Под крылом Гамаюна. Книга вторая. Гамаюнов, где Ваша толерантность?

© Анатолий Сергеевич Завражнов, 2024

ISBN 978-5-0064-8195-4 (т. 2)

ISBN 978-5-0064-8194-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Отряд жандармов во главе с начальником Псковского жандармского управления окружил поместье Коростелёвых среди бела дня. Проводить неожиданный обыск в такое время, может, не самая лучшая мысль, однако ночью тоже… Здесь охрана бдит неусыпно – это стало известно от Варлама, сына старого графа. И ещё многое другое поведал арестованный. Сам факт наличия собственной каторги у графа Коростелёва вверг в шок руководство жандармерии, и информация о том тут же была жестоко засекречена. Граф Скопин немедленно посетил князя Болотникова и получил от него самые широкие полномочия на расследование. Тюрьму или каторгу могло держать государство или князья – владельцы княжеств и руководители губерний. Графы – исключение по особому вердикту императора. Таковых единицы из-за обширности подвластных им их территорий. Имелись они в Сибири и на Дальнем Востоке. А тут – нате вам! Под носом императора! Позор на весь просвещённый мир! И скрыть его не получится: подобных преступников в империи при расследовании, проведённом под личным патронажем императора, оказалось целых семеро! Да и какой смысл скрывать – тут, наоборот, требуется широкая гласность при наказании за содеянное, чтобы никому больше неповадно было,

Вот первым и важнейшим пунктом следствия и явилось обнаружение подпольной тюрьмы графского масштаба. Допрашивали Варлама с пристрастием, не стесняясь в средствах, в том числе и с помощью менталистов или «мозголомов». Доставлен он был в управление в бессознательном состоянии, поэтому маги-лекари провели полную проверку его организма на предмет наличия средств самоубийства. Да, нашли, причём не классический яд в зубах, а разрушительной силы микрокристаллы под кожей на животе и спине в области поясницы – связывай руки, где угодно, дотянуться нетрудно.

Выяснили, кажется, всё, что возможно: кто организовал, кто занимался ловлей и доставкой каторжан, какова система охраны и проходов на изнанку второго уровня, где находится основной портал. Таковой имелся один прямо за стеной рабочего кабинета графа. Но Варлам – сильный порталист, мог открывать туда проходы из любого «тонкого места», чем они и пользовались: ничего не стоило подобрать удобное время для захвата людей и отправить сразу на работы во благо графа Коростелёва. Не шибко наглели, делали пополнение редко, представляли, чем грозит провал. Потому под куполом места заключения находилось не более сотни человек разного возраста, и, в принципе, относились к ним довольно бережно – всё-таки основным их занятием была добыча кристаллов, от которых граф имел весьма – да что там весьма, просто огромнейшую прибыль. Приходилось кое с кем делиться, не без этого, но за существенную помощь, молчание и покровительство.

Специальными средствами лекари поддерживали в заключённых не только физические силы, но и затуманивали разум до состояния безразличия ко всему окружающему и своему прошлому. Четверть века уже существовала каторга и были живы ещё многие из самых первых «рабов». Организатором всего этого локального криминального мира и был нынешний граф Егорий Михайлович Коростелёв. Варлама же, старшего сына, сделал своим ближайшим помощником. Остальная семья в лице жены и ещё двух сыновей просто знала о творящемся, как и о том, откуда берутся основные средства на их развлечения и украшения.

Всего в поместье служили шестьдесят доверенных охранников. Именно доверенных, давших графу магическую клятву на крови. Из бывших уголовников в основном. По два десятка из них попеременно несли охранную службу на каторге. Хотя там можно и пятёркой обойтись – ни разу за всю историю не случилось ни одного бунта либо побега, однако Коростелёв рисковать не желал, да и случайные прорывы тварей из-за купола тоже не исключались. Система сигнализации охватывала всю стену вокруг поместья и выходила для контроля и управления в два места: будку у ворот и помещение на первом этаже рядом с холлом.

Автомобиль графа Скопина тормознул у главных ворот. Охранники знали эмблему жандармерии, тем не менее один из двоих осведомился, по какому поводу визит. «Для сообщения господину графу», как он пояснил.

– Приватный разговор, – небрежно бросил главный жандарм губернии. – Займёт пять минут.

Охранник осмотрел графа, безразличных четверых его сопровождающих жандармов, набрал на мобилете номер хозяина. После махнул рукой в сторону парадного подъезда, куда вела прямая, как стрела, аллея. Двое сопровождающих слегка притормозили, обездвижили сторожей, подали условный сигнал отряду и догнали Скопина. Тот знал, что сейчас время завтрака, и его визит доставит некоторое неудобство, но справедливо полагал, что граф не решится отказывать или тянуть время – не та должность у посетителя, чтобы перед ним выделываться. Даже предполагаемые в будущем неприятности никому не нужны. И будет несколько расслаблен в неурочное для приёмов время.

Коростелёв не стал медлить – вышел из дверей, у которых дежурил один часовой.

– Чем могу служить? – осведомился хозяин, забыв даже поздороваться, видать из-за расстройства тем, что от завтрака оторвали.

– Ознакомьтесь с документом, – равнодушно произнёс Скопин, открыл папку, достал из неё револьвер и выстрелил в графа и дежурного.

Они вообще решили не церемониться ни с семьёй преступника, ни с охраной, правда, стреляли сонными макрами, которые моментально вводили людей в бессознательное состояние. Не имелось бы подобного оружия, просто убили бы всех, но у жандармов оно имелось.

Двое тут же бросились в комнату контроля сигнализации, оттуда послышались два приглушённых хлопка и короткая команда в мобилет. По ней окруживший поместье отряд должен ликвидировать четверых наблюдателей в настенных башенках, проникнуть на территорию и ворваться в дом.

Лекарь, что находился рядом со Скопиным споро осмотрел Коростелёва, надел ему на руки браслеты, после чего тело потащили в рабочий кабинет на втором этаже. Тут тоже в отсутствие хозяина возле замаскированной в стене двери обнаружились двое дежурных, которые от неожиданности и слова не успели произнести. Теперь нужно дождаться половину отряда и открыть дверь в портальную комнату – тайну ключа Варлам также выдал, из-за чего и пришлось тащить сюда Коростелёва.

– Сколько? – спросил Скопин у старшего группы.

– Мы – без потерь, пять десятков остаются в поместье. Здесь охраны – сорок два человека, супруга, два сына, обслугу не считали.

– Все ваши готовы? Приступаем.

Макр, висящий на шее Коростелёва точно вошёл в предназначенное углубление в двери, а правая его ладонь плотно легла на желтую плитку справа на стене. Оставили графа под приглядом двух бойцов, которые и по расписанию оставались здесь. Остальные приготовили оружие – те же револьверы с усыпляющей магией. Шагнули, далее – бегом. Расположение охранников тоже известно. Постоянно у входа-выхода дежурили трое, пять пар находились в обходе территории, и отыскать их представлялось самым сложным моментом. Остальные отдыхали в казарме, что стояла слева от портала.

В целом обезвреживание охранников затруднений не вызвало. Лишь четверо из патрулей пытались сначала стрелять, потом – скрыться в зарослях. Но такой вариант учитывался, никуда они не делись. Очень удивился Скопин, обнаружив в казарме среди неподвижных тел барона Хвостова – бывшего помощника начальника департамента полиции по надзору за местами заключения, пропавшего недавно неведомо куда. На него и ещё наводка имелась по поводу продажи осуждённых некоторым предприимчивым благородным. А уж о его связях с Коростелёвыми в ситуации с этой тюрьмой пресловутый Варлам поведал. Но и он не знал, что этот оборотень сейчас находится в таком надёжном убежище.

А самым-то сложным во всей операции оказалось освобождение каторжан, которые просто не понимали, что происходит. Заметив, что надзиратели исчезли, люди, не торопясь, разошлись по своим баракам. И что делать? Как-то именно такую ситуацию граф Скопин не учёл. Хотя, куда теперь торопиться? Наверху – полдень скоро, здесь может быть другой суточный режим, солнца-то нет. Но уж полдня-то люди голодными не останутся, а за это время нетрудно вызвать сюда лекарей с машинами и в городе найти подходящую лечебницу, сейчас вести какие-то разговоры с ничего непонимающими людьми просто бессмысленно. Чем Скопин и занялся, выйдя на поверхность. Его бойцы стали быстро перетаскивать тела охранников, не особо церемонясь с ними. Для этих «лечебница» уже готова, как и отдельные «апартаменты» для всех Коростелёвых.

Разнообразие хлопот

– Да, именно это оказалось самым трудным, – продолжал свой рассказ граф Скопин. – Привести в чувство и вернуть каторжанам хоть какую-то память. Чем их обрабатывали, выяснить несложно, а вот вылечить… Да что говорить, никто толком свою фамилию выговорить не мог.

Начальник жандармского управления по Псковской губернии явился в Молотовку лично. И не порталом, как можно было ожидать, а на своём служебном автомобиле в сопровождении всего двоих охранников и водителя. Тогда, во время княжеско-имперского суда, когда Наталья Ивановна признала своих детей и водителя, Скопин немедленно вывел всех троих из зала заседаний – он их и разместил-то прямо рядом с выходом, отчего баронесса довольно долго не могла их обнаружить. Память им вернули почти полностью, но до выхода из хронической депрессии ещё далеко. Ярким всплеском в разуме стала бурная встреча с матерью, с сыном. Это почти знакомство сложно описать, ведь прошло целых одиннадцать лет! Теперь уж Игорю, Валентине и их водителю Кириллу больше сорока. Даже и некоторая растерянность у всех присутствовала. Скопин посоветовал им не задерживаться в Пскове, а прямо сейчас отправиться в своё поместье: и по дороге можно поговорить, и всяко родной дом быстрей доведёт излечение до конца. Так, собственно, и получилось. Вот, разве что, не учли, как может воспринять новость Лариса, а с ней после сильнейшей истерики чуть сердечный приступ не случился. Она металась между отцом и матерью, три дня не отпуская ни на шаг то одного, то другую. Семейства Прогамаюновых, не до конца веря в случившееся, посетили поместье в полном составе. Праздновали два дня – это слабо сказано.

Сами Игорь с женой никак не могли удовлетворить своё любопытство и разговорами не ограничивались. Ездили по территории, осматривали поселения рода, рудники, лечебно-оздоровительное хозяйство и оборудование, знакомились с новыми работниками, выросшими детьми… Радовались, что баронство не захирело, негодовали по поводу поведения Удодовых, Коростелёвы – отдельный разговор, возмущались притязаниями других баронов и графов. Удивлялись расширению территории, увеличению рода и новыми направлениями бизнеса, но более всего – счастливому спасению сына. Глушковых они вообще благодарили незнамо как! И не просто спасению, но и возвращению его в род и благословению богини. Святилище они посещали ежедневно, однако Гамаюн, хоть и преподнесла родовые перстни, а вот говорить не говорила с ними. Глеб несколько недоумевал по этому поводу, но и спрашивать ничего не стал – это её, Гамаюна, дело.

То есть возвращение домой и к позабытым делам шло в бурном темпе. Водителю Кириллу несколько сложней: к работе-то его Максим с Евсеем подключили быстро, вот с семьёй неувязка получилась. Это Наталья Ивановна держалась в одиночестве, занимаясь хозяйством и не отвлекаясь на всякие личные глупости. А жена Кирилла, женщина тогда совсем молодая, пару нашла быстро, несмотря на то, что воспитывала восьмилетнего сына. Почему бы и нет – кто это мог подумать, что наверняка погибший муж вернётся? Хорошо ещё, что и сам Кирилл ситуацию понимал, и в семью, в которой уже имелось четверо детей лезть не стал – кто бы понял его претензии? Бывшая супруга, хоть и горевала, но жизнь есть жизнь. Просто договорились, что ни она, ни теперешний муж не станут препятствовать общению его с сыном. На том и успокоились. Наверное. Чтобы уж сильно не поминалось прошлое, отправили его, с его согласия, разумеется, в Пустошку к Юрию с Владимиром.

На связь с Глебом граф Скопин вышел где-то через неделю и просто поинтересовался, не хотят ли Гамаюновы услышать о результатах суда из первых уст? Гамаюновы хотели, вот он и приехал. Чтобы, значит, без формальностей. Теперь, чтобы его послушать, семья собралась в полном составе: Наталья Ивановна с Коневым, Игорь с Валентиной, Глеб с Ларисой. Но и никого более.

– О других освобождённых каторжанах, думаю, вам узнавать нет смысла. В целом если, то находились там и представители благородных семейств, и простолюдины, но всех как-то удалось вернуть к своим. Разве что Стратимовы остались в полном одиночестве. Коростелёв же их всех числом пятнадцать прихватил, отобрав неведомым путём и поместье, и производство. А родовые семейства разбежались. Вернули им всё, само собой, но начинать придётся с нуля. Это я так, потому что особый случай.

– В этом-то мы сможем им помочь, – сообщил Глеб.

– Это как же? – не понял Скопин.

– Случайно, будучи в Могилёве, познакомился с ювелиром Стратимовичем, а он как раз из одного семейства Стратимовых. Сюда заезжал, в моё отсутствие, правда. Но их богиня его, видимо, признала.

– Тогда уж попрошу вас, барон, самому с ними связаться, сообщить о происшедшем, в новостных-то лентах фамилии освобождённых не указаны по понятным причинам. И да, тогда уж я, если позволите, коротко, но подробнее, чем в новостях, сообщу о результатах суда. Это единственный в своём роде суд, информация о котором попала и попадет в новости – в любом виде. Для общества, и не только российского, хватит шока. Нет, всем известно, что подобные нелегальные тюрьмы за рубежом существуют, но у нас такое никогда не практиковалось. Так думали все, кроме высокоблагородных идиотов. Вы и сами заметили небось, что в новостных лентах и бумажных изданиях шумиха не умолкает. Слава богам, не появляется ни одного дурака, который встал бы на защиту виновных. Старший Коростелёв и Варлам, как и бывший полицейский Хвостов, проговорены к смертной казни. То же ожидает и всех охранников – эти упомянутые люди напрямую связаны с деятельностью каторги. Полицейский Полевой приговорён к двадцати годам каторги с лишением титула графа. Начальник полицейского управления губернии граф Бурундуков лишён должности без права в дальнейшем занимать какой-либо пост любого уровня в империи. Полевой мог бы отделаться и меньшим наказанием, но мы обнаружили в замке Коростелёва его бухгалтерию, где, в числе прочего, он помечал, сколько и кому уплачено. Полевой там – один из первых. Супруга Коростелёва и двое младших сыновей получили по два года каторги – здесь суд учёл, что они личного участия в преступном деле не принимали, а их молчание является соблюдением тайны м секретов рода.

– А что с ними дальше будет? – не выдержала всё-таки Наталья Ивановна.

– Как раз это никого не интересует, – пожал плечами Скопин. – Весь бизнес Коростелёвых конфискован: средства на счетах, три рудника и портал в охотничьи угодья, девяносто процентов денег уйдёт в пользу бывших каторжан. Лишь собственно поместье отошло по наследству братьям графа, но мимоходом замечу, что они, вступив в права наследования – а с этим суд установил отсутствие всяких бюрократических проволочек – объявили его к продаже. Есть ли что-то ещё, интересное для вас, о чём я забыл упомянуть? Столько, знаете ли с этим делом связано хлопот, что забудешь, как и самого зовут.

Семья переглянулась – вроде бы, и нечего больше спрашивать, преступники наказаны, не интересоваться же тем, сколько там денег положено Игорю, Валентине и Кириллу? Однако Скопин удивил.

– И ещё одно обязан сообщить. Дело, как я говорил, прогремело по всей империи, тем более, что расследование проходило под личным надзором императора. А его, в числе многого прочего, заинтересовало, с чего, собственно, началось раскрытие преступления, что он и поручил выяснить графу Орлову. Не полицейскому ведомству, заметьте. Угадаете, кому вопрос переадресован? А мне и выяснять-то ничего не пришлось, поскольку отлично помню сообщение о захвате Варлама, и кто этот самый захват совершил. Так что, барон Глеб, готовьтесь: в очень скором времени получите вызов на аудиенцию к руководителю военного министерства империи в Петербург. А прежде того – к князю Болотникову. Слава – она такая, требует некоторого беспокойства.

– Лучше б её не случилось, такой славы, – проворчал Глеб.

– Это вы о чём? – поднял брови Скопин.

– Да это он о том, ваше сиятельство, – заменил Глеба Конев, – что слишком уж много графов приходится в последнее время на одного барона. Могут и неожиданные неприятности случиться…

– Да кто же их ожидает-то, кому они нужны? – усмехнулся его сиятельство. – Но с этой ситуацией знаком, обратили у нас на неё внимание. И скажу, что единственный, кто может по-настоящему вредить – это граф Барсуков: и причина есть, в его понимании, и покровитель уж очень значимый. Да ещё два наследника Коростелёва теперь могут возню затеять – это если вовсе там ума нету. Пока просчитать их невозможно, но время покажет. Однако думаю, что знания эти позволят вам и предостеречься.

– Я вас, дети, торопить не собираюсь, – говорила Наталья Ивановна за вечерним чаем. – Только сами понимаете, что чем быстрей начнёте вникать в дела, тем быстрей в себя полностью придёте. Ты, Игорь, учти, что звание главы рода с тебя никто не снимал. Глеб, как стал после интерната наследником, так наследником и является. Как говорится, бразды правления вернулись в твои руки. Уж бездельничать-то оба, надеюсь, не собираетесь?

– Нет, разумеется, – подтвердил Игорь, поддержанный кивком жены. – Какое же безделье? Мы же память теряли, не разум. Однако… Однако. Вы случайно не обратили внимания на то, что, знакомясь с Пустошкой, как вы те земли прекрасно назвали, мы с Валей осмотрели только два рудника из четырёх?

Четверо переглянулись, но ничего не ответили. Не поняли сути вопроса.

– Правильно, гадать не стоит: мы сами поначалу не сообразили, отчего не можем там находиться. Сами-то заметили своё плохое самочувствие ещё здесь в рудниках. Подумали, что просто «наелись» изнанки – всё-таки провести там одиннадцать лет безвылазно, это любого отвратит от подобных посещений. Однако нам ещё хуже становилось в мастерских по обработке кристаллов. Макры – вот наша нынешняя беда. Не-на-ви-дим! Вот, посмотрите: ни одного амулета при себе не можем иметь, а это ведь ещё и значит, что даже защитить себя при случае не сможем, как следует – что значит одна стихия воды да ещё при невосстановленном уровне? У меня был пятый, у Валентины – четвёртый, в лечебнице нас проверяли, еле до второго дотягиваем. Нет, это поправимо и довольно быстро, но быстро – не значит немедленно. Да о чём я? Не в защите дело, а именно в невозможности искать, обрабатывать кристаллы и пользоваться ими. И тогда какие из нас целители? И какой я, в вашем понимании, глава рода?

– Нормальный глава, и нормальные целители, – успокоила Наталья Ивановна. – Может, раньше – не помню уже – считалось, что глава рода, барон – в каждой бочке затычка. Но меня, например, Глеб успокоил своим поведением. Извини, внук, тебе-то не говорила, но это, действительно, так. Поведение же, по сути, очень простое: доверяет людям. Заметьте, во главе каждого семейства стоит очень знающий и ответственный человек. Они все, правда, знают, что Глеб способен заметить любую оплошность, а много ль их насчитывается, оплошностей? Вот так и поступает. Доверяет и помогает хоть в деле, хоть в быту. Пришлось нам в Пустошке заменить сбежавшего главу, так он тут же нашёл прекрасную замену…

– Ага, – встряла Лариса. – Эта замена про него по десять раз на дню спрашивает. За здоровье волнуется. И повод есть – чуть у Финистовых дотла не сгорел…

– Ладно вам, – остановил женщин Глеб. – Нашли тему. Ты бы, бабушка, дальше к делу, ответа-то родители не дождались, в смысле, как им быть-то. Кстати, пока не забыл, есть у меня способ сделать защиту и без макров на теле, отдельно поговорим.

– Так о чём я? – мотнула головой Наталья Ивановна. – От тебя, Игорь, требуется всего лишь общее, так сказать, руководство именно в плане бизнеса. Организацией всего производства товаров, услуг, естественно, тоже придётся заниматься, но тут как раз и нужно ориентироваться на глав семейств – они-то лучше нас знают о настоящих и возможных прорехах. Что тебя в этом напрягает? Невозможность посещения рудников и мастерских? Между прочим, если причину этого людям объяснить честно – поймут. А конкретную помощь там, если потребуется, Глеб окажет. У Главы ещё имеются и представительские функции, вы не забыли?

– Уж как такое забудешь… – Игорь печально вздохнул, но продолжать не стал. – Но в представительстве, как внутри рода, так и вне его, народ главой воспринимает именно Глеба, я же не ошибаюсь?

– Наверно, не ошибаешься, отец, тут со стороны видней, – Глеб усмехнулся. – Только до меня главой фактически являлась Наталья Ивановна, и что? Хуже к ней никто не относится. И я такого не боюсь, даже и рад, потому что есть несколько незавершённых… дел или проблем – как угодно. Которыми я и занимался. Как бы между прочим. Теперь появилась возможность к некоторым слишком затянувшимся вопросам приступить вплотную. Например, с купцом Вегонусом, который на наши обработанные макры прицелился. Он уже успел и беглых Удодовых найти – от такого союза чего угодно можно ждать. Я уж не говорю о графах, которых Скопин упоминал. И нужно продолжить дело с созданием клана – об этом нам придётся поговорить отдельно и подробно, поскольку первые шаги уже сделаны. Вот, кстати! Граф же назвал фамилию Стратимовых, что с вами… были. А ведь покровительница у них из нашего пантеона. Ничего, если я прямо сейчас свяжусь со Стратимовичем?

– Здравствуйте, Петро Захарьевич, это Глеб Гамаюнов вас побеспокоил. Я не слишком поздно? – чтобы не мешать продолжившемуся разговору, Глеб устроился в садовой беседке.

– Нет, нормально, – послышался вполне бодрый голос. – Мы пташки поздние. Что-то случилось?

– Скорее да, чем нет, но не из разряда неприятностей, как думаю. Впрочем, вам решать, как отнестись к новости. Надеюсь, вы знакомы с информацией о суде над Коростелёвыми?

– Как и все, Глеб Игоревич, как и все. Весь Могилёв, можно сказать, на ушах стоит. Народ, ведь он какой? Новости на себя примеряет, особенно дурные. Так и тут гадают, нет ли чего подобного в Могилёвском княжестве? Но успокоимся постепенно. Так что за новость?

– Как вы заметили небось, ни в каких источниках не упоминаются фамилии освобождённых каторжан. А там оказались, например, мои живые родители.

– О, поздравляю от души, это, действительно радует.

– И семья Стратимовых тоже среди них. Все пятнадцать человек.

Долгое молчание…

– Что? – голос уже хриплый. – Повторите, барон. И… И вы не ошиблись?

– Я, Петро Захарьевич, повторяю слова одного из высокопоставленных жандармов, который проводил расследование. Вот он, возможно, ошибается, хотя вероятность этого крайне низка, потому что Стратимовы уже находятся в своём родовом поместье. Кто может подтвердить или опровергнуть, они ли это? Правильно, только вы. Поэтому…

– Я всё понял, барон, всё понял! – Стратимович, явно, заторопился. – Завтра же, нет сегодня же помчусь… помчимся в Псковскую губернию. Спасибо за новость! Сообщу о поездке обязательно…

Вроде, искренне обрадовался человек. А то ведь имелись предположения что Петро Стратимович нацелился на возрождение рода с собой во главе. Но, видимо, Стратим уже тогда, при посещении святилища семьёй Стратимовича, что-то чувствовала. Так на то и богиня! Ладно, остаётся подождать с надеждой, что Стратимович при своих господах упомянет фамилию Гамаюновых – проще будет разговаривать о клане. Жаровы что-то примолкли. Но и с ними – тоже только ждать.

Так и ждали. И работали. Глеб, действительно, вздохнул с облегчением: производственные вопросы, охрану – обычную – взял на себя отец, бытовые вопросы Молотовки – мать. В Пустошке вполне хватало Ларисы, но и туда её родители наведывались, не верилось им, что девчонка разбирается в тонкостях животноводства, земледелия и бизнеса. Так она и не скрывала, что учится, опираясь на местных. Под своё руководство Глеб оставил только Максима с его «спецотрядом», никто и не возражал, он ведь чётко пояснил, какие сложности могут возникнуть. Вроде бы ничего особенного, кроме скорых визитов к князю Болотникову в Псков, да к военному министру в Питер, не предполагалось. Но три «звонка» прозвучало, один из которых вовсе уж неприятен.

Первым оказался Стратимович. С известием, что их господа – действительно их господа, и что он немедленно начнёт собирать желающих вернуться в родные места. В том числе постарается и семейство Стратименко отыскать, которое где-то в Белом Городе обосновалось. Но именно, что желающих, так как, возможно, кто-то за это время уже вполне прижился на новых местах и даже фамилию поменял. Особенно из женщин. Это с бароном Стратимовым согласовано. Сразу же мобилет взял упомянутый барон.

– Приветствую, барон! Меня зовут Павел Васильевич Стратимов – вернувшийся, благодаря и вам, в том числе, откуда, вы знаете. Уж начали всей семьёй переживать по поводу отсутствия родовых семей, как вдруг явился Петро Захарьевич. И снова благодаря вам. Такая ситуация, считаю, прямо-таки требует нашей встречи, не возражаете?

– Буду рад.

– Тогда как договоримся?

– Да мне на днях предстоит поездка в Псков, а вы же недалеко, вроде, находитесь?

– Нет километров пятьдесят к юго-западу всего. Возле городка Изборска, может слышали?

– Про город – да, а доеду – свяжемся. И перед выездом в Псков также предупрежу.

Второй разговор, также по мобилету – да они все три по мобилету – с Иваном Жаровым. Здесь напряжнее получилось, но как бы правильней сказать-то? Сложности ведь не у Глеба или для Гамаюновых, просто совет требовался, который дать не так и просто.

– Понимаю, барон, что вы и так для нас сделали больше, чем кто-либо другой, – рассказывал Иван, – так ситуация такова, что самостоятельно разобраться просто не получается. Даже и с помощью матери, которая вовсе ко мне переехала. Да, собственно, и обещал держать вас в курсе дела. В целом так: люди со всей территории баронства, то есть семейства Прожаровых моё приглашение переселиться восприняли крайне серьёзно – в новую аренду попадать никому не охота. Уже и начали помаленьку двигаться, у кого скарба поменьше. Что никак не устраивает отца с братом. Ежедневно собачимся, причём, они видимо, так ничего и не поняли. Никаких доводов не приводят, просто типа это их люди и обязаны жить и работать там, где и предки. Предлагали вначале мне в аренду взять их хозяйство, а мне это надо дармоедов кормить? Предложил им выкупить свою часть наследства, ох же ж какие начались склоки по поведу его разделения: мать-то на моей стороне, и свою часть ко мне забирает, а это их не устраивает. Вообще не пойму, что их устраивает, и чего они хотят в конечном итоге.

– Так что тут непонятного-то? – усмехнулся Глеб. – Ничем не заниматься и за это прибыль иметь – привыкли уж за последние годы. И что они могут, если люди так и перейдут к вам?

– Сами – ничего. Однако денег скопили столько, что есть возможность угрожать. И не верить им в этом просто права не имею: найдут наёмников или с кем-то из Бэрмановских родичей свяжутся, уж те-то сильно рады будут мне насолить! Или, как и говорили мы уже, сюзерен направит других вассалов.

– Что ж, даже, чтобы гадость сотворить, время нужно на подготовку. Мои предложения остаются в силе. И разделим их на две разные части. Первое – переселение. Вам бы с семьёй да с главами Прожаровых здесь побывать и осмотреться, место выбрать. Самая большая, и, на первый взгляд, неразрешимая проблема – рудники. Но об этом, в случае, окончательного решения по переселению мы переговорим здесь же с глазу на глаз. А может, и не будет этой проблемы, если вы решитесь присоединиться к клану. Тогда можно и не переселяться, а защита от любых посягательств станет очень даже реальной. И тянуть с обоими вопросами никак нельзя – это вы мне и сами сказали чуть не прямым текстом. К сожалению, меня вызывают сначала в Псков, потом – в Петербург. На днях, жду вот конкретной даты вызова. Думаю, ваше посещение нужно запланировать сразу после моего возвращения. Но об этом я сразу сообщу, как станет понятно со сроками.

– Благодарю, барон. Хочу сказать, что вопрос о клане мы уже обговаривали в семье как раз в связи с необходимостью защиты. Хорошо, что вы об этом заговорили, считайте, что мы уже с вами. Всего доброго!

Вот беседа под номером три – это нечто! Номер высветился незнакомый. Глеб и знакомые-то, за исключением от родственников, сразу на запись ставил, и тут перед ответом сделал то же самое.

– Слушаю.

– С бароном Гамаюновым желает говорить глава купеческой гильдии Лифляндского княжества господин Вегонус, – раздался мелодичный женский голос. Ого, какой невиданный доселе сервис!

– Если это человек, называющий себя бароном Гамаюновым, желаю получить обратно деньги, украденные у гильдии через представительство в Могилёве. Точнее – у бывшего руководителя представительства Вэйло, – баритон мог показаться и приятным, когда б не злые нотки в нём.

– Если это человек, называющий себя главой гильдии, то пусть он свои деньги ищет у того, кому их отдавал.

– Ты не понял, барон. Деньги у тебя, и ты их вернёшь, причем немедленно, иначе…

– Я у тебя ничего не брал. И ты это знаешь, иначе просто подал бы в суд, а суда боишься, так что гуляй, глава!

– Иначе пожалеешь и ты, и вся твоя семья! Да я тебя куплю со всем баронством и потрохами! Или…

– Разговор окончен.

Этот глава гильдии что, действительно, настолько туп? Вроде бы, отсутствие ума – не необходимая черта для такой должности. Глупцы там не выживают. Вот жадность порой присуща даже самым умным людям, она-то здесь и командует Вегонусом, а если ещё учесть потерю личной репутации в истории с неудавшимся сватовством к баронессе, то купец вполне может «сойти с нарезки». Жаль, не догадаешься, чего от него можно ожидать: то ли деньги в ход пустит, то ли наёмников с оружием, то ли… И тут ждать первых шагов противника? Или самому шагнуть? Да ведь официально даже в суд подавать не на что. А неофициально… Может, правда, хватит чистоплюйствовать? Неприкрытую угрозу получил? Получил. Нельзя, никак нельзя её оставлять без внимания¸ тем более что там родственники прозвучали. Так и действуй, барон, по возможностям. Разве что с временем неувязка из-за визитов. Зато можно обдумать достойный ответ.

Наконец появилась информация от князя Болотникова. Хорошо, что заранее знали о необходимости поездки, не нужно готовиться, а то бы поднялась суматоха: князь ждёт его послезавтра, потому что на следующий день необходимо быть на аудиенции у военного министра графа Орлова. Наверное, всё-таки глава губернии знал о Питерском событии заранее, потому как у себя назначил «малый» приём. О чём Глебу и сообщили из канцелярии.

Приём так приём, ему-то какая разница, в каком формате пройдёт встреча, потому как неизвестно, зачем она нужна вообще? А бабушка и мать считали несколько иначе, но на исполнение их задумок времени как раз и хватило. Ничего особенного, просто барон Глеб Гамаюнов должен выглядеть, как барон: строгий элегантный костюм-тройка с галстуком, строгая элегантная причёска без торчащих вихров, в надлежащих местах – изображение герба рода. Пытались даже воротник и манжеты рукавов украсить вышивкой – строгой и элегантной, а брюки – скромными золотыми лампасами. Хорошо, что об этом сперва предупредили самого Глеба, а то бы в последний день всё отпарывали и заново перешивали.

«Сопровождающие лица», то есть Максим и два Сергея также подверглись тщательному одеванию, хоть им и не светили аудиенции, но «даже последний из обслуги гостиницы должен видеть перед собой достойных представителей рода Гамаюновых!» – приговорила Наталья Ивановна, и кто бы посмел с ней пререкаться!

Поскольку после Пскова сразу ждал Питер, ехать решили не автомобилем, а поездом. Вот как ни странно, а Глеб ведь так и не сподобился ещё прокатиться по железной дороге. Мобилетной связи с железнодорожным вокзалом в Луках не имелось, к сожалению, пришлось отправлять туда Нестора с водителем с твёрдым наказом взять самые самолучшие места на утренний поезд. Будут какие сомнения – связаться недолго. А какие сомнения у опытного слуги, который понял чёткую установку про места в поезде без упоминания их стоимости? Тем более, что других-то мест уже практически и не имелось, чтоб четверым разместиться. Раньше думать надо было некоторым князьям!

Ничего так себе купе оказалось – если не с треть, то с четверть вагона точно! С удобными диванами, приятным освещением, туалетом и ванной, а также «полным пакетом обслуживания» в дороге. Цена на билеты соответствующая. Наверное – никто у Нестора, кроме Натальи Ивановны, о том не спрашивал. При этом ехать-то всего 7 часов. Для такого расстояния, может¸ и многовато, но с чем сравнить, если такова техника, работающая на макродвигателях? А учитывая обслуживание и комфорт, можно и дольше ехать с удовольствием. Этот поезд, кстати, до Питера двигается, но именно на нём из Пскова не уедешь, не сходится по времени. Потому, выйдя на вокзале, решили тут же посмотреть расписание. И не только посмотрели, но и приобрели билеты на ночной поезд – уж приём-то у князя Болотникова всяко завершится к тому времени, а привести себя в порядок после поездки можно и в купе – специально некоторое время «доставали» кассиршу, чтобы билеты оказались в купе, подобном предыдущему. Переночевать Глеб решил в интернате, а также и время завтра до установленных пятнадцати часов здесь провести, и по городу напрасно не разгуливать. Да и не хотелось, если честно – «думы роились» и их необходимо привести в порядок.

Парни несколько волновались в дороге и здесь, но Глеб их убедил, что это не обычная городская гостиница, а вполне себе место, закрытое от обычных посетителей и весьма недурно охраняемое. Вот чтобы и дальше их не нервировать, и решил двигаться как можно меньше – только по назначенным делам.

«Малый приём» у князя, оказывается, был специально посвящён итогам разбирательства с делом Коростелёвых. Вроде бы и ничего особенного, только вот дело это двинуло такую волну по империи, что «источник» оказался в центре внимания имперских служб и, как говорится, «был весьма и недурственно обласкан». Пока, правда, на уровне местного князя. А ведь немалые силы бросил князь на ликвидацию одной всего нелегальной тюрьмы. Граф – не одиночка, без поддержки купленных полицейских чиновников проблем у него могло быть гораздо больше. Вот с этими оборотнями и пришлось разбираться дольше всего – поначалу Болотников пытался получать разные согласования с МВД, потом махнул рукой и приказал Скопину действовать в соответствии с ситуациями и законами, безо всякой оглядки на петербургских доброхотов и правозащитников. Тот и действовал, привлекая и оперативников, и «криминалистов», и магов-мозголомов. Естественно, что Глебу никто никаких подробностей не докладывал, но тот мелкий случай с вором Лысиковым, которого полицейский продал Удодовым, теперь о многом говорит. Да и не скрыть того факта, что всю полицию в губернии знатно перетряхнули сверху донизу.

Во всяком случае на приёме князь Болотников человек шестьдесят наградил медалями разного достоинства и именным оружием. Глеб Гамаюнов тоже был выделен, как «инициатор расследования уголовного дела» – это то, что прозвучало безо всяких пояснений. Под подобные формулировки, впрочем, попали почти все награждённые. Золотой княжеский знак «За особые заслуги» украсил скромный и элегантный костюм. К нему прилагалась немалая пятизначная сумма в рублях. Лишними не будут. Шестьдесят человек – немалое время, но народ военный, всё прошло строго и красиво, даже и музыка звучала. После – напитки, закуски, разговоры, танцы. А как же – на приёме присутствовал благородный разнополый цвет Пскова и некоторых окрестностей.

Глеб заметил, что во время этой части приёма то одного, то другого дежурные охранники в парадной форме приглашали пройти в боковые двери.

– Отдельные встречи с князем, – пояснил граф Скопин, находившийся в это время рядом с Глебом и заметивший его взгляд. – Думаю, что…

Продолжить не успел, поскольку Глеб удостоился такого же приглашения. Князь выглядел устало – наверное, это не просто из-за приёма, а по причине всех предыдущих событий.

– Присаживайтесь, барон, – указал он на кресло напротив себя по другую сторону стола. – Длительных разговоров вести не стану. Только самое важное. Пусть вам не покажется чем-то неприятным, но канцелярия имела поручение издали наблюдать за делами в новой территории вашего баронства. Человек вы в губернии новый и молодой, а убыточные земли кому понравятся – и это главная причина поручения. Однако вы смогли маленько удивить моих сотрудников: никаких нареканий, наоборот, лишь положительные отзывы. Теперь дело с… графами. Как бы вы сами не относились к происшествию на дороге, с которого всё началось, но опытные эксперты сделали заключение, что окажись на вашем месте кто-либо другой, и девяносто процентов вероятности, что мы так ничего бы и не узнали. Не знаю, что вам помогло, и никто не знает, но случайным захватом преступников это не назовёшь. Не возражайте, – князь устало махнул рукой. – Я же говорю, относитесь к этому, как угодно. У меня же речь об убыточных землях, в которые наверняка скоро превратится территория графского рода Коростелёвых. Поместье, несколько рудников с мастерскими остаются бесхозными. Верней, они конфискованы – рудники, я имею в виду, а поместье моей канцелярией выкуплено у наследников. Нужен новый хозяин. И им будете вы. Это не приказ, а награда с некоторым подвохом. Точней – с условием. Можете делать со своей новой собственностью, что захотите: продать, подарить, сдать в аренду, но она должна приносить прибыль. Это понятно? Вопросы имеются?

Эх, задал бы Глеб всего один вопрос, типа да на… мне это нужно? «Продать или подарить» – как это вяжется с прибылью, за которую теперь Глеб в ответе? Не смешно… Однако о наградах так спрашивать не принято. Но есть всё-таки необходимость узнать…

– Какие-либо сроки устанавливаются, ваша светлость? Для определения степени или результатов моего хозяйствования? Особенно речь о прибыли.

– Посадить на земли новых людей, открыть, может быть, новое производство… Три-четыре года вас устроят?

– Да.

– Тогда на этом разговор завершим. Об аудиенции у графа Орлова ничего говорить не стану – сам не знаю, если честно. А предполагать и вы можете, сколько угодно. Постарайтесь вернуться той же дорогой и получить в канцелярии соответствующие бумаги на владение бывшей собственностью рода Коростелёвых. И отмечаю, как положительное, что вы не стали спрашивать о графском титуле. Пока он для вас не предусмотрен.

Вот этого ещё не хватало бы – титула графского, да с землями, что влечёт за собой непременное наличие вассалов. Нет уж, барон – наследник рода вполне себе достаточно. Для всего, в том числе и для немалых проблем.

Когда он сообщил парням о новом приобретении, те растерялись: ладно удодовское хозяйство приняли с людьми, которые почти единодушно вошли в их род, а тут? Собственно, что именно тут – никто и не знал – кого интересовало, что там творится в роду у графа? Даже в давние времена, когда Наталья Ивановна ещё поддерживала связь с сестрой Варварой, и то никто не знал, чем занимаются Коростелёвы. А сказал он сразу только потому, что очень уж захотелось свалить часть тяжкой новости, разделив её маленько хоть с кем-нибудь. Родне сообщать не стал, оставил на «после Питера».

– Ладно, – вздохнул он. – Поехали дальше. На обратном пути заедем в Остров – в Псков вызовем автомобиль.

– Даже два вызовем, – предложил Максим. – В Острове не только осматриваться предстоит, но и с народом нужно поговорить по душам.

О встрече с графом Орловым Глеб старался не думать: тревожить она могла лишь предложением поступить на службу, так подобное предложение мог и Скопин выдать даже и от имени военного министра. Пришлось бы немало покрутиться, чтобы отказаться, чем вызвать вполне понятное недовольство. А остальные причины вызова не волновали, если только военный министр не пожелает его княжеством наградить с соответствующими условиями.

Ничего подобного: просто на официальном приёме в числе многих наградили орденом «За мужество и отвагу», да сам граф Орлов провёл пятнадцатиминутный разговор, более всего интересуясь становлением Глеба как барона, начиная с ритуала окончания школы-интерната. Никаких намёков на службу, зато куча предостережений: Орлов оказался в курсе событий с графами Барсуковым, Луговым и, особенно, с Полевым. Не знал только, к счастью, о графе Никоне Коростелёве да о Вегонусе. К счастью – потому как мог и наблюдение организовать.

– Никто не станет вам гарантировать полное спокойствие, барон, думаю, вы и сами это понимаете. Могу только сказать, что в жандармских управлениях всех княжеств и губерний в случае крайней необходимости вы можете сослаться на меня и получить поддержку в ваших законных действиях при наличии проблем со стороны… известных вам лиц. Если нет вопросов, всего доброго!

Вопросов не имелось, подозрения в том, что все его ответы записаны и будут анализироваться магами – были. Потому как при том, что за стенами кабинета Глеб и не обнаружил каких-либо охранников, но вот один наблюдатель сидел. Опасностью от него не веяло, зато вниманием… Явно, что тут не просто запись велась, но и некий специалист в менталистике потребовался. Наверняка в менталистике, хоть и не пытался в разум пробраться, зато ложь мог почуять мгновенно. И скорей всего, именно ради этого наблюдения затеяна вся процедура награждения его в Питере – орден мог вручить и князь Болотников, статус позволял. Присутствовал на приёме у министра и был награждён граф Скопин, но никаких «приватных» бесед с Глебом не затевал – так, поприветствовали друг друга, да обменялись парой ничего не значащих фраз.

Резиденция графа Орлова – это не поместье Гамаюновых, где можно спокойно заниматься «портальным наблюдением», здесь каждый кубический миллиметр пространства под взором живой и иной охраны. А уж очень хотелось посмотреть, кто это прятался за стеной! Разве что… Разумеется, на выходе из приёмной его ожидал слуга¸ чтобы сопроводить, куда нужно вон из дворца. Но Глебу оказалось срочно нужно в санитарную комнату. Слуга удивления не выразил ни словом, ни мимикой: видать, после посещения Орлова люди нередко обращались с подобной просьбой. В дальнем конце коридора и оказалась нужная дверь. Сопровождающий остался ожидать снаружи.

Убедившись, что никаких средств наблюдения нет¸ Глеб открыл «смотровое окошко». Князя Стрижакова он узнал сразу – личность внешне неприметная, но статус у неё такой, что запомнить было просто необходимо. Разговор с графом Орловым у призрака, видать, был очень коротким, князь уже поднимался, произнося последние слова.

– …ошибся, скорей всего. Но так лучше, чем ежели бы я посчитал его ординарной личностью, а он после оказался тем, кто нужен. Поводы я вам рассказал. Путь и мелочи, но не всякому доступны. Так что окажите любезность отслеживать всякие… скажем, не очень обычные случаи с молодым человеком. Кстати, имейте в виду, что недоброжелателей у его семьи намного больше¸ чем вы назвали. Я ведь в Пскове интересовался, у кого ещё есть к ним претензии. В основном, титулы у них ниже графского, а то и вовсе простолюдины, но у таковых, как вам известно, больше возможностей проворачивать незаконные делишки. Всего доброго, граф!

Стрижаков ушёл, оставив у Глеба крайне неприятное чувство. Особенно последними словами. Да и «поводы» или выводы, которые сделал Стрижаков о какой-то необычности Глеба, заставляли считать князя-призрака весьма наблюдательным человеком. Может, ему приходится заниматься – скажем, по поручению императора – поиском подобных себе магов. Вот и проявляет непонятную, на первый взгляд, активность. А теперь попробуй что-нибудь вытвори, похожее на ликвидацию портала у Финистовых или пленение Варлама. Да этот Стрижаков вполне способен связать даже сумасшествие графа Лугового с пребыванием Глеба в то время в Гомеле.

И что делать? Да и ничего особенного в общем-то, что себя напрасно накручивать? Считает же Стрижаков, что, «скорей всего», ошибся. Пусть и дальше считает, тут лишь осторожность нужна. Как обычно.

Снова скука дороги с оборванными мыслями. Правда, разбавил её вызовом бабушки – надо ж сразу отчитаться о поездке в Питер-то. Заодно уж мельком так сказал о награде от Болотникова в виде земель Коростелёва. Она сначала и не поняла.

– Шуточки у тебя, внучок… Интернатские. Удодовы, Коростелёвы… Стоп, ты что, серьёзно? Нет, правда, серьёзно?

– Более чем. Главное – отказаться невозможно было.

– М-да уж, порадовал! Хотя, чего это я в панику кидаюсь? Зачем отказываться – может ещё не так всё и плохо? Посмотреть бы надо побыстрей, а как?

– Теперь ты серьёзно, что ли? – удивился Глеб. – Такое ярмо на шею, а тебе – посмотреть вместо «как скинуть»?

– Спокойно, барон! – как-то уж величественно произнесла баронесса. – Ты вон из удодовского ярма конфетку сотворил, ужель с новым богатством не справишься? Глянь-ка: род начал прирастать не только людьми, но и землями! Я прям загордилась! Оно что, лишнее тебе, особенно, когда женишься, да дети пойдут, а?

– Снова ты за своё. Ладно, садись в автомобиль, приезжай в Псков, встретишь нас, сразу проедем к Острову, в поместье. И людей прихвати. Бумаги я в княжеской канцелярии заберу.

– Бегу уже. Когда поезд в Пскове будет?

Знакомства и ознакомления

Так и куда сначала – к Стратимовым или в Коростелёво? А название-то нужно срочно поменять, и без него память не почистишь. К тому же княжеские канцеляристы догадались в документе вместо названия поместья оставить пустое место. Вон родители, как узнали об этой награде, дуэтом заявили, что они туда ни одной ногой. Стало быть, туда и нужно направиться, а предположительную приятную встречу со Стратимовыми – на потом.

Договорились об этом после встречи на вокзале и посещения княжеской канцелярии – без бумаг на право владения какое посещение? Хоть при этом и обратный крюк получается. Подумаешь! Чай, не поезд. Наталья Ивановна умудрилась на трёх автомобилях приехать: с одной стороны, охрана, говорит, на всякий случай, а с другой, говорит, пусть побольше людей увидят, что на них свалилось. Прежде всего как раз на охрану и свалилось, пока ещё там с народом всякие договоры-разговоры состоятся, да неизвестно, чем завершатся, а собственность уже своя – вон и документы с благородными печатями, магически заверенными, на руках.

Как выяснилось, само поместье Коростелёвых, выкупленное княжеской канцелярией, рудники и охотничий портал до момента объявления нового хозяина находились под охраной полиции. Это и решением суда установлено, и больше некому, собственно, охранять бесхозную собственность. Точнее, собственность княжескую. В которой имелась странность. Как уж предки Коростелёва и он сам завели такой порядок, когда и почему – неизвестно. Можно бы и в архивах узнать, чего это в роду Коростелёвых не значилось ни одной семьи, кроме них самих, да только кого это интересует? Причины неизвестна, а факт есть факт: нету никаких Прокоростелёвых и других, кто мог бы оставаться на своих местах проживания в пределах родовых земель. Зато вплотную к их границам расположились территории пяти вассалов графа: баронов Шишкиных, Русаковых, Куропаткиных, Ручейниковых, Сойкиных. Вот они и поставляли временных работников для двух рудников и сторожей в графское поместье. Для охраны нелегальной каторги использовались другие наёмники – в основном из числа криминальных элементов, поставляемых графу Хвостовым.

Вот и весь бизнес графа: продажа макров и налоги с вассалов. Да, ещё и сдача в аренду охотничьих угодий на изнанке – тут всё оказалось законным, группы, отряды, охотники-одиночки могли за немалую плату выходить на промысел на третий-четвёртый уровни. Может, имелась возможность и дальше проходить, но Коростелёв рисковать не собирался: там такое обитает, что и того, что есть, можно запросто лишиться. Несмотря на высокую плату за вход в угодья, охотников очень устраивало то, что плата эта была фиксированной и не зависела от стоимости добычи. Тут же – обычный риск: можно и с пустыми руками выйти, а часто случалось, что народ обогащался за короткое время.

То есть вышло так, что вся территория графского рода являла собой безлюдную местность. Полицейские сообщили, что являлись к ним бароны-вассалы с вопросами, не будут ли распродаваться рудники, но только вопросами и ограничивались. Само поместье представляло собой огромный дворец – чуть ли не замок, выстроенный архитектором, сбежавшим из сумасшедшего дома, так всё переплетено и запутано. То боярское высокое крыльцо соседствовало с колоннадой белого камня, то острые шпили на крышах отделялись друг от друга двускатными черепичными кровлями и куполами-луковицами… Среди бесчисленных окон можно отыскать любую геометрическую фигуру. Ни одной горизонтальной линии, разделявшей ярусы или этажи, проследить невозможно. Но в целом – здание впечатляло именно своей «непредсказуемостью», во всяком случае, какого-то внутреннего отторжения не вызывало. Наоборот, тянуло к осмотру и изучению, а здесь не успеешь начать, как уже и привык ко всему.

И вот это всё нужно Гамаюновым? Если да, то кому конкретно и зачем? Глеб свалившееся на них богатство осматривал весьма скептически, а баронесса – с каким-то удовольствием.

– Ты, бабушка, смотрю, одинаково радуешься и ожерелью из жемчуга и этому поместью. Как так-то? – удивлялся внук.

– Нет, ожерелью радуюсь больше, – возражала баронесса. – Это ж твой подарок. А это вот – подарок судьбы, тобой же и заслуженный, как не радоваться? Приз, можно сказать.

– Так что делать-то с этим призом, а?

– Для начала нужно найти ему охрану. Ты что, вовсе разум потерял? Делом займись. Вот домой отправимся, на кого всё это бросим?

Тут она, безусловно, права. Глеб ещё раз уточнил у не успевших уехать полицейских фамилии бывших графских вассалов и отправил Максима с парой человек к Русаковым и Шишкиным. Выдав конкретные указания, какие люди и на какие сроки нужны.

Наталья Ивановна, не очень подробно осмотрев дворец, кухню, само собой, нашла и занялась приготовлением обеда из припасов, захваченных в Молотовке и закупленных в Пскове. В это время Глеба отозвал Евсей, по дороге ехавший в последней машине.

– Очень серьёзное у меня ощущение, господин Глеб, что от Пскова за нами наблюдают. Конкретно – от того магазина, где вы закупались подарками.

Вот же ж прокол! На самом деле, что ли, он так утонул в мыслях о Стрижакове и этом графстве, что ничего вокруг себя не замечал? Уж внимание-то к собственной персоне обязан был почувствовать! А если б не Евсей?

– На автомобиле? И где он сейчас?

– Да. Ехали за нами на пределе видимости. Тормознуть, чтобы посмотреть, сколько там человек, я не рискнул, чтобы не вспугнуть раньше времени. Как мы миновали Остров и свернули направо, на дорогу к поместью, из виду они пропали.

– Значит, – задумался Глеб, – либо ждут нашего возвращения, либо умчались докладывать кому-то, что мы сюда направились. Хотя доложить и по мобилету можно…

– А откуда им знать, что мы возвращаться будем? – резонно заметил Евсей. – Мы ведь и не будем, нам же к Изборску нужно, а отсюда напрямую проехать можно. Почти напрямую, конечно, но не старой нашей дорогой.

– Это им неизвестно. Только, если не дураки, могли и подумать о таком варианте, пускай и не про Изборск. Могут вызвать подмогу, а могут и сами начать наблюдение, подобравшись поближе.

– Что решаем?

– Решаем пообедать. Потом… Нас тут восемь мужчин, пока Максим отсутствует. Берёшь с собой троих, и осторожно двигаетесь к месту возможной остановки автомобиля наблюдателей. Не по дороге, а по лесу, само собой. Тут ведь километров десять? Двух часов вам должно хватить. Ваша задача – именно автомобиль с теми, кто в нём остался. Не обнаружите, сразу возвращайтесь. Найдёте, вернётесь на их колёсах. Мне нужно остаться, дождаться Максима. Если по пути туда вам встретятся такие же осторожные незнакомцы, пропускайте, мы их тут встретим.

Кто-кто, а уж Евсей по последнему пункту вопросов не задавал.

Через полчаса четвёрка парней Прогамаюновых в стороне от главных ворот преодолела стену и скрылась в лесу. Глеб включил свой сканер: четыре точки удалялись к востоку, а навстречу двигались две отметки – уже они километрах в полутора от поместья. Вот что бы раньше-то посмотреть? Остаётся мобилет, кто там посторонний чего услышит на таком расстоянии.

– Евсей, осторожно, вам навстречу двое идут, возьмите чуть правей. Где-то чуть больше километра от вас до них. Теперь сообщения – только от тебя. Дальше пяти километров я не вижу.

Собрал вокруг себя оставшихся, Наталья Ивановна в стороне не осталась. Всем же любопытно, чьё они внимание успели привлечь. Сам Глеб допускал даже и участие жандармов – мало ли какие указания успел раздать граф Орлов! Нормальное отношение к нему со стороны Скопина ещё не гарантировало невыполнение приказа, как раз наоборот – могло вызвать постоянную и плотную опеку. Однако они бы и начали прямо от канцелярии, а не от какого-то там магазина. Стоп. А в чей, собственно, магазин-то они заходили?

– Как в чей? – удивился один из парней. – Там же яркая вывеска от гильдии Вегонуса. Этот тип даже на выносных лотках не забывает свою фамилию рисовать.

Всё же решился что-то предпринять купец. А что именно, скоро станет известно. Если наблюдатели ещё какое-то задание получили, кроме слежки. А то, может быть, просто обязаны докладывать, где и в какой момент находится объект. Глеб вывел сканируемую местность на экран мобилета. Мелькало несколько точек к востоку и югу, но все от поместья, кроме четырёх плотных групп с юга – это, вероятней всего, возвращается Максим с представителями местных баронов. Приближающиеся две отметки не тормозили – чего им опасаться? Остановились только в лесу через дорогу – прямо напротив главных ворот. Наглецы. Глеб отправил своих людей им в тыл, чтобы по сигналу мобилетов притащили любопытных во двор. Сразу этого делать не стоило – наверняка у них имелась связь с теми, кто остался в автомобиле, могли и удрать. Минут через сорок Евсей сообщил, что автомобиль обнаружен и захвачен тихо. Двое пассажиров без сознания, зато оружия при них целый арсенал. И когда успели так снарядиться?

– Везите их сюда, и, как обычно, проведи обыск на предмет возможности самоубийства, – приказал Глеб, после чего сделал короткий вызов своим парням.

Десять километров не шибко хорошей дороги – двадцать-двадцать пять минут езды. За это время двое связанных и бесчувственных наблюдателей уже валялись в одной из беседок в сторонке от главной аллеи. Наталья Ивановна тоже решила поучаствовать в этой «акции».

– А то все вы делом заняты, лишь я поварихой при вас, – сообщила она и принялась осматривать организмы пленников. – Вот, кольца на пальцах правых рук. Посильней нажать – выскакивает мелкая игла, но её хватит для полного личного упокоения. Больше ничего нету, даже зубы в порядке.

Зубы зубами, а у каждого – автомат, два револьвера с макропатронами, два кинжала и засапожный нож. Нехило так для простых наблюдателей! Вот для самообороны, точно, пригодится. Допрашивать решили по одному. Все четверо оказались наёмниками из отряда охраны Псковского представительства Вегонуса. А задание получили простое – убить барона Глеба. С остальными как получиться, но его убить и по-тихому скрыться.

– Почему это задание получили именно вы? – спрашивал Евсей, который о наёмниках знал больше Глеба.

– Находились на дежурстве в офисе представительства. Обязаны реагировать на все приказы заказчика.

– Ой, на все ли? Ваш отряд нанят для охраны, отнюдь не для боевых действий по вашей инициативе, не так ли?

– Так… Но уж слишком большие деньги получили, а обещано ещё больше в случае удачи. Теперь-то всему отряду позор, и никаких заказов никто больше не даст.

– То есть вы получили прямое указание от главы представительства? – уточнил Глеб.

На что и получил «счетверённый» положительный ответ. Все допросы, разумеется, тщательно записывались. Да никто из четверых особенно-то и не запирался, киллеров всегда греет мысль, что они просто выполняли приказ. Кто его отдавал, тот и несёт ответственность.

Что ж, в этом несостоявшиеся убийцы правы: представитель Вегонуса ответит однозначно. Только вот как именно? Над этим стоит подумать. Он, конечно, получил такой же приказ от Вегонуса, но это уже был его выбор – выполнять или нет. Мог и уволиться, не рисковать. Небось ситуация с Вэйло в Могилёве внутри гильдии не тайна – сам же Вэйло и мог слухи о своём увольнении распустить. И о том, что ему предшествовало. Псковский же, имени которого и знать не желалось, от кормушки отстраняться не захотел. Так как? Проще всего, да и спокойней без лишних хлопот передать дело в Островскую полицию – они там после перетряски без всякой волокиты возьмутся за расследование и даже доведение виновных до суда. Тем более, что виновные вовсе не из благородного сословия. Но слова призрака Стрижакова засели в голове крепко: теперь всякое лыко ему в строку будет, чуть мелькнёт фамилия Гамаюнова в официальных отчётах или справках, сразу «раскопки» начнутся. Стало быть, самому придётся действовать. Без формальностей, и чтобы до Вегонуса дошло, что не стоит метать молнии угроз.

Тут и Максим вернулся, довольно оптимистично настроенный. Бароны Шишкин и Русаков своего сюзерена ненавидели, но вассальный договор, составленный неведомо когда, не давал возможности противиться всяким нелепостям, в том числе и низкой оплате тех, кто работал на графских рудниках. О высоких налогах – на грани дозволенного имперскими законами – и говорить не приходилось. И рокош не объявишь: Коростелёвы были крайне неразборчивы в средствах наказаний, да и богатство позволяло купить массу таких же неразборчивых наёмников. С другой стороны, бароны находились в некоторой даже растерянности: постоянное пребывание значительного количества людей на рудниках графа определяло ситуацию, при которой эти люди в баронствах и не требовались. Создавать новые рабочие места для своих, в целом-то, не проблема, только времени нужно немало. А тут очень кстати предложение Гамаюновых. Пусть пока и требовалось всего по двенадцать человек от баронства, но всё дома легче, да ещё и деньги обещаны приличные против графских. Двадцать четыре человека Максим и доставил – по шесть человек к рудникам и в поместье. Оружием и продуктами охранников обеспечивали их бароны на время до полного освоения земель Гамаюновыми.

Решили с Натальей Ивановной разделиться: делать ей ни в Пскове, ни в Изборске нечего. Не с представителем же Вегонуса баронессе разбираться, а со Стратимовыми как Глеб начинал общение, так пускай сам и продолжает. Она задержится здесь, чтобы проконтролировать начало работы охранников, а после с Евсеем двинется в свою Молотовку. Кстати, насчёт «здесь» – пора бы и название новым землям дать, чтобы выветрить из сознания людей эпоху Коростелёвых. На просьбу подумать Наталья Ивановна величественно обвела рукой горизонт.

– Думаю я пока одно, барон. Именно, что с этим приобретением будешь разбираться ты. Может, и жить тут устроишься с моими правнуками. Вот и называй, как хочешь.

– Вот и назову это место Правнуково, – обиделся Глеб. – Снова твои намёки…

– Не намёки, а прямые пожелания, – не согласилась бабушка. – А название мне нравится, только длинное оно. Назови просто Внуково – вот тебе и причина в Псков вернуться, чтобы это наименование в реестр канцелярский внести.

Дельное, между прочим, предложение-то!

По необходимости взяли две машины: в одной Глеб с Максимом и двумя пленниками, в другой – Руденко с Васильевым везли таких же «пассажиров». Если баронесса с остальной своей охраной их из Изборска не дождётся, то, учитывая конфискованный транспорт, до дома доедут спокойно.

Отметились в канцелярии, официально зарегистрировав бывшее Коростелёво под наименованием «Внуково» и помозолив глаза немалому количеству чиновников. Может, кто из прохожих и отметит их дальнейшее продвижение, так кто у этих прохожих спрашивать-то о том будет? Вряд ли представитель Вегонуса помчится с заявлением в полицию – может там и остаться надолго. А сам представитель просто обязан знать, кто ему визит нанёс.

Задержек не случилось – пленники дорогу знали и указали совершенно служебный вход – только для своих, обслуга проходила другим путём, как и всякое оборудование, мебель и тому подобное. Складские помещения вынесены за пределы основного здания, но они нынешних посетителей не интересовали. Вход охранял всего один человек из того же наёмного отряда. Увидев своих, даже и спрашивать ничего не стал, понял, что люди торопятся. Мимоходом подтвердил только, что хозяин у себя.

Второй этаж с небольшим количеством народу, дверь в приёмную главы. Секретарь, разумеется, голову от бумаг поднял и даже несколько удивился, увидев толпу из восьми человек, но успел сделать лишь один неопределённый жест – на него просто внимания не обратили. Две двери, пленники указали на правую, туда все и ввалились безо всяких вежливых стуков.

Сухощавый пожилой блондин с узким лицом поднял это лицо от бумаг, довольно спокойно осмотрел вошедших. Что-то понял.

– Господа наёмники, я вам что приказывал? Зачем вы ко мне привели этих… людей?

– Нет, господин Пауль, – вон как, оказывается, зовут главу Псковского представительства! Что тот – Вэйло, что этот Пауль – видать, Вегонус доверяет только лифляндцам. Наёмник продолжил. – Это барон Гамаюнов привёл нас к вам, предварительно взяв в плен. У него к вам появились вопросы.

– Но… Что вам от меня-то нужно? – подумав целых полминуты, выразил недоумение Пауль. – Вижу, что мой приказ не выполнен, так и я отдавал его не по собственному желанию.

– В данном случае ваше, точнее, твоё желание меня меньше всего интересует, – Глеб достал револьвер, то же самое сделали и его парни. – А интересует только то, что приказ меня убить вот этим наёмникам отдал лично ты. Я сюда зашёл, чтобы отдать точно такой же приказ своим людям. И они его выполнят.

– Ст… погодите, господа! – и без того бледный Пауль побледнел, кажется, с ног до головы. Поднял ладони, защищаясь от уже смотрящего на него оружия. – Я готов купить свою жизнь, назовите цену.

– Кто приказал тебе убить меня?

– Глава нашей гильдии господин Вегонус.

– Миллион рублей.

– Согласен-согласен… – засуетился представитель. – Наличными, чеками? Но наличность…

– Чеками.

– Ничего, если двумя?

– Ничего, выписывай.

Как и предполагалось, один из чеков принадлежал представительству гильдии. Дождавшись перевода денег на свой счёт, Глеб кивнул парням и повернулся к выходу. Только заметил для наёмников.

– Надеюсь, вы поняли, как недостойно нарушать уставы? Останетесь ли вы живы – теперь уже только ваше дело. Но учтите, что метки на вас всех стоят, что это значит, догадайтесь сами.

Больше в Пскове их ничего не держало, отправились прямиком к Изборску. Поместье Стратимовых располагалось прямо по дороге, километрах в пяти не доезжая до городка.

Не сказать, чтобы усадьба выглядела бедно, разве что по сравнению с вычурностью дворца или замка Коростелёвых отличалась простотой. Да и то – с какой стороны посмотреть: в нездешней памяти Глеба оставались всякие там владения Воронцовых, Потёмкиных, Шереметевых… Не в подробностях, но двух, трёхэтажные строения с колоннами, фигурными окнами и прочими признаками роскоши мелькали в голове. Тут и по сравнению с картинками в памяти попроще, но всё же жилые сооружения и хозяйственные постройки говорили, что владельцы их – люди не бедные. Были. Широкая площадь не меньше пары футбольных полей с трёх сторон украшена двухэтажными зданиями-близнецами, у которых в наличии имелись и колонны, и парадные подъезды, и стрельчатые высокие окна – как на картинках в голове Глеба. Крыши черепичные, высокие, когда-то были разных цветов, сейчас всё это поблекло, как и обветшалые стены. Ветхость – первое, что бросалось в глаза. Площадь изначально заполнена мини парком, где не предполагалось высоких деревьев, а лишь благородный кустарник среди которого имелись фонтаны, скульптуры, беседки, дорожки. Теперь всё заросло вездесущей осиной, густой травой, сквозь неё кое-где проложены тропки. Что там ещё на территории, даже и заглядывать пока не хотелось.

И кто тут, спрашивается, хозяйствовал больше семи лет? Вопрос чисто риторический – Глеба, к примеру, он вовсе не интересовал, поскольку ответ связан с ненавистной фамилией Коростелёва, а нынешние хозяева наверняка больше сегодняшними проблемами озабочены, что они и подтвердили. Хотя… Хотя разве может у нормальных людей напрочь исчезнуть желание лично наказать всех причастных к тому зверству, что над ними учинили?

– Это наше право, Глеб, – говорил за ужином глава рода. – А что до меня, так и обязанность. Было б то случайностью, когда вот эти пятнадцать человек выпали из жизни на семь лет, можно и забыть. Но не случайность же! Пусть кто угодно меня осудит, пусть обвинят в жестокости, но не успокоюсь, пока весь род Коростелёвых не исчезнет! Спрятались на Урале братья-графы, и наследство бросили, стало быть, есть от чего прятаться. И младшие сыновья казнённого главы… Ладно, это наши дела, рассказывайте дальше. Прошу прощения за вспышку…

Разговор-то, собственно, довольно спокойным получался, начиная со встречи на той самой площади меж зданиями поместья. Основными зданиями, нужно уточнить, поскольку принадлежали они отдельным семьям рода: главе, Павлу Васильевичу Стратимову, и его братьям – Савелию и Леониду. Все они крепко дружили меж собой с детства, потому и не стали «разбегаться» друг от друга. Может, и редкое явление, но так и ничего необычного в том нет. Разве что их хозяйствование несколько противоречило привычному для Глеба постулату: хочешь поссориться с лучшим другом или родственником, заведи общий бизнес. Здесь никаких ссор в жизни не случалось, не считая, конечно, мелких детских конфликтов. А куда без них, если в общей сложности в трёх семьях – девять детей, недалёких друг от дружки по возрасту?

Встретили Глеба с охраной все пятнадцать на вышеупомянутой площади: естественно, что он предупредил старшего Стратимова о приезде. Тут же перезнакомились, хоть всё тройное семейство запомнить сходу – дело нереальное, да никто и не торопился. Также, как и не спешили с расспросами – взаимными, между прочим. Начали, разумеется с благодарностей со стороны Стратимовых, которые сами по себе вывели на вопрос «как это получилось?» А ответить на него можно только с самого начала, то есть с момента нападения Варлама на семью Глеба. Об интернате – мимоходом, но встреча Глеба с Николаем Васильевичем Стратимовым поразила и возбудила всех. Глеб вынужден был рассказывать почти обо всех разговорах со старшим, как оказалось, из четверых братьев. Многое он упустил, разумеется, особенно то, что маг передал лично Глебу. И без таковых подробностей хватило воспоминаний.

– Жаль, что так вышло, – печально комментировал Павел. – Но судьба, куда денешься. Жизнь Николая полна приключений и новых знаний, сохраним всё непременно с признательностью. Даже за такую мелочь, как сохранение этого поместья… Куда бы нам деваться, если бы оно по закону перешло к кому-то?

А Глеб продолжил свою нескончаемую повесть. И хоть уже далеко за полночь, но никто и не думал расходиться, включая и молодёжь – им ведь необходимо знать, что вокруг происходит, особенно в близком окружении. А особенно – о взаимоотношениях с родовыми богами. И неприятностей своего рода не стал скрывать, в итоге которых появилась мысль о создании клана – при этом отметил, как буквально всех Стратимовых охватила моментальная задумчивость. Ничего предлагать не стал, в этом случае инициатива со стороны рода Стратимовых предполагалась. При этом какими бы «хорошими» они сейчас не выглядели, мало ли… К ним тоже присмотреться нужно. Да и им самим – к чему в клан вступать, если все, кто уже пожелал, основной причиной этого считали безопасность рода, а Стратимовым кто угрожает? Но глава эту самую причину уловил чётко.

– Думаю, ваше решение правильное, – дал он перевести дыхание Глебу. – Кроме барона Конева, пожалуй, у всех вас сплошные неприятности и неприятели, мягко говоря. Молодец тот, кому эта мысль пришла в голову. Нам, может и рано о том задумываться, кому мы ещё дорогу перешли, кроме Филарета…

– А поподробней в этом месте можно? – заинтересовался Глеб. Никон Коростелёв за своё участие в горестях Гамаюновых ещё ответит. А вот третий граф причём?

– Можно, хоть и противно вспоминать, но и забывать не будем. Ни к чему забывать! Ничего, что я с вами поделюсь историей своей? Меж собой-то всё давным-давно обговорено, и всякие-разные подозрения подтверждены. Но только меж собой, повторюсь. А в самом деле… Кто б сказал. Ладно, я коротко. Вы, Глеб, и сами небось поняли за короткое время баронства, что людская зависть безгранична. Да вы и сами, ваш род, на этом обожглись. И больше всего удачливости или успехам других завидуют бездельники. Всякие, но особенно наглые и опасные – среди благородных. Вот к таковым мы относим род Коростелёвых. Что они сами-то делали, чем, собственно, занимались? Да ничем! Непонятно, как титул с землями получили. Впрочем, предки у этих, может, и были достойными людьми. Лет десять тому как на нас обратил внимание Коростелёв Филарет – один из братьев. С разных сторон подъезжал, чтобы хоть каким-то боком прицепиться к нашему бизнесу. Типа и деньги готов вложить в общее производство, и рудник с цехом обработки в аренду взять, и помолвку совершить с одной из наших старших дочек, то есть законно породниться – а сколько им лет-то было, гляньте-ка! Много ещё чего выдумывал, пока вовсе не обнаглел и не предложил, точней, потребовал стать нашему роду его вассалами – он-де решил приобрести статус самостоятельного земельного графа, а мы как раз под боком живём. Тут уж мы не выдержали, послали его прямым текстом. Публично на одном из княжеских приёмов. Когда он по пьяни начал там громогласно хвастаться, что, мол, мы к нему с просьбой вассалитета обратились, а он, благодетель, ещё думает. Я его тогда на поединок вызвал. Он отказался, позорник. А через неделю где-то мы тут собрались отметить семейный праздник. На том всё и кончилось. Как нам теперь его не подозревать? Хоть и нету доказательств никаких. Хотели было после суда его встретить, да куда там! Скрылся на своём Урале. В канцелярии нам тихонько шепнули, что они с Никоном туда перебрались как раз после того давнего скандала с несостоявшейся дуэлью. Типа от всеобщего позора. Не знаю…

– А как же…

– Вы о наших рудниках, небось. Ага. Тут тоже непонятно. Само поместье, как выяснилось, какому-либо отчуждению не подлежало, пока не имелось доказательств нашей гибели, но об этом вы знаете. А вот рудники с производством всё же очутились в руках Коростелёвых под началом двоих младших сыновей старшего графа. Наши родовые семьи сразу ушли с насиженных мест, а что без них можно сделать? Пока видим, что что-то добывали как сырьё, его и продавали. Только, когда мы тут появились, все наёмные работники как один, исчезли, молодые-то графы под судом… И конечно, мы как бы теперь не шибко опасаемся, что Филарет с Урала возобновит свои притязания. Но если он виноват в наших бедах…

– Понятно, – задумался Глеб. Рассказывать о Никоне он пока не собирался, но и упускать из виду союзника тоже не дело. – Не считаю, что судом и наказаниями дело завершилось. Месть – она везде месть, это свойство очень может быть присуще Коростелёвым. Потому я с тех уральцев тоже глаз спускать не собираюсь. Так что давайте договоримся безо всяких обязательств, что если будут появляться новости в этом плане, то ими друг с другом делиться. На всякий случай.

– Договорились!

– А планы на ближайшее будущее имеются? Если не секрет?

– От вас – не секрет, – улыбнулся Павел. – Да и чего тут тайны разводить? Хозяйство и бизнес нужно восстанавливать. Вот Петро побывал, на неделе обещал связаться, рассказать, что они там нарешают с возвращением. Сам-то он со своей семьёй уже как бы и готов. И то – они все на чужбине те самые семь лет, а это разве много, чтобы глубоко корни пустить? Так что думаю, вернётся много. Ещё они там и с теми, кто в Белый Город ушёл, связываются. Вот и весь секрет, и все планы. После же этого разговора надо бы как-то обдумать возможность связей – хоть каких – с нашей богиней. Вон после вашего-то рассказа нам всем шибко завидно стало. Тем более, что, как вы говорите, богини эти – одного поля ягода., пусть они меня извинят.

– Не буду ничего обещать по поводу связи, но уж посетить наше святилище приглашаю. Да и вообще, посмотрите, как живёт род Гамаюновых.

С утра побродили по окрестностям, поскольку в самих жилых помещениях вовсю шёл ремонт – Павел Стратимов с братьями не желали упускать ни минуты на восстановление хозяйства, потому работы велись и на бывших прудах, где в былые времена плодились «производители жемчуга». Сейчас это водное хозяйство представляло жалкое зрелище: разве что болотами можно его называть. Коростелёвых заботы и постоянная работа никак не привлекали, да и не смыслили они ничего в этих делах. В четырёх рудниках добывались кое-как макры, в необработанном виде и шли в продажу. Да и кто б их обрабатывал? И рудники посетили – ничего особенного: первый уровень изнанки различался в разных местах – правда, порой очень сильно – лишь природными и климатическими особенностями. Хорошо ещё, тут купола содержались в целости, а их укреплением Стратимовы озаботились в первую очередь. Кстати, Глеб впервые увидел, где появляется этот речной жемчуг. Раковины напоминали пресноводные перловицы или морские мидии, только в разы крупнее. И росту, и размножению их как раз и содействовали обработанные макры, они же и при ювелирных работах применялись. Как именно – вот это уже чисто родовая тайна. Глеб и не пытался спрашивать – сам бы о своих кристаллах никому рассказывать не стал. К вечеру отправились в свою Молотовку. Как-то водители умудрились найти путь через Пустошку – короче, мол. А Глебу почему бы и не пообщаться с сестрой и главой местных Прогамаюновых. Тем более, что Лариса могла гордиться, что первая услышала в подробностях о Стратимовых. Вместе с Надеждой, само собой.

Услышали чуть позже и остальные Гамаюновы. А заодно и Финистовы с Коневым, который в этом случае представлял род Коневых, потому что речь зашла уже об официальном создании клана. Ради такого случая Глеб не поленился, перевёл сюда порталом Жаровых – Ивана с женой Екатериной и матерью Еленой Юрьевной, якобы воспользовавшись портальными свитками.

О Стратимовых выслушали с интересом и сочувствием, однако никаких особых других эмоций не выказали – действительно, ведь присмотреться нужно, прежде чем в любые отношения вступать. А так-то до сих пор кто о них знал? Присутствие богини Стратима в их пантеоне не говорит ещё ни хорошего, ни дурного, связи меж людьми и родами определяются только ими самими, как и получилось в случае с присутствующими.

– Знаете, – говорил Иннокентий Ильич, супруг баронессы Гамаюновой, а по совместительству глава рода Коневых и главный в Луках жандарм. Последнее, впрочем, сейчас всех очень устраивало в смысле его юридической подкованности. – Знаете, господа, я, например, вижу необходимость в ускорении создания клана после рассказа Натальи Ивановны и Глеба о нападении на них во Внукове. Я, между прочим, до сих пор в родовом плане вообще спокойно жил. Но родовой план несколько изменился в лучшую сторону, и вот… О чём это я? О клане, само собой. Признаюсь, меня эта ситуация настолько заинтересовала, что я позволил себе подготовить черновики необходимых для регистрации документов, – последнее скромное признание вызвало всеобщий глубокий и искренний вздох облегчения. Конев огляделся. – И чувствую, что не зря торопился. Итак. Все положения имперского законодательства тут учтены. Попытался разобраться, вернее, учесть разницу между родом и баронством, а то знаете, тут я – глава рода, а тут главный барон, тут мне можно войну объявлять, здесь – нельзя, в этом качестве вправе ожидать и просит помощи, в другом нет… Помните, о чём, мы говорили. В данном документе титулы при внешних конфликтах приравнены к родовому статусу. И пусть барон Удодов объявляет войну барону Гамаюнову, клан в полном праве встать на защиту вышеупомянутого Гамаюнова, а вот вышепоименованный барон Удодов без сюзерена обломится, по выражению баронессы Гамаюновой. Также, как и положено, прописаны отношения внутриклановые и внешние связи, включая пункты о том, что каждый отдельный род вправе без особых согласований с кланом заключать договоры и сделки с любыми родами при отсутствии наличия вреда другим родам клана и клану в целом…

– Вот бы ты со мной ещё таким языком поговорил как муж, – усмехнулась Наталья Ивановна. – Именно как муж и обломился бы. Сами всё прочитаем, хотя не доверять твоей компетентности оснований нету – отсутствие её наличия не замечено. А вот имеются ли вопросы для всеобщего решения?

– Во-первых, сейчас требуется окончательный ответ от всех глав родов о согласии создания клана и вступления в него. Этот вопрос я задаю на всякий случай под запись в мобилете. По умолчанию считается, что данный вопрос согласован с вашими семьями. Формальность, но необходимая. На всякий случай. Барон Гамаюнов Игорь Валерьевич?

– Согласен.

– Барон Жаров Иван Емельянович?

– Согласен.

– Барон Финистов Яков Иванович?

– Согласен.

– Барон Конев Иннокентий Ильич также согласен. Следовательно, после прочтения вами вышеупо… подготовленного документа можно ставить подписи и заверять их родовыми перстнями-печатями. Сколько потребуется времени на чтение?

– Предлагаю начать, не сходя с места, – предложил Жаров. – И не вставать, пока не завершим.

– Но у меня один экземпляр, – растерялся Конев.

– Будем читать вслух, – поддержал Жарова Финистов. – По очереди. Ещё есть вопросы у автора вышеупомянутого документа?

– А как же! – удивился автор. – Необходимо решить главное, пожалуй. Забыли о том, что в договор необходимо вписать главу клана? Уж не думаете ли, что я сюда себя самого поместил? Невместно по понятным причинам. Учтите, что в документах клан будет называться по фамилии главы, хотя как раз это никого ни к чему не обязывает, поскольку роды остаются по-прежнему в своём полном статусе.

– Причины-то как раз непонятны, права у нас, как понимаю, одинаковы, – вступил Игорь Гамаюнов. – Как и обязанности отныне. Но вопрос правильный, выбирать главу нужно. Может, у кого-то уже есть предложения?

– Знаете, – улыбнулся Яков, – думаю, что право предложить главу нужно предоставить первому тому, кто вообще когда-то придумал создать клан. Никто не против? Люба, кого бы ты хотела видеть главой нового клана?

Девочка от неожиданности растерялась так, что и слова вымолвить не могла, только зарумянилась чуть не до слёз. Медленно поднялась, неуверенно посмотрела на всех по очереди, глубоко вздохнула, решительно сжала кулачки.

– Буду говорить, что думаю. Пусть простят меня родители, но предлагаю избрать главой клана барона Глеба Гамаюнова. И пусть он моложе других, и пусть не глава рода, а только наследник, но не он ли сделал так, что вот мы сейчас все вместе? Уж не говорю, как он успел за недолгое время помочь всем нам. Даже…

– Что даже?

– И что «даже»? – поинтересовалась Наталья Ивановна.

– Вам с Иннокентием Ильичом лучше знать… – потупилась Люба, но закончила решительно: – Так что предлагаю, чтобы Глеб!

И, между прочим, вызвала аплодисменты вместе с улыбками и усмешками в сторону баронессы Натальи Ивановны и Конева. Но жандарму ли смущаться от подобного?

– Судя по реакции присутствующих, предложение уважаемой баронессы Любови Финистовой принимается безоговорочно, – констатировал он. – Или всё же есть возражения? Например, у барона Глеба? Или у кого-то ещё по поводу того, что клан будет называться по фамилии главы?

– А смысл возражать, даже если и есть основания? – Глеб поднялся. – Никто их, чувствую, во внимание не примет. Даже те же молодость и неопытность. Судя по реакции. Так что просто поблагодарю за решение и тут же выскажу одну просьбу. Не под запись, если можно, поскольку необходимые на всякий случай формальности соблюдены. Исходя из условий, по которым создан клан, думаю, что каждый род в повседневности просто продолжит своё собственное дело. Мне же, видимо, предстоит заняться, не говоря о представительских фикциях, обеспечением безопасности всего клана. Поэтому, во-первых, прошу утвердить главой службы клановой безопасности Максима Прогамаюнова, поскольку именно с ним мы много делали и многое друг о друге знаем, а это, поверьте, для меня очень важно. И, во-вторых, считаю необходимым выделить для этой службы по… не знаю, сколько бойцов будет достаточным. Но вот барон Конев уже, к примеру, занялся подготовкой таких специалистов, знает, насколько это необходимо.

– Разумеется, знаю, – подтвердил Конев. – Потому вряд ли кто из присутствующих станет возражать против деловых и крайне важных предложений, не так ли, господа? И хотел бы сразу внести предложение по окончательной ликвидации нападок со стороны пресловутого Вегонуса. Думаю, что пора передать дела в ведомство губернской жандармерии, так как виновник проживает за границей губернии и действует из Лифляндского княжества.

– Вот здесь я вынужден категорически возразить, – Глеб стал очень серьёзным. – По некоторым причинам, о которых вынужден умолчать, нам никак нельзя привлекать никакие государственные службы. Вегонус останется под моей личной ответственностью. Надеюсь, недолго. Кое-что я, конечно, поясню барону Коневу как лицу официальному, только подозреваю, что он и сам скоро догадается, в чём дело. Наталья Ивановна, что у нас по планам?

– Господа, у нас в планах предварительное торжество по поводу общего решения об официальном создании нового клана и назначении главы клана Гамаюновых – все наши семьи должны срочно об этом узнать. «Предварительное» – потому что настоящее устроим после регистрации клана в имперской канцелярии. Как и положено, господа. К местному же событию всё уже должно быть готово, пожалуйте в трапезную, – церемонно завершила баронесса и буднично добавила: – минут через двадцать, само собой, поскольку привести себя в порядок необходимо всем, как мне кажется.

Буквально на другой же день барон Конев во время обеда проинформировал всех Гамаюновых о том, что он вынужден подать в отставку.

– Причины сообщить не могу, хотя, кажется Глеб о них догадывается – вчера он кое на что намекнул. Только вот откуда у него такие догадки, не понимаю. Не поделитесь, глава клана?

– Подробно не могу, – признался Глеб. – Но кое-какие намёки, очень туманные, получил во время аудиенции у графа Орлова.

– Если это связано с аудиенцией, кое-что становится понятным, хоть и не до конца, – Конев задумался. – Если коротко, но чтобы хоть как-то для всех стала понятной причина отставки, сообщу, что утром я получил от губернского управления приказ, с которым никак не могу согласиться. Если бы он исходил от графа Скопина, могли быть варианты, но граф сейчас в длительной командировке, а с замещающим его бароном Сычёвым у нас как-то не сложились нормальные отношения. Но это уже неважно.

– А с тем, кто вас заменит, сложатся отношения? – спросил Игорь. – Не служебные, понятное дело, но он ведь наверняка станет выполнять тот приказ, от которого вы отказались. Да и вам за отказ не грозит ли что-нибудь?

– Вот кто бы вам ответил определённо? – нахмурился Конев. – Время покажет. Во всяком случае, служебные тайны я и в отставке разглашать не намерен, да и не смогу. Кто будет вместо меня – не знаю, если оставит кого-то из моих помощников, найдём общий язык. Но это в лучшем случае. А какие-то неприятности в мою сторону – так теперь есть клан и его глава. И служба безопасности. Зато теперь Глеб может рассчитывать на мою поддержку в делах с Вегонусом. Об этом мы с ним ещё поговорим. Давайте решим вопрос с регистрацией клана.

– Не собираюсь медлить, – заявил глава. – Документы фактически все готовы, ещё раз проверю. Выйду на связь с имперской канцелярией, номера в сетях найду, узнаю, когда они смогут меня принять. Тут же и оправлюсь. И ещё на всеобщее одобрение или укоризны. Открытым остался вопрос об использовании усадьбы Внуково с сопутствующим хозяйством. Разумеется, у всех посторонних лиц любого ранга не вызовет недоумений то, что в этом поместье станет проживать глава нашего клана с той службой, которая ему необходима. Но как к этому отнесётесь все вы?

– А кто, кроме меня, может возразить? – удивилась Наталья Ивановна. – Всем присутствующим, даже Ларисе, не всё равно, где ты живёшь? Это я уже привыкла, что ты всегда под рукой и перед глазами, но так и связь не пропадёт небось. А для наших родовых семей вообще прояснится наконец, кто тут в Молотовке главный, а то порой уже и не знают, к кому по делам обращаться.

Гости, на сей раз, можно сказать, официальные, в лице глав родов, входящих отныне в клан Гамаюновых, с семьями разъехались к своим делам. К своим новым делам обратился и Глеб, для начала проведя длительный разговор с Максимом и более короткий – с тем же Коневым. Ничего особенного: Максим прекрасно сознавал, что барон, открывая свои секреты, вправе рассчитывать на полнейшее понимание и ответственность такой должности. Вопросы обсуждались чисто деловые, в основном, касающиеся налаживания связей внутри клана и первоочерёдность решения «внешних» проблем, о которых Максим знал практически всё. Как Глебу и виделось, основным местом базирования бойцов решили сделать Внуково, официально обозначив его учебной базой. Поместья каждого рода имели собственную охрану – тут требовалось, в основном, обеспечить безопасность с технической стороны. Каждую деталь начала новой службы Максим старался уяснить в подробностях, сидели с утра до полудня, но вовсе не напрасно. Глеб думал, что возникнут сложности с семьёй Максима, где дочери вот-вот выйдут замуж, но парень успокоил.

– Вот и выйдут вот-вот, своя жизнь начнётся, а парню по малолетству даже интересно поменять место жительства, чего-то новое узнать. Супруга же всю жизнь работала на добыче макров, хорошо их видит, так и во Внукове найдёт себе место. Нет, не будет проблем.

– Тогда связывайся уже с главами родов… Хотя, погоди, сначала подумай, сколько нам от них людей потребуется и для чего. Как и решили, пусть охрана у них останется своя, какая – это им решать, а нам для начала много народу не нужно: и полноценной войны не предвидится, и лишнее внимание к Внукову нечего привлекать.

Конев же, несмотря на служебные тайны, не стал скрывать, что получил приказ организовать плотное наблюдение за Глебом, в том числе и во время его поездок – тут следовало привлекать тех коллег, что работали в местах пребывания Гамаюнова. Главная цель – участие Глеба в непонятных и странных событиях, особенно конфликтного характера. Вот так, не больше и не меньше. Плотный колпак. Кто распорядился – Орлов или Сычёв, теперь уже неважно. Важно, что не должно быть никаких странностей для внимательного жандармского взгляда. Так и не будет странностей – на обеспечение безопасности своих людей и противодействие противникам много чего списывается. Особенно самой службе безопасности, даже и превентивные действия, нашлись бы законные основания и обоснования.

– Что думаешь делать с Вегонусом? – не выдержал, наконец Конев. – Он ведь пока не отреагировал на разгром Псковского представительства. Точней, плевать ему на представительство, но немалые деньги второй раз пропали. Вот тут он не успокоится, уж поверь – кстати, извини, я всё-таки иногда буду переходить на «ты», само вырывается – поверь моему опыту, таких людей немало встречал.

– «Я тоже», – чуть не вырвалось у Глеба, сдержался. – А что думать, такие неприкрытые угрозы оставлять без ответа нельзя. А ответ может быть только один, самый резкий и эффективный. И в общем я к нему готов, нужно только спланировать отвод всяких подозрений как от меня, так и от клана в целом.

– Конкуренты?

– А откуда мне их знать? Я в торговых делах, тем более такого масштаба, хуже, чем никто. И сколько на это времени нужно – мало ли на что он решится.

– Есть у него противники в торговле, особенно местные, которым Вегонус давно поперёк горла, да и в самой Лифляндии наверняка имеются. Но ещё и внутренние гильдейские склоки нужно бы учесть. Вот потеря миллиона за короткое время, думаешь, ему не аукнется? Его главы представительств – далеко не последние пешки в гильдии, наоборот, это первые люди в руководстве, которые выбирают себе главу, но каждый мечтает об этом кресле. Такой провал – отличный повод, чтобы поднять волну недовольства и прямых обвинений в некомпетентности. И ты правильно сделал, что оставил в живых того Вэйло из Могилёва и Псковского Пауля – они по поводу своего увольнения молчать не станут вдвоём-то, уж точно поставят коллег в известность, какой приказ им отдавал Вегонус, в результате которого они чуть было не погибли.

– И что это нам даст? – не очень понял Глеб

– То, что сейчас в Риге начнутся тихие, а потом и открытые претензии к главе гильдии: с двоими так поступил, так и с другими может. Он же приказывал заниматься делами отнюдь не торговыми. А склоки меж таких людей, владеющих большими деньгами, знаешь, чем могут обернуться?

– Понятно… – Глеб задумался. – И как мне… нам узнать, когда и где, например, соберётся внеочередная сходка гильдейского руководства?

– И что это нам даст? – теперь не понял Конев.

– То, что неизвестно, чем может закончиться сходка людей с большими деньгами и, главное, с претензиями.

– Не до конца, но тоже мысль понятна. Есть у меня, конечно, связи с коллегами в Риге, но также нужно думать, как не оставить следов. А то ведь можно и заинтересоваться, чего это вдруг соклановцу Гамаюновых потребовалось знать о той гильдии? Но я подумаю и очень быстро. Сейчас бы не проморгать ответный ход психованного Вегонуса.

– И уж если позволите, Иннокентий Ильич, один не очень скромный вопрос, – дождавшись утвердительного кивка Глеб, чуть смущённо продолжил. – Насколько я знаю, ваша жизнь, в основном связана с армией – жандармы ведь тоже в военном ведомстве. Признаюсь, меня весьма удивило, когда я узнал, что ваш род занимается далёким от вашей профессии делом, то есть кожевенным производством. Меня сейчас не история интересует, хоть и крайне любопытно, как это произошло. А вот чем вы теперь заниматься станете? По жизни, так сказать? В моём вопросе, как понимаете, есть и несколько эгоистический подтекст, поскольку ваш опыт и знания…

– Можешь не продолжать, глава, – усмехнулся Конев, подняв ладонь. – Мой опыт к твоим услугам в любой момент. А по жизни, что ж, так уж получилось, и это, действительно, история, в которую неохота заглядывать. Из неё могу только сказать – если ещё Наталья не говорила – у меня есть сын, наследник, так что род продлится. Он в армии на дальнем востоке. Приехать на мою женитьбу не смог, но обещал вскоре появиться. Отношения у нас вполне нормальные, и через полтора года вернётся сюда насовсем. К родовым делам. Женится, куда денется, тридцать лет ему. А я… Займусь вплотную делом, тоже – куда денусь. В смысле тем самым кожевенным производством, до которого из=за службы руки не доходили. Народ у Проконевых работящий, во всём на них полагаюсь, так что думаю, моё участие выразится, в основном, во внешних связях. Пока это всё, что могу сказать.

Благодарю.

Неймётся некоторым…

– Где вы находитесь? – спросила в мобилете Алина, как она представилась. Это уже когда Глеб объяснил причину своего обращения в имперскую канцелярию. – Меня интересует, сколько вам потребуется времени, чтобы до нас добраться?

– Э… – растерялся Глеб. – Поезд из Лук может меня доставить в Петербург через три-четыре дня.

– Вот я вас на пятый день и записываю на приём к третьему помощнику на одиннадцать утра. Правое крыло главного корпуса канцелярии, второй этаж, кабинет тринадцать, Смирнов Вадим Алексеевич. Записали? Повторите. Верно, не забудьте документы, что вы перечислили. Всего доброго!

Сходу повторить несложно, а запись в мобилете остаётся, не ошибётся небось. Удивила, конечно, оперативность, так чего в жизни не случается! Остаётся надеяться, что и господин третий помощник кого-то там не станет себя вести, как приснопамятный полицейский в Луках.

Пока Максим вовсю разворачивал бурную деятельность по созданию полноценной, в его понимании, службы безопасности, в том числе усилил наблюдение за подходами с запада к Внукову и Пустошке, пока Конев неведомыми путями искал выходы на Рижскую гильдию торговцев, Глеб готовил и проверял тыщу раз документы на регистрацию клана. Заказал билеты на памятный поезд в вагон люкс – надо же, как понравилось! – да и отправился с двумя Сергеями, получив благословение родителей, сестры и бабушки.

Как ни странно, но об этом эпизоде в виде регистрации клана в имперской канцелярии и вспомнить-то нечего. А ведь как волновались все причастные! Ведь всем известно, что последний раз клан создавался больше полувека тому назад, и сильно переживали по поводу того, как к этому теперь отнесётся императорская власть. Да безразлично как-то отнеслась власть в лице третьего помощника руководителя канцелярии Смирнова Вадима Алексеевича. Во всяком случае, внешне безразлично: решили создать клан – флаг вам в руки! Документы в порядке и по форме, и по содержанию, вопросов не имеем, подождите в приёмной минут десять, пока оформляется свидетельство о создании клана и его регистрации. И второе – об утверждении первого главы клана. Захотите в дальнейшем этого главу поменять – дело ваше, никто и слова не скажет, а первый – утверждается канцелярией от имени императора. И ещё – советую обратить внимание на указанные вами в документах причины создания клана. Безопасность – дело достойное, и обоснование её защиты вами достаточно убедительно и подробно описано в приложении. Глава канцелярии наверняка заинтересуется указанными вами событиями и, возможно, проинформирует о том императора. Реакция их обоих никому неведома, но всё же будьте готовы к приёму официальных лиц. Или приёмам. Или к ответам на вопросы по мобилету. Это на всякий случай предупреждение, чтобы указанные мной ситуации не стали неожиданностью.

Вот и всё. Вручили Глебу свидетельство – просто, без никакой помпы, да пожелали спокойной деловой жизни на благо отечества. Сергей Васильев и Сергей Руденко, оставшиеся ожидать Глеба в «дежурке» первого этажа, настроились «отдыхать» весь день, и крайне удивились, когда меньше чем через час глава клана вышел с победной, но несколько растерянной улыбкой. Протянул парням бумаги, пожал руки.

– И это всё, господин барон? – протянул Руденко. – Столько переживаний из-за часа посещения канцелярии? А говорили – месяц на рассмотрение! Вопросы-то хоть были?

– Нет. Приняли документы, просмотрели, вписали что надо куда надо, выдали свидетельства, куда мы теперь, по кабакам и музеям? Нас дома ждут дня через три, не меньше. А сообщения по мобилету – только к вечеру, а сейчас полдень.

– Смеётесь, господин барон? – Васильев даже покраснел от возмущения. – Какие кабаки? Какие музеи? Какие прочие помешательства нашему возврату, а? Надо же срочно, только как? Нельзя же…

– Почему нельзя, если портальный свиток есть? – Глеб помахал свитком перед лицом своей охраны, а заодно – и перед любопытными физиономиями двоих дежурных. – Выйдем за ворота и окажемся дома. Там кабак устроим, чтобы дым коромыслом!

Дым не дым, коромысло не коромысло, а шум поднялся достаточный, чтобы поднять в воздух всех ворон в округе. И это только при наличии во дворе Натальи Ивановны, Валентины и нескольких работников. Лишь глянув на документы в руках Глеба, старшая баронесса Гамаюнова ухватила мобилет и набрала поочерёдно Конева, Финистова, Жарова и Ларису. Завершала все сообщения тремя словами: «Не жалейте портальных свитков!» Кто бы возразил-то? Разве что Конев не мог прибыть срочно, поскольку в этот момент передавал в Луках свои жандармские дела присланному преемнику. Зато не успели все явиться, пообнимать Глеба и Сергеев, а обслуга не успела накрыть столы, как случилось нечто неожиданное. У Глеба заверещал мобилет, потом при отзыве из него заверещал незнакомый мужской голос.

– С тобой, барон, говорит начальник уездного жандармского управления Сычёв. Ты как осмелился выехать из уезда без доклада о том в управление и лично мне, когда я уже назначен в Пскове? Как ты посмел явиться обратно и опять же мне не доложиться? В тюрьму захотел? Под арест захотел?

Голос слышен чуть не по всему подворью, народ застыл в недоумении. Это что же творится-то, а? Но Глеб сообразил, в чём дело, и не удержался от смеха. Но ответил, как мог, серьёзно.

– Как ты посмел, Сычёв, разгласить государственную тайну? Ты какой приказ получил? Организовать за мной тайное и негласное наблюдение! Так, чтобы ни одна душа об этом не знала, в первую очередь я сам. Ты же объявил сейчас об этом на весь белый свет, и я все твои слова записал. Немедленно сообщаю о твоём неслыханном преступлении графу Орлову лично…

В то время Глеба перебил голос Конева – он, видимо, тоже всё слышал и перехватил аппарат у Сычёва.

– Позвольте, глава клана, мне заняться этим вопиющим событием, так будет удобней и быстрей. А вы, в свою очередь, имеете право обычным порядком направить жалобу на самоуправство жандармерии графу Орлову и князю Болотникову.

– Позволяю, барон! – торжественно ответил Глеб и отключился. И обратился к окружающим. – Вот вам и причина отставки Конева. Раз уж идиот какой-то Сычёв тайну выдал, можно и всем узнать. Некто из ненормальных руководителей жандармов решил, что за мной следует приглядывать из-за частых конфликтов с графами и баронами. Вот они тут и засуетились. Иннокентий Ильич с таким приказом не согласился, но и говорить о том себя вправе не считал. Теперь он доложит куда нужно, на этом всё и закончится. Надеюсь.

– Нет, с таким главой клана, определённо, не соскучишься! – усмехнулся старший Финистов. – Наталья, у вас всё готово? От волнений желудку никакой пользы…

Как выяснилось, причины для волнений в запасе у судьбы имелись, но сначала вернувшийся Конев поведал о финале истерики нового главы уездного жандармского управления.

– Этот Сычёв, оказывается, племянник того барона Сычёва, который сейчас замещает графа Скопина. За какие заслуги или грехи он сюда родственника пристроил, неизвестно. А родственник – дурак натуральный, это я сразу заметил, когда дела передавать начал. Смотрел в бумаги чистыми и пустыми глазами сытой коровы, ни одного вопроса. А когда Наталья сообщила о возвращении Глебы, оживился неимоверно. Разговор вы слышали. Я, разумеется случаем воспользовался, сообщил, что передавать дела отказываюсь до решения по поводу его преступления. Составил доклад, и с помощью своего Листьева отправил его фельдегерской почтой в две канцелярии: князя Орлова и графа Скопина, хоть его и нет пока. С пометками «Секретно, Чрезвычайно срочно!» Думаю, мало не покажется обоим Сычёвым, а главное, снимется это ненормальное указание о пригляде за Глебом. Всё! Празднуем! Дайте глянуть на свидетельства…

Ближе к полуночи обеспокоился мобилет Ларисы. Смеясь, она взяла аппарат, послушала, побледнела, встала.

– Минуту… – произнесла. И сказала никому определённо. – В двух километрах западней пустошки на поляне в лесу открылся портал. Выходят вооружённые люди…

Сидящий рядом Глеб немедленно отобрал у сестры мобилет.

– Надежда, ты? Слушай внимательно. Быстро, но тихо и незаметно, не зажигая огней уводи людей на юг поближе к руднику. Это на всякий случай, справимся. Не сообщили, сколько там? Ладно, действуй, мы сейчас будем… Итак, – обвёл он взглядом народ. Гадом буду, извините, проделки Вегонуса. Но это – последний раз. Надеюсь, никто не откажется перейти в Пустошку? Прекрасно. Но драки не будет, тут хватает магов. Слушайте…

Посёлок словно вымер. Собственно¸ почему вымер-то? Ночь, люди спят, очень изредка светятся окошки, кое-где – светлячки ночных сторожей. Всё, как обычно. Лишь внимательно прислушавшись да приглядевшись к просветам меж домов и деревьев, можно заметит движение людей – группами быстро и тихо они уходили из своих жилищ к югу. Надежда с несколькими мужчинами ждали у последнего на западе дома. Глеб ей тоже сообщил, что нужно сделать. Глава семейства шёпотом раздавала команды своим помощникам, к которым подходили пришедшие из Молотовки главы родов с семьями. Сопровождающие уводили их в разные стороны, несмотря на темноту.

Отсюда начинался луг, с которого уже вывезено высушенное сено. Ширина его – менее полукилометра, дальше лес, через который шла не дорога, а неширокая просека, ведущая как раз к той поляне, где наблюдатели обнаружили портал. Пришедший с Глебом народ и окружил этот луг редкой цепочкой, встав по указанным места. Сам же Глеб, оставив на месте Конева, прихватил двух парней, которые портал обнаружили и ушёл с ними к этому месту выхода противника. Он уже видел, что довольно значительная толпа – человек сто, не меньше – топает по просеке к посёлку, поэтому взял правее и пошёл по лесу. Все трое знали, как ходить по зарослям, и шли быстро – нужно успеть до того, как бандиты полностью выйдут на луг. И, кажется, успели. Сзади ещё было тихо. Примерно в середине лесной проплешины тускло отсвечивали два макра, да и без них Глеб видел двух человек, сидевших рядом со светляками и напряжённо слушавших округу. Не замедляясь, оказался рядом, привёл обоих в бессознательное состояние и обыскал. Наряду с ненужными ему макрами, амулетами, ножами, кинжалами и прочим, нашёл, что искал: у каждого по портальному свитку. Вот о том, куда они выводят, и нужно узнать. Одного немедленно привёл в чувство, приставил к шее нож.

– Куда открываются порталы?

– На подворье Удодовых, – не стал скрывать ошалевший пленник.

– Где оно, в Риге?

– Нет, – замотал тот головой, – недалеко, в предместье.

– А вы кто такие?

– Наёмники. Отряд «Летучая мышь».

– Какой отряд? Там же командир Брагин, он не должен сюда приходить.

– Нет, Брагин, как узнал об этом заказе, тут же ушёл и ещё сколько-то человек с собой увёл. Тут Невесёлов командует.

– Сколько вас тут?

– Семьдесят шесть.

– Кто заказчик, знаешь?

– Да Удодов же. Большие деньги отвалил.

– За что? За убийство?

– За убийство тоже, но главное – сжечь дотла посёлок.

– Кто и когда ждёт отчёта?

– Так кто его знает, как заказ выполним.

– Второй свиток куда выводит?

– Туда же, это про запас.

– Вы же отвечаете за обратную переправку отряда, почему вас только двое? – Глеб, ведь при подходе ещё осмотрелся и больше никого не заметил.

– Всем нужны трофеи…

Да что ж за наёмники такие в этом мире? Или Глебу «повезло» встречаться только с такими отморозками, которые ради трофеев подписываются и на разбой, и на грабёж, и на убийства – главное, платили бы прилично. А так, если вспомнить: нападение на Молотовку с младшим Удодовым, отряд грабителей у Гомеля, заказ на его убийство от Псковского Пауля… Есть другие, кто занимается просто охраной имущества, сопровождением грузов, ещё какими-то мирными делами?

Впрочем, что за дурацкие мысли в неподходящее время, когда сзади послышались несколько выстрелов! Мало, конечно, учитывая количество наёмников, но лучше бы и их не было. Там, на лугу, как понял Глеб, вернувшись, скоротечные события прошли по плану. Лишь вставшие у кромки леса маги подали Коневу сигнал, что вся толпа оказалась на лугу, он, неслабый огневик, поднял над всеми насколько ярких светляков. От неожиданности, оказавшись на виду, как на ладони, под ярким светом, наёмники как один замерли на пару мгновений. Этого хватило, чтобы твёрдая почва у них под ногами превратилась в грязное и жидкое болотное месиво, затягивающее людей чуть не по шею. Финистовы не зря владели магией земли, особенно – Яков, он бы и один способен тут устроить непроходимую топь, а уж с женой и детьми… Вот тут «утопающие» и умудрились сделать несколько выстрелов – пытаясь выбраться из трясины, не шибко-то вспомнишь об оружии! Одномоментно к своему делу приступили целители Гамаюновы и Жаровы: усыпить столько народу не столь просто по времени, как это получилось у «земляков». Тем не менее, не прошло и пяти минут, как вопли наёмников полностью затихли. Вновь вступили Финистовы, выталкивая спящих бандитов на поверхность и возвращая лугу его нормальное состояние. Это ещё трудней и дольше, но за полчаса справились.

Надежда уже сообщила своим людям об окончании тревоги и вызвала к месту «побоища» мужчин с подводами. Транспорт предназначен отнюдь не для перевозки недвижных тел, а для того, что на этих телах имелось, чем жители Пустошки и занялись. Без удовольствия – кому оно нужно, это оружие? Да ещё и разбойников приказано в живых оставить, они заслужили? Но раз надо, значит, надо…

Теперь, пожалуй, самое сложное: Наталья Ивановна, как и Иван Жаров, клятвенно заверили Глеба, что все вместе справятся с тем, чтобы разбуженные наёмники тут же теряли сознание при подвижности организмов, то есть грубо говоря, становились идиотами. Тихими пока. В таком состоянии их и планировалось довести до поляны с порталами и переправить к тому, кто их нанял. Муторное занятие, хорошо, что все, кто мог, кроме самих целителей, «собирали и строили» обработанных пленных и помаленьку начинали их двигать в нужную сторону. Никто, ни один человек из баронских семей, никто из жителей Пустошки не выразил ни капли жалости. Никаких обоснований этому не требуется.

Глеб распорядился оставить в руках сумасшедших с десяток револьверов и ножей, сам вместе с Коневым поспешил к месту перехода, точней, перевода. Долго ли, коротко, но довели сюда всех, наконец. Открыли «ворота» и, пропустив на подворье удодовской, как предполагалось, усадьбы дюжины две наёмников, Глеб с Коневым шагнули за ними. Движение остальных не прекращалось – требовалось всё дело завершить как можно быстрей. Рассветные сумерки уже прилично освещали территорию, люди выходили прямо напротив подъезда – не так уж и близко от него, наверно, портал открывали прямо у ограды. То ли тут оставляли на всю ночь дежурных, то ли сами Удодовы всю ночь не спали, ожидая результатов, но выскочили из дома они быстро. Все трое: старший барон с двумя отпрысками скорым шагом направились к выходящей толпе наёмников. Ждали доклада, конечно, но дождались несколько выстрелов почти в упор. Свалились без звука. Спотыкаясь о них, начали падать и двигающиеся «зомби», хотя не натуральные зомби, а просто сумасшедшие, убившие тут своих заказчиков. В разных концах усадьбы послышались тревожные крики, начиналась суматоха. Через пару минут, дождавшись последних возвращенцев, Глеб с Коневым шагнули в портал и закрыли его с другой стороны. Причем Глеб постарался закрыть намертво безо всяких следов – может, в усадьбе заказчиков и обнаружат, что портал открывался… Да что там «если», будто работники усадьбы не видели момента массового перехода наёмников! Только вот куда он открывался, понять уже невозможно.

Почти полностью рассвело. «Народ безмолвствовал», обходя восстановленный луг и тщательно его осматривая. Жители Пустошки тоже находились тут, наверное, в полном составе. Вопросов накопилось много, поэтому, не сходя с места, Глеб и постарался сказать, что мог, то, что касалось всех.

– Тут, собственно, и говорить-то особо нечего. Главное, чтобы вы знали – нападение организовали ваш бывший барон Удодов с сыновьями, больше они ничего сделать не смогут по причине своей безвременной кончины.

– А бывший наш Никифор? – спросили из толпы. – Этот не будет сюда лезть?

– Причин лезть у него меньше, чем у барона, да и средств нанять кого-то вряд ли хватит. И пример барона его охладит, если что. Но на всякий случай мы его отыщем, чтобы убедиться в полной безопасности с той стороны. Так что продолжаем жить спокойно.

Это для всех, а вот для семей клана и той же Надежды с охраной требовались более подробные сведения. Решили, что поговорят за завтраком в «резиденции» Ларисы, куда и направились. Но и на ходу кое-что разъяснялось.

– Глеб, – спрашивал Иван Жаров, – а вы разве не будете вызывать полицию для расследования этого нападения?

– Нет, знаете, в отличие от вашего Перепелицы, здешние стражи порядка ведут себя несколько по-другому. Вон Яков Иванович может рассказать, как они отреагировали на вызов, когда в баронстве прорыв с изнанки случился. Не поверили и не появились. А мне лично непонятно, с какой стати они отпустили Мстислава Удодова после его нападения на Молотовку. Мы же его им передали со всеми признаками и доказательствами его вины. Так что нет, не станем с ними связываться, хоть там и поменялись сотрудники.

– А с чего ты, Иван, взял, – усмехнулся Конев, – что тут какое-то нападение произошло? Доказательства имеются? Трупы там, раненые, разрушения, следы грабежей и прочее – где ты всё это увидел? И кто об этом кому скажет за пределами нашего клана? Кроме разве нелепых слухов ничего не предвидится.

– А в Риге, там же эти наёмники…

– Нам-то какое дело до Риги? – удивился Конев. – Вот ещё до одной личности, что там угнездилась, дело имеется. Но это на скорое будущее.

– Глеб, а куда нам то оружие и прочие трофеи девать? – беспокоилась Надежда. – Пока всё это в руднике схоронили, но чего добру напрасно лежать?

– Вы всё, кроме огнестрельного оружия и макров, осмотрите, да забирайте в хозяйство – может, и пригодится что-нибудь. Макры соберите отдельно, сам их проверю, после вместе решим, где использовать. По поводу оружия пришлю Максима, ему для новой службы как раз хороший подарок получится. Собственно, вот для подобных случаев и создаётся служба безопасности клана. В дальнейшем ликвидировать, а прежде всего – предупреждать всякие на нас и нашу собственность посягательства – их непосредственная задача. Это уж нынче так совпало, что мы вместе собрались…

– Нет, не зря создали клан, не зря мы в него вступили, – признал Жаров. – Кто знает, что бы тут произошло, когда бы Пустошка оказалась в одиночестве. Кстати, о Риге…

– Нормальный у вас переход, – Глеб переглянулся с Коневым. – Теперь уж вы все должны знать, что опасность из Риги нам ещё грозит. Точнее – мне лично. Но там такой сидит монстр, которому ничего не стоит угрожать моим близким, которыми я вас всех и считаю. Это, кто не знает, глава купеческой гильдии Вегонус. Не буду вдаваться в подробности, но прошу всех очень внимательно осматриваться, прежде чем иметь дела с его торговцами и даже совершать покупки в их магазинах. И, разумеется, не следует забывать о наших «друзьях», про которых я узнал во время знакомства с вами. С этой поры о разных претензиях к любому роду должны знать все. О Росомахине, к примеру, который так и не оставил попыток подчинить себе Финистовых, бароне Бэрмане с его высокими покровителями. Ни секунды не сомневаюсь, что у Жаровых ещё возникнут проблемы…

В таком духе и говорили, продолжая свои мысли, возникшие ещё в Молотовке во время торжества по поводу регистрации клана. Ни о какой скуке речи не было – всем не просто интересно, но каждый и каждая, включая молодёжь, чувствовали себя причастными не только к своей семье, но к делам уже четырёх родов. Надежда вот Финистова как-то странно поглядывала то на Глеба, то на свою тёзку Прогамаюнову, которую невнимательная, расторопная Лариса несознательно усадила между собой и Глебом. Но это так, к слову, потому как ни слова, ни намёка на личные отношения не случилось. Разошлись порталами уже при полном свете дня. Задержался только сам Глеб для осмотра трофейных макров, как и обещал, да предупредил остальных, что отсюда сразу отправится в своё Внуково. Конев, правда, заставил составить жалобу на поведение младшего Сычёва, проверил текст и отдал Ларисе для отправки в Псков обычной почтой. Он же предупредил главу клана, что собирается по срочным делам в Петербург и будет отсутствовать не менее недели.

«Может, и зря мы с Коневым затеяли возню по поводу обнаружения слежки за мной, – размышлял Глеб, механически раскладывая трофейные макры по кучкам соответственно их функциям. – Ясен пень, в лучшем случае получим отговорки или формальные отписки, дескать, тот барон Сычёв неверно понял указания свыше и направил ещё более неверный приказ ниже, где получивший его сотрудник воспринял ещё более неверно и поступил крайне неправильно, за что оба понесут достойное наказание… и т. д. в том же неверном ключе. И будет нам счастье от отсутствия прямого и наглого внимания свыше, что никак не гарантирует того же внимания сбоку, поскольку фактически, если смотреть от „снизу“ до „выше“, граф Орлов не выполнил совета Стрижакова. А там, на том уровне, что совет, что рекомендация – один чёрт приказ. Но в принципе, какая разница от какого именно наблюдения беречься-то, и жандармы могли смотреть не своими глазами. Единственная, пожалуй, польза, да и то неявная, от моей слёзной жалобы, так это, может, вместо придурка Сычёва Скопин направит кого поумней…»

– И всё-таки, Глеб, – прервала его не очень позитивные рассуждения Надежда, – меня не оставляет теперь мысль про Никифора. Он ведь человек обидчивый и злопамятный. Опозорили его розгами и выгнали – точно не забудет. Зря тогда пожалели, нужно было на каторгу отправить. Да и забыла я о нём, если честно, так ведь не только меня это тревожит, раз кто-то из наших нынче вспомнил бывшего главу. Что на самом-то деле думаешь делать, и думаешь ли? Смотрю, у тебя глаза в себя смотрят, и как только с макрами так управляешься? Вот бы мне научиться!

– Научишься, куда денешься… – на автомате успокоил Глеб и вздохнул. – Не до мести ему сейчас небось, Никифору этому, пристроиться бы куда-нибудь, чтобы с голоду… Стоп! Не оглядывайтесь!

Люди схоронили трофеи в самом надёжном месте – в руднике, куда ходу посторонним никакого. Место, где раньше находилась «личная» пещера Никифора, ныне закрытая прозрачной завесой, представляло собой длинный высокий коридор, по обе стороны которого располагались разного размера пещерки и гроты, откуда выбирались минеральные макры. Не заброшенные – никто ж не знал, как макры появляются – но пустые. Как раз в эти «кладовки» и упрятаны трофеи, та, что с макрами – напротив запечатанной пещеры. Из неё и послышались Глебу голоса. За своим занятием он, естественно, за обстановкой вокруг себя не наблюдал, а сейчас обнаружил за спиной шесть человек. За той самой завесой. Вместе с ним находились Лариса, Надежда, Владимир – начальник охраны Пустошки и один из его сотрудников. Макры Глеб раскладывал на большом ровном валуне, механически и монотонно называя людям их свойства, что не мешало ему думы думать. Защитные, атакующие, лечебные, которые, кстати, не спасли владельцев от болота и сумасшествия, охладительные, утепляющие… Попались даже по одному для отвода глаз и определитель лжи – наверняка командиру принадлежали. Окружающие настолько зачарованно наблюдали за действиями Глеба, что также не обращали ни на что внимания. К той самой пещере все стояли спиной. Прислушались.

– Открывай, давай, чего телишься!

– Тише ты!

– Да не слыхать ничего из-за этой чёртовой стенки, вишь, они говорили, а не слыхать, и им стало быть. Открывай! Сразу стреляем, а то вон у мужиков автоматы.

– Щас, чё-то не выходит…

– Щас у них выйдет, – зловеще пообещал Глеб. – Не двигайтесь пока, я позову.

И исчез. И появился за спинами гостей. Уложил их также быстро и открыл проход.

– Заходите! – пригласил своих. – Есть тут кто из знакомых?

Все четверо будто пули ворвались в пещеру, парни срочно обыскали валявшиеся тела, отобрали и сложили в кучу всё, что нашлось.

– Да они мне все знакомые! – шёпотом воскликнула Надежда. – Вот же этот самый Никифор, гад!

– Вот уж, действительно, помяни дьявола… – с изумлением пробормотал Глеб. – А остальные?

– А другие – подручные Удодовых, порученцы на все дела. Решили тоже пограбить или чего похуже?

– Узнаем. Кто из них самый болтливый, не помнишь?

– Да вот этот Петя. Сорок лет уже, а он всё Петя. Петушок ещё почему-то. Язык – что помело, но и врать горазд.

– Вот и проверим тот макр для правды. Владимир, доставь-ка его, – Глеб разбудил Петю.

– Слышишь меня, Петух? – спросил очень грубо озиравшегося мужчину. – Вы чего тут забыли? Зачем пришли?

– Так просто на прогулке мы, – затянул мужик. – Собрались вот компанией на изнанке выпить. А мы где?

– За каждое слово вранья будешь получать укол, – пообещал Глеб и ткнул ножом в болевую точку. Придержал. – Чего орёшь? Только попробуй ещё наврать. Так зачем пришли?

– За макрами пришли. Ещё – рудник порушить, нас Никифор уговорил, мол тут много всего и никто не охраняет, потому как все от наёмников спасаются. А тех Удодов старший сюда направил, чтобы посёлок порушить, – молотилкой затарахтел Петя. – А Никифору ещё за позор отомстить надо, а нам макры шибко нужны, голодаем мы… Ай!

– Не ври!

– Так и для нас месть не лишняя, мы ж не просто так уходили, спасались от таких вот, – он глазами показал на Надежду. – Но они ответят ещё, ой!

– Всё понятно? – спросил своих Глеб. – Ещё к ним есть вопросы?

– Нет вопросов! – Надежда изо всех сил пнула сапогом Никифора, потом Петю. – А есть предложение застрелить их всех и закопать тут же! Козлы драные! Сволочи, твари!

Глебу пришлось обнять разгневанную девушку, а у неё слёзы катились горошинами.

– А надо ли мазаться об это… – рассудительно спросил Владимир. – Ещё сниться станут, оно надо? Вот бы отправить их куда подальше, чтоб не выбрались, вон у них, кстати, ещё свиток имеется. Голодные они! Такие вещи покупать.

– А что, мысль мне нравится. Как смотрите, чтобы их на изнанку выкинуть, на третий, скажем, уровень? – Глеб посмотрел на Надежду.

– Да хоть на какой, – вздохнула она. – лишь бы не вернулись!

И нацелилась ещё кого-нибудь пнуть.

– Думаю, никто возражать не будет, если мы оставим гостей вот в таком приятном пустынном месте, – Глеб показал незнакомый пейзаж. – Приготовьтесь вытолкнуть всех туда побыстрей.

Как уже упоминалось, он много каких ландшафтов видел: пустынных с песками и водой, раскалённые горы и ядовитые испарения, монстров разной величины, размеров и агрессивности. Вот никак не удавалось встретить подобных себе. Но надежды не терял, потому что не считал это случайностью – имелась, наверное, закономерность квакая-то. Сейчас от «окна» вниз уходил пологий склон, на котором сквозь крупную каменную крошку пробивались чахлые кустики черных и красных растений. Внизу виднелся каменистый же пляж, на который накатывали мутно-зелёные волны. Никакой живности не наблюдалось, хотя вдали над горизонтом плавало несколько чёрных точек. Глеб знал, что это остров, с любой точки которого, кроме мутной воды ничего не видно. Но сейчас задерживаться с рассказами и показами не имело смысла – открыл портал полностью и первым отправил в путь орущего во всю глотку Петушка. С Никифором, естественно расправилась Надежда, остальных выпихнули как попало. Проснутся сами – их счастье, а может, и беда, главное, что возврата отсюда не предвидится. Всё!

Надежды покрепче уцепилась за Глеба всеми руками, кое-как улыбнулась.

– Вот теперь наверняка успокоюсь. Всё-то ты можешь, глава клана!

Об Удодовых, тем более о каком-то Никифоре можно забыть. Только Глеб уверен, что в этот раз Удодовы – лишь инструмент в руках и голове того же Вегонуса. Не зря он о них когда-то упоминал. А инструменты испорченные можно и заменить. Так что гильдеец остаётся в ближайших целях. И пусть Конев не мудрит со своими секретными отъездами – скорей всего, что-то уже нащупал со своими связями в Лифляндии, а конкретней – в Риге. Скоро стало ясно, что Конев «намудрил» совсем не в Риге.

Четыре дня Глеб вовсю занимался делами во Внукове. Максим тут также уже «вовсю» развернул учебную базу. У него уже насчитывалось сорок бойцов – по десятку из каждого рода, плюс к этому Конев выделил четверых обученных командиров для этих десятков. Сразу после получения известия о трофеях отсюда отправилось несколько человек в Пустошку за оружием – очень кстати пришёлся этот дар. Много и подробно обсуждали варианты действий при угрозах в разных территориях клана, а также способы и средства связи. Заодно проверил работу обоих рудников и охотничьего портала. Пока что и за ними наблюдал Максим, но это не дело: тут нужны профессиональный учёт и бухгалтерия. Обратился к своим главам. И первым же с воодушевлением откликнулся Жаров, обещая выделить «смотрителей» для всех рудников и даже, если нужно, обработчиков макров. А на вопрос, с какой целью их обрабатывать, предложил, как говорится, «услугу за услугу». То есть Глеб позволяет организовать на территории Внукова одну совсем малюсенькую лечебницу. Да, конечно, для неё потребуется совсем малюсенький участок для разведения садов, но так всё ради пользы клана, в интересах клановой же прибыли.

– Вы Иван Емельянович, сумели меня заинтересовать, – признался Глеб. – Особенно интересами клана, в которых вы наверняка видите и свой интерес. Вот о точке пересечения всех трёх интересов предлагаю поговорить подробней. Можете вы накидать предварительную схему производства с финансовой составляющей, опыт же у вас немаленький? Лишь учтите, что сейчас работу рудников обеспечивают люди пяти бывших вассалов Коростелёва, а ныне вольных баронов. И это их давняя привычная работа по найму. У меня нет желания лишать их заработков и искать новую работу где попало.

– А мне даже и удобней, особенно на первых порах, – ответил Жаров. – Не потребуется переселять массу народу или организовывать вахтовый способ. Документ, в очень приблизительном виде, поскольку я не знаю конкретных условий, подготовлю дней за пять-семь. И, думаю, мне лучше подъехать к вам самому с нужными людьми. Устроит вас такой вариант?

– Вполне.

– Тогда до связи!

А вариант, на самом деле, интересный. И прибыльный. Рудники и добываемые макры окажутся в руках специалистов. Излишки, если таковые найдутся, можно по-прежнему продавать на сторону. И доход от лечебницы совсем лишним не будет. Даже наоборот, именно он и может обеспечить условие, поставленное князем Болотниковым, по которому бывшее графство за четыре года должно приносить прибыль. Охотники так и пусть охотятся – там тоже деньги капают, а малюсенькая лечебница – ещё неизвестно какая она в реальных размерах. Но главное всё-таки – специалисты и управляющие, которые снимут эту обузу с Глеба. У него и других дел полно. Правда, всё-таки нужно глав родов озаботить, а лучше Наталью Ивановну с отцом, чтобы они кого-то именно из Гамаюновых подобрали для общего управления всем хозяйством.

Так целых четыре дня Глеб спокойно не отвлекался от хозяйственных забот, а на пятый получил тревожный вызов от бабушки. Это он просто ждал известий от Конева, а тот обязан перед супругой отчитываться каждый вечер.

– А вчера не отчитался, и мобилет его не отвечает, – волновалась Наталья Ивановна. – Он ведь человек обязательный, если бы даже мобилет испортился, тут же новый бы приобрёл. И да, он ведь не один уехал, а вместе с человеком, который у них в роду отвечает за сбыт. Я вызвала на связь главу семейства Проконевых, Ефима Марковича, и у того с обоими связь пропала. Нет, охрану они с собой не брали, Иннокентий надеялся на свой прошлый опыт. Донадеялся. Как быть?

– Тебе остаётся просто ждать, а я займусь немедленно. Надо связаться с Ефимом Марковичем, дай мне его номер.

– Ефим Маркович, приветствую, это Глеб Гамаюнов. Не знаете случаем, главную цель или основной пункт, куда направились Конев с попутчиком?

– Да, они с Александром решили проверить нашего основного петербургского покупателя-оптовика. Есть такой Путников Лев Моисеевич, адрес – Кривая набережная, двадцать третий особняк, номер мобилета тоже запишите, но он не отвечает. Тоже со вчерашнего дня. А да, вопросы к нему накопились, начал слишком быстро товар распродавать и требовать увеличения поставок. Без увеличения оплаты, само собой. А такие вопросы лучше решать с глазу на глаз, вот и отправились, Конев-то, наверно, что-то конкретное подозревает, не знаю уж…

– Ладно, спасибо на этом, если появятся оттуда новости, хоть от того торговца, сообщайте.

В принципе, никаких сложностей найти Конева не имелось – маячок-то на нём отсвечивал ровно, давая знать, что носитель жив. Вот здоров ли – большой вопрос. Хотя при серьёзных нарушениях организма он будет тревожно мигать. Пока такой информации нету. Однако и выйти на маяк можно так, что окажешься чёрт-те где. И оттуда можно выбраться, но, если, скажем, Конев прикован к каменной стене, да в окружении магов, сложно окажется выбираться. Плюс к этому попутчик его, на котором маячка нету. Плюс попробуй определи предварительно по карте, где именно Конев – у кого и при какой охране. Плюс ко всему ты – идиот, Глеб Гамаюнов! И дурак в энной степени! Совсем недавно, выбрасывая на изнанку грабителей, сначала посмотрел туда, потом открыл портал. Нынче же посмотреть не судьба?

Конев не прикован. И даже не связан. Но на руках браслеты, о которых Глеб пока ещё только слышал – такие используются для подавления магического дара, в основном, в силовых структурах. Иначе попытайся удержать того же огневика Конева! Располагался он в камере подвального помещения со всеми полагающимися удобствами: решётка с толстыми прутьями вместо передней стены, топчан с миллиметровым грязным матрасом, ведро в углу, на потолке тусклый светляк. Это всё. Даже малейшего оконца нету. В коридоре насчитывалось шесть таких апартаментов – по три с каждой стороны. Ещё один заключённый, седой мужчина средних лет с бородкой и усами находился в камере напротив. Несмотря на прочные стены, замки и браслеты, в обоих концах коридора сидели стражники, вооружённые до зубов и обвешанные амулетами. Среди последних Глеб обнаружил и защиту, и нападение, и звуковые сигналы. Мобилеты ещё у каждого. И они не спали и не разговаривали, только регулярно по очереди поднимались и подходили к камерам. Внимательный взгляд, и обратно к своему табурету.

Конев делал вид, что спит, второй, а это наверняка тот, что по сбыту в роду, нервно вышагивал по тесной каморке, часто взглядывая в сторону своего барона. И утро уже не раннее, и завтраком тут не пахнет. Допросами или посещениями – тоже, но это наверняка очень временно, таких людей не для отдыха похищают. А то, что это похищение, а не официальный арест, сомнений не возникало.

Поминутно возвращаясь в подвальный коридор, чтобы не пропустить чьего-либо посещения, Глеб начал осматривать здание сначала снаружи, чтобы увидеть общую планировку. Ничего так – трехэтажное сооружение буквой «П» в середине обширного парка. Ограда – каменный фундамент и высокие кованые прутья-копья. Основные ворота одни – широкие створки для проезда транспорта и калитка. Рядом – будка охраны, двое вооружённых дежурных. Периметр квадратный, метров полтораста каждая сторона, по углам башенки сейчас пустые. Ночная охрана, наверно предусмотрена. Да, чёрт возьми, кому и от кого тут так хорониться-то? Что за параноик здесь живёт?

Это он понял когда осматривал внутренности, мельком увидев, что с задней стороны парка есть ещё один въезд – служебный наверняка. Там тоже двое дежурили, ещё две пары патрулей бродили по дорожкам парка. Точно параноик… И в вестибюле – дежурный. Сколько же их здесь? Ладно, успеется посчитать. Хозяин обнаружился в кабинете на втором этаже. Толстенький мужчина с начинающейся лысиной сидел за столом, перебирая стопку бумаг. Перед ним в кресле – молодой парень с лицом, напоминающим старшего, только пока без полноты. Глеб вовремя заглянул.

– Так что, Валентин, молчат пока?

– Сигналов нет снизу. А что ты, отец, про обоих спрашиваешь? Что там тот холоп ответить может, главное, чтобы барон подпись поставил.

– Что б ты понимал! Плохо, что с бароном не женщина попалась, но и этот его работник уговорить может: у него семья, дети… Или сам пообещает много решить, если мы барона тут оставим. Насовсем. У этого, как ты назвал, холопа в руках весь сбыт. А он именно весь и нужен. Сходи-ка, поинтересуйся для проформы, не передумал ли барон, а то до завтра времени много, чего ждать…

– Передумал, так сообщил бы через охрану, – недовольно произнёс парень, поднимаясь.

– А мы должны показать ему своё уважение. До завтрашнего дня…

Глеб проводил посланца до камеры. Как и ожидалось, Конев даже «не проснулся», а Александр на попытки склонить его к предательству просто сел на пол спиной к юнцу. Тот, в конце концов, разозлился, но помня наказ отца, просто бросил в сторону барона:

– Ничего, завтра проснёшься, за сутки без воды и еды не помрёте, а потом вам и жизнь станет ни к чему.

Можно бы уже и освободить пленников, заодно прибив главных похитителей. А сообщники, которые наверняка имелись, а на некоторые вопросы получить ответы не от Конева, а от этих… Или освободить? Но всё же посмотрел сначала на толстяка, а тот как раз говорил с секретаршей – смазливой девицей не первой молодости. Она видимо, отчитывалась.

– …будут здесь к восьми вечера. Но господин Фомин отказывается.

– Что? Что этот банкир выдумал?

– Ничего. Просто сказал, что сильно занят.

– Понятно. Свободна! – хозяин потянулся к мобилету. – Ты, господин банкир, не умом тронулся? Уж не хочешь ли в последний момент с поезда соскочить? Что? Нет уж, решили вчетвером идти до конца, так и пойдём несмотря ни на что… А разориться ты не желаешь в один момент? Нам вывести активы недолго, например, прямо с утра завтра. Послезавтра все бумаги должны быть в Риге, и это уже без всяких… твоих вывертов. Можешь явиться, поставить подпись с печатью и уматывай! Всё!

Нет уж, уважаемый барон Конев, придётся тебе до вечера «поспать» в подвальных апартаментах. Эту четвёрку, неизвестно из кого состоящую, нужно брать всю разом! Очень уж заинтересовало слово «Рига».

Глеб вызвал Максима, выдал ему информацию о ситуации с Коневым.

– Думаю, твои хотелки о настоящей практике для бойцов могут сбыться уже сегодня. Смотри, рисую схему поместья со всей его охраной. Давай предложения по захвату без всякой жалости и гуманизма, с учётом умений твоих людей, естественно. Нет, я пока даже и сам знать не желаю, кто это такие. Вместе узнаем.

Настолько его разозлила наглость похитителей и безалаберность Конева, что не стал днём проводить никаких «разведывательных мероприятий», разве что ещё раз посчитал количество охраны в том поместье и места её расположения, включая и казарму. Тридцать три всего – не столь уж и много для хорошо обеспеченных снаряжением диверсантов.