Разбудить Минотавра

Как говорил французский поэт Шарль Бодлер, «самая изощренная хитрость дьявола состоит в том, чтобы уверить вас, что его не существует». Так и с депрессией. Смерть от нее – прерогатива знаменитостей прошлого. Современники умирают от алкоголя и наркотиков, гибнут в ДТП и нелепых несчастных случаях или просто выходят в окно. Отдельных «везунчиков» забирает война.

Две тысячи девятнадцатый год был для меня очень насыщен событиями. Предкоронавирусный, последний год моей работы в найме на полный день прошел под девизом: «Если бы мне кто-нибудь полгода назад сказал, что я…». А между тем я встал на «доску» и впервые побывал в Приэльбрусье как сноубордист, окончил школу велотуризма, сходил в велосипедный поход по Верхней Волге от Дубны до Костромы на майские праздники, сдал экзамены на гида, осилил велопоход третьей категории сложности по Ликийской тропе в Турции. Две недели учил английский на Мальте, где совершенно случайно встретил коллег по фарме, которые там были с аудитом. Наконец, сделал себе подарок на Новый год и уволился в никуда, чтобы начать новую жизнь.

Позади у меня было десять лет брака, рождение ребенка; двенадцать лет занятий групповой психотерапией (не более странное, чем любое другое хобби) и четырнадцать лет работы в обеспечении качества фармпроизводства. Деньги, на которые не была куплена квартира, удерживали от работы по найму. Родительское жилье и «московское гражданство» позволяли мне не беспокоиться о будущем. Нужно было просто начать жить. И это оказалось самым сложным.

Сейчас я понимаю, что уже тогда нужно было идти к врачу за антидепрессантами. Но я искренне верил, что вот сейчас прочитаю умную книжку, пойму, что я хочу, поставлю себе правильную, настоящую цель – и все будет хорошо. Я не для того бросил пить, чтобы начать пить таблетки. Надеюсь, эта книга кого-то избавит от моих ошибок.

Вскоре после увольнения в никуда я обнаружил себя на вершине блаженства, кайфующим от того, что меня все оставили в покое. Я радуюсь солнцу, хорошей погоде, тому, что мне никуда не нужно идти и ничего не нужно делать. Я могу выйти из подъезда, постоять, подумать о направлении движения и неспешно отправиться куда-нибудь. Мне совершенно не хотелось работать смотрителем на маяке или уехать в Гоа. Я понял, что все наши мечты чем-то обусловлены. Директор винзавода не мечтает о дармовом алкоголе, а владелец шоколадной фабрики – о горах шоколадных конфет. Во мне всегда сидела субличность, которая хотела только покоя. Хорошо, что это случилось в таком лайтовом режиме.

Чуть ли не с последним бортом перед коронавирусным локдауном я вернулся от своих друзей из Черногории, полный решимости жить как они. ЗОЖ, целеполагание, самоорганизация, психологическое айкидо и так далее. При этом каждое утро я просыпался с чувством, будто встаю из могилы. Я не мог и не хотел ничего делать, и у меня не было ни на что энергии, меня охватила паника по поводу моей недееспособности, и комментарии о том, что это рождение нового Владимира, меня не успокаивали. Как-то я решил что-то поделать, и единственное, что смог, – это собрать пазл. Усталость наступила мгновенно.

Таким было начало моего пути. Поэтому сперва я учился вставать с кровати, когда высплюсь и захочу ее покинуть.

Следующим этапом стало поддержание хорошего настроения в течение дня. Для этого я использовал методы телесно-ориентированной психотерапии и понял, что усталость обусловлена только подавленными эмоциями. Так я начал создавать зону комфорта. Я составил список обязательных ежедневных задач: например, почитать что-то – художественную или развивающую литературу, позаниматься телесно-ориентированной психотерапией, погулять и так далее. Но стоило дать себе какие-то установки, сформулировать какую-то задачу (даже включить будильник на десять утра), как зона комфорта разрушалась на несколько дней. Поэтому следующие полгода я учился расширять ее до тех пор, пока меня не нашла работа.

Кто-то еще

Испокон веков в Битцевском парке, напротив гостиницы, есть дерево, обмотанное тряпками. Спортсмены используют его для постановки ударов. Уже был сухой апрель. Сделав упражнения на прокачивание агрессии, погуляв по парку, я подошел к этому природному «инвентарю». Отработав двойки и тройки, я удивился отсутствию у меня усталости и возросшей энергии и пошел домой.

Вечером я с огромным энтузиазмом начал заниматься целеполаганием и писать алгоритмы достижения целей, попутно с удивлением задавая себе вопрос, зачем я это делаю. Ведь я же твердо для себя решил: никакого «достигаторства» до проработки всех внутриличностных проблем, ибо, за что бы ни брался, я постоянно борюсь с собой. И мои тараканы окрепли настолько, что я не мог делать уже ничего, кроме радостного созерцания окружающей действительности. Как идиот. Счастливый идиот.

Назавтра ситуация повторилась. На третий день я очень интенсивно побил грушу в спортзале и забыл плавательные принадлежности в раздевалке. И тут я все понял. Проявление агрессии вызвало потребность в чувстве вины. Такую сильную, что я, уходя, даже не вспомнил про свой пакет в шкафчике. Выплеск гнева в более слабой форме спровоцировал неосознаваемую вину и желание заниматься целеполаганием. В дальнейшем я заметил, что любая сильная эмоция сопровождается наказанием в виде отношения к себе как к причине бед.

Тут мои представления о том, кто хозяйничает у меня в голове, сильно пошатнулись. Пришлось признать: главный царь – не мое самомнение, а парализующий комплекс вины. Но признать – не значит смириться.

Одной из ежедневно выполняемых практик было чтение художественной литературы в течение двадцати минут или одной-двух глав без привязки ко времени.

Идея почитать «Собор Парижской богоматери» в Царицынском парке возникла случайно. Окончив выполнять одно упражнение, «Чтение», я перешел к другому, «Точке»: смотрел на один из шпилей и записывал то, что приходило в голову. Мысли были о героях романа и истории дворца, и вдруг губы округлились, глаза полезли из орбит, зрение улучшилось, дыхание участилось. Впервые в жизни или, по крайней мере, за очень долгое время я ощутил то, что называется «интересом». Это вторая после «радости» позитивная эмоция, которую способен испытывать человек. После этого мне стало сложно убедить себя в том, что мне интересны автомобили или психология, химия или компьютеры, велосипеды или путешествия.

Теперь я знал, где мой самый главный враг, и начал бороться с ним при помощи медитативных техник и самонаблюдения, попутно социализируясь.

Шея

На последних курсах института и в начале своего трудового пути я каждое лето пользовался услугами мануального терапевта или массажиста, которые вправляли мне шейные позвонки. Глаза открывались, жизнь становилась прекрасной, все переставало болеть. Я ощупывал припухлость, которая была на том месте, где раньше находился позвонок. Когда я начал заниматься групповой психотерапией и выпустил свои первые накопившиеся эмоции, я заметил, что позвонки перестали уезжать. Это произошло практически сразу и стало для меня маркером правильного пути. Тогда же из моей жизни исчезли восторги по поводу тех, кому я доверял свою шею. Начав заниматься телесно-ориентированной психотерапией, я придумал упражнение, которое не описано у Лоуэна. Нужно стучать ногами по кушетке, плавно увеличивая амплитуду и силу ударов, и отслеживать момент, когда голова начнет дергаться. Если этого не происходит, то мышцы шеи напряжены, а у вас – страх перед естественным ходом событий. Еще один маркер, указывающий на то, что шея расслабляется, – изменение положения головы в процессе засыпания. Зная сейчас, как легко это лечится, и вспоминая, как неприятно мне было тогда, когда у меня болела шея и зубы одновременно, я грущу.

Телесно-ориентированная психотерапия

Те годы, что я занимался групповой психотерапией, мне все настойчиво рекомендовали работать с телом, то есть заниматься телесно-ориентированной психотерапией. Первую попытку я предпринял, когда был три месяца безработным. Начал ходить к терапевту и дышать на табурете Лоуэна. Как-то раз я испытал ощущение, как будто внутри меня разломилась стеклянная трубка и из нее вытек божественный эликсир. Мое тело стало оживать, а я – испытывать потребность в работе мышц. Вскоре я начал что-то делать на уличных тренажерах и один раз заметил, что мое тело просто поет от счастья после упражнений. Но дальше я обнаружил, что чем больше я оживаю, тем больнее мне жить. Мне некомфортно в метро, на работе. У меня мозги не включаются, и я не понимаю, что происходит. И я это забросил на шесть лет, пока не уволился в никуда, хотя это уже другая история.

Но тело начало оживать. Само. Почти.

Когда я после работы приезжал домой, у меня было только одно желание – лечь спать хотя бы на полчаса, после чего я мог выполнять хозяйственно-бытовые семейные обязанности. Ни о каком фитнес-центре речи идти не могло. Но вот как-то в разгар рабочего дня к нам в кабинет зашел главный инженер и предложил всем ходить в тренажерку. Оказывается, на чердаке нашего уютного предприятия образовалось небольшое пространство с необходимым минимумом спортивных снарядов, с душевой и вентиляцией. Проход в него был через шкаф, стоящий в коридоре на последнем этаже. Хозяева́ посещали тренажерный зал в удобное для них время, а мы, ИТР, – после работы. К слову сказать, основной персонал был лишен этого счастья.

Появилась отличная возможность уделять внимание своему телу – бесплатно и по окончании трудового дня. Не уставая в дороге до дома, в компании коллег-друзей я начал заниматься спортом. Вскоре стал ездить на работу на велосипеде, увлекся велотуризмом и сноубордом, но это было уже после развода.

В школьные годы я нормально плавал кролем, но в институтскую пору потерял этот навык. После пары гребков как будто появлялся кол в груди, я мгновенно уставал и задыхался. Проблемой я это не считал, просто плавал брасом, долго и далеко.

После того как тело начало оживать, я стал ходить в бассейн и поставил себе цель: проплыть кролем дорожку в двадцать пять метров. Сначала одолевал половину, потом две трети. И вот однажды я осилил всю дистанцию, после чего долго висел на поручне, прижав колени к груди, и никак не мог отдышаться.

Закрепить успех тогда не удалось, но какие-то цепи и оковы я сбросил и продолжил путь к свободе. Так, скидывая сжимающие «тиски», я и шел к свободе.

Черный семейный юмор

Моя дочурка появилась на свет в июне две тысячи одиннадцатого года. Со дня ее рождения все сотрудницы большого дружного женского коллектива, в котором я работал, ежедневно спрашивали, сказал ли я своей маме, что она стала бабушкой, и, услышав отрицательный ответ, поражалась моей черствости. И вот спустя месяц, двадцатого июля две тысячи одиннадцатого года, на мамин день рождения, я сделал это. Приехал с тортом, букетом и фотографией новорожденной. Ее я показал не сразу, а после поздравлений, поедания сладкого и произнесения богоугодных речей. Из нее как будто воздух выпустили, и из счастливой именинницы она превратилась в раздосадованную старуху. С каждым днем после этого она становилась все злее и злее и самочувствие ее ухудшалось.

В один из последних теплых октябрьских дней мы ездили на кладбище к маминым родителям. Я пошутил, что порожняком сюда больше не поеду. Пятнадцатого ноября я привез ей блок минеральной воды. Единственное, что выводило ее из эмоционального ступора, это разговоры о деньгах, и я попросил тысячу рублей на шиномонтаж, на что она мне сказала: «Нечего было детей заводить, если денег нет». А я ей ответил: «Кто-то же должен жить, чтобы плевать на ваши могилы».

Она ничего не ела и до последнего отказывалась вызывать скорую. Семнадцатого ноября утром она скончалась в больнице. Я еще долго иронизировал, что она умерла от радости, когда узнала, что стала бабушкой.

Мой отец старше матери на пятнадцать лет, и у нас в семье было принято шутить на тему его предстоящей смерти. Но у Бога свое чувство юмора: папа пережил маму уже на десять лет и помирать не собирается. И мне теперь не смешно.

«Плезантвиль»

Этот трек посвящается тем,

кто ушел навсегда в двадцать семь…

Виталий Демиденко. Штурмуя небеса

Младший брат моей жены разбился на мотоцикле в двадцать восемь лет. Произошло это через несколько месяцев после того, как ее старший брат умер от пьянства в тридцать с небольшим. На кладбище было еще две свежих могилы: один нырнул «рыбкой» головой в камень, другой повесился в лесу с запиской в кармане: «Во всем мама виновата». Им было меньше тридцати. Тогда я озадачился двумя вопросами.

Что с мужчинами происходит в тридцать лет?

Что это за место проклятое?

Тридцать лет у мужчин – пик смертности. Событийный период жизни закончен, дальше дети растут, родители стареют. Ну заберетесь вы еще на одну горку, ну купите еще одну машину, найдете еще одну бабу…

Много позже я прочитал у Литвака про комплекс Евгения Онегина. Люди, которые живут под девизом: «Но труд упорный ему был тошен», приходят к неспособности жить, так как к этому возрасту все превращается в труд, даже просто необходимость ухоженно выглядеть.

Обратная сторона этого недуга описана у Лоуэна: неспособность получать удовольствие от жизни приводит к неспособности жить, остается только одно – поддаваться зависимостям.

Вдовий горбик – жировые отложения вокруг верхнего грудного позвонка – получил такое название в средние века по понятным причинам. Моя бывшая жена считала, что он с возрастом появляется у всех женщин. Интересно наблюдать за его возникновением и ростом и задаваться вопросами: «А я есть? Я живу? Что такое жизнь?»

В небольших населенных пунктах со временем остаются однотипные люди. Другие уезжают, спиваются, умирают. События, описанные в фильме «Плезантвиль», в наших широтах не возможны. У жителей Смоленского Плезантвиля дорога – или в мегаполис, или на кладбище.

Дети интернета

Сейчас невозможно представить, как те или иные профессии существовали без интернета. Я еще помню кладовщиков с тетрадочками и хедхантеров с блокнотами, которые ездили на трамвае в другой конец города.

Уже все забыли, как широко известный в узких кругах сатанист под ником Варракс озадачился изучением концепции типов личности. Он нашел лучшего специалиста, автора книги «Соционика глазами психолога», собрал тусу и стал с ней ходить на занятия. В этой тусе оказался и я. Встречи проводились в обычной квартире по соседству с моим местом жительства, и я счел это знаком судьбы. Начал стабильно их посещать, записывая в тетрадку сложные для меня вещи и обсуждая с новыми друзьями еще более непонятные термины.

Параллельно с нашей тусовкой сатанистов соционику изучали сотрудники кадровых агентств. Концепция перешла в общую психологию и практические занятия. Психологический театр, сенситивные тренинги и психодрамы. На этом этапе сатанисты отвалились, так как преподаватель поставил жесткое условие: смотреть нельзя, можно участвовать. Тогда я впервые увидел людей, которые изучают психологию по книжкам, но еще не понял, что это норма абсолютного большинства. А я попал в новый мир, в котором обсуждали животрепещущие, наболевшие вопросы и решали проблемы. Когда я осознал, где оказался и что это называется страшным словосочетанием «групповая психотерапия», было уже поздно. Я влип.

Мы собирались раз в неделю, по пятницам, голосовали за тему и отыгрывали две проблемы за один день. Протагонист представлял участников своей истории, потом назначал их на роли, устраивал драму под управлением директора психодрамы, в процессе чего находил решение своей сложности. Все учились разбираться в своих и чужих чувствах, читать ситуации и вообще понимать жизнь и свое место в ней.

Работа в большом и дружном женском коллективе предполагает, что представителей прекрасной половины человечества нужно все время веселить, отвечать на их вопросы, что-то им рассказывать, резать торты, говорить тосты… В этом смысле опыт у меня был богатый. Поэтому то, что я видел на психодрамах, и те умные умности, которые я повторял за их директором, невероятно способствовали моему авторитету. У меня было чувство, что я прикасаюсь к чему-то великому, обретаю тайное знание и еще чуть-чуть – и все будет хорошо или я просто стану магистром какого-то ордена. Но неисповедимы пути Господни.

Одна из семей нашей группы помахала всем ручкой и отправилась в кругосветное путешествие. Сайт «Ворк энд трэвел» предлагал кров и питание в обмен на труд. Примерно тогда и появилось слово «дауншифтинг». Я приходил на работу, открывал соцсети и читал об их путешествиях. Затем они осели в Черногории, и я приехал к ним в гости со своей семьей, дабы посмотреть на другую жизнь. Аренда дома в этой стране стоила как аренда квартиры в Москве. И главный вопрос, который встал передо мной, касался удаленной работы. Я хотел освободить себя от офисного рабства. И я ушел из фармы.

Уже год как я был безработным, когда мне приснился сон, в котором я встретил женщину своей мечты и открыл с ней веломастерскую. Тогда я устроился в компанию «Мрак». ИТ-фирма, как мне казалось, предоставит возможность удаленки. И вот героиня моего сна уволилась, я параллельно с основной работой выполнил проект и в последних числах августа решил: «Сейчас или никогда». Купил авиабилет за полторы тысячи рублей, нашел недорогую гостиницу и поехал искать ответ на вопрос, чем Абхазия отличается от Черногории. Я получил тот образ жизни, о котором мечтал.

Родители моей мечты

Небольшой гостевой дом размером с парк-отель на окраине Алахадзы, в котором отдыхали пенсионеры и семьи с больными детьми, располагал к медитативным техникам, удаленной работе и непринужденному общению с приезжавшими сюда регулярно постояльцами.

Молодые пенсионеры Сергей и Галина оказались здесь случайно. Сергей – в прошлом сотрудник ОБХСС, дослужившийся до полковника полиции. Проработав на гражданке десять лет специалистом по экономической безопасности, он жил своей жизнью и своими бизнесами. Мы удивительно легко с интересом общались на одной волне. Галина – «Я у мамы дурочка» – все время искала новые знакомства, приставала к прохожим, задавала вопросы и игнорировала ответы, искала приключений и находила их. Она была женой своего мужа, то есть никем в социальном плане. Меня цепляет такой тип женщин, я ведусь на их любопытство к моей персоне, но когда вижу, что мои слова остаются без внимания, интерес к собеседнице теряю. Но дело сделано. Мы уже плотно и крепко общаемся.

О них как про семью сказать что-то достаточно сложно, ибо они были как будто с разных планет, хотя имели трех взрослых детей (старший сын – моего возраста), многократно решенный квартирный и дачный вопрос и неопределенность пенсионного возраста. Их попытки жить по средствам вступали в жуткий контраст с привычным для них образом жизни.

Когда сидишь за рулем, все внимание – на дорогу и ничего не видишь; пассажиром – спишь; идешь пешком – устаешь. Вот почему я увлекся велотуризмом: крутишь педали, поддерживаешь организм в тонусе, смотришь по сторонам и не утомляешься. Но перемещение в пространстве на заднем сиденье «Ауди А8» с вентиляцией, массажем, прочими ништяками и плавностью хода топового седана поменяли мой взгляд на путешествие. Сергей был за рулем, а я взял на себя обязанности штурмана с офлайновым навигатором и сопровождающего для Галины в ее забегах по набережной и подъемах в горы. Ее муж имел проблемы с тазобедренным суставом и не испытывал потребности в выгуливании себя.

В Сухум мы приехали поздно, и я решил остановиться в том доме, который выбрала Галина. Только когда я лег спать, я понял, куда попал. Именно такой мечтали видеть мои родители нашу квартиру. Лепнина на потолке, паркетная мозаика на полу, розовые обои в большой комнате и зеленые – в маленькой. Эти цвета я помню хорошо, как и тот, рулоны с которым купили, но так и не наклеили. Две из трех «задумок» в списке – первую и вторую – родителям выполнить удалось. А еще они смогли приобрести обои и плитку, но почему они так и не смогли закончить этот ремонт, вы узнаете дальше. Тридцать лет спустя я все это выкинул.

Я вспомнил, как мечтал о «нормальных родителях», «черной волге», «квартире с ремонтом», о том, чтобы «жить на юге». Мечты того маленького меня или мои настоящие сбылись в очередной раз, и я горжусь тем, что это увидел и признал. Мое новое сокровенное желание – отпустить обиду на родителей.

Пицунда, Новый Афон, Сухум, Гагры… Мы весело путешествовали и помогали друг другу, но их отпуск закончился, а я, оплатив горючку и питание, остался искать ответ на вопрос: «Зачем мне возвращаться в Москву?» Правда состояла в том, что возвращаться было незачем, но признаться себе в этом оказалось сложно.

Неоднократно мы сидели на пляже с Сергеем и обсуждали изменившиеся времена. Когда-то мои родители могли рвануть в Крым на целый месяц, выключив электропитание квартиры и оставив на сотрудников все рабочие дела. Современный же человек может уехать хоть на три месяца куда угодно, но из-за этой проклятой черной коробочки, именуемой смартфоном, так и не получит того отдыха, который был раньше. Физически мы – на берегу, но метафизически продолжаем вариться в рабочих, семейных, социальных и связанных с хобби или инвестициями вопросах. Буквальное перемещение тела перестало означать аналоговое отключение от проблем и забот.

ЦВС «Крым»

Центральный военный санаторий «Крым» был непростым местом. Рядом с Медведь-горой, за забором, были дачи министра обороны и других первых лиц армии. Далее – собственно ЦВС, где в пяти корпусах отдыхали генералы, и санаторий «Фрунзенское», принадлежавший РВСН. Подполковник, начальник фотолаборатории Пятьдесят третьего Центрального военно-проектного института, туда попасть никак не мог, но он ездил в командировку с семьей, да еще и продлевал пребывание там. Мне сейчас в это трудно поверить, но тогда мои родители могли оставить все и на целый месяц уехать, отключившись от всего. В «Крыму» я провел свое детство. Помимо генералов, там было много разной публики (кагэбэшников), и мне вечно все запрещалось. Я, естественно, бунтовал, и меня за это наказывали. Тогда мне хотелось, чтобы мой отец был выше званием, и нас тоже возили на черной Волге, и мне тоже можно было, как сыну маршала Шестопалова или внуку…

В ЦВС «Крым», помимо проката катамаранов, была своя лодочная станция. Катер на подводных крыльях «Невка» – синий красавец с высокими сиденьями, возможно, от Икаруса. Он стоял за сеткой под навесом, как на памятнике, и был самой яркой достопримечательностью. Кроме него имелся еще и небольшой катер «Волга». Ни за какие деньги нельзя было купить билет на них, и был большой вопрос, для чего они нужны. Но все понимали: генералы, они такие генералы.

Фотографируя строительные объекты с разных ракурсов, в том числе и с моря, мой отец скорешился с мичманом, отвечавшим за лодочную станцию, и у них возник план: устроить на день рождения сына папиного приятеля фотосессию.

Куча ребятишек катались на «Невке», а мой отец их снимал на фотокамеру с «Волги» на фоне санатория. После покатушек я с гордостью сообщал всем, что фотографировал нас мой папа. А потом мне за это влетело.

Прогулка на том катере стала одним из самых ярких воспоминаний детства, а последовавшее за ней наказание – сильной травмой. Барские забавы не для мичмана с фотографом.

Пляж

Только через два года после развода я сподобился дойти до ЗАГСа. Чтобы получить заветную бумажку, нужно было оплатить квитанцию живьем, и для этого пришлось посетить «Сбер».

Девушка на ресепшене излучала такое счастье и восторг, что коллеги не могли удержаться от расспросов о причинах. Таким образом я узнал массу деталей ее отпуска, проведенного с возлюбленным на море. Как прекрасна женщина, когда она влюблена. Чудесно в ней было все, и та невероятная радость, что исходила от нее, пробрала меня до костей. Я понял, как чужие эмоции формировали во мне представления о прекрасном.

Сейчас, к своим сорока годам, я знаю, что не люблю жару, яркое солнце, загорать и толпы отдыхающих. Но купаться мне нравится, поэтому идеальный отдых – это покатушки на велосипеде с купанием или купание с удаленной работой… над собой. Но и деловую почту проверять не возбраняется.

Таким образом, за месяц, проведенный в Абхазии, на пляж я скорее забегал, чем на нем лежал, но и совершал многокилометровые прогулки вдоль береговой линии, наблюдая за отдыхающими. На то, что я в тот день оказался на людном берегу моря, было две причины. Первая – вечером отключили свет, я лег спать сильно раньше обычного и, соответственно, утром на ногах тоже оказался рано. Вторая – это был очень редкий и, очевидно, для меня последний теплый солнечный день в Абхазии, который я и решил провести на пляже.

Что может быть более несуразным в жаркий день, у моря, чем розовая лыжная шапочка? Ее обладательницей была сутулая, тощая, нескладная, антиграциозная молодая мама в зеленом купальнике. Вместе с ней отдыхали ее родители, двухлетняя дочь и спаниель по кличке Маулдер. Все время, что они находились рядом со мной, было слышно только ее. Она не замолкала. Планы поездок, потерянные вещи, рабочие вопросы, коммуникационные проблемы с мужиками с пропитыми мозгами.

Каждая ее реплика была неявной просьбой, если не сказать криком о помощи. Какая-то часть меня жаждала вступить с ней в диалог, но я подавлял в себе желание, ибо знал, к чему мой вмешательство приведет. В ходе этой внутренней борьбы голова отказывалась работать, и я вспоминал о своей прошлой жизни. Когда-то давно я был женат, и моя супруга все время что-то говорила. Мой мозг был выключен, но я чувствовал, что мне плохо, и всегда удивлялся, почему в гостях мне так хорошо. Когда моя жена безмолвствовала, становилось еще хуже. Уже перед самым разводом я удивлялся, как ей удавалось выносить мне мозг молча, находясь в другой комнате. После разрыва семейных отношений я привыкал к тишине и одиночеству, осваивая медитативные техники, учился думать и видеть окружающий мир.

Вторая пара обратила на себя мое внимание разницей в возрасте. Молодая привлекательная женщина, которую лишний вес совсем не портил, и мужчина намного старше ее. Ноги иксом, жирок на бедрах, живот свисает за ремень, коротко стриженные седые виски, глуповатое лицо. Приглядевшись, я увидел, что он не пожилой, просто алкоголь и сигареты делают свое дело. Но причина быстрого старения была не только в пьянстве и курении. Двух реплик из обсуждения подарков было достаточно, чтобы это понять.

Психологический вампир «жена алкоголика» – рядом с такой не пить невозможно. Постоянное обесценивание партнера и навешивание чувства вины. В спокойном состоянии включается «беспомощная личность» и начинаются бесконечные рассказы о страданиях. Нужно признать, этих женщин природа наградила определенной привлекательностью и они умеют нравиться. Бросить их нелегко по многим причинам. Я искренне сочувствовал мужчине, так как вспоминал свой опыт общения с дамой этого типа.

С Катей у нас было много общего. Велосипеды, путешествия, предыдущие браки. Я уже применял психологическое айкидо, и мне нравилось с ней общаться, так как она вешала на меня чувство вины, а оно уже не вешалось. Однако то ли айкидо не панацея, то ли я недооценил ее, но одной репликой или взглядом ей удавалось вводить меня в состояние полного неадеквата. Как будто я находился в барабане стиральной машины и не понимал, что происходит. Полное отсутствие человеческого контакта, который должен быть между живыми людьми. Это была моя последняя попытка завязать отношения с женщиной в общечеловеческом смысле этого слова.

Дама азиатской внешности с хорошей фигурой отдыхала с мужчиной старше ее и не привлекала внимания от слова совсем. До тех пор, пока она не начала садиться на шпагат, демонстрируя отличную растяжку. Со своим спутником она почти не общалась, и мне было непонятно, что их объединяло.

После увольнения в никуда я стал свободным человеком и у меня появилась способность вникать в содержимое книг. Я начал примерять на себя прочитанное и видеть горькую правду о себе. Осознав, что я – психологически незрелая личность определенного типа, с одной стороны, и меня тянет к психологически незрелым личностям иного типа – с другой, я решил научиться танцевать, дабы поднять свою ценность на брачном рынке. Новое увлечение привело к растяжке и мечте о танцевально-двигательной терапии, росту самооценки и невиданным ранее достижениям. Вот только общение в общепринятом смысле исчезло из моей жизни совсем, потому что кормить собой психологических вампиров совершенно не хотелось. Но нравилось мне это или нет, отношения с окружавшими меня людьми все равно складывались.

Мы сами программируем свою реальность. После меня на пляж пришли три пары, у которых были те же отношения, что и у меня, и в том же порядке.

Миледи

Самая главная, интересная, основная часть «Трех мушкетеров» содержится в пяти идущих подряд главах (с первого по пятый дни заключения), посвященных тому, как женщина объясняет мужчине, что́ ему надо хотеть. Совершенно потрясающе описано, как Миледи считывает портрет Фельтона, ночами поет молитвы ангельским голоском, говорит загадками, вешая чувство вины и распаляя его воображение, подводит к нужным мыслям, а затем дает понять, что он хочет услышать. Прекрасно показано, что она делает осознанно, а что нет, как пользуется интуицией, как владеет собой и своим телом, чувствами и эмоциями, и что при этом происходит в голове глубокого невротика. Жертва манипуляций, окрыленная пониманием собственного предназначения, становится счастлива и послушна. Все остальное в книге – малоосмысленная деятельность недалеких мужчин. Но необходимая для того, чтобы подготовить читателя к главной идее романа.

Увидев Фельтона в себе, я вспомнил, что все годы работы на фармпроизводстве моими начальниками были женщины и мои возвышенные карьерные устремления обусловливало их манипулятивное поведение. Я со своим идеализмом умудрялся их находить, меняя предприятия, при этом сохраняя мечту – построить совершенную систему. На мое место пришли другие, а мне надоело быть самому себе и остальным «злобным буратиной», и я согласился на перемены в своей жизни.

Любовь

Задача психотерапевта – избавить страдающего от его иллюзий.

А. Лоуэн

Я страдаю? Черногория, февраль, я уволился в никуда и делаю первые шаги самостоятельной жизни. Конечно нет.

Есть у меня иллюзии? Я в Черногории, в феврале, делаю первые шаги самостоятельной жизни. Трезво смотрю на вещи.

Каждый раз, избавляясь от страдания, вызванного иллюзией, я вспоминаю эти слова. Суть в том, что нужно, чтобы пациент ожил, почувствовал, где у него болит, понял, от чего, осознал, что боль приносит иллюзия, отказался от нее и… перешел на новый уровень решения задач. К более сложным задачам. Невозможным.

Две недели я не понимал, что со мной происходит. Писал тексты для осознания происходящего, вспоминал, переосмысливал по-новому. Удивлялся, кто это писал и зачем отправлял друзьям? Все те упражнения и занятия, которые я делал и которые раньше приносили мне пользу, теперь не работали. Я радовался тому, что у меня нет социальных связей и активностей и я могу выпасть из социума и ждать, чем это все закончится.

Я влюблен.

И сразу все встало на свои места, голова прояснилась, настроение улучшилось, я здоров, и жизнь прекрасна.

«И что дальше?» – спросил я у себя и удивился звенящей тишине. Все тараканы в голове разом притихли, ибо прекрасно знали ответ. Я влюблен в тот образ, который есть у меня в голове, и никакой связи с реальностью не существует. И те проблемы, от которых я сбежал два года назад, никуда не делись. Но это чувство гораздо реальнее, чем иллюзии о социальных ролях, которые я вымучиваю из себя всю сознательную жизнь.

Мне пришлось признаться себе, что я уже год живу по-новому, так, как и я, и многие другие и мечтать не могли. Не потому, что я достиг всего, что продают нам маркетологи, а потому, что разрушил систему ограничивающих убеждений. Когда я пошел по пути «делай что хочешь» вместо «делай что нужно», я ожидал, что буду счастлив, но вместо этого увидел то, что мешает мне быть таковым. Иллюзии счастья.

Жизнь нельзя считать полной, если в ней не было бедности, войны и любви.

Но кто же мечтает о бедности и о войне? Вот и сидим в золотых клетках и ждем или бегаем вокруг столба с ночевкой в ее поисках.

По-видимому, придется учиться отказываться от иллюзии счастья и искать настоящее. Засиделся я уже в золотой клетке.

Оказалось, что можно работать просто талисманом. Обещать руководству что-то сделать, когда проблемы появятся, и проверять их наличие в Абхазии посредством электронной почты.

Оказалось, что жить в Абхазии на московскую зарплату реально круто.

Оказалось, что можно заниматься любимым делом за символические деньги, став спонсором танцевальной группы.

Оказалось, что можно испытать ощущение любви замечательной молодой девушки, вернуть то давно забытое чувство нужности, просто заведя содержанку.

Оказалось, что если я могу говорить «нет», то это может и мое тело. Оно само поддерживает себя в форме. Появляется чувство насыщения, и еды организму требуется очень немного.

Отсутствие любви и дружбы – справедливая плата за выход из токсичных отношений при неумении выстраивать здоровые.

Делай что хочешь

Вляпавшись в групповую психотерапию и поняв, что это хобби – всерьез и надолго, я решил разобраться в теории вопроса и прочел книгу Карен Хорни «Невротическая личность нашего времени». С тех пор у меня появился интерес к понятию «целенаправленное, но неосознанное поведение». Я был уверен, что вышеупомянутая книга написана моей современницей, и очень сильно удивился, когда узнал историю ее появления. Карен Хорни сбежала из Третьего рейха и, начав практиковать в США, обнаружила, что структуры неврозов у американцев не такие, как у истинных арийцев. Книга вышла в свет в тысяча девятьсот тридцать седьмом году, и считается, что Карен Хорни первой обратила внимание на то, что структура невроза определяется не только детско-родительскими отношениями и личностными особенностями, но и социокультурной средой.

Дальше было знакомство с творчеством Эрика Берна, который ввел понятие «трансакционный анализ» как способ интерпретации социальных взаимодействий. Понятие «Берновские игры» стало нарицательным. Михаил Литвак пересказал их своими словами, заменив термин «непрямые транзакции» на «вампиризм» и придумав психологическое айкидо как средство борьбы с ним. Последователь Берна – Тайби Кэлер – развил его идеи до теории драйверов, где заявил, что большинство людей по жизни следуют пяти предписаниям и тринадцати запретам. Сын Михаила Литвака, Борис, пересказал эту книгу своими словами, заменив понятие «следование предписанию» на «стабилизацию самооценки».

По Литваку Борису, нужно понять, какому предписанию я следую, и воспользоваться противоядием, то есть установить для себя правильную цель.

К чести Бориса, в своей книге он ввел предписание, которого нет в оригинальной теории, – «Будь плохим» – и сказал, что если это ваш случай, то книги вам не помогут. Ищите специалиста, который будет с вами работать. Долго. А долго всегда значит дорого.

И как все-таки перестать говорить о том, как надо, прекратить стараться, спешить и начать наконец-то делать? И если делать, то что? Есть ли всеобъемлющий рецепт? Есть ли универсальное противоядие?

Позволю себе привести фрагмент «Бесконечной истории» Михаэля Энде (очень популярной в нашей тусовке книги), который как нельзя лучше описывает проблему использования этого универсального противоядия.

– ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ – это ведь значит, что я могу делать все, что мне вздумается, верно?

Морда Граограмана стала вдруг невероятно серьезной, и глаза его вспыхнули.

– Нет, – сказал он громыхающим голосом, – это значит, что ты должен следовать своему Истинному Желанию, только ему одному. А это труднее всего на свете.

– Моему Истинному Желанию? – переспросил Бастиан. – Как это понять?

– Это твоя глубокая тайна, которая от тебя скрыта.

– Как же мне ее узнать?

– Для этого надо идти дорогой желаний, от одного к другому, до самого последнего. Она и приведет тебя к твоему Истинному Желанию.

– Мне это, по правде сказать, не кажется таким уж трудным, – заметил Бастиан.

– Из всех дорог эта самая опасная, – сказал Лев.

– Почему? – спросил Бастиан. – Я ее не боюсь.

– Тут не в том дело, – прогромыхал Лев. – Дорога эта требует высокой правдивости и внимания, потому что нет другой, где так легко заблудиться, как на этой.

– Потому что желания не всегда бывают хорошими, да?

Психологические айкидо

– В чем секрет вашего успеха?

– Я не спорю с идиотами.

– Но это же невозможно!

– Ну невозможно так невозможно.

Над чем мы смеемся в этом анекдоте? Над ситуацией, в которой двое находятся на разных уровнях развития. При этом человек нижнего уровня сам выставил себя идиотом. Аналогичная ситуация продемонстрирована в диалоге:

– Швейк, вы идиот!

– Осмелюсь доложить. Так точно, идиот.

Тот, кто обозвал бравого солдата Швейка, сам чувствует себя идиотом. Идея соглашательства с собеседником для достижения своих целей не нова. Просто при применении в лоб она, как и все в психологии, не работает. Ну разве что у тех, кто находится в отчаянном положении. У того, кто пришел за помощью к человеку в белом халате. Или у тех, кого привели.

Психологическое айкидо – способ общения, при котором вы соглашаетесь с собеседником. Оно манипулятивно и позволяет проявить истинную суть отношений. Но оно может и напугать, так как придется увидеть свое истинное лицо. Главу про этот прием Михаил Литвак вставляет во все свои книги.

Вторая гениальная идея, воплотившаяся в его книгах, – назвать то, что Эрик Берн назвал «непрямыми транзакциями», психологическим вампиризмом. Взаимодействие между людьми, находящееся в чувственно-эмоциональной сфере.

Почему он это сделал? Представим себе врача в белом халате стационарного медучреждения, к которому конвейерной лентой идут страдальцы. У каждого – уникальные, только ему ведомые, душевные терзания, при этом зачастую отсутствуют базовые навыки жизнеобеспечения и социализации. И что делать несчастному доктору, который всем говорит одно и то же? Дать толпе страдальцев книгу с соответствующими советами по коммуникации. Не самая плохая идея.

На мой взгляд, книги Литвака немного устарели, так как интернет-зависимость заместила тотальный алкоголизм, но время покажет.

Литвак на год моложе моего отца, книги его долго «не заходили» из-за советской стилистики и менторского тона, отдающего отцовскими нравоучениями.

Этого автора мой отец, понятное дело, не читал. Но постоянно применял его принципы в тех случаях, когда делать это было нельзя. А именно: когда нужно было решать конфликт, а не уходить от него. В особенности – в близких внутрисемейных отношениях. Да и со стороны это всегда выглядело омерзительно. Поэтому применять айкидо для меня означало уподобиться отцу, что было хуже смерти. Когда я стал-таки это делать, я как будто дверь в новый мир открыл. Произошло принятие тени, то есть отрицаемого бессознательного, говоря психологическим языком.

Первое применение привело к тому, что человек, с которым я общался, превратился в монстра на моих глазах. Я увидел его в другой ипостаси, он в режиме радио выгрызал мне мозг, и это было началом конца отношений.

При использовании этого психологического айкидо становятся видны манипуляции. Неявные оборачиваются явными; потом появляется открытое волевое давление; жертва, которую я собирался спасать, превращается в тирана, и я радостно выхожу из треугольника Карпмана. Того самого, состоящего из углов-ролей: Тиран – Спаситель – Жертва.

Становится видна истинная цель «общения»: «Я тебе это говорю не для того, чтобы ты сказал, что тебе стыдно, а чтобы начал делать».

Я всегда был спорщиком и другим рта не давал раскрыть. Но стал применять айкидо и понял, почему вел себя так. Я боялся все это увидеть. Я держался за иллюзию хороших отношений и не хотел замечать горькой правды.

Когда мы используем принцип айкидо, мы меняем ту роль, которую играем по жизни. Перестаем быть роботами из сериала «Мир дикого запада». Естественно, это сопровождается обострением внутриличностного конфликта, сильной усталостью, мозг перестает понимать, что происходит. Когда я писал амортизационные письма заказчику, работая в компании «Мрак», меня сильно крутило и вертело, мышечные зажимы уходили, как после интенсивной работы с телом. Как будто доску из груди вынули.

Со временем у меня появился рефлекс соглашаться с собеседником сразу, как только у меня появляется импульс кому-то что-то доказать. Тут я прикусываю язык и говорю: «Да, ваши слова верны». Уступить – право сильного, того, кто владеет ситуацией.

В теории тренироваться нужно на продавцах на рынке, заканчивать – на ответственных за денежные проекты и близких и важных людях, но по факту – на тех, кто цепляет сильнее всего.

Применение айкидо против дочери не было преднамеренным. Мы гуляли по парку, и в ответ на ее бесконечную болтовню и навешивание на меня чувства стыда я просто сказал: «Мне стыдно». Затем: «Мне очень стыдно». Затем: «Я сгораю от стыда». Затем: «Я буду гореть в огне геенны огненной». «Ну и гори!» – наконец ответила она. Мы продолжали идти молча, и до нее стал доходить смысл сказанного ею. Когда эмоции ее отпустили, моя дочь погрустнела и как-то растерялась. Мне тоже было крайне неприятно видеть в ней мой любимый женский типаж. Через неделю я заметил, как она похорошела и повзрослела. Общение перешло на другой уровень. Вот так это и работает.

Айкидо так же действовало и на меня. Когда я проговаривал или прописывал в амортизационных письмах все, что хотел сказать, с точностью до наоборот, соглашаясь с оппонентом, я автоматически задавался вопросами: «А может, так оно и есть? Может, я действительно не прав со своими притязаниями?»

Терапия подвергания

По Литваку, нужно выстроить отношения со следующими людьми в порядке убывания важности.

1. С самим собой.

2. С половым партнером.

3. С сотрудником.

4. С ребенком.

5. С родителями.

«А как же любовь?» – спросят алкоголики. А вы попробуйте перестать бегать за призраками счастья и повысить уровень собственной жизнеспособности.

«Ребенок на третьем месте после каких-то сотрудников?!» – удивятся «заботливые матери». А вы тем самым защищаете его от гиперопеки. Реализуетесь сами, а не пытаетесь самореализоваться через свое чадо.

Первый и второй пункты по этическим соображениям, с одной стороны, а также из-за кажущейся самоочевидности – с другой, не обсуждаются. Первый рассматривается в течение всей книги, второй будет обсужден в главе «Сексотерапия». Третий пункт был одним из основных мотиваторов трудоустройства и сохранения места работы. Об этом и пойдет речь в этой главе. С ребенком я виделся раз в неделю, выполняя роль воскресного папы. Это – номер четыре. А пятый выполнялся по остаточному принципу.

В чем заключается моя работа?

В те далекие времена, когда сварные соединения еще не вытеснили клепанные, на многих верфях мира существовала такая процедура – подсчет заклепок. Очевидно, она проводилась вручную, сопровождалась заполнением большого числа документов, в нее было вовлечено энное количество персонала. У этой процедуры имелась цель, ведомая представителям более развитых цивилизаций, но неведомая нам. Благодаря этой процедуре мы точно знаем, что на «Титанике» было около трех миллионов заклепок, а вот сколько их на «Авроре» – неизвестно, и сколько на «Варяге» – тем более. Очень легко начать считать заклепки, гуляя по пристани, особенно если вокруг тебя бегает толпа менеджеров и сует в руки блокноты. Но если посчитать нужно точно, то надо принять во внимание следующее:

1. Корабль большой, следовательно снизу не видно то, что наверху.

2. У него есть другая сторона, не заметная с пристани.

3. У него есть подводная и внутренняя части.

Чтобы посчитать точно, нужны системы документации и контроля записей, а также понимание того, как этим пользоваться. Результаты измерений должны с чем-то «биться», то есть соответствовать конструкторской документации, иначе эта работа вообще не имеет смысла.

По-видимому, люди древности, бравшиеся за эту работу, оговаривали сразу, что необходимо сделать:

1. Поменять название в подсчете другого корабля.

2. Сделать подсчет на дату нахождения в сухом доке.

Если необходима правдоподобность, то нужно поднять вопрос использования аквалангистов или промышленных альпинистов.

1. А куда аквалангист будет записывать результаты подсчета?

2. Предполагается ли сопутствующая разработка конструкторской документации на корабль?

И самые главные общие вопросы. Какова процедура сдачи документов заказчику и какая оплата труда?

По классике жанра у нас есть массогабаритный макет корабля, полное отсутствие документации, каптерка с кучей блокнотов тех, кто пытался посчитать заклепки до меня, полное отсутствие квалифицированного персонала, готового к предметному диалогу, и толпа менеджеров, которые делают стеклянные глаза при попытке решить любой оргвопрос, но все время назойливо спрашивают: «Когда?» Ведь без подсчета заклепок, то есть сверки их реального числа с указанным в технической документации, ни один аудит не пройдешь. Как эту проблему решали японцы с русскими кораблями, поднятыми со дна, ума не приложу, но ведь как-то они это сделали.

Замените слово «корабль» на «компьютеризированная система», и станет понятен род моих занятий.

В серьезных ИТ-компаниях естественным образом образуется система технической документации, благодаря которой вовлеченный персонал ориентируется в происходящем. Техзадание и спецификации актуализируются, параллельно продукту разрабатываются инструкции и руководства для пользователей и администраторов. В определенных пропорциях находятся программисты и тестировщики, аналитики и технические писатели, и обязательно есть красивые девушки для редактирования картинок и наполнения офисов.

В несерьезных есть человек-оркестр – программист, аналитик, бизнес-оунер и индивидуальный предприниматель. В лучшем случае – он и несколько эникейщиков. В этих компаниях документов нет никаких, от слова совсем. Все держится на мессенджерах, смартфонах и нецензурной лексике. Это дешево и гибко и, как говорят в определенных кругах, «российская классика». Но для прохождения аудитов нужна проверочная документация, которая делается на основе технического задания и соответствующих спецификаций. Я ее и создаю.

Да, я всю жизнь занимаюсь фальсификацией подтверждений якобы проведенных испытаний и проверок. Но для создания правдоподобных документов нужна какая-то связь с реальностью, необходим диалог со специалистами.

Трудовая деятельность в компании «Мрак» обещала стать работой моей мечты без дураков. Это был последний не освоенный мною рубеж профессии, удаленка с офисом, находящимся в центре города рядом с метро. Появилась возможность перейти из фармы в ИТ. Мне казалось, я сорвал джекпот. А как я туда попал?

На основании всех прочитанных мною книг и приобретенного жизненного опыта для объяснения всего происходящего со мной я придумал следующую теорию, которая соответствовала моему уровню развития и объясняла, зачем я влез в трудовые отношения.

Есть четыре уровня проработки проблемы:

1. Сознание. Мы прочитали Литвака «Если хочешь быть счастливым», все поняли, и… ничего не изменилось.

2. Эмоции. «Я все понимаю, но, как вхожу в ситуацию, эмоции берут верх. Я не понимаю, что со мной происходит». С этим работают психотерапевты.

3. Тело. Если у вас заблокирована эмоция радости, то можно двадцать лет рыдать у психотерапевта, добиваясь ситуативного облегчения, но особого толка не будет. Здесь поможет йога или телесно-ориентированная психотерапия.

4. Реальная жизнь. Тут мы на практике проверяем все, чему научились. Как гласит китайская мудрость: «Легко быть святым, сидя на горе, гораздо труднее сохранять святость на базаре».

Эти принципы я сформулировал, когда вернулся в свою специальность, проведя год в поисках самого себя и смысла жизни. В общем, в поисках всего, кроме работы.

Выполняя ряд практик (дневник эмоций и вечерний гвоздодер), я заметил, что мне снятся вещие сны. Когда в твоей жизни нет ничего, кроме прогулок по парку и дневника эмоций, это легко. Мне приснилось, что я встретил женщину своей мечты и мы открыли веломастерскую. Утром в чате я увидел вакансию, позвонил, через месяц вышел на работу. Когда я задавался вопросом: «Зачем я иду в офис?», я отвечал себе: «Сновидение не случайно». Хотя на самом деле на работу я не шел, а бежал. Моей начальницей была женщина аристократической красоты. Бесконечно длинные кисти рук приковывали взгляд, нежный голос превращал кого угодно в настоящего мужчину и специалиста во всех областях. Окрыленный и замотивированный, я приступил к трудовой деятельности в компании «Мрак».

Первый вопрос, который я задал: «Что здесь происходит?» И получил ответ: «У нас такой требовательный заказчик». М-да. Происходящее оказалось кошмарным сном специалиста. Нарушено все что можно. Игнорируются все процедурные и организационные вопросы. Непрофессионализм как он есть. Естественно, большая текучка кадров… Понятно, почему взяли меня. Моя работа, при всей своей притягательности (распечатываешь бумажки с жесткого диска и получаешь кучу денег), содержит много подводных камней. Приведу аналогию со стройкой. Вас нанимают на чистовую отделку, а, приехав на объект, вы видите стройматериалы, сваленные в болото. Что делать? Получать ЗП, пока есть возможность, вести умные разговоры и переписку ни о чем. Главное – не пытаться самому вытаскивать из болота стройматериалы. Будут проблемы со здоровьем.

Когда первый раз мне нужно было распечатать несколько тысяч страниц документов и заполнить ими коробку, я простыл. Моей задачей, кроме уже названного, было следующее: проверить содержимое, аккуратно и точно заполнить нужные графы, скомплектовать все по папкам. Я заболел впервые за два с половиной года, прошедшие после развода. Приехав в офис в простуженном состоянии, я никак не мог понять, что со мной. Я как будто вернулся на семь лет назад, на свою старую работу. Но здесь-то все совсем по-другому. Другое все, кроме меня.

Когда нужно было заполнить вторую коробку с документами, я опять заболел. Неужели дело в заказчике, постоянно меняющем требования? Наблюдая за коллегами, я видел и слышал до боли знакомую картину. Есть те, кто постоянно усложняет задачу, и есть сотрудники, которые очень стараются… Сперва я пошутил: «Меня сюда Бог послал, чтобы научить вас говорить „нет“». Затем начал рассказывать про психологическое айкидо. Потом – настаивать на практических занятиях. Когда не помогло и это, сказал, что я готов внести очередные исправления, но только после расписки, и что такого больше не будет. Шутка не зашла. Но было принято решение, что мы документы печатаем последний раз и отправляем почтой России с описанием вложения. Дальше только официальная переписка.

Когда мои коллеги покинули компанию «Мрак», я осознал, что теперь только я ответственен за взаимодействие с этим заказчиком. И тут я понял, что пришло время отвечать за базар. Показать самому все то, о чем я говорил. Я решил в письменном общении попрактиковаться в психологическом айкидо. Всю переписку не привожу, так как она вызывает восторг только у тех моих коллег, кто знает меня и давно в теме, других это лишь удивляет. Просто скажу, что в первом письме я устроил заказчику эмоциональное прогревание, заявив, что золотая рыбка уплыла, работать больше некому, документы утеряны, а вы идете лесом. Далее в течение месяца я отвечал на письма в духе: «Я все понимаю, но ничего не могу поделать». Не добившись своего от меня, они обратились в проектный отдел, применив «ногу в дверях»: «Мы со всем согласны, вы только вот здесь чуть-чуть исправьте». Но были ожидаемо посланы. В общем, я получил полугодовой оплачиваемый отпуск.

В течение «отпуска» появилась возможность взять проект «со стороны». Исходная задача выглядит всегда одинаково. «Мы ничего не знаем и не понимаем, у нас через месяц аудит, сделайте нам требуемый пакет документов». Люди, предложившие мне работу, были не первый год в теме, и мы сразу договорились, что задача минимум – поменять колонтитулы и получить свою кучу денег.

Конечно же, я понимал, что это ловушка, был предупрежден теми, кто от этой работы отказался, но уж очень хотелось попробовать что-то новое. Тем более что по основному месту работы – работы по факту не было.

Рьяно взявшись за дело, через месяц я обнаружил себя в следующей ситуации, похожей на треугольник Карпмана. Наниматель вместо организации деятельности торопит меня со сроками, а заказчик вместо предоставления необходимой информации занимается поиском недостатков, генерацией требований, идей, хотелок, задаванием каверзных вопросов и контролем моей работы. Коммуницировать с заказчиком нужно, и консалтинг является важной частью моих должностных обязанностей, но есть нюанс.

«Мать троих программистов просит кого-нибудь непсихованного объяснить ей, что такое интернет». Над чем мы смеемся в этой шутке? Я живо представляю себе женщину, которая после попыток объяснения сути протоколов передачи данных переводит разговор на госдеп США и порнографию. Я не возьмусь никому объяснять, что такое интернет, но вернемся к работе.

Люди, работающие в отделах качества на околофармпредприятиях, имеют родовую травму. Они несколько раз в год обучаются тому, как должно быть, затем приходят на свои предприятия, где не могут сделать ничего и это все никому не нужно. Но когда есть возможность попить кровь из поставщиков услуг, они этой возможности не упускают. Западные компании давно решили эту проблему. Последний платеж в договоре – десять процентов за документацию. И если они сталкиваются с неадекватной некомпетентностью, то плюют на деньги, ибо душевное спокойствие сотрудников дороже. Но нам нужно зарабатывать здесь и сейчас.

Этот нюанс не учли сотрудники компании «Мрак», привели к тому, к чему привели, и вынуждены были уволиться, оставив все разгребать неофитам. Как же я попал в эту круговерть, добровольно взяв халтурку? Видимо, карму подпортил или допек своих уволившихся коллег и они поставили свечку божеству, чтобы я оказался в их ситуации.

Впервые я начал применять в работе медитативные техники и узрел бурю чувств и вихрь мыслей, что во мне бушевали, но никогда ранее мной не осознавались. Я воочию увидел, как тяжело менять свою роль в жизни и выполнять «простые» вещи. И, чего не было раньше, упражнение «Бездействие» стало приводить к головным болям и судорогам.

Пришла пора включать психологическое айкидо. В первый раз для себя при личном общении я ни с кем не спорил и никому ничего не доказывал. Просто со всем соглашался. И видел, как неявные манипуляции становились явными, затем превращались в требования и открытое волевое давление. На моих глазах «беспомощная личность» становилась «тираном» со множеством личных проблем, в которых виноват был я. Когда пришло время заканчивать работу, я сказал, что сделал то, что можно было, и готов показать свою работу аудиторам. Операция спасения закончена. Править это можно бесконечно. Буду это делать в своем темпе по мере возможности.

Нужно сказать, что те ребята, которые обычно работают с моим нанимателем, отказались сотрудничать с этим заказчиком, поэтому и позвали меня. Вскоре я узнал, что женщина, контактировавшая со мной от имени заказчика, уволилась, и на этом все было закончено. Деньги я получил и убедился в том, что психологическое айкидо работает.

Полугодовой оплачиваемый отпуск закончился внезапно тем, что мне дали нового начальника. Заказчик, истосковавшись по свежей крови молодых специалистов, пошел на хитрость: объявил о своем желании выкупить арендуемое оборудование. В воздухе запахло большими деньгами.

У меня никогда не было опыта работы под руководством мужчины, и я решил его приобрести. Или привык получать заработную плату и смирился с тем, что других обязанностей в этой компании для меня нет. Или не хотелось отказываться от иллюзии о сложившемся образе жизни.

Почти отовсюду я увольнялся в декабре и тут решил сделать исключение и не конфликтовать до Нового года. Я поделился с начальником всеми своими соображениями, аналитикой и проблемами, но задача человека-менеджера – заставить исполнителя работать. Мне пришлось на своей шкуре испытать то, что чувствовали мои коллеги на моем месте ранее. И я приболел в третий раз.

Двадцать седьмого декабря, когда я получил ряд невыполнимых требований, которые нужно было завершить до конца года, меня поставили в тупиковую безвыходную ситуацию, в которой я не мог ничего делать. Месяц попыток что-то объяснить ни к чему не привел, и я принял непростое для себя решение уволиться, но, как ни странно, приняв его, я испытал облегчение.

Крах надежд и иллюзий не стал трагедией. Я не всесилен, и у любой теории есть границы применимости. Не отвечая на письма, я просто решил приехать в офис и сказать: «Я устал, я ухожу». Как мастер психологического айкидо, я не стал предъявлять никаких претензий, попросил извинения, что из-за непроработанных проблем не могу ничего сделать в данной ситуации.

Но в этот день состоялось совещание, на котором меня назначили на должность технического писателя в отдел разработки. Когда я вышел из офиса, у меня было такое чувство, что психологическое айкидо – это Святой Грааль, благодаря которому я из фармы наконец-то попал в мир информационных технологий.

В кинофильме «Бойцовский клуб» есть эпизод, в котором герой приходит к своему начальнику и просит ставку независимого консультанта. После чего начинает избивать сам себя. Эта сцена прекрасно описывает мои чувства и переживания в глубине души, но на поверхности был заяц, пролетевший над бездной, готовый к работе на новой должности.

О суицидальных мыслях через год меня спросит врач. Отсутствие в моей изменившейся жизни возможности выпить, поговорить с коллегами, пообщаться с близкими и просто уйти с работы домой делает, на первый взгляд, простую проблему нерешаемой.

Мне пришлось заново прочувствовать ситуацию многолетней давности. Я уволился в никуда, был вынужден уехать с семьей из съемной квартиры и начать новую жизнь, испытав все прелести обладателя редкой профессии. Жена с дочкой жили у бабушки, я в Москве искал работу, которая позволила бы оплачивать аренду жилья. Тогда семейная жизнь и дала трещину, которую так и не удалось заклеить. А страх неспособности прокормить близких сидит во мне до сих пор. Экзистенциальные вопросы и проблемы тоже никуда не делись.

У нас ничего нет. Мы сами не знаем, что мы делаем. Тебе нужно выковыривать информацию из технических специалистов. Но у нас все – на удаленке. ГОСТ почитай пока. Давай пообщаемся в час. Нет, в пять. Нет, давай завтра.

Где-то я все это слышал.

В первую неделю нового года наш офис переезжал в соседнее здание. Я упаковал никому не нужный архив, просто чтобы себя занять себя и сымитировать деятельность. Случайно я заметил большую коробку с документами, которые нам вернул заказчик. Десять тысяч страниц – это очень много. Я вынул файлы из папок и закидал их старыми документами в надежде на то, что они затеряются при переезде. Полтора года работы, куча человеко-часов наших специалистов, бесконечное число поездок к заказчику. Менеджерам просто нравится «менеджерить», и больше ничего им не нужно. Что-то во мне это знало и не давало заниматься ерундой. Поэтому я и болел.

«Праздник, который всегда с тобой» – так назвал американский писатель Эрнест Хемингуэй книгу воспоминаний о своей жизни в Париже. Москву тоже можно назвать таким праздником. Правда, с некоторой натяжкой. Через три дня после того, как я начал ездить на работу на велосипеде, у меня появилось ощущение, что я в отпуске. Через пять – что я уехал в Париж. Я там никогда не был, но думаю, что так себя должны чувствовать люди, которые живут в столице Франции. А ведь я всего лишь перестал спускаться в метро.

Идея была прекрасна: если я люблю кататься на велосипеде, а вечером на это нет сил и времени, то почему бы не ездить на нем на работу? Увы, после «тяжелого» рабочего дня дорога до дома не доставляла удовольствия от беззаботного катания, пока я не придумал трюк. Надо проехать в парк, потом вокруг фонтана или пруда, переключить голову из режима «Дорога» в режим «Прогулка» и ехать куда захочу.

Расположение организации, в которой я работал, превратилось из недостатка в достоинство. Я получил возможность побывать в тех местах города, в которые целенаправленно никогда бы не поехал. Сиреневый сад, городок имени Баумана, усадьба Кусково. Во все крупные парки я ездил просто за хорошим настроением, в Измайловский – заезжал ежедневно.

Сформировалась привычка использовать велосипед регулярно, и утром я радовался тому, что не спускаюсь в метро, а вечером – что день прожит не зря. После работы иногда возникала необходимость прибыть куда-то к назначенному времени. Тогда я ехал с велосипедом на поезде или автобусе. Город позволял это делать.

Как-то раз мне пришла мысль: что, если в период отключения горячей воды по месту жительства переночевать в хостеле рядом с работой? И когда я реализовал эту идею, то обнаружил, что можно и в отпуск не ехать, – настолько сильно меняется восприятие окружающей действительности.

В результате моих велопрогулок город стал сшиваться в единое пространство, а не состоять из фрагментов. Я стал чувствовать себя москвичом, а не жителем деревни Зюзино.

Вечным праздником быстро бегущая

Жизнь очнуться тебе не дает.

Н. Некрасов. Размышления у парадного подъезда

Город менялся. «Похорошела», действительно похорошела Москва. Больше не нужно было ехать в Европу: вау-эффект сам пришел сюда. Даже с хамоном и пармезаном, правда, за другие деньги. А стоило лишь вылезти из метро и начать ездить на велосипеде через центр города.

Летом Москва гораздо демократичнее, чем зимой. Все одинаково легко одеты и гуляют по паркам. Каждый день. Толпами.

Отказаться утром от велосипеда в пользу метро я мог только в случае сильного дождя. За те два летних месяца велосезона, что я каждый день ездил на работу, таких дней не было. Невероятно, но факт. А проливной дождь, заставший меня по дороге домой, заставил лишь сразу по приезде принять душ и кинуть вещи в стиральную машину.

Кататься на велосипеде, заезжая по пути на работу, чтобы поесть, поспать, принять душ и пообщаться с умными людьми, очень здорово. Но приходится осознавать горькую правду анекдота про белую и зеленую зиму. Зеленой зимой ты вынужден защищаться от ветра и постепенно утепляться, но закрытие велосезона происходит не из-за холода, а из-за отсутствия эстетического удовольствия от созерцания окружающей действительности. Утром – мрачное небо и голые деревья, а вечером – только свет фонарика. Много раз я принимал тяжелое решение об отказе от личного транспорта в пользу общественного.

Но нашлась соломинка, которая сломала спину верблюда. Маленькая ветка метро, состоящая из двух станций, закрылась, и ездить на работу в зимнее время стало совсем неудобно. В результате я уволился, как тогда казалось, в никуда.

Этот рассказ будет неполным без упоминания таких понятий, как «статус» и «везенье». Сочетание душевой, раздевалки, охраняемой велосипедной парковки, лояльного коллектива и удобного маршрута «дом – работа» – все-таки редкость. Чтобы воспользоваться этим удачным стечением обстоятельств, пришлось пожертвовать такими элементами корпоративной культуры, как разговоры о времени, потраченном в пробках, цивилизованная уличная одежда и замученное выражение лица. Что и привело к потере статуса офисного работника. На работу в компанию «Мрак» на велосипеде я уже не ездил.

Велотуризм

Внезапно меня зацепила шутка: «Я не плачу, мне две тысячи восьмой в глаз попал». Наверное, у каждого есть свой особенный год, когда «только небо, только ветер, только радость впереди». Но не у каждого он совпадает с пиком в экономике и политике страны. В тот год я начал жить отдельно от родителей, купил новый автомобиль, женился и познакомился с велотуризмом.

С Павлом мы дружим с первого курса института. Художник, волосы до плеч, косуха, берет и футболка с портретом Че. Рост – метр девяносто, косая сажень в плечах. У него рифленая мускулатура – ни капли жира, хотя со спортзалом он знаком понаслышке. Все благодаря походам и строительным хлопотам. У Павла двое детей. А на работе в вопросах промоушена, дизайна, оформления и всего, что с ним связано, он незаменимый человек.

Я много раз ходил с ним в лайтовые походы и мгновенно загорелся его идеей поехать в Крым в майские праздники на велосипедах. При этом никакого подобного опыта я, конечно же, не имел.

В велопоход я взял с собой, с чужим велосипедом, будущую жену. Собралась группа из десяти человек, знакомых по институту и предыдущим пешим походам. Крым – это Мекка всего, в том числе и велотуризма. В поезде нас таких был целый вагон, ведь май – как раз про этот вид спортивного отдыха. Еще не жарко, но уже очень красиво.

Кольцевой маршрут с начальной и конечной точкой в Севастополе предполагал осмотр пещерных городов Крыма и посещение Бахчисарая, но в Эски-Кермене мы с моей будущей женой зацепились за блага цивилизации, простились с группой и спустились в Ялту. Там мы не только гуляли по набережной, но и добрались до ЦВС «Крым», о котором я ностальгировал с того дня, как побывал в нем последний раз. Когда группа спустилась с гор, мы продолжили совместный путь и через Балаклаву вернулись в Севастополь. Дебют оказался очень удачным. Все остались довольны, сделали много фотографий, никто не травмировался, ничего не сломалось. Детей, родившихся после этого похода, мы в шутку назвали «крымскими сувенирами».

Я увлекся велотуризмом. В седле велосипеда организм сам поддерживает себя в тонусе и количество впечатлений на километр пути является максимальным. Где пройдет человек, там проедет и велосипед. Катить рюкзак всяко лучше, чем нести его самому. Но меня поглотила семейная жизнь, и, хотя больших походов не было, велопоездки выходного дня стали обязательными.

Но когда мой брак закончился, свободное время нужно было куда-то девать. Как вы уже заметили, все хорошее, интересное, имеющее длительные последствия в моей жизни, началось с того, что меня пригласил друг. Предложение Павла пойти в школу велотуризма я принял с радостью. Тучные нулевые давно закончились, и на горизонте маячили двадцатые, поэтому некоммерческий туризм снова входил в моду. Я рассчитывал найти друзей, получить необходимые знания для путешествий и, страшно сказать, допускал мысль о том, чтобы сбежать из офисного планктонства в турбизнес.

Каждый год в федерацию спортивного туризма приходят сотрудники прокуратуры и просят прокомментировать ситуацию, когда группа веселых и находчивых пошла на прогулку и вернулась не в полном составе. И сотрудники федерации вынуждены писать о нарушениях множества самоочевидных вещей, которые мы и изучали. Питание, экипировка, ориентировании, конфликтология, вязание узлов, оказание медицинской помощи.

Оказалось, что некоммерческий туризм – это не способ путешествий для бедных, а выбор тех, кто сам решает, куда и как ехать. Учебно-тренировочный поход того года состоял из разведенных или почти разведенных мужчин в возрасте около сорока лет. Особенно запомнился наш заведующий питанием Сергей. Он все время удивлялся мощности своего организма, снижению веса и объему потребляемой пищи. Вот что развод животворящий делает! Осенью был регулярный велопоход в Турцию. И вот в конце предкоронавирусного девятнадцатого года я уволился в никуда, лелея в глубине души мечту о кругосветном путешествии на велосипеде.

Чистка кармы

Начав СВО, Россия отменила коронавирус и связанные с ним ограничения, и три десятка истосковавшихся по активностям одноклубников решили на майские праздники двадцать второго года проехать по маршруту «Астрахань – Волгоград». Я подумал, что это судьба, ведь он пролегал по тем местам, где жил и служил мой отец. И я решил присоединиться.

Михаил Литвак сказал, что хобби у человека появляется тогда, когда нет удовлетворения по основному роду деятельности. Если кто-то ходит на работу, чтобы пилить бюджет, то в свободное время он должен заниматься стройкой или кататься на квадроцикле. Другими словами, наличие у человека хобби – признак того, что он занимается не своим делом. Катавшиеся со мной не были представителями рабочего класса или офисными рабами. Они обладали достаточным количеством ресурсов для того, чтобы реализовывать свою свободу в путешествиях, местами экстремальных. Отельный отдых по системе «все включено» остался в прошлом. В велотуризм люди не идут от избытка психологического здоровья, иначе говоря, убегают от экзистенциальных проблем.

Провести хороший велосипедный поход – большое искусство. Мы зависим от превратностей погоды и рельефа местности, отличающегося от того, что указан на карте. Навигатор не проложит маршрут по действительно интересным местам. Кроме таскалинга, грязюкинга и буреломинга должны быть и позитивные впечатления от окружающих красот. Важен элемент трансцендентного путешествия – обычный походный быт, но в людях что-то меняется. Исправность техники и физподготовка участников занимают не последнее место.

Все были из одного клуба, прошли одинаковое обучение с экзаменами, имели опыт и обладали всей необходимой информацией, чтобы подготовиться, но жизнь есть жизнь. Часть людей, прознав про якорец и акацию, установили себе жесткие проколоустойчивые шины и камеры с герметиком, другие «помыли карму» или подготовились иным способом, а некоторые сказали: «Верю, что мне повезет», потом добавили: «Я ломался, ломаюсь и буду ломаться». Именно последние и определяют скорость группы. Внеплановые остановки, связанные с непредсказуемым по длительности ремонтом, приводили к тому, что сбивался ритм, график, настрой, появлялись новые проблемы, накапливалась усталость и раздражение. Руководитель группы, по совместительству владелец веломастерской, демонстрировал чудеса изобретательности и предусмотрительности, и мы продолжали движение.

Я решил потроллить друзей-одноклубников и сказал: «Я разведенный безработный асоциальный элемент с кучей проблем, которые мне придется решать по возвращении в Москву. И я насылаю на нас трудности, дабы мы все время были заняты, у нас не оставалось свободного времени и мы ни о чем не думали. Поэтому у нас постоянно что-то идет не так».

Последний ходовой день не предвещал никаких проблем. Шестьдесят километров до Волгограда по ровному асфальту, при попутном ветре три ходовых часа и ночевка в хостеле в канун Девятого мая.

Мерный металлический стук был первым звоночком начавшихся проблем. Обладатель фэтбайка, всю дорогу тестировавший шины с герметиком на устойчивость к колючкам, поймал гвоздь. Камера с шестнадцатью заплатками будет еще раз заклеена. Мелочи, едем дальше.

Громкий хлопок и женский крик заставили остановиться. Сорокапятилетний долбоклюй с лицом дауна, живущий с мамой и собакой, задолбал всех. Он идеальный «полезный идиот». Много всего делает, много знает, но… «Посмотрел бы ты, товарищ, на себя со стороны!» Девяносто килограммов живого веса плюс тридцать килограммов рюкзака, перегруженного ненужным барахлом. Днем ранее из заднего колеса вырвало спицу, и новую он не вставил. Тот участок обода без нее ударился о край выбоины на дороге. Обод разбился на куски, спицы погнулись, камера лопнула, покрышка порвалась.

О таких фатальных повреждениях мы даже не слышали. Для него поход был закончен. Но как транспортировать человека с барахлом и металлоломом? Однако нам повезло: часть велотуристов нашей группы путешествовала на автомобилях и, по счастливому совпадению, проезжала мимо.

Вскоре позвонил полезный идиот и сообщил, что автотуристы добрались до конца маршрута и что хостел, в котором мы несколько месяцев назад забронировали номера, нас кинул. В итоге трем десяткам человек предстояла нетривиальная задача – найти жилье в Волгограде вечером восьмого мая. Теперь каждый был сам за себя, и наша группа из девяти человек решила обдумать это на привале.

Наметанный глаз обладателя фэтбайка узрел еще одну проблему. У Марины обломилась стойка багажника. Марина внимательно посмотрела на меня и сказала: «Володя, хватит!» То есть человек не просто поверил в мои магические способности, но и на собственном опыте убедился в них. Руководитель группы совершил очередное маленькое чудо, починив стойку, и мы продолжили движение.

В этом походе я посетил те места, откуда родом мои отец и дед. Последний в городе Харабали был директором школы и в тысяча девятьсот сорок втором году ушел на фронт. А другие участники похода решили просто заехать в гости к друзьям в поселок Волжский. Там мы отобедали, посмеялись над противоречием между дачниками и туристами, нашли место для ночевки. И двинулись в путь в славный город Волгоград.

Меня не покидало чувство грядущего подвоха, и для очистки кармы я решил подвезти ребенка хозяев до автобусной остановки под гневным взором руковода. В глазах его читалось: «Чинить багажник будешь сам». Грунтовые дороги по степи, на которой пасут скот, оказались идеальным вибростендом, сломавшим багажники у половины нашей группы.

Сауна на окраине города, на территории автобазы и растворного узла, которую мы и сняли под видом дома и в которой спали на ковриках, сильно отличалась от того, что было написано в объявлении, и того, что дорисовало наше воображение.

Я спросил в парилке: «Кто бы мог подумать утром, что день закончится именно так?» Это был риторический вопрос, и я не ждал ответа. Все мечтали помыться, в хостел ехать никто не хотел, и долбоклюй всех задолбал.

Мы сошлись во мнении, что карму мы почистили. Потому что все закончилось хорошо и мы получили то, что хотели на самом деле.

Да и долбоклюй не обломался. Поменял билет и сразу уехал со знакомой собачницей. Я ведь зла на него не держал.

Алкаши

Детство моего отца прошло в Астрахани, поэтому мы с Павлом решили приехать на день раньше и в пешей прогулке посмотреть город. С чувством, с толком, с расстановкой, не участвуя в бесконечных проблемах толпы с велосипедами.

Пятьсот рублей, найденные на брусчатке астраханского кремля, дали нам недвусмысленный намек, и частью культурной программы стало посещение Астраханского рыбного рынка. Там на все деньги мы купили разнообразную воблу, безалкогольное пиво и пустились во все тяжкие. Есть народный стереотип: бросил пить – взялся за ум, начал… Это не про нас. Завязав с алкоголем, мы занимались той же самой ерундой, но на трезвую голову, испытывая те чувства, которые спиртное, как депрессант, подавляет. Как говорит мой друг Павел: «И в кино сходили, и фильм посмотрели». В том смысле, что избежали последствий употребления алкоголя.

Есть ли жизнь вне столицы? Она есть, но очень специфическая. Гуляя по Астрахани, мы постоянно сравнивали ее с Москвой, пытаясь понять, какой город ближе нашему сердцу, и определить свою социальную идентичность.

В нашем большом государстве одновременно существуют все типы общества. Постиндустриальное – в столице, индустриальное – в крупных городах и традиционное – во всей остальной стране. Про первобытно-общинное, живущее в горах Кавказа и Алтая, обычно забывают, но туристы их знают хорошо.

Москва сейчас – город стекла и бетона, в котором уборщики из Азии с утра до ночи изгоняют жизнь. Выскребают снег из-под машин зубочисткой в шесть утра, отдраивают офисы и подъезды жилых домов, торговые центры и парки. А перекладка бордюров, ежесезонная, набила оскомину уже не только москвичам. Исчезли хамон и пармезан, сливочное масло и человеческая еда, но издалека Москва стала европейским мегаполисом с картинки. Даже приехав в загородный дом или на дачу к друзьям, мы попадаем в царство бытовой химии и современных отделочных материалов. Где нет той жизни, тех запахов, тех отношений.

Мы почувствовали все то, чего лишены в нашем рафинированном городе, постиндустриальном мегаполисе. Нам потребовался антураж, который не предлагает современная туриндустрия, и мы пошли изучать эстетику малых архитектурных форм астраханского подворья. Смотреть недосожженные власть имущими бандформированиями трущобы, по-русски говоря.

Мужчина, пьющий пиво и жующий воблу, вызывает у женщины определенный рефлекс. И ей не объяснить, что пиво – безалкогольное, воблу мы чистим и аккуратно складываем в пакетик, сидим мы тут в неизбывной тоске по естественной красоте жизни в поисках антуража, уставшие от московской рафинированности и порядка. Нас выгоняли из одного двора, и мы шли к другому; попутно совершая экскурсию в свое детство и в ту жизнь, мы проникались духом их жизни. О чем думают, что чувствуют те люди, которые тут что-то красят и к чему-то прибивают доски?

Еще несколько лет назад увиденное вызвало бы у меня отвращение и желание построить «город-сад» с евроремонтом, но сейчас, глядя на отслаивающуюся нищету, я понимаю людей, которые ездят в юго-восточную Азию. Теперь это для меня колорит.

День, полный беззаботного наслаждения свободой, подошел к концу. Мы с Павлом сидели в кафе, расположенном в палисаднике гостиницы, и знакомились с последним сортом воблы, запивая ее чаем с бергамотом и безалкогольным пивом. Настоящие мужчины, целый день оживляющие специальную тяжелую технику, сидели за соседним столом с крепкими напитками и говорили о насущном. Так как никого, кроме нас, в том кафе не было, между нами завязалась возникшая естественным образом беседа. Мы им рассказали о прожитом дне, велотуризме, холостой жизни, отказе от алкоголя, поисках себя, а также о сегодняшних восторгах и приключениях и о том, как мы адски куролесили на трезвую голову. В ответ выслушали знакомые укоры про отсутствие жены рядом и стабильной работы, но один из них сказал:

– Вот вы молодцы, хотите что-то поменять. А я с детства знал, кем буду работать. Моей любимой игрушкой всегда был сломанный трамблер.

Пропел я про себя на мотив Nothing Else Matters музыкального коллектива Metallica. Хватило ума пожелать им удачи и договориться встретится в Павлодаре.

Попутчик

– Во всем виноваты евреи и велосипедисты.

– А почему велосипедисты?

– А почему евреи?

Эту шутку я не впервые услышал в кинофильме «Корабль дураков», но оказалось, что первоисточник – роман Ремарка «Черный обелиск». Нельзя ответить на вопрос, почему во всем виноваты евреи, и не прослыть антисемитом, но можно ответить на тот же вопрос про велосипедистов.

Велосипедист – бедствие для экономики. Он не приобретает автомобиль в кредит или лизинг. Соответственно, ему не нужен и бензин. Не пользуется услугами ремонтных мастерских, страховыми продуктами и платными стоянками. Он не страдает от ожирения, не покупает лекарства и не ходит по врачам. Здоровые люди не нужны экономике – они не увеличивают ВВП.

Возраст пишется на сосудах и суставах. Регулярные циклические нагрузки на свежем воздухе, витамины, БАДы, хондропротекторы и коллаген позволяют выглядеть сильно моложе своих лет. Когда проезжаешь по сто с лишним километров за день в тысячекилометровых походах, узаконенно пребывая в медитативном состоянии, как на рыбалке, когда выстроил отношения с алкоголем, со временем формируется особый тип личности – эдакий успешный аутсайдер. Что нужно, решает, куда не нужно, не лезет. Гладкая кожа, молодое лицо, поджарая фигура марафонца. Видно издалека по велосипедному шлему. Обычно small talk происходит сам собой возле места хранения велосипедов в общественном транспорте, но в этот раз было иначе.