Плач ночной девы. Сборник мини-сериалов

ПЛАЧ НОЧНОЙ ДЕВЫ

Мы удачно сдали сессию и решили это отметить. Вообще мы легко срываемся с места, надо ж все познать, пока молодые! В этот раз мы зашли в кафешку и заказали по пивку, думая, что этим все и ограничится. Ничто вроде бы не предвещало приключений…

Шурик у нас англоман. Про королей и Англию вообще может говорить часами. Особенно занимают его привидения. Вот и в этот раз, не успели мы сделать по глотку в честь удачного окончания сессии, как он завел свою песню…

– А вы знаете, что только в доброй старой Англии можно увидеть дорожные знаки «Осторожно, привидение!»? И только здесь привидения считаются национальным достоянием!

– Да ты ж нам говорил уже… – стали мы отбиваться, но слабо. Потому что, во-первых, Шурик все равно расскажет, а во-вторых, рассказчик он был неслабый, заслушаешься. Ему б на эстраду. Впрочем, все еще впереди.

– Я, пожалуй, курсовую буду писать по привидениям.

– А это возможно?

– Конечно! Ведь британские призраки – это часть их культуры, а не бабушкины сказки. Даже их ученые…

– Вот только не надо про британских ученых. Весь мир над ними ржет.

– У нас тоже анекдоты про Чапаева рассказывают, но это ж не значит, что его самого не было, – парировал Шурик. – Так вот, историки говорят, что на Британских островах встречается больше привидений, чем где бы то ни было.

– Вот, открытие как раз в духе британских ученых! Но недаром англичане придумали пословицу – у каждого есть свой скелет в шкафу. Им лучше знать: ведь если бы не было скелета, не было бы и привидения… – язвительно вставил Эдик.

– Вот именно! Если бы привидений не было, то столько народу в них бы не верило – это ж здравомыслящая нация! – горячился Шурик. – А англичане охотно верят в призраков, ведь у них тьма замков, помнящих кровавые сражения прошлого, интриги и измены. И вот что я даже обнаружил, прикиньте только! Насколько прижились в стране призраки, можно судить по такому факту: в судах рассматриваются заявления домовладельцев, требующих снизить налоги с их домов, так как в дома с привидениями трудно подыскать жильцов!

– Еще бы! – хмыкнул Эдик.

– Но желающих все равно полно. Там есть даже риелторы, специализирующиеся на продаже недвижимости с привидениями. Перед куплей-продажей буквально поднимается столетняя пыль: исследуются родословные, штудируются достоверные источники из архивов… И только если существование призрака доказано, здание выставляется на торги.

– Ну, риэлторы что хошь докажут, лишь бы выгодно продать! – заметил я.

– Что ж вы такие скептики-то? Я нашел на серьезном английском сайте такое объявление – что продается замок 16 века в тихом районе графства Суссек вместе с мебелью и привидением, которое не приносит никому вреда. Гарантируется, что привидение не покинет замок и в случае его возможной перестройки. Каково?

– Васька по обмену ездил в Туманный Альбион прошлым летом, – вспомнил Эдик. – Так он говорит, что у них там для повернутых туристов целая программа – чтобы человек достиг нужной кондиции и был готов к встрече с мистикой. На ужине при свечах гостя потчуют жутковатыми историями и нагоняют такого страху, что не все отваживаются на встречу с призраками.

– Ну прям барышни кисейные, – поморщился Шурик. – Да я не то чтоб говорю, что они все существуют, а что это культурный слой, который надо изучать. В Англии не только верят в привидения, – ими гордятся, их ищут, подсчитывают и классифицируют. Там же обществ полно всяких – «Охотники за привидениями», «Клуб знатоков привидений» и прочие. И все склоняются к тому, что Анна Болейн, которой муж Генрих VIII голову отрубил, и правда стала призраком, ее многие видели.

– Ага, – отмахнулся Эдик. – Вот только показывается она не всем, а лишь любителям привидений типа тебя. Инопланетян тоже видят в одиночку, а когда народу много, даже двое, то они не показываются.

– Эх, я бы многое дал, чтобы ее увидеть, – мечтательно вздохнул Шурик.

– Только ее? – спросил я. – У них же там призраками становятся не только злодеи и их жертвы, а еще ж и звери, и целые леса, и мебель… Сумасшедший дом, в общем. Но когда я прочел, что привидения водятся и в святая святых – Национальном банке…

– Так, друзья, о чем речь? О деньгах? – Это влетел в кафе опоздавший Юрка.

– Нет, про английские привидения.

– Ясно. О чем еще могут говорить три студента-историка, собравшиеся вместе! А я-то услышал про банк, думал, наконец-то пацаны за ум взялись. – Юрка учился на экономическом.

– Да Шурик грезит поездкой в Англию, хочет курсовую написать про призраков ихних. Да и я бы туда слетал на недельку с удовольствием… – размечтался я.

– А вот тебе не советую, – прищурился Шурик.

– Рылом не вышел?

– Характером. Не стоит, находясь в Англии, критически относиться к национальному достоянию и сомневаться в существовании призраков. Этим ты обидишь хозяев, а они еще в сердцах нарушат законы гостеприимства… И тогда ты можешь пополнить списки местных привидений, оказавшись чьим-то скелетом в шкафу.

Мы рассмеялись, а Юрка вдруг задумался, а потом глаза его загорелись:

– Слушайте, братва, а давайте к нашим привидениям сгоняем? Есть у меня на примете один домик в провинции. Правда, сам я там никогда не был. Я сейчас только звякну.

Мы не успели ответить, как Юрка взялся за телефон.

– Никит, хай! О! Книга вышла? Поздравляю! Может, отметим?

И через пару минут Юрка сговорился с каким-то Никитой, что с приятелями приедет к нему. Мы отзвонились домой, чтоб предки нас с собаками не разыскивали, и поехали на вокзал.

Городок находился в часе езды на электричке. По дороге Юрка рассказал, что с Никитой, молодым писателем, познакомился в Питере на музыкальном андеграундном фестивале еще пару лет назад, обменялись контактами, но до сих пор так и не встретились.

Еще было светло, когда мы по навигатору нашли Никитин дом. Видно было по нему, что денег у хозяина нет, а вот любовь к дому – есть. Здание было старое, точнее старинное, купеческое, таких много в маленьких городках: двухэтажный дом, чуть покосившийся, первый этаж из камня, а второй – деревянный. Камень во многих местах откололся, но был замазан какой-то шпаклевкой и побелен, деревянная часть тоже покосилась, никаких тебе стеклопакетов, но ставни заботливо покрашены, чистый и ухоженный домик являл собой гордую бедность. Был он, кстати, не так уж и мал – по нескольку комнат на каждом этаже.

Хозяин, парень лет 35, веселый, добродушный и гостеприимный, встретил нас как родных. С ним было легко и интересно. Кроме него там были еще три девахи, которые беспрестанно хихикали: они уже накатили к нашему приходу и, судя по тому, что хихикали без повода, – не по одной. Других гостей мы уже не застали. Нас усадили за стол, и Шурик тут же приступил к расспросам. Хозяин наш с удовольствием откликнулся.

– Когда-то здесь был постоялый двор, очень давно, где-то с середины 19 века. Сейчас у меня тут небольшой дворик, а раньше здесь была еще и конюшня. В большом подвале, он до сих пор цел, хозяева хранили продукты, запасы разные, на чердаке – лишнюю мебель, барахло всякое, 2-й этаж – жилые помещения, а на 1-м, где мы с вами пьянствуем, было типа трактира. И вот была у них в услужении девочка 14 лет. Ну она по нашим меркам девочка, а тогда невеста, считай. И однажды нашли ее в подвале – кто-то изнасиловал и убил беднягу. То ли там же преступление произошло, то ли ее там спрятали, но была девочка в ночной рубашке – окровавленной.

– Ой, только не надо кровавых подробностей, – поморщилась моя соседка.

– Плохая ты журналистка, Люська, если не хочешь подробностей, – хмыкнул наш хозяин.

– Да мне ж не писать об этом, – пожала плечами Люська.

– В общем, того, кто это сделал, так и не нашли – поди умчался в свои края, проезжий двор же. А может, и не один был преступник. И с тех пор девочка эта по ночам ходит в той самой простой полотняной рубашке, потому что душа ее не отмщена.

– Ясный пень, все призраки по ночам шастают, – авторитетно сказал Шурик.

– Да и убили ее ночью. Полиция оказалась бессильна, дом этот стал пользоваться дурной славой, и вскоре постоялый двор закрылся. Стали селиться сюда люди, но жильцы часто менялись. Говорили, что женщины ее не видят (или она к ним просто не подходит), хотя и слышат: когда она идет, звенит тоненький колокольчик – вроде на шее он у нее был, звук такой тоненький-тоненький, пронзительный какой-то. Словами не опишешь – ну услышите, куда вы денетесь. И иногда она плачет – тихонько так, словно щенок скулит или ветер взвоет…

Признаться, в мои планы не входило знакомиться с призраком, это пусть Шурик развлекается. Ночевать мне тут однозначно расхотелось.

– Так она, стало быть, только к мужикам ходит?

– А то как же! Обидчика своего ищет.

– Я читал, что если привидение не воет, не звенит цепями и не швыряет вещи, узнать о его приходе можно по внезапно наступившему холоду, появившемуся запаху серы, беспокойству домашних животных и сбою в работе электроприборов. Скажи честно, ты реально видел ее? – спросил Шурик.

– Свет, бывает, мигает, но поди разбери, от чего. Серы не припомню, шагов не слышно, только колокольчики и иногда плач. Поначалу я только звон слышал. А однажды спать лег, слышу – колокольчики все ближе и ближе. Обернулся – что-то белое в коридоре мелькнуло и пропало, я опять лег на бок, а потом уже рядом с кроватью колокольчики зазвенели. Я глаз приоткрыл – что-то белое стоит. И тогда я ей сказал: «Ты или ложись рядом, или вали отсюда – но спать не мешай». И повернулся на другой бок. С тех пор она больше меня не будит, мимо моей комнаты проходит – я только колокольчики слышу. Мы с ней мирно живем, с Аннушкой моей. Она мне не мешает.

– Ты давно здесь?

– Да лет 8. Раньше тут еще старушка жила, но она умерла, а больше желающих нет. И хорошо.

– Надеюсь, старушка-то компанию твоей Аннушке не составляет? – не удержался я.

– Да не, мирно почила, – хмыкнул Никита. – А тебе одной Аннушки мало?

– Да ты чего их пугаешь? – хихикнула Люська. – Расскажи им, что Аннушка тех, кто женщин не обижает, не трогает.

– Да мы и не боимся, – хорохорился Эдик, а сам потянулся к бутылке водки, до этого предпочитая пиво.

– Минуточку, – встрял я. – А тех, кто обижает?.. Что она делает?

– Они не рассказывали, – подумав, ответил Никита. – Но больше одной ночи тут никто не остается.

– Ну хоть живы, – вырвалось у меня.

– Слушай, а давай к тебе экскурсии водить, – духарился Эдик. – Вон Шурик все про это знает.

– Ага, – подтвердил Шурик. – В Англии отель с богатой историей и привидениями обходится дороже, чем обычный. А сколько денег зарабатывают! Возьми хоть замок с Анной Болейн…

– И что, она экскурсиям показывается? – заинтересованно спросил хозяин.

– Ну, наверное, не всем, – почесал нос Шурик. – Но многие видят и пишут об этом в блогах. Призрак Анны Болейн часто видят сидящей в одной из спален ее родового замка, при этом отрубленная голова лежит у нее на коленях. Иногда королева прогуливается по комнатам замка, держа голову в руках. Бывают и более жуткие видения: обезглавленная королева мчится в карете, запряженной обезглавленными лошадьми… Кстати, в замке, кроме нее, скитаются еще два знатных призрака. Все трое не были бы настоящими британскими привидениями, если бы не встречались за традиционным английским чаем – только не в 5 пополудни, а в полночь перед полнолунием. Во всяком случае их тут видят в это время у камина. Вот и ты откроешь опять постоялый двор…

– Хлопотно, – вздохнул писатель. – Лучше я буду книги писать.

– Кстати, поздравляем тебя с выходом новой книги, – вспомнил Юрка. Мы дружно сдвинули стаканы.

Никита сказал:

– Сходите кто-нибудь наверх, там у меня книжки лежат. Одну вам на компанию подарю – больше не могу: издательство всего десяток выдало.

Я поднялся, с любопытством разглядывая 2-й этаж, освещаемый тусклой лампочкой. Голоса снизу здесь звучали приглушенно, зато сам дом был полон звуков: скрипели старые половицы, что-то постукивало в стену дома – похоже на ветку дерева. В самом конце коридора стояла тумбочка с книгами. Только я взял одну, как услышал звон колокольчиков. Я замер. Звон повторился. Свет немного замигал. Мне захотелось опрометью кинуться вниз, к людям, но я сдержал трусливый порыв. Когда немного успокоился, то предположил, что это кто-то шутит. На цыпочках подошел к лестнице и глянул вниз – никто, кроме меня не отсутствовал, все на месте. Когда звон еще раз повторился, я струхнул не по-детски и заспешил вниз.

– А я слышал колокольчики! – объявил я.

Все заинтересованно повернулись в мою сторону.

– Иди ты! – не поверил Юрка. – А сама не показалась?

– Нет, ты знаешь, дожидаться не стал.

– Если боишься, – сказал Шурик, – или призрак агрессивный, то надо направить в его сторону что-нибудь острое, хоть пилку для ногтей, чтобы оно не причинило вреда.

– Знаешь, вот пилки для ногтей у меня с собой не оказалось. А больше ничем их не угомонить?

– Вот в графстве Кент есть скорая помощь по отлову и уничтожению привидений – ее вызывают хозяева замков, если призраки распоясываются, шастая сквозь стены.

– У нас тоже есть такая помощь, – хмыкнул Юрка. – Позвони в скорую и расскажи насчет шастающих призраков, мигом в дурку упекут. И тебя вылечат, и меня вылечат…

– Ой, это ж сколько времени, если Аннушка вышла? – спросила вдруг одна из девиц, имен их я не помнил.

– Да уж первый час.

– Нам домой надо! – Гостьи стали собираться.

Я ухватился за Люську, как за соломинку, и вызвался проводить до дому, просто потому что она рядом сидела. Она согласилась. Мои друганы вызвались проводить оставшихся, а Шурик с горящим взором принялся опять пытать Никиту насчет Аннушки.

По дороге я разливался соловьем, лишь бы Люська меня пустила к себе и оставила ночевать, одновременно размышлял, что значит обидеть женщину в понимании Аннушки. Вот меня летом Светка бросила, сказав напоследок, что я тупой олень. До сих пор не знаю, почему. Вот поди пойми этих баб, на что они обижаются. Я бы, конечно, и на вокзале заночевал, но в таких городках вокзалы на ночь закрывают, а все электрички уже ушли. Деваться некуда: либо Люська, либо Аннушка. Возвращаться к Аннушке я не хотел ни под каким видом. К счастью, Люська сама позвала на кофе. Я присел на диван, а она ушла на кухню.

Утром проснулся на том же диване, заботливо укрытый пледом. Из спальни вышла заспанная Люська:

– Кофе будешь, птенчик?

– Буду. – Я почувствовал, что покраснел. – Извини, я заснул.

– Да я и не собиралась на тебя нападать, – засмеялась Люська.

А я подумал: вот если девушке секс обломился – я ее обидел или нет? Но это уже неважно. К Никите я решил не заезжать, позвонил друганам, сговорились встретиться на вокзале.

Эдик явился чуть живой – бледный, с запавшими глазами. Шурик – выспавшийся, но недовольный. Сиял только Юрка. Он, как и я, прибыл прямо от девицы, которую провожал.

– Что, ночка бурная выдалась? – поддел его я.

Юрка состроил довольную рожицу:

– А у тебя? – Я тоже постарался придать себе вид утомленного сексом мачо. Не знаю, получилось ли.

– Ночка выдалась бурная как раз у меня, – буркнул Эдик. – Наташка жила рядом, я ее проводил и через 15 минут вернулся. По просьбе нашего ненормального Никита показал нам подвал – жуткое местечко. Даже банки с солеными огурцами впечатление не сглаживают. Хоть бы он лампочку поярче вкрутил, что ли! Тени в углах мечутся, а в одном месте здоровенный крюк висит – там тушу мясную раньше вешали. Жуть, в общем! И стены толстенные! Там убивай, ори – никто не услышит. А только вышли из него, как сразу зазвенели те самые колокольчики! Вот я затрясся, честно скажу, пацаны! А Никита невозмутимый, как стена. «Ну что, по койкам?» – спокойно так говорит. «А Аннушка?» – спросил Шурик. «Да куда она денется?» Спасибо, что на чердак не повел.

В общем, выделил он нам по комнате. Я говорю: «А в одной нельзя нам?» Никита бровь поднял: «А вы из этих?..» «Не из этих, но вдвоем спокойнее!» А Шурик говорит: «Не, Эдик, давай отдельно. Вдруг Аннушка к нам двоим не явится?» Ну что ты будешь делать! Я лег, мне жалобный плач померещился, дом скрипел на все лады, стонал – от ветра, что ли, в квартире таких звуков не услышишь! А тут и звон опять появился, то удалялся, то приближался – словно владения свои Аннушка обходила. Когда колокольчики у моей двери зазвенели, я вскочил и опрометью кинулся к Шурику. И что вы думаете делал наш любитель привидений? Храпел при ночнике! Я сел в кресло и всю ночь просидел, глядя на дверь и слушая все эти жуткие звуки. А этот дрых себе.

– Да, просмотрел я ее, – удрученно сказал Шурик. – Но ведь слышал же колокольчики! Хоть что-то.

Я предположил, что, может, хозяин повесил где-то буддистские колокольчики – музыку ветра, которые при малейшем движении воздуха звенят? Но Юрка покачал головой:

– Тогда бы они только из того места звучали, где он их повесил, а они по всему дому звенят.

– Какую-то инженерную уловку применил, – решил я. – Поверить в это мне было легче, чем в Аннушку. – Помните, Каплевский на лекции рассказывал? И это ближе к истине. Некий господин в 16 веке, по-моему, просто замучил зодчего, строившего ему замок, своей жадностью, придирками и переделками. За это феодал поплатился – в его замке завелось страшное привидение. Разгадку призрака раскрыли лишь недавно. Зодчий решил отомстить хозяину за все и сделал под окнами специальные фигурные ниши. Сильный ветер вызывал в них до того жуткие завывания, что владелец замка вскоре сошел с ума, и его владение продали за бесценок. Чисто английское преступление, так сказать.

– Ну всегда ж есть подлинники и фальшивки, имитаторы, – не сдавался Шурик.

– Говорил же, – сказал Юрка, – пошли на экономический вместе. Так нет, истфак им подавай! Всякую хрень вам там гонят, а вы с ума сходите! И в психушке окончите свои дни. По крайней мере некоторые из вас.

– А экономисты зато в тюрьме чаще оказываются, – парировал Шурик.

Мы рассмеялись и долго еще гадали об Аннушке, пока наша электричка не прибыла на вокзал. Там мы расстались, не жалея о своем приключении. Даже я, которому при свете дня все это показалось занятным. И хотя правды мы так и не узнали, но есть хорошая новость: если Аннушка на самом деле существует, то мы, должно быть, неплохие пацаны, раз она нас только попугала.

ПРОСТО БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ

Вадик охладел к сексу.

То ли мой бойфренд мне изменяет, паразит, то ли горит на работе. В любом случае надо что-то решать. И я с нетерпением ждала Дашку, мою подружку бесценную, чтобы посоветоваться. Она – ума палата.

– Сейчас вообще мужик хилый пошел, – начала Дашка с порога. – Экология там, биология…

– Ботаника и урология. Это ясно. И что, с сексом завязывать? Почкованием размножаться будем? – поинтересовалась я.

– Ну почему? Просто надо помочь человеку. Я вот инет пошерстила. Такая проблема у мужиков с сотворения мира. В гаремах восточных, да и гейши японские опыты разные проводили, чтоб мужикам помочь. Много способов секретных они открыли, веками проверенные. Ты что думаешь, твой Вадик один такой? Просто все скрывают.

– Как это можно скрыть?!

– Да жены, любовницы позорить не хотят мужиков своих, вот и рассказывают о них небылицы. А когда мужики одни соберутся, они что, по-твоему, рассказывают? Да рыбацкие рассказы о своих любовных похождениях. Я вот как раз прочитала о Стинге.

– Это который певец?

– Ага, он самый, британский. И в интервью везде хвалится своей мужской силой, дескать, жена называет его «5-часовым мужчиной».

– Ого, круто!

– Да ты послушай, что входит в эти 5 часов! Он же по мужской простоте это тут же и выложил. Оказалось, что в 5-часовой секс входит… Говорю помедленнее, чтобы ты осознала. Так вот, в так называемый 5-часовой секс входит: романтичное приглашение на свидание с вручением цветов, обед в ресторане с шампанским, деликатесами и десертом в качестве афродизиака, далее идут танцы, доставка объекта домой без нарушений правил дорожного движения, водные процедуры или просто душ – и в конце обещанная морковка. Там на секс едва ли минут 10 остается из этих 5 часов. Представляешь, сколько калорий теряет его жена на эмоциональном уровне, ожидая финального гостинца? По-моему, он просто отлынивает.

– Ну тогда у моего Вадика 8-часовой секс, – отсмеявшись, сказала я. – А что ты там про афродизиак говорила?

– Вот! Ты уловила самую соль! – воскликнула Дашка. – Мы с тобой сейчас будем готовить афродизиак. Это спасение! – Путь к сердцу мужчины лежит через желудок!

– Так то сердце! Иногда его сердце уже нам принадлежит или оно нам не нужно, а вот секс с ним оставляет желать лучшего… – опять загрустила я, вновь подумав, что Вадик ходит на сторону.

– Еще древние выбирали, что лучше: есть, чтобы жить, или жить, чтобы есть. Мы выбираем – есть, чтобы любить, – торжественно провозгласила Дашка и повела меня на кухню.

– Погоди, распечатку достану. Так… Готовить будем перепелиные яйца с копченым лососем. Или салат из авокадо с беконом, а еще кекс с манго.

– И это все? – разочарованно спросила я.

– А ты что ждала? Чудодейственный порошок из рога носорога или блюда из бычьих яиц? Это, говорят, до сих пор мужики используют для мужской силы, но в других странах. А раньше-то делали любовное зелье на жабьей икре, чьих-нибудь хвостах, костях мертвеца. Ты этого хочешь?

– Фу!

– Кстати, пишут, что тем, кто выжил после такой любовной гастрономии, кое-какие из подобных рецептов даже помогали, что объясняется исключительно силой самовнушения. Французы уверяют, что в этом деле нет ничего лучше шампанского. Но пары бокалов нормальным мужикам хватает, чтобы андроген у них в крови повысился. А если принять больше, то увы – волшебный андроген распадется раньше, чем мужик доберется до предмета своих вожделений, и карета превратится в тыкву. Шампанское у тебя есть?

– Нету. Водка есть початая. Мы с тобой, помнишь, отмечали твой уход с работы?

– Помню. Ну ладно, закуску тогда будем делать. Яйца перепелиные есть?

– Нету. Есть простые, куриные.

– Тааак… Манго, авокадо, копченый лосось, бекон?

– Бекон есть! – радостно воскликнула я.

– Ладно, уже что-то. Тут пишут, что в любви отличные помощники еще ананасы, грецкие орехи, устрицы, кокос, трюфели…

– Нету… – горестно прошептала я. – Суп гороховый есть.

– Таак. Пойдем дальше. Вот пишут, что лук и чеснок во Франции подавался новобрачным утром после первой брачной ночи, чтобы восстановить утраченные силы. А еще мед.

– Есть! И лук, и чеснок, и мед.

– Уже хорошо. Продолжаю список: морепродукты, грибы, фисташки, проросшая пшеница, дикий рис, петрушка, сельдерей, марципан, бананы, спаржа, миндаль, артишоки, мята, шоколад, гвоздика, кориандр, имбирь, розмарин, тмин, ваниль…

– Ваниль есть, простой рис и кинза, шоколад, огурцы малосольные, а еще минтай замороженный. Это ж морепродукт?

– Ну раз в море плавал, значит морепродукт, – авторитетно заявила Дашка. – И еще нам нужно оливковое масло.

– Подсолнечное есть, – пискнула я, стыдясь за свои скудные запасы.

– Пишут: выберите те продукты, которые вам по средствам, и включите в рацион своего партнера. Ну давай, мать, выкладывай запасы, будем готовить!

Мы разморозили рыбу, обмазали ее медом, нашинковали луком и чесноком – не пожалели. Обжарили на сковородке, а после пихнули в духовку. Отварили рис, тоже медом полили и посыпали кинзой. Салат сделали из яиц и малосольных огурцов, щедро посыпали специями. Дашка сказала:

– Вот пишут, что блюда надо оформить красиво, игриво, с намеком. Давай, что ли, салат целым огурцом украсим – чтоб с намеком-то было.

– Давай! И что бы я без тебя делала?

– Так. Ты тоже должна соответствовать. Должна встретить его в нижнем белье, а сверху фартук. Так сказать, две женские ипостаси – кухня и койка.

– А ничего, что стринги зеленые, а лифчик красный? Гарнитур мне не лезет ни один, а эти самые красивые!

– Господи! Да ты ж не готова к брачной ночи! Ну фартуком прикроешь.

– Фартук только такой, без грудки, передничек. Синими цветочками… – пролепетала я.

– Ой, цыганщина сплошная. Но мужики, говорят, почти все дальтоники. Да и внимания не обращают на цветовую гамму. Вот мой балбес как галстук выберет, хоть стой, хоть падай. Так что не тушуйся! И не забудь про слова ласковые. Он ест, а ты приговаривай: «Кушай, котик мой сладкий…» Ну сама что-нибудь придумаешь. А он тебе подарки приносит?

– Ну на день рожденья, 8 Марта, Новый год… А поначалу почти каждый день что-нибудь дарил.

– Понятно. Не воспитала товарища, не приучила потакать женским капризам. Я тут прочитала, что и у мух то же самое.

– Каких мух?!

– Ну я пока изучала сексуальные ритуалы для тебя, узнала, что самцы мух, например, преподносят своим цокотухам съедобные презенты, а у некоторых видов насекомых даже принято упаковывать их в шелковые нити. Но порой среди мушиных сердцеедов попадаются хамы и изменники: получив свое, они отнимают подарок у своей «бывшей» и устремляются с ним к ее сопернице. Или же дарят доверчивой простушке пустышку: бедная цокотуха разворачивает нитяную упаковку, а внутри-то ничего нет! Представляешь, гады какие?

– Дааа, у всех одинаково, оказывается… – загрустила я, подумав про свою незримую соперницу.

– Давай одевайся!

Я оделась, если можно так сказать, Дашка придирчиво меня оглядела: «Хороша!» Тут звонок в дверь. Дашка, напевая песню какой-то бабушкиной юности: «Это здорово, это здорово, это очень хорошо… Поднять чужие паруса!» – пошла открывать дверь, меня оставив на кухне – для сюрприза. Вадик пришел. Дашки от двери пропела: «Бай-бай! Утром позвоню…» – и смылась.

Вадик, конечно, остолбенел. А после выдавил:

– Ты что, всю одежду в стирку отправила?

Вот урод толстокожий! Я было приготовилась захныкать, но вспомнила, что он еще эротические блюда не ел. То-то он запляшет, голубчик!..

Утром Дашка мне позвонила:

– Ну как все прошло? Удалось? Или он продрых всю ночь?

– Нет, всю ночь не спали…

– Ого! Подействовало?

– Подействовало… Он всю ночь в сортир бегал.

– ???

– Да почти сразу после ужина. Да еще орал, что я его отравила.

– Да, не пошла ему на пользу эротическая кухня. Так и в старину было – естественный отбор. Кому в производители идти, а кому на свалку.

– Я его водой отпаивала, таблетки давала, а потом разругались, ну я ему и выложила про кухню эротическую. А он орал, что шоколад к рыбе не кладут и к огурцам ваниль не добавляют… На работу злой ушел. Может, теперь к сопернице уйдет.

– А она есть?

– Не знаю, – всплакнула я. – Даш, а в твоей распечатке сказано, что делать, если эротическая кухня не поможет?

– Сейчас возьму. Вот: «Если, несмотря на все ваши усилия, ничего не помогло, оставьте своего любимого в покое и не тревожьте по пустякам – пусть занимается бизнесом, поднимает производство страны, избирается в думу и возится в гараже или на дачном участке… Мужчины разные нужны».

– И ты мне голову морочила?

– Так помочь хотела.

С Дашкой мы созвонились через день. Я поделилась с ней радостной новостью: Вадик ни к кому не ушел, а вернулся тем же вечером домой, правда, задержался. И попросил прощения. Оказалось, что мужики у них на работе решили заняться благотворительностью. После долгих дебатов, какой подарок сделать миру, договорились сдать сперму в банк для бесплодных семей. А для этого, как им объяснили врачи, нужно воздержаться какое-то время от любовных утех.

– Господя, идиотов плодить… Лучше б деньгами дали! – воскликнула Дашка.

– Ла ладно, вот и знаменитые люди сдают сперму, кинулась я заступаться. – Илон Маск хвалился, потом основатель телеграм-канала Павел Горшков… И вот Вадик как раз из этого банка и вернулся, все мне рассказал, без опаски поел отварной картошки с парным мясом – все-таки после отравления, а потом… – Я мечтательно закатила глаза, хотя Дашка этого и не видела. – У нас была такая любовь, что я ему всех бесплодных семей простила…

– И замуж за него пойдешь?

– Ага. Только он сказал, что брачный контракт со мной заключит.

Дашка охнула:

– Жадный такой? Еще не успел жениться, а уже в кусты? Алиментов испугался?

– Нет. Вадик сказал, что там будет единственный пункт: «Никакой эротической кухни!»

ДАЙ КРАБА 

Никогда не знаешь, где тебя найдет судьба. Я давно мечтала устроиться в рекламное агентство, еще когда прочла книжку Пелевина Generation «П». Но духу не хватало выйти из зоны комфорта – у меня была неплохая работа со стабильным заработком, но однажды моя контора загнулась, нас стали пачками сокращать, и зона комфорта само собой накрылась…

Я металась в поиске работы и вот тут-то и увидела объявление о наборе креаторов на конкурсной основе в крупное рекламное агентство. И записалась на собеседование, отправив резюме с фотографией.

Когда я явилась в назначенное время, секретарша сказала, что со мной хочет поговорить директор. Я удивилась: а как же конкурс? Или сначала директор смотрит, допускать ли тебя, собственно, к конкурсу или ты фейсом не вышла? Но, может, такой поворот и к лучшему: сразу все узнаешь, без посредников.

В кабинете сидел парень лет 36. В костюме и галстуке, чего я совершенно не люблю – сразу пахнет казенщиной, карьеризмом и занудством. Хотя все равно симпатичный – небось, все девки в его агентстве за ним бегают. Он разговаривал по телефону и махнул рукой, приглашая меня сесть в кресло напротив. Поговорив, представился:

– Викентий Олегович Красницкий. Но моя команда зовет меня просто Виком. Предлагаю перейти на ты, чтобы легче было общаться.

Я кивнула.

– Мы тебя берем на работу, но с испытательным сроком. Три месяца.

– Вот так сразу? – опешила я. – Я же никогда не работала в рекламе и в резюме, чтоб быть честной, это указала. А как же конкурс?

– Я знаю о тебе то, чего нет в резюме. – И он широко улыбнулся. Улыбка делала его неотразимым. Такие и должны в рекламе работать, чтобы обрабатывать клиентов.

– В каком смысле? – уточнила я, с подозрением уставясь на своего будущего шефа.

– Ты вполне креативна, так что, думаю, нам подходишь. Но повторяю: с испытательным сроком.

– Откуда вы знаете, то есть откуда ты знаешь, что я креативна?

– Я полгода назад видел тебя на Кубе, – и опять голливудская улыбка.

Да, я и правда была на Кубе полгода назад. Я судорожно начала вспоминать, где он мог меня видеть там? Что я на Кубе такого делала, что он меня запомнил?! Очевидно же, что мы не знакомились. Значит, со стороны наблюдал. Что ж там было? Да еще креативного. Так… Помню, как один кубинец китайского происхождения меня соблазнял. Сначала хотел фотки впарить на фоне отеля, но я отказалась: зачем, когда можно самими и телефоном снять, и фотик у нас с собой был хороший. Потом он позвал меня в пляжный бар при нашем отеле, я и пошла, тем более что солнце палило вовсю, надо было где-то пересидеть зной, но от моря уходить не хотелось, а подруги мои уехали за сувенирами. На дне бокала плескался зеленоватый напиток. «Телеграмма называется», – сказал, улыбаясь, кубинец. «Почему?» – поинтересовалась я. «Быстро доходит», – откровенно пояснил смуглый ловелас. Слово за слово, я выпила 7 таких «телеграмм» и, увидев вернувшихся подруг, распрощалась с кубинцем. На следующий день он встретил меня, идущую на пляж мимо бара, и, показывая на меня, что-то сказал завсегдатаям. Все смотрели с большим интересом. А потом кубинец мне перевел, что обычно девушка сдается на второй «телеграмме» – и делай с ней что хошь, а я выпила 7 – и хоть бы что, ни о какой сдаче речи не шло! Спокойно себе пошла плавать и загорать, словно лимонад пила. Он же не знал, что, во-первых, у меня национальная закалка к алкоголю, а во-вторых – что за обедом я съела лангуста практически одна, а на очень сытый желудок его «телеграмма» просто не могла дойти по назначению.

Нет, тут, пожалуй, ничего такого креативного с моей стороны нет. Что ж я еще там делала такого? Вспоминай, дорогая! Я чувствовала себя Штирлицем-Исаевым, который в информации к размышлению анализировал козни фашистов, искал свои проколы и способы наилучшего выхода из ситуации. Что еще там было? Ну крокодила кормила на крокодильей ферме, когда никто не рискнул, но тоже, думаю, мимо. От стресса ничего и не вспоминалось, кроме исторической фразы «Никогда еще Штирлиц так не был близок к провалу». Вроде и не провал, наоборот – меня берут на работу, но надо ж понимать, в чем тут подвох!

Вик наконец сжалился надо мной, видя, как в аварийном режиме мечутся у меня в голове шарики с роликами, и дал наводку:

– Я видел тебя в ресторане Хэма.

Я сначала вытаращилась на него, а потом рассмеялась. Если он проверял, как я держу удар, то есть реагирую на неожиданную информацию, то я проиграла по всем статьям. Мне кажется, за всю жизнь мое лицо не принимало столько раз глупое выражение, сколько за эти 20 минут, что я находилась в кабинете у Вика – то глаза таращила, то рот раскрывала от изумления, а то и все вместе. Оно с него и не сходило, наверное, вообще.

А дело было так. Наша компания в тот день разделилась: две наши подружки поехали на экскурсию по Гаване, а мы с Ленкой пешком гуляли по старому городу и, когда проголодались, решили заглянуть в одно из тех злачных мест, что любил посещать Хемингуэй. Карта помогла к ним выйти.

В баре народу было полно, да еще на улице очередь стояла. Мы даже не стали пристраиваться, тем более что там из еды не такой и большой выбор – сюда народ стремился в основном выпить рядом со скульптурой пьющего у стойки Хэма. А вот в ресторане повезло больше – столик нашелся.

На вывеске заведения – тарелка с крабом. То, что надо! Меню на английском и испанском. Поняли, что не знаем, как «краб» ни на одном из этих языков. Подходит официант, показываю ему на фирменную тарелку с нарисованным крабом. Отвечает: но, мадам, тарелку вам отдать не можем – казенное имущество. Говорю: мне главное блюдо ресторана. Он опять талдычит про тарелку: и продать тоже не можем. Видя наше затруднение, подошли помочь моряки (do your speak English?), потом канадские туристы (parlez-vous francais?). Не можем разобраться. Хотя что тут непонятного? Фирменное блюдо неси и все! Я потом только поняла, что из-за общей сумятицы не сообразила у моряков и канадцев спросить не про краба, тыча в тарелку, а про фирменное блюдо кабака – уж тогда бы они точно сообразили. Хотя до официантов не дошло.

Вокруг нас собрались все официанты и администратор. Подруга говорит: давай что-то другое закажем. А я не сдаюсь. «Что тут Хэм ел?» – спрашиваю у них. «Он в основном пил». – «Несите и нам дайкири». Про это поняли сразу, а вот про краба – никак. Предлагаю подруге: давай я пройдусь по ресторану, погляжу на столы и, если кто-то заказал крабов, то официанту покажу, что нам надо. Подруга запричитала: «Я тебя умоляю! Если они подумали, что ты тарелку хочешь забрать, то тут решат, что ты объедки просишь у посетителей («же не манж па сис жур»), и в полицию сдадут!» Я решила использовать последний шанс: хлебнула слабенького дайкири, в отчаянии встала и выдала на глазах у всего честного народа – нет, не цыганочку с выходом, а попятилась боком, как краб. Видимо, здорово на кураже получилось. Потому что мне все громко зааплодировали и посвистели как поп-звезде: вот теперь понятно, мол, так бы сразу и сказала. От заведения мне подарили цветы за концертный номер. И принесли наконец вожделенного краба. Точь-в-точь как на фирменной тарелке и вывеске. Его, порубленного, запекли прямо в панцире с соусом типа бешамель, очень вкусно. А рядом с панцирем положили отварную клешню, чтобы оценить чистый вкус.

– А ты там был? – задала я Вику глупый вопрос.

– Ага, – подтвердил он с улыбкой. – Раньше вас пришел. Я там жил неподалеку и часто обедать туда ходил.

– Так ты сразу понял, что мы краба хотим? А чего ж не помог?

– Все ждал, чем дело закончится. Забавно было наблюдать. А ты классно выступила, красиво. Я, кстати, тоже аплодировал.

Я хотела выкрикнуть: «Идиот!», но вовремя вспомнила, что он вообще-то мой работодатель. И вместо этого спросила:

– Так у вас тут и плясать потребуется?

Вик посуровел:

– Да все потребуется, но главное – небанальность мышления. И умение выйти из любой ситуации, уболтать клиента. Ну, тебе все расскажут. Оля, секретарь, устроит тебе презентацию.

Оля посмотрела на меня с любопытством, когда Вик подвел меня к ней и велел показать рабочее место и прочее. Пока она водила меня по небольшому офису, так и глядела с хитринкой и вопросом в глазах – уж очень ей было любопытно, почему меня шеф на работу взял вот так.

На следующий день в туалете я случайно услышала, как она шепнула Рите, дизайнеру: «Наверное, это его баба». Но, похоже, слух, пущенный Олей, долго не продержался.

Освоилась я быстро в силу открытого характера, за что-то меня хвалили, за что-то нет – обычная текучка. Мне среди рекламщиков очень нравилось.

Вика я видела часто, работал он много, но при виде него я – хоть убей! – не могла сдержать улыбку, сразу вспоминая своего краба, как зомбированная: Вик – краб. Если б не шеф, я бы про этого краба и не вспомнила – мало ли смешных приключений бывает. А тут сразу лыблюсь, думая, что Вик был анонимным зрителем, и ничего не могла с собой поделать. Чтобы не выглядеть в его глазах совершеннейшей идиоткой, стала его избегать, пока он в дурку меня не сдал за мои улыбки.

Однажды Таня, подвозившая меня обычно до метро – у меня одной в агентстве не было машины, уехала раньше на встречу с клиентом. И я потопала пешком – прогуляться тоже хорошо! Не успела пройти и сотни метров, как около меня остановился черный «бумер», открылась дверца и Вик сказал: «Запрыгивай!» Я не то что начала лыбиться, а просто расхохоталась. Он посуровел и прикрикнул: «Садись, говорю!»

Я села, продолжая нервно подхихикивать.

– Я тебе смешон?

– Ну что ты! Я просто смешливая по натуре. Как Дапкунайте.

– Я тебе противен?

– Да с чего ж ты взял?!

– Ты меня избегаешь, стараешься на глаза не попадаться. В чем дело?

– Вик, прости, обидеть я тебя не хотела никак. Ты не думай, что…

– А что я должен думать, если ты или ржешь мне в лицо, или сворачиваешь с тропы при виде меня. У меня уже комплекс неполноценности начал развиваться.

Я охнула, но опять рассмеялась.

– Вот видишь, я у тебя смех вызываю, что бы ни сказал…

Я начала оправдываться, что все из-за того злосчастного краба. Как представлю, что шеф в кабаке сидел, пока я театр мимики и жеста демонстрировала, так смешно становится. Вроде подобрел после моего признания и позвал в знак разрешения проблемы куда-нибудь поужинать. Заехали в уютное кафе с домашней обстановкой, хотя цены там были совсем не домашние.

– Что возьмем? – спросил Вик. – Тут хорошо морепродукты готовят.

– Ой, умоляю! Не начинай, а? А то опять смех нападет. – И мы с ним оба расхохотались.

А закончили вечер предсказуемо – в его постели, к этому все и шло, конечно. Вик признался, что еще на Кубе, видя мои выкрутасы, мечтал об этом. Как, похоже, и все мужики в ресторане, добавил он. Но я исчезла, и он забыл обо мне. Пока не увидел мое резюме. И тогда решил, что уж теперь-то не упустит, а возьмет меня на работу в любом качестве.

– То есть ты врал про креативность мою?

– Ну… Не врал так уж, но твой краб к нашей работе, как ты уж поняла, имеет весьма отдаленное отношение.

– И ты меня уволишь теперь? – игриво спросила я. – Раз краб мой не имеет отношения к работе, а свое любопытство ты удовлетворил.

– За что ж увольнять? Работаешь ты хорошо, так что напротив, я тебе дам дополнительную нагрузку. Домашнюю.

И добавил:

– Давай вместе жить, а? Завтра вещи твои перевезем ко мне.

Я лежала на его груди и потому почувствовала, как он напрягся в ожидании моего ответа. Дурачок! Разве я не видела, как он на меня смотрит? И из-за этого тоже стала его избегать, чтобы не путать работу с личной жизнью. Недаром классики говорили: минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь. Моя подружка, например, с работы вынуждена была уйти из-за служебного романа: начальник к ней охладел и стал притеснять. А я ведь только три месяца работаю. Три месяца! Я подняла голову:

– Так я прошла испытательный срок?

– Еще нет. – Он еще крепче меня обнял, уткнулся в шею и прошептал: – А теперь покажи мне, что ты еще умеешь, кроме краба.

Я томно потянулась. До чего же жизнь хороша! И очень креативна. И захихикала.

ПРИВЕТ ЛУИЗЕ ФРАНЦЕВНЕ

Хороший обычай – девичник накануне свадьбы. Но с утра мы чувствовали себя разбитыми. Ирка с Ольгой уехали домой, а мы со Светкой зависли у Кристины, нашей невесты. Она попросила не оставлять ее одну…

Утром я проснулась первой, с удивлением огляделась и вспомнила, где нахожусь, только увидев под боком спящую Светку. Вчера мы взяли такси и поехали прямо из клуба к Кристинке. Помню, как лихо пели в машине песни, а водитель смеялся: «Ну, вы, девчонки, даете!..» Не так уж много мы и выпили, но вот мешать напитки явно не стоило.

В принципе наш девичник прошел довольно скромно: никаких тебе там мужских стриптизов и сексуальных отрываний невесты напоследок. Вначале в ресторане поужинали с шампанским, а потом в клубе добавили коктейлей. Натанцевались вволю! Когда пришла пора разъезжаться по домам, было почти утро, Кристинка уговорила нас ехать вместе с ней: «Будете меня к свадьбе готовить, как полагается по народному обычаю». «Оплакивать, что ль?» – уточнила я. «Ну, как получится… Одевать, украшать, наряжать…» Мы со Светкой и откликнулись, о чем я утром пожалела: сейчас бы сытно позавтракать и остаться лежать в своей родной постельке, включить кинцо и в неге ждать, когда пройдет похмелье. Но делать нечего. Где там наша невеста?