора старого маршрута мы выбрали выходные накануне пробного ЕГЭ по математике. Нет такой силы, которая способна удержать ответственного ученика в день перед экзаменом от бесконечного повторения уже сто раз пройденных билетов, если он будет сидеть дома. Поэтому мы решили принять кардинальные меры. В воскресенье в одиннадцать утра мы встретились на центральной площади города и сели в маршрутку.

– Ну, Сусанин, веди, – Ния ободряюще провела рукой в сторону холмов.

– Вот не надо не к месту Сусанина поминать, – пробормотала я, начиная подъём.

Ещё вчера я посмотрела карту и твёрдо усвоила одно: сбиться с пути здесь довольно трудно. Точнее, сбиться-то можно, но вот безвылазно заблудиться – нет, потому что любой сход с холмов приводит если не к плато Титовской сопки, то хотя бы к какому-нибудь дальнему микрорайону – к Засопке ли, к Яблоньке или на худой конец к кладбищу. В общем, везде можно выйти на людей.

Мы быстро поднялись на первый невысокий холм и подошли к краю обрыва, чтобы посмотреть на шумящую реку.

– Ты уже дописала книгу? – спросила тогда Ния.

– Осталось три или четыре эпизода, и дальше надо выруливать на вторую часть, – я завороженно посмотрела вниз на бурлящую у камней воду. Ингода бежала в этом месте очень стремительно, потом поворачивала вправо и скрывалась за другой сопкой. И вот это её расположение в ложбине между сопками, словно бы сокровенное, скрытое от всех, и расширяющееся к горизонту полотно сводило меня с ума. Страха высоты я совершенно не испытывала. И немудрено: столько лет представлять себя крылатой эльфийкой – и сама начнёшь ощущать крылья за спиной. Так и казалось порой – шагни и полетишь. Ведь столько раз летала во сне. Подруга осторожно тронула меня за предплечье и крепко сжала, словно боялась, что я в любой момент могу сигануть вниз.

– Случилось ещё что интересное под конец? – спросила она.

– На границе Феррии открылся первый в стране естественный портал, – кивнула я и отступила назад, приглашая и подругу пойти следом. Если мы хотели успеть до темноты, нужно было начинать наш маршрут.

– Естественный?.. – повторила за мной Ния, и тень её голоса, казалось, повисла передо мной в форме знака вопроса. Я радостно зажмурилась и глубоко вдохнула, готовясь выдать в ответ мини-лекцию.

– Естественный портал – это портал, созданный самой природой. Он возникает там, где заблагорассудиться земле. Естественные порталы все соединены между собой и между ними можно перемещаться в любом направлении. Но, как правило, при международных перемещениях необходимо запрашивать разрешение на вход. Все естественные порталы известны и учтены. Тот народ, на чьей земле есть такие порталы, следит за ними и охраняет. В Феррии никогда раньше не было естественных порталов. Были только несколько искусственных, созданных руками волшебников. Но они действуют на природу угнетающе. Поэтому их там немного.

– Почему действуют угнетающе?..

– Потому что неестественные. Вот у нас, например, ТЭЦ действует на природу угнетающе. Как и всё промышленное производство в мире.

– Зачем же они тогда их сделали?..

– Должно же быть что-то под рукой на крайний случай срочного перемещения, – пожала плечами я. Диалог наш привёл к тому, что я стала всё больше и больше верить реальности того, о чём рассказывала. Ощущение это росло как мыльный пузырь. На природе и так-то легче лёгкого представить, что за лесом меня ждёт средневековый замок, а вовсе не современный город, а тут ещё и наш разговор…– Но портал, который сейчас природа открыла в Феррии, необычен. Он ведёт за пределы мира Тоукси…

– О-о! – Ния довольно потёрла руки. – Запахло попаданством! Планируешь закинуть к ним кого-то из нашего мира?

Эта фраза была такой негладкой, жёстко торча во все стороны словами «попаданство» и «наш мир», что, столкнувшись с ней, мыльный пузырь моментально лопнул, а я машинально зажмурилась, чтобы крошечные брызги не попали мне в глаза.

– Нет, – коротко отрезала я, стряхивая с себя остатки моего велеречивого повествования.

– Почему? – Ния пробежала несколько шагов, чтобы опередить меня и заглянуть мне в лицо.

– Слушай, я создала свой собственный мир специально для того, чтобы немного успокоиться и смириться с тем, что сама живу в обычном мире. Мой волшебный мир совершенно изолирован от Земли. Они и мы – это разные плоскости. Как мир того же Толкина, например. А если я соединю свой мир с нашим, то у меня опять будет повод для грусти: в моей книге из нашего мира в тот мир попасть можно, а в реальности нельзя!.. А зачем мне снова эти страдания?

– Чем тем не угодил наш мир?

– Он угодил! Он прекрасен! – я обвела рукой окружавшие нас деревья. – Наоборот, это странное несовпадение: я вижу мир, который поражает своим совершенством. При этом жизнь наша в этом однозначно волшебном мире абсолютно лишена каких-либо чудес и волшебства…

– А, у тебя когнитивный диссонанс – несоответствие желаемого и действительного! – понятливо кивнула Ния.

– Не замечала раньше за тобой любви к психологии. – Я скептически взглянула на подругу. – Это точно именно так называется?

– А неважно, – отмахнулась она. – Главное, звучит умно и солидно. А каких бы чудес тебе хотелось в нашем мире?

– Летать! – не задумываясь, выпалила я. – Мне с самого детства этого хотелось.

– Блин, я таких желаний даже Дедушке Морозу в садике не загадывала, – засмеялась Ния. – А есть у тебя какие-нибудь более реальные желания в плане чудес?

Я задумалась, вспоминая, что ещё нравилось мне в придуманном мире эльфов, чего не доставало в нашем. Вспомнился вдруг недавний голубь, нагадивший на окно.

– Мне бы хотелось жить с нашим миром в… мире, в гармонии. Понимаешь? Приходить в лес, например, и чувствовать себя там, как дома.

– Кто тебе мешает? Вот мы пришли в лес – бери и чувствуй, – пожала плечами Ния.

Я вздохнула и покачала головой. Потом бросила на подругу оценивающий взгляд – стоит ли пытаться сформулировать свои мысли по этому поводу?

– Не получается. Я прихожу на природу, и – включается режим осторожности. Даже насторожённости. Идёшь и высматриваешь тропинку – где колючек поменьше, где трава пониже. Оглядываешься, чтобы ниоткуда никакая змея не выползла. А комары, мухи и слепни!.. А теперь представь другую картину – которую я описываю в книге – заходишь в лес, а он тебя встречает, как старого друга: и тропинку подстелет, чтобы без колючек и камней, и дорогу верную укажет – корни расступятся, кусты ветви отведут! – и звери тебя не тронут, потому что ты – свой. И ни от кого вокруг подвоха не ждёшь.

– Ага, и тут вылезает из-под листа какой-нибудь богомол или огромный паук! – рассмеялась Ния, зная о моем диком неприятии насекомых, граничащем с фобией. – И сразу вся гармония нарушится!

– Да ну тебя! – я махнула рукой. Хотя в глубине души почувствовала, что подруга права. Говорить о гармонии с природой и при этом быть до мозга костей городским жителем, который боится даже дотронуться до бабочки, нелогично. Вряд ли эльфийка, в роли которой я себя представляю, ведёт себя так брезгливо. Если Олоримэ в эпизоде перед коронацией подставляла руку, чтобы на неё сел голубь, то наверняка она так же относится и к маленьким букашкам. Едва ли она будет бежать при виде того же богомола или длинноногой караморы, которую я боюсь буквально до смерти, хотя этот вид комаров совершенно безобиден. – Не нарушится там гармония… – пробормотала я, отгоняя неприятные мысли о пугающих меня насекомых.

– А что, на Тоукси богомолов и жуков нету? – фыркнула тогда Ния.

«Может быть, и есть, но на Тоукси я бы их не боялась», – подумала я упрямо, ощущая своё полное бессилие объяснить подруге свои мысли – говоришь ей о высоком, а она тебе про богомолов, будь они неладны!

Мы ушли от обрыва, постепенно погружаясь в умиротворение соснового леса, покрывающего сопку. Глубоко вдыхая янтарный запах хвои, я всё же снова попробовала ответить на её вопрос «чем не угодил этот мир»:

– Понимаешь, меня угнетают все эти учёбы, работы, сама эта взрослая жизнь и главное – люди, которые крутятся, как белки в колесе, чёрствые, не замечающие красоты мира, не замечающие даже собственной жизни. Тут вот посмотри, красота какая! А им бы всё только про деньги да про выгоду, про хорошую работу да про высокую зарплату… – я вздохнула и добавила: – И о чувствах других не думают. Думают только до тех пор, пока их мысли совпадают. А как расходятся – так каждый делает то, что считает удобным для себя. Даже если от этого будет плохо другим…

Тут Ния посмотрела на меня внимательно-внимательно, просвечивая взглядом, как рентгеновским лучом. Этот взгляд мне не понравился.

– Ты просто перенесла обиду, которую испытываешь к отцу, на всех остальных взрослых, – вдруг с полной уверенностью произнесла она.

Я опешила. А потом чуть не задохнулась от гнева:

– И вовсе даже нет! – остановилась и даже ногой топнула. – Это здесь вообще не при чем! Я о нём думать забыла: бросил и – бросил! И пусть катится… И пусть… – я открывала и закрывала рот, ловя воздух, не зная даже, какие слова подобрать, чтобы убедить её в своём равнодушии.

– Ну, точно! – Ния указала на меня рукой, точно приводя мою реакцию в доказательство своей правоты.

– Да что ты вообще взялась в это лезть? Ты – технарь, а не психолог! – совсем уж резко выкрикнула я. – Или передумала поступать в ТУСУР?

Глаза Нии похолодели, и я поёжилась, поняв, что обидела её.

– Я просто беспокоюсь за тебя. Потому что ты – моя подруга. Старалась поделикатнее. Но похоже, тебе нужны более радикальные меры. Уж извини, но твои страдания по поводу невозможности жить в сказке кажутся надуманными и несерьёзными! И если ты хочешь знать моё мнение по этому поводу, то я считаю, что тебе пора завязывать с мечтами.

– Завязывать! – повторила я, изо всех сил стараясь не заплакать. – Ты думаешь, это можно сделать вот так по щелчку пальцев?

Подруга вздохнула. Я тяжело дышала. Мой тон был резким – но она первая начала задавать глупые вопросы, а теперь ещё и вот это!.. Оказывается, она ни разу, никогда не понимала меня до конца, а я разворачивалась перед ней так, как если бы она понимала. «Твои страдания кажутся надуманными и несерьёзными!.. Надуманными и несерьёзными…» – как будто игла в проигрывателе дошла до зацепки на пластинке и раз за разом соскакивает и не может двигаться дальше, повторяя один и тот же момент записи.

Надуманными!..

Если судить о чужих страданиях по тому, как воспринимаешь их сам, – многие горести могут показаться надуманными!.. И, пожалуй, так оно и есть. Ведь какие критерии счастливой жизни каждый себе надумал – по таким и страдает.

Но и что же: если для другого на первом месте стоит то, что для тебя не имеет значения, – смеяться над ним и пренебрегать его чувствами?

– Эй, извини, – после недолгого молчания, сказала подруга и неловко толкнула меня в бок.

– И ты извини, – откликнулась, понимая, что тоже её задела.

– А над попаданством всё-таки подумай, – тихо продолжила Ния, стараясь замять ситуацию и снова вернуться к разговору о моей книге. – У этого жанра есть один большой плюс.

– Гм, интересно, и какой же? – спросила я, тоже не желая заострять внимание на обидах. Не хватало только разругаться.

– Стиль повествования. Можно описывать мир, используя привычные образы, фразы и сравнения. Например, проводить параллели с электричеством и интернетом, вспоминать к месту современную музыку, завирусившиеся мемы, цитаты из книг или фильмов, всякие жаргонные словечки…

– Ния, ты издеваешься? – я в ужасе всплеснула руками. Нет, она правда ничего не понимает! Я бегу от всего этого: от современных фильмов, от современной одежды, цитат – всего, что окружает меня в реальности! Тащить такое в сказку кажется мне кощунством, а она считает плюсом это обмирщение! – Для меня это минус! Я никогда не любила бытовой язык в фэнтези!

– Всё, сдаюсь. Больше ничего советовать не буду. – Ния подняла руки, выражая полную капитуляцию. – Пойдем уже по твоему четырёхчасовому маршруту? А то время идёт!

Я согласно кивнула, и мы пошли дальше вглубь соснового бора.

…Вечером у меня не хватило сил даже сходить в душ. Я переоделась в домашнюю одежду, легла на не расправленную кровать и прежде, чем заснуть, успела подумать только одно: «Попытку отвлечься от предстоящего пробника можно считать успешной!»

ГЛАВА 5

Внезапная новость о портале потрясла Эарлана. Он посчитал это знаком судьбы, милостью Создателя. Портал открылся словно в ответ на его тайную, глубоко запрятываемую просьбу сослужить для Феррии большую службу. И где – в Даллене, именно там, куда принц задумал уехать. Первый естественный портал в Феррии! Да ещё и ведущий куда-то за пределы мира! Надо как можно скорее изучить его – может быть, с тем, другим миром удастся установить связь. Может ли это принести пользу стране?

Олоримэ тоже испытывала воодушевление. Ей тоже хотелось после перемены положения с «будущей королевы» на «бывшую наследницу» как можно скорее приобрести устойчивость, перебраться на новое место и найти применение способностям.

Итак, через шесть дней путешествия налегке принц и его супруга въехали в небольшой путевой дворец, который был построен в Даллене ещё прадедом Эарлана.

Здесь, как и в каждой области при каждом смотрителе, был свой ясновидящий. Далленский маг при первой встрече показался Эарлану умелым и опытным. Он уже провел первое исследование портала к приезду его высочества – точнее попытался это сделать. Потому что несмотря на свои знания и опыт здесь волшебник оказался бессилен.

– Портал действительно не похож на другие естественные порталы, которые я встречал прежде, – говорил ясновидящий Нирит в приёмной комнате перед Эарланом и Олоримэ. – Обычно естественный портал отзывается на нашу магию и, выполняя указания живущего, направившего на него стихию, меняется определённым образом: соединяется с нужными местами в мире и закрывается от внедрения из ненужных мест. Но этот как будто не понимает языка нашей магии. Или не хочет понимать. Он не даёт ничего узнать о себе.

– Но в нём же виден другой мир?

– Да. Он прозрачный, что тоже необычно – редко когда в портале можно чётко увидеть место, в которое он может привести. В этом видна всё время только одна картина. Негустой лес, переходящий в поле. Природа похожа на нашу, но живущие, изредка мелькавшие в портале, перемещались на неизвестных мне средствах передвижения. И одеты были странно: мне незнакомы ни материи их одежд, ни фасоны. Ни в одном государстве нашего мира так не одеваются.

– Живущие реагировали на вас? – оживилась Олоримэ.

– Нет, в том-то и загадка – они нас как будто не видят!

Эарлан в недоумении сцепил пальцы в замок.

– Скажите, Нирит, а может быть такое, что портал считает себя стоящим не на земле волшебников? – вдруг спросила эльфийка у ясновидящего.

– Вы имеете в виду то, что порталы обычно слушаются представителей того народа, на земле которых они открыты? – повернулся к ней волшебник.

– Да, именно, – кивнула Олоримэ. – По горам проходит граница с эльфийским государством. Может быть, он считает себя принадлежащим эльфийской стороне?..

…Через полчаса Олоримэ, благодаря крыльям опередившая Нирита и Эарлана, опустилась на небольшую горную площадку. По правую руку был обрыв, слева возвышалась скала, и в ней-то и сиял ровный, точно зеркало, необыкновенно гладкий портал. Олоримэ подошла вплотную к полотну портала и коснулась его рукой. От прикосновения пошла рябь, девушка отдёрнула руку, но потом снова потянулась пальцами к необычной субстанции. Она не казалась враждебной. Олоримэ призвала свою магию и попыталась воздействовать на энергию портала. К её удивлению, портал откликнулся. Словно только её и ждал и как будто хотел что-то сообщить…

…Вскоре за холмом послышался шум – это были Эарлан и Нирит.

– Я оказалась права, – сообщила им Олоримэ. – Портал откликается на мою магию.

– Он позволяет себя настроить? – обрадовался ясновидящий.

– Нет, – эльфийка отошла от портала подальше и снова вгляделась в его зеркало. – Он настроен с той стороны.

– Вот как! В таком случае нужно изучить неизвестный мир как можно скорее, чтобы знать, чего ожидать, – быстро заговорил принц. – Но ты ведь не можешь проникнуть в его законы и понять его устройство, глядя в портал? Здесь нужен именно обладающий магией ясновидения. И раз портал желает разговаривать только с эльфами, значит, нам нужен ясновидящий из твоего народа.

***

– Похоже на тебя, – кивнула Ния, когда я показала ей свой портрет в роли Олоримэ – с серыми крыльями и в голубом бархатном платье.

Я удовлетворённо улыбнулась – ещё бы не похоже! Две недели рисовала, постоянно глядя в зеркало.

Самой большой проблемой было найти верный оттенок волос. Мне нужен был цвет жидкого гречишного мёда, который стоит в баночке на подоконнике, когда на него светит солнце, и кажется, что эта банка, пронзённая солнечными лучами, светится, словно внутри горит лампочка. На портрете я добилась этого не сразу. Впрочем, как и на собственных волосах – пришлось перепробовать несколько красок. Однако теперешний цвет мне очень нравился. Благодаря ему и глаза казались голубее и ярче. И Олоримэ – эльфийка, ставшая феррийской принцессой, – должна была обладать именно таким необычным оттенком волос, точь-в-точь как у меня.

– Кого будешь рисовать следующим? – спросила подруга.

– Пока не знаю, – я пожала плечами. – Да сейчас и не до рисования будет. На следующей неделе ЕГЭ по русскому. Ни писать, ни, тем более, рисовать…

– Нет, вот писать-то тебе как раз придётся! – хохотнула Ния. В голосе её прозвучала неприкрытая издёвка. Мы с ней дальше всех в классе закатили глаза, когда нам впервые объяснили правила написания сочинения на экзамене. Это жуткое прокрустово ложе, в которое, кажется, ни один ученик не мог влезть безболезненно, на мой взгляд, способно было пробудить в человеке отвращение к писательскому процессу на всю оставшуюся жизнь. Моё благо, что писать собственную книгу я начала прежде, чем нас стали муштровать подготовкой к ЕГЭ по русскому. А так бы, пожалуй, после такого опыта близко не подошла к тексту.

– А почему бы тебе не нарисовать Эарлана? Или, например, моего… кхм, мужа, – вдруг предложила Ния. – Как вообще выглядит Ивлин, за которого ты меня выдала?

Я похлопала глазами, словно надеялась этим вызвать из памяти образы мужских персонажей книги. И, к удивлению, поняла, что конкретного образа у меня в голове, собственно-то и нет. Я знала, что Эарлан – голубоглазый блондин. Этот идеал мужской красоты сидел в сознании с первого класса. И чтобы волосы непременно были длинные. Хотя бы до плеч.

Но вот как выглядит эльфиол Ивлин, я даже не задумывалась. «Действительно, чего задумываться-то, это ж не твой возлюбленный!» – съехидничал внутренний голос.

– А как бы ты хотела, чтобы он выглядел? – нашлась я с ответом, не желая признаваться подруге в такой явной дыре в характеристиках персонажей. – Могу описать его как твоего Дениса.

Ния неопределённо хмыкнула. С Денисом они встречались уже полтора года. Он учился в параллельном классе и тоже увлекался физикой, компьютерами и всем тем, в чём хорошо разбиралась сама Ния. Они оба собирались ехать в Томск поступать в ТУСУР (запомнить специальности мечты Нии я до сих пор не могла, хотя она повторяла её раз десять).

– Да как хочешь, – пожала плечами подруга. – Можешь в принципе придумать любую внешность… Я просто другого не понимаю. Почему тебе обязательно понадобилось придумывать мне, да и себе тоже, какого-то мужа? Нельзя было сделать приключения без всяких возлюбленных?

– Ты, что, с ума сошла? – тут же бросила я тоном Карлсона, которым тот ответил на фразу Малыша «Не в пирогах счастье». – А смысл иначе уходить в сказку?!

Ния снова окинула меня заинтересованным взглядом психолога, изучающим своего подопытного пациента. И мне снова не понравился этот взгляд, как и тогда, во время прогулки по сопкам.

– Если тебе нужен возлюбленный, почему ты ищешь его в сказке? – вкрадчиво спросила она.

– А где мне его искать? У нас в школе? – я состроила кислую мину.

И тут же прикусила язык – разговор опять сворачивал куда-то не туда. Во-первых, Ния могла расценить мой выпад как оскорбление её Дениса – его-то как раз она нашла в школе. Во-вторых, мне совершенно не хотелось, чтобы она начала сватать мне кого-то из одноклассников! От одной только этой мысли я почувствовала себя неприятно и уязвимо, словно и правда, ни один парень из моего окружения не заслуживал доверия, не был способен на те настоящие чувства, которые я искала… да, пусть и в сказке, пусть лучше в сказке! А что ещё делать, если в этом мире некому отдать сердце?

Машинально я обвела взглядом комнату, выискивая, на что бы можно перевести стрелки с неудобной темы, и тут помощь пришла откуда не ждали. С требовательным мяуканьем открылась дверь – это кот принёс в комнату свой тоненький голосочек, прошёлся по ковру и по-царски развалился перед нами, ожидая, когда его погладят. Вырос он большим и солидным, а мяукал по-прежнему как трёхмесячный котёнок, каким мы его взяли… Подруга, любившая кошек так же сильно, как и я, тут же отвлеклась на Гречку, и я облегчённо вздохнула. Однако странное чувство, возникшее после её вопроса, не отпускало. И пока Ния старательно гладила кота, тарахтевшего от удовольствия как старый зиловский холодильник, я всё ещё прокручивала в голове на разные лады «Если тебе нужен возлюбленный, почему ты ищешь его в сказке?»

ГЛАВА 6

Тарья отложила перо, ещё раз оглядела исписанную страницу и призвала стихию Воздуха, которая лёгким ветром мгновенно пронеслась над фолиантом и высушила только что нанесённую хронику. В этот огромный толстый том эльфийка записывала успехи своих учеников, юных ясновидящих, школу которых она возглавляла в столице. Отдельно она отмечала уровень их способностей на переходных этапах. Сегодня завершился последний подготовительный этап для юных эльфов, отобранных ею в этом году. Итог очень радовал эльфийку. Такого сильного набора не было последние тридцать лет.

«Тарья!» – ненавязчиво коснулась её сознания мысль Олоримэ. Ясновидящая отодвинула подальше личные переживания об учениках и обратила всё внимание на предназначенную подругу: «Как вы обустроились в Даллене?»

Олоримэ рассказала ей и Эвелис об открывшемся портале сразу, как только королева объявила, что эти сведения не являются государственной тайной. Иначе бы ни та, ни другая эльфийки, мысленно связанные с феррийской принцессой, не узнали бы этой новости. Не знали они только того, что портал ведёт в другой мир. Пока не знали.

«Здесь хорошо, – отвечала Олоримэ. – Здешний ясновидящий достаточно умён и умел, но возникла другая трудность. Портал не хочет откликаться на магию волшебников. Он стоит совсем близко к эльфийской границе – я предположила, что он считает себя стоящим на земле эльфов. Оказалось, так и есть: портал откликнулся на мою магию».

«Очень неожиданно, – озадаченно ответила Тарья. – Порталы обычно точно знают своё местонахождение».

«Подманила к себе птица-удача, да тут же крылом взмахнула и улетела, – усмехнулась Олоримэ. – Думали, есть теперь наконец-то свой портал у Феррии! Да не всё так просто».

«Зато для Феррии снова оказалось удачей, что ты, эльфийка, – супруга принца. Сможешь управлять порталом».

«Да, – согласилась Олоримэ. – Но сначала нужно многое о нём узнать. В первую очередь, куда он ведёт. Тарья… Портал, похоже, соединяет нас с другим миром».

Ясновидящая замерла. Казалось, все мысли – даже те, что тихо копошились в глубине сознания – вдруг разом замолчали. Олоримэ оглушила внезапная тишина в голове. Она продолжила говорить, и эхо её голоса было неожиданно громким и многослойным, точно девушка произнесла это в огромном помещении с высоким потолком:

«Теперь нам нужен эльфийский ясновидящий, чтобы узнать об этом другом мире. Эарлан отправил Повелителю письмо с просьбой прислать в помощь кого-то из наделённых этим даром».

«Элиор обрадуется такой интересной работе», – непроизвольно, не до конца осознавая, что говорит, не до конца ещё осознав всю глубину новости, отозвалась ясновидящая.

«Тарья?» – удивлённо переспросила Олоримэ, не ожидавшая от подруги такого спокойного ответа.

«Это отнюдь не спокойствие, – возразила та, услышав удивление. – Напротив, я слишком потрясена…»

«Мы были потрясены не меньше», – кивнула Олоримэ.

«Хотела бы я прикоснуться к этому порталу собственным даром!» – подумала тогда Тарья в глубине сознания, не давая подруге услышать эту мысль.

«У портала охранные заклинания, никто без нашего ведома близко к нему не подойдет», – сообщила тем временем Олоримэ.

«Повелитель придёт с этим вопросом к моему супругу, как к главе совета. – снова вернулась к разговору с подругой Тарья. – Элиор будет решать, кого послать из совета».

«Ты могла бы уговорить его взять тебя с собой?»

Ясновидящая улыбнулась – она всегда рада увидеться со своей предназначенной, а тем более по такому невероятному поводу! Элиор, конечно, понимает это. Вот только вряд ли он отправит её – вряд ли он вообще отправит кого-то из совета. Скорее всего, глава совета захочет взять дело на себя, никому не доверив такой ответственности.

В комнату вкрадчиво заползал сумрак. Тарья закрыла фолиант с хрониками своей школы, спрятала его в высокий книжный шкаф и вышла в коридор. Призвала дар и прислушалась к всполохам магии во дворце. Элиор ощущался в кабинете Повелителя. Возможно, именно сейчас до Лакима дошло письмо, и он вызвал главного ясновидящего, чтобы обсудить с ним этот вопрос.

«Портал в другой мир!» – девушка снова потрясенно покачала головой. Многие и раньше предполагали, что во вселенной есть ещё места, где живут такие же разумные существа – места, до которых невозможно ни доплыть по морю, ни долететь по воздуху, ни дойти по суше. Ясновидящие почти с самого начала существования жизни на Тоукси пытались дотянуться до этих мест с помощью своего дара, но все попытки были безуспешны. Пока наконец Создатель не дал понять, явившись одному из высших эльфов, что жителям Тоукси пока не нужно искать пересечения с другими мирами – «займитесь лучше своим миром!»

И вот сейчас – никто даже не пытался, не проводил исследований, портал открылся сам! Дух захватывало от видевшихся впереди возможностей.

В коридоре послышались шаги. Тарья не удивилась, увидев на пороге комнаты кхэлина5.

– Кхэль, у меня удивительные новости! Ты бы хотела в самом ближайшем времени снова навестить Олоримэ?

Эльфийка поднялась с кресла и не смогла даже сразу ответить, так много чувств одновременно поднялись в её душе, а только молча кивнула в знак согласия.

***

Тарья и Элиор должны были прибыть через два дня – именно столько времени занимало путешествие от столицы Танмере до границы с Феррией.

– Далленским кумушкам будет о чём посудачить! Многие из местных жителей никогда не видели высокопоставленных лиц – ни среди нашего народа, ни тем более знатных эльфов. А тут на тебе – сразу и наша семья, и главный ясновидящий совета эльфийского Повелителя, и вторая ясновидящая-советница! – улыбнулся Эарлан, когда Олоримэ рассказала ему об ожидаемых гостях.

Не хватало только Эвелис. Феррийцы знали, что супруга его высочества Эарлана соединена узами предназначенной дружбы и что это родство магий проявилось не у двоих, как это всегда бывало в такой связи, а у троих. Увидеть всех трёх эльфиек вместе было бы для далленцев самым интересным событием за всё время тихого существования окраинного города. Но Эвелис осталась при дворе Повелителя, чтобы быстрее всех приносить ему вести о портале, пользуясь их мысленной связью.

Маленький путевой дворец, конечно, не был предназначен для постоянной жизни в нём. К приезду Тарьи и её кхэлина Олоримэ едва успела организовать комнаты. Впрочем, Эарлан уже распорядился начать постройку гостевого дома и позвал для этого местных мастеров, чем очень обрадовал искусников, которые ожидали, что принц пригласит зодчих из столицы.

Когда эльфийская делегация в сопровождении Эарлана и далленского ясновидящего Нирита подошла к порталу, Олоримэ показалось, что с момента последнего посещения портала в том мире не прошло ни часа. Словно был тот же день, то же время: так же блестели лужи после недавно прошедшего дождя, цветы и листья ничуть не прибавили в росте.

– Там как будто и часа не прошло, – вслух сказала Олоримэ.

Говорили на феррийском. Эарлан превосходно знал эльфийский, так же, как и Олоримэ знала его родной язык. Нирит тоже мог бы говорить на языке гостей, хотя и медленнее и с ошибками в произношении, но эльфы, приезжая в другую страну, всегда говорили на местном языке из уважения к её жителям.

– Время вполне может идти по-разному, – подтвердила догадку подруги Тарья.

Элиор с нескрываемым восторгом оглядел портал. Потом обернулся к своей кхэль:

– Что ж, приступим? Информации должно быть много, первым бери самое важное: устройство мира, законы магии, сила магии, расположение мира относительно нас, история.

Тарья кивнула и подошла ближе. Оба ясновидящих приложили руки к полотну портала и затихли. Олоримэ отстранилась от мысленной связи с Тарьей, чтобы не мешать ясновидящей. Эвелис тоже не подавала голоса. Она молчала всю дорогу до вершины холма, хотя внимание её к происходящему ощущалось. Один раз на несколько секунд она даже воспользовалась зрением Олоримэ, чтобы посмотреть на портал.

Прошло около десяти минут. Эарлан, Нирит и Олоримэ терпеливо ждали, глядя то в портал, то вниз в долину, где располагался Даллен. Когда вдруг Тарья отстранилась и часто-часто задышала, словно долго до этого задерживала дыхание. Знаний было слишком много – она почувствовала, что больше не может выносить поток образов, и разорвала связь с порталом.

– Удивительно, – начала она. – Этот мир во вселенной совсем недалеко от нас! Он смотрит на то же солнце, что и мы. Но находится словно в другом состоянии. Как находятся в другом состоянии относительно нас стихии, которые могут проходить сквозь живых существ так, что живое существо даже не ощутит этого. Иногда пути миров пересекаются. И если бы оба мира были одинакового состояния, то пересечение путей грозило бы столкновением и гибелью обоих. Но этот мир проходит сквозь наш мир, как стихия проходит сквозь живущего. Происходит что-то вроде наложения.

– А когда это наложение закончится, соединение с тем миром сохранится? – Эарлан вскинул брови.

Тарья покачала головой.

– Нет. Но когда наложение миров закончится, останется портал. И он будет вести себя как обыкновенный естественный портал, его можно будет настроить на перемещение в другое место нашего мира.

«Всё-таки у Феррии будет свой портал!» – воскликнула Олоримэ. Возможность перемещения по Тоукси привлекала принцессу куда больше перемещения в некий неведомый мир. Поэтому известие о том, что соединение не вечно, обрадовало эльфийку.

В этот момент и Элиор отстранился от портала и глубоко вздохнул, приходя в себя и собираясь с мыслями.

– Он запечатан для нашего вторжения? – подал тогда голос Нирит.

– Нет, – продолжала отвечать Тарья. – Но шагать в него не стоит – я не могу предположить, чего может стоить междумирный переход живущему Тоукси.

«Не очень и хотелось», – с опаской подумала Олоримэ.

– История у мира немаленькая. Его форма существования похожа на нашу: там тоже искажен первозданный вид жизни, – продолжила Тарья. – Изначально Создатель задумывал, что существа этого мира будут жить в гармонии с Ним и с миром, но они тоже совершили ошибку, как и наши предки, отказавшись от Его покровительства. Поэтому теперь средний возраст жителей совсем маленький, даже не дотягивает до феррийского! Что такое жизнь в восемьдесят лет? Я вижу, их изначальная форма предполагала другую продолжительность жизни, но ошибка стоила дорого. Конечно, пострадала и их внутренняя магия. Всё, как у нас —ей тоже нужно посредничество стихии для того, чтобы изменять реальность.

– Не совсем, – подал голос Элиор. – У них это устроено ещё сложнее. Жители этого мира по сравнению с нами словно спят: они не осознают действия своей магии. Пользуются ею интуитивно.

– Почему? – к Элиору изумлённо обернулась Тарья.

– Сам мир приглушает их магию и не даёт развернуться в полную силу. Они живут, не зная ценности того, благодаря чему живут. Не все, но многие. Есть и те, кто догадываются, кто ценят в себе искру Создателя. Впрочем, даже не имея возможности использовать магию в полную силу, они воздействуют на реальность иначе. Они создают разные предметы, действие которых похоже на магию, но такое воздействие менее естественно для мира.

«А я не увидела этого, – смутилась в глубине души Тарья. – Хотя, может, и разглядела бы, побудь в связи с порталом чуть дольше. Как хочется быть уверенной в том, что я справилась бы со всеми знаниями из портала и без Элиора, сама…»

– Не понимаю, почему их магия не развита, – Элиор задумчиво продолжал рассуждать о том, что увидел в портале. – Если то, что они делают с помощью других творений со своей землей, не нравится миру, почему он предпочел этот вид взаимодействия? Неужели по сравнению с магией то, что есть сейчас – меньшее из зол?

– Значит, вот почему никто из живущих, проходивших мимо портала, не видел его! – вслух сказала ясновидящая. – Из-за этой их неразвитости в магии.

– Да, – подтвердил Элиор.

– Значит, тот, кто настроил портал с той стороны, сделал это неосознанно? – задумчиво спросил Эарлан.

В этот момент из портала донеслись звуки. Все единодушно обернулись к межмирному полотну.

На поляне спиной к порталу стояла девушка. Слова, прозвучавшие сквозь толщу пространственной энергии, принадлежали ей, но они словно были не сказаны, а скорее написаны в самом воздухе. Словно девушка подумала, а её мысль – и даже не мысль, а настроение, окраска мысли – вложилась в сознания всех, кто её видел. Именно поэтому существам, находившимся на Тоукси, не нужно было знать её язык, чтобы понять, что она хотела сказать.

– Пожалейте, пожалейте меня! Пожалейте меня за то, что я вынуждена жить по вашим правилам!.. – вот что было главной темой настроения незнакомки.

– Что это за странное самоистязание? – удивлённо отпрянул Эарлан, уловив эту угнетающую тоску, распространяющуюся от фигуры девушки.

И тут иномирянка обернулась, точно услышала восклицание принца. Её взгляд, плавно скользивший по пейзажу, остановился на месте, где с её стороны должен был быть портал. Остановился, совершенно осознанно выбрав эту точку, и наполнился изумлением.

Без всякого сомнения – она его видела.

***

– Я только допишу один эпизод и приду! – это был мой ответ на вопрос мамы «когда будем обедать». Он отозвался лёгким звоном в тонких окнах веранды, а я окунулась в непривычный после солнца полумрак и прохладу задней комнаты. Из-за растущей у окна яблони она всё время была тенистой.

Как я любила всегда эти прекрасные тенистые комнаты в одноэтажных деревянных домах, которые неразрывно связаны в сознании русского человека с деревней! Моя бабушка жила в таком доме, пока мы не перевезли её в город. И в её комнатах всегда была эта блаженная полутень из-за деревьев перед окнами. Солнечные лучи, которым всё же удавалось пробиться сквозь густую листву, кружевной салфеткой ложились на деревянный стол с массивными ножками, на диван, обитый жёсткой тканью, которая в детстве раздражала меня своей колючестью, и кресла с такими же колючими толстыми покрывалами. Теперь этот диван и эти кресла стояли здесь, в задней комнате нашего дачного домика. Колючее покрывало также было при них.

Экзамены закончились на прошлой неделе, и мы сразу, прихватив кота и бабушку, уехали на дачу – отъедаться малиной и зарабатывать загар под солнцем. Хотя бабушка заявляла, что я скорее загорю под светом монитора, потому что, конечно же, я взяла ноутбук с собой и продолжала писать книгу.

– У всех людей в конце лета будет нормальный загар, а у тебя будет синий! – Когда бабушка бывала недовольна, она всегда выдумывала что-нибудь настолько абсурдное, что трудно было удержаться от смеха.

– Почему синий, ба?

– А какой от него свет-то, от этого экрана? Синий и есть! – непоколебимо отвечала она.

– В таком случае, находясь под солнцем, по твоей логике, я должна пожелтеть, – бормотала я.

Не найдя, что ответить, бабушка показывала язык – это всегда был её последний и самый сильный аргумент, когда других уже не оставалось. Диалог на эту тему в разных вариациях повторялся ежедневно.

Но, как и все бабушки в подобных случаях, она преувеличивала. Я гуляла много. Ходила на речку и ещё дальше – в лес, вдоль полей, к холмам. Холмы были здесь не так высоки, как в Сухотино, некуда было забраться, чтобы представить себе: лечу!.. Но и на ровной местности было хорошо и привольно. И тоже закроешь глаза, раскинешь руки и побежишь по полю – так и кажется, что сейчас поднимешься в воздух. А в наушниках – «Полёт» Шнитке… Главное, чтобы коряга какая-нибудь по дороге не попалась…

Поэтому солнцем я всё же освещалась часто. Вот и теперь только что вернулась с такой прогулки и поспешила пройти в комнату, чтобы записать свежепридуманные идеи.

Ослеплённая радостью жаркого дня, я не сразу разглядела ноутбук, у которого почему-то горел экран. Это насторожило меня – за долгое отсутствие он уже давно должен был погаснуть… Насторожило меня и другое – свет был ровный, яркий. Как от чистого белого листа. Чего не могло быть в моём вордовском документе, в котором на тот момент было уже триста тысяч знаков.

Потом я увидела Гречку, лежащего на клавиатуре.

У меня подкосились ноги, но, вопреки желанию тела осесть на пол, я рванулась к столу. Кот недовольно покосился на меня, муркнул и чуть-чуть изменил положение возлежания, вытянув лапы. И я поняла, что до этого его лапа лежала на backspace – кнопке удаления.

Не решаясь строить предположения, дрожащими руками я сняла кота с клавиатуры и села за стол. Прокрутила колёсико мышки. Вордовский документ был пуст. Очевидно, кот пришел сюда сразу, как только я вышла, и всё это время спал на зажатом backspace.

– Спокойно. Можно же просто не сохранить изменения при закрытии! – воскликнула я и, глубоко вздохнув, нажала крестик.

Документ закрылся.

Система не спросила, хочу ли я сохранить изменения.

У меня потемнело в глазах.

Я зашла в папку, где лежали мои наработки – последний раз документ с книгой сохранили в 15:34.

Сейчас было 15:37.

Значит, три минуты назад кот умудрился сохранить версию документа, где был удалён весь исходный текст – то есть, просто пустой файл. Вернуть написанное было невозможно.

Затаив дыхание я ощущала, как внутри поднимается цунами.

Тут Гречка вспрыгнул мне на колени и мяукнул. И я машинально провела рукой по его спине. Ещё секунду назад я готова была вскочить и дать выход своей злости, а не вскакивала только потому, что ещё не определилась, как это лучше сделать – швырнуть уже ненужный ноутбук в стену, разбить клавиатуру или опрокинуть стол. Но теперь на коленях лежал кот, и нежелание его тревожить было сильнее всех остальных чувств. Я слишком любила кошек в целом и Гречку в частности, чтобы злиться на него. А ведь ноутбук, клавиатура и стол были виноваты ещё меньше, чем кот. Да и кот сделал это по случайности, ничего не понимая. Ярость схлынула, так и не найдя точки выхода. Вместо неё меня накрыло отчаяние.

«Может быть, это знак?» – подумалось вдруг. Знак, что я занимаюсь ерундой, что мне следует бросить писать и перестать страдать из-за своих фантазий?..

Кот мурлыкал у меня на руках – соскучился, пока я гуляла. С обострившимся вниманием я прислушивалась к ощущениям: как пальцы зарываются в длинную шерсть, как влажен прохладный кошачий нос, как шершавы подушечки лапок. Лишь бы не анализировать произошедшее, так оно было дико и непоправимо. Мурлыканье, однако, успокаивало и примиряло с ситуацией. О том, чтобы начать сесть восстанавливать текст прямо сейчас, не могло быть и речи.

Я закрыла крышку ноутбука, обняла кота, потом опустила его на пол и, сама не поняла, как и зачем, вышла из комнаты.

– Дописала? – не оборачиваясь, спросила мама, услышав мои шаги.

Я зачем-то покачала головой, хотя она не смотрела на меня. Этот вопрос заставил волну отчаяния подняться ещё выше, и мне казалось, что, стоит только заговорить, как она выльется из меня вместе с речью. Поэтому я молчала.

Мама обернулась и изменилась в лице, увидев меня. Я машинально подняла руки, точно защищаясь. Её лицо удивлённо-сочувствующее – уже сочувствующее, хотя ещё неизвестно чему! – вдруг показалось мне отталкивающим, потому что я предвидела, что произойдет дальше – она спросит, что случилось, и что я ей скажу? И главное – зачем что-либо говорить? Что она сможет мне на это ответить? Чем утешит меня человек, который всецело принадлежит этому миру? Когда вся моя фантазия, всё, что было создано с таким трудом, одномоментно исчезло! Нет, сейчас не хотелось ничьего вторжения, я должна была пережить трагедию наедине с собой. В сочувствии любого человека этого мира мне сейчас виделось в первую очередь жалостное непонимание, этакое пожатие плечами на мои «надуманные страдания», как недавно назвала их Ния…

Внезапно волна отчаяния опала, но не потому, что стала меньше – скорее дно под ней провалилось, стала глубже сама проблема. Я осознала, что на самом деле горюю не из-за потерянного текста о своей волшебной сказке, а о том, что, кроме него, у меня, в сущности, ничего и нет. Всё волшебство существовало только в фантазиях – и пустой вордовский файл лишний раз, снова, напомнил мне о неосуществимости моего дикого желания вырваться из этой обычной жизни.

– Мне надо ещё прогуляться, – смогла выдавить я. – Пожалуйста, ничего не спрашивай!..

…Хлопнула позади калитка ограды, и, точно испугавшись хлопка, я рванула вниз по улице к реке. Я бежала так, словно могла убежать от своего сердца, которое, казалось, с каждым новым биением окатывалось не кровью, а ядом – а иначе почему всё внутри было так невыносимо, безысходно отравлено?

Остановилась я только на небольшой полянке в лесу у самых холмов. Слева была берёзовая роща, справа почти отвесно скалистый холм, поднимавшийся на высоту примерно в три человеческих роста. Позади меня шумела вода – там была небольшая плотина, и потому здесь обычно спокойная Карповка становилась похожа на грозную горную реку.

«А может быть, это и правда знак? – снова пришла та же мысль. – Знак, что мне правда пора начать жить настоящей жизнью, а не пребывать в мечтах? Пусть мне это не нравится, но ведь иначе невозможно!..»

Ведь не я одна такая. Есть много людей, которым что-то не нравится в их жизни, но они же живут.

И я буду жить. Никому больше никогда не расскажу о своих фантазиях, чтобы не быть высмеянной и непонятой.

Буду притворяться, что мне хорошо, что я интересуюсь всем тем, что интересно остальным, нормальным людям.

Найду себе парня из своего окружения. Мама успокоится, увидев, что я перестала витать в облаках.

Пускай всё это будет напоказ, а внутри у меня будет дыра, ну, так что ж теперь, раз по-другому невозможно…

– На маэри динно? – в голове вдруг вспыхнул возглас – точно лампочка на кухне в час ночи. И так же, как от включенного света разбежались бы тараканы, от этого возгласа на незнакомом языке порскнули в разные углы мои мысли. А без них я почувствовала себя совсем осиротевшей и голой.

Я медленно обернулась туда, откуда, как мне показалось, донёсся до меня этот возглас.

В отвесно поднимавшемся скалистом холме светился большой круглый экран. И в нём виделись… существа – не люди, потому что за спинами некоторых возвышались крылья. У одной девушки они были серые. А ещё у неё были рыжие волосы. А рядом стояла блондинка с тёмно-изумрудными крыльями. «Олоримэ и Тарья!» – уверенно определила я.

«Портал!» – сказала бы я ещё полчаса назад. Но сейчас, когда я только что решила, что откажусь от своих фантазий, смирюсь с реальностью и буду жить как все, такого сказать я уже не могла!.. А чем же тогда объяснять мое видение? Шизофренией? Увольте, вариант с порталом мне нравился больше.

У меня была только одна возможность проверить происходящее как можно скорее, и я, не раздумывая, воспользовалась ею: раскинула руки, закрыла глаза, как делала это обычно, представляя себя летящей, и побежала к светящемуся пространству.

Через несколько секунд меня коснулась странная субстанция – я словно упала в желе, прошла сквозь него и выпала с другого конца. Открыв глаза, я завертела головой, как флюгером, стараясь разом охватить всё окружающее меня. Олоримэ, Тарья, Эарлан – все точь-в-точь, как я их представляла. От удивления у меня во рту всё пересохло так, что слова прилипли к гортани. Наконец после нескольких неудачных попыток заговорить из высушенных, скукоженных слов составилась фраза:

– Вы всё-таки существуете?..

Мне никто не ответил, потому что Тарья внезапно обернулась и закричала, указывая рукой на что-то у меня за спиной.

Все повернули головы к сияющему провалу, из которого я выпрыгнула несколько секунд назад, и на лицах волшебных созданий отразился ужас. Я тоже медленно перевела взгляд туда, где должен был быть проход в мой мир, молясь, чтобы оттуда не потянулась какая-то междумирная энергия, которая посчитала моё присутствие здесь недопустимым и сейчас хотела вернуть меня домой.

Но всё оказалось куда лучше, чем я могла себе предположить. Портал просто закрылся.

ГЛАВА 7

Первой реакцией Олоримэ был призыв стихии и создание щита. Судя по зарябившему точно в жаркий день воздуху, остальные тоже окутывали выпрыгнувшую из портала девушку защитным коконом. Хотя пока она сидела на земле, изумлённо озиралась и выглядела совершенно растерянной и беспомощной. Как она пережила переход сквозь портал? Может быть, это отразилось на её магии или памяти? Олоримэ с трудом поспевала за собственными мыслями, рядом с которыми в её сознании неслись мысли Тарьи, что ещё больше усугубляло сумятицу. Хорошо, хоть Эвелис по-прежнему молчала. Всё её внимание было направлено на мысли предназначенных подруг, чтобы из увиденных образов составить картину происходящего. Всего дважды эльфийка затуманила глаза Олоримэ, воспользовавшись её зрением, чтобы рассмотреть иномирянку, и то ненадолго.

Девушка из портала выглядела странно. На ней были штаны из плотной тёмно-синей ткани, которые облегали ноги, и бледно-желтая рубашка с очень короткими рукавами, которая так же плотно прилегала к телу. Олоримэ сначала даже решила, что это должна быть нижняя рубашка, на которую положено надевать верхнюю, однако изображение кота на ней заставило её сомневаться – зачем украшать изображением нижнюю рубашку, которую всё равно никто не увидит?

– Она не желает нам зла, она не опасна, – наконец, с полной уверенностью сказала Тарья, прощупав девушку магией.

Олоримэ облегчённо выдохнула – ясновидящие не обманывались в чужих намерениях и настроениях.

– Отсутствие разума, однако, тоже может выйти боком, – всё ещё с настороженностью смотрел на незнакомку Нирит. – Иначе как можно объяснить этот безумный поступок?

– Но ведь мы только что выяснили, что у них не развита магия! – воскликнула Тарья. – Она же наверняка даже не понимает, что прошла через портал в другой мир.

– Но она его увидела! Значит, уровень силы у неё побольше, – заметил Эарлан. – Другие ведь портал не замечали.

– Мы можем как-то объясниться с ней? – спросила Олоримэ.

– Можем, – заговорил молчавший до этого Элиор. – Я успел вытянуть из портала язык того мира, точнее той местности, в которой он открыт. И сопоставил его с феррийским, – с этими словами он сделал лёгкий пасс правой рукой, и магия тонкой лентой взвилась и коснулась девушки, всё ещё сидевшей на земле. Девушка не испугалась – что тоже немало удивило Олоримэ и Тарью – но наоборот с восхищением посмотрела и на эльфа, и на проявившуюся, едва заметную в воздухе магию. Потом нахмурилась, словно прислушиваясь, как чужое заклинание оседает в её теле.

Элиор удовлетворённо улыбнулся и сказал всем на своём родном языке:

– А вот теперь всё, что нужно обсудить в тайне, следует произносить на эльфийском, – потом уже на феррийском обратился к иномирянке: – Кто ты и почему решила прыгнуть в портал?

Незнакомка удивлённо распахнула глаза, потом заморгала, потрясла головой и наконец ответила вопросом на вопрос:

– А почему я вас понимаю? На каком языке мы говорим?

Олоримэ даже не стала считать её ответ странным. Представить, что бы в первую очередь спросила она сама, окажись в такой ситуации, у эльфийки не получилось – слишком дика была эта ситуация. Поэтому любое поведение иномирянки было одновременно и странным, как и сама ситуация, и в то же время нормальным.

Элиор приблизился к девушке на шаг и стал объяснять:

– Портал поделился знанием твоего языка, и я сопоставил его с нашим. Ты по-прежнему говоришь на своём наречии. А мы – на своём. Но когда ты говоришь, мы слышим наш язык. А ты в свою очередь слышишь слова, понятные тебе.

– Ага, Google-переводчик в голову встроили, – понятливо кивнула девушка, так спокойно приняв эту информацию, словно ей каждый день приходилось гулять по разным мирам и новые законы, отличавшиеся от собственной реальности, уже не удивляли её.

Что такое гугл, никто из присутствующих не знал, но заострять на этом внимание сейчас не было ни смысла, ни времени.

– Так почему ты прыгнула в портал? – повторил вопрос Элиор.

– Хотела удостовериться, что не сошла с ума и действительно вижу вас, – продолжая с восхищением глазеть на эльфов, отвечала иномирянка. Потом вспомнила о первом заданном ей вопросе и сказала: – Меня зовут Зоя. И я человек. Но в вашем мире такого понятия, кажется, не существует.

– Откуда ты знаешь что-то про наш мир? – насторожился Эарлан. И не даром – в ответ иномирянка по имени Зоя выдала что-то совсем несусветное:

– Так ведь я вас выдумала!

Ответом было молчание. Девушка вздохнула, прикрыла глаза, словно собираясь с мыслями, и начала сыпать короткими предложениями:

– Я писатель. Сочиняю истории. В нашем мире нет магии. Нет никаких эльфов, волшебников, ведьм. Но о них все знают. Потому что они существуют в сказках. Их выдумали очень давно. Люди с незапамятных времён любили сказки. Их рассказывали детям и взрослым. Чтобы жизнь не была такой скучной. Потому что жизнь обывателя в моём мире лишена приключений и волшебства. Вот и я сочиняла сказки про эльфов и волшебников. Я видела вас во сне, а потом записывала то, что увидела. Что-то придумывала сама. В моей истории есть вы все. Олоримэ, эльфийка и принцесса Феррии, её супруг принц Эарлан, её предназначенные подруги Тарья и Эвелис; кхэлин Тарьи и главный советник Повелителя – Элиор. Королева Феррии Калипсо и её избранник эльфиол Ивлин…

Олоримэ ощущала, что с каждым произносимым именем в её лицо всё больше врастает изумление.

– Она ясновидящая? – спросил на феррийском Эарлан. – Она проникала в наши мысли, когда видела нас?

– Нет, не похоже, – покачал головой Элиор. Тарья и Нирит кивнули, соглашаясь с его мнением.

Ясновидящие всегда чувствуют живущих, наделённых таким же даром. Даже с учётом отличия магии иномирян от магии жителей Тоукси, дар заглядывания в будущее и в чужие мысли должен выделяться – этого не ощущали ни эльфийские ясновидящие, ни ферриец.

Тарья, до этого пристально смотревшая на иномирянку, вдруг произнесла со всей определённостью:

– Это она настроила портал.

В этот же самый момент Зоя, которая уже успела подняться и отряхнуться, спросила:

– Простите, а вы знаете, почему портал закрылся?

«Как это странно и дико, – подумала Олоримэ. – Та, кто сама настроила портал, теперь спрашивает у нас, из-за чего он изменился. Никогда бы не подумала, что где-то в мирах возможна такая неосознанная жизнь. Подумать только: делают и совершенно не понимают последствий!»

– Надо объяснить девушке, что она ошибается насчет магии в своём мире, – на эльфийском произнёс Эарлан в тон мыслям Олоримэ. – Раз она управляет порталом, она его и закрыла. И теперь должна понять, каким образом. Иначе – рискует не вернуться домой.

– Ваше высочество, не торопитесь. Такое внезапное открытие только напугает её, – тихо сказал Элиор. – Лучше подождать, пока её сила не проявит себя сама. Пока попробуем просто поговорить.

– Но как она расскажет, если не осознает? – принц недоумённо посмотрел на ясновидящего.

– Каждое действие с чего-то начинается. С мысли, с брошенной фразы, с чувства, – покачал головой эльф. – Спокойный разговор в дружелюбной обстановке сможет обнажить первопричину куда быстрее, чем испуг и угрозы.

Принц повернулся к Зое, которая молча переводила взгляд с одного живущего на другого. Её глаза блестели с детским, совершенно бесстрашным любопытством, словно она ощущала себя здесь, на вершине горы в незнакомом мире, в полной безопасности. Эарлан бросил вопросительный взгляд на Олоримэ, которая едва заметно кивнула, соглашаясь с его решением, которое уже вызрело и стало очевидной и ей, и остальным, а потом сказал на феррийском, стараясь вложить в голос как можно больше уверенности и спокойствия:

– Портал в твой мир закрылся. Прямо сейчас наши ясновидящие не могут понять, как открыть его снова. Но мы сделаем всё возможное, чтобы восстановить проход и вернуть тебя домой. Пока ты вынуждена здесь задержаться, мы предлагаем тебе защиту и кров в нашем доме.

***

На автопилоте, не до конца ещё поверив в реальность происходящего, я шла по светлому лесу, наполненному сладкими запахами трав, в окружении эльфов и волшебников Феррии. Украдкой по дороге я исщипала себе все руки, чтобы убедиться, что не сплю, и теперь предплечья выглядели так, словно меня искусали гигантские комары. Кстати, о комарах – их-то как раз и не было.

«Я попала на Тоукси! Волшебный мир существует! Я встретилась с теми, о ком писала!» – кажется, это всё, о чём я могла сейчас думать. А нет: ещё был неописуемый восторг, который поднимался от солнечного сплетения до самой макушки и готов был вырваться в радостном визге каждый раз, когда я смотрела на крылья эльфов. Настоящие, живые крылья! Так близко! Такие огромные! Какие же они должны быть в раскрытом виде?.. Я изо всех сил старалась вести себя спокойно и не пугать величественных созданий ярким проявлением эмоций. Пока они отнеслись ко мне благосклонно – впрочем, от них я другого и не ждала. Встретив гостью из другого мира, разумеется, они должны были взять её под присмотр. Они не бросили бы её бродить по миру в одиночестве, не поступили бы так жестоко! Ведь они светлы и добры, честны и искренни – именно такими я описывала их в книге.

Пока мы шли, Тарья, Элиор и ещё один незнакомый мне ферриец – вероятно, местный ясновидящий – о чём-то негромко говорили на непонятном мне языке. Похоже, встроенный google-переводчик знал только один язык. Но меня это даже обрадовало —сейчас было не до разговоров. Я во все глаза смотрела вживую на волшебный мир, который до этого видела только во снах, и не могла поверить своему счастью.

По привычке задумалась о фоновом сопровождении – какая бы музыка подошла к этой сцене? Из моего плейлиста вспоминалось только «Волшебное озеро»6 – миниатюра как нельзя лучше изображала сказочность открывшегося леса, даром, что озера поблизости не было.

Идти было легко: тропинка точно пружинила под ногами, помогая шагать. Кроны полнились птичьим щебетом. Чуть в глубине на ветке дерева я заметила большую диковинную птицу. Даже остановилась от удивления. Голова обычная – птичья, крылья широкие, хвост, как у павлина в сложенном виде, а вот туловище больше похоже на кошачье, даром что перьями покрыто. Четыре ноги вместо двух! Хотя и оканчиваются все четыре обычными птичьими лапами. Волшебное существо изящно повернулось – зеленовато-голубые перья переливчато блеснули под солнцем – потом раскрыло крылья и взмыло в небо. Я оглянулась – эльфы и феррийцы прошли чуть дальше, Олоримэ, впрочем, не выпускала меня из виду. Они не торопили и не мешали наслаждаться и изучать их мир, по-прежнему о чем-то тихо переговариваясь. Когда я снова поравнялась с ними, Элиор, кхэлин Тарьи, обратился ко мне снова на понятном мне языке:

– В сказках твоего мира существа, наделённые магией, всегда выглядят как мы?

– О нет! – я энергично затрясла головой. – Там много разных вариаций. У разных народов разные сказки и разные волшебные существа. В классическом эпосе у эльфов вообще нет крыльев – то, что я описывала вас в своей книге крылатыми, для моего мира необычно. Изначально эльфы – это или крошечные существа с крыльями бабочек, или похожие на людей, обычного роста, с заострёнными ушами, но без крыльев. И, честно говоря, я до сих пор не понимаю, каким образом я видела вас во сне – вас, настоящих, точно таких, какие вы есть на самом деле!

– О чём ты думала и что хотела перед тем, как впервые увидела сон о нашем мире? – Элиор смотрел на меня тепло, его улыбка была открытой и успокаивающей. О как же мне было здесь с ними удобно и спокойно! Я чувствовала себя абсолютно на месте, точно в своей тарелке. И этот вопрос, который дома прозвучал бы как издёвка или насмешка, здесь таким не казался. Ясновидящий не спросил бы, если бы это не было важно. И я принялась вспоминать, как же дошла до такой жизни.

– Я думала о полёте. Мне хотелось летать, хотелось ощутить невесомость и посмотреть на мир сверху.

– Странное желание для существа твоего мира. Ведь у вас никто из разумных живущих не имеет крыльев?

– Мне всегда хотелось летать, – я пожала плечами и углубилась в воспоминания. – С самого детства. Особенно когда выбиралась из города на природу. Выходишь на берег реки, и такой простор перед тобой открывается – так и хочется раскинуть руки и полететь! Чтобы всю эту красоту увидеть разом и восхититься! – Ностальгия совсем меня затянула. – Наш мир почти такой же как ваш. Он красивый, в нём такие же прекрасные леса, в которых дышится полной грудью, такое же высокое свободное небо. Но вот жители совсем не такие. Мало кто замечает красоту природы. Люди алчны и думают о своей выгоде. Постоянно воюют за власть и деньги, убивая друг друга, разрушая мир, оставляя после себя развалины и выжженную, мёртвую землю.

Когда я стала это замечать и понимать? Неужели вот тогда, когда ушел отец? Я задумчиво вгляделась в воспоминания. Да, похоже на то. Его уход словно сорвал занавес и запустил фильм, показывающий, как люди портят Землю. Он показал мне, что люди могут предавать и бросать тех, кому они дороги. Поступать подло и оставлять без денег близких, зависящих от них. Примерно в то же время на уроках истории у нас началось «новое время» – уже более близкое к нам и оттого более ужасающее своими кровопролитиями. Тогда же в школьном курсе появилась экология, где нам показывали душераздирающие видео о последствиях человеческой деятельности. Всё это тогда навалилось на меня в один момент, словно разом открылись все чаши Пандоры и высыпали на меня образы суровой действительности. Каждое лыко было в строку. И чем дальше, тем больше я понимала, что не хочу вливаться в эту жизнь и существовать так, как мне было показано. Тогда я и начала придумывать свою сказку…

Я увлеклась, рассказывая. Я была рада найти благодарных слушателей в лице эльфов и феррийцев. Никому дома я никогда не говорила об этих своих мыслях и чувствах. Перед мамой мне было стыдно и неудобно – казалось, что она закатит глаза, обсмеёт, скажет, что это глупости и нужно думать об учёбе (а ещё лучше – о хорошем замужестве и семье). Пару раз пыталась обсуждать свои фантазии с Нией, но тоже не встречала отклика.

А вот теперь меня готовы слушать, меня спрашивают о том, что я думала, что хотела, почему так чувствовала! Конечно, тут разговоришься! Я слушала сама себя, и одна часть меня недоумевала, как я пришла к такой глобальной мысли о том, что человечество отравляет своим существованием жизнь Земле, от маленькой обиды на предательство отца. Но одновременно с этим другая часть меня хорошо понимала связь между этими двумя мыслями. Отношение к близким, отношение к своему дому, к своей природе – всё имело одни корни.

– И поэтому ты придумала свою сказку? – прервал мои воспоминания Нирит.

– Да, – я кивнула, – чтобы хоть где-то жизнь была такой, какой я хотела её видеть.

– И ты желала бы попасть в эту сказку и остаться в ней навсегда? – быстро, словно боялась, что кто-то остановит её и не даст сказать, произнесла Тарья.

Вопрос, словно удар под дых, вышиб из меня весь воздух. Я судорожно вдохнула и затаив дыхание, прошептала:

– Неужели это возможно?

– Хотела бы? – с нажимом повторила Тарья свой вопрос.

– Да! – без колебаний ответила я, переводя взгляд с одного волшебного персонажа на другого. Тарья произнесла непонятную мне фразу, но Олоримэ перебила её, указав рукой мне за спину. Я оглянулась и обомлела – так увлеклась разговором, шагая, в основном, спиной вперёд, постоянно оглядываясь на моих слушателей, что даже не заметила, как мы вышли из леса и подошли к воротам города.

***

– Вот вам и ответ, как она закрыла портал! – произнесла на эльфийском Тарья, когда иномирянка воскликнула эмоциональное «да» на вопрос, хотела бы она остаться в волшебном мире.

– Тарья, давайте мы обсудим это во дворце. Не надо говорить о портале, шагая по улицам, – Олоримэ подняла руку, призывая подругу замолчать.

Та согласно кивнула, и процессия молча миновала стражу у ворот. Впереди шли Эарлан и Олоримэ, потом Зоя – по обеим сторона от неё, точно охрана, стояли Нирит и Элиор. Тарья замыкала шествие. Она же наводила морок на иномирянку, создавая образ привычной одежды на ней, чтобы никто из горожан не удивился и ничего не заподозрил раньше времени.

Олоримэ украдкой посмотрела на Эарлана. Тот хмурился. У неё самой были очень смешанные чувства по поводу происходящего и внезапно выпрыгнувшей из портала девушки. С одной стороны, ясновидящие уверили, что иномирянка по имени Зоя была неопасна, с её стороны не ощущалось никаких дурных намерений по отношению к их миру, только, как ни странно, восторг, полное принятие и любовь. Когда Зоя стала рассказывать о несовершенстве и несправедливостях её собственного мира, её отношение к Тоукси стало понятно. Олоримэ даже сочувствовала и вполне понимала девушку. Она сама испытала что-то похожее, когда переехала жить из глубинки Танмере в Феррию.

После её тихой жизни в полной гармонии с природой, в городе, где даже сами дома были умело вплетены в лес и ничуть не мешали его жизни и его жителям, где другие эльфы всегда были готовы оказать помощь и ничего за это не ждали взамен, попасть в шумный город, отделённый от леса каменными оградами и мостовыми, где за любую оказанную услугу ожидают денежное вознаграждение… Поначалу это ужасало эльфийку. Первые два года она внутреннее вздрагивала всякий раз, когда ей приходилось отдавать золотые монеты, выданные в её распоряжение, за какую-то помощь. У эльфов не было в обиходе денег, а круг взаимопомощи мог замкнуться через несколько десятков лиц и даже через несколько десятков лет… Феррийцы были не так терпеливы (впрочем, и их жизнь, куда более короткая по сравнению с эльфийской, к этому не располагала), поэтому предпочитали получать плату здесь и сейчас. Но по сравнению с бесчувственностью, алчностью жителей Земли, которую описала Зоя, феррийцы показались бы тогда Олоримэ верхом милосердия и доброты. Поэтому чувства девушки эльфийка вполне понимала.

Однако с другой стороны её присутствие на Тоукси казалось Олоримэ чем-то противоестественным. Словно она одним тем, что ступила на их землю, могла очернить её, принести что-то плохое из своего мира.

«Но ведь она же не согласна с тем, что происходит в её мире! – возразила Эвелис, внимательно слушавшая мысленные рассуждения подруги. – Ты же слышала, девушка страдает из-за этого, она не согласна так жить, она хочет иначе». Олоримэ не ответила. Эвелис была права, но врождённая насторожённость ко всему новому сейчас особенно взывала к Олоримэ и вызывала в ней смутную тревогу. Поэтому ей не понравился вопрос Тарьи о том, хотела бы Зоя остаться в мире Тоукси. «Олоримэ, я ведь спросила не потому, что действительно имею в виду предлагать ей подобное. Мне нужно было убедиться в силе её желания, убедиться, что я правильно поняла, как именно Зоя управляет порталом», – мысленно обратилась к подруге Тарья. Олоримэ это понимала. И все равно даже само озвучивание такого предложения казалось ей кощунством.

Ясновидящая смотрела в спину иномирянки и ещё раз медленно и обстоятельно обдумывала всё, что успела выяснить. Судьба Зои и судьба её мира потрясли Тарью. Когда в портале эльфийка увидела образы некоторых творений иномирян, она не поняла, что они наносят вред природе. Когда же девушка с горечью и возмущением начала рассказывать о делах своих одномирцев, картина для Тарьи сложилась полностью.

Очевидно, что жители Земли не призывали своих покровителей сознательно, формируя обращение к стихии с помощью заклинаний. Призывом становилась сама мысль, если она была достаточно определённой и сильной. Зоя желала уйти из своего мира, чтобы не видеть его несправедливости, а кроме этого, она желала летать. И стихия-покровитель восприняла это желание и нашла ей такой мир, и показала его во снах. Наложение, случайно начавшееся в этот же момент, соединило Землю и Тоукси. Тогда стихия-покровитель стала исполнять наказ дальше: она привела девушку к порталу в нужное время. А после того, как Зоя прыгнула в него, закрыла проход. «Ты хотела бы остаться в сказке навсегда?.. – Да!» – вот он, последний наказ для стихии. Что нужно было сделать, чтобы остаться в сказке? – Верно, отрезать себе путь назад.

«То есть, чтобы портал снова открылся, нужно, чтобы она захотела обратно домой?» – спросила Олоримэ. «Возможно», – неопределённо пожала плечами Тарья.

ГЛАВА 8

Только усевшись в бархатное кресло в маленькой гостиной дворца Олоримэ и Эарлана, я окончательно поверила в происходящее. В голове роились вопросы, ни на один из которых не было ответов, хотя у меня было время построить предположения. У ворот в город все почему-то замолчали и посерьёзнели, поэтому мы прошли до небольшого путевого дворца в центре города в полном молчании. Однако размышления в тишине на открытия меня не натолкнули, а спрашивать я стеснялась. Мало ли отчего они замолчали? Самое, кажется, первостепенное, что волновало меня – как мои персонажи оказались не просто выдумкой, а настоящими живыми существами? Одно, впрочем, объяснение на этот счёт осторожно стучалось в мысли, но оно было слишком невероятным, и я даже не обращала на него внимания.

Когда я увидела дворец, то расплылась в безотчётной улыбке и от всей души порадовалась за Олоримэ. Небольшой, изящный, точно игрушечный теремок – сама бы не отказалась от такого! Усмехнувшись этой мысли, я отметила, что неспроста в качестве своей героини выбрала именно эту эльфийку.

Пока Олоримэ распоряжалась об обеде, меня отвели в небольшую гостиную в тёплых тонах, где я сидела теперь и пила успокаивающий сбор, который предложил мне Элиор. Он внимательно смотрел на меня всё время нашего пути и сейчас. Словно опасался, что я в любой момент начну истерику. Хотя с чего бы вдруг? Я улыбнулась, стараясь выглядеть как можно более спокойно и умиротворённо. В гостиной были и Тарья, и Нирит. Похоже, ясновидящие решили не спускать с меня глаз.

– А расскажи, что ты написала про нас в твоей сказке? – попросила вдруг Тарья.

– Э-э-э, ну-у… – промычала я, растерявшись от неожиданности вопроса, и ляпнула первое, что пришло на ум: – Вы трое можете общаться мысленно, потому что вас связывает предназначенная дружба. Олоримэ и принц Эарлан должны были занять трон. Но тут… Но принцесса Калипсо… – я замялась и неопределённо махнула рукой.

Тарья смотрела на меня озадаченно-восхищённо. Оглянувшись на Элиор и Нирита, стоявших у окна, она незаметно тронула меня за колено.

– Ты и это знаешь? – прошептала эльфийка.

– Знаю. И что никому нельзя говорить, тоже знаю, – таким же шёпотом ответила я.

– И при этом ты утверждаешь, что в твоём мире нет магии? – недоверчиво усмехнулась Тарья.

Я удивлённо вскинулась на неё и навостроила уши. Объяснение, деликатно стучавшееся в голову всю дорогу, стало стучаться настойчивее.

– Я сужу по тому, что видела в своей жизни, – осторожно начала я. – Ты ведь и сама видела мой мир в портале. Там нет ничего волшебного. Я имею в виду людей. Сам-то мир по себе удивителен. Но люди лишены искры чудесности.

Ясновидящая опустила голову:

– Что, если магия просто имеет другое действие и ты не замечаешь её?

– Что ты хочешь этим сказать? – нервно спросила я, чем кажется, отпугнула её. Тарья замолчала.

«Да скажи ты уже! – взмолилась я про себя. – Я и так знаю, слышу в глубине души, я готова этому поверить, если услышу от тебя! Я верила в это уже давно!»

– Ты правильно сказала – «искра чудесности». Искра высшего света, искра Создателя. Так мы по-другому называем нашу внутреннюю магию, – размеренно проговорила Тарья. – Не бывает разумных живущих без этой искры. Не будь в вас искры, вы были бы животными бессловесными. Но вы такие же, как мы: думаете, чувствуете, созидаете. Вы тоже обладаете магией. Только пользуетесь ею неосознанно.

Чашка с недопитым травяным сбором затряслась у меня в руках, и я медленно поставила её на стол, чтобы ненароком не разбить. Глаза застлала слёзная пелена. Не может быть! Я была права? Я не ошибалась, когда хотела верить, что и наш мир не лишен чудес? Но почему же я тогда их не видела?

– Чтобы внутренняя магия нашла выход, необходимо обращение к своей стихии-покровителю, – Тарья взяла со стола вторую чашку, налила в неё отвар и аккуратно отпила. Потом продолжила, держа её в руках. Я смотрела на чашку и словно успокаивалась от одного её вида. – У нас это обращение делается с помощью заклинания. Стихия понимает просьбу и изменяет реальность. А у вас, похоже, обращением к стихии служит желание. Только оно должно быть определённой силы. Достаточно большой силы… Ты хочешь что-то очень сильно изменить, формируешь образ – и твоя стихия претворяет желаемое в жизнь.

«Какая стихия, какой покровитель? Неужели это точно всё про нашу Землю?»

– Но почему я не замечала этого на Земле?

– У вас это происходит не так явно и не сразу. Такова воля Создателя о вашем мире – реальность изменяется под действием вашей магии медленно и не очень заметно для его жителей. Ваша сила приглушена. И кажется теперь, после того, что ты рассказала о Земле, я понимаю, почему. Если жители твоего мира исказили его природу, имея всего лишь малую толику своих возможностей, что было бы, обладай они всей мощью?

Я в ужасе закрыла глаза. Я была права, тысячу раз права.

– Зачем же тогда у нас есть эта сила?

– Говорю же: без внутренней магии, без искры Создателя не бывает разумных живых существ. Вас создали, так же, как и нас, для иной жизни. Но, видно, ваши первые жители, точно, как и наши предки, не справились с искушениями и исказили свою природу. Поэтому силу пришлось прятать.

– Чтобы не наворотили дел? – грустно усмехнулась я. В голове по-прежнему шумело от оглушительных новостей. Было одновременно и радостно от того, что я оказалась права насчёт волшебности Земли, и обидно за то, что на заре человечества произошло нечто непоправимое, из-за которых сейчас мы живем не так, как могли бы.

И всё-таки как же действует эта магия? Её запускает очень сильное желание? Я задумалась. В памяти стали проноситься случаи, когда, казалось бы, случайно, всё совпадало именно так, как мне отчаянно хотелось: приходил на остановку нужный автобус, когда я опаздывала в школу; выпадал на экзамене билет, который я знала лучше всего; даже бабушка или мама в чем-то вдруг соглашались и уступали, когда мне позарез надо было чего-то добиться. Это были мелочи, но в тот конкретный момент исполнение этих маленьких желаний было для меня важно. Могло ли быть так, что именно из-за этого они и сбывались?.. Но тогда почему же иногда наоборот, как бы мне ни желалось, ничего не происходило? Ведь не всегда же мне удавалось остаться правой, не всегда ситуация складывалась в мою пользу.

– Ты говоришь, что сильные желания сбываются, – я обратилась к Тарье. – Но это происходит не всегда? Почему? У меня было могло сильных желаний…

«Например, чтобы папа не уходил…»

– Во-первых, твои желания могут идти в разрез с желаниями других, – Элиор, всё это время внимательно слушавший наш разговор, вдруг шагнул по направлению к нам, резко вскинул руку, выпуская магию ярко-синей струей. Струя устремилась к чашке в руках у Тарьи, и я уже зажмурилась, ожидая услышать звон разбитого фарфора, но ничего не произошло. Тогда я открыла глаза и увидела, что перед чашкой возник голубоватый щит, в который упёрлась магия Элиора. Скорость реакции Тарьи меня поразила. – Вот я, например, хочу, чтобы чашка разбилась, – спокойно объяснил свои действия ясновидящий. – А Тарья этого не хочет. Наши желания прямо противоположны, как видишь.

Я смотрела за ними, боясь моргнуть.

– И чьё исполнится?

– Того, кто сильнее, – Элиор усмехнулся и чуть толкнул рукой свою магию, но Тарья заметила и усилила свой щит, тогда струя заискрила, собравшись разом в месте соприкосновения с чужим заклинанием, и, вспыхнув, исчезла.

– Если это было «во-первых», что тогда «во-вторых»?

– Есть светлые стихии-покровители, а есть тёмные, – серьёзно глядя мне в глаза, проговорил Элиор. – Тёмные живут не по правилам, они попирают законы Создателя и учат тому же своих приспешников. Светлые соблюдают закон, который дан для нашей же пользы. Светлая стихия не выполнит просьбу внутренней магии, если она направлена на зло. Оно оскверняет магию. Если некто постоянно будет творить зло, светлая сущность оставит его. А вот тёмная стихия будет выполнять абсолютно все желания своего подопечного. Даже самые жестокие, даже самые глупые, даже приносящие вред тому, кто их желает.

Я глубоко дышала, переваривая информацию. Это было и невероятно, и естественно одновременно. Я понимала, что имела в виду Тарья, говоря «вы пользовались магией неосознанно». Я чувствовала, что действительно ею пользовалась. Потому что их объяснения моих неосознанных действий и их последствий очень ладно накладывались на мою жизнь, на мою реальность. И всё это было невероятно, невероятно, невероятно!

***

Тарья ещё раз окинула иномирянку внутренним взором ясновидящего и удовлетворенно вздохнула. Девушка восприняла информацию о своём мире достаточно спокойно. Эльфийка даже не ожидала такого успешного исхода разговора.

– Вы прекрасно справились, Тарья, – с искренним восхищением произнес на эльфийском Нирит.

– Благодарю вас, – улыбнулась эльфийка, – но только моей заслуги здесь мало. Я почти ничего не делала, никак не воздействовала ни на её настроение, ни на её мысли. Мне не пришлось её убеждать – она словно изначально сама хотела в это поверить, сама ждала этого.

Зоя, услышав незнакомую для неё речь, снова решила занять себя чаепитием. Тарья порадовалась её деликатной ненавязчивости. Иномирянка приятно удивляла ясновидящую чем дальше, тем больше.

– Это-то и удивительно, – в ответ на слова Тарьи произнёс Элиор. – Как я и говорил уже, опираясь на знания из портала, в их мире есть те, кто более чуток к проявлениям магии. Очевидно, перед нами одна из таких.

– Что же нам с ней делать? – задумчиво, ни к кому в отдельности не обращаясь прошептала Тарья.

В этот момент дверь открылась и в комнату вошли Эарлан и Олоримэ. Зоя вскочила, увидев их. Олоримэ осмотрела девушку с ног до головы и, кивнув своим мыслям, произнесла на феррийском:

– Я распорядилась приготовить несколько вариантов одежды, которая должна тебе подойти. В соседней комнате на тахте лежат вещи, выбери что-то и переоденься. Тебе нельзя гулять по дворцу в таком странном виде. Это вызовет вопросы. Никто не должен узнать о том, что ты из другого мира.

Зоя усиленно закивала в знак понимания. Олоримэ улыбнулась, взгляд её потеплел.

– Тогда иди. Первая дверь направо. Я распорядилась, чтобы слуг пока не было в коридоре.

Зоя ещё раз кивнула и вышла. «Тарья, всё-таки накинь на всякий случай морок», – мысленно попросила Олоримэ.

– Хорошо, что вы придумали так её отослать, – одобрительно потёр руки Нирит. – Конечно, она не поймет нас на эльфийском, но всё равно лучше говорить в её отсутствии.

– Сменить одежду ей действительно необходимо. Не нужно сплетен среди слуг и горожан, – ответила Олоримэ. – Что касается твоего вопроса, Тарья, неужели тут могут быть варианты? Что с ней делать – вернуть в свой мир, конечно.

– Но ведь она не хочет возвращаться! – возразила Тарья. – А портал завязан на её желание.

– Это так пока только потому, что она не управляет своей силой осознанно. Нужно обучить её и объяснить, как работает магия. Тогда она сможет призывать стихию и изменять реальность не в угоду самым сильным желаниям, которые не всегда оказываются разумными, а в угоду принятым решениям. Так ведь и мы все, будучи юными и неопытными, не могли сразу призвать стихию и направить её в нужное русло.

– Но она не хочет домой, – повторила ясновидящая. – Ты собираешься заставить её?

– Есть ли ещё какие-то пути в её мир? – проигнорировав вопрос Тарьи, Олоримэ обратилась к Нириту и Элиору. – Возможно ли, что сейчас, во время наложения, любой другой портал Тоукси может быть превращён в междумирный?

Ясновидящие задумались.

– Можно попробовать, по крайней мере, – развёл руками Элиор.

Тарья непонимающе смотрела на Олоримэ. Чем ей так не понравилась эта девушка? Почему предназначенная подруга так яростно хочет избавить Тоукси от её присутствия вопреки её желанию?

– Олоримэ, даже у преступников, приговоренных к казни, спрашивают последнее желание, чтобы исполнить его. А эта иномирянка не совершила ничего плохого. Она лишь хотела вырваться из своего мира, с законами которого не согласна. Её желание уважил даже сам мир. Неужели ты думаешь, что Тоукси позволила бы открыть портал и связать себя с Землей, если б ей это было не по нраву?

Олоримэ резко вдохнула, поднимая плечи, и с негодованием взглянула на подругу.

– Что ты предлагаешь?

– Я не предлагаю, я обращаю ваше внимание на важные детали. Междумирный переход – это сложно и затратно для обоих миров. Это слишком серьёзное событие, чтобы просто взять и отмахнуться от него, отправив девочку обратно домой, не попытавшись понять, чем она может быть полезна нам, для чего наш мир пустил её.

– Мне кажется, это должны решать не мы, – твёрдо произнёс Эарлан. – Портал открылся в землях волшебников, но относит себя к землям эльфов. Значит, несут за него ответственность правители этих двух народов. Судьба иномирянки должна быть в руках королевы Феррии и Повелителя Танмере.

Олоримэ хотела было возразить, но тут же сникла и согласно кивнула.

– Эвелис уже имеет полное представление о случившемся. Она сейчас же передаст всё Повелителю, – произнесла эльфийка после недолго мысленного общения с предназначенной подругой, находящейся сейчас за много километров от неё, в столице Танмере.

– Для разговора с её величеством воспользуюсь связным медальоном, – заключил Эарлан и вышел из гостиной.

***

Повелитель неспешно шёл по коридору, обдумывая только что оконченный разговор с Эвелис, одной из предназначенных. Эльфийка передала события, произошедшие на границе с королевством волшебников, где сейчас находились её подруги Тарья и Олоримэ. Новости были не из обычных. Иномирянка попала на Тоукси и закрыла за собой портал. Эвелис передала и мысли Олоримэ, и рассуждения Тарьи по этому поводу. Что думал Элиор, главный советник Повелителя, находившийся сейчас там же, эльфийка сказать с точностью не могла. Однако, судя по тому, что она видела глазами своих предназначенных, Элиор скорее был ближе к мнению своей кхэль Тарьи, чем к Олоримэ. Повелитель Лаким доверял своим ясновидящим. Особенно Элиору. Если они не видели опасности в иномирянке, значит, так сейчас оно и было. Другое дело, что опасения Олоримэ тоже нужно проверить.

Он прошёл в жилое крыло дворца и, остановившись перед одной из дверей второго этажа, постучал два раза. Дверь открылась без скрипа, впуская эльфа в комнату, убранную в сиреневых тонах. За столом сидела девушка с книгой в руках. Увидев Повелителя, она поднялась и почтительно склонила голову, приветствуя его. Её синие крылья, укрывавшие плечи точно плащом, заиграли оттенками на заходящем солнце, попадавшем на эльфийку из окна.

– Добро пожаловать, Повелитель. Что привело вас ко мне? – спросила она. Фраза эта, казалось, была не сказана, а пропета, так чист был её голос.

– Сенеренталь, мне нужно мнение твоей магии, – Лаким затворил дверь и прошел к столу. – Нужно отправиться в Феррию, в приграничный город Даллен, как можно скорее.

– Портал повёл себя неожиданным образом? – нахмурилась эльфийка.

Сенеренталь не была ясновидящей, но входила в совет Повелителя как самая сильная эльфийка Танмере. Как обладательница величайшей магии, когда-либо покровительствовавшей живущим на Тоукси – магии Золотого Лотоса. О ней пророчествовал ещё много сотен лет назад высший эльф Хакв. Её помощь ждали сто пятьдесят лет назад во время великой битвы – и она пришла, и спасла мир от гибели.

– К нам попала девушка из другого мира, которая так сильно хочет здесь остаться, что даже закрыла портал. Сделала она это, впрочем, неосознанно. Так как существа того мира используют магию, не отдавая себе отчёта в своих действиях.

Сенеренталь недоверчиво посмотрела на Повелителя.

– И вы хотите, чтобы я встретилась с ней?

Лаким кивнул:

– Пусть Лотос оценит её возможный путь. Принесёт ли она благо Тоукси или зло? Твоя магия защищает наш мир. Кто, как не она, определит это лучше?

– Но ведь Тарья и Элиор уже там, что говорят они?

– Что сейчас в ней нет опасности. Будущее нужно смотреть отдельно, и я уже отдал распоряжение изучить достаточно большой отрезок времени впереди. Но я хочу, чтобы и ты тоже взглянула на неё. Пусть последнее слово останется за Лотосом.

– Если Лотос примет девушку, вы согласитесь с её пребыванием на вашей земле? – спросила Сенеренталь. Повелитель снова кивнул.

– Их сила совсем не развита. Но даже с учётом этого, живущие того мира творят удивительные вещи. Что будет, если она научится управлять ею? Она может принести нам много пользы. Возможно, и мы, глядя на её взаимодействие с магией, узнаем об управлении стихиями что-то новое. Никогда раньше Создатель не позволял нам увидеть другие миры, не позволял получить их знания. Что, если сейчас пришло время для обмена опытом?

Сенеренталь понимающе склонила голову.

– Мне следует отправиться прямо сейчас?

– Да, если у тебя нет незавершённых дел, я прошу отправиться прямо сейчас.

Калипсо поставила размашистую подпись на последнем, лежащем на столе свитке, точным движением кинула его в широкую вазу у правой стены и довольно вздохнула. Сегодня она разобрала около сотни обращений от жителей Феррии, которые писались в разных городах на имя королевы. Обращений, конечно, было больше, но часть из них разбирали чиновники, и до неё доходили только те вопросы, по которым нижестоящие рангом не могли дать ответа или не властны были принимать решение.

В дверь постучали. Калипсо повернулась и махнула рукой, заклинанием открывая замо́к.

– Ваше величество, его высочество Эарлан желает немедленно связаться с вами, – сообщил вошедший секретарь. – Вопрос важный.

Девушка тут же подобралась.

– Хорошо. Позови, пожалуйста, его величество Ивлина.

Секретарь ушёл, а волшебница глубоко вздохнула, поднимая плечи, и направилась к узкой конторке. Там, в закрытом ящике лежал связной медальон.

– Что случилось, любимая? – раздался голос у входа. Эльфиол, как всегда, появлялся совершенно неслышно – ни дверь ни скрипнет, ни половица. Калипсо послала заклинание, пробуждающее медальон, и обернулась к супругу.

– Сейчас узнаем, – произнесла она. Ивлин подошёл и взял Каллу за руку.

Из медальона полился туман, в котором постепенно стали проявляться фигуры Эарлана и Олоримэ.

– Ты-то хотя бы понимаешь мои опасения? – с негодованием спросила Олоримэ Эарлана, когда они вошли в его рабочий кабинет, чтобы поговорить с Калипсо.

– Понимаю, – кивнул принц, доставая из сейфа связной медальон. – Зоя – дитя своего мира. Она выросла в нём. То, что она видела, не могло не наложить на неё отпечаток. Сейчас она не согласна с философией своих одномирцев, но кто знает, как повернётся потом? Тоукси даст её магии свободу. Ты беспокоишься, выдержит ли она такое искушение? Сможет ли не навредить окружающим своей силой, которую ощутит здесь?

Олоримэ кивнула.

– На то, чтобы узнать это, есть ясновидящие. Они заглянут в будущее, – Эарлан выглядел спокойным даже сейчас, наедине с ней, что удивило Олоримэ. – Тарья права в одном: Тоукси не допустила бы её в наш мир, если бы она была однозначно опасна.

– Да, но это значит, что в будущем у нас теперь есть разные варианты развития событий, и как привести именно к благополучному исходу?.. – Олоримэ вздохнула.

– Кхэль, всегда есть разные варианты даже и без вмешательства иномирянки, – краешком губ улыбнулся Эарлан, обратившись к жене тем красивым словом, которым эльфы именовали своих возлюбленных.

– Но они хотя бы понятны и ожидаемы! – всплеснула руками эльфийка. – Кажется, проще не рисковать и двигаться по знакомому пути, чем принимать в мир другое существо и брать ответственность за его воспитание.

– Калипсо вышла на связь, – произнёс Эарлан, заметив изменения в медальоне.

Из него полилась магия, в мутном полотне которой постепенно проступали черты Калипсо и Ивлина. Почему-то при виде Ивлина у Олоримэ немного отлегло от сердца: ей казалось, что если все они – эльфы, феррийцы – и могут ошибаться, то самая старшая раса, первосозданные эльфиолы никогда. И уж Ивлин-то точно не позволит Калипсо принять неправильное решение.

– Что случилось с порталом? – без предисловий спросила королева, обеспокоенно глядя на брата и невестку.

– Приглашенные эльфийские ясновидящие успели снять с него большое количество информации, но в момент, когда мы были там, из портала в наш мир шагнула девушка. После чего портал закрылся, заперев её в нашем мире.

Калипсо едва не подпрыгнула от переполнивших её эмоций и уже собралась было что-то сказать, но её едва заметно удержал за локоть Ивлин. Эльфиол стоял, опустив глаза вниз, точно каменная статуя, но слушал очень сосредоточенно. Эарлан, заметив это, выждал небольшую паузу и снова продолжил излагать случившееся.

…– Итак, к нам попало существо из другого мира. Мира, который почти полностью погубили его жители. А не довели они это дело до конца только потому, что сам мир блокирует их магию, я всё правильно поняла? – подытожила Калипсо, чуть помолчав после окончания речи брата.

Олоримэ улыбнулась краешком губ – тон волшебницы был вполне однозначен: ей явно не близка мысль оставить иномирянку в своих землях.

– Да, всё так, – кивнула эльфийка в ответ на вопрос невестки. Однако дальнейшие слова королевы её удивили.

– С интересным существом нам придётся жить.

– Ваше величество, вы согласны с её пребыванием здесь? – не поверила своим ушам эльфийка.

– Выглядит так, словно нам не оставили выбора, – размеренно проговорила Калипсо. – Однако в этом ещё нужно убедиться. Пусть наши ясновидящие проверят искусственные порталы на предмет возможности настроить их на другой мир. Надо отправить официальное письмо эльфийскому Повелителю, чтобы с их стороны проверили их естественные порталы. А кроме этого надо попробовать переместить внимание иномирянки с нашего мира на что-то, что может привязывать её к дому. Возможно, удастся вызвать какое-то желание, такое же сильное, каким было её желание убежать к нам. И оно откроет портал. Если хотя бы какой-то из этих вариантов окажется рабочим, мы будем понимать, что не заперты в единственности решения оставить её в нашем мире. Тогда это будет совсем другое дело. Но параллельно с этим пусть ясновидящие оценят возможное будущее с её присутствием на ближайшие двести лет… Какая у них средняя продолжительность жизни?

– Восемьдесят, – ответил Эарлан, внимательно слушавший приказы сестры. Та кивнула и продолжила, оборачиваясь к Ивлину:

– Отправь письмо в Алкидон. Надо спросить у ясновидящих вашего народа. Пусть оценят и они. – Калипсо снова повернулась к Олоримэ и Эарлану. – Если порталы не будут открываться, значит, надо чётко понимать последствия и быть готовым к ним.

Олоримэ прислушалась к мыслям в голове – это Эвелис уже переговорила с Повелителем и рассказывала предназначенным о принятом им решении.

– Повелитель отправил Сенеренталь для оценки будущего Тоукси, – сообщила она остальным.

– Это тоже хорошо, – удовлетворенно кивнула Калипсо.

Наконец-то совладала со всеми застёжками на платье! Они располагались спереди, но их было такое дикое количество – по одному платью можно было догадаться, что я нахожусь в мире, где есть магия… Потому что тратить каждый день столько времени, чтобы одеться, в мире без магии было бы безумием. А так – заклинание произнёс и всё мгновенно застегнулось. Так это, наверное, и происходит.

Я подошла к зеркалу, и губы расплылись в улыбке. Торопливо сняла резинку с хвостика, распустила по плечам и пригладила растрепавшиеся волосы. Ещё бы какое-нибудь изящное украшение на голову – и точно, как из этого мира! Мама, кстати, всегда говорила, что мне можно было играть во «Властелине колец» эльфийку без всякого грима. Вдобавок к этому, правое ухо у меня было чуть заострено кверху – папа решил сэкономить на парикмахере, когда мне было три года, и взялся стричь дочку самостоятельно. Я дёрнулась и осталась без кусочка уха…

Мама… И тут меня словно окатило ледяной водой. Я бросила взгляд в окно. Сколько прошло времени? Сколько я уже тут? Кажется, не меньше часа! Меня ведь скоро могут потерять дома!

Я бросилась в коридор, обратно в гостиную, где оставила гостеприимных хозяев. Эарлан и Олоримэ куда-то ушли, но ясновидящие, которым скорее всего и предназначался мой вопрос, все были здесь. Выбор пал на эльфийку.

– Тарья, меня могут хватиться дома! Можно что-то сделать, чтобы обо мне не волновались? – я остановилась в дверях, тяжело дыша. Казалось, даже в глазах потемнело от страха.

– Ты хочешь вернуться? – пристально глядя на меня, спросила Тарья. Нирит и Элиор тоже подобрались и уставились на меня своими ренгтеновскими глазами.

И тут я смутилась. Не так давно она же спрашивала, хотела ли бы я остаться навсегда в сказке. И я сказала «да». И я, конечно же, хотела этого! И была бы рада, если бы сейчас моя мечта исполнилась! Но не ценой того, чтобы на Земле страдали мои близкие. Если уж уходить, то так, чтобы о моём выборе знали дома. Но что сказать эльфам сейчас? Вдруг они уже начали рассматривать мою просьбу остаться здесь? Вдруг они действительно могут позволить мне остаться? А я сейчас возьму и всё испорчу, сказав, что хочу домой!..

– Я хочу, чтобы мои близкие не беспокоились обо мне, – осторожно подбирая слова, начала объяснять я. – Можно ли подать им весточку, сказав, где я? Или, может быть, вы, как ясновидящие, смогли бы на какое-то время внушить им спокойствие, что со мной всё в порядке…

Тарья хмыкнула. Элиору отчего-то тоже вдруг стало весело. Нирит глубоко вздохнул, как мне показалось, разочарованно.

– А я говорила, что это бесполезно, – произнесла Тарья остальным. Я удивлённо прислушалась – похоже, что они и правда обсуждали мою судьбу, пока меня тут не было. И раз Тарья продолжила говорить на том языке, который я понимала, теперь они не собираются этого скрывать.

– Нет, Зоя, к сожалению, наша сила не дотянется до твоего мира, – обратился ко мне Элиор. – И воздействовать на твоих близких у нас нет никакой возможности.

Мне снова поплохело, я ухватилась за дверной косяк и закрыла глаза. Что же делать?.. Просить их открыть портал? Я ведь так и не узнала, почему он закрылся за мной. Я ещё вообще ничего толком не успела узнать! Кроме того, что на Земле тоже есть магия. А если они сейчас откроют портал, выдворят меня домой и больше никогда не пустят обратно?! Что же делать? Молчать? Но мама и бабушка!..

Я почувствовала, что из-под прикрытых век вырвались несколько слезинок. Я решительно раскрыла глаза, старательно смаргивая, и произнесла:

– Когда я сказала, что хотела бы остаться здесь навсегда, я не обманывала. Это действительно моё самое большое желание! Но я люблю родных и не хочу, чтобы они страдали! Я бы хотела вернуться, чтобы успокоить их. А после этого снова прийти сюда… – тихо проговорила я, стараясь не дать слезам прорваться в голос. – Если это возможно, – добавила уже совсем шепотом.

Тарья улыбнулась с какой-то торжествующей, удовлетворённой улыбкой. Точно она только что выиграла пари.

«Видите? – обратилась к предназначенным Тарья. Она заглядывала в душу иномирянки, точно в зеркало, настолько она была сейчас распахнута благодаря сильным волнениям, охватившим девушку. – Подсознание невозможно обмануть. Желание остаться в сказке в ней сильнее всего остального. Даже беспокойства за родных. Она будет страдать и переживать из-за них, но, вероятно, не так, как страдала бы, возвратившись домой и навсегда лишившись своей сказки. Никогда не иметь желаемое и страдать – всё же проще, чем мгновение подержать его в руках, а потом потерять».

Олоримэ молча наблюдала за происходящим глазами Тарьи. Они с Эарланом всё ещё были в его рабочем кабинете. Закончив разговор с Калипсо, Олоримэ сразу обратилась к Тарье с просьбой проверить предложенный королевой вариант – вызвать в Зое более сильное желание, чем то, которое заперло её в сказке. Тарье даже не пришлось прилагать много усилий. Она только чуть тронула сознание иномирянки образом дома, как та тут же сама вспомнила о семье, которую ей было больно оставлять в неведении. Однако даже это не перевесило изначальный посыл магии. «Скажи ей, что это она виновата в том, что портал закрылся», – подумала Олоримэ.

– Это зависит только от тебя, Зоя, – произнесла Тарья, продолжая держать свою стихию вблизи её души, чтобы считывать малейшее изменение настроения и мысли. – Помнишь, я объясняла тебе, как работает магия? И что в вашем мире она тоже работает, несмотря на вашу неосознанность? – иномирянка кивнула, затаив дыхание. – Портал настроила ты. Его закрыла тоже ты, пожелав остаться в сказке. Мы не можем повлиять на портал.

Девушка отшатнулась, широко раскрыла глаза. Её рука потеряла опору – до этого она держалась за дверной проём – и кажется, это стало для неё последней каплей. Тарья почувствовала угасание её мыслей за секунду до того, как её взгляд помутился, веки опустились, и иномирянка тихо осела на пол. «Не мучай её, скажи правду!» – раздался в голове ясновидящей пронзительный голос Эвелис.

***

Я очнулась и, не открывая глаз, сразу сжала руками ткань, на которой лежала. Невероятно мягкое и тонкое покрывало. Очень странно. Совершенно непонятно, где я нахожусь. И какой, однако, явственный и чёткий сон! Сколько раз я уже видела свою выдуманную вселенную по ночам – но никогда так отчётливо, с такими яркими ощущениями, даже физическими. Когда же я заснула и где? И тут меня подбросило – Гречка! Гречка стёр все мои сочинения! Это тоже приснилось или было на самом деле? Я резко села – где бы я ни находилась, это нужно было срочно выяснить! – и обомлела.

Нет, это был не сон. Или же я до сих пор спала. Потому что в комнате рядом со мной стояла Тарья, её изумрудные крылья возвышались за её спиной, а за ней стоял Элиор. У окна так и торчал столбом Нирит. Картина всё та же, которую я видела, кажется, несколько минут назад. Только тогда я стояла в дверях, а потом, похоже, упала в обморок. И тут новая волна ужаса окатила сердце, заставив его похолодеть и тяжелым камнем потянуть грудь к полу. Я закрыла за собой портал и не знаю, как его открыть. И никто в этом мире не может его открыть, кроме меня. Это значит, что я никогда не вернусь домой и не смогу рассказать маме и бабушке о том, какая мне выпала счастливая судьба – попасть в собственную сказку.

– Зоя! – окликнула меня Тарья. – Не переживай за своих близких. Из портала я узнала ещё кое-что. Время в наших мирах течёт по-разному. И пока ты здесь, там не прошло и минуты. У нас есть несколько дней, чтобы спокойно со всем разобраться. За целый декадон в нашем мире в твоём пройдет час. Мы сможем найти выход. Ты сможешь.

– Как? – я шмыгнула носом.

– Тебя будут обучать владеть своими силами. Здесь, на Тоукси магия действует сразу и явно. Ты научишься отдавать наказы своей стихии осознанно.

– Кто будет обучать?

– Её величество Калипсо попросила об этом меня, – Тарья склонила голову.

– Точно! – я улыбнулась. – Ты же и так всё время учишь. Я писала об этом. У тебя же школа ясновидящих в эльфийской столице!

В глазах Тарьи промелькнуло удивление, смешанное с восхищением. Я ещё раз внимательно оглядела её и стоявшего за ней Элиора и уловила некую перемену. Как будто в моё отсутствие они приняли относительно меня какое-то решение.

– Тарья, когда ты спросила, хочу ли я остаться в сказке, ты говорила серьёзно? У меня действительно есть такая возможность?

Ясновидящая оглянулась на Элиора и Нирита, словно в очередной раз выиграла какой-то спор на меня – поведу ли я себя определённым образом или задам ли некий вопрос – потом повернулась и ответила:

– Это решение в руках её величества Калипсо и Повелителя эльфийских земель Лакима. Её величество согласна на твоё присутствие в нашем мире, если ясновидящие её народа, нашего народа и народа эльфиолов не увидят в будущем с твоим присутствием ничего плохого. Повелитель эльфийской земли отправил познакомиться с тобой эльфийку с… – Тарья помедлила, точно подбирая слова, наконец произнесла: – с особой магией. Её зовут Сенеренталь. Она будет решать, безопасна ли ты для нашей земли.

Эльфы с интересом наблюдали за моей реакцией, ожидая, вероятно, увидеть тень узнавания, но такого имени в моей сказке не было. Она ведь не четвертая в их связке?

– Она тоже связана с вами предназначенной дружбой? – уточнила я.

– Нет, – покачала головой Тарья. – Но у неё есть свой предназначенный друг. Так значит, о ней ты не писала?

Я растерянно пожала плечами. Судя по тону Тарьи, персонаж это был из ряда вон замечательный. Она сказала с «особой магией». Как же я могла такое пропустить?

– А что за «особая магия»? – затаив дыхание, спросила я.

– Увидишь, – улыбнулась Тарья с гордостью.

ГЛАВА 9

Остаток этого необыкновенного дня прошёл спокойно. Все точно взяли паузу и на время смирились с моим пребыванием здесь, никак не выказывая своего отношения – каким бы оно ни было. А оно было разным. Так, я чувствовала, что Олоримэ не очень рада такой гостье, как я. Впрочем, можно было понять эльфийку – после того, что я рассказала о Земле, феррийская принцесса вполне могла не захотеть держать у себя дома существо, принадлежащее такому несовершенному обществу. Однако не все думали так, как Олоримэ. Для Тарьи, например, мой рассказ, наоборот, стал одной из причин хорошего отношения. Ясновидящая проявляла ко мне наибольшую из всей волшебной компании терпимость и даже симпатию: она и сочувствовала мне, и хотела помочь моему желанию – жить не так, как живут люди в моём мире. Что ж, если та самая Сенеренталь, посланница Повелителя, воспримет мой рассказ так же, как Тарья, это будет половина победы!

Из дворца я не выходила и ни с кем не пересекалась – Олоримэ по-прежнему соблюдала осторожность, не показывая меня слугам. А вечером произошла маленькая встреча, которая напомнила мне, что всё-таки я имею некое право находиться здесь – ведь иначе бы я ничего не знала об этом мире. А я знала: представляя себя в роли Олоримэ, я придумала, что у неё должен быть домашний питомец (иными словами я поместила в книгу своего Гречку). И вот когда я брела по пустому коридору из трапезной в отведенную мне комнатку, из угла выпрыгнул серый пушистый кот с прижатыми, как у британцев, ушами. Потом выяснилось, что это как раз и есть любимец принцессы. Моему восторгу не было предела! И тут не ошиблась!.. А этот мир стал мне ещё ближе, ещё приятнее – он был совсем как Земля, даже знакомые животные никуда не делись.

На следующее утро Тарья разбудила меня в несусветную рань и вывела в сад на первую тренировку. Зевая и усиленно протирая глаза, я выползла за ней из полутемного коридора первого этажа, щурясь на радостное солнце, уже поднявшееся над кромкой леса.

Сад был немного запущенным – наверняка до приезда сюда Эарлана и Олоримэ никто им особо не занимался. Но таким густо заросшим, со свободно растущими кустарниками, никем несдерживаемыми деревьями, он мне нравился даже больше. Он был почти совсем похож на лес, если бы не обилие цветов – всё же в лесу они не встречались так часто и не были так изысканны. Да и расчищенные дорожки, усыпанные мелким камнем, тоже не давали обмануться. Тарья довела меня до небольшого участка, где деревья расступались, открывая площадку, полностью усыпанную галькой, среди которой, как островки в море, в строгом порядке были разбиты клумбы с пышно цветущими кустами роз. В середине площадки располагалась небольшая белая беседка.

– Начнём с простого. Вижу цель, желаю, воплощаю, – Тарья оглядела сад. – Если сегодня мы освоим первые два пункта, это будет прекрасным результатом. Вот, например, там стоит корзина с цветами. – Я обернулась и увидела неподалеку от беседки большую плетёнку, которая выполняла здесь роль клумбы – прямо в неё была насыпана земля и цвёл куст сиреневых роз.

– Попробуем левитацию, – продолжила тем временем ясновидящая. – Пожелай, чтобы корзина передвинулась на другую сторону беседки. Сейчас цветы в тени, а им нужен свет. Поставь их к солнцу! Но при этом, – тут Тарья хитро улыбнулась, – цвет самой корзины должен остаться прежним, а не изменится на красный.

– Что? – растерянно переспросила я. При чем тут цвет? И почему красный?

– Не отвлекайся. Представляй! – не желая вдаваться в объяснения, эльфийка взмахнула рукой.

Я сосредоточенно уставилась на корзину, потом перевела взгляд на другую сторону беседки и попыталась увидеть, как эта клумба смотрелась бы в лучах солнечного света. И тут… Что за ерунда? Корзина представлялась на новом месте, но она была красной!

Ясновидящая наблюдала за моими потугами с интересом. Она предупредила сразу, что в первое время будет смотреть на поверхность моих мыслей, чтобы контролировать процесс. Вообще ясновидящие не могут, согласно своему кодексу, лезть в чужую голову, но если это происходит с согласия «пациента», а тем более в процессе учебы, то это дело другое.

– Ты специально сказала мне про красный цвет, чтобы сбить мысли? Я теперь почему-то представляю эту корзину именно в красном цвете! – пробормотала я.

– В этом-то и сложность, – развела руками эльфийка. – Что бы ни отвлекало тебя, какие бы образы, слова, действия вокруг ни разрушали целостность твоей мысли – она должна остаться непоколебимой. Только тогда заклинание получится.

Я тяжело вздохнула.

– Спрячься в тень и продолжай попытки, – сказала Тарья, уходя с солнца. Я последовала за ней.

И это было правильно – потому что в следующие два часа мой мозг плавился от напряжения. Если бы мы стояли под солнцем, которое грело всё жарче с каждой минутой, моя первая тренировка стала бы последней.

Её упражнения по управлению мыслями напоминали советы психотерапевтов с Земли, но, удивительное дело, здесь их выполнение сразу давало ощутимый результат. «Неужели это точно так же действует и в нашем мире, но только не ощущается нами?» – эта мысль не давала мне покоя. Подумать только: я была права насчет чудесности Земли! В ней точно так же есть дыхание неизведанного и запредельного! И как же она, должно быть, страдает от того, что её населяют такие бесчувственные к её тайнам существа!..

– На сегодня, пожалуй, хватит, – как сквозь вату донёсся до меня голос ясновидящей, когда количество неуспешных попыток с моей стороны перешло грань допустимого.

Я едва подняла ногу, чтобы ступить на пол беседки – она была чуть выше уровня земли в саду – и, сделав два шага, рухнула на скамью. Управлять своими эмоциями оказалось очень тяжело.

– Это вот так вы постоянно за своими мыслями следите? – прошептала я, когда эльфийка, грациозно поднявшись в беседку, присела рядом на краешек.

– Это не так сложно, как кажется, – покачала головой Тарья. – Не нужно пытаться выбросить их из головы. Это бесполезно. Чем больше ты думаешь о том, что не хочешь думать какую-то мысль, тем больше энергии ты отдаешь на её подпитку, тем она становится сильнее. Смирись с тем, что она есть где-то на заднем фоне твоего сознания. Не концентрируйся на ней. Совсем. Всё твое внимание должно быть на том, о чем тебе хочется думать, а не на том, о чем НЕ хочется. Вот тогда ненужная мысль без должной подпитки исчезнет сама.

Я озадаченно смотрела на ясновидящую, пытаясь осмыслить сказанное. Зерно правды в этом определенно было. Но меня удивило другое – опять же, я смутно помнила, что нечто похожее слышала и на Земле. Немного в другом виде, в другом контексте, но суть была такая же. И это сходство законов наших миров поражало меня.

***

Вечером маленький дворец Олоримэ и Эарлана покинул Элиор. Все необходимые решения по поводу портала и иномирянки были приняты, а значит, в его присутствии здесь не было необходимости. Главный ясновидящий совета Повелителя должен быть при Повелителе. А заглянуть в будущее, чтобы оценить влияние Зои, куда удобнее из дома.

Тарья ощущала странное волнение, похожее на оживление. Сколько ни пыталась она вспомнить, кажется, ещё ни разу не было такого, чтобы она оставалась одна в решении непривычной и важной ситуации. Безусловно, у Элиора не было опыта обучения и едва ли кто-то справился с обузданием магии иномирянки лучше, чем глава школы ясновидящих, и всё равно Тарье было странно и удивительно оставаться без Элиора. В глубине души она ощущала даже некую радость – она может проверить свои силы, понять границы своих возможностей, не рассчитывая на чью бы то ни было подсказку.

– Ты справишься! – напоследок сказал ей Элиор, нисколько не сомневаясь в силе своей кхэль. И теперь, проводив супруга, эльфийка стояла на балконе гостевой комнаты, обдумывая внезапно пришедшую в голову мысль.

Наконец, она решилась и отправилась на поиски Зои.

***

Гулять по жилому крылу дворца мне разрешили, однако выйти в город – нет, отчего я немного ощущала себя узницей. Однако понимала, чем вызвана эта предосторожность. Пока я не контролировала магию, опасно было оставлять меня без присмотра. Даже я сама не бралась предположить, из-за чего и какое из тайных желаний может вдруг стать настолько сильным, чтобы сформироваться в «приказ» для моей стихии.

Поэтому теперь я стояла в дворцовой библиотеке, любуясь черно-белыми рисунками в картинном альбоме – читать здесь всё равно ничего не вышло. Я надеялась, что встроенный переводчик переведет для меня и текст, но нет, видно, он работал только как аудиогид. Мельком пришла в голову мысль, что как только разберусь с магией, надо поскорее начать учить эльфийский. При условии, что мне разрешат здесь остаться, конечно же! – добавил внутренний голос, но я от него отмахнулась. Не хотелось думать, что сказка может закончиться. Нет, нет, только не сейчас, когда я узнала, что она существует на самом деле! Только не сейчас! Уж лучше было б не знать совсем, чем узнать, пощупать, пожить – а потом вернуться обратно!

– Вот ты где! – в библиотеку вошла Олоримэ. Я вздрогнула, увидев её, и застыла столбом. До сих пор не определила, как вести себя с ней. Почему-то при общении с Тарьей такого смущения не возникало. Как положено по этикету? А впрочем, мало знать правила – не мешает ещё понять, каково мое тут положение, какие из этих правил относятся лично ко мне? Я отложила книгу и попыталась изобразить реверанс. Олоримэ улыбнулась неожиданно тепло и подошла взглянуть, какой том из местной коллекции привлек мое внимание.

– Редкий сборник набросков Вэн Энеля, жившего больше двух тысяч лет назад, – произнесла она, взглянув на обложку. – У тебя хороший вкус, раз ты потянулась именно к этой книге.

Я смущенно пожала плечами.

– Это вышло случайно. Я взяла первую попавшуюся.

– Вряд ли, – покачала головой Олоримэ. – Всегда есть какой-то внутренний интерес, определенное настроение посмотреть или прочитать то или иное произведение. Стихия слышит этот интерес и подкладывает под руку именно то, что его удовлетворит.

– Правда? – удивлённо ахнула я. – Всегда?

– Почти всегда, если тебе покровительствует светлая стихия и если интерес не пагубен. Для стихии это несложно. А живущему полезно получать вовремя ответы на заданные вопросы, – ответила Олоримэ.

Я снова оглядела библиотеку. Двадцать или даже больше стеллажей от пола до потолка были полностью забиты книгами.

– Что же получается, можно встать посреди комнаты, подумать, о чём хочешь прочитать, и книга сама упадет в руки? – пробормотала я.

Эльфийка вскинула руку, призвала стихию, которая тут же окутала её ладонь едва заметной оранжевой дымкой и, кажется, специально для меня, обратилась к ней вслух:

– Огонь, отыщи, пожалуйста, книгу, в которой я могу прочитать десятую поэму Витация.

Оранжевый туман метнулся к стеллажам, молниеносно промчался по десятку шкафов и через несколько секунд остановился на верхней полке дальнего стеллажа, окутав ярким светом небольшой томик, обтянутый голубым бархатом. Потом свет пропал. Эльфийка снова взмахнула рукой, но на этот раз от неё отделилась едва заметная дымка голубоватого цвета. Она метнулась к «подсвеченной» книге, вынула её с полки и поднесла к Олоримэ. Я только рот раскрыла, провожая взглядом бархатный фолиант.

– А почему сначала был свет, а теперь голубая дымка? – затаив дыхание, прошептала я.

– Сначала я призвала Огонь – это первая ипостась, которой я владею с самого получения покровителя. Воздух дался мне совсем недавно. Я стараюсь призывать его чаще, чтобы привыкнуть.

– Подожди, всего только две стихии? – я удивленно нахмурилась. Кажется, в книге я описывала их магию иначе. – Разве не все четыре доступны эльфам – огонь, воздух, вода, земля?

Эльфийка кивнула:

– Верно, четыре, но не сразу. И это не две стихии, – поправила она. – А две ипостаси одной стихии.

– Пожалуйста, расскажи! Это так интересно! – с жаром попросила я.

Олоримэ улыбнулась.

– Все народы творят магию при помощи стихий-покровителей. У эльфиолов и эльфов стихия проявляется в четырёх ипостасях – Вода, Воздух, Огонь и Земля. Когда эльф только получает свою стихию и начинает творить волшебство, оно выходит с помощью какой-то одной ипостаси. У всех первая ипостась разная. Это зависит от характера и способностей. С течением жизни мы учимся находить выход нашим силам и с помощью других ипостасей. На это уходят даже не десятилетия – столетия. Вторая ипостась может открыться спустя двести, а то и пятьсот лет жизни. Третья – и того больше. А уж четырьмя ипостасями овладели и вовсе немногие. За всю историю Тоукси среди эльфов таких было шестеро, среди эльфиолов десять.

– Но почему так мало? – удивилась я.

– Для этого нужна совсем иная степень отрешённости от мира. Немногие могут достичь её. Немногие и желают её для себя.