Тайная дочь от предателя. Мы тебя не простим!
Пролог
– Нет, нет! Плакать нельзя! Макияж потечет! – Женька подскакивает ко мне, обхватывает скулы руками и вертит голову из стороны в сторону.
– Ты мне сейчас шею свернешь, – бурчу недовольно, вырываясь из цепких ручек сестры. Отворачиваюсь обратно к огромному напольному зеркалу.
В тысячный раз разглядываю свое отражение. Женька стоит за спиной и смотрит точно так же – завороженно.
– Я красивая? – спрашиваю, заранее зная ответ. Но сегодняшний день слишком важен. Каждой невесте необходимо знать, что она самая-самая…
– Очень красивая… – выдыхает сестра. Часто моргает, а я улыбаюсь.
– Платье… – шепчу, проводя ладонями по складкам на пышной юбке. – Я ведь о таком только мечтать могла…
– Что ж, – деловито заключает сестра. – Твои мечты стали реальностью.
Она кладет руки на мои плечи и немножко сжимает. Через зеркало смотрит прямо в глаза:
– Милая, тебе очень повезло. Очень. Он шикарный мужчина. Даже не сомневайся.
Киваю в такт ее слов.
Сомневаться не думаю. Роберт Самиров – лучшее, что случалось со мной! Я люблю этого мужчину всей душой и всем сердцем! И сегодня я выйду за него замуж! Стану его женой!
Даже не верится.
Прикладываю ладошку к груди. Сердце трепетно бьется о ребра. Готово выпорхнуть из груди.
От забавных щекочущих ощущений внизу живота, колени становятся ватными.
Я накрываю руку сестренки своей и спрашиваю тихонечко:
– Как думаешь, если бы… Если бы с нами сейчас были мама и папа, им бы понравился Роб?
Женька показательно закатывает глаза к потолку, в очередной раз демонстрируя свое скептическое отношение к моей чрезмерной сентиментальности.
– Сложно найти человека, которому бы твой Роберт не понравился, – отмахивается сестра. – Красивый, богатый, умный, уверенный. Да от него мужиком за километр несет.
Я морщусь и глупо хихикаю. Пахнет Роберт особенно. Тяжелым древесным запахом с легкой кислинкой лимона. Этот дорогой парфюм подошел бы не каждому. Но ему, безусловно, идет.
В руках легкий мандраж, в голове – сладкая вата, вместо мозгов. Эйфория.
– Мне нужно увидеть его… – выдыхаю. – Я слишком нервничаю…
– Даже не вздумай! – возмущается Женька. – Видеться с женихом до свадьбы – плохая примета.
Настала моя очередь закатить глаза на другую планету.
– Пустяки! – режу воздух рукой. – Я в эти твои приметы не верю! – и чмокнув сестрицу в щеку, выскальзываю за дверь.
В длинных коридорах поместья безлюдно. Все уже собрались в главном зале. Там рядами расставлены мягкие стулья, большие арочные окна украшены лиловыми цветами, в тон ленте, опоясывающей сейчас мою талию. А посередине расстелена длинная ковровая дорожка, по которой Роберт поведет меня к алтарю. Это свадьба мечты. И Роберт воплотил ее в жизнь по щелчку пальцев.
Внутри все дребезжит от предвкушения. Я представляю, как скажу ему «да», как он поцелует меня, и назовет своей навсегда. Как потом мы сбежим в наш новый особняк, и будем всю ночь напролет заниматься любовью… Роберт заставляет меня сходить с ним с ума, в буквальном смысле этого слова. Он мой первый и единственный мужчина. Во всем.
И, где-то в самой глубине души, я до сих пор не могу поверить, что мне, обычной девочке из детского дома, не имеющей на этом свете ни одной родной души, кроме сестры, так сказочно повезло. Ведь по Роберту пускает слюни добрая половина светских львиц элитной тусовки этого города. Однако, выбрал и полюбил он меня!
Я озираюсь по сторонам, придерживая пышный подол и ступаю по коридорам, приближаясь к спальне своего жениха. Она на втором этаже, дверь туда чуть приоткрыта.
Иду на цыпочках, намереваясь появиться там неожиданно, сорвать один поцелуй с его губ, и тут же сбежать. Мне бы просто прикоснуться к нему, в темные бездонные глаза заглянуть, прежде, чем сказать последнее «да».
– Роб… – шепчу, чуть толкая дверь от себя.
Она беззвучно отворяется на пару сантиметров.
И до моих ушей доносится женский вздох… Тихий. Глухой.
Замираю.
Что происходит внутри я не вижу, но точно знаю, что Роберт там не один.
Еще не понимая, что происходит, я продолжаю улыбаться.
А где-то в мыслях начинают зреть страшные догадки…
Открываю дверь чуточку шире и воздух встает тяжелым больным комом у меня в легких.
Я вижу спину своего жениха. Широкую, напряженную, обтянутую дорогой тканью пиджака. На темной ткани, как на контрасте, женские руки с красными ноготками.
Смотрю, и не могу даже моргнуть.
Поднимаю взгляд выше, чтобы напороться на ее лицо.
Ярослава. Она стоит так близко к нему. И, заметив меня, зло улыбается. Демонстративно скользит рукой выше, к затылку моего жениха. И целует его…
Мои щеки начинают гореть, а глаза увлажняются. Не могу даже пошевелиться, не могу ни выдохнуть, ни вдохнуть.
Все в мире остановилось, расфокусировалось.
Я вижу только их поцелуй.
Вижу, как жадно он запускает ладонь в ее волосы, натягивает их на затылке, а второй рукой уже исследует бедра. Сжимает их, тянет шелковую ткань легкого платья.
Толкает девушку на кровать, а сам нависает над ней, словно зверь, словно хищник, поймавший в капкан очередную добычу.
Ярослава извивается под ним, как змея, тихо призывно постанывает…
Я не понимаю, что происходит.
Этого просто не может быть!
Хочется закричать во все горло. Хочется подойти и ударить его! Хочется заставить его посмотреть мне в глаза, но вместо этого, я только беззвучно отступаю назад. Шаг, второй, третий.
Пячусь так, пока спиной не упираюсь в стену.
И только потом отмираю, сбегаю по лестнице вниз.
Слезы хлещут по щекам, обжигая лицо. Залетаю обратно в комнату, где меня одевали и делали макияж. Женька все еще там. Смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
– Твой макияж! – истерит, а потом считывает мое состояние и тут же захлопывает свой рот. – Саша, что случилось? – подходит чуть ближе, заглядывает в глаза, силой отрывает мои ладони от лица. – Вы что, поссорились?
Отрицательно трясу головой.
Легкие режет огнем.
С губ срываются рваные всхлипы:
– Т-там его бывшая…! – истерично произношу. – Там Ярослава! Я их видела! Я их видела! Вместе!
Женька хмурится, и, кажется, до нее только спустя пару секунд доходит, что я имею в виду. Сестра округляет глаза и делает рот буковой «о». А я киваю головой в подтверждение собственных слов.
– Я хочу уйти! – срываюсь и начинаю сдергивать с себя корсет платья. Тонкая ткань рвется по швам, но мне сейчас на это плевать. Женька без лишних слов начинает мне помогать. Спустя пять минут мучений, я остаюсь в одном белье и судорожно ищу обычную одежду. Надеваю джинсы и свитер, кожаную куртку, а ноги сую в кеды.
– Милая, может быть…? – неуверенно начинает сестра, но я пронзаю ее таким взглядом, что она немедленно замолкает.
– Предлагаешь, подумать стоит ли за него выходить, пока он там, – киваю на верхний этаж, – свою бывшую…?!
– Нет, – бледнеет Женька, – нет, конечно. Ты все делаешь правильно. Я бы тоже так поступила.
Она достает телефон из своей сумочки и вызывает такси.
– Уедем отсюда прямо сейчас. Мне здесь тоже нечего делать, раз все отменяется.
Я киваю головой, как болванчик, наблюдая за ее действиями стеклянными глазами.
Руку кладу в карман куртки и ощупываю пластиковую полоску. Тест на беременность. Я сделала его утром, а потом была застигнута Робом врасплох, поэтому с перепугу сунула тест в карман куртки.
– Жень, – поднимаю взгляд на сестру и вынимаю тест из кармана. Женька смотрит с немым изумлением.
– Положительный… – шепчет она.
– Я утром узнала…
– Сказала ему?
Отрицательно трясу головой.
Женька накрывает мою руку своей и заставляет сжать тест в кулаке.
– Мы потом все это решим. Справимся, милая. Мы же с тобой сильные. Ты что, забыла? Мы с тобой всю жизнь одни. И не нужен нам никто. Все будет хорошо, обещаю.
– Правда?
– Правда, родная, – сестра дергает меня за руку и ведет к выходу через заднюю дверь. Мы бежим по тропинке, залитой солнечным светом, пересекаем ограду и тут же запрыгиваем в такси. Уже через минуту поместье скрывается за поворотом, оставляя Роберта навсегда в моем прошлом.
Сердце захлопывается на железный засов, а розовые очки, как это и бывает в реальности, бьются стеклами внутрь.
1
Мелкая морось пробиралась за шиворот. От этого становилось совсем неприятно.
Вместо декабрьского пушистого снега в столице лил дождь.
Поежилась и натянула на голову капюшон тонкой куртки. Осмотрелась по сторонам в незнакомом районе.
Дно сумки оттягивала крупная пачка наличных. Пятьдесят тысяч. Шутка ли? Моя зарплата за целых два месяца. Носить такую сумму с собой просто небезопасно. Особенно, бродя по окраинам города. Но сегодня у меня другого выхода нет.
Когда-то я жила в роскоши и богатстве, была невестой самого завидного холостяка города, и эти пятьдесят тысяч показались бы мне просто копейками, но с тех пор прошло долгих пять лет… Теперь мне кажется, что это в прошлой жизни случилось.
Сейчас я живу совершенно иначе, работаю на обычной работе и зарабатываю не самым легким трудом. Хотя цену деньгам я знала всегда. Ведь мы с сестрой выросли в детском доме и работали с раннего возраста, чтобы обеспечить свое существование.
Я еще раз смотрю в телефон. Офис финансовой компании, выдающей микрозаймы, должен быть где-то здесь. Но я не вижу ничего кроме старых панельных домов – отбросов архитектуры.
Морось усилилась, а я окончательно потерялась в тесных закоулках окраины.
И прохожих, как на зло, нет. Никто не подскажет.
За спиной со скрипом затормозила машина. Слишком резко и неожиданно, поэтому я соскользнула с обочины, выпачкав ноги в мокрой грязи.
Машина летела на полной скорости, и не вписавшись в поворот, поцеловала капотом фонарный столб.
– Вот черт! – ругнулась сквозь зубы и кинула на авто осуждающий взгляд. Не стоило разгоняться, если не умеешь по-человечески тормозить!
Пригляделась.
По рукам прошелся тремор волнения.
Удар был не сильный, хоть я и не успела лицезреть его полностью. Но водитель сидел неподвижно. Вернее – лежал. Лицом на руле.
Из-под капота повалил белый дым, за секунду лишая меня обзора аварии.
– П-помогите! – начала растерянно озираться по сторонам. – Пожалуйста, кто-нибудь! Помогите!
Но на улице по-прежнему было безлюдно – будто вымери все.
Я кинулась к автомобилю за секунду до того, как он заполыхал. Языки пламени вылизывали глянцевые бока, и уже намеревались забраться в салон.
Сердце стучало, как сумасшедшее. Критические ситуации в моей размеренной жизни настолько редки, что я понятия не имею, как стоит вести себя.
Лихорадочно тыкая по экрану смартфона, набрала сто двенадцать. Скорая? Полиция? Пожарные?
– Диспетчер! Диспетчер! – кричала я в трубку автоответчику.
– Слушаю Вас, – через пару долгих мгновений, на том конце провода наконец-то раздался женский металлический голос.
– Девушка! Помогите! Здесь машина горит! Водитель внутри!
– Где вы находитесь?
Кручу головой и называю адрес ближайшего дома. От едкого запаха дыма глаза начинают слезиться.
– Вы сейчас внутри автомобиля?
– Что? Я? Нет! Нет! Я просто проходила мимо него! Помогите, пожалуйста! Там мужчина! Ему нужно помочь!
– Оставайтесь на месте, – голос диспетчера был крайне спокоен, в отличие от моего. – Помощь уже в пути.
– Но… Что мне делать?! Там же сгорит всё сейчас! А мужчина… Внутри…
– Не приближайтесь к машине. Вы меня слышите?
Я, не отрываясь, смотрела на полыхающий автомобиль, и он совсем не вязался у меня в голове с невозмутимым голосом девушки в трубке.
– Вы меня слышите? Машина может взорваться в любой момент. Вы подвергнете свою жизнь опасности. Оставайтесь на месте, пока не прибудут пожарные и скорая помощь.
– Поняла… – пролепетала одними губами.
Краем глаза заметила, как жители соседних домов начали выглядывать из своих окон. Но на улицу так никто и не вышел.
Минута. Другая… А я по-прежнему стояла одна.
И вдруг из машины послышался детский плач.
Ребенок?!
Там! Внутри!
Не только водитель!
Сознание захватил дикий ужас.
Рука, сжимающая мобильник, безвольно упала вдоль тела. Телефон выскользнул на асфальт. На глаза накатила жгучая влага, а сердце горячо запульсировало в груди.
Я посмотрела вдоль трассы. Даже звуков сирен еще не было слышно!
Времени мало. Решение нужно принять прямо здесь и сейчас.
Сделала вдох поглубже. Бросила сумку рядом с телефоном, на землю. Обмотала лицо шарфом, оставив только глаза, и побежала к автомобилю.
Едкий запах разъедал роговицу, а пламя не позволяло подобраться поближе. Лакированная дверца задних сидений вовсю полыхала.
Сняла куртку, сбила неугомонное пламя, и обжигая пальцы, открыла машину. Металлические ручки нагрелись и почти раскалились.
Малышка сидела, забившись в спинку сиденья. Напуганная. С мокрым личиком и дергающейся от страха губой. Задыхалась то ли от рыданий, то ли от страха.
Я схватила ее. Бросила взгляд на водителя, лицо которого было отвернуто от окна. Глаза открыты. Но признаков жизни нет…
Днище автомобиля предупреждающе затрещало.
Прижала малышку к себе. Обхватывая затылок ладонью, склонила головку как можно ниже, чтоб закрыть ее своим телом, и прямо так, в полусогнутом состоянии, помчалась прочь от машины.
Мы успели сделать не больше десятка шагов, в тот момент, когда за спиной загрохотал взрыв. Оглушающий, опаляющий жаром и ужасом.
Девочка завопила сильнее, когда мы упали на жесткий асфальт тротуара. Рядом посыпался пепел, осколки.
– Тише… – выдохнула, пытаясь справиться со спазмом дыхания. – Тише…
2
Наверное, мы лежали так минут пять. А может быть десять. Пока не услышали звуки сирен вдалеке. Я прижималась спиной к холодному тротуару, а малютка лежала у меня на груди, уткнувшись в шею лицом. Я не контролировала свое тело, и руки будто одеревенели, обнимая ее.
– Девушка? – к нам подбежали врачи. – Вы пострадали?
Отрицательно затрясла головой.
– Это Ваш ребенок?
Распахнула глаза и все-таки села.
– Нет… Она была в машине, – кинула взгляд на догорающее авто. Вся дорога на метры вокруг была покрыта осколками битых стекол. – И там остался мужчина… Я не смогла… Не было времени…
– Вы тоже там были? Внутри? Когда случилась авария, – медик в синей куртке с символикой присел возле нас на корточки, открывая чемодан с медикаментами.
– Я? Я нет…
– Как ребенок оказался у Вас? – он расстегнул комбезик малышки и задрал свитерок до самой маечки. Приложил к ее спине стетоскоп, внимательно вслушиваясь.
– Я ее забрала… – наблюдая стеклянным взглядом за каждым из его действий, отвечала отрешенно, будто и вовсе не понимая, о чем меня спрашивают.
– Вы забрали ребенка из машины перед тем, как она взорвалась?
– Говорю же… – руки медика переместились на мои скулы. Он заставил меня повертеть головой из стороны в сторону и посветил фонариком прямо в глаза. – Там был еще мужчина… Но я… Я не смогла… и я подумала, что он был уже…
– Вы настоящая героиня, девушка, – с легкой улыбкой отозвался молодой медик, и попытался забрать девочку из моих рук.
– Зачем? – я прижала малышку к себе посильнее. Мне вдруг показалось что всё вокруг способно ей навредить. Наверное, в шоке люди теряют способность трезво соображать.
– Не беспокойтесь. С девочкой все хорошо, – произнес доктор заботливо. – Даже отравления дымом нет, судя по сердцебиению. Я просто передам ее сотрудникам.
– Каким сотрудникам? – перепугано переспросила.
– Сотрудникам полиции, – он махнул рукой в сторону. Там стояло две полицейских машины, а рядом женщина в форме что-то усердно заполняла на бланках.
Поднялась на ноги.
– Я сама. Передам. – Отрезала. На что врач лишь подернул плечом.
***
– Так это вы девочку вытащили? – женщина взглянула на меня строго. Неизвестно откуда вдруг взялось два свидетеля – высоких мужчины, которых она уже спрашивала о происшествии.
Кивнула.
– Посадите ее в машину.
Малышка уже не кричала, а тихо всхлипывала, цепляясь крохотными пальчиками за край моего капюшона.
– Она напугана. Сильно. Можно… я пока подержу ее?
Женщина кинула безразличный взгляд и разрешила.
– Рассказывайте. С самого начала. Что? Как? Во сколько? Водитель был Вашим знакомым?
– Да нет же… – немного раздражённо в ответ. – Я просто шла мимо…
Целых сорок минут я втолковывала придирчивой женщине все подробности происшествия. Затем поставила подпись внизу листа с показаниями.
– Вас, скорее всего, в участок вызовут. В ближайшие дни.
Я заметила, как на автомате, поглаживаю малышку по голове. Прислушалась к ее размеренному сопению. Ребенок уснул.
– А что будет… с ней?
– С ней? Если госпитализация не потребуется, то в дом малютки. До выяснения обстоятельств.
– В приют? – голос сорвался на этом слове. Я знаю, что такое детдом далеко не понаслышке. Наверное, от этого вдруг стало непреодолимо страшно за девочку.
– В приют, в приют, – отмахнулась от меня страж правопорядка. – Сажайте ее в машину.
На моем лбу проступила испарина. Воспаленный взгляд заметался по сторонам.
– Может… пусть она у меня побудет пока?
– Чужой ребенок? У Вас своих проблем что ли нет? – усмехнулась мне женщина. Но как только поняла, что я не шучу – напряглась.
– Так. Девушка. Не положено у нас вот это вот все. Ребенка посадите в машину.
Я попятилась. Получила прищуренный взгляд в ответ.
– Вы что, под статью за похищение подписаться хотите?
Застыла.
– Нет. Нет. Послушайте! – подскочила обратно к строгой сотруднице, подхватила ее под локоть и отвела чуть-чуть в сторону. – Вы посмотрите! Это же домашний ребенок! Вы не знаете, что творится в наших приютах? А я о ней позабочусь! Обещаю!
– Нет! – гаркнули мне в ответ, и плечи будто сами собой опустились. На глаза навернулись запоздалые слезы.
И правда, что это я вцепилась в ребенка, как в своего?
Но сердце предательски ныло в груди, подсказывая мне правильный путь. Все нутро вторило, что девочку нельзя отпускать. Я как будто бы чувствовала за нее ответственность из-за того, что спасла. И это зудящее чувство внутри было столь сильным, что полностью перекрывало голос рассудка.
Облизала пересохшие от волнения губы. Запустила руку в свою сумку. Сотрудница напряглась и схватилась за кобуру.
– Я… Нет, нет. Не беспокойтесь… – полушёпотом произнесла. – Вытащила из конверта двадцать пять тысяч рублей. Вложила их в паспорт.
Протянула женщине вместе с удостоверением личности.
– Вот. Я по прописке живу. Здесь. В соседнем квартале. И номер мой Вы уже знаете. Пожалуйста. Как только родственники найдутся, я сразу же в отделении буду. Вместе с малышкой. Я Вам обещаю!
Женщина с сомнением огляделась по сторонам. Проверяла, видит ли нас кто-то в данный момент. Но все были заняты своими обязанностями.
– Ну, пожалуйста. Что Вам стоит?
Мой паспорт с купюрами внутри нерешительно перекочевал в посторонние руки.
Выдохнула. С души будто камень упал.
– Если с ребёнком что-то случится… – угрожающий взгляд.
– Да Вы что! Я позабочусь! Обещаю! Я умею с детьми, у меня тоже дочка!
– До дома на нашей, служебной, поедешь.
Затрясла головой, соглашаясь.
– И на телефоне будь! Родственники в любой момент могут объявиться!
– Вот полоумная… – услышала вслед, за секунду до того, как скрыться в салоне полицейской машины.
Полоумная или нет, а сердце в тот момент упрямо твердило, что все делаю верно.
3
Малютка крепко обхватила мою шею руками, и, казалось, сама была не настроена расставаться.
Интересно, что за мужчина был с ней в машине? Неужели, отец…?
Господи, какой удар будет для матери, когда она об этом узнает.
Я не имела корыстных мотивов. Сама была бы благодарна до конца дней, если бы кто-то мою дочь уберег от приюта, попади она в подобную ситуацию.
Потому что считаю – чужих детей не бывает. Эта беспомощная малышка нуждалась во мне. И уж точно не заслужила оказаться в приюте.
***
Телефон разрывался от входящих звонков. Но эти номера знакомы мне хорошо. Поэтому трубку я не брала. Сказать было нечего. Ведь назначенная сумма сегодняшним утром так и не попала в конечный пункт. А теперь у меня и вовсе не хватает ее половины…
Однако, еще десять минут спустя, позвонили с работы.
– Петр Иванович, если вы по поводу сдачи проекта, то у меня уже все готово! Могу хоть завтра проводить презентацию!
– Арсеньева! – зашипел начальник мне в трубу. – Ты куда там вляпалась?! Нам в офисе все телефоны оборвали!
Застыла, с занесенной над детской кашей, рукой.
– Я…? Я никуда…
– Значит, так! – мужчина явно был вне себя от распирающей ярости. – Я знать ничего не хочу! Но раз уж ты настолько безответственный человек, что передала рабочие номера коллекторам…
Сердце ухнуло вниз.
– Я ничего не передавала! Я даже не говорила, где я работаю! Клянусь! Они, наверное, сами все разузнали…
– Да какая мне разница?! Звонят! Угрожают! Требуют немедленно позвать тебя к телефону!
– Господи… Простите, пожалуйста… Я во всем разберусь! Вам больше не позвонят!
– Нет, – сухо отрезает начальник. – Слышать ничего не хочу. С завтрашнего дня ты здесь не работаешь больше. А этим террористам я так и скажу. Учти!
Я заметалась по маленькой кухне.
– Петр Иванович, я Вас прошу! Мне сейчас без работы никак нельзя… Вы же понимаете…
– А об этом раньше надо было подумать! Когда кредиты свои брала! Знала же, что не официально тут числишься и в любой момент можешь вылететь!
– Не брала я никакие кредиты… – прошептала в ответ обреченно, шмыгая носом. Но на том конце провода уже слышались безжизненные сигналы. Петр Иванович бросил трубку.
У него своя правда. Наверняка, эти коллекторы весь офис на уши сегодня поставили. Нарушили рабочий процесс. И было бы не настолько обидно, если бы во всем этом была хоть капля моей вины…
Утирая слезы, я вернулась к мисочке с кашей. У моей дочери аллергия, поэтому каша безлактозная, и самая безопасная из того, чем я могла бы покормить спасенную девочку.
– Ну вот, – натягивая улыбку, набрала доверху чайную ложку. – Покушаем, да?
Малышка смотрела на меня пронзительными темными глазками. На фоне побледневшего личика они казались огромными, словно две ярких пуговицы.
Малютка безропотно открыла свой ротик, позволяя мне ее накормить.
– Умница… – протянула я немного задумчиво.
Интересно, сколько ей лет? На вид – около трех. Но есть небольшая несостыковка. Обычно в этом возрасте дети уже произносят кое-какие слова. Каждый ребенок, конечно, по-своему. Кто-то уже целые осмысленные предложения произносит. А кто-то только-только начинает первые слова выговаривать… Но мы здесь уже два часа…
А малышка не издала еще ни единого звука.
Я нервно сглотнула. Вдруг авария нанесла ей непоправимый психологический вред? Вдруг это последствия шока…?
– Я – Саша, – осторожно начала улыбнувшись. Приложила руку к груди, чтобы ребенку интуитивно стало понятно, что я произношу свое имя. – А ты?
Девочка проглотила последнюю ложку с кашей. Вдруг стала гораздо серьезней. Нахмурилась. Просканировала меня придирчивым взглядом, будто бы говорила, а могу ли я тебе доверять?
Этот момент был особенным. Я знала, что сижу перед маленьким ребёнком, но отчего-то внутри было чувство, что она все прекрасно осознает не хуже, чем взрослая.
– Пу-ка-фка, – выдала малышка на выдохе.
Я и шелохнуться боялась, думая, что она захочет сказать еще что-то севшим тоненьким шепотом. Но девочка вновь замолчала.
«Пукафка…»
– Пуговка? – осенило меня.
Девчушка кивнула. Недоверчиво, с подозрением. Губки поджала и ждала, как я отреагирую.
Что ж, Пуговка, это явно не имя. Скорее всего детское прозвище, которое дали родители… Я вновь ужаснулась, вспоминая безжизненное лицо мужчины в машине.
Но быстро взяла себя в руки.
– Славное имя, Пуговка. Очень приятно с тобой познакомиться, – дружелюбно отозвалась.
Девочка серьезно кивнула в ответ. Она все понимает, но явно не многословна.
– Скажи, а как зовут твою маму?
Уже через миг я пожалела, что спросила об этом. Глаза малышки вдруг вспыхнули, а губки вновь задрожали. Вот – вот заплачет!
В душу закралось не радостное подозрение… Что, если у нее и вовсе нет мамы? А в том авто был отец…? Неужели малышка теперь… сирота?
4
– Нет, нет, нет, нет. Тш-ш, милая… – начала нашептывать я, подхватывая ее на руки и пытаясь отвлечь. – Все хорошо. Все в порядке. Ты можешь ничего мне не говорить, если не хочешь…
Я не знала, понимал ли меня ребенок в этот момент. Но пыталась сделать все, чтобы скрасить этот страшный для нее день.
– Пуговка хочет поплескаться в водичке? – заглянула девчушке в глаза, придерживая пушистую, словно одуванчик, головку.
Она ничего не ответила, поэтому я набрала пенную ванну теплой воды, раздела малышку, аккуратно складывая вещи в стиралку, и набросала в воду несколько резиновых уток, с которыми так любит Машка купаться.
Но Пуговка не проявляла к ним особого интереса. Сидела в воде, смотря в одну точку и даже не шевелилась. Будто чего-то ждала…
Что происходит в этой головке? Какие там мысли? И от чего взгляд… настолько печальный?
Сердце болезненно сжалось…
Запустив стирку, я быстро смыла пену с ребенка и надела на нее детский белый халатик с двумя заячьими ушами на капюшоне.
– Смотри, какая ты хорошенькая, – поднесла ее к зеркалу, улыбаясь.
Малышка смерила свое отражение строгим взглядом и отвернулась.
А в следующий миг, одновременно с телефоном, зазвонил звонок на двери.
Сначала бросилась к телефону, на подсознательном уровне чувствуя, что звонят из полиции. Но в дверь начали барабанить так, что она вот-вот готова была слететь с хлипких петель.
Стало страшно. Не только за себя, но и за малышку. Вдруг это коллекторы?
Я замерла посреди квартиры, поддаваясь панике. Телефон все трезвонил, а в дверь все колотили и колотили.
– Я СЕЙЧАС СНЕСУ ЕЕ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ, ЕСЛИ ТЫ МНЕ ДОЧЬ НЕ ОТДАШЬ! – прогрохотал яростный голос из коридора.
ДОЧЬ?! Дочь?! Явился ее отец?!
Нотки его строгого голоса на секунду показались мне отдаленно знакомыми, но я не заострила на этом внимание.
Метнулась к двери, и тут же ее распахнула.
Пульс забарабанил так громко, что перебил все внешние звуки.
Перед нами с малышкой стоял мужчина. Высокий и очень внушительных форм. Будто только что сошел с боксерского ринга. Рядом с моим хрупким силуэтом он напоминал больше глыбу, чем настоящего человека.
И он явно был в ярости.
Но пугало не это.
Гость не был для меня незнакомцем.
Роберт. Мой жених, предавший меня перед свадьбой.
Воспоминания нахлынули моментально. Перед глазами, как картинки из диафильма, стали меняться изображения. Вот я обнимаю и ласкаю его, открывая утром глаза в нашей спальне. Сердце наполняется нежностью и любовью. Ведь я счастлива рядом с этим мужчиной. Он обнимает в ответ, смотрит задумчиво, ласково, и убирает прялку моих волос за ухо…
Вот я готовлюсь к нашей с ним свадьбе и смотрю на себя в отражение зеркала. Я, безусловно, красива. И в тот момент не остается сомнений, что я достойна быть женой Роберта.
А вот я стою в своем белоснежном свадебном платье у порога его спальни в поместье и не могу и слова выдавить из себя. Ведь вижу, как он обнимает и целует свою бывшую девушку. В главном зале собраны сотни гостей в это время. Моих знакомых там нет. Мы с сестрой одни друг у друга. Это все друзья и знакомые Роберта.
Я чувствую, как воздуха не хватает, а по щекам катятся слезы и пячусь назад. В сознании застывает картинка ее тонких пальчиков с красными ноготками на его напряженной спине.
Мой Роберт. Как он мог так со мной поступить? Как мог так подло разбить в дребезги мое сердце? Растоптать душу в грязь и предать то хрупкое доверие, что я ему подарила?
После того как я уехала из поместья, мы ни разу не виделись.
Он даже искать меня не пытался! Подлец и подонок! Прислал человека из охраны, который передал мои немногочисленные вещи и толстый конверт с пачкой наличных.
Там не было даже записки. Что это? Расплата за мое время? Любовь? За те месяцы, что я дарила Робу свое сердце и душу? За что он так со мной поступил?
Вопросам не суждено было найти ответы. И в конце концов я успокоилась. Перестала ждать его появления. Запрещала себе искать о Роберте новости в соцсетях.
Вычеркнула его из своей жизни и мыслей. У меня почти получилось.
Все было бы хорошо, если бы сердце по ночам так больно не ныло даже спустя долгих пять лет.
А еще я родила Роберту дочь. Девочку, как две капли воды похожу на него самого. С такой же восточной внешностью, темными глазками, и русским именем Маша. Моя Мишенька единственное, что заставляло продолжать жить, после того, как ее отец вырвал сердце из груди, оставив там огромную зияющую дыру…
Но о дочери Роберт не знает. Я бы сказала… Правда, сказала. Если бы он хоть раз пришел, или, может быть, позвонил… Но Роберт не сделал ни того, ни другого.
Он исключил меня из своей жизни так же быстро и легко, как однажды впустил в нее.
Наверное, сейчас Роберт Самиров уже и имя мое вспомнит с трудом.
Однако, когда я уже почти перестала надеяться вновь его встретить, когда перестала выискивать массивную мужскую фигуру в каждом прохожем на улице, он появляется на пороге моего дома и…
Я выныриваю в реальность из глубины своего подсознания и начинаю жадно хватать воздух, будто пару минут провела под водой.
– Ты… – растерянно выдыхаю. Поверить своим глазам не могу. – Что ты… Что ты тут делаешь?!
5
– Ты… – растерянно выдыхаю. Поверить своим глазам не могу. – Что ты… Что ты тут делаешь?!
– Я. – Произносит грубо, насмешливо.
Мысли никак в одну картину не желают выстраиваться. С большим трудом я осознаю, что он только что про дочь говорил.
ДОЧЬ?! ДОЧЬ?! Он говорил о… об этой малышке? Или о моей дочери?
О, Господи.
Я испуганно отшатнулась назад.
Неужели, спустя столько лет, он узнал, что тогда я была беременна, когда сбежала со свадьбы?
Роберт впился тяжелым взглядом в ребёнка, и тут же сделал шаг к нам.
Попятилась. Это инстинкты. Когда на тебя наступает кто-то столь габаритный, хочется нажать на паузу и скрыться.
– Роберт… – прохрипела, безумно волнуясь.
Мужчина не удостоил меня ответом. Резко прошел внутрь квартиры и захлопнул за собой дверь.
Рассержен. Разъярен. Но растерян. Будто не знал с чего стоит начать – крушить стены, ломать мебель, или… меня? Судя по черному взгляду, гневался Роберт именно на меня.
Но первым делом он протянул руки к малышке.
Справляясь со страхом, я сильнее прижала ребенка к себе.
– Отдай ее мне. Немедленно, – холодный голос стал настолько спокойным и ледяным, что у меня потянулись мурашки по коже рядами.
– Ты… Ты ее отец? Почему ты приехал сюда без полиции?
Сглотнула, нервничая безумно.
Значит, о моей Маше он все же не знает? Пришел не за ней? Но, черт побери! Неужели, эта малютка и правда его?! Такие нелепые совпадения за гранью возможного!
Телефон, лежащий на кухне, все еще пищал входящим звонком.
– Извини. Я должна убедиться, что ты правда ее отец. Мне сейчас как раз звонит женщина. Из полиции. Я только отвечу. Удостоверюсь. И сразу же… – с каждым словом я делала маленький шаг назад.
– Стоять. На. Месте. – Прошептал он, не сводя с меня глаз. Но этот шёпот был таким устрашающим, что руки сами собой затряслись. Он говорил со мной так, будто в руках я не ребенка держала, а боевую гранату. И чека уже снесена.
Малышка же была крайне спокойна. Внимательно наблюдала за мужчиной, словно гадая, что он предпримет в следующий миг. Гадала и я.
– Я только отвечу. На звонок. И все. – Мой голос тоже срывался на хрип.
Роберт покачал головой. Он боялся каждого моего движения в этот момент. Неужели, подумал, что я способна причинить девочке вред?! Да ведь я же ее спасла!
– Идем со мной. Проходи на кухню. Я отвечу при тебе. Но пока мне не скажут, что ты отец девочки, ребенка я не отдам, – решительно заявила, сама удивляясь собственной храбрости.
Ухмыльнулся. Опасно и предупреждающе.
Не говоря ни слова, проследовал за нами на кухню.
– Тут пришел… – начала я, быстро снимая трубку.
– Ты же мне сказала, что будешь на телефоне! – истерично закричала уже знакомая женщина. – Да ты хоть понимаешь, что с меня бы погоны содрали, если б я тебя потеряла?! Ты хоть знаешь, чья это дочь?!
Сотрудница кричала так громко, что мне пришлось отстранить телефон от оглохшего уха.
Роберт в это время смотрел на меня с тяжелым оскалом. Он наслаждался.
– Извините, – процедила я в трубку. – Ко мне только что приехал мужчина. Амиров Роберт Альбертович. – О, каждая из букв его имени была выгравирована в моем подсознании. – Он утверждает, что отец девочки. Как мне следует поступить?
В трубке явственно выдохнули.
– Отдай. Отдай ему ребёнка.
Я стиснула зубы.
– В-вы… уверены?
– Отдай ему ребенка! НЕМЕДЛЕННО! – в ту же секунду прошипела мне в ответ сотрудница правопорядка. – Немедленно передай ребенка отцу. Немедленно, говорю!
И бросила трубку. Видимо, от переизбытка эмоций.
Я попробовала выдавить извиняющуюся улыбку.
Посмотрела на Пуговку. Собралась с силами и протянула малышку Самирову.
Тот тут же подхватил девочку на руки и на миг по его грозному, собранному лицу промелькнула тень огромного облегчения. Но лишь на секунду. Роберт тут же вернул себе беспристрастное выражение.
– Ее одежда… – я неопределенно махнула рукой в сторону ванной. – Она стирается. Сильно испачкана была. Ты, наверное, знаешь уже, что случилось…?
Мужчина усмехнулся и прошел обратно в прихожую. От этого мне стало немного легче. Своими огромными габаритами он занимал почти все пространство в маленькой кухне.
На минуту поставил девочку на ноги, снял пальто и укутал дочурку.
– Знаю, – коротко ответил мне Роберт.
Почему его тон до сих пор кажется мне угрожающим? Я же спасла его дочь…
Скользнула взглядом по Пуговке до сих пор переживая за девочку. Она, кстати, не спешила обнять отца. Сидела, насупившись, словно мокрая птичка.
– А теперь, мы с тобой поговорим… – голос Роберта вновь спустился до холодного шёпота. И вновь до чертиков меня напугал.
– Поговорим? – я сморгнула. – О чем? Ты-ы… Хочешь знать об аварии? Я почти что ничего не успела заметить. Но если что, все мои показания записаны у полиции… – залепетала растерянно. – Или… Или…?
Я смотрела прямо в его темные глаза, которые, казалось, готовы были меня заживо растерзать. Безжалостно и бесчеловечно.
– Об аварии я уже знаю, – прищурился он подозрительно. Точно так же, как Пуговка несколько минут ранее.
– Тогда… о чем? Я покормила ее гипоаллергенной кашей и искупала… – пожала плечами, абсолютно не понимая, что эта глыба льда от меня добивается.
Усмехнулся.
– Поговорим о том, зачем похитила мою дочь?! – посмотрел настолько пугающе, что я потеряла дар речи.
6
Похитила?! Импульсивно оттянула ворот домашнего платья, пытаясь глубже вдохнуть.
А Роберт проследил за каждым движением моих пальцев. Пристально. Будто пытался во лжи уличить.
Но ведь… Я же не лгу! Он просто всё неправильно понял?
– Я не похищала… Просто мимо машины проходила… Это случайность… Девочку хотели отправить в приют! – очухавшись, поторопилась скорей объяснить, но этого монстра мой лепет мало волновал в тот момент.
Он был так разозлен, а я пыталась припомнить хоть мгновение из нашего прошлого, когда Роберт разговаривал так же.
Он всегда был уверен в себе, прямолинеен, даже жесток. Но со мной вел себя совершенно иначе. Меня он любил, и я ни секунды в этом не сомневалась до того момента, пока не застала его с Ярославой.
В тот миг стало очевидно, что любовь Роберта я себе выдумала. А этот человек на нее не способен. Ведь только по-настоящему бессердечный мужчина может оприходовать бывшую за пару минут до того, как взять в жены другую.
Сейчас, конечно, от прежнего ко мне отношения Роберта и следа не осталось.
Он уже сделал все выводы, и они явно не в мою пользу.
Малютка истошно завопила, будто почуяв неладное. Протянула ко мне крохотные ручонки. Я посмотрела на нее жалобно. Виновато.
– Собирайся, – Роберт впечатал меня в холодный камень стены строгим взглядом. – Поедешь со мной.
– К-куда…? Для чего…? – выпучила глаза. В голове истерично заметался миллиард разных мыслей.
– Я должен убедиться, что ты говоришь правду сейчас, – он ткнул в меня пальцем свободной руки, пока второй прижимал дочурку к себе. – Но, если узнаю, что ты причастна к этому похищению, свой дом ты больше никогда не увидишь…
– Так… – я засуетилась, нервно смеясь. – Это же я… Саша. Ты меня вообще узнал хоть?! Помнишь, тогда, пять лет назад… Зачем мне похищать твою дочь?! Что ты несешь?! Роберт, это, что, шутка какая-то?
Он склонил голову набок, с интересом наблюдая за моими стенаниями. Ему будто бы удовольствие приносил вид напуганного зверька, загнанного в угол тесной квартиры.
– Похоже, что я шучу?
Откуда мне знать? Может все это вообще какой-то дурной кошмар? Незаметно ущипнула себя за запястье. Думала, что незаметно. Хотя Роберт не упустил этот жест от своего орлиного взора.
– Помню. Но тебе не об этом следует сейчас волноваться, – продолжил неспешно. И по-прежнему холодно.
– Я никуда не поеду. У меня своя жизнь. Ни к какому похищению я не причастна! Я, по-твоему, стала бы похищенного ребенка в квартире у себя прятать? В полицию поезжай! Там есть свидетели! Они видели, как я вытащила ТВОЮ ДОЧЬ из горящей машины! Случайно! Понимаешь?! Я оказалась там совершенно случайно!
– Свидетели, говоришь? – наигранно серьезно в ответ. – Твои свидетели сколько заработали, сказав, что якобы видели этот момент? – выдержал паузу. – Проверили их уже. Два местных забулдыги. Их словам я доверять и не подумаю. И твоим, кстати, тоже. И да. Мне тоже интересно зачем ты мою дочь к себе притащила. Решила, воспользоваться ситуацией и состроить из себя невинную героиню? Решила, что сможешь выйти сухой из воды? А ты сама вообще в такие совпадения веришь? Я еще тогда, пять лет назад понял, что ты не так проста, как хочешь казаться. Тогда не получилось с меня денег содрать, решила теперь?!
– Да что ты…
Я задыхалась.
– Что я?! Не верю в полную чушь про случайность?! Мерзавец. – Со злым сарказмом передернул меня. – Ты правда намереваешься сейчас убедить меня, что не причастна к этому похищению? Вот так, совершенно случайно, моя бывшая невеста оказалась на месте преступления, и спасла из горящей машины мою дочь?
Он демонстративно похлопал в ладоши, неловко перехватывая малышку.
– Браво, Александра. А я искренне надеялся, что ты никогда больше не появишься в моей жизни.
Да что ж это такое?! От нарастающей злости по рукам пошел тремор!
– Ты хоть подумал, что, если бы не я, твоя дочь… Твоя дочь… – но произнести страшные слова просто не поворачивался язык.
– Моя дочь была бы дома. Жива и здорова. Если б не ты, и твоя шайка подельников. Не одна же все провернула?
– Ничего я не проворачивала!
– И не знаешь того, кто был за рулем?! Не находилась в машине в момент аварии? – с ядовитой злостью в глазах. Устало и раздражённо оперся спиной о входную дверь. – Ладно. Тогда давай, расскажи мне всю правду. Если считаешь, что эти сказки прокатят. Для чего полезла в горящую машину за чужим ребенком?
Я опешила. Неужели, не ясно?
Хотя для такого бесчувственного чурбана – вполне может быть. Интересно, ему присуще вообще хоть что-нибудь человеческое?
– Вот видишь, – по-своему расценив мое молчание, продолжил Самиров. – Твоя версия рассыпается по кускам. Плохо продумала. Я полагаю, что все было так: ты связалась с каким-то типом, и из-за него задолжала коллекторам, – я глухо выдохнула. Откуда он знает про долг? – А чтобы отработать задолженность, сознательно пошла на преступление. Не учла, что все пойдет не по плану и что у судьбы будут свои счеты на вас. Вы ведь за выкупом ехали, когда авария произошла? Так? ТАК?! Давно это задумала?! Давно держала мою дочь на примете?! Говори! ГОВОРИ!
Роберт вновь сделал шаг ближе, прищуриваясь. Будто в душу заглянуть мне попытался.
– Ты, милая, сильно попала. Будь уверена, что твоих подельников я найду. Всех, до единого. Знаю, что водитель был не единственным. Так что варианта сейчас только два – либо едешь со мной по доброй воле и сдаешь их сама, что безусловно облегчит мою задачу и твою учесть. Либо мои парни засунут тебя в багажник. И ты все равно поедешь со мной.
Что. Мне. Делать. Теперь. Черт. Побери.?!
7
Вдох. Выдох.
Не помогает.
Так. Меня сейчас все равно заберут. Лучше, если это произойдет без нанесения физического вреда.
– Хорошо. Хорошо, – отрывисто произнесла. – Я поеду. Если ты мне пообещаешь выяснить все, как можно скорее. И что, когда убедишься, что я к этому непричастна – обязательно отпустишь обратно домой!
– Я невиновных людей не трогаю. Но, на твоем месте… Надо быть кошмарным идиотом, чтобы поверить, будто девка с которой я однажды перепихнулся, спустя пять лет случайно спасла мою дочь. В добрые сказки я давно уже не верю. Так что, будь очень внимательна к тому, что говоришь. Иначе…
Перепехнулся… – эхом проносится в мыслях. Вот как он это теперь называет? Или специально выворачивает наши отношения как случайную связь? То, что я чуть за него замуж не вышла – не значит вообще ничего?
– Да поняла я! Поняла! – вскинула руки, ладонями вверх. Каким же омерзительным он может быть! – Мне нужно вещи собрать?
– Только необходимое.
– Но… как же…?
– Только необходимое! – рявкнул Роберт рассерженно. – Внизу машина. Через пять минут чтоб спустилась, – с силой взялся за ручку двери. И уже выйдя на лестничную площадку, медленно обернулся. – Попробуешь сбежать, найду.
Верю. Найдет.
Я поджала губы, подбирая остатки гордости по кускам. Бросилась к телефону. Вновь набрала полицейский отдел.
– Надеюсь, ребенок уже у отца? – напряженно спросил женский голос на том конце провода.
– Да! Да! Но Вы должны мне помочь! Ее отец мне угрожал! А теперь хочет забрать меня силой. И я не знаю куда! Он говорит, что я похитила его дочь! Вы ведь знаете, что это не так! Я клянусь, меня в той машине и близко не было! Сделайте что-нибудь! Остановите его! Покажите показания свидетелей! Убедите его, что я тут ни при чем!
Женщина помолчала не дольше пары мгновений. Затем прочистила горло покашливанием.
– Слушай, – она понизила голос. – Эту девочку похитили неделю назад. За нее требовали огромный выкуп и сегодня сделка должна была состояться. Я тебе верю. Но ты пойми, полиция тут бессильна. Он сам будет разбираться с каждым, кто хоть как-то причастен. И…
– Но я-то к этому непричастна!
– Ну-у… Тут уж я не знаю… Может причастна. А может и нет…
– Да Вы что такое несете?! Вы же сами свидетелей опрашивали! Обойдите дома по соседству! Расспросите людей! Кто-то должен был что-нибудь видеть! Они подтвердят!
– Это не в моей компетенции, – отозвалась женщина, явно желая поскорее закончить наш разговор.
– Как это не в вашей?! А в чьей?! В чьей?! Мне угрожают! Защитите меня!!! Вы же полиция! Вы обязаны это сделать!
Женщина вздохнула и в трубке послышались шорохи. Будто она отходила подальше от лишних ушей.
– От этого мужчины тебя не сможет защитить никто. Я тебе верю. Но это ничего не меняет. Все упоминания о случившемся уже пропали из наших баз. Твой паспорт у меня забрали двадцать минут назад. Самиров сам во всем разберется. Просто постарайся убедить его, что ты действительно тут ни при чем. Ну не зверь же он, в конце-то концов. Не станет невинную девушку трогать.
В ушах шумел пульс. И поняв, что никто не собирается мне помогать, я с безнадежностью бросила трубку.
«Ну не зверь же он в конце-то концов» …
А я вот в этом теперь совсем не уверена…
***
В салоне авто темно и прохладно. Большие сиденья внедорожника казались слишком огромными для моей хрупкой фигуры. Я в них почти утопала, если бы не два бугая, сидящие по бокам, и с нажимом подпирающие мои плечи в ветхом пальто.
А напротив уместился Роберт с Пуговкой на руках. От его прямолинейного взгляда было не менее некомфортно, чем от прикосновения посторонних мужчин по бокам.
Первым делом я бросила взгляд на ребенка – девочка сонно хлопала глазками, и уже через пару секунд начала засыпать, сложив маленькую головку на могучую грудь отца.
С ней на руках он выглядел… неестественно! У такого в крепких пальцах должно быть зажато оружие, или пачка крупных купюр, например. Но никак не малышка!
Краем глаза успела лучше оглядеть Роберта. Глаза черные, словно смоль. Аккуратно уложенные волосы цвета воронового крыла. Смуглая кожа и прибранная щетина. Крупный нос, выразительные дерзкие губы и волевой подбородок.
Он ни чуточки не изменился.
Его внешность полностью соответствует высокомерной манере общения. Хозяин жизни, не признающий авторитетов.
Я прижала к себе тубус для ватмана и небольшой рюкзачок, в который успела сложить необходимые вещи.
Машина тронулась с места.
Бросила удручающий взгляд на родную квартиру за тонированным стеклом внедорожника.
– Что это? – заметно понизив голос, чтобы не разбудить девочку, Роберт кивнул на продолговатый чехол.
Поерзала на мягком сиденье. Его гладкая кожа неприятно липла к голым ногам, выглядывающим из-под домашнего платья. Короткое пальто задралось, оголяя колени. Господи, я даже не сообразила переодеться – до того была в ужасе.
– Мой проект. Я архитектор. И меня сегодня уволили. Нужно срочно доделать, тогда будет шанс на реабилитацию. Надеюсь, ты не запрешь меня в клетке в подвале и у меня будет время его доработать…
Приподнял брови. Явно не верит.
– Обыскать, – бросил короткое слово, кивком указав на тубус одному из охранников, сидящему рядом.
Безропотно отдала. И чехол, и рюкзак. Под юбку мне не полезут, надеюсь? Или решат, что особо опасные преступницы, похищающие детей, прячут пушку в трусах?
8
Вещи вернули, перевернув все вверх дном. Забрали только мобильник.
– Чисто, – кротко отозвался охранник. Роберт удовлетворенно кивнул.
– Послушай, ты был прав насчет коллекторов. Я действительно задолжала. Но не по своей вине… И это совершенно никак не связано с тем, что Пуговка оказалась в моей квартире сегодня… Я как раз шла в офис компании, чтоб отдать долг, но…
Он резко вскинул вверх руку, жестом приказывая мне замолчать.
Темные глаза недобро блеснули. На ярких губах, обрамленных щетиной, скользнула полуулыбка. Страшная и сухая.
– Ты прокололась…
Я заморгала.
– Что…? Ты о чем…?
– Как ты назвала мою дочь?
Почему-то именно в этот момент мои ладошки начали сильно потеть.
– П-п… Пуговка?
Грозно мне усмехнулся.
– Я не понимаю… – с горечью произнесла. Осунулась. Уткнулась взглядом в резиновые коврики под ногами.
Казалось, что бы я ни сказала – все сыграет против меня. Может, не так уж и глуп тот закон, где говорится, что каждый имеет право хранить молчание? Сейчас я тоже понимаю, что лучше закрыть рот на засов. Лучше вообще не говорить ничего. Ждать, пока во всем без меня разберутся.
– Не думал, что вы раскопаете даже это… – задумчиво произнес. Будто и не со мной разговаривал. А сам с собой.
– Ничего мы не раскапывали. Нет вообще никаких «мы». Я не знаю, кто похитил ребенка.
– А ее прозвище тебе во сне приснилось? – со злым сарказмом переспросил.
Я уронила голову на руки. На тело вдруг навалилась усталость.
– Она сама мне сказала.
В салоне авто повисло молчание. И мне пришлось вновь посмотреть на него.
Что? Почему он выглядит таким пораженным? Что я опять сказала не так?
– Моя дочь? Сказала тебе свое прозвище? – уточнил странным тоном.
– Ну… да… – я нахмурилась. Ну не с потолка же я это взяла!
Рассмеялся. Беззвучно и не отрывая от меня глаз, которые оставались сердитыми.
– Послушай меня, – он немного нагнулся и наши лица стали слишком близко друг к другу. Я вжалась в спинку сиденья. – Моя дочь не произносила ни слова за всю свою жизнь. А ей скоро три года уже… Так что прекрати вешать мне лапшу на уши. Иначе, я сделаю так, что и ты больше ни слова ни скажешь.
Я сдержанно закивала, распахивая глаза. Якобы соглашаясь. А когда Роберт немного расслабился, попробовала вновь вступить в диалог.
– Ты… имеешь в виду, что она еще не научилась, да? Говорить?
– Я имею в виду, что у Алисы есть особенность. Невротическое расстройство. Она перестала пытаться говорить даже звуки. Теперь только кричит иногда, когда плачет. – голос безжизненный и сухой, будто Роберт сейчас произносит что-то обыденное, повседневное. Хотя в глубине его глаз плещется боль. – Но ты, предполагаю, и так это знаешь. Так что прекрати пытаться меня одурить.
Отворачивается. А я с жаром перевариваю эти слова.
Трясу головой, отказываясь верить в услышанное.
– Нет, – спешу его переубедить. Доказать! Ведь девочка говорила! Сказала мне свое прозвище! Сказала! – Нет! Ты ошибаешься! Я клянусь! Она сама мне сказала!
Мои заверения не производят на него впечатления. Лишь грозно скользит по мне взглядом в ответ, приказывая вести себя тише. Ему абсолютно плевать на то, что я говорю. Он мне не верит.
– Я ошибаюсь? Я и еще пара сотен лучших врачей во всем мире, у которых Алиса обследовалась?
Поджимаю губы в тонкую нить. Злюсь. Ну, конечно. А как мне не злиться? Я просто обязана доказать ему правду!
– Давай разбудим ее? – стрельнула глазами в ребенка. – Я попробую с ней поговорить, и ты во всем убедишься.
– Идиотка неугомонная… – не скрывая насмешки в голосе, отзывается. – Давай, – заканчивает вдруг с вызовом.
Заволновалась. Потянула к девочке руки, но ее отец тут же отстранил меня взглядом.
– Поняла, – кротко шепнула и позволила Роберту самому ее разбудить.
Он аккуратно дотронулся губами до лба малышки. И от этой картины у меня засосало под ложечкой. Если до этого, где-то в глубине души, я еще сомневалась, что вернула ребенка настоящему папе… То теперь все сомнения моментально отпали. Он с ней обращался, как с самой великой драгоценностью мира. Так смог бы только отец.
– Эй, малышка… – шепотом произнес, поглаживая щеку девочки большим пальцем. – Открой глаза. Всего на секунду.
Пуговка заерзала. Зевнула и нехотя открыла сонные глазки, не понимая, чего от нее хотят.
Роберт улыбнулся. И улыбка у него вышла такая… нелепая. И выражение лица сразу стало другим. Будто он только сейчас осознал, что ему удалось вернуть дочь и больше ей ничего не грозит. Расслабился…
– Маленькая моя, посмотри-ка туда, – указал на меня кивком головы.
Девочка послушно повернула голову. Но без особого энтузиазма.
– Скажи мне, ты…
– Можно я сама? – перебила Роберта, умоляюще заглядывая в глаза. Если он говорит правду, и Пуговка действительно не произносит и звука по каким-то причинам, то на моей маленькой кухне случилось настоящее чудо. И сейчас это чудо мне жизненно необходимо провернуть вновь.
Я приложила руку к груди, пытаясь воссоздать картину нашего с ней знакомства. Девочка внимательно наблюдала за мной своими умными глазками.
– Я Саша, – вкрадчиво тепло улыбнулась. – Помнишь? А ты…?
Все в машине затаили дыхание. Даже два здоровенных охранника.
Мой пульс отсчитывал доли секунды… Раз… Два… Три…
Но Пуговка продолжала молчать, подводя тем самым мою голову под гильотину…
9
Первым не выдержал Роберт.
– Все. Хватит, – отрезал он беспристрастно.
Вероятно, на доли мгновений внутри него поселилась надежда, что дочка действительно заговорит. А сейчас получилось, будто бы я его обманула.
Умоляюще взглянула на Пуговку, но отец уже отвернул от меня ее милое личико. Девочка не произнесла ни единого слова.
– Выходи. Мы приехали, – сказал мужчина как раз в тот момент, когда машина мягко затормозила.
Я высунулась в окно и мысленно чертыхнулась.
Все еще опечаленная провалившейся затеей разговорить Пуговку, взяла свой рюкзак, тубус и неуверенно вышла из автомобиля.
Огляделась по сторонам. Элитный коттеджный поселок. На входе я заметила шлагбаум с охраной. Но это лишь пол беды. Дом огражден со всех сторон. Каждый квадратный метр оснащен камерами видеонаблюдения и грозными охранниками с автоматами наперевес. Помнится мне, раньше Роберт жил проще.
Отсюда просто так не сбежать, даже если мне представится шанс…
– Как ты умудрился потерять дочь с таким количеством охранного оборудования? – не слишком то вежливым тоном съязвила.
Роберт небрежно обернулся, приказывая следовать за ним внутрь.
– Долго еще будешь играть роль невинной овцы?
Я стиснула зубы.
– Ах, да. Простите. Совсем забыла, что на самом деле я должна хорошо знать эту информацию.
Он всерьез полагает, что с момента нашего расставания, я неустанно следила за его жизнью? Положа руку на сердце, сделать это хотелось мне не единожды, и большого труда б не составило. Самиров человек довольно известный, хотя мне ни тогда, ни сейчас, доподлинно неизвестно, чем именно он занимается.
Но найти информацию о его семейном статусе, например, было бы вовсе не сложно. Благо желтая пресса обожает полоскать каждого более менее известного человека этого города.
Но я самоотверженно запрещала себе что-либо узнавать, считая, что так старые раны затянутся гораздо быстрее.
***
– Жить будешь здесь, – спустя пять минут Роберт распахнул передо мной дверь скромной комнаты в самом углу второго этажа. Она больше похожа на каморку для швабр, нежели на пригодные для жизни апартаменты.
Но на роскошь я особо и не рассчитывала. Выбирать не приходится. Не подвал с наручниками – и на том спасибо.
Бросила на Роберта укоризненный взгляд, когда заметила на окнах решётки.
– Как долго? Как долго ты собираешься выяснять правду? День? Месяц? Может быть, год? – постаралась придать тону голоса доброжелательности, но гневный сарказм сочился из меня ядом.
– Столько, сколько потребуется, – жестко процедил он, не намереваясь больше тратить свое драгоценное время на пустой треп со мной.
Девочка, которую мужчина не спускал с рук, начала ерзать. Я ласково ей улыбнулась, успокаивая свою душу. Самое главное, что Пуговка дома и в безопасности. Надеюсь, горе – папаша больше не потеряет ее.
– Или до тех пор, пока ты сама не расскажешь мне правду, – закончил мужчина, проталкивая меня внутрь комнаты.
– То есть до тех пор, пока ты не выяснишь, что я ни при чем?! – не удержалась. Съязвила.
– Хватит болтать, – оборвал меня Роберт. – Дверь запирать я не стану. Но в доме полно охраны. Высунешь нос – сядешь под замок. Поняла?
Я закатила глаза.
Я что, по его мнению, какой-то умалишенный камикадзе – бежать навстречу верной смерти в лице этих амбалов с пушками за пазухой?
– Дочку покормить не забудь, – процедила сквозь зубы перед тем, как Роберт захлопнул дверь.
По ту сторону моментально послышался горький плач девочки.
Душу болезненно царапнуло от этих звуков.
И только тогда я поймала себя на мысли, что Пуговка заплакала из-за меня. На протяжении всего разговора с ее отцом, я бессознательно держала зрительный контакт с девочкой. И нам обеим было легче от этого.
А сейчас нас словно отрезало друг от друга прочной дверью.
Но плач удалялся по мере того, как отец уносил ребенка подальше.
Я села на жёсткую кровать возле окна и оперла лицо о ладони.
Ну? И как долго мне тут куковать?
***
Время близилось к ночи. За голым окном стягивались дремучие сумерки. В обед меня покормили, а на ужин принесли рыбу с рисом. Но рыбу я терпеть не могу, поэтому поклевала лишь рис.
Еду принесла экономка – женщина в возрасте с громадными очками на носу и добрым лицом. Однако, разговаривать она со мной отказалась. Видимо – запретили.
Я еще раз обошла комнату, разминая суставы. Простором здесь и не пахнет.
Голова гудела от странной реальности, в которую мне пришлось вдруг попасть. Наверное, правильно говорят – не делай добра, не получишь и зла. Но я тут же одергиваю себя от заблуждений. Душу окатило холодом от одной только мысли, что я могла пройти мимо и оставить Пуговку в горящей машине…
– Итак, – прогрохотал Роберт, без стука открывая дверь и вваливаясь в «мою» комнату. Я уставилась на него удивленно. Просто не ожидала, что сегодня сюда еще кто-то зайдет.
Но Самирова мое немое удивление не волновало. Он легким движением подхватил стул, который в его огромной руке выглядел каким-то игрушечным, развернул его спинкой ко мне, кивнул на кровать, и сел сам.
Пружина койки жалобно скрипнула. Не от того, что мои сорок пять килограмм показались ей слишком тяжелыми, а из-за того, что она уже слишком старая…
– Теперь мы поговорим, – взгляд ненавистный, будто он уже и так знает все, что ему требуется.
10
Роберт смотрел мне в лицо. Прямо. С нескрываемым подозрением.
Я лишь кивнула, потому что его тяжелая, гнетущая энергетика заполонила маленькое пространство и заставила меня задыхаться. Тут и так мало места, а теперь мне и вовсе кажется, что я вжата в стену.
– Спрашивай, – тихо произнесла. – Но ничего нового я тебе не скажу. К сожалению, – больше не хотелось ерничать или нарываться на неприятности. Первая злость прошла, и я приняла решение вести себя как можно спокойнее. Когда-то ведь все это должно будет кончиться?
Мужчина устало вздохнул, растер лицо большими ладонями. И вдруг стал выглядеть как-то… проще. Будто снял маску ледяной глыбы.
– Послушай, – почти «мягко» произнес он. Наверное, это был предел «мягкости», на которую он способен. – Я понимаю. Ты осталась одна, потеряла связь со своими сообщниками и тебе наверняка сейчас страшно.
Мой взгляд забегал в раздумьях.
– Мне страшно. Ты прав. Но не от того, что я потеряла связь с какими-то там сообщниками. А от того, что меня привезли в чужой дом за преступление, которого я не совершала. Ты даже мысли такой не можешь сейчас допустить?
– Могу. Но все говорит против тебя. Мои люди не бездельничали все это время. Пока ты здесь сидела и сказки придумывала, мы прошерстили твой мобильник от и до. И нашли там кое-что интересное…
Он вскинул бровь, будто бы говоря: «Сама расскажешь, или мне все же продолжить?»
Я усмехнулась. Да это же чистой воды провокация! В моем телефоне не может быть ничего, что могло бы скомпрометировать меня каким-либо образом! Я чиста! И я точно знаю, что не похищала ребенка!
Но Роберт так не считал…
– Я не трогаю девушек. Да в моем мире мне и не приходится иметь с ними дело. Все вопросы решают мужчины. Так что я даю тебе последний шанс рассказать все самой. И сдать того, кто тебе помогал. Или, может того, кто был организатором? Я обещаю, что в этом случае просто передам тебя в руки сотрудников правопорядка. И всё.
И все?! И все?! За то, чего я не делала?!
Я смотрела на бывшего жениха, окончательно переставая его узнавать. Казалось, что от того нежного и ласкового мужчины, которым он был когда-то со мной, и следа не осталось. Будто в нем что-то надломилось, а вся человечность бесследно исчезла.
Наверное, с кем-то другим, он еще может вести себя сносно. Со своей женой, например? Он ведь женат? Должна ведь быть у Пуговки мама?
Но ясно было одно. Эти пять лет безвозвратно поменяли моего Роберта. Теперь это совершенно чужой, незнакомый мужчина.
Эти пять лет и меня поменяли. Я уже далеко не та наивная глупая девочка, заглядывающая в его глаза с обожанием и восхищением.
Однажды разбитое в дребезги сердце дорого стоит. Я собирала себя по кускам, сшивая воедино ошметки души. Теперь я никогда больше не смогу полюбить. Браво, Самиров. Ты великолепный учитель.
– Мне нечего тебе рассказать… – насупилась и отвернулась к окну. Ну не придумывать же теперь нужную ему «правду»!
– Ладно! – мужчина взорвался. Поднялся с места и одним движением отшвырнул стул в стену. Тот тут же разлетелся на щепки.
Я вскрикнула. Боязливо поджала ноги и обхватила себя руками. Похоже следующей в стену полечу я…
– Тогда, может ты все же объяснишь мне, почему в твоей трубке миллионы исходящих звонков на номер одного из тех, кто непосредственно причастен к ПОХИЩЕНИЮ МОЕЙ ДОЧЕРИ?!
Склонился надо мной с поразительной ловкостью для такой массивной фигуры. Ухватил за шею грубыми пальцами.
Я зажмурилась, безмолвно читая молитву. Страшно. До жути.
– Ты что-то путаешь… – прохрипела. – Я никак не связана с похитителями. Я никому из них не звонила. Клянусь.
Раздраженно отпустил мое обмякшее тело, отшвыривая его на кровать.
Слезы защипали глаза. Еще никогда в жизни меня так сильно не разрывало от противоречивых эмоций. С одной стороны, было обидно до щемящего сердца – какого черта я должна незаслуженно терпеть подобное обращение?! Но с другой стороны… – он отец. И, вероятно, души в своей дочке не чает. Очевидно, что на его месте любой бы рвал и метал, разнося в щепки каждого подозреваемого в похищении девочки.
Роберт достал из кармана брюк телефон. Мой. В чехле нежно-розового оттенка.
Что-то быстро нашел там, водя пальцем по светящемуся экрану и ткнул меня носом в мой же мобильник.
– Что тогда это? – осипшим от гнева голосом, переспросил.
Я, не моргая, смотрела на знакомые цифры.
Да. По этому номеру я звонила. И знала его наизусть.
Он принадлежит человеку, из-за которого я погрязла в долгах и нарвалась на коллекторов.
Но как он может быть причастен к похищению Пуговки?!
Отдышавшись, вскинула взгляд.
– Хочешь сказать, что видишь номер впервые?
–Нет… – неуверенно и нервозно. – Не впервые.
Может, стоило все же соврать? Не подведу ли я себя под смертный приговор этим признанием?
Я одумалась слишком поздно. Сказанного назад уже не вернуть.
Мужчина по-своему расценил мой ответ.
Я услышала, как хрустнули его пальцы, сжавшиеся в кулаки. Подобрала под себя ноги и начала медленно отползать к стене по кровати.
Это мне не поможет. Не спрятаться. Не уберечься.
Ни от ненавистного взгляда. Ни от его сокрушительной силы. Ни от расплаты, которую я почему-то должна, хотя и не являюсь виновной…
Шаг в мою сторону – сильно зажмурилась. По щеке скользнул ветер, создаваемый взмахом руки…
Ударит? Убьёт?
11
В какой-то момент мне захотелось, чтобы все произошло как можно скорее. И… чтобы закончилось наконец.
Меня насильно лишили привычной жизни, превратив ее в настоящий кошмар за каких-то пару часов. Столько страха и ужаса я не испытывала еще никогда.
И теперь просто хочу перестать чувствовать эти деструктивные, разрушающие, панические спазмы внутри. Неважно как именно. Главное – перестать.
– Ты… – прохрипел разъяренный мужчина спустя долгую паузу. И только тогда я решилась открыть глаза.
Чудовище. Монстр, в образе человека. Темнота его глаз полыхала ненавистным кострищем. Венка на шее пульсировала. Массивные руки в кулаки сжались, и, казалось, хрустели, еле сдерживаясь, чтоб не размазать меня по стене.
– Роберт… – голос просел в жалобный шепот. Быстро утерла мокрые щеки ладонями. – Роберт, я клянусь тебе всем, чем угодно. Я не причастна к похищению твоей дочери. Умоляю… Поверь…
Наверное, мой голос все же подействовал на него. Ярость в глазах на секунду рассеялась. Мужчина сделал большой шаг назад, и мне показалось, что он сам себе не доверяет в этот момент. Показалось, что снова может впасть в ярость и все же ударить меня.
– Говори.
Одно слово. Несколько звуков. Его шепот громче самого сильного крика. И такой устрашающий…
– Этот номер моего… парня… Мужчины. Я с ним… Я-я…
Поднял вверх руку, осекая меня:
– Я понял. Дальше.
Облизала дрожащие губы. На них все еще соленый вкус моих слез.
– Неделю назад он пропал. На связь не выходил. Не отвечал на звонки. Я думала, что-то случилось! А еще три дня назад мне начали из банка звонить… Говорили, что я задолжала. Но я не брала никакие кредиты! Мне объяснили, что я оформила займ прямо со своего телефона. Но телефон я вообще потеряла! Прямо во время нашей последней с Игорем встречи! А там и фотка моего паспорта тоже была… Сейчас, оказывается и из дома не нужно выходить, чтобы кредит себе на шею повесить, – я шмыгнула носом и отвернулась. За свою беспросветную глупость стыдно до ужаса. И еще более неловко говорить обо всем этом Роберту. – В общем, я не знаю, Игорь ли все это провернул и выкрал мой телефон, а потом оформил займ чертов. Или, может быть, я мобильник действительно потеряла, а тот, кто нашел – так удачно воспользовался находкой…
Я вскинула на Роберта взгляд.
Он устало и раздраженно растирал сухие глаза руками, обвитыми венками. Рубашка была небрежно расстегнута, а рукава до локтя закатаны. Невольно скользнула взглядом на уголок его ворота, заметила, как дергается кадык.
– Что ты несешь, черт побери…? Какие, ***, займы, какие кредиты?! При чем тут все это?! Хочешь сказать, что это весомый повод похитить чужого ребенка?!
Я подскочила на ноги. Подходить к нему сейчас было крайне опасно, но мне до боли в груди необходимо было втолковать, что к похищению Пуговки я не причастна!
Задрала голову, смотря ему прямо в глаза.
– Я. Не. Похищала. Твою. Дочь. – Дышала так тяжело, будто только что марафон пробежала. – Не похищала. Клянусь. Тот номер, который ты показал, это Игоря номер. Я звонила ему, чтобы выяснить все. Но его номер не ответил ни разу! А я сегодня шла в офис банка, который займ выдал, когда увидела аварию. Я видела мужчину в машине. И мне показалось, что он был мертв еще до того, как машина взорвалась и сгорела. Но я не знаю его! Мы никак не связаны с ним!
Скулы мужчины двигались напряженно. Он смотрел долго и пристально. Пытался забраться мне душу, мыли прочесть, проверить не лгу ли.
И этот долгий, давящий взгляд я из последних сил выдержала. Хотя внутри рушилось все. Вместо души – вновь поломанные останки. Поверит?
А я бы поверила? Объяснение выглядит абсолютно бредово. Все играет против меня.
Роберт вскинул подбородок, прошелся рассеянным взглядом по комнате в остатках погрома.
Где-то за дверью послышался плач его дочки.
Мы вздрогнули.
Не говоря ни единого слова, Роберт вышел из комнаты, оставляя меня стоять посреди хаоса в одиночестве.
Что теперь будет?
Сорок минут спустя я иступлено долбила в дверь своим лбом. Малышка все изводилась и изводилась. Нет, это не раздражало меня. Но плач был слишком хорошо слышен, а у меня от него будто сердце в ошметки рвалось.
Я слышала тихие голоса Роберта и экономки. Но, похоже, что они не могли ее успокоить. Где, черт побери, мама Пуговки?! Почему она не придет и не успокоит дочурку?!
Вывод напрашивался сам собой. Мамы девочки в этом доме сейчас нет. Иначе, она уже давно бы пришла.
За эти мучительные минуты, я успела подобрать обломки деревянного стула, сложила их возле двери, будто костер намеревалась разжечь. Залезла на стол и дотянулась до окна под потолком. Просунула через прутья решетки запястье и смогла его распахнуть. Глотнула свежего воздуха.
Безостановочно мусолила в голове мысль о том, что Игорь может быть причастен к похищению девочки. Могло ли это быть правдой? Я понятия не имею… Хотя мне всегда казалось, что ради легкой наживы этот человек способен на многое… Да и Роберт утверждает, что точно уверен в причастности Игоря.
Но… Боже… Это ведь Игорь! Он скорее и правда выкрадет мой телефон, навесив кучу кредитов, чем решится на похищение чужого ребенка.
12
Мы с Игорем «встречались» уже около года. Но полноценными отношениями это сложно назвать. Рядом с ним я скорее ощущала себя постоянным спасителем. Этакой матерью, стремящейся всегда и во всем выручить свое чадо.
С горечью усмехнулась.
И как только умудрилась с этим человеком связаться? Изначально ведь не хотела с ним никаких отношений. И когда Игорь начал ухаживать – сразу дала от ворот поворот. Но именно тогда у него погиб близкий друг. Игорю было плохо безумно. И за поддержкой он почему-то пришел ко мне. Тогда я не смогла отказать. Сама, имея в этом мире всего пару-тройку близких людей, даже представить бы не могла, насколько было бы больно одного из них потерять.
Так все и завязалось между нами тогда.
Спустя время я предприняла еще одну нерешительную попытку закончить отягощающие меня отношения.
Тогда Игоря уволили с хорошей работы. Он был разбит. Абсолютно и бесповоротно.
Этот адов круг с тех пор вообще не заканчивался. Как только я набиралась смелости, чтобы разрубить узел больных отношений – что-то обязательно происходило…
Я зажмуриваю глаза от собственной тупости.
– Какая же ты идиотка, Александра Арсеньева, – еще раз ударяясь лбом о деревянную дверь, беззвучно произношу.
А там, в дальней комнате, слышится рассерженный голос хозяина дома:
– Сделайте же хоть что-нибудь! Почему она плачет?! У нее что-то болит?!
Я вся сжимаюсь.
Малышка от крика отца начинает плакать сильнее.
Экономка что-то растерянно лепечет в ответ.
И тогда, не выдержав больше, я берусь за ручку двери.
Медленно поворачиваю ее, пропуская внутрь комнаты полоску мягкого света из коридора.
Делаю один маленький нерешительный шаг. Понимаю из какой именно комнаты доносится плач.
Судорожно дышу. Не исключено, что Роберт меня и правда в подвале в наручники закует, как только увидит, что я посмела выйти из комнаты.
Но я все равно это делаю. Иду прямо на звук. Правильно тогда сказала женщина из полиции. Я полоумная, кажется.
Сидела бы себе тихо. Ждала бы решения Роберта.
Нет же. Поперлась ему прямо в лапы, чтобы еще больше усугубить ситуацию.
Мягко аккуратно ступая по светлому дорогому паркету, остановилась возле приоткрытой двери. Заглянула внутрь комнаты.
Одна половица подо мной жалобно скрипнула. Но столь громко, что голос Роберта перекрыла.
В детской наступило молчание.
Роберт стоит спиной к выходу. Перед ним экономка с Пуговкой на руках.
Я сразу же впилась в малышку глазами. Маленькое, заплаканное и измученное личико кривилось. Губы обиженно подрагивали.
– Пуговка, – прошептала я одними губами и попыталась улыбнуться малышке.
Та выжидающе замолчала. Ее отец медленно обернулся и пронзил меня взглядом.
Резко достиг двери и захлопнул ее прямо передо мной! Да с такой силой, что от порыва воздуха, у меня волосы вверх взметнулись!
Как только захлопнулась дверь, с той стороны раздался еще более громкий, чем был до этого, плачь.
Упрямо стиснула челюсть. Что за упертый болван?! Я же хотела помочь!
Действуя на чертовом альтруизме, который меня однажды в могилу сведет, своенравно толкнула дверь вновь.
Мы, как два упрямых барана, вонзили взгляды друг в друга.
– Я просто постараюсь помочь! – процедила с нажимом.
– Тебе жить надоело?! – с не меньшим нажимом вторил мне Роберт.
Не стала ему отвечать. Непослушно протиснулась внутрь комнаты, оттискивая глыбу плечом.
Перепуганная побледневшая экономка старалась укачать Пуговку, но та все больше и больше заливалась своим детским горем.
– Маленькая… – прошептала я с жаром.
Протянула к ней руки.
Женщина несмело взглянула на хозяина дома. Я тоже к нему обернулась.
Не решался. Раздумывал. Через паузу послал нам легкий кивок головы, разрешая.
Я тут же ссадила малютку с рук экономки и прижала к груди.
– Тш… Тш… Ну-ну, маленькая… Что такое у тебя случилось? Что за горе, милая? А? – убаюкивала ее, попутно трогая лобик и приглаживая волосики. Никаких признаков болезни. Скорее всего она просто на стрессе из-за всего, что произошло.
Экономка, видимо выполняющая тут роль и нянечки тоже, вышмыгнула из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь.
Роберт не спускал с меня глаз.
Господи, неужели и правда думает, что я способна причинить вред этой малютке? Каким же монстром я в его глазах выгляжу? За какого ничтожного человека он меня принимает?
Чтобы отвлечься от угнетающих мыслей, принялась разглядывать интерьер детской, пока укачивала Алису.
Все в пастельных бежевых оттенках. Красиво. Очень уютно. Деревянная кроватка с белоснежным балдахином. Рядышком пуфик плетеный, уютное мягкое кресло и тумба с ночником в виде зайца.
У окна примостился комод. На нем фото. Совсем небольшое, но мне удается узнать маленькую Алису. Там ей не больше года, наверное. Сидит на руках у красивой молодой девушки. Улыбается беззаботно.
Девушку я узнаю… Ярослава…
Сглатываю навернувшиеся слезы беззвучно. Значит вот, кто родил Роберту дочку? Вот кого он взял в жены вместо меня?
Обида горечью встала в горле.
Когда он это решил? Когда перед самой нашей с ним свадьбой, выбрал ее, а не меня? Как собирался мне сообщить? Значит, хорошо, что я сама тогда сбежала, уехала? Иначе пришлось бы брать на себя роль брошенной перед самой свадьбой невесты?
И поэтому Роберт меня не искал? Поэтому не пытался встретиться и поговорить? Поэтому что принял решение быть с Ярославой, а не со мной?
И те деньги были его извинением?
Боже, как мерзко.
Он мог бы поступить как мужчина. Мог бы просто мне все рассказать, предварительно отменив нашу свадьбу.
Я бы все поняла. Да, я любила. Но заставить любить себя точно бы не смогла. Я бы простила и отпустила, если бы он отдал сердце другой.
Но не так… Не так мерзко и подло…
Я оборачиваюсь к хозяину дома:
– Это ее мать, да? – приглушённо спрашиваю его. – Где она?
Он смиряет меня очередным взглядом, наполненным высокомерным отвращением к одному только моему присутствию в его доме. Да подумаешь! Если бы я по своей воле еще здесь находилась…!
Делает пару шагов. Подходит к комоду и резким движением кладет фоторамку вниз лицевой стороной.
– У Алисы нет матери, – припечатывает, не вложив в голос ни единой эмоции.
13
Я отворачиваюсь.
Вот тебе новости. Что случилось у них с Ярославой? Очевидно, ведь, что она мама Алисы. Теперь я замечаю, как малютка похожа не только на папу, но и на маму.
Но, нет так нет. Расспрашивать не собираюсь. Меня его личная жизнь уже пять лет как не касается. Просто девочка к женской ласке не приучена явно, от того и спросила.
– Ну? Все? Стало полегче? – тихо-тихо засмеялась, трепля Алису по темной макушке.
Девочка еще всхлипывала, но еле слышно, и, кажется, больше уже по привычке, чем от желания продолжать.
– Всё, крошка, давай вытрем слезки, – смахнула с ее круглых щечек градины слез большим пальцем. – Уже все зверята спят. Посмотри, и зайка твой спит, и медвежонок, и тебе пора спать… – приговаривала негромко.
Малютка посмотрела на меня выразительными глазами. Задумчиво. Пронзительно. Жалобно.
Не удержалась. Прислонилась к ее височку губами.
Спустя десять минут малышка уже дремала у меня на руках.
Бережно уложила в кроватку. Накрыла ее одеялом. Растерянно посмотрела на Роберта.
Взглядом указал мне на дверь.
Кивнула. В коридор вышла. Обернулась, понимая, что он выходит за мной.
Мужчина смотрел на меня все с той же злостью и ненавистью.
– Иди в свою комнату, – сухо бросил, словно собаке.
– Мог бы хоть спасибо сказать, – буркнула сердито в ответ.
– Спасибо. Ты, вероятно, успела за эти дни приучить к себе мою дочь. Еще одно доказательство совсем не в твою пользу. К человеку, которого только сегодня впервые увидела, Алиска даже на руки бы не пошла.
Я с шумом выдохнула. Обреченно прикрыла глаза, и ничего не ответив, двинулась в свои личные тюремные апартаменты.
***
Проснулась я ранним утром. От жуткого грохота на весь дом.
Разлепила глаза. Села в кровати, озираясь по сторонам. Только спустя пару секунд поняла, где нахожусь.
Все та же, узкая тесная комнатушка. За окном первые брызги рассвета.
Прислушалась. Шум продолжался. Мужские грубые голоса. Чьи-то хрипы и стоны.
По спине прошел холод.
Продрала пятерней спутанные, ползущие в лицо волосы. Поднялась на ноги, расправляя измятое платье и прильнула ухом к двери.
На первом этаже хлопают двери. Звуки утихли, но спустя пару минут я уловила шаги. Слишком поздно услышала, потому что еще осознать не успела, что они ко мне направляются, как дверь распахнулась, а я чуть не упала.
Один из охранников, здоровенный бугай, посмотрел на меня с неприязнью.
Отшатнулась подальше вглубь комнаты и обхватила себя руками.
– На выход, – грубым, прокуренным голосом бросил бугай.
Я напугано посмотрела ему за плечо.
Куда? Куда он вести меня собирается? Никуда я с ним не пойду! Пусть уж лучше Роберт придет, в нем и то больше человечности будет, чем в этом бездушном терминаторе-человеке.