Под крылом Гамаюна. Книга третья. Гамаюнов, женить Вас пора!

© Анатолий Сергеевич Завражнов, 2024

ISBN 978-5-0064-8198-5 (т. 3)

ISBN 978-5-0064-8194-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Заход в понимание неприятностей

Двое полицейских в парадной форме с гербами полиции Псковской губернии вышли из автомобиля у главных ворот поместья Внуково. Сообщили дежурному охраннику о цели посещения, тот, получив соответствующее разрешение, открыл ворота. Полицейские снова уселись в машину и подкатили к подъезду. Их молча встретил управляющий и провёл в гостиную на первом этаже. Хозяин ожидал визитёров, стоя возле открытого окна и равнодушно на них глядя. Они безо всяких приветствий, представлений и прочих церемоний прошли в середину практически пустого сегодня помещения. В парке за окном пели птички.

– Барон Глеб Гамаюнов? – уточнил один. – Нам приказано сообщить вам, что вас вызывает на собеседование помощник начальника полицейского управления по Псковской губернии барон Скворцов. Автомобиль вас ожидает.

Глеб продолжал слушать птичек. Полицейские непонимающе переглянулись.

– Письменный вызов у вас при себе? – наконец барону надоело. – Нет. Барон ваш Скворцов не знает элементарных протокольных порядков, как и законов, касающихся того, что лиц благородного сословия может вызвать только лишь начальник управления, да и то с веским обоснование сего действа. Надеюсь, ваши мобилеты включены на запись? Своим вызовом Скворцов оскорбил титул барона и статус главы клана, поэтому я, барон Глеб Гамаюнов, вызываю барона Скворцова на поединок. Всё вышеизложенное можете передать своему господину прямо сейчас, либо выйдя за ворота поместья, либо вернувшись к нему в кабинет. Секунданта с условиями жду не позднее завтрашнего вечера. Свободны, господа! Владимир, сопроводи!

Вызывальщик нашёлся! Да что же полицейским от него нужно-то? Кто бы из них прямо сказал? Может, с этим наглецом получится? Через десять минут у Глеба заверещал мобилет, номер незнакомый, но догадаться, кто хочет связи, нетрудно.

– Слушаю.

– Барон! Какая, к чёрту дуэль! Это Скворцов. Вы неправильно поняли моих людей!

– Вы меня обвиняете в слабоумии? Это тоже учтётся. Как услышал, так и понял. И любой так же поймёт, когда прослушает запись выступления ваших людей. Она, эта запись, сегодня же будет у вашего начальника, а также и в управлении жандармерии, поскольку дело касается вас – слишком высоко поставленного лица. Это – что касается вашего требования. Дуэль же – следствие продуманного оскорбления баронского титула, или вы считаете, что я поверю в ваше незнание законов при такой-то должности? Отказаться не сможете – это уже станет известно широкому кругу благородного сословия: можно так поступить с одним, значит, и с другими дозволено? Есть, что сказать?

– Но… это… барон… семья же, дети… служба, сами понимаете…

– Не понимаю. Короче!

– Есть же вариант сначала просто переговорить…

– А кто вам запрещал или мешал им воспользоваться?

– Так не поздно же… Тем более, что имею сведения об установленных макрах в вашем имении.

Ничего себе признание! От испуга перед возможным поединком или от страха вылететь с должности, или просто, правда, там семья? Семь последних слов собеседника могут кардинально испортить ему жизнь, вплоть до её ликвидации. Кем? Да той же личностью, что уже не раз портила жизнь Глебу. А поединок – он не уйдёт.

– Не поздно. Но лишь в ближайшие часы. Например, через два часа в гостинице интерната для одарённых сирот. Ваши предложения, как понимаете, меня не интересуют.

– По времени – да, – замялся Скворцов. – Место бы другое…

– Трактир Земфиры Хасановой, – тут же, как чёртик из табакерки, выскочила старая знакомая. – То же время.

– Но престиж этого заведения…

– Вам-то что до него? Хотя вы и могли знать, что это заведение давно уже стало местом встреч представителей благородного сословия. Итак – через три часа и ни минутой позже…

И ни минутой раньше: нечего показывать интерес, наоборот, опоздать положено, но есть необходимость посетить интернат. Посетил, с удовольствием встретился с наставниками и выпускницами этого уже года в лице четырёх девушек с таким же минимумом магии, что и у него определялась. А ему они очень пригодятся, и не просто их в том заверил, а даже и соответствующую заявку директору написал и передал с их подписями. Замечательно: две слабо одарённые магини земли, одна – воздуха и одна огня! Он ещё сделает из них сильно одарённых с фамилией Гамаюновы! Удачно заехал, если к этому добавить ещё мимолётное сообщение директора – о чём только не поговоришь за обедом! – что зачем-то им, Глебом, сильно интересовался помощник начальника полицейского ведомства. Досье, как полагается, не хранилось, что вспомнилось, то и рассказано. Зачем – директор старый конфликт не забыл, новый ему не нужен, говорил далеко не всё, например, умолчал о «подработках» и встречах с магом Стратимовым, на правду его никто не проверял.

Вот почему и не устроило Скворцова предложение о встрече в интернате. Набрал Земфиру. Та охнула от неожиданности. В буквальном смысле.

– Ох! Барон Глеб, вы же ж и одним своим именем убить можете бедную Земфиру! Хотя, чего ж врать – уже я не бедная и не просто Земфира, а чуть ли не благородие. Но пока – госпожа. С удовольствием вас слушаю, а если появитесь, так приму с восторгом и роскошью! Заведение моё…

Ё-моё, нельзя покороче? Но пришлось выслушать. Хорошо, что ещё там признаний в чистой и искренней любви не прозвучало. И ещё лучше, что прозвучало много слов, которые можно вместить в рамки «Чего надо?»

– А надо, незабвенная Земфира, подготовить отдельный кабинетик для совершенно мужского разговора. Есть? Так и отлично. Могу оплатить прямо сейчас… Да не нужно этих подарков, оставим между нами деловые отношения. Знаете, воздержусь-ка от немедленной оплаты по той простой причине, что может объявиться некто, пожелающий расстаться с деньгами по тому же поводу, несмотря на ваши заоблачные цены. Не возражайте, это комплимент вашему очарованию. Которое и должно очаровать возможного «некто». Если оно появится или там по мобилету, соглашайтесь на всё, кроме своей выгоды – обычный заказ, обычный торг. Даже если потребуется и что-нибудь необычное… Да бросьте, в таком случае команда охраны, и пусть гуляют. А вот насчёт проверки безопасности – не возражайте. Да нет, и я не возражаю – после мужского разговора как не встретиться с прекрасной дамой… Нет-нет, при входе меня предупреждать не нужно ни в коем случае.

Вот уж лучше с Ларисой говорить о её замужестве, там хоть вопросы появляются, а тут сплошной поток. Хотя, вроде, и вопросы были. Четверых бойцов вместе с Руденко перевёл в трактир Земфиры за час до намеченной встречи – они уже вовсю хвастались внизу своими успехами в продаже невиданных в Пскове раков из глубоких глубин Селигера. И даже несколько этих чудовищ красного цвета демонстрировали с возможностью дегустации. Надо же, как повезло благородному барону Скворцову, что на него и внимания никто не обратил, когда он проходил в зал и поднимался на второй этаж. Зря только маскировался гримом и накладными деталями.

Глеб появился в кабинете ровно за полминуты до назначенного времени. Скворцов нервничал, отчего уже вовсю, хоть и в меру, как ему казалось, пользовался оплаченными напитками. Порозовел.

– Я, извиняюсь, барон, не учёл того обстоятельства, что вы неплохо знакомы с законодательством, – начал он, когда Глеб присел к столу и стал сам себя обслуживать. – А должен был, исходя даже из минимума информации.

– Вы о чём поговорить-то хотели, господин Скворцов? – невежливо остановил Глеб. – Может, начнёте с достоинств вот этой раковой шейки? Нет? Тогда к делу – о прослушивании разговоров в родах моего клана. Обратите внимание на формулировку «в родах клана». Что имеете сообщить такого, что может отвлечь меня от желания вас законно убить?

– Я знал, что вы, барон, очень молоды, – отбросил Скворцов салфетку вместе с пустым фужером. – Может, именно это и послужило причиной того, что я посчитал задание лёгким. Собственно, так поначалу и казалось.

– Не отвлекайтесь. Какое задание и чьё?

– Как не отвлекаться, если одно за другим… Семья моя… Нет, я должен выполнять, в первую очередь, не служебные обязанности, как это не покажется странным, а поручения и приказы первого помощника министра внутренних дел графа Колосова. У помощников, знаете ли, своя система подчинения, порой не совпадающая с их прямым начальством. Именно он и приказал заниматься наблюдением за неким бароном Гамаюновым. Глебом Гамаюновым, уточняю. Напрямую, без участия моего начальства. Это всё, что могу сказать. А граф Колосов – человек страшный, ничего святого…

– А у вас много святого? Ведь в кабинетах глав родов сведутся не только разговоры обо мне, там и финансовые вопросы обсуждаются, и сугубо личные, до которых вам нету дела. Думаете, поверю, что вы не пользуетесь этой информацией? В личных, разумеется, целях, потому что никто не знает, откуда вы её добываете. Святоша нашёлся! Но главное я узнал. Теперь можете докладывать в Петербург, что никакие ваши приборы не действуют. Непонятно почему.

– Да меня уволят! Или я сам уйду в отставку.

– Уволить вас может только начальник местного управления, а за что? При чём тут Колосов? А уходить категорически не рекомендую – на ваше место новый найдётся. Если же Колосов придумает иную гадость, то жду от вас об этом сообщения, иначе, когда сам узнаю…

Само собой, Глеб знал, что этого Скворцова уволить могут вполне, а то и арестовать, если у князя Снегирёва, наместника императора в Уральском княжестве, пройдет, как надо, разговор с князем Болотниковым – хозяином Псковской губернии.

Совсем недавно он тайно встречался со Снегирёвым в поместье Жаровых. По инициативе князя, между прочим.

Он ждал в рабочем кабинете Ивана, который через посыльного вызвал знатного пациента лечебницы. Тот вошёл румяный после бассейна, с невысохшей причёской. По виду – словно омолодился, а жизнерадостность, ему присущая, тут просто не страдала от известных уральских хлопот.

– Звал, Иван Емельянович? – громко спросил он с порога и остановился. – Ничего себе у вас скорости! Не жалко портальных свитков?

– Ради таких встреч – ничуть, – улыбаясь поднялся Глеб. – Смотрю, уже здорово омолодились, не все сады тут опустошили?

– В садах ничего нету – рано, зато есть бассейн, варенья, а какие наливки, какие настойки! Поневоле скинешь десяток лет. И не я один такой – о незнакомых говорить не буду, а родители мои просто нарадоваться не могут. Конечно, я тут не один – это уж слишком подозрительно. А, я же не рассказывал, так когда было об этом говорить? Я же не из Самарканда родом – это по юности и дурости помчался на войну. Там и задержался – маги воды там особо ценятся. Там и женился на девице, что туда за приключениями помчалась из Вологды. Чуть было не нашла их на свою… Там же гаремы до сих пор в законе. Уже им вызов отправил, да когда ещё соберутся с детьми, пока доедут.

– Так вы их порталом, – посоветовал Глеб.

– А что, хорошие мысли – они вовремя не ходят. Так вот, а родом-то я из Суздальского княжества, там вся семья гнездится. Род баронов Снегирёвых в чести, но… Есть у них там проблемы. Ладно, об этом после. Так я и вызвал сюда родителей, да младшего брата с семьёй: жена, трое детей. Им не омолаживаться ещё, а просто отдохнуть маленько. Теперь дела, из-за которых нужна эта встреча – уж не знаю, кому больше… Иван Емельянович тоже может послушать, клан у вас один, заботы наверняка тоже.

Князь Снегирёв достаточно подробно обрисовал события, происшедшие в Татищеве, точней, в его резиденции, после того, как Глеб обнаружил макр на карте княжества. Полицейскому Ласкину пришлось рассказать не только о своём покровителе из Петербурга графе Колосове, но и том, что вся возня с подслушкой происходит вокруг барона Глеба Гамаюнова. Зачем это делается – может, и сам Колосов не знает, неизвестно ведь, от кого он такое задание получил, не сам же выдумал, если и о существовании-то Глеба вряд ли знает. Так вот «слушают» всех подряд, с кем Гамаюнов длительное время общается, или, если эти люди из титулованного сословия. Понятное дело, что кому-то становится известным всё, о чём идёт речь, даже если это никаким боком не касается барона. А оно князю Снегирёву надо? Недоброжелателей и без того хватает. Князь и так мог бы сходу обратиться к императору после признаний Ласкина, имеет право, но там может и не быть никакого толку – стоит только Колосову лишиться жизни, и станет ясно, что это он во всём виноват. Чего тогда Снегирёв жаловался – нашёлся один придурок, так и нету его, где проблемы? Потому вот и решил сначала посоветоваться с тем, кого это больше всех задевает. Или уже не задевает?

– Ещё как! – вспомнил Глеб информацию от Максима и начатую игру с полицией бывшим жандармом Коневым. – Не перестаю удивляться затраченным напрасно средствам и силам. Зачем – до конца не понимаю, на подозрениях правдоподобную версию не выстроишь. И вот какая мысль у меня появилась. Если вам тот Ласкин упомянул о титулованных лицах. Это с вами я встретился пару раз, да и то мимолётно, а вот в нашей губернии… Так что основываясь на этих словах всего лишь не могли бы вы поговорить о том с князем нашим Болотниковым, который до Коренева и руководил Уральским княжеством – мало ли какие у вас к нему вопросы могут возникнуть по горнорудному делу? Никаких подозрений ваша встреча не вызовет, если состоится не в его кабинете, само собой – я о том, что и он может стать объектом наблюдения. Как, к слову и начальник Псковского жандармского управления. Чай, Болотников найдёт специалистов, чтобы проверить свои апартаменты. Чисто будет – и неплохо, с одной стороны. А если что отыщется, тогда ваша двойная информация императору заставит подумать даже и при ликвидации Колосова. А его ликвидации, кстати, можно и помешать…

– Думаю, на этом и остановимся пока, – Снегирёв потёр виски и взял бокал. – Очень уж мне вот эта настойка на черноплодке по нраву пришлась! Молодцы Жаровы! Теперь чуть-чуть о личном, раз удалось встретиться. Мне ведь глава рода успел многое рассказать о вашем клане, в том числе и о своих бывших бедах, и о приёме в клан Стратимовых и Сириновых. Весело живёте – и в буквальном смысле, и неприятностей хватает почти у всех. Но держитесь крепко, чему, признаюсь, даже завидую. Не буду ходить вокруг да около, спрошу: как вы отнесётесь к тому, чтобы в ваш клан попросился мой род? Я-то ладно, а в Суздале постоянные проблемы, старики от дел отошли, средний брат занимается сельским хозяйством, а у младшего – стекольное производство, оконное стекло делают отменного качества. И несколько лет назад началось: то ферма сгорит, то урожай вдруг засохнет в самом расцвете, то на заводе печи погаснут в момент вытяжки, то… И никаких следов! Я бы и сам помог, но где Суздаль, а где Татищев, тем более Самарканд! Есть наверняка и другие варианты справиться с бедами, но раз уж удалось с вами встретиться…

– Знаете, князь, – Глеб задумался. – В принципе, всё возможно, только буду честен, без обид. Мы ведь людей вообще не знаем, как и они нас, а если будут в клане, то это означает вместе жить, несмотря на расстояния, понимаете? Никому из нас не нужны неожиданные споры, склоки и тому подобное, что нередко случается и с родственниками, Сириновы – тому пример. Так что для начала нужно бы хоть как поближе познакомиться. Может, ваши родственники, к примеру, найдут время, чтобы посетить наши поместья хотя бы на день-два? Потом кого-нибудь из наших бы пригласили. Вон у нас вся Пустошка – сплошное сельское хозяйство, и хозяйка там с шилом в одном месте.

– Очень нормальный и правильный подход, считаю, – согласился князь. Переговорю со своими. Сам – в Псков, их – по губернии. И ждите сообщений после моего разговора.

Глеб вернулся к себе, а Снегирёвы, конечно, не сразу, покинули Жаровых, долечиться нужно согласно намеченным процедурам. Как раз в это время и вылез на свет Скворцов. Луковская-то полиция, точней, один там – в панику ударился от Коневских действий. Он, опытный в недавнем прошлом жандарм, знал, что делать. Сначала, по описаниям домашних, Олега, само собой, вспомнил, хоть и смутно, «случайных» домушников – всё же не его делом было с этим контингентом возиться, но тем не менее… Чтобы не ошибиться, поселил в гостиницу в Луках двоих наиболее наблюдательных из охраны, они в течение суток нашли нужные объекты. Взяли их по-тихому, Конев договорился со своим преемником в жандармерии Листьевым, чтобы у него в «конторе» провести экспресс допрос. Отлично понимая, кто их допрашивает, и чем дело может завершиться, пойманные и признались, что полицейский в чине зама начальника приказал им оставить в кабинете главы какую-то «штуковину» в виде кристалла в незаметном месте, лучше – прикрепить под столешницу рабочего стола. Что они и сделали, инсценируя обычное ограбление. Нет, они и без того хотели поживиться, вот и задержались на свою голову. Конев после допроса «грабителей» отпустил, к их огромному изумлению, тогда и написал заявление в полицию, типа во время ремонта помещений и замены мебели обнаружилось подслушивающее устройство. Прошу, мол, расследовать, найти, наказать…

Вот тут этот самый зам начальника и впал в панику: это от обычного жителя заявление можно и не принять – обосновать всегда найдётся, чем. Или принять, но не найти никаких следов и дело закрыть. А Конев в это поверит? У него и самого связи сохранились, чтобы следствие провести, и сам неофициально тоже может, и что хуже – большой вопрос. Доложил своему благодетелю, а дальше известно: Скворцов решился на крайнюю меру – припугнуть барона так, чтобы тот больше не замечал никаких лишних предметов. Только за языком своим не уследил, а должен был, потому что узнавал кое-что об этом Гамаюнове не только и не столько в интернате, сколько в потоке открытой и иной информации. Ничего его особо не впечатлило, кроме разве проведённых трёх поединков – о первом он знал доподлинно, там его коллега, не слабый маг, ничего сделать не успел с неодарённым – и Скворцов реально испугался за свою шкуру. Какие мягкие условия не выставляй, а случайно помереть можно, поединок – не спор на кухне. Или, как Сиринов, инвалидом останешься на всю жизнь.

Изложенные события – всего лишь через несколько дней после окончания бурного вступления в клан рода Сириновых. Финистов сообщил, что Пётр Михайлович свою угрозу выполнил – отправил молодую чету с двумя охранниками в Крым завершать медовый месяц. «Чтобы они не мешались под ногами, руками и не маячили перед головой со своими нелепыми советами». Сам же занялся тремя срочными делами: благоустройством быта людей, репетициями хора и, главное, строительством основного гнезда рода – небольшого дворца, или терема, или замка, или он не знает, как обозначить сооружение, которое маячит в его голове. В хоровых делах ему никакая помощь не требуется, а в остальном Сиринов активно советуется с Финистовыми и привлекает их на деловой основе. Особенно это нравится Любе – они с Петром Михайловичем сошлись в творческом понимании его замыслов, а, поскольку девушка имеет склонность к рисованию, то она замыслы барона-певца с восторгом переносила на бумагу. Яков только однажды глянул на её полотна, мысленно покрутил пальцем у виска, чтобы не обижать Сиринова, но спросил, откуда такие идеи?

– Вы, Яков Иванович, слишком увлечены спасением, восстановлением и улучшением всего, что связано с лесом, и жить в лесу привыкли. А лес – он, знаете, вводит в задумчивость, я бы сказал, в философическое состояние, в котором сильно тянет в тишину и сонливость. Я не о вас, а о нашем хоре. Людей должно что-то постоянно будоражить, толкать в творческие поиски. Манить вверх и ввысь к вершинам мастерства и искусства!

– Ага, вот эти многочисленные шпили в виде штопоров или буравчиков – они зовут, манят и толкают?

– И ведут! Правильно, путь туда – он такой извилистый. А этот, как вы грубо сказали, штопор, видите? Он начинается прямо от фундамента, с самого начала начинается, и нужно по нему символически подняться, не теряя уверенности.

– Ладно, окна тут и там ромбовидные и треугольные, галереи без перил, флюгеры в виде птиц, которые смотрят в разные стороны… А зачем столько птиц? Нет, мне нравятся эти лесные обитатели, но…

– Но мы должны прислушиваться к голосам леса, и эти изображения с нашей магией оживут и станут петь, петь, петь…

– Вы, Пётр Михайлович, представляете, как будет петь вот этот лебедь? Или вон тот фазан? Или… Люба, тебе нравится их приятное пение?

– Они мне сами нравятся, пап, и Петру Михайловичу нравятся, как умеют, так и поют.

– Ладно, мы-то привыкли, лишь бы хор не разбежался. А вот ещё вопрос: как в этот терем, почему-то напоминающий мне дом в поместье главы клана, можно войти? Где тут вход?

– Ой, – перебирала Люба свои рисунки. – Про двери мы забыли…

– Так что мы тут не скучаем, – завершил Яков рассказ о своих соседях. – Помогаем, чем можем, в основном, укрепляем окружающий Переделкино лес, чтобы оттуда ничего слышно не было – поют они, действительно, здорово!

По пути домой Глеб заехал в Молотовку и Пустошку, вслед за людьми Максима проверил их, сжёг обнаруженные излишества, считая, что хватит и Конева для поисков виновных, Максима отправил в Изборск, у Жуковых сам поищет – всё равно туда ехать нужно. И не без пользы «съездил», как оказалось.

– Здравствуйте, Глеб Игоревич! – он встречал гостей у ворот.

Снегирёвы решили начать знакомство с кланом с посещения главы. Не считая Жаровых, само собой, где они уже успели кое-что узнать. Уже и стариками родителей князя назвать трудно – лет на пятьдесят они выглядели. Иван Владимирович и Лидия Алексеевна, как они представились, хоть Глеб и узнавал их имена. Младший сын Егор, занимающийся стеклом, с женой Аксиньей и мальчик с девочкой двенадцати и тринадцати лет – Глеб знал об их приезде, необходимые распоряжения Владимиру отданы, но и самому поговорить со старшим поколением, в первую очередь, нужно. И не только из вежливости – понять требуется, насколько серьёзно их намерение вступить в клан, или это только неожиданная мысль их старшего сына.

Ничего нового в неприятностях Снегирёвых, и тут такое случалось, что до появления Глеба, что после. Есть некий граф Осетров, желающий вассалитета над бароном Снегирёвым, есть несколько посредников, готовых принять на себя хлопоты по реализации продуктов сельского хозяйства и стекла. Вегонус разве не того же хотел, или Филарет Коростелёв наряду с некоторыми другими? Беззастенчивые и наглые бездельники! Может, действительно, был бы тут князь Снегирёв, этот граф подавился бы своим титулом, а так издали – пусть грозит, решать не ему там на Урале, а тут – молодым баронам и старейшине рода.

С этим ясно – причины поисков поддержки имеются, теперь понять, что они за люди, что станут предлагать – и станут ли? – в ответ на защиту? Да и характеры – дело не последнее. Вот почему Глебу и хотелось, чтобы гости встречались с его людьми как можно больше, потом можно будет составить о них мнение, «сотканное из отдельных отзывов».

От первого разговора впечатление о Снегирёвых позитивное – не о каких-то там мерах защиты или о своих горестях в подробностях, больше как раз кланом интересовались в смысле взаимоотношений, в том числе и финансовых, а что – деловой подход, вдруг тут роды обязаны предоставлять свои услуги и товары соклановцам задарма? Семья же, только большая. На самом деле, ничего подобного – все прекрасно понимали, что всякий труд должен быть оплачен. Одно дело принимать в гости, другое приобретать украшения, одежду или лечиться. Нет, никакие межродовые связи в клане не обещают халявы. На этой позиции, как понял Глеб, и Снегирёвы стояли. Личностные дела тоже интересны в плане возможностей или обязанностей выхода из клана, скажем, при замужестве или добровольного перехода в другой род. И прочие, чисто практические вопросы обсуждались. А уж предложение посмотреть, что и как делается в родах, в их делах, из которых, кроме как о сельском хозяйстве, они не слышали, да и просто пообщаться с гостеприимными людьми – это Снегирёвы восприняли даже и с некоторым энтузиазмом. На сомнение Глеба, не заскучают ли дети, Егор улыбнулся: за разговором взрослых мелким делать нечего, вот тут верная скука, отпросились в подворье откуда уже слышался их смех – долго ль в таком возрасте познакомиться со сверстниками и найти занятие по душе?

– Наверно, и в каждом поместье у вас не пусто? – уточнил он.

– Наверно, – согласился Глеб, хотя до этого совсем мало обращал внимания на наличие юного поколения. Это бабушка Наталья Ивановна вечно о том волновалась. А ему некогда в нескончаемой череде всякого-разного. Что на другой день и подтвердилось.

Неутомимый мобилет высветил номер графа Скопина, с которым в последний раз общался, будучи в Татищеве, кажется.

– Есть срочное дело, барон, – после официального приветствия обрадовал граф. – Я, к сожалению, пока что так и не решил, кого рекомендовать на своё место, потому как бы сижу на двух стульях, сейчас – в Пскове. Причём, есть дело, требующее непременного вашнго присутствия здесь. Как скоро сможете прибыть?

– А как нужно?

– Нужно прямо сейчас, но…

– Если от меня зависит, могу и через… полчаса. Где нужно выйти?

– Ага, понятно. У резиденции князя Болотникова сможете? Буду ждать возле парадного.

Это граф может ждать у парадного, от волнения, что ли какого не учитывает появление неизвестной личности из ниоткуда на глазах почтенной публики, а, главное – перед многочисленной охраной. Может, портал и привычное явление, но уж не перед подобными заведениями. Поэтому вышел в каком-то тупичке, через ворота прошёл без проблем – недаром те полчаса провёл за украшательством себя в подобающую баронскую одежду. Дежурные подозрительного не увидели, одежду с гербом оценили, перстень заметили – какие вопросы, проходите, ваше благородие, а в само здание захотите войти, так там охрана у дверей знает, что делать.

Знал и граф Скопин, действительно, ожидавший даже не у дверей, а внизу перед ступенями. Кивнул Глебу, жестом приглашая за собой, и направился влево вдоль фасада, завернул за угол и открыл не очень приметную дверь, сливающуюся по цвету со стеной. Дальше – пара поворотов по коридорам, маленький кабинет, непонятно чьей принадлежности. Граф критически осмотрел Глеба, достал из пакета куртку с жандармскими знаками различия, в которых Глеб мало соображал.

– Переоденьтесь, барон, сыграете несколько минут роль моего адъютанта, вот папочку прихватите. Свою куртку в пакет, и оставим здесь, после заберёте. Итак, сообщение некоего князя Снегирёва наш князь воспринял крайне серьёзно. Настолько, что решил не доверять проверку своим магам и самому себе. Поэтому и приказал мне вызвать вас. При этом не только для проверки своего кабинета, но и всех мест, по которым будем проходить, не удивляйтесь длинному и извилистому пути. Во время всего пребывания в резиденции от вас требуется сплошное молчание, разговор состоится после и не здесь. Если что-то заметите по дороге, тормозите, открывая папку, делайте там пометки – на листе нарисован наш маршрут, уж сориентируетесь, надеюсь. В самом кабинете князя при наличии искомого, просто показывайте эти тайники, предварительно положив папку перед князем. Есть вопросы?

– Один. Как поступать, если обнаружится не просто подслушивающее устройство, но и подглядывающее: тот же мобилет или макр, откуда знать, может, и такое придумали?

– М-да, не учли… Изымать их, что ли, сразу?

– Могу просто отключать, поломки не столь подозрительны.

– Согласен. Выходим.

Немалый путь нарисовал граф. В коридоре второго этажа среди бесчисленных кабинетов канцелярии – или так показалось, потому что пришлось трижды притормозить – три оказались под чьим-то вниманием. На остальной дороге до кабинета князя ничего не встретилось. В приёмной как раз и обнаружился прибор типа маленького мобилета, который висел прямо за спиной одного из секретарей напротив входной двери – нормально, не всем, наверное, посетителям удаётся попасть в главный кабинет, кроме того, к секретарям и просто другие сотрудники заходят по делам. Ближайший к княжеской двери молодой человек, увидев графа, посмотрел на часы, сверил список, кивнул, встал и открыл дверь.

Вертеть головой Глеб, естественно не стал, молча – как и советовал граф, чуть приотстал от него, а дождавшись, когда Скопин по жесту хозяина усядется в кресло, положил уже открытую папку перед Болотниковым. Показал три отметки, за реакцией наблюдать не стал, просто теперь начал внимательно «прощупывать» стены, потолок, мебель… Так он ещё от входа заметил четыре отсветки, но в таком месте могло оказаться что-то новенькое. Не оказалось. Князь с графом с интересом за ним наблюдали. Нашел у настенной карты указку, ткнул ею в боковой обрез карты – как и у Снегирёва, тут много чего говорили докладчики. Следующий кристалл – в основании настольной лампы, один – под столешницей приставного столика, и последний – над верхним косяком двери. Под вопросительным взглядом князя кивнул.

Из кабинета вышли втроём.

– Меня не ждать, буду утром, если срочное и важное, есть мобилет, сами знаете, кому дозволено. Остальные посещения перенесите на завтра, – секретари восприняли указание спокойно, не первый раз, видать.

Прошли по другому маршруту – князя интересовал зал совещаний. Не зря – пара приборов там имелась, а в остальном дворец оказался чист. Разве что по совсем уж служебным и кладовкам полазить, но кого они интересуют? В нижнем вестибюле попрощались, князь сообщил Скопину, что ожидает его с утра, сейчас – встреча с коллегой с Урала. Глебу, естественно, ничего не сказал – кто он такой, адъютант? Снова вернулись за баронской одеждой в первый кабинетик, тут Скопин сообщил, что и его кабинет не мешало бы осмотреть – несмотря на специфику работы, всякое может произойти. Не обнаружится ничего, тем лучше.

– И вот ещё что, барон, насколько уже знаю, на Урале расследование прошло довольно быстро с помощью установленного мобилета и занимаемой должности виновного, здесь же… Хоть и есть уверенность, что это именно шутки параллельного ведомства. Нам такой риск не нужен. А князь вызывает завтра именно для начала расследования, уверен.

– Не по чину что-то вам советовать, граф, но одну наводку дать могу. Я, знаете, слышал от Уральского князя, что якобы причиной внимания к его кабинету стало его внимание ко мне. Не настолько я знаменитая и значимая личность, чтобы считать, что это единственная причина для высоких кабинетов. А вот в нашем клане – да, там подобное случается что-то слишком часто. Именно из-за меня. Недавно одного из организаторов удалось спровоцировать на признание – это существо из губернского управление, некто барон Скворцов. Мне, однако, не верится, что он тут один действует, слишком много усилий требуется, чтобы нужных людей отыскать, которые могут безнаказанно и незаметно к князю или к вам в кабинеты попасть, потом заставить их обо всём молчать. Люди и деньги, а кто такой помощник начальника управления? Это он для наших мест большая шишка.

Глеб довольно подробно описал ситуации в Острове и Луках. Записи разговоров передавать не стал – жандармы и сами могут добиться, чего хотят, если захотят.

– Шикарный подарок вы мне сейчас сделали, барон. Да и Конев – до сих пор сожалею, что он ушёл в отставку, а мой заместитель оказался столь большим идиотом. Тогда сейчас проверим управление, и я вас не стану задерживать, а у меня самого дел оказалось по горло – боюсь, что и ночи на них не хватит. И заранее предупреждаю, чтобы не было обид, что ваша фамилия, как и в случае с Кореневым звучать не будет.

– Какие тут обиды, – рассмеялся Глеб. – В вашей службе и у князя прекрасные маги артефакторы, мне чужих заслуг не надо, своих забот хватает.

В управлении жандармерии отыскался всего один макр, да и то в приёмной – рискованней оказалось действовать, чем даже в княжеской резиденции.

Обычные, вроде, дела

Вернулся во Внуково вечером, прямо к ужину, на котором присутствовали и гости.

– Да тут, барон, и недели не хватит, чтобы всё осмотреть и понять, – сокрушался Иван Владимирович. – Но время, время. У Егора дома дел невпроворот, а он тут отдыхает после лечения, внуки от рук отбиваются – дома хоть в хозяйстве матери помогают. Нет, нужно как-то убыстряться, только вот вашу Пустошку посмотреть обязательно нужно.

– Это да, – согласился Егор. – Туда бы ещё Евгения, ему как раз много полезней, чем мне. А рассказы – они что, много из ни опыта выцедишь? Мне бы домой точно нужно. А знаете, что? Помчусь-ка один, а вы все продолжайте: вам, старейшинам там пока нечего особо делать, только нами руководить, Аксинье и полгода не хватит, чтобы от того самого хозяйства отдохнуть, а на детей ты, отец, напраслину не возводи: домашних хлопот нету, так по мелочам они ни от чего не уклоняются, пусть себе знакомятся с интересными людьми и новыми местами.

Никто и не спорил, дети даже в восторге.

– Жаль, что Владимир с нами не сможет поездить, а ведь шибко хотел, – посетовала Лидия Алексеевна. – Какие-то, видите ли, срочные дела у него образовались в столице! Семью бы лучше поскорей вызывал, вечно – дела!

«Ничего себе скорости у князей! Понятно, что повод нашёлся, да и надёжней вдвоём-то посетить, кого нужно. Но, может, это только предварительная договорённость, хотя и она нужна, а так – что у них имеется? Разве что Скопин умудрился о чём-то предупредить. Тоже – предварительно».

Всех своих глав родов давно предупредил о гостях, отправил Снегирёвых сначала к Стратимовым – это поближе, потом уж в Луковский уезд ко всем остальным. Сопровождающей приставил Ларису Васильевну с её полного одобрения – она же и не побывала нигде сама-то, хоть здесь и встречалась со всеми семьями. А если у неё есть и некий личный интерес, то чего бы его не удовлетворить? Пускай смотрит и удовлетворяет – тут уже давно надёжных помощников себе определила. Между прочим, и сам бы не отказался посетить ту же Пустошку. А, может, и правда, посетить? Что он во Внукове ожидает – всё уже без него решается в Пскове и Петербурге. Есть только сомнения насчёт «всего» – помнил ведь, чьё это поручение по наблюдению за бароном Гамаюновым. Та личность просто так не отвяжется, особенно, если побывала на изнанке под Лазурным, и чего-нибудь углядела там. Но на эти вопросы и сомнения какая разница, где отвечать: тут или в Пустошке? В Пустошке приятней – там все мозги запудрят, для сомнений места не останется.

Присоединился к Снегирёвым, когда они ехали от Стратимовых. Пересадил к себе в автомобиль старейшин – пусть делятся впечатлениями. Ещё как поделились! Что ж, это третье место в клане, которое пришлось им по душе. В Ларисе не сомневался. А ещё по дороге получил случайную информацию, от которой, вроде, ни жарко ни холодно, однако, на всякий случай, мелкая задачка для старшего Конева нарисовалась.

– Знаете, Глеб, – разоткровенничалась Лидия Алексеевна, – мы ведь с неким недоверием и даже опасением отнеслись к странному предложению Владимира присоединиться к вашему клану. И вот почему. Нам известны – из-за нашей глухомани, скорей всего – только два клана: Акулиных, но это где-то уж вовсе на Камчатке или ещё дальше. И чуть ближе – в Вологде есть такой клан Барсуковых. А жена Владимира, Анна – она младшая дочь главы этого клана. Подробностей не знаем, да и нечего в чужую душу лесть, хоть она и близкая родня, но что-то там такое творится… Этот глава – человек жестокий или что ещё там у них, но Анна ведь просто сбежала из семьи куда глаза глядят. Долго мыкалась, пока не оказалась в Самарканде да не встретила Владимира. Вот такие кланы бывают, почему и отнеслись с некоторым недоверием, а у вас, оказывается…

«Да что ж такое в голове-то зацепилось? – практически перестал слушать Глеб попутчиков. – Что-то же ведь связанное с фамилией „Барсуков“. Где, когда, по какому поводу? Кто может подсказать? Артём – этот вон сидит за рулём, за дорогой смотрит, а сам уши греет. И правильно, у него должно быть много информации обо всём подряд. Но он чего может вспомнить, когда тут со мной всего ничего? А предшественник его? Максим практически постоянно со мной рядом находился. Проверить нужно, иначе, как обычно, замучает эта фамилия…»

– Я прошу прощения, задумался, – обратился он к Снегирёвым, доставая мобилет. – Сейчас переговорю кое с кем, одумаюсь. Максим, есть совсем мелкий вопрос, ни к каким делам не относящийся. Ты не помнишь такой фамилии – Барсуков? Что-то крутится, а память словно отшибло…

– С такими заботами и голову может отшибить, – усмехнулся разведчик. – А фамилия эта звучала, когда ликвидировали прорыв у Финистовых. Тогда этот маг недоделанный Белогнидов говорил как-то так… Сейчас припомню. Вот: «Отец мой, барон Белогрибов пляшет под дудку графа Барсукова. И в клан к нему вступать собрался. А тот при нашей всеобщей графской грызне за княжеский титул в Вологодской губернии смотрит в рот Росомахину…» Как-то так. Что ещё?

– Чуть не забыл, ты сейчас в Молотовке?

– Да.

– Можешь убирать тот подарок, он уже не пригодится. А местного дарителя не нашёл?

– Полдня подожду, тут околачивается один тип из поставщиков продуктов. А уж в Пустошке сам уберёшь небось.

– Естественно, вот теперь всё, спасибо. Вот как-то так получается, – повернулся он к Снегирёвым. – Тот ещё граф Барсуков! Пришлось повоевать с одной семьёй, которая желала в этот клан вступить. Наверно, не зря дочь сбежала. Сейчас ещё одно поручение выдам, потом расскажете мне о моём клане, чего я не знаю.

– Приветствую, Иннокентий Ильич! Во-первых, ваша провокация против отдельных полицейских имеет продолжение, но об этом при личной встрече. Есть задание, не срочное, но связанное с вашей деятельностью. Если помните, у Финистовых именно вы арестовали молодого Белогрибова, который организовал там нашествие с изнанки. Этот маг – из семьи, которая, по его словам, мечтала вступить в клан графа Барсукова из Вологды. При этом мимоходом и фамилия Росомахина звучала. Так нужно бы разузнать, что это за клан такой, из которого, между прочим, даже дочери главы сбегают. Да и Росомахин, как вы знаете, графского титула не потерял».

– Понял, глава, непременно займусь. А первое сообщение очень заинтересовало – что там за продолжение такое.

– При встрече кое-что поведаю. Хоть и сам знаю далеко не всё.

Снегирёвы поочерёдно, перебивая и дополняя друг друга, продолжали делиться впечатлениями то о Изборске, то о Внукове, то возвращались к лечебнице Жарова. Незаметно и в Пустошке оказались. Лариса, само собой, не отказала себе в удовольствии поднять суматоху на все четыре семейства. Встреча, возможность приведения себя в порядок, небольшое чуть не до полуночи застолье, короткий эмоциональный рассказ об этой местности с долгим эмоциональным экскурсом в историю попадания Ларисы в эти земли. С утра пораньше, уже зная род занятий Снегирёвых, она их отправила в сопровождении охраны по трём дальним хозяйствам – к Александру и его крупному рогатому скоту в Дубки, к Михаилу с овцами в Крутец, к Павлу в Карабаново с полями и садами. Брату, понятное дело, выпало провести время в хозяйстве Надежды – «вот и погляжу, насколько ты там соскучился, как стараешься меня убедить! – сдала она Глеба с рук на руки подруге. – А то не видела, как вокруг тебя то девицы из родов, то хористок море, скучно ему…»

А вот кто уж, действительно, соскучился, так это сама Надежда, чего и не скрывала. Не укоряла, конечно, барона за долгое отсутствие и слухи о хористках, зато не преминула уточнить, правда ли, что её тёзка Финистова увлечена молодым главой клана Коневых? Глеб поспешил уверить её в верности этих слухов и даже добавил, что дело там движется к свадьбе, чем сильно порадовал местную Надежду и даже, вроде, в чём-то успокоил. А дело к свадьбе, судя по всему, двигалось не только у Коневых.

Вчера по приезду Глеб очень удивился, мягко говоря, увидев рядом с Ларисой Павла Грачёва! Ясное дело, зачем он тут оказался, но поговорить с обоими голубками имело смысл – не хватало ещё, чтобы Наталья Ивановна расстраивалась из-за излишней поспешности влюблённой парочки. Но вечером не удалось, ночью – ни к чему. А вот утром, хоть сестра и пыталась избежать беседы, но куда б она делась! Так что после завтрака и отправки Снегирёвых «на экскурсию» Глеб Ларису притормозил. Вместе с Павлом. Освободил гостиную от лишних ушей, хотя и был уверен, что все домашние давным-давно обо всё знают – тут даже и догадываться не нужно.

– А что это вы так заскромничали, Лариса Игоревна? – спросил он строго. – Мне просто у вас двоих уточнить кое-что нужно, считайте, что не только как родственнику, но и как главе клана – не хватало нам внутренних конфликтов. Но сначала про вас. Павел, не вижу на пальце родового перстня, что бы это значило?

– Понятно, что, – отнюдь не смутился молодой человек. – Если Сергею можно, то почему мне нельзя? Согласие получено как от родителей, так и от Грача, так что из нашего рода я вышел безо всяких скандалов.

– Ты же, как помню, на последнем курсе? И как к этому отнеслись или отнесутся твои благородные сокурсники и преподаватели – какой из тебя барон без перстня?

– А мне до их отношения дела никакого. Им до меня – тоже: кто к экзаменам готовится, а кто готовит – преподавателям сейчас главное, чтобы я от самих экзаменов не отказался, а чего отказываться, у меня с оценками полный порядок.

– Но ты их сдавать с какой фамилией собираешься?

– Это… – растерялся Павел. – Как с какой? Грачёвым я пока что там числюсь.

– Вот именно. Хочешь сейчас вместо учёбы заняться переделкой документов? Да это мелочи, вообще-то. Вы сроки свадьбы согласовали с родителями? А больше меня интересует – с Натальей Ивановной? Лариса, уж не собираешься ли ты с ней поссориться? Знаешь, ты хоть с каждым человеком в наших родовых семействах дружбу заведи, а про титул не забывай. Он, между прочим, требует неких обязанностей – что, богиня просто так перстни раздаёт? А бабушка к этим обязанностям относится трепетно, и её можно понять, до тебя доходит?

– Но… Глеб, не преувеличивай, я на ссоры с бабушкой в жизни не пойду – она же ведь в конце концов не против свадьбы, только слишком строго подходит к подготовке, хотя бы и по времени, не считая остального.

– А что у вас по времени? Вы, надеюсь, пока ведёте себя скромно и с баронским достоинством? А чего возмущаетесь – у Натальи Ивановны всякие подозрения могут возникнуть.

– Могут, – вздохнула покрасневшая Лариса. – Потому Павел и появился, чтобы нам вместе всё с бабушкой обговорить. Да мы и сами меж собой уже решили, что нечего против старших по мелочам выступать – много ль времени осталось?

– Что ж, успокоили, надеюсь, затягивать не станете? Вот и отправляйтесь в Молотовку вместе со Снегирёвыми. И ещё остаётся немаловажный для меня вопрос. Вы ведь создаёте новую семью Гамаюновых, что называется, ветвь рода. И кто из вас в этой ветви или в семье, будет главой? Вопрос не праздный, глава он и есть глава с обширным кругом обязанностей.

– А права? – удивилась Лариса. – У главы есть права?

– Да одно у него право – право выполнять обязанности.

– Конечно, главой у нас будет Павел, у меня и без того много забот появится.

– Это их тебе небось Стелла обрисовала, когда вы там во Внукове шушукались?

– Да, обрисовала, она же уже замужняя женщина.

– Тогда не сомневайся, что мать с бабушкой тебе этот список забот намного расширят. Но, зная тебя, хочу Павла предупредить: Лариса из тех женщин, которые, сидя в автомобиле рядом с водителем, этим автомобилем управляют.

– Как это? – не понял Павел.

– Женишься – поймёшь, а я предупредил. Лариса, я по Надежде соскучился, где она?

– Идём, самому жениться пора, может, поменьше приставал бы с глупостями. Ко мне, я имею в виду.

Не стали они проводить всякие «инспекторские» наезды, ни в рудник, ни в цех, а вот по полям и садам побродили. И что за натура человечья, в данном случае – мужская: вот рядом красивая и умная девушка, очень даже хозяйственная, просто приятно рядом быть, а из головы так и не выходят последние псковские события, в раздумьях о их возможных последствиях голову можно сломать. И ведь всего не предусмотришь – на том уровне небось не один умный правитель с мозгами и магами. А правителей не самого высокого уровня, но при огромной власти, да ещё хитрых и себе на уме – хоть отбавляй.

Надежда своим чутьём заметила, что при всём интересе к окружающему, Глеба всё-таки что-то сильно тревожит, поэтому и говорила обо всём, кроме того, что её больше всего волновало. Да хотя бы и о хористках, нашлись там певуньи на чужую голову… Но нельзя о таком.

От мыслей, как и от приятных разговоров пришлось на некоторое время отвлечься. Из-за очередного поворота, прикрытого кустами, вынырнула троица местных парней. Понятно, что здесь только свои, из поселений обширного семейства Ларисы, так всех и каждого лишь она может знать, а ему совсем ни одно лицо не знакомо. Судя по походке, не совсем трезвые парни – это с утра! Может, праздник какой? Трое остановились от неожиданности на пару мгновении, потом тот, что в середине ни с того ни с сего с криком «Убью!» кинулся к Глебу. Но двое остальных, видимо, сходу узнав барона, мигом протрезвели, ухватили ненормального за что попало и моментально скрылись в кустах.

– Что это было? – удивился Глеб, – Что тут за зоопарк?

– Да как сказать-то… – замялась до слёз Надежда. – Можно бы и внимания не обращать, так встретился же, идиот! Этот… который кричал, он местный, из очень дальней родни, как и многие тут. Ещё при Удодовых подался в Луки, пристроился там где-то то ли приказчиком, то ли ещё кем, показывается у своих редко, может, пару раз в году. А тут вдруг заявился, говорят, повинился перед родителями, вроде как снова его к земле потянуло. Ага, в другую сторону его потянуло, бездельника и пьяницу. Бывает, приходит по вечерам с дружками, кричит на всю улицу, что женится хочет. На мне! От братьев моих уже получал по шее, а всё равно. А по утрам к кабинету является, типа извиняться желает. Не знаю, что и делать. Гнать обратно – родителей его жалко, а придётся, наверно. Ты уж прости меня за это… недоразумение-то, – Надежда ухватила Глеба за рукав, заглядывая в лицо.

– Ничего, – он слегка приобнял девушку. – Ты-то причём? Набери-ка мне Юрия.

– Юрий, подскажи, не знаешь такого… Как его? – повернулся к надежде.

– Да Геннадий с третьей линии, кто его уже не знает…

– Вот, Геннадия с третьей линии, что недавно из Лук вернулся.

– Да кто ж его не знает? – повторил Юрий слова Надежды. – Опять чего натворил?

– Это тоже. Прям меня чуть не убил посреди чистого поля. Можешь его срочно отыскать? Он с двумя дружками шляется по окрестностям. И в кабинет свой доставь. Поговорить нужно по душам.

– Сейчас сделаю. Сообщу. У меня ваш номер имеется.

На немой вопрос Надежды пришлось отвечать, хоть и не очень хотелось. Но и скрывать от неё тоже… нет уже желания.

– Тебе Максим не говорил, конечно, нельзя ему было. Но он нашёл в кабинетах у Конева, у Игоря Гамаюнова, у Ларисы и у тебя кристаллы подслушивания разговоров. Что побледнела – мне тоже их поставить пытались и неоднократно. Но твой и остальные уже не действуют, так что просто снимем и всё.

– Барон, извините меня, я просто не узнал вас, – чуть не на коленях с надрывом вещал Геннадий с третьей линии, доставленный Юрием в свой кабинет. – Я же думал, что какой приезжий чужак отбивает у меня Надежду, а у меня ведь к ней самые серьёзные намерения!

Надо же, какие выражения приказчикам известны: намерения у него серьёзные. Юрий и двоих его дружков доставил, но выгнал пинками по распоряжению Глеба, пообещав при повторении употребления закрыть на неделю в пустом амбаре.

– Я тебя для начала подлечу, чтобы соображал получше, – после этого Геннадий дёрнул головой и замолчал. – Вот теперь очень коротко о твоих намерениях. Коротко и честно. Кто приказал тебе поставить кристалл в кабинет главы семейства?

К всеобщей оторопи присутствующих, Геннадий вскочил с лавки и одним прыжком вылетел в окно напротив, вдребезги выбив стекло и половину рамы. Некоторое время трещали кусты в палисаднике, раздался треск штакетника, и всё затихло.

– Шустрый, однако, – присвистнул Юрий. – Не раз, видать тренировался. И куда он денется, если только портального свитка нету?

– Нет у него свитка, зато макр имеется, наверно, запасной, – пояснил Глеб. – Скорей всего околачивался здесь, ожидая команды. Только уже не от кого её получать.

Вот же бывают тупики в разуме! Соберутся умные люди и ищут выхода из какого-нибудь сложного положения. И чем больше этих людей, тем дольше ищут вместо того, чтобы прямо перед собой посмотреть, как этот прыгун. Сколько их – Конев, Максим, сам Глеб, люди Конева и Максима… Поймали того зама начальника Луковской полиции, который давал задание ворам на поход к Коневу? Нет, не стали ловить, ожидая реакции. Глеб её дождался, а тот же Максим искал – и ищет ещё – кто побывал в кабинетах глав в Молотовке и Пустошке. Это вместо того, чтобы благожелательно поинтересоваться у полицейского, кому он ещё подобные поручения выдавал – уезд-то один. И где теперь тот местный заказчик? Ладно, если сегодня Максим не отыщет свой объект, снова придётся Конева подключать. Но Максим и сам подключил, верней связался с Иннокентием Ильичом и просто задал ему тот самый нужный вопрос. Трёх часов хватило бывшему жандарму, чтобы через своих людей в Луках найти полицейского, сдать его жандармам нанешним и, по его признаниям, отловить того бакалейщика, что время от времени навещал Молотовку. Только кому они нужны теперь, по делу-то, бакалейщик, Геннадий и другие исполнители, если они есть?

Вернулись Снегирёвы, довольные донельзя, особенно старики. Аксинье с детьми, семья которых со стеклом занята, и то интересно оказалось, а уж тем, кто на земле всю жизнь трудился…

– Есть, на что посмотреть, поучиться, да и у нас можно кое-что перенять, – рассказывал Иван Владимирович. – В Снегирёве не лучше и не хуже – по-другому, хотя есть и поля, и сады, и фермы. Рудника у нас своего нет – когда-то давно маги из Суздаля обследовали земли, тонкого места не обнаружили.

Глеб знал приблизительно, как обследуют местность приглашённые, направленные или нанятые маги. Последние-то хоть заинтересованы в результате – обычно специально оговаривается дополнительная оплата за находку, а первые… Но и говорить по этому поводу ничего не стал.

– …Приходится покупать при необходимости, а при постоянном пользовании слишком уж накладно выходит. Во-вторых, мы в магии к воде тяготеем, это не только выручает, но и определяет устройство работ на земле: в орошении и осушении лучше нас в округе никто не разбирается – это не хвастовство, а факт. Могли бы и тут кое в чём помочь. Что у нас дальше в планах – дети очень устают.

– Любая усталость мешает делу и даже развлечениям. Не подумали. Тогда так. Завтра – в Молотовку, там детей сразу можете оставить в поместье, мелкоты там хватает, а лучше – в лечебницу какую, пусть в воде побарахтаются, никакая усталость не возьмёт.

– Да мы бы и сами не против, – улыбнулась Лидия Алексеевна, – привыкли у Жаровых, теперь в воду всегда тянуть будет. А если она ещё и целебная!

– Тут уж сами посмотрите. А после предлагаю сделать небольшой крюк: не к Финистовым сначала, как планировали, а к Коневым, в Луки – там для вас не особо интересно, разве что присмотреться и прицениться к их волшебной кожаной продукции. Только потом к Финистовым, у которых и у самих есть, на что посмотреть с их-то пристрастием к лесу и земле, так там ещё и наше Переделкино. Оно, скорей всего, не достроено, зато Сириновы постоянно репетируют, их послушать – получше всяких лечебниц получается. Вот туда я к вам и появлюсь попрощаться, может, у вас уже какие конкретные мысли появятся.

Мысли, возможно, и появились, а попрощаться со Снегирёвыми не удалось. Успел с ними день провести в Молотовке, поприсутствовать на знаменательной встрече Ларисы с родителями и бабушкой, потом снова заглянул в Пустошку… Но и с Надеждой-то расстался так, опять с «общими словами». Торопился. А потому что Скопин снова на связь вышел и сказал, что уже может кое-что ценное сообщить – сколько секретами дозволено. И не в Пскове, а лучше – во Внукове – «во избежание».

– Понимаю теперь, Глеб, чем ты постоянно встревожен, – вздохнула Надежда. – Сколько уже случилось за короткое время: Сиринов, Кореневы те, наблюдения за тобой, новый срочный куда-то вызов, небось многого и не знаю. Вот бы рядом быть…

И что он мог сейчас сказать в ответ на эти слова Надежды?

Граф Скопин появился не один, а с князем Снегирёвым Владимиром Ивановичем. Последний сказал, что раз уж тут кое-что завершилось вполне благополучно, то имеет полное право перед отбытием в Татищев посмотреть на гнездо клана Гамаюновых, а более того – встретиться с родителями, которые сейчас совершают экскурсии по Луковскому уезду в пределах опять того же клана. Уж если князь Снегирёв и до посещения Гамаюновых родителями настроен на вступление рода в клан, то теперь, Глеб, готовься к новому созыву глав родов и пополнению кланового святилища одной зимней птицей. А вот фраза «кое-что завершилось вполне благополучно» этим самым «кое-чем» отнюдь оптимизма не добавила. Но сначала следовало послушать тех, кто побывал в Петербурге на приёме – деловом приёме в крайне ограниченном составе – у первого лица империи.

Без Гамаюновых

– Мне, князья, далеко не всё понятно из вороха бумаг, с которыми пришлось ознакомиться в срочном порядке за прошедшие сутки. Мне, князь Мышкин, непонятно, почему вы обошли своим благосклонным внимание императорский дворец и иные резиденции – маги тоже без дела не сидели и проверили всё что можно, – обращался-то император сейчас к двум князьям – Мышкину и Стрижакову.

И первый понимал, что имеет в виду под «вниманием» его величество, и второй знал, кто явился причиной этого внимания, а также, в конечном итоге, и этого неожиданного приёма, который с полным основанием можно назвать и высочайшим разбирательством. Кроме указанных князей в рабочем кабинете Петра Алексеевича Кречета, императора Российского, присутствовали князья Болотников – хозяин Псковской губернии, Снегирёв – наместник императора в Уральском княжестве, граф Орлов – военный министр и один из его заместителей – граф Скопин. Все собраны по представлению на имя императора доклада от Болотникова и Снегирёва на неправомочность действий министра внутренних дел князя Мышкина. С прямыми доказательствами. Князь Стрижаков вызван в кабинет сразу после первых слов Мышкина – до этого момента дело его, вроде бы не касалось, во всяком случае, в докладной никаких упоминаний о Стрижакове не имелось. Императору пришлось даже повториться, поскольку, попервоначалу он задал всего один вопрос в адрес министра внутренних дел: «С какой стати?»

А вот с такой, оказывается, что именно Стрижаков потребовал от Мышкина неустанного наблюдения за неким бароном Гамаюновым. При этом заявлении Болотников, Снегирёв и Скопин невольно и недоуменно переглянулась, только Орлов знал, в чём тут дело. Сейчас он мысленно благодарил всех богов пантеона за то, что его в своё время сильно подвёл заместитель, и Стрижаков снял с жандармов подобную же обязанность.

– Оставим на время саму суть незаконного требования Стрижакова, но, повторяю ещё раз, князь Мышкин, с какой стати вы осмелились подслушивать Болотникова и Снегирёва? Вы забыли, кем они являются? Вы забыли, что подобными средствами в отношении имперских чиновников по Уложению ваши служащие во главе с вами могут пользоваться лишь в оперативных целях при достаточно серьёзных подозрениях на преступления. С моего дозволения. Хватит молчать, объясняйте, в чём вы подозреваете упомянутых князей?

– Никак нет, ваше величество, ни в чём! – пружинкой вскочил довольно грузный министр. – По делу князья лишь встречались и, возможно, ещё будут встречаться с бароном Гамаюновым, и мой помощник посчитал необходимым…

– Стоп! Не валяйте дурака, князь! Или вы остальных здесь за идиотов держите? – император обычно бывал корректен, если его не выводили из себя, в первую очередь, прямым враньём. – Кто поверит, что ваш помощник без вашего указания пошёл на то, чтобы оказаться на плахе!

– Прошу прощения, выше величество, я в большой растерянности. Да, этот приказ шёл от меня. Но я не мог не выполнить указание князя Стрижакова. И нужно было наблюдать за титулованными особами – с теми из них, с кем общается указанный мне человек. Любыми доступными средствами – признаю, что порой они были не вполне законными.

– Выходит, что, если я приглашу того человека на приём, то вы и меня будете слушать – кажется, вы к этому близки. В данном случае ваши средства вполне незаконны, за что и готовьтесь к серьёзному наказанию. Теперь вы, князь, – император, не очень соблюдая этикет, ткнул перстом в Стрижакова. – Вы не слишком заигрались, а точней, возомнили себя облеченным властью даже большей, чем у императора в поисках людей… похожих на вас, скажем так? Начиная с того, что я своим указанием возложил на все учебные заведения с магическим уклоном сообщать вам обо всех молодых людях с особыми способностями, чтобы вы могли их проверять. Вы имеете право и свободного поиска, вам этого мало? Вы начали раздавать распоряжения моим министрам без моего ведома? Может, вы бессмертны, князь Стрижаков? Вы чего, поясните, привязались к этому молодому человеку так, что втянули в свои интриги упомянутых министров и хозяев княжеств и губерний? Слушаю.

– Слишком много рядом с ним непонятного, ваше величество, – Стрижаков стройней Мышкина, он словно и не сидел, так быстро оказался на ногах. – Не успел он появиться, как стали происходить неприятности, часто смертельные, с теми, кто обижал, мягко говоря, его род и семью. Что продолжается и до сих пор. А он – почти вовсе не одарённый, но без сомнений вызывает на дуэли магов. В числе пострадавших, как-то связанных с его фамилией – графы Коростелёвы, высшие полицейские чины Псковской губернии, князь Коренев, глава Лифляндской купеческой гильдии Вегонус… Да тот же граф Росомахин, лишившийся должности.

– И все они пострадали безвинно, по-вашему? – криво усмехнулся император. – Или их всех… Или их всех этот… напомните!

– Барон Глеб Гамаюнов, ваше величество.

– Глеб самолично убил? Или безвинно отстранил от должностей?

– Нет, ваше величество, и это самое странное. Все они вредили его роду, или родам его клана, но все попали под государственное обвинение, лишь Вегонуса убили свои, да два графа Коростелёвых сгинули при неизвестных обстоятельствах, точней, один из них – при совершенно непонятных условиях.

– При каких же?

– Он оказался виновником прорыва с изнанки в посёлке Лазурном Уральского княжества. И там же на изнанке найден застреленным, причём в куполе такой защиты, что даже я не смог в него проникнуть.

– И, само собой, вы решили, что легче, чем проникнуть в тот купол, обвинить Гамаюнова, которого наверняка там и близко не было, не так? А князь Мышкин вознамерился вам помочь посредством прослушивания кабинета моего наместника. Это вам не напоминает суету, которая скрывает ваше бессилие? Так получается?

– Так…

– Интересно… – Кречет побарабанил пальцами по столу. – Кто-нибудь из вас может коротко рассказать об этом человеке? Как теперь понимаю, именно он организовал клан, о котором пишут в новостных лентах?

– Да, ваше величество, – поднялся граф Орлов. – Именно он и является главой клана Гамаюновых, несмотря на молодость – совершеннолетним он стал прошлой осенью, а весной закончил школу-интернат для сирот. Более всех его знает мой заместитель граф Скопин в то время он занимал должность жандармского управления по Псковской губернии.

Далее император, да и остальные с большим вниманием выслушали историю Глеба, которого выделила богиня Гамаюн. В результате чего и начались его конфликты, в первую очередь, с полицейскими чинами, что послужило, в конце концов, особому вниманию к нему со стороны князя Стрижакова. И почему-то князь Мышкин занервничал, когда речь шла о Коростелёвых.

– Не могу я понять столь предвзятого внимания к человеку, вынужденному защищать себя, семью, род, а потом и клан от нападок со всех сторон. И были бы хоть какие подозрения в его незаконных действиях. Или они у вас всё-таки есть, князь Мышкин? Тогда чем вы недовольны? Итак, – император поднялся, что немедленно сделали и все присутствующие. – Вам, князья Мышкин и Стрижаков, по поводу Гамаюнова – первое и последнее предупреждение. Если хоть краем уха услышу, что лично вы, или ваши сотрудники или кото-то ещё по вашему наущению незаконно коснётся клана Гамаюновых, это станет последней минутой вашего пребывания у власти, а то и жизни. Сколько, интересно, государственных средств вы, Мышкин, потратили на всю эту возню? Подкуп людей, кристаллы и остальное? Даю указание министру финансов проверить – и попробуйте что-нибудь скрыть! – вернёте всё потраченное в казну из собственного кармана. Всех остальных, особенно – князя Снегирёва благодарю за бдительность и своевременную информацию, дозволяю также всем на неделю отойти от служебных обязанностей и провести это время с семьями в лечебницах Гамаюновых, к примеру. Да и самому надо бы о том же подумать, только из-за таких вот неожиданностей и шагу из дворца не ступишь. Но выберусь непременно – император я или нет? Все свободны!

Снова Гамаюновы

– Готовьтесь, барон Глеб Гамаюнов! – с усмешкой завершил рассказ граф Скопин. – Готовьтесь принимать на просторах клана императорскую семью, уж отдельных её представителей – точно! Никто и никогда не упрекал Кречетов в том, что они забывают свои слова и обещания. Правда, сначала вы примете нас. А в целом, можно считать, что неожиданно возникший план сработал – нам можно не опасаться ненавязчивого наблюдения, вам – того же самого, но плюс ещё и навязчивого с неожиданной для меня стороны. Я так и не понял, чего, собственно, хочет Стрижаков. Знаю, что должны быть потоки информации, далеко не всем доступные по разным причинам, но, честно говоря, не понял. И вижу, что граф Орлов в курсе, но не пойду же я к нему узнавать что-то о приближённых к императору лицах – не принято такое. Помимо служебной необходимости, естественно. Не уверен, что и наш князь Болотников знает. А вы, Владимир Иванович?

– Да кто бы мне о том сказал напрямую? – удивился Снегирёв. – Кто я, и кто Стрижаков – очень приближённая к императору особа, но, если начать с этого, можно кое-какие догадки выстроить. Вопрос: личность приближённая, и не родственная, тогда что она там делает, какую должность занимает? Это не очень похоже на фавор или непотизм, судя даже по этому «приёму» – ему многое дозволено, но далеко не всё.

– Мало ли, – пожал плечами Скопин. – Есть ведь наверняка у императора некие задачи дипломатического, скажем, плана, когда их должен выполнять особо доверенный человек, который, кроме императора, и отчитываться ни перед кем не должен.

– И тогда почему этот «дипломат», – продолжал свои рассуждения Снегирёв, – привязался, по выражению императора, к Гамаюнову? Опять же вспомните слова, что он ищет людей, подобных ему или похожих на него… В чём это? Раз ещё упомянуты люди с особыми магическими способностями, значит он и сам такой – с особыми. Которые при этом тщательно скрывает. И о которых никто старается не упоминать. Или никто, кроме императора о них не знает – но такого просто не может быть.

– Не упоминать-то могут именно из-за отношений с императором, – возразил Скопин.

– Это каких же? Ладно, не буду отвлекаться на ерунду, – Снегирёв крепко потёр щёки. – А то, что я скажу, может вам показаться бредом и вздором, но факты передо мной. Самарканд – такое княжество, знаете ли, одно из четырёх, которое, например, имеет право заключать разнообразные сделки с заграничьем без ведома императора. В данном случае говорю о большом наличии иностранных посольств, посланников, других официальных представителей. С некоторыми по долгу службы приходилось встречаться и в неофициальной обстановке. К слову, о ерунде. Один южный сановник рассказывал, что при его господине находится лицо с высоким титулом, и долго никто не мог понять, чем он занимается – один к одному Стрижаков. Но там много не скроешь, выяснилось, что это доверенное лицо занималось исключительно гаремом господина, сами понимаете, кем он являлся с биологичкой точки зрения. И искал помаленьку похожих на себя – шибко уставал от служебных обязанностей.

– И делал таковых наверняка, – подхватил Скопин, усмехаясь. – Но у Кречета нет гарема и быть не может!

– Так я и упомянул о ерунде. Но прибыл как-то с делегацией ещё одного южного государства странный маг. Не стану вникать в предысторию отношений, но он очень помог мне с одним крупным месторождением камней на изнанке. Обнаружили его случайно, и никак невозможно было создать стабильный портал, который держался бы больше часа. С любыми печатями, заметьте! Со всеми личными магами самаркандского князя. А этот аксакал безо всяких свитков и печатей устроил туда надёжный проход! Не знаю, только ли со мной он разоткровенничался – посочувствовал специалисту, которому грозила крупная немилость, или что ещё… В общем, как он говорил, имеются среди магов особи, которых и в мире-то по пальцам можно пересчитать, обладающие именно такими уникальными способностями – создавать проходы на изнанку и обратно исключительно силой своей личной энергии. И закрывать их, естественно. Он, например, за всю долгую жизнь встретил всего одного на далёком юго-востоке. О жизни своей тоже маленько поведал – я бы ей не позавидовал. Потому как такие маги очень нужны именно первым лицам в любом государстве, а уж способов привязать к себе этих магов упомянутые первые лица знают достаточно. Называются они там, в смысле, такие маги «миражами» или «фантомами» – как бы их ни было мало, они есть, выделить их из общей толпы нужно. А если есть там или ещё где-то, то почему бы не быть и здесь, в империи? Пусть даже и в числе всего одного Стрижакова – пользы от него императору, думаю, достаточно, но и другие не помешают. Особенно тому же Стрижакову, который сильно устаёт. Вот и мечется бедняга, и даже нашего Гамаюнова заподозрил в принадлежности к миражам.

«К призракам, – мысленно поправил проницательного князя Глеб. – К призракам, которых Николой Стратимов встречал где-то во время своих путешествий, и о Стрижакове тоже знал. И ясно, отчего вы, уважаемый князь, не завидовали жизни того фантома – привязан он к своему повелителю намертво. И не желаю, чтобы и мне «не завидовали».

– Вот это уже похоже на правду, – признал Скопин. – И я бы не позавидовал Глебу, если бы он оказался фантомом.

«И этот мысли читает!»

– Но что мы всё о несбыточном! Надо бы, думаю, Владимир Иванович, несколько успокоить главу клана тем, что дальше он может жить спокойно, безо всякого пригляда со стороны министерства внутренних дел. Будь император человеком другого склада, он просто бы приказал взять Гамаюнова и проверить его со всем пристрастием, но приказано совсем другое.

– Да, Глеб, это главное, пожалуй, что мы вынесли от общения с Кречетом, не считая, само собой, и собственного спокойствия.

– Благодарю вас, господа! – склонил голову Глеб. – Во всяком случае, теперь многое становится понятным, а то я больше грешил на действия обычных завистников высокого полёта. Как тот же Росомахин, которому долго не давала покоя дешёвая сила Финистовых. Кстати, князь, а ведь я недавно узнал, откуда родом ваша жена – извините, обычно личных дел не касаюсь. Но граф Барсуков причастен к нападению на Финистовых, а сам мечтает стать Вологодским князем, в чём ему оказывал содействие Росомахин. В чём именно и как – не знаю. А мир-то тесен, оказывается!

– Я ещё доберусь до этого своего якобы тестя, – хмуро пообещал Снегирёв. – И по поводу завистников не расстраивайся – их вокруг нас отыщется ещё немало. Но… Может к событиям дня, господа? Я, например, не собираюсь отказываться от указания императора по поводу недельного отдыха. Перво-наперво, сообщу в Татищев – сам и заглядывать туда не стану, срочно отправлюсь за своими в Самарканд, и разу же их к Жаровым. Вы не против, глава?

– Отнюдь, – улыбнулся Глеб. – Только вам-то сразу бы нужно в Переделкино – там ваши родители песнями Сириновых очаровываются, а после – хоть к Жаровым, хоть к Гамаюновым с семьёй, естественно.

– А я что, рыжий? – вспомнил об отпуске и граф Скопин. – Посоветуюсь с князем Болотниковым, может, и он решит семью вывезти на лечение. С самим собой, конечно. Советуете, значит, к Жаровым, Владимир Иванович?

– Нет уж, увольте, сами решайте, тем более, что и выбор невелик, и побывать можно и на омоложении, и на просто оздоровлении, как выясняется…

– А, чуть было я не забыл о поручении князя. Господин барон, имею часть сообщить, что вы, как глава клана, пригашаетесь на ежегодный традиционный весенний княжеский бал. Письменное приглашение сюда поступит из канцелярии. Князь же через меня уточняет, что количество сопровождающих вас не ограничено в разумных пределах, далее – одним из основных моментов нынешнего бала станет представление высшему свету губернии главы нового клана и не просто нового, а первого в губернии. А также и глав родов, вошедших в клан. От себя же добавлю, как неоднократный посетитель сих высоких встреч, что именно на эти приёмы-балы не принято мужчинам приходить без дамы. Разве что до совершеннолетия в составе семьи. Семья у вас есть, а возрастной рубеж вы перешагнули. Так что озаботьтесь поиском дамы.

– Нашли кому советовать, – рассмеялся Снегирёв. – У него этих дам – целый хор!

Распутье без дорожных указателей

Неужто всё? Глеб наконец-то сидел за ужином в своей тесной компании во Внуково: он сам, Владимир с женой, Лариса Васильевна, Руденко с Васильевым, Артём – водитель и «телохранитель», стесняющийся, но всё более осознающий себя в ближайшем окружении главы, и появившийся с отчётами и предложениями Максим. Последнему общими силами посоветовали оставить дела на завтра, а нынче просто поговорить о чём-нибудь здешнем, домашнем или помолчать. И непременно доставить сюда супругу, а то она скоро забудет, как он выглядит.

Помолчали для начала, с явным усилием раздумывая, о чём это таком можно говорить, что бы не касалось «дел». Но женщины – они всегда найдут выход, который на этот раз стал входом в свадебную тему. Сперва они начали буквально допрашивать Васильева с Руденко и безо всяких намёков спросили напрямую: когда свадьбы? Друзья-командиры растерялись.

– Так это как бы… – начал Руденко

– Но вот как бы так, – поддержал Васильев. – За свадьбами дело, оно и вроде…

– Как бы, – подсказал Глеб. – Понятно, дамы, в чём дело-то?

– Вроде… – пожала плечами Лариса Васильевна. – Но если этих как бы стукнуть поварёшкой, то, может, чего и услышим.

– Да никто и не молчит! – возмутился Руденко. – Только же говорим, что мы готовы. И девушки наши теребят. Только как бы опять же.

– Да запуталось всё с кланом, – начал подходить к сути Васильев. – Мы где? Мы – тут. А они где? В семьях, в Молотовке. Раньше просто и понятно: договорились, женились и живут где попало.

– Не где попало, – поправил второй Сергей. – А где придётся. Как уж договорятся меж собой. А нам как договариваться, а?

– А вот вы, Лариса Васильевна, где будете жить, когда женитесь? – вдруг простодушно выпалил Артём.

– Не женюсь, а замуж выйду, – машинально поправила Жарова, посмотрела на парня подозрительно и слегка порозовела. – Ты это о чём сейчас? На ком это я… За кого это я?

– Да за Сиринова же, – удивился Артём. – Который там старейшина. Вы разве не знаете?

– Не знаю! – отрезала женщина. – Не отвлекай от главного. Да, господин глава рода, то есть Глеб сейчас, у парней ведь, и правда сложности.

– Это вы о чём? Им что, жить негде с молодыми жёнами? Вон – к Владимиру, пусть распорядится дома выстроить. Если они, конечно, не собираются сами обратно в Молотовку. Или куда попало.

Тут Сергеи отчаянно и синхронно замотали головами.

– А чтобы уговорить девушек сюда переехать, так то их личные проблемы. Но, как понимаю, речь не только об этом зашла. А где эти свадьбы играть – не так? Только не пойму, причём тут клан. Где хотите, там и проводите это таинство.

– Ладно, пускай они о том думают, а что вы с вашей сестрой решили, Глеб? – не унималась Лариса Васильевна. – это просто любопытно, да и чего скрывать, сама видела её жениха. Вроде как у них всё по-серьёзному.

– Более чем, – согласился Глеб. – Но там дело не столько в свадьбе, сколь в том, кто в доме хозяин будет после. Вам честно признаюсь: по обычаю, если богиня даст согласие, Павел войдёт в род на полных правах и станет главой новой семьи. Но уж так не хочется, чтобы главой становился пришедший со стороны, будь он хоть с потрохами верным роду. Понятно, о чём я? Посмотрим… А свадьба после того, как Павел закончит своё обучение. За это время и Наталья Ивановна успеет всё организовать по всем правилам, касающимся титулованных особ.

– Да уж, с этими делами нашим Сергеям проще… А у вас-то самого когда судьба решится в смысле женитьбы? – Жарова решила довести разговор до конца и не собиралась останавливаться. – Вы хоть и молоды, а всё равно пора, да и положение… Такое, что лучше быть женатому, пока не окрутила какая вертихвостка, из тех, что к богатству тянутся. Не подумайте плохого, но с другой стороны, вы всё один да один.

– Это наш глава клана один? – рассмеялся Максим. – Я не о женщинах, а о занятости. Вы, Лариса Васильевна, когда в последний раз видели, чтобы Глеб никуда не торопился, ничего не делал, ни с кем не встречался? Вспомните-ка! Вот то-то и оно! Буквально вчера последних гостей проводил в Суздаль, а кого-то направил по лечебницам, да они ещё из тех, кому внимание нужно. А может и не нужно, но вот в Суздаль, как понимаю, ехать главе клана придётся, не так? А вы – один… Не наше это с вами дело, но в конце концов главы родов могли бы и освободить его на время от всяких срочных дел.

– И лучше бы – на длительное время! – размечтался Глеб.

Мечтать не вредно, но те же Снегирёвы ждут гостей. Глеб «с пристрастием» опросил всех глав, у кого они успели побывать – а посетить умудрились всех – какое впечатление от суздальских баронов. Как от людей. Нормальным оказалось впечатление, все сходились во мнении, что никакого чванства там, спеси, высокомерия даже в отношении к работникам лечебниц или к обслуге не замечено. Стало быть, вполне можно приступать к переговорам – все документы, касающиеся клана, они увезли с собой. Одна деталь пришла в голову главы клана, когда он обдумывал взаимоотношении с участием нового рода, в том числе взаимные обязанности и выгоды. Ведь по сути, клан получает вместе с родом Снегирёвых и целого князя Снегирёва, находящегося при немалой должности! А это обстоятельство само по себе поднимает уровень престижа. В общем-то обычное явление в империи – любое высокопоставленное лицо, включая и самого императора Кречета, является представителем какого-либо рода, семьи. И одно лишь обстоятельство, что их родственник «при должности» уже позволяет кому кичиться, кому гордиться, кому делать вид, что может оказать некую протекцию – и оказывает порой, что скрывать. Есть и более скромные примеры – служит там высоко человек, и что? Мы-то тут как жили, так и живём. Но объективно в сознании окружающих откладывается, что род, имеющий «представительство» всегда чуть выше по положению аналогичных сообществ. Но в других случаях, как правило, из рода или семьи выходили титулованные или добившиеся карьерного успеха люди, как тот же сам Владимир Снегирёв, а тут получается наоборот. Нужно ли этим пользоваться? Постоянно и по мелочам – нет, конечно, но… Всякие бывают ситуации, и уж теперь намного проще обратиться за поддержкой к князю Снегирёву, чем, скажем, к тому же графу Скопину, с которым сложились нормальные деловые отношения.

Итак – Снегирёво. Затягивать не стоило, потому что, как понимал Глеб, в первую очередь придётся озаботиться защитой рода от посягательств со стороны. Ему уже эта картина меньше, чем за год, надоела до чёртиков, а что делать, если повсюду такая, вероятно. Или не везде? Но ему про «везде» и про «повсюду» думать нечего – свои рядом, хоть и новые, но уже свои. Сформировал довольно представительную делегацию во главе с собой. Глав родов брать не стал, чего выбирать, зато предложил проехать старейшине рода Гамаюновых баронессе Наталье Ивановне с супругом, который совсем недавно занимался кожевенным производством. Вот пускай и смотрит на производство стекольное, вдруг какие общие «технологические процессы» найдутся, а нет – так их и сейчас нет. Зато группа «сельского хозяйства» получилась представительной из всех четырёх семейств из Пустошки под руководством Ларисы. Пусть развеется после горестной разлуки с Павлом, которому пришлось на время вернуться к занятиям в университете.

Особую часть группы представляли «силовики» клана: пять человек разведки с Максимом да два десятка отряда быстрого реагирования с Васильевым – сейчас его очередь по какой-то их с Руденко сложной схеме. Зато он доверил приятелю в эго время заняться подготовкой двойной свадьбы – вот чем редкие тихие вечера во Внукове заканчиваются!

Иннокентий же Конев, забросивший кожевенное дело, верней, сваливший его на сына, в роли «дальнего разведчика» срочно искал в региональных лентах информацию о некоем графе Осетрове. Неизвестно, сколько потребуется времени на ликвидацию жадных интересов к Снегирёвым, но ясно, что даже и за неделю с этими делами не справиться. Поэтому предполагалось, что сначала вернётся обратно Глеб с «хозяйственниками», Конев же, Максим и остальные останутся в Снегирёво. В соответствии с ситуацией, особенно с графскими претензиями, возможно, проще будет провести обычный совет глав – там и нужно-то присутствие лишь Ивана Владимировича, а торжество, тоже традиционное, можно и отодвинуть до окончательного решения проблем.

Из-за большого состава, и чтобы не тесниться, поехали аж на десяти автомобилях! И что, если они имеются в достатке? Насчёт того, что чьё-то внимание привлекут, не волновались совершенно – кому какое дело? В пути предстояло где-то переночевать, решили это устроить прямо на воздухе возле какой-нибудь воды – в такой компании чего по трактирам прятаться, веселей так-то.

Конев, оказалось, в далёкой молодости в Суздале бывал однажды. Он предложил и Москву с севера объехать и в сам Суздаль, столицу княжества не заезжать: город хоть и древний и с историей, а по виду – вы в Луках все были? Вот и считайте, что Суздаль видели, нам короче нужно, не к северу, а к востоку».

На то оно и княжество, что совсем немалых размеров. Расположилось неправильным овалом до самой Волги. От берегов реки начиналось графство Осетровых, а с ним граничило вольное баронство Снегирёвых. Понятно, почему Осетров нацелился на это хозяйство: и территорию графства можно увеличить и, что важней, прирастить свои доходы. Хотя у него в вассалах числилось шесть баронств, ни одного «вольного» на землях графства не имелось.

«Поскольку для вассального договора требуется не только их обоюдное согласие, но и решение князя, то видать, Осетров подобным аргументом уже заручился. Предварительно. Иначе не был бы столь настойчив, но об этом как-то и прознать можно, а можно и не узнавать, а лишить графа технической возможности приобрести ещё одного вассала. Это как раз нетрудно, но за посягательства, наверняка оформленные в виде великой милости, граф обязан получить соответствующую благодарность» – так урывками рассуждал Глеб в автомобиле под нескончаемый щебет Ларисы и Надежды. А ведь и посадил-то их к себе, чтобы они отвлекали от ненужных мыслей. И ещё как отвлекали – он уже подле Москвы чуть не забыл, куда и зачем едет! Но ничего: и переночевали в палатках, чтобы не к ночи являться, и внимания к себе постороннего не вызвали, нормально доехали туда, где их уже ожидали.

Немалая усадьба баронов Снегирёвых легко разместила всех. Обслуга, кажется, даже рада была такому наплыву гостей, на что обратила внимание глазастая Лариса.

– Так уж получилось, – чуть грустно улыбнулась Лидия Алексеевна. – С нами живёт Евгений с Аней, женой, и детьми, вот они, познакомьтесь. Известные вам Егор с Аксиньей – в своём заводском посёлке километров в десяти к югу. Они и бывают у нас в гостях. А так – поставщики из Мелихово, в основном, да покупатели с разных сторон. В последнее время зачастили разные перекупщики, посредники, люди графа Осетрова, он и сам однажды сподобился заявиться с предложениями улучшить наше хозяйство. Такие, как вы, гости – крайне редко случаются, вот разве что в новый год два барона с семьями из Суздаля побывали – мы с ними давно знакомы, да и у них своих дел хватает. Потому обслуга и суетится, знают, что вы тут не на один день. Предлагаю начать с размещения, потом – обед, потом – дела. Вот-вот и Егор со своими появится, что-то задерживается, снова авария небось на заводе.

Взаимные представления начались сразу, но кто тут чего и кого мог запомнить? Надеялись на скорую встречу за столом, чтобы уже внимательно присмотреться к тем, кто интересен по делам. И по возрасту. И по семейному положению.

Чета баронов-родителей, семьи Евгения и Егора, шестеро глав семейств, занимающихся сельским хозяйством, главный смотритель стекольного завода, управляющий поместьем, начальник охраны – это сторона хозяев, которую, первым по этикету, представил Иван Владимирович, после то же сделал Глеб. Если всех посчитать, можно представить, какое застолье получилось! Праздник, торжество! А почему и нет? Первая же встреча. Дети подъехавшего Егора вместе с матерью сходу кинулись к знакомым по своей поездке. Естественно, что у них особой популярностью пользовалась Лариса, чем привлекла внимание и остальных хозяев. А когда Глеб с тяжёлыми вздохами коротко рассказал присутствующим о всех тяготах жизни одинокой хозяйки огромного хозяйства, такой юной и беззащитной, даже и свои-то чуть было не поверили, а все шестеро глав семейств стали наперебой приглашать бедную девочку погостить у них, а то и вовсе переселиться. Лариса чуть было тут же не прибила брата, позвав на помощь Надежду. Но та воздержалась.

Егор по приезду коротко сообщил родителям и Глебу, что до аварии было недалеко: вовремя обнаружили в прибывшей позавчера партии доломитовой муки посторонние добавки, из-за которых не то что стекло не получалось, а все печи пришлось бы заново строить. И поставщики старые, надёжные, но вот путь от Нижнего, откуда мука поступает по железной дороге… Там всяко могло произойти.

– И не просто по дороге, а по той, что идёт через земли графства Осетровых, – добавил задумчиво Иван Владимирович.

По этому поводу Глеб коротко переговорил с Васильевым и попросил хозяина передать через управляющего подробную карту местности вплоть до Нижнего, если такая имеется.

За обедом же, чтобы не терять времени, спланировали вторую половину дня, а дальше – как уж карта ляжет. Сам Глеб пока не стал никого посещать – на то у него есть заинтересованные лица. «Земледельцы» с Евгением и главами семейств отправились в довольно обширный экскурс – шесть крупных хозяйств не так-то просто осмотреть, а поговорить? А пощупать и кое-что продегустировать? А никто и не торопился, хозяева, хоть и знали друг о друге, может, больше даже, чем надо, но как покинуть такую компанию, когда гости оказались вовсе не дилетантами, а людьми весьма понимающими и головой, и руками. К тому же выяснилось, что хозяйка, которую глава рода так ярко представил, вовсе не безобидная сирота, а, как бы наоборот, человек, разбирающийся не только в производстве, но и в бизнесе, и на быт работников обращающая внимание. Вторая девушка в делегации тоже привлекала немалое внимание – тут к ней больше вопросов, типа, как это получилось, что женщина в семействе главенствует. Тут уже крайне интересные рассказы о начале жизни после конца Удодовых. И кто кого больше слушал – гости хозяев или наоборот, не разберёшь.

Наталья Васильевна с Коневым поехали осматривать стекольный завод вместе с семьёй Егора. Максим взял свою пятёрку, Васильев половину группы, расселись по автомобилям и укатили по неизвестным маршрутам. Оставшиеся бойцы внимательно осматривали систему охраны и защиты поместья. Старшие Снегирёвы по этому поводу вопросов не задавали – раз надо главе клана, значит, надо. Втроём они ещё раз просматривали все документы клана, договаривались о соответствующих процедурах, да Глеб пытался более подробно выяснить практическую сторону «системы нападок» на этот род. Как раз по поводу процедур приёма в клан пришлось кое-что пересмотреть прямо на месте. Один из собственных охранников вызвал Ивана Владимировича, после чего тот вернулся в гостиную крайне раздражённый. Не так давно охрана обнаружила вроде бы «шпиона» – одного из молодых конюхов, который что-то зачастил в сторону графства, порой отшучиваясь, мол, нашёл там зазнобу, как не навещать? Только что-то об этой зазнобе больше никто не слыхал. Но пока только наблюдали. Вот и заметили, что он нынче не в обычное время – вечеру, а прямо сейчас умчался, причём коня выводил так, чтобы его мало кто увидел, и выехал не через главные ворота, а через одну из боковых калиток.

– Ваши подозрения могут оправдаться, а могут и нет, – чуть подумав сказал Глеб. – Лучше бы, конечно, проследить за этим конюхом, кого он там на самом деле навещает. Но давайте исходить из худшего – такой наплыв гостей, да ещё при большом количестве охраны, может сподвигнуть графа на срочную гадость. Поэтому приём в клан проведём прямо завтра. Мне нужно только сейчас пообщаться с главами родов – традицию проведения Советов и их порядок нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.

Срочный вызов во Внуково с кратким обоснованием все восприняли как должное. Управляющего тоже предупредил.

– Владимир, ничего особенного в подготовке не требуется, кроме одного: сейчас сброшу тебе герб Снегирёвых, поезжай к нашей знаменитости, сам знаешь, зачем. Времени ему – как раз одна эта ночь. За срочность и неожиданность вместо ста рублей отдай тысячу, как залог вечного сотрудничества. Главы должны собраться к десяти утра, мы тоже там будем.

– У вас есть портальные свитки? – удивилась Лидия Алексеевна.

– Разумеется. Нередко приходится так переходить, встречаются срочные дела.

Ещё Глеб познакомился с одним любопытным документом, который ему показали Снегирёвы. Это вассальный договор, который уже с полгода как требовал подписать граф Осетров. Удивительными там были слова о том, что «…в связи с бедственным финансовым и материальным положением, а также с усиливающейся разрухой хозяйства, сюзерен граф Осетров берёт на себя обязательства во всемерной поддержке…» И так далее. Благодетель, одним словом. В принципе, для князя этого достаточно, чтобы договор утвердить. Если принять изложенное на веру, без всяких дополнительных проверок.

– А вы графу этому показывали соответствующие документы, отчёты, статистику, свидетельствующие об упадке всего подряд в вашем баронстве?

– Безусловно. Ещё в самом начале так называемых переговоров, когда дело ещё не доходило до угроз и реальных пакостей. Только Осетров на бумаги никакого внимание не обращал.

Остальное время дня ушло на подписание заявления о вступлении в клан каждым совершеннолетним членом семьи Снегирёвых.

Война родов?

Ивана Владимировича знали все присутствующие – он не пропустил никого во время поездки по землям клана. Род Сириновых представлял Пётр Михайлович, это в порядке вещей, и Стеллу отрывать от законных развлечений, то есть второй раз подряд обрывать медовый месяц Глеб не стал. Ограничились привычным скрупулёзным просмотром документов да вопросами об оказании какой-либо помощи. Это, в основном, к Глебу.

– Не знаю, господа, если честно. Просто мне нужно ваше согласие на применение любых средств – законных я имею в виду. Ага, благодарю за вашу уверенность в том, что я никогда незаконными не пользуюсь, даже и не знаю, что такие бывают. Что касается силовых действий, отряда достаточно, а в нём – ваши люди. Вот по поводу участия магических, то есть ваших личных сил – тут всё может случиться, поэтому не расставайтесь с мобилетами на всякий случай.

И уж собрались расходится, как Снегирёва вызвал сын Евгений, специально нынче не поехавший на продолжение экскурсии по своим хозяйствам. Он молча выслушал сообщение, потом сказал, что вызовет его сам, и повернулся к коллегам по клану.

– Сын сообщает что, в поместье явился юрист Осетрова. Требует немедленной подписи договора, иначе… Да, иначе завтра я буду вызван в Суздаль к князю, где тот примет решение о вассалитете в принудительном порядке. Сын для связи со мной от юриста вышел, тот ждёт.

– Да пусть посылает этого посла вместе с графом!

– И подальше!

– Пинками!

– Иначе сейчас все туда появимся, мало не покажется!

– Эх, только что о законности говорили, – вздохнул Глеб. – Спокойней надо, господа. Иван Владимирович, передайте Евгению чтобы тот послал юриста подальше, но вежливо. Никаких подписей, естественно, не будет, а князь пусть вызывает, надо посмотреть, что за отношения у того князя с Осетровым.

– Очень дальние, но родственные отношения, через женщин, – буркнул Снегирёв и вызвал сына.

– Что ж прощаемся на время, господа, – Глеб поднялся. – Думаю, до обычного нашего торжества тут же в полном составе семей. Пока же – все друг с другом на связи.

– А вот теперь, Иван Владимирович, мы скроемся ото всех и станем заниматься только тем, что будем строить разные варианты встречи с князем Суздальским Арсением, а также и предполагать их результаты, – так обрадовал Глеб барона Снегирёва по возвращении в Снегирёво.

Что они и сделали, пригласив Евгения и вызвав Егора. Со своей стороны, Глеб присоединил Конева. Максим же «где-то что-то» до сих пор разведывал. Появилось сообщение от Васильева, что на одной из мелких станций обнаружены мешки с теми добавками в доломит, что достались стеклозаводу. Как обнаружили? Да просто покупали информацию у станционных смотрителей и сторожей. Типа, не появлялись ли тут люди, которые никуда не ездили, ничего не грузили и не разгружали. На четвёртом пункте смотритель и сообщил, что странного=-то ничего, только недели две назад «группа товарищей» попросила как бы сдать в аренду или просто за плату предоставить ненужный сарай для временного хранения мешков в удобрениями. Вроде, их покупатель задерживает оплату, а возить туда-суда груз – дороже обойдётся. Откуда люди, смотрителя не интересовало, а почему не помочь, если и возможность есть, и заработать можно.

Зато Васильева именно это и интересовало, в первую очередь. Сторожа-то арендаторы своего оставили. Его и допросили с пристрастием. Пристрастие очень даже развязало парню язык. Деревенским мужикам в баронстве Лопухина, вассала графа Осетрова, сын барона предложил маленько заработать, всего-то три раза погрузив мешки незнамо с чем в товарный вагон, на который тот сын укажет. Погрузили однажды, теперь вроде как завтра в полдень должны появиться по новой, а он тут уже и оголодал, дожидаясь.

– Накормите болезного, да и подождите там грузчиков, – распорядился Глеб. – Как раз они ко времени, могут и раньше появиться. Всех доставьте в Снегирёво, нас с бароном, скорей всего не будет, так этот Лопухинский отпрыск пусть подробно расскажет и напишет, если умеет, кто и что ему поручал. Потом пускай посидят где-нибудь в поместье до нашего решения.

Понятно, что молодой Лопухин напишет, вот только и он вряд ли знает, чего там в мешках. Но хватит и того, что, может быть, прозвучит фамилия Осетрова. А нет – после отдельно разбираться придётся.

Вечером, действительно, на мобилет Ивана Владимировича пришло извещение из канцелярии Суздальского князя «вам надлежит завтрашним днём пополудни явиться в рабочий кабинет его светлости по иску со стороны графа Осетрова». Будто в суд, только слово «ответчиком» не употреблено.

Секретарь в приёмной князя чуть было не задержал Глеба, но прочему-то, увидев перстень, нехотя уступил дорогу. Странные порядки – мог бы и испросить дозволения князя, но, видимо, решил, что князю самому надлежит решать, что делать с этим благородным явлением, которого вовсе не вызывали. Произнёс всего два слова, обращаясь только к Снегирёву: «Вас ждут».

Князь Арсений – очень пожилой и рыхлый, мягко говоря, человек – это ещё надо учесть стопроцентную вероятность отслеживания магами его здоровья – лысый, с обвислыми пегими усами, но румяными щеками и сравнительно ясным взором. В старинном княжеском кафтане, каких Глеб до сих пор не встречал, с массивной цепью на груди и золотым обручем на голове. Но рабочий стол – вполне современного исполнения, хотя и абсолютно пустой на этот момент. В одном из кресел перед столом расположился седой мужчина неопределённого пожилого возраста, держа в руках тонкую папку. Наверно, это уже граф Осетров поторопился, оказалось – именно так. Князь присмотрелся к вошедшим.

– Барон Снегирёв, я вызывал вас одного, кого ещё вы осмелились привести?

– Со мной – барон Глеб Гамаюнов, ваша светлость, – с небольшим поклоном учтиво ответил Иван Владимирович. – Глава клана Гамаюновых, в котором имеет честь состоять род Снегирёвых. Глава имеет законное право сопровождать глав своих родов на любых официальных встречах.

Представление ввергло в явное недоумение только Осетрова, который от неожиданности чуть привстал, упёршись руками в подлокотники кресла и прямо-таки «вперил» взгляд в баронов. Князь, если даже и удивился, виду не подал.

– Документы! – потребовал коротко.

Вроде мельком, но цепко просмотрел всё, начиная с Устава и регистрации клана. Как Глеб и предполагал, его статус на встрече, куда он явимлся по собственной воле, должен быть доказан – нормальное явление.

– Решение Совета вчерашним днём, – констатировало князь. – Но это не имеет значения. Барон, а вы уверены, что ваш клан, расположенный далеко отсюда, сумеет поправить дела у Снегирёвых лучше и быстрее, чем это сделал бы граф Осетров?

– Уверен, – ответил Глеб, поскольку вопрос адресован именно ему. – Тем более, что ничего там поправлять не нужно. Снегирёвы ведут хозяйство и бизнес весьма умело, старательно и прибыльно.

– И как это получается, что мне представляют отчётность, где как раз всё наоборот? – князь продолжал говорить безэмоционально. Вызвал секретаря. – Доставь сюда начальника канцелярии и казначея. В срочном порядке! Позови ещё командира дворцовой охраны с парой воинов, пусть в приёмной ждут.

– Мы на всякий случай прихватили полный отчёт по последнему периоду, который был представлен в канцелярию вместе с бумагами по уплате всех налогов и податей, – положил Снегирёв на стол пухлую папку, но князь лишь соизволил взглядом отметить, что он эту папку увидел. Поскольку взор его уже обратился к двум мужчинам растерянного вида. Ещё более растерянным выглядел граф Осетров, уставившись в одну точку на стене и как бы не замечая происходящего.

– Подскажи-ка, начальник канцелярии, – теперь в голосе князя слышалась откровенная грубость. – Что за отчёт по баронству Снегирёвых ты приложил к договору вассалитета, представленному Осетровым?

– Но, ваша светлость, – вжал голову в плечи начальник. – Мы… Я в данном случае ориентировался на сводный отчёт по графству Осетровых.

– И какое же отношение вольное баронство имеет к графству?

– Меня… – головы уже совсем почти не было видно. – Уверил… убедил граф Осетров, что с вами, ваша светлость, согласован уже вопрос о вассалитете, вот…

– Вот не знаю, выйдешь ты отсюда или тебя вынесут! А что у казначея? По какому состоянию баронством выплачено положенное?

– Как обычно, ваша светлость, в полном объеме по благополучному положению в хозяйстве. Это баронство – одно из немногих…

– Стоп, достаточно, свободен. И скажи там, чтобы стражники зашли. Не знаю, что с тобой делать, Осетров, подвёл ты меня, ох, как подвёл! Разумеется, ни о каком вассалитете и речи нет.

– Нет! – вскочил граф. – Нет! Враньё и подлог! Ты всё равно отдашь мне всё, иначе всех уничтожу! – палец графа указал на Снегирёва и стал окутывать мрачной синей пеленой. Как и весь Осетров в целом.

Князь нажал какую-то кнопку на столе и сильный маг воды, как определил графа Глеб, застыл, приходя в нормальны облик.

– Магия в моём дворце и кабинете? – глаза князя превратились в узкие смотровые щели. Где это чёртов охранник? – закричал он во весь голос в сторону приёмной.

Дверь резко распахнулась, пропуская тройку стражников.

– Возьмите начальника канцелярии, – приказал Арсений. – Двадцать плетей и месяц работы дворником перед дворцом. Станешь лениться – переведу в золотари. А этого, – указал он на графа.

К «этому» неожиданно подскочил канцелярист и дал ему в морду. Сильно. И вернулся к охране.

– Князь, – твёрдо произнёс Снегирёв. – В вашем присутствии за попытки грабежа, подлоги документов в свою пользу и откровенные угрозы со стороны графа род Снегирёвых официально объявляет войну роду Осетровых.

Перстень на пальце Ивана Владимировича выпустил в потолок яркий розовый луч. Князь грузно опустился в кресло, обхватил было голову руками, но пришел в себя, неверяще глядя на Снегирёва. А пришедший в себя Осетров чуть не в голос рассмеялся.

– Войну? Мне? Да тебя мои вассалы…

– Заткнись! – рыкнул Арсений. – Ты, оказывается, ещё и безграмотный идиот, дальний родственник! Какие вассалы? В войне родов – никого, кроме них самих. Два исключения: наёмники из-за границы империи или клан, который сейчас весь выступит против тебя. Наблюдать за соблюдением правил я должен отправить гвардейцев, полицию и жандармов – любой из твоих вассалов, взявший в пуки оружие, будет уничтожен ими. Скажи спасибо нынешнему императору, что он отменил древнее уложение: такая война должна закончиться полным – полным! – уничтожением побеждённого. Дурак! Но, может, тебя выручит твоя магия, которую ты тут пытался использовать – этот случай тебе сильно аукнется даже при победе. А теперь – ступай вон! Вы тоже можете быт свободны, вояки! – бросил он сердито Глебу и Снегирёву. – А с тобой сейчас разберусь окончательно, несмотря на сказанный приговор, – добавил он начальнику канцелярии.

– Максим, начинайте! – скомандовал Глеб, лишь вышли из княжеского дворца-терема. – Переводите с Васильевых бойцов Руденко, укройте их на границе, дальше – по первому варианту.

Этот вариант, как самый худший из всех, и предполагал вооружённое столкновение с графом. Хорошо ещё, Конев со всем своим занудством влез в эти самые уложения по поводу войны между родами. Клан, действительно, вправе – но и не обязан – помогать одному из родов, ввязавшемуся в войну, независимо от того, кто её начал, и кто там прав.

– Всыпьте молодому барону хороших плетей, да и выгоняйте на все четыре стороны, – посоветовал Глеб Евгению, как только они оказались в подворье. – Не до этих грузчиков теперь.

– И что нам теперь делать? – тревожно спросила у Глеба Лидия Алексеевна, когда супруг объявил всем о результатах посещения Суздальского князя.

– Вам – ничего. Только на всякий случай предупредите людей, живущих близко к границе с графством, чтобы были внимательны и подготовились к уходу из поселений. Не думаю, что такое станет необходимым, но лучше поберечься заранее. С графом справимся силами клана, не зря готовились.

Всё же, опасаясь магических возможностей семьи Осетрова, Глеб предложил участвовать в своём «войске» барону Финистову. Тот откликнулся с большим энтузиазмом.

– Да мы с девочками и Семёном всех там в дёрн закатаем. Давайте отметку, куда выходить.

Финистовым предстояло находиться в «центральной группе», которой предстоял штурм основного графского поместья.

Максим со своими парнями успели проверить подходы к усадьбе не только со стороны Снегирёвых, но и от всех вассалов Осетрова, и от трёх его родовых семейств. Огромная забота снята знанием обычаев и распоряжением князя: баронов-вассалов опасаться уже не стоило. На территории предполагаемых военных действий уже начали появляться автомобили с эмблемами полиции, жандармерии и княжеской гвардии. Кавалеристы тоже присутствовали. Какой бы не была бескровной война – а крови ни Глеб, ни Снегирёв не хотели – это война, а там случается всякое.

Практически всё завершилось в один день. Сутки, если точнее. Не имелось там многотысячных армий с техникой и тяжёлым вооружением, вообще, в этой средней полосе империи давно уже никто не воевал крупномасштабно. И охрану поместий, даже хорошо вооружённую, сложно назвать войском. У клана, как оказалось, в этом плане просто больше возможностей. Граф, несмотря на предупреждение, всё-таки отправил к вассалам гонцов с требованием срочно явиться на защиту его дворца. И по мобилету приказ продублировал. Откликнулся лишь один барон – тат самый Лопухин, который старательно выполнял приказ по порче доломитовой муки. Только не успели полсотни его «войска» подойти к границе своего баронства, как полицейские их остановили, не стесняясь применять и автоматы, хоть и стреляли в воздух. Незаконная помощь графу бросилась в бега, а сам барон оказался в наручниках. Остальные пятеро и не подумали откликнуться.

На путях же от усадьбы до поселений родовых семейств находились лишь наблюдатели, без права вмешиваться – здесь уже то, что можно назвать законными столкновениями. Столкнулись на всех трёх дорогах. Две семьи шли к графу явно без особого желания жизни за него положить, поэтому сдались по первому же требованию встретивших их бойцов Васильева. А вот третья семья…

Они – потомственные рыбаки, частенько занимающиеся промыслом на Волге. А там, как известно, не только достойная рыба водится, но и любители пограбить попадаются. Очень редко, но встречаются же! Поэтому рыбацкие артели не могли позволить себе никаких вольностей. Сколько бы гребцов на судне любого размера не находилось, всегда есть старший – рулевой, кормчий или ещё кто – которого остальные обязаны слушать беспрекословно. Но и быть уверенными в его умениях – тоже. Это вбивается в рыбаков с детства. В прямом и буквальном смысле.

Потому команда этой семьи количеством почти в сотню, шла организованно. Оружие имелось от ружей до сабель, ножей и гарпунов. Бойцы Васильева – десяток, как и на других дорогах, устроили засаду на невысоком холме, который дорога огибала по подножью. Хоронились в зарослях невысокого кустарника. Десятник, увидев количество противника, тут же вызвал подмогу. Васильев пообещал снять с осады поместья ещё два десятка, да завернуть столько же с двух других уже свободных направлений. Расстояние немалое – километров двадцать, поэтому не пожалели свитков. Пока шла подготовка и сама переброска, десятник, чтобы не пропустить рыбаков дальше, приказал им остановиться и сложить оружие. В ответ раздались редкие выстрелы, смех и попытки отдельных смельчаков забраться на холм. Но автоматный огонь поверх голов заставил их остановиться. Стали «совещаться», главарь, или командир оглядывал окрестности – вполне ведь возможно сделать невеликий крюк и оторваться от, судя по всему, немногочисленной засады.

Только тут появилось первое подкрепление прямо из воздуха, что значительно охладило пыл наступавших. Но не убедило убежать: командир приказал занять круговую оборону. Спрятались среди деревьев, где их можно только отстрелять, но указание по поводу малой крови действовало. Васильев появился сам, некоторое время осматривался. И этих пропускать нельзя, и у поместья люди нужны, и убивать рыбаков – за что, собственно?

– А может, прихлопнуть только главаря, – предложил один из бойцов. – Остальные точно сдадутся. Или разбегутся для начала.

– Можно и так, задумался командир, высматривая среди зарослей фигуру крупного бородатого мужика с ружьём. – А может по-другому? Щас…

Вызвал на связь Глеба, доложил и предложил. В ответ услышал:

– Верно, действуй, не жалко свитков.

Что тут сложного? Открыли портал перед носом старшего и втащили его к себе. Пропажа подчинёнными обнаружилась сразу. А её и не скрывали. Васильев выволок ошалевшего Ефима, как назвался старший, на открытое место. Многоголосые вопли от рыбаков моментально стихли.

– Вот этот Ефим останется жив, если вы немедленно отправитесь по домам! А он побудет у нас в заложниках, пока мы воюем с вашим графом! Попробуете освободить Ефима, сразу все умрёте. А потом – ваши семьи – выбирайте.

– Уходите! – вдруг крикнул Ефим. – Наши семьи тут совсем ни при чём!

Ворчали, но ушли, куда деваться – старший приказал!

А у поместья готовился натуральный штурм. Граф Осетров никак не соглашался сдаться добровольно, и никому из семьи не позволял вступать в переговоры. Семья его, насколько Евгений с Егором, находящиеся здесь же, их знали, вообще носа из дома не показывала – оттуда лишь слышались командные голоса, приказывающие охранникам и челяди отгонять нападающих.

– И вряд ли выйдут сами, – уточнил Егор, – все они такие, чужие руки и жизни им не жаль, зато к своим относятся трепетно.

Но и их многочисленные защитники – а их, действительно, оказалось довольно много – не горели желанием бросаться на пули. Да и вообще, вылазки во время осады – дело, требующее подготовки, а не сиюминутных команд и приказов. Правда, Егор маленько ошибся. Когда Конев своими магическими средствами издали поджёг несколько мелких хозяйственных построек, все осаждённые воины куда-то попрятались, хоть и так старались не показываться на глаза. Тут хозяин поместья и вывел на подворье шесть человек магов, окутанных синей защитой.

– Зря пришли! – крикнул он. – Помощь идёт, но мы и без неё вас утопим!

Из-под ног магов появились ручейки, очень быстро набирающие силу. Двинулись они сплошным уже потоком к ограде усадьбы, за которой пока и находились бойцы клана. Моментально вступили в магическое противостояние Финистовы. Пятеро магов земли быстро возводили и укрепляли дамбы вокруг всего двора, превращая его в закрытый со всех сторон бассейн. Который становился всё глубже. Маги водники барахтались в собственном производстве, не сразу догадавшись провести обратное действие, то есть убрать воду. Так и получилась единственная жертва в этой странной скоротечной войне – сам граф Осетров, несмотря на свою фамилию, он не умел плавать. Либо был слишком тяжело одет, как после и выяснилось – подстраховался тяжёлой кольчугой.

И всё затихло. Настолько тало тихо, что казалось, будто в имении не осталось ни одной живой души. Бойцы и остальные участники осады вошли очень осторожно – кто знает, на что решатся осаждённые, как загнанные в угол крысы? Ни на что они не решались: защитники не показывались из укрытий, а «водяные» так и сидели на дне бассейна в грязи. Первым делом своим командным голосом Конев приказал всем выйти из убежищ, бросить любое оружие и собраться перед зданием на свободном от последствий потопа клочке суши. Потом вытащили снизу представителей семьи графа вместе с ним и загнали их внутрь дома, приказав, чтобы собрали всех в любой гостиной. Финистовы быстро убрали рукотворное пустое озеро, выровняв двор – пустыня теперь без единой былинки, но не заниматься же тут цветниками! Оставив в середине пленных под временной охраной – не в настоящий ведь плен их гнать куда-нибудь – командование армией клана в полном составе вошло в дом. Братья Снегирёвы, Конев с супругой, Максим, семья Финистовых, Васильев, Руденко, Лариса со своими главами семейств – все они, пропустив вперёд Глеба, разошлись вдоль стен обширной комнаты. Здесь же и подоспевшие начальники полицейских, жандармов и командир княжеской гвардии. В середине у стола сидела семья Осетровых. Дюжины две, наверное, мужчин, женщин, подростков. Сидела – не стояла с ожиданием решения участи побеждённых.

А что-то подобного Глеб предполагал, всё-таки от победителей можно всякого ожидать. Нет, испуг присутствовал на каждой физиономии, только больше там было презрения к вошедшим – скорей всего, именно это чувство и руководило графом, как и остальной семьёй, во время действий против Снегирёвых. Хозяева жизни, что тут скажешь! Если минуту назад у Глеба ещё жило внутри чувство какой-то жалости к родственникам графа, то, увидев эти лица, оно главу клана покинуло.

– Кто наследник? – тихо и равнодушно спросил он в никуда.

– Федот Осетров, – раздался такой же равнодушный голос из полного и бледного мужчины, сидящего прямо перед Глебом.

– В соответствии с правилами и обычаями войны родов в присутствии представителей княжеской и государственной власти объявляю род Осетровых побеждённым. Завтра здесь состоится официальное подписание акта о вашей полной капитуляции с соответствующими последствиями.

– А если мы откажемся? – не прозвучал, а проскрипел даже злой женский голос.

– Это ваш выбор. Отказывайтесь – ваши слова фиксируются. В таком случае вы вас всех просто расстреляем. Или повесим – это неоспоримое право рода Снегирёвых. Не слышу голоса наследника.

– Подписываем, – процедил тот. – Но…

– Никаких «но» не предусмотрено. Дальнейшая судьба рода – в распоряжении барона Снегирёва и князя Суздальского. Сутки вам даются на окончательное решение. Возможно, кто-то выберет второй вариант. Покидать здание любым способом до подписания акта запрещено. Все тайные выходы закрыты, магия порталов не действует. Ещё вам предоставляется право подать жалобы присутствующим здесь представителям властей, но имейте в виду, что они наблюдали за всем ходом военных действий.

Маги клана запечатали всё поместье, особенно – главное здание от возможности проникновения внутрь и наоборот. Не оставлять же тут бойцов для охраны – всех бывших защитников, кто ожидал своей участи в середине двора, просто выпустили за пределы ограды на все четыре стороны. Куда они денутся? Разве что вовсе бессемейные сбегут куда глаза глядят. Ровной им дороги! Всего одну личность оставили в крепко закрытой и также запечатанной кладовке – старшего семейства рыбаков Ефима Проосетрова – вот же фамилия досталась людям!

У гвардейцев, полиции и жандармов свои приказы, они остались возле поместья, окружив его плотным кольцом, своих же людей Глеб уводил. Старики Снегирёвы с семьями сыновей, конечно, переживали за происходящее, но сами на связь не выходили, поэтому Егор с Евгением сразу же, как маги Осетровых оказались нейтрализованы, поторопились сообщить о победе. А после выхода из гостиной Глеб подтвердил победу и предупредил Ивана Владимировича о завтрашнем подписании акта о капитуляции.

– Благодарю, барон, лично вас и клан за столь реальную поддержку! – довольным голосом ответил Снегирёв. – Неважно, чем завершится это подписание, н завтра же вечером – родовое торжество по случаю победы в неизвестной мне доселе войне родов. Надеюсь…

– Даже не надейтесь, уважаемый Иван Владимирович! На завтрашнем подписании акта меня не будет: войну объявлял род, ему и заниматься её последствиями, а клан свои обязательства выполнил. Потому завтра с утра, а то и нынче мы всем составом отбываем в свои земли.

– Но это невежливо, барон! С нашей стороны невежливо, – тут же поправился Снегирёв. – Да это ж просто позор – не поблагодарить участников нашего спасения! Нет уж, как хотите после, но сегодня будьте любезны всем составом участвовать в родовом празднике Снегирёвых!

А куда деваться, действительно – позор. Не считая чисто человеческих обид, они и так присутствовали со стороны руководителей хозяйств и завода – их хоть и включили в состав «штурмующих» поместье графа, но так и оставили наблюдателями происходящего. Зачем плодить сущности – остались, конечно.

– Глеб, – выбрала минутку Надежда, – а почему тебя-то самого не видно было и не слышно во время этих военных действий? Будто вовсе в своём Внукове сидел. А тут всё Конев да Максим, да Руденко, Васильев с Финистовыми, а?

– А они были, эти военные действия? – усмехнулся Глеб. – Если были, то в них и участвовали те, кто нужнее. А какой из меня глава клана, если всё сам стану делать? Нет уж, вон их сколько вокруг – специалистов в своём деле. А я уж так, просто руководить призван, планировать, оценивать, награждать и наказывать – видишь сколько забот?

– Молодец! – восхитилась девушка. – И как я не догадалась делать то же самое в Пустошке? Надо исправляться!

Поздним утром после разгульной ночи начали собираться в обратный путь. Автомобилей на всех уже не хватало, потому как семья Финистовых и бойцы Руденко прибыли сюда другим способом, но выяснилось, что так же возвращаться им неохота – всем желательно ехать одной большой командой. И потесниться не получается – многовато народу. Но Иван Владимирович выручил: нашёл в баронстве необходимый транспорт со своими водителями.

– И свитков портальных сэкономите, и так столько потратили, – добавил бережливый старик.

Сам же собирался на процедуру подписания акта. Сыновей брал с собой для компании, охрану тоже, соблюдая баронский статус. Проводы, прощания, напутствия, наказы и обещания – царство предотъездной суматохи! В которую неожиданно ворвались пять роскошных автомобилей, сверкающих чёрным и красном лаком, а также сияющими под солнцем серебряными и, вроде как, золотыми обводами и вставками. «Ворвались» – это, конечно преувеличение – кто ж будет царапать такую красоту, когда вся дорога перед поместьем заполнения народом и автомобилями вполне рабочего вида! Остановились, оттуда стали выходить люди, в том числе и вооружённые.

Первым понял, в чём дело, Иван Владимирович – видать, встречал уже где-нибудь подобный кортеж. Глеб в это время во дворе обменивался какими-то мыслями с Егором – у них вообще-то вчера состоялся разговор по поводу поставки стекла отсюда в Псковскую губернию, но Глеб отсоветовал – нужно ли создавать конкуренцию Псковскому князю Болотникову? Сначала бы уточнить предполагаемый ассортимент, и не везти то, чего и без того много. Вот и обсуждал небось детали этого «уточнения».

К ним в расступившейся толпе и тишине направились Иван Владимирович и мужчина в строгом тёмно-сером костюме. Глеб не сразу и признал в этом облачении князя Арсения Суздальского – ни кафтана, ни золотого обруча на лбу. Хозяину княжества нужно отдать должное: не стал направлять гонца с известием типа «его светлость… желает немедленно говорить с вами, барон!»

– Приветствую, ваша светлость! – вежливо поздоровался Глеб.

– Взаимно! – ворчливо ответил князь. – Вижу, вы собираетесь в дорогу, но как понял не в ту, что ожидалось. Глава клана решил не присутствовать при оформлении капитуляции побеждённого рода? Не интересуют результаты, я уж не говорю о самом процессе?

– Интересуют, ваша светлость, в том плане, не будет ли обижен род Снегирёвых. Но на то есть основной хранитель обычаев и традиций – то есть вы. Войну же объявлял не клан, а род, клан просто оказал необходимую поддержку в соответствии с обязательствами. Стало быть, при оформлении капитуляции глава клана окажется лишним лицом. Непричастным к этой процедуре.

– Неплохая поддержка, – хмыкнул Арсений, – Мои советники в один голос утверждали, что война продлится самое малое до лета. Но им откуда знать про такую гвардию? – кивнул князь в сторону бойцов.

– Войны – это традиционное название завершения конфликтов между родами, ваше сиятельство. Оно необходимо, чтобы это завершение соответствовало установленным правилам. Поэтому сколько оно продлится, от многого зависит. В данном случае графа подвела его самоуверенность и незнание противника.

– Верно говоришь, барон. Не хватало мне в княжестве полноценных сражений с многочисленными жертвами и сплошной разрухой. Что ж, удачной и спокойной жизни вашему клану. А я вот решил по пути своими глазами посмотреть на хозяйство Снегирёвых, а то случаются в моём окружении… информаторы!

Как и по дороге в Снегирёво, остановились посреди пути на ночёвку. Вспоминали. В основном – бойцы отряда быстрого реагирования. Предполагали, что дома будут окружающим рассказывать про сплошной огонь, дым, вопли раненых, наступления, окружения, тяжёлую, но славную победу. А пока – сплошная правда. В том числе и некоторые недоумения по поводу как раз отсутствия огня, дамы и прочих выстрелов. Вроде как и участвовали в войне, а где всё упомянутое?

– Благодарите нашу Гамаюн, что не случилось упомянутого, – произнесла баронесса Наталья Ивановна. – Что все вы… мы живы и здоровы, не считая мелких последствий ночи. Вы – гарантия безопасности клана, что и доказали без огня и дыма. Можете, конечно, переживать, что не удалось показать молодечество, зато семьям переживать пришлось за вашу жизнь, вы этого не забывайте. Но, думаю, если потребуется, то и от настоящих военных тягот не откажетесь? Гвардия всё-таки, как назвал вас князь Суздальский.

Вроде, и ничего особенного в словах баронессы, но они многих заставили призадуматься. Мудрая женщина! Что даже Лариса признавала. Тоже мудрая. И мудрая Люба Финистова, по словам которой:

– И никто из нас на этой войне, между прочим, разум не терял, а вот в Переделкино!

Да, Переделкино. Заканчивается Крымский отпуск у Стеллы с Сергеем. Надо бы уточнить, когда именно, да и назначить встречу родов по поводу приёма в клан Снегирёвых. Помнится, на последнем совете Стеллу замещал Пётр Михайлович – это не его творчество имела в виду Люба?

Проще отдыха ничего не бывает

С этих простых дел Глеб и начал опять отдыхать у себя во Внуково. А что он вообще по жизни делает, в отличие от других глав родов? Макры не добывает, не обрабатывает, землю не пашет, сады и крупный рогатый скот не выращивает, кожи и стекло не выделывает, никого не лечит и не омолаживает, ювелирные изделия не изготавливает и даже не продаёт ничего! Живёт на всём готовом – нормально устроился в этой жизни! Но об этом можно подумать завтра.

А послезавтра возвращаются отпускники из Феодосии – очень популярного курорта, как обычно, не из-за климата, а потому что там проводит летнее и иное время императорская семья. И самому интересно посмотреть на воплощенное в жизнь живописное творчество Любы и Петра Михайловича, да и на реакцию главы рода посмотреть стоило. Никого не предупредив, кроме управляющего Владимира и телохранителя Артёма, явился к Финистовым, чем весьма их порадовал.

– А Вера-то наша замуж выходит скоро, – шепнула Люба. – через две недели. А Надежда тоже собралась, ненормальная. Когда – не знаю точно, вот!

Тоже ведь ценная информация, наверное, но девушки не из его семьи, и пока другое интересней.

– Яков Иванович, это же вы мне рассказывали о переделках в Переделкино? Не хотите сами взглянуть, что там получилось с участием Любы? Вот с кланом у неё здорово вышло!

– И там здорово, – дёрнул плечами, как от озноба Яков. – Наверно.

– И даже не сомневайтесь, – встряла Люба. – Я, правда, ещё и сама не видела.

– Сейчас отправим Степаныча… хотя, о чём я… – Яков достал мобилет. – Пётр Михайлович, приветствую вас. Подскажите-ка, когда точно завтра прибывают ваша дочь с зятем? То есть как вы в Петербурге, а встречать их кто будет? Ладно, с вашим Степанычем и переговорю, дайте его номер.

– А почему не со Стеллой? – спросила Люба.

– Для Стеллы сюрприз будет – всей семьёй в Переделкино отправимся. Сейчас, не мешай. Вот, Степаныч их встречает в Луках в девять утра, значит, к десяти будут дома. А Петра Михайловича, видите ли, некие срочные заботы о гастролях утащили в столицу. Очень, знаете, вовремя…

Семья Финистовых и Глеб встретили молодую пару на том самом холме, откуда осматривали поляну в первый раз. Поменялось немногое, но капитально: теперь лес рос и на этом берегу озера, именно в нём теперь прятались многочисленные теремки, которые когда-то здесь и размещались «временно». А как раз напротив через озеро теперь повышался над лесом главный дом семьи и рода Сириновых.

Наобнимавшись с встречающими – а свои хористы с обслугой ждали приехавших именно у того дома – Стелла с Сергеем с удовольствием вдохнули чистый лесной воздух и принялись осматриваться. Недолго осматривались, их взор одновременно остановился на одной точке.

– Что это там виднеется? – протёр глаза Сергей. – Надо поближе подобраться.

– Дом ваш виднеется, господа, – гордо сообщил Степаныч и ворчливо уточнил: – Новый. Белый терем синего цвета. И зелёного. Сначала посмотрите с этого берега, привыкнуть нужно. Зато такого ни у кого нету, – добавил он в сторонку. – И тут лучше бы не было.

Мимо пустых на это время домиков в лесу вышли на берег. Теперь стало видно некое сооружение, прямо-таки собравшееся взлететь в небеса: довольно широкое по фасаду, но высота больше ширины. Причём «крылья» здания напоминали крылья птицы – образуя вверху острый угол, опускались к земле, расширяясь. Цвет, действительно, преобладал белый с разнообразными геометрическими линиями синего, зелёного, оранжевого оттенка. В глазах не слишком рябило, но привыкать было необходимо. А ещё архитектурные детали!

– И вот среди этих штопоров нам предстоит жить? – потрясённо прошептал Сергей.

Стелла молчала, только руками с растопыренными пальцами делала непонятные круговые жесты, типа что-то завинчивала или откручивала. Пётр Михайлович осуществил свою задумку символически изобразить трудности достижения высот в певческом искусстве. Окна остались тех же разнообразных форм и разных беспорядочных уровней. Тут и там по фасаду видны горизонтальные выступы, на которых сейчас расположились хористы. Завидев хозяев, они тут же стали распевать жизнерадостные народные песни и частушки. Что не помешало зрителям продолжить осмотр.

– Гляньте-ка, – показал рукой Финистов, – там даже двери появились с хорошие ворота величиной. – Люба, это ты постаралась?

– Да! А Пётр Михайлович хотел, чтобы люди поднимались как раз по центральному штопору. Ещё он хотел на коньке крыши поставить в полный рост фигуры всех глав родов клана во главе с Глебом. Вместо тех птиц, их-то уже нету.

– Яков Иванович, – сказал Глеб, услышав Любу, – Займитесь-ка срочно изготовлением фигуры Петра Михайловича в полный рост. И чтобы гармошка в руках. Поставим его на крышу вместо флюгера. Пусть он там даже подпрыгивает.

– Так там флюгеров и так не сосчитать. И все в разные стороны вертятся, надо же!

– Вот он и будет ими руководить, чтобы крутились как надо, а не как ветер покажет!

В целом новшества одобрили, но Пётр Михайлович всё-таки правильно сделал, обеспечив отсутствие своего наличия. Хотя Стелла пообещала устроить отцу по возвращению персональные гастроли именно с гармошкой. На «встречный обед» Глеб оставаться не стал, предупредил, что послезавтра – сбор семей на традиционное торжество, и ушёл к продолжению отдыха.

Неожиданно к вечеру вышел на связь чуть было не забытый граф Рысев. Тот самый, что магическую картину с богами изобразил.

– Приветствую, барон! – жизнерадостно произнёс титулованный знаменитый художник. – Или теперь положено обращаться «глава клана»?

– Можно и так, – разрешил Глеб. – Глава – это всего лишь должность, как понимаете. И да, и вам здравствовать! Слушаю вас – по делу или как?

– И то, и другое. Во-первых, примите поздравления, наслышан о вашем клане, наслышан, особенно последние новости поразили. Я имею в виду Сириновых, надеюсь с ними ничего страшного, услышим ещё их песни?

– Непременно. Произошли там некоторые изменения, но…

– Да и ладно, внутренние интриги, кроме собственных, меня вообще не интересуют. У меня другое. Я ведь нередко наведываюсь к своему высокохудожественному полотну, извините за нескромность.

– Это факт.

– Что – факт, нескромность? Понял. Естественно, что часто вглядываюсь в новых, показанных вами богов. Двое так и остаются лишь изображениями – небось понимаете, о ком я?

– Понимаю.

– Зато остальные вызывают у меня некоторое недоумение. Мне кажется, что они начинают общаться меж собой, представляете? Не только поодиночке появляются, как это принято.

– Не очень представляю, если честно, но что в том особенного?

– Как что? – даже заволновался Рысев. – Им же это запрещено! По легенде.

– Тогда как же по легенде они договаривались на первой встрече?

– Так именно там и договорились не общаться!

– Уточните всё-таки, граф: им запрещено или они договорились? Согласитесь, это разные причины для необщения.

– Не помню, если честно, но немедленно зайду в библиотеку, подниму древние тексты. Так о чём я? Ходят настойчивые слухи из разных источников, уточняю, что именно слухи о вашем родовом святилище. Поэтому мой вопрос может прозвучать не очень… тактично. Верно ли, что туда, в святилище то есть, может попасть любой человек даже из числа последователей других богов?

– Да, с одним весомым уточнением: не любой, а лишь с дозволения богини Гамаюн. Но такие случаи были и неоднократно.

– А если речь пойдёт обо мне и ещё об одном человеке?

– Так я и говорю, что нужно узнать мнение богини, для чего появиться в Молотовке – это в Луковском уезде Псковской губернии. И кто этот другой человек? Вряд ли это секрет.

– Разумеется, какие секреты, если он заинтересовался. Это некто барон Колокольцев, главный управляющий в той самой картинной галерее, где находится известное вам полотно. Он, по должности, обязан пополнять галерею достойными экспонатами. Да знаю, что у вас нет ничего подобного, но и предложение у него другого плана после моих рассказов. И после чтения о вас в новостных лентах. Так, если вы не против, то когда можно наведаться в эту вашу Молотовку?

– А если вы не ограничены временем, то… Вот что. У нас послезавтра во Внукове торжество по поводу приёма в клан нового рода. По условиям – только свои. На следующий день – посещение кланового святилища, вот в него вход посторонним абсолютно закрыт. Если в этот день появитесь во Внуково, по-старому – Коростелёво, то мы вместе и отправимся в Молотовку. Как вам?

– По мне – отлично, с Колокольцевым переговорю завтра. Благодарю за перспективный разговор, до связи!

– До связи!

Вот, оказывается, что у богов началось! И ведь, действительно, Глеб не помнил, по какой причине они общаться не могут. Ладно договорились – договоры имеют свойство прерываться или пересматриваться, уточняться по взаимному согласию, а если им запретили те самые дважды уже упоминаемые неведомые хранители? Чем-то чревато… Но это небесные дела, а что нужно земному Колокольцеву? Впрочем, и об этом ни к чему голову ломать, через два дня станет понятным. А сейчас – подготовка к торжеству, составление своей новой, абсолютно свежей и впечатляющей речи, а также и проверить забыл, заполнил ли великий художник Андрей свободный плафон. Изготовить изображение Снегиря для святилища Глеб позапрошлой ночью озаботился, а в галерею не заглянул – просто забыл. И Владимир не напомнил, теряют страх служащие перед господином, куда катится мир?

И Снегирь на плафоне за шторкой, и столы накрыты, и гости на пороге. Самые первые, разумеется, Снегирёвы, по причине, как выразился Иван Владимирович, необходимости и желательности лично и в подробностях отчитаться пред главою клана о результатах капитуляции графа Осетрова и достигнутых баронством Снегирёвых достойных достижений, случившихся при непосредственном участии главы…