Как умирал Сталин. Далекая драма «Ближней» дачи

Начальник охраны Николай Власик

Начальник личной охраны Сталина, Николай Сидорович Власик, родился 22 мая 1896 года в белорусской деревне Бобыничи. С тринадцати лет работал на стройке, затем на бумажной фабрике. В Первую мировую призван на военную службу. За проявленную храбрость был награжден Георгиевским крестом I степени. После ранения в 1916 году Власик направляется в Москву в 25-й запасной полк – в чине унтер-офицера, командиром взвода. В дни Февральской революции молодой офицер присоединяет свой полк к восставшим – без единого выстрела. С октября 1917 года Власик работает в органах только что созданной советской милиции. В 1918 году в составе 393-го Рогожско-Симоновского полка его направляют на Южный фронт, в 10-ю армию, обороняющую Царицын. После ранения и последующего лечения в московском госпитале Власик получает назначение в 1-й Советский пехотный полк. В том же году вступает в ряды РКП(б). Следующий, 1919 год обозначил новый поворот в биографии Николая Сидоровича: по мобилизации партии его направляют на работу в Особый отдел ВЧК, в распоряжение Ф. Э. Дзержинского, где молодой чекист принимает активное участие в операциях по ликвидации контрреволюционного подполья в СССР (в частности, кадетского), выполняет ответственные поручения руководителей советской контрразведки.

В 1927 году происходит событие, на долгие годы определившее судьбу Н. С. Власика: после знаменитого взрыва в здании комендатуры на Лубянке, ему поручают организацию охраны Особого отдела ОГПУ, Кремля, членов советского правительства и личной охраны И. В. Сталина. С этого времени жизнь и работа Власика теснейшим образом связана с личностью Сталина, его деятельностью, бытом, особенностями характера. За почти четвертьвековое пребывание на различных должностях, связанных с обеспечением охраны советского правительства и лично Сталина, Николай Сидорович прошел все ступени служебной лестницы одного из важных секторов системы отечественной госбезопасности. С 1938 году Власик становится начальником I отдела Общей охраны правительства. С 1947 по 1952 год руководит работой Главного управления охраны МГБ.

«Человек за спиной» сопровождал Сталина в его поездках по городу, на аэродромах, в театрах, на парадах и официальных мероприятиях, в поездках на отдых, на конференциях и встречах с главами зарубежных стран – такова, как известно, «специфика» этой ответственной и нелегкой профессии, тем более если речь идет об охране великого государственного деятеля, лидера мировой сверхдержавы. Кроме того, если учесть, что в подчинении Главного управления охраны МГБ находился большой штат сотрудников, а также это ведомство располагало целым комплексом зданий, государственных дач, хозяйственных построек в разных концах необъятной державы, имело разветвленную структуру (фактически автономное «министерство» в системе советской госбезопасности), то нетрудно представить, какой объем обязанностей был возложен на руководителя этой организации и какой вес имел «человек при Сталине» в высших кремлевских кругах.

Н. С. Власик в рабочем кабинете. Начало 1940-х годов

Советское правительство высоко оценило заслуги Н. С. Власика перед страной. Он был награжден тремя орденами Ленина (2 из них – за обеспечение охраны участников Тегеранской и Потсдамской конференций), четырьмя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Кутузова I степени (за охрану участников Ялтинской конференции), орденом Красной Звезды, пятью медалями.

Власик всегда был предан Сталину. Но предан был не по-лакейски – что было чуждо этому мужественному человеку – а предан искренне, зная, какая ответственность лежит на нем. Это искреннее и трепетное отношение к своим обязанностям выражалось порой в чрезмерном беспокойстве, острых переживаниях по поводу даже самой ничтожной оплошности, допущенной кем-либо из его подчиненных (подобные «происшествия» Власик весьма эмоционально и самокритично фиксировал в своем дневнике). Такое беспокойство за жизнь и здоровье Сталина едва ли можно объяснить обычным чиновничьим желанием выслужиться или страхом перед возможным наказанием за допущенную ошибку. Здесь скорее можно говорить об особо трепетном отношении к порученному делу: ведь речь шла о главе великого государства, Вожде советского народа. Необходимо отметить, что и Сталин доверял начальнику своего охранного ведомства, до известной степени, конечно.

В конце 40-х годов Н. С. Власик совершил, однако, два существенных промаха: во-первых, он не дал хода письму Л. Ф. Тимашук о неправильном, приведшем к смерти, лечении А. А. Жданова. Это упущение Власика выяснилась позже, в начале 50-х, когда началось разбирательство знаменитого «дела врачей», в ходе которого было выявлено множество фактов антигосударственной деятельности его фигурантов. Вторая ошибка Н. С. Власика заключалась в том, что он втянулся в политические интриги, целью которых было устранение Л. П. Берии из окружения Сталина.

Развязка наступила скоро. 29 апреля 1952 года Власик был отстранен от должности по обвинению в злоупотреблении служебным положением, 16 декабря 1952 года арестован.

Он провел в заключении три года. Суд над ним состоялся в 1955 году, уже при Хрущеве. Сталина не было в живых, но Власик не отрекся от вождя, подобно многим «хрущевцам», так что участь его была предрешена. По приговору суда Н. С. Власика направили в ссылку в Сибирь. В мае 1956 г. он был освобожден по амнистии. Власик возвратился в Москву, где и умер 18 июня 1967 года. В последние годы жизни опальный генерал работал над мемуарами. 28 июня 2000 г. постановлением Президиума Верховного Суда России приговор был отменен, уголовное дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Я не ставлю перед собой задачу показать т. Сталина как политического деятеля.

Я хочу рассказать о нем как о человеке. Поделиться с читателями тем, что знаю о нем, что я лично наблюдал. Попытаться снять несправедливо возведенные на него обвинения в грубости, жестокости и бесчеловечности.

Постараться опровергнуть то ложное, что было приписано ему после его смерти, оправдать в том, в чем он был незаслуженно обвинен. По мере моих сил осветить факты, свидетелем которых я был, установить истину там, где это возможно.

1919 год. Год залечивания ран, нанесенных войной, год начала восстановления народного хозяйства и продолжающейся борьбы против контрреволюционных элементов, пытающихся наносить удары молодой и неокрепшей республике Советов.

В это трудное для страны время я по призыву партии был направлен в Особый отдел ВЧК в распоряжение товарища Дзержинского. До 1927 года я работал в Особом отделе, а в 1927 году я перешел на работу в Оперативный отдел. С 1919 по 1952 год я прошел путь от рядового сотрудника до генерала.

В 1927 году в здание комендатуры на Лубянке была брошена бомба. Я в это время находился в Сочи в отпуске. Начальство срочно вызвало меня и поручило мне организовать охрану Особого отдела ВЧК, Кремля, а также охрану членов правительства на дачах, прогулках, поездках и особое внимание уделить личной охране т. Сталина. До этого времени при т. Сталине находился только один сотрудник, который сопровождал его, когда он ездил в командировки. Это был литовец Юсис. Вызвал Юсиса и на машине отправился с ним на подмосковную дачу, где обычно отдыхал т. Сталин. Приехав на дачу и осмотрев ее, я увидел, что там царил полный беспорядок. Не было ни белья, ни посуды, ни обслуживающего персонала. Жил на даче один комендант.

Как я узнал от Юсиса, т. Сталин приезжал на дачу с семьей только по воскресеньям и питался бутербродами, которые они привозили с собой из Москвы.

Семья т. Сталина состояла из жены, Надежды Сергеевны, необыкновенно скромной молодой женщины, дочери старого большевика Аллилуева С. Я., с которым т. Сталин познакомился, когда скрывался в его семье на квартире в Петрограде, и двух детей – сына Васи, очень живого и порывистого мальчика пяти лет, и дочери Светланы двух лет. Кроме этих детей у т. Сталина был взрослый сын от первого брака с Екатериной Сванидзе Яков, очень милый и скромный человек, разговорами и манерами необыкновенно похожий на отца. Забегая вперед, скажу, что он окончил Институт железнодорожного транспорта и жил на стипендию, временами нуждаясь, но никогда не обращался к отцу ни с какими просьбами. Окончив институт, на замечание отца, что он хотел бы видеть сына военным, Яков поступил в Артиллерийскую академию, которую окончил перед войной. В первые же дни войны он ушел на фронт. Под Вязьмой наши части попали в окружение, и он был взят в плен.

И. В. Сталин с сыном Василием и Н. С. Власик

Немцы продержали его в плену в лагере до конца войны, в лагере и убили его, якобы при попытке к бегству[1]. По словам бывшего французского премьер-министра Эррио, который находился с ним в этом лагере, Яков вел себя исключительно достойно и мужественно. После окончания войны Эррио писал об этом Сталину.

На квартире в Кремле, где жил Сталин с семьей, была экономка Каролина Васильевна и уборщица.

Питание они получали из кремлевской столовой, откуда К. В. приносила в судках обед. По распоряжению начальства я должен был, кроме охраны, наладить снабжение и бытовые условия охраняемого.

Я начал с того, что послал на дачу белье и посуду, договорился о снабжении продуктами из совхоза, находившегося в ведении ГПУ и расположенного рядом с дачей. Послал на дачу повариху и уборщицу. Наладил прямую телефонную связь с Москвой.

Юсис, боясь недовольства т. Сталина этими нововведениями, предложил мне самому доложить обо всем т. Сталину. Так состоялась моя первая встреча и первый разговор с т. Сталиным. До этого я видел его только издали, когда сопровождал его на прогулках и в поездках в театр.

Жил т. Сталин с семьей очень скромно. Ходил он в старом, сильно потертом пальто. Я предложил Надежде Сергеевне сшить ему новое пальто, но для этого надо было снять мерку или взять старое и с него сделать в мастерской точно такое новое. Мерку снять не удалось, так как он наотрез отказался, сказав, что новое пальто ему не нужно. Но нам все-таки удалось сшить ему новое пальто.

Жена его, Надежда Сергеевна, очень скромная женщина, редко обращалась с какими-нибудь просьбами, скромно одевалась, не в пример женам многих ответственных работников. Она училась в Промакадемии и много внимания уделяла детям.

Я хотел знать (и мне это было необходимо) вкусы и привычки т. Сталина, особенности его характера, и я с любопытством и интересом ко всему присматривался.

Вставал т. Сталин обычно часов в 9, завтракал и в 11 часов был на работе в ЦК на Старой площади. Обедал на работе, ему приносили в кабинет из столовой ЦК. Иногда, когда в Москву приезжал т. Киров, они вместе ездили обедать домой. Работал т. Сталин часто до глубокой ночи, особенно в те годы, когда после смерти Ленина пришлось активизировать борьбу с троцкистами.

Над своей книгой «Вопросы ленинизма» он также работал в своем кабинете в ЦК, задерживаясь иногда до поздней ночи. Возвращался с работы часто пешком вместе с т. Молотовым. Шли в Кремль через Спасские ворота. Воскресенье проводил дома с семьей, обычно выезжал на дачу. В театр т. Сталин ездил чаще по субботам и воскресеньям вместе с Надеждой Сергеевной. Посещали Большой театр, Малый, театр им. Вахтангова, ездили к Мейерхольду смотреть пьесу «Клоп» Маяковского. С нами на этом спектакле, помню, были товарищи Киров и Молотов, т. Сталин очень любил Горького и обязательно смотрел все его пьесы, которые шли в московских театрах. Часто после работы т. Сталин вместе с Молотовым ездили на просмотр кинофильмов в Гнездниковский переулок. Позднее в Кремле был устроен просмотровый зал. Кино т. Сталин любил, придавал ему большое агитационное значение.

Осенью, обычно в августе – сентябре, т. Сталин с семьей уезжал на юг. Свой отпуск он проводил на Черноморском побережье, в Сочи или Гаграх. Жил он на юге месяца два. Отдыхая в Сочи, он иногда принимал мацестинские ванны.

В продолжение всего отпуска он очень много работал, получал много почты. На юг он всегда брал кого-нибудь из сотрудников. В 20-х годах с ним ездил шифровальщик, начиная с 30-х годов – секретарь. Во время отпуска происходили и деловые встречи. Так, в конце 40-х годов к нему приезжали К. Готвальд и Э. Ходжа. Перед назначением в Польшу к нему на дачу в Гаграх приезжал К. К. Рокоссовский.

Товарищ Сталин много читал, следил за политической и художественной литературой.

Развлечением на юге были поездки по морю на катере, кино, кегельбан, городки, в которые он любил играть, а также бильярд. Партнерами были сотрудники, жившие вместе с ним на даче.

Много времени т. Сталин уделял саду. Живя в Сочи, он посадил в своем саду много лимонных и мандариновых деревьев и сам всегда следил за их ростом, радуясь, когда они хорошо принимались и начинали давать плоды.

Его очень беспокоила заболеваемость местного населения малярией. И по инициативе т. Сталина в Сочи были проведены большие посадки эвкалиптов. Это дерево, как известно, обладает ценными свойствами: оно необычайно быстро растет и высушивает почву, уничтожая рассадники малярийных заболеваний.

Часто к т. Сталину на дачу приезжали Молотов, Калинин, Орджоникидзе, которые в это время также отдыхали на Черноморском побережье. Приезжал погостить т. Киров.

О Кирове мне хочется рассказать особо.

Больше всех Сталин любил и уважал Кирова. Любил его какой-то трогательной, нежной любовью. Приезды т. Кирова в Москву и на юг были для Сталина настоящим праздником. Приезжал Сергей Миронович на неделю, две. В Москве он останавливался на квартире у т. Сталина, и И. В. буквально не расставался с ним.

В 1933 году у т. Сталина трагически погибла жена. И. В. глубоко переживал потерю жены и друга. Дети были еще маленькие, уделять им много внимания т. Сталин ввиду своей занятости не мог. Пришлось передать воспитание и заботу о детях Каролине Васильевне. Она была культурной женщиной, искренне привязанной к детям.

Светлана была спокойной и послушной, чего нельзя было сказать о Васе, очень подвижном и шаловливом мальчике. Он доставлял немало хлопот своим воспитателям. Когда дети подросли и оба уже учились, часть ответственности за их поведение легла и на меня.

Дочь, любимица отца, хорошо училась и была скромной и дисциплинированной. Сын, по натуре одаренный, занимался в школе неохотно. Слишком он был нервным, порывистым, не мог долго усидчиво заниматься, часто в ущерб занятиям и не без успеха увлекаясь чем-то посторонним, вроде верховой езды. О его поведении скрепя сердце приходилось докладывать отцу и расстраивать его. Детей он любил, особенно дочь, которую в шутку называл «хозяйкой», чем она очень гордилась. К сыну относился строго, наказывал за шалости и проступки. Девочка, внешне похожая на бабушку, мать т. Сталина, характером была несколько замкнутой, молчаливой.

Мальчик, наоборот, живой и темпераментный, был очень душевный и отзывчивый. Воспитывались дети вообще очень строго, не допускалось никакого баловства, излишеств. Дочь выросла, окончила институт, защитила диссертацию, имеет семью, работает, воспитывает детей. Фамилию отца она сменила на фамилию матери. Впоследствии уехала за границу проводить в последний путь мужа и так там и осталась. Судьба сына сложилась более трагично. Окончив авиационное училище, он стал участником войны, командовал, и неплохо, авиационным полком. После смерти отца был арестован (за гибель эскадрильи?) и осужден на 8 лет. Отбыв наказание, он вышел на свободу совершенно больным. Военное звание ему сохранили и назначили пенсию, но предложили отказаться от фамилии отца, на что он не согласился.

После этого он был выслан в Казань, где вскоре умер, в марте 1962 года, в возрасте 40 лет.

Летом 1935 года было произведено покушение на товарища Сталина. Это произошло на юге. Товарищ Сталин отдыхал на даче недалеко от Гагр.

На маленьком катере, который был переправлен на Черное море с Невы из Ленинграда Ягодой, т. Сталин совершал прогулки по морю. С ним была только охрана. Направление было взято на мыс Пицунда. Зайдя в бухту, мы вышли на берег, отдохнули, закусили, погуляли, пробыв на берегу несколько часов. Затем сели в катер и отправились домой. На мысе Пицунда есть маяк, и недалеко от маяка на берегу бухты находился пост погранохраны. Когда мы вышли из бухты и повернули в направлении Гагр, с берега раздались выстрелы. Нас обстреливали.

Быстро посадив т. Сталина на скамейку и прикрыв его собой, я скомандовал мотористу выйти в открытое море.

Немедленно мы дали очередь из пулемета по берегу. Выстрелы по нашему катеру прекратились.

Наш катер был маленький, речной и совершенно непригодный для прогулок по морю, и нас здорово поболтало, прежде чем мы пристали к берегу. Присылка такого катера в Сочи была сделана Ягодой тоже, видимо, не без злого умысла – на большой волне он неминуемо должен был опрокинуться, но мы, как люди, не сведущие в морском деле, об этом не знали.

Это дело было передано для расследования Берия, который был в то время секретарем ЦК Грузии. При допросе стрелявший заявил, что катер был с незнакомым номером, это показалось ему подозрительным и он открыл стрельбу, хотя у него было достаточно времени все выяснить, пока мы находились на берегу бухты, и он не мог нас не видеть.

Все это был один клубок. Убийство Кирова, Менжинского, Куйбышева, а также упомянутые покушения были организованы правотроцкистским блоком.

Это показали процессы Каменева и Зиновьева в 1936 году, процесс Пятакова, Радека и Сокольникова в 1937-м и процесс Ягоды, Бухарина и Рыкова в 1938-м. Этот клубок удалось распутать и таким образом обезвредить врагов Советской власти перед войной. Они могли быть «пятой колонной».

Во время Великой Отечественной войны мною также была проделана огромная работа по подготовке к эвакуации правительства, дипломатического корпуса, Министерства обороны в г. Куйбышев.

Для этого были сделаны два убежища, подготовлены соответствующие помещения для размещения ЦК партии, Совета Министров, Верховного Совета СССР, Министерства обороны, дипкорпуса, а также для членов правительства и их семей.

Мне также были поручены Ставкой встреча и обеспечение всем необходимым, как-то: личная охрана, помещение, убежище, питание и транспорт – Черчилля, де Голля, доверенных Рузвельта Гопкинса и Гаррисона, т. Берута и подпольного комитета будущего правительства Польши (около 15 чел.). Для этого была выделена дача под Москвой, полное питание и охрана.

В послевоенное время в Советский Союз приезжали для проведения курса лечения Берут, Готвальд, Тольятти, М. Торез со всей семьей.

Мне было поручено обеспечить им охрану, полное снабжение, дачу, лечение авторитетными врачами, сообщать их заключение на Политбюро о ходе лечения, обеспечить после лечения отдых на юге. В 1946 году решением Совета Министров мне был передан ОРУД, который до этого был подчинен Серову.

Организация всех демонстраций на Красной площади также была возложена на меня.

Все вышеизложенное является лишь небольшой частью той огромной работы, которая была возложена на Главное управление охраны во время Великой Отечественной войны, и Управление охраны превратилось в огромное предприятие со 170-миллионным бюджетом. Все это вызывало зависть и недоброжелательство моих врагов.

Рядом со Сталиным Юрий Соловьев

1922 г., Рязань – 2005 г. Русский. Член ВКП(б) с 1945 г.

В органах и войсках НКВД – МГБ: с октября 1940 г. Заместитель политрука 1-го мотострелкового полка ОМСДОН НКВД СССР. С декабря 1943 г. курсант школы 6-го Управления НКГБ СССР. С июня 1944 г. сотрудник, офицер охраны, 1-го отдела 6-го Управления НКГБ СССР, Управления охраны № 1 ГУО, подразделения № 1 Управления охраны МГБ СССР. С июня 1953 г. – старший оперуполномоченный УМВД СССР по Тульской области. С октября 1954 г. – офицер охраны, офицер выездной охраны 1-го отдела 9-го Управления КГБ СССР. В апреле 1960 г. уволен по сокращению штатов.

Звания: младший лейтенант (1946 г.), лейтенант (1948 г.), старший лейтенант (1951 г.), капитан (1955 г.), майор.

Награды: орден Красной Звезды (1945 г.), благодарность за выполнение специального задания (1948 г.), 7 медалей

Мой рассказ сегодня – это история давно минувших лет.

В 1940 г. 18-летним пареньком из подмосковного Наро-Фоминска я был призван в Советскую Армию в дивизию им. Ф. Э. Дзержинского. Будучи заместителем политрука пулеметной роты, я участвовал в обороне Москвы в боях под Ржевом. Курсантом спецшколы НКГБ освобождал Крым от немецких оккупантов.

Соловьев Юрий Сергеевич

В 1943 г. я был принят на работу в 6 Управление НКГБ СССР – охрану правительства. Первым объектом, на котором началась моя служба охраны, была загородная подмосковная дача «Липки», затем комендатура «Ближней дачи». В 1945 г., будучи в Германии, я нес службу охраны Потсдамской конференции. В то же время меня начали привлекать на службу в выездной охране И. В. Сталина. После вручения правительственной награды был направлен в кремлевскую группу Мельникова по несению охраны кабинета и квартиры И. В. Сталина в Кремле.

За время прохождения службы в Управлении охраны правительства меня как бы вели по ступеням служебной лестницы, от простого к сложному. Будучи направленным в группу полковника Мельникова, несшую охрану в сердце Московского Кремля, особом секторе – кабинет и квартира, и в Большом Кремлевском дворце – кинозал и сектор президиума, там, где в любое время мог пребывать И. В. Сталин, мне посчастливилось узнать все тонкости и особенности охраны и людей из обслуживающего персонала Кремля. Особый сектор, или, как его еще называли, «уголок» по месту положения в здании Сената, построенного знаменитым русским архитектором Казаковым во времена правления Екатерины Второй. Этот «уголок» имел подъезд, располагавшийся в основании угла треугольника в плане здания у Никольских ворот, которые всегда были заперты и члены правительства выходили в калитку ворот при траурных церемониях на Красную площадь.

Кабинет, служебные помещения особого сектора были расположены на втором этаже, под ними на первом этаже находилась кремлевская квартира И. В. Сталина. На третьем этаже над кабинетом И. В. Сталина располагался аппарат Николая Михайловича Шверника.

Посетитель, пройдя пропускной пункт охраны, мог по широкой каменной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, или на лифте подняться на второй этаж. С лестничной площадки, минуя большую, абсолютно пустую залу, направляешься направо, преодолевая длинный коридор, который упирается в дверь кабинета И. В. Сталина (дверь всегда закрыта). Через эту дверь, для неожиданности, в момент ареста Берии вошла группа для его захвата. Справа две двери. Первая дверь ведет в небольшую продолговатую комнату, где размещался секретариат из трех человек. Прямо перед входом в простенке между окнами, выходящими на Арсенал Кремля, письменный стол генерала Н. С. Власика – начальника охраны. Справа и слева столы помощников И. В. Сталина генерала А. Н. Поскребышева и полковника Л. А. Логвинова. Последний всегда ходил в штатском.

Из секретариата посетитель проходил в комнату офицера охраны, постоянно находившегося там во время его дежурства: это были полковники Горбачев, Харитонов, Пономарев. Всем впервые входившим в кабинет посетителям, не знакомым со здешними порядками, они предлагали сдать оружие, если таковое у посетителя имелось. Входить в кабинет к И. В. Сталину с оружием не полагалось.

Вход в кабинет – это двухстворчатая дубовая дверь. Описывать кабинет нет необходимости, так как его неоднократно снимали для кино и телевидения. Скажу только, что три окна кабинета выходили на двор Кремля с видом на Арсенал. И. В. Сталин любил, чтобы в кабинете было всегда светло. Сам включал люстры на полный свет, сам опускал или поднимал шторы на окнах кабинета, в зависимости от погоды и времени дня.

Чтобы пройти в кремлевскую квартиру, надо из кабинета И. В. Сталина вернуться в подъезд, в который входили с улицы, а затем на несколько ступенек спуститься к двери квартиры.

Затем мой служебный путь проходил на основной территории охраны госдачи «Ближняя» и в выездной личной охране И. В. Сталина, где я проработал вплоть до его кончины.

На «Ближнюю» в Кунцево-Давыдково, тогда окраину Москвы, надо было ехать с Кутузовского проспекта через Поклонную гору по Старому Можайскому тракту. С 1937 г. параллельно ему пролегло новое прямое Можайское шоссе. Дорога на «Ближнюю» с шоссе отделяется влево и бежит вдоль громадного противотанкового рва времен обороны Москвы, выкопанного вручную защитниками столицы. Войдя в окружающий смешанный лесок, дорога заканчивается у зеленого деревянного забора с широкими, тоже деревянными воротами.

Сразу за ними опять лес. Справа могучие сосны. Слева хоровод тонких белоствольных березок, за ними снова сосны, кое-где хмуроватыми пятнами маячат ели. По всему лесному массиву очаги вкраплений вечнозеленых стволов туи.

Территория дачи небольшая, обрамлена внутрикольцевой грунтовой дорогой, проходящей почти рядом с внешним деревянным забором. Всюду ощущаешь очарование спокойной красоты подмосковной природы. Путь от ворот до дома дачи очень короткий.

Невысокая двухэтажная зеленого цвета дача с двухскатной крышей за лесом почти не приметна и возникает сразу круто влево от дороги как бы из царства деревьев. У главного входа на дачу круглая площадка, в центре которой находится небольшой каменный бассейн с фонтанчиком. Вокруг бассейна росли плотным кольцом в человеческий рост молодые туи. Летом фонтан издавал ласковый журчащий звук бегущего с гор потока воды.

Основной дом или, как принято было называть, главный дом соединен длинным переходом со служебным зданием, где размещалась кухня и жилые помещения – для коменданта дачи, дежурного офицера на пульте связи, двух прикрепленных (как ныне режет ухо слово «телохранители»), повара, подавальщиц, работников кухни, врача по диетическому питанию, подсобного рабочего, парикмахера, а также комната генерала Власика. Все здесь, в дружном коллективе, дышало жизнью и заботой о главном: чтобы было тепло, уютно и спокойно охраняемому.

Микрорайон, где расположена «Ближняя» дача, не отличался спокойствием. Это место едва ли можно назвать райским. С севера за сосновым лесом пролегало Можайское шоссе, откуда слышался постоянный гул автотранспорта, доносились частые автомобильные сигналы и выхлопные газы. Западнее, в деревне Давыдково, вечерами под гармошку вовсю горланили пьяные мужики, которых неистово бранили их голосистые жены.

В период с 1935 по 1937 г. я жил в Давыдкове и учился в школе, расположенной на улице, примыкающей к объекту «Ближняя», и поэтому местную среду я знал не понаслышке.

С юга от дачи на расстоянии менее километра находилась Киевская товарная станция, где не умолкал грохот буферов при сцепке вагонов, а маневровый паровоз непрерывно издавал пронзительные гудки. По этой железной дороге, по окончании Великой Отечественной войны, возвращались с запада через Москву эшелоны с войсками со всем своим вооружением и при приближении к столице, как раз в нашем микрорайоне по ходу поезда, поднимали шквал оружейной стрельбы – ритуал победителей. К тому же железная дорога была долгое время не электрифицирована, паровозы ходили на каменном угле, засоряя воздух отходами неполного сгорания. В результате – при вскрытии у И. В. Сталина были обнаружены в легких частицы угольной пыли. Врачи удивлялись: «Откуда такое?» И от этого шума, гомона и пыли не спасали ни оазис соснового бора, ни деревянный забор ограждения.

На юге между «Ближней» дачей и холмом Волынский, где сейчас расположен пансионат работников кино, протекает речка Сетунь. В водах ее с ранней весны до поздней осени с криками и смехом купалась давыдковская детвора. И зимой шум у речки не уменьшался; с высоких горок каталась неугомонная молодежь.

В августе 1944 г. на Волынском холме был схвачен немецко-фашистский диверсант, которого по пятам, от самой линии фронта, преследовала фронтовая контрразведка «СМЕРШ». В районе электроподстанции, расположенной на обочине Можайского шоссе, со стороны деревни Давыдково началась оружейная перестрелка диверсанта с преследователями. Отстреливаясь, фашист не поддавался. Он отступал по окраине Давыдкова и направлялся в сторону охраняемого объекта «Ближняя». На звуки стрельбы из подразделения Алексея Ивановича Королькова была выслана группа перехвата во главе с Иваном Афанасьевичем Торчининым. Фашист был схвачен у Волынского холма. Группа имела потерю – погибла от пули злодея служебная собака. Дача для И. В. Сталина была и квартирой, и дачей, и рабочим помещением ЦК партии – маленьким зеленым Кремлем в обрамлении деревянного забора, не видимого за кустами и деревьями окружающего леса. На внутренней территории «Ближней» невдалеке от главного дома стояли два небольших одноэтажных здания: малый домик – кабинет и при нем библиотека (ныне новые хозяева «проявили» фантазию – нарастили площадь домика сооружением немыслимой террасы, проложили от главного дома к домику асфальтовую дорожку, порубили заросли кустов туи и сирени, окружавших малый домик). Нарушена первоначальная, естественная обстановка, созданная старым хозяином.

И. В. Сталин любил природу естественную, нетронутую рукой человека. Вокруг дома буйно рос хвойный и лиственный лес, густой, не знавший топора. На даче не было ни парка, ни сада, ни «культурных» подстриженных кустов или деревьев.

Вблизи главного дома стояло несколько пустоствольных деревьев без ветвей, в которых были устроены гнезда для птиц и белок. Это было настоящее птичье царство. Перед дупляным городком были устроены столики для подкормки. И. В. Сталин почти ежедневно приходил сюда и кормил пернатых питомцев. Более крупные стаи птиц под покровом ночи, не беспокоя хозяина дачи, прилетали только на ночлег под кроны мощных деревьев. Они как бы стояли на довольствии по питанию на колхозных полях, окружавших «Ближнюю».

С западной стороны главного дома кроме маленького домика было также деревянное небольшое по размерам здание биллиардной, совмещенное с помещением русской бани. За биллиардной располагалась городошная площадка и тут же, в нескольких метрах северней, находился высокий холм, успевший обрасти кустами и деревьями. Под этим холмом в годы войны было построено под руководством инженера – метростроевца Зои Федоровой открытым способом помещение бомбоубежища.