По острию

Размер шрифта: 13

«Я в мир явился в стужу на сочельник»

Вот наконец и читаю я вёрстку новой книги Валерия Тёркина. Полагаю, ожидаемую с волнением не только автором, но и поклонниками его творчества. Творчества человека мыслящего, русского духом, сердцем, любящего Родину, осмысляющего исторический путь России, равно, её настоящее.

«Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя, но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал», – эти строки из переписки 1836 года Пушкина с Чаадаевым возвращают нас к тому, что является особой стезёй русского литератора, но не подвигом измученного действительностью творца. Нет. Принятие Родины как судьбы свойственно духу человека, рождённого в России, пожившего во всех её противоречиях и противоборствах.

Вот и книга Валерия Тёркина говорит с читателем не патриотическим пафосом, не лозунгами, а приглашая к осмыслению, к раздумью о судьбе Отечества. Осмысление это открытое, мужественное, решительное, уверенно продвигается поэтической строкой по всем главам книги, провозглашая искренность и неравнодушие.

В этом я полностью согласна с Тёркиным. Моя позиция, что поэзия – есть особое духовное вещество, которое позволяет нам поделиться сокровенными мыслями. И не её задача тянуть «осла за уши». Промысел души, слияние небесного и земного, беседа между прошлым и будущим, поиск себя в настоящем – вот её назначение.

Назвав свою книгу «По острию», Валерий Тёркин подвёл меня к воспоминанию о плакатах СССР времён Великой Отечественной войны, где красноармеец колет штыком фашистскую свастику под словом «Берлин». Так о чём же книга, если нет в ней плакатного пафоса? Она о вере, надежде, любви. О сердечности скупой и часто тайной мужской слезы, о бабьем плаче, о материнской скорби и связи времён. О долгой и неостывающей памяти детства, о сложной и простой любви к женщине, о боли и сострадании.

…Всю жизнь свою старушка вспоминала
Тот скорбный день – тогда и свет погас.
С тех пор не видела сыновних глаз,
А в сердце боль от похоронки – жалом.
Погиб солдат в боях за Ленинград…
На Невском пятачке – аллея славы.
Там обелиски братские стоят
И, как в деревне, шёлковые травы.

Неприхотливое слово воспоминаний о пережитом и о судьбе отдельного человека как необъятной частности общенародной судьбы:

Им в попутчики солнце да ветер
В марш-броске – от крыльца до крыльца.
До санбата добрались под вечер,
Мать всплакнула, увидев отца.
То последнее было свиданье,
Вскоре в церкви она умерла…

В посвящениях женщинам заметна не только страстность:

Мелькай в кругу моём как одалиска,
Твоя любовь – обуза или клеть.
Не стоит приближаться слишком близко,
Мне лучше быть незрячим, чем прозреть.

но и ироничность:

Голубка милая моя,
Смиренно отпускаю.
Лети в далёкие края
С попутной птичьей стаей.

Открытость чувств, желаний и стремлений.

Семнадцать тем заявляет главами поэт Валерий Тёркин своему читателю – гражданская, пейзажная, любовная лирика, классическая и экспериментальная поэзия нашего времени.

Семнадцать глав, раскрывающих духовный путь творческого неравнодушия и борения.

Мне особенно радостно было увидеть стремление Валерия Борисовича работать над техническим уровнем стихов – главы, посвящённые европейскому и японскому сонету. Ведь литературное мастерство, как и любое другое, требует постоянной работы и поиска нового, нуждается в самокритике на пути совершенствования. Иначе никакой талант автора не вытянет, тем более в современном многоголосом литературном сообществе.

Хочется пожелать поэту успеха, книге – умного, доброго читателя, и добавлю, что для меня лично среди всей этой бурлящей многозадачности книги особой мелодией, особой значимостью звучат строки стихотворения «Люпиновый рай», в которых я вижу Валерия Тёркина – лирика:

Смотрю зачарованно вдаль слюдяную
И вижу лучами пронзённую стылость.
Хочу окунуться в бесцветность ночную,
В её колдовскую манящую сырость.

Ну что ж, вперёд, пройдёмся «По острию», дорогой читатель!

Лариса Фелисион,

поэт, лауреат Российских

и Международных литературных

премий, член МГО СП России,

Заслуженный писатель

Восставшая из пепла

Тревожные вехи

Россия – ты птица Феникс,
Не раз поднялась из пепла.
Ругала врагов по фене,
Вождям доверяя слепо.

А те разоряли вечно
Богатство моей отчизны.
Незлобный народ – беспечен,
Как будто и в радость тризна.

Лжедмитрий сидел на троне,
Хотел распродать Русь оптом.
Но зверски убит в погроме,
На площади труп затоптан.

В семнадцатом дух безбожный
Разнёс цитадель царизма.
А сколько теорий ложных
В утопии коммунизма…

Казалось, фашизм разрушил
Державу до основанья.
Поднялись из черепушек,
Второе пришло дыханье.

Диктатор кровавый правил
Стальными руками крепко.
Без совести и без правил,
А люди?.. А люди – щепки!..

И вот в девяностых снова
Взялись демократы грабить.
«Гайдары» опять готовы
Дороги страны ухабить.

До коих же пор России
Опять восставать из пепла?
Найти бы такую силу,
Чтоб в пламени только крепла.

Сила соборности

Многострадальная Родина,
Кровью, слезами омытая.
Благополучная вроде бы,
В прошлом врагами забитая.

В нашей великой истории
Повод найдём и для гордости:
Чтим боевые виктории,
Общую радость и горести.

Века двадцатого камушки
Все без остатка разбросаны.
Жизни Божественной травушка
Грубо порублена косами.

Сколько земли разбазарено,
Сколько соборов разрушено.
Жжёт революции зарево,
Пламя ещё не потушено.

Много чего уничтожено,
Много невинных посажено.
Люди, опомнитесь, что же вы
Бедным сиротам расскажете?!

Сила России в соборности —
Стержень её возрождения.
Время расцвета духовности,
Время собрать все каме́нея.

Возрождение России

Перестройка и смерч девяностых
Принесли много бедствий стране.
Всё разрушили, даже погосты,
Революций больные коросты
Насаждались врагами извне.

Размежёваны земли России
По чувствительной ткани сердец.
У народа совет не спросили.
Раскрылетились тёмные силы,
Обнаглел неприятель вконец.

Поднимайся по звону церквушек,
Отряхни многолетнюю пыль.
Видишь, вороны кружат и кружат.
Обложили державу снаружи,
А внутри расползается гниль.

Я в твоё воскрешение верю,
Необъятная сильная Русь.
Будет трудно восполнить потерю,
Ценность наших утрат не измерить…
Крым вернулся – и этим горжусь!

Собираем своё по крупицам,
Но распалась по стёжкам стезя.
К единению стоит стремиться,
Вот тогда Русский дух возродится,
А без общей идеи – нельзя!..

Шестая часть света

Я хотел бы страною гордиться,
Верить в богохранимую Русь.
Но боюсь, занесёт колесницу
По причудливой воле возницы,
Предсказать ход вещей – не берусь.

Что имеем – досталось в наследство
От разрушенной нами страны.
Я оттуда!.. Я родом из детства…
Понимаю трагичность последствий,
Не иначе – рука сатаны!..

Сколько раз ошибались в надеждах,
То в болото влетим, то в кювет.
И годами болтаемся между
Ярким светом и тьмою кромешной,
Хоть и ждём долгожданный рассвет.

Почему при таком-то богатстве
Не живём – выживаем в нужде?
Почему-то советское братство
Начинает сильней распадаться
И зависло в жестокой вражде.

Не найти мне разумных ответов
Без словесных народных прикрас.
Мы гордились страною советов,
Самой мощной шестой частью света…
Чем гордиться мы будем сейчас?..

«В глубинке России много…»

В глубинке России много
Найдёшь городов прекрасных,
Где тихо шуршит дорога
На фоне домов каркасных.

Но есть города-легенды,
Такие, как Севастополь,
Захапистым интервентам
Устроил на дне некрополь.

В истории город-воин
Надёжно стоял на страже.
За подвиги стал героем,
Ты сила и гордость наша!

Манил город-сад поэтов,
Больших мастеров искусства.
Не зря вдохновлял эстетов,
А бриз будоражил чувства.

Единственный день визита
Я помню как светлый праздник.
Приятный момент транзита
Повторной поездкой дразнит.

Поединок

Подвигу монаха-схимника Пересвета

С времён былинных повелось в России
Бороться с нечистью…
Война – не грех.
В союзе духа и телесной силы
Заложен предсказуемый успех.

Богатыри чисты и бескорыстны
В борьбе за веру и святую Русь;
За процветание родной Отчизны
Подставят смело под копьё и грудь.

Сошлись когда-то в поле Куликовом
Непобедимый воин Челубей
И Пересвет, став витязем Христовым,
Пред злом открыт – без страха и затей.

Мамая ратник убран весь в доспехи,
А наш монах в Великой схиме лишь.
Неравный бой не принесёт успеха,
Без подвига скалу не сокрушишь.

Сошлись два войска и готовы к бою.
Все ждали схватку, схватку напоказ.
Решил монах пожертвовать собою,
Чтоб выполнить отеческий наказ.

Расчёт такой: копьё, пронзая тело,
Наездника не выбьет из седла.
Приблизившись к врагу, закончит дело
Смертельный завершающий удар.

Так и случилось, как задумал схимник:
Упал с коня поверженный злодей.
В святых сияет Пересвета имя —
Непокорённый дух копья сильней.

Неоценим жестокий поединок!
Орде Мамая остудили пыл.
Хоть и погиб наш знаменитый инок,
Но на победу русских вдохновил.

Пришли князья на битву с личным грузом,
Чтоб защитить от ига свой удел.
А стали вдруг одним народом русским!
Плод будущей Империи созрел.

Полководец всея Руси

Посвящается святому благоверному
Великому князю Земли Русской Александру Ярославовичу Невскому

Россия издавна сильна богатырями!..
Так сразу всех героев и не счесть.
Всегда гордилась ты своими сыновьями,
В них силища былинная и честь.

Правитель – дипломат, философ и мыслитель,
В святом обличье – благоверный князь.
Руси истерзанный защитник и ревнитель,
При нём с колен Отчизна поднялась.

За доблесть воина потомки благодарны!..
Разил врагов карающий булат.
Прошли столетия, но имя легендарно,
Звучит оно и нынче как набат.

За подвиг на Неве в сражении со шведом
Князь новгородский «Невским» наречён.
Удачлив был в боях – победа за победой,
В лихие дни для ратных дел рождён.

Ливонский орден пал под русскими клинками,
Нам явлен полководец и стратег.
Пусть имя славное сплотит в борьбе с врагами,
Для всей Руси – надёжный оберег.

С Европой дерзкой – брань, смиренье на востоке,
Задумка предводителя мудра.
При Невском «русский мир» обрёл свои истоки,
Укрощена Батыева орда.

Так в чём же скрыт секрет Великого святого?
Где корень силы всех его побед?..
Любовь к родной земле – надёжная основа,
И вера в Бога с юношеских лет.

А нынче, Боже мой! Патриотизм не в моде,
Историю порочит либерал.
Кипят волнения в обманутом народе,
Нападки на страну с «девятый вал».

Уедем в Кострому к намоленной иконе[1],
Пред ней при жизни голову склонял
Раб Божий Александр… Помолимся, постонем,
Чтоб наш народ не плакал, а сиял.

Моя москва

Моя Москва спрессована веками,
«Зачало» скрыто в летописи дней.
Ты скреплена в булат семью холмами,
Сияешь золотыми куполами
И белизной ухоженных церквей.

Твою судьбу, да и мою с Россией,
Объединила общая земля.
Пугает величавая стихия,
В душе кипит то страх, то эйфория,
Когда смотрю на цитадель Кремля.

Моя Москва в сплоченье, а не в смуте,
Врагам давала яростный отпор.
Случалось, что стояла на распутье,
Но каждый раз ты разрывала путы,
Когда трубила всенародный сбор.

В тревожные минуты – роковые,
Вставал народ с призывом: «За Москву!»
Мы не забудем годы боевые,
Для нас герои павшие – живые!..
А ты ещё близка и по родству.

Моя Москва – в романтике вокзалов.
Дороги паутиной по стране.
Все нити воедино повязала,
Когда-то мне раздолья не хватало,
Теперь с уютом на одной волне.

Хочу гулять по площади булыжной,
Смотреть парады и концерты «звёзд».
Пусть не герой, но не хочу быть лишним,
Тем более – потомком никудышным…
Ты каждому опора и форпост.

Моя Москва – в модерне и барокко,
К тебе стремятся лучшие умы.
Кого прославит, тем везде дорога,
К провинциалу отнесётся строго:
Не наградит и не подаст взаймы.

Живи, Москва, живи, моя столица!..
С тобой и я в спокойствии живу.
Приумножай счастливые страницы,
Пусть в них мелькают радостные лица,
Приветствуя улыбкой синеву.

К 350-летию Петра Великого

Царь-бунтовщик

Пётр Великий оставил след,
И такой, что ничем не смыть.
Император больших побед,
А стране нашей жить да жить.

А ещё был мастеровит,
До науки и дел охоч.
Пусть и грозен бывал на вид,
До утра погулять не прочь.

Несмотря на высокий сан,
Не гнушался простых работ.
Все ремёсла освоил сам,
Мог срубить самолично бот.

Управляя страной, был строг.
Для бояр – непутёвый царь.
Развернуться в Руси не мог,
Не хотел больше жить, как встарь.

Потому и задумал он
Из халупы построить храм.
Отряхнуть пыль былых времён,
Заскорузлый разрушив хлам.

На Неве заложил он град,
В Старый свет прорубив окно.
Город стольный отныне сад,
Встал для многих врагов стеной.

Был хозяин Руси упрям,
Развернул много новых дел.
По нехоженым шёл путям,
Но вперёд далеко глядел.

Великий прорыв

На задворках Европы дремали
Богатейшие русские земли.
Жизнь застыла в глубокой печали,
А в умах непроглядная темень.

Но пришёл молодой реформатор,
Растревожил гнилое болото.
Возрождённой стране – Император,
Для нахальных соседей – икота.

Ото сна отряхнулись и лени,
Новизна пронеслась как стихия.
У бояр задрожали колени,
На дыбы поднималась Россия.

Государь вековые устои
Разрушал дерзновенно и смело.
Русь Великую заново строил,
Жизнь спокойная вдруг закипела.

У окраин Балтийского моря
Обустроил и крепость – столицу.
И от невского берега вскоре
Отодвинул на север границу.

Укреплялись военные силы:
Флот и армия стали основой.
Топоры зазвенели и пилы,
Оживленье и в жизни торговой.

Град Петров приукрасил дворцами,
Двери настежь в Европу открылись.
Паруса расцвели над волнами,
То Россия расправила крылья.

Из отс
талой Московии славу
Обретала страна и богатство.
Пётр Великий возвысил Державу,
С тех времён с ней нельзя не считаться.

Плоды империи

Чем значимы петровские реформы?..
Прошло с тех пор уже немало лет.
Заложены надёжные платформы,
Постройкам прочным не страшны и штормы:
Куда ни глянь – Петра глубокий след.

Все любят новогоднее застолье
И ёлок стройных благолепный вид.
Невиданное в праздник хлебосолье,
Беспечных дней весёлое раздолье —
С времён Петра привычный колорит.

Копеечка… российская копейка
Теперь в карманах каждого из нас.
Кому-то – праздник, а кому – злодейка.
Для жизни нашей просто чародейка,
Когда в казне значительный запас.

Есть в Суздале часы без циферблата,
А вместо цифр – нагроможденье букв.
Висят отныне в роли экспоната.
Не знали числа на Руси когда-то —
Петру зарубка в перечень заслуг.

Без кофе жизнь теперь и не представить,
Да и картошка с нами до сих пор.
Табак и алкоголь не будем славить,
И насаждать назойливо не вправе:
Соблазн для духа, для телес – раздор.

Задумал Пётр и первые газеты
(Они с тех пор полощут нам умы).
В них все приказы, сплетни и наветы,
Подборка новостей о высшем свете —
Щепотка просвещения средь тьмы.

Народ служивый обрядил в кафтаны,
Бояр упрямых самолично брил —
В сердцах бывал с замашками тирана.
Кипели императорские планы,
Но раньше срока крылышки сложил.

Империя от моря и до моря
Пугает мир огромностью своей.
Бросает враг завистливые взоры
На русские бескрайние просторы
И потому становятся наглей.

В год приснопамятный Петра прославим,
Хотя бывал заносчив и жесток.
Но тот задел, который нам оставил, —
Основа для реформ и новых правил.
С Петром Россия сделала рывок.

Гремячий ключ

До третьей весны

Эпохальные даты Великой страны
Засияли в двадцатом столетье.
Не забудем восторг сорок пятой весны!
Не забудем апрельский подъём целины
На космическом поле планеты!

Открывает врата Байконурский трамплин
В неизвестное…
Юрий Гагарин —
Космонавт человечества номер один.
Был простой паренёк, а теперь – исполин
На прекрасном, но маленьком шаре.

День Победы сплотил утомлённый народ,
И Восток стал связующей скрепой.
Мы гордились страной, мы стремились вперёд,
Романтической тайной манил небосвод
В череде межпланетных концепций.

Но сегодня всё чаще грустим о былом,
Глядя в окна мерцающей сферы.
Поутихли мечты… больше дум о земном…
Рядовые полёты даются с трудом:
Нет прорыва – одни полумеры.

Будем верить и ждать, что пройдут времена
Затяжного, застойного тлена.
К нам нагрянет однажды и третья весна,
Вместе с ней отряхнёмся и мы ото сна,
Словно воздух, нужны перемены.

Гремячий ключ

Припомнилось мне преданье:
В Киржач как-то брёл святой.
Тяжёлое испытанье
По гуще ступать лесной.

То был Преподобный Сергий,
Воды захотел глоток.
И вот по мольбе извергла
Земля водяной поток.

Три шумных ручья забили,
Стекая к его ногам.
Подобное изобилье
Приписано чудесам.

Отныне в местечке диком
Раскатист, как гром, кипуч,
Впадает в реку Вондигу
Серебряный чистый ключ.

Летят, разбиваясь, струи,
Из чаши земли сырой.
Тяну к водопаду руки,
И вот – благодать волной!

Целебна для душ водица,
Для наших больных телес.
Святыни нельзя напиться,
Пока есть нательный крест.

Чёрные розы
(Памяти великой поэтессы М.И. Цветаевой)

Уж сколько их упало в эту бездну…
М.И. Цветаева

В доме приземистом низкие балки,
В них леденяще торчали крюки.
Чёрные розы[2] в некрашеной рамке
Скорбно склонили свои лепестки.

Так обозначено страшное место,
Где сорвалась в «эту бездну» и ты.
Акт безысходного в чём-то протеста,
Точка отсчёта твоей немоты.

Страх унижения в жизненной драме
Выше и горше, чем скверна могил.
Чёрные розы – сердечные шрамы,
Символ поэта, лишённого сил.

Брошена всеми: страной и друзьями.
В вечной тревоге за судьбы родных.
Втоптана в грязь нищетой и скорбями.
Холод нещадный во взглядах косых.

Много ли вспомним великих поэтов,
Столько хлебнувших страданий и бед?
Мало!.. Как мало посмертных букетов!
Чёрные розы – оборванный след.

Мету истории в день предосенний
Многие вспомнят и память почтят.
Пусть будет слабым для нас утешеньем
То, что отпели полвека спустя[3].

Гибель становится казнью режима!..
Грозным набатом звучит приговор.
Мысль откровенная – не-по-сти-жи-ма!..
Горько и больно за всё до сих пор.

Чёрные розы уже не завянут,
Будут сочить неподдельной слезой.
Символом нашей жестокости станут
Чёрные розы судьбы роковой.

Злободневное

Памяти священника и учёного
Павла Флоренского, к 140-летию со
дня рождения

Прошла эпоха!..
Восемьдесят пять
Со дня убийства мученика Павла.
По меркам нынешним ещё не свят,
Но праведным служением прославлен.

Должны пройти не годы, а века,
Чтоб осознать величие картины.
Большое видится издалека,
Все важные фрагменты и глубины.

Что изменилось нынче на Руси?
Меняются правители – и только.
Но тот же страх навязчивый висит,
И от тревоги бесконечной горько.

В тридцатые террор внутри страны,
Теперь война и внутренняя смута.
О Господи, страдать обречены
Из века в век от бедствий почему-то.

Уничтожали лучшие умы!..
Самих себя безжалостно, о нравы!..
И новый век не миновал войны
В пределах развалившейся державы.

Когда ж не будет кровушка сочить?
Наступит время тишины звенящей.
Хочу ходить не призраком в ночи,
А быть самим собою – настоящим!..

Ночное адажио

В вечернем сумраке туманном
Терзает душу саксофон.
Звучит красиво, филигранно,
И вот рождается спонтанно
То радость светлая, то стон.

Внимая музыке Леграна,
Я погружаюсь в мир иной.
Мне сердце чувственное ранит
В бескрайнем звёздном океане
Адажио тиши ночной.

Воспоминания нахлынут
Созвучием прошедших дней.
Души разжатая пружина
Расправит сгорбленную спину
В дрожащей трепетной волне.

Смотрю в чернеющее небо —
Не счесть галактик надо мной.
Нигде и на Земле-то не был,
И жизнь промчалась так нелепо —
Как миг – сорвавшейся звездой.

«„Грёзы любви“ в приоткрытые двери…»

«Грёзы любви» в приоткрытые двери
Тихим напевом лелеяли слух.
Томным мечтаниям мне ли не верить,
Если я сам невесом, словно пух.

Плавно накатят душевные грёзы,
Грёзы моей запоздалой любви.
Вы окружаете дымкой белёсой,
Негой дурманящей разум обвит.

Вот не спеша подойду к пианино,
Нежно дотронусь до клавиш рукой.
В музыке Листа – цветенье жасмина,
Благоуханье купели ночной.

Пару аккордов возьму осторожно,
Пыль отрясая с разбуженных струн.
Мысли и цели мои так ничтожны!..
Всё отойдёт временному костру…

Планета чудес

Чудес сверкающие блики
В простых словах не описать.
Мир стал бы сумрачным и диким
Без флоры, фауны – безликим,
Ушла бы жизни благодать.

Земные фокусы природы
Не миражи и не обман:
Даёт зерно-песчинка всходы,
И вырастает через годы
Зелёный стройный великан.

Я целиком в плену курьёзов,
Принять и волшебство готов,
Когда в котле метаморфозы
Родятся бабочки, стрекозы
Из волосатых червячков.

Кипит активно биосфера,
Благоустройством занята.
Изящно – в стиле модельера,
В «дворцах» меняет интерьеры,
Не только формы – и цвета.

А человек?! Вершина чуда!..
Кто всемогущий ювелир,
Творец живого «изумруда»?
Внутри хрустального сосуда
Стал совершенным дивный мир!